Хазарский альманахных размеров (8-30 см) и лишь иногда...

Н А Ц И О Н А Л Ь Н А Я А К А Д Е М И Я *Н А уК У К Р А И Н Ы И Н С Т И Т У Т В О С Т О К О В Е Д Е Н И Я и м . А. К Р Ы М С К О ГО

М Е Ж Д У Н А Р О Д Н Ы Й С О Л О М О Н О В У Н И В Е Р С И Т Е Т В О С Т О Ч Н О У К Р А И Н С К И Й Ф И Л И А Л

М Е Ж Д У Н А Р О Д Н Ы Й Ц Е Н Т Р Х А З А Р О В Е Д Е Н И Я

Хазарский альманах

Том 3

Киев - Харьков2004

ББК 63.3(2)41 Х15

Р е д а к ц и о н н а я к о л л е г и я :

В.К. Михеев (гл. редактор), проф., д-р ист. наукA.И. Айбабин, д-р ист. наукB.C. Аксенов, канд. ист. наукОБ. Бубенок, ст. науч. сотр., канд. ист. наукИ.С. Винокур, проф., д-р ист. наукЮ.Н. Кочубей, ведущ. науч. сотр , канд. филолог, наукЛ.В. Матвеева, д-р ист. наукВ.В. Михвева (отв. секретарь), ст. науч. сотр., канд. ист. наукB.Я. Петрухин, проф., д-р ист. наукО М. Приходнюк, ведущ. науч. сотр., д-р ист. наукC.Б. Сорочан, проф., д-р ист. наук0.0. Сухобоков, ведущ науч. сотр., д-р ист. наукА.А. Тортика (зам. гл. редактора), доц., канд. ист. наукА.А. Хамрай, ст. науч. сотр., квнд. филолог, наук

Состав редколлегии утвержден на заседании Ученого совета Института востоковедения им. А. Крымского НАН Украины 7 октября 2003 г. (протокол N>6) и Ученого совета Международного Соломоноаа университете 2 октября 2003 г. (протокол Ns8).

Утверждено к печати Ученым советом Институте востоковедения им. А. Крымского НАН Украины 23 сентября 2004 г. (протокол №6) и Ученым советом Международного Соломонова университета 29 октября 2004 г. (протокол №9).

Все статьи альманаха публикуются в авторской редакции с незначительной редвкторской праакой.

Адрес редколлегии: 61058 Украина, г. Харькоа, ул. Б. Чичибабина, 11.Тел./факс: (8-057) 705-20-02.E-mail: [email protected]: vltmichffllukr.net.

Хазарский альманах / Редкол.: В.К. Михеев (гл. ред), А.И. Айбабин, B.C. Аксенов и Х15 др.- Киев - Харькоа, 2004. - Т. 3. - 306 с.

ISBN 966.342 056-1

На обложке - изображение логотипа Международного центра хазароведения Восточноукраинского филиала Международного Соломонова университета

<О Международный центр хазароведения Восточноукраинского филиала МСУ, 2004

mailto:[email protected]

5

1. Статьи

B.C. АксеновХарьков

Об этнической неоднородности кремаций VIII - первой половины X вв. Подонцовья(по материалам Сухогомольшанского могильника салтовской культуры)

Общепризнано, что погребальные памятники являются наиболее информативными объектами в отношении этноопределяющих черт носителей той или иной археологической культуры. Это связано с тем, что погребальная обрядность отличается своей консервативностью. Логично, что рассмотрение погребального обряда является одним из существенных вопросов при изучении этнической структуры таких сложных образований, как салтово-маяцкая археологическая культура. И это в значительной степени относится к территории верхнего и отчасти среднего течения Северского Донца, где на границе лесостепи и степных районов сконцентрированы салтовс- кие памятники, содержащие грунтовые сожжения, датируемые второй половиной VIII -IX вв.

Вопрос этнической принадлежности этих погребений по обряду трупосожжения с территории Подонечья, при наличии нескольких гипотез, все еще далек от своего окончательного решения [Богуславский 2001, 52 - 57; Дегтярь 1981, 75 - 83]. Рядом исследователей отмечается схожесть кремаций из бассейна Северского Донца и из Кубано-Черноморского района, указывающая на этническое родство населения, оставившего эти две группы кремационных могильников [Пьянков, Тараба нов 1996, 61 - 64]. Соотнесение же, в последнее время, кремаций Кубани с касогами [Пьянкоа 2001 ,117- 12 0 ] позволяет предположить наличие представителей данного этноса и в Подонцовье. Тем более, что здесь концентрируются городища с каменными стенами и катакомбные могильники, связываемые большинством исследователей с аланским населением салтовской культуры - «ясами» [Афанасьев 1993]. Расположение «касогов» и «ясов» в непосредственной близости друг от друга отмечается большинством средневековых письменных источников. В то же время, еще в 1972 г. С.А. П- летнева заметила, что кремационные погребения на могильниках салтово-маяцкой культуры могут быть дифференцированы и иметь разную этническую принадлежность [Плетнева 1972. 114 -115].г Все 31-0 заставляет рассмотреть кремации крупного и хорошо исследованного мо- ностНИКЭ Сухая г°мольша [Михеев 1986] более детально, на предмет их тождествен-

и кРемационным захоронениям Кубани. Это тем более необходимо, что неболь-

^а3аРский альманах”, том 3. Харьков, 2004

шие журнальные публикации материалов Сухогомольшанского могильника [Михв^ 1982, 156 - 157; Михеев 1986, 158 - 173] "лаконичны и информативного материала них а целом немного” [Плетнева 1990, 83]. Исследователь Сухогомольшанского гильника В.К Михеев первоначально связывал население, оставившее могильник, угорскими племенами [Михеев 1982, 166]. Со аременем он изменил свою точку эр ния, видя в носителях данного обряда в салтовском обществе представителей п0 зднепеньковского (славянского в своей основе) населения [Михеев 1991, 44]. Сл вянскую принадлежность носителей кремационного обряда а салтовской среде о? стаивает В.В. Седов [Седое 2002, 266]. Это мнение первоначально разделял и Г.£ Афанасьев [Афанасьев 1987, 153]. Позже он предложил искать носителей кремац* онного обряда салтоаского аремени Подонья а адыго-абхазской среде [Афанась^ 2001, 53]

Для могильника Сухая Гомольша установлен единый обряд захоронения - труп& сожжение на стороне. Количество пережженных человеческих костей, найденных t захоронениях могильника, указывает на не всегда тщательный сбор остатков скеле- та для помещения в могилы: в одних случаях они обильны или их достаточно много в других - они единичны. Личные вещи, принадлежавшие покойнику (бусы, украше- ния из цветных металлов, элементы одееды), зачастую несут следы пребывания i огне погребального костра. Ярко выраженные следы пребывания в пламени погребального костра имеют предметы вооружения и снаряжения коня. Они после нагрева подвергались искусственной деформации (сгибались, ломались). Однако часть вещей следов воздействия огня не несет и, аидимо, может рвссмвтриваггься в качестве посмертного двра покойному.

В целом кремационные захоронения могильника Сухая Гомольша а общих чертах и особенно по инаентарю схожи с погребениями по обряду трупосожжения из Прику- банских могильников типа Дюрсо [Гавритухин, Пьянков 2003, 196, 198; Дмитрии 2003, 203 - 205, табл. 87 - 92]. Однако кремации Сухогомольшанского могильника характеризуются наличием целого ряда специфических черт погребального обряда.

По способу погребения останков сожжения все захоронения Сухой Гомольши делятся на урновые и безурновые. В количестаенном отношении безурновые погребения несколько преобладают над урновыми: первых -179, аторых-138 (соответственно56,4 и 43,6 %), тогда как для кремвционных могильников VIII - IX вв. Кубано-Черно- морского района характерно полное преобладание безурновых (ямных) захоронений [Гавритухин, Пьянков 2003, 195; Дмитриев 2003, 203].

Безурновые захоронения (тип I) в зависимости от наличия в них следов погребального костра в виде пепла, древесных угольков, а также концентрации пережженных человеческих костей в площади могильной ямы, подразделяются на несколько видов: 1-1 - пережженные кости очищены от следоа погребального костра и компактно расположены в /1ределах могильной ямы (16 погребений или 5,5 %) (Рис. 1); I-2- человеческие останки очищены от следов погребального костра и рассеяны по днУ могильной ямы (36 захоронений или 11,3 %) (Рис. 2); I-3 - кальцинированные кости с остатками погребального костра компактно расположены в могильной яме (38 захоронений или 11,9 %) (Рис. 3); I-4 - кальцинированные кости вместе с золой и углеН погребального костра рассеяны по всей площади могильной ямы (89 захоронений или 28,1 %)(Рис. 4).

Международный центр хазароведен&

I f f f f . ■ ■ г т У 1 c.i. ьезурновые сожжения могильника Сухая Гомольша. Тип 1-1.1- погр.№255; 2 -

П О Г О K I Q 1 1 Q ' 1 _ п п п * М м 0 0 4 . Л — ----- К Ь ч О О О - С K I M 0 4 C . С М п О С 4 - 7 _

-<~/К пирпв ишшнвния могильника ^ухаи юмольша. 1ип i- i . ■ - norp.rw^o. поф.№119; 3 - погр.№231; 4 - поф.№268; 5 - поф.№216; б - поф№251; 7 -

поф.№253. А - чернозем; Б - пережженные человеческие кости; В - обожженныйслой глины.

’^ Р с к и й альманах", том 3. Харьков, 2004

^ г- ¥

ь ♦ ч 4

*■ t . +

Рис.2. Безурновые сожжения могильника Сухая Гомольша. Тип 1-2. 1 - погр.№240; 2 - погр.№187; 3 - погр.№171; 4 - погр.№211; 5 - поф.1Мв232; 6 - поф.1Мв233.

______- --------- Международный центр хазароведения

t . . . . . . у

4______ 3>«

W - A

Рис.З. Безурновые сожжения могильника Сухая Гомольша. Тип 1-3. 1 -погр.№10; !•- поф№1; 3 - поф.№219; 4 - погр.№18; 5 - поф.№20; 6 - поф.№220; 7 - поф.№316; А ■

остатки погребального костра в виде древесного угля и золы.

‘'Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

Рис.4. Безурновые сожжения могильника Сухая Гомольша. Тип 1-4. 1 - погр.№7; 2 - погр.№17; 3 - погр.№123; 4 - погр.№263; 5 - поф.№95; 6 - поф.№111; 7 - поф№109;

8 - погр.№218.

Международный центр хазароведения

И

Урновые (тип II) захоронения могильника в зависимости от очищенности пережженных человеческих костей от остатков погребального костра, положения погребальной урны, наличия крышки и подстилки разделены на несколько видов: 11-1 - очищенные от следов погребального костра человеческие останки находились в урне, установленной еверх дном (22 захоронения или 6,9 %) (Рис. 5: 1 - 4); II-2 - очищенные от следов погребального костра человеческие останки помещены в урну, стоящую вверх дном на подстилке (8 погребений или 2,5 %) (Рис. 5: 5 - 7); II-3 - человеческие останки вместе с остатками погребального костра находились а урне, установленной вверх дном (44 захоронения или 13,9 %) (Рис. 6 : 1 - 3); II-4 - пережженные человеческие кости аместе с золой и углем погребального костра находились в урне, устаноаленной вверх дном на подстилке (8 погребений или 2,5 %) (Рис. 6 : 4 - 6 ); II -5 - очищенные от следов погребального костра пережженные человеческие кости помещены в урну, стоящую устьем вверх (14 погребений или4,4 %) (Рис. 7: 1 - 4); II-6 - очищенные от следоа погребального костра человеческие останки помещены в урну, установленную устьем вверх и накрытую крышкой (6 захоронений или 1,9 %) (Рис. 7: 5 - 7); II-7 - пережженные человеческие кости вместе с углем и золой погребального костра помещены в урну, установленную устьем вверх (29 погребений или 9,1 %) (Рис. 8 . 1 - 4); II-8 - неочищенные от следов погребального костра человеческие останки помещены в урну, стоящую уст ьем вверх и накрытую крышкой (7 погребений или 2,2 %) (Рис. 8: 5 - 8).

Разнообразие погребальных традиций, представленных на могильнике (Табл. 1), по всей видимости, следует рассматривать как отражение сложной этнокультурной структуры сухогомольшанской общины. Подобное многообразие видов захоронений отмечено лишь в кремациях Черняховской культуры [Кравченко 1983, 51], по- лиэтничность которой в настоящее время ни у кого не вызывает сомнения Более однородными, по сравнению с сухогомольшанскими, представляются сожжения славян юга Восточной Европы второй полоаины I тыс. н. з. (пражской, корчакской, ко- лочинской, пеньковской, волынцеаской культур) [Приходнюк 1990, 228; Смиленко, Юренко 1990, 276 - 278]. То же можно сказать и а отношении славянских кремаций VIII - IX вв. с территории Подунааья [Бьжарова 1976, 9 - 82; Димитров 1974, 55 - 66]. Это же касается и кремаций четвертого периода могильника Дюрсо {Дмитриев 2003, 203]. Более сложная ситуация наблюдается в третьей группе Борисоаского могильника, что объясняется синтезом местных традиций и погребальных традиций пришлого населения [Гавритухин, Пьянков 2003, 196].

Сравнение погребений могильника Сухая Гомольша с захоронениями ряда славянских археологических культур середины - второй половины I тысячелетия н з. юга Восточной Европы показывает, что при общей схожести между ними имеется и ряд различий (Табл. 2).

Для славянских кремаций больше характерны неглубокие погребальные ямы круглой формы диаметром 0,3-0.4 м [Приходнюк 1998, 28], тогда как на Сухогомоль- шанском могильнике преобладают захоронения а ямах вытянутых очертаний. Для немногочисленных безурноаых захоронений VIII - X вв. некрополей Болгарии характерно также помещение остатков кремации в ямы круглой формы незначительных размеров (8-30 см) и лишь иногда оаальной [Въжарова 1976, 26, 31, 32, 36, 60].

"Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

CM

m

Рис.5. Урновые сожжения могильника Сухая Гомольша. Тип 11-1, II-2 . 1 - поф№52; 2 - погр.№49; 3 - погр.№51; 4 - погр.№28; 5 - погр.№175; б - погр.№185; 7 - поф.№286.


Рис.6 . Урновые сожжения могильника Сухая Гомольша. Тип 11-3,11-4 . 1 - погр.№39; 2 - погр.№265; 3 - погр.№261; 4 - погр№128; 5 - погр№206; 6 - погр.№207.


l\ nrriт /

L *j— Г см

Рис.7. Урновые сожжения могильника Сухая Гомольша. Тип 11-5,11-6. 1 - погр.№193;2 - погр.№55; 3 - погр.№208; 4 - погр.№182; 5 - погр№238; 6 - погр.№235; 7 -

поф.№186.


15

Рис.8 . Урновые сожжения могильника Сухая Гомольша. Тип 11-7,11-8. 1 - погр.№98; 2 погр.№103; 3 - погр.№108; 4 - погр.№67; 5 - поф.№70; 6 - погр.№29; 7 - погр.№89; 8 ■

погр№289.

'Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

Таблица 1Соотношение видов кремаций по могильнику Сухая Гомольша.

безурновые урновые1-1 I-2 I-3 I-4 11-1 II-2 И-З II-4 II-5 II-6 I 11-7 II-816 36 38 89 14 6 29 7 22 В 44 В

5% 11,3% 11,9% 28.1% 6.9% 2,5% 13,9% 2,5% 4,4% 1,9% 9.1% 2,2% i

Таблица 2Характерные черты погребального обряда ряда культур юга Восточной Европы

второй - третьей четверти I тыс. н. э.*.

археологическиекультуры

костиприкрыты

урной

кости и в яме. и а урне

“1,3%

кости в урне

остаткиПОф.

костра

инввнтврьотсутст

вувт

фрагментысосудов

Костиживотных

киевскаячерняховсквя

1.3% 6,1% 68.6%21.2%

73% 50,4% 29%3,7% 0.5% 32,3% 62% 70% 3.5%

колочинская 1,2% 2,9% 37% 36,5% 58.3% 40,8% 6,7%пеньковская - - 25% 100% 100% + -

волынцевская - 3% 67.6% 56.8% 84,8% 22,2% 11%Сухвя Гомольша 25,5% 17,6% 66,8% 57,3% 9,1% 0,3%

* данные приведены по. Зиньковская И.В. Население лесостепного Днепро-Донското междуречья во второй - третьей четверти I тыс. н. э. (по материалвм погребальных комплексов с кремациями). Автореферат дис. ...канд. историч. наук. Воронеж, 1997.

В ориентировке могильных ям захоронений могильника Сухая Гомольша прослеживается две тенденции: меридиональная и широтная. В тех случаях, когда пережженные человеческие кости были сложены в кучку или сохранились достаточно крупные фрагменты костей черепа, они концентрировались в западном или южном краю ям, в зависимости от того, какую ориентировку, широтную или меридиональную, имели могильные ямы. В небольшом количестве захоронения как с широтной, так и с меридиональной ориентировкой могильных ям и с аналогичным сухогомольшанским размещением человеческих останков встречены на могильниках колочинской культуры [Лип- кинг 1974, 148,149,150; Падин 1974, 134; Поболь 1974, 168,174; Третьяков 1974, 71, 72]. Однако, такая же ориентировка могильных ям отмечена и на могильниках типа Дюрсо в Прикубанье [Дмитриев 2003, табл. 87: 1 - 4].

Для кремаций Сухогомольшанского могильника все же в большей мере характерна широтная ориентировка могильных ям. Именно для кремаций с такой ориентировкой могильных ям больше характерно наличие рядом поминальных комплексов, содержащих предметы вооружения и элементы конского снаряжения. Инвентарь из захоронений с меридиональной ориентировкой могильных ям беднее и зачастую не содержит предметов экипировЛ* воинов-всадников. Урны в захоронениях волынцевской культуры так же ориентированы по линии восток - запад, но для волынцевских захоронений не характерны находки предметов вооружения и конского снаряжения [Смиленко, Юрвнко 1990, 276]. Погребения с широтной ориентировкой могильных ям, содержащие снаряжения воина-всадника, достаточно хорошо представлены на могильнике Дюрсо [Дмитриев 2003, табл. 87: 1 , 2 ].

Ориентировка могильных ям по линии север - юг характерна и для немногочислен-


7 7

ныхбезурновых захоронений однообрядовых могильников VIII - X вв Болгарии [Въжарова 1976, 426; Димитров 1974, 66]. В то же время, могильные ямы вытянутых очертаний (прямоугольные и овальные) преобладают на могильниках именьковской культуры Наиболее характерной для именьковских кремаций ориентировкой могильных ям является меридиональная (44 %), хотя известна и ориентировка могильных ям по линии восток - запад (13 %) [Гвнинг, Стоянов, Хлебникова, Вайнер, Казаков, Валеев 1962, 39, табл. Д; Казаков 1998, 99], Однако какой-либо устойчивой традиции в размещении пережженных человеческих костей, в отличие от сухогомольшанских кремаций, в именьковских погребениях не наблюдается [Гвнинг, Стоянов, Хлебникова, Вайнер, Казаков, Валеев 1962, 39, табл. Е].

В пеньковских, колочинских, волынцевских захоронениях зачастую присутствуют неочищенные от следов погребального костра переженные человеческие кости [Бере- эовець 1952, 248„ Приходнюк 1998, 28; Смиленко, Юренко 1990, 277). Напротив, процент захоронений, содержавших очищенные от золы и углей погребельного костра человеческие останки, на могильнике Сухая Гомольша достаточно высок - 32 %. Этим кремации Сухой Гомольши отличаются и от славянских сожжений Подунавья. В славянских кремациях VIII - X вв. Болгарии древесные угольки встречаются лишь изредка и в небольшом количестве [Въжарова 1976, 9; Димитров 1974, 58].

Наличие в кремациях фрагментов керамики является характерной чертой погребального обряда славянских культур I тыс. н. е. Фрагменты преднамеренно разбитых сосудов встречаются в 40,8 % захоронений колочинской и не менее чем в 22,2 % погребений волынцевской культур [Зиньковская 1997, 13,14]. Присутствие в погребении фрагментов керамических сосудов для захоронений могильника Сухая Гомольша - явление достаточно редкое (9,1 %). Данный элемент погребельного обряда не был зафиксирован в кремациях VIII - IX вв. из Кубано-Черноморского района. Для кремационных могильников VIII - X вв. Болгарии наличие фрагментов керамики в захоронениях также не характерно, они встречаются изредка, в основном только в кремациях биритуальных некрополей Подунавья [Димитров 1974, 63]. Кремации с биритуальных могильников Болгарии существенно отличаются от славянских погребений по обряду трупосожжений и связываются исследователями со степными (тюркскими) народами [Въжарова 1976, 427].

Для могильника Сухая Гомольша характерен высокий процент кремаций под перевернутыми вверх дном сосудами (25,5 %). Такие захоронения изредка встречаются в памятниках киевской, черняховской, пеньковской, корчакской, колочинской культур [Приходнюк 1990, 228], но там их доля не превышает 4 % [Зиньковская 1997, 1 1 -14]. В славянских погребальных памятниках середины - второй половины I тыс. н. э. неизвестна установка перевернутых вверх дном сосудов-урн на подстилку из фрагментов сосудов, тогда как количество таких захоронений на Сухогомольшанском могильнике составляет 5 % от общего количества погребений.

4,1 % урновых захоронений Сухой Гомольши (II-6 ; II-8) были накрыты крышками. В небольшом количестве подобные захоронения встречены только на памятниках колочинской культуры [Пипкинг 1974, 144]. Только на некоторых кремационных некрополях Болгарии (Долгопол 1 , Блесково, Бабово, Раздела) отмечены единичные сожжения, в которых остатки кремации были прикрыты крышкой [Въжарова 1976, 10]. На других некрополях Болгарии (Гарван-1, Попина-2, Юпер) такие захоронения отсутствуют. В

Арский альманах", том 3. Харьков, 2004

небольшом количестве захоронения, содержащие сосуды-урны, накрытые крышкой сосуды-урны, перевернутые вверх дном и. иногда, еще стоящие на «подстилке» (каменная плитка, крупный фрагмент сосуда, донная часть сосуда), встречаются на кремационных могильниках VIII - IX вв. Прикубанья [Тарабанов 1992].

Кремационные погребения Кубано-Черноморского района отличает от захоронений Сухогомольшанского могильника и то, что погребальный инвентарь присутствует в большинстве кремаций кубано-черноморского района второй половины VIII - первой половины X вв. [Дмитриев 2003, 203 - 205; Саханев 1914; Тарабанов 1992; Тарабанов 1999]. Процент же безынвентарных захоронений Сухогомольшанского некрополя достаточно высок. На могильнике Сухая Гомольша к разряду безынвентарных относится36,1 % безурновых и 41 % урновых захоронений. При этом данный показатель могильника Сухая Гомольша ниже аналогичного среднего показателя для кремационных могильников пеньковской, колочинской, волынцевской культур. Их отличительной чертой является безынвентарность [Приходнюк 1990, 228; Смиленко, Юрвнко 1990, 277] В славянских кремационных захоронениях VIII - X вв. Болгарии инвентарь встречается также исключительно редко [Въжарова 1976, 11; Димитров 1974, 64].

Отличает захоронения могильника Сухая Гомольша от славянских кремаций и наличие в погребениях предмеггов вооружения, элементов конского снаряжения, которые находились как среди пережженных человеческих костей, так и в расположенных рядом с погребениями “тайничках" (6,6 % - 21 погребение). Так называемые ‘‘тайнички" неизвестны на славянских погребальных памятниках, зато они характерны для погребальных памятников тюркских народов [Плетнева 1967, 101]. К тому же в 14 погребениях (4,7 %) Сухой Гомольши предметы вооружения и элементы конской сбруи составляли единый комплекс [Аксенов 1998, 43]. В целом же могильник Сухая Гомольша, по сравнению с кремациями VIII - IX вв. Прикубанья, дает достаточно низкий процент захоронений воинов-всадников, тогда как предметы вооружения и конского снаряжения встречены почти в трети кремаций могильников типа Дюрсо. Отличает могильник Сухая Гомольша от кремационных некрополей Прикубанья отсутствие отдельных конских захоронений, тогда как захоронения коней обнаружены на некоторых кремационных могильниках Кубано-Черноморского региона [Гавритухин, Пьянков 2003, 195] В Подонцовье отдельные конские захоронения встречены на биритуапь- ных могильниках Красная Горка и Пятницкое.

Помещение в кремационные захоронения сосудов-приставок считается специфической чертой погребального обряда славянских культур Восточной Европы I тыс. н. э Особенно сосуды-приставки характерны для волынцевских захоронений [Смиленко. Юрвнко 1990, 276]. Однако наличие сосудов-приставок известно и в неславянских погребениях второй половины I тыс. н. э. юга Восточной Европы. Так, сосуды-приставки были неоднократно встречены в кремациях второй половины VIII - IX вв. Прикубанья [Дмитриев 1979, 54; Дмитриев 2003, 203]. Сосуды-приставки были обнаружены только в 22 захоронениях (11 безурновых и 1 1 урновых) Сухогомольшанского могильника - 6,9 % от общего числа захоронений. Урнами и сосудами-приставками в захоронениях могильника служили только типично салтовские лепные (20 экз.) и гончарные (91 экз.) кухонные горшки, кувшины (21 экз.), кружки (2 экз.), кубышки (3 экз.), крымские амфоры (8 экз.) [Брехан 1999, 140 - 141; Михеев 1986,160 - 162, рис. 2;]. Керамические сосуды, игравшие роль погребальных даров, изредка встречаются в захоронениях кре-


19

мационных могильников VIII - X вв. Болгарии (Разделка, Гарван-1, Бабово) [Въжарова 1976, 11, табл. II; Димитров 1974, 62]. В то же время, сосуды-приставки встречены п0Чти в 30% кремационных захоронений биритуальных могильников Подунавья [Димитров, 1974, 62].

Не характерно для кремаций могильника Сухая Гомольша и наличие в захоронениях остатков мясной жертвенной пищи в виде сырых или обожженных костей животных (0,3 % погребений), тогда как в погребениях киевской, колочинской, волынцевской культур процент захоронений, содержавших остатки мясной жертвенной пищи, колеблется от 7 до 30% По этому показателю сожжения Сухой Гомольши сравнимы лишь с захоронениями пеньковской культуры [Зиньковская 1997, 11 - 14]. Не обоженные кости животных встречены от 37 % до 50 % кремаций биритуальных, те болгаро-славянс- ких, могильников Подунавья (Варна, Девня-1, Девня-3), тогда как на могильниках, где сожжение является единственным обрядом, остатки мясной жертвенной пищи встречаются исключительно редко [Димитров 1974, 64].

Таким образом, можно констатировать, что в кремациях Сухой Гомольши присутствуют черты погребального обряда ряда археологических культур степных и лесостепных районов Восточной Европы середины - второй половины I тыс. н. э. (пеньковской, колочинской, волынцевской, тюркской). Сожжения могильника демонстрируют переплетение нескольких погребальны* традиций в рамках одной салтовской общины на северо-западном пограничье Хазарского каганата.

Наличие среди кремаций могильника безынвентарных урновых и безурновых захоронений, содержащих неочищенные от следов погребального костра пережженные человеческие кости; погребений с сосудами-приставками; захоронений, в которых встречены фрагменты битой посуды, урны, установленные дном вверх , по-видимому, можно рассматривать как тот факт, что часть захоронений могильника принадлежит потомкам пеньковского и колочинского (смешанного славяно-иранского и славяно-балт- ского) населения Подонцовья.

Исследователь Сухогомольшанского могильника В.К. Михеев счел возможным использовать коньковые шумящие подвески для определения этнической принадлежности населения, оставившего могильник. В связи с тем, что как часть сакрализованного комплекса личных украшений и оберегов женского костюма шумящие коньковые подвески вряд ли могли служить предметом торговли или обмена, это свидетельствует о возможном присутствии в составе сухогомольшанской общины представительниц угорского этноса [Михеев 1986, 166]. Отчасти это подтверждают и данные антропологии [Malinowski, Michejew 1981, 155]. Вероятно, с угорским этносом следует связывать не только кремации, содержащие коньковые шумящие подвески, а и захоронения в ямах, ориентированных по линии север - юг. Именно такая ориентировка могильных ям характерна для финно-угорского населения Поволжья.

Ряд исследователей считает, что полностью одинаковый набор вооружения, конского и походного снаряжения мог быть только у дружинников одной определенной народности [Бврвзоввц 1999, 326]. Полная идентичность инвентаря кремационных захоронений из бассейна Северского Донца и погребений типа Борисово-Дюрсо отмечается большинством исследователей. Показательно, что конские начальники на территории Предкавказья встречены только в аланских катакомбных захоронениях [Хайнрих 1995,245] и в кремациях Борисовского, Молдовановского могильников, могильника

Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

Дюрсо [Гавритухин, Пьянков 2003, табл 7 3 :1 2 ; Дмитриев 2003, табл 91: 27, Саханев 1914, 118; Тарабанов 1992, 77, рис. 2, 7]. Ни в захоронениях, совершенных в так называемых "курганах с ровиками" и связываемых с хазарами, ни в грунтовых трупополо- жениях юга Восточной Европы, оставленных болгарами, конские начельники не были найдены ни разу [Иванов 2000, 8 - 9 ; Красильников 1991, 6 2 -8 1 ; Шевцов 1991, 109 - 123]. В Подонцовье конские начельники также были обнаружены только в катакомбных захоронениях аланского лесостепного варианта салтовской культуры [Плетнева 1989, рис. 41; 42; Покровский 1905, табл. XX: 91;] и кремациях Сухогомольшанского могильника (погр №175), могильника Красная Горка (погр.№101, 216/к-19), могильника Лысый Горб (погр.№2) [Аксенов 1998, табл. I; II; Аксенов 1999, рис 2]. Это позволяет предположить, что какая-то часть кремаций Сухогомольшанского могильника оставлена представителями населения, этнически родственного аланам - носителям катакомбного обряда. Такая возможность предполагалась исследователем Ново-Покров ского кремационного могильника Ю.В. Кухаренко [Кухаренко 1951, 107]. Из абхазско- адыгских племен Западного Кавказа выводил носителей обряда кремации в Подонцовье салтовского времени Д.Т. Березовец [Бервзовець 1970, 60; Березовец 1999, 330]

Часть погребений могильника Сухая Гомольша оставлена выходцами из тюркской среды, которым принадлежат захоронения с "тайничками” и, возможно, кремации в ямах вытянутых очертаний, ориентированных по линии восток-запад. На их присутствие в сухогомольшанской общине указывает состав инвентаря, в котором значительное место отводится предметам вооружения, конскому снаряжению, а также наличие складных серпов, железных пинцетов, железных котлов, вилок для доставания мяса из котла, шампуров [Михеев 1985, рис. 8 -11; Михеев 1986, рис. 7].

Наличие в захоронениях могильника Сухая Гомольша (№135, 233, 143, 176) вещей (Рис. 9), датируемых первой половиной - третьей четвертью VIII в., однозначно указывает на время появления в Подонцовье населения, оставившего данный некрополь.

Таким образом, в среднем течении Северского Донца - на границе лесостепи и степи - в первой половине VIII в. сложились условия для широких контактов разноэт- ничного населения, приведших к созданию в рамках салтово-маяцкой культуры нового этнического образования, представители которого и оставили могильник Сухая Гомольша. В сложении этого новообразования, наряду с местным населением (поздними "пень- ковцами” и “калочинцами"), приняли участие и выходцы из степных районов юга Восточной Европы тюркско-угорского происхождения.

Появление кремаций, близких сухогомольшанским, в Кубано-Черноморском регионе относится ко второй половине VII - началу VIII вв. [Гввритухин, Пьянков 2003, 198, Тарабанов 1992, рис. 3: 4, 8], что отражает факт экспансии объединения, возглавляемого хазарами, в отношении к Великой Болгарии Кубрата. Для нас важен факт хронологической последовательности появления “саптовских" кремационных захоронений - первоначально в Кусано-Черноморском районе, несколько позже - в верхнем Подон- цовье, что согласуется со временем и последовательностью распространения на данные регионы власти Хазарского каганата.

Время появления салтовских кремационных захоронений в верхнем Подонцовье совпадает со временем появления здесь носителей и салтовского катакомбного погребального обряда - алан. Это позволяет предположить, что и те, и другие оказались в бассейне Северского Донца и на Осколе в результате одних и тех же событий первой


овины VIII в., затронувших народы, входившие в состав Хазарского каганата и прояв ите на Северном Кавказе и в Прикубанье.

Рис.9. Элементы поясной гарнитуры из сожжений могильника Сухая Гомольша.

Пришедшие в верхнее Подонцовье носители кремационного обряда из Прикубанья ркско-угорский этнический элемент) слились с местным населением (“пеньковца- ' и “колочинцами"). Подтверждением этому, по-видимому, и могут служить захоро- <ия салтовского кремационного могильника Сухая Гомольша. Отличия между кре-

■зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

мациями Подонцовья и Прикубанья обусловливаются разными этно-племенными по. досновами, придавшими материальной культуре населения данных регионов своеобразную окраску.

Литература

Аксенов B.C. К вопросу об уровне вооруженности населения салтовской культуры (по материалам погребений с сожжениями Сухогомольшанского и Красногорского могильников) // Вгсник ХДУ. - 1998. - №413 - Вип.ЗО - С. 137 -149.

Аксенов В С. Новый салтовский могильник в верхнем Подонечье // Донская археология. - 1999. - №3-4. - С. 34 - 40.

Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона (аланский вариант саптово-маяцкой культуры) // Археологические открытия на новостройках Вып.2. - М., 1987

Афанасьев Г.Е. Донские аланы. Социальные структуры алано-ассо-буртасского населения Среднего Дона. - М., 1993.

Афанасьев Г.Е. Где же археологические свидетельства существования Хазарского государства // РА. - 2001. - №2. - С. 43 - 55.

Березовець Д. Т. Досл1Дження на територИ Пупвльського району, СумськоТ обласп / / Археолопчж пам'ятки УРСР - 1952. - Т. III. - С. 242 - 250.

Березовець Д. Т Про iM'fl носШв саллвськоТ культури // Археолопя. - 1970. - Т. XXIV - С. 5 9 -7 4 .

Березовец Д. Т Русы в Поднепровье (доклад на XIV конференции Института археологии АН УССР) // Полтавський археолопчний збйрник 1999 р. До 1100-лптя м. Полтави за результатами археолопчних дослщжень. - Полтава, 1999. - С. 333 - 350.

Богуслаеський Г.С. До питання про егтчну приналежнють поховань за обрядом кре- мацЬ салтово-маяцькоТ культури // Археолопя - 2001. - №2. - С. 52 - 57.

Брехач М. Г. Керамический комплекс могильника салтовской культуры Сухая Гомольша // Матер1али М1жнародно( археолопчно! конференцГГ “Етжчна icropifl та культура населения степу CepasiY (вщ кам'яного BiKy по ранне середньовйччя). - Дн1пропетровськ 1999. - С. 140-142.

Въжарова Живка Н. Славяни и прабългари (по данни на некрополите от VI - XI в. на територията на България). - София, 1976.

Гавритухин И.О., Пьянков А.В. Раннесредневековые древности побережья (IV - IX ав.) // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV -X III вв. - М., 2003. - С. 186 - 200.

Гэнинг В.Ф., Стоянов В.Е., Хлебникова Т.А., Вайнер И.С., Казаков Е.П., Валеев РК Археологические памятники у села Рождественно. - Казань, 1962.

Дегтярь А. К Некоторые вопросы истории населения верхнего течения Северского Донца в раннем средневековье // Вестник ХГУ. - 1981. - №214. - С. 75 - 83.

Димитров Д.Ил. Погребапниет обред при раннобългарските некрополи във Вар- ненско (VIII - X в.) // ИАИ. - 1974. - Т.34. - С. 51 - 92.

Дмитриев А. В. Могильник эпохи переселения народов на реке Дюрсо // КСИА. - 1979. -№ 158. -С . 52 - 57.

Международный центр хаэаробеденим

23

Дмитриев А. В. Могильник Дюрсо - эталонный памятник древностей V - IX веков // Крым. Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV - XIII до - М., 2003 - С 200-206.

Зиньковская И В. Население лесостепного Днепро-Донского междуречья во второй . третьей четверти I тыс. н. э. (по материалам погребальных комплексов с кремациями) / Автореф дис ... кандидата историч. наук. - Воронеж, 1997. „

Иванов А. А. Раннесредневековые под курганные кочевнические захоронения второй половины VII - первой половины IX вв. Нижнего Дона и Волго-Донского междуречья / Автореф. дис. .. кандидата историч. наук. - Волгоград, 2000.

Казаков Е.П. Коминтерновский II могильник в системе древностей эпохи тюркских каганатов // Культуры Евразийских степей второй половины I тыс. н. э. (вопросы хронологии). - Самара, 1998. - С. 97 -156.

Кравченко Н.М. Погребения с сожжениями на Черняховских могильниках. // Погребальный обряд племен Черняховской культуры. - М., 1983. - С. 41 - 51.

Красильников К. И. Могильник древних болгар у с. Желтое на Северском Донце // Проблем и на прабългарската история и культура. Вип. 2. - София, 1991. - С. 62 - 81.

Кухаренко Ю.В. О некоторых археологических находках на Харьковщине // КСИ- ИМК. - 1951. - Вып XLI - С. 99 - 108.

Пипкине Ю.А. Могильники третьей четверти I тыс. н. э. в Курском Посемье // Раннесредневековые восточнославянские древности. -Ленинград, 1974. - С. 136- 152.

Михеев В.К. Коньковые подвески из могильника Сухая Гомольша // СА. - 1982 - №2. - С. 156-167.

Михеев В.К. Подонье в составе Хазарского каганата. - Харьков, 1985.Михеев В.К. Сухогомольшанский могильник // СА. - 1986. - №3 - С. 158 - 173.Михеев В.К. О социальных отношениях у населения салтово-маяцкой культуры

Псдонья - Приазовья в VIII - IX вв. (4.1) // Археология славянского Юго-Востока. - Воронеж, 1991. - С. 43 -50.

Падин В. А. Древности VI - VII вв. н.э. в окрестностях Трубчевска // Раннесредневековые восточнославянские древности -Ленинград, 1974. - С 132 - 135.

Плетнева С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура // МИА. - 1967. - NB146. - С. 1 -196.

Плетнева С.А. Об этнической неоднородности нвселения Северо-Западного Хазарского пограничья // Новое в археолгии. - М., 1972. - С. 108-118.

Плетнева С.А. На славяне-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс. - М., 1989

Плетнева С.А. Хазарские проблемы в археологии // СА. - 1990. - Ne2. - С. 77 - 91Поболь Л.Д. Древности середины и третьей четверти I тыс. н. э в Белорусском

Поднепровье // Раннесредневековые восточнославянские древности. - Ленинград, 1974 - С. 159-180.

Покровский А.М. Верхне-Салтовский могильник // Труды XII АС. Т. 1. -М., 1905. -С. 465-491 .

Приходнюк О .М. Раннеславянские культуры V-VII вв. и этнополитическая консолидация славян // Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период. - К., *990. - С. 202 - 254.

Приходнюк О.М. Пеньковская культура. - Воронеж, 1998.


Пьянков А.В. Касоги / касахи / кашаки письменных источников и археологические реалии Северо-Западного Кавказа // Материалы и исследования по археологии Куба, ни. - Вып. 1. - Краснодар, 2001 - С. 198-213.

Пьянков А.В., Тарабанов В. А. Кремационные погребения Кубани и Подонья салтов. ского времени, единство происхождения или случайное сходство // Проблемы археологии и истории Боспора. К 170-летию Керченского музея древностей. - Керчь, 1996..С. 61 -6 4

Саханвв В.В. Раскопки на Северном Кавказе в 1911-1912 гг. // ИАК. - 1914. - Вып.56 .С. 75 -219 .

Седов В.В. Славяне: историко-археологическое исследование. - М., 2002.Смиленко А. Т., Юренко С.П. Восточные славяне в VIII - IX вв. // Славяне Юго-Вос-

точной Европы в предгосударственный период. - К., 1990. - С. 255 - 321.Тарабанов В. А. Раскопки средневекового кремационного могильника у с. Молдова-

новское Крымского района в 1989 г // Археологические раскопки на Кубани в 1989 - 1990 годах. - Ейск, 1992. - С. 76 - 79.

Тарабанов В.А. Ингумационное погребение в Молдавановском кремационном могильнике (по раскопкам 1989 г.) //Древности Кубани. Материалы семинара посвященного 85-леггию Н.В Анфимова. - Краснодар, 1997. - С. 24 - 27.

Третьяков П.Н. Древности второй и третьей четвертей I тыс. н. э. в Верхнем и Среднем Подвсенье // Раннесредневековые восточнославянские древности. - Ленинград, 1974 - С. 40 -118 .

Хайнрих А. Раннесредневековые катакомбные могильники из селений Чми и Кобан //Аланы: история и культура. - Владикавказ, 7995 - С. 184 - 258.

Швецов М Л Могильник “Зливки" // Пробпеми на прабългарската история и культура. Вил. 2. - София, 1991. - С. 109 - 123.

Malinowski A., Michejew W. Suchogomolzanski zespok osadniczy w swietle danych archeologli i antropologii //Zrodla do badan Biologii i historii populacjl slowiansklch. - Poznan.1981. - S. 147- 155.

Международный центр хазароведенш

О.Б. БубенокКиев

К вопросу о причинах веротерпимости в Хазарии

Еще в первой половине XIX в. В. В Григорьев обратил внимание на такую особенность хазарского общества, как религиозная толерантность правящих слоев Хазарского каганата [Григорьев 1834]. Со временем, по мере накопления новых данных письменных источников, проблема веротерпимости хазар получила дальнейшее свое развитие в исследованиях А. Крымского, Д. Данлопа, М. И. Артамонова, О. Прицака, Б. - Н. Заходера, А. П. Новосельцева, Т. М. Калининой и других историков [Кримський\ Dunlop 1954; Артамонов 1962, 266, 325, 327, 329, 330— 331, 334,412, 414— 415; Pritsak 1978, 261— 281; Заходер 1962,146— 166; Новосельцев 1990,153; Калинина 2000,15—

Действительно, уже хрестоматийными стали сведения мусульманских и хазаро-ев- рейских авторов об особой веротерпимости хазар. Так, в первой половине X в. ап- Масуди сообщал: "В хазарской столице (Итиле — О Б ) по правилу семь судей (кади); два из них для мусульман; два — для хазар, которые судят в соответсвии с Торой, два— для христиан, которые судят в соответствии с Евангелием и один для саклабов. русов и других язычников, которые судят согласно языческому [обычаю], те по велениям разума" [Минорский 1963, 194]. Кроме того, ап-Масуди отмечал, что на особом положении в Хазарии находилась гвардия военных нвемников-мусульман, которые были выходцами из Хорезма и назывались ал-арсийа или ларисийа. Ал-Масуди, как мусульманин, особо подчеркивал лояльное отношение хазарского царя (бека) к мусульманам: “В его стране, помимо ларисийа, находится много мусульманских купцов и ремесленников, которые наехали в страну хазарского царя ввиду справедливости и безопасности, [господствующих] там. У них соборная мечеть с минаретом, который возвышается над царским замком, а также и другие мечети со школами, в которых дети обучаются Корану" [Минорский 1963. 193— 194]. О нахождении большого числа мусульман в хазарской столице писали также Ибн Русте, ал-Истахри, Ибн Фадлан, ал- Иакут и другие мусульманские авторы. Так, Ибн Русте о населении хазарской столицы писал, что там “живут мусульмане, имея мечети, имамов, муэдзинов и начальные училища" [Хвольсон 1869, 17].

Кроме того, хазарский царь Иосиф в своем письме Хасдаю ибн Шафруту подчеркивал свою особую заботу о мусульманах: “Я охраняю устье реки и не пускаю Русов, приходящих на кораблях, приходить морем, чтобы идти на исмаильтян, и (точно также) всех врагов (их) приходить к “Воротам". Я веду с ними войну. Если бы я их оставил (в покое) на один час, они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада’ [Коковцов 1932, 102]. Естественно, что такой заискивающий тон в письме Иосифа мог быть продиктован тем, что хазарский царь в середине X в. стремился найти себе союзника

16]


в лице мусульманской Испании. Тем не менее, данные мусульманских авторов лио|Ь свидетельствуют о том, что Иосиф в данном случае не преувеличивал свое толерантное отношение к иноверцам Говоря же о населении хазарской столицы, хазарский царь, как и мусульманские авторы, особо подчеркивал, что там “живут иудеи, христиане и исмаильтяне" [Коковцов 1932, 102].

Данные мусульманских источников позволяют также считать, что не все представители хазарского этноса придерживались иудаизма — среди самих хазар были и му. сульмане, и христиане, и язычники. Такая ситуация даже породила в средневековой историографии анекдот, содержащийся в сочинениях Ибн Русте и Гардиэи. Согласно данным Ибн Русте, правитель дагестанской области Сарир по пятницам ходил в мечеть, по субботам — в синагогу, а по воскресеньям — в церковь. Гардиэи в своем сочинении повторяет этот рассказ, но отмечает, что данной традиции продолжал придерживаться не местный князь, а жители области Сарир [Заходер 1962, 159].

Исследователи по-разному пытались объяснить особую терпимость хазар-иудеев, правивших Хазарским каганатом, к представителям других религий. Так, этому вопросу немало внимания уделял М. И. Артамонов. По его мнению, "веротерпимость хазар представляется исключением из обычной в средневековье религиозной практики" М. И Артамонов считал; “Объясняется веротерпимость хазар чрезвычайной пестротой Хазарского государства в социально-экономическом отношении и в особенности тем, что ко времени превращения иудейства в религию централизованного правительства Хазарии в наиболее передовых частях этого государства уже прочно утвердилось христианство. Мусульманство также находило себе немало сторонников среди связанного с Востоком городского населения Хазарии, а равным образом среди ее полукочевой полуфеодальной знати... Широкая веротерпимость Хазарского государства связана не только с его политическим строем, при котором в состав Хазарии входили многие вассальные княжества, сохранявшие значительную долю самостоятельности, в том числе и в религиозной области, но и с крупной ролью этой страны в международной торговле, которая привлекала к ней представителей разных вероисповеданий' Анализируя сложные события, происходившие в Хазарии в IX в., исследователь пришел к выводу, что хазарское правительство в начальный период иудаиэации хазарского общества не придерживалось в своей внутренней и внешней политике принципа религиозной толерантности и лишь в силу обстоятельств политического и экономического характера стало проявлять терпимость к представителям других религий. На основании этого М. И. Артамонов сделал вывод: “Прославленная веротерпимость хазар была вынужденной добродетелью, подчиненной силе вещей, справиться с которой Хазарское государство было не в состоянии1' [Артамонов 1962, 266, 325, 327, 329, 330— 331, 334, 412, 414—415].

Подобных взглядов продолжает придерживаться также Т. М. Калинина, которая считает, что веротерпимость хазарского общества можно объяснить, в первую очередь, экономическими причинами:"... ведь последователи монотеистических религий не имели права на занятие такой широкой работорговлей, какая не возбранялась язычникам; этих последних, кроме того, можно было продавать и покупать и всем прочий— христианам, иудеям и мусульманам. Работорговля же приносила большие прибыли хазарским правителям, получавшим доход в виде торговых пошлин и дани с соседний народов” [Калинина 2000, 16].

~ ■■ 1 ■ ' --------- jggМеждународный центр хазароведеии*

Совершенно противоположного мнения по этому вопросу придерживался Б. Н. За- х0дер: "Хазарское многоверие более чем что-либо другое отражало силу родо-пле- менных пережитков. Отдельный союз племен, племя или род представляли собою замкнутое общество, отделенное от другого подобного племени или рода многочис- ленными перегородками; религиозная разобщенность служила целям этой изоляции. Таким образом, всякая попытка установления единой религии, обязательной для всех хазар, должна была сопровождаться прежде всего ломкою этих патриархальных, но крепких родо-племенных традиций. “Борьбе за веру" отражала в идеологической сфере изменения, происходившие в социально-экономической области у хазар “ [Заходер 1962, 14б\.

В сложившейся ситуации необходимо дать ответ на несколько вопросов: 1) насколько широко был распространен иудаизм среди самих хазар; 2 ) всегда ли хазары-иудеи отличались веротерпимостью; 3) приемлемы ли наши современные подходы относительно освещения событий средневековья для анализа ситуации в хазарском обществе?

Относительно масштабов иудаизации хазар необходимо отметить два подхода, которые получили распространение среди современных исследователей. Согласно первому, хазары в основной своей массе приняли иудаизм. Обычно в качестве доказательства распространения иудаизма среди незнатных хазар приводят так называемое “Письмо киевских евреев”, датированное некоторыми исследователями началом X в. Там среди имен лиц, подписавших это письмо, содержатся антропонимы не только еврейского, но и тюркского (хазарского) происхождения. На основании этого О. При- цак сделал вывод:"... географическое происхождение текста в сочетании со специфическим характером имен, а также слово, написанное хазарскими тюркскими рунами, показывают, что отправители письма или их предки были прозелитами хазарского происхождения... Новый документ — Киевское письмо, — таким образом, подтверждает и демонстрирует подлинность других еврейских текстов, имеющих отношение к хазарским евреям Оно также совместно с этими документами показывает, что хазарский иудаизм не замыкался в кругу правителей, но пустил корни по всей территории Хаза- рии, достигнув даже пограничного городе Киева" [Голб, Прицак 1996, 53— 6 f].

В противоположность этому, сторонники версии ограниченности распространения иудаизма среди хазар ссылаются на сообщения средневековых источников, согласно которым иудаизм в Хазарии исповедовали правящие круги Хазарского государства, а остальная масса хазар придерживалась язычества, ислама и христианства. Так, ал- Масуди сообщает, кто в начале X в. исповедовал в Хазарии иудаизм: “Иудеями являются: царь, его окружение и хазары его рода (джинс). Царь принял иудейство во время правления халифа Харун ар-Рашида. Ряд евреев примкнул к нему из других мусульманских стран и из Византийской империи" [Минорский 1963, 193]. Эти сведения дополняет Ибн Русте: "Верховный глава их (хакан. — О. Б.) исповедует веру еврейскую; Т0И Же веры равным образом как Иша (царь. — О. 6 .), так военачальники и вельможи, которые состоят при нем; прочие же Хозары исповедуют религию, сходную с религиею 'УРОк” [Хвольсон 1869, 17]

весьма примечательно, что некоторые исследователи до сих пор подвергают со- и нению тот тезис, что все из рода хазарского кагана придерживались иудаизма. Обыч-

при этом ссылались на сообщение ал-Истахри, согласно которому однажды после

^ ^ р ск и й альманах", там 3. Харьков, 2004

смерти кагана молодой претендент на престол кагана не мог стать сакральным вла^" кой всех хазар, потому что являлся мусульманином [Новосельцев 1990, 153]. В сл,т жившейся ситуации возникает закономерный вопрос: не могли ли исповедовать иудЯ изм те группы хазарского этноса, которые экономически и политически были тес^ связаны с еврейскими торговыми кругами? с

Сторонники концепции вынужденного характера веротерпимости среди хазарскс1 верхушки указывали на то, что в начале IX в., в период так называемой граждански войны в Хазарии, принявший иудаизм бек (царь) пытался силой насадить раввинист>г ческий иудаизм не только среди представителей рода кагана, но также и среди с хазар и других народов ХазарскЬго каганата, которые продолжали придерживать прежних религиозных верований. В качестве доказательства такой конфронтации пр* * водились сведения Константина Багрянородного о хазарах-кабарах, восставших прс ' тив правительства и вынужденных а результате поражения поселиться среди венгре, * [Константин 1991,155— 163]. Относительно этого С. А. Плетнева сделала предполо 1 жение: “Принятие иудаизма каганом, царем и всей итильской знатью оторвало их сг ! остальной хазарской аристократии, жившей в дальних провинциях, мало связанны; со столицей... Между итильской и провинциальной аристократией началась борьба * власть и влияние в каганате. Провинциалы и все, кто не принял иудейской религии,! том числе христиане и мусульмане, объединились против правительства. Возникл; своеобразная хазарская фронда.” Этих повстанцев С. А. Плетнева считала кабарам> и связала с их миграцией на Среднее Подунавье в конце IX в. могильник у д. Чвларе во в Югославии. Особенности погребального обряда могильника позволили исследо вателю сделать вывод, что “здесь были похоронены люди, принявшие официальное иудейство, но продолжавшие верить в своих прежних богов" [Плетнева 1986, 62—64] На основании этого некоторые исследователи даже выдвинули тезис, согласно кото рому религиозные реформы Обадии в IX в. привели к преследованию не только не иудеев, но и тех хазар, которые сохраняли приверженность дораввинистическому иудаизму, принятому при легендарном царе Булане [Ачкинази 1997, 17— 19].

Кроме того, М. И. Артамонов отмечал, что в списке епархий Константинопольского патриархата в начале IX в. отсутствовали упоминания почти о всех епархиях и митрополии Крыма, за исключением Боспорского епископата. Это дало основания исследователю считать, что принявшие иудаизм хазары подвергли преследованию придерживавшихся провизантийской ориентации христиан Крыма, что привело к уничтожению их церковных организаций. М И. Артамонов также акцентировал внимание на данных некоторых мусульманских источников, в соответствии с которыми в 854 г. из Хазарии в Закавказье переселилось 300 семей хазар-мусульман [Артамонов 1962, 325" 327, 329— 330]. Все это, по мнению некоторых исследователей, могло свидетельствовать о преследовании иноверцев в Хазарском каганате хазарами-иудеями по религиозным мотивам.

Однако средневековые нарративные документы не содержат никакой информации относительно того,'что религия хазар-кабаров и противостоящего им тогда хазарского правительства была различной. Сообщая о восстании кабаров, Константин Багрянородный ничего не сообщает о религиозных мотивах этих противоречий: "Когда у них произошло отделение от их власти и возгорелась междоусобная война, первая впасть одержала верх, и одни из восставших были перебиты, другие убежали и поселились с


шоками (венграми. — О. Б.) в нынешней печенежской земле, заключили взаимную пужбу и получили название кабаров". Кроме того, недавние исследования, проведение югославским археологом Р Бунарджичем на кочевническом некрополе близ д 1еларево, где были обнаружены погребения с иудейской символикой, позволили да- ировать возникновение памятника не концом IX в., как думали раньше, а VIII в. дunardzic 2002, 19— 21] Следовательно, данный некрополь уже нельзя связывать с !ребыванием хазар-кабаров, и поэтому вопрос об их религиозной принадлежности >стается открытым.

С другой стороны, сообщения византийских авторов о строительстве византийским фхитектором Петроной хазарской крепости Саркел на Дону в 30-х гг. IX в. отнюдь не югут свидетельствовать о том, что именно тогда ухудшились отношения между Хаза- зией и Византией из-за преследования крымских христиан хазарами-иудеями. Вос- ггание христиан Крыма в конце VIII в. под руководством Иоанна Готского, когда хаза- эы еще не могли являться иудеями, может свидетельствовать о том, что репрессии юзар в Крыму против местного населения не имели религиозной направленности. С другой стороны, необходимо также учитывать сложную политическую обстановку в Северном Причерноморье в начале IX в., и поэтому можно предположить, что именно по этой причине сведения о нескольких епархиях Крыма тогда не могли попасть в Константинополь.

Миграция же хазвр-мусульман в Закавказье в середине IX в. может рассматриваться не только как следствие религиозных преследований, но также может указывать, что для такой миграции могли быть причины экономического характера.

Однако, несмотря на вышесказанное, нельзя не отметить, что в первой половинеX в. хазарский царь мог пойти на нарушение принципа веротерпимости, если это в значительной степени затрагивало интересы Хазарского государства. Так, ал-Йакут сообщает, что в 310 г х. (922— 923 гг.) царь хазар велел разрушить минарет в Итиле и казнил муэззинов. При этом хазарский царь якобы заявил: "Если бы, право же, я не боялся, что в странах ислама не останется ни одной неразрушенной синагоги, я обязательно разрушил бы [и] мечеть". По мнению средневекового автора, репрессии хазарского царя были вызваны тем, что мусульмане разрушили синагогу в Дар ал-Бабу- надж. Относительно этого Б. Н. Заходер высказал мнение, что данное событие явилось лишь религиозной оболочкой длительной борьбы между Хазарией и юго-востоком Каспия (Хорезмом или Горганом), где в городе Дар ал-Бабунадж находился центр хазарской колонии [Заходер 1962,161— 162]. По мнению же А. П. Ковалевского, разрушение минарета а Итиле могло стать реакцией хазарского правительства на багдадское посольство в зависимую от хазар страну волжских булгар, предпринятое в это же время с целью распространения ислама и укрепления позиций аббасидского халифа на Средней Волге [Ковалевский 1956, 273, прим. 957].

Кроме того, анонимный автор “Кембриджского документа" сообщает, что при хазарском царе Вениамине аланы Северного Кавказа являлись вассалами хазар и определимая их часть придерживалась иудаизма. Но во времена хазарского царя Аарона

этическая ориентация царя аланов изменилась и он пошел на сближение с Визан- ей, что привело к распространению христианства в Алании. Несколько позже Аарон

Умел победить союзника Византии — правителя Алании, и тот снова стал вассалом Мэрского царя и стал проводить религиозную политику в интересах хазар. Однако в

юрский альманах", там 3. Харьков, 2004

данном случае хазарский царь обошелся милостиво с побежденным царем аланов: oh "оказал ему великий почет и взял его дочь в жены своему сыну Иосифу" [Гэлб, Приц1996, 136, 141]. В неразрывной связи с этой информацией находится сообщение ал. Масуди об отречении аланов от христианства и изгнании христианских священников из Алании в 320 г. хиджры (932 г.) [Голб, Прицак 1996, 162, 163].

Тем не менее, данные факты представляли собой лишь единичные случаи и могут свидетельствовать о том, что в первой половине X в. сложные политические события трактовались средневековыми авторами как проявление религиозной борьбы.

К большому сожалению, многие современные исследователи, как и авторы сред, невековых текстов, в силу сложившейся традиции, до сих сводят все события истории Хазарского каганата периода иудаизации к вопросам религиозного противостояния Однако не стоит забывать о кочевом происхождении хазар и многих народов Хазарского каганата, у которых в значительной степени продолжали сохраняться традиции кочевого общества, подчиненные отнюдь не законам развития земледельческих цивилизаций. Весьма примечательно, что веротерпимость и поликонфессионал ьность бы ли присущи не только хазарам, но и другим кочевым народам, создавшим политические объединения.

Так, во времена раннего средневековья среди различных групп уйгуров, тюркютов протомонголов и других этнических групп, проживавших в Центральной Азии, стали помимо язычества, одновременно распространяться несторианское христианство манихейство и буддизм. Весьма примечательно, что это в большинстве случаев не привадило к столкновениям на религиозной почве между кочевниками Центральной Азии. Исключение может составлять только Уйгурское госудврство, где захватившие в VIII в. власть манихеи стали преследовать своих соплеменников, исповедовавших другие религии.

В связи с религиозной толерантностью особый интерес представляют для нас раннесредневековые бедуины домусульманской Аравии. Академик А. Крымский, который специально занимался этим вопросом, в своей работе "История арабов и арабской литературы" отметил, что в предмусульманский период кочевники-бедуины степей Аравии исповедовали различные религии, в зависимости от религиозных традиций близлежащих народов и государств — языческий политеизм в Центральной и Запад ной Аравии; монофизитское христианство среди врабов-гассанидов в Восточной Палестине; несторианское христианство и зороастризм среди приефрэтских арабов Хиры иудаизм в Северной, Западной и Юго-Западной Аравии. По замечанию А. Крымского до принятия ислама Мекка с ее храмом ‘'Кааба” являлась местом паломничества местных бедуинских племен и “каждое племя поставило в Каабе статую своего божества, даже христианская Богоматерь с младенцем-Иисусом здесь оказалась". Все это позволило академику сделать вывод, который не должен вызывать особых возражений “...в жизни арабов*народа черезчур практического, черезчур трезвого, религия не играла почти никакой роли. Все идеалы и вся этика жизни строились на гордом племенном принципе, на чести племени: долг кровной мести, гостеприимство, защита прав гостя и т. п. “Нравственные” обязанности вытекали из идеи о чести племени. Религия в этой этике не являлась мотивом. И вообще, к религиозным запросам практический араб времен Мохаммеда, особенно кочевник, был также равнодушен, как и нынешний бедуин". Поэтому неудивительно, что после смерти Мохаммеда в 632 г. "при известий


смерти Пророка сразу отпала почти вся Аравия’ . Даже во времена мусульманских 7 воеваний, по убеждению А. Крымского, “общая масса завоевателей не знала ни Козна ни его существенных предписаний и даже не питала симпатий к исламу”. В каче-

-тве доказательства этого исследователь привел эпизод, когда после знаменитой Кадисской битвы в 637 г. халиф Омар повелел полководцу Саиду наградить тех храбре-

в которые отличились не только в битве, но и “знают на память наиболее длинные 0ывки из Корана”. Как выяснилось, никто из них практически ничего не знал из Кора

на [Крымский 1912, 87— 92, 126— 127].Такое же равнодушие к вопросам религии и религиозная толерантность наблиэда-

пись и среди кочевников других регионов Евразии Так, обитавшие в восточноевропейских степях половцы также придерживались не только язычества, но и благодаря мэтримональным связям со славянами очень быстро переходили в христианство [7о- почко 1999, 146— 149]. Наиболее же яркий образец веротерпимости продемонстрировали монголы, создавшие свои государства на обширных просторах Евразии. Известно, что на Дальнем Востоке Великий хан монголов, принявший буддизм, не преследовал своих подданных из числа христиан и мусульман, а наоборот заботился о том, чтобы они продолжали придерживаться своих прежних религиозных верований В связи с этим особый интерес представляет переписка главы римско-католической церкви папы Бенедикта XII с монгольским императором Токалмут-ханом относительно ала- нов-христиан, которые, находясь на службе у Великого хана монголов в Китае, оказались в начале XIV в. без духовного наставника. В письме, написанном в 1336 г., Токал- мут-хвн настоятельно просил Папу Римского прислать кардинала для его подданых аланов-христиан. При этом сам монгольский император соглашался на многие условия представителей католической церкви ради того, чтобы христианский епископ постоянно находился в его государстве на Дальнем Востоке. Эта деятельность привела к тому, что в 1338 г на Дальний Восток, по поручению папы Бенедикта XII и по просьбе Токалмут- хана, отправился католический легат Дж. Мариньола [Хеннинг 1962,224— 230]. Данный эпизод интересен также тем, что свидетельствует о неразборчивости монголов в вопросах христианского вероучения. Иначе чем можно объяснить то, что монгольский император просил прислать к православным аланам католического кардинала?

Аналогичная ситуация наблюдалась также в Золотой Орде, где ислам стал официальной религией только лишь в 1312 г. во времена хана Узбека. Однако это не привело к преследованию последователей других религий. Известно, что до этого монголы придерживались не только языческих верований, но были хорошо знакомы с несторианс- ким христианством. Об особой веротерпимости монголо-тагтар Восточной Европы именно в начале XIV в свидетельствует побывавший в Золотой Орде венгерский миссионер Иоганка в своем письме к генералу Ордена миноритов, отправленном в 1320 г:

татары военной мощью подчинили себе разные племена из народов христианских, но позволяют им по-прежнему сохранять свой закон и веру, не заботясь или мало за

чтясь о том, кто какой веры держится — с тем, чтобы в мирской службе, в уплате податей и сборов и в военных походах они [подданные] делали для господ своих то, 41-0 обязаны по изданному закону. Они даже сохраняют такую свободу христианам, что многие, женясь и содержа большую семью, становятся иногда богаче своих господ,

Ричем господа те не решаются коснуться имущества рабов и даже зовут их товари- ^ ми, а не рабами; но когда господа идут в бой, те вооружившись следуют за ними,


честно служа против сарацинов, сражаясь с ними и соблюдая верность договору" [Ан. минский 1940, 91]. Если следовать данному фрагменту и информации других источи и. ков, то даже принадлежность к исламу не останавливала золотоордынцев в борьбе с соседними мусульманскими государствами. Что же касается религиозной толерантно. сти мои голо-татар Золотой Орды, то это находит также подтверждение на материала* археологических раскопок. Как свидельствуют данные археологии, в XIII— XIV вв 6 степях Северного Причерноморья и в бассейне Северского Донца не только продол, жали функционировать поселения домонгольского времени, но даже появились но. вые крупные населенные пункты, население которых хоронило своих умерших на близ, лежащих христианских кладбищах (Маяки, Сидорово, Благовещенка, Каменка, Кайры Мамай-Сурка и т. п.) [Козловський 1992, 158— 164; Ельников 2001] Известно, что в монгольский период на территории Золотой Орды продолжали сохраняться митрополии и епархии, подчиненные Константинопольскому патриархату [Малое и др. 1998 75— 93].

Таким образом, в средние века поликонфессиональность, и в соответствии с этим веротерпимость, были присущи не только хазарам, но и другим номадам. В этом следует видеть одну из закономерностей в развитии кочевого общества, где даже в период создания государств продолжали доминировать прежние родо-племенные отноше ния. На примере хазар мы видим, что кочевое общество в силу определенных обстоя тельств оставалось разделенным на отдельные кланы и племена, которые продолжа ли проживать на обширных территориях. В результате этого устанавливались контакты с различными земледельческими цивилизациями, что приводило к поликонфессио- нальности даже в среде господствовавшей этнической группы (в данном случае хазар). Поэтому преследование за религиозные убеждения могло привести к нарушению целостности не только политического объединения — Каганата, но и самого господствовавшего над другими народами хазврского этноса.


Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIII—XIV вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. - Т III. - Москва-Ленинград., 1940.

Артамонов М. И История хазар. - Ленинград, 1962.Ачкинази И. В. Условия формирования иудейских общин на территории Крыма в

хазарский и послехазарский периоды // Международная конференция “Византия и Крым". Севастополь, 6-11 июня 1997. - Симферополь, 1997.

Гэлб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X в. - Москва-Иерусалим, 1996Гоигорьев В. В. О двойственности верховной власти у хазаров. - Санкт-Петербург

1834.Ельников М. В. Средневековый могильник Мамай-Сурка. - Т. I. - Запорожье, 2001Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. - Т. I. - Москва, 1962Калинина Т. М О веротерпимости в Хазарии II IV сходознавч! читання А. Кримсько-

го. Тези м!жнародно! науково! конференци. - Киев, 2000.Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921'

922 гг. - Харьков, 1956.

Международный центр хазароведен^

Козловський А. О .1сторико-культурний роэвиток ГИвденного Поджпров'я в IX—XIV ст.. Киев, 1992.

Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X в. - Ленинград, 1932. Конст ант ин Багрянородный. Об управлении империей. - Москва, 1991. Кримський А. Хазари // Институт рукописей Национальной библиотеки Украины

им. В И. Вернадского.Крымский А. История арабов и арабской литературы. - Ч. 2 - Москва, 1912.Малое Н. М., Малышев А. Б., Ракушкин А. И. Религия в Золотой Орде. - Саратов

1998.Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента X-X I вв. - Москва, 1963. Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и

Кавказа. - Москва, 1990Плетнева С. А. Хазары - Москва, 1986Толочко П. П. Кочевые народы степей и Киевская Русь. - Киев, 1999.ХвольсонД. А. Известия о хазарах, болгарах, мадьярах, славянах и русах Абу-Аги

Ахмеда Бен Омар ибн-Даста. - Санкт-Петербург, 1869.Хеннинг Р. Неведомые земли. - Т. III. - Москва, 1962.BunardzicR. Celarevo - Necropolis end Settlement of the V lll-th-IX -th century/ / Хаза

ры. Второй Международный коллоквиум. Тезисы. - Москва, 2002.Dunlop D. М. The history of the Jewish Khazare. - NewYork, 1954.Pritsak O. The Khazar Kingdom conversion to Judaism H Harvard Ukrainian studies -

1978.-Vol. II. N 3.

Хаз*рский альманах", том 3. Харьков, 2004

гс\

Михаил Кизилов (Оксфорд), Диана Михайлова (Харьков) ,\с

Хазары и Хазарский каганат в европейских национа-1 лисгических идеологиях и политически ориентире. < ванной научно-исследовательской литературе1 I

Широкому кругу читателей хазары, процветавшие с седьмого щ J одиннадцатый века, могут показаться бесконечно далеки. Однако от

и поныне оказынакп неожиданное и непосредсгвенное влияние на и*с вами

В VII - X веках государство кочевых хазар занимало обширные территории совре менных постсоветских республик от Средней Азии и Северного Кавказа на востоке дс современных Украины и Крыма на юго-западе. Хазарский каганат, как и большинство других огромных империй, напоминал собой колосса на глиняных ногах. На его терри тории проживал пестрый конгломерат различных народов: савиры, булгары, гунны тюркюты, угры, хазары, славяне, арабы, евреи и многие другие, говорившие на разны» языках и исповедовавшие разные религии, от монотеистических христианства, ислама и иудаизма, до тюркского язычества-тенгрианства и шаманизма. На определенно*1 стадии развития государственности (мы не можем уверенно сказать когда точно - воз можно в 740 г., а, возможно, позже, в конце VIII - начале IX в. или, по другим предполо жениям, ок. 860 г) правящая верхушка Хазврии объявляет иудаизм государственной религией каганата.

В 964-966 гг. сильнейшее поражение Хазарии наносит русский князь Святослав После этого государство хазар, они сами и даже их имя практически полностью исчезают с политической карты средневековой Европы.3 Как отметил М.И. Артамонов, один из наиболее авторитетных исследователей-хазароведов, “поиски потомков хазар остаются безуспешными’ в основном из-за того, что хазары “растворились в куманско^ море” [Артамонов 1962,445, 447]. Тем не менее, захватывающий сюжет об исчезновении огромной могущественной империи, разрушении ее городов и поселений и почти

1 Авторы выражаю^ глубокую благодарность доктору Дану Шапира (Израиль) за многочис ленные советы относительно содержания данной статьи.

2 Данная цитата взята с обложки книги Артура Кестлера [Koestler 1976]3 До нас дошло всего несколько достаточно спорных и не слишком достоверных сви де

тельств о хазарах в источниках XI-XIII вв. Тем не менее, Крым, являвшийся частью Хазарского каганата, вплоть до XVI а. зачастую продолжал именоваться Таззарией" в источниках того времени.


олном растворении хазар среди народов соседних государств стал предметом горя- ' х споров и дискуссий, начиная, наверное, с еврейского писателя и поэта XII века легуды Галеви [Halevi 1947; 1998; 2003 и др. издания и переводы] и заканчивая восто- овеДамИ’ богословами, историками, националистами и идеологическими лидерами ового и новейшего времени. Парадоксально, что чисто научная проблема, связанная ■ историей средневекового Хазарского государства, стала серьезной темой в полити- еских играх европейских националистов XIX-XX веков. Одни из них пытались (и пы- ■аются) применить историю хазар для легитимизации своих политических требований другие объявляют себя "единственными" и “реальными" потомками хазар, третьи ^тзраются переписать средневековую историю русского, украинского и еврейского народов, используя “хазарский миф".

Особенно часто предметом подобного рода псевдоисторических спекуляций становится о вопрос о том, куда же собственно пропали исчезнувшие в XI-XIII вв.хазары и сто, соответственно, является наследниками их культуры и государственности. Этот эопрос породил огромное множество абсолютно псевдоакадемических и, порой, со- юршенно абсурдных теорий, маскирующихся под исторические исследования.4 Лев 'умилев, чьи исследования в современных научных кругах считаются не более, чем историческим курьезом (см. критику концепции хазарской истории Л .Гумилева в статье3 К Михеева, А.А.Тортики [Михеев, Тортика 2002, 149-179], см. главу “Lev Gumilev and :he Khazar chimera" в книге Виктора Шнирельмана [Shnirelman 2002,44-58]; см. общую фитику Гумилева как историка в книге Владимира Кореняко [Кореняко 2000, 39-43]), полагал, что потомками хазар являются бродники и донские квзаки, Артур Кестлер :читал хазар “тринадцатым коленом Израиля", от которого произошло все ашкеназс- <ое еврейство, в то время как другие исследователи усматривают потомков хазар в -орских евреях Кавказа, славянских иудаистах-субботниках, крымских караимах и крымчаках [Гумилев 2001, 292; Koestler 1976; Halle 1956, 546]. В 80-ые гг. XX в., на волне интереса к беллетристичекой книге "Хазарский словарь" - довольно талантливому "психоделическому" экскурсу в средневековую хазарскую тематику, нвписанному известнейшим сербским писателем Милорадом Павичем, внимание широкой публики к хаза- рвм и хазарской истории ствло еще сильнее [см. русский перевод Павич 1999; немецкий Pavic 1988].5

4 Одним из наиболее известных исследований подобного рода, является, пожалуй, книга Н Гольба и О.Прицака [Golb, Pritsak 1962] и последовавшие русские переводы этой работы [Голб, Прицвк 1997 и др.]. Не умаляя важности данной книги, где опубликованы оригинальные тексты и переводы важнейших еврейских источников по хазарской истории, нельзя не отме- гить тот факт, что исторические построения О.Прицака грешат, мягко говоря, неубедительностью и бездоказательностью. См. прошв теоретических построений Прицака [Толочко 1999,43- 52; Напольских 2003, 221-225; Тортика 2002, 535-542; Ромашов 2002-2003,163-164].

Как нам представляется, Павич позаимствовал идею своего хазарского словаря из знаменитой хазароведческой работы П.Голдена [Golden 1980] (особенно см. т.1 ‘Chapter Four: The 19ftnfr List"' РР.112-263). Книга Павича стала поразительно популярна а России в конце J™u-bix. По сообщению одного из наших коллег, во время последней переписи населения в те«и И’ ГДв наЦиональность указывалась на выбор, а нв по указанию власть имущих, ряд аль- 'фнзтивно (или юмористически) настроенных людей а графе “национальность’ указал ... свою

адлежностъ к хазарам.

^^арский альманах", том 3. Харьков, 2004

Наша статья представляет собой попытку проанализировать основные примеру сознательного псевдо-исторического “использования" и искажения истории хазар g европейских националистических идеологиях и политически ориентированной науч. но-исследовательской литературе.6 Особенно яркими примерами в этом отношении будут являться теории и дискуссии относительно предполагаемого хазарского происхождения восточноевропейских караимов.7

Хазары и казаки.8Первые дошедшие до нас свидетельства об использовании истории хазар в поли

тических целях содержатся в некоторых документах, написанных идеологами украинских казаков. О происхождении казачества стали задумываться еще польские истори

6 В аналогичном ключе аыдержана книга В.Шнирельмана, анализирующая, в основном, “ис пользование" истории хазар авторами советского и постсоветского периода [Shnirelman 2002] Обсуждая проблемы, уже рассмотренные В.Шнирельманом (а том случае, если мы согласны с его видением проблемы), мы будем просто ссылаться на его книгу. Работа В.Шнирельмана, несмотря на ее несомненный аналитический и научный подход, на наш взгляд, иногда грешит некоторой предвзятостью (как, например, в случае обвинения ряда серьезных и объективных ученых в антисемитизме и юдофобии; см. к примеру его анализ публикаций вице-президента Украинской АН П.П.Толочко [Shnirelman 2002, 154]). См. также общий обзор политического и псевдоисторического использования еврейской истории в прекрасной работе Б.Вайнрыба [Weinryb 1962, 445-502]; значительная чвсть данной работы посвящена анализу хазарской мифологемы).

7 Караимское движение берет свод начало в городе Багдаде на территории современного Ирака (тогдашнего Аббасидского халифата) приблизительно в середине VIII в. н.э. Его основа телем традиционно считается Анан бен Давид, явившийся основателем альтернативного дис сидентского движения в иудаизма, основным содержанием которого было отрицание авторитета Талмуда Термин “караимы* появляется несколько позднее, а IX аеке, а работах Биньями на (Вениамина) бен Моше Нагаванди, назвавшего этим именем различные антиталмудические движения, объединившееся в IX - X ваках под общим названием “караимы". Даже свмо название “караим" ("чтецы" или “читающие") отражает основную характеристику данного движения почитание (или, если угодно, “чтение”) священного Писания (те. Ветхого Завета или ТаНаХа) как единственного и прямого источника религиозной истины. Период X-XI векоа, называющийся часто “золотым веком" в истории развития караимского движения, ознаменован активной миссионерской деятельностью и распространением иудаизма а его караимской интерпрета ции далеко за пределы Багдада и Персии. В этот период отдельные, достаточно многочислен ные общины караимов возникают в таких географических регионах, как Палестина (с центром а Иерусалиме и Рамле), Египет (Каир), Испания, Кавказ и Византия. Особенно горячие споры и дискуссии вызывает проблема появления караимов на территории Восточной Европы, т.е в Крыму, Литва и Польше. К сожалению, именно на эту тему появилось особенно много псевдо исторических работ, связывающих караимов с самыми различными народами, к примеру, с хазарами, гуннеми, кыпчаками или древними израильтянами (см. ниже). Там не менее, сухой язык документов нам говорит о том, что караимы появляются в Восточной Европе уже в пост хазарское время, и остатки иудаизированных хазар, проживавших, возможно, и на территории Крыма, едва ли могли оказать на них сколько-нибудь серьезное влияние.

0 В момент внесения последних правок в нашу статью появилась работа С.Плохий [Плохий 2004, 567-596]. На стр.585-590 автор рассматривает (на наш взгляд, несколько поверхностно) хазарскую мифологему запорожского казачества.


ки XVI В. В.Каховский, М.Стрыйковский, А.Гватин (Гуанини) и др., этимологизируя их название то от слова “коза", то от некоего вождя “Козака" [Грабянка 1854, 15\

Чтобы оправдать свои сепаратистские тенденции, казацкая старшина пыталась о к а з а т ь , что движение казачества началось еще в “хазарскую эпоху” и, как следствие,

казаки были политически независимы от московских царей вплоть до времен Богдана Хмельницкого. Так, в 1710 г. казацкий атаман Иосиф Кириленко написал в письме гетману о том, что московские цари никогда не являлись природными правителями “казацкого народа” начиная еще со времен правления “казацких каганов"[Эварницкий 1993, 362] Еще более яркий пример политического применения хазарской истории находится в “Конституции," написанной на латыни около 1709-1711 г. преемником Ивана Мазепы Пилипом (Филиппом) Орликом. Чтобы доказать легитимность национально-освободительного движения украинских казаков, автор, на основании фонетического сходства между словами “казак/козак" и “хазар/хозар" и воинственного полуосед- лого образа жизни хазар и казаков, утверждал, что в давние времена квзаки назывались хазарами и, более того, что казаки ведут свою генеалогию от крымских готов.6

Кроме идеологических манифестов, мстив о хазарском происхождении казачества присутствует также и в исторических работах малороссийских авторов того времени. Особо примечательны из них исторические хроники Самуила Величко, Григория Грабян- ки и “История русов" архиепископа Георгия Кониского.10 Григорий Грабянка (1710) выводил предков малороссийких казаков от “Аляно-Козар"(т.е. влано-хазар), “древнейшего рода Скифска", являвшихся потомками Гомера, первого сына библейского Яфета [Грабянка 1854, З].11 В данной библейской генеалогии также содержится недвусмысленный намек на то, что московиты, по традиции дети шестого сына Яфета, Мосоха (Мешеха), явно являются более низкого рода, чем казаки-хазары - дети первого сына.

Необходимо также отметить, что все вышеупомянутые работы просто-напросто игнорируют обращение хазар в иудвизм - мотив явно более чем невыгодный, учитывая традиционную ненависть казаков к евреям. Более того, Орлик даже пытался приписать заслугу крещения Руси не Св. Владимиру, а ... анонимному хазарскому кагану [Pritsak 1988, xxii)

8 Упоминание Орлика об исконной дружбе казакоа с Крымом было вызвано необходимостью обосновать дружественные отношения с Крымским ханством и Оттоманской Портой [Llndertieim, Luckyj 1996, 4-5, 53-64, и особенно 54, 56, 58]. Авторы данной статьи выражают свою глубокую признательность доктору Сергею Кравцову и Дану Шапира (Иерусалим) за указание на этот важный источник. Интересно также отметить, что караимский раавин, с которым °6щался в 1825 году в Чуфут-Кале знаменитый российский литератор А. Грибоедов, также информировал писателя о том, что хазары являются потомками готов [Грибоедов 1959, 441]. О биографии и деятельности Пилила Орлика см. прекрасное факсимильное издание его дорож- ного днеаника с предисловиями О.Прицака и О.Субтвльного [The Diariusz 1968; The Diariusz 1889] (любопытно отметить, что свои дневники Орлик вел по-польски, французски и на латыни).

10 Последний автор полагал, что хазары были славянским народом, а этнонимы “Козаки”, ИЛи "Козаре" выводит как прозвища, полученные от "легкости их коней, уподобляющихся козь-

скоку" [Кониский 1846, 2-3, 18-19].См. также прекрасное гареарцское издание данной книги с вступлением Ю. Луценко (crp.xlv-

факсимиле рукописи Грабянки и др.: [Hrabjanka 1996].


Таким образом, теория о хаэаро-скифо-аланском происхождении казачества (именно только военного сословия-казачества, а не всего украинского народа), па явившаяся явно в качестве подражания польской сарматской теории, должна была доказать легитимность независимости украинских казаков как от Москвы, так и ог Польши и, более того, должна была доказать древнее и благородное происхожде. ние казаков.

Тем не менее, в силе остается вопрос о том, откудв же лидеры казаков собственно черпали информацию о хазарах и их истории. В христианской Европе того времени было несколько основных источников о хазарах: латинский перевод “Китаб аль-Куза- ри” Иегуды Галеви, изданная Буксторфом еврейско-хазарская переписка [Buxtorfius 1660], трактат “Об управлении империей" Константина Багрянородного и доступная в основном славянским читателям "Повесть временных лет". На наш взгляд, к казацким историкам и идеологам сведения о хазарах попали не непосредственно через эти трактаты, но через польскую историографию.12 Несмотря на популярность хазарской мифологемы в казацкой историографии XVIII в., украинские националисты последующих периодов, насколько нам известно, вообще не упоминают хвзар - видимо, позднее этот мотив, вследствие его явной исторической и идеологической несостоятельности перестал устраивать лидеров украинского национализма. Тем не менее, некоторые российские авторы (видимо, вслед за украинскими), также основывая свои теории преимущественно на фонетическом сходстве слов “козак" и “хозар’ , стали доказывать хазарское происхождение донских и астраханских казаков [Гумилев 2001, 292; см. также анализ работ Е.П.Савельева (1915) в Shnirelman 2002, 14\ Маркедонов 2004, 547- 54В\

Хазары и российские историки.Однако настоящий интерес к хазарской теме появился только в XIX веке, когда

параллельно с началом развития отечественной российской историографии, русские исследователи обращают взоры на ранний этап истории Руси и на ее борьбу со степняками - иудейскими хазарами.

Классическим примером растущего интереса к хазарской теме в России в началеXIX в. является известная поэма Александра Пушкина, в которой вещий Олег собирается "отмстить неразумным хозарам" - фраза, позже ставшая известной каждому советскому школьнику.13 По утверждению X Френа (1823 г.) история средневековой Руси была настолько тесно связана с хазарами, что последние стали важным объектом изучения в дореволюционной России [Fraehn 1823; ср. Weinryb 1962, 468\.

Среди российских историков в то время существовало две основных тенденции трактовки истории хазар. Консервативные историки (Татищев, Карамзин, Нечволодов)

12 На наш взгляд, теория о хазарском происхождении казаков могла быть сформулирована только через посредство латинской историографии: на патыни “gens Cosarice' (народ хазаре- кий) от ‘gens Cosatica" (народ казацкий) отличает всего одна буква.

13 Помимо “Песни о Вещем Олеге" поэт обратится к хазарской теме еще раз - а поэме “Руслан и Людмила", одним из героеа которой является соперник витязя Руслана, ‘ полный страстной думы, младой хазарский хан Ратмир". Позднее этот жа "хан Ратмир" перекочует в сказку известного караимского лидера Соломона Крыма [Крым 1925, 46-56].

Международный центр хаэароведени»

-яссмзгривали освобождение от уплаты дани хазарам и успешный поход князя Свя- как решающие события в процессе становления Древнерусского государства

пусского народа. Эти исследователи говорили о хазарском иге, о противоборстве “еса * степи и представляли хазар опасными врагами Киевской Руси. Либеральные ^сторики, наоборот, писали о позитивной стороне отношений Хазарии с Русью, об их и биоэе. Тем не менее, на данном этапе российские исследователи, журналисты и

ые в основном не преувеличивали роль Хазарского государства и не придавали дополнительного" политического значения “хазарским" событиям в ранней истории русского государства [Карамзин Т.1, Глава в, 964-966 гг, Иловайский 2002, 276-288; Костомаров 1989, 18, Соловьев 1989, 38; Ключевский 1956, глава ‘Посредничество хозар”, 125-127].'*

Во второй половине XIX - начале XX века историей хазар в царской России начали заниматься в основном востоковеды, еврейского (А.Гаркави, Ю.Бруцкус, Д.Хвольсон), русского (В.Григорьев, В.Смирнов) и караимского происхождения (см. ниже). Лишь незадолго до начала Первой мировой войны впервые появляются элементы искажения при интерпретации хазарской темы (в данном случее антисемитского толка).15

Хазары и Авраам Фиркович'6.Однако не только русские историки Российской империи заинтересовались хазара

ми в XIX в. Несомненно, что именно на волне растущего интереса российских исследователей к хазарам известный караимский коллекционер Авравм Фиркович (1787- 1874) решает включить глвву о хазвро-караимских отношениях в свою без преувеличения революционную концепцию истории восточноевропейских караимов. До А. Фир- ковича исследователи традиционно считали, что караимы прибыли в Восточную Евро-

14 Наше мнение относительно достаточно адекватного использования хазарской темы российскими буржуазными Историками разделяется также В.Шнирельманом, пришедшим к выводу о том, что до начала Пераой мировой войны Хазария все еще не занимала важного места вроссийской антисемитской литературе [Shnirelman 2002, 18]; см подр. о трактовке историиХазарии в дореволюционной России [там же, 9-20].

19 Русский журналист А.Селянинов писал о скрытой еврейской угрозе и приводил в пример павшее из-за еареев Хазарское государство [Shnirelman 2002, 18]. Тем не менее, мы абсолютно несогласны с В.Шнирельманом, обвинившим в “расизме и антисемитизме' книгу российского историка-любителя В.Нечвоподова [Shnirelman 2002, 14-15]. Данная книга, несмотря на ее несомненный наивный и поверхностный характер, едаа ли может быть истолкована как “шоаи- пиоическая" и “расистская* (см. [Неч вол адов 1913, 66-67, 111-112, 139-140]).

Авраам бен Шмуэпь (Аараам Самуилович) Фиркович (1787 -1874) является, несомненно, семой выдающейся и, в то же время, противоречивой фигурой караимской истории. Родив-

” ися и получивший образование в Луцке, а 20-ые гг. XIX а. Фиркович переезжает а Крым, _фанствует по миру, посещает Кавказ, Стамбул, Каир, Ближний Восток, Австрию, Литау и

buiy, завершая свой жизненный путь в Чуфут-Кале. Уникальные рукописные коллекции, им за годы странствий по Турции, Етпту, Палестине, Крыму и Кавказу, пред ста аля-

6 и б ^ Й гордость коллекции еврейских и самаритянских рукописей Российской Национальной тапяИ0Твки им.М.Е.Салтыкова-Щедрина. Несмотря на свою поразительную и несомненную

нтт'ивостъ и одаренность, Фиркович был далеко неоднозначным человеком. Как неопро- ^^^*^видетельствуетнам^сухой^|зык^архиань^ P*"v-

^•^Рский альманах", том 3. Харьков, 2004

*± и

пу в конце XIV - начале XV века, но не высказывали никаких предположений о точноц времени и характере переселения караимов в Крым, Польшу и Литву. В 30-ые гг. XIX в на Фирковича была возложена ответственная задача: он должен был показать россий. скому правительству справедливость юридического отделения караимов от други* еврейских подданных Российской империи. Для выполнения этой задачи Фиркович поставил своей целью доказать, что караимы поселились на Крымском полуостров не в позднем средневековье, а намного раньше, еще до появления Талмуда - равви, нистических комментариев к Торе. По романтической теории Фирковича, караимы переселились в Крым уже в VI веке до н.э., получив полуостров от персидского царья Камбиэа в качестве подарка.

Кроме того, караимский лидер руководствовался идеей доказать российским властям и всей Европе, что караимская не-талмудичвская версия иудаизма была более “истинной" и “правильной", в отличие от иудаизма, исповедовавшегося их “заблудшими” и “испорченными Талмудом” собратьями-раввинистами. Хазары помогли Фирко- вичу в осуществлении этой непростой задачи. По утвередению Фирковича, хазары были обращены не в раввинистическую, а в не-талмудическую, те. караимскую версию иудаизма. Тот факт, что могущественная Хазарская империя приняла караимское вероисповедание в качестве государственной религии, должен был показать величие караимской веры.

К сожалению, современные исследователи неопровержимо установили, что для доказательства своих теорий Фиркович фальсифицировал даты и эпитафии на надгробиях, приписки-колофоны в рукописях, каковые должны были “свидетельствовать об обращении хвзар в квраимскую веру. Интересно, что в качестве "инструментов" для создания своих фальсификаций он использовал средства недавно появившихся в то время наук - археологии и палеографии Самым важным в создании Фирковичем мифао хазарском обращении в караимский иудаизм стало надгробие Ицхака Сангари. По утвередению Фирковича, этот легендарный еврейский миссионер, способствовавший обращению хаэар-яэычников в иудаизм, был караимом. Надгробия Ицхака Сангари и его жены Сангарит, датированные Фирковичем восьмым веком н.э., были “случайно

ной жизнедеятельности сопровождался конфликтами, скандалами, трениями, сомнительными историями и частыми обвиненинями в подлоге и мистификации. Более того, современное состояние исследовательской литературы, посвященной Фирковичу, позволяет достаточно однозначно утверждать, что, несмотря на несомненную важность собранных им рукописных коллекций, ряд документов и приписок к рукописям, и, в особенности, эпиграфические открытия Фир- коаича явно являются недостоверными и, более того, поддельными. Библиография полемики по поводу научной деятельности Фирковича, насчитывающая сотни и сотни статей и отдельных публикаций в самых разных восточных и европейских языках, слишком велика, чтобы привести ее в данной статье. См. основные работы в поддержку истинности открытий Фирковича (Szyszman 1974, 196-216; Szyszman 1975, 231-264; Chwolson 1882]. Относительно фальсификаторской деятельности Фирковича. [Harkavy 1876; Kahana 1926, 359-370; Geiger 1874-75,142- 155, 193-195; Strack 1880, 163-168]. См. важнейшие работы последних лет: [Старкова 1974 166-192; Elkin, Menahem ben Sasson 2002, 51-96; Shapira 2002 85-94; Федорчук 1999, 43-55; Вихнович 1997; Кизилов, Щаголева 2003, 319-362]. Несомненным прорывом а Фирковичской проблематике, дающим ответы на многие доселе неисследованные вопросы, является недав няя книга Дана Шапира [Shapira 2003]. Еще большую важность представляет готовящийся к публикации тем же автором [Shapira 2005, 450].


найдены последним на позднесредневековом кладбище в Чуфут-Кале в 1839 г., а точнее, были подделаны им самим или кем-то из его современников (см. его знаменитую „Сефэр авнэ эиккарон ли-вней Йисраель" (Книга памятных камней сынов Израиля) [фиркович 1872]).17

Чрезвычайно важно, на наш взгляд, еще раз подчеркнуть, что сам Фиркович никог- Од не писал о караимах как о потомках хазар, считая караимов истинными и единственными потомками древних израильтян; тезис о хазарском происхождении караим о в будет развит позднее, российскими востоковедами и Серая Шапшалом (см. ниже).

Хазеры, караимы и развитие европейского востоковедения.В XIX в. российские власти часто использовали караимов в идеологической борьбе

с евреями-раббанитами. “Откажитесь от Талмуда, и к вам будут относиться столь же благожелательно, как к караимам” - так звучала негласная идеологическая установка российской администрации того времени по отношению к талмудистам. Российское чиновничество ненавидело Талмуд и именно поэтому с готовностью приняло теорию Фирковича о древнем поселении не-талмудических караимов в Крыму и продолжало отличать ‘'хороших’ ветхозаветных русских караимов от "плохих” и “испорченных” Талмудом евреев империи. К сожалению, интереснейшая тема - юридическое отделение караимов от евреев-раббанитов, явившаяся предметом многих научных статей, не входит в задачи нашего исследования.18 Нас, в данном случае, больше интересует реакция научных кругов на заявления караимов.

Несмотря на очевидную несостоятельность псевдонаучной теории А. Фирковича, многие европейские исследователи, особенно востоковеды-тюркологи, поверили, в некоторые верят и до сих пор, в достоверность его открытий. Более того, многие из них пошли намного дальше самого "первооткрывателя” хазаро-караимских связей. Вскоре после фирковичских открытий несколько исследователей некараимского происхождения (В.В. Григорьев, Карл Нойманн, В.Д. Смирнов, К.Иков) предположили, что караимы - вовсе не евреи (или евреи только частично), а тюркские хазары-прозелиты, обратившиеся в караимскую веру на Крымском полуострове в VIII в. в результате дея-

17 Доступные историкам средневековые источники, тем не менее, нв оставляют никаких сомнений в том, что распространенный а Хазарии иудаизм имел раааинистический, а не квра- имский характер. О “могиле’ Йицхака Сангари как об одной из важнейших фирковичских подделок см. [Shapira 2002-2003, 223-260]. См критический анализ фирковичской концепции и более поздней “хазарской теории’ в [Ankori 1959, 56-85; Weinryb 1962, 468-470; Shapira, forthcoming; Kizilov 2003, 244-248].

IS Юридическое отделение караимов от прочих еврейских подданных Российской империи, начавшееся еще до начала фирковичской деятельности, продолжилось и после его смерти. В

'95 г. российское правительство освободило караимов от уплаты двойного налогообложения, в в 1827 г. от обязательной для евреев службы в российской армии. В дополнение к этим и ряду ДРугих указов, в 1863 г. караимы получили полные права граждан Российской империи, аналой н ы е российским подданным православной веры. О документах российской администрации касательно караимов см. книгу, изданную Зерахом бен Авраамом (Зарей Авраамовичем) Фирковичем, сыном А.Фирковича [Фиркоаич 1890]; см. критику этой книги и запутанную историю ®РидичвСкОГО противостояния трокских караимов и раббанитов в статье Юлии Гессен [Гессен 18Ю, 569-579], а также [Miller 1993; Kizilov 2003, 34, 245-246].

А р с к и й альманах", том 3. Харьков, 2004

тельности нескольких “истинных" еврейских миссионеров, прибывших из Палестины л На наш взгляд, представляется достаточно странным, что некоторые крупнейшие вое. токоведы XIX в. (В.В Григорьев, В Д. Смирнов), и многие более поздние исследователи (А.Н. Самойлович, Н. Баскаков, К Мусаев, Э.А.Чато-Йохансон, Т.Харвиайнен и т.д.) охотно приняли на веру и поддержали более чем сомнительную со всех точек зрения теорию о хазарском происхождении восточноевропейских караимов, несмотря на ее явную и несомненную недостоверность. На наш взгляд, одна из возможных разгадок этой тайны может заключаться в том, что многие из этих востоковедов являлись романтическими и восторженными тюркофилами. То обстоятельство, что восточноевропейские караимы говорят на одном из наиболее интересных и архаичных кыпчакских языков, давало исследователям, с их тюркофильской жилкой, основание записать караимов в потомки средневековых тюркских племен и, таким образом, добавить еще одну этнографическую группу к пантюркистской лингвистической коллекции.20

Реакция караимских кругов нв выводы исследователей некараимского происхождения об их тюрко-хаэарском происхождении была достаточно неоднозначной. Традицио- налистически настроенные круги продолжали настаивать на своем еврейском происхождении и, похоже, были весьма раздосадованы предположениями востоковедов об их тюркском происхождении. Например, Илья Каэас, известный караимский ученый, знаток европейских и восточных языков, цензор пантюркистской газеты Исмвила Гаспринскосо Тер джиман", считал хазарскую гипотезу "очень смелой" и писал о том, что несомненное семитское происхождение караимов подтверждается наличием среди них людей с фамилиями Леви и Коген, являющихся потомками левитов и священнников-когенов. Более того, он также писал о том, что в караимской традиции полностью отсутствуют какие- либо упоминания о хазарах, что, по его мнению, также неопровержимо указывало на

1В В.В.Григорьев (1843) был, пожалуй, одним из наиболее ранних ученых, предположивших хазарское происхождение караимов [Григорьев 1876, 435] (авторы благодарны А.Федорчуку (Москва) за указание на работы В.В.Григорьева). Приблизительно в это же арвмя и, как нам представляется, независимо от В В.Григорьева, к этой же идее приходит немецкий ученый К.Нойманн [Neumann 1847, 125). См. также [Самойлович 1924, 200-210] и несколько курьезную работу крымского историка-любителя В.Х.Кондараки [Кондараки 1873, 8-9]. Особенно аажно для понимания развития хазарской теории происхождения караимоа предисловие крупнейшего российского востоковеда В.Д.Смирнова [Смирнов 1890, vii-xxxvi].

20 Не менев запутанной и любопытной темой являются взаимоотношения между караимами и европейскими антропологами, многие из которых (так же, как и многие из востоковедов), не имея на то никаких особенных научных доказательств, предположили хазарско-монгольское антропологическое происхождение караимов. См. а пользу смешенного семитского-средиземноморского антропологического типа караимоа: [Czortkower 1938,678 680; Czortkower 05.02.1039; Czortkower 29.07.1935; Talko-Hryncewicz 1892; Talko-Hryncewicz 1903; Schreiber 1910]. См. в поддержку тюрко-хазврского антропологического типа караимоа: [Gini 1936; Czekanowski 1947; Пулянос 1963; Алексеев 1972, 259-301] См. также обзор вышеуказанных работ в [Бакалярчик 2002, 155-158; Мазур 2002, 84-88]. Позднее работы антропологов, доказывающие хазарское происхождение караимов, будут использованы последними для подтверждения их не-семитского статуса в нацистской Германии (см.ниже).


4 3

иеСОСтоятепьность хазарской теории [N.N. 1911, 48\.2'Тем не менее, некоторые другие старейшины общины пытались сочетать хазарскую

теорию с утверждениями о семитском происхождении караимов. По их логике, караимы имели древние израильские корни, но и хазары также сыграли свою роль в формировании этноса.22

Молодое поколение, получавшее в большинстве случаев абсолютно секулярное российское образование, тем не менее, действительно хотело избавиться от ненужного для них еврейства их предков - слишком опасного в общей погромно-антисемитской атмосфере России конца XIX - начала XX в., явно предпочитая идентифицировать себя скорее с загадочными кочевниками-хазарами, нежели с “немодными’' и “невыгодными” библейск и м и евреями [Шишман 1913, 12-13].

В это время особенно громко зазвучал голос молодого караимского студента-востоковеда (sic!) Санкт-Петербургского университета. Серая Шапшала. В 1806 г он опубликовал революционную брошюру по караимской истории, утверждающую, что крымские караимы являются продуктом аосимиляции караимовчземитов с тарками-хазарами. До Шапшала ни един из караимск и х дектэтей и историков не отваживался выдвинуть столь дерзновенное и революционное предположение - впервые караимским автором был открыто опубликован тезис о том, что караимы вообар с большим трудом могут считаться народом семитского происхождения [Шапшал 1993, 11]? Однако, не вызывает сомнений, что Шапшап прекрасно понимал, что до его “открытий" старшее поколение караимов титало себя евреями или, как минимум, потомками древних израильтян }* Несмотря нато,чтов1915-1917гт., вскоре после избрания Шапшала на пост Таври-

31 N.N - псевдоним И.Каэаса. Однако на той же странице своей статьи, ужв под влиянием хазарской теории, Казас с некоторой осторожностью пишет о том, что незначительное количество хазар все жа могло перейти в караимскую веру. В целом, тем не менее, он, безусловно, считал караимов семитами, а не тюрками. Надо отметить, что в своих ранних работах Казаз еще более активно протестовал против хазарской теории караимского происхождения и настаивал на древнеизраильских корнях караимоа [Казас 1869].

23 См. к примеру работу Севастопольского газзана Исаака Синани, писавшего о том, что несмотря нв то, что основную часть караимов составляли сыны Израиля - беней Исраэль, принявшие караимскую веру хазары также стали одним из этнических компонентов восточноевропейских караимов [Синани 1888, 26-29]. Позднее двухтомная книга Синани использовалась в качестве учебника для караимской молодежи.

13 Могила отца Шапшала, Мордехая Моисеевича Шапшала, с эпитафией, выполненной на русском языке и иврите, а также с массивным магендавидом на тыльной стороне памятника, находится а одном из наиболее престижных сектороа караимского кладбища в Иосафатовой Долине, а непосредственной близости от т.н. “могипы Исаака Сангари”. Можно задуматься о том, не пришла пи идея о хазарском происхождении караимов молодому Шапшалу во время посещения могилы отца и созерцания расположенной неподалеку ‘ могилы Сангари", легендарного проповедника, обратившего хазар в иудаизм (см. о могиле Сангари и ее значимости в становлении хазарской мифологемы в предыдущих разделах статьи).

В одной из своих ранних студенческих работ Шапшал пишет о том, что говоря о вврейс- ком пР°исхождении караимов, ученые не сообщают ничего нового - о себе как о евреях в XIX

писали сами караимские авторы. Далее Шапшал достаточно жестко критикует деятельность Фирковича и пытается доказать хазарское происхождение караимов, используя, тем не “ внее, фирковичские колофоны и прочие, более чем сомнительные, открытия последнего 1Щапшал 1898/1899,11-12. 18].______________

* * 3арский альманах", том 3. Харьков, 2004

ческого и Одесского гахама, его тезис о хазарском происхождении восточноевропейских ка раимов становится официальной караимской доктриной, далеко не все члены караимское общины, особенно пожилые и традиционалистски настроенные, согласились его принять.

Наминая с 20-ых гг. XX в , и особенно после Второй мировой войны, многие польски* караимы начинают изучать тюркологию и становятся известными востоковедами. Неудивц. тел ьно, что воспитанные и выросшие в атмосфере крайнего антисемитизма в меедувоеннс» Польше, они с готовностью приняли хазарскую теорию происхождения своих предков и был» готовы повторять и развивать идеи Серая Шапшала. Кстати, последний в 1927 г стал религи, озным главой караимов Польши и Литвы, являясь в то же время одним из самых известньо востоковедов в Восточной Европе. В 30-ью гг ситуация еще более изменяется. В Европе усиливаются антисемитские настроения - и по этой причине караимы стремятся еще более обособиться от евреев-раббанитов. Вскоре Шапшал делает очередной (не первый и, забегая вперед, отметим, что отнюдь не последний) решительный поворот в своей хазарской теории и включает в список караимских предков не только хазар, но и входивших в состав Хазарского каганата чувашей. Более того, тогда же в конце 30-ых Шапшал наминает утверж дать, что в религиозные практики караимов входил также языческий культ поклонения “свя- щенным дубам" в Иосафатовой долине возле Чуфут-Кале, отныне называемой Шапшалои "Балта-Тиймэз” (тюрк. “Толор-не-коснегся").29

После второй мировой войны одним из главных поборников теории хазарского происхож дения восточноевропейских караимов становится другой крупнейший польский востоковед XX века - Ананьяш Зайончковский [Zajqczkowski 1947; Zajqczkowski 1945-46, 5-34 Zajqczkowski, 1961]. Хорошо известны также публикации любительского караимского историка Симона (Семена или Шимона) Шишмана [Szyszman 1957,27-36, Szyszman 1957,68-76 Szyszman 1972, 384-392; Szyszman 1974, 196-216, Szyszman 1975, 231-264, Szyszman 1978 Szyszman 1989].

Однако окончательное "закрепление" за караимами хазарской доктрины Шапшала про изошло в послевоенном Советском Союзе, когда литовские, галицко-волынские и крымские караимы впервые за длительное время оказались гражданами одной страны - Советской Союза. Несмотря нв то, что ни нацистский фашизм, ни польский антисемитизм более не угрожали караимам, они, по-видимому, к тому времени уже почти полностью утратили свою былую иудео-караимскую идентичность и культуру.

Важнейшим событием в жизни советских караимов стала, как это ни парадоксаль но... публикация статьи “Караимы" в двадцатитомной Большой Советской Энциклопедии в 1953 г.26 Эта статья, написанная с целью отвести антисемитские подозрений

ЧгЧ- _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ Я

25 В то аремя как сам город Чуфут-Кале (тюрк. "Иудейская крепость") начинает им еновать ся Шапшалом “Джуфт-Кале" (тюрк. “Парная/Двойная крепость) [Szapszal 1936, 1-56, 1936 111-112; Szapszal 1937, 1938,. 112-118]. По нашему мнению, именно во второй из вышепер? численных статей Шапшал впераые употребляет псевдотопоним “Бапта Тиймэз". Абсолю тна абсурдная и псевдонаучная книга марриста Башмакова [Baschmakoff 1937] позднее буде1 часто испольэоааться караимами для доказательства своего не-семитского п роисхож дения

во время Второй мировой войны.26 Второе издание Большой Советской Энциклопедии содержит две статьи на караимскую

тему: “Караимский язык", написанную, вероятно, академиком Н.Баскаковым, и “Караимы’ написанную, по сведениям караимских источников, караимом М.С.Фуки [БСЭ 1953, т.20,110]

Международный центр хазароведени*

гг «араимов, была подготовлена в начале 50-ых, в наиболее опасные для советских -реев времена, в эпоху процесса над еврейскими врачами-отравителями ("Дело вра- ей") и сталинских преследований евреев. В основу этой энциклопедической статьи )ЫЛИ положены труды Серая Шапшала и, вероятно, известного советского востоко-

академика Н.А.Баскакова. В этом, самом авторитетном советском энциклопедическом издании, черным по белому было написано, что караимы - тюркский на-

уод возможные потомки хазар. Для многих караимов эта статья стала, что называется “путевкой в жизнь”: они носили вырванную страницу из энциклопедии в своих паспортах. показывали ее при устройстве на работу и предъявляли как решающий аргумент в спорах об их этническом происхождении - в советские времена было тяжело 'порить с таким авторитетным академическим изданием, как БСЭ.27

Тем не менее, караимы, с их странным этническим происхождением, сектантским иудаизмом и большим количеством родственников за границей, всегда были подозрительными “мелкобуржуазными националистами” в глазах бдительных советских идеологов. По этой причине караимы были вынуждены “практиковать* свою хазарскую самобытность в тайне, очень изредка предавая ее широкой публичной огласке. Ситуация изменилась лишь с началом перестройки (см. ниже).

