Одесса

2003

АЛЕКСАНДР ДОРОШЕНКО

МОЙ ГОРОДП О Э М А

ББК 84 (4 укр = рус) 6 - 5 Од. Д 69

Александр Викторович Дорошенко.Мой город. Поэма.Одесса: Оптимум, - 2003. - 208 с., ил.

ISBN 966 - 7776 -95 - 6

Эта книга - Поэма о городе, который любимнами нежно и страстно.

Это гимн Кумиру, стоящему на берегу Черногоморя, который останется на годы, века, эпохи, ибоГород и Горожане � бессмертны.

© А.В. Дорошенко, 2003© Оптимум, 2003© Е.Н. Дашкевич, оригинал- макет, 2003

ISBN 966 - 7776 - 95 - 6

Д 69

Малаялитературно-художественная

серия

Серия основана в январе 2000 г.

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

4

СОДЕРЖАНИЕ

От издательства .......................................................5МОЙ ГОРОД................................................................7БУЛЬВАР..................................................................12

Пушкин................................................................15Воронцовский дворец.......................................19Лестница.............................................................29Думская площадь..............................................33

ДЕРИБАСОВСКАЯ.................................................46Гаванная..............................................................59Ланжероновская................................................66Надеждинская......................................................71Сабанеев мост.....................................................79Пассаж..................................................................83Дом Либмана......................................................88

УЛИЦЫ И ПЛОЩАДИ............................................96ОПЕРА.......................................................................132БАЗАРЫ....................................................................146

Старый базар.....................................................171Новый рынок....................................................174Привоз.................................................................178Староконный рынок.......................................194

ЭРИНИИ...................................................................201

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

6

«Лучшая жемчужина в русской короне»

Герцог Эммануил Ришелье

«Да не будет даноумереть мне вдали от тебя � »

Иосиф Бродский.«Стансы городу»

7

МОЙ ГОРОД

Воздух моего Города приходит издалека,рождаясь в средиземноморском просторе, онвпитывает тепло островов Эгейского моря идолго летит, лавируя между ними и спотыка-ясь об их изгибы, над зеленью долин и ослеп-ляющей белизной домов, над Мраморным мо-рем и Босфором, напитавшись солеными брыз-гами косых черноморских волн, он захватчи-ком врывается в город из-под протянутой кморю руки герцога Эммануила де Ришелье.Он приносит запахи Эллады, пыль древнихразрушенных колонн и храмов Ольвии и Хер-сонеса, звон золотых монет на рынках Панти-капея и Феодосии, гул ристалищ на сорока-тысячном ипподроме Константинополя, об-рывки фраз венецианских и генуэзских куп-цов, тяжесть неторопливого говора викинговОлега и Святослава, свист татарской стрелыи ответный смех запорожцев.Душа моего Города: Ветер дальних морей,

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

8

разбившийся о крутые берега. � Задохнувший-ся ветром парус. � Корабль, огибающий маяк,ложится на дальний курс. � Ревущая злобаволн и мрачное спокойствие скал. � Черноемногоцветное море к югу и Великая рыжаяСтепь к северу (на правую руку лежал Алтай,по левую � Европа и варварский мир). � Гре-ческие паруса в заливе и скифская конница навысотах (корабли, побывавшие на всех бере-гах мира и кони достигавшие этих берегов попространствам земли, ибо после Великой Сте-пи все было рядом). � Одноцветная одеждагреков и роскошные ткани кочевников (мно-гоцветный юг рождал умеренность в цвете,монотонная степь � ненасытную жажду и буй-ство красок). Всем и всегда торгующие гре-ки, строившие наши древние города, и ски-фы, их уничтожавшие. Греческие монеты идоговора, скифские кони и ветер свободы вгривах. Все смешалось и сплавилось в этомединственном месте, напитало нашу кровь иокрасило кожу и речь. И, если древняя нашастолица Вавилон называлась «Пупом земли»,то Город мой � ее Сердце.Как оно болит сейчас, осиротевшее и по-

кинутое своими детьми!

9

Сердце моего Города: Хитрый греческийприщур и расчетливый взгляд еврейского бан-кира, � недоверчивая улыбка украинца и над-менный жест французского вельможи, � спо-койная уверенность военачальника и незави-симость губернаторов, � алчность прибыли ибескорыстная щедрость строителей. Убиваю-щий расчет и дружеская рука, � копеечныйобман и незыблемое слово купца. Негоциан-ты мирового масштаба, державшие в жесткихруках мировые биржи, � капитаны, корабликоторых бороздили все моря, а моряки напи-вались во всех портах, � ремесленники с золо-тыми руками и ювелиры, вводившие в заблуж-дение экспертов Лувра. Христиане, иудеи имусульмане, храмы которых стояли рядом набольших и малых улицах Города. Многоязыч-ный говор улиц и площадей. Базары, красоч-ными восточными коврами лежащие на город-ских площадях. Все, за что брались � выходи-ло лучшим из наилучшего в мире: промыш-ленность и торговля, � мореплавание и строи-тельство, � музыка, живопись и литература.

И любовь!

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

10

Солнце моего Города рождается в моемМоре и в его вечерних водах оно укладывает-ся спать, упругий ритм черноморских волнбаюкает его. По солнечной дорожке мы уплы-вали утром в Море, навстречу поднимаю-щемуся из его глубин солнцу, лучи его ласка-ли наши лица, а тело холодила свежесть водыи соленые брызги были на наших глазах и гу-бах. Лунной ночной дорожкой мы уплывали сюными подругами навстречу судьбе и тайнаночного мрака принимала нас, растворяя втемной материи моря и воздуха, слившихся безграницы. Утром солнечная колесница ослепи-тельно и неторопливо накатывала на Город,двигаясь с юго-востока, согревая его, про-дрогшего в ночи. Солнце приходило с моря,неторопливо вползало на влажный песок пля-жей, тяжело карабкалось на крутые одесскиеберега, цепляясь за кусты акаций и облепихи,и потом стремительно вступало в Город, в егоприбрежные и дальние улицы и перекрестки,ложилось неровными пятнами на булыжникмостовых, ласкало преступные плечи кариа-тид, солнечные лучи шутливо облизывалиулыбающиеся чему-то морды бесчисленныхсторожевых львов.

11

Оно согревало Город и своих детей на егоутренних улицах, утешало и отводило ночныестрахи.

Памятник герцогу

де Ришелье

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

12

БУЛЬВАР

Бульвар наш первоначально называлсяНовым, затем Приморским, после русско-ту-рецкой войны 1877-1878 годов � Николаев-ским, в честь главнокомандующего, велико-го князя Николая Николаевича, с 1920 годаон стал носить имя погибшего анархистаФельдмана, после войны вновь стал Примор-ским и так остался, теперь уже навсегда*.

Роскошен и обольстителен ПриморскийБульвар. Он начинается камерной Думскойплощадью от двенадцатиколонного зданияДумы и фонтанного памятника АлександруСергеевичу и простирается до самых колоннворонцовского дворца. Бульвар хорош все-гда. Ранним летним утром он тих и спокоен,прохладой нависают над ним кроны деревь-ев, солнечные мазки лежат на земле и плиткахтротуаров, и так легко и празднично ступаетпо ним нога. Шум Города здесь замолкает и

*Здесь и далее названия улиц и площадей при-ведены в основном по работе: Я. Майстровой.Улицы Одессы. Справочник по топонимии ста-рой части города. Одесса, 1998.

13

слышно, как далеко внизу неустанно трудит-ся Порт. Однажды, еще подростком, в глухойосенний дождь, подойдя к Дюку, я впервые вжизни увидел всю жизнь многократно видан-ный мною Порт и море, и графитовый абрискораблей на свинцовой воде залива, и мор-скую рябь на воде, и услышал звук маяка икричавших в тумане буёв, и задохнулся отсчастья. Дворцовой гвардией выстроилисьдворцы Бульвара и ряд их прерван полукру-жием сдвоенных зданий за плечами Герцога.Здания Бульвара разновременны и старые лег-ко узнаются по благородной простоте декораи стройности, у них гладкие стены, громад-ные плоские окна и только где-то в вышиневисит на кованных лентах подпорок очарова-тельной легкости балкон и вьется меандровыйузор по краю его чугунной решетки. Модернэтой простоты не нарушил, умерив богатствосвойственной ему лепнины, скромно и достой-но став в этот почетный ряд, и только эклек-тика купеческой вульгарностью потревожи-ла в нескольких местах цельность Бульвара.Лестница Приморского бульвара называ-

лась в разные времена Гигантской, Булевар-ной, а в советское время � Потемкинской. Она

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

14

теперешнее свое имя носит в честь мятежногоброненосца, стрелявшего однажды по Горо-ду, пугая, но стрелявшему именно целясь внаш оперный театр, и не попавшему, к счас-тью, как, впрочем, и все в этом мятеже оказа-лось никуда не попавшим. Ее название горо-жане связывают впрямую с именем князя По-темкина, замыслившего основание Города.Лестница эта, широкой и спокойной рекойниспадающая от подножия Герцога, страннымобразом, в ощущении, ведет только вниз, кморю, к заливу, к дальним и загадочно маня-щим странам. И над ней, хорошо видный сморя и встречающий приходящие в Город ко-рабли, стоит неизменный, «широколобый ипечальный Дюк». Где бы ты ни был, в радостии не очень, в любых дальних городах и про-странствах, хорошо знать, что он все такжестоит здесь и протягивает навстречу тебе своюруку.Задумана лестница была еще в 20-х годах,

но только в 1835 был утвержден проект Ф.К.Боффо. Строилась она с 1837 по 1841 год вме-сте с подпорными стенами и контрфорсами дляукрепления кромки Бульвара. В память Крым-ской компании и бомбардировки Города по

15

обеим сторонам лестницы думали установитьподнятые с английского фрегата «Тигр» пуш-ки, но ограничились только одной и постави-ли ее на Думской площади, на тяжелом пьеде-стале из искусственного гранита. Смотрит онав залив, откуда фрегат первым из англо-фран-цузской эскадры начал бомбардировку Горо-да 10 апреля 1854 года.

ПУШКИН

На Приморском бульваре по правую рукуот Дюка, в самом его конце, перед Думскойплощадью, стоит памятник Александру Пуш-кину. Третий в истории, второй после знаме-нитого московского на Тверской, он странноповернут спиной к зданию Думы, а лицом об-ращен к гражданам Города, поставившим этотпамятник, к аллеям бульвара, и окружен че-тырьмя чугунными чашами фонтанов. Круп-ные рыбы с задранными хвостами привольноулеглись на скошенных гранях постамента инасмешливо пускают струйки воды в чугун-ные фонтанные чаши. Трудно сказать поче-му, но в этом именно памятнике, в лице Алек-сандра Сергеевича ощутима африканская

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

16

кровь. Может быть, тут сказался наш зной-ный юг. Он многое, если не самое главное,сделал у нас на юге с самим собой, благосло-венным для него было это «суровое» изгнание� с сурового серого севера в многоцветный ссиневой неба и звонкодрожащим под ветрамивоздухом, наш, ему полюбившийся Город.Здесь все было иным � вид строений, лицалюдей, их легкая походка и легкий склад се-рьезной деловой жизни.Греки, армяне и евреи, французы и италь-

янцы, русские и украинцы � и в самом этоммногоречии на улицах Города уже было про-тивостояние чиновничьему миру севера. Всёздесь было легким, сборы в путь необремени-тельны, каков бы он ни был, а всё дальниестраны окружали Город, и прямо здесь они иначинались, у подножья будущей Потемкинс-кой лестницы � всякие Турции и Леванты ипрочие сказочные Китаи. Крым лежал в под-ножии Города и пригородом его ощущался. Асеверные столицы лежали в окружении вели-кого безмолвия пустынь и населений, и непро-ходимыми были от них дороги в мир. И Пуш-кин поэтому у нас иной � он здесь изменился,ему эта земля стала любимой и навсегда так

17

осталась. Он нам стал основатель, как и Гер-цог. Ах, не надо бы ему возвращаться на се-вер, в опасные эти столицы.Основное в этом памятнике постамент.

Пушкину, чтобы быть узнаваемым внешне,многого не нужно � курчавость, бакенбарды,семитский профиль � остальное живет в нас.Это лучший из лучших образец соразмерно-сти бюста и основания, когда сохраняетсяпространственная монументальность. Памят-ник поставлен на основательный фундамент истоит крепко, в ремонте нисколько не нужда-ясь. Это замечательно! Если бы мэрия что-тоздесь поправила � то, ниже достойных нас слов� «А.С. Пушкину. Граждане Одессы», она быврезала в старый гранит свое имя и дату, иимя мэра, который, отреставрировав Пушки-на, нам бы его как-будто даровал.Теперь Бульвар и Думская площадь укра-

шены рядом фонарных чугунных столбов, от-литых «под старину». Ничего столбы, но сто-ят они как-то странно. Дело не в выбитых стек-лах фонарных, это так должно у нас быть, таклегче гореть фонарю.

�В детстве была у меня любимая книжкао Буратино и в ней картинка, как идет эта слад-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

18

кая троица, лиса Алиса и кот Базилио, и в се-редине Буратино, в страну Дураков закапы-вать золотые монеты от Карабаса в землю поляЧудес. Был нарисован городской ландшафт,характерный для этой страны, с фонарнымистолбами и я, мальчишкой, заметил и навсег-да, как выяснилось, запомнил, что столбы всеэти фонарные стояли криво-косо, � не бываетв стране Дураков вертикально установлен-ных и вообще параллельных друг другу стол-бов! И сколько живу, на всех горизонтах род-ных палестин наблюдаю эту привычную кар-тину � перекошенные столбы. Только что по-ставленные, отлитые в чугуне по старым об-разцам, застекленные и окруженные тротуар-ной плиткой, но � неизбежно косые. Как сим-вол родины, как ее насмешливая и лукаваяулыбка �

Увидишь и сгоряча думаешь � Европа,наконец-то, но приглядишься, � нет, все жеродина!

19

ВОРОНЦОВСКИЙ ДВОРЕЦ

По левую руку от Дюка, в противополож-ном конце бульвара, стоит заброшенным Во-ронцовский дворец. Проектировал и строилего Ф.К Боффо в 1824-1829 годах. Мудрымбыл Город и сумел сохранить, пренебрегшимелкими сплетнями, добрую память об этихдвоих, Воронцове и Пушкине.Стоит дворец на самом краю приморского

холма, в месте, где когда-то был расположентурецкий Гаджибей, и до него задолго � гре-ческий античный полис. Кубической формытело дворца грузно и рождает печальное чув-ство заброшенности. Он врос в землю, печа-лен, как никакое другое здание Города и все-гда, сколько помню, это ощущение сохраня-лось.К морю обращена открытая терраса, опо-

ясывающая дворец, а со стороны внутреннейстоят грузные, тосканского ордера, колонныс портиком и в память турецких компаний еговладельца, вделаны в стены дворца изразцы сарабской вязью. В знойный полдень неожидан-но гулко звучат шаги по мраморным плитампод этим широким портиком. Там десять тя-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

20

желых колонн и в прохладной глубине порти-ка очарованием театральной декорации уст-роился двусторонний мостик-лестница парад-ного входа. Эти лестничные всходы прямы,без закруглений и изгибов, что придет вскоре,а здесь сохранена память ордерной системы,дыхание стиля. Так тихо, прохладно, торже-ственно, � все кажется, задержи здесь шаг,чуть погоди � и распахнутся двери над лест-ницей, заиграет музыка клавесина, выйдуткавалеры и дамы и спустятся по лестнице этой,кавалеры направо, дамы налево и здесь, сой-дясь вновь, продолжат танец. Прогулочнаягалерея устроена на крыше портика и верти-кали чугунных столбиков несут давно не за-жигавшиеся фонари и много таких, ослепшихнавсегда, фонарей осталось висеть в прохлад-ной и недосягаемой высоте портика. Есть ещеодин, четырехколонный, боковой портик.Между сдвоенными колоннами там стоит, чу-дом сохранившийся, литой трехголовый фо-нарь. В двух шагах рядом стоит сегодняшний,поставленный нынешними властями тоже фо-нарь � из сварной канализационной трубы,окрашенной в национальные цвета. Надо лидобавлять, что все фонари, новые и старые, и

21

которые еще будут поставлены здесь и везде,� разбиты. Такая странная нелюбовь к све-ту...Собирались во дворец гости, на бал, рас-

пахнуты широко были въездные ворота, мяг-ко шуршали каретные колеса по гравиюподъездной дороги, горели фонари на фоненочного неба и моря под портиком, по всемупериметру дворцовой балюстрады, над егокрышей, вдоль оград и в манящей глубинесада. Распахнуты широко были парадные две-ри, (заколоченные навсегда, задохнувшиеся,их теперь не открыть). Сияли светом громад-ные дворцовые окна, открытые настежь в про-хладный сад, вдоль стен расставлены былишахматными пешками лакеи. Разгоряченныетанцами гости выходили на широкий балконполюбоваться заливом и ночным морем.Там приветливо покачивались многочис-

ленные мачты торговых кораблей всех фла-гов, настоящее и будущее Города читалось наглади залива. Звучала речь на всех европейс-ких языках, достойная молодого Города, го-ворили они о мировой политике и торговле, олюбви и стихах (я был там сегодня и на балю-страду эту поднялся � там просто теперь под-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

22

няться, не надо огибать тело дворца, направ-ляясь к ступенькам, решетка ограждения вы-ломана во многих местах � последние десяти-летия там не подметали мусор, все пропахломочой, спали там два бомжа на газетной под-стилке, а третий спал устроившись особо, подпарадной лестницей портика, по которой ког-да-то спускались танцевальные пары; где жетеперь новый Некрасов, чтобы порыдать упарадного подъезда, и где смешной малень-кий Чарли, чтобы посмеяться над бездомнымчеловечком, уснувшим на руках городскойсвятыни?Братьев принимали в молодом Городе �

Александра I в 1818 году и Николая I в 1837 вВоронцовском дворце (для Николая был данроскошный бал в думской зале). Несчастнойбыла судьба этих братьев � в попытке одногостроить Россию с европейским благородствоми конституциями, и в попытке другого, ожег-шегося, строить ее в рамках суровости отече-ственных законов. Построить страну у насвозможно только с помощью топора, и тогда вблагодарной памяти народа останется твоеимя навечно, и, если звали тебя Иоанном илиПетром, или Иосифом, то кровавого паука-

23

монстра назовут уважительно Грозным, пре-образователя, вывернувшего страну наизнан-ку и пустившего ее плясать полуевропейскимманером � Великим, а «отца народов, другадетей и физкультурников», самого кровавогопосле Гитлера монстра в истории людей, бу-дут вспоминать с любовью и ностальгией.Но тех, кто положит к ногам этого народа

свой воспаленный усердием разум, чистотунамерений и величие души, справедливо по-глотит океан бесконечной объемом и протя-женностями косной массы, поглотит, наделивв благодарность издевкой и пренебрежением.Так было всегда, от царя Бориса до царя Пав-ла, и не в царях дело, но так всегда здесь ибудет!На самом обрыве холма стоит, продолже-

нием дворца, выполненная в тосканском ор-дере легкая дуга колоннады � лучшая обзор-ная точка Города и самый красивый во всемего силуэте и всегда легко читаемый знак, приподходе к Городу с моря. Там два ряда по де-сять колонн, поставленных на высокий сту-пенчатый цоколь, и внутренний ряд сжат пру-жинящей силой, а внешний растянут и так онизакреплены навечно. Число этих колонн и их

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

24

расположение противоречат ордерной систе-ме, но колоннада так красива! Она бесполез-на, если потерять, или наоборот, так никогдаи не обрести, представление о пользе, о том, вчем мы так нуждаемся.

(В нашем Городе колонны есть повсюду,на каждом доме и в каждом квартале, у нас ирынки были видом античного форума � вкру-говую окружены колоннадой. Но самый рас-пространенный ордер у нас � тосканский. Этопамять о загадочном народе этрусков, так пе-ределавших первый греческий � дорическийордер, и, в отличие от остальных греческихордеров, менявших строгость дорического наизысканность ионического и прихотливостькоринфского, тосканский этой древней про-стоты не нарушил. Он даже стал строже и чутьстройнее, чуть выше, чуть спокойнее �и за-гадочнее!).Когда-то дворец и само поместье Ворон-

цовых были отстранены от Бульвара кован-ной решеткой и пики ее полукружий вдава-лись в бульвар и посажены были у входа навысоких пилонах сторожевые каменные львы.Две вмонтированные в решетку тяжелые льви-ные морды с кольцами в зубах их дополняли в

25

охране и удивленно глядели в пространствобульвара. Не помогло � решетку сняли, альвов перенесли на задворки, ошельмовав ипревратив в декорацию. Сторожевых этихльвов сделали развлечением гуляющей пуб-лики � у них отбиты хвосты, выломаны челю-сти, на них сидя фотографируются туристы иупитанные невесты и все это, � обшарпанныестены дворца, выломанные и пропавшие час-ти решеток, исписанные всякой дрянью колон-ны, обездоленные львы, � превращает одно изсамых красивых мест Города в кладбищенс-кий участок, исполненный невыразимой печа-ли. Но, возможно, это летаргия, сон разума,от которого мы отказались на время, но выш-ло � надолго!Открытых же колоннад в профиле Города

было две, одна ныне сохранившаяся Ворон-цовского дворца над обрывом к Практи-ческой гавани (прямо напротив неё, пере-черкнув вид на залив, в самое последнее вре-мя установили гигантского размера опоруподвесной эстакады Одесского порта, изуро-довав одновременно вид бухты от колоннадыи вид Города с моря), и вторая, декоративная,стоявшая ранее на месте здания Публичной

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

26

Библиотеки, а теперь Археологического му-зея (Музей Общества Истории и Древностей),проекта Г.И. Торичелли от 1835 года. Онахорошо видна на старых гравированных ви-дах Города от таможенной площади. Обе ко-лоннады экранировали пространство При-морского бульвара с двух крайних его кон-цов и стояли над крутыми обрывами.Бульвар нумерован необычно, ведь у него

только одна сторона, и поэтому номера идутвперемешку, чет и нечет, подряд. Снаружи домприукрашен. На нем запоздалый камзол векавосемнадцатого, сюртук девятнадцатого, итолько русский модерн честно глядит в лицоулицы, опережая сегодняшнюю моду. Чтобыпонять дом, надо зайти к нему в гости, по до-машнему, во двор, Надо постоять в тишинеэтого двора, разглядывая его исподтишка, итогда многое в нем прояснится. ...Во двореномера 12-го спрятался восемнадцатый век:каре высоченных окон, во всю ширину дворабалкон и за ним колонны в два верхних этажавысотой. В тишине слышен твердый гвардей-ский шаг и четкость приглушенной команды� идет смена караула. Главное не глядеть на

27

первый этаж, где смогли достать и все изуро-довать новые пришельцы.Идея оформления бульвара на стрелке цен-

трального городского массива, между двумяразрезающими город глубокими балками, при-надлежала самому Дюку. Сохранилось пре-дание, что строительством бульвара были воз-мущены богатые негоцианты Города. Раньшеони могли из окон собственных домов наблю-дать входящие в гавань и покидающие ее ко-рабли, бульвар же заслонил гавань. Лучшиев империи архитекторы формировали буль-вар. Ф.К. Боффо создал проект лестницы При-морского бульвара (странно сегодня знать, чтомногие современники строительства лестни-цы, возмущались этим «бессмысленным» про-ектом, мол, лестница эта никуда вовсе и неведет � тогда действительно практически у еенижних ступеней плескалась море, � она не-пропорционально, чудовищно огромна и ис-кажает перспективу Города ...), и он же про-ектировал здания на его концах � Воронцов-ский дворец и старую Биржу, архитекторА.И. Мельников вдохновенно нарисовал дваполуарочных дома перед лестничной площа-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

28

дью и, позже, в этой арке-радуге естествен-ным образом и навечно встал на свой поста-мент бронзовый Дюк, работы Ивана Марто-са.Слева у Потемкинской лестницы, в сере-

дине ее высоты, есть вход в парк. Лежит он насрезе холма, на плоскости, образованной мощ-ными подпорными стенами. Спуститься в негоможно и с Воронцовской площадки по неши-рокой и глубокой лестнице. Это был первый вРоссии городской Детский сад с бесплатнымииграми и гимнастикой Он до революции назы-вался Детским и сюда водили детей на про-гулку. Взрослые сюда, кроме матерей и няньне допускались. На старой открытке этот саддействительно полон детей. Они водят хоро-вод, держась за руки, что-то им показывают иони кого-то обступили кругом. В мое времятам пахло развратом. Так было принято счи-тать в порядочных одесских домах, так счи-тали одесские матроны, опираясь в этой оцен-ке на чужой, надо полагать, опыт. Теперь онпуст, густо зарос деревьями и травой с сорня-ками, и у подпорной стены заросли эти сталисовсем глухими.

