! executive summary draft c.2 rus final · pdf file3.2 Положение мигрантов...

Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в Центральной Азии

Основные причины и социально-экономические последствия возвратной миграции

Региональная полевая оценка в Центральной Азии2016

КРАТКИЙ ОБЗОР

Назарбаев Центр

Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в Центральной Азии:Основные причины и социально-экономические последствия возвратной миграцииРегиональная полевая оценка в Центральной Азии2016КРАТКИЙ ОБЗОРКРАТКИЙ ОБЗОР

ОТ АВТОРОВ 2ПЕРЕЧЕНЬ РИСУНКОВ, КАРТ И ТАБЛИЦ 4СОКРАЩЕНИЯ 4ВСТУПЛЕНИЕ 5

1РЕГИОНАЛЬНАЯ ГЛАВА1.1 Тенденции и последствия миграции 71.2 Интеграция возвратных мигрантов в Центральной Азии 91.3 Радикализация, предотвращение насильственного экстремизма и борьба с ним 11

2РЕЗУЛЬТАТЫ ОЦЕНКИ ПО СТРАНАМ: ТЕНДЕНЦИИ, ПОСЛЕДСТВИЯ, РЕИНТЕГРАЦИЯ2.1 Казахстан 152.2 Кыргызстан 182.3 Таджикистан 21

3РЕЗУЛЬТАТЫ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ3.1 Факторы уязвимости и стратегии мигрантов: результаты оценки по региону 243.2 Положение мигрантов с запретом на повторный въезд: результаты оценки по странам 31 3.2.1 Казахстан 31 3.2.2 Кыргызстан 32 3.2.3 Таджикистан 33

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 34

БИБЛИОГРАФИЯ 37

СОДЕРЖАНИЕСОДЕРЖАНИЕКРАТКИЙ ОБЗОР 1

Региональная полевая оценка была проведена группой международных и национальных экспертов при под-держке миссий МОМ в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане. Субрегиональный координационный офис МОМ по Центральной Азии в Казахстане осуществлял общее руководство и координацию проекта. Данное ис-следование стало возможным благодаря поддержке американского народа через Агентство США по между-народному развитию (ЮСАИД, USAID). МОМ несет полную ответственность за содержание отчета, который не обязательно отражает взгляды ЮСАИД или Правительства США.

Отчет является результатом совместных усилий должностных лиц правительств, международных и националь-ных экспертов и группы координаторов миссий МОМ в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане. Результаты исследования, толкования и выводы, изложенные в отчете, не обязательно отражают точку зрения МОМ или стран-участниц организации. Используемые обозначения и форма представления материала в настоящем издании не являются выражением какого-либо мнения со стороны МОМ относительно правового статуса ка-кой-либо страны, территории, города или района или их управляющих органов, или относительно делимитации их границ.

В своей деятельности МОМ придерживается принципа, согласно которому гуманная и упорядоченная мигра-ция должна приносить пользу мигрантам и обществу. Будучи межправительственной организацией, МОМ, со-вместно со своими партнерами по международному сообществу, осуществляет деятельность, направленную на решение оперативных задач в области миграции; содействие пониманию вопросов, связанных с миграцией; стимулирование социально-экономического развития через миграцию и защиту человеческого достоинства и благосостояния мигрантов.

Редакционная коллегия выражает глубокую признательность всем лицам, благодаря которым стало возмож-ным создание этого отчета. В первую очередь, мы выражаем благодарность государственным органам Казах-стана, Кыргызстана и Таджикистана за их поддержку, без которой данная независимая оценка была бы неосу-ществима. Группа экспертов имела возможность встретиться и обсудить результаты анализа с должностными лицами Правительств Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана и воспользоваться предоставленным доступом к документам и статистическим данным. Кроме того, мы бы хотели поблагодарить партнеров МОМ из непра-вительственных организаций во всех охваченных оценкой странах за оказанное содействие и организацию ин-тервью и фокус-групп с мигрантами, общинными и религиозными лидерами. И конечно же, мы глубоко призна-тельны самим мигрантам, которые доверились нам, поделились своими историями из жизни и предоставили нам возможность изучить, проанализировать и понять всю глубину проблем и трудностей, с которыми они сталкиваются. Это поможет нам найти более эффективные решения рассматриваемых вопросов и предложить практические и выполнимые меры по их реализации в тесном сотрудничестве с заинтересованными лицами в правительствах и НПО, донорами и другим международными организациями.

Отчет был подготовлен ведущим автором г-нoм Петрoм Казмеркевичeм, международным консультантом, и группой экспертов. В частности, над исследованием работали г-н Александр Майер, международный консуль-тант; г-жа Джулия Паниччари, социолог МОМ; г-н Игорь Савин, консультант по Казахстану; г-н Маметбек Мырза-баев, консультант по Кыргызстану; г-н Алишер Ярбабаев и г-н Рашид Абдуллаев, консультанты по Таджикистану.

Мы выражаем особую благодарность г-ну Тимуру Шаймергенову, заместителю директора Библиотеки Перво-го Президента Республики Казахстан (Назарбаев Центра) за его вклад в проведение и оказание поддержки региональной полевой оценки под эгидой Библиотеки, а также г-же Татьяне Хаджиэммануэль, заместителю координатора по Центральной Азии в Субрегиональном координационном офисе МОМ по Центральной Азии в Казахстане за общую координацию проекта.

2 Основные причины и социально-экономические последствия возвратной миграции

ОТ АВТОРОВ

На разных стадиях проекта авторы консультировались со следующими государственными ведомствами, кото-рые также внесли свой вклад в его осуществление:

Казахстан – Акиматы городов Актау, Алматы и Астана; Комитет по делам религий; Генеральная прокуратура; Миграционная полиция; Министерство финансов; Министерство иностранных дел; Министерство здравоохра-нения и социального развития; Министерство внутренних дел; Министерство национальной экономики; Наци-ональный банк;

Кыргызстан – Пограничная служба; Генеральная прокуратура; Департамент социального обеспечения в Прави-тельстве КР; Государственная служба миграции; Министерство иностранных дел; Министерствo внутренних дел; Министерство труда и социального развития; Омбудсмен; Парламентский комитет по социальным вопросам, образованию, науке, культуре и здравоохранению; Государственная регистрационная служба; Государственная комиссия по делам религии;

Таджикистан – Исполнительный Аппарат Президента; Министерство труда, миграции и занятости населения (в т.ч. Агентство по труду и занятости; Миграционная служба при Минтруде); Министерство экономического развития и торговли; Министерствo внутренних дел; Министерство иностранных дел; Генеральная прокуратура; Центр стратегических исследований при Президенте РТ; Центр исламоведения при ПРТ; Комитет по делам мо-лодёжи, спорта и туризма; Комитет по делам религии; Верховный муфтий РТ; Хукумат г. Душанбе (в т.ч. управле-ние по труду и занятости населения, управление миграционной службы и отдел по делам религии).

Наконец, мы хотели бы поблагодарить миссии МОМ, которые содействовали своевременному и эффективно-му осуществлению проекта и предоставили материалы и редакторскую поддержку: МОМ в Казахстане: Барент Гординиер (дизайн и оформление публикации), Фаридуни Икромов, Лейла Тусупбаева Светлана Жасымбекова, Олеся Королева-Фрэнсис (перевод) и Номиньзая Гансух (дизайн); МОМ в Кыргызстане: Бермет Молдобаева и Нурбек Омуров; МОМ в Таджикистане: Эдуард Ноел-Хилл, Бахром Рахматджонов и Зебигуль Шехова; МОМ в Узбекистане: Санджарбек Тошбаев; Региональный офис МОМ в Вене: Василий Южанин.

КРАТКИЙ ОБЗОР 3

Источник изображения: МОМ (фото: Барент Гординиер МОМ в Центральной Азии)


РисункиРис. 1. Мигранты из стран Центральной Азии, имеющие регистрацию в Российской Федерации,

2014–2016 годы (тысяч человек)Рис. 2. Денежные переводы из России в страны Центральной Азии в 2014–2015 годах (миллионы

долларов США)Рис. 3. Гендерная структура миграции из Центральной Азии в Россию в 2015-2016 годахРис. 4. Препятствия для интеграции мигрантов с запретом на повторный въездРис. 5. Долгосрочные предпосылки для радикализации в Центральной АзииРис. 6. Взаимосвязь между факторами уязвимости мигрантов и потенциалом радикализацииРис. 7. Сценарии уязвимости мигрантов на разных стадиях миграционного процессаРис. 8. Окончание сроков запрета на повторный въезд в Россию в 2014–2018 годах (количество

таджикских мигрантов)Рис. 9. Взаимосвязь факторов уязвимости до получения запретаРис. 10. Характеристика наиболее уязвимых мигрантовРис. 11. Связь между полом и факторами уязвимостиРис. 12. Влияние запретов на способность мигрантов вырабатывать стратегии адаптации к новым

реалиямРис. 13. Постепенная потеря способности к адаптации во время действия запрета: рамочная

концепцияРис. 14. Факторы уязвимости мигрантов с запретом на повторный въезд в Казахстане: два сценарияРис. 15. Статус занятости опрошенных возвратных мигрантов с запретами в Таджикистане

КАРТЫ Карта 1 Места проведения интервью и фокус-групп с мигрантами

ТАБЛИЦЫТаблица 1. Граждане стран Центральной Азии с временной регистрацией в Казахстане, 2011–2015 годыТаблица 2. Поставщики интеграционных услуг для мигрантов в КазахстанеТаблица 3. Внешняя миграция и уровень безработицы по регионам Кыргызстана

БНЭ Борьба с насильственным экстремизмомВВП Валовой внутренний продуктЕАЭС Евразийский экономический союзЕСУВМ Единая система учета внешней миграции КР Кыргызская РеспубликаМОМ Международная организация по миграцииМОТ Международная организация трудаНПО Неправительственная организацияПНЭ Предотвращение насильственного экстремизмаРФ Российская ФедерацияЮСАИД Агентство США по международному развитию

ПЕРЕЧЕНЬ РИСУНКОВ, КАРТ И ТАБЛИЦ

Сокращения

Трудящиеся-мигранты из Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана играют решающую роль в обеспечении домохозяйств и общин устойчивыми средствами к существованию в регионах, где сложно найти другие способы заработать на жизнь. Социальные сети друзей и знакомых, образованные мигрантами, помогли им преодолеть многие трудности, возникшие на российском рынке труда, такие как резкий обвал экономики после 2008 года, жесткая конкуренция в отдельных секторах занятости и применение к ним санкций из-за неурегулированности их трудового статуса. Однако, начиная с 2014 года, еще большую нестабильность ситуации мигрантов придали дополнительные стрессовые факторы, такие как продолжающийся экономический спад в России, обесценивание рубля и валют стран Центральной Азии и широкомасштабное наложение санкций, в частности запрета на повторный въезд. В результате, многие из них почувствовали на себе действие новых или усугубившихся факторов уязвимости, от потери финансовых источников до появления чувства безысходности и снижения самооценки.

Несостоятельность прежних долговременных стратегий толкает некоторых из более уязвимых мигрантов на поиск новых путей решения этих проблем. В последние два года в ряде отчетов (официальных докладах, исследованиях в области политики и в СМИ) возрастающую социально-экономическую уязвимость мигрантов начали связывать с риском воздействия на них религиозных идей радикального толка и в отдельных случаях, с участием в экстремистской деятельности. Но достоверность подобных сообщений проверить невозможно, так как о масштабах и механизмах радикализации этой группы населения известно очень мало. Проблему отнесли к вопросам безопасности, и собрать надежные свидетельства от представителей сообществ мигрантов и их семей не удалось: они не желали об этом говорить. Поэтому, основываясь только на преимущественно неофициальных сведениях, не было уверенности в существовании связи между миграцией и радикализацией. Кроме того, в этих условиях органам власти, международному сообществу и неправительственным организациям сложнее выявить проблему и реализовать целенаправленные меры по ее предотвращению.

Правительства стран Центральной Азии и международные доноры пришли к осознанию необходимости установить конкретные факторы и обстоятельства, которые могут потенциально привести к радикализации мигрантов, и выяснить связь между социально-экономической уязвимостью мигрантов и риском радикализации. По просьбе ЮСАИД и при поддержке Правительств Республики Казахстан, Кыргызской Республики и Республики Таджикистан, Субрегиональный координационный офис Международной организации по миграции (МОМ) по Центральной Азии провел региональную полевую оценку, направленную на восполнение пробелов в понимании сценариев радикализации среди трудящихся-мигрантов из Центральной Азии, вернувшихся в свои страны происхождения или находившихся транзитом в Казахстане после получения запрета на повторный въезд в Россию. Это региональное исследование, охватившее Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан, отталкивалось от результатов полевой работы с таджикскими мигрантами с запретом на повторный въезд, организованной МОМ в 2014 году , и быстрой полевой оценки, проведенной в 2015 году в Казахстане и Кыргызстане.1,2

Региональная полевая оценка восполняет серьезный пробел в понимании социально-экономических истоков радикализации с точки зрения прав человека. В исследовании признается значение различных инициатив правительств Центральной Азии по предотвращению экстремизма и борьбе с ним в регионе (ПНЭ и БНЭ), но одновременно отмечается и необходимость дополнить преобладающий в настоящее время подход по обеспечению безопасности более широкими мерами по устранению долгосрочных предпосылок для радикализации. Кроме того, в оценке особое место отводится женщинам как важной группе среди мигрантов и в общинах, способной разрядить радикальные настроения, чему до настоящего времени уделялось сравнительно мало внимания. Наконец, в отчете делается вывод, что диаспоры мигрантов и неформальные сети поддержки играют решающую роль в предотвращении зарождения радикальных настроений.

