ОБЩЕСТВО КАК СИСТЕМА

КАПИТАЛИЗМ — ВЗГЛЯД ИЗ ГЕРМАНИИ НАЧАЛАXX ВЕКА:МАКС ВЕБЕР И ВЕРНЕР ЗОМБАРТ

РИММА ШПАКОВА

Санкт-Петербург

С привлечением практически неизвестной совместной работы М. Вебера иВ. Зомбарта исследуются их воззрения на капитализм. Анализу подвергаютсяметодологические подходы, трактовка капитализма в русле культуры. С этого иначинается расхождение позиций изначальных единомышленниов. Их оценки можнопредставить в конечном счете как дихотомию, более того, как противостояниекультуры и цивилизации в традиционном для немецкой философии XIX века смысле.

Поиски причин неудач в построении социализма совет-ского образца сосредоточены на его негативных чертах,убеждая нас пересмотреть привычное бытие, его ценности,свое место в нем. Но в атаках на отвергаемую модель, какпо сговору, аккуратно обходится ответ на вопрос, для чегорасчищается пространство. Однако сама ситуация упорнопровоцирует этот вопрос, на который чаще других следуетответ-эвфемизм: «рынок».

Ещё недавно реальному социализму как одному полюсумагнита противостоял другой — капитализм, идея которогоподавалась всегда опасно негативно, в напряженно-враж-дебном отношении к социализму. Именно идея капитализма,ибо его настоящее содержание было неизвестно человекусоциалистического мира, лишенному опыта жизни в разви-том обществе.

Сегодня для стран Восточной Европы уже началась «ездав незнаемое». Кому-то она видится захватывающей поездкойв мечту, кому-то — драмой, потому что в этом движениивперед головы «едущих» все-таки повернуты назад. Расста-вание с социализмом, тем более с его прочно укоренённойментальностью не дается легко даже при очень сильном же-

Римма Павловна Шпакова — доктор философских наук, профессор Санкт-Петер-бургского университета, автор многих работ по истории западной социологии.

62

лании. Так, для бывшей ГДР присоединение к ЗападнойГермании, казалось бы, уже заранее было понято и ожида-лось как прямой «въезд» в другой мир. Но сама капиталис-тическая реальность предстала перед неофитами как terraincognita, на которой надо еще научиться стоять.

Эпохальные перемены наших дней по остроте и глубинев определенной степени сопоставимы с процессами в Европеконца XIX — начала XX веков, когда капитализм и егометаморфозы были в фокусе внимания. Вероятно, сейчасвновь пришел момент на новом историческом витке и в новыхобстоятельствах начать обсуждение проблем капитализма,причин, его жизнестойкости, исторической роли и судьбы.С точки зрения экономической, он означает систему рыноч-ной экономики, ориентированной на предпринимательскуюприбыль, определенные политические институты и соответ-ствующие отношения социальных групп. Прощаясь с не-сбывшимися обещаниями социализма, надо трезво — безмессианства и романтизации, видеть капитализм, а вариантытакого видения представлены широко. Мы имеем в видукапитализм, рассмотренный не только в «Капитале» Марксаи в сочинениях видных марксистов, например, В. Ленина.Вплоть до наших дней остается влиятельной позицияМ. Вебера и В. Зомбарта, которые давно и однозначнослывут оппонентами и наиболее сильными противникамиК. Маркса, хотя оба они, — пусть в разной степени — испы-тали его влияние. Капитализм для них был главной темойнаучных изысканий и темой глубоко личной. Эти социологи,перешедшие из XIX в XX век, видели те решающие истори-ческие сдвиги, последствия которых становятся очевиднымитолько теперь.

Кризис капитализма определял в начале века дух вре-мени и, добавим, места — Германии. Особенно сильно онпоразил научную сферу, а в ней историко-социальное знание,его методологию. Кризис, в этимологии слова родственныйпонятию критика, стал для обоих теоретиков стимуломпознания капитализма, критическим осмыслением бытия,времени, Германии.

И все-таки капитализм для них — клише и мерило, покоторому сравниваются и оцениваются все эпохи. Уже первыеработы Вебера по культурно-экономической эволюции антич-ности были скорее картиной переброшенного в античностькапитализма. Анализ античности постоянно прерывается об-

63

ОБЩЕСТВО КАК СИСТЕМА

КАПИТАЛИЗМ — ВЗГЛЯД ИЗ ГЕРМАНИИ НАЧАЛАXX ВЕКА:МАКС ВЕБЕР И ВЕРНЕР ЗОМБАРТ

РИММА ШПАКОВА

Санкт-Петербург

С привлечением практически неизвестной совместной работы М. Вебера иВ. Зомбарта исследуются их воззрения на капитализм. Анализу подвергаютсяметодологические подходы, трактовка капитализма в русле культуры. С этого иначинается расхождение позиций изначальных единомышленниов. Их оценки можнопредставить в конечном счете как дихотомию, более того, как противостояниекультуры и цивилизации в традиционном для немецкой философии XIX века смысле.

Поиски причин неудач в построении социализма совет-ского образца сосредоточены на его негативных чертах,убеждая нас пересмотреть привычное бытие, его ценности,свое место в нем. Но в атаках на отвергаемую модель, какпо сговору, аккуратно обходится ответ на вопрос, для чегорасчищается пространство. Однако сама ситуация упорнопровоцирует этот вопрос, на который чаще других следуетответ-эвфемизм: «рынок».

Ещё недавно реальному социализму как одному полюсумагнита противостоял другой — капитализм, идея которогоподавалась всегда опасно негативно, в напряженно-враж-дебном отношении к социализму. Именно идея капитализма,ибо его настоящее содержание было неизвестно человекусоциалистического мира, лишенному опыта жизни в разви-том обществе.

Сегодня для стран Восточной Европы уже началась «ездав незнаемое». Кому-то она видится захватывающей поездкойв мечту, кому-то — драмой, потому что в этом движениивперед головы «едущих» все-таки повернуты назад. Расста-вание с социализмом, тем более с его прочно укоренённойментальностью не дается легко даже при очень сильном же-

Римма Павловна Шпакова — доктор философских наук, профессор Санкт-Петер-бургского университета, автор многих работ по истории западной социологии.

62

лании. Так, для бывшей ГДР присоединение к ЗападнойГермании, казалось бы, уже заранее было понято и ожида-лось как прямой «въезд» в другой мир. Но сама капиталис-тическая реальность предстала перед неофитами как terraincognita, на которой надо еще научиться стоять.

Эпохальные перемены наших дней по остроте и глубинев определенной степени сопоставимы с процессами в Европеконца XIX — начала XX веков, когда капитализм и егометаморфозы были в фокусе внимания. Вероятно, сейчасвновь пришел момент на новом историческом витке и в новыхобстоятельствах начать обсуждение проблем капитализма,причин, его жизнестойкости, исторической роли и судьбы.С точки зрения экономической, он означает систему рыноч-ной экономики, ориентированной на предпринимательскуюприбыль, определенные политические институты и соответ-ствующие отношения социальных групп. Прощаясь с не-сбывшимися обещаниями социализма, надо трезво — безмессианства и романтизации, видеть капитализм, а вариантытакого видения представлены широко. Мы имеем в видукапитализм, рассмотренный не только в «Капитале» Марксаи в сочинениях видных марксистов, например, В. Ленина.Вплоть до наших дней остается влиятельной позицияМ. Вебера и В. Зомбарта, которые давно и однозначнослывут оппонентами и наиболее сильными противникамиК. Маркса, хотя оба они, — пусть в разной степени — испы-тали его влияние. Капитализм для них был главной темойнаучных изысканий и темой глубоко личной. Эти социологи,перешедшие из XIX в XX век, видели те решающие истори-ческие сдвиги, последствия которых становятся очевиднымитолько теперь.

Кризис капитализма определял в начале века дух вре-мени и, добавим, места — Германии. Особенно сильно онпоразил научную сферу, а в ней историко-социальное знание,его методологию. Кризис, в этимологии слова родственныйпонятию критика, стал для обоих теоретиков стимуломпознания капитализма, критическим осмыслением бытия,времени, Германии.

И все-таки капитализм для них — клише и мерило, покоторому сравниваются и оцениваются все эпохи. Уже первыеработы Вебера по культурно-экономической эволюции антич-ности были скорее картиной переброшенного в античностькапитализма. Анализ античности постоянно прерывается об-

63

ращением к капитализму, сравнениями с ним, здесь же мынаходим и развернутое определение капитализма1.То жехарактеризует работы Зомбарта о средневековой Европе, апервое издание его фундаментального труда «Современныйкапитализм» (1902), позже переработанное в русле идей изамечаний М. Вебера, содержало общее для них пониманиекапитализма как исторического экономико-культурного фено-мена, уже уходящего в своей первозданности и осуществлен-ности.

Для понимания их общей позиции крайне важна мало-известная вводная статья2, написанная ими вместе с Э. Яффе,позже ушедшим из науки в Ноябрьскую (1918 г.) революциюна стороне правительства К. Эйснера. Статья была введениемк первому совместному выпуску журнала «Архив социальнойнауки и социальной политики», перешедшего к ним от из-вестного издателя и яркого деятеля немецкой социал-демо-кратии Генриха Брауна. Введение имеет принциальный ха-рактер. Оно содержит программу деятельности новых изда-телей, сразу сделавших журнал «самым значительным не-мецким органом в сфере социологии и национал-экономии»3.Но главное в другом: здесь дана их общая трактовка капи-тализма, его места в истории. Особо выделена роль логико-методологических разработок применительно к анализу «сов-ременного западноевропейского капитализма», его правовых,политических и иных структур. Роль научного инструмента-рия в анализе западноевропейского капитализма для изда-телей, прежде всего Вебера, столь велика, что здесь же, :

в первом совместном номере, он поместил свою статью«Объективность социально-научного и социально-политичес-кого познания». Ее первый раздел согласован им с Зомбар-том и Яффе, что специально оговорено в примечании.