Хазары и еврейские ученыеОтношение еврейских исследователей к хазарской теме достаточно противоречи

во. С одной стороны, обращение в иудейскую веру огромного средневекового государства и существование в прошлом могущественной Хазарской империи, управлявшейся правителями с библейскими именами, часто трактовалось как доказательство силы еврейской цивилизации и истинности ее веры. С другой стороны, отношение еврейских ортодоксальных кругов к прозелитизму было как правило крайне негативно, формируясь вокруг формулы “чтобы стать евреем, надо родиться евреем". Несмотря на это противоречивое отношение к хазарской проблематике, именно российские ученые-востоковеды еврейского происхождения, с их блестящим владением восточными языками, сделали важнейший вклад в хазароведение в конце XIX - началеXX века [Хвольсон 1882; Chwolson 1882, Harkavy 1876; Гарквви 1874; Бруцкус 1924; Гессен 1916, 1-17; Берлин 1919, 81-122 и другие]. 28

Оставив, тем не менее, несколько в стороне развитие сугубо академического хв- зароведения, хотелось бы кратко проанализировать несколько примеров не совсем адекватного использования хазарской истории еврейскими исследователями. Как это ни парадоксально, но, так же как и “хазарская теория” происхождения восточноевро-

27 Подобное использование статьи из БСЭ описано, к примеру, в великолепной новелле Фаэиля Искандера. Основываясь на собственных детских воспоминаниях, писатель описыва- вт проживавшего во дворе его дома караима Самуила, каждый вечер вынужденного отражать с п°мощью аыреэанной из энциклопедии статьи “обвинения’’ в еврейском происхождении со ^Р о н ы его соседа и собственной жены-еврейки [Искандер, 1991, 265-267].

К сожалению, многие из этих пионерских работ (за исключением лишь, пожалуй, работ Гаркави) были отмечены слепой аерой в источники, на настоящий момент однозначно при

знанные поддельными (колофоны и псевдо-эпиграфы Фирковича, ‘Записки готского топарха' и т п.; см. доказательство фальшивости “Записок” см. в [Shevchenko 1991, 353-478]).


пейских караимов, сформулированная некараимскими исследователями, теория xaJ аарского происхождения восточноевропейских евреев также впервые была высказа. на нееерейскими учеными.

Уже в 1847 году немецкий историк Карл Нойманн осторожно предположил, что ев. реи, составлявшие значительную часть населения Хазарского каганата, после его упад, ка эмигрировали в Польшу и Киевскую Русь и, таким образом, составили основную часть восточноевропейского еврейства29. Еще более активно эту идею поддержали антрополог Константин Иков и, позднее, австрийский ученый Хуго фон Кучера. Последний опубликовал большую монографию, в которой предположил, что русско. польские евреи являются потомками финских (!) кочевых хазар [Kutschera 1910] * Особенно важны работы К.Икова, еще в 1887г. писавшего на основании своих антро. пологических исследований о несемитском расовом происхождении как европейских евреев в целом, так и караимов в частности [К антропологии 1912, 36-43].

В 20-ые-30-ые гг. XX в. польско-еврейские историки, наряду с караимскими, начинают изучать историю хазар, в особенности историю основания еврейских поселений на территории Польши. Некоторые из них (прежде всего, Гумплович и Шиппер) сделали вывод о том, что хазары сыграли важную роль в формировании ашкенаэского еврейства и, более того, что хазарские проэепиты-иудеи могли составлять значительную долю средневекового еврейства Польши и Восточной Европы [Szipper 1911, 28, он же 1936, 111-190. См. подр. Litman 1984].

Следует задуматься о причинах, заставивших еврейских исследователей прийти в такому выводу Двигало ли ими, также как и караимами, желание доказать польскому антисемитски настроенному правительству несемитское происхождение евреев? На наш взгляд, вряд ли. Для этих исследователей хазары были скорее объектом научных дискуссий, нежели идеологических баталий.

Выводы еврейских исследователей о хазарском наследии вызвали некоторое негодование со стороны лидеров караимской общины, не желавших делить "своих" хазарских предков с евреями-раббанитами [Mardkowicz 1938, 2-331, Firkowicz Sz, 12-17] Тем не менее, когда в 40-ые гг. нацисты послали ряд запросов нескольким еврейским историкам о том, считают ли они караимов частью еврейской цивилизации, те, несмотря на напряженные отношения между двумя общинами, ответили, что караимы - не евреи, а прозелиты монголо-хазарского происхождения и, таким образом, помогли караимам избежать Холокоста [см. подр. свидетельство очевидца этих событий Филиппа Фридмана: Friedman 1960, 97-123. О караимах во время Холокоста см. Green 1978, 36-44; Semi 1989, 377-398, Weisberg 1996, 68-75].

После практически полного уничтожения восточноевропейского еврейства хазарская тема получила развитие в образованном в 1948 г. государстве Израиль. Одной из

м Ученый, тем не мечее, не разъяснил, понимал ли он под термином ‘ хазарские евреи' хазар-прозелитов или собственно еврейских обитателей Хазарии [Neumann 1847, 125-126] Нойманн был также одним из первых авторов, выдвинувших гипотезу о хазарском происхождении крымских караимов.

30 До Кучеры схожие идеи выдвигал Эрнест Ренан [Renan 1883].31 На галицко-волынском диалекте караимского языка; название данной статьи (“Kari biz.

ari alar"), несомненно, калька с русского “куда мы, туда они".

Международный центр хаэароведения

иболее нашумевших израильских публикаций по истории хазар была книга Авраа-роляка. В своей книге “Хазария - история еврейского государства в Европе" По-

як следуя за Нойманном-Кучерой-Гумпловичем и приводя довольно путаные и не- Л|(олько неубедительные аргументы, пытается доказать, что все европейское еврей- ^во, включая караимов, имеет несемитское хазарское происхождение [Poliak 1951].32 К а к бы это парадоксально ни звучало, но теорию Поляка, никогда не пользовавшуюся особой популярностью в Израиле, часто использовали исламские лидеры, идеологические оппоненты молодого израильского государства. Один из них, Абдул Рахман (Индия) поднял вопрос о хазарских корнях европейских евреев во время дебатов о оээделе Палестины в 1947 г. Он преследовал своей целью доказать, что евреи не имеют никаких прав на эти территории, утверждая, что “восточноевропейские хазары этнические тюрко-финны, обратились в иудаизм Так могут ли их потомки требовать Палестинские земли только потому, что предки их единоверцев некогда здесь поселились?” [Weinryb 1962, 474].

Так или иначе, но работа Поляка продолжала быть популярной, несмотря на более чем слабую аргументацию автора. В 1976 г., явно под идейным влиянием книги Поляка, выходит “Тринадцатое колено" Артура Кестлера (автора известной анти-ста- линистской Darkness at Noon /Слепящая тьма). Несмотря на то, что профессиональные историки никогда не воспринимали эту дилетантскую книгу всерьез (в основном, из-за плохой методологии и неубедительной аргументации автора), она стала одним из самых популярных исследований по истории хазар. Кестлер, не являясь по образованию историком, пытался доказать, что термин “антисемитизм* по отношению к евреям на самом деле абсолютно абсурден, прежде всего по той причине, что европейские евреи в большинстве своем состоят из потомков ... иудаиэированных тюр- ков-хазвр [Koestler 1976 (см. особенно Глава VIII Race and Myth 181-200); см. также русский перевод [Кестлер 2001]. Эта книга, равно как и предположения еврейских ученых Польши, также вызвали гневный отклик со стороны караимской аудитории [Szyszman 1978].

В подобном же ключе написана работа современного еврейского исследователя Кзйвина Брука, полагающего, что в период позднего средневековья евреи хазарского происхождения составляли 20% ашкеназского еврейства и не менее, чем 60% еврейства, проживавшего на территории современной Украины [Brook 2002, 287]. В конце своей книги Брук эмоционально пишет о том, что в ХХ1в. ашкеназские евреи “имеют право заново открыть свое уникальное смешанное происхождение. Многие из нас [те. ашкеназских евреев] на самом деле являются наследниками великой Хазарской империи..." [Brook 2002, 305р. К двум вышеупомянутым авторам можно добавить также лингвиста Пола Векслера с его теорией о том, что европейские евреи представляют собой результат смешения тюрко-хазарского и славянского населения [Wexler 1993].

32 На иврите; впервые опубликована еще а 1943 г., те. незвдолго до основания государ- Израиль.

33 Следует также отметить, что, усматривая потомков хазар среди целого ряда европейс- Ких и восточных народов, Брук полностью отрицает возможность хазарского п р о и с х о ж д е н и я КаРаимов (там же, 296-299).

**зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

Несмотря на то, что споры о масштабе иудаизации Хазарскою государства и хазар должаются и по сей день, лишь немногие источники могут быть интерпретированы как саид тапьствующие в пользу гипотезы об "этническом" влиянии хазар на восточноевропейск,0* евреев. По этой причине объективному и осторожному исследователю хазарской проблей следует воспринимать большинство вышеизложенных гипотез как отражение субъективна взглядов их авторов, а не как исторические исследования. Для этой статьи, тем не мене,т интерес представляет тог факт, что хазары и их некогда могущественное государство пос*^ день нахсщятся в центре внимания многих как еврейских исследователей, так и рядовь 0 граждан государства Израиль и представителей еврейской диаспоры за его пределами34 *

Хазары, караимы и пан-тюркизм.Где-то начиная с 20-ых гг. XX в., в период реформ Кемаля Ататюрка, огромна!

Хазарская средневековая империя с ее древнетюркским кочевым населением, попа ла в центр внимания турецких идеологических лидеров. Интерес турецких идеолога. * к хазарам не прошел незамеченным для Серая Шапшала, в прошлом главы караиме } кой общины Крыма, а ныне беженца с оккупированного советской властью полуост i рова, вынужденного на некоторое время поселиться в Турции. Именно здесь, в Тур. { ции, протюркский подход Шапшала к истории караимов стал особенно актуален 6 1927 г. в серии пан-тюркистских публикаций в турецком периодическом издании Turk Уэ1э им была опубликована брошюра, в которой он еще глубже развил свою теорию с тюркско-хазарском происхождении восточноевропейских караимов36.

Данная публикация не осталась без книмания. 27 июля 1930 года Троки, резиденцию Шапшала (в 1927 г Шапшал эмигрирует в Польшу, где он был избран на пор гахама польско-литовских караимов36), посетил член турецкого парламента, близкий

34 См. к примеру фильм “Kingdom of the Khazars (Mamlekhet ha-Kuzarim)" (на иврите, с английс кими субтитрами) 3 видеокассеты, 162 минуты [Ya'ari 07 09.1995].

39 Позднее опубликована также в качестве отдельной брошюры: [Szapszal 1928, 43] (см. крито ческий анализ этой книги в [Shapira forthcoming]. Эта публикация сыграла определенную роль в формировании пан-тюриской идеологии в целом: статья Шапшала была одной из статей, опубликованных в ‘Turk Уэ1э" в серии работ о европейских группах тюркского происхоедения (ср. статьи этого журнала о казанских, крымских и кавказских “Turklar", опубликованных в том же году, что и статья Шапшала). Эта статья была также неоднократно цитирована татарским националистом Джафером Сейдаметом (Cafer Seydahmet / Seyid Ahmet) в его вступлении к крупнейшей пан-тюркистской книге Эдиге Кырыммала [Кэгэгла! 1952, xvii-xviii, xxiii]. Под влиянием работ Шапшала Сейдамет писал о караимах как о “Krimkaraimturken," крымских тюрках моисеевой веры.

36 Древнееврейское “хахам" изначально означает “мудрец" или “образованный человек’'. С 1839 года в караимской традиции термин “хахам" также начинает означать светского и религиозной главу караимских общин в Восточной Европе. Избранный в 1927 году на пост Трокского гахама (sic!), Серая Шапшал, вскоре после своего приезда а Польшу (весна 1928 г.) проводит ряд реформ Так, в частности, он заменяет традиционный термин “хахам" (в караимском произношении “гахам") на “гахан", представляющий Ъз себя некую смесь из хазарского “кагана" и татарского “хана". Данный титул тааы караимской общины, по его мнению, также долженствовал бы указывать на хазаро тюркское происхождение караимов. Ср статьи, поздравляющие Шапшала с избранием на пост "гахама" в 1928 г. [Nowachowkz 1928, 1-4; J.E.H. Seraja 1928, 5-7) с его собственным обращением 1929г., где Шапшал уже именует себя “гаханом" [List 1929, 3-4]. См. подробнее [Kizilov 2002, 255- 273].

Международный центр хазароведенч»

|0ариЩ Ататюрка, Решит Саффет Бей. Последний, как он сам потом писал, был рад 1Двть тюркских “братьев по крови", те караимов города Троки. Позднее Решит Саф- gx Бей опубликовал книгу, в которой пространно писал о проблемах хазарской исто-

о тюркском происхождении хазар и, наконец, о “современных тюрко-хазарах”, е восточноевропейских караимах [Reeit Saffet 1934]. В августе 1934 г. Решит Саф- ^ пригласил С. Шапшала и А. Зайончковского принять участие в лингвистическом еминаре в Стамбуле, практически во всех выступлениях которого делалось ударе- ие на тюркском происхождении караимов [Przyjazd 1931, 75-77; Тигессу 1930; Sz[apszai] 1936, 108-109].Новая волна интереса тюркских исследователей к хазарской истории и особенно к

аэаро-караимским отношениям относится к 1990-ым, возможно, вследствие возрож- |вния тюркского национализма на пост-совегтском пространстве (о тюрко-хазарской щентификации современных караимов и крымчаков см. ниже). В большинстве пуб- 1икаций турецких авторов и хазары, и караимы считаются тюркским народом, неотъем- юмой частью тюркской цивилизации. Современный исследователь Шабан Кузгун опуб- 1иковэл отдельную монографию, посвященную хазарам и хазаро-караимским отно- иениям. В своей книге автор явно не уделяет Должного внимания обращению хазар в иудаизм, считая это событие менее значимым, чем, скажем, факт принадлежности казар к тюркским народам и тп Потом ков'хазар он предлагает "искать среди балкар, карвчайцев, кабардинов и, особенно среди тюрков-караммов, а не среди восточноевропейских евреев-талмудистов". Караимы занимают особенно важное место в монографии Кузгуна как единственные законные наследники средневекового могущественного государства. Более того, они прекрасно подходят под пантюркистскую концепцию о том, что тюрком можно являться в независимости от религиозной принадлежности; “хотя тюрки-караимы исповедуют иудаизм и почитают Тору с давних вре- мвн, они говорят на тюркском языке и являются этническими потомками хазар и их культурными наследниками" [Kuzgun 1993, х//].37 Тем не менее, на общей несколько спекулятивной болне интереса к хазарам и караимам, как неотъемлемым элементам тюркской цивилизации, в последнее время в Турции выходят в свет много важных публикаций поданной тематике [Jbelomonun 2000; Shapira 2003; ср. Tbtbncb 2001].

Хазары и нацисты.Хазары, и тюрки в цепом, занимали значительное место в нацистской идеологии

Парадоксально, но в самом начале войны нацистские идеологи более чем скептически относились к тюркам, считая их более неполноценными в расовом отношении даже по сравнению со славянским населением. Позднее, однако, осознав стратегическую важность антагонизма между русским и мусульманским населением Советского Со- Юэа. нацисты изменяют свою доктрину по отношению к тюркам. Они начинают активно внедрять мусульманское и тюркское население оккупированных территорий в мерную администрацию, создавать национальные тюркские отряды в немецкой армии, публиковать в немецкой прессе статьи о помощи местного тюркского населения гит-

^°и важности является описание стамбульской караимской общины [Kuzgun 1993, 252-258].------ЛОЛЛ

[Kuzgun 1997].

^зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

D U

перовскому режиму.Несмотря на очевидную принадлежность хазар к тюркскому народу, нацистские

идеологические лидеры относились к ним противоречиво из-за обращения хазар 8 •’нежелательную" иудейскую веру. Особенно часто хазары всплывали в дискуссиях о§ этническом происхождении караимов. При изучении работ различных исследовате. лей, нанятых нацистами для расследования данной проблемы (Баумгертель, Хольтц Пол Кале, Петер-Хайнц Серафим, Райнхарт Маурах, Мара Крюгер (Брандт), Г.Мон- тандон и другие), становится ясно, что у них не было единодушного и однозначного мнения по этому вопросу. Некоторые из них полагали, что караимы имеют тюркское, монгольское или даже финно-угорское происхождение [Kirrinis 1943, 100-101, Steiniger 15.11.1942м], [Klau 11.11.1942, 15] Klau 26.06.1942; Caspers 25.04.1942, 3, Abenteuer 1942, 5-7м]. Другие считали караимов подозрительной artfremd нацией с еврейской примесью (einshlag). Одни призывали не применять Нюрнбергские законы по отношению к караимам, другие наоборот (например, кровожадная Мара Крюгер) называли их “самыми фанатичными евреями” и призывали истребить их.39 Известный немецкий востоковед Бертольд Шпулер в своей книге о тюркском независимом государстве Идель-Урал, написанной для “Dienstgebrauch" нацистских чиновников в 1942 пэду, вообще считал, что "предполагаемые связи между тюрко-говорящей караимской сектой Моисеевой веры... и хазарами недоказуемы" [Spuler 1942, 14-15\ . 40

Особенно следует отметить роман “Gardariki" нацистской писательницы и публициста Драгмар Брандт (псевдоним Мары Крюгер). Этот роман, опубликованный в критический для Германии период-в 1944 г., представляет собой огромный труд в тысячу страниц, посвященный различным периодам русской истории, начиная со времен остготов и вплоть до советского периода. Роман состоит из двенадцати книг, в каждой из которых показывается злонамеренная роль семитского элемента в русской и европейской истории, причем хазары и караимы являются героями многих частей романа Исторические воззрения Мары Крюгер о караимской истории представляют собой причудливую смесь яфетической теории, марриэма, нацистской идеологии и. .. дорожных заметок о Фирковиче и Чуфут-Кале Евгения Маркова. Бранд изображает караимов стадиально развивающимся семитским народом, потомками Яфета - потерянных колен Израиля - хазар-караимов, живших в Крыму с незапамятных времен и всегда правивших “Канавном", те Россией.

Один из главных героев третьей книги романа - Рахмани бен Илия, хазарский торговец в Киеве в 720-725 гг. Седьмая книга посвящена истории принятия христианства

38 Считал караимоа “туранидами"39 Репортаж о взятии штурмом Чуфут-Кале немецкими солдатвми.3S11.05.1943 М.Kruger писала самому фюреру (I), требуя немедленного уничтожения кара

имов (Trevisan Semi 1999, 388, ft.24; Friedman 1960,114). К счастью для караимов, кровожадные требования писательницы были проигнорированы. С точки зрения современной психологии очень сложно понять, как Крюгер, женщина, писатель, могла требовать у н и что ж е н и я нескольких сотен людей только из-за их возможного семитского прошлого... См. подр. обзор ’’академических" дебатов нацистских ученых в (Trevisan Semi 1989, 387-398].

40 Позднее Шпулер станет одним из крупнейших немецких востоковедов, автором классического исследования по истории Золотой Орды [Spuler 1965].


57

« н е в с к о й Русью. Владимир изображается там как правитель, опутанный сетью семит- ого заговора. По мнению автора, в иудаизм Владимиру предлагает обратиться ка-

С имо-хаэарский миссионер Иегу Фравитта бен Ханина. причем сам князь Владимир ^вляется наполовину евреем, сыном еврейской служанки Малуши, и даже Анастасий, Яеловек, помогший войскам Владимира осадить Херсонес, является крещеным евре-4 иэ Вавилона [Brandt (Mara Kruger) 1944, 319-372].4' Хазары-караимы изображены 6 новелле как враждебный, антиарийский элемент, строящий еврейские заговоры и виновный в разложении Российского государства на протяжении всей истории. Парадоксально, н0 того чтобы создать свой образ хазар и караимов, Крюгер-Брандт тщательно изучила классические труды П С. Палласа, А.Гаркави, Д.Хвольсона, А.Ку- ника. Ю. Фюрста, Н.Марра и др.

Так или иначе, несмотря на продолжавшиеся в течение всей войны дебаты по этому вопросу, караимы с некоторой неохотой были признаны не-семитским населением и как следствие, за исключением отдельных случаев в небольших и удаленных общинах (Киев, Краснодар, Посвопь) практически полностью избежали ужасов Холокоста Удивительно, что даже в критическое для Германии время, в августе 1944 г, нацисты все еще серьезно обсуждали проблему этногенеза караимов и роль в ней хазар. Лишь конец войны и падение Третьего Рейха положили конец этим угрожающим и не слишком "академическим" дискуссиям.

Хазары и советская власть.В послереволюционной России хазарская тема была не особо популярна и. поэто

му, вероятно, не была искажена коммунистической идеологией и пропагандой. В годы проведения политики т.н. “коренизации" (1920-ые), целью которой было поощрение развития национальных меньшинств, подавленных “агрессивной" политикой российской царской власти, изучение малых этнических групп не считалось политически слабым или криминальным. Даже в тяжелейший для страны период коллективизации и сталинских чисток в России издаются важные труды по хазарам, и, более того, впервые начинаются раскопки археологических памятников хазарской культуры [Коковцов 1932, Артамонов 1936 См. подр. об этом периоде в Shnirelman 2002, 21-26].

После Второй мировой войны ситуация резко изменилась. Вслед за депортацией крымских татар и многих других этнических меньшинств с их обжитых мест в Сибирь, Среднюю Азию и на Урал, изучение тюркских народностей и их языков становится идеологически подозрительным и опасным. Изучение хазар, учитывая их обращение в еврейскую религию, было еще более нежелательно на фоне “дела врачей" и борьбы с сионизмом и “безродным космополитизмом". В этот период Хазарский каганат начинает представляться как “паразитическое" феодальное государство, эахватив- UJee автохтонные славянские земли и эксплуатировавшее славянских земледельцев (^.Рыбаков). В конце 1940-ых - начале 1950-ых началась идеологическая кампания пРогив М И. Артамонова, известного советского ученого и археолога, классического исследователя-хазароведа, обвиненного в том, что он не показывает в своих работах

41 Одиннадцатая книга романа посвящена убийству Александра II, организованного, согласно литературной фантазии аатора... караимом Синани [Brandt [Мага Kruger] 1944, 741-“37].

* азарский альманах", том 3. Харьков, 2004

---------------------------------------------------------------------- ----------------------------------------------------------- S Iистинный хищнический характер Хазарского каганата (см. подр. глаау „The Artamono/ Affair'1 в [Shnirelman 2002, 24-43]). С этого времени идеологически выдержанным ста, новится образ “паразитического Хазарского каганата", впервые представленный 6 работах Б. Рыбакова [там же, 34, ср. Рыбаков 1953].

Только в период хрущевской оттепели классический труд Артамонова “История ха. эар" был, наконец, допущен в печать. Эта работа, по сей день являющаяся важней, шим классическим исследованием по истории хазар, тем не менее, была написана с использованием традиционных советских клише, когда каждый “социалистический’ исследователь был обязан рассматривать любое историческое событие сквозь при. эму восстаний эксплуатируемых масс и классовой борьбы угнетенных земледельцев и ремесленников с эксплуататорами-феодалами [Артамонов 1962]. Подобную "социалистическую" терминологию была вынуедена использовать в своих работах и Светлана Плетнева, другой выдающийся советский специалист-хаэаровед и археолог Объясняя разницу между упоминающимися в некоторых средневековых источниках "белыми" и "черными" хазарами, Плетнева писала о том, что это деление отражало не этнические различия в племенном составе каганата, а классовые, т.е. “белые" хазары должны были представлять правящую аристократическую верхушку, а “черные- эксплуатируемую чернь [Плетнева 1976, 46-47] .42

Подводя итоги этого периода, отметим, что, несмотря на тот факт, что в советские времена было опубликовано значительное количество важных научных трудов по истории хазар, объективная оценка хазарского вопроса стала возможна только после падения тоталитарного режима в 1991г. [Плетнева 1999; Хазарский альманах 1 2002 Хазарский альманах 2 2003; Петрухин, Раевский 2004, Толочко 1999]. Однако распад Советского Союза в то же время стал началом возрождения национализма в появившихся в постсоветское время независимых странах, возрождения, принесшего новую волну искажения хазарской истории, давшего рост ненаучным националистским и даже антисемитским публикациям в России и Украине [Кожинов 1999]. См. исчерпывающий анализ постсоветского искажения хазарской истории в [Shnirelman 2002, 59-159]

Хазары и крымчаки.Как уже говорилось в статье, караимы - далеко не единственная этническая груп

па, заявлявшая о своем хазарском происхождении. Вторым наиболее значимым претендентом на хазарское наследие являются, пожалуй, современные крымчаки. 43

Крымчаками называют смешанный конгломерат из нескольких групп еврейского происхождения, осевших на крымской земле начиная с первых веков нашей эры, в средневековый период и а раннее новое время. Крымчаки - термин поздний и доста-

42 Несмотря на вынужденное использование вышеуказанной социалистической термино логии, работы Плетневе^ по истории хазар, безусловно, по-прежнему являются важнейшими публикациями по данной теме. Ср. также написанные ею уже а постсоветские годы ‘ Очерки хазарской археологии" [Плетнева 1999].

43 Существуют также и некоторые другие этнические группы, также (только с несколько менее связной и отработанной аргументацией) претендующие на хазарское наследство. Особенно интересен случай субботников - иудаиэантоа славянского происхождения [см. Львов 2003, 401-412, особенно 406].


н0 условный, возникший лишь после присоединения Крыма к России, в первой Б ов и не XIX века для обозначения местных тюркоязычных евреев-талмудистов, резко Сличавшихся от всей прочей массы еврейского населения, начавшего селиться в j/пыму после 1783 года Вскоре после завоевания Крыма Османской Турцией в 1475 дэду на полуостров прибывает большое количество евреев из других стран мира. Со оемен турецкого завоевания Крыма эти группы, находясь в постоянном контакте,

свешивались и постепенно культурно (но не этнически!) отуречивались, сохраняя, м не менее, талмудический иудаизм в качестве веры и иврит в качестве священно

го языка [Khazanov 1989; Zand 1991, 378-444, Erdal, Ianbay2000, 39-139, Кизилов2004, 193-203] Во время Второй мировой войны крымчаки, пытаясь спастись от уничтожения, по примеру караимов подали нацистскому руководству петицию о своем хазарск о м происхождении - увы, безуспешно.*4

Отождествлять себя с потомками хазар крымчаки начали только после Второй мировой войны, несомненно, копируя свою хазарскую мифологему по примеру соседей- караимов. Особенно активно крымчакская хазарская теория стала развиваться руководителями общины в условиях антиеврейских и антисионистских преследований в Советском Союзе в 1950-80х. После 1991 г., несмотря на то, что большинство крымчаков эмигрировало в Израиль, те из них, кто по каким-то причинам предпочел остаться в Крыму, еще упорнее настаивают на своем хазарском происхождении [см. последние публикации лидеров крымчакского национального ренессанса: Ачкинази1997, 23-25; Ачкинази 2000; Ачкинази 2000, 21-23; Реби, Ломброзо 2001; Леви 1997, 229-238\.ts.

Современные “наследники“ хазар.

"Поиски потомков хазар до сих пор остаются безуспешными, видимо потому, что они нигде не сохранились. Малоубедительными остаются и поиски следов хазарской культу

ры, в частности, в языках и в религии соседей".(М.И.Артамонов История хазар. С. 447)

Распад Советского Союза (который произошел, кстати говоря, примерно тысячу лет спустя после падения Хазарского государства во второй половине X века н.э.), в то же время, стал началом возрождения национализма и националистских идеологий, ранее подавлявшихся незыблемым авторитетом коммунистической цензуры. Это

44 Более подробно о судьбе караимских и крымчакских петиций, поданых нацистам, М.Ки- зилову рассказывал в августе 2002 г. Михаэль Эзер (Израиль), который, в свою очередь, получил эту информацию от Л.И.Кая, одного из немногих крымчаков, спасшихся от рук нацистских палачей. По нашему мнению, развившаяся в послевоенное время в крымчакской сре- Де мифологема об их хазарском происхождении берет корни именно в этой неудачной петиции, составленной крымчаками для оккупационных властей. См. о крымчаках во время Холо- *0Ста [Loewental 1951, 130-136].

Следует заметить, что несмотря на радикальную ‘ хазарскую" самоидентификацию крым- лидеров, многие из традиционалистски настроенных членов общины ее не разделя-

' эмигрируя в Израиль, посещая еврейские общества, синагогу, работая в еврейских обще- ^в н н ы х организациях и т.п..«у ~—


возрождение, к сожалению, сопровождалось невероятным количеством антинаучны*' псевдоисторических публикаций, как правило преследовавших цель доказать “авто*, тонность" и, следовательно, привилегированный юридический статус той или имо этнической группы (См. общий анализ основных тенденций в постсоветской квазиис. торической литературе в [Кореняко 2000, 34-52]).

Современные крымчаки и караимы являются, пожалуй, единственными иудейски, ми общинами, решившими забыть о своем еврейском прошлом ради благ, предостав. ляемых “автохтонному" (т.е. нееврейскому) населению48. Они также являются, ложа, луй, единственными этническими группами, чьи представители так настойчиво и рьяно доказывают свое хазарское происхождение. Руководители общества караимов "Ка. райлар” и объединения крымчаков “Крымчахълар", несмотря на бесспорное поэднес- редневековое появление караимов и раббанитов-крымчаков в Крыму, заявляют о своем древнем и "автохтонном” тюрко-хазарском происхождении. Более того, некоторые современные караимские авторы заходят еще дальше в своих теориях и изображают квраимов потомками не только хазар, но и других кочевых племен, населявших когда- то Крым (гуннов, булгар, аланов, авар, сарматов, куманов и других). Однако наиболее часто в работах современных караимских и крымчакских авторов встречаются заявления именно об их хазарском происхождении (см. избранные публикации крымских караимских авторов: [Полканов 1997, 22; Полканов 1995; Лебедева 2000; Сарач 1996, Сарач, Полканов 1998]. См. подробный анализ современного состояния крымской караимской общины и работ ее лидеров в: [Щеголева 2003, 218-235; Щеголева 2005] См. публикации крымчакских авторов в предыдущих сносках).

Необходимо отметить, что политические претензии лидеров современных караимов и крымчаков относительно получения ими статуса аборигенного и автохтонного населения Крыма, на наш взгляд, являются калькой с аналогичных требований представителей крымско-татарского населения полуострове47.

Тем не менее, не стоит также забывать, что далеко не все представители общины караимов и крымчаков разделяют "тюрко-хазарские” взгляды своих руководителей Так, к примеру, Авраам/Алексей Кефели, караим крымского происхождения, а ныне глава караимской общины в Ашдоде (Израиль), призвал караимов вернуться к истинной концепции восприятия собственной истории: "Вернитесь к своим корням, к нашей

46 Сюда следовало бы добавить, пожалуй, горских евреев Кавказа, идеологические лидеры которых (во многом подобно караимам и крымчакам) стремятся достичь "автохтонного т.е. нееврейского статуса для своей общины (обзор данной проблемы [Дымшиц 2004,6-13]) Об иудаизантах-субботниках см. выше. Необходимо отметить, что некоторые из традиционных еврейских семей также хранят романтические предания о своем хазарском происхождении. См. напр, книгу Кэйвина Брука, где автор выражает благодарность членам еврейских семей, рассказавших ему “their families' oral traditions of Jewish Khazar ancestry* [Brook 2002] См. также теорию еврейского поэта Залмана Шнейра относительно сефардско-хазарского происхождения его семьи [Weinryb 1962, 474]

47 Политическая дискуссия между крымско-татарскими, караимскими и крымчакскими лидерами, пытающимися доказать недоказуемое, а именно, мнимое автохтонное происхождение поэднесредневековых переселенцев в Крым, с одной стороны, и представителями русской общины полуострова, с другой, активно освещается крымскими средствами м а ссо в о й информации. См. газету крымской русской общины [Русский мир 9.08.2002].


пдлигии! Не ищите караимиэм в теориях о тюркском происхождении караимов, являвшихся тактикой выживания при фашизме! И даже в годы оккупации фашистами Крыма

Евпатории проводились службы на древнееврейском языке! И никто, даже в это кр атн о е Время не думал закрывать исторические мемориальные надписи на том же языке во дворе евпаторийских кенасс!" [Кефели 2002, 28]

Заключение.Подводя итоги, остается отметить, что история средневековых кочевников-хазар,

несмотря на, казалось бы, абсолютно академический характер данной проблемы, не- оедко использовалась с чисто прагматическими политическими и идеологическими целями, начиная от лидеров запорожских казаков XVIII века, вплоть до нацистских идеологов и современных пантюркистских националистов (необходимо заметить, что в статье были рассмотрены только самые яркие и примечательные примеры подобного рода псевдоисторического использования хазарской истории).

Кто-то может сказать, что нет ничего особенного в использовании истории хазар в националистических целях и, в некотором отношении, он будет прав. Идеологическая трактовка хазарской темы является лишь одним (и притом далеко не самым ярким) примером искажения средневековой истории в современной Европе48 Однако, на наш взгляд, уникальным является исключительное многообразие способов, каковыми была использована хазарская тематика. Так, романтический карвимский нвционалист Авраам Фиркович создал караимскую версию обращения хазар в иудаизм, тем самым стремясь показать превосходство евреев-караи- мов над евреями-раббанитами; нацисты пытались объяснить все беды истории России зловредным хазаро-иудейским влиянием; еврейские исследователи М.Балабан, И.Шиппер и Ф Фридман засвидетельствовали нацистам, что караимы являются потомками хазар, тем самым спасая последних от ужасов Холокоста. Артур Кестлер руководствовался благородной (но увы, совершенно беспочвенной) идеей показать бессмысленность фашистской антисемитской идеологии путем доказательства тюрко-хазарского происхождения ашкеназскопо еврейства Советские исследователи, под давлением коммунистической идеологии, были вынуждены демонстрировать паразитический характер Хазарского каганата, в то время как современные крымчакские и караимские лидеры с помощью мифологемы о своем хазарском происхождении пытаются достичь автохтонного статуса для своих народов в Крыму и на Украине. На наш взгляд, именно это беспримерное разнообразие своекорыстного использования хазарской истории, проводившееся в рвэное вРемя представителями различных политических течений и этнических групп, помноженное на запутанный клубок тюрко-еврейских историко-религиозных мотив е , делает хазарскую тему достаточно уникальным образцом идеологического ис-

48 Существует достаточно большое количество этнических групп и народов, чье историческое наследие на настоящий момент является предметом разгоряченных и не слишком а*адемических споров. Ср спор относительно исторического наследия Киевской Руси между ^сийскими и украинскими идеологами; литовско-беларусско-польский спор относительно

Ипьна/Вильнюса и средневековой истории Литовского государства; претензии крымских та- аР на происхождение от гуннов, кыпчаков и даже тавров; заявления российских и украинских

аЕгоров о скифском происхождении их народов; польскую сарматскую теорию и т.п.

Хазарский альманах", ж<ш 3. Харьков, 2004

кажения средневековой истории49. 'Принесет ли XXI век новые образцы использования истории хазар в политически*

и идеологических целях? Не вызывает сомнения, что изменения в высших идеологу ческих сферах могут также повлиять и на трактовку хазарского мифа, и, кто знает может быть уже в ближайшем будущем исследователи с некоторым изумлением наружат пред собой новых "наследников'' пушкинских неразумных хазар.


Аборигены или пришельцы? // Русский мир. 9.06.2002.Алексеев В.П. В поисках предков. Москва, 1972.Артамонов М.И. Очерки древнейшей истории хазар. Ленинград, 1936.Артамонов М.И. История хазар. Ленинград, 1962.Ачкинази И.В. Крымчаки // Спектр. №3 (17). 1997.Ачкинази И.В. Крымчаки. Симферополь, 2000.Ачкинази И.В. Крымчаки (наследники хазар: мифологема или реальность?) //

Материалы Седьмой Международной конферениции по Иудаике. Тезисы. Москва, 2000 с. 21-23.

Бакалярчик М. Походження караТм1в (у свгп антрополопчних дослщжень 30-70-х pp. XX ст.) // КараТми Гвличв: 1стор1я та культура. Льввв-Галич, 2002. с. 155-156

Берлин И. Исторические судьбы еврейского народа нв территории русского государства. СПб, 1919.

Бруцкус Ю.Д. Письмо хазарского еврея от X века. Берлин, 1924.Вихнович В.Л. Караим Авраам Фиркович. СПб, 1997.Гаркави А.Я. Сказания еврейских писателей о хозарах и хозарском царстве.СПб

1874.Гъссвн Ю. Борьба караимов г.Трок с евреями // Еврейская старина 4:3 (1910)Гессен Ю. История еврейского народа в России. Т.1. Петроград, 1916.Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. Москва - Иерусалим,

1997/5757.Г оабянка Г. Действия презельной и от начала поляков крвавшой небывалой брани

Богдана Хмелницкого. Киев, 1854.Грибоедов А. Сочинения Ленинград. 1959.

49 Ближайшей аналогией будет, пожалуй, миф о десяти коленах Израиля. Поиск десяти уведенных в ассирийский плен израильских колен, начатый еще в средневековое время, во многом напоминает хазарскую мифологему. Более того, две эти мифологемы часто перекрещиваются: хазары достаточно часто считались утерянными десятью коленами, в то время ка* караимы - хазарами и, в то же время, потомками десяти колен [Milik 1683, 7-18]. Ср. также название книги Кестлера - „The Thirteenth Tribe* [Koestler 1976]. Так же, как и в хазврском случае, самые разнообразные этнические группы в разные хронологические периоды ото#' дествлялись как ‘потомки’ десяти колен (эфиопские фалаши, китайские евреи, афганцы, крыМ ские караимы, скифы, мормоны, американские индейцы и т.п.). См. краткую хрестоматию рЗ' бот по этой теме в [The Теп 1956, 515-564]. В качестве современного примера [Avichail 1989 Ross 2000].

Международный центр хазароведет^ \

Григорьев В. В Россия и Азия. Спб, 1876Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. Москва, 2001.Пымшиц В. Борьба за существительно // Народ книги в мире книг Еврейское книж-

ое обозрение 50 (2004). с. 6-13.Н Иловайский Д. Начало Руси Москва, 2002.

Искандер Ф Школьный вальс, или энергия стыда II Фазиль Искандер. Стоянка человека. Москва, 1991.

К антропологии караимов (Из исследования прив -доц. Константина Икова. “Neue Reitrage zur Antropologie der Juden", “Archiv fur Antropologie", 1887r., t.15, 369-389) II Караимская жизнь.-1912 - 12.-C 36-43.

Казас И И . Евреи ли караимы? II Дополнение к Новороссийскому телеграфу 63 (1869).

Карамзин Н.М. История государства Российского. Т.1, Глава 8 , 964-966 гг.Кизилов М., Щеголева Т. Осень караимского патриарха Авраам Фиркович по опи

саниям очевидцев и современников II Параллели 2-3 (2003).Кизилов М. Крымчаки II От киммерийцев до крымчаков. Симферополь, 2004. с.

193-203.Квстлер А. Тринадцатое колено. - Пер. А.Ю.Кабалкин. - СПб., 2001Кафели А. Караимы (Разъяснительная брошюра по истории караимов Крыма и

основам караимской религии). Ашдод, 2002.Ключевский В.О. Сочинения. Курс русской истории. Т.1. Москва, 1956.Кожинов В.В. История Руси и русского слова. Москва, 1999.Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Ленинград, 1932Кондараки В.Х. Универсальное описание Крыма. 4.9. Николаев, 1873.Кониский Г. История русов или Малой России. Москва, 1846.Кореняко В. Этнонационализм, квазиисториография и академическая наука II Ре

альность этнических мифов 3. Москва, 2000.Костомаров Н.И. Исторические произведения. Автобиография. Киев, 1989.Крым С.С. Молитва Гахама II Крым С С. Крымские легенды. Париж, 1925Лебедеве Э.И. Очерки по истории крымских караимов-тюрков. Симферополь, 2000.Леей Е Ю . Крымчаки: этнос и религия // Боги Тавриды. Севастополь, 1997.Львов А. Субботники и евреи II Параллели 2-3 (2003).Мазур О. Антрополопчж дослщження караГм1в (юн. XIX - XX ст.) II КараГми Галича:

IcropiflTa культура. Льв1в-Галич, 2002. с. 84-88.Маркедонов С. Основной вопрос казаковедения II Ab Imperio 2 (2004).Михеев В.К., Тортика А.А. Концепция истории Хазарского каганата Л.Н.Гумилева /

Материалы Восьмой Международной Конференции по Иудаике. Москва, 2002.N.N [псевдоним И.Каэаса] Общие заметки о караимах // Караимская жизнь 3-4

(1911).

Напольских В.В. К чтению так называемой “хазарской надписи’ в Киевском письме II Норман Голб, Омельян Прицак. Хазарско-еврейские документы X века. Москва- ИеРУсалим, 2003.

Ночволодов А. Сказания о русской земле. 4-е издание. Т.1. СПб, 1913 н ^ &ГпРухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории народов России в древности и ран- ем сРедневековье. Москва, 2004.

* а*»рский альманах", том 3. Харьков, 2004

Плетнева С.А. Хазары Москва, 1976, 1986. IПлетнева С.А. Очерки хазарской археологии. Москва, 1999. *Плохий С. “Национализация" украинского казачества в XVII -XVIII вв. / /Ab Imperioj

(2004) С 567-596.Полканов Ю.А. Карай - Крымские караимы-тюрки. Симферополь, 1997.Полканов Ю.А. (сост.) Легенды и предания караев. Симферополь, 1995.Пулянос А Н. К антропологии караимов Литвы и Крыма // Вопросы антропологу

13 (Москва, 1963). С. 116-133Реби Д.И., Ломброзо В.М. (сост.) Крымчаки. Симферополь, 2001 Ромашов С.А. Историческая география хаэрского каганата. (V-XIII вв.) (часть щ и

карты) II Archivum Eurasii Medii Aevi 12 (2002-2003).Павич М. Хазарский словарь. Пер. Л.Савельевой. СПб, 1999.Самойлович А Н К вопросу о наследниках хазар и их культуры II Еврейская стари-

на 11 (1924).Сарач М.С. Религия крымских караев (караимов) Париж, 1996 II Караимская на

родная энциклопедия: Т.2Сарач М .С , Полканов Ю.А Происхождение крымских караев (караимов). Моск

ва, 1998 // Караимская народная энциклопедия: Т.4.Самые коренные? II Русский мир 9.08.2002.Синани И. История возникновения и развития караимизма. Т.1. Симферополь, 1888 Смирнов В.Д. Предисловие II Сборник старинных грамот и узаконений Российской

империи касательно прав и состояния русско-подданных караимов. Изд. 3.А.Фирковича. СПб., 1890.

Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России Москва, 1989.Старкова К Б. Рукописи коллекции Фирковича // Письменные памятники Востока

Москва: Наука, 1974.Толочко П П Кочевые народы степей и Киевская Русь. Киев, 1999 Тортика А. А. "Киевское письмо” хазарских евреев: к проблеме критики содержа

ния источника // МАИЕТ 9 (2002).Федорчук А. Новые данные о собирательской деятельности А.С.Фирковича II Ма

териалы Шестой Ежегодной Междисциплинарной конференции по иудаике. Ч.З Еврейская культура и культурные контакты. Москва: Сефер, 1999

Фиркович А. Авнэ зиккарон. Вильно, 1872.Фиркович З А. (изд.) Сборник старинных грамот и узаконений Российской империи

касательно прав и состояния русско-подданных караимов. СПб., 1890.Хазарский альманах 1 . Харьков, 2002; Хазарский альманах 2. Харьков-Москва, 2003 Хвольсон Д. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и русах

Абу-Али Ахмеда бен Омар ибн Даста. СПб., 1882Шапшал С. Некотррые вопросы касательно истории крымских караимов и Чуфут-

Кале. Зачетная работа студента IV курса Серайи Шапшала (1898/1899) II MS of the library of Lithuanian Academy of Sciences. Collection 143, call number 891.

Шапшал С. Караимы и Чуфут-Кале в Крыму. Симферополь, 1993 (переиздание СПб, 1896).

Шишман А. Историческая заметка II Караимское слово 5(1913).Щеголева Т. Основные этнокультурные аспекты русскоязычной караимской публи-


" 'Т тИКи и состояние крымской караимской общины в конце XX - начале XXI вв. II цИ ш: труды по иудаике М., 2003. Вып.6 . С.218-235;

Щеголева Т. Обзор современного состояния караимских общин в странах СНГ // oouj: труды по иудаике. М , 2005. Вып 7 (в печати)Эвврницкий Д.И. История запорожских коэаков Т. 3 (Киев, 1993; 1-е изд. 1897).Abenteuer im Labyrinth des Jaila II Signal 1 Мдгг-Heft 1942 S.5-7Ankori Z. Karaites in Byzantium: the Formative Years, 970-1100. New York-Jerusalem,

1959Avichail E. The Tribes of Israel. Jerusalem, 1989g a s c h m a k o f f A . Cinquante siecles d'evolution ethnique autour de la Mer Noire. Pahs,

1937BrandtD. [Mara Kruger], Gardariki. Ein Stufenbuch aus Russischem Raum. Berlin, 1944 Brook K.A. The Jews of Khazaria. Northvale, NJ-Jerusalem, 2002.[Buxtorfius Jo , ed.]. Liber Cosri continens colloquim seu disputationem de religione.

Besilea, 1660Caspers H. Auf den Spuren derGoten vorSewastopol II Mitteldeutsche Nazional-Zeitung.

25.04.1942.Chwolson D. Corpus Inscriptlonum Hebraicarum Enthaltend Grebschriften айв der Krim.

St.Petersburg, 1882.Czekanowski Ja. Zzaganien antropologii Karalmow// Му*>1 Karaimska s.n.2 (1947) P.

3-23.Czortkower S. Karaimi II Kuryer Literacko-Naukowy Dodetek do nr 208 “Kuryera

Codziennego" od 29.07.1935Czortkower S. Pochodzenie i struktura rasowa Karaimow II Przeglad Antropologiczny

12:4(1938).Czortkower S. Na marginesie pochodzenia Karaimyw II Nasza Opinja 182 (309).

05.02.1939.Elkin Z., Menabetn ben Sasson. Abraham Firkovich u-genizot Qahir// Peamim 90 (1002). Erdal М., lanbay I. The Krimchak Book of Miracles and Wonders II Mediterranean

Language Review 12 (2000). Pp. 39-139Firkowicz Sz. Odczyt ullu hazzana Szymona Firkowicza II MS of the library of Lithuanian

Academy of Sciences. Collection 143, call number 490, fols.12-17.Fraehn Ch. Ibn Foszlan’s und anderer Araber Berichte Qber die Russen aiterer Zeit.

St.Petersburg, 1823.Friedman Ph. The Karaites Under Nazi Rule // On the Track of Tyranny. Ed. by Max

Beloff. London, 1960.Geiger A. Abraham Firkowitsch II Judische Zeitschrift fQr Wissenschaft und Leben 11

(1874-75).Gini С. I. Caraimi di Polonia e Lituania II Genus. Roma, 1936.Go lb N., Pritsak O. Khazaria n Hebrew Documents of the Tenth Century. Itheca-London,

1982.Golden P B Khazar Studies. An Historico-Philological Inquiry into the Origins of the

bazars. Budapest, 1980. 2 Volumes.Green W.P The Nazi Racial Policy toward the Karaites // Soviet Jewish Affairs 8 (1978). Halevi Ye. Kuzari: the Book of Proof and Argument Oxford, 1947.

**зарский альманах", том 3. Харьков, 2004 -

Halevi Ye. The Kuzari: In Defense of the Despised Faith. New York, 1998.Halevi Ye. The Kuzari: An Argument for the Faith of Israel. Jerusalem, 2003.Halle F. W. The Caucasian Mountain Jews //A Treasury of Jewish Folklore. Ed. Nathan

Ausubel. New York, 1956.Harkavy A. Altjiidische Denkmaler aus der Krim. St.Petersburg, 1876 Hrabjanka H. The Great War of Bohdan Xmel'nyc’kyj I Григория Грабянки Действия

презельной брани Богдана Хмелницкого. Harvard, 1998 II Harvard Library of Early Ukrainian Literature. Vol.IX

J.E.H. Seraja Bej Szapszai II Myw»l Karaimska 1:4-5 (1928).Kahana A. Two Letters from Abraham Firkovich II HUCA 3 (1926).Khazanov A. The Krymchaks: a Vanishing Group in the Soviet Union. Jerusalem, 1939 Kirrinis H. Die Karaimen // Petermanns Geographischen Mitteilungen 3/4 (1943). Kizilov M New Materials on the biography of S.M.Szapszal (1928-1939) // Материалы

Девятой Международной Конференции по Иудаике. Москва, 2002. С 255-273.Kizilov М. Karaites through the Travelers' Eyes. Ethnic History, Traditional Culture and

Everyday Life of the Crimean Karaites According to Descriptions of the Travelers. New York. 2003.

Кэгэта! E. Der Nationale Kampf der KrimtOrken. Emsdetten, 1952.Klau W. Standgut der Geschichte // Die Woche. 11.11.1942. nr45.Klau W. Von der Krim nach Wilna II Wilnaer Zeitung. 26.06.1942. nr 148.KoestlerA. The Thirteenth Tribe. New York, 1976.Kutschera H. Die Chasaren. Vienna, 1910.Kuzgun €. Hazar ve Кагву Tbrkleri. Tbrklerde Yahudilik ve Dopu Avrupa Yahudilerinin

Menioei Meselesi. Ankara, 1993.Kuzgun S. Hazarlar ve Karaylar II Yeni Turkiye 16 (July-August 1997); 1713-1719. Linderheim R., Luckyj G. S.N. (ed.) Towards the Intellectual History of Ukrainian Thought

from 1710 to 1995. Toronto-Buffalo-London, 1996.List Pasterski J.E.Hachana Karaimow w Polsce // Мун>1 Karaimska 2:1 (1929). S.3-4 Litman Ja. The Economic Role of Jews in Medieval Poland: The Contribution of Yitzhak

Schipper Lanham, 1984.Loewental R. The Extinction of the Krimchaks in World War I I II The American Slavic

and East European Review 10 (1951). Pp. 130-136.Mardkowicz A. Kari biz, ari alar II Karaj Awazy 12 (1938).Miller Ph. Karaite Separatism in Nineteenth-Century Russia: Joseph Solomon Lutski's

Epistle of Israel’s Deliverance. Cincinnatti, 1993Milik J. T. Abba Zosimas et le theme des Tribus Perdues II Bulletin des Etudes Karaites

1 (1983). Pp.7-18.Neumann К F. Die V6 lkerdes Sudlichen Russlands in ihrergeschichtlichen Entwickelung

Leipzig, 1847. 1Nowachowicz Z. Witaj, Pasterzu! II Мук»1 Karaimska 1:4-5 (1928)Paviu M. Das Chasarische W 6 rterbuch: Lexikonroman in 100000 W 6 rtern. Мдпп! Б*

Transl. by Bfirbel Schulte. Miinchen, 1988.Przyjazd Reszyd Saffet Beja II Myw»l Karaimska 2:3-4 (1931). Pp. 75-77 Pritsak O. Pylyp Orlyk's Concept of the Ukrainian Present, Past, and Future II The DiariusZ

podrolny of Pylyp Orlyk (1727-1731). Harvard, 1988. Harvard Library of Early Ukraine11

Международный центр хазароведсни*

iterature. Vol VI. Pp.xv-xxvii.Renan E. Le judaisme comme race et comme religion. Paris, 1883p e tit Saffet K.€. HazarTbrkleri Avrupa Devleti. Istanbul, 1934].Ross J■ R Fragile Branches. New York, 2000.jbeiomonun МагъаНагу- Sbleyman'in Meselleri. Ankara, 2000.Semi E. T. L’oscillation ethnique: le cas des Caraites pendant la seconde guerre mondiale

II Revue de I'Histoire des Religions 206 (1989)Schreiber W. Badania nad antropologi^ dzieci ChrzeScijacskich, zydowskich i

«araimskich w Galicyi. Warsaw, 1910.Shapira D. Min "galuteinu" li-Shkhem: Abraham Firkovich etsel’ Shomronim II Cathedra

104 (2002).Shapira D. Yitshaq Sangari, Sangarit, Bezalel Stem, and Avraham Firkowicz: Notes on

Two Forged Inscriptions // Archivum Eurasii Medii Aevl 12 (2002-2003).Shapira D. Avraham Firkowicz in Istanbul (1830-1832) Paving the Way for Turkic

Nationalism. Ankara, 2003.Shapira D.(ed.) Studies in a Karaite Community. The Report of the Epigraphic Expedition

of the Веп-Zvl Institute to the Jewish-Karaite Cemetery of Chufut-Qal'eh, the Crimea, ed Dan Shapira, Ben-Zvi Foundation, Jerusalem, 2005 (иврит; в печати).

Shapira D. A Jewish Pan-Turkist: Seraya Shapshaloplu and His Book „Оэгэт Qaray Tbrkleri“ (forthcoming).

Shevchenko I The Date and Author of the So-Called Fragments of Toparcha Gothicus / / Ihor Shevchenko, Byzantium and the Slavs, Cambridge, MA: Harvard University, 1991 Pp. 353-478

Shnirelman V The Myth of the Khazars and Intellectual Antisemitism in Russia, 1970s- 1990s. Jerusalem, 2002.

SpulerB. Idel-Ural // Die Buchereides Ostraumes(nurfurDienstgebrauch). Berlin, 1942.SpulerB. Die Goldene Horde. Wiesbaden: Harrassowitz, 1965.Steiniger. Die Kdraimen II Deutsche Zeitung im Ostland. 15.11 1942.Strack H.L A. Firkowitsch und der Werth seiner Entdeckungen II Zeitschrift der Deutschen

MorgenlSndischen Geselschaft 34 (1880).Szapszal S. Оэгэт Qaray Tbrkleri. Istanbul 1926.Sz[apszai] S.Turecki Kongres j^zykoznawczy// My«»l Karaimska 11 (1936). Pp. 108-

109.Szapszai S. Recenzja na “Alexandre Baschmakoff, “Cinquante siecles d'evolution

ethnique autour de la Mer Noire" Paris, 1937” II Мун>1 Karaimska 12 (1938). Pp. 112-118.Szapszal S. Recenzja na “Corrado Gini, “I Caraimi di Polonia e Lituania”, Genus, Roma,

1936, str 1-56" II Мун>1 Karaimska 12 (1938). Pp. 111-112Szipper I. Studja nad stosunkami gospoderczymi zydyw w Polsce podczas 6redniowiecza.

Lwyw, 1911.Szipper I Zydzi w Polsce Odrodzonej. Ed. A.Hafftka, I Szipper, and A.Tartakower

Warsaw, 1936.Szyszman S. Le roi Bulan et le probleme de la conversion des Khazars // Ephemerides

beologicae Lovanienses 33: 1 (1957). Pp. 68-76Szyszman S. Die Кагёег in Ost-Mitteleuropa II Zeitschrift fQr Ostforschung 6:1 (1957).

й 27-36.

®рский альманах", том 3. Харьков, 2004

Szyszman S Zamek najeziomy w Trokach i jego obroccy II PamiKtnik Wilecski (1972) S.384-392;

Szyszman S. Centenaire de la mort de Firkowicz II Supplements to Vetus Testament^ 28(1974). P. 196-216

Szyszman S. Les inscriptions funeraires decouvertes par Abraham Firkowicz II Jourr^ Asiatique 1975. Pp. 231-264

Szyszman S. Le mythe d un royaume Juif Khazar II Le Monde 24.03 1978.Szyszman S. Les Karaites d'Europe. Uppsala, 1989.The Diariusz podro'fny of Pylyp Orlyk (1727-1731). Harvard, 1988 II Harvard Library $

Early Ukrainian Literature. Vol.VI.The Diariusz podroVny of Pylyp Orlyk (1720-1726). Harvard, 1989 II Harvard Library ^

Early Ukrainian Literature. Vol.V.The Ten Lost Tribes // A Treasury of Jewish Folklore. Ed. Nathan Ausubel. New Yorfc

1956. Pp. 515-564.Talko-Hryncewicz Ju. Charakterystyka fizyczna ludu zydowskiego Litwy i Rusi // Zbiyr

wiadomoSci do Antropologii Akademii UmiejKtno&ci 16 (1892)Talko-Hryncewicz Ju. Karaimi vel Karaici Litewscy: zarys anStropologo-etnologiczny

Krakyw, 1903.Trevisan Semi, E. L'oscillation ethnique: le cas des Caraites pendant la seconde guerre

mondiale II Revue de I'Histoire des Religions 206 (1989) Pp. 377-398.Tureccy tury&cl na ruinach zamku w Trokach II llustrowany Kuryer codzienny. 11.08.1930Tbtbncb M. (ed.) Turkish-Jewish Encounters. Haarlem, 2001Zajqczkowski A. О kulturze chazarskiej i jej spadkoblercach II Мун>1 Karaimska s.n. 1

(1945-46). Pp. 5-34Zajqczkowski A Ze studiyw nadzagadnieniem Chazarskim. Krakyw, 1947 (Prace Komisji

Orientallstycznej nr36)Zajqczkowski A. Karaimsin Poland. History Language. Foklore Science. Paris-Warsaw.

1961Zand M. Notes on the Culture of the Non-Ashkenazi Jewish Communities Under Soviet

Rule II Jewish Culture and Identity in the Soviet Union. NY-London, 1991.Weinryb B. The Beginnings of East European Jewry in Legend and Historiography II

Studies and Essays in Honor of Abraham A. Neuman. Leiden, 1962.Weisberg R.H. Vichy Law and the Holocaust in France. New York, 1996.Wexler P. The Ashkenazic Jews: a Slavo-Turkic People in Search of a Jewish Identity

Columbus, Ohio, 1993.Ya'arl E. Skeletons In the Closet II The Jerusalem Report. 07.09.1995. Pp.26-30.

Международный центр хазароведенЧ‘

£0. КругловВолгоград

Сложносоставные луки раннехазарского времени

Принципиально новый подход к изучению сложных луков Восточной Европы позволил А.М.Савину и А.И Семенову обоснованно выделить две устойчивые конструктивно-технологических традиции, применявшиеся при их изготовлении - "гунно-бол- гарскую" и “хазарскую", различающиеся по системе сборки и оформлению лицевых поверхностей роговых накладок. Более спорна историческая концепция, разработанная этими исследователями [Савин, Семенов 1999, 27-29].

Уже сейчас ясно, что эти луки имели разную относительную хронологию, а использование термина “гунно-болгарский” лук для обозначения значительной группы сложных луков VII в. Восточной Европы не вполне адекватно материалу и требует критического пересмотра. Роговые накладки сложных луков гуннского времени и VII в. были различны. Тонкие срединные боковые пластины V-VI вв. имели овальные очертания и ширину, редко превышающую 2 см. Массивные концевые боковые достигали 39 см и обычно изготавливались со специфическим трапециевидным расширением внешнего края. Паз для тетивы располагался от края на расстоянии, меньшем или равном ширине самой накладки. Ширина концевых боковых ниже паза несколько уменьшалась. Пластины покрывались грубыми и хаотичными насечками. Именно для подобной конструкции более подходит термин "гунно-болгарский" лук Более поздние луки Vll-на-ч. VIII вв предпочтительнее именовать “тюрко-хазарскими" или "раннехазарскими".

Переходным между луками гуннского времени и “тюрко-хазарскими" был лук 1 -й пол VI в. из склепа 635 Усть-Альминского могильника (Рис.1, 1-8) [Пуздровский, Зайцев, Неневоля 1999]. Специфическое расширение края концевых боковых пластин, отсутствие концевых фронтальных тыльных накладок и каких либо насечек и перепадов толщины на краях срединных боковых говорит о сохранении основных традиций гуннского времени. Применение массивных трапециевидных и тыльной срединных °°ковых накладок, специфический изгиб нижней трети длины концевых боковых были ^Рактерны уже для луков "тюрко-хазарской” традиции. Реконструкция этого оружия, пРЗДложенная авторами раскопок, неудачна. Они произвольно соединили роговые накладки, получив при этом обычную модель простого лука без плеч и средней части.

вОДутем, специфическая форма роговых пластин позволяет сравнивать лук из крым- ого склепа с хорошо известными луками племен кокельской культуры Тувы II—V вв.

i УДяков 64-68, 85]. Последнее может получить принципиальное значение в определ и исходного района евразийских миграций рубежа V/VI в.

> р с к и й альманах", том 3. Харьков, 2004

Между луком из Усть-Альминского склепа и луками “раннехазарского” типа в наст^ ящее время пока фиксируется не заполненный находками конструктивно-техноло^ ческий и хронологический вакуум. Пока это позволяет говорить лишь о более поздн^ довольно резком, внезапном и единовременном его появлении практически на вс& территории степей Восточной Европы в уже полностью сложившемся виде.

“Тюрко-хазарские" луки характеризуются принципиально иной технологией офор ления лицевой поверхности накладок, выразившейся в формировании цельной сист мы нанесения насечек на лицевую и тыльную поверхность роговых пластин После днее позволило резко усилить функциональное назначение рукояти. Тонкой сетчат^ насечкой, жестко фиксирующей жильную обмотку, покрывались не только фронта^ ные фан и, но и края срединных боковых пластин. Центральная часть обкладок, сво. бодная от сухожилий, обрабатывалась глубокой полировкой. Края, покрытые насечка, ми, на 0,1-0,2 см возвышались над центральными частями пластин. Между срединны. ми боковыми накладками к кибити крепились длинные и узкие тыльные. На краях лука находились концевые боковые, имевшие легкий изгиб в нижней трети длины. Их внешний край имел округлую головку. Расстояние от края до выреза для тетивы примерно равнялось ширине нвкладок. Между концевыми боковыми крепились небольшие клиновидные тыльные пластины (Рис.1, 9-17)

Круглая бронзовая литая серьга "салтовского” типа с шариком внизу из п Комсо мольский [Плахов 1988 56, рис.24, 8], аналогичная золотой перещепинской серьге с каменной подвеской, определяет нижнюю дату "тюрко-хазарских" луков. Верхнюю дату, рубеж VII/VIII вв.. дает лук из катакомбы 29 аланского могильника Клин-Яр III (Рис 2 ,1- 10) [Флеров 2000 138]. Остальные находки относятся к последней трети VII - нач. VIII вв., перещепинскому хронологическому горизонту [Комар 1999 112-115]

Принципиальное возражение вызывает стремление А.И.Семенове связывать восточноевропейский “раннехазарский" лук исключительно только с болгарами Великой Болгарии (отсюда и используемый этими исследователями термин для обозначения данной конструкции), полностью игнорируя при этом социальную верхушку Хазарского каганата - центральноазиатских тюрок и самих хазар. Мееду тем, обнаружение луков “раннехазарского” типа в погребении с керамикой кушнаренковского типа (Ново-Бикки- но) и в аланской катакомбе (Клин-Яр) позволяет предположить, что их использование вообще не было ограничено этническими рамками какой-то одной группы населений степей Восточной Европы. Вносить узко локальный прикубанский этнический аспекте вопрос определения пользователей данного типа дистанционного оружия было преждевременно. Представляется, что районы распространения “раннехазарского" лук3 также восходящего к лукам кокельской культуры, являлись лишь небольшой провинцией области распространения форм "тюркского” лука, а сам он, по всей видимости, *в' лялся лишь его вариантом. Специфические, наиболее ранние формы “раннехазарс*0, го” лука первоначально были занесены в Восточную Европу какими-то очень близ*0 связанными с центральноазиатскими тюрками огурскими племенами (савирами ил* аварами), а его последующее распространение в степях Восточной Европы было св*' зано уже с образованием Хазарского каганата и появлением здесь самих тюрок. Прей’ ставители сакрализованного рода Ашина, ставшие в середине VII в. каганами хазар пришли в Европу вместе со своей боевой дружиной, основным видом вооружения коте рой мог быть именно сложный лук. Распространение “тюрко-хазарского* лука в Восток

Международный центр х а з а р о в е д е ^

tnoone было связано с преодолением кризиса власти в Западнотюркском кагана- ончанием борьбы тюрко-хазар с болгарами за установление полного и единолич-

Тв ^политического господства и образованием Хазарского каганата. Согласно выво- н0Г0£ д Плетневой, период нестабильности может соответствовать лишь 1 -й стадии

ия, от которой, как известно, практически не остается достоверно выраженных ^Алогических следов [Плетнева 1982, 27]. Установление политической стабильнос- а^Х территории Восточной Европы наступает не ранее 670-х гг и сопровождается ТИ Н«ссом интенсивного выпадения археологических памятников степных кочевников П Южном Урале, Волге, Кубани, в Северном Причерноморье и на Кавказе Н 8 Е с л и данные о культуре тюрок, окружавших хазарского кагана, в Восточной Европе до

пор довольно тумвнны, то хазары играли в истории региона и за его пределами гораэ- СИ*более значимую и весомую роль, чем болгары. Поэтому, широкое территориальное ^споосгранение форм “тюрко-хазарского" лука несомненно отражает чрезвычайно многообразные аспекты государственного культурно-экономического и военного влияния, исходящего не из исчезнувшей уже к сер. VII в. Вепикой Болгарии, а из реально существовавшего во 2-й пол. VII в. Хазарского каганата и прежде всего от самих хазар.

Луки "тюрко-хазарского” (“раннехазарского") типа (Авиловский, Верхнепогромное, Виноградное, Жирноклеевский, Ильичевское городище, Клин-Яр, Комсомольский, Манвс, Маняк, Новиковка, Ново-Биккино, Рисовое, Старица, Сидоры, Христофоровка и др.) имели довольно разную степень комплектности накладок. Но в основе их всех в той или иной форме лежит конструкция, оснащенная девятью рогоеыми пластинами. Длина этого лука в положении со спущенной тетивой достигала 1,65 м [Синицин 1954]. Условия обнаружения остатков луков свидетельствуют, что многие из них могли быть сломаны и помещены в могилы неполными Поэтому, разный количественный состав и размеры накладок в конкретных памятниках в рамках одной конструктивно-технологической традиции являются отражением как разной степени сохранности их самих, так и их разной относительной хронологией. Учитывая сведения об исключительной ценности и значимости дистанционного оружия в эпоху раннего средневековья, а также явный факт ремонта срединных боковых накладок лука из п Комсомольский, логичным будет предположение о су- ц*вствовании проблемы некоторой неустойчивости самой конструкции. Большие размеры рукояти наиболее ранних луков не способствовали их сохранности при стрельбе, что вело конструкцию к неизбежной эволюции и поиску более устойчивых форм.

При разработке типологии “тюрко-хазарских" луков учитывалось не только количе- С1В0 обнаруживаемых роговых пластин, но и их размеры. В результате установлено вправление их эволюции, сопровождающееся уменьшением длины срединных боко-

пластин рукояти с 32 до 20-22 см. Одновременно с 25 до 10 см сокращалась и Р ан н ая тыльная пластина.

знай ИР00 0 ^ “ ожности эволюции “тюрко-хазарского" лука имеет принципиальное кой-еНИе ^ ^ Сзвин и А. И. Семенов полагали, что обкладки, изготовленные в "ха заре- зд^^^логической традиции, не могут выводиться из "гунно-болгарских" (“тюрко-ха- т а т 11* Или Ранн9хазаРских"' по моей терминологии) и рассматриваться как резуль- ф_и* эв°люции. Исследователи утверждали отсутствие переходных промежуточных

между этими конструкциями. Между тем, переходные формы существуют.

% юрский альманах", том 3. Харьков, 2004 й

56

Рис.1. 1-8 - Усть-Альминский, склеп 635; 9-17 - Авиловский, кур1ан 1.

Международный центр хазароведем&

Уменьшение рукояти "тюрко-хазарского" лука должно было сопровождаться ^ хранением их мощности. Этого можно было достичь или увеличением ширины р0Га вых пластин, или усилением их толщины. Первое технологически не осуществимо второе фактически означало осознанный переход к технологии "хазарского" типа, которой как раз и была характерна относительно большая толщина центра пластин не краев. Поскольку при уменьшении общей длины лука при натягивании тетивы ко увеличивается натяжение на края, это требовало реконструкции и их. Необходим было, сохранив мощность рогов, увеличить их гибкость, эластичность и сопротивл^ мость возросшему натяжению. Результат можно было получить тремя путями: увели, чением ширины концевых боковых, заменой концевых боковых концевыми фронталь. ными, отказом от использования концевых пластин из жесткого оленьего рога.

Лук из Клин-Яра демонстрирует собой завершение 1-й линии эволюционно-техно- логического развития “тюрко-хазарских" луков: Комсомольский (Ново-Биккино) - Ави. ловский - Виноградное, к. 5 - Клин-Яр. Концевые боковые и фронтальные пластины этого лука и общая технология его сборки определяются как “тюрко-хазар-ские" Между тем, длина рукояти этого лука не превышала 20-22 см, а его срединные накладки имели дуговидную форму Покрытые сетчатой насечкой их края были углублены относительно поверхности центральной части, что является характерным признаком технологии "ха. зарского" типа. Очевидно, что здесь мы имеем реальный и наглядный пример технологической эволюции “тюрко-хазарских" луков и начало перехода к использованию "хазарской" технологии. Лук из Клин-Яра по своей сути является гибридным, т.к. он совмещает в себе признаки сразу двух технологических традиций. Уменьшение размеров рукояти сопровождалось сохранением ее мощности и усилением прочности рогов.

Вторую линию технологического развития “тюрко-хазарского” лука демонстрирует конструкция из Сидор, курган 34 (Рис.З, 1-4) [Мамонтов 1972], где были обнаружены два больших фрагмента срединных боковых пластин, необычно длинная (28,3 см) жесткая прямая концевая тыльная клиновидная накладка и небольшой фрагмент второй такой же пластины. Все эти накладки были изготовлены по принципам луков “тюрко-хазарского" типа. Принципиальное технологическое решение заключалось в отказе от концевых боковых, что подтверждается существованием концевого переднего челнока с поперечным вырезом для крепления тетивы. В целом, пока это уникальный случай сочетания фронтальных концевых накладок, характерных для салтовского типа ‘хазарской" технологической традиции со срединными боковыми пластинами “раннехазарского" типа. Именно конструкция лука из Сидор может лежать в основе дистанционного оружия луков из Верхнего Чир-Юрта, Сэ- ловского-IV, Дмитриевского и Маяцкого могильников. Особо примечательно, что в этом погребении конца VII - начала VIII вв. был найден грубый лепной горшок, который по своей форме абсолютно идентичен вазообразным сосудам из п о м и н а л ь н ы х

оградок близ Макаусан и Юстыда. Подобная форма глиняной посуды имела чрезвычайно широкое распространение именно у кочевников кокельской культуры прefl' тюркского времени Тувы и Монголии [Кубарев, Журавлева 1998].

Уверенно выделяется и 3-я линия технологической эволюции “тюрко-хазарского” лук3 Старица (Виноградное, к. 35)-Жирноклеевский (Новинки-ll, 17/1), характеризующая^ не только уменьшением размеров срединных пластин рукояти, но и полным отсутствием концевых обкладок. Важно понять, почему это происходило. Эволюция конструк^

Международный центр хазароведеи&

срединных накладок, характерных для “тюркского” лука, означала адаптацию ^ с к о т о в о д ч е с к о го населения Центральной Азии к резко аридным уаювиям сте- °СГиосточной Европы, где оно вынужденно стало заниматься кочевым скотоводством.

позволяет считать луки из п. Жирноклеевский (Рис.4, 1-3) (Пиотровский, Подгаец- Э1? м иллер 1941, 182-184] и из Новинок [Багаутдинов, Богачев, Зубов 1998, 117] фор- киИ'и процесса прямой эволюционно-технологической трансформации в луки “хазарс- м8 типа. Единственно возможный путь дальнейшей трансформации луков мог идти кОГ° кочерез кардинально резкое изменение самой технологии их изготовления.^ З т о подтверждает открытие И.Н.Парусимовым в Керчике, курган 27 конструкции,

шне тОЖдественной жирноклеевской, но изготовленной по принципам "хазарской" биологической традиции (Рис 4, 4-7) [Савнов, Семаков 1999]. Обе боковые срединные накладки этого лука были покрыты по сторонам такой же тонкой резной сеточной наседкой Но их узкие края относительно полированной центральной части были углублены на 0,2-0,3 см и отдалены резким горизонтальным уступом, что более жестко фиксировало жильную обмотку и позволяло избегать ее выступания над поверхностью при оклеивании рукояти. Наличие подобного уступа и углубление краев срединных боковых накладок становится характерным признаком луков “хазарского" типа. Отсутствие концевых боковых накладок и наличие тыльной срединной вставки-вкладыша позволяет считать лук из Керчика такой же промежуточной и переходной формой на пути прямой эволюционной трансформации “раннехазарского" лука в “хазарские". При типологически зеркально различающихся характеристиках конструкции из Жирноклеевского и Керчика хронологически находятся гораздо ближе друг к другу, чем к основным вариантам луков своих типов. Такими же переходными формами являются и остатки некоторых луков из Среднего Поволжья о существовании которых А М.Савин и А.И.Семенов знали, но так и не смогли ни классифицировать, ни объяснить.

Следовательно, технологическое совершенствование “тюрко-хазарских" луков вполне естественным образом вело к появлению лука “хазарского" типа. Накопление количественных эволюционных изменений постепенно перерастало в совершенно новое качество, но форм такого перехода было несколько.

По А.И.Семенову, смена “раннехаэарского" типа лука “хазарским” отражала смену населения в степях Восточной Европы, болгар хазарами. Если для сер. VII в. мы действительно можем предполагать возможность дополнительного прилива в Восточную Европу центральноазиатского населения, то ни о какой смене населения в Хазарском каганате для рубежа VII/VIII вв говорить не приходится. Болгары Аспаруха к этому времени уже 50 лет были нв Дунае, а оставшиеся в Подонье болгары Батбаяна были П0дчинены хазарам и полностью включены в этническую структуру их каганагта.

Процесс совершенствования “раннехазарского" лука явно шел непосредственно на ^врритории Восточной Европы и гораздо позже событий хазаро-болгарекой войны 40/60-

* VII в. Прямая генетическая взаимосвязь основных форм “раннехазарского" и “хаэар- го луков между собой предполагает их развитие в одной культурно-этнической среде

средой был Хазарский каганат. Появление “хазарского" типа лука объясняется не Михенениями этнической структуры населения, а военно-экономическими потребностя-

^арского каганата в период резкого обострения арабо-хазарских отношений, сво е „нахОДит подтверждения и предположение А. И.Семенова об исключительной

и Раннехаэарской" конструкции лука только с погребениями типа Сивашовки, а

^^рски й альманах", том 3. Харьков, 2004 й

Рис. 4. 1-3 - Жирноклеевский, 6/захоронение коня; 4-7 - Керчик, курган 27.

рский альманах", том 3. Харьков, 2004

72

| ■ » |Рис.5 1-5 - Новоаксайский, курган 28, 6-7 - Саловский-IV, курган 2, 8- 13 - Новоаксайский, курган 13, 14-17 -Дмитриевский, катакомба 106

Международный центр хазароведеии*

73

" \ ^ п с кого” только с погребениями типа Соколовской балки. Большинство “раннеха- ких" луков обнаружены в захоронениях, обладающих признаками как сивашовс- так и соколовского погребального обряда. Для некоторых памятников уже были

К°пэктерны собственные насыпи, наличие вокруг могил квадратных ритуальных ро-* ов-огрэдок. обряд обезвреживания умерших, западная ориентировка погребенных, 91/1 пужение могильных ям с подбоями в южных, а не в северных стенках, сопровож-

ние погребенных, помимо основного ритуального животного - коня, также и бара- ^ м использование в погребальном ритуале золотых монет, глиняной посуды и камня При этом сохранялись и проявления сивашовской обрядности - впускной характер некоторых захоронений, восточная или северная ориентировки погребенных, со- ооужение погребальных камер в северных стенках входных ям.

Генетическая эволюция" тюрко-хазарских’ и “хазарских луков есть конкретное и ясное указание на то, что связываемые с хазарами памятники типа Соколовской балки появляются в Восточной Европе отнюдь не в готовом виде, а постепенно формируются на основе памятников типа Сивашовки, составляя два хронологических горизонта существования одной культуры Изучение особенностей луков хазарской технологической традиции (Рис.5, 1-17), обнаруживаемых в памятниках типа Соколовской балки и классических древностях салтово-маяцкой культуры, - тема отдельного исследования.


Багаутдинов PC , БогвневАВ., Зубов С Э Прабопгары на Средней Волге - Самара, 1998Комар А В. Предсалтовские и раннесалтовский горизонты Восточной Европы (воп

росы хронологии) // Vita Antiqua. Т. 2 - КиГв, 1999.Кубарвв ГВ., Журавлева А.Д. Древнетюркская керамика Алтая // Гуманитарные

науки в Сибири. Вып 3. - Новосибирск, 1998.Мамонтов В. И. Отчет о работе Приволжского отряда Волго-Донской экспедиции

ЛОИА АН СССР в Михайловском, Калачевском, Кумылженском районах Волгоградской области в 1972 г. // Архив ВОКМ. Д. № 31.

Пиотровский Б.Б., Подгаецкий Г.В., Миллер М.А. Дон, Сталинградская область II Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг. - М.-Л., 1941.

Плахов В.В. Отчет о раскопках фунтового могильника у п. Комсомольский Астраханской области в 1988 г. // Архив АКМЗ.

Плетнева С.А. Кочевники средневековья. - М., 1982Пуздроеский А.Е., 'Зайцев Ю.П., Ненееоля И.И. Погребение воина гуннского времени

на Усть-Альминском могильнике II Херсонесский сборник. Вып. X. - Севастополь, 1999.Савин А.М., Семенов А.И. Лук хазарского времени из могильника Керчик, курган 27

Труды Новочеркасской археологической экспедиции. Вып. 4. - Азов. 1999. Здесь основная библиография вопроса.

Синицын И В. Археологические памятники в низовьях реки Иловли // Ученые за- писки СГУ. Т. XXXIX. Вып. исторический. - Саратов, 1954.

Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Централь- Ной Азии. - Новосибирск, 1986.

Флеров В С. Аланы Центрального Предкавказья V-VIII веков: обряд обезврежива- Иия погребенных. - М., 2000.

*рский альманах", том 3. Харьков, 2004

В.К. МихеевХарьков

Северо-западная окраина Хазарии в свете новых ар. хеологических открытий

За последние четверть века ушедшего столетия в области полевой и теоретической архе- ологии были достигнуты определённые успехи, отмеченные расколками целого ряда превосходных памятников на Северо-Западной окраине Хазарского каганата и обобщающими тру. дами по самым различным вопросам хазароведения. Из них едва ли не главные принадлежат В. Аксенову, Г. Афанасьеву, С. Плетневой, В. Флброву и автору этой публикации.

В настоящее время представляется очевидной широкая распространенность в Юго- Восточной Европе салтовской археологической культуры, созданной различными народами, входящими в состав Хазарского каганата во второй половине VIII - первой половине X вв. Важность изучения ей связана с общей проблемой оседания кочевников на землю - седентаризацией, если иметь в виду международный термин, служащий для обозначения этого явления, а также целым рядом других вопросов, имеющих непосредственное отношение к Хазврскому каганату, характером этнокультурной среды, экономики, социальной жизни, политической истории и идеологии.

История полевых исследований салтовской культуры в целом или по отдельным районам еб распространения неоднократно освещалась в специальных историографических разделах обобщающих монографий, диссертаций и отдельных статьях, что снимает с нас необходимость подробно излагать эту сторону дела.

В данной статье речь пойдет о самой Северо-Западной окраине Хазарского государства, его границе, отмеченной бассейном р. Северский Донец, там, где население > каганата соприкасалось со славянами.

Жизнь и деятельность населения салтовской культуры в нижнем и среднем Подонье развивалась на фоне тех природно-климатических условий, которые характерны для этой области. В экологическом и историко-культурном отношениях Подонье представляет собой часть восточно-европейского региона, промежуточную меиеду днепровской и волпо-ураль- 1 ской, находящуюся на границе двух географических зон: степной и лесостепной. Основная водная артерия Северо-Восточною Причерноморья - р. Дон, имеющая большое значение для экономики края,'протянулась на 1980 км, принимает более 30-ти крупных притоков среди которых самым большим по длине (около 1016 км) является Северский Донец,®, географическом отношении делящийся на верхнее течение (от истоков до г. Изюма), сред- нее (до ст Гундоровской) и нижнее (от ст Гундоровской до устья). Северский Донец и дрУ' 1 гие крупные притоки Дона первого порядка вместе с более мелкими второго и т.д. порядка образуют систему древовидного типа. Реки разливаются в половодье на значительные про-

Международный центр хаэароведен^

75‘***Т |Сгяя. превращая берега в прекрасные луга. Эти пространства, на короткое время <' и в аемые водой, составляют огромные площади земельных угодий Существующая 33/1 дедена хазар континентальность климата не препятствовала образованию неболь-00 у водоемов в виде озер и лиманов, в результате чего поверхность пойм покрывалась ^вам и, пригодными для выпаса скота и сенокоса. Это открывало широкие возможно- ^ для развития скотоводства.

В геополитическом смысле бассейн верхнего течения Северскою Донца входил в со- Северо-Западной Хазарии и был занят населением, оставившим после себя памят- салтовской археологической культуры, для чего существует ряд признаков, выделен-

ных в различное время И. Ляпушкиным, С. Плетнёвой и Г. Афанасьевым Н Ещб недавно известный хазаровед и исследовательница салтовских памятников С Плет- |СПГ1 отмечала, что могильники в бассейне Северского Донца - бескурганные, что затруд

няет их обнаружение, и именно поэтому в верхнем Подонье известно всего 13 могильников [Плетнева 1989,10]. Действительно, плохую изученность салтовских бескурганных могильников можно объяснить в первую очередь отсутствием внешних признаков, что делает почти невозможным их обнаружение археологическими разведками, поэтому сведения о них накапливаются очень медленно Достаточно отметить, что в фундаментальных на своё время сводках археологических памятников И. Ляпушкина в бассейне верхнего течения Северского Донца отмечено всего 5 - 6 могильников [Пяпушкин 1956, 197- 214; Ляпушкин 1961, рис. 26]. Не большее количество их было зафиксировано в те же 50 - 60-е годы С. Плетнёвой, проводившей специальное обследование указанной территории [Плетнева 1960, 6 , рис. 2; Плетнева 1967,192-193] На карте основных памятников V - X вв. Б. Шрамко отметил в верховье реки всего 4 могильника [Шрамко 1962, 295, рис. 114], и только после 15-ти легтних исследований харьковских археологов количество могильников салтовской культуры увеличилось до 14-ти, что нашло отражение в справочнике по археологии Украины, вышедшем в 1977 г. [Шрамко, Михеев, Грубник-Буйнова 1977] Новые поиски привели к тому, что в середине 80-х годов удалось зафиксировать более 30-ти мо (Льников и отдельных погребений различных типов. Из этого количества могильников 13 были включены в наиболее полную сводку памятников салтовской культуры, составленную Г Афанасьевым, т. к. они находились на территории лесостепного варианта - объекта монографического исследования ученого [Афанасьев 1987, 168-174].

В настоящее время в Подонье-Приаэовье благодаря усилиям многих археологов обнаружено более 80-ти могильников и отдельных погребений и более трети из них находятся в бассейне верхего течения Северского Донца Среди них различаются могильники с тру- иоположениями и трупосожжениями (Рис. 1). Для кахедого из могильников характерны С8°и признаки. Так, однообрядовыми (катакомбы с трупололожениями) выглядят могил ь- НИки У с. Старый Салтов и Рубежное, двуобрядовым (катакомбы и ямы с трупоположени- ями) является эпонимный памятник салтовской культуры Верхне-Салтовский могильник, и многообрядовым (катакомбы и ямы с трупололожениями, трупосожжения в урнах) сле- АУет считать могильник у с. Дмитриевское Целый ряд ямных могильников и отдельных ПогРебений отличается однообрядностью - трупололожениями. Хорошо исследованные 113 них расположены у с. Червоная Гуса рое ка и Негайповка. Смешанный обряд захороне- НИя (трупоположение и трупосожжение в ямах) характерен для могильника у с Пятниц- КОе- и более сложный обряд (трупоположение, трупосожжение в ямах и урнах) демонстри-

Могильник у с. Красная Горка. Редко встречаются ямные могилы с подбоем (Верхний

^Зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

Салтов, Нетайловка, Балаклея). Выделяются и такие могильники, где трупосожжение ходится только в ямах (Новая Покровка, Лысый Горб) или в ямах и урнах (Сухая Гомо^ ша) В связи со всем этим следует заметить, что количество признаков погребально^' обряда может зависеть от степени исследованости памятника: чем он полнее раскопа*, тем больше качественных признаков в нем присутствуют, что, однако, не исключает суц^ ствования однообрядовых могильников.

Обратимся теперь более подробно к результатам полевых исследований после, дних лет и покажем тот археологический материал, который был накоплен не столько в рамках большой территории, каким несомненно является бассейн верхнего течения Северского Донца, но и в ограниченном пространстве. В этом отношении привлекает внимание участок длиной 42 км вдоль правого и левого берега реки, расположенный на границе степи и лесостепи. На нем имеется 7 могильников, 5 из которых исследова. лись стационарными раскопками (у с. Сухая Гомольша, Красная Горка, Червоная Гу. саровка, г. Балаклеи и урочище Лысый Горб), и 2 случайно обнаруженных погребения

Могильник у с. Сухая Гомольша, расположенный на правом берегу Северского Донца, раскопан полностью в 1973 -1982 гт. Сведения о нем частично опубликованы [Михеев 1985, 8-10, 114; Михеев 1986, 156-173]. В общих чертах он характеризуется следующими признаками: 1 Наличием рва вокруг погребального поля площадью 5836 кв. м. 2. Местом сожжения на стороне в виде зольника, но рядом с ним. 3. Единым обрядом захоронения- трупосожжением, зафиксированным в 320 погребениях. 4. Шестью территориально обособленными группами погребений 5. Все погребения составляют две не рааные в количественном отношении группы: урновые (177) и ямные (140) 6 В качестве урн использовалась бытовая посуда салтовской культуры, редко - раннесредневековые амфоры. 7. Для беэурновых захоронений характерны три формы ям с неустойчивой ориентировкой: овальные, подпрямоугольные (прямоугольные с закругленными углами) и круглые. 8. Как в урнах, так и в ямах хоронили, как правило, останки одного умершего. 9. Существенной чертой могильника является наличие поминальных комплексов вещей, спрятанных в тайниках возле могил, в виде предметов вооружения, снаряжения коня, орудий труда, предметов быта (Рис. 3: 3, 4, 6 , 9, 11, 15, 21; 4 1 -1 1 ,1 4 ,2 1 -2 3 .2 5 .3 3 ).

Более сложным памятником представляется Красногорский могильник, в своей значительной части раскопанный в 1984 -1994 гт. Краткая информация об исследованиях могильника была опубликована [Михеев 1990, 45 - 52]. На могильнике вскрыта площадь около 5000 м2 и исследовано 310 погребений Еще два захоронения по обряду тр упо по -

ложения (№N6311 и 312) были исследованы в 2001 г в результате охранных работ на могильнике, проводившихся экспедицией Харьковского историческою музея под руководством В. Аксенова [Аксенов 2002, 63 - 85]. Для погребального обряда характерны трупосожжения и трупоположения. Пераых раскопано 121, вторых - 191. По способу захоронения выделяются трупоположения на спине на дне простых грунтовых я м и в деревянных гробах различной конструкции, а трупосожжения делятся на урновые и ямные. Захоронения имеют западную ориентировку с сезонными отклонениями. Показатели азимута свидетельствуют о большой частоте захоронений ранней весной или поздней осенью и особенно зимой. Каких-либо рядов могилы не образуют Т р у п о п а л о #е -

ния расположены вперемешку с трупосожжениями, но обращает на себя внимание крайняя северная группа могил, состоящая преимущественно из трупосожжений.


77

Рис. 1. Карта распространения памятников саптовской культуры в верховьях р. Северский Донец.

• - городища. II - катакомбные могильники. Ill - могильники с катакомбными фунтовыми захоронениями по обряду трупоположения. IV - могильники с катакомбными захоронениями по обряду трупоположения. V - могильники и отдельные могилы в фунтовых ямах с трупоположениями. VI - грунтовые могильники с обрядом трупоположения и трупосожжения. VII - могильники с обрядом трупосожжения. VIII - могильники с обрядом трупосожжения и трупоположения. 1 - Дмитриевка, 2 - Архангельское, 3 - Волчанск, 4 - 1304 ково, 5 - Захаровна, б - Ва рва ровна, 7 - Рубежное, 8 - Верхний Сайтов, 9 - Нетайлов- 1(81 Ю - Петровское, 11-12 - Старый Салтов, 13 - Кодковское, 14 - Пятницкое, 15 - Гум- *Инья. 1 0 . Хотомля, 17 - Кочеток, 18 - Чугуев, 19 - Новая Покровка, 20 - Эсхар, 21-22 - Мохнач, 23 - Змиев, 24 - Коробовы Хутора, 25 - «Карьер», 26, 28 - Сухая Гомольша, 27 -

иман, 29 - Андреевка, 30 - Красная Горка, 31 - Червоная Гуса ровна, 32 - Лысый Горб, 43 '•Залиман, 34 - Бугаевка, 35 - Кунье, 36 - Лысогорка, 37 - Липчановка, 38 - Б о н д а риха.

^ЗДрский альманах", том 3. Харьков, 2004

Рис. 2. Схема расположения памятников салтовской культуры в басейне рек Уды и I - городища, II - селища, III - могильник, 1 - Эсхар, 2 - Новая Покровка. 3 - Змиев^

Международный центр хазарове&’Н"*

1 Рис.3. Оружие, снаряжение коня и украшения конской эбруи.^ 2 - сабли, 3 - 6 - топоры, 7 - 9 - наконечники копий, 10 -1 4 - наконечники стрел; 15,

- иакладки нвлук; 1 7 -петля от колчана; 1 8 ,1 9 -начельники; 2 0 ,2 1 - стремена; 2 2 , бляшки; 2 4 -бубенчик, 2 7 ,2 8 -оковка луки седла; 30,31 -удила. 1,2, 7,16 —

З ' ^ * 31 - Красная Горка; 3, 4 ,6 , 9 ,11 ,15 , 21 - Сухая Гомольша; 5 ,1 2 ,1 3 - Кочеток; ’ ~ - Лысый Горб; 22 - Пятницкое; 14 - Новая Покровка. 1 -14 , 20, 2 1 , 27 - 31 - желе- ' 15' 16 -кость; 17 - 19, 22 - 2 6 -бронза.

1 - топор; 2 - 4 - серпы; 5 - рыболовный крючок; 6 - ложкорез; 7 - 9 - сверла; 1 0 - пи* цет; 11, 12 - фибулы; 1 3 - котел; 14, 1 5 - вилки для доставания мяса из котла; 16' горло бурдюка; 17 - 20 - серьги; 21 - 23 - перстни; 24 - шумящая подвеска; 25 - брэс' лет; 26 - коньковая подвеска; 34 - 40 - колье; 29 - 32 - амулеты; 33 - подвеска-печатк* 34 - 4 0 -бусы. 1 - 11,14, 21 -23 , 25, 3 3 -С ухая Гомольша; 12,13, 1 5 -2 0 , 24, 2 6 - 32; 34 - 40 - Красная Горка. 1 -1 5 - железо; 16 - кость; 17, 18, 20 - 26, 29 - 33 - бронз* 19 - серебро; 27, 28 - золото и цветное стекло; 34 - 40 - стекло.

Международный центр х а э а р о в е д е ^

цн Рис.5. Планы погребений с конями и конским снаряжением.Гор,Мачионные погребения (1 - 6). Кремационные погребения (7, 8). 1 - 5 - Красная

в - Нетайловка; 7 , 8 - Сухая Гомольша.

^ Р с к и й альманах", том 3. Харьков, 2004

Трупоположения совершались в ямах и гробах. Размеры могильных ям зависроста и, в свою очередь, от пола и возраста погребенных, наличия захоронения ко^

виде кусков дерева. В некоторых могильных ямах дно было покрыто слоем коры камыша.

Как правило, покойников хоронили с вытянутыми вдоль тулова руками и парад лепьно расположенными ногами. В особо богатых погребениях ноги покойника свя^ ны. Несколько реже руки сгибали в локтях и скрещивали или складывали одна рядом, с другой на животе умершего. Остатки мясной пищи в виде костей животных единичны Столь же редко, судя по наличию сосудов, ставилось питье в горшках и сероглиняны, кувшинах, ойнохоях крымского производства. Особый интерес вызывают захоронения одних человеческих голов, зафиксированные в четырех случаях.

Большая часть трупоположений совершалась в деревянных гробах, гробах-рама* и долбленых колодах, сделанных исключительно из дуба [Аксенов 2002а, 6 - 17] в планиграфии могильника такие погребения не выделяются в отдельные группы и расположены вперемешку с трупоположениями в простых фунтовых ямах. Длина деревянных конструкций 95 - 227 см. Чисто условно можно считать, что в гробах до 150 см хоронили детей. В качестве подстилки иногда использованы древесный уголь и кора дерева Крышки плоские, состоят из продольных плах. Положения погребенных в колодах довольно однообразно все они лежат вытянуто на спине. Самое распространенное положение рук - скрещенное или рядом на животе, ноги перекрещены. В могилах с деревянными конструкциями встречались куски красно-бурого песчаника и охры Остатки заупокойной мясной пищи очень редки.

До 40% погребений могильника составляют сожжения. Как отмечалось, они делятся на урновые и ямные (беэурновые) В качестве урн использовалась бытовая керамика: лепные и гончарные горшки, редко кувшины. Урны зарывались на глубину 30 - 90 см устьем вверх. Иногда практиковалось покрытие урны обломками стенок амфор ипи другим сосудом, один раз металлическим котлом. Мелкие вещи находились внутри урн, среди обломков пережженных костей или под ними, а крупные - рядом с урнами

В беэурновых трупосожжениях кальцинированные кости и остатки погребального

костра ссыпаны на дно ямы глубиной 20 - 75 см. По фор.ие они круглые, овальные и подпрямоугольные с закругленными углами Границы их расплывчаты.

Интересно отметить одно очень важное обстоятельство, которое обращает на себя внимание В целом ряде случаев наблюдается вторичное использование ямных могил с трупоположениями. В засыпке этих могил хоронили по обряду трупосожжения в ямке или урне. При этом повторное захоронение в виде трупосожжения не вело к разрушению стенок могильных ям потому, что точно знали, где находится могила ранее погребенного, а это воэм<фкно лишь при наличии надмогильного знака. Так могли х о р о н и т ь

только родственников [Аксенов 1999, 137 -139]. Интересным является и одно с о в м е с тное захоронение в деревянном гробу по обряду трупосожжения и т р у п о п о л о ж е н и я

[Михеев 1990, 51].Особые группы погребений составляют захоронения всадников с конем по обряДУ

ингумации и кремации [Аксенов, Крыганов, Михеев 1986, 116 -129]. Всего обнаружено

Наибольшая их длина достигает 250 см, ширина 85 см, глубина 195 см. Несколько р. зафиксированы заплечики, те. опорные полочки в стенках ямы, на которые опирал^ деревянное перекрытие могилы Во всех случаях следы перекрытия прослеживались

Международный центр хазароведени11

83^’’"^гребений. Они бывают различных типов и видов Не вдаваясь в подробную клас- 37ликацию этого материала, отметим лишь основные типы обеих групп погребений СИ П огребения человека с конем по обряду ингумации (Рис 5: 1 - 6) Тип 1. Захороне

ния совершено в могиле всадника. Имеется несколько видов этого типа погребен а - ц е л ы й костяк коня находится непосредственно над поребением всадника, рядом Н я е а д н и ко м , в ногах хозяина. Тип 2 Погребения, в которых коня символизирует поло- ° и н о е в могилу конское снаряжение. Разными видами таких погребений можно счи-* т р гд е конская сбруя находится в грунтовой могильной яме рядом с пофебенным:татЬ м —л о о ш е н а в засыпку, лежит рядом с костяком, положена на ф о б или деревянное пере- иытие могилы Тип 3. Погребения одних коней без захоронения человека, с инвента-

JgM и без него. В литературе принято считать такие погребения кенотафами. Тип 4 Характеризуется разнесенными в пространстве захоронениями человека и коня при с о х р а н е н и и между ними логического единства, которое дополнялось иногда и общей с в я зь ю погребального инвентаря.

Трупосожжения с конской сбруей (Рис. 5: 7, 8). Наблюдается два основных типа погребений этой группы: (тип 5) - ямныв и (тип 6) - урновые.

Отмеченные типы конских захоронений очень важны для решения этногвнетичес- ких вопросов Они указывают на различные традиции и имеют самые широкие аналогии в Евразийской степи. Так, например, обряд погребений (с конем над погребением воина) восходит к предсалтовскому времени и может быть связан с первой волной проникновения болгарского населения в лесостепную зону Днепро-Донского междуречья во второй половине VII - VIII в в , а погребения с конем, расположенным рядом с всадником, вообще есть визитная карточка тюркоязычного населения всей территории евразийского пояса степей раннего и позднего средневековья Погребения с ни- шами-подбоями не редкость на Северском Донце и принадлежат, видимо, смешанному тюрко-угорскому населению раннего средневековья.

Инвентарь в погребениях Красногорского могильника распределен неравномерно Меньше всего ой фиксируется в трупоположениях в простых ямах Большое количество вещей дают погребения с деревянными конструкциями Они богаче и разнообразнее Много их в трупосожжениях, где по количеству и назначению вещей ямные могилы стоят наравне с-урновыми. Особым обилием вещей отличаются конские захоронения, содержащие предметы снаряжения коня, оружие, орудия труда, бытовые предметы (Рис. 3: 2, 7, 1 6 -2 0 , 2 3 -3 1 ; 4: 12, 13, 1 5 -2 0 , 24, 26 - 32, 3 4 -4 0 ).

Относительно керамики следует заметить, что она является наиболее частой сходкой. В набор сосудов входили кувшины, кружки, горшки. Особенно следует отметить привозные ойнохои крымского производства, характерные для погребе- Ний с конем (Рис. 6 : 13, 14) [Аксенов, Михеев 1998, рис. 1; Аксенов, Михеев 2003, 179 - 191].

Более половины всех пофебений (185) содержат различные украшения (Рис. 4: ' ' 20, 24, 26 - 32, 34 - 40). В захоронениях с правильным анатомическим порядком

^стей все украшения расположены в том порядке, в котором носились при жизни (кроме входящих в состав сдара», который, как правило, располагался возле ног, жи- 6013 или сбоку у локтевого сустава, реже - у головы). Украшения из могильника Крас- Чая Г о р к а превосходят богатством Сухогомолыианскую коллекцию в к о л и ч е с т в е н н о м

Апологическом отношении, что отражено в таблице 1 .

Таблиц, |

Н а и м е н о в а н и е у к р а ш е н и й С у х а я Г о м о л ь ш а

К р а с н а я Г о р к а

I Серьги 27 123 ^II Бусы 1126 8336 "III Браслеты 107 111 ~НIV Перстни 30 104V Кольца 4 5VI Поясной набор: "

1. • пряжки 3 102 бляшки в 743. наконечники 1 4 — '4 распределители 1 12 ■

VII Подвески-амулеты. 11 зооморфные 15 42. геометрические 10 2 '3. шумящие - 14 маленькие зеркала - 25 разные 5 62а металлические 26 23б. из природного материала 4 48

VIII Предметы одежды:1. бубенчики 40 1502 пуговицы 19 363. фибулы 33 64. привески в 95. нашивки - 12

IX Туалетные принадлежности:1 туалетные коробочки 18 42 копушки 6 203. ложечки 1 2'4. кисточки - 25. «туалетные наборы» - 2в. пинцеты 14 77. зеркала 4 5 _

Всего: 1510 9276

Могильник у с. Червоная Гусаровка расположен на правом берегу р. Северский Донеи рядом с обширным поселением салтовской культуры [Михеев 1994,194]. Общая вскрытая площадь за время раскопок 1993 - 1997 гг. составила около 1700 м2. На этой площади исследовано ?77 погребений, в том числе 1 кенотаф. Все они совершены в грунтовых ямах по обряду трупоположения. Прямоугольные в плане ямы расположены довольно правильными рядами, идущими с северо-запада на юго-восток. В площаДи раскопа обозначилось 1 3 -1 4 рядов. Погребение находились на глубине 0,85 — 1,65 от уровня современной поверхности почвы. Размеры могил зависят от роста, полаи возраста погребенных. Могилы представлены простыми фунтовыми ямами, а так#е


ами с заплечиками, пе- МС т ы м и деревянными пла- Р® Часть могил содержит ^овеянные гробовины, кото- f!|eno существу являются дво й н ы м и обкладками у дна.^ о ж н о отнести к гробам-ра-

ам Всего погребений сдере- М иными конструкциями более Б о в и н ы -1 0 4 .

Захоронения одиночные.Из антропологически определенных костяков 81 (49%) принадлежат мужчинам, 37 (22%) - женщинам и 49 (29%) - детям. При таком соотношении можно с уверенностью говорить об очень большой детской смертности. Имеются случаи нарушения и отсутствия отдельных костей скелета Подсчетами, проведенными по показаниям азимута, установлено, что около60% погребений приходится Рис 6 Керамика из могильникоа Червоная Гусаров- на позднюю осень или раннюю ка ^ и Красная Горка (13, 14).весну и 21% - на зиму. 1' 11 ■ 12 ” лепные горшки,. 2, 3, 6, 7 - лащеная пара-

Глиняные сосуды найдены Дная посУДа; 4 . 5, 8 -10 , 13, 14 - привозные сосуды в 151 могиле, как правило, в головах или у плеча погребенного и лишь в одном случае - в ногах. В четырех могилах находились стеклянные сосуды [Аксьонов, Mixeee 2000, 55 - 58]. Керамика относится к трем основным группам: 'кухонной, стоповой, среди которой выделяется привозная по- суда крымского производства: ойнохои, ойнохоевидные кувшины, чашки (Рис. 6: 1-12). Процент привозной посуды очень велик - 62% [Аксенов, Михеев 1998, 350]. Погребальный инвентарь по сравнению с материалами из Сухой Гомольши и Красной Горки довольно беден и представлен наборами скромных украшений и бьгговыми предметами [Аксенов, Михеев 1998, рис. 4] На общем фоне выгодно выделяются два уникальных Минских пояса с подвешенными к ним кожаными сумочками - каптаргаками, характерными для тюрок, и двумя ножами в одних ножнах и подвеской-печаткой (Рис. 7; 1, 2).

во время раскопок селища бронзового века в начале 90-х годов на левом берегу Тверского Донца у г. Балаклея в урочище «Лысый Горб» в различных его местах ь>ли вскрыты четыре салтовских погребения по обряду трупосожжения /Аксенов,

“Оловик 1999, 34 - 40]. Они находились на небольшой глубине от 0,3 до 0,95 м. Боль- ^ ив по площади ямы содержали как очищенные от остатков погребального кост- а кальцинированные кости человека, так и пережженные человеческие кости впе-

‘Зарский альманах", том 3. Карьков, 2004

Рис. 7. Пояса из погребений могильника у с. Червоная Гуса ровна.

1 - погребение №166; 2 - погребение №36. Кожа, шелк и бронза.

ремешку с древесным углем и пепло*, По составу инвентаря можно за чить, что одно из погребений о сится к женским захоронениям, а три к захоронениям всадников (Табл. 2). смотря на большую вскрытую раскоп ками площадь, других погребений было обнаружено.

Весь большой, полученный в реэуль. тате стационарных раскопок матери^ лишний раз свидетельствует об зтничес. кой неоднородности салтовской культур даже не на очень большой территории е* распространения при условии, что раз. личные конструкции погребальных памятников и способы захоронения отражают этническую специфику. В то же время, различия в составе погребального инвен твря, прослеживающиеся как между различными могильниками, так и внутри них, позволяют уточнить характер социальной, а в некоторых случаях даже этносоциальной дифференциации населения, чего в данной статье мы не будем касаться, сосредоточив усилия на решении других вопросов.

Т а б л и ц а 2.