1 Tajik Migrants with Re-entry Bans to the Russian Federati on [Таджикские мигранты с запретом на повторный въезд в Российскую Федерацию]. МОМ, Душанбе, 2013 г.2 ”Returning Central Asian Migrants: Between Radicalizati on and Re-integrati on” [«Возвращение мигрантов стран Центральной Азии: между радикализацией и реинтеграцией»]. Полевая оценка МОМ ЦА в Казахстане и Кыргызстане, август/сентябрь 2015 г.

ВСТУПЛЕНИЕКРАТКИЙ ОБЗОР 5

В кратком обзоре описывается динамика мобильности населения и, в частности, трудовой миграции внутри Центральной Азии и за ее пределами и перечисляются многочисленные последствия текущего экономического спада и применения запретов на повторный въезд в Россию. В нем обсуждается социально-экономическое воздействие шаткого положения кыргызских, таджикских и узбекских трудящихся-мигрантов на российском рынке труда и представлены некоторые механизмы приспособления к новой ситуации: возвращение, нелегальное пребывание и поиск альтернативных стран назначения, таких как Казахстан. Региональная полевая оценка опирается на ряд интервью, проведенных с представителями заинтересованных сторон в правительствах и неправительственных организациях, экспертами и мигрантами; в ней выделяются конкретные факторы уязвимости, затрагивающие определенные категории мигрантов, с учетом ухудшения их правового, экономического и социального статуса. Наконец, проводится связь между этими факторами уязвимости и потенциалом социальной и идеологической радикализации с описанием ряда возможных сценариев, которые могут стать реальностью, если не устранить эти факторы уязвимости.



1.1 Тенденции и последствия миграцииЭкономический спад в России в последние два года в сочетании с ее более жесткой миграционной политикой повлиял на миграционные потоки и мобильность из Центральной Азии и внутри ее границ, а это главный регион происхождения трудящихся-мигрантов в Российской Федерации. Падение спроса на иностранную рабочую силу в условиях ухудшения экономического климата снизило привлекательность России в глазах работоспособного населения Центральной Азии, уезжающего в трудовую миграцию. Кроме того, из-за введения запретов на повторный въезд в Россию для иностранцев, совершивших административные нарушения, более 1,5 миллионов человек, большинство из которых – трудящиеся-мигранты из Центральной Азии, не могут вернуться в Россию в период до пяти лет. По данным официальной статистики РФ по миграции, общее число мигрантов из Центральной Азии в России снизилось за последние два года, особенно большое сокращение произошло среди мигрантов из Узбекистана: с 2 343 000 человек в 2014 году до 1 756 000 человек в 2016 году (рис. 1). Схожим образом, хотя и не так выражено, снизилась миграция из Таджикистана с 1 034 000 зарегистрированных мигрантов в 2014 году до 879 000 мигрантов в 2016 году. Мобильность населения Кыргызстана после вступления страны в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) осталась на прежнем уровне при небольшом росте числа кыргызских мигрантов с 526 000 человек в 2014 году до 547 000 человек в 2016 году.

Рис. 1. Мигранты из стран Центральной Азии, имеющие регистрацию в Российской Федерации, 2014–2016 годы (тысяч человек)

Источник: Федеральная миграционная служба Российской Федерации, доступно по ссылке htt ps://гувм.мвд.рф/about/acti vity/stats/Stati sti cs/Stati sti cheskie_svedenija_po_migracionno

1. РЕГИОНАЛЬНАЯ ГЛАВА

Источник: Федеральная миграционная служба Российской Федерации, доступно по ссылке htt ps://гувм.

Изменения в экономике и нормативно-правовой базе РФ повлияли и на характер миграционных потоков в Центральной Азии. Казахстан постепенно становится страной транзита и назначения для трудящихся-мигрантов из Узбекистана и Кыргызстана в поисках альтернативы трудоустройству в России. В 2015 году почти 950 000 граждан этих трех центральноазиатских республик временно проживали в Казахстане, что свидетельствует о резком увеличении их числа по сравнению с примерно 500 000 мигрантов с временной регистрацией в 2011 году. Среди них самую многочисленную подгруппу представляют граждане Узбекистана, число которых выросло с 530 683 человек в 2014 году до 797 982 человек в 2015 году. Миграция из Кыргызстана и Таджикистана менее выражена, хотя за последние два года все больше граждан этих стран устраиваются на работу в Казахстане, а это дает основания полагать, что Казахстан становится альтернативным вариантом для трудящихся-мигрантов из Центральной Азии, которые не в состоянии вернуться в Россию или не могут найти там работу.

Притом что мигранты, по всей видимости, подстраивают свои стратегии под новые реалии, экономический спад в России все же нанес ощутимый удар по региону, в значительной степени зависящему от денежных переводов мигрантов. Их объем резко упал в 2014–2015 годах, и, как следствие, сильно сократился располагаемый доход домохозяйств в Центральной Азии. По данным Центробанка Российской Федерации, денежные переводы в Кыргызстан упали на 47% в долларовом выражении, в Узбекистан ¬ на 58% за тот же период времени, а частные переводы в Таджикистан – на 66% (рис. 2).

Источник: Центральный банк Российской Федерации, доступно по ссылкам: htt p://www.cbr.ru/stati sti cs/CrossBor-der/C-b_trans_countries_15.xlsx; htt p://www.cbr.ru/stati sti cs/print.aspx?fi le=CrossBorder/C-b_trans_countries_14.htm

Рис. 2. Денежные переводы из России в страны Центральной Азии в 2014–2015 годах (миллионы долларов США)

Даже если снижение покупательной способности в реальном выражении не столь велико, как показывают эти цифры, так как наравне с рублем обесценились и центральноазиатские валюты по отношению к доллару США, все же домохозяйства, члены которых работают за границей, сталкиваются с ухудшением своего уровня жизни, а некоторые даже могут быть вытолкнуты за черту бедности в результате снижения объемов денежных переводов. Проблема еще в большей степени усугубляется отсутствием мер по удовлетворению нужд возвратных мигрантов и возможностей для реализации их потенциала.


Источник: Центральный банк Российской Федерации, доступно по ссылкам: htt p://www.cbr.ru/stati sti cs/CrossBor-

Кыргызстан Таджикистан Узбекистан

Анализ динамики миграции населения Центральной Азии в Россию дает основания полагать, что экономический спад и запреты на повторный въезд спровоцировали изменение в соотношении полов в потоках трудовой миграции (рис. 3). Между августом 2015 года и апрелем 2016 года число мужчин-узбеков с регистрацией по месту проживания в России упало примерно на 290 000 человек, за тот же период в Россию приехало почти на 100 000 меньше мужчин-таджиков. Снижение же числа женщин из Узбекистана не так значительно, а среди женщин из Таджикистана оно минимально. Учитывая, что из Узбекистана и Таджикистана в трудовую миграцию в Россию в основном едут мужчины, такие сдвиги в статистике могут указывать на некоторые изменения в стратегиях мигрантских домохозяйств, которые больше не могут полагаться на стабильный и достаточный источник дохода в виде денежных переводов, отправляемых только мужчинами.

1.2 Интеграция возвратных мигрантов в Центральной АзииРабота по оценке последствий запретов на повторный въезд для благосостояния мигрантов из Центральной Азии, обзор мер, способствующих их интеграции на родине и в странах транзита, и связей между факторами уязвимости и возможной радикализацией была организована на основе нормативно-правовых и стратегических документов, прошлых опросов и исследований, а также интервью, проведенных командой экспертов МОМ с 55 должностными лицами и 36 экспертами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане.3 Кроме того, в ответ на официальный запрос МОМ из государственных органов были получены национальные статистические данные. В данном разделе представлено описание общих тенденций в регионе в отношении проблем и возможностей интеграции возвратных мигрантов. Законодательные и институциональные изменения в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане рассматриваются ниже, в соответствующих разделах страновых докладов.

По данным Федеральной миграционной службы Российской Федерации, в общей сложности, в 2013–2015 годах было выдано 1 607 000 запретов на повторный въезд и за это время из России было выдворено 513 300 иностранцев. В начале 2016 года общее число мигрантов, на которых был наложен запрет, достигло 1 650 000 человек. Подавляющее большинство пострадавших – выходцы из государств Центральной Азии: предположительно 1 000 000 граждан Узбекистана, 330 000 граждан Таджикистана и 108 000 граждан

3 Респонденты отбирались среди представителей Министерств труда, иностранных дел, внутренних дел, экономики и финансов, миграционных служб/полиции, пограничных служб, прокуратуры, комиссий по делам религий, региональных центров занятости, а также из должностных лиц Администрации Президента, парламентских комитетов, института Омбудсмена и национального банка. Эксперты изучали либо социально-экономические последствия миграции, либо связи между миграцией и радикализацией.

Источник: Федеральная миграционная служба Российской Федерации, доступно по ссылке: htt ps://гувм.мвд.рф/about/acti vity/stats/Stati sti cs/Svedenija_v_otnoshenii_inostrannih_grazh/item/5850/

Рис. 3. Гендерная структура миграции из Центральной Азии в Россию в 2015–2016 годах


Источник: Федеральная миграционная служба Российской Федерации, доступно по ссылке: htt ps://гувм.мвд.рф/

Рис. 4. Препятствия для интеграции мигрантов с запретом на повторный въезд

Кыргызстана. Более того, по имеющимся оценкам, около 2 200 000 человек находятся под риском получить запрет при пересечении российской границы. Ввиду того, что, судя по очень многим свидетельствам, большинство мигрантов с запретом на повторный въезд решили остаться в России, основная проблема – обеспечить защиту их прав с учетом уязвимости на рабочем месте, в принимающем сообществе и при обращении в государственные органы.

Серьезным вопросом в отношении защиты прав так называемых «запретников» является тот факт, что многие из них не знали о примененном к ним запрете, особенно в самом начале использования этой меры наказания. Основанием для такой санкции может стать несоблюдение административных процедур (несвоевременная постановка на учет по месту жительства или несвоевременное получение разрешения на работу и предоставление неверных документов) зачастую из-за недобросовестности посредника или по его вине. Поэтому в первую очередь правительства Кыргызстана и Таджикистана постарались минимизировать последствия от запретов, сократив их сроки для значительной части своих граждан. Благодаря двусторонним соглашениям число кыргызских мигрантов с запретом на повторный въезд снизилось на 39% к апрелю 2016 года, а для 103 440 таджикских мигрантов срок действия запрета истек в 2016 году (в 2014 году – для 10 000, в 2015 году – для 22 000). Тем не менее, маловероятно, что число людей с запретами значительно сократится, так как к мигрантам из Центральной Азии продолжают применять эту форму наказания, и как должностные лица, так и эксперты ожидают новый виток ограничений в российской миграционной политике в ближайшие годы.

Запреты на повторный въезд носят действительно разрушительный характер, подрывая способности мигрантов воспользоваться своими обычными стратегиями адаптации в ситуации правовой, экономической и социальной неопределенности. Как подтверждают результаты интервью с экспертами, интервью и фокус-группы с возвратными мигрантами, «запретники», прежде всего, сталкиваются с проблемой восстановления своего экономического положения, от которого напрямую зависят их самооценка и статус в общине. Как показано на рисунке 4, зачастую это оказывается очень трудной задачей: мигрантам приходится конкурировать между собой за немногочисленные рабочие места. И хотя есть примеры успешных программ интеграции (работа с возвращающимися этническими соотечественниками) и инициатив местных НПО, распространяющих информацию о правах мигрантов и возможностях трудоустройства, системных решений проблемы пока внедрено

Источник: Интервью МОМ с должностными лицами и экспертами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, февраль – июнь 2016 года


не было. Круг нерешенных вопросов включает, помимо прочего, и отсутствие специальной терминологии и механизмов, и неадекватное финансирование, и низкий уровень осведомленности среди мигрантов.