Берем на себя смелость утверждать: без знания вводнойстатьи остаются неясными причины написания Веберомосновной методологической работы «Объективность...»,«тройственность» авторства ее первого раздела. Здесь женадо искать объяснение того, почему исследование капита-лизма, его генезиса начато выходом в свет не «Протестант-ской этики», уже подготовленной в печать, а философско-методологической работы «Объективность...», на которую мынамерены ссылаться в дальнейшем.

В вводной статье красной нитью проходит идея о со-циально-экономической обусловленности исторических npo-цессов. «Намерение экономической интерпретации истории

64

есть одна из существеннейших целей нашего журнала»4, —пишут авторы. Они убеждены в том, что материальные инте-ресы влияют на социальные институты, формирование поли-тических организаций и групп. Более того, эти интересы«распространяются на все без исключения сферы — вплотьдо тончайших нюансов эстетического и религиозного чувст-ва»5. Обыденная жизнь в ее многоцвети «экономическиобусловлена» так же, как «исторические» события высокойполитики или культуры.

Эта идея, разумеется, не может быть поводом для вклю-чения Зомбарта и Вебера в стан приверженцев материалис-тического понимания истории. Напротив, авторы единыв признании, что «его следует определеннейшим образом от-клонить»6. Их аргументация проста. Во-первых, нельзя пре-тендовать на статус объективной науки и одновременно настатус политико-идеологического мировоззрения, ибо этоуже противоречие в определении. Оба исследователя всегдабыли убеждены, что наука не содержит указаний на смысли значение событий истории. Много позже в работе «Миро-воззрение, наука и экономика» (1938) В. Зомбарт еще разподчеркнет эту общую позицию, а пока в 1904 году вместес М. Вебером и его устами он утверждает: «Судьба культур-ной эпохи, вкусившей от древа познания, состоит в должен-ствовании знать, что смысл мирового события мы не можемвычитать из самого полного результата его исследования,а должны быть в состоянии создать его сами. «Мировоззре-ния» никогда не могут быть продуктом прогрессирующегоопытного знания. Высшие идеалы, которые наиболее сильнодвижут нами, проявляют себя во все времена только в борь-бе с другими идеалами, которые для других так же святы,как для нас наши»7.

Во-вторых, материалистическое понимание истории, дажебудучи только мировоззрением, претендует быть единствен-но верным указателем путей и средств достижения «всеоб-щего блага». Однако практическое воплощение идей марк-сизма ожидаемых благ не принесло и не принесет, считаютВебер и Зомбарт. В речи «Социализм» Вебер показал, чтособственность не попадет в руки рабочих, застряв в бюро-кратической машине, а в дальнейшем их положение толькоухудшится. Неизбежные трудности социалистической эконо-мики были отмечены Зомбартом в его работах «Основы икритика социализма» (1919) и «Будущее капитализма»(1932). В-третьих, нанизанные на один стержень экономи-

65

ращением к капитализму, сравнениями с ним, здесь же мынаходим и развернутое определение капитализма1.То жехарактеризует работы Зомбарта о средневековой Европе, апервое издание его фундаментального труда «Современныйкапитализм» (1902), позже переработанное в русле идей изамечаний М. Вебера, содержало общее для них пониманиекапитализма как исторического экономико-культурного фено-мена, уже уходящего в своей первозданности и осуществлен-ности.

Для понимания их общей позиции крайне важна мало-известная вводная статья2, написанная ими вместе с Э. Яффе,позже ушедшим из науки в Ноябрьскую (1918 г.) революциюна стороне правительства К. Эйснера. Статья была введениемк первому совместному выпуску журнала «Архив социальнойнауки и социальной политики», перешедшего к ним от из-вестного издателя и яркого деятеля немецкой социал-демо-кратии Генриха Брауна. Введение имеет принциальный ха-рактер. Оно содержит программу деятельности новых изда-телей, сразу сделавших журнал «самым значительным не-мецким органом в сфере социологии и национал-экономии»3.Но главное в другом: здесь дана их общая трактовка капи-тализма, его места в истории. Особо выделена роль логико-методологических разработок применительно к анализу «сов-ременного западноевропейского капитализма», его правовых,политических и иных структур. Роль научного инструмента-рия в анализе западноевропейского капитализма для изда-телей, прежде всего Вебера, столь велика, что здесь же, :

в первом совместном номере, он поместил свою статью«Объективность социально-научного и социально-политичес-кого познания». Ее первый раздел согласован им с Зомбар-том и Яффе, что специально оговорено в примечании.

Берем на себя смелость утверждать: без знания вводнойстатьи остаются неясными причины написания Веберомосновной методологической работы «Объективность...»,«тройственность» авторства ее первого раздела. Здесь женадо искать объяснение того, почему исследование капита-лизма, его генезиса начато выходом в свет не «Протестант-ской этики», уже подготовленной в печать, а философско-методологической работы «Объективность...», на которую мынамерены ссылаться в дальнейшем.

В вводной статье красной нитью проходит идея о со-циально-экономической обусловленности исторических npo-цессов. «Намерение экономической интерпретации истории

64

есть одна из существеннейших целей нашего журнала»4, —пишут авторы. Они убеждены в том, что материальные инте-ресы влияют на социальные институты, формирование поли-тических организаций и групп. Более того, эти интересы«распространяются на все без исключения сферы — вплотьдо тончайших нюансов эстетического и религиозного чувст-ва»5. Обыденная жизнь в ее многоцвети «экономическиобусловлена» так же, как «исторические» события высокойполитики или культуры.

Эта идея, разумеется, не может быть поводом для вклю-чения Зомбарта и Вебера в стан приверженцев материалис-тического понимания истории. Напротив, авторы единыв признании, что «его следует определеннейшим образом от-клонить»6. Их аргументация проста. Во-первых, нельзя пре-тендовать на статус объективной науки и одновременно настатус политико-идеологического мировоззрения, ибо этоуже противоречие в определении. Оба исследователя всегдабыли убеждены, что наука не содержит указаний на смысли значение событий истории. Много позже в работе «Миро-воззрение, наука и экономика» (1938) В. Зомбарт еще разподчеркнет эту общую позицию, а пока в 1904 году вместес М. Вебером и его устами он утверждает: «Судьба культур-ной эпохи, вкусившей от древа познания, состоит в должен-ствовании знать, что смысл мирового события мы не можемвычитать из самого полного результата его исследования,а должны быть в состоянии создать его сами. «Мировоззре-ния» никогда не могут быть продуктом прогрессирующегоопытного знания. Высшие идеалы, которые наиболее сильнодвижут нами, проявляют себя во все времена только в борь-бе с другими идеалами, которые для других так же святы,как для нас наши»7.

Во-вторых, материалистическое понимание истории, дажебудучи только мировоззрением, претендует быть единствен-но верным указателем путей и средств достижения «всеоб-щего блага». Однако практическое воплощение идей марк-сизма ожидаемых благ не принесло и не принесет, считаютВебер и Зомбарт. В речи «Социализм» Вебер показал, чтособственность не попадет в руки рабочих, застряв в бюро-кратической машине, а в дальнейшем их положение толькоухудшится. Неизбежные трудности социалистической эконо-мики были отмечены Зомбартом в его работах «Основы икритика социализма» (1919) и «Будущее капитализма»(1932). В-третьих, нанизанные на один стержень экономи-

65

ческого объяснения, многообразные явления культуры оказы-ваются уравненными, подогнанными под «общий знамена-тель». На 1-ом съезде немецких социологов (Франкфурт-на-Майне, 1910) Вебер выступил с официальным протестомпротив интерпретации, объявлявшей в цепи причин «послед-нюю», «окончательную» причину — будь то экономика илитехника.

Во вводной статье капитализм определен прежде всегокак культура, а основная задача исследования как «исто-рико-теоретическое познание целостного культурного значе-ния капиталистического развития»8. Современный капита-лизм — это неотвратимое исторически данное «положение»,понимаемое из «экономической обусловленности явленийкультуры»9. Пути назад, к патриархальным общественнымструктурам и ценностям, уже нет. Значение глубинных пре-образований, которые несет с собой капитализм, револю-ционизирующий всю жизнь, можно понять с помощью инте-грации всего спектра гуманитарных наук, традиционно отно-симых в Германии в сфере наук о культуре.

Кроме того, совершенно неожиданно и вразрез с этойпрочной традицией немецкого обществоведения, авторыпредлагают изучить географическое положение Европы, ееестественные ресурсы, а также «обратить особое вниманиена социально-антропологические проблемы, на вопрос обобратном воздействии экономических отношений на форми-рование расового отбора, с одной стороны, а с другой — навлияние экономической борьбы за существование и экономи-ческих институтов через наследуемые физические и психи-ческие качества. Мы бы хотели содействовать тому, чтобыв будущем был преодолен дилетантизм, который присущобсуждению этих пограничных вопросов между биологией исоциальной наукой»10.

