rgsu.netССОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА...

З А П И С К И№ 5 (93)2011

МОСКВА

Р О С С И Й С К О Г ОГ О С У Д А Р С Т В Е Н Н О Г ОС О Ц И А Л Ь Н О Г ОУ Н И В Е Р С И Т Е Т А

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА

И С О Ц И О Л О Г И Я

№ 3 (116) № 3 (116)

20162016

Том 15Том 15

С О Д Е Р Ж А Н И ЕСОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И С О Ц И О Л О Г И ЯИ С О Ц И О Л О Г И Я

Том 15 № 3 (116) 2016Том 15 № 3 (116) 2016

ISSN 2071-3665

Решением Президиума ВАК Министерства образования и науки

Российской Федерации журнал «Социальная политика и социология»

включен в перечень рецензируемых научных изданий, рекомендуемых для публикации научных работ, отражающих основные научные

результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук и на

соискание ученой степени доктора наук

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3

Журнал включен в систему

РИНЦ и доступен на сайте:

www.elibrary.ru

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОРЮдина Т.Н.

ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРАБондалетов В.В.

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯАвцинова Г.И.Бобков В.Н.Вишнякова В.А.Генов Н. (Республика Словения)

Дмитриев А.В.Долгорукова И.В.Дювель Ф. (Соединенное Королевство

Великобритании и Северной Ирландии)

Иванов В.Н.Калашников С.В.Каурова О.В.Кириллов А.В.Коробков А. (Соединенные Штаты

Америки)

Кравченко С.А.Крюкова Е.М.Кузьменко Г.Н.Куропятник А.И.Латфулин Г.Р.Ли Шень Минь (Китайская Народная

Республика)

Мелех А. (Венгрия)

Молодикова И. (Венгрия)

Носкова А.В.

Вступительное слово главного редактора

Т.Н. Юдиной. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ

А.Э. Аванесова, О.Н. Бугаев, Г.Е. Концевич, Н.А. СаркисянA.Е. Avanesova, О.N. Bugaev, G.E. Koncevich, N.A. SarkisyanПолитика стимулирования труда персонала:

теоретический аспект . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8

Policy Incentives for Staff: Theoretical Aspect. . . . . . . . 8

А.Э. Аванесова, О.А. Горкуша, Н.А. Саркисян, В.Д. ЯхинаA.Е. Avanesova, O.A. Gorkusha, N.A. Sarkisyan, V.D. YakhinaК вопросу о репутационных издержках

индивидуума. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .16

To the Question of Reputation Expenses

of the Individual. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .16

М.И. Борлакова, Ф.М. Биджиева, А.Р. БорлаковаM.I. Borlakova, F.M. Bidzhieva, A.R. BorlakovaТенденции и перспективы развития

инновационного предпринимательства

в Северо-Кавказском федеральном округе . . . . . . . .24

Tendencies and Prospects of Development

of Innovative Entrepreneurship in the

North Caucasus Federal District . . . . . . . . . . . . . . . . . .24

Д.А. Дурдыева, В.В. БоковD.A. Durdyeva, V.V. BokоvОсновы обеспечения устойчивого развития

региональной экономической системы. . . . . . . . . . .31

Fundamentals of Sustainable Development of Regional

Economic System . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .31

И.Н. Колесников, В.В. МельниковI.N. Kolesnikov, V.V. MelnikovИндустриализация в Советском Союзе:

экономические аспекты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .39

Industrialization in the Soviet Union:

Economic Aspects . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .39

М.С. Мельник, E.А. МитюшинаM.S. Melnik, E.A. MityushinaКачество рабочей силы в условиях системного

кризиса: параметры и факторы. . . . . . . . . . . . . . . . .46

The Quality of the Workforce in the Face of

Systemic Crisis:

Parameters and Factors. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .46

Осадчая Г.И.Петросян В.А.Погосян Г.А. (Республика Армения)

Робертс К. (Соединенное Королевство

Великобритании и Северной Ирландии)

Старовойтова Л.И.Сурмин Ю.П. (Украина)

Тощенко Ж.Т.Фролова Е.В.Шахотько Л.П. (Республика Беларусь)

ОТВЕТСТВЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ

Вишнякова В.А.

НАД НОМЕРОМ РАБОТАЛИ

Заведующий сектором научных изданий

С.А. Поветкин

Эксперт I категории

Н.Е. Папкова

Главный редактор отдела оперативной

полиграфии

Н.В. Багрова

Корректор

М.А. Панкратов

Технический редактор

Т.А. Пробылова

Компьютерная верстка и художествен-

ное оформление

Т.А. Пробыловой

Наш адрес: 129226, Москва, ул. В. Пика,

дом 4, корп. 2, каб. 410, 412.

Контактные телефоны: 8(495) 255-67-67

(доб. 17-63, 17-71, 17-80).

http://rgsu.net/about/science/publishing/magazine/E-mail: [email protected]

Материалы публикуются в авторской

редакции. Авторы опубликованных ма-

териалов несут ответственность за

подбор и точность приведенных фактов,

цитат, собственных имен, статистиче-

ских данных и прочих сведений. Мнение

редакции может не совпадать с мнением

авторов статей.

Перепечатка материалов и использова-

ние их в любой форме, в том числе и в

электронных СМИ, возможны только с

письменного разрешения редакции.

Возрастное ограничение: 16+© Российский государственный социальный университет

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

М.В. Виноградова, С.В. Бабакаев, В.А. КоролеваМ.V. Vinogradova, S.V. Babakaev, V.A. KorolevaИнтеграция России в систему глобального

сотрудничества как социологическая проблема

поиска идентичности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .55

Integration of Russia into the System of Global

Collaboration As a Sociological Problem

of Identity Search . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .55

В.И. Гембаренко, И.Н. ТупицынаV.I. Gembarenko, I.N. TupitsynaСоциальная сфера современной России:

есть ли перспективы развития?. . . . . . . . . . . . . . . . .63

Social Sphere in Modern Russia: Are There

Any Prospects for Development? . . . . . . . . . . . . . . . . .63

И.В. ДолгоруковаI.V. DolgorukovaКорпоративная социальная политика как

инструмент диалога между капиталом и трудом . . . .71

Corporate Social Policy As an Instrument

of Dialogue Between Capital and Labour . . . . . . . . . . .71

Т.Ю. КирилинаT.Yu. KirilinaОбщественный идеал и модели будущего в сознании

современной российской молодежи. . . . . . . . . . . . .80

The Social Ideal and the Models of the Future

in the Consciousness of Modern Russian Youth . . . . . . .80

Ю.Н. Мазаев, Е.Ю. КиреевYu.N. Mazaev, E.Yu. KireevК проблеме интерпретации неявного уклонения

респондентов от прямого ответа

в социологическом исследовании. . . . . . . . . . . . . . .90

On the Problem of the Interpretation

of the Implicit Avoidance by Respondents of Giving

a Direct Answer in the Sociological Study . . . . . . . . . . .90

И.Н. Молодикова, Т.Н. ЮдинаI.N. Molodikova, Т.N. YudinaВектор миграционных стратегий

украинских мигрантов: ЕС или Россия . . . . . . . . . . .99

Vector Ukrainian Migrant Migration Policies:

EU or Russia . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .99

С.С. НовиковаS.S. NovikovaГендерное равноправие и неравенство в России:

история и современность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .108

Gender Equality and Inequality in Russia: History

and Modernity . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .108

4

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И СОЦИОЛОГИЯ Том 15 № 3, 2016

А.В. Носкова, Е.И. Кузьмина, А.Э. МалышеваA.V. Noskova, E.I. Kuzmina, A.E. MalyshevaИзменения и преемственность в детских игровых практиках . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 116

Changes and Continuity in Children Play Practices. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 116

Г.Б. Орланов, Л.В. ТемноваG.B. Orlanov, L.V. TemnovaПерспективы социологической науки:

очерк о книге С.А. Кравченко

«Социологическое знание через призму “стрелы времениˮ: востребованность

гуманистического поворота» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 124

Perspectives of Social Science: An Essay on the Book by S.A. Kravchenko

«Sociological Knowledge Through the Prism of the “Arrow of Time“: The Relevance of a Humanistic Turn» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 124

Г.И. ОсадчаяG.I. OsadchayaЕдиный рынок трудовых ресурсов ЕАЭС: первые итоги формирования. . . . . . . . . . . . . . 132

United Labour Resources Market of EEU: First Results of Formation . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 132

Д.К. ТанатоваD.K. TanatovaИнтернет как культура и культура в Интернете . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 140

Internet As a Culture аnd Culture on the Internet . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 140

О.А. УржаO.A. UrzhaМеняющийся мир и адаптация российской

молодежи в нем: динамика развития . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 148

The Changing World and Adaptation of the Russian Youth in It:

Dynamics of Development . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 148

Т.В. Фомичева, Г.С. СалистаяT.V. Fomicheva, G.S. SalistayaЗдоровье как ценность в сознании россиян:

навстречу будущему нации . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 157

Health As a Value in the Consciousness of Russians:

Towards the Future of the Nation. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 157

ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ

Н.Г. Багдасарьян, М.П. КорольN.G. Bagdasaryan, M.P. KorolСоциальное время современной России: многомерность или

«калейдоскоп разорванных фрагментов» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 166

Social Time of Modern Russia: Multidimensionality or

«kaleidoscope of the broken-off fragments». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 166

А.С. КутузовскаяA.S. KutuzovskayaМодели досуга в России и за рубежом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 175

Models of Leisure in Russia and Abroad . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 175

5

Г.П. ОтюцкийG.P. OtyutskyПсихологическая безопасность России:

размышления после прочтения книги А.В. Мироновой и А.В. Тонконогова

«Психологическая безопасность современного российского общества

в условиях духовной конкуренции» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 184

Psychological Safety of Russia: Reflections Over A.V. Mironova and

A.V. Tonkonogov’s Book «Psychological Safety of Modern Russian Society

in the Conditions of the Spiritual Competition». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 184

Требования, предъявляемые к русскоязычным рукописям статей, предоставляемых в научные журналы «Ученые записки Российского государственного социального университета», «Социальная политика и социология», «Вестник Учебно-методического объединения вузов России по образованию в области социальной работы» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 192

Приложение к Требованиям, предъявляемым к русскоязычным рукописям статей, предоставляемых в научные журналы «Ученые записки Российского государственного социального университета», «Социальная политика и социология», «Вестник Учебно-методического объединения вузов России по образованию в области социальной работы» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 196

6


Редакция журнала «Социальная политика

и социология» продолжает политику по пре-

доставлению страниц своего журнала для

широкого обсуждения теоретических, ори-

гинальных эмпирических исследований, на-

учно обоснованных, значимых предложений

по управленческим решениям в целях совер-

шенствования социальной политики страны.

Авторами рубрики «Социологические

науки» данного номера журнала стали со-

циологи ведущих академических инсти-

тутов и университетов России, социологи

Российского государственного социального

университета. Большинство статей номера

представлены в свете идей, которые поста-

вил перед социологами мира Третий форум

Международной социологической ассоциа-

ции (Вена (Австрия), 10–14 июля 2016 года).

Сам факт проведения данного Форума как

авторитетной институциональной формы

международного объединения и сотрудни-

чества социологического сообщества гово-

рит о сформированности научного социоло-

гического знания, об определенной завер-

шенности нового этапа развития. Поэтому

так высок интерес социологов разных стран,

в том числе и России, к тематике Форума.

Тема Форума: «Будущее, которого мы хо-

тим: глобальная социология и борьба

за лучший мир» («The Future We Want: Global

Sociology and the Struggle for Better World»).

Проблемы, предложенные для рассмотре-

ния на Форуме, связаны с тем, что протесты

во всем мире бросили вызов неравенству,

притеснению и экологическому уничтоже-

нию и появилась потребность в другом –

лучшем – мире. Усиление неопределенности

потребовало инноваций в методах и теориях

социального прогнозирования. Завтра боль-

ше не появляется как любое объединенное

представление о глобальном будущем – оно

может настать только как условный резуль-

тат комплекса мер.

Судя по замыслу организаторов Форума,

дискуссия ведется сразу по трем темам: (1)

Какое именно будущее мы хотим? (2) Что

такое глобальная социология? и (3) Как, ка-

кими способами надо бороться за этот «луч-

ший мир»?

В действительности в теме Форума спря-

тано множество других, не менее важных

вопросов, которые требуют обсуждения. На-

пример, «Кто именно эти “МЫ”?». Если речь

идет о социологах, то существует ли един-

ство глобального социологического сообще-

ства вообще? Или же, как предполагают не-

которые социологи из развивающихся стран,

речь идет об очередной попытке навязать

всему глобальному социологическому со-

обществу эпистемологию социологии США

Уважаемые читатели!

7

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И СОЦИОЛОГИЯ ТОМ 15 № 3, 2016

и ЕС? Конечно, подход к пониманию катего-

рии «МЫ» многовариантен и может быть со-

вершенно другим и даже неожиданным. Есть

и другие вопросы, которые требует осмыс-

ления. Например: «Существуют ли вообще

в мировой социологии альтернативные мо-

дели “желаемого мироустройства”, и если –

да, то какие именно?», «Как, какими спосо-

бами надо бороться за этот “лучший мир”?»,

«Как определить “социальный капитал” же-

лаемого “глобального мира” и его экологи-

ческие аспекты?» и многие другие.

Следовательно, каждое понятие темы Фо-

рума, а также современное состояние в этой

относительно новой и быстро развивающей-

ся социологической области должны быть

проанализированы и критически осмыслены.

Есть и другая сторона данного вопро-

са, которая связана со взаимоотношением

между социальными деятелями и социолога-

ми. Социальные деятели стремятся, требуют,

предполагают, ожидают, боятся, воображают,

планируют, проектируют, отклоняют и даже

воюют из-за будущего. Встают актуальные

вопросы: как социология может участвовать

в этих более широких дебатах? Как социологи

должны делать предположения и к чему стре-

миться? Как они должны идентифицировать

риски и предлагать их избегать и смягчать?

Какие горизонты открывает социальное про-

гнозирование? Какова должна быть расста-

новка различных сил, чтобы сформировать

будущее? Как создание будущего может быть

демократизировано? Что необходимо изучить

для сравнения борьбы в разных странах? Ка-

кие видения для альтернативного будущего

являются требуемыми и достижимыми? Что

такое жизнеспособные дорожные карты для

социальной трансформации?

Таким образом, тема Форума предостав-

ляет платформу для широкого диалога среди

социологов. Она требует исследований в об-

ласти полного спектра социологических тем:

от крошечных миров микроситуаций к широ-

кой макродинамике, влияющей на всю пла-

нету. Это мотивирует социологов к новым

исследованиям.

Мое предложение простое: обсудить

на страницах нашего журнала, как мы по-

нимаем всё разнообразие возможностей,

проектов и видений, каковы пути решения

поставленных на Форуме проблем. Редак-

ционный совет журнала «Социальная по-

литика и социология» надеется, что через

обсуждение этих вопросов на страницах

журнала сможет внести свой вклад в вы-

полнение миссии Международной социо-

логической ассоциации (ISA), которая на-

правлена на развитие социологического

знания по всему миру, даст дополнительную

возможность российским объединениям со-

циологов поддерживать и укреплять социо-

логию в сотрудничестве с аналогичными за-

рубежными ассоциациями.

Главный редактор журнала

«Социальная политика и социология»,

доктор социологических наук, профессор

Т.Н. Юдина

8

А.Э. Аванесова,канд. экон. наук, доцент кафедры экономики и финансового права,

Российский государственный социальный университет, Пятигорск.

A.Е. Avanesova,

candidate of economic sciences, associate professor of the department of eco-

nomics and finance, Russian State Social University, Pyatigorsk.

E-mail: avanesovаа[email protected]

О.Н. Бугаев,канд. ист. наук, доцент кафедры менеджмента и административного права,


О.N. Bugaev,

candidate of historical sciences, associate professor of the department of man-

agement and administrative law, Russian State Social University, Pyatigorsk.

E-mail: [email protected]

Г.Е. Концевич,канд. социол. наук, доцент кафедры экономики и управления на предприятии

факультета экономики и управления Института сервиса, туризма и дизайна,

Северо-Кавказский федеральный университет, Пятигорск.

G.E. Koncevich,

candidate of sociological sciences, associate professor of the department of

economics and management faculty of economics and management Institute of

the Service, Tourism and Design, North Caucasus Federal University, Pyatigorsk.


Н.А. Саркисян,канд. экон. наук, доцент кафедры экономики и финансового права,


N.A. Sarkisyan,




УДК 331.101.3

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-8-15

Политика стимулирования труда персонала: теоретический аспект

Policy Incentives for Staff: Theoretical Aspect

Дата поступления Дата препринта Дата публикации

15.03.2016 24.05.2016 24.06.2016


9


Стимулирование труда персонала пред-

ставляет собой процесс, ориентированный

на достижение целей организации путем

привлечения и удержания высокопрофесси-

онального персонала на основе устойчивой

и эффективной мотивации, сформирован-

ной с использованием системы стимулиро-

вания труда, являющейся объектом интере-

са всех категорий персонала организации.

Прежде всего это требует вознаграждения

работников, адекватного их ценности для

организации, которая отражается через

их трудовой вклад в результаты деятель-

ности организации. Кроме того, это требует

создание такой системы стимулирования,

которая по своему содержанию будет мак-

симально соответствовать структуре по-

требностей персонала организации. Управ-

ление стимулированием подразумевает, что

в организации проводится проектирование,

построение и поддержка системы стимули-

рования, которая содействует улучшению

результатов работы организации [11, c. 67].

В силу этих обстоятельств необходимо уточ-

нить смысловую нагрузку понятия «стимули-

рование». В зарубежной практике стимули-

рование, прежде всего материальное, чаще

именуется термином «вознаграждение»,

к которому принято относить все виды вы-

плат, имеющие материальную форму пред-

ставленности [22, c. 690]. В отечественной

теории и практике управления понятие

«вознаграждение» не нашло достаточного

распространения, что, на наш взгляд, обу-

словлено следующими причинами.

1. Заработная плата до настоящего вре-

мени, по существу, является для наемных

работников основной формой материаль-

ного стимулирования и именно поэтому вы-

ступает главным объектом исследования как

в науке, так и в практической деятельности

в области управления персоналом [8, с. 302].

2. Вознаграждение по определению – это

плата за труд, что, безусловно, в наибольшей

степени отвечает требованиям рыночной

экономики. Причем это касается не только

социально-трудовых отношений, склады-

вающихся на рынке труда между наемным

работником и работодателем, но и работает

на развитие всего комплекса разносторон-

них социальных отношений между всеми

субъектами рынка труда.

3. В термине «вознаграждение» заложе-

ны и определенные социально-психологиче-

ские аспекты, предполагающие некоторый

оттенок благодарности (награды) по отно-

шению к наемному работнику со стороны

работодателя [9, c. 48]. В мировой практике

управления в настоящее время получил ши-

рокое распространение термин «компенса-

ции», причем с той же смысловой нагрузкой,

что и термин «вознаграждение». Считается,

что компенсационный характер стимулиро-

вания, по сути, более соответствует отноше-

ниям между наемным работником и работо-

дателем, а, значит, в большей степени соот-

ветствует сложившейся системе управления

материальными выплатами. Но термин «ком-

пенсация», по мнению В. Ожегова, означает

возмещение какой-либо потери, ущерба.

Аннотация: в статье анализируется отечественный и зарубежный опыт стимулирования труда,

подробно рассматриваются понятия «стимулирование» и «вознаграждение». Обосновываются не-

обходимость формирования политики стимулирования труда персонала в организации, увязанной

с ситуацией на рынке труда, социально-экономической реальностью и требованиями социальной

политики, в конкретный период времени. Предопределяется необходимость дифференцированной

политики стимулирования труда по отношению к различным категориям персонала организации.

Annotation: the article analyzes the domestic and foreign experience of stimulation of work. The paper

examines in detail the concept of «stimulating» and «a reward». Justifies the need for policies aimed at

the work place in the organization, linked to the situation in the labor market, social and economic realities

and the requirements of social policy in a specific period of time. Predetermines the need for differentiated

policies to stimulate labor in relation to the various categories of staff of the organization.

Ключевые слова: стимулирование труда, работодатель, управление персоналом, мотивация,

работник, вознаграждение, персонал, компенсации, трудовой вклад, компенсационные выплаты, че-

ловеческий ресурс, организация, заработная плата.

Key words: stimulation of labor, personnel management, motivation, employee, remuneration, personnel,

compensation, labor contribution, compensation, human resources, organization, wages, the employer.

10


То есть предполагается, что в процессе тру-

да наемный работник несет определенные

трудовые издержки и со стороны работо-

дателя требуется компенсация для возме-

щения данных издержек [21, с. 96]. В этом

случае невозможны никакие партнерские

отношения, в частности, обеспечивающие

отсроченные выплаты между работником

и работодателем, что позволяет сделать вы-

вод: стимулирование в виде компенсации

не предполагает использования социальных

программ в организации, выступающих как

важную и актуальную в современной прак-

тике форму вознаграждения. Мы согласны

с авторами (Е.А. Митрофанова, Д.А. Аширов,

Д.А. Дурдыева и др.), считающими, что тер-

мин «компенсация» по своему смыслу боль-

ше соответствует выплатам в различных

формах заработной платы. «Компенсацион-

ные выплаты – суммы по возмещению работ-

никам дополнительных расходов, связанных

с выполнением трудовых обязанностей» [22,

c. 9601]. Однако, на наш взгляд, примене-

ние термина «вознаграждение» для отра-

жения содержания стимулирования более

правильно, так как он означает более ра-

циональный и продуктивный подход к опла-

те труда персонала. Кроме того, термин

«вознаграждение» ориентирован не только

на стимулирование производственного (тру-

дового), но и организационного поведения,

что абсолютно не применимо к термину

«компенсации». Это связано с тем, что орга-

низационное поведение, характеризуемое

через социально-психологические параме-

тры, в силу этого практически не подлежит

нормированию, а, следовательно, невоз-

можно установить конкретные размеры ком-

пенсации, определяемые только на основе

определенных норм. Насколько реально

использование термина «вознаграждение»

в теории и практике стимулирования труда,

всех его сущностных свойств и основанной

на них управленческой практики в России,

зависит от следующих факторов.

1. Требуется изменение подхода к науке

о персонале как отрасли управленческой

науки и области практической деятельно-

сти. Необходимо рассматривать персонал

не только как объект науки управления

персоналом, а объект науки, изучающей

человеческую составляющую организаци-

онно-производственной среды любой орга-

низации. В данном направлении в России

есть определенные положительные изме-

нения, о чем, в частности, свидетельствуют

широкое использование терминов «персо-

нал» и «управление персоналом». Об этом

же говорят многочисленные исследования

в области «человеческих ресурсов» и «че-

ловеческого капитала». То есть назрела

актуальная необходимость разработать

стратегические подходы, которые позволят

быстрее добиться в отношениях между ра-

ботодателем и персоналом всего того, что

включает в себя понятие «стимулирование»

как вознаграждение. Это предполагает, кро-

ме всего прочего, активное использование

и адаптацию передовой западной практики

в производственную практику и управление

в России. В настоящее время рыночные ре-

алии позволяют методологически исполь-

зовать результаты западных разработчиков

в отечественной науке и практике [6; 7; 10,

c. 177].

2. Необходимы принципиальные изме-

нения объекта науки экономики труда, пре-

жде всего его переход от сферы непосред-

ственного труда к сложной и многосторон-

ней сфере социально-трудовых отношений,

охватывающей помимо трудовых процессов

все процессы ( в том числе дотрудовой и по-

слетрудовой жизни работника), которые

определяют эффективное использование

персонала в организации. Такое определе-

ние экономики труда принципиально меняет

и расширяет подход к стимулированию тру-

да, который в данном случае в наибольшей

степени отражается в термине «вознаграж-

дение» [11, c. 67].

3. Требуется коренное преобразование

форм организации труда и производства

по типу корпоративных. Именно корпора-

тивные формы создают возможности и обе-

спечивают всестороннее включение работ-

ника в организацию не только как элемента

«рабочей силы», но как полноправного члена

организации, ориентированного на эффек-

тивное организационное поведение. К со-

жалению, российские организации, особен-

11


но крупные, менее всего на данный момент

готовы к такому повороту. В то же время ис-

следования свидетельствуют об утвержде-

нии корпоративного подхода и отношений

на предприятиях, которые действительно

основываются на рыночной методологии (в

том числе и многие крупные предприятия).

4. Как показывает зарубежный опыт,

многие формы вознаграждения возможно

использовать только в экономически ста-

бильной ситуации на макро- и микроуровнях

[8, с. 302]. В кризисных условиях россий-

ской экономики использование ряда форм

вознаграждения, и, следовательно, создание

эффективных систем стимулирования тру-

да персонала организаций, представляется

сложной управленческой проблемой.

5. Реализация всех форм вознаграж-

дения требует высокопрофессионального

уровня менеджмента в организации, кото-

рый пока не сложился в российской управ-

ленческой практике. В силу этого для реа-

лизации принципов такого эффективного

стимулирования, как вознаграждение, тре-

буется новая формация менеджеров. В этом

плане есть определенные позитивные из-

менения, но в целом и менеджеры, и менед-

жмент, работая в рыночной экономике, по-

стигая ее азы в отношении управления пер-

соналом, пока проходит постулаты Тейлора.

Как известно, они не позволяют строить дол-

говременные, паритетные и творчески-ори-

ентированные отношения между работода-

телем и персоналом. Жесткость и техноло-

гичность этих отношений в большей степени

ориентирована на штрафные санкции, чем

на поощрения, используемые в современных

концепциях и стратегиях управления стиму-

лирование труда.

6. Для реализации современных прин-

ципов стимулирования труда необходимы

серьезные социально-экономические пре-

образования и реформы, в том числе нало-

говая реформа, реформы в области пенси-

онного обеспечения, социального обеспе-

чения, медицинского обслуживания и др.,

ориентированные на улучшение качества

жизни. Принципиально важно, чтобы в про-

ведении данных реформ были заинтересо-

ваны прежде всего работодатели. Именно

это и обусловливает развитие системы сти-

мулирования труда и управления персона-

лом в целом.

Таким образом, политика стимулирования

труда персонала является основой установ-

ления необходимых отношений между наем-

ным персоналом и работодателем, ориенти-

рованных в первую очередь на формирова-

ние баланса интересов, укрепление конку-

рентоспособности организации с помощью

соответствующего вознаграждения персо-

нала. Для решения данных задач политике

стимулирования труда персонала следует

предать эффективные свойства:

Политика стимулирования труда

должна быть включена в систему управле-

ния персоналом. Управление персоналом

характеризуется рядом особенностей, по-

зволяющими рассматривать его как само-

стоятельную часть управления организаци-

ей потому, что персонал связан многочис-

ленными отношениями, находящимися вне

организации, но оказывающими определя-

ющие влияние на деятельность и поведе-

ние персонала. Политика стимулирования

труда непосредственно связана с такими

подсистемами управления персоналом, как

планирование численности персонала, нор-

мирование труда, организация труда, про-

фессиональное развитие персонала и др. [9,

c. 49; 13]. Положительный эффект в данных

подсистемах управления персоналом дости-

гается посредством адекватной конкретной

ситуации политики стимулирования труда.


базируется на концепции, стратегии и це-

лях управления организацией. Зачастую

она является частью отдельных концепций

управления. Так, классическая концепция

управления в качестве составной части

включала политику стимулирования в виде

сдельной заработной платы. Выработать са-

мостоятельную политику вознаграждения

данная концепция не имела возможность,

поскольку лишь частично ориентировалась

на сущностные возможности человека. В ос-

новном политика стимулирования труда

в концепциях управления регулирует соот-

ношение количества труда и размера опла-

ты труда посредством таких инструментов,

12


как нормирование и оплата труда, а также

штрафные санкции за некачественный труд,

за нарушения трудовой дисциплины, за не-

повиновение руководителю, и т.п. Все это

реализуется в конкретном регламенте, опре-

деляющем трудовое поведение персонала.

Политика стимулирования трудо-

вой деятельности должна иметь стимулиру-

ющее содержание, т.е. содержать наиболее

эффективные стимулы и инструменты стиму-

лирования. Стимулы и методы его использо-

вания должны соответствовать конкретным

потребностям работникам и уровню их удов-

летворенности. В силу этого политика сти-

мулирования труда задает такие параметры,

как размер вознаграждения, время и усло-

вия получения вознаграждения, нацелен-

ность вознаграждения. Данному свойству

политики стимулирования труда абсолютно

не соответствует термин «компенсация», по-

скольку в нем как раз и упускается стимули-

рующее начало. Оплата труда, основанная

на компенсации издержек, никогда не будет

стимулировать улучшение качественных (не

измеримых) результатов труда, профессио-

нальное развитие работника и т.д. Стимули-

рующее начало содержится именно в возна-

граждении, основанном на различных сти-

мулах и методах их использования, посколь-

ку в самих методах также могут содержаться

стимулирующие свойства.


вой деятельности должна отражать, а в луч-

шем случае опережать, ситуацию, складыва-

ющуюся как внутри, так и вне организации.


в качестве объекта может рассматривать

отдельную профессиональную группу или

персонал организации в целом. Значение

данного свойства политики стимулирования

труда обусловлена следующими обстоятель-

ствами:

имеются значительные различия в со-

держании и условиях труда различных групп

персонала;

определяются основные и вспомога-

тельные технологии в трудовой деятель-

ности персонала;

выделяются инновационные трудовые

процессы [12; 21, c. 97], требующие специ-

ально подготовленные профессиональные

групп персонала;

имеется определенное состояние реги-

онального рынка труда (имеется дефицит

или избыток отдельных профессиональных

групп).

Данные обстоятельства предопределяют

необходимость дифференцированной поли-

тики стимулирования труда по отношению

к различным категориям персонала органи-

зации. При этом в организации должна быть

разработана общая политика стимулирова-

ния труда, ориентированная на персонал

организации в целом. Общая политика сти-

мулирования труда формируется на опре-

деленных этапах развития организации под

воздействием политики стимулирования

труда, ориентированной на отдельные груп-

пы персонала.


включает как подвижные, так и относитель-

но устойчивые элементы. Среди устойчивых

составляющих политики стимулирования

следует назвать достижение высокой конку-

рентоспособности. К подвижным элементам

политики стимулирования труда персонала,

например, можно отнести делегирование

полномочий по вознаграждению труда, со-

ставу применяемых льгот и др.


вой деятельности основывается на менталь-

ности, традициях и установках, которые яв-

ляются основой социальной общности в ор-

ганизации. То есть должны учитываться ре-

гиональные, территориальные, националь-

ные особенности жизни и труда работников.

Не учитывать ментальность при разработке

политики стимулирования труда персонала

значит уничтожать ее стимулирующую роль

и целенаправленно конфликтные ситуации

в отношениях между работниками и работо-

дателем.

Итак, политика стимулирования труда

должна базироваться на основных фено-

менах культуры и различных субкультур,

составляющих общественные ценности

и ориентации персонала организации. Эф-

фективная или неэффективная политика

стимулирования трудовой деятельности

как инструмент управления персоналом

13


присутствует во всех организациях, ибо,

по сути, является отражением экономиче-

ского и социального положения организа-

ции, профессионализма и личных качеств

руководителей. Выработанная политика

стимулирования трудовой деятельности

во многом определяет систему социаль-

но-трудовых отношений, складывающихся

в организации и реализующихся через тру-

довое поведение персонала.

Список литературы1. Аванесов Л.Э. Социально-экономическое развитие кавказских минеральных вод: опыт,

проблемы, тенденции. 1995–2004 гг.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Пятигорск, 2006.

2. Асланов Д.И., Целиковская К.Д. Эволюция научных взглядов на формирование в эконо-

мическом пространстве городов комплексов разного типа // Региональные проблемы

преобразования экономики. 2012. № 1. С. 61–70.

3. Ашхотов В.Ю., Дурдыева Д.А. Исследование воздействия процессов глобализации и ре-

гионализации на устойчивость региональной экономики // Тенденции и императивы

управления бизнес-процессами и отраслевыми рынками в обеспечении устойчивого раз-

вития региона: матер. Всерос. науч.-практ. конф. Кисловодск, 2015. С. 27–32.

4. Ашхотов В.Ю., Дурдыева Д.А. Концептуальная платформа и методология исследования

устойчивости региональной экономики // Бизнес в законе. 2014. № 6. С. 168–171.

5. Булгакова Л.Н., Дурдыева Д.А. Стратегический потенциал устойчивого социально-эконо-

мического развития региона: сущность, показатели, оценка взаимосвязей // Управление

экономическими системами. № 9. URL: http://uecs.mcnip.ru.

6. Вишнякова В.А. Государственное регулирование рынка рабочей силы в России: ак-

цент на социальную направленность // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015.

№ 6 (113). С. 14–22.

7. Глущенко И.И., Каурова О.В. Задача оптимизации расходов на персонал организации

как часть экономики труда // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015. № 5 (112).

С. 26–37.

8. Гордиенко М.В., Дурдыева Д.А. Применение социально-психологических методов управ-

ления в организациях здравоохранения // Разработка, исследование и маркетинг новой

фармацевтической продукции: сб. Пятигорск, 2015.

9. Гордиенко М.В., Дурдыева Д.А. Применение социально-психологических методов кадро-

вого менеджмента в управлении организациями здравоохранения // Общество в эпоху

перемен: формирование новых социально-экономических отношений: материалы VI

Междунар. науч.-практ. конф.: сб. Саратов, 2014.

10. Дурдыева Д.А. К вопросу об устойчивости и социально-экономической сбалансирован-

ности региональной экономики // Бизнес в законе. 2014. № 6. С. 176–179.

11. Дурдыева Д.А. Ресурсный подход к формированию стратегического потенциала эконо-

мики региона // Общество в эпоху перемен: формирование новых социально-экономи-

ческих отношений: матер. IV Междунар. науч.-практ. конф. (20 ноября 2014 г.). Саратов:

Академия бизнеса, 2014. Ч. 1. С. 66–69.

12. Ильина И.Ю. Профессиональный рынок труда и безработица преподавателей вузов в со-

временной России // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015. № 5 (112). С. 45–52.

13. Каурова О.В., Малолетко А.Н. Бухгалтерский учет предприятия туристской индустрии

// Учебник для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специаль-

ности 100103 «Социально-культурный сервис и туризм» и направлению подготовки

100200 (специальности 100201) «Туризм». М., 2009.

14. Кидакоева А.И., Сампиева Л.Д., Дурдыева Д.А. Некоторые проблемы и подходы к раз-

работке стратегического плана социально-экономического развития региона //

TerraEconomicus. 2012. № 4-3. С. 214–217.

15. Новоселова Н.Н., Новоселов С.Н. Воздействие глобализации мировой экономики на функ-

ционирование инновационного рынка // Экономика и предпринимательство. 2015. № 9.

Ч. 1.

16. Новоселова Н.Н., Дзуганова М.К., Гукетлова С.С. Управление конфликтными ситуациями

на предприятии // Тенденции и императивы управления бизнес-процессами и отрас-

левыми рынками в обеспечении устойчивого развития региона: матер. I Всерос. науч.-

практ. конф. / под ред. А.А. Вартумяна, Н.В. Данченко, Н.Н. Новоселовой. Кисловодск:

Магистр, 2015.

14


17. Новоселова Н.Н., Саутиева Л.Б. Построение эффективной модели управления персона-

лом предприятия // Тенденции и императивы управления бизнес-процессами и отрас-




18. Оздоева Д.М., Дурдыева Д.А., Жемухов И.Р., Исраилов С.Х. Системный подход исследова-

ния функционирования региональной экономической системы // TerraEconomicus. 2012.

№ 1-3. С. 155–159.

19. Ражина И.Н. Анализ стратегий социально-экономического развития территорий с точки

зрения осуществления политики в области формирования и развития среднего класса

// Кант: Экономика & Управление. 2014. № 1(3). Ставрополь: Ставролит, 2014. С. 25–29,

121–126.

20. Товсултанова Х.З., Дурдыева Д.А. Вопросы управления персоналом в организациях здра-

воохранения // Разработка, исследование и маркетинг новой фармацевтической продук-

ции: сб. Пятигорск, 2015.

21. Товсултанова Х.З., Дурдыева Д.А. Основы управления персоналом в сфере здравоохра-

нения // Общество в эпоху перемен: формирование новых социально-экономических от-

ношений: матер. VI Междунар. науч.-практ. конф. Саратов, 2014. С. 96–98.

22. Хапаев И.Б, Семенова М.Р., Кравченко И.В., Назарова Т.О. Инновационная деятельность

регионов РФ и факторы ее повышения // Экономика и предпринимательство. 2015. № 5.

Ч. 1. С. 689–701.

23. Durdiyeva J.A., Avanesova A.E., Bugaev O.N. Assessment of the Potential of Sustainable

Social Economic Development of the Regions // Contemporary Problems of Social Work. 2015.

Vol. 1. No. 1. P. 18–28.

24. Kolesnikov I.N. The Entrance of the Chechen-Ingush Societies in Citizenship of Russian

Empire in Second Half of the XVIII Century // European Applied Sciences: Modern Approaches

in Scientific Researches: Papers of the 4th International Scientific Conference. July 8–9,

2013. Stuttgart, Germany: ORT Publishing, 2013.

References1. Avanesov L.E. Social’no-ekonomicheskoe razvitie kavkazskikh mineral’nykh vod: opyt,

problemy, tendencii. 1995–2004 gg.: avtoref. dis. … kand. ist. nauk. Pyatigorsk, 2006.

2. Aslanov D.I., Celikovskaya K.D. Evolyuciya nauchnykh vzglyadov na formirovanie v

ekonomicheskom prostranstve gorodov kompleksov raznogo tipa // Regional’nye problemy

preobrazovaniya ekonomiki. 2012. № 1. S. 61–70.

3. Ashkhotov V.Yu., Durdyeva D.A. Issledovanie vozdejstviya processov globalizacii i

regionalizacii na ustojchivost’ regional’noj ekonomiki // Tendencii i imperativy upravleniya

biznes-processami i otraslevymi rynkami v obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona:

mater. Vseros. nauch.-prakt. konf. Kislovodsk, 2015. S. 27–32.

4. Ashkhotov V.Yu., Durdyeva D.A., Konceptual’naya platforma i metodologiya issledovaniya

ustojchivosti regional’noj ekonomiki // Biznes v zakone. 2014. № 6. S. 168–171.

5. Bulgakova L.N., Durdyeva D.A. Strategicheskij potencial ustojchivogo social’no-

ekonomicheskogo razvitiya regiona: sushchnost’, pokazateli, ocenka vzaimosvyazej //

Upravlenie ekonomicheskimi sistemami. 2013. № 9. URL: http://uecs.mcnip.ru.

6. Vishnyakova V.A. Gosudarstvennoe regulirovanie rynka rabochej sily v Rossii: akcent na

social’nuyu napravlennost’ // Social’naya politika i sociologiya. T.14. 2015. № 6 (113).

S. 14–22.

7. Glushchenko I.I., Kaurova O.V. Zadacha optimizacii raskhodov na personal organizacii kak

chast’ ekonomiki truda // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015. № 5 (112). S. 26–37.

8. Gordienko M.V., Durdyeva D.A. Primenenie social’no-psikhologicheskikh metodov

upravleniya v organizaciyakh zdravookhraneniya // Razrabotka, issledovanie i marketing

novoj farmacevticheskoj produkcii: sb. Pyatigorsk, 2015.

9. Gordienko M.V., Durdyeva D.A. Primenenie social’no-psikhologicheskikh metodov kadrovogo

menedzhmenta v upravlenii organizaciyami zdravookhraneniya // Obshchestvo v epokhu

peremen: formirovanie novykh social’no-ekonomicheskikh otnoshenij: materialy VI

mezhdunar. nauch.-prakt. konf.: sb. Saratov, 2014.

10. Durdyeva D.A. K voprosu ob ustojchivosti i social’no-ekonomicheskoj sbalansirovannosti

regional’noj ekonomiki // Biznes v zakone. 2014. № 6. S. 176–179.

15


11. Durdyeva D.A. Resursnyj podkhod k formirovaniyu strategicheskogo potenciala ekonomiki

regiona // Obshchestvo v epokhu peremen: formirovanie novykh social’no-ekonomicheskikh

otnoshenij: mater. IV mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (20 noyabrya 2014 g.) Saratov:

Akademiya Biznesa, 2014. Ch. 1. S. 66–69.

12. Il’ina I.Yu. Professional’nyj rynok truda i bezrabotica prepodavatelej vuzov v sovremennoj

Rossii // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015. № 5 (112). S. 45–52.

13. Kaurova O.V., Maloletko A.N. Bukhgalterskij uchet predpriyatiya turistskoj industrii //

Uchebnik dlya studentov vysshikh uchebnykh zavedenij, obuchayushchikhsya po special’nosti

100103 «Social’no-kul’turnyj servis i turizm» i napravleniyu podgotovki 100200 (special’nosti

100201) «Turizm». M., 2009.

14. Kidakoeva A.I., Sampieva L.D., Durdyeva D.A. Nekotorye problemy i podkhody k razrabotke

strategicheskogo plana social’no-ekonomicheskogo razvitiya regiona // TerraEconomicus.

2012. № 4-3. S. 214–217.

15. Novoselova N.N., Novoselov S.N. Vozdejstvie globalizacii mirovoj ekonomiki na

funkcionirovanie innovacionnogo rynka // Ekonomika i predprinimatel’stvo. 2015. № 9. Ch.

1.

16. Novoselova N.N., Dzuganova M.K., Guketlova S.S. Upravlenie konfliktnymi situaciyami na

predpriyatii // Tendencii i imperativy upravleniya biznes-processami i otraslevymi rynkami v

obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona: mater. I Vseros. nauch.-prakt. konf. / pod red.

A.A. Vartumyana, N.V. Danchenko, N.N. Novoselovoj. Kislovodsk: Magistr, 2015.

17. Novoselova N.N., Sautieva L.B. Postroenie effektivnoj modeli upravleniya personalom

predpriyatiya // Tendencii i imperativy upravleniya biznes-processami i otraslevymi rynkami

v obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona: mater. I Vseros. nauch.-prakt. konf. / pod red.


18. Ozdoeva D.M., Durdyeva D.A., Zhemukhov I.R., Israilov S.Kh. Sistemnyj podkhod issledovaniya

funkcionirovaniya regional’noj ekonomicheskoj sistemy // TerraEconomicus. 2012. № 1-3.

S. 155–159.

19. Razhina I.N. Analiz strategij social’no-ekonomicheskogo razvitiya territorij s tochki zreniya

osushchestvleniya politiki v oblasti formirovaniya i razvitiya srednego klassa // Kant:

Ekonomika & Upravlenie. 2014. № 1(3). Stavropol’: Stavrolit, 2014. S. 25–29, 121–126.

20. Tovsultanova Kh.Z., Durdyeva D.A. Voprosy upravleniya personalom v organizaciyakh

zdravookhraneniya // Razrabotka, issledovanie i marketing novoj farmacevticheskoj

produkcii: sb. Pyatigorsk, 2015.

21. Tovsultanova Kh.Z., Durdyeva D.A. Osnovy upravleniya personalom v sfere zdravookhraneniya

// Obshchestvo v epokhu peremen: formirovanie novykh social’no-ekonomicheskikh

otnoshenij: mater. VI mezhdunar. nauch.-prakt. konf. Saratov, 2014. S. 96–98.

22. Khapaev I.B, Semenova M.R., Kravchenko I.V., Nazarova T.O. Innovacionnaya deyatel’nost’

regionov RF i faktory ee povysheniya // Ekonomika i predprinimatel’stvo. 2015. № 5. Сh. 1.

S. 689–701.



Vol. 1. No. 1. P. 18–28.




2013. Stuttgart, Germany: ORT Publishing, 2013.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Аванесова А.Э., Бугаев О.Н., Концевич Г.Е., Саркисян Н.А. Политика стимулирования тру-

да персонала: теоретический аспект // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016.

№ 3 (116). С. 8–15. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-8-15 (Библиографическое опи-

сание согласно российским стандартам).

Avanesova A.E., Bugaev O.N., Koncevich G.E., Sarkisyan N.A. Politika stimulirovaniya truda

personala: teoreticheskij aspect // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116).

S. 8–15. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-8-15 (Reference in Roman script).

Avanesova, A.Е., Bugaev, О.N., Koncevich, G.E. & Sarkisyan, N.A. (2016) Policy Incentives

for Staff: Theoretical Aspect, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 8–15. DOI:

10.17922/2071-3665-2016-15-3-8-15 (International bibliographic description).

16


А.Э. Аванесова,канд. экон. наук, доцент кафедры экономики и финансового права,


A.Е. Avanesova,



E-mail: avanesovаа[email protected]

О.А. Горкуша,канд. экон. наук, доцент кафедры «Экономика и управление социально-

экономическими системами», Московский государственный университет

пищевых производств, Москва.

O.A. Gorkusha,

candidate of economic sciences, associate professor of the department «Econo-

my and management of social and economic systems», Moscow State University

of Food Productions, Moscow.


Н.А. Саркисян,канд. экон. наук, доцент кафедры экономики и финансового права,


N.A. Sarkisyan,




В.Д. Яхина,канд. экон. наук, доцент кафедры «Экономика и управление социально-

экономическими системами», Московский государственный университет

пищевых производств, Москва.

V.D. Yakhina,

candidate of economic sciences, associate professor of the department «Econo-

my and management of social and economic systems», Moscow State University

of Food Productions, Moscow.


УДК 338.5

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-16-23

К вопросу о репутационных издержках индивидуумаTo the Question of Reputation Expenses of the Individual


17.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье предпринята попытка очертить основные направления научного исследо-

вания проблемы изучения и использования понятия «репутационные издержки» на уровне индивида,

а также их экономического значения. Рассмотрены влияние основных факторов, определяющих ка-

чественную и количественную составляющую деловой репутации, понятия «положительной и от-

рицательной деловой репутации», приведены количественные критерии для ее оценки. Предложен

алгоритм для постоянной оценки статуса репутации.

Annotation: the article attempts to outline the main areas of scientific research and study of the

17


Динамичность современных экономи-

ческих процессов диктует настоятельную

потребность в непрерывном поиске но-

вых и адаптации существующих подходов

к управлению хозяйствующими субъектами.

В последние годы одним из таких сверхно-

вых направлений в области управления яв-

ляется репутационный менеджмент. В от-

ечественной библиографии на сегодняшний

день данное направление управленческой

науки является недостаточно проработан-

ным, и представляет собой лишь крайне

ограниченное число публикаций (большую

часть которых мы упоминаем в пристатей-

ном списке литературы [1–17; 21]), хотя

актуальность самой проблемы не вызыва-

ет сомнений, как впрочем и ее прикладное

значение. Теория западного репутационно-

го менеджмента отталкивается от утверж-

дения, что «главная цель бизнеса – созда-

ние и повышение акционерной стоимости

за счет репутации как нематериального ак-

тива стратегического характера, способного

создавать добавленную стоимость за счет

стимулирования благоприятной реакции

целевых аудиторий» [6]. Следует учиты-

вать, что, вероятнее всего, по утверждению

авторов, термин «репутационные издерж-

ки» имеет два уровня гносеологии и прак-

тического применения: это микроэконо-

мический уровень и уровень индивидуума.

В настоящем сообщении сосредоточимся

преимущественно на репутационных из-

держках индивида. Безусловно, репутация

представляет собой один из важнейших

«атрибутов» социального и экономического

образа человека, т.е. ресурс, который может

и должен расти с целью достижения мак-

симального результата. Более того, инди-

видуальная репутация (впрочем, это верно

и для репутации хозяйствующего субъекта)

является серьезным и, смеем надеяться, вы-

problems of using the notion of «reputation costs» at the individual level, as well as their economic value.

The influence of the main factors that determine the qualitative and quantitative component of goodwill. The

concepts of positive and negative goodwill, given the quantitative criteria for its evaluation. The algorithm

for continuous assessment of the reputation status.

Ключевые слова: репутация, деловая репутация, репутационные издержки.

Key words: reputation, business reputation, reputation expenses.

Таблица

Зависимость ролевой функции и вида репутаций индивида

Вид рынка Ролевые функции Вид репутацииТруда, занятости и профессий Работодатель

Наемный работник

Банковский служащий

Деловая репутация

Безработный Общая репутация

Инвестиционный Вкладчик

Инвестор


Потребительский (товаров

и услуг)

Продавец Деловая репутация

Покупатель

Потребитель

Общая репутация

Материальное

производство

Производитель

Собственник

Предприниматель


Страховой Страховщик

Страхователь


Налогообложение Налогоплательщик

Налоговый инспектор


Адаптировано по источнику [18].

18


годным вложением. При этом следует выде-

лить два вида репутации – общую и деловую,

в зависимости от ролевой функции индиви-

да на определенном рыночном сегменте.

Имеющиеся в литературе сведения на это

счет мы попытались адаптировать примени-

тельно к индивидуальному уровню репута-

ции (табл.).

Роберт Ли включает понятие репутация

в имидж и указывает: «…главным в по-

нятии “имидж”… является репутация. По-

этому, говоря “имидж”, я подразумеваю

деловую и человеческую характеристику

каждого из нас. Заработать добрую репута-

цию, имидж весьма непросто, и процесс этот

может затянуться на годы» [19]. Для более

наглядного представления полностью при-

ведем данную схему (рис. 1).

Деятельность любой организации осу-

ществляется в условиях разнообразных вза-

имодействий и взаимосвязей, в окружении,

имеющем различные интересы, такие как:

экономические, политические, правовые, со-

циальные, духовные, и пр. Регулирование

взаимодействий, влияющих на организацию

внутри и внешне, несомненно, является од-

ной из важнейших функций, обусловливаю-

щей успешность ее деятельности. Гибкость взаимодействия и обратная связь – про-

цесс, способствующий достижению целей

организации [1]. Важнейшие задачи, ре-

шаемые в ходе этой деятельности: форми-

рование позитивного имиджа, достижение

доверительных отношений с партнерами,

контрагентами и, что, наверно, самое важ-

ное, создание высокой репутации, которая

бы работала на компанию и приносила кон-

кретные результаты. Устойчивая и положи-

тельная деловая репутация организации по-

могает ей, в частности:

– придать дополнительную психологиче-

скую ценность продуктам и услугам;

– привлечь новых потребителей в случае,

если перед ними стоит выбор между функ-

ционально похожими товарами или услуга-

ми, а также более квалифицированных со-

трудников и увеличить удовлетворенность

работой уже имеющегося персонала;

– увеличить эффективность рекламы

и продаж, обеспечить поддержку дистри-

бьюторов, рекламных агентств, поставщи-

ков и деловых партнеров;

– собрать средства на фондовом рынке

и выстоять в случае кризиса.

Попутно нельзя не коснуться и очертить

влияние основных факторов, определяющих

качественную и количественную составляю-

щую деловой репутации. Итак, на формиро-

вание, развитие и сохранение деловой репу-

тации влияют следующие факторы:

– качество менеджмента;

– адекватность принимаемых бизнес-ре-

шений;

– отношения с партнерами, контраген-

тами, покупателями продукции фирмы;

– организация работы с персоналом ком-

пании;

– отношения с властью [10].

Рис. 1. Место понятия «деловая репутация» среди близких по смыслу понятий [20]

19


Научное и бизнес-сообщество отмечают,

что репутация может иметь статус положи-

тельный или отрицательный. Положитель-

ной считают репутацию, которая приносит

реальную финансовую прибыль, а отрица-

тельной – способную снизить получаемый

(или возможный) доход от осуществляемой

деятельности [8]. Касаясь методической

стороны вопроса измерения деловой репу-

тации, следует отметить, что количествен-

Рис. 2. Показатели положительной и отрицательной деловой репутации индивидуума

Рис. 3. Алгоритм оценки статуса деловой репутации индивида

20


ными критериями оценки положительной

и отрицательной репутации индивида могут

выступать следующие показатели:

– размер дохода от осуществляемой дея-

тельности (заработная плата, предпринима-

тельская прибыль);

– скорость продвижения по карьерной

лестнице;

– доля предприятия на рынке (для пред-

принимателя);

– уровень рейтинга представителей топ-

менеджмента по результатам оценки веду-

щих агентств и средств массовой информа-

ции (СМИ);

– узнаваемость индивида (личностный

брендинг).

– Схематически это выглядит примерно

так (рис. 2).

Исходя из рис. 2, можно сделать вывод

о том, что для индивида, будь у него поло-

жительная либо отрицательная репутация,

репутационные издержки неминуемы. По-

следние представляют собой переменные

затраты, носящие добровольный или вынуж-

денный характер, в зависимости от статуса

деловой репутации на данный момент вре-

мени, и направленные на достижение макси-

мального результата и служащие конечной

экономической цели. Вместе с тем, по наше-

му мнению,возможна и необходима посто-

янная оценка статуса репутации. Алгоритм

данного вида оценки выглядит следующим

образом (рис. 3).

На рисунке 3 видно, что доброволь-

ные репутационные издержки направлены

на формирование, сохранение и развитие

статуса положительной деловой репутации,

в то время как вынужденные возникают

из-за перехода статуса репутации в отри-

цательный. Добровольные и вынужденные

издержки включают затраты на получение

образования в течение всей жизни человека,

поддержание здоровья и презентабельного

внешнего вида, изучение и использование

навыков поведения в обществе и делового

этикета. При этом добровольные и вынуж-

денные издержки отличаются между собой

только характером мотивации.

Список литературы1. Аванесов Л.Э. Социально-экономическое развитие Кавказских Минеральных Вод: опыт,

проблемы, тенденции. 1995–2004 гг.: автореф. дис. … канд. ист. Пятигорск, 2006.

2. Алдаганова Р.В., Новоселова Н.Н. Кадровый потенциал предприятия и основные направ-

ления его совершенствования // Тенденции и императивы управления бизнес-процесса-

ми и отраслевыми рынками в обеспечении устойчивого развития региона: матер. Всерос.

науч.-практ. конф. Кисловодск, 2015. С. 12–14.

3. Ашхотов В.Ю., Дурдыева Д.А., Концептуальная платформа и методология исследования

устойчивости региональной экономики // Бизнес в законе, 2014. № 6. С. 168–171.

4. Венедиктова В.И. Деловая репутация: Личность, культура, этика, имидж делового челове-

ка. М., 2006.

5. Галкин В.В. Формирование системы репутационного менеджмента компаний в условиях

инновационной экономики // Terra Economicus. 2008. Т. 6. № 2-2. С. 228–233.

6. Деревянко Е.Г. Идентификация модели репутационного менеджмента предприятия //

Економiчний часопис-XXI. 2014. Т. 1. № 7-8. С. 92–94.

7. Довлатян Г.П., Макаришина Д.В., Ветрова В.Д. Методы оценки персонала в современной

организации // Современные фундаментальные и прикладные исследования. 2011. № 2.

С. 85–87.

8. Дурдыева Д.А. К вопросу об устойчивости и социально-экономической сбалансирован-

ности региональной экономики // Бизнес в законе. 2014. № 6. С. 176–179.

9. Журнал Корпоративная имиджелогия. URL: http://www.ci-journal.ru/

article/34/200801imigeology_and_reputatiology.

10. Игнатьева И.Ф. Репутационный менеджмент // Технологии управления репутацией / Ва-

лицкая А.П., Игнатьева И.Ф., Леонтьева Н.Л., Летягин Л.Н., Шоломова Т.В. Эксперимен-

тальное учеб.-метод. пособие для студентов высш. учеб. завед., обучающихся по направ-

лениям педагогического образования. СПб., 2007. С. 58–94.

11. Как минимизировать репутационные издержки в кризис // Корпоративная имиджелогия.

2008. № 4. URL: http://www.ci-journal.ru/column/415/200804_aktualno.

21


12. Каурова О.В., Юманова О.С. Инструментарий управления затратами в сфере гостиничных

услуг // Стратегическое управление предприятиями, организациями, регионами: матер.

V Всерос. науч.-практ. конф.: сб. 2010. С. 56–59.

13. Килинкаров В.В. О природе деловой репутации и праве на деловую репутацию // Россий-

ский ежегодник предпринимательского (коммерческого) права. 2007. № 1. С. 416–438.

14. Косых В.Н. Управление репутацией: зачем и когда репутация нужна в бизнесе // PR и ре-

клама в изменяющемся мире: региональный аспект. 2012. № 10. С. 104–114.

15. Ли Р.В. Как Вам стать богатым в России. 2-е изд., доп. Ростов н/Д: Феникс, 1999.

16. Лиляна К.К. Влияние экономического развития и хозяйственной конъюнктуры на ре-

путации (гудвиля) предприятия // Oблік, економіка, менеджмент: науковінотатки:

Міжнародний збірник наукових праць. Луцьк, 2014. С. 321–327.

17. Новоселова Н.Н., Новоселов С.Н. Воздействие глобализации мировой экономики на функ-

ционирование инновационного рынка // Экономика и предпринимательство. 2015. № 9.

Ч. 1.

18. Новоселова Н.Н., Дзуганова М.К., Гукетлова С.С. Управление конфликтными ситуациями

на предприятии // Тенденции и императивы управления бизнес-процессами и отрас-




19. Новоселова Н.Н., Саутиева Л.Б. Построение эффективной модели управления персона-

лом предприятия // Тенденции и императивы управления бизнес-процессами и отрас-




20. Оздоева Д.М., Дурдыева Д.А., Жемухов И.Р., Исраилов С.Х. Системный подход исследова-

ния функционирования региональной экономической системы // Terra Economicus, 2012.

№ 1-3. С. 155–159.

21. Починок Н.Б., Каурова О.В., Глущенко И.И. Методические аспекты стратегического управ-

ленческого учета инновационной деятельности организаций сферы образовательных ус-

луг // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015. № 4 (111). С. 13–21.

22. Решетникова И.И. Репутационный капитал как фактор обеспечения конкурентоспособно-

сти российского бизнеса: теория, методология исследования, проблемы формирования

и управления в условиях глобализации рынков: автореф. дис. ... д-ра экон. наук. Волго-

град, 2011. 42 с.

23. Роздольская И.В., Ледовская М.Е. Концептуальный контур инновационных направлений

формирования репутационного менеджмента хозяйствующих субъектов // Вестник Бел-

городского университета кооперации, экономики и права. 2012. № 1. С. 55–60.

24. Сальникова Л.С. Репутационный менеджмент. Современные подходы и технологии. М.,

2015. Сер. 58. Бакалавр. Академический курс. 1-е изд.

25. Саутиева Л.Б., Новоселова Н.Н. Построение эффективной модели управления персона-

лом предприятия // Тенденции и императивы управления бизнес-процессами и отрасле-

выми рынками в обеспечении устойчивого развития региона: матер. Всерос. науч.-практ.

конф. Кисловодск, 2015. С. 150–153.

26. Тихомиров А.А., Ветрова В.Д., Горкуша О.А. Влияние репутационных издержек на конку-

рентоспособность предприятия в условиях нестабильности экономики // Среднерусский

вестник социальных наук. 2015. № 6.

27. Филатова В.А. Репутационный менеджмент в условиях кризиса // Вестник Поволжского

государственного университета сервиса. Серия: Экономика. 2013. № 6 (32). С. 114–117.

28. Фисун А.В. Эффективный репутационный менеджмент: когда репутация решает бизнес-

задачи // Менеджмент сегодня. 2012. № 4. С. 206–212.

29. Экономическое поведение. URL: http://www.grandars.ru/college/sociologiya/

ekonomicheskoe-povedenie.html.



Vol. 1. No. P. 18–28.




2013. Stuttgart, Germany: ORT Publishing, 2013. P. 13–14.

22


References1. Avanesov L.E. Social’no-ekonomicheskoe razvitie Кavkazskikh Mineral’nykh Vod: opyt,

problemy, tendencii. 1995–2004 gg.: avtoref. dis. … kand. ist. Pyatigorsk, 2006.

2. Aldaganova R.V., Novoselova N.N. Kadrovyj potencial predpriyatiya i osnovnye napravleniya

ego sovershenstvovaniya // Tendencii i imperativy upravleniya biznes-processami i

otraslevymi rynkami v obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona: mater. Vseros. nauch.-

prakt. konf. Kislovodsk, 2015. S. 12–14.


ustojchivosti regional’noj ekonomiki // Biznes v zakone, 2014. № 6. S. 168–171.

4. Venediktova V.I. Delovaya reputaciya: Lichnost’, kul’tura, etika, imidzh delovogo cheloveka.

M., 2006.

5. Galkin V.V. Formirovanie sistemy reputacionnogo menedzhmenta kompanij v usloviyakh

innovacionnoj ekonomiki // Terra Economicus. 2008. T. 6. № 2-2. S. 228–233.

6. Derevyanko E.G. Identifikaciya modeli reputacionnogo menedzhmenta predpriyatiya //

Ekonomichnij chasopis-XXI. 2014. T. 1. № 7-8. S. 92–94.

7. Dovlatyan G.P., Makarishina D.V., Vetrova V.D. Metody ocenki personala v sovremennoj

organizacii // Sovremennye fundamental’nye i prikladnye issledovaniya. 2011. № 2. S. 85–

87.

8. Durdyeva D.A. K voprosu ob ustojchivosti i social’no-ekonomicheskoj sbalansirovannosti

regional’noj ekonomiki // Biznes v zakone. 2014. № 6. S. 176–179.

9. Zhurnal Korporativnaya imidzhelogiya. URL: http://www.ci-journal.ru/

article/34/200801imigeology_and_reputatiology.

10. Ignat’eva I.F. Reputacionnyj menedzhment // Tekhnologii upravleniya reputaciej / Valickaya

A.P., Ignat’eva I.F., Leont’eva N.L., Letyagin L.N., Sholomova T.V. Eksperimental’noe ucheb.-

metod. posobie dlya studentov vyssh. ucheb. zaved., obuchayushchikhsya po napravleniyam

pedagogicheskogo obrazovaniya. SPb., 2007. S. 58–94.

11. Kak minimizirovat’ reputacionnye izderzhki v krizis // Korporativnaya imidzhelogiya. 2008.

№ 4. URL: http://www.ci-journal.ru/column/415/200804_aktualno.

12. Kaurova O.V., Yumanova O.S. Instrumentarij upravleniya zatratami v sfere gostinichnykh uslug

// Strategicheskoe upravlenie predpriyatiyami, organizaciyami, regionami ΙV Vserossijskaya

nauchno-prakticheskaya konferenciya: Sb. 2010. S. 56–59.

13. Kilinkarov V.V. O prirode delovoj reputacii i prave na delovuyu reputaciyu // Rossijskij

ezhegodnik predprinimatel’skogo (kommercheskogo) prava. 2007. № 1. S. 416–438.

14. Kosykh V.N. Upravlenie reputaciej: zachem i kogda reputaciya nuzhna v biznese // PR i

reklama v izmenyayushchemsya mire: regional’nyj aspekt. 2012. № 10. S. 104–114.

15. Li R.V. Kak Vam stat’ bogatym v Rossii. 2-e izd., dop. Rostov n/D: Feniks, 1999.

16. Lilyana K.K. Vliyanie ekonomicheskogo razvitiya i khozyajstvennoj kon”yunktury na reputacii

(gudvilya) predpriyatiya // Oblіk, ekonomіka, menedzhment: naukovіnotatki: Mіzhnarodnij

zbіrnik naukovikh prac’. Luc’k, 2014. S. 321–327.

17. Novoselova N.N., Novoselov S.N. Vozdejstvie globalizacii mirovoj ekonomiki na

funkcionirovanie innovacionnogo rynka // Ekonomika i predprinimatel’stvo. 2015. № 9. Ch.

1.

18. Novoselova N.N., Dzuganova M.K., Guketlova S.S. Upravlenie konfliktnymi situaciyami na

predpriyatii // Tendencii i imperativy upravleniya biznes-processami i otraslevymi rynkami v

obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona: mater. I Vseros. nauch.-prakt. konf. / pod red.


19. Novoselova N.N., Sautieva L.B. Postroenie effektivnoj modeli upravleniya personalom


v obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona: mater. I Vseros. nauch.-prakt. konf. / pod red.


20. Ozdoeva D.M., Durdyeva D.A., Zhemukhov I.R., Israilov S.Kh. Sistemnyj podkhod issledovaniya

funkcionirovaniya regional’noj ekonomicheskoj sistemy // Terra Economicus, 2012. № 1-3.

S. 155–159.

21. Pochinok N.B., Kaurova O.V., Glushchenko I.I. Metodicheskie aspekty strategicheskogo

upravlencheskogo ucheta innovacionnoj deyatel’nosti organizacij sfery obrazovatel’nykh

uslug // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015. № 4 (111). S. 13–21.

22. Reshetnikova I.I. Reputacionnyj kapital kak faktor obespecheniya konkurentosposobnosti

rossijskogo biznesa: teoriya, metodologiya issledovaniya, problemy formirovaniya i

23


upravleniya v usloviyakh globalizacii rynkov: avtoref. dis. ... d-ra ekon. nauk. Volgograd,

2011. 42 s.

23. Rozdol’skaya I.V., Ledovskaya M.E. Konceptual’nyj kontur innovacionnykh napravlenij

formirovaniya reputacionnogo menedzhmenta khozyajstvuyushchikh sub”ektov // Vestnik

Belgorodskogo universiteta kooperacii, ekonomiki i prava. 2012. № 1. S. 55–60.

24. Sal’nikova L.S. Reputacionnyj menedzhment. Sovremennye podkhody i tekhnologii. M., 2015.

Ser. 58. Bakalavr. Akademicheskij kurs. 1-e izd.

25. Sautieva L.B., Novoselova N.N. Postroenie effektivnoj modeli upravleniya personalom


v obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona: mater. Kislovodsk, S. 150–153.

26. Tikhomirov A.A., Vetrova V.D., Gorkusha O.A. Vliyanie reputacionnykh izderzhek na

konkurentosposobnost’ predpriyatiya v usloviyakh nestabil’nosti ekonomiki // Srednerusskij

vestnik social’nykh nauk. 2015. № 6.

27. Filatova V.A. Reputacionnyj menedzhment v usloviyakh krizisa // Vestnik Povolzhskogo

gosudarstvennogo universiteta servisa. Seriya: Ekonomika. 2013. № 6 (32). S. 114–117.

28. Fisun A.V. Effektivnyj reputacionnyj menedzhment: kogda reputaciya reshaet biznes-zadachi

// Menedzhment segodnya. 2012. № 4. S. 206–212.

29. Ekonomicheskoe povedenie. URL: http://www.grandars.ru/college/sociologiya/

ekonomicheskoe-povedenie.html.



Vol. 1. No. P. 18–28.




2013. Stuttgart, Germany: ORT Publishing, 2013. P. 13–14.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Аванесова А.Э., Горкуша О.А., Саркисян Н.А., Яхина В.Д. К вопросу о репутационных

издержках индивидуума // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116).

С. 16–23. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-16-23 (Библиографическое описание со-

гласно российским стандартам).

Avanesova A.E., Gorkusha O.A., Sarkisyan N.A., Yakhina V.D. K voprosu o reputacionnykh

izderzhkakh individuuma // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 16–

23. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-16-23 (Reference in Roman script).

Avanesova, A.Е., Gorkusha, O.A., Sarkisyan, N.A. & Yakhina, V.D. (2016) To the Question of

Reputation Expenses of the Individual, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116).

P. 16–23. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-16-23 (International bibliographic

description).

24


М.И. Борлакова,канд. экон. наук, доцент, заведующая кафедрой менеджмента

и административного права, Российский государственный социальный

университет, Пятигорск.

M.I. Borlakova,

candidate of economic sciences, associate professor, head of the department of

management and administrative law, Russian State Social University, Pyatigorsk.


Ф.М. Биджиева,канд. экон. наук, доцент кафедры экономических дисциплин, Южный

федеральный университет, с. Учкекен.

F.M. Bidzhieva,


nomic disciplines, Southern Federal University, s. Uchkeken.


А.Р. Борлакова,канд. экон. наук, доцент кафедры экономических дисциплин, Южный

федеральный университет, с. Учкекен.

A.R. Borlakova,


nomic disciplines, Southern Federal University, s. Uchkeken.


УДК 332.146.2

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-24-30

Тенденции и перспективы развития инновационного предпринимательства

в Северо-Кавказском федеральном округеTendencies and Prospects of Development of Innovative Entrepreneurship

in the North Caucasus Federal District


14.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: анализ активности регионов РФ позволяет обоснованно утверждать, что регионы,

в которых созданы и функционируют территориальные инновационные кластеры имеют больший

индекс инновационного развития. Обоснованно, что грамотная и эффективная региональная поли-

тика создаст необходимые условия для перехода от стратегии пилотных инновационных кластеров

к реальному инновационно-ориентированному предпринимательству в такой важной для южных ре-

гионов сфере как туристско-рекреационная.

Annotation: the analysis of the index of innovative activity of regions of the Russian Federation can

reasonably argue that the regions in which established and functioning territorial innovation clusters have a

higher index of innovative development. It proves that a competent and effective regional policy will create

the necessary conditions for the transition from the strategy of the pilot innovation clusters to real innovation

oriented business in this important for the southern regions of the field as the tourism and recreation.

Ключевые слова: инновационное предпринимательство, инновационная деятельность, крите-

25


Регионы Северного Кавказа на сегодняш-

ний день относятся к дотационным, с выра-

женной депрессивной тенденцией развития.

Рост доли предпринимательства, основанно-

го на инновационных подходах, должно спо-

собствовать преодолению того громадного

разрыва в уровне инновационного развития,

который существует между регионами Се-

верного Кавказа и Центральной России. Ре-

шение данной проблемы возможно на осно-

ве комплексного подхода со стороны феде-

ральных и региональных властей к развитию

именно инновационной составляющей

экономики данного уникального макрореги-

она России. Несмотря на предпринимаемые

региональными властями в рамках Страте-

гии социально-экономического развития

Северо-Кавказского федерального округа

до 2025 [20] шаги по развитию инноваци-

онной активности, в рейтинге инновацион-

ной активности регионы Северо-Кавказско-

го федерального округа (СКФО) занимают

весьма скромные позиции. Одним из обще-

признанных эффективных индикаторов ин-

новационной активности признается индекс инновационной активности, который

в регионах СКФО находится на низком уров-

не, что подтверждается данными исследова-

ния Л.М. Гохберга [19].

В регионах СКФО проводятся следующие

шаги для развития предпринимательства

в инновационной сфере. В каждом субъекте

на основе Концепции долгосрочного соци-

ально-экономического развития Российской

Федерации на период до 2020 года разрабо-

таны и утверждены региональные инвести-

ционные стратегии. Они являются одной

из ключевых составляющих обеспечения

благоприятного инвестиционного климата.

В целях его улучшения во всех семи субъ-

ектах СКФО были созданы Советы, которые яв-

ляются общественными совещательными ко-

ординационными органами. Инвестиционные

Советы возглавляют высшие должностные

лица субъектов СКФО. В целях максимальной

открытости и эффективности их деятельности

в состав Советов субъектов СКФО входят пред-

ставители органов исполнительной власти

субъекта, территориальных подразделений

федеральных органов исполнительной власти,

органов местного самоуправления, инвесто-

ры, представители общественных объедине-

ний предпринимателей и эксперты. В рамках

реализации основных требований Стандарта

деятельности органов исполнительной вла-

сти по обеспечению благоприятного инвести-

ционного климата в каждом субъекте СКФО

сформированы Планы создания инвестици-

онных объектов и необходимой транспортной,

энергетической, социальной, инженерной,

коммунальной и телекоммуникационной ин-

фраструктуры региона. Так, анализ индекса

инновационной активности регионов РФ по-

зволяет обоснованно утверждать, что реги-

оны, в которых созданы и функционируют

территориальные инновационные кластеры,

имеют больший индекс инновационного раз-

вития [13; 17; 19]. Пилотные инновационные

кластеры во многих регионах России уже до-

казали свою эффективность, положительный

опыт их функционирования целесообразно

перенести на инновационную систему реги-

онов СКФО. Первые шаги в этом направле-

ние уже предпринимаются федеральными

и региональными властями. Согласно стра-

тегии социально-экономического развития

Северо-Кавказского федерального округа

до 2025 [20] предусмотрено развитие тури-

стического кластера под управлением ОАО

«Курорты Северного Кавказа», а также созда-

ние следующих кластеров:

инновационного медицинского класте-

ра;

кластера по станко-инструменталь-

ному производству твердосплавного ин-

струмента;

радио-электронного кластера.

В целях развития туристической ин-фраструктуры созданы и объединены в ту-

ристический кластер под управлением ОАО

рии отбора инвестиционных проектов, инвестиционный климат, особый инновационный кластер,

индекса инновационной активности регионов.

Key words: innovative entrepreneurship, innovation, the criteria for selection of investment projects,

investment climate, distinctive innovation cluster, an index of innovative activity of regions.

26


«Курорты Северного Кавказа» девять турист-

ско-рекреационных особых экономических

зон на территориях всех субъектов Северо-

Кавказского федерального округа, а также

в Краснодарском крае и Республике Адыгея.

В настоящее время идет активное развитие

трех всесезонных туристско-рекреационных

комплексов: «Архыз» – в Карачаево-Черкес-

ской Республике, «Эльбрус» – в Кабардино-

Балкарской Республике и «Ведучи» – в Че-

ченской Республике. С 2021 года начнется

реализация горнолыжных курортов «Мами-

сон» (Республика Северная Осетия–Алания),

«Цори» и «Армхи» (Республика Ингушетия),

«Лагонаки» (Краснодарский край, Республи-

ка Адыгея), «Матлас» (Республика Дагестан).

Также запланировано развитие пляжных

курортов на побережье Каспийского моря

в Республике Дагестан и бальнеологических

курортов в Кавказских Минеральных Водах

(Ставропольский край). Общая площадь про-

екта составляет более 200 тыс. га. Проект ту-

ристического кластера реализуется на прин-

ципах государственно-частного партнер-

ства, которое доказало свою эффективность

в мировой практике. Государство через ОАО

«КСК» финансирует создание внутренней

инженерной инфраструктуры на территории

особых экономических зон; за счет средств

федеральных целевых программ, программ

естественных монополий и республикан-

ских бюджетов осуществляется строитель-

ство внешней энергетической, транспортной

и инженерной инфраструктуры до террито-

рии ОЭЗ. Частный бизнес вкладывает сред-

ства непосредственно в гостиничную и ту-

ристско-развлекательную инфраструктуру,

коммерческую недвижимость.

Планируется создание кластера по стан-

ко-инструментальному производству твер-

досплавного инструмента. Задача данного

кластера осуществление производства твер-

досплавного инструмента в рамках единой

производственно-технологической цепочки

предприятий Северо-Кавказского федераль-

ного округа: ОАО «Гидрометаллург» (выпуск

оксида вольфрама), ОАО «Победит» (произ-

водство плоских и цилиндрических режущих

пластин из твердых сплавов) и ОАО «Тере-

калмаз» (выпуск алмазного инструмента).

В целях обеспечения кластерного подхода

параллельно с реконструкцией твердо-

сплавного производства на государствен-

ном уровне будут решаться вопросы обеспе-

чения отрасли сырьем, в том числе за счет

восстановления добычи вольфрамовой руды

на Тырныаузском месторождении в Кабар-

дино-Балкарской Республике, и производ-

ства отечественного специализированного

оборудования для порошковой металлургии.

В настоящее время Министерством Россий-

ской Федерации по делам Северного Кавка-

за совместно с Министерством природных

ресурсов и экологии Российской Федерации

и Минпромторгом России ведется работа

по восстановлению добычи на Тырныауз-

ском вольфрамо-молибденовом месторож-

дении (месторождение расположено в Ка-

бардино-Балкарской Республике на берегу

реки Баксан, в двух километрах от города

Тырныауз и в 55 километрах от Нальчика

(считается крупным – по запасу вольфрама

и молибдена). Месторождение было откры-

то еще в 1934 году, спустя четыре года на-

чалась его разработка. Горные работы были

прекращены, а месторождение законсерви-

ровано в 2002 году. В регионе Кавказских

Минеральных Вод будет осуществлен проект

по созданию инновационного медицинского

кластера. Данный проект носит межотрас-

левой и межрегиональный характер и бу-

дет направлен на инновационное развитие

медицины, фармацевтики и медицинской

промышленности, науки и образования

в указанных отраслях, снятие ограничений

развития санаторно-курортного комплекса

с целью создания международного центра

медицинского туризма на территории регио-

на КМВ. Например, создание инновационно-

го медицинского кластера будет способство-

вать социально-экономическому развитию

Северо-Кавказского федерального округа,

включая повышение качества и уровня жиз-

ни населения округа, а также организации

и развитию импортозамещающих произ-

водств в отраслях медицинской и фар-

мацевтической промышленности. Одной

из основных целей проекта является осу-

ществление полного цикла медицинской по-

мощи (профилактика и превентивная меди-

27


цина, лечение, медицинская реабилитация).

Это позволит создать в России, при условии

развития в регионе прикладной науки в об-

ласти медицины, медицинского образования

и широкого применения новейших методов

лечения, особый инновационный медицин-

ский кластер и сформировать уникальную

среду для инновационного развития меди-

цины. Проект предполагает, в том числе фи-

нансирование за счет средств федерального

бюджета (в частности, средств ФЦП «Юг Рос-

сии (2014–2020 годы)). Кластер будет сфор-

мирован на базе предприятий, входящих

в холдинговую компанию Государственная

корпорация «Ростех»: ОАО «Телемеханика»,

ОАО «Научно-производственное объедине-

ние «Бином», ОАО «Гран», ОАО «Алагирский

завод сопротивлений», ОАО «Разряд», ОАО

«Нальчикский завод полупроводниковых

приборов». В целях создания и обеспече-

ния эффективности работы данного класте-

ра Министерством Российской Федерации

по делам Северного Кавказа совместно с Го-

сударственной корпорацией «Ростех» раз-

работана концепция реорганизации пред-

приятий радиоэлектронного комплекса Се-

веро-Кавказского федерального округа [11].

Для финансового обеспечения инноваци-

онно-территориальных кластеров предусмо-

трено формирование следующих институтов

развития:

Государственная корпорация «Банк

развития и внешнеэкономической деятель-

ности (Внешэкономбанк)»;

АО «Корпорация развития Северного

Кавказа»;

Акционерное общество «Курорты Се-

верного Кавказа».

Основная функция Внешэкономбанка

в качестве института развития – оказание

финансовой поддержки инвестиционных

проектов, отвечающих следующим характе-

ристикам:

соответствие принципам и основным

направлениям инвестиционной деятельно-

сти Внешэкономбанка;

срок окупаемости проекта – не более

5 лет;

общая стоимость проекта – более

2 млрд рублей (для проектов, направленных

на развитие монопрофильных муниципаль-

ных образований, – более 1 млрд рублей);

минимальный размер участия Внешэ-

кономбанка – 1 млрд рублей (для проектов,

направленных на развитие монопрофиль-

ных муниципальных образований, – 0,5 млрд

рублей)

АО «Корпорация развития Северного Кавказа» было создано в 2010 году с целью

развития инвестиционной среды Северо-

Кавказского федерального округа за счет

привлечения инвесторов и участия в реали-

зации производственных и инфраструктур-

ных проектов на территории округа. Главны-

ми приоритетами «Корпорации» являются

содействие реализации государственной

программы, направленной на развитие Севе-

ро-Кавказского федерального округа, при-

влечение в регион инвестиций и создание

новых рабочих мест. АО «Корпорация раз-

вития Северного Кавказа» – инновационная

структура для Северного Кавказа, позволяю-

щая эффективно соединять интересы отече-

ственных и зарубежных инвесторов, с одной

стороны, и государственных органов – с дру-

гой, что гарантирует динамичную реализа-

цию проектов и повышение инвестиционной

отдачи региона, в частности:

поиск акционерного и банковского фи-

нансирования проектов, включая струк-

турирование сделки и организацию под-

готовки ТЭО, бизнес-планов и финансовых

моделей;

анализ подходящих для проекта мер

государственной поддержки и помощь

по подготовке пакета документов для на-

чала процедуры их получения и помощь

в подборе земельных участков для реализа-

ции проекта.

Акционерное общество «Курорты Север-

ного Кавказа», созданное в соответствии

с постановлением Правительства Россий-

ской Федерации от 14 октября 2010 г. № 833,

для управления проектом туристического

кластера в Северо-Кавказском федеральном

округе, Краснодарском крае и Республике

Адыгея. Акционерами АО «КСК» являются:

ОАО «Особые экономические зоны» (свы-

ше 98% акций), корпорация «Банк разви-

тия и внешнеэкономической деятельно-

28


сти (Внеш экономбанк)» и ОАО «Сбербанк

России». В рамках проекта туристического

кластера планируется построить сеть гор-

нолыжных курортов мирового класса, в ко-

торый войдут практически все республики

СКФО. Общая площадь предполагаемого ту-

ристического кластера составляет 269 тыс.

га.

Несмотря на наличие в инновационной

сфере регионов СКФО нескольких институ-

тов развития, осуществляющих разнопла-

новое финансирование развития инноваци-

онных кластеров, существует существенный

дефицит инвестиционных ресурсов для фи-

нансирования малых и средних организаций

регионов. А ведь именно малое и среднее

предпринимательство должно способство-

вать росту уровня благосостояния населе-

ния, росту доходов региональных бюджетов.

Существующие институты развития – это

государственные унитарные предприятия,

в которых процесс финансирования сопря-

жен с жесткой регламентацией, сборов зна-

чительного объема разрешительной и про-

ектной документации. Предпринимателям

сложно самостоятельно собрать весь этот

пласт бюрократической документации. По-

мимо этого, спецификой Северо-Кавказско-

го региона, о которой много говорят на всех

уровнях власти и общества, является высо-

кий уровень коррупции и сватовства. Все

эти факторы сдерживают эффективное фор-

мирование пласта малых и средних иннова-

ционных предприятий в регионе.

Развитие инновационных территориаль-

ных кластеров в регионах СКФО, безусловно,

способно дать импульс развитию всей терри-

тории за счет существенного мультиплика-

тивного эффекта в экономике, создаваемого

туристскими, медицинскими и станкострои-

тельными отраслями. В то же время следу-

ет особо отметить, что насущной проблемой

для региона остается необходимость раз-

вития рыночной инфраструктуры, формиро-

вания каналов свободного взаимодействия

между предпринимателями и властями.

Список литературы1. Аванесова А.Э., Бугаев О.Н. Теоретические аспекты потенциала устойчивого развития ре-

гиональной экономической системы // Проблемы устойчивого развития российских ре-

гионов: матер. Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием / отв. ред. Л.Н. Руднева.

Тюмень: ТюмГНГУ, 2015. С. 11–13.

2. Ашхотов В.Ю., Дурдыева Д.А., Концептуальная платформа и методология исследования

устойчивости региональной экономики // Бизнес в законе. 2014. № 6. С. 168–171.

3. Ашхотов В.Ю., Дурдыева Д.А. Исследование воздействия процессов глобализации и ре-

гионализации на устойчивость региональной экономики // Тенденции и императивы

управления бизнес-процессами и отраслевыми рынками в обеспечении устойчивого раз-

вития региона: матер. Всерос. науч.-практ. конф. Кисловодск, 2015. С. 27–32.

4. Борлакова М.И. Новые механизмы регулирования отношений в сообществе организато-

ров туризма и туристов России // Проблемы устойчивого развития российских регионов:

матер. науч.-практ. конф. с междунар. участием / отв. ред. Л.Н. Руднева. Тюмень: Тюм

ГНГУ, 2015. С. 274–280.

5. Борлакова М.И. Формирование эффективной региональной инвестиционной политики //

Современные фундаментальные и прикладные исследования. Кисловодск: Магистр, 2013.

№ 1 (8). Т. 1. С. 24–27.

6. Булгакова Л.Н., Дурдыева Д.А. Стратегический потенциал устойчивого социально-эконо-

мического развития региона: сущность, показатели, оценка взаимосвязей // Управление

экономическими системами. 2013. № 9. URL: http://uecs.mcnip.ru.

7. Дурдыева Д.А., Яковенко З.М. Проблема измерения и оценки устойчивого развития реги-

ональных социально-экономических систем // Молодежь в современной экономической

науке: матер. III Всерос. науч.-практ. заоч. конф. Кисловодск, 2015. С. 67–70.

8. Дурдыева Д.А., Яковенко З.М. Обеспечение устойчивости и сбалансированности регио-

нальной экономики // Тенденции и императивы управления бизнес-процессами и отрас-

левыми рынками в обеспечении устойчивого развития региона: матер. Всерос. науч.-

практ. конф. Кисловодск, 2015. С. 57–64.