Как обзор законодательных актов и стратегических документов, так и интервью с экспертами, должностными лицами и мигрантами подтверждают тот факт, что на настоящий момент в отношении возвратных мигрантов с запретами не принимается целенаправленных мер, необходимость в которых ощущается из-за сложностей их реинтеграции на правовом, административном и экономическом уровне. Особенно остро эта проблема стоит в новых пунктах назначения возвращающихся мигрантов (промышленные районы Казахстана, а также городские центры Кыргызстана и Таджикистана), в которых нет опыта активной интеграции приезжего населения. Интервью с экспертами и результаты социологического исследования свидетельствуют о ключевой роли этнических диаспор, которые предлагают целый ряд услуг: от экономической помощи, юридических консультаций и до психологической и культурной поддержки. Некоторые из успешных инициатив, запущенных правительствами стран происхождения мигрантов, привлекали этнические диаспоры к распространению правовой информации среди мигрантов и проведению культурных мероприятий. Тем не менее, опрошенные признавали, что для эффективного управления возвратной миграцией и защиты прав мигрантов требуется выработка целевой политики в этой области и постоянная поддержка со стороны государства.

1.3 Радикализация, предотвращение насильственного экстремизма и борьба с ним

Интервью с экспертами и должностными лицами, занятыми в области предотвращения радикализации и борьбы с ней, а также социологическое исследование, проведенное с возвратными мигрантами из стран Центральной Азии (особенно с теми, на кого был наложен запрет на повторный въезд), раскрывают достаточно сложную картину взаимосвязей между миграцией и радикализацией. Их результаты дают основание полагать, что связь между трудовой миграцией и радикализацией не прямая, а скорее обусловлена одновременным наличием нескольких факторов уязвимости: ухудшение экономического положения и, как следствие, снижение чувства собственного достоинства, сопровождающиеся недоверием к государственным органам и отчуждением от своего собственного сообщества. И хотя не доказано, что сам факт миграции может объяснить случаи радикализации мигрантов, исследование указывает на воздействие экономического спада, наличие радикальных настроений в религиозных сообществах как в стране назначения, так и в стране происхождения и присутствие чувства социальной несправедливости и отчаяния, испытываемое некоторыми мигрантами, когда они оказываются в нелегальном статусе и сталкиваются с неопределенностью своего экономического положения в будущем.

Хотя и не было установлено, что трудящиеся-мигранты особенно склонны к радикализации, тем не менее, они подвержены воздействию некоторых факторов уязвимости в более широком социально-экономическом плане, которые затрагивают и другие категории населения в Центральной Азии. Опрошенные эксперты в области радикализации допускают, что мигранты могут стать более восприимчивыми к идеологической пропаганде, активно распространяемой экстремистскими организациями и проповедниками, если они проявляют комплекс экономических и социальных факторов уязвимости (рис. 5). Они указывают на то, что идеологические аргументы срабатывают только в тех случаях, когда они созвучны с вопросами, волнующими целевую аудиторию. Такая


Источник изображения: общественное пользование


Рис. 5. Долгосрочные предпосылки для радикализации в Центральной Азии

ситуация может сложиться, когда ухудшение личного и семейного благосостояния ассоциируется с ощущением социальной несправедливости и чувством неспособности улучшить подобное положение дел.

Опрошенные эксперты подчеркивают, что потенциал радикализации достигает своей наивысшей точки, когда объективные (социально-экономические) и субъективные (психологические) факторы одновременно воздействуют на человека, у которого нет возможности обратиться за поддержкой извне (отчуждение от государства и общины) (рис. 6). Они указывают на то, что личное восприятие и оценка ситуации ниже собственных ожиданий (относительная депривация) и неспособность справиться с ухудшающимся уровнем жизни могут подпитывать радикальные настроения с большей долей вероятности, чем фактическая бедность, которая воспринимается как постоянное явление жизни мигранта. Поэтому ключевым элементом процесса радикализации считается самооценка социально-экономической ситуации. Впрочем, как подтверждают и полевые социологические исследования, столь же важно и отношение мигранта к его более широкому окружению (как к официальным учреждениям, так и к неформальной сети поддержки). В сценарии повышенного риска мигрант отворачивается и от государственных органов, и от своего сообщества (диаспоры и/или родной общины).

Эксперты отмечают, что процесс радикализации может происходить на различных этапах миграции. Они указывают на ключевую роль посредников, которые пользуются доверием мигрантов (или завоевывают его) и обеспечивают безопасные условия для распространения радикальных идей. Посредники, часто сами мигранты

Источник: ”Returning Central Asian Migrants: Between Radicalizati on and Re-integrati on” [«Возвращение мигрантов стран Центральной Азии: между радикализацией и реинтеграцией»]. Быстрая полевая оценка МОМ ЦА в Казахстане и Кыргызстане: интервью с экспертами в августе 2015 года, интервью с должностными лицами и экспертами в Таджикистане в июне 2016 года

в прошлом, предлагают решить финансовые проблемы, обещают помощь, в том числе с поездками в третьи страны. Мигранты, вернувшись домой, не могут найти достойной работы или других способов обеспечить свои семьи, поэтому у них может появиться ощущение социально-экономической и политической несправедливости. Такие чувства затем могут быть пропущены через радикальное толкование религиозных текстов, в которых органы власти представлены во враждебном свете или неготовыми к сотрудничеству. Начинается преследование таких мигрантов, отвернувшихся от государственных институтов и своих общин, что становится идеологической «последней каплей», толкающей их к отъезду в Сирию или Ирак или к вступлению в радикальную группировку. На следующей диаграмме представлены некоторые сценарии процесса радикализации, имеющие место на разных стадиях миграции.

Эксперты и должностные лица, принимавшие участие в интервью, не считают, что потенциал радикализации среди трудящихся-мигрантов из Центральной Азии и их семей выше, чем в других группах населения. Они указывают на такие сильные сдерживающие факторы как приоритетная обязанность обеспечивать всем необходимым свое домохозяйство для женатых мужчин, а их большинство среди трудящихся-мигрантов из Узбекистана и Таджикистана, и социальное клеймо из-за неспособности прокормить семью. До начала нынешнего экономического спада и широкого применения санкций эти мигранты определенно чувствовали себя ответственными перед своей семьей и общиной. Однако эксперты предупреждают, что ситуацию могут изменить два возможных сценария развития событий. Во-первых, чувство личного разочарования из-за отсутствия прогресса или фактического ухудшения экономического положения в сочетании с потерей законного статуса и вытекающим из этого позором толкают мигранта искать помощи за пределами своего собственного этнического или профессионального сообщества. Во-вторых, разочарование может охватить целую мигрантскую общину и трансформироваться в более широкое ощущение дискриминации или даже враждебности со стороны принимающего общества. Такое социальное восприятие может позднее перейти в более выраженную форму религиозной пропаганды, в которой настоящая социально-экономическая реальность объясняется с помощью радикального толкования религиозных идей.

Источник: Анализ группы экспертов МОМ в Центральной Азии, февраль ¬ май 2016 года

Рис. 6. Взаимосвязь между факторами уязвимости мигрантов и потенциалом радикализации


Источник: Интервью МОМ с экспертами и должностными лицами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, апрель – июнь 2016 года

Рис. 7. Сценарии уязвимости мигрантов на разных стадиях миграционного процесса


По признанию экспертов, в регионе сложилось два главных подхода к борьбе с угрозой радикализации. Подход обеспечения безопасности стремится свести эту угрозу к нулю путем устранения агентов радикализации (экстремистских группировок) и сосредотачивает усилия на идеологических источниках этого процесса. В связи с этим, ключевая роль отдается правоохранительных органам, цель деятельности которых сводится к предотвращению распространения идеологических идей и изоляции и агентов, и посредников. В свою очередь, в интеграционном подходе, применяемом главным образом ведомствами по вопросам религии, а также учреждениями по обеспечению занятости и социальных услуг, обращается внимание на более широкий круг факторов социально-экономической уязвимости, которые часто служат почвой для распространения радикальных идей среди определенных групп населения, например, трудящихся-мигрантов. Интеграционный подход в первую очередь нацелен на потенциальных последователей радикальных течений и на более крупные сообщества, в которых те проживают, и реализуется через выявление и реагирование на истинные экономические потребности и возникающее из-за них чувство отчаяния в обществе. Ряд экспертов приходят к выводу, что для эффективной борьбы с насильственным экстремизмом (БНЭ) одного подхода обеспечения безопасности недостаточно и необходимо отвести более значимое место интеграционному подходу в качестве дополнения к мерам безопасности. Прежде всего, это означает проведение мероприятий, направленных на предотвращение насильственного экстремизма (ПНЭ), в том числе установление долгосрочных контактов с уязвимыми мигрантами, их семьями и родными общинами. Эксперты указывают на приоритетные задачи по борьбе с экстремистской идеологией через религиозное образование, распространение знаний о традиционных верованиях и ценностях и повышение осведомленности о приемах вербовки экстремистов. Помимо этого, они обращают внимание на чрезвычайно важную роль женщин в передаче ценностей и формировании мнений, что может стать мощным фактором сдерживания радикализации.

2.1.1 Тенденции и последствия миграцииМиграционные процессы в Казахстане значительно отличаются от тех, что происходят в соседних с ним странах Центральной Азии. Устойчивый экономический рост превратил Казахстан в страну преимущественно транзита и иммиграции, привлекающую квалифицированных работников из разных стран, и все больше низкоквалифицированных трудящихся-мигрантов из Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана направляются в Казахстан. Почти 950 000 граждан этих трех стран временно проживали на территории Казахстана в 2015 году по сравнению с около 500 000 мигрантов в 2011 году. Граждане Узбекистана составляют наиболее многочисленную группу, располагающую самыми развитыми социальными сетями мигрантов благодаря родственным связям по обе стороны узбекско-казахстанской границы. С 2014 по 2015 год количество узбекских мигрантов увеличилось с 530 683 до 797 982 человек, что составляет большую часть общего прироста миграции в направлении Казахстана (Таблица 1). Граждане Кыргызстана и Таджикистана мигрируют в Казахстан не в таких больших количествах, хотя за последние два года было замечено усиление миграционных потоков и из этих двух стран.

Таблица 1. Граждане стран Центральной Азии с временной регистрацией в Казахстане, 2011–2015 годы

Страна происхождения 2011 2012 2013 2014 2015

Узбекистан 404 468 431 919 495 167 530 683 797 982Кыргызстан 93 848 103 001 93 127 94 313 114 385Таджикистан 10 915 10 193 12 917 18 463 33 036ВСЕГО 509 231 545 113 601 211 643 459 945 403

Источник: Государственная миграционная служба Республики Казахстан, май 2016 года

Появление этой тенденции совпало с началом экономического спада в России и введением запретов на повторный въезд, поэтому выдвигается предположение, что мигранты из Центральной Азии, не имеющие возможности вернуться в Россию по экономическим или юридическим причинам, теперь стремятся уехать в Казахстан. Хотя статистических данных о количестве мигрантов с запретом на повторный въезд в Россию, работающих теперь в Казахстане, нет, наше исследование может подтвердить гипотезу о том, что многие центральноазиатские мигранты либо отправляются в Казахстан как в альтернативную страну назначения, либо решают остаться в Казахстане после получения отказа во въезде в РФ на сухопутной российско-казахской границе.

Низкие цены на нефть и обесценивание казахстанского тенге тяжело сказались на казахстанской экономике, из-за чего мигрантам стало сложнее отправлять деньги домой. По данным Национального банка Республики Казахстан, в 2014–2015 годах денежные переводы из Казахстана в Кыргызстан упали на 15% (с 73,82 до 62,32 миллионов долларов США), а денежные переводы в Узбекистан снизились на 17% (с 191,87 до 159,10 миллионов долларов США). При этом, за тот же период объем переводов частных лиц в Таджикистан увеличился с 11,87 до 15,74 миллионов долларов США; скорее всего, это произошло по причине резкого роста миграции из Таджикистана в Казахстан, почти удвоившейся с 2014 по 2015 год. При таких негативных последствиях ухудшения экономической ситуации в Казахстане планируется внести поправки в миграционное

2. РЕЗУЛЬТАТЫ ОЦЕНКИ ПО СТРАНАМ: ТЕНДЕНЦИИ, ПОСЛЕДСТВИЯ,

РЕИНТЕГРАЦИЯ

2.1 КАЗАХСТАН Источник изображения: лицензированные Adobe Stock

законодательство, ограничивающие возможности трудоустройства для низкоквалифицированных трудящихся-мигрантов. В результате таких изменений многим трудящимся-мигрантам из Центральной Азии с запретом на повторный въезд в Россию станет еще сложнее найти работу на законных основания в Казахстане. Увеличение числа решений о выдворении, принимаемых в отношении граждан Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана (2 101 в 2014 году против 8 741 в 2015 году) свидетельствует о том, что казахстанские власти серьезно относятся к проблеме неурегулированной миграции и намерены защищать внутренний рынок труда, считая приоритетной задачей трудоустройство своих собственных граждан.

Однако экономическое развитие Казахстана в долгосрочной перспективе приведет к увеличению спроса как на низкоквалифицированную, так и на высококвалифицированную иностранную рабочую силу. Рост числа мигрантов в условиях экономического спада указывает на то, что работодатели чувствуют потребность в трудовых ресурсах, которую не могут удовлетворить работники на внутреннем рынке труда. Возвратная миграция в Казахстан остается на относительно низком уровне: менее 1 000 казахстанских граждан вернулись в страну на постоянное место жительства в 2015 году. В то же время, эмиграция из Казахстана на постоянное место жительства за рубежом значительно выше: 33 468 человек в 2015 году, 86% из которых уехали в Россию.В свете этих изменений, по всей видимости, тенденция возрастающей миграции из Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана в Казахстан сохранится, особенно в условиях продолжающейся стагнации российской экономики и ужесточения иммиграционных правил.