К сожалению, в анализе капитализма эта программа неполучила развития. Гораздо сильнее, даже в практике своейосуществленности, представлен так называемый «рабочийвопрос». Ко времени написания вводной статьи Зомбартпрошел долгий искус и этим вопросом, и социализмом. В ре-чах перед лидерами профсоюзов Германии, которые онобъединил в сборнике с пылким названием «Все-таки!»,Зомбарт изобразил рабочих начала XX века неимущими,«без образования и средств производства, распоряжающихсятолько собственными руками»11. Духом марксизма 40-х годовпрошлого века полна его брошюра «Пролетариат»12.

66

Во вводной статье «рабочий вопрос» взят в русле техреволюционных экономико-культурных перемен, которые при-нес капитализм. Именно капитализмом вызван к жизнипролетариат, им же порождено его растущее самосознание,«осознание своего исторического своеобразия». Более того,авторы подчеркивают «внедрение пролетариата в культур-ную общность современных государств в качестве новогосамостоятельного явления», превращение его в «неотврати-мую проблему всей государственной политики»13. Но ни«рабочий вопрос», ни проблема буржуазии (которую Веберсчитал организующим началом капитализма, его бродильнойинстанцией14), в веберовской трактовке капитализма нестали основными. От социально-экономически обозначенныхфигур рабочего и буржуа-предпринимателя он ушел к ана-лизу капитализма в целом, и1 только потом — к человекув нем. Вебер дает генезис и «инвентаризацию» экономичес-ких, политических, религиозных и иных структур, сводимыхв один фокус — капитализм. Сами структуры формируют«устройство капиталистического общества и его бесперебой-ное фукционирование, особый образ жизни и образ мышле-ния, особую логику. Поэтому во вводной статье настойчивовыдвигаются вопросы методологии в качестве основных. «Мырешительно убеждены в том, — пишут авторы, — что толькочистые однозначные понятия пробивают путь исследованию,которое хочет проникнуть в специфическое значение куль-турно-социальных явлений»15. Концепция идеальных типов,разработанная Вебером в упомянутой ранее статье «Объек-тивность...», предложила вариант создания таких понятий.Влияние концепции Вебера, вплоть до терминологическойадекватности и прямых заимствований, ощутимо во всех ра-ботах Зомбарта. начиная от «Современного капитализма»до «Ноо-социологии». Зомбарт неустанно повторял: «Каждойэпохе соответствует своя теория социально-экономическогобытия, свой тип мышления, потому что способ познания иметод исследования в широком объеме заданы спецификойэпохи»16.

Но в общей позиции уже намечена резкая трещина. Онапролегает в интерпретации культуры. Для Вебера в нейтайна и исток капитализма с его рациональностью, котораяобернулась технико-бюрократическим механическим катком,безостановочным развитием машинерии и умалением духа.Поэтому Вебер остро и жестко ставит вопрос о «спецификерационализма западной культуры»17,

67

ческого объяснения, многообразные явления культуры оказы-ваются уравненными, подогнанными под «общий знамена-тель». На 1-ом съезде немецких социологов (Франкфурт-на-Майне, 1910) Вебер выступил с официальным протестомпротив интерпретации, объявлявшей в цепи причин «послед-нюю», «окончательную» причину — будь то экономика илитехника.

Во вводной статье капитализм определен прежде всегокак культура, а основная задача исследования как «исто-рико-теоретическое познание целостного культурного значе-ния капиталистического развития»8. Современный капита-лизм — это неотвратимое исторически данное «положение»,понимаемое из «экономической обусловленности явленийкультуры»9. Пути назад, к патриархальным общественнымструктурам и ценностям, уже нет. Значение глубинных пре-образований, которые несет с собой капитализм, револю-ционизирующий всю жизнь, можно понять с помощью инте-грации всего спектра гуманитарных наук, традиционно отно-симых в Германии в сфере наук о культуре.

Кроме того, совершенно неожиданно и вразрез с этойпрочной традицией немецкого обществоведения, авторыпредлагают изучить географическое положение Европы, ееестественные ресурсы, а также «обратить особое вниманиена социально-антропологические проблемы, на вопрос обобратном воздействии экономических отношений на форми-рование расового отбора, с одной стороны, а с другой — навлияние экономической борьбы за существование и экономи-ческих институтов через наследуемые физические и психи-ческие качества. Мы бы хотели содействовать тому, чтобыв будущем был преодолен дилетантизм, который присущобсуждению этих пограничных вопросов между биологией исоциальной наукой»10.

К сожалению, в анализе капитализма эта программа неполучила развития. Гораздо сильнее, даже в практике своейосуществленности, представлен так называемый «рабочийвопрос». Ко времени написания вводной статьи Зомбартпрошел долгий искус и этим вопросом, и социализмом. В ре-чах перед лидерами профсоюзов Германии, которые онобъединил в сборнике с пылким названием «Все-таки!»,Зомбарт изобразил рабочих начала XX века неимущими,«без образования и средств производства, распоряжающихсятолько собственными руками»11. Духом марксизма 40-х годовпрошлого века полна его брошюра «Пролетариат»12.

66

Во вводной статье «рабочий вопрос» взят в русле техреволюционных экономико-культурных перемен, которые при-нес капитализм. Именно капитализмом вызван к жизнипролетариат, им же порождено его растущее самосознание,«осознание своего исторического своеобразия». Более того,авторы подчеркивают «внедрение пролетариата в культур-ную общность современных государств в качестве новогосамостоятельного явления», превращение его в «неотврати-мую проблему всей государственной политики»13. Но ни«рабочий вопрос», ни проблема буржуазии (которую Веберсчитал организующим началом капитализма, его бродильнойинстанцией14), в веберовской трактовке капитализма нестали основными. От социально-экономически обозначенныхфигур рабочего и буржуа-предпринимателя он ушел к ана-лизу капитализма в целом, и1 только потом — к человекув нем. Вебер дает генезис и «инвентаризацию» экономичес-ких, политических, религиозных и иных структур, сводимыхв один фокус — капитализм. Сами структуры формируют«устройство капиталистического общества и его бесперебой-ное фукционирование, особый образ жизни и образ мышле-ния, особую логику. Поэтому во вводной статье настойчивовыдвигаются вопросы методологии в качестве основных. «Мырешительно убеждены в том, — пишут авторы, — что толькочистые однозначные понятия пробивают путь исследованию,которое хочет проникнуть в специфическое значение куль-турно-социальных явлений»15. Концепция идеальных типов,разработанная Вебером в упомянутой ранее статье «Объек-тивность...», предложила вариант создания таких понятий.Влияние концепции Вебера, вплоть до терминологическойадекватности и прямых заимствований, ощутимо во всех ра-ботах Зомбарта. начиная от «Современного капитализма»до «Ноо-социологии». Зомбарт неустанно повторял: «Каждойэпохе соответствует своя теория социально-экономическогобытия, свой тип мышления, потому что способ познания иметод исследования в широком объеме заданы спецификойэпохи»16.

Но в общей позиции уже намечена резкая трещина. Онапролегает в интерпретации культуры. Для Вебера в нейтайна и исток капитализма с его рациональностью, котораяобернулась технико-бюрократическим механическим катком,безостановочным развитием машинерии и умалением духа.Поэтому Вебер остро и жестко ставит вопрос о «спецификерационализма западной культуры»17,

67

Для Зомбарта культура — фактор, наряду с другимиспособствующий возникновению капитализма и его рациона-лизации. В цепи перечислений в главе «Обусловленностьхозяйственной жизни» работы «Современный капитализм»культура следует после земли и народонаселения. Можновидеть здесь сермяжную правду жизни, но специфики за-падноевропейского капитализма при всем желании не усмот-реть. Положение не спасает упоминание «культурного стиля»,деление культуры на материальную и идеальную, а упоми-нание в последней институционной и духовной усиливаетподозрение, что для Зомбарта культура — момент «средидругих», но не сущностный.

Разумеется, было бы наивно отрицать обусловленностьэкономики культурой, их тонкую глубокую взаимосвязь, ноЗомбарт формулирует однозначно: «Экономика — это куль-тура»18. (Мы оставляем в стороне его поздний радикализм,отождествлявший экономику и дух: «Всякая экономика, каки всякая человеческая культура, есть дух. Поэтому всякаяэкономическая наука есть наука о духе»19).

Еще один важный аспект, разделивший теоретиков, ка-сается проблем познания. В этом смысле культура для Зом-барта имеет абстрактно-методологическое значение для про-ведения классификации наук по неокантианскому образцу.Неокантианской методологии Зомбарт постоянно присягаетв верности, а к 30-м годам методологию он постепеннопревращает в политическое оружие, в проповедь германскогопочвенничества и апологию особой немецкой науки20. Но ванализе капитализма неокантианский дуализм наук он про-вести не смог, что подтверждается позитивистским использо-ванием им идеальных типов.

Называя идеальные типы прожекторами, которые высве-чивают фрагменты реальности, Зомбарт оставляет в сторонето главное, что видел в них Вебер — идеализацию и инстру-ментальную функцию модели. Сам же Зомбарт стремитсяловко и прочно подогнать эти фрагменты, подобно кирпичам,друг к другу, не оставляя «зазоров». Так, по его мнению,создается целостная картина. «В этом стремлении к синте-тическому связыванию разбросанных результатов исследо-вания я и вижу основную особенность нашего времени»21, —пишет Зомбарт. Ему важнее «систематическая проработкаматериала», его синтез, чем поиск «смысла» явлений куль-туры, который может затруднить эту проработку. Там, гдеВебер видит многомерность явлений историко-культурногобытия, там Зомбарт строит его проекцию на плоскость.