9. Дурдыева Д.А. Ресурсный подход к формированию стратегического потенциала эконо-

мики региона // Общество в эпоху перемен: формирование новых социально-экономи-

29


ческих отношений: матер. IV Междунар. науч.-практ. конф. (20 ноября 2014 г.). Саратов:

Академия Бизнеса, 2014. Ч. 1. С. 66–69.

10. Ежегодный мониторинг средств, выделенных из федерального бюджета на финансиро-

вание НИОКР (в том числе по приоритетным направлениям инновационного развития

России). М., 2014.

11. Инвестиционный портал Северо-Кавказского федерального округа. URL: http://

investkavkaz. Ru/regions_investment_strategies.

12. Индикаторы инновационной деятельности: 2015: стат. сб. / Н.В. Городникова, Л.М. Гох-

берг, К.А. Дитковский и др. М.: НИУ ВШЭ, 2015.

13. Качурина М.М., Губанова Н.В., Губанова Н.Ю., Карманова Т.Е. Инвестиционная привле-

кательность регионов России в условиях санкций // Социальная политика и социология.

Т.14. 2015. № 1 (107). С. 119–127.

14. Кидакоева А.И., Сампиева Л.Д., Дурдыева Д.А. Некоторые проблемы и подходы к раз-

работке стратегического плана социально-экономического развития региона // Terra

Economicus. 2012. № 4-3. С. 214–217.

15. Коновалова О.Н. Информационно-сетевая экономика и переход России к инновационно-

му типу развития: автореф. дис. … канд. экон. наук. Омск, 2007.

16. Лавров А.А. Опыт организации кластеров инновационного развития на примере США

и особенности их сетевого взаимодействия // Вестник Томского государственного уни-

верситета. URL: http://sun.tsu.ru/mminfo/000063105/ec/09/image/09-038.pdf/.

17. Малолетко А.Н., Васильева Е.А. Экономическая безопасность развития социального пред-

принимательства и инвестиций в социальные проекты // Социальная политика и социо-

логия. Т.14. 2015. № 1 (107). С. 106–118.

18. Постановление Правительства РФ от 27 февраля 2010 г. № 102 «Об особенностях предо-

ставления государственных гарантий в валюте Российской Федерации по облигационным

займам, привлекаемым юридическими лицами, осуществляющими реализацию инвестици-

онных проектов» // СПС «Гарант». URL: http://base.garant.ru/12173628/#ixzz3uwe2HYQc.

19. Рейтинг инновационного развития субъектов Российской Федерации / под ред. Л.М. Гох-

берга. Вып. 3. М.: НИУ ВШЭ, 2015. 248 с.

20. Стратегия социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального окру-

га до 2025 года. Утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации

от 6 сентября 2010 г. № 1485-р.

21. Тамбиев А.Х. Современные подходы формирования инфраструктуры развития инноваци-

онной экономики СКФО // Terra Economicus. 2013. № 4-3. С. 264–267.

22. Тамбиев А.Х. Межрегиональный распределенный ИТ-технопарк, как институт развития

инновационной экономики макрорегиона // Инновации. Инвестиции. 2014. № 12.

References1. Avanesova A.E., Bugaev O.N. Teoreticheskie aspekty potenciala ustojchivogo razvitiya

regional’noj ekonomicheskoj sistemy // Problemy ustojchivogo razvitiya rossijskikh regionov:

mater. Vseros. nauch.-prakt. konf. s mezhdunar. uchastiem / otv. red. L.N. Rudneva. Tyumen’:

TyumGNGU, 2015. S. 11–13.


ustojchivosti regional’noj ekonomiki // Biznes v zakone. 2014. № 6. S. 168–171.

3. Ashkhotov V.Yu., Durdyeva D.A. Issledovanie vozdejstviya processov globalizacii i

regionalizacii na ustojchivost’ regional’noj ekonomiki // Tendencii i imperativy upravleniya

biznes-processami i otraslevymi rynkami v obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona:

mater. Vseros. nauch.-prakt. konf. Kislovodsk, 2015. S. 27–32.

4. Borlakova M.I. Novye mekhanizmy regulirovaniya otnoshenij v soobshchestve organizatorov

turizma i turistov Rossii // Problemy ustojchivogo razvitiya rossijskikh regionov: mater.

nauch.-prakt. konf. s mezhdunar. uchastiem / otv. red. L.N. Rudneva. Tyumen’: Tyum GNGU,

2015. S. 274–280.

5. Borlakova M.I. Formirovanie effektivnoj regional’noj investicionnoj politiki // Sovremennye

fundamental’nye i prikladnye issledovaniya. Kislovodsk: Magistr, 2013. № 1 (8). T. 1. S. 24–

27.

6. Bulgakova L.N., Durdyeva D.A. Strategicheskij potencial ustojchivogo social’no-

ekonomicheskogo razvitiya regiona: sushchnost’, pokazateli, ocenka vzaimosvyazej //

Upravlenie ekonomicheskimi sistemami. 2013. № 9. URL: http://uecs.mcnip.ru.

30


7. Durdyeva D.A., Yakovenko Z.M. Problema izmereniya i ocenki ustojchivogo razvitiya

regional’nykh social’no-ekonomicheskikh sistem // Molodezh’ v sovremennoj ekonomicheskoj

nauke: mater. III Vseros. nauch.-prakt. zaoch. konf. Kislovodsk, 2015. S. 67–70.

8. Durdyeva D.A., Yakovenko Z.M. Obespechenie ustojchivosti i sbalansirovannosti regional’noj

ekonomiki // Tendencii i imperativy upravleniya biznes-processami i otraslevymi rynkami v

obespechenii ustojchivogo razvitiya regiona: mater. Vseros. nauch.-prakt. konf. Kislovodsk,

2015. S. 57–64.

9. Durdyeva D.A. Resursnyj podkhod k formirovaniyu strategicheskogo potenciala ekonomiki

regiona // Obshchestvo v epokhu peremen: formirovanie novykh social’no-ekonomicheskikh

otnoshenij: mater. IV mezhdunar. nauch.- prakt. konf. 20 noyabrya 2014 g. Saratov:

Akademiya Biznesa, 2014. Ch. 1. S. 66–69.

10. Ezhegodnyj monitoring sredstv, vydelennykh iz federal’nogo byudzheta na finansirovanie

NIOKR (v tom chisle po prioritetnym napravleniyam innovacionnogo razvitiya Rossii). M.,

2014.

11. Investicionnyj portal Severo-Kavkazskogo federal’nogo okruga. URL: http://investkavkaz.

Ru/regions_investment_strategies.

12. Indikatory innovacionnoj deyatel’nosti: 2015. Stat. Sbornik / N.V. Gorodnikova, L.M.

Gokhberg, K.A. Ditkovskij i dr. M.: NIU VShE, 2015.

13. Kachurina M.M., Gubanova N.V., Gubanova N.Yu., Karmanova T.E. Investicionnaya

privlekatel’nost’ regionov Rossii v usloviyakh sankcij // Social’naya politika i sociologiya.

T.14. 2015. № 1 (107). S. 119–127.

14. Kidakoeva A.I., Sampieva L.D., Durdyeva D.A. Nekotorye problemy i podkhody k razrabotke

strategicheskogo plana social’no-ekonomicheskogo razvitiya regiona // Terra Economicus.

2012. № 4-3. S. 214–217.

15. Konovalova O.N. Informacionno-setevaya ekonomika i perekhod Rossii k innovacionnomu

tipu razvitiya: avtoref. dis. … kand. ekon. nauk. Omsk, 2007.

16. Lavrov A.A. Opyt organizacii klasterov innovacionnogo razvitiya na primere SShA i osobennosti

ikh setevogo vzaimodejstviya // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. URL:

http://sun.tsu.ru/mminfo/000063105/ec/09/image/09-038.pdf/.

17. Maloletko A.N., Vasil’eva E.A. Ekonomicheskaya bezopasnost’ razvitiya social’nogo

predprinimatel’stva i investicij v social’nye proekty // Social’naya politika i sociologiya. T.14.

2015. № 1 (107). S. 106–118.

18. Postanovlenie Pravitel’stva RF ot 27 fevralya 2010 g. № 102 «Ob osobennostyakh predostavleniya

gosudarstvennykh garantij v valyute Rossijskoj Federacii po obligacionnym zajmam,

privlekaemym yuridicheskimi licami, osushchestvlyayushchimi realizaciyu investicionnykh

proektov». Sistema GARANT. URL: http://base.garant.ru/12173628/#ixzz3uwe2HYQc.

19. Rejting innovacionnogo razvitiya sub”ektov Rossijskoj Federacii / pod red. L.M. Gokhberga;

Nac. issled. un-t «Vysshaya shkola ekonomiki». Vyp. 3. M.: NIU VShE, 2015. 248 s.

20. Strategiya social’no-ekonomicheskogo razvitiya Severo-Kavkazskogo federal’nogo okruga do

2025 goda. Utverzhdena rasporyazheniem Pravitel’stva Rossijskoj Federacii ot 6 sentyabrya

2010 g. № 1485-r.

21. Tambiev A.Kh. Sovremennye podkhody formirovaniya infrastruktury razvitiya innovacionnoj

ekonomiki SKFO // Terra Economicus. 2013. № 4-3. S. 264–267.

22. Tambiev A.Kh. Mezhregional’nyj raspredelennyj IT-tekhnopark, kak institut razvitiya

innovacionnoj ekonomiki makroregiona // Innovacii. Investicii. 2014. № 12.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Борлакова М.И., Биджиева Ф.М., Борлакова А.Р. Тенденции и перспективы развития ин-

новационного предпринимательства в Северо-Кавказском федеральном округе // Соци-

альная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 24–30. DOI: 10.17922/2071-

3665-2016-15-3-24-30 (Библиографическое описание согласно российским стандартам).

Borlakova M.I., Bidzhieva F.M., Borlakova A.R. Tendencii i perspektivy razvitiya

innovacionnogo predprinimatel’stva v Severo-Kavkazskom federal’nom okruge // Social’naya

politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 24–30. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-

3-24-30 (Reference in Roman script).

Borlakova, M.I., Bidzhieva, F.M. & Borlakova, A.R. (2016) Tendencies and Prospects of

Development of Innovative Entrepreneurship in the North Caucasus Federal District, Social

Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 24–30. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-

24-30 (International bibliographic description).

31


Д.А. Дурдыева,канд. экон. наук, доцент, заместитель директора по научной работе,


D.A. Durdyeva,

candidate of economic sciences, associate professor, deputy director for re-

search, Russian State Social University, Pyatigorsk.


В.В. Боков,аспирант, Московский государственный университет пищевых производств,

Москва.

V.V. Bokоv,

postgraduate student, Moscow State University of food productions, Moscow.


УДК 332.1

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-31-38

Основы обеспечения устойчивого развития региональной экономической системы

Fundamentals of Sustainable Development of Regional Economic System


16.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье рассмотрены проблемы формирования устойчивого развития экономи-

ческой системы на разных уровнях управления: от отдельного предприятия до экономики страны

в целом. Методологической основой исследования является анализ влияния внутренних и внешних

факторов на устойчивость функционирования и развития как предприятия, так и всей региональ-

ной системы в целом. Определены основные направления развития предприятий промышленности

по достижению ими состояния устойчивости.

Annotation: the problems of formation of sustainable development at all levels of management from

the individual enterprise to the economy as a whole. The methodological basis of the study is to analyze

the influence of internal and external factors on the stability of the functioning and development of both

businesses and the entire regional system as a whole. The main directions of development of industrial

enterprises to achieve stability of the state.

Ключевые слова: устойчивое развитие, региональная экономика, устойчивое развитие регио-

нальной экономической системы, отраслевые системы, устойчивость предприятий промышленно-

сти.

Key words: sustainable development, regional economy, sustainable development of the regional

economic system, industrial system, the stability of industrial enterprises.

В последние годы в нашей стране на-

блюдается формирование экономической среды региона, которая испытывает на себе

негативные явления диспропорций и поля-

ризации, гипертрофию воспроизводственных

процессов с соответствующим состоянием

затянувшейся депрессии. Неоднородность

субъектов Российской Федерации по уровню

воспроизводственного процесса, результа-

тивности экономической деятельности, уров-

ню благосостояния и качеству жизни насе-

ления, диаметрально противоположному фи-

нансово-инвестиционному климату, – все эти

явления значительно усложняют обоснование

32


и формирование региональной экономиче-

ской политики, направленной на устойчивое

и эффективное развитие социально-эконо-

мической системы. Именно поэтому научное

обоснование региональных особенностей

функционирования территории должно ле-

жать в основе внедрения разработанных им-

перативов и стратегий [4; 17].

В данном контексте весьма актуальной

представляется задача переориентирова-

ния развития как экономики территории

в целом, так и предприятий разных отрас-

лей на устойчивость и сбалансированность.

Данная парадигма предполагает поиск

и разработку определенных механизмов

и инструментов, учитывающих многофактор-

ную специфику развития территориального

комплекса и предприятия.

Устойчивое развитие региона в послед-

ние несколько лет является объектом вни-

мания российских и иностранных ученых.

По данной тематике написано и опублико-

вано большое количество работ. Наиболее

выдающимися среди них являются: Базаров

Г.З., Беляев С.Г. и др. «Теория и практика

устойчивого развития»; Левин Д.Я. «Инфор-

мационное общество и устойчивое разви-

тие»; Заричняк Ю.П. «Стратегия устойчивого

развития и инновационные технологии XXI

века»; Архипов В.М., Ветошкова Ю.В. «Стра-

тегия выживания промышленных предпри-

ятий: содержание и роль в системе устой-

чивого управления» и другие [3; 7]. Все эти

работы объединяет вывод о том, что устой-

чивое развитие достигается при постоянной

взаимосвязи людей, природных ресурсов

и производства. Таким образом, устойчивое развитие является неким механизмом дей-

ствий по улучшению общей динамики роста

и развития экономической системы, реа-

лизуемых на базе основных отраслей про-

мышленности. При этом особое внимание

уделяется менее устойчивым предприятиям,

так как в случае их преобладания ситуация

может стать критической.

Устойчивое развитие экономической системы, с одной стороны, подразумевает

под собой собственно рыночные взаимо-

действия и механизмы и требует устране-

ния с рынка низкоэффективных предпри-

нимательских структур как одного из клю-

чевых факторов эффективного функцио-

нирования рынка, а с другой – вызывает

необходимость повышения финансовой

устойчивости и исключения банкротства

для обеспечения эффективного существо-

вания предприятия, что является более ак-

туальной и сложной проблемой. По мнению

Г.З. Базарова, Э.М. Короткова, А.П. Градова

и других специалистов, именно эту задачу

призвано решать устойчивое управление

[9, с. 631], которое, на наш взгляд, должно

занять ведущее место в системе рыночных

преобразований на любых уровнях.

Однако не существует единого мнения

по определению сущности устойчивого

развития. По мнению А.Б. Борисова, под

устойчивостью на микроуровне подраз-

умевается «финансовое состояние пред-

приятия, хозяйственная деятельность кото-

рого обеспечивает в нормальных условиях

выполнение всех его обязательств перед

работниками, другими организациями, го-

сударством благодаря достаточным до-

ходам и соответствующим расходам» [6].

По мнению А.Б. Мартынова, «устойчивое

развитие – способность системы выполнять

работу против действия внешних сил по со-

хранению, воспроизводству и развитию са-

мой себя при изменении внешних условий»

[11].

С точки зрения зарубежных авторов,

устойчивое развитие рассматривается в ка-

честве деятельности руководства по органи-

зации мероприятий, направленных на воз-

никшие критические ситуации в целях вос-

становления платежеспособности предпри-

ятия через процедуру банкротства.

Позволим себе не согласиться с данным

подходом в силу того, что устойчивое раз-

витие предполагает предотвращение кри-

зисных ситуаций, а не констатацию фактов

их происхождения.

Проанализировав работы отечественных

авторов по проблемам устойчивого развития,

можно увидеть, что до сих пор нет единого

подхода к достижению устойчивого разви-

тия. Одна группа исследователей считает,

что главная задача заключается в решении

финансовых вопросов, т.е. ликвидации за-

33


долженностей предприятия (Э.С. Минаев,

В.П. Панагушин и другие). Другие же ис-

следователи на центральное место выводят

управленческую деятельность руководства

предприятия (Г.З. Базаров, А.Г. Грязнова

и другие) [8; 16, с. 2].

На любом этапе развития предприятия

существует вероятность возникновения кри-

зисной ситуации. Это вызвано тем, что соци-

ально-экономическая система нестабильна

и каждый день она меняется вместе с изме-

нением потребностей и интересов человека.

По мнению А.Г. Грязновой, необходим

ввод понятия «устойчивый менеджмент»:

«Устойчивый менеджмент – такая система

управления предприятием, которая имеет

комплексный, системный характер и направ-

лена на предотвращение или устранение не-

благоприятных для бизнеса явлений по сред-

ствам использования всего потенциала совре-

менного менеджмента, разработки и реализа-

ции на предприятии специальной программы,

имеющей стратегический характер, позволя-

ющей устранить временные затруднения, со-

хранить и приумножить рыночные позиции

при любых обстоятельствах, при опоре в ос-

новном на собственные ресурсы» [12; 15].

Некоторые исследователи считают, что

«устойчивое развитие предприятия дости-

гается путем создания штабных и матричных

организационных структур, использованием

приемов бизнес-планирования и финансо-

вого менеджмента, вложением средств в об-

учение и развитие персонала, повышением

качества менеджмента» [10].

Другие ученые говорят о прямо пропор-

циональной зависимости устойчивой работы

предприятия от скорости реакции на ры-

ночные изменения. При этом производство

должно принимать необходимые меры для

удовлетворения рынка по нижеуказанным

формам:

– применение прогрессирующих схем це-

нообразования;

– «небольшие ассортиментные сдвиги»,

т.е. изменение структуры продаж в область

той продукции, которая пользуется наиболь-

шим спросом;

– закрытие убыточных и малоэффектив-

ных инвестиционных программ;

– мотивирование работников для обеспе-

чения достижения высоких результатов и вы-

бранной финансовой стратегии предприятия

(для обеспечения конкурентоспособности

продукции и увеличения реализации);

– модернизация неэффективной органи-

зационной структуры предприятия, предо-

ставление большей автономности в решении

оперативных вопросов структурным подраз-

делениям, образование подконтрольных до-

черних предприятий, филиалов, малых пред-

приятий [1].

Есть также исследователи, которые ут-

верждают, что устойчивое развитие пред-

приятий возможно лишь при внедрении

и реализации научно-обоснованных стра-

тегий: интенсивного экономического роста,

обеспечения конкурентоспособности про-

дукции по стоимостным и количественным

параметрам на основе повышения эффек-

тивности управления и организационно-

технического уровня производства, обнов-

ления технологий, расширения ассортимен-

та, получения прибыли, достаточной для

производства, наращивания конкурентного

потенциала и реализации социально-эко-

номической защиты персонала [14; 20].

А.П. Байт произвела анализ сравнения

ведущих фирм в отрасли с другими фир-

мами, не занимавшими значительную роль

в той же отрасли, что позволило выявить

причину успеха фирм-лидеров и получения

ими стабильно высокой прибыли в резуль-

тате вложения значительных денежных

средств в производство, рекламу, маркетинг

и научно-технические исследования.

Многие ученые отмечают, что устойчивое

развитие предприятия напрямую зависит

от наличия и направления использования

финансовых ресурсов. Благодаря этому

предприятие может позволить себе объек-

тивно оценивать стратегию управления, что

является основным условием обеспечения

устойчивого развития [13; 18].

Обобщая вышеизложенное, предложим

авторское видение устойчивого экономиче-

ского развития промышленных предприятий,

отражающего положительные изменения

в технологических процессах и улучшение

экономических показателей в результате

34


их деятельности, что позволит совершать

выпуск конкурентоспособной продукции,

выполнять все обязательства перед государ-

ством, персоналом и получать прибыль.

Устойчивое развитие – это системный

показатель, определяющий результат ра-

боты всех составляющих его элементов,

что предполагает создание благоприятных

условий для раскрытия общего потенци-

ала предприятия. Однако существует ряд

факторов, влияющих на устойчивость пред-

приятия, как внешних, так и внутренних, ко-

торые способны инициировать кризисные

явления в его функционировании. По мне-

нию исследователей, экономический кри-

зис являет собой перманентно устойчивые

по времени последствия шоковых ситуаций

вследствие нарушения сбалансированно-

сти развития экономической системы.

Кризисные явления есть следствие дей-

ствия разных внешних и внутренних факто-

ров. Существует ряд признаков, которые сиг-

нализируют о наличии кризисных явлений

и о степени их распространения. Экономиче-

ский кризис на макроуровне характеризуется

разрушением сложившихся экономических

связей и усугублением имеющихся диспро-

порций. Микроуровень кризисных явлений

предполагает отвлечение потребителей

и утрату части ресурсов, исключение пред-

приятия из экономической системы [21].

Первым исследователем вопроса кризи-

са был А.А. Богданов, который отмечал, что

кризис – явление универсальное, а значит,

и объективное [5].

Типология кризисных ситуаций неодно-

родна и достаточно разнообразна. В зави-

симости от определенных признаков уче-

ные подразделяют кризисы на разные типы

и виды.

Такие ученые, как Дж. Турк, Д. Ньюс

и А. Скотт, предложили классификацию кризисных ситуаций по источникам воз-никновения и последствиям, включающую

в себя:

– категорически деструктивные (имеют

катастрофические последствия);

– неразрушительные (внезапные риски,

при которых потери минимальны либо отсут-

ствуют);

– связанные с природными факторами

(эпидемии, наводнения, землетрясения, ура-

ганы, засухи);

– спровоцированные (террористические

акты, разглашение коммерческой тайны,

целенаправленно распускаемые сплетни);

– случайные (поломка оборудования,

аварии, пожары).

К случайным обстоятельствам относит-

ся любая динамика изменений на предприя-

тии, даже рост его доходов. Любая динамика,

позитивная или негативная, это уже кризис,

поскольку требует объяснения. Такого рода

явления относятся к разряду «обыкновен-

ных кризисов»; их большинство в структуре

кризисных явлений в целом [19].

Г.П. Чванов [22] применительно к пред-

приятию предложил классифицировать кри-зисы следующим образом:

– технологический (производственный)

происходит в тот момент, когда оборудова-

ние и технология не могут производить ка-

чественную и конкурентоспособную продук-

цию из-за устаревания;

– социальный (социально-управленче-

ский) возникает вследствие конфликтных

ситуаций между работниками или группами,

которые приводят к некорректным решени-

ям на предприятии;

– финансовый влияет на всю финансовую

систему государства, является результатом

недостаточно эффективного использования

капитала, как собственного, так и заемного,

а также нерационального использования

полученной прибыли;

– организационный отражает низкую

эффективность организации производ-

ственной структуры и управленческой

деятельности, менеджмента компании, на-

личие ошибок и неточностей в распре-

делении функциональных обязанностей,

компетенций и полномочий, низкий уро-

вень профессиональной ответственности

между уровнями управления по вертикаль-

ной и горизонтальной иерархии менедж-

мента;

– информационный, в случае если вхо-

дящий поток информации дезориентирует,

искажает реальность, недостоверно отра-

жая происходящие изменения в экономике

35


в целом и в деятельности конкретного пред-

приятия в частности.

Это является причиной неэффективной

политики предприятия и фактором увеличе-

ния разного рода потерь.

И. Ансоф относит к разряду внешних факторов, значительно влияющих, а в не-

которых случаях определяющих порядок

функционирования предприятия, следую-

щие:

1) размер и структура потребностей на-

селения [4];

2) состав и структура доходной части

бюджетов домохозяйств и их платежеспо-

собность;

3) стабильная политическая ситуация

внутри страны;

4) инновационное развитие как фактор

конкурентоспособности;

5) наличие потребительской культуры,

обусловленные менталитетом и традициями

товарные предпочтения;

6) конкуренция на международном уров-

не: различия в стоимости трудовых ресурсов

и развития технологий [2].

Внешние факторы подразделяются

на иностранный и национальный уровни.

К факторам внутреннего характера, которые

значительно влияют на финансовую устой-

чивость предприятия, относятся причины

геополитического, экономического, демо-

графического, социального, культурного

и научно-технического характера.

Экономические факторы выражаются

потребностями, имеющими разную структу-

ру и объем: уровень потребительских цен,

обеспеченный денежной массой спрос, раз-

витая кредитная система, – всё это оказы-

вает огромное влияние на экономическую

активность субъектов предпринимательства.

Вектор политического фактора полно-

стью зависит от реализуемой внутренней

политики государства и находит отражение

в позиции государства и важных полити-

ческих сил по отношению к бизнесу, прин-

ципиальных подходах к регулированию

экономики, наличии определенных форм

собственности, законодательного регули-

рования и регламентации прав субъектов

предпринимательской деятельности.

Культурные факторы потребления

находят отражение в позитивном отношении

к определенным группам товаров и негатив-

ном настрое относительно других групп.

Уровень технического развития опре-

деляет степень развитости процесса про-

изводства, уровень конкурентоспособности

товара, предприятия, человека.

Динамика научно-технического инно-вационного развития предприятия как

фактора повышения конкурентоспособно-

сти обладает значительным инвестицион-

ным потенциалом, что снижает чистую при-

быль предприятия.

Противостоять кризисным явлениям

в рамках государства хозяйствующий субъ-

ект может только в случае реализации гиб-

кой политики, смягчающей общие негатив-

ные тенденции кризиса [4].

Процесс воздействия внешних факторов

на деятельность предприятия и на его вну-

треннюю среду можно продемонстрировать

с помощью понятия «поле деловой активно-

сти», которое было введенно М.В. Архипо-

вым [6].

Под полем деловой активности подраз-

умевается отображение потенциала пред-

приятия на те товарные рынки, запросы ко-

торых это предприятие способно удовлетво-

рить с желаемой нормой прибыли. В данном

случае отдельные элементы внешней среды

оказывают достаточно сильное влияние

на поле деловой активности. Например, на-

правленность политического стимулирова-

ния может как значительно увеличить пред-

принимательские риски и «сузить» поле

деловой активности, так и наоборот. За счет

снижения отношения курсовой стоимости

рубля к доллару снижается уровень спроса.

Рост процентных ставок банковских кре-

дитов увеличивает нагрузку на доходность

предприятий.

Можно сделать вывод, что факторы внеш-

ней среды способны как увеличить, так и со-

кратить рамки возможностей поля деловой

активности предприятия. Величина поля

деловой активности может приблизиться

к нулю, если внешние факторы не совмести-

мы полностью с потенциалом предприятия.

Например, эта ситуация произойдет, когда

36


изделия предприятия не соответствуют пол-

ностью запросам рынка.

Исследователи отмечают, что зачастую

действие внешних факторов усугубляется

действием внутренних факторов. Корен-

ные причины экономических кризисов хо-

зяйствующих субъектов заключаются непо-

средственно в них самих.

Отметим, что большинство средних и ма-

лых предприятий подвержены кризисным

ситуациям в результате:

– появления убытков предприятия из-за

неконкурентоспособности товара, плохой

связи с рынком сбыта и несвоевременным

обновлением ассортимента продукции;

– резкого повышения себестоимости про-

изводства и реализации продукции;

– неудовлетворенности стимулов труда

персонала;

– преобладания неквалифицированных

трудовых ресурсов.

Таким образом, процесс формирования

экономической модели сбалансированно-

го устойчивого развития территориального

отраслевого кластера станет импульсом для

решения ряда фундаментальных проблем

региональной социально-экономической

системы; позволит значительно повысить

занятость населения, привлечь и упоря-

дочить разные виды инвестиционных ре-

сурсов и направить их на поступательное

развитие региона; увеличит эффектив-

ность налогового администрирования;

и др.

Список литературы1. Аванесова А.Э., Бугаев О.Н. Устойчивое развитие территории как результата государ-

ственного регулирования: зарубежный и отечественный опыт // Современные фунда-

ментальные и прикладные исследования. 2013. № 2 (9). С. 42–46.

2. Аванесова А.Э., Бугаев О.Н. Теоретические аспекты потенциала устойчивого развития ре-

гиональной экономической системы // Проблемы устойчивого развития российских ре-

гионов: матер. Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием / отв. ред. Л.Н. Руднева.

Тюмень: ТюмГНГУ, 2015. С. 11–13.

3. Алексашенко С., Набиуллина Э. Предприятия в переходный период, новые модели поведе-

ния // ЭКО. 1993. № 11. С. 104–113.

4. Ансофф И. Стратегическое управление / сокр. пер. с англ.; науч. ред. и авт. предисл.

Л.И. Евенко. М.: Экономика, 1989. 519 с.

5. Асланов Д.И., Целиковская К.Д. Эволюция научных взглядов на формирование в эконо-

мическом пространстве городов комплексов разного типа // Региональные проблемы

преобразования экономики. 2012. № 1. С. 61–70.

6. Архипов В.М. Технология стратегического планирования: проблемы и пути их решения //

Известия СПбГУЭФ. 1996. № 2. С. 62–70.

7. Ахмадов М.Э.И., Новоселова Н.Н. Обеспечение воспроизводственного развития регио-

нальной экономики с учетом системы факторов финансового, инвестиционного, потре-

бительского и институционального характера // Инженерный вестник Дона. Т. 19. 2012.

№ 1. С. 313–321.

8. Богданов А.А. Тектология: всеобщая организационная наука: в 2 т. Кн. 2.1. М.: 1989.

365 с.

9. Борисов А.Б. Большой экономический словарь. М.: Книжный мир, 2001.

10. Ветошнова Ю.В. Некоторые вопросы выживания предприятия в условиях нестабильной

экономики // Молодые ученые о российской экономике и путях ее формирования. СПб.:

СПбГУЭФ, 1998. С. 97–103.

11. Горкуша О.А. Формирование стратегии экономического развития территориальных об-

разований // Инженерный вестник Дона. Т. 14. 2010. № 4. С. 308–320.

12. Градов А.П. Проблемы эффективности // Российский экономиче ский журнал. 1998. № 7.

С. 21–27.

13. Каурова О.В., Крюкова Ю.Г. Внутренний финансовый контроль // Финансовый вестник:

Финансы, налоги, страхование, бухгалтерский учет. 2009. № 1. С. 31–35.

14. Кокорева Е.В. Экономические причины технологической эволюции // Социальная поли-

тика и социология. Т. 14. 2015. № 6 (113). С. 33–41.

15. Куприянова Т., Растимешин В., Свинцова Г. Так достигается устойчивость // Экономист.

1999. № 10. С. 28–38.

37


16. Мартынов А.С., Артюхов В.В., Виноградов В.Г. Устойчивое развитие и приоритеты при-

родоохранного инвестирования в регионах России. М.: Practical Scince, 2000.

17. Новоселов С.Н. Формирование предпосылок устойчивого развития отраслевых систем

региона // Бизнес в законе. 2014. № 6. С. 110–112.

18. Новоселов С.Н., Горкуша О.А. Институциональные императивы развития мезоэкономиче-

ских и отраслевых систем // Бизнес в законе. 2014. № 6. С. 113–120.

19. Новоселов С.Н., Новоселова Н.Н. Воздействие глобализации мировой экономики

на функционирование инновационного рынка // Экономика и предпринимательство.

2015. № 6-2 (59-2). С. 1074–1079.

20. Новоселов С.Н., Новоселова Н.Н. Институциональные императивы и финансово-инфор-

мационный инструментарий развития отраслевых систем // Бизнес в законе. 2015. № 2.

С. 229–233.

21. Новоселова Н.Н., Краснюк Л.В. Интеграция реконструкции и модернизации в промыш-

ленности // Бизнес в законе. 2013. № 5. С. 179–183.

22. Петров А.Н., Харченко С.А. Новый подход к предприятию стратегического планирования

на диверсифицированных предприятиях. СПб.: Изд-во СПб ГУЭФ, 1997. 19 с.

23. Рукин Б.П. Повышение устойчивости предприятий хлебопродуктов в условиях формиро-

вания рыночной экономики. Воронеж, 2000.

24. Фомин Д.А., Храмцов Н.С. Экономические основы развития агропромышленной интегра-

ции. Новосибирск, 2000. 120 с.

25. Чванов Г.П Устойчивое управление: от банкротства – к финансовому оздоровлению. М.:

Закон и право, ЮПИТИ, 1995. 320 с.

References1. Avanesova A.E., Bugaev O.N. Ustojchivoe razvitie territorii, kak rezul’tata gosudarstvennogo

regulirovaniya: zarubezhnyj i otechestvennyj opyt // Sovremennye fundamental’nye i

prikladnye issledovaniya. 2013. № 2 (9). S. 42–46.

2. Avanesova A.E., Bugaev O.N. Teoreticheskie aspekty potenciala ustojchivogo razvitiya

regional’noj ekonomicheskoj sistemy // Problemy ustojchivogo razvitiya rossijskikh regionov:

mater. Vseros. nauch.-prakt. konf. s mezhdunar. uchastiem / otv. red. L.N. Rudneva. Tyumen’:

TyumGNGU, 2015. S. 11–13.

3. Aleksashenko S., Nabiullina E. Predpriyatiya v perekhodnyj period, novye modeli povedeniya

// EKO. 1993. № 11. S. 104–113.

4. Ansoff I. Strategicheskoe upravlenie / sokr. per. s angl.; nauch. red. i avt. predisl. L.I. Evenko.

M.: Ekonomika, 1989. 519 s.

5. Aslanov D.I., Celikovskaya K.D. Evolyuciya nauchnykh vzglyadov na formirovanie v

ekonomicheskom prostranstve gorodov kompleksov raznogo tipa // Regional’nye problemy

preobrazovaniya ekonomiki. 2012. № 1. S. 61–70.

6. Arkhipov V.M. Tekhnologiya strategicheskogo planirovaniya: problemy i puti ikh resheniya //

Izvestiya SPbGUEF. 1996. № 2. S. 62–70.

7. Akhmadov M.E.I., Novoselova N.N. Obespechenie vosproizvodstvennogo razvitiya regional’noj

ekonomiki s uchetom sistemy faktorov finansovogo, investicionnogo, potrebitel’skogo i

institucional’nogo kharaktera // Inzhenernyj vestnik Dona. T. 19. 2012. № 1. S. 313–321.

8. Bogdanov A.A. Tektologiya: vseobshchaya organizacionnaya nauka: v 2 t. Kn. 2.1. M.: 1989.

365 s.

9. Borisov A.B. Bol’shoj ekonomicheskij slovar’. M.: Knizhnyj mir, 2001.

10. Vetoshnova Yu.V. Nekotorye voprosy vyzhivaniya predpriyatiya v usloviyakh nestabil’noj

ekonomiki // Molodye uchenye o rossijskoj ekonomike i putyakh ee formirovaniya. SPb.:

SPbGUEF, 1998. S. 97–103.

11. Gorkusha O.A. Formirovanie strategii ekonomicheskogo razvitiya territorial’nykh obrazovanij

// Inzhenernyj vestnik Dona. T. 14. 2010. № 4. S. 308–320.

12. Gradov A.P. Problemy effektivnosti // Rossijskij ekonomiche-skij zhurnal. 1998. № 7. S. 21–

27.

13. Kaurova O.V., Kryukova YU.G. Vnutrennij finansovyj kontrol’ // Finansovyj vestnik: Finansy,

nalogi, strakhovanie, bukhgalterskij uchet. 2009. № 1. S. 31–35.

14. Kokoreva E.V. Ekonomicheskie prichiny tekhnologicheskoj evolyucii // Social’naya politika i

sociologiya. T. 14. 2015. № 6 (113). S. 33–41.

15. Kupriyanova T., Rastimeshin V., Svincova G. Tak dostigaetsya ustojchivost’ // Ekonomist.

1999. № 10. S. 28–38.

38


16. Martynov A.S., Artyukhov V.V., Vinogradov V.G. Ustojchivoe razvitie i prioritety

prirodookhrannogo investirovaniya v regionakh Rossii. M.: Practical Scince, 2000.

17. Novoselov S.N. Formirovanie predposylok ustojchivogo razvitiya otraslevykh sistem regiona

// Biznes v zakone. 2014. № 6. S. 110–112.

18. Novoselov S.N., Gorkusha O.A. Institucional’nye imperativy razvitiya mezoekonomicheskikh i

otraslevykh sistem // Biznes v zakone. 2014. № 6. S. 113–120.

19. Novoselov S.N., Novoselova N.N. Vozdejstvie globalizacii mirovoj ekonomiki na

funkcionirovanie innovacionnogo rynka // Ekonomika i predprinimatel’stvo. 2015.

№ 6-2 (59-2). S. 1074–1079.

20. Novoselov S.N., Novoselova N.N. Institucional’nye imperativy i finansovo-informacionnyj

instrumentarij razvitiya otraslevykh sistem // Biznes v zakone. 2015. № 2. S. 229–233.

21. Novoselova N.N., Krasnyuk L.V. Integraciya rekonstrukcii i modernizacii v promyshlennosti //

Biznes v zakone. 2013. № 5. S. 179–183.

22. Petrov A.N., Kharchenko S.A. Novyj podkhod k predpriyatiyu strategicheskogo planirovaniya

na diversificirovannykh predpriyatiyakh. SPb.: Izd-vo SPb GUEF, 1997. 19 s.

23. Rukin B.P. Povyshenie ustojchivosti predpriyatij khleboproduktov v usloviyakh formirovaniya

rynochnoj ekonomiki. Voronezh, 2000.

24. Fomin D.A., Khramcov N.S. Ekonomicheskie osnovy razvitiya agropromyshlennoj integracii.

Novosibirsk, 2000. 120 s.

25. Chvanov G.P Ustojchivoe upravlenie: ot bankrotstva – k finansovomu ozdorovleniyu. M.:

Zakon i pravo, YuPITI, 1995. 320 s.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Дурдыева Д.А., Боков В.В. Основы обеспечения устойчивого развития региональной

экономической системы // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116).

С. 31–38. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-31-38 (Библиографическое описание со-


Durdyeva D.A., Bokov V.V. Osnovy obespecheniya ustojchivogo razvitiya regional’noj

ekonomicheskoj sistemy // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 31–

38. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-31-38 (Reference in Roman script).

Durdyeva, D.A. & Bokоv, V.V. (2016) Fundamentals of Sustainable Development of Regional

Economic System, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 31–38. DOI:


39


И.Н. Колесников,канд. ист. наук, старший преподаватель кафедры социальной работы,

психологии и социального права, Российский государственный социальный

университет, Пятигорск.

I.N. Kolesnikov,

candidate of historical sciences, senior lecturer of the department of social work,

psychology and social rights, Russian State Social University, Pyatigorsk.


В.В. Мельников,студент, Российский государственный социальный университет, Пятигорск.

V.V. Melnikov,

student, Russian State Social University, Pyatigorsk.


УДК 33; 94(47).084.6

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-39-45

Индустриализация в Советском Союзе: экономические аспекты

Industrialization in the Soviet Union: Economic Aspects


18.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в научной статье рассматриваются причины и экономические особенности инду-

стриализации в Советском Союзе. Приводятся данные об основном способе привлечения ресурсов для

проведения ускоренной индустриализации в СССР – коллективизации и ее последствиях.

Индустриализация в Советском Союзе является одним из сложных периодов в отечественной

истории. Она позволила создать промышленность, которая способствовала экономическому и во-

енно-техническому развитию. Однако проведенная в рамках индустриализации масштабная коллек-

тивизация создала тяжелые условия для жизни сельского населения.

Annotation: in a scientific article discusses the causes and economic characteristics of the industrialization

in the Soviet Union. The data of the main ways to attract resources for the rapid industrialization of the Soviet

Union – collectivization, and its consequences.

The industrialization of the Soviet Union is one of the difficult periods of Russian history. It is possible

to create an industry that contributed to the economic and military-technical development. However, carried

out in the framework of large-scale industrialization, collectivization created severe living conditions for the

rural population.

Ключевые слова: экономика, ресурсы, индустриализация, промышленность, сельское хозяйство,

коллективизация.

Key words: economy, resources, industrialization, industry, agriculture, collectivization.

В обобщенном толковании индустриа-лизацию можно рассматривать как процесс

создания крупной, технологически развитой

системы промышленного производства, ос-

новная доля которого приходится на соз-

дание и совершенствование орудий труда

и производственных средств [16]. Есть так-

же и другой подход к определению инду-

стриализации, который предлагает рассма-

тривать ее как процесс широкого примене-

ния машинного производства во всех хозяй-

ственных отраслях, в том числе и в аграрном

40


секторе экономики в целях интенсификации

производимых сельскохозяйственных работ.

Кроме того, индустриализация предполага-

ет значительное укрепление военной мощи

и обороноспособности государства, оснаще-

ние армии современным вооружением и бо-

евой техникой. Индустриализация нацелена

также и на решение социальных проблем

развития общества [8].

Два приведенных подхода к определению

понятия индустриализации не являются ис-

черпывающими. Первый вариант рассматри-

вает индустриализацию преимущественно

со стороны промышленного производства.

Вторая интерпретация определения отража-

ет влияние индустриализации на аграрный

сектор экономики государства [3].

Проведение индустриализации в по-

слереволюционный период было призвано

решить задачи в военной сфере путем осна-

щения армии более совершенной военной

техникой и вооружением. В социально-эко-

номической сфере перед индустриализаци-

ей ставились задачи создания условий для

обеспечения отрасли сельского хозяйства

необходимой техникой для обработки зе-

мельного фонда и проведения посевов.

В послереволюционной России програм-ма индустриализации была принята на XIV

съезде ВКП(б) в декабре 1925 года, который

обозначил задачу перехода статуса СССР

из импортера в производителя машинных

механизмов и оборудования, для того чтобы

в минимальные сроки добиться технической

и экономической обособленности от капита-

листических государств.

Традиционно хронологические рамки

ускоренной индустриализации Советского

государства ограничиваются периодом меж-

ду окончанием Гражданской войны и нача-

лом Великой Отечественной войны. Однако

если рассматривать проблему с позиций бо-

лее широкого понимания данного явления,

то непременно возникает вопрос о необхо-

димости выбора для анализа методологии

исторической ретроспективы.

С подобной точки зрения проведение

индустриализации в России, кроме ее ак-

тивной фазы в советский период, следует

рассматривать в контексте особо значимых

событий, начиная со второй половины XIX

века. В это время наиболее активно про-

исходил процесс становления фабричного

и заводского производства, который был

обусловлен развитием капиталистических

отношений. Реформы, осуществляемые в пе-

риод правления Александра II, внесли су-

щественный вклад в развитие предпосылок

проведения широкой индустриализации [1].

В период дореволюционной России были

созданы фундаментальные основы для раз-

вития промышленности. В Российской импе-

рии формировались условия, которые были

необходимы для развития государственной

транспортной сети, призванной способство-

вать решению промышленных задач [13,

с. 5].

Известный государственный деятель Рос-

сийский империи Сергей Юльевич Витте, ко-

торый с февраля 1892 года был министром

путей сообщения, а с августа того же года

стал министром финансов, внес весомый

вклад в развитие железнодорожной сети –

при нем проводились разные мероприя-

тия, направленные на совершенствование

не только самого железнодорожного фонда,

но и системы управления им.

Благодаря работе Витте протяженность

железнодорожных путей возросла на 25 ты-

сяч верст: с 29 тысяч до 54 тысяч. Желез-

нодорожное сообщение развивалось пре-

жде всего за счет государственных средств

и не предполагало большого дохода в бли-

жайшей перспективе. Основную задачу

развития железнодорожного сообщения

министр С.Ю. Витте видел в стратегической

транспортной связи центральной России

и восточного направления, которое фак-

тически было отрезано от промышленных

центров. Частное железнодорожное стро-

ительство проводилось в тех регионах, где

прибыль могла быть получена быстрее.

С.Ю. Витте считал необходимым ввести

государственную монополию на регулиро-

вание железнодорожных тарифов. Данная

монополия позволяла государству осущест-

влять регулирование железнодорожного

трафика, повысить эффективность экспор-

та и осуществлять перемещение населения

в земли Сибири и Дальнего Востока. Для

41


этих целей правительство ввело тариф, кото-

рый предусматривал уменьшение стоимости

проезда в зависимости от расстояния.

Железнодорожные сети строились

не только по направлению на Дальний Вос-

ток, но и в Среднюю Азию. В 1877 году в экс-

плуатацию была введена железная дорога

Сызрань – Батраки – Оренбург. Продолже-

ние этой дороги позволило решить вопрос

о создании железнодорожного пути, связу-

ющего Ташкент. Военные действия – экс-

педиция М.Д. Скобелева в Ахал-Текинский

оазис и осада Геок-Тепе – стали необходи-

мостью для постройки Закаспийской желез-

ной дороги Узун-Ада – Кизил-Арват – Чар-

джуй – Самарканд, общая протяженность

которой составила 1435 километров. Новая

дорога позволила связать Михайловский

залив с центральной частью Средней Азии.

Строительство дороги началось в 1880 году.

В процессе строительства инженерам уда-

лось найти решение весьма сложной про-

блемы, которая заключалось в преодолении

обширных пространств в условиях передви-

гающихся песков пустыни Кара-Кум.

Благодаря сложному и необходимому

строительству сети железных дорог Россий-

ской империи удалось создать базу, необхо-

димую для проведения индустриализации.

Справедливо отметить, что индустриализа-

ция в период Российской империи осущест-

влялась преимущественно за счет перерас-

пределения ресурсов из сельской местности

в города, что способствовало ухудшению

социально-экономического положения кре-

стьян [9]. Проблему развития аграрного

сектора экономики и положения крестьян

в Российской империи как приоритетную за-

дачу работы государства обозначило Прави-

тельство во главе с П.А. Столыпиным, кото-

рый считал необходимым создание условий

для развития крестьян, поскольку это было

необходимо для дальнейшей экономической

и социальной устойчивости государства [4,

с. 133–135].

После свержения монархии и перехода

к новой форме правления на территории

государства существовала экономическая

и социальная напряженность, прежние ме-

ханизмы регулирования экономики не были

эффективны. После окончания Гражданской

войны 14 марта 1921 года X съезд РКП(б)

принял решение о смене политики «воен-

ного коммунизма» новой экономической политикой (НЭП), которая частично допу-

скала применение рыночных механизмов

[17]. Однако применение НЭПа не решило

в полной мере поставленных задач: форси-

рованного развития экономики не происхо-

дило. Основным поводом для прекращения

НЭПа послужил фактический срыв хлебных

заготовок, проводимых государством в кон-

це 1927 года. В конце декабря этого же года

по отношению к сельскому населению впер-

вые после окончания политики «военного

коммунизма» были применены меры кон-

фискации хлебных запасов. Конфискация

хлеба была приостановлена летом 1928 года

и вновь продолжена осенью 1928 года.

Свертыванию НЭПа способствовал также ми-

ровой экономический кризис 1929–1933 го-

дов.

Именно для обеспечения индустриали-

зации необходимыми ресурсами начала

проводиться в СССР в конце 1920-х – нача-

ле 1930-х годов новая аграрная политика.

Цель этой политики – добиться резкого по-

вышения товарности сельскохозяйственно-

го производства за счет изменения его ор-

ганизационных форм. Ее ошибки привели

в конечном итоге к голоду 1932–1933 го-

дов. Основным содержанием этой политики

стало насильственное насаждение колхо-

зов в зерновых районах СССР, строитель-

ство крупных государственных хозяйств –

совхозов при одновременной ликвидации

мелкого крестьянского производства как

неэффективного и низкотоварного, неспо-

собного удовлетворить потребности строя-

щейся промышленности и растущего город-

ского населения в условиях индустриали-

зации [5].

Для достижения задач в сфере промыш-

ленного и военного роста Правительство

СССР нуждалось в концентрации больших

финансовых ресурсов в своем управлении.

В качестве одной из основных мер, при-

званной содействовать достижению целей

индустриализации, стало принятие решения

о коллективизации сельского хозяйства XV

42


съездом ВКП(б) в 1927 году [15]. Сельское

население не было подготовлено к подоб-

ным мероприятиям. Суть коллективизации

заключалась в создании социалистических

отношений в сфере сельского хозяйства:

проводилось преобразование мелкотовар-

ных индивидуальных крестьянских хозяйств

в более крупные общественные кооператив-

ные организации [10].

К сожалению, коллективизация повлекла

тяжелые социальные последствия для жи-

телей аграрных регионов, самым страшным

из которых стал массовый голод. Проблема

была вызвана непродуманной экспортной

политикой государства в сфере зерновой

торговли [7].

В 1931 году наблюдался спад в урожай-

ности хлебов, однако государственный план

по его экспорту был завышен. На колхозных

предприятиях появились факты хищения.

В ответ на зафиксированные факты хищения

в 1932 году был принят Закон о «Об охране

социалистической собственности», кото-

рый устанавливал высшую меру наказания

за любое хищение независимо от размера

ущерба. Зимой 1932–1933 годов в сель-

ских местностях зерновых районов страны,

то есть на Украине, Дону, Северном Кавка-

зе, Нижнем и Среднем Поволжье, Южном

Урале и в Казахстане, начался масштабный

голод: появились случаи гибели представи-

телей целых поселений [15]. Размеры ссуд

для продовольствия были незначительными.

Попытки голодающих граждан найти спасе-

ние в сравнительно благополучных районах

и городах были безуспешны. Они либо воз-

вращались из-за кордонов, либо разыски-

вались и возвращались туда, откуда уехали.

Согласно статистике, весной 1933 года орга-

нами обеспечения правопорядка были воз-

вращены почти 220 тысяч голодавших лиц,

отправившихся за хлебом в другие места [2].

С началом коллективизации планы хлебо-

заготовок оказались увеличены более чем

в 2 раза, составив, например, в 1930 году

огромную цифру – 24 млрд т. (по сравнению

с 11,2 млрд т. в 1928 году!). Планы хлебо-

заготовок росли и в последующие годы. Они

устанавливались на основе формального

показателя роста посевных площадей в СССР

в годы коллективизации [7]. При планиро-

вании не учитывалось ставшее следствием

коллективизации сокращение поголовья ра-

бочего скота, а также резкое неприятие по-

давляющим большинством крестьян новых

форм сельхозпроизводства, поскольку госу-

дарство забирало себе в счет заготовок фак-

тически всю произведенную ими продукцию

[19]. Кроме того, из-за насильственной кол-

лективизации основные зерновые регионы

страны покинули не менее 7 млн активных

крестьян, которые ушли в город, пополнив

тем самым ряды городских рабочих [5].

Связь зернового экспорта, коллективи-

зации и голода 1932–1933 гг. очевидна

и не вызывает сомнений. В эпицентрах голо-

да оказались главные житницы Советского

Союза, традиционно являющиеся основны-

ми поставщиками зерна на экспорт и в про-

мышленные центры страны [5].

Несмотря на тяжелые экономические

последствия финансового кризиса, СССР

получил возможность приобрести сравни-

тельно дешевые технологии и технические

средства, необходимые для замещения уста-

ревших, созданных в большинстве случаев

в дореволюционный период [12; 15]. Одной

из особенностей индустриализации в СССР

был ее государственный плановый характер,

который выражался в так называемых пяти-летках [14, с. 336].

Первая пятилетка намечала рост про-

мышленности на 136%, производительности

труда – на 110%, снижение себестоимости

продукции в промышленном производстве –

35%. При этом 78% капитальных вложений

предполагалось направить в тяжелую про-

мышленность – основу индустриализации

народного хозяйства и обороноспособности

страны [4].

Можно отметить, что уже с первой пяти-

летки и до конца 30-х годов прошлого века

по некоторым видам производства снижа-

ются темпы промышленного производства

и уменьшается выпуск валовой продукции.

Это было связано с переходом на новые тех-

нологии, когда нестандартность продукции,

особенно в ведущих отраслях машиностро-

ения (авиационная промышленность или

автомобилестроение), снижала выпуск ма-

43


шин и механизмов и, как следствие, общий

выпуск самолетов, станков, автомашин и т.д.

Так, невыполнение плана второй пятилет-

ки по чугуну объяснялось тем, что в эти годы

14 заводов черной металлургии свои планы

и обязательства выполнили не более чем

на 20%. А главная причина отставания этих

заводов заключалась в замене одних марок

чугуна, стали и проката другими [8].

Такая картина индустриализации особен-

но была заметна в период третьей пяти-

летки [18]. Объем строительно-монтажных

работ был очень большим. Около 3 тысяч

строительных объектов планировалось сдать

в эксплуатацию в 1938–1942 годах (а их сда-

ли в предвоенный период 1938–1940 годов).

Причем по тяжелой промышленности план

уже был выполнен в предвоенный период

на 92%. При таких темпах трудно было про-

изводить продукцию на высоком технологи-

ческом уровне [14]. Уже в 1936 году заводы

и фабрики начало лихорадить из-за низкой

технологической дисциплины. И это были

не происки «врагов народа», как пыталось

объяснить сталинское руководство. Это был

закономерный процесс «ненаучной органи-

зации» всего хода индустриализации.

В первом квартале 1940 года сталели-

тейные цеха работали недостаточно эффек-

тивно. Выплавка стали составляла 18–20%

годового плана, а по отдельным ее видам –

и того меньше. Основными причинами невы-

полнения плана и низкокачественных работ

являлись: низкий уровень технологического

процесса, колебания в составе предельного

чугуна, неправильная шихтовка, нарушение

графика выпуска стали [11]. Такая инду-

стриализация подрывала свои основы. Вме-

сто планомерного, экономичного и высоко-

технологичного процесса па предприятиях

господствовали стихия, незнание, неумение

осваивать производство и как итог – брак

продукции, поломки машин и оборудования

[6].

Следует отметить, что концепция инду-

стриализации Советского Союза в сравне-

нии с Западом была весьма специфичной.

Проводить индустриализацию по европей-

скому направлению, которое в большинстве

случаев предполагало изначальное развитие

сферы легкой промышленности из-за мень-

ших затрат на ее развитие и сравнительно

скорый темп их окупаемости, не представ-

лялось возможным [19]. Это происходило

по причине того, что Советский Союз испы-

тывал необходимость оснащения собствен-

ных Вооруженных Сил высококачественной

военной техникой и вооружением – данная

необходимость была обоснована междуна-

родной политической и военной нестабиль-

ностью.

Индустриализация в Советском Союзе

оказала свое влияние и на уровень урбани-

зации. Жители сельских районов стреми-

лись в город. Желание переселиться было

связано с относительно лучшим качеством

жизни [18]. Однако государственные струк-

туры всячески препятствовали масштабному

переселению из сельской местности, так как

сельское хозяйство на протяжении длитель-

ного периода было источником средств для

реализации государственных задач.

Споры в научных кругах о том, какие по-

зитивные и негативные последствия вы-

звала индустриализация в Союзе Советских

Социалистических Республик, до сих пор

продолжаются. Вполне справедливы мнения

о том, что ускоренное развитие промышлен-

ности, прежде всего оборонной, являлось

необходимостью в условиях нарастающей

мировой политической напряженности.

Несмотря на сложные последствия ин-

дустриализации, государственным органам

удалось достичь целей форсированного

развития тяжелой промышленности [21].

За три десятилетия СССР смог совершить

переход из преимущественно аграрного

государства в индустриальную и городскую

страну, которая стала сверхдержавой и вто-

рой по экономической мощи в мире. Дан-

ные позиции страна удерживала на протя-

жении полувека.

Список литературы1. Братченко Т.М. Российский путь модернизации: сравнительный анализ имперской и со-

ветской моделей // Уральский исторический вестник. 2009. № 4 (25). С. 32–36.

44


2. Голод в СССР 1930–1934 гг. М., 2009.

3. Иванченко В. Мобилизационная модель индустриализации СССР как стратегический от-

вет на подготовку Второй мировой войны // Вестник Института экономики Российской

академии наук. 2012. № 2. С. 7–25.

4. Колесников И.Н., Мельников В.В. Влияние аграрной реформы П.А. Столыпина на соци-

ально-экономическое положение крестьян в начале XX века // Фундаментальные и при-

кладные направления модернизации современного общества: экономические, социаль-

ные, философские, политические, правовые, общенаучные аспекты: матер. Междунар.

науч.-практ. конф.: в 4 ч. / отв. ред.: Н.Н. Понарина, С.С. Чернов. Ч. 2. Новосибирск–Ти-

хорецк–Саратов, 2015.

5. Кондрашин В.В. Документы российских архивов о голоде 1932–1933 гг. в СССР // Гумани-

тарные науки в Сибири. 2010. № 2. С. 60–65.

6. Коровин Н.Р. Особенности индустриального развития России в 1930-е годы и их социаль-

ные последствия // Вестник Ивановского государственного университета. Серия: Гумани-

тарные науки. 2008. № 4. С. 33–42.

7. Марискин О.И. Налоговая политика и сплошная коллективизация сельского хозяйства

в СССР: по материалам Среднего Поволжья // Исторические, философские, политические

и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики.

2011. № 6–2. С. 121–124.

8. Меняйлов А.А. Индустриальный фактор цивилизационного и социально-экономического

развития России // В мире научных открытий. 2013. № 5 (41). С. 151–172.

9. Парамонов В.Н. Институализация экономического пространства советского государства

в период индустриализации 1920–1930 гг. // Экономические науки. 2012. № 90. С. 52–56.

10. Пахомова А.Н., Байбаков В.Ю. Коллективизация и сельское общество центрально-черно-

земного региона (на примере Курского края) // Известия Юго-Западного государствен-

ного университета. Серия: История и право. 2012. № 2–2. С. 167–173.

11. Попов Г.Г. А что было бы, если не было бы? К вопросу о целесообразности коллективиза-

ции и индустриализации в СССР // Terra Economicus. 2009. Т. 7. № 4. С. 89–107.

12. Руднев В.Д. Новые тенденции воспроизводства рабочей силы в России // Социальная

политика и социология. Т. 14. 2015. № 5 (112). С. 114–123.

13. Рязанов В.Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство в XIX–XX

вв. СПб., 1998.

14. Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России и СССР. М., 1966.

15. Сухарев О.С. Экономическая политика России – индустриализация // Мир перемен. 2015.

№ 3. С. 181–185.

16. Убушаев Е.Н. Коллективизация крестьянских хозяйств как инструмент коренного пере-

устройства советской деревни // Вестник Прикаспия: археология, история, этнология.

2012. № 3. С. 188–192.

17. Ульянова О.А. Быть или не быть НЭПу? Экономические дискуссии 1920-х годов // Эконо-

мический журнал. 2010. Т. 20. № 4. С. 17–23.

18. Фадеев Л.А. Российская историография социальных аспектов советской индустриализа-

ции в годы первых пятилетних планов // Экономическая история. 2013. № 2 (21). С. 56–

63.

19. Хадиева Г.И. Коллективизация сельского хозяйства: за и против // Концепт. 2015. Т. 13.

С. 2861–2865.

20. Шестаков Д.Е. Советская индустриализация в контексте экономической теории // Эконо-

мическая история. 2013. № 2 (21). С. 38–46.

21. Шпотов Б.М. Шаг назад и два вперед: роль технико-технологических инноваций в инду-

стриализации СССР // Экономические реформы в России и за рубежом: сб. Сер.: История

мировой экономики. М., 2014. С. 274–280.

References1. Bratchenko T.M. Rossijskij put’ modernizacii: sravnitel’nyj analiz imperskoj i sovetskoj

modelej // Ural’skij istoricheskij vestnik. 2009. № 4 (25). S. 32–36.

2. Golod v SSSR 1930–1934 gg. M., 2009.

3. Ivanchenko V. Mobilizacionnaya model’ industrializacii SSSR kak strategicheskij otvet na

podgotovku vtoroj mirovoj vojny // Vestnik Instituta ekonomiki Rossijskoj akademii nauk.

2012. № 2. S. 7–25.

45


4. Kolesnikov I.N., Mel’nikov V.V. Vliyanie agrarnoj reformy P.A. Stolypina na social’no-

ekonomicheskoe polozhenie krest’yan v nachale XX veka // Fundamental’nye i prikladnye

napravleniya modernizacii sovremennogo obshchestva: ekonomicheskie, social’nye,

filosofskie, politicheskie, pravovye, obshchenauchnye aspekty: mater. mezhdunar. nauch.-

prakt. konf.: v 4 ch. / otv. red.: N.N. Ponarina, S.S. Chernov. Ch. 2. Novosibirsk, Tikhoreck,

Saratov, 2015.

5. Kondrashin V.V. Dokumenty Rossijskikh arkhivov o golode 1932–1933 gg. v SSSR //

Gumanitarnye nauki v Sibiri. 2010. № 2. S. 60–65.

6. Korovin N.R. Osobennosti industrial’nogo razvitiya Rossii v 1930-e gody i ikh social’nye

posledstviya // Vestnik Ivanovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye

nauki. 2008. № 4. S. 33–42.

7. Mariskin O.I. Nalogovaya politika i sploshnaya kollektivizaciya sel’skogo khozyajstva v SSSR:

po materialam Srednego Povolzh’ya // Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie

nauki, kul’turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki. 2011. № 6–2. S. 121–124.

8. Menyajlov A.A. Industrial’nyj faktor civilizacionnogo i social’no-ekonomicheskogo razvitiya

Rossii // V mire nauchnykh otkrytij. 2013. № 5 (41). S. 151–172.

9. Paramonov V.N. Institualizaciya ekonomicheskogo prostranstva sovetskogo gosudarstva v

period industrializacii 1920–1930 gg. // Ekonomicheskie nauki. 2012. № 90. S. 52–56.

10. Pakhomova A.N., Bajbakov V.Yu. Kollektivizaciya i sel’skoe obshchestvo central’no-

chernozemnogo regiona (na primere Kurskogo kraya) // Izvestiya Yugo-Zapadnogo

gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Istoriya i pravo. 2012. № 2–2. S. 167–173.

11. Popov G.G. A chto bylo by, esli ne bylo by? K voprosu o celesoobraznosti kollektivizacii i

industrializacii v SSSR // Terra Economicus. 2009. T. 7. № 4. S. 89–107.

12. Rudnev V.D. Novye tendencii vosproizvodstva rabochej sily v Rossii // Social’naya politika i

sociologiya. T. 14. 2015. № 5 (112). S. 114–123.

13. Ryazanov V.T. Ekonomicheskoe razvitie Rossii. Reformy i rossijskoe khozyajstvo v XIX–XX vv.

SPb., 1998.

14. Strumilin S.G. Ocherki ekonomicheskoj istorii Rossii i SSSR. M., 1966.

15. Sukharev O.S. Ekonomicheskaya politika Rossii – industrializaciya // Mir peremen. 2015. № 3.

S. 181–185.

16. Ubushaev E.N. Kollektivizaciya krest’yanskikh khozyajstv kak instrument korennogo

pereustrojstva sovetskoj derevni // Vestnik Prikaspiya: arkheologiya, istoriya, etnologiya.

2012. № 3. S. 188–192.

17. Ul’yanova O.A. Byt’ ili ne byt’ NEPu? Ekonomicheskie diskussii 1920-kh godov //

Ekonomicheskij zhurnal. 2010. T. 20. № 4. S. 17–23.

18. Fadeev L.A. Rossijskaya istoriografiya social’nykh aspektov sovetskoj industrializacii v gody

pervykh pyatiletnikh planov // Ekonomicheskaya istoriya. 2013. № 2 (21). S. 56–63.

19. Khadieva G.I. Kollektivizaciya sel’skogo khozyajstva: za i protiv // Koncept. 2015. T. 13.

S. 2861–2865.

20. Shestakov D.E. Sovetskaya industrializaciya v kontekste ekonomicheskoj teorii //

Ekonomicheskaya istoriya. 2013. № 2 (21). S. 38–46.

21. Shpotov B.M. Shag nazad i dva vpered: rol’ tekhniko-tekhnologicheskikh innovacij v

industrializacii SSSR // Ekonomicheskie reformy v Rossii i za rubezhom: sb. Ser. «Istoriya

mirovoj ekonomiki». Moskva, 2014. S. 274–280.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Колесников И.Н., Мельников В.В. Индустриализация в Советском Союзе: экономические

аспекты // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 39–45. DOI:

10.17922/2071-3665-2016-15-3-39-45 (Библиографическое описание согласно россий-

ским стандартам).

Kolesnikov I.N., Mel’nikov V.V. Industrializaciya v Sovetskom Soyuze: ekonomicheskie aspekty

// Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 39–45. DOI: 10.17922/2071-

3665-2016-15-3-39-45 (Reference in Roman script).

Kolesnikov, I.N. & Melnikov, V.V. (2016) Industrialization in the Soviet Union: Economic

Aspects, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 39–45. DOI: 10.17922/2071-

3665-2016-15-3-39-45 (International bibliographic description).

46


М.С. Мельник,канд. экон. наук, доцент, заведующий кафедрой «Финансы и кредит»,

Российский государственный социальный университет, Москва.

M.S. Melnik,

candidate of economic sciences, аssociate рrofessor, head of the department

«Finance and credit», Russian State Social University, Moscow.


E.А. Митюшина,аспирант, Российский государственный социальный университет, Москва.

E.A. Mityushina,

postgraduate student, Russian State Social University, Moscow.


УДК 330

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-46-54

Качество рабочей силы в условиях системного кризиса: параметры и факторы

The Quality of the Workforce in the Face of Systemic Crisis:

Parameters and Factors


21.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье рассмотрено влияние отрицательной динамики в экономической системе

на рынок труда Российской Федерации. Определены основные факторы, влияющие на его состояние

на современном этапе; охарактеризовано влияние финансово-экономических кризисов на определе-

ние эффективности функционирующей модели национальной экономики. Как комплексное понятие

рассмотрено «качество рабочей силы». Освещены отраслевая и профессиональная структуры насе-

ления; пределены реальные проблемы, влияющие на количественные и качественные характеристи-

ки рабочей силы и ее конкурентоспособность на современном этапе развития экономики. Установ-

лены основные параметры качества рабочей силы, от которых зависит общий уровень способности

к труду работающего населения, на основе чего сформирована система противодействия факторам

снижения качества рабочей силы. Предложены пути активизации государственной политики в об-

ласти занятости и подготовки кадров.

Annotation: in article influence of negative dynamics in economic system on labor market of the Russian

Federation is considered. The major factors influencing its state at the present stage are defined. Influence

financial and economic crises on determination of efficiency of the functioning model of national economy

is characterized. Quality of labor as complex concept is considered. The branch and professional structure of

the population is lit. The real problems influencing quantitative and qualitative characteristics of labor and

its competitiveness at the present stage of development of economy are defined. Key parameters of quality

of labor on which the general level of ability to work of the working population on the basis of what the

system of counteraction to factors of decline in quality of labor is created depends are established. Ways of

activization of a state policy in the field of employment and training are offered.

Ключевые слова: рынок труда, рабочая сила, качество рабочей силы, экономические кризисы,

импортозамещение, структура занятости, рабочий час, неэффективное производство, передовые

технологии.

Key words: labor market, labor, quality of labor, economic crises, import substitution, structure of

employment, working hour, inefficient production, advanced technologies.

47


Проблема исследования качества рабо-

чей силы, особенностей ее измерения в рос-

сийской экономической мысли была пред-

ставлена еще в начале ХХ века в работах

С.Г. Струмилина [20; 21], который отмечал,

что помимо средств существования работ-

ника и его семьи, существенную роль играют

расходы на «школьное и профессиональное

обучение рабочего», а также «страхование

от преждевременного износа», выражаемое

в виде сбережений «на черный день» [21].

М.В. Иоффе в этой проблеме выделяет

объект исследования как процесс приведе-

ния сложного труда к простому, где рабочая

сила определяется как способность к каче-

ственно определенному виду труда с учетом

влияющих на нее факторов [7, с. 57].

Проблема качества рабочей силы получи-

ла свое развитие в исследованиях Е.И. Ка-

пустина [8], В.А. Жамина, Г.А. Егизаряна [6],

Е.И. Евсеенко [5] и многих других работах,

которые свидетельствуют о многообразии

подходов к определению сущности катего-

рии «качество труда» и многоаспектности

ее содержания. В то же время необходимо

отметить, что социально-экономические

аспекты проблем качества рабочей силы

в условиях формирования рыночных отно-

шений в России не получили должного ос-

вещения.

Актуальность данной проблемы усили-

валась в последние десятилетия в связи

с чрезмерным влиянием курса на реализа-

цию Энергетической стратегии России и иг-

норированием объективной необходимости

развития производства конечной продук-

ции с высокой долей научно-технической

добавленной стоимости. С особой остротой

эта проблема стала проявляться в условиях

существенных изменений конъюнктуры ми-

рового рынка энергоносителей и их влияния

на российскую экономику.

В условиях сокращения объемов вало-

вого внутреннего продукта, существенного

снижения уровня доходности федерального

бюджета, а также в связи с устойчивой тен-

денцией снижения цен на энергоносители

на мировом энергетическом рынке всё более

пристальное внимание уделяется проблемам

обеспечения устойчивого функционирова-

ния субъектов Федерации и муниципальных

образований. Сохранение стабильности

в регионах в условиях системного кризиса

в значительной степени зависит от адек-

ватной оценки региональными и местными

структурами складывающейся социально-

экономической обстановки, которая в зна-

чительной мере обусловлена следующими

факторами:

1) сокращение возможностей федераль-

ного бюджета по оказанию поддержки реги-

онам в форме дотаций, субсидий, субвенций;

2) сокращение доходов в самих регионах

и муниципальных образованиях вследствие

сокращения объемов производства хозяй-

ствующими субъектами;

3) существенное сокращение объемов

инвестиций в региональную и местную эко-

номику;

4) сокращение доходов населения, сни-

жение спроса на товары повседневного

спроса;

5) рост безработицы и увеличение рас-

ходов по социальной поддержке безработ-

ных.

В связи с этим всё более значимую роль

приобретает реализация важнейших целей

государственной политики, направленной:

– на социально-экономические и инсти-

туциональные преобразования, развитие

сферы труда и занятости региона;

– обеспечение сбалансированности ка-

дрового потенциала вследствие изменяю-

щейся экономической ситуации;

– повышение трудовой мобильности ра-

бочей силы;

– создание сбалансированного спроса

и предложения на рынке труда;

– реализацию права граждан на труд

в условиях кризиса экономики;

– развитие государственного и частного

социального партнерства.

В то же время необходимо учитывать, что

для борьбы с экономическими кризисами

неприемлемо применение апробированных

ранее финансовых, административных, орга-

низационных и иных инструментов воздей-

ствия на экономические системы. Об этом

свидетельствует то, что инструменты госу-

дарственного регулирования экономики, ко-

48


торые были выработаны в 30-е годы ХХ века

и подтвердили свою относительную эффек-

тивность, спустя 40 лет в условиях кризиса

в 70-е годы были малоэффективны [4]. По-

этому потребовалась выработка новых форм

и методов государственного противодей-

ствия разрастанию масштабов распростра-

нения кризиса, нейтрализации негативных

последствий для национальных экономик,

придания динамики экономического роста.

Так и для борьбы с системными кризисами

неприемлемо применение тех организаци-

онных, экономических, институциональных

изменений, которые использовались ранее.

В сфере занятости проблема противо-

действия негативному влиянию системного

кризиса, в отличие от циклического, еще

более сложная. При циклическом кризисе

с оживлением экономики проблема заня-

тости снижает свое отрицательное влияние

на социально-экономические процессы. При

системном кризисе восстановление занято-

сти существенно запаздывает вследствие

ее зависимости не только от принимаемых

мер по изменению структуры экономики,

но и от более глубоких социально-эконо-

мических преобразований. В этом процес-

се происходит причудливое переплетение

взаимосвязей и взаимозависимостей эконо-

мических, политических и социальных пре-

образований, которые должны обеспечить

социально-экономическую трансформацию

общественной системы, вывести ее на каче-

ственно новый уровень развития.

Необходимо учитывать, что на содержание

социально-экономических преобразований

в целом и на рынок труда в частности будет

оказывать влияние и такая сформировавша-

яся тенденция как рост удорожания труда

в развивающихся странах. Несмотря на то что

разрыв в цене труда между развитыми и раз-

вивающимися странами будет сохраняться,

эта тенденция будет сказываться как на тем-

пах экономического роста, так и на инве-

стиционной привлекательности экономик

развивающихся стран по этому показателю.

Вследствие этого важнейшей составляющей

инвестиционной привлекательности, которая

будет способствовать экономическому разви-

тию и развитию рынка труда, будет являться

институциональная составляющая ин-вестиционного климата. Именно она, сни-

жая инвестиционные риски и способствуя

существенному повышению привлекатель-

ности экономической системы, на основе ре-

ализации государственными региональными

и местными органами управления законо-

дательных, нормативных, организационных,

административных и других мер может в зна-

чительной степени обеспечить стабильное

развитие национальной экономики и соответ-

ствующего ему рынка труда.

В современных условиях формирова-

ние российского рынка труда осложняется

в связи с действием таких рыночных явле-

ний, как:

– реструктуризация и диверсификация

отраслей экономики, которые влекут за со-

бой сокращение неэффективных рабочих

мест и высвобождение работников;

– изменение возрастной структуры на-

селения (его старение), которое вызывает

сокращение численности населения трудо-

способного возраста и дефицит трудовых

ресурсов;

– дезинтеграционные процессы на рынке

труда и территориальная диспропорция

спроса и предложения, которые порождают

в одних регионах застойную безработицу,

а в других – дефицит рабочей силы;

– модернизация производства, развитие

наукоемких технологий, которые приводят

к дисбалансу профессионально-квалифика-

ционной структуры спроса и предложения

рабочей силы, диспропорциям на рынках

труда и образовательных услуг;

– высокая дифференциация в уровне

оплаты труда, которая вызывает отток ква-

лифицированных кадров и снижение спроса

на профессиональное образование по рабо-

чим специальностям;

– кризисные явления, обострившие ситуа-

цию на региональных рынках труда [11; 16].

Финансово-экономический кризис 2008–

2010 годов и нынешний кризис явственно

продемонстрировали ущербность экспор-

тно-сырьевой модели российской экономи-

ки. В оценке этой модели, необходимости

ее глубокого реформирования и формиро-

вания новой модели экономического раз-

49


вития наблюдается редкое единодушие

политиков и ученых мира. Только на этой

основе можно обеспечить выход из кризиса

и сформировать устойчиво развивающуюся

экономику [1; 10].

Повышение качества рабочей силы,

ее конкурентоспособности является важ-

нейшим условием предстоящих преобра-

зований, без которых невозможен подъем

производительности труда в народном хо-

зяйстве в современных условиях. Переход

на инновационный путь развития экономи-

ки России представляется возможным лишь

при качественном развитии способности

к труду личности. Исчерпание потенциала

действующей экономической экспортно-сы-

рьевой модели и последующий системный

кризис свидетельствуют о необходимости

существенных структурных и институцио-

нальных преобразований. Экономический

спад как следствие перечисленных обсто-

ятельств усиливает потребность решения

проблем в социально-трудовой сфере, пре-

жде всего в повышении качества рабочей

силы, ее конкурентоспособности.

«Качество» как научно-философская

категория есть отражение определен-

ной конкретности объекта. Оно выражает

«устойчивую совокупность свойств пред-

мета, отличающую его от всех других пред-

метов и помогающую установить сходство

с определенными группами предметов» [18,

с. 160]. Понятие «качество» представляет

собой единство имеющихся совокупных черт

объекта, его внешней и внутренней конкрет-

ности, определенной устойчивости, его рас-

хождение с иными явлениями или тожде-

ство, совпадение с ними. При этом принято

считать, что качество объекта обязательно

должно иметь количественное выражение.

Рабочая сила, являясь объективной реаль-

ностью, также представляет собой единство

количественных и качественных характери-

стик. «Качество рабочей силы» – это ком-

плексное понятие, характеризующее уро-

вень развития способностей человека к тру-

ду и элементы, которые также могут иметь

количественную оценку.

С переходом экономики России на ры-

ночные отношения в науке сформировалось

понятие «конкурентоспособность рабочей силы». Конкурентоспособность традицион-

но рассматривается применительно к товару

как объекту рыночных отношений. М. Пор-

тер, характеризуя преимущества государств

и отдельных территорий, видит в конкурен-

тоспособности источник результативности

применения национальных ресурсов – как

капитала, так и труда [14, с. 20–21]. Возмож-

ности последних как факторов производства

тем больше, чем они сами качественнее, чем

результативнее они применяются и чем ак-

тивнее осуществляется за них конкуренция

со стороны других участников хозяйствова-

ния.

В процессе реформирования экономики,

перехода предприятий на рыночные отно-

шения резко изменился спрос на рабочую

силу, что отразилось на отраслевой и про-

фессиональной структуре занятых. Как вид-

но из таблицы 1, к 2014 году структура за-

нятости населения свидетельствует, что мак-

симальное число занятого экономически ак-

тивного населения в российской экономике

по-прежнему сосредоточено в сфере инду-

стриальных производств (19,3%), но на вто-

рое место переместилась торговая деятель-

ность (18,3%), аккумулирующая большую

долю рабочей силы, чем сельское хозяйство

и строительство, вместе взятые (17,8%) [2].

Количество рабочих часов у граждан Рос-

сии – одно из самых высоких среди евро-

пейских показателей. За последний год ко-

личество рабочих часов на человека в сред-

нем по России увеличилось с 1982 до 2034.

При этом производительность у работающих

российских граждан – самая низкая в Евро-

пе [18].

Коэффициент ВВП/рабочие часы в Рос-

сии составляет $25,9, по данным Органи-

зации экономического сотрудничества

и развития. В Греции ситуация немногим

лучше – $36,2, но и это значительно ниже

среднеевропейского показателя – $50. Для

сравнения: самая высокая производитель-

ность зафиксирована в США (около $65) [19,

с. 66].

Низкая производительность является

одним из факторов, оказывающих сильное

сдерживающее воздействие на экономи-

50


ку страны. Наряду с сокращением объемов

инвестиций и плохими демографическими

показателями низкая производительность –

один из трех структурных ограничений для

российской экономики.

В 2015 году экономика России сократилась

на 3,7%, при этом среднесрочный показатель

ограничился величиной в 1,2% в год – выше

этой отметки российской экономике будет

тяжело подняться, учитывая такие сдержива-

ющие факторы, как геополитические риски,

низкие цены на нефть и санкции1.

1 Источник: World Bank Group. Долгий путь к восстанов-

лению экономики // Доклад об экономике России. № 35. 2016.

1 апр. [Электронный ресурс]. URL: http://rusipoteka.ru/files/

analytics/worldbank/ekonomika_rossii_35.pdf (дата обращения:

28.07.2016).

Санкции и контрсанкции также ведут

к сокращению российской экономики. Вли-

яние их удельного веса можно оценить

на 1–1,5%. В среднесрочной перспекти-

ве по совокупности влияющих внутренних

и внешних факторов экономика страны мо-

жет просесть на 9% ВВП.

Неэффективное производство и исполь-

зование устаревших технологий являют-

ся одними из основных характеристик для

стран с низким уровнем выпуска продукции

в час. Это характерный показатель низкого

качества основного капитала – чтобы ком-

пенсировать это низкое качество достаточно

избыточно задействуются трудовые ресурсы

Таблица 1

Отраслевая структура занятости в отдельных странах (в %) [15, с. 647]

Отрасли Рос-сия

Бела-русь

Ка-зах-стан

Укра-ина

Польша Гер-ма-ния

Фран-ция

Ве-лико-бри-

тания

США

2013 2013 2013 2012 2012 2012 2012 2012 2012Сельское хозяйство

и рыболовство

7,0 9,6 24,2 17,2 12,6 1,5 2,9 1,2 1,5

Промышленность 20,2 25,2 12,1 16,3 22,3 21,5 14,4 11,6 11,8

Строительство 7,6 8,0 7,7 4,4 8 6,7 7,2 7,3 6,3

Вся сфера материально-го производства

34,8 42,8 44,0 37,9 42,9 29,7 24,4 20,1 19,6

Транспорт и связь 9,5 7,5 8,3 6,7 7,8 8,1 8,1 8,6 6,4

Торговля, гостиницы

и рестораны, ремонт

18,4 16,4 16,3 24,1 16,8 17,2 16,4 18,7 21,1

Финансовая деятельность 2,2 1,6 1,6 1,6 2,5 3,3 3,3 4,1 4,8

Операции с недвижимым

имуществом, аренда

и предоставление деловых

услуг

6,8 7,4 5,3 5,9 7 11,1 10,5 12,3 13,6

Государственное прав-

ление и обеспечение

военной безопасности;

социальное страхование

7,4 3,5 4,7 5,3 6,7 7 9,5 6.2 4,7

Образование 9,2 9,8 10,8 8,2 7,5 6,3 7,1 10.4 9,1

Здравоохранение и предо-

ставление социальных

услуг

7,9 6,9 5,0 6,4 5,8 12,4 13,5 13,2 13,6

Предоставление прочих

коммунальных, социаль-

ных и персональных услуг

4,1 4,0 4,2 3,9 2,7 4,2 4,1 5,1 7,2

Вся сфера услуг 65,2 57,2 56,0 62,1 57,1 70,3 75,6 79,9 80,4

51


[22, с. 10–11]. Выход из положения возмо-

жен при инвестировании в высокие техно-

логии. Однако внедрение новых технологий

затруднительно в условиях системного кри-

зиса, который не позволяет активно решать

проблему по следующим причинам:

1) технологии для большинства секторов

в основном импортировались, а не создава-

лись;

2) для того чтобы эти новые технологии

закупать в каких-либо сегментах, необхо-

димо понимать, куда можно экспортировать

товар, который будет произведен с их ис-

пользованием, или какие импортные товары

могут быть заменены. Соответственно долж-

на быть разработана структурная стратегия

развития экономики, которая на сегодняш-

ний день отсутствует. Сдерживающее дей-

ствие на внедрение новых технологий в про-

изводство оказывают не только санкции,

но и трудности с привлечением финансовых

средств.

Характерной чертой российского рынка

труда в настоящий период остается несба-

лансированность спроса и предложения ра-

бочей силы. В стране отсутствуют перспек-

тивные планы подготовки кадров массовых

профессий, как это имеет место в большин-

стве западных государств. Анализ подтверж-

дает, что проблемы трудоустройства молоде-

жи возникают тогда, когда учебные заведе-

ния не успевают реагировать на изменения

потребностей работодателей [23].

Соотношение спроса и предложения ра-

бочей силы высокой квалификации – вопрос

неоднозначный, так как связан с уровнем

развития экономики. По мнению аналитиков,

по охвату населения высшим образованием

Россия в ближайшей перспективе может

выйти на одно из первых мест в мире. Си-

туация по спросу на работников с высоким

формальным образованием будет зависеть

от создания высококвалифицированных

рабочих мест. Вероятнее всего, спрос на ди-

пломированную рабочую силу будет расти,

но незначительно, что приведет к увеличе-

нию избытка высокообразованных работ-

ников на российском рынке труда. Данный

вывод подтверждается тем, что в последние

годы на рынке труда наиболее востребованы

рабочие специальности. В 2015 году, по дан-

ным Минтруда России, наибольшее число

представленных работодателями вакансий

(70%) предназначены для специалистов ра-

бочих профессий [12].

Дефицит рабочих высокой квалификации,

а также дефицит инженерных кадров может

стать одним из факторов, препятствующих

модернизации предприятий, выполнению

государственной программы по импортоза-

мещению. На многих предприятиях наряду

со сложностью подбора претендентов для

обучения не налажена система повышения

квалификации; предпочтение обычно отда-

ется поиску опытных кандидатов. При таких

нарушениях механизма профессионально-

квалифицированного роста предложение

высококвалифицированных рабочих неиз-

бежно оскудевает. Это способствует стаг-

нации индустриальных производств, где

рабочие принадлежат к основным профес-

сиональным группам.

Модернизация российской экономики

и повышение ее конкурентоспособности

предполагает прежде всего технологиче-

скую модернизацию, ведущую к созданию

миллионов высококвалифицированных (вы-

сокотехнологичных) рабочих мест. Предсто-

ящая государственная задача заключается

в создании 25 млн таких рабочих мест. Ре-

шение этой задачи несовместимо с курсом

на сохранение существующих рабочих мест

и низкого уровня безработицы как критерия

при оценке деятельности региональных вла-

стей.