29

ЛЕСТНИЦА

Фуникулер называли в Городе подъемноймашиной. Еще бельгийской компании (пост-ройки 1903-1904 годов) трамвайчики шливстречно, в лоб, по одной линии, и только всередине они разбегались. Они тянули пооче-редно друг дружку за хвостик кверху. Мамакрепко держала меня за руку на входе в этивагончики. Они долго загружались, осторож-но закрывались двери и по свистку кондукто-ра неторопливо отправлялись вагончики впуть.

Пегасы, красавцы пегасы.Мои деревянные кони ...-------------------------------------В детстве знавал я счастьекружиться под визг шарманокв праздничном шуме и блескена скакуне деревянном.------------------------------------------О где вы, радости детства,когда за медяк на ладониподхватят красавцы пегасы,умчат деревянные кони.Антонио Мачадо

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

30

Как и наша Потемкинская лестница, смыс-лом здесь было не столько облегчение подъе-ма горожанам, сколько красота и любовь. Мыехали вниз, чтобы затем подняться � в те годывнизу, если вы не направлялись в Порт и накатера, делать вам было вовсе нечего.Затем фуникулер разрушили и взамен со-

орудили серую многоступенчатую эскалатор-ную кишку. И тот, кто это задумал и нарисо-вал, я надеюсь, был справедливо наказан судь-бой � женщины ему изменяли, бросали егожены и кусали случайно встреченные собаки,включая и тех, кто, отродясь, никого никогдане кусал! Затем решили вернуться к фунику-леру вновь, разрушили эскалатор (что пра-вильно), уложили уже рельсы, но смена город-ских властей остановила строительство ново-го фуникулера. И стоят в пунктах А и Б доми-ки конечных станций, между которыми, вый-дя из пункта А никакой поезд прийти в пункт Бвовсе не может. Куда же они деваются, вый-дя?Все это пустяки, смешной мизер � есть же

наша лестница, чтобы сбегать по ней безза-ботно вниз и, не торопясь, подниматься кДюку, и она по-прежнему на ходу и надежна.

31

Вот и не о чем горевать! Она привычно зага-дочна � от Дюка вниз видны только площад-ки, но нет ступенек, снизу вверх видны толькоступеньки и вовсе нет никаких площадок. Еедлина и ширины различны, спускаетесь ли вы,перепрыгивая с площадки на площадку, или,не торопясь, поднимаетесь, пересчитывая сту-пеньки и всегда сбиваясь со счета. Но зависитэто от времени года и вашего настроения, ответра с залива, поэтому я не знаю их число, даи к чему, ведь в путеводителях это записанотысячу раз плюс один. Мудра была матушкабессмертного Митрофанушки (как многим илучшим обязаны мы Фон Визину его «Недо-рослем», как часто повторяли его бессмерт-ный завет «не хочу учиться, а хочу � », неважно, чего хочу, здесь, главное, посылка � идаже карканье «учиться, учиться и еще раз �»,к нам не прилипло!), � не следует заниматьсядеталями дела! Но по краям лестница обрам-лена широкими и высоченными ступеньками� парапетом, и, если вы сохранили еще легкийи летящий шаг, � вам по ним и сбегать!Лестница эта в нашей жизни от первого

шага и до последнего дня, когда нетвердо сту-пит нога на ее ступени. Мы сбегали по ней

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

32

легко и весело, мы, бывало, и поднимаясь поее бесконечным на подъеме ступеням бежали,� по ней съезжали на велосипедах и мотоцик-лах, однажды кто-то даже на грузовике, я как-то попытался спуститься, прыгая на однойноге, но в тот раз у меня не получилось, мыиграем с ней, как с самой любимой игрушкой,подаренной однажды и на всю жизнь, и онавсе это терпеливо переносит, принимая нас вовсе времена нашей жизни, какими мы к нейприходим, мальчишками и юношами, и ста-риками, она нас любит любыми. И кажетсямне иногда, что вся пролетевшая стремитель-но жизнь так и заключилась между ее ступеня-ми � спустился впервые, вприпрыжку, поднял-ся в последний раз, останавливаясь на пло-щадках и отдыхая. С годами растет число икрутизна ее ступеней, но теперь, когда я за-держиваюсь отдышаться, я слышу ее глухо-ватый и заботливый голос и вижу, как посте-пенно вырастает, приветствуя меня, наш Гер-цог.Вот ведь как � слова эти, родные нам с дет-

ства, «Дюк» и «Герцог», мы знаем особо, чтоли, никогда не применяя их ни к кому большев мире. Были, конечно, всякие герцоги в мире,

33

но наше это слово, идущее всегда, даже мыс-лимо произносимое, только с большой буквы,эксклюзивно, и только к одному в историилюдей приложимо, и, когда мы говорим«Дюк», мы используем одно из несколькихтолько, по настоящему одесских слов, нико-му более неведомых в мире!Как хорошо � здесь вокруг все мое, сту-

пеньки и постамент Дюка, каждая щербинка... и море, лежащее внизу и растущее в гори-зонте ...

ДУМСКАЯ ПЛОЩАДЬ

Думская площадь, начинаясь Приморскимбульваром, расширяется в сторону Пушкин-ской улицы, захватывая ее начальную часть.Три архитектурных ансамбля ограничиваютэту площадь: боковая сторона здания Думы,окаймленная вековыми платанами, зданиеАрхеологического музея (Бывшая Публичнаябиблиотека Города, первая публичная библио-тека империи) с четырехколонным античнымпортиком над высокой входной лестницей иАнглийский клуб.Здание Думы в основе есть творение Джа-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

34

комо Кваренги, его Александровский в Цар-ском Селе дворец. Ф.К. Боффо использовалэтот проект, когда в 1829-1834 годах поста-вил в самом торце Бульвара свою и нашу Бир-жу. К основному залу с полукруглой ротон-дой примыкают два далеко вынесенных в сто-рону Бульвара крыла, � руками, протянуты-ми для объятия, обращен к нам дворец Думы,и соединены эти руки двойной, коринфскогоордера, прозрачной колоннадой. Как четка-ми, которые отсчитывают время нашей жиз-ни. Эти крылья соответственно рисунку хол-ма имеют разную длину. Внутри там был дво-рик, раскрытый к Бульвару. А торцы крыльевсмотрели на Бульвар громадными полукруг-лыми окнами. Тяжелая закрытая полуротон-да в шесть грузных колонн на высоком цоко-ле спряталась во внутреннем торцевом двори-ке. Очаровательной легкости лесенка, обте-кая контур ротонды, ведет на ее площадку � истранное несоответствие звучит в мотиве ме-нуэта этой легкомысленной лесенки органнымфугам Баха (в коротком парике, основатель-ной плотности фигуры, в серьезности отноше-ния к делу�) грузной, канцелярского назна-чения, ротонды. Ф.О Моранди в 1871-1873

35

перестроил здание Биржи, заложил внутрен-ний ряд колонн и на месте открытого дворикаустроил просторный крытый вестибюль с ант-ресолями и лестницами. А на месте арочныхокон сделал ниши, где поставил Меркурия иЦереру. Над колоннадой поместили скульп-турную группу, символизирующую временасуток.Так это досталось нам. Задуманное для

открытых и широких пространств Царскосель-ского парка, легкое здание дворца стало накраю Карантинной балки, в самом торце Буль-вара, в самом начале жизни каждого из нас!Оно трехлико, � легкости и очарователь-

ной стройности к Бульвару (если вырасти ивзять палочку дирижера и провести ею по ство-лам колонн, они заиграют веселую и тихуюмелодию), парадной основательности к думс-кой площади (это выход к народу, к общениюи приветствиям) и тяжеловесной канцелярскойскуки к внутреннему саду (подняться по лест-нице, поклониться, протянуть бумагу на под-пись�). От угла его двух сторон разбегаютсядве лучшие в мире улицы � Бульвар и Пуш-кинская.Боковая сторона дворца резко отлична от

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

36

парадного портика спокойствием, основатель-ностью и исходящей от ее стен тишиной и про-хладой в самый жаркий полдень и величавыеплатаны кажутся задуманными вместе и не-разрывно со зданием. Здесь был когда-то вы-несенный в пространство площади высокийнавес над входом, на стройных колонках и счугунной вязью литого козырька. Глубокий,в четыре-пять метров, ров проведен вдоль ос-нования этой стороны дворца, в нем высокиеокна подвалов и наклон внешней стены рвадает им свет. (Там во рву живет кошка и рас-тит котят. Сами котята выбраться наверх ни-как не могут, но мама-кошка стрелой взлетитпо отвесной лестнице сваренной из тонкогопрута, если вы ей принесете чего-нибудь по-есть. Попробуйте, и вы поразитесь � в циркетакого не увидеть! Такой глубокий ров былкогда-то в Вавилоне и воспитывались в немльвы. Когда эти котята � рыжий, черный ирыжий � подрастут, опасно станет ходить ве-черами на думскую площадь!).На этом участке Пушкинской улицы про-

езжая часть пробно была замощена желтымклинкерным кирпичом (двумя разными образ-цами), и так планировали городские власти

37

замостить всю Пушкинскую, но вышло слиш-ком дорого, началась к тому же война, и отэтой чудной идеи отказались. А жаль, как быэто украсило лучшую улицу Города, а насчетденег, так все равно они вскоре сгорели в кот-ле революции. Улица бы осталась нам навсег-да! Площадь эту пересекает продолжениемЛанжероновской улицы спуск к порту. Онминует здание Литературного музея и падаетглубоко вниз многоступенчатым ланжеронов-ским спуском. Широкие гранитные его ступе-ни заключены в развал высоких подпорныхстен, и внизу лестница раздваивается участ-ком подъездной булыжной дороги. Она выво-дит вас на простор таможенной площади, ко-торая вся принадлежит уже не Городу, а Пор-ту и Морю.Теперь перед зданием Археологического

музея стоит скульптурная копия Лаокоона (ееоригинал находится в Ватиканском музее), гдев страшном напряжении сил отец пытаетсяспасти своих сыновей от удушающего кольцакарающих змеиных тел. Долгий путь проде-лала эта пирамидальная скульптурная груп-па, перемещаясь по Городу. Она стояла пер-воначально в саду скульптур на даче Григо-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

38

рия Григорьевича Маразли на Французскомбульваре и затем, когда в связи с революциейграбились дачи, была перенесена в центр Го-рода и много лет стояла в очаровательномскверике на Преображенской, в месте впаде-ния в неё Полицейской улицы. Оградой былобнесен этот сквер и много лет я бегал мимо винститут либо просто в Центр.Странна и печальна судьба Лаокоонова.

Наказанный богиней Афиной � Палладой запопытку предупредить троянцев об опаснойвыдумке Одиссея с деревянным конем, он ты-сячелетия терпит ее гнев так далеко от Трои.Уже третье место занимает эта скульптура вГороде и нигде покоя найти не может. Отбитыруки у несчастных сыновей лаокооновых се-годняшними вандалами, орудием гнева свое-го выбранными Афиной � Палладой так мно-го веков назад.Перед музейным зданием и по всему пери-

метру внутреннего сада литературного музеястоят каменные скифские или половецкиебабы со сложенными покойно руками. Онитысячелетие стояли в степи, в густых травах,на высотах холмов. Их вывезли для сохран-ности в наш музей. За эти совсем немногие

39

годы своей городской жизни они страшно истремительно разрушились � совершенно стер-лись черты лица. Оказалось, что городскаясреда, нами не ощутимые дым и копоть здоро-вой городской жизни, для них губительны со-вершенно. Но, возможно, что они попростуне хотят больше видеть нас вместе со всемнашим прогрессом, и нас слышать, то, о чеммы говорим. ...Они были богами и покровите-лями степных кочевых народов. Люди для нихбыли только вместе с конями и стадами скота.Густая и высокая трава степи мягко и ласко-во стелилась волной к их ногам, зверье бега-ло по всяким своим делам в этой траве, лета-ло множество птиц, шли неторопливо столе-тия, из глубины которых приходили к нимлюди, их родной народ. Даже и не в том дело,что не стало этого народа, ради которого онижили на земле, что они теперь измазаны крас-кой и всякими глупыми словами � от отвраще-ния к нам, сегодняшним, они уходят в веч-ность, скрывая от нас свои лица.

Как принято было в старых северных сто-лицах, город тоже имел свой Английский клуб(в веке восемнадцатом говорили в России пра-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

40

вильно � Аглицкий). Он одноэтажен и шестьювысокими окнами центрального зала выходитна театральную площадь (когда там стоял ста-рый Театр, они гармонировали фасадами), ав сторону Пушкинской улицы здание вырас-тает с естественной убылью холма, на кото-ром стоит, в полутораэтажное, на высокомрустованном цоколе. Когда-то здесь был ши-рокий балкон, низко висящий над тротуаром,с великолепной кованой решеткой, и весь фа-сад был строже. Теперь там много лепнины икренделей. А Ланжероновская, по краснойлинии Итальянской улицы, отсекалась высо-ким решетчатым забором и воротами. На ста-рой гравюре виден за этим забором густой сад.Создал здание клуба в 1841 году Г.И. Тори-челли. В клубе этом бывал работник городс-кой таможни, отставной маиор Лев Пушкин,основные занятия которого со знанием описа-ли друзья* :

«Наш приятель Пушкин ЛевНе лишен рассудка,

*Эта эпиграмма написана в 1820-х годах Ба-ратынским, Дельвигом, Плетневым и самимЛьвом Пушкиным

41

Но с шампанским жирный пловИ с груздями утка

Нам докажут лучше слов,Что он более здоровСилою желудка»

Очаровательная скульптурная группа ус-тановлена перед клубом с театральной сторо-ны, с тремя сидящими на пригорке ребятиш-ками. Сидят они на густой траве и старшаядевочка, сидя в центре, обнимает за плечи са-мого маленького из ребят, чтобы он не упал схолмика. Прижавшись друг к дружке голов-ками, они, тихо смеясь, всматриваются в ля-гушку, сидящую на краю фонтанной чаши ипускающую изо рта струйку воды. Так тиховокруг, � ведь они замерли � чтобы не вспуг-нуть лягушку. Здесь все соразмерно чувству,уравновешенно, и небольшая, в общем, ком-позиция великолепно справляется с простран-ством, вовлекая его и организуя. Я помню ре-бенком эту скульптуру, тогда она стояла напротивоположной стороне театральной пло-щади, на роскошной клумбе, на спуске холмаперед самим театром. Я любовался ею ребен-ком, а позже показал ее впервые своему сыну

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

42

и теперь уже своей внучке. Это подлинникработы какого-то француза и, говорят, копиясохраняется где-то во Франции, в музее. Нашже оригинал имеет сложную и печальную судь-бу. Происхождением он, возможно, из собра-ния Маразли, при ремонте Театра в шестиде-сятые годы скульптурную эту группу, за не-надобностью, разбили и собирались выбро-сить в мусор, и только чья-то публикация впрессе позволила ее спасти. Сегодня у детокотбиты ручки и ножки (на моей памяти это слу-чалось уже десятки раз), лягушка уже не под-линная и заменена копией, тоже не первой,взамен украденных. Нет, массы вовсе не рав-нодушны к новым формам, как говорил Гете,они ненавидят любое отклонение от обыден-ности, от стихии пищеварительного существо-вания.Дугообразна линия Воронцовского пере-

улка (Краснофлотский, Екатерининский) и всамом его конце, перед Бульваром, она лома-ется прямым углом. Он кривоколенный, узкий,и поэтому лишен деревьев. Но его дворы пол-ны зеленых крон, внутренние садики есть вэтих дворах, они имеют ограду, а в ней коло-дец и в центре стройная ваза. Начинается пе-

43

реулок многоколонным гулко-коридорнымдворцом барона Маса (архитектор Ф. Маран-ди, 1849). Слева идут арки конюшенного дво-ра (там внутри, чуть вправо, на внешней сте-не, сохранилось кованное кольцо � коновязь).В переулке много высоких дворцовых арокнад проездами и в арках кованные дугами ре-шетки. Если идти переулком от Воронцовско-го дворца, по правую руку, в самом началепереулка, есть тайный петляющий ход, и мож-но, при нужде, мгновением сбежать в самуюглубину Военного спуска. И загадочный домтам есть под № 4-м � стоит сохранившаясямногоэтажная фасадная стена, в окнах горитсвет, сквозь занавесы видны тени людей, ноза этим фасадом пустота, куда-то и навсегдаисчез дом. И кажутся окна этого дома фраг-ментами меняющейся сцены в театре теней иабсурда, где в отсутствующем пространствечто-то разыгрывают тени дано пропавшихлюдей, о чем-то спорят, жестикулируют, за-ламывают руки жестами удивления и любви...Чуть надломленная в отдаленной перспек-

тиве, раскатывается от Екатерининской пло-щади улица Сабанеева моста, разбиваясь вконце о высокое, в красном кирпиче, эклек-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

44

тичное здание доходного дома на Надеждин-ской улице. Кроны растущих под мостом чу-маков с кровавыми стручками семян нависа-ют над ним. Сразу за мостом на крутом склонеобрыва к Военному спуску стоит камерный садграфов Толстых и за ним их двухэтажный дво-рец, ветви и цветы улыбаются с его оконныхвитражей. Голова печального льва нависаетнад въездными воротами картинной галереидворца и меандр неостановимо бежит по егостенам.

45

Думская площадь

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

46

ДЕРИБАСОВСКАЯ

Дерибасовская улица загадочна. Она ко-ротка, часть ее длины занимает Городской сад,а участок ниже Пушкинской улицы, тупико-вый, и вовсе выпадает из восприятия в каче-стве Дерибасовской), она застроена преиму-щественно двух-трехэтажными зданиями весь-ма посредственной архитектуры, в несколь-ких местах своей и без того короткой протя-женности она изувечена вставками советско-го времени, от сталинского ампира, на углуЕкатерининской, до хрущевки, на углу Гаван-ной. Собственно улицы, украшающей Город,здесь вовсе нет. Есть иное: основная линия инерв. В ней, в этой короткой линии великонапряжение чувства и в основу ее положенанекая магия, природа которой неопределима,но всеми и всегда ощущалась.До 1811 года называлась она Гимназской

(реже Гимназической улицей, от коммерчес-кой гимназии Вольсея, открытой по указу Ри-шелье в 1804 году), затем Дерибасовской,Лассаля (с 1920 по 1938 год), Чкалова (послеего гибели в 1938) и вновь, при румынскойоккупации, стала Дерибасовской, так ею и

47

оставшись.В самом конце тупика установлен к 200-

летию Города памятник Иосифу Де Рибасу.Стоит кузнечиком на груде булыжника, вы-ковырянного из мостовой, человечек в стили-зованном под XVIII-й век камзоле и со шты-ковой лопатой гробокопателя в руках, ма-ленький и никому ниоткуда не видный, по-скольку это самое низкое место окружающе-го ландшафта. Выполнен памятник этот смаксимальной экономией способностей исредств. Недостойный и оскорбительный дляпамяти Иосифа Де Рибаса и наших чувств.Ах, ему бы памятник поставить � по заслу-

гам, такому, каким он был � солдату удачи,авантюристу и политическому интригану,любителю крупной игры в масштабах Евро-пы, храбрости его поставить памятник, привзятии Измаила, с широко поставленныминогами, ртом, в яростном крике, со шпагой вруке и развевающемся камзоле, с головой вяростном полуобороте к идущим следом чер-номорским казакам. ...И этим человеком, гля-дящим в лицо устрашенной судьбы, любовать-ся бы горожанам, видя истоки Города именноздесь. ...И место для этого памятника пред-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

48

назначено с первоначальных наших времен �на Воронцовской площадке, у дворца (а па-мятник ракетостроителю можно перенестикуда-нибудь на Пересыпь, в хорошее и дос-тойное место, в какой-нибудь номерной � За-ливной или Деревообрабатывающий пере-улок�). И оказались бы они, как и положено,рядом, в самую парадную линию Города, �Дюк, Пушкин и Де Рибас � три «кита», накоторых стал и стоит Город!Дерибасовская всегда была обсажена ака-

циями.

«Большая Московская» гостиница. Тако-го избыточного лепниной образца модерна нетбольше в Городе и вообще редко такое быва-ет с модерном. Стоит он особняком, вне рядадомов и на лучшем месте, глядясь в Городс-кой сад и Греческую площадь. На его стенахсобраны все ходовые сюжеты модерна: круп-ные маскароны в гирляндах цветов, расти-тельные опоясывающие фризы с диковиннойптицей в зарослях, парные львы, усевшиесянад зеркальными стеклами окон. Крыша ког-да-то была украшена большими шарами. Онв страшном состоянии, рушится и облетает

49

лепнина, висят продырявленные балконы.Как-то был даже начат ремонт со стороныКолодезного переулка, но дело дальше не по-шло.Старых открыток этого дома множество �

им гордились. И видно, как был он наряден,как праздничен был. Там, на открытке, лет-ний день, в самом начале лета, весь в молодойчистой зелени, когда каждый листик чувству-ет себя неповторимо особым и чуть звенит подлегким ветерком, касаясь о него и своих сосе-дей. Еще малознакомы ему листики-соседи (нобудет долгой общая жизнь в высоте и на вет-ру, будут ласковые дожди, но и страшные гро-зы будут, как и даровано каждому из нас вжизни). А сейчас все дерево звенит тихой пе-сенкой.В первом этаже этого дома всю нашу жизнь

был «Золотой ключик», кондитерский, луч-ший в Городе магазин. Нас приводили сюдародители, меня мои, я � сына, и теперь я хожусюда с внучкой. На стенах был многократнопредставлен умненький � благоразумненькийБуратино, золотоволосая Мальвина и коро-левский пудель по имени Артемон, символ от-ваги и благородства. Теперь магазина этого

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

50

не стало. Его перенесли сначала за угол, вновый греческий дом, а теперь «задвинули»вплотную к Привозу. Но, согласитесь, глав-ный «сладкий» магазин для детей должен бытькрасивым, в красивом торжественном местеГорода, где был всю нашу жизнь!

В узком Красном переулке, вытекающемиз многолюдной Дерибасовской, практичес-ки не бывает людей. Он стар, двухэтажен, ветхи очень тих. Были здесь когда-то маленькиегостиницы, очень средней руки, а в первыхэтажах небольшие магазинчики и мастерские.И все стены первого и даже второго этажейбыли в рекламных щитах и вывесках.На старом фото кофейная «Константино-

поль» с вынесенной на тротуар деревяннойверандой и столиками, она невелика и уютна.(«Константинополь» это правильное названиедревней столицы Византии и только так назы-вали у нас этот город). Это кафе-ресторанчиксредней руки в тихом утреннем Красном пере-улке. Вроде бы в самом центре Города и такдалеко от суеты и шума. Клиенты здесь по-стоянные, они приходят сюда по утрам с Гре-ческой и Полицейской улиц и с Преображенс-

51

кой. Летним утром, предвещающим жаркийсолнечный день, они все в сюртуках и жиле-тах (а в них карманные часы на цепочке), и внепременных шляпах. Здесь подают утреннийдымящийся кофе, можно выпить пива с рака-ми, маслинами или сыром. Знакомые прохо-дят мимо и раскланиваются с сидящими наоткрытой веранде. А в полдень все они друж-но сверят часы по полдневному пушечномузалпу с Бульвара.Сидят за столиками, позируя фотографу,

почему-то одни мужчины с серьезными усаты-ми лицами, все в шляпах:

«Все в штанах, скроённых одинаково,При усах, в пальто и в котелках �»

Саша Черный

Обвалившаяся штукатурка на стенах дома№4 открыла старую дореволюционного вре-мени надпись, выполненную в технике фрески� «Мастерская ОБУВИ». Таких надписеймножество в Городе, их не сбивали вместе состарой штукатуркой, а забеливали или шту-катурили поверх. И надписи эти, всякие «Ко-лониальные товары» и «Бакалейная торгов-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

52

ля», и «Табакъ» (в межоконном проеме на вер-тикальных вывесках разъясняется: «Табакъ,Сигары и Папиросы лучшихъ фабрик, Амфо-ра»), и «Чайная торговля» («Вода, Лимонадъ,Фіалка, и Восточныя Сладости»), � они былиу нас перед глазами все это столетие, наблю-дая нас сквозь наслоения времени. Но обле-тит нестойкая штукатурка новых времен, ос-тановишься и прочтешь рекламу товаров, ког-да-то выставленных в этих окнах, да и нари-сованы сами эти товары здесь же, в оконныхпроемах и вокруг входных дверей. Как ма-шина времени � подойди, толкни старую рез-ную дверь, переступи порог в прохладнуютишину торгового зала и поздоровается с то-бою хозяин грек ...