68

Экономический рационализм и его синоним — капита-лизм вырастает, по Зомбарту, вне человека как историческо-го субъекта. «В центре всех человеческих целей стоит неживая личность с ее естественными потребностями, а аб-страктное понятие — капитал. В этой абстрактности целейи заключается его беспредельность. В преодолении конкрет-ности всех целей и заключается преодоление его ограничен-ности»22. Человеку здесь отведено место только как homooeconomicus. Он работает в унисон с капиталистической ма-шиной, способствуя ее здоровому функционированию.

И потому так отлично от приведенного описание челове-ческого бытия в книге Зомбарта «О человеке»23. Сама книгапредставлена как «опыт создания антропологии как наукио духе». В ней нет самостоятельной темы, специально посвя-щенной капитализму; более того, человек в изображенииЗомбарта чужд культуре, познанию нового, ему неведомыпредставления о свободе, соблазне и грехе, как и собствен-ные усилия созидания и торжество достижений. Зато Зом-барт пристрастно описывает видимую сторону отчуждения,дисгармонию между природой и духом, явно не замечая, чтозащищаемый им человек подозрителен к любым нововведе-ниям, даже если они облегчают его жизнь и расширяютгоризонты действия и мысли. «Техника отнимает у человекапоследнюю инициативу, техника дома и на улице функцио-нирует автономно... Так возвращается человек к состояниюпервобытности и анимализма, в которое его ввергла — ред-кая ирония — избыточная духовность»24. Анализ современ-ного бытия обернулся заурядной технофобией, ничего общегоне имеющей с капитализмом, как и человек, выведенныйЗомбартом в его книге — с реальной личностью западногомира.

Но и самому автору представленная фигура чужда. Егосимпатии — па стороне «встроенной» в ситему личности.Это предприниматель, идущий в ногу с такими же, как и он,это даже функционер-бюрократ, но не рабочий. Именно ра-бочим, точнее, их профсоюзным лидерам Зомбарт внушал:«Мысль, занимавшая в первой половине нынешнего векасамые светлые головы, мысль о возможности в близком бу-дущем общественного производства без капиталистическогопредпринимателя — эта мысль в наши дни живет тольков представлениях вымирающей генерации социальных фан-тазеров... Еще на целые столетия хватит интенсивной и эк-стенсивной работы капитализма. И мы с удовольствием при-

69

Для Зомбарта культура — фактор, наряду с другимиспособствующий возникновению капитализма и его рациона-лизации. В цепи перечислений в главе «Обусловленностьхозяйственной жизни» работы «Современный капитализм»культура следует после земли и народонаселения. Можновидеть здесь сермяжную правду жизни, но специфики за-падноевропейского капитализма при всем желании не усмот-реть. Положение не спасает упоминание «культурного стиля»,деление культуры на материальную и идеальную, а упоми-нание в последней институционной и духовной усиливаетподозрение, что для Зомбарта культура — момент «средидругих», но не сущностный.

Разумеется, было бы наивно отрицать обусловленностьэкономики культурой, их тонкую глубокую взаимосвязь, ноЗомбарт формулирует однозначно: «Экономика — это куль-тура»18. (Мы оставляем в стороне его поздний радикализм,отождествлявший экономику и дух: «Всякая экономика, каки всякая человеческая культура, есть дух. Поэтому всякаяэкономическая наука есть наука о духе»19).

Еще один важный аспект, разделивший теоретиков, ка-сается проблем познания. В этом смысле культура для Зом-барта имеет абстрактно-методологическое значение для про-ведения классификации наук по неокантианскому образцу.Неокантианской методологии Зомбарт постоянно присягаетв верности, а к 30-м годам методологию он постепеннопревращает в политическое оружие, в проповедь германскогопочвенничества и апологию особой немецкой науки20. Но ванализе капитализма неокантианский дуализм наук он про-вести не смог, что подтверждается позитивистским использо-ванием им идеальных типов.

Называя идеальные типы прожекторами, которые высве-чивают фрагменты реальности, Зомбарт оставляет в сторонето главное, что видел в них Вебер — идеализацию и инстру-ментальную функцию модели. Сам же Зомбарт стремитсяловко и прочно подогнать эти фрагменты, подобно кирпичам,друг к другу, не оставляя «зазоров». Так, по его мнению,создается целостная картина. «В этом стремлении к синте-тическому связыванию разбросанных результатов исследо-вания я и вижу основную особенность нашего времени»21, —пишет Зомбарт. Ему важнее «систематическая проработкаматериала», его синтез, чем поиск «смысла» явлений куль-туры, который может затруднить эту проработку. Там, гдеВебер видит многомерность явлений историко-культурногобытия, там Зомбарт строит его проекцию на плоскость.

68

Экономический рационализм и его синоним — капита-лизм вырастает, по Зомбарту, вне человека как историческо-го субъекта. «В центре всех человеческих целей стоит неживая личность с ее естественными потребностями, а аб-страктное понятие — капитал. В этой абстрактности целейи заключается его беспредельность. В преодолении конкрет-ности всех целей и заключается преодоление его ограничен-ности»22. Человеку здесь отведено место только как homooeconomicus. Он работает в унисон с капиталистической ма-шиной, способствуя ее здоровому функционированию.

И потому так отлично от приведенного описание челове-ческого бытия в книге Зомбарта «О человеке»23. Сама книгапредставлена как «опыт создания антропологии как наукио духе». В ней нет самостоятельной темы, специально посвя-щенной капитализму; более того, человек в изображенииЗомбарта чужд культуре, познанию нового, ему неведомыпредставления о свободе, соблазне и грехе, как и собствен-ные усилия созидания и торжество достижений. Зато Зом-барт пристрастно описывает видимую сторону отчуждения,дисгармонию между природой и духом, явно не замечая, чтозащищаемый им человек подозрителен к любым нововведе-ниям, даже если они облегчают его жизнь и расширяютгоризонты действия и мысли. «Техника отнимает у человекапоследнюю инициативу, техника дома и на улице функцио-нирует автономно... Так возвращается человек к состояниюпервобытности и анимализма, в которое его ввергла — ред-кая ирония — избыточная духовность»24. Анализ современ-ного бытия обернулся заурядной технофобией, ничего общегоне имеющей с капитализмом, как и человек, выведенныйЗомбартом в его книге — с реальной личностью западногомира.

Но и самому автору представленная фигура чужда. Егосимпатии — па стороне «встроенной» в ситему личности.Это предприниматель, идущий в ногу с такими же, как и он,это даже функционер-бюрократ, но не рабочий. Именно ра-бочим, точнее, их профсоюзным лидерам Зомбарт внушал:«Мысль, занимавшая в первой половине нынешнего векасамые светлые головы, мысль о возможности в близком бу-дущем общественного производства без капиталистическогопредпринимателя — эта мысль в наши дни живет тольков представлениях вымирающей генерации социальных фан-тазеров... Еще на целые столетия хватит интенсивной и эк-стенсивной работы капитализма. И мы с удовольствием при-

69

ветствуем перспективу ещё долго видеть во главе нашегоэкономического прогресса тех людей, которые и теперь руководят общественной жизнью: гениальных предпринимателей.имперских купцов, директоров крупных акционерных об-ществ, имеющих почти столь же важное значение, далее,руководителей нашего государственного, городского и ком-мунального хозяйства»20. Вызовом тому же Веберу прозву-чала речь Зомбарта на съезде чиновничества Средней Гер-мании, в которой он безудержно восхвалял бюрократию каксредство оздоровления экономики26.

Все основные элементы в структуре капиталистическогобщества, изображенные Зомбартом, не только хорошо ичетко взаимодействуют, но равно направлены в своих уси-лиях на укрепление капитализма, и потому все они дейст-вуют в одном направлении. Современный западно-европей-ский капитализм имеет перед собой образец — капитализмв Америке, которую Зомбарт называет «страной нашегобудущего»27. В его глазах она предстает прочной рациона-лизированной организацией с хорошо подогнанными элемен-тами. И здесь, вероятно, речь надо вести о специфике неэтих элементов — для Зомбарта они просты— а о спецификеего стиля, способа создания картины капитализма.

Рационализм, который исповедует для ее создания Зом-барт, изгоняет из жизни любую метафизику, привнося взаменпозитивистскую уверенность в разрешимости всех задач, темболее, что ответ на них уже заведомо дан. Таким «ответом»в задаче о судьбе западно-европейского капитализма ипредставляется Зомбарту Америка. Однако реальность Гер-мании его времени постоянно отклоняется от американскогообразца, вступает в противоречие с ним, принуждая Зомбар-та педалировать экономический рационализм и его роль вистории. Так этот рационализм превращается в метод иссле-дования, ориентированный на построение картины бытия,в плоскости которой развивается капитализм и его хозяйст-венные структуры.