Положительное воздействие конкурен-

ции на качество рабочей силы будет, как нам

представляется, расширяться. Дело в том,

что конкуренция между работниками, кон-

курентоспособность их рабочей силы в ходе

роста ее предложения на рынке усиливает

активность работающего населения, способ-

ствует развитию у него многообразия основ-

ных свойств, от которых во многом зависит

качество отечественной способности к тру-

ду. Имеется в виду следующее:

– возрастающая профессиональная ком-

петентность и интеллектуально-творческий

потенциал, способность со стороны носите-

ля рабочей силы воспринимать инновации;

52


– профессиональная мобильность ра-

ботника, согласно которой он в состоянии

активно реагировать на рынок труда и опе-

ративно осваивать новую для себя профес-

сию или специальность, воспринимая такие

перемены, как естественный ход в развитии

экономики;

– совершенствование как знаний, так

и навыков работника, возможность совме-

щения им не только разнообразных функций,

но и специальностей в ходе осуществле-

ния производственного процесса, причем

не только в пределах «своего» микроуровня,

но и в отраслевом и межотраслевом масшта-

бах;

– адаптация рабочей силы к постоянной

смене труда и изменениям в экономике;

– готовность работника к регулярному

повышению квалификации, непрерывному

приобретению необходимых знаний, без

чего нельзя рассчитывать на успех в «ум-

ной» экономике – экономике знаний;

– выработка таких деловых и личност-

ных качеств работника, которые существен-

но выходят за пределы самостоятельности

мышления, в том числе финансово-эконо-

мического осознания процессов рыночной

экономики, целеустремленности, иници-

ативности, энергичности, высокого уров-

ня нравственной культуры, этики общения

с людьми, работоспособности, самодисци-

плины, чувства ответственности за качество

выполняемой работы, интуиции и др.

Сегодня стране нужна активная полити-

ка занятости и профессионального обра-

зования, которая обеспечит ее конкуренто-

способность и выход на передовые рубежи

социально-экономического развития на ос-

нове стимулирования создания новых рабо-

чих мест, оснащенных передовой техникой

и технологией, совершенствование системы

профессионального образования и пере-

подготовки кадров, а также расширение

предпринимательства и других форм эффек-

тивной занятости населения.

Таким образом, можно констатировать

наличие нескольких ключевых факто-

ров, оказывающих существенное влияние

на снижение качества рабочей силы в стра-

не, устранение которых должно стать перво-очередными целями социально-экономи-ческих реформ.

Во-первых, невостребованность значи-

тельной части населения с производствен-

ными профессиями, определяющая суще-

ственное снижение мотивации по использо-

ванию своего потенциала и сформировавшая

тенденцию профессиональной деградации.

Во-вторых, отсутствие социальных ин-

дикаторов, тесно взаимодействующих

с рыночными механизмами и обеспечиваю-

щих формирование наемной рабочей силы

современного высокотехнологичного произ-

водства, без наличия которого невозможно

реформирование национальной экономики.

В-третьих, существенное снижение по-

тенциала рабочей силы вследствие со-

кращения ее численности, существенного

снижения уровня удовлетворения потребно-

стей, существенного снижения уровня меди-

цинского обслуживания.

В-четвертых, снижение научно-техни-

ческого потенциала. Решить эту проблему

очень важно, поскольку развитая, эффек-

тивная экономика предъявляет повышен-

ные требования к уровню образованности

населения, количеству научно-технических

работников, существенному удельному

весу специалистов с высшим образованием

в аграрном секторе и экономике, доля кото-

рых должна стремиться к 50%.

В-пятых, неэффективная структура на-

циональной экономики, реструктуризация ко-

торой выступает как объективная потребность

и предполагает принятие заблаговременных

мер по формированию будущего профессио-

нально-квалификационного состава кадрово-

го потенциала страны в соответствии с фор-

мированием отраслевой структуры и произ-

водственной инфраструктуры.

Список литературы1. Бобылев С.Н. Модернизация и экспортно-сырьевая модель экономики. URL: http://www.

alternativy.ru/ru/node/1419 (дата обращения: 25.05.2015).

53


2. Гимпельсон В.Е., Жихарева О.Б., Капелюшников Р.И. Движение рабочих мест: что говорит

российская статистика // Вопросы экономики. 2014. № 7. С. 93–126.

3. Гимпельсон В.Е., Капелюшников Р.И. Неформальная занятость: определения, измерения,

межстрановая вариация // В тени регулирования. Неформальность на российском рынке

труда / под ред. В.Е. Гимпельсона, Р.И. Капелюшникова. М.: ИД ВШЭ, 2014. С. 78–115.

4. Долгова С.И., Спартак А.Н. Интеграционные процессы в мире и на пространстве СНГ:

накопленный опыт, современные тенденции и перспективы / под ред. С.И. Долгова,

А.Н. Спартака. М.: ВАВТ, 2011. 191 с.

5. Евсеенко Е.И. Качество общественного труда // Вопросы теории. Брянск, 1975.

6. Жамин В.А., Егиазарян Г.А. Эффективность квалифицированного труда. М., 1968.

7. Иоффе М.В. К вопросу о редукции сложного труда к простому в промышленности СССР //

Методологические вопросы промышленной статистики. М.: Наука, 1967.

8. Капустин Е.И. Качество труда и заработная плата. М., 1964.

9. Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации

на период до 2020 года. (Утверждена постановлением Правительства РФ от 17 ноября

2008 г. № 1662-р.)

10. Матраева Л.В., Ерохин С.Г. Особенности формирования международного рынка труда

в условиях активизации процессов миграции // Социальная политика и социология. Т.14.

2015. № 5 (112). С. 83–91.

11. Мельник М.С., Митюшина Е.А. Евразийская экономическая интеграция в кризисных усло-

виях: проблемы развития // Социальная политика и социология. Т.14. 2015. № 6 (113).

С. 51–59.

12. Министерство труда и социальной защиты Российской Федерации // Официальный сайт.

URL: http://www.rosmintrud.ru/ (дата обращения: 23.05.2015).

13. Ночевкина Л.П. Сельские труженики в эпоху инноваций // Человек и труд. 2013. № 7.

С. 28–33.

14. Портер М. Конкуренция Конкуренция. М.: Вильямс, 2000.

15. Российский статистический ежегодник 2014: стат. сб. // Росстат. М., 2014.

16. Руднев В.Д., Солодуха П.В., Шпилина Т.М. Формализация занятости в сфере сетевого мар-

кетинга как способ оздоровления Российского рынка труда // Социальная политика и со-

циология. Т.14. 2015. № 5 (112). С. 124–133.

17. Рыбалкина В.Е. Международные экономические отношения: учебник / под ред. В.Е. Ры-

балкина. 9-е изд., перераб. и доп. Разд. IV: Международная экономическая интеграция.

М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012.

18. Смирнова Т.Л. Воспроизводство населения и рынок рабочей силы в России // Про-

блемы современной экономики. 2010. № 1 (33). URL: http://www.m-economy.ru/art.

php?nArtId=2966 (дата обращения: 21.05.2015).

19. СНГ: Статистический ежегодник. М.: Межгос. статистический комитет СНГ, 2013.

20. Струмилин С.Г. Заработная плата и производительность труда русской промышленности

за 1913–1922 гг. // Вестник Московского университета. 1991. № 2.

21. Струмилин С.Г. Проблемы экономики труда. М., 1957.

22. Токсанбаева М.С. Структура российской занятости: проблемы, оценки // Человек и труд.

2013. № 1.

23. Gimpelson V.E., Kapeliushnikov R.I. (2013) Labour Market Adjustment: Is Russia Different?

// The Oxford Handbook of the Russian Economy / M. Alexeev, Sh. Weber (eds). Oxford

University Press. P. 693–724.

References1. Bobylev S.N. Modernizaciya i eksportno-syr’evaya model’ ekonomiki. URL: http://www.

alternativy.ru/ru/node/1419 (data obrashcheniya: 25.05.2015).

2. Gimpel’son V.E., Zhikhareva O.B., Kapelyushnikov R.I. Dvizhenie rabochikh mest: chto govorit

rossijskaya statistika // Voprosy ekonomiki. 2014. № 7. S. 93–126.

3. Gimpel’son V.E., Kapelyushnikov R.I. Neformal’naya zanyatost’: opredeleniya, izmereniya,

mezhstranovaya variaciya // V teni regulirovaniya. Neformal’nost’ na rossijskom rynke truda

/ pod red. V.E. Gimpel’sona, R.I. Kapelyushnikova. M.: ID VShE, 2014. S. 78–115.

4. Dolgova S.I., Spartak A.N. Integracionnye processy v mire i na prostranstve SNG: nakoplennyj

opyt, sovremennye tendencii i perspektivy / pod red. S.I. Dolgova, A.N. Spartaka. M.: VAVT,

2011. 191 s.

5. Evseenko E.I. Kachestvo obshchestvennogo truda // Voprosy teorii. Bryansk, 1975.

54


6. Zhamin V.A., Egiazaryan G.A. Effektivnost’ kvalificirovannogo truda. M., 1968.

7. Ioffe M.V. K voprosu o redukcii slozhnogo truda k prostomu v promyshlennosti SSSR //

Metodologicheskie voprosy promyshlennoj statistiki. M.: Nauka, 1967.

8. Kapustin E.I. Kachestvo truda i zarabotnaya plata. M., 1964.

9. Koncepciya dolgosrochnogo social’no-ekonomicheskogo razvitiya Rossijskoj Federacii na

period do 2020 goda. (Utverzhdena postanovleniem pravitel’stva RF ot 17 noyabrya 2008 g.

№ 1662-r.)

10. Matraeva L.V., Erokhin S.G. Osobennosti formirovaniya mezhdunarodnogo rynka truda v

usloviyakh aktivizacii processov migracii // Social’naya politika i sociologiya. T.14. 2015.

№ 5 (112). S. 83–91.

11. Mel’nik M.S., Mityushina E.A. Evrazijskaya ekonomicheskaya integraciya v krizisnykh

usloviyakh: problemy razvitiya // Social’naya politika i sociologiya. T.14. 2015. № 6 (113).

S. 51–59.

12. Ministerstvo truda i social’noj zashchity Rossijskoj Federacii // Oficial’nyj sajt. URL: http://

www.rosmintrud.ru/ (data obrashcheniya: 23.05.2015).

13. Nochevkina L.P. Sel’skie truzheniki v epokhu innovacij // Chelovek i trud. 2013. № 7. S. 28–

33.

14. Porter M. Konkurenciya Konkurenciya. M.: Vil’yame, 2000.

15. Rossijskij statisticheskij ezhegodnik 2014: stat. sb. // Rosstat. M., 2014.

16. Rudnev V.D., Solodukha P.V., SHpilina T.M. Formalizaciya zanyatosti v sfere setevogo

marketinga kak sposob ozdorovleniya Rossijskogo rynka truda // Social’naya politika i

sociologiya. T.14. 2015. № 5 (112). S. 124–133.

17. Rybalkina V.E. Mezhdunarodnye ekonomicheskie otnosheniya: uchebnik / pod red. V.E.

Rybalkina. 9-e izd., pererab. i dop. Razd. IV Mezhdunarodnaya ekonomicheskaya integraciya.

M.: YuNITI-DANA, 2012.

18. Smirnova T.L. Vosproizvodstvo naseleniya i rynok rabochej sily v Rossii // Problemy

sovremennoj ekonomiki. 2010. № 1 (33). URL: http://www.m-economy.ru/art.

php?nArtId=2966 (data obrashcheniya: 21.05.2015).

19. SNG. Statisticheskij ezhegodnik. M.: Mezhgos. statisticheskij komitet SNG, 2013.

20. Strumilin S.G. Zarabotnaya plata i proizvoditel’nost’ truda russkoj promyshlennosti za 1913–

1922 gg. // Vestnik Moskovskogo universiteta. 1991. № 2.

21. Strumilin S.G. Problemy ekonomiki truda. M., 1957.

22. Toksanbaeva M.S. Struktura rossijskoj zanyatosti: problemy, ocenki // Chelovek i trud. 2013.

№ 1.

23. Gimpelson V.E., Kapeliushnikov R.I. (2013) Labour Market Adjustment: Is Russia Different?

// The Oxford Handbook of the Russian Economy / M. Alexeev, Sh. Weber (eds). Oxford

University Press. P. 693–724.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Мельник М.С., Митюшина E.А. Качество рабочей силы в условиях системного кризиса: па-

раметры и факторы // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 46–

54. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-46-54 (Библиографическое описание согласно

российским стандартам).

Mel’nik M.S., Mityushina E.A. Kachestvo rabochej sily v usloviyakh sistemnogo krizisa:

parametry i factory // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 46–54.

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-46-54 (Reference in Roman script).

Melnik, M.S. & Mityushina, E.A. (2016) The Quality of the Workforce in the Face of Systemic

Crisis: Parameters and Factors, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 46–54.

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-46-54 (International bibliographic description).

55

М.В. Виноградова,д-р экон. наук, доцент, директор Научно-исследовательского

института перспективных направлений и технологий,


М.V. Vinogradova,

doctor of economic sciences, associate professor, director

of the Scientific and Research Institute of Prospective Trends

and Technologies, Russian State Social University, Moscow.


С.В. Бабакаев,канд. полит. наук, старший научный сотрудник Междисциплинарной

научно-исследовательской лаборатории, Российский

государственный социальный университет, Москва.

S.V. Babakaev,

candidate of political sciences, senior researcher at Interdisciplinary

research laboratory, Russian State Social University, Moscow.


В.А. Королева,специалист отдела организации научно-исследовательской деятельности,


V.A. Koroleva,

specialist of the department of organization of research activities,

Russian State Social University, Moscow.


УДК 316.422

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-55-62

Интеграция России в систему глобального сотрудничества как социологическая проблема

поиска идентичностиIntegration of Russia into the System of Global Collaboration

As a Sociological Problem of Identity Search


25.03.216 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье рассматривается проблема формирования российской идентичности, ко-

торая в последние годы пошла по пути отчуждения от многих европейских базовых ценностей,

роста недоверия к Западу, что ослабляет потенциал международного сотрудничества в решении


56


Актуальность проблемы состоит в серьез-

ном противоречии, которое возникло в по-

следние годы в системе международной ко-

операции ведущих стран при решении гло-

бальных проблем современности. С одной

стороны, проявляются возрастающие стрем-

ления российского государства и обще-

ства к сотрудничеству с другими народами

и укреплению экономических, культурных

связей с западными странами. С другой сто-

роны, наблюдается все большее отчуждение

от общеевропейского сотрудничества, свя-

занное с ростом недоверия к Западу и его

политике по отношению к России, а также

усиление напряженности в международных

отношениях в связи с разногласиями по по-

воду многих вопросов существующего миро-

порядка. Проводимые исследовательскими

центрами опросы общественного мнения

свидетельствуют о том, что за последнее

время в массовом сознании произошли се-

рьезные изменения, которые выражаются

в усилении антизападных настроений, в де-

вальвации ценностей западной демократии,

свободы, толерантности, неудовлетворен-

ности той политикой, которую проводит

Запад по отношению к другим странам.

[10; 13]. В этой связи важно понять, почему

за короткий временной период произошли

такие серьезные изменения в массовом со-

знании, отражают ли они реальные противо-

речия между Россией и другими европей-

скими странами, или во многом являются

следствием внутреннего ментального циви-

лизационного конфликта, который послед-

ние события только спровоцировали и уси-

лили. В этом исследовательском контексте

социологии как науке необходимо не толь-

ко зафиксировать, но и понять причины по-

добного явления, найти истоки живучести

антизападных представлений, их воспроиз-

водства в массовом сознании [24]. В связи

с отмеченной выше ситуацией встает вопрос

о необходимости большего участия социоло-

гии в изучении идущих трансформаций по-

литического сознания россиян, в исследова-

нии глубинных истоков неприятия западных

ценностей и принципов взаимоотношений.

Разработанность темы. По мнению

Т.И. Заславской, для обеспечения нужно-

сти социологии ученые должны направлять

свои исследования на социальную транс-

формацию России [6]. Ключевая функция

социологии, как считает указанный автор,

заключается в формировании гражданского

общества и связана с регулярным информи-

рованием людей о сущности происходящих

процессов, их причинах и результатах. За-

славская называет эту функцию социологии

гражданской [7]. Среди отечественных раз-

работок данной темы следует выделить ра-

боты Н.Н. Федотовой, А.С. Ахиезера, Н.И. Ла-

пина и других авторов. Н.Н. Федотова ука-

зывает на то, что в условиях глобализации

усилилась роль идентичности, которая опре-

деляет отношение локальных сообществ

к миру, к другим народам [18, с. 64]. Важную

роль в осмыслении происходящих процес-

сов в современном мире и обществе играет

социокультурный подход, основу которого,

по определению Н.И. Лапина, составляет ис-

следование общественных процессов и яв-

лений в неразрывной связи культуры и со-

циальности [11, с. 24]. Представители дан-

ного направления фокусируют научный ин-

терес на социокультурных характеристиках

глобальных проблем современности. Цель работы – исследовать динамику и особенности глубинных

социально-политических трансформаций массового сознания россиян и понять причины наметивше-

гося отхода от общеевропейского пути развития.

Annotation: the subject of scientific consideration in this article is the problem of formation of Russian

identity, which in recent years has gone the way of alienation from many European basic values, the growth

of mistrust towards the West, which weakens the potential of international cooperation in solving global

problems. The aim of the work is to investigate dynamics and peculiarities of deep social and political

transformations of Russians’ mass consciousness and to understand causes of the noted departures from the

all-European path of development.

Ключевые слова: глобальное сотрудничество, идентичность, антропологический подход, рос-

сийский социум, идеология Евразийства, преодоление ментального кризиса.

Key words: global cooperation, search for identity, anthropological approach, the Russian society,

civilization path, ideology of Eurasianism, overcoming of mental crisis.

57


общества. Лапин классифицирует разные

общества по двум основным критериям – об-

щества, основанные на традиционалистских

ценностях, и общества, где господствуют ли-

беральные ценности. А.С. Ахиезер допуска-

ет сосуществование в российском обществе,

двух разнонаправленных тенденций. Такое

развитие приводит к социокультурному рас-

колу единства общества и кризису социо-

культурной идентичности [1].

В настоящее время обретение целостно-

сти представляет главную цель эволюции

всего человечества. Сегодня научные усилия

многих отечественных и зарубежных ученых

сконцентрированы на проблеме целостно-

сти культуры, изучении раскола субсидиар-

ных и коммунитарных ценностей и институ-

циональных социокультурных матриц, что

предполагает отказ от «образцовых» моде-

лей цивилизационного развития в сторону

поиска и приобретения социокультурного

единства – объединения и взаимообогаще-

ния разных человеческих ценностей.

В то же время взаимная терпимость

и равноправное признание ценности име-

ющихся различий до сих пор не являются

главенствующими моделями взаимоотноше-

ний между обществами, придерживающихся

разных мировоззренческих представлений.

В ситуации, когда ценностные установки

и социокультурные нормы имплицитно пред-

полагают императив деления человеческих

сообществ на «своих» и «чужих», это необ-

ратимо приводит к конфликтам и наруше-

нию целостности человечества как главного

субъекта преобразования планеты [16]. Так,

представитель новосибирской социологиче-

ской школы С.Г. Кирдина, рассматривая про-

цессы идентификации и социокультурного

развития разных типов общества в терминах

«культурный код» и «культурная матрица»,

определяет ключевые признаки восточной

и западной цивилизаций. Цивилизация

Востока базируется, по ее мнению, комму-

нитарных ментальных признаках и характе-

ристиках (примат «Мы» над «Я»). Западная

цивилизация базируется на субсидиарных

ценностях (примат «Я» над «Мы»). Отличи-

тельные признаки этих двух цивилизацион-

ных моделей образа жизни и ментальности

рассматриваются в данной парадигме как

специфические характеристики их институ-

циональных матриц, определяющих органи-

зацию общества, характер отношения с дру-

гими странами и народами [8].

Содержание исследования: анализ основных подходов. В последнее время

в плане поиска механизмов влияния социо-

логии на позитивные общественные измене-

ния все большую роль стал играть антропо-

логический подход. Специфика антрополо-

гического подхода состоит в нацеленности

исследования на целостное познание чело-

века в контексте конкретной культуры [22;

23]. Данный подход позволяет выявить наи-

более оптимальные и эффективные спосо-

бы, направленные на улучшение социокуль-

турных качеств, способствующих развитию

партнерства и сотрудничества, улучшению

общественных нравов и социального здоро-

вья населения. В какой-то мере он оппони-

рует популярный среди российских полито-

логов подход И. Валлерстайна с его концеп-

цией «мир–система» к анализу социальных,

экономических и политических процессов

[3]. Валлерстайн считает, что все процессы,

формирующиеся в границах отдельных го-

сударств, вызваны воздействием мировой

системы. В то же время за рамками подобно-

го подхода остаются без ответа вопросы

суверенности, специфики социальных и эко-

номических институтов, основ консолида-

ции и интеграции социума, особенностей

формирования социально-политических

взглядов и представлений населения. В ме-

тодологическом осмыслении данных вопро-

сов важное место принадлежит трудам Э.

Гидденса [5]. В них внимание фокусируются

на трех ключевых факторах современно-

сти, которые составляют основу глобальных

и локальных изменений. Во-первых, снижа-

ющаяся независимость национальных эко-

номик, институтов общественного развития

и структур управления. Во-вторых, усиле-

ние «взаимодействия между международ-

ным разделением труда и распределением

власти в глобальной системе национальных

государств». В-третьих, установление ми-

рового порядка на основе военных союзов

и объединений оборонного характера [10].

58


Помимо экономических, политических и во-

енных факторов в осмыслении перспектив

развития глобальной системы важное место

в современной социологии отводится изуче-

нию социокультурных факторов, связан-

ных с ментальными особенностями разных

социумов.

Социальные трансформации последних

десятилетий сопровождаются поочередным

усилением одних культурных архетипов

и ослаблением других. Архетипы представ-

ляют собой заданную историческим опытом

поколений, структурированную систему по-

нимания и объяснения мира [20]. В условиях

роста неопределенности, связанного с про-

цессами глобализации, все актуальней вста-

ет вопрос поиска идентичности. Проблема,

которая стоит при определении идентично-

сти, как предполагает Эриксон, это изучение

идентичности как совокупности системных

представлений в виде структурированного

единства [19]. Формирование этой целост-

ности происходит путем усвоения социумом

определенных моделей поведения, устано-

вок и ценностей. Такое понимание пробле-

мы идентичности свойственно, например,

С. Хантингтону [22, p. 12–13], который по-

стулирует положения о том, что содержание

идентичности меняется при экстремальных

ситуациях, происходящие в социуме. Со-

временные представления об идентичности

сводятся к проблеме их конструирования

в процессе феноменологического освоения

действительности [2]. Проблема формиро-

вания идентичности в глобализирующем-

ся сообществе распадается на понимание

и закрепление своей роли и места в совре-

менном мироустройстве, определения само-

тождественности в национальном понима-

нии для снятия фрустрационных настрое-

ний. Для народа идентичность проявляется

в форме социальной интегрированности

и сплоченности, вызывающей чувства духов-

ного единения, солидарности и партнерства.

В России, как свидетельствует вторичный

анализ результатов репрезентативных опро-

сов населения, за последнее десятилетие,

отмечаются две сопутствующие друг другу

тенденции. С одной стороны, фиксируется

определенный рост приверженности иде-

ям и социокультурным представлениям Ев-

разийства (в среднем этот уровень вырос

на 25–30%), с другой, – заметное падение

масштабов европейской самоидентифика-

ции респондентов (в среднем – на 15–20%)

и некоторое снижение приверженности цен-

ностям западной цивилизации (на 10–15%).

Так, проведенный нами вторичный анализ

баз данных и результатов исследований

разных научных центров, показывает широ-

кое распространение среди россиян соци-

альных представлений и воззрений, связан-

ных с идеологией Евразийства. В частности,

широко проявляются следующие комплексы

системных представлений и воззрений:

признание миропорядка как много-

полюсной системы, состоящей из разных

равноправных между собой центров силы

и социокультурного влияния;

абсолютизация идей суверенности

развития России как самостоятельной ци-

вилизации;

признание России как державы, превос-

ходящей другие страны по своим историче-

ским и духовным достижениям;

настороженное отношение к Западу

в связи с расширением блока НАТО, осужде-

ние за вмешательство в дела других стран

и народов;

абсолютизация идей «загнивания» За-

пада, деградации морали, нравственности,

традиционных семейных ценностей в стра-

нах Европы;

готовность идти с Западом по общему

пути развития при сохранении своей само-

бытности, своей организации экономиче-

ской и политической жизни.

Как показывают результаты анализа

данных исследований, за последнее время

произошли заметные сдвиги в националь-

но-государственной идентичности населе-

ния России: проявляется общая тенденция

определенного роста такого типа идентич-

ностей как, «россиянин» (в среднем на 20–

25%) и «советский человек» (на 5–10%),

фиксируется заметное снижение таких

типов идентификаций, как «гражданин Ев-

ропы», «гражданин мира». В среднем подоб-

ные типы идентификации за последние пять

лет снизились на 15–20% от тех значений,

59


которые наблюдались раньше (примерно

7–10% от общей численности респонден-

тов). В современном российском обществе

число всевозможных форм и проявлений

разных типов культурно-национальных

идентичностей, предполагающих соотнесе-

ние «Я» с образом «Мы», все более возрас-

тает [9; 15]. Образ «Мы» уже не укладыва-

ется в национальные границы российского

государства, а распространяется на более

широкое геополитическое и социокультур-

ное пространство, которое представляется

в образе «русского мира». Данные исследо-

ваний показывают, что значительная часть

респондентов (40%) уверены, что значение

«русского мира» в современном глобализи-

рующемся сообществе будет постоянно воз-

растать [4]. В числе важных условий, спо-

собствующих расширению «русского мира»

и повышению роли России в глобальном со-

обществе, респондентами выделяются сле-

дующие факторы:

– рост российского авторитета за рубе-

жом (54%);

– производство и создание в России высо-

котехнологичных товаров (48%);

– распространение русского языка за ру-

бежом и рост числа вузов, преподающих рус-

ский язык (31%);

– увеличение количества русскоязычных

теле- и радиоканалов в глобальной сети

(22%);

– поддержка русскоязычных диаспор

за рубежом (20%).

Результаты анализа убеждают, что для бо-

лее тесной интеграции России в мировое со-

трудничество с другими странами, в первую

очередь со странами Запада, необходим поиск новой российской идентичности, которая

бы позволила соединить «модернистские»

и «традиционные» ценности и модели орга-

низации социальной, экономической и по-

литической жизни [12]. Без решения данной

проблемы, как представляется, будет сложно

преодолеть серьезные социокультурные раз-

личия, препятствующие глубокому разви-

тию партнерских отношений между Россией

и странами Европейского союза и США. Более

того, трудно будет преодолеть внутренний

раскол российского общества на «демокра-

тов» и «либералов», с одной стороны, и «па-

триотов-государственников», с другой. По-

добный «раскол» снижает не только внутрен-

ний потенциал сотрудничества и партнерства

российского общества по преобразованию

страны, но и потенциал сотрудничества с дру-

гими странами в решение глобальных про-

блем. К примеру, идеология евразийства,

которая возникла как попытка перекинуть

мост между ценностями западной и восточ-

ной цивилизации, гармонизировать их путем

приведения к диалектическому единству эту

вечную борьбу противоположностей, пока

еще явно не справляется со своей задачей.

По существу, эта идеология представляла со-

бой поиск новой объединяющей идеи гло-

бального сотрудничества человечества, по-

пытку уйти от «эндогенных» социокультурных

моделей развития в сторону признания важ-

ности взаимного сосуществования и взаимо-

обогащения разных культур и народов [14].

Идею евразийства можно рассматривать как

своего рода альтернативный конструкт двум

наиболее распространенным сегодня спосо-

бам объединения человечества: как альтер-

нативу американской модели «плавильного

котла наций», идеалом которой является

слияние всех разнообразных культур в одну

единую, всех экономик – в рыночную, а всех

форм правления – в демократию, и европей-

ской модели «мультикультурализма», которая

предполагает терпимое (толерантное) отно-

шение к включению в свое культурное про-

странство разных элементов других культур

и субкультур. В свою очередь теория евра-зийства представляет собой попытку добить-

ся единой российской идентичности нации

по пути культурно-социальной интеграции

и ассимиляции культур разных народов при

условии сохранения их исторических и куль-

турных корней. Несмотря на свою очевидную

привлекательность в теоретическом плане,

на практике, по нашему мнению, она пока

не смогла добиться должного успеха и даже

приблизиться к продекларированным целям

и задачам консолидации и интеграции социу-

ма. Вместо органического синтеза произошло

механическое соединение двух неусвояемых

между собой «социокультурных кодов» и «ин-

ституциональных матриц». Подобная «грему-

60


чая смесь», особенно, в условиях социального

транзита и вызванных им социетальных изме-

нений, может привести ко многим негативным

последствием.

Сегодня социология призвана найти со-

циальные механизмы, которые позволили

бы осуществить органичный синтез двух

цивилизационных матриц и институцио-

нальных кодов. Поиск этих механизмов ви-

дится на пути дальнейшей разработки тео-

рии институциональных матриц, в рамках

которой, как представляется, можно лучше

изучить и понять многие противоречия мас-

сового сознания, причины их появления

и особенности проявлений в современных

условиях. Знание реперных точек массово-

го сознания, когда осуществляется переход

от одних социокультурных представлений

к другим, позволит разработать новые со-

циальные технологии и инструменты, на-

правленные на разрешение культуральных

противоречий и напряжений. Всё это, не-

сомненно, послужит снятию недоверия

и углублению сотрудничества между людь-

ми. Без обретения российским социумом

своей новой общей идентичности невоз-

можно добиться реализации на практике

реального партнерства, международной

интеграции и консолидации совместных

усилий в борьбе за безопасный мир и со-

циальный прогресс. Однако в настоящее

время, несмотря на широкое распростране-

ние разных подходов к концептуализации

и выявлению социокультурной идентич-

ности, анализ научных трудов свидетель-

ствует, что исследования в данной области

носят достаточно несистемный характер

и не дают ответа на многие ключевые про-

блемы современности, особенно, когда это

касается вопросов международных отно-

шений и гуманитарного сотрудничества.

Понимание причин, блокирующих развитие

глобального сотрудничества, которые выте-

кают из специфики формирования россий-

ской идентичности, позволит найти социо-

логическое решение проблемы, имеющей

важное теоретическое и практическое зна-

чение. Противоречия, заложенные в социо-

культурной, национально-государственной

идентичности значительной части россиян,

мешают наладить устойчивые партнерские

отношения с Западом и преодолеть имею-

щиеся в его отношении недоверие и опасе-

ния к России. В этой связи остро встает не-

обходимость, как уже упоминалось, форми-рования новой российской идентичности, гармонично объединяющей в себе цен-ности, и представления западной и вос-точной институциональной матрицы.

Это позволит соединить все позитивное, что

содержится в этих двух цивилизационных

подходах и найти пути не только взаимоо-

богащения двух социокультурных моделей

развития, но и формирования на их основе

единой мировой цивилизации. Осознание

и разрешение этих двух цивилизационных

противоречий позволило бы в значитель-

ной степени усилить потенциал взаимного

сотрудничества на общее благо всего чело-

вечества.

Список литературы1. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 1. Новосибирск, 1997. 257 с.

2. Бергер П., Лукман Т. Социальне конструирвание реальности. Трактат по социологии зна-

ния. М.: Медиум, 1995. 323 с.

3. Валлерстайн И. Рождение и будущая кончина капиталистической миросистемы: концеп-

туальная основа сравнительного анализа // Анализ мировых систем и ситуация в совре-

менном мире / пер. с англ. П.M. Кудюкина. СПб.: Университет. книга, 2001. С. 19–62.

4. Виноградова М.В., Бабакаев С.В. Формирование гражданской идентичности как основа

патриотического воспитания // Образовательная среда сегодня: стратегии развития. Че-

боксары: Центр научного сотрудничества «Интерактивплюс», 2015. С. 357–363.

5. Гидденс Э. Девять тезисов о будущем социологии [Электронный ресурс]. URL: //http://

socioline.ru/pages/entoni-giddens-devyat-tezisov-o-buduschem-sotsiologii.

6. Заславская Т.И. Роль социологии в преобразовании России // Социологические исследо-

вания. 1996. № 3. С. 3–9.

7. Заславская Т.И. Современное российское общество: проблемы и перспективы // Обще-

ственные науки и современность. 2004. № 5. С. 5–15.

61


8. Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. М.: ТЕИС, 2000. 213 с.

9. Кузнецова А.В., Кублицкая Е.А. Гражданский патриотизм – основа формирования новой

российской идентичности. М., 2005.

10. Кязимов К.Г., Лаптев Л.Г. Социальное партнерство: проблемы, пути, технологии развития:

учебник. 2-е изд., доп. и перераб. М.: Гном и Д, 2008. 188 с.

11. Лапин Н.И. Пути России: социокультурные трансформации. М., 2000.

12. Левашов В.К., Афанасьев В.А., Новоженина О.П., Шушланова Н.С. Экспресс-информация

«Как живешь Россия»: XLIII этап социологического мониторинга. Декабрь 2015 года. М.:

ФБГУН – ИСПИ РАН, 2016. 56 с.

13. Мониторинг мнений (ВЦИОМ): ноябрь-декабрь 2015 // Мониторинг общественного мне-

ния: экономика и социальные перемены. 2015. № 6. С. 79–104.

14. Самарин А.Н., Степанов Е.И., Шаленко В.Н. Духовные проблемы нашего времени // Со-

циальные конфликты в контексте глобализации и регионализации. М., 2005.

15. Сергеева К.В. Культурная идентичность как фактор социализации современной рос-

сийской молодежи: автореф. дис. … канд. социол. наук. М., 2012. URL: www. http://

discollection.ru/article/01102012_94544_sergeeva).

16. Танатова Д.К. Антропологический подход в социологии. М.: Дашков и Ко, 2003. 260 с.

17. Федоров В. Русский выбор. Введение в теорию электорального поведения россиян. М.:

Праксис, 2010. 384 с.

18. Федотова Н.Н. Кризис идентичности в условиях глобализации // Человек. 2003. № 6.

19. Эриксон Э. Идентичность и неукорененность в наше время // Философские науки. 1995.

№ 5–6.

20. Юнг К. Архетип и символ. М., 1991. 304 с.

21. Erikson E. Identity: Youth and Crisis. N.Y.: W.W. Norton, 1974.

22. Huntington S.P. Who Are We? The Challenges to America’s National Identity. N.Y.: Simon &

Schuster, 2004.

23. Keohane R. After Hegemony. Princeton, 1984.

24. Mills C.W. The Sociological Imagination. Harmonsworth, 1970.

References1. Akhiezer A.S. Rossiya: kritika istoricheskogo opyta. T. 1. Novosibirsk, 1997. 257 s.

2. Berger P., Lukman T. Social’ne konstruirvanie real’nosti. Traktat po sociologii znaniya. M.:

Medium, 1995. 323 s.

3. Vallerstajn I. Rozhdenie i budushchaya konchina kapitalisticheskoj mirosistemy:

konceptual’naya osnova sravnitel’nogo analiza // Analiz mirovykh sistem i situaciya v

sovremennom mire / per. s angl. P.M. Kudyukina. SPb.: Universitet. kniga, 2001. S. 19–62.

4. Vinogradova M.V., Babakaev S.V. Formirovanie grazhdanskoj identichnosti kak osnova

patrioticheskogo vospitaniya // Obrazovatel’naya sreda segodnya: strategii razvitiya.

Cheboksary: Centr nauchnogo sotrudnichestva «Interaktivplyus», 2015. S. 357–363.

5. Giddens E. Devyat’ tezisov o budushchem sociologii [Elektronnyj resurs]. URL: //http://

socioline.ru/pages/entoni-giddens-devyat-tezisov-o-buduschem-sotsiologii.

6. Zaslavskaya T.I. Rol’ sociologii v preobrazovanii Rossii // Sociologicheskie issledovaniya.

1996. № 3. S. 3–9.

7. Zaslavskaya T.I. Sovremennoe rossijskoe obshchestvo: problemy i perspektivy //

Obshchestvennye nauki i sovremennost’. 2004. № 5. S. 5–15.

8. Kirdina S.G. Institucional’nye matricy i razvitie Rossii. M.: TEIS, 2000. 213 s.

9. Kuznecova A.V., Kublickaya E.A. Grazhdanskij patriotizm – osnova formirovaniya novoj

rossijskoj identichnosti. M., 2005.

10. Kyazimov K.G., Laptev L.G. Social’noe partnerstvo: problemy, puti, tekhnologii razvitiya:

uchebnik. 2-e izd., dop. i pererab. M.: Gnom i D, 2008. 188 s.

11. Lapin N.I. Puti Rossii: sociokul’turnye transformacii. M., 2000.

12. Levashov V.K., Afanas’ev V.A., Novozhenina O.P., Shushlanova N.S. Ekspress-informaciya

«Kak zhivesh’ Rossiya»: XLIII etap sociologicheskogo monitoringa. Dekabr’ 2015 goda. M.:

FBGUN – ISPI RAN, 2016. 56 s.

13. Monitoring mnenij (VCIOM): noyabr’-dekabr’ 2015 // Monitoring obshchestvennogo mneniya:

ekonomika i social’nye peremeny. 2015. № 6. S. 79–104.

14. Samarin A.N., Stepanov E.I., Shalenko V.N. Dukhovnye problemy nashego vremeni //

Social’nye konflikty v kontekste globalizacii i regionalizacii. M., 2005.

62


15. Sergeeva K.V. Kul’turnaya identichnost’ kak faktor socializacii sovremennoj rossijskoj

molodezhi: avtoref. dis. … kand. sociol. nauk. M., 2012. URL: www. http://discollection.ru/

article/01102012_94544_sergeeva).

16. Tanatova D.K. Antropologicheskij podkhod v sociologii. M.: Dashkov i Ko, 2003. 260 s.

17. Fedorov V. Russkij vybor. Vvedenie v teoriyu elektoral’nogo povedeniya rossiyan. M.: Praksis,

2010. 384 s.

18. Fedotova N.N. Krizis identichnosti v usloviyakh globalizacii // Chelovek. 2003. № 6.

19. Erikson E. Identichnost’ i neukorenennost’ v nashe vremya // Filosofskie nauki. 1995. № 5–6.

20. Yung K. Arkhetip i simvol. M., 1991. 304 s.

21. Erikson E. Identity: Youth and Crisis. N.Y.: W.W. Norton, 1974.

22. Huntington S.P. Who Are We? The Challenges to America’s National Identity. N.Y.: Simon &

Schuster, 2004.

23. Keohane R. After Hegemony. Princeton, 1984.

24. Mills C.W. The Sociological Imagination. Harmonsworth, 1970.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Виноградова М.В., Бабакаев С.В., Королева В.А. Интеграция России в систему глобально-

го сотрудничества как социологическая проблема поиска идентичности // Социальная

политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 55–62. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-

15-3-55-62 (Библиографическое описание согласно российским стандартам).

Vinogradova M.V., Babakaev S.V., Koroleva V.A. Integraciya Rossii v sistemu global’nogo

sotrudnichestva kak sociologicheskaya problema poiska identichnosti // Social’naya politika

i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 55–62. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-55-62

(Reference in Roman script).

Vinogradova, М.V., Babakaev, S.V. & Koroleva, V.A. (2016) Integration of Russia into the

System of Global Collaboration As a Sociological Problem of Identity Search, Social Policy

and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 55–62. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-55-62

(International bibliographic description).

63


В.И. Гембаренко,д-р социол. наук, профессор кафедры социального управления и экономики,

Институт дополнительного профессионального образования работников

социальной сферы, Департамент труда и социальной защиты населения,

Москва.

V.I. Gembarenko,

doctor of sociological sciences, professor of the social administration and

economics department, Institute of additional professional education of social

workers, Department of labor and social protection of population, Moscow.


И.Н. Тупицына,д-р филол. наук, профессор кафедры социального управления и экономики,

Институт дополнительного профессионального образования работников

социальной сферы, Департамент труда и социальной защиты населения,

Москва.

I.N. Tupitsyna,

doctor of philological sciences, professor of the social administration and

economics department, Institute of additional professional education of social

workers, Department of labor and social protection of population, Moscow.


УДК 316.4

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-63-70

Социальная сфера современной России: есть ли перспективы развития?

Social Sphere in Modern Russia: Are There Any Prospects for Development?


22.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: данная статья посвящена рассмотрению актуальных вопросов состояния современ-

ной социальной сферы России. Возможности ее развития, а не только сохранения, могут реализовы-

ваться даже в кризисных условиях. Для этого необходимо использовать экзогенные и эндогенные

факторы.

Annotation: this article is devoted to the urgent issues of modern tendencies in the Russian social sphere.

Opportunities for its development and not only preservation can be realized even in crisis conditions. This

requires use of exogenous and endogenous factors.

Ключевые слова: дефицит регулятивной функции, методологический принцип, многофактор-

ность, экономическая турбулентность, «эффект кондиционера», социальное образование.

Key words: deficit of regulatory function, methodological principle, multi-actor nature, economic

turbulence, «conditioning effect», social education.

Нарастание кризисных явлений в финан-

сово–экономической сфере современной

России не может не сказаться на состоя-

нии социальной сферы. Фундаментальный

кризис современной российской экономи-

ки в качестве системы коренится в модели

радикальных рыночных реформ, которую

стали реализовывать в 1992 г. и от которой,

несмотря на негативные результаты, власти

не отказываются на протяжении многих лет

64


[19, с. 12]. Весь период экономических ре-

форм, преобразования социальной полити-

ки осуществлялись фактически в рамках ли-

беральной идеологии. При более детальном

изучении российского социума оказывается,

что положение дел в социальной сфере по-

рой просто тяжелое. Об этом свидетельству-

ет социально-психологическое состояние

россиян, характер проблем, с которыми

сталкиваются наши сограждане, а также

специфика их переживаний и страхов [13,

с. 81; 4]. Учитывая многоуровневый и мно-

госубъектный характер социальной сферы,

а также разветвленность и разноплановость

ее инфраструктуры, можно утверждать, что

эти как негативные, так и позитивные явле-

ния имеют место на всех уровнях: федераль-

ном, региональном, местном. И если на двух

верхних уровнях эти процессы проявляют-

ся прежде всего в ослаблении ресурсной

составляющей основного субъекта управ-

ления социальной сферой – государства,

то на местном уровне они затрагивают непо-

средственно интересы каждого конкретного

человека.

Методика. За 2015 год число россиян

с доходами ниже прожиточного минимума

увеличилось на 3 млн человек – с 16 млн

до 19 млн. Об этом заявил министр труда

и социальной защиты Максим Топилин в ин-

тервью телеканалу НТВ [10]. Как он уточнил,

60–70% малоимущих – это семьи с детьми

и, согласно его прогнозу, снижение уровня

реальных зарплат россиян в 2016 г. соста-

вит около 3–4%. В то же время различные

социологические исследования показывают

различные цифры соотношения заработ-

ной платы 10% высокооплачиваемых слоев

к заработной плате остального населения:

от 16:1 до 29:1. Основываясь на полученных

данных, исследователи сделали вывод, что

эта тревожная тенденция ведет к биполяр-

ной, антагонистической социальной струк-

туре. Как нам представляется, сложившаяся

ситуация заставляет вспомнить тезис Р. Мер-

тона о том, что все человеческие общества

должны иметь некоторую степень интегра-

ции, … но не все они имеют ту высокую сте-

пень интеграции, при которой каждая куль-

турно стандартизированная деятельность

или убеждение являются функциональными

для всего общества как целого, или одина-

ково функциональными для людей, живущих

в нем [8]. Иными словами, отрицать наличие

биполярной социальной структуры в совре-

менной России невозможно, а монополиза-

ция финансово-экономической сферы до-

стигла своей высшей фазы. А разве в России

когда-то было иначе? (Перечитайте труд

В.И. Ленина «Империализм как высшая ста-

дия капитализма», работы К. Маркса и Ф. Эн-

гельса, и нынешняя российская социально-

экономическая ситуация покажется настоя-

щим ремейком [6; 7]). Почти сто лет назад

это привело к резкой вспышке антагонизма

в российском обществе и как следствие к ре-

волюции. В свое время М. Вебер, обсуждая

программу кадетов, имевшую целью постро-

ение в России либерального капитализма,

сказал: «Уже поздно» [6]. И ныне либераль-

ный капитализм не имеет никаких шансов

на ремейк в условиях современной России.

Поэтому некоторые современные отече-

ственные исследователи обрекают Россий-

скую Федерацию на прозябание в структурах

периферийного капитализма с элементами

дополняющей экономики при архаичных хо-

зяйственных укладах. Тем не менее антаго-

нистические тенденции, нарастание которых

с затаенным вожделением ожидается сегод-

ня различными зарубежными и доморощен-

ными оппозиционерами, в современной Рос-

сии никак не желают массово проявляться.

В чем причина, что биполярность социаль-

ной структуры не перерастает в антагонизм?

Особенно четко эти тенденции проявляются

на уровне местных сообществ. Это и понятно,

ведь местное сообщество – это разноуров-

невая социальная группа, акцентированная

географически и административно, члены

которой объединены общими и историче-

скими традициями, разнообразными корпо-

ративными и личными связями, совместным

ведением различных видов хозяйственной

деятельности и участвующими в расширен-

ном воспроизводстве в качестве объектов

и субъектов социального управления [1,

с. 46]. Французский социолог Э. Дюркгейм

справедливо отмечал, что невозможно, что-

бы люди жили вместе, не ощущая то целое,

65


которое они образуют своим объединением,

не привязываясь к этому целому, не заботясь

о его интересах [3].

Современный кризис, переживаемый

в нашей стране в различных сферах, имеет

двойственную природу. Во-первых, это про-

явление глобального кризиса. Разумеется,

негативные явления этого кризиса сказыва-

ются на социальном самочувствии граждан

и «западных» демократий», но в меньшей

мере затрагивает их материальное положе-

ние. На российской же почве этот кризисный

феномен проявился именно в значительном

ухудшении материального положения не ме-

нее 30 млн, а, по некоторым оценкам, более

50 млн соотечественников. Вторая сторона

кризиса – это продукт внутреннего россий-

ского свойства, прежде всего сырьевая за-

висимость нашей экономики, а, следователь-

но, и прямая связь бюджетных перспектив

страны с ценами на энергоносители. Уже

давно не секрет, что мы плохо живем отча-

сти потому, что у нас так и не сформирова-

лась управленческая отечественная модель,

в первую очередь в государственном и му-

ниципальном управлении. Сегодня это даже

не модель, а некий эклектический продукт

либеральных взглядов, густо замешанных

на «совнаркомовской закваске» поздне-

советского периода. Наконец, социальная

сфера современной России все никак не мо-

жет преодолеть «мертвую точку сохранения»

и осуществить переход к процессу эффек-

тивного развития. Недавно опубликованный

мониторинг Института социального анализа

и прогнозирования Российской академии

народного хозяйства и государственной

службы (РАНХ и ГС) при Президенте РФ сви-

детельствует, что в феврале 2016 г. пище-

вые продукты впервые за восемь лет заняли

большую часть (50,1%) в обороте рознич-

ной торговли России. «Сейчас наметилась

тенденция роста доли расходов населения

на продукты питания, логично отражая факт

снижения реальных доходов… и роста бед-

ности, – известно, что чем беднее домашнее

хозяйство, тем большую часть бюджета оно

тратит на продукты питания», – поясняют

авторы мониторинга. В РАНХиГС подсчита-

ли, что в феврале 2016 года реальные до-

ходы россиян в сравнении с аналогичным

периодом прошлого года снизились на 6,9%,

а реальная зарплата – на 2,6%. Уровень бед-

ности по итогам 2015 года вырос на 2,2% –

до 13,4%. Причем снижение уровня жизни

отмечает 50% населения. Что характерно,

в РАНХиГС не видят света в конце туннеля.

Это значит, что в течение 2016 года реаль-

ные доходы будут и дальше сокращаться,

и всё большему числу граждан придется эко-

номить на продуктах и товарах первой необ-

ходимости. Недаром 40% граждан ожидают

ухудшения ситуации в стране в ближайшие

один–два года, а 30–35% – опасаются либо

сокращения зарплаты, либо потери рабо-

ты. Для либерального правительства борь-

ба с бедностью не является приоритетом.

Либералы, как известно, стоят на позиции

социального дарвинизма: каждый спасает-

ся как может, и, по сути, мы имеем только

имитацию борьбы с бедностью [11]. Все это

очень опасно и может иметь далеко идущие

социальные последствия.

Нельзя не согласиться с мнением Т. Пар-

сонса, что каждое социальное действие раз-

ворачивается во времени, имеет свои объек-

тивные предпосылки и субъективно по сво-

ему содержанию. Кроме того, социальное

действие – это аналитическая абстракция,

так как реально оно существует только в про-

цессе взаимодействия с другими [9]. Опро-

сы, проведенные в феврале 2016 г. «Левада

Центром», показывают, что количество граж-

дан, ожидающих массовых протестов и гото-

вых лично принять участие в этих акциях, по-

следние несколько месяцев медленно росло.

В декабре 2015 г. 21% опрошенных ожидал

протестов с экономическими требованиями,

17% – «политических» протестов. Готовы

были принять участие в подобных акциях

13% и 10% соответственно. Для сравнения:

в разгар кризиса 1998 г. ожидание про-

тестов с экономическими требованиями

достигало 48% (33% были готовы принять

участие сами). В феврале 2012 г. – на пике

«белоленточного движения» – 33% ожидали

политических протестов и 14% готовы были

принять участие [10]. Авторами статьи был

произведен экспресс-опрос граждан, об-

ратившихся в Управление социальной за-

66


щиты населения подмосковного города

Электросталь, по различным социальным

вопросам, в том числе и за социальной по-

мощью. Более 40% опрошенных (случайная

выборка – опрошено 50 человек 14 февраля

2016 г.) недовольны складывающейся соци-

ально-экономической обстановкой в стране,

но активно протестовать собираются лишь

9,5% от числа опрошенных. В большинстве

своем это неработающие граждане пожило-

го возраста. Что касается трудоспособного

населения, то проблему выживания в пери-

од кризиса граждане предпочитают решать

самостоятельно, не тратя время на непро-

дуктивное, с их точки зрения, участие в мас-

совых протестных мероприятиях.

Результаты. Снижение компенсаторных

возможностей социальной сферы сказыва-

ется прежде всего на уровне местных со-

обществ. И, пожалуй, главной деформирую-

щей составляющей этого процесса является

снижение уровня трудозанятости (перевод

на неполную рабочую неделю) и рост без-

работицы. Однако безработный в столич-

ном регионе – это человек, как правило,

принципиально не желающий работать, так

как количество вакансий, особенно мас-

совых рабочих профессий, по-прежнему

велико и превышает число безработных,

состоящих на учете в центрах занятости

населения. Перспективным направлением

трудоустройства является самозанятость

населения. Поэтому важнейшее условие

развития такого рода деятельности – это

помощь государства малому бизнесу. Пока

здесь больше деклараций о намерениях,

чем конкретных дел.

Обсуждение. Следует признать, что соци-

альная атмосфера современного российско-

го общества имеет тенденцию к разогреву.

И для этого имеются все основания. Вместе

с тем имеются факторы, которые создают так

называемый эффект кондиционера:

1. Патернализм как один из самых устой-

чивых компонентов массового сознания рос-

сиян. У большинства людей сильны надежды

на позитивные действия государства.

2. Позитивные ожидания, связанные

с фактором времени. Большинство жите-

лей России считают, что эти трудности носят

временный характер, что всë образуется че-

рез год–другой.

3. Экономический кризис практически

привел к началу процесса вторичной инду-

стриализации страны. Вопрос: какую со-

циальную цену придется заплатить за всту-

пление страны в клуб развитых постинду-

стриальных держав? Технология операции

«индустриализация» является достаточно

прозрачной и называется у нас импорто-

замещением. Вместе с тем создание верти-

кально интегрированных холдингов и го-

сударственных корпораций с максималь-

ным участием государства (в ряде случаев

до 100%) и не совсем понятными принци-

пами рыночного регулирования не способ-

ствует этим позитивным процессам.

4. Сильная позитивная струя в обще-

стве, связанная с вступлением в актив-

ную фазу трудовой деятельности первого

постсоветского поколения молодых людей.

Они надеются в основном на себя, неплохо

образованы, в меру патриотичны (в отличие

от «перестроечной интеллигенции», сегод-

няшних пятидесятилетних), они любят себя

и блага цивилизации в полном объеме. Эти

люди на баррикады не пойдут.

3 февраля 2016 года на встрече с пред-

принимателями, членами Клуба лидеров,

Президент России В.В. Путин так коротко

сформулировал национальную идею: «Если

мы хотим жить лучше, нужно, чтобы страна

была более привлекательной для всех. У нас

нет никакой и не может быть никакой дру-

гой объединяющей идеи, кроме патриотиз-

ма» [12]. Идея, несомненно, привлекательна,

в современных геополитических процессах

имеет объединительный посыл для прак-

тически всех социальных слоев населения.

Существует одно только «но»: патриотизм

на хлеб не намажешь. Поэтому идея патри-

отизма должна быть подкреплена антили-

беральной реформацией, в первую очередь

в экономическом блоке Правительства Рос-

сии. Кризис не мог не затронуть инфра-

структуру социальной сферы. Так, в системе

социального обслуживания населения Мо-

сквы и Московской области в 2015 г. прошла

так называемая оптимизация, что привело

к сокращению сотен специалистов по соци-

67


альной работе, психологов, социальных пе-

дагогов и ряд других специальностей; были

оптимизированы организации социального

обслуживания. Велика вероятность того,

что все эти специалисты найдут примене-

ние в соответствии со своей квалификацией

в других учреждениях социальной сферы.

Тем не менее проблема «лишних людей»

в социальной сфере будет стоять достаточно

остро. Так есть ли у социальной сферы со-

временной России перспективы развития

в условиях финансово-экономического кри-

зиса? Да, есть. Это прежде всего максималь-

ное использование эндогенных факторов

накопленного позитивного опыта. На при-

мере системы социальной защиты населе-

ния это выглядит примерно так. Можно было

бы подумать о возврате органов социальной

защиты населения, или хотя бы организаций

социального обслуживания, на муниципаль-

ный уровень. Вертикальные государствен-

ные модели управления в социальной сфере

всегда приживались с трудом. Известно, что

социолого-синергетический подход опира-

ется на возможности применения в прак-

тике воздействий на социальные системы

как технологий жесткого управления, так

и мягкого регулирования. Первая предпола-

гает тотальное планирование с соответству-

ющей системой контроля исполнения при-

нимаемых решений. Вторая основываются

на постепенном выводе траектории разви-

тия социальной системы до такой точки, где

она войдет в рамки оптимальных режимов

за счет действий механизмов самоорганиза-

ции. Такой путь в принципе более эффекти-

вен [5, с. 24; 20]. По нашему мнению, основ-

ным направлением реформирования орга-

низаций социальной сферы в условиях сни-

жения ресурсной бюджетной составляющей

является создание на базе существующих

бюджетных организаций автономных не-коммерческих организаций в соответствии

с Федеральным законом от 24.07.2007 г.

№ 215 «Об автономных учреждениях». А Фе-

деральный закон от 13 июля 2015 г. № 224-

ФЗ «О государственно-частном партнерстве,

муниципально-частном партнерстве в Рос-

сийской Федерации и внесении изменений

в отдельные законодательные акты» дает

возможность создать необходимую кон-курентную среду в социальной сфере, ко-

торая станет локомотивом развития всей

системы социальной защиты и социально-

го обслуживания населения, в частности.

Кроме того, в области оказания социаль-

ной помощи населению, с учетом сниже-

ния ресурсной бюджетной составляющей

социальной сферы, было бы перспективно

внести изменения в Федеральный закон

«О государственной социальной помощи»

(№ 178-ФЗ от 17.07.1999). В нем целесоо-

бразно предусмотреть норму, которая по-

зволила бы предоставлять малоимущим

гражданам беспроцентные ссуды либо ссуды под невысокий процент из средств

соответствующих бюджетов на возвратной

основе. Эта мера повысит ответственность

получателей социальных услуг и будет спо-

собствовать укреплению субъектно-объект-

ных связей в системе социальной защиты

населения [17]. К тому же всё более очевид-

ным представляется введение системы га-рантированного обеспечения продукта-ми малоимущих граждан посредством со-циальных карт. Подобный положительный

опыт имеется в Москве, а также в некоторых

странах мира, в том числе в США, где в ряде

штатов уже несколько десятилетий действу-

ет программа социальной продовольствен-

ной помощи через «фудстемпы» – талоны

на покупку товаров социально-бытового на-

значения. Актуальной также представляется

изменение системы работы по реабилита-ции инвалидов. Передача части полномочий,

в том числе по их обеспечению средствами

инвалидной техники, в 2005 г. Фонду соци-

ального страхования было ошибкой. В Мо-

скве эта работа выполняется специалистами

организаций социального обслуживания,

что является правильным. Наконец, важней-

шим аспектом адаптации социальной сферы

в целом и системы социальной защиты насе-

ления, в частности, к современным условиям

является совершенствование процессов управления. Управление находится на сты-

ке общественных, технических и естествен-

ных наук. Социальное управление – это ос-

нованное на достоверном знании система-

тическое воздействие субъекта управления

68


на объект управления, в качестве которого

могут выступать общество в целом или его

отдельные сферы – экономика, политика,

культура, наука, социальная, духовная сфе-

ра, или звенья – организации, предприятия,

учреждения [16]. Современные управлен-

ческие технологии требуют новых подходов

и новых знаний, а также новой генерации

социальных управленцев.

Переход на новую сетевую управленче-

скую парадигму потребует подготовки ка-

чественно иных социальных управленцев,

способных перейти от мышления в терминах

изолированных организационных структур

и задач, к мышлению в терминах функций

и процессов. Такое обучение предполагает

тесную связь профессионального обра-зования с социальным [14, с. 40–41; 15].

В сложившихся условиях перехода обще-

ства к постиндустриальному оно приоб-

ретает особое значение, так как является

социальным институтом усвоения и воспро-

изводства нового социального опыта через

организованную социокультурную деятель-

ность, ориентированную на потребителя

образовательных услуг. Социальное обра-

зование формирует модель современного

человека, который, по словам П. Штомпки,

открыт изменениям, инновациям, экспери-

ментам, готов к плюрализму мнений, ори-

ентирован в большей степени на настоящее

и будущее, готов к преодолению жизнен-

ных препятствий, верит в регулируемость

и предсказуемость социальной жизни и т.д.

[18]. Образование дает реальную возмож-

ность личности, обладающей определенной

профессией, обеспечить благополучие себе

и своей семье, влияние и авторитет в обще-

стве. Именно на этой основе формируется

оптимальная для индивида, с одной стороны,

и социума – с другой, субъектность человека,

которая, в случае совпадения, обеспечивает

условия для стабильного развития общества

[2; с. 71–73].

Современный финансовый и экономи-

ческий кризис потребует глубокого рефор-

мирования всех сфер, в том числе и соци-

альной. Она должна стать более адаптив-

ной, эффективной, и, следовательно, менее

затратной. Поэтому необходимо повысить

кпд на каждый вложенный рубль в соци-

альную сферу с тем, чтобы не допустить зна-

чительного снижения ее компенсаторных

возможностей. Возможно ли достижение

позитивных результатов реформирования

в ближайшем будущем? Да, при условии, что

в процессе реформирования будет достиг-

нут синергетический эффект, составляющи-

ми которого станут инновационные методы

управления социальной сферой, напрямую

связанные с развитием институтов граждан-

ского общества в стране, а также устойчивое

развитие экономики и как результат укре-

пление ресурсной базы социальной сферы.

Список литературы1. Гембаренко В.И. Управление процессами реформирования социальной сферы современ-

ной России. М.: Изд-во РГСУ, 2010. 229 c.

2. Григорьев С.И., Гуслякова Л.Г. Социальное образование в России // Ученые записки

Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им.

Н.Г. Чернышевского. Серия: Философия, культурология, социология, социальная работа.

2012. Вып. 4 (45). С. 71–77.

3. Дюркгейм Э. Социология: ее предмет, метод, предназначение / пер. с фр. М.: Канон, 1995.

352 с.

4. Керносенко А.Т. Социология политики управления: монография. М.: Знание, 2000. 87 с.

5. Ковалев В.Н. Социология управления социальной сферой: учеб. пособие для вузов. М.:

Академический проект, 2003. 240 с.

6. Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма // Полное собрание сочинений

В.И. Ленина. 5 Изд. Т. 27. С. 299–426.

7. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 46. Ч. 1. 2-е изд. М.: ИПЛ, 1973. 229 с.

8. Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль. М.: Изд-

во МГУ, 1994. 396 с.

9. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2003. 880 с.

69


10. Полунин А. Россия погружается в нищету // Свободная пресса. URL: http://svpressa.ru/

economy/article/143362/ (дата обращения: 29.03.2016).

11. Полунин А. России хватает только на еду // Свободная пресса. URL: http:// www. svpressa.

ru/economy/article/ (дата обращения: 19.04.2016).

12. Путин В.В. Патриотизм – это и есть национальная идея. URL: http://tass.ru/

politika/2636647 (дата обращения: 15.04.2016).

13. Социальная политика: учебник для СПО / под ред. Е.И. Холостовой, Г.И. Климантовой. М.:

Юрайт, 2015. 367 с.

14. Тупицына И.Н. Социальное образование в России: матер. III Междунар. форума по соц.

работе. Республика Сербия, 2015. 378 с.

15. Тупицына И.Н. Социальное образование: новые тренды и будущие профессии // Отече-

ственный журнал социальной работы. 2015. № 2. С. 40–44.

16. Управление в социальной работе: учебник / под ред. Е.И. Холостовой, Е.И. Комарова,

О.Г. Прохоровой. М.: Дашков и Ко, 2014. 300 с.

17. Холостова Е.И. Система социального обслуживания населения: исторический экскурс

и современный взгляд: монография. М.: Дашков и Ко, 2016. 368 с.

18. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества. М.: Логос, 2005. 549 с.

19. Экономическая теория. Экономические системы: формирование и развитие: учебник /

под ред. И.К. Ларионова, С.Н. Сильвестрова. М.: Дашков и Ко, 2013. 876 с.

20. Childhood, Youth, and Social Work in Transformation: Implications for Policy and Practice //

Lynn M. Nybell, Jeffrey J. Shook and Janet Finn (eds). N.Y.: Columbia University Press, 2009.

286 p.

References1. Gembarenko V.I. Upravlenie processami reformirovaniya social’noj sfery sovremennoj Rossii.

M.: Izd-vo RGSU, 2010. 229 s.

2. Grigor’ev S.I., Guslyakova L.G. Social’noe obrazovanie v Rossii // Uchenye zapiski

Zabajkal’skogo gosudarstvennogo gumanitarno-pedagogicheskogo universiteta im. N.G.

Chernyshevskogo. Seriya Filosofiya, kul’turologiya, sociologiya, social’naya rabota. 2012. Vyp.

4 (45). S. 71–77.

3. Dyurkgejm E. Sociologiya: ee predmet, metod, prednaznachenie / per. s franc. M.: Kanon,

1995. 352 s.

4. Kernosenko A.T. Sociologiya politiki upravleniya: monografiya. M.: Znanie, 2000. 87 s.

5. Kovalev V.N. Sociologiya upravleniya social’noj sferoj: ucheb. posobie dlya vuzov. M.:

Akademicheskij proekt, 2003. 240 s.

6. Lenin V.I. Imperializm kak vysshaya stadiya kapitalizma // Polnoe sobranie sochinenij V.I.

Lenina. Izd. 5. T. 27. S. 299–426.

7. Marks K., Engel’s F. Sochineniya. T. 46. Ch. 1. Izd. 2. M.: IPL, 1973. 229 s.

8. Merton R. Yavnye i latentnye funkcii // Amerikanskaya sociologicheskaya mysl’. M.: MGU,

1994. 396 s.

9. Parsons T. O strukture social’nogo dejstviya. M.: Akademicheskij proekt, 2003. 880 s.

10. Polunin A. Rossiya pogruzhaetsya v nishchetu // Svobodnaya pressa. URL: http://svpressa.

ru/economy/article/143362/ (data obrashcheniya: 29.03.2016).

11. Polunin A. Rossii khvataet tol’ko na edu // Svobodnaya pressa. URL: http:// www. svpressa.

ru/economy/article/ (data obrashcheniya: 19.04.2016).

12. Putin V.V. Patriotizm – eto i est’ nacional’naya ideya. URL: http://tass.ru/

politika/2636647 (data obrashcheniya: 15.04.2016).

13. Social’naya politika: uchebnik dlya SPO / pod red. E.I. Kholostovoj, G.I. Klimantovoj. M.:

Yurajt, 2015. 367 s.

14. Tupicyna I.N. Social’noe obrazovanie v Rossii: mater. III Mezhdunar. foruma po soc. rabote.

Respublika Serbiya, 2015. 378 s.

15. Tupicyna I.N. Social’noe obrazovanie: novye trendy i budushchie professii // Otechestvennyj

zhurnal social’noj raboty. 2015. № 2. S. 40–44.

16. Upravlenie v social’noj rabote: uchebnik / pod red. E.I. Kholostovoj, E.I. Komarova, O.G.

Prokhorovoj. M.: Dashkov i Ko, 2014. 300 s.

17. Kholostova E.I. Sistema social’nogo obsluzhivaniya naseleniya: istoricheskij ekskurs i

sovremennyj vzglyad: monografiya. M.: Dashkov i Ko, 2016. 368 s.

18. Shtompka P. Sociologiya. Analiz sovremennogo obshchestva. M.: Logos, 2005. 549 s.

70


19. Ekonomicheskaya teoriya. Ekonomicheskie sistemy: formirovanie i razvitie: uchebnik / pod

red. I.K. Larionova, S.N. Sil’vestrova. M.: Dashkov i Ko, 2013. 876 s.

20. Childhood, Youth, and Social Work in Transformation: Implications for Policy and Practice //

Lynn M. Nybell, Jeffrey J. Shook and Janet Finn (eds). N.Y.: Columbia University Press, 2009.

286 p.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Гембаренко В.И., Тупицына И.Н. Социальная сфера современной России: есть ли пер-

спективы развития? // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 63–

70. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-63-70 (Библиографическое описание согласно


Gembarenko V.I., Tupicyna I.N. Social’naya sfera sovremennoj Rossii: est’ li perspektivy

razvitiya? // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 63–70. DOI:

10.17922/2071-3665-2016-15-3-63-70 (Reference in Roman script).

Gembarenko, V.I. & Tupitsyna, I.N. (2016) Social Sphere in Modern Russia: Are There Any

Prospects for Development?, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 63–70. DOI:


71


И.В. Долгорукова,д-р социол. наук, профессор кафедры социологии социальной сферы,


I.V. Dolgorukova,

doctor of sociological science, associate professor of the department of sociol-

ogy of social sphere, Russian State Social University, Moscow.


УДК 316.334.23

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-71-79

Корпоративная социальная политика как инструмент диалога между капиталом и трудом

Corporate Social Policy As an Instrument of Dialogue

Between Capital and Labour


28.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье дается интерпретация корпоративной социальной политики как важ-

нейшего фактора, обеспечивающего эффективный диалог между руководителями, собственниками

и сотрудниками предприятия. Проанализированы основные концептуальные подходы к изучению

проблем диалога между капиталом и трудом. Исследование социальных проблем и принципов фор-

мирования эффективного взаимодействия между сотрудниками и руководителями компании дает

возможность определить наиболее важные вопросы развития предприятия, пути преодоления кри-

зисных явлений в экономике и социальной сфере.

Annotation: the article gives the interpretation of corporate social policy as an important factor in

ensuring an effective dialogue between managers, owners and employees of the company. Analyzes the main

conceptual approaches to the study of the problems of dialogue between capital and labour. The study of

social problems and principles of formation of effective interaction between the staff and managers of the

company gives the opportunity to identify the most important problems of enterprise development and ways

of overcoming of the crisis phenomena in economy and social sphere.

Ключевые слова: труд, предпринимательство, корпоративная социальная политика, социоло-

гия предпринимательства, социальная ответственность, экономическая социология, социология

труда.

Key words: employment, entrepreneurship, corporate social policy, sociology of entrepreneurship, social

responsibility, economic sociology, sociology of work.

В современной ситуации корпорации

во всем мире реализуют множество социаль-

ных программ, направленных как на разви-

тие местной инфраструктуры, так и на обе-

спечение социальных гарантий для своих

сотрудников. Однако во многих странах

на форе увеличения присутствия корпора-

тивной социальной политики в социальной

сфере обращает на себя внимание ее хао-

тичный, индивидуально-ориентированный

характер. Например, для российских ком-

паний характерна бессистемная социальная

политика. Предпринимательство как органи-

зованная сила не способствует улучшению

социальной инфраструктуры. То, что соз-

дается в области социального обеспечения,

делается отдельными предпринимателями

в соответствии с их вкусами и убеждениями,

72


не принимая во внимание интересы сотруд-

ников предприятий. Следует заметить, что

проблемы взаимодействия труда и капитала

в рамках выполнения экономических и со-

циальных функций предпринимательства,

интересовали исследователей как в эпоху

становления капиталистических отношений,

так в период расцвета глобальной экономи-

ки. Например, Карл Маркс достаточно не-

гативно относился к предпринимателям-ка-

питалистам. «Фигуры капиталиста и земель-

ного собственника я рисую далеко не в ро-

зовом свете», – констатировал он в водной

части к первому изданию «Капитала» [7, c.

10]. Можно говорить о том, что это связано

с общим осуждением Марксом капитали-

стической формации, в его критике такого

общества, невзирая на многие преимуще-

ства последнего. Он пропагандировал со-

вершенно другой подход к данной тематике,

чем тот, который применяли классики эконо-

мической теории. Маркс не признавал воз-

можности взаимосвязи «частного интереса»

с интересами общества в целом и других со-

циальных групп.

В ходе дальнейшего развития представ-

лений о диалоге предпринимателей и рабо-

чего класса решающий вклад в их развитие

внес крупный немецкий ученый, экономист,

философ, социолог Макс Вебер. В западной

социологической традиции его часто назы-

вали великим буржуазным антиподом Марк-

са, а веберовский подход – существенной

альтернативой марксистской концепции.

В значительной степени это определяется

тем вкладом, который Вебер внес в разра-

ботку проблем предпринимательского по-

ведения и считал воплощением рациональ-

ности. В основу представления о предпри-

нимателе Вебер заложил понятие об «иде-

альном типе». Его суть, по Веберу, заключа-

лась в поведении, основная цель которого

не изучать сущность явления или события,

а определить уровень их иррациональности,

происходящих в реальной действительно-

сти каких-либо социальных конструкций,

жизненных ситуаций. Важно понимать, что

Вебер считал хозяйственную деятельность

человека социальным действием исключи-

тельно тогда, когда при распределении эко-

номических благ во внимание принимается

интерес других индивидов [2, c. 19, 22–25].

Понятие «рациональность» трактовалось

ученым очень широко: как функциональ-

ность, эффективность, максимальная выго-

да от использования вложенных ресурсов

и приложенных усилий, выбор наиболее

короткого пути для достижения приоритет-

ных целей. Вебер считал, что критерий ра-

циональности не имеет прямого отношения

к конкретным стоящим перед предпринима-

телем целям. «Безудержная алчность в де-

лах наживы ни в коем случае не тождествен-

на капитализму и еще менее того его духу»

[2, c. 47, 48], – считал Макс Вебер. Согласно

его концепции, успешный предприниматель-

капиталист является представителем раци-

онального типа поведения, морализующего

общество. Его представления о предприни-

мателе как о рациональном деятеле оказа-

ли значительное влияние на общественное

мнение в западных странах.

Большой интерес в рамках изучения

проблем взаимодействия труда и капитала

представляют научные работы российско-

го ученого Н.А. Волгина. Представленный

в его работах теоретический подход к пони-

манию сути КСП предприятия, основывается

на рассмотрении социальной деятельности

компании, прежде всего как развития самой

компании, ее внутренних ресурсов, особен-

но совершенствования кадровой политики.

Наибольшее внимание в концепции Волгина

уделяется проблемам подготовки квалифи-

цированных кадров и эффективности их ра-

боты. Фактически корпоративная социаль-

ная политика отождествляется с социально-

трудовой сферой компании: «Все составные

элементы социально-трудовой сферы пред-

приятия и ключевые направления его корпо-

ративной социальной политики, к которым

относятся занятость, нормирование, орга-

низация, оплата и охрана труда, социальное

партнерство, социальная защита, доступ-

ность к социальной инфраструктуре, обуче-

ние персонала – это не балласт, не материя

второго сорта, а задающая среда и система

механизмов, без которых невозможно запу-

стить экономику предприятия, да и страны

в целом» [10, с. 41]. Таким образом, соци-

73


ально-трудовая сфера предприятия играет

значимую роль в его функционировании

и развитии. Между тем было бы неверно

анализировать социально-трудовые отно-

шения на предприятии и корпоративную со-

циальную политику как идентичные понятия.

Корпоративную социальную политику

необходимо рассматривать как более широ-

кое понятие. Она представляет собой одно

из наиболее основных направлений деятель-

ности предприятия, обеспечивающее его

эффективное взаимодействие с социумом

и государством, создание социального па-

кета внутри предприятия, его участие в ре-

ализации социальных проектов и программ,

реализация норм корпоративной культуры

[4, с. 207]. Активными субъектами корпора-

тивной социальной ответственности могут

являться не только управленческие подраз-

деления отдельных компаний, но и предпри-

нимательские союзы, которые разрабатыва-

ют направления и стандарты осуществления

корпоративной социальной политики, обе-

спечивают их выполнение. В настоящее

время можно также говорить и о значимой

роли государства в формировании и раз-

витии системы корпоративной социальной

политики. Эффективная государственная

поддержка и система стимулирования ор-

ганизации обеспечивают реализацию соци-

альных гарантий для сотрудников. Нельзя

забыть и том, что менеджмент конкретной

организации, исходя из ее экономических

возможностей, корпоративных норм и задач,

должен способствовать развитию главных

направлений социальной деятельности. Ра-

ботник предприятия может также выступать

как субъект корпоративной социальной

политики, принимая активное участие в ра-

боте профсоюзной организации, разделяя

нормы корпоративной культуры компании.

Одновременно он является и ее объектом,

на него направлены наиболее значимые ме-

роприятия в ракурсе внутренней социаль-

ной ответственности. Корпоративная со-циальная ответственность современных

российских предприятий сегодня достаточ-

но часто становится объектом оценки обще-

ственных структур, и от социально-ответ-

ственных действий, которые предпринимает

компания, зачастую зависят ее успех и соци-

альная репутация. Однако, несмотря на се-

рьезную конкуренцию и возрастание значи-

мости социально-ответственных проектов,

решения российских компаний в области

корпоративной социальной ответственности

не отличаются разнообразием. Наблюдается

довольно часто встречающийся набор реше-

ний, которые предпринимаются отдельны-

ми компаниями и крупными корпорациями

для поддержки работников и социальной

инфраструктуры региона. В российской со-

циологической литературе существует ряд

исследовательских подходов, рассматрива-

ющих основные направления внутренней

корпоративной социальной ответственности

[1, с. 75]. Эти направления обычно включа-

ют в себя следующие позиции:

переобучение и переквалификация ра-

ботников, развитие персонала;

формирование норм и принципов кор-

поративной культуры;

рекреация и оздоровление работников;

дополнительные выплаты сотрудни-

кам и пенсионерам;

оздоровительные спортивные про-

граммы;

социальная помощь детям работников.

В свое время в Российском государствен-

ном социальном университете было органи-

зовано социологическое исследование ос-

новных характеристик корпоративной соци-

альной политики и детерминант, определя-

ющих ее особенности на крупных и средних

предприятиях. В исследовании приняли уча-

стие 1500 сотрудников предприятий в пяти

федеральных округах Российской Федера-

ции. В 2015 году был проведен экспертный

опрос руководителей крупных и средних

компаний, что позволило актуализировать

результаты эмпирического исследования.

Работникам предприятий предлагалось

на выбор несколько наиболее важных для

них направлений социальной помощи, не-

обходимой им лично. Наиболее востребо-

ванными стали следующие направления:

выделение путевок в детские оздоровитель-

ные учреждения/дома отдыха – более 43%,

дополнительное медицинское страхование –

40,3% и своевременная выплата заработной

74


платы – 36,8%. Менее востребованными ока-

зались направления по поддержке нерабо-

тающих пенсионеров (14%), а также льгот-

ное/ипотечное кредитование – 25% (рис. 1).

Немаловажным фактором стабилизации

отношений труда и капитала является обе-

спечение права сотрудников на вступление

в профсоюз. В ходе эмпирического иссле-

дования была определена потребность ра-

ботников предприятий в реализации такого

направления корпоративной социальной

ответственности как дополнительная за-

щита прав и интересов сотрудников. В этом

направлении особую роль, по мнению ре-

спондентов, должна играть профсоюзная

организация. С одной стороны, в Трудовом

кодексе Российской Федерации говорится

о праве, а не об обязанности работодателя

обеспечивать заключение коллективно-

го договора с профсоюзом. Но, с другой стороны, в Кодексе об административных

правонарушениях определена мера ответ-

Рис. 1. Распределение ответов работников компаний на вопрос: «Какие из перечисленных направлений социальной помощи сотрудникам, по Вашему мнению,

должно развивать Ваше предприятие?» (в % от общего числа опрошенных)

Рис. 2. Сопряжение ответов на вопросы

«Организационно-правовая форма Вашего предприятия?» и «Действует ли на Вашем предприятии профсоюзная организация»

(в % к общему числу опрошенных работников предприятий)

75


ственности, связанной с отказом работода-

теля участвовать в его заключении [9, с. 75].

Результаты прикладного социологического

исследования наглядно продемонстрирова-

ли, что лидеры государственных компаний

чаще, нежели частных, стимулируют своих

сотрудников к заключению коллективных

договоров с профсоюзом. Среди опрошен-

ных руководителей государственных ком-

паний 73% указали, что на их предприятии

действует профсоюзная организация, между

тем 85% опрошенных лидеров частных ком-

паний подтвердили, что на их предприятии

договора с профсоюзом не заключаются.

Подобная ситуация сложилась и в ходе со-

циологического опроса работников пред-

приятий. Более 50% респондентов указали,

что в их компаниях не функционирует про-

фсоюзная организация; 38,2% – предприя-

тий подтвердили наличие профсоюза, 10,5%

респондентов вообще не знают, функциони-

рует ли в их компаниях профсоюзная орга-

низация.

В течение опроса было выявлено, что

о деятельности профсоюзных организаций

в большей степени осведомлены сотруд-

ники государственных компаний (65,5%),

38,5% – в открытых и закрытых акционер-

ных обществах и в обществах с ограни-

ченной ответственностью – 24,7% (рис. 2).

В ходе исследования работникам компаний

предлагалось выбрать, какие из направле-

ний профсоюзной деятельности должны

развиваться на их предприятии. Наиболее

востребованным направлением, по мнению

сотрудников, является улучшение условий

труда и отдыха – эту позицию отметили чуть

более 60%. Также респонденты достаточно

часто отмечали защиту прав и интересов

работников (54,6%) и предоставление со-

циальной поддержки каждому работнику

в непосредственной зависимости от личного

трудового вклада (36%). Наименее популяр-

ным у сотрудников предприятий оказались

такие направления профсоюзной деятель-

ности, как создание условий для культур-

ного и нравственного совершенствования

членов профсоюза (20,1%) и работа над уве-

личением профсоюзного членства на пред-

приятии (9,8%). Эффективность кадрового

менеджмента также является немаловаж-

ным фактором оптимизации взаимодействия

работников и руководства предприятия.

Результаты экспертного опроса, в котором

приняли участие руководители предприятий,

подтвердили тенденцию массового опроса

работников крупных и средних предпри-

ятий относительно неразвитости системы

конфиденциального информирования. Си-

стема конфиденциального информиро-вания на предприятии представляет собой

новую методику менеджмента персонала

и не только обеспечивает возможность без-

личной передачи информации от сотрудни-

ков к руководителю, но также предотвраща-

ет утечку конфиденциальной информации

из организации [3, с. 25]. Принятие важных

для компании решений и информирован-

ность всех структурных звеньев является

неотъемлемой частью реализации корпора-

тивной социальной политики в организации.

Информированность сотрудников о «судь-

боносных» решениях на предприятии стало

одной из сторон нашего анализа. В резуль-

тате опроса сотрудников занятых в компа-

ниях 34% респондентов отметили, что все

сотрудники в курсе всех происходящих дел

на предприятии. Почти треть сотрудников

(28%) ответили, что узнают об изменени-

ях с небольшим опозданием. 30% респон-

дентов отметили, что рядовые сотрудники

ничего не знают о решениях, принимаемых

на уровнях руководства. Данный вопрос

практически не вызвал затруднение, так как

их доля составила всего 8%.

Сотрудникам, принявшим участие в ис-

следовании, было предложено оценить сте-

пень выполнения требований трудового законодательства в их компаниях. Основ-

ными задачами трудового законодательства

является: установление государственного

контроля над соблюдением трудовых прав

и свобод работников, обеспечение достой-

ных трудовых условий, соблюдение прав

и интересов сотрудников и работодателей.

К основным требованиям трудового зако-

нодательства, которые, по мнению опрошен-

ных сотрудников, соблюдаются повсеместно

на современных российских предприятиях

можно отнести следующие: соблюдение

76


порядка увольнения работников (43,7%),

предоставление больничных/декретных от-

пусков, недопущение случаев задержки де-

нежных выплат (40,5%) и заключение трудо-

вых договоров (56,1%). Как показал анализ

результатов исследования, незаключение

трудовых договоров с сотрудниками – это

прежде всего проблема частных предпри-

ятий. Значительное число респондентов,

работников частных предприятий, указали

на то, что требования заключения трудово-

го договора не соблюдается (до 9%). В ходе

опроса респондентам были заданы вопросы

об оплате предприятием дополнительной медицинской страховки. Большая часть

опрошенных сотрудников подтвердили на-

личие такой страховки (55,7%), чуть более

33% отметили, что их компания не опла-

чивает своим работникам медицинскую

страховку и 10,9% – затруднились ответить

на данный вопрос. Тем не менее, медицин-

ское страхование законодательно призна-

но формой социальной защиты населения

в области охраны здоровья. Основным нор-

мативно-правовым актом, регулирующим

процесс обязательного медицинского стра-

хования, является закон «О медицинском

страховании граждан в Российской Федера-

ции» (далее – Закон), принятый в 1991 году.

Закон устанавливает экономические, право-

вые и организационные принципы медицин-

ского страхования населения в Российской

Федерации, определяет обязательное ме-

дицинское страхование в качестве одного

из инструментов финансирования меди-

цинских организаций и закладывает основы

для создания в России системы страхового

финансирования здравоохранения. Как со-

ставная часть государственного социально-

го страхования обязательное медицинское страхование гарантирует для всех граждан

Российской Федерации равные возможно-

сти для получения медицинской и фарма-

цевтической помощи, оказываемой за счет

средств обязательного медицинского стра-

хования на условиях и в объеме, соответству-

ющем положениям программ обязательного

медицинского страхования. Однако на во-

прос «В какой поликлинике Вы обслужива-

етесь» респонденты ответили следующим

образом: в районной поликлинике – 69,8%,

в ведомственных поликлиниках обслужива-

ются 11,5% респондентов, 7,6% – в частных

клиниках.

Значимой социальной гарантией работ-

никам предприятия являются дополнитель-

ная материальная помощь тем работникам,

которые находятся в отпусках по уходу

за детьми. В результате исследования были

получены следующие данные: наличие по-

добных выплат отметили 34% опрошенных

сотрудников предприятий, чуть более 36%

указали, что дополнительные компенса-

ции во время отпуска по уходу за ребенком

не практикуются в их компаниях. Чуть менее

30% опрошенных респондентов затрудни-

лись ответить на данный вопрос. Предостав-

ление подобных социальных гарантий со-

трудникам предприятия становится сегодня

все более распространенной составляющей

формирования КСП. Многие крупные ком-

пании и представительства международных

корпораций, действующие на территории

Российской Федерации, такие как, например,

Mars, Wimm Bill Dann, Новотек осуществляют

крупные выплаты работникам компании, на-

ходящимся в отпусках по уходу за ребенком,

доходящие в размере до половины оклада.