Колодезный (Колодязный) переулок (нынеконтр-адмирала Жукова) проложен от Дери-басовской до Полицейской и пересекает Гре-ческую. Названием он обязан, видимо, фон-тану на греческой площади. Здесь, в доме куп-ца I-й гильдии Крамарева, под №3, на углуДерибасовской против городского сада жилЛев Пушкин. Первая часть переулка парадна,на углах Греческой стоит русский театр в рус-

53

ском модерне и в нем же сделаны два рослыхкрасавца на противоположном углу. Здесьмного лет был кинотеатр именем «Котовский»с кассовым залом с угла, и на лестничном мар-ше в переходе ко второму этажу висел мас-лом писанный портрет знаменитого красногокавалериста, любовно опершегося на сабель-ный эфес. Лысый череп, усы мушкой и суро-вый, но добрый, как у гремучей змеи, взгляд.Выход из кинозала был на Греческую площадьпо внешней парной симметричной лестнице.(В наших кинотеатрах была загадка: подни-маясь в зал, вы преодолевали меньшую высо-ту, чем при спуске. Ощущение всегда былостранное � вы спускались с несоизмеримо боль-ших высот. Так было в кинотеатре «Одесса»).Теперь промежуток между двумя модерновы-ми красавцами занят «греческой» многоэтаж-кой, в том смысле, что строили ее сегодняш-ние греки. Это ординарная современная ко-робка, но в первом ее этаже со стороны пло-щади «сохранен» длинный ряд колонн, памя-тью о стоявших здесь еще недавно старых ба-зарных колоннах.Там в переулке два голых и бородатых, но

плотно сбитых мужика, подпирают плечами и

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

54

руками балкон над дворовым проездом. Ониразличны судьбой � у левого на торсе широ-кий армейский ремень и простыня (я не знаюназвания этой полотняной штуки, прикрыва-ющей гордость мужчины), второй же лишенремня и прикрытие падает с чресел. Он, бед-няга, опустил правую руку, успев подхватитьпростынку. Так он и стоит, столетие уже, итолько одной рукой поддерживает балкон.Ему тяжелее. Стоял бы, плюнув на эту про-блему � только бы выиграл!Во дворе 4-го номера, в узких щелях меж-

ду высокими корпусами висят античные клад-кой и видом арки, одна над другой, простотак, потому что красиво! В высоте этой узкойщели над арочной дугой видна луна. И, по-вторяя формой продолговатый и узкий двор,на возвышении, в кованной ограде, разбитвнутренний сад, заросший густыми кустами ивысокими деревьями (а деревья в таких дво-рах всегда высоки, им надо тянуться изнутридворового колодца к солнцу!).Ах, когда-то молодой парень с глазами,

так светившимися в темноте, что ночью он ненуждался в освещении, бывший в те годы вре-менно мной, провожал к этому двору девуш-

55

ку. Наш Город коварен � в этих волшебныхдекорациях, в мягкости ночной светотени, вобманчивых ликах нашей луны, выглядыва-ющей из-за крыш, как не влюбиться, как неутратить разум, как часто мы с радостью ивопреки всей логике близких его теряли...

Зато теперь он всегда с нами, со мной, то,что осталось, ...

В Городском саду стоит эстрада, где попятницам бывали концерты. Смеющийся и ве-селый фонтан купается в центре сада. Он ка-мерный, соразмерен площади и людям. Уютен.Фонтаны бывают трех основных назначений.Крохотные размером, интимные, � для утоле-ния непролитых слез. Громадных размеров,державные, многофигурные в золоте и блеске(такими были они на ВДНХ в Москве), длянародных ликований и манифестаций. Онинапоминают парады, мирные танковые колон-ны, бодрые дикторские голоса. И соразмер-ные нам, людям, такие, на краю которых мож-но присесть, выкурить сигарету, поджидаядруга, или прочесть от него письмо, и они зас-лонят лепетом своих струй шум окружения.

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

56

Наш именно такой. Посреди круглой и невы-сокой чаши бассейна высится стройный мно-гогранный столбик из двух, большей и мень-шей, фонтанных мраморных чаш. Как акро-баты ставшие на плечи друг другу и ждущиеза удаль аплодисментов. Полусфера водяныхструй накрывает фонтанную чашу, каскадомсливаясь с верхней в нижнюю и с нижней вбассейн.Сад был подарен Городу маиором Фелик-

сом де Рибасом. Ему ничего другого не оста-валось, как подарить, ведь сад расположентак, что оставаться частным никак не мог. Это,по сути, наш общегородской перекресток. Афонтан � это знаменитый камень в русскойнародной сказке. Только разбежишься, иглядь, � лежит камень, а на нем надпись: пой-дешь налево,� пойдешь направо,� прямопойдешь� � все едино и добра не жди! Поэто-му и неважно, куда поворачивать � в логикенашей жизни это параллельные линии и онинепременно сходятся в отдаленной перспекти-ве.Если бы сад был закрыт домами от Дери-

басовской, стал бы он тоже Пале-Ройялем,только первым по времени. Сегодня от него

57

мало что сохранилось, разве что название при-лежащей улицы, в нем клубится людская тол-чея вокруг ларьков с безделушками и подел-ками ремесленников от художеств, считанныедеревья мешают этой толпе, вовсе нет кустови травы. Идет гулянье и торг. А фонтан всетакой же, как был когда-то, столетие раньше,журчат струи воды и падают с разбега и наизлете в фонтанные чаши, вскипает под ихударами вода, танцуя веселый испанский ка-кой-то танец, бросает ветер водяную пыль напрохожих и, пробегая эту замусоренную людь-ми площадку, внезапно с удивлением видишь,что в струйках фонтана запутался гребешокрадуги. Она такая яркая и посвежевшая!

Этими днями наконец-то привели в поря-док территорию сада � выровняли и выложи-ли его дорожки керамической плиткой. И то,что мэрия должна была сделать еще множе-ство лет назад, заменить щербатый и весь вямах асфальт чем-то приличным, она сочлаблагодеянием для горожан и увековечила этотсвой благородный поступок, сделанный нанародные деньги. Прямо перед фонтанчиком,в лучшей на него и весь сад обзорной точке,

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

58

от Дерибасовской глядя, на коротенькой до-рожке среди клумбы, вбили в землю на векамонумент. В сечении пол-на-пол метра и вы-сотой полтора, а весом в тонну. И написализолотом, что Феликс де Рибас основал, а ны-нешний мэр воссоздал для горожан этот сад!Это и есть тот самый развилочный камень встране дураков и написанное на нем надоуметь прочесть�Это правильное начинание надо продол-

жить, не мелочась. Нельзя же, согласитесь, накаждом городском углу, где поправили ас-фальт или прохудившуюся трубу канализа-ции, установить такой булыжник со словамигорячей нашей благодарности. Но можно,например, расширить размером и темой ужесозданный памятник де Рибасу, и поставитьтам вторую фигуру � текущего мэра, и тоже слопатой, и написать просто: «Первому � отвторого!».

По линии Дерибасовской на постаментахрасположилось семейство львов. Их много вГороде и вообще их много стоит в разных го-родах мира, но у наших есть дети, и они обяза-тельно когда-нибудь вырастут.

59

ГАВАННАЯ

Военная балка (исторические названия:Портовый спуск, Военный спуск, Гаванский,Сабанеев, Сабанский, Гаваный, Военный га-ванский, Воронцовский, Казенный, спускМолокова, Жанны Лябурб и вновь Военныйспуск). Эта балка начиналась в районе Гре-ческой площади и существовал на заре вре-мен даже деревянный мост через Дерибасов-скую улицу, где ее пересекала балка. Воен-ным спуск стал называться от расположенныхвдоль балки солдатских казарм и офицерскихфлигелей. В дальнейшем на верхней частиспуска, от Сабанеева моста до Дерибасов-ской (сегодня от Малого переулка до Дериба-совской), образовалась Гаванная улица.Эти балки сильно усложняли жизнь нашим

предкам � надо было их как-то преодолеватьили далеко обходить. В ливень они превраща-лись в реки, а подсыхая, в болота, и еще под-сохнув, в страшные тучи пыли. Если уж суще-ствовал мост через Дерибасовскую, то, навер-ное, был мост и в районе будущей Ланжеро-новской улицы, пока не засыпали верхнюю

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

60

часть балки. А жаль, мосты в Городе � это таккрасиво!Сейчас выяснил � там был деревянный

мост, и он там остался стоять, он просто засы-пан. Мы все эти годы ходим по невидимомумосту � из Горсада на Ланжероновскую и об-ратно. Он, наверное, имя имел, и возможно,как и улица в те годы, назывался Портняжь-им. Как и ниже по течению балки стоящийСабанеев, этот был тоже арочный с перила-ми, но шел дугой и красиво смотрелись на немкареты. Пробегал по нему Пушкин. Теперь,зная правду, вы, проходя этим мостом, може-те подойти к его перилам, облокотиться и такпостоять, лицом к морю, туда, где из-за пово-рота выступают арки Сабанеева моста�Гаванная, это от слова «гавань», � корот-

кая эта улица всегда была частью ведущей кгавани дороги, проложенной по дну балки. Ипотому правильное ударение звучит на пер-вом слоге. Юношей я, не задумываясь, ударе-ние делал только на втором слоге, как и се-годня это продолжаю делать, зная, что этоневерно, как, впрочем, делает вместе со мнойи весь город. И всегда выводил это названиеот имени Гаваны. Я хорошо знаю, что это не

61

так, но всегда ловлю себя на ошибочном уда-рении, даже когда вспоминаю улицу мыслен-но. Поэтому все же правильно производитьимя этой улицы от второго в мире по красотегорода � от столицы Кубы. Потому что, двой-ное это сочетание обольстительнейших в миреимен, Гаваны и Кубы, многократно усилива-ет ощущение рядом живущего моря.Много неожиданных деталей таит в себе

Город, не бросающихся в глаза, но вот вдругостановишься и удивишься. На Гаванной,совсем рядом с многолюдной Дерибасовской,у выхода из кинотеатра Маяковского (и те-перь вновь Уточкина, по-дореволюционному),есть обрамление с приземистыми мощнымиколоннами и высоким рельефом над входом.Сюжет рельефа связан с театром. В серединепомещена трагическая маска и по бокам ее двегруппы. Справа, в центре, обнаженная жен-щина с высокой грудью и на ухо ей что-то на-шептывающий дьявол, а в другое ей шепчетфлейтистка (в Библии флейтистка есть символразврата). Слева � сцена возмездия с вонзен-ным в грудь по рукоять кинжалом, это мужчи-не, а ниже женский обнаженный труп собольстительной грудью, � возмездие уже

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

62

свершилось, и женщина летит вниз головой впропасть забвения. А основаниями колоннположены громадных размеров головы-мас-кароны, трагические маски с широко раскры-тыми в крике ртами. И ты, остановившись за-курить и подняв от огонька голову, внезапночитаешь на этой стене знаки судьбы. Этот пор-тик к зданию мало подходит, его сделали поз-же. Когда-то были там резные и богатые две-ри, сделанные мастером, а теперь какая-тооскорбляющая взгляд дверь, сколоченная изпомойных досок. Но время и люди, ошель-мовавшие здание и работу мастера, не смоглистереть все, и неведомая рука, тебе, увидев-шему, пишет на этой обшарпанной стене по-слание�Гаванная очень коротка, если считать от

Дерибасовской до устоев Сабанеева моста,или даже до Малого переулка, к тому же частьее приходится на «пустое» место, где вытека-ет, продолжением Городского сада, развити-ем его продольной аллеи, поперечная Гаван-ной, Ланжероновская улица. Но как насыще-на жизнью каждая пядь ее длины. Даже не зна-менитыми зданиями, не дворцом, где теперьмузей (когда-то в кабинете своего отца, там

63

сиживал маленький Юрий Олеша, рассматри-вая картинки в старинных книгах), и не до-мом графа Ланжерона на самом углу Гаван-ной (у входа в который стояли две жалован-ные ему настоящие турецкие пушки), и не ма-ленькой капличкой � костелом Св.Петра-апо-стола, и даже не перечислением событий иимен, число которых превысит насыщенностьподобным самых длинных городских нашихулиц, но главным, в чем и заключена великаямагия Города, его камней и земли.Здесь отпечатались шаги многих поколе-

ний горожан и здесь, в пространстве этой ули-цы, задержавшись навсегда в воздухе, у бал-конных подпорок, у карнизов, у лепнинныхморд на фасадах зданий, остались их живыеголоса, обрывки сказанных слов, звуки сме-ха и даже блеск глаз, видимый конечно жетолько в ночное время, но не во всякую ночь,и не всякому. Ушли давно ходившие и смеяв-шиеся здесь горожане, одних уж нет, другиедавно покинули Город, но все слышны их го-лоса, они говорят, смеются и спорят.Все мне кажется, что торопясь или неспеш-

но идя Гаванной, в утренние тихие или ноч-ные безмолвные часы, я иду в толпе горожан,

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

64

они движутся встречно мне или сопутствую-ще рядом. Иногда я чувствую дружеское при-косновение плеча или руки, даже запах сига-ры как-то я почувствовал, и именно гаванс-кой сигары � мне ли не знать этот запах счас-тья, � и, оглянувшись в удивлении, где этотсчастливец и брат, я никого курящего рядомне увидел, только мордатый и рыжий кот взадумчивости сидел в витрине случившегосяздесь овощного магазина и мимо с деловымвидом в сторону Дерибасовской направляясь,пробежал покачивая упругим хвостом долма-тинец.Там, где оборванная неожданным изломом,

Гаванная становится Военным спуском и стре-мительно падает к морю и Порту, театраль-ной декорацией поставлены тяжелые аркиСабанеева моста. Сработанные еще рабамиРима. Если пустить в эту балку воду, то ста-нет река и вокруг моста можно будет постро-ить Париж. Три грузные арки держат на сво-их надежных плечах мост (и нашу душу дер-жат, потому как, если случится, что их вне-запно не станет, опустеет наш мир, как пусты-ня Сахара), держат, опираясь на крутой спуск,и поэтому высота моста с двух его сторон

65

очень разнится. Три туннеля преграждают видна Порт, и, выйдя из них, ты оказываешься наизломе улицы, в начале ее крутого падения кПорту. Солнечным днем Сабанеев мост рож-дает тень и прохладу, но сразу за ним солнцеобрушивается на тебя и уже не отпускает досамого конца спуска. Мост был построен в1831-1836 годах военным инженером А.И.Казариновым и имя носит генерала Сабанее-ва, у дома которого был построен. В доме этомбыла в те годы лучшая в Городе библиотека,читал там книги Пушкин, смотрел через вы-сокие окна на море.

Замечали ли вы, что первый же шаг с вы-соты городского плато на спуск к морю и пор-ту нас изменяет, и мы становимся иными. Ещеминуту назад ты шел по улицам Города, пол-ный забот и дел, но вот ты миновал Сабанееви шагаешь уже по крутизне Военного спуска,и ты здесь стал иным � ты идешь к морю и пор-ту, к празднику�

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

66

ЛАНЖЕРОНОВСКАЯ

Ланжероновская (Ласточкина, до 30-х го-дов XIX века Портняжья) пряма и пуста. Этоощущение рождено редким для Города отсут-ствием деревьев на узких ее тротуарах. И по-тому летним знойным днем ты ее непременноминуешь, обойдя стороной, в ней этот зной за-стоялся, им пышут стены домов. А зимним хо-лодным и ветреным днем на ней особенно хо-лодно и неуютно сердцу, и ты вновь пройдешьстороной. Не в жаре и не в холоде дело, на нейбывает одиноко сердцу и идти по ней следуеттолько с другом, о чем-нибудь с ним говоря.На перекрестке с Екатерининской стоят

наискосок два высоких дома в модерне. В ле-вом помещался ресторан «Украина», у негонавершие в форме древнерусского шлема, за-вершающееся стеклянным и разноцветнымшаром. Вставить бы недостающие стеклыш-ки, осветить изнутри и закрутить этот шар, �как было бы славно! В противоположномдоме, решенном в псевдоготике, � агентство«Аэрофлота», начальная точка наших путейи странствий. Создавший впервые готику ру-ководствовался видом обглоданной рыбы, все

67

ее поздние «псевдо»-виды, вплоть до адсор-бировавшего всю историю архитектуры мо-дерна, способствовали смягчению жесткостиэтих ребер, но это здание так зализано, чтостало смесью готики и барокко, несъедобнымкремовым тортом, с торчащими в нем обло-манными иглами ежа.Вся правая сторона Ланжероновской со-

стоит из сохранившихся старых и характер-ных для Города двухэтажных домов. В Горо-де их много, они приземисты, просто устрое-ны, просты декором наличников, с двухскат-ной крышей и проездными воротами. По вто-рому этажу у них устроены балконы и они опи-раются на выкованные из толстых прутовизящные витые кронштейны. Начальный домулицы � это перестроенный дом Ланжерона.Весь этот квартал в границах Ланжероновс-кой и Дерибасовской улиц состоит из каре зда-ний � сверстников. Да и с левой стороны Лан-жероновской, в ее центре, под номером 28-м,стоит такой же старый двухэтажный дом.В среднем им по сто пятьдесят лет и когда-

то они были совсем молодыми. Они поставле-ны здесь навсегда и видеть могут только своеближайшее окружение. Даже дом, им сверст-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

68

ник, стоящий за ближайшим перекрестком не-доступен и они никогда его не увидят. Онистоят вперемешку, старые и не очень, и совсемуже молодые дома, построенные разными по-колениями горожан по свойственным им вку-сам и предпочтениям. Много поколений жиль-цов сменилось в них за прошедшие столетия.Изменялась в домах мебель, уходили старыехозяева, а новые часто рождались прямо в ихстенах и здесь же учились ходить, как потом иих дети.История дома состоит из жизни и судеб

людей, последовательно сменявших друг дру-га. Эти стены много видели и слышали, молчанаблюдая жизнь своих обитателей. Они по-мнят тяжелый шелест бальных платьев и звонофицерских шпор, царапавших немилосерд-но паркет (и сегодня можно различить цара-пины на поверхности старого дубового пар-кета), золотое шитье эполет и спокойную гор-дую плоскость сменивших эполеты погон, ве-реницу торжеств, расставаний и встреч и на-всегда отъездов (на военные компании, какговорили тогда, в дальние страны с возвра-том и без), горе и радость. У дверных их те-перь покосившихся косяков женщины всех

69

этих времен провожали своих мужчин и шеп-тали слова охранительной молитвы. Зарубкио росте ребенка видны на этих косяках и те-перь уже неизвестно, кто был этот растущий,выросший и навсегда ушедший в этот двер-ной проем человек. Своих жильцов провожа-ли парадные ступеньки, ведущие на солнеч-ную улицу, � детьми на учебу, � юношами насвидание (каким летящим был шаг этих ног!)и потом � стариками, шаркающей походкойидущими пройтись по бульвару. И все начи-налось вновь, потому что поколения сменялидруг друга, изменялись привычки и вкусы,одежда и речь, только дома старели и не изме-няли свой привычный облик и так дожили донаших дней и встретили нас. Без людей домаэти были просто камень, положенный друг надружку в определенном порядке, дерево окон-ных рам и дверей, ковка ворот и мрамор сту-пенек. Но за прошедшие столетия они срос-лись с жизнью своих обитателей, приняв ихвсех в свои стены, всех полюбив. Они баюка-ли нас малышами, храня тишину, они сдержи-вали порывы рвущегося с моря ветра и пото-ки бьющего в окна дождя, ограждали от свер-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

70

кающей молнии и любили нас, радуясь радос-тям и разделяя беды.Вот я перехожу улицу и, став на противо-

положном тротуаре, долго смотрю в лицо это-го дома. Он двухэтажен, основателен и тяжелстариковской тяжестью. Все его тело в руб-цах от полученных ран переделок и утрат. Дваего соседа к Гаванной были моложе, но их нестало, и теперь рядом с ним выбоина за забо-ром и на углу сталинский дом, украшенныйтуалетной плиткой. В сторону Екатерининс-кой два дома сохранились. Но все они, дав-нишние соседи, утраченные и оставшиеся,были моложе. Это заметно в декоре � на ихлицах много лепнины и измельчен рисунок. Онже здесь самый старый и на стенах его читает-ся дыхание стиля � плоскость стены выделенаскупым рисунком наличников и великолепныдуги обрамлений парадного входа и окон.Седые брови наличников нависают над

внимательными его глазами, сейчас рассмат-ривающими меня. Он чуть удивлен � редко ктоиз бегущих в суете дел по этим тротуарам егозамечал. Но, как и столетия назад, он стоитна ногах еще крепко, принимая нас и прово-жая, и узнавая наши шаги по ночному тротуа-

71

ру, торопящиеся к себе домой. К нему, ждуще-му нас всегда.

Очень важно для нас в день, когда он Дом,очеловеченный нами и нас вырастивший, от-правится в свой последний путь, прийти по-стоять рядом с ним � попрощаться!

НАДЕЖДИНСКАЯ

Гоголя (Надеждинская). Имя Гоголя носитс 1902 в связи с 50-летием со дня смерти. Онаоткрывается со стороны Малого переулкадвумя двухэтажными старыми зданиямиобольстительно простой архитектуры, а в кон-це ее стоят друг к другу наискосок два вели-колепных здания � дом баронов Фальц-Фей-нов в нидерландском и «Шахский» дворец вангло-мавританском стилях.В известной мере, это немецкая улица и

стоят на ней дома одесских немцев: бароновфон Фальц-Фейн, Е.И. Шульца (№ 9). Луч-шее, что есть на Надеждинской и во всем Го-роде, его украшение, Опера и дворец Тол-стых, старая и новая Биржи и Вокзал, сотнизданий в русском модерне, все это было со-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

72

здано на самом рубеже веков, совпав, как этоне поразительно, с периодом экономическогоспада в Городе.Повернув с Малого переулка на Надеж-

динскую, ты внезапно попадаешь в странныйи длящийся во всю эту улицу танец � все вок-руг танцует � солнечные пятна и тени от вет-вей и листьев, ласковое прохладное утро, самвоздух, прозрачный и легкий, и какая-то, дав-ным-давно позабытая мелодия кружитсяздесь, легко касаясь стен и стволов деревьев,брусчатки дороги и тебя касаясь и вновь идяпо кругу. Взвешен в пространстве уличноговоздуха шаг, он легок и невесом, и такт ка-кой-то легкомысленной, милой сердцу песен-ки, тихонько напевают губы и отстукиваетсердце:

«Ребята, ребята,Мы были молодыКогда-то, когда-то,А на щеках играла кровь!»

Легок шаг, хмельна беспутная голова игоре красавице, встретившей тебя в этот деньна Надеждинской!

73

Дом потомственных почетных гражданГорода баронов фон Фальц-Фейнов, одесскихнемцев, крупнейших овцеводов России, в ос-нове своей усадьба старого времени и от но-вых времен, в которых был создан, он взяласимметричность композиции. Его скошенныйи выступающий к улице угол был украшеннавершием-башенкой с высоким шпилем иукреплен понизу Атлантами, несущими на себенебо и еще этот эркер. Смотрят Атланты вниз,на далекую Землю. Наши Атланты держат наплечах небо, в отличие от Питерских, на эр-митажных задворках подпирающих какой-тоусловный балкон. Им тяжело в этой бессмен-ной работе и не потому, что тяжелы небеса, новидят они близко перед собой только серыйасфальт тротуара. Как носильщики на При-возе. Они должны бы стоять повыше, на вто-ром, например этаже, вместо эркера. Поэто-му приходится подходить к ним очень близкои, наклонившись, участливо заглядывать в ихуставшие глаза. Тяжело!

«Я спросонья вскочил � патлат,Я проснулся, а сон за мной,

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

74

Мне приснилось, что я � атлант,На плечах моих � шар земной!

И болит у меня спина,То мороз по спине, то жар,И с устатку пьяней пьяна,Я роняю тот самый шар!

И ударившись об Ничто,Покатился он, как звезда,Через Млечное решетоВ бесконечное Никуда!»

Александр Галич. 1964 � 1966

Упади, наш звездный шар, вырвавшисьнаконец, покатился бы не торопясь и неоста-новимо по Надеждинской и, свернув за угол,по Сабанееву мосту, по самой его середине, аследом за ним, распрямив наконец-то спину,шли бы Атланты по его сторонам, с любопыт-ством разглядывая дома и прохожих людей ипотирая занемевшую поясницу, а звездноенебо, пересыпая внутри шара свои звездочки,катилось бы себе и катилось. Особенно хоро-шо было бы оно ночью � светился бы звезд-

75

ный шар, ослепительно пролетали бы в немкометы, шарахались бы в стороны машины...