Nb NbПогребений

Каль

цини

рова

нны

е ко

сти Оружие Сбруя коня

1 Бусы

Фиб

улы

Проч

ие

пред

мет

ы

Жш%2

£

\$

Сабл

и

Топо

ры

Кппь

яI

Стре

лы

Удил

а

Стре

мена

Пряж

ки

Фап

ары

Копь

цв

Бубе

нчик

и

1 + 1 1 2 1 2 1 1 1 +

2 + 1 1 2 2 2 2 2 2 1 1 + +

3 + 1 2 1 1 4 1 1 + +

4 + 1 16 1 +


87

до недавнего времени было принято считать, что ямные трупоположения Се- Западной Хазарии, сосредоточенные в фунтовых могильниках (Зливки, Нетай-

0 а , Волоконовка), принадлежат болгарам. Этому вопросу большое внимание уде- п f Афанасьев, подробно рассмотревший его в одной из своих монографий [Афа-

зв 1987 , 149 - 150]. Решающее значение он справедливо придает антропологи- показателям. Из них следует, что, несмотря на общность погребального обря-

еДинУю культурную принадлежность, население таких салтовских могильников 1_1егайловский и Волоконовский характеризуют различные морфологические типы,

овый - салтовский долихокранный. второй - зливкинский брахикранный. Из этого -лается вывод о том, что носители салтовской культуры в лесостепи в антропологи-

деком отношении могли принадлежать к нескольким различным этническим общностям Одна из них была близка к аланскому, другая - к онгуро-болгаро-хазарскому населению степей. Возражая Г. Афанасьеву. В. Флбров отмечает, что попытка новой этниче ской интерпретации ямных могильников не выглядит пока убедительной, и ссылается на сложность решения этой проблемы даже для одного могильника - Маяцкого Он также указывает на несравнимость Верхне-Салтовского катакомбного могильника с Нетайловским ямным, имеющих разную, по его мнению, этническую основу. В подтверждение этого тезиса приводится то обстоятельство, что на Верхне-Саптовском могильнике присутствуют отдельные ямные погребения, а на Негайловском катакомб нет совершенно Соглашаясь с мнением Г. Афанасьева о наличии на ямных могильниках различных антропологических типов, В. Флбров повторяет тезис Д. Береэовца о неоднородности самих болгарских племен [Флеров 1993, 38]. В связи с этим позволю себе отметить, что присутствие на катакомбном могильнике немногочисленных ямных захоронений и собственно ямные могильники - явления разного порядка. Что касается отсутствия катакомб на Нетайловском могильнике, следует заметить, что они там не должны быть хотя бы по одной причине - сыпучего песчаного грунта, в котором невозможно сооружение катакомб. Все, на что способны были салтовские землекопы в Нетайловке, так этб сооружение ямных могил с подбоями (2,3%) [Жиронкина, Цит- ковская 1998, рис. 4]. Этим я не хочу сказать, что по этой причине катакомбные могильники вообще отсутствуют на левобережных песчаных берегах Северского Донца, а делаю ремарку по случаю. Анализ ситуации с ямными могилами на Верхне-Салтов- ском катакомбном привел О. Бубенка к убедительному выводу о том, что ямные погребения, как и катакомбы, были оставлены аланами и говорить о полиэтничности обитателей Верхнего Сагггова не приходится [Бубенок 1999, 52 - 53]. Затем следует важный ВЫв°Д, что конструкция погребальных сооружений не всегда является основным этно- маркирующим признаком [Бубенок 1997, 57 и сл ].

Новый антропологический материал, полученный в результате раскопок могильни- Ков Красная Горка и Червоная Гусаровка, подвергался предварительному определе- НИю на кафедре фундаментальной медицины Харьковского государственного универ- Ситвта. Основной вывод исследователей сводится к тому, что этот материал характе- ^*уют различные морфологические признаки: на самом южном могильнике у с. Черн а я Гусаровка - долихокранность. а у с. Красная Горка, расположенном севернее, - Т^икранность. Тщательное исследование остатков трупосожжений у с. Сухая Гомоль-

тэким крупным специалистом в своей области, каким является А. Малиновский, ^ в единственном случае указало на присутствие в составе погребенных лопано-

**у“* - ~ ' ——Арский альманах", том 3. Харьков, 2004

идного антропологического типа [Malinowski, Michejev 1981,154].Особо следует остановиться на трупосожжениях. Топографическое размещен^

таких могильников и количество погребений в них двояко Одни из них расположен^ на второй надпойменной террасе правого высокого берега Северского Донца (Суха)) Гомольша, Красная Горка, Кочеток, Вербовское), другие на дюнных возвышениях 9 поймах левых берегов рек: Северский Донец (Лысый Горб, Бондариха, Мохнач), Бопь. шая Бабка (Пятницкое), Уды (Новая Покровка), Оскол (Тополи). При этом, если На памятниках в поймах количество погребений и комплексов не превышает двух десщ. ков, то на правом высоком берегу Северского Донца они исчисляются сотнями: Сух^ Гомольша - 320 и Красная Горка - 121 погребение Исключение составляют Кочеток и Вербовское, но эти памятники пока не исследованы и находки на них сделаны случай, но. Еще одна особенность привлекает внимание. Могильники с многочисленными тру. посожжениями расположены возле стационарных поселений - крепостей (Сухая Го. мольша, Красная Горка). Случайно обнаруженные трупосожжения на правом берегу расположены возле городища (Вербовское) и обширного селища (Кочеток). Все пой. менные трупосожжения расположены на стойбищах.

Аналогичная ситуация наблюдается и в топографии размещения ямных могильников с обрядом трупоположения. Пойменные содержат единичные захоронения, а правобережные многочисленные Первые расположены возле стойбищ, эгорые возле крепостей (Красная Горка) или стационарных поселений (Червоная Гусаровка) Исключение составляет Нетайловский могильник, но он занимает особое положение, так как входит в Верхне-Салтовский археологический комплекс, составляя его часть Отмеченная топография и численное соотношение погребений не случайны и имеют прямое отношение к освоению хозяйственной территории и способу ведения хозяйства населением Северо-Западной Хазарии.

Грунтовые могильники с кремациями в простых земляных ямах или урнах характерны для всех культур лесосепной зоны с рубежа I тысячелетия н. з. до перехода славянского населения к подкурганному обряду захоронения в последней четверти этого же тысячелетия (зарубинецкая, киевская, Черняховская, пражская, пеньковская, колочинская, волынцевская, роменская культуры). На могильниках этих куль1ур встречаются все виды трупосожжений, известных в салтовской культуре. Однако ни в одной из названных культур неизвестны аналогии салтовским кремационным погребениям с конскими захоронениями и предметами вооружения, спрятанными в тайниках. Имеющиеся аналогии хорошо представлены в Прикубанье и прилегающих районах Черноморского побережья, типа погребений последней хронологической группы могильника Дюрсо и Борисовского могильника [Гавритухин, Пьянков 2003, 195- 198, табл 78: Дмитриев 2003, 203 - 205, табп 87 - 92] Исследования последних лет расширили круг открытых в Прикубанье погребений этого типа, так что встал вопрос о выделении этик памятников в особу^о Кубано-Черноморскую группу [Пьянков, Тарабанов 1996, 62] В атом отношении безусловно права С. Плетнёва, высказавшая мысль, что в бассейне Северского Донца открыт новый этнос, «ранее нам не известный или «неосознанный» который необходимо вписать в сложившуюся и казавшуюся вполне завершенной кар тину жизни Северо-Западной Хазарии» [Плетнева 1990, 83] Соотнесение кремаи**' онных погребений Прикубанья VIII - IX вв. некоторыми исследователями с касогам1* [Пьянков 2001, 205] позволяет предположить наличие представителей данного этнос*

Международный центр хазароведенЧ*

“ аепхнем Подонцовье В адыго-абхазской среде предложил искать носителей крема-8 «иного обряда салтовского времени в бассейне Северского Донца и Г. Афанасьев j J U w . 2001.53].Г^зуцеиие населения Северо-Западной Хазарии на всех этапах исторического ис-

влования зависело от успехов археологии. Сейчас, как и прежде, на первый план ступает археологический материал, и от его осмысления в значительной степени висит успешное решение поставленной проблемы, в данном случае, - каким обра- м формировалось население далекого от центра Хазарии региона - бассейна верх-

* течения Северского Донца?В одной из своих работ я старался показать, что Подонье в VIII - X вв. оказалось в

сфере государственной жизни Хазарского каганата не в результате спонтанного, внутреннего развития. Государственность а этом регионе была насажена сверху, принудительным путем - расселением зависимой от хазар части аланского населения Северного Кавказа вдоль границ лесостепи [Михеев 1991]. Аналогичной точки зрения придерживался и известный хазаровед А. Гадло [Гадпо 1994, 50 - 51]. Тот культурно-хозяйственный тип плужных земледельцев, который складывается в лесостепном Подонье в VIII - X вв [Михеев 1985], является не результатом седентаризационного процесса, а следствием принудительной миграции в этот район давно сформировавших свой земледельческо-скотоводческий хозяйственный облик обитателей предгорий Северного Кавказа - алан. В лесостепном Подонье не седентаризация определяла общую тенденцию социально-экономического развития края, а естественный процесс совершенствования земледельческо-скотоводческого хозяйства алан [Михеев 1991, 45].

Г. Афанасьев, глубоко исследовавший социальные структуры салтовского населения бассейна Среднего Дона, вполне убедительно классифицировал все салтовские селища Лесостепи на временные стоянки и долговременные поселения. Основным классом поселений Г. Афанасьев считает долговременные приречные селища на надпойменных террасах или берегах рек, так как топография их расположения отвечает комплексу традиционных требований, предъявляемых к местности при устройстве приречных селищ оседлым земледельческо-скотоводческим населением с древнейших времен до наших дней [Афанасьев 1993, 95 - 96].

Разбирая данный вопрос, уместно обратиться к хазарским аналогиям, содержащимся в письменных истрчниках. Из арабских источников видно, что в конце IX - начале X в. хазары занимались земледелием [Новосельцев 1990, 113] и у них было два вида пашен. Одни из них находились непосредственно возле поселений, другие разбросаны и удалены от места постоянного проживания на 20 фарсахов (приблизительно 120 - 140 км) Ибн-Русте прямо указывает. «Хазарский народ живет зимой в этих Двух городах (части Итиля - В М.), а с наступлением весны выходят в степь и не поки- ДЗютев до приближения зимы» [Караулов 1903, 45]. Ал-Истахри отмечает: «При этом ^РОДе (Итиле - В. М.) нет сёл, а пашни их разбросаны. Летом они выходят на пашни Ириблизительно на 20 фарсахов в окружности для посевов, собирают хлеба частью

Рекой, а частью в степи, и перевозят хлеба свои на повозках и рекою на судах» караулов 1901, 45]. Ему аторит Ибн-Хаукаль: «При этом городе (Итиле - В. М.) нет ГгЛ’ а есть только разбросанные пашни; летом все горожане выходят к своим посе-

**, посевы их находятся близко и в отдалении на 20 фарсахов. Они приезжают на ^ °з к а х к реке или к месту вблизи города и переправляют то, что собрано у реки, на

^зарский альманах", том 3. Харьков, 2004 —

судах, а из близких к городу мест на повозках» [Караулов 1908, 112] Все это согласуй ся с еврейско-хазарской перепиской в X в. В краткой редакции ответного письма ца^ Иосифа еврейскому сановнику Хасдаю ибн-Шафруту сказано: «Мы живем всю зиму 8 городе, а в месяце Нисане выходим из города и идём каждый к своему полю и саду и своей [полевой] работе» [Коковцев 1932, 85]. Этот же мотив подробно звучит в пр странной редакции, где Иосиф описывает перекочевку вокруг своей страны с князьящи и рабами, отмечая: «Таковы размеры нашей области и места наших стоянок» [Коков. цвв 1932, 102]

Отмеченные письменными источниками пашни у хазар представляли собой та* называемые «отхожие поля». Они обрабатывались «наездом» и представляли отделу ные участки, отдаленные от постоянного местожительства на различные расстояния Такие поля имели место у азовских татар по Северскому Донцу, а у крымских - По Орели и Самаре [Барбаро 1971, 150, Гврберштейн 1866, 153]. Они вообще характер, ны для полукочевников, которые часто старались соединить земледелие со скотовод, ством, быстро переходя от одного занятия к другому в зависимости от обстоятельств

Салтовские потенциальные экономические зоны видны как при специальных исследованиях, так и при взгляде на карту. Салтовская земля осваивалась по берегам малых рек из крепостей, стоящих в центре экономических зон. Достаточно взглянуть на карту, например, бассейна рек Уды и Мжи, чтобы понять, что в центре их районов стояли городища у с. Эсхар и г. Змиев, а территория по рекам, занятая временными стоянками, составляла экономическую зону (рис.2). Такое положение наблюдается в бассейне Северского Донца повсеместно.

Какие исторические выводы можно сделать, учитывая весь имеющийся в нашем распоряжении материал?

Применительно к бассейну Северского Донца, как и ко всему Подонью, важно подчеркнуть одно важное обстоятельство. Его население состояло из различных этнических компонентов, оказавшихся здесь в разное время и при различных исторических обстоятельствах. Эти компоненты не являлись целостными этносоциальными организмами. Они представляли собой разрозненные части этнических общностей, формирование и функционирование которых до их включения в состав Хазарского каганата протекало в других политических и экономических условиях, а также на других территориях. Объединяющими для этих тюркоязычных, ираноязычных, угроязычных и славяноязычных компонентов, вместе составлявших довольно многочисленное население, послужили два фактора: восприятие одной и той же салтовской культуры, в создании которой, кроме того, многие из них принимали активное участие Прямых свидетельств памятникоа о том, как и при каких обстоятельствах проходило освоение интересующей нас территории Северо-Западной Хазарии, нет. Исторический опыт образования сельскохозяйственных территорий показывает различные механизмы этого процесса. Если мы обратим внимание на положение археологических памятников, то сразу заметим, что они возникали исторически, путем постепенного движения населения по течению главной реки - Северского Донца. Это же просчитывается и на основе новейших методик археологического исследования. Поселения выходят за предел»1 берегов основной реки на её притоки первого и даже второго порядка, что свидетельствует об относительно большой плотности заселения района.

Хазарское правительство, видимо, прекрасно понимало необходимость у к р е п л ю

Международный центр хазароведеи,,1>

= = 91

северо-западных фаниц своего государства, для чего здесь строится ряд крепос- иИ" оТГораживающих подданных каганата от славянского населения. Сам факт посе- ^ и я на новом месте в иных климатических и почвенных условиях требовал от алан ^ного жизненной энергии для того, чтобы приспособиться к ним и выстроить линиюобороиы

В своих целях хазарское правительство старалось подчинить своему влиянию то деление, которое пришло в лесостепь и проживало там гораздо раньше, чем оно

^ м0 решилось предпринять постройку укреплений. Об этих первых жителях фая нам известно очень мало.

Главными центрами расселения были крепости со своими посадами, и на них, по- видимому, прежде всего начиналась хозяйственная деятельность Ведущее положение из них принадлежало Верхнему Салтову. Постоянными жителями этик крепостей были воины по профессии и земледельцы по занятию. На эти центральные поселения свозили результаты хозяйственной деятельности с тех хозяйств, которые были расположены на ближайших и, очевидно, дальних землях. Всадники-земледельцы распахивали эти земли «наездом», то есть какое-то время не имели на них никаких хозяйственных построек, приезжали только для выполнения сельскохозяйственных работ, увозили полученный урожай и уводили нагуленный скот в места постоянного жительства. Постепенно в таких землях появляюсь отдельные погребения и небольшие могильники. Но было бы ошибочно утверждать, что только крепости служили непременным этапом расселения, что селища возникали только путём выделения части постоянно проживающего в крепостях населения или только после появления укреплённых поселений, служивших им защитой. Конечно, какие-то селища VIII - X вв. возникали самостоятельно, независимо от крепостей, раньше или позже, или одновременно с ними, - смотря по месту и времени.


Аксенов В. С. К вопросу об этнической принадлежности погребений по обряду фе- мации салтовской культуры // Marepiann М1жнародноТ археопопчноТ конференцШ “Етн- ■чна icTopfl та культура населения степу та люостепу Свразм (вщ кам'яного в1ку по ранне сеРвДньов1ччя)". - Джпропетровськ, 1999. - С. 137 - 139

Аксенов В С Раскопки Верхнесалтовского IV катакомбного могильника и могильни- 1(3 Красная Горка салтовской культуры // Археолопчж вщкриття в Укра!ж 2000 - 2001 РР - К., 2002. -С . 8 3 -8 5 .

Аксенов В С. Деревянные конструкции могильника салтовской культуры Красная °Р*а II Хазарский альманах. - 2002а. - Т. 1. - С. 6 -17.

Аксенов В С., Воловик С И. Новый салтовский могильник в верхном Подонечье II Опекая археология. - 1999. - №3 - 4. - С. 34 - 40.

Аксенов B.C., Крыганов А.В., Михеев В.К. Обряд пофебания с конем у населения 2 Лт°вской культуры (по материалам Красногорского могильника) II Материалы I тыся- ^ е ти я н э по археологии и истории Украины и Венфии. - К., 1996. - С. 116 -129. п Аксенов B.C., Михеев В.К. Крымский импорт и хронология некоторых салтовских

У н и ко в верховий Северского Донца II Культуры степей Евразии агорой половины

б а р ск и й альманах", том 3. Харьков, 2004

I тысячелетия н. э. (вопросы хронологии). - Самара, 1998 - С 344 - 357.Аксенов B.C., Михеев B.C. Погребения с крымской посудой могильника салтовскэд

культуры Красная Горка //Vita antigua. - 2003. - №5 - 6. - С. 179-191.Аксьонов B.C., Mixeee В.К. Скляний посуд з поховань сагтвського могильника Че^

вона TycapiBKa на Харювщ1н1 II Археолопя. - 2000. - №4 - С.55 - 58.Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны в бассейне среднего Дона в V liu ^

вв. (аланский вариант салтово-маяцкой культуры). - Археологические открытия на но. востройках. Вып 2. - М., 1987.

Афанасьев Г.Е Донские аланы. Социальные структуры алано-ассо-буртского насе. ления бассейна Среднего Дона. - М., 1993.

Афанасьев Г.Е. Где же археологические свидетельства существования Хазарское государства II РА - 2001 - Nfi2 - С. 43 - 55

Барбаро И. Путешествие в Тану II Барбаро И. Контарини о России. - П., 1971.Бубенок О Б. Етжчна належжсть ямних поховань Верхньосалпвського могильника

II Археолопя. - 1993. - №4. - С. 49 - 59.Бубенок О Б. Ясы и бродники в степях Восточной Европы (VI - начало XIII вв.) -к .

1997Гавритухин И.О., Пьянков О.В. Раннесредневековые древности побережья (IV-

IX) вв. // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV - XIII вв. - М., 2003. - С. 186-200.

Гадпо А.В. Этническая история Северного Кввказа X - XIII вв. - СПб., 1994.Гэрберштейн. Записки о Московии. - СПб., 1866.Дмитриев А.В. Могильник Дюрсо - эталонный памятник древностей V - IX веков II

Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV • XIII вв • М., 2003. - С 200-206 .

Жиронкина О./О., Цитковская Ю.И. Новые данные о погребальном обряде Нетай ловского могильника II Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н э - Самара, 1996. - С. 353 - 368.

Караулов Н.А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане/ / СМОМПК. - 1901. - Вып. 29.

Караулов Н.А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане/ /СМОМПК. - 1903. - Вып. 32.

Караулов Н.А. Сведения арабских географов IX - X веков по РХ. о Кавказе, Армении и Азербайджане II СМОМПК - 1908. - Вып. 38.

Коковцов П .К Европейско-хазарская переписка в X в. - П., 1932.Ляпушкин И И . Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р. Дона II МИД '

1958. - N9 62. - С 85-150 .Ляпушкин И.И. Днепровское лесостепное Левобережье в эпоху железа II МИД '

7967. - №104. •.Михеев В .К Подонье в составе Хазарского каганагта. - Харьков, 1985.Михеев В.К. Сухогомольшанский могильник // СА. - 1986. - N9 3. - С. 158-173.Михеев В.К. Погребальный обряд Красногорского могильника сагттоао-маяцкой куль

туры II Ранние болгары и финно-угры в Восточной Европе. - Казань, 1990. - С. 45 - 52Михеев В .К О социальных отношениях у населения салтово-маяцкой культура

Подонья - Приазовья в VIII - X вв. (Ч. 1) II Археология славянского Юго-Востока: Мате*

Международный центр хазароведеи'1*

дПы к межвуз. науч. конф. - Воронеж, 1991. - С 43 - 50.*/lfi/xeee В.К. Новый грунтовый могильник салтовской культуры в с. Червоная Гуса-

/ / Древности 1994. -Харьков, 1994. -С . 194 -195.Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и

доказа. - М., 1990.Плетнёва С.А. Средневековые поселения верховьев Северского Донца // КСИИМК. -

19б0. - Вып. 79. - С. 3 - 20.Плетнёва С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура // МИА. - 1967. -

№ 142.Плетнёва С.А. На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический

комплекс. - М., 1989.Плетнёва С.А. Хазарские проблемы в археологии II СА. - 1990. - № 2. - С. 77 - 91Пьянков А.В. Касоги - касахи - кашаки письменных источников и археологические

реалии Северо-Западного Кавказа // Материалы и исседования по археологии Кубани. Выпуск 1. - Краснодар, 2001. - С. 198 - 213.

Пьяное А.В.. Тарабанов В.А. Кремационные погребения Кубани и Подонья салтовского времени: единство происхождения или случайное сходство // Проблемы археологии и истории Боспора. К 170-летию Керченского музея древностей. - Керчь, 1996. - С. 61 -64.

Флёров B.C. Погребальные обряды на севере Хазарского каганата. - Волгоград,1993.

Шрамко Б.А. Древности Северского Донца. - Харьков, 1962.Шрамко Б.А., Михеев В.К., Грубник-Буйнова Л.П. Справочник по археологии Украи

ны. Харьковская область. - К., 1977.Malinowski A . Michejew W. Suchogomolszenski zespol ozadniczy w swietle danych

archeologii i antropologii //ZBBHIPS, seria antropologia. -1 9 6 1 - N 10. - S. 147 - 157.

'Рский альманах", том 3. Харьков, 2004

В.Е. НауменкоСимферополь

III

Таврика в контексте византийско-хазарских !отношений: опыт первых контактов

В современной историографии существует постоянный интерес к вопросам политической истории Таврики конца VII - IX вв. Общепризнано, что ее во многом определял харак- тер взаимоотношений Византийской империи и Хазарского каганата, ключевых политических фигур на юле Восточной Европы в это время, протекавших, главным образом, на терри- тории Крымского полуострова. Тем не менее, на сегодняшний день, существует необходимость специального исследования характера и динамики византийско-хазарских отношений и политико-административного статуса областей Таврики, затронутых ими. Недостаточно изученными в историографии традиционно остаются как основные принципы организации провинциального управления империи и каганата в регионе, так и проблемы происхождения и содержания административных институтов, возникавших в зонах контактов между ними. Лишь в последнее время делаются попытки в цепом охарактеризовать зга проблемы [Noonan 1992, 109-132], систематизировав при этом свидетельства различных групп нарративных и вещественных источников [Айбабин 1999,171-224, 2003,53-67], либо коснуться отдельных аспектов данной проблематики [Цукерман 1998, 674-679; Могаричев2002, 48-53; 2004, 163-174; Сазанов, Могаричев 2002, 469-507], предложив нетрадиционные подходы в оценке политико-административной ситуации на полуострове [Сорочан, Зу- барь, Марченко 2000, 209-267; Сорочан 2002, 509-525,2002, 544-554]. В настоящей работе мы не ставили перед собой задачу рассмотрения особенностей византийско-хазарских взаимоотношений на территории Таврики в полном объеме. Ограничимся ранним периодом контактов империи и каганата на полуострове (до середины VIII в.), опыт которых, как нам представляется, во многом определил их дальнейший характер.

По отношению к истории Таврики хазары впераые достоверно упоминаются в рассказе Феофана и Никифора о пребывании в ссыпке в Херсоне Юстиниана II и п о с л е д о в а в

ших после возвращения его на престол «карательных» экспедициях императора в 710- 711 гт. [Чичуров 1980, 62-65, 163-166; Mango 1990, 101-105, 107-113\. Этот сюжет являете* основой для реконструкции политико-административной ситуации на полуострове в конце VII - начале Vll| вв. Однако, будучи неоднократно комментированным в с п е ц и а л ь н о *

литературе, он, тем не менее, по-разному интерпретируется исследователями.1

1 Некоторую дополнительную информацию об этих событиях возможно почерпнуть Parastavseix suvntomoi cronikaiv, анонимной хроники с дискуссионной датой, от «до 726 г.» Д° IX-X вв., где упоминается имя хазарского кагана jlbouzhvrox Gliabavnox или GliBbavnox Cazavfl

Международный центр хазароведен

9 5

доминирует мнение о распространении хазарского влияния на территории Таврики с конца VII в. После же известных событий 710-711 гг под контролем Византии на

^т/острове остался лишь Херсон [Кулаковский 1996, 270-274, 280-284; 2002, 143-146; шобсои 1958, 468-469; 1959, 36-40, Dunlop 1954, 171-174; Golden 1980, 60] При этом Ивисимость внутренних областей Таврики (Готии) от хазар обозначается как «протекто-

[Артамонов 1962, 196-201; Айбабин 1999,185-197]. Другая точка зрения предполагае т складывание системы «протектората» в Готии, имевшей до этого нейтральный статус, лкшь с 80-х гг. VIII в. [Васильевский 1876, 118-121, 144-148; Vasiliev 1936, 81-87]. Его неоднозначность А. Г. Герцен подчеркивает термином «византийско-хазарское пограничье». определявшимся вплоть до середины X в. рядом крепостей и областей горного и приморского Крыма и не имевшим постоянных очертаний [Герцен 1993, 58-64]. По мнению С. Б. Оорочана, зона контактов Византии и хазар в Таврике с рубежа VII - VIII вв. до учреждены я фемы Климатов в 841 г характеризуется системой «кондоминиума» («совладения») [Сорочан 2001а, 145-150; 2002, 509-525; 2004а, 333-343]. И. А. Баранов, придерживаясь тезиса о византийско-хазарском двоевластии на Боспоре с начала VIII в., полагает, что около 740 г. хазары аннексировали Восточный Крым и Готию [Баранов 1990, 146-148] А В Гадло считает, что только каретельные экспедиции Юстиниана II 710-711 гг. спровоцировали вторжение хазар в Таврику [Гадло 1989, 25. 30]. Даже этот, далеко не полный, историографический обзор показывает наличие у исследователей существенных разногласий при оценке как времени распространения хазарского влияния на полуострове (670- егсды, рубеж VII-VIII вв., 710-711 гг., 740 г, 780-е годы), так и особенностей византийско- хазарских отношений, обусловленных характером хазарской экспансии («аннексия», «протекторат», «пограничье», «кондоминиум»), что свидетельствует о нерешенности проблемы в целом. Обратимся к источникам.

Сообщение Феофана и Никифора о том, что карательные экспедиции ЮстинианаII в 710-711 гг. были направлены против «херсонитов, босфориан и остальных климатов», а также то, что в кульминационный момент восстания «херсониты и жители других крепостей» с Примкнувшими к ним византийской армией и флотом провозгласили нового императора (Вардана-Филиппика), слабо согласуется с традиционными представлениями о значительном военно-политическом присутствии хазар и подчинении попуострова каганату в это время. Скорее, наоборот, Таврика продолжала оставаться составной частью Византийской империи. В событиях 710-711 г. не следует видеть византийско-хазарский конфликт или стремление местного населения выйти из состава империи. Причиной выступлений являлось недовольство политикой действующего василевса и не более того [Науменко 2001, 348; Науменко 2003, 429]. Исходя из этого, переворот Вардана-Филиппика представляется одним из многих, имевших ме- 010 в Византии в 695-717 гг. [Herrin 1975, 75]. Тем не менее, такое заключение требует

{^Аственника императора [Moravcsik 1958, IX, 136; Бешеапиев 1959, 9-10; Цанкова-Петкова 130, Golden 1980,182-183; Каждан 2002, 396-400], а также у ряда более поздних аиэан

йски* авторов Х-ХИ вв. (Лев Диакон, Симеон Логофет, Кедрин) [Васильев 1927, 192; Мичу- L°B 1980, 126; Лев Диакон 1988, 56]. Из числа источникоа, которые свидетельствуют о появ- ении хазар в Таврике уже в 50-е rr. VII в., следует исключить письма папы Мартина, находив ег°ся в Херсоне в ссылке с 15 мая по 16 сентября 655 г. [Бородин 1991а, 173-190]. Bonet °Аробно об этом см.: Романчук 1981, 320-323; Сорочан 1995,115-116; 20046, 342-348; Айба

6ин 1999, 170.*у7 — .■■■■■■ - ■ ■ ■^ ^ р ск и й альманах", том 3. Харьков, 2004

объяснения некоторых спорных свидетельств источников, которые в литературе обь^ но привлекаются в качестве доказательства установления хазарского господства и/v «протектората» над областями Таврики к концу VII - началу VIII вв. Речь идет, ^ первых, об использовании по отношению к «архонтам» Херсона и Боспора титулу не известных в византийской административной практике («тудун», «валгица»), ^ вторых, о сообщении византийских авторов об особом статусе Дороса, находясь е котором Юстиниан II оказался недостижим для имперской администрации. Наконец более лритического анализа требует традиционная интерпретация археологически* комплексов «раннехаэарского времени», происходящих с территории полуострова; Попытаемся реконструировать административное положение приморских и горны* областей Таврики, последовательно разбирая указанные спорные свидетельства ис. точников.

Херсон. На протяжении второй половины VII - середины VIII вв., безусловно, оста, вался форпостом византийского присутствия в регионе. В церковно-административ. ном плане входил в состав Зихийской епархии [Darrouzns 1981, 215]. Подпись Херсон, ского епископа (Gewvrgiox ajnavxiox ejpivskopox Cersw'nox th'x Dovrantox) под актами Трулльского собора 692 г. свидетельствует о его церковной юрисдикции над областями горного и южнобережного Крыма [Ohme 1990, 151]. Ввиду лояльности политике Константинополя Херсон являлся местом ссылки политических преступников империи [Васильев 1927, 186-189; Чичуров 1980, 60, 62, 64, 163-164; Бородин 1991а, 173- 190]. Археологические материалы отмечают сохранение городом на протяжении указанного столетия регулярных торгово-экономических связей с Византией [Романчук1981, 319-331, 2000, 92-96; Айбабин 1999, 164-170, Голофаст 2001, 162-168]. С территории городища происходят моливдовулы разнообразных византийских корреспон-

2 Из этого анализа следует исключить поселение Тау-Кипчак, охранные раскопки которого были произведены И. А. Барановым в конце 60-х - начале 70-х гг. XX в. [Баранов 1972, 248- 250; 1981, 59-64, рис.2, 3; 1990, 26-33, рис.9-11, с.36-45]. Последовавшая затем частичная публикация их результатов, особенно даух «закрытых» археологических комплексов из хозяйственных ям Ne5 и №6, вызвали большой интерес у исследователей, занимающихся проблемами истории не только Таврики, но и в целом юга Восточной Европы в «хазарское» время Традиционным стало использование хронологической схемы И. А. Баранова, в которой важное место занимают амфоры из упомянутых хозяйственных ям с керамикой салтово-маяцко- го типа [Михеев 1985, 15; Славяне... 1990, 305-306; Сухобоков 1992, 32-33; Седикова 1997 13; Сазанов 1999, 39; Айбабин 1999,190-194]. Между тем, использование Тау-Кипчака в качестве «эталонного» памятника для обоснования тех или иных хронологических посылок, на наш взгляд, проблематично. Со времени проведения раскопок так и не была осуществлена полная публикация его материалов с необходимым графическим сопровождением. Знаком ство же с частично изданными материалами исследований и с методикой работы И. А. Баранова показывает произвольность большинства датировок, особенно при выделении ранней периода а жизни поселения (середины VII - середины VIII вв.), основанных на неверно под0' бранных аналогиях, значительно «омолаживающих» памятник. На зто уже обратил внимание А И. Айбабин, который отнес, на основании керамического комплекса хозяйственной ямы №5, возникновение поселения Тау-Кипчак к рубежу VII - VIII вв., а формирование комплексе хозяйственной ямы №6 к более позднему времени [Айбабин 1999, 192, 194]. Сделать какие- либо дополнительные уточнения сейчас проблематично, так как археологическая коллекц** Тау-Кипчак депаслортизирована и разобщена по разным хранилищам.


97^тов [Соколова 1991, 203-213, №13, 27, 35, 37-39, 56, 57, 1992, 193, Алексеенко

^ggda, 748, рис. 1, 9; 19996, 68-69]. Печати византийских «коммеркиариев» и «архонта ялаттия]» свидетельствуют о его включении в систему организации производства и

оговли шелком на территории империи [Соколова 1991, 206, 20в, №10, 11, 26; Алексеенко 1997, 123. №1, 2].3 Их легенды отмечают маршрут поступления шелковых из- зрий в Херсон - из административных «апотек» на северо-западном побережье

далой Азии, главным образом, Константинополя. Торговые операции контролировались морской таможней Иерона, о чем свидетельствует печать ее «буллотира» [Алексеенко 1997, 126, №3\, чиновника, входившего в ведомство столичного зпарха и опечатывавшего от его имени товары, подлежащие таможенному досмотру [Oikonomides 1972. 321).

Управление Херсоном на рубеже VII - VIII вв. осуществлялось советом «проггево- н0в», в число которых входили наиболее влиятельные и состоятельные жители, избиравшие из своей среды «протополита» - главу местного самоуправления [Зубарь, Сорочан 1998, 122, Дагрон 2000, 297; Зайбт 2000, 308]. Эта в целом общевизантийская модель муниципальной организации подвергается реформированию в связи с появлением нового фактора политической стабильности в Северном Причерноморье - Хазарского каганата. Первоначально, мееду 705 и 711 гг., среди лиц, осуществлявших верховную власть в городе, Феофвн и Никифор упоминают хазарского «тудуна» [Чичуров 1980, 64,164], из чего, однако, совершенно не следует включение Херсона в состав каганата. Как известно, изначально одной из важнейших функций «тудунов» в системе управления «кочевых империй» авар, тюрок, хазар подчиненными народами был контроль за точным исполнением фискальных обязательств их правителей [Голден 1993, 217-219, Кычанов 1997, 120]. Для византийских авторов, использовавших для осмысления титула параллельную, понятную им, административную титулатуру («архонт», «эк просопу», «топотерит») [Чичуров 1980, 64, 164; Mango 1990, 108-109, Etimologicon Magnum 1967, 763.64], «тудун» Херсона, несомненно, представитель хазарской власти в городе с функциями контролирующего и ревизионного характера, который выполняет свои обязанности в иноэтничной области, зависимой от каганата, но сохранявшей свою внутреннюю автономию, что свидетельствует, скорее, о временном, исключительном характере его миссии [Науменко 2003, 432]. Действительно, после воцарения Филиппика II «тудун» исчезает как должностное лицо в системе управления Херсоном. Других же свидетельств о хазарской зависимости города в нашем распоряжении нет.

Неизменный в целом характер взаимоотношений Херсона с Византией, в услови- я* реального присутствия в городе специального чиновника, представлявшего интересы хазар в регионе, несомненно, отмечает его своеобразное политико-админист- Рэтивное положение в 705-711 гг. Проблема заключается в сложностях, которые возникают у исследователей при попытке адекватно выразить этот статус с помощью врем енной терминологии. Поэтому лишь в качестве рабочей гипотезы мы готовы пРисоединиться к точке зрения, согласно которой статус Херсона в указанном промежутке времени определяется как город, расположенный в зоне «кондоминантного»

3 Об эволюции содержания института «коммеркиариев» подробно см.: Oikonomides 1986,33-53.

^*зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

VO

управления Византийской империи и Хазарского каганата. Исходя из известных пр меров содержания подобных округов в зоне византийско-арабских (Кипр, Армену Грузия) и византийско-арабо-хазарских (Кавказская Албания) контактов, основные пунктами соглашения являлись демилитаризированное^ области и совместная то гово-финансовая политика его участников [Васильев 1902, 32; Константин Багрян„ родный 1991, 82-83, Гадло 1979, 154; Jenkins 1970, 1006-1014; Kyrris 1964, N 9-175 Масуди 2002, 498]. Контроль за исполнением пунктов договора, очевидно, возлагал^ на главу местного самоуправления и хазарского тудуна.

С перипетиями событий 710-711 г. напрямую связан следующий этап преобрази ваний верховного управления Херсоном, итогом которого стало появление в городе византийского «архонта» Данные сфрагистики и Тактикона Ф И Успенского, безус, ловно, свидетельствуют о непрерывном существовании этой должности на протяже- нии VIII - середины IX вв. [Oikonomides 1972, 56-57; Алексеенко 2002, 455-466. 490. 493, приложение 1]. Лишь после учреждения фемы Херсон около 860 г. его функции очевидно, были переданы стрэтигу нового военно-административного округа [Цукер. ман 1997, 316-317]. Для понимания содержания должности «архонта» чрезвычайно важным представляется анализ корпуса печатей этих чиновников, проведенный Н а Алексеенко. Единоличность, редкая сменяемость чиновников, с учетом иконографии моливдовулов, легенды которых содержат упоминание разряда их владельцев в византийском «табеле о рангах» естественным делают заключение о государственном характере этой должности в городе [Алексеенко 2002, 474-475]. Все это позволяет рассматривать «архонта» как представителя византийской центральной власти в регионе, имперского функционера с широкими полномочиями вне системы муниципального управления [Айбабин 1999, 214-215; Шене 2000, 315-316; Алексеенко 2002, 475, 485-487]. В контексте политико-административной истории Византии появление в Херсоне провинциального «архонта» свидетельствуют, во-первых о включении области в разряд важных военно-стратегических регионов империи, где из-за сложностей политического и этноконфессионального характера не было возможностей осуществлять традиционную административную политику. Во-вторых, введение должности «архонта» в городе не означает ликвидации муниципальных институтов. Византийский чиновник исполняет контролирующие функции в наиболее важных сферах гражданской жизни, в первую очередь, в области фиска. В-третьих, «архонт» представляет интересы Византийской империи и собственно императора в регионе. Это не исключает исполнения подобной должности представителями местной знати, но нужно сказать, что такие случаи противоречили сути института «провинциальных архонтов» в империи и в цепом негативно оценивались в Константинополе Наконец, в-четвертых, появление имперского «наместника» и арест хазарского «тудуна» означали прекращение функционирования системы византийско-хазарского кондоминиума в городе.

Боспор. Наиболее'важным аргументом сторонников гипотезы его захвата хазарами в конце VII - начале VIII вв., как уже говорилось, является использование Феофаном по отношению к «архонту» («правителю») города титула «Валгица» (Balgivtzix) [Чичуров 1980, 62-63]. Пожалуй, начиная с П. К. Коковцова, традиционно отождествляют «валгица» с «бул-ш-ци» Кембриджского Анонима, званием хазарского полко- водца Песаха, совершившего набег на византийские территории в Таврике в правлю

Международный центр хазароведеии*

романа I Лакапина (919-944) [Коковцов 1932, 118-119; Артамонов 1962, 347, Новосельцев 1990, 144, Zuckerman 1995, 256]. На этом основании делается заключение 0\рисутствии наместника хазарского кагана на Боспоре уже с начала VIII в. Касаясь jjLjro вопроса, следует подчеркнуть, что оба титула неизвестны в составе администрации кочевых империй Евразии в эпоху средневековья, а их этимология и содержание остаются до конца невыясненными [Новосельцев 1990, 144]. П. К. Коковцов предлагал переводить их как «начальник города, комендант» от старо-турецкого «балык» /город). Д Данлоп - как «правитель», П. Голден - как «правитель города» или «держатель печати» для «валгица» и «помощник» или «гвардеец» для «бул-ш-ци» [Коков- JoB 1932, 118-119; Dunlop 1954, 172; Golden 1980, 165-169]

Из содержания интересующего нас фрагмента в Кембриджском Анониме ясно, что «бул-ш-ци» является титулом (должностью?) Песаха - «начальника, военного вождя» С а м к е р ц а (в переводе Н. Голба) и HMQR (Н. Гол б в комментариях к тексту исправляет его на HPQYD - or hapaqid - «командир»), который возглавлял военную и гражданскую администрацию Хазарского каганата в Приазовье с центром в Таматархе [Голб, Прицак 1997,141,147-148]. Однако, прямое перенесение функций хазарского чиновника в Самкерце (Таматархе) начала X в. с этим титулом на правителя Боспора в начале VIII в не объясняет ряд важных моментов, содержащихся в византийских документах. Во-первых, нехазарское происхождение архонта Боспора подчеркнуто Феофаном и Никифором в отличие от наместника Фанагории, поставленного там непосредственно от лица кагана Хазарии. Обозначение чина последнего как ejk proswvpou, очевидно, является греческой интерпретацией хазарского титула «тудун» [Васильев 1927, 197]. Ясно, что область его деятельности не затрагивала территории ТаврикиОб этом в какой-то мере свидетельствует поселение Юстиниана II, с разрешения хазарского кагана, в Фанагории, ближайшем по отношению к Крыму административном пункте, находившемся во введении его личных представителей. Во-вторых, участие «босфораниан» вместе с жителями Херсона и «остальных климатов» в мятеже 710- 711 гг. показывает, что в это время Тйврика продолжала входить в состав Византийского госудврства, а причиной выступления было недовольство политикой действующего императора. В-третьих, на принадлежность Боспора Византии в начале VIII в. указывают медные монегты (3 экз.) императора Тиберия III Апсимара (698-705) с над- чеканкой в виде греческой буквы «бэта» (Ь) [Голенко 1972, 212, 214\ Гранд мезон 1986, 211], которую исследователи расшифровывают как начальную букву названия города -B[ospovrox] [Голенко 1972, 212\ Сидоренко 1997, 74-75, 2003, 376; Сорочан 2002, 521-522]. Точная дата надчеканки не известна. Ясно лишь, что она не слишком удалена от времени правления Тиберия III. Безусловно, такая операция с византийскими Гнетами, производившаяся на местном монетном дворе, была бы невозможна в «ха- ^Рском» городе. Зато она вполне логична в свете увеличения коллекции (до 15 зкз.) Ионегт императора Константа II выпуска 655/56-659 гт. с греческими буквами К (инициал имени (?) Константа II) и В (сокращение наименования монетного двора -

[ospovrox], большая часть которой (9 экз.) происходит из Керчи или ее округи [Сидо- Рвнко 2003, 374-376, 379, таблица Х1Щ. Таким образом, в нашем распоряжении имей ся важные свидетельства о периодическом функционировании монетного двора на °°cnope и соответственно включении города в финансовую систему Византийской иМперии на протяжении второй половины VII - начала VIII вв Наконец, в целом ана-


лиэ нарративных источников показывает, что в это время западными рубежами аарского каганата являлись река Танаис (Дон) и Керченский пролив (Феофан, Ники фор, «Армянская география» Анания Шираками) [Патканов 1883, 27-31; Чичуров 19qq 60-61, 161-162, Науменко 2001, 346-347; 2004].

Указанные противоречия письменных источников в отношении статуса Боспо^ вполне могут бьггь объяснены, на наш взгляд, в рамках гипотезы о существование византийско-хазарского кондоминиума в регионе уже ко времени пребывания Юсти. ниана II в Фанагории. Некоторые наблюдения о внутреннем механизме этой системы следуют из внимательного чтения Феофана и Никифора [Чичуров 1980, 62-63, 763] Во-первых, кондоминиумом, вероятно, был охвачен весь район Керченского пролива включая территории как Европейского, так и Азиатского Боспора. Иначе трудно объяс нить ту свободу передвижения византийского «архонта» из Боспора в Фанагорию, где он, совместно с местным «тудуном», должен был выполнить общее решение хазаре, кого кагана и византийского императора - арестовать Юстиниана II. В таком случае и хазарский наместник, очевидно, обладал той же свободой передвижения в пределах зоны, на которую распространялось византийско-хазарское «совладение». Во-вторых, на территории действия кондоминиума, скорее всего, отсутствовали значительные воинские контингенты каганата и империи. Об этом свидетельствует замечание Феофана и Никифора об отправлении хазарским каганом охрвны Юстинивну II после заключения соглашения с императором Тиберием III под предлогом возможных козней для ссыльного со стороны его «соплеменников». В этом не было бы необходимости при наличии у хазарского наместника в Фанагории достаточных собственных воинских сил. Что же касается экономической сути договора, то здесь мы можем исходить лишь из наиболее общих соображений: речь, вероятно, шла о выработке совместной торгово-таможенной политики империи и каганата на берегах Керченского пролива Контроль за функционированием системы кондоминиума был возложен на специальных чиновников: хазарского «тудуна» в Фанагории и византийского «архонта» на Бое- поре. Хазарский титул последнего («валгица») сохранился в византийских источниках, но не получил в них должного объяснения. Эта двойственность титулатуры правителя Боспора. на наш взгляд, косвенно указывает на неоднозначность, в глазах византийских авторов, политико-административного статуса города в это время [Науменко 2001, 347-350].

Такого рода интерпретации данных письменных источников не противоречит, на сегодняшний день, и анализ археологических свидетельств [Макарова 1965, 70 - 76.

1982, 91-106; 1991, 121-146; 1998, 344-392; Айбабин 1999, 185-189; 2000, 768-774 Мы уже отмечали, что нет достаточных оснований связывать открытые Т. И. Макаровой в портовой части Боспора, на бывшей Рыночной площади, на месте ранневизантийской постройки общественного (культового?) характера, остатки сооружения с «хазарской цитаделью»ч(Науменко 2001, 349-350]. Ее строительные остатки, представленные двумя идущими параллельно, на расстоянии около 0,50 м, стенами с контрфорсами шириной 1,00-1,10 м каждая, сложенные на глине из подтесанных камней ракушечника в технике 3-хслойной 2-панцирной с забутовкой кладки, не содержа ничего специфически «хазарского», и поэтому нет необходимости искать ей аналоги** на памятниках, определенно связываемых с хазарским фортификационным стр°и' тельством в бассейнах Дона и Северского Донца. Интерпретация открытого Т. И №

Международный центр хазароведеи1111

703

од вой комплекса осложняется отсутствием его полной планиграфии, что связано с '^остаточной площадью, подвергнутой археологическим исследованиям. Без этого

Л П1

,обые выводы в отношении характера постройки будут преждевременными. Все этопк*- со к а з ы в а е т отсутствие каких-либо серьезных аргументов в пользу интерпретации от

бытых на бывшей Рыночной площади строительных остатков как «хазарской цита- м]\л». Об этом же свидетельствует и состав керамического комплекса из слоя, свя

з н о г о с ними. Датирующие материалы в нем (фрагменты «причерноморских» ам- >,ор высокогорлых кувшинов с плоскими ручками, византийской поливной посуды) относят формирование этого культурного горизонта, скорее, к IX в., а не к более ранней э п о х е [Науменко 2001, 349]. Близкую дату, в пределах середины - второй половины IX в., предлагают и авторы специального исследования комплекса [Сазанов 1998, 54-69; Сазанов, Могаричев 2002, 475-488, 500-501].

В связи с таким заключением в отношении интерпретации археологических комплексов на бывшей Рыночной площади особое значение получают результаты исследования строительных остатков и связанных с ними культурных горизонтов VII-IX вв. в Кооперативном переулке в портовой части Керчи, произведенные А. И. Айбабиным в 1990-1992 гт. и достаточно оперативно опубликованные. По мнению автора раскопок. четыре жилых постройки и хозяйственное помещение конца VII - последней трети IX вв сооружены на месте строений более раннего времени, погибших в пожаре, по нумизматическим находкам, между 654-659 и 686-687 гг., что свидетельствует о нападении и завоевании Боспора хазарами в указанный промежуток времени [Айбабин 1999, 185-187', 2000, 168-174]. В настоящей работе нет необходимости подробно рассматривать уже появившиеся в историографии критические замечания в отношении хронологии и этнокультурной интерпретации археологических комплексов на площади раскопок в Кооперативном переулке, особенно наиболее презентабельной постройки №12 [Науменко 2001, 350; Сазанов, Могаричев 2002, 488-500]. Подчеркнем лишь несколько моментов. Во-первых, строительные приемы, которые использованы при сооружении стен интересующих н^с построек, безусловно, отличаются от техники как предшествующего, так и последующего времени. Однако, их детальная характеристика осложняется чрезвычайно плохой сохранностью строительных остатков. Графические материалы отмечают небрежный и не капитальный характер кладки строений, сильно пострадавших при последующем строительстве на месте раскопа. Эти *первкопы» отразились в стратиграфии участка и в составе керамического комплекса. в котором постоянно присутствует значительная «примесь снизу» материала бо- Л€е раннего времени. Во-вторых, презентативных находок, которые могут свидетельствовать об ином, негреческом происхождении обитателей жилых и хозяйственных комплексов чрезвычайно немного. Из этого следует преждевременность перенесения результатов исследований одного участка городища в целом на историю Боспора Эт°го периода и необходимость продолжения археологических работ.4

В то же время, как показывают раскопки А. И. Айбабина, вполне вероятно оседание

4 Остаются неизданными результаты археологических работ еще на одном раскопе в цен- Р® Керчи, у северо-восточной подошвы г. Митридат, произведенные в 1990 г. А. Б. Эанкиным,

были выявлены культурные горизонты и строительные остатки V-XII вв. Лишь сраанитель-недавио была опубликована небольшая коллекция граффити на амфорной таре: Эанкин

U° 1. 46-51.■у~------ ' . . . —

■барский альманах", том 3. Харьков, 2004

на территории Боспора группы инозтничного населения уже с конца VII в.. хотя, судя П() данным письменных и археологических источников, принципиальных изменений этн ческого и конфессионального характера в городе в «хазарский» период не произошло По-прежнему производятся захоронения на территории раннесредневекового некроп^ ля на северных склонах г Митридат, с первой половины VIII в. - исключительно в плито. вых могилах [Айбабин 1993, 128, 130\.5 Город остается центром одноименной еписко. пии, упомянутой в так называемой Нотиции Псевдо-Епифания (около 680 г.) [Darrouzns 1981, 215]. Под Символом Веры VI Вселенского Собора в Константинополе, утвержд6н ном на его 18-м заседании 16 сентября 681 г, оставил подпись «Давид, смиренный диакон святейшей церкви в Боспоре и занимающий место почтеннейшего моего епис. копа Андрея» [Деяния... 1996, 240].

В историографии распространено мнение об оседании в рассматриваемый период времени отдельных групп протобулгар, вытесненных хазарами из Приазовья, в окру Боспора, на пустующих территориях или на руинах античных поселений Керченского полуострова [Гадло 1968а, 59-60; Баранов 1990, 8-9, рис.1, Айбабин 1999, 190, рис 78] Следует сказать, что на большинстве подобных памятников целенаправленные и систематические археологические раскопки не проводились. Информация о них основывается на результатах археологических разведок, сопровождавшихся визуальной фиксацией особенностей местности, сбором подъемного материала, реже шурфовочными работами Исключением являются неукрепленные поселения («аилы», «стойбища») у п. Героевское (современный п. Эльтиген) и д. Пташкино, на развалинах античных городищ Илурэт и Тиритака, где культурные горизонты «хазарского» периода изучались экспедициями под руководством В. Ф. Гвйдукевича, В. Н. Зинько и А. В. Гадло [Гайдукевич1940, 190-204, 1952, 67-72, 133-134, 1958, 134-138\ Гадло 19686, 78-84, 1969, 160-16В, 1980, 130-145; Баранов 1990, 8, рис. 1, Айбабин 1999, 185, 190, 194; Зинько, Пономарев 1999, 185-206, 2001, 147-157, Пономарев 2000, 116-119]9 Однако, приводимые археологические аргументы для отнесения их времени возникновения к концу VII - началу VIII вв.'выглядят далеко не бесспорными. К ним относятся, прежде всего, стратиграфические наблюдения и присутствие в керамических комплексах поселений крайне немногочисленных фрагментов коричневоглиняных амфор с сужением корпуса (так называемых амфор «с перехватом») [Айбабин 1999, 185, 190, 194].7

Первая посылке («анализ стратиграфии») может быть применена лишь к «салто-

5 О существующей источниковедческой базе для реконструкции топографии раннесреД- невекового Боспора см.: Пономарев 2002, 204-205.

9 Несколько поспешно к числу «салтоаских» поселений, возникших в конце VII - начале VIII вв., отнесены «Эльтиген юго-западное» и «Эльтиген западное» [Зинько, Пономарев 2000. 189]. Первое не подвергалось еще археологическим раскопкам, и соответственно выводы6 отношении его периодизации основаны на анализе подъемного материала, среди которой встречаются фрагменты керамики значительно более позднего времени. Результаты рас*0" пок поселения «Эльтиген западное», расположенного на территории некрополя антично^ городища Нимфей, полностью не изданы. Присутствие же небольшого количества лепнои керамики в комплексе единственной опубликованной землянки [Власова, Соловьев 1996/199’ 202. рис.12,13] еще не является основанием для определения даты возникновения памяти ' ка «где-то в конце VII - первой полоаине VIII вв.» [Зинько, Пономарев 2000, 189].

7 К сожалению, в публикациях практически полностью отсутствуют нумизматические мат*

Международный центр хазаровгде'1'^

.даяцкому» поселению на месте Тиритаки, где В. Ф. Гайдукевич в общей публика- материалов раскопок отмечает наличие сплошного стратифафического горизон-

U y/iii-lX вв. Однако, сам же исследователь подчеркивает, что строительные остатки, Связанные с ним, сооружены на «насыпи», накопившейся спустя некоторое время нг

^нах поселения V-VI вв. (участки XIII и XIV) [Гайдукевич 1952, 72, 100\. Таким обрат и вывод о прямой связи между разрушением Тиритаки и вторжением хазар на по- уостров неправомерен.8 Подобное заключение можно сделать и в отношении Илу-

Jrra, где отдельные средневековые постройки возникли уже на месте руин античного городища и существовали недолго, о чем свидетельствует практически полное отсутствие «слоя» и археологических находок V III-IX вв. зв их пределами [Гайдукевич 1956 134-136, 138]. Незаселенными к моменту появления «салтовцев» оказались территории вокруг Героевского и Пташкино. Оседающие кочевники свои постройки сооружали непосредственно на материковой поверхности либо на слое эллинистическогс времени. Здесь также не зафиксирован сплошной культурный горизонт на площадк поселений [Гадло 19666, 76-79; 1960, 130, Зинько, Пономарев 1999, 167].

Говоря о хронологии керамических комплексов «салтово-маяцких» поселений нг месте Тиритаки, Илурата, Пташкино и в окрестностях Героевского, следует отметит* следующие моменты. Во-первых, по своей структуре они на редкость однородны: датирующими находками являются фрагменты «причерноморских» амфор различны) типов и вариантов, высокогорлые кувшины с плоскими ручками, салтово-маяцкая ке рамика. украшенная чаще всего линейно-волнистым орнаментом, сплошным рифле нием или полосами лощения, красноглиняные кувшины с воронковидным или ойно хоевидным горлом с пальцевым едавлением в месте прилепа к нему ручки, редкие неходки ранневиэантийской белоглиняной поливной керамики (поселения Героевкг (раскопки А. В. Гадло 1962 г.) и Героевка-6 ) [Гайдукевич 1952, 57-52, 72, 103-105, 127 130; 1958, 135-136, рис 149, Гадло 19686, 80, 83; 1969, 763, 764. 167] 1980, 133-136 140-143, рис.6-8] Зинько, Пономарев 1999, 188-201, рис.1. 2, 4, 2000, 187-191] 2001 148-150, 753-756; Пономарев 2003а, 217-221, рис.1-3]. Учитывая уже отмеченную, нг основание стратиграфической ситуации, кратковременность существования памят ников, а также немногочисленность фрагментов высокогорлых кувшинов и ранневи зантийской поливной керамики, логичной представляется датировка «салтовских» по селений на месте Тиритаки, Илурата, Пташкино и в окрестностях Героевского (Эльти гена) в пределах второй половины/конца VIII - середины/второй половины IX вв Во ^орых, присутствие в керамическом комплексе рассматриваемых памятников ред ких фрагментов коричневоглиняных амфор «с перехватом» в этом случае следует классифицировать как обычную «примесь снизу» более раннего по времени матери

рм?пь«. за исключением бронзовой с отверстием монеты императора Константа II (641-668) Левиной на раскопе VIII поселения Героевское в 1964 г. [Гадло 1969, 164]. а также монеть 47пСТаНТИНа Погоната (668-685), случайно обнаруженной близ Тиритаки [Якобсон 1958 ofiu ^ хронологии амфор «с перехватом», аерхнюю границу бытования которых не выводя оГ^но за пределы VII а., см.: Романчук, Сазанов, Седикова 1995, 16, класс 1; Sazanov 1995

’в*УРе 11.На этом акцентировал анимание еще А. Л. Якобсон, относиаший появление салтово

яЧких поселений а Восточной Таврике, в том числе и на месте Тиритаки, лишь к концу VII ' началу IX ва. [Якобсон 1958, 469-470].


Сугдея. В отношении политико-административного статуса Сугдеи в конце V|| начале VIII вв. в историографии существуют несколько точек зрения. Одни иссле^- ватели полагают, что с начала VIII в. город находился под контролем хазар [Василь^! ский 1915, CLXIII], который выражался в присутствии здесь наместника кагана с тип лом «тархан» [Якобсон 1958, 468] и функционировании хазарской таможни [АйбабИь1999, 205]. Другие выделяют особый, рвнневиэантийский, период в истории Сугдеи пределах конца VII- середины VIII вв., когда на месте будущего города существовав небольшая византийская крепость с портовой слободой, важный региональный тор. говый и таможенный пункт, обслуживающий корабли, совершавшие каботажное пла. вание между Херсоном и Боспором и игравший определенную роль в торгово-эконо. мических связях Византийской империи с Северным Причерноморьем [Баранов 1937 19-21; 1989, 47-49; 1990, 11, 46-47, 55; 1991, 145-149', Баранов, Степанова 1997, 85 Шандровская 1995, 122-123, Степанова 2001, 98-100]. Компромиссный характерно, сит гипотеза С. Б. Сорочана. С одной стороны, он также видит в Сугдее, с момента $ основания, провинциально-византийский торговый и промыслово-ремесленный центр где функционируют имперские таможенные службы и складируются восточные това- ры, поступавшие на территорию Византии через земли Хазарии по ответвлениям Великого Шелкового пути. С другой стороны, отмечая непосредственную подконтрольность «торжища» администрации Херсона, подчеркивает, что «долгий выгодный альянс с хазарами» империи мог быть реальным лишь в условиях византийско-хазарского кондоминиума по отношению к важнейшим приморским центрам Крымв, в число которых входила Сугдея [Сорочан 20016, 291-292; 2002, 516-520, 2004а, 333-343]

В историографии обычно возникновение Сугдеи относят к середине - третьей четверти или. не ранее последней четверти VII в. [Баранов 1991, 145, Баранов, Майко1994, 99; Айбабин 1999, 194]. В целом эта гипотеза представляется достаточно обоснованной, так как выстроена с учетом данных археологических исследований и материалов сфрагистики, а также максимально приближена к наиболее ранним надвж- но датированным свидетельствам письменных источников о существовании поселения, очевидно, торгового характера, на месте Сугдеи. А. И. Айбабин показал, что таковыми являются печать 696-697 гг. (10-й индикт) «Кириака [апоипата и главного] логофета апотеки Константинополя, Т....» [Шандровская 1995, 120-121] и близкое ей хронологически (около 660 г. или начало VIII в.) сообщение Равеннского Анонима о ряде топонимов в Крыму и Приазовье, среди которых вслед за «землей Готов» (Getho Githorum) следуют «Сугдея» (Sugdabon), «Фанагория» (Fanagorum), «Меотидское оэе-

9 В публикациях таких случаев, действительно, немного: «фрагменты амфор VI-VII вв.» ^ заполнений ям-погребов к востоку от двухкамерной постройки на раскопе V, открытой в Гер0- евке в 1964 г. [Гадло 1969, 165], фрагменты «грубой удлиненной амфоры с п е р е х в а т о м . ^

внутренней стороне которой сохранились остатки перегоревшей смолистой мвссы» из ямь' к северу от полуземлянки на раскопе II в Пташкино [Гадло 1980,135]. Наконец, недавно оПг ликован фрагмент дна твкой амфоры, происходящий из заполнения «очага» первого пери^ функционирования «святилища» (?) у с. Заветное. Л. Ю. Пономарев датирует к о м п л е к с (_

серединой VIII - 40-ми гг. X вв. и справедливо исключает «амфору с перехватом» из чиО1* датирующих находок [Пономарев 20036, 268-270, 273, рис.6, 4].

у (paludis Maeotidon) [Vasiliev 1936, 4 2 ]. В то же время, безусловно, предлагаемая дозникновения городища носит предварительный xapaiaep, отражая стадию вве-

^ ния в научный оборот значительной массы археологических материалов, которые ^ особны не только существенно скорректировать ее, но и расширить наши предъявления о топографии и характере хозяйственно-экономической деятельности нес е н и я ранней Сугдеи [Фронджуло 1974, 1 3 9 -1 4 1 , Баранов 1987, 1 9 -2 1 , 1989, 4 7 -4 9 ,

^ 90, 5 5 -5 7 , 1 3 3 , 1991, 1 4 5 -1 4 9 , Баранов, Майко 1994, 9 9 -1 0 2 , 1995, 7 1 -8 0 , 2001, 98- 1 0 0 - Баранов, Майко, Джанов 1997, 4 0 -4 1 , 4 5 , Баранов 2003, 4 - 1 6]. Однако, здесь „еобходимо констатировать их в целом выборочную опубликованность, немногочис- ленность и зачастую плохую сохранность, относительный и дискуссионный характер датировки, что вынуждает нас, на сегодняшний день, исключить данную группу источников из анализа проблем ранней политико-административной истории Судакского городища. Последние решаются по-прежнему на основании изучения письменных свидетельств [Архимандрит Антонин 1863, 595-625; Васильевский 1915, C C V II I -C C X V I,

72-98; Vasiliev 1936, 4 2 ; Иванов 2002, 4 0 -4 3 ] и особенно сфрагистических находок (около 500 моливдовулов и свинцовых заготовок к ним), обнаруженных компактно в 1977-1995 гг. во время изучения затопленной морем прибрежной части Сугдеи на глубине около 2 м, что дает основание связывать их происхождение с городским и таможенным архивом документов [Шандровская 1995, 1 1 9 -1 2 3 ; Степанова 1995, 1 3 -1 5 ;

1997, 1 7 1 -1 7 6 ; 2001, 97-700, 1 0 6 -1 0 7 ; 2002, с.231-232; Баранов, Степанова 1997, 83- 87, Stepanova 1999, 4 7 -5 8 ]. Следует признать, что именно материалы сфрагистики дают наиболее надежную и объективную, хотя и неполную, информацию об особенностях политико-административного положении города в это время

На сегодняшний день, в научный оборот введено около 50 моливдовулов, хотя в предварительной сводной хронологической таблице отмечена 131 печать, легенда или хотя бы сфрагистический тип которой удалось, вероятно, дешифровать [Степанова 2001, 1 0 7 ]. К раннему периоду существования архива (приблизительно до середины VIII в ), который начинает складываться, очевидно, с момента появления поселения на месте Сугдеи, относится 15 моливдовулов из числа опубликованных (11,5 %) [Степанова 2001, 1 0 7 ]. Достаточно четко они делятся на три группы: византийских чиновников (5 экз.), представителей городских (?) служб (2 экз.), частных корреспондентов (7 или 8 экз.), некоторые иэ которых, возможно, также имели местное происхождение.

Анализ печатей первой группы ясно показывает включенность Сугдеи в указанный период времени в торгово-финансовую систему Византии и существование здесь еще ЭДного, помимо Херсона, таможенного пункта империи, связанного, в первую оче- РЭДь, с торговлей шелковыми изделиями. Об этом свидетельствуют печати «коммер- КиаРиев», «императорских коммеркий» и «[главного] логофета». Первые представле- *** буллами с двусторонними надписями - «Анастасия, ипата, императорского вални-

Ра и коммеркиария апотеки Онориады, Пафлагонии и побережья Понта» и «Иоан-• ипата и главного коммеркиария апотеки Онориады, Пафлагонии и побережья Пон- *. вторые - датированными печатями с неперсональной надписью и указанием ин- ^ а на реверсе: «... императорских коммеркий епархий Богохранимого императоров Опсикия. Индикт 14 (745/746 гг.) и «...императорских коммеркий ...вплоть до ^вмония. Индикт4 (735/736 гг.)» [Шандровская 1995, 1 2 1 -1 2 2 ; Степанова 2002, 232].

^^рск и й альманах", том 3. Харьков, 2004

206 = =

Несмотря на отсутствие указаний индиктов на моливдовулах «коммеркиариев», 0ц также датируются небольшим промежутком времени. В С. Шандровская относит периоду совместного правления Льва III и Константина V - 720-741 гг., погрудное иэо ражение которых присутствует на аверсе булл [Шандровская 1995. 122]. Однако датировку возможно уточнить. Во-первых, с 730/731 гт. печати «апотек» и «коммерКц ариев» сменяют молиадовулы «императорских коммеркий» [Oikonomides 1986, Во-вторых, известен ряд булл интересующих нас Анастасия и Иоанна, позволяю^ сузить хронологию судакских экземпляров до второй половины 20-х гг. VIII в. [Лихачев 1991, 214-217, ma6n.LXXIII, 3-6, Шандровская 1995; 121-122].

Найденные в Судаке печати «коммеркиариев» (частные лица) и «императорски], коммеркий» (государственные чиновники), датированные 20-40-ми гт. VIII в., непос. родственно связаны с организацией торговли шелком в Византийской империи в это время. Легенды указанных моливдовулов отмечают маршрут поступления шелковых изделий в Сугдею - из административных «апотек», расположенных на северо-запад, ном побережье Малой Азии. Вероятно, этими подвесными буллами были опечатаны специальные коробки с товаром, качество которого гарантировало изображение им-1 ператоров на них. Такое объяснение появления моливдовулов нам кажется более вероятным, чем попытка С, Б. Сорочана связать их с восточными товарами, поступавшими в «византийские портовые центры через хазарские земли по ответвлениям Шелкового пути», начинавшимся в далекой Восточной Азии [Сорочан 20016, 297)

Анализируя содержание печатей коммеркиариев, необходимо коснуться еще одного момента. В легендах булл Анастасия, в том числе из Судака, он носит придворное звание (титул, должность или почетная функция?) «императорского валнитора» [Лихачев 1991, 214-21 б; Шандровская 1995, 121]. Термин «валнитор» (balnivtwr) плохо объяснен в специальной литературе, вероятно, потому, что он известен исключи-; тельно по сфрагистичвским памятникам. Начиная с Б. А. Панченко, его производят от ' лат. Balnitor (balneator) = греч. oJ balaneuvx («банщик») и сопоставляют с придворным 1 евнухом «нипсистарием» (nlyietavriox), имевшим почетную функцию присутствовать при омовениях императора [Лихачев 1991, 276; Oikonomides 1972, 307]. Е в н у х и с титулом «нипсистарий» известны по Тактикону Филофея и трактату Константина Багрянородного «О церемониях» [Oikonomides 1972, 124-125].

Еще одной печатью первой группы с императорским изображением является мо- ливдовул «Кириака [апоипата и главного] логофета апотеки Константинополя, Т Индикт 10 (696/697 гг.)» [Шандровская 1995, 720-727]. Анализ его легенды (о тн о с и те л ь

но низкий титул владельца в византийской «табели о рангах», упоминание «апотеки*) и привлечение подобных булл от конца VII - начала VIII вв. показывает, что первА нами хороший пример совмещения одним лицом права сбора прямых налогов и организации торговли шелком в пределах «апотеки», которая в этом случве в ы с т у п а е т 0

роли административного и фискального округа одновременно [Oikonomides 1986 , Скорее всего, моливдовулом Кириака была опечатана коробка с шелковыми иэдея**' ями. Маловероятно появление его в Судаке в связи с исполнением «логофетом» с00" их прямых обязанностей и соответственно вхождением Сугдеи в одну налоговую ницу вместе с Константинополем и другими неизвестными топонимами в л е ге н д е

Моливдовулы с крестообразной монограммой на аверсе, принадлежащие ну табулярию» (VII в.) (tab[ou]larivw) и «Петру хартулярию (?)» (первой п о л о в и н ы

Международный центр хазароВе

7) (cartoularivw ?) [Степанова 1997, 171-172, Ns1, 2; Stepanova 1999, 50-51, Ns3, 6]0 o b h o могут быть выделены в группу печатей муниципальных (?) служащих. Воз

оЖнОСТЬ такой интеРпретации обосновывается содержанием легенд булл, в кагоры; МтСу т с т в у е т указание на государственный или подконтрольный государству характе| Дружбы и ранг их владельцев в чиновничьей иерархии Византии, и значением указанных терминов.

«Табуляриями» в позднеримских источниках называли гражданских муниципаль ых служащих, производивших оценку имущества горожан и принимавших участие в<

в з и м а н и и с них налогов [Джонс 1997, 269]. В этом смысле они идентичны римски* nurrierarios [Джонс 1997, 224]. Между тем, в историографии традиционно считается что обязанности «табуляриев» подобны функциям «номиков», входивших в ведом CTBO константинопольского зпарха, - нотариусов, составлявших муниципальные a m и скреплявших записи граждан своими печатями [Oikonomides 1972, 321\ Guilland 198G 25; Степанова 1997, 172]. Такое заключение требует дополнительных обоснований так как известно, что в ранневизантийский период такие нотариусы, составлявши! завещания, документы для передачи прав или имущества, договоры об аренде, раз личные виды контрактов и так далее, назывались по-иному - tabelliones [Джонс 1997 270-271]. В любом случае, как бы мы ни оценивали содержание термина «табулярий в легенде представленного моливдовула (муниципальный оценщик имущества, част ный нотариус или нотариус в системе городских служб), ясно, что перед нами лице присутствие которого в жизни любого населенного пункта империи выглядит обыч ным явлением

Фрагментарность надписи в легенде печати «хартулярия» Петра создает сложно сти при ее интерпретации, так как в административной системе ранней Византии из вестно множество лиц с подобным титулом Однако, всегда основные обяэанност этих гражданских чиновников были саязаны с записью документов, их регистрацией книгах (кадастрах, реестрах и тому подобное) и пополнением последних [Oikonomide 1972, 310]. В римских префектурах «хартулярии» выполняли сходные функции еже годно избираемых секретарей. Они отмечены также в ведомствах городских префен тови глав провинций [Джонс 1997, 288]. С утверждением «фемной системы» в Визан тийской империи «хартулярии» входят в состав аппарата управления различных им ператорских служб, «логофисий», тагм и фем, занимая высокое служебное положе ние [Oikonomides 1972, 3 6 4 - addenda, 397 - индекс]. Однако, их полномочия принцу Сально не изменяются. В этой связи неубедительной выглядит предположение О. I “Ородина о том, что в административной системе византийской Италии середины V -середины VIII вв. chartularii являлись военными правителями отдельных частей «д> кэгов». Приводимые им примеры известного по письмам папы Григория Великого (59С

) Стефана, хартулярия «морской области» (marinarum partium) на Сицилии, и риы ° го хартулярия Маврикия в начале 640-х годов, о деятельности которого сообщаю

деяния римских понтификов», отнюдь не свидетельствуют об изменении содержа- их Должности [Бородин 1991, 75]. Деятельность последнего (инициирование ра: **а папской сокровищницы в Латеранском дворце в 640 г. римским гарнизоном

рееЬггка мятежа против равеннского экзарха Исаакия в 642 г. [Бородин 1991, 80]) скс Нч Указывает на высокие политические амбиции хартулярия, продолжавшего испог

°бычные для этого чиновника обязанности (секретарь, глава архивной служб!— — . . . i — — ж

Рский альманах", том 3. Харьков, 2004 ■

дуката). Учитывая изложенное, во владельце печати «харгулярия», найденной в (\ даке, мы склонны видеть лицо, связанное с городским архивом, возможно, возглавив ющее эту службу.

Причисляя «табулярия» Иоанна и «харгулярия» Петра к числу муниципальных сл жащих ранневизантийской Сугдеи, мы осознаем и наиболее важный контраргум6|: для этой гипотезы: отсутствие топонимического указания на место их службы в над писи моливдовулов. Однако, его серьезность кажется преувеличенной, Во-перв^, оба владельца печатей, как уже подчеркивалось, не являлись государственными cnv жащими, что отражено в легенде булл. Во-вторых, существование службы частиц нотариусов и местного архива обычно для населенных пунктов Византии, исполните, ли которых не входили в состав местной управленческой верхушки, но были иэвест. ны любому жителю этого социума. Их полномочия не выходили за пределы опрод. ленной городской (или какой-либо другой) общины, поэтому и не было необходимое, ти указывать на моливдовулах место их службы. Сказанное, в совокупности с инфор. мацией о месте находки, и определяет, на наш взгляд, принадлежность владельцев указанных печатей к числу муниципальных служащих Сугдеи низшего ренга.

Наконец, отдельную группу составляют молиадовулы частных корреспондентов на которых присутствует лишь имя и зачастую почетный титул влвдельца в византийской «табели о рангах» На сегодняшний день, таких печатей известно семь: Адриана апоипата (VI-VII вв.), Стратигия (?) ипата (VII в.), Феодосия (VII в ), Андрея апозпари (VI-VII вв.), Адриана (или Андрея ?) (VII в.), N. ипата (VII в ), Сисинния ипата (втора* половина VII - первая половина VIII вв.) [Степанова 1997, 172, Na3, 2002, 231-232 Stepenova 1999, 50-52, №4, 5, 7-10]. Как и в случае с буллвми «табулярия» и «харту- лярия» из Судака, отсутствие топонимических указаний в надписях этих печатей сви детельствует, что, по крайней мере, чветь из них принадлежала жителям Сугдеи

Д орос. Напомним, что, по Никифору и Феофану, в эту крепость, лежащую «в земле готов» (Никифор), бажал около 704-705 гт. из Херсона опальный император Юстиниан II. Отсюда он установил сношения с хазарским каганом [Чичуров 1960, 39, 62.155 163; Mango 1990, 100-101]. Правомерна гипотеза А. Г. Герцена о включении «Дороса» в число анонимных «крепостей» («городков», «областей», «климатов», «архонтий»)

которые, по обвинению в заговоре против Юстиниана II, вместе с Херсоном и Боспо- ром должны были быть наказаны во время карательных экспедиций в Таврику в 710- 711 гг. [Герцен 2002, 30]. Обращение во время этих событий их жителей к хазарском у кагану за военной помощью, отсутствие каких-либо упоминаний о хазарах в византийских источниках по отношению к Доросу, четкая связь у Никифора м е сто р а сп о л о

жения последнего с областью расселения готов делает справедливым з а кл ю ч е н #

А Г. Герцена о том, что «в контексте этих сведений Дорос не может р а с с м а т р и в а т ь ^

в период данных событий как крепость, уже принадлежащая хазарам» [Герцен 199 59; 2002, 30]. Этет вывод основан также на комплексном анализе источников, пол¥ ченных во время многолетних систематических археологических исследований гупского городища и его округи. Согласно концепции автора раскопок, р а н н е в и э а к т *

ский период в истории крепости, построенной Византией в середине VI в. для -св федератов - готов и алан, завершается в конце VIII в. Как показывают ре зул ьт37

археологических работ, на всем протяжении этого промежутка времени п р и н ц и п и ® ^

ных изменений в материальной культуре и этническом составе населения гороДи

Международный центр хазаро

произошло: функционируют раннесредневековые могильники конца IV — VIII/IX вв., ^зилика в центральной части плато, на значительной площади городища выразительно представлен культурный горизонт VI-VIII вв. Крепость сохраняет свою прови- Тв тийскую политическую, идеологическую и торгово-экономическую ориентацию. Сериальных следов пребывания хазар обнаружено на городище немного, к тому ^ все они относятся, вероятно, к периоду кратковременного их господства в регионе

конце VIII - середине IX вв. [Герцен 1990, 109, 113, 119, 133-137: 1995, 86-87, 1997, ® _з4; 1998, 118-119, 2001, 11-13, 2002, 29-33; 2003, 17-19].

уже говорилось о подчинении в церковно-территориальном отношении области лори, политическим центром которой являлся Дорос, Херсонской епархии на основании подписи епископа Херсона Дорийского Георгия под актами Трулльского собора 092 г. в Константинополе [Ohme 1990, 992]. Эта ситуация вряд ли изменилась, по кр а й н е й мере, ко времени Лже-Вселенского иконоборческого собора 754 г., решения которого лично одобрил «тогдашний епископ Готии», о чем сообщает Житие Иоанна Готского [Васильевский 1876, 126]. Содержание агиографического памятника отнюдь нв свидетельствует о существовании в это время самостоятельной Готской епархии.

В контексте политико-административной истории Дороса большой интерес вызывают нумизматические находки, представленные «кладом» из восьми монет, обнаруженным среди квмней нвсыпи-террвсы, у тыльной стороны укрепления А-I на западном склоне м. Чамну-бурун Мангупского плато в 1978 г. Стратиграфические наблюдения связывают сокрытие «клада» со временем ремонта куртины, возведенной в середине VI в. В его состав входят семь монет, изготовленных из бронзы или меди, имитирующих солид Льва III Исавра выпуска 725-732 гг, и литая бронзовая херсоно-виэан- тийская монета с большой «В» на аверсе и изображением креста с перекрестиями на концах на оборотной стороне, которая во многом определяет дату «клада» [Герцен, Сидоренко 1986, 123-128]. И. В. Соколова относит ее ко времени Василия I (867-866) [Соколова 1983, 33], тогда как А. Г. Герцен и В. А. Сидоренко, основываясь на слабо видимых следах перечеканки на обаих сторонах монеты - к подражанию редкого типа номисмы периода совместного правления Льва III и Константина V (720-741) [Герцен, Сидоренко 1900, 131-133].

Авторы публикации Чамну-бурунского склада» полагают, что варварские подражания Мангупского городища указывают на функционирование монетного двора в Доро- с®. где выпускались в обращение «имитации» солидов, циркулирующие на территории, вышедшей из-под юрисдикции Византии и контролируемой, вероятно, полити- ч®ски и экономически хазарами [Герцен, Сидоренко 1988, 130-131]. Следуя этой ин- !?Рпретвции, А. И. Айбабин подчеркивает установление хазарского протектората в °тии и ее независимость от Византийской империи [Айбабин 1999, 211, 2002, 31]. С “ими заключениями, в полном объеме, трудно согласиться. Во-первых, находки из

®**нУ-бурунского «клада» Пока являются единственными примерами варварских под- ^^зиий солидам, найденными на Мангупе, несмотря на многолетние археологичес-

Работы на памятнике. Поэтому вывод о существовании здесь центра по их произ- ^Дству требует дополнительных обоснований. Во-вторых, из факта появления че- Кры" Имитаций» византийских золотых монет в Доросе или где-то в другом пункте МостМск°й Готии совершенно не следует обязательная связь с установлением зависи-

и Региона от хазар. Несомненна лишь политико-административная обособлен

аРский альманах", том 3. Харьков, 2004

ность Дороса в это время, которая была отмечена в свое время Прокопием Кесари. ским в виде «союзнического» статуса области, населенной готами, по отношение Византийской империи [Иванов 1967, 28-29), а в более позднее время - Феофаноц,' Никифором при описании бегства Юстиниана II из Херсона в крепость, недоступна* византийским властям, но еще не контролируемую хазарами [Чичуров 1980, 62, В-третьих, распространение варварских подражаний VI-XI вв на территориях CeeJ ного Причерноморья, сопредельных с византийскими провинциями, а также сам фа^ «имитации» варварами солидов с изображениями византийских императоров, свиде. тельствует о провизантийской торгово-экономической ориентации этих областей, «rw ражания» в этом случае были призваны, вероятно, восполнить дефицит денежно массы во время контактов населения византийских центров и соседних народов & четвертых, наличие у варваров собственно византийских золотых монет, ставши* образцами для производства «имитаций», обычно свидетельствует об определенной политической и дипломатической активности византийской администрации и армии на этих территориях [Haldon, Kennedy 1960, 90-91, Haldon 1995, 80-82]

Таким образом, анализ имеющихся в нашем распоряжении источников по истории Таврики конца VII - середины VIII вв. показывает, что для указанного периода времени нет оснований говорить об установлении хазарского господства или даже «протектората» на полуострове в это время. Наиболее важные приморские центры (Херсон. Боспор, Сугдея) продолжают сохранять провиэантийскую политическую, идеологическую и торгово-экономическую ориентацию, а горные области Крымской Готии - традиционный «союзный» статус по отношению к империи. Тем не менее, появление в степной зоне юга Восточной Европы с середины VII в. нового фактора политической стабильности, квким являлся Хазарский каганат, не могло не учитываться византийской дипломатией. Военно-политический союз Византии и хазар поддерживался в Северном Причерноморье не только обычными инъекциями имперского золота и богатых даров кочевнической знати, иногда династийными браками, но и введением при Юстиниане II в Херсоне и на Боспоре режима кондоминантного управления, который заключался в демилитаризированности и совместных доходах от торгово-таможенных операций в пределах округов.

В заключение следует отметить еще один момент. Безусловно, гипотеза о « к о н д о

миниуме», как основной составляющей взаимоотношений Византии и хазар н а территории полуострова не только в конце VII - начале VIII вв., но и в дальнейшем, не означает прекращения дискуссии вокруг проблем политико-административного статуса областей Таврики, затронутых ними Она лишь представляется наиболее п е р с п е к

тивной среди других существующих, так как отражает по сути как обоюдный ко н тр о л ь

империи и каганата в контактной зоне, так и сохранение значительной с а м о с т о я т е л ь

ности местных правителей, в первую очередь, в области внутренней политики


Айбабин А. И. Могильники VIII - начала X вв. а Крыму// МАИЭТ. 1993. Вып.З. Айбабин А. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симферополь, 19#

Международный центр хазароведе

дйбабин А. И. Хазарский слой в Керчи // МАИЭТ. 2000. Вып 7 дйбзбин А. И. На окраине византийской цивилизации (Византийский Крым)//Алуцл

друцяинский регион с древнейших времен до наших дней Киев, 2002.И дйбзбин А. И. Крым в VIIИХ вв. Хазарское господство // Археология. Крым, Ceei

восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV-XIII вв. М., 200: Алексеенко Н. А. Моливдовулы адресантов Херсона VII - XI вв. (новые находки)

древности - 1996. Харьков, 1997.Алексеенко Н. А. Провинциальный Херсон в сфере интересов византийского дв)

«а поданным императорских моливдовулов//Древности - 1997-1990. Харьков, 1999;Алексеенко Н. А. Моливдовул комита Опсикия начала VIII в. из Хврсонеса / / АДС1

19996. Вып.30.Алексеенко Н. А. Архонтия Херсона VIII-IX вв. по данным сфрагистики // МАИЭ

2002. Вып.9.Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.Архимандрит Антонин. Заметки XII - XV вв.. относящиеся к крымскому городу Су

две (Судаку), приписанные на греческом Синаксаре // ЗООИД. 1863. Т.5.Баранов И. А. Розкопки салтово-маяцького поселения на р.Зу'Г в Криму // Apxei

лопчж дослщження на УкраТж в 1969 р. Ки(в, 1972. Вип.4.Баранов И. А. Некоторые итоги изучения тюрко-болгарских памятников Крыма

Плиска- Преслав. София, 1901 Т.2.Баранов И. А Сугдея VII - XIII вв. К проблеме формирования средневекового гор<

да // Труды V Конгресса славянской археологии. М., 1987Баранов И. А. Периодизация оборонительных сооружений Судакской крепости

Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII XVI вв. Ростов-на-Дону, 1989.

Баранов И. А. Таврика в эпоху раннего средневековья. Киев, 1990.Барвнов И А. Болгаро-хазарский горизонт средневековой Сугдеи // Проблеми н

прабългарската-история и култура. София, 1991. II.Баранов И. А., Майко В. В. Среднеднепровские элементы в культуре населена

раннесредневековой Таврики // Старожитносп Pyci - У кражи КиГв, 1994.Баранов И. А., Майко В. В. Пастирско-пенковската култура и проблемы за pascei

ването на прабългарскатите племена от Средното Поднепровие и Таврика // Българ те в Северного Причерноморие. Велико Търново, 1995. Т.4.

Баранов И. А , Майко В. В., Джанов А. В. Раскопки средневековой Сугдеи // АИ 1Э94 г. Симферополь, 1997.

Баранов И. А., Степанова Е. В. Церковная и военная администрация византийскс Сугдеи // Археология Крыма. 1997. №1.

Баранов И. А., Майко В. В. Тюркское святилище Сугдеи // РА. 2001 №3.Баранов В. И. Судакские склепы // Историческое наследие Крыма. Симферопол

2003. К|в2.

п о ^ ^ в л и е в В. К вопросу о награде, полученной Тервелем от Юстиниана II в 705 /0 В. 1959. Т.16.

^°РОДин О. Р. Римский папа Мартин I и его письма из Крыма // Причерноморье ^ н и е века. М., 1991а.

Уродин О. Р. Византийская Италия в VI - VIII вв. (Равеннский экзархат и Пент;

^■^рский альманах", том 3. Харьков, 2004 —

Поль). Барнаул, 19916 ^Васильев А. А. Политические отношения Византии и арабов за время Макед0ц.

кой династии. СПб., 1902. 4.2. ^Васильев А. А Готы в Крыму // ИГАИМК. 1927. Т 5.Васильевский В Г Житие Иоанна Готского//ЖМНП. 1076. № 1 Васильевский В. Г. Русско-византийские исследования. Жития свв. Георгия АМаг

тридского и Стефана Сурожского / / Труды В. Г. Васильевского. Пг., 1915 ТЗ.Власова Е. В , Соловьев С. Л. Новые исследования хоры и некрополя Нимфе

1992-1995 годы/ / Археологические вести. 1996/1997. №5.Гадло А. В. Проблема Приазовской Руси и современные археологические данны6

о Южном Приазовье VIII - X вв. // Вестник ЛГУ. 1968а. Вып.З.Гадло А. В. Раннесредневековое селище на берегу Керченского пролива (по мате,

риалам раскопок 1963 г.) // КСИА. 19686. Вып. 113.Гадло А. В. Раскопки раннесредневекого селища у деревни Героевки в 1964 г //

СА. 1969. №1.Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа. Л., 1979.Гадло А. В. К истории Восточной Таврики VIII - X вв. // АДСВ. 1980. Вып. 17.Гадло А. В. Тмутороканские этюды. I // Вестник ЛГУ 1989. Вып.1.Гайдукевич В. Ф. Памятники раннего средневековья в Тиритаке // СА. 1940 №6. Гвйдукевич В. Ф. Раскопки в Тиритаке в 1935-1940 гг. // МИА. 1952. №25 Гайдукевич В. Ф. Илурат//МИА. 1958. №85.Герцен А. Г, Сидоренко В. А. Чамнубурунский клад монет-имитаций. К датировке

западного участка оборонительных сооружений Мангупа // АДСВ. Вопросы социального и политического развития. 1988. Вып.24.

Герцен А. Г. Крепостной ансамбль Мангупа // МАИЭТ. 1990. Вып. 1 Герцен А. Г. Византийско-хазарское пограничье в Таврике // История и археология

Юго-Западного Крыма. Симферополь, 1993.Герцен А. Г. К проблеме типологии средневековых городищ Юго-Западной Таври

ки //АДСВ. Византия и средневековый Крым. 1995. Вып.27.Герцен А Г Ранневизантийские крепости Юго-Западной Таврики // Тезисы докла

дов Междунар. конф. «Византия и Крым». Симферополь, 1997.Герцен А. Г. Крепость Дорос: византийско-хазарское пограничье в Твврике // Тези

сы докладов Междунар. конф. «Скифы. Хазары. Славяне. Древня Русь. К 10 0 -л е т и й со дня рождения М. И. Артамонова». СПб., 1998.

Герцен А. Г. Новые раннехристианские памятники из некрополей Мангупа // Тезисы'докладов Междунар. конф. «Взаимоотношения религиозных конфессий в многонациональном регионе: история и современность». Севастополь, 2001.

Герцен А. Г. Хазары в Доросе- Мангупе // Хазарский альманах. Харьков, 2002 Т.1- Герцен А. Г. flqpoc - Феодоро: от ранневизантийской крепости к феодальному г°"

роду // Материалы XI научных Сюзюмовских чтений. «Кумуляция и трансляция византийской культуры». Екатеринбург, 2003

Голб Н , ПрицакО. Хазарско - еврейские документы X века. М. - Иерусалим, 199? Голден П. Б. Государство и государственность у хазар Власть хазарских к а г а н о в '

/ Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. М., 1993.Голенко К. В. Монеты из раскопок Государственного Исторического Музея в Хере0"


(1958-1969 гг.) // СА. 1972. №4.'гал оф аст Л- ^ Стекло ранневизантийского Херсона // МАИЭТ. 2001. Вып.8.

гоандмезон Н. Н. Заметки о херсоно- византийских монетах // ВВ. 1986. Т.46.ПафОК Ж. Двуликий Крым (IV-X вв.) // МАИЭТ. 2000. Вып.7.пеяния Вселенских Соборов. СПб., 1996. Т.4.джонс А X. М. Гибель античного мира. Ростов-на-Дону - М., 1997.Зайбт В. Государственная система упрввления Херсона в VII-VIII вв. // МАИЭТ

,000 Выл.7Занкин А. Б. Коллекция граффити на амфорной таре из раскопок в г. Керчи // Морська

опеля в Швннному Причорномор’Т. КиТв, 2001.Зинько В. Н., Пономарев Л. Ю. Гончарная керамика VIII - IX вв. с сельской округи

gocnopa // Археология и история Боспора. 1999. Вып.З.Зинько В. Н , Пономарев Л. Ю. Новые памятники салтово-маяцкого типа в окрест

ностях Керчи // МАИЭТ. 2000. Вып.7.Зинько В. Н , Пономарев Л. Ю. Исследование раннесредневековых памятников е

окрестностях поселка Героевское II Боспорские исследования. 2001. Вып.1.Зубарь В. М., Сорочан С. Б. О положении Херсона в конце V - VI вв.: политический

и экономический аспекты // ХСб. 1998. Вып.9.Иванов С. А. Понятия «союза» и «подчинения» у Прокопия Кесарийского // Этносо

циальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. М., 1987.

Иванов С. А. Житие Стефвна Сурожского и хазары // Тезисы докладов II Междунар. коллоквиума «Хазары». М., 2002.

Каждан А П История византийской литературы (650-850 гг.). СПб., 2002.Коковцов П. К Еврейско - хазарская переписка в X в. Л., 1932.Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991.Кулаковский Ю. А. История Византии СПб., 1996. Т.З.Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. Киев, 2002.Кычвнов Е. И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997.ЛевДивкон. История. М., 1988.Лихачев Н. П. Моливдовулы греческого Востока: М., 1991.Макарова Т. И Средневековый Корчев // КСИА. 1965. Вып.104.Макарова Т. И. Археологические данные для датировки церкви Иоанна Предтечи е

Керчи // СА. 1982. №4.Мвкарова Т. И. Боспор - Корчев по археологическим данным // Византийская Тав

Рика. Киев, 1991.Макарова Т. И. Археологические раскопки в Керчи около церкви Иоанна Предтеч»

"МАИЭТ. 1998. Вып. 6.Масуди. Золотые копи и россыпи самоцветов. М., 2002.Михеев В. К. Подонье в составе Хазарского каганата. Харьков, 1985.Могаричев Ю. М. К вопросу о политической ситуации в Таврике в середине IX в. /

срИО. 2002. №4Могаричев Ю. М. О некоторых вопросах истории Крыма середины - второй поло

Вины VIII в. // ХСб. 2004. Вып.13Науменко В. Е. Место Боспора в системе византийско-хазарских отношений // БИАС

----------- 1■барский альманах", том 3. Харьков, 2004

114 = = -

Симферополь, 2001. Вып.2.Науменко В. Е. К вопросу о характере византийско-хазарских отношений в коН|

VIII - середине IX вв // ПИФК 2002. Вып.12. *Науменко В Е. Хазарский «тудун» в Херсоне в начале VIII в.: византийская вере

//МАИЭТ. 2003. Вып. 10. *Науменко В. Е. К вопросу о времени и обстоятельствах образования Хазарски

каганата // Хазарский альманах. Харьков, 2004. Вып.2. ^Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европ

и Кавказа. М , 1990. ь 'Патканов К. Из нового списка географии, приписываемой Моисею ХоренскомуJ

ЖМНП. 1883. №3. |Пономарев Л. Ю. К изучению салтово-маяцких памятников Керченского полуо^ !

рова // Боспор Киммерийский на перекрестье феческого и варварского миров Мате- ■ риалы I Боспорских чтений. Керчь, 2000.

Пономарев Л. Ю. К топографии раннесредневекового Боспора (VI-XII вв.) II Боспор Киммерийский, Понт и варварский мир в период античности и средневековья. Материалы III Боспорских чтений. Керчь, 2002.

Пономарев J1. Ю. К характеристике салтовского керамического комплекса поселений Керченского полуострова // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Материалы IV -Боспорских чтений Керчь, 2003а

Пономарев Л. Ю. Салтовское укрепление и святилище у с. Заветное // Боспорские исследования. 20036. Вып.З.

Романчук А. И. Торговля Херсонеса в VII - XII вв. // Byzantinobutgarica. Sofia, 1981 Т.7.

Романчук А. И., Сазанов А. В., Седиковв Л. В. Амфоры из комплексов византийского Херсона. Екатеринбург, 1995.

Романчук А. И. К истории Херсона VII в. //А Д СВ. 2000. Вып. 31.Сазанов А. В. Хронология слоев средневековой Керчи II ПИФК. 1998. Вып.5. Сазанов А. В Городе и поселения Северного Причерноморья ранневизантийского

времени: Автореф. дис . докт. ист. наук. М., 1999.Сазанов А. В , Могаричев Ю. М. Боспор и Хазарский каганат в конце VII - начале

VIII вв. II ПИФК. 2002. Вып.12.Седикова Л. В. Керамическое производство и импорт в Херсонесе в IX в : Авто-

реф. дис....канд. ист наук. М., 1997.Сидоренко В. А. Монетная чеканка Боспора 642-654 гг. // Тезисы докладов МежДУ' J

нар. конф. «Византия и Крым». Симферополь, 1997. !Сидоренко В. А. Медная чеканка византийского Боспора (590-668) II МАИЭТ 2003

Вып. 10.Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период. Киев, 1990. Соколова И. В. Монеты и печати византийского Херсона. Л., 1983. ((Соколова И. В. Византийские печати VI - первой половины IX вв. из Х е р с о н е с а

ВВ. 1991 Т.52.Соколова И. В. Византийские печати из Херсонеса // АДСВ. 1992. Вып.26. :Сорочан С. Б. О торгово-экономической политике Византии в Таврике VII - IX 00

/ Проблемы археологии древнего и средневекового Крыма. Симферополь, 1995

'в о р о ч ан С. Б., Зубарь В. М., Марченко Л. В< Жизнь и гибель Херсонеса. Харьков, 2000 ворочан С. Б. Боспор как византийско-хазарский кондоминиум // Материалы II Бос-

оских чтений. «Боспор Киммерийский и Понт в период античности и средневековая» Керчь, 2001а.

Сор°чан с Б Византия IV - IX вв.: эткады рынка. Харьков, 20016.Сорочан С. Б. Византия и хазары в Таврике: господство или кондоминиум? // ПИФК.

,002 Вып. 12.С о р о ч а н С. Б Сугдея в «темные века» // Сугдейский сборник. Киев-Судак, 2004а. Сорочан С Б. Еще раз о письмах папы Мартина I и о положении византийского

Херсона и его климата // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Этнические процессы. Сборник научных материалов V Боспорс- 01Х чтений. Керчь, 20046.

Степанова Е. В. К вопросу о Судакском архиве печатей // Тезисы докладов VIII научных Сюзюмовских чтений «Византия и Крым. Проблемы городской культуры» Екатеринбург, 1995.

Степанова Е. В. Судакский архив печатей // Археология Крыма. 1997. Т.2. Степанова Е. В Новые находки из Судвкского архива печатей // Сугдея, Сурож,

Солдайя в истории и культуре Руси-Украины. Киев - Судак, 2002.Сухобоков О. В Дншровське люосТепове Л1вобережжя у VIII - XIII ст. КиУв, 1992. Фронджуло М А Раскопки в Судаке // Феодальная Таврика. Киев, 1974.Цанкова - Петкова Г О территории Болгарского государства в V1I-IX вв. // ВВ. 1960. Т.17 Цукерман К К вопросу о ранней истории фемы Херсона // БИАС. Симферополь,

1997. Вып.1.Цукерман К. Венгры в стране Леведия: новая держава на границах Византии и

Хазарии ок.836-889 гг. // МАИЭТ. 1998. Вып.6 .Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения: «Хронография» Феофана,

«Бревиарий» Никифора М., 1980.Шандровская В. С Таможенная служба в Сугдее VII-X вв // АДСВ Византия и

средневековый Крым. 1995. Вып.27.Шене Ж.-К. Поздний архонт на примере Херсона // МАИЭТ. 2000. Вып.7.Якобсон А. Л. Раннесредневековые поселения Восточного Крыма // МИА. 1958.

N#85.Якобсон А. Л. Раннесрёдневековый Херсонес II МИА. 1959. N» 63.Darrouzns J. Notitiae Episcopatum ecclesiae Constantinopolitanae. Paris, 1981. Dunlop D. M. The history of the Jewish Khazars. Princeton- New Jersey, 1954. Etimologicon Magnum. Amsterdam, 1967.Golden P. B. Khazar Studies: an Historico-Philological luquity into the Origins of the

bazars Budapest, 1980. V.1 .Guiliand R. L'Eparque de la Ville // Byzantinoslavica. 1980. T.41.

Mj, a'<°n J. F., Kennedy H. The Arab- Byzantine Frontier in the Eighth and Ninth Centuries: ~ry Organisation and Society in the Borderlands I I ЗРВИ. 1980. T.19.

Centak:,0n J- F- Some Considerations on Byzantine Society and Economy in the Seventh ar*d ^ Ha|don J. F. State, Army and Society in Byzantium. Approaches to Military, Social

^ ministrative History, 6Ih-12,h Centuries. London, 1995. errjn J The context of iconoclast reform // Iconoclasm. Birmingham, 1975.

,р с * и й альманах", том 3. Харьков, 2004 —

Jenkins К. J. H. Cyprus between Byzantium and Islam // Jenkins K. J. H. Studies» Byzantine History of the 9th and 10m Centuries. London, 1970

Kyrris C. The Nature of the Arab-Byzantine Relations in Cyprus from the Middle of the > to the Middle of 10m Century A.D // Graeco-Arabica. 1984 V.3.

Mango C. Nikephoros Patriarch of Constantinople. Short History Washington, iggQ MoravcsikG. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd.2.Noonan T. S. Byzantium and the Khazars: a special relationship? II Byzantine Diplomacy

London, 1992.Ohme H. Das Cosilium Quinisextum und seine Bischefslisten. Studien zUrr

Konstantinopeler Konzil von 692. Berlin- New York, 1990Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IXe et Xe siecles. Paris, 1973 Oikonomides N. Silk Trade and Production in Byzantium from the Sixth to the Ninth

Century: the Seals of Kommerkiarioi // DOP. 1986. V.40.SazanovA. Les amphores de L'Antiquite Tardive etduMoyen Age: continuiteou rupture?

Le cas de la Mer Noire II La ceramique medievale en Mediterranee. Actes du VI congres Aix-en-Provence, 1995.

Stepanova E. New Seals from Sudak // SBS. 1999. V.6 Vasiliev A A. The Goths in the Crimea. Cambridge- Massachusetts, 1936. Zuckerman K. On the date of the Khazar's conversion to the judalsm and the chronology

of the Kings of the Rus Oleg and Igor // REB. 1995. T. 1.

Международный центр хазарове(^ |l

С.В- СорочанХарьков

Об opus spicatum и населении раннесредневековой Таврики

Исследователи достаточно уверенно выделяют так называемый южный или крымский вариант салтово-маяцкой культуры [Плетнева 1967, 8; Плетнева 1976,43, 45, 76; Баранов 1977; Рудаков 1979, 105-111 и т.д.], который еще недавно называли термином “северопричерноморская культура" [Бабенчиков 1958, 144; Якобсон 1973, 30] В качестве его существенной отличительной особенности - особенности строительства именно хазар, тюрок, праболгар, салтовцев в Крыму и на Тамани — обязательно выдвигают тип строительной кладки исключительно "хазарских слоев" (второй половиныVII - первой половины X вв ), при котором камни располагали друг под другом, ребром, под острым углом, отчего она напоминала по виду “елочку”, "колосок" или "рыбью кость”, а в качестве связующего “раствора" служила земля, суглинок или глина [Плетнева 1976, 45; Атавин 1992,174; Плетнева 1999, 153, 157, 159, 165; Майко 2001, 104; Моця 2004, 273]. “Прием этот, — пишет С.А. Плетнева, — во всем Причерноморье характерен для начала хазарской эпохи", появился в Крыму "одновременно с вторжением хазар” и “начиная с VIII в. широко распростанился по всему европейскому юго-востоку"[Плетнева 1986, 46, 55; Плетнева 2003, 31, 88]. О причине появления такой техники кладки, особенно характерной якобы для хазарского строительства, обычно умалчивают. В лучшем случае в ней, как и в "бесфундаментности" построек, видят антисейсмичный прием или невразумительно связывают ее распространение на крымских памятниках с неким “отсутствием навыков перевязывать углы", который, дескать, выработался у местного населения позже, во второй половине IX в. [Баранов 1986. 246; Баранов 1990747 - 48; Фрумкина 1992, 60 - 66; Плетнева 1999, 143; Майко2000, 289]. Между тем подобная технология фигурируем как opus spicatum среди прочих, вполне античных по облику, нерядовых, иррегулярных систем кладок из рваного камня, реже - блоков [ср.: Murus. Teichos 1904, 2048 (подобная кладка наблюдается * *е в древнегреческой Трое); Вачева 1979, 7; Крыжицкий 1981, 35 - 41], встречается Столько в “хазарских слоях’ , а гораздо раньше и позже. Поэтому закономерно вста- ** пРинципиапьно важный, в том числе в плане методики, вопрос, насколько право

г о видеть в ней некий культурный и, даже более того, этнический “маркер", во случаях безошибочно указывающий на присутствие и деятельность в Крыму и на

т СНо связанном с ним Таманском полуострове тюркютов - праболгар, хазар или сал- Поа1168 ^б аб ин 1998, 115; Айбабин1999, 5; Айбабин 1999 а, 189]. Решение этой

О чески не разработанной задачи позволило бы лучше представить ситуацию с

--------населением раннесредневековой Таврики и степень влияния на него местных и при вносных элементов.

И твк повелось утверждать, причем на весьма авторитетном уровне, что приец кладки “в елку" был неведом на территории Крымского полуострова до тех пор, по^ его не принесли с собой хазары из Приморского Дагестана, исконных земель кагана, та [Плетнева 1967, 63; Магомедов 1983,150, рис.58; Плетнева 1991,104; Флеров 1995 32; Айбабин 2002, 9; Крым 2003, 58]. С помощью такой “характерной кавказской клад! ки" возводили якобы особый тип жилищ - наземные постройки на каменных цоколях или полностью с каменными стенами, которые были распространены "исключительно в Приазовье'', что, впрочем, не мешало им являться “одним из основных отличи, тельных признаков приазовского и крымского вариантов” салтово-маяцкой культур [Плетнева 1967, 51 - 70; Степи Евразии 1981, 6 8 -6 9 , рис.43, 15, 17; Комар 2004. 17 3 ] В частности, к последней относят слои VIII - IX вв. в ряде приморских, давно основанных греками городов Таманского полуострова, пражде всего, Фанагории - ‘столицы* древнего Острова и расположенной неподалеку от нее Гермонассы (кастрона Тама- тарха).

Портовая Гермонасса, находившаяся примерно в 60 км от Боспора, действитепь- но, изменила свое название, но сохранила значение крупного перевалочного пункта, античный план и улицы, мощеные слоями керамики, и необъяснимо, почему это обстоятельство надо связывать с появлением хазар, нвкими хазарскими традициями во второй половине VII в. [ср.: Плетнева 2002, 111]\ Жители города, сохранявшего континуитет со своим античным прошлым, пользовались ранневиэантийскими краснолаковыми мисками со штампами в виде крестов и животных, связанных с христианской символикой, имели соответствующие культовые сооружения, отстроеные в конце V -VI вв., судя по находке в окрестностях феодосианской мраморной капители и части известнякового рельефа с изображением ангела, держащего плат [Коровина 2001, 21- 32; Крым 2003, 158]. Насыщенность культурного слоя многочисленными пересекающимися друг с другом кладками - остатками зданий говорит о том, что город был густо заселен, его жители обновляли, надстраивали старые дома и по греко-ромейской традиции мостили примерно каждые 20 лет улицы битой керамикой [Плетнева 1986, С 54] Стены здешних двухкамерных домов - пятистенок размером в среднем около 18-20 м2 сооружались на каменных цоколях, которые поддерживали стены из самана, или были полностью каменные. В последнем случае углы построек в соответствии с греческой, ромейской традицией обычно были перевязаны и выложены из хорошо обработанных блоков Рваный же и тесаный камень строители укладывали нередко в системе opus spicatum, которая особенно распространилась на Тамани с VIII в. [Плетнева 1967, 51-70; Степи Евразии 1981, 67-68]. "В елочку” складывали внешний и внутренний панцири кладки, а забутовка состояла из мелких камней и щебня, залитых жидкой глиной. Толщина двухслойных кладок нигде не превышала метра. Одна кам6" ра - комната отапливалась открытым очагом, расположенным в центре (или реже - 0 углу) дома, другая (передняя) была холодная. Почти каадый дом имел по давней

1 Сведения о расстоянии содержатся в труде ал-Идриси “Развлечение и с то м л е н н о го * странствиях по областям” (1154): "О т города Матраха до города ар-Русиййа (Корчева) 2 7 миль[Бейпис 1984, 211 - 212].