Одним из показателей развития внутренней

социальной политики компании выступает

жилищное кредитование. Данная практика

распространена в некоторых крупных рос-

сийских банках, где сотрудники могут взять

ипотечные кредиты на льготных условиях.

Однако в ходе нашего исследования только

15% опрошенных сотрудников знают о воз-

можности получить льготный ипотечный

кредит на своем предприятии. Большинство

опрошенных, почти 58%, указали, что по-

добное направление корпоративной соци-

альной политики не реализуется на их пред-

приятии. Интересно, что на предприятиях,

имеющих организационную форму ЗАО/

ОАО, более 48% опрошенных сотрудников

упомянули о том, что компания предостав-

ляет возможность ипотечного кредитования.

Стоит сказать, что более 27% респонден-

тов-сотрудников предприятий затрудни-

лись ответить на вопрос о предоставлении

льготной ипотеки. Обучение и переквали-

77


фикация сотрудников компаний – сейчас

является одним из ключевых направлений

в социальной политике российских корпо-

раций. В результате опроса сотрудников

были выявлены следующие тенденции. Бо-

лее 47% ответили положительно на вопрос

«Оплачивает ли предприятие, на котором

Вы работаете, переобучение/переквалифи-

кацию сотрудников?». Это свидетельствует

о высокой заинтересованности компаний

в развитии рабочих кадров внутри предпри-

ятия. Сопряженность ответов на вопросы

о переобучении сотрудников и форме соб-

ственности предприятия показала наличие

подобных программ социальной поддержки,

прежде всего в закрытых и открытых акцио-

нерных обществах. В качестве одного из на-

правлений оптимизации отношений наем-

ных работников и руководства предприятия

можно также рассматривать организацию

руководством предприятия специализиро-

ванных мероприятий, целью которых яв-

ляется объединение коллектива. Большая

часть опрошенных руководителей предпри-

ятий указали наиболее эффективные такие

мероприятия, как организация совместных

праздников (51%), совместное празднова-

ние общенародных праздников, проведение

общего досуга. Лишь 5,7% респондентов

не считают эффективными ни одно из ука-

занных мероприятий (рис. 3).

Некоторые из опрошенных топ-

менеджеров отметили, что эффективным

инструментом, который может объединить

коллектив, могло бы стать совместное празд-

нование дней рождений сотрудников.

Подводя итог можно сказать, что в по-

следние годы руководители российских

компаний начали осознавать необходи-

мость установления диалога с наемными работниками в процессе экономическо-

го и социального развития предприятия.

В то же время стремление предпринимателей

реализовывать социальную ответственность

по-разному проявляется в государствен-

ных и частных компаниях. Государственные

предприятия чаще реализуют стандарт кор-

поративной социальной политики советско-

го образца, когда защита персонала возлага-

лись прежде всего на профсоюзную органи-

зацию. Между тем внутреннее направление

корпоративной социальной политики част-

ных предприятий среди прочего включает

в себя создание и развитие корпоративной культуры. Поддержание сплоченности

коллектива, формирование разделяемых

всеми работниками корпоративных цен-

ностей и норм очень важно с точки зрения

Рис. 3. Распределение ответов руководителей предприятий на вопрос

«Какие из перечисленных мероприятий Вы считаете эффективными для объединения коллектива?» (в % к общему числу опрошенных руководителей предприятий)

78


опрошенных топ-менеджеров предприятий

для создания благоприятного психологиче-

ского климата в компании и в конечном сче-

те для ее развития в целом. Такие методики

управления персоналом, как, например, си-

стема конфиденциального информирования,

используются в компаниях достаточно редко,

причем в государственном секторе реже, не-

жели в частном. Корпоративная социаль-ная политика может стать инструментом

эффективного диалога между предпринима-

телями и сотрудниками. Этому способству-

ют следующие направления развития КСП:

создание новых рабочих мест, обеспечение

высокого уровня заработной платы, соци-

альные гарантии работникам предприятия,

содействие переобучению и повышению

квалификации сотрудников; льготное ипо-

течное кредитование; развитие корпоратив-

ная культура, и другие.

Список литературы1. Бизнес как субъект социальной политики: должник, благодетель, партнер? / под ред.

С.В. Шишкина. М.: ГОУ ВШЭ, 2005. 232 с.

2. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.

3. Гордеев Э.Н., Астахов А.П. Как организовать эффективную систему предотвращения утеч-

ки конфиденциальной информации из коммерческой организации CISA. М., 2005.

4. Долгорукова И.В. Современные практики реализации корпоративной социальной поли-

тики на российских предприятиях // Вестник МГИМО Университета. 2014. № 3. С. 206–

214.

5. Долгорукова И.В., Цирени Д.В. Роль и сущность труда в современном обществе // Буду-

щие социологи об актуальных проблемах современного общества: сб. студ. ст. М., 2015.

С. 224–230.

6. Кричевский Н.А., Гончаров С.Ф. Корпоративная социальная ответственность. 2-е изд. М.:

Дашков и К°, 2008. 216 с.

7. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. М.: Прогресс, 1984.

8. Мацусита К. Миссия бизнеса / пер. с англ. М.: Альпина Паблишерз, 2010. 191 с.

9. Некрасов Ю.С. Коллективный договор: что он собой представляет? // Кадровое дело.

2003. № 4.

10. Социальная корпоративная политика: проблемы, опыт, перспективы: учеб. пособие / под

общ. ред. Н.А. Волгина, В.К. Егорова. М.: Дашков и К°, 2004.

11. Тейлор Ф.У. Принципы научного менеджмента / пер. с англ. М.: Контроллинг, 1991. 155 с.

12. Тульчинский Г.Л. Корпоративная социальная ответственность (Социальные инвестиции,

партнерство и коммуникации). СПб., 2006. 106 с.

13. Шулус А., Деревянченко А. О социальном партнерстве в сфере малого предприниматель-

ства // Управление персоналом. 2000. № 4.

14. Cramer J. Learning About Corporate Social Responsibility. The Dutch Experiment. Amsterdam:

IOS Press, 2003.

15. Friedman M. The Social Responsibility of Business is to Increase Its Profits // New York Times

Magazine (September 13). 1970. P. 122–126.

16. Readman E. Three Models of Corporate Social Responsibility: Implications for Public Policy //

Roosvelt Review (Summer 2005): 95–108.

17. Windsor D. Corporate Social Responsibility: Three Key Approaches // Journal of Management

Studies (January 2006 43(1):93): 114.

18. Yudina T.N., Osadchaya G.I., Leskova I.V., Dolgorukova I.V., Kireev E.Y. The Eurasian Economic

Union: Migration Risks // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. Vol. 6. No. 4.

P. 451–457.

19. Zwetsloot G., Marrewijk M. Corporate Sustainability & Social Responsibility // Pre-Conference:

EFQM Learning Edge: Social Dimensions of Organizational Excellence. 2003. June. The Hague.

20. Zwetsloot G. From Management Systems to Corporate Social Responsibility // Journal of

Business Ethics. 2003. No. 44. P. 201–207.

References1. Biznes kak sub”ekt social’noj politiki: dolzhnik, blagodetel’, partner? / pod red. S.V. Shishkina.

M.: GOU VShE, 2005. 232 s.

2. Veber M. Izbrannye proizvedeniya. M.: Progress, 1990.

79


3. Gordeev E.N., Astakhov A.P. Kak organizovat’ effektivnuyu sistemu predotvrashcheniya

utechki konfidencial’noj informacii iz kommercheskoj organizacii CISA. M., 2005.

4. Dolgorukova I.V. Sovremennye praktiki realizacii korporativnoj social’noj politiki na

rossijskikh predpriyatiyakh // Vestnik MGIMO Universiteta. 2014. № 3. S. 206–214.

5. Dolgorukova I.V., Cireni D.V. Rol’ i sushchnost’ truda v sovremennom obshchestve //

Budushchie sociologi ob aktual’nykh problemakh sovremennogo obshchestva: sb. stud. st.

M., 2015. S. 224–230.

6. Krichevskij N.A., Goncharov S.F. Korporativnaya social’naya otvetstvennost’. 2-e izd. M.:

Dashkov i K°, 2008. 216 s.

7. Marks K., Engel’s F. Soch. T. 23. M.: Progress, 1984.

8. Macusita K. Missiya biznesa / per. s angl. M.: Al’pina Pablisherz, 2010. 191 s.

9. Nekrasov Yu.S. Kollektivnyj dogovor: chto on soboj predstavlyaet? // Kadrovoe delo. 2003.

№ 4.

10. Social’naya korporativnaya politika: problemy, opyt, perspektivy: ucheb. posobie / pod

obshch. red. N.A. Volgina, V.K. Egorova. M.: Dashkov i K°, 2004.

11. Tejlor F.U. Principy nauchnogo menedzhmenta / per. s angl. M.: Kontrolling, 1991. 155 s.

12. Tul’chinskij G.L. Korporativnaya social’naya otvetstvennost’ (Social’nye investicii, partnerstvo

i kommunikacii). SPb., 2006. 106 s.

13. Shulus A., Derevyanchenko A. O social’nom partnerstve v sfere malogo predprinimatel’stva //

Upravlenie personalom. 2000. № 4.

14. Cramer J. Learning About Corporate Social Responsibility. The Dutch Experiment. Amsterdam:

IOS Press, 2003.

15. Friedman M. The Social Responsibility of Business is to Increase Its Profits // New York Times

Magazine (September 13). 1970. P. 122–126.

16. Readman E. Three Models of Corporate Social Responsibility: Implications for Public Policy //

Roosvelt Review (Summer 2005): 95–108.

17. Windsor D. Corporate Social Responsibility: Three Key Approaches // Journal of Management

Studies (January 2006 43(1):93): 114.

18. Yudina T.N., Osadchaya G.I., Leskova I.V., Dolgorukova I.V., Kireev E.Y. The Eurasian Economic

Union: Migration Risks // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. Vol. 6. No. 4.

P. 451–457.

19. Zwetsloot G., Marrewijk M. Corporate Sustainability & Social Responsibility // Pre-Conference:

EFQM Learning Edge: Social Dimensions of Organizational Excellence. 2003. June. The Hague.

20. Zwetsloot G. From Management Systems to Corporate Social Responsibility // Journal of

Business Ethics. 2003. No. 44. P. 201–207.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Долгорукова И.В. Корпоративная социальная политика как инструмент диалога между ка-

питалом и трудом // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 71–79.

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-71-79 (Библиографическое описание согласно рос-

сийским стандартам).

Dolgorukova I.V. Korporativnaya social’naya politika kak instrument dialoga mezhdu

kapitalom i trudom // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 71–79.


Dolgorukova, I.V. (2016) Corporate Social Policy As an Instrument of Dialogue Between

Capital and Labour, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 71–79. DOI:


80


Т.Ю. Кирилина,д-р социол. наук, профессор кафедры социологии, Российский


T.Yu. Kirilina,

doctor of sociological sciences, professor of the Department of sociology,



УДК 316.7

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-80-89

Общественный идеал и модели будущего в сознании современной российской молодежи

The Social Ideal and the Models of the Future in the Consciousness

of Modern Russian Youth


23.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: настоящая статья посвящена анализу представлений современной российской мо-

лодежи о моделях будущего и общественном идеале. Автор анализирует роль идеологии в формиро-

вании у молодежи идеала будущего в тоталитарных и авторитарных обществах. Приводятся ре-

зультаты авторского исследования. Особое внимание уделено анализу мнения российской молодежи

о вероятных перспективных успехах России.

Annotation: this article is devoted to the analysis of the views of modern Russian youth about models of

the future and a public ideal. The author analyzes the role of ideology in the formation of the youth of the

ideal of the future in totalitarian and authoritarian societies. The results of the study. Special attention is

paid to the analysis of opinions of Russian youth about the likely future success of Russia. The article notes

that one-third of the young respondents do not have any social ideal.

Ключевые слова: модель будущего, идеология, молодежь, социальный идеал.

Key words: the model of the future, ideology, youth, the social ideal.

ческой связи между представлениями о бу-

дущем общества и социальным действием

можно найти в трудах К. Маркса, выявившего

роль в развитии будущего человечества уве-

личения производительной силы свободно-

го индивида [10, c. 8]. Тип миросозерцания

задает основные параметры действия чело-

века, направленного в будущее. По мнению

М. Вебера, несмотря на то, что индивиду-

альные интересы выступают непосредствен-

ными движущими силами человеческих

действий, в целом историческое развитие

детерминировано влиятельными социаль-

ными идеями. Немецкий ученый установил

В период реформирования в России всех

сфер жизни общества и активного внедре-

ния в систему общественных отношений

либеральных экономических ценностей,

в стране сформировалась новая генерация

граждан. Это поколение серьезно отлича-

ется от более взрослого населения страны

в первую очередь тем, что его представители

родились и воспитывались в иных условиях,

а, следовательно, обладают иными ценност-

ными ориентациями и установками [12; 19].

Как известно, образ грядущего всегда за-

нимал важное место и в индивидуальном,

и в общественном сознании. Наличие логи-

81


три способа отношения к «миру», включаю-

щие в себя установку на определенное со-

циальное действие: приспособление к миру,

бегство от мира и овладение миром [1].

Приспособление к миру связано с даосист-

ским и конфуцианским типами философских

представлений, ставшими популярными

в Китае. Бегство от мира нашло свое от-

ражение в популярных в Индии индуизме

и буддизме. Овладение миром проявилось

в иудаистском и христианском воззрениях,

которые возникли на Ближнем Востоке и по-

лучили распространение в Европе, а впо-

следствии и на Американском континенте

[1]. В указанных социальных действиях

можно обнаружить различное отношение

к будущему:

1) будущее как судьба, дарованная свы-

ше, которую необходимо принять как дан-

ность;

2) будущее в ином мире, поиск рая на зем-

ле и погружение в медитацию;

3) будущее как личный проект человека,

который творит его самостоятельно, при-

нимая на себя всю ответственность за его

реализацию.

Во всех этих способах отношения к миру

уже запрограммирован определенный «об-

раз» и «стиль жизни» людей – нравственно

определенная разновидность формы их су-

ществования. Мироотношение определяет

изначально и соответствующий тип рацио-

нальности, придающий общее направление

дальнейшей рационализации, в том числе

и в рамках «картины мира» [16].

Традиционно для российской культуры

был характерен утопизм, идеализация нравственного и социального образца, абсолютизация должного. Пристрастие

к идеалу, убеждение в торжестве безуслов-

ной правды в будущем обществе, упование

на то, что здесь, на земле, может быть по-

строено совершенное общество, проявились

и в идеале Святой Руси и в неоспоримой

вере в построение будущего коммунистиче-

ского общества [2]. В тоталитарных и авто-

ритарных идеологиях настоящее приносится

в жертву грядущему процветанию. Благо-

даря идеологической машине, идея постро-

ения коммунистического общества объеди-

няла целые поколения советских граждан.

Вся система государственной пропаганды

была ориентирована на то, чтобы убедить

советских людей в том, в какое будущее они

должны верить, о каком они должны мечтать

и ради каких целей они осознанно вынуж-

дены ограничивать свои желания и потреб-

ности [8; 17, c. 97–107]. Советская система

идеологического воспитания работала до-

статочно эффективно, влияние осущест-

влялось адресно и дифференцированно

[17, c. 90–109]. Идеал будущего коммуни-

стического общества не просто познавался

личностью, а в виде должной общественной

модели побуждал ее к активным социальным

действиям. Это особенно касалось молоде-

жи, так как для юношеского возраста харак-

терен романтизм и максимализм, отрицание

скептицизма представителей старшего поко-

ления. Поэтому, несмотря на наличие среди

советской молодежи лиц, отрицавших го-

сподствовавшие ценности и идеалы, в целом

принятие коммунистического общественно-

го идеала было для нее типичным [13; 14].

Если говорить о периодах кризисов и пере-

мен, то они воспринимаются представителя-

ми старшего поколения болезненно и порой

катастрофично, переживают «футурошок»,

вызванный столкновением личности с аб-

солютно неизвестными ему культурными

нормами и ценностями. В свою очередь, не-

смотря на жизненные трудности, защище-

на от подобного «футурошока», поскольку

в большей степени ориентирована на бу-

дущее [3; 4, c. 41–54]. Между тем, в ходе

трансформаций в конце ХХ – начале XXI вв.

в современном российском обществе про-

изошел переход от единого целенаправлен-

ного идеала будущего, внедрявшегося деся-

тилетиями в сознание людей, к плюрализму

идеологических ценностей [7; 11; 15; 20].

Тотальная неустойчивость, снижение зна-

чимости для многих россиян традиционных

ценностей, отсутствие общегосударственной

идеологии, рост социального неравенства,

безусловно, нашли свое отражение в транс-

формации общественного сознания и дина-

мике сознания индивидуального [5; 6; 8].

Несмотря на экономические, политиче-

ские и социальные проблемы, молодежь

82


всегда устремлена в будущее. Именно в мо-

лодые годы человек активно формирует

свои социальные ожидания, вырабатывает

систему ценностных ориентаций, интересов

и идеалов. Поэтому важно изучать измене-

ния, произошедшие в последние десятилетия

в сознании молодежи, в том числе их пред-

ставления о моделях будущего и об их об-

щественном идеале. Объектом исследова-

ния, проведенного нами в октябре–ноябре

2015 г., стали ученики и студенты различных

учебных заведений Москвы и Подмосковья

в возрасте 16–28 лет. С целью изучения

представлений молодежи о будущем (своем

и общества в целом) и социальном идеале

было проведено анкетирование, в котором

участвовали 350 респондентов. Прежде чем

проанализировать представления молоде-

жи о будущем, рассмотрим ее оценку жизни

в современной России (табл. 1).

В целом жизнь в современной России

нравится половине участников опроса

(50,9%), при этом пол респондента не ока-

зывает серьезного влияния на эту оценку

(табл. 1). В то же время анализ результатов

анкетирования показал, что мнение о совре-

менной жизни в России во многом определя-

ется возрастом его участников. Чем старше

респонденты, тем меньше они удовлетворе-

ны жизнью в современной России. Если сре-

ди опрошенных в возрасте до 20 лет более

половины выбрали позицию «в целом нра-

Таблица 1

Распределение ответов на вопрос «Нравится ли Вам сегодняшняя жизнь в России?»

(в % от числа опрошенных в группах респондентов разного пола)

Ответы Пол Все респондентыМужской Женский

В целом нравится 52,6 49,7 50,9

В целом не нравится 24,1 19,2 21,2

Затрудняюсь ответить 23,3 31,1 27,9

Таблица 2


(в % от числа опрошенных в различных возрастных группах)

Ответы Возраст ИтогоДо 20 лет 20–25 лет Старше 25 лет

В целом нравится 56,7 40,5 27,8 50,9

В целом не нравится 17,4 31,0 22,2 21,2

Затрудняюсь ответить 25,9 28,6 50,0 27,9

Таблица 3

Распределение ответов респондентов на вопрос «Как Вы в целом оцениваете моральную атмосферу в современном российском обществе?»



Положительно 6,8 4,7 5,5

Скорее положительно, чем отрицательно 26,3 24,4 25,2

Скорее отрицательно, чем положительно 35,3 41,5 39,0

Отрицательно 15,8 7,8 11,0

Затрудняюсь ответить 15,8 21,8 19,3

83


вится» (56,7%), то среди возрастной группы

20–25 лет – таких меньше половины (40,5%),

а старше 25 лет – немногим более четверти

(27,8%; табл. 2).

Серьезную озабоченность нравственным

здоровьем нашего общества вызывает тот

факт, что лишь 5,7% молодых респондентов

оценили положительно моральную атмос-

феру в современном российском обществе.

Как показано в таблице 3, каждый второй

респондент (50,0%) убежден, что мораль-

ная атмосфера в современном российском

обществе может быть оценена «отрицатель-

но» и «скорее как отрицательно, чем поло-

жительно» (табл. 3).

Следует отметить, что не наблюдается

статистических различий в ответах предста-

вителей разного пола и возраста в оценке

моральной атмосферы в современном рос-

сийском обществе (табл. 4, 5).

Как можно было ожидать, молодежь го-

раздо меньше волнует будущее страны, чем

ее собственное. Для молодого поколения

более значимы личные жизненные ценно-

сти: семья, брак, здоровье, материальный

достаток, крепкие дружеские связи. Все это

происходит на фоне снижения важности для

молодых людей социально значимых ценно-

стей [3]. Не случайно, что более половины

респондентов (58,9%) отдали предпочтение

своему индивидуальному будущему против

9,5% респондентов, определивших будущее

России наиболее значимым для себя (табл. 5).

Результаты исследования продемонстрирова-

ли существенную дифференциацию ответов

представителей разных демографических

групп на вопрос о том, чье будущее их вол-

нует больше: собственное, своей страны,

человечества. Так, респондентов женского

пола собственное будущее волнует больше,

чем представителей мужского пола (63,5%

и 52% соответственно). Не задумываются

о будущем и живут сегодняшним днем поч-

ти в два раза больше респондентов-мужчин,

Таблица 4

Распределение ответов на вопрос «Как Вы в целом оцениваете моральную атмосферу в современном российском обществе?»


Ответы Возраст Все респонден-тыДо 20 лет 20–25 лет Старше 25 лет

Положительно 5,8 3,6 11,1 5,5

Скорее положительно, чем от-

рицательно

26,7 21,7 22,2 25,2

Скорее отрицательно, чем по-

ложительно

38,7 39,8 38,9 39,0

Отрицательно 8,4 19,3 5,6 11,0

Затрудняюсь ответить 20,4 15,7 22,2 19,3

Таблица 5

Распределение ответов на вопрос «Чье будущее Вас волнует в большей степени?»


Ответы Пол Все респон-дентыМужской Женский

Мое собственное 52,0 63,5 58,9

Моей страны 11,8 7,9 9,5

Земли, человечества 11,8 14,8 13,6

Я не думаю о будущем, живу сегодняшним днем 20,5 13,2 16,1

Другой ответ 3,9 0,5 1,9

84


чем женщин (20,5% и 13,2% соответственно;

табл. 5).

Исследование показало, что чем старше

респонденты, тем чаще они задумывают-

ся о будущем России и человечества, и тем

реже они выбирают альтернативу «мое соб-

ственное» при ответе на вопрос, чье буду-

щее волнует их в большей степени (табл. 6).

Следует помнить, что на уровне обыден-

ного сознания разнообразные представле-

ния о будущем базируются на оптимисти-

чески-пессимистической оценочной дихо-

томии: «все будет хорошо» либо, наоборот,

«все будет плохо». После этого происходит

практическое постижение проблемы: «Что

же будет в действительности?» Отсутствие

единства во взгляде на будущее нашей

страны может стать для россиян серьезной

психологической проблемой. Ведь чувство

движения «не туда» станет воспринимать-

ся как путь в «никуда». Следующий опрос

(табл. 2) выявил существенные различия

в оценке будущих успехов России в зави-

симости от возраста респондентов. В целом

наиболее пессимистичными в оценке ока-

зались респонденты в возрасте 20–25 лет.

Каждый пятый респондент данной катего-

рии опрошенных (18,3%) выразил сомне-

ния о возможности положительного для

нашей страны развития событий. При опре-

делении наиболее вероятных перспектив-

ных успехов России только 13,4% участни-

ков опроса предположили, что ни в какой

сфере наша страна в ближайшем будущем

не сможет добиться успехов. Самые опти-

мистичные предположения были высказа-

ны в отношении экономического развития

страны. По мнению почти трети участников

опроса (30,7%), Россия в ближайшем бу-

дущем преуспеет в экономической сфере,

а каждый пятый полагает, что в ближайшем

будущем она достигнет наибольших успе-

Таблица 6

Распределение ответов на вопрос «Чье будущее Вас волнует в большей степени?»


Ответы Возраст Все респон-дентыДо 20 лет 20–25 лет Старше 25 лет

Мое собственное 60,9 59,0 33,3 58,9

Моей страны 7,9 12,0 16,7 9,5

Земли, человечества 10,7 16,9 33,3 13,6

Я не думаю о будущем, живу сегод-

няшним днем

18,1 12,0 11,1 16,1


Таблица 7

Распределение ответов на вопрос «В какой сфере Россия в ближайшем будущем могла бы добиться наибольших успехов?»



В экономике 33,1 29,2 30,7

В сфере науки 17,7 21,4 19,9

В сфере искусства 8,5 6,3 7,1

В духовной сфере 3,1 2,1 2,5

В военно-политической сфере 23,1 16,7 19,3

Вряд ли Россия сможет добиться в ближайшем буду-

щем каких-либо успехов

13,1 13,5 13,4


85


хов в науке (19,9%) и в военно-политиче-

ской сфере (19,3%). Крайне настораживает

тот факт, что наиболее пессимистичными

оказались молодые респонденты в отно-

шении будущих успехов России в духовной

сфере. Только 2,5% участников опроса вы-

разили в этом уверенность (табл. 7).

Чем старше респонденты, тем менее опти-

мистичны они в отношении будущих успехов

России в экономике. Если среди респонден-

тов в возрасте до 20 лет более трети убеж-

дены, что Россия преуспеет в экономике,

то среди 20–25-летних таких меньше чет-

верти (23,3%), а в возрастной группе старше

25 лет – лишь 17,6%. Также с возрастом со-

кращается число респондентов, убежденных

в будущих успехах нашей страны в сфере

науки. В то же время у них больше оптимиз-

ма в том, что наша страна сможет преуспеть

в сфере искусства (табл. 8).

Отвечая на вопрос, от кого или от чего за-

висит будущее России, почти половина ре-

спондентов заявила, что она зависит от со-

вместных усилий россиян (47%). Показа-

тельно, что возложение надежды на прави-

тельство как основную силу, определяющую

будущее нашей страны, не доминировало

в ответах, что наглядно демонстрирует тен-

денцию отклонения молодых россиян от па-

терналистской модели поведения. Причем

чем старше респонденты, тем больше они

возлагают ответственность за будущее Рос-

сии на себя и на совместные усилия сограж-

дан. Только незначительная часть опрошен-

ных уповает на случай и на Бога (6,2% и 4,4%

соответственно; табл. 9).

Таблица 8

Распределение ответов на вопрос «В какой сфере Россия в ближайшем будущем могла бы добиться наибольших успехов?»


Ответы Возраст Все респон-дентыДо 20 лет 20–25 лет Старше 25 лет

В экономике 34,5 23,2 17,6 30,7

В сфере науки 20,6 18,3 17,6 19,9

В сфере искусства 5,8 8,5 17,6 7,1

В духовной сфере 2,7 1,2 5,9 2,5

В военно-политической сфере 20,6 14,6 23,5 19,3

Вряд ли Россия сможет добиться

в ближайшем будущем каких-либо

успехов

12,1 18,3 5,9 13,4

Другой ответ 3,1 15,9 11,8 6,8

Таблица 9

Распределение ответов респондентов на вопрос «От кого (чего) зависит будущее России?»


Ответы Возраст Все респон-дентыДо 20 лет 20–

25 летСтарше 25 лет

От меня 5,9 2,4 16,7 5,6

От совместных усилий россиян 48,6 41,0 55,6 47,0

От правительства 31,4 30,1 11,1 29,9

От Бога 3,2 6,0 11,1 4,4

От случайного стечения обстоя-

тельств

7,3 3,6 5,6 6,2

Другой ответ 3,2 13,3 0 5,6

86


Ответы на вопрос о наиболее привлека-

тельной социальной модели продемонстри-

ровали приверженность социалистическому

обществу почти трети респондентов (29,9%)

(табл. 10). Среди представителей молодежи

старше 25 лет таких сторонников оказалось

более трети (37,5%). Либеральное общество

западного типа является социальным иде-

алом для 12,4% респондентов. Более всего

за данную социальную модель ратует мо-

лодежь в возрасте от 20 до 25 лет. Каждый

пятый участник опроса (21%), относящийся

к данной возрастной группе, выбрал как аль-

тернативу либеральное общество западного

типа. Православное общество привлекает

только каждого десятого участника опроса

(9,2%). «Славянофильски» настроенных ре-

спондентов оказалось меньшинство (5,7%).

Вызывает озабоченность тот факт, что более

трети молодых респондентов (39,8%) при-

знались: у них вообще отсутствует какой-

либо социальный идеал, но, как показывают

ответы, с возрастом таких респондентов ста-

новится меньше. В возрастной группе стар-

ше 25 лет, респондентов, не имеющих соци-

альный идеал, почти в два раза меньше, чем

среди молодых людей в возрасте до 20 лет

(25,0% и 46,1% соответственно; табл. 10).

В результате опроса выявились суще-

ственные отличия в представлениях о со-

циальном идеале у респондентов, относя-

щихся к жизни в современной России по-

разному (табл. 11). Так, социалистическое

общество является социальным идеалом

в основном для тех участников опроса, кого

в целом устраивает жизнь в современной

России (35,8%). Среди тех, кому «в целом

не нравится» жизнь в современной России,

приверженцев социалистического строя

оказалось меньше, более чем в два раза

(16,4%), зато среди них выявлено больше

всего приверженцев либерального обще-

ства западного типа (17,9%). Православ-

ное общество и национальный самобытный

идеал нашли своих сторонников среди тех,

кто не доволен современной российской

Таблица 10

Распределение ответов на вопрос «Какой социальный идеал наиболее близок лично Вам?»


Социальный идеал Возраст Все респон-дентыДо 20 лет 20–25 лет Старше 25 лет

Социалистическое общество 30,9 25,9 37,5 29,9

Православное общество 7,8 12,3 12,5 9,2

Либеральное общество западного типа 9,2 21,0 12,5 12,4

Национальный самобытный идеал 4,6 8,6 6,3 5,7

Никакой 46,1 25,9 25,0 39,8

Другой ответ 1,4 6,2 6,3 2,9

Таблица 11


(в % от числа опрошенных, имеющих разный социальный идеал)

Отношение к жиз-ни в современной

России

Какой социальный идеал наиболее близок лично Вам?Социали-

стическое общество

Право-славное

общество

Либераль-ное обще-

ство запад-ного типа

Нацио-нальный

самобытный идеал

Ника-кой

Другой ответ

В целом нравится 35,8 8,0 8,0 3,1 43,2 1,9

В целом не нравится 16,4 13,4 17,9 10,4 37,3 4,5

Затрудняюсь ответить 28,6 8,3 16,7 7,1 35,7 3,6

87


действительностью (13,4% и 10,4% соответ-

ственно; табл. 11).

Отсутствие социального идеала харак-

терно и для тех, кому жизнь в современной

России нравится, и для тех, кому не нра-

вится, и для тех, кто не определился в сво-

ем мнении по этому вопросу (43,2%, 37,3%,

35,7% соответственно). Можно также пред-

положить, что отсутствие социального иде-

ала у значительной части современной

российской молодежи связано со специфи-

ческими принципами его формирования.

В современном мире изменения происхо-

дят чрезмерно быстро, вынуждая челове-

ка беспрерывно под них подстраиваться.

Успешная адаптация в таких условиях может

быть достигнута в том числе в форме отказа

от принятия неизменной, постоянной кон-

струкции модели будущего в пользу более

подвижной социальной модели. Учитывая

то обстоятельство, что для молодых людей

наибольшее значение имеют частные цен-

ности, можно предположить, что реализа-

ция любого общественного проекта будет

детерминирована возможностью молодого

человека реализовать свои индивидуальные

интересы в этом обществе. Стать социально

активными участниками общественной жиз-

ни могут только те индивиды, социальные

сообщества и группы, которые в состоянии

взять на себя ответственность за принятие

политических решений в условиях полити-

ческого риска. У молодых граждан необхо-

димо формировать потребность в активном

участии в определении перспектив обще-

ственного развития – как своего личного,

так и более широкого социального окруже-

ния. Одной из предпосылок формирования

активных социальных субъектов выступает

появление динамичных, социально значимых

моделей развития, которые могут быть раз-

работаны, например, в ходе общественных

обсуждений и дискуссий. Важно учитывать,

что характерными чертами таких моделей

должны быть открытость к трансформациям,

гибкость и адаптивность к всевозможным

изменениям, отсутствие установок на неиз-

менность и совершенство. Таким образом,

анализ представлений современной моло-

дежи о будущем заставляет по-новому по-

ставить вопрос о функциях идеологии в со-

временном российском обществе.

Список литературы1. Вебер М. Избранные произведения / пер. с нем.; общ. ред. Ю.Н Давыдова. М.: Прогресс,

1990.

2. Волкогонова О.Д., Малов А.В., Панина Е.М. Представления современной вузовской моло-

дежи о будущем // Мир России. 2002. № 4. С. 157–178.

3. Гайдабрус Н.В. Смысл жизни человека в условиях глобальных проблем современности:

монография. Пенза, 2011.

4. Гайдабрус Н.В., Лапшинова К.В., Ларионов А.Э., Флоря В.М. Cмысложизненный ресурс со-

временного гражданского общества // Социально-гуманитарное знание как ресурс фор-

мирования гражданского общества в России: коллективная монография. Королев: ГБОУ

ВО «Технологический университет», 2015.

5. Киреев Е.Ю. Социальная дифференциация молодежи Южной Осетии и России в контексте

трансформационных процессов на постсоветском пространстве // Социальная политика

и социология. Т. 14. 2015. № 2 (108). С. 16–29.

6. Кирилина Т.Ю., Лапшинова К.В., Григоренко В.В. Великая Отечественная война в истори-

ческой памяти россиян // В мире научных открытий. 2015. № 7.9 (67). С. 3453–3463.

7. Кирилина Т.Ю., Лапшинова К.В., Татарова С.Ю. Цивилизационное развитие России в оцен-

ках современной студенческой молодежи // В мире научных открытий. 2015. № 9.3 (69).

С. 1070–1080.

8. Макарова Л.В. Великая отечественная: что остается в личной памяти? // Социологиче-

ские исследования. 2015. № 11. С. 107–114.

9. Макарова Л.В. Трансформация государственности как социального свойства личности

// Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2013. Т. 6.

№ 4 (30). С. 114–117.

10. Маркс К. Избранные произведения: в 3 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. М.: Политиздат, 1980.

Т. 1, 2.

88


11. Матвеева Н.Ю. Понятие ценностной идеи в политологическом познании // Вестник Мо-

сковского университета. Сер. 12: Политические науки. 2013. № 4. С. 3–18.

12. Омельницкая Н.В. Традиционные и модернистские ценности современной российской

молодежи // Россия в период трансформации: молодежь и вызовы современного обще-

ства: матер. Седьмой Междунар. науч.-практ. конф. студентов и аспирантов: сб. 2013.

С. 95–97.

13. Осипов Г.В., Рогачев С.В., Левашов В.К., Делокаров С.В. и др. Россия в новой социально-

политической реальности. Вып. 1. Риски: стратегия, практика оптимизации и упреждения.

М., 2015.

14. Осипов Г.В., Бесхмельницын М.И., Рогачев С.В., Левашов В.К. и др. Россия в новой со-

циально-политической реальности. Вып. 3. Риски: стратегия, практика оптимизации

и упреждения. М., 2015.

15. Фалько В.И., Кирилина Т.Ю. Экологическая культура и нравственные ценности студенче-

ской молодежи (опыт социологического анализа) // Вестник Московского государствен-

ного университета леса – Лесной вестник. 2011. № 2. С. 204–210.

16. Флоря В.М., Антоненко В.И. Тенденции «глобального единства» человечества в творче-

стве Карла Ясперса // Русский космизм: история и современность: матер. науч. конф.: сб.

трудов / под общ. науч. ред. В.А. Смирнова. М., 2015. С. 69–79.

17. Флоря В.М., Антоненко В.И., Скворцова О.В., Смирнов В.А. и др. Социальные факторы де-

зинтеграции и интеграции постсоветского пространства: история и современность // Со-

циально-гуманитарное знание как ресурс формирования гражданского общества в Рос-

сии: коллективная монография. Королев: ГБОУ ВО «Технологический университет», 2015.

С. 90–109.

18. Флоря В.М., Антоненко В.И., Чернышова А.Г. Социальная трансформация социальных из-

менений // Русский космизм: история и современность: матер. науч. конф.: сб. трудов /

под общ. науч. ред. В.А. Смирнова. М., 2015. С. 97–107.

19. Фомичева Т.В. Факторы формирования социокультурных ценностей современной россий-

ской молодежи // Социальная политика и социология. 2014. № 4 (105). С. 131–149.

20. Юдина Т.Н. Общественное здоровье и социальные болезни российского общества // Здо-

ровье российского общества в XXI веке: социологические, психологические и медицин-

ские аспекты: матер. X Междунар. науч. конф. «Сорокинские чтения»: сб. 2016. С. 437–

439.

References1. Veber M. Izbrannye proizvedeniya / per. s nem.; obshch. red. Yu.N Davydova. M.: Progress,

1990.

2. Volkogonova O.D., Malov A.V., Panina E.M. Predstavleniya sovremennoj vuzovskoj molodezhi

o budushchem // Mir Rossii. 2002. № 4. S. 157–178.

3. Gajdabrus N.V. Smysl zhizni cheloveka v usloviyakh global’nykh problem sovremennosti:

monografiya. Penza, 2011.

4. Gajdabrus N.V., Lapshinova K.V., Larionov A.E., Florya V.M. Cmyslozhiznennyj resurs

sovremennogo grazhdanskogo obshchestva // Social’no-gumanitarnoe znanie kak

resurs formirovaniya grazhdanskogo obshchestva v Rossii: koll. monografiya. GBOU VO

«Tekhnologicheskij universitet». Korolev, 2015.

5. Kireev E.Yu. Social’naya differenciaciya molodezhi Yuzhnoj Osetii i Rossii v kontekste

transformacionnykh processov na postsovetskom prostranstve // Social’naya politika i

sociologiya. T. 14. 2015. № 2 (108). S. 16–29.

6. Kirilina T.Yu., Lapshinova K.V., Grigorenko V.V. Velikaya Otechestvennaya vojna v istoricheskoj

pamyati rossiyan // V mire nauchnykh otkrytij. 2015. № 7.9 (67). S. 3453–3463.

7. Kirilina T.Yu., Lapshinova K.V., Tatarova S.Yu. Civilizacionnoe razvitie Rossii v ocenkakh

sovremennoj studencheskoj molodezhi // V mire nauchnykh otkrytij. 2015. № 9.3 (69).

S. 1070–1080.

8. Makarova L.V. Velikaya otechestvennaya: chto ostaetsya v lichnoj pamyati? //

Sociologicheskie issledovaniya. 2015. № 11. S. 107–114.

9. Makarova L.V. Transformaciya gosudarstvennosti kak social’nogo svojstva lichnosti //

Problemnyj analiz i gosudarstvenno-upravlencheskoe proektirovanie. 2013. T. 6. № 4 (30).

S. 114–117.

10. Marks K. Izbrannye proizvedeniya: v 3 t. / K. Marks, F. Engel’s. M.: Politizdat, 1980. T. 1, 2.

89


11. Matveeva N.Yu. Ponyatie cennostnoj idei v politologicheskom poznanii // Vestnik

Moskovskogo universiteta. Ser. 12: Politicheskie nauki. 2013. № 4. S. 3–18.

12. Omel’nickaya N.V. Tradicionnye i modernistskie cennosti sovremennoj rossijskoj molodezhi

// Rossiya v period transformacii: molodezh’ i vyzovy sovremennogo obshchestva: mater.

sed’moj mezhdunar. nauch.-prakt. konf. studentov i aspirantov: sb. 2013. S. 95–97.

13. Osipov G.V., Rogachev S.V., Levashov V.K., Delokarov S.V. i dr. Rossiya v novoj social’no-

politicheskoj real’nosti. Vyp. 1. Riski: strategiya, praktika optimizacii i uprezhdeniya. M.,

2015.

14. Osipov G.V., Beskhmel’nicyn M.I., Rogachev S.V., Levashov V.K. i dr. Rossiya v novoj social’no-

politicheskoj real’nosti. Vyp. 3. Riski: strategiya, praktika optimizacii i uprezhdeniya. M.,

2015.

15. Fal’ko V.I., Kirilina T.Yu. Ekologicheskaya kul’tura i nravstvennye cennosti studencheskoj

molodezhi (opyt sociologicheskogo analiza) // Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo

universiteta lesa – Lesnoj vestnik. 2011. № 2. S. 204–210.

16. Florya V.M., Antonenko V.I. Tendencii «global’nogo edinstva» chelovechestva v tvorchestve

Karla Yaspersa // Russkij kosmizm: istoriya i sovremennost’: mater. nauch. konf.: sb. trudov

/ pod obshch. nauch. red. V.A. Smirnova. M., 2015. S. 69–79.

17. Florya V.M., Antonenko V.I., Skvorcova O.V., Smirnov V.A. i dr. Social’nye faktory dezintegracii

i integracii postsovetskogo prostranstva: istoriya i sovremennost’ // Social’no-gumanitarnoe

znanie kak resurs formirovaniya grazhdanskogo obshchestva v Rossii: koll. monografiya.

Korolev: GBOU VO «Tekhnologicheskij universitet», 2015. S. 90–109.

18. Florya V.M., Antonenko V.I., Chernyshova A.G. Social’naya transformaciya social’nykh

izmenenij // Russkij kosmizm: istoriya i sovremennost’: mater. nauch. konf.: sb. trudov /

pod obshch. nauch. red. V.A. Smirnova. M., 2015. S. 97–107.

19. Fomicheva T.V. Faktory formirovaniya sociokul’turnykh cennostej sovremennoj rossijskoj

molodezhi // Social’naya politika i sociologiya. 2014. № 4 (105). S. 131–149.

20. Yudina T.N. Obshchestvennoe zdorov’e i social’nye bolezni rossijskogo obshchestva

// Zdorov’e rossijskogo obshchestva v XXI veke: sociologicheskie, psikhologicheskie i

medicinskie aspekty: mater. X Mezhdunar. nauch. konf. «Sorokinskie chteniya»: sb. 2016.

S. 437–439.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Кирилина Т.Ю. Общественный идеал и модели будущего в сознании современной россий-

ской молодежи // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 80–89.

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-80-89 (Библиографическое описание согласно рос-


Kirilina T.Yu. Obshchestvennyj ideal i modeli budushchego v soznanii sovremennoj rossijskoj

molodezhi // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 80–89. DOI:


Kirilina, T.Yu. (2016) The Social Ideal and the Models of the Future in the Consciousness

of Modern Russian Youth, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 80–89. DOI:


90


Ю.Н. Мазаев,канд. филос. наук, доцент кафедры социологии социальной сферы,


Yu.N. Mazaev,

candidate of philosophical sciences, associate professor of the department of

sociology of social sphere, Russian State Social University, Moscow.


Е.Ю. Киреев,канд. социол. наук, доцент кафедры социологии социальной сферы,


E.Yu. Kireev,

candidate of sociological sciences, associate professor of the department of

sociology of social sphere, Russian State Social University, Moscow.


УДК 316; 303.1

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-90-98

К проблеме интерпретации неявного уклонения респондентов от прямого ответа в социологическом исследовании

On the Problem of the Interpretation

of the Implicit Avoidance by Respondents of Giving

a Direct Answer in the Sociological Study


29.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье описывается проблема интерпретации и объяснения выбора респонден-

тами альтернативы «затрудняюсь ответить» при использовании метода анкетирования в социо-

логическом исследовании. В работе отмечается, что с проблемой неявного уклонения респондента

от прямого ответа связана существенная потеря качества первичной эмпирической информации,

репрезентативности данных, а исследователь, анализирующий ответ, содержащий данную альтер-

нативу, зачастую интерпретирует ее по-своему и вкладывает в нее свой собственный субъектив-

ный смысл. В статье, на основе проведенного методического анализа выявлены факторы, определя-

ющие выбор субъективного смысла, заложенного в альтернативе «затрудняюсь ответить».

Annotation: the paper describes the problem of interpretation and explanation of respondents selecting

alternative «difficult to provide any answer» when using the method of questioning in the sociological survey.

The paper notes that the problem of implicit evasion respondent’s direct answer is associated a significant loss

of quality of primary empirical information and the representativeness of the data. The researcher analyzing

a response containing this alternative often interprets it in his own way and puts in her own subjective

sense. In an article on the basis of methodological studies revealed the factors determining the choice of the

subjective meaning inherent in the alternative «difficult to provide any answer».

Ключевые слова: измерение показателя, социологическое исследование, факторы неявного укло-

нения респондента от прямого ответа.

Key words: metrics, a sociological study, the factors implicit avoiding a direct answer to the respondent.

91


Специальные методические исследова-

ния показывают, что формулировка вопро-

са имеет решающее значение для качества

данных. Но это не единственный фактор.

Не менее важным является наличие в вопро-

се достаточного числа альтернатив, а также

варианта, предполагающего возможность

уклониться от ответа, например, такого как

«затрудняюсь ответить». Уклонение от от-

вета подчеркивает, что респонденту предо-

ставляют достаточную свободу, что побуж-

дает его более добросовестно относиться

к опросу в целом. В то же время отсутствие

такой альтернативы там, где она явно пред-

полагается содержанием вопроса, повыша-

ет процент вообще отказавшихся отвечать

на вопрос. «Неответившие» или затруднив-

шиеся ответить респонденты встречаются

практически в любом исследовании, в ко-

тором для сбора информации используется

метод опроса. По мнению ряда социологов,

именно низкое качество вопросов или во-

просника в целом является основополага-

ющим фактором, влияющим на отсутствие

ответов. Однако это явление связано с ком-

плексом проблем. Некоторые исследователи

обращают внимание на его социальную при-

роду, в частности, на связь с деятельностью

средств массовой информации, с социаль-

ной ситуацией в обществе, с общим соци-

альным контекстом, в котором проводится

опрос, и т.д. С проблемой неявного уклоне-

ния респондента от прямого ответа связана

существенная потеря качества первичной

эмпирической информации, репрезентатив-

ности данных. Вместе с тем эта позиция мо-

жет нести в себе интересную информацию,

указывая не только на степень осведом-

ленности респондента по рассматриваемо-

му вопросу. Понятие «неявное уклонение

от прямого ответа в анкетном опросе» под-

разумевает действие респондента, связан-

ное с выбором альтернативы «затрудняюсь

ответить». Исследование данного явления

заключается в раскрытии смысловых зна-

чений, которые респонденты вкладывают

в позицию «затрудняюсь ответить», выбирая

ее в качестве ответа. При анализе резуль-

татов проведенного опроса или интервью,

исследователь не всегда учитывает то, что

смыслы нереализованных ответов «затруд-

нившихся» раскрываются через описание

субъективной значимости для респондента

того или иного обстоятельства, заключен-

ного в вопросе. Если систематизировать

результаты исследований по данной про-

блематике, то можно выделить ряд причин,

которые лежат в основе выбора респонден-

тами альтернативы «затрудняюсь ответить».

К ним следует отнести:

неосознанность проблемы респонден-

том;

респондент не понял вопрос;

негативное отношение к опросу/анке-

те/вопросу);

респондент не хочет отвечать;

у респондента нет определенного мне-

ния/имеет противоречивое мнение.

Основное внимание в указанных случаях

нужно уделить анализу причин уклонения

от ответа, определению психологических,

социальных и методических аспектов про-

блемы неответивших, влиянию интервьюера

на получение более качественной инфор-

мации от респондентов, и т.д. Обычно про-

блема «неответивших» имеет три основных

аспекта: психологический, социальный,

методический. Первый связан с ситуацией

опроса на уровне межличностного обще-

ния и с психологическими особенностями

разных социально-демографических групп.

Второй имеет свои корни в социальной ситу-

ации в стране, на предприятии, в первичных

коллективах и группах. Третий обусловлен

качеством методики и проведения опроса [4,

c. 99]. Среди причин отказа от ответа – три

наиболее важные: респондент недостаточ-

но осведомлен в предмете обсуждения; у ре-

спондента недоброжелательная установка

в отношении интервьюера либо определен-

ных вопросов; контакту препятствуют

внешние обстоятельства, несмотря на ин-

формированность респондента и желание

сотрудничать [11, c. 110]. К тому же отсут-

ствие ответа связывают, во-первых, с теми

или иными характеристиками респондентов

(возраст, семейное положение, доход и т.д.)

и, во-вторых, с просчетами исследователей

при разработке инструментария или непо-

средственно при опросе [1, c. 189]. Доста-

92


точно интересным направлением в изучении

проблемы «затруднившихся с ответом» яв-

ляется анализ роли личности интервьюера

в продуктивности проведения опроса [11, c.

108].

Актуальность настоящего методического

исследования данной проблемы обуслов-

ливается нацеленностью на определение

смысловых значений, которые вкладывает

респондент в альтернативу «затрудняюсь

ответить», выбирая ее в качестве ответа

на вопрос. Смыслы, содержащиеся в ответах,

раскрываются через описание субъективной

значимости для респондента того или ино-

го обстоятельства, заключенного в вопросе.

Иными словами, смыслы интерпретируются

объемом субъективности, который вклады-

вает респондент, выбирая конкретный вари-

ант ответа. На наш взгляд, трудность заклю-

чается и в том, что исследователь никогда

не может знать точно, какой именно смысл

заключен в альтернативе «затрудняюсь от-

ветить». Следовательно, можно утверждать,

что исследователь, анализирующий ответ,

содержащий данную альтернативу, интер-

претирует ее по-своему и вкладывает в нее

свой собственный субъективный смысл. За-

частую субъективные смыслы, вкладывае-

мые исследователем и респондентом в пози-

цию «затрудняюсь ответить», не совпадают.

Углубленное и систематическое изучение

объективных и субъективных условий сбора

первичной информации, факторов, влияю-

щих на этот процесс, позволит, по нашему

мнению, определить смысловые значения,

которые респонденты вкладывают в аль-

тернативу «затрудняюсь ответить», выбирая

ее в качестве ответа на вопросы анкеты, от-

ношение к предмету опроса, к процедуре

опроса, либо к средству измерения. В этой

связи нами было проведено методическое

исследование, главное назначение которо-

го сводилось к анализу неявного уклонения

респондента от прямого ответа в анкетном

опросе через процедуру сопоставления

того, как интерпретирует альтернативу «за-

трудняюсь ответить» исследователь при

анализе социологических данных и какой

смысл вкладывает в нее сам респондент при

ответах на вопросы анкеты. Исследование

неявного уклонения респондента от прямо-

го ответа подразумевает применение опре-

деленных методических стратегий. Как нам

представляется, целесообразно использо-

вать сочетание методов экспертного опроса,

анкетирования, глубинного интервью, а так-

же проективных методик – ассоциативный

метод, метод неоконченных предложений.

К примеру, экспертный опрос подразуме-

вает получение оценочных мнений и сужде-

ний, основанных на знаниях специалистов

в конкретной предметной области. Мнения

экспертов расширяют или уточняют спектр

номинаций, интерпретирующих понятие

«затрудняюсь ответить», а также оценки ин-

струментария сбора информации. Основная

задача анкетного опроса – определение

статистически представительной совокупно-

сти респондентов для дальнейшего анализа

(«затруднившиеся» с ответом). В исследо-

вании использовалась анкета, состоящая

из шести блоков вопросов, раскрывающих

основные сферы жизнедеятельности людей

(«Семья», «Уровень жизни», «Свободное

время», «Социальная защита», «Ценности

и социальное окружение», «Политические

ориентиры») с целью определения наиболее

«затруднительной» тематики для респон-

дентов, а также возможной корреляционной

зависимости «уклонений от ответа» в со-

ответствующих тематических блоках от со-

циокультурного потенциала респондентов.

Интервью проводилось только с теми ре-

спондентами, у которых в результате опроса

в ответах содержалась альтернатива «за-

трудняюсь ответить». В итоге была сформи-

рована экспериментальная группа из 30 че-

ловек. Особенность глубинного интервью

в исследовании данной проблемы состояла

в возможности раскрытия субъективных

смыслов респондента, вкладываемых в аль-

тернативу «затрудняюсь ответить» посред-

ством коммуникативного взаимодействия

с исследователем. Для получения наиболее

полной информации, метод глубинного ин-

тервью сочетался с элементами проективных

методик, предполагающих множественность

возможных интерпретаций (в том числе си-

туации неопределенности) при ее восприя-

тии испытуемыми. Так, метод словесных ас-

93


социаций направлен на выявление ассоци-

аций, сложившихся у индивида в его пред-

шествующем опыте. Процедура проведения

ассоциативного эксперимента настоящего

исследования проста и стандартна: респон-

дентам предлагается набор карточек с об-

щеизвестными и нет словами-понятиями, со-

ответствующими признакам в тематических

блоках анкеты для определения области

интерпретации альтернативы «затрудняюсь

ответить» – узнавание термина (номинация),

оценка явления (анализ), выражение отно-

шения (соотнесение с нормативными моде-

лями) и т.п. Для размещения на карточках

нами были выделены следующие понятия:

Блок «Семья»: гражданский брак, брак

по расчету, равенство в семье, будущее.

Блок «Уровень жизни»: деньги, матери-

альное благополучие, собственная квартира.

Блок «Свободное время»: свободное

время.

Блок «Социальная защита»: дотации,

государственная социальная защита.

Блок «Ценности и социальное окру-жение»: секс, патриотизм, справедливость,

вера в Бога, дружба, здоровый образ жизни,

карьера, мигрант.

Блок «Политические ориентиры»: тер-

роризм, безработица, коррупция, СМИ, пре-

зидент, полиция.

На каждое из приведенных слов-стимулов

респонденту предлагается дать ассоциации

(реакции). Сделать это надо, не раздумывая,

немедленно фиксируя самое первое слово

(слова), пришедшее на ум. Время ответа ре-

спондента ограничивается 5–6 секундами.

В силу большого количества предлагаемых

понятий (24), на наш взгляд, целесообраз-

но сделать небольшие паузы (1–2 минуты)

по ходу проведения эксперимента (после

8 и 16 карточек) для того, чтобы интерес ре-

спондента к происходящему не был утерян.

Здесь необходимо отметить, что в настоящем

исследовании авторы не делают акцент на ин-

формативной составляющей ответов респон-

дентов. В первую очередь нами проводится

анализ невербальных характеристик отвеча-

ющего (позы, мимика, жесты), возбуждающих

его сознание и раскрывающих субъективные

смыслы, закладываемые в ответ на вопрос.

Кроме того, ответы анализируются на основа-

нии подсчета времени, затраченного респон-

дентом на ответ. Для получения максимально

объективной оценки невербальных знаков

респондентов нами была составлена коди-

фикационная таблица, в основе которой за-

ложены наиболее значимые, исходя из цели

настоящего исследования, составные подси-

стемы невербальной семиотики1 (окулесиче-

ская – взгляд; оптико-кинетическая – позы,

жесты, мимика; паралингвистическая – аль-

тернанты2; экстралингвистическая – смех,

темп речи). Распределение вербальных

и невербальных кодов в таблице происхо-

дило по обобщающим категориям «эмоции»

и «характеристика высказываний». В случае

незаконченных предложений стимулом для

получения субъективных смыслов является

та часть предложения, которую необходимо

завершить. Главное требование к стимулу

заключается в том, чтобы он давал возмож-

ность респонденту выразить свои реакции,

не блокируя их. Стимульные предложения

должны быть достаточно неопределенны,

чтобы не программировать заранее одно-

значный ответ. С другой стороны, ключевое

слово в каждом предложении задает некото-

рое смысловое пространство ответов, вызыва-

ющее нужную реакцию. В рамках настоящего

исследования были выделены следующие

незаконченные предложения в соответствии

с тематикой блоков анкеты:

Блок «Семья»: 1. Счастливая семейная

жизнь... 2. Мужчина в семье... 3. Женщина

в семье... 4. Через пять лет я...

Блок «Уровень жизни»: 5. Если

бы у меня было много денег... 6. Деньги для

меня... 7. Хорошие жилищные условия...

Блок «Свободное время»: 8. Отдых для

меня... 9. Проводить свободное время луч-

ше...

Блок «Социальная защита»: 10. Систе-

ма государственных социальных гарантий

1 Невербальная семиотика – наука, изучающая невер-

бальное общение.2 Альтернанты – противопоставленные нормативным

речевым одиночные неречевые звуки и комбинации звуков,

встречающихся в коммуникации либо изолированно, либо вме-

сте с речью. Например, шипение и сипение, звуки, возникаю-

щие при всасывании воздуха, звуки-заполнители пауз «гм, мм,

э-э, и т.п.», звуки, извлекаемые при замкнутых губах или широ-

ко открытом рте, звуки от трения, и др.

94


в России... 11. Монетизация социальных

льгот...

Блок «Ценности и социальное окруже-ние»: 12. Человек чувствует себя свобод-

ным... 13. Бог для меня... 14. Люди верят

в Бога потому, что... 15. Главное в сексе...

16. Быть честным человеком в настоящее

время... 17. Лучший друг... 18. Любовь...

19. Мое здоровье... 20. Самое главное

в жизни... 21. Успех в карьере... 22. Ради

достижения цели я... 23. Люди другой на-

циональности...

Блок «Политические ориентиры»: 24.

Террористические акты в нашей стране... 25.

Борьба с коррупцией... 26. СМИ сегодня...

27. Алкоголизм в России... 28. Работа по-

лиции... 29. Президент нашей страны... 30.

Правительство нашей страны...

Предложение «общей направлен-ности»: 31. Люди не могут делать все, что

им хочется потому, что...

Общая логика анализа эмпирической

информации предполагала использование

элементов аналитических стратегий каче-

Таблица 1

Факторы, определяющие выбор субъективного смысла, заложенного в альтернативе «затрудняюсь ответить»

Личностный фактор Методологический фактор Методический фактор«отношение вопроса к личностной,

интимной сфере»

«негативное отношение

к вопросу»

«отсутствие подходящего вари-

анта ответа»

«противоречивое мнение» =

«не сформулировал ответ»

«неактуальность вопроса

на момент жизни»

«некогда задумываться над от-

ветом»

«негативное отношение к вопросу» «нет осознания проблемы» =

«на перепутье»

«не понятна формулировка во-

проса»

«хочет скрыть информацию» «негативное отношение вслед-

ствие сложной формулировки»«вопрос не интересен»

«вопрос не относится к респон-

денту»

«использование специального

термина»

«вопрос не связан с повседневной

жизнью респондента»

«обобщенная формулировка

ключевого понятия»

«неактуальность вопроса на мо-

мент жизни»

«абстрактность ключевого по-

нятия»

«не думал об этом» «нет места, где написать личное

мнение»

«не достаточно информирован

по вопросу»

«провокационный вопрос»

«отсутствие готовности затратить

усилия на ответ»

«не хочет думать о своей жизни» =

«ворошить прошлое»

«нервозность и пессимистичный

настрой людей» = «ни во что

уж неверующие»

«стыдно давать ответ»

«боится признаться самому себе

в ответе»

«боится последствий»

«голоден»

«стеснение»

«моральные убеждения»

95


ственного семантического исследования.

В их основе типологизация субъективных

вербальных и невербальных интерпретаций

альтернативы «затрудняюсь ответить», чер-

паемых как из непосредственного лексиче-

ского материала свободного повествования,

так и из вербальных реакций на специально

разработанные стимульные семантические

конструкции.

В результате работы с эмпирическим ма-

териалом центральных вопросов интервью –

«Что Вы имеете в виду в большинстве

случаев, когда даете ответ “затрудняюсь

ответить”»? и «В жизни каждого человека

встречаются ситуации, когда на постав-

ленный перед ним устно или письменно во-

прос, он не может дать ответ. Как Вы дума-

ете, почему это происходит?» – мы пришли

к заключению о том, что в концептуальную

модель интерпретации смысловых значений

альтернаты «затрудняюсь ответить» по от-

ношению к факторам, определяющим выбор

того или иного субъективного смысла, за-

ложенного в альтернативе «затрудняюсь от-

ветить», по частоте использования в анализе

можно включить такие блоки субъективных

смыслов, как: «респондент не хочет отве-

чать» – личностный фактор (первое место),

«неосознанность проблемы» – методологи-

ческий фактор (второе место), «респондент

не понял вопрос» относится преимуществен-

но к методическому фактору (третье место),

«некомпетентность респондента» – личност-

ный фактор (четвертое место), «негативное

отношение респондента к опросу/вопросу/

анкете» – методический фактор (пятое ме-

сто) (табл. 1).

В рассуждениях неответах, респонденты

объясняли выбор той или иной альтернативы,

опираясь на свою повседневную жизнь. Там,

где вопрос был не связан непосредственно

с респондентом, он не мог, как правило, дать

однозначный ответ, потому что не сталкивал-

ся с подобного рода явлением или процессом.

При использовании метода ассоциаций было

также отмечено, что те слова, которые не от-

носились к повседневной жизни респондента

или имели небольшое значение, не вызывали

быстрой реакции. Слова, которые вызывали

противоречивое мнение, связывались ре-

спондентами с такими же неоднозначными

словами и выражениями, а слова, которая

в вопросах анкеты вызвали у респондентов

негативное отношение, были ассоциированы

со словами, имеющими негативный оттенок.

Метод неоконченных предложений также

подтвердил уже названные причины неотве-

тов респондентов, даже при общем хорошем

понимании вопросов. Преобладающее влия-

ние личностного фактора в интерпретации

субъективных смыслов альтернативы «за-

трудняюсь ответить» характерно для всех со-

циокультурных и социально-статусных групп,

и связано, на наш взгляд, с такими показате-

лями, как самооценка, образовательный уро-

вень, темперамент, тип личности респонден-

та и т.д. Методологический фактор влияет

на неответы респондента через смысловые

блоки анкеты, отраженные в вопросе про-

блемы и тенденции современного общества,

через основные положения и концепции, со-

ставляющие суть опроса. Методический фак-

тор имеет место в меньшей степени, и связан,

главным образом, с технической или проце-

дурной стороной опроса. Вместе с тем еще

одной причиной уклонения от ответа можно

назвать, по определению респондентов, «…

неопределенную, трудную в материальном

и духовном смысле, жизнь. Когда нет опре-

деленностей в жизни – нет ясного ответа

на поставленные вопросы». Такая причина

уклонения от ответа во многом свойствен-

на современному респонденту «затрудняюсь

ответить». Иначе говоря, при выборе ответа

респонденты действуют методом исключения,

исходя из своих интересов, руководствуются

повседневными практиками, ситуациями, со-

поставляя их с заложенными в вопросе аль-

тернативами. Вопросы, задающие ситуации,

с которыми респонденты не сталкивались

в жизни, вызывают противоречивое мнение

и как следствие приводят к затруднениям.

Несмотря на то что у респондентов су-

ществует достаточное количество причин

уклониться от ответа в анкетном опросе,

они всё же предпочли бы давать одно-

значные ответы, останавливаться на кон-

кретном варианте ответа, нежели отвечать

«затрудняюсь» или давать никакой ответ.

В ходе интервью высказывалось не еди-

96


ничное мнение о том, что альтернатива «за-

трудняюсь ответить» часто мешает при от-

ветах на вопросы: снимает ответственность

за выбор определенного ответа, вводит

в заблуждение при виде варианта уклоне-

ния, не дает возможности задуматься, рас-

суждать и прийти в итоге к содержательно-

му окончательному ответу. Такое восприя-

тие альтернативы, очевидно, связано с ин-

теллектуальными возможностями респон-

дентов и желанием быть полезным своим

мнением в исследовании актуальных про-

блем жизнедеятельности. Учитывая прове-

денный анализ результатов методического

исследования можно заключить, что:

1. За альтернативой «затрудняюсь отве-

тить» скрывается множество субъективных

смыслов, возникающих под воздействием

личностного, методологического и методи-

ческого факторов.

2. Влияние личностного фактора явля-

ется доминирующим, однако проявляется

с различной интенсивностью в различных

социальных группах.

3. Существенной (дополнительной) при-

чиной уклонения респондента от ответа,

непосредственно не связанной с опросной

коммуникацией, выступает неопределен-

ность самой объективной социальной ситу-

ации, подлежащей оцениванию.

Список литературы1. Бутенко И.А. «Нет ответа», анализ методической ситуации на страницах журнала «Publik

Opinion Quarterly» // Социологические исследования. 1986. № 4.

2. Гудков Л.Д. Характеристики респондентов, отказавшихся от контактов с интервьюерами

// Экономические и социальные изменения: Мониторинг общественного мнения. 1996.

№ 4.

3. Климова С.Г. Область применения открытых вопросов в стандартизированных интервью

// «Пути России»: проблемы социального познания: сб. / ред. Д.М. Рогозин. М.: МВШСЭН,

2006. С. 161–180.

4. Клюшина Н.А. Причины, вызывающие отказ от ответа // Социологические исследования.

1990. № 1.

5. Кузминский Е.Ф., Мазаев Ю.Н., Родимушкина О.В., Ситковский А.Л., Яковлев О.В. Органи-

зация и проведение социологических исследований (метод анкетирования): метод. посо-

бие. М.: ВНИИ МВД России, 2008.

6. Лютынский Я. Вопрос как инструмент социологического исследования // Социологиче-

ские исследования. 1990. № 1.

7. Мазаев Ю.Н. Тестирование закрытых оценочных вопросов с номинальными порядковыми

шкалами в ходе содержательных интервью // Социальная политика и социология. 2009.

№ 4 (46). С. 200–210.

8. Маслова О.М. Вопрос как инструмент получения эмпирических данных // Методы сбо-

ра информации в социологических исследованиях. Кн. 1 / отв. ред. В.Г. Андреенков,

О.М. Маслова. М.: Наука, 1990.

9. Мосичев А.В. Влияние формулировки вопроса на результаты эмпирических социологи-

ческих исследований (аналитический обзор) // Методология и методы социологических

исследований (итоги работы поисковых проектов 1992–1996 гг.). С. 20–38.

10. Мызников С.В. Социолингвистические факторы в социологическом опросе // Мониторинг

общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2004. Вып. № 1.

11. Назарова И.Б. Качество опроса: факторы неответов // Социологические исследования.

1999. № 11.

12. Погосян Г.А. Форма вопроса и целевая установка исследователя // Социологические ис-

следования. 1983. № 3. С. 163–167.

13. Романович Н.А. Отказ респондента в зависимости от восприятия им опроса и его методов

// Экономические и социальные изменения: мониторинг общественного мнения. 1996.

№ 4.

14. Садмен С., Бредберн Н., Шварц Н. Как люди отвечают на вопросы: применение когнитив-

ного анализа в массовых обследованиях / Институт фонда «Общественное мнение». 2003.

15. Социологические методы в современной исследовательской практике: сб. статей памяти

А. Крыштановского / отв. ред. и вступ. ст. О.А. Оберемко. М.: НИУ ВШЭ, 2011. 557 c.

97


16. Татарова Г.Г. Методы социологического исследования: Социологический словарь / отв.

ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. М.: НОРМА, 2008. С. 255–256.

17. Татарова Г.Г. О структуре языка социологического исследования // Гуманитарные страте-

гии российских трансформации: матер. Междунар. науч.-практ. конф. Т. 1. Тюмень: Изд-

во ТюмГНГУ, 2008. 318 с.

18. Толстова Ю.Н. Анализ социологических данных. Методология, дескриптивная статистика,

изучение связей между номинальными признаками. М.: Научный мир, 2000. 352 с.

19. Тощенко Ж.Т. Тезаурус социологии. Кн. 2. Методология и методы социологических ис-

следований: темат. слов.-справ. / под ред. Ж.Т. Тощенко. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2013. 415 с.

20. Федоров И.В. Причины пропусков ответов при анкетном опросе // Социологические ис-

следования. 1982. № 2.

References1. Butenko I.A. «Net otveta», analiz metodicheskoj situacii na stranicakh zhurnala «Publik

Opinion Quarterly» // Sociologicheskie issledovaniya. 1986. № 4.

2. Gudkov L.D. Kharakteristiki respondentov, otkazavshikhsya ot kontaktov s interv’yuerami //

Ekonomicheskie i social’nye izmeneniya: Monitoring obshchestvennogo mneniya. 1996. № 4.

3. Klimova S.G. Oblast’ primeneniya otkrytykh voprosov v standartizirovannykh interv’yu //

«Puti Rossii»: problemy social’nogo poznaniya: sb. / red. D.M. Rogozin. M.: MVShSEN, 2006.

S. 161–180.

4. Klyushina N.A. Prichiny, vyzyvayushchie otkaz ot otveta // Sociologicheskie issledovaniya.

1990. № 1.

5. Kuzminskij E.F., Mazaev Yu.N., Rodimushkina O.V., Sitkovskij A.L., Yakovlev O.V. Organizaciya

i provedenie sociologicheskikh issledovanij (metod anketirovaniya): metod. posobie. M.:

VNII MVD Rossii, 2008.

6. Lyutynskij Ya. Vopros kak instrument sociologicheskogo issledovaniya // Sociologicheskie

issledovaniya. 1990. № 1.

7. Mazaev Yu.N. Testirovanie zakrytykh ocenochnykh voprosov s nominal’nymi poryadkovymi

shkalami v khode soderzhatel’nykh interv’yu // Social’naya politika i sociologiya. 2009.

№ 4 (46). S. 200–210.

8. Maslova O.M. Vopros kak instrument polucheniya empiricheskikh dannykh // Metody sbora

informacii v sociologicheskikh issledovaniyakh. Kn. 1 / otv. red. V.G. Andreenkov, O.M.

Maslova. M.: Nauka, 1990.

9. Mosichev A.V. Vliyanie formulirovki voprosa na rezul’taty empiricheskikh sociologicheskikh

issledovanij (analiticheskij obzor) // Metodologiya i metody sociologicheskikh issledovanij

(itogi raboty poiskovykh proektov 1992–1996 gg.). S. 20–38.

10. Myznikov S.V. Sociolingvisticheskie faktory v sociologicheskom oprose // Monitoring

obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i social’nye peremeny. 2004. Vyp. № 1.

11. Nazarova I.B. Kachestvo oprosa: faktory neotvetov // Sociologicheskie issledovaniya. 1999.

№ 11.

12. Pogosyan G.A. Forma voprosa i celevaya ustanovka issledovatelya // Sociologicheskie

issledovaniya. 1983. № 3. S. 163–167.

13. Romanovich N.A. Otkaz respondenta v zavisimosti ot vospriyatiya im oprosa i ego metodov //

Ekonomicheskie i social’nye izmeneniya: monitoring obshchestvennogo mneniya. 1996. № 4.

14. Sadmen S., Bredbern N., Shvarc N. Kak lyudi otvechayut na voprosy: primenenie kognitivnogo

analiza v massovykh obsledovaniyakh // Institut fonda «Obshchestvennoe mnenie». 2003.

15. Sociologicheskie metody v sovremennoj issledovatel’skoj praktike: sb. statej pamyati A.

Kryshtanovskogo / otv. red. i vstupit. st. O.A. Oberemko; NIU VShE, ROS, IS RAN. M.: NIU

VShE, 2011. 557 c.

16. Tatarova G.G. Metody sociologicheskogo issledovaniya: Sociologicheskij slovar’ / otv. red.

G.V. Osipov, L.N. Moskvichev. M.: NORMA, 2008. S. 255–256.

17. Tatarova G.G. O strukture yazyka sociologicheskogo issledovaniya // Gumanitarnye strategii

rossijskikh transformacii: mater. mezhdunar. nauch.-prakt. konf. T. 1. Tyumen’: Izd-vo

TyumGNGU, 2008. 318 s.

18. Tolstova Yu.N. Analiz sociologicheskikh dannykh. Metodologiya, deskriptivnaya statistika,

izuchenie svyazej mezhdu nominal’nymi priznakami. M.: Nauchnyj mir, 2000. 352 s.

19. Toshchenko Zh.T. Tezaurus sociologii. Kn. 2. Metodologiya i metody sociologicheskikh

issledovanij: temat. slov.-sprav. / pod red. Zh.T. Toshchenko. M.: YuNITI-DANA, 2013. 415 s.

98


20. Fedorov I.V. Prichiny propuskov otvetov pri anketnom oprose // Sociologicheskie

issledovaniya. 1982. № 2.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Мазаев Ю.Н., Киреев Е.Ю. К проблеме интерпретации неявного уклонения респондентов

от прямого ответа в социологическом исследовании // Социальная политика и социоло-

гия. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 90–98. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-90-98 (Библи-

ографическое описание согласно российским стандартам).

Mazaev Yu.N., Kireev E.Yu. K probleme interpretacii neyavnogo ukloneniya respondentov ot

pryamogo otveta v sociologicheskom issledovanii // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15.

2016. № 3 (116). S. 90–98. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-90-98 (Reference in

Roman script).

Mazaev, Yu.N. & Kireev, E.Yu. (2016) On the Problem of the Interpretation of the Implicit

Avoidance by Respondents of Giving a Direct Answer in the Sociological Study, Social Policy

and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 90–98. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-90-98


99


И.Н. Молодикова,канд. геогр. наук, ведущий сотрудник проекта «Постсоветские миграции

и безопасность», Центральный Европейский университет, Будапешт

(Венгрия).

I.N. Molodikova,

candidate of geografical sciences, leading researcher of «Post-Soviet Migration

and Security Project», Central European University, Budapest (Hungary).


Т.Н. Юдина,д-р социол. наук, профессор, заведующая кафедрой социологии, Российский


Т.N. Yudina,

doctor of sociological sciences, professor, head of the department of sociology,



УДК 316

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-99-107

Вектор миграционных стратегий украинских мигрантов: ЕС или Россия

Vector Ukrainian Migrant Migration Policies: EU or Russia


24.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье на основе анализа проведенных глубинных интервью и существующих ста-

тистических данных и материалов обследований, раскрыто, как население Украины, находящейся

в условиях глубокого экономического и политического кризиса, практически в ситуации гражданской

войны, пытается своими силами решить вопросы безопасности и жизнеобеспечения через поиск без-

опасных мест за рубежом. Авторами статьи проанализированы определяющие факторы и направле-

ния миграции из Украины, сделаны выводы для политики России в отношении украинских мигрантов.

Annotation: on the basis of conducted in-depth interviews and existing statistics and surveys the artical

shows how the population of Ukraine in conditions of deep economic and political crisis, almost in a situation

of civil war in the country, trying on their own to solve the issues of security and livelihoods through the

search for safe places abroad and in the country. The authors analyzed the determinants and directions of

migration, the findings for the policy of Russia towards Ukrainian migrants.

Ключевые слова: миграция, мигранты, беженцы, миграционные стратегии, вектор миграцион-

ных стратегий, Россия, Евросоюз, Украина.

Key words: migration, migrants, refugees, migratory strategy, vector of migratory strategy, Russia,

European Union, Ukraine.

Как указывают различные украинские

источники, на январь 2016 г. в Украине на-

считывалось почти 1,7 млн внутренне пере-

мещенных лиц (ВПЛ). Практически такое

же количество людей хлынуло в пригранич-

ные с Украиной регионы России и Белорус-

сии. В период с 1 апреля 2014 года по фев-

раль 2016 г. на территорию Российской

Федерации въехали 1,1 млн граждан из юго-

востока Украины [6]. По данным управления

Верховного комиссара ООН по делам бежен-

цев, с июня 2014 года в Беларусь прибыли

100


около 150 тыс. вынужденных переселенцев.

По данным УВКВ ООН, почти полтора милли-

она граждан Украины имеют статус «вынуж-

денно перемещенного лица» [24].

Экономическая ситуация – дополни-тельный выталкивающий фактор. Главной

проблемой Украины на сегодняшний день

является бедность. Согласно статистике, бе-

ден каждый четвертый гражданин страны.

В 2014 году ВВП страны сократился на 6,8%,

инфляция составила 24,9%. В 2015 году си-

туация ухудшилась [16]. По мнению ведуще-

го научного сотрудника Института демогра-

фии и социальных исследований НАНУ Свет-

ланы Поляковой, «…мы идем к тотальному

обеднению» [10]. Поэтому не удивительно,

если в 2008 году «уехать куда угодно» хо-

тели 35,1% от числа планирующих мигри-

ровать, то в 2014 году таких стало 43,1%

респондентов. Высокую миграционную мо-

бильность населения Украины подтвержают

и данные опроса, проведенного компанией

GFK Ukraine: в ближайшее время около 8%

украинцев (3 млн чел.) планируют выехать

на заработки за границу [9]. Ученые Ин-

ститута демографии Украины ожидают пя-

тую волну миграции за рубеж, так как люди

не видят перспектив жизни в стране [14].

Данные социлогов подтверждаются и стати-

стическими подсчетами. Так, по данным Ев-

ростата, украинцы стали лидерами в странах

ЕС по миграции. Если в 2011 г. вид на жи-

тельство в странах Европы получили 126 тыс.

украинцев, то в 2014 г. – 303 тыс. чел. [3].

Украина – Мексика ЕС. По меткому за-

мечанию Франка Дювеля, Украина для ЕС,

то же самое, что Мексика для США [23]. Во-первых, Украина, как и Мексика для своего

региона, одна из самых крупных стран в Ев-

ропе: на 01.02.2016 года в ней проживали

около 42,5 миллионов человек [12]. Во-вторых, это потоки нелегальной миграции

и незаконной занятости, траффики людей

и товаров. Это проблема отмечается иссле-

дователями как одна из главных характе-

ристик внешней миграции украинцев [26].

По информации МОМ, доля граждан Укра-

ины, нелегально работающих за границей,

в феврале–марте 2015 года превысила 40%

[18]. В-третиьх, это массовая вынужден-

ная миграция населения из страны в целом:

с 2001 г. страна потеряла 6,12 млн человек

или 15% своего населения [19].

На основе анализа проведенных глубин-

ных интервью и существующих статистиче-

ских данных и материалов обследований

мы хотели показать определяющие факто-

ры и направления миграции в условиях по-

литического кризиса и военных действий

(полуостров Крым был нами не охвачен).

Мы предполагаем, что в период вооруженно-

го конфликта и экономической нестабиль-

ности принятие решения о миграции носит

вынужденный характер и базируется на сле-

дующих основаниях:

1) поиске безопасного для себя и близких

региона; 2) наличии в месте переезда род-

ственников и знакомых, способных помочь

в первое время адаптации с поиском жилья

и работы, то есть направления миграции

определяются ранее сформировавшейся

миграционной сетью; 3) причины мигра-

ции из разных регионов Украины различны:

из Юго-Всточной Украины – это в основ-

ном бегство от войны; из остальных ре-

гионов – трудовые миграции; 4) причиной

миграции для мужского населения призыв-

ного возраста является вынужденное укло-

нение от участия в боевых действиях; 5)

на направленность вектора миграционных

перемещений сильно влияет этничность

мигрантов. Для определения основных

факторов и направлений миграции были

проведены интервью с украинцами трудо-

способного возраста уже мигрировавшими

в страны ЕС и Россию, а также с украинцами,

проживающими в Украине для выяснения

их «алгоритма принятия решения о переез-

де» и выбора места переезда в случае реше-

ния переезда в другую страну.

Результаты опроса – мнения украинцев, живущих в Украине. Опрошенные украин-

цы в Украине в большинстве своем в местах

проживания живут или с рождения, или бо-

лее 10 лет, и их родственники в основном

проживают там же или относительно неда-

леко. Все имеют родственников или знако-

мых, которые после Майдана переселились

за границу и в ближайшее время не соби-

раются возвращаться. Их характерные вы-

101


сказывния: «пока война не кончится», «кри-

зис сейчас и трудно здесь найти работу»

и даже потом «скорее всего не вернуться»

или «вернутся не все» как из России, так

и из ЕС. Следует отметить, что большинство

респондентов в Западной Украине (Львов

и Луцк), которая традиционно имеет хоро-

шие связи с соседними странами ЕС, отмеча-

ли, что многие едут в Россию. Они говорили,

что среди их знакомых многие переселяются

по несколько раз: «Я живу в Луганске. Среди

моих знакомых многие уже по несколько раз

преехали за это время». Более того, произо-

шло много внутрисемейных конфликтов среди близких родственников наших ре-

спондентов (даже между детьми и родителе-

ями), из-за разной оценки ситуации в Укра-

ине. Обвинения сыплются с обеих сторон: «как с ними общаться-то – они же бенде-

ровцы» и противоположное мнение: «ваш

Путлер нас всех хочет уничтожить...». По-

хожие высказывания были зафиксированы

в результатах фокус-групп Института соци-

ологии РАН [17].

Украинцы в Украине очень осторожно от-

вечали на вопросы об уклонении от армии.

Многие согласились, что их мужчины ис-

пользуют переезд как укрытие от армии (ди-

зертирство). Один из респондентов заметил,

что среди беженцев большая доля молодых

людей, которые бегут от мобилизации за ру-

беж пока война не закончится: «все живут

в ожидании новой волны мобилизации в ар-

мию. Война не популярна среди населения.

Во время предыдущей, шестой, волны, муж-

чин призывного возраста старались отпра-

вить за рубеж. А иначе окружают магазины,

заводы и больницы, проверяют докумен-

ты и забирали молодежь. И похорон много

было».

Мнение украинцев по поводу ассоциа-тивного договора с ЕС в Голландии, как

показал всеукраинский опрос, очень отли-

чается от региона к региону. Из нашх ин-

тервьюеров про голосование в Голландии

об Украинской ассоциации с ЕС половина

опрошенных просто не знала. Некоторые вы-

сказывали мнение, что в случае неблагопри-

ятного исхода голосования могут начаться

волнения. Других респондентов результаты

голосования не волновали. Мнения наших

респондентов также разделились и на пред-

мет потенциального переезда в ЕС в слу-

чае отмены визового режима. Получение

визы ЕС стало обыденным делом (особенно

польской), люди не видят проблемы в этом:

«желающие работать на Западе без про-

блем открывают визу и сейчас». Несмотря

на то, что все респонденты на данный мо-

мент не собираются переезжать, половина

в случае открытия границ, вероятно, будут

рассматривать такую возможность: «в Рос-

сию ехать невыгодно в связи с низкой опла-

той труда»; «уже стали меньше туда ез-

дить». Другие отмечали, что едут в Россию:

«где кого-то знают и могут помочь устро-

иться». Не случайно возможность введения

визового режима с Россией, обсуждаемая

сегодня правительством Украины, одобрил

только один из опрошенных респондентов.

Большое значение имеет наличие этниче-ских корней для получения двойного граж-

данства. Многие в Украине нашли польские,

венгерские или румынские корни, получив

документы этих стран (паспорта или карту

поляка) выезжают в ЕС работать. Следует

отметить, что никто из интервьюирован-

ных в Украине не был в курсе о Программе

по оказанию содействия добровольному

переселению в Российскую Федерацию со-

отечественников, проживающих за рубе-

жом, хотя в России около 170 000 украинцев

за время конфликта стали ее участниками.

Все опрошенные отметили наличие ми-

грационных сетей: «друзья и родственники

из Украины в каких только странах не рабо-

тают сейчас». Интернет и социальные сети

открыли новый уровень поддержания регу-

лярных связей с родственниками и друзьями

за границей. По мнению всех опрошенных,

выбор сраны для выезда идет через род-

ственников и знакомых, которые уже осели

в другой стране и помогают на первых порах

с работой и жильем. Однако не все страны

ЕС одинаково привлекательны для украин-

ских мигрантов. Вот скептическое мнение

по поводу возможного переезда респонден-

та в Румынию: «Муж мой этнический румын

и учился там – ничего хорошего! Румыны

сами из своей страны уезжают. Не поедем!»

102


Украинские венгры, по мнению одного рабо-

тодателя: из Венгрии сейчас «едут дальше

в Чехию и Германию», с паспортом ЕС они

«выбирают для труда удобные страны».

Вектор миграционных стратегий – стра-ны ЕС. Респонденты и в ЕС, и в Украине отме-

чали, что нет проблем оформить визу и даже

приглашение на работу. Как показали интер-

вью украинцев в Голландии, они въехали туда

по польской трудовой визе и не в первый раз.

По окончании визы люди возвращаются до-

мой и делают новую, платя за нее. В Голлан-

дии работают нелегально. Такая же картина

с украинцами, имеющими венгерские паспор-

та. Они въезжают на законных условиях и как

гражданам Венгрии им не нужно разрешение

на работу, но работают они «по-черному»,

не платя налогов и заняты в низком сегменте

занятости – сфере услуг, на временных ра-

ботах или в самозанятости (уборка квартир,

нянями с детьми и стариками), хотя имеют

высшее образование: «не нравится ему эта

работа тут (сын с высшим образованием

работает уборщиком на заводе), но я не хочу,

чтобы он в Германию куда-то на стройку

ехал, пусть при мне будет... потом может

как-то ситуация улучшится...» (украинская

венгерка из Берегова, работает в Будапеш-

те). Мигранты – украинцы, находящиеся вне

Украины, более однозначно высказывались

по поводу миграции от армии. «Теперь у меня

хоть сердце спокойно – и второго сына сюда

превезла. Один хорошо работает в мастер-

кой – чинит велосипеды, другой – временны-

ми заработками... с работой, конечно, труд-

но, есть не всегда, зато спокойно» (укра-

инка в Голландии). Еще один вид миграции

из Украины в страны ЕС – учебная миграция.