2.1.2 Реинтеграция и интеграцияСитуация в экономике, при которой темпы прироста ВВП сократились до 0,1% в 2015 году, привнесла серьезные коррективы в управление рынком труда в Казахстане. В 2015 году впервые уровень безработицы перестал снижаться даже при увеличении числа зарегистрированных вакансий с 185 000 до 287 000 по сравнению с 2014 годом. Хотя заинтересованность в работе в Казахстане продолжает расти, особенно среди узбеков и таджиков, спад в экономике и сохраняющаяся безработица, охватывающая 444 000 собственных граждан, привели к усилению контроля за иностранной рабочей силой в стране в целях снижения уровня нелегальной занятости. В результате применения более ограничительного подхода увеличилось число граждан соседних центральноазиатских стран, подвергшихся административным наказаниям (с 64 366 в 2014 году до 78 451 в 2015 году) и выдворению (четырехкратное увеличение количества случаев с 2 101 до 8 741 между 2014 и 2015 годами).

Минимизация отрицательного воздействия миграционных потоков на национальную экономику и привлечение трудящихся-мигрантов востребованных профессий и необходимой подготовки остаются одними из неизменных принципов миграционной политики Казахстана, сформулированных в концепции национальной миграционной политики, а также в основополагающих правовых актах, устанавливающих условия доступа неграждан на внутренний рынок труда. В последние годы был принят ряд инструментов, направленных на улучшение управления иностранной рабочей силой. Так, с января 2014 года физические лица могут нанимать иностранцев для предоставления услуг в домашнем хозяйстве, но по новым правилам, введенным в действие в 2016 году, рабочие разрешения на такую работу будут выдаваться в пределах квоты, устанавливаемой местной администрацией.

Взаимодействие экономических (снижение реальной зарплаты) и административных (более жесткие условия проживания и трудоустройства) факторов сильнее всего ударило по трудящимся-мигрантам из Таджикистана и Узбекистана, получившим запрет на повторный въезд в Россию и, либо оставшихся без средств существования в Казахстане по дороге домой, либо выбравшим его как альтернативную страну назначения на время действия запрета. Число людей, оказавшихся в такой ситуации, неизвестно, но механизмы их уязвимости хорошо знакомы должностным лицам, экспертам и специалистам-практикам. Не зная требований закона, оказавшиеся в безысходной ситуации «возвращенцы» зачастую не встают на учет по месту проживания в отведенный пятидневный срок. При этом, если узбекские мигранты могут положиться на свои хорошо развитые и обширные связи и знакомства, то таджикским мигрантам очень часто не хватает такой поддержки на новом месте. Вступление Кыргызстана в ЕАЭС не устранило все барьеры на пути эффективной интеграции кыргызских мигрантов в Казахстане. Во-первых, это связывают с недостаточной осведомленностью мигрантов и их работодателей о новых процедурах. Во-вторых, чтобы гарантии равноправного доступа граждан Кыргызстана


на рынок труда и связанных с этим социальных прав были действительно эффективными, их необходимо более конкретно прописать в национальном законодательстве Казахстана и в двусторонних соглашениях.

Анализ условий для интеграции трудящихся-мигрантов в Казахстане выявил препятствия в трех аспектах: правовом, административном и социокультурном. В правовом плане, по-прежнему ждут ратификации несколько ключевых конвенций МОТ по вопросам трудовой миграции, а также ряд технических конвенций, регулирующих различные виды труда (работа по дому).4 Трудящимся-мигрантам нелегко пользоваться некоторыми гарантированными правами, например, помощью юриста, из-за недостаточной поддержки со стороны государства в этой сфере (предоставление бесплатных специализированных услуг). Что касается административных процедур, Государственная трудовая инспекция не имеет достаточно полномочий для проведения внеплановых проверок трудовых договоров и фактических условий трудоустройства мигрантов. Наконец, многие трудящиеся-мигранты не обращаются за помощью ни в государственные органы, ни в общественные организации, предпочитая искать поддержки в своих этнических социальных сетях. Это симптом низкой социокультурной интеграции вследствие малодоступности и ограниченности услуг, предлагаемых различными поставщиками (см. ниже), и взаимного недоверия между мигрантами и принимающим сообществом (см. результаты социологического исследования).

Помимо установленных ограничительных правил легализации статуса, существуют и другие сложности, затрудняющие социально-экономическую интеграцию мигрантов из Центральной Азии в Казахстане, а именно доступность и спектр интеграционных услуг, предлагаемых различными поставщиками (таблица 2). Мигранты не могут воспользоваться помощью неправительственных организаций или частных кадровых агентств, выступающих важными посредниками между мигрантами и государственными органами и работодателями, ввиду их ограниченного финансирования (НПО) или высокой стоимости их услуг для мигрантов (агентства). Эти недостатки часто пытаются компенсировать путем привлечения этнических диаспор, пользующихся доверием среди мигрантов и успешно поддерживающих неформальные связи с ними.

Таблица 2. Поставщики интеграционных услуг для мигрантов в Казахстане Поставщики интеграционных услуг Услуги Доступность

Миграционная полиция

- Документирование- Информирование о других возможностях интеграции

Высокая степень доступности в силу специальных полномочий по документированию мигрантов

НПО

- Информирование о возможностях интеграции- Юридические консультации- Посредничество между мигрантами и другими поставщиками

Средняя степень доступности. В зависимости от наличия специальных проектов, осуществляемых в данное время, и средств информирования (листовки, стенды).

Частное агентство занятости

- Поиск вакансий- Посредничество между мигрантом и работодателем, миграционной полицией

Низкая степень доступности в силу отсутствия у мигрантов средств для оплаты услуг агентства.

Этническая диаспора

- Содействие в возвращении на родину - Содействие в трудоустройстве по неформальным каналам - Информирование о возможностях интеграции

Высокая степень доступности в силу информации, распространяемой по неформальным сетям, и высокой степени взаимного доверия

Источник: Интервью МОМ с должностными лицами в Правительстве и НПО, Казахстан, апрель – июнь 2016 года

4 См., например, Конвенции №97 (Конвенция о трудящихся-мигрантах), №143 (Конвенция о злоупотреблениях в области миграции и об обеспечении трудящимся-мигрантам равенства возможностей и обращения) и №189 (Конвенция о достойном труде для домашних работников).


2.2.1 Тенденции и последствия миграцииТрудовая миграция из Кыргызстана в Россию и Казахстан продолжает играть важную роль в экономическом развитии страны и благосостоянии многих домохозяйств, один или несколько членов которых находится в миграции, чьи денежные переводы являются основным источником дохода в сельских районах с высоким уровнем бедности. По состоянию на июнь 2016 года, более 750 000 граждан Кыргызстана проживали и работали за границей, подавляющее большинство из них в России (563 000) и Казахстане (111 000). Продолжающийся экономический спад в регионе пока мало отразился на уровне миграции из Кыргызской Республики. Число кыргызских мигрантов в России стабильно, более того, в 2015–2016 годах даже наметился рост на 5%. Миграция из Кыргызстана в Казахстан также слегка увеличилась с 94 313 кыргызских граждан, временно зарегистрированных в Казахстане, в 2014 году, до 114 385 в 2015 году. Особенно важную роль в миграционных потоках из Кыргызстана играют женщины: они составляют почти 40% всех кыргызских трудящихся-мигрантов в России.

Вступление Кыргызстана в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) в августе 2015 года, скорее всего, станет решающим фактором будущих миграционных тенденций, несмотря на экономический кризис в обеих главных странах назначения кыргызских мигрантов. Упрощенная процедура трудоустройства на территории ЕАЭС освобождает их от необходимости получения разрешения на работу в России и Казахстане, на них больше не распространяются миграционные квоты. Развитые социальные сети мигрантов и присутствие кыргызских диаспор в этих странах еще больше способствуют сохраняющейся тенденции эмиграции из Кыргызстана.

Однако, устойчивые миграционные процессы не спасли экономику Кыргызстана и семьи мигрантов от негативных последствий снижения объемов денежных переводов. По данным Центрального банка России, денежные переводы снизились с 2,03 миллиардов долларов США в 2014 году до 1,08 миллиардов долларов США в 2015 году, то есть резко упали на 47%. Статистика Национального банка Республики Казахстан по переводам денежных средств физических лиц из Казахстана в Кыргызстан свидетельствует о похожей тенденции: кыргызские мигранты отправили домой 62,63 миллионов долларов США в 2015 году по сравнению с 73,82 миллионами долларов США в 2014 году. Во многом такое падение объясняется обесцениванием российского рубля и казахского тенге по отношению к доллару США. В относительном выражении доля денежных переводов в ВВП Кыргызстана осталась на прежнем же уровне (25,6% в 2015 году по сравнению с 26,8% в 2014 году).

Сильнее всего от ухудшения экономической ситуации в регионе пострадали те трудящиеся-мигранты из Кыргызстана, кто получил запрет на повторный въезд в Россию на период от трех до пяти лет. Так как уровень оплаты труда остается в России выше, чем в Кыргызстане, и ввиду того, что возвратные мигранты сталкиваются с трудностями при реинтеграции на местном рынке труда, получение такого запрета может поставить под угрозу средства к существованию мигрантов и их семей. Благодаря двусторонним соглашениям с Россией, Правительству Кыргызстана удалось снять запрет с 76 000 кыргызских граждан в феврале 2016 года, тем самым уменьшив общее число трудящихся-мигрантов с запретом на повторный въезд с 194 000 до 118 000. Тем не менее, по этому соглашению граждане Кыргызстана не получили иммунитет от применения этой санкции, и к концу первой четверти 2016 года общее число «запретников» выросло до 119 000.

Ввиду отсутствия статистических данных по возвратной миграции сезонных мигрантов, сложно делать выводы о социально-экономическом положении возвратных мигрантов. Возрастающую диверсификацию стран назначения кыргызских трудящихся-мигрантов (111 000 кыргызских граждан работают в Казахстане, 14

2.2 КЫРГЫЗСТАН

18

Источник изображения: лицензированные Adobe Stock

000 в Южной Корее и 8 000 в Турции) можно рассматривать как реакцию на экономический спад в России и сохраняющиеся препятствия для доступа кыргызских граждан на российский рынок труда, такие как запреты на повторный въезд.

Продолжающаяся крупномасштабная миграция особенно сильно влияет на благосостояние более неблагополучных регионов страны. Баткенская, Жалал-Абадская и Ошская области, отличающиеся наименьшими показателями валового регионального продукта в стране (25 300, 36 400 и 36 900 сом соответственно по сравнению с 146 800 сом в столице) и высоким уровнем безработицы, являются и самыми крупными регионами происхождения трудящихся-мигрантов (Таблица 3). Принимая во внимание ограниченные возможности для трудоустройства (как в количественном, так и в качественном отношении) в этих областях в настоящий момент, эксперты и должностные лица не ожидают больших потоков возвратной миграции в эти регионы.

Таблица 3. Внешняя миграция и уровень безработицы по регионам КыргызстанаВнешняя миграция (ноябрь 2014 г. – октябрь 2015 г.)

Кол-во зарегистрированных безработных (чел.)

Регион прибыло (чел.)

выбыло (чел.)

Миграц. прирост, отток (-) (чел.)

Кол-во зарегистрированных безработных (чел.)

Доля в общем кол-ве зарегистрированных безработных по республике

Жалал-Абадская обл. 911 2 478 -1 567 12 438 21,94%

Ошская обл. 1 672 1 755 -83 11 463 20,22%

г. Бишкек 7 575 2 914 4 661 6 648 11,72%

Баткенская обл. 904 1 655 -751 6 206 10,94%

Нарынская обл. 1 338 2 703 -1 365 5 590 9,86%

Чуйская обл. 5 977 3 078 2 899 5 509 9,72%

Иссык-Кульская обл. 1 022 2 299 -1 277 4 433 7,82%

Таласская обл. 389 1 311 -922 2 263 3,99%

г. Ош 1 963 3 389 -1 426 2 153 3,80%

Источник: Государственная служба миграции КР, Единый доклад по миграции в Кыргызской Республике. Бишкек, 2015

2.2.2 Меры смягчения и реинтеграцияНа фоне продолжающейся трудовой эмиграции в основные задачи миграционных органов Кыргызстана входит защита прав кыргызских граждан за границей и поиск путей смягчения последствий запретов на повторный въезд. Широко ожидалось, что вступление Кыргызстана в ЕАЭС станет значительным шагом в сторону улучшения положения кыргызских трудящихся-мигрантов в России. Однако результаты пока неоднозначны. С одной стороны, по новым условиям граждане Кыргызстана, легально устроившиеся на работу, могут более уверенно стоять на ногах (период регистрации продлен до 30 дней, существует возможность заключить новый трудовой договор в случае расторжения предыдущего договора, целый ряд социальных гарантий). С другой стороны, в ходе интервью с экспертами, должностными лицами и мигрантами было выяснено, что существенная часть работников все еще устроена на работу нелегально, так как с началом экономического спада российские


работодатели стараются экономить на расходах. Опрос, проведенный Государственной службой миграции КР с 15 августа по 15 сентября 2015 года, показал, что в условиях сокращения доходов кыргызские мигранты в России в действительности чувствуют себя более уязвимыми к таким угрозам, как незнание своих прав, регулярные полицейские рейды и проверки личных документов, а также сложности с получением регистрации и задержка выплаты зарплаты. Омбудсмен КР сообщает, что граждане Кыргызстана, работающие за границей, обращаются к нему по вопросам, связанным с занятостью, личными документами, правами детей мигрантов, «черным списком», незаконным задержанием, рабством и торговлей людьми. Для решения этих проблем Институт Омбудсмена планирует откомандировать своих сотрудников в Российскую Федерацию. Государственная служба миграции КР намеревается открыть представительство в стране назначения, чтобы предоставлять мигрантам информацию и юридическую помощь, так как, по словам ее сотрудников, лишь малое число граждан, выезжающих в миграцию, обращаются к ним за консультацией перед отъездом.