Международный центр хаэароведеч<1*

греческой традиции отгороженный массивными стенами дворик, являвшийся своеобразным хозяйственным помещением без крыши. Кое-где сохранились обнаруженные [ф* раскопках характерные для домостроения византийских городов дверные про-

с каменными порогами, обрамленные хорошо подогнанными, поставленными на -евро плитами; в порогах - углубления для штырей, на которых вращались двери, дворы нередко имели вымостки, глинобитные печи, врытые в землю пифосы, иногда обмазанные изнутри известковым раствором, большие хозяйственные круглые ямы - погреба с сужающимся на конус плоским дном. Особый интерес представляют жернова типичных византийских ручных мельниц, фрагменты гончарной кружальной керамики. амфор, поздней краснолаковой посуды, изделия из железа, каменный киот, украшенный резным орнаментом, византийская черепица с клеймами, костяная ручка с резным изображением лошади и птиц, обломки стеклянных лампад, ранней бе- логлиняной поливной керамики [Башкиров 1957, 317-371; Гадло 1968, 59; Блаватский1941, 220; Долгоруков 1975, 56, 57, рис.З; Крым 2003, 158, 175 - 178]. Даже местная лощеная посуда, при всей ее схожести с хазарской, имеет свое лицо. К примеру, приземистую широкодонную миску отличала ложбинка на венчике, вероятно, для крышки, что не характерно для салтово-маяцких мисок. Другая имела вертикально-заостренный венчик с резким переходом в округло-коническое тулово [Флеров 2001, 162, рис.2,11; 166, рис.8,47]. Не говоря уже о том, что поддон в салтово-маяцкой гончарной традиции совершенно не известен, все это отражает местное, но не хазарское своеобразие.

Фанагория даже не изменила своего давнего названия (Phanagorias лишь стала Phanagouris, Phanagourias, Phanoria) [подр. см.: Георгиев 2004, 83 - 84]. Она располагалась на двух плоских террасах, нижняя из которых (около 1 5 -1 7 га), где находился общественный, а значит, и рыночный центр города, ныне затоплена морем К слову, город стал хиреггь к концу IX в. и оказался покинут к началу X в., скорее всего, вследствие неблагоприятной геофизической обстановки, сложившейся вокруг него, обмеления порта, нарушения водного баланса, в не в силу внешнеполитических причин, военных столкновений, разгрома печенегами [Атавин 1987, 32, 34; Плетнева 2002, 111; Плетнева 2003, 97]. Почти посередине с юга на север, видимо, проходила дорога из верхнего города к морю [Болгов 2002, 111]. РаскопкиГИМв 1039 г. на северо-западной части городища открыли сло(* VI - VII вв. с вымостками из каменных плит и черепков, обломки поздних жанровых терракотовых статуэток (фигура воина в панцире и "лаще, обнаженная гротескная мужская фигура) [Пятышева 1960, 112 - 115]. В застройке, вероятно, встречались вполне добротные, монументальные здания из числа

что были возведены здесь, по мнению И.Т. Кругликовой, в конце IV - V вв. в традициях античной архитектуры, с колоннами, вымостками, колодцами [Кругликова 1966, ^ 1 ] Часть из них могла первжить лихолетья и в обновленном виде существовать в v' - VII вв.

В городе издавна, задолго до хазарской эпохи жило немало евреев, о чем свидетельствуют древнееврейские надгробные надписи поэднеантичного некрополя, суще- СТвовали прозелиты иудаизма, в том числе из числа варваров, сарматского населе- Иия (надгробие Балкоса), но были и христиане, на что особенно выразительно указы-

находка на западном кладбище Фанагории крышки поэднеантичного гроба, сби- ^ брусками и с накладными деревянными пластинками в форме стилизованной рыбы

барский альманах", том 3. Харьков, 2004

[Люценко 1880, 5; Даньшин 1993, 66 -68; Шавырина 2000, 360]. Значительным^4 вался элемент исповедующих иудаизм и позже, на что указывают находки на нек*?" поле свыше полусотни надгробий с семисвечниками, 26 из которых имели тамго» разные знаки на оборотной стороне, а четыре - надписи на еврейском языке [Люц«Г ко 1880 а, 573 - 580]. Видимо, поэтому для Ибн Хордадбеха это был “город евре^ [Кулаковский 1898, 495]. К этому стоит добавить, что, судя по подписи Иоанна, еп^ копаФанагорийского(1оаппез Episkopos Phanagoreias), под прошением Константин польского собора 519 г. к патриарху, Фанагория оставалась епископской резидент ей, одной из четырех, и по меньшей мере до второй половины VII в. входила в соста северокавказской церковной епархии Зихии, простиравшейся вдоль всего берега Дзо . ского моря и Керченского пролива [Макарий (Булгаков) 1994,128 -129]. Под названи ем Fanagorum она, вслед за Сугдеей (Sugdabon), фигурировала в составленной ме* ду 660-ми гг. и началом VIII в. “Космографии" анонима из Равенны [Vasiliev 1936, 42] и, значит, о ней знали даже в далекой Италии. Надо думать, определенного здесь на жительство византийского экс-императора Юстиниана Ринотмета в начале VIII в. о*, ружал знакомый, разве что более скромный, без ''аристократических жилищ - реэи. двнций", но преимущественно греческий быт, немногим отличный от того, что он застал в Херсонесе. По словам Феофана, записанным в его “Хронографии" под 6791680 г., “...у Фанагории и живущих там евреев обитает множество народов (parakeintai ethne pleista)" (выделено мной - С.С.), а не хезары, которые, как следует из дальнейшего рассказа византийского историка, со временем стали получать с этих народов, как и с приазовских булгар, дань [Чичуров 1980, 36, 37, 60, 61, комм. 261, 284].

Следует заметить, что город отстроился после второй четверти - середины VI в Прокопий писал в “Войне с готами", появившейся в 551 г., что Кепы и Фанагурис (Фанагория) “...издревле были подчинены римлянам и такими были и в мое время. Но недавно некоторые из варварских племен, живших в соседних областях, взяли и разрушили их до основания" [Прокопий 1950, 388, VIII. 5. 23. 28 - 29]. Эти слова многократно повторялись современными исследователями. Однако раскопки показывают, что в конце VII - VIII вв. в боспорских Патрее, Кепах вновь велось строительство, они не были покинуты жителями, а пополнились пришлыми элементами, судя по захоронениям, булгарами [Якобсон 1964, 39; Сокольский 1965, 108; Паромов 1993, 148]. В данном случае фунтовые могилы демонстрировали типичные черты языческого ритуала: неупорядоченную ориентировку, позы погребенных, наличие разнообразного погребального инвентаря, включая серолощеные сосуды и ойнохои крымского производства, остатки жертвенной пищи, византийскую монету, находившуюся в положении “обола Харона" [Крушкол 1950, 232; Сударев 1994, 114 - 115; Сорокина 1969,12*- 130]. Даже жилища в здешних поселениях стояли “по кругу”, видимо, отражая не забытую осевшими “варварами" традицию планировки кочевнического семейного "гнезда" [Плетнева 2003,,98]. Вообще, Крымское Приазовье дает более яркие, выразительные случаи проявления поздних языческих вероявний, вплоть до ритуального расчленения детей и собак, хотя и здесь они уникальны и встречались лишь в сельской глубинке, вдали от выживших бывших греческих центров [Винокуров 2002, 191 ' 194].

Возвращаясь к Фанагории, следует заметить, что в античную эпоху город заним^ около 50 га, то есть был в два раза меньше Пантикапея, но значительно превосходи


"^рощади прочив боспорские центры [ср.: Петрова 2000, 125] Любопытно, что в п° нее средневековье он тоже не только возродился, но его граница значительно ^-двинулась на восток, причем территория, ранее находившаяся вне городской чер- |1вРоказалась застроенной [Блаеатский 1941, 221]. Простираясь вдоль берега на ки-

полосой шириной 170 - 200 м, город по площади вдвое превосходил сосед- еермонассу - Таматарху, явно процветал, оставаясь крупным торгово-ремеслен-

И1°м центром [Плетнева 1986, 55, Плетнева 2003, 96; подр см.: Крым 2003, 157, 179 - Застройка его производилась с максимальным использованием старых зданий

1 -арталов и едва ли отражала “лагерный тип “города", свойственный номадам [ср.: Георгиев 2004, 86].

фанагорийские однокамерные - двухкамерные дома довольно больших размеров . х 4 6 х 5,8 х 5 м), цоколи которых были сложены отчасти “в елку”, из камня, взятого

^ более ранних построек, даже в IX в. сохраняли провинциальный облик, как и мощен ы е черепками улицы, вдоль которых они стояли. Раскопанный отрезок такой улицы с примыкающими переулками показал, что она была стандартной ширины около 3 м [Плетнева 1981,16-17, рис.6]. Стены домов с огороженными дворами были из сырца или глинобитными, но на углах, у входов выложены из крупных обработанных блоков, по давней, опять-таки не хазарской традиции.

При Юстиниане II здесь не было византийских войск, но было немало ‘единопле- менников" (ton idion omophilon) экс-императора, то есть греков, ромеев, которые, как и хврсониты, могли строить козни или даже составить заговор против бывшего васи- левса. Во всяком случае, это обстоятельство хаган посчитал убедительным объяснением для необходимости присылки охраны, которой в соответствии с правилами демилитаризации кондоминатного владения, до этого момента не было и которая отныне должна была стеречь “друга", даже более того, родственника хагана и вместе с тем врага Империи. Едва ли эти стражники были многочисленны и докучали своим вниманием. Удивительно, задушенного Юстинианом ‘здешнего, местного" (oikeios) архонта Папаца, бывшего в городе “от лица” хагана, никто не искал Его исчезновение по меньшей мере на день не встревожило “людей охраны” (andras eis phylaken) и уж тем более не привлекло внимание фанагорийцев. Экс-император, как и его посланники, не встречали препятствий при передвижении в пределах кондоминатной территории, с Азиатского на Европейский Боспор и обратно. Убийца явно не торопился. За это время он успел вызвать и дождаться архонта Боспора, Валгица. чтобы распра- вится и с ним, а после организовал отъезд жены Феодоры из города и сам покинул его [Чичуров 1980, 39, 62-63, 155, 163]. Случившееся можно объяснить как заинтересо- ванностью хагана именно в таком исходе событий, так и слабостью власти, редкост и хазар в городе, куда Юстиниан попросился на жительство, видимо, отнюдь не ^Учайно. Так, им не могло не быть учтено, что Фанагория являлась узловым центром * * * системы дорожных связей Таманского полуострова, в пяти направлениях расходившихся от города [Болгов 2002, 113 -114; Крым 2003, 164].

Примечательно, для того, чтобы выбраться с Острова, Юстиниан бежал в примор- Ск°е местечко или селение (parathalassion chorion) Томи (Тотеп или Tomin), в котором ^которые исследователи считают возможным видеть находившуюся в 21 км к юго- ^паду от Фанагории Гермонассу-Таматарху (Tomitorakan) VII - VIII вв., место с тучны- ^ Пастбищами и обильными подпочвенными водами, что соответствовало тюркско-

•зарский альманах”, том 3. Харьков, 2004

I I . / .

му tomi, tomar [Nicephoros 1990, 42. 25-29, p.103; Gregoire 1952, 288-292; Гадло ig^ 61; Георгиев 2004, 85 - 86]. Впрочвм, с не меньшим основанием здесь можно пред!/ лагать банальную ошибку переписчика, пропустившего первую букву в слове sto^- “устье", и в этом случае беглец направился к неподалеку расположенному рук ^ реки Кубань, который впадал в Шимарданскую бухту южнее Фанагории, имевшей тJ самым прямой выход в Азовское море [Болгов 2002, 110] Скорее всего, именно ъ он нашел местную греческую галиаду (алиаду) - легкое, полурыбацкое - полувоенной достаточно быстроходное судно, уже снаряженное к отплытию, которое и доставил его "вместе с некоторыми другими мужами", "своими товарищами" (ton etairon), в волон (Балаклаву) около Херсона. Если это так, тогда приходится признать, что в зти> местах, как и в Символоне, не было представителей ни хазарских, ни византийски* властей. Находки же печатей византийских “министров финансов” — логофетов ген* кона первой половины - конца IX - начала X в. в “Матрахе" (Таматархе) говорят о ее

включении в зону самого пристального внимания византийских властей, несмотря на сохранявшееся влияние со стороны хазар, которые знали этот город как Самкерц(с. м-к-р-ц, С-м-к-рай) и, вероятно, держали там во второй четверти X в. военный гарнизон2. Следует также подчеркнуть, что Фанагория и Гермонасса (будущая Тдматарха) невзирая на наличие сооружений с использованием техники кладки "в елку”, были включены в круг боспорской культуры, сохранили регулярную планировку, многослойное мощение улиц керамической крошкой, континуитет с античной градостроительной системой, тогда как в известных городищах Хазарии уличная планировка совершенно отсутствовала, а разбросанные “усадьбы" имели стены столбовой конструкции, разумеется, даже без намвков на opus spicatum, либо целиком сырцовые и юрто- ообразные жилища, так и не появившиеся в таманских городах [ср.: Плетнева 2002. 120 - 121; Флеров 2002, 160, 162]3.

Строительство усадеб с домами-пятистенками и огороженными дворами, где размещались хозяйственные постройки и открытые очаги, наблюдается и в Боспоре, в приморской части города, который с 80-х гг. V II в. якобы стал центром хазарских владений в Крыму и "основным опорным пунктом хазар на полуострове" [Айбабин 1997, 6; Могаричев 2000, 103, Могаричев 2001, 270].Не вдеваясь в дискуссию, следует заметить по этому поводу, что веских оснований для принятия столь о тв е тс тв е н н о го

вывода нет, и его следует рассматривать не более, как мнение [см.: Сорочан 2001,76- 81; Науменко 2001, 346 - 355; Сорочан 2002, 509 - 543]. Раскопки 1990 - 1992 гг. на участке в Кооперативном переулке в Керчи тем более нельзя отнести к числу убеди' тельных аргументов, поскольку, наряду с техникой кладки “в елку", среди типично местного материала византийского облика не местными являются лишь пара фрагментов венчиков сероглиняных банковидных горшков с ногтевидными вдавлениями, «о*

2 Пользуюсь случаем поблагодарить за эту сфрагистическую информацию К.Д. Смычков О городе SMKRYY, SMKRYW, SMKRS см. “текст Шехтера' и пространную редакцию письМ3 хазарского царя Иосифа к Хасдаю ибн Шапруту [Голб, Прицак 1997,141,142,147,164; Коко*' цов 1932, 102. прим.19].

3 В этой связи показательно, что юртообразные и гтопуземляночные постройки совер^е14- но отсутствовали в городах раннесредневековой Таврики, а если и встречались, то иэреД*3 лишь в сельских местностях Восточного, Центрального и Северо-Западного Крыма.

Международный центр хазароведе^

Р“ тровидныхп) [Айбабин 2002, 9]. Видеть во всем этом продукт жизнедеятельности пяюших на землю кочевников", “смешение различных строительных и бытовых

япииий в хазарских жилищах", на фоне остального отчетливо выраженного визан- ^йского быта было бы большой натяжкой [ср.: Крым 2003, 54]

Нет ничего специфически хазарского в стенах и общей планировке сооружений, воздвигнутых местами в технике opus spicatum в портовом районе в период конца VI . |Х вв., которые пытаются интерпретировать как остатки "хазарской цитадели”, крепости, где сосредотачивались органы управления городом, находился хазарский гарнизон и синагога, якобы разрушенная при сооружении храма Иоанна Крестителя [Крым2003, 53 - 55; Плетнева 2003, 86 - 89; см. возражения: Сазанов, Могаричев 2002, 484 .488, 501; Сорочан 2002, 522 - 523]. Дом, открытый в Кооперативном переулке, датируется, по уточненным данным, от второй четверти VI в. до последней трети VII в [Сазанов, Могаричев 2002, 488 - 501]. Слой пожара, в котором он погиб, локален и не содержит хазарских материалов. Вполне вероятно, что бедствие случилось до появления здесь хазар. К тому же единичные боспорские постройки конца VII в. с использованием техники кладки opus spicatum, как и некоторые аналогичные, существовавшие в других местах Крыма в это время, даже условно нельзя относить к салтово- маяцкой культуре - "государственной культуре" Хазарского каганата хотя бы потому, что самый ранний период этой культуры датируется от середины или, скорее, концаVIII в. до середины IX столетия [Плетнева 1967, 135-143; Степи Евразии 1981, 64; Флеров 1983,103-109; Афанасьев 1987,143,166; Кузнецов 1992,160-162; Винникова, Плетнева 1998, 18 - 27]4. Следовательно, перед нами продукт иного исторического феномена, требующий иного определения.

В связи с этим следует заметить, что кладка “в елку” зафиксирована в слое III на торе Митридат (раскопки 1945 и 1947 гг. восточнее Второго Кресла), причем постройки относятся к позднеантичному времени, до V - VI вв., явно выходящих за возможные реальные рубежи появления здесь хазар [Блаватский 1957, 91]. Такие же постройки с кладкой opus spicatum были обнаружены на верхнем Митридатовском раскопе, в черте акрополя и тоже в позднеантичном слое (слой IX, стена 89) [Блаватский 1®б2, 28 - 31]. Подобные случаи наблюдаются и в других местах Крымского полуост- Р°ва, о чем будет сказано ниже.

Каменные здания-пятистенки с печами или очагами из плитняка в углу комнаты Являются типичными для провинциально-византийских поселений Таврики [Баранов Э86, 247]. Часть раскопанных раннесредневековых домов в боспорской Тиритаке

Т° * е имеют закругленные угловые части и цоколи с кладкой opus spicatum, на кото-

4 С этой точки зрения фразы об “этническом составе салтово-маяцкой культуры Крыма■ » ■ w r i d ^ / v n n / i w w w I п п п б и п и т w w i H B v w a i ■ I w b w m a n i ^ n w n г • т

^Р ой половины VII - первой половины VIII вв." лишены смысла [ср.: Майко 2000, 287].

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- = 5 ^

рой стояли стены из сырцового кирпича, но, наряду с образцами салтовской л о ц ^ керамики в слое,.сопутствовавшем времени существования построек, встречав типичный "греческий" инвентарь, а занятия жителей рыболовством, рыбозасолочн^ промыслом, земледелием и животноводством опять-таки не знали существенных п* ремен [Гайдукевич 1952, 130-131]5. Судя по захоронениям в безинвентарных плит! вых могилах, подобных тем, что появились на Боспоре со второй половины V| j иногда с вырезанным на камне крестом у изголовья, жители раннесредневековой т ритаки исповедовали христианство, и достаточно давно [Плетнева 2003, 89] Во вс* ком случае, граффити с посвящением св. великомученку Феодору на сосуде типа ф^ЯГй и фрагменты краснолаковых мисок со штампованными крестами относятся к рубе*, V - VI вв и к VI - VII вв. [Емец 2002, 83 - 84; Крым 2003, 30] ^

На это же указывают остатки крытой черепицей трехапсидной базилики первой по- ловины VI в. (длина до алтарной части — 10,5 м, ширина - 9 м по внутреннему обмеру) с застекленными окнами, полами из проконнесского мрамора, византийско-коринфски ми капителями и другими, конической кубовидной формы, с крестами [Зинько 2003,120 -124]. В стене близ южного входа находилось четырехугольное углубление, облицованное мрамором, которое, вероятно, служило нишей для купели [Гайдукевич 1940,192]. В 0,8 м к юго-востоку от порога тиритакского храма был бассейн, может быть, фиал, тоже облицованный мраморными плитами [Гайдукевич 1940, 68 - 71, рис.80 - 81].

Впрочем, наличие всего этого не мешало некоторым обитателям городка весьма поверхностно относится к Слову Божьему и быть плохими христианами, на что намекает выразительная находка в одном из домов VI в , недалеко от рыбозасолочных цистерн антропоморфной гальки с подчеркнутым животом, которая как амулет может быть отнесена к ранневизантийскому времени, IV - VII вв [Иващенко 1989, 51 - 52; ср.: Сазанов 2004,178 -179]. Прежние боги и идолы, особенно связанные с культом плодородия и очага, с большим сопротивлением сдавали свои позиции наступавшей новой религии. Это видно из того, что гораздо позже в плитовом некрополе, выросшем на окраине- Тиритаки, некто совершил святотатственный для христиан ритуальный языческий акт- эахоронил в глубокой яме вместе с человеческими собачьи черепа, добавив к ним фалангу пальца с не снятым с нее кольцом и жернов [Марти 1941, 32, могила №3]

После слоя пожаре второй половины - конца VI в. в Тиритаке выделяется периодVII в., которому сопутствует соответствующая поздняя краснолаковая керамика, амфоры; базилика, похоже, не функционировала в VIII в., но к ее стене сделали пристройку, а новая усадьба, просуществовавшая до второй поповины IX в. или первой половины X в., в свою очередь была возведена над остатками винодельни, время прекращения существования которой остается открытой [подр. см.: Гайдукевич 1952, 49-55, 126-131, рис. 160-164; Гайдукевич 1958, 172-173, рис. 27-28; Гадло 1980, 1*4' 145; Сазанов 2004,179 -182]. Связывать все это с хазарами неправомерно, поскольку даже салтовцы появились на поселениях Восточного Крыма, в том числе и на месте

5 Город не погиб в результате нашествия тюрок в 576 г. [Николаева 1981, 88-92; ср.: Сазанов 1989, 58]. По поводу округленных углов, якобы намекающих на юртообразные жили^3 кочевников, стоит заметить, что ж и п ы е квркасно-турлучные постройки с подобными угла**" действительно имели распространение на поселениях Северного Кавказа, но п р о с л е ж и в а в '

ся в слоях уже II - III вв. [Магомедов 1983, 147 - 149].

Международный центр хаэароведсин*

= = 125'^ т а к и , не раньше второй половины - конца VIII в. [Якобсон 1958,.469 - 470]. ^Примечательно также' что в здешних домах VIII - IX вв., как и в постройках поселе-

о к о л о пос. Героевское, расположившихся на хоре Нимфея, и во многих других ** ах восточного и Юго-Восточного Крыма печи клали по местной античной тради-

л из каменных плит, а очаги выходят из употребления, причем одновременно из ^оизводства и использования исчезли глиняные котлы с внутренними ушками, свой- ^ g HHwe тюркам - кочевникам [Плетнева 1999, 154 - 155; Зинько, Пономарев 2001,

152].П р о ч и е плитовые могильники Керченского полуострова (Михайловский, Эльтиге-

и о в с к и й , Зенонова Херсонеса на мысе Зюк) тоже демонстрируют погребения в виде ка м е н н ы х ящиков, иногда с арковидными неглубокими нишами, высеченными в торго в о й каменной плите, к которой покойника клали головой [Масленников 1992, 167 („ечь идет о плитовой могиле, вероятно, второй половины VII в., если не раньше, которую с большим трудом можно соотнести с "горизонтом хазарского времени" на этом памятнике); Пономарев 2001, 116]. Для принявших крещение они имели значение портала, символической двери в иной, лучший мир. Следует заметить, что подобные конструкции обнаруживают христианские погребения некрополей Тепсеня (детское погребение 39) и Сугдеи (детская мог. 52), в которых нет ничего от хазарской культуры, но зато сильно ромейское влияние, континуитет с традициями предшествующего местного населения [Майко 2001 а, 40].

"В елку” сложены некоторые группы камней цоколя одного из раскопанных домов раннесредневекового Мирмекия, находившегося в четырех километрах от Боспора, что свидетельствует о знакомстве строителей с подобной техникой кладки, однако прочий инвентарь, каменная круглая ступа, характерный облик кружальной керамики, амфор VIII - IX вв., обломки венца от пифоса, жернова ничем не отличаются от тири- такских [Гайдукевич 1952 а, 177-178, рис.81]®. Слабая же мощность раннесредневекового культурного слоя вполне объяснима его “благополучностью", — свидетельство жизни, не знавшей пожаров и разрушений. Особняком смотрится при этом неходка в верхних слоях следов ямы с остатками человеческого черепа и жернова, в чем с большой натяжкой можно подозревать проявление ритуального языческого захоронения [Гайдукевия 1987, 165].

Присутствие кочевников нелегко уловить и в соседнем Илураге, где жизнь в VII в. тоже продолжалась, судя по находкам поздней краснолаковой керамики в слое во Дворе дома 2 (участок III), функционированию некоторых рыбозасолочных цистерн и ^нодельни [Крым 2003, 30, 31]. Между тем, по мнению В.Ф. Гайдукевича, здесь обнаружены даже каменные основания юрт и загоны для скота булгарского стойбища VIII в [Гайдукевич 1950,188; Гайдукевич 1958 а, 134-138]. Однако исследование построй-

Цоколь которой сложен “колоском" на глиняном растворе, показывает, что в углу °°льшого помещения была поставлена печь из обтесанных каменных плит Углублен- гл*10 ”КРУГИ” диаметром 6 - 7 м и одно такое же сооружение подпрямоугольной формы

х 5 м), без перекрытий, сложенные из бутовых и подтесанных камней, с нескольки-

С салтовской керамикой может быть связанв лишь часть кувшина, обнаруженного в рвн- ^^^Редневековой мусорной яме, плечи и тулово которого укрвшены полосами из мелких вдав-

Ны* линий, а нижняя часть горла орнаментирована волнистой полосой........... ■ - 1 :


. . сту„вия„ и. В «Ш „И1, о западной вороны, 6ь,л„ з а д е н ь , камням». . том Ь обожженными огнем, среди которых было довольно много костей домашних и ди ^ животных, птиц, рыб, а также зола, пепел, скопления угольков. Судя по керамичег^ му материалу, фрагментам боспорских, южнопонтийских амфор, красноглинян<у краснолаковой посуды, эти ограждения функционировали преимущественно во п ‘ вв. н.э. и, будучи расположеными на территории некрополя, являлись культовы 1>! погребально-поминальными комплексами, своеобразными святилищами, предНаз|!? ' ченными для поминальных тризн, а не остатками юрт кочевников или загонов дГ скота [подр. см.: Ханутина, Хршановский 2003, 316 - 321, рис. 1 - 8; ср : Плетнев!2003, 90]. Из семи обнаруженых к настоящему времени, три таких комплекса нет!! следы вторичного использования, перепланировок более позднего времени, в то* числе устройства впускного погребения V в. и выгородок, сделанных в технике орц8 spicatum [Кубланов 1979, 96 - 97; Хршановский 1988, 20 - 27; Ханутина 3 В., Хршаное- ский 2003, 318], что указывает на континуитет в использовании таких сооружений а значит, и на преемственность связанных с ними представлений, бытовавших сред, местного населения со времен античности. Но самое примечательное - в здешних боспорских кладках первых веков н.э. уже можно видеть зарождение кладки opus spicatum, получившей позже столь широкое распространение [Крыжицкий 1993,212] В таком случае появление подобной строительной техники в позднеантичных сооружениях собственно Пантикапея - Боспора оказывается вполне закономерным, и ее. как и в Илурате ранневизантийского времени, не обязательно видеть продуктом лишь салтовцев. Эти же наблюдения в корне противоречат утверждению о том, что “первые однокамерные каменные дома, сложенные в данной технике, появляются у тюрок юго-восточной Таврики не ранее середины VIII в " [Майко 2000, 289].

Следует принять во внимание, что кладка opus spicatum, эпизодически прослеживаемая на Боспоре до хазарского периода, сохранилась здесь и позже, в строительных горизонтах конца IX - XII вв., после того, как хазары остввили Крымский полуостров7. Следовательно, это была кладка, усвоенная не пришельцами, а именно местным населением. В квартале, состоявшем из пяти домов и двух пересекавшихся под прямым углом улиц, построенном, очевидно, в конце IX в. по типично византийской планировочной схеме, якобы над "хазарскими слоями", боспорские усадьбы по прежнему были сложены по известной ранее системе смешанной кладки из бута на глине, с отдельными участками, образующими "елочку" [Макарове 1965, 71 - 72; Макарова 1998, 359-361; с р : Сазанов 1998, 8 2 -8 3 , табл 21]. Б о л е е н и ч е г о “тюркского" в них нет. Даже сторонники доминирования протоболгарского влияния признают, что такие элементы построек, как каменные цоколи и глинобитные стены, были “заимствованы из боспоро-виэантийской домостроительной традиции" [Айбабин 1999, 189}®.

I/O = = = - _______________________________________________________

7 Анализ письменах источников (письма патриараха Фотия Антонию, архиепископу Боспора, и сообщения Ибн Русте) позволяет заключить, что к началу 870-х гг. город не контрол*' ровался хазврскими властями и, несомненно, принадлежал Византии [см.: Цукерман 1998 676; Айбабин 1999, 222].

8 А Л. Якобсон счел нужным подчеркнуть, что отсутствие каменного цоколя являлось сп^ цификой жилых построек Подонья и отличало их от жилого дома того времени в Таври** [Якобсон 1070, 110-120].


1(лаДка °PUS sP,catum была известна в раннесредневековом Восточном Крыму и -го южном побережье, причем ее использовали и в жилом, и в производствен-

и в храмовом строительстве. Так, кусками плиточного известняка, сложенного и * * - , строители облицевали стены неглубокой землянки VIII - IX вв. на большом0 оытом поселении уд. Пташкинона Керченском полуострове [Гадло 1980, 131]. С оТКвня материка начиналась двухрядовая кладка, тоже выложенная “.. .по типу кладки

и заставляющая подозревать присутствие салтовцев" [Гадло 1980,132] Од-8 ко и ранний период поселения, вероятно, имевшего поэднеантичную основу, прод

а в л е н неглубокими полуземлянками, одна из которых датируется по фрагментам форы с перехватом не позже середины VII в., то есть временем до появления

нароД® хаэаР У берегов Черного моря [Гадло 1980, 135; ср.. Якобсон 1970, 28, № 75]« Такие же жилые сооруженя сельского и городского типа в виде полуземлянок и з в е с т н ы около с . Морское и в Сугдее, но и здесь они имеют аналогии не только в праболгарских, возможно, хазарских материалах, а й в материалах пеньковских пос е л е н и й Южного Поднепровья второй половины VII в. [Майко 1998, 130]. Причем рядом с крымскими редкими памятниками такого рода обнаруживаются как зерновые ямы, открытые очаги, так и вкопанные в землю, привычные ромеям пифосы [см.: Майко 2000, 286] В связи с этим следует учесть, что подобный простейший тип жилых сооружений в виде полуземлянки подпрямоугольной или овальной формы с

глинобитной каркасной конструкцией стен был и у народов, ведших оседлый образ жизни.

Во второй строительный период, приходящийся на вторую половину VIII - IX вв , на месте поселения у д. Пташкино возводится трехапсидный базиликальный сводчатый храм; нижний ряд его кладки шириной 1 , 1 2 м был уложен прямо на материк, но состоял из двух лицевых рядов рваного и в меньшей степени тесаного известняка с забутовкой посередине на грязевом “растворе'' - прием, обычный не для “хазарских архитекторов", а для всех каменщиков как первых вековгтак и эпохи средневековья [ср. Плетнева 2003, 92]. Мощение пола плитами из известняка тоже не назовешь особенным. Так могли делать и греки, и пришлые мастера, попадавшие под влияние ромейской культуры.

К слову, говорить о недостроенности, заброшенности строительства этого христианского храма только потому, что раскопки показали отсутствие кровельной черепицы, было бы неправомерно. Его стропила могли быть покрыты камышом, ветками или соломой, присыпанными землей. В сельской местности это был испытанный прием, имевший привлекательность в своей дешевизне. Бороздчатые амфоры причер- ^орского типа из завала на месте постройки датируются не только концом VIII - ^ а л о м IX вв., но и IX в. Поэтому относить разрушение или прекращение строительства храма к рубежу VIII - IX вв на их основании тоже преедевременно [Гадло 1980, 42. рис. 7]. Тем более среди амфорного материала оказались обломки высокогорло-

Обычно углубление помещений в землю относят к черте, характеризующей салтовцев. У * не менее следует учесть, что заглубленные постройки, облицованные по периметру бу- , /вЫм камнем на глиняном растворе (в один камень толщиной), известны и в раннесредневе- °вом Херсоне (см. раскопки пом. 0 - 0 в южном углу квартала I), где какие-либо следы влия- Ия салтовцев ничтожны [Золотарев 1075, 12, рис.32].

го кувшина того типа, какой не выпускался ранее второй половины IX в.10. Что I ся кости ноги лошади, найденной тут же, при раскопках северного нефа, ее едв^' стоит относить к следам особого языческого ритуала, каким местное население o'1* I бы хотело выразить свой пиетет к святому для христиан месту [Гадло 1980, 137 1 j'0-

Ярко выраженную печать такого же ромеизированного облика несет крупное rJ: I щадью более 15 га поселение VIII - IX вв. на южном склоне горы Опук Остатки 1 шой базилики, колодцы, следы дорог, подпорных стен, кольцевых загонов и КОиЛ для мелкого рогатого скота, усадьбы из двух жилых помещений (10,5 х 6,5 и 6,3 xg м), примыкающие к ним хозяйственные постройки, заглубленные в котлован двухг^ 1 цирные с забутовкой стены, выложенные на уровне цоколя кладкой opus spica^ углы из блоков известняка со следами инструментальной обработки, каменные очагл и глинобитные печи, каменные вымостки кое-где, обломки пифосов, разнотипна амфор VIII - первой половины X вв., высокогорлых кувшинов с плоскими ручками ойнохой "баклинского типе" заставляют с недоверием относиться к заключению о при! надлежности обнаруженного к “обычным памятникам хазарской культуры Керченского полуострова’ , ибо эта “хазарская культура” ничем не отличается от сельской, про- винциально-ромейской [см. Голенко, Джанов 2002, 76 - 78]. Даже находки некоторого количества фрагментов сероглиняной кухонной керамики и сосудов с лощением не в силах развеять сомнения о принадлежности этого характерного и вместе с тем типичного для хазаро-византийской кондоминетной Таврики археологического комплексен “последнему этапу развития салтово-маяцкой культуры”

Порой такого рода привязки носят искусственный характер. Так, на восточной окраине с Заветное в Юго-Восточном Крыму находится небольшая крепость площадью около 530 кв. м (30 х 22 м), воздвигнутая на мысу и защищенная со всех сторон двухпанцирной, трехслойной стеной толщиной 1,10 -1 ,4 0 м, из бутовых и подтесанных известняковых камней на глинистом растворе, а также рвом шириной до 2 м К кастрону примыкало крупное поселение с обособленно расположенными постройками, прослеживаемыми в виде скопления камней и гончарной керамики. Вероятно, оно существовало не только в эпоху раннего средневековья, но и в конце XIII - XIV вв На соседнем мысу находился типичный для местного населения, в том числе христиан, плитовый могильник из числа тех, что стали особенно распространяться со второй половины VII в. Тем не менее, обнаруженный на поселении обычный, долго функционировавший очаг в виде ямы (диаметром - 0,42 м, глубиной - 0,10 - 0,12 и), расположенной на овальной, с невысокой оградой площадке (3,4 х 2,6 м), слегка у- лубяенной в суглинок на 0,10 - 0,15 м, предлагается рассматривать в связи с вопросом о языческих верояваниях и обрядах народов Хазарского каганата, а именно, как ритуальное капище, в котором разжигали не иначе как “священный огонь* [см : Пономарев 2003, 264 - 282; Пономарев 2004, 456]. Между тем в засыпи очага и вокруг него оказался тот же массовый бытовой материал, что и на поселении: фрагменты при*

1(1 На его горле была процарапана надпись на греческом [Гадло 1980, 140]. С.А. Плетнев8 без каких либо объяснений относит строительство храма к концу X в. и полагает, что это был3 последняя крупная хазарская постройка, которую хазарские архитекторы попытались возве6 ти ‘ на своих прежних, но уже почти утерянных землях, вновь ставших византийскими” [Пл0* нева 2003, 92].


'■'""^морских амфор с мелко-зональным рифлением, коричневоглиняных амфор с ‘4в 1хватом" на тулове, ойнохой “баклинского” типа, несколько венчиков и стенок гор-

салтовского облика [Пономарев 2003, 267 - 271, рис. 3, 6, 7 - 9]. Находки двух П н е в ы х отщепов и лощил из песчаника едва ли можно безоговорочно относить к *Ре**1етам", а обломки посуды и раздробленные кости домашних животных - это обыч-

й бытовой кухонный мусор, как и зола, которая засыпала площадку [Пономарев нь< 270] Не всякий зольник является указателем языческого святилища. Зато ти-

но византийским культурным признаком могут служить обломки нескольких рюм- ПИобрэзных стеклянных сосудов [Пономарев 2003, 272, рис 8. 12]. Примечательно "°юкв отсутствие лепной посуды, лепных поделок, не считая единственного плоского

иНяного кружка с беспорядочными вдавлинами, в которых при всем желании невоэ- дежно углядеть “солярную символику", связанную с “ритуальной имитацией хлеба”, с •земледельческими культами или общетюркским культом Тенгри-хана" [Пономарев2003, 272 , рис 8. 8; ср : Пономарев 2004, 457]. Прочие единичные глиняные кружки с изображениями креста или креста в круге из раскопок поселений Керченского полуострова (Геревка - 3, Эльтиген Юго-Западное, Тиритака), даже если это действительно были не простейшие христианские амулеты, филактерии IX - X вв , а "изделия с небесными символами", “домовые обереги”, крайне редки, чтобы говорить о доминировании здесь именно тюрко-бопгар с их языческими верованиями и обычаями [Пономарев 2004 в, 37].

Вообще, кладка жилых и хозяйственных сооружений, даже из наиболее ярко выраженных “саптово-маяцких" поселений Восточного Крыма второй половины VIII - первой половины X вв , обычно смешанная - постелистая иррегулярная двухлицевая с забутовкой и "елочкой", а хозяйственный и бытовой инвентарь включает не только сравнительно немногочисленную керамику салтово-маяцкого типа, лепную посуду, но и пифосы, амфоры, ойнохоевидные кувшины, кухонные горшки с клеймами на дне, прочую массовую кружальную посуду, даже светильники византийского облика, в том числе с граффити в виде букв греческого алфавита и различных знаков и в виде креста, что указывает на быт не столько собственно салтовского, сколько христианизированного разноэтничного гетерогенного населения вполне “ромейского облика" [см : Зинько 1997, 40-41; Зинько, Пономарев 1997, 42-43, Зинько В.Н., Пономарев 2001, 151 -156, рис.5]. Поэтому было бы странным пытаться связывать с "раннетюркскими праболгарскими древностями” керамические комплексы, представленные хорошо известными типами амфор VII - VIII вв., столовой провинциально-византийской посу- Д°й, крупными ойнохоями, гончарными кухонными горшками, в том числе близкими Типвм кухонной посуды византийского Херсона, и лишь отдельными фрагментами Редких лепных горшков [см.: Майко 2000, 291 - 294]. Показательно, что прочерченный кРест встречается даже на некоторых фрагментах лепных кухонных округлобоких горшков, считающихся типично кочевническими типами керамики, как это видно на при- МеР® находки из Сугдеи, которая никак не увязывается с комплексом “тюрко-булгарс- J31'0 святилища” или "хазарского капища" - зольника второй половины VIII - середины

вв. на участке куртины XV, откуда происходит обломок [Майко 2000, 293; Майко 20°1 б, 25, рис.9,8].

Стены дома с огороженным двором, построенного не ранее IX в. на плоском хол- ^ Тепсень, недалеко от западной окраины поселка Коктебель (Планерское), после


130 = = .

разрушения одной из базилик Тепсеньского городища, действительно, были сл ох^ с использованием приема opus spicatum [Бабенчиков 1958, 96 - 99]. Однако в о с т^ ном усадьба имела типично провинциальный византийский облик - черепичную шу, застекленные окна, соответствующий бытовой инвентарь. В других таких жв вп^ не благоустроенных домах зафиксированы печи из плит известняка и прочие при3н ки ромеизированного быта [см.: Фронджуло 1961,168 -182; Фронджуло 1968, 9 9 . Майко 2002, 179 - 180]. Даже однокамерные каменные постройки, сложенные в те* нике opus spicatum насухо из мелкого плитняка, как и аналогичные постройки усг^ чиво стационарных поселений Тиритаки, Героевки, Кордон-Обы, считающиеся преу. шественниками домов-пятистенок из двух комнат, имеют сравнительно крупные меры (8,1 х 5,1 м), правильную форму с выложенными камнем дверными откосами застекленные окна, все те же печи - каменки византийского типа, а основания их сгеи хотя и без фундаментов, впущены в грунт на глубину 0,2 - 0,3 м, как это было принято в византийском строительстве [Бабенчиков 1958, 98; ср.: Гадло1968 а, 82; Баране* 1986, 247; Баранов 1990, 51]. Приводимый В.В. Майко анализ керамики (пифосов амфор, столовой и кухонной посуды, в том числе с клеймами а виде креста) указывав ет на ее отчетливо выраженный провинциально-византийский облик и не позволяет считать Тепсеньское городище праболгарским, а его население исключительно тюрк, ским, носителями “крымского праболгарского варианта салтово-маяцкой культуры [Майко2000,101 -123; ср.: Майко2002 а, 133-134,142; Майко2002,180; Майко 2003 136]. Автор сам признает, что "сероглиняная лощеная салтовская керамика чрезвы чайно редкв на полуострове" [Майко 2000 а, 106]. Действительно, едва ли не иэна чально, уже с VII в., здесь полностью доминировала кухонная керамика, изготовленная на ручном гончарном круге, и византийская привозная керамика, амфоры, кувши ны, столовая посуда [Баранов 1986, 247]. Объяснять это византинизацией керами ческого производства "крымских салтовцев’ нелепо, поскольку тогда надо признать что все прочее, предшествовавшее появлению салтовцев, местное городское и сель ское население (потомки скифо-сарматов, греки, аланы, готы) в одночасье было уст ранено от гончарного дела, а новоявленные монополисты мгновенно усвоили новую технологию и традиции производства.

По-видимому, не укрепленное поселение на плоской возвышенности Тепсеня, круто спадавшего с южной стороны к морю, занимало площадь не менее 10 га, имело густую, упорядоченную застройку, несколько храмов, включая базилику, и было одним из самых крупных в Юго-Западном Крыму [Бабенчиков 1958, 88 -146; Фронджуло 1968, 99 - 132]. Старожилы, по словам А.Л. Якобсона, отмечали следы его правильной планировки, что, как известно, характерно для греко-римского и ранневизантийского строительства и исключено для хазарского [Якобсон 1970, 27, № 66]. На берегу1" под водой сохранились остатки древнего мола из диаритовых квадров на известковом растворе, защищавшего гавань [Зеленко 2004, 65 - 86]. Несомненно, это поселение, если не протогород - полисматон, "столица" одного из местных южнобережных административных районов - климата, являлось весьма значительным византийски^ церковным центром VIII - первой половины X вв., а его открытость, н е з а щ и щ е н н о с т ь

оборонительными стенами можно объяснить тем, что расцвет городища пришелся мирное, сравнительно спокойное время византийско-хазарского кондоминиума, Де**' ствовавшего здесь до второй трети IX в

Международный центр хаэароведе'1'1*

“ gajjte если предполагаемая некоторыми исследователями увязка Тепсеня с Фула- (,-фульским народом”, упомянутыми в схолии к нотицииде Боора, в Житиях Иоан- Готского и Константина Философа, проблематична и не может быть принята как

^ цательпая, это не отвергает главного - ярко выраженной христианской сакральн а ГОРОДИ^3 [Кропоткин 1958, 212 - 218; ср.: Сорочан 2002 а, 71 - 79]11^«чение даже 2% его территории позволило выявить остатки большой базилики VIII iXBB и пяти других храмов, которые с перестройками существовали здесь, видимо,

40_х гг. X в. Первоначальная базилика была трехапсидная (исследователи называ- разные размеры - 37,6 х 12,4м или 17,5х 15,5 м.) и уложена на деревянные клети плах Следующий большой храм на ее месте тоже был поставлен на мощные ка-

менные фундаменты из плит дикого камня Их клали, как положено было в классическом ромейском строительстве, в канавы, прокопанные и нивелированные в материке ро одному уровню. Своды храма поддерживали два ряда каменных квадратных столпов, по четыре в ряду стоявших на больших каменных квадрах Между столпами были каменные арки, а потолки в нефах были коробовые либо крестово-сводчатые, что опять-таки совпадает с приемами византийской архитектуры этого периода. Еще один столп в центре нартекса поддерживал, очевидно, хоры, под которыми размещались баптистерий и усыпальницы кимитирия. Пол был вымощен каменными плитами, швы которых тщательно промазали извеёТъю. Храм имел более поздние пристройки -пас- тофории с северной и южной стороны боковых апсид. Нартекс его достигал 5 м, центральный наос - 14 м, а алтарная часть с клиросами (вима)-около 12 м. С базиликой связана большая часть погребений при храме и захоронения в грунтовых могилах - ямах. Причем в них обнаружены солиды 740 - 750-х гг. Так что эта постройка несомненно существовала во второй половине VIII - IX вв. вплоть до начала X в , когда онв оказалась разрушена, вероятно, землетрясением. Только после этого на ее месте был отстроен новый небольшой однонефный хрвм из сырца, который имел оштукатуренную внутри и снаружи апсиду, выложенную без фундамента техникой opus epicatum Это единственная Черта, отличающая его от прочих христианских культовых памятников, сложенных из массивных квадров известняка с забутовкой из мелкого сланца или только из сланцевых камней. Впрочем, даже в этом случае алтарь остался вымощен известняковыми плитами с заливкой швов известью, а на внутренней штукатурке. судя по следам краски, была нанесена фресковая роспись [подр. см.; Барсамов 1932; Кропоткин 1958, 199 сл ; Бабенчиков 1958, 100-114; Якобсон 1958, 482 - 483; Якобсон 1964, 40; Майко 2002 а, 137 - 142; Майко 2003, 137 - 140; ср.: Зубарь 1999, 293] Но при всем том, никаких особых, “локальных своеобразных черт" в тепсеньс- «Ой базилике нет, за исключением камня с "рюмкообрвзным знаком" - двузубцем, традиционной, давно известной в Крыму сарматской или тюркской тамгой в фундаменте ■°*ной стены здания [ср.: Майко 2003, 139, 141]. Разумеется, этого мало, чтобы говорить о том, что в постройке церкви участвовали хазары [ср.: Плетнева 2003, 92].

Плитовые и простые фунтовые ямные могилы, обнаруженные на кладбище рядом Ст®псеньскими храмами, в окрестностях плато Тепсень, разумеется, были связаны с

11 Непонятно, на каком основании В.В. Майко полагает, что городище Тепсень возникло ч*Ниь в середине VIII в. ..на месте крупного ранневизантийского монастыря предшествуем о времени (середина VII - первая половина VIII вв.)’ [Майко 2002 а, 143].


1 J Z ^ = = -

местным христианским населением12. Неясно, почему здешние грунтовые п о гр ^ ния середины IX - первой половины X вв., выполненные в деревянных гробах и гт имущественно беэинвентарные, надо считать праболгарскими, а соседствующее ними плитовые могилы христианскими? Ведь крещеных хоронили и в тех, и в другцС в одинковом положении, на спине, с ориентировкой на запад при некотором отклон нии на север или юг. Их этническое своеобразие, антропологические признаки отсъ, пали перед этим главным, что приобщало к миру ромеев, к миру великой правосла^ ной культуры. О ''биритуальности погребального обряда” в этом случае говорить ^ приходится [ср.: Майко 2003 а, 60 - 63]. К слову, аналогичная картина прослеживается в тепсеньском некрополе середины VIII - второй половины IX вв. [Майко 2002 б, 2ц Обнаруженные здесь стеллообразные, с высеченными или вырезанными изображу ниями крестов, а также крестовидные каменные надгробия подобны встречающимся в некрополях Херсона, Боспора, Сугдеи, Суук-Су, Лучистого, Скалистого, то есть при. надлежат ромеизированному населению, разделявшему византийские ментальные ценности [Бабенчиков 1958, 68 - 146, рис.14, 15; ср.: Веймарн, Айбабин 1993, 19 5 . 196; Виноградов, Джанов 2004, 413 - 414, №7].

На то же указывают результаты раскопок тепсеньского жилого комплекса в 1949 г, где были обнаружены три бронзовых нательных крестика, склепанные из бронзоаых пластинок (вторая половина VIII - IX вв.), а также находка в доме - пятистенке поливного белоглинянот блюда с изображением рыбы, которое могло служить в качестве дискоса [Майко 2002 а, 139]. Симптоматична и находка на Тепсене раннего епископского "ленного" перстня, который, вероятно, передавался из столетие в столетие [Майко 2002 в, 137 -138]. В культурном слое вместе с двумя дирхемами середины IX а. при раскопках христианского храма, исследовавшегося в 1998 г., был обнаружен обломок формы для отливки христианских медальонов - филактериев с изображением креста в круге, так называемых “самоварчиков" - ладанок и крупных ключей, а на дне пифоса из постройки второй половины IX • первой половины X вв. оказалась сердоликовая восьмигранная вставка в перстень с характерным раннехристианским изображением креста и двух рыб по бокам [Майко 2002 а, 142; Майко 2002, 180]. О ромейском быте говорят сероглиняные, вытянутой формы светильники, которые, вероятно, и з г о т о в л я

лись на городище, что опять-таки совершенно не свойственно салтовским, п р а б о л -

гарским памятникам. Даже кухонные горшки Тепсеня нередко отмечены снизу клей-

12 Покеэатепьно, что тип плитовой могилы, генетически связанной с такой же погребальной конструкцией, давно распространенной от Скандинавии до Средиземноморья, в том числе и у населения Таврики античного времени, в данном случае является упрощенным вар**' антом каменных склепов, почти не известен в Приазовье и совсем не известен в Подонье, то есть в области салтово-маяцкой культуры, которая обязана своим происхождением выходцам с Северного Кавказа [см : Корпусова 2002, 132 - 134; Ляпушкин 1958, 145-146; Пюр° 2003, 146, прим.4, там же литература вопроса]. По этой же причине сомнительным представ- ляется распределение этносов в зависимости от конструкции могил (плитоаые - германца грунтовые - праболгары, склепы - греки и аланы) [ср.: Айбабин 1999, 104, Майко 2003 а. 63] Даже если в таких тепсеньских плитовых могилах хоронили салтовцев, это были подверг^' еся ромейской интеграции христиане, поэтому настораживает излишне категоричное мнение о расположении их вперемежку с языческими погребениями [см.: Майко 2001, 104; Май*0 2002 б. 21].


"лГв форме креста в круге. Единственным, вероятно, языческим было погребение !^ .нэ - всадника первой половины VIII в., помещенное рядом с христианскими моги-

[Плетнева 1999,162-164]. И это при том, что ни в степи, ни в лесостепи Хазарии обнаружено ни одного памятника, который можно было бы связать с христианским

^ том- Археологические исследования показывают, что там повсюду долгое время и л и языческие обряды и языческое мировоззрение [Плетнева 1999, 215]. Коло-

картину языческих нравов и обычаев “гуннов” — хазар, напоминающих древ- *5аСКифские, подтверждают письменные источники [Мовсэс Калакантуаци 1984, 124; Новосельцев 1990, 145].

Такая же двойственность сквозит и в облике небольших одноапсидных, однонеф- ных христианских храмов сельской Таврики, выполненных на глине, без раствора, отчасти в технике opus spicatum, якобы характерной именно для булгар, салтово-ма- яцкого населения полуострова [Баранов 1990,133 -139, Баранов 1994, 29 (автор связывает с тюрками пять “салтовских церквей": в Героевском, Пташкино, в Поворотном, наТепсене и Кордон-Обе); Майко, Фарбей 1995, 74, Айбабин 1997, 7]. Ноте же исследователи признают, что эти храмы представляли тип византийского культового сооружения [Баранов 1990, 139]13. В ряде случаев они были воздвигнуты на фундаментах предшествующих византийских базилик, то есть сохраняли культурный, ментальный континуитет [Романчук 1976, 9-23, рис.4; Баранов 1990, 133 -139, рис.52, 53]. К тому же отнюдь не каждый такой памятник обязательно сопровождался кладкой "елочкой”и отсутствием перевязки углов. Отсутствие погребений внутри сельских храмов, якобы не характерное для византийских церквей того времени (что, как и утверждение об использовании в ромейской кладке исключительно раствора, является грубой натяжкой), с лихвой компенсировалось наличием по соседству христианских кладбищ. Зато повсеместно присутствуют находки стеклянных лампад [см.: Айбабин 1999, 205], которые были необходимой принадлежностью христианского культа и которые недаром рассматриваются византинистами в качестве своеобразного индикатора распространения ромейской культуры [Сорочан 1999, 65 - 67].

Невозможно сомневаться в греческом облике эмпория Парфениты (emponou legomenou Partheniton), важного полифункционального, торгового и церковного центра сельской округи южнобережной Таврики Размещаясь у подножья Аю-Дага - “Святой горы", он был окружен многочисленными средневековыми поселениями с христианскими храмами, монастырями, отдельно стоящими культовыми строениями [Лысенко, Тесленко 2002, 63] Эмпорий имел большую (17 х 12 м), украшенную узорчатой вымосткой пола, неоднократно ремонтируемую и перестраиваемую трехнефную сводчатую базилику св. Апостолов Петра и Павла, которая с трех сторон была окружена п°ртиками, монастырь, располагал византийской духовной и, очевидно, светской ад- министрацией, на что указывают текст Жития Иоанна Готского и находка моливдула вГ)ископа Готфии, судя по сфрагистическому типу, второй половины VIII - первой поч и н ы IX вв. [см.: Колонтович 1871, 88 -147; Релников 1909, 91 -140; Якобсон 1959,

Якобсон 1970, 24, № 53; Паршина 1991, 64 -100 ; Адаксина, Кирилко, Мыц 1999,

13 Впрочем, называть их 'базиликами с постропильными крышами и циркульными апсида- Некорректно, ибо базиликальная форма не предполагает однонефность (ср : Баранов ». 29].

Езерский альманах", том 3. Харьков, 2004

21 - 24; Адаксина, Кирилко, Мыц 2001, 19 - 26; Адаксина 2004, 6 - 7; Житие ИодГ4 Готского 1912, 398, 420-422, гл.6; Отчет 1894, 9; Пятышева 1963, 32-34; Соколл? 1991, 209, Ne 33; Соколова 1992, 196] Результаты раскопок свидетельствуют, что монтные работы и перестройки в здешних жилых усадьбах VIII - IX вв. велись в теу^ ке кладки opus spicatum, но вперемежку с другими строительными приемами [Парц.Ц' на 1991,69 - 70]. Если это делали булгары, их невозможно вычленить из общей мас. обитателей богатейшего приморского поселения - торжища, вероятно, игравшего роЬ локального, регионального панигира - ярмарки для окрестных южнобережных св! [Сорочан 2001, 324 - 325]. ^

Примечательно, что порт и портовый посад соседней с Парфенитами Сугдеи мнению М.А. Фронджуло, ведшего здесь полевые исследования, был укреплен VI -V II вв., причем строители использовали кладку стен на извести, принятую у ро^ ев, в сочетании с классической opus spicatum [Фронджуло 1974, 139 - 141,150, рис;- 3]. Портовая часть города площадью около 4,5 га располагалась на террасах шири ной около 18 м и высотой от 0,5 до 3,0 м между южными склонвми гор Дженевез-Ка и Полвани-Оба. С севера, со стороны суши она была защищена сплошной линией крепостных стен, которые, судя по участку внутреннего панциря куртины XV, могли быть выложены в технике кордонной кладки (логом и тычком), хорошо знакомой уже позднеримским строителям, а единственный со стороны моря подход к важной в стратегическом отношении горе Крепостной был укреплен мощной башней. Со стороны берега моря, находившегося в 50 м, оборону несла почти квадратная, отдельно построенная римская башня бургового типа (15,60 х 14,99 м или 50 х 48 византийских футов), которая имела арковидные ворота в сторону берега и несколько этажей, суди по толщине стен (от 1 м до 2,17), а также наличию выступов - оснований для каменных лестниц. Она была снабжена водоотводной траншеей с дном из глины, обмазанной известковым раствором, вымощена двумя слоями плит песчаника на извести, и таким же раствором были скреплены ее стены, выложенные в технике кордонно? кладки с сочетанием блоков, поставленых на ребро и поперек стены. Но самое примечательное, что у этого типичного позднеримского - ранневизантийского оборони

тельного сооружения, над которым работали явно не тюрки или хазары, кладка внутреннего панциря самой широкой северной стены и внутренний панцирь восточной

стены выполнены из серого плиточного песчаника в класической технике opus spicatum Нв восточной стене сохранились ее четыре ряда, а на северной - семь, причем на/1 ними расположен ряд плиток толщиной от 0,05 до 0,15 м, уложенных плашмя на U* мянковом растворе меньшей толщины, как в соответствующих кладках opus mixtuni VI в: [подр. см.: Джанов 2004, 59 - 70, рис.4 - 8; Вус 2003, 38]14.

Тот же прием opus spicatum был использован при возведении жилой п о с т р о й 101 датируемой рубежом VII - первой половиной VIII, однако даже сторонник ее право*1' гарского “авторства” вынужден был заметить, что это был городской тип жилого с°" оружения и что его'оставило население, изначально находившееся в тесных контэ* тах с Византийской империей [Баранов 1990, 151; Баранов 1991, 149 - 158; Баран0® Майко, Джанов 1997, 39, рис. 28; Баранов, Майко 2000, 84; Майко 2000, 289]. ОчевиА но, эти неверно интерпретированные материалы послужили Е В. С т е п а н о в о й РР

14 Об аналогичных башнях на позднеримских границах см.: Коннолли 2001,301

• Международный центр хазаро

73 5

4ного заявления, что "...на территории порта, непосредственно на полах визан-^ " р а з р у ш е н н ы х построек, были возведены хазарские жилища" [Степанова 2001,

. 101] На самом деле ничего сугубо хазарского в них нет, как нет и признаков1 й “гнездовой" планировки, типичной для хазарских городов [ср.: Плетнева 2003, не*09°!' п0ртовом районе Сугдеи обнаружены остатки еще одного, прямоугольного в пла-

ма, который существовал приблизительно во второй половине VIII - X вв. Вос- и* пая его стена была тоже сложена в технике кладки opus spicatum. Но в составе б аш н ей утвари присутствовали сероглиняные гончарные горшки, какие делали в Я°ободе Сугдеи, широко распространенные ойнохой баклинского типа, белоглиняная ^пивная столовая посуда, амфоры (одна из них с граффито в виде трезубца), высо- когорпые кувшины, пряслица, тигилек для выплавки цветных металлов, ножи, астрал а то есть обычный набор зажиточного хозяина, можно добавить, живущего в гре- когоеорящем городе вполне ромейского облика и, судя по многочисленным моливду- пам, связанного с ромейской администрацией, официальными лицами Константинополя, южночерноморских провинций, Херсона и, вероятно, самой Сугдеи (если к таковым отнести личные печати с ромейскими именами, но без указания санов и должностей) [ср.: Баранов, Степанова 1997t 83 • 86; Степанова 2001, 97 - 108; Булгакова 2002, 37; Степанова 2002,231 - 233; Сорочан 2002, 516 - 520; Сорочан 2004, 333 - 347; Гурулева 2004, 364 - 388] На фоне перечисленного не просто удивляют — ошеломляют выводы о том, что дом был связан... с салтово-маяцкой культурой, а весь район был ‘плотно освоен хазарами” [Баранов, Майко 1997 а, 43-47; Плетнева 2003, 90] Собственно, те же данные приводятся для "праболгарского" жилья (одно-двухкамер- ных домов, иногда с мощеными плитами двориками), существовавшего в городе во второй половине X - начале XI вв., случалось, возведенного на стенах предыдущих построек и тоже сложенного техникой кладки “в елку", но уже в качестве доказательства смены культуры с салтово-маяцкой на тюркскую и присутствие тюрок как основного населения [см.: Майко 2004, 201 - 244] И это невэирвя на то, что историческая топография Сугдеи практически не изменилась, а домам, расположенным на терра- сах- улицами, сопутствовал характерный провинциально-византийский облик подавляющей мвсы керамики - тары, посуды, прочий инвентарь, бытовые предметы из *влеза, кости, цветных металлов, среди которых считанные находки можно, да и то с большой натяжкой, связать с некрещеными сугдейцами (пара лепных горшков обыч- н°й баночной формы, похожие на поэднепеньковскую керамику Поднепровья, такой

светильник - плошка открытого типа, вполне бытовой по характеру зольник — не- °°льшое скопление отработанных напластований угля, золы, печины, обломков гон- |*эрной византийской керамики, амфор с зональным рифлением, столовой, кухонной уОсуды с внешней стороны куртины XV, фрагменты двух терракотовых моделей хра-

• якобы принадлежавшие огнепоклонникам, свастика на замковом камне, звезда м * * а , процарапанная на сланцевой плитке рядом с двумя перечерченными линия-

У1ц^е°боснованным выглядит также заявление о захвате Сугдеи болгарами в 30-е гг.в и сохранении города как праболгарского до 40-х гг X в , хотя в горизонте Сугдеи

и ^ 0 вРемени явно превалируют типичные провинциально-византийские массовые еРиалы, а около берега моря, в порту — византийские свинцовые моливдулы как


VI - VII, так и VIII - IX вв. [ср.: Баранов, Майко 2000, 83 сл] Хазарский отряд, если4 здесь был во главе с “правителем по имени Георгий, по фамилии Тархан", учит^Л сложное положение, в котором оказались хазары в результате поражений от apag^ 728 - 733 гг. и 737 г., мог появиться в городе не ранее 40-х гт. VIII в , когда спала угпо,6 со стороны халифата'5. Влияние при этом византийской имперской администрац^ прослеживаемое по печатям, объяснимо только признанием кондоминатного ста^* Таврики и самой Сугдеи, а никак не ее ролью “столицы Крымской Хазарии”. Каку*! было сказано, на эту роль столь же безосновательно тянуть Боспор.

Деятельность праболгар пытаются видеть в еще одном, необычно крупном сугдед ском доме - пятистенке (11,95 х 7,10 м), стены которого сложены “...в типичной д^ крымских салтовцев технике кладки “в елку" [Баранов, Майко, Джанов 1997, 41]. |ц правило, такие дома, распространенные на южнобережных провинциально-византий. ских поселениях, имеют меньшие размеры: 5,5 х 10 м, 5,5 х 13 м и 5,8 х 10,5 м. Принц, то считать, что в первой половине IX в. они вытеснили однокамерные постройки [Ба- ранов 1986, 247]. Нижний горизонт большого дома, фундамент которого, очевидно сложен на известковом раствора, датируется концом VII - VIII в. на основе находи типовой бронзовой византийской пряжки с щитком в виде креста. Вместе с тем керамический комплекс раскопанного помещения относится к середине X - началу XI вв и содержит значительное количество археологически целых форм не только лощеной керамики, но главным образом тонкостенной, различные амфоры, в том числе импортную, возможно, константинопольскую, с грушевидным туловом, коллекцию византийской поливной белогпиняной посуды, высокогорлые кувшины, кухонную сероглиняную посуду, настолько универсальную, что ее с большой натяжкой можно считать непременно салтово-маяцкой [Баранов, Майко, Джанов 1997, 40, рис.28 3]. Вообще, число таких комплексов невелико и к настоящему времени сводится лишь к семи хозяйственным и жилым постройкам, в большинстве своем сооруженным в портовой части города на пустующих территориях (вскрытая площадь составляет здесь около 650 м2, то есть не более 5% от общей площади городища) [см.: Баранов, Майко 2000, 83 - 90]. Таким образом, говорить о тотальном разрушении византийских строений и повсеместном расселении салтовцев не приходится даже для приморской части Сугдеи VIII - IX вв. [ср.: Баранов 1991, 149].

В той же технике opus spicatum были сложены стены металлургической мастерской с горном, сооруженной в первой половине X в. у западного откоса ворот города на участке куртины XV [Баранов, Майко 1996, 85, рис.1, Плетнева 1999, 159] Она

15 Если следовать армянской версии Жития Стефана Сурожского, его герой не мог вер нуться а Сугдею ранее 749 г. после продолжительного, примерно с 740 г. пребывания а Константинополе и, значит, только тогда, во второй срок его епископства, мог встретиться в городе с упоминеемым дгиографами Георгием Тарханом, которого здесь не было прежде [Iе synaxarie 1930, 867 - 872; Иванов 2002,42 - 43]. Поэтому не исключено, что слова, с который Стефан обратился по прибытии к своей заброшенной пастве (“Смотрите братья, сколько & бытий случилось у вас и у нас в эти трудные аремена, но Бог в своем всемогуществе поср8' мил Его противников и укрепил вас в любви и стремлении к Нему”), как раз свидетельствуй о стабилизации обстановки после появления хазарского военного присутствия в городе и Ус тановления в дополнение к аизантийским властям контроля еще и со стороны каганата. того требовали условия режима кондоминиума.

Международный центр хазароб1’дени1>

137Рознилась плохо, но нет оснований относить ее к салтовским памятникам. Горизон- с° н ы е ряды кладки, перемежающиеся с рядами диагональной кладки opus spicatum,

Дв*10 встРечаются позже, в жилых постройках Сугдеи XI - XII вв Например, их 10 * но обнаружить в портовом районе, когда город являлся крупнейшим военно - ад- м°нИСтративным центром Юго-Восточной Таврики в составе Империи ромеев, обпа-

м0щными крепостными и портовыми сооружениями, имел над собой власть стра- га (около 60% обнаруженных здесь византийских печатей, в том числе и протоспа-

^пия Георгия, стратига Сугдеи, относятся к X - XI вв.) [Степанова 2001, 104 -1 0 5 ]’®. наконец, в этой же технике выполнена стена восточной пристройки к католическому костелу Девы Марии, сооруженному уже при генуэзцах около центральной городской площади Солдайи. Разумеется, они не имеют никакого отношения к салтово-маяцкойзастройке и хазарам.

у с. Морское была обнаружена железоделательная мастерская с круглым в плане и полусферическим сверху горном со стенками из обожженной глины, диаметром 0,9 и и высотой 0,5 м, на основании из крупных камней песчаника, которая действовала приблизительно на рубеже VII -V III вв. [Майко 1996,127 -148, Майко 1998,130; Майко 2000,289, 294]. Со временем она была обнесена каменными стенами, частично сложенными из крупной гальки в технике opus spicatum. Но примечательно, что инвентарь мастерской, даже если допустить ее принадлежность выходцу из числа булгар, не включал чего-либо инородного, принципиально отличного от того, что могло оказаться у любого провинциально-византийского мастера - свинцовый тигель для литья. пряслица из амфорных стенок, ножи, фрагменты конской упряжи, астрагалы, сланцевое прясло, грузила и терочники из гальки, обломок сабли, а также, что особенно важно, железное навершие в виде кованого креста с горизонтальным крючком для крепления к деревянному посоху и фрагменты стеклянных рюмкообразных сосудов, которые использовали во время причастия или в качестве лампад и которые, как уже сказано, могут служить своеобразным индикатором византийской культуры Субъективность выводов исследователя нвсчет этого эрпастирия проверяется объективностью подачи им материала, который заставляет его признагть, что “набор изделий, типичен для раннесредневековых памятников полуострова и не является ни датирующим материалом, ни источником для этнической атрибуции" [Майко 2000, 294].

Изредка кладка “в елку" использовалась в конструкции типично христианских раннесредневековых погребальных сооружений, к числу которых относятся четыре склепа на участке куртины XIV Судакской крепости, два склепа на могильнике Судак - II в Хладной части посада Сугдеи и вырубленная в сланце могила 59 могильника Кордон ' Оба (с западной стороны горного массива Кара-Даг), где явно были похоронены хРистиане, на что указывает трупоположение беэ какого-либо инвентаря, в гробах, на Спине, с вытянутыми ногами и кистями рук, сложенными на тазе [Баранов 1990, 154 - 1 5б; Майко 2002 г. 149-150, рис. 1 - 2; Майко 2001 а, 3 9 -4 0 ,4 1 ; Майко 2001 в, 167]. В сУгДейских кладбищенских сооружениях кладка opus spicatum была использована при ^Эдке либо стенок дромоса, иногда со ступенями, либо боковых стен самих погребальных камер. Но в остальном это не катакомбы, а типичные провинциально-визан-

16 Если в Сугдее и поселилась группа печенегов, она расселилась в крепости как отряд Ф^Дератов [см.: Джанов, Майко 1998, 160 сп.].


тийские склепы, в одном случае с двумя боковыми нишами - локулами, и хотя"'*4 сложены на глине из бута и песчаника, коробовый свод их укреплен за счет клад^*1* обработанных блоков на известковом растворе. После совершения первых одИи ных захоронений, в том числе в гробу, сюда стали помещать тела других умерших ^ что склепы в скором времени превратились в многоярусные погребения (в них нас?* тывается соответственно свыше 20 и свыше 80 черепов). Судя по немногочислен * му, как и полагалось у христиан, пофебальному инвентарю вполне провинциала!!^ византийского облика (бронзовые перстни со вставками из синего стекла, обычн гладкие височные кольца, серьги с подвеской в виде шарика, подвески пуговичн - формы, стеклянные витые или гладкие, с росписью браслеты, разнообразные 6ycJ крупная перламутровая пуговица, две раковины каури, железная круглая пряжка, фрд,. мент ножа, две золотые пуговицы, серебрянная серьга, нательные бронзовый и * е' лезный кресты), склепы функционировали в VIII - IX вв., длительное время, более 150 лет [Майко 2002 г, 149 -150].

Особенно примечателен склеп №3, в потолке которого имелся железный крюкдяя подвешивания лампадофора или свечника, а на восточной стене краской по штука- турке был аккуратно прорисован процветший крест с христограммой и той же краской, но более небрежно выполненв греческая надпись “Аминь. Упокой, Господи, имя- река" [Виноградов, Джанов 2004, 414 - 416, N98]. К наиболее раннему погребению относился костяк мужчины 30 - 40 лет, ориентированный, как положено у христиан головой на запад, с железным нательным крестом. На черепе его имелось прижизненное повреждение, нанесенное чем-то острым. Однако всего этого недостаточно чтобы считать эти усыпальницы принадлежащими “тюркской родовой знати" и тем более местом захоронения легендарного Георгия Тархана, который, если верить агиографии, был в городе в 40-е гг. VIII в., во времена предстоятельства Стефана Сурож- ского [ср.: Баранов 1994, 28]’7. Храм над этим склепом - криптой вместе с соседний

17 В.В. Майко менее категоричен, но тоже безосновательно полагает, что под поминальным храмом в крипте - костнице находилось “погребение знатного тюрка, принявшего христианство* [Майко 2002 г, 150]. Еще более ошеломляюще звучит заявление о “...совмещении христианских и иудейских черт в погребении тюрка-праболгарина", якобы совершенном в склепе агорой полоаины IX - X аа. нв северо-восточном участке посада Сугдеи (возле гостиницы "Горизонт"), поскольку речь идет об очередном обычном каменном склепе византийского типе прямоугольной формы (3,2 х 2,1 м), сложенном из блоков ракушечника на извести. Единственными “салтовскими" находками здесь явились “бронзовая печатка" и несколько "пуговии - подвесок", которые невозможно считать этническим маркером даже салтовца, не т»что некоего "конфессионального кентавра", полухристианина - полуиудея тюркского происхождения. Судя по обломкам черепоа и многочисленным разрозненным костякам, склеп, pecnoT женный в трехстах метрах от стен Сугдеи, тоже использовался для многярусных погребение и вывод этот не мофет быть поколеблен наличием по центру склепа некоего п е р в о н а ч а л ь н костяка, ориентированного на аосток-запад и положенного на песчаную подсыпку [см.: Маи 2002 г, 150 -151, рис.З]. К слову, эти одиночные центральные погребения, лежавшие в ° тН° \ т тельном анатомическом порядке, могли быть не первыми, самыми ранними, как полэгэ* исследователь, а напротив, самыми последними, для чего предыдущие костяки едвиГВЛ и3 сторону, освобождая место. Так было принято делать не в костницах, куда переносили других церквей части костякоа, а в обычных многоярусных мирских усыпальницах - кимитиг ях, к числу которых, несомненно, относятся и сугдейские [ср.: Сазанов 2001, 43 - 45].

Международный центр хазаро

п0м в пределах пристройки к храму явно носил поминальный характер и являлся с*‘печНь)М ромейским мартирием. Использование элементов кладки opus spicatum при Т*'Г1соорУжвнии нисколько не противоречит такому заключению.6го мКообразный знак, видимо, сарматский или тюркский “двузубец", зафиксирован

а м е н н о й обкладке плитовой могилы №46 некрополя Судак-ll и детского погребе- ** *N86 некрополя Судак-VI, причем в последнем случае ему сопутствовало изобраз и в креста [Майко, Фарбей 1995, 79, рис 2, 4; Майко 2001 а, 41, рис.2, 3]1в Следо- "^льно, для похороненных таким образом их этническое происхождение, антропо- в ические признаки были теперь второстепенными, а ромейское влияние, проявляв- Я«еся в массовой христианизации, стало первичным, основополагающим. К тому же и\»озможно понять, на чем зиждится заявление о том, что, в отличие от городского ^пбищ а Судак - VI, на некрополе Судак - II “...фиксируются уже исключительно христианские праболгарские могилы и склепы" [Майко 2003 а, 64].

Даже обычные грунтовые могилы ошибочно видятся “салтовскими" или “прабол- гарскими” только потому, что они грунтовые, хотя в этих могилах лежали погребенные с нательными крестами, как это видно на примере могильника КордонЮба [Майко2001 г. 78; ср : Баранов 1990, 128, рис.48, 9, 13]. Примечательно, что там же, на Кор- дон-Оба, обнаружены остатки христианского храма, сложенного после перестройки, как и дома, опущенные в неглубокие котлованы, с использованием приема opus spicatum Сначала он был упрощенный, однонефный, без нартекса и притвора, а позднее к его торцовой стене с дверным проемом был пристроен притвор, важный для соблюдения правил богослужения [Баранов 1990, 135; Плетнева 2003, 92]. Некрополь и поселение Кордон-Оба в свою очередь соседствуют с городищем на холме Тепсень - важным церковным центром. В.В Майко признает, что это были “сильно византинизированные" города и поселения полуострова, но в то же время объявляет их исключительно праболгарскими или салтово-маяцкими [Майко 2001 в, 164 - 169; Майко 2003 а, 63]. При этом любое грунтовое погребение на окрестных кладбищах IX -первой половины X вв. исследователь автоматически причисляет к праболгарским, а плитовое - к христианским, хотя и те, и другие были синхронны, лежали вперемеж- Ч в них наблюдается “практически полное отсутствие погребального инвентаря" и принятая у христиан ориентация на юго-запад [Майко 2003 а, 60 - 63, рис.1 - 2].

Между тем исследование погребальных обрядов многочисленных плитовых могил восточного Крыма второй половины VIII - первой половины X вв (у Тиритаки, Эльти- ^ на, с. Михаловка, Новониколаевка, на территории Нимфея, у с. Осовины, у пос.®Роевское, Белинское, Пташкино) показывает, что они имеют особенности: камен

к е обкладки, арковидные ниши - аркосолии в изголовье, отсутствие в могилах туш и ^ у е й животных, птицы, салтовской посуды (при наличии единичных "модных” укра- ^ и й салтовского облика - перстней, рифленых бубенчиков, серег с дисками-пробкам и, с подвесками), что не говорит о каком-то этническом своеобразии или рели- н < н°м синкретизме некой "Крымской Хазарии”, но о мощном влиянии на погребаль-

°бряд местных, прежде всего христианских, а значит, ромейских культурно-исто-

Иост С А Плетнева путает изображение креста с семисаечником и предполагает принадлеж- вь«гЬ Мог1,ЛЬ1 “хазарину-иудею". каких, как и иудеев-еврееа. "было в ту эпоху много в торго- ^ ^ р с к и х городах Крыма" [Плетнева 2003, 90].

^^арский альманах", том 3. Харьков, 2004

рических реалий [Пономарев 2001, 116 -118; Пономарев 2002, 145 - 158; Пономд^2004, 445 - 456; ср.: Майко 2001 а, 40] Погребения с лепной округлобокой и подПс ленной на гончарном круге керамикой, а также трупосожжения, встречающиеся в ? - донье, на территории Таврики не известны [Майко 2000, 291]. Еще раз следует п черкнуть, что практически все здешние захоронения, даже если считать их принад^ жащими тюрко-болгарам, были совершены по христианскому обряду и нередко *- 10 %) имели плиты с изображением креста в изголовье, возле ног или в перекрыт над головой погребенного [Корпусова 2002, 132 - 134]. Никакого "ритуального раз/ шения" покойников в них не наблюдается: в двойных, тройных, многярусных эахор нениях, привычных для ромейских кимитириев, сдвиг более ранних костяков в могщ ле был вполне естественен, а костей ног, таза в качестве обряда обезвреживания им никто не ломал [ср.: Плетнева 2003, 93; Бармина 1995, 82 - 83; Пономарев 2004,45$- 460]. Наличие редкого рюмкообразного изображения, скорее всего, стилизованной сарматской или тюркской тамги на плитах некоторых могил IX в могло указывать на этно-родовой признак умершего, как это видно на приведенном выше примере погре- бения № 8 могильника Судак - VI, но и тамга подчеркнуто осенялась соседством врез- ного креста [Баранов 2002, 25 - 28, рис 1].

Очевидно, булгары предпочитали селиться на пустующих землях. Поэтому иная картина наблюдается в некоторых рвйонах Центрального и Северо-Западного Крыма Пока только во впускных подбойных могилах в кургане около городища Кара-Тобе и в Сары-Булате, кургане близ с. Портовое, а также в погребении VII - VIII вв. на окраине с. Кропоткине Раздольненского района удалось-зафиксировать кости лошади, овцы, остатки тризны, то есть отчетливо выраженные признаки единичных языческих погребений воинов-кочввников Отдельные предметы и керамический материал сал- тово-маяцкого круга встречаются на Сакской пересыпи, городище Кара-Тобе, Чайка, у поселка Мирный, на Южно-Донузлавском, Западно-Донузлавском и Аблемитском городищах, у с Хмелвво, на Беляусе, городище Кульчук, у сел Оленевка, Кузнецкое, Владимировка, Стерегущее, Кропоткине и на Лебяжьих Островах, но тут же или неподалеку, на соседних поселениях, могильниках были сделаны находки предметов материальной культуры провинциально-византийского круга (амфоры, посуда, пряжки, известняковое надгробие с греческим крестом), могилы с типичной для христиан ориентировкой погребенных на запад (Заозерное, Сакский район), херсонские и византийские монеты VIII - X вв., а также обнаружены следы навигационной системы (сооруженный из камня маяк около с. Окуневка - Тарпанчи) [см : Кутайсов 2002, 157 - 158; Кутайсов 2003, 274 - 286]. Здесь, в районе Сакского и Сасык-Сивашского озер, видимо, велась добыча соли, которую вывозили в соседний Херсон

Остатки построек VIII - первой половины X вв. со стенами, сложенными в т е х н и к е

opus spicatum, хорошо сохранились на бывшем античном и скифском городище Ка- лос-Лимен (двух- трехкамерные вытянутые в плане постройки с дерновыми к р ы ш а м и

и полуподвальное помещение), а также в центре городища “Чайка'', р а с п о л о ж е н н о г о

в 7 км к западу от Евпатории [Яценко 1974, 368; Кутайсов 2002, 156]. Последнее особенно примечательно, поскольку эта кладка часто фигурировала здесь уже в стена* скифских жилых и хозяйственных построек I в. до н.э. - 1 в н з (Северный квартал и Запад II) [Попова 1998, 187].

Булпарские же стойбища - аилы VIII в., такие как полностью исследованное в УР°'

Международный центр хазароведеи'1*

“V . тау-Кипчак в верховьях р. Зуя, в районе Симферополя, заметно отличались от ^Глинизированных поселений. Тау-Кипчак возникло в процессе оседания пришло- 0*1 .^болгарского либо пеньковского населения Южного Поднепровья и состояло из

прочно расставленных прямоугольных полуземлянок столбовой конструкции ^ со стенами из мелкого бута "в елку" [Баранов 1971, 283-284; Баранов 1972, 248- Ис0 Б а р а н о в 1981, 59 -64 , рис 2, 3; Якобсон 1973 а, 133; Айбабин 1999 а, 190 - 194,

80; Славяне 1990, 305 - 306; Плетнева 2003, 31] Крыши их были из обмазанных ^ ой камыша или соломы на деревянных лагах, а отопительным устройством слу- ^ пи как каменные или глинобитные печи вполне ромейского облика, так и открытые

вги. Среди материалов Тау-Кипчака присутствуют как амфоры, так и керамика сал- < во-маяцкого типа второй половины VIII - IX вв. Им предшествуют немногочислен- тые находки амфор последней четверти VII - первой половины VIII в. из хозяйственных ям у некоторых землянок (три комплекса), и, значит, можно говорить о существо- дении поселения уже с этого времени [Баранов 2004, 23-25, рис.1 ]. Похожие, но бес- столбовые землянки, причем не с глинобитной печью в углу, а только со слегка углубл е н н ы м очагом посередине помещения обнаружены в Евпатории19. Но датировать их р у б е ж о м VII - VIII вв. и связывать с “первой волной” хазарского проникновения на полуостров следует с большой острожностью [см.: Могаричев 2004, 175, прим.8; Сазанов , Могаричев 2004, 88 - 89]

В Юго-Западном Крыму таких "эталонных" сооружений вообще нет. Брахимегацефаль- ность погребенных в плитовых могильниках тоже не увязывается с болгарской принадлежностью брахицефалов, выбранной внтролологами в качестве признака салтово-ма- яцкой культуры [Беневоленская 1970,196 - 223]. Отсутствуют здесь и признаки кочевнического хозяйства и быта. Даже там, где в составе инвентаря, наряду с амфорами, гончарной, стеклянной столовой посудой, рюмкообразными сосудами, обломками железных крестов, присутствуют немногочисленные, но типичные для салтовской керамики горшки с волнистым или линейно-волнистым орнаментом, сельские дома строились по типу небольших провинциально-ромейских усадеб с огороженным двором, с домами из двухтрех помещений со стропильным, жердевым перекрытием и соломенной или земляной, дерновой крышей, хозяйственными постройками, вкопанными в землю большими пифосами для хранения зерна, иногда - с навесами, поддерживаемыми известняковыми колонками. Именно такие сооружения преобладают на поселениях в долинах рек Бельбек* Кани, Байдарской долине, недалеко от Чуфут-Кале на плато Кыэ-Кермен [Якобсон 1970,

19 Аналогии им встречаются а Восточном Крыму, например, у приморского с. Героевского Ольтиген), у с.Пташкино и на склоне холма Кордон-Оба [см Гадло 1968 а, 80 сл.; Гадло 1®80,134-135; Баранов 1990, 41,47]. Примечательно, что почти одновременно с землянками, н° ’ видимо, ближе к IX в. на этих поселениях стали сооружать уже дома - усадьбы иного °6лика — с огороженным двором, отдельно стоящими хозяйственными постройками, камен- Ными печами, эпизодически применяя кладку opus spicatum, причвм стены построек были Спр*ены как с использованием саманных кирпичей на каменном основании, так и по ромейс- <0й традиции, целиком из камня [Гадло 1971,74; Баранов 1990, 50-51]. Относить их исключи- ^ ь н о к продукции булгарского этноса весьма сомнительно. Отдельные и немногочисленные ?в1Чи салтоаского круга, скорее, дань моде и следствие культурных контактов разных, хотя и ^Раллельных" миров, проходивших сплаа а рамках византийско-хазарского кондоминиума.

Ухарский альманах", том 3. Харьков, 2004

103 - 110; Белый, Назаров 1992, 132-142; Белый 1993, 49-63; Белый 20 01 , 189 балке Горный Ключ [Романчук, Омелькова 1979, 94 -103], на плато Пампук-Кая, ^ ^ I Гончарное [Якобсон 1970, 111 - 117]20, у Загайтанской скалы в Инкермане и некот*^ других местах [Веймарн 1 9 6 3 ,6 3 -6 7 ; Якобсон 1 9 7 0 ,5 9 -1 0 3 ; Романчук 1980 ,81 ]. opus spicatum тут применялась весьма эпизодически, главным образом при возвап^ каменных цоколей Однако прочие строительные элементы (отсутствие иногдаф?Ги‘' ментов, перевязки стен в углах, использование разномерного бута без связующе^ створа, глинобитно-жердевых турлучных конструкций), равно как открытые очаги и ^ нобитные полы в помещениях с большой натяжкой можно связать только с булгарам

A.J1. Якобсон, рассматривая в целом тип жилого дома сельской Юго-Западной т* рики и его параллели, справедливо заметил, что многие черты такого дома предст^ ляли непосредственное наследие античности, нередко наблюдались в первые веь н.э., и даже турлучная строительная техника была глубоко традиционна: она бытова. ла в Крымском нагорье многие века и дожила почти до наших дней [Якобсон 1970, 1Щ -1 1 9 , 18 5 ]21. Главное - быт обитателей этих усадеб, очевидно, участвовавших в воз. ведении расположенных по соседству типично провинциально - византийских трех, нефных базиликальных христивнских храмов32, состав домвшней утвари, рабочих ин-

20 На погребальных остраконах VIII - IX вв. из могильника у с. Гончарное обращает внима. ние наличие изображения так называемого просфорного кресте - креста в круге со священной формулой “Иисус Христос Ника" (ICXC NIKA), который употреблялся в особых случвях. связанных с таинством Евхаристии, изображением ‘хлеба живого’ и о внешней атрибутикой христианской погребальной практики [Уваров 1908, 217; Корпусова 2002,135], что указывает на особенно глубокое воздействие ромейской культуры на гетерогенных обитателей здешних усадеб.

21 До него это же заметил М.А. Фронджуло [1968, 119 - 120]22 А Л. Якобсон отмечал упрощенность их конструкции и укороченность пропорций, а так

же ‘отчужденность . . от зодчества соседнего Херсона, где базилика как форма общественного здания в VIII в. уже отмерла' [см.: Якобсон 1970, 121 - 132]. Последнее не соотв етств ует

действительности, ибо базиликвльные храмы Х е р с о н а продолжали активно эксплуатироваться в течение “темных веков', наглядно демонстрируя саое устройство окрестным ж и т е л я м , паломникам. Кроме того культовые здания подобной планировки сооружали в городе после X в., причем двже в центре, в VII квартале, а также на месте базилики 1935 г., “базилики в базилике' (№15) и "базилики на холме' (№14) [Романчук 2000, 223 - 225, 227, 228; С орочан,

Зубарь, Марченко, 2003, 151 - 157, 163 - 172]. Стоит также заметить, что общие пропорции* основные элементы у херсонских и прочих крымских храмов совпадали, даже такие, как наличие галереи с южной стороны. Херсонские базилики функционировали в VIII - IX вв и. следовательно, служили образцом для сельских п о д р а ж а н и й . Последний опыт б а з и л и к а п ь н о г о

строительства в городе относится к концу XI - XII столетию, когда такого рода сооружения выполняли роль приходских храмов, где служили только утреню и вечерню, п р а з д н и ч н ы е ЛИ' турпки, крестили, исповедовали, венчали и погребали прихожан [Сазанов 1999, 276 - 290. рис.1]. Выходит, даже появление крестово-купольной архитектуры не заставило херсонито® целиком отказаться от распространенного вида общественного сооружения, ставшего ПРИ' вычным за многие века. Видимо, в VIII - IX вв., когда строилось большинство сельских хрзМ°8 Таерики, крестово-купольный тип храма еще только утверждался в Херсоне и на Боспоре и для его возведения требовались особенно опытные мастера, способные работать со сводов каких дереаня дать не могла


тов характер основных занятий не выдают носителей исключительно тюркс- иного пришлого этноса Если его примесь и была здесь, она сравнительно

по и почта целиком растворилась в местной ромеизированной среде аланских и общин. Объясняется это мощным и длительным экономическим, политичес-

^идеологическим, культурным влиянием Византии, тесные контакты с которой в ке способствовали аккумуляции ромейских черт у местного гетерогенного насе-

в свою очередь вело его к интеграции совершенно нового порядка.^ н а сравнительно крупных городищах, таких как Бакла, влияние булгар ощущалось

слабее. Прием кладки в технике opus spicatum появился здесь в VI - VII вв., вме- ^ уродищем, и сохранялся вплоть до XIII в. Однако стены строились вперевязь, а ^пвый ряД — фундамент заглублялся на 5 - 10 см ниже уровня пола, что, как уже "^чалось, было несвойственно салтовцам, равно как и выкладывание углов поме- ^ний крупными камнями или блоками [Рудаков 1975, 25 - 28; Рудаков 1979, 107 - 'log] Вообще, следы салтово-маяцкой культуры весьма незначительны и сводятся к нескольким горшкам [Рудаков 1979,109, рис.2]. Столь же мало “деревенской” лепной, л ощ еной посуды — горшков, мисок, причем она скорее позднескифского облика и по количеству не идет ни в какое сравнение с кружальной. Это и не удивительно, если вспомнить, что Бакла являлась в VIII - IX вв. крупным гончарным центром, продукция которого, особенно ойнохоевидные-кувшины, даже шла на вывоз за пределы Крымского полуострова. Знаки-метки, в том числе на пифосах и на черепице, калиптерах, напоминают салтовские (“тамга”, трезубец, свастика, крест), но и они единичны [Рудаков 1979,109, рис 1, 3] Прочий бытовой, хозяйственный, производственный инвентарь, в том числе из помещений со стенами, сложенными с использованием кладки opus spicatum, ничем не отличается от типично ромейского [см : Рудаков 1977, 13 - 19]. Показательно, что кровля баклинских домов была как черепичная, так и из веток кустарника, обмазанных глиной, в чем видится, разумеется, не этнический момент, а сугубо имущественный, указывающий на степень состоятельности владельцев усадеб и разность характера построек.

В 500 м к западу от городища под скальной часовней размещался, возможно, монастырский комплекс, в состав которого, наряду с "кельями", хозяйственными сооружениями, высеченными в скале, входил храм на холме и участок более позднего пли- ТОвого христианского могильника конца IX - XII вв. [Ачкинази, Петровский 1997, 31; Петровский, Труфанов(1995) 1996,136 -144]. Храм был сложен не ранее VIII- IX в из н®больших плоских камней подпрямоугольной и подтреугольной формы на глинозе- 1,8 с толщиной двухлицевой кладки 0,9 м К его апсиде примыкала какая-то неболь- 'иая пристройка, для возведения которой применили opus spicatum23. Такое сочета- Ние не позволяет говорить о том, что ее мастерили инородцы и тем более иноверцы

С.А. Плетнева отмечает, что вдоль побережья Юго-Западного Крыма известно околс ^'ИДцати поселений со слоем “хазарского времени", но она вынуждена согласиться (

что следы пребывания собственно хазар археологически прослеживаются ела

Ю.М. Могаричев не видит оснований считать здешний комплекс монастырским и отне ^ его возникновение ко времени не ранее конца X в. [см.: Могаричев 1997], однако это hi - ^ иворечит факту сооружения пристройки к храму строителями - христианами, которы

знакомы с приемом кладки opus spicatum.■■ ■■ — ^

■^зарский альманах", том 3. Харьков, 2004 —

J 4й*

бо, и фактически это были византийские поселения, ‘...на какое-то время, в е р ^ ^ захваченные хазарскими войсками” [Плетнева 1999, 165; Плетнева 2003,90, 931 знание же кондоминатности крымских владений Империи ромевв и каганата изба ет от необходимости делать и такое допущение. Безусловно, не только глобапЛ1* геополитические изменения на пространствах от Кавказа до Дуная, но и благопг>НЬ|* ное положение как в сфере экономической, так и политической жизни края объяс ^ передвижение сода в VIII столетии праболгар, салтовцев и греческую, малоазий^ иммиграцию из заморских пределов Романии. Византия и Хазария совместно экс ^ атировали ресурсы и возможности Таврики, не покушаясь на ее особый статус кой-то степени охраняя покой, в котором зрело варево здешнего этнического kqJ'*' включавшего ромеев, христиан и “толпы язычников" (multitudine paganorum), "nJ шельцев из разных варварских народов" (diversis barbaricis gentibus advenae)54 n образному выражению M А. Артамонова, хазары "...создали плотину, запиравшую пр& ход из Азии в Европу и прекратили вторжение в последнюю новых кочевых орд" [Др_ тамонов 1962, 239]. Добрососедские союзные отношения с Византийской империей довершили картину благополучия Таврики, которая оставалась незамутненной по край, ней мере до третьей четверти VIII в.

Немногочисленные, единичные погребения VIII - IX вв свидетельствуют о том, что в Херсоне тоже были тюрки и носители салтово-маяцкой культуры [Тахтай 1948, 40 рис.7, 8 , Айбабин 1977, 235; Баранов 1989, 160]. Недаром здесь, на окраине Ромейс- кой империи, в относительно сопредельных с Хазарией землях (Chazarorum terras vicina), звучала хазарская речь, которую, очевидно, знали и понимали наравне с греческим и семитскими языками [Лавров 1930, 12; Житив Константина 1980, 77 - 78 гл.8; Epistola Anastasii 1911, 141, §3]. О вхождении некоторой части салтовцев в со- став населения города также могут свидетельствовать изготовленные в Херсоне кувшины с орнаментом в виде кругов и елочек, хотя для IX столетия пока можно говорить лишь об одной достоверной находке лепного сосуда салтово-маяцкого круга [Седико- ва 1997, 20].

Не изобиловали салтовцами и окрестности города. Так, opus spicatum встречается на поселении, кардинально перестроенном не ранее второй половины IX в. около Камышевой бухты, у дороги, связывавшей запад Гераклейского полуострова с Херсоном [Яшаева, Созник 1983, 27,41 -48; Яшаева 1994, 79 - 80; Яшаева 1999, 349-356] Место это было обжитое. Прежде на нем существовала античная усадьба с наделом №32, и жизнь не прерывалась в VI - VIII вв. Opus spicatum следует в некоторых стенах новых построек (пом 9, 10) вперемежку с обычной кладкой, а материал поселения типично греческий, ничем не отличающийся от херсонского Некоторые его черты У*3- зывают на общинный образ жизни. Маленькое здание, вероятно, однонефный храм, воздвигнутый одновременно с очередной перестройкой поселка, говорит о том, чТ° здешние обитатели были крещеными.

Opus spicatum лЛ)жно встретить даже в кладке некоторых жилых и о б щ е с тв е н н ы х

24 Эти известные слова из лисьмв Анастасия библиотекаря - ключ к пониманию истинно1"0 положения ромееа, греков в Таврике, которые не составляли здесь большинство, но степе'4*’ влияния которых была неизмеримо больше численности [ср.: Epistola Anastasii 1911, 141 142. § 2-31___________________________________________________________________^

^^Е г~ Международный центр хазаровеЖ’*'1*

^ ^ к е н и й средневекового Херсона. К примеру, в южном углу квартала С в такой местами выполнена кладка стен помещений, сложенных из полуобработан-

известнякового камня на иэвестково - грязевом связующем растворе [Золота- ^ у щ а ко в 1997, 32] Таким же образом были возведены из бутового камня коробо- ^ свод и боковые стены небольшой, квадратной в плане одноапсидной гробничной ^пельни (примерно 5 х 3,5 м), пристроенной к середине южной стены Восточной * / 1ики. предполагаемому херсонскому храму апостола Петра [Айналов 1905, 46;

1959, 166-167; Сорочан, Зубарь, Марченко 2000, 577-584]. А.Л. Якобсон без * !!гта то ч н ы х оснований отнес ораторий к XII - XIII вв , ссылаясь только на характер

яаки и облицовку штучными плитами, но вопрос оставтся открытым, тем более, что ^настоящему времени от постройки не осталось и следа. Судя по старым планам лаилики № 36, названная церквушка или поминальная капелла была пристроена к

|0.инвй стороне большого храма, следовательно, это было сделано до того, как он был не ранее X - XI вв. переделан в маньший храм, занявший пространство центрального нефа [Якобсон 1959, 168, рис.72]. В случае более поздней постройки молельни ее было бы целесообразно разместить на части внутреннего пространства южного нефа бывшей большой базилики, как это было сделано, к примеру, в Северной базилике (№ 22 ), а не строить, по сути дела, поодвль от прежнего перестроенного храма, да еще заботиться об облицовке плитами.

В Северной базилике, отождествляемой мной с известным из агиографии IX в херсонским храмом св. Прокопия, opus spicatum действительно можно было наблюдать в стенах молельни, устроенной в восточной оконечности южной галереи большого храма, очевидно, во второй, после конца VI -V II вв., строительный период, но перед третьим, относимым ко второй половине XI - началу XII вв. [Айналов 1905, 29; Якобсон 1959, 168, рис.75; Рыжов 1983, 314 - 315; Романчук 2000, 225]. Около юго-восточного угла ранней “базилики в базилике" (No 15), существовавшей с VI до X - XI в., пока она не былв переделана в меньший храм, тоже находился храмик - усыпальница, стены и апсида которого были сложены из бута, иногда “в елку", особенно свод, возведенный над нижним помещением25. Opus spicatum встречается в кладке еще одной гробничной сводчатой часовни, находившейся перед базиликой No 15, "на восток от апсиды” [Айналов 1905,81]. "В елку” был сложен один ряд (второй сверху) в апсиде церкви, выстроенной на месте раннесредневековой базилики [Белов 1932, 6 , рис 127,130].

Раскопки некоторых других городских квартальных храмиков - усыпальниц тоже ^идетельствуют о том, что эта техника кладки продолжала использоваться в поздне- ^зантийском Херсоне [Белов 1941, 240 - 241, рис.41, 66]. В ней обновили северный Светок ограды (перивола) крестовидного “храма с ковчегом"(свв. Сергия и Вакха)28.

25 Интересно, что этот гробничный евктирион, как и примыкающий баэиликальный храм № ■ очевидно, после перестройки в X - XI вв., вместил в себя другую, более раннюю, меньшую

г>°СтРойку| тоже евктирион, так что новая полукруглая апсида включила в себя другую, мень- [Айнапов 1905, 90; подр. см.: Сорочан, Зубарь, Марченко 2000, 634 - 637; Романчук 2000,

* ' 225, 241 (там же библиография)].О.И. Домбровский заметил при этом, что подобная технике, “ ...по мнению многих, харак

теризует работу каменщиков XII - XIII столетия" [Домбровский 1957, 11]. Подробнее о храме ^9 см.: Сорочан 2003, 58 - 72.

* барский альманах", том 3. Харьков, 2004

хвд = = = ^

Ее можно было видеть в средневековых домах, раскопанных Н.В. Пятышево^ г. на месте огромного архитектурного комплекса с городским водохранилище^^' кладка, хотя и не в классическом варианте, как показывают раскопки последн 'Ч проводимые совместно НЗХТ и Техасским университетом, присутствует в неко!* стенах усадеб XII - XIII вв. к северу от названного участка, рядом с главной п в о ^ 1 ной улицей Херсона. Она же была характерна для многих более мелких и жилых построек, которые лепились к оборонительной стене города, на застрое Чк|> помериуме в портовом квартале 1 и были открыты во время раскопок К.К Косц^*0** Валюжинича. По этому поводу А.Л. Бертье-Делагард отметил, что opus spicatomft'0’ “способ ... весьма древний и удержался в Херсонесе до самых последних вре !!11 [см.: Бертье-Делагард 1893, 21 (со ссылкой на: Choisy. L'art de batir chez les Ьугаг Paris, 1882. P.8); ср.: Иванов 1912, 227 - 228]. Приписывать его северо-кавка*»^ переселенцам, появившимся в Крыму в середине X в , неверно, учитывая геня^Г*1 кую связь приема уже со скифской “елочкой” и образцы такой кладки позднеантично. го - ранневиэантийского времени [ср.: Майко 1998 а, 11]. Показательно, что даже там где в керамике выявляются салтово-маяцкие элементы, как, например, на поселении на западном склоне высоты Безымянной (рудничный комплекс "Гасфорт"), в округе Херсона, остатки построек несут следы двухлицевой кладки из бута на глине, но со- всем не обязательно обнаруживают применение opus spicatum [Савеля 1980-1981 6- 20].

Нельзя считать исключительно "тюркским", “праболгарским" или “хазарским" то что было создано автохтонами, греками, ромеями, потомками скифо-сармат и частично пришлыми аланами, готами, тюркютами, салтовцами, прочими чужеземцами, для которых земля Таврики стала родной. Тем болев, понятие хазарский этнос и культура весьма аморфно и по сути дела не существовало [Федоров 1966, 149-151; Круглов 1992, 32-37; Круглов 2002, 61 - 66]. Отнюдь не кочевнический хозяйственный уклад, основные занятия этих крымских “тюрко-болгар” в VIII - IX вв. ничем не отличались от византийских: полеводство, виноградарство и виноделие, скотоводство с преобладанием разведения коров, свиней, овец, переработка зерна на ручных мельни- цвх, использование инструментов, серпов, тяжелых мотыг, подобных ромейским, для обработки почвы, наличие прядения, ткачества, кузниц, обрвботки цветных металлов, производство лепной и гончарной кухонной керамики параллельно с созданием крупных керамических мастерских с печами для обжига амфор, кувшинов, ойнохой. фляг [ср.: Баранов 1986, 246 - 247; Айбабин 1999 а, 204 - 205; Крым 2003, 58. 63] И строительные сооружения их имели свой неповторимый, местный облик, лишь отделенно напоминали те, о которых писал Мукаддеси, вспоминая быт хазар: “Ж илиш а

семендерцев из дерева, переплетенного камышом" [Караулов 1908, 5]. Как неоднократно отмечалось специалистами, обитатели сельской Таврики предпочитали жить0 усадьбах с жилым помещением и каменной печью, с отдельными х о з я й с т в е н н ы м * *

пристройками и огороженным стенами двором вполне “ромейского" облика [Гадло 19' 74; Баранов 1990, 50 - 51]. Не было здесь и юртообраэных конструкций. с

Постоянные усилия, миссионерская деятельность местного духовенства вКУп® привлекательностью византийского образа жизни содействовали обращению ме ного и пришлого населения на территории Крыма, которое рано или поздно приним ло крещение, но долго хранило устоявшиеся пережитки языческой культуры и ме

Международный центр хазаров

[Сорочан 2001 а, 334] Видимо, в этом кроется объяснение поразительно- мена веротерпимости, столетия обнаруживаемого гетерогенным населением

к> Ф***долго жившего в условиях византийско-хазарского кондоминиума и поэтому I(рь11*3' еНцых толерантно воспринимать соседство язычников и христиан. Тем не ме- •^^^^утствие трупосожжений, смена погребального обряда к IX в., исчезновение н * ^дбных могильников и постепенный, со второй половины VI в., а позднее — ^ лвый переход к плитовым или накрытым плитами могилам на сельских, монас- '>вСм х и церковных кладбищах могут свидетельствовать об окончательной победе

нства, а значит, ромейского образа жизни и культуры на полуострове, что опять-* не случайно совпало с временем развала кондоминиума.^ с в о е время А.В. Гадло справедливо заметил по этому поводу: “Распространять

степную культуру на юго-западное нагорье [Таврики] мы не вправе - данных для ягОГо нет Отдельные элементы степной культуры ..., разумеется, проникали в наго-

Туда попадали формы салтовской керамики (гончарные рифленые горшки, лож н ы е сосуды) . . . ; туда проникали приемы строительства (кладка в "елку"), заимствованные на развитых поселениях степного района; там могли появляться и группы степняков, так как шедший на границах степи и предгорья процесс оседания мог загнать в горную область отдельные роды и семьи. Но в целом культура Юго-Западной Таарики была особой, автохтонной, восходящей к культуре предшествующего времени* [Гадло 1973, 275]. Уже поэтому ее континуитетные заимствования, в том числе и в строительном деле, нельзя назвать “чисто внешними” [ср.: Баранов 1986, 247]

Отличительной особенностью крымского праболгарского варианата салтово-маяцкой культуры признается наличие в ней византийских элементов [Баранов, Майко 2000, 87]. Однако нетрудно заметить, что на деле сама "культура" тонет, растворяется в этих несомненно господствующих “элементах", — растворяется подчас до состояния второстепенной, незначительной примеси. Ее нельзя назвать ни греческой, ни готской, ни аланской, ни праболгарской [Якобсон 1970, 194]. Все это в принципе, по сути од некультурные памятники с явным преобладанием ромеизации, но без конкретного этнического содержания Новейшие исследования по истории этногенеггических процессов поэднеантичного и раннесредневекового Крыма не вступают в противоречие с этим давним выводом, который не нуждается в ревизии и подкрепляет высказанную выше точку зрения27.

