Художник и городНесколько слов об эссе Иосифа Бродского “Набережная неисцелимых”

О чем бы не писал Поэт, он всегда пишет о нас, читателях. Этим Поэт отличаетсяот Историка. Задача Историка внести ясность в определенную сферу знаний.Особенности повседневной жизни людей, причины и следствия череды историческихсобытий чрезвычайно интересны и увлекательны. Однако, к читателю, как правило,личного отношения эти подробности не имеют. То, что пишет Поэт, касается каждого,даже если речь идет о личных впечатлениях автора от встреч с городами или людьми.Историк дает ответы и проясняет картину мира, Поэт, напротив, задает вопросы,придавая этой картине объем и многозначность.

Эссе “Набережная неисцелимых” напрочь размывает привычку к категорическимсуждениям, оно провоцирует вопросы, порой не имеющие ответов, хотя речь идет всеголишь о впечатлениях одного человека от некоего города , в котором этот человек,впрочем, бывал довольно часто. Быть может, все дело в том, что город о котором идетречь ­ Венеция, а пишет о нем Иосиф Бродский. “Я не праведник... и не мудрец; не эстети не философ. Я просто нервный, … но наблюдательный человек” ­ так определяет своюпозицию автор “Набережной...”. С этой точки зрения он и описывает свой страстнолюбимый город. “Мой ромaн с этим городом... нaчaлся … зaдолго до того, кaк я … смогпозволить себе эту стрaсть”. Автор точно знает, кем является , и как относится к тому, очем пишет. А у читателя появляется шанс спросить самого себя: а кто я в этой жизни ­наблюдатель, судья, мудрец или эстет? И как я сам отношусь, к тому, с кем или с чемсводит меня течение времени?

Как ни странно, именно демонстративная субъективность придает описаниюВенеции неотразимую убедительность. Ты безусловно веришь, что “это город для глаз”,что любой попавший сюда человек, в других местах вполне равнодушный к своемугардеробу, здесь бессознательно становится щеголем, ибо к щегольству его толкают “...мрaморные кружевa, мозaики, кaпители, кaрнизы, рельефы, лепнинa, обитaемые инеобитaемые ниши,... девы, aнгелы, херувимы, кaриaтиды, фронтоны, бaлконы,оголенные икры бaлконных бaлясин, сaми окнa, готические и мaвритaнские” . Именноздесь становится очевидным, что вода ­ это не просто образ времени, но она и естьвремя. Ее назначение ­ отражать, удваивать красоту, на которой только и отдыхает глаз всвоих постоянных поисках безопасного места. И это место, безусловно, Венеция, где таклегко думается о том, что в других местах даже в голову не придет.

Например, осознает ли пространство свою неполноценность по сравнению современем? Чем пространство на эту свою неполноценность отвечает? И что время,которое есть вода, делает с этим ответом? Когда и где еще можно себя об этомспросить? Никогда и нигде, кроме как здесь и сейчас, читая это эссе , которое само посебе уже есть произведение искусства, стоящее над временем как венецианские зданиянад заливом. Собственно, и само название, “Набережная неисцелимых”, содержит в себевопрос: от чего не исцелимых? Быть может, от размышлений о том, где же моясобственная “возлюбленная глаза”, как называет Бродский свою Венецию? И почему

так важно, чтобы такое место непременно было?Видимо, стремление к безукоризненной красоте присуще каждому из нас. А

прекрасные города, как и великие Поэты, для того и существуют, чтобы нам, читателям,созерцателям и путешественникам, напоминать: где­то непременно должна быть мояличная линия, лучшая из тех, “которую где­либо нa земной тверди остaвило время ­ оноже ­ водa”, как говорится в “Набережной...” о кружеве венецианских фасадов. И в моментсозерцания красоты, созданной талантом и усилиями другого человека, тебе, возможно,захочется этой красоте, хоть в малой степени, соответствовать.

И в голову вдруг придет простая мысль, что эстетика, предшествует этике толькопотому, что глаз работает постоянно, а мысль ­ нет. Меж тем, основа хоть эстетическогохоть этического совершенства ­ гармоничное сочетание принятых на себя ограничений. ИВенеция Бродского ­ город, который обращается к лучшему в человеке. Чем ответим мына это обращение? Откуда вообще берется способность к такому отклику?

Возможно, она вырастает из посещения прекрасных городов, чтенияпроизведений настоящих Поэтов, размышлений об увиденном и прочитанном без боязнибыть непонятым, но с надеждой, что кто­то еще задумается о тех местах, где

“Стынет кофе. Плещет лагуна, сотнеймелких бликов тусклый зрачок казняза стремленье запомнить пейзаж, способныйобойтись без меня.”И. Бродский. Венецианские строфы.

Справка:Впервые Бродский приехал в Венецию в 1973 году. С тех пор он 17 раз возвращался в этот город непременно зимой. Поэт скончался в январе 1996 г в Нью Йорке. В июне 1997 года во исполнение его воли, был перезахоронен на острове Сан­Микеле в Венеции.

М. Луцкий