В то же время, вступление Кыргызстана в ЕАЭС наделило правительство определенными механизмами по выводу значительной части кыргызских мигрантов из «черного списка» и уменьшению негативных последствий санкций. В июле 2015 года со стороны РФ было принято решение об открытии въезда гражданам Кыргызской Республики, которые получили запрет на повторный въезд в РФ на три года, при условии истечения не менее половины этого срока. Льготный период, который продлился до 1 ноября 2015 года, охватил свыше 174 000 кыргызских мигрантов в России, хотя сведений о том, сколько из них воспользовались этой возможностью, пока нет. Тем не менее, двусторонним соглашением не был установлен постоянно действующий механизм по снятию запретов, и каждый новый период амнистии достигается отдельным раундом переговоров.

В национальном законодательстве КР «возвратные мигранты» не выделяются в отдельную категорию, но Законы «О внешней миграции» и «О внутренней миграции» провозглашают предоставление им равных прав как гражданам, проживающим в своей стране. Хотя по закону ответственность за оказание помощи возвратным мигрантам возложена на несколько государственных ведомств, в стратегических документах по развитию и управлению миграцией не упоминаются конкретные задачи и меры по реинтеграции.5 При этом, эти документы и ключевые законодательные акты содержат определенные нормы, которые могут лечь в основу выработки таких программ. Реинтеграция возвращающихся граждан не входит в установленные законом компетенции Государственной службы миграции, тем не менее, один из ее представителей выразил заинтересованность в деятельности по этому направлению от лица своего ведомства. Существенным шагом к более эффективному управлению миграционными потоками станет внедрение Единой системы учета внешней миграции (ЕСУВМ), разрабатываемой с 2014 года.

Мигранты, возвращающиеся в Кыргызстан из-за рубежа, вероятно, столкнутся с проблемами интеграции, аналогичными тем, которые приходится решать внутренним мигрантам. Интервью с должностными лицами дают основания полагать, что обе категории мигрантов редко пользуются имеющимися социальными услугами из-за сложностей с получением регистрации по месту жительства и недостаточной осведомленности о своих правах и возможностях трудоустройства. Принимая во внимание рост возвратной миграции (в результате применения запретов на повторный въезд или последствий неопределенной экономической ситуации), необходимо усилить деятельность государства по созданию новых рабочих мест: в 2015 году из 463 000 получателей пособия по безработице только около 12 500 человек получили работу и еще 6 200 был отправлены на общественные работы.

5 Национальная стратегия устойчивого развития Кыргызской Республики на период 2013–2017 годы, Программа устойчивого развития Кыргызской Республики и Программа содействия занятости населения и регулирования внутренней и внешней трудовой миграции до 2020 года.


2.3.1 Тенденции и последствия миграцииИз всех стран, рассматриваемых в нашем исследовании, Таджикистан больше всего пострадал от экономического спада в России и ужесточения миграционного законодательства. Учитывая долгую историю миграции из Таджикистана в Россию, начавшейся в 1990-х годах и приведшей к развитию широких социальных сетей мигрантов и диаспор в Российской Федерации, сезонная трудовая миграция стала одним из главных источников дохода для таджикских домохозяйств, проживающих в основном в сельских районах. Такая сильная зависимость от трудовой миграции – а экономика Таджикистана больше всех в мире полагается на денежные переводы – поставила страну в очень сложное положение в условиях ухудшения экономической ситуации в регионе и падающего спроса на иностранную низкоквалифицированную рабочую силу в России. Об этом свидетельствуют и статистические показатели миграции: число таджикских мигрантов, зарегистрированных в Российской Федерации, снизилось с 1 034 000 в марте 2014 года до 963 000 в марте 2015 года и 879 000 в апреле 2016 года.

Впрочем, такое снижение на 15% за два года не так значительно по сравнению с резким сокращением числа узбекских мигрантов (более 25%), что говорит о большей жизнестойкости трудящихся-мигрантов из Таджикистана в условиях ухудшающейся экономической ситуации. Вместе с тем, отсутствие альтернативных вариантов заставляет подавляющее большинство таджикских мигрантов оставаться в Российской Федерации или пытаться вновь в нее вернуться; к тому же, отмечается усиление участия женщин в миграционных процессах, которые либо присоединяются к мужчинам в миграции, либо едут им на замену. Сравнительно мало таджиков выбирают другие страны, например, Казахстан, который постепенно становится альтернативным местом назначения для трудящихся-мигрантов из Центральной Азии, получивших запрет на повторный въезд в Россию. Отсутствие основательных социальных сетей мигрантов в стране ослабляет интерес к этому направлению. Как результат, относительно малые потоки эмиграции в Казахстан не могут восполнить потерю доходов тех граждан Таджикистана, кто больше не может ездить в сезонную миграцию в Россию из-за запрета на повторный въезд или отсутствия рабочих мест.

Соответственно, пострадали и денежные переводы мигрантов в Таджикистан. Вслед за обесцениванием рубля переводы денежных средств из Российской Федерации сократились на 66% с докризисного показателя в 3,8 миллиардов долларов США до 1,28 миллиардов долларов США в 2015 году, по данным Центрального банка России. И хотя последствия этого были не настолько серьезными из-за одновременного падения курса сомони, национальной валюты Таджикистана, все же доля денежных переводов в ВВП страны снизилась с 49,6% в 2013 году до 32,1% в 2015 году. Несмотря на продолжающийся рост ВВП, который по прогнозам увеличится и в 2016 году, многие домохозяйства сталкиваются с уменьшением располагаемого дохода, а следовательно, и уровня жизни из-за сокращения денежных переводов от трудящихся-мигрантов за границей.

Потеря доходов особенно сильно ударила по таджикским мигрантам с запретом на повторный въезд в Россию. По данным Федеральной миграционной службы России, на конец 2015 года более 330 000 граждан Таджикистана имели такой запрет продолжительностью от трех до пяти лет и не могут вернуться в Россию в течение этого времени. Срок действия значительной части этих запретов должен истечь в 2016 году (более 100 000 согласно оценкам Министерства труда Таджикистана) и их общее число постепенно сокращается.

2.3 ТАДЖИКИСТАН

21

Статистика Миграционной службы Таджикистана показывает, что лишь малая часть мигрантов-«запретников» возвращается домой после получения запрета. Только 36 000 возвратных мигрантов встали на учет в государственных органах, и это дает основания полагать, что большинство таджикских мигрантов с запретами остаются в России в неурегулированном статусе, пережидая срок своего запрета. Их нежелание вернуться домой можно объяснить экономическими трудностями, с которыми сталкиваются возвратные мигранты. Только 10% мигрантов с запретом трудоустроены по месту происхождения. Низкая оплата труда и нехватка постоянных рабочих мест остаются основными препятствиями для реинтеграции трудящихся-мигрантов в Таджикистане.

2.3.2 Меры смягчения и реинтеграцияТаджикистан не входит в состав Евразийского экономического союза, хотя и является страной происхождения крупной диаспоры в России. Такое положение дел обуславливает необходимость поиска путей защиты трудящихся-мигрантов из Таджикистана посредством двусторонних соглашений, а также через тесное сотрудничество с диаспорой. Согласно положениям Соглашения, подписанного Республикой Таджикистан и Российской Федерацией, граждане Республики Таджикистан освобождаются от необходимости постановки на учет по месту пребывания в течение 15 дней, а Протокол к Соглашениию предусматривает оформление разрешения для осуществления трудовой деятельности на территории России сроком до 3 лет для граждан Таджикистана. Ведется работа по подготовке четырех дополнительных двусторонних соглашений, в том числе о сотрудничестве в области трудовой миграции и социального обеспечения, а также об организованном трудоустройстве трудящихся-мигрантов. Кроме того, власти Таджикистана стремятся продлить время оформления патента до 90 дней и стандартный срок действия разрешения на работу до трех лет. В целях оказания помощи для отмены запрета на въезд в Россию, совместная группа экспертов из Таджикистана и России принимает заявления от определенных категорий мигрантов при условии, что сроки их запрета на въезд в РФ истекают менее чем через полтора года и они не совершали уголовных преступлений. Кроме того, определены 5 категорий граждан Республики Тажикистан, применительно к которым могут быть отменены данные запреты. К концу 2015 года в рамках этой процедуры более 5 000 просителей получили разрешение на повторный въезд на территорию России.


Источник: Государственная миграционная служба Республики Таджикистан, апрель 2016 года

Рис. 8. Окончание сроков запрета на повторный въезд в Россию в 2014–2018 годах (количество таджикских мигрантов)

Ключевой элемент в обеспечении защиты прав трудящихся-мигрантов из Таджикистана – это предоставление юридической помощи и информации в Представительстве Министерства труда Республики Таджикистан в Российской Федерации. К примерам передового опыта можно отнести его деятельность по востребованию заработанных мигрантами средств с работодателей, опротестованию незаконных решений судов различных инстанций и организованному трудоустройству мигрантов; эта работа осуществляется совместно с посольством и консульскими учреждениями Республики Таджикистан в Российской Федерации. Кроме того, Представительство Министерства труда Республики Таджикистан в Российской Федерации тесно сотрудничает с общественными объединениями и таджикскими диаспорами в проведении информационно-разъяснительной работы среди мигрантов по вопросам законного пребывания и осуществления трудовой деятельности в России, а также по вопросам предупреждения радикализации трудовых мигрантов. Дополнительным стимулом к укреплению сотрудничества с таджикской диаспорой в России, насчитывающей 81 организацию, стала реализация «Концепции привлечения зарубежных соотечественников в качестве партнеров развития отечества», в задачи которой входит стимулирование инвестиций зарубежных диаспор в экономику страны и привлечение организаций диаспоры к поддержанию связей с трудящимися-мигрантами.

Как показывают результаты опросов и интервью с возвратными мигрантами, если психологические и социокультурные проблемы затронули немногих из них, то экономическая реинтеграция оказалась сложной задачей для большинства. Проблема предоставления возвратным трудящимся-мигрантам стабильных рабочих мест в достаточном количестве признается в проекте «Национальной стратегии трудовой миграции граждан Республики Таджикистан на 2016–2020 годы». Процесс интеграции охватывает широкий круг вопросов, от нехватки вакансий в неблагополучных регионах страны и низкого уровня оплаты труда до неполноценного социального обеспечения. По результатам опроса, почти 97% респондентов не имеют доступа к пенсионной системе или социальному страхованию, так как они не вносили отчисления в соответствующие фонды или не могут перевести пенсионные накопления на родину.

Несмотря на сложную экономическую ситуацию, в 2015 году было создано более 205 000 рабочих мест (9% из них в государственном секторе). Однако это мало повлияло на рынок труда, так как почти 70% из этих рабочих мест имеют временный или сезонный характер. Этим можно объяснить тот факт, что из 36 292 мигрантов с запретом на повторный въезд, вернувшихся в страну и вставших на учет в Миграционной службе Таджикистана, только 3 692 человека официально устроены на работу. Большим препятствием для реинтеграции остается неосведомленность мигрантов о государственных программах создания рабочих мест. Только 21,6% из опрошенных знали об их существовании и лишь 29,7% из тех, кто знал о таких программах, воспользовались ими. Вместе с тем, по прошествии времени, возвратные мигранты все чаще доказывают, что могут трудоустроиться самостоятельно: в 2015 году 46,2% из них были заняты в различных отраслях экономики Таджикистана, по сравнению с 19,1% в 2009 году.