«Шахский» дворец стоит на самой кромкехолма и узким оставленным его строителямипроходом можно пройти к бульвару Искусств.Надменный и гордый поляк Бржозовский по-строил этот дворец и позже жил в нем изгнан-ный с престола шах-персиянин. Своим британ-ско-мавританским стилем он напоминает во-ронцовский дворец в Алуште. Это уголок Ан-глии, заброшенный так далеко к юго-восто-ку. Дворец великолепно теперь восстановилии окружили чудной, стройной и нарядной ре-шеткой.Если прийти сюда осенью, в дождливый и

ветреный день, когда рвущийся с моря ветернесет в себе горсти соленой воды, сорваннойс бурунов, и злобно бросает их в твердо огра-ненные дворцовые стены, и бьется в исступле-нии в них, пытаясь разрушить, если обогнутьдворец со стороны моря, то в глубине дворо-вого колодца, в наклонном с прорезями оконпереходе в угловую башню, в полночь, мож-но увидеть мерцающий свет и девушку в бе-лом подвенечном платье, идущую с зажжен-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

76

ной свечой в руке... Упрямо нахмурены чер-ные стрелы бровей, стремительна ее походкаи яростно развивается белый шелк подвенеч-ного платья, цепляясь за углы и ступени. Светвыхватывает доспехи солдат, застывших настраже и отражается на лезвиях вскинутыхприветствием клинков. Этот свет будет пере-ходить из окна в окно, с лестницы в лестницу,вверх и вниз, всю долгую и холодную ночь,пока не исчезнет на рассвете в глухом двор-цовом подвале. Что-то ищет она неустанно вэти ненастные ночи и никак не может найти.Говорят...А со стороны Надеждинской дворцовая

ограда заканчивается зубчатой башенкой, ивисит над солнечным тротуаром маленькийбалкончик � говорят опять же, что когда-то, итоже в ненастную полночь, но только весной,открывалась балконная узкая дверь и мест-ные евнухи сбрасывали вниз неверных иобольстительных шахских жен. Там невысо-ко, и говорят, опять же, что некоторые из сбро-шенных вполне выживали, говорят, их ожи-дали внизу у балкона...Мрачный и кокетливо завитой кудрями

Гоголь останавливался здесь в доме № 15 в

77

апреле-мае 1848, в доме графини Толстой, �он прибыл на фрегате «Херсонес», возвраща-ясь из Иерусалима. Паломничал он в святуюземлю за нужными ему впечатлениями и ихвполне получил, сидя в маленьком и грязномарабском городке Вифлееме, ничего кромепыли и грязи не ощутив и, кроме пристаючихарабов, не увидев. Затем, убежав от северныхмосковских холодов, он жил с октября 1850по март 1851 года в доме № 11 по Надеждин-ской у генерала Трощинского. Он писал тог-да в Городе светлую часть самой мрачной сво-ей книги � вторую часть «Мертвых душ».Писал о России � он и всегда писал о России,только из нее далеко уехав. Исхудавший, су-тулый, остроносый и длинноносый, с малень-кими печальными глазками, с длинными каш-тановыми волосами, в коричневой с бархат-ным воротником шинели и пестром шарфе,сколотом на шее громадной несуразной булав-кой, в конусообразном цилиндре, он частоходил Сабанеевым мостом к старому Театру.Он, наверное, всегда боялся ходить мостами� они ведь могли развалиться и упасть, и богзнает, кто и что, какие неведомые твари, мог-ли обитать под этими мостами, в их пугающей

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

78

темноте, могли выскочить оттуда внезапно,схватить за полы шинели, утащить� Те, ктоне знал, что перед ними Гоголь, дивились без-мерно странному виду этого человека, но знав-ших его всегда было, впрочем, немного�Парадные входы в этих домах � парадны

� литые колонки и плетенка боковых ограж-дений, и кронштейны старых светильников �чудные литьем и даже отсутствие самих све-тильников не удивляет. Прохладна и тенистаарка углубления и манят войти в дом старыемраморные и стертые временем ступени. Ат-лантов на этой коротенькой улице множе-ство�Ничем не примечателен дом под № 4, но

вот ворота в нем � прелесть и легкость рукиДобужинского или манерность и изыск Бенуав рисунке этих ворот, � но навсегда распах-нуты они настежь, выломаны детали ковки, анавершие подломано для проезда машин иотогнута нижняя его половина, подвязаннаякак заболевшая зубом щека и подвареннаяубогим уголковым прокатом. В хорошей кни-ге о Городе, напиши ее кто-нибудь толковый,рисунок этих ворот можно было бы дать на ееобложке, восстановив в нем утраты и очистив

79

от наслоений красок, небрежения и пережи-тых бед, � и цены не было бы этой книге!

САБАНЕЕВ МОСТ

В центре улицы Гоголя открывается путь ккаменному Сабанееву (Сабанскому) мосту. Вего начале, перед балкой Военного спуска,стоит дворец графов Толстых, построенный в1830 году в формах ампира, теперь, вместе спристроенной к нему картинной галереей, нашдом Ученых. Он выходит в зарешеченный сад,висящий над балкой на подпорной стене и от-крывается внутрь сада высоким многоколон-ным портиком-полуротондой с пояском попе-речного легкого балкончика по второму эта-жу. В центре сада устроен фонтан в окруже-нии прихотливо раскинувшихся клумб. Водав фонтане иссякла. В самом конце сада, передподпорной стеной, широкие симметричногоразвала лестничные ступени падают загадоч-но вниз � там что-то есть еще, внизу, передпреградой подпорной стены, наверное, такшел склон Военной балки, отсеченный искус-ственной вертикалью преграды и здесь проси-лись лестничные ступени спуска, теперь веду-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

80

щие во влажную тишину и тайну.(Этот склон теперь заколочен стеной и ог-

радой, укрыт от солнца. Там сыро и мрачно итоскливо. Когда-то был он открыт солнцу иветрам с моря, росла на его склонах густаятрава и выглядывали из нее полевые цветы,тяжело и основательно летал очарованныйшмель... Как хочется сбросить всю эту камен-ную, навязанную на столетие тяжесть, распра-вить занемевшие члены, вздохнуть и нады-шаться, подставив тело ласковому солнцу исоленому от моря ветру, зазеленеть!..).В 1896-1897 годах к дворцу была пристро-

ена картинная галерея, которую проектиро-вали Ф. Фельнер и Г. Гельмер, а строил Г.К.Шеврембрант. Там торжественные маршилестницы ведут к выставочному залу с верх-ним светом. Окна громадны, в «рост» зала, врамах из полированного дерева с резными гер-бами. В медальонах профили великих худож-ников. Фасад галереи, как и части барочногоинтерьера, выполнены из бетона, подкрашен-ного красителями, что создает полную иллю-зию гранита и мрамора. Так что яркие фризыи тяжелая голова печального семитского льванад въездными воротами � это просто бетон,

81

но, надо полагать, искусство так надежно де-лать бетон затем было утрачено�

(Замечали ли вы, что в лице нами приду-манных львов есть что-то семитическое? Ужне знаю почему, возможно наши предки ни-когда не видели настоящих, но что же они тог-да брали моделью? Вот и в Москве, на Тверс-ком, влезши на каменные пилоны ограды Аг-лицкого клуба, сидят такие же львы, с вечнымудивлением на упитанных своих мордах... Ив Петергофе опять же они очень похожи, какбратья, Самсон, схвативший за щеки Льва исмеющийся ответно Лев посреди фонтана. Унас в Городе их пропасть, с удивленными илисмеющимися мордами, с кольцами и без, носразу и несомненно ясно � семиты в Городе!Ну, никто особенно и не сомневался... И ров-но столько, как было в Городе семитов,столько им соответствовало львов. Страшноперечесть. Теперь наши львы осиротели!).

Человек неосторожно вышедший к Саба-нееву мосту в тихий утренний час в самом на-чале лета, в первых солнечных днях неповто-римого июня, будет тут же, на первых подсту-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

82

пах к мосту, уловлен ласковыми сетями ти-шины и покоя и повторит, озаренный внезап-но пришедшей истиной:

«На свете счастья нет,Но есть покой и воля ...»

Утром на этом мосту хорошо отдыхать идумать о близких и далеких людях, идя не то-ропясь, укрываясь в густой тени чумаков, уко-ренившихся внизу, у самых устоев моста, про-хладным вечером хорошо здесь любить и бытьлюбимым, ощущая ласковый ветерок с моря,(наш мост хорош уже и тем, что под ним нику-да не уходит вода и поэтому с ней не можетуйти любовь), слепящим и яростным полднемидти здесь надо стремительно быстро, полно-стью отдавшись суете и злобе дня. Это прави-ло и нарушать его опасно!Если, проходя Сабанеевым мостом, взгля-

нуть в сторону моря, то прямо над «тещиным»возвышаются три парусные мачты со сверну-тыми парусами � чуть покачиваются мачтына низкой волне, стоит отдать якоря и уплы-вет «тещин» мост...

83

ПАССАЖ

«Пассаж» Менделевича � это были 44 элит-ных магазина. Снаружи он опоясан меандро-вым пояском. Окна и балконы легко несутюные улыбающиеся ангелочки и взрослыепары и еще неведомые мне крылатые существас великолепным женским бюстом. Такие пе-репончатые жесткие крылья и такой нежностигрудь � может быть и не странно! Пассаж мно-гошумен, но не тем человеческим мусоромшума, сродни загрязнению пространства, ношумом вечности � красоты, нежных взмаховангельских и драконьих крыльев, ласковогошепота, отраженного многократно от стен,эха прошедших времен и грозящих впередилет. Анфилада его галерей многосветна, онанакрыта материей неба и несет в себе празд-ник всегда внезапный вошедшему, как незас-луженный поцелуй любви, как поцелуй ребен-ка. И вошедший долго стоит в изумлении � свысоты, отражаясь от многофигурных стен,льется золотым дождем, переливаясь и влива-ясь в самую душу веселый детский смех.

Второе столетие льется на нас с высоты

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

84

этот свет, даруя утешение и отраду, надеждуи радость, вопреки всему, что мы делали, всемстрахам и ужасам прошедшего времени, всемнашим глупостям и ошибкам. Боязливые тенигорожан сменялись здесь уверенным шагомвоенных сапог в Первую и во Вторую и в Граж-данскую войны, и во все страшные временабезвременья нашей души. В этих временах мывыработали привычку говорить шепотом, что-бы никого не потревожить, и это не всегдапомогало. Под этими небесного цвета и глу-бины фонарями, в гостиничных номерах, ос-танавливались боязливые писатели и реши-тельные наркомы, вершители судеб и простодоносители, женщина-сексот, предавшая назаклание мужа, жила здесь, как и многие ра-ботники страшного одесского ГПУ. Поколе-ния горожан проходили этими небесными сво-дами, впервые входя сюда малышами, и весе-лый топот маленьких ножек отражался от све-товых фонарей, радуя сердце и смывая с этихвечных стен плесень человеческого мусора игрязи. Это свет, пройдя которым, мы станови-лись чище ...Проход с Дерибасовской имеет мозаичный

потолок и серебристого цвета широкий фриз

85

� там дети или ангелы, или все они вместе что-то несут, передавая друг другу. Вечерами яркогорели на входе и в галереях Пассажа лампы,сияли в ночном пространстве видимые с не-бесных высот прозрачные его фонари-пере-крытия и привлеченные их манящим светомслетались ангелы, как бабочки к огоньку под-смотреть наших дедушек и бабушек, тогдамолодых и красивых. Теперь остались толькоопустевшие на столетие подвесные крюки.Естественным образом и, соответственно вре-мени нашей жизни, сегодня в пространствеПассажа устроен грязный и оскорбительныйрынок...На углу Колодезного была гостиница

«Франция», а между нею и Пассажем, в домеБродского, табачный магазин Иосифа Эгиза(турецкий табак и папиросы). От входа во«Францию» остался только козырек навеса иглухо заколоченная дверь. Магазин же теперьроскошно отделан, престижен и сияет светом.Вот только очаровательный карниз обвалил-ся и вместо ремонта под ним установили про-тивообвальный навес. Но по-прежнему чека-нен ритм 5-ти узких сопряженных арочныхокон. Когда-то на стенах этого дома кариати-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

86

ды со сложенными на груди руками несли наголове восхитительной полноты чаши. Теперьчаши повисли в воздухе � не стало кариатид.Не знаю, когда их не стало, но знаю как

это случилось � то что упало на тротуар былмусор, кусочки камней и глины, сами же онирасправили крылья и упорхнули, поняв, чтоновым жителям они уже не нужны. Наступаеттакой день, или ночь, когда с тихим шелестомкрыльев они нас покидают навсегда. И, при-дя утром, в недоумении морщишь бровь, чего-то не стало и долго понять не можешь, ты ведьне часто их замечал при жизни, и теперь чув-ствуешь странную образовавшуюся пустоту.Когда то их было множество, атлантов и ка-риатид, крылатых драконов и грифонов и дру-гого всякого зверья, жившего здесь с намивсегда, теперь все больше пустые стены насокружают и лишь незнающий уже, как этобыло, глаз отмечает странную пустоту несо-ответствий в окружающем нас теперь про-странстве. Наверное, им скучно с нами, тепе-решними, или возникает у них заслуженнаяобида � им необходимо, чтобы мы ими интере-совались, иногда приветствовали или ласка-

87

ли взглядом. Это надо любой живой твари,тебе и мне, и им!Я сегодня стоял перед этим домом, рас-

сматривая кариатид из-за крыши навеса. Ночто-то беспокоило меня и, присмотревшись, яувидел: � на прилежащей стене Пассажа ви-село странное существо, служащее здесь сверхстолетия балконной подпоркой, � это еговзгляд с высоты второго этажа требовал от-ветного моего взгляда. Мы долго смотрели вглаза друг другу � ему пришлось чуть скоситьглаза, обычно устремленные прямо, в безучас-тное никуда. Он старше меня лет на пятьдесяти видел моих деда и отца на этом тротуаре. Именя помнит маленьким мальчиком и подрост-ком и юношей. Пятьдесят последних лет бес-численно я ходил мимо и вот впервые случай-но поднял глаза и мы встретились взглядом. Ивпервые рассмотрели друг друга � он оченьстранен телом, но лицо у него уставшего че-ловека, утомленного долгой жизнью. Он при-вычно скалит в улыбке зубы, но в глазах унего печаль. Бог мой, такая печаль неперено-сима! Такие лица у многих моих друзей, и ещеу кого-то очень мне знакомого, его имени я не

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

88

знаю, все не решаясь спросить � но вижу такчасто, так близко � может быть это я сам, бре-ющийся каждое утро, и это у меня такая пе-чаль в глазах!?

ДОМ ЛИБМАНА

Дом Либмана на углу Преображенской иСадовой, по-честному, принадлежит Дериба-совской (я не ошибся в психологической свейоценке � адрес на дореволюционной афишкезвучит так: «Кондитерская Б. Либмана, уголДерибасовской и Преображенской улиц, про-тив Соборной площади в собственном доме»).Его проектировал одессит, немец Э. Мэснер,для одессита и немца Макса Либмана. В пер-вом угловом этаже была кондитерская («кон-дитерское, конфектное и булочное заведе-ние»), с лучшей в Городе французской сдоб-ной булочкой там можно было выпить утрен-ний кофе. (Маленькая, белого фарфора и сак-сонской его тонкости чашечка, темная глуби-на кофейного омута со светлокоричневымободком по краю, раскаленной температуры,как легко она помещается в ладонях, как со-гревает душу, как опасно заглядывать в ды-

89

мящуюся кофейную глубину...). Крытая тен-том и застекленная веранда выходила на Са-довую («Прекрасно устроенные помещения сбольшой верандой и отдельными бильярдны-ми комнатами. Освещение везде электричес-кое»). По сторонам углового входа, удержи-ваясь кончиком чешуйчатого хвоста о стены,крылатые девушки, то ли русалки, то ли на-яды, то ли нимфы, но возможно, что и сирены,столетие бессменно несут в высоко вскинутыхруках световые шары. Бог с ним, с их имена-ми, но такие руки, такой нежности очертаний,такой хрупкости. Ах, и мне светили они в дав-но прошедших ночах, и свет их и сегодня со-гревает мне душу! В высоте над Городом па-рит невесомый двухэтажный угловой эркер,воткнут в небо шпиль с флюгером, и какие-тоодинокие в конец женщины смотрят с опаснойкрутизны карниза во все стороны света, кого-то высматривая, чему-то упрямо веря, что при-дет и наступит...На открытке начала века виден этот угол

дома Либмана, часть кофейной веранды, об-ставленной деревцами в кадках, извозчик,ожидающий седока, (у смирной хорошенькойлошадки ножки в беленьких «носочках»), те

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

90

же крылатые девушки, только они моложе, ав основании полуколонок у входа те же упи-танные ангелочки. И много на этом перекрес-тке людей, этот угол всегда был оживлен людь-ми, как и сегодня. Так все знакомо на этомстаром снимке, � вот выбежать сейчас с соба-кой и через десять минут на них посмотреть,заговорить, взять за руку, сесть в пролетку,сказать: «На Пушкинскую», шагом, не торо-пясь, � и под трудолюбивый перестук копытвъехать в это неведомую жизнь, притворяясьсвоим, всматриваясь «из-за плеч», пытаясь втолпе отыскать уцелевшие знакомые лица�Таким ясным солнечным утром наверняка

кого-нибудь встречу, давно не виденного, тор-мозну пролетку, перекинусь несколькими сло-вами, как работа, как дети. И на прощаниемы скажем друг другу: «Увидимся!..».Сейчас, гуляя с собакой, поздно ночью, я

увидел фигуру женщины на крыше дома Либ-мана. Она стояла там на самом козырьке кры-ши, еще придерживаясь рукой за боковинууглового купола и готовилась броситься внизсо страшной высоты дома. Она так отчетливовидна была на фоне прозрачно-синего ночно-го неба, читались даже самые мелкие складки

91

ее длинного платья, колеблемого ночным ве-терком, который там, на крыше, был, конеч-но, сильнее, чем внизу улицы. У меня горлоперехватило и не стало воздуха закричать,остановить ее. И, когда спазм отпустил, яопомнился, � она была каменной и вот ужестолетие там стояла, глядя с высоты на Го-род, каждый день на каждого из нас, бегуще-го муравьем вдоль улиц, утром туда, вечеромобратно, зачем, к чему этот бег� И я отды-шался, постоял на этом углу Соборной пло-щади, повернул и по Преображенской пошелдомой, мимо дома Папудова, мимо дворцаофицеров, вдоль Спиридоновской.

Следующий за домом Либмана по Садо-вой, на самом ее развороте, под номером 21-м, дом, открытый лицом к Соборной площа-ди, как птица с раскинутыми крыльями, охра-нительно. Это печальная птица, поставленнаяздесь символом зашиты. Оперенье ее утраче-но во многих местах, обрушены слои богатойкогда-то лепнины, перекошены грозящиеупасть балконы, гордо и печально нахохли-лась ее голова. Но по-прежнему широко и силь-но распахнуты крылья, выставлена вперед под

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

92

разрушающий удар судьбы гордая грудь, бой-цовски расправлено оперенье симметричныхколонн. На самом деле это только кажетсядомом, это символ и знак, это охранная пти-ца, поставленная здесь строителями Городапротив нас, наследников, утративших род-ство. Птица, «стерегущая дом», и по фризупервого этажа течет бесконечный меандр.Этим меандром опоясан весь Город, он течетпо стенам наших домов, перебегает кованнойстрочкой по решеткам балконов, спускаетсяк оградам ворот, как охранительный поясок,как знак верности и надежды.Масса всякого народа привольно разлег-

лась на стенах этого громадного дома: юно-ши и девушки, по-летнему разбросав одежды,закинув руку за голову или ногу за ногу, све-шиваются с карнизов над овалами окон и слюбопытством рассматривают прохожих, ве-селые пухленькие ангелочки, каждый по сво-ему, разместились на колоннах и арках (такпривольно и прихотливо лежат они, будто но-чами меняют позу, выбирая удобную. Однилежат на спинке, другие на животике, а, под-няв голову, я увидел, как с самого высокогоэтажа ангелок смотрит на меня, наклонив куд-

93

ри, смеясь чему то и мне удивляясь). Я боюсьза них, так ненадежны стали эти карнизы, такмногое уже обрушилось вниз и разбилось вщепы! На почтовой открытке 1908 года виденэтот же дом, и на четвертом его этаже, на лег-ком прозрачном балконе люди, три человекасидят за маленьким столиком, говорят о чем-то, смотрят на Город, не боятся упасть заоднос балконом. Так странно и непривычно!В этом доме, в правом его крыле, на пер-

вом этаже расположена знаменитая аптекаГаевского. Самая большая в Городе, тради-ционно дежурящая в ночи. Как памятна онакаждому из нас. Сколько раз, уже глубокойночью, мы добирались сюда, думая о близкихнам людях, в поиске лекарств и утешения хотькаким-нибудь делом, потому что ничем дру-гим помочь уже не могли. Мы шли к ней, на еегорящие в ночи огни больших окон, к ее вход-ным дверям, закрытым ночью, с бессоннымокошком на выдаче. Тихо и хрипловато зву-чали голоса у этих ночных дверей, заказываяи получая лекарства (звуками неведомого па-роля звучали наши голоса, надежда и сочув-ствие сближали всех, пришедших так поздноночью к этим дверям), и потом наши шаги пе-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

94

ресекали Садовую и торопились домой по ноч-ным улицам Города, туда, где также всю ночьне спали близкие и горел огонек заботы и бес-покойства.

И бывал такой поздний час, когда я шел сМолдаванки сюда пешком, в оба конца. Иоборачивался быстро � в те годы у меня былибыстрые легкие ноги и гнала их вперед обес-покоенность сердца.

95

Дерибасовская улица

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

96

УЛИЦЫ И ПЛОЩАДИ

Попасть в ресторан, особенно под празд-ники, в Городе моей молодости было пробле-мой. Ресторанов было немного и мест в нихвсегда не хватало. Классикой в Одессе былирестораны «Лондонской» и «Красной» гости-ниц, но они всегда были переполнены; кромених были «Кавказ» на Гаванной и «Киев» наАлександровском проспекте и еще крышаморского вокзала. Стоило в предпраздничныйдень пройтись в поисках мест и в каждом изэтих ресторанов все было плотно занято, нозато везде сидели друзья. За них можно былозацепиться, приставив два стула к плотно зас-тавленному стульями столику. А всего то нуж-но нам было в те годы клочок места для тарел-ки и рюмки. Гремела музыка, весь зал танце-вал, и места тебе в этом танце всегда хватало.Ввинтившись в толпу танцующих, ты узнавалв ней знакомых, обнимал их на ходу и в танцезнакомился со знакомыми знакомых. Легки

97

были ноги, пьянило легкое вино, весело и лег-ко было на сердце.

Теперь в Городе проблем с рестораннымиместами нет. На любой улице центра ты най-дешь десяток ресторанов разного качества ив них большей частью пустые залы. И сталопонятно, что лучшее в ресторанных залах на-шей молодости была наша молодость и лицадрузей.

Бары, Кафе и Бистро различаются толькоместорасположением и названием. Они «вовсем остальном равны». Большая часть так иживут безымянно, но многие уже с именами.На Садовой угол Дворянской � «Последнийгрош». А есть еще � «Место встречи изменитьнельзя», «Мы вас ждем�», «Отдохни, тебе этонадо�», «Печки-лавочки», Бар с караоке«Пойте и пейте с нами». В Городе теперь естьТаверны, Трактиры, Погребки, Харчевни,Шинки, но нет Бодег.

«Есть люди, умеющие пить водку, и естьлюди, не умеющие пить водку, но все же пью-щие ее. И вот первые получают удовольствие

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

98

от горя и от радости, а вторые страдают завсех тех, кто пьет водку, не умея пить ее»Исаак Бабель. «Как это делалось в Одес-

се»

В любом из питейных заведений, располо-женных всегда на первом этаже, «там, где чи-сто, светло», один зал, против входа стойка.Набор строг и однообразен: два-три сортаводки, столько же коньяку, вина практическине бывает (пьют в баре вино у нас только боль-ные мужчины), горячие и холодные бутербро-ды (у нас не говорят «сэндвич», но «бутерб-род», и однажды в маленьком немецком го-родке я ожегся � я заказал бутерброд, выгово-рив именно так свой заказ в английской фра-зе, и получил, через длительные и непростые,видимо, совещания официантов, булочку, раз-резанную вдоль и намазанную маслом, а хо-телось мне с колбасой и сыром, или рыбкой, явидел, у других немцев там это было, увы,горек хлеб чужбины и круты там лестницы!).В лучших есть еще возможность заказать что-то из горячих блюд � вареники, или сосиски вантураже� Можно хороший борщ�

99

Но есть именины сердца � вареники с виш-нями!