Такой метод неизбежно содержит в себе черты облегчен-ности, внешности предмету анализа, что Зомбарт прекрасноосознавал. В совокупности эти черты образуют, говоря егословами, «неорганический взгляд», который стирает главноев капитализме: «бесконечный общий труд, по мере успеховотдаляющий нас от цели». В движении к цели преодолева-ется конкретность и ограниченность средств. «В преодоленииконкретности всех целей заключается преодоление его огра-

70

ниченности. Стремление к власти и стремление к наживепереходят одно в другое. Капиталистический предпринима-тель стремится к власти, чтобы приобретать, и приобретать,чтобы добиться власти»28. Даже остановка здесь собираетсилы для стремительного движения к новой цели. «Неоргани-ческий взгляд» как недостаток Зомбарт отмечает в марк-еовой концепции капитализма и стремится избежать в своей.

Для этого он вводит категории «дух капитализма», «бур-жуазный дух», «дух предприимчивости», явно не довольст-вуясь взаимопревращением целей и средств, которое в силусвоей абстрактности не может отвести угрозу «неорганичес-кого взгляда». «Дух» во всех его вариациях Зомбарт при-вязывает к истокам капиталистической системы, но объяс-нение действия «духа» многословно и невнятно. Стремясьпонять, почему так происходит, мы независимо от своегожелания сравниваем это объяснение с идеально-типологи-ческой конструкцией Вебера. Там, где Зомбарт выбираетметод, стиль, там Вебер предпочитает видеть содержание.Экономический рационализм явно несопоставим с полифо-ничной рациональностью.

Но есть еще одно обстоятельство. Упомянутые вышекатегории уже «заняты». В науку их ввел не Зомбарт, аВебер, дав вполне определенное содержание и органическиувязав с рациональностью. Его категория «дух капитализма»побрала в себя энергию борьбы и напряженность развитиячеловеческого духа, формирующего новый мир — западно-европейский капитализм. В структуре современного капита-лизма логика Вебера позволяет усмотреть внутреннее едине-ние прошлого и будущего этого мира, и «дух капитализма»своей динамикой помогает понять специфику развития За-падной Европы от средневековья до наших дней, даже еслииногда Вебер прибегает к синхронизму разведенных, разор-ванных историей событий.

Понятия и категории науки имеют свою родовую память,привязанность к истоку. Их заимствование требует иликорректного соблюдения точности содержания, или прочнообоснованного опровержения. «Дух капитализма» Зомбартане смог дать ни того, ни другого. Эта категория не стала исредством познания — идеальным типом в интерпретацииВебера, у которого она обладает мощной тягой.

Насильственное заимствование этой и смежных катего-рий сделало их необязательным дополнением к категории,,экономический рационализм'' и легко привело к поглоще-

71

ветствуем перспективу ещё долго видеть во главе нашегоэкономического прогресса тех людей, которые и теперь руководят общественной жизнью: гениальных предпринимателей.имперских купцов, директоров крупных акционерных об-ществ, имеющих почти столь же важное значение, далее,руководителей нашего государственного, городского и ком-мунального хозяйства»20. Вызовом тому же Веберу прозву-чала речь Зомбарта на съезде чиновничества Средней Гер-мании, в которой он безудержно восхвалял бюрократию каксредство оздоровления экономики26.

Все основные элементы в структуре капиталистическогобщества, изображенные Зомбартом, не только хорошо ичетко взаимодействуют, но равно направлены в своих уси-лиях на укрепление капитализма, и потому все они дейст-вуют в одном направлении. Современный западно-европей-ский капитализм имеет перед собой образец — капитализмв Америке, которую Зомбарт называет «страной нашегобудущего»27. В его глазах она предстает прочной рациона-лизированной организацией с хорошо подогнанными элемен-тами. И здесь, вероятно, речь надо вести о специфике неэтих элементов — для Зомбарта они просты— а о спецификеего стиля, способа создания картины капитализма.

Рационализм, который исповедует для ее создания Зом-барт, изгоняет из жизни любую метафизику, привнося взаменпозитивистскую уверенность в разрешимости всех задач, темболее, что ответ на них уже заведомо дан. Таким «ответом»в задаче о судьбе западно-европейского капитализма ипредставляется Зомбарту Америка. Однако реальность Гер-мании его времени постоянно отклоняется от американскогообразца, вступает в противоречие с ним, принуждая Зомбар-та педалировать экономический рационализм и его роль вистории. Так этот рационализм превращается в метод иссле-дования, ориентированный на построение картины бытия,в плоскости которой развивается капитализм и его хозяйст-венные структуры.

Такой метод неизбежно содержит в себе черты облегчен-ности, внешности предмету анализа, что Зомбарт прекрасноосознавал. В совокупности эти черты образуют, говоря егословами, «неорганический взгляд», который стирает главноев капитализме: «бесконечный общий труд, по мере успеховотдаляющий нас от цели». В движении к цели преодолева-ется конкретность и ограниченность средств. «В преодоленииконкретности всех целей заключается преодоление его огра-

70

ниченности. Стремление к власти и стремление к наживепереходят одно в другое. Капиталистический предпринима-тель стремится к власти, чтобы приобретать, и приобретать,чтобы добиться власти»28. Даже остановка здесь собираетсилы для стремительного движения к новой цели. «Неоргани-ческий взгляд» как недостаток Зомбарт отмечает в марк-еовой концепции капитализма и стремится избежать в своей.

Для этого он вводит категории «дух капитализма», «бур-жуазный дух», «дух предприимчивости», явно не довольст-вуясь взаимопревращением целей и средств, которое в силусвоей абстрактности не может отвести угрозу «неорганичес-кого взгляда». «Дух» во всех его вариациях Зомбарт при-вязывает к истокам капиталистической системы, но объяс-нение действия «духа» многословно и невнятно. Стремясьпонять, почему так происходит, мы независимо от своегожелания сравниваем это объяснение с идеально-типологи-ческой конструкцией Вебера. Там, где Зомбарт выбираетметод, стиль, там Вебер предпочитает видеть содержание.Экономический рационализм явно несопоставим с полифо-ничной рациональностью.

Но есть еще одно обстоятельство. Упомянутые вышекатегории уже «заняты». В науку их ввел не Зомбарт, аВебер, дав вполне определенное содержание и органическиувязав с рациональностью. Его категория «дух капитализма»побрала в себя энергию борьбы и напряженность развитиячеловеческого духа, формирующего новый мир — западно-европейский капитализм. В структуре современного капита-лизма логика Вебера позволяет усмотреть внутреннее едине-ние прошлого и будущего этого мира, и «дух капитализма»своей динамикой помогает понять специфику развития За-падной Европы от средневековья до наших дней, даже еслииногда Вебер прибегает к синхронизму разведенных, разор-ванных историей событий.

Понятия и категории науки имеют свою родовую память,привязанность к истоку. Их заимствование требует иликорректного соблюдения точности содержания, или прочнообоснованного опровержения. «Дух капитализма» Зомбартане смог дать ни того, ни другого. Эта категория не стала исредством познания — идеальным типом в интерпретацииВебера, у которого она обладает мощной тягой.

Насильственное заимствование этой и смежных катего-рий сделало их необязательным дополнением к категории,,экономический рационализм'' и легко привело к поглоще-

71

нию ею. Поэтому добротное описание Зомбартом конкретныхносителей «духа капитализма», как он их себе представ-ляет — евреев, протестантов — не имеет значения. Они не-различимы как субъекты, потому что поднимаются вместес приливной волной экономики и растворяются в ее движе-нии. А будящие мысль рассуждения о «здоровых» и «устав-ших» народах, о роли фанатизма и веротерпимости в эконо-мической истории существуют в концепции Зомбарта почтиавтономно. Изложению они придают лишь остроту, а при-водимые исторические факты указывают на место действия —Западную Европу. Дальнейшая динамика капитализма несетс собой благосостояние, положительный баланс, создающий-ся разнообразием форм собственности, регулированием со-циальных отношений и т. п. — такова суть его итоговойкниги «Будущее капитализма»29.

Оптимизм Зомбарта в оценке перспектив капитализмадостигнут его креном в сторону экономики, то есть ценойупрощения основной исследовательской задачи, поставленнойв вводной статье, которую, напомним, авторы определиликак «историко-теоретическое познание целостного культур-ного значения капиталистического развития». Но Вебер отее решения не отступил, обратившись не только к рациональ-ности, но и к сфере иррационального, которой тщательно из-бегал Зомбарт. Именно в ней Вебер видит средоточие вы-соких ценностей и идеалов, составляющих ориентир иотчасти содержание культуры.

Секуляризация постоянно сокращает и саму эту сферу,и ее роль в обществе, углубляя пропасть между культурой исовременным рационализированным миром. В этих процессахдля Вебера — свидетельство наступления «железного XXвека», трагедии современного человека, «вкусившего отдрева познания». «Бегством в область непосредственного,в интимности страждущей субъективности ищет современныйчеловек избавления от 'демона интеллектуализма'»30, —говорил Вебер в речи «Наука как призвание». Отказ отбезверия и разочарования лежит на пути поиска пережива-.ний в сфере отвергаемой современным большинствомиррациональности. Лишь ценности и идеалы придают-бытию осмысленность, а человеку помогают подняться от«status naturae» k «status gratiae», осознать свое высокое че-ловеческое достоинство и назначение. Сохранению ценно-стей и осознанию человеком своего назначения в мире помо-гает, по Веберу, ядро иррациональности — религия.