Многовековым ассимиляционный и одновременно трансформационный процесс “этно- (онфессиональной интеграции", вылившийся в формирование относительно единой, межэт- Цично консолидированной средневековой народности в Юго-Звладном и Южном Крыму, —

РОДности, переработавшей в себе скифо-сврматский, греческий, германский и тюркский тИпоненты, завершился в X в., причем их объединяющим моментом, кроме влияния единого ®нДшафта, общей территории и общей исторической судьбы, явились грецизвция, христи-

религия и ромейская культура. Антропологические данные позволяют выявить не ме- ч 'Р е х исходных морфологических типов, участвовавших в этом процессе формирования 2 °Д ности, и многочисленные следы метисации [см.: Айбабин 1993, 130; Айбабин 1999 а, Г ' Иванов 2001,96 - 97; Ушаков 2001, 12; Крым 2003, 80]. Впрочем, как верно отметил А.Г а РЦен, появление данной однокультурной, весьма аморфной народности крымских христи- в *е было замечено и оценено византийцами: “До конца своей державы они продолжали »- ®Tb в составе этой народности именно исходные компоненты, то есть готов, влвн. или же

,э°ваться для ее обозначения явно архаичными этнонимами: “киммерийцы", "тавры", “ски-

^рский альманах", том 3. Харьков, 2004

Л Т1/

Итак, встречающиеся случаи использования техники кладки opus spicatum I гут служить культурообразующим признаком, однозначно указывающим на присут-Ч- только тюрко-болгарского, салтово - маяцкого, хазарского населения и особен)^* его строительства Этот прием в Причерноморье знали и эпизодически испольэ,}0 едва ли не со скифских времен разные народы. Другое дело, что с VIII в. он поп^ новый импульс к своему распространению, став особенно популярным у нового шлого населения, появившегося на Таманском полуострове и в Крыму и довог^' быстро натурализовавшегося здесь. Но работали в этой технике как тюркские гарские элементы, так и ромейские, византиниэированные обитатели региона, по/Л' ки крымских греков, таврое, скифо-сармат и алано-готов. Нет opus spicatum ни & состепях Оскола, Северского Донца, ни в междуречье Волги и Дона - коренны*^ зарских землях Перед нами строительная “мода" продолжительного времени и кон ретного региона, а не одной особой культуры и уж тем более одного из конкретно этносов.

Л и т е р а т у р а

Адвксинв С.Б. Аю-Даг - крымский Афон // Византия в контексте мировой истории - СПб., 2004

Адвксинв С Б.. Кирилко В.П., Мыц В.Л. Археологические исследования храмв монастыря св. Апостолов Петра и Павла в Партените на Южном берегу Крыма // Отчетная археологическая сессия Гос. Эрмитажа. СПб., 1999

Адаксина С.Б., Кирилко В .П . Мыц В.Л. Работы Южно-Крымской археологической экспедиции // Отчетная археологическая сессия Гос. Эрмитажа. СПб., 2001

Айбабин А.И. Салтовские поясные наборы из Крыма // СА. 1977. №1 Айбабин А.И. Могильники VIII - начала X вв. в Крыму // МАИЭТ. 1993. Вып.З Айбабин А. Крым под властью хазарского каганата // Византия и Крым. Тезисы

докл. международ. конф. Симферополь, 1997Айбабин А.И. Новые данные о начале хазарского господства в Крыму // Скифы

Хазары Славяне Древняя Русь Международ. конф. памяти М.И. Артамонова Тезисы докл. СПб., 1998

Айбабин А.И. Проблемы этнической истории средневекового Крыма // И с т о р и ч е с

кий опыт межнационального и межконфессионального согласия в Крыму. Симферо- поль, 1999

Айбабин А И. Этническая история ранневиэантийского Крыма. Симферополь, 19$*а

Айбабин А.И. Археологическая культура хазар в Северном Причерноморье // Хазары. Второй Международный коллоквиум. Тезисы. М., 2002

Л

фы", избегая называть население Таврики греками, причиной чего, вероятно, было погрэн*м ное положение этой территории, населенной медленно христианизировавшимися осколкам*1 варварских этносов, образовавших сплав, вобравший в себя как элементы античной зллииС’ кой, так и принявший покроа новой средневековой христианской греко-византийской куль?У ры’ [Герцен 2000, 19 - 20; ср . Араджиони 2004, 138 -141].

Международный центр хазароведеч^

повД В . Развалины храмов // Памятники христианского Херсонеса. М., 1905.pbOn**

^я д *иони ^ ^ Крымские греки // От киммерийцев до крымчаков. Народы Крыма ^ нейших времен до конца XVIII в Симферополь, 2004

сДР^раМонов М.А. История хазар М., 1962 Атавин А Г. Влияние природных факторов на жизнь поселений Таманского полу-

JLyea (на примере Фанагории) // Методы естественных наук в археологии. М., 1987 °&т авин А Г. Лощеная керамика средневековой Фанагории // БС. 1992. Вып.1

Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIII - X (аланский вариант салтово-маяцкой культуры) // Археологические открытия на

^стройках. М., 1987. Вып.2 /Ьчкинази И.В., Петровский В.А. Работы Баклинской экспедиции // Археологичес- исследования в Крыму. 1994 год. Симферополь, 1997

6абенчиков В.П. Итоги исследования средневекового поселения на холме Тепсень // Археология и история средневекового Крыма. Киев, 1958

Варанов В.И. К вопросу о тамгообраэных знаках салтово-маяцкой культуры (по датериалам могильника Судак - VI) // Сугдея, Сурож, Солдайя в истории и культуре Руси-Украины. Материалы науч. конф. Киев; Судак, 2002

Баранов В.И. Амфоры Тау-Кипчака // Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре. Материалы II Судакской международ. науч. конф. Киев; Судак, 2004

Баранов И.А. Салтово-маяцкое поселение Тау-Кипчак в Крыму // АО 1970 г М., 1971

Баранов IА Розкопки салтово-маяцького поселения на р. ЗуТ в Криму // Архео- nori4Hi дослщження на Укра1н1 в 1969 р. КиТв, 1972. Вип 4

Баранов И. А. Ранние болгары в Крыму (локальный вариант салтово-маяцкой культуры): Автореф. дисс. ... канд. ист. наук / И А АН УССР Киеа, 1977

Баранов И.А. Некоторые итоги изучения тюрко-болгарских памятников Крыма // Плиса - Преслав София, 1981 Т.2

Баранов И.А. Памятники раннесредневекового Крыма // Археология Украинской ССР Киев, 1986. Т.З

Баранов И Грунтовые могильники второй половины VII - X вв. в Крыму// Проблеми ча прабългарскагта история и култура. София, 1989

Баранов И.А. Таврика в эпоху раннего средневековья (салтово-маяцкая культура) Киев, 1990

Баранов И. А. Болгаро-хазарский горизонт средневековой Сугдеи // Проблеми на пРвбългарската история и култура София, 1991. Т.2

Баранов И А Таврика в составе хазарского каганата; Автореф. дисс. ... докт. ист НаУ|</ ИА НАНУ. Киев, 1994

Баранов И.А., Майко В.В. Комплексът салтовски съоръження в Судакската кре- п0ст// БСП. В. Търново, 1996 Т.5

Баранов И.А., Майко В.В., Джанов А.В. Раскопки в средневековой Сугдее // Архео- п°П1ческие исследования в Крыму. 1994 год. Симферополь, 1997

Баранов И.А., Майко В В. Раскопки в портовом районе Судакской крепости // Ар- *еопогические исследования в Крыму. 1994 год. Симферополь, 1997 а

Баранов И., Майко В. Праболгарские горизонты Судакского городища середины

*азарский альманах", том 3. Харьков, 2004

1DU ^ ^ = -

VIII - первой половины X в. // БСП В. Търново, 2000. Т.7Баранов И.А., Степанова Е.В. Церковная и военная администрация Византия

Сугдеи // Археология Крыма. Симферополь, 1997 Т.1 №1 ^Бармина Н И . Мангупская базилика в свете некоторых проблем крымского срвп

вековья // АДСВ Симферополь, 1995 Вып.27 ^Ahe.Барсамов Н. С Сообщение об археологических раскопках средневекового гоп0

ща в Коктебеле 1929 - 1931 гг. Феодосия, 1932Башкиров А С. Историко-археологические изыскания на Таманском полуострова

1949-1951 гг. // Уч. зап. Ярославского пед. ин-та. 1957. Вып.22 (32) 8Бейлис В.М. Ал-Идриси (XII в.) о восточном Причерноморье и юго-восточной окгь.

ине русских земель // Древнейшие государства на территории СССР 1982 г М , 19^ Белов Г.Д Отчет о раскопках Херсонеса в 1932 г. // Архив НЗХТ. Д Ne 324 Белов Г.Д Раскопки в северной части Херсонеса в 1931 -1933 гг // МИА. 1941 ^ Белый А.В. Раскопки усадьбы на городище Кыз-Кермвн. Постройка № 2 // Исторця

и археология Юго-Западного Крыма. Симферополь, 1993Белый А.В. Раскопки усадьбы на городище Кыз-Кермен Комплекс построек №з 4

7 // БИАС. Симферополь, 2001 Вып.2Белый А.В., Назаров В.В. Раскопки усадьбы на городище Кыз-Кермен. Постройка

No 2 // Проблемы истории "пещерных городов’ в Крыму. Симферополь, 1992Беневоленская Ю.Д Антропологические материалы из средневековых могильни

ков юго-западного Крыма // МИА. 1970. Вып. 168Бертье-Делвгард А Л. Древности южной Росии Раскопки Херсонеса // МАР СПб,

1893. № 12Блаватский В. Раскопки в Фанагории в 1940 г. // ВДИ. 1941. №1 Блаватский В.Д. Строительное дело Пантикапея по данным раскопок 1945 -1949

и 1952 - 1953 гг. II МИА. 1957. №56Блаватский В Д. Отчет о раскопках Пантикапея в 1945 - 1949, 1952 и 1953 гг //

МИА. 1962. N0103Болгов Н.Н. Проблемы истории, историографии, палеографии Северного Причер

номорья IV - VI вв. Белгород, 2002Булгакова В.И. Печати стратигов Херсона из находок в Сугдее // Сугдея, Сурож.

Солдайя в истории и культуре Руси-Украины. Материалы науч. конф. Киев; Судак. 2002

Вачева К. За терминологията на строительните техники през античноста // Археология София, 1979. Год. 21. Кн.1

Веймарн С. В. Археолопчж роботи в райож 1нкермана // Археолопчж пам'ятки УР^Р КиКв, 1963. Т. 13

Веймарн Е.В., Айбабин А.И. Скалистинский могильник. Киев, 1993 Винникова А.З., Плетнева С.А. На северных рубежах Хазарского каганата. МаяЦ'

кое поселение. Воронеж, 1998Виноградов А.Ю., Джанов А.В. Греческие надписи Сугдеи // Сугдейский сборник

Киев; Судак, 2004Винокуров Н.И. Феномен человеческих жертвоприношений в античное и среДн

вековое время (по материалам ритуальных захоронений Крымского Приазовья) Боспорский феномен. Погребальные памятники и святилища. Материалы междУи*'


у&У* конф. СПб., 2002. 4 1 Р*%С 0. Приморсью фортец1 В1зант1ЙськоГ iMnepif у Швденному Криму // Льв1вський

уН.т iM I. Франка Hayxoei зошити (сторичного факультету. 2003. Вип.5 - 6 ^ ГадлоА .В . Проблема Приазовской Руси и современные археологические данные

iO#hom Приазовье // Вестник Ленинград, гос. ун-та. 1968. Т.14. Вып.З 0 Гадло А В. Раннесредневековое селище на берегу Керченского пролива // КСИА дНСССР 1968 а. Вып.113

Гадло А В Этнокультурная характеристика перехода кочевников к оседлости (по дтериалам Восточно-Крымской степи и предгорий VIII - X вв.) II Этнография народов

Гадло А.В. [Рец ] // ВВ. 1973. Т37 (Якобсон А.Л. Раннесредневековые сельские Г)0Свления Юго-Западной Таврики // МИА - 1970. — №168)

Гадло А.В К истории Восточной Таврики VIII - X вв // АДСВ: Античные традиции и византийские реалии. Свердловск, 1980

Гайдукевич В Ф. Памятники раннего средневековья в Тиритаке // СА. 1940. Т.6 Гайдукевич В. Ф. Боспорский город Илурат // СА. 1950. Т. 13 Гайдукевич В.Ф. Раскопки Тиритаки в 1935-1940 гг // МИА. 1952. Ne 25 Гайдукевич В.Ф. Раскопки Мирмекия в 1935-1938 гг. // МИА. 1952 а. № 25 Гвйдукевич В.Ф. Раскопки Тиритаки и Мирмекия в 1946-1952 гг // КСИИМК. 1958.

№ 85Гайдукевич В.Ф Илурат // МИА. 1958 a. Ne 85 Гайдукевич В.Ф Античные города Боспора. Мирмекий. Л., 1987 Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русах. СПб., 1870 Георгиев П. Фанагурис - Томитуракан и “Велика България" // Россия - Крым - Бал

каны: диалог культур. Екатеринбург, 2004 Герцен А .Г Эпоха средневековья // Греки в истории Крыма. Симферополь, 2000 Гопб Н., Прицвк О. Хазарско-еврейские документы X века. М.; Иерусалим, 1997 Гопенко В.К., Джанов А.В Раннесредневековое поселение на южной склоне горы

ОпукII Сугдея, Сурож, Солдайя в истории и культуре Руси-Украины. Материалы науч. конф Кивв; Судак. 2002

Гурупева В.В. Золотые монеты Константина V (741 - 775), найденные в Судаке // Сугдейский сборник Киев; Судак, 2004

Даньшин Д.И. Фанагорийская община иудеев // ВДИ. 1993. №1 Джанов А.В. Сугдея в III - VII вв. // Сугдейский сборник. Киев; Судак, 2004 Джанов А В., Майко В В Византия и кочевники в Юго-Восточной Таврике XI - XII

88 //X . сб. 1998 Вып.9 Долгоруков B.C. Исследования береговой части Фанагории в 1971 -1972 гг. // КСИА

АНСССР. 1975. № 143 Домбровский О.И. Отчет о раскопках на участке античного театра в Херсонесе за ®7 год // Архив НЗХТ. N0 3241

и.А. Посвящение св. Феодору из Тиритаки // Церковная археология Южной Симферополь, 2002

Xum ue Иоанна Гътского II Труды В Г. Васильевского. СПб., 1912. Т.2. Вып.2 Xum ue Константина II Сказания о начале славянской письменности. М., 1980 Зеленко С.М. Торговельнесудноплавство середньов1чноТТаврики (VI - XII ст.): Дис.

-----ЕсСРЛ- 1871

... канд. iCT. наук / КиГвський нац. ун-т. - К.. 2004 (рукопис)Зинько В. Новые раннесредневековые прамятники Восточного Крыма // Ви^

и Крым. Международ. конф. Тезисы докл. Симферополь, 1997Зинько В., Пономарев Л. Керамика салтово-маяцкого типа с раннесредневек

памятников в окрестностях Нимфея // Византия и Крым. Международ. конф докл. Симферополь. 1997

Зинько В Н , Пономарев Л.Ю Исследование раннесредневековых памятник окрестностях поселка Героевское// БИ. Симферополь. 2001 Вып.1 *

ЗинькоЕ.А. Раннехристианский Боспор ( II I-V I вв.):Дисс.... канд ист. наук/Инс* тут востоковедения НАНУ. Симферополь, 2003 (рукопись) ^

Золотарев М.И. Отчет о раскопках в северо-восточном районе Херсонеса в 107, году // Архив НЗХТ. Д. № 1763 5

Золотарев М.И., Ушаков С.В Один средневековый жилой квартал Свверо-Вос точного района Херсонеса (по материалам раскопок 1989 - 1990 гг.) / X. сб 1997 Вып.8

Зубарь В. М. Об основных тенденциях процесса христианизации населения Юго- Западного Крыма //X . сб. 1999. Вып.10

Иванов Е Э Херсонес Таврический: Историко-археологический очерк / ИТУак Симферополь, 1912. No 46

Иванов А.В. Образование ранних городских поселений и этнические процессы в Юго-Западной и Южной Таврике X - XIII вв // Проблеми icropil та археологи Укражи Матер1али м1жнародно) науково) конференцЛГ, присвяченоТ 10-р1ччю незалежност! Ук- раТни (16 - 18травня 2001 р.). Харюв, 2001

Иванов С.А. Житие Стефана Сурожского и хазары // Хазары. Второй международный коллоквиум. Тезисы. М., 2002

Иващенко Ю.Ф. К специфике религиозных представлений населения Боспора в ранневизантийское время // Проблемы исследования античных городов. Тезисы докладов. М .,1989

Караулов Н А. Сведения арабских географов IX - X вв о Кавказе, Армении и Азербайджане // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа 1908 Вып.38

Коковцов П К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л , 1932 Копонтович Н. О раскопках Д.И. Струкова в Партените //Таврические епархи ал ь

ные ведомости. 1871. No 23Комар А В. Кутригуры и утигуры в Северном Причерноморье // Сугдейский сбор

ник. Киев; Судак, 2004Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. М., 2001 Коровина А.К. Гермонасса в раннесредневековый период // Таманская старик

СПб., 2001 Вып.1 ,Корпусова В.М. Об одной особенности христианского погребального обряда среД

невекового населения Восточного Крыма // Сугдея, Сурож, Солдайя в истории и куль туре Руси-Украины Материалы науч. конф. Киев; Судак, 2002

Кропоткин В.В. Из истории средневекового Крыма // СА. 1958. Т.28 Кругликова И.Т. Боспор в позднеантичное время. М., 1966 ■■Круглов Е.В. К проблеме формирования хазарской этносоциальной общности

Международный центр хазаровс^'

этнической истории Волго-Донья. Материалы науч. конф. Пенза, 1992 ов Е.В. Хазары - история только начинается // Хазары. Второй Международ

оквиум Тезисы. М., 2002 f0 !LyujKon Ю.С. Раскопки древнего Патрея в 1949 г. // ВДИ. 1950. Na2

Удьнкицкий С.Д. О принципах классификации античных кладок Северного Причер- рья //Античная археология / КСИА АН СССР 1981. Вып. 168

^ф ыжицкий С.Д. Архитеюура античных государств Северного Причерноморья. Киев,

l99ffob/M, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV - и века I Отв. ред. Т.И. Макарова, С.А. Плетнева. М., 2003Кубпанов М.М. Новые погребальные сооружения Илурата // КСИА АН СССР 1979

«0159Кузнецов В.А. Очерки истории алан. Владикавказ, 1992Кулаковский Ю.А. [Рец.] //ЖМНП. 1898. Апрель (Shbrer. Ole Juden in Bosporanischen

Reiche und die Genossenschaften der deselsst. - Berlin, 1897)Кутайсов С.В. Салтовские памятники Северо-Западного Крыма // Сугдея, Сурож,

Солдайя в истории и культуре Руси-Украины. Материалы науч. конф. Киев; Судак, 2002

Кутайсов С.В. Археологическая карта раннесреднввековых памятников Северо- Западного Крыма //X . сб. 2003. Вып. 12

Лавров П. А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности // Труды славянской комиссии. Л., 1930. Т.2

Лысенко А.В., Тесленко И.Б. Античные и средневековые памятники горы Аю-Даг / /Алушта и алуштинский регион с древнейших времен до наших дней. Киев, 2002

Люценко Е. Древние еврейские надгробные памятники, открытые в надписях Фа- нагорийского городища. СПб., 1880

Люценко А.Е. Древние еврейские надгробия, открытые в насыпях Фанагорийского городища II Труды III Международного съезда ориенталистов в Санкт-Петербурге в 1876 г. СПб., 1880 а

Ляпушкин И И . Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р. Дона. Труды Волго-Донской археологической экспедиции. Т.1 // МИА. 1958. № 62

Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата. М., 1983 Майко В.В. Комплексы- прабългарски паметници от VII - X вв. край с. Морское в

|°г°-източен Крим // БСП. В. Тырново, 1996. Т.5 Майко В.В. Проблемы этнокультурных связей Крыма с Поднепровьем во второй

ПОл°вине VII в. // 'Проблемы археологии Юго-Восточной Европы". VII Донская архео- Логическая конференция. Тезисы докл. Ростов-на-Дону, 1998 Майко В.В. Етнокультурж зв’язки Криму з Поднтров'ям i Швжчним Кавказом в VII - ^ Автореф. дис. ... канд. icr. наук / 1нститут археолопТ НАН УкраТни. Киев, 1998 а Майко В.В. К вопросу о неоднородности саптово-маяцкого населения Таврики вто-

Г*половины VII в. // Старожитности Степового Причономор'я i Криму. Запор1жжя, Вип8

iqJ^Cko В. Керамический комплекс VIII - X вв. праболгарского городища Тепсень в ^■Восточном Крыму (предварительная типология) // БСП. В. Търново, 2000 а. Т.7

Майко В.В. О месторасположении православной Фулльской епархии // Проблемы


истории и археологии Украины. Материалы международ. науч конф. Харьков Майко В.В. Археологические аспекты религиозного синкретизма Крымской х

рии VIII - первой половины X вв. // Взаимоотношения религиозных конфессий в национальном регионе. Севастополь, 2001 а

Майко В.В. Квраммний комплекс оджеТ групи праболгарських памяток Тавп друга! половини VII ст. н.е // УкраТнська керамиколопя. Книга 1 Отшне, 2001 б

Майко В.В. Плитовые погребения салтово-маяцкого могильника Таврики Копд Оба (К вопросу о христианизации тюрко-болгар Крыма) // Проблемы религии ст черноморско-средиземноморского региона. Сб. науч. тр. Севастополь; Краков. 20(^Н

Майко В.В. Плитовые погребения салтово-маяцкого могильника Таврики Корд-6 Оба (К вопросу о христианизации тюрко-болгар Крыма) // Херсонес Таврический v истоков мировых религий. Материалы науч. конф. Севастополь, 2001 г

Майко В.В. Археологические исследования на плато Тепсень в 2001 г // Архео. лопчж вщкриття в УкраТж 2000 - 2001 pp. Киев, 2002

Майко В В. О локализации Фулл и Фулльской епархии в раннесредневековой Таврике // Православные древности Таврики. Киев, 2002 а

Майко В.В. Плитовыв христианские некрополи тюрко-болгарского памятника на плато Тепсень в Юго-Восточном Крыму // Восток - Запад: межконфессиональный ди

алог. Тезисы докл. и сообщ. Севастополь, 2002 бМайко В.В. Ранньохристиянська знахщка на саптово-маяцькому поселенж Тепсень

у Швденно-Сх1дному Криму // Археолопя. 2002 в. №1Майко В.В. Некоторые аспекты христианизации тюрок Таврики в эпоху средневе

ковья // Церковнвя археология Южной Руси. Симферополь, 2002 гМайко В. Храмовый комплекс городище на плато Тепсень VIII - первой половины X

вв. (вопросы хронологии и периодизации) // Софйсьм читання. Киев. 2003Майко В.В. К вопросу о локализации некрополей Тепсеньского городища // Восток

- Запад: межконфессиональный диалог. Севастополь, 2003 аМайко В.В. Сугдея во второй половине X - начале XI вв // Сугдейский сборник

Киев; Судак, 2004Майко В.В., Фарбвй О М. Християжзац1я тюрко-болгар Криму в ceiri археолопчних

джерел // Археолопя. 1995. №4Макарий (Булгаков). История Русской Церкви Кн 1. М., 1994 Макарова Т.И. Средневековый Корчев// КСИА АН СССР 1965. Вып.104 Макарова Т.И. Археологические раскопки в Керчи около церкви Иоанна Предтечи/

/М А И Э Т 1998. Вып.6Марти Ю.Ю. Разведочные раскопки вне городских стен Тиритаки // МИА 1941

№4Масленников АЛ . Зенонов Херсонес - городок на Меотиде // Очерки а р х е о л о ги и и

истории Боспора. М., 1992Мовсэс Калакантуаци. История страны Алуанк / Пер. с древнеарм. Ш.Б. Смбэтя-

на. Ереван, 1984Могаричев Ю М. Пещерные церкви Таврики. Симферополь, 1997 Могаричев Ю.М. Средневековый Крым //Древний и средневековый Крым. СимФе'

рополь, 2000Могаричев Ю.М. К вопросу о "хазарском наследстве” (хазарские иудеи и проблей

~ ■ ■ ■ Международный центр хазарове

155

(-|СхоЖДения караимов и крымчаков) // ПИФК М.; Магнитогорск, 2001. Вып.10 nVdo&Pu4ee Ю М ° некоторых вопросах истории Крыма середины - второй полови-

V/III в. // X. сб. 2004. Вып. 13А Г?. Население Хазарского каганагта в Юго-Восточном Крыму // Сугдейский

Johhk. Киев; Судак, 2004 наумвнк0 s £ Место Боспора в системе византийско-хазарских отношений // БИАС. ^ъерополь, 2001. Вып.2

^Николаева Э.Я. Поселение у д. Ильич // КСИА АН СССР 1981. Вып. 168 Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы

йКавказа. М., 1990О тчет о раскопках за 1894 г. (юго-западный и юго-восточный угол городища) //

дрхиеНЗХТ.Д. № 4 Паромов Я.М. Археолого-топографический план Патрея //БС. 1993. Вып 3 раршина Е А. Торжище в Партенитах // Византийская Таврика Киев, 1991 Петрова Э.Б. Античная Феодосия. История и культура. Симферополь, 2000 Петровский В. А., Тру фанов А.А. Средневековый христианский комплекс к западу

ргБаклы (по материалам раскопок 1993-1994 гг.) // Проблемы археологии древнего и средневекового Крыма. Симферополь, (1995) 1996

Пюро I.C. [Рец.] // Археолопя. 20D3. №1 (Магомедов Б.В. Черняховская культура. Проблема этноса. - Lublin: Wzd-wo Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej, 2001. - 290 c)

Плетнева C.A. От кочевий к городам // МИА. 1967. № 142 Плетнева С.А. Хазары. М., 1976Плетнева С.А. Древние болгары в бассейне Дона и Приазовья // Плиска - Пре-

слав. София, 1981. №2 Плетнева С.А. Хазары. 2-е изд., доп. М.. 1986Плетнева С. А. Отношение восточноевропейских кочевников с Византией и архео

логические источники // СА. 1991. № 3 Плетнева С.А. Очерки хазарской археологии. М ; Иерусалим, 1999 Плетнева С.А. Города в Хазарском каганате (доклад к постановке проблемы) //

Хазарский альманвх. Харьков, 2002. Т.1 Плетнева С.А. Кочевники южнорусских степей в эпоху средневековья (IV - XIII века)

Учеб. пособие. Воронеж, 2003 Пономарев Л.Ю. О некоторых погребальных обрядах населения Керченского по

луострова в VIII - IX вв. // Боспор Киммерийский и Понт в период античности и средне- “ овья. Материалы II Боспорских чтений. Керчь, 2001

Пономарев Л.Ю. Салтово-маяцкие погребальные памятники Керченского полуост- р0®а // БИ Симферополь, 2002. Вып.2

Пономарев Л.Ю. Салтовское укрепление и святилище у с Заветное // БИ. Симферополь, 2003. Вып.З

Пономарев Л.Ю. Биритуальный салтово-маяцкий могильник у поселка Эльтиген // “ Симферополь; Керчь, 2004 Вып.5

Пономарев Л. Ю. Глиняные "лепешки" с солярно-небесной символикой с салтово- Т^Цких поселений Керченского полуострова // Символ в философии и религии. Тези- ^Докл. и сообщ. Севастополь, 2004 а

Попова Е.А. О Северо-Причерноморском домостроительстве I в. до н э— - Г г --г- --------------»-•---------------г -------------------- — f iW П .З „ I

/ Историческая археология. М., 1998 в н3Прокопий из Кесарии. Война с готами. М , 1950Пятышвва Н А. Отчет о раскопках ГИМ в Фанагории в 1939 г. // Труды гьи

Вып.37 196сПятышвва Н.В Печать готского епископа в коллекциях Государственного м

ческого музея // Археографический ежегодник за 1962 г М., 1963 Репников Н.И. Партенитская базилика // ИАК. 1909. Вып.32 Романчук А.И. Раскопки сельского поселения в низовьях реки Бельбек // д

Свердловск, 1976. Вып. 13Романчук А.И. Некоторые итоги научной работы Крымской экспедиции // дп

Античные традиции и византийские реалии. Свердловск, 1980 ^ ®Романчук А.И. Очерки истории и археологии византийского Херсона Екатеа.

бург, 2000Романчук А.И., Омвпькова Л.А. Средневековое поселение на левом берегу iw

Бельбек // АДСВ: Социальное развитие Византии. Свердловск. 1979Рудаков В.Е. Исследование Баклинского городища в 1971 -1972 гг. // АДСВ. Свеи-

дловск, 1975. Вып 11Рудаков В.Е. Отчет о разведках экспедиции Уральского госуниверситета в между

речье Альмы и Бодрака в 1977 году // Архив НЗХТ. Д. № 1914Рудаков В.Е. Элементы салтово-маяцкой культуры на посаде Баклинского городи

ща // АДСВ: Социальное развитие Византии. Свердловск, 1979Рыжов С.Г. Доследования “Северной базилики" в Херсонвсе // АО 1981 г М., 1983 Саввля О.Я. Отчет о полевых исследованиях Севастопольской охранно-новостро-

ечной археологической экспедиции Херсонесского госзаповедника в зонах новостроек г. Севастополя в 1980 и 1981 гг. // Архив НЗХТ Д. № 2252

Сазанов А.В. О хронологии Боспора ранневиэантийского времени // СА. 1989 №4 Сазанов А.В. Хронология слоев средневековой Керчи // ПИФК. М.; Магнитогорск

1998. Вып.5Сазанов А.В. Базилика 1987 г. и некоторые проблемы интерпретации памятников

христианского Херсонеса // Причерноморье в средние века. М., 1999. Вып.4Сазанов А.В. Погребения в христианских храмах Херсонеса XI - XIV вв. // Херсонес

Таврический. У истоков мировых религий. Материалы науч. конф. Севастополь, 2001 Сазанов А.В. К исторической интерпретации комплексов Тиритаки VI - VII вв.

Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре. Материалы II Судакской межДУ”3- род. науч. конф. Киев; Судак, 2004. 4.2

Сазанов А.В., Могаричев Ю.М. Боспор и Хазарский каганат в конце V II-началевв // ПИФК. М.; Магнитогорск, 2002. Вып.12 ^

Сазанов А.В., Могаричев Ю.М. Крым и Хазарский каганат в первой половине- редине VIII в. // Россия - Крым - Балканы: диалог культур. Екатеринбург, 2004

СвдиковаЛ.В. Керамическое производство и импорт в Херсонесе в IX в.: дисс. ... канд. ист. наук / И А РАН. М., 1997

Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период. Киев, 1990 Соколова И В. Византийские печати VI - первой половины IX в. из Х е р с о н е с а

1991. Т.52

Международный центр хазар0

пова И.В. Византийские печати из Херсонеса // Византия и средневековый С ^пС Ъ - Вып.26). Барнаул, 1992

^ рьский Н И. Раскопки в Кепах в 1962 г. // КСИА АН СССР 1965. Вып.103 С°*° нв н.П. Средневековые погребения из некрополя города Кепы на Таманс-тоО*и , , ^ ............................... .......................... 1 - 1 0 1

. Магнитогорск, 2002. Вып. 12 Сор&ан С Б “Зачарованный клад". Еще раз о локализации Фул (Фулл) // АДСВ.

аатеринбург, 2002 а. Вып.ЗЗ Сорочан С.Б. О датировке и интерпретации храмового архитектурного комплекса

& месте античного театра Херсонеса // Вюник Харылвського нацюнального ужверси- igryiM. В Н KapaaiHa. 2003. №594. 1стор1я. Вип.35

Сорочан С Б. Сугдея в “темные века1' // Сугдейский сборник. Киев; Судак, 2004 Сорочан С Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Жизнь и гибель Херсонеса. Харьков,

2000Сорочан С.Б., Зубарь В.М., Марченко Л.В. Херсонес - Херсон - Корсунь. Киев, 2003 Степанова Е В. Судакский архив печатей: предварительные выводы //АДСВ. Ека

теринбург 2001. Вып.32 Степанова Е.В. Новые находки из судакского архива печатей // Сугдея, Сурож,

Солдайя в истории и культуре Руси-Украины. Материалы науч. конф. Киев, Судак,2002

Степи Евразии в эпоху средневековья / Отв. ред. С.А. Плетнева. М., 1981 Сударвв Н И. Погребения в районе поселения Гаркуша - I (Патрей) // БС 1994

Вып.4Тактай А.К. Раскопки Херсонесского некрополя в 1937 году // X. сб. 1948. Вып.4 Уваров А С. Христианская символика. 4.1 Символика древне-христианского пе-

“"ОДа. М., 1908Ушаков С.В. Етжчна ситуац1я в Швденно-Захщному Криму на меж1 античносп та

°*РВДньов1ччя (III - середина VI ст. н е ): Автореф. дис. ... канд. icr наук / 1нститут геологи НАНУ. Ки1в., 2001т ®вдоров ГС. Некоторые вопросы осмысления хазарского этноса и хазарской куль- 7™!в Дагестане //Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа (Х1Х“Круп- ^®ские чтения") / Тезисы докл. М., 1966

леров B.C. О хронологии салтово-маяцкой культуры // Проблемы хронологии ар- огических памятников степной зоны Северного Кавказа. Ростов-на-Дону, 1983

199бЛв*>0в ^ ^ ^ннесредневековые юртообразные жилища Восточной Европы. М.,

Си> ° е B.C. Лощеные миски, блюда, чаши и кубышки хазарского каганата // БИ. Ферополь, 2001. Вып.1

1/V11 Вып.2' Оор&ан С Б. Византия и хазары в

'-^Сорочан С.Б. О положении Церкви в:9°1 ,дн с.Б. О положении Церкви в Крыму в VIII - IX вв. // БИАС. Симферополь,

С Б. Византия и хазары в Таврике: господство или кондоминиум? // ПИФК.

‘Рский альманах", том 3. Харьков, 2004

158 = = -

Флеров B.C. Крепости Хазарии в долине Нижнего Дона (этнзд к теме фортцГ> ции) // Хазарский альманах. Харьков, 2002. Т.1 *4

Фронджуло М.А. Розкопки жилих комплекав на середньов1чному поселенки пол зус. Планерське/ / Археолопя. 1961. Т.12 ^

Фронджуло М.А. Раскопки средневекового поселения на окраине с. Планер^. 1957 -1959 гг. // Археологические исследования средневекового Крыма. Киев,

Фронджуло М.А. Раскопки в Судаке // Феодальная Таврика. Киев, 1974 8Фрумкина М. К вопросу о сейсмозащите древних сооружений // РА. 1992. №3 Ханутина З.В., Хршановский В.А. Ритуальные сооружения на некрополе Илупа»

// БИ. Симферополь, 2003. Вып.З аХршановский В. А. Позднеантичные погребения на некрополе Илурата // Научн

атеистические исследования в музеях. Сб. науч. тр. Л.. 1988Цукерман К Венгры в стране Леведии: новая держава на границах Византии

Хазарии ок. 836 - 889 г // МАИЭТ. 1998. Вып.6 йЧичуров И.С. Византийские исторические сочинения: "Хронография" Феофана

“Бревиарий” Никифора. М., 1980Шавырина Т.Г. Западный некрополь Фанагории (раскопки 1991 - 1999 гг. Общий

обзор) //Древности Боспора. 2000. Вып.ЗЮрочкин В.Ю. Постройка раннехазарского горизонта города Боспора // Византия и

нвроды Причерноморья и Средиземноморья в раннее средневековье (IV - IX вв) Секция охраны памятников археологии. Симферополь, 1994

Якобсон А.Л. Раннесредневековые поселения Восточного Крыма // Боспорские города. 4.2. МИА. 1958. №85

Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес // МИА. 1959. № 63 Якобсон А.Л. Средневековый Крым. М.; Л , 1984Якобсон А.Л. Раннесредневековые сельские поселения Юго-Западной Таврики//

МИА. 1970. № 168Якобсон А.Л. Крым в средние века. М., 1973Якобсон А.Л. Культура и этнос раннесредневековых селищ Таврики // АД С В - Свер

дловск, 1973 а. - Вып. 10Яценко И В. Новые сведения о планировке скифского поселения у санатория Чай

ка в Евпатории // АО 1973 г. М., 1974Яшаева Т.Ю. Средневековое поселение ближней округи Херсонеса на Гераклейс-

ком полуострове // Византия и народы Причерноморья и Средиземноморья в раннее средневековье (IV - IX вв.). Международ. конф. Тезисы докл. Симферополь, 1994

Яшаева Т.Ю. Раннесредневековое поселение в предместье Херсона на Гераклей- ском полуострове // X. сб. 1999. Вып. 10

Яшаеаа Т.Ю., СозникВ.В. Отчего раскопках Гераклейской экспедиции Херсонес- ского Гос историко-ацхеологическогозаповедника. Ч .3 .1983//Архив НЗХТ. Д. №231®

Epistola Anastasii apostolicae sedis babliothecarii ad Gaudericum episcopum // Лавро0 П. Жития херсонских святых в греко-славянской письменности / Памятники х р и с т и а н

ского Херсонеса. М., 1911. Вып.2Gregoire Н. Le nom de la ville Tmutarakan // Nouvelle Clio. 1952. T.4 Mums. Ге/chos//Daremberg M. Ch., SaglioEdm., PottierEdm. Dictionnairedes antiquit65

grecques et romaines. Paris, 1904. T.3 (L - M)

Международный центр хаэароведе^

^ucephoros patriarh of Constantinople Short History. Text, transl. and comment, by C. JJL Washington, 1990

syriaxarie armenien de Ter Israel // Patrologiae Orientalis. Paris, 1930 Vol.21 ygSjljevA.A. The Goths in the Crimea. Cambridge (Massachusetts), 1936

РЕЗЮМЕ С.Б. Сорочан

В статье рассматривается использование в раннесредневековом Крыму специфичного строительного приема, который получил у специалистов условное название

хники каменной кладки “в елку". Его принято связывать с появлением здесь тюркс- 'До раннего болгарского населения, носителей салтово-маяцкой культуры. Такое проставление утвердилось среди некоторых хазароведов, видящих в крымских и приазовских землях один из локальных вариантов салтоао-маяцкой культуры. Техника кладки “в елку” выступает при этом в качестве одного из главных индикаторов. Последнее обстоятельство вызывает сомнение. Данный строительный прием не моде быть изобретением болгарского или хазарского этноса, поскольку появился не вVII-VIII вв., а гораздо раньше. В греко-римском обществе он был известен под названием opus spicatum. Анализ эпизодических случаев обнаружения этой кладки в постройках различных городов, поселений раннесредневекового Крыма не обязательно указывает на связь данного строительного приема с тюркской культурой или этносом. Он существовал среди местного и пришлого населения в разные эпохи, очень долгое время и может рассматриваться как своеобразная местная строительная традиция, которая использовалась от случая к случаю, стала особанно популярной в эпоху "темных веков" и не исчезла впоследствии.

SUMMARY S.B. Sorochan

In the article is considered use of specific building reception in early middle Crimea, '•t'ich has received at the experts the conditional name of engineering “fir” masonry. It is accepted for connecting to occurrence here turkic, early bulgarian population, carriers of saltovo-mayak culture. Such submission was ratified among some researchers, which study

Chazars. They see in Crimea one of the local variants saltovo-mayak culture The ^ineering “fir" masonry acts for want of it as one of main indicators. It causes doubt The lndicated building reception cannot be the invention bulgarian or chazarian ethnic, as has ®PPeared not in VII - VIII centuries, but much earlier. In ancient greek and roman sosiety it '*,as known under the name opus spicatum. The analysis of cases of detection is not n®cessary this masonry in buildings of various cities, settlements of early middle Crimea sPecifies connection of a considered building reception with turkic culture or ethnic. It existed arT>°ng the local and alien population in different epoch, very long time and can be considered 38 original local building tradition, which was used from a case to a case, has become specially popular in epoch of “ dark ages ” and has not disappeared subsequently

"^зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

О. В. Сухобоков Кшв

Тюркомовш народи в icropii населения швобере^ дншровськсн лкостепово!' украши(археолопчний аспект)

ГПзньоантичж та ранньсшэан-пйсю автори (Ам1ан Марцелм, Йордан, Прокогмй, Фео. фьпакт, Евсевий та iH.) эалишили численж свщоцтва про поди сучасноТ Гм полггично! icropii народ1в Свропи середини першого тис. н. е. На жаль, пвреважна бтьиисть цих повщомлень щодо народе Схщно) Свропи, а тим бтьше населения ТТ степово) зони.ма- ють неконкретний, часто-густо суперечлиий характер.Проте i вони, будучи cniBCTaanem з археолопчними даними, дають певн1 пщстави стверджувати, що в умовах военно-поп- Личного панування гот1в на ГИвденному Cxcfli Свропи (II - друга половина IV ст. не) слов'янське населения вимушене було залишити земл1 Волиж, Под1лля, та у значн» частиж Середнього Поднтров'я (головним чином, його правобарежну частину.що ста- лося наприкжц1 III ст.), зосередившись на nepkt>epiT чернях1вськоГ архволопчноТ культу- ри (ЧАК), тобто у верх1в'ях Днютра i Днтра, а також у басейж Десни [Седов 1982; Баран. Тврпиловський, Козак 1990].

Гунська 1нваэ1я на терени Свропи в останжй трети Hi IV ст. кагтастроф1чно зммла ri потичну мапу, поклавши край володарюванню rorie у ПричорноморЧ, що вщбулося внаслщок занвпаду так званого царства Германариха. L|i nofliT мдикують початок кон- такт1в слов'янського та тюркського етнос1в: скориставшись ослаблениям царства Германариха, слов'яни-венеди роэпочапи вмну з готами, причому гуни (тюрки за первюним походженням) виявилися спшьниками слов'ян у ц!й боротьб|.

Спшьж д|| призвели до эвшьнення слов'ян вщ германського поневолення. так само як i лгащацй готського домЫування на п1вдн1 СхщноК Свропи, мгсце яких поста створена Аттилою держава з центром у ПаннонП, при цьому провщним етносом у степах Ка* п1йсько-Чорноморського басвйну стали тюрки. За лопкою (сторичних перемог Ц^1*0 зрозумило, що у склад1 новоствореного, дещо аморфного, державного утворення пере; бували й слов’янсью племена, ям приймали участь у гунсько-готських вМнах на перших. Отже, недивно, що слов’яни отримали можливгсть розселитися на nPa^aTL 3 вських землях Волиж, Подьпля та у Середньому Поднтров'Т У боротьб1 з готами' беэпосередньот пщтримки гужв ще в рамках iMnepii Аттили у слов'янському сусп1яь^ складаються передумови виникнення першого в icropii схщних слов'ян в1йськово- Личного утворення дул»61в, яю у V — VI ст. змогли об’еднати основж слов’янсью пле на, Korpi перебували М1Ж Bioioto та Дню ром [Седое 1994; Баран 1998]. _н.

Етнополггична стабтьность, пов’язана з часом гунського поличного володар10

Международный центр я

- . ць i v - середина V ст.), виявилася недовгитривалою. Проте эавдяки нет знов* ^ягь п1эньоантичн1 мюта, торпвля, роэвиваеться альське господарство, вщбуваеться3)|й 8 ний прогрес у соц1апьно-економ1чному розвитку слов'ян, який призводить до яю- ^гзЯ1’п0кращення демограф1чноТ ситуацн, яка приводить до вщносного перенаселения

ними територм. Водночас вщбуваються активж процеси асимтяцм стародав- зЭйнЯ аНомовного населения П1вжчного Причорномор'я, з одного боку, тюрками, а з г ь слов'янами. OcraHHi так само активно асимотюють i балтсью племена на захщ ^ ^ ч н и й захщ вщ Джлра. Наслщком етжчноТ абсорбцИ слов'янським етносом сюфо- т®!]!1аТо-алан стало формування Антського союзу, археолопчним проявом якого ниж

пеньювську археолопчну культуру (ПНАК) [Седое 1982; Приходнюк 1985], TQfli ^отинення слов'янами балт1в верхнього Джпра та басейну Десни виявилося у фор-

мН; колочинськоТ археолопчног культури (КЛАК) [Горюнов 1981; Седов 1994; Тврпи-ский 1985]. Остання у люостепов1й 30Hi днтровського Л1вобережжя поширюеться у

Сейму, Пела, Ворскли та по С1верському Дмцю, межуючи з ПНАК у понизз1 песни та по середжй течГГ Сули; нижж ж течЛ вищеназваних л1вих приток Днтра зайнят1 „зм'ятками пеньювськоТ культури. Обидв1 Mi культури мають досить близью риси, що дсПГ фамвф схильж пояснювати Тх ептьним походженням з пам'яток киТвськоТ культури (in - IV ст); загальна ж хронолопя ПНАК та КЛАК визначаеться V - VII ст. [Седое 1994; Ж 1985].

Правобережну ж частину Середнього Поднтров'я в цей час заселяють слов'яни - hociI археолопчноТ культури Прага-Корчак (ПКАК), яка безперечно репрезентуе дулйбеь- кеоб'еднання. 3 плином часу вона трансформуеться в культуру Луки РайковецькоТ, яка стала власти вою правобережноднтровським схщнослов'янським племенним утворен- няи.

Пюля розпаду iMnepii Аттили пол(тичне домиування в Центральна Ceponi перехопи- лиавари (э 568 р.), яю створили у ПаннонЙ Аварський каганат, пщкоривши co6i тубтьж племена, в тому чиай й слов'ян дул1бського плем1нного союзу. Про перебування ос- танжх пщ аварським ярмом яскраво повщомляе роэповщь "noeiCTi минулих лгс" ( "при- иучиша дулъбы ...”). Протв на гсторичжй дол! слов'ян Середнього Поджпров’я, як i йога л*обережнот частини, владарювання тюрок-aeapis зовам не вщбилося; Тхне перебу- аан.ия у niBHi4HOMy Причорномор'Т було недовгим i не лишило пом1Тних aiiflie в архео- Л0ГЬ|них пам'ятках того часу на територм поширення Ыших схщнослов'янських племен, га*само як i у причорноморсько-приаэовських репонах ai ствповим ландшафтом*.-

територм швденних областей УкраУни на пам'ятках юнця VII - початку IX ст. шод1 трап- saniaHi трьохлопатев! пдтрикутноТ форми в1стря crpin так званого аварського типу, а

НаРемшж накладки поясноТ гаржтури гвральдичного стилю. Вони мають широке роз- ?С 7 ^ жвння у степов1й смуз1 бвразК вщ Китаю до ПаннонП i не можуть бути етн1чним (ндика- г° вь ^ введен' п П Толочком peni з “аварських' поховань насправдi не мають до авар н1яко- рис в °Швння « ив : Толочко П.П. Кочевые народы ствпей и Киевская Русь. К.: Абрис, 1999.

Ate •Р°Ьк* пам ятки на територК сучасноТ Угорщини добре BiAOMi й вщносно добре вивченг

бщЧиМають эовс1м 1нший характер. Вважаю, що тут ми маемо справу з праболгарськими не- похованими в аварський час. Визначення етжчноТ приналежносп поховань з Сива-

rj^__j«anoT Твржвки, Христофор1вки та iH. (Див. Вказ.працю) потребують бшьшоТ науково! *■ на п1дстав1 конкретних аналопй з вщносно добре вивчених територм

*Рский альманах", том 3. Харьков, 2004 — —

162 = = = = .

Близьке сусщство Ыших тюркомовних етжкоав - праболгар, Korpi мешкали пах Причорноморсько-Приазовського басейну (caeipn, гуногундури, оногури, сара е‘ ри, упгури, кутригури та ih ), також не мало для слов'ян Джпровського •^вобере*^' якихось незручностей. Тут не зайвим буде зауважити, що друга частина назв б т ь ц ^ з цих племен (-ури, -гури) мгстить вкаэ1вку на присутжсть в Тхньому склад| певн угро-фшського етн1чного компоненту. Можливо, що якась частина yrpie була этюрк^ вана ще на теренах Приуралля та Захщного Cn6ipy, а згодом була втягнута гунам* рух до Свропи. На користь цього можна навести думку деяких сходознав^в, яю са*,* назву болгар перекладали як “змииаж уфи" [Новосельцев 1930]. Так це чи Ыакше ал* е neeHi пщстави говорити про певний, очевидно ф1зичний, внесок угромовних племен СвразГГ в етногенеэ тюрок як у склад1 держави Аттили, так i тслягунських утворень на веденному cxofli Свропи. Тому эдаеться, що першу згадку болгар (“vulgares") пщ 384 р у латиномовному хронограф! можна прийняти за припустимий хронолопчний репер 3 якого слщ починати icTopiio цього спочатку тюркомовного етносу.

У пюлягунсью часи найбшьш войовничими серед численних тюркських за поход, женням племен були праболгари-улгури, яю займали степний регюн Захщного При- кастю — Схщного Причорномор’я, та кутригури, Korpi кочували у ГНвжчному Причор- номор'Т та на Нижньому Подншров'Т. Про ixhio военну активжсть говорить нимало повщомлень тогочасних автор1в,згщно яких на початку V ст. ут!гури ведуть в!йну з лангобардами пщ час переселення ocraHHix в 1тал1ю, 499 р. вдираються у Фрак1ю, а 502 р - в 1лл1рик; у ЗО-Ti роки VI ст. тривожать наб1гами европейсьм провтцК В1зант1йсько) iMnepii й в середин! - друпй половин! того ж столптя разом з кутригурами частково осщають у Подунав’[ В1закпйсьм1сторики поащомляють про конкретж етзоди, копи ут1гури виступають у сп!лц| э слов'янами-антами i зазнають поразки у в!йн1 з аварами i

кутригурами (560-561 pp.). Обидва праболгарсью об'еднання, так само як i Хоэарське царство,яке утворилося у Дагестан!, пщпорядковувалися Захщнотюркському кагана- TOBi, визнаючи його полггичну зверхжсть.

Криза в останньому (30 - 50-Ti роки VII с т ) дозволила кутригурам на чол1 з Кубра- том пщкорити yrirypie, а у 635 р. створити военно-полп’ичне об'еднання, вщоме як‘Велика Болгар1я" з в1зант1йських писемних джерел. Ця “Велика Болгар1я" с своерщним 1СТоричним фантомом, осктьки виявилася нетривким i недовгочасним конгломератом племен без стабшьноГ пол!тичноТ оргажзаци та вщповщних державних функций; вона эникае э юторично! арени вщразу ж пюля cMepTi свого эасновника у 642 р., не npoicHy- вавши i десятир1ччя

Анал1з писемних джерел приводить до думки про те, що военно-пол^ична активжстъ ранжх болгар була головним чином спрямована на м1жсоюзж усобиц! на теренах Центрально? Свропи та подекуди наб1ги на кордони пров1нц1й В1зант1йсько) iMnepii у ПОДУ' нав’Т та на Балканах. Слщ однак зауважити, що мали мюце й спорадичж проникнення кочовиюв-праболгару глибинж райони ГИвобережноТ УкраТни, про що свщчить наявнсть окремих поховань у верх1вях р. Ворскли поблизу с. Ряб1вка СумськоТ обл. В ц1яоМУ праболгари майже не переймалися Серед him Поджпровям, на той час щ тьно за се- леним слов'янами, яю перебували в умовах соц1ально-економ1чного пщйому, що неэ31 баром призв1в до м1фацм у загальнослов’янському pyci на Балкани, у Подунав'я, Д кордожв В|зантм у VI - VII ст., викликаному вщносним перенаселенням.

Зникнення так звано! Велико! Болгари дало можлив1сть хозарам пщкорити при*3

Международный центр хазар

163yTirypiB та примусили твжчнопричорноморських кутригур1в на чол1 э Аспару-

переселитися у Малу Сюф1ю (Добруджу) у нижньому Подунав’Т, що сталося пойнЦ' 60 ' х РР VII ст; у друпй половит 70 - х вони э’явпяються на Балканах. Там

* у т в о р и л и Перше Болгарське царство. На Min погляд, дуже суттевою е та обстала що тюрки-болгари Аспаруха зустрти у л1вобережжй частит Подунав'я слов’-

^ське плем я аверян, куди остант прийшли э nieoro берега Днтра, звщки й принесли |м'я. Д1йсно, эпдно роэв1докл1нгв1ст1в “у давньорусьюй Moei "северный" (твжчний)

<ZL0 т о т о ж н и м сучасному “левый” (л!вий) i було актуальним i для географ1чно'( opieH- ail репону, i для номтацй" [Трубачев 1993].Ц1ЛКОМ лопчно, щодунайсью аверяни не з великою радютю зустрти новоприбулыив

побросусщських вщносин пом,ж тубтьцями та тюрками з стетв Швнгчного Причор- |вкюр'я не склалося. На пщтвердження такого стану речей досить навести факт при- цусового переселения слов’ян ближче до кордожв в1эант1йських провтцгё на Балка-

Не виключено, що деяка частина аверян, не бажаючи терпки утиски э боку ново- прибульцю, повернулася на прадщ1вськ1 земл1 - Л1вобережну УкраТну.

Не дивлячись на тиск Хоэари, не eci праболгари тшли э Аспарухом не Балкани; е neeHi пщстави говорити, що яюсь роди продовжували кочувати на м1сцях свого колиш- нього проживания у степовш частит П1вн1чного Причорномор’я, Приаэов'я та у Нижньому Поднтров'). Безумовно, вони змушеж були виэнати полпхчну зверхжсть Хо- зари 1нш1 ж переселилися у Поволжя та Приуралля, де створили Волэьку Болгарио При цьому ймов1рно, що окрем1 тюрксью етжчн! одиниц1 вщступили у люостеп nieoro берега Днтра на snaMi VII та VIII с т , куди того ж таки часу повернулися й дунайсьм аверяни - нащадки л1вобережних слов'ян, утискуваж аспаруховими болгарами. Саме ocrBHHi й принесли э собою прикраси типу Фотовизького та ХарПвського скарб1в, про що говорять риси Тхнього дунайського (пров1нц1йно-в1зант1йського) виробництва, як це доведено працями О I. АйбабЫа (1973) та О.М. Приходнюка(1994; 1998). Згадажвище праболгари, яю вщселилися у л1вобережний люостеп, розселилися невеликими ком- пактними групами сёред слов'ян аверянського племЫного союзу, KOTpi та кож вщчули пригжчення з боку Хоэарського каганату, эгодом вони стали своерщним консолщую- чим елементом у слов’янському середовищ! Л1вобережноТ УкраТни, створивши назвали союз племен, вщомий у письмових джерелах як Сьверъ, СЪверяне “Повюп мину- лик лгг".

Такий ппотетично накреслений nepe6ir юторичних под1й энаходить пщтвердження V Досить вщчутшй дА мокультурного (або Ыоегжчного) iMnynbcy на волинцевському eTani волинцевсько-роменсько) археолопчног культури (ВРАК), поширеноТ саме на ^■провському Л1вобережж1, яка, на думку бегатьох дослщниюв, е археолопчним екв1- ^ентом племен аверянського союзу (Д. Березовець, П. Третяков, В. Седов, О. Су- ^Т^хов, А. Винников та iH.). Цей Ыокультурний елемент зафшсований вже на тзньо- ^ьювських (рубЬк VII та VIII ст.) пам'ятках бесейну С1верського Джця, як це доводить 0*Р*юський археолог М. Любичев (1994). Згодом по берегах названот ргчки, а також

розселяються племена алано-болгаро-буртаськоТ федерацй [Афанасьев 1993], ^еолопчно релреэентованоТ салтово-маяцькою археолопчною культурою (СМАК). ^'Нкггративним, полп»чно-економ1чним центром ц1е? федерацй стае Micro Сарад

fefcoe 1958; 1984; 1982], залишки якого на початку XX ст. були виявлеж на nnoini ^ 120 га в околицях с. Верхжй С агтв ХарювськоТ обл. Племена названо) феде-

^^Рский альманах", том 3. Харьков, 2004

рацм разом э невщомими на iM'a фжо-угорськими та рел1ктовими 1раномовними^4 сами були пщпорядковаж Xoaapii, а 1хня культура - СМАК стае, на думку С О Плет^ OBOi, державною культурою Хозарського каганату. *>■

У спец1альжй л1тератур1 icHye думка, що хозари здйснювали пщкорення спое Середнього Подншров'я через алано-болгарсьм племена Донецького басейну, ця теза жяк не аргументована [Плвтнвва 1967; 1989; Павпвнко 1994]. 1сторичнап iKa не суперечить i такому nepe6iry подт, однак ми не маемо писемних свщоцтв uJ*' цього; лише вище згадуваний шокультурний !мпульс може говорити на користьг думки, маючи пщтвердження в археолопчних джерелах. Але й тут можна вбачати а! реважно мирний, не примусовий характер поширення деяких елеметчв СМАКу СЛо 'янське середовище на волинцевському erani ВРК наприктц1 VII - у середищ Vliig. Про мирний характер вщносин говорить також i та обставина, що у басейж Cieepcbuo. го Дтця можна нерщко эустр1ти роменсью городища в оточенж саллвських вщ кр^ поселень, хоча цей рег1он i входив до хоэарських володЫь [/Солода 2001].

Мирнэ юнування тюркського i слов'янського eTHOCie добре тюструють наш| бага. TopiHHi (1984 - 1993) розкопки Битицького городища поблиэу м. Суми на р. Псел. Тут доцтьно акцентувати винятковють ц1еТ пам'ятки завдяки тому, ицо це едине укрйплене поселения (Рис.1) серед волинцевських поселень, як< мали здеб1пьшого вщкритий характер i розмщувалися на перинй - друпй терасах, тобто в тих самих умовах, що» поселенсью структури жших схщнослов'янських археолопчних культур середини- другоГ половини першого тисячолггтя н. в. (ПНАК, КЛАК, ПКАК).

На цьому городищ! було розкрито понад 6000 кв. м nnouui, зроблено 6 poapiaie оборонной niHiV, розчищено 62 житлов1 споруди, переважно репрезентованих типовими для слов'ян прямокутними в плат натвземлянками з глиняними або вир1занимиу пщбоТ в оджй is CTiHOK тчками; е також й житлов! прим1щення у вигляд1 чуму (яранги! народ1в КрайньоТ niBH04i (Тх iHOfli нев1рно називають "юртопод1бними житлами ) э вот- нищем у центра Обидва типи (Рис. 2: а, б) траплялися у сп1ввщношенж 5:1; вони не диференц1юються за энахщками i складом керам1чного комплексу. В останньому проел iдковусться сп1вюнування посуду roH4apHoi технолог^ з лтним з а г в л ь н о с л о в ’я н о

кого вигляду у сп1ввщношенн156:36, 8 % становлять уламки амфорноГ тари (Рис. 3:а)Речов1 знахщки представлен! сетями землеробських та ремюничих знарядь прэи

(3 наральники, понад 30 cepnie, 5 Kic-горбуш, 2 чересла та iH.) поряд is небувалоюдля слов'янських пам яток цього часу юлькютю предмелв вйськового озброення та ело- рядження вотна-вершникв (шабля, 2 списи, 2 кинджали, 7 дротиюв, 15 стрт. 5 вуд 6 пар стремен, зашзний круглий щит, 2 клепаних зал1зних казани, детал1 окуття ciA01 '•a iH.); загальна юльюсть вироб1в is зал1за - близько 250 одиниць (Рис. 3: б).

Розкопки niHil укртлень дали змогу встановити, що вал, pie та ескарпи були сп0- руджеж одночасно i пов'язаж одне з одним як у функцюнальному, так i у суто техн1чИ* му виконанж (Рис. £). На eepxieui валу було виявлено залишки дерев'яних констрУ** (ст1ни?, тину?) у вигляд1 деревного тлЫу, вуплля, попелу, фшеованих на площ) ма ycix pospisiB. fc ^

Чотири житла м1стили людсьм рештки; стан юстяюв у прим1щеннях № 30 та ворить про наглу загибель неб1жчимв, два шших можна трактувати як ритуалt>Hi11 ^ вання. Одне з них у житл! № 29 виявилося т'тоспаленням на cropoHi з насту11похованням у мюц| волинцевського типу, яке, в свою чергу, знаходилося в ЯМИ' №

Международный центр хазар0®

0 65 м), заглиблежй нижче р1вня пщлоги на 0,35 м. Поховання розташувалося ^ и з У эахщноТ ст1ни нап1вземлянки, яка жчим не вщр1знялася вщ Ыших житлових

■ML Перепалеж юстки неб1жчика були очищеж вщ решток поховального вогнища i у гончарну волинцевську миску, яку поставлено на купу таких самих перепале-

^^сток; до нет is схщного боку приставлено 8 cepnie i долото в1стрями всторч. Пщ нИ* серед kIctok, знайдено 2 непарних стремена, 2 уламки эал1эного клепаного каза- ^ п о ОДн'й пастовЮ та склян1й велиюй намистиж разом з бронзовою пронизкою. Не- ^'каючи на деяк1 детал^ найближчими аналопями цьому похованню можна вважати ^ a p eHi на епон1мному могильнику поблизу с. Волинцеве Путивльського р-ну Сумсь-

югобл-

Рис. 1-Битиця.11в. ^РОДища i poSKonie. Умовж позначення: 1 - вал; 2 - pie; 3 - ескарпи; 4 - розкопи

,1984 - 1993 pp. /; 5 - шурфи /1986 - 1990 pp. /; 6 - розр1зи укртлень; 7 - групи. н а n n n a r w u r А — rtimoui ч а п а п и и и1 на поверхн1; 8 - окрем1 эападини

*Р^Хий альманах", том 3. Харьков, 2004

Про п р и кр аси в К Э Н Ц 1 В Битицького J 4*

дища дае у я в л ^ знайдений тут i 98.h* при роэчистц, с в заглибленого Жит6- скарб, який разо^3 знаряддями Пра3 мютив два намИстЦ одне складал0сяа бронэових проНИЗО)(3 виготовлених i3 брон^ во! cnipanbHoi стр1чки друге - з багаточастин. них скляних р1эноколь. орових та пастових "о,, кових” великих намис- тин [Сухобоков. Вознесенская, Приймак 1 9 8 9 ] Останж у оди. ничних екземплярах траплялися в запое- ненн!' обеюпв та у куль-

Рис 2 Битиця Городище шар1 Се»„ ^ прикрас е сережки фаЗнахщки э розкопок: а - зразки керам1ки, б - металев! знаряд- т£ВИзЬК0Г0 т „ п Cdi6hiдя праЩ.оэброення та спорядження браслети з повэдоякн.мребром. Особливо слщ вщзначити намисто s i ср!бних пустоттих ж о л у д е п о д |б н и *

тдвюок, прикрашених тронами зерж (Рис. 5). ям мають аналоги у склад1 опублшова- ного Д Т Березовцем Хармвського скарбу, випадково знайденого в тому ж таки Пу- тивпьському р-Н1

Загальну хронолопю згаданих прикрас в цтому визначають IV - IX ст. Проте коре- ляц!я деяких з них разом з речами военного призначення вказус на найбтыи eiponfl- ний час функцюнування городища наприк1нц1 VII - VIII ст.

Отримаж у процеа дослщжень матер1али j зроблеж при цьому спостереження без- перечно свщчать про сумюне мешкання на Битицькому городищ) принаймж двох грУп piSHoro за етжчним походженням населення. Це досить виразно виявпяеться у р1зних традицтх житлобуд1вництва, р1зних побутових звичках, надзвичайжй для ранньосло- в'янських пам'яток ктькосл речей, приналежних воТну-вершнику, наявноси невласти- вих слов'янам, як i зэгалом остому населению, зал1зних клепаних казажв та гачкгв для IX пщвкиування над вогнищем, велиюй юлькосп знарядь працк Це знаходить пщтвердження також i у р1зних поховальних звичаях, детал1 яких виявилися тд чаС розкопок. На увагу заслуговують i деяю прикраси пров1нц1йно-в!зант1йського вироб' ництва, знайдеж разом з тими, що здавна перебувають у побуп населення n iB 06e p e # '

ноднтровського люостепу, як от вищезгадане намисто (Рис. 5). Не можна лишити поз3

Ш Международный центр хазаровсА'11и>>

■А

'Г-fc ®—>1

А• -Чт

у)1 I

QL

” -лЮ й впеРше знай~у*^Тна городищ! ран- ^ о в 'ян сь ко го часу

тобто ni4 ямно- ^ пу’властиву CKopi- l°J лл'ьтур» тюркських^веврвднмялэ»,и^сяов’янському ет-

иОСУ-виходячи з даних ^оики плану городища

застосуванням мето- ияИ електромагштно-

р^эонансних аномал^,„о^на припускати на- явн1сть на ньому ще принайми! 100 житвл. цв при елементарних двмограф1чних п1дра- хунках дае змогу говорити, що у ньому одно- часно мешкало вщ 700 до 1000 oci6. Така чи- свльн1сть мешканц!в е також винятковою дляпоселень переддвр- Рис.З. Битиця. Городище.жавного nepiofly icropiV |-|Лани j проф1т житлових споруд: а - натвземлянки; б - таксхщного слов янства. 3BaHj Юргтопод1бн| наземш житла.

Наведен! вищеособливосп Битицького городища дають пщстави розглядати його як ранньомюьку структуру поселения, одн!ею з найважлив1ших рис якого е наявн!сть р1зноетн!чного часелення. Не виключено, що це укртлене поселения виконувапо також i neBHi адм1- н1стративн! функцИ, водночас будучи й виробничим центром, звщки поширювапася ^ а р н а високояюсна керамша волинцевського типу. Свого часу Д.Т. Березовець, го- “°Рячи про мгсце uielf пам’ятки, розглядав П як “ембрюн* Micrra, оп!рний пункт XoaaplY у ^рянському середовищ! на Л!вобережн1й УкраМ На жаль, ця теза не була належно аРгУментована i, отже, будучи перспективною, потребуе подалышго розробпення. Ниж * Можна констатувати той факт, ицо ця пам’ятка рйзко видтяеться серед волинцевсь- ^пам'яток, як i esarani з середовища ранньослов'янських поселень переддержавно- ^ Часу.

Таке становище Битицького городища потребуе пояснень, основу яких вбачаю у ^эемовщносинах слов'янського та тюркського етноав, що перебували на Л!вобережн!й ^PafHi в останню трети ну першого тисячолптя. Вони потребу ють, в свою чергу, док-

^0н1шого розгл яду Tier юторичноТ ситуацН, яка склапася на п!вденжй територй' СхщноТ

loo - - -

До середини V||| головний вектор зо е^ ньопоштичнот а кт^ HOCTi тюркського V8' зарського царства (» ' никло близько 650 п*' Дагестан!) був c n p q j ваний на навколиц^ племена Закавказзя'кастйсько-азовськогорепону. При цьому Нд Кавказ! хозари згг«нуЛи. ся з eKcnaHcioHicrcbKMMH Ытересами ттьки-но створеного Арабськоп» Хал фату j старого, але ще досить могутнього хижака - В1занпйсько( iMnepiT, яю iHOfli виступа- ли сум1сно, часпш е- ворогували, проте жо- ден з них не Mir змири- тися з появою нового енерпйного гравця на полггичнЮ Kapri циркум- понлйського басейну

Рис.5. Битиця. Городище. Особливо запеклоюНамисто пров1нц1йно-в1зант1йського походження з похован- була боротьбе Xoaapif з ня № 4 / 1990 р./б 1,6,12,26-28 — nerni для пЩвшування; арабами, осшьки у VII 3,5,8,20,22 - nycTOTini cpi6Hi пДОски / цтий екземпляр /; та на Початку VIII ст 2,4,7,10,13,15-19,21,23-25 - детали 29 - кульки зерж. В1занля мала досить

клопоту у власних землях. Пюля бегатор1чноГ в1йни з арабами, j особливо внаслщок роэгромного походу Мервана у внутршж хозарсью земл1 730 - 731 pp., Xoaapifl припиняе авантюри у За- кавкаэз1, остаточно эакр1плюе за mIctom на !м'я 1тиль статус столиц! й звертае увагу на навколишн1 ocini племена. Не вдаючись у подроби^ krropiT пщкорення каганатом ци* народ1в, доц1пьно зазначити, що хозарська влада поширилася й на слов'янсью племена Середнього Поджпров'я, в тому числ1 й на слов'ян його л1вобережноУ ч а с т и н и -

с1верян.3 другоГ половини - юнця VIII ст. вщкрит1 поселения аверян волинцевського етзпу

всюди змжюються на укртлеж; зм1нюеться й топография поселень, будучи пщпоряД' кованою завданням оборони: пщ них займають миси та останц13i стр1мкими схилам* на плато кор1нних 6eperie, неприступжсть яких пщсилюеться штучно створеними УКР' тленнями у вигляд1 eanie та poeiB, доповнених ескарпами на найбшьш похилих д1яян' ках.


Рис.4. Битиця. Городище. Роэр1эи оборонних споруд.Умовн» поэначення: Р - 1:1- дерновий •“вР твмно-ciporo Konlpy; 2 - викид is рову; 3 - слабкогумусований суглинок; 4 - слабкогумусо- ?*ий nicoK; 5 - вуг1лля; 6 - уламки керамжи; 7 - материковий лесс. Р - П: 1 - дерновий шар;

~ св1тлойрий щшьний nicoK шаруватоТ структури ; 4 - щ1льний насипний суглинок аробру- !Ц!Тного кольору; 5 - вуплля; 6 - уламки керамши; 7 - сокира; 8 - материк;9 - гор1ла дереаина;О - спондтова глина. Р - Ш; 1 - дерновий шар; 2 - св!тлий малогумусований пюок;3 -

Г°*гос1рий передматериковий суглинок; 4 - ш!льний насипний фунт йробрунатного кольору;~ свгглоарий шаруватий п!сок; 6 - материк; 7 - керамжа; 8 - облалена глина; 9 - вуплля; 10

' ^ к>нд1лова тинв. Р -IV: 1 - дерновий шар / темнойрий гумусований пщэол /; 2 - шар обпа- гпини; 3 - св1тлос!рий малогумусований суглинок; 4 - передматериковий суглинок; 5 -

^М ки жорен; 6 - попт,вуплля; 7 - керамша; 8 - мулясте заповнення; 9 -чорнозем. Р - V6 1 'Авриовий шар; 2 - гумусований пюок темнойрого кольору; 3 - гумусована бура тина; 4 - “Инобура глина; 5 - материк; 6 - спондтова глина зеленку вето го кольору; 7 - облалена

Гпина.

^•зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

170 =

У цьому явищ1 не можна не бачити д!т фактору зовншньот небеэпеки, що був „ внесений появою войовничих cyciAie, в яких можна вбачати племена алан, приму^ переселених на береги С1верськоюД1нцяу30-50 роках VIII ст. э Кавказу для зм щ н ^ захщних кордон1в каганату. Разом з булгарами й буртасами, а також, можливо вщомими на iM'fl ф1но-уграми, археолопчно в цтому вони репреэентован! вищеэг^6' ною салтово-маяцькою археолопчною культурою, ареал якоТ в басейж С1верськ Джця частково накладаеться на пам'ятки аверян роменського етапу ВРАК, a canTiec iM порти проникають у слов'янське середовище глибинних райожв Середнього По*"1 ншров'я. ^

Низки роменських городищ, ям простягнулися вздовж л1вих притокДнтра, под» та Воронежу, об'ективно утворили ктька л1жй оборони, що перешкоджали проникне ню кочовимв, не пщпорядкованих Хозарському каганату, у центральж обласп схщнос. лов'янською розеелення. Разом з тим Ыверяни, радимичу в'ятич! i поляни опинилися у эалежносп вщ Хоэарського каганату, на що прямо вказують вщповщж етэоди "Пошет, минулих niT". Попри цю не дуже приемну обставину, пщпорядкування аверян кагана- TOBi сприяло встановленню пор1вняно мирних вщносин is сусщами в рамках Хозарл Вище наводився факт наявносп у басейж Джця городищ з переважно роменським культурним шаром, ям перебували в оточенж селищ з матергалами СМАК. Таким, на- приклад, виявилося Мохначанське городище, археолопчж дослщження якого дозволили вщтворити саме таку картину [Колода 2001]. Близьку до цього ситуацио можна бечити i на деяких тших городищах CieepcbKoro Д1нця (Коробове, Хорошевське), де судячи з отриманих MaTepianiB керамйчного комплексу, представлений посуд роменсь- коТ i canTiecbKoV культури, а серед виявлених буд1вель переважають житлов1 споруди эагальнослов'янського вигляду.

Доцшьно вщзначити таке: якщо данницью вщносини трьох перших племЫних со- юз1в до Xosapir однозначж й не припускають тших тлумачень (“по шелягу съ рала' "по бъли и вевърице съ дыма"), то щодо данництва ки'1вських полян icHyioTb pi3Hi думки. Одна з них дуже втшна для останжх - йдеться про так звану данину мечвми - наложить Нестору Лпчэписцю i була прийнята на eipy занадто патр!отичними юторика- ми; проте названий ешзод мае яскраво м1фолопчний харектер Бтыи справедливою видаеться думка, що цей м1ф е п1зжшою 1нтерполяц1ею у подИ VIII - IX ст., евщком яких лпчэписець бути не Mir [Новосельцев 1990, Гумилев 1992].

М1ж шшим, факт певних полгтичних та економ1чних вщносин полян з хозарами icTO- рично цшком достов1рний. Визнаючи цю обставину, вщомий сходоэнавець О Пр'И®1 йде значно далй, коли стверджуе, що саме хозарам зобов'язаний своГм виникнення» КиУв близько 800 року [Прщак 1997]. Але це суперечить наявним археолопчним Д8- ним, хоча i О. npiuaK, як, до peni, i Л. Гум1льов, з надмйрним сумжвом ставилися рР можливостей археолог^ як джерельноТ бази ранньоТ icrropiV схщного слов 'янства Тач думку я вщношу н^ кшталт дуже модного серед деяких "чистих” юториюв г1перкритИ цизму i аж жяк не можу iT под тяти

Не зважаючи на недвозначжсть прописного повщомлення, не все з р о з у м т о >з Д ництвом радимич1в, щ о пояснюеться внутр1шжм протир1ччям в самому л г г о п и с н ^ текс^, особливо у зв'язку з полянською “даниною”, яку цтком в1рогщно р о з г л я д а г 11

своерщну демонстрацю намагання 3i зброею вщетояти свою незалежнють. А це л ^ чно виключае поширення хозарськоГ влади на земл1 радимич1в, яю з н а х о д и л и с я

. . - . . - — . .

Международный центр х а за р а

''^чний захщ вщ полянсько! племжногтериторн. Отже, у даному випадку, мова може скорее про радимицьких копожсгпв на джпровському Швобережж), як) ще до VIII ст.

^ у н у я и с я у eepxiB'fl Сейму та Пела (пам'ятки колочинського типу). Вони розеелили- " i l b O M y perioHi поруч з аверянами волинцевського етапу ВРАК, таким чином разом с* -езентуючи слов'янський форпост на слов'янсько-хозарському прикордонж. У по- Р6 Г^]ому разом з с1верянами самв ui радимиш (а не з басейну р. Сож) перебули як

*а»ське владарювання, так i звтьнення вщ ньою. Останне л1топис пов'яэуе з iMe- и Олега (вщповщно у 884 та 885 р.). Гадаю, що тут може йтися лише про захщну

* ну сверяй та посожських радимич1в, у той час як схщж аверяни разом з л1вобе- ^ноднтровськими радимичами та подонськими вятичами перебували шд владою Jpjap аж до 60-х рок1в X ст. Матер1альним евщченням цього е повсюдне поширення в ggrepianax розкопок роменських та боршевських городищ схщно! монети чекажв 30 - 70-х poxie X ст. До того ж вщзначимо, що саме на територ1ю л1вобережноднтровсько- ю люостепу припадае три чверл ecix вщомих грошових скарб1в схщного походження, дятованих з VIII до останньо! третини X ст. Ниж Hi в кого не виникае cyMHieiB, що час ofiiry дирхем1в ствпадае з часом хозарського домшування у Чорноморсько-Кастйсь- йзму басейж, край якому поклав Святослав у середиж 60-х роюв X ст. роэгромом Б1лот Вела - Саркелу, 1тиля та жших мют XosapiY.

Проте разом з наведеною вище юнуе думка, н1бито Олег звшьнив вщ хозарськоТ данини все аверянське суспшьство [Толочко 1987], наклавши на щойно приеднаних ‘дань легку". Останне, начебто, говорить про майже добров1пьне входження аверян i радимич1в до складу держави Рюрикович1в. Здаеться, що це не було так просто: е повдомлення писемних джерел про в!ддшення аверян вщ Киева у 30-х роках X ст Можливо, це стосуеться лтобережних слов'ян сх)дних райожв, яю перебували у без- посереджй близькосп до кордон1в Хозарського каганату. Гхне остаточне приеднання здйснив у 80 - х роках X ст. Володимир, який TOfli ж (981/982 р.) пщкорив сво1й влад1 й вятишв (CKopime за все тих з них, яю перебували в басейнах Воронежу та Дону).

Оцшюючи роль Хозарського каганату в цшому, подтяю думку тих досл1дниюв, яю визнають П позитивною. Дмсно, народи бвразИ, як1 перебували в орбгп вплив1в Хо- заР'т. в тому числ1 й середньоднтровсью слов'яни, через нет були втягнуп в систему трансконтинентально!' Topriani, эавдяки вщгалуженню Великого Шовкового Шляху з Аержави Саманщ1в i дал1 через Хорезм та 1тиль, a noriM Донецький кряж i КиТв до “MhtiT й ЗахщноТ Свропи.

Про ф1зичну присутнгсть хозарського етжчного контингенту в Kneei евщчать хозарсько- саРейськ1 документи X ст., етграф1чж знахщки з написами на iepnTi та тюркськими руна- ^назви урочищ Козари, Козаровщина, KonnpiB юнець у межах вторичного Micra [Гзяб.

1997] Також не слщ лишагги поза у вагою виявлеж на територП центрально! части- Киева два катакомбж могильники, яю Micrvuin поховання за обрядом СМАК i евщчать

^^аймж про наявнють алано-болгарського компоненту серед його населения в IX - ^ П е в н е , i форму верховного правлжня у вигляд1 дуумв1рзту (Аскольд - flip) також слщ ^^^Увати до ходарсько! спадщини, так само як i титулатуру великого князя ("каган-ха- , ) ^ Д о цього можна додати, що наявжегь хоэарських пунктов для збирання данини э к*~°Рканих племен, таких як Ботгицьке городище (в якому без переб1лыиення можна

евентуальне Micro), об’ективно сприяло тенденцП мютоутворення на схщнослов- територй, тобто, у впасному розумЫж цього поняття, цив1тэац1йним процесам

’Рекий альманах", том 3. Харьков, 2004 ■■

Наведет мпркування доэволяють говорити про певний культурний та coqig^4 економ1чний внесок хозар у формування пщвалин давньоруськот держави: Сера!10' Поднтров'я, в тому числ1 i його л1вобережна частина, у IX - X ст. стае оджею з св1Тового товарообмшу м1ж Сходом i Заходом, що об’ективно сприяло прискор^0" темшв роэвитку схщного слов’янства в цтому HH|Q

1накше склад а лися стосунки схщних слов’ян э 1ншим тюркським етжкосом - пе^ iraMH. Вони э’являються у степах Причорномор'я 895 р., а бшя кордожв давньорусь ь' держави - у 915 р., коли м1ж ними та великим киТвським князем 1горем було укладе0’ Aoroeip про мирж вщносини. У цей час вони були зайнят1 боротьбою з малярами*0 Xosapieio i не становили загрози населению схщнослов'янських земель. Бшьш т<*п вони виступають сптьниками давньоруських в!йськ пщ час походу 1горя на Констант* нополь у 943 - 944 pp. Край мирним вщносинам поклав Святослав 1горевич: йот пох», у Поволжя j розгром ХозарИ 965 - 966 pp. дозволив коч1вникам безперешкодно вдир тися у слов'янсьм землг Зовнишньополггична активжсть киТвського князя у Подунав! та на Балканах викликала негативну реакц1ю та велике занепокоення BisaHTiT, диппо- мати якот приклали чимало зусиль та витратили бегато золота, щоби пщкуплеж ними печежги вщвол1кли на себе военж сили Святослава, який тод1 мав значж ycnixw в BonrapiT, куди вЫ нам1рявся нав1ть перенести столицю своеТ держави. Звичайно м таке сусщство не влаштовувало iMnepiio, поели якоТ пожвавили переговори з печеными. Внаслщок цього останж 969 р. облягають КиТв: лише поява воеводи Претича 'з тоя сторони" (nieoro берега Днтра), яку коч1вники прийняли за передовий запн вели- кокняз1вського вЮська, врятувала столицю вщ погрому, його мешканц1в вщ загибел1,а маПр Святослава Ольгу вщ ганебного полону. Це примусило Святослава зняти облогу Доростола, укласти з новим !мператором 1оанном Цимюх1ем поетшну, але на почес- них умовах, угоду i залишити Bonrapiio, щоб л1квщувати печежзьку загрозу. Однак971- 972 p. BiH був убитий на порогах Днтра внаслщок раптового нападу печежпв, очопю- ваних ханом Курею.

Надвл1 боротьба за владу м1ж спадкоемцями Святослава лише сприяла актив1зацн вторгнень печежпв: "бе бо рать оть печенъгь беспрестана", - меланхол1чно заното- вуе лггописець. Ильки 993 р переможець у м1жусобиц1 Володимир завдае порезки коч1вникам на р. Альп пщ Переяславом i примушуе Тх до мирно! угоди. Вона ж, звичвй- но, виявилася недовгою - вже за три роки печежги облягають Белгород, про що е майже казкове оповщання у лггопис! вщ 996 р.

Поспйно д1ючий фактор печежзькот небеэпеки змусив Володимира подбати про укртлення швденно-схщних кордожв власноТ держави шляхом утворення лМй оборони з низки фортець - ■'град1в" по р1чках Стугн1 й Poci на правому 6epeai Джпра та його nienx притоках На останжх разом з побудовою нових було реконструйовано ciee- рянськ] (роменсью) городища, чим покладено початок icropiT багатьох Micr Л 1воберв#; нот УкраТни. Hoei та p fконструйоваж фортец1 доповнювалися так званими “зм1еви^ валами й утворювали цтгсну систему оборони, яка перешкоджала навал1 к о ч 1вник>вУ

централbHi райони держави Рюрикович1в. Це начебто мало позитивний ефект, пр01* не надовго: смерть Володимира (1015) i подальша боротьбе за в е л и к о к н я з 1в с ь к и й

в яюй претенденти (особливо Святополк) використовували печежпв як н а й м а н и !0 сшльнитв, энов викликали загострення вщносин моксередньоднтровськими ело0 нами й коч1вниками-тюрками. Остання битва э печежгами вщбулася 1035 р. безпо^

Межд\/народный центр хаэар<

" '^ o nifl стЫами Киева Розбит1 Ярославом коч1вники залишають давньорусью земл1 5й®п(Сочовують у Подунав’я, Ti ж з них, хто продовжували мешкати у степах Азово- ^ о м о р с ь к о г о басейну, поглинаються новою хвилею тюркського етносу - кипчака-

кумзнами"), тобто половцями давньоруського лггопису. и рерша поява половив (1055) була мирною, алв вже з початку 60-х роюв XI ст., так

яК j з печежгами, розпочинаеться “рать беспрестана". Розгляд неоднозначних - ^ нИх та военних - eniaqflie qiei багзтор1чноТ боротьби хронолопчно виходить за меж1

статП i до того ж належно висв1тлений у працях С О. ПлвтньовоТ (1958; 1981), Толочка (1987; 1996; 1999) та Ыших фамвц1в з icTopii давньорусько! держави та

^вницьких сшльнот.Вите було подано в дуже стислому вигляд| виклад icTopii найбтьш ранн1х взаемо- но си н тюркського та слов’янського етноОв, що мали мюце протягом першого тися-

^ п тя н. е. на територн ГНвобережноТ УкраТни. Як можна бачити, вони не зводилися лише до протиборства й антагожзму, а були р1зноман1тними та взаемозбагачуючими. Однак у вгтчизняжй 1Сторюграфи ще й доС1 домЫуе думка про одв1чне протистояння менового та остого эемлеробського населения, запеклу криваву боротьбу М1Ж ними Таку думку, спираючись на повщомлення лггопису, проводили у своТх працях бтьшють сториюв дожовтневого часу (В. Ключевський, С. Соловйов, П Голубовський); пануе вона i в сучасжй icropiorpaifciT (Б. Рибаков, П. Тол очко). Так, на думку останнього, ‘...в оц|нц| мюця I рол1 кочовимв твденноруських ствп1в у жигп Pyci сучасний юторик повисло може приеднатися до точки зору руських л1тописц1в" [Толочко 1996].

Вважаю ближними до 1стини тих юториюв, яю пропонували вщмовитися вщ "традицм- чогоспрощеного погпяду на кочовиюв, як на “суто зовжшню силу” по вщношенню до Pyci"|Греков 1939], а саму щею про споконв)чну принципову боротьбу Pyci ia Степом розцЫю- вали як штучну “надуманого походження" [Пархоменко 1929,138-141; 1940, 39; Гордлевский 1961,487; Якубовский 1932,24] Тут доцшьно навести в и а т останнього: “...icropior- рафя, заповнена розповщями про военж зпкнення э кочовиками, не змогла помттти того факту, що для вщносин М1Ж руськими княз!вствами i Степом б1пьш характерними i нор- хальними е не вмни i наб1ги, а Ытенсивний товарообмт" (Там само, - О.С.).

■нтерполюючи думку сучасного вченого Я. Дашкевича щодо Великого ствпового кор- До«У XIV - XVIII ст. на клоричну ситуац1ю чаав раннього середньовйччя, вважаю спра- вВДливим, що ". ..погляд на Великий кордон як своерщний сажтарний бар'ер вщпадае Ост®гочно . .eiH був зоною рйзноманггних етжчних контаклв..[Д а ш ке ви ч 1991, 44].

KpiM цього, вочевидь, е певж пщетави говорити i про ф1зичний внесок тюркомовних ’’лвмен у формування слов'янських народ1в у nepiqfl складання давньорусько! держа- ^натериторЛ Pyci-УкраТни, а також i в наступи) столгггя Цього положения не запере- ^ навп-ь П.П Толочко, який в цтому лишився на пози^ях староТ icтopioгpaфiT (див : JJ”04* 0 1999, 197], зпдно якоТ на перший план висуваються вщносини антагонютич-

характеру, а мирна сторона взаемовщносин м1ж Руссю та Степом залишаеться ^Увагою . М1ж тим вважаю безстрною думку В.М. Масона про те, що широкий анагнз ^°Римного процесу потребуе розробки такого культуролопчного поняття як cnoci6

наприклад, м1ського (стьського) для остого эемлеробського населения або ^ о в и й для кочового скотарського [Масон 2004], KOTpi також репрезентоваж у марг-

30Hi лiвoбepeжнQднiпpoвcькoгo люостепу слов'янським та тюркським етноса- Че можна не погодитися i3 згаданим вщомим дослщником i в тому, що результа-

*Рский альманах”, том 3. Харьков, 2004

тивн! icTopnHHi роэробки не можуть вважатися повними без урахування феномену^"4 турнот спадщини, складовими якого виявляються числены явища вщ MaTepia» культури до художньоТ творчосп, а також penirio3Hi та поведенсью стереотипи 2002]. Скаэане повною Mipoio стосуеться i населення роэглядувано) територм. ^

Штература

Айбабин О. К вопросу о происхождении сережек пастырского типа // Советска. Археология, 1973, Ne 3.

Артамонов М. И. История хазар. Ленинград, 1962.Бврвзоввць Д. Т. Северяне (перед образованием Киевской Руси) // Автореф. дИс

кан. Ист. наук. Москва, 1963.Бврвзоввць Д. Т. Харивський скарб // Археолопя, 1952, В. 6Брайчевський М.Ю. Похсщження Pyci. КиТв, 1968.Белявский В.А. По поводу “извечного антагонизма" между земледельческим и ко

чевым населением Восточной Европы // Славяно-русская этнография. Ленинград 1973.

Гордлевский В.А. Что такое “босый волк"? // Избр. соч. Т. 2. Москва, 1961.Греков Б Д. Киевская Русь и проблема происхождения русского феодализма у М.Н -

Покровского// Против истор концепции М.Н. Покровского Ч 1. Москва-Ленинград. 1939.

Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Ствпь. Москва, 1992.Дашкевич Я. УкраТна на меж1 м1ж Сходом i Заходом (XIV—XVIII) // Записки науков

тов-ства iM Т. Шевченка, праф 1ст.-фшософ. свкцм'. Т ССХХИ. Льв1в, 1991Колода В.В. Работы на Мохначанском городище в 2000 г // Археолопчж вщкриття

вУкраГж 1999-2000. Ки'Гв, 2001.Лашук Л.П. Опыт типологии этнических общностей средневековых тюрок и монго

лов // Советская Этнография, 1968, № 1.Любичев М.В. Контакты славян Днепро-Донецкого междуречья и населения Севе

ро-Западной Хазарии в к. VII -н ач VIII вв //Древности - 1994. Харьковский ист.-архе- ол. ежегодник. Харьков, 1994.

Магомедов М. Г. Образование Хазарского каганата. Москва, 1983Масон В.М. Вопросы культурного наследия. Ашгабат, 2002.Масон В.М. Перспективы методологических разработок в исторической науке /

формации, цивилизации,культурное наследив/. Открытая лекция, прочитанная в Луганском национальном педагогическом университете. - Санкт-Петербург, 2004.

Насонов А Н. “Русская земля" и образование территории древнерусского госудаР" ства Москва, 1951 ,

Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной ЕвропЫ и Кавказа. Москва, 1990.

Павленко Ю.В. Перед!стор1я давжх pycie у св(товому контексп КиКв, 1994Пархоменко В.А. Киевская Русь и Хаэария // Slavia, Praga, 1927, госп. VI. Sesit. 2-3Пархоменко В.А. Русь и печенеги // Slavia, Praga, 1929, госп. VIII. Sesit I.Пархоменко В.А. Следы половецкого эпоса в летописи II Проблемы и с т о ч н и к о в ^

Международный центр хазарове&ни*

Сб 3. Москва-Ленинград, 1940 ^п п е т ивва С А На спавяно-хаэарском пограничье: Дмитриевский археологичес-

й комплекс. Москва, 1989.& ррвгпнева С.А. От кочевий к городам // МИА. Москва, 1967. № 142.

приходнюк О.М. Пеньковская культура // Этнокультурная карта территории Укра- 0Й ССР в I тыс. н. э. Киев, 1985.

** Приходнюк О.М. Пеньковская культура. Воронеж, 1998.Приходнюк О.М. Про культурночсторичний SMicr Хар1вського скарбу// Проблеми

н н ь о с л о в ’я н с ь ко Т та давньоруськот apxeonoriT Посейм’я. Бтоптля-Суми, 1994 ^ прщак О. Походження Pyci. Т I. КиУв, 1997.

рыбаков Б.А Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. Москва, 1982. Рыбаков Б.А. Первые века русской истории. Москва, 1964.Рыбаков Б.А. Русь и Хаэария // Сб. в честь акад Б Д Грекова Москва, 1958 Седов В.В. Славяне в древности Москва, 1994.Седое В.В. Восточные славяне в VI—XIII вв. Москва, 1982,Сухобоков О. В До походжвння та ЫтерпретацЛ пам'яток волинцевського етапу куль

тури лгтописних аверян // Археолопя, 1999, № 2Сухобоков О.В. Дн1провське люостепове Л1вобережжя у VIII—XIII ст. Киев, 1992. Сухобоков О.В, Вознесенская Г.А., Приймак В.В. Клад орудий труда и украшений с

Битицкого городища // Древние славяне и Киевская Русь. Киев, 1989.Сухобоков О Н., Юренко С П. Новое в изучении памятников волынцевского типа /

/Спавянская археология: этногенез, расселение и духовная культура. Москва, 1993 Тврпиловський Р. В. Колочинская культура // ЭК, Киев. 1985.Тврпиловський Р.В. Слов'яни Поднтров’я у nepiuifl половит 1-го тис. н. е. Авто-

реф. дис. ... д-ра ют. наук. Киш, 1994.Толочко П П Древняя Русь. Киев, 1987 Толочко П.П. Ки'Гвська Русь. Киев, 1996Толочко П.П. Кочевые народы степей и Киевская Русь. Киев, 1999.Третьяков П Н. По следам древних славянских племен. Ленинград, 1982. Трубачев О Н. Этногенез и культура древнейших славян // Слввянская археоло

гия: этногенез, расселение и духовная культура. Москва, 1993.Якубовский А.Ю. Феодальное общество Средней Азии и ее торговля с Восточной

Европой a X -X V вв. Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР ®Эт., Ч I. Ленинград, 1932.

^•зарский альманах", том 3. Харьков, 2004 Ж

АЛ. ТортикаХарьков

Река «Буртас» средневековых восточных авторов; проблема локализации и идентификации

Среди географических объектов юга Восточной Европы, известных арабо-персид. ским географам X в , фигурирует некая река «Буртас», связывающая вещным путец одноименное раннесредневековое население - буртасов со столицей Хазарского каганата - Итилем. В исторической науке, начиная со второй половины XIX в. был высказан ряд предположений по поводу отождествления реки Буртас с той или иной ныне существующей рекой Восточной Европы Под рекой Буртас восточных авторов отдельные исследователи (Хвольсон, Маркварт, Минорский и тд.) подразумевали Самару, Оку, часть течения Волги от Самарской Луки до места, где Волга начинает делиться на рукава и тд. Особого внимания заслуживает гипотеза Г.Е. Афанасьева, который на основе сопоставления археологических памятников салтово-маяцкой культуры VIII - X вв. и сведений арабо-персидских авторов о неком раннесредневековом народе (племени, союзе племен) - буртасах пришел к выводу о том, что под рекой Буртас следует понимать Дон или Северский Донец [Афанасьев 1984, 38-39, Афанасьев 1985,165; Афанасьев 1988. 90-91]. В настоящем исследовании будет подвергнута сомнению правомерность именно такой локализации реки Буртас и будет сделана попытка иного ее отождествления.

Следует отметить, что еще А.П. Новосельцев возражал против «искусственною перенесения территории буртасов на запад от бассейна Волги» [Новосельцев 1990 66]. Его аргументация шире задач, стоящих перед настоящей работой, но в целом она связана с традиционным для отечественной исторической науки определением места проживания буртасов в правобережном Поволжье, вероятно в лесной зоне [Но& сельцев 1990, 197] и соотнесением этого раннесредневекового населения с пред*8- ми современной мордвы [Новосельцев 1986]. Такая постановка вопроса полностью

исключает возможность отождествления реки Буртас с Доном. Вероятно, именно л0- этому А.П. Новосельцев не уделил никакого внимания разбору гипотезы Г.Е. АФ3*8- сьева и не привел никаких дополнительных доказательств в пользу своей точки зр* ния, считая ее и тай очевидной. ^

Прежде чвм приступить к более подробному критическому анализу аргумента^ Г.Е. Афанасьева, необходимо привести соответствующие отрывки из средневеко источников, дающие возможность предполагать то или иное расположение реки W тас на юго-востоке Восточной Европы. ^

Описывая течение реки Итиль - Волги, ал Истахри (около 930 г.) отмечает, «...проходит она через земли Булгар, потом чвраз земли Буртас, пока нв впаД3^

Международный центр х аэар о^

море» [Караулов 1901,47]. У него же находим следующее указание на тер- распространения буртасов: «Буртасы племя соседнее с Хазарами; между

и Хазарами не живет никакого другого народа; это народ, рассеянный по долине цтиль» [Караулов 1901, 49]. Сходное описание Волги предлагает и Ибн Хаукаль

^!опо 976 г.): «(Итиль - А.Т.) ...протекает через Русь, а затем через Болгарию; потом [ я через Буртас, пока не впадает в Хазарское море» [Караулов 1908, 113]. Исходя тбМ выведенных отрывков совершенно очевидно, что земля буртасов непосредствен- 43 связана с Волгой и в X в. находилась где-то на ее берегах между Волжской Булга-

и Хазарским каганатом.9 непосредственно о существовании раки под названием Буртас среди арабо-пер-

ских авторов X в. знает только ал Мас'уди. В этой связи его сведения представляет наИбольшую ценность и должны быть подвергнуты наиболее тщательному анализа Он сообщает, что «хазары имеют челны, на которых они плавают из своего города рарх п0 Р®кв> которая течет в их реку из верхних мест и которая называется

буртас; вдоль нее живут оседлые тюркские племена, составляющие часть Хаэарско- го царства. Их поселения тянутся непрерывно между Хазарским царством и бургара- ми. Эта река течет со стороны бургар, и суда непрерывно ходят по ней между милями бургар и хазар. *5. Буртас - тюркское племя, живет, как ранее упоминалось, на реке, названной по его имейи» [Минорский 1963, 195-196].

Казалось бы, что приведенные свидетельства только подтверждают расположение буртасов и реки Буртас в районе бассейна Волги. Все использованные ал Мас'уди географические ориентиры завяэвны именно на приволжский регион: хазары плывут вверх по течению (т.е., видимо, по Волге, к буртасам); поселения буртасов тянутся непрерывно между хазарами и болгарами; река буртасов течет со стороны болгар; суда непрерывно ходят по ней между болгарами и хазарами и т.д. Исходя из информации ал Мас'уди о реке Буртас, а других прямых данных просто не существует, вероятнее всего под ракой Буртас понимать какую-то определенную часть течения Волги, берега которой были населены буртасами, традиционно ассоциировались с этим народом и потому вызвали у ал Мас'уди или его информаторов идею о существовании особой рвки с таким имвнвм.

Тем не менее, Г.Е. Афанасьев именно на основании процитированного выше отсека из ал Мас'уди, повторенного через несколько столетий ад Димашки, двлает 1ыв°Д о тождестве реки Буртас с Доном. Г.Е. Афвнасьев считает, что, исходя из опи- сания обоих восточных авторов, река Буртас может рассматриваться как многовод-

сУДоходный приток Итиля. Но, в то же время, как справедливо отмечает Г.Е. Г^насьев, «ни в среднем, ни в нижнем течении Волги между хазарами и волжскими Агарами таких притоков нет» [/Афанасьев 1984, 38]. Как же объяснить тогда показа- ^ источников? Г.Е. Афанасьев предлагает следующий способ: между Доном и Вол- ^ 6 хазарское время существовал волоковый путь; информаторы ал Мас’уди не эна-Ч)^ВОЛОке’ 40 знали- чт0 можно на кораблях попасть из Каспия и Волги в Черное гц ^ и наоборот и, в связи с этим, считали Дон притоком или истоком (рукавом) Вол- _ Думали, что из Дона можно пропльггь в основное русло Волги и далее к Итилю ’Ото001*46 хазаР- не выходя на сушу Все это дает Г.Е. Афанвсьеву основания для г^*Десталения р. Буртас с Доном, который в районе г. Калач-на-Дону так близко

к Волге, что информаторы ал Мас'уди принимали его за приток Итиля» [Афа-

РСкий альманах", том 3. Харьков, 2004 I

178 = = -

насьвв 1984, 39; Афанасьев 1988, 91].Возражая ГЕ Афанасьеву, следует отметить, что там, где ал Мас'уди говорит о {W

Донской переволоке и вообще о пути, соединяющем через переволоку бассейны Черц^ и Каспийского морей, он ни разу не упоминает ни буртасов, ни реку Бургас, т.е. о ч е а^ ° что он никак не соотносит реку Буртас и Дон. Тем более, Дон известен ему в его кпао^ ческом названии, воспринятом арабскими географами от Птолемея - Танаис или т ^ Си' «Что касается моря Понтос, то оно простирается от страны Лазики до Константинопо^ длина его 1100 миль, а ширина его в основании 300 миль. В него впадает великая peJ1 известная под именем Танаис (Дон)...» [Бейлис 1962, 24].

Ал Мас’уди также сообщает: «Ошибались люди и полагали, что море ал-Хазар соедц няегся с морем Майотис. А я не видел из входящих в страну хазар купцов и судоаладель цев никого, [плавающего] по морю ал-Хазар в страны русов и булгар, юо бы утвер*^ что с морем ал-Хазар соединяется какое-либо море из зггих морей или соединяется с ним что-нибудь из его вод или каналов, кроме реки ал-Хазар...» [Гаркави 1870,128, Калинина 2001,204].

Далее у ал Мас’уди находим следующее сообщение: «В верхней части хазарской реки есть проток (устье?), вливающийся а залив моря Нитас- море русов (у Гвркави «которое есть русское море»), по которому не плавают другие племена (у Гаркави «никто кроме них (Русов) не плавает по нем»)...» [Гаркави 1870,130; Минорский 1963,196]

В другом месте ал Мас'уди объясняет, что он понимает под верхоаьями Волги: « от Атила около страны Бургаз (Волжская Булгврия) отделяется рукав, который впадает в Майатас» [Минорский 1963,192; Коновалова 1999/а, 92].

На примере приведенных отрывков из ал Мас'уди становится заметно, что представления о названных географических объектах у этого автора действительно далеко не всегда достаточно четки, поскольку в другом месте он пишет о Танаисе (Доне), совершенно не связывая его устье с Азовским морем: «Между большими и известными реками, изливающимися в море Понтус, находится одна, называемая Танаис, которая приходите севера Берега ее обитвемы многочисленными народами славянскими и другими народами...» [Гаркави 1870, 1 4 0 - 141]. Здесь Дон, исходя из сведений ал Мвс’уди, впадает непосредственно в «Понтус» - Черное море, что достаточно типично для географических представлений арабо-персидских авторов. С другой стороны, этот тезис мог быть унаследован и от позднеантичной или ранневизантийской традиции, представители которой часто рассматривали Керченский пропив как русло Дона, Танаис и «устье Мести- ды» [Тортика 2003].

В этой связи нужно напомнить, что ал Мас'уди собирал свои сведения о Восточной Европе находясь на южном берегу Каспийского моря и в Закавказье, здесь он расспрЭ" шивал капитанов кораблей и купцов, пользовался литературными источниками, но сам0 бассейне Черного моря не был, через Керченский пропив, Азовское море и Дон не плавал [Ковалевский 1973, 66 - 67]. В результате, наряду с реальными описаниями в труде встречаются места, которые свидетельствуют о не совсем ясных п р е д с та в л е н и я *

географии Черного и Азовского морей, Керченского пролива и Дона [Калинина 2002,43 45].

По мнению Д.Е. Мишина терминологическая путаница у ал Мас'уди связана с его терпретацией исходного греческого материала. Этот востоковед считает, что под Та*3 сом ал Мас'уди, в том случае, когда речь идет о владении последнего в Бунтус (Мер*4*

I и о проживании его на берегах славян - сакалиба, необходимо понимать не Дон, а , [Мишин 2002, 72 - 74]. Не всегда можно согласиться с такой трактовкой Танаиса

^дас'уди. В большинстве из приведенных цитат из контекста вытекает, что это именно Дон- связывающий через переволоку бассейны Черного и Каспийского морей, «продолжением» этого Танаиса является Керченский пролив Только в том слу-

о котором говорит Д.Е. Мишин, Танаис можно рассмафивать даже не как Днепр, а 'выражение обобщенного геофафического представления арабских авторов о нали- ^ водного пути, ведущего на север Восточной Европы через земли славян - сакалиба.

дом обобщенном представлении, основанном на книжной традиции и на знании о Чествовании реальных торговых путей, которые шли из бассейна Балтийского моря в jgrpoe и Каспийское моря .объединены и реальные «реки славян» - Дон, Волга, Ока, .дар, и схоластический Константинопольский пропив, прорезающий Восточную Европу Tgggepa на юг. В любом случае, Танаис ал Мас’уди ни текстуально, ни по смыслу никак ^связан с народом буртас и с одноименной рекой Бургас, упомянутой им же в связи с описанием бассейна Волги и проживающего там населения.

Заслуживает внимания также описанный ал Мас’уди маршрут похода русов на Арде- биль и Баку (912 г.): «[Несколько времени] после 300/912 г около 500 судов их (русов - А.Т.) прибыли в пропив Нигаса, соединенный с Хаза режим морем. Здесь находятся хорошо снаряженные люди хазарского царя. [Их задача] оказывать сопротивление каждому, кто идет с этого моря или с той стороны земли, части которой простираются от Хазарского моря до Нитас... Когда суда русов доплыли до хазарских войск, размещенных у входа в пролив, они снеслись с хазарским царем [прося разрешения] пройти через его землю, спуститься вниз по его реке, войти в реку (канал, на котором стоит их столица?) и таким образом достичь Хазарского моря... Он разрешил им совершить это, и они вошли в пролив, достигли устья реки [Дона] и стали подниматься по этому рукаву, пока не добрались до Хазарской реки (Волги), по которой они спустились до города Атиль и, пройдя мимо него, достигли устья, где река впадает в Хазарское море.. .» [Минорский 1963,198 -199].

По мнению В.В. БарГольда, основанному на данном сообщении ал Мас'уди о походе Русов на Каспий, русы прибыли из Черного моря в Азовское. Переговоры с хазарами велись в Тмутаракани, дальнейшее плавание происходило вверх по Дону до Волока и вниз по Волге до устья [Бартольд 1963, 831]. Таким образом, подтверждается маршрут <УпЧов-русов (славян-сакалиба), описанный Ибн Хордадбехом и ал Фвкихом. Во всяком jtyee, очевидно, что уже с первой трети IX в. им был известен путь, прохсщивший через венский пропив, Азовское море и Дон [Коновалова 1999/6,112].