Вообще цивилизованная жизнь. На каждыедесять метров любой улицы центра (с отдале-нием от центра это расстояние растет, нигде,впрочем, никогда не превышая полукварта-ла) есть такое местечко, где в любое время, отдевяти и до девяти, вспомним незабвенногоВеничку Ерофеева: «О, эфимерность! О, са-мое бессильное и позорное время в жизни мое-го народа � время от рассвета до открытиямагазинов! Сколько лишних седин оно впле-ло во всех нас, в бездомных и тоскующих ша-тенов!» � вы получите утреннюю для поправ-ки здоровья, или полуденную, заработаннуютяжким трудом, или в вечерней уже прохладесвою рюмку водки, или ночью, уже во второйее печальной половине, в час между волком исобакой, живую воду раздумий и сокрушений.Ближе к волку � больше мудрости и печали,ближе к собаке � надежд и терпения!Например, на участке Пантелеймоновс-

кой, что тянется оппозит Привоза, в его дли-ну, я насчитал 29 баров и мест, где можно упот-ребить немедленно и всегда (есть без назва-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

100

ния, а просто и доступно, большими аршин-ными буквами написано: «Пиво, Вино, Вод-ка») и три секс-шопа. Но есть и новости � накаждые пять баров в среднем приходится одинкомпьютерный магазин�У нас заказываю напитки в граммах, ис-

пользуя европейскую метрическую систему.Благодаря Наполеону Бонапарту. Безошибоч-но поэтому зная, сколько это будет, в расчете,сколько тебе сейчас надо, сколько проситдуша. И говорят: «пятьдесят граммов», ночаще «сто», чтобы определить минимум сразуи не мельтешить перед стойкой бара, по мело-чам беспокоя человека. И никто не станетудивляться, что мол «в такую рань, такуюдрянь», но наоборот, бармен проявит сердеч-ное понимание, особенно в ранний утреннийчас, когда горят тормоза, когда надо раскрытьглаза, а они узкие, как наследие татаро-мон-гольского нескончаемого ига, и трудно опре-делить, где ты, даже не вчера вечером и с кеми что там было, но сейчас, где ты, и толькоимя родного бара ты еще помнишь и к немуидешь, как Гаттерас, отклоняемый магнитнойстрелкой к северу. Это вы попробуйте где-ни-будь в провинциальной глуши, германской

101

или голландской, такое и в такое время! Дляначала вы искать это место будете пол-горо-да пройдя, и, когда найдете, выбивать из пол-новатой молодой немки эти свои необходимыедля оздоровления сто граммов будете по час-тям и унижаясь. Вам понадобится две двой-ных водки, и это будет � ровно половина. Смот-реть она, немка, будет на вас как на кончен-ного человека, нехорошо. И какая же, спро-сим себя, при таких условиях, может проис-течь польза от водки? Пойдет ли она вам «воблаго», как говаривал Веничка�То ли дело на родине!Входите вы, и видите, что вам здесь рады.

Во-первых, бармен встретит вас широкойулыбкой, но и посетители окинут благожела-тельным взглядом, сразу видно, что прилич-ный человек � зашел выпить! Даже кот, тол-стая мордатая и наглая тварь, развалившаясяна стойке бара, даже и он�Коты в наших барах основательны и серь-

езны. Такой кот, гордость, достояние и укра-шение бара, он ни на какие «кис-кис-кис» нереагирует, слов таких не понимая напрочь, иваша колбаска ему� Кот всегда соответству-ет бару, и не бывает одинаковых котов в раз-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

102

ных барах. Дело даже не в цвете и не в разме-рах. «Последний грош» держит зеленоглазыйбелый с парадными усами маршала Буденно-го кот именем Абрам (у него даже и галифеесть, это красота мужчины, но теперь в векутраты человеческих ценностей, пропала этакрасота и остались одинаково скроенные навсех штаны�). Некоторые угодливые клиен-ты ласково зовут его Абраша, пытаются по-чесать за ушком. Конечно, это неправильноназывать котов человеческими именами, ког-да есть национальное русское для котов имя �Васька. Но этому имя идет. Иногда, завидямоего пса, с которым дружит, он спрыгиваетсо стойки, и я всегда поражаюсь мягкости при-земления этой громадной туши, идет к Дени-ку и они ритуально нюхаются, носик к носи-ку, уважительно. То, как пластично он идет,вовлекая в свою походку все окружающеепространство и все предметы, до этого лишен-ные жизни, разве что Майя Плисецкая такумела в лучшие свои времена�Водка национальный напиток. И как каж-

дое такое явление, из самых-самых сокровен-ных в земном бытии, она не есть просто алко-

103

голь, � это философия и религия, соседствую-щая с верой!Пища � для поддержания тела, водка � для

сохранения души!Ром, коньяк, виски, текила, ракия, шнапс

и даже чача, как варианты не отмытого само-гона � нам ничто человеческое не чуждо, ноэто� Оно приходит к нам с материнским мо-локом, с первыми в жизни стихами Пушкина:

«Кум Иван, как пить мы станем�»

Какая основательность образа, это вам незайти выпить, это процесс, по определению,серьезный, длительный, основательный�А это уже Денис Давыдов, о «поврежде-

нии гусарских нравов» («Где друзья минув-ших лет. /Где гусары коренные,/Председате-ли бесед,/Собутыльники седые?»)

«Говорят умней они�Но что слышим от любого?Жомини да Жомини!А об водке � ни полслова!»

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

104

И вот и незабвенный Козьма Прутков с«Военными афоризмами» (для гг. штаб- и обер-офицеров, с применением к понятиям и ниж-них чинов):

«Два голубя как два родные брата жили,А есть ли у тебя с наливкою бутыли?»

К этому дано и примечание командира пол-ка: «Довольно остро».

Толстой пил водку и любил, чтобы еголюбимые герои ее пили, например, в «Войне имире», Пьер Безухов, в послепожарной, про-пахшей гарью Москве, в гостях у княжныМарьи Болконской, в ее не сгоревшем домена Воздвиженке, в разговоре о перенесенныхбедствиях войны, за ночным ужином с нею и сНаташей Ростовой: «Пьер развернул холод-ную салфетку и, решившись прервать молча-ние, взглянул на Наташу и княжну Марью.Обе очевидно в то же время решились на тоже: у обеих в глазах светилось довольствожизнью и признание того, что кроме горя, естьи радости.

105

� Вы пьете водку, граф? � спросила княж-на Марья, � и эти слова вдруг разогнали тенипрошлого».И вся русская литература уважала водку,

Куприн, например. Или Юрий Олеша � «пья-ный и растерявший свои метафоры писатель,которого чуть не сбила с ног бежавшая мимомышь», какой сучий сын это злобно выдумал,пил он серьезно, но никогда не терял метафори даже в самые худшие свои дни он имел ихбольше, чем весь союз борзописцев! Он их невыдумывал, они были его сутью. И историюэту он сам о себе весело придумал, как пробе-гала мимо него, возвращающегося навеселе вгостиницу, испуганная людьми крыса, и он,оступившись, упал, а уже в номере «Европей-ской» он рассмотрел пятнышко от ее лапки насвоей штанине. Она, крыса, его неосторожнотолкнула! Так мог выдумать Гофман, или Го-голь, и мало кому дано так весело выдумать.Или, возьмем Некрасова:

«Зимой играл в картишкиВ уездном городишке,А летом жил на воле,

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

106

Травил зайчишек грудыИ умер пьяный в полеОт водки и простуды»

Какая красивая жизнь! Как интересно про-житая � несется на тебя в сумасшедшем разбе-ге поле, с травами, ухабами, пригорками � вних выбирает дорогу лошадь, сама, а по бо-кам и впереди несется свора охотничьих псов,а заяц серо-белым комком мелькает пока впе-реди, и ничего не помнишь, только азарт по-гони, только одно яростное желание догнать,только слитый воедино азартом хрип лоша-ди, бешенный гон и лай собак и твой собствен-ный нескончаемый крик! И ветер степи, со все-ми ее запахами и дыханием, наполнивший доотказа твою грудь. И вы серьезно полагаете,что прожив скучную до отвращения жизнь,умереть в уютной постели, пропитанной запа-хом врачей и лекарств и с клистирной труб-кой в заду, это намного лучше!?А живопись русская, помните великого

Федотова и его «Анкор, еще анкор!». Одномуу нас пить не стоит!Не говоря уже о новых временах, о Викто-

ре Некрасове, Сергее Довлатове, о Веничке

107

Ерофееве, обо мне лично, о нас с вами!От чего пьем? � От великого стремления к

совершенству:«В мире столько прекрасных книг! Я, на-

пример, пью месяц, пью другой, а потом возьмуи прочитаю какую-нибудь книжку, и так хо-роша покажется мне эта книжка, и так дуренкажусь я сам себе, что я совсем расстраива-юсь и не могу читать, бросаю книжку и начи-наю пить, пью месяц, пью другой, а потом �»

Как же, при такой классике и традицияхотцов-прадедов нам не любить водку?

Осень, ветер с моря, въедливый моросящийи вездесущий дождь, туман съел все три верх-них этажа колокольни (и вдруг откуда-то снеба приходит бой часов, как шаги командо-ра, глухо, простужено и тяжело), крыши ибока машин, глянцевые от воды, как бакла-жаны, а оконные дворники только размазы-вают воду по стеклам. Деревья вдоль улицыопустили покорно свои ветви и вывесили мок-ро-желтые листья, как флаги о покорностивремени и судьбе, о сдаче позиций (и толькомой красавец платан на углу Дегтярной и Спи-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

108

ридоновской, накрывший собой весь перекре-сток, ветви держит высоко и упруго, как реб-ра тяжелого бронзового канделябра, как древ-нееврейский семисвечник во враждебных ру-ках римских легионеров Тита, и листья у негоеще полны жизни, он их сбросит, но сам, наэтих днях, когда выглянет солнце и все согре-ет, вот тогда, только сам, без принуждения ипокорности, как остальные, а акация уже сто-ит голенькая и упакованная к зимним снегами метелям, она всегда это делает незаметно,вне чужих любопытных глаз, тихо приходитее листва поздней весной и раньше всех ухо-дит). Все мокрое, обувь и даже носки, зонтик,наклонившись, окатывает вторичным дож-дем, плащ отяжелел от воды, и по лицу бегутдождевые капли, как детские неосушенныеслезы. Стрелки уличных часов так намокли иотяжелели, что начали отставать � у времениесть поправка на дождь, и в дожде оно идетмедленнее, разве вы этого не замечали?Толкнуть дверь кафе, войти в светлый и

теплый уют, в угол упереть зонт, на вешалкуодеть плащ, сесть к столу � к рюмке водки,или коньяка, лицом к окну, к людям, бегущиммимо, нахохлившимся и ощетинившимися зон-

109

тами против дождевого ветра, к проходящиммашинам, щедро поливающим тротуар и про-хожих веером брызг, к мокрому голубю, цеп-ко топающему по жести подоконника и загля-дывающему в кафе. Белая скатерть � белаярюмочка � белый напиток, белое на белом, ачерного нам не надо!Уже глухая осень, а на днях может прийти

снег, даже и сегодня, если чуть похолодает.Тогда станут кувыркаться радостно снежин-ки, еще мокрые, еще не вполне ставшие сне-гом, и таять, и вдруг задует пеленой снега, а внем образуются смерчи. И все будет таким жевокруг, холодным и мокрым, но веселым. НаПастера еще кружатся мелкие неуверенные всебе снежинки, они петляют и спотыкаются вморе дождевых капель, а повернув за угол, наСадовую, видишь уже только снег, и это ужеснежная вата, крупная, танцующая в возду-хе, неторопливо висящая в нем, как бы нани-заны эти снежинки на ниточки в праздник,развешены и идти можно только их раздви-гая, проходя между. И все вокруг забросаныснегом, воротник и шапка и вся передняя частьпальто, и ресницы, и все улыбаются друг дру-гу, даже и незнакомые вовсе�

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

110

У нас в Городе идет снег�Водка это дружеский и коллективный на-

питок, и он требует душевного единения сто-рон. В этом деле самое главное � с кем!? Этовеликая тайна, почему с одним можно выпитьраз-другой, с большинством � никогда вооб-ще, но лишь с некоторыми можно и хочетсявыпить всегда. С годами это малое число из-бранных все уменьшается. Одних уж нет, тедалече, а новые в нашу жизнь уже больше неприходят. С кем можно сесть и выпить, � это,как и с браками, � здесь все решают на небе-сах!Советская власть разумно лимитировала

все для своих граждан, � воздух, которым раз-решалось, «снисходя к нашим слабостям»,дышать, проверяя, каким это воздухом мыдышим («а как узнают, каким воздухом мыдышим / сказал с кошелкою соседский Петь-ка�»), прически и ширину брюк, и, конечноже, все названия для всего � для магазинов,для ресторанов и для водки. Было всего ниче-го: «Столичная» с видом родной гостиницы«Москва» в Охотном ряду, «Русская», «Мос-ковская», позже появилась «Пшеничная». Всеэто было одинакового и неплохого качества,

111

поскольку это была «казенка», как говарива-ли встарь, то есть государственная водка. Иназвание поэтому было с государственнымподтекстом. Еще говорили «монополька» и такназывали соответствующий дореволюцион-ный магазин. Редки были позднего уже време-ни изыски, например «Золотое кольцо». Какуже горестно отмечал Веничка, лимитирова-лось и время продажи. Только бакалейныеотделы больших продуктовых магазинов тор-говали тогда водкой. И кроме нее был всегдав продаже неплохой коньяк, например в тризвездочки, армянский, не дороже этой водки иотличного, навсегда позабытого теперь каче-ства. И масса хороших грузинских вин, тоженедорогих и настоящих, в отличие от дорого-стоящей и облепленной множеством наклеекнепотребной бурды сегодняшнего дня, подстарыми марками.Сегодня водка вездесуща. В больших и

малых продуктовых, во всех без исключенияларьках и уличных будках (таких будок естьпо одной-две на каждом перекрестке и ещенесколько по длине квартала), круглосуточ-но, в магазинах детского и диетического пи-тания и в кондитерских магазинах, на разлив

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

112

и на вынос, на каждом из наших базарах естьряд таких магазинов. В хлебном может закон-читься хлеб, но это�Все хорошие водки похожи друг на друга,

каждая плохая водка, плоха по-своему. Пло-хих подавляющее большинство, посколькумасса подпольных цехов гонит водку из чегопридется, разливая ее в бутылки от лучшихсортов, неотличимо ни в чем. Они, экономя накачестве, не жалеют денег на обертку. И час-то так бывает, что какая-нибудь типографияполучает сразу два больших заказа на одну иту же водочную наклейку, но от разных со-вершенно заказчиков. Мы покупаем водкупрямо в фирменных магазинах, так надежнее.В пивнушки для «синюшных» сограждан вод-ка поступает без всяких прикрас, по цене нижеочищенной воды.Магазин на углу Александровского про-

спекта и Привоза «Продуктовые товары» ирасшифровка крупно на щите: Одесский Ли-керо-Водочный, Одесский Коньячный и Одес-ский Винзавод, и действительно, в магазинетолько это и кроме водки никаких иных про-дуктов.

113

Ресторан-бар «Корвин» � только у них се-годня вечером, эксклюзивно, � лауреаты меж-дународного фестиваля в Эстонии � «Рома иКО»!Фирма ООО «Муза» � «Горилочные напит-

ки», � что это такое?На уличных углах вечерами теперь стоят

столики (так, что пройти невозможно, и при-ходится обходить краем тротуара), горят надними лампы и сидят люди, группами знакомых,семьями, и пока сидят, открыто Кафе или Бар,а ночи у нас теплые и такие прелестные лет-ние наши ночи, как же встать и уйти, «тамчисто, светло» и уютно, там все рады другдругу, все уважительны � как когда-то в моейбане на Комитетской по выходным баннымдням. И так все практически перекрестки, нои просто на середине квартала � у нас такиеширокие тротуары, а над этими столиками,над оазисом ночного света и смеха полог зе-лени � кроны деревьев, в любом месте у насесть широкий тротуар под сенью деревьев. Тамвсегда утренняя прохлада, там полуденныйветерок колышет ветви и листья, там ночьюстановится оазис света под мощной сенью де-ревьев. А ветви листьев свешиваются к голо-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

114

вам клиентов, иногда касаясь разгоряченныхлиц или щекоча за ухом. Но я не помню слу-чая, чтобы кто-то надломил мешающую емуветку�Это ночное кафе мог бы нарисовать Ван-

Гог, подарил бы заведению и имел бы здесьбесплатный стол с пивом�Жовто-блакитний крап � патріотична на-

зва �Напої України� � одна водяра!Но у Привоза объявление на магазинном

заплеванном стекле: «Водка Русская 1грн. �100 грм.», то есть меньше 20-ти центов, � этопоистине ужасно!Кафе-Бар «Косо-Бланка». Главное � со-

держание, а насчет правильности формы, томатушка Митрофанушки верно говорила на-счет извозчиков, что вполне заменяют они на-добность в знании географии�Бар «Ташкент» у Привоза � надпись ме-

лом, крупно, на глухой сейфовой и распахну-той настежь двери («с девочками», маленьки-ми буквами в нижнем углу, вроде бы шутка,но за первым от дверей столиком действитель-но сидят для чего то девочки и застенчиво улы-баются заглядывающим прохожим) � это длясильных духом!

115

«Скороежка», это ведь буквальный пере-вод «Fast food»�

«Пирожковый мир»�Продовольственный магазин «Вечный

зов».

Секс-шопы: «Игрушки для взрослых»,«Вам это поможет», «Доктор Казанова» (ря-дом с «Христианской книгой»), «Интим-Бар»,интересно, а что там такое происходит? «Амур-ные дела» на Канатной.Свадебные салоны, агентства недвижимо-

сти, похоронные конторы, парикмахеры и сто-матологи всегда имели и всегда будут иметьклиентов. Масса в Городе свадебных сало-нов, иногда по несколько штук на квартале.На Канатной их штук двадцать, на все и вся-кие вкусы: «Илона», «ЄЛІТ», «Камилла»,«Золушка» и, наконец, «Виктория», что оченьверно по сути этого дела! Во всех витринныхокнах свадебные платья, как бабочки, спря-тавшиеся за стеклом. Однодневки. Но свадеб-ный салон «Любой каприз» � несколько лег-комысленно�

Но реклама срочной распродажи на похо-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

116

ронной конторе, что на Греческой улице, этокак-то даже странно, согласитесь. Что случи-лось, � нехватка клиентов? Этот адрес печаль-но знаком каждому из нас.Гробы стоят красавцы, в лучших породах

дерева, лакированные и полированные, твер-доограненные, как бриллиант, сияющие брон-зой ручек, с откидными, как рояль, крышка-ми. Такому гробу, как и роялю, положеноиметь имя фирмы и мастера на табличке. Кол-лекционные изделия! Гилельсу какому-нибудьуместно подходить к таком изделию, оправ-ляя на ходу фалды фрака (вот только сейчасуяснил, фамилия у Эмиля Гилельса, видимо,связана с именем великого Гиллеля!). Недав-но на похоронах одного знакомого, вышед-шего в люди, богатого, но надорвавшегося вэтой борьбе «за металл», как водится, собра-лась масса давно не видавших друг другалюдей, это ведь повод увидеться и поговорить,сохраняя вид скорби и радуясь, что вот он �так, а вот я � еще вполне вертикален. Помни-те «Смерть Ивана Ильича»!? Стояли кучка-ми, переходили от одной к другой, скорбнопожимали руки и тут же начинали говорить, иговорили-говорили обо всем, накопившемся

117

за время с похорон предыдущих. Странно ска-зать � вид праздника! А покойник лежал в та-ком гробу, мореного дуба, с откидной крыш-кой, со стеклянным окошком, тысячи на четы-ре баксов тянул этот последний им самому себесделанный подарок � и все ему завидовали!Вдова гордилась�И я слышал, что крутые и скорбящие без-

мерно друзья кладут в гроб покойнику мобиль-ный телефон, и, выпив, звонят�Напьешься с горя, позвонишь, а там заня-

то�В дни господства готового платья, погло-

тившего индивидуальный пошив, в Городевсе же есть и сегодня Ателье Мод, где шьютна заказ. Когда-то в дни наших родителей этасистема господствовала. Ателье, как ни стран-но, сохранились, вместе с названиями на ста-рых еще вывесках.Расположены Ателье Мод в первых этажах

зданий, там большие открытые окна и в нихдопоздна горит свет. Видны женщины за швей-ными машинками и под самым потолком пле-чики и вешалки, где рядами висит готовоеплатье. Жужжат трудолюбивые машинки,кушая нескончаемую ткань полотна, перего-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

118

вариваются женщины. Закройщики, как ивстарь, мужчины (женщин этой профессиираньше называли модистками, но это словопропало). Когда-то это были сплошь евреи.Невысокие, непременно лысые, с матерчатымметром на шее (как упитанный общий люби-мец домашний кот с бантом), с булавками взубах и остро отточенным диском мелка в руке.Не знаю, шьют ли там и белье, может быть наспециальный заказ, когда-то белошвеек быломного, были они красивые и молодые:

«Была белошвейкой и шила гладью�»

Об этом и классики писали, со знаниемдела, например, Некрасов о белошвейне навтором этаже Питерского Пассажа на Не-вском:

«Не так уж много шили там,И не в шитье была там сила�»

Еще были у нас в Городе модистки. Былиони молоденькие и стройные необычайно, сулыбкой, которой теперь уже не сыщешь. Вотя молодой и тоже стройный, и удивительно

119

легкий в походке и взгляде на жизнь, повер-нув на углу Екатерининской от Ланжеронов-ской, иду к Бульвару, и здесь, у двухэтажногои тогда еще стоящего здания, с крупными бук-вами надписи «Модистка» по карнизу много-колонного второго этажа, по-русски и по-французски, и по-италиански тоже, вижустройную веселую девушку сбегающую поступенькам куда-то по делу, и повернув за ней,иду Театральной улицей, мимо разных теат-ров, мимо боковой стороны Пале-рояля, мимоувлекательной и обманчивой жизни, и уско-ряю шаг, чтобы получше рассмотреть ее улыб-ку, чуть намеченную уголком живых и упру-гих губ. А этой гравюре, где нарисовал насхудожник, уже сто и пятьдесят с лишним лет�Такая странная уверенность, что это слу-

чилось вчера�На Греческой в ателье шьют «Бюстгалте-

ры, Грации и Полуграции». Что это такое икак такое может быть � полуграция?Масса маленьких очаровательных женс-

ких одежных магазинчиков, название и всяреклама или сплошь на французском, или наитальянском, русских теперь нельзя, украинс-кие не гармонируют с товаром, и слов таких

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

120

не имеют. В освещенной витрине молодая жен-щина, сидит в креслах, лежит в постели илистоит на руках, иногда вовсе голая и заинте-ресовавшись видишь � рекламируется обувь.Или кофточка, невесомая, почти невидимая,сотканная из снов и грез, пауку не соткать та-кую, куда в ней идти, с кем� Хорошая одеж-да для женщины самоцель, и, если все же ну-жен мужчина, то, разве как спонсор. Но те-перь есть много молоденьких и красивых ибогатых � например, к ночному кафе на Тро-ицкой выпить чашечку кофе и поговорить под-катывают два спортивных «порша» и из каж-дого возникает фея. Каждая за рулем в своеймашине, для тайм-кофе.