Большое количество молодежи едет учиться

в страны ЕС, такие как Польша и Чехия. Ре-

спонденты объясняют это тем, что «язык

легкий – за один месяц уже можно говорить

и понимать, а после их учебы работу можно

найти, но надо их язык знать, конечно», «не

дорого учиться, но надо показать деньги

на счету, с этим могут бть проблемы, так

как гривны упала в несколько раз».

Вопросы о беженцах в Украине показали,

что в ЕС мало людей уехали просить статус

беженца. Только один человек отметил, что

знает такого. По тем дискуссиям, которые

ведутся на страницах европейских газет, на-

чиная с сентября 2015 года, можно сделать

вывод, что беженцы из Украины сейчас во-

обще уже не интересны европейцам. Это

подтверждает и тот факт, что даже отно-

сительное небольшое количество граждан

Украины (около 14 тысяч человек), пода-

вших в 2014 году прошения о статусе бе-

женца, столкнулись в странах ЕС с весьма

холодным приемом. Германия даже вычер-

кнула ее из списков стран, которым дается

приоритетное убежище [1; 5; 15]. Сегодня

тема Украины, как возможного «поставщи-

ка» беженцев, интересна в основном ее не-

посредственным соседям из ЕС. Например,

в Венгрии в начале кризиса в Украине было

подготовлено в лагерях для беженцев около

180 000 мест. Это приблизительная оцен-

ка количества венгерского меньшинства

в Украине. Можно с большой долей уверен-

ности сказать, что венгры приготовились

спасать только «своих».

Украинские беженцы в ЕС. Признание

беженцами или получение частичной за-

щиты в ЕС добились всего 16% аппликантов.

Для сравнения: аналогичный показатель

по гражданам Сирии составил 94 процентов

[24]. Весьма показательным в этом отно-

шении интервью одного из авторов данной

статьи с беженцами из Украины. Мужчина

из Донбаса в поисках убежища в Австрии

ждал четыре месяца решения, получил отказ,

билет в Киев и 200 евро. А семья с двумя

детьми из Донецкой области получила гума-

нитарный статус, который дает возможность

находиться в стране, но без возможности по-

лучения социальной помощи и разрешения

на работу. Работая без разрешения, люди

балансируют на грани нарушителей законов,

что очень тяжело морально. То, что украин-

цев не ждут в странах ЕС говорят и резуль-

таты референдума в Голландии, который

прошел 6 апреля 2016 года. Более 64% гол-

ландцев высказались против ассоциации

Украины с Евросоюзом [4].

Вектор миграционных потоков – Россия. Как уже говорилось выше, основной поток

вынужденных мигрантов из Украины пришел-

ся на Россию. На январь 2016 года, согласно

103


данным ФМС России, в стране находились,

имея разного вида статусы, порядка 1,3 мил-

лиона вынужденных мигрантов из Украины

[7]. В 2015 году в территориальные органы

ФМС России от граждан Украины поступило

130 тысяч ходатайств о признании беженцем

и заявлений о предоставлении временного

убежища, что составило 98,0% от всех обра-

тившихся [6]. В августе 2014 года было от-

крыто 1002 пункта временного размещения

(ПВР), в которых разместились более 55 тыс.

граждан Украины. После снижение потока

беженцев за 2015 году на территории Россий-

ской Федерации осталось 282 ПВР, в которых

были размещены более 13 тыс. человек, в том

числе более 4 тыс. детей [20]. Для граждан

Украины был введен льготный режим пребы-

вания, который выводил их из-под действия

миграционного регулирования. Они могли

работать в России без разрешительных доку-

ментов и находиться в стране неограниченное

время. Для тех, кто оформил в России времен-

ное убежище или статус беженца, послабле-

ния действовали напрямую, остальные при-

езжие из Украины пользовались введенной

ФМС временной нормой 90 суток, в течение

которых мигрант должен был оформить свое

пребывание в России. Гражданам Украины ав-

томатически предоставлялось на эти цели еще

90 суток и так несколько раз. Россией для аби-

туриентов с юго-востока Украины в 2015 году

на внеконкурсной основе было выделено

18 000 бюджетных мест в российских вузах

без сдачи аттестационных экзаменов россий-

ского ЕГЭ. Льготы по пребыванию украинцев

в России должны были закончиться 1 августа

2015 г., но ФМС для беженцев из Луганской

и Донецкой областей продлил их до 1 янва-

ря 2016 г., а остальным гражданам Украины

власти стали предоставлять еще 90 суток (до

1 ноября 2015 г.). С начала 2016 года стала

действовать норма, которая позволяет ми-

грантам находиться в России без оформления

документов не более 90 суток в течение полу-

года. С марта 2015 года для граждан Донецкой

и Луганской республик ввели скидку на про-

хождение комплексного теста.. Стоимость

экзамена для мигрантов из этих регионов,

которые хотят получить разрешение на ра-

боту, составила 2,5 тыс. рублей (для осталь-

ных – 5 тыс. рублей), для желающих получить

вид на жительство или временное прожива-

ние – 2,8 тыс. рублей [8]. Однако, несмотря

на принимаемые меры, на все «послабления»

и «облегчения» для мигрантов из Украины,

как показала практика, сотни тысяч беженцев

из Украины столкнулись с многими пробле-

мами, чтобы на законных основаниях осесть

в России, получить право на работу и возмож-

ность получить гражданство. Так, даже для

получения временного убежища необходимо

наличие регистрации по месту жительства.

Откуда такая регистрация может быть у чело-

века, который не имеет крыши над головой?

Требование регистрации по месту прожива-

ния является одной из самых больших про-

блем [22]. Заметим: статус беженца получить

труднее, поскольку он дает право на соци-

альные гарантии, но общая вместимость ПВР

в десяток раз меньше, чем реальное число

беженцев. Многи обращаются к родственни-

кам, но если родственники, готовы дать реги-

страцию, то возникает следующая проблема:

не во всех регионах вынужденные мигранты

могут подать на получение статуса беженца

или временное убежище. Квоты даны только

определенным регионам. Беженцы попадают

часто в безвыходную ситуацию. там, где у них

есть родственники, нет квот на получение ста-

туса, а там, где есть квота на статус, часто бы-

вает, что нет родственников, чтобы прописать-

ся у них [6]. Официальный статус беженца

был предоставлен всего лишь 241 украинским

гражданам (в основном солдаты батальона

«Беркут», сотрудники прокуратур и других

правоохранительных органов) [25]. Еще одна

сложность – найти работу даже со стату-сом, так как он привязан к региону. Невоз-

можно переехать для работы в другой реги-

он. Ситуация в приграничной Белгородской

области после прибытия беженцев, согласно

обследованиям Института социологии РАН

[17], показала, что массовое прибытие ми-

грантов сильно повлияло на перегрев рынка

труда и жилья. Местное население жалуется,

что цены на съем жилья резко возросли, а за-

работки на рынке труда, наоборот, упали из-за

большого притока рабочих рук.

Украина находится в ситуации граждан-ского раскола, который отражается в раз-

104


нонаправленных вынужденных миграци-ях. Вынужденным миграциям подвержена

большая часть населения Украины, особенно

мужского, пытающегося избежать участия

в войне, переехав в другую страну на работу,

на учебу или просто временно Хаотичность

переездов населения свидетельствует о его

дизориентации в оценке событий. Поведе-

ние населения скорее различается не по ре-

гионам, а по этническим группам. Молодежь

использует образовательную миграцию как

способ интеграции. Россия остается привле-

кательной для выходцев из Украины и с по-

зиций их дальней адаптации и интеграции.

В первую очередь это касается языка. Как

нам представляется, России необходимо

убрать барьеры по добровольному преселе-

нию украинцев. Украинские мигранты – это

возможный ресурс развития трудового по-

тенциала, культурно близкие русскоязычные

люди и их приезд снизит остроту демографи-

ческий кризис России [21].

Список литературы1. Варшавер Е.А., Рочева А.Л. Вглядываясь в «этническое» сообщество: отличия характе-

ристик интеграции в «земляческо-родственные» и «национальные» круги (на примере

мигрантов из Кыргызстана в Москве) // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015.

№ 3-1 (109). С. 24–37.

2. Ващиковский: Восточное партнерство закончилось катастрофой [Электронный ресурс] //

Радио Польши, 29.01.2916. URL: http://www.radiopolsha.pl/6/137/Artykul/238603 (дата

обращения: 02.03.2016).

3. Ветрова А. Чужой среди своих: Пятая волна эмиграции сделает Украину страной пен-

сионеров [Электронный ресурс] // Аргументы и факты Украина. 2016. 24 февр. URL:

http://www.aif.ua/society/social/chuzhoy_sredi_svoih_pyataya_volna_emigracii_sdelaet_

ukrainu_stranoy_pensionerov (дата обращения: 02.03.2016).

4. Голландцы проголосовали против соглашения Евросоюз – Украина // 1 канал. Новости.

URL: https://www.1tv.ru/news/2016/04/07/299905 (дата обращения: 15.04.2016).

5. Гулина О. Глаза боятся – законы пишутся // Ведомости. 2016. 28 янв. URL: www.vedomosti.

ru./opinion/articles/2016/01/28/625808-glaza-boyatsya-zakoni-pishutsya (дата обраще-

ния: 10.04.2016).

6. Итоговый доклад о миграционной ситуации, результатах и основных направлениях дея-

тельности Федеральной миграционной службы за 2015 год. URL: https://www.fms.gov.ru/

documents (дата обращения: 04.03.2016).

7. Коряшкин П. Глава ФМС России: У граждан Украины такие же права как у граждан других

стран СНГ // Русский век. Портал для российских соотечественников, 04.02.2016. URL:

http://www.ruvek.ru/?module=articles&action=view&id=10232&theme=1 (дата обраще-

ния: 10.03.2016).

8. Кочегаров П., Бородина Т. ФМС освободит мигрантов из ЛНР и ДНР от комплексного экза-

мена // Известия. Общество. 20.05.2015. URL: http://izvestia.ru/news/586686 (дата об-

ращения: 12.02.2016).

9. Малиновская О. Современные тенденции миграционных процессов в Украине. Будапешт,

2015.

10. Мамаева М. Бедность украинцев по итогам 2015 года станет тотальной // Golos.ua, 13 фев-

раля 2016 г. URL: http://ru.golos.ua/suspilstvo/bednost_ukraintsev_po_itogam_2015_

goda_stanet_totalnoy__sotsiolog_0350 (дата обращения: 05.03.2016).

11. Минвостокразвития: 50 тыс. рабочих мест на ДВ – не для беженцев с Украины // REGNUM.

Информационное агентство. Новости. 16 февраля 2016. URL: http:// regnum.ru/news/

economy/2080180.html (дата обращения: 04.04.2016).

12. Население Украины // Финансовый портал. Минфин. URL: http://index.minfin.com.ua/

people/?2012 (дата обращения: 01.04.2016).

13. Не будем повторять ошибки – Юнкер объяснил, почему Украину не возьмут в ЕС

// РИА Новости. Россия сегодня. Общество. 04.03.2016. URL: http://ria.ru/tv_

society/20160304/1384298030.html (дата обращения: 04.04.2016).

14. Онойко П. УКРАИНА – оценка миграционных намерений и круга уехавших / Евростат:

граждане Украины лидируют в получении ВНЖ на работу в ЕС // Русские Афины. Им-

мигрант. 2015. 20 окт. URL: http://rua.gr/immi/nashzagran/15524-evrostat-grazhdane-

ukrainy-lidiruyut-v-poluchenii-vnzh-na-rabotu-v-es.html (дата обращения: 04.02.2016).

105


15. Осадчая Г.И. Миграционные процессы в контексте формирования единого рынка труда

Евразийского экономического союза // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015.

№ 3-1 (109). С. 62–67.

16. Почти половина украинцев считают, что страна находится на пике кризиса / Ситуация

на Украине // РИА Новости. Россия сегодня. В мире. Февраль 2016 (753). URL: http://ria.

ru/world/20160217/1376370545.html (дата обращения: 04.03.2016).

17. Социально-экономические факторы межэтнической напряженности в регионах Россий-

ской Федерации / отв. ред. М.Ф. Черныш. М.: Институт социологии РАН, 2015.

18. Срок пребывания в России неоформленных мигрантов из Украины продлен // Украина.ру.

События. 31.07.2015. URL: http://ukraina.ru/news/20150731/1013823220 (дата обраще-

ния: 04.02.2016).

19. Украина занимает первое место в мире по детскому алкоголизму и за 20 лет потеряла

6 млн человек // News.ru.ua. 22.08.2011. URL: http://rus.newsru.ua/ukraine/22aug2011/

ukraina.html (дата обращения: 02.02.2016).

20. Уполномоченный по правам человека в России о миграционных процессах и защи-

те прав иностранных граждан на территории Российской Федерации // Портал ФМС

России. Пресс-Центр. Новости. 25.03.2016. URL: https://34.fms.gov.ru/press/news/

item/61137 (дата обращения: 12.04.2016).

21. Шемякин И. Крым как Западный Берлин // Газета.ru, 19.03.2016. URL: http://www.gazeta.

ru/comments/2016/03/15_a_8124545.shtm (дата обращения: 04.04.2016).

22. Шеслер Л. Украинские мигранты в России: Чужие среди своих // Народный журналист.

Внутренняя политика. 03.11.2015. URL: http://rusrand.ru/analytics/ukrainskie-migranty-

v-rossii-chujie-sredi-svoih (дата обращения: 12.01.2016).

23. Düvell F. (ed.). 2006 Illegal Immigration in Europe. Houndmills: Palgrave // Library of

Congress Cataloging-in-Publication Data Illegal Immigration in Europe: beyond control? /

ed. by F. Düvell. Printed and bound in Great Britain by Antony Rowe Ltd, Chippenham and

Eastbourne.

24. Eurostat / Statistics Explained // europa.eu/eurostat/statistics-explained/index.php/

Asylum_quarterly_report/Macmillan (дата обращения: 12.01.2016).

25. Gulina O. The «Special» Status of Ukrainian Refugees in Russia // INTERSECTION. Russia.

Europe. World. Search. 4 November 2015 URL: http://intersectionproject.eu/article/russia-

europe/special-status-ukrainian-refugees-russia (дата обращения: 15.02.2016).

26. Postavnin V. Head of Migration Program at the Kudrin Foundation Excerpts From the Report

Trans-Regional Migration: Challenges for Russia (2015). URL: file:///C:/Users/Ruben/

Downloads/2015%20November%20RUSMPI%20DIGEST%20Newsletter%20%C2%A72%20

[postavnin].pdf (дата обращения: 15.03.2016).

References1. Varshaver E.A., Rocheva A.L. Vglyadyvayas’ v «etnicheskoe» soobshchestvo: otlichiya

kharakteristik integracii v «zemlyachesko-rodstvennye» i «nacional’nye» krugi (na primere

migrantov iz Kyrgyzstana v Moskve) // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015.

№ 3-1 (109). S. 24–37.

2. Vashchikovskij: Vostochnoe partnerstvo zakonchilos’ katastrofoj [Elektronnyj resurs] //

Radio Pol’shi, 29.01.2916. URL: http://www.radiopolsha.pl/6/137/Artykul/238603 (data

obrashcheniya: 02.03.2016).

3. Vetrova A. Chuzhoj sredi svoikh: Pyataya volna emigracii sdelaet Ukrainu stranoj pensionerov

[Elektronnyj resurs] // «Argumenty i fakty Ukraina». 2016. 24 fev. URL: http://www.aif.ua/

society/social/chuzhoy_sredi_svoih_pyataya_volna_emigracii_sdelaet_ukrainu_stranoy_

pensionerov (data obrashcheniya: 02.03.2016).

4. Gollandcy progolosovali protiv soglasheniya Evrosoyuz – Ukraina // 1 kanal. Novosti. URL:

https://www.1tv.ru/news/2016/04/07/299905 (data obrashcheniya: 15.04.2016).

5. Gulina O. Glaza boyatsya – zakony pishutsya // Vedomosti. 2016. 28 yan. URL: www.

vedomosti.ru./opinion/articles/2016/01/28/625808-glaza-boyatsya-zakoni-pishutsya

(data obrashcheniya: 10.04.2016).

6. Itogovyj doklad o migracionnoj situacii, rezul’tatakh i osnovnykh napravleniyakh

deyatel’nosti Federal’noj migracionnoj sluzhby za 2015 god. URL: https://www.fms.gov.ru/

documents (data obrashcheniya: 04.03.2016).

7. Koryashkin P. Glava FMS Rossii: U grazhdan Ukrainy takie zhe prava kak u grazhdan drugikh

stran SNG // Russkij vek. Portal dlya rossijskikh sootechestvennikov, 04.02.2016. URL: http://

106


www.ruvek.ru/?module=articles&action=view&id=10232&theme=1 (data obrashcheniya:

10.03.2016).

8. Kochegarov P., Borodina T. FMS osvobodit migrantov iz LNR i DNR ot kompleksnogo ekzamena

// Izvestiya. Obshchestvo. 20.05.2015. URL: http://izvestia.ru/news/586686 (data


9. Malinovskaya O. Sovremennye tendencii migracionnykh processov v Ukraine. Budapesht,

2015.

10. Mamaeva M. Bednost’ ukraincev po itogam 2015 goda stanet total’noj // Golos.ua, 13 fevralya

2016 g. URL: http://ru.golos.ua/suspilstvo/bednost_ukraintsev_po_itogam_2015_goda_

stanet_totalnoy__sotsiolog_0350 (data obrashcheniya: 05.03.2016).

11. Minvostokrazvitiya: 50 tys. rabochikh mest na DV – ne dlya bezhencev s Ukrainy // REGNUM.

Informacionnoe agentstvo. Novosti. 16 fevralya 2016. URL: http:// regnum.ru/news/

economy/2080180.html (data obrashcheniya: 04.04.2016).

12. Naselenie Ukrainy // Finansovyj portal. Minfin. URL: http://index.minfin.com.ua/

people/?2012 (data obrashcheniya: 01.04.2016).

13. Ne budem povtoryat’ oshibki – YUnker ob”yasnil, pochemu Ukrainu ne voz’mut v ES

// RIA Novosti. Rossiya segodnya. Obshchestvo. 04.03.2016. URL: http://ria.ru/tv_

society/20160304/1384298030.html (data obrashcheniya: 04.04.2016).

14. Onojko P. UKRAINA – ocenka migracionnykh namerenij i kruga uekhavshikh / Evrostat:

grazhdane Ukrainy lidiruyut v poluchenii VNZh na rabotu v ES // Russkie Afiny. Immigrant,

2015. 20 okt. URL: http://rua.gr/immi/nashzagran/15524-evrostat-grazhdane-ukrainy-

lidiruyut-v-poluchenii-vnzh-na-rabotu-v-es.html (data obrashcheniya: 04.02.2016).

15. Osadchaya G.I. Migracionnye processy v kontekste formirovaniya edinogo rynka truda

Evrazijskogo ekonomicheskogo soyuza // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015.

№ 3-1 (109). S. 62–67.

16. Pochti polovina ukraincev schitayut, chto strana nakhoditsya na pike krizisa / Situaciya na

Ukraine // RIA Novosti. Rossiya segodnya. V mire. Fevral’ 2016 (753). URL: http://ria.ru/

world/20160217/1376370545.html (data obrashcheniya: 04.03.2016).

17. Social’no-ekonomicheskie faktory mezhetnicheskoj napryazhennosti v regionakh Rossijskoj

Federacii / otv. red. M.F. Chernysh. M.: Institut sociologii RAN, 2015.

18. Srok prebyvaniya v Rossii neoformlennykh migrantov iz Ukrainy prodlen // Ukraina.

ru. Sobytiya. 31.07.2015. URL: http://ukraina.ru/news/20150731/1013823220 (data


19. Ukraina zanimaet pervoe mesto v mire po detskomu alkogolizmu i za 20 let poteryala 6 mln

chelovek // News.ru.ua. 22.08.2011. URL: http://rus.newsru.ua/ukraine/22aug2011/

ukraina.html (data obrashcheniya: 02.02.2016).

20. Upolnomochennyj po pravam cheloveka v Rossii o migracionnykh processakh i zashchite

prav inostrannykh grazhdan na territorii Rossijskoj Federacii // Portal FMS Rossii. Press-

Centr. Novosti. 25.03.2016. URL: https://34.fms.gov.ru/press/news/item/61137 (data


21. Shemyakin I. Krym kak Zapadnyj Berlin // Gazeta.ru, 19.03.2016. URL: http://www.gazeta.

ru/comments/2016/03/15_a_8124545.shtm (data obrashcheniya: 04.04.2016).

22. Shesler L. Ukrainskie migranty v Rossii: Chuzhie sredi svoikh // Narodnyj zhurnalist.

Vnutrennyaya politika. 03.11.2015. URL: http://rusrand.ru/analytics/ukrainskie-migranty-

v-rossii-chujie-sredi-svoih (data obrashcheniya: 12.01.2016).

23. Düvell F. (ed.).2006 Illegal Immigration in Europe. Houndmills: Palgrave // Library of

Congress Cataloging-in-Publication Data Illegal Immigration in Europe: beyond control? /

ed. by F. Düvell. Printed and bound in Great Britain by Antony Rowe Ltd, Chippenham and

Eastbourne.

24. Eurostat / Statistics Explained // europa.eu/eurostat/statistics-explained/index.php/

Asylum_quarterly_report/Macmillan (data obrashcheniya: 12.01.2016).

25. Gulina O. The «Special» Status of Ukrainian Refugees in Russia // INTERSECTION. Russia.

Europe. World. Search. 4 November 2015 URL: http://intersectionproject.eu/article/russia-

europe/special-status-ukrainian-refugees-russia (data obrashcheniya: 15.02.2016).

26. Postavnin V. Head of Migration Program at the Kudrin Foundation Excerpts From the Report

Trans-Regional Migration: Challenges for Russia (2015). URL: file:///C:/Users/Ruben/

Downloads/2015%20November%20RUSMPI%20DIGEST%20Newsletter%20%C2%A72%20

[postavnin].pdf (data obrashcheniya: 15.03.2016).

107


Библиографическое описание статьи / Reference to article Молодикова И.Н., Юдина Т.Н. Вектор миграционных стратегий украинских мигрантов: ЕС

или Россия // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 99–107. DOI:

10.17922/2071-3665-2016-15-3-99-107 (Библиографическое описание согласно россий-

ским стандартам).

Molodikova I.N., Yudina T.N. Vektor migracionnykh strategij ukrainskikh migrantov: ES

ili Rossiya // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 99–107. DOI:


Molodikova, I.N. & Yudina, Т.N. (2016) Vector Ukrainian Migrant Migration Policies: EU or

Russia, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 99–107. DOI: 10.17922/2071-


108


С.С. Новикова,д-р социол. наук, профессор кафедры социологии, Российский


S.S. Novikova,

doctor of sociological sciences, professor of the department of sociology,



УДК 316

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-108-115

Гендерное равноправие и неравенство в России: история и современность

Gender Equality and Inequality in Russia: History and Modernity


14.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: укрепление гендерного равноправия, особенно на рынке труда, является важным фак-

тором формирования социального государства. Для выработки эффективных мер, направленных

на гендерное равноправие, надо анализировать прежде всего горизонтальную (по отраслям эконо-

мики, профессиям) и вертикальную (по должностям, уровню доходов) дифференциацию между жен-

щинами и мужчинами, а также положение тех социально-демографических групп женщин, которые

имеют или не имеют возможностей для совмещения карьеры и семьи.

Annotation: strengthening of gender equality, especially in labor market, is an important factor of

formation of the social state. For development of the effective measures directed on gender equality it

is necessary to analyze, first of all, horizontal (on branches of economy, professions) and vertical (on

positions, level of the income) differentiation between women and men, and also position of those social and

demographic groups of women which have or have no opportunities for combination of career and a family.

Ключевые слова: гендерное равноправие, гендерные стереотипы, рынок труда.

Key words: gender equality, gender stereotypes, labour market.

вазовой, Н.М. Римашевской, О.М. Здраво-

мысловой, Л.С. Ржанициной, Н.А. Шведовой,

И.О. Мальцевой и др.). Гендерные проблемы

оказали многофакторное воздействие на ин-

ституциональные и общественные структуры

в условиях формирования рыночных отно-

шений, связанные в том числе с гендерны-

ми стереотипами, дискриминацией и иными

явлениями. Известно, что истоки гендерно-

го неравенства видны уже в Древней Руси.

Анализ гражданского и уголовного законо-

дательств показывает, что правовое положе-

ние женщин в Древней Руси было тяжелым.

По древнерусскому праву дочери не получа-

ли наследства, если их не выдавали замуж

Последние несколько десятилетий ха-

рактеризует повышенный научный и обще-

ственный интерес, в первую очередь в за-

падных странах, к гендерной проблематике.

Политические и общественные организации

уделяют значительное внимание вопро-

су выхода женщин за рамки традиционных

ролевых функций. Женщины по праву стали

самостоятельной социальной, экономиче-

ской, политической силой, с которой вынуж-

дены считаться их патриархальные коллеги

и соратники. В России более 30 лет в соци-

альных исследованиях активно использует-

ся и разрабатывается концепция гендерных

отношений (см. на эту тему работы: С.Г. Ай-

109


при жизни родителей, они оставались без

материальной поддержки, их должна была

содержать община [24, с. 109]. Семейное

положение русской женщины тоже было

очень тяжелым. В «Домострое» (первая ре-

дакция конец XV – начало XVI в.) произошло

закрепление полной власти мужа над же-

ной. Жена должна была подчиняться мужу,

который часто подвергал ее побоям. «До-

мострой» советовал не бить женщин смерт-

ным боем, а лишь «вежливенько» постегать

плетью без свидетелей [3, с. 100]. А по Со-

борному уложению 1649 г. (действовавшему

до 1832 г.), которое является одним из круп-

нейших источников русского права, жен-

щину за убийство мужа закапывали живьем

в землю и держали там пока она не умрет.

При этом, если мужчина убивал жену, то, как

правило, он подвергался только церковному

покаянию [20, с. 290].

Неравенство женщины проявлялось

и в том, что она ценилась менее, чем муж-

чина, в качестве свидетеля на суде. В одном

из указов Петра I – «Кратком изображении

процессов», посвященному судебному про-

цессу, при противоречии показаний свидете-

лей, было отмечено, что «свидетель мужеска

пола паче женска» [22]. В имущественном

наследии и гражданском праве приоритет

всегда оставался за мужчиной. Главой в се-

мье был мужчина и решение всех вопросов

зависело только от него. Женщины всех со-

словий не имели возможности получать об-

разование. Только благодаря Екатерине II

было положено начало школьному образо-

ванию женщин. По ее указу в мае 1764 г. при

Воскресном монастыре в Санкт-Петербурге

было учреждено Воспитательное общество

благородных девиц (на 200 воспитанниц),

ставшее позже известным как Смольный ин-

Таблица 1

Получение женщинами права голоса на равной основе с мужчинами1893 Новая Зеландия 1945 Франция, Венгрия, Италия, Япония,

Вьетнам, Югославия, Боливия

1902 Австралия 1946 Албания, Румыния, Панама

1906 Финляндия 1947 Аргентина, Венесуэла

1913 Норвегия 1948 Израиль, Корея

1915 Дания, Гренландия 1949 Китай, Чили

1917 СССР 1950 Сальвадор, Гана, Индия

1918 Канада 1951 Непал

1919 Австрия, Германия, Нидерланды,

Польша, Швеция, Люксембург, Че-

хословакия

1952 Греция

1920 США 1953 Мексика

1922 Ирландия 1954 Колумбия

1928 Великобритания 1955 Никарагуа

1929 Эквадор 1956 Египет, Пакистан, Сенегал

1930 Южная Африка 1957 Ливан

1931 Испания, Шри-Ланка, Португалия 1959 Марокко

1932 Таиланд 1962 Алжир

1934 Бразилия, Куба 1963 Иран, Кения, Ливия

1936 Коста Рика 1964 Судан, Замбия

1937 Филиппины 1965 Афганистан, Гватемала

1941 Индонезия 1977 Нигерия

1942 Доминиканская Республика Уруг-

вай

1979 Перу, Зимбабве

Источник: Tuttle L. Encyclopedia of feminism. New York, Oxford, 1986. P. 370–371.

110


ститут. Только в 60-х годах ХVIII в. начинают

создаваться в губернских городах женские

школы, приближенные по курсу преподава-

ния к гимназиям (Петербург, Вильно, Ковно,

Гродно, Минск, Киев, Саратов и т.д.). Право

женщин на труд было ограничено, а оплачи-

вался он на 30% ниже мужского [1, с. 243].

Женское движение в России возникло

за право получения высшего образования

и труда вне дома. После окончания гимназии

женщины, по существующим в то время пра-

вилам, не могли поступать в университеты.

Женщины могли получить высшее образова-

ние только за границей или в немногих выс-

ших учебных негосударственных заведения

России, которые открывались по частным

инициативам. В 1878 г. в Москве, в 1880 г.

в Санкт-Петербурге, затем во многих других

городах появились высшие женские курсы,

но без права преподавания женщин. От-

каз в возможности преподавания получила

в 1889 г. даже великий русский математик

С.В. Ковалевская [9, с. 164–165]. Историче-

ски Россия стала шестой страной в мире, ко-

торая юридически в 1917 г. оформила право

женщин на участие в выборах, закрепленное

в «Положении о выборах в Учредительное

собрание Временного Правительства» (табл.

1) [цит. по: 2, с. 175]. В то же время в за-

падных странах женщины получили право

голоса на 60 и более лет позже, чем мужчи-

ны. Например, в США разрыв на получение

права голоса между мужчинами и женщи-

нами составил 131 год (1789 г. и 1920 г.),

во Франции – 155 лет (1789 г. и 1944 г.).

Правовой и социальный статус женщин

в России радикально изменился после Ок-

тябрьской революции 1917 года. Принцип

равенства женщин и мужчин во всех сферах

жизни – гражданских и юридических правах,

труде, образовании, семейной жизни – был

закреплен в первой Советской Конституции

в 1918 г., когда Всероссийский Центральный

Исполнительный Комитет и Совет народных

комиссаров приняли ряд декретов, узако-

нивших равноправие женщин и мужчин [8,

с. 131]. Однако в реальной жизни возмож-

ности женщин и мужчин в различных сферах

жизнедеятельности иногда существенно от-

личаются друг от друга. Если говорить о гра-

мотности, то в СССР всеобщая грамотность

женщин, как и мужчин, была достигнута в се-

редине прошлого столетия. Уровень грамот-

ности женщин возрос с 15% (1897) до 100%

(1979) [15] (см. табл. 2).

По данным переписей населения в 2002 г.

в России (все население в возрасте 15 лет

и более, указавшее уровень образования)

высшее (включая послевузовское) образо-

вание у женщин и мужчин составляло соот-

Таблица 2

ГРАМОТНОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ В ВОЗРАСТЕ 9–49 лет1) (по данным переписей населения; в процентах)

Годы Все население Городское население Сельское населениевсего мужчины женшины всего мужчины женщины всего мужчины женщины

1897 29,6 44,4 15,4 61,1 71,0 48,5 24,6 39,5 11,01926 60,9 77,1 46,4 85,0 91,9 78,4 55,0 73,3 38,8

1939 89,7 96,0 83,9 94,9 98,1 91,8 86,7 94,8 79,3

1959 98,5 99,3 97,7 98,8 99,6 98,2 98,0 99,1 97,1

1970 99,7 99,7 99,6 99,8 99,9 99,8 99,4 99,5 99,3

1979 99,8 99,8 99,8 99,9 99,9 99,9 99,6 99,6 99,6

1989 99,8 99,7 99,8 99,8 99,8 99,9 99,5 99,5 99,5

20022)

99,8 99,7 99,8 99,9 99,8 99,9 99,5 99,5 99,6

20102)

99,8 99,7 99,8 99,9 99,8 99,9 99,5 99,4 99,5

1) К грамотному населению относятся лица, умеющие читать и писать. 2) Население в возрасте 10–49 лет.

111


ветственно 56 и 44%, а в 2010 г. – 58 и 42%

[7]. В 2014 г. доля женщин с высшим об-

разованием составила уже более 60%, что

подтверждает тезис об одном из самых

высоком уровне образования российских

женщин в мире. Возрастание образователь-

ного уровня женщин укрепляет их возмож-

ности на рынке труда и позволяет успешнее

занимать традиционно «мужские» ниши.

Но существенная дифференциация женщин

и мужчин на рынке труда продолжает сохра-

няться. Продвижение по пути становления

нового государства с рыночной экономикой

показало, что социально-экономические

трансформации тесно связаны с гендерны-

ми отношениями, прежде всего на рынке

труда и в семейно-демографической сфере.

Рыночные отношения продиктовали сокра-

щение многих социальных программ, предъ-

явили иные требования к рабочей силе.

В результате репродуктивная деятельность

женщин, реализуемая преимущественно

в семье, вступает в более жесткие противо-

речия с производственной деятельностью.

Работодатели далеко не всегда заинтересо-

ваны в репродуктивной деятельности работ-

ника, которая увеличивает расходную часть

производства. Отсюда основная причина возможного отказа женщинам при приеме

на работу заключается в правовом предо-

ставлении им льгот как матерям малолет-

них детей. Поэтому ухудшается положение

на рынке труда молодых женщин. Вторая по рангу причина – ограничения трудовой

деятельности, обусловленные психофи-

зиологическими особенностями женского

организма. Третья причина – гендерные

стереотипы об «унтер» профессиональных

качествах женщин по сравнению с мужчи-

нами. Четвертая – возраст: женщинам

Таблица 3

Распределение населения в возрасте 15–72 года по экономической активности в 2013 г. (удельный вес в общей численности населения соответствующего пола, %)

15–72 – 58 399 . (100%)

– 51 823 . (100%)

– 63,0% – 74,7%

– 37,0% – 25,3%

( )

– 8,9% – 9,9%

– 20,2 % – 12,4 %

– 6,2% – 0,4%

– 1,7% – 2,7%

– 59,8% – 70,4%

– 3,3% – 4,3%

Источник: Росстат [6].

112


предпенсионного и тем более пенсионно-

го возраста крайне затруднительно найти

работу по специальности. Для выработки

эффективных мер, направленных на совме-

щение карьеры и семьи, надо анализировать

положение тех социально-демографических

групп женщин, которые имеют реальные

возможности для профессионального и ка-

рьерного роста. В современной российской

экономике долевое соотношение женщин

и мужчин примерно одинаково – 49 и 51%

соответственно. Всего в российской эконо-

мике занято 31 млн женщин, что составляет

почти половину всех работающих (см. табл.

3) [6]. Уровень экономической активности

составляет: женщин в трудоспособном воз-

расте (16–54 года) – 76,2%; мужчин в тру-

доспособном возрасте (16–59 лет) – 82,6%.

По экспертным оценкам, треть экономи-

чески активных женщин решают преиму-

щественно проблемы выживания, т.е. оза-

бочены тем, как удовлетворить насущные

потребности семьи. Занятость у них часто

неполная, позволяющая иметь свободное

время, заниматься подработкой или совме-

щать две или три малоквалифицированных

занятости. В группу риска попадают матери-

одиночки: Россия находится в числе лиде-

ров по количеству семей матерей-одиночек

(в стране их 5,6 млн и 634,5 тыс. отцов-оди-

ночек) [23]. Вторая группа риска – это раз-

веденные женщины с малолетними детьми,

которые не получают алиментов (алименты

выплачивает половина разведенных отцов),

а по числу разводов страна также лидиру-

ет: распадается каждый второй брак [17,

с. 28–29; 18, с. 8]. В современной России

каждый четвертый ребенок рождается вне

брака (в 2014 г. – 22,57%) [16, с. 91], а со-

всем недавно рождался каждый третий (в

2000 г. и 2007 г. показатель был 28%) [19,

с. 82]. Производительная деятельность наи-

более характерна для одиноких или разве-

денных женщин с одним ребенком, особенно

если у них есть поддержка родственников.

Между тем высокий уровень образова-

ния российских женщин, основы которого

были заложены в СССР, позволил им занять

первое место в мире по числу женщин ру-

ководителей предприятий [5]. Но дискри-

минация женщин, прежде всего по зара-ботной плате, продолжает оставаться актуальной проблемой. Рынок труда носит

инерционный характер с точки зрения сло-

жившихся гендерных предпочтений. Во-первых, по трудовому законодательству РФ

существует 456 профессий, куда женщин

не принимают [14]. Во-вторых, традици-

онно воспроизводится рынок женских про-

фессий (учителя, медсестры и др.). Самые

успешные сферы для карьерного продви-

жения женщин это розничная торговля, го-

стиничный и туристический сервис, фарма-

цевтика, сервисная индустрия моды, спорт,

реклама и медиа. В них численность и доля

женщин среди руководителей выше, чем

в других сферах. Отчасти по этой причине,

согласно данным международных иссле-

дований, проведенных организацией Grant

Thornton International, среди руководителей

компаний в России женщины составляют

43% – это один из самых высоких показате-

лей в мире, почти вдвое выше среднего для

европейских стран. Женщины-бизнесмены,

как правило, привлечены в пищевую, лёгкую

промышленность, или в так называемые ин-

теллектуальные сферы, имеющие повышен-

ную сервисную нагрузку [5]. Особенностью

современного российского рынка труда

является отчетливо выраженное распреде-

ление женщин и мужчин по профессиям, от-

раслям и должностям. Большинство мужчин

работают в строительстве (83%), рыболов-

стве и рыбоводстве (81%), добыче полезных

ископаемых (79%), производстве и распре-

делении электроэнергии, газа и воды (72%),

в транспорте и связи (72%), государствен-

ном управлении и обеспечении военной без-

опасности (84%); социальном страховании

(62%) [13]. Преобладание женщин наблю-

дается в образовании (81%), здравоохране-

нии (80%), гостиницах и ресторанах (78%),

предоставлении коммунальных, социальных

и персональных услуг (68%), финансовой

деятельности (65%), в оптовой и розничной

торговле (63%) [7].

Таким образом, анализ горизонтальных

(отраслевых) особенностей профессиональ-

ной занятости женщин показывает: тради-

ционные женские функции сосредоточены

113


в сфере услуг, что во многом определяет

их более низкий социально-экономический

статус [13]. С одной стороны, поскольку ва-

ловой внутренний продукт (ВВП) современ-

ный России на 65% зависит от сферы услуг,

концентрация женского труда в этой сфере

дает им повышенные шансы для трудоу-

стройства, с другой – интенсивное развитие

сферы услуг сужает круг их профессиональ-

ного выбора. Гендерную профессиональную

дифференциацию отличает горизонтальная

и вертикальная диспозиция по должностям.

Среди руководителей всех уровней, вклю-

чая руководителей политических и произ-

водственных организаций, мужчины состав-

ляют 61%, женщины – 39%. Женщин мало

во властных структурах России. Управление

государством в СССР фактически всегда

находилось в руках мужчин. В настоящее

время ситуация мало изменилась: в со-

став федерального правительства входит

30 мужчин и только 2 женщины. Женщины-

депутаты составляют 13% от общего состава

нынешней Государственной Думы. Данный

показатель представительства женщин один

из самых низких в сравнении с парламента-

ми других стран. Если взять, к примеру, Шве-

цию, то там среди 350 депутатов риксдага

было 77 женщин (22%), которые избирались

в равной пропорции по территориальным

и национальным округам (48 и 9 женщин)

[19]. Кроме того, женщины более часто,

по сравнению с мужчинами, занимают низ-

кие ступени ранговом измерении: среди ра-

ботников, занятых, оформлением и учетом

документации (89%), сферы обслуживания,

жилищно-коммунального хозяйства, тор-

говли и сходных видов деятельности (70%),

среди работников среднего и высшего уров-

ня квалификации (67 и 61% соответствен-

но) [7]. Горизонтальные и вертикальные

гендерные диспропорции на рынке труда

приводят к тому, что соотношение заработ-

ной платы женщин и мужчин сохраняется

в пользу мужчин. По данным Росстата, сред-

няя заработная плата женщин в 2005 г. со-

ставляла 61% от аналогичного показателя

у мужчин. В 2014 г. этот показатель состав-

лял 74% [6; 11]. Причем в России это соот-

ношение значительно выше, чем во многих

развитых странах: в США, большинстве стран

ЕС. Соответственно и пенсии женщин ниже,

чем у мужчин. То есть наблюдается устой-

чивое сохранение диспропорции «женских»

и «мужских» предпочтений в профессио-

нальной, отраслевой и должностной занято-

сти.

Гендерные стереотипы меняются мед-

ленно. Гендерная дискриминация в том

числе на рынке труда, имеет многовековую

историю, но ситуация постепенно меняет-

ся в лучшую сторону. Новые технологии,

гибкие формы организации труда автома-

тически не решают проблемы, более того,

иногда они лишь видоизменяют привычные

виды гендерной дискриминации. Напри-

мер, когда предоставление возможности

работать на дому приводит человека к соци-

альной самоизоляции. Ныне современный

российский рынок труда в целом успешно

конвертирует высокий уровень образова-

ния, талант россиянок в эффективный труд,

но возможности увеличения численности

и доли женщин в сфере государственного

управления, укрепление гендерного равно-

правия заслуживает специального изучения,

нацеленного на устойчивое развитие граж-

данского общества.

Список литературы1. Волкова Т.А., Волков Н.А. Реализация принципа гендерного равенства в современной

России // Вестник КемГУКИ. 2012. № 19-2. С. 241–250. URL: http://cyberleninka.ru/

article/n/realizatsiya-printsipa-gendernogo-ravenstva-v-sovremennoy-rossii.

2. Гидденс Э. Социология / под науч. ред. В.А. Ядова. М.: Эдиторил УРСС, 1999. 704 с.

3. Домострой / под ред. В. Яковлева. СПб., 1867. 196 с.

4. Елизаров В. Стимулирование рождаемости и поддержка семей с детьми в современ-

ной России // Демоскоп. 2012. № 495–496. 23 января – 5 февраля. URL: http://www.

demoscope.ru/weekly/2012/0495/analit02.php (дата обращения: 10.03.2016).

5. Женщины в бизнесе: рекордные результаты // Бизнес России. URL: http://businessofrussia.

com/july-2014/item/755-record-results.html (дата обращения: 01.03.2016).

114


6. Женщины и мужчины России – 2014: стат. сб. // Официальный сайт Росстата. URL: http://

www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/

doc_1138887978906 (дата обращения: 27.02.2016).

7. Женщины и мужчины России. 2010 г.: стат. сб. [Электронный ресурс] // Официальный

сайт Росстата. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/B10_50/Main.htm (дата обращения:

20.03.2016).

8. Зуйкова Е.М., Ерусланова Р.И. Феминология. М., 2001. 248 с.

9. Кочина П.Я. Софья Васильевна Ковалевская (1850–1894). М.: Наука, 1981. 312 с.

10. Мазин А.Л. Трудовая дискриминация // Трудовое право. 2008. № 7. С. 86–90.

11. Макеев П.С. Межпоколенческое взаимодействие в современном Российском обществе:

опыт позитивных и негативных деформаций // Социальная политика и социология. Т. 14.

2015. № 5 (112). С. 170–179.

12. Начало женского движения (1854–1904) // Гендерное неравенство женщин. URL: http://

www.smartpolitic.ru/smapos-832-1.html (дата обращения: 24.03.2016).

13. Пермякова Т.В. Гендерная статистика как отражение социальных проблем мужчин и жен-

щин в современном российском обществе // Вопросы управления. 2012. Вып. 4 (21). URL:

http://vestnik.uapa.ru/ru/issue/2012/04/3/ (дата обращения: 10.01.2016).

14. Постановление Правительства РФ от 25.02.2000 № 162 «Об утверждении перечня тяже-

лых работ и работ с вредными или опасными условиями труда, при выполнении кото-

рых запрещается применение труда женщин»; ст. 253 «Работы, на которых ограничи-

вается применение труда женщин» Трудового кодекса РФ от 30.12.2001 № 197-ФЗ (ред.

от 30.12.2015).

15. Российский статистический ежегодник. 2014: стат. сб. // Официальный сайт Росстат.

URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b14_13/IssWWW.exe/Stg/d01/07-04.htm (дата обраще-

ния: 04.03.2016).

16. Российский статистический ежегодник. 2015: стат. сб. / Росстат. М., 2015. 728 с.

17. Россия и страны мира. 2014.: стат. сб. / Росстат. M., 2014. 382 c. // Официальный сайт

Росстат. URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/

publications/catalog/doc_1139821848594 (дата обращения: 29.03.2016).

18. Россия 2015: стат. справочник / Росстат. М., 2015. 62 c.

19. Семья в России. 2008: стат. сб. / Росстат. M., 2008. 310 c.

20. Соборное уложение 1649 года. Гл. XXI. Ст. 14. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/

Etext/1649/22.htm (дата обращения: 01.03.2016).

21. Тишков В.A. Женщина в российской политике и структурах власти // Женщина и свобода:

пути выбора в мире традиций и перемен: матер. Межд. конф. М.: Наука, 1994. С. 8–16.

URL: http://www.a-z.ru/women/texts/tishkovr.htm (дата обращения: 28.02.2016).

22. Уголовный процесс в XVIII – первой половине XIX в. URL: http://isfic.info/court/cohis47.

htm (дата обращения: 017.03.2016).

23. Число неполных семей в России выросло до шести миллионов. [Электронный ресурс] //

Российская газета. 2012. 26 апр. URL: http://rg.ru/2012/04/26/semiya-anons.html (дата

обращения: 15.01.2016).

24. Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси X–XIII веков. М., 1989. 233 с.

References1. Volkova T.A., Volkov N.A. Realizaciya principa gendernogo ravenstva v sovremennoj Rossii

// Vestnik KemGUKI. 2012. № 19-2. S. 241–250. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/

realizatsiya-printsipa-gendernogo-ravenstva-v-sovremennoy-rossii.

2. Giddens E. Sociologiya / pod nauch. red. V.A. Yadova. M.: Editoril URSS, 1999. 704 s.

3. Domostroj / pod red. V. Yakovleva. SPb., 1867. 196 s.

4. Elizarov V. Stimulirovanie rozhdaemosti i podderzhka semej s det’mi v sovremennoj Rossii

// Demoskop. 2012. № 495-496. 23 yanvarya – 5 fevralya. URL: http://www.demoscope.ru/

weekly/2012/0495/analit02.php (data obrashcheniya: 10.03.2016).

5. Zhenshchiny v biznese: rekordnye rezul’taty // Biznes Rossii. URL: http://businessofrussia.

com/july-2014/item/755-record-results.html (data obrashcheniya: 01.03.2016).

6. Zhenshchiny i muzhchiny Rossii – 2014: Stat. sb. // Oficial’nyj sajt Rosstata. URL: http://

www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/

doc_1138887978906 (data obrashcheniya: 27.02.2016).

115


7. Zhenshchiny i muzhchiny Rossii. 2010 g.: Stat. sb. [Elektronnyj resurs] // Oficial’nyj sajt

Rosstata. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/B10_50/Main.htm (data obrashcheniya:

20.03.2016).

8. Zujkova E.M., Eruslanova R.I. Feminologiya. M., 2001. 248 s.

9. Kochina P.Ya. Sof’ya Vasil’evna Kovalevskaya (1850–1894). M.: Nauka, 1981. 312 s.

10. Mazin A.L. Trudovaya diskriminaciya // Trudovoe pravo. 2008. № 7. S. 86–90.

11. Makeev P.S. Mezhpokolencheskoe vzaimodejstvie v sovremennom Rossijskom obshchestve:

opyt pozitivnykh i negativnykh deformacij // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015.

№ 5 (112). S. 170–179.

12. Nachalo zhenskogo dvizheniya (1854–1904) // Gendernoe neravenstvo zhenshchin. URL:

http://www.smartpolitic.ru/smapos-832-1.html (data obrashcheniya: 24.03.2016).

13. Permyakova T.V. Gendernaya statistika kak otrazhenie social’nykh problem muzhchin i

zhenshchin v sovremennom rossijskom obshchestve // Voprosy upravleniya. 2012. Vyp.

4 (21). URL: http://vestnik.uapa.ru/ru/issue/2012/04/3/ (data obrashcheniya: 10.01.2016).

14. Postanovlenie Pravitel’stva RF ot 25.02.2000 № 162 «Ob utverzhdenii perechnya

tyazhelykh rabot i rabot s vrednymi ili opasnymi usloviyami truda, pri vypolnenii kotorykh

zapreshchaetsya primenenie truda zhenshchin», «Trudovoj kodeks RF» ot 30.12.2001 №

197-FZ (red. ot 30.12.2015) St. 253 «Raboty, na kotorykh ogranichivaetsya primenenie truda

zhenshchin».

15. Rossijskij statisticheskij ezhegodnik. 2014: Stat. sb. // Oficial’nyj sajt Rosstat. URL: http://

www.gks.ru/bgd/regl/b14_13/IssWWW.exe/Stg/d01/07-04.htm (data obrashcheniya:

04.03.2016).

16. Rossijskij statisticheskij ezhegodnik. 2015: Stat. sb. / Rosstat. M., 2015. 728 s.

17. Rossiya i strany mira. 2014.: Stat. sb. / Rosstat. M., 2014. 382 c. // Oficial’nyj sajt

Rosstat. URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/

publications/catalog/doc_1139821848594 (data obrashcheniya: 29.03.2016).

18. Rossiya 2015: Stat. spravochnik / Rosstat. M., 2015. 62 c.

19. Sem’ya v Rossii. 2008: Stat.sb. / Rosstat. M., 2008. 310 c.

20. Sobornoe ulozhenie 1649 goda. Gl. XXI. St. 14. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/

Etext/1649/22.htm (data obrashcheniya: 01.03.2016).

21. Tishkov V.A. Zhenshchina v rossijskoj politike i strukturakh vlasti // Zhenshchina i svoboda:

puti vybora v mire tradicij i peremen: mater. mezhd. konf. M.: Nauka, 1994. S. 8–16. URL:

http://www.a-z.ru/women/texts/tishkovr.htm (data obrashcheniya: 28.02.2016).

22. Ugolovnyj process v XVIII – pervoj polovine XIX v. URL: http://isfic.info/court/cohis47.htm


23. Chislo nepolnykh semej v Rossii vyroslo do shesti millionov // Rossijskaya gazeta. 2012. 26 apr.

URL: http://rg.ru/2012/04/26/semiya-anons.html (data obrashcheniya: 15.01.2016).

24. Shchapov Ya.N. Gosudarstvo i cerkov’ Drevnej Rusi X–XIII vekov. M., 1989. 233 s.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Новикова С.С. Гендерное равноправие и неравенство в России: история и современ-

ность// Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 108–115. DOI:

10.17922/2071-3665-2016-15-3-108-115 (Библиографическое описание согласно рос-


Novikova S.S. Gendernoe ravnopravie i neravenstvo v Rossii: istoriya i sovremennost //

Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 108–115. DOI: 10.17922/2071-


Novikova, S.S. (2016) Gender Equality and Inequality in Russia: History and Modernity, Social

Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 108–115. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-

3-108-115 (International bibliographic description).

116


А.В. Носкова,д-р социол. наук, профессор кафедры социологии, Московский

государственный институт международных отношений (университет)

Министерства иностранных дел Российской Федерации, Москва.

A.V. Noskova,

doctor of sociological sciences, professor of the department of sociology, Mos-

cow State Institute of International Relations (MGIMO-University), Moscow.


Е.И. Кузьмина,аспирант, Московский государственный институт международных отношений

(университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации,

Москва.

E.I. Kuzmina,

postgraduate student, Moscow State Institute of International Relations

(MGIMO-University), Moscow.


А.Э. Малышева,магистрант, Московский государственный институт международных

отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской

Федерации, Москва.

A.E. Malysheva,

master-student, Moscow State Institute of International Relations (MGIMO-

University), Moscow.


УДК 316.614

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-116-123

Изменения и преемственность в детских игровых практиках1

Changes and Continuity in Children Play Practices


31.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье анализируется проблема игрового поведения современных детей. Рассмо-

трены подходы отечественных и зарубежных исследователей к функциям детской игры (Дж. Мид,

Л. Выготский, Д. Эльконин). Представлены результаты эмпирического исследования, проведенного

методом глубинного интервью с матерями детей дошкольного возраста и формализованного ин-

тервью с подростками в возрасте 10–17 лет. Описаны основные игровые практики детей: компью-

терные, сюжетно-ролевые, подвижно-групповые и развивающие игры. Показаны изменения в игро-

вом поведении: по сравнению со своими родителями современные дети меньше играют в уличные

подвижные игры в группах, размывается понятие «любимая игрушка», виртуальные игры стали по-

пулярными даже у детей дошкольного возраста.

Annotation: the paper analyses some issues concerning the character of children play activity. The first

one is the transformation of the playing behavior under the influence of changing mechanisms of socialization.

The second one is the coexistence of new and traditional types of children playing. The backgrounds of the

1 Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант РГНФ № 15-03-00426 «Среда социа-

лизации молодежи в российском мегаполисе через призму концепции нормальной аномии»).

117


Ослабление семейных связей, отчуж-

дение родителей от процесса воспитания

детей, проникновение компьютерных тех-

нологий в повседневность ребенка, начи-

ная с самого раннего возраста, – все эти

процессы меняют модель детского разви-

тия, механизмы первичной социализации

ребенка. Одним из важнейших механизмов

детской социализации является игра. Вклю-

чаясь в различные игровые практики, ребе-

нок обретает социально-психологическую

идентичность, усваивает коммуникативные

и ролевые образцы социального взаимодей-

ствия. Деформация детского игрового по-

ведения может вызывать нарушения цикла

развития личности ребенка и стать источни-

ком «нормальной аномии» – расширяющей-

ся совокупности уязвимостей для социума

[4, с. 6]. Отсюда значимость и актуальность

социологических исследований в сфере дет-

ской игровой деятельности.

Игра как вид человеческой активно-сти. Прежде чем непосредственно присту-

пить к анализу детской игры, приведем ряд

научных суждений об игре как виде челове-

ческой активности. Слово «игра» семанти-

чески многозначно: оно обозначает разные

феномены и виды поведения. Д.Б. Эльконин

писал, что «игру» используют для обозначе-

ния действий развлекательного характера,

для описания чего-то непонятного, необыч-

ного, магического (игра судьбы), для испол-

нения музыкального произведения или роли

в театре, а также в переносном значении

притворства или раздражающего действия

и во множестве других переносных значений

[17, с. 13]. Для человеческого бытия игра

примордиальна, т.е. является неотъемлемым

свойством человеческой жизни. Данный те-

зис зазвучал еще в диалогах философа Пла-

тона [5]. В современной социальной мысли

эта идея нашла свое продолжение в различ-

ных трактовках. Один из самых влиятельных

французских социальных мыслителей XX

столетия Мишель Фуко в работе «Безумие

и общество» выделил четыре основных типа

человеческого поведения: труд, или эконо-

мическое производство; сексуальность, се-

мья, то есть воспроизводство общества;

говорение, речь; игровая деятельность, на-

пример, игры и празднества [15]. По мне-

нию российского социального теоретика

С.А. Кравченко, в постсовременном обще-

стве игра перестает быть автономным видом

социального поведения – принципы игры

внедряются во все сферы человеческих от-

ношений и общественной жизни. Данный

феномен ученый обозначил как явление

играизации [3, с. 255].

Содержание и функции игры как вида детской активности. Детская игра за-

нимает особое место среди других видов

игрового поведения. В своей фундамен-

тальной монографии «Детство и общество»

Э. Эриксон отметил, что если для взрослого

человека игра – это способ отдохнуть, уйти

от реальности, то для ребенка, наоборот, –

возможность адаптироваться к реальности,

«окунуться» в нее. Играя, ребенок при-

меряет на себя различные роли, ситуации,

жизненные сценарии, учится взаимодей-

ствовать с другими и отвечать на встающие

перед ним вызовы [18]. При этом детские

игры имеют культурную и этнографическую

специфику. Игра – способ постижения

мира взрослых через призму его культурной

research are the social theories concerning playing practices (J. Mead, L. Vygotsky, D. Elkonin). Presents the

results of empirical studies, conducted using in-depth interviews with mothers of children of preschool age

and formal interviews with adolescents aged 10–17 years. Describes the basic game practice kids: computer,

role-playing, mobile-group and educational games. Shows changes in gambling behavior: in comparison with

their parents today’s children play less in the street outdoor games in groups, eroded the concept of “favorite

toy”, virtual games have become popular even among children of preschool age. It is concluded that along

with the obvious changes is the continuity in the practices of gaming: role-playing game remains the largest

gaming practices in children of preschool age.

Ключевые слова: игра, игровые практики, игровое поведение детей, социализация, сюжетно-ро-

левая игра, групповые игры, дети дошкольного возраста, подростки.

Key words: play, game, children play activity, playing practices, socialization, pre-school children, virtual

reality.

118


нормативности. На эту особенность дет-

ской игры обратили внимание русский уче-

ный XIX в. Покровский Е.А. [11] и Маргарет

Мид – известный американский социаль-

ных антрополог [8]. Важен и другой эффект

детской игры – терапевтический. Данный

ракурс получил теоретическое осмысление

и практическое воплощение в техниках дет-

ского психоанализа, основателем которого

считается дочь Зигмунда Фрейда – Анна

Фрейд [13]. В настоящее время терапевти-

ческий эффект игры широко используется

при обучении и лечении детей, а игровая

терапия занимает особое место в эмпи-

рических исследованиях [6; 19–21]. Все

вышесказанное относится к базовым со-

циальным функциям детской игры. Однако

сами дети играют не потому, что это нужно

для «вхождения» в общество (они этого

не осознают). Они играют потому, что полу-

чают удовольствие от процесса игры. Прин-цип удовольствия [14] объединяет неоди-

наковые по содержанию игровые практики

детей разного возраста. Акцент на содер-

жательном различении игр делали Ж. Пи-

аже [11], Дж. Г. Мид [7], Л. Выготский [1]

и др. Дж. Мид разделял сюжетно-ролевую

игру детей младшего возраста и групповую

(соревновательную) игру детей старше-

го возраста. Маленькие дети проигрывают

ролевые действия взрослых людей (дочки-

матери, врач, игра в магазин и т.д.). Игра детей младшего возраста – это вид не-

целевой коммуникации [12, с. 7], т.е. актив-

ность, исключающая рациональные мотивы.

Смысл игры – в ней самой. Поэтому нельзя

говорить об игре в категориях конечного

результата – важен сам процесс. Школьни-

ки предпочитают играть в групповые (со-

ревновательные) игры, для которых имеет

значение результат. Но и здесь принцип

удовольствия является импульсом игрово-

го процесса. В отличие от маленьких детей

дети школьного возраста и подростки,

играя, получают удовольствие в первую

очередь от совместного действия. Игро-

вая коллективная деятельность выполняет

функцию образования ситуативной груп-

повой солидарности. Иными словами, раз-

личаясь по содержанию в зависимости

от возраста, детская игра имеет общий пси-

хологический фундамент – она доставляет

удовольствие.

Но каков механизм получения удоволь-ствия от игры в младшем возрасте?

По мнению Л.С. Выготского, игра в раннем

детском возрасте возникает из потребности

ребенка реализовать нереализованные же-

лания. Игра – воображаемая (иллюзорная)

реализация нереализованных желаний [1,

с. 203]. Ученый отмечал, что в дошкольном

возрасте у детей проявляются определен-

ные побуждения и потребности, значимые

для развития ребенка и выливающиеся

непосредственно в игровое поведение [1,

с. 202]. В этом и заключается психологи-

ческая сущность и первичная психологиче-

ская функция детской игры. В самом раннем

возрасте ребенок, как правило, действует

в рамках реальной, а не предполагаемой

ситуации. А после трех–четырех лет учится

действовать в познаваемой, воображаемой

ситуации. Этому способствует игра. По мне-

нию Л.С. Выготского, к началу дошкольного

возраста наблюдается следующая картина:

с одной стороны, у ребенка появляются не-

удовлетворенные желания, не реализуемые

немедленно тенденции, с другой же – со-

храняется тенденция к немедленной реа-

лизации желаний, характерная для раннего

возраста. А сама суть игры как раз и со-

стоит в некой реализации обобщенных аф-

фективных устремлений ребенка и его ре-

акций на общение со взрослыми и познание

внешнего мира. Критерием отделения игры

от других видов детской активности Л.С. Вы-

готский предложил считать наличие мнимой

ситуации, суть которой состоит в расхожде-

нии видимого и смыслового полей [1, с. 221].

С помощью создания мнимой ситуации ребе-

нок вспоминает об уже существующем опыте

и воспроизводит этот опыт, проигрывая нере-

ализованные желания. Таким образом, игра

становится не только предметом вообража-

емого мира ребенка, но и попыткой воспро-

извести и осознать уже произошедшее. По-

этому игра имеет определенную цель (даже

если на первый взгляд это неочевидно). Соз-

давая мнимую (воображаемую) ситуацию,

ребенок развивает свое сознание. И это

119


вторая функция детской игры – когнитив-ная. Игра служит мощнейшим двигателем

детского развития. Она позволяет ребен-

ку развивать воображение, мыслительные

процессы, абстрактное мышление. «В игре

ребенок всегда выше своего среднего воз-

раста, выше своего обычного повседневного

поведения; он в игре как бы на голову выше

самого себя. Игра в конденсированном виде

содержит в себе, как в фокусе увеличитель-

ного стекла, все тенденции развития; ребе-

нок в игре как бы пытается сделать прыжок

над уровнем своего обычного поведения» [1,

с. 220]. Третья функция игры – собственно социальная. Через игру ребенок закрепляет

полученные знания о социальной реально-

сти, учится действовать и жить в формате

определенных правил. Посредством игры

ребенок учится жить и взаимодействовать

в социуме, игра позволяет ребенку осознать

и «обработать» полученный в ходе общения

опыт, развивает мышление и воображение

ребенка, учит его существовать в рамках за-

данных правил и самостоятельно создавать

эти правила (здесь прослеживается парал-

лель с теорией Ж. Пиаже, который выделяет

два источника морали у ребенка – правила,

навязанные ребенку взрослым, и правила,

в создании которых участвует сам ребенок).

Д.Б. Эльконин, советский психолог, последо-

ватель Л.С. Выготского, раскрыл социальные

и психологические функции детской игры

через процесс моделирования символов.

По мнению ученого, никакая другая деятель-

ность не может дать ребенку такую хорошую

возможность сориентироваться во внешнем

мире, как это происходит в игровом про-

цессе. Игра носит моделирующий характер.

Играя, ребенок имеет дело не с реальным

миром, а воссоздает объект мира в другом,

неоригинальном материале.

Содержание игровой деятельности.

Важнейший вида игровой активности детей

дошкольного возраста – сюжетно-ролевая

(тематическая) игра. Ученик Л. Выготского –

Д.Б. Эльконин – разработал оригинальную

методологию исследования сюжетно-ро-

левой игры. В качестве исследовательских

фокусов ученый выделил содержание игры,

сюжет игры, компоненты сюжетно-ролевой

игры. Содержание игры представляет собой

воспроизводство ребенком деятельности

и отношений между взрослыми [16, с. 155].

По содержанию сюжетно-ролевой игры

можно определить, насколько глубоко ребе-

нок проник в смысл деятельности взрослых

людей. Сюжет игры – определенная область

действительности, которую дети воспроиз-

водят в игре. Чем шире кругозор ребенка

и его творческий потенциал, тем разноо-

бразнее сюжеты игр, ведь сюжеты игры ото-

бражают конкретные условия его жизни.

Детям свойственно переносить в игру те яв-

ления действительности, которые они на-

блюдают в реальном мире и которые находят

отражение в их интересах, знаниях, чувствах

и эмоциях [16, с. 155].

Компоненты сюжетно-ролевой игры:

1) роль взрослого человека, которую ре-

бенок берет на себя;

2) мнимая ситуация, создаваемая для

воплощения ребенком своей роли в жизни.

Содержание этой ситуации составляет заме-

щение предметов (игрушки);

3) игровые действия (ребенок имитирует

действия взрослого).

Рассмотрим данные компоненты. Первый

элемент – роли и действия детей. Это ядро

развитой формы сюжетно-ролевой игры.

Второй элемент сюжетно-ролевой игры –

это воображаемая ситуация, явление, кото-

рое представляет собой перенос значений

с одного предмета на другой [9, с. 283]. Дети

в игре замещают реальные предметы игру-

шечными и вместе с этим воспроизводят

действия взрослых в этой игре. Эльконин

обозначил этот игровой элемент «двойной

символизацией игры» [2, с. 7]. В игровом

процессе выделяются два вида отношений

между детьми: реальные и ролевые. Вы-

страивая реальные отношения между собой,

дети относятся друг к другу как к партнерам

по игре. Функция таких отношений заключа-

ется в придумывании сюжета игр и в после-

дующей коррекции его развития; в распре-

делении ролей и в осуществлении контроля

над выполнением партнерами своих ролей.

В качестве третьего элемента сюжет-

но-ролевой игры выступает само игровое

действие. Игровое действие носит символи-

120


ческий характер. Это означает, что посред-

ством игровых действий ребенок начинает

мыслить символично путем переноса значе-

ний с функциональных предметов на игро-

вые. Изначально ребенку требуется внеш-

нее сходство игрушки с предметом. По мере

взросления потребность в сходстве не так

важна [16, с. 56]. (Описанные выше теорети-

ческие аспекты изучения детского игрового

поведения легли в основу авторского эмпи-

рического исследования, проведенного по-

средством глубинного и формализованного

интервью.)

Особенности игрового поведения со-временных детей дошкольного и школь-ного возраста (результаты эмпириче-ского исследования). Для исследования

игрового поведения современных городских

детей было проведено глубинное интервью

с матерями детей дошкольного возраста

(опрошено 15 человек) и формализованное

интервью с подростками 10–17 лет (опро-

шено 216 человек), проживающими в г. Мо-

скве и городах Московской области (игро-

вые практики респондентов, проживающих

в Москве и Московской области, по данным

проведенного исследования, не отличаются

друг от друга). В ходе глубинного интервью

с матерями (информантами) выявлялись

различия в игровых практиках между пред-

ставителями поколения нынешних детей до-

школьного возраста и поколения их родите-

лей. Фокусом беседы были вопросы об играх

детей (с акцентом на любимые игры), жен-

щин также просили вспомнить, в какие игры

они сами играли в раннем возрасте. Все

перечисленные женщинами игровые прак-

тики разделились на четыре категории: ком-

пьютерные, сюжетно-ролевые, подвижно-

групповые и развивающие игры. Обозначим

некоторые различия в игровом поведении

детей и родителей, основываясь на речевых

высказываниях информантов.

Новый вид игр – компьютерные игры – меняет модель детского игрового

поведения. Семь женщин из пятнадцати со-

общили, что их дети играют в компьютерные

игры («играют в i-pad», «компьютерные

игры на планшете»; затем шла конкрети-

зация: «собирают пазлы, катят машин-

ку по дороге, лопают пузырики и т.д.»).

Женщины отметили повышенный интерес

к компьютерным играм, который приво-

дит к отчуждению от других видов игровых

практик: «Дети играют намного меньше,

и больше времени уделяют компьютеру,

зачастую и общаются они не лично, а че-

рез социальные сети»; «современные дети

играют не так, наверное, это связано с по-

явлением компьютеров»; «электронные

игры им нравятся больше»; «сейчас очень

много компьютерных игр, которые заменя-

ют детям обычные игрушки». В качестве

одной из причин увлечения детей дошколь-

ного возраста компьютерными играми сами

родители отмечают отсутствие времени для

полноценного занятия с детьми и привлече-

ния детей к традиционным видам игры: «нет,

не играю, с ней играет ее сестра», «при на-

личии свободного времени, играем в прят-

ки». Тринадцать из пятнадцати матерей-

участниц проведенного интервью работают

полный рабочий день. В среднем матери

проводят 3–5 часов в будний день со свои-

ми детьми.

Современные городские дети меньше

(по сравнению с родителями) играют в под-вижные групповые игры. Приведем вы-

сказывания родителей: «мы играли в основ-

ном на улице в различные подвижные игры

большой компанией. Сейчас дети играют

больше дома, со своими родителями, или

в компьютерные игры»; «Детям сейчас ин-

тереснее осваивать компьютерные игры,

они больше увлекаются техникой, иной раз

из дома не выгонишь, если идет мультик

по телевизору. В наше время было все на-

оборот, домой не загонишь. Проводили це-

лый день во дворе, пока не стемнеет».

Меняется пространство организации

игры. Московские дети все чаще играют

в помещении, чем вне дома. Это касается

не только ролевых игр, но и подвижных, та-

ких как прятки, догонялки. То, что современ-

ные дети сейчас играют в групповые игры

на улице намного меньше родителей сами

родители объясняют возросшим риском для

безопасности детей: «меньше времени ребе-

нок проводит на улице, так как сейчас не-

возможно отпустить ребенка гулять одно-

121


го, как это было в нашем детстве», а также

влиянием компьютера.

Современные дети чаще играют в спе-

циальные развивающие игры. Родители

охотно покупают своим детям «пазлы, разви-

вающие книжки с заданиями, кубики, велоси-

педы», «развивающие книги», «лего».

Утрачивается понятие любимая игруш-ка. Причина – частые покупки, большой вы-

бор игрушек у современных городских де-

тей. У родителей нынешних детей не было

такого числа и разнообразия игрушек: «у

нас не было столько игрушек, сколько у них».

В отличие от родителей, у современных де-

тей не формируется привязанности к одной

игрушке. Приведем типичные ответы: «Мне

кажется, что у моего ребенка нет любимой

игрушки, их несколько: пара кукол и лошад-

ка»; «Все его игрушки очень ему любимы».

В разговоре с женщинами была сделана

попытка выявить основные мотивы частой

покупки игрушек детям. Большинство опра-

шиваемых женщин указывали на поощрение

и стимулирование: «Набор для лепки – те-

сто для лепки и формочки. В качестве по-

ощрения за лечение зубов», «Сказала, что

будет слушаться взрослых, если куплю но-

вую игрушку», «Набор машинок – в знак бла-

годарности за помощь». Еще один мотив по-

купки игрушек – доставить ребенку радость:

«игрушка понравилась самой, решила сде-

лать ребенку приятно», «на 8 Марта, какая-

то собачка, сделать приятно на праздник».

Третий мотив – развитие ребенка.

Размывается гендерная дифференци-ация игрового поведения современных де-

тей: и мальчики, и девочки начинают играть

в одинаковые игры и игрушки. Выдержки

из интервью: «Сам придумывает игры и во-

влекает в них взрослых. Например, салон

красоты или в войну (мальчик 6 лет)»;

«Играет в разные игрушки: куклы, конструк-

торы лего, машинки (девочка 5 лет)». Не-

смотря на обозначенные различия, сохраня-

ется преемственность в игровых практиках.

Судя по ответам матерей, сюжетно-ролевая игра остается ядром игрового поведения детей младшего возраста, самой распро-страненной игровой практикой. По своей

значимости сюжетно-ролевые игры зани-

мают такое же место в жизни современных

дошкольников, что и в период детства их ро-

дителей. При этом сюжеты игр, как правило,

остались теми же: «дочки-матери, прятки,

магазин, доктор». В сюжетно-ролевые игры

дети играют в детских садах. В качестве

игр для совместного времяпрепровожде-

ния со своими детьми родители тоже чаще

всего выбирают сюжетно-ролевые игры:

«выступаю в роли статиста при играх в са-

лоне красоты, или генералом, когда играем

в войну», «при наличии свободного времени,

играем в больницу, доктора».

Следующий исследовательский вопрос:

насколько игры детей младшего возрас-та содержательно и эмоционально на-полнены? Результаты опроса детей и под-

ростков 10–14 лет указывают на тенден-

цию примитивизации и обеднения детских

игровых практик, а, следовательно, и всей

повседневной жизни детей. Игровые прак-

тики теряют свою выразительность, эмоцио-

нальность, запоминаемость. В сознании под-

ростков детская игра не воспринимает как

игра-событие – она воспроизводится в па-

мяти как рутинное заполнение временных

пустот. Дети старших возрастов и подростки

плохо помнят, в какие игры они играли не-

сколько лет назад, в их сознании нет ярких

воспоминаний, связанных с игровыми прак-

тиками. На открытый вопрос – «Ты помнишь

игры, в которые играли с тобой члены твоей

семьи, когда ты был маленьким?» – боль-

шинство опрошенных (115 из 216 человек)

ответило «нет». Из 101 подростка, которые

ответили утвердительно, только 88 человек

смогли вспомнить, в какие игры они игра-

ли. Перечень игр, которые вспомнили под-

ростки, скудный: прятки, догонялки, карты…

Складывалось впечатление, что опрашивае-

мые говорят стереотипно – «достают» из па-

мяти названия игр, в которые все ребятишки

так или иначе играют в детском возрасте,

а не реальные эпизоды из жизни. Теперь

обозначим особенности игрового поведения

в более старших возрастах. Судя по отве-

там детей и подростков, игра для подрост-

ков – это не всегда игра как таковая – часто

это прогулка, общение, совместное катание

на велосипедах, роликах и скейтах. Подрост-

122


ковая игра – это вариант совместного вре-

мяпрепровождения, механизм образования

ситуативных солидарностей, группового

единства, в чем остро нуждаются подростки.

Из 216 человек только 21 подросток отметил,

что не любит играть с друзьями (13 из них

находятся в возрасте 14 лет и старше).

На вопрос – «Во что вы играете чаще все-

го?» – подростки отметили около 40 раз-

личных вариантов. Самые «ходовые» среди

них: футбол, волейбол, хоккей, пионербол,

вышибалы, казаки-разбойники, правда или

действие, мафия, монополия, варианты на-

стольных игр и т.д. Наибольшей популярно-

стью для игры с друзьями обладают спортив-

ные и подвижные игры, тогда как с близки-

ми – настольные игры. Ситуативные игровые

солидарности стирают гендерные границы:

футбол как наиболее частая игра с друзья-

ми популярен и среди мальчиков (юношей),

и среди девочек (девушек). Осознание себя

частью группы, формирование коллективно-

го сознания «мы–группа» особенно значимо

для детей среднего возраста. С увеличением

возраста ребенка данная потребность осла-

бевает, коллективная игра уходит на пери-

ферию его активности: чем старше ребенок,

тем чаще он отвечает, что НЕ играет ни с дру-

зьями, ни с родственниками.

Итак, результаты интервью с матерями

городских детей в возрасте 3–7 лет, а также

опроса детей и подростков иллюстрируют

неоднозначность происходящих изменений

в игровом поведении детей. С одной сторо-

ны, налицо изменения, меняющие игровые

практики детей. С другой стороны, сохраня-

ется преемственность в структуре и видах

игрового поведения. Игра выполняет свои

эмоциональные, когнитивные и социализи-

рующие функции. Какое будущее ждет на-

ших детей, во многом будет зависеть от тех

игр, в которые они играют сегодня.

Список литературы1. Выготский Л.С. Психология развития ребенка. М.: Смысл: Эксмо, 2004. 512 с.

2. Карабанова О.А. Игра в коррекции психического развития ребенка. М.: Российское педа-

гогическое агентство, 1997. 191 с.

3. Кравченко С.А. Динамика социологического воображения: всемирная культура иннова-

ционного мышления. М.: Анкил, 2010.

4. Кравченко С.А. «Нормальная аномия»: контуры концепции // Социологические исследо-

вания. 2014. № 8. С. 3–10.

5. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 2. М.: Искусство, 1969. 641 c.

6. Макеев П.С. Поколенческий анализ современных детей и подростков: количественный

анализ характеристик // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015. № 3-1 (109).

С. 52–61.

7. Мид Дж. От жеста к символу // Американская социологическая мысль: тексты. М.: Изд-во

МГУ, 1994. С. 216–227.

8. Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. М.: Наука, 1988. 429 с.

9. Обухова Л.Ф. Возрастная психология: учеб. пособие. М.: Педагогическое общество Рос-

сии, 1999. 442 с.

10. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М.: Педагогика-Пресс, 1994. 526 c.

11. Покровский Е.А. Детские игры, преимущественно русские. СПб.: Историческое наследие,

1994. 407 с.

12. Титова М.А. Антиповедение. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2014. 199 с.

13. Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. М.: Апрель Пресс: ЭКСМО-Пресс,

1999. 384 с.

14. Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. М.: Фолио, 2010. 288 с.

15. Фуко М. Безумие и общество // Современные стратегии культурологических исследова-

ний: труды Ин-та европейских культур. Вып. 2. М.: РГГУ, 2008. C. 318–347.

16. Эльконин Д.Б. Психическое развитие в детских возрастах / под ред. Д.И. Фельдштейна.

3-е изд. М.: Институт практической психологии; Воронеж: МОДЭК, 2001. 416 с.

17. Эльконин Д.Б. Психология игры. М.: Владос, 1999. 360 с.

18. Эриксон Э. Детство и общество. СПб.: Ленато: ACT: Университетская книга, 1996. 592 с.

123


19. Ayling P., Stringer B. Supporting Carer-Child Relationships Through Play: A Model for

Teaching Carers How to Use Play Skills to Strengthen Attachment Relationships // Adoption

& Fostering. 2013. No. 37 (2). P. 130–143.

20. Stagniti K., Cooper R. Play As Therapy: Assessment and therapeutic interventions. London:

Jessica Kingsley Publishers. 2009.

21. Wilson K., Ryan V. Play Therapy: A Non-Directive Approach for Children and Adolescents. 2nd

edition. Oxford: Balliere Tindall Elsevier, 2005.

References1. Vygotskij L.S. Psikhologiya razvitiya rebenka. M.: Smysl, Eksmo, 2004. 512 s.

2. Karabanova O.A. Igra v korrekcii psikhicheskogo razvitiya rebenka. M.: Rossijskoe

pedagogicheskoe agentstvo, 1997. 191 s.

3. Kravchenko S.A. Dinamika sociologicheskogo voobrazheniya: vsemirnaya kul’tura

innovacionnogo myshleniya. M.: Ankil, 2010.

4. Kravchenko S.A. «Normal’naya anomiya»: kontury koncepcii // Sociologicheskie issledovaniya.

2014. № 8. S. 3–10.

5. Losev A.F. Istoriya antichnoj estetiki. T. 2. M.: Iskusstvo, 1969. 641 c.

6. Makeev P.S. Pokolencheskij analiz sovremennykh detej i podrostkov: kolichestvennyj analiz

kharakteristik // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015. № 3-1 (109). S. 52–61.

7. Mid Dzh. Ot zhesta k simvolu // Amerikanskaya sociologicheskaya mysl’: teksty. M.: Izd-vo

MGU, 1994. S. 216–227.

8. Mid M. Kul’tura i mir detstva. Izbrannye proizvedeniya. M.: Nauka, 1988. 429 s.

9. Obukhova L.F. Vozrastnaya psikhologiya: ucheb. posobie. M.: Pedagogicheskoe obshchestvo

Rossii, 1999. 442 s.

10. Piazhe Zh. Rech’ i myshlenie rebenka. M.: Pedagogika-Press, 1994. 526 s.

11. Pokrovskij E.A. Detskie igry, preimushchestvenno russkie. SPb.: Istoricheskoe nasledie, 1994.

407 s.

12. Titova M.A. Antipovedenie. M.: Izd-vo Mosk. un-ta, 2014. 199 s.

13. Frejd A. Teoriya i praktika detskogo psikhoanaliza. M.: Aprel’ Press: EKSMO-Press, 1999. 384 s.

14. Frejd Z. Po tu storonu principa udovol’stviya. M.: Folio, 2010. 288 s.

15. Fuko M. Bezumie i obshchestvo // Sovremennye strategii kul’turologicheskikh issledovanij:

trudy In-ta evropejskikh kul’tur. Vyp. 2. M.: RGGU, 2008. C. 318–347.

16. El’konin D.B. Psikhicheskoe razvitie v detskikh vozrastakh / pod red. D.I. Fel’dshtejna. 3-e izd.

M.: Institut prakticheskoj psikhologii; Voronezh: MODEK, 2001. 416 s.

17. El’konin D.B. Psikhologiya igry. M.: Vlados, 1999. 360 s.

18. Erikson E. Detstvo i obshchestvo. SPb.: Lenato: AST: Universitetskaya kniga, 1996. 592 s.

19. Ayling P., Stringer B. Supporting Carer-Child Relationships Through Play: A Model for

Teaching Carers How to Use Play Skills to Strengthen Attachment Relationships // Adoption

& Fostering. 2013. No. 37 (2). P. 130–143.

20. Stagniti K., Cooper R. Play As Therapy: Assessment and therapeutic interventions. L.: Jessica

Kingsley Publishers. 2009.

21. Wilson K., Ryan V. Play Therapy: A Non-Directive Approach for Children and Adolescents. 2nd

edition. Oxford: Balliere Tindall Elsevier, 2005.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Носкова А.В., Кузьмина Е.И., Малышева А.Э. Изменения и преемственность в детских

игровых практиках // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 116–

123. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-116-123 (Библиографическое описание со-


Noskova A.V., Kuz’mina E.I., Malysheva A.E. Izmeneniya i preemstvennost’ v detskikh igrovykh

praktikakh // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 116–123. DOI:


Noskova, A.V., Kuzmina, E.I. & Malysheva, A.E. (2016) Changes and Continuity in Children Play

Practices, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 116–123. DOI: 10.17922/2071-


124


Г.Б. Орланов,канд. филос. наук, доцент, заведующий кафедрой социологии и управления

социальными процессами, Академия труда и социальных отношений, Москва.

G.B. Orlanov,

candidate of philosophical sciences, the chair of sociology and management of

social processes, Academy of Labor and Social Relation, Moscow.


Л.В. Темнова,д-р психол. наук, профессор, заведующая Научно-исследовательской

лабораторией информационно-образовательных технологий

социологического факультета, Московский государственный университет

им. М.В. Ломоносова, Москва.

L.V. Temnova,

doctor of psychological sciences, рrofessor, head of the laboratory of Informa-

tional and educational technologies of the faculty of sociology, Lomonosov

Moscow State University, Moscow.


УДК 316.1

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-124-131

Перспективы социологической науки: очерк о книге С.А. Кравченко

«Социологическое знание через призму “стрелы времени”: востребованность гуманистического поворота»

Perspectives of Social Science: An Essay on the Book by S.A. Kravchenko

«Sociological Knowledge Through the Prism of the “Arrow of Time“: The Relevance of a Humanistic Turn»


30.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье рассматриваются основные идеи новой книги профессора С.А. Кравченко

«Социологическое знание через призму “стрелы времени“: востребованность гуманистического по-

ворота». В центре внимания – логика обоснования автором основных качественных сдвигов в со-

циологическом знании за последние полтора века. Сдвиги обусловлены ускоряющейся динамикой

социально-культурных изменений. Адекватным ответом на новые современные вызовы «стрелы

времени» должен стать гуманистический поворот, предполагающий синтез социологии с другими

социальными, естественными и гуманитарными науками. Анализируются проблемы, вытекающие

из такого подхода.

Annotation: the article considers the main ideas of the new book written by Professor S.A. Kravchenko

«Sociological knowledge through the prism of the “arrow of time“: the relevance of а humanistic turn». In

this text the attention is devoted to the author`s logic of justification of the major qualitative changes in the

sociological knowledge over the past century and a half. These shifts are caused by the accelerating dynamics

of social and cultural changes. An adequate response to the new contemporary challenges of the «arrow of

time» should be the humanistic turn, which implies synthesis of Sociology with other Social, Natural and

125


Книга доктора философских наук, про-

фессора С.А. Кравченко раскрывает нам

историю социологии, как полипарадигмаль-

ной науки, над обоснованием чего автор ра-

ботает уже почти два десятка лет [5; 6; 8; 9].

Используя введенное И. Пригожиным поня-

тие «стрелы времени» и его постулат о том,

что «с увеличением динамической сложно-

сти (от камня к человеческому обществу)

роль стрелы времени возрастает» [13, с. 265],

С.А. Кравченко анализирует основные каче-

ственные сдвиги в социологическом знании.

Им выделяется пять поколений социологи-

ческих теорий, принципиально различаю-

щиеся характером знания и использованием

доминирующего теоретико-методологиче-

ского инструментария. Соответственно идет

речь о пяти «метапарадигмах».