3.1.1 Задачи и методыОсновные задачи данной социологической оценки – проверить, как запреты на повторный въезд в Российскую Федерацию повлияли на стратегии кыргызских, таджикских и узбекских трудящихся-мигрантов; выяснить главные факторы уязвимости, которым подвергаются мигранты, и рассмотреть основные интеграционные потребности в странах происхождения и в Казахстане, ставшим альтернативной страной назначения. Группа исследователей выдвинула гипотезу о том, что запреты на повторный въезд могут иметь серьезные последствия, приводя к появлению одной из наиболее уязвимых групп трудящихся-мигрантов в Центральной Азии в средней и долгосрочной перспективе, и что именно в середине срока своего запрета мигранты переживают состояние социальной изоляции и отчуждения, что может еще больше снизить их жизнестойкость и способность к преодолению трудностей.

Для целей анализа была проведена оценка в трех странах: в Казахстане как стране транзита и альтернативном месте назначения для мигрантов из Таджикистана, Узбекистана и Кыргызстана и в Кыргызстане и Таджикистане в качестве стран происхождения и возвращения мигрантов. При содействии местных НПО, оказывающих помощь мигрантам, было отобрано 13 населенных пунктов в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане в местах происхождения и транзита мигрантов (см. карту).6

Карта 1. Места проведения интервью и фокус-групп с мигрантами

6 Казахстан: Астана, Алматы, Актау, Петропавловск, Шымкент; Кыргызстан: Бишкек, Ош; Таджикистан: Душанбе, Пархар, Куляб, Яван, Курган-Тюбе, Таджикабад.

3. РЕЗУЛЬТАТЫ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

3.1 ФАКТОРЫ УЯЗВИМОСТИ И СТРАТЕГИИ МИГРАНТОВ: РЕЗУЛЬТАТЫ ОЦЕНКИ ПО РЕГИОНУ


Для более точного выявления наиболее уязвимых и изолированных групп мигрантов был применен качественный подход с использованием полуструктурированных интервью, фокус-групп и групповых интервью, в которых в общей сложности приняло участие 214 человек (в том числе 62 женщины). Большинство респондентов (135) получили запрет на повторный въезд в Российскую Федерацию в 2012–2015 годах, остальные 79 мигрантов не имели запретов, но демонстрировали общие с первой группой факторы уязвимости (см. ниже).

Среди респондентов, отобранных командой МОМ, были сезонные мигранты, проживавшие в Российской Федерации интервалами от 6 месяцев до полутора лет и регулярно возвращавшиеся в страну происхождения на 1–3 месяца, прежде чем снова уехать. Только некоторые из них оставались в России на более продолжительное время.

3.1.2 Категории факторов уязвимостиДанные, собранные в ходе региональной полевой оценки, показали, что еще до введения запретов на повторный въезд мигранты-«запретники» были подвержены целому ряду факторов уязвимости, которые можно разделить на три категории: экономические, правовые и социальные.

Факторы уязвимости, связанные с правами и законодательством, заключаются в низком уровне осведомленности мигрантов о своих правах человека, а также в недоверии к государству и негосударственным учреждения и в недостаточной информированности об их роли в обеспечении защиты и оказании помощи. Все эти факторы повышают риски оказаться в принимающей стране с неурегулированным статусом. Имея ограниченное знание соответствующих требований закона и процедур, мигранты зачастую не выполняют их и тем самым ставят себя в уязвимое положение без разрешения на работу и письменного трудового договора и фактически не могут отстаивать свои права на рабочем месте (например, продолжительность рабочего времени). Кроме того, как показала полевая оценка, те респонденты, кто был плохо осведомлен об официальной процедуре легализации статуса в принимающей стране, часто становились жертвами недобросовестных посредников, получали поддельные документы (миграционную карту и документ о регистрации) или теряли и деньги, и документы, удостоверяющие личность, которые забирали у них работодатели или посредники. Неурегулированность статуса приводит и к эффекту отчуждения, когда вместо обращения в государственные органы опрошенные мигранты прятались от них из страха быть наказанными и, как следствие этого, не искали у них помощи для исправления допущенных проступков.

К экономическим факторам уязвимости относятся изначальное состояние относительной или крайней бедности и ограниченные экономические результаты трудовой миграции. Как показывают данные оценки, тяжелое экономическое положение – это не только единственная причина для отъезда, но и решающий фактор в урегулировании статуса мигрантов по их прибытии в принимающую страну. Из-за нехватки денежных средств мигранты не стремятся узаконить свое положение, так как считают процедуру постановки на учет недоступной (так, некоторые находят ее слишком дорогой) и, как правило, откладывают легализацию на более благополучные времена. Стоит, однако, отметить, что даже при более дешевой процедуре регистрации в Казахстане многие мигранты были недостаточно осведомлены ни о процессе легализации в Казахстане, ни о преимуществах проживания за границей с оформленными документами и разрешениями. В частности, в ходе интервью мигранты указали на то, что при пересечении границы или по пути следования они не смогли найти информации ни о том, как и где встать на учет, ни о своих правах трудящихся-мигрантов. Представители НПО в интервью с экспертами также подтвердили, что в этих ключевых точках проводятся информационные кампании для мигрантов, но они ограничены по продолжительности в зависимости от наличия финансовых средств.

Социальные факторы уязвимости являются следствием практически исключительного использования неформальных сетей друзей и знакомств при выработке стратегий жизни и работы за границей, что снижает потенциал эффективной защиты мигрантов. Использование социальных сетей наиболее распространено среди мигрантов с ограниченным уровнем образования из бедных и недостаточно развитых районов Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. Неформальные сети были основным инструментом для поиска работы и жилья, получения информации о способах легализации, а также для смены работы в случае конфликта с работодателем или невыплаты зарплаты, для выработки механизмов по преодолению трудностей в случае обмана или недобросовестного обращения со стороны посредников, работодателей или других мигрантов или в ситуациях


крайней нужды. Однако, для большинства респондентов сети знакомств не смогли обеспечить им полную защиту от дискриминации, неурегулированного статуса и угрозы эксплуатации, домогательств или торговли людьми. Респонденты с неурегулированным статусом в принимающей стране не могли рассчитывать на свои широкие и крепкие социальные сети в случае их задержания, так не получали от них необходимой помощи (юридические консультации, достоверная информация). Полевые интервью также показали, что неформальные сети имели ограниченный и временный эффект и не всегда могли гарантировать, что мигранты получат надежную работу с регулярной зарплатой или будут защищены от домогательств полиции или работодателей.

Социальные сети оказывали малое влияние на экономическое положение мигрантов. Те из них, кто оказался в тяжелой экономической ситуации, прибегали к услугам неформальных сетей, чтобы найти денег на дорогу домой или для оплаты лечения больному члену семьи. Такого рода услуги носят одноразовый характер, и мигранты редко обращаются с подобными просьбами к одной и той же сети более одного раза. Даже если неформальные сети носили временный характер, они все же укреплялись и расширялись во время пребывания мигрантов за границей. По возвращении в страну происхождения контакт с членами неформальных сетей прерывался на какое-то время и возобновлялся вскоре после нового отъезда в страну назначения.

По результатам интервью и фокус-групп с мигрантами было установлено, что различные категории уязвимости были взаимосвязаны и усиливали друг друга, приводя в итоге к возрастающей предрасположенности к эксплуатации, торговле людьми и домогательствам (рис. 9). Эти уже существующие факторы уязвимости, в свою очередь, снижали жизнестойкость мигрантов в ситуации получения ими запрета на повторный въезд. Как будет показано ниже, их социально-экономическое положение ухудшалось очень быстро, пагубно влияя в долгосрочной перспективе на их способность реагировать и находить альтернативные варианты для содержания своих семей.

Источник: Интервью и фокус-группы МОМ с мигрантами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, январь – июнь 2016 года


Рис. 9. Взаимосвязь факторов уязвимости до получения запрета




Некоторые группы мигрантов, по всей видимости, были более подвержены влиянию вышеуказанных факторов уязвимости, их отличали следующие характеристики (рис.10):

• Социальные сети участников интервью из более слабой социально-экономической среды (малоимущие и с низким уровнем образования) были менее эффективны.

• Участники с меньшим опытом миграции были более склонны не узаконивать свой статус и подвергались большему риску оказаться жертвами эксплуатации и торговли людьми. Молодые мигранты чаще всего оказывались в этой группе, а их риски увеличивались, если у них не было родственников, кто мог бы помочь на первых этапах.

• Участники интервью с более низким уровнем образования имели склонность не обращаться в органы власти или в негосударственные организации. Многие их них утверждали, что им помогло бы знание русского языка, но у них не было ни времени, ни денег на его изучение. При возникновении трудностей они, как правило, поручали прохождение процедур регистрации или оплату патентов соотечественникам, работодателям и посредникам.

Рис. 10. Характеристика наиболее уязвимых мигрантов

Источник: Интервью и фокус-группы МОМ с мигрантами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, январь – июнь

они, как правило, поручали прохождение процедур регистрации или оплату патентов соотечественникам,

Рис. 10. Характеристика наиболее уязвимых мигрантов

Запреты на повторный въезд повлияли на все три категории уязвимости, и их последствия можно обобщить в следующие группы: 1) ухудшение экономического положения; 2) снижение самооценки; 3) отчуждение от общины и 4) государственных институтов.

1) В случае вынужденного возвращения из-за запрета на повторный въезд (Кыргызстан, Таджикистан), наиболее распространенным экономическим последствием была долгосрочная безработица, в результате которой домохозяйства мигрантов в относительно короткое время оказывались в долгах и за чертой бедности.

2) Большинство мигрантов с запретами потеряли связь со своими социальными сетями в Российской Федерации в течение одного года после возвращения, так как, по их словам, им было неудобно постоянно обращаться к ним за помощью, и они не думали, что их знакомые были в состоянии или имели желание им помочь.

3) Из-за постоянного состояния нужды и возникающего из-за этого чувства потери авторитета, влияния и самооценки мигранты с запретами постепенно отворачиваются не только от своих социальных сетей в миграции, но и от своей общины дома, попадая под серьезную угрозу оказаться в социальной изоляции как от своей семьи, так и от общины, с растущим чувством отчуждения. Серьезные психосоциальные последствия, например, отсутствие планов и усилий по поиску работы, можно наблюдать у мигрантов, переживших продолжительные периоды безработицы дома. Была заметна существенная разница между мужчинами и женщинами. Для

Источник: Интервью и фокус-группы МОМ с мигрантами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, январь – июнь 2016 годаИсточник: Интервью и фокус-группы МОМ с мигрантами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, январь – июнь Источник: Интервью и фокус-группы МОМ с мигрантами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, январь – июнь Источник: Интервью и фокус-группы МОМ с мигрантами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, январь – июнь


3.1.3 Пол как фактор уязвимостиВ то время как существующие факторы уязвимости характеризуют группу респондентов вне зависимости от их пола, задачей оценки было проверить, имеют ли женщины-мигранты дополнительные или другие факторы уязвимости. По ее данным, факторы уязвимости и механизмы адаптации разнились в зависимости от семейного положения женщин (рис. 11). В частности, выяснилось, что разведенные и брошенные женщины стали единственными кормильцами своих семей, мигрируя в Российскую Федерацию, чтобы восполнить нехватку финансовой помощи от своих мужчин. Они рассчитывали на поддержку очень узкого круга родственников, из-за чего им было сложнее найти и/или поменять работу.

Рис. 11. Связь между полом и факторами уязвимости

мужчин запрет на повторный въезд означал потерю авторитета, экономического влияния и статуса. Для женщин последствия запрета были скорее экономического характера. Действительно, эмигрировавшие женщины не приобретали особого статуса благодаря миграции. Наоборот, они подвергали себя серьезному риску быть заклейменными позором дома, особенно если они уезжали без сопровождения мужчин. Для них миграция – это стратегия выживания, а запреты, по всей видимости, ограничивают их возможности обеспечить своих иждивенцев средствами к существованию с помощью трудовой миграции.

4) Не зная своих основных прав и не испытывая больших надежд в отношении официальных учреждений, мигранты не обращались за помощью и/или информацией в государственные органы или НПО. Такое уклонение от общения с официальными организациями (государственными и негосударственными) затрудняет задачу последних по выявлению самых насущных потребностей уязвимых групп населения. Чаще всего мигранты обращались в учреждения, только чтобы узнать о примененных к ним запретах, но они не предполагали, что там им могут помочь в поиске достойной работы. Отчуждение от органов власти выражалось в подозрительном отношении к их роли, что сигнализирует о необходимости укрепления диалога между официальными органами и мигрантами в целях выработки последовательных мер в ответ на психологические, экономические и социальные нужды мигрантов.

3.1.4 Реакция на запретКак оказалось, запреты на повторный въезд имеют определенно отрицательные последствия для благосостояния мигрантов, усугубляя факторы уязвимости, существовавшие до попадания в «черный список». На рисунке 12 показано взаимодействие различных краткосрочных последствий запрета на способность мигрантов планировать свое будущее и справляться с нарастающим ухудшением социально-экономического статуса. Основной фактор уязвимости, появляющийся вследствие запрета, – незнание мигрантами оснований для него и его срока; это обстоятельство наблюдалось у тех мигрантов, кто попал под эту санкцию в самом начале ее применения.