�И стоишь потрясенный увиденным, ичто-то такое припоминаешь, � ну конечно же,это было, было в чаплиновской старой и не-мой ленте, стоял там не дыша от восторга бед-ный человечек в лоснящемся от старости ко-телке, проходила мимо, его не видя, красави-ца. Мой пес также потрясен увиденным и де-лает полный оборот своим носом � такой заней шлейф лучших парфюмов мира, да нет,просто на руках у одной из дам собачонка, но

121

так же ухожена, из «порша» в общем, и он,мой пес, тоже облизывается на это диво. Истоим мы двумя чаплиновскими копиями�увы, не нам, не нам!Этим вечером я видел бомжа, он рядом с

витриной подобрал пустую бутылку, сунул еев громадный свой мешок, и собирался ужедвинуться дальше неровной своей походкой,как вдруг в ярко освещенной витрине он ееувидел, женщину, стоявшую у столика с пате-фоном, задумчивую, мечтающую под старуюмузыку, и, подойдя, долго стоял перед этойвитриной бомж, поставив звякнувший бутыл-ками мешок у ноги. Они стояли оба на уровнетротуара � так низко начиналась витрина. Онбыл молод еще, и бездомная жизнь еще невполне стерла черты его лица, когда-то инте-ресного. Он достал окурок и закурил. Разде-ленные стеклом и вечностью, они в ночнойтишине смотрели друг на друга долго, внима-тельно, изучающе. Кружилась старая мелодияна пластинке, хрипловатый голос Утесоваобольщал и манил любовью. Медленно под-нимался дымок сигареты. И таял, как время,отпущенное нам на жизнь�

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

122

Мир Парикмахерской (по украински �Перукарня).Парикмахер � Перукар � Куафер�Вторая, наряду с «Ателье мод», особая тер-

ритория нашей жизни. Отстраненная и неза-висимая область души. Все внешнее остава-лось за ее дверьми, � печальные реальностисложного времени� Здесь был иной мир � миробольстительных запахов (в годы моей юнос-ти там пахло «шипром с комсомолом»). Частоони имели два зала, мужской и женский, и об-щий ожидательный зал. Стояли по периметрупомещения специальные кресла (только у ге-никологов были еще свои особенные кресла)перед большими зеркалами на стенах, рядомумывальники, и слышался летящий звук быс-тро щелкающих зубами ножниц (как крыльястрижа, внезапно проносящегося рядом с тво-ей головой). И этот безостановочный звуквплетался в такую же непрерывную речь.Парикмахер имел еще одну важную профес-сиональную особенность � он был говорящий.Много лет меня стриг Яша в парикмахерс-

кой на углу Екатерининской площади, и, покастриг, успевал рассказать обо всей своей ивсех родственников жизни, об Израиле, куда

123

собирался ехать. Соответственно профессии,Яша был лысым. Для парикмахера это полез-но, так клиент себя чувствует польщенным,сравнивая оставшиеся, свои. Яша устраивализ обыденного этого дела мистерию-ритуал.Он вначале осматривал меня, изучал с инте-ресом, как бы впервые увидев лысеющего иуже достаточно вытертого жизнью мужчину,потом он мыл мою голову, вне зависимости отее состояния, даже если я ее вымыл перед са-мым приходом, потом вытирал и сушил, и,наконец, приведенного в моральный требуе-мый градус, усаживал меня в кресло и начи-нал священнодействовать. Я уже к этому мо-менту вполне проникался важностью проис-ходящего со мной, и пропадала где-то перво-начальная суетливая мысль � заскочить и по-править волосы, я знал теперь, что это серьез-но�И это правильно, потому что все вещи в

мире имеют только ту цену, которую мы имспособны назначить. Ибо все они часть нашейтакой скоротечной жизни�Перед праздниками устанавливались длин-

ные очереди, ожидающие сидели рядком настульях, заглядывали новые клиенты, о посто-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

124

янных парикмахер всех оповещал, что этотчеловек занимал очередь еще утром, обычныепристраивались в хвост. Заняв очередь и убе-дившись, что и за тобой ее заняли, можно былои отлучиться, прикинув время�Это был выход из будничного простран-

ства, и для нас с парикмахерской всегда и такдо сегодня, было связано с праздником�

На старых фотографиях и открытках вид-но невероятное обилие вывесок, идущих нетолько по первым, но и по вторым-третьим эта-жам, просто на окнах домов, например, натретьем этаже на стекле надпись � стомато-лог, или венеролог (это значит, что уже времяПервой мировой, обострившей интерес к этойнужной профессии). Революция сняла вывес-ки с домов и стен, оставив минимальный и стро-гий набором советский стандарт: Гастроном,Парикмахерская, Хлеб, Ателье (мод или инд-пошива), Ресторан, Кафетерий (раньше в Го-роде это называлось Кофейня). Это очистилои украсило наши дома, открыло первоначаль-ный их вид, как задумал его архитектор. Те-перь все стремительно вернулось на старые

125

места � обилие вывесок, их размеры, смеш-ные и наивные «завлекалочки» для клиентов.Вывески поползли вверх, не разместившисьна первых этажах, влезли на крыши, повислинад улицами, поднялись на привязанных заногу воздушных шарах в небо (и ночью пуга-ешься, увидев внезапно сразу две луны в пол-нолуние и долго высматриваешь настоящую!),осветились громадными окнами на столбахвдоль дорог, легли на тротуаре, вмурованныев асфальт и освещенные изнутри�Чем ближе к базарам, тем больше выве-

сок, тем интереснее они и смешнее, они тамживой отголосок кипящей жизни�Впрочем, так было всегда. Любительские

дореволюционные снимки, сделанные в Горо-де. Район какого-то базара (спиной к снимкуочень устойчивая «во весь экран» фигура го-родового; с «селедкой», саблей, принятой тог-да на вооружение в России, фигурой он коре-наст и основателен � как памятник Александ-ру III в Питере). Участок улицы метров в двад-цать. Два снимка одного и того же места, сде-ланные с некоторым смещением в простран-стве улицы. Половина высоты этих строенийзанимают двух - трех - и четырехэтажные рек-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

126

ламные щиты вывесок. Над окнами, во всюширину зданий, в межоконном пространстве,на выносках в пространство улиц, над кры-шами.

««Пекарня М.Я. Махлиса»; «Типография.Хромо-литография»; что-то продает или дела-ет Питкус; «Литограф»; «Табачная» (лавка);«Живописная (мастерская?) Гольдфарб»;«Дамский портной Бирман» («мужской, женс-кий и дамский портной Абрам Пружинер»);«Русский базар» (что это такое и кто это дер-жал � нет фамилии, неужели же тоже; на полу-открытой двери крупными буквами � «Писец»� и указующий направление палец (нет такойбольше профессии). И это далеко не все, чтоможно было прочесть и всего на двух доми-ках. Много было в Городе предприимчивыхевреев. Это мелкие лавочники и ремесленни-ки, но, все же, свое собственное дело!Сегодня все вновь и очень похоже. Но вме-

сто евреев лица кавказской национальности�Написано: «Дом кутюр Владлена» и про-

дают там ткани�Старая, родная и по старому просто напи-

санная вывеска: «Бытовые услуги», ключитам ремонтируют и швейные-стиральные ма-

127

шины, починяют утюги и примусы, сидят ча-совщик и холодный сапожник (в такую жаруто). А рядом, на свежеотремонтированном зда-нии, вывеска, выраженная одним словом, надополагать на итальянском, и, надо полагать,это каждому и всем известное слово, посколь-ку никаких нет к нему расшифровок:«Baldinini», и только перейдя дорогу, видишь,в витрине обувь, но какая обувь! И действи-тельно, «нужны ли тут слова?».

«Плиткин дом», «Салон дверей» и «Домокон», но есть и «Белый квадрат», облицовкаванн и�Магазин «Взятка» в Колодезном, и в нем

множество красивых и дорогих безделушек �действительно, удобно�

«Мебельман» � не фамилия, но профильработы � мебельный магазин на Малой Арна-утской для избранных заказчиков с изыском(видимо от «меломан»).

«Атлант», «Атланта» (видимо, женскаяособь-обитательница легендарной Атланти-ды), «Атлантис» � не вполне ясно, что это та-кое! А содержание под этими вывесками вов-се различное и даже иногда неожиданное, отнедвижимости до всякой мелкой движимости.

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

128

Вот нитяной и всяких обрезков материи измеек магазин для женщин правильно назван«Ариадной».

«Салон по изготовлению установки (!?)камины, лестницы, подоконники и все, чтонадо». Ну и что с того, что язык не литератур-ный � они дают натуральный материал и ка-чество! А если вам нужна литература, � такчитайте себе Толстого и недорого (букваль-ный ответ на мое им замечание о литератур-ных достоинствах надписи, а насчет недоро-говизны Толстого все верно � прямо у их две-рей стоит книжный букинистический ларек ив нем «Война и мир» в полном составе, она втри с половиной раза дешевле томика «Анже-лика � маркиза ангелов». Вот бы Льву Нико-лаевичу это показать и затем дать почитать«Анжелику», для сравнения).Декор-Испания «Дон Кихот», � в витрине

красавцы унитазы. Покойно на них сидеть, какстарому рыцарю в седле Росинанта.

«Джоконда» � магазин стиральных и мою-щих средств на Степовой.Парикмахерский салон «PROFI» дверь в

дверь с булочной «МРIЯ» на Канатной. Чуть

129

дальше парикмахерская «ЛеДи». Откуда та-кой прононс?Похоронное бюро «Универсал» на углу

Преображенской и Малой Арнаутской.Верю�Между ритуальной конторой «Стикс» (сим-

патичнейшие и видимо начитанные люди дер-жат это бюро путешествий в один конец, и ядавно заметил, что близость к чужой смерти,возвышает душу и рождает склонность к раз-думьям) и круглосуточным «Секс-шопом»,помещается заведение «Шашлыки с Кавка-за». Описание земной жизни. Двое в ритуаль-но черном, приказчики от Харона, развязы-вая на ходу узлы черных галстуков и снимая слица имидж печали, весело спускаются в под-вальчик к шашлыкам� Живым � живое!В углу Второго кладбища, против Крас-

ного Креста, теперь есть кафе-бар и у Бараназвание � «Под сенью гроба», надо бы в оче-редной раз по дороге на кладбище зайти, по-сидеть� На этом углу когда-то был реклам-ный щит кинотеатра и как-то, проезжая мимо,я прочел там о новом фильме � «Никто не хо-тел умирать». Мистика!

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

130

Ну не прав я и поспешен в обличительныхвыводах об этой молодой поросли, владель-цев баров и магазинов, конечно, лица и при-чески их мне непривычны, и машины эти, са-мые дорогие в Европе, а к каждой в сопро-вождение придан мощный, с охраной, джип,но что-то в них все же есть. Например, широ-кая сеть заведений с игровыми автоматамипод цифровым кодом-названием «3, 7, 1», �это ведь «Пиковая дама», старуха графиня иневерный, свихнувшийся на русской почвенемец и военный инженер Германн (навсегдаоставленный Пушкиным без имени), это ведьее замогильный голос, глухой и протяжный,когда непослушные губы с трудом растягива-ются и выговаривают-выплевывают слова �«тройка, � семерка, � туз!». И даже ирония вназвании этом для игорного дома заключена,ведь обманула же старая карга на последнейкарте и свихнулся Германн!

«Он сидит в Обуховской больнице в 17-мнумере, не отвечает ни на какие вопросы ибормочет необыкновенно скоро: «Тройка, се-мерка, туз! Тройка, семерка, дама!�». Пико-вая, естественно, дама («пиковая дама озна-

131

чает тайную недоброжелательность» � гада-тельная книга).Вот странность � играя в карты, всякий раз

когда открывается дама пик, я вздрагиваюнепроизвольно. Воля ваша, но что-то здесьесть такое� Она, эта карта, одна такая в ко-лоде, она живая и опасна! Рукой, держащейее, я ощущаю биение страсти�

«Разыграешься только-только,А уже из колоды � прыг! �Не семерка, не туз, не тройка �Окаянная дама пик!»

Александр Галич. Песня исхода

Впрочем, «что русскому здраво, то немцукарачун!».

�Дама-дворник, формой и тяжестью не-фтяной бочки, в армейской кирзе, с метлой и внекогда желтой фуфайке с надписью на спинекрупно «ЖЭК «Ренессанс Ltd». А кто же училих этому на русской литературе уроках с за-катыванием глаз и придыханиями? Получите!

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

146

БАЗАРЫ

«Меня еда арканом окружила,Она встает эпической угрозой,И круг ее неразрушим и страшен, ...»

Эдуард Багрицкий. Встреча

С первоначальных дней и во все протяже-ние жизни Города, важнейшей его материаль-ной и духовной частью были и остаются по-ныне многочисленные базары. Греческий, наместе нынешней греческой площади, Старый,на Александровском проспекте, Новый, ря-дом со Сретенской церковью и, позже возник-ший, знаменитый Привоз. По всему перимет-ру площади этих базаров окружали, как пра-вило, одно- и двухэтажные торговые здания,с открытыми галереями и сплошной колонна-дой высотой в один, либо два этажа. Толсты-ми и во всю высоту здания были эти колонны,основательные, и в первом этаже за ними зия-ли двери лабазов, а вдоль второго шла вере-

147

ница балконов. Остатки их видны на Гречес-кой площади и по всему периметру Новогорынка.Восточными коврами ручной работы, со-

тканными из ярких красок и проверенных ты-сячелетиями орнаментов, лежат на площадяхГорода наши базары. Для всего западногомира базар � продуктовые ряды, для нас �средоточие и магия жизни. Это наш клуб ипоход на базар � праздник и ритуал. Нам ба-зар � как немцу-протестанту воскресное со-вместное пение в церкви.В городах всего мира рыночная площадь

всегда соседствует с храмом. В Городе такбыло с Новым и Алексеевским рынками.Жизнь обывателя замыкалась двумя этимиместами � для души � храм и для тела � рынок.Они рядом и граница между ними условна. Ввоскресный день люди, постояв в храме, вновьвстречались за его порогом на рыночной пло-щади. Тысячелетие общественная жизнь жен-щины всецело замыкалась площадью храма иокружающего его рынка. Рынок, поэтому, этоне только и не столько место продажи това-ров, как магазин, это место и среда общения.В храме обывателя крестили и отпевали.

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

148

Жизнь же свою он мог в старые времена за-вершить тут же, на рыночной площади, гдестоял эшафот. И был термин «базарнаяказнь».Здесь царит торг. Он ожесточен � обе сто-

роны выгадывают в деньгах. Он добр � им,сторонам, интересно общаться. Вот я стоюперед прилавком и вычитываю в записнойбумажке, что еще должен купить. Эту бумаж-ку мне помогают расшифровать базарные тор-говки � им понятна моя семейная жизнь, и онизнают, что в бумажке этой записано вовсе не«килограмм синих», а слова любви и тишинасемейной жизни. Они в ней, в моей семейнойжизни, сейчас с интересом участвуют, помо-гая выбрать и не забыть. Последнее они уточ-няют на слух, задавая вопросы: «не записаныли там помидоры?».В отличие от магазинов базар честен. Здесь

производитель и покупатель встречаются ли-цом к лицу и уместен торг. Здесь здороваютсяи купившему говорят: «На здоровье». У насна базарах не принято обвешивать, как в го-сударственной торговле, наоборот, принятонемного «довешивать», � «с походом». Мывсегда доверяли нашим базарам больше, чем

149

нашему государству.Базар это страна, здесь нужно знание фар-

ватера, акватории, необходимы компас и кар-ты. Его архипелаги разграничены и нигде несоприкасаются. Они лежат каждый в своихберегах. Пальма не растет на севере, она рас-тет там, где должна расти. И поэтому вы иде-те за картошкой в картошечные ряды, где нети не может быть винограда или яблок.Картофельные ряды. Красок здесь мало,

но есть то, чем определяется жизнь � надеж-ность и уверенность. Продают картошку вед-рами и в них она стоит на прилавке между про-давщицей и покупателем. Стоят три-пять ве-дер полных картошкой � образцами товара.Она различна размером и ценой. Клубни чис-тенькие и прозрачно тепла их кожура. Цветварьирует в широкой гамме, от нежно-беже-вого до всех оттенков красного и тогда гово-рят � американка. Картошка основательна исерьезна. Она эмигрантка и родина ее далеков горах иных континентов. Есть задумчивыекартофельные сорта. Их сердце � в горах.Надо бы написать историю России, опира-

ясь не на привычные атрибуты ее жизни � вой-ны, захваты, пожары, царе- и братоубийства,

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

150

но на основы сдвигов, например, появлениекартошки и картофельные бунты при АлексееМихайловиче принципиально изменили разви-тие страны, и именно клубень картошки, а неПетровские реформы изменили Россию и вве-ли ее в европейский дом. От реформ Петра вэтом смысле остался табак, и лица стали го-лыми, появились индивидуальные черты.Плотные, глянцевые, надменные и налитые

жизненным соком помидоры. Кто назвал этотсорт «микадо»? В зеленых салатных листьяхпрячутся бронированные тела огурцов и выг-лядывают из зарослей их крокодильи пупыр-чатые головы. Их опасно трогать рукой. Цир-кулем раскинулись ноги кореньев петрушки.Развратница!В строгом глянцевом блеске баклажана

есть верность и ярость Отелло, венецианско-го мавра. И презрение к плебейскому окруже-нию. Крепка и тверда морковь. Это крепостьнадежной семьи и скучноватой верности. Не-жен и обманчив бурак в груботканной одеж-де. Надменен богато убранный одеждами лук.Пленяют холодной чистотой крепкие капуст-ные головы. Они хрустят и сжимаются. Дека-дентствует цветная капуста.

151

Глянцевые, короткоствольные перцы, со-зданные по моделям и краскам Сезанна; пуч-ки редиса с королевской короной из листьев;широкие и сочные скибки кабака � молодаялуна, но не девушка � молодая и уверенная всебе женщина. Купи!Чесночные головки � обоймы чесночных

долек; память о Чапаеве (в моченом виде оШолохове, о «крепком многоствольном за-тылке»).Зелень, как специализация: реган (бази-

лик), петрушка, сельдерей, салатный лист. Этоязык незнакомого народа, он требует перевод-чика, знатока. В нем легко заблудиться. Ве-нок из лавровых листьев � память об олим-пийских героях и лысине Цезаря.Ну, хорошо, Цезарь прикрывал лавром

свою плешь, а что именно использовали гре-ки на своих статуях для прикрытия ниже ле-жащей головки � лавр или виноград? Да нет,вспомнил, фиговый лист. Геракл, например, иеще вопрос, как это дело крепилось? И гдеросло � идешь там осенью, а прямо на тебяслетает фиговый лист�Цыганка с корзиночкой и там билетики.

Непрерывно повторяет: «Боря гадает, Боря

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

152

гадает, а вот Боря гадает!». Боря тут же при-вязан за лапку на корзинке � это желтенькийволнистый попугайчик. Он может вытянутьбилетик, а на билетике � послание судьбы.Здесь важно, что гадает не цыганка, а именноБоря гадает.И вдруг вместо длинных прилавков боль-

шие в ряд стоящие деревянные бочки с кваше-ньями. В бочках капуста и ее надо обязатель-но пробовать, из каждой бочки взять горсть.Она хрустит и наполняет рот свежестью. Хо-зяйка заботливо наблюдает пробу и предла-гает еще из рядом стоящей бочки.Маринованные огурчики, должны быть

невелики размером, одинаковы длиной и уп-руги телом. Они пахнут водкой в запотевшемот холода графинчике, дружеской неторопли-вой беседой, доверием. Маринованные крас-ные помидоры � это большая компания и пе-ресуды. �Маринованный арбуз, как ощуще-ние потери и отсутствие надежды. Как пора-женчество. Маринованные яблочки, как утоп-ленники в реке времени.Улыбчивые, круглолицые и черноглазые

кореянки продают острую наструганную мор-ковку, бобы, синие в кусочках, морскую ка-

153

пусту и массу иных неведомых, но явно вкус-ных и явно к закуске необходимых вещей. Всеэто лежит в высоких круглых мисочках...Связки сушенных грибов � тонкий запах

подземелий, тени ночных призраков. Подо-зрительный шорох. Взгляд исподтишка наблю-дательных и осторожных глаз. Висят они го-ловками вниз. Висельники.Какая сокрушительная аналогия!Масса соленых грибных разновидностей

в банках. Здесь можно попробовать.В лукошке бритоголовые налитые тяжес-

тью и крепко сбитые близнецы � белые грибы.Гаврила Державин написал о наших база-

рах:

«Багряна ветчина, зелены щи с желтком,Румяно-желт пирог, сыр белый,раки красны,Что смоль, янтарь-икра, и с голубымперомТам щука пестрая � прекрасны!»

И о фруктовых рядах, добавил: «Плодысреди корзин смеются... «. Не всегда и не все �есть застенчиво улыбающиеся. И грубияны:

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

154

«Там яблок румяные кулакиВылазят вон из корзин;Там ядра апельсинов полныВзрывчатой кислотой».

Эдуард Багрицкий. Ночь

И хозяйка этих плодов стоит здесь же, этоплоды с ее деревьев (в роскошных супермар-кетах плоды эти происхождением неизвестны,их красота безымянна). Сексуальны груши,плотоядны персики (перс, перси и персик � нетли связи?), серьезны яблоки. В море черешенощутимы строгие ряды круглоголовых пехо-тинцев, они берут количеством и форма у нихкрасна до черноты. Головные уборы с плюма-жем � покачиваются кивера гвардии. Роман-тичная клубника тает на прилавках у продав-щиц и умирает на глазах от неразделеннойлюбви. Молодая вдова в соку. (Вдовы не бы-вают пугливыми!).Лиловая, как негр, слива. Плотная, круп-

ная, влекуще раздвоенная.Вишня недолговечна (в Городе говорят �

«уже отошла вишня»; вообще вишня есть оп-ределение времени � от «созрели вишни в садуу дяди Вани» до «отошла» � проходят стреми-

155

тельно считанные дни). Она нежна и кислова-та. Какие коктейли она может украсить, наоснове мартини и рома. Барон стрелял в оленявишневой косточкой и выросло вишневое де-рево между рогами оленя. Юрий Олеша ис-кал в ней, косточке, средство от неразделен-ной любви. Зачем-то и куда-то зарывал ее пе-чальный Окуджава. Вишневое варенье в хрус-тальной вазочке, и каждая вишенка в нем со-хранена особой, она тяжеленькая и плотная иплавает в густо-вишневом сиропе зимним хо-лодным вечером рядом со стаканом раскален-ного чая � Родина!Родина � это на самом деле вареники с виш-

нями! Тонкокожие, с женскими мочкамиобольстительных и любопытных ушек, с не-жными симметричными холмиками. В каждомваренике должно быть по две вишенки, и всевареники плавают в собственном соку... Глу-бокая миска, полная до краев � только тебе!Господи Боже мой! Можно многое выдержать,выстоять, но... перед такой тарелкой не усто-ять никому!Вид человека, сидящего перед полной мис-

кой вареников с вишнями, с ложкой в руке,утратившего память обо всем, пока есть еще

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

156

там последний вареник, вид этот поражаетощущением счастья. Пушкин не знал варени-ков с вишнями, иначе, откуда же у него этипечальные и несправедливые слова: «На све-те счастья нет...»!Желт и упруг абрикос, несущий в себе ко-

сточку, по форме которой создавалась нашагалактика.Вот продавец мандарин и гранатов, вос-

точный человек с «изюмными глазами» и лип-кой, как паутина, завлекающей речью. Егообращение к тебе рождает обязательства. Онпо-восточному нетороплив и жизнь его течетв иных измерениях. Он был точно таким жетысячелетия в прошлом и таким же пребудетвовек. Будет продавцом гранатов и урюка.

(Укреплена рядом надпись � «Восточныесладости из Самарканда»).Товар у него � изюм, кишмиш, курага.

Поэзия и нега востока. Гарем с обольститель-ными овалами, не вполне вымытыми. Гранатиндивидуален, но живет плотно сбитым кол-лективом, зернышки его кровоточат и весь онодет в мешочек с завязкой над теменем. Ме-шочек надрезан, и из него выглядывают лю-бопытствующие зернышки, полные взрывча-

157

той кислотой. Их вид рождает оскомину, иглядящий сглатывает слюну. Гранада мавров.Альгамбра.Виноградные гроздья сакральны, это не

товар, это сокровенная суть жизни, основавсех древних религий и рисунок его ветвей илистьев стал символом христианской церкви.Из виноградной лозы построен иконостас пра-вославного храма. Его гроздья � основа пло-дородия всех живущих на земле. Виноград �это призыв размножаться! Цвет, форма, раз-мер не подлежат описанию � этим надо жить!

«И в этот день в Одессе на базареЯ заблудился в грудах помидоров,Я средь арбузов не нашел дороги,Черешни завели меня в тупик;Меня стена творожная обстала,Стекая сывороткой на булыжник,И ноздреватые обрывы сыраГрозят меня обвалом раздавить.Еще � на градус выше � и ударитИз бочек масло раскаленной жижейИ, набухая, желтыми прыщами,Обдаст каменья � и зальет меня.

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

158

И синемордая тупая брюква,И крысья, узкорылая морковь,Капуста в буклях, репа, над которой,Султаном подымается ботва...»

Эдуард Багрицкий. Встреча

Надо бы где-нибудь в веселом и хорошемместе поставить памятник Эдуарду Багрицко-му. По пути на базар, с собакой у ноги, с пти-цей на плече... На прямоугольном простом имраморном постаменте � непременно моноли-те, а не облицованном туалетной плиткой - навысокой и широкой, скошенной к краям сти-лобатной ступеньке, чтобы могли ставить нанее свои тяжелые сумки пожилые и идущие сбазара горожанки, а он мог бы послушать ихразговоры...Боже мой, но эта простая строчка: «И в

этот день в Одессе на базаре...», да вспомнивее случайно, где-нибудь на улицах, например,Рима, можно, споткнувшись об нее, утратитьзрение и перестать видеть что-либо в этомдревнем городе. И вновь обретя, протерев гла-за от выпавших слез, более ничего не захо-теть в нем, в этом Риме, видеть. Стать, вот так,

159

перед Колизеем, соляным столпом, к удивле-нию всяких подыхающих от скуки туристов,и вспомнить, на него, Колизей именно глядя,наш массив у Ланжерона ранним летним исолнечным днем, солнечные блики на про-хладной утренней воде, волны, упрямо и косоидущие к берегу и забрасывающие водой пли-ты массива, лужицы воды на этих плитах, ве-тер, бросающий в лицо мелочь морских брызг,корабли, высоко стоящие в воде, вдалеке нарейде � и закачаться от звериной непередава-емой тоски, потому непередаваемой, чтонельзя ее пояснить случившимся здесь беспо-лезно-ненужным людям.Фантастическое изобилие наших базаров

рождено плодоносностью земли и рождаетжажду размножения. У любовного ложа сто-ит ваза со смеющимися плодами, бутыль винаиз Шабо и на блюде крупными ломтями наре-занный пористый и холодный овечий сыр. Гар-мония мира!И море всевозможных вин. Молдавских,

крымских, украинских. Тяжки земные пути ивелики потери, но Херес Массандры � прими-рение с неверной судьбой!