Известно также, что географические знания арабов о населенной части Земли во "Ног°м зависели от предшествовавшей античной традиции и, прежде всего, от Клае-

Птолемея. Последний, являясь автором уникального для своего времени картографического описания Земли [Подосинов 1978, 36], хорошо знал основные реки Военной Европы в их нижнем течении и, конечно же, правильно определял и название

~ Танаис, и его местоположение. Одновременно Дон традиционно служил гра- а 4ей между Европой и Азией. В то же врамя верхнее и даже среднее течение Дона,

более его истоки были неизвестны ни античным, ни более поздним римским и иесредневековым авторам [Шрамм 1997, 10]. По поводу этих истоков еысказыеа-

Различные гипотетические предположения, не соответствовавшие действитель- Иногда истоки Дона и некоторых других рек Восточной Европы определяли в

*Рский альманах", том 3. Харьков, 2004 ~^= = =

Рифейских горах, иногда выдвигалась идея об озерных истоках Дона. Рифейские го не соответствуют никакому реальному географическому объекту и являются pejJ?1* татом сугубо умозрительного построения античных авторов Поиск их прототипа оЦь' бенно в связи с описанием истоков Дона, бесплодное занятие и не может привести к какому позитивному результату Озерные истоки Дона также являются результат^ развития античными авторвми спекулятивных идей, не основанных ни на к а к их * альных знаниях. Для того чтобы обосновать эту гипотезу, ее сторонники в древност и раннем средневековье переносили Азовское море - Меотиду (Меотис) далеко * север и, после этого, рассматривали его как озеро, из которого истекает Дон. 49

Ряд ставших общепринятыми еще в период античности географических идей воспр*. няла и раннесредневековая арабская наука. Вслед за Птолемеем в целом правильно определяют Танаис и представители «математического)» направления в арабской геогрз. фии. У ал Хорезми - это река, впадающая в Меотис и протекающая с севера на юг ^ Восточной Европе. В то же время конфигурации Дона и Азовского моря очень сильно искажены и не соответствуют действительности [Калинина 1988,114-115]. Следует при. знать, что эти авторы практически не имели реальных сведений о Доне. Их Танаис только условно может быть соотнесен с «рекой славян» Ибн Хордадбеха О населении Восточной Европы в районе Дона, в частности, о славянах или буртасах, они. по всей видимое- ти, также ничего не знали. Только у ал Мас'уди в середине X в. появляются более точные представления о рекв Танаис, на которой «множество поселений славян и других языческих народов» [Новосельцев 1990,186]. Необходимо еще раз подчеркнуть, что о буртасах, проживающих в районе Дона или Волго-Донского пути, он ничего нв знает.

Вообще по отношению к Дону в арабо-персидской географической традиции, сформировавшейся еще до ал Мас'уди в IX в., помимо классического названия - Танаис. применялось иное определение описательного характера: не «река буртас», как предлагает ГЕ. Афанасьев, а «река славян» (нахр ас-сакалиба). Прежде всего, этот термин - «река славян» по отношению к Дону был использован Ибн Хордадбехом и ал Факихом. У обоих авторов упоминания о «рекв славян» связаны с описанием торговых путей, проходивших через Восточную Европу в IX в

Ибн Хордадбех в «Книге путей и государств» (80-е гг IX в.) пишет: «Если говорить о купцах ар-Рус, то это одна из разновидностей славян. Они доставляют заячьи шкурю шкурки чврных лисиц и мечи из самых отдаленных [окраин страны] славян к Румынскому морю. Владетель ар-Румв взимает с них десятину. Если они отправляются по Т а н а и с у -

реке славян, то проезжают мимо Хамлиджа, города хазар. Их владетель также взимав них.десятину. Затем они отправляются по морю Джудрджан...» [Ибн Хордадбех 198®

124]Ибн ал Факих ал Хамадани в своей «Книге стран» (903 г.) дает несколько иную вер-*" описания того же пути: «Славяне едут к морю Рум, и берет с них властитель Рума дес*^ ну; затем следуют они по морю до Самкуша еврейского; далее они направляются в сФ" ну славян или переходят из моря славянского в ту реку, которую называют Славян^ река, с тем, чтобы пройти в залив Хазарский, и там с них берет десятину власти ® хазар; затем следуют они к морю Хорасанскому... »[Гаркави 1870,251; Новосельцев 2

292]-Приведенные отрывки из работ средневековых мусульманских географов посЛ'^ г причиной для появления различных, порой взаимоисключающих трактовок их соДёг


Основная проблема заключается в том. что, на самом деле, в отличие от приведвн- "iSo выше перевода Н. Велихановой [Ибн Хордадбех 1986], настоящее название «реки

у Ибн Хордадбеха сохранилось только частично, в его окончании - «нис» [Кали- gl994. 216] Это дало возможность разным специалистом по-своему обосновывать

^гьектуру зтопо гидронима и предлагать различные варианты названий реки [Калинина 79-80] Так, например, польский ориенталист Т. Левицкий считал, что даже поверх-

!лстный анализ сведений Ибн Хордадбеха о славянах показывает, что эти данные пред- собой главным образом устные сообщения еврейских и русских купцов, приеэ-

\Z , ,m в Багдад [Левицкий 1961, 50]. По его мнению, «рекой славян» Ибн Хордадбех *Т|вал именно Волгу, которая к тому же «вытекает из земли славян» [Lewicki 1956, 76- ^ 133-134] Такое определение «реки славян» Ибн Хордадбеха принимал М.И. Артамо-

'.[Артамонов 1962, 299], с этой же точкой зрения солидарен С.Г. Кляшторный [Кпяш- {иорный 1964,17].

д П Новосельцев, напротив, категорически возражал против такой конъектуры [Новосельцев 1990, 186]. Он считал, что и у Ибн Хордадбеха и у ал Факиха «под Славянской рекой, скорее всего, следует понимать Дон». Т.М. Калинина также считает, что «совпадение нумизматических, исторических и текстологических данных позволяет предпочесть название Танаиса-Дона у Ибн Хордадбеха» [Калинина 1986, 80]. В то же время, по ее мнению. Ибн Хордадбех «неверно представлял себе само устье Танаиса» [Калинина 1994. 216] И, наконец, И.Г. Коновалова полагает, что сообщения Ибн Хордадбеха и ал Фвкиха позволяют довольно уверенно отождествить «реку славян» с Доном [Коновалова 2000,202]

Следует отметить, что эта «река слввян» - Танаис описательного направления в арабской географии представлялась соответствующими авторами очень неясно и мало соответствовала реальному Дону. Как считает Т.М. Калинина, «представление о раке Танаис вобрало в себя известия о водных артериях севера Восточной Европы, книжные данные оТвнаисе как восточной границе Европы и реальные сведения о нижнем течении Волги. » [Калинина 1999, 89]. Последняя характеристика Танаиса - «реки слввян» в контенте сообщений Ибн Хордадбеха и ал Факиха кажется наиболее правильной. Эти авторы писали о нвм с чужих слов и плохо представляли себе, как выглядели реальные реки Восточной Европы.

Таким образом, можно констатировать, что представления о Танаисе - Донв как «реке "ввян» формируются в арабской географии нв ранее середины - второй половины IX в 7 ^ представления связаны не столько с реальным Доном, сколько с водным торговым

проходившим в IX в. через Дон, Волгу и другие реки Восточной Европы. Настоя- Г/Среднее течение Дона, междуречье Дона и Северского Донца, где и получил распро- ^ьение аланский вариант салтово-маяцкой культуры, который Г.Е. Афанасьев связы-

с буртасами письменных источников, авторам этого времени было совершенно не- ^ у Тн° Рассказывая о нижнем Доне или об ассоциировавшемся с ним Волго-Донском раковом пути, они никогда не упоминали бургасов и не пользовались названием - ^ БУртас. Этот регион традиционно был связан для них с «сакалиба» и русами, а чыь*6 с хазарами, контролировавшими этот водный путь и собиравшими таможен-“ Пгы I ____________ _ » _ —

r®orn!fLUJlMHbl с купцов. Регион, так или иначе связанный с народом буртас, различная :РйГ Фическая терминология, производная от буртасов, локализуются севернее в

* всех арабо-персидских авторов, хоть как-то упоминавших о буртасах. Буртасы

^рский альманах", том 3. Харьков, 2004 _ Щ с

находятся между хазарами и булгарами, в районе правого берега Волги, в е р о ^ 4 лесостепи или на юге лесной зоны. Где-то здесь и нужно искать место для реКи тас ал Мас’уди. чгц.

Очевидно также, что местное население Восточной Европы никогда не называло п ни «рекой славян» ни, тем более, «рекой буртас». Это были искусственные и неточ термины, по каким-то причинам попавшие в работы арабо-персидских географов - пНь* ставитепей описательного напревления арабской географии. Известно, что в писы^ ной традиции цивилизованных нвродов древности и средневековья Дон изначально лучил название Танаис, которое считается раннеиранским, а точнее киммерийским п *- это то же название реки, но в поэднеиранском его варианте1. Вероятно, это название обоих его вариантах, получило всеобщее распространение и у народов, непосредствен! но проживавших у берегов Дона, и у писателей, имевших о нем хоть сколько-нибудь при. близительное представление. Такое же название, судя по данным древнерусских исцщ ников, было распространено и среди восточных славян - Дон, Дон Великий [Слоеки, гЮрошмю... 1979]. Как отмечает Г. Шрамм, славяне познакомились с Доном лишь при своем движении на юго-восток Европы и позаимствовали это название у алан [Шрамм 1997,33], т.е. у тех носителей салтово-маяцкой культуры, которых ГЕ. Афанасьев считает буртасами. «...В основу славянских названий Донца и Дона, бассейны которых были освоены славянами только в позднейшие века, было положено иранское название Дона. » [Шрамм 1997, 55]. Следовательно, и аланы, и воспринявшие у них названия Дона и Донца славяне не знали названия реки Буртас и не пользовались им по отношению к названным рекам.

Возвращаясь к проблеме местонахождения реки буртасов, следует отметить, что у того же ал Мас'уди в отрывке, посвященном описанию неудачного завершения похода Русов на Каспий в 912 г., есть косвенное указание на расположение земли буртасов именно в районе Волги: . Русы были преданы мечу, убиты и утоплены. Спаслось из них около5тысяч, которые нв своих судах пошли к той стороне, которая ведет к стране Буртас (Н А Караулов переводил - е тех местах, что граничат с буртасами [Караулов 1908,49]) Они бросили свои суда и двинулись по суше. Некоторые из них были убиты буртасами другие попали к бургарам мусульманам, которые [также] поубивали их» [Минорский 1963 200].

Сражение между Русами и мусульманской гвардией кагана произошло где-то в районе нижнего течения Волги, вероятно, в пределах дельты. После этого прорвавшиеся на кораблях 5 тысяч Русов достигли страны Буртас, те. они не покидали русла Волги. Он" вышли на сушу и были убиты буртасами. Для того чтобы достигнуть территории распре странения салтово-маяцкой культуры, им нужно было совершить несколько (около две*

1 См. у Мекса Фармера: «Дон, род. п. Дона, отсюда уменьшительное - Донец, укр Д|Н р ' п. Дону, др.-русск. Донъ. турецкое Т а п «Дон», также «Большая река», также Tun, Tin, капм _ сков Тег|. Древне название Танаис (Геродот, Стребон), первоисточником которого явЛ^ в9. авестийское dan и - ж. «река», осетинское don «река, вода».... Греческое t Розвадовскии водит к языку киммерийцев, в котором, по его мысли, t соответствовало d, как в врм янск . тохарском. Невероятно разграничение слов Дон и Танаис вопреки Маркварту. .» [Фвсмер 528-529]

Международный центр хазара

„невных переходов, проигнорировать возможность спастись, воспользовавшись реч- ^ путем по Дону и без всяких на то причин вторгнуться в район Придонечья. Опять же, и*** Русов была убита булгарами, те. очевидно, что и выйдя на сушу, они не поки-

* П о в о л ж ь я и двигались к северу, в сторону Волжской Болгарии. Там булгарские му- Д3*1 мане продолжили депо, начатое ларсиями в окрестностях Итиля, и уничтожили ос-

разбойничьей армии русов. jlJanpогив, после удачного похода русов в 969 г. в соответствии с новейшей литера-

.-й на хазар и союзные им народы, следы погрома фиксируются Ибн-Хаукалем имен- в П о в о л ж ь е : «Затем пришли русы, разрушили все это и разгромили все, что принадле

жало людям хазарским, болгарским и бургасским на реке Итиль» [Караулов 1908,114] Таким образом, можно перейти к следующим выводам: 1) В арабо-персидской сред-

г(едековой географической традиции Дон никогда не называли рекой Буртас и не связы- валИ с местом проживания буртасов 2) Дон восточные авторы, несмотря на ряд неточно- ствй и заблуждений, знали под классическим названием Танаис или под описательным названием «нахр ас-сакалиба» - «река славян». 3) Чаще всего в трудах арабо-персидс- юк географов под названиями Танаис - «река славян» выступал не реальный Дон на всем протяжении его течения, а только Нижний Дон с Волго-Донской переволокой, хорошо известные как часть маршрута военно-торговых предприятий варягорусов, но не как место проживания буртасов. 4) Все рассмотренные в работе свидетельства арабо-персидских авторов - ал Истахри, ал Мас'уди, Ибн Хаук ал я и т.д. позволяют искать место расположения реки Буртас, так же как и территории буртасов, в пределах среднего Поволжья. что, впрочем, и делали такие исследователи, как Д.А. Хвопьсон, А Я. Гаркави, И Маркварт, В В Бартольд, Б.Н. Заходер, А.П. Новосельцев и др. 5) Наиболее вероятным прототипом для реки Бургас представляется сама Волга в той части ее течения, которая соответствовала территории проживания буртасов. Такая локализация реки Буртас дополнительно снимает аргумент Г.Е. Афанасьева о том, что ни в нижнем, ни в среднем течении Волги нет многоводных и судоходных притоков. Их и не нужно искать. Вероятно, что у ал Мас'уди речь идет о самой Волге, которая достаточно многоводна и вполне судоходна.

В более широком контексте изучения этногеографии населения Восточной Европы в ^зарское время (VIII - X вв.) полученные в данной работе выводы позволяют уоомнить-01 в тем, что население лесостепного (аланского) варианта салтово-маяцкой культуры

напрямую связывать с буртасами восточных авторов. По крайней мере, один из <л**евых аргументов Г.Е. Афанасьева, отождествлявшего реку Буртас и Дон и на этом Ссн°вании говорившего о тождестве донских алан и буртасов, не выдерживает критики и ^Должен приниматься во внимание при решении этой проблемы.


Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962. Афанасьев Г.Е. Этническая территория буртасов во второй половине YIII - начале 8 ^Советская Этнография. 1984. №4. С. 28-41.

д Афанасьев Г.Е. Буртасы и лесостепной вариант салтово-маяцкой культуры (ответ Валикову)// Советская Этнография. 1985. №5. С. 164-169.

■рский альманах", том 3. Харьков, 2004

Афанасьев Г.Е. Буртасы// Исчезнувшие народы. М., 1988. С. 85-96.Бартольд В В. Арабские известия о русах// Сочинения. Т. 2. Ч. 1. М., 19бз п

858 ■Бейлис В.М. Сведения о Черном море в сочинениях арабских географов IX

// Ближний и Средний Восток. М., 1962. С. 21-28.Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с п

ны YII до конца X в.). СПб., 1870. 0|ЧиИбн Хордадбех. Книга путей и стран/ Перевод с арабск., коммент., исслед

тели и карты Н. Велихановой. Баку, 1986. ' аз®-Калинина Т.М. Торговые пути Восточной Европы IX в.: по данным Ибн Хорд»-*

и Ибн ал-Факиха II История СССР. 1986. № 4. С. 68-82. 1(8Калинина Т.М. Сведения ранних ученых арабского халифата/ Текст, перевод ^

ментарии. М., 1988. 'Калинина Т.М Арабские источники YIII - IX вв. о славянах// Древнейшие госуда

ства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1991. М., 1994. С. 211-224 Калинина Т.М. Водные пространства Севера Европы в трудах арабских ученых IX

- X I I вв.// Восточная Европа в исторической ретроспективе: К 80-ти летию В Т Пащ то. М., 1999. С. 84г99.

Калинина Т.М. Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью в 844 г.//Древ, нейшие государства Восточной Европы: 1999 г.; Восточная и Северная Европа веред- невековье. М., 2001. С. 190-210.

Калинина Т.М. Употребление этикона ал-хазар в арабо-персидских источниках IX- X вв.// Хазарский Альманах. Харьков, 2002. Т. 1. С. 41-51.

Караулов Н.А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане I. Ал-Истахрий// Сборник материалоа для описания местностей и племен Кавказа 1901. Вып. 29. С. 1-73.

Караулов Н.А. Сведения арабских писателей о Кааказе, Армении и Азербайджане VII. Ал-МукаддасийЛ/Ш. Мас'уди. IX. Ибн-Хаукаль// Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. 1908. Вып. 38 С. 1-130.

Кляшторный С.Г. Древнейшее упоминание славян в Нижнем Поволжье// Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1964 С. 16-18.

Ковалевский А.П. Славяне и их соседи в первой половине X в., по данным Аль- Масуди// Эопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М., 1973. С. 62-79

Коновалова И.Г. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси. М., 1999/а Коновалова И Г. Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения//

ная Европа в исторической ретроспективе: К 80-ти летию В Т. Пашуто. М., 1999/0

111“ 120- - ни-Коновалова И Г. Восточные источники//Древняя Русь в свете з а р у б е ж н ы х исто4

ков. Ч. 3.1 Под. Ред. Е.А. Мельниковой. М., 2000. С. 169-258. ^Lewicki Т. Zrodla arabskie do dziejow Slowianszczyzny. T. 1. Wroclaw - K r a k o w , flT.Левицкий Т. Важнейшие арабские источники о славянских странах и нароД3*^*

носящихся к раннему средневековью// Сообщения польских ориенталистов. М--С 45-60.

Международный центр xajnp(

**7н0рский В.Ф. История Ширвана и Дербента X - XI вв. М.. 1963. jjjyii/i/w Д Е Сакалиба (славяне) в исламском мире в ранее средневековье. М.,

^ 1паоСельЦвв А.П. «Худуд-ал-алам» как источник о странах и народах Восточной ^ И с т о р и я СССР. 1986. №5.

Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы Кавказа М., 1990.

* ипвосвпьцвв А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси YI - IX вв J^w/Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г. М., 2000. С. 264-323. Подосинов А.В. Картографический принцип в структуре географических описаний

ности (постановка проблемы)// Методика изучения древнейших источников по g U народов СССР. М., 1978. С. 22-45

Словник Пдр°н'1мт Укра)ни1 Пщ ред. А.П. Непокупного та Ыш. К., 1979.Тортика А. А. К вопросу об исторической интерпретации легенды о переправе гун

нов через Боспор Киммерийский// Боспорские исследования Вып III. Симферополь. 2003. С 62-72.

Фасмвр М. Этимологический словарь русского языка/ Пер. с немецкого и дополнения члена-корресп. АН СССР О Н. Труфачева. Т. 1. (А-Д). М., 1986.

Шрамм Г. Реки Северного Причерноморья: Историко-филологическое исследование их названий в ранних веках. М., 1997.

Summery Tortika А.А.The river of "Burtae” of medlevel east authors: the problem of localization and Identification

As a result of the carried out work the following conclusions were made: 1) In the Arabian- Persian medieval geographical tradition of Don never пвтв as the river of “Burtas ", and did но* connect to a place of residing of burtases. 2) Don east authors knew under the classical "это "Tanais” or under the descriptive name "The river of the Slavs '. 3) More often in

of the Arabian-Persian geocolumns under the names ‘Tanais” - “The river of the* not real Don, but only Bottom Don with Volgodonsk transition acted. 4) All certificates,

sidered in work, of the Arabian-Persian authors allow to search for a place of an •igement of the river of "Burtas" within the limits of average of Volga. 5) the most

^^bl e prototype for the river of “Burtas" represents Volga in that part of its current, which wWesponded to territory of residing of burtases .

^ и й альманах", том 3. Харьков, 2004

JI.A. ЧувпилоХарьков

Зарождение востоковедения в Харьковском университете (1805 -1828 гг.)

Первые десятилетия XIX в. ознаменовались крупными успехами в изучении Восто- ка. Благодаря расширению контактов с восточным миром и прогрессу в области гуща нитарных наук европейские ученые переходят а этот период от поверхностных наблюдений и умозрительных выводов к глубокому систематическому изучению языков, куль, туры и истории народов Азии и Африки, в результате чего возникает и стремительно развивается новая отрасль знаний - востоковедение.

Обозначенный процесс весьма активно проходил и в Российской империи, затронув прежде всего российские университеты. Не составлял в этом отношении исключения и образованный в 1805 г. Харьковский университет, который с момента своего открытия превратился в один из главных научных и образовательных центров империи Тем не менее, история изучения Востока в Харьковском университете в начальный период его существования весьма поверхностно освещена в научной литературе. 6 преддверии двухсотлетнего юбилея университета представляется целесообразным заполнить этот пробел. Поэтому в данной статье предпринята попытка проанализировать начальный этап истории харьковской ориенталистики - от открытия университета до прихода на кафедру восточных языков выдающегося немецкого ученого Б Д. Дорна и определить, каким образом процесс становления российского востоковедения отразился на деятельности харьковских ученых.

Ко времени открытия университета Харьков не имел своей традиции изучения Востока. Интерес к истории и культуре восточных народов проявляли в XVIII в. некоторые преподаватели Харьковского коллегиума [KoeaniecbKud 1961,11-23], но их востоковедческие увлечения носили поверхностный характер и не нашли отражения в научнопедагогической деятельности. Внешние условия также не благоприятствовали эзР0*' дению в Харькове научной ориенталистики. Возникнув как форпост на «татарок границе», Харьков во второй половине XVIII в. превратился во внутренний губернс^ центр Российской цмперии и утратил живую связь с восточным миром. В городе и окрестностях проживали единичные представители восточных народов [БагатО 56-57, 216-217; Багалей, Миллер 1905, 66-67], которые уже в значительной стеПтЭ. подверглись русификации и не могли способствовать становлению научной °Ри®ст0. листики так же, как, например, татары в Казани. Стимулом для возникновения _ коведения в Харьковском университете послужил, по существу, лишь один ФакТ заинтересованность Российского государства в развитии этой отрасли знаний Iе0

...................Международный центр хазар01*

положение и геополитические интересы России придавали ориентаписти- 1>|Г, , ючительно конъюнктурное, государственное значение [История отечествен- «е**'достоковедвния 1990, 96-97; Бартольд 1977, 4-18], и вполне естественно, что

образованному Харьковскому университету, как одному из немногих центров г'*С*ивго образования в империи, потенциально отводилась важнейшая роль в деле ?*’|С*отоВки соответствующих кадров и проведения необходимых исследований.' * 5 ноября 1804 г. был издан первый общероссийский университетский устав, поло-

которого распространялись на реформированный Московский и вновь создан- ^^Харьковский и Казанский университеты [ПСЗРИ 1830, 570-630, № 21498-21500]. ЧЬ)Ставе словесного отделения каждого из трех университетов предполагалось от- LjTb кафедру восточной словесности (восточных языков), которую должен был замет ь специальный профессор [Куликова 1994, 228, № 278]. Под «восточными языка- ^ при этом понимались прежде всего арабский и персидский, изучение которых считалось необходимым из политических соображений [Веселовский 1876, 112-114],

В России, однако, не было научных кадров, которые могли бы сразу заместить вос- тоЮведческие кафедры университетов. Поэтому приходилось приглашать соответству- ощих специалистов из-за границы или посылать для обучения на Запад своих способных кандидатов. В Казани руководство университета пошло по первому пути, пригласив из Ростока молодого немецкого ориенталиста Х.Ф. Френа [Валеев 1998, 94-96] В Москве, после неудачной попытки пригласить из Геттингена известного востоковеда ТХ Тихсена, предпочли послать на обучение за границу выпускника университета А В Болдырева [Стариков 1960, 151-152]. В Харьковском университете проблема замещения кафедры была решена в целом таким жв способом, как в Казани, но с некоторыми существенными особенностями.

В Харькове катастрофически не доставало кандидатов на замещение многих кафедр, и к моменту открытия университета удалось заполнить только 25 преподавательских вакансий из 45-ти. Тем не менее, благодаря стараниям попечителя Харьковского учебного округа С О. Потоцкого, все кафедры словесного отделения в Харькове удалось заместить раньше, чем в других университетах [Багалей 1898, 152-155; Ис- Щшко-филологический ф акультет 1908, 2-4]. Не составляла в этом отношении истечения и кафедра восточных языков. Преподавание на ней началось с момента ^ирытия университета в январе 1805 г. [Багалей 1898, 545], в то время как Френ

работу в Казани только в 1807 [Валеев 1998, 94-95], а Болдырев в Москве - в г [Стариков 1960,152-153]. Заместил же харьковскую кафедру немецкий ученый

^ н н Готфрид (Иван Богданович) Барендт И Г Барендт проработал в университете очень недолгий срок (до декабря 1805 г.) и

j*™ не оставил о себе свидетельств в источниках Поэгтому его личности и научно- 1 аг°гической деятельности в научной литературе, зачастую, даются крайне гипотеза а П0Р°й и откровенно предвзятые оценки. Некоторые исследователи, вслед

Крачковским, видят в Барендте не профессионального востоковеда, а лишь п Чайного гостя на университетской кафедре» - местного лютеранского пастора,

лащенного читать древнееврейский язык за неимением лучшего кандидата, - и на .^основании отказывают ему в праве называться первым университетским препо- 5ф^®лем востоковедческих дисциплин в России [Кренковский 1957, 53; Данциг 1973,

^ъория отечественного востоковедения 1990, 112-113; ср.: Куликова 1986, 28;

"Рский альманах", том 3. Харьков, 2004

Веселовский 1876,115]. Между тем, некоторые документы позволяют дать иную ку деятельности и личности И.Г. Барендта. 1,1

Наиболее ранним источником, в котором упомянуто имя Барендта, является ставление» попечителя Санкт-Петербургского учебного округа, «временно управ^ щего делами и округа Харьковского», Н.Н.Новосильцева к министру народного npocJ щения П.В. Завадовскому об «определении ученого пастора Иоганна Готфрида^' рендта адъюнктом филологии в Харьковский университет», датированное 12 октябп.1803 г. [РГИА, л. 9-10 об]. Свои действия Н.Н. Новосильцев мотивирует следующ образом: «Так как в Харьковском университете не предполагалось иметь особого пр фессора филологии, то нашел необходимым определить для сего предмета хоть ад юнкта» [РГИА, л. 10]. Далее он сообщает, что Барендт обучался в Геттингене, <0г знаменитейших профессоров того университета во знании латинского, греческого и еврейского и в философических науках имеет похвальный (лист), и на основании этик дисциплин был испытан в Петербурге статским советником Кохом и профессором Московского университета Тауэсом, получив их одобрение» [РГИА, л. 10 об]. Министр приказом от 15 октября 1803 г. удовлетворил прошение попечителя и аыделил сред, ства на переезд и содержание немецкого ученого в Харькове [РГИА, л. 10 об].

Таким образом, И Г. Барендт отнюдь не был местным лютеранским пастором, который должен был временно вести занятия по древнееврейскому языку: его. как и многих других преподавателей, пригласили специально для работы в университете более чем за год до его открытия.

Не вызывает сомнений и тот факт, что Барендт обладал неплохими познаниями в области древнееврейского языка: он закончил один из лучших университетов Европы и получил похвальный лист, в том числе и за востоковедческие познания. Университет Геттингена пользовался в России особенной слааой, и поэтому вряд ли можно сомневаться в том, что Барендта пригласили в Харьков именно как дипломированного специалиста.

Вместе с тем из приведенного документа видно, что при приглашении учитывались не только востоковедческие познания Барендта, но и его владение классическими языками. Его назначили не просто преподавателем восточных языков, а адъюнктом филологии в широком смысле слова. Это, возможно, было вызвано тем, что в 1803 г. еще было окончательно не решено, как будет организовано преподавание восточных языков в университетах, но, несомненно, уже было известно, что само это преподавание необходимо наладить. Барендт в такой ситуации должен был казаться перспективным кандидатом: его должность не требовала организации специальной кафедры.3 квалификация позволяла преподавать один из восточных языков. С другой стороны университет крайне нуждался в преподавателях классической филологии, а БаренДт с успехом мог работать и в этой области. Когда же по уставу в университете потребовалось открыть кафедру восточных языков, то администрация предпочла не искать ДО" лагавшегося по штату профессора, а назначить на нее уже имевшегося адъюнкта “ были забыты, однако, и познания Барендта в области классической филологии euie1804 г его назначили преподавать латинский язык на курсах для поступающих в Ун* верситет [Бвгалей 1898, 784-485], а с открытием последнего он стал вести поМ* востоковедческих дисциплин практические занятия по латинскому у студентов [И3 щение 1805, 11].

Международный центр хазаро^^14

'вышеприведенный документ позволяет прояснить еще один весьма запутанный рос - о пасторской деятельности Барендта Совершенно очевидно, что Новосипь-

^ называя немецкого ученого «пастором», имеет в виду его религиозную деятель- на родине - в Германии. Это и неудивительно, ибо многие немецкие ориентапи-

закончив богословский факультет, становились пасторами. Харьковским же пас- И.Г. Барендт в действительности никогда не был, на что обратил внимание только

Ковалевский [Ковал/вський 1961, 24]. В исследованиях по истории лютеранской лцины Харькова сообщается, что Барендт в 1804 г., уже будучи «адъюнкт-профессо- -У1» Харьковского университета, был избран местными лютеранами на должность

^борного проповедника, после чего стал совершать богослужения по выходным и п08здничным дням в своем доме, не получая за это оплаты [Dollen 1880, 7-8]. Постоянный же пастор появился в Харькове только после смерти Барендта - в 1806 г. [Dollen 1030,9]. Что же касается распространенного в научной литературе мнения о том, что Барендт был именно харьковским лютеранским пастором, то оно, очевидно, основывается на информации, почерпнутой из первого «Извещения о публичных преподаваниях в Харьковском университете», где немецкий ученый не совсем точно именуется (лютеранского общества пастором» [Извещение 1805, 8]. Составители этого документа, вероятно, предпочли не вникать в тонкости организации лютеран в Харькове и, зная Барендта как «немецкого пастора», присвоили ему такое звание и в отношении местной лютеранской общины.

Рассмотрим теперь, какие востоковедческие курсы читал Барендт В упомянутом извещении говорится, что он преподавал «начала еврейского языка по пособию Диде- рикуса», «филологию восточных языков», а также «изъяснял псалмы по правилам грамматическим» [Извещение 1805,8]. Под «началами еврейского языка», очевидно, понимались древнееврейская грамматика и основы перевода. Пособие Дидерикуса, которое использовал Барендт, было для своего времени неплохим изданием [Diedericus 1782]. Здесь приводились многочисленные параллели к еврейским текстам и словам на арабском и халдейском языках вместе с примерами из Корана и других произведений ближневосточной литературы, и все изложение материала было построено таким образом, чтобы язык изучался в контексте «сравнительной филологии». В ЦНБ ХНУ сохранился единственный экземпляр пособия Дидерикуса и, судя по многочисленным нвмецким пометкам на полях, именно его использовал Барендт [Diedericus 1782, ЦНБ ХНУ. № РК 277645].

Что подразумевалось под курсом «филологии восточных языков», определить дос- ТВточно трудно. Судя по всему, это был теоретический курс [ср.: Рослаеский-Петровс- *ий 1855, 23], который, видимо, выходил за рамки древнееврейского языка. Среди Г10меток на полях сохранившегося в ЦНБ экземпляра пособия Дидерикуса встречают- 01 многочисленные арабские параллели к еврейским словам из текста учебника и из ?®**Их пометок [Diedericus 1872, ЦНБ ХНУ № РК277645, S. 17 , 20, 21,24-28, 41, 54, 56, / ^ 5 . 79,102-103,113-117,121-123,127-135]. Это свидетельствует о том, что Барендт Щемился ознакомить своих слушателей и с арабским языком, который считался глае-

Университетской востоковедческой дисциплиной в России. Очевидно, он исполь- 7®ал арабские параллели прежде всего именно в курсе «филологии восточных язы-

стараясь показать единство семитской языковой семьи. Аналогичный курс на ^ °в е арабского языка читал несколько позже в Казани Х.Ф. Френ [Мазитова 1972,

й*рский альманах", том 3. Харьков, 2004

«Изъяснение псалмов» в научной литературе обычно трактуют как перевод Пр мов с оригинала [Коватвський 1961, 24; Багалей 1898, 544; Рославский-Петро,вс 1855, 23; Куликова 1986, 21], причем некоторые исследователи считают, что псал*^ переводились на русский язык [Историко-филологический ф акультет 1908 Последнее предположение абсолютно неправдоподобно, так как Барендт не апап русским языком: востоковедческие дисциплины он преподавал на латинском, а за тия по латинскому веп на немецком языке [Извещение1805, 8,11]. В целом же, «изъц нение псалмов» не Офаничивалось у Барендта простым переводом, но и включало себя, как видно из «Извещения», «разбор по правилам фамматическим». Саму идеВ такого разбора Барендт почерпнул, несомненно, из пособия Дидерикуса, которое вклю. чало в себя раздел, где подробнейшим образом разбирались, комментировались переводились на немецкий несколько псалмов [Diedericus 1872,127-160]. В сохранив, шемся экземпляре пособия этот раздел испещрен немецкими пометками. На чистом листе, отделяющем раздел от остального текста учебника, записано от руки множество древнееврейских слов и арабских параллелей к ним; здесь же содержатся обширные рукописные комментарии на немецком языке, поясняющие грамматические тонкости еврейского и, особенно, арабского языка, в первую очередь - в области словоизменения Следовательно, и при раэборе псалмов Барендт не офаничивался древнееврейским материалом.

В целом, можно прийти к выводу, что Барендт отнюдь не был «случайным гостем» на университетской кафедре, как это полагают многие исследователи. Он имел достаточно высокий профессиональный уровень для преподавания востоковедческих дисциплин, стремился разнообразить свои лекции и практические курсы и приспособиться к конъюнктуре российского востоковедения. Поэтому у нас нет оснований ставить под сомнение его способности как преподавателя восточных языков, и неизвестно, каким бы образом развивалась ориенталистика в Харьковском университете, если бы Барендт не скончался 5 декабря 1805 г. [РГИА, л. 11].

В таком случае, возможно, Барендта нельзя считать первым университетским преподавателем восточных языков в России из чисто хронологических соображений, то есть потому, что в каком-то университете преподавание востоковедения началось еще до открытия специализированных кафедр? Именно к такому выводу можно прийти, если обратиться к «Истории отечественного востоковедения», авторы которой считают, что начало преподаванию восточных языков было положено в Московском университете в середине XVIII в. и связывают это событие с именами И М. Шадена, И Petf3 и М.И Гаврилова [История отечественного востоковедения 1990, 98]. Однако из работы А.А.Старикова, на которую они ссылаются [Стариков 1960, 148-150], Равн° как и из документальных источников [Биографический словарь 1855, 560; Докум6*' ты и материалы J963, 115-116, № 107; Шввырев 1855, 366], выясняется, что И М Шаден и И. Рехт могли преподавать восточные языки только в университетской гимназии, но никогда не делали этого в самом университете, а М.И. Гаврилов всего ли^ «беседовал со студентами о еврейской поэзии», причем уже в 1805-1807 гг., то есть одно время с Барендтом. Следовательно, у нас нет оснований полагать, что в Моек ском университете преподавание восточных языков началось еще до 1805 г. Во 0° ком случае, остается непонятным, почему авторы «Истории отечественного восто*

Международный центр

34-35]

291

_лИя» позволяют делать такие смелые заявления в отношении Московского уни- ^ситета, в то время как отказывают в праве называться первым университетским Подавателем восточных языков И Г Барендту [История отечественного восто-

1990,112-113], соответствующая деятельность которого подтверждается до- ^нтальными источниками.

После смерти Барендта кафедра восточных языков остааалась незамещенной в -лние 24 лет. Это, однако, не означает, что администрация университета и Совет

|*деесного факультета не предпринимали мер для развития ориенталистики в стенах ^ерситета. В течение всего этого периода востоковедение продолжало сохранять Уве конъюнктурное значение в системе высшего образования Российской империи, ^Харькове не могли игнорировать этот факт. В первые годы после смерти Барендта доковская администрация, правда, предпочитала не следовать буквально общерос- д1Йской конъюнктуре, акцентированной на изучении арабского и персидского языков, предполагая, очевидно, что кафедра опять может быть замещена семитологом-гебра- Р'стом типа И.Г.Барендта. Об этом свидетельствует факт приобретения Харьковским университетом в 1806-1809 гг. еврейского типографского шрифта с цифрами и календарными знаками [Ф ойгт 1859, 134]. Такое приобретение должно было обойтись университету недешево и свидетельствовало о весьма серьезном отношении к развитию семитологии и ориенталистики вообще. В университете, видимо, не только надеялись организовать преподавание древнееврейского, но и предполагали издавать пособия по этому языку.

Однако каких-либо попыток заместить кафедру восточных языков в 1806-1811 гг неизвестно. Первая после смерти Барендта инициатива такого рода относится только к 1811 г. 18 марта этого года Совет словесного факультета принял единогласное решение об избрании на кафедру восточных языков («арабского, персидского, турецкого и еврейского») немецкого профессора Ф. Вилькена, а также о введении на этой «эфедре должности «адъюнкта татарских наречий, и особенно - маньчжурского язы- <а» [Историко-филологический ф акультет 1908, 6 ; Сухомлинов 1889, 99-100; Кова- Швський 1961, 24-25].

Чем же была вызвана такая неожиданная активность словесного факультета в об- пасти организации преподавания восточных языков? Вероятнее всего, здесь сыграло ®°ю роль стремление следовать общероссийским процессам в этой сфере. В 1810 г. ®ХАУЩий министр просвещения и президент Академии наук граф С.С.Уваров предос- ^ил в правительство свой «Проект азиатской академии» [Uvarov 1810], который выз- 89,1 бурные дискуссии относительно необходимости расширения преподавания восто- <0вадческих дисциплин в образовательных учреедениях Российской империи [Кули- 4,83 1970, 136-139]. В этих дискуссиях активное участие приняли многие видные рос- ?*®с*ие и зарубежные ученые, политические и общественные деятели, а том числе

Жуковский, С. де Саси, Ж де Местр, И В. Гете и даже Наполеон Бонапарт [Крач- *°*Ский 1957, 69-70; Бартольд 1977, 45-47; Куликова 1970, 45-47]. Ученые харьковс-

Университета, очевидно, не пожелали оставаться в стороне от этого процесса и Г^Или вплотную заняться организацией преподавания на кафедре восточных язы- 7®. которая пустовала уже в течение пяти лет. Более того, они сочли необходимым .гЦнять посильное участие в расширении сферы преподавания восточных языков,

постановление о введении на кафедре должности адъюнкта маньчжурского


языка. Это была первая в России попытка ввести в программу университета язы^ 4 родов Дальнего Востока [Бартольд 1977, с 456]. Примечательно, что инициалHj- постановления выступил заведующий кафедрой всеобщий истории профессор д04 Дегуров. который выделялся среди преподавателей стремлением «выслужиться ред государством, умея однако придать этому стремлению вид «борьбы за передо,!*' ученость» [Лебедев 1876, 135-142]. Определенную роль здесь сыграли, види^ 1 собственные востоковедческие интересы Дегурова в сфере изучения ногайских т»г/ (см. ниже), ибо постановление упоминало и о татарских наречиях в целом.

Особый интерес вызывает преамбула упомянутого постановления. Здесь говст» лось, что должность «адъюнкта татаро-маньчжурского языка» вводится «как по пр ^ не связей Российской империи с китайскою, так и ради китайской литературы и др^ ностей». «Изучение сего языка, - по словам автора постановления, - по политически и торговым связям России с восточными народами, великую пользу принести может на сей язык переведены древнейшие летописи Китая, и можно надеяться посредством оного отыскать неизвестные еще европейцам сокровища китайской учености, чем уни. верситет может приобресть себе много чести и славы» [Сухомлинов 1889,100] Такии образом, во внимание принималось как практическое, «государственное» значение упомянутого языка, так и его научная ценность. Выбор именно маньчжурского, а не китайского языка, судя по всему, был обусловлен в первую очередь тем обстоятельством, что он является гораздо более доступным в изучении для европейцев В В Бартольд даже считает, что изучение непосредственно китайского признавалось в Харькове невозможным [Бартольд 1977, 456]. Однако для такого заключения нет оснований. Более вероятно, что дополнительным стимулом к выбору маньчжурского послужил прагматический подход к поиску соответствующего специалиста: человека, знающего на высоком уровне китайский язык, найти в России в те годы была весьма затруднительно, в то время, как маньчжурским владели многие духовные и светские лица принимавшие участие в российских духовных миссиях в Пекин. Из членов этой миссии и вышли первые маньыжуроведы и китаеведы, работавшие в учебных заведениях Министерства народного просвещения [История отечественного востоковедения1990, 267-274]. Нельзя также забыаать, что маньчжурский тогда был официальным языком Китайской империи, и его изучение могло способствовать развитию политя ческих контактов между Россией и Китаем.

Однако начинание в области преподавания маньчжурского языка в Х а р ь к о в с к о м

университете не дало ожидаемых результатов На должность упомянутого адъюнкт так никогда и не удалось найти кандидата [Историко-филологический факульгМ*' 1908, 6]. Тем не менее, к преподаванию «татарских наречий» в целом поначалу от*0- сились, видимо, достаточно серьезно. Об этом свидетельствует закупка универс^ том в 1812-1814 гг. „татарского шрифта с украшениями, ударениями и цифрами" [Фой^ 1859, 135].

Избрание в 1811'г на кафедру восточных языков профессора Ф.Вилькена так#* очевидно, было связано со стремлением выполнить «государственный заказ» в сти востоковедения. Этот немецкий ученый был одним из крупнейших европейс*1* специалистов тех лет в области иранистики. Его перу принадлежал ряд работ по ирэ ской филологии, первая персидская грамматика и первая в Европе персидская томатия. Именно в таких специалистах остро нуждалась в то время Российская Д"

Международный центр хазаро№

ибо в ходе русско-иранской войны 1804-1813 гг. выяснилось, что несмотря на ■'-/олетние дипломатические и торговые контакты с Персией, эта страна остается

России практически незнакомой, что приводило к серьезным просчетам в военных Лидиях и затрудняло мирные переговоры [Игамбердыев 1952,131-139]. Кроме того, ^ р о Ф ^ е с к и не доставало переводчиков и вообще знатоков персидского языка Апория отечественного востоковедения 1990,172]. Ф. Вилькен принял приглаше- I университета с благосклонностью, но так и не смог в конечном итоге приехать вjgDbKOB

Таким образом, инициативы 1811 г. по организации преподавания восточных язы-не дали никаких результатов. В последующие годы, возможно, также предприни

мались попытки заместить кафедру, но о них не сохранилось практически никакой ин- деомации, ибо документы университета за период 1811-1825 гг. сохранились очень

Известно только, что в этот период Совет дважды избирал на кафедру восточ- ^ языков шведского арабиста Я. Берггрена (1790-1868), который был известен в России как автор арабского словаря, одного из лучших пособий по арабскому разговорному языку и диалектологии Но шведский ученый так и не приехал в Харьков, продолжая оставаться провинциальным пастором у себя на родине.

Неудачи в организации преподавания востоковедческих дисциплин не сказались, однако, на общем отношении администрации и преподавателей университета к ориенталистике. Интерес к Востоку и стремление способствовать развитию востоковедения проявлялись в эти десятилетия на самых различных уровнях структуры университета, чему способствовала не только государственная политика в этом вопросе, но и, несомненно, характерная для начала XIX в. общая увлеченность Востоком, которую постоянно стимулировали успехи в области изучения языков, культуры, истории и географии Азии и Африки.

Несколько изданий, способствовавших популяризации востоковедческих знаний, /видели свет в период с 1810 по 1620 гг. в типографии Харьковского университета. Прежде всего здесь следует назвать учебники по всемирной истории и всемирной географии, написанные для харьковской гимназии «учителем исторических наук» С.Л. Есикорским [Есикорский 1819, 1819 а]. Учебник по истории был составлен на основе библейской традиции и античной историографии, но содержал в себе и некоторые беременные сведения о древнем Египте и Персии [Есикорский 1819,12-34] Пособие *е по географии, специально посвященное Азии и Африке, в целом отвечало уровню "вуки тех лет и существенно превосходило в этом отношении традиционные россий-5**® учебники такого рода, составленные в духе представлений XVIII в. [Есикорский '819 а]

Определенное отношение к востоковедению имел и изданный в 1817 г. словарь *|°стРанных слов русского языка Ф. Кравчуковского [Кравчуковский 1817]. В нем были Фиведены толкования многих древнееврейских, турецких, арабских и персидских слов, их этимологии в большинстве случаев, конечно, были малоправдоподобны, а

и вовсе ошибочны [ср.: Ковал/вський 1961,25]. Более совершенной в филоло- /^ckQm отношении была книга И. Орнатовского «Новейшее начертание правил рос-

грамматики, на начвлах всеобщих основанных», изданная в университете в г [Орнатовский 1810] Здесь едва ли не впервые в российской литературе были

^ изложены основные положения арабской и древнееврейской грамматики и от-/)

альманах", том 3. Харьков, 2004 Ж

мечены черты, сближающие их с грамматикой славянской. ^Надо заметить, что достижения в области филологии восточных языков были ул.

шо знакомы в те год ы и некоторым преподавателям словесного факультета. Так вый ректор университета, профессор риторики и русской словесности И. С Ри*с (1761-1811) имел достаточно четкие представления о санскрите и ведийской литеоа!!6 ре, что было редкостью для России начала XIX в. В своей книге «Введение в словесности», изданной впервые в 1806 г. [Рижский 1806], он говорил о глубокой ности санскрита, его взаимосвязи с различными европейскими и восточными языка и даже приводил примеры ведийских и санскритских слов и выражений. Аналогичны" ми познаниями обладал профессор филологии Н.Н. Паки-де-Совиньи. В работе общая и филологическая грамматика языков», вышедшей в типографии университета в 1823 г., этот ученый отмечал значение санскрита для сравнительного языкознания и давал краткие сведения из истории древнеиндийских языков и литературы [Паки-дъ. Совиньи 1823, 14-19, 25-29].

Интерес к Востоку проявил в первые десятилетия XIX в. и видный украинский литератор, драматург и фольклорист, профессор кафедры русской истории П.П. Гулак-Ар. темовский. В 1819 г. в журнале «Украинский вестник» им был опубликован переводе польского языка сочинения «Периоды или вехи мира по счислению известнейших священных книг индийских» [Гулак-Артемовский 1819], а в 1824 г - собственная статья «О поэзии и красноречии на Востоке» [Гулак-Артвмовмкий 1824]. В последней работе Гулак-Артемовский с восхищением отзывался о библейской поэзии и прозе, а также предлагал свое стихотворное переложение некоторых стихов «Песни песней» Приводил он и выдержки из стихотворений арабских поэтов, переведенные, судя по всему, с польского языка. Считая Восток колыбелью мировой культуры, Гулак-Артемовский стремился показать, что поэтическое творчество европейских народов уходит своими корнями в поэзию древних семитов, которой свойственна исключительная легкость, образность и простата языка [Гулак-Артемовский 1824, 210-212].

Наибольший же интерес к Востоку в первые два десятилетия существования университета проявляли иностранные преподаватели, и это было отнюдь не случайно Находясь в Харькове, западноевропейские ученые в значительно большей степени, чем их российские коллеги, ощущали свою близость к восточному миру. Харьковский университет в представлении европейцев тех лет находился почти что в Азии, на «необжитой земле», в непосредственной близости от Кавказа и Турции, и, н а п р а в л я я с ь

сюда, многие из них не исключали возможности столкнуться с живой восточной средой. Языковый и культурный барьер, равно как и реалии Слобожанщины начала XIX в ., существенно отличавшиеся от западноевропейских, способствовали п о д д е р ж а н и ю

подобных настроений. Все это давало живительную почву для увлечения о р и е н т а л и с

тикой, развитие которой, к тому же, поощрялось российским государством.Среди иностранны^ ученых, прибывших в Харьковский университет на работу, были

и такие, кто имел профессиональную востоковедческую подготовку или, Ао крайней

мере, неплохие познания в области ориенталистики. Таковым был прежде всего пр0"

фессор классической филологии И Х Роммель. Будучи сыном священника, он eu4e® школьные годы основательно изучил у себя на родине в Гессене д р е в н е е в р е й с к и й и

арабский языки [Роммель 2001, 33-34], а затем получил подготовку по с е м и т о л о ги *

арабистике и истории Востока в университетах Марбурга и Геттингена у в ы д а ю щ и й

Международным центр хазарове&ни*

195-Ооковедов начала XIX в. А. Т. Гармана, R Арнольди, И Г. Эйнгорна и Т.Х. Тихсена.

ческая конкурсная работа Роммеля «Описание Аравии у Абу-ль-Фиды» (1802) высоко оценена видным аоабистом того времени С. де Саси. В 1802-1809 гг. он1

\ 1бг)иковал целый ряд востоковедческих работ, среди которых были исследования только по арабистике, но и по истории и этнографии Кавказа [Роммель 2001, 36-44,

^ с 91 Одну из таких работ Роммель в 1803 г. преподнес императору Александру I,

, высоко оценена видным арабистом того времени С. де

J0TOT й1-б2]псле чего получил приглашение в Харьковский университет [Роммель 2001, 43-44, АОднако тогда он не поехал в Россию, предпочтя карьеру профессора классичес-

филологии в Марбурге. Новое приглашение в Харьковский университет, на долж- >юСТЬ профессора римской литературы, Роммель получил в 1808 г. благодаря стара- „кям ег0 Учителя К.Г. Гейне [Роммель 2001, 86-87]. На этот раз он согласился на передо ибо тяготился наполеоновской оккупацией Гессена, и в 1811 г. занял кафедру рим- ggojl словесности в Харькове.

И.Ю. Крачковский и А.П. Ковалевский отмечали, что Роммель имел достаточные познания в восточных языквх для замещения в Харьковском университете вакантной достоковедческой кафедры [Крачковский 1957, 53; Коватвський 1961, 25]. Однако этого не произошло, и на протяжении четырех лет работы в Харьковском университете ученый преподавал исключительно античную литературу. В представлении администрации этот предмет, видимо, был более важен, чем восточные языки. Кроме того, Роммель, несмотря на свои востоковедческие познания, отнюдь не считался профессиональным востоковедом. Он никогда не преподавал востоковедческие дисциплины, не имел соответствующей степени и официально не мог занять восточную кафедру Подобного желания у самого Роммеля, видимо, также не было.

Тем не менее в Харькове Роммелю все же удалось применить свои познания в области ориенталистики, хотя и в значительно меньшей степени, чем он рассчитывал. Направляясь в Харьковский университет, ученый надеялся на встречу с реальным восточным миром и мечтал побывать на Кавказе и в Турции После пересечения российской границы, продвигаясь по заснеженным украинским степям, Роммель, по его собственным словам, испытывал такие же чувства, как первый французский путешественник по Африке Ф. Левельян. Он представлял себя «в роскошных таврических Дворцах татарских ханов», «в раю прекрасных грузинок и черкесок» и думал о том, *как быстро ветер можегт отнести его из Таганрога или Одессы в Стамбул» [Роммель 2001, Ю5]. Реальность, однако, оказалась более прозаической. Побывать на Кавказе и в Турции Роммелю так и не удалось. Em «восточное путешествие» закончилось не- "Одалеку от Харькова по причине введения эпидемического кордона и начала войны с Наполеоном. В Харькове же возможности пополнения востоковедческих знаний оказались весьма ограниченными. Тем не менее, ученый не упускал любую возможность п°пУчить хоть какую-либо информацию об интересующих его регионах Востока. Све- Авния о Кавказе Роммель черпал из рассказов местного дворянина генерала М. фон ^иберштейна, автора «Описания путешествия по землям мееду Тереком и Курой» и атласа кавказской флоры. Некоторую информацию на этот счет мог сообщить ему и

близкий знакомый - полковник Ковалинский, который в эпоху Екатерины II был 'Соритом губернатора Грузии и жил в Тифлисе [Роммель 2001,130-131]. Посчастли- “"лось Роммелю увидеть в Харькове и настоящую грузинскую царевну, которую со с*»гтой и эскортом везли в Санкт-Петербург. Он, вместе с ректором Стойковичем, при-

^ а р с к и й альманах", том 3. Харьков, 2004

ветствовал ее от имени университета, получив при этом «совершенно новые^ ^ " 4 ления» [Роммель 2001, 131-132]. В 1812-1813 гг. Роммель весьма активно общаГ4 - пленными турецкими офицерами, поселенными в окрестностях города, и получ ^ с одного из них в подарок редкостный мусульманский молитвенник искуснейшей вы"от

ки. В одном доме с Роммелем жил также пленный турецкий паша, родившийся в б ^ Аравии, с которым ученый беседовал на арабском языке, находя, очевидно, неи^ общих тем [Роммель 2001, 133], ^

Помнили о востоковедческих познаниях Роммеля и в Санкт-Петербурге. Ког 1811 г. на берегу Северского Донца, неподалеку от Славянска, был найден камен 8 неизвестными, предположительно восточными письменами, Роммель получил изст^ лицы поручение осмотреть его и перевести написанное [Роммель 2001,119]. Вмесг" с художником и писарем он направился к месту находки, но «к своему стыду» обнаг* жил, что не может расшифровать нанесенный на камень рунический текст. Пришло^ ограничиться снятием факсимиле, которое было отправлено в Петербург. После воз- вращения в Германию ученый сопоставил эти руны с опубликованными П.С. Паяла- сом и Г.И. Спасским «сибирскими» (орхоно-енисейскими) письменами, а также с над. писями, найденными им самим в захоронениях гунов в Гессене в 1817 г., и обнаружил между ними значительные сходства [Роммель 2001,119]. Это позволило ему сделать вывод о существовании «грубого рунообразного письма, в древние времена принесенного из Азии в Европу». В 1893 г. В. Томсен доказал, что орхоно-енисейские письмена являются алфавитным письмом древнетюркского населения Сибири и Монголии, но ранее большинство исследователей также видели в них руны, с малоизвестным вариантом которых, видимо, и столкнулся Роммель в Славянске Рунические тексты в большинстве своем не расшифрованы до настоящего времени, и поэтому не удача харьковского ученого в данном случае была вполне закономерной.

Немалый интерес к Востоку проявил в первые десятилетия существования университета и один ученый французского происхождения - упоминавшийся выше А. А. Дегу- ров (Дюгур). В отличие от Роммеля, он не имел специальной востоковедческой подготовки, но считал необходимым всячески способствовать развитию в о сто ко в е д е н и я

в Харьковском университете. После того, как его попытки организовать преподавани е

на кафедре восточных языков потерпели неудачу, Дегуров решил лично принять участие в востоковедческих исследованиях и обратился к изучению «местного» востоковедного материала. Во время своих инспекторских поездок по Харьковскому учебному округу в 1811-1813 гг. Дегуров собрал весьма обширные сведения о жизни и исто

рии ногайских татар, значительное число которых все еще проживало в П ри а зо в ье и Причерноморье. Собранный им материал лег в основу книги «Цивилизация тэгтар-

ногайцев на юге европейской России», которая вышла в типографии у н и в е р с и те та

1816 г. [De Gouroff 1816]. Основываясь на собственных наблюдениях, д о ку м е н та х

данных работ П.С. Далласа и других ученых, Дегуров описывает историю формиро0 ния ногайского этноса, исследует пути расселения ногайцев в XVI-XVIII вв , выдел* основные эггнотерриториапьные группы этого народа, описывает его кочевой быт социальное устройство, рассказывает о «варварских обычаях» и верованиях HorV цев, упоминает о набегах на украинские и российские города и подробно о с та н а в л иk^WH, J I iv i f l r i l iu w i V I IUWOI UA I IU J r 11 iw nr iv r i ^ v v w n r i w n r i v * * FI I 11 у I V WW> .

ется на истории подчинения ногайцев России и падении Крымского ханства. Хара ризует он и современное состояние ногайцев с социально-политической и экой®

------ Международный центр хазар0

стороны, сообщая, в частности, о глубоком социальном расслоении в их сре- ■<с*^рушении традиционной структуры общества [De Gouroff 1816, 2-76]. Приведены Л^рвдовании и статистические таблицы, содержащие подробные данные о населе-* ногэйоких деревень, его этническом и половозрастном составе, об имуществен-

положении ногайцев, о числе мурз, старейшин и «разбогатевших» поселян и т.д. J je o u ro ff 1816, 114-120].

В се эт0 изложение выглядит достаточно беспристрастно, и поначалу создается - т л е н и е , что Дегуров просто хотел написать научно-популярную работу о релик-

«варварском» народе. Однако заключительная часть книги показывает, что дан- ^Гсочинение имело четкую политическую направленность и «конъюнктурное» зна-

Здесь рассказывалось о «цивилизаторских мерах» Российского государства по гвоевоДУ кочевых ногайцев на оседлый образ жизни [De Gouroff 1816, 80-112]. Эта политика изображена Дегуровым как истинное благо для «кочевников», как процесс приобщения разнузданных диких варваров к культуре и цивилизации. Автор с невероятным пафосом восхваляет соответствующие меры царского правительства, отме- цая, что ни одна из европейских держав не действует в своих колониях по отношению ^туземцам столь благородным и полезным образом. Особо выделяет Дегуров деятельность управляющего крымскими, кочевыми народами, «своего друга» графа А. де Мезона [De Gouroff 1816,80-84]. По словам ученого, ногайцы настолько любили своего управителя, что любое его решение по поводу перехода на оседлость выполняли с великой охотой и без всякого принуждения. Между тем известно, что в действительности де Мезон применял в отношении ногайцев чрезвычайно крутые меры, заставив их в 1810-1811 гг. силою покинуть кибитки и строить себе дома [Скальковский 1867, 398- 399] Не упоминает Дегуров и о том, что деятельность де Мезона поначалу не принесла результатов: когда в апреле 1812 г он поехал в ногайские аулы, ожидая увидеть ногайцев в домах, то обнаружил, что все они продолжают жить в кибитках, а дома пустуют [Сергеев 1912, 32]. Он приказал ногайцам немедленно заселить дома, угро- иая уничтожением кибиток, а когда это было исполнено, собрал ногайских волостных гоов и приказал им самим под угрозой расправы сжечь все кибитки, что принесло ногайским семьям огромный материальный ущерб [ Сергеев 1912, 32; Гаджиева 1976, 16-19]. Обо всем зггом Дегуров умалчивает, и конфликт между де Мезоном и ногайцами сводится у него к упоминанию о том, что только один аул воспротивился переходу на оседлость, но управляющему достаточно было лишь заявить, что «он вовсе пре- <рагит заниматься делами ногайцев и уйдет от них», чтобы жители этого аула немедленно подчинились приказу [De Gourof 1816,82]. В розовых тонах описывает Дегуров и

ногайцев а оседлых деревнях, отмечая невероятные перемены в культурной и Г°Чнальной сфере у этого кочевого народа в связи с переходом на оседлость [De Gouroff 1816, 90-100].

Таким образом, сочинение Дегурова было в еще большей степени данью «госзака- /*■'чем его попытка ввести на кафедре восточных языков преподавание маньчжурс- У® Не исключена в данном случае и возможность прямого «заказа» со стороны со- /®ч®ственника Дегурова де Мезона, который, несомненно, и снабдил исследователя {^Диетическими материалами и другими данными о жизни современных ногайцев. Г/Рь* де Мезона по «осаедению» кочевников были встречены в российском обществе

°*ительно и особо отмечены властями [Гаджиева 1976, 19; Краткий обзор 1836,

*рский альманах", том 3. Харьков, 2004 -=====. щZjtй

198 = = -

14]. Поэтому Дегуров своей работой как раз «попал в точку». Немаловажную рТ*''* рал и тот факт, что исследование было написано на французском языке, велел b Иг~ чего доступно европейцам, получавшим таким образом возможность ознакомит колониальной политикой России. ^ с

Тем не менее работа Дегурова представляет немалый научный интерес, Ибп держит ценнейший фактический материал о жизни ногайцев в начале XIX в. К Со* ^ нию, современные исследователи ногайского этноса не оценили достоинств этого'6' чинения: последней известной нам работой, где были активно использованы дан ^ Дегурова, является статья О. Варнеке, впервые опубликованная в 1930 г. [Варц^ 1930]. Французскому ученому следует отдать должное и как единственному Харьков кому исследователю начала XIX в., который обратился к местному востоковедческо материалу, хоть в какой-то степени реализовав возможности Харькова как город^ прошлом связанного с Востоком. 1 в

Общие взгляды А А. Дегурова на восточный мир отразились также в одной из его торжественных речей, прочитанной на заседании Харьковского университета 17 января 1812 г. Эта речь носила название «О возрождении наук и перевесе, который они дали Европе перед прочими частями света» [Дегуров 1612]. Здесь Дегуров выступает с характерной для него и его времени европоцентристской концепцией Упоминая о зарождении наук на древнвм Востоке и поддержании интереса к ним среди арабов, он говорит, что крестовые походы, открытие Америки и массовое использование пороха позволили европейцам успешно покорить весь мир, овладев затем его научным потенциалом и приумножив познания с помощью свободного рационального мышления В заключении речи Дегуров не забывает упомянуть о заслугах императора АлександраI, отдающего все силы для приумножения наук и культуры в России [Дегуров 1812, Si- 52],

Достаточно активно интересовался Востоком и востоковедением вще один харьковский ученый иностранного (немецкого) происхождения - профессор всеобщей истории и политических наук Б.О. Рейт. По мнению Н.И. Лааровского, он был одним из лучших преподавателей университета начала XIX в и отличался глубокими для своего времени познаниями в истории и других гуманитарных науках [Лавровский 1872,232) Украину и Россию Рейт, как и другие иностранные ученые, воспринимал в качестве пограничных зон Европы и связывал всю их историю прежде всего с Востоком. Такие представления, по существу, и лежали в основе его востоковедческих интересов В своей главной работе «Опыт истории России», написанной на латинском языке, Рейт специально исследовал историю монголов и родственных им племен (гуннов, «турок», татар, аланов и т.д.) и высказал немало самостоятельных идей относительно их про исхождения [Reit 1811, 88-97]. Он пытался выявить сведения о монголах и турках У греческих авторов, находил упоминания о татарах и аланах у Страбона и П л и н и я .с

помощью достаточно натянутых этимологий стремился вывести слово «казак» из првД полагаемого самоназвания алан «акасы», а также возводил происхождение «мер*90 сов» (украинцев) к аланам, смешанным с готами и гетами. Большинство из этих првА положений, конечно, абсолютно фантастичны [см.: Лавровский 1873, 100-103]. но и которые из них не лишены рационального зерна, как например, предположение о пр* надлежности волжских булгар, хазар и печенегов к тюркской языковой семье, к к0 рой он относит, однако, и угров [Reit 1811,94-95]. Заслуживает внимание и предста

< ^Т ,еного о Кавказе как о «компендиуме» европейских и азиатских народов [Reit Н 1 101]. характерное также для Роммеля и многих других немецких ученых. Следу- 101 'мвТИть, что большинство абсурдных, с нашей точки зрения, востоковедческих# а рейта в начале XIX в. воспринимались как вполне приемлемые. Ведь даже Ром- ^ был абсолютно уверен в том, что сочинение Страбона является лучшим источ-

для изучения современного Кавказа, и как открытие преподносил очевидный н ^эс сейчас факт, что античные авторы ошибались в описании некоторых районов Йвии [Роммель 2001, 39-43]

Взгляды Рейта на восточный мир в целом отразились в двух его речах, произне- мных на торжественных заседаниях университета: «Дух литературной культуры

I* ока и Запада» [Reit 1812] и «Восток» [Reit 1815]. Первая речь посвящена описа- первозданного «мифологического» духа восточной словесности,, который евро

пейцы переработали на более высоком «цивилизованном» уровне еще в греко-римс- •о э п о х у , получив таким образом возможность творить высокохудожественную лите-

!ягуру. Несмотря на эту европоцентристскую канву, речь лишена пренебрежительного ношения к восточной культуре. Напротив, автор восхищается Востоком как колыбелью цивилизации и высоко оценивает древнееврейскую, персидскую и арабскую по- зэию, а также философскую литературу Индии и Китая. Родиной большинства древних народов Рейт считает Северную Индию, а источником их языка - санскрит. Подтверждение своих высказываний он видит в недавнем открытии санскритского происхождения разговорного языка современного Кашмира [Reit 1812,60-63]. Киевскую Русь и вообще Россию он расценивает как своеобразного посредника между западным и восточным миром, высоко оценивая при этом просветительскую деятельность Владимира Великого и Ярослава Мудрого, которая позволила Руси вобрать в себя все лучшее с Запада и Востока [Reit 1812, 64]. В заключении Рейт сопоставляет на основе материалов доступных ему работ слова из авестийского, пехлеви, санскрита, арабского и французского, пытаясь показать внутреннее единство и историческую взаимосвязь европейских и азиатских языков [Reit 1812, 65-66].

Речь «Восток» посвящена обзору исторического развития всего человечества. В первозданном состоянии человечество, по мнению Рейта, было самодостаточно и неотделимо от природы, имело один общий язык, общую территорию и социальную организацию «природного типа» [Reit 1815, 1-2]. Такое «полурайское» состояние сохранилось в XIX в. только в джунглях Амазонии. Следующая же ступень развития - Пок°ление мифологических «гигантов» - характеризовалось такой культурой, какую в н*стоящее время можно наблюдать на Востоке. «Ориентализм», по мнению Рейта, ^ первозданный мифологический дух, основанный еще на природных, а не на чис- 70 человеческих началах. Далее Рейт анализирует уровень развития различных вос- ^ ы х народов «по восходящей» - от персов, которые менее всего удалились от «духа Л*|Р0ды» до мидийско-индийского «протонарода», которому удалось преодолеть персональные природные географические и культурные границы и расселиться даже в гФ°пе, развив рациональную науку и совершенную религиозную мораль [Reit 1815,

Здесь Рейт проявляет неплохие познания в древнеиндийской и древнеперсидс- Литературе, постоянно ссылаясь на Ригведу, Авесту и другие сочинения. Упомина-

^ейт и о всех попытках «восточного мира» вторгнуться в пределы западного: пермских войнах, нашествиях гуннов, хазар, половцев и монголо-татар, арабских и ту-

200

рецких завоеваниях в Европе. Немалый интерес вызывают новые эксперимент^^ та в сопоставлении данных различных языков, особенно его попытка вывести логию имени «Атила» из старого названия Волги - «Итель», и сопоставить это ЗГИц°- ацтекским (!) «большая вода» [Reit 1815, 4]. °л°Вос

Таким образом, в работах Рейта неизменно присутствует стремление пред^ мировую цивилизацию как результат последовательного развития единой о й к ^ ^ разные части которой находятся на разных уровнях культуры. Отсюда и посто !^ желание найти взаимосвязь между Востоком и Западом и провести аналогии НН°* словами из самых различных языков, которые должны восходить к единому «ппог*^ ловеческому» наречию Подобные идеи, очевидно, занимали Рейта прежде всего му, что, находясь в Харькове, он, как и другие западные ученые, ощущал себя на *гт^ ке» западного и восточного миров, в роли первопроходца, несущего Цивилизацию* необжитую далекую землю. в

Восточная тематика привлекла в первые десятилетия существования университв. та и некоторых студентов. Так, в 1620 г. некий студент Петровский «по окончвнии экзаменов» прочитал перед собранием университета, а затем опубликовал собственный перевод раздела «Развалины Пальмиры» из книги К.Ф. Вольнея о его путешествиях на Восток [Петровский 1820]. Перевод этого сочинения уже был опубликован в России в конце XVIII в., но из-за малочисленного тиража, видимо, не достиг Харькова. Примечательно, что перевод Петровского существенно превосходил это издание по живости языка и близости к оригиналу.

Таким образом, в период с 1605 по 1628 гг. ориенталистика в Харьковском университете претерпевала определенное развитие. Администрация и преподаватели университета постоянно предпринимали усилия для того, чтобы превратить вуз в один из центров российского востоковедения. В Харьковском университете, раньше чем в других, удалось наладить преподавание восточных языков, но дальнейшие меры подобного рода не принесли ожидаемых результатов. Несмотря на это, интерес к Востоку в Харькове не исчезал. Его поддерживали преимущественно иностранные преподаватели университета, которые, находясь на Слобожанщине, весьма остро ощущали близость восточного мира и были способны найти востоковедческий материал в окружающей действительности. Серьезным стимулом для развития востоковедения была также заинтересованность государства в расширении этой отрасли знаний, придававшая ориенталистике конъюнктурное значение. Такие условия создавали в научной среде весьма благоприятную для востоковедческих исследований атмосферу и способствовали сохранению за Харьковом статуса одного из потенциальных центров востоковедного образования и науки. Именно благодаря этому в 1829 г. стал возможным переход из Лейпцига в Харьковский университет выдающегося немецкого ученого-востоко- веда Б.А. Дорна, который смог поднять харьковскую ориенталистику на должный нау4 ный уровень. *

Международный центр хаэаро


сягапей Д И Опыт истории Харьковского университета (по неизданным материз- v В 2 т. Т. 1: 1802-1815. - Харьков: Тип. Зильберберга, 1898. - 1204 с.

' йагаяей ДИ., Миллер Д.П. История города Харькова за 250 лет его существования *5-1905). - Харьков: Тип. Харьк. Имп. ун-та, 1905. - 568 с.

^КагалШ Д I Icropifl СлобщськоГ УкраТни. - Хармв: Дельта, 1993. - 256 с.КаотольдВ.В. История изучения Востока в Европе и России // Бартольд В.В Сочили В 9 т. - М.: Наука,’ 1977. - Т. 9. - С. 199-482.

^Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Мос- к0ГО университета за истекшее столетие со дня его учреждения января 12-го 1755

£день столетнего юбилея января 12-го 1855 года: в 2-х ч Ч. 2. - М.: Тип. МИУ, 1855 -388 с

Валеев РМ. Казанское востоковедение: истоки и развитие (XIX в. - 20-е гг. XX в ). - доань: КГУ, 1998. 378 с.

Варнеке О. Клвсова боротьба серед ногайфв на початку XIX ст. // Сх!дний Свгг. -1994. - № 1-2. - С. 97-256.

Веселовский Н.И. Сведения об официальном преподавании восточных языков в России // Труды III Международного съезда ориенталистов в Санкт-Петербурге; В 2-х т -СПб.. Тип. АН, 1876 - Т. 1. - С 97-256.

Гаджиееа С.Ш. Материальная культура ногайцев в XIX - начале XX в. - М.: Наука, 1976. - 285 с.

Гулак-Артемовский П.П. О поэзии и красноречии на Востоке // Украинский вестник -1824 -№ 5. -С . 210-236.

Гулак-Артемоемкий П.П. Перевод польского трактата «Периоды или вехи мира по счислению известнейших священных книг индийских» // Украинский вестник. - 1819 - №4- С 39-53

Данциг Б. М. Ближний Восток в русской литературе и науке (Дооктябрьский период) -М.: Наука, 1973 - 434 с.

Дегуров А. А. О возрождении наук и перевесе, который они дали Европе перед про- частями Света // Торжественные речи, произнесенные в торжественном собра-

|* и Имп. Харьковского университета, бывшем 17 января 1812 г - Харьков: Тип. ХИУ,- С. 27-52.

Документы и материалы по истории Московского университета второй половины WNI в. Сост. Н А. Пенчко: В 3-х т. Т. 3. - М.: МГУ, 1963. - 518 с. у. ^икорский С.П. Всемирная история, расположенная по народам. - Харьков: Тип ^ y. 1819. -120 с.

Есикорский С.Л. Начертание географии: В 2-х ч. Ч. 2: Содержащая в себе Африку, и Южную Индию. - Харьков: Тип. ХИУ, 1819а. - 122 с.

^гамбврдыее М. Русско-иранская война 1804-1813 гг. //Труды Узбекского гос. уни- ^ситета. - Новая серия. - 1952. - Вып. 51. - С. 17-34.

Извещение о публичных преподаваниях, имеющих быть в Имп. Харьковском уни- ^ситете в течение 1805 г. - М.: Тип. МИУ, 1805. - 23 с.

Историко-филологический факультет Харьковского университета за первые сто


лет его существования (1805-1905) / Под ред. М.Г. Хапанского и Д.И. Багалея ков: Тип. Дарре, 1908 - Ч. 1. - 168 с. * аРь.

История отечественного востоковедения до середины XIX века. - М : Наука- 439 с.

Коватвський А.П. Вивчення Сходу в Харювському уыверсител у XVIII-XX в Антолопя лгтератур Сходу. - Хармв: ХДУ, 1961. - С. 9-122. 1Ка* и

Кравчуковский Ф. Новый и полный толкователь слов славянских, греческих пап. ских, французских, немецких, итальянских, турецких и других, употребляемых в сийском языке. - Харьков: Тип. ХИУ, 1817. - 121 с. ***'

Краткий обзор положения ногайских татар, водворенных в Мелитопольском vea Таврической губернии II Телескоп. - 1836. - Ч. 33. - № 9-12. - С. 18-76.

Крачковский И.Ю. Очерки истории русской арабистики // Крачковский И.Ю Иэбпа ные сочинения: В 5 т. - М.: АН СССР, 1957. - Т. 5. - С. 9-187. ^ н‘

Куликова А. М. Востоковедение в российских законодательных актах (конец XVII в- 1917 г). - СПб.: Петербургское востоковедение, 1993. -448 с.

Куликова А.М. Проекты востоковедного образования в России (XVIII - | поп XIX вв.) // Народы Азии и Африки. - 1970. - № 4. - С. 133-139.

Куликова А.М. Становление университетского востоковедения в Петербурге - л ЛГУ, 1986, - 206 с

Лавровский Н А. Василий Назарович Карвзин и открытие Харьковского университета //Журнал Министерства народного просвещения (ЖМНП). - 1872 - Т 159. - №2 - С. 197-246.

Лавровский Н А. «Опыт русской истории» Рейта //ЖМНП. - 1873 - Т 160. - № 1 - С. 87-105.

Лебедев А.С. Антон Антонович Дегуров // Вестник Европы. - 1876. - Nfl 3. - С. 135- 176.

Мазитова И. А. Изучение Ближнего и Среднего Востока в Казанском университете (первая пол. XIX в.). - Казань: КГУ, 1972. - 118 с.

Орнатовский И. Новейшее начертание правил российской грамматики, на общих началах основанных. - Харьков: ХИУ, 1810. - 311 с.

Паки-де-Совиньи П.П. Всеобщая и философическая грамматика языков или ключ ко всем языкам и литературе. Ч. 1 - Харьков: тип. ХИУ, 1824. - 158 с.

Петровский. Развалины Пальмиры: Из Вольнея // Сочинения и переводы студентов Имп. Харьковского ун-та, читаемые июля 30-го числа по окончании экзаменов их - Харьков: Тип. ХИУ, 1820. - С. 95-98.

ПСЗРИ (Полное собрание законов Российской империи). Собрание I (1649-1825 гг): В 45-ти т. Т. 28. - СПб.: Тип. 2-го отделения, 1830. - 1229 с.

РГИА (Российский государственный исторический архив). Ф. 733: Департамент неродного просвещения. -О п. 49, ед. хр. 7.

Рижский И.С. Введение в круг словесности. - Харьков: Тип. ХИУ, 1806. - 109 с.Роммель К.Д. Спогади про мое життя / Пер. з жмецькоГ за ред. В.В. Кравченка

Харюв: Майдан, 2001. - 326 с.Рославский-Петровский А. П. Об ученой деятельности Харьковского университ®1

в первое десятилетие его существования // ЖМНП. - 1855 - № 87. - С. 2-26.Сергеев А. Ногайцы на Молочных водах (1790-1832). Исторический очерк // Из0®

Международный центр *а з а р о в е ^ н'

^Таврической ученой архивной комисии. - 1912. - № 48. - С. 10-145. ^О&льковский А. А. О ногайских колониях в Таврической губернии II Памятная книж-

Таврической губернии - Симферополь, 1В67. — Вып 1. - С. 24-78.QfjiapuKoe А. А Восточная филология в Московском университете II Очерки по исто- русского востоковедения. - М.: АН СССР, 1960. - Вып. 3. - С. 147-165.

^сужомлинов М.Н. Материалы для истории образования в царствование императо- дрександра I // Сухомлинов М Н. Исследования и статьи по русской литературе и

Освещению - СПб.: Н. Березовский, 1889. - Т. 1 -С . 25-212.^ф ойгт К Историко-статистические записки об Императорском Харьковском уни-

--итете и его заведениях от основания университета до 1859 г. - Харьков: Тип. ХИУ, 86 с.

Щевырвв С. История Императорского Московского университета за первые сто лет ^существования. : Тип МИУ, 1855. -398 с.

De Gouroff A. A. De la civilisation des tatars-nogais dans le midi de la Russie europienne. „Charkoff. Typ. Universitatis, 1816 - 122 p.

Diedericus J.S. Hebraische Grammatik fur Aufanger. - Lemgo: o.v, 1782. - 150 S. Dullert A. Kurze Geschichte der evangelisch-deutschen Kirche und Gemeinde zu Charkow

nach dem Archive dieser Kirche vorgefundener Quellen zussamengestellt. - Charkov: о V , 1880 -135 S.

Reit B. Der Geist die literarische Kultur nach Orient und Occident II Речи, читанные в торжественном заседании Имп. Харьковского университета, посвященном семилетию со дня его открытия, 17 января 1812 г. - Харьков: Тип. ХИУ, 1812. - С. 1-16.

Reit В. Der Orient // Речи, произнесенные в торжественном собрании Имп. Харьковского университета 25 декабря 1814 года. - Харьков: Тип. ХИУ, 1815. - С. 1-12.

Reit В. Specimen historicum Rosso rum. - Charkov: Тур Universitatis, 1811. - 140 p. Uvarov S. Project d une Academie Asiatique. - SPb., 1810. - 88 p.

SUMMARY

The article is devoted to the rise of the oriental studies in Kharkov university in the beginning XIX century. The author shows that in spite of lack of necessary local background the

°fantal studies had their start in Kharkov university with its opening in 1805 and sporadically developed there during following two decades. This development was inspired by the Bovemment policy in educational field, since the Russian Empire in that time badly needed ^specialists of eastern language, culture and history. The main part of the university scholars, *taied the East in that age, were guest European professors. They felt themselves in Kharkov

in the Asian boundary and tried to express this feeling in their scientific and educational•wk.


2. Публикации

B.C. Аксенов Харьков

К вопросу о семантике некоторых женских наборов украшений салтовского времени из бассейна Северского Донца

В результате столетнего исследования древностей второй половины VIII - первой попа вины X ва. юга Восточной Европы достаточно хорошо известно о том, как в цепом выглядел набор украшений из серег, ожерелий, подвесок, амулетов салтовских женщин. Под пристальным вниманием исследователей находились и находятся вопросы поисков истоков и генезис отдельных салтовских украшений, элементов одееды, поясной гарнитуры [Макарова, Плвтнвва 1983; Фонякова 1986; Фонякова 1998], вопросы семантики образов представленных во многочисленных амулетах-оберегах [Албввова 1995; Афанасьев 1976] Давно и достаточно плодотворно ведется реконструкция мировоззрения населения каганата по изображениям салтовского времени [Нахапвтян 1994; Плвтнвва 1984; Флерова 2001]. К сожалению, пока совсем остается не затронутым вопрос об отражении в системе набора украшений салтовских женщин идеологических взглядов населения Хазарского каганата, хотя именно элементы убора, комплекс украшений в целом, являются наиболее объективным источником для изучения мировоззрения населявших каганат народов [На- хапвтян 1994,107]. Это позволяет сделать попытку выяснить, в какой мере могли найте или нашли отражение в системе женских украшений салтовской культуры мировоззренческие идеи, как это, например, было отмечено для женского убора русских княжеско-боярских кругов XI-XIII вв [Рыбаков 1988, 562 - 638, рис. 95].

Для решения столь интересной задачи стоит обратиться к комплексам у к р а ш е н и й #

грунтовых погребений бассейна Северского Донца, содержащих вещи, семантика кспррых достаточно прозрачна и не вызывает серьезных споров. К таким украшениям, нам представляется, относятся в первую очередь золотые бляшки п р я м о у г о л ь н о й Ф0 со стеклянной вставкой по центру, обнаруженные в двух захоронениях биритуального гильника Красная Горка (№№ 165,176) [Михеев 1990,14, табл. XXXIV, 2; Михеев 190^ табл. XIV] и в погребении №1 могильника у с. Залиман [Макаревич 1957, рис 3] На ^ надлежносГь данных памятников праболгарскому, тюркскому в своей основе, насеп*^ салтовской культуры бассейна Северского Донца указывают характерные черты поФ0 ного обряда. c£J0pег

Погребение №165 могильника Красная Горка было совершено на глубине 1,7 м . g е * менной поверхности почвы в могильной яме прямоугольной формы р а з м е р а м и 2, (Рис. 1:1). Костяк женщины плохой сохранности лежал головой на запад (Аз.270°),

т Международный центр хазлр(

"^оти вытянуты, левая рука согнута в локте так, что кисть покоилась на костях таза, ' * я рука вытянута вдоль тела Справа от черепа погребенной находилась краснотиня- "Р^ружка, рассыпавшаяся в ходе расчистки. По обе стороны от черепа лежали бронзо- ^ литые сережки (Рис. 1.2), на шейных позвонках - пять золотых бляшек со стеклянны-

доками (Рис. 1: 3), чуть ниже их находилась россыпь бисера и бус (Рис. 1: 7 -10) На *^LCTbя погребенной женщины было надето по одному бронзовому проволочному брас- ^ Г рис. 1 5, 6) В районе левого плеча погребенной была обнаружена бронзовая литая 'девица (Рис. 1:4), а справа от таза и рядом с берцовыми костями левой ноги - фрагмен-

^дозных черешковых ножей в деревянных ножнах (Рис 1:11,12).^ рофебение №176 могильника Красная Горка было совершено по обряду кремации на -доне с последующим помещением останков в урну. На глубине 1,25 м от современной

LgepxHOCTV почвы устьем вверх стоял салтовский столовый двуручный горшок-урна (Рис. 1: ^ полностью заполненный плохо пережженными костями человека, не очищенными от оСГЭГков погребального костра. Погребальный инвентарь располагался вперемешку с калькированными костями Среди останков погребенной были найдены отдельные бусы Р и с 1:20 - 22), бисер, 15 ракушек каури с отверстиями (Рис. 1; 23), три золотые нашивные дошки с круглой вставкой по центру (Рис. 1; 19), фрагменты двух поврежденных в древности золотых сережек (Рис 1: 24,25). Здесь же находились обломки железных и бронзовых п р е д м е т о в , назначение которых определить не представляется возможным. В 5 см к югу от урны были обнаружены остатки деревянного ларца: железная витая ручка (Рис. 1:16), оковки и защелка от замка (Рис 1:15,17,18).

Золотые бляшки из обоих погребений имеют размер 1,5 х 1,5 см и украшены расположенной в центре поля бляшек вставкой прямоугольных (погр№165) или округлых (поф№176) очертаний из темно-коричневого стекла. Гнездо для стеклянной вставки образовано путем припаиввния поставленной на ребро золотой полоски. Концы полоски соединены встык. По краю всех пяти бляшек из логр №165 напаян бордюрчик из рубчатой проволоки Такой же рубчатой проволокой окантовано основание гнезда вставок (Рис. 1: 3). Края опяшек (3 экз.) из погр.№176 загнуты вовнутрь. Этот своеобразный бордюр украшен точечным орнаментом, имитирующим зернь. Точечный орнамент был нанесен с лицевой сторо- иы бляшек вдоль всего их края, и лишь потом края бляшек были загнуты и образовали 6oW*op Дополнительно бляшки украшены припаянными тонкими золотыми полосками, "ДУЩими из угла в угол бляшек, с нанесенными на них точечным орнаментом, имитирую- “*** зернь (Рис. 1:19). В месте пересечения этих полосок и было образовано гнездо для 2 * » нной вставки. К бляшкам из погр.№176 стилистически близки бляшки из погр.№1 Уланского могильника (Рис. 2В: 4), но в отличие от них точечный орнамент, имитирую-

зернь, был нанесен непосредственно с обратной стороны бляшек На оборотной сто- . опящек из обоих погребений могильника Красная Горка по всем четырем углам были з ^ аяны петельки, изготовленные из свернутых в трубочки золотых полосок. С помощью

.[^елек бляшки пришивались к одежде.подобных украшений на памятниках, оставленных другими этносами - но-

с Ся МИ салтово-маяцкой культуры, позволяет предположить, что данные изделия явля- ТЮРКСК0Г0 мастера - носителя тюркской идеологии и религиозных

ЦиФ^аВЛений' *"*иже предлагается один из возможных вариантов объяснения тех 4*Ч(1(. которые, с определенной допей вероятности, заложены в наборах укра-

из Рассматриваемых захоронений.

•Рский альманах", том 3. Харьков, 2004

Рис.1. 1-12 - norp.Na 165 (Красная Горка), 13-25 - погр.№176 (Красная Горка)-

Международный центр ха за р о ^н

Рис.2. Реконструкция уборов: А - из погр.№ 165 могильника Красная Горка; Б - из n°rP Ne 176 могильника Красная Горка; В - из погр.№ 1 могильника у с. Залиман.

■рский альманах", том 3. Харьков, 2004

В квадратных бляшках из описанных выше погребений, как нам представляв отражен образ горизонтального плана мира Это подтверждается наличием осно Ся го признака горизонтальной схемы мира - центра (в виде стеклянной вставки) к Но_ рый на бляшках из погр.№ 176 (Красная Горка) и погр.№1 (Залиман) дополнен и ^ 0- сенными осями симметрии, ограничивающими сектора стран света. Квадратная г ^

эонтальная модель мира известна многим народам, в том числе и древним тюпк^И При этом имеется в виду пространство с выделенным центром, ограниченное с чет* рех сторон, имеющее четыре угла [Кляшторный 1984, 122] В нашем случае do* центра играет стеклянная вставка, выступающая над поверхностью бляшек. котогЛ может символизировать священную гору. В ряде традиций каменные полусферы (полЯ яйца) служили опорой других символов центра (мировой оси) или их вершиной (на пример, вершиной мировой горы) [Топоров 1997, 350]. У древних тюрок гора (цепа горная система) выступает ситуативным центром мира, обязательной вертикалью в пределах ландшафтной схемы “земля-вода* [Кляшторный 1984, 122, 123], При этом

гора и дерево (мировое дерево) заменяют и дополняют друг друга, выступая сакральными семантическими центрами своей территории (освоенной земли) [Традиционное мировоззрение 1988, 32; Топоров 1997а, 311]. По-видимому, не случаен и выбор материала для вставки (стекло), обозначающей центр горизонтальной модели мира на наших бляшках. Так, например, по существовавшим у тувинцев воззрениям в верхнем мире (на небе) находящиеся там люди, видимые с земли как звезды, живут в стеклянных (разрядка - А.В.) юртах [Традиционное мировоззрение 1988. 93]. Если наше предположение верно, то и оформление края бляшек в виде бордюра из рубчатой проволоки или цепочки псевдоэерни не случайно. Обозначение границ освоенной территории напрямую связано с ее сакрализацией. Возможно, что подобное оформление края выступает своеобразным символом веревки, которая опоясывала по периметру юрту кочевника, придерживая ее покрытие, придавая ее конструкции законченность. С жилищем у тюрок, как и у многих народов, соотносилась в целом вся Вселенная [Традиционное мировоззрение 1988, 61] Асам образ горизонтальной модели мира - квадрат с обозначенным центром, диагоналями - довольно часто встречается в салтовских древностях в виде граффити на камнях, кирпичах, в процарапанном виде на астрагалах [Нахапетян 1994, рис. 2]. Косой крест, разделяющий прямоугольник на четыре части, у многих народов мира выступал символом ‘ четырех сто р о н

света" или "четырех областей/частей земли" [Голан 1993,119].Бляшки - образы горизонтального плана мира - в погр.№ 165 (Красная Горна)

(Рис. 1: 1) и погр.№1 (Залиман) были обнаружены е верхней части грудной клетки

погребенных, чуть ниже шейных позвонков. Это позволяет говорить, что они были нашиты по вороту одежды и, вероятно, помимо чисто эстетической нагрузки, выполняли и роль своеобразных амулетов-оберегов. Размещение а м у л е т о в -о б е р е го в по краям одежды (вд^ль разреза пазухи, по краям рукавов, по подолу, по краю ворота) т.е. в местах наиболее уязвимых, с точки зрения древнего человека, для п р о н и кн о в е

ния враждебных человеку сил, было принято у многих народов. П о д о б н ы е н а ш и

мелкие квадратные бляшки нашивались по вороту платья туркменских и а л т з й с

девочек, женщин [Васильева 1986, 185; Потапов 1951, рис. 26, 27, 40]. И з в е с т н о , 4 тело человека, его одежда, выступая своеобразной мифологической п р о с тр а н с тв ®

ной конструкцией, достаточно четко делились на три пояса Верх (голова, го л ов н

Международный центр хазарой^**

) связывался с небесным, низ (ноги, подол плагтья, обувь) - с земным началами, -.„a как само туловище человека обозначало серединный мир [Традиционное миро-

\рвние 1988, 176] В этом случае квадрагтные бляшки со стеклянной вставкой по ^ !р у нашитые вдоль ворота одежды, в системе женских украшений салтовской куль-

вероятно, обозначали границу среднего мира (туловища человека). Показатель- , цто косой крест выбивался на угловом камне дома (Дагестан) и к нему относились ^ к оберегу, призванному содействовать долговечности жилища, благополучию 'Ставших здесь людей [Гопан 1993,118]. С таким же значением этот знак наносился

воротами (входом) у хеттов.Тогда в рассматриваемых наборах верхний мир доложны были символизировать

серьги (Рис. 2А: 1; 2Б: 1; 2В: 1) и височные подвески (Рис. 2В: 2). Наиболее показательными, с нашей точки зрения, в данном случае, выступают золотые серьги из АОф №176 (Красная Горка) и аналогичная им серебряная серьга из погр.№1 (Зализан) Эти серьги украшены тремя шаровидными выступами: двумя небольшими, расположенными в верхней и средней части эллипсовидного кольца сережек, и еще одним. более крупным, - в нижней части подвески сережек (Рис 2Б 1; 2В: 1). Возможно, п о аналогии с трехбусинными височными кольцами из древнерусского головного убора, они могли символизировать три солнца, т.е. “трехсветлое солнце" [Голан 1993. 140; Рыбаков 1988, 574, рис. 98]. Интересно, что налобные повязки салтовских и. в частности, аланских девочек довольно часто снабжены тремя круглыми бляшками из золотистой бронзы [Аксенов 1999, рис 4: 22; 5: 31, 32; 6 : 36; Иерусалимская 1992, 7, 62. Плвтнвва 1989, 107] Они, вероятно, отражали туже идею Аналогичное украшение обнаружено на лобной части черепа девочки из погр.№300 могильника Красная Горка [Михеев 1995] и катакомбы №2 Верхне-Салтовского IV кагтакомбного могильника [Бородулин 1989]. Символично, что в некоторых случаях (кагтакомба №4 Рубежан- ского и катакомба №3 Старо-Салтовского катакомбных могильников) бляшки налобных венчиков дополнительно были украшены точечным орнаментом, придающим им вид широко распространенных солярных символов - крест в круге, т.е. солнечного «леса [Аксенов 1999, рис. 5: 31; Бородулин 1987]. Украшение самой крупной бусины орнаментом из зерни в виде обращенных вершинами вверх и вниз треугольников только подчеркивает, углубляет, по нашему мнению, связь данных изделий с верхним м и

ром Треугольник, как знак дождевого облака, неба, несущего живительную влагу, был весьма распространенным в древности символом [Голан 1993,16, 84]. В христианине треугольник служил символом божества - “всевидящего ока", генетически связанным с символикой солнечного культа [Голан 1993, 83]. Таким образом, в композиции и орнаментации данных сережек соединена идея солнца с идеей неба, несущего "•Мвительную влагу, что вполне соотносится с верхним миром.

Менее выражена идея верхнего мира в серьгах из погр.№165 могильника Красная °рка (Рис. 2А. 1), но и здесь она, по-видимому, присутствует, если рассматривать

^ нные серьги в одном контексте с бляшками, символизирующими горизонтальную "''Даль мира. Серьги из погр.№165 имеют в нижней части кольца "гроздевидную" под- в*СкУ. которую, вероятно, можно трактовать как стилизованный знак дождевого обла- 4 или скатывающихся с неба дождевых капель.

Семантическое значение головных украшений из погр.№1 (Залиман), как образа ^Р*Него мира, усилено наличием золотых подвесок (Рис. 2В: 2) Присутствующие в

арский альманах", том 3. Харьков, 2004 ■ g=§s£

210уборе золотые подвески с серповидной украшенной растительным орнаментс^"^ веской можно трактовать, по-видимому, как солнце, едущее в лодке, или, точнееПРи' солнечную ладью. Солнечная ладья присутствует в мифах многих народов мип 1С9к лан 1993, 51] На вероятность такого предположения указывает форма привесок [ о-I I \ t fV J 14/* v / / , n w n w I V ^ V I V w n n n g i w ■ U B J I C n D I , П Ш in - n n w I I U l \ ^ U I V I | 1>ЧТИ H f tA

ших выступов, которые, вероятно, следует трактовать как отходящие от солнца °Ль" Как образ солнечной ладьи рассматриваются разнообразные луновидные п о д ^ и восточных и южных славян второй половины I тыс н з. [Шаповалов 1997, 91 I q * Таким образом, в головных украшениях из погр.№1 (Залиман) образ верхнего м передан с наибольшей полнотой, а сам набор головных украшений (серьга - светлое" солнце и подвески - солнечная лодья) несет в себе идею источника пода всех жизненных благ. и

Картину мира в исследуемых комплексах украшений дополняют бусы (Рис 2А 4 7; 2Б: 4; 2В: 5-8). В погр №165 (Красная Горка) их насчитывалось 162 экземпляра (из них 155 бисерин), в погр.№1 (Залиман)-9 9 экземпляров [Макаревич 1957, 148, рис 31 Количество бус в погр. №176 могильника Красная Горка установить сложно из-за того что инвентарь побывал в огне погребельного костра. Большое количество бус на груди женщины должно было, помимо чисто эстетических функций, способствовать ее семейному благополучию, ибо у тюркских народов бусины являлись символом богини Умай и ассоциировались с многочисленным потомством [Традиционное мировоззрение 1988, 174]. В сожжении №176, помимо спекшихся стеклянных бус, были обнаружены 15 раковин каури с отверстиями для их подвешивания, которые, по-видимому также входили в состав ожерелья. Раковины каури в качестве амулетов-оберегов у многих народов пришивались на одежду, головные уборы, вплетались в волосы [Васильева 1986, 183; Иерусалимская 1983, 113; Потапов 1951, 42 - 43] Из-за того, что они своими очертаниями напоминали головку змеи, их связыаают с культом змеи Змея же в индоевропейской, индоиранской, славянской мифологии однозначно отождествлялась с водным (нижним) миром и выступала символом, связываемым с плодородием, землей, женской производящей силой [Иванов 1997, 468, 470]. Исходя из этого, помещение раковин каури ниже пояса из бляшек, символизирующих горизонтальную модель мира (свою, освоенную землю), в составе ожерелья на груди вполне

логично, ибо почти повсеместно существует древний миф о том, что некий змей охраняет “мировое дерево", находясь у его корней [Голан 1993, 81]. У т ю р к о я з ы ч н ы х народов области подмышек, пазухи (грудная клетка), соотносимые с топографией вселенского тела, причастны к рождающему началу [Традиционное мировоззрение 1988,1 7 '' 179]. Возможно, в таком случае, бусы и бисер могут быть соотнесены с си м в о л и че с

кими зернами, зародышами, полученными от божества плодородия. .Таким образом, весь комплекс женских украшений из данных погребений бассе

на Северского Донце, связанный с идеей плодородия и отражающий взаимодейстВмакрокосмоса и микрокосмоса (человека), соотносится с верхней частью тела чел

1лексэ*плзна

века (головой, грудью). При этом существенное место в рассмотренных коми занимали бляшки, в которых, по нашему мнению, отражен образ горизонтального мира Тот факт, что комплексов, содержащих подобные бляшки, мало, суШесТ® в. снижает достоверность наших выводов. Однако, в реальной жизни, образ, пред ленный в подобных бляшках, у рядового салтовского населения мог быть вып°


227

""^рстойких материалов, в виде вышивки или аппликации по краю одежды Напри- ^ как показывают материалы могильника Мощевая Балка, в женской и детской

ожерелья и амулеты, основу которых составляли квадратные или ромбичес- о^усочки шелка закреплялись на специальных петлях, в районе груди [Иерусалим- *** 1gg2, 43, 61]. То же мы видим в обрядовых песня восточных славян:^ Как повышита тонко бела сорочечка:

Около ворот-то - солнышко,А вокруг-то - вот светел месяц Со луною да поднебесною,Со звездой да со восточною.

Поэтому наши предположения могут быть дополнены и уточнены с расширением 4~-очниковой базы исследований и с привлечением хорошо документированного мас- gjaoro материала Однако, несомненно, что с помощью различных украшений человек не просто призывал на помощь космические силы, но и как бы пытался сам рассориться во вселенской стихии, уподобляясь небесным, космическим явлениям и обретая их потенции.


Аксенов B.C. Старо-Салтовский катакомбный могильник //Vita antique - 1999 - №2 - С 137 -149.

Албвгова З.Х. К вопросу о религии алан (по амулетам салтово-маяцкой культуры) '/Базы данных в археологии. - М . 1995 - С. 10 - 33

Афанасьев Г.Е. Дохристианские религиозные воззрения алан (по материалам амулетов могильника Мокрая Балка) I I СЭ. - 1976. - №1 - С. 125 -130

Бородулин В.Г. Дневник раскопок Верхне-Салтовского и Рубежанского катакомбных могильников в 1987 году. - Харьков. 1987. II Архив ХИМ.

Бородулин В.Г. Дневник археологических исследованияй Верхне-Салтовского III и Верхне-Салтовского IV катакомбных могильников в 1989 году. - Харьков. 1989 II Арле ХИМ.

Васильева Г.П. Магические функции детских украшений у туркмен // Древние обря- верования и культы народов Средней Азии. - М., 1986. - С. 182 -195.

Голан А. Миф и символ. - М., 1993.Званое В.В. Змей II Мифы народов мира. Т.1. - М., 1997. - С. 468 - 471. Иерусалимская А. А. Археологические параллели этнографически засвидетельство-

*|нным культам Кавказа (по материалам могильника Мощевая Балка) II СЭ. - 1983. - 1 -С. 102 -113.Иерусалимская А.А. Кавказ на шелковом пути. - Санкт-Петербург, 1992. Кляшторный С.Г. Мифологические сюжеты в древнетюркских памятниках II Тюр-

^огический сборник 1977. - М., 1984. - С. 117 -138.ц^зквревич МЛ. Поховання сарматського та сахтпвського титв на С'юерському fliHui ^Р*еолопя. - 1957. - Т.Ю. - С 146-149.

-ч Макарова Т.И, Плетнева С.А. Пояс знатного воина из Саркела II СА. - 1983. - №2. - “ 62 - 77.

--------- ■■ ■■■ =^Рский альманах", том 3. Харьков, 2004

222 =

Михеев В .К Отчет о раскопках могильника Красная Горка в 1989 году. - Xapb|(Q1990. II Архив МАЭСУ. *

Михеев В.К. Отчет о раскопках могильника Красная Горка в 1990 году. - ХарьКо1991. II Архив МАЭСУ. 8

Михеев В.К. Отчет о раскопках могильника Красная Горка в 1994 году. - Харьк01995. II Архив МАЭСУ. 8

Нахапетян В.Е Образ мира в изобразительном искусстве Хазарии II РА - 1 дд4 № 4.-С . 107-118.

Плетнева С А. Рисунки на стенах Маяцкого городища II Маяцкое городище - н 1984. - С. 57 - 94.

Плетнева С А. На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологичес. кий комплекс. - М., 1989

Потапов Л.П. Одежда алтайцев II Сб. МАЭ. - 1951. - T.XIII. - С. 5 - 59.Рыбаков В. А. Язычество Древней Руси. - М., 1988.Топоров В.Н. Гора II Мифы народов мира. Т.1. - М., 1997. - С. 311 - 315.Топоров В.Н. Пуп земли II Мифы народов мира. Т.1. - М., 1997. - С. 350. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время

Вещный мир. • Новосибирск, 1988.Флерова В.Е. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. - Иерусалим, Москва. 2001 Фонякова Н А. Лотос в растительном орнаменте металлических изделий салтово-

маяцкой культуры VIII-IX вв. II СА. - 1986. - №3. - С. 36 - 47.Фонякова Н А. Художественный стиль украшения поясов в Хазарии второй поло

вины VIII - начала X вв. II МАИЭТ. - 1998 - Вып. VI. - С. 635 - 641.Шаповалов Г.И. Корабли веры. Судоходство в духовной жизни древней Украины •

Запорожье, 1997.

Summary V.S. Akeenov

On the problem of semantics of some female sets of adornments of Saltovo period from the Severskiy Donets basin.

The work makes the attempt of finding - out of reflection of universe structure in system of female adornments of Saltovo culture (second half of Vlllth - first half Xth centuries) this purpose the materials of burial places containing gold sguare badges with the allocated centre and axes of symmetry were attracted. In these badges the image of the horizon^ plan of the world was displayed, which rather frequently meets in Saltovo's antiquities as graffiti on stones, brjcks, scratches on astragals. The location of badges - images of the horizontal plan of the world - in the top part of the buried chests, allows to consider their $ markers of the average world borders, which in original mythological spatial design we** corresponded with trunk of the man From considered sets of adornments the top world * connected with ear-rings and gold pendant, which can be treated as images of the Sun ^ complex of the considered female adornments reflects interaction between m acros рз^ and microspace (man).

. . Международный центр хазароведс^*

0.В- КолодаХарьков

Исследования раннесредневековых катакомбных погребений близ с. Верхний Салтов в 1996 г.

Археологический комплекс, расположенный на правом берегу Северского Донца у с. Верхний Салтов на Харьковщине, - одно из наиболее ярких явлений среди памятников салтовской культуры раннего средневековья Восточной Европы. Открытый в 1900 г. местным учителем В. А. Бабенко, он привлекал и привлекает внимание исследователей [Бвеалвй 1905,.25-26; Покровский 1905; Макаренко 1906; Спицин 1909; Федоровский 1013; Федоровский 1914; Семенов-Зусер 1946; Семенов-Зусвр 1952; Ляпушкин 1958, 85-86; Шрамко 1962,266-271, Березоввц 1962; Березоввц 1975; Смтенко 1971; 1ченськв 1960 и др.]. В настоящее время этот комплекс состоит из городища с остатками каменной крепости, обширного селища-посада и четырех катакомбных могильников*

Последний из могильников (четвертый) был открыт В.Г.Бородулиным в 1989 г на западном склоне Нетеч и некого оврага в 300 м на юго-запад от могильнике N9 3. Начальные работы 1969-1990 гг. связаны с деятельностью экспедиции Харьковского областного исторического музея. Она исследовала здесь 17 погребений. В 1996 г. руководимая автором Средневековая экспедиция Харьковского национального педуниверситета продолжила раскопки этого могильника. Дальнейшее его изучение проводится экспедицией Харьковского областного исторического музея под руководством В.С Аксенова, о чбм свидетельствует ряд информационных сообщений в сборниках украинского Института археологии [Аксёнов 1996; Аксёнов 2001 и др.]. К настоящему времени на данном катакомбном могильнике вскрыто более полусотни захоронений,, что дает определен- иью возможности для изучения этого комплекса в целом. Однако отсутствие публикаций подавляющего большинства раскопанных комплексов в полном объеме снижает воз- чэкности анализа и понимания такого памятника, каким нам представляется 4-й верх- Н0салтовский могильник. В связи с этим целью данной работы является максимально Полная информация об исследованиях, которые проводились на указанном выше архе- апогическоу объекте в 1996 г.

Участок, исследованный в указанном году, располагался вплотную к раскопам п рев у щ и х лет и представлял собой траншею размерами 43 х 3 м с незначительными

^ * Принадлежность к Верхнесалтоескому комплексу грунтового Нетайловского могильника. ^Положенного на противоположном от городища левом берегу С. Донца, предложена неко-

авторами (например: Береэоеец 1975, 427-429). Однако этот вопрос требует отдель- Рассмотрения.

Езерский альманах", том 3. Харьков, 2004

прирезками для изучения дромосов. Здесь в черноземном слое выявлены отдельц фрагменты салтовской гончарной кухонной посуды [Колода 1996,6]. Возможно, з го г^ ды тризны. Во вскрытой траншее было обнаружено и исследовано 10 погребений r il 18-27 по сквозной нумерации).

Захоронения были совершены по обряду телоположения в катакомбах. Они сост ли из дромоса, в котором прослеживалось несколько ступеней, переходного корид^ арочной формы и непосредственно погребальной камеры со сводчатым потолком т или иного профиля. Погребение одно от другого распопагалось на расстоянии 2-4 Дромосы были ориентированы на запад в сторону склона Негечинского оврага (V хорошо прослеживались пятнами желтой рыхлой глины на фоне плотного рыжего ти" няного материка при зачистке на глубине 0,6-0,65 м. Заполнение дромосов состояло из однородной смеси суглинка и рыхлой материковой глины. Все переходные коридоры были заполнены черноземом с незначительной примесью глины

Для удобства изложения все параметры катакомб сведены в Таблицу 1 Сюда же включены и половозрастные показатели погребенных, определение которых проводилось на факультете фундаментальной медицины Харьковского госуниверситета.