72

В ней Вебер видит много глубин, измеряемых мерой по-груженности в них, характером религиозной связанности.В духе ницшеанской метафоричности он выделяет «рели-гиозных виртуозов», «религиозно музыкальных», «религиознонемузыкальных», отнеся к последним себя. Будучи «абсо-лютно религиозно немузыкальным, ...но не антирелигиозными не нерелигиозным»31, Вебер причислял себя стоящим ближевсего к мистикам. Он уклонялся от определения сущностирелигии и веры, но был убежден, что «всегда должна при-сутствовать какая-то вера. Иначе будет тяготеть прокля-тие творческой импотенции над самыми успешными полити-ческими результатами»32. Вебер разделял мысль Гете, чтоЕвропе нового времени такую веру давало нравственноевеличие культуры христианства.

Влияние ценностей христианской культуры неумолимосокращается под натиском капиталистической рационально-сти. «Капитализм можно считать усмирением»33, — усмире-нием духа, плоти, даже стремления к наживе. Неоднократнои настойчиво Вебер повторяет, что человек «втянут» в колесокапиталистического развития, в «футляр покорности и по-слушания».

Предприниматель и рабочий, политик и чиновник одина-ково подвергаются неотвратимому давлению капиталисти-ческой машинерии. «Капитализм представляет собой могу-щественный космос современного хозяйственного уклада,покоящегося на технических и экономических предпосылкахмеханического машинного производства. Опираясь на при-нуждение, превосходящее силы отдельного человека, капи-тализм определяет стиль жизни всех, кто с самого рожденияпопал и водоворот его развития, а не только тех, кто при-нимает непосредственное участие в экономической предпри-нимательской деятельности»34. Современный человек втянутв систему безличных отношений — это «вещные, не этичес-кие и не антиэтические, а внеэтические, противостоящиелюбой этике отношения», «ярмо бесхозного рабства»35.Глобальность отчуждения делает из людей узких «спецов»,принуждает к ограниченной деятельности, вырабатывает«туннельное» мировоззрение, и потому бессмысленны призы-вы к политической демократии, свободе выборов и т. п.

Но для западного мира, его культуры капитализм сталсудьбой, это данность, не подлежащая замене, и в этомсмысле капитализм — «самая роковая сила нашей совре-менной жизни»36. Она принесла с собой «религиозные будни»,

73

нию ею. Поэтому добротное описание Зомбартом конкретныхносителей «духа капитализма», как он их себе представ-ляет — евреев, протестантов — не имеет значения. Они не-различимы как субъекты, потому что поднимаются вместес приливной волной экономики и растворяются в ее движе-нии. А будящие мысль рассуждения о «здоровых» и «устав-ших» народах, о роли фанатизма и веротерпимости в эконо-мической истории существуют в концепции Зомбарта почтиавтономно. Изложению они придают лишь остроту, а при-водимые исторические факты указывают на место действия —Западную Европу. Дальнейшая динамика капитализма несетс собой благосостояние, положительный баланс, создающий-ся разнообразием форм собственности, регулированием со-циальных отношений и т. п. — такова суть его итоговойкниги «Будущее капитализма»29.

Оптимизм Зомбарта в оценке перспектив капитализмадостигнут его креном в сторону экономики, то есть ценойупрощения основной исследовательской задачи, поставленнойв вводной статье, которую, напомним, авторы определиликак «историко-теоретическое познание целостного культур-ного значения капиталистического развития». Но Вебер отее решения не отступил, обратившись не только к рациональ-ности, но и к сфере иррационального, которой тщательно из-бегал Зомбарт. Именно в ней Вебер видит средоточие вы-соких ценностей и идеалов, составляющих ориентир иотчасти содержание культуры.

Секуляризация постоянно сокращает и саму эту сферу,и ее роль в обществе, углубляя пропасть между культурой исовременным рационализированным миром. В этих процессахдля Вебера — свидетельство наступления «железного XXвека», трагедии современного человека, «вкусившего отдрева познания». «Бегством в область непосредственного,в интимности страждущей субъективности ищет современныйчеловек избавления от 'демона интеллектуализма'»30, —говорил Вебер в речи «Наука как призвание». Отказ отбезверия и разочарования лежит на пути поиска пережива-.ний в сфере отвергаемой современным большинствомиррациональности. Лишь ценности и идеалы придают-бытию осмысленность, а человеку помогают подняться от«status naturae» k «status gratiae», осознать свое высокое че-ловеческое достоинство и назначение. Сохранению ценно-стей и осознанию человеком своего назначения в мире помо-гает, по Веберу, ядро иррациональности — религия.

72

В ней Вебер видит много глубин, измеряемых мерой по-груженности в них, характером религиозной связанности.В духе ницшеанской метафоричности он выделяет «рели-гиозных виртуозов», «религиозно музыкальных», «религиознонемузыкальных», отнеся к последним себя. Будучи «абсо-лютно религиозно немузыкальным, ...но не антирелигиозными не нерелигиозным»31, Вебер причислял себя стоящим ближевсего к мистикам. Он уклонялся от определения сущностирелигии и веры, но был убежден, что «всегда должна при-сутствовать какая-то вера. Иначе будет тяготеть прокля-тие творческой импотенции над самыми успешными полити-ческими результатами»32. Вебер разделял мысль Гете, чтоЕвропе нового времени такую веру давало нравственноевеличие культуры христианства.

Влияние ценностей христианской культуры неумолимосокращается под натиском капиталистической рационально-сти. «Капитализм можно считать усмирением»33, — усмире-нием духа, плоти, даже стремления к наживе. Неоднократнои настойчиво Вебер повторяет, что человек «втянут» в колесокапиталистического развития, в «футляр покорности и по-слушания».

Предприниматель и рабочий, политик и чиновник одина-ково подвергаются неотвратимому давлению капиталисти-ческой машинерии. «Капитализм представляет собой могу-щественный космос современного хозяйственного уклада,покоящегося на технических и экономических предпосылкахмеханического машинного производства. Опираясь на при-нуждение, превосходящее силы отдельного человека, капи-тализм определяет стиль жизни всех, кто с самого рожденияпопал и водоворот его развития, а не только тех, кто при-нимает непосредственное участие в экономической предпри-нимательской деятельности»34. Современный человек втянутв систему безличных отношений — это «вещные, не этичес-кие и не антиэтические, а внеэтические, противостоящиелюбой этике отношения», «ярмо бесхозного рабства»35.Глобальность отчуждения делает из людей узких «спецов»,принуждает к ограниченной деятельности, вырабатывает«туннельное» мировоззрение, и потому бессмысленны призы-вы к политической демократии, свободе выборов и т. п.

Но для западного мира, его культуры капитализм сталсудьбой, это данность, не подлежащая замене, и в этомсмысле капитализм — «самая роковая сила нашей совре-менной жизни»36. Она принесла с собой «религиозные будни»,

73

засилье экономического начала. В 1914 г. в предисловиик серии «Хозяйство и общество» Вебер подчеркивал: «Расши-рение экономики необходимо исследовать прежде всего какособое проявление всеобщей рационализации жизни»37, чточревато неизбежным поражением культуры. Место высокихобразцов европейской культуры занимает флоберовская бур-жуазность с привкусом "мещанства и приземленности, немец-кие патрицианско-бюргерские традиции умирают. Для самогоВебера личностный образец культуры, ценностей и идеаловформировался именно из этих традиций, и с ними он срав-нивал современный неумолимо рационализирующийся мир.В таком сравнении он попытался «склеить двух столетийпозвонки», но это оказалось невозможно.

Возникает вопрос о человеке, который стал жертвой исвидетелем капиталистического развития. Что представляетсобой тот, «спасти остатки человечности» которого такстрастно призывает Вебер? Но здесь обнаруживается, чтофигура этого человека призрачна и легко ускользает прималейшем усилии поставить ее в «обстоятельства времении места». Она позволяет определить себя скорее негативно,а именно как несвоевременную личность, которая опоздалавернуться в свое, докапиталистическое время, застряв в чу-жом. И все-таки сам Вебер дает возможность наметитьпараллель между выведенной им фигурой и Фаустом, Дюре-ром, Эразмом, то есть с обобщенной фигурой человека эпохиРенессанса.

Вместе с тем человек Вебера не знает усилий ни дейст-вий, ни борьбы, он просто свободен. Еще Шопенгауэр считал,что свобода заключается не в operari, а в esse (не в дейст-вии, но в бытии). Вебер разделяет с Шопенгауэром эту мета-физическую уверенность. Но так ли безусловно человечнаэта условная фигура, близкая, например, Фаусту? До концали гуманен сам гетевский Фауст, легко принесший в жертвусвоим великим планам «благочестивую чету» — Филемонаи Бавкиду?

У Вебера завершение земного пути (своего) любимогоперсонажа картиной его деятельного участия в строительствесчастливой жизни для миллионов не вызывает сочувствия.Он не негодует, когда лемуры с веселой издевкой роют мо-гилу ослепшему Фаусту, выдавая это за претворение вели-ких планов. В конечном счете бесплодны действия, а немысль «человека познания, полубога Фауста». Не его дей-ствиями, но многосторонностью ума, ныне умирающей, вос-

хищался Вебер. Фауст для него — воплощение свободы каквнутренней независимости, несвязанности и одиночества, наних стоит достоинство и величие свободного человека.

Но если фигура жертвы развития капитализма призрач-на и условна, то Вебер поименно называет тех, кто в усло-виях несвободы и связанности действует, причем действуетпо-диктаторски дерзко. Это политические лидеры харизмати-ческого толка. Его симпатии склоняются не к жертве, но кпобедителю, каковыми для него представляются всегда такиелидеры, например, Бисмарк. Современность требует действийв пользу национального сильного государства и отрицаниялюбого либерализма, и Вебер безоговорочно выбирает пози-цию «вождизма» и вождя, что и отстаивал собственной поли-тической деятельностью и политической теорией, преждевсего, концепцией легитимности политической власти.