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

160

Любите ли вы Херес? ...Он рождается че-тыре долгих года из изысканных виноградныхсортов с испанскими именами Серсиаль, Вер-дельо, Альбильо. Его выдерживают в солнеч-ном парнике и потом холодят в глубоких под-валах. Это мужское вино и родина его городХерес де ля Фронтера на юге Испании.От мужчины в нем лучшее � чувство вре-

мени, терпкое и шероховатое чувство, ставя-щее на правильные места все вещи мира, муд-рость, и, поэтому, терпимость, и не поспеш-ность в оценке (это надо видеть, как понима-ющий человек пробует неизвестную ему по-роду Хереса!). И глубина понимания, и отва-га, спокойное и уверенное чувство, растворе-но в этом напитке, и ярость, холодная и ослеп-ляющая взрывом�Херес родился на юге солнечной и камени-

стой Испании, там днем солнце выжигает всеживое, а ночью оно оживает, там по каменис-тым крутым тропинкам идут печальные осли-ки и у каждого глаза Осипа Мандельштама.Наверное, к этому приложили руку евреи тамведь было много евреев, Испания была им дватысячелетия родиной задолго до появления тамиспанцев. Наверное, евреи передали Хересу

161

чувство неизбывной тоски по родине, которойникогда не было и теперь не стало. Потомучто у еврея нет родины на земле, потому чтородина ему она вся целиком�Утром с ним хорошо просыпаться, солнеч-

ным полуднем хорошо смотреть на море, по-здним вечером в неторопливой беседе с дру-гом, сыр пармезан, внимательные собачьи гла-за�Надо иметь что-то поистине грандиозное,

какой-то неведомый мне подарок судьбы, что-бы заполнить пустоту жизни, лишенной Хере-са и собачьей любви!Одно время, в веке, видимо, восемнадца-

том была распространена портретная живо-пись, где лицо человека художник «лепил» изплодов земли � овощей и фруктов. Это былазабава, изыск, но и смысл прямой можно ус-мотреть в таком портрете � из чего построенаплоть человека, и глубже, усмотреть в такомпостроении сакральную связь всего живого наЗемле.Встречаясь со знакомыми на базаре, вы

встречаете иных людей, и относитесь к ниминаче. Это особая среда обитания, празднич-ная � как в бане, или в театре. Базар � это

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

162

школа жизни и ее учение здесь � понимать че-ловека. Здесь, на воскресном базаре, можностряхнуть монотонность прошедшей недели.Это серьезное дело и вместе отдых, развлече-ние и безделица.Так только у нас, южан, на нашем юге. Мы

живем «с базара», ощущая магазинную тор-говлю, как неизбежный придаток � только то,чего нет на базарах. В стране, где нет базар-ной среды падает рождаемость и дети стано-вятся счетоводами. Это страна неврастеникови сексопатологов.И красивыми девушки в этих странах не

вырастают.Нас можно лишить многого � родины, пра-

вительства, страны, веры в завтрашний день,всего, многократно обещанного нам, и не да-денного ни разу, и Бог с ним, но лишившисьбазаров, мы утратим себя!В храме нет тишины, в нем множество на-

блюдающих глаз. Есть у нас два места, гдеглаза посторонних утрачивают гончий блески теплеют внутренним чувством, обращаясьвовнутрь человека. Это баня и это наши база-ры.Характерен вопрос: «Почем брали?».

163

На вопрос: «Почем помидора, хозяин?»,хозяин терпеливо и непрерывно называет трицены, в зависимости от крупности трех лежа-щих на прилавке гор помидоров. Никто ни-когда еще не догадался просто надписать трибумажки и всунуть их в каждую горку. Необ-ходимо прямое общение.Это волнующее слово «Мужчина» � к тебе

обращаются торговки, и звучит оно уважи-тельно и зазывно, это зов женщины (мелодич-но и чуть тягуче, с упором на букву «а», всеостальные буквы при этом вибрируют!). Какже пройти мимо?Урок психологии � независимо от возрас-

та тебя называют из-за прилавка: «Молодойчеловек». К пожилой горожанке на базареуместно обращение: «Мадам...». К девушкеобращаются осторожно: «Девушка... «, види-мо, боясь задеть. Слово «женщина» старают-ся не употреблять вообще, адресуясь нейтраль-но: «Вы ...».

«Вот девушка с коровьими глазами...». Этоочень добрые и доверчивые глаза. Но, можетбыть вам больше нравятся маленькие и бега-ющие глазки-буравчики? Ядовитые бусинки?Дело вкуса, но мне нравятся широко откры-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

164

тые в мир глаза моего народа. Девушку этутак легко обмануть, и она рада обманывать-ся. И опыт не идет ей на пользу � сколько развсякие мимо пробегающие ее обманывали,вновь и вновь, а она продолжает смотреть внаши глаза своими доверчивыми навсегдаглазами. Легко над ней посмеяться. Но тогдаспросим себя, откуда же берутся глаза нашихзрелых, переживших многое женщин. Откудаони, вот эти, случайные, спросив ее, никогдаранее не виденную, где здесь купить петруш-ку, и заглянув на мгновение в ее глаза, изу-мишься � откуда же они такие, в них знаниемира людей, всех его обманов, всех лжей инарушенных клятв, всех этих клятвопреступ-лений и мук, но на самом дне сокрушительновидна все та же доверчивость, вопреки всемуопыту, всему, что мы с ними, с нашими жен-щинами сделали, доверчивость, обмануть ко-торую ты, понимая как это просто и легко, поневедомым причинам уже не сможешь.

Если вы ищите девушку для тела � смотри-те только на щиколотки ног, но если для люб-ви, тогда загляните ей в глаза�

165

Никто, спрашивая цену у первых в рядупродавцов, покупать здесь не собирается.Нужно прицениться.Под ногами толпы рысачат базарные со-

баки. Под прилавками и сверху прилавковсидят раскормленные коты, у каждого свойприлавок. Чем питается такой кот, живущийв овощном ряду и почему не переходит в мяс-ной корпус? Эта территория расчленена, опи-сана и поделена навсегда. Как Англия, послезахвата норманнами Вильгельма. Здесь каж-дый метр учтен в жизненных отношениях сто-рон.И я заметил, что коты, живущие в карто-

фельно-луковых рядах бывают трехцветны.Мясо-молочный корпус. Здесь обязатель-

но предлагают попробовать и протягиваюттебе на острие ножа тонкий ломтик копченойколбасы, подчеревка или сала. Колбасы здесьдомашние, копченные, кровяные. Копченоемясо надрезается для пробы косым сегментом.Продавец наблюдает реакцию и предлагает:«Берите весь кусочек � я немного уступлю».Пробовать дают далеко не всем: на рынке

есть много пробователей, никогда ничего непокупающих. И потому стороны торга внача-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

166

ле смотрят друг на друга: покупатель опреде-ляется � не перекупщик ли перед ним, прода-вец � солиден ли покупатель. О, где твоя тень,Зигмунд Фрейд! Ты бы здесь многому научил-ся и, может быть, перестал бы бояться женщин!Копченые свиные головы с пастью, от-

крывшейся в радостной улыбке. Копченыеножки и копченые ребрышки.Выпотрошенные и общипанные куры со

связанными ногами и горы яиц. Яйца бываюткуриные и крестьянские. Последние дороже,крупнее и их цвет бежево-коричневый. Ощу-щение невымытости. Обе стороны торговогоряда выложены многоярусной стеной из яиц иза ними не видно торговок � это высятся сте-ны Вавилона, первозданной мощности зубча-тые эти стены и на них письмена судьбы.И вдруг яростный зрачок петуха, привя-

занного за ногу и выставленного на продажу,но не утратившего любовь к свободе. Боеваяраскраска и презрение к окружающему мирурабов. Он стоит привязанный среди выстав-ленных на продажу живых кур и цесарок, сми-рившихся с уделом невольников, он тоже при-вязан, и куры эти покорны, жмутся друг к друж-ке, и вдруг среди этой рабской испуганной

167

толпы взрывается и длится яростный и него-дующий петушиный крик. Вождь неизвестно-го, но явно кровожадного племени. Напоми-нание о нашем предательстве.И дальше, сколько видит глаз, тела ощи-

панных уток, головы их на длинных ощипан-ных шеях беспомощно и трагически свисаютв проход между рядами. Поверженная армияв руках жестокого победителя. Гора трупов.Жестокости ассирийские.Тяжелые лепешки брынзы. Коровьей, ове-

чьей и смешанной. Брынза имеет до семи гра-даций солености. Козья тоже лежит, она са-мая полезная, если вы можете превозмочь идаже полюбить козий запах и привкус, так чтовыбирайте между удовольствием и пользой.Правильно выбирать удовольствие, а любовь,как известно зла!

«И если какой человек ест и пьет, и видитдоброе во всяком труде своем, то это � дарБожий»

Еккл 3.13

О, где ты сейчас, тень бессмертного ТиляУленшпигеля, веселого и вечно голодного

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

168

странника, где ты плотоядный и жизнеобиль-ный Пантагрюэль и Иозеф Швейк и СэмюэльУэллер, вместе со своим другом и хозяином,любящим поесть и выпить, Сэмюэлем Пикви-ком, где вы? Вот наши базары и их изобилие,радующее сердце и согревающее желудок,поспешите же ко мне, мои любимые, мои бра-тья, и мы, все купив и расставив, сядем за на-крытый к празднику стол, чтобы, по справед-ливейшему выражению Полиграфа Шарико-ва вот так, «по-настоящему», посидеть, игно-рируя неверные мнения высоколобой и над-менной профессуры (хотя вполне можно согла-ситься и с профессором Преображенским, что«оперировать нужно горячими закусками»).Ах, неправ был знаменитый профессор, пре-досудительные делавший операции недостой-ным клиентам, не прав � всему место и время,время и горячим закускам, но и холодные уме-стны и так вкусны где-нибудь весенним напо-енным солнцем днем на склоне Отрады с лю-бимой, так уютно облокотится на камень бу-тылка сухого вина и на салфетке, положен-ной сверху этого камня, лягут бутерброды светчиной и разрезанный вдоль круто посолен-ный огурчик, и помидоры ярко заблестят сре-

169

ди свежей травы, стремительно выросшейздесь в считанные часы первого весеннего теп-ла, да и говорить можно на разные темы и по-разному совершенно, в зависимости от налич-ных закусок. Ах, старым уже был и многоеподзабывшим профессор Преображенский, враздражении на «певунов» отвергнувший хо-лодные закуски, вместе с пролетариями всехстран.

Я вижу его, этот наш праздничный стол �вот в его самом центре стоит нехитрая, но по-местительная посудина до краев и сверх краянаполненная зеленью, она возвышается горойредиса и перьями лука, в глубину ее зарылисьтупорыло свежие огурцы и пламенеющие твер-добокие помидоры, и по салатному листу ска-тывается слезинка желания, а вокруг глубо-кие тарелки и в них, в центральной, колбасы,копченная и кровяная, нарезанные толстымиломтями, по-крестьянски, и рядом тарель с зель-цем, и там же тонко «наструганный» подчере-вок (он начинается красными прожилкамимяса и переходит в девственную белизну про-свечивающего счастьем кошерного сала), атам брынза и сыр, и головки маринованного

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

170

чеснока среди пламенеющей перцем корейс-кой морковки, и лимончик и ломти свежегохлеба, и селедочка пересыпанная зеленью. Новот горделивой королевой стала на стол пер-вая бутылочка водки, она чиста «как слезакомсомолки», она подлинно безотносительна,она только сейчас из морозильной камеры, иее стенки запотели от внутреннего холода исосредоточенной горячей силы взрыва, вотналита первая рюмка, и кто-то из нас первымговорит, желая всем здоровья и счастья, все-гда начиная междометием «Ну...».

«Ну, со свиданьицем...», или «Ну, чтобывсе были нам здоровы», или «Ну, с празднич-ком...»И уже на третьей праздничной рюмке,

практически еще в самом начале застолья,непременно раздастся стук и привлеченныйнашими веселыми голосами и взрывами сме-ха войдет первый гость и, поставив на столсвою бутылку, станет смеяться вместе с намисвоим и нашим шуткам, а там еще кто-то тре-тий подвернет к нашим дверям, и не будет хва-тать места, и посуды не хватит, и мы потес-нимся, и не в посуде дело...

171

Где же вы сейчас, друзья мои, так частоделившие со мною радости, рассеянные теперьпо пространствам земли. Ведь сегодня празд-ник, и надо бы нам, как когда-то, собратьсявместе и наполнить комнату веселыми голо-сами...

Одинокий и сегодня богатый я праздностою посреди базара � передо мною базар исмерть базара!

СТАРЫЙ БАЗАР

Он возник здесь в самом начале Города,став основным торговым центром в 1820 го-дах. На громадной Старобазарной площадиархитектор Г. Торичелли построил по всемупериметру двухэтажные торговые корпуса сосплошными галереями по вторым и аркадамив первых этажах, а в центре площади высо-кую четырехгранную часовую башню. Такаяпрорва колонн бывала только в античной Гре-ции на форумах и далеко не во всех городах.Башня сохранялась долго и уже в советскоевремя (в 1958 году) упала от ветхости и небре-жения.

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

172

Как жаль � наибольшую жизненную цен-ность имеют только здания лишенные какогобы то ни было утилитарного назначения!На старой открытке Старобазарная пло-

щадь. В центре снимка стоят весы на треноге,высотой метра два с половиной. К треногеподвешена крестовина весов и плоские «та-релки», размером с квадратный метр каждая.На правой тарелке гиря, видимо, пудовая, аслева � корзина с картошкой. Смотреть весможно, глядя на тарелки, их горизонтальноеравновесие, либо на стрелку-указатель на тре-ноге вверху, где крепится коромысло. Так ивидно на снимке, пожилой интеллигентноговида чиновник или преподаватель, усатый-бородатый и в шляпе, глядит вниз, на тарел-ки, а стоящие сбоку мужик и баба � на стрел-ку, вверх. Этот в растительности на лице, ви-димо, покупатель, а кто-то из рядом стоящих,возможно, мужик слева, владелец тачки и сей-час повезет груз к дому покупателя. Эта тач-ка стоит тут же, на переднем плане, пустая иждет.Рядом, как водится, пара бородатых евре-

ев, старый, с большой седой бородой и моло-

173

дой, с умеренной растительностью на лице. Онвысок и одет во что-то мешковатое, он заме-тил объектив фотографа и смотрит на менясквозь время. Во взгляде и выражении лицанемного любопытства и скептицизм, врожден-ный и приобретенный непростым опытом жиз-ни. В Город евреи приезжали из местечек чер-ты оседлости, необразованные, малограмот-ные, задавленные бесправием и нуждой, го-ворящие на еврейском жаргоне и русский такникогда и не могли приемлемо освоить, гово-рили они с немыслимым акцентом, всегдаш-ним поводом для насмешек. И не успевали ужеизмениться, но откуда брались у них такиедети? В первом же поколении, много во вто-ром, наученные в семье осторожности и стра-ху, копеечному расчету и торгашеству, каксмыслу жизни, как они становились такими,язык русский уже они не только знали, но илюбили, а многие знали его как родной и луч-ше, чем коренные носители в массе. Если ибыли в конце века у литературы русской це-нители и почитатели, лучших, чем эти евреи,не было. Не помню кто, возможно Блок, как-то с грустью заметил, что ежели бы не еврейс-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

174

кие девушки, русская поэзия утратила быбольшинство своих почитателей. Но это так,в массе, и если уж всерьез вдаваться в оценки,что была русская интеллигенция от тех, че-ховских времен, и до развитых советских, какне еврейская наполовину? Как мог приехатьиз гетто Хаим Нахман Бялик и стать в рядымировой литературной элиты? И в ней навсег-да остаться�

Нынешний Привоз был частью этого рын-ка, просто площадью, где вся торговля шлапрямо «с колес» и назывался он, соответствен-но, Привозной площадью. Он был придаткомСтарого базара.

НОВЫЙ РЫНОК

Здесь стояла Сретенская церковь, постро-енная в 1842-1848 годах, и на церковной пло-щади, как водится в мире людей, возник ры-нок, названный Новым, а площадь � Новоба-зарной. В 1896 году по проекту А.Д. Тодоро-ва по линии Торговой улицы были поставле-ны два громадных корпуса крытых рынков.Высоченные залы, металлические фермы и

175

стеклянные потолки. Эти здания не соответ-ствуют малой ширине Торговой и общей вы-соте застройки. Новый рынок, собственно,кипит за их спиной.К рынку я иду по Коблевской или Садо-

вой. Обе они в него упираются и рынок видениздалека, брожением прилежащего народа.Лежит Новый между Торговой и Конной, ипервая принадлежит Городу, а вторая цели-ком рынку, являясь его продолжением. Самоназвание Конной означает наличие здесь впрошлом конного рынка. Это память о при-сутствии благородной лошади в нашей жиз-ни. Поэтому Конных рынков и площадей вГороде было много, а в одежде мужчины весьдевятнадцатый век ощущался всадник. Спра-ва квартал Княжеской (Баранова), а с левойстороны узкая улочка, превращенная в авто-бусную станцию «идущую» от Рынка. Онаобслуживает частников � поставщиков това-ра.Колоннады сохранились и поныне во мно-

гих местах давно исчезнувших Греческого иСтарого базаров и существующего Нового вобрамлении их площадей. Часто арки зало-жены, превращая колонны в пилястры, уро-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

176

дуя здания пристройками и надстройками, новопреки времени и безвременью, остановив-шись где-нибудь на углу Нового рынка, чутьприкрыв глаза и отстранив окружающую суе-ту и шум, можно увидеть, каким это было ког-да-то, услышать иные голоса, молодого ещеГорода, ощутить запахи чумацких возов, иду-щих к рынку и к постоялым дворам, располо-женным тут же, неподалеку, окрики биндюж-ников и, во все времена легко узнаваемый,характерный и неповторимый одесский говор.На днях я покупал елку на Новом рынке.

Мне объяснили, что надо ее покупать за рын-ком, на Конной улице, а не перед ним, на Тор-говой, что там, за рынком, цены значительнониже, чем со стороны центра. Это именно таки оказалось, причем разница эта колебаласьчуть ли не вдвое, расстояние же между этимиместами продажи вряд ли превышает ста мет-ров. Приценившись к елкам, продававшимсясо стороны центра, и перейдя затем за рынок,я купил на эти деньги ошеломляющих разме-ров ель, целое дерево, и, купив, понял, что недонесу до дома, тем более, что со мной былпес на поводке. Но где то здесь непременнодолжен был процветать извоз, и, глянув вок-

177

руг, я увидел группу мирно беседующих му-жиков с лицами, уж не знаю по какой причи-не, но сразу определяемыми как водительские.Я не ошибся, их машины стояли рядом, в ос-новном, старые легковушки, с характернымибагажниками на крышах, но, главное, лицауж очень были характерны. Такими эти лицау Нового рынка были и в начале столетия, стой разницей, что неподалеку стояли вместомашин их кони, мирно жуя сено (у деда моегоГордея было таким лицо и биндюжники звалиего Григорием). И нас, меня с псом и елью накрыше, заботливо и уютно погрузив в свойтранспорт, довез уже слегка выпивший (былконец дня) и разговорчивый специалист изво-за, и, пока ехали мы эти несколько кварталовк углу Спиридоновской и Дегтярной улиц, мыуспели побеседовать и сверить карты относи-тельно семейных (что, мол, донимают жены) игосударственных дел (что, мол, ворюги, и ктоже мог этого ожидать в такой ошеломляющейстепени), и, доехав, мы обменялись поздрав-лениями к праздникам и пожеланиями, а, на-счет елки и ее цены, он сказал, что мне сильноповезло и что ель, что надо, и что я правильносделал, купив ель, а не сосну.

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

178

ПРИВОЗ

Он был первоначально преддверием, час-тью Старого базара. Постепенно выделяясь иобустраиваясь лавками, он стал с 1865 годасамостоятельным и самым крупным рынкомГорода. Стоит он в границах Преображен-ской и Екатерининской улиц и со стороны Ека-терининской высится мясной и молочный кор-пус.

«Фруктовый Пассажъ» выходит на Пре-ображенскую. Он грузен, раздвоен продоль-но и в нем ощущается дыхание появившегосятогда модерна. Его как-то хотели вовсе снес-ти и была в Городе целая компания с подпися-ми, но тогда нам удалось его сохранить. Вовсю мою жизнь я никогда не видел, чтобы тампродавали фрукты. Сегодня его проходы пре-вратили в вещевой рынок. В правом флигелена Преображенской расположился магазин«Горілочні напої» под названием «НАПОЛЕ-ОН», выведенным гигантскими буквами, втреть высоты здания, и все это под короной и свензелем «N» для надежности впечатления! Ав левом, симметрично, расположился продмаг«КУТУЗОВ» и тоже, конечно, с водкой, и так

179

же крупно. Мемориал «грозы двенадцатогогода» стоит на самом входе в наш «Привоз»!Притом, единственный в мире, где уравненыэти славные имена!Со стороны старого кладбища и тепереш-

него зоопарка, вдоль трамвайных путей, При-воз огорожен сплошной стеной одноэтажныхлавок, имеющих выходы-входы со стороныулицы и изнутри Привоза. Здесь продают стро-ительные товары, известь, толь, керамичес-кую плитку, скобяные товары, сантехнику.Стоят мешки с мелом и цементом. Лежат наприлавках и на земле никелированные смеси-тели, преступно выгибая длинные шеи. Отпроезжей части узкий тротуар отделен шерен-гой продавцов с рук, в основном, это те жескобяные товары, инструмент и лаки-краски.И по самой обочине на асфальте тротуара

� блошиный рынок Привоза. Какая-то весе-лая женщина с трудной судьбой, «не столькостарая, сколько уже сильно пьяная», продаетнесколько томов Брокгауза-Ефрона и канде-лябр в золоченной французской бронзе с отло-манным рожком. На вопрос, где отломаннаячасть, поясняет: пропала в революцию на доп-росах, били подсвечником по голове. Очень

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

180

похоже на правду и какая связь времен! Раз-битные и уверенные в себе молодцы раскину-ли книжный ряд, а в нем роскошью тисненныхв коже и золоте переплетов представлены сто-летней давности издания на французском, ан-глийском и немецком и еще на каких-то иныхязыках � классика прошедших и частичнонынешних времен, медицина, астрономия ифилософия. И астрология.Библия раскрыта на пророке Ионе, но этих

людей, равнодушно идущих мимо страниц сословами Бога, никому уже не спасти! Я, низконаклонившись к тысячелетней странице, при-порошенной пылью, читаю, как пожалел Гос-подь свой город, «где множество скота и де-сять тысяч человек, не умеющих отличить ле-вую руку от правой�». Меня толкают, я зас-лоняю проход всем этим людям, шаркающейпоходкой идущим мимо в небытие, и думаю,ведь пожалел же Он Ниневию, не может бытьтакого, чтобы теперь Он вновь позабыл своихни в чем неповинных детей! И кажется мневдруг, что Иона, это мое имя, и что послан я вэтот любимый до боли и ненавидимый до от-вращения Город, который Господь пожелалвсе же спасти�

181

«Мы переходим рыночную площадь,Мы огибаем рыбные ряды ...»

Эдуард Багрицкий. Встреча

Когда-то был на Привозе рыбный корпус,ближе к Екатерининской улице. Мальчишкойпо пути на Отраду я покупал там донку (напенопластовую дощечку намотана была лес-ка с крючками и грузило, полностью готовая,нехитрая и смертельно опасная снасть длябычков) и наживку. Теперь это длинные от-крытые ряды со стороны Базарной, идут ониот угла Преображенской на всю ширину ули-цы до Фруктового корпуса вплоть. Рыбы там� да осталась ли она, эта рыба в море? Не всяли она лежит здесь на прилавках? И все про-странство прилежащих улиц навсегда пропах-ло свежей и копченой всеми известными спо-собами рыбой. Лежат громадными дирижаб-лями копченые рыбины, с просвечивающейзолотистой кожицей и под нею ощущается лас-ковая нежность тающей во рту рыбы. И сразухочется холодного пива!Начинается все бычками. Рыбаки держат

на весу связки крупных бычков, этим утромеще беззаботно гулявших по каменистому

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

182

дну. Основательные, плотные, коренастые(так выглядит средних лет и средней руки до-цент в области общественных наук), темно-дымчатые, они висят гирляндами на нитях,продетых под жабры. Они еще пахнут морем,дном, крабами. Это преддверие рыбного ба-зара, все остальное распределено по рядам,сортам и видам, но бычки демократичный то-вар, их часто продают стоящие рыбаки илисидящие перед маленьким столиком торговки.