Первое поколение – позитивистская ме-тапарадигма – представлено теориями таких

авторов, как О. Конт, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм,

К. Маркс. Общественное развитие рассматри-

вается как эволюционно-линейное и объек-

тивно-закономерное. Постулатами такого под-

хода считается презумпция внешней причины,

принудительная каузальность, логоцентризм

и европоцентризм научного знания.

Второе поколение социологических те-

орий – интерпретативная метапара-дигма – связано с утверждением множе-

ственности путей развития и признанием

определяющей роли субъективных смыслов

и возможностью конструирования разных

миров. Такой подход не оставляет места

вере в некие объективные закономерности,

действующие независимо от социальных ак-

торов, которые должны только подчиниться

общему ходу истории. Наиболее яркий пред-

ставитель – М. Вебер с его теоретической

конструкцией «понимающей социологии».

Третье поколение – интегральная мета-парадигма – представлено авторами, стремя-

щимися к синтезу знания. Главные фигуры –

П. Сорокин, интерпретирующий социальное

развитие в виде неопределенных историче-

ских флуктуаций, Т. Парсонс, разработавший

структурно–функциональный подход, учиты-

вающий «подвижное равновесие» социаль-

ной системы, и Р. Мертон, вводящий социоло-

гические понятия дисфункции и «ненамерен-

ных последствий» деятельности людей.

Четвертое поколение – рефлексивная метапарадигма – обусловлено теория-

ми радикального/рефлексивного модерна.

Суть подхода – в постоянном и активном

пересмотре социальной реальности в свете

новой информации. Востребован деятель-

ностно-активистский подход в лице таких

авторов, как Э. Гидденс, П. Бурдье, Дж. Алек-

сандер, П. Штомпка и др.

Пятое поколение – нелинейная пара-дигма постмодерна – представляет слож-

ное общество как становящийся феномен

с нелинейной социокультурной динамикой

и решающей ролью самоорганизации, обе-

спечивающей возникновение нового типа

порядка из хаоса.

С.А. Кравченко, на наш взгляд, вполне обо-

сновано формулирует три важнейших тезиса

по поводу того, что следует понимать под со-

временностью перечисленных подходов.

1. В широком смысле слова все пять по-

колений современны, ибо и сегодня выпол-

няют функции теории – позволяют система-

тизировать знания, объяснять социальную

жизнь через выдвижение гипотез примени-

тельно к конкретному социуму и его базовым

характеристикам (открытости – закрытости,

временных масштабов динамики, соотноше-

ния глобального и локального, особой роли

деятельности разных социальных субъектов

и т.п.).

2. В узком смысле слова современны

только четвертое и пятое поколения – те-

ории модерна и постмодерна, ориентиро-

ванные на исследования самоорганизации

и рефлексии социума, бифуркаций в дина-

мике усложняющегося общества.

Human Sciences. The problems arising from this approach are analyzed.

Ключевые слова: гуманистический поворот, «стрела времени», метапарадигма, постдисципли-

нарный подход, постдисциплинарная социология.

Key words: humanistic turn, «arrow of time», meta-paradigm, post-disciplinary approach, post-

disciplinary sociology.

126


3. Само возникновение социологической

теории стало возможным лишь тогда, когда

общество достигает определенного уровня

динамической сложности, что выражается

в появлении критического взгляда людей

(прежде всего ученых) на характер изменений

социальных институтов и самих себя. «Орга-

низованный скептицизм» (термин Р. Мерто-

на) просто не мог возникнуть раньше, пока

общество развивалось относительно линейно,

а поведение людей было в значительной сте-

пени предсказуемо. Ключевой момент логики

автора – обоснование идеи гуманистического

поворота, которую С.А. Кравченко последо-

вательно отстаивает в своих исследованиях,

стремится избежать односторонних оценок

и крайних методологических подходов. Он ис-

ходит из того, что для анализа современного

сложного общества необходим такой синтез

естественнонаучного, социального и гума-

нитарного знания, который бы позволил по-

строить «гуманистическую теорию сложно-

сти, имеющей социологический стержень».

Подобная интеграция знания позволила бы,

с одной стороны, учитывать все сложности со-

циокультурной динамики, парадоксы и турбу-

лентности социума, а с другой – осуществлять

поиск и утверждение новых форм гуманизма,

становящихся этическим императивом в кос-

мополитизирующемся социальном простран-

стве. Социология, по мнению автора, высту-

пает таким типом мышления, которое исходит

из ускорения и усложнения социокультурной

динамики, взаимозависимой целостности

человечества, синергийно учитывает пара-

доксальные синтезы и разрывы рискогенно-

го социума, его объективные и субъективно

сконструированные реалии, ставит во главу

угла поиск новых форм гуманизма, ориенти-

рованных на экзистенциальные потребности

[7, с. 292]. Опираясь на материалы всемирных

и европейских социологических конгрессов,

С.А. Кравченко показывает необходимость

становления инновационной социологии но-

вого интегрального типа – постдисципли-нарной социологии, открытой для диалога

с другими науками.

Как и всякое серьезное исследование,

книга содержит дискуссионные утвержде-

ния. Например, автор включает Ч. Миллса

и И. Валлерстайна в главу под названием

«Динамика знания в марксистской социо-

логии» [7, c. 42–71]. Некоторые основания

для такого включения есть, но вряд ли их до-

статочно. Влияние идей К. Маркса на этих

авторов значительно. Однако также велико

влияние альтернативных марксизму идей М.

Вебера, скажем, на Ч. Миллса. По нашему

мнению, И. Валлерстайн все же в большей

степени сторонник идей историка Ф. Броде-

ля, который не считал себя последователем

исторического материализма. И даже, – при

всем его уважении к масштабному видению

К. Маркса, – в интервью испанской газете

El Pais незадолго до смерти в 1985 году на-

звал ошибкой марксистский тезис о том, что

люди – творцы истории [18]. Еще одно ут-

верждение С.А. Кравченко может быть пред-

метом дискуссии. В контексте анализа огра-

ниченностей рационализма и сциентизма

автор формулирует «требование сохранения

иррациональной составляющей в человече-

ском капитале» [7, с. 249–250]. На наш взгляд,

было бы логичнее ввести речь не о сохране-

нии иррациональной составляющей, а об ис-

следовании соотношения НЕрациональных

и рациональных составляющих социального

капитала. Дело в том, что за термином ирра-

ционализм, – со времен античности до на-

ших дней, – довольно прочно закрепилось

значение абсолютного доминирования над

всяким рациональным началом, недоверия

к разуму, признание однозначного и бес-

спорного приоритета непостижимого и ми-

стического. Попытки синтезировать раци-

ональное и иррациональное, как например,

у В.С. Соловьева, все равно оборачиваются

признанием приоритета иррационально-

го: «…в основе истинного знания лежит

мистическое, или религиозное, восприятие,

от которого только наше логическое мышле-

ние получает свою безусловную разумность,

а наш опыт – значение безусловной реаль-

ности» [14, с. 589]. Конечно, в определен-

ной мере вопрос о том, что мы называем ир-

рациональным, а что – нерациональным, это

вопрос выбора терминологии. По контексту

работы видно, что С.А. Кравченко имеет

в виду проблематику взаимосвязи рацио-

нальных и нерациональных составляющих

127


человеческого капитала, а не вечный при-

оритет иррационального. И в этом смысле

с автором можно было бы согласиться.

Подобные дискуссионные вопросы нахо-

дятся на периферии главных тезисов автора

книги. Более значимым вопросом правомер-

но считать само понимание технократиче-

ского подхода и его эволюции за последние

десятилетия. «Технократизм», как умона-

строение и оценка самих технологий в об-

ществе, существенно меняется со временем.

Не все так однозначно и с перспективами гу-

манистического подхода. Правомерно гово-

рить о двух альтернативных позициях, кото-

рые начали складываться около семидесяти

лет назад и сегодня имеют солидный запас

аргументов. У истоков одной из альтернатив

стоит Н. Винер с его «Кибернетикой», опре-

делившей новую парадигму, в рамках кото-

рой ученые осознали существенное един-

ство ряда проблем коммуникации, контро-

ля и статистической механики, одинаково

касающихся и машин и живых существ [23].

В кибернетической модели – а) информа-

ция понимается как чисто количественный

и вероятностный феномен, отделенный

от смысла (семантики) и б) нервная систе-

ма человека истолковывается в терминах

потоков бинарной информации. Киберне-

тическая парадигма действует достаточно

эффективно, обеспечивая продуктивность

современного научного мышления, напри-

мер, в биотехнологии. Очевидное свиде-

тельство тому – успешность проекта Human

genome, который позволил составить карту

человеческого генома. Человек здесь пред-

стает как компьютерная система, реализую-

щая генетическую программу, в которой ДНК

фигурирует как «код кодов».

Альтернативное понимание технологий

связано с именами М. Хайдеггера, Г. Мар-

кузе, Ж. Эллюля и Ю. Хабермаса. Суть этой

известной позиции – усиливающийся скеп-

тицизм в отношении той формы рациональ-

ности, которая неразрывно связана с самой

технологией. Технология представлена как мировоззрение, идеология, устанавливающая

инструментальный «способ разоблачения

природы». Современный человек – техно-

логическое существо, а его жизнь тотально

технологична. Эти исследователи (к ним пра-

вомерно добавить имена Т. Адорно, М. Хорк-

хаймера) констатировали: произошла транс-

формация технологии из технологии-сред-

ства в технологию-цель, которая уже тотально

детерминирует социального актора. Если

технология-средство оставляла для человека

нетехнологическую нишу, то технология-цель

такую нишу уже не оставляет, превращая

целостного субъекта в «одномерного» чело-

века (Г. Маркузе) – в человека-технологию.

К концу прошлого века данное пессимисти-

ческое направление в отношении технологи-

ческого развития и технологического знания

усиливает подобную позицию до известной

констатации: технология несет в себе тота-

литаризм (П. Вирилио). В таком контексте

актуальна развиваемая С.А. Кравченко идея

о том, что гуманистическое знание оказы-

вается востребованным обществом как ни-

когда – и не только в социологии, но и во всех

науках [7, с. 270–271]. Однако следует учесть

и существенные изменения в технократиче-

ском подходе, который стремится определить

более светлые перспективы для технологии

(технологического знания) как детерминиру-

ющего фактора социального процесса и вве-

сти «человеческое измерение» во внутрен-

нее строение самих технологий. Во-первых,

в начале 1970-х годов в рамках социологии

знания возникли программы социальных ис-

следований науки и технологии. Особо важ-

ным стало эмпирическое исследование, про-

веденное в Salk Institute of biological studies

(штат Калифорния) под руководством Б.

Латура и С. Вулгара. Если более ранние под-

ходы в основном принимали определение

технологии в терминах инструментальной ра-

циональности и эффективности, то Б. Латур

и С. Вулгар разрушили этот миф, переместив

«лабораторную жизнь» в фокус институци-

ональной политики и межличностных отно-

шений, конструирующих научные «факты»

и направляющих технологическое развитие

[19]. Дальнейшее становление акторно-сете-

вой теории (АСТ) в работах французских со-

циологов Б. Латура [10; 11], М. Каллона [17],

британского социолога Д. Ло [20] выявило

трудности такого подхода, связанные прежде

всего с принципом «генерализованной сим-

128


метрии». Принцип уравнивает в правах всех

актантов сети – и людей (отдельные инди-

виды, коллективы, организации и т.п.), и не-

людей (артефакты, материальные предметы,

любые объекты, включенные в действие).

Б. Латур стремится преодолеть ограничен-

ность двух подходов к взаимодействию – ин-

теракционизма и структурализма. Первый

идет от взаимодействия «лицом к лицу» и по-

этому не может убедительно достроить карти-

ну общества до верхних этажей – общих со-

циальных структур. Структуралисты, наоборот,

«повсюду видят тотальное и абсолютное при-

сутствие социальной структуры» [11, с. 84],

упуская часто решающую роль локального

взаимодействия. Ревизуя классические по-

нятия социологии и вводя новые (сеть, актант,

дислокация, фрейм, фреймированное взаи-

модействие, процессы локализации и глоба-

лизации, генерализованная симметрия и др.),

Б. Латур видит выход из подобных тупиков

в следующем: «Дислоцируя взаимодействие

посредством ассоциации с не-человеками,

мы выходим за пределы настоящего, за преде-

лы нашего тела, мы можем осуществлять вза-

имодействие на расстоянии…» [11, с. 94]. Та-

кой подход вполне укладывается в технокра-

тические установки. Оригинальное перефор-

матирование классических социологических

понятий в акторно-сетевую теорию привлекло

внимание и российских исследователей [2–4;

12]. Авторы выявляют как перспективные мо-

менты, так и сложности становления катего-

риального аппарата этой теории. Во-вторых,

получила развитие феминистская критика

знания, науки и технологии, представленная,

например, такими женщинами-исследова-

телями, как Э.Ф. Келлер, С. Хардинг, Д. Хара-

уэй. В работе 1984 года «Cyborg manifesto»

Д. Харауэй выразила стремление воспри-

нимать социальную реальность через кон-

цептуализацию отношений между людьми

и технологией как неизбежно «гибридных»

феноменов [15]. Здесь обращает на себя вни-

мание отказ отделить «сущность технологии»

от человека, причем таким путем, который

не встраивает человека в кибернетико-мате-

матическую парадигму. В-третьих, важным

изменением стало критическое осмысление

влияния западной технологии на развиваю-

щиеся страны, в частности с позиции так назы-

ваемой «зеленой революции», претендовав-

шей на альтернативное понятие технологии.

Лидерство в технологическом производстве

больше не относилось исключительно к ин-

дустриальному Западу в целом и США в част-

ности. Заявили о себе Япония, а вслед за ней

так называемые «азиатские тигры» и другие

успешно развивающиеся страны.

Вообще критика технократического подхо-

да наталкивается на необходимость учитывать

его конструктивность по целому ряду позиций.

Конечно, правомерно говорить об «омашини-

вании» человека как о негативной тенденции.

Человек включен в ускоряющийся темпоритм

современной жизни, утратил непосредствен-

ное восприятие мира. Интернет, телевидение,

телефон, радио, СМИ формируют его миро-

воззрение, состоящие из смеси фрагментов

самой реальности и «симулякров». Еще

Н. Бердяев предугадывал угрозы, вызванные

диспропорциональным развитием социума:

«…все болезни современной цивилизации

порождаются несоответствием между душев-

ной организацией человека, унаследованной

от других времен, и новой, технической, меха-

нической действительностью… Человеческая

душа не может выдержать той скорости, кото-

рой от нее требует современная цивилизация.

Это требование имеет тенденцию превратить

человека в машину» [1, с. 158]. Тем не менее

технократическое мышление в ситуациях, тре-

бующих конкретных решений определенных

задач, имеет ряд преимуществ в сравнении

с мышлением иных форм. В частности, тех-

нократическое мышление обладает логично-

стью и последовательностью, что позволяет

решать многие задачи за счет тиражирова-

ния алгоритмов в тех областях деятельности

человека, где только удается эти алгоритмы

применить. С этим связано умение абстраги-

роваться от несущественных для решения по-

ставленных задач, многочисленных факторов,

в которых «вязнет», в частности, мышление

гуманитарное. Оно по определению вынуж-

дено учитывать многообразие параметров,

включая ценности культуры, что, собственно,

в значительной мере усложняет, тормозит

и даже парализует принятие необходимых

решений. В этом плане развитие идей синте-

129


за социологии с другими социальными, есте-

ственными и гуманитарными науками в книге

С.А. Кравченко как раз нацеливает на своео-

бразную конвергенцию разных типов мышле-

ния, предполагая также и оценку перспектив

взаимоотношений технократического и гуманистического подходов. Но слож-

ности подобной конвергенции колоссальны.

Если посмотреть на эту перспективу под углом

зрения проблематики социальной структуры

общества и с учетом того социологического

ракурса, который П. Штомпка определил как

«социологию повседневности» [16, с. 38],

то ситуация выглядит не очень радужной.

В частности, в последние годы происходит

резкое усиление технократического подхода

в сознании всё большего числа социальных

групп, что предопределяется более высокой

скоростью технического прогресса в срав-

нении с темпами социального и культурного

развития. Особенно это заметно по процессам

нарастающей компьютеризации социальной

жизни, компьютеризации, которая импера-

тивно формирует прежде всего особый «тех-

нический» стиль мышления, явно обгоняя

на этом пути процессы укрепления «гумани-

тарных» ценностей, не получающих массовой

поддержки и остающихся, в лучшем случае,

в арсенале сознания узких социальных групп.

То есть в плане своего распространения гума-нистический подход не выдерживает конку-

ренции с технократическим.

Показательны тенденции в системе обра-

зования. Если в средней школе гуманитарные

и общеобразовательные предметы преобла-

дают, то в вузе ситуация иная: основное вни-

мание фокусируется на профессиональных

знаниях, в то время как дисциплины гумани-

тарного цикла составляют, в лучшем случае,

около 25–30% учебных планов. В высшей

школе за последние десятилетия резко вы-

росло внимание к профессиональным и функ-

циональным параметрам личности. Престиж

специальных знаний вырос, а гуманитар-

ных – упал. Увеличился разрыв между обу-

ченностью и образованностью. Обученность

связана с овладением алгоритмами профес-

сиональной деятельности. Понятие образо-

ванности шире. Образованность предполага-

ет овладение системой гуманитарных знаний:

знаний мировой истории и истории своей

страны, знаний философии, художественной

литературы, искусства, музыки, живописи,

иностранных языков и т.п. В целом это знание

всех основных достижений в контексте чело-

веческой культуры. В послевузовском образо-

вании (например, в системах повышения ква-

лификации) еще в большей степени внимание

концентрируется на узкопрофессиональных

задачах. Гуманитарное образование профес-

сионалов чаще всего «застывает» на уровне,

который сложился к окончанию вуза. К этому

следует добавить усиливающуюся тенденцию

к закрытию учебных программ по гуманитар-

ным и социальным наукам в вузах. Неожидан-

ный пример – нововведения в японской си-

стеме высшего образования, всегда имевшей

большой объем таких учебных программ даже

на технических специальностях: министр об-

разования Японии летом 2015 года направил

в 86 государственных университетов письмо,

в котором предлагалось сконцентрировать

образование на областях знаний, «лучше

отвечающих потребностям общества», что

по факту означает сокращение или отмену

учебных программ по гуманитарным и со-

циальным наукам. По информации издания

Times Higher Education, два наиболее мощ-

ных университета Японии – Токийский и Ки-

отский – не склонны выполнять установку

министерства, но ряд других университетов

вынуждены были объявить о закрытии про-

грамм по подготовке юристов, экономистов,

политологов, социологов и других специали-

стов социально-гуманитарного профиля [22].

В более завуалированной форме похожую

тенденцию можно наблюдать в других стра-

нах, включая европейские.

Все это следует отнести к «победам» тех-

нократизма, хотя, конечно, в идеале следует

вести речь о взаимном влиянии и синерге-

тических эффектах, возникающих от «сли-

яния» технического и социально–гумани-

тарного знания. В современной ситуации

нарастания новой волны технократизма

представляется перспективной и конструк-

тивной идея С.А. Кравченко о новом гума-

нистическом формате социологии, фор-

мате, предполагающем синтез социологии

с другими социальными, естественными

130


и гуманитарными науками. Это формат

предполагает и соответствующий научный

анализ проблемной ситуации – выявление

реальных сил в институциональной и со-

циальной структуре общества, способных

на практике реализовать так необходи-

мый сегодня для выживания общества гу-манистический поворот.

Список литературы1. Бердяев Н.А. Человек и машина (Проблема социологии и метафизики техники) // Вопро-

сы философии. 1989. № 2. С. 147–162.

2. Вахштайн В.С. Возвращение материального. «Пространства», «сети», «потоки» в акторно-

сетевой теории // Социологическое обозрение. Т. 4. 2005. № 1. С. 94–115.

3. Вахштайн В.С. Три «поворота к материальному» // Антропологический форум. 2015.

№ 24. С. 22–37. URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/024/forum.pdf (дата

обращения: 14.05.2016).

4. Ерофеева М.А. О возможности акторно-сетевой теории действия // Социология власти.

Т. 27. 2015. № 4. С. 51–71.

5. Кравченко С.А. Гуманистическая концепция Т. Лукмана и нелинейные реалии российско-

го общества // Социологические исследования. 2006. № 8. С. 3–13.

6. Кравченко С.А. Динамика современных социальных реалий: инновационные подходы //

Социологические исследования. 2010. № 10. С. 14–25.

7. Кравченко С.А. Социологическое знание через призму «стрелы времени»: востребован-

ность гуманистического поворота: монография. М.: МГИМО-Университет, 2015. 342 с.

8. Кравченко С.А. Социология в движении к взаимодействию теоретико-методологических

подходов // Социологические исследования. 2011. № 1. С. 11–18.

9. Кравченко С.А., Мнацаканян М.О., Покровский Н.Е. Социология: парадигмы и темы. М.:

Анкил, 1998. 507 с.

10. Латур Б. Пересборка социального: введение в акторно-сетевую теорию. М.: ИД ВШЭ,

2014. 382 с.

11. Латур Б. Об интеробъективности // Социологическое обозрение. Т. 6. 2007. № 2. С. 81–98.

12. Моркина Ю.С. Конструктивизм Б. Латура и С. Вулгара – на пересечении научных дисци-

плин // Эпистемология и философия науки. 2010. № 2. С. 130–147.

13. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой. М.: Эди-

ториал УРСС, 2000. 296 с.

14. Соловьев В.С. Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. 896 с.

15. Харауэй Д. Манифест киборгов: наука, технология и социалистический феминизм 1980-х

гг. / пер. с англ. А. Гараджи // Гендерная теория и искусство: антология: 1970–2000 / под

ред. Л. М. Бредихиной, К. Дипуэлл. М.: РОССПЭН, 2005. С. 322–377.

16. Штомпка П. Доверие – основа общества / пер. с польск. М.: Логос, 2012. 440 с.

17. Callon M. Some Elements of a Sociology of Translation: Domestication of the Scallops and

Fishermen of Saint Brieuc Bay // Low J. (Ed.) Power, Action and Belief: a new Sociology of

Knowledge? L.: Routledge, 1986. P. 196–233.

18. El Pais. 1985. 14 von.

19. Latour B., Woolgar S. Laboratory Life. The Construction on Scientific Facts. Princeton. New

Jersey. 1986. 294 p.

20. Law J. After ANT: Topology, Naming and Complexity // Actor-Network and After / Ed. by J.

Law J. Hassard. Oxford: Blackwell and the Sociological Review, 1999. Р. 1–14.

21. Negroponte N. Being digital. N.Y.: Knopf, 1995. 243 p.

22. Social Sciences and Humanities Faculties ‘to close’ in Japan After Ministerial Intervention //

Times Higher Education (THE), September 14, 2015. URL: https://www.timeshighereducation.

com/news/social-sciences-and-humanities-faculties-close-japan-after-ministerial-

intervention (date of access: 13.05.2016).

23. Wiener N. Cybernetics, or Control and Communication in the Animal and the Machine.

Cambridge, MA: Technology press, 1948. 231 p.

References1. Berdyaev N.A. Chelovek i mashina (Problema sociologii i metafiziki tekhniki) // Voprosy

filosofii. 1989. № 2. S. 147–162.

131


2. Vakhshtajn V.S. Vozvrashchenie material’nogo. «Prostranstva», «seti», «potoki» v aktorno-

setevoj teorii // Sociologicheskoe obozrenie. T. 4. 2005. № 1. S. 94–115.

3. Vakhshtajn V.S. Tri «povorota k material’nomu» // Antropologicheskij forum. 2015. № 24.

S. 22–37. URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/024/forum.pdf (data


4. Erofeeva M.A. O vozmozhnosti aktorno-setevoj teorii dejstviya // Sociologiya vlasti. T. 27.

2015. № 4. S. 51–71.

5. Kravchenko S.A. Gumanisticheskaya koncepciya T. Lukmana i nelinejnye realii rossijskogo

obshchestva // Sociologicheskie issledovaniya. 2006. № 8. S. 3–13.

6. Kravchenko S.A. Dinamika sovremennykh social’nykh realij: innovacionnye podkhody //


7. Kravchenko S.A. Sociologicheskoe znanie cherez prizmu «strely vremeni»: vostrebovannost’

gumanisticheskogo povorota: monografiya. M.: MGIMO-Universitet, 2015. 342 s.

8. Kravchenko S.A. Sociologiya v dvizhenii k vzaimodejstviyu teoretiko-metodologicheskikh

podkhodov // Sociologicheskie issledovaniya. 2011. № 1. S. 11–18.

9. Kravchenko S.A., Mnacakanyan M.O., Pokrovskij N.E. Sociologiya: paradigmy i temy. M.: Ankil,

1998. 507 s.

10. Latur B. Peresborka social’nogo: vvedenie v aktorno-setevuyu teoriyu. M.: ID VShE, 2014. 382 s.

11. Latur B. Ob interob”ektivnosti // Sociologicheskoe obozrenie. T. 6. 2007. № 2. S. 81–98.

12. Morkina Yu.S. Konstruktivizm B. Latura i S. Vulgara – na peresechenii nauchnykh disciplin //

Epistemologiya i filosofiya nauki. 2010. № 2. S. 130–147.

13. Prigozhin I., Stengers I. Poryadok iz khaosa: novyj dialog cheloveka s prirodoj. M.: Editorial

URSS, 2000. 296 s.

14. Solov’ev V.S. Soch: v 2 t. T. 1. M.: Mysl’, 1990. 896 s.

15. Kharauej D. Manifest kiborgov: nauka, tekhnologiya i socialisticheskij feminizm 1980-kh gg.

/ per. s angl. A. Garadzhi // Gendernaya teoriya i iskusstvo: antologiya: 1970–2000 / L. M.

Bredikhinoj, K. Dipuell. M.: ROSSPEN, 2005. S. 322–377.

16. Shtompka P. Doverie – osnova obshchestva / per. s pol’sk. M.: Logos, 2012. 440 s.

17. Callon M. Some Elements of a Sociology of Translation: Domestication of the Scallops and

Fishermen of Saint Brieuc Bay // Low J. (Ed.) Power, Action and Belief: a new Sociology of

Knowledge? L., Routledge, 1986. P. 196–233.

18. El Pais. 1985. 14 von.

19. Latour B., Woolgar S. Laboratory Life. The Construction on Scientific Facts. Princeton. New

Jersey. 1986. 294 p.

20. Law, J. After ANT: Topology, Naming and Complexity // Actor-Network and After / Ed. by J.

Law J. Hassard. Oxford: Blackwell and the Sociological Review, 1999. R. 1–14.

21. Negroponte N. Being digital. N.Y.: Knopf, 1995. 243 p.

22. Social Sciences and Humanities Faculties ‘to close’ in Japan After Ministerial Intervention //

Times Higher Education (THE), September 14, 2015. URL: https://www.timeshighereducation.

com/news/social-sciences-and-humanities-faculties-close-japan-after-ministerial-

intervention (date of access: 13.05.2016).

23. Wiener N. Cybernetics, or Control and Communication in the Animal and the Machine.

Cambridge, MA: Technology press, 1948. 231 p.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Орланов Г.Б., Темнова Л.В. Перспективы социологической науки: очерк о книге С.А. Крав-

ченко «Социологическое знание через призму “стрелы времени”: востребованность гума-

нистического поворота» // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116).

С. 124–131. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-124-131 (Библиографическое описа-

ние согласно российским стандартам).

Orlanov G.B., Temnova L.V. Perspektivy sociologicheskoj nauki: ocherk o knige S.A.

Kravchenko «Sociologicheskoe znanie cherez prizmu “strely vremeni”: vostrebovannost’

gumanisticheskogo povorota» // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116).

S. 124–131. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-124-131 (Reference in Roman script).

Orlanov, G.B. & Temnova, L.V. (2016) Perspectives of Social Science: An Essay on the Book

by S.A. Kravchenko «Sociological Knowledge Through the Prism of the “Arrow of Time”: The

Relevance of a Humanistic Turn», Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 124–131.


132


Г.И. Осадчая,д-р социол. наук, профессор, заместитель директора Института социально-

политических исследований РАН по научной работе, заведующая сектором

методологии исследования социально-политических процессов евразийской

интеграции ИСПИ РАН, Москва.

G.I. Osadchaya,

doctor of sociological sciences, professor, deputy director of the Institute for

socio-political studies of research, head of the Sector of the research methodol-

ogy of socio-political processes of Eurasian integration ISPR RAS, Moscow.


УДК 316.334.24; 338

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-132-139

Единый рынок трудовых ресурсов ЕАЭС: первые итоги формирования

United Labour Resources Market of EEU: First Results of Formation


16.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье на основе данных международных и российских социологических исследо-

ваний, анализа статистики и публикаций СМИ дана характеристика первых итогов становления

единого рынка труда. Выявлены причины сдерживания процессов его формирования, обоснованы

предложения по повышению эффективности данного процесса.

Annotation: based on international and Russian sociological research, statistical analysis and analysis

of media publications the characteristic of the first results of the formation of a common labour market. The

reasons of deterrence process of its formation substantiated proposals to improve the efficiency of the process.

Ключевые слова: евразийство, Евразийский экономический союз, интеграция, единый рынок тру-

да, показатели эффективности.

Key words: eurasianism, the Eurasian Economic Union, integration, unified labour market, performance

indicators.

Создание единого рынка труда за счет

свободной миграции рабочей силы – важ-

нейшее условие успеха интеграционных

процессов, что неоднократно подчеркивал

один из архитекторов Евросоюза лауреат Но-

белевской премии по экономике (1999 год)

Роберт Александр Манделл. Однако этот ры-

нок представляет собой сложную динами-

ческую социально-экономическую систему,

в ткань которой включены многообразные

отношения, взаимосвязи и взаимодействия

его субъектов. С одной стороны, свобода

движения рабочей силы в пределах нового

интеграционного сообщества открывает но-

вые возможности для человека, работодате-

лей, государства и принимающего общества.

Для человека – возможность на более широ-

ком профессиональном пространстве найти

работу, которая создавала бы условия для

профессиональной самореализации, обе-

спечения достойного уровня жизни в соот-

ветствии с его квалификацией и притязани-

ями, гарантии более благоприятных условий

труда, большего доступа к медицинскому

и социальному облуживанию, упрочения по-

зиции работника на рынке труда. Некоторые

выгоды свобода перемещения рабочей силы

в ЕАЭС (далее – Союз) может принести и ра-

133


ботодателям. Например, увеличение гиб-

кости рынка труда; оптимальное управление

трудовыми ресурсами, снижение производ-

ственных издержек. Для государства и при-

нимающего общества:

увеличение возможностей рынка труда;

более эффективное удовлетворение

спроса на рабочую силу;

вывод из тени трудовой миграции за счет

легализации временных трудовых мигрантов,

занятых в неформальном секторе;

наращивание потенциала рабочей

силы за счет регулирования уровня оплаты

труда там, где будет особенно нужно; более

эффективное распределение рабочей силы

в регионе;

обеспечение прозрачности трудовых от-

ношений;

рост доходов в бюджет за счет повыше-

ния сбора налогов;

легализация миграции, что поможет раз-

грузить пенсионные и медицинские фонды;

контроль условий труда, соблюдения

технологических стандартов и повышения

качества производимых товаров;

более эффективное решение демогра-

фических проблем в принимающем регионе

(приток молодых на рынок труда будет спо-

собствовать улучшению возрастной структу-

ры населения принимающего общества).

С другой стороны, возможны и негатив-

ные последствия. Перемещение мигрантов

из одной страны – члена ЕАЭС в другую свя-

зано со сложностями обустройства на новом

месте, преодолением состояния культурного

шока, в котором они находятся, восстанов-

лением разрушенных устойчивых бессозна-

тельных сценариев социального поведения

и реагирования, формированием новой

идентичности приемлемой как для них, так

и для доминирующего большинства населе-

ния. Можно ожидать, в частности:

роста спроса на рабочие места;

увеличения конкуренции рабочей силы

в отдельных регионах принимающего обще-

ства;

появления социальной напряженности

в борьбе за рабочие места в наиболее благо-

приятных (с позиции оплаты труда) реги-

онах;

увеличения социальной нагрузки

на бюджеты принимающих регионов;

роста ксенофобии, этнокультурных

противоречий, межэтнических противо-

стояний;

националистических проявлений;

правонарушений;

усиления давления на власть противни-

ков либерализации миграционных процессов

и противников интеграционных процессов;

могут иметь место риски социальной

дестабилизации.

Регуляторы Евразийского экономиче-

ского союза реализуя положение Договора

о ЕАЭС, касающееся формирования единого

рынка трудовых ресурсов, в 2015 году обе-

спечили полное выполнение гарантий сво-

боды перемещения. Для граждан открыта

возможность выбирать, в какой из стран

ЕАЭС им работать. Государства – члены ЕАЭС

не устанавливают и не применяют в отноше-

нии граждан стран Союза ограничения, вве-

денные национальным законодательством

для защиты внутреннего рынка труда. При

этом при устройстве трудящихся на рабо-

ту в стране – участнице Союза признаются

документы об образовании, выданные об-

разовательными организациями государств–

членов, без проведения процедур призна-

ния документов об образовании (кроме

педагогической, юридической, медицинской

и фармацевтической деятельности). Без-

условным преимуществом ЕАЭС стал безви-

зовый въезд и отсутствие таможенного кон-

троля, отсутствие квот на работу, наличие

необходимого набора мер по медицинскому

и социальному обеспечению, возможность

получения образования в любой стране Со-

юза, что способствует цивилизованному

построению современного созидательного

общества в ЕАЭС. Однако новые возмож-

ности передвижения рабочей силы в Со-

юзе, действующие в 2015 году, не оказали

принципиального влияния на миграционную

ситуацию в странах – членах ЕАЭС. Вектор

миграции, связанной как с переездом на по-

стоянное место жительство, так и с трудо-

вой миграцией, сохранился и по-прежнему

был направлен из государств–членов ЕАЭС

в Россию (табл. 1).

134


По официальным данным, в России

по сравнению с январем 2015 года число

иностранных граждан из стран, вошедших

в ЕАЭС, выросло на 135 828 и по состоянию

на январь 2016 года составило 2 276 188.

В последние два года увеличивалось общее

число граждан Беларуси, Казахстана, Кыр-

гызстана, находящихся в РФ, а число граж-

дан Армении – колебалось вокруг значения

450 000 человек1 (табл. 2). При этом отметим,

в январе – декабре 2015 года по сравнению

с соответствующим периодом 2014 года

миграционный прирост в России снизился –

на 12,3% [21].

В принципе такие результаты были

ожидаемы. Так, начиная с посткризисно-

го 2010 года, активным был миграционный

обмен только России с государствами – чле-

нами ЕАЭС. Исследователи полагают, что

россияне обладают низким потенциалом

пространственной мобильности, выстраи-

вая ее в рамках стратегии поэтапных урба-

низационных перемещений Э. Равенстейна

и логики «ступенчатой миграции». Жители

региональных столиц предпочитают пере-

езд в Москву и Санкт-Петербург, а жители

сельских районов – переезд в центральный

1 URL: http://www.rbc.ru/society/04/02/2015/54d0c05

e9a7947df123f23e1; http://www.fms.gov.ru/fms/activity/stats/

Statistics/Svedenija_v_otnoshenii_inostrannih_grazh.

город своих регионов. К причинам, тормозя-

щим потенциальные намерения к трудовой

миграции, они относят: надежду найти рабо-

ту в своем городе;

сложности с жильем;

нежелание разрывать социальные свя-

зи;

вписанность в социальную инфра-

структуру;

налаженный быт [8].

Подтверждением этого вывода служат

результаты репрезентативного опроса рос-

сиян, проведенного ИСПИ РАН в октябре

2014 года2. На вопрос – «Хотели бы Вы вос-

пользоваться возможностью предоставля-

емой договором между Россией, Беларусью

и Казахстаном о создании Евразийского

экономического союза (ЕАЭС), в рамках ко-

торого обеспечивается свобода движения

рабочей силы, и выехать в поисках посто-

янной или временной работы за пределы

своего места жительства?» – выразили

желание переехать в другой регион России –

2 Опрос проведен в рамках реализации ГЗ ИСПИ РАН

по теме «Социально-политическое измерение евразийской ин-

теграции» (рук. проекта Осадчая Г.И. Регистрационный номер:

115071470024). Выборка репрезентирует городское и сельское

население Российской Федерации в возрасте от 18 лет. Было

опрошено (структурированное интервью) 1500 человек, муж-

чин/женщин, постоянно проживающих в России в 9 федераль-

ных округах, 41 субъектов РФ, 105 населенных пунктов. Ошибка

выборки ~+-2,6%.

Таблица 1

Международная миграция населения в январе–декабре 2015 года (человек)

Страна Прибыло Выбыло Миграционный при-рост (отток)

Армения 19 500 45 400 -25 900

Беларусь 28 349 9855 18 494

Казахстан 16 670 30 080 -13 410

Кыргызстан 3559 7785 -4226

Россия 598 793 352 864 245 929

Таблица 2

Общее число иностранцев, находящихся в России (человек)

№ п/п Страна Январь 2014 года Январь 2015 года Январь 2016 года1 Армения 435 661 480 017 467 450

2 Казахстан 571 527 597 559 636 005

3 Белоруссия 390 564 517 828 618 823

4 Киргизия 524 877 544 956 553 910

Итого 1 922 629 2 140 360 2 276 188

135


14%, в Республику Беларусь – 5%, в Респу-

блику Казахстан – 3%. При условии обеспе-

чения достойной заработной платы – 58%,

предоставления служебного жилья – 35%,

содействия в приобретении жилья в соб-

ственность – 30%, наличия государственных

программ, содействующих переезду – 21%,

гарантий карьерного роста – 15%, и про-

фессиональной самореализации (работа

по специальности) – 14%. Относительное

большинство (30% от числа респондентов),

допускающих возможность своего переезда

в другой регион или республику в качестве

предпочтительной, назвали заработную пла-

ту от 70 до 100 тыс. рублей. Факторами, ко-

торые могут изменить пространственную мо-

бильность в перспективе и повлиять на фор-

мирование единого рынка рабочей силы,

могут стать изменение уровня безработицы

и экономической и политической ситуации

в странах Евразийского союза. В 2016 году

численность зарегистрированных безра-

ботных, по сравнению с ноябрем 2014 года,

выросла в Армении на 16,9%, в Беларуси –

на 79,1%, в Казахстане – на 3,7%, в России –

на 12,5%, и уменьшилась только в Кыргыз-

стане – на 3,8% [21]. Уровень безработицы

в целом по ЕАЭС в декабре 2015 года в со-

ответствии с методологией Международной

организации труда (МОТ) составил 5,7% эко-

номически активного населения, в том числе

в Казахстане – 5,0%, России – 5,8%. В Арме-

нии в третьем квартале 2015 года уровень

безработицы составил 16,6%. В Беларуси,

по данным переписи населения 2009 года,

уровень безработицы в соответствии с кри-

териями МОТ составил 6,1%. В Кыргызстане

в 2014 году уровень безработицы – 8,0%.

Для сравнения: уровень безработицы по Ев-

ропейскому Союзу в ноябре 2015 года соста-

вил 9,1%, в США в декабре 2015 года – 5,0%.

К проблемным вопросам формирования

единого рынка труда следует отнести неза-

вершенность разработанности норматив-

но-правового регулирования. Еще ведется

разработка нормативно-правовой базы

в сфере пенсионного обеспечения трудя-

щихся и сближения законодательств госу-

дарств–членов в сфере трудовой миграции.

Требует внимания реализация достигнутых

договоренностей по единым условиям на-

логообложения доходов физических лиц –

граждан государств–членов с первых дней

работы по найму. Рынок трудовых ресурсов

по-прежнему рассматривается, как норма-

тивное пространство, касающееся только

трудящихся эмигрантов. Необходима реа-

лизация на практике прав детей трудящихся

на посещение дошкольных учреждений и по-

лучение образования. На повестке дня стоят

вопросы защиты законных прав мигрантов.

Остаются нерешенными проблемы легали-

зации трудовой деятельности мигрантов.

Так, по оценкам замглавы Госслужбы по ми-

грации Кыргызстана Асанбаева А., в России

незаконно находятся около 100 тысяч его

соотечественников. Эти граждане приехали

в Россию до вступления Кыргызстана в ЕАЭС

[17]. По мнению экспертов, несмотря на по-

слабления и упрощение в получении разре-

шений, многие кыргызстанцы все же пред-

почтут «остаться в тени». Они оценивают ми-

грационную политику в ЕАЭС как хаотичную

и раздробленную [1]. О проблемах трудовых

мигрантов – нелегалов, въехавших в Рос-

сийскую Федерацию до вступления Армении

в ЕАЭС, также заявляли эксперты АР.

Проблемным является зачастую негатив-

ное восприятие населением трудовой ми-

грации. По данным нашего исследования

в России от 32,0% до 52% респондентов

не поддерживают или скорее не поддержи-

вают трудовую миграцию внутри Евразий-

ского союза. Чем дальше культурная дис-

танция, тем менее желательны мигранты

(табл. 3).

Как показал опрос мигрантов из стран–

членов ЕАЭС в Москве летом 2015 года1, по-

добная ситуация сказывается на том, как

складывается их повседневная жизнь. Более

других не удовлетворены своей занятостью

в Москве, условиями проживания, доступ-

ностью медицинской страховки приезжие

из Кыргызстана. Они чаще, нежели другие

1 Опрос проведен в июне 2015 года в рамках реализа-

ции проекта «Мигранты из стран–членов ЕАЭС на московском

рынке труда» (рук. проекта Осадчая Г.И. и Юдина Т.Н.). Опро-

шены (полуформализованное интервью) по 100 мигрантов

из Армении, Белоруссии, Казахстана и Киргизии, отобранных

с помощью случайной выборки – методом снежного кома –

по одному признаку – мигранты из Армении, Белоруссии, Ка-

захстана и Киргизии, прибывшие в Москву после 2000 года.

136


мигранты из стран ЕАЭС, отмечают недруже-

ственное или враждебное отношение к себе

москвичей и властей, испытывают диском-

форт во время проживания в московском ме-

гаполисе. Их отличает более плохое знание

русского языка по сравнению с армянами,

белорусами, казахами, меньшая подготов-

ленность к жизни в большом городе. Между

тем формирование единого рынка труда

требует от каждого государства–члена ЕАЭС

обеспечения равных прав на трудоустрой-

ство; оплату труда; социальную защиту;

других социально-правовых гарантий всем

участникам этого процесса. Необходимо по-

строение в ЕАЭС институционального балан-

са, обеспечивающего представительство ин-

тересов всех заинтересованных социальных

и политических слоев государств–членов

ЕАЭС. Социальная политика каждой из стран

должна активно и динамично отреагировать

на новые условия движения рабочей силы,

изменение трудовых отношений, что предпо-

лагает согласование государственных и об-

щественных институтов стран–участниц Со-

юза, обеспечивающих непрерывный процесс

свободы движения рабочей силы, выработку

эффективных механизмов использования

рабочей силы, знаний, квалификации и спо-

собностей в трудовом процессе. Например,

одной из главных проблем России, ограни-

чивающей мобильность кадров, является

неразвитость социальной инфраструктуры:

системы арендного жилья, нехватка детских

садов, слабое развитие легальной системы

доступных социальных услуг.

Наряду с экономическими задачами соз-

дания единого рынка труда важно также

включить в стратегию развития Евразийского

союза решение социальных и социокультур-

ных задач. Являясь важнейшим фактором

интеграции, свободное перемещение рабо-

чей силы из-за открытия границ ЕАЭС создает

риски чрезмерного притока в страну трудо-

вых и нетрудовых мигрантов, более того, кри-

минальных и экстремистских элементов под

видом рабочей силы. Так, жизни и здоровью

населения может угрожать приток афганских

наркотиков, распространение трансгранич-

ных криминальных и террористических се-

тей, проникновение на продовольственный

рынок некачественных товаров. В этой связи

приобретают особую значимость совмест-

ные действия по охране границ, согласова-

ние пограничной политики и правовой базы

о едином порядке экспортного контроля го-

сударств–членов Союза, унификация нацио-

нальных норм экспортного контроля, оценки

качества и безопасности товаров, продуктов

Таблица 3

Поддерживаете ли Вы трудовую миграцию в рамках ЕАЭС1 (в % от опрошенных)

Да Скорее, да Скорее, нет Нет Затрудняюсь ответить

Из Белоруссии в Россию? 27 33 16 16 7

60 32Из Армении в Россию? 19 30 21 22 8

49 43Из Казахстана в Россию? 18 30 22 22 8

48 44Из Киргизии в Россию? 15 29 23 25 8

44 48Из Таджикистана в Россию? 14 25 23 29 10

39 52

1 Опрос проведен в рамках реализации ГЗ ИСПИ РАН по теме «Социально-политическое измерение евразийской интегра-

ции» (Руководитель проекта Осадчая Г.И. Регистрационный номер: 115071470024) в феврале 2016 года. Выборка репрезентиру-

ет городское и сельское население Российской Федерации в возрасте от 18 лет. Было опрошено (структурированное интервью)

1500 человек, мужчин/женщин, постоянно проживающих в России в 9 федеральных округах, 41 субъектов РФ, 105 населенных

пунктов. Ошибка выборки ~+-2,6%.

137


для их проведения на внешней границе ЕАЭС.

Следует подумать и о важнейшей составля-

ющей формирования единого рынка труда

Евразийского союза – общих системах об-

разования, профессиональной подготовки

кадров. Учитывая вектор движения рабочей

силы в ЕАЭС необходимо провести дополни-

тельные мероприятия с целью улучшения

знания русского языка, т.е. создавать соци-

ально-экономические и культурные условия

для адаптации приезжих: формировать пози-

тивное мнение вокруг идеи интеграции, этно-

комплементарные отношения, толерантность

в отношениях различных групп населения,

не допускать межэтнических конфликтов.

Очень важна единая для всех стран програм-

ма медийной поддержки проекта евразий-

ской интеграции, которая может включать

информацию о преимуществах интеграции,

о соседях по Союзу на основе использования

современных методов и инструментов СМИ.

Адекватной оценке эффективности интегра-

ционных процессов, характеризующих до-

стигнутый уровень, динамику происходящих

изменений будет способствовать мониторинг

формирования единого рыка труда и свобод-

ного перемещения рабочей силы в пределах

нового интеграционного объединения. На-

личие оценок населения и экспертов станет

аргументами при подготовке решений, осно-

вой разработки социальной стратегии и со-

циальных программ. Несмотря на все труд-

ности при формировании единого рынка

труда, прошедший год показал, что сделаны

правильные шаги, которые соответствуют

логике региональной интеграции и отвечают

историческим и культурным особенностям

развития региона.

Список литературы1. Бактыгулов Ш. Нехватка информации порождает стереотипы о мигрантах. URL: http://

regnum.ru/news/society/2067725.html (дата обращения: 29.01.2016).

2. Буторина О., Захаров А. О научной основе Евразийского экономического союза // Евра-

зийская экономическая интеграции. 2015. № 2. (27). С. 52–68.

3. Динамика трудовой миграции из Средней Азии в Россию. Время Востока. URL: http://

www.easttime.ru/news/tsentralnaya-aziya/dinamika-trudovoi-migratsii-iz-srednei-azii-v-

rossiyu/10583 (дата обращения: 12.01.2016).

4. Договор о Евразийском экономическом союзе (подписан в г. Астане 29.05.2014) (ред.

от 10.10.2014, с изм. от 23.12.2014) (29 мая 2014 г.). URL: http://www.consultant.ru/

document/cons_doc_LAW_170264/ (дата обращения: 03.03.2015).

5. Евразийский экономический союз. Вопросы и ответы. Цифры и факты. М., 2014.

6. Интеграционный барометр ЕАБР. 2015. СПб., 2015.

7. Интервью министра ЕЭК Т. Валовой // Российская газета. 13.01.2016. URL: http://

rg.ru/2016/01/14/sg.html (дата обращения: 14.01.2016).

8. Качурина Л.Б., Мкртчан Н.В. Потенциал пространственной мобильности безработных

в России // СоЦИС. 2012. № 2.

9. Красавина Л.Н. Контуры стратегии развития интеграции: от Евразийского экономическо-

го союза к экономическому и валютному союзу с единой валютой в аспекте опыта зоны

евро» // Экономические стратегии. 2015. № 7. С. 6–13.

10. Мигранты помогли обеспечить в Беларуси демографический прирост. URL: http://4esnok.

by/obshhestvo/migranty-pomogli-obespechit-v-belarusi-demograficheskij-prirost/ (дата

обращения: 10.03.2016).

11. Мониторинг «Экономика и финансы ЕАЭС». Вып. 3. Декабрь 2015 – январь 2016 г. М.: ЕЭК,

2016.

12. Осадчая Г.И. Российский рынок труда в контексте формирования ЕАЭС // Социально-гу-

манитарные знания. 2015. № 4. С. 150–162.

13. Осадчая Г.И. Миграционные процессы в контексте формирования единого рынка труда //

Социальная политика и социология. Т. 14. 2015. № 3 (109). Ч. 1. С. 62–68.

14. Осипов Г.В. Евразийское сообщество – возможная форма социально-государственной

организации постсоветского пространства // Социальная реальность ХХI века: угрозы

и вызовы. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2014 году / под

ред. Г.В. Осипова и Г.И. Осадчей. М.: РИЦ ФГБУН ИСПИ РАН, 2016. С. 180–185.

138


15. Проект «Социально-политическое измерение реализации процессов евразийской инте-

грации». Вып. 1. Евразийская интеграция: теоретико-методологические и практические

аспекты / под ред. Г.В. Осипова и Г.И. Осадчей. М.: ИСПИ РАН, 2015.

16. Рохмистров М.С., Рохмистров С.Н. Социология и рынок: интерпретация нового взаимо-

действия // Социальная политика и социология. Т 14. 2015. № 3-1 (109). С. 119–125.

17. Социально-экономическая статистика ЕЭК. URL: http://www.eurasiancommission.org/

ru/act/integr_i_makroec/dep_stat/econstat/Pages/default.aspx (дата обращения:

01.03.2016).

18. Число кыргызских мигрантов в России увеличилось после вступления КР в ЕАЭС.

URL: http://rus.azattyk.org/archive/ky_News_in_Russian_ru/20160225/4795/4795.

html?id=27573288 (дата обращения: 15.01.2016).

19. Число трудовых мигрантов из Китая растет, а из стран ЕАЭС – падает. URL: http://4esnok.

by/obshhestvo/chislo-trudovyx-migrantov-iz-kitaya-rastet-a-iz-stran-eaes-padaet/ (дата

обращения: 17.02.2016).

20. Экономика Армении в поисках реального роста: итоги 2015 года. URL: http://arka.am/ru/

news/analytics/ekonomika_armenii_v_poiskakh_realnogo_rosta_itogi_2015_goda/ (дата

обращения: 17.02.2016).

21. Экспресс-информация ЕЭК. 25 февраля 2016 г. URL: http://eec.eaeunion.org/ru/act/

integr_i_makroec/dep_stat/union_stat/Pages/default.aspx (дата обращения: 14.03.2016).

22. Osadchaya G., Genov N. Trans-Boundary Migration in the Post-Soviet Space: Three

Comparative Case Studies. Frankfurt/Main: Peter Lang, 2011.

References1. Baktygulov Sh. Nekhvatka informacii porozhdaet stereotipy o migrantakh. URL: http://

regnum.ru/news/society/2067725.html (data obrashcheniya: 29.01.2016).

2. Butorina O., Zakharov A. O nauchnoj osnove Evrazijskogo ekonomicheskogo soyuza //

Evrazijskaya ekonomicheskaya integracii. 2015. № 2. (27). S. 52–68.

3. Dinamika trudovoj migracii iz Srednej Azii v Rossiyu. Vremya Vostoka. URL: http://www.

easttime.ru/news/tsentralnaya-aziya/dinamika-trudovoi-migratsii-iz-srednei-azii-v-

rossiyu/10583 (data obrashcheniya: 12.01.2016).

4. Dogovor o Evrazijskom ekonomicheskom soyuze (podpisan v g. Astane 29.05.2014) (red.

ot 10.10.2014, s izm. ot 23.12.2014) (29 maya 2014 g.). URL: http://www.consultant.ru/

document/cons_doc_LAW_170264/ (data obrashcheniya: 03.03.2015).

5. Evrazijskij ekonomicheskij soyuz. Voprosy i otvety. Cifry i fakty. M., 2014.

6. Integracionnyj barometr EABR. 2015. SPb., 2015.

7. Interv’yu ministra EEK T. Valovoj // Rossijskaya gazeta. 13.01.2016. URL: http://

rg.ru/2016/01/14/sg.html (data obrashcheniya: 14.01.2016).

8. Kachurina L.B., Mkrtchan N.V. Potencial prostranstvennoj mobil’nosti bezrabotnykh v Rossii

// SoCIS. 2012. № 2.

9. Krasavina L.N. Kontury strategii razvitiya integracii: ot Evrazijskogo ekonomicheskogo

soyuza k ekonomicheskomu i valyutnomu soyuzu s edinoj valyutoj v aspekte opyta zony evro»

// Ekonomicheskie strategii. 2015. № 7. S. 6–13.

10. Migranty pomogli obespechit’ v Belarusi demograficheskij prirost. URL: http://4esnok.by/

obshhestvo/migranty-pomogli-obespechit-v-belarusi-demograficheskij-prirost/ (data


11. Monitoring «Ekonomika i finansy EAES». Vyp. 3. Dekabr’ 2015 – yanvar’ 2016 g. M.: EEK, 2016.

12. Osadchaya G.I. Rossijskij rynok truda v kontekste formirovaniya EAES // Social’no-

gumanitarnye znaniya. 2015. № 4. S. 150–162.

13. Osadchaya G.I. Migracionnye processy v kontekste formirovaniya edinogo rynka truda //

Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015. № 3 (109). CH. 1. S. 62–68.

14. Osipov G.V. Evrazijskoe soobshchestvo – vozmozhnaya forma social’no-gosudarstvennoj

organizacii postsovetskogo prostranstva // Social’naya real’nost’ KHKHI veka: ugrozy i

vyzovy. Social’naya i social’no-politicheskaya situaciya v Rossii v 2014 godu / pod red. G.V.

Osipova i G.I. Osadchej. M.: RIC FGBUN ISPI RAN, 2016. S. 180–185.

15. Proekt «Social’no-politicheskoe izmerenie realizacii processov evrazijskoj integracii». Vyp. 1.

Evrazijskaya integraciya: teoretiko-metodologicheskie i prakticheskie aspekty / pod red. G.V.

Osipova i G.I. Osadchej. M.: ISPI RAN, 2015.

16. Rokhmistrov M.S., Rokhmistrov S.N. Sociologiya i rynok: interpretaciya novogo

vzaimodejstviya // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015. № 3-1 (109). S. 119–125.

139


17. Social’no-ekonomicheskaya statistika EEK. URL: http://www.eurasiancommission.org/

ru/act/integr_i_makroec/dep_stat/econstat/Pages/default.aspx (data obrashcheniya:

01.03.2016).

18. Chislo kyrgyzskikh migrantov v Rossii uvelichilos’ posle vstupleniya KR v EAES. URL:

http://rus.azattyk.org/archive/ky_News_in_Russian_ru/20160225/4795/4795.

html?id=27573288 (data obrashcheniya: 15.01.2016).

19. Chislo trudovykh migrantov iz Kitaya rastet, a iz stran EAES – padaet. URL: http://4esnok.

by/obshhestvo/chislo-trudovyx-migrantov-iz-kitaya-rastet-a-iz-stran-eaes-padaet/ (data


20. Ekonomika Armenii v poiskakh real’nogo rosta: itogi 2015 goda. URL: http://arka.am/ru/

news/analytics/ekonomika_armenii_v_poiskakh_realnogo_rosta_itogi_2015_goda/ (data


21. Ekspress-informaciya EEK. 25 fevralya 2016 g. URL: http://eec.eaeunion.org/ru/act/integr_i_

makroec/dep_stat/union_stat/Pages/default.aspx (data obrashcheniya: 14.03.2016).

22. Osadchaya G., Genov N. Trans-Boundary Migration in the Post-Soviet Space: Three

Comparative Case Studies. Frankfurt/Main: Peter Lang, 2011.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Осадчая Г.И. Единый рынок трудовых ресурсов ЕАЭС: первые итоги формирования // Со-

циальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 132–139. DOI: 10.17922/2071-

3665-2016-15-3-132-139 (Библиографическое описание согласно российским стандар-

там).

Osadchaya G.I. Edinyj rynok trudovykh resursov EAES: pervye itogi formirovaniya //

Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 132–139. DOI: 10.17922/2071-


Osadchaya, G.I. (2016) United Labour Resources Market of EEU: First Results of Formation,

Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 132–139. DOI: 10.17922/2071-3665-

2016-15-3-132-139 (International bibliographic description).

140


Д.К. Танатова,д-р социол. наук, профессор, декан факультета социологии, Российский


D.K. Tanatova,

doctor of sociological sciences, professor, dean of the faculty of sociology, Rus-

sian State Social University, Moscow.


УДК 316.723

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-140-147

Интернет как культура и культура в ИнтернетеInternet As a Culture аnd Culture on the Internet


22.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: Интернет как полноценная социальная и культурная (творческая) площадка способ-

ствует безграничному доступу к информации; организации повседневной жизни; ускорению темпа

и динамики взаимодействия. С учетом степени охвата Интернетом российского населения, основан-

ные на результатах исследований ВЦИОМ и статистических данных, предполагается дальнейшее

расширение этой площадки. Интернет как культура характеризуется как особое пространство,

в котором осуществляется коммуникация людей с различными намерениями, разных возрастных, об-

разовательных, этнических, гражданских, политических, религиозных и иных социальных статусов.

Динамично формируется культура Интернета, т.е. культура его пользователей. Правила, регла-

ментации изначально создаются разработчиками, но постепенно в результате взаимовлияния по-

следних и пользователей, они изменяются, шлифуются, появляются популярные, новые и новейшие.

В частности, меняется культура лексики пользователей социальных сетей. Высокая темпораль-

ность событий в интернет-пространстве, масштабность происходящих социокультурных процес-

сов сопровождается не только позитивными и полезными, но и негативными явлениями.

Annotation: Internet as a full social and cultural (creative) platform facilitates unlimited access to

information; the organization of daily life; accelerate the pace and dynamics of the interaction. Given the

degree of coverage of the Internet of the Russian population, based on the results of VTsIOM research and

statistics, it is expected further growth in this area. Internet culture is characterized as a special space in

which the communication of people with different intentions, different age, educational, ethnic, civil, political,

religious and other social statuses.

The dynamically generated web culture, culture of its users. Rules regulating originally created by

developers, but gradually as a result of interference of the past and they change users, polished, appear

popular, new and emerging. In particular, it is changing the culture of the vocabulary of social network users.

High temporality of events in the Internet space, the scale of ongoing socio-cultural processes accompanied

not only positive and useful, but also negative phenomena.

Ключевые слова: Интернет как культура, культура Интернета, качество взаимодействия, со-

циальная и культурная (творческая) площадка, социология Интернета.

Key words: Internet as a culture, the culture of the Internet, the quality of interaction, social and cultural

(creative) marketplace, sociology of the Internet.

Кардинальным изменением социального

взаимодействия достаточно большого числа

людей в мире является появление Интерне-

та. Несомненно, качество жизни людей зна-

чительно улучшилось. Во-первых, это без-

граничный доступ к информации, органи-

зации повседневной жизни (запись к врачу,

интернет-магазины, информация о погоде,

141


автомобильных пробках и т.п.). Во-вторых,

сбережение времени. Дефицит времени,

особенно в российской столице, крупных

городах, один из существенных факторов,

влияющих на качество жизни человека.

В-третьих, ускорение темпа, динамики вза-

имодействия, событийности вследствие со-

кращения времени на передвижение, поиск

информации «ручным» способом и др. Ин-

тернет является полноценной социальной

и культурной (творческой) площадкой, для

определенных групп в пределах очерченных

границ (социальные сети), а для отдельных

людей – наиболее предпочитаемое место

взаимодействия, обусловленное различной

мотивацией.

Имеется в виду возможность солидари-

зации с единомышленниками по творческим,

профессиональным, политическим и иным

интересам; доступ к необходимой инфор-

мации с возможностью участия в дискуссии;

расширение личных, профессиональных

контактов; создание своей персональной

трибуны (группа, страница, мероприятие, ре-

клама, опросы). И самым значимым, на наш

взгляд, это общение с единомышленниками,

профессиональным сообществом на единой

площадке из разных территориальных точек

планеты. Учитывая степень охвата Интерне-

том российского населения, можно предпо-

ложить, что размеры социальной площадки

будут только расти (рис. 1).

В целом за 2015 год число пользователей

почти не изменилось (69%) по сравнению

с 2014 годом (66%). Доля же тех, кто выходит

во Всемирную сеть ежедневно растет (52%).

Каждый пятый (17%) обращается несколь-

ко раз в неделю или месяц [2]. К тому же,

по результатам исследования ВЦИОМ, боль-

шинство пользователей рассматривают Ин-

тернет как скорее полезное явление, нежели

вредное. Примерно 60% опрошенных поло-

жительно оценивают его влияние на людей

[14]. Примерно 25% пользователей склонна

видеть больше «минусов», нежели «плюсов».

Ими отмечается вред для здоровья и психи-

ки молодежи в первую очередь. И каждый

десятый полагает, что Интернет не оказы-

0%

10%

20%

30%

40%

50%

60%

70%

80%

2006

2007

2008

2009

2010

I .1

1II

.11

III

.11

IV

.11

I .1

2II

.12

III

.12

IV

.12

I .1

3II

.13

III

.13

IV

.13

I .1

4II

.14

III

.14

IV

.14

I .1

5II

.15

III

.15

IV

.15

16-1

7.01

.201

623

-24.

01.2

016

30-3

1.01

.201

66-

7.02

.201

613

-14.

02.2

016

20-2

1.02

.201

627

-28.

02.2

016

5-6.

03.2

016

12-1

3.03

.201

6

Пользуетесь ли Вы Интернетом?

, 1

I кв. 2016

20152014201320122011

Рис. 1. Ответ на вопрос: «Пользуетесь ли Вы Интернетом, и если да, то как часто?»

142


вает сколь-нибудь значимого влияния [14].

По данным Brand Analytics [13], высокую

активность проявляют пользователи в сле-

дующей последовательности: Вконтакте,

Твиттер, Инстаграмм и Фейсбук [13], исходя

из количества сообщений (диаграмма 1).

В целом по стране ежемесячная аудито-

рия лидера рейтинга «ВКонтакте» составля-

ет 46,6 млн человек, при этом 40% (пример-

но 18,8 млн) активно публикуются. Харак-

теристики активных пользователей следую-

щие: мужчины – 43,7%, женщины – 56,3%;

доля 25–34-летних – примерно 32,1%, доля

18–24-летних – 32,3%, моложе 18 лет – 24%,

старше 35 лет – 11,6% [13]. Таким образом,

массовое увлечение Интернетом можно уже

определять как масштабный, быстроразви-

вающийся сегмент культуры или собственно

культуру. Будем рассматривать в основном

социальные сети в Интернете, т.е. площадки

для взаимодействия или демонстрации пер-

сональных действий, идей, мыслей.

Интернет как культура. Даже если

не брать во внимание технологические ха-

рактеристики: количество хостов и доменов,

пропускную способность, виды (через ком-

мутационные линии, по выделенным линиям,

по радиоканалам, и т.д.) и скорость подклю-

чения, количество сайтов, классификацию

ресурсов, язык HTML и др., как уже отмеча-

лось, это особое пространство, в котором

осуществляется коммуникация людей с раз-

личными намерениями, разных возрастных,

образовательных, этнических, граждан-

ских, политических, религиозных и иных

социальных статусов. Интернет не просто

и не только мультимедийный, технологи-

ческий ресурс, это величайшее культурное

достижение человечества, многие элементы

которого приобрели устойчивое состояние

и транслируются повсеместно. Стремление

человека к самосовершенствованию, само-

развитию также основательно подкрепля-

ется, Интернет открывает совершенно иные

возможности и условия, формируется пара-

дигма сетевой науки. Например, сообщество

«Наука и техника» в ВКонтакте имеет чуть

меньше четырех миллионов подписчиков.

http://vk.com/public31976785 1

О.В. Новоженина отмечает: «Если куль-

тура, по своей сути, есть, с одной стороны,

накопленный человечеством опыт, а с дру-

гой – способ и формы передачи этого опыта,

то Интернет как способ хранения и пере-

дачи информации входит в структуру со-

временной культуры в качестве важнейше-

го ее элемента. Но Интернет не просто еще

Диаграмма 1

143


один из способов хранения культурного

опыта наряду, например, с образцами или

ценностями. Это такой способ организации

культурного контента, который вносит суще-

ственное изменение в саму культуру, в ее со-

держание. Экран и гипертекст порождают

культуру, в которой ломаются перегородки

между науками, искусствами; культуру, в ко-

торой возникает возможность для каждого

человека влиять на текст, внося благодаря

своему компьютеру изменения в изобра-

жения на экране. Изменения, доступные

другим участникам процесса. Рождается

культура глобального диалога, в которой

каждый имеет свой голос» [8]. Легкий до-

ступ к шедеврам мировой культуры, литера-

туры, искусства позволяет человеку наслаж-

даться, переживать, вникать в содержание,

«быть в курсе», комментировать, участвовать

в дискуссии. Сайты Государственного Эрми-

тажа [4]; Государственной Третьяковской

галереи [3]; Русского музея [12]; Музея

Лувр, Париж [20]; Британского музея, Лон-

дон [22]; музеев Ватикана [21] и многие

другие. И, как известно, очень много сай-

тов отдельных великих людей, сайты-филь-

мотеки, большой каталог образовательных

порталов [10]. Например, http://edu-top.ru/

katalog/ содержит перечень сайтов феде-

ральных органов управления образовани-

ем, учреждений образования федерального

уровня, информационных сайтов федераль-

ных программ и проектов, перечень феде-

ральных информационно-образовательных

порталов, а также описания новейших си-

стем доступа к образовательным ресурсам

сети Интернет, создаваемых на государ-

ственном уровне в рамках Федеральной

целевой программы развития образования.

Обширный ресурс «Электронные библиоте-

ки, словари, энциклопедии», оформленный

в виде электронных библиотек, словарей

и энциклопедий. Он пользуется особым

спросом, поскольку предоставляют откры-

тый доступ к полнотекстовым информаци-

онным ресурсам – электронным учебникам

и учебным пособиям, хрестоматиям и худо-

жественным произведениям, историческим

источникам и научно-популярным статьям,

справочным изданиям. Все сервисы значи-

тельно облегчают работу с контентом обра-

зовательных программ различного уровня.

Популярны два крупнейших международных

проекта по онлайн-обучению от ведущих

мировых университетов MOOC (Massive Open

Online Courses) и Coursera. Сотни бесплат-

ных курсов, подготовленных преподавате-

лями Принстона, Стэнфорда, Университета

Беркли и многих других, стали доступны

российским студентам и всем другим же-

лающим получить, продолжить или совер-

шенствовать свое образование. В России

развивается проект, позиционируемый как

российская MOOC-платформа, Универса-

риум (universarium.org), а также наиболее

разработанные Hexlet.org, Interneturok.ru

и Eduson.tv. Эксперты «Сколково» выделяют

19 крупнейших российских онлайн-образо-

вательных проектов.

Стремительно развиваются стримин-говые сервисы1. Аналогично теле- и радио-

вещанию, но с более широкими возможно-

стями, поскольку пользователь не зависит

от времени трансляции, он сам выбирает

наиболее удобный момент для потребле-

ния того или иного вида медиа-информа-

ции. При этом охват контента в сотни, если

не в тысячи раз, шире. В частности, корпора-

ция Twitter создала Periscope, приложение

для владельцев продукции Apple и Android,

осуществляющее прямую онлайн-трансля-

цию. Интернет-пользователи стали активно

пользоваться примерно с ноября 2015 года,

а уже в декабре компания Apple признала

его лучшим приложением года. Periscope

дает возможность делиться эмоциями, впе-

чатлениями в прямом эфире; интересными

моментами своей жизни; помогает рас-

ширять границы с фолловерами, которые

постоянно следят за новостями особенно

популярных блогеров; способствует про-

движению бизнеса, например, проводить

вебинары, приглашать на них своих слу-

шателей без какого-либо дополнительного

обеспечения. Многие мировые бренды уже

завели свои аккаунты в Periscope и успешно

1 Стриминг (англ. streaming – потоковый) – это способ

передачи данных от провайдера к конечному пользователю,

при котором контент находится на удаленном сервере, и для

его воспроизведения на устройстве ни загрузка, ни установка

не требуются.

144


используют сервис в маркетинговых целях,

например, General Electric, Adidas. В начале

марта 2016 года Facebook запустил функ-

цию Live в рамках отдельного приложения

Mentions, основанную также на сервисе

прямых видеотрансляций и предназна-

ченную для всех пользователей этой со-

циальной сети (ранее могли пользоваться

исключительно знаменитости). Так, блогер

[email protected] практически еже-

дневно на русскоязычном Facebook ведет

видеорепортажи из Барселоны для своих

подписчиков о местных достопримечатель-

ностях [9]. Определенным образом форми-

руется культура Интернета, т.е. культура его

пользователей. Правила, регламентации из-

начально разрабатываются разработчиками,

но постепенно в результате взаимовлияния

последних и пользователей они изменяются,

шлифуются, появляются популярные, новые

и новейшие. Например, меняется культура

лексики пользователей социальных сетей.

В частности, в русскоязычном сегменте

Facebook несколько лет существует группа

«Словарь года» [12]. Ее участники следят

за появлением популярных слов и выраже-

ний и ежемесячно составляют их рейтинги.

В них попадают слова, получившие больше

всего одобрений (лайков) от участников со-

общества. По словам куратора группы, глав-

ного редактора портала «Словари XXI века»,

лингвиста Алексея Михеева, 2014 год был

отмечен языком ненависти. «У меня в слова-

ре года зафиксировано словосочетание «ат-

мосфера ненависти», но в списке 2015 года

ругательных ярлыков я не вижу. Более

того, оскорбительные слова типа «ватник»

и «укроп» поменяли свою окраску. Люди

стали употреблять их иронически» [12].

На Facebook до недавнего времени суще-

ствовала только кнопка «like» («нравится»),

сейчас добавились новые опции (dislike),

выражающие различные эмоции – супер, ха-

ха, ух ты, сочувствую, возмутительно.

Mark Zuckerberg, основатель этой со-

циальной сети [23], на странице https://

www.facebook.com/zuck так объясняет по-

явление новых «кнопок»: «Сегодня во всем

мире запущена новая кнопка Like с боль-

шим количеством способов выразить себя.

Не каждым моментом вы хотите поделиться

с удовольствием. Иногда вы хотите выра-

зить грусть или разочарование. Наше сооб-

щество просило кнопку “не нравится” в те-

чение многих лет, но не потому, что люди

хотят сказать друзьям, что они не одобряют

их посты. Люди хотят выразить сочувствие,

сделать обмен сообщениями более удоб-

ным и с более широким спектром эмоций.

Я потратил много времени, думая о том,

какой верный путь выбрать и реализовать

это с нашей командой. Одна из моих целей

было сделать его максимально простым, как

нажатие и удерживание кнопки Like. В ре-

зультате получились реакции, которые по-

зволяют вам выразить любовь, смех, удив-

ление, печаль или гнев. Любовь является

самой популярной из всех реакций, что по-

зволяет мне думать, что я прав!» [23].

Вполне объяснимо, что Интернет как

культура и культура в Интернете, в силу

масштабности распространения, открыто-

сти, свободы самовыражения, высокой тем-

поральности социокультурных процессов

сопровождаются не только позитивными

и полезными, но и негативными явления-

ми, серьезными рисками. Известны про-блемы интернет-зависимости (интер-нет-аддикции), безопасности молодежи в виртуальном информационном про-странстве». Возможность анонимной ре-гистрации пользователей в социальных сетях, блогах, форумах, чатах, «живых» журналах под так называемыми ника-ми, никнеймами, аватарами – сетевыми именами и изображениями, использу-ется в корыстных, преступных, анти-общественных целях. «Конструирование

виртуальных личностей», по меткому вы-

ражению О.В. Новожениной [8], проис-

ходит по-разному, зачастую наблюдается

социально нежелательная конфигурация.

Так, интернет-пространство активно ис-

пользуется для популяризации радикальных

идей, внушения ксенофобских и экстремист-

ских настроений, распространения иного

145


потенциально опасного контента (матери-

алы, связанные с призывами к самоубий-

ству, распространением наркотиков и т.д.).

Однако, где заканчивается свобода слова

и начинается угрожающая безопасности го-

сударства и общества вседозволенность?

Какие меры со стороны государственной

власти и общественных организаций могли

бы свести к минимуму негативное влияние

опасного контента в интернете на психи-

ку молодых людей? Каким правилам стоит

следовать молодым пользователям, что-

бы не стать в виртуальном пространстве

жертвой недобросовестных граждан и пре-

ступников, обеспечить безопасность себя

и своих близких? Все эти вопросы пока оста-

ются открытыми. Многие из них в фокусе со-

циологических исследований: особенности

развития социального пространства Интер-

нета; характеристики пользователей Сети

и формируемых ими социальных групп; фор-

мирование и развитие интернет-сообществ;

социальная структура и социальная стра-

тификация интернет-сообществ; влияние

Интернета и интернет-сообществ на соци-

альные институты и социальные процессы;

становление и развитие информационного

общества. Достаточно развита социология

коммуникации, формируется социология

Интернета. Многие аспекты находят отраже-

ние в социологии пространства, социологии

культуры, теории сетевого общества. Созда-

ются интернет-порталы, в частности, «Соци-

ология Интернета» [15]. То есть совершен-

ствуются социологические методы иссле-дований Интернета, разнообразный ав-томатизированный исследовательский инструментарий. В частности, активно

разрабатываются методики автоматизиро-

ванного анализа текстов киберпространства

[1]. Развивается сетевой подход к анализу

виртуальных сообществ и процессов, проис-

ходящих в них [7; 17].

Интернет, безусловно, «прорыв в буду-

щее», призванный «создать новый, более

рациональный социальный мир» [18, с. 362].

Всемирная сеть Интернет в XXI веке, после

сотовых телефонов [16], признанно явля-

ется самым распространенным средством

обмена информацией, которое продолжа-

ет свой стремительный рост. В свое время

Герберт Маршалл Маклюэн [6; 19], извест-

ный теоретик воздействия артефактов как

средств коммуникации писал: «…с при-

шествием электричества и автоматизации

технология фрагментированных процессов

внезапно слилась с человеческим диалогом

и потребностью во всепоглощающем внима-

нии к человеческому единству. Люди вдруг

превратились в кочевых собирателей зна-

ния, кочевых, как никогда раньше, информи-

рованных, как никогда раньше, свободных

от фрагментарного специализма – и вместе

с тем, как никогда раньше, вовлеченных в то-

тальный социальный процесс».

Интернет не просто и не только мульти-

медийный, технологический ресурс, это ве-

личайшее культурное достижение человече-

ства, многие элементы которого приобрели

устойчивое состояние и транслируются по-

всеместно. Это особый «способ организа-

ции культурного контента, который вносит

существенное изменение в саму культуру,

в ее содержание». Подтверждением являет-

ся онлайн-доступ к шедеврам мировой куль-

туры, литературы, искусства; к обширному

каталогу образовательных порталов и мно-

гим другим крупнейшим проектам.

Список литературы1. Бершадская Л., Биккулов А., Болгова Е., Чугунов А., Якушев А. Социальные сети и социоме-

трические исследования: теоретические основания и практика использования автомати-

зированного инструментария изучения виртуальных сообществ // Информационные ре-

сурсы России. 2012. № 4. URL: http://www.aselibrary.ru/press_center/journal/irr/irr3648/

irr36483711/irr364837113734/irr3648371137343743/ (дата обращения: 07.02.2015).

2. ВЦИОМ. Пользование Интернетом. URL: http://wciom.ru/news/ratings/polzovanie_

internetom/ (дата обращения: 28.04.2016).

3. Государственная Третьяковская галерея. URL: http://www.tretyakov.ru/ (дата обраще-

ния: 07.04.2016).

146


4. Государственный Эрмитаж. URL: http://www.hermitagemuseum.org/ (дата обращения:

08.05.2016).

5. Документальные фильмы онлайн. URL: http://docfilms.info (дата обращения: 07.04.2016).

6. Маклюэн М.Г. Понимание Медиа: Внешние расширения человека / пер. с англ. В. Никола-

ева; закл. ст. М. Вавилова. М.; Жуковский: КАНОН-Пресс-Ц: Кучково поле, 2003.

7. Мальцева Д.В., Романовский Н.В. О современных сетевых теориях в социологии. URL:

http://ecsocman.hse.ru/data/2011/12/19/1270384937/Maltseva.pdf (дата обращения:

16.04.2015).

8. Новоженина О.В. Интернет как новая реальность и феномен современной цивилизации.

URL:http://iph.ras.ru/page48878565.htm (дата обращения: 24.04.2016).

9. Носик А.В. Страница на Facebook. URL: [email protected] (дата обращения:

04.05.2016).

10. Образовательные ресурсы сети Интернет. URL: http://edu-top.ru/katalog/ (дата обраще-

ния: 02.05.2016).

11. Популярные слова 2015 года в социальной сети Фейсбук. URL: http://www.vecherka.

ee/712168/populyarnye-slova-2015-goda-v-socialnoi-seti-feisbuk (дата обращения:

20.04.2016).

12. Русский музей. URL: http://www.rusmuseum.ru/ (дата обращения: 06.04.2016).

13. Социальные сети в России, зима 2015–2016. Цифры, тренды, прогнозы. Опубликовано

14.01.2016 автором Brand Analytics. URL: http://br-analytics.ru/blog/socialnye-seti-v-

rossii-zima-2015-2016-cifry-trendy-prognozy/ (дата обращения: 02.03.2016).

14. Соцсети – окно в мир или виртуальная ловушка? Пресс-выпуск № 2860. URL: http://

wciom.ru/index.php?id=236&uid=115294 (дата обращения: 12.03.2016).

15. Социология Интернета. Sociology of the Internet. URL: http://sociology-internet.narod.ru

(дата обращения: 22.04.2016).

16. Танатова Д.К., Таирова Л.Р. Мобильные гаджеты как фактор темпоральности повсед-

невной жизни российского населения // Социальная политика и социология. 2014. Т. 2.

№ 4 1 (105). С. 209–217.

17. Ушкин С.Г. Социология социальных сетей: ретроспективный анализ // Социологическое

образование. 2013. № 1. С. 94–110.

18. Эйдман И.В. Прорыв в будущее. Социология интернет-революции. М.: ОГИ, 2007.

19. Blog: McLuhan Galaxy. URL: http://www.marshallmcluhan.com (дата обращения:

03.05.2016).

20. Louvre. URL: http://www.louvre.fr/ (дата обращения: 06.05.2016).

21. Muzei Vaticani. URL: http://mv.vatican.va (дата обращения: 07.04.2016).

22. The British Museum. URL: http://www.britishmuseum.org (дата обращения: 07.04.2016).

23. Zuckerberg M. Страница на Facebook. URL: https://www.facebook.com/zuck (дата обраще-

ния: 12.03.2016).

References1. Bershadskaya L., Bikkulov A., Bolgova E., Chugunov A., Yakushev A. Social’nye seti i

sociometricheskie issledovaniya: teoreticheskie osnovaniya i praktika ispol’zovaniya

avtomatizirovannogo instrumentariya izucheniya virtual’nykh soobshchestv //

Informacionnye resursy Rossii. 2012. № 4. URL: http://www.aselibrary.ru/press_center/

journal/irr/irr3648/irr36483711/irr364837113734/irr3648371137343743/ (data


2. VCIOM. Pol’zovanie Internetom. URL: http://wciom.ru/news/ratings/polzovanie_

internetom/ (data obrashcheniya: 28.04.2016).

3. Gosudarstvennaya Tret’yakovskaya galereya. URL: http://www.tretyakov.ru/ (data


4. Gosudarstvennyj Ermitazh. URL: http://www.hermitagemuseum.org/ (data obrashcheniya:

08.05.2016).

5. Dokumental’nye fil’my onlajn. URL: http://docfilms.info (data obrashcheniya: 07.04.2016).

6. Maklyuen M.G. Ponimanie Media: Vneshnie rasshireniya cheloveka / per. s angl. V. Nikolaeva;

zakl. st. M. Vavilova. M.; Zhukovskij: KANON-Press-C, Kuchkovo pole, 2003.

7. Mal’ceva D.V., Romanovskij N.V. O sovremennykh setevykh teoriyakh v sociologii. URL:

http://ecsocman.hse.ru/data/2011/12/19/1270384937/Maltseva.pdf (data obrashcheniya:

16.04.2015).

147


8. Novozhenina O.V. Internet kak novaya real’nost’ i fenomen sovremennoj civilizacii.

URL:http://iph.ras.ru/page48878565.htm (data obrashcheniya: 24.04.2016).

9. Nosik A.V. Stranica na Facebook. URL: [email protected] (data obrashcheniya:

04.05.2016).

10. Obrazovatel’nye resursy seti Internet. URL: http://edu-top.ru/katalog/ (data obrashcheniya:

02.05.2016).

11. Populyarnye slova 2015 goda v social’noj seti Fejsbuk. URL: http://www.vecherka.ee/712168/

populyarnye-slova-2015-goda-v-socialnoi-seti-feisbuk (data obrashcheniya: 20.04.2016).

12. Russkij muzej. URL: http://www.rusmuseum.ru/ (data obrashcheniya: 06.04.2016).

13. Social’nye seti v Rossii, zima 2015–2016. Cifry, trendy, prognozy. Opublikovano

14.01.2016 avtorom Brand Analytics. URL: http://br-analytics.ru/blog/socialnye-seti-v-

rossii-zima-2015-2016-cifry-trendy-prognozy/ (data obrashcheniya: 02.03.2016).

14. Socseti – okno v mir ili virtual’naya lovushka? Press-vypusk № 2860. URL: http://wciom.ru/

index.php?id=236&uid=115294 (data obrashcheniya: 12.03.2016).

15. Sociologiya Interneta. Sociology of the Internet. URL: http://sociology-internet.narod.ru


16. Tanatova D.K., Tairova L.R. Mobil’nye gadzhety kak faktor temporal’nosti povsednevnoj zhizni

rossijskogo naseleniya // Social’naya politika i sociologiya. 2014. T. 2. № 4 1 (105). S. 209–

217.

17. Ushkin S.G. Sociologiya social’nykh setej: retrospektivnyj analiz // Sociologicheskoe

obrazovanie. 2013. № 1. S. 94–110.

18. Ejdman I.V. Proryv v budushchee. Sociologiya internet-revolyucii. M.: OGI, 2007.

19. Blog: McLuhan Galaxy. URL: http://www.marshallmcluhan.com (data obrashcheniya:

03.05.2016).

20. Louvre. URL: http://www.louvre.fr/ (data obrashcheniya: 06.05.2016).

21. Muzei Vaticani. URL: http://mv.vatican.va (data obrashcheniya: 07.04.2016).

22. The British Museum. URL: http://www.britishmuseum.org (data obrashcheniya: 07.04.2016).

23. Zuckerberg M. Stranica na Facebook. URL: https://www.facebook.com/zuck (data


Библиографическое описание статьи / Reference to article Танатова Д.К. Интернет как культура и культура в Интернете // Социальная политика

и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 140–147. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-

140-147 (Библиографическое описание согласно российским стандартам).

Tanatova D.K. Internet kak kul’tura i kul’tura v Internete // Social’naya politika i sociologiya.

Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 140–147. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-140-147


Tanatova, D.K. (2016) Internet As a Culture And Culture on the Internet, Social Policy and

Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 140–147. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-140-147


148


О.А. Уржа,д-р социол. наук, профессор кафедры менеджмента и административного

управления, Российский государственный социальный университет, Москва.

O.A. Urzha,

doctor of sociological sciences, professor of the department of management and

administration, Russian State Social University, Moscow.


УДК 316.472

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-148-156

Меняющийся мир и адаптация российской молодежи в нем: динамика развития

The Changing World and Adaptation of the Russian Youth in It:

Dynamics of Development


18.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье рассмотрены основные проблемы, связанные с социализацией молодежи

в России, факторы, влияющие на социализацию, к которым относятся социально-экономические ус-

ловия в стране, образовательный и профессиональный потенциал семьи, собственная социальная

активность молодежи, развитие инфраструктуры региона, в котором проживают молодые люди.