Рис. 12. Влияние запретов на способность мигрантов вырабатывать стратегии адаптации к новым реалиям




Заключительная стадия наступает, когда у мигранта не остается никаких альтернатив, он/она смиряется со своей судьбой, не найдя никаких решений. Эта стадия, называемая лимбо, особенно опасна тем, что самые уязвимые мигранты могут попытаться искать помощи за пределами своей семьи или мигрантской общины и вследствие этого стать жертвами мошенничества, обмана и махинаций, характерных не только для преступных, но и экстремистских группировок (см. раздел о радикализации выше). Даже если ни у кого из опрошенных мигрантов не было выявлено симптомов нахождения в этой третьей стадии, вызывает озабоченность тот факт, что значительная часть из них уже достигли второй стадии.


Источник: Интервью и фокус-группы МОМ с мигрантами в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане, январь – июнь

Заключительная стадия наступает, когда у мигранта не остается никаких альтернатив, он/она смиряется со

Внезапность и неожиданность запрета подрывает экономическое положение мигранта, что, в свою очередь, снижает его/ее самооценку, зависящую от статуса в мигрантской социальной сети. Респонденты указывали на социальное клеймо, возникающее из-за неспособности оправдать ожидания общины, как на фактор, отбивающий желание искать помощи в социальной сети. В результате отчуждение от общины (вкупе с отчуждением от официальных механизмов поддержки, предлагаемых государством или НПО) подвергает мигранта риску стать жертвой эксплуатации, торговли людьми и домогательств.

Существующие факторы уязвимости в сочетании с истощением материальных запасов мигрантов приводят к потере жизнестойкости в ответ на трудности жизни с запретом. Данные, полученные в ходе интервью и фокус-групп в трех изучаемых странах, дают основания полагать, что способности к адаптации постепенно снижаются со временем, а для наиболее уязвимых мигрантов ситуация может развиваться по схеме, приведенной на рисунке 13. В первые несколько месяцев после получения запрета (этот период называют стадией шока) в целом мигрантам не удается преодолеть проблемы с помощью своих собственных стратегий (целых 70% респондентов не имели никакой стратегии адаптации к новым условиям). Те, кто потерпел неудачу, переходят на стадию обеспокоенности, в течение которой они принимают различные чрезвычайные меры, пытаясь выправить свое экономическое положение, но тем самым только усугубляют свою уязвимость: до 43% респондентов взяли деньги в долг, 28% продали свое имущество, 22% согласились на низкооплачиваемую работу.

Рис. 13. Постепенная потеря способности к адаптации во время действия запрета: рамочная концепция

3.2 ПОЛОЖЕНИЕ МИГРАНТОВ С ЗАПРЕТОМ НА ПОВТОРНЫЙ ВЪЕЗД: РЕЗУЛЬТАТЫ ОЦЕНКИ ПО СТРАНАМ

В этом разделе основной акцент делается на трудностях, с которыми сталкиваются мигранты с запретами на повторный въезд в процессе интеграции в стране транзита или альтернативного назначения (Казахстан) и в странах происхождения (Кыргызстан или Таджикистан). Уделяется внимание их правовому и экономическому статусу и способам использования помощи (как формальной, так и неформальной).

3.2.1 КазахстанВ социологическом анализе Казахстан рассматривался как страна назначения и транзита для трудящихся-мигрантов из Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана, особое внимание отводилось мигрантам с запретом на повторный въезд в Россию. Как показали интервью и фокус-группы, группа «запретников» сталкивается с особенно серьезными факторами уязвимости, такими как крайняя бедность, неурегулированность статуса, эксплуатация и социальная изоляция.

Около 52% мигрантов с запретами брали деньги в долг на дорогу в Казахстан, поэтому оказались без финансовых средств по прибытии туда. Ввиду того, что после средне- и долгосрочного периода безработицы на родине мигранты склонны соглашаться на низкооплачиваемую работу в Казахстане без письменного трудового договора, они часто страдают от произвола работодателей и посредников (37% респондентов).

Более половины опрошенных не имели никакого контакта с социальными сетями в стране, остальные могли рассчитывать на помощь немногочисленных родственников. Более половины мигрантов с запретами, опрошенных в Казахстане, для поиска работы и урегулирования своего статуса воспользовались услугами посредников или новых знакомых, многие из которых оказались неблагонадежными. В результате, когда их права были нарушены (невыплата зарплаты, изъятие паспортов работодателями/посредниками), мигранты либо оказались под жестким контролем работодателя/посредника, не имея возможности свободно покинуть место работы или проживания, либо у них возникли сложности с получением помощи через официальные каналы. В последнем случае мигранты зачастую не знали о существовании НПО, оказывающих поддержку трудящимся-мигрантам, или не желали обращаться к ним или в миграционную полицию из опасений быть привлеченными к ответственности вместо получения помощи.

Мигранты с запретом на повторный въезд в Россию подвергались повышенному риску оказаться в неурегулированном статусе в зависимости от того, как они попали в страну (рис. 14). Два респондента, которым было отказано во въезде в РФ при пересечении российско-казахской границы, не встали на регистрационный учет в течение 5 дней, как предусмотрено законодательством Казахстана, или вообще не знали о существующих регистрационных требованиях.

62% мигранта с запретами, выбрав Казахстан альтернативной страной назначения, не имели связей и знакомых в стране и доверили процедуру легализации случайным контактам, завязанным по дороге в Казахстан, или посредникам и работодателям. Во многих случаях они жили и работали незаконно, подвергались обману и эксплуатации, не получали зарплату, а некоторые из мигрантов сообщили даже о фактах избиения других мигрантов работодателем.

Если же мигранты и обращались в НПО или МОМ, то делали это либо случайно, либо узнав о них из разговоров. По-видимому, они не искали помощи извне из-за тех условий сильной зависимости и контроля, в которые их поставили работодатели и посредники, так как мигранты не доверяли официальным учреждениям и опасались реакции со стороны работодателей.


Рис. 14. Факторы уязвимости мигрантов с запретом на повторный въезд в Казахстане: два сценария

Источник: Интервью МОМ с мигрантами с запретами на повторный въезд в Казахстане, февраль – июнь 2016 года

Среди участвовавших в интервью мигрантов в Казахстане широко распространены два ошибочных представления: НПО и МОМ считаются государственными учреждениями; мигранты боятся государственных учреждений и считают их источником санкций, а не информации и помощи, так как мигранты видели себя скорее нарушителями закона, а не жертвами.

3.2.2 КыргызстанВ результате анализа, в Кыргызстане и Таджикистане, двух странах-донорах мигрантов, были выяснены механизмы реинтеграции и трудности, испытываемые опрошенными возвратными трудящимися-мигрантами. Интервью показали, что мигранты с запретами как правило пытались реинтегрироваться через неофициальные каналы. Мигрантам с низким уровнем образования и женщинам, брошенным своими мужьями, работающими в России, это удавалось меньше всего, и они оставались самой уязвимой категорией населения.

Трудящиеся-мигранты обращались к своим социальным сетям особенно сразу после возвращения домой, чтобы занять денег (47%) или найти временную работу (около 70%). В случае же продолжающейся безработицы спустя несколько месяцев после возвращения респонденты говорили, что им было неловко обращаться к социальной сети за помощью из-за невозвращенных долгов, и они не хотели прослыть в своей общине людьми, нуждающимися в помощи.

Поиск работы осуществлялся преимущественно через знакомых, с помощью них мигрантам удавалось найти временную или случайную работу, но стабильной занятости не было ни у одного из респондентов, и экономические трудности продолжались. Только 22% мигрантов удалось трудоустроиться по возвращении домой.

К услугам государственных органов и НПО обратились 68% опрошенных с единственной целью – узнать срок своего запрета на повторный въезд в Россию. Мигранты не предполагали найти дома работу с достойной зарплатой или получить помощь от государственных учреждений.

В ситуации крайней уязвимости оказались брошенные и Разведенные молодые женщины: только некоторые из них получали поддержку от близких родственников. Фокус-группы и интервью экспертов с представителями НПО подтвердили, что наряду с малообразованными мигрантами они входят в группу населения, имеющую наименьшие шансы на успешную реинтеграцию.

Около 80% мигрантов с запретами отреагировали на отсутствие работы с достойной зарплатой отказом от попыток интегрироваться обратно в свою общину. Они не обращались за помощью в государственные учреждения или НПО, а вместо этого ждали истечения срока своего запрета и постепенно прекращали общение с окружающим сообществом, тем самым ставя себя под серьезную угрозу отчуждения. Участники опроса сообщили, что многие мигранты с запретами рассматривали возможность проникновения в Российскую Федерацию нелегальным путем с помощью подложных документов, а некоторые из них уже предпринимали такие попытки.


1.

2.

Рис. 14. Факторы уязвимости мигрантов с запретом на повторный въезд в Казахстане: два сценария

Источник: Интервью МОМ с мигрантами с запретами на повторный въезд в Казахстане, февраль – июнь 2016 года

1.

2.

3.2.3 ТаджикистанКак и в Кыргызстане, трудящиеся-мигранты, возвращающиеся в Таджикистан, в основном пользовались неофициальными каналами, пытаясь приспособиться к новым условиям жизни, с небольшими шансами на успех. Но в отличие от Кыргызстана, успех реадаптации не зависел от уровня образования респондентов. Даже мигранты с высшим образованием сталкивались с серьезными проблемами и факторами уязвимости по возвращении в Таджикистан.

Мигранты с запретами на повторный въезд располагают немногочисленными механизмами по преодолению трудностей. Подобно ситуации в Кыргызстане, сначала мигранты обращались к своим социальным сетям, чтобы занять денег (43%) или найти временную работу (около 80%). Со временем, однако, они уходили с такой работы, потому что не зарабатывали достаточно денег для содержания своих семей, в то время как возрастало чувство неловкости за невыплаченные долги и увеличивалась нужда в средствах к существованию.

Брошенные женщины–мигранты оказались в самой уязвимой и изолированной группе. В данном контексте важно отметить, что в Таджикистане стигматизация и изоляция одиноких женщин представляется более распространенным явлением, чем в Кыргызстане. Это обусловлено тем, что мигранты в Кыргызстане, даже приехавшие из сельских районов, старались селиться ближе к городскому центру (в Бишкеке или Оше), тем самым избегая сельских общин с высоким уровнем гендерной дискриминации, тогда как женщины, опрошенные в Таджикистане, проживали в сельских районах.

Интеграция оказалась малоуспешной для мигрантов вне зависимости от их уровня образования. Две трети опрошенных «запретников» в Таджикистане были безработными по возвращении на родину (рис. 15). Мигранты искали работу через знакомых и на местных базарах, где ежедневно предлагают низкооплачиваемую работу разнорабочим. В основном, мигранты, подрабатывая случайными заработками, не могли обеспечить ежедневные насущные потребности своих домохозяйств.

Государственными услугами или помощью НПО мигранты пользовались редко. Только один опрошенный мигрант обратился к ним с единственной целью: узнать срок своего запрета на повторный въезд в Россию. Большинство мигрантов обращались в НПО за информацией о вакансиях, и не думали, что государственные учреждения (например, центры занятости или хукуматы)7 могут чем-либо им помочь. В свою очередь, мигранты, открывшие свой бизнес в рамках программы интеграции МОМ, отметили как сиюминутные, так и более долгосрочные выгоды: получаемый доход позволял обеспечить насущные потребности их домохозяйств, а в некоторых семьях в бизнесе были заняты оба супруга.

Рис. 15. Статус занятости опрошенных возвратных мигрантов с запретами в Таджикистане

7 Городская администрация.


Источник: Интервью МОМ с мигрантами с запретами на повторный въезд, Таджикистан, январь – апрель 2016 года

Трудоустроены

Безработные

Cамозаняты в рамках программы интеграции МОМ

1. В последние годы ситуация с трудовой миграцией в Центральной Азии и за ее пределами остается сложной, требующей реализации целого комплекса мер для адекватного реагирования на возникающие проблемы. Последние тенденции и предстоящие перспективы регионального развития демонстрируют серьезные изменения в этой области, которые необходимо учитывать на политическом уровне.

2. Экономический спад в России привел к долгосрочным последствиям в Центральной Азии, и, не в последнюю очередь, через его воздействие на миграционные перемещения в регионе. Учитывая ужесточение миграционной политики в отношении иммигрантов из стран, не входящих в Евразийский экономический союз, Россия частично потеряла свою привлекательность в качестве страны назначения для населения Центральной Азии трудоспособного возраста, желающего найти работу за границей. Об этом свидетельствует снижение числа мигрантов из всех центральноазиатских республик, за исключением Кыргызстана, вступившего в ЕАЭС в 2015 году. Но даже стабильный уровень миграции не спасает от последствий регионального экономического спада: по статистическим данным национальных банков, объем денежных переводов резко упал по всему региону. Обесценивание национальных валют Таджикистана и Кыргызстана вслед за падением российского рубля и казахстанского тенге несколько смягчило негативный эффект сокращения оплаты труда, но, тем не менее, снижение объема денежных переводов сильно сократило располагаемый доход домохозяйств мигрантов. На динамике миграции в Центральной Азии сказалось и продолжающееся применение запретов на повторный въезд к мигрантам, совершившим административные нарушения в России. Не имея возможности вернуться в Россию в период от трех до пяти лет, мигранты из Таджикистана, Узбекистана и Кыргызстана ищут альтернативные варианты для миграции из-за отсутствия возможностей для трудоустройства и неудовлетворительного уровня оплаты труда дома.