Катакомба N918 (Рис. 1 ,1). В начальной трети дромоса на глубине 2 м обнаружены фрагменты от черепного свода человека. Кроме того, в заполнении выявлены две песчаниковые плиты. Одна из них находилась в горизонтальном положении на глубине 1 м Она имела размеры 0,6 х 0,4 х 0,1 м. Вторая располагалась вертикально и закрывала устье переходного коридора. Ее размеры - 0,65 х 0,55 х 0,2 м. Отметим также, что при зачистке верхнего края дромоса, в его восточной части, найден неполный развал желтоглиняного кувшина (кружки ?), который мы также связываем с захоронением в этой катакомба (Рис. 3, 4)

Погребальная камера в плане имела форму трапеции со слегка закругленными углами Восточная стенка была длиннее западной. Камера оказалась практически свободной от грунта. Лишь её дно было слегка присыпано обвалившейся сверху материковой глиной.

В заполнении камеры найдено 4 рыхлых трубчатых человеческих кости с истлевшими эпифизами. Они лежали не в анатомическом порядке. Кроме того, на полу местами прослеживался костный тлен. По центру камеры находилось овальное пятно золы и мелкого древесного угля. Размеры пятна - 0,5 х 0,25 м при толщине 0,5-1,5 см. Под ним не прослеживается следов прокаленности грунта, что свидетельствует о привнесении в камеру остатков кострища Првктически по центру зольного пятна найдено три человеческих зуба (Рис. 2, 1, 4 **). Севернее этого пятна найдено скопление серебряных ременных бляшек (Рис. 2, 1, 1)\ две из них были концевыми (Рис. 3, 2), а шесть - серДЧ®" видными (Рис. 3, 3). Еще одно аналогичное зольно-угольное пятно выявлено близ восточной стенки камеры. Его размеры - 25 х 30 см. По центру пола найдено три небольших скопления бус*** (Рис. 2, 1, 2. 3 ).

** Здесь и далее, положение находки в камере имеет цифровое обозначение с подч^р^1®8 нием.

“ * Такая категория изделий как бусы требует отдельного детального р а с с м о т р е н и я и пер^ дана для анализа Жиронкиной О.Ю., которая и готовит их к публикации. В данной работе ( лица 2)мы лишь сообщаем категорию бус, их количество и местоположение в к в т а к о м б е .

раясъ на ранее предложенную типологию [Плетнева 1989,115-121]

------------------------ -----Международный центр хазар01*

(На основании остатков ременной гарнитуры данное погребение может быть дати- -^ип серединой IX - первой половиной X вв. [Плетнева 1989, 164]

^Катаком ба N9 19 (Рис. 1, 2). В нижней части заполнения дромоса выявлено 6 кус- j * расколотой песчаниковой плиты толщиной 0,15-0,2 м. Пять из них найдены в не-

-редственной близости от устья переходного коридора и еще один - на предпослед- ступени. Одна из граней последнего фрагмента была вымазана охрой. Кроме того,

верхней части заполнения дромоса на глубине 0,6 м выявлено два обломка трубча- кости животного.

Погребальная камера в плане была прямоугольной со слегка закругленными угла- ^ Изначально пол камеры был густо посыпан мелом. Грунт потолка несколько осыпется, засыпав содержимое камеры слоем 0,1-0,15 м. На полу, в северо-восточном /лу находился череп: теменной костью вверх, глазницами - на СВ. Рядом находилась |дохняя челюсть. На черепной крышке выявлен войлок толщиной до 0,5 см. Скорее всею, это остатки головного убора. Нижняя челюсть располагалась по центру камеры (Рис. 2, 2).

Погребение было богатым на инвентарь. В северо-западном углу найдена сероглиняная гончарная кружка (Рис. 2, 2, 1) со следами вертикального лощения (Рис. 3, 14). В дотре пола выявлено пятно железного тлена (Рис. 2, 2, 4) и остатки двух железных ножей (Рис. 2, 2, 12) в одном деревянном"футляре, скрепленном бронзовой обоймой (Рис 3, 6). Между ножами и черепом размещалась часть локтевого сустава (Рис. 2, 2. 7) с бронзовым браслетом (Рис. 3, 15). Аналогичный браслет (Рис. 3, 16) найден между входом в камеру и нижней челюстью (Рис. 2, 2, 7). Оба изделия имели малые размеры и были изготовлены из тонкого бронзового прута круглого сечения диамегтром 0,2— 0,3 см. В центральной части камеры (Рис. 2, 2, 8) найдено два маленьких бронзовых перстенька с небольшой площадкой (Рис. 3, 24). Один из них выявлен на фаланге пальца руки Здесь же находились бронзовые спиралевидные пронизи, в некоторых из них сохранилась белая шерстяная нить (Рис. 3 ,11); бронзовые нашивные бляшки (Рис. 2,2,11; 3, 19, 20). Рядом выявлен свинцовый амулет в виде когтя животного (Рис. 2, 2. 13; 3, 9). Заметим, что внутри амулета находился коготь лисы. В центре камеры (Рис. 2,2, 9) обнаружена бронзовая четырехгранная ворворка (Рис. 3, 7) и две восьмер- ообразные бляшки с отверстием (Рис. 2, 2, 1(У, 3, 8). В вынутом из камеры грунте ■ьмвлена еще одна такая бляшка, а также 5 лисьих когтей, три из которых имели эперстия для подвешивания

Близ северной стены камеры найдены две пары свиных астрагалов, два из кото- Ne (по одному в каждой паре) имели сквозные отверстия (Рис. 2, 2, 2). Рядом с ним - *ссыпь бус (Рис. 2, 2, 3). В 0,35 м к юго-востоку от них (Рис. 2, 2, 15) найдена пара Фанзовых литых бубенчиков (Рис. 3, 22). Также у северной стены обнаружены остат- 4 «загробной» пищи в виде бедренной кости теленка (в возрасте до 1 года).

У восточной стены найдена бронзовая серьга в виде проволочной подвески с ша-tUlKOiy, на конце (Рис. 2,2, 16; 3, 10). В 0,6 м к югу от нее находилось бронзовое зеркаль- *-ацулегт диаметром 3,3 см с петелькой на обратной стороне (Рис. 2, 2, 14; 3, 25). ^КДу зеркальцем и серьгой в скоплении бус (Рис. 2, 2, 17) найдено 16 половинок от

________

vjl**** Определение костей животных проведено археоэоопогом Института археологии НАН ^*ины Журавлевым О.П., которому выражаем свою признательность.


фальшивых нашивных бубенчиков (Рис. 3, 23) и несколько бронзовых спиралев^ ' 5 пронизей (Рис. 2, 2, 5). Общее число последних, вместе с теми, что найдены в i^ Hbll< камеры, составило 17 (Рис. 3, 11). В том же скоплении у восточной стены (Рис j ' найдено несколько бронзовых сердцевидных нашивных бляшек (Рис 3, 20) ’ *■ ®)

Кроме того, в фунте, вынутом при ее расчистке, найдены остатки бронзовой г*», ной гарнитуры: пряжка округло-трапециевидной формы (Рис. 3,17), три концевыхб!!"6н" ки с геометрическим орнаментом (Рис. 3, 19) и шесть сердцевидных с растител Иц*‘ орнаментом (Рис. 3, 20). В вынутом фунте обнаружена и еще одна бронзовая бл 11 в виде полукруга с одним углом (Рис. 3, 21). Все найденные бляшки имели на обрэ^ * 9 стороне остатки крепежа. Особый интерес представляегг звено браслета с остатка0* крепления бронзовой пластины к железному стержню (с остатками кожи). Оно напои** нает замок современного пружинного браслета от наручных часов (Рис. 3, 18) в же грунте найдена и бронзовая застежка-приколка (Рис. 3, 12) и петельчатая пуговиц (Рис. 3, 13).

В данной катакомбе был похоронен ребенок. Это подтверждается антропологическими данными и наличием украшений малых рвзмеров (браслеты, перстеньки), а также обнаруженными здесь амулетами из астрагалов и когтей животных, которые, веро- ятно, ифали роль оберегов На основании наличия амулетов из когтей лисы, зеркальца-амулета, а также типологического определения серьги и перстенька погребение относится ко второй половине IX - первой Головине X вв. [Плетнева 1989,160].

Катакомба Ыя 20 (Рис. 1, 3). В заполнении дромоса на глубине 2,5 м выявлены остатки двух сильно истлевших железных ножей со следами деревянных ножен и рукояток (Рис. 5, 12, 14). Рядом найден обломок нижней части миниатюрного стеклянного сосудика зелено-голубого цвета с остатками золотой плакировки (Рис. 5, 15).

Камера каггакомбы оказалась практически свободной от грунта. Потолок и стены изначально были покрыты слоем мела, который хорошо сохранился на стенках близ дна и на комьях частично обвалившейся сверху глины. В плане камера была подпря- моугольной формы. Пол камеры имел меловую подсыпку. Здесь выявлены останки четырех погребенных. Два костяке сохранились првктически полностью. Третий - частично, а останки четвертого подверглись наибольшей деструкции.

Костяк № 1 располагался вытянуто нв спине и был ориентирован головой на севере небольшим отклонением к западу. Череп покоился на заггылочной кости и был слегка завален на левую скулу. Нижняя челюсть находилась близ правого полушария черепа Кости ключицы, позвоночный столб, ребра и тазовые находились на своих местах. Прэ* вая рука была слегка согнута в локтевом суставе, кистевые кости згой руки о т с у т с т в о в а

ли. Левая рука лежала вытянуто в направлении костяка № 2. Ее локтевой сустав перекрывал локтевой сустав правой руки второго погребенного, а отдельные кости кисти находились на правой тазовой кости соседнего костяка. Ноги первого погребенного был слегка согнуты в коленях и завалены к востоку. Кости стоп отсутствовали. Близ л е в о

височной кости (Рис: 4, 1, 3) найдена бронзовая серьга-подвеска (Рис. 5, 3). »Возле ребер (Рис. 4, 1, 6) обнаружены два бронзовых литых бубенчика (Рис 5,

Еще один аналогичный бубенчик найден вблизи правой голени. В месте с о е д и н е н

правой бедренной кости и таза (Рис. 4, 1, 12) найден фрагмент бронзовой засте (Рис. 5, 1). В рвйоне шейных позвонков и фуди найдены различные бусы и 6 бр°н вых спиралевидных пронизей, аналогичные вышеописанным (Рис. 4, 1, 2).

Международный центр хаза;

217

1 Е Г 1 J)Ji>

* —* — *s—*— t — t -

О ] m H4 - Г -

a in iD -

-*— *— *-

Рис. 1. Планы и профили катакомб:1 - кат. № 18; 2 - кат. № 19; 3 - кат. № 20; 4 - кат. Na 21.

.1 /А .i * г \ / - » \ т - 1 i { уV \

Ч ,4 II

•ft.

9 . * !

<р =»

15 ««о"6 16

ю

п ‘* о8 /1 3

014

0 60 см‘ 1 ■ 1

Рис. 2. Планы погребальных камер: 1 - кат. Ne 18; 2 - кат. № 19.

рский альманах", том 3. Харьков, 2004 ; 4

асХ -У 2

4 . 1. U-1(S6, 9. П. 17,2: 25 I, 2.3.7. 8, 1U. :2, n. 18 21

Рис 3. Инвентарь из кагтакомб: f-4 - кат. № 18; 5 - кат. №22; 6-25- кат Nfi 19

Рис. 4. Планы погребальных камер: 1 - кат. № 20; 2 - кат. № 21.


2191(остяк № 2 находился рядом с первым и имел ту же ориентацию. Он располагал- на спине в правильном анатомическом порядке с черепом, лежащим на затылоч-

кости и вытянутыми вдоль туловища руками (кости правой кисти не найдены) и\1вая нога была вытянута, а левая - слегка согнута в колене. Кости обеих стоп

ходились вместе (Рис. 4). Возможно, это свидетельствует о связывании стоп. Ин- ^Ltapb погребенного состоял из железного ножа с остатками деревянной рукояти и

(Рис. 5, 13), а также набора бус. Веб это располагалось у правой тазовойясти (Рис 4 ' 1' 4)-

Остатки костяка № 3 изначально располагались параллельно костякам № 1 и 2 и шли ориентированы головой на север, о чем свидетельствует локализация тлена че- ggfts (Рис. 4, 1, 1). К северу от тлена найдена одна из бедренных костей. Остальные [дети конечностей слегка перемешаны и смещены со своего места, однако, вполне „окно предположить первоначальное вытянутое положение погребенного. В районе предполагаемого таза найдена одна из костей голени. Иных костных останков данного погребенного не выявлено. Его инвентарь состоял из двух бронзовых одинаковых сережек (Рис. 5, 4), выявленных рядом с тленом черепа (Рис. 4, 1, 3). Чуть южнее выявлено скопление различных бус, 3 бронзовые спиралевидные пронизи (Рис. 4, 1, 2), а также бронзовые застежка (Рис. 5,4) и пуговкв (Рис. 4, 1, 11, 5, 16) В 0,2 м на СВ от пуговицы (Рис. 4, 1, В) обнаружена серебряная фольга от ее покрытия (Рис. 5, 5). На останках правой локтевой кости (Рис. 4 ,1, 13) найден браслет, изготовленный из бронзового круглого в сечении прута с насечками на концах (Рис. 5, 10).

Остатки костяка Nfi 4 найдены у южной стенки камеры (Рис. 4, 1, 1). От него сохранился лишь тлен черепа да фрагмент трубчатой кости. К северу от тлена (Рис. 4, 1, 9, 10) найдены молочные зубы, остатки железного ножа в деревянных ножнах (Рис. 5 ,11) и железная округло-трапециевидная пряжка от узкого ремешка (Рис. 5, 9). Близ остатков трубчатой кости выявлена бронзовая сферическвя пуговка (Рис. 5, 2) и россыпь бус (Рис. 4, 1, 2).

Кроме инвентаря, который можно отнести к конкретному погребенному, в камере найдена железная мотыжка с остатками дерева во втулке (Рис. 5, 7). Она располагалась у правого плеча костяка № 1 (Рис. 4, 1, 5). Рядом найден сильно корродированный железный костылек (Рис. 4, 1, 7).

На основании того, что пуговицы и форма серег более характерны для конца суще- ^вования салтовской культуры [Плвтнвва 1989,100-162], предполагаемая датиров- *а погребения: середина IX - середина X вв.

Кыпакомба Na 21 (Рис. 1, 4). Погребальная камера имела в плане подквадратную Ф°РМу. Стены были покрыты слоем мела. Пол также имел меловую подсыпку. В каме- |*были выявлены остатки трех погребенных (Рис. 4, 2). Их кости были перемешаны. Лишь центральный костяк сохранился в некотором анатомическом порядке. Его череп Ча*ОДился в центральной части камеры с незначительным смещением к северу. Ле- ^ он на правой скуле глазницами на запад (ко входу). В южную сторону от него тяну- Пась Цепочка позвонков. Кости таза находились на своем месте. Южнее выявлен тлен ?Чв Одного черепа (Рис. 4, 2, 3). У северной стены находилась часть черепной короб-

Возможно, от него (Рис. 4, 2, 2). Вплотную к первому найден еще один, относитель- Целый череп. Лежал он на затылочной кости, глазницами вверх, теменной частью

^ВОСТОК.

зрский альманах", том 3. Харьков, 2004

220 = =

1 ,3 ,4 , 8, 11 -13. IB. 21. 23. 24 5 ,6 . 9 . 10, IV. 2 0 .2 5 -:’

Рис. 5 Инвентарь из катакомб: 1-16- кат. Ne 20; 17-27-кат. № 21

~ " I I I I I T P -* \ Е П Ж Г Ю х ш >

»— »— «—

Ю 0 I к

-*— t- — f - t — 1~1— *-

у

Рис. 6 . Планы и профили катакомб: 1 - кат. № 22; 2 - кат. № 23; 3 - кат. №24; 4 -кат. Ne 25.

Международный центр хазар0

Кос™ в камере располагались группами. Вдоль северной стены с востока на запад выяв- правая бедренная кость, ребра, ключица, еще ребра и фаланги нош. В северо-запад-

^ д л у - кости рук, лопатка и тазовая кость. Некоторые кости этой группы обильно посыпаны В центре, редом с черепами, располагались кости верхних кон&чностей. В юго-восточ-

^Туряу найдены кости ног; одна тазовая кость и отдельные кости стопы. В юго-западном углу \ocrvi рук. ног ребра, позвонки и отдельные мелкие кости.' Инвентарь этого коллективного погребения разнообразен. В северо-западном углу найде-

рероглиняная лощеная кружка (Рис. 4, 2, 1). На дне ее - «клеймо» в виде креста в круге 'tjc. 5,22). В центральной группе костей выявлен боевой железный топорике прямоугольным {^ненным обушком и широким лезвием (Рис. 5 ,17). Он располагался между черепами на j^y камеры (Рис. 4, 2, Щ Здесь же найдены и остатки деревянной рукоятки в виде тлена, ддоду черепом и тазовыми костями к востоку от позвоночника выявлена большая серцопико- ^ бусина-подвеска (Рис 4, 2, 8). По другую сторону позвоночного столба найден амулет, готовленный из черепной кости человека (Рис. 4, 2, 11\ 5, 23), и остатки узкого кожаного рдошка для крепления одежды или обуви с серебряными бляшками (Рис. 4 ,2 ,6; 13). Две из ^были прямоугольные с растительным орнаментом (Рис. 5,26), а еще три - были мелкими и млели стилизованное изображение человеческого лица (Рис. 5 ,27) Некоторые из найденных ремешков имели бронзовые «усики» для крепления (Рис 5, 21). Между центральной и юго-восточной группами костей выявлено скопление бусин (Рис 4, 1, 7) и един сине-белофасный стеклянный амулет-подвеска, изготовленный в веде клыка. Здесь же был фрагмент нижней челюсти человека, три бронзовых литых бубенчика (Рис. 5, 25) и одна бронзовая пуговка с петвгъмой (Рис. 5, 24).

В юго-западном скоплении костей (Рис. 4,2, 9) наедено 7 бронзовых спиралевидных пронизей (Рис 5 ,19). В некоторых их них сохранились шерстяные белые нити Рядом (Рис. 4,2. 4) выявлен железный нож с остатками деревянных ножен и рукояти (Рис. 5, 1В). Справа от вода в камеру найдено бронзовое зеркало (Рис. 4,2, 5) с петелькой и геометрическим орнаментом на обратной стороне (Рис. 5,20).

На основании находки топорика с мопотковидным обушком, размеров и орнаментации зеркала, а также орнамента на концевых ременных бляшках [Плетнева 1989, 155, 160; Степи Евразии. 1981,148-151] данное захоронение можно датировать IX в.

Катакомба Ня 22 (Рис. 6, 1). В 1,5 м от входного отверстия переходного коридора на дубине 2,8 м найдены две железные обкладки от луки седла с соединительными железными ^Ьфями (Рис. 8, 1). Между ними и редом находился древесный тлен. В заполнении дромоса "^ВДка встречались кусочки древесного угля.

Камера имела в плане правильную прямоугольную форму и была практически свободна ГЦРУнта. Находки были лишь слегка присыпаны обвалившейся сверху глиной. Кости логре- °^ого находились не в анатомическом порядке и сохранились далеко не полностью. У се-

стены по центру лежал человеческий череп, повернутый глазницами к стене, рядом Г?апены человеческие зубы (Рис. 7, 1, 1), а также 7 позвонков. В северо-восточном углу

обломок трубчатой кости. В 0,3 м к юго-западу от него обнаружены человеческие зубы1,1). В центре камеры были обломки трубчатых костей человека, фаланги пальцев и

дГ^ент нижней челюсти. Южнее, на расстоянии 0,1 м располагались кости таза, правая ^Р^нная и лучевая кости, а также фаланги пальцев руки (в анатомическом порядке). В юго- ^Г^ном углу находились бедренная и левая тазовая кости, тлен берцовых костей. Здесь же^ ЧйПены фрагменты локтевой и лучевой костей ребенка.

— - м#рский альманах", том 3. Харьков, 2004 —


Данный ком г^ был наиболее тым на инвент^5'северо-западном^ нзхВДиласьжвлей;ТеСЛ0ВИДная MOTWка (Рис. 7. г. 2). ВТ ; втулке сохранился Древесный тлен (FV8,23). Рядом обналжены остатки жепе . нота ножа (Рис. 7, t б; 8. 13). У северное стенки, рядом с черепом (Рис. 7, f, 73) Цд. ходилась овальная бронзовая поясная' пряжка (Рис 8, 28) Рядо м с обломком трубчатой кости по

центру камеры, ближе к восточной стенке (Рис. 7 ,1,10), найдено железное стремя с овальной петлей (Рис 8, 4). Сверху на нем зафиксированы остатки берестяной коробочки (Рис. 7,1,5} Рядом найдены: бронзовая сложнососпввная серьга (Рис. 7, 1, 3, 8, 15), синяя стеклянная лунница (Рис. в, 14), многоцветный стеклянный вмупет в виде когтя животного (Рис. 7 ,1,14,8. 24) и бронзовые поясные бляшки (Рис. 7 ,1, 4\ 8, 26-Зшт, 35-2шт, 36-1 шт)

В центре камеры (Рис 7, 1, 11) найден бронзовый браслет из круглого в сечении прута (Рис. 8, 34). В 0,4 м к юго-западу от него найден четырехгранный в сечении бронзовый браслет, на который была намотана бронзовая фольга (Рис. 8 ,30). Он был надет на локтевые кости (Рис. 7 ,1, 11). Рядом лежала 21 бронзовая спиралевидная пронизь (Рис 7 ,1.16), в некоторых из них сохранилась белая шерстяная нить (Рис. 8, 33). Здесь же найдено дез литых бронзовых бубенчика (Рис. 7 ,1, 7; 8 ,31). Вдоль бедренной кости лежал н а б о р из трех железных ножей (Рис. 7, 1, 6) Они были помещены в единые деревянные ножны с бронзовой и серебряной обоймочками (Рис. 8, 13). Здесь же обнаружено 7 серебряных поясных бляшек с растительным орнаментом (Рис. 8, 38), бронзовый стременной блок (Рис 8, б) и железные удила с псалиями (Рис. 7, 1, 20; 8, 5). Западнее бедренной кости (Рис 7,1.°) лежало железное сбруйное кольцо (Рис. 8, 7). Ближе к выходу из камеры найдены: второе железное стремя (Рис. 8, 3), три железных пряжки от сбруи (Рис. 7, 1. 9), две из которых - окруто-трапециевидные (Рис. 8, 8, 9) и одна - трапециевидная (Рис.8, 10), а также бронз0' вый чумбур (Рис. 7.1,17+6.2).

В юго-восточном углу камеры, рядом с бедренной костью взрослого человека и стями ребенка (Рис. 7, 1, 19), лежали бронзовый браслет (Рис 7, 1, 11) с заходя^и** концами (Рис. 8, 29), две маленькие бронзовые серьги (Рис. 7, 1, 18; 8, 17) и три бр°* зовых литых бубенчика (Рис. 7, 1, 7; 8, 31). Здесь же обнаружены фрагменты железн го кольца (Рис. 7, 1, 8; 8, 12). Практически все находки юго-восточного угла распояз лись на каком-то органическом тлене (Рис. 7, 1, 22).

Международный центр хащро#едеНи“

C Z 741

^ 4 3

i45

42

46

1,3-6,13,23 ___ 2,7-12,14-17,19,21-36 18, 20, 37-39, 41-46

Рис. 8. Инвентарь из катакомб: 1-39 - кат № 22; 40-46 -кат. № 23.

Рский альманах", том 3. Харьков, 2004 Щг-

Здесь же были найдены остатки войлочно-кожаной обуви (Рис 7, 1, 21). Один из «сапо- гов» сохранился лучше другого (Рис 3, 5) На внешней стороне голенища была пришита полоска кожи с прикрепленной бронзовой четы- р ех у г оль но й пряжкой (Рис. 8, 27). Обувь была украшена бронзовыми бляшками со стилизованным изображением лица (Рис. 8, 20; 3, 5,1) - 7 шт. и с подобным изображением трех лиц (Рис. 8, 26, 3, 5, 3) - 2 шт Найдена здесь и круглая бляшка с изображением шестилепесткового цветка (Рис. 8 , 21 \ 3, 5,

60 см

Рис. 9. План погребальной камеры кат. № 24.

2). Вместе с остатками обуви найдены две серебряные «концевые» бляшки с растительным орнаментом (Рис 8, 39; 3, 5, 4). На одной из них сохранились остатки ремня Для украшения обуви применялся еще один вид серебряных бляшек с а н а л о ги ч н ы м

изображением лица (Ряс. 8, 37; 3, 5, 5). В непосредственной близости от бляшек были найдены «усики» из бронзы (22 шт.), с помощью которых бляшки крепились к ремням (Рис. 8, 32; 3, 5, б). Реконструкция обуви и технология её изготовления показаны в отдельной работе [Колода 2000, 68-69].

Кроме того, при просеивании грунта, вынутого из катакомбы, выявлен обломок * е '

лезного кольца (Рис. 8, 12) и несколько бронзовых предметов: ременная фурнитурн3* пряжка с тремя заклепками (Рис. 8, 22), грибовидная пуговка (Рис 8 , 18), ка л а ч е в и Д '

Международный центр хазаровед^11*1

- = 225------

-А серьга с каплевидной подвеской и шишечкой на конце (Рис 8, 16). Здесь же выяв- плюсневая кость лисицы (?) и астрагал овцы.

Набор бус, выявленный практически по всей площади погребальной камеры (Рис. I 3 ), был многочисленным (более 350 шт.) и разнообразным. В его состав входили ове бело-синие стеклянные подвески, сделанные в виде кабаньего клыка.Имеющиеся материалы свидетельствуют, что в катакомбе № 22 были захоронены

^«чина-всадник и ребенок. О наличии последнего свидетельствуют отдельные на- хдоки трубчатых костей малого размера, а также маленькие сережки и бронзовый браслет с заходящими концами. На основании формы сережек и пряжек, формы и орна- ^нтации декоративных бляшек [Плетнева 1989, 160-164] погребение можно датировать серединой IX - началом X вв. Эта дата подтверждается наличием в погребении удил с перпендикулярно расположенными гвоздевидными псалиями, которые начиная с |Х в превалируют на всей территории юга Восточной Европы [Аксёнов 1999, 129— 133].

Катакомба № 23 (Рис. 6 , 2). Погребальная камера заполнена материковой глиной, частично привнесенной извне, частично - обвалившейся сверху Расчистка показала, что в плане она имела форму неправильного овала. В камере выявлены остатки парного погребения (Рис. 7, 2). Первый из костяков сохранился относительно хорошо большинство его костей находилось в анатомическом порядке. Он был расположен вытянуто на спине, ориентирован головой на север. Череп лежал на правой скуле глазницами на запад. Его свод был покрыт охрой. Череп и несколько позвонков были слегка смещены к востоку относительно позвоночного столба Перед лицевыми костями черепа размещалвсь левая лопатка, и далее - плечевая кость, позвонки и тазовые кости находились в первоначальном положении. В северо-западной части камеры на полу были разбросаны ребра и кости грудного отдела Здесь же находилась еще одна плечевая кость. Правая нога располагалась вытянуто, а левая была немного согнута в колене Правая лопатка находилась в 0,1 м к востоку от затылочной кости. Кости еще Одного погребенного располагались в восточной чвсти квмеры У самой стенки, севернее центра, выявлены остатки правой лицевой части черапа и зубы; чуть севернее - позвонки, несколько ребер и фрагменты иных костей. Часть позвонков, трубчатые кости конечностей (некоторые без эпифизов) располагались в юго-западной части камеры. Отдельно, в центральной части, найдены зубы, вероятно, от костяка № 2 (Рис. 7, 2, Я

Инвентарь костяка № 1 состоял из бронзовой сложносоставной серьги (Рис. 8, 44), *оторая располагалась вблизи черепа (Рис. 7, 2, 9). Рядом находился обломок бусины (Рис. 7, 2, 2). Еще одна аналогичная серьга выявлена в районе груди (Рис. 7, 2, 9). В 0.15 - 0,2 м к СЗ от нее (Рис. 7, 2, 8) выявлены остатки шести шумящих бронзовых ’’ЭДвесок (Рис. 8, 42). Близ левой тазовой кости (Рис. 7, 2, 5) найдено 5 бронзовых ^иралевидных пронизей (Рис. 8, 46). Параллельно нижнему позвоночному отделу, к в°стоку от пронизей, найдены остатки железного черешкового ножа (Рис. 7, 2, 4), дли- "э которого составляла 0,3 м. На его рукоятке и лезвии прослеживается древесный

(Рис. 8, 40). Судя по размерам - это не хозяйственный инструмент, а вооружение, ^и з правой тазовой кости (Рис. 7, 2, 7) найдены остатки железной ременной прямоу- ^ьной пряжки (Рис. 8, 43). На уровне тазовых костей, в 0,2 м к востоку от костяка Ns• Прослеживается пятно органического тлена с налетом бронзовой патины и желез-

*^*зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

ной ржавчины. По очертанию пятна можно предположить, что здесь был колчан7, 2, 3). В центре пятна найдены остатки железной застежки (Рис. 8, 45). Под че второго костяка обнаружен железный ножик с остатками деревянных ножен (реп°*1 41). В вынутом из камеры грунте найдено 7 бусин из синего стекла. Ис 8

Судя по остаткам сложных серег, погребение можно датировать IX - началом у [Сташвнков 1998, 229]. ^

Катакомба N9 24 (Рис. 6 , 3) В дромосе, у входа в коридор найдена кварцИт тесаная плита с размерами 1,0 х 0,45 х 0,1 м. Своим нижним краем она находила89* коридоре. Под плитой найдены бедренная кость теленка (до 1 года) и бронзовый бСЬ 6 лет с орнаментом «елочкой» (Рис. 10,16). В конце коридора найден позвонок и одна суставных костей человека, а также бусина синего стекла. Веб упомянутое выше дегтельствует о проникновении в камеру уже после совершения первоначального погребального обряда.

Погребальная камера была засыпана грунтом еще в древности. Сверху неэапол ненное пространство начиналось от верхнего края свода коридора. Свободным от грунта оставались верхние 0,3 - 0.4 м от высоты камеры В плане она была прямоугольной с закругленными углами. Судя по количеству черепов, в камере находилось четверо взрослых погребанных, помещенных изначально на спину. Практически все кости были перемешаны. В подавляющем большинстве они найдены в восточной части камеры (Рис. 9). Ввиду сильной перемешанности костей невозможно провести их полное описание. Отметим лишь, что череп № 1 лежал у северной стены на темени глазницами на еввер. Его нижняя челюсть найдена рядом (Рис. 9, 3). Чвреп № 2 находился в 0,35 м к югу от первого. Он располагался нв затылке, слегка зввапенный на левую скулу Судя по частично сохранившимся на месте шейным позвонкам, этот костяк располагался головой на север. Черепа № 3 и 4 располагались в северо-восточном углу камеры. Они были ориентированы глазницами на север, но № 3 лежал нв левой скуле, а № 4 - на правой. Необходимо отметить, что самый восточный костяк располагался вытянуто, ногами на север, о чем свидетельствуют сохранившиеся части скелета.

Слова от входа в камеру найдены: кость животного (Рис. 9. 1), железная мотыжкас остатками дерева во втулке (Рис. 9, 0; 10, 3). Рядом - остатки железного ножа с оковкой из бронзовой полосы (Рис. 9, 9; 10, 21). В 0,4 м к востоку от входа выявлено 3 позвонка и россыпь бус вокруг них (Рис. 9, 10). В 0,2 м на восток от этого скопления найдены фаланги пальцев руки (Рис. 9, 4) и остатки железного ножа с оковкой из бронзы (Рис. 10, 22) Рядом (Рис. 9, 13) найдены 8 бронзовых спиралевидных пронизей традиционной формы, сложносоставная сережка (Рис. 10, 8) и один литой бронзовы бубенчик (Рис. 10, 1). В юго-западной части камеры найдены кости бедра и голени правой н о ги . Рядом - большое бронзовое зеркало (Рис. 9, 14) с ячеистым орнаментом и петелькой (Рис. 10, 4).

В 0,8 м на СВ от входа найдено три ребра, плечевая и локтевая кости без эпИФ зов. Вокруг последней выявлена россыпь различных бус (Рис. 9, 11) и бронзовое эер капьце (Рис. 9, 12\ 10, 11). Упомянутый набор украшений состоял из к о р а л л о в ы х

стеклянных бусин. В центре камеры обнаружены фаланги пальцев руки (Рис. 9. > браслет из бронзы с пятью насечками на концах (Рис. 10, 2). Рядом выявлены: ро тая ременная пряжка (Рис. 9, б; 10, 19), сломанная коробочка-космеггичка (РиС'10, 5), пара спиралевидных пронизей и два литых бубенчика-все из бронзы. К се

Международный центр хазароо

О 60 см■

Рис. 10. Инвентарь из катакомб: 1-24 - кат. NB 24; 25-39 - кат. № 25.

рядом с черепом № 1 и на нем, найдены остатки мелких бронзовых бляшек со стилизованным изображением лица, из которых лишь 8 были целыми (Рис. 10, 1В). Рядом с правой скулой черепа № 2 (Рис. 9, 19) найдены остатки золотой трубочки от серьги с орнаментом из ложной зерни (Рис. 10, 6). В ногах этого костяка на месте несохранив- шихся ступней (Рис. 9, 22) найдены остатки узких кожаных ремней с бронзовыми «усиками* для крепления бляшек (Рис. 10, 14, 15) и 7 серебряных бляшек с растительным орнаментом (Рис. 10, 20).

В центральном скоплении костей (Рис. 9 ,15) находился бронзовый браслет из круглого •сечении прута (Рис. 10,13) и бронзовый перстень (Рис. 9, 16,10, 9) Отметим также, что 1<CTVI нижних конечностей, расположенные по центру, были охристого цвета (Рис. 9, 21)

черепами № 3 и 4 лежали две бронзовые спиралевидные пронизи и б литых брон- 10вь« бубенчиков (Рис. 9, 18). Возле тазовых костей «восточного» скелета найдено три П р я н ы х дирхема со следами вторичного использования в качестве украшений. По ^®нию сотрудника Института востоковедения НАН Украины ДА. Радивилова, монеты ^Рую тся последней четвертью VIII в. (ранние Аббас иды, халиф Аль-Махди).

В грунте, вынутом из камеры, найдены еще одно бронзовое петел ын алое зеркальце g • 1°. 12), три бронзовые бляшки со стилизованным изображением лица (Рис. 10,10) и ^^Рвбряных концевых ременных бляшек с растительным орнаментом (Рис. 10,17). Кро-3)rJ 0rD, обнаружена одна сложносоставная бронзовая с позолотой серьга (Рис. 10, 24) и ^тм ент еще одной золотой сережки в виде сферы на бронзовом стерженьке (Рис. 10,

228 =

Ввиду того, что монеты имели явные следы вторичного использования в качестве у ^ шения, они не могут быть использованы для датировки. На основании сочетания приэн ков раннего периода: ажурнай ременная пряжка и декор зеркала, а также позднего: фор перстня, зеркальца-амулеты [Плетнева 1989,155-160] и сложносоставные серьги [ с ^ шенков 1998, 229], предполагаемая датировка рассматриваемой катакомбы - IX в

Катакомба Na 25 (Рис. 6, 4). На расстоянии 0,8 -1,0 м от входа в коридор нвйдена вертикально стоящая песчаниковая плита почти прямоугольной формы с размерами о е* 0,4 х 0,12 м. Между ней и началом коридора найдено 2 локтевые кости, фаланги пальцев три бронзовых шумящих подвески (Рис. 10, 35) и остатки ножа в деревянных ножнах

Погребальная камера имела подпрямоугольную форму с закругленными углами и ду. гообразной восточной стенкой. Здесь выявлены останки трех взрослых погребенных и* кости были перемешаны и сохранились не полностью (Рис. 11,1). Один из черепов (№ ^ располагался у восточной стены, по центру, а два других выявлены в юго-западном углу Две нижних челюсти обнаружены в северо-западном углу, а еще одна - в 0,2 м к северу от черепа № 2. Близ входа найдены таэоеые кости и позвонки нижнего отдела, расположенные в анатомическом порядке. Рядом, с небольшим смещением к востоку, - кости нижних конечностей В юго-восточной части камвры выявлено три набора костей нижних конечностей, еще один - рядом с черепом № 1. Остальные кости были перемешаны и неравномерно распределялись по полу камеры.

I -5 , 8 - 16 . 19 , 2 1 -2 4 . 31 -3 4 . 3 6 - 3 9

6 , 7 , 17, 18, 20 , 25- 30, 31 ,35


Международный центр хазароведеи,р1

2 2 9

Инвентарь катакомбы состоял, в основном, из украшений и предметов личного обихода По центру камеры, на одной из фаланг руки (Рис. 11, 1, 1) выявлен бронзовый перстенек (Рис. 10, 32). У входа, в районе тазовых костей найдены остатки сильно проржавевшей железной подвески неясной формы (Рис. 11, 1, 9). бронзовый литой бубенчик(Рис. 11,I. 11\ 10, 36), остатки двух железных ножей (Рис.I I ,1,3, 4), един из которых имел несколько лучшую сохранность (Рис.10, 38, 39). Здесь же обнаружена бронзовая ременная пряжка (Рис11, 1. 5; 10, 37) и россыпь серебряных ременных бляшек (Рис. 11,7, 10). Они были раэ-

'"'чны: 3 из них имели листовидную форму и были украшены растительным орнаментом э* 0' 10,2^ ' 9 бпяшек- украшенных «цветочным» орнаментом, были концевыми (Рис. 10, *0. 12 бляшек были украшены изображением человеческого лица (Рис. 10, 26). В юго- ^Здном углу, в районе черепа № 2, также были найдены бронзовые бляшки (Рис. 11, 1. °)- Одна из них имела прямоугольную форму и растительный орнамент (Рис. 10, 29), а 8

**ели стилизованное изображение лица (Рис. 10,28). В районе черепа № 1, близ восточ- стенки, обнаружена еще одна группа находок (Рис. 11,1, 12). небольшое скопление

^ и 12 бронзовых спиралевидных пронизей (Рис. 10,33), железная игла (Рис. 10, 34; 11,

барский альманах", том 3. Харьков, 2004

О

Рис. 12. Планы и профили катакомб: 1 - кат. № 26; 2 - кат. № 27; 3 - план погребальной камеры кат. № 27.

2 3 0 =

7). металлический (?) шарик от бубенчика (Рис 11. 1, 6). небольшое бронзовое коп& ' (Рис 10, 30: 11, 1, 8), остатки двух составных пуговок из бронзы (Рис. 11, 1, 2; 1о также два составных бронзовых бубенчика (Рис. 10, 31). ' а

На основании формы перстенька, орнаментации концевых ременных бляшек и сутствия составных бубенчиков данное погребение может быть датировано концоцну1' первой половиной X в. [Плетнева 1989, 160-162; Степи Евразии.. 1981, 150-151]

Катакомба N» 26 (Рис 12, 1) Верхние 0,6-0,8 м дромоса были заполнены гр у ^ который по своему составу и рыхлости мало отличался от остальных ранее описанн Ниже этого уровня фунт был очень тяжелым, темно-коричневого цвета с отложения * кальция. Скорее всего, это свидетельствует о его затёчном характере. По своему соста^ грунт заполнения коридора был аналогичен грунту из дромоса, но значительно рыхлее Погребальная камера имела в плане форму неправильного круга. Она была весьма плот

Q -J ЭЛ’g W 9 « и

I -5 , IV 6. 7 .9 - I I I M S . J "--'1

Рис. 13 Инвентарь из катакомб: 1 -1 9 -кат. № 26; 20-31 - кат. № 27

но забутована смесьн? чернозема и глины, однако не так плотно, как нижняя часть дром0" са. В камере выявлено парное захоронение (Рис. 11,2).

Ближе к выходу располагался костяк № 1, который, судя по расположению 0CTaH*°_ был ориентирован головой к югу, что необычно для данного могильника Его череп пе д в 0,3 м от южной стенки. Он располагался вертикально, глазницами на северо-запад сторону входа. В его теменной части имелось две пробоины Рядом с ним найден од стандартный бронзовый литой бубенчик (Рис. 11,2, 4), аналогичный найденным в преД

Международныit центр хаза;

232

катакомбах. В 0,2 м к северу найдены остатки правой руки с небольшим смещени- -^речевой и локтевой костей, а также несколько ребер. Здесь же находилось два желез-

ножа в одной обойме с остатками дерева и двумя бронзовыми оковками (Рис. 11,2,8,, 3 б) Под кистью правой руки найдено небольшое количество древесных углей (горсть). •йпаДУ ог Фапанг пальцев этой кисти найден еще один нож с остатками деревянных

* (Рис. 11, 2. 5; 13, 4) и железная мотыжка (Рис. 11, 2, б; 13. 5). На фаланге одного из ^Тцев был бронзовый перстень (Рис. 11, 2, Т, 13, 9). Плечевая кость и предплечье zL rf руки лежали у входа параллельно друг другу. Здесь же (Рис. 11, 2, 3) выявлено ^о л ько фаланговых костей и миниатюрный, скорее всего ритуальный, железный втуль-

топорик (Рис 13, 2).Тазовые кости этого погребенного располагались непосредственно у входа. Остатки

^ркних конечностей сохранились полностью. Ноги были слегка согнуты в коленях и завалы на восток. На правой бедренной кости найдено одно из ребер. Близ левого бедра н0йден железный втульнатый топорик (Рис. 11, 2, 12) с вытянутым квадратным обушком (Рис. 13, 1) Возле правого бедра располагалось три бронзовых бубенчика (Рис. 11, 2, 4), д е один найден в грунте, вынутом из катакомбы. У левой щиколотки найдено два куска узкого кожаного ремешка (Рис. 11,2, 1). Близ правой стопы выявлено три ребра и чернолощеный кувшин (Рис. 13, 19). В погребении он располагался кверху дном (Рис. 11, 2. 14)

Костяк № 2 выявлен в восточной части камеры. Он располагался на 0,2 м выше дна катакомбы на рыхлой материковой тине бурого цвета. Такое положение можно объяснить лишь более поздним помещением этого покойника по отношению к костяку № 1 В промежутке между этими событиями часть грунта отвалилась от свода камеры. Костяк второго погребенного сохранился относительно хорошо и почти в анатомическом порядке (отсутствовала лишь правая кисть). Он располагался вытянуто на спине, головой на север. Череп был несколько смещен к востоку и покоился на теменной кости. Нижняя челюсть находилась в 0,2 м к востоку в перевернутом состоянии (зубами вниз). Под черепом (Рис. 11,2, 13) найдены остатки ремешков с бронзовыми «усиками» (Рис 13, 7) и 8 серебряных бпяшек с растительным орнаментом (Рис. 13 15, 18), 5 из них были удлиненные с закругленным концом (Рис. 13, 18).

Руки были вытянуты вдоль туловища. Близ правого предплечья (Рис. 11,2, 9) найдено 5 бронзовых бпяшек с растительным орнаментом и подвижными колечками (Рис. 13,12). Еще 4 таких же бляшки располагались в районе таза и нижнего отдела позвоночника (Рис. 11,2, Щ Здесь же выявлены и остатки ремешков с отверстиями для крепления бляшек. Отметим также, что под тазовыми костями згюго погребенного прослеживается меловая подсыпка. В Районе фаланг левой руки найдена бронзовая пуговка (Рис. 13, 8),остатки бронзовой кала- чевидной серьги с подвеской-«капелькой» (Рис. 13,10), бронзовая пряжечка (Рис. 13,11) и бронзовые бляшки (Рис. 11,2, 10). Три бляшки были аналогичны бронзовым с подвижными |®печками (Рис. 13, 12), а одна имела вид геральдического щитка (Рис. 13, 13).

Кости правой ноги находились в вытянутом положении, а левая нога была слегка согнута 8 колене. Возле ее плюсневых костей найдены остатки кожаных ремешков и мелкие бронзо-

бляшки с растительным орнаментом (Рис. 11. 2, 12). 20 из них имели сердцевидную Ф°Рму (Рис. 13, 14). Остальные бляшки были украшением от ременных наконечников: у

была прямоугольно-овальная форма (Рис. 13, 16), а у пяти - удлиненная прямоушпь- ^аплипсоидная форма, и они были украшены растительным орнаментом (Рис. 13,17).

Датировать каждое из захоронений этого комплекса надо по отдельности. На это нам

арский альманах", том 3. Харьков, 2004

2 3 2 = = ^

указывает стратиграфия Обвалившаяся часть свода камеры изолировала костяш!* тарь погребенных друг от друга. Однако считаем, что временная разница меаду Зауи н - ниями не могла быть значительной. Первого погребенного помогает датировать ран0*30*6' порик с мопотковидным обушком и перстень с уплощенным щитком. Второй погреб^ т°' сопровождается фрагментами поздней серьги и концевыми ременными бляшками терным для позднего периода декором [Плвтнвва 1989, 155-162; Степи Евразии 148-151]. Поэтому, предположительно, первое захоронение можно датировать начал в, а второе - его серединой или второй половиной. Эта датировка (на основании остаГ ременной гарнитуры) вполне соотносится с кругом древностей, которые были отнесены й * Аксёновым к третьей хронологической группе салтовских захоронений с конём и kottvw автор датирует началом - третьей четвертью IX в. [Аксёнов 1999,129-133]. ^ К)

Катакомба № 27. Погребальная камера имела в плане овальную форму. Изначально она была свободна от фунта Со временем ее потолок обвалился, о чём свидетельствует тот факт, что первоначально она была выявлена пятном рухнувшей камеры Погребение содержало парное захоронение Костяки располагались головами на север (Рис. 12.2.3)

Костяк № 1 сохранился относительно хорошо. Его череп лежал на правом виске глазницами на юг и был несколько сдвинут в сторону от позвоночного столба. Нижняя челюсть найдена в 0,5 м южнее в районе поясничного отдела позвоночника. Костяк располагался вытянуто на спине Позвоночник сохранился полностью. Кроме того, присутствовали отдельные ребра и правая лопатка Кости ног выявлены параллельными друг другу, а тазовые кости обнаружены рядом с коленными сочленениями. Правая плечевая кость находилась на своем месте, а ее предплечье с бронзовым браслетом из крутого в сечении прута было сдвинуто на 0,2 м к западу (Рис. 12, 3, 3; 13, 30). Из костей левой руки сохранилось лишь предплечье, которое находилось практически на своем месте. Рядом найдена фаланга руки с бронзовым перстнем (Рис. 12. 3, 13,13, 25). Несколько костей левой кисти найдено чуть к западу от позвоночнике. Поверх грудной части скелета найдена бедренная кость крупного рогатого скота (Рис. 12, 3, 4) Под ней - остатки железного ножа в деревянных ножнах (Рис 12, 3, 5; 13, 20). Близ верхнего эпифиза правой бедренной кости сохранилось 2 бронзовых литых бубенчика (Рис. 22,3,11), 2 бронзовые спиралевидные пронизи (Рис. 13, 27), а также остатки небольшого железного предмета, форма которого осталась неясной

Костяк № 2 сохранился гораздо хуже. От него выявлены лишь трубчатые кости конечностей, а также кости левой ступни. У восточной стенки камеры найден тлен от черепа (Рис 12, 3, 1). Рядом с ним - остатки железного ножа и ножен в виде древесного тлена с бронзовой обоймочкой (Рис. 12, 3, 2; 13, 25). Рядом находилась бронзовая сферическая пуговка (Рис. 12, 3. 10,13, 21).

В северо-восточном углу камеры найдены остатки нагрудного украшения (Рис. 1 2 ,3, 9). состоящие из двух ниток бус общим количеством 22 5 штук и двух ниток бронзовых спиралевидных пронизей (всего 32 шт.). Отметим, что нити располагались полуовалом; внутренние нити состояли из бусин, в внешние - из пронизей.

У локтя правой руки (Рис. 12,3,8) найдены остатки еще одного железного ножа с остатками деревянной рукояти (Рис. 13, 28). Рядом располагалась бронзовая копоушка (Рис 97,'3, б; 13, 31), а также россыпь бус и 13 бронзовых спиралевидных пронизей (Рис 13, < Шесть бронзовых спиралевидных пронизей найдено в районе верхнего края левой беДР® ной кости (Рис. 12,3,14). В северо-восточной части катакомбы между тленом черепа кос^ ка № 2 и четырьмя ранее упомянутыми нитками украшения обнаружены остатки еще оРУ&

- Международный центр хазаров

-^уения (Рис. 12.3, 7) Набор состоял из 108 бус и двух бронзовых спиралевидных прони- ^"рплотную ко вгторому костяку на уровне пояса обнаружена еще одна россыпь бус (Рис ^ 2 12) Кроме того, во время разборки фунта, вынутого из катакомбы, найдено еще два ^зн ы х ножа с остатками древесного тлена (Рис 13. 23,26), одна бронзовая ременная

(Рис 13, 29), а также ряд украшений: бусы, бисер и пронизи.у|спальзуя датирующие характеристики копоушки и перстня [Плетнева 1989,160-162],

погребение можно датировать IX в.(Исследование Верхнесалтовского могильника № 4 продолжается И лишь по окончании

^ работы возможен полный анализ его погребальною обряда. Однако уже сейчас счита- ^Гуместным высказать отдельные замечания самого общею характера Исследованные в ,996 г катакомбы по своей конструкции являются традиционными для Верхнесалтовского риллекса. По размерам и форме они аналогичны комплексам из Дмитриевки и Рубежного

,Плетнева 1989, 177-178; Аксенов 1997, 162-164]. С последним памятником их сближает Наличие ступенек и сходная глубина дромоса.

В четырех из десяти исследованных дромосов были найдены закладные плиты (Ne 18,19, 24 и 25), причем в первой из упомянутых таких плит было две одна в грунте заполнения, а вторая плотно прикрывала входное отверстие коридора. В других случаях плиты были доинуты от вхрда и находились внизу дромоса, в в кат. Ne 19 плита к тому же была и расколота. Наличие коридора, его форма и размеры также сближает исследованные комплексы с Дмитриевскими [Плетнева 1989, 178].

Длинные оси погребальных камер и дромосов были всегда перпендикулярны друг другу. Это обстоятельство находит свои аналогии в Дмитриевском и Маяцком комплексах [Плетнева 1989, 174-176; Флеров 1993, 6]. Форма камер в плане была разнообразна: в трех случаях они были овальными (Ne 23,26,27); один раз - в форме трапеции (Ne 18); в остальных случаях это были прямоугольники с закругленными углами. Разнообразие форм ям, характерное для Верхнесалтовского комплекса в цепом, не находит своего подтверждения в иных известных катакомбных могильниках салтово-маяцкой культуры. Примером могут служить наиболее исследованные из них: Дмитриевский и Маяцкий, где практически все ямы имели форму овала [Плетнева 1989,180; Флеров 1993,13]. Горизонтальные размеры исследованных камер колебались от 1,65-2,3 м в длину до 1,25-1,8 м в ширину. В верти- яльном разрезе все катакомбы имели традиционный полусферический потолок различного профиля. Высота камеры равнялась 0,85-1,55 м Эти размеры наиболее сопоставимы с параметрами Дмитриевских захоронений [Плетнева 1989, 180] и несколько превышают ■«логичные данные маяцких погребений [Флеров 1993, табл. 1-5]. Уровень пола погребальной камеры был ниже уровня пола коридора на 0,1-0,45 м. Большинство камер по0,®нчании обряда захоронения оставались практически свободными от фунта Лишь в двух СпУчаях можно говорить об их преднамеренном заполнении грунтом (Ne 23,26).

В камерах выявлено от одного до четырех погребенных, что является характерным для ®°ех известных салтово-маяцких могильников. Всего в 10 катакомбах выявлено 24 погребны х. Обращает на себя внимание значительная поврежденностъ костяков Это относит- 04 Не только к их анатомической целостности, но и к фактическому наличию костей. Хуже й°его сохранились детские (Ne 19, 20, 22). Их остатки представлены чаще всего костным Тпеном и эмалью молочных зубов. Скелеты взрослых имели различную сохранность. Хуже й°его сохранились останки погребенных в кат Ne 18 и 22, второй костяк в кат. Ne 27. Лучше й°его сбереглись костяки Ne 1 и 2 в кат. Ne 20 и костяк Ne 2 в кат. Ne 26. У них отсутствовали

•барский альманах", том 3. Харьков, 2004

лишь ступни и кисти, а остальные част» скелета находились почти в анатомическом | ке. В большинстве случаев заметно отсутствие костей или анатомическое нарушение хней части скелета (кат. № 21, костяк-1 в кат. № 23, кат. № 25 и 26, костяк-1 в кат ^ костяк-1 в кат. № 27). Такое же положение характерно для значительной части погребен .и разрушенными скелетами из Дмитриевского могильника [Плетнева 1989,183-191] тим, что в кат. Nb 21 кости трех погребенных лежали компактными группами, в некотоп случаях можно предположить сдвигание первоначально захороненных (Ne 23, 24) *

Ориентация большинства погребенных, если ее представлялось возможным просп* дить, была традиционной: головой влево от входа (в нашем случае - на север). дважды зафиксирована противоположная ориентация: восточный костяк в кат. № 24 и ко? тяк-1 в кат. № 26. Поза погребенных, когда это представлялось возможным установить вытянуто на спине. Явных следов связывания ног не прослеживается.

Выявлено, что при проведении погребального обряда использовались охра, мел, весный уголь и зола. Первый минерал обнаружен в трех комплексах: в кат. N b 19 охра найдена на одном из обломков закладной плиты; в кат. Ne 21 ею были обильно окрашены некоторые кости из северо-западного угла камеры, следы минерала были обнаружены на черепе костяка Ne 1 из кат. Ne 23. Использование мела также зафиксировано в трех случаях: в кат. Ne 19 им был густо посыпан пол по всей площади камеры; в кат. Ne 20 меловая посыпка пола была дополнена покрытием (?) стен и потолка мелом; аналогичная подсыпка была выявлена под тазовыми костями второго погребенного в кат. Ne 26. В том же захоронении под правой кистью первого костяка былв найдена горсть древесных угольков Два эольно- угольных пятна прослежены в кат. № 18.

Все исследованные погребения имели следы повторного проникновения. Свидетельством этому являются многочисленные расширения в передней части большинства дромосов (Ne 18-21,25,27), наличие сдвинутых с места закладных плит (Ne 18,24,25, а в кат № 19 она была предварительно разбита). Повторное проникновение подтверждается и отсутствием неповрежденных скелетов. Целью проникновения в исследованные катакомбы, по нашему мнению, было проведение обряда обезвреживания покойников, что наиболее полно проанализировано В.С.Флеровым на материалах средневековых аланских погребений

могильника Клин-Яр III, что в Центральном Предкавказье [Флбров 2000,65-65], и Маяцкого погребального комплекса [Флеров 1993,42-51].

В пользу именно такой интерпретации свидетельствуют многочисленные факты. К ним относится отсутствие костей стоп и правой кисти у косгяка-1 , а также отсутствие право* кисти у костяка-2 в кат №20; отсутствие правой кисти у костяка-2 в кат. № 26. Эти факты не могут быть объяснены тривиальным ограблением погребенного, равно как и факты шенйя или отсутствия верхней половины скелета при сохранении нижней его части- можно наблюдать в кат. Ne 23,25-27. Ритуальный характер разрушения костяков поР&Р ждается хаотичным разбрасыванием костей по камере ( Ne 22,24,25), а также их Р33**6*^ нием локальными группами (Ne 21). В каждой катакомбе наблюдается отсутствие от ных частей скелета, что нахсдит свое максимальное воплощение в кат. Ne 18 и 19. НанвР^ бительский характер проникновения и анатомических нарушений указывает присутс^"^, погребении находок, которые вполне могли бы привлечь желающих обогатиться К носятся серебряные дирхемы, золотые и серебряные украшения, бусы из аметиста, хрусталя и сердолика. ^ (Со

относительно ритуального характера деструкции костяков на В е р х н е с а л т о в с к о м

- Международный центр хазар

не раз высказывался и его теперешний исследователь B.C. Аксенов, отмечая дан- j факт как характерную черту ряда могильников бассейна Северского Донца [Аксёнов

gg 62; Аксёнов 2002, 113].1 до настоящего момента решение вопросов хронологии погребальных комплексов, рав- Л10ки салтово-маяцкой культуры в целом, остается одной из труднейших задач Наметит ь пути его рашения через создание относительной хронологии групп или блоков захорон и на Дмитриевском и Маяцком могильниках [Плетнева 1989, 155-172; Флеров 1993, -0_б4]. Следует заметить, что исследованные могилы не содержат вещей, которые являют- $ хронологически ранними. Все найденные в упомянутых катакомбах артефакты уклады- 0 0 тся в пределы второй половины IX - начала X вв. Однако заметим, что исследование jgieSproro Верхнесалтовского могильника еще далеко до своего завершения, поэтому хрсь нД1огическую интерпретацию его отдельных комплексов и описанного участка в настоящий доент считаем предварительной.

В заключение хочется еще раз подчеркнуть, что данная работа имеет своей главной jbtwo публикацию интересного и важного материала. Надеемся, что это внесет свой вкладI «учение разнообразных проблем хазароведения и раннего средневековья в целом.

,3вРский альманах", том 3. Харьков, 2004 Ж

Меж

дународный центр

ха.

Т а б л и ц а I Размеры катакомб (в метрах) и половозрастное определение погребенных

.3Дромос(м) Коридор (м) Камера (м)

2ОкР22

2 пол / возраст

*

длин

а

ширина*

глуб

ина

j

ступ

ени

(шт.)

аью

ота

поро

га

длин

а

шир

ина

высо

та

длина

шир

ина

глуб

ина

общ

ая высота от пола до потолка

18 1 ?/25*30 6.3 0,3-0,9 3.2 5 +0.1 0,5 0,5 0.6 2,1-2,3 1.4 3,3 0.919 1 ?/3-4 5.2 0.35-1.0 3.6 9 +0.1 0,8 0,35 0,5 2,2 1,8 3,8 1,3

1 ж/40-45

20 2 м/до 25 4.5 0,4-1,0 3,0 9 +0,05 0,55 0,43 0.6 2,1 1.8 3,2 1,43 м/104 ?/6-7

21 1-3м/до 40 м/более 40?/=10

4.5 0.4-0,9 3.6 В - 0,4 0,5 0.6 19 1,6 3.6 1,25

22 1-2 М/аЗОребенок 6.0 0.4-0,75 3.6 7 +0.1 0.3 0.4 0.45 2.0 1,5 3,6 0,65

23 1 м/*30 4.85 0,4-0,7 3,0 с 0.4 0.4 0.5 1.8 1.3 3.4 1.4 (?)2 ж/до 25м/=25

24 1-4 м/старше 30 5.3 0.3-0,7 4.0 1.0 0.4-0,6 0.6 2,0 1,7 5,5 1,4м/*40

1 э

ж/~*25м/до 25

25 1-3 м/старше 25 5.5 0,4-1,0 3,5 2 - 0,3 0.45 0,5 2,2 1,25 5.6 1,55мМО

26 1 м/до 16 5.1 0,35- Л О 12 +0.7 0.4 0.4 0,6 1,60 1,65 3.75 1.2 (?)2 м/=25 0.55

27 1 м/=30 5.0 0.35-0,6 2,7 4 +0.05 0,5 0.4-0.6 0.45 2.31 J I

3,2 1.6 (?)2 ж/=35-40

“Ширина дромоса дается по уровню зачистки (0.6-0,65 м), книзу она уменьшается.

236

Бусы м их распределение в погребениях Таблица 2

16

19

20

место находки БУ С Ыотдел тип колич. цает^примечаиия*

центральное пятно II 20-21 7 золотистыезолы VI 59 7

0.3 м к северу от цен II 21 3 золотистыетрального пятна

В С Е Г О 17у северной стены | 1 3 25 белые рубленые

близ восточной стены I 1 52 синие и золотистые15 1 синий

В С Е Г О 78I 1 1+1+ 4

+ 4+3золотисто-фиолетовая + голубая, белые +

зелёные + жёлто-фиолетовые3 в белые рубленые

. 4 . 1 бирюзовая5 6+6 синие + жёлтые6-, 1 жёлтая

костяк № 1 15 2 синие(53 шт.) II 22 1 серебристая

III 23 1+1+1 чёрно-белая + зелёно-жёлтая + сине-зелёнаяIV 31 1 чёрно-белая

40 1 многоцветнаяV 43 4

45 1 многоцветнаяVI 59 4

костяк № 2 I 3 1 синяя(63 шт.), 5 41+21 жёлтые + зелёные

I 5 15+1 синие + зелёная6 9 синие12 1+1 синяя + фиолетовая13 1 СИНЯЯ15 1 СИНЯЯ

костяк N>3 ? 6 сил ьн4 корродированы(60 шт.) II 21 2 золотистые

22 8+2 серебристые + золотистыеIII 28 4 многоцветныеV 45 4 многоцветные

51 2 многоцветныеVI 59 3

костяк N>4 I 1 1 синяя(26 шт.) 5 24 белые

9 1 синяяВ С Е Г О 202

* Три цвета и более обозначены как многоцветые


3 1*6 фиолетовая + синяя —

4 13+5+1 + 1*1

синие + жёлтые + белея ♦ голубея■ товвя ” *•

5 7 синяя "— ^1 11 1+1 голубая + синяя " "

15 2 синяя "18 1 синяя

в юго-восточной чести погребения

II 22 4 золотистая -III 25 2 многоцветные ------

21 26 1 синв-жвлтая ---------44 1 бвло-синяя ~ " — ---

V 50 2 многоцветные51 1+1 многоцветная + синв-жвлтая ~ ~~~5В 12 ■ —

VI 80 1 ■* 7 1 пирвиидвльнвя —

7 1 хонусовиднвя? ? 1 неясный матвривл

В С Е Г О 661 1+6+5 болотный + 1ел6ный + белый2 1+1+2 жблтвя + лиловвя + чврные3 26+1 синив + лиловая ~4 7+6+2+1 голубые + жблтые + белые + фиолетоия

| 5 ■124 синие

по всей площеди имеры

6 17В+2 синие + эелбные22 В 1 чврная

10 3 синив13 1 бирююввя16 12 синие45 3 сине-белые52 5 многоцветные

VI 56 2В С Е Г О 393

«остяк Ni 1 1 13 2 синяя

23 в вынутой грунтв 3 1 синяя ____5 6 синяя

1 С Е Г О 9

III 20 1 многоцветная . -27 4 чбрные с многоцветными глазками____

IV i l 1 чбрно-белая .-------45 1 красно-коричневая пвстрая _

близ еходе в камеру V 46 1 красно-коричневая _ -(39 шт.) 49 1 многоцветней _____-

IV 31 1 чбрно-бвлая ______ _56 15

VI 59 11 ____-24 64 4 _______

1 в+2 фиолетовые * голубые —— -5 13+2+1 синие + эепбные + жвлтвя _ — ■—

в 0,8 и к северо- востоку от входе (54

шт.)

в 2+1+1 синие * голубая + белая _— -—'9 2 синие ___- — '15 3 синие _____ "

II 21 1 серебриствя — 'V 45 1 многоцветная ____ - —? ? 19 красные корепповые

В С Е Г О 93

Международный центр хазарове^1

25

27

в районе черепа I 22 6 серебристыеNb 1 VI - 1 аметист

В С Е Г О 7

з 20 синие рубленныеI , 5 200 синие

северо-восточный угол камеры (225 шт.)

6 синяяII 20 1 золотистаяIII 25 1 многоцветнаяV 45 1 бело-синяяVI 56 1

4 2 синие

у локтя правой руки костяка Ne 2 (26 ил.)

I 5 5 синие ,6 3+6 синие + чёрные

II 22 6+3 серебристые + золотистыеIII 25 1 многоцветная

2 2 жёлтые3 1 синяя5 20 синие

между тленом черепа костяка Nq 2 и северо-

восточным углом (108 ил.)

6 44+14 чёрные + синие4 ' 4 синие15 2 синие

II 22 12+3 серебристые + золотистыеIII 25 1 многоцветная

VI 59 360 1

? ? 1 ?3 1+1 чёрная + терракотовая

костяк N>2; 1 4 5 синиена уровне пояса 5 1 синяя

(38 шт.) ' 6 12+8 синие + чёрныеII 22 6+4 овребристые + золотисто-фиолетовые1 1 1 жёлтая

разбросаны по полу 6 1+2 серая + синие(7UIT.)

II 20 1 серебристая22 2 золотистая1 1 жёлтая3 1 жёлтая

в вынутом грунте 1 4 1 синяя(42 шт.) 6 32 чёрные

15 2 голубыеII 22 4+1 серебристые + золотистаяВ С Е Г О 446

ИТОГО 1313


1. Аксенов B.C. Исследование салтовского могильника у с. Рубежное на Хао ковщине/ /Древности 1996- Харьков, 1997 - С. 162-164.

2. Аксенов B.C. Исследования Верхнесалтовского катакомбного могильника Археолопчж вщкриття в УкраГж 1997-1998 pp.- К., 1998,- С. 49-50.

3. Аксенов B.C. К вопросу об обряде обезвреживания погребенных у аланского населения салтовской культуры II Проблемы истории и археологии Украины. - Тезисы- Харьков, 1999. - С. 62.

4. Аксьонов B.C. Поховання э конем другоТ половини VIII - X ст. верхньот течП р С1верський Донець (за матер1алами салт1вських г'рунтових могильниюв). - Дис. канд icr. наук. -Харюв, 1999.

5. Аксёнов B.C. Исследования Верхнесалтовского катакомбного могильника // Археолопчж вщкриття в УкраТж 1999-2000 рр - К., 2001.- С. 3-5.

6. Аксенов В С. Обряд обезвреживания погребённых в Верхнесалтовском и Ру. бежанском катакомбных могильниках салтово-маяцкой культуры II РА. - 2002. - № 3 - С. 98-114.

7. Багалей Д.И. Объяснительный текст к археологической карте Харьковской губернии II Труды XII Археологического съезда,- М., 1905,- Т. I,- С. 1-92.

8. Березовец Д. Т. Рвскопки в Верхнем Салтове в 1959-1960 гг.// КСИА АН УССР- 1962 - Вып. 12 - С 20.

9. Березовець Д Т. Салпвська культура II Археолопя УкраТнсько! PCR- К , 1975- Т. 3 - С. 421-429.

10. Ыенська О.В. Цитадель Салт1вського городища II Археолопя - 1960 - Nw 34 - С. 101-109.

11. Колода В.В. Отчет об археологических исследованиях Верхнесалтовского комплекса Средневековой экспедицией Харьковского госпедуниверситета в 1996 г.- Харьков, 1997- Архив ИА НАН Украины.

12 Колода В.В. О находке остатков обуви в Верхнем Салтове II Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н з. (из истории костюма) - Тезисы докладов- Самара, 2000. - С. 67-69.

13 Ляпушкин И.И. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р Дона II МИА.- 1958 - NB 62 - С. 85-149.

14. Макаренко Н.Е. Отчет об археологических исследованиях в Харьковской и Воронежской губерниях в 1905 г.// ИАК.- 1 9 0 6 -Вып.19.- С. 122-144.

15 Плетнева С.А. Н а славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс - М \ 1989,- 286 с.

16. Покровский A M. Верхне-Салтовский могильник //Труды XII А р х е о л о г и ч е с к о

съезда,-М., 7905.-Т. I.-C . 465-491.17. Семвнов-Зусер С.А. Розкопки коло с.Верхнього Салтова 1946 р.// АП - ^

Т. 1 ,-С. 122-137. т18. Семенов-Зусер С.А. Дослщження Саллвського могильника II АП - 1952 '

3 - С 271-284. _

Международный центр хазарове^*

1 9 Смтенко А Т Дослщження посаду городища Верхжй Сагтв II Середт вши на дфаГЖ- К., 1971- С 147-157

20. Спицин А. А. Историко-археологические разыскания. Исконные обитатели Дона (|Донца//ЖМНП - 1909 - № 1.

21. Сташвнков Д А Евразийская мода в эпоху раннего средневековья (к постав к е проблемы) II Культуры Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. вопросы хронологии) - Самара, 1998. - С. 213-231.

22. Степи Евразии в эпоху средневековья - М., 1981.23 ФвдоровсктО А. С. Верхнесалтовский камерный могильник VIII-X вв.// Вестник

доьковского историко-филологического общества - 1913, 1914,- Вып. 3, 5.24. Флёров B.C. Погребальные обряды на севере Хазарского каганата,- Волгог

рад, 1993.25. Флвров В С. Аланы Центрального предкавкаэья V—VIII веков: обряд обезвре

живания погребённых. - Москва, 2000.

|рский альманах", том 3. Харьков, 2004

Э. КравченкоДонецк

Городища среднего течения Северского Донца

Среди средневековых археологических памятников на территории болгарского варианта салтово-маяцкой культуры своими размерами и материалами выделяются городи, ща среднего течения Северского Донца. Они расположены компактной группой, локализующейся на севере нынешней Донецкой области (Украина). Ближайшее городище к югу от донецкой группы находится у г. Каменск-Шахтинский (Ростовская область России) (Рис. 1: 14). К северу же наиболее близкими являются городища на территории нынешней Харьковской области (Украина), в частности - Сухая Гомольша (Рис. 1:13) [Плетнева 1962, 192-194; Михеев 1985, 110, рис. 1: 26, 28; Афанасьев 1987, 171. № 63] И И Ляпушкиным, Б.А. Шрвмко и К.И. Красильниковым упоминаются городища, расположенные ближе [Ляпушкин 1958,149, рис. 26:12; Шрамко 1962,290, рис. 114; Krasilnikov 1990, Karte]. Так или иначе, донецкая группа городищ отделена от ближайших к ним однотипных памятников значительным расстоянием, превышающим 100 км.

В среднем течении Северского Донца ныне находятся 8 городищ: Осиянская Гора. Царино, Сидоровское, Тэтьяновское, Святогорское, Теплинское, Кировское, Новосе- ловское. На высоком мысу коренного берега, у места впадения р. Казенный Торец в Северский Донец, было еще одно городище, которое по близлежащему населенному пункту называлось Райгородским [Сибилев 1926, 24, Ne 204]. Территориально все они занимают небольшой участок между местом впадения в Северский Донец его притоков - рек Оскол и Казенный Торец. Иногда эту группу памятников называют донецкими городищами.

Городища расположены на небольшом расстоянии друг от друга (не превышающем 4 - 6 км). На правобережье они вытянуты цепью вдоль Северского Донца, а на левом берегу находятся близ места впадения в Донец его притоков - рек Нитриус и Черный Жеребец (Рис.1). Городища отличаются друг от друга как размерами, так и системой фортификации. Часть памятников представляет собой крупные археологические комплексы, общая площадь которых (с селищами и могильниками) составляет 60-120 га. Городища Осиянская Гора, Святогорское и Татьяновское, напротив, имеют малые размеры и совершенно иную систему укреплений. ^

Абсолютное большинство рассматриваемых памятников было известно уже в четверти XX в. Тем не менее, еще в середине XX в. степень изученности их был довольно слабой Об этом свидетельствует статья Н.В. Сибилева, в которой авт пытался связать рассматриваемую группу городищ с половецкими городами, упоми ющимися в русских летописях [Ci6 inbOB 1950]. Это не удивляет, если учесть, что к

------- Международный центр хазаро

.jfry написала указанной статьи изуче-

е рассмат- ^ваемыж паз и к о в ограничивалось нвбольшими рдбсгтами, проводимыми в н8ч XX в. на райгородском юродище и в 20-30 гг. на городище у с.Маяки.

Исследование Райгородс- кого городища было связано с именами таких ученых, как В. Спесивцев,А.С. Федоровский, В.А. Город цов. Памятник до наших дней не сохранился.По вопросу его локализации в литературе существует известная путани-Мв. У истоков ее стоял первооткрыватель райгорадских древностей - В. Спесивцев. Так, уже А С. Федоровскому, приехавшему в Райгородок для осмотра памятников, найденных В. Спесивцевым, не удалось точно определить их местонахождение [Федоровский 1902, 72]. Ряд неточностей добавили Н.В. Сибилев [Сибилев 1926, 24]. а так-

О. Я. и А. И. Приваловы [Список памятников археологии..., 83-64]. Проведенный в Настоящее время опрос старожилов показал, что городище было расположено к севе- РУ от поселка, над старым руслом Северского Донца - Маяцким озером.

На величину археологического комплекса у с. Маяки первым обратил внимание Фаевед из г. Славянска А.И. Абрамов. В 1929 г. он показал городище Н.В. Сибилеву. |(0торый провел на памятнике небольшие исследования, составил первое его описа- Ние и снял план [Сибилев 1930,11]. В 1936 г. работы здесь вела экспедиция под рук


Рис.1. Расположение городищ и раннемусульманских могильников в среднем течении Северского Донца.

| - городища: 1 - Райгородок; 2 - Осиянская Гора; 3 - Царино (Маяки); 4 - Сидорове; 5 - Татьяновка; 6 - Святогорское; 7 - Теп- линское; 8 - Новосел овка; 9 - Кировск, 13 - Сухая Гомольша; 14 - Каменск-Шахтинский.

ф - раннемусульмвнские могильники: 3 - Царино (Маяки); 4 - Сидорово; 10 - Новопимаревка; 11 - Лысогоровка; 12 - Платоновка

Рис.2. Планы городищ. 1 - Царино (Маяки); 2 - место, на котором н а х о д и л о с ь

Райгородское городище.

Международный центр хазаро4еден,1Н

2 4 5

Рис.З. Предметы с городищ среднего течения Северского Донца. 1 - Райгородское городище (Хрисгивская круча); 2 , 3 - Царино городище

"Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004 —г

Г.Г. Афендика. О городище упоминает И И. Ляпушкин [Ляпушкин 1958,149, nyHinV*,,s* 1956 г. его посетила С А. Плетнева [Плетнева 1962, 22, рис. 1]. В 1960 г , во I Ь проведения разведок, Царино, Седоровское и Теплинское городища осмотрв^РеМч Шрамко Он не обратил внимания на их невысокие валы и отнес Царинский и г ^ ровский комплексы к разряду неукрепленных поселений, а Теплинское признал И ° дищем [Шрамко 1960]. И.И. Ляпушкин в поздней своей работе также отнес СидоГ°Ро' кий археологический комплекс к категории неукрепленных поселений, при этом vk ^ площадь памятника намного меньше реальной (400x500м) [Ляпушкин 1961,1901 8Начало серьезному исследованию городищ среднего течения Северского Донца бы положено в 60-70 гг XX в В.К Михеевым. Им велись раскопки и разведки на архео Л° гическом комплексе у с. Маяки (далее - Царино) (1963-1968гг.), а также Сидоровско Татьяновском, Теплинском и Святогорском (1970-1971гт ) городищах [Михеев 1985 12 24]. К 80-м гт. XX в. наиболее исследованным памятником являлось Царино городище у с. Маяки, на котором только экспедицией под руководством В.К. Михеева была вскрыта площадь более 4000 кв.м. [Михеев 1968, 25]. Работы на остальных объектах имели небольшие масштабы (Теплинское, Сидоровское), ограничились шурфовкой (Святогорское), а то и вовсе носили характер осмотра (Татьяновское). Результаты исследований были изложены В К Михеевым в отчетах и книге, в которой он вслед за И.И Ляпушкиным и С.А Плетневой отнес все донецкие городища к салтово-маяцкой культуре. указав при этом, что отдельные памятники существовали и в более позднее время [Михеев 1985, 22-24].

В 1975 г на территории Царина городища началось крупное строительство. В 1976-1978 гт. охранные работы на памятнике вела экспедиция под руководством С И. Татаринова и А.Г Копыла Основные исследования производились ими на могильниках [Копыл, Шамрай, Та- таринов 1979; Копыл, Татаринов 1990; Михеев, Копыл 1989] В 1979 г городище было осмотрено А И. Приваловым, расчистившим на памятнике несколько погребений.

В 1988-1991 гт. исследования были возобновлены экспедицией под руководстаом М.Л. Швецова и автора В процессе их было зафиксировано наличие на берегу Северского Донца поселения пеньковской культуры (V-VII вв ), а также вскрыты слои XI-XIV вв. На территории городища, наряду с комплексами VIII-X вв , были раскопаны сооружения золотоордынского времени. Исследовались безынвентарные погребения VIII-X вв , а также могилы мусульманского кладбища XIII-XIV вв. Ряд мусульманских погребений, расчищенных на южной окраине памятника, представлял собой отдельное кладбище, которое относипось к хазарскому периоду вго истории. Материалы раскопок 1988- 1991 гт. нашли отражение только в ряде публикаций тезисного характера [ К р а в ч е н к о .

1989; Кравченко, Швецов 1990; Кравченко, Швецов 1990 б; Кравченко, Швецов 1992; Швецов, 1992; Ходжайов, Швецов 1992; Швецов, Кравченко 1990; Швецов, К р а в ч е н к о

1995] и нашей статье [Кравченко, 2000].Существенно дополнил сведения о памятнике регулярный сбор подъемного мате

риала, проводимый местными краеведами. Среди находок - монеты, керамика, изДе‘ лия из кости и металла. Отдельные предметы уникальны. К ним относятся м е да льон с изображением Св. Николая, выполненным в технике перегородчатой эмали, иконка с изображением Св. Николая и Семи спящих отроков Эфесских (XIII-XIV в.) [Кравченко , Швецов 1995; Шамрай 1995; Кравченко 2000, 88, рис. 16: 4, 5], фрагмент формы Д^я отливки змеевика (VIII-X вв.) [Татаринов 1996-1997, 8-9], костяной реликварий с про-

Международный центр хазароведен< 1>1

^-пенным сюжетным изображением [Нахапетян, Шамрай 1990, 41-44]. Многолетние ‘*®0пддения позволили установить, что отдельные участки Царина городища представ- Тдрт собой однослойное поселение. На западной окраине археологического комплек-

сооружениях и подъемном материале было подобрано большое количество фраг- |'®нТов битого жженого золотоордынского кирпича. Последнее свидетельствовало о ^и чи и сооружений, построенных с его использованием Остатки таких построек были *десопаны в 1989 г. [Кравченко, Швецов 1990 б, 134-136]. Большая коллекция монет fgoriee 400 экз.) свидетельствует, что в золотоордынское время основной период рас- Lgra памятника приходился на 2-ю пол. XIV в. В это же время, судя поданным публикаций, переживало расцвет соседнее Райгородское городище

В 1989 г. экспедиция под руководством А. В. Колесника изучала Святогорское городище [Колесник, Под обед, Дедов 1989]. Раскопки этого памятника были продолжены в 1994-1995 гг. М.Л. Швецовым и автором. В 1994 и 1996-1997 гг отрядом экспедиции д В. Колесника под руководством автора велись раскопки раннесредневекового мусульманского могильника, входящего в состав Сидоровского археологического комплекса [Кравченко, Гусев, Давыденко 1998]. Предположение о том, что Сидоровский археологический комплекс представляет остатки крупного центра хазарского времени, высказывалось разными ввторами еще до начала систематических исследований этого объекта Подобной точки зрения Придерживались А.В. Колесник, В.В. Давыденко и автор данной работы До систематических исследований археологического комплекса главным вргументом в пользу этого мнения были большие размеры двнного памятника (120 га) С 2000 г. экспедицией под руководством автора были начаты работы на Сидоровском городище [Кравченко, Давыденко 2001, Кравченко 2002; Кравченко 2003] Параллельно с этим производилось обследование других городищ, во время которого были уточнены их границы В 1998 г во время разведок зафиксированы валы и культурный слой на местонахождении Осиянская Гора, что позволило отнести этот пункт к категории укрепленных поселений [Кравченко, Цимиданов, Кузин 1998]. Еще ранее, в 70-х гт. XX в., С.И. Татариновым было обнаружено крупное городище близ устья р Черный Жеребец у поселка Кировск.

Указанные исследования дали в распоряжение материал, позволяющий существенно откорректировать наши сведения по рассматриваемой группе памятников.

Р а й г о р о д с к о е г о р о д и щ е ( Р и с . 2 ,1 ) . Было расположено на высоком участке плато коренного правого берега р. Северский Донец неподалеку от места впадения в нее р Казенный Торец Так как памятник до наших дней не сохранился, сообщения исследователей конца XIX - начала XX вв. о нем представляют особый интерес Среди происходящих с городища материалов обращают внимание дирхем 815/16г. [Спесивцев 1905, 155-156], а также меч с арабской надписью, судя по которой он принадлежал эмиру Гарс эд-Дину (Гийас ад-Дину?) (Рис. 3,1). Меч был обнаружен на склоне, в урочище "Христивская круча" в 1,5 верстах к северу от Райгородка [ОАК 1898, 84-87]. Участок, На котором располагалось городище, ныне полностью уничтожен карьером и засыпан Отвалами. Ранее это был уплощенный мысообразный выступ, который являлся одной Из самых высоких точек данной местности. С северной стороны к городищу прилегали Фунтовый инвентарный могильник салтово-маяцкой культуры и курганные группы эпо- Ли бронзы. Все эти объекты в 50-х гт. XX в. были уничтожены Райгородским меловым Карьером. Десять сосудов из этого могильника хранятся в фондах Донецкого краевед

*Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

ческого музея (Рис. 4; 5, 3-8). Они находят многочисленные параллели в матерйГ"'^ памятников салтово-маяцкой культуры [Аксенов 1999, 141, рис. 8 , 15; Красильни а* 2001, рис 8 , 4-5; Ляпушкин 1958,116, рис. 9, 3]. Наиболее вероятно, могильник Рай°В родского городища относился к VIII-IX вв. Таким образом, находки свидетельств^ что памятник функционировал в хазарское время. В целом же он представлял со&Г. уникальный для среднего течения Северского Донца археологический комплекс н * ряду с ранними находками, на городище были хорошо представлены материалы зол9 тоордынекого времени, имелись остатки кирпичных построек, мечети. Основная част* монет, обнаруженных на памятнике, датировалась 2-й пол. XIV в. [Труды ., с 356,37jb 379,437, 438] Эти сведения подтверждаются результатами археологических исследований близлежащего поселения Казачья Пристань (существовало в 1684-1739 гг), положенного у места впадения р. Казенный Торец в Северский Донец Во время рас. копок здесь было обнаружено большое количество кирпича квадратной формы (22- 24x22 - 24x4,5-5 см ), который употреблялся казаками для обкладки стенок ям [Кравченко, Цимиданов, Кузин 1998]. Среди них встречены фрагменты декоративного кирпича маджарского производства, покрытого непрозрачной голубой поливой. Обычно он использовался в декоре общественных сооружений, в том числе и культовых. По составу теста и размерам кирпич не отличался от употреблявшегося в сооружениях золотоордынского времени на Царином городище. Представлен он и на других территориях, входящих в состав Золотой Орды [Егоров, Федоров-Давыдов 1976, 135; Егоров, Полубояринова 1974, 46; Мухаммадиев 1974, 61]. На Казачью Пристань кирпичи, вне сомнений, были принесены с близлежащего памятника, где имелись кирпичные постройки золотоордынского времени. Таким поселением было Райгородское городище.

Г о р о д и щ е О с и я н с к а я Г о р а ( Р и с . 6 , 1 ) расположено в 4 0 0 м к северу от пос. Донецкий. Здесь, на правом берегу, у излучины Северского Донца находится высокий холм, имеющий с трех сторон крутые склоны и уплощенную вершину. С запада его площадка отрезана глубокой балкой. С севера она круто обрывается в пойму р. Северский Донец. Здесь находится действующая осыпь, которая свидетельствует, что в древности площадка мыса могла иметь более крупные размеры. С востока от плато коренного берега холм отрезан гпубокой и широкой балкой, на уплощенном дне которой располагается поселение. У местного населения холм носит название Осиянская Гора Соседнюю вершину, расположенную к востоку, за балкой, местные жители называют Лысой Горой.

Северная часть площадки Осиянской Горы (50x100 м) отгорожена расплывшимся валом. Каких-либо следов въезда на огражденную территорию не прослеживается Не исключено, что въезд мог находиться в восточной части холма у спуска в балку Холм, на котором расположено городище, является одной из самых высоких точек д а н н о й

местности С него прекрасно просматривается на большое расстояние противополо#- ный, левый берег реки. При осмотре вала, в промоине были обнаружены остатки горв' лого столба, окруженные линзой прокаленного грунта. Поверхность памятника задеру нована и никогда не распахивалась. В шурфах был зафиксирован тонкий ку л ь ту р н ы й

слой, как на площадке, огражденной валом, так и за ее пределами Находки представ* лены фрагментами салтовской керамики и обломками лепной посуды более раннего времени Подобная лепная керамика обнаружена на расположенном у подножия гор°~

Международный центр хазаробеден»*

.ща поселении и на близлежащих памятниках: - в слое стойбища на Казачьей Пригн и , поселении Явор, а также на Святогорском городище Средневековая посуда ^ г э л а сразу под дерном. Лепная керамика встречена несколько глубже, на уровне -,0.50 см.

Вне сомнений, в хазарское время огороженная площадка на вершине холма и при- .егэющая к ней территория каким-то образом использовались. В VIII-X вв. городище ^иянская Гора могло представлять небольшой укрепленный пункт, располагавшийся еЖДУ двумя крупными городищами (Райгородским и Цариным), который являлся сво-

^разны м преддверием Царина городища, игравшим определенную роль в системе бороны на данном участке.

Особый интерес представляют материалы раннего периода существования памятника Основная часть их была найдена на поселении Среди находок - железный кинжал (Рис.6 , 2) и бронзовые трехгранные наконечники стрел [Кравченко 1993, 50, рис. 50 1 ; Ne 263] В шурфе был обнаружен крупный фрагмент горшка (Рис. 6 , 5) и бронзо- дый трехгранный наконечник стрелы (Рис. 6 , 3) В целом, археологический материал свидетельствует, что памятник имел два этапа функционирования Причем городище и поселение у подножия холма, по-видимому, всегда представляли собой единый комплекс. Хронологические рамки раннего периода существования памятника, наиболее ■ероятно, определяются в пределах IV - Н вв до н. э Второй период его жизни относится к VIII-X вв

Ц а р и н о г о р о д и щ е ( р и с . 2 , 1 ) располагается мееду с. Маяки и пос. Донецкий Оно представляет собой крупный археологический комплекс из городища, двух селищ и, как минимум, четырех могильников [Михеев 1965, 3 ,17,16], общая площадь которого составляет более 70 га. В археологической литературе памятник обычно фигурирует под названием “городище у с Маяки" [Ляпушкин 1958; Плетнева 1962; Михеев 1985]

Первые сведения о Царином городище содержатся в документах сер. XVII в , повествующих о постройке в 1663 г рядом с ним Маяцкого городка [Пирко 1988, 16] Средневековые укрепления, по-видимому, не устроили вновь пришедшее население, и городок соорудили у остатков старого населенного пункта, валы и рвы которого не были использованы

В 2001 г. детальный осмотр территории памятника позволил обнаружить отдельные узлы обороны, ранее не известные. Так, северный склон холма, на котором расположено городище, имеет ступенчатый эскарп. По уступу прослеживается едва заметный заплывший ров, начинающийся у восточного края городища Здесь, на мысо- °бразном выступе сохранились следы укреплений в виде двух валов, с заплывшим Рвом между ними, сильно ловрееденные блиндажом времен Второй Мировой войны. От них, вдоль юго-восточного края мыса местами прослеживается неглубокий ровик Скорее всего, практически вся верхняя площадка городища была ограничена линиями /креплений, величина и размеры которых находились в прямой зависимости от уязвимости того или иного участка. Описанный Н.В Сибилевым, С.А. Плетневой, В К Михеевым и другими исследователями ров с валом, отгораживающий эту площадку, ныне почти полностью распахан. Он отделяет треугольный участок территории, собственно г°родище, от обширного плато, на котором было расположено селище. Согласно В.К. Михееву, площадь памятника, ограниченного линией укреплений, составляет 17,78 га Михеев 1985, 12]

*Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

2 5 0 = = -


Рис.5. Керамика с городищ среднего течения Северского Донца. 1 , 2 - Кировское городище; 3-8 - могильник Райгородского городища.

Ij f e = ^ = s ‘ .=("Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

1 1 , 1

Р и с . 6 . 1 - план городища Осиянская Гора; 2-5 - вещи с городища Осиянская Горз.6 - план Святогорского городища.

Международный центр хазаро^6 1* ^

^ис.7 . Керамика Святогорского городища: 1, 3-15 - фрагменты лепных сосудов; 2 -крышка; 16 - нижняя часть амфоры.


2 5 4 = = = -

S = 3 - - - ^L H 1 I 4

AV' • ч

Л/

7 "

T10

12

\s

4

15

Р и с .9 . Обломок бусины (2) и фрагменты керамики с городищ. 1-4 - Кировское городище; 5-16 - Новоселовское городище.

£ "Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

I I 1 i__ I__ I

Р и с .1 0 . Сидоровское городище. Общий план памятника.

Международный центр хаэароведени*

2 5 7

I— |— i— i

p " c . 1 1 . Сидоровское городище. Керамика. 1 , 2 - кувшины с плоскими ручками; 3, 4, 5- ручки крышек.


Международный центр хазаровед^1

рис,13. Сидоровское городище. Фрагменты керамических крышек. 1, 2 - гончарные;3 ,4 -лепные.

Исследования показали, что вначале был заселен участок террасы вдоль реки Северский Донец. На этом месте жили как до возникновения городища (с та), так и после его запустения. В V-VIII вв. на берегу реки существовало неб Не°п*' поселение пеньковской, а затем салтово-маяцкой культур, рядом с которым на bUJOe в хазарское время была сооружена укрепленная часть. Причем, судя по наход*0^ 6, памятнике, а также раннему нумизматическому материалу, городище существ^ На уже в VIII в. В хазарское время населенный пункт неоднократно подвергался Da89*10 мам. По мнению В.К. Михеева, один из них произошел в конце IX в., после чегогоЗГР° ще «как крупный экономический центр салтовской культуры... перестает сущвсгвовят* [Михеев 1985, 23-24]. Нам представляется, что упадок памятника мог быть вызва Ь* другими причинами, например эпидемией, после которой населенный пункт был зяб* рошен. Так, например, произошло в 1739 г. с поселением Казачья Пристань, населе ние которого переселилось в расположенную поблизости слободу Райгородок. Пока заггельно, что и в случае с Цариным городищем наблюдается близкая каргтина. Судя по всему, население с этого памятника в конце IX в. также переселилось на близлежащий населенный пункт, дав толчок к расцвету Сидоровского археологического комплекса

В XI-XIII вв. на берегу Северского Донца существовало неукрепленное поселение [Кравченко 2000]. Материалы его раскопок свидетельствуют, что на этом населенном пункте проживали прямые потомки болгаро-аланского населения хазарского времени Последний этап существования объекта относится к XIII-XIV вв. В это время памятник снова превращается в крупный экономический центр. Наибольший расцвет его приходится на период "смуты" в Золотой Орде в 60-80 гг. XIV в. Вне сомнений, в это время функционировала вся площадка городища, поселение на берегу Северского Донца, селище, расположенное к западу от валов, а склоны, ограничивающие городище с юга, использовались под кладбище. В целом, площадь золотоордынского памятника составляла около 70 га. Не ясно, имел ли он в это время какие-либо укрепления В пользу этого может свидетельствовать наличие на юго-западной окраине городища слабо выраженного углубления с валообразным возвышением. За ним находки подъемного материала резко исчезают.

С в я т о г о р с к о е г о р о д и щ е ( Р и с . 6, 6) находится в районе r. Святогорска на правом берегу р. Северский Донец. Занимает вершину холма, расположенного перпендикулярно к берегу реки. С восточной и западной сторон холм ограничен глубокими балками. Восточная носит название «Скит» или «Святое Место». В XVII-XIX вв. здесь располагался скит Святогорского монастыря. На его территории имеются древние валы и рвы, время сооружения которых пока не выяснено. К раннему периоду относится пролегающая через Скит дорога, идущая от городища к Северскому Донцу. Дорога проходит по уплощенной поверхности эскарпированного в древности языкообразного отрога холма, образованного двумя ярами. Далее она огибает юго-восточную оконечность городища и спускается к реке. Судя по направлению, она шла непосредственно въезда, расположенного в центральной части линии укреплений памятника. С заП® . ной стороны городище ограничено глубоким яром, также выходящим к реке Северск^ Донец. Как и весь берег Северского Донца, этот участок покрыт лесом. К юго-западу него, за холмом, находится заросший лесом Миньевский Яр. На его территории е поселение салтово-маяцкой культуры, на котором производил раскопки Н. В. Сиби [Обтьов 1950,102].


v 0 1971 г. исследования В.К. Михеева ограничились шурфовкой памятника. В своей Lfe он указывает на присутствие на его территории культурного слоя малой мощног о , 2-0,35 м.), основным материалом в кагором были фрагменты лепных горшков f[UnoM, памятник был отнесен им к хазарскому времени [Михеев 1965, 21-22].

0 1989 г. экспедицией под руководством А.В. Колесника был снят план верхней jgrvi памятника (Рис. 6 , 6), произведены разрезы укреплений и заложено несколько шурфов [Колесник, Подобед, Дедов 1969, 1-5]. Был установлен факт наличия оборо- .,(тельных линий на трех сторонах городища - южной, западной и восточной, где ук- ^пления слабо заметны. С северной стороны рвов и валов нет, возможно, в связи с з л и ч и е м на этом участке крутых, труднодоступных склонов.

Городище состоит из трех частей. От плато оно отрезано рвом (глубина до 1,5 м) с ■зуия валами. Въезд оформлен в виде перемычки. С восточной стороны, ближе к краю <лона, во рву имеется еще одна небольшая перамычка и узкий проход. К северу плос к а , огороженная рвами, сужается и замыкается подковообразным рвом и валом с перемычкой в центре Этот вал ниже, чем внешний, и достигает высоты 1 м при ширине Ю м. Более мелким является и ров. Еще один ров, поврееденный окопами времен второй мировой войны, отрезает край мыса - цитадель [Михеев 1970,13].

В 1994-1995 гг. на городище было заложено два раскопа, один из которых распола- -ался у въезда. Второй находился к северу от него и пересеквл огражденную валами площадку с запада на восток. На памятнике был зафиксирован располагающийся пятнами тонкий культурный слой (до 20 см), слабо насыщенный находками. В основном, это- лепная и амфорная керамика. Фрагменты посуды салтово-маяцкой культуры встречены в единичных экземплярах Причем, лепная посуда и ранняя амфорная керамика обнаружены в основании вала и в нижней части заполнения рвов. Это свидетельствует, что сооружение укреплений связано с пераым периодом существования памятника.

Археологические комплексы, найденные на городище, представлены двумя хозяйственными ямами и помещением - неземной, чуть углубленной в материк, жилой постройкой с жердевым каркасом и открытым очагом у западной стены. В заполнении ее встречена лепная керамика (Рис. 7, 1-15), фрагменты амфор (Рис. 7, 16) и мелкий обломок краснолакового сосудика. Подавляющая часть амфорных фрагментов по тесту и характеру обработки отличается от причерноморских амфор, характерных для памятников салтово-маяцкой культуры. Среди находок из хозяйственных ям - крупный Фрагмент крышки, напоминающей крышки зарубинецкой культуры (Рис. 7, 2 ), и полностью реконструирующийся лепной сосуд (Рис. 7 ,1). В целом, археологического материала обнаружено мало, благодаря чему время возникновения городища, как и других близких ему памятников (Казачья Пристань, Осиянская Гора 2, Явор) [Крвтенко, Ми- Рошниченко, Полидович 2002, рис. 1 ], и вопросы их культурной интерпретации пока остаются открытыми. Близкая по виду посуда присутствует в материалах лесостепно- 10 Дона (III Чертовицкое городище) [Медведев 2000, рис. 4-5; 234-236]. Датировка этих объектов, наиболее вероятно, укладывается в последние вв. до н. э. - пераые вв. н. з. Не исключено, что к этому времени относится и Теплинское городище. Присутствуют Сдельные фрагменты керамики такого типа и на территории Царина и Сидоровского ^Родищ, что свидетельствует о посещении площадок, на которых позднее возникли эти памятники, населением, проживающим на этой территории в сарматское время.

Хазарский альманах", там 3. Харьков, 2004

Т а л л и н с к о е г о р о д и щ е . Расположено в 1 км от с. Богородичное. Занимает д о у ' ’* рующий над местностью холм, входящий в гряду, которая тянется вдоль правого 6 ^ * ' га р Северский Донец и носит название Святые Горы. Памятник был известен у* Ре'В. Сибилеву, который отождествлял его с летописным городом Шаруканем [Cigin6 ^ 1950]. В 1972 г. он был обследован В.К. Михеевым, заложившим на территории го*08 дища «16 раскопов общей площадью 397 кв. м.». Площадь памятника он опредег, ^7 га [Михеев 1985, 20]. ^«пял в

Городище находится в лесу, рвы и валы его неплохо сохранились. На различи участках памятника они имеют разные размеры, не превышая в высоту и глубину м. Городище имеет два входа (с западной и южной стороны). При этом южная ctodo памятника, наряду с наличием на ней рвов, была эскарпирована. Похоже, что имени9 ко входу на южной стороне ведет врезанная в склон холма дорога. Строителями rotxu дища были максимально использованы естественные рубежи. Так, на северной и се веро-западной стороне укрепления отсутствуют. Склоны здесь настолько круты что подъем на них даже в настоящее время связан с определенными сложностями. Таким же образом отделена и цитадель, которую В.К. Михеев называет «форпост» Она занимает куполообразную обособленную возвышенность, отрезанную от городища глубокой природной балкой. Дно балки было искусственно углублено, о чем свидетельствует заплывший ров. Цитадель занимает господствующее положение над рекой, и с нее территория левого берега обозревается на большое расстояние. При разрезе валов В.К. Михеевым была обнаружена конструкция из двух параллельных рядов столбов. Показательно, что подобная конструкция внутри вала зафиксирована и на Святогорском городище, где в раскопе 1, подрезающем вал, был зафиксирован ряд столбовых ям, а в разрезе вала А.В. Колесником был обнаружен горелый столб. Выше указывалось, что горелый столб был найден и в валу городища Осиянская Гора Вышеприведенное может свидетельствовать о том, что строители этих трех городищ использовали близкую технику сооружения украплений Окончательно решить этот вопрос можно лишь после проведения детальных исследований оборонительных линий этих трех памятников.

Археологический материал, выявленный В.К. Михеевым на Теплинском городище, представлен в основном лепной керамикой [Михеев 1985, 21, рис. 13, 12-14]. Культурный слой памятника слабо насыщен и располагается на городище пятнами. По составу теста и характеру орнаментации керамический комплекс не отличается от керамики Святогорского городища. В расчищенной на памятнике постройке (неглубокая полуземлянка прямоугольной формы 2x2,8x0,5 м), с открытым очагом в центральной чвсги и невысоким возвышением у северной стены, также была найдена лепная посуда [М хеев 1985, 20-21]. На

У подножия холма, в урочище Выдылыха, расположено большое поселение, нем представлены материалы неолитического времени, эпохи бронзы, neHbKO0<L 3rO салтово-маяцкой кулыгур, золотоордынского времени и XVII в. Отношение дан поселения к городищу проблематично. По нашему мнению, Теплинское г°Р°дии^1к0е тируется тем же временем, что и Святогорское. Функционировало ли оно в хЭза^ нИ. время, можно установить лишь в процессе дальнейших исследований этого па

рзСПОЛ®*Т а т ъ я н о в с к о е г о р о д и щ е примыкает к восточной окраине с. Т а т ь я н о в к а . г

Международный центр *лзй1

2 6 3

^ и е его нестандартно и отличается от всех подобных памятников в среднем тече- H(ttK Северского Донца Городище занимает площадку высокого правого берега реки у ^менны х озер Кривое и Пичужное. Выше площадки идет склон холма, завершающейся плато. Площадка возвышается над уровнем поймы на 20-22 м, в то время как дЬ ота плато - более 100 м. Памятник не исследовался. Точная площадь археологи- 10гчого комплекса не ясна Неизвестно, сколько селищ прилегало к городищу и где наХодились его могильники. Рвы и валы памятника в настоящее время полностью уничтожены Местонахождение линий укреплений и их видописаны В.К Михеевым, который осматривал городище в 1970 г. Полученные им данные нашли отражение в обобщающей работе и отчете, где приводится и глазомерная, очень приблизительная, схе- де памятника [Михеев 1985, 22]. Уже к моменту осмотра объекта В.К. Михеевым валы и рвы его были сильно распаханы. Двойная линия валов со рвами отрезала с юга площадку мыса, на котором было расположено городище. Едва заметные валы шли с запада и востока вдоль ограничивающих мыс балок. На схеме они не были обозначены [Михеев 1970, 11-12, 39-40]. На северном склоне укреплений не было.

Результаты осмотров городища и опрос местного населения дополнили эти данные рядом существенных моментов. Так, в пойме, к северу от площадки, на которой находятся городище и селище, имеется древняя дамба с уплощенной поверхностью, носящая у населения название «Турецкий Вал». Она завершается расположенной напротив посада площадкой вытянуто - трапециевидной формы, выходящей в озеро Кривое -участок старицы, сообщающийся с рекой Северский Донец. Противоположная сторона дамбы подходит к склону городища и завершается врезанной в северный склон древней дорогой, выходящей на восточный край памятника. К востоку от городища на площадке террасы имеется поселение салтово-маяцкой культуры.

По нашему мнению, в археологический комплекс входили собственно городище, два селища, расположенные к западу и востоку от укрепленной части, и пристань, соединенная насыпной дорогой-дамбой с городищем Она находилась в пойме и сообщалась с Северским Донцом участком старого русла.

В настоящее время памятник полностью зарос лесом. Подъемный материал представлен единичными фрагментами керамики салтово-маяцкой культуры. Отдельные Фрагменты посуды хазарского времени встречаются выше по склону холма, вплоть до плато.

К и р о в с к о е г о р о д и щ е ( Р и с . 8 , 1 , 2 ) расположено на север/северо-восточной окраине поселка Кировск Краснолиманского р-на. Занимает плато высокого правого берега Р Черный Жеребец, у места впадения в нее безымянного ручья Площадка холма Воэвышается над уровнем поймы на 30 м. Обжитая площадка на западе была огранил а ныне не сохранившейся линией укреплений, границы которой определяются по ^и чи ю на пашне подъемного материала. Общая площадь памятника - 60 га. На Дверной окраине часть площадки плато отделена глубокой балкой с уплощенным дном часток, ограниченный с юга описанной выше балкой, а с севера - склоном балки

^тенькая, являлся цитаделью. С восточной стороны линия укреплений представля- собой сложный оборонительный узел из серии рвов и валов, ограничивающий въезд Цитадель. Здесь укрепления образуют своеобразную полосу препятствий (Рис. 8,

^ Практически полное отсутствие подъемного материала на распаханной части цита- ^ и свидетельствует, что культурный слой на ней либо слабо насыщен, либо вообще


отсутствует. Основная часть городища занимает плато, прилегающее к цитадел Склоны здесь сильно повреждены, в связи с чем оборонительные линии coxd И ° ^ частично Система рвов и валов хорошо фиксируется на площадке напротив НИЛиСь ли, где проходит двойной ров с валом, обрезанный балкой. Ниже по склону ппоГТаде' вается система из трех или четырех рвов с заключенными между ними валами е* и~ ющимися вниз по склону в пойму реки Черный Жеребец Возможно, продолжен ^°Ка слабо фиксируется в пойме у северо-восточного и восточного края городища в в Ив 66 5 идущих вдоль склона холма борозд с едва заметными валами между ними П п ^ 4 состояние оборонительных линий на восточной и южной части памятника связа 06 сильной поврежденностью этих участков У юго-западного края городища места° ° читается линия - два рва с заключенным между ними валом. На отдельных участ И хорошо прослежен двойной ров с валом у подошвы холма и еще один двойной ров Х валом выше по склону. По одному из древних яров проходит дорога, ведущая на па мятник с юга. В 80 м к западу от нее линии укреплений спускаются в глубокий яр и поворачивают к северу. Напротив этого участка на пахотном поле исчезает и подъемный материал. Вероятно, на склоне западная линия укреплений была уничтожена описанным яром, а выше по склону - вспашкой. Почти на всей площади памятника встречен довольно многочисленный подъемный материал, представленный в основном фрагментами керамики (Рис. 5,1,2; 9,1-4). Шурфовка показала наличие на памятнике хорошо насыщенного керамикой салтово-маяцкой культуры слоя мощностью до 60 см

Могильник памятника не обнаружен. Во время осмотра городища в 70-х гг XX в А.И. Приваловым было найдено разрушенное инвентарное погребение Из него происходит кувшин, находящийся ныне в фондах Донецкого областного краеведческого музея (Рис 5, 2). Точно локализовать место находки не удалось Скорее всего, погребение было найдено на южном склоне городища, где в 70 гт. велись мощные земляные работы

Н о в о е в л о в с к о е г о р о д и щ е занимает край высокого мыса коренного левого берега Северского Донца у места впадения в него реки Нитриус. Территория памятника занята постройками нынешнего села Новоселовка. В 20-30 гт XX в. Н.В Сибилевым был собран нв нем археологический материал [Сибилев 1950,104]. Уже в эго время территория городища былв полностью застроена селом. Благодаря этому его площадь определяется по распространению подъемного материала и данным топографии. Оборонительные линий полностью уничтожены. Места расположения могильников не известны. Согласно подсчетам В.К. Михеева, площадь укрепленной части этого памятника составляла 14-15 га [Михеев 1985, 22]

Обширное посадское поселение расположено на противоположном (левом) берегу Нитриуса к юго-востоку от городища. Селище занимает территорию на склоне и дюнах верхней площадки песчаной террасы, до самого спуска последней в пойму С юга на север оно тянулось бол^е чем на 1000 м, а с запада на восток не менее чем на 300-4W м. Северная часть селища сильно повреждена при строительстве прудов, берега которых усеяны керамикой салтово-маяцкой культуры (Рис 9, 5-16) По своему облику У*3 занный материал очень близок керамическому комплексу Сидоровского городища, и ходки более позднего времени, в том числе и золотоордынского, о которых писал Сибилев, не обнаружены. Судя по всему, городище существовало только в хазаре* время. По своим размерам оно входило в четверку самых крупных раннесредневе

jc населенных пунктов среднего течения Северского Донца.^Сидорове кое городище (Рис. 10) расположено у с. Сидорово Славянского райо-

Занимает высокий участок коренного правого берега р. Северский Донец. Террито- ^ памятника пересечена глубокими балками (Сидоровский яр, Средний яр и Выела Срка), которые делят его на две части (Малое и Большое городища). В древности все ^ балки были обводнены. Река Северский Донец в настоящее время находится на ^стоянии не менее 1 км к востоку от городища. В эпоху средневековья она протекала намного ближе. В пользу этого свидетельствует наличие старого русла на заливных -аХ в 500 м от памятника. В период разливов, даже небольших, вода подходит пря-

"0 к холму, на котором расположено городище.Линии укреплений сконцентрированы на территории Малого городища. Они плохо

сохранились. Местами рвы и валы едва заметны. На некоторых участках они вовсе не фиксируются, и об их существовании можно только догадываться. Четко прослеживается укрепления лишь на западной окраине памятника, которая никогда не распахивалась. Здесь, в лесу, видны две линии рвов и валов, расположенные на расстоянии 120 м друг от друга. Одна из них представляла внутреннюю линию укреплений Она проходила через территорию Малого городища и на восточной его окраине соединялась с глубокой балкой, прорезающей склон. С северной стороны памятника эта линия шла вдоль склона Среднего яра, а Далее, похоже, вновь переходила на плоскость плато. Здесь она полностью распахана и не заметна. В 1971 г. В.К. Михеев в раскопе 2, юторый располагался по предполагаемой ее трассе, обнаружил какую-то траншею хвзарского времени [Михеев 1971; Михеев 1985, 20]. Место выхода этой линии укреплений к восточному склону холма городища фиксируется наличием древней глубокой балки, которая пересекает склон холма и спускается в пойму. Показательно, что на склоне между этими двумя линиями хорошо прослеживается ступенчатый эскарп. Он обрывается на глубоком яре, пересекающем юго-восточную окраину холма и выходящем на плоскость городища. Возможно, здесь была еще какая-то линия укреплений, юторая ныне не фиксируется. В лесу, в 120 м к западу от валов внутренней линии укреплений имеется еще одна оборонительная линия (ров с валом). Она отгораживает значительный участок площади городища, примыкающий к вышеописанному с запад* чой и южной сторон. Далее, своим южным краем она упирается в пахотное поле на памятнике, на котором не прослеживается. Место, где эта линия укреплений подходила к южному склону холма, отмечено глубоким древним яром, на правой стороне которого есть косая врезка - древняя дорога. Трасса этой дороги при косом освещении ОДна и ныне. От врезки на склоне холма она спускается вниз, пересекает Сидоровс- *й яр и по противоположному к городищу склону проходит вдоль памятника. Далее °на поднимается вверх по склону и исчезает. К северу от описанного участка внешняя линия укреплений подходит к Среднему яру, пересекает его, поднимается по склону к ^ритории посада - Большому городищу - и далее теряется.