Annotation: the article describes the main problems with socialization of young people in Russia, factors

affecting socialization, which include socio-economic conditions in the country, educational and professional

potential of the family, private social activity of young people, the development of infrastructure in the region,

which is inhabited by young people.

Ключевые слова: молодежь, социализация, социальная структура, факторы социализации.

Key words: youth, socialization, social structure, socialization factors.

В результате политических и экономи-

ческих изменений в стране за последние

30 лет для многих молодых людей жизнен-

ные ценности стали измеряться только ма-

териальными благами, финансовым благо-

получием. Между тем молодежь является

частью социальной структуры общества.

Возможно ли воздействовать на социали-

зацию молодежи? Можно ли, с точки зрения

морали, управлять социальной структурой

общества, более того – говорить о выра-

ботке специальных технологий, то есть

алгоритмов такого воздействия? Я встре-

чала возражения некоторых коллег в России,

которых шокировало в данном контексте

слово «управление». Они утверждали, что

формирование социальной структуры обще-

ства – процесс объективный и всякое вмеша-

тельство в него есть насилие. Но, как же тог-

да воспитывать молодежь? Не является

ли этот процесс тоже управлением? Я ду-

маю, что не надо в данном случае шарахаться

из одной крайности в другую: от жесткого

тоталитарного контроля к полному хаосу

и дезорганизации. Речь идет о создании

такой модели социального управления, при

которой условия и факторы, формирующие

социальную структуру общества, будут обе-

спечивать поддержание ее оптимальной,

максимально приближенной к «идеальной»

конфигурации. Свою мысль я предлагаю

обосновать раскрытием следующих позиций:

149


во-первых, попытаться представить

модель «идеальной» структуры общества

с учетом генезиса отечественных представ-

лений на этот счет;

во-вторых, показать на примере рос-

сийского общества динамику его структур-

ных трансформаций и связь этих процессов

с типом управления и приоритетами в обще-

стве;

в-третьих, обозначить основные на-

правления управленческих воздействий

для создания необходимых условий фор-

мирования оптимальной социальной струк-

туры общества, чтобы впоследствии выйти

на конкретные социальные технологии этих

управленческих воздействий.

Итак, что представляет собой «идеаль-

ное» общество, общество, в котором мини-

мальна социальная напряженность, мини-

мальны противоречия между социальными

группами [8; 12], какова его структура?

Социально-демографические и этнические

изменения, социально территориальная

миграции, интергенерационные и интра-

генерационные процессы профессиональ-

ной мобильности, дифференциация людей

по слоевым критериям – всё это подвижные

характеристики, которые в целом могут дать

представление о состоянии и тенденциях

столь живого и сложного организма, ка-

ким является общество. Все это отражается

и на социализации молодежи. Наше обще-

ство всегда характеризовалось сложной

структурностью. В этой связи, безусловно,

необходимо проследить генезис структуры

общества и выявить закономерность соот-

ветствия конфигурации «общественного

конуса» и относительно стабильных или со-

циально-напряженных исторических этапов.

В истории немало примеров, когда в резуль-

тате резкой поляризации социальной струк-

туры – разделения общества на имущих

и неимущих – происходили различные соци-

альные конфликты, сопровождающиеся ре-

волюционными взрывами, насилием, жерт-

вами и т.п. В этой ситуации стабилизирую-

щая роль среднего класса бесспорна. Одна-

ко, каковы необходимые и достаточные его

размеры и возможно ли оказывать на него

«воздействие» с целью создания этих оп-

тимальных размеров и их поддержания?

По оценкам многих специалистов средний

класс должен составлять от 60 до 80%. Его

существенной характеристикой является то,

что это комплексное образование, имеющее

свою внутреннюю структуру. Обычно, разли-

чия в социальных статусах представителей

среднего класса не вызывают напряжения

и раздражения в их среде. Самым значитель-

ным различием в составе среднего класса

является наличие «старых» и «новых» слоев.

Тенденции развития социальной структуры –

сокращение удельного веса «традиционных»

и рост «новых» средних. Мировая практика

показывает, что экономические, полити-

ческие, социальные интересы среднего

класса, как правило, определяют политику

правящих партий. Это подтверждает их ста-

билизирующую роль в обществе. В нашей

стране результатом экономической, поли-

тической, идеологической реформы стали

серьезные социальные изменения, в том

числе структурные. Для того, чтобы оценить

эти изменения необходимо знание преж-

ней социальной структуры [13; 18]. Путь,

по которому развивалась Россия с октября

1917 года, сформировал общество по жест-

кой схеме: исключительно централизован-

ное управление во всех областях и сферах

деятельности. При всех недостатках такого

управления, эффективность его не вызыва-

ет сомнений: страна обладала высоким во-

енно-промышленным потенциалом, в ней

развивалась наука, образование. Несмотря

на невысокий общий уровень развития со-

циальной сферы, в целом она обеспечивала

минимальный уровень запросов населения.

Структура общества представляла собой до-

вольно однородную массу людей, имеющих

относительно равный экономический статус,

четкую политическую иерархию и однознач-

но сложившееся представление о престиж-

ных профессиях и их представителях.

Существовавшая в Советском Союзе со-

словно-иерархическая структура – это струк-

тура тоталитарного общества, которое не до-

пускало самостоятельного развития иных

форм собственности, кроме государствен-

ной. Государственная собственность соз-

давала жесткую вертикаль иерархических

150


отношений, при которых обладание властью

давало право распоряжаться собственно-

стью и участвовать в процессе ее распреде-

ления. В по добном обществе материальное

положение зависит исключительно от при-

надлежности к определенной ступеньке

в социальной иерархии. В прежнем россий-

ском обществе решающую роль в стратифи-

кации играл политический потенциал. Место

в партийно-государственной иерархии, фор-

мальные и неформальные связи определяли

социальный статус индивида, его материаль-

ные возможности. Не входящая в элиту часть

общества в социальном отношении была

дифференцирована слабо. Здесь существо-

вала возможность преимуще ственно гори-

зонтальных перемещений, носящих скорее

профессиональный характер, которые не оз-

начали смены социальной позиции в обще-

ственной иерархии. Отсюда уравнительность

в потреблении, низкий жизненный стандарт,

практическая невозможность перемещения

в верхние слои общества. Экономический

потенциал социальных групп в советском

обществе определялся прежде всего при-

надлежностью к властной элите и мерой не-

посредственного участия в распределении

и использовании общественного богатства.

Лишь 15–20% населения [11] были причаст-

ны к распределительно-обменным процес-

сам и составляли наиболее обеспеченный

слой общества за счет как легальных, так

и нелегальных доходов, а также материаль-

ных привилегий. Остальные члены общества

получали в основном доходы в виде зара-

ботной платы, при всей их дифференциа-

ции такие доходы не слишком отклонялись

от прожиточного минимума. В тоталитарном

обществе социальная структура была жестко

детерминирована: ни что не могло разру-

шить социальную перегородку между правя-

щей элитой и остальным обществом. Однако

следует отметить, что к началу проведения

реформ здесь существовала потенциально

широкая база среднего класса. Ее состав-

ляли массовые отряды гуманитарной интел-

лигенции, большая группа инженерно-тех-

нических работников, квалифицированные

слои рабочего класса, а также часть элиты

и примыкавший к ней слой торгово-снаб-

женческих работников. В стране был до-

вольно высокий уровень профессиональной

подготовки: около 1/3 работающих имели

высшее или среднее специальное образова-

ние.

Ныне, несмотря на распад формальной

партийной иерархии, верхняя элитная груп-

па продолжает существовать почти в том

же составе даже при изменении структуры

руководящих должностей. Как показывают

исследования, лишь около 10% номенклату-

ры стали пенсионерами, около 1/3 занялись

бизнесом, возглавив крупные и средние

частные и полугосударственные органи-

зации, остальные по-прежнему занимают

места в аппарате, нередко сочетая госслуж-

бу с бизнесом [11]. Большинство бывшей

номенклатуры смогло преобразовать свое

место во властной иерархии в капитал как

в буквальном смысле слова, так и в пере-

носном – заняв свою нишу в элитном слое.

То есть сохранились устойчивые деловые

связи, сословные интересы, которые горячо

отстаиваются при решении главного вопро-

са – приватизации общественной собствен-

ности. Перераспределение накопленного

богатства – едва ли не единственная сфера

управленческой деятельности, где роль по-

литической власти усилилась. Причастность

к перераспределению собственности слу-

жит сегодня важнейшим фактором, опре-

деляющим социальный статус работников.

В то же время экономический потенциал

остальной части общества подвергся ради-

кальной трансформации. Сейчас в России

в процессе становления находятся эконо-

мические классы – класс собственников и класс наемных работников. Класс соб-

ственников представлен группами крупных,

средних и мелких владельцев капиталов.

По своему социальному и экономическому

положению эти группы сильно дифферен-

цированы [9]. Крупные состояния склады-

ваются в связи с финансовыми операциями

и экспортом природных ресурсов. Группа

средних и мелких собственников формиру-

ется в результате торговых операций. На-

емные работники составляют в России, как

и в других странах мира, основную часть

населения. Сейчас они социально диффе-

151


ренцированы в зависимости от сектора за-

нятости, отраслевой принадлежности пред-

приятий, региона проживания. Большинство

наемных работников заняты на государ-

ственных предприятиях, и это делает их по-

ложение еще более тяжелым, так как многие

государственные предприятия зачастую

находятся в глубоком кризисе. Именно эти

работники пополняют армию безработных,

именно здесь самый низкий уровень опла-

ты. Наемные работники частного сектора –

это новый социальный класс. Подобные

структурные изменения, конечно, коснулись

и молодежи. Она сегодня дифференциро-

вана еще по отношению к средствам произ-

водства. Среди молодежи есть собственники,

есть наемники и есть те, кто работает в госу-

дарственных организациях. Это существен-

ным образом влияет на ее социализацию.

Перспективы развития среднего класса

сейчас в России представляются весьма ту-

манными. Дистанция от «бедных» до «бога-

тых» в настоящее время – 16, несмотря на то,

что до экономического кризиса была равна

4. Сегодня наблюдается увеличение числа

безработных из-за экономического кризиса,

с одной стороны, и из-за внедрения совре-

менных компьютерных технологий, с другой.

У молодежи есть проблема трудоустрой-

ства [3; 4, с. 22–23]. Уровень образования

и квалификация увеличивает шансы по-

пасть в средние и высокодоходные группы,

но, как правило, в частных фирмах и в иных,

чем прежде, областях. Наиболее сложной

представляется ситуация для безработных

молодых семей с детьми [10; 21]. Безрабо-тица – это одна из новых и наиболее тяже-

лых проблем современного общества, поэто-

му разработка и внедрение определенных

управленческих алгоритмов, социальных

технологий, способных оказывать оператив-

ную помощь гражданам, потерявшим работу,

или вынужденным изменить свою профес-

сию, не терпит отлагательства.

Таковы некоторые характеристики со-

циальной структуры современного россий-

ского общества. Известно, что изучив со-

циальную структуру общества и всю гамму

интересов не только больших социальных

групп, но и малых, отдельных личностей,

можно разрабатывать эффективные со-

циальные технологии мотивации общества

к осознанному выбору ценностей, дости-

жения поставленных целей, гармонизации

интересов как социальных институтов, так

и отдельных людей. Только это позволяет

направить в единое «русло» разнообразие

интересов и творческих индивидуально-

стей, дать системе в целом поступательное

и равномерное движение по пути прогрес-

са и цивилизации. Такое управление на-

зывается социальным управлением. С по-

мощью социального управления возможно

влияние на адаптацию социальных групп,

общество в целом и молодежь в частности

к изменяющимся условиям [5]. Социальное

управление нуждается в выработке новой

концепции, которая базировалась бы на его

демократизации, передачи максимально

власти в регионы, переходе к корпоратив-

ному типу управления. Технологизация про-

цессов управления социальной структурой

общества требует существенных изменений

в таких сферах, как законодательство, об-

разование, духовность, воспитание и других

институтах общества. Это во многом опре-

деляет функции субъектов управления, а,

следовательно, предъявляет специфические

требования к их структуре и качеству. Не ме-

нее важное направление преобразований –

преодоление экономического кризиса. Это-

му может способствовать только ускоренное

разви тие частного сектора и структурная

перестройка экономики, сокращение групп

людей, находящихся на бюджетном финан-

сировании. Только такая экономическая

политика даст возможность формирования

среднего класса. Это в свою очередь будет

способствовать появлению политической

партии, реально защищающей интересы

среднего класса, так как трудно рассчиты-

вать на то, что он сформируется стихийно,

без определенных усилий со стороны элиты,

которой принадлежит монопольное право

выбора стратегии экономического развития.

Третье направление – существенное об-новление законодательной базы, касается

демократизации экономических и полити-

ческих отношений, пересмотра налоговых

норм, прав на частную собственность, вплоть

152


до земельной. Параллельно с этим должны

быть разработаны конкретные технологии,

способствующие повышению общей право-

вой культуры и юридической грамотности.

В одном ряду с перечисленными направ-

лениями стоит такая область преобразова-

тельной деятельности, как духовное обнов-ление. Утрата многих общечеловеческих

идеалов, отход от свойственных русскому

человеку черт – духовность, благотворитель-

ность, меценатство – сделал общество чер-

ствым, «глухим» к чужой боли, обнажил ди-

кие, жестокие приемы, не соответствующие

цивилизации ХХI века, вплоть до зверской

преступности. Технологии возрождения ду-

ховности включают в себя целую систему

программ по изучению исторического опыта

благотворительной деятельности на Руси:

создание современных благотворительных

организаций, поощрение и стимулирование

меценатства среди «новых русских», вос-

становление разрушенных храмов, традиций

и обычаев национальной культуры. Богатым

может быть только духовно здоровый народ!

Анализируя адаптацию к изменяющимся

условиям молодежи, особенно молодых лю-

дей, окончивших школу в 1991 году, следует

прежде всего уяснить, что они воспитыва-

лись на основе советских стандартов и цен-

ностей, но начали свою самостоятельную

жизнь в новой стране с новыми ценностями

и нормами. По данной проблеме нами было

проведено социологическое исследование

в трех регионах России, что давало пред-

ставление о реальной ситуации в то время.

Прослеживался жизненный процесс 25-лет-

них людей, их профессиональная мобиль-

ность, уровень жизни, которого они достиг-

ли, зависимость этих показателей от их об-

разования, пола, социального статуса ро-

дителей и статуса их семьи. Исследования

показали динамику отношения и доверия

к различным формам собственности среди

молодых людей, выбирающих место работы,

продемонстрировали их готовность и спо-

собность к риску в той или иной ситуации.

Изучение различных региональных особен-

ностей выявили разницу в поведении и пси-

хике молодежи в крупных и средних городах,

в центральной части России и в провинциях.

Исследование дало возможность оценить

преимущества молодых людей, говорящих

на иностранных языках, знакомых с ком-

пьютерными технологиями; показало отно-

шение современной молодежи к вопросам

вступления в брак, к семье и другим тради-

ционным ценностям. Оно также обнаружи-

ло много нерешенных вопросов и проблем.

В первую очередь, касающихся трудовой

карьеры молодых людей. Не секрет, что она

в основном определяется социально-эконо-

мической, политической ситуацией в стране,

общими ценностями и непосредственной со-

циальной средой и семьей, ибо адаптация

молодых людей к сложным условиям жизни,

их вход в рыночные отношения, их личное

и социальное развитие во многом зависит

от получения высшего образования и его ка-

чества, готовности к конкуренции на рынке

труда, смелости и решительности в выборе

соответствующей профессии, а также от воз-

можности финансовой и интеллектуальной

поддержки со стороны родителей. Анализ

результатов исследований выявил несколь-

ко тенденций. Региональная дифференци-

ация существенным образом сказывается

на социальной дифференциации [9; 17].

В Москве занятость молодежи составляла

68,6%, в Днепропетровске – 61,6%, а во Вла-

дикавказе – 41,6%. Исследование показало,

что в меняющихся условиях карьера моло-

дых женщин намного сложнее, чем у муж-

чин. Образовательный и профессиональный

статус определил результативность за-

нятости молодежи после школы [1]. Дети

менее богатых родителей вошли в самосто-

ятельную жизнь раньше. Анализ уровня об-

разования показал, что тип школы, которую

закончили молодые люди, сильно повлиял

на их карьеру: молодежь из школ с допол-

нительной программой добилась более вы-

соких доходов. Интересно, что дополнитель-

ные курсы, как правило, завершали молодые

люди, чьи родители не имели высшего обра-

зования. Среднее специальное образование

получили 41,8% респондентов. Большинство

из них составляют женщины (эта категория

имеет низкий социальный статус). 55% ре-

спондентов получили высшее образование.

Большинство работающих молодых людей,

153


имеющих высшее образование, посещали

занятия полный рабочий день, получали

стипендию и не платить за свое образова-

ние. Карьерный рост также зависит от типа

семьи. Категория респондентов, вступивших

в браке после школы, составила самый вы-

сокий процент безработных в 1999 году. Две

группы не смоги закончить высшее учебное

заведение: молодые люди, которые завели

семью и детей, и молодежь из семей, где оба

родителя не имели высшего образования.

Выбор вуза был разумным у большинства

респондентов. Респонденты из семей с вы-

соким социальным статусом являлись наи-

более активными в приобретении второго

высшего образования. Исследование по-

казало, что необходимым условием успеха

в работе явилось знание иностранного язы-

ка. Английский язык оказался самым попу-

лярным. Москвичи показали более высокий

уровень знания иностранного языка. Вто-

рым условием успеха являлось знание ком-

пьютерных технологий. Профессиональная

мобильность респондентов в Москве и Дне-

пропетровске была отмечена как высокая,

во Владикавказе – низкая. Уровень заработ-

ной платы не зависел от профессиональной

мобильности молодежи. Женщины более

склонны к мобильности, однако, среди них

и больше безработных. Наиболее социально

адаптированной оказалась категория мо-

лодежи, чьи родители имели высокий соци-

альный статус. Большинство респондентов

работали на государственных предприятиях

по 40 часов в неделю, их средняя заработная

плата – $30–100. Значительная часть была

принята на работу в частном бизнесе, но,

похоже, молодые люди не готовы были на-

чать свой собственный бизнес. Работа в се-

мейном бизнесе не является характерной

для молодежи. Большинство респондентов,

имеющих семьи, решили работать в государ-

ственной структуре, стремясь к стабильно-

сти. Большая часть людей, работающих 10–

20 часов в неделю, представлена москвича-

ми из семей с высоким социальным статусом.

Почти 2/3 респондентов имеют свои

реальные доходы, работая на первом ме-

сте работы, которые практически являются

официальной заработной платой, поло-

вина из них – москвичи. Большинство ре-

спондентов характеризовали свою первую

работу как интеллектуальную, в основном

граждане Владикавказа. Каждый четвертый

начал свою трудовую деятельность в сфере

промышленности. 6% респондентов начали

свою трудовую деятельность на администра-

тивной работе и наименьшее количество –

в сельском хозяйстве; 1/2 респондентов

считает, что их работа предоставляет им бо-

лее или менее удовлетворительное суще-

ствование, 22,7% – физическое выживание,

их доход составляет менее $100. Уровень

благосостояния москвичей гораздо выше,

чем у жителей Днепропетровска. На высо-

кооплачиваемых рабочих местах работает

в два раза больше мужчин, а на низкоопла-

чиваемых – наоборот. Большинство работ-

ников имеют продолжительность рабочего

дня, соответствующего установленным нор-

мам. Большинство респондентов, чей рабо-

чий день превышает пятьдесят часов в не-

делю, являются жители Днепропетровска.

Безработица являлась наиболее типичной

для Владикавказа. Москва была относитель-

но стабильной. 80% безработных не были

зарегистрированы на бирже труда. Однако

среди зарегистрированных женщин в два

раза больше, чем мужчин.

Говоря о социальном управлении адап-

тацией молодежи в изменяющемся мире,

хочется узнать, как сама молодежь относит-

ся к управлению [14; 20]. Этой теме было

посвящено исследование об участии со-

временной российской молодежи в муни-

ципальном управлении, которые позволили

оценить активность молодежи и ее готов-

ность к участию в делах местного самоуправ-

ления в зависимости от региона прожива-

ния, уровня образования, сферы занятости

и других параметров [3]. Мы уже говорили

о том, что политические и экономические из-

менения в России за последние тридцать лет

серьезным образом сказались на отношении

молодежи к политике и ее участии в управ-

лении. Полный отказ от прежних ценностей,

на которых шло воспитание молодежи, и от-

сутствие новых идеалов, формирование ры-

ночных отношений в стране привело к тому,

что для многих молодых людей обществен-

154


ные ценности отошли на второй план или пе-

рестали для некоторых иметь вообще какое-

либо значение. Но в управлении необхо-

дима преемственность, поэтому положение

дел необходимо было менять. В 1996 году

в стране появляется первая управленче-

ская специальность – менеджмент в соци-

альной сфере [2]. Затем в 1999 году – госу-

дарственное и муниципальное управление.

В 2002 году – управление персоналом. Мо-

лодежь потянулась в эту сферу деятельно-

сти. Конкурсы в вузы на эти специальности

были самыми большими – до 100 человек

на место. Включение молодежи в процессы

управления стало обязательным, так как со-

ставляет одно из важнейших направлений

интеграции нового поколения в обществен-

ные отношения. Это и показатель демокра-

тизма общества, который характеризует,

насколько широко и активно молодежь уча-

ствует в решении управленческих задач. За-

метна стала и общая тенденция, связанная

с повышением престижности образования

среди молодежи в целом. Выросла новая ге-

нерация молодых людей, которые понимают,

что от качества их образования зависит эф-

фективность их дальнейшего трудоустрой-

ства. Это стало одним из основных факторов

адаптации молодежи к условиям меняюще-

гося мира.

Список литературы1. Бондалетов В.В. Роль системы образования в кадровом обеспечении молодежной поли-

тики // Социальное образование и социальная история России: опыт изучения и пробле-

мы подготовки кадров для социальной сферы: матер. XIV Всерос. соц.-педаг. конгресса:

сб. 2014. С. 50–54.

2. Гладышев А.Г., Григорьев С.И., Иванов В.Н. и др. Социальный менеджмент: учеб. пособие

/ под ред. В.Н. Иванова, В.И. Патрушева. М.: Гардарики, 2009. 296 с.

3. Евстратова Т.А. Проблемы трудоустройства и адаптации к рынку труда выпускников уч-

реждений профессионального образования РФ // Управление социальными процессами

в условиях модернизации России: теория и практика: матер. IX Афанасьевских чтений /

под ред. проф. О.А. Уржа. М.: Изд-во РГСУ, 2011. С. 195–202.

4. Лесков И., Шалашникова В. Специфика трудоустройства молодых специалистов // Само-

управление. 2015. № 7–8.

5. Сидяк А.А. Молодежная жилищная политика в современной России: матер. Афанасьев-

ских чтений. 2010. Т. 1. № 8. С. 323–326.

6. Слепенков И.М., Аверин Ю.П. Основы теории социального управления: учеб. пособие для

вузов. М.: Высшая школа, 1990.

7. Сорокин П.А. Система социологии. Т. 2. Социальная аналитика: Учение о строении слож-

ных социальных агрегатов. М.: Наука, 1993.

8. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / общ. ред., сост. и предисл. А.Ю. Согомо-

нов; пер. с англ. М.: Политиздат, 1992.

9. Социальная дифференциация. М., 1909.

10. Социальная защита семей безработных с несовершенными детьми. М.: Союз, 1997.

11. Социальная стратификация современного российского общества. М.: Изд-во ЦКСИиМ,

1995. C. 6–16.

12. Социология: словарь-справочник. Т. 1. Социальная структура и социальные процессы. М.:

Наука, 1990.

13. Тихомиров В.Б., Тихомирова И.В. Политическая обстановка в стране и вокруг нее. М.:

Изд-во Рос. экон. академии им. Г.В. Плеханова, 1992.

14. Тощенко Ж.Т. Социология управления: учебник. М.: Центр социального прогнозирования

и маркетинга, 2011. 300 с.

15. Уржа О.А. Социальная активность населения муниципальных образований: факторы и ус-

ловия // Социальная политика и социология. 2013. № 2-1 (92). С. 7–22.

16. Уржа О.А. Территориальная организация местного самоуправления: проблемы оптимиза-

ции и пути решения // Социальная политика и социология. 2013. № 4-2 (97). С. 7–14.

17. Фролова Е.В. Региональная дифференциация: роль социальной инфраструктуры // Рос-

сия и современный мир. 2012. № 4. С. 49–61.

18. Чанкова Е.В., Ахмедова М.Г. Коммуникативная компетентность личности в современном

меняющемся мире // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015. № 3-1 (109). С. 74–

78.

155


19. Шалашникова В.Ю. Гражданская активность как мировой тренд сплоченности общества

// Сплоченность общества и социальная справедливость: мировые тренды и российская

реальность: матер. XIII Междунар. соц. конгресса: сб. 2013. С. 431–433.

20. Щербина В.В. Особенности проведения социологических исследований в сфере социоло-

гии управления // Тезаурус социологии. Кн. 2. Методология и методы социологических

исследований: темат. слов.-справ. / под ред. Ж.Т. Тощенко. М.: ЮНИТИ-ДАНА. 2013.

21. Unemployment, Social Protection and Families With Children in the Russian Federation and in

Finland. MMSU. STAKES. 1997.

References1. Bondaletov V.V. Rol’ sistemy obrazovaniya v kadrovom obespechenii molodezhnoj

politiki // Social’noe obrazovanie i social’naya istoriya Rossii: opyt izucheniya i problemy

podgotovki kadrov dlya social’noj sfery: mater. XIV Vseros. soc.-pedag. kongressa: sb. 2014.

S. 50–54.

2. Gladyshev A.G., Grigor’ev S.I., Ivanov V.N. i dr. Social’nyj menedzhment: ucheb. posobie / pod

red. V.N. Ivanova, V.I. Patrusheva. M.: Gardariki, 2009. 296 s.

3. Evstratova T.A. Problemy trudoustrojstva i adaptacii k rynku truda vypusknikov uchrezhdenij

professional’nogo obrazovaniya RF // Upravlenie social’nymi processami v usloviyakh

modernizacii Rossii: teoriya i praktika: mater. IX Afanas’evskikh chtenij / pod red. prof. O.A.

Urzha. M.: Izd-vo RGSU, 2011. S. 195–202.

4. Leskov I., Shalashnikova V. Specifika trudoustrojstva molodykh specialistov // Samoupravlenie.

2015. № 7–8.

5. Sidyak A.A. Molodezhnaya zhilishchnaya politika v sovremennoj Rossii: mater. Afanas’evskikh

chtenij. 2010. T. 1. № 8. S. 323–326.

6. Slepenkov I.M., Averin Yu.P. Osnovy teorii social’nogo upravleniya: ucheb. posobie dlya

vuzov. M.: Vyssh. shk., 1990.

7. Sorokin P.A. Sistema sociologii. T. 2. Social’naya analitika: Uchenie o stroenii slozhnykh

social’nykh agregatov. M.: Nauka, 1993.

8. Sorokin P.A. Chelovek. Civilizaciya. Obshchestvo / obshch. red., sost. i predisl. A.Yu.

Sogomonov; per. s angl. M.: Politizdat, 1992.

9. Social’naya differenciaciya. M., 1909.

10. Social’naya zashchita semej bezrabotnykh s nesovershennymi det’mi. M.: Soyuz, 1997.

11. Social’naya stratifikaciya sovremennogo rossijskogo obshchestva. M.: Izd-vo CKSIiM, 1995.

S. 6–16.

12. Sociologiya: slovar’-spravochnik. T. 1. Social’naya struktura i social’nye processy. M.: Nauka,

1990.

13. Tikhomirov V.B., Tikhomirova I.V. Politicheskaya obstanovka v strane i vokrug nee. M.: Izd-vo

Ros. ekon. akademii im. G.V. Plekhanova, 1992.

14. Toshchenko Zh.T. Sociologiya upravleniya: uchebnik. M.: Centr social’nogo prognozirovaniya

i marketinga, 2011. 300 s.

15. Urzha O.A. Social’naya aktivnost’ naseleniya municipal’nykh obrazovanij: faktory i usloviya //

Social’naya politika i sociologiya. 2013. № 2-1 (92). S. 7–22.

16. Urzha O.A. Territorial’naya organizaciya mestnogo samoupravleniya: problemy optimizacii i

puti resheniya // Social’naya politika i sociologiya. 2013. № 4-2 (97). S. 7–14.

17. Frolova E.V. Regional’naya differenciaciya: rol’ social’noj infrastruktury // Rossiya i

sovremennyj mir. 2012. № 4. S. 49–61.

18. Chankova E.V., Akhmedova M.G. Kommunikativnaya kompetentnost’ lichnosti v sovremennom

menyayushchemsya mire // Social’naya politika i sociologiya. T 14. 2015. № 3-1 (109).

S. 74–78.

19. Shalashnikova V.Yu. Grazhdanskaya aktivnost’ kak mirovoj trend splochennosti obshchestva

// Splochennost’ obshchestva i social’naya spravedlivost’: mirovye trendy i rossijskaya

real’nost’: mater. XIII Mezhdunar. soc. kongressa: sb. 2013. S. 431–433.

20. Shcherbina V.V. Osobennosti provedeniya sociologicheskikh issledovanij v sfere sociologii

upravleniya // Tezaurus sociologii. Kn. 2. Metodologiya i metody sociologicheskikh

issledovanij: temat. slov.-sprav. / pod red. Zh.T. Toshchenko. M.: YuNITI-DANA. 2013.

21. Unemployment, Social Protection and Families With Children in the Russian Federation and in

Finland. MMSU. STAKES. 1997.

156


Библиографическое описание статьи / Reference to article Уржа О.А. Меняющийся мир и адаптация российской молодежи в нем: динамика раз-

вития // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 148–156. DOI:

10.17922/2071-3665-2016-15-3-148-156 (Библиографическое описание согласно рос-


Urzha O.A. Menyayushchijsya mir i adaptaciya rossijskoj molodezhi v nem: dinamika

razvitiya // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 148–156. DOI:


Urzha, O.A. (2016) The Changing World and Adaptation of the Russian Youth in It: Dynamics

of Development, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 148–156. DOI:


157


Т.В. Фомичева,канд. социол. наук, доцент кафедры социологии, Российский


T.V. Fomicheva,

сandidate of sociological sciences, associate professor of the department of

sociology, Russian State Social University, Moscow.


Г.С. Салистая,аспирант, Российский государственный социальный университет, Москва.

G.S. Salistaya,



УДК 316.752

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-157-165

Здоровье как ценность в сознании россиян: навстречу будущему нации

Health As a Value in the Consciousness of Russians:

Towards the Future of the Nation


23.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье выявлены факторы, формирующие отношение к здоровью как к ценности.

Подчеркнута важность распространения и популяризации концепции самосохранительного поведе-

ния россиянина. Цель статьи: определить, является ценность здоровья для россиян номинальной

или декларативной.

Annotation: in this аrticle the factors that shape attitudes to health, as a value. The importance of

dissemination and promotion of the concept of self-preservation behavior of Russians. Article aims to

determine the value of health for the Russians, or the nominal value of the declarative.

Ключевые слова: ценность, ценность здоровья, ценностное сознание, россияне, нация, будущее.

Кey words: value, the value of health, value consciousness, the Russians, the nation, the future.

Перемены в общественной жизни пре-

жде всего влияют на изменение ценностных

установок населения. Здоровье возможно

и необходимо изучать в контексте ценност-

ного сознания россиян, относя его к блоку

социокультурных ценностей. В Федераль-

ном законе «Об основах охраны здоровья

граждан в Российской Федерации» здоровье

определяется как состояние физического,

психического и социального благополучия

человека, при котором отсутствуют заболе-

вания, а также расстройства функций ор-

ганов и систем организма [19]. Различают

духовное, нравственное, социальное здоро-

вье и пр. Разработаны модели здоровья, об-

условливающие представления о здоровье

как о социальном феномене (гармоническая,

антропоцентрическая и адаптационная мо-

дели здоровья [6]. Рассматривая структуру

ценностей, Н.И. Лапин выделяет следующие

элементы: «ядро», «резерв», «дифференци-

ал», «хвост». Здоровье как ценность часто

фиксировалось в «ядре» ценностного со-

знания россиян. Ф.М. Бородкин в 1997 году

158


определял показатель ценности здоровья

у россиян на уровне 63% [4]. Причем отме-

чалось, что ценность здоровья обратно про-

порциональна размерам доходов граждан.

В 2012 году Р.Э. Абишев фиксирует данный

показатель на уровне 98% [1, с. 6–8], что

говорит, безусловно, о положительной ди-

намике, возрастании значения показателя

во времени.

Здоровье как ценность осознается насе-

лением к 40 годам женщинами, и к 50 годам

мужчинами, и чаще отмечается в среде ра-

ботников интеллектуального труда, причем

имеет скорее инструментальный характер

[5]. Многие авторы связывают качество

жизни с ценностным отношением к здоро-

вью [10]. Все чаще поднимается проблема

«медикализации», то есть возможности ме-

дицины контролировать состояние здоровья

и болезни [10]. Проблема биоэтики как фи-

лософии современной медицины [20] пред-

полагает обсуждение новых возможностей

медицины, связанных зачастую с переоцен-

кой устоявшейся иерархии ценностей. Цен-

ностно-мотивационный подход к изучению

здоровья нашел отражение в публикациях

А.И. Антонова, В.А. Зотина, В.М. Медкова

и др. [2, с. 18–21]. В 1980-х годах предло-

жено одно из первых определений социоло-

гии здоровья [9]. Теоретическая социология

изучает проблему здоровья населения чаще

в ракурсе самосохранительного поведения

личности. Отмечается, что здоровье насе-

ления на 50% определяется образом жизни,

на 20% – экологическими; на 20% – биоло-

гическими (наследственными) факторами

и на 10% – медициной. Если индивид ведет

здоровый образ жизни, то это может предо-

пределить на 50% высокий уровень его здо-

ровья. И, наоборот, человек, ведущий нездо-

ровый образ жизни, ухудшает свое здоровье,

провоцируя преждевременную старость [7].

В теоретической и эмпирической отече-

ственной социологии, здоровье изучается

как на макроуровне – здоровье популяции,

так и на микроуровне – индивидуальное

здоровье личности. Интегральным показа-

телем популяционного здоровья является

«продолжительность предстоящей жизни

(ППЖ)».

Круг индикаторов при оценке динами-

ки популяционного здоровья дополняется

также некоторыми показателями смерт-

ности, а именно: а) младенческая смерт-

ность (число умерших в возрасте до 1 года

на 1000 родившихся живыми); б) материн-

ская смертность (число женщин, умерших

от осложнений беременности, родов и по-

слеродового периода на 100 000 родивших-

ся живыми); в) умершие по основным клас-

сам причин смерти (табл. 1, 2).

Наблюдаемая динамика показателей

(в табл. 1), говорит о повышательной тен-

денции в сторону незначительного увели-

чения продолжительности жизни россиян

за последние 24 года. Одной из значимых

общенациональных задач России на госу-

дарственном уровне должно стать суще-

Таблица 1

Динамика показателей продолжительности предстоящей жизни россиян (ожидаемая продолжительность жизни при рождении)

(число лет) [16; 17]

Годы 1990 1994 2003 2014 Динамика, число летВсе население 69,2 63,9 65,1 70,9 1,7

Мужчины 63,8 57,6 58,8 65,3 1,5

Женщины 74,3 71,2 72,0 76,5 2,2

Таблица 2

Коэффициент младенческой смертности(число умерших в возрасте до 1 года на 1000 родившихся живыми), Россия [17]

2005 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014

11,0 9,4 8,5 8,1 7,5 7,4 8,6 8,2 7,4

159


ственное увеличение продолжительности

жизни населения. За последние девять лет

коэффициент младенческой смертности

циклично дважды снижался (см. табл. 2) –

с 11,0 в 2005 году до 7,4 в 2011 и в 2014 г.

В итоге можно отметить существенное сни-

жение показателя.

Исходя из данных (изложенных в табл. 3),

можно отметить, что относительно благопо-

лучное положение в аспекте материнской

смертности населения наблюдается в тех

странах, где имеется наиболее высокий

уровень ожидаемой продолжительности

жизни населения (70–80 лет) и сравни-

тельно высокий уровень подушевого ВВП,

а также в тех странах, где доступно каче-

ственное медицинское обслуживание для

широких слоев населения и уровень раз-

вития медицины в целом достаточно вы-

сок; осуществляется борьба с массовыми

инфекционными и эпидемиологическими

заболеваниями. Существенно ниже данный

показатель в сельских регионах, где каче-

ство родовспоможения ниже, чем в горо-

дах-мегаполисах.

Факторами и группами факторов, которые

формируют здоровье россиян можно на-

звать следующие: биогенетические, эколо-

гические, социально-экономические, соци-

альные, и другие. Как мы видим, отмечается

Таблица 3

Выдержки из сравнительной таблицы суммарных коэффициентов материнской смертности (число умерших женщин от осложнений беременности, родов и послеродового периода

на 100 000 родившихся живыми) [17]

Страна Год Суммарный коэф-фициент рождае-

мости

Страна Год Суммарный коэффициент рождаемости

Россия 2014 10,8 Страны ЕС, из них:

Страны БРИКС, из них:

Австрия 2013 1,3

Бразилия 2011 59,5 Болгария 2012 4,3

Индия 2013 167,0 Германия 2013 4,3

Китай 2013 23,2 Италия 2011 2,6ЮАР 2009 187,9 Литва 2013 6,7

Другие страны, из них:

Нидерланды 2012 3,4

Аргентина 2011 42,0 Польша 2013 1,0Норвегия 2013 3,4 Румыния 2013 13,6

Республика Корея 2012 11,6 Соединенное коро-

левство

(Великобритания)

2011 6,6

США 2010 20,6 Финляндия 2013 1,7Турция 2013 23,5 Франция 2011 5,7Япония 2011 4,1 Швеция 2013 6,2

Таблица 4

Коэффициенты рождаемости, смертности и естественного прироста населения (на 1000 чел. населения), России [17]

Родившиеся Умершие Естественный прирост населения

20

05

20

10

20

11

20

12

20

13

20

14

20

05

20

10

20

11

20

12

20

13

20

14

20

05

20

10

20

11

20

12

20

13

20

14

10,2 12,5 12,6 13,3 13,2 13,3 16,1 14,2 13,5 13,3 13,0 13,1 –5,9 –1,7 –0,9 0,0 0,2 0,2

160


незначительный естественный прирост на-

селения России, наметившийся с 2012 г. (см.

табл. 4). Косвенно, этому способствуют спе-

циализированные федеральные программы

материнского капитала, создание перина-

тальных центров по всей России, «Здоровая

Россия».

Учитывая статистические данные (изло-

женные в табл. 5), можно отметить, что отно-

сительно благополучное положение в сфе-

ре рождаемости населения в тех странах,

где наиболее высокий уровень ожидаемой

продолжительности жизни населения (70–

80 лет) и сравнительно высокий уровень по-

душевого ВВП, а также ярко выражена зна-

чимость религиозной мотивации поведения

населения, (в том числе такие страны, как

Индия, Турция, Аргентина).

Говоря об основных причинах смертно-

сти населения, необходимо отметить, что

в нашей стране смертность среди мужчин

традиционно выше, чем смертность среди

женщин. Одной из основных причин смер-

ти россиян выступают внешние причины смерти, в частности алкоголизм (и его по-

следствия), курение, отравления, дорожно-

транспортные происшествия, смертность

на производстве. В странах с относительно

низким уровнем жизни высок риск смерт-

ности от инфекционных и паразитарных

заболеваний (Индия, Южно-Африканская

Республика). В этих странах также высок

показатель «внешние причины смерти» (см.

табл. 6). Региональный аспект (в частности,

проживание в сельских регионах), также

отмечается как фактор, косвенно снижаю-

щий продолжительность жизни россиянина

[16].

Итак, выделим основные характеристики,

значимые для продолжительности жизни

россиян:

1) пол: женский организм более устой-

чив, женщины менее подвержены стрессам,

вредным привычкам, инфекциям; образ

жизни менее подвержен «отклонениям»;

2) регион проживания: отмечается

приоритет городского региона (город-ме-

гаполис, крупные и средние города) пре-

жде всего с точки зрения качества оказания

медицинской помощи и более широких воз-

можностей трудоустройства и повышения

уровня жизни населения;

Таблица 5

Выдержки из сравнительной таблицы суммарных коэффициентов рождаемости (страны мира 2011–2014 гг.) [17]

Страна Год Суммарный коэффициентрождаемости

Страна Год Суммарный коэффициентрождаемости

Россия 2014 1,8 Страны ЕС, из них:

Страны БРИКС, из них:

Австрия 2012 1,4

Бразилия 2013 1,8 Бельгия 2012 1,8

Индия 2013 2,3 Германия 2012 1,4

Китай 2012 1,7 Италия 2012 1,4

ЮАР 2013 2,6 Литва 2012 1,6

Другие страны, из них:

Нидерланды 2012 1,7

Аргентина 2011 2,4 Польша 2012 1,3

Норвегия 2012 1,9 Румыния 2012 1,3

Швейцария 2012 1,5 Соединенное королев-

ство (Великобритания)

2012 1,9

США 2013 1,9 Финляндия 2012 1,8

Турция 2012 2,1 Франция 2012 2,0

Япония 2012 1,4 Швеция 2012 1,9

161


3) образ жизни россиянина.

Можно отметить ряд факторов, связанных

с рисками для здоровья россиян. В их чис-

ле – вредные привычки (табакокурение,

алкоголь), неблагоприятные жилищные ус-

ловия [12, с. 10–12], психосоциальные фак-

торы (социальная изоляция, одиночество),

профессиональные заболевания, состояние

окружающей среды, неправильное и несба-

лансированное питание, некачественные

(в том числе и продукты, содержащие ГМО),

лекарственная зависимость (недостаточ-

ный контроль за отпуском лекарственный

средств), самолечение, недостаточная

двигательная активность. Отмечается

и особая роль средств массовой информа-

ции в пропаганде самолечения и «народной

медицины», а также отсутствие тру-

довой занятости [3]. Согласно опросам

ВЦИОМ, на вопрос – «Если Вы заботитесь

о своем здоровье, то в чем это проявляет-

ся?» – в 2015 году самые популярные отве-

ты россиян выглядели следующим образом:

«не пить и не курить» – 35%; «правильное

питание» – 28%; «в случае необходимости

обращаться к врачам» – 27%; «занимать-

ся физкультурой и спортом» – 24%. А кого

обвиняют россияне в плохом состоянии

здоровья: «Кто виноват в плохом состо-

янии здоровья людей?» Самый популярный

ответ: «В болезнях, нездоровье виноваты

сами люди» – так считает почти половина

Таблица 6

Выдержки из сравнительной таблицы «Смертность населения по причинам смерти»

(умершие на 100 000 человек населения; страны мира 2004–2014 гг.) [17]

Страна Годы Инфекци-онные и па-разитарные

болезни

Злокаче-ственные новообра-зования

Болезни системы

кровообра-щения

Болезни органов дыхания

Болезни органов пищева-рения

Внешние причины смерти

Россия 2014 17,7 114,8 320,5 31,5 42,2 102,4Страны БРИКС, из них:Бразилия 2010 26,6 99,5 184,1 66,5 32,1 71,8

Индия 2004 175,2 100,4 381,5 107,5 39,7 116,4Китай 2004 35,6 142,7 279,5 135,9 25,1 73,4

ЮАР 2009 318,6 101,4 285,2 196,8 38,4 104,1Другие страны, из них:Аргентина 2010 27,8 118,0 173,2 86,0 25,4 43,6

Норвегия 2012 8,5 115,4 106,4 35,7 12,2 30,7

США 2010 13,8 116,2 136,4 42,3 18,7 50,3

Япония 2011 7,0 105,1 83,7 41,5 13,2 43,2

Страны ЕС, из них:Австрия 2011 4,1 118,2 143,0 19,6 17,9 31,6

Германия 2012 8,5 118,2 142,6 26,1 20,9 23,1

Италия 2010 6,7 119,9 116,2 20,2 15,4 21,9

Великобрита-

ния

2010 4,7 130,0 121,8 49,8 24,6 23,5

Финляндия 2011 3,4 102,9 149,4 16,2 24,7 50,0

Франция 2010 7,4 123,9 83,5 18,7 17,7 37,0

Швеция 2010 7,8 107,4 132,2 20,2 12,5 30,4

162


(47%) опрошенных [15]. По данным опроса

ВЦИОМ, о том, что влияет на состояние здо-

ровья россиян, более половины опрошен-

ных (55%), ответили: «Качество продуктов

питания», чуть меньше – 44% считают, что

проблема в экологии, 37% – считают, что ос-

новная проблема в возрастных изменениях

[8]. В то же время имеет значение доступ-

ность услуг в сфере здравоохранения. Не-

равенство российского населения в данной

области порождается социальными и соци-

ально-демографическими процессами [11;

18]. Доступ к качественным медицинским

услугам возможен лишь для небольшой

части россиян. Вносят свои коррективы

и мигранты, в том числе и нелегальные [22;

23]. В последние годы в России находит

свое выражение тенденция «birth tourism»

(«родильный туризм»). Мигранты приезжа-

ют в Россию, чтобы родить ребенка и впо-

следствии упростить процедуру получения

гражданства. Кроме того, часть мигрантов

приезжает в Россию инфицированными.

Вызывает вопросы и достоверность доку-

ментов, согласно которым мигранты прохо-

дят обследования, необходимые для посту-

пления на работу в России [13, с. 98–99].

Согласно исследованиям Хофстеда, есть

значимые различия в российском и «ино-

странном» менталитетах: иностранные ком-

пании лидируют в инвестициях в здоровье

работающих (оплата спорта, страхование

жизни и др.) Для российских компаний

инвестиции в здоровье сотрудников не так

важны. По результатам опросов, россияне

согласились бы работать на вредном произ-

водстве ради квартиры и высокого заработ-

ка. Если бы следствием данной работы было

получение профессионального заболева-

ния, 30% опрошенных начали бы лечиться,

продолжая работать. В то время как для

представителей Западной Европы ценность

здоровья является высшей ценностью, не-

обходимой для полноценной жизни [14,

с. 259]. На государственном уровне про-

блему здоровья нации решают по-разному.

В национальной программе США «Healthy

people» выделены три подхода к улучше-

нию статуса общественного здоровья, три

организующих принципа (в порядке убыва-

ния важности): 1) health promotion – обе-

спечение здоровья; 2) health protection –

защита здоровья; 3) preventive services –

профилактические и медицинские службы

[7]. В России с 1 января 2006 года вступил

в действие «национальный проект «Здоро-

вье» – программа по повышению качества

медицинской помощи, объявленная Прези-

дентом В.В. Путиным. Цель проекта: уком-

плектованность квалифицированным меди-

цинским персоналом участковой службы;

увеличение объемов оказания высокотех-

нологичной медпомощи, рост ее качества

и доступности в стране; обследование но-

ворожденных; вакцинация и профилак-

тика заболеваний; рост денежных выплат

работникам здравоохранения; професси-

ональная переподготовка медицинских

работников; укрепление здоровья росси-

ян; повышение доступности и качества ме-

дицинской помощи; развитие первичной

медицинской помощи; возрождение про-

филактической медицины; обеспечение

большинства населения высокотехнологич-

ной медицинской помощью. В России при-

нята Государственная программа развития

здравоохранения Российской Федерации.

Ее реализация предусмотрена в два этапа:

первый этап – с 2013 по 2015 год, второй

этап – с 2016 по 2020 год.

Можно сделать вывод, что несмотря

на результаты социологических исследова-

ний, фиксирующие здоровье как ценность

в «ядре» ценностного сознания россиян, эта

ценность остается декларируемой, номи-

нальной. Реальное же ее положение в цен-

ностном сознании россиян значительно

ниже, особенно среди молодежи и мужчин

разных возрастов. Эмпирическое отраже-

ние и подтверждение этого вывода можно

найти в описании статистических показа-

телей. Какие же меры можно предпринять

для того, чтобы ценность здоровья входи-

ла в блок терминальных ценностей и была

максимально значима на уровне ядра цен-

ностного сознания россиян? Достаточно

ли обеспечить пропаганду здорового об-

раза жизни прежде всего среди молодых по-

колений россиян? Можно ли ожидать само-

сохранительного поведения от населения

163


Список литературы1. Абишев Р.Э. Социальная ценность здоровья // Сборники конференций НИЦ «Социосфе-

ра». 2012. № 18.

2. Антонов А.И., Зотин В.А., Медков В.М. О первом опыте изучения самосохранительных

установок // Проблемы демографической политики в социалистическом обществе: матер.

Всесоюз. науч. конф. Киев, 1982.

3. Арстангалиева З.Ж., Чернышкова Е.В., Андриянов С.В., Масляков В.В. Факторы риска

здоровьесбережения российских пенсионеров // Фундаментальные исследования. 2015.

№ 1. Ч. 5. С. 896–900.

4. Бородкин Ф.М. Ценности населения и возможности местного самоуправления // Социо-

логические исследования. 1997. № 1. С. 98–111.

5. Дробижева Л.М. Ценность здоровья и культура нездоровья в России // Безопасность Ев-

разии. 2004. № 1. С. 33–43.

6. Жарова М.Н. Здоровье в системе жизненных ценностей человека // Естествознание.

2012. № 16 (254).

7. Здоровье человека – большая ценность для общества. URL: http://www.zdorlife.ru/page-

id-221.html (дата обращения: 07.03.2016).

8. Здоровье, экология, хорошее питание – что россияне понимают под качеством жизни

// Информационный бюллетень ВЦИОМ № релиза 2562 от 16.04.2014 г. URL: http://

infographics.wciom.ru/theme-archive/society/social-problems/health/article/zdorove-

ehkologija-khoroshee-pitanie-chto-rossijane-poni.html (дата обращения: 02.03.2016).

9. Иванов В.М., Лупандин В.М. Исследованию проблем здравоохранения – социологиче-

ский подход // Коммунист Украины. 1984. № 11. С. 72–77.

10. Кашапов Ф.А., Терентьев О.В., Цейсслер В.Э. Здоровье как ценность: культура и биоэтика

// Вестник ЮУрГУ. Вып. 9, 2007. № 24 (96). С. 107–111.

11. Кирилина Т.Ю. Ценности как структурный элемент культуры и морали // Социальная по-

литика и социология. Т. 14. 2015. № 3-1 (109). С. 38–44.

12. Колударова С.В. Культура здоровья в межнациональном браке // Сборники НИЦ «Социос-

фера». 2015. № 11.

13. Леденева В.Ю. Проблемы медицинского обслуживания мигрантов // Здоровье россий-

ского общества в XXI веке: социологические, психологические и медицинские аспекты:

матер. X Междунар. науч. конф. «Сорокинские чтения»: сб. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2016.

14. Малиновский Л.Г. Цивилизационная специфика России и ее развитие // Россия в мире:

гуманитарное, политическое и экономическое измерение: матер. Всерос. науч. конф.

(19.03.2010 г.). М.: Научный эксперт, 2010.

15. Правильное питание, спорт и отказ от вредных привычек – три составляющих здорово-

го образа жизни // Информационный бюллютень ВЦИОМ № релиза 2831 от 12.05.2015.

URL: http://infographics.wciom.ru/theme-archive/society/social-problems/health/article/

pravilnoe-pitanie-sport-i-otkaz-ot-vrednykh-privychek.html (дата обращения: 02.03.2016).

16. Римашевская Н. Здоровье человека – здоровье нации // Экономические стратегии. 2006.

№ 1. С. 36–41.

17. Российский статистический ежегодник, 2015: стат. сб. // Росстат. М., 2015. С. 669–672.

18. Сулягина Ю.О. Социальные технологии профилактики конфликтов в сфере трудовой ми-

грации в российском обществе // Конфликтология. 2012. № 4. С. 111–124.

19. Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граж-

дан в Российской Федерации». Ст. 2. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_

doc_LAW_121895/b819c620a8c698de35861ad4c9d9696ee0c3ee7a/ (дата обращения:

02.03.2016).

20. Хрусталев Ю.М. Здоровье человека как проблема философии (социально-гуманитарный

концепт здоровья) // Экономика здравоохранения. 2003. № 8. С. 5–12.

21. Юдина Т.Н. Безопасность здоровья населения России // Социальное развитие России:

тенденции, перспективы, проекты: матер. VIII социологичиских чтений МГСУ. 2002.

С. 27–36.

22. Юдина Т.Н. Миграционная политика как составляющая демографического будущего Рос-

сии // Социальная политика и социология. 2007. № 3. С. 90–101.

современной России? Думается, этому мо-

жет помочь только комплекс мероприятий,

максимальная концентрация общественных

усилий.

164


References1. Abishev R.E. Social’naya cennost’ zdorov’ya // Sborniki konferencij NIC «Sociosfera». 2012.

№ 18.

2. Antonov A.I., Zotin V.A., Medkov V.M. O pervom opyte izucheniya samosokhranitel’nykh

ustanovok // Problemy demograficheskoj politiki v socialisticheskom obshchestve: mater.

Vsesoyuz. nauch. konf. Kiev, 1982.

3. Arstangalieva Z.Zh., Chernyshkova E.V., Andriyanov S.V., Maslyakov V.V. Faktory riska

zdorov’esberezheniya rossijskikh pensionerov // Fundamental’nye issledovaniya. 2015.

№ 1 (Ch. 5). S. 896–900.

4. Borodkin F.M. Cennosti naseleniya i vozmozhnosti mestnogo samoupravleniya //


5. Drobizheva L.M. Cennost’ zdorov’ya i kul’tura nezdorov’ya v Rossii // Bezopasnost’ Evrazii.

2004. № 1. S. 33–43.

6. Zharova M.N. Zdorov’e v sisteme zhiznennykh cennostej cheloveka // Estestvoznanie. 2012.

№ 16 (254).

7. Zdorov’e cheloveka – bol’shaya cennost’ dlya obshchestva. URL: http://www.zdorlife.ru/

page-id-221.html (data obrashcheniya: 07.03.2016).

8. Zdorov’e, ekologiya, khoroshee pitanie – chto rossiyane ponimayut pod kachestvom zhizni //

Informacionnyj byulleten’ VCIOM № reliza 2562 ot 16.04.2014 g. URL: http://infographics.

wciom.ru/theme-archive/society/social-problems/health/article/zdorove-ehkologija-

khoroshee-pitanie-chto-rossijane-poni.html (data obrashcheniya: 02.03.2016).

9. Ivanov V.M., Lupandin V.M. Issledovaniyu problem zdravookhraneniya – sociologicheskij

podkhod // Kommunist Ukrainy. 1984. № 11. S. 72–77.

10. Kashapov F.A., Terent’ev O.V., Cejssler V.E. Zdorov’e kak cennost’: kul’tura i bioetika // Vestnik

YuUrGU. Vyp. 9, 2007. № 24 (96). S. 107–111.

11. Kirilina T.Yu. Cennosti kak strukturnyj element kul’tury i morali // Social’naya politika i

sociologiya. T 14. 2015. № 3-1 (109). S. 38–44.

12. Koludarova S.V. Kul’tura zdorov’ya v mezhnacional’nom brake // Sborniki NIC «Sociosfera».

2015. № 11.

13. Ledeneva V.Yu. Problemy medicinskogo obsluzhivaniya migrantov // Zdorov’e rossijskogo

obshchestva v XXI veke: sociologicheskie, psikhologicheskie i medicinskie aspekty: mater. X

Mezhdunar. nauch. konf. «Sorokinskie chteniya»: sb. M.: Izd-vo Mosk. un-ta, 2016.

14. Malinovskij L.G. Civilizacionnaya specifika Rossii i ee razvitie // Rossiya v mire: gumanitarnoe,

politicheskoe i ekonomicheskoe izmerenie: mater. Vseros. nauch. konf. 19.03.2010 g. M.:

Nauchnyj ekspert, 2010.

15. Pravil’noe pitanie, sport i otkaz ot vrednykh privychek – tri sostavlyayushchikh zdorovogo

obraza zhizni // Informacionnyj byullyuten’ VCIOM ot 12.05.2015 g. № reliza 2831. URL:

http://infographics.wciom.ru/theme-archive/society/social-problems/health/article/

pravilnoe-pitanie-sport-i-otkaz-ot-vrednykh-privychek.html (data obrashcheniya:

02.03.2016).

16. Rimashevskaya N. Zdorov’e cheloveka – zdorov’e nacii // Ekonomicheskie strategii. 2006.

№ 1. S. 36–41.

17. Rossijskij statisticheskij ezhegodnik, 2015: Stat. sb. // Rosstat. M., 2015. S. 669–672.

18. Sulyagina Yu.O. Social’nye tekhnologii profilaktiki konfliktov v sfere trudovoj migracii v

rossijskom obshchestve // Konfliktologiya. 2012. № 4. S. 111–124.

19. Federal’nyj zakon №323-FZ ot 21 noyabrya 2011 g. «Ob osnovakh okhrany zdorov’ya grazhdan

v RF». St. 2. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_121895/b819c620a

8c698de35861ad4c9d9696ee0c3ee7a/ (data obrashcheniya: 02.03.2016).

20. Khrustalev Yu.M. Zdorov’e cheloveka kak problema filosofii (social’no-gumanitarnyj koncept

zdorov’ya) // Ekonomika zdravookhraneniya. 2003. № 8. S. 5–12.

21. Yudina T.N. Bezopasnost’ zdorov’ya naseleniya Rossii // Social’noe razvitie Rossii: tendencii,

perspektivy, proekty: mater. VIII sociol. chtenij MGSU. 2002. S. 27–36.

22. Yudina T.N. Migracionnaya politika kak sostavlyayushchaya demograficheskogo budushchego

Rossii // Social’naya politika i sociologiya. 2007. № 3. S. 90–101.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Фомичева Т.В., Салистая Г.С. Здоровье как ценность в сознании россиян: навстречу бу-

дущему нации // Социальная политика и социология. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 157–165.

165


DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-157-165 (Библиографическое описание согласно


Fomicheva T.V., Salistaya G.S. Zdorov’e kak cennost’ v soznanii rossiyan: navstrechu

budushchemu nacii // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 157–165.


Fomicheva, T.V. & Salistaya, G.S. (2016) Health As a Value in the Consciousness of Russians:

Towards the Future of the Nation, Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 157–165.


166

Н.Г. Багдасарьян,д-р филос. наук, профессор, Московский государственный технический

университет им. Н.Э. Баумана, заведующая кафедрой социологии

и гуманитарных наук, Университет «Дубна», г. Дубна, Московская область.

N.G. Bagdasaryan,

doctor of philosophical sciences, professor of Bauman Moscow State Techni-

cal University, head of the department of sociology and humanitarian sciences,

University «Dubna», Dubna, Moscow region.


М.П. Король,канд. филос. наук, доцент кафедры социальных и гуманитарных наук,

Университет «Дубна», г. Дубна, Московская область.

M.P. Korol,

candidate of philosophical sciences, associate professor of the department of

social and humanitarian sciences, University «Dubna», Dubna, Moscow region.


УДК 1; 316.4.051

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-166-174

Социальное время современной России: многомерность или

«калейдоскоп разорванных фрагментов»Social Time of Modern Russia: Multidimensionality or

«kaleidoscope of the broken-off fragments»


28.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: социальное время как человеческое творение способно открыть для развития обще-

ства более оптимистичные горизонты, если оно придет к осознанию необходимости консолидации

для созидания не воображаемого будущего, а реальной современности. Основываясь на эволюции

подходов к измерению времени, авторы рассматривают с позиции методологии теории социаль-

ного времени П. Сорокина и Р. Мертона два крупных общественных сегмента российского общества,

противостоящих друг другу как принципиально неравных: формирующийся социальный класс – пре-

кариат и правящая элита.

Annotation: social time as human creation is capable to open more optimistic horizons for development

of society if it comes to awareness of need of consolidation for creation of not an imagined future, but the

real present. Based on evolution of approaches to measurement of time, authors consider two large public

segments of the Russian society resisting each other as essentially unequal from a position of methodology


167


Сочетание понятий ландшафта и времени

выводит на категорию пространство-время

как единое, целостное представление о яв-

лении, сформировавшееся в парадигме со-

временной естественной науки. Аргументи-

руя этот тезис, напомним, что, господствуя

над всем человеческим существованием

в качестве судьбы, время присутствова-

ло еще в дотеоретическом мышлении как

слово повседневного языка, пронизывая

глубоко и органично обыденное сознание.

В классической эпистемологии, восходящей

к идеям И. Ньютона, любой момент време-

ни – и в прошлом, и в настоящем, и в буду-

щем – был неотличим от любого другого мо-

мента времени. Время во Вселенной рассма-

тривалось единообразным и синхронным

в силу своей божественности и абсолюта.

Истинное математическое время протекало

равномерно и называлось длительностью.

Последующие научные революции ради-

кально изменили принципы рациональности,

трансформировав и представление о време-

ни: время есть момент события, оно аморф-

но, различие между прошлым, настоящим

и будущим условно. Современный этап раз-

вития науки серьезно влияет на представле-

ния о времени и пространстве: произошло

«переоткрытие времени» [12], свершилась,

по мнению И. Пригожина и И. Стенгерс, сво-

его рода «концептуальная революция», ко-

торая вплотную подвела к пониманию про-

изводного характера времени. Взять хотя

бы сенсационное открытие гравитационных

волн, предсказанных почти 100 лет назад

Альбертом Эйнштейном. Физики говорят, что

если решиться выйти за рамки сегодняшней

науки, то допустимо представить себе линии

телекоммуникационной гравитационной

связи, реактивные аппараты на гравитаци-

онной радиации, гравитационно-волновые

приборы интроскопии, и пр. Если обратить-

ся к истории научных открытий в контексте

их влияния на представления о времени-

пространстве, то можно с уверенностью ска-

зать, что открытие гравитационных волн –

хотя и, казалось бы, отстоящих от нас на из-

меряемое космическим масштабом расстоя-

ние, – безусловно, окажет влияние на наши

представления. Каким оно будет – сокруши-

тельным, или лишь корректирующим – «по-

кажет время». Ясно только, что такого рода

открытия физического мира несут в себе по-

тенциал социальных перемен. Вспомним от-

крытие атома, лучевой трубки, электронные

технологии, и пр. То есть время представ-

ляется сегодня как некий феномен бытия,

в котором отражается связь пространства

и скорости общественных процессов, проис-

ходящих на микро- и на макроуровнях. И это

означает, что попытка вникнуть в катего-

рию пространства-времени – это попыт-

ка ответить на вопрос о бытии сущего.

В любом случае мы можем утверждать,

что время – не космическая, чуждая чело-

веку, равнодушная к нему субстанция. Оно

имеет антропологическое измерение, су-

ществует лишь потому, что человеческий

мозг способен его осознать и осмыслить.

В свою очередь такое осмысление требует

адекватного инструментария для измерения

времени. И это не может быть самим време-

нем, а может быть чем-то отличным от него.

Вспомним, например, единицы измерения

из Ветхого Завета: «Всему свое время, и вре-

мя всякой вещи под небом: время рождаться,

и время умирать; время насаждать, и вре-

мя вырывать посаженное; время убивать,

и время врачевать; время разрушать, и вре-

мя строить; время плакать, и время сме-

яться; время сетовать, и время плясать;

время разбрасывать камни, и время соби-

рать камни; время обнимать, и время укло-

няться от объятий; время искать, и время

терять; время сберегать, и время бросать;

время раздирать, и время сшивать; время

молчать, и время говорить; время любить,

и время ненавидеть; время войне, и время

миру». Здесь это измерение выражено в ди-

хотомичных парах действий. Может быть, это

of the theory of social time of P. Sorokin and R. Merton: the formed social class – precariat and ruling elite.

Ключевые слова: социальное время, измерение, прекариат, правящая элита, системный кон-

фликт, консолидация.

Key words: social time, measurement, precariat, ruling elite, system conflict, consolidation.

168


один из первых образцов принципиальной

нетождественности времени и способов его

измерения.

Собственно, посредством изменения

не только возможно измерение социального

времени, но оно представляется и наиболее

адекватным. Да, это непросто: перейдя по-

рог динамической сложности, общество ока-

залось в ареале цивилизационного кризиса,

контуры которого очерчивают различные со-

циальные дисфункциональности, пропиты-

вая социум уязвимостями, бедствиями, ввер-

гая его в состояние энтропии. «Ускользаю-

щий мир» Э. Гидденса, «текучая современ-

ность» З. Баумана, «общество риска» У. Бека,

все эти названия, ставшие имиджевыми для

современного общества, отражают понима-

ние того, что наступил «конец определен-

ности» в общественном развитии, а «связан-

ная протяженность хронотопа рассыпается

на калейдоскоп разорванных фрагментов,

живущих очень короткой жизнью» [8].

Мы вынуждены постоянно переосмысливать

социальную реальность, открывая новые

возможности в ее постижении через призму

процессуальности и изменчивости. Сквозь

нее можно увидеть в социальном ландшаф-

те, самоорганизующемся в процессе чело-

веческой деятельности, качественно новые

параметры: непрерывность ускорения, не-

устойчивость, хаотичность траекторий

развития, открывающие перед обществом

горизонт проблемного поля техногенной

цивилизации. На фоне этих процессов фун-

даментальные вопросы, связанные с жизнью

и безопасностью человека, вновь становятся

центральным сюжетом общественной и на-

учной мысли. Заметим, что в сфере социаль-

ных исследований наиболее распростране-

ны подходы, традиционно использующие

астрономическую концепцию равномерно

протекающего квантитативного времени,

измеренного при помощи часов, как и про-

странства – через метры. В этой связи кон-

цепция социального времени, созданная П.

Сорокиным и Р. Мертоном [14], открывает

большие эвристические возможности для

изучения и постижения современной соци-

альной реальности с ее разрывами и син-

тезами. Правда, пока не удалось в должной

мере основательно развить данную теорию

и сделать из нее «идеальное» продуктивное

методологическое средство в силу того, что

в ней имеется ряд спорных предположений

и слабых мест [19]. Но обращение к кон-

цепту социального времени с его характе-

ристиками может служить продуктивной

основой для анализа принципиально новых

вызовов формирующегося сложного соци-

ума. Представим наиболее важные из этих

характеристик:

• существует не одно социальное время,

а неопределенное количество разных вре-

мен;

• социальное время является квали-

тативным, «внутренним» временем; оно

не равномерно, оно может замедляться,

ускоряться или даже останавливаться;

• социальное время – это человеческое

творение.

Данные параметры социального време-

ни подводят к пониманию того, что любое

общество, социальный слой обладают тен-

денцией к функционированию во времени,

характерному только для них, и в котором

они пытаются доминировать [11; 19]. Взяв

за основу данный тезис, рассмотрим лишь

один срез социальной структуры современ-

ного российского общества – формирова-

ние нового социального класса – прекари-ата. Трансформация российского общества

с ее ярко выраженным радикальным харак-

тером в 90-е годы. XX в., имела следствием

глубинные стратификационные измене-

ния. Ключевое значение в этих процессах

приобрела паразитическая приватизация,

в ходе которой произошли стремительное

расслоение общества, поляризация дохо-

дов, неправомерное обнищание населе-

ния с массовой нисходящей мобильностью.

Государственная политика в тот период,

по сути, переложила все заботы об обще-

ственной и личной жизни на плечи самих

людей, делая их уязвимыми и зависимыми

от обстоятельств, на которые они не могли

влиять. Классовая структура, характерная

для индустриального общества, уступила

место более сложной, но не менее классово

обусловленной. Можно констатировать, что

сформировалась новая шкала стратифика-

169


ции, где образовались два крупных обще-

ственных сегмента, противостоящие друг

другу как принципиально неравные: новый

социальный класс – прекариат и правящая

элита. Прекариат (сочетание лат. precarium –

неустойчивый, нестабильный, негарантиро-

ванный и “пролетариат”), не встроенный

ни в одну из имеющихся социоструктурных

систем, стоит особняком, но имея двухсто-

ронние связи с любой стратификационной

системой [6], представляет собой своео-

бразную социальную мозаику из различных

социальных общностей, формирующую чер-

ты современного российского общества. Со-

циологи включают в прекариат:

• часть трудоспособного населения, по-

стоянно занятого на временной работе (по

экспертным оценкам эта социальная группа

насчитывает в России от 30 до 40% трудо-

способного населения);

• людей, работающих неполную рабочую

неделю или занятых на сезонной работе;

• резервная армия безработных (кризис-

ные явления в экономике 2014–2015 гг., свя-

занные с паданием цен на нефть и санкци-

ями против России, увеличили численность

людей, потерявших работу);

• людей, так называемых креативных

профессий – специалистов по информаци-

онным технологиям, программистов и др.,

которые заняты фрилансом;

• мигрантов;

• часть студенческой молодежи;

• кроме того, из 80 млн трудоспособного

населения 38 млн россиян не представлены

в официальных статистических источни-

ках, поскольку непонятно, где и чем они за-

няты и каковы их доходы и условия жизни

[16].

Все эти столь непохожие друг на друга

социальные группы сплачивают воедино об-

щие черты: нестабильное социально-эконо-

мическое положение, деформация трудового

процесса, обладание условным или снижен-

ным статусом, социальная незащищенность.

Неполная, или временная занятость, – сво-

еобразный индикатор состояния экономики,

в котором отражается уязвимость работ-

ника. Человек, обладающий профессиона-

лизмом и квалификацией, располагающий

возможностями претендовать на полную за-

нятость в экономической сфере, вынужден

соглашаться на малооплачиваемую и не-

престижную работу. Заработок у прекариа-

та неустойчивый, эпизодический, от случая

к случаю. Но не только в низкой оплате тру-

да проявляется социальная незащищенность

прекариата, к этому добавляется и ущемлен-

ность в организации отдыха, медицинского

обслуживания, в помощи по обучению де-

тей. Прекариат не уверен в обеспеченной

спокойной старости после завершения тру-

довой деятельности. Но главное, не имея

четкого представления о своем будущем,

прекариат не видит своей востребованности

обществом и перспектив для себя и своих

семей. Большинство людей, составляющих

различные социальные группы прекариа-

та, из-за нестабильности своего положения

и непрочности гражданских позиций форми-

руют особую «культуру» и психологическое

состояние [21]. Размытое деформированное

сознание прекариата проявляется в самых

разных действиях – от аномии в поведении

до деструктивной деятельности, связанной

с криминальными структурами. Но самое су-

щественное – начинается процесс деграда-

ции личности, утрачиваются идеалы и вера

в справедливость. Конечно, прекариат как

сегмент реальных общностей, связанных

едиными интересами, узами и действия-

ми, только стоит на пороге превращения «в

класс для себя». Но можно прогнозировать,

что, объединяя в себе колоссальный чело-

веческий массив со статусом временности

и смутным осознанием своей ущербности,

прекариат концентрирует потенциальные

угрозы для жизни общества и государства.

И если в силу неопределенного социального

статуса этот класс не станет базой социаль-

ной поддержки официальной политики [16],

то можно предвидеть, что дискриминация,

которую испытывает на себе данный соци-

альный слой [20], и стремление найти выход

из своего неустойчивого положения способ-

ны привести прекариат сначала к стихийным,

а в будущем – к сплоченным и организован-

ным действиям, которые могут пошатнуть

стабильность общества. Так, первой вспыш-

кой волнений мирового прекариата стала

170


альтернативная студенческая демонстра-

ция в Милане первого мая 2001 года. А да-

лее, 2005 год – так называемый EuroMayDay

(«Европервомай») стал общеевропейским:

в этот день сотни тысяч людей, в основном

молодежь, вышли на улицы городов во всей

континентальной Европе. «Было бы неверно

рассматривать прекариат только как стра-

дальцев. Многие примкнувшие к нему ищут

чего-то лучшего, нежели то, что могло пред-

ложить им индустриальное общество. И они

уже показывают, что прекариат может стать

предвестником «хорошего общества» двад-

цать первого века» [15].

На противоположном полюсе дихотоми-

ческого неравенства находится правящая элита. Процесс кристаллизации россий-

ской правящей элиты в социальную страту

доминирующих собственников, начиная

с 90-х годов. имел свои характерные черты.

Советская элита не исчезла с национальной

сцены, а в определенной степени, сохра-

нив свое привилегированное положение

и властные прерогативы, нашла новые «эко-

логические ниши» [18]. Выходцы из пар-

тийной номенклатуры, отбросив ставшие

ненужными идеологические лозунги, сме-

нили внешний имидж, и сумели занять место

в высших эшелонах государственной вла-

сти. Другие, для которых теперь стало более

важным не столько политическое лидерство,

сколько материальное благосостояние, за-

няли ведущее положение в новых рыночных

структурах, став крупными бизнесменами

и банкирами. Декларируя демократическое

преображение России, разработку и про-

ведение мер, обеспечивающих создание

социального и правового государства, узко-

корыстная правящая элита в первую очередь

стремится удовлетворить свои собственные

интересы. Представители политической,

финансовой, бизнес-элит, потребляя меди-

цинские, образовательные, рекреационные

и другие услуги за рубежом, не сформиро-

вали влиятельных групп, заинтересован-

ных в создании социальных институтов,

улучшающих жизнь россиян. Эффективно

включившись в глобальный мир, россий-

ская элита осуществила «выход» в другую

правовую и социальную систему, но в своих

стратегиях не спешит распространить евро-

пейские нормы и ценности, сохраняя в неиз-

менности традиционное ядро российского

общества в целях укрепления внутреннего

политического порядка и своей легитима-

ции. В сегменте своего социального време-

ни правящая элита демонстрирует синдром

сервилизма, сохраняя и воспроизводя кла-

ново-корпоративные отношения в виде на-

значения на должности в государственной

иерархии по принципу личной преданно-

сти, а не ради служения долгу, выполнению

обязанностей чиновниками лишь в расчете

на вознаграждение. «Патерналистской си-

стеме нужны преданные и тупые исполни-

тели, а не самодеятельные «умники» [5].

В итоге это приводит к вырождению власти,

к разрушению нравственного смысла по-

нятия «элита», восходящему к латинскому

eligo – избранный, лучший, т.е. элита обла-

дает более высоким развитием, талантами,

компетентностью по сравнению с другими

социальными слоями, именно ей должно

быть присуще стремление к общественному

благу. Гипотетически желание видеть в эли-

те лучших людей остается в российском об-

ществе, но большинство россиян уже не ве-

рит, что элита состоит из лучших. И само

понятие элиты обрело в определенной мере

ироническую коннотацию. Казалось бы, что

сплавить воедино существующую иерархию

в обществе мог бы средний класс. По со-

стоянию на 2014 г., его численность состав-

ляет 40–42% населения [7]. Но по своему

составу российский средний класс гетеро-

генен. В его структуре социологи выделяют

стабильное ядро – 16% россиян, представ-

ленное людьми с высшим образованием,

руководителей, предпринимателей, и 26% –

россиян, имеющих среднюю квалификацию,

которые составляют менее устойчивую пе-

риферию этого ядра. Но на фоне все воз-

растающих кризисных тенденций препо-

даватели среднего и высшего образования,

работники здравоохранения, или работники,

с которыми заключаются краткосрочные до-

говоры, подвергаясь процессу оптимизации,

выступают потенциальными претендентами

для пополнения прекариата. Они находятся

в подвешенном состоянии, «образуя некую

171


рыхлую, неопределенную и неустойчивую

массу, которую волнуют растущие неста-

бильность и неустойчивость ее социального

положения» [16]. Все эти процессы откры-

вают только лишь одну перспективу: вхож-

дение общества в состояние системного

конфликта [2].

Можно ли найти выход из этой ловушки,

создав «новые модели выживания и сдержи-

вания деградации социальной сферы» [10]?

Вернемся к концепту «социальное вре-

мя» и такой его характеристике как «со-

циальное время является человеческим

творением». Именно этот параметр спосо-

бен открыть для развития общества более

оптимистичные горизонты, если оно придет

к осознанию необходимости консолидации

для созидания не какого-то воображаемо-

го будущего, а реальной современности.

Консолидация характеризуется общностью

убеждений и интересов и выступает источ-

ником для достижения цели. Этой целью

может и должно быть построение модели

современной России, основанной на идее

общего блага. Не секрет, что в своей двух-

тысячелетней истории идея всеобщего бла-

годенствия принимала самые различные

интерпретации: от акцентов на матери-

альном благосостоянии индивидов до его

ограничения ради расцвета культуры, гу-

манистических ценностей. Тем самым рож-

далось бесконечное разнообразие типов

обществ, призванных подчеркнуть плюра-

листическую широту представлений о бу-

дущем и обилие возможностей развития,

которые в общем знаменателе были пред-

ставлены главным – концентрацией на че-

ловеке, на его активности, но не только как

ресурсе, а как цели развития [9]. В истории

идеи всеобщего блага было немало падений

и взлетов, но сегодня она может трансфор-

мироваться в форму социально-политиче-

ского проекта, применимого к условиям мо-

дернизационных процессов в России. Уста-

новкой данного проекта может стать «по-

строение общества без социальных стра-

даний, без несправедливости, с высоким

уровнем безопасности, бесконфликтными

социальными и этническими отношениями,

разумным удовлетворением базовых ма-

териальных потребностей, возможностью

реализации творческих способностей че-

ловека» [13]. Это потребует сверхординар-

ных политических и организационных уси-

лий, поскольку нельзя забывать о наличии

в обществе групп, имеющих разные цен-

ности и разные интересы, многие из кото-

рых отвергают идею общего блага. Но надо

помнить и о главной формуле демократии,

где солидарность основывается «на при-

знании объективности интересов социаль-

ных групп, которые примиряются компро-

миссом, отказом от части интересов ради

сохранения их базовой части» [17]. На наш

взгляд, не декларации, не иллюзии быстро-

го демократического преображения, а по-

ступательные преобразования и уступки

правящей элиты обеспечат реальное осу-

ществление позитивных перемен в тол-

ще общественных отношений, связанных

с формированием среды согласия. Идея на-

циональной консолидации выступает здесь

как необходимая «альтернатива сохраняю-

щейся экономической и социальной фраг-

ментированности российского общества,

альтернатива недоверию и отчужденности

между различными общественными группа-

ми» [3]. Таким образом, только консолида-

ция всех социальных слоев на основе ком-

промисса и их совместная деятельность мо-

жет придать времени видимую, ощутимую

конструкцию многомерности социального,

а не разорванной целостности. И тогда

время как форма внутреннего созерцания

самих себя наполнит россиян не чувством

глубокого разочарования и травмирован-

ности, а желанием работать для достижения

Отечеством новых рубежей.

Список литературы1. Августин Блаженный. Исповедь, Кн. 11, XXVI, 33. URL: http://azbyka.ru/otechnik/Avrelij_

Avgustin/ispoved/#0_33 (дата обращения: 12.02.2016).

172


2. Алейников А.В., Стребков А.И. Конфликты и социальная стабильность в современ-

ной России // Вопросы философии. 2015. № 12. С. 27–41. URL: http://vphil.ru/index.

php?option=com_content&task=view&id=1297&Itemid=44 (дата обращения: 15.01.2016).

3. Апресян Р.Г. Смыслы социально-политической консолидации в современной России.

Консолидация и модернизация России / под ред.: А.А. Гусейнов, А.В. Смирнов, Б.О. Ни-

колаичев. М.: Канон+: РООИ «Реабилитация». 2014. С. 115–133.

4. Артемов В.А. Эскиз социологической концепции социального времени // Социологиче-

ские исследования. 2013. № 11. С. 3–9. URL: http://www.isras.ru/files/File/Socis/2013_11/

Artemov.pdf (дата обращения: 11.10.2015).

5. Булдаков В.П. Модернизация и Россия. Между прогрессом и застоем? // Вопросы фило-

софии. 2015. № 12. С. 27–41. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=v

iew&id=1297&Itemid=44 (дата обращения: 15.01.2016).

6. Голенкова З.Т., Голиусова Ю.В. Новые социальные группы в современных стратификаци-

онных системах глобального общества // Социологическая наука и социальная практи-

ка. 2013. № 3. С. 5–16. URL: http://www.isras.ru/sn&sp_2013_03.html (дата обращения:

15.03.2016).

7. Горшков М.К. Средний класс как отражение экономической и социокультурной модели

современного развития России // Социологические исследования. 2015. № 1. С. 35–

44. URL: http://www.isras.ru/files/File/Socis/2015_1/Gorshkov.pdf (дата обращения:

05.10.2015).

8. Емелин В.А., Тхостов А.Ш. Деформация хронотопа в условиях социокультурного уско-

рения // Вопросы философии. 2015. № 2. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_

content&task=view&id=1113 (дата обращения: 17.01.2016).

9. Король М.П. Кризис постмодернизма: исчерпанность потенциала и поиск теорий обще-

ственного обновления // Известия Волгоградского государственного технического уни-

верситета. Серия: Проблемы социально-гуманитарного знания. Вып. 10. 2012. № 3 (90).

С. 13–18.

10. Михайленок О.М. Общественно-политическое согласие в контексте проблем социально-

го неравенства // Согласие в обществе как условие развития России. Вып. 4. Неравен-

ство в современном обществе. Политические и социальные аспекты: сб. ст. / отв. ред.

О.М. Михайленок, В.В. Люблинский. М.: ИС РАН, 2015. C. 9–25. URL:http://www.isras.ru/

files/File/publ/Sb2015_Soglasie%20v%20obschestve.pdf (дата обращения: 15.03.2016).

11. Отюцкий Г.П. Информационная парадигма как инструмент анализа информационных

обществ // Социальная политика и социология. Т. 14. 2015. № 5 (112). С. 192–201.

12. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой / пер.

с англ., общ. ред. В.И. Аршинова. М.: Прогресс, 1986. 432 с.

13. Самохвалова В.И. Современные проблемы российского общества и поиск путей консо-

лидации. Консолидация и модернизация России / под ред.: А.А. Гусейнов, А.В. Смирнов,

Б.О. Николаичев. М.: Канон+: РООИ «Реабилитация», 2014. С. 170–191.

14. Сорокин П.А., Мертон Р.К. Социальное время: опыт методологического и функционально-

го анализа // Социологические исследования. 2004. № 6. С. 112–119. URL: http://www.

isras.ru/files/File/Socis/2004-06/sorokin_merton.pdf (дата обращения: 12.09.2015).

15. Стэндинг Г. Прекариат: новый опасный класс. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. 328 с.

16. Тощенко Ж.Т. Прекариат – новый социальный класс // Социологические исследования.

2015. № 6. С. 3–13. URL: http://www.isras.ru/files/File/Socis/2015_6/Toshechenko.pdf

(дата обращения: 20.10.2015).

17. Федотова В.Г. Демократическая консолидация, пути консолидации и концепции соли-

даристских практик. Консолидация и модернизация России / под ред.: А.А. Гусейнов,

А.В. Смирнов, Б.О. Николаичев. М.: Канон+: РООИ «Реабилитация», 2014. С. 241–274.

18. Шкаратан О.И. Социология неравенства. Теория и реальность. М.: НИУ ВШЭ, 2012. 526 с.

19. Шубрт И. Концепция социального времени в социологии – перспективный подход или

теоретический тупик? // Социологические исследования. 2015. № 4. С. 3–11. URL: http://

www.isras.ru/files/File/Socis/2015_4/Subrt.pdf (дата обращения: 12.09.2015).

20. Bertrand M., Duflo E. Field Experiments on Discrimination // Working Paper 2014. No 2. URL:

http://www.nber.org/papers/w22014 (date of access: 05.03.2016).

21. Neilson D. Class, Precarity, and Anxiety Under Neoliberal Global Capitalism: From Denial

to Resistance // Theory & Psychology. 2015. Vol. 25 (2). P. 184–201. EBSCO Industries

Inc., EBSCO Publishing. Ipswich, Massachusetts. URL: http://tap.sagepub.com/

content/25/2/184 (date of access: 25.02.2016).

173


References1. Avgustin Blazh. Ispoved’, Kn. 11, XXVI, 33. URL: http://azbyka.ru/otechnik/Avrelij_Avgustin/

ispoved/#0_33 (data obrashcheniya: 12.02.2016).