И здесь, вероятно, надо прислушаться к идее немецко-американского политолога Ханны Арендт: мыслители «ус-пешно делают свое дело только в условиях свободы,... вовсяком случае несравненно легче в условиях тирании дейст-вовать, чем мыслить»38. Действие в условиях несвободы —это и есть современная политика, и в ней, по Веберу, оправ-даны любые средства. Лучший современный политик, пока-зывает Вебер, — это лучший демагог, хотя сам он всегдапомнил, что цель представляет собой совокупность средств,примененных для ее достижения.

Капитализм как несвобода, принуждение и узда, как«самая роковая сила» не оставляет места высокому твор-честву, традиционным ценностям, гуманности и культуре.Но именно к ним все-таки устремлен Вебер. И в этом смыслеего дух, интенция обращены назад, к тому, что безвозвратноисчезает, ибо капитализм необратим, а впереди «на дверяхбудущего начертано дантово: оставь надежду всяк, сюдавходящий». Капитализм в трактовке Вебера несет с собойразочарование, не предлагающее альтернатив (или выбора).Эта трактовка — призыв к мужеству выживания.

Угасание культуры, как и «обудничивание харизмы»,показывает Вебер, происходит под ударами экономики. Вней сосредоточена «сила будней, при этом экономика естьсила ведущая, не ведомая»39. Но именно экономику и эконо-мический рационализм выбирает Зомбарт, выбирая одновре-менно их обыденность и приземленность. И поэтому такзатруднен здесь диалог Вебера и Зомбарта. Их оценки ипозиции можно представить скорее как дихотомию, более

74 75

засилье экономического начала. В 1914 г. в предисловиик серии «Хозяйство и общество» Вебер подчеркивал: «Расши-рение экономики необходимо исследовать прежде всего какособое проявление всеобщей рационализации жизни»37, чточревато неизбежным поражением культуры. Место высокихобразцов европейской культуры занимает флоберовская бур-жуазность с привкусом "мещанства и приземленности, немец-кие патрицианско-бюргерские традиции умирают. Для самогоВебера личностный образец культуры, ценностей и идеаловформировался именно из этих традиций, и с ними он срав-нивал современный неумолимо рационализирующийся мир.В таком сравнении он попытался «склеить двух столетийпозвонки», но это оказалось невозможно.

Возникает вопрос о человеке, который стал жертвой исвидетелем капиталистического развития. Что представляетсобой тот, «спасти остатки человечности» которого такстрастно призывает Вебер? Но здесь обнаруживается, чтофигура этого человека призрачна и легко ускользает прималейшем усилии поставить ее в «обстоятельства времении места». Она позволяет определить себя скорее негативно,а именно как несвоевременную личность, которая опоздалавернуться в свое, докапиталистическое время, застряв в чу-жом. И все-таки сам Вебер дает возможность наметитьпараллель между выведенной им фигурой и Фаустом, Дюре-ром, Эразмом, то есть с обобщенной фигурой человека эпохиРенессанса.

Вместе с тем человек Вебера не знает усилий ни дейст-вий, ни борьбы, он просто свободен. Еще Шопенгауэр считал,что свобода заключается не в operari, а в esse (не в дейст-вии, но в бытии). Вебер разделяет с Шопенгауэром эту мета-физическую уверенность. Но так ли безусловно человечнаэта условная фигура, близкая, например, Фаусту? До концали гуманен сам гетевский Фауст, легко принесший в жертвусвоим великим планам «благочестивую чету» — Филемонаи Бавкиду?

У Вебера завершение земного пути (своего) любимогоперсонажа картиной его деятельного участия в строительствесчастливой жизни для миллионов не вызывает сочувствия.Он не негодует, когда лемуры с веселой издевкой роют мо-гилу ослепшему Фаусту, выдавая это за претворение вели-ких планов. В конечном счете бесплодны действия, а немысль «человека познания, полубога Фауста». Не его дей-ствиями, но многосторонностью ума, ныне умирающей, вос-

хищался Вебер. Фауст для него — воплощение свободы каквнутренней независимости, несвязанности и одиночества, наних стоит достоинство и величие свободного человека.

Но если фигура жертвы развития капитализма призрач-на и условна, то Вебер поименно называет тех, кто в усло-виях несвободы и связанности действует, причем действуетпо-диктаторски дерзко. Это политические лидеры харизмати-ческого толка. Его симпатии склоняются не к жертве, но кпобедителю, каковыми для него представляются всегда такиелидеры, например, Бисмарк. Современность требует действийв пользу национального сильного государства и отрицаниялюбого либерализма, и Вебер безоговорочно выбирает пози-цию «вождизма» и вождя, что и отстаивал собственной поли-тической деятельностью и политической теорией, преждевсего, концепцией легитимности политической власти.

И здесь, вероятно, надо прислушаться к идее немецко-американского политолога Ханны Арендт: мыслители «ус-пешно делают свое дело только в условиях свободы,... вовсяком случае несравненно легче в условиях тирании дейст-вовать, чем мыслить»38. Действие в условиях несвободы —это и есть современная политика, и в ней, по Веберу, оправ-даны любые средства. Лучший современный политик, пока-зывает Вебер, — это лучший демагог, хотя сам он всегдапомнил, что цель представляет собой совокупность средств,примененных для ее достижения.

Капитализм как несвобода, принуждение и узда, как«самая роковая сила» не оставляет места высокому твор-честву, традиционным ценностям, гуманности и культуре.Но именно к ним все-таки устремлен Вебер. И в этом смыслеего дух, интенция обращены назад, к тому, что безвозвратноисчезает, ибо капитализм необратим, а впереди «на дверяхбудущего начертано дантово: оставь надежду всяк, сюдавходящий». Капитализм в трактовке Вебера несет с собойразочарование, не предлагающее альтернатив (или выбора).Эта трактовка — призыв к мужеству выживания.

Угасание культуры, как и «обудничивание харизмы»,показывает Вебер, происходит под ударами экономики. Вней сосредоточена «сила будней, при этом экономика естьсила ведущая, не ведомая»39. Но именно экономику и эконо-мический рационализм выбирает Зомбарт, выбирая одновре-менно их обыденность и приземленность. И поэтому такзатруднен здесь диалог Вебера и Зомбарта. Их оценки ипозиции можно представить скорее как дихотомию, более

74 75

того, как противостояние культуры и цивилизации в тради-ционном для немецкой философии XIX века смысле.

Одни и те же понятия, категории, употребленные колле-гами и первоначально единомышленниками, приводят Вебераи Зомбарта на противостоящие позиции. Вебер предлагаетискать соединения с культурно-исторической традицией, ко-торая одна дает человеку прочное и уверенное укоренениев мире, помогает развитию.

Но бесспорно и другое. Для современной Западной Европыкультура не может быть столь же действенной, как на зарекапитализма, становлению которого она во многом способ-ствовала. Сегодня невозможна фаустовская культура —личностная, «дневниковая» (Шпенглер). Старая связь об-щества и культуры разорвана, но и сама культура нынестала другой. Капитализм приобрел собственную культур-ную динамику, иным стало «качество» и содержание куль-туры. Недаром старые немецкие историки, учителя Вебера,неустанно повторяли мысль Ранке: каждая эпоха одинаковоблизка к Богу.

Начало XX века было обозначено не только кризисомкультуры, но и ее взлетом из-за многоголосья, переклички ипереплетения культур разных народов. Все это осталось запределами внимания Вебера, завороженного рационально-стью, ее механической поступью. В его изложении рацио-нальность нередко становится позитивистской категорией.Едва ли верно видеть, подобно Веберу, в культуре совре-менного человека «память без добра, знание без стремле-ния», а в нем самом «бездушного спеца, бессердечного гедо-ниста». Вебер был свидетелем бурного расцвета немецкойкультуры, прежде всего литературы, живописи, на его гла-зах появилось «я» — поколение, ориентированное на лич-ные достижения и творческое самовыражение. Да и сейчасв Германии немало работающих «ради самой работы», хотяналицо и другие проблемы.

Современный западно-европейский капитализм не укла-дывается в одномерный линейный процесс глобальной рацио-нализации и энтропии духа, как представляет это Вебер.Столь узкое и одновременно абстрактно широкое пониманиекапитализма не дает возможности судить о специфике эконо-мических и политических институтов, о социальных группахи их отношениях. Сегодня капитализм европейского образцауспешно вытесняется восточным капитализмом. Последнийявляется капитализмом не только «с другим лицом», но и с

другой ментальностью, другим образом жизни, другой пове-денческой готовностью. Кроме того, если для современнойЕвропы характерно исключение труда из сферы культуры,то для Японии, наиболее ярко воплощающей восточный ка-питализм, характерно другое: здесь труд и культура идутрука об руку. Различий много, но объединяет современнуюЕвропу и Японию капитализм, капиталистическая экономика.Как экономика вообще, она имеет свои законы, не подчи-няющиеся никаким внешним, например, политическим илиэтическим императивам, что и предопределяет успех самойэкономики. Осознание сложности современного капиталисти-ческого развития, проблем социалистической модели и естьлучший стимул для того, чтобы сегодня вновь обратитьсяк капитализму и бытию современного человека, продолживначатые исследования.