3. Казахстан постепенно становится страной назначения для мигрантов из некоторых стран Центральной Азии, находящихся в поиске работы. Хотя статистические данные о том, сколько из ныне работающих в Казахстане мигрантов имеют запрет на повторный въезд в Россию, отсутствуют, результаты нашей региональной полевой оценки свидетельствуют о том, что мигранты, следовавшие через Казахстан транзитом, решают в нем остаться после получения отказа во въезде в РФ на российской границе, тогда как другие мигранты стремятся устроиться на работу в Казахстане вместо эмиграции в Россию.

4. Эффективной интеграции возвратных мигрантов, в том числе тех, кто получил запрет на повторный въезд в Россию, в странах их происхождения и в Казахстане мешает три основных фактора. Во-первых, из-за незначительного по масштабам возвращения мигрантов до начала спада в экономике и введения санкций вопрос о реинтеграции долгое время не ставился на повестку дня в политике стран происхождения мигрантов и в Казахстане. Во-вторых, ухудшение экономической ситуации еще больше ограничило возможности для создания новых рабочих мест в регионе Центральной Азии, которые могли бы переманить значительное число возвратных мигрантов с российского рынка труда. Наконец, как показывает сравнение между гражданами Узбекистана и Таджикистана, устойчивое перенаправление потоков трудовой миграции (например, из Казахстана в Россию) обусловлено существованием крепких диаспор, которые могли бы предоставлять правовую, экономическую и социальную поддержку вновь прибывшим мигрантам.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 34 Основные причины и социально-экономические последствия возвратной миграции

5. В исследовании вновь признается ключевая роль мигрантского сообщества в смягчении негативных последствий кризиса и административных санкций и, как следствие, в предотвращении, косвенным путем, появления и распространения радикальных идей среди уязвимых категорий мигрантов. В нем подчеркивается, что отчуждение от официальных институтов (государственных учреждений, неправительственных организаций) и общинных сетей поддержки является основным определяющим фактором радикализации, подпитывающим чувство негодования из-за пониженного социально-экономического статуса. Более того, как показывает практика, вербовщики религиозных экстремистских организаций выбирают своей мишенью среди мигрантов именно таких отчужденных индивидуумов с целью вовлечения их в свои собственные социальные сети. Такая хорошо организованная система вербовки зачастую проникает в мигрантские общины через посредников – бывших мигрантов. Так как существенным барьером для получения помощи оказывается недоверие, становится очевидным, что для установления контакта с уязвимыми мигрантами и их поддержки правительствам и международным донорам необходимо привлекать к сотрудничеству лидеров мигрантских общин, пользующихся доверием целевой группы мигрантов. Их участие играет ключевую роль в работе по повышению осведомленности мигрантов, распространению информации о признаках и рисках радикализации, а также в религиозном и этическом образовании. Все эти компоненты тесно связаны с долгосрочными усилиями по предотвращению радикализации.

6. По данным оценки положения мигрантов-«запретников» в Казахстане, из-за своей низкой осведомленности о стране и существующих социальных сетях они попадают в самые уязвимые категории трудящихся-мигрантов в Казахстане: они приезжают из чрезвычайно неблагополучных регионов, не имеют стратегических связей в принимающей стране и не получают адекватной информации о правилах пребывания в принимающей стране. Согласно результатам исследования, к этому приводят их отчаянные действия по поиску быстрого заработка, чтобы не оказаться в нищете дома или избежать возвращения домой после неудачной попытки пересечения российско-казахской границы. Таким образом, мигранты присоединяются к группе потенциальных жертв эксплуатации, прибегая к услугам непроверенных посредников и новых знакомых, чтобы быстро устроиться на работу. При этом, так как они добровольно решают оставаться невидимыми для официальных органов и организаций гражданского общества, их доступ к механизмам защиты и поддержки чрезвычайно сложно организовать. В результате такого нахождение в тени по собственной воле мигранты могут быть подвержены риску стать жертвами эксплуатации или махинаций со стороны преступных и экстремистских группировок и в конечном счете оказаться в конфликте с законом принимающей страны. Вместе с тем, будучи альтернативной страной назначения для трудовой миграции, Казахстан заинтересован в развитии межправительственного диалога на региональном уровне в целях поиска наиболее эффективных путей легализации статуса и защиты прав трудящихся-мигрантов.

7. Оценка подтвердила тот факт, что текущая ситуация с миграцией в регионе однозначно имеет многочисленные и чрезвычайно отрицательные последствия для социально-экономического благосостояния и устойчивого развития стран Центральной Азии. С социологической точки зрения, данное исследование подтверждает мнение, что запреты на повторный въезд имеют долгосрочные последствия для возвратных мигрантов, влияя на их шансы реинтеграции и безопасной миграции в альтернативные места назначения и в конечном счете значительно снижая их жизнестойкость к моменту окончания срока действия запрета. Важный аспект последствий запретов состоит в том, что они затрагивают не только самих возвратных мигрантов, но и их семьи и, например, в Таджикистане,


целые домохозяйства (расширенные семьи и/или общины), которые оказываются за чертой бедности в течение одного-двух лет после наложения запрета. Как показывают результаты оценки, в ближайшем будущем мигрантам, не имеющим возможности ни уехать в другие страны на заработки на время действия их запрета, ни возможности найти работу дома, не только не удастся интегрироваться обратно в свое общество, но они не смогут и вновь отправиться за границу по окончании срока запрета, так как они находятся под угрозой потратить все материальные ресурсы на выживание. При посещении и изучении мигрантов, получивших запреты, в их странах происхождения (Кыргызстане и Таджикистане) становится очевидным, что запреты ведут к обеднению населения, особенно сельских жителей в Таджикистане и жителей пригородов главных городов Кыргызстана. По данным опроса, мигранты-«запретники» предпочитают оставаться невидимыми для органов власти и не стремятся интегрироваться по возвращении домой, так как они не видят никаких возможностей для получения достойной работы дома и чувствуют, что они теряют уважение и авторитет в глазах своих общин и семей.

8. Ситуация с миграцией в Центральной Азии, вынесенная в тему данной оценки, – не статическое явление и, скорее всего, претерпит изменения в следующие несколько лет в ответ на следующие факторы. Во-первых, согласно прогнозам, предложение рабочей силы в Центральной Азии вырастет на 4 миллиона работников в следующие десять лет и будет продолжать увеличиваться после 2026 года. Поэтому продолжающаяся экономическая нестабильность в регионе будет стимулировать трудовую миграцию как внутри Центральной Азии, так и за ее пределы. Во-вторых, среднесрочные прогнозы не указывают на быстрый возврат к росту в российской экономике, что может означать дальнейшее усиление административного контроля за негражданами на рынке труда России. В результате в России может появиться больше неурегулированных и уязвимых мигрантов. В-третьих, возможно увеличение потоков законной трудовой миграции как следствие расширения Евразийского экономического союза, подписания договоренностей о свободной торговле с другими странами Центральной Азии и упрощения условий доступа на рынок труда ЕАЭС для граждан Таджикистана и Узбекистана. Наконец, региональные миграционные потоки могут ослабнуть по мере того, как регион станет участником новых проектов по развитию инфраструктуры и торговли (например, «Экономический пояс Шелкового пути»). Растущий спрос на рабочую силу, несомненно, будет нуждаться в адекватном управлении для обеспечения защиты прав мигрантов и их эффективной реинтеграции и предоставления им социальной помощи.

9. Проблему региональной трудовой миграции в Центральной Азии и за ее пределами не решить только усилиями правительств стран региона. Все вышесказанное ставит на повестку дня миграционной политики важный вопрос продолжения совершенствования законодательства, а также необходимость в стратегическом подходе и предварительной подготовительной работе на уровне правительств стран региона и международных организаций в ожидании будущих изменений в регионе.


БИБЛИОГРАФИЯ

1. ДОКЛАДЫTajik Migrants with Re-entry Bans to the Russian Federati on [Таджикские мигранты с запретом на повторный въезд в Российскую Федерацию]. МОМ, Душанбе, 2013 г. htt p://www.publicati ons.iom.int/system/fi les/pdf/ta-jik_migrants_report_15jan.pdf

Migrati on and development in Tajikistan - Emigrati on, Return and Diaspora [Миграция и развитие в Таджикистане – эмиграция, возвращение и диаспора]. МОТ, Москва, 2010 г. htt p://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---eu-rope/---ro-geneva/---sro-moscow/documents/publicati on/wcms_308939.pdf

Labour Migrati on, Remitt ances, and Human Development in Central Asia [Трудовая миграция, денежные переводы и человеческое развитие в Центральной Азии]. ПРООН, Евразийский банк развития, 2015 htt p://www.eurasia.undp.org/content/dam/rbec/docs/CAM&RHDpaperFINAL.pdf

Трудовая миграция и трудоемкие отрасли в. Кыргызстане и Таджикистане: возможности для человеческого развития в Центральной Азии. Аналитическое резюме. Евразийский банк развития, Санкт-Петербург, 2015 htt p://www.eabr.org/general/upload/CII%20-%20izdania/2015/EDB_Centre_Report_31_Summary_RUS.pdf

Брошенные женщины таджикских трудовых мигрантов. Исследование МОМ «Социально-экономическая характеристика брошенных жён таджикских трудовых мигрантов и их возможности для выживания». МОМ, Душанбе, 2009

Гендерные подходы в формировании политики регулирования трудовой миграции: экспертная оценка. ООН-Женщины, Алматы, 2012

Семьи мигрантов в Таджикистане: проблемы и способы их решения. Аналитический отчет по исследованию. МОТ, Душанбе, 2007

2. АКАДЕМИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯАгаджанян В., Горина Е., Menjìvar, Cecilia (2014). “Economic Incorporati on, Civil Inclusion, and Social Ties: Plans to Return Home Among Central Asian Migrant Women in Moscow, Russia” [«Экономическое включение, участие в гражданском обществе и социальные связи: планы на возвращение домой среди женщин-мигрантов из Центральной Азии в г. Москва, Россия»]. Internati onal Migrati on Review. 48 (3): 577-603.

Bruck, Tilman, Esenaliev, Damir, Kroeger, Antje, et al. (2014). “Household survey data for research on well-being and behavior in Central Asia” [«Данные опроса домохозяйств в ходе исследования благосостояния и поведения в Центральной Азии»]. Journal of Comparati ve Economics. 42: 819-835.

Davé Bhavna (2014). “Keeping labour mobility informal: the lack of legality of Central Asian migrants in Kazakhstan” [«Сохранение неформального характера трудовой мобильности: недостаточная легализация мигрантов из Центральной Азии в Казахстане»]. Central Asian Survey. 33 (3): 346-359.

Деловарова Л., Шкапяк О., Кукеева Ф. (2013). „Migrati on Processes in Central Asia: Main Directi ons and Key Issues of Regional System” [«Миграционные процессы в Центральной Азии: основные направления и ключевые вопросы региональной системы»]. Middle-East Journal of Scienti fi c Research. 15 (11): 1505-1510.


Куприна В., Зандлер М. (2015), “Common and Specifi c Features of Migrati on Flows in Russia, CIS, and Far Abroad” [«Общие черты и особенности миграционных потоков в Россию, СНГ и дальнее зарубежье»]. Экономика региона, №2. С 194-207

Малюченко И. (2015). „Labour Migrati on from Central Asia to Russia: Economic and Social Impact on the Societi es of Kyrgyzstan, Tajikistan, and Uzbekistan” [«Трудовая миграция из Центральной Азии в Россию: экономические и социальные последствия для обществ Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана»]. Central Asia Security Policy Briefs No. 21. Академия ОБСЕ, Бишкек.

Насритдинов Э., Раяпова Р., Холматова Н. и др. (2010). “Informal Economy and Social Vulnerability in Kyrgyzstan and Tajikistan” [«Неформальная экономика и социальная уязвимость в Кыргызстане и Таджикистане»]. АУЦА, Бишкек.

Винокуров Е., Перебоев В. (2013), “Labour Migrati on and Human Capital in Kyrgyzstan and Tajikistan: Impact of Accession to the SES” [«Трудовая миграция и человеческий капитал в Кыргызстане и Таджикистане: влияние присоединения к ЕЭП»]. Центр интеграционных исследований ЕАБР.


ДЛЯ ЗАМЕТОК:

Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в Центральной Азии Основные причины и социально-экономические последствия возвратной миграции

Региональная полевая оценка в Центральной Азии2016

КРАТКИЙ ОБЗОР


! executive summary draft c.2 rus final · pdf file3.2 Положение мигрантов...

Documents