«Бычок � это маленькое чудовище с огром-ной головой, поистине бычачьей, но с веера-ми возле ушей � » (Юрий Олеша)

Но вы, когда будете покупать бычки, по-купайте лучше у рыбаков. Это серьезные илюбящие выпить люди, а сейчас еще утро иони только с моря и там они очень продрогли,им надо бы выпить, покупайте у них, и вамзачтется�На картонных ценниках от руки написано

у каждой торговки свое, над ценой � «тюлеч-ка», или «супертюлька», и приписано, что са-мая-самая свежая и «только у меня»(!), что«обалденно вкусная». Анчоус, какое имя, к

183

чему обязывает. Уж и не знаю причин, но жен-щины, торгующие в этом ряду � всегда весе-лые и доброжелательные женщины. С нимивесело шутить, перебросившись несколькимисловами о жизни, но Боже упаси Вас их оби-деть, или просто задеть, во-первых, не за что(в смысле темы, а так они все очаровательнополноваты на взгляд любителя крупных и пол-новесных женщин), но, во-вторых, себе доро-же!Но, конечно, если тебе хочется узнать о себе

что-нибудь новое и интересное�Следующий ряд весомее, он солиднее и

тише, здесь берут не числом и массой, и товарздесь штучный � поперек прилавков стройны-ми параллельными рядами дирижаблей выло-жена скумбрия и сельдь. Норвежская, голлан-дская, исландская. Иногда такой ряд полнос-тью обезглавлен и написано � тушка. Как наГревской площади при Конвенте.И ряды копченостей � все золото мира,�Здесь тоже есть свои плебеи � мойва, хек,

треска�Грудами лежит на прилавках все золото и

лучшее серебро мира. Роковая наша страстьк мерцанию золота и серебра родилась из этой

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

184

красоты одежд, в которые Господь одел своибеззащитные творения и которой разумно ли-шил нас. Так торжествующий пират, добрав-шийся до тайного подвала с кладом, дрожа отжадного возбуждения, мечется от сундука ксундуку, и, открыв первый, доверху напол-ненный серебром, он жадно и до отказа наби-вает карманы, и засовывает тяжелые монетыза пазуху, в отвороты рубашки, и сыпется се-ребро мимо уже переполненных карманов, нов следующем сундуке, старом и оббитом по-лосами металла и заклепок, вросшем от вре-мени и тяжести в землю, доверху насыпанозолото, оно огненно-рыжее цветом, и цвет этотблагородно приглушен, так чтобы сразу, насвету или в темноте, даже случайно увиден-ное, оно, без сомнений, было золотом, и опья-ненный и испуганный человек вытряхиваетгорстями и прямо на землю подвала серебрян-ные тяжелые монеты, чтобы наполнить их зо-лотом. И останавливается потрясенный ужа-сом, цепенея от мысли, что все это ему одномуне унести, а взять только часть и оставить ос-тальное, вот это все, все сундуки � он уже не всилах!

185

Плоские диски камбал тяжело лежат напропахших навсегда рыбой столах. Их телодвухцветно, и поверху оно защищено плотнымпанцирем кожи, в колючих угрожающих на-ростах этот панцирь, а снизу, обращенный кодну, камбала хранит свой животик, он нежно-кофейного цвета и, перевернув страшное чу-дище, с изумлением видишь, до чего же онобеззащитно!

«Девочки � водочка, коньячок, к празднич-ку!». И все так вкусно, так ласково, в этомманящем женском голосе, и почему, собствен-но, только девочки, все остальные тоже при-мут горячее участие! Кипит работа неостано-вимо, вот торпедами на столе лежат толсто-лобики, такая в них стремительность силы имощь, а хозяин, отложив бумажную тарелоч-ку с горячими варениками с раскаленной внут-ри картошкой, густо политыми кровью кет-чупа (стекает с тарелки и капает эта кровь исливается с кровью из ран толстолобика), ипоставив ее подождать на тело рыбины, об-служивает клиента. Холодно и мерзнут у негоруки, но рядом с тарелочкой на теле толсто-лобика уже устойчиво стал стаканчик с чем-то маняще прозрачным, и чуть покачивается в

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

186

стаканчике жидкость, остывает в нем водка,к горячим вареникам на морозе, ледяная вод-ка, и не разврата ради, но чисто для души�

«Холодно, эх, холодно на морозе песнюпеть� »

«Мужчина, куда же вы уходите!? Целыйдень ждешь, а он взял и ушел!». Это ко мне, неоправдавшему надежд. Такое разочарованиев женском этом голосе, такая обида, можетбыть, мне вернуться и купить�Все такое свежее, оно только из моря, с

глубин океанских попавшее прямо сюда, наприлавки. Так говорят, ничуть не обманываяторговки, так Хлестаков рассказывал о фран-цузском супе, что он только что и прямо изПарижа, в кастрюльке и уже стоит в центрестола и еще дымится кастрюлька, а в ней су-повая разливная ложка�

Ах, русская великая литература, что сде-лала ты с нами, что делаешь еще и сегодня, состатками, еще не разучившимися держать вруках книгу! Этот Хлестаков, этот пустопо-рожний веселый мотылек и цыган, насмешли-вый враль, каких поискать, нас развеселил,

187

во-первых, а во-вторых, что-то такое в нас и всебе увидел, и, налету нам об этом сказал,смеясь и лукавя, и сказал ведь правду! Что-тотакое было в Александре Сергеевиче от Хлес-такова (вот удивился бы Гоголь, а, можетбыть, и вовсе не стал удивляться) и во второмАлександре Сергеевиче тоже, как ни странно,пусть и не всегда в его основательной мини-стерской жизни, но когда он писал бессмерт-ное свое «Горе», реквием по себе, или когдаухаживал за молоденькой девочкой Ниной �тогда несомненно было�Ну что это я приплел здесь, в рыбных ря-

дах стоя?!

Недоступная аристократия, их превосхо-дительство красная рыба, и балыки, и крас-ная икра� Генералитет, в широченных крас-ных лампасах� (немногие знают, что на гене-ральском нижнем белье тоже есть лампасы,чтобы в любой ситуации не нарушалось чино-почитание).Военная профессия одномерна и лишена

сексуальных оттенков. И это правильно, ка-кой была бы армия, если бы каждый, как емувздумается и без приказа�

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

188

Опять же имеются в рыбных рядах и прове-ренные рецепты: «Кальмар � мужская сила!»�

И вновь к народу, высушенные мумии пив-ных рыб висят на бельевых веревках голов-ками вниз. Их нескончаемые гирлянды дости-гают земли, скрывают прилавки и продавцов,здесь потеряться может человек, но выйдя изэтого лабиринта и, дорвавшись наконец кпиву, себя он уж наверняка потеряет. Либонайдет�Кругом идет этот ряд и утрачен в нем цвет.

Подобное я видел на границе великой Саха-ры. Внезапно исчезла привычная яркость имногоцветие мира, поглощенное только однимгосподствующим цветом. Но это ошибка �нужно отстраниться от привычного и побытьодному в тишине, поскольку цвет всегда свя-зан со звуком. И тогда станут выступать от-тенки � чем меньше цвета, тем богаче палитраоттенков. Так на старых черно-белых фото-графиях с удивлением видишь иную глубинуи красочность мира, так люди иные на старыхчерно-белых и немых лентах. Они ближе нам,сегодняшним, жизнь которых окунута в гус-тое многоцветие красок�

189

(Рекламный щит гениален � «Дешевлетолько в море!»).

Тяжелая плоть лобана, такой тяжести, чтовидно, как брошенное на плоскость прилав-ка, тело рыбины «проседает» и расплющива-ется. В сокрушающей мощи этих хвостов ис-точник морских волн. Кованная серебрянаячешуя, филигранной ковки, с красно-золотымотсветом. Такая чешуя светится в темнотеморского дна как уличный фонарь освещения.Попробуйте подобное изготовить, с при-

менением всех самых новых технологий, и выповерите в бесконечную мощь и доброту Твор-ца�Не знаю, откуда берутся и где вырастают

такие громадные толстолобики (библейскийЛевиафан был взят примером мощи от такоговот толстолобика). Недавно ко мне заявилсядворовый мой сосед. Он промышляет рыбнойловлей, где-то вылавливая этих самых толсто-лобиков. Он уходит на промысел в ночной ещетемноте, а утром, когда я его вижу, он ужевесь улов продал и успел выпить. Это круп-ный мужчина, с опаленным от солнечных бли-ков на воде лицом, одет он в нечто простое,

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

190

как в естественную драпировку, и такого жецвета. Так Господь одел всех нас при рожде-нии. Он такой, каким были рыбаки на Гали-лейском озере, Андрей и его брат Петр, пер-выми встреченные и призванные Иисусом.Наверное, Иисусу понравились их лица и про-стая немногословная речь. Он сродни окру-жающему ландшафту, являя собой не частьчеловечества, но мир минералов, в разделебазальта и гранита. Я всегда его вижу выпив-шим. Мы раскланиваемся. Пришел он раннимутром и приволок чудовище в формах толсто-лобика, я уже несколько дней никуда не вы-ходя из дому, заканчивал срочную работу.Сцена была такая: на нашей открытой га-

лерейной веранде (в старом Городе много та-ких открытых веранд по вторым этажам дво-ровых флигелей и на них выходят двери всехквартир) я стоял трехдневно небритый в рас-пахнутом халате, не скрывающем стройных иволосатых ног, на голой груди серебрилсятельный крест. «Я знаю, � сказал он, качаясьмаятником передо мной, удерживаемый вер-тикально только мощью толстолобика, упря-мо упирающегося своей громадной головой впол (замечали ли вы, что голова толстолоби-

191

ка всегда указывает на центр земли, как маг-нитная для рыб стрелка? Рыба обитает в трех-мерном пространстве, это мы, гордость зем-ли, ползаем по ее поверхности клопами, боясьсвалиться�) � я знаю, что ты профессор, такговорят во дворе, и, конечно, купить такуюрыбу, я не хочу вас обидеть, себе ты не мо-жешь, так вот это подарок тебе к празднику»....Когда этот благородный человек ушел водвор доругиваться с соседкой, я, потрясенный,долго сидел на кухне и рассматривал толсто-лобика. Он лежал на кухонном столе, выходядалеко за его границы, гордо неся задумав-шуюся свою голову с одной стороны стола исвешиваясь хвостом до самого пола с проти-воположной. В его обводах, в крупной лобас-той голове, в доспехах чешуи, в рисунке хво-ста, ощущалась великая первобытная мощь,свиток Библии с утраченными временем угла-ми лежал передо мной и легко читались егоквадратные формой буквы: я видел мировойокеан, рассекаемый грудью и плавникамидревнего обитателя планеты, первобытныеберега океана читались в замкнутом простран-стве моей маленькой кухни. Письмена Библиипроступали сквозь веселенький рисунок кухон-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

192

ных обоев и рисунок этот веселеньким бытьперестал.

У нас все женщины в Городе делают фар-шированную рыбу, но чтобы она получиласьнастоящей фаршированной рыбой, женщинадолжна быть непременно еврейкой. Еврейкаже, это не национальность, это предпочтениеБога.Жене моей очень не понравится, что я здесь

написал�И чтобы хорошо получились синие, необ-

ходимо, чтобы, по крайней мере, уже бабуш-ка женщины-стряпухи была одесситкой, неговоря уже о фаршированной шейке! Надочтобы стояла у плиты рядом с бабушкой ма-ленькая девочка и что-то ей помогала делать,своими, еще неумелыми ручонками и слуша-ла, что говорит ей бабушка, а это неважночто, даже и не вполне относящееся к техноло-гии фарширования шейки, главное, слышатьтеплоту деловитого этого голоса и спраши-вать, и в равной мере неважно, о чем спраши-вать. Только при этих условиях и, если повез-ло с бабушкой, человечество не утратит уме-ние делать настоящую фаршированную шей-

193

ку. А бабушки наши � лучшие в мире бабуш-ки!А настоящий эклер!Родиной эклеров является Питер, кафе

«Север» и еще кафе напротив агентства аэро-флота на Невской перспективе, и потому ро-диной эклеров стал этот умышленный город,что человек этого белесого севера, этих пря-моугольных душевредительных пространстви серых квадратов обманчивых зданий нуж-дался в утешении сердцу и сотворил это чудо,откровением, конечно, пользуясь, он создалвеликое таинство � эклер�Эклер же должен быть не очень велик, в

соотношении диаметра к его длине один к че-тырем, и в сечении иметь чуть сплюснутыйэллипс � это форма длящегося напряжения,готового разрешиться взрывом, корочка шо-коладной глазури должна покрывать эклер нечрезмерно, только по верхней его части, онадолжна быть холодновата и тонка, как пер-вый осторожно похрустывающий под ногами,еще не окрепший лед (и к этому льду так идетозорной девичий смех и веселый собачий лай),но под ней теплая нежность крема, и когда его,такой эклер надкусываешь, он может, это по-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

194

зволительно все же, хоть есть лица, утвержда-ющие недопустимость такого, он может рас-крываться кремом и с противоположной сто-роны от надкусанной, раскрываться как бу-тон цветка, как роза любви, как надежда...

СТАРОКОННЫЙ РЫНОК

В предыдущих веках мир был полон ло-шадьми. Они служили безропотно и трудолю-биво человеку, тянули плуг, несли на себе вбудни, выносили из боя, тянули кареты и эки-пажи, потом впряглись в конку, забавляли наскачках. Понятно, откуда Джонатану Свиф-ту пришла здравая мысль о стране благород-ных гуингмов. Нужно, конечно, не забывать,что и характер у Декана был тяжелый, да имало любил Декан своих двуногих современ-ников.Конных рынков поэтому в Городе было

много. Староконный образовался в 1832 годув границах Скидайловской, Петропавловскойи Косвенной улиц. И когда вблизи Большоговокзала образовался Новый Конный рынок,этот получил прозвище Старый. И так сохра-нился, а Нового Конного пропал и след.

195

По выходным дням мы с моим псом ходимк Староконному рынку. На всех прилегающихк нему кварталах, вкруговую, прямо на тро-туарах улиц уже с шести утра раскинут бло-шиный рынок. Это чужое название, наше же,родное, Толкучий рынок, Толчок, Толкучка.Он неистребим. Первый из известных в Горо-де был при Старом базаре и был он современ-ником одесской жизни Пушкина. Где-то ввосьмидесятых годах его удалось переместитьна Прохоровскую площадь. Сегодня при всехгородских базарах есть стихийные толкучиерынки.Торгуют, в основном, здесь женщины, они

уже много лет знакомы, находятся в приятель-ских отношениях и ведут нескончаемые бесе-ды, вовлекая в них и проходящих, да и знаяуже в лицо постоянных базарных ходоков. Какнас с моим псом, например: они часто загова-ривают с Деником и, если узнают меня, то за-одно конечно с ним, его отголоском. Он ха-рактерен внешне и запоминается легче. Дажеи у Деника здесь есть кореша � многие тор-говки приходят сидеть вместе со своими соба-ками, и даже с кошками (что напрасно!). Со-бакам, умирающим от жары и скуки, Деник

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

196

служит развлечением и обществом. Они уженакоротке, знают друг друга и нюхаются,пока я рассматриваю книгу. Торговки сидятдвумя параллельными рядами, между нимисравнительно узкий проход и по нему двумявстречными нескончаемыми потоками идутлюди, пришедшие на базар. Эти пришедшиечаще всего, как и я, идут без определеннойцели: вдруг что-то попадется, дешево и сер-дито. Есть и специализация: за самим рынком,со стороны трамвайных путей, в опасной бли-зости к проходящему транспорту, торгуютмастеровые своим товаром � метизом, всяки-ми кронштейнами и инструментом. Несколь-ко продавцов держат «антикварные лавки»со всяким старым хламом, но бывает, вдругчто-то проглянет среди этого мусора, майоли-ка кузнецовской работы, английский фаянс,статуэтка Гарднера. Сверкнет великолепиемстекло русской работы императорского сте-кольного, или эпохи модерна, или кувшинноестекло вдовы Лютц с цветами побежалости. Авот эта стеклянная посудина, невзрачная ви-дом и тусклого цвета, если, поняв, что это та-кое, отмыть с любовью и бережно принять взадрожавшие от волнения руки, можно про-

197

честь � братья Даум. Да мало ли! Охота этапуще неволи!Мужик продает щипцы для снятия нагара

и поясняет покупателю, что это прибор длязавивки усов. На мое разъяснение реагируетобиженно и я не настаиваю, но, возвращаясьи проходя мимо, вновь слышу его рекламныйголос о щипцах для снятия свечного нагара.Прогресс!

«Ундервуды» и «Мерседесы» на полномходу, в родных футлярах. Их клавиши по-пре-жнему готовы к работе и полны ожидания, нотак давно нет достойного текста. Лицом к этимвеликолепным созданиям, пальцами рук на ихждущих клавишах, множество вдохновенныхчасов провел человек, верящий, что стук этихклавиш летит в будущие времена, к нам и ми-нуя нас, еще дальше. Они, призванные слу-шать и навечно закреплять найденные слова,теперь молчат, выставленные равнодушномувзгляду прохожих. Не достучаться...Самовары лучших российских фабрик, все

в медалях по тулову, как многозаслуженная иширокая полковничья грудь. Вечерами их рас-каленные стенки отражали собравшуюся вок-руг семью. Ручки у этих старых самоваров

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

198

(как и у чайников с кофейниками) сделаны изслоновой кости, из твердых пород дерева, итак же выполнены все сочленения и переходыот раскаленной самоварной части к ручкам икраникам, чтобы не ожегся человек металлом,пышущим жаром. Странно позабытыми теперьоказались эти важные и простые вещи. И фор-ма у старых кофейников, кем-то гениальнооднажды найденная, останавливающая радо-стью глаз, она также утрачена и позабыта се-годня.Книга с оторванной обложкой, «Житейс-

кая философiя кота Мура», и я наглядно убеж-даюсь, что Эрнст Теодор Амадей Гофман вРоссии был любовно переведен и издан еще впервой половине XIX-го столетия! И популя-рен до сего дня разве это, быть изданным вчужой стране на непонятном самому тебе язы-ке более ста пятидесяти лет назад (издаватьсяпотом неоднократно в сборниках и в розни-цу), пройти множество рук и душ, и лечь наторговом пространстве блошиного рынка наСтароконке, продаваясь за смешную цену водин рубль (с предложением, если будетебрать, об уступке в цене), разве это не счаст-ливая писательская судьба?! Мне бы такую,

199

пусть даже всего на несколько лет.Староконный � это традиционный городс-

кой «охотничий» рынок. В задней его частистоят ряды крытых навесов и здесь царствопернатых: клетки, всякая птичья аммуниция исами птички. В углу на стенах рынка разве-шены клетки с кенарами. А в обычных клет-ках сидят парочками небольшие певчие птич-ки. Сидят здесь и попугаи, от громадных раз-мерами, злобных и фантастических расцвет-кой карибских (характером и богатством по-лутонов более всего напоминают они мула-ток благословенной Кубы, «белых женщин счерным ртом»), до маленьких, отечественных,волнистых, если есть у нас в отечестве попу-гаи.Масса аквариумов, сделанных для пред-

продажной демонстрации рыбок и в них морецветных огней. Рыбий корм, «живой» � ма-ленькие червячки. Эти маленькие декоратив-ные трогательные морские фонарики оказы-вается хищники! Черепашки всех размеров,лягушки всех цветов, до телесного, и сразуочевидно � самый отвратный цвет � наш, те-лесный. Аквариумные водоросли, памятью обОфелии.

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

200

Правильное определение � невольничийрынок. Здесь люди продают своих младшихбратьев за деньги. Ощутимо это в кошаче-со-бачьей его части. Она вынесена за границурынка и обтекает его по периметру. Собакиочень чувствительны, одни из них угнетены ипечальны, другие агрессивны. Матери чув-ствуют возможную утрату щенков. Основнаяпродажа идет прямо из машин, из их откры-тых багажников. Мелюзгу продают с рук.Малышам страшно и холодно и они дрожат.Не так давно все поле Староконного � зем-

ля его свободной от застройки части, былозанято торговцами сантехникой и инструмен-та «с рук». На земле и на ящиках лежат тамкраны, ручки, фитинги, инструменты в набо-ре. Теперь торговая индустрия в контейнерахраковой опухолью поглощает первобытнуюпростоту Староконного рынка.

201

ЭРИНИИ

«Уходя из дому, не оборачивайся, ибо Эри-нии идут по пятам».

Пифагор

«Дикие тигры гнева мудрее смирных конягувещаний».

Уильям Блейк.Союз небес и преисподней

«А спустя десяток мгновений... ворвалисьполчища Эриний... Гремели бубны и кимвалы...Волосы мои встали дыбом. Не помня себя, явскочил, затопал ногами. «Остановитесь де-вушки! Богини мщения, остановитесь! В миренет виноватых!...». А они все бежали».

Венедикт Ерофеев.Поэма «Москва-Петушки»

Эринии произошли от крови из раны Ура-на (в иной версии это дочери Кроноса и Эври-

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

202

номы). Их имена: Тисифона (яростно моля-щая), Алекто (неутомимо преследующая) и,самая нам известная, Мегера (свирепая). Этосвирепые и стремительные женщины в черныходеждах, у них черные крылья и разъяренныезмеи клубятся волнами на голове вместо во-лос. У них в руках ножи, бичи и горящие фа-келы. Горе заглянувшему в их глаза! Они про-несутся мимо, его не тронув, но лучше бы емуумереть сразу!Они преследуют нас ночью и, оглянув-

шись, всегда увидишь рассекающие мрак фа-келы, несущиеся к тебе издалека, но коротоклюбой разделяющий нас путь. Они проника-ют в наши сны, и сны наши отравлены стра-хами и раскаянием.Поверь, они идут по пятам, Богини мще-

ния.Те, кто калечил, разрушал и уродовал,

понимая или не понимая, не суть важно, будутнаказаны жестоко, но и мы с тобой будем. Завсе � за молчание и непротивление, за согла-шательство, за втянутую голову в плечи, пустьи от стыда, за молча проглоченные оскорбле-ния. Нас, меня и тебя, и их всех, все эти деся-тилетия нашей жизни оскорбляли и унижали,

203

калеча Город, и саму суть нашей жизни, пред-писывая правила для постыдной жизни, при-учая к соглашательству.И мы оказались способными учениками...И позволили это с собою сделать, привык-

ли жить по этим правилам чуждой нам жизни,стали предавать и предали честь наших пред-ков и их достоинство, завещанное нам от века.Мы, достойные горожане, мы, для которыхГород был создан, именно мы виноваты � спра-шивать можно только с тех, кто способен от-ветить. Спрашивать нужно с тебя и меня, � снас!

�за небрежение, за молчание, за попусти-тельство, за взвизгивающий смех над остан-ками матери.

Разве ты не видишь в далекой и сплошнойтемноте факелы � это Эринии, Богини мщения,они мчатся под звуки кимвалов и бубен поулицам Города, они несутся к тебе, ко мне, кнам. В руках у них острые ножи и бичи. И отних никуда не уйти!Но может быть и хуже, может так быть, что

мы не достойны даже гнева, даже мщения:

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

○

204

«... Здесь пред тобой те люди, чьи телаТам, на земле, прошли свою дорогу,Не сотворив ни подвигов, ни зла, ������������������������Рай выгнал их, чтоб дивной белизныНе запятнал их жалкий отпечаток;но и чертям такие не нужны»

«В чем кара их? � спросил я. Что, стеная,такОтчаянно мятутся по земле?»И молвил он: «Ответ мой будет краток.

Им кары нет. Но жизнь их в этой мглеТак низменно слепа, так нестерпима,Что предпочли б кипеть они в смоле.

Среди людей их память не хранима,Их Божий Суд презрительно забыл.Что говорить о них? Взглянул и мимо».

Владимир Жаботинский.Из Данте. Нейтральные

Неужели это о нас!?

205

Нас ведь учили мама и папа, чего нельзяникогда делать, например, врать, например,совершать плохие поступки, и объясняли намродители, какие поступки плохи. И среди мно-жества назидательно плохих детских книжек,у нас была одна великолепная, и мы ее навсег-да полюбили � история о деревянном маль-чишке с верным и трепетным сердцем, о бес-смертном навсегда Буратино. Как мы моглипозабыть данный нам завет, его бессмертныеслова, сказанные им в ответ на требованиеМальвины пойти и почистить зубы, на чтоБуратино немедленно и достойно ответил:

«Сдохните, � не дождетесь!»

Как же мы позабыли эти великолепныеслова, этот завет, данный нам нашим дет-ством, сказать в нужный момент спокойным итихим голосом, его никак не повышая, в от-вет на все, чего они от нас хотели раньше итребуют сегодня:

«Сдохните, � не дождетесь!»