1. См., напр.: Вебер М. Аграрная история древнего мира.М., 1925. С. 10.

2. Geteitwort. II Acrhiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpo-litik. Bd. 19, H. 1. Tubingen, 1904, S. I —VII. По свиде-тельству Марианны Вебер, проект вводной статьи напи-сал Макс Вебер. См.: Weber Mariann. Max Weber. EinLebensbild. Tubingen, 1926. S. 290. С 1904 г. эта важней-шая статья никогда не переиздавалась. Лишь в начатомполном собрании сочинений Вебера, как сообщил берлин-скому социологу А. Дурину издатель Г. Зибек (Тюбин-ген), эта досадная историческая ошибка будет, наконец,исправлена.

3. Neue deutsche Biographie. Bd. 10. Berlin (West), 1974.S. 290.

4. Weber M. Gesammelte Aufsatze zur wissenschaftslehre.Tubingen. 1968. S. 166—167.

5. Weber M. Gesammelte Op. cit. S. 163.6. Weber M. Op. cit. S. 167.7. Weber M. Op. cit. S. 154.8. Geleitwort, S. V.

10. Op. cit. S. V.9. Op. cit. S. V.

11. Sombart W. Dennoch! Jena, 1900. S. 61.12. Зомбарт В. Пролетариат. М., 1907. С. 83 и сл.

76 77

того, как противостояние культуры и цивилизации в тради-ционном для немецкой философии XIX века смысле.

Одни и те же понятия, категории, употребленные колле-гами и первоначально единомышленниками, приводят Вебераи Зомбарта на противостоящие позиции. Вебер предлагаетискать соединения с культурно-исторической традицией, ко-торая одна дает человеку прочное и уверенное укоренениев мире, помогает развитию.

Но бесспорно и другое. Для современной Западной Европыкультура не может быть столь же действенной, как на зарекапитализма, становлению которого она во многом способ-ствовала. Сегодня невозможна фаустовская культура —личностная, «дневниковая» (Шпенглер). Старая связь об-щества и культуры разорвана, но и сама культура нынестала другой. Капитализм приобрел собственную культур-ную динамику, иным стало «качество» и содержание куль-туры. Недаром старые немецкие историки, учителя Вебера,неустанно повторяли мысль Ранке: каждая эпоха одинаковоблизка к Богу.

Начало XX века было обозначено не только кризисомкультуры, но и ее взлетом из-за многоголосья, переклички ипереплетения культур разных народов. Все это осталось запределами внимания Вебера, завороженного рационально-стью, ее механической поступью. В его изложении рацио-нальность нередко становится позитивистской категорией.Едва ли верно видеть, подобно Веберу, в культуре совре-менного человека «память без добра, знание без стремле-ния», а в нем самом «бездушного спеца, бессердечного гедо-ниста». Вебер был свидетелем бурного расцвета немецкойкультуры, прежде всего литературы, живописи, на его гла-зах появилось «я» — поколение, ориентированное на лич-ные достижения и творческое самовыражение. Да и сейчасв Германии немало работающих «ради самой работы», хотяналицо и другие проблемы.

Современный западно-европейский капитализм не укла-дывается в одномерный линейный процесс глобальной рацио-нализации и энтропии духа, как представляет это Вебер.Столь узкое и одновременно абстрактно широкое пониманиекапитализма не дает возможности судить о специфике эконо-мических и политических институтов, о социальных группахи их отношениях. Сегодня капитализм европейского образцауспешно вытесняется восточным капитализмом. Последнийявляется капитализмом не только «с другим лицом», но и с

другой ментальностью, другим образом жизни, другой пове-денческой готовностью. Кроме того, если для современнойЕвропы характерно исключение труда из сферы культуры,то для Японии, наиболее ярко воплощающей восточный ка-питализм, характерно другое: здесь труд и культура идутрука об руку. Различий много, но объединяет современнуюЕвропу и Японию капитализм, капиталистическая экономика.Как экономика вообще, она имеет свои законы, не подчи-няющиеся никаким внешним, например, политическим илиэтическим императивам, что и предопределяет успех самойэкономики. Осознание сложности современного капиталисти-ческого развития, проблем социалистической модели и естьлучший стимул для того, чтобы сегодня вновь обратитьсяк капитализму и бытию современного человека, продолживначатые исследования.

1. См., напр.: Вебер М. Аграрная история древнего мира.М., 1925. С. 10.

2. Geteitwort. II Acrhiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpo-litik. Bd. 19, H. 1. Tubingen, 1904, S. I —VII. По свиде-тельству Марианны Вебер, проект вводной статьи напи-сал Макс Вебер. См.: Weber Mariann. Max Weber. EinLebensbild. Tubingen, 1926. S. 290. С 1904 г. эта важней-шая статья никогда не переиздавалась. Лишь в начатомполном собрании сочинений Вебера, как сообщил берлин-скому социологу А. Дурину издатель Г. Зибек (Тюбин-ген), эта досадная историческая ошибка будет, наконец,исправлена.

3. Neue deutsche Biographie. Bd. 10. Berlin (West), 1974.S. 290.

4. Weber M. Gesammelte Aufsatze zur wissenschaftslehre.Tubingen. 1968. S. 166—167.

5. Weber M. Gesammelte Op. cit. S. 163.6. Weber M. Op. cit. S. 167.7. Weber M. Op. cit. S. 154.8. Geleitwort, S. V.

10. Op. cit. S. V.9. Op. cit. S. V.

11. Sombart W. Dennoch! Jena, 1900. S. 61.12. Зомбарт В. Пролетариат. М., 1907. С. 83 и сл.

76 77

13.14.

15.16.

17.

18.19.

20.

21.22.23.

24.25.26.27.

28.29.30.

31.32.33.

34.35.

36.

37.38.

39.

78

Geleitwort. S. IV.Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Religionssoziologie.Tübingen, 1920. S. 10.Geleitwort. S. VI.Sombart W. Weltanschauung, Wissenschaft und Wirtschaft.Berlin, 1938. S. 39—31.Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Religionssoziolgie.S. 11.Зомбарт В. Современный Капитализм.. M., 1931. C. 7.Sombart W. Weltanschauung, Wissenschaft und Wirtschaft,S25.Sombart W. Drei Nationalökonomien. München, 1930;Sombart W. Soziologie. Was sie ist und was sie seinsollte. Berlin, 1936.Зомбарт В. Современный Капитализм.. M., C. 7.Зомбарт В. Указ. соч. M., C. 325.Sombart W. Vom Menschen. Versuch einer geistwissens-cahftlichen Anthropologie. Berlin, 1938.Sombart W. Vom Menschen. S. 339.Sombart W. Dennoch! S. 10.Sombart W. Beamtenschaft und Wirtschaft. Berlin, 1927.Sombart W. Warum gibt es in den Vereinigten Staatenkeinen Sozialismus? Tübingen, 1906, S. 35.Зомбарт В. Современный Капитализм.. M., C. 325.Sombart W. Dia Zukunt des Kapitalismus. Berlin, 1932.Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Wissenschaftslehre.S. 605.Weber Marianne. Max Weber. Ein Lebensbild. S. 339.Weber M. Gesammelte politische Schriften. Tübingen,Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Religionssoziologie.S. 4.Weber M. Ibid. S. 203.Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. Tübingen, 1922.S. 800.Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Religionssoziologie.S. 4.Weber Marianne. Op. cit. S. 425.Arendt H. Vita aktiva, oder vom tätigen Leben. Stuttgart.1960. S. 317.Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. S. 148.

ОНТОЛОГИЯ СОЦИАЛИЗМА

ЯДВИГА ШТАНИШКИС

Польша

Анализ явлений, называемых парадоксами (и трактуемых как двус-мысленные и не до конца проясненные) приводит иногда к формулиро-ванию новой парадигмы. Вот и эта книга начиналась с попыток понятьпольские парадоксы и найти их онтологические корни.

Говоря о врожденных парадоксах, я имею в виду, во-первых, произ-водственные отношения без экономических субъектов (их функциониро-вание подчинено стандартам рациональности контроля) и отсутствиевозможности фактического контроля над процессом материальногопроизводства; во-вторых, власть без политики (власть, деятельностькоторой нельзя понять, используя традиционные категории институцио-нального анализа); наконец, в-третьих, политические кризисы особогорода, которые являются попытками атомизированного общества офор-миться в субъект коллективного действия, а не проявлением ясно сфор-мулированных интересов.

Эта книга является также попыткой поделиться беспокойством,вызванным использованием для анализа социализма категорий, привя-занных к цивилизации и общественному строю Запада. Эти категориисодержат в себе скрытое предположение относительно способа сущест-вования явлений, поэтому прежде, чем их использовать, надо ответитьна вопрос относительно способа существования социализма как формации.

Проблема онтологического своеобразия социализма не является новой:она широко обсуждалась в 20-е годы в России как практиками, так итеоретиками. Во время дискуссий относительно структуры советского

(Ядвига Штанишкис — известный польский социолог, про-фессор Варшавского университета, автор целого ряда макро-социологических и социально-философских работ по теориисоциализма как общественного строя, по проблемам еготрансформации в Восточной Европе. В данном номер «Ру-бежа» предлагается глава из ее книги «Ontologia Socjalizmu»(Warszawa: wydawnictwo In Plus, 1989). Книга была напи-сана в 1987 г., некоторые ее части публиковались в 1985-87 гг. В 1992 г. эта книга опубликована в Великобританиина англ. языке).

79