2. Alejnikov A.V., Strebkov A.I. Konflikty i social’naya stabil’nost’ v sovremennoj Rossii //

Voprosy filosofii. 2015. № 12. S. 27–41. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_conte

nt&task=view&id=1297&Itemid=44 (data obrashcheniya: 15.01.2016).

3. Apresyan R.G. Smysly social’no-politicheskoj konsolidacii v sovremennoj Rossii. Konsolidaciya

i modernizaciya Rossii / pod red.: A.A. Gusejnov, A.V. Smirnov, B.O. Nikolaichev. M.: Kanon+;

ROOI «Reabilitaciya». 2014. S. 115–133.

4. Artemov V.A. Eskiz sociologicheskoj koncepcii social’nogo vremeni // Sociologicheskie

issledovaniya. 2013. № 11. S. 3–9. URL: http://www.isras.ru/files/File/Socis/2013_11/

Artemov.pdf (data obrashcheniya: 11.10.2015).

5. Buldakov V.P. Modernizaciya i Rossiya. Mezhdu progressom i zastoem? // Voprosy filosofii.

2015. № 12. S. 27–41. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id

=1297&Itemid=44 (data obrashcheniya: 15.01.2016).

6. Golenkova Z.T., Goliusova Yu.V. Novye social’nye gruppy v sovremennykh stratifikacionnykh

sistemakh global’nogo obshchestva // Sociologicheskaya nauka i social’naya praktika.

2013. № 3. S. 5–16. URL: http://www.isras.ru/sn&sp_2013_03.html (data obrashcheniya:

15.03.2016).

7. Gorshkov M.K. Srednij klass kak otrazhenie ekonomicheskoj i sociokul’turnoj modeli

sovremennogo razvitiya Rossii // Sociologicheskie issledovaniya. 2015. № 1. S. 35–44.

URL: http://www.isras.ru/files/File/Socis/2015_1/Gorshkov.pdf (data obrashcheniya:

05.10.2015).

8. Emelin V.A., Tkhostov A.Sh. Deformaciya khronotopa v usloviyakh sociokul’turnogo

uskoreniya // Voprosy filosofii. 2015. № 2. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_

content&task=view&id=1113 (data obrashcheniya: 17.01.2016).

9. Korol’ M.P. Krizis postmodernizma: ischerpannost’ potenciala i poisk teorij obshchestvennogo

obnovleniya // Izvestiya Volgogradskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta.

Seriya: Problemy social’no-gumanitarnogo znaniya. Vyp. 10. 2012. № 3 (90). S. 13–18.

10. Mikhajlenok O.M. Obshchestvenno-politicheskoe soglasie v kontekste problem social’nogo

neravenstva // Soglasie v obshchestve kak uslovie razvitiya Rossii. Vyp. 4. Neravenstvo v

sovremennom obshchestve. Politicheskie i social’nye aspekty: sb. statej / Institut sociologii

RAN; otv. red. O.M. Mikhajlenok, V.V. Lyublinskij. M.: IS RAN, 2015. C. 9–25. URL:http://www.

isras.ru/files/File/publ/Sb2015_Soglasie%20v%20obschestve.pdf (data obrashcheniya:

15.03.2016).

11. Otyuckij G.P. Informacionnaya paradigma kak instrument analiza informacionnykh

obshchestv // Social’naya politika i sociologiya. T. 14. 2015. № 5 (112). S. 192–201.

12. Prigozhin I., Stengers I. Poryadok iz khaosa: Novyj dialog cheloveka s prirodoj / per. s angl.,

obshch. red. V.I. Arshinova. M.: Progress, 1986. 432 s.

13. Samokhvalova V.I. Sovremennye problemy rossijskogo obshchestva i poisk putej konsolidacii.

Konsolidaciya i modernizaciya Rossii / pod red.: A.A. Gusejnov, A.V., B.O. Nikolaichev. M.:

Kanon+; ROOI «Reabilitaciya», 2014. S. 170–191.

14. Sorokin P.A., Merton R.K. Social’noe vremya: opyt metodologicheskogo i funkcional’nogo

analiza // Sociologicheskie issledovaniya. 2004. № 6. S. 112–119. URL: http://www.isras.

ru/files/File/Socis/2004-06/sorokin_merton.pdf (data obrashcheniya: 12.09.2015).

15. Stending G. Prekariat: novyj opasnyj klass. M.: Ad Marginem Press, 2014. 328 s.

16. Toshchenko Zh.T. Prekariat – novyj social’nyj klass // Sociologicheskie issledovaniya. 2015.

№ 6. S. 3–13. URL: http://www.isras.ru/files/File/Socis/2015_6/Toshechenko.pdf (data


17. Fedotova V.G. Demokraticheskaya konsolidaciya, puti konsolidacii i koncepcii solidaristskikh

praktik. Konsolidaciya i modernizaciya Rossii / pod red.: A.A. Gusejnov, A.V. Smirnov, B.O.

Nikolaichev. M.: Kanon+; ROOI «Reabilitaciya», 2014. S. 241–274.

18. Shkaratan O.I. Sociologiya neravenstva. Teoriya i real’nost’. M.: NIU VSHE, 2012. 526 s.

19. Shubrt I. Koncepciya social’nogo vremeni v sociologii – perspektivnyj podkhod ili

teoreticheskij tupik? // Sociologicheskie issledovaniya. 2015. № 4. S. 3–11. URL: http://

www.isras.ru/files/File/Socis/2015_4/Subrt.pdf (data obrashcheniya: 12.09.2015).

20. Bertrand M., Duflo E. Field Experiments on Discrimination // Working Paper. 2014. No 2. URL:

http://www.nber.org/papers/w22014 (date of access: 05.03.2016).

174


21. Neilson D. Class, Precarity, and Anxiety Under Neoliberal Global Capitalism: From Denial to

Resistance // Theory & Psychology. 2015. Vol. 25 (2). P. 184–201. EBSCO Industries Inc.

URL: http://tap.sagepub.com/content/25/2/184 (date of access: 25.02.2016).

Библиографическое описание статьи / Reference to article Багдасарьян Н.Г., Король М.П. Социальное время современной России: многомерность

или «калейдоскоп разорванных фрагментов» // Социальная политика и социология.

Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 166–174. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-166-174 (Библи-


Bagdasar’yan N.G., Korol’ M.P. Social’noe vremya sovremennoj Rossii: mnogomernost’ ili

«kalejdoskop razorvannykh fragmentov» // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15. 2016.

№ 3 (116). S. 166–174. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-166-174 (Reference in Roman

script).

Bagdasaryan, N.G. & Korol, M.P. (2016) Social Time of Modern Russia: Multidimensionality or

«kaleidoscope of the broken-off fragments», Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116).

P. 166–174. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-166-174 (International bibliographic

description).

175


А.С. Кутузовская,аспирант, Российский государственный социальный университет, Москва.

A.S. Kutuzovskaya,



УДК 1; 316.33

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-175-183

Модели досуга в России и за рубежомModels of Leisure in Russia and Abroad


25.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: в статье уточнено актуальное понимание таких категорий, как «досуг», «отдых»

и «рекреация». Установлена взаимосвязь данных понятий. Дано описание моделей досуга, а именно

англосаксонской (либеральной), континентально-европейской, социально-демократической, южно-

европейской, советской моделей. Рассмотрены исторические, ценностные и духовные предпосылки

формирования досуговой культуры на Востоке и Западе. Охарактеризована современная ситуация

в сфере свободного времени и досуга в России, определены причины такого состояния и перспективы

дальнейшего развития.

Аnnotation: the article clarifies the current understanding of categories such as «leisure», «leisure» and

«recreation». The interrelation of these concepts. Given the description of the models leisure: anglosaxons

(liberal), continental European, social-democratic, southern European, Soviet. Examines the historical,

axiological and spiritual background of the formation of leisure culture in the East and the West. Describes

the contemporary situation in the sphere of free time and leisure in Russia and the reasons of such state and

prospects of further development.

Ключевые слова: досуг, отдых, рекреация, модели досуга за рубежом, российская модель досуга,

культурная политика.

Key words: leisure, rest, recreation, leisure model abroad, the Russian model of leisure, cultural policy.

Во-первых, досуг становится самосто-

ятельной научно обоснованной и практи-

чески направленной сферой деятельности.

Изучение процессов формирования и ин-

ституционализации в сфере досуга позволя-

ет не только планировать и прогнозировать

социально-культурные изменения на деся-

тилетия вперед, но и получать оперативный

ответ на решение актуальных проблем здесь

и сейчас.

Во-вторых, наличие досуговой страте-гии становится признаком должного разви-

тия и элементом престижа ведущих мировых

держав. Она выступает как способ реализа-

ции государственной культурной политики

В современном мире интерес исследо-

вателей к проблемам свободного времени

постоянно возрастает. Актуальные про-

блемы личностной самореализации, нацио-

нальной и культурной идентичности внутри

государства, самоорганизации и самообуче-

ния находят свои решения в сфере досуга.

Глобальный мир, ускоренные темпы роста

и процессы коммуникации позволяют посто-

янно обмениваться успешными технологи-

ями, перенимать полезный опыт, учитывать

негативный эксперимент и формировать

качественно новое представление о досуге

в современном обществе. Этому способству-

ет ряд предпосылок.

176


с помощью экономических и политических

ресурсов, а также имеющейся инфраструк-

туры социально-культурной сферы.

В-третьих, досуговые предпочтения и потребности граждан не возникают

и не определяются самостоятельно. Модель

досуга имеет ряд исторических, культурных

и ментальных аспектов в основе своего фор-

мирования.

В-четвертых, не только определение соб-

ственных приоритетов и направлений раз-

вития, но и изучение мирового опыта позво-

лит вычленить лучшее и избежать типичных

ошибок.

Отечественные ученные и специалисты

в сфере культуры уже не раз обращались

к изучению зарубежного опыта и попыт-

ке наиболее полного описания российской

досуговой действительности. Среди них

хотелось бы отметить следующие работы:

В.З. Дуликов «Социально-культурная работа

за рубежом» [6], Т.Г. Киселева «Теории до-

суга за рубежом» [8], Ю.А. Стрельцов «Со-

циальная педагогика досуга» [17], Б.Г. Мо-

салев «Досуг: методология и методика

конкретно-социологических исследований»

[15], А.В. Каменец «Концептуальные основы

культурной политики» [7] и др.

Главной целью данного исследования

автор ставит формирование представлений

об актуальных моделях досуга на Западе

и Востоке, а также в России. Для реализации

заявленной цели в ходе работы были при-

менены ряд методов и подходов. Во-первых,

анализ и сопоставление таких категорий,

как «отдых», «рекреация» и «досуг», а также

представление авторского понимания соот-

ношения этих понятий. Во-вторых, истори-

ческий метод: рассмотрены истоки форми-

рования культуры, базисные основы, тради-

ционные предпочтения проведения досуга

в разных странах. Кроме того, был исполь-

зован междисциплинарный подход: изучены

экономический, политический и социальный

аспекты формирования моделей досуга.

В результате исследования будут пред-

ставлены разные модели досуга, определено

место и состояние досуга и досуговой сферы

в современной России и намечены перспек-

тивы дальнейшего развития.

Обратимся к первой задаче, а именно

к уточнению значению дефиниций.

На протяжении всей истории философ-

ской мысли, начиная с античности и до на-

ших дней, проблема понимания, наполнения

и роли досуга в жизни отдельного человека

и общества находила свое выражение в тру-

дах разных деятелей. Истоки феномена до-

суга и трансформацию его значения и на-

полнения в античном мире подробно изучал

Э.Д. Фролов [26]. Обратимся к предложен-

ным им определениям. В греческом языке

досуг это – «scolhv», в латинском – «otium».

Этимология греческого слова: «scolhv» про-

исходит от корня «sce/o» (собственно «за-

держка», «приостановка»). Отсюда впослед-

ствии появление таких слов, как «отдых (от

чего-либо)», «свободное время», «досуг».

Латинское слово «otium» могло означать

«праздность», «бездеятельность», «покой»,

«ученые занятия на досуге», «произведения,

написанные на досуге» [12]. На основании

литературных свидетельств позднекласси-

ческого и эллинистического времени вы-

деляется следующий ряд значений [26]:

вид свободных занятий, которым можно

предаваться именно на досуге (у Эврипи-

да); ученые, философские занятия, беседы

и рассуждения (у Платона); лекции, читае-

мые философами, и школы (Аристотель, Плу-

тарх); трактат или конспект (Плутарх).

Именно Аристотель сформулировал

значение роли досуга в разных аспектах

жизни античного общества. В социальной

сфере – это отличительная черта и фор-

ма жизни граждан полиса, за исключением

рабов. В интеллектуальной сфере – пре-

имущественно гуманитарная деятельность,

обращенная на человека и общество. В при-

кладном смысле досуг выступает как веду-

щая форма общеобразовательного, гумани-

тарного обучения и воспитания [1].

В средневековый период в Западной Ев-

ропе важнейшие стороны общественной

и личной жизни, как и в арабо-мусульман-

ском мире, приобретали духовное наполне-

ние, строго регламентировались религией

и контролировались Церковью.

В русской истории можно говорить о по-

нятии «отдых» после принятия православия.

177


Слово «досуг» употреблялось уже в XV веке,

а категория «свободное время» впервые по-

явилась лишь в начале XX века. Древнее сла-

вянское слово «досуг» происходит от гла-

гола «досягать», «досягнуть». В буквальном

смысле это – возможность что-то совершить,

т.е. достигнуть [2].

Гуманисты XV–XVI веков считали труд

«телесным рабством». Т. Мор в «Утопии» от-

мечает: «Трудовая повинность преследует

только одну цель: ...избавить всех граждан

от телесного рабства и даровать им как мож-

но больше времени для духовной свободы

и просвещения. Ибо в этом... заключается

счастье жизни» [16].

Р. Декарт также был приверженцем идеи

досуга как высшего и необходимого блага:

«Свобода и досуг... Этими двумя вещами

я обладаю в такой полноте и ценю их в та-

кой степени, что нет в мире монарха, кото-

рый был бы настолько богат, чтобы купить

их у меня» [25]. А. Шопенгауэр отмечал

важность свободного времени и досуга как

главного периода по саморазвитию лично-

сти, культурному просвещению и творчеству.

Досуг, по его мнению, делает человека пол-

ным обладателем своего «я» [27].

К. Маркс выделял в свободном времени

два важнейших структурных элемента:

– досуг, выполняющий восстановитель-

ные функции (отдых, развлечения, семейное

и товарищеское общение);

– более возвышенную деятельность, свя-

занную с развитием человека, раскрытием

его способностей (учеба, участие в потре-

блении и создании духовных ценностей) [13,

с. 274].

Ж. Дюмазедье рассматривает досуг как

«совокупность занятий, которым личность

может предаваться по доброй воле, что-

бы отдыхать, развлекаться, развивать свою

информированность или образование»

[28]. Схожая позиция и у М. Каплана, кото-

рый, определяя сущность досуга, говорит

и о «приобщении к ценностям культуры»

в его пространстве [29, с. 268].

А.И. Кравченко, автор социологического

словаря, приводит следующее определение:

«Досуг – та часть свободного времени (оно

является частью внерабочего времени), ко-

торым человек располагает по своему усмо-

трению. Досуг – это деятельность ради соб-

ственного удовольствия, развлечения, само-

совершенствования или достижения иных

целей по собственному выбору, а не по при-

чине материальной необходимости» [9].

В работе Л.И. Михайловой «Социоло-

гия культуры» можно встретить следующее

определение: «Досуг – это совокупность за-

нятий, выполняющих функцию восстановле-

ния физических и психических сил человека.

Он включает в себя занятия, связанные с по-

треблением культурных ценностей, а также

занятия, связанные с отдыхом и развлечени-

ем, случайные занятия без целей, желаний

и потребностей» [14].

Подводя промежуточный итог, досуг –

это свободная деятельность, вид занятий,

совокупность действий, которые чело-

век выбирает добровольно, ориентируясь

на собственные желания, вкусы и предпо-

чтения. С развитием общества, социальных

связей и с расширением видов деятельно-

сти развивается и досуговая деятельность:

от первобытных обрядовых действий и ма-

гических ритуалов до занятий творчеством,

интеллектуальной деятельностью и само-

развитием.

С позиции современного понимания сво-

бодного времени и досуга досуг – это часть

свободного времени, в рамках которого про-

исходит добровольный выбор, постановка

цели и задач о способах, формах и сред-

ствах проведения собственного свободно-

го времени. Это деятельностный процесс,

удовлетворяющий потребности в отдыхе,

просвещении, развлечении, творчестве, удо-

вольствии. Это необходимый элемент гар-

моничного развития общества, где эффек-

тивная трудовая деятельность сочетается

с насыщенным и продуктивным отдыхом. Это

одно из направлений государственной куль-

турной политики, отвечающее за передачу

культурного опыта, процессы социализации

и инкультурации, стратегического плани-

рования культурного развития, создание

и продвижение новых традиций, форм и тех-

нологий. Всё это достигается прежде всего

через эстетическое воплощение, гармониче-

ское формирование и воспитание, просве-

178


щение, произведения искусства и продукты

культуры.

В научной литературе нередко также

используется понятие «отдых» в качестве

синонима слова «досуг». Отдых – это со-

стояние покоя либо времяпрепровождение,

целью которого является восстановление

сил, достижение работоспособного состоя-

ния организма [17]. Отдых в основном про-

исходит во время досуга, однако не ограни-

чивается этим периодом. Досуг, как уже от-

мечалось выше, представляет собой отрезок

времени, имеющий определенную структуру.

Другими словами, отдых – это прежде всего

внутреннее состояние и субъективное пере-

живание той или иной деятельности.

В мировой практике на сегодняшний день

наиболее популярным в сфере свободного

времени является термин «рекреация». Ре-креационная деятельность – деятельность

человека в свободное время, осуществляе-

мая в целях восстановления физических сил

человека, а также его всестороннего раз-

вития и характеризующаяся по сравнению

с другими направлениями деятельности от-

носительным разнообразием поведения лю-

дей и самоценностью ее процесса [23].

Сложность соотношения понятий «досуг»

и «рекреация» заключается в том, что рекре-

ация может быть представлена и как функ-

ция досуга, и как самостоятельная сфера

деятельности для решения задач педагогики

досуга.

Таким образом, можно сделать вывод

о соотношении понятий «досуг», «отдых»

и «рекреация». На рисунке 1 наглядно по-

казаны взаимосвязи рассматриваемых по-

нятий.

Категория «свободное время» является

наиболее обширной из представленных, так

или иначе, включая в себя все остальные. Ка-

тегория «досуг» является частью свободного

времени, подразумевает целенаправленную

деятельность по удовлетворению духовных

потребностей, используя определенный на-

бор форм, средств и методов. Система сво-

бодного времени противопоставляется пас-

сивному отдыху (отсутствие деятельности,

«ничего неделание»). Категория «отдых»

будет входить в систему досуга в случае, ког-

да потребитель в состоянии определить цель,

средства и организовать решение конкрет-

ных потребительских задач: духовных, про-

светительских и культурных потребностей.

Когда отдых направлен на восстановление

физических сил, он относится к категории

«рекреационная деятельность». В данном

случае потребитель руководствуется реко-

мендациями психофизического характера

по удовлетворению потребностей во сне,

разрядке и релаксации. Рекреация, в свою

очередь, будет являться частью системы

досуга, когда речь идет об использовании

в качестве терапии и средств воздействия

произведений культуры и искусства, про-

дуктов культуры, а также направлений де-

ятельности на стыке культуры и медицины,

например арт-терапия и проч. В остальном

рекреация – это самостоятельная область

знаний, которая существует на стыке таких

наук, как: медицина, социология, социаль-

ная психология, экономика. Досуг, в свою

Рис. 1. Соотношение понятий «свободное время», «досуг», «отдых», «рекреация»

179


очередь, включает в себя рекреационную

деятельность как одно из направлений де-

ятельности по решению задач восстановле-

ния физических сил. Таким образом, досуг

выполняет рекреационную функцию.

Сегодня во всем мире происходит про-

цесс всё большей интеграции одного по-

нятия в другое. Как следствие, можно гово-

рить о явлении рекреационно-досуговой деятельности. Дж. Шивере настаивает

на отсутствии знака равенства между этими

категориями и предлагает в каждом индиви-

дуальном случае определять явление, учиты-

вая следующие признаки: когда происходит;

почему (мотивация); как; каким образом

(формы деятельности); в каком контексте

[21]. В рамках дальнейшего изучения моде-

лей досуговых стратегий в России и за рубе-

жом автор предлагает рассматривать две эти

категории обособлено, с учетом взаимных

влияний, описанных выше.

Модель досуга в той или иной стра-

не имеет свои характерные особенности

по нескольким причинам. Во-первых, суще-

ственное значение имеет географическое

положение государства, климатические осо-

бенности, образ и темп жизни населяющих

территорию людей. Во-вторых, очень важны

ментальные особенности народа, истори-

ческие и культурные традиции общества.

В-третьих, значимыми являются социаль-

но-политический и экономический урове-

ни развития общества, наличие/отсутствие

материальных и финансовых возможностей,

досуговой инфраструктуры.

Важно также отметить, что кроме всего

вышеперечисленного отличительной чертой

одной модели досуга от другой будет соот-

ношение внутри моделей функций досуга,

их градация, возможное вычленение или

обособление отдельных функций.

Таким образом, в мировой практике при-

нято выделять следующие модели досуга:

англосаксонская (либеральная), континен-

тально-европейская, социально-демократи-

ческая, южно-европейская [4].

К первой относятся США, Великобрита-

ния, Ирландия, Канада, Австралия, Новая

Зеландия. Англосаксонская модель харак-

теризуется принципом индивидуальности.

Основу для реализации социально-культур-

ных программ составляют страховые фонды

и ассоциации.

Континентально-европейская модель

характерна для Японии, Германии, Франции,

государств Бенилюкса, Швейцарии. Главен-

ствующий принцип – принцип корпоратив-

ности, когда сообщество или предприятие

несет ответственность за благосостояние

своих членов.

Третья модель, социально-демократи-ческая, реализуется в Швеции, Дании, Фин-

ляндии. Для этих государств социальная

политика является первичной и прямой обя-

занностью государства. Финансовую основу

реализации модели составляют налоги.

И, наконец, южно-европейская модель.

Она сочетает в себе аспекты англосаксон-

ской и континентально-европейской моде-

лей. Популярна в Италии, Испании, Португа-

лии и Греции.

Помимо выраженных социально-полити-

ческих и экономических предпосылок фор-

мирования и выбора той или иной модели

досуга существует ряд духовно-культурных

аспектов формирования восточных и запад-

ных цивилизаций, оказавших огромное вли-

яние на восприятие и целеполагание сферы

досуга в наше время.

Западноевропейские государства на про-

тяжении своей культурной истории оказа-

лись под мощным влиянием римско-латин-

ской культуры [3]. Исследователи Б.А. Ти-

тов и Н.А. Кострова писали, что английский

«leigure» сформировался от латинского

«licere» (быть свободным), схожую первоос-

нову имеет и французский «loisir» (быть раз-

решенным). Другими словами, эти категории

являются родственными и подразумевают

наличие выбора и отсутствие принуждения

[10]. В Европе, как нигде, присутствует более

сбалансированное соотношение реализуе-

мых функций в сфере досуга. Сегодня сфера

свободного времени и досуга стала весомой

частью социальной работы. Появились такие

теоретические и практические направления,

как «педагогика досуга», «анимация» и проч.

США являются преемником западноев-

ропейских культурных традиций. Досуговая

модель ставит во главу угла развлекатель-

180


ную функцию, став тем самым прародитель-

ницей «индустрии досуга и развлечений»,

которая сегодня успешно перенимается

и тиражируется по всему миру. В этой стране

характерными формами досуга стали: пар-

ки развлечений, национальные природные

парки, фестивали, шоу-программы. Активно

используются и внедряются интерактивные

технологии проведения социально-культур-

ных программ [14]. Создание равной инклю-

зивной среды в области образования, куль-

туры, коммуникации и творчества – одно

из приоритетных направлений культурной

политики стран Европы и США.

Япония и Китай в рамках восточной

философии и положений основных религий

этих стран вобрали в себя очень глубокое

духовное отношение к досугу. Главной це-

лью досуга было самопознание и самосо-

творение. Это выражалось в формах, отно-

сящихся к высокому досугу – просвещение,

философия, творчество, боевое искусство,

беседы, релаксация. Досуг на Востоке под-

разумевал сложный церемониал и некую

священность происходящего [22]. Сегодня

необходимо отметить наличие контрастов

в сфере досуга Японии и Китая, а именно

приверженность сугубо традиционным фор-

мам и суперсовременным [5]. Современные

авторы относят Японию и Китай к гумани-

стической концепции досуга, где свободное

время и досуг – это высшая цель и условие

существования человека.

Византийская культура, чьей преемницей

по праву считаются все восточноевропей-

ские православные народы, прежде всего

государство Древняя Русь, раскрывается

в следующих досуговых аспектах. Для Ви-

зантии характерна более высокая культура

просвещения, науки и искусства. Это обе-

спечивалось достаточно устойчивым сохра-

нением античных традиций и их определен-

ной сакральностью, а также унификацией

научного и художественного творчества.

Этому способствовала централизация Ви-

зантийского государства и культ императора

(императорской власти) [24].

Сфера досуга при советской власти пред-

ставлялась объектом культурной политики

и предметом контроля со стороны госу-

дарственных и партийных органов. Формы,

средства и методы работы дореволюцион-

ного периода, а также произведения искус-

ства были недоступны. Власть регулировала

создание учреждений культуры и их финан-

сирование, развитие искусства, досуга насе-

ления. Внедрялись новые, советские формы

отдыха, главными функциями которых были

просвещение и воспитание [20].

Современная ситуация в сфере досуга

в нашей стране весьма неоднозначна. С од-

ной стороны, нельзя утверждать, что Россия

имеет собственную устойчивую досуговую

модель. Этому поспособствовал ряд негатив-

ных факторов. Во-первых, сложности пере-

хода в экономическом и социально-культур-

ном смысле после развала Советского Союза.

Разные аспекты, усложнявшие этот переход,

более подробно рассматривает в своей ра-

боте Т.А. Погрешаева [18]. Во-вторых, как

следствие, отсутствие долгое время соци-

альной и культурной стратегий развития

российского общества, что немаловажно для

оформления и развития социально-культур-

ной среды. В-третьих, огромное желание

масс всячески подражать и соответствовать

иностранным, прежде всего западным, моде-

лям и формам досуга. А также повсеместное

уничтожение и забвение советских и рус-

ских национальных форм досуга.

С другой стороны, нельзя утверждать, что

россияне не имеют возможности качествен-

но и эффективно проводить свой досуг. Со-

циально-культурная сфера сегодня вобрала

в себя элементы европейской и американ-

ской моделей, а также стран и регионов Вос-

тока. Эйфория от индустрии развлечений се-

годня отошла на второй план, и российский

потребитель культурных благ снова воз-

вращается к русским национальным доми-

нантам: мир, единство, патриотизм, высокая

культура, традиции, свобода и т.д. Подроб-

нее об этом можно прочитать в статье «По-

теря национальной идентичности как угроза

национальной безопасности» [11].

Систематизируя все вышесказанное, со-временную модель досуга в России мож-

но охарактеризовать следующим образом.

Главная функция социально-культурной

сферы – просвещение. Соответственно по-

181


требители предпочитают высокие формы

досуга, а также виды занятий и способы

времяпровождения с познавательным и об-

разовательным компонентами. Во многом

сегодня сфера досуга и свободного вре-

мени в стране обращена на себя: история

страны, традиционные формы, отечествен-

ное искусство и культура. Схожую ситуацию

мы можем наблюдать также в Китае и Япо-

нии.

Кроме того, огромное внимание уделяет-

ся коммуникативным технологиям и среде

без барьеров. Доступность и многопро-

фильность – главные задачи современных

социально-культурных мультикомплек-

сов, которые начали свое распространение

по стране. Если смотреть шире, государ-

ственная власть комплексно развивает со-

циальную сферу и корпоративную социаль-

ную ответственность бизнеса по проблемам

экологии, активной гражданской позиции,

инвестирования современных и актуальных

проектов в сфере культуры и досуга, а также

благотворительности. Данные компоненты

совпадают с большинством положений, от-

раженных в европейских моделях досуга.

В связи с этим можно говорить, что россий-

ская модель досуга в большей степени стре-

мится к европейской, особенно в вопросах

институционализации, правового регулиро-

вания, долгосрочного планирования и соци-

альной работы.

Важно подчеркнуть, что формирование

российской модели досуга – это продолжи-

тельный процесс, включающий в себя цен-

ностную, материальную и экономическую

составляющие. Поэтому систематизация

знаний в этой области, формирование на-

учной теоретической основы разработки

защитных методов и ресурсов, поиск соб-

ственного национального вектора развития

и обмен опытом являются необходимыми

элементами создания и поддержания мо-

дели досуга на должном общественно по-

лезном уровне. Необходимо также отметить,

что даже те модели досуга, которые счита-

ются сформированными, не стоят на месте

и требуют контроля за социальной эффек-

тивностью, отбором средств и подготовкой

квалифицированных кадров.

Список литературы1. Аристотель. Никомахова этика. Политика // Соч.: в 4 т. Т. 4. М., 1981. 316 с.

2. Волощенко Г.Г. Генезис досуга: высокий досуг в древнегреческом мифе – учении «Гармо-

ния сфер» // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 1999. № 1. С. 23–33.

3. Волощенко Г.Г. Досуг: происхождение и развитие: учеб. пособие / Омск: Наука, 2004.

112 с.

4. Газетов В.И. Социально-культурная работа за рубежом. М., 2008.

5. Геворкян К. Пришло время развлечений // Япония сегодня. 1999. № 12.

6. Дуликов В.З. Социально-культурная работа за рубежом: учеб. пособие. 3-е изд., доп. М.:

МГУКИ, 2011. 199 с.

7. Каменец А.В. Концептуальные основы культурной политики. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та

культуры и искусств (МГУКИ), 2005. 155 с.

8. Киселева Т.Г. Теория досуга за рубежом. М.: ИНФРА-М, 2006. 88 с.

9. Кравченко А.И. Краткий социологический словарь. М.: Проспект, 2011. 347 с.

10. Кротова Ю. Педагогика досуга в англоязычных странах. СПб., 1994.

11. Кутузовская А.С. Потеря национальной идентичности как угроза национальной без-

опасности // Научная дискуссия: вопросы социологии, политологии, философии, исто-

рии: матер. XLII–XLIII Междунар. заоч. науч.-практ. конф.: сб. ст. М.: Интернаука, 2015.

№ 9–10 (38). С. 39–45.

12. Латинско-русский словарь [Электронный ресурс] // Академик. URL: http://translate.

academic.ru/otium/la/ru/ (дата обращения: 03.01.2016).

13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: в 39 т. 2-е изд. М.: Изд-во политической литературы, 1955–

1974. Т. 23.

14. Михайлова Л.И. Социология культуры: курс лекций. М.: Логос, 1997. 222 с.

15. Мосалев Б.Г. Досуг: методология и методика социологических исследований: учеб. посо-

бие. М.: Изд-во МГУК, 1995. 96 с.

16. Осиновский И.Н. Томас Мор. М., 1985.

182


17. Отдых [Электронный ресурс] // Большой энциклопедический словарь. URL: http://www.

vedu.ru/bigencdic/45307/ (дата обращения: 13.01.2016).

18. Погрешаева Т.А. Свободное время и личность: социально-философский аспект: автореф.

дис. … д-ра филос. наук. Саратов, 2000. 17 с.

19. Социально-культурная работа за рубежом: учеб. пособие / сост. Е.П. Сугатова. Барнаул:

Изд-во Алтайской гос. академии культуры и искусств, 2014. 292 с.

20. СССР – досуг и услуги. Вопросы СССР [Электронный ресурс]. URL: http://ussrvopros.

ru/sovetskaya-zhizn/otdykh-po-sovetski/247-sssr--dosug-i-uslugi (дата обращения:

25.12.2015).

21. Стрельцов Ю.А. Социальная педагогика досуга. М., 2005.

22. Тёбин Н. Кодо: еще один путь приобщения к прекрасному // Япония сегодня. 1998. № 2.

23. Теоретические основы рекреационной географии. М., 1975.

24. Удальцова З.В. Культура Византии. М., 1988.

25. Философия Нового времени. Рене Декарт [Электронный ресурс]. URL: http://filosof.dax.

ru/dekart.html (дата обращения: 11.01.2016).

26. Фролов Э.Д. Парадоксы истории – парадоксы античности. СПб.: ИД СПбГУ, 2004.

27. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. СПб.: Азбука-классика, 2004.

28. Dumazedier J. Toward a Society of Leisure. N.Y.: Free Press, 1967.

29. Kaplan М. Leisure: Theory and Police. No. 4. L., 1985.

References1. Aristotel’. Nikomakhova etika. Politika // Soch. v 4 t. T. 4. M., 1981. 316 s.

2. Voloshchenko G.G. Genezis dosuga: vysokij dosug v drevnegrecheskom mife – uchenii

«Garmoniya sfer» // Kul’turologicheskie issledovaniya v Sibiri. Omsk, 1999. № 1. S. 23–33.

3. Voloshchenko G.G. Dosug: proiskhozhdenie i razvitie: ucheb. posobie / Omsk: Nauka, 2004.

112 s. (Rim i Vizantiya).

4. Gazetov V.I. Social’no-kul’turnaya rabota za rubezhom. M., 2008.

5. Gevorkyan K. Prishlo vremya razvlechenij // YAponiya segodnya. 1999. № 12.

6. Dulikov V.Z. Social’no-kul’turnaya rabota za rubezhom: ucheb. posobie. Izd. 3-e, dop. M.:

MGUKI, 2011. 199 s.

7. Kamenec A.V. Konceptual`nie osnovi kul`turnoj politiki. M.: Izd-vo Mosk. gos. un-ta kul’tury

i iskusstv (MGUKI), 2005. 155 s.

8. Kiseleva T.G. Teoriya dosuga za rubezhom. M.: INFRA-M, 2006. 88 s.

9. Kravchenko A.I. Kratkij sociologicheskij slovar’. M.: Prospekt, 2011. 347 s.

10. Krotova Yu. Pedagogika dosuga v angloyazychnykh stranakh. SPb., 1994.

11. Kutuzovskaya A.S. Poterya nacional’noj identichnosti kak ugroza nacional’noj bezopasnosti

// Nauchnaya diskussiya: voprosy sociologii, politologii, filosofii, istorii: mater. XLII–XLIII

mezhdunar. zaoch. nauch.-prakt. konf.: sb. statej. M.: Internauka, 2015. № 9–10 (38). S. 39–

45.

12. Latinsko-russkij slovar’ [Elektronnyj resurs] // Akademik. URL: http://translate.academic.ru/

otium/la/ru/ (data obrashcheniya: 03.01.2016).

13. Marks K., Engel’s F. Soch.: v 39 t. 2-e izd. M.: Izd-vo politicheskoj literatury, 1955–1974. T. 23.

14. Mikhajlova L.I. Sociologiya kul’tury: kurs lekcij. M.: Logos, 1997. 222 s.

15. Mosalev B.G. Dosug: metodologiya i metodika sociologicheskikh issledovanij: ucheb. posobie.

M.: Izd-vo MGUK, 1995. 96 s.

16. Osinovskij I.N. Tomas Mor. M., 1985.

17. Otdykh [Elektronnyj resurs] // Bol’shoj enciklopedicheskij slovar’. URL: http://www.vedu.ru/

bigencdic/45307/ (data obrashcheniya: 13.01.2016).

18. Pogreshaeva T.A. Svobodnoe vremya i lichnost’: social’no-filosofskij aspekt: avtoref. dis. …

d-ra filos. nauk; SGU im. N.G. Chernyshevskogo. Saratov, 2000. 17 s.

19. Social’no-kul’turnaya rabota za rubezhom: ucheb. posobie / sost. E.P. Sugatova. Barnaul:

Izd-vo Altajskoj gos. akademii kul’tury i iskusstv, 2014. 292 s.

20. SSSR – dosug i uslugi. Voprosy SSSR [Elektronnyj resurs]. URL: http://ussrvopros.ru/

sovetskaya-zhizn/otdykh-po-sovetski/247-sssr--dosug-i-uslugi (data obrashcheniya:

25.12.2015).

21. Strel’cov Yu.A. Social’naya pedagogika dosuga. M., 2005.

22. Tyobin N. Kodo: eshche odin put’ priobshcheniya k prekrasnomu // Yaponiya segodnya. 1998.

№ 2.

23. Teoreticheskie osnovy rekreacionnoj geografii. M., 1975.

183


24. Udal’cova Z.V. Kul’tura Vizantii. M., 1988.

25. Filosofiya novogo vremeni. Rene Dekart [Elektronnyj resurs]. URL: http://filosof.dax.ru/

dekart.html (data obrashcheniya 11. 01. 2016).

26. Frolov E.D. Paradoksy istorii – paradoksy antichnosti. SPb.: ID SPbGU, 2004.

27. Shopengauer A. Aforizmy zhitejskoj mudrosti. SPb.: Azbuka-klassika, 2004.

28. Dumazedier J. Toward a Society of Leisure. N.Y.: Free Press, 1967.

29. Kaplan M. Leisure: Theory and Police. No. 4. L., 1985.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Кутузовская А.С. Модели досуга в России и за рубежом // Социальная политика и социо-

логия. Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 175–183. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-175-183

(Библиографическое описание согласно российским стандартам).

Kutuzovskaya A.S. Modeli dosuga v Rossii i za rubezhom // Social’naya politika i sociologiya.

Т. 15. 2016. № 3 (116). S. 175–183. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-175-183


Kutuzovskaya, A.S. (2016) Models of Leisure in Russia and Abroad, Social Policy and

Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 175–183. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-175-183


184


Г.П. Отюцкий,д-р филос. наук, профессор кафедры социальной философии, теологии

и религиоведения, Российский государственный социальный университет,

Москва.

G.P. Otyutsky,

doctor of philosophy, professor of the Department of social philosophy, theology

and religious studies, Russian State Social University, Moscow.


УДК 101

DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-184-191

Психологическая безопасность России: размышления после прочтения книги А.В. Мироновой и А.В. Тонконогова «Психологическая безопасность

современного российского общества в условиях духовной конкуренции»

Psychological Safety of Russia: Reflections Over A.V. Mironova and

A.V. Tonkonogov’s Book «Psychological Safety of Modern Russian Society

in the Conditions of the Spiritual Competition»


21.03.2016 24.05.2016 24.06.2016

Аннотация: дается обзор монографии А.В. Мироновой и А.В. Тонконогова «Психологическая без-

опасность современного российского общества в условиях духовной конкуренции». Монография ха-

рактеризуется как одна из первых книг, в которой феномен психологической безопасности России

рассмотрен в контексте эскалации духовной конкуренции социумов современных государств.

Annotation: the review of the monograph of A.V. Mironova and A.V. Tonkonogov «Psychological safety of

modern Russian society in the conditions of the spiritual competition» is given. The monograph is characterized

as one of the first books in which the phenomenon of psychological safety of Russia is considered in the

context of escalation of the spiritual competition of societies of the modern states.

Ключевые слова: национальная безопасность, психологическая безопасность, духовная конку-

ренция, угрозы психологической безопасности, духовность, психологический экстремизм, психологи-

ческий терроризм.

Key words: national security, psychological safety, spiritual competition, threats of psychological safety,

spirituality, psychological extremism, psychological terrorism.

либо образовательного пространства. Пока

еще единичны монографические исследова-

ния этой проблемы: чаще всего проблемам

психологической безопасности посвящает-

ся одна из глав монографий [см.: 1; 3–7; 9;

11–18 и др.].

В постсоветский период российской

истории по проблемам психологической

(или информационно-психологической)

безопасности опубликовано немалое чис-

ло статей. Однако чаще всего они касаются

психологической безопасности личности

185


Авторы монографии – магистр государ-

ственного и муниципального управления

А.В. Миронова и доктор философских наук

А.В. Тонконогов обстоятельно рассмотрели

широкий спектр вопросов обеспечения пси-

хологической безопасности современной

России. Исследование базируется на автор-

ском понимании психологической сферы общества как области «человеческих от-

ношений, в которой сконцентрированы, про-

являются и реализуются психологические

потенциалы отдельной личности, социаль-

ных групп и всего общества как созидающе-

го (конструктивного), так и разрушающего

(деструктивного) характера, обусловленные

особенностями эволюции внешней соци-

ально-культурной, социально-политической,

социально-экономической среды, а также

спецификой внутреннего восприятия проис-

ходивших, происходящих и возможных со-

бытий, фактов, процессов различными инди-

видуумами, общественными стратами и со-

циумом в целом в определенный период раз-

вития человеческих отношений» [10, с. 4].

Рецензент намеренно привел определение

в полном объеме, чтобы на этом примере

показать характерные черты монографии:

всесторонность подхода к рассматриваемым

объектам и обстоятельность теоретического

анализа. Авторы справедливо подчеркивают,

что «против нашей страны и отечественного

социума открыто и латентно реализуется

концепция информационно-психологиче-

ских диверсий» [10, с. 4]. По их мнению,

в настоящее время еще «недостаточно раз-

работаны вопросы научного обеспечения

психологической безопасности Российского

общества» [10, с. 5]. Совокупность этих (и

ряда других) факторов формирует потреб-

ность в раскрытии сущности феномена пси-

хологической безопасности российского со-

циума в условиях духовной конкуренции. Его

исследование и составляет главную задачу

рецензируемой работы. Психологическая безопасность – многогранный социальный

феномен. Авторы характеризуют его как

«состояние защищенности индивидуаль-

ных и общественных психологических цен-

ностей, основными их которых являются:

психоэмоциональное, душевное состояние

людей, их естественное желание к продол-

жению жизни и самосовершенствованию,

уверенность в возможности удовлетворения

насущных потребностей, а также речь как

средство межличностной и межсоциальной

национальной и межнациональной комму-

никации» [10, с. 129]. Авторская дефини-

ция разработана на основе выделения осо-

бых характеристик понятий – «психология»

и «безопасность» – в их диалектической

взаимосвязи. Авторы отдают предпочтение

аксиологической концепции безопасности,

характеризуя ее как «состояние защищен-

ности личных, общественных, государствен-

ных, то есть национальных материальных

и духовных (ментальных, интеллектуальных,

этических, эстетических) ценностей от су-

ществующих и возможных вызовов и угроз,

исходящих от естественной природной, кос-

мической и ноосферной, включая киберне-

тическую, среды обитания отдельного ин-

дивидуума, социума (социумов) и человече-

ства в целом» [10, с. 19].

Плодотворным в теоретическом и ме-

тодологическом аспектах представляется

выделение макроуровня и микроуровня

психологической безопасности. Макроу-ровень – «область общих психических вну-

трисоциальных, межсоциальных ментальных

состояний, отношений и процессов, объек-

тивно существующих вне зависимости от де-

ятельности и субъективных желаний отдель-

ного человека, социальных групп, а иногда

и общества в целом»; микроуровень – «об-

ласть внутриличностных, межличностных

ментальных состояний, отношений и про-

цессов, которые в значительной степени

зависят от субъективной деятельности кон-

кретного индивидуума и психосоциальной

группы» [10, с. 24–25].

Важное место уделено исследованию

духовной конкуренции, поскольку «Россия

не может избежать вовлечения ее в глобаль-

ную конкуренцию как экономического, так

и духовного характера» [10, с. 29]. Иссле-

дование духовной конкуренции базируется

на авторском понимании духовности: «Ду-

ховность представляет собой уникальную

субстанцию человеческого бытия, является

естественным соединением интеллекту-

186


ального (смыслополагающего), того, что

в существующей познавательной системе

определяет, – что можно считать истиной,

а что ложью; этического (нравственного),

определяющего в существующей системе

идеалов и ценностей, – что можно считать

добром и, что злом; а также эстетического

(миросозерцательного), устанавливающего

эталоны красоты и безобразного» [10, с. 34].

Структура представленного определения

выглядит эклектической. Авторы специаль-

но выделили в структуре духовности интел-

лектуальное, как особый способ освоения

мира. С таким компонентом духовности це-

лесообразно соотносить чувственно-эмо-

циональное освоение мира. Если же вы-

делять в структуре духовности этическое

и эстетическое, то речь должна идти о таких

компонентах духовности, как формы обще-

ственного сознания. В этом случае этиче-

ское и эстетическое должно быть дополнено

политическим, правовым и религиозным со-

знанием. Однако вряд ли методологически

оправдано смысловой аспект духовности

связывать только с интеллектуально-раци-

ональным уровнем, поскольку ныне рядом

исследователей выделяются три основных

вида смыслов: знания (то, что дается по-

знанием), ценности (то, что устанавлива-

ется с помощью оценки), регулятивы (то,

чем регулируются действия) [см., напр.: 8,

c. 16–18]. Именно поэтому структура ду-

ховности представляется более сложной,

чем это определено авторами монографии.

В то же время методологически плодотвор-

ным является выделение в монографии де-

структивной и конструктивной духовности

[10, с. 14–15]. В монографии анализируется

психология жесткого противостояния, со-

ответствующая духовно расколотому миру.

Дана характеристика Русскому Миру, той ча-

сти пространства мирового социума; «на ко-

торой живет русскоязычное население, со-

храняется национальная культура народов

России, традиционные духовные ценности,

ментальные особенности стереотипов наше-

го мышления и поведения» [10, с. 50].

Специальный параграф работы посвящен

рассмотрению противодействия внутрен-ним угрозам психологической безопасно-

сти как деструктивным факторам социаль-

ной, природной внутренней объективной

среды обитания социума, развивающимся

в контексте геодуховного соперничества

в самом социуме. Авторы подчеркивают,

что, с одной стороны, «значительная часть

социальной активности концентрируется

вокруг потребления, часто в ущерб разви-

тию творческих потенциалов и достижению

высоких целей». С другой стороны, имен-

но «неудовлетворенность элементарных

потребностей вызывает психологических

дискомфорт и приводит к перекосу психо-

логического состояния отдельной личности

и целых социальных групп от поиска воз-

можностей творческого развития в сторону

удовлетворения примитивных, но, тем не ме-

нее, жизненно необходимых материальных

потребностей» [10, с. 86]. Специальное вни-

мание авторов направлено на выявление

антисоциального характера деятельности

сект как опасных сообществ [10, с. 90–95],

а также на анализ агрессивных методов ма-

нипулирования и подавления личности [10,

с. 95–100], анализируется противодействие

внешним угрозам психологической безопас-

ности, в качестве которых рассматриваются

деструктивные факторы внешней объектив-

ной среды обитания социума [10, с. 110].

Авторы монографии одними из первых

вводят в научный оборот понятие война со-знаний – «открытое и (или) латентное про-

тивоборство между государствами, осущест-

вляемое посредством применения методов

и вооружений, воздействующих деструктив-

но на психику людей, индивидуальное, груп-

повое и массовое сознание обществ (страт

социумов, представителей армии и флота,

государственных органов) в целях манипу-

ляции ими для достижения геостратегиче-

ских (геополитических, геоэкономических,

геодуховных) целей, противоречащих их на-

циональным интересам» [10, с. 113]. Авторы

характеризуют новый тип оружия – инфор-мационно-психологическое – и показывают

его роль в психологической войне, опреде-

ляемой авторами как один из видов сетевой

войны с «использованием преимущественно

нематериальных средств и методов психоло-

гического подавления противника, приме-

187


няемых явно в период открытого военного

противостояния и латентно в мирное время;

основное внимание во время ведения пси-

хологической войны уделяется (даже при

активном применении технических средств

воздействия на противника) влиянию на че-

ловеческую психику с целью манипулиро-

вания сознанием общества геоконкурента»

[10, с. 116].

К заслугам авторам следует отнести

анализ новых форм экстремистско-тер-

рористической угрозы: психологического экстремизма и психологического терро-ризма. Психологический экстремизм про-

является как «информационно-психологи-

ческий радикализм, выражающийся в ин-

формационно-психологическом давлении

посредством личного контакта и (или) через

средства массовой информации на объекты

воздействия с целью принудить отдельных

личностей, социальные группы и обще-

ство в целом идти на какие-либо уступки»

[10, с. 118]. Психологический терроризм

выражается «в информационном и пси-

хологическом деструктивном влиянии по-

средством личного контакта и (или) через

средства массовой информации на объекты

воздействия с целью принудить отдельных

личностей, социальные группы и общество

в целом идти на принятие ультимативных

требований, что сопровождается примене-

нием методов агрессивного манипулирова-

ния, которые могут привести к деформации

индивидуального, группового и массового

сознания, а также к иному невосполнимому

социальному ущербу» [10, с. 118]. В каче-

стве значимого средства обеспечения пси-

хологической безопасности авторами вы-

деляется телевизионное информационное вещание, для которого предложен широкий

спектр мер: от создания программ, дискре-

дитирующих терроризм и экстремизм как

асоциальные феномены до периодической

ретроспективы на всех телевизионных кана-

лах лучших образцов – классики советского

и мирового кинематографа [см.: 10, с. 119–

120].

В завершающем разделе работы авторы

выдвигают ряд практических рекомендаций

по повышению уровня психологической без-

опасности России. Заслуживают внимания

предложения о формировании соответству-

ющей законодательной базы, основу кото-

рой, по мнению авторов, должны состав-

лять следующие правовые акты: «Доктрина

психологической безопасности Российской

Федерации», «Концепция обеспечения пси-

хологической безопасности Российской Фе-

дерации», Федеральный закон Российской

Федерации «О психологической безопас-

ности Российской нации» [10, c. 10]. В ка-

честве уголовно-правовой новеллы авторы

монографии предлагают введение в УК РФ

статьи: «Психологическое насилие», подчер-

кивая, что «сам факт наличия данной статьи

и вышеуказанных правовых актов доктри-

нально-концептуального характера уже бу-

дет являться существенной профилактиру-

ющей мерой деструкции в психологической

сфере современного Российского социума»

[10, с. 10]. Авторы выдвинули амбициозную

цель: сформировать основы новой социаль-

но-гуманитарной научно-образовательной

дисциплины «Философия психологической

безопасности» [10, с. 129]. По их мнению,

философия психологической безопасно-сти – общая теория, «раскрывающая сущ-

ность феномена психологической безопас-

ности отдельного индивидуума, социальных

групп и общества в целом в контексте эво-

люции мирового сообщества как универ-

сального, то есть присущего любому нацио-

нальному социуму, и уникального, имеющего

свои этноконфессиональные, культурные,

ментальные особенности явления социаль-

ной жизни; научно-образовательная дис-

циплина, изучающая феномены психологии

личности, социальных групп и общества как

факторов национальной безопасности, кото-

рые оказывают влияние на все сферы обще-

ственных отношений, являясь их естествен-

ным базисом» [10, с. 143]. Иными словами,

автор отождествляют философию с «общей

теорией», что рецензенту представляется

неверным. В самом деле, всякое развиваю-

щееся знание рано или поздно обращается

к саморефлексии – философским размыш-

лениям о собственном объекте, предмете

и о методах его постижения. Если такие

размышления плодотворны, то формирует-

188


ся конкретная частнофилософская теория,

например, философия политики, философия

религии, философия науки и техники, и др.

Однако решение проблем психологической

безопасности может опираться на методо-

логию, разработанную в рамках теории на-

циональной безопасности, а также на весь

комплекс мировоззренческих и методоло-

гических аспектов психологического и со-

циально-психологического знания. Так что

вряд ли существует необходимость в специ-

альном конституировании «философии пси-

хологической безопасности». Другое дело,

что практически любая теория опирается

на конкретный круг философских оснований,

нередко именуемых «философскими вопро-

сами» конкретной науки. В рецензируемой

монографии разработана достаточно обо-

снованная теоретическая концепция роли

психологической безопасности в общей си-

стеме национальной безопасности, а целый

ряд оснований этой концепции, а также ряд

итоговых выводов, действительно носят фи-

лософский характер, поэтому они могут быть

положены в основу дисциплины, по мне-

нию рецензента, под иным, чем предлагают

А.В. Миронова и А.В. Тонконогов, названием,

а именно: «Философские проблемы психо-

логической безопасности».

Безусловно, столь объемное исследова-

ние не свободно и от ряда других недостат-

ков и недоработок. Авторы обозначили свою

монографию как «научно-популярное из-

дание» [10, с. 144], видимо, для того, чтобы

снять возможные претензии к научному ап-

парату работы. Вряд ли такое обозначение

является справедливым, поскольку для по-

пулярного читателя язык изложения должен

быть более упрощенным. И по форме, по со-

держанию – это подлинно научная работа,

в которой хотелось бы иметь обстоятельное

библиографическое приложение – список

источников, как тех, которые авторы исполь-

зовали в работе, так и тех, которые раскрыва-

ют конкретные аспекты темы, но по тем или

иным причинам в авторском исследовании

не использовались. Это тем более необхо-

димо, что в монографии отсутствует специ-

альный обзор степени изученности пробле-

мы в современном социально-гуманитарном

знании. Однако библиографического списка

нет, и читателю приходится самостоятельно

«вытаскивать» источники из постраничных

ссылок.

Особый интерес представляет состав-

ленный авторами «Словарь авторских соци-

ально-гуманитарных научных категорий»,

относящихся к проблеме национальной

и психологической безопасности. В аспек-

те проведенного исследования авторы дают

обновленные определения ряду устоявших-

ся понятий, таких как «безопасность», «ду-

ховность», «общественное сознание», «пси-

хологическая война» и др. При этом особую

ценность представляют вновь вводимые по-

нятия и термины, позволяющие углубленно

описать механизм психологической и ду-

ховной безопасности. В их числе: «деструк-

тивная духовность», «война сознаний»,

«духовная геостратегия», «духовная конку-

ренция», «негативное сознание», «позитив-

ное сознание», «психоколониальное обще-

ство» и др. И в данном случае с авторами

можно спорить по поводу конкретного со-

держания этих понятий. Так, характеристи-

ка общественного сознания как «симбиоза

Вселенского разума и духа, какой-то своей

частью присутствующего в ноосфере Зем-

ли» [10, с. 137] представляется избыточ-

но пафосной и к тому же относится к типу

определений «Х через Y», поскольку требу-

ет предварительного уяснения сути «Все-

ленского разума». «Негативное сознание»

и «позитивное сознание» характеризуются

и как «высшая форма психической деятель-

ности», и как «субстанция», способная от-

ражать мир в идеальных образах [10, с. 137,

138]. Однако именно способность образ-

ного отражения мира (заявленная автора-

ми как свойство субстанции) и составляет

сущность сознания, поэтому некорректно

отождествлять субстанцию как носитель

сознания и самое сознание. Вместе с тем

заслуживает одобрения попытка авторов

свести воедино систему понятий для ис-

следования психологической безопасности

и выявить взаимосвязь между ними.

Итак, мировоззренческий, методологи-

ческий и теоретический арсенал обогатил-

ся своевременным исследованием проблем

189


психологической безопасности, до сих пор

недостаточно разработанных в теоретиче-

ском плане. Ряд положений работы носит

дискуссионный характер и может служить

предметом дальнейшего обсуждения и ис-

следования. Монография может быть поло-

жена в основу широкой научной дискуссии

по заявленной теме, а журнал «Социальная

политика и социология» мог бы выступить

инициатором такой дискуссии. Рецензиру-

емая монография окажет несомненную по-

мощь как исследователям проблем нацио-

нальной безопасности, так и практическим

политикам, деятелям культуры, работникам

средств массовой информации, преподава-

телям, социальным психологам. Она может

эффективно использоваться профессорско-

преподавательским составом в учебном про-

цессе по целому ряду социально-политиче-

ских и культурологических дисциплин.

Список литературы1. Белов П.Г. Национальная безопасность. Теория, методология, практика. СПб.: Стратегия

будущего, 2015.

2. Бескин А.И. Философия автомобиля // Становление философии техники: Техни ческая

реальность и технетика. М., 1997.

3. Вишневская В.П. Психологическая безопасность как составляющая национальной безо-

пасности // Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук. 2012.

№ 6–2. С. 27–30.

4. Возжеников А.В., Герман И.Н. Национальная безопасность России: вызовы, опасности

и угрозы. М.: Дело, 2015.

5. Гарифулин Р. Концепция Российской психологической безопасности. URL: http://

psyfactor.org/lib/garifullin5.htm (дата обращения: 20.12.2015).

6. Евреева О.А., Кузьменко Г.Н. Духовность как философское понятие и феномен человече-

ского бытия // Наука и образование в жизни современного общества: матер. Междунар.

науч.-практ. конф.: сб. науч. трудов: в 14 т. 2015.

7. Журавленко Н.И., Овчинский А.С. Информационная и информационно-психологическая

безопасность: учеб. пособие. Нефтекамск: БашГУ, 2014.

8. Кармин А.С. Культурология: учебник. 5-е изд. СПб.: Лань, 2009.

9. Лобазова О.Ф. Социальное образование и духовность // Актуальные проблемы гумани-

тарных и естественных наук. 2009. № 7–1. С. 167–172.

10. Миронова А.В., Тонконогов А.В. Психологическая безопасность современного Российско-

го общества в условиях духовной конкуренции: монография. М.: Изд-во РГАУ-МСХА, 2015.

11. Национальная безопасность Российской Федерации в XXI веке: коллективная моногра-

фия / под общ. ред. В.Н. Кузнецова. М.: Книга и бизнес, 2014.

12. Национальная безопасность: политико-правовые вопросы: монография / под общ. ред.

М.П. Фомиченко. М.: Рос. правовая акад. Минюста РФ, 2008.

13. Обеспечение национальной безопасности: социально-философский, политологический

и теоретико-правовой аспекты: монография / под общ. ред. И.П. Скворцова. Краснодар:

Краснодар. ун-т МВД России, 2014.

14. Огнев И. Психологическая безопасность: учеб. пособие. Ростов н/Д: Феникс, 2007.

15. Отюцкий Г.П., Скворцов И.П. Духовность в системе национальной безопасности России //

Культурная жизнь Юга России. Т. 55. 2014. № 4. С. 24–27.

16. Подкауро А.М., Тютюнник В.М. Национальная безопасность. Информационная безопас-

ность. Информационное и психологическое оружие. Тамбов: Московский гос. ун-т куль-

туры и искусств, 2010.

17. Скворцов И.П., Отюцкий Г.П. Социокультурные аспекты национальной безопасности:

монография. Краснодар: Краснодар. ун-т МВД России, 2015.

18. Скородумов Б.И., Скородумова О.Б. Информационная безопасность: гуманитарные фак-

торы // Вопросы безопасности России и постсоветского пространства: история и совре-

менность: матер. Междунар. науч.-практ. конф.: сб. ст. Пенза: Пензенский гос. ун-т архи-

тектуры и строительства, 2015. С. 89–92.

19. Тонконогов А.В. Духовная безопасность российского общества в условиях современно-

го геополитического соперничества (социально-философский анализ): автореф. дис. …

д-ра филос. наук. М.: РГСУ, 2011.

190


20. Тонконогов А.В., Миронова А.В. Философия психологической безопасности как научная

дисциплина // Социально-гуманитарные знания. 2014. № 1. С. 98–107.

References1. Belov P.G. Nacional’naya bezopasnost’. Teoriya, metodologiya, praktika. SPb.: Strategiya

budushchego, 2015.

2. Beskin A.I. Filosofiya avtomobilya // Stanovlenie filosofii tekhniki: Tekhni¬cheskaya

real’nost’ i tekhnetika. M., 1997.

3. Vishnevskaya V.P. Psikhologicheskaya bezopasnost’ kak sostavlyayushchaya nacional’noj

bezopasnosti // Aktual’nye problemy gumanitarnykh i social’no-ekonomicheskikh nauk.

2012. № 6–2. S. 27–30.

4. Vozzhenikov A.V., German I.N. Nacional’naya bezopasnost’ Rossii: vyzovy, opasnosti i ugrozy.

M.: Delo, 2015.

5. Garifulin R. Koncepciya Rossijskoj psikhologicheskoj bezopasnosti. URL: http://psyfactor.

org/lib/garifullin5.htm (data obrashcheniya: 20.12.2015).

6. Evreeva O.A., Kuz’menko G.N. Dukhovnost’ kak filosofskoe ponyatie i fenomen

chelovecheskogo bytiya // Nauka i obrazovanie v zhizni sovremennogo obshchestva: mater.

mezhdunar. nauch.-prakt. konf.: sb. nauch. trudov: v 14 t. 2015.

7. Zhuravlenko N.I., Ovchinskij A.S. Informacionnaya i informacionno-psikhologicheskaya

bezopasnost’: ucheb. posobie. Neftekamsk: BashGU, 2014.

8. Karmin A.S. Kul’turologiya: uchebnik. 5-e izd. SPb.: Lan’, 2009.

9. Lobazova O.F. Social’noe obrazovanie i dukhovnost’ // Aktual’nye problemy gumanitarnykh i

estestvennykh nauk. 2009. № 7–1. S. 167–172.

10. Mironova A.V., Tonkonogov A.V. Psikhologicheskaya bezopasnost’ sovremennogo Rossijskogo

obshchestva v usloviyakh dukhovnoj konkurencii: monografiya. M.: Izd-vo RGAU-MSKhA,

2015.

11. Nacional’naya bezopasnost’ Rossijskoj Federacii v XXI veke: kollektivnaya monografiya / pod

obshch. red. V.N. Kuznecova. M.: Kniga i biznes, 2014.

12. Nacional’naya bezopasnost’: politiko-pravovye voprosy: monografiya / pod obshch. red. M.P.

Fomichenko. M.: Ros. pravovaya akad. Minyusta RF, 2008.

13. Obespechenie nacional’noj bezopasnosti: social’no-filosofskij, politologicheskij i teoretiko-

pravovoj aspekty: monografiya / pod obshch. red. I.P. Skvorcova. Krasnodar: Krasnodar. un-t

MVD Rossii, 2014.

14. Ognev I. Psikhologicheskaya bezopasnost’: ucheb. posobie. Rostov n/D: Feniks, 2007.

15. Otyuckij G.P., Skvorcov I.P. Dukhovnost’ v sisteme nacional’noj bezopasnosti Rossii //

Kul’turnaya zhizn’ Yuga Rossii. T. 55. 2014. № 4. S. 24–27.

16. Podkauro A.M., Tyutyunnik V.M. Nacional’naya bezopasnost’. Informacionnaya bezopasnost’.

Informacionnoe i psikhologicheskoe oruzhie. Tambov: Moskovskij gos. un-t kul’tury i iskusstv,

2010.

17. Skvorcov I.P., Otyuckij G.P. Sociokul’turnye aspekty nacional’noj bezopasnosti: monografiya.

Krasnodar: Krasnodar. un-t MVD Rossii, 2015.

18. Skorodumov B.I., Skorodumova O.B. Informacionnaya bezopasnost’: gumanitarnye faktory

// Voprosy bezopasnosti Rossii i postsovetskogo prostranstva: istoriya i sovremennost’:

Mezhdunar. nauch.-prakt. konf.: sb. statej. Penza: Penzenskij gos. un-t arkhitektury i

stroitel’stva, 2015. S. 89–92.

19. Tonkonogov A.V. Dukhovnaya bezopasnost’ rossijskogo obshchestva v usloviyakh

sovremennogo geopoliticheskogo sopernichestva (social’no-filosofskij analiz): avtoref. dis.

… d-ra filos. nauk. M.: RGSU, 2011.

20. Tonkonogov A.V., Mironova A.V. Filosofiya psikhologicheskoj bezopasnosti kak nauchnaya

disciplina // Social’no-gumanitarnye znaniya. 2014. № 1. S. 98–107.

Библиографическое описание статьи / Reference to article Отюцкий Г.П. Психологическая безопасность России: размышления над книгой А.В. Ми-

роновой и А.В. Тонконогова «Психологическая безопасность современного российско-

го общества в условиях духовной конкуренции» // Социальная политика и социология.

Т. 15. 2016. № 3 (116). С. 184–191. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-184-191 (Библи-


Otyuckij G.P. Psikhologicheskaya bezopasnost’ Rossii: razmyshleniya nad knigoj A.V.

Mironovoj i A.V. Tonkonogova «Psikhologicheskaya bezopasnost’ sovremennogo rossijskogo

191


obshchestva v usloviyakh dukhovnoj konkurencii» // Social’naya politika i sociologiya. Т. 15.

2016. № 3 (116). S. 184–191. DOI: 10.17922/2071-3665-2016-15-3-184-191 (Reference in

Roman script).

Otyutsky, G.P. (2016) Psychological Safety of Russia: Reflections Over A.V. Mironova and A.V.

Tonkonogov’s Book «Psychological Safety of Modern Russian Society in the Conditions of the

Spiritual Competition», Social Policy and Sociology. Vol. 15. No. 3 (116). P. 184–191. DOI:


192


ТРЕБОВАНИЯ, ПРЕДЪЯВЛЯЕМЫЕ К РУССКОЯЗЫЧНЫМ РУКОПИСЯМ СТАТЕЙ, ПРЕДОСТАВЛЯЕМЫХ В НАУЧНЫЕ ЖУРНАЛЫ

«УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО СОЦИАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА», «СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И СОЦИОЛОГИЯ», «ВЕСТНИК УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ ВУЗОВ РОССИИ

ПО ОБРАЗОВАНИЮ В ОБЛАСТИ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ»

Материалы журналов включены в систему Российского индекса научного цитирования.

1. Общие положения

Для издания принимаются только ранее неопубликованные авторские материалы – научные (практические) статьи, об-зоры (обзорные статьи), рецензии, соответствующие тематике журналов: «Социальная политика и социология»*, «Ученые записки Российского государственного социального университета»*, «Вестник Учебно-методического объединения вузов России по образованию в области социальной работы».

Объем статьи составляет 25 000–30 000 знаков; при этом минимальный/максимальный объем статьи в листах А4 значе-ния не имеет, автору следует ориентироваться только на количество знаков в статье.

Допускается до 4 соавторов.При отправке статьи в сектор научных изданий Отдела научно-технической информации РГСУ (далее – Сектор) не-

обходимо указать контактный номер телефона для связи.Статьи публикуются на русском языке.

2. Сведения об авторе

Сведения об авторе должны быть представлены как на русском, так и на английском языке:– фамилия, имя, отчество;– учёная степень, учёное звание;– должность или профессия;– место работы, учебы: наименование учреждения или организации, населенного пункта, включая подразделение

(кафедра, факультет);– контактная информация (E-mail и другая контактная информация для публикации в журнале);– наименование страны (для иностранных авторов). Имя автора приводится в именительном падеже.В коллективных работах имена авторов приводятся в принятой ими последовательности.

Например:В.А. Осипов,кандидат экономических наук, доцент, заведующий кафедрой социальной работы и экономики филиала Рос-

сийского государственного социального университета в г. Обнинске, Калужской области.V.A. Osipov,candidate of economic sciences, associate professor, head of the Department of social work and Economics branch

of Russian state social University in Obninsk, Kaluga region.E-mail: [email protected]

Примечание. При последующей публикации материалов в других изданиях автор обязан сделать ссылку на пер-вичную публикацию в научных изданиях РГСУ (название журнала, номер, год).

Все статьи, направляемые авторами для публикации в журналах, рецензируются согласно Положению о рецен-зировании.

3. Аннотация и ключевые слова

Должно быть указание, что это Аннотация (Annotation) или Ключевые слова (Key words).Аннотация и ключевые слова должны быть представлены как на русском, так и на английском языках.Аннотация в периодическом издании является источником информации о содержании статьи и изложенных

в ней результатах исследований.Аннотация должна содержать 50 – 250 слов.В аннотации не допускается цитирование. Аббревиатуры должны быть расшифрованы.Аннотация выполняет следующие функции: дает возможность установить основное содержание документа,

определить его релевантность и решить, следует ли обращаться к полному тексту документа; используется в ин-формационных, в том числе автоматизированных, системах для поиска документов и информации.

Аннотация к статье должна быть:– информативной (не содержать общих слов);– оригинальной;– содержательной (отражать основное содержание статьи и результаты исследований);– структурированной (следовать логике описания результатов в статье). Аннотация включает в себя следующие

аспекты содержания статьи:– предмет, цель работы;– метод или методологию проведения работы;– результаты работы;– область применения результатов;– новизна;

* Рекомендован Высшей аттестационной комиссией Минобрнауки России (далее – ВАК) для публикации научных работ, отражающих основное содержание докторских диссертаций.

193

ТРЕБОВАНИЯ, ПРЕДЪЯВЛЯЕМЫЕ К РУССКОЯЗЫЧНЫМ РУКОПИСЯМ

– выводы.Сведения, содержащиеся в заглавии статьи, не должны повторяться в тексте аннотации. Следует избегать лиш-

них вводных фраз (например, «автор статьи рассматривает...», «в статье рассматривается...»).Исторические справки, если они не составляют основное содержание документа, описание ранее опубликован-

ных работ и общеизвестные положения в аннотации не приводятся.В тексте аннотации следует употреблять синтаксические конструкции, свойственные языку научных и техниче-

ских документов, избегать сложных грамматических конструкций.Ключевые слова выбирают из текста материала (кроме передовых статей, докладов, тезисов докладов, науч-

ных сообщений, писем в редакцию) и помещают отдельной строкой после аннотации. Ключевые слова приводятся в именительном падеже. Должно быть представлено от 3 до 10 ключевых слов или словосочетаний.

Ключевые слова не должны содержать формулы и рисунки.

4. Основные требования к содержанию авторских материалов (научная статья, обзор, рецензия на моно-графию, учебник, рецензия на научную статью)

4.1. Научная (практическая) статья. Текст идет сразу после ключевых слов. Текст рекомендуется разбить на части или придерживаться данной логической структуры при написании:

– введение;– методика;– результаты;– обсуждение;– заключение;– благодарности.Объем каждой части (введение, методика, результаты, обсуждение, заключение) должен быть не ме-

нее 150 слов. Если часть превышает 600 слов, желательно разбить на пункты (например, часть 1 разделить на 1.1 и 1.2 и указать заголовок для каждого пункта).

Введение. Ответственная часть рукописи, которая содержит все необходимые квалификационные характери-стики статьи. Во введении автор знакомит с предметом, задачами и проведенными этапами исследования. Введе-ние позволяет читателю понять гипотезу авторов и средства ее проверки.

В научной статье должно излагаться личное авторское исследование. Но очень важно в самом начале показать, что авторы знают об исследованиях, которые выполнены учеными перед ними, и как вновь полученные результаты вписываются в имеющиеся знания. Поэтому во введении необходимо отразить результаты предшествующих работ ученых, что им удалось, что требует дальнейшего изучения, какие есть альтернативы.

Методика. Необходимо описать методы исследования, процедуры, оборудование, параметры измерения и т.д., чтобы можно было оценить и/или воспроизвести исследование. Обратите внимание, что в англоязычных журналах эти данные выделяются в раздел «Материалы и методы» («Materials and Methods»). Здесь же авторы приводят до-пущения и отклонения, а также процедуры, используемые для их уменьшения.

Результаты работы описывают предельно точно и информативно. Приводятся основные теоретические и экс-периментальные результаты, фактические данные, обнаруженные взаимосвязи и закономерности. При этом от-дается предпочтение новым результатам и данным долгосрочного значения, важным открытиям, выводам, которые опровергают существующие теории, а также данным, которые, по мнению автора, имеют практическое значение.

Обсуждение. В этой части статьи авторы излагают значение их работы, прежде всего с субъективной точки зрения. Они могут интерпретировать полученные результаты на основе объединения своего опыта, базовых знаний и научного потенциала, приводя несколько возможных объяснений.

В данном разделе научная статья должна также отображать не только выбранный инструментарий и получен-ные результаты, но и процесс самого исследования или последовательность рассуждений, в результате которых по-лучены теоретические выводы. В научно-практической статье необходимо описать стадии и этапы экспериментов или опытов, промежуточные результаты и обоснование общего вывода в виде физического или статистического объяснения.

Необходимо также изложить данные об опытах с отрицательным результатом. Здесь, как нигде, уместно заявить, что «Отрицательный результат тоже результат». Затраченные усилия исключают проведение аналогичных испыта-ний в дальнейшем и сокращают путь для следующих ученых. Следует описать все виды и количество отрицательных результатов, условия их получения и методы их устранения.

Проводимые исследования предоставляются в наглядной форме, причем не только экспериментальные, но и те-оретические. Это могут быть таблицы, схемы, графические модели, графики, диаграммы и т.п. Формулы, уравнения, рисунки, фотографии и таблицы должны иметь подписи или заголовки. При их оформлении рекомендуется сле-довать положениями ГОСТ Р 7.0.5-2008, которые рекомендуется применять по аналогии в частях, посвященных регламентируемым вопросам.

Заключение может содержать рекомендации, оценки, предложения по тематике статьи. Авторы могут приво-дить интерпретацию полученных результатов в соответствии с поставленными задачами исследования.

Благодарности. Этот раздел нужен, если необходимо указать, что статья подготовлена в рамках гранта, по-благодарить коллег, которые не являются авторами статьи, но при их содействии проводилось исследование и т.п.

4.2. Обзор (обзорная статья). В обзоре должны быть проанализированы, сопоставлены и выявлены наиболее важные и перспективные направления развития науки (практики), ее отдельных видов деятельности, явлений, со-бытий и проч. Материал должен носить проблемный характер, демонстрировать различные взгляды на развитие научных (практических) знаний, содержать выводы, обобщения, сводные данные.

4.3. Рецензия на монографию, учебник – анализ, критический разбор, оценка научного произведения (кро-ме диссертационных исследований) в жанре газетно-журнальной публицистики. Заглавие рецензии допускается заменять библиографическим описанием рецензируемого произведения. Библиографическое описание оформля-ется согласно ГОСТ 7.1-2003.

4.4. Рецензия на научную статью – отзыв на научную работу перед ее публикацией. Рецензия, которая на-правляется в данные научные издания РГСУ почтой, электронной почтой (в сканированном виде), по факсу или лично, должна раскрывать актуальность, значимость, научно-теоретическую методологическую и практическую ценность статьи, содержать оценку, характеристику работы, выводы и следующие обязательные разделы:

194


– тема (название) рецензируемой работы;– автор статьи;– актуальность выбранной темы;– степень разработки темы;– научная новизна;– полнота раскрытия проблемы;– результаты теоретико-практической апробации;– наличие четких выводов;– использование теоретико-методологического и информационного базиса исследования;– качество оформления работы;– недостатки, имеющиеся в работе;– вывод о возможности допуска рукописи к публикации.

5. Технические требования

Шрифт Times New Roman, 14 кегль, обычный интервал между букв, межстрочный интервал 1,5; поля 2 см со всех сторон, отступ перед абзацем – 0 pt, после абзаца 0 pt. Размер шрифта и интервал между строками должен быть одинаковым по всему тексту.

Абзацы («красная строка») должны выставляться автоматически, а не с помощью клавиши «пробел».Выравнивание текста производится по ширине.Не используется функция автопереносов.Для оформления текста не используются специальные стили и шрифты.Римские цифры обозначаются латинскими буквами.В тексте в квадратных скобках указывается порядковый номер ссылки в соответствии со списком литературы.Для обозначения длинного тире следует нажать одновременно клавиши [Ctrl] и [-] (последняя клавиша на-

ходится в правом верхнем углу клавиатуры).Иллюстрации выполняются в графических редакторах в виде черно-белых графических файлов с разрешением

300x300 dpi в реальном размере печати. Все иллюстрации сопровождаются подрисуночными подписями (не повто-ряющими фразы-ссылки на рисунки в тексте), включающими номер, название иллюстрации и при необходимости – условные обозначения.

Рисунки выполняются в соответствии со следующими требованиями:1) масштаб изображения – наиболее мелкий (при условии читаемости);2) буквенные и цифровые обозначения на рисунках по начертанию и размеру должны соответствовать обо-

значениям в тексте статьи;3) размер рисунка – не более 15x20 см, только в портретной ориентации; стандартные графики не менее

8,5 см шириной;4) текстовая информация и условные обозначения выносятся из рисунка в текст статьи или подрисуночные

подписи.Иллюстрации (диаграммы, рисунки, таблицы) могут быть включены в файл текста, но кроме того, они должны

быть представлены отдельным файлом с разрешением 300x300 dpi в реальном размере печати.Термины и определения, единицы физических величин, употребляемые в статье, должны соответствовать дей-

ствующим национальным или международным стандартам.Формулы следует нумеровать в круглых скобках, литературные ссылки в квадратных скобках, подстрочные за-

мечания оформляются в виде сноски. Формульные выражения выполняются только в редакторах формул MathType или Equation Editor. В формулах латинские и греческие строчные буквы следует набирать курсивом, а греческие прописные прямо. Векторы и матрицы следует набирать прямым жирным шрифтом; «е» в значении экспоненты – прямым светлым шрифтом. В индексах сокращения от русских и английских слов следует набирать прямым шриф-том.

6. Требования к оформлению таблиц и рисунков

Текст может содержать таблицы, подписи к которым должны приводиться над таблицей с выравниванием по ширине.

Оформление текста в таблицах: интервал одинарный, шрифт 10 Times New Roman.В тексте необходимо давать ссылку на рисунок с указанием номера рисунка.Примечание. Избегайте сокращения названий таблиц, рисунков и уравнений (т.е. Tab. 1, рис. 2, уравн. 3) в под-

писи или в тексте. Не пишите «в таблице выше/ниже» или «на рисунке на странице 2», потому что позиция и номер страницы таблицы или рисунка может меняться при верстке.

Все составляющие формул должны быть оформлены в макросе «Microsoft equation» (программа Word).Графические рисунки должны быть хорошего качества. Если есть надписи, то текст должен отображаться четко.Количество таблиц, рисунков и формул не ограничено.Просьба высылать файлы со статьями в формате .doc, иначе при публикации возможно некорректное отображение

рисунков и формул.

7. Литература (список источников)

Библиографическая часть аппарата статьи должна быть представлена библиографическими ссылками (ГОСТ 7.05-2008) и библиографическими списками в конце материала.

В тексте в квадратных скобках указывается порядковый номер ссылки в соответствии со списком литературы.Список литературы оформляется строго в алфавитном порядке.Допускается минимальное количество – 20 источников. При заимствовании материала из других источников

ссылка на эти источники обязательна. На все источники из списка литературы должны быть ссылки в тексте.Как минимум 2-3 источника – это работы, опубликованные за последние 5-10 лет.Рекомендуется, но не обязательно, чтобы были указаны источники, опубликованные на английском языке.

195

ТРЕБОВАНИЯ, ПРЕДЪЯВЛЯЕМЫЕ К РУССКОЯЗЫЧНЫМ РУКОПИСЯМ

Самоцитирование не более 1-2 источников. В соответствии с этикой научных публикаций БД Scopus рекомен-дует соблюдать степень самоцитирования в пределах 0-10%.

Автор отвечает за достоверность сведений, точность цитирования и ссылок на официальные документы и дру-гие источники.

Иностранное написание слов приводится в скобках, кроме ссылок на литературу.В список литературы не рекомендовано включать:статьи из внутривузовских сборников;нормативные и архивные документы;статистические сборники;справочные издания;газетные заметки без указания автора;ссылки на главные страницы сайтов.Данные материалы оформляются в подстрочных библиографических ссылках (сносках внизу страницы). Для

вставки сносок используется сквозная нумерация.Список литературы должен быть представлен на русском языке и в романском алфавите (латинице).Например, на русском: Список литературы:1. Бобровников В.Г. Благотворительность и призрение в России. – Волгоград: РПК «Политехник», 2010. – С. 31.на латинице:References:1. Bobrovnikov V.G. Blagotvoritelnost i prizrenie v Rossii. – Volgograd: RPK «Politexnik», 2010. – S. 31.Англоязычные источники переносятся без изменений.8. Сопроводительные документыВместе с авторским оригиналом автор должен представить:1. Сопроводительное письмо – приложение;2. Авторскую анкету:

Фамилия, имя, отчество

Информация

Контактный телефон и факс (с кодом города)

Адрес электронной почты

Научная направленность статьи

3. Справку с места учебы (для очных аспирантов и докторантов).

9. Материалы можно направлять:

– почтой (заказным письмом или бандеролью), курьером: по адресу: 129226, г. Москва, ул. Вильгельма Пика, д. 4, стр. 2, каб. 410, 412. Тел./факс: 8(495) 255-67-67, доб. 17-63, 17-71, 17-80, ip: 17-63, 17-71, 17-80;

– электронной почтой: [email protected].Примечание. При отправке распечатки авторского оригинала почтой или доставке его в Сектор необходимо

также выслать (доставить) электронную версию материала на магнитном носителе информации (флэш-карте (USB), CD-диске и т.п.).

10. Проверка на заимствование текста из других работ

К публикации принимаются материалы, не предназначенные для публикации в других изданиях.В конце статьи должна быть надпись «Статья публикуется впервые. Проверено системой антиплагиат.

Уникальность текста....%», ставится дата и подпись автора (авторов).На последней странице рукописи должны быть подписи всех авторов. Кроме того, статьи студентов, соискате-

лей и аспирантов, должны быть подписаны научным руководителем.

11. Решение о публикации

Итоговое решение об одобрении или отклонении представленного в Сектор материала принимается Редакци-онно-издательским советом РГСУ и является окончательным.

В случае отклонения статьи Сектор направляет автору мотивированный отказ.После принятия материала к публикации Сектор направляет автору пакет документов, без которых представ-

ленный материал не может быть опубликован.Сектор не ставит в известность авторов об изменениях и сокращениях рукописи, имеющих редакционный ха-

рактер и не затрагивающих принципиальных вопросов.Статьи, направленные в Сектор без выполнения требований настоящих условий публикации, не рассматрива-

ются.Плата с аспирантов и докторантов за публикацию статей не взимается. Плата с лиц, обучающихся в РГСУ, за пу-

бликацию статей не взимается.

ПРИЛОЖЕНИЕ К ТРЕБОВАНИЯМ, ПРЕДЪЯВЛЯЕМЫМ К РУССКОЯЗЫЧНЫМ РУКОПИСЯМ СТАТЕЙ, ПРЕДОСТАВЛЯЕМЫХ В НАУЧНЫЕ ЖУРНАЛЫ «УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ РОССИЙСКОГО

ГОСУДАРСТВЕННОГО СОЦИАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА», «СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И СОЦИОЛОГИЯ», «ВЕСТНИК УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ ВУЗОВ РОССИИ ПО ОБРАЗОВАНИЮ

В ОБЛАСТИ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ»(присылать в сканированном виде)

В Сектор научных изданийОтдела научно-технической информации РГСУ

от автора (Ф.И.О.)

Я, (Ф.И.О. полностью); ученая степень (ученая степень); паспорт, серия (серия), номер (номер), выдан (кем выдан), дата выдачи (дата выдачи), код подразделения (код подразделения), дата рождения (дата рож-дения), место рождения (место рождения), зарегистрирован по адресу: (индекс, почтовый адрес); контактный телефон: (телефон); контактный E-mail: (e-mail). Направляю Вам подготовленную мной статью «(название ста-тьи)» для рассмотрения и публикации в журнале « (название журнала)». С требованиями и условиями публика-ции согласен(а). Передаю Сектору научных изданий Отдела научно-технической информации РГСУ исключитель-ные права на мое произведение (статью). Статья ранее не публиковалась. Против воспроизведения данной статьи в других средствах массовой информации (включая электронные) не возражаю. Контактная информация (E-mail и другая контактная информация для указания в журнале и на сайте издательства): (контактная информация).

Авторский экземпляр журнала предоставляется автору в редакции. Редакция не оказывает почтовые услуги.

Приложения:

1. Распечатка (электронный вариант) статьи на листах (страницах).2. Авторская анкета.3. Справка с места учебы (для очных аспирантов и докторантов).4. Рецензия (по желанию, если имеется).

Автор: (Ф.И.О.) (подпись)

« » 20 г.

Свидетельство о регистрации средства массовой информации в Федеральной службе по

надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране

культурного наследия

ПИ № ФС 77-26247 от 17.11.2006.

Подписано в печать 24.06.2016

Формат бумаги 70х100 1/16. Гарнитура «Журнальная». Усл. печ. л. 15,925

Тираж 2000 экз.

Издательство Российского государственного социального университета.

107150, Москва, ул. Лосиноостровская, д. 24.

Тел.: 8 (495) 255- 67- 67 (доб. 30 -06).

www.rgsu.net

Отпечатано в типографии

Российского государственного социального университета.

107150, Москва, ул. Лосиноостровская, д. 24.

Тел.: 8 (495) 255-67- 67 (доб. 30- 40).

Заказ № 16-34

rgsu.netССОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА...

Documents