Таким образом, Сидоровское городище состояло как минимум из трех частей, из 'вторых две были укреплены. В.К. Михеев определял площадь, огражденную рвами и ®элами, в 17,9 га [Михеев 1985, 9]. Нам представляется, что укрепленная часть памят- иика имела большие размеры. Так, у выхода Среднего яра в пойму, на площадке у "Рая его правого берега, имеются слабо заметные остатки вала. Укрепления, не сохранившиеся до наших дней, мог иметь и посад. В пользу их наличия свидетельствует

**зарский альманах", том 3. Харьков, 2004

название, которым именуют эту часть памятника жители с. Сидорово, - «БольщоТ"*" родище». го-

Исследования Сидоровского археологического комплекса - крупнейшего в спел течении Северского Донца (площадь 120 га) - начались относительно недавно г. на памятнике провел небольшие по объему исследования В.К. Михеев [Михеев ц ^ 1 18-20]. В 80-х гг В.В. Давыденко обнаружил два могильника, прилегающих к горсти 5 В 1994, 1996 и 1997 гг. А.В.Колесником и автором велись исследования могильни^ [Кравченко, Гусев, Давыденко 1998]. С 2000 г начались раскопки на жилой части ав*08 ологического комплекса [Кравченко, Давыденко 2001; Кратенко 2002; 2003], и из*!8 ние памятника приобрело систематический характер. К 2003 г. на его территории бы 6 разбито 15 раскопов, имеющих общую площадь более 3000 кв.м. Исследования по? эволили установить, что городище возникло во 2-й пол. VIII в как небольшой населен ный пункт. В пользу этого свидетельствуют находки монет, которые сосредоточены на небольшом участке памятника, ограниченном линиями укреплений. Среди них: абба сидские дирхемы, две половинки табаристанских драхм, солид императора Констан тина V [Кратенко, Давыденко 2001,249-250, рис.35; Кратенко 2003, 25, фото. 22-23] В конце IX в. памятник резко увеличился в размерах; его площадь выросла, как мини мум, в три раза. Именно к этому периоду относятся прилегающие к жилой части му сульманские кладбища, на которых ныне исследовано 216 погребений. Они представ ляют особый интерес, так как, наряду с другими синхронными им могильниками, сви детельствуют о распространении ислама в хазарское время среди населения средне го течения Северского Донца На городище и посаде было раскопано 4 погребения котлованы 11 полуземлянок, два гончарных горна и десятки хозяйственных ям. Расположение этих комплексов показало, что на значительной части памятника полностью отсутствуют случаи прямой стратиграфии. Последнее, равно как и расположение построек по отношению друг к другу, свидетельствует, что поздняя часть археологического комплекса существовала относительно недолго Материал в раскопанных на этом участке комплексах довольно однороден. В плане датировки интерес представляет наличие среди материала крышек с высокими ручками, имеющих аналоги в керамике X в. Волжской Болгарии [Халиков 1976, 45, рис. 12], и керамический импорт - амфор- ная тара крымского производства, которая составляет до 40% керамического материала данного памятника. Эти сосуды в подавляющем большинстве случаев представлены разновидностями причерноморских амфор, которые датируются 2-й пол I X - 1- лол. X вв. [Паршина, Тесленко, Зепенко 2001, 76; Якобсон 1976, 332-334; Якобсон 195 30-32, рис. 13:1-3]. При этом, полностью отсутствуют как амфоры, относящиеся kv 1-й пол.1Х в. (класс 24) [Романчук, Сазанов, Седикова, 1995, с. 50-52, табл. 20-22), и амфоры, нижняя датировка которых - 2-я пол. X в (класс 42) [Романчук, Сазан ■ Седикова 1995, 66-68, табл. 28, 33]. Нет и амфор с «вороггничковым ввичнком», ляющихся во 2-й под. X в. [Романчук, Сазанов, Седикова 1995, 68-69, табл 34, ^2001, 118; Зепенко 2001, 84].Среди находок присутствуют в небольших копич фрагменты кувшинов с плоскими ручками (Рис. 11, 1,2). п0Л X

Таким образом, наивысший расцвет памятника приходится на кон IX - 23-вв. и по времени совпадает с упадком соседнего Царина городища [Михеев 24]. По всей видимости, своим расцветом Сидоровское городище было обязано ку населения из оставленного соседнего населенного пункта. __^

г,о0е&н,1ММеждународный центр

2 6 7

' последний этап жизни городища завершился разгромом. В пользу этого свидетель- -gyKJT находки скелетов в отдельных постройках и в культурном слое поселения. Ма- £риапы более позднего времени говорят о том, что вплоть до конца XIV в. территория ратника посещалась населением, которое, тем не менее, на нем более не сепи-

lH#*

Таким образом, традиция сооружения городищ в среднем течении Северского Дон- g имеет длительную историю. Первые укрепленные поселения появляются здесь в сарматское время. Оставлены они были, наиболее вероятно, какими-то группами наделения, пришедшими из лесостепи. Вне сомнений, это население давно было знакомо с техникой строительства оборонительных сооружений В пользу этого однозначно ^идетельствуют топографическое расположение ранних городищ, внушительный вид „х укреплений и максимальное использование строителями всевозможных природных барьеров

Очень тонкий культурный слой этих памятников, слабо насыщенный находками, юэволяет утверждать, что городища сарматского времени либо не были жилыми, либо они функционировали очень непродолжительный промежуток времени. Об их характере свидетельствуют мощные укрепления, расположенные на участках, неудобных для жизни, зато занимающих господствующее положение на местности, а также наладки предметов вооружения Последние представлены на синхронных городищах - поселениях, таких как Осиянская Гора 2 и Казачья Пристань [Шрамко 19626, 151,153. Либеров 1962, 13].

Указанные городища вряд ли существовали до эпохи Великого переселения народов Памятники Среднего Подонцовья, оставленные оседлым населением V-VII вв , представлены неукрепленными поселениями пеньковской культуры. Это население также приходит в среднее течение Северского Донца с севера и останавливается на файней южной границе буферной зоны между степью и лесостепью. Так, самое южное из известных пеньковских поселений находится близ места впадения р.Казенный Торец в Северский Донец (Казачья Пристань). Материалы пеньковской культуры, об- нвруженные на поселениях, расположенных к югу от этой территории, крайне немногочисленны и невыразительны [Красильников 2001, 317, рис. 10]. Факт наличия в сред- •*»* течении реки Северский Донец поселений пеньковской культуры можно объяс- иотьтем, что жившее на степном пограничье население находилось в мирных взаимо- ^ношениях с кочевыми обитателями степи. В противном случае их немногочислен- чь*е неукрепленные поселения вряд ли могли бы существовать на землях, окружении степью, в то смутное время, каким была эпоха Великого переселения народов.

Таким образом, южные границы распространения памятников сарматского време- Ч памятников пеньковской культуры и группы городищ в среднем течении Северского ^°ица совпадают. Наиболее вероятно, это связано с тем, что именно здесь в сармат- с*0е время и раннее средневековье заканчивалась полоса относительно крупных лес- HbUc массивов, спускающихся с территории лесостепи вниз по Северскому Донцу.

Основная часть городищ Среднего Подонцовья сооружена в хазарское время. Большинство их вначале были небольшими по размеру укрепленными населенными пунк-

Неподалеку от заброшенного Святогорского городища и рядом с Теплинским ^°Дищем выросли неукрепленные поселения салтово-маяцкой культуры. Их жители

* *3aiрский альманах", том 3. Харьков, 2004

посещали обнесенные валами площадки на вершинах холмов, о чем свидетельству находки фрагментов керамики и отдельных вещей Однако говорить об использован этих городищ в их прежней оборонительной функции на основании только этих нахо док нельзя.

Наиболее крупными памятниками хазарского времени являлись Царино, Сид0ров ское, Новоселовское и Кировское городища. При этом два из них (Царино и Сидоров' ское) находились на правом берегу Донца, два же других - на левых его притоках Выше мы указывали, что время наивысшего расцвета этих памятников различно Так вначале среди поселений среднего течения Северского Донца доминирующую роЛь и фал о Царино городище. К концу IX в. его место занимает Сидоровское городище к сожалению, степень исследованности Кировского и Новоселовского городищ оставляет желать намного лучшего Тем не менее, выше указывалось о близости керамического комплекса Новоселовского городища сидоровским материалам Обращает на себя внимание и тот факт, что Новоселовское городище расположено напротив Сидоровс- кого, и эти два памятника видны друг с друга.

Многочисленный материал, происходящий с крупных городищ, говорит о большой роли, которую эти памятники играли в торговой и ремесленной жизни края. Так, огромное количество металлических предметов, обнаруженных на Царином городище, по- квзывает, что этот памятник в период своего расцвета был крупным ремесленным центром [Михеев 1985, 15; Шамрай, Дух1н 1997, 135-138]. Могильники, прилегающие к Царину и Сидоровскому городищам, свидетельствуют в пользу того, что эти населенные пункты были и культурно-идеологическими центрами, среди населения которых в первую очередь распространялись новые монотеистические религии. Так, на кладбищах. прилегающих к Царину городищу, наряду с мусульманскими могилами известны безынвентарные немусульманские погребения. Они могли бьггь оставлены представителями иных конфессий, таких как христианство и, возможно, иудаизм О знакомстве жителей городищ хазарского времени с христианством говорят находки, на Сидо- ровском городище - железного креста [Михеев 1971,13; 1985, рис. 17, 14], а на Царином - обломка формы, служившей для отливки змеевика и крестообразной подвески [Татаринов 1996-1997, 8-9]. На Царином городище обнаружен один из немногочисленных образцов кубанского рунического письма (К-9). И. Л. Кызласов подчеркивал связь этого алфавита с раннеболгарской государственностью [Кызласов 1994, 216]

После гибели Хазарского каганата часть жителей городищ среднего течения Северского Донца могла мигрировать. Вполне вероятно перемещение части мусульман на территорию Волжской Болгарии, где проживало близкое им по происхождению и вероисповеданию население. Оставшееся на территории Среднего Подонцовья оседлое население довольно быстро приняло христианскую веру, а на поселениях XI-XIV вв., заселенных потомками населения салтово-маяцкой культуры, ощущается сильное влияние Киевской Руси *i христианства. Об этом свидетельствуют находки предметов христианского культа [Кравченко, Швецов 1995; Шамрай 1995; Ключнев 1998, 125]- Особый интерес представляет поздний могильник, исследованный М Л Ш в е ц о в ы м у озера Чернецкое, рядом со знаменитым Зливкинским могильником. По мнению автора раскопок, это кладбище оставлено христианским населением.

Источники донесли до нас имя населения, проживавшего в н е п о с р е д с т в е н н о й близости от рассматриваемой территории и, по всей видимости, на ней, - ясы [Приселко

Международный центр хазароведсни>{

^950, 207; ПСРЛ, Т-38, 104]. Обычно авторы этот этноним приравнивают к этническому имени «аланы» Тем не менее, еще М И Артамонов, ссылаясь на сообщение Кембриджского документа об инспирированной хазарами войне аланов против конфедерации племен, в число которых входили и асы [Коковцов 1932,116-117]. указывал, что ясы и аланы представляли два разных, родственных друг другу племени. В качестве дополнительного доказательства он приводил данные В. Миллера об асах, проживающих на территории современной Бал карий. По мнению М. И Артамонова, ясами могли называться носители салтово-маяцкой культуры, обитавшие между Северским Донцом и Средним Доном [Артамонов 1962, 356-358] К этому необходимо добавить, что потомки средневековых алан - современные осетины - ясами называют керачаевцев и балкарцев [Артамонов 1962, 59]. Последние же представляют тюркоязычные народы. генетически связанные с протоболгарским населением, проживавшим в раннесредневековую эпоху на Северном Кавказе [Мизиев 1990]. Таким образом, этнонимы «алан» и «ас, яс» средневековых источников не обязательно должны быть тождественными. Так, В А. Кузнецов, посвятивший рассмотрению вопроса об аланах - ясах главу своей работы, считал эти народы двумя близкородственными племенными союзами [Кузнецов 1962,123-131]. При этом, ссылаясь на сообщения восточных источников, он указывал на факт присутствия в составе ясов тюркского компонента. Так, об отношении ясов к тюркским народам однозначно говорил автор XIV в. Абульфеде [Кузнецов 1962, 126]. Внешне аланы и асы друг от друга, по-видимому, не сильно отличались, благодаря чему европейские путешественники, проезжавшие через эти земли, не видали мееду ними особой разницы. Так, В Рубрук то ли на территории степного Крыма, толи уже в Приазовье встретил аланов, которые «в этих краях... именуются Аас». Они были правослевными христианами [Рубрук 1957, 106]. Тем не менее, В.А.Кузнецов считал иранский компонент доминирующим.

Некоторые из современных авторов относят средневековых ясов к народам тюркской группы, в частности, связывают их с протоболгарским этническим пластом Так, RX. Бариев считал средневековых ясов булгаро-аланским населением При этом он считал, что булгарский, тюркский компонент здесь был абсолютно доминирующим [Бариев 1999].

Не вдаваясь в аргументацию различных исследователей, укажем, что, в самом деле, На значительных территориях, где источниками средневекового периода упоминаются «ясы», четко читаются следы пребывания протобол га рского населения и при этом полностью (или почти полностью) отсутствуют катакомбные могильники, характерные для Овверо кавказских алан. Возможно, «асов», «ясов» действительно надо рассматривать Не просто как «аланов». По нашему мнению, в хазарское, а тем более, в постсалтовс- Яое время, это было сложное в этническом плане население, которое проживало в ‘ степях, на территории, где ранее был распространен болгарский вариант салтово-ма-• Чцкой культуры. По своему этническому составу оно было генетически связано о-насе- Аением хазарского времени и, скорее всего, представляло пестрый в этническом пла- Щ болгаро-аланский, а с XI в. - болгаро-алано-славянский конгломерат. Возможно. Арав О Б. Бубенок, считая, что именно это население под именем «бродников» упоминают древнерусские летописи [Бубенок 1997].

Приход монголов в Северное Причерноморье мало повлиял на жизнь оседлого населения в среднем течении Северского Донца, у которого в очередной раз сменились


Z/iy 1

хозяева. Неукрепленные поселения продолжают функционировать на своих прежних местах. Показательно, что этнический состав населения отдельных памятников, по. видимому, отличался друг от друга. Так, на поселении Нижнетеплое, расположенном ниже по течению Северского Донца (Луганская область Украины), были раскопаны землянки, имеющие большое сходство с древнерусским жилищем [Ключнев 1998,124 . 125] При этом на поселении у Царина городища абсолютно преобладают полуземлянки с открытым очагом, расположенным в центре, углу или у одной из стен [Кравченко 2000, 96]. Керамика этих поселений была сходна с древнерусской и одновременно сохраняла влияние традиций гончарного дела салтово-маяцкой культуры. По всей видимости, наличие на этих памятниках отдельных древнерусских черт было напрямую связано с большим или меньшим процентом славянского компонента, влившегося в болгаро-аланское население тех или иных поселений. В XIV в наряду с этими поселениями возникают и крупные населенные пункты, материальная культура которых не отличается от культуры прочих золотоордынских центров. Такие поселения появляются на месте Царина и Райгородского городищ Судя по многочисленным находкам монет, расцвет их приходится на 60-80 гг. XIVb., на период междоусобицы в Золотой Орде Расцвет этих населенных пунктов в период “смуты" не вызывает удивления. В это время как будто наблюдается общий подъем экономики на землях между Днепром и Доном Он выражается в появлении новых поселений (Приазовье, Северский Донец, Донецкий Кряж), активизацией денежного обращения В пользу подобного вывода свидетельствует распространение на памятниках находок монет Среди экземпляров, имеющих легенду, преобладают монеты, чеканенные в "Орду", причем ареал их распространения очерчивает “замкнутую область в Северном Приазовье* [Федоров-Да- выдов 1960, 110-111] На Царином городище зафиксированы явные следы местного чугунолитейного производства (литки всплески металла, предметы с необрубленными литниками). По всей видимости, расцвет степных памятников в это время связан с перемещением населения из разрушенных войной территорий на земли, менее пострадавшие во время борьбы за власть [Кравченко 2003 б, 359-360]. В этом, в первую очередь, был заинтересован правитель западных областей Золотой Орды - темник Мамай, так как земли между Днепром и Доном входили в состав тех территорий, опираясь на которые, он вел борьбу за власть. Трудно сказать, благополучно ли пережили населенные пункты Северо-Восточного Приазовья и среднего течения Северского Донца падение Мамая в 1380 г и приход к власти Токтамыша. Монеты с его именем на Царином городище представлены единственным экземпляром, чеканенным в 792 г Хиджры в Сарае К концу XIV в. жизнь на Царином, Райгородском городищах, как и на прочих поселениях среднего течения Северского Донца, прекращается.

Таким образом, имеющиеся в распоряжении материалы показывают, что высокая степень концентрации городищ на небольшом участке территории в среднем течении Северского Донца объясняется двумя причинами. Первая из них связана с тем, что этот участок представлял собой крайнюю южную часть буферной зоны между степью и лесостепью. Вторая причина заключается в том, что большинство городищ в среднем течении Северского Донца не существовали в одно время В те или иные периоды истории на рассматриваемом участке одновременно функционировало небольшое количество укрепленных поселений. В сарматское время их было не более двух-трех Слабая изученность памятников этого периода не позволяет определить, сколько во-


обще в сарматское время было в среднем течении Северского Донца стационарных населенных пунктов. Вряд ли они были многочисленными.

В VIII-X вв доминирующее положение занимали одно или два поселения, при упадке которых их ведущая роль переходила к другим населенным пунктам. Так было, например, с Цариным и Сидоровским городищами. Все остальные, вне сомнения, играли второстепенную роль.

В золотоордынское время одновременно существовали два крупных памятника, расположенных неподалеку друг от друга. Отнесение их к категории укрепленных поселений проблематично, так как один полностью уничтожен, а часть Царина городища, на которой присутствует только золотоордынский слой, исследована недостаточно, и вопрос о наличии на ней укреплений пока остается открытым. Находки на этих городищах свидетельствуют о высоком статусе указанных населенных пунктов по отношению к окрестным поселениям. Среди них остатки кирпичных построек, мечети, меч с высокохудожественной отделкой (Рис. 3, 1), многочисленные монеты, большое количество фрагментов поливной посуды, крайне редко встречающейся на других памятниках региона, предметы христианского культа, принадлежавшие представителям высшего православного духовенства (Рис. 3, 2-3). На Царином городище зафиксированы следы чугунолитейного производства [Кравченко, Швецов 1992]. Таким образом. Царино и Рай городское городища, как и крупные городища хазарского времени, играли видную роль в жизни населения среднего течения Северского Донца и на прилегающих к этому региону обширных степных просторах [Мирошниченко 2004].

В конце XIVb. городища и неукрепленные поселения региона прекращают существование. Среднее течение Северского Донца превращается в территорию, на которой полностью отсутствует оседлое население. Новый этап заселения этих земель начинается в конце XVI в.


Аксенов B.C. Старосалтовский катакомбный могильник// Vita antiqua №2. - Киев, 1999. С .137-149.

Артамонов М.И История хазар. Л., 1962Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VII l-Х вв. -

Археологические открытия на новостройках. Вып. 2. М., 1987.Бариев Р.Х. Волжские булгары: история и культура. СПб, 1999.Бу банок О Б. Ясы и б родники в степях Восточной Европы Vl-начало XIII вв. - К ,

1997.Егоров В.Л., Федоров-Давыдов Г.А. Исследования мечети на Водянском городище/

/Средневековые памятники Поволжья. М., 1976. С .108-166.Егоров В.Л., Полубояринова М.Д. Археологические исследования Водянскопз горо

дища в 1967-1971 гг.// Города Поволжья в средние века. - М., 1974. С.39-79.Зеленко С. М Кораблекрушения IX-XI вв. в Судакской бухте// Морська торпвля у

ГИвшчному Причорномор'Т. - К., 2001. - С.82-92.Ключнев М.Я. Поселение периода развитого средневековья у с. Нижнетеплое Лу

ганской области// Проблемы археологии Юго-Восточной Европы. Тез. докл VII Донс-


2 7 2 = -

кой археологической конференции Ростов-на-Дону, 1998. - С 124-125.Коковцов П К. Еврейско-хазарская переписка в X в. - Л , 1932.Копыл А.Г., ТатариновС.И Охранные раскопки городища Маяки на Северском Д0н

це// СА, №1. - 1979 - С 267-273Копыл А.П, Татаринов С И. Мусульманские элементы в погребальном обряде пра_

болгар Среднедонечья// Ранние болгары и финно-угры в Восточной Европе. - Казань 1990. С.52-71

Копыл А.Г., Шамрай А В , ТатариновС.И. Раскопки раннесредневекового могильни ка у с Маяки// АО, 1978 М., 1979. - С.346-347.

Колесник А.В., Подобед В.А., Дедов В.Н. Отчет об археологических исследованиях в г Славяногорске в 1989 г археологической экспедицией ЭТО Фонд. - НА СГИАЗ Ф.з дело 6, оп.6

Кравченко Э Е. Памятники золотоордынского времени на территории Донецкой области// Проблемы охраны и исследования памятников археологии в Донбассе Тез докл. конференции. - Донецк, 1989. - С.55-57.

Кравченко Э Е. Швецов М Л. О могильниках золотоордынекой эпохи Подонцовья// Проблемы археологии Северного Причерноморья. Тез. докл. конференции 4 3 - Херсон, 1990. С.22-24.

Кравченко Э.Е., Швецов М Л. О хронологии III этапа функционирования Царина городища// Проблемы исследования памятников Археологии Северского Донца. Тез докл конференции -Луганск, 1990 б. - С. 134-136.

Кравченко Э.Е., Швецов М Л. О неходках фрагментов чугунных котлов на территориях к западу от Дона // Проблемы археологии Поднепровья. - Дн., 1992. - С. 18-25

Кравченко Э.Е. Железный меч-кинжал с прямым перекрестием// Археологический альманах №1. - Донецк, 1993 - С.50. №283

Кравченко Э.Е, Швецов М Л. Новые данные о христианском населении края в XIII- XIV вв // Материалы научно практической конференции, посвященной 15-летию заповедника. - Славяногорск, 1995. - С.70-79

Кравченко Э.Е., Гусев О.А., Давыденко В В Ранние мусульмане в среднем течении Северского Донца// Археологический альманах №7 -Донецк, 1998. - С. 113-140

Кравченко Э Е Памятники оседлого населения XI-XIV вв. в среднем течении Северского Донца// Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 1. - Донецк, 2000 - С.75-100.

Кравченко Э.Е , Давыденко В.В. Сидоровское городище// Степи Европы в эпоку средневековья. Т.2 - Донецк, 2001. - С.233-302

Кравченко Э.Е., Цимиданов В В., Кузин В.И. Отчет об археологических исследованиях в Славянском районе в 1998 г.// НА ИА НАНУ. №1998/101.

Кравченко Э.Е., Мирошниченко В В., Полидович Ю.Б. Поселение Явор в среднем течении Северского Донца//Донецкий археологический сборник №10 - Донецк, 2002- С.87-107

Кравченко Э.Е. Отчет о работах средневековой археологической э к с п е д и ц и и Донецкого областного краеведческого музея на Сидоровском городище в полевой сезон2002 г.// НА ИА НАНУ, №2002/165.

Кравченко Э.Е. Отчет о работах средневековой археологической э к с п е д и ц и и Д°* нецкого национального университета в полевой сезон 2003 гII НА ИА НАНУ. Донецк.2003.

Международный центр хазароведен11Й

IКравченко Э.Е. Средневековый комплекс поселения Ляпинская Балка в Северо-

восточном Приазовье// Степи Европы в эпоху средневековья Т 3 - Донецк, 2003 б - С.345-362.

Красильников К И Новые данные об этническом составе населения степного Подонцовья// Степи Европы в эпоху средневековья Т.2. - Донецк, 2001. - С.303-322.

Кузнецов В.А. Аланские племена Северного Кавказа. М., 1962.Кызласов И Л. Рунические письменности Евразийских степей. - М., 1994.Либеров П.Д. Памятники скифского времени бассейна Северного Донца. - Лесо

степные культуры скифского времени. // МИА №113. - М , 1962 - С.5-85.Ляпушкин И И. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне р. Дона// МИА №62

-М .-Л ., 1958.- С 85-150.Ляпушкин И.И Днепровское левобережье в эпоху железа // МИА, - Na 104 - М., -

Майко В. В К вопросу о хронологии некоторых типов византийских амфор Юго- Восточного Крыма// Морська торпвля у Швычному Причорномор'Т. - К, 2001 - С 118- 122.

Медведев А.М Археологические материалы о присутствии сарматов на лесостепных городищах// Сарматы и их соседи на Дону. - Ростов-на-Дону, 2000. - С.233-255.

Мизиев И. М О болгаро - балкаро - карачаевских параллелях// Ранние болгары и финно-угры е Восточной Европе - Казань. 1990. - С. 101-108.

Мирошниченко В.В. Об административном статусе некоторых поселений хазарского времени в Среднем Подонцовье// Доклад на одиннадцатой ежегодной международной конференции по иудаике. - М., 3-5 февраля 2004.

Михеев В.К. Отчет об археологическихисследованиях поселения салтово-маяцкой культуры у с. Маяки в 1968 г.//Архив ИА НАНУ 1968/48

Михеев В К. Отчет о музейных экскурсиях и археологических исследованиях в 1970 г:// НА И А НАНУ №№ 1970/71

Михеев В.К. Отчет о работе средневековой археологической экспедиции ХГУ а 1971 г.//НА И А НАНУ Ne 1971/76.

Михеев В.К. Подонье в составе Хазарского каганата - Харьков, 1985.Михеев В.К., Копыл А Г Средневековые поселения и могильники Подонцовья// Про

блемы охраны и исследования памятников археологии в Донбассе. Тез. докл. конференции. - Донецк, 1989. - С.50-53.

Мухаммадиев А.Г. Раскопки двойного дома на Водянском городище// Города Поволжья в средние века. - М., 1974. - С.80-88.

Нахапетян В.Е., Шамрай А.В. Митологичен сюжет върху ранноболгарското изделие от Подонието. // Археология. Кн.2 - София, 1990. - С.41-44.

Отчет археологической комиссии за 1898 г. СПб, 1901.Паршина Е.А., Тесленко И.Б , Зеленко С.М. Гончарные центры Таврики VIII-X вв.//

Морська торпвля в П1вн1чному Причорномор’Т. - К., 2001. - С.52-81.Пирко В.А Северное Приазовье в XVI-XVIII вв. - К , 1988.Плетнева С.А. От кочевий к городам // МИА №142 - М., 1962.Плетнева С.А. На славяно-хазарском пограничье. - М., 1989.Приселков М.Д. Троицкая летопись - М.-Л., 1950.ПСРЛ. Т-38. Радэивилловская летопись. - Л., 1989.

1961.


Романчук А Н., Сазанов А.В., Седикова Л.В. Амфоры из комплексов Византийско Херсона. - Екатеринбург, 1995. 0

Рубрук Г. де. Путешествие в Восточные страны// Путешествие в Восточные страи Плано Карпини и Рубрука - М., 1957. - С.87-194. ы

Сибилев Н.В. Древности Иэюмщины. Вып. 2. - Изюм, 1926.Сибилев Н.В. Древности Иэюмщины. Вып 4. - Изюм, 1930.Ci6mboe M B. Археолопчж пам'ятки на Д|нц1 у зв'язку з походами Володимира Мо

номаха та 1горя С!верського// Археолопя, - T.IV. Киев, 1950. - С 99-114.Спесивцев В Ф. Находки в Райгородке// Труды XII археологического съезда в Харь

ковев 1902 г. Т .1 .-М ., 1905.Список памятников археологии Донецкой области (сост. Привалова О.Я., Привалов

А .И .)-Киев , 1988Татаринов С И Загадковий культовий предмет з Маяцького городища на Донеччин!/

/ Бахмутський часопис - Ne 5-6. - Артем1вськ, 1996-1997. - С.8-9.Труды Харьковского предварительного комитета по устройству XII археологическо

го съезда. Т.1 - Харьков, 1902.Федоровский А.С. Древности окраины с. Райгородка// Труды Харьковского предва

рительного комитета по устройству XII археологического съезда Т. 1. - Харьков, 1 902Федоров-Давыдов ГА Клады джучидских монет// Нумизматика и эпиграфика т.1 -

М., 1960.-С .94-192.Халиков А.Х. История изучения Билярского городища и его историческая топогра

фия// Исследования Великого города. М., 1976. с.5-56.ХоджайовТ.К., Шведов М.Л. Археолого-антропологическое исследование МаякXIII-

XIV вв.// Степи Восточной Европы во взаимосвязи Востока и Запада в средневековье- Донецк, 1992. - С.74-78.

Шамрай А.В. Каменная иконка с Царина городища// Материалы конференции, посвященной 15-летию заповедника. - Славяногорск, 1995. - С.67-70.

Шамрай А.В., Духин О Й. Ювел!рж центри на С1верському Дшц1// V М1жнародна ар- хеолопчна конференц1я студенлв та молодих вчених. HayKOBi матерюли. - К., 1997 -С.135-138

Швецов М.Л. Степи Восточной Европы во взаимосвязи Востока и Запада в средневековье// Степи Восточной Европы во взаимосвязи Востока и Запада в средневековье -Донецк, 1992 - С.93-98.

Швецов М.Л , Кравченко Э.Е., Подонцовье - Приазовье в эпоху раннего средневековья// Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. Тез докл. - Ростов-на-Дону, 1990. - С.31-33.

Швецов М., Кравченко Е. HoBi мэтер!али до icropiT гсламу в УкраТж // Icropifl penini в Укра'1'Hi. Тези повщомлень. Частина 5. - Ки1в - Льв1в, 1995. - С.503-505.

Шрамко Б.А. Отчет о работе скифо-славянской экспедиции ХГУ в 1960 г.// НА ИА НАНУ, 1960/27.

Шрамко Б.А. Древности Северского Донца. - Харьков, 1962.Шрамко Б.А. Поселения скифського часу в басейж Донця// Археолопя, Т XIV, - К .

1962 б . - С . 135-155.Якобсон А Л. Керамика и керамическое производство средневековой Таврики - Л-.

1976.

■ ■ Международный центр хазароведения

2 7 5

Якобсон A.J1 Средневековые амфоры Северного Причерноморья// СА. - XV. -1951 - £ 325-344.

Krasilnikov К I. Die Keramik der Saltovo-Majaki Kultur am nordlichen Mittelauf des Donee И Die Keramik der Saltovo-Majaki Kultur und ihrer Varianten (Hg. Cs. Balint). Varia ^fchaeologica Hungarica III, - 1990

Э .Е .К р а в ч е н к оГ о р о д и щ а с р е д н е г о т е ч е н и я С е в е р с к о г о Д о н ц а

Из археологических памятников эпохи средневековья нв территории болгарского варианта салтово-маяцкой культуры размерами и материалом выделяется девять городищ, расположенных в среднем течении Северского Донца (Райгородское, Осиянская Гора, Царино (Маяки), Сидоровское, Татьяновское, Святогорское, Теплинское, Кировское, Новоселовское). Они вытянуты цепью вдоль реки на расстоянии 4-6 км друг от друга От ближайших городищ, находящихся к северу и югу, эта группа отделена расстоянием, превышающим 100 км. Все эти памятники относились исследователями только к хазарскому времени. Однако, исследования последних лет показали, что городища раэновременны Как минимум два из них (Святогорское и Теплинское) функционировали на рубеже нашей эры.

Среди памятников хазарского времени выделяются 4 крупных городища, имеющих площадь от 60 до 120 гектаров (Новоселовское, Кировское, Царино, Сидоровское) Из малых городищ самым крупным является Теплинское (площадь 7 га)

Время расцвета крупных городищ различно. Например, вначале среди них доминирующую роль играло Царино городище у с Маяки. К концу IX в. эта роль переходит к соседнему городищу, расположенному у с Сидорово. Многочисленные находки свидетельствуют об активной ремесленной и хозяйственной деятельности населения этих памятников. Могильники, прилегающие к Царину и Сидоровскому городищам, свидетельствуют, что в IX-X вв. среди населения этих населенных пунктов в первую очередь распространялись новые монотеистические религии

В золотоордынское время в среднем течении Северского Донца функционируют два крупных памятника Среди них - упомянутое выше Царино и городище, расположенное у поселка Райгородок. Об их высоком стаггусе свидетельствует наличие кирпичных построек, мечети, следов чугунолитейного производства. О видной роли городищ эолотоордынского времени в культурной жизни края говорят находки на них предметов христианского культа, принадлежавших представителям высшего православного духовенства.

Многочисленный материал, происходящий с городищ, свидетельствует об активной торговой и ремесленной деятельности, которую вели жители этих памятников.

В конце XIVb. жизнь на городищах среднего течения Северского Донца прекращается. Одновременно с ними, вплоть до конца XVI в., прекращают существование и неукрепленные поселения на этой территории.


E . Y e . K r a v c h e n k o F o r t i f i e d S e t t le m e n ts o f M e d iu m R e a c h e s o f S e v e r s k y D o n e t s

Nine fortified ancient settlements located in the medium reaches of the river Seve Donets (i.e. Raygorodskoye, Osiyanskaya Gora, Tsarino (Mayaki), S id o ro v s k ^ Tatyanovskoye, Svyatogorskoye, Teplinskoye, Kirovskoye, Novosyolovskoye) are except^6 among the archaeological monuments of the Middle Ages found on the territory of Bulga/191 version of the Saltovo-Mayaki culture in their size and finds abundance. These settleme Г are situated in a chain along the river at the distance of 4 to 6 km from each other. This grouS of settlements is at about 100 km from the nearest settlements located to the north and south from them. All these monuments were dated by the researches to the Khazar time only. However, the latest investigations have shown that the settlements in question belona to different epochs, with at least two of them (i.e. Svyatogorskoye and Teplinskoye) functioning at the turn of our epoch - A.D. Among the Khazar time monuments, 4 large fortified settlements with the area of 60 to 120 ha (i.e. Novosyolovskoye, Kirovskoye, Tsarino, Sidorovskoye) stand out. Among the small fortified settlements, the largest is Teplinskoye with the area of 7 ha. The prime periods of large fortified settlements differ. For instance, at first the dominating role among them was played by the settlement of Tsarino at the village of Mayaki. By the end of IX с a neighbouring settlement located near the village of Sidorovo takes over this role Numerous finds prove remarkable craft and economic activities of the population of these monuments Burial grounds adjacent to the settlements of Tsarino and Sidorovskoye demonstrate that it was primarily new monotheistic religions that were spread among the people of these settlements. Within the Golden Horde period two large monuments functioned in the medium reaches of the Seversky Donets, with Tsarino mentioned above and the settlement located near the village of Raigorodok among them. Their high status is indicated by buildings made of brick, a mosque and the traces of iron foundry. The prominent role of the Golden Horde fortified settlements in the culture of the region is pointed out by the finds of Chrietian cult objects belonging to representatives of higher Orthodox clergy Numerous finds originating from the settlements indicate remarkable trade and craft activities of the inhabitants of these monuments. At the end of XIV c. life in the fortified settlements of the medium reaches of the Seversky Donets eubsides. Simultaneously, up to the end of XVI c., unfortified settlements cease to exist on this territory.

Междушродный центр хаэароведени)

277

ЛюбичевХарьков

Салтово-сахновские контакты в свете материалов поселения Нижний Бишкир 2 на Северском Донце

В 2000 г исполнилось сто лет с начала изучения салтовской культуры, когда архе- опог-аматор В.А. Бабенко открыл Верхнесалтовский катакомбный могильник [Михеев, Шрамко 1991, 110-111]. С 1951 г Б.А. Шрамко проводил работы на раннесредневековых городищах, материалы которых в различной степени связаны с проблемой славяно-хазарских контактов: Водяное, Коробовы хутора, Мохнач, Донецкое [Шрамко1962, 232 - 315, 331 - 360]. Исследуя памятники северо-западной части ареала салтовской культуры, а также изучая поселения, городища волынцевской и роменской культур, специалисты подняли вопрос об археологической фиксации связей славян и племен Хазарии [Плетнева 1962; Щеглова 1987а; Приймак 1988; Приймак 1990; Белинская 1989; Белинская 1990, Сухобоков, Юренко 1993; Сухобоков 1994]. Возник вопрос о наличии подобных связей еще раньше - на позднем этвпе пеньковской культуры во второй половине VII в [Любичев 1994]. Но А.З Винников считает, что ни на одном пеньковском селище не зафиксированы пеньковско-саптовские контакты Начало славяно-салтовских контактов от относит к концу VIII в [Винников 1995, 133 — 134]. А.М Обломский считает, что за пеньковские комплексы Сухой Гомольши (жилища 8, 9), Тимченков, Соколово, Введенки М.В. Любичев принимает типично сахновс- ше памятники и речь должна идти о более поздних сахновско-салтовских контактах [Гавритухин, Обломский 1996, 1 1 4 - 115].

Слабым местом в исследовании салтовской культуры верхнего течения Северского Донца является слабая изученность отдельных поселений, которые не были связаны с городищами. На поселении возле Кочетка проводились лишь незначительные раскопки [Михеев 1985, 12] В 1988 г. А.В. Крыгановым исследовалось поселение возле Пятницкого на р. Большая Бабка, где открыто две полуземлянки, в которых вместе с фрагментами типично салтовской керамики находилось небольшое количество обломков горшков пеньковского облика [Крыганов 1992]. По данным археологических разведок, в верхнем течении Донца находится много салтовских поселений, не связанных с городищами. ГЕ. Афанасьев в своем своде насчитывает их более восьмидесяти, не считая течения Оскола [Афанасьев 1987, 168 - 174]. Наша публикация вводит в научный оборот материалы поселения с сахновскими и салтовскими элементами Нижний Бишкин 2, что безусловно является новым вкладом в изучение проблемы славяно-салтовских отношений.

Селище Нижний Бишкин 2 находится на склоне второй надпойменной террасы правого берега Северского Донца в 2 км ниже по течению от одноименного поселка [Дегтярь, Любичев 1997]. Поселение обращено в сторону двух рукавов реки, а также к лощине


(Рис. 1:1). В административном отношении памятник находится на территории Нижне- бишкинского сельсовета Змиевского района Харьковской области. Исходя из сборов материалов на поверхности, следует отметать, что общая площадь памятника составляет приблизительно 3,5 Га. В 1978 г. на поселении было заложено три шурфа. В 1980 г. отрядом А.К. Дегтяря шурф 3 был расширен в раскоп I (93 кв м.), сделаны раскопы II (52 кв и) и III (131 кв. м) [Дегтярь 1981]. В 1993 г. отрядом М.В. Любичева раскоп II был расширен и общая исследованная площадь составила 444 кв. м [Любичев 1994а].

Поселение имеет следующую стратиграфию: а) от поверхности до глубины 0,15 - 0,25 м находится задернованный пахотный слой; б) ниже на глубине 0 15/0,25 - 0,5/ 0,7 м залегает нетронутый чернозем, в котором находится большинство культурных остатков; в) ниже, на глубине 0,5/0,7 - 0,7/0,9 м находится предматериковый суглинок бурого цвета; г) еще ниже залегает материк в виде глины темно-желтого цвета. Такое колебание глубин объясняется смывом грунта в сторону реки Все комплексы и абсолютное большинство находок в слое относятся к раннему средневековью На селище сделаны одиночные находки керамики бронзового века (бондарихинская культура), скифского времени, найдено два фрагмекта чернолощеных острореберных мисок по- Зднезарубинецкого типа. В раннесредневековом горизонте не определялись отдельные прослойки С периодом раннего средневековья связано 12 ям и два жилища

В слое раскопа I (Рис. 12) все находки (фрагменты амфор, лепных и гончарных сосудов, куски глиняной обмазки с отпечатками прутьев, часть бронзовой пластины с орнаментом) в большинстве происходили с участков, где ниже находились ямы 1, 3, 4 (яма 1 находилась в шурфе 3). Параметры всех ям поселения приводятся в таблице (Табл. 1) В заполнении ямы 2 находились кости животных, обломок точильного камня. Открытие жилища 2 связано с находкой на глубине 0,4 м скопления кусков песчаника. Оно прослеживалось до глубины 0,6 м от уровня современной поверхности, где уже обозначались контуры жилища В северном углу жилища выявлены контуры ямы 4 (Рис. 1:2). Она прилегала к северо-западной стенке жилища и входила в его границы. В заполнении ямы находились кости животных, фрагменты стенок лепных сосудов и часть венчика чернолощеной реберчатой миски.

Жилище 2 в плане имело форму неправильного четырехугольника, ориентированного длинной осью по линии северо-запад - юго-восток (Рис 1:3). Длина стены от печи к яме 1 составляла 3,2 м, северная стенка от печи к яме 4 - 1,5 м, восточный край жилища длиной 1,5 м соединялся с ямой 1 стенкой длиной 1,2 м. Северо-западная и юго-восточная стенки жилища были параллельными, и расстояние между ними составило 3,8 м. Глубина пола жилища - 0,85 м (0,25 м от уровня материка) Пол представлял собой хорошо утрамбованную глину. Печь размещалась в северо-западном углу сооружения и была сделана в материковом останце треугольной в плане формы с длиной стороны 0,5 м и высотой 0,33 м. В останце было пробито топочное отверстие, но выход на верх отсутствовал Сооружение до конца этой печи по неизвестным обстоятельствам прекратилось, но сверху была сооружена еще печь-каменка В заполнении топочного отверстия находились зола и угли. В жилище о б н а р у ж е н ы

кости животных, фрагменты гончарных и лепных сосудов На полу жилища среди камней печи находились обпомки стенок, венчиков, доньев лепных горшков (Рис. 3:1 - фрагмент бортика лепного котла с внутренним ушком (Рис. 3:5), фрагменты гончарных горшков с линейным и волнистым орнаментом, часть горла кувшина.

Международный центр хазаро0едеШ‘я

Таблица 1Параметры ям поселения Нижний Бишкин 2

■—

N1ямы

Глубина фиксации (м)

от уровня современной поверхности

Глубинадна(м)

Форма в плане и размеры (м)

Форма в профиле

Цветзаполнения

2 0,6 0.9 округлая (1,40 х 1,25) трапециевидная3 0,6 0.9 округлая (1,35 х 1,25) прямоугольная4 0.6 1,05 овальная ) .BQx 1,60) прямоугольная5 0,2 0,55 округлая (2,70x2,15) прямоугольная

6 0,55 1.10 оаальнвя (2,10 х 1,30) прямоугольная со ступенями черный

7 0.6 1,80 округлая (1,00 x 0,80) трапециевидная0,6—0,8 -

черный; 0.8— 1,60 - серый

8 0,65 1,85 округлая (1,90x1,80) прямоугольная черный9 0,65 0.8 овальная (1,00x1,90) трапециевидная черный10 0.6 0.85 ... округлая (0,80 х 0,90) тарелкообразная черный11 0.6 0,85 округлая (1,50x1,50) прямоугольная Черный

12 0,7 1,80 оеальнвя с выступом (1,40x1,25)

прямоугольная со ступенями

черный со слоем золы возле дна

На площади раскопа II жилище 1 (Рис. 2:1) имело неправильно- лрямоугольнук форму с одним расширенным и вторым суженным краями. Оно ориентировано в на правлении юго-запад - северо-восток (Рис. 2:5). Длина его 5,1 м, небольшая часть жилища уходила в западную стенку раскопа. Ширина сооружения колеблется в раз личных его участках: восточная часть имела ширину 3 м, а западная - 2 м. Восточная стенка котлована сооружения отличалась заокругленным краем. Глубина пола жили ща - 1,05 м от уровня современной поверхности, стенки его ровные и отвесные Е северной стене была расположена ниша длиной 1 м и шириной 0,15 м. Возле южноъ стенки на полу сделано две небольших ямки овальной формы глубиной 0,1 м О т наполнены золой и углями. Печь расположена в северной стене в трех метрах о' восточного угла жилища. Она сделана из материкового останца почти квадратной формы со сторонами 0,6 м. Высота печи - 0,65 м от уровня пола, топочное отверстие имело куполообразную форму, ширина его - 0,5 м, высота - 0,5 м. Устье печи сделанс не по центру топочного отверстия, а несколько смещено к западу. Оно имело форм; полумесяца с заокругпенными углами. Длина устья - 0,35 м, ширина - 0,15 м. П< периметрам печи сделан небольшой бортик из обожженной глины высотой 0,10 м толщиной 0,5 м. В плане он имеет почти квадратную форму с длиной стороны 0,4 - 0,45 м (Рис. 2:3). На поверхности печи и в ее заполнении найдены фрагменты лепны: и гончарных сосудов. Заполнение жилища состояло из фрагментов керамики и кос тей животных. Среди них - части лепных и гончарных сосудов. В большом количеств* обнаружены стенки амфор, лощеных сосудов (Рис. 4). Найдена часть пряслица и: стенки амфоры, железные шлаки.

"Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004 ■

о 300мI I | *

i

f f '

лщ i F * l ■ п

Рис. 1 . 1 - ситуационный план поселения; 2 - план раскопа I;3- план и профиль жилища 2.

Условные обозначения: 1 - заполнение серого цвета; 2 - чернозем с углем; 3 - материк с обожженной глиной; 4 - зола.

Ш ш Международный центр хаэароёедени»

281

г Т У у / 1

2

з

Рис. 2 План и профиль раскопа 2; 2-ллан раскопа 3; 3-план и профиль жилища 1.


На площади раскопа обнаружено шесть ям. В заполнении ямы 6 (Рис. 5:2) найдены фрагменты стенок и венчиков лепных горшков с вдавлениями по краю венчика, фраг- денты гончарных горшков, орнаментированных по тулову горизонтальными линиями, стенки серолощеных кувшинов, в том числе с пролощеными линиями, фрагменты стежок амфор, железные шлаки, угли, куски глиняной обмазки, кости животных. В заполнении ямы 7 выявлены стенки амфор, гончарных горшков с горизонтальными линиями по тулову, лепных горшков, кости животных, куски глиняной обмазки, стенка металлургического горна с прикипевшим железным шлаком, бронзовая пластинка размерами 2,5x2,0 см- Из заполнения ямы 8 (Рис. 5:3) происходят фрагменты верхней части лепного горшка, украшенного зонами пересекающихся линий, фрагменты серолощеного кувшина и кувшина, украшенного пролощеными кре&г-накрест линиями, фрагменты гончарных горшков, украшенных по тулову беспрерывными линиями или зонами таких линий, стенки амфор, горло амфоры с основаниями ручек, кости животных, куски глиняной обмазки, железный шлак, фрагмент стенок лепного горшка сахновского типа. В восточной части ямы возле стенки находились череп и кости нижних конечностей лошади, которые подстилались слоем древесного угля. На дне ямы, которое было обмазано глиной, находились фрагменты горшков сахновского облика, стенка салтовского горшка, кальцинированные кости животных, три венчика салтовских кухонных горшков. Край одного орнаментирован насечками крест-накресТ на верхней части ту лова чередуются пучки прямых горизонтальных и волнистых линий. Венчик другого горшка не имел орнамента по краю, его тулово украшено горизонтальными зональными линиями. Третий горшок по краю венчика был украшен пучком волнистых линий, ниже, на шейке, находились косые насечки, на тулове горшка - пояс горизонтальных линий В заполнении ямы 9 находились кости грызуна и куски мела. Из ямы 10 происходят небольшие фрагменты лепных сосудов, венчик сахновского горшка, стенки амфор, в том числе с бороздчатой поверхностью, кости животных.

К южной части ямы 12 прилегали две небольшие ступени высотой 0,15 - 0,3 м и шириной 0,7 -0 ,1 м (Рис. 5:1) В заполнении ямы находились фрагменты стенок и венчиков с насечками по краю сахновских горшков, фрагменты салтовских кухонных горшков, украшенных гребенчатым штампом по краю венчика и зональными линиями по тулову или композицией из пучков прямых и волнистых линий, фрагменты стенок горшков с пролощеными линиями, фрагменты горла, стенок амфор с бороздчатой или зонально-рифленой поверхностью, фрагмент лощеного кувшина, кости животных, куски рваного песчаника от печи (очага), куски глиняной обмазки, точильная плитка. На глубине 1,35 м о г уровня современной поверхности в юго-западной части ямы возле стенки обнаружено захоронение собаки Ее скелет залегал на правом боку и был повернут костями конечностей к стенке ямы. После погребения собаки заполнение ямы продолжалось. Участки дна ямы местами были покрыты обожженной глиной и глиной зеленого цвета. Дно в южной части покрывал слой золы и древесного угля толщиной 5 см. На дне находились мелкие фрагменты лепных сосудов. В слое раскопа II найдены фрагменты лепных и гончарных горшков, лощеных кувшинов, часть пряслица из стенки амфоры (Рис. 6; 8:1).

Раскоп III был заложен в 40 м к востоку от раскопа II. Культурный слой здесь имеет толщину 5 - 10 см. На глубине 0,3 - 0,35 м начинается материк (Рис. 2:2). На площади раскопа обнаружено незначительное количество культурных остатков: фрагменты лепной и гончарной керамики, лощеной посуды, несколько фрагментов амфор, костяная про-

U'Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

колка, биконическое пряслице (Рис. 6:2). В заполнении ямы 5 находились фрагменты лепной и гончарной керамики, кости животных. В слое раскопа найдены фрагменты сах новской и салтовской керамики, следует выделить фрагмент так называемого «кочевнического)» горшка, украшенного вдавлениями по краю венчика, защипами по краю тулова

Оба жилища поселения - полуземлянки с котлованами, углубленными в материк на 0,2 - 0,25 м Они имели форму, близкую к неправильному четырехугольнику (№ 2) или к вытянутому четырехугольнику с одним расширенным, а другим суженным краями (№ 1). Из-за отсутствия столбовых ям жилища следует относить к срубным конструкциям. Две небольшие ямки возле стены жилища 1 свидетельствуют, вероятнее всего, об использовании одного-двух столбов для ремонта жилища, поддержки перекрытия. Наибольшее внимание из элементов внутреннего устройства привлекают печи Они сделаны в материковых останцах квадратной (жилище 1) или треугольной (жилище 2) формы. Печь а жилище 2 традиционно размещена в углу сооружения, а в жилище 1 она выполнена в стене. Благодаря определенным обстоятельствам печь этого типа в жилище 2 не закончена и над ней сооружена печь-каменка. В жилище 1 печь имеет на поверхности глиняную жаровню с бортиком. Печи в материковых останцах выполнены в жилищах 1, 10, 12 Хитцов [Горюнов 1961, 113, 120, 122 - 123]. А М. Обломский называет эти и подобные комплексы «материалами типа позднего горизонта селища Хитцы» и говорит об их тождественности с памятниками типа Сахновки [Обломский, Смирнов, Сорокин 1967, 176,174]. Такие печи являются главным типом отопительных сооружений в жилищах волынцеаских и роменских памятников [Юрен- ко 1964, 39] Они известны на памятниках Среднего Поднепровья с сахновскими и волынцевскими чертами: в Монастырьке (жилища 4, 16), на Пастырском городище (жилище 2), на Старокиевской горе [Петрашенко 1962, 55], а жилищах 3, 10, 11 Ходосовки [Петрашенко 19976, 9, 15-16]. Интересно, что именно на типично сахновских поселениях Среднего Поднепровья почти единственным типом отопительных сооружений являются печи-каменки [Приходнюк 1960, 25] Это - поселения в районе Пень- ковки, а именно: печи-каменки в жилищах 1, 6, 9, 16, 21 Луга I [Березовец 1963. 157- 169], 7,9 Луга II [Березовец 1963, 180], а также в жилищах 10, 11 Стецовки [Петров1963, 218]. В Сахноаке в жилищах 5, 6, 6, 9. 10, 13, 14 размещены глинобитные печи или конструкции из камня и глины [Приходнюк 1976, 102 - 107]. В жилищах 2, 3, 9, 10 Шоссейного в верхнем течении Северского Донца находились исключительно печи- каменки [Обломский, Смирнов, Сорокин 1987, 178 - 182].

На поселениях Среднего Дона встречается только два типа печей: из камня или из камня и глины [Винников 1995, 21 - 23]. Печи в материковом останце имеются и на поселениях салтовской культуры среднего течения Северского Донца [Тельнова 1992] Их насчитывается здесь около десяти [Апареева, Красильников 2001]. Речь идет о поселениях Новолымарбвка, Подгаёвка и Рогалик [Красильников 1998].

Керамика поселения (рол и заполнение жилищ, ям, культурный слой) подразделяется на три фуппы по своей культурной принадлежности: сахновская, салтовская и «кочевническая» Сахновская керамика поселения полностью вписывается в сахновский керамический комплекс Среднего Поднепровья [Приходнюк 1980, Рис. 27] Она является исключительно лепной и подразделяется на три айда В состав первого входят фрагменты цилиндро-конических и биконических горшков с прямыми или короткими отогнутыми венчиками. Иногда венчики украшены насечками (Рис. 5:2; 5:3). Такие горшки были присущи


пенькоеской культуре, но в ее керамическом комплексе они доминировали [Любмев 19946, 10 - 11]. Сосуществование этих горшков в незначительном количестве наряду с округлобокими наблюдается, например, в жилищах 10, 12 Хитцов [Горюнов 1981, Рис. 48:10, 50:6]. Они входят в тип II группы ранней керамики волынцевских поселений по О.А. Щегловой [Щеглова 19876]. Ко второму виду принадлежат окрутобокие. иногда почти шаровидные горшки с плавно отогнутыми венчиками, которые иногда украшены ямками или штрихами (Рис. 5:3; 6:2,4). Они входят в I вид ранневолынцевской керамики [Щеглова 1986, Рис. 1 6, 7], образуют типы XII, XIII керамики Среднего Поднепровья по В.А. Петра шенко [Пеграшенко 1992, 41 - 60]. Такие горшки происходят из сахновско-волынцевс- ких комплексов Шоссейного [Обломский^Смирнов, Сорокин 1987, Рис. 6:5,6, 7:1,6; 8.1], Ходосовки [Пеграшенко 1989, Рис. 5:11], Хитцов [Горюнов 1981, Рис. 48:6,11; 50:9,13] Сахновки [Приходнюк 1976, Рис. 3:13; 7:5], Луга I [Приходнюк 1980, Рис. 28:6; 29:5; 32 8], Луга И [Приходнюк 1980, Рис. 33:2]. Третий вид образуют окрутобокие горшки с покатыми плечиками, суженым туловом и короткими отогнутыми венчиками, которые иногда украшены насечками или ямками (Рис. 3:3; 4: 1,7). По типологии В.А. Пеграшенко для керамики Среднего Поднепровья\ЛП-1Хв.в. они образуют V II I-X типы [Пеграшенко 1992,41- 60], аходят Ь I тип ранневолынцевской керамики по О А. Щегловой [Щеглова 1986, Рис 1:1-4]. Подобные горшки найдены в комплексах сахновско-волынцевских поселений Шоссейное [Обломский, Смирнов, Сорокин 1987, Рис. 5:14,15; 6:2-4; 8:5], Ходосовка [Петра- шенко 1989, Рис. 5:7,8,9], Хитцы [Горюнов 1981, Рис 37:4,6; 48:7-9; 50:11,12,15], Вовки [Щеглова 19876, Рис. 1:22,23], Сахновка [Приходнюк 1976, Рис. 3:8,14; 8:3; 9:3,10], Бучак [Пеграшенко 1997а, Рис. 1:1,7,9,11], Луг I [Приходнюк 1980, Рис. 29:3,9; 32:4,5], Луг II [Приходнюк 1980, Рис. 33:7,11], Стецковка [Приходнюк 1980, Рис. 34:4]

Салтоаская керамика по функциональному назначению подразделяется на кухонную (горшки, котлы с внутренними ушками), столовую (кувшины), тарную (пифосы, амфоры). Горшки образуют три типа. Тип 1 - лепные или частично подправленные на поворотном столике округлобокиа (яйцевидные) сосуды со слабопрофилированными слегка огГогнугымй венчиками. Они или совсем не орнаментированы, или имеют по краю венчика орнамент в виде косых насечек, рядоа штрихов, ямок. Подобные горшки известны, например, в Тмутаракани [Плетнева 1963, 10, Рис. 4,5.7], на Верхнесал- товском городище [Шрамко 1959, Рис. 2:2]. Тип 2 - округлобокие гончарные горшки с различным профилем неорнаментированной верхней части, покатыми или расширенными плечиками, коротким отогнутым венчиком Край венчика имеет различный профиль, иногда он был орнаментирован рядами волнистых линий (Рис. 6:8). Такие сосуды также присутствуют в салтоаской культуре [Баранов 1990, Рис. 30]. Тип 3 - гончарные округлобокие (или яйцеобразные) горшки с различным профилем отогнутых венчиков, крутыми или покатыми плечиками, но поверхность их покрыта несколькими вариантами орнамента: беспрерывные ряды горизонтальных линий по тулову наряду с насечками, отпечатками гребня по краю венчика; поля горизонтальных линий по тулову с ямками, гребенчатым штампом по краю венчик, пара толстых горизонтальных линий на расстоянии, рядом волнистых линий, ряды нескольких линий под определенным углом, зона горизонтальных линий под венчиком и отдельные почти перпендикулярные линии ниже. Последний тип горшков является очень характерным для керамики салтовской культуры на всей территории ее распространения: на Карнауховском поселении, вЗливкинском могильнике [Плетнева 1967, Рис. 25:7.8,9].


Рис. 4. Находки из жилища 2


Рис. 5. 1-план и профиль ямы 12, материалы из нее; 2-ппан и профиль ямы 6, материалы из нее; 3-план и профиль ямы 8, материалы из нее.


ч

--.-.л

/ /

] \[

L , “>• -ksji&irff'' - j -

1.1 С7 - / „..о^Д

■ „ ,.у1

14\

\

12

Рис. 6. Материалы из слоя раскопа 2.


№,<3l<S

in

IH

Рис. 7. Материалы из слоя раскопа 2: 1- бронза, 2- керамика.


на Верхнесалтовском городище, поселении в Песьках-Радьковских [Шрамко 1959 р 3:3,8; 5:4,7], на могильнике Сухая Гомольша [Михеев 1985, Рис. 6:1°. 12, 15], с и ровском городище [Михеев 1985, Рис. 13:6,8], могильнике возле с. Маяки [Михе 1985, Рис. 16:14], селище возле станицы Суворовской [Ляпушкин 1958а, Рис. 6] дм 68 риевском могильнике [Плетнева 1989, Рис. 74, 78], в Саркеле [Плетнева 1959 риТ' 6:1; 9:9], на крымских поселениях Тау-Кипчаки Кордан-Оба [Баранов 1990, Рис 31 i ' 3,5-15].

К кухонной керамике относится глиняный котел с внутренними ушками для пол

вешивания. Фрагменты такого изделия найдены в жилище 2. Каждое из ушек имеет отверстие. Подобные изделия происходят из селища I Дмитриевского комплекса [Плетнева 1989, Рис. 30:12], с Карнауховского поселения [Ляпушкин 19586, Рис 52:3,5], Саркела [Плетнева 1959, Рис. 10:5-8]. Типично салтовский кувшин с черной лощеной поверхностью представлен частью корпуса сосуда без горла и ручки. Корпус украшен поясом изображений из пучков линий под углом. Одноручные кувшины с подобным или иным орнаментом происходят со многих салтовских памятников [Шрамко 1959, Рис. 8:2; Плетнева 1959, Рис. 1:4; Баранов 1990, Рис. 35:2,4; Аксенов 1999, Рис. 8:6,8]. Пифос, верхняя часть которого найдена на селище, имеет аналогии среди находок в катакомбе 75 Дмитриевского могильника [Плетнева 1989, Рис. 79], в Саркеле [Плетнева 1959, Рис. 6:1]. Округлобокий толстостенный пифос с поверхностью желтого цвета имеет слегка отогнутый венчик и незначительное утолщение под ним в виде маленького валика. Фрагменты частей красноглиняных раннесредневековых амфор являются достаточно типичными находками на салтовских памятниках.

Так называемая «кочевническая» керамика состоит из фрагментов трех горшков. Вса они являются округлыми и отличаются профилем верхней части. Один горшок с покатыми плечиками и длинным отогнутым венчиком был орнаментирован волнистыми линиями из пальцевых вдавлений (Рис. 6:13). Другой горшок с коротким слегка отогнутым венчиком орнаментирован вдавлениями по краю венчика, рядом ногтевых насечек на тулове и ниже этого - кривыми глубоко врезанными линиями (Рис. 6:15) Третий горшок имел слабо отогнутый венчик и был украшен рядом толстых кривых линий. Орнаментация сближает эти горшки с группой «керамики кочевых народов» из Саркела [Плетнева 1959, Рис. 15]. Подобные изделия известны в жилище 8 Сухой Гомольши [Любичев 1994в, Рис. 3:5].

О наличии контактов носителей салтовской культуры и сахновского типа памятников свидетельствует, прежде всего, совместное нахождение керамики этих культурных фупп на полах и в заполнениях жилищ, ям, в культурном слое. Салтовская кера мика преобладает, и процентное ее соотношение с сахновской составляет ственно: слой раскопа II: 69 и 31 %; слой раскопа I: 78 и 22 %; жилище 1 ; 59 и ■яма 2: 70 и 30 %; жилище 2: 60 и 40 %; слой раскопа III: 88 и 12 %. Кроме T0rO'ax0. салтовская керамика в комплексах залегает совместно с сахновской, она также н цится в полуземлянках с печами, которые вырезаны в материковых останцаХхн0В. /казано выше, этот тип печей - характерная черта волынцевских и некоторых са ^ских жилищ. В этом случае можно говорить о салтовско-волынцевских конта а_Северском Донце, но мы не имеем ни одного фрагмента типично волынцев0*0* мики.

Г ” . . . ' ' \ l r f Y ?С-------i 6

/ : . \ п с п 7

<©

/— Г З4 i I I

з ИЫу \л

Рис. 8. 1- находки из слоя раскопа 2; 2- находки из слоя раскопа 3.

А-а*арский альманах", том 3. Харьков, 2004 -==

О 5

Рис. 9. Поселение Нижний Бишкин 2 в ареале пеньковской культуры, его отношение к сахновским памятникам и к волынцевскому горизонту (карта).

Условные обозначения:1 - ареал пеньковской культуры;2 - сахновские памятники на Северском Донце: 1 - Шоссейное, 2 - Таранцево, 3 -

Соколово, 4 - Сухая Гомольша (раскоп МС-85);3 - поселения Нижний Бишкин 2;4 - ареал волынцевского горизонта;5 - сахновские памятники западнее Северского Донца: 1 - Луг I; 2 - Луг II; 3 - Сах-

новка; 4 - Стецовка; 5 - Хитцы (жилища 1,10, 12); 6 - Монастырек; 7 - Канев; 8 - Ходосовка; 9 - Рябовка.

Междугородний центр хазароведения

Несколько таких печей известно и на поселениях салтовской культуры [Апареева Красильников 2001] Причину их существования в салтовской среде К И Красильни ков видит в появлении женщин-славянок среди болгар [Красильников 1990, 49]. Это приток населения был кратковременным, не массовым и датировался серединой - второй половиной IX в. [Апареева, Красильников 2001. 299] Но можем ли мы к этом времени относить комплексы Нижнего Бишкина 2? И как вообще датируется этот па мятник? Точному ответу на этот вопрос препятствует отсутствие датирующих вещей Но на него можно ответить, опираясь на датировку сахновских памятников и нижне| границы салтовской культуры. О.М. Приходнюк относит сахновский этап по памятни кам Среднего Поднестровья к середине VII -середине VIII в.в. [Приходнюк 1980,111] а В А. Петрашенко - к {началу-концу VIII в. [Пеграшенко 1992, 86]. На Днепровское Левобережье господство древностей типа Сахновки исследователи относят к серед и не VIII в. [Гавритухин, Обломский 1996,136]. Поздний горизонт поселения Шоссейно< сахновского облика датируется второй половиной VII - IX в.в. [Обломский, Смирнов Сорокин 1987], а верхний горизонт Рябовки - концом VII - началом VIII в.в. [Обломе кий, Терпиловский 2001], но в последнем случае отсутствовала керамика саптовско! культуры. Наши сахновские памятники отражают движение переселенцев с Днепров ского Правобережья, их переплетение с местными (пеньковскими) элементами [Лю бичев 2002, 18] Сахновский этап отражает начало формирования новой культур! [Гавритухин, Обломский 1996, 113 - 114]. Действительно, на определенном участю днепро-донецкого междуречья формируется волынцевский культурно-исторически горизонт (Рис. 9), а восточнее его ареала, на Донце, памятников с характерной вс лынцевской керамикой пока не обнаружено [Любичев 2002, 18] (Рис. 9)

Уже на протяжении тридцати-сорока лет время существования салтовской культу ры определяется серединой VIII - началом X в.в [Плетнева 1967, 135] Итоги иссле дований отдельных салтовских памятников в верхнем течении Донца пока не даю оснований опускать нижний хронологический рубеж Салтовские погребения с крыл/ ско-византИйской столовой посудой датируются второй половиной VIII - началом I] в.в. [Аксенов, Михеев 1998, 350] Салтовские комплексы с трупосожжениями тип Новой Покровки и отдельные типы погребений с конями (так называемой I хронологу ческой группы) относятся к середине-концу VIII в. [Аксьонов 2000, 11]. Ранняя групп катакомбных погребений Старосалтовского могильника определяется второй поле виной VIII в. [Аксенов 1999, 141]. Все эти обстоятельства заставляют нас датироват поселение Нижний Бишкин 2, как и прослеженные на нем салтовско-сахновские кок такты, второй половиной VIII в. С середины VIII в. в регионе уже существуют памятна ки салтовской культуры, а по данным специалистов, сахновские памятники прекращг ют свое существование в конце этого столетия. Но они имеют в виду сахновские пг мятники Среднего Поднепровья, а мы говорим о пвмятниках, которые расположен! на 360 - 400 км восточнее (Рис. 9). Возможно, они существовали в салтовской сред еще большее время. Утвердительный ответ на это пока еще дать невозможно.


Аксенов B.C. Старосалтовский катакомбный могильник// Vita antiqua. -1 9 9 9 . - № I

//'Хазарский альманах", том 3. Харьков, 2004

2У4 = = -

верхньоТ течи р C ia e ^кий Донець (за матер1алами саггпвських г'рунтових могильнимв) - Автореф. ^ iCT. наук. - К., 2000. Кан4

н.э. (Вопросы хронологии). - Самара, 1990.Алареева Е.К., Красильников К.И. Славянские признаки у праболгар СредНвп

чья// Актуальж проблеми втниэняно) та всесвгтньоТ icropii. - Луганськ, 2001 Не'Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIп

в.в.// Археологические открытия на новостройках - М., 1907. - Вып. 2 ' *Баранов И А. Таврика в эпоху раннего средневековья. - К , 1990.Белинская Л.И. К вопросу о связях племен салтовской культуры в лесостепно

Днепровском Левобережье в VIII - X вв // Проблеми археолог^ Сумщини. - Сумм, 1999 Белинская Л И. К вопросу о связях племен салтовской культуры на Днепровском

лесостепном Левобережье в VII - X вв.// Питання археологи Сумщини - Суми, 1990 Березовец Д.Т. Поселения уличей на р. Тясмине// МИА. - 1963. - Ые 108. - С 157-

169Винников А.З. Славяне лесостепного Дона в раннем средневековье (VIII - нач. XI

в.в.). - Воронеж, 1995. - С. 133Гавритухин И.О., Обломский А.М. Гапоновский клад и его культурно-исторический

контекст. - М., 1996.ГорюновЕ.А. Ранние этапы историислввян Днепровского Левобврежья.-Л, 1981 Дегтярь А.К. Отчет об врхеологических исследованиях в 1980 г. - Харьков, 1981 -

НА МАЭСУ ХНУ.Дегтярь А.К , Любичев М.В. Межэтнические контакты в период раннего средневе

ковья на Северском Донце (по материалам поселения Нижний Бишкин 2)11 Проблемы истории и археологии Украины. - Харьков, 1997.

Красильников К.И. Печи славянского типа в жилищах салтово-маяцкой культуры Среднедонечья// Вопросы истории славян. - Воронеж, 1998. - Вып. 12.

Крыганов А.В. Памятники салтово-маяцкой культуры у с. Пятницкое на Харьковщине// ВХУ. - 1992 - Nb 362.

Любичев М.В. Отчет об исследовании поселения Нижний Бишкин 2 в 1993 г - Харьков, 1994а. - НА МАЭСУ ХНУ.

Любмев М.В. Пвньмвська культура джпро-донецького межир1ччя. - Автореф к icrr. наук. - К., 19946. Свве_

Любичев М.В. Контакты славян днепро-донецкого междуречья и населения ро-Западной Хазарии в к. VII — нач. VIII в.в.//Древности, 1994. - Харьков, 199* ^

Любичев М.В. Памятники типа Сахновки на Северском Донце// ВХНУ.566. - IcTOpifl: вип. 34.^ 4958а *

Ляпушкин И.И. Средневековое поселение близ ст Суворовской// МИА. -

№ 6 2 52 3.5Ляпушкин И.И. Карнауховское поселение// МИА. - 19586 - № 62. - РисМихеев В.К Подонье в составе Хазарского каганата. - Харьков, 19®а в развитиеМихеев В.К., Шрамко Б.А. Вклад ученых Харьковского у н и в е р с и т е т

археологии (1805 - 1990 гг.)// ВХУ. - 1991. - Ne 357. - Вып. 24.

Международный цен,п^

Обломский A.M., Смирнов А С., Сорокин А Н. Материалы I тыс. н.э. на поселении шоссейное// СА. - 1987. - № 4.*(Эбломский A M ., Терпиловский Р. В. Славянское поселение и кочевнический мо-

ьНик V - VIII вв. на Ворскле// АЛЛУ. - 2001. - № 1.Петрашенко В О. Житла VIII - IX ст. на Правобережному Поднтров'Т//Археолопя. -

«982. - № 37Петрашенко В О Волинцввська культура на Правобережному Поднтров'| (за ма

р ал а м и XoflociecbKoro поселения)//Археолопя. - 1989. - № 2.Петрашенко В О. Слов'янська керамша VIII - IXст. эСереднього Поднтров'я -К . ,

1992.Петрашенко В.О. Про один керам1чний комплекс VIII - IX ст. э Середнього Под-

фпров'я// Проблвми пфюдження та коричного розвитку слов'ян - Ки1Гв-Льв1в, 1997а Петрашенко В.О. Пам ятки VIII - IX ст. Правобережного Поднтров'я// П1вденно-

руське село IX - XIII ст. - К., 19976.Петров В.П. Стецовкв, поселение третьей четверти I тыс. н.э.// МИА. - 1963 - No

108.Плетнева С.А. Керамике Свркела - Белой Вежи// МИА - 1959. - № 75.Плетневе С.А. О связях алано-болгарских племен Подонья со славянами в VIII -

IX вв - СА. - 1962. - № 1.Плетнева С.А. Средневековая керамика Твманского городища //Керамика и стекло

древней Тмутаракани. - М., 1963Плетнева С.А. От кочевий к городам// МИА. - 1967. - № 142.Плетнева С.А На славянско-хазарском пограничье. Дмитриевский археологичес

кий комплекс. - М., 1989.Приймак В.В. О взаимоотношениях славян Днепровского Левобережья с населе

нием салтовской культуры// Охрана и исследование памятников археологии Полтавщины. - Полтава, 1988. - С 34 - 36.

Приймак В.В. Про деям питвння слов'яно-салт1вських стосунюв на Л1вобережж1 Днтра// Охорона i дослщження пам'яток врхеолоп! Полтавщини. - Полтава, 1990

Приходнюк О.М. Ранньосервдньов1чне слов'янське поселения на р. Рось//Досл1д- *ення з слов'но-руськоТ археолог^. - К., 1976

Приходнюк О.М. Архволопчш пам'ятки Середнього Поднтров'я у VI - IX ст. н е - к . 1980.

Сухобоков О В Хазарский каганат и славяне Днепро-Донского междуречья//Про- вМи ранньослов'янськоТ i давньорусько! археологи Посейм'я. - Бшоптля, 1994. Сухобоков О.В., Юренко С.П. Битицьке городище VIII ст. н е.: перспективи вивчвн-

я / Роль paHHix м1ських центр1в в становленн! КиУвськоТ Pyci. - Суми, 1993. ./ельнова Л И. Печи славянского типа в постройках салтово-маяцкой культуры на Г*®Рском Донце// Теория и методика исследований археологических памятников ле- ^ е п н о й зоны. - Липецк, 1992.т Щрамко Б.А. Керамша салт1вськоТ культури// Учеж записки ХДУ. - 1959. - Т 100. -

ЭДи историчного ф-ту. - Т. 7. - Рис. 2:2.^Рамко Б.А. Древности Северского Донца. - Харьков, 1962.

(jJj^nioBa О.А. Ранние элементы в керамическом комплексе памятников волынцев- ^ ° типа// КСИА. - 1986. - № 187.


Щеглова О.А. Салтовские вещи на памятниках волынцевского типа// Архел ческие памятники эпохи железа восточноевропейской лесостепи - Воронеж 1 о'°Ги'

Щеглова О.А. Волынцевский горизонт поселения Вовки// КСИА. - 1987б - кь 7а Юренко С П Домобуд1вництво населення Днтровського Л 1Вобережжя bviii ^

//Археолопя. - 1984. - № 45. ~ * ст

M .V . L lu b ic h e vT h e S a l t o v - S a k h n o v c o n t a c t s in t h e l i g h t o f m a te r ia ls o f N lz h h l j B i s h k in 2 s e t t l e m e n t o n t h e S e v e r s k iy D o n e t s

The question about archaeological tracing of connections of Slavs and various tribes of Khazar Kaganat has been being studied for more than 40 years already. Beside it, a weak place of study of the Saltov culture in headwaters of the Severskiy Donets is insufficient extent of study of separate settlements, which ere not connected with the main site.

On NizhhlJ Bishkin 2 settlement of the Zmievskoy dietrict of the Kharkov region during the period from 1980 till 1993 the area of 444 sq. m. has been researched, two dwellings end 12 holes dwellings have been investigated. Both dwellings are semi earth-houses with furnaces The ceramics in dwellings, holes, and layer of a settlement is of Saltov, Sakhnov, and "nomadic" type. To ргевепсе of Saltov-Sakhnov contacts on a settlement testify a joint presence of ceramics of these cultural groups and type of furnaces in dwellings, characteristic for Volyntzevo and Sakhov monuments. These contacts date to the second half of VIII century

3. Хроника

Q В• Бубенок (Киев), В.В. Михеева (Харьков)

Хазарская проблематика на востоковедческих чтениях А. Крымского(1999 - 2004 гг.)

С 1997 г Институт востоковедения им. А. Крымского НАН Украины регулярно проводит ежегодную международную конференцию “Востоковедческие чтения А Крымского”. Уже было проведено восемь таких конференций. Необходимо отметить, что ужв с самого начала в докладах выступающих звучала хазарская проблематика. С 1999 г. доклады по истории Хазарского каганата стали наиболее популярными При этом данная темвтика присутствовала в докладах на заседаниях сразу нескольких секций — “Ближний и Средний Восток", "Евразийская степь" (Проблемы кочевого общества), “Источниковедение и историография", “История Востока". Хазарской твме посвятили свои выступления не только молодые ученые, но и известные ученыв-вос- токоведы

Так, в 1999 г. на “III востоковедческие чтения А. Крымского” известный арабист В М Бейлис представил свой доклад ““Славянская река" (Нахр ас-сакалиба) — северная граница проникновения арабов в Восточную Европу во время арабо-хазарских войн VII — первой половиньЛ/Ш вв. и путь купцов-русов IX в ", в котором подверг анализу всевозможные сведения мусульманских авторов о реке “Нахр ас-сакалиба”, которая упоминвется в связи с походами Мервана против хазар в 30-е годы VIII в., а также варианты ее названий. Исследователь обратил внимвние на то, что малоизвестный арабоязычный автор IX в. Халифа ибн Хаййат использовал для названия реки термин ар-Р.м. Исходя из того, что гидроним ар-Р.м сопоставим с названием народа "Р-**, упоминаемым в сочинении ал-Масуди (X в.) "Муруджаз-захаб...", В. М. Бейлис пРишел к неожиданному выводу, что под названием “Река сакалибов" следует подразумевать не Волгу или Дон, а Кубань [Бейлю 1999, 12— 14].

С 2000 г. активное участие в востоковедческих чтениях А. Крымского принимает РУг°й известный историк-арабист Т. М. Калинина. На “IV чтениях" она представила

“О веротерпимости в Хазарии”. Анализируя данные письменных источников известном факте — религиозной толерантности хазар, исследователь пришла к

^ что для этого были экономические причины: “последователи монотеистичес- браРелиГий не имели права на занятие такой широкой работорговлей, какая не воз- и няпась язычникам, этих последних, кроме того, можно было продавать и покупать Ниюем прочим — христианам, иудеям и мусульманам'1. Работорговля же, по ее мне- 20oiПриносила большие прибыли хазарским правителям [Калинина 2000, 15— 16\. В

г- на "V востоковедческих чтениях А. Крымского" Т. М. Калинина в своем докла-

13аР^кий альманах", том 3. Харьков, 2004

де "Меотис в средневековой арабской географии" провела сопоставительный

лялся или как озеро, или как продолжение Понта, которое соединялось с ним ством реки Танаис (Дон). Только ал-Масуди в своем сочинении “ПромывальниПОСРед и рудники самоцветов" отметил, что Понт и Меотис представляли собой одно 30/1013 Это можно, по мнению ТМ.Калининой, объяснить тем, что раннесредневековы^ПОе сульманские географы пытались связать представления античности и их cobd» ности [Калинина 2001, 62— 63]. Наибольший же интерес представляет доклад т м Т* лининой "Ал-Масуди о “реке хазар”’’, который был подготовлен к "VI востоковедчески3 чтениям А. Крымского". В докладе исследователь проанализировала сведения ава боязычного автора первой половины X в. ал-Масуди о ‘реке хазар", которая фигурировала в его сочинении "Муруджад-Дзахаб. . ." под названгием Аут или Адм. По мнению Т.М.Калининой, данное название следует рассматривать как искаженный гидроним Атил, т. е. Волга [Калинина 2002, 13— 15\. В 2004 г. на “VIII востоковедческих чтениях А Крымского” Т. М. Калинина представила доклад “Некоторые наблюдения над текстами Ибн ал-Факиха и Агапия Мандбиджского", где сопоставляются сведения двух ближневосточных авторов X в. о неродах, в том числе о хазарах, проживавших соответственно в пятом, шестом и седьмом климатах На основании этого был сделан вывод, что частичное сходство описаний шестого и седьмого климатов у Ибн ал- Факиха и Агапия Мвндбиджского объясняется использованием единого, неизвестного нам первоисточника [Калинина 2004, 6— 7].

Вопросы истории Восточной Европы в предхаэарский и ранний хазарский периоды, связанные с существованием Великой Болгарии в Северном Причерноморье, нвшли свое отражение в докладах известного украинского историка и археолога О.М.Приход- нюка. Так, в 2000 г. на "IV чтениях” исследователь в своем докладе “Антский военнополитический союз в контексте взаимоотношений с Великой Болгарией" акцентировал внимание на том, что в предхаэарский период в VII в. в Северном П р и ч е р н о м о р ь е

взаимотношения антов и протоболгар носили преимущественно мирный характер Однако с разгромом Великой Болгарии хазарами во второй половине VII в. пвнь1(( ов кая и другие археологические культуры, связываемые с внтами, пРекРащаЮ^ладЫ существование После этого в Поросье и на левобережье Днепра появляются ^ мартыновского типа, что, по мнению О.М.Приходнюка, может свндетельст^о&^^од. громе хазарами антов [Приходнюк 2000, 46— 47]. В 2002 г на “VI чтениях О. поп0ВИНв нюк в своем докладе, посвященном размерам Великой Болгарии во второ вь(ВОду. VII в., на основании данных письменных источников и археологии, пРииу!цИазовья и что в состав Великой Болгарии в период ее расцвета, кроме Восточного ^ижНе- Северо-Восточного Причерноморья с Крымом, входили степные пР0СТ0^ес0Степи на го Поволжья на востоке до Правобережного Поднепровья на западе и л юк в сво- севере [Приходнюк, 2002, 184— 186] В 2003 г. на “VII чтениях” 0 м ПрИ* ^eMy и уто4' ем докладе “О западной границе Великой Болгарии” продолжил данну^ д неПровск°" нил, что самой западной территорией государства Кубрата были степ

Международный цг»»т

= = 299

v L .«ого междуречья [Приходнюк, 2003, 127— 12в]. Кроме того, в 2001 и 2004 гг. ис- ^цовэтель выступил на VI и VIII чтениях с докладами, посвященными взаимоотно-

^ ниЯм восточных славян и тюркояэычных номадов степей Восточной Европы. В них ЬЛ Приходнюк акцентировал немало внимания на характере контактов хазар и сла-

0 в vii— х вв. При этом было отмечено, что существование Хазарского каганата гоало положительную роль в развитии славян в раннее средневековье, потому что, мнению исследователя, хаэарское государство на протяжении нескольких столе-

* являлось для восточных славян заслоном от набегов тюркояэычных кочевников и * ЙСк Арабского халифата [Приходнюк 2001, 95— 96; 2004, 147— 148]

Начиная с 2002 г. хазарская проблематика постоянно присутствует в докладах харьковского историка А. А. Тортики. В 2002 г. он выступил с докладом “Работорговля в Восточной Европе в период существования Хаэврского каганата", где поднял очень зктуальную научную проблему. На основании анализа данных ряда письменных пенн иков , исследователь пришел к выводу, что в период раннего средневековья тор- лдоя людьми в международном масштабе была обыденным явлением для стран Европы и Ближнего Востока В ней были задействованы не только хазары, но и норма- ны-русы, арабы, византийцы и др При этом в качестве живого товара или работорговцев периодически выступали представители многих народов указанных регионов [Тортика 2002, 197—201]. В 2003 г. на'Л/Н чтениях" в своем докладе '“Климаты" Константина Багрянородного и Северо-Западная Хазария: проблема локализации и идентификации" А А. Тортика коснулся другой актуальной проблемы из хазарской истории Сопоставляя данные 42 главы трактата Константина Багрянородного “Об управлении империей”, гдв речь идет о “Климатах", и информацию главы 10 этого сочинения, где уже упомянуты “девять климатов Хазарии”, находившиеся вблизи се- верокавкаэской Алании, докладчик пришел к выводу, что речь идет о рвэных местах Восточной Европы. По его мнению, в первом случае речь идет о Юго-Западном Крыме, а во втором — о Северо-Западной Хазарии [Тортика 2003, 139— 141]. Довольно дискуссионный вопрос затронул А. А. Тортика также в 2004 г на “VIII чтениях" в своем докладе “К вопросу о характеристике хазарского присутствия в Днепро-Донском междуречье в конце VII — начале VIII вв.". На этот раз объектом внимания исследователя стали датируемые концом VII — началом VIII вв. погребальные и культовые памятники типа Сивашовки и Перещепино, обнаруженные на территории Днепро-Донского ""ОДуречья Анализируя мнения о принадлежности этих памятников верхушке то про-

то хазар, А. А. Тортика пришел к выводу об их нехаэарском происхождении, кованием для этого стали данные письменных источников и анализ общего хода "^рических событий того времени [Тортика 2004, 157— 160].

Проблем хазарской истории также коснулся в своих докладах киевский исследова- ^О. Б. Бубенок в 2003— 2004 гг. на "VII—VIII чтениях”. В 2003 г. был подготовлен

“Нетрадиционные сведения о народах степей Восточной Европы в аноним- 5Ыл ^ к т а т е “Худуд ал-'Алам’ , где, вопреки мнению большинства исследователей, Тзт а предпринята попытка доказать, что первый персояэычный географический трак-

являлся сплошной компиляцией сочинений раннесредневековых мусульманс- ^ о р о в . Наоборот, пример с описанием народов степей Восточной Европы пока- *ар 671 470 8 Данном сочинении, кроме традиционной информации о государстве ха-

■ п°явились новые сведения, сопоставимые с изменениями этнополитического ха-

*^Рский альманах", том 3. Харьков, 2004

300 = = -

падения Хазарского каганата во второй D4 г. О. Б. Бубенок выступил с докладом “гу]0вИЧеj n n r k u r n в V/II___ 1У в в v a ^ a n u

рактера, которые произошли после iX в. [Бубенок 2003. 110— 114\. В 2004 i ние хазар к торговле", где доказывалось, что в VII— IX вв. хазары, как и боль^ГНОц ' кочевых народов, относились нейтрально к торговой деятельности, т е в их ШИНств° было профессионалов-купцов. Более престижным занятием хазары, как и чевники, считали занятие скотоводством, военное дело и т. п. В этом следует116 ко' проявление одной из закономерностей в развитии кочевого общества Одн вИ еть ные письменных источников свидетельствуют, что в X в. хазары под Возде-КО Аач* таких монотеистических религий, как иудаизм, ислам и христианство, и в силСТВИем экономического характера изменили свое традиционное нейтральное отнош ВЫГСад торговле и сами стали заниматься торговой деятельностью на пс>осЬееги«ч~ Нив к уровне [Бубенок 2004, 123— 126]. альном

История хазар и других народов Хазарского каганата нашла отражение в доклад других исследователей. Так, в 2003 г. на “VII чтениях" с докладом на эту тему выст\Г пил киевский историк А. Гудилин. Его доклад "О выходе хазар на арену раннесредневековой военной истории Восточной Европы” был посвящен анализу военно-политической ситуации на юге Восточной Европы в конце VII — началеVIИ вв. В результате докладчик отметил, что сопротивление хазарских войск нввсегда остановило продвижение арабов в Европу с востока [Гудилин 2003, 119— 120 ] Однако следует отметить, что к данному выводу многие исследователи пришли уже много десятилетий тому назад. В том же году А. Я. Найман в своем докладе “Принятие хазареми иудаизме акцентировал внимание на политичиских причинах принятия хазарами иудаизма и при этом отметил особую веротерпимость хазар [Найман 2003, 120— 121] Однако данные положения уже давно не являются чвм-то новым для исследователей хазарской проблемы, и именно это не сделало доклад актуальным.

Значительное количество докладов на востоковедческих чтениях А Крымского было посвящено хазарской археологии, т. е. исследованиям памятников салтовской культуры. Твк, в 2001 г. на "V чтениях" с очень интересным сообщением выступил луганский археолог К И. Красильников. Исследователь в своем докладе "Археологические свидетельства азиатского этноса в ствпном Подонцовье в раннем средневековье" обратил внимание на то, что в среднем течении Северского Донца на салтов ских поселениях были выявлены тандыры для выпечки хлеба, при чем явно азиатского происхождения. Это дало основания К.И.Красильникову считать, что в . какая-то группа оседлого населения мигрировала из Средней Азии в перифей* _ степной регион Хазарии [Красильников 2001, 90— 92]. Не менее " ^ ^ 'и к р а с и л ь - расматривался в этом же году в докладе другого луганского археолога Л.и. ^ очНИ. никовой. В ее докладе “Жилища степного варианта салтовской культуры как ^ свЛв. ки к этническим вопросам" был проведен анализ формы жилищ салтовско р тоПЭ ния в среднем течении Северского Донца и определена хронология бы хазарскоеили иного типа жил^х построек. В результате, удалось установить, что „руглыевремя в субрегионе последовательно было представлено три типа жи ^ данные(юртообраэные), квадратные и прямоугольные (земляночного типа) и в с реД-типы жилых построек встречались в различных местах Хазарского ка еМ теченИИ ней Азии, то Л. И Красильникова сделала вывод, ч т о в 1 Х - Х в в .в с р е д - льНИКОва

Северского Донца были представлены по крайней мере 4 — 5 э т н о с о в I

Международны!! центр

301

,001. 9 2 -9 4 ].0 2003 г. на “VII чтениях" с докладом на археологическую тематику выступил И. Пе- юК в своем докладе “Производство оружия ближнего боя населением салтово-

^яцкой культуры" он отметил, что в хазарское время салтовские мастера Подонья * * гли большого совершенства в обработке железа и изготовляли в достаточном* пичестве оружие ближнего боя — сабли, боевые ножи и кинжалы. Все это, по мне-

ю докладчика, может свидетельствовать о достаточно высоком уровне развития Н пной металлургии и металлообработки у населения салтовской культуры Подонья плнэко необходимо отметить, что данное направление исследований получило бо- „ее детальное освещение в работах исследователей предшедствующих десятилетий что и отметил в своем докладе И. Печенюк [Печенюк 2003, 125— 127].

В 2004 г. на "VIII чтениях" три доклада представителей харьковской школы были посвящены проблемам хазарской археологии. Так, В. С. Аксенов в своем докладе “Би- питуализм как элемент кочевого характера ведения хозяйства салтовским населением бассейна Северского Донца (на примере захоронений могильника Красная Горка)” заметил одну интересную закономерность — совершение ингумационных погребений на могильнике Красная Горка приходится на позднюю осень — зиму, а совершение впускных кремационных и ингумационных захоронений в основные ингумацион- нь1е _ на период после возвращения с весенне-осенних предвижений. Это двло основание исследователю считать, что могильник Красная Горка был оставлен кочев- никвми нв месте зимовника, где умерших во время кочевий родственников доэахора- нивали на родовых участках. На основании этого был сделан довольно оригинальный и нестандартный вывод, что ингумвционные и кремационные погребения были оставлены пресгавителями одной этнической группы, а не нескольких [Аксенов 2004, 116— 117]. Не менее интересное сообщение подготовила также М. В. Хоружая. В своем докладе “Бронзовая фигурка хазарского времени из фондов Харьковского исторического музея’ исследователь проанализировала изображения нв одной из стетуэток хазарского враменй, найденной на территории Харьковской области. В результате, она пришла к выводу, что эта статуэтка имеет иконографическое сходство с целым рядом бронзовых статуэток, изображавших уродцев, которые могли являться изображениями первопредка некоторых тюркских родов [Хоружая 2004, 160— 162] В сообщ и м А. В. Крыганова "Два уникальных фортификационных пункта Хазарии нв ее С8веРо-западной окраине" дается описание обследованых в 2000 г. автором доклада ^РОДищ салтовской культуры на севере Харьковской области на берегу р. Волчья ^ э н с к о е городище) и возле села Мартовое, южнее упомянутого. Однако ввтор ^^ад а твк и несмог ответить на вопрос, каково было функциональное назначение -^Ф ортификационных сооружений в хазарское время [Коыганов 2004. 139— 141]

д ***** образом, несмотря на то, что в 1999— 2004 гг. на востоковедческих чтениях были представлены различные по научному уровню доклады по про-

ш ин^ хазарской истории, следует отметить научную новизну и актуальность боль- Иэ них. Увеличивающееся с каждым годом число докладов, касающихся раз-

< £ аспе*тов ИСТ°РИИ народов Хазарского каганата, свидетельствует о растущем к хазарской истории в Украине и соседних государствах.

альманах", том 3. Харьков, 2004


Аксенов В. С. Биритуализм как элемент кочевого характера ведения хоэ ' товским населением бассейна Северского Донца (на примере захоронен И-СТВа Сал* ника Красная Горка) //V III сходознавм1 читання А. Кримського. Тези доповЬ*-МОГиль- родноТ науковоТ конференцй. КиТв. 2— 3 червня 2004 р КиТв, 2004 М|*на-

Бвйлю В. М “Слов’янська piKa" (Harp ас-Сакал1ба) — твжчна межа леюapa6ie до СхщноТ Свропи nifl час арабо-хозарських в1йн VII — першот п о л о в и н ^ НМЯ та шлях купц|в-руйв IX ст // III сходознавч1 читання А. Кримського. Тези доповщей ^ родноТ науковоТ конференцй, присвяченоТ 80-р1ччю вщ дня народження акя” 0*"3'Омеляна Прщака. КиТв, 1999. ЭДвмка

Бубенок О. Б. Нетрадиционные сведения о народах степей Восточной Ebdo анонимном трактате "Худуд ал-'Алам” И VII сходоэнавч1 читання А. Кримського т" * доповщей М1жнародноТ науковоТ конференцй. КиТв 4— 5 червня 2003 р. КиТв 2003 ЭИ

Бубенок О. Б. Отношение хазар к торговле //V III сходознавч1 читання А. Кримського Тези доповщей м1жнародноТ науковоТ конференцИ. КиТв 2— 3 червня 2004 р Китв2004.

Гудилин А. О выходе хазар нв арену раннесредневековой военной истории Восточной Европы // VII сходоэнавч1 читання А: Кримського. Тези доповщей м!жнародио1 науковоТ конференцП. КиТв. 4— 5 червня 2003 р. КиТв, 2003.

Калинина Т М. О веротерпимости в Хазарии I I IV сходоэнавч1 читання А Кримського. Тези доповщей м1жнародноТ науковоТ конфервнцй, присвяченоТ 2000-й р1чниц1 хри- стиянства. КиТв. 13— 15 вересня 2000 р. Китв, 2000

Калинина Т. М. Меотис в средневековой арабской географии // V схсщознавч! читання А. Кримського Тези доповщвй м1жнародноТ науковоТ конференц1Т. КиТв 10— 12 жовтня 2001 р. КиТв, 2001.

Калинина Т. М. Ал-Масуди о "реке хазар” // VI сходознавч1 читання А. Кримського Тези доповщей мйжнародноТ науковоТ конференци. КиТв 30— 31 жовтня 2002 р Китв,2002 .

Калинина Т М. Некоторые наблюдения над текстами Ибн ал-Факиха и Агапия Ман- дбиджского // VIII сходозна№1 читвння А. Кримського. Тези доповщей м1жнвродноТ науковоТ конференцП. КиТв. 2— 3 червня 2004 р. КиТв, 2004. н0М

Красильников К. И. Археологические свидетельства азиатского этноса в Подонцовье в раннем средневековье // V сходознавш читання А. Кримсько доповщей м1жнародноТ науковоТ конференц1Т. КиТв. 10— 12 жовтня 2001 р ии гточнИ.

Красильникова Л. И. Жилища степного варианта салтовской культуры как ки к этническим вопросам // V с х о д о з н а в ч 1 читання А. Кримського. Тези доповщ родноТ науковоТ конференци'. КиТ'в. 10— 12 жовтня 2001 р КиТв, 2001 ^ ^ севеР°~

Крыганов А В. Два уникальных фортификационных пункта Х а з а р и и н M jjK H a p o д- западной окраине //V III сходознавч1 читання А. Кримського Тези д о п о в щ

ноТ науковоТ конференцГГ. КиТв. 2— 3 червня 2004 р. КиТв, 2004. кримсь*0"Найман А. Я Принятие хазарами иудаизма // VII с х о д о з н а в ч 1 ч и т а н н я ^ и )в

го. Тези доповщей м1жнародноТ науковоТ конференци. КиТв 4— 5 ч е р в

2003.

Международный цен**

“ р дявню к I. Виробництво эброт бпижнього бою населениям салтово-маяцькоТ куль- и а VII сходознавч1 читання А Кримського. Теэи доповщей м1жнародноТ науковот

^ференци. КиТв. 4— 5 червня 2003 р. КиТв, 2003.*°НПриходнюк О. М. Антський в^ськово-полггичний союз у контекст! вэаемин i3 Вели-

5олгар1ею I I IV сходознавч1 читання А. Кримського. Тези доповщей м1жнародно( *0,°ковоТ конференцп, присвяченоТ 2000-й р1чниц1 християнства. КиТв. 13— 15 вересняЙ » р. ки». 2000

рриходнюк О. М. Тюркомовнии cbit та схщж слов яни у друпи половиж I тисячоль н е // V сходознавч1 читання А. Кримського. Тези доповщей м1жнародноТ науковот

^"ференцм. КиТв. 10— 12 жовтня 2001 р. КиТв, 2001Приходнюк О. М. Про територио ВеликоТ БулгарА// VI сходознавч1 читання А Кримсь

кого Тези доповщей м1жнародноТ науковоТ конфвренцПКиТв. 30— 31 жовтня 2002 р. «те 2002.

Приходнюк О. М. Про захщну межу ВеликоТ Болгари II VII сходознавч1 читання д Кримського. Теэи доповщей м1жнародноТ науковот конференцА. КиТв. 4— 5 червня2003 р КиТв, 2003.

Приходнюк О. М. Схщж слов'яни та тюркомовж номади (друга половина I тис. - н е.) I I VIII сходознавч1 читання А. Кримського. Теэи доповщей м1жнародноТ науковот конфервнцП. КиТв. 2— 3 червня 2004р. КиТв, 2004.

Тортика А. А. Работорговля в Восточной Европе в период существования Хазарского каганата II VI сходоэнавч1 читання А Кримського. Теэи доповщей м1жнародноТ науковот конференц1Т.КиТв. 30— 31 жовтня 2002 р. КиТв, 2002.

Тортика А. А. "Климаты” Константина Багрянородного и Северо-Западная Хаэа- рия проблема локализации и идентификации I I VII сходоэнавч1 читання А. Кримського Тези доповщей м1жнародноТ науковот конференцп. КиТв 4— 5 червня 2003 р. КиТв, 2U03

Тортика А. А. К вопросу о характеристике хазарского присутствия в Днепро-Донс- ном мвиедуречье в конце VII — начале VIII вв. I I VIII сходоэнавч| читання А. Кримського Тези доповщей м1жнародноТ науковот конференцИ. КиТв. 2— 3 червня 2004 р. КиТв,2004

Хоружая М. В Бронзовая фигурка хазарского времени из фондов Харьковского исторического музея I I VIII сходознавч| читання А. Кримського. Тези доповщей мокна- РОДноТ науковот конференцп КиТв. 2— 3 червня 2004 р КиТв, 2004

Список сокращений

DOP - Dumbarton Oaks Papers, Washington.REB - Revue des Etudes Byzantines, Paris.SBS - Studies in Byzantine Sigillography, WashingtonZBBHIPS - Zrodla do badan biologii i historii populacji slowianskich PoznanАИК - Археологические исследования в КрымуАДСВ - Античная древность и средние векаАО - Археологические открытия...АП - Археолопчн1 памятки БИ - Боспорские исследованияБИАС - Бахчисарайский историко-археологический сборникБС - Боспорский сборникБСП - Българите в Северною ПричерномориеВВ - Византийский временникВДИ - Вестник древней историиГИМ - Государственный Исторический музейЖМНП - Журнал Министерства народного просвещенияЗООИД - Записки Одесского общества истории и древностейЗРВИ - Зборник Радова Виэантолошки институт, БеоградИАК - Известия Археологической комиссииИА НАН - Институт археологии Национальной вкадемии наукИГАИМК - Известия Государственной Академии истории мвтеривльной культурыИТУАК - Известия Таврической ученой архивной комиссииКСИА АН СССР - Краткие сообщения АН СССРКСИА АН УССР - Краткие сообщения Института археологии АН УССР. К.КСИИМК - Краткие сообщения Института истории материвльной культурыЛГУ - Ленинградский Государственный университетМАИЭТ - Материалы по археологии, истории и этнографии ТвврикиМАР - Материалы по археологии РоссииМАЭ - Музей внтропологии и зтногрвфииМАЭСУ - Музей археологии и зтногрвфии Слободской УкраиныМИА - Материалы и исследования по археологии СССРНА ИА НАНУ - Научный архив Института археологии Национальной Академии Нау

НА СГИАЗ - Научный архив Славяногорского государственного историко-архитектурного

заповедникаНЗХТ - Национальный заповедник “Херсонес Твврический"ОАК - Отчет археологической комиссииПИФК - Проблемы истории, филологии и культурыРА - Российсквя врхеологияСА - Советская археология _СМОМПК - Сборник материалов для описания местностей и племен Кав СРИО - Сборник Русского исторического общества СЭ - Советсквя этнография X. сб. - Херсонесский сборник ХИМ - Харьковский исторический музей

Международный Ц^1ГТ1Р

^одержание

1 Статьи„ q Аксенов (Харьков). Об этнической неоднородности кремаций wiii . первой половины X вв. Подонцовья (по материалам't огомольшанского могильника салтовской культуры)....................................................... 5п Б Бубенок (Киев). К вопросу о причинах веротерпимости в Хазарии.................... 25и киэилов (Оксфорд), Д. Михайлова (Харьков). Хазары и Хазарский каганат

' европейских националистических идеологиях и политически® еНТИрованной научно-исследовательской литературе................................................34Е В Круглов (Волгоград). Сложносоставные луки раннехаэарского времени............ 630 к Михеев (Харьков). Северо-Западная окраина Хазариив свете новых археологических открытий..........................................................................74В Е Науменко (Симферополь). Таврика в контексте византийско-хазарскихотношений: опыт первых контактов........................................................................................ 94С Б Сорочан (Харьков). Об opus spicatum и населениираннесредневековой Таврики................................................................................................. 117

, о В Сухобоков (Kufe). Тюркомовкн^ароди в icropir населенияшвобережнодн1провськоТ л1состеповоГ УкраГни (археолопчний аспект)......................160

. а А Тортика (Харьков). Река "Бургас'’ средневековых восточных авторов:проблема локализации и идентификации...........................................................................176

, Л А Чувпило (Харьков). Зарождение востоковедения в Харьковском университете (1805 -1828 гг.)....................................................................... 186

1 Публикации■ В С Аксенов (Харьков). К вопросу о семантике некоторых женских наборов

украшений салтовского времени из бассейна Северского Донца................................ 204< В В Колода (Харьков). Исследования раннесредневековых катакомбных

п°гребений близ с. Верхний Салтов в 1996 г ..................................................................... 213' 3 Е Кравченко (Донецк). Городища среднего течения Северского Донца................242' М В. Любичев (Харьков). Салтово-сахновские контакты

Вса®те материалов поселения Нижний Бишкин 2 на Северском Донце..................... 277

3. ХроникаБ Бубенок (Киев), В.В. Михеева (Харьков). Хазарская проблематика Востоковедческих чтениях А. Крымского (1999 - 2004 гг.).........................................297

Спис°* сокращений.................................................................................................................. 304

й альманах", том 3. Харьков, 2004 —

Хазарский альманах

Том 3

Адрес р е д к о л л е г и и : 61058 Украина, г. Харьков, ул. Б. Чичибабина, 11. Т е л . I факс: (8-057) 705-20-02.

Е -т в 1 1 : [email protected]:[email protected].

Редакционно-издательский отдел МСУ

Формат 70 х 100 /1 6 Бумага офсетная. Печать офсетная. Печ. л. 26,1.

Подписано в печать 15.12.2004. Тираж 500 экз. Заказ № 48/2004

