СОДЕРЖАНИЕ - Российская академия наук

СОДЕРЖАНИЕТом 85, номер 4, 2021

ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА

Трансформация третичной сферы экономики в регионах России в постсоветский период

С. Г. Сафронов 485

Наукометрический анализ пространственной дифференциации генерации научного знания в приграничных городах России

А. А. Михайлова, Я. А. Вендт, А. П. Плотникова, Я. Танг, А. С. Михайлов 500

ПРИРОДНЫЕ ПРОЦЕССЫ И ДИНАМИКА ГЕОСИСТЕМ

Признаки аридизации климата и их экосистемные проявления на территории БеларусиВ. Ф. Логинов, С. А. Лысенко, В. С. Хомич, В. П. Семенченко,А. В. Кулак, И. М. Степанович 515

Ветровой режим юго-востока Западно-Сибирской равнины как фактор рискаразвития дефляции почв в агроландшафтах (на примере юга Томской области)

Н. С. Евсеева, З. Н. Квасникова, М. А. Каширо, М. А. Волкова, О. В. Носырева 528

Гидролого-морфодинамическая характеристика и переформированияразветвленного русла нижней Оби (в пределах Ямало-Ненецкого АО)

Р. С. Чалов, А. С. Завадский, А. А. Камышев, А. А. Куракова,Н. М. Михайлова, С. Н. Рулева 539

ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЕ И ГЕОЭКОЛОГИЯ

Донные отложения рек техногенно нарушенных геосистем Восточного Донбасса: сравнительная оценка уровня загрязнения тяжелыми металлами по отечественным и зарубежным критериям

В. Е. Закруткин, В. Н. Решетняк, О. С. Решетняк, Е. В. Гибков 554

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

Идентичность калининградцев: влияние социальных убеждений на выбор самоидентификации

О. И. Вендина, А. А. Гриценко, М. В. Зотова, А. С. Зиновьев 565

Климатический эффект восстановления лесов в дельте р. ИлиО. Н. Липка, Д. Г. Замолодчиков, В. В. Каганов, Г. А. Мазманянц,М. В. Исупова, А. А. Алейников 579

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПРИРОДЫ И ОБЩЕСТВА

Актуализированное районирование территории России по климатическим условиямдорожного движения в связи с продолжающимся потеплением

А. В. Ширяева 595

ИСТОРИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ НАУКИ

Ю.Г. Липец и отечественная социально-экономическая географияЛ. М. Синцеров, В. Н. Стрелецкий, А. И. Трейвиш 607

“ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА”Подходы к палеогеополитическому исследованию на основе изучения литературного наследия (на примере наследия Ф.М. Достоевского)

К. Э. Аксенов, М. В. Михновец 616

В НАУЧНЫХ ЦЕНТРАХ РОССИИРезультаты и перспективы гидрологических исследований на Курской биосферной станции Института географии РАН

С. В. Ясинский, Е. А. Кашутина, М. В. Сидорова 629

Contents

Volume 85, No. 4, 2021

Territorial Organization of Society

Transformation of the Tertiary Sphere of Russia’s Regions Economy in the Post-Soviet Period

S. G. Safronov 485

A Spatial Scientometric Analysis of Knowledge Production in the Border Cities of Russia

A. A. Mikhaylova, J. A. Wendt, A. P. Plotnikova, Y. Tang, and A. S. Mikhaylov 500

Natural Processes and Dynamics of Geosystems

Climate Aridization Signs and Their Ecosystem Displays on the Territory of BelarusV. F. Loginov, S. A. Lysenko, V. S. Khomich, V. P. Semenchenko,A. V. Kulak, and I. M. Stepanovich 515

Wind Regime of the Southeast of the West Siberian Plain as a Risk Factor for the Soil Deflation Development in Agricultural Landscapes (the Case of the South of Tomsk Oblast)

N. S. Yevseyeva, Z. N. Kvasnikova, M. A. Kashiro, M. A. Volkova, and O. V. Nosyreva 528

Hydrology-Morphodynamic Characteristics and Reforming the Branched Channelin the Lower Reaches of the Ob River (within the Yamalo-Nenets Autonomous Okrug)

R. S. Chalov, A. S. Zavadskii, A. A. Kamyshev, A. A. Kurakova,N. M. Mikhailova, and S. N. Ruleva 539

Natural Recourse Use and Geoecology

River Bottom Sediments of Technogenic Disturbed Geosystems of the Eastern Donbas: Comparative Assessment of Pollution Level with Heavy Metals by Russian and International Criteria

V. E. Zakrutkin, V. N. Reshetnyak, O. S. Reshetnyak, and E. V. Gibkov 554

Regional Geographical Problems

Identity of the Kaliningrad Oblast Inhabitants: The Impact of Social Beliefs on the Choice of Self-Identification

O. I. Vendina, A. A. Gritsenko, M. V. Zotova, and A. S. Zinovyev 565

Climate Effect of the Ili Delta ReforestationO. N. Lipka, D. G. Zamolodchikov, V. V. Kaganov, G. A. Mazmaniants,M. V. Isupova, and A. A. Aleinikov 579

Interaction of Nature and Society

Updating Climatic Zoning of Russian Territory by Road Traffic Conditions in Connection with Continued Warming

A. V. Shiryaeva 595

History of Geography and Historical Geography

Yu.G. Lipets and Soviet and Russian Human GeographyL. M. Sintserov, V. N. Streletsky, and A. I. Treivish 607

“Discussion Tribune”Approaches to Paleogeopolitical Research Based on the Study of Literary Heritage (the Case of the Heritage of F.M. Dostoevsky)

K. E. Axenov and M. V. Mikhnovetc 616

In Scientific Centers of RussiaResults and Prospects of Hydrological Research at the Kursk Biosphere Stationof the Institute of Geography of the Russian Academy of Sciences

S. V. Yasinsky, E. A. Kashutina, and M. V. Sidorova 629

ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ, 2021, том 85, № 4, с. 485–499

485

ТРАНСФОРМАЦИЯ ТРЕТИЧНОЙ СФЕРЫ ЭКОНОМИКИ В РЕГИОНАХ РОССИИ В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

© 2021 г. С. Г. Сафронов*Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, географический факультет, Москва, Россия

*e-mail: [email protected]Поступила в редакцию 28.02.2021 г.

После доработки 19.03.2021 г.Принята к публикации 27.04.2021 г.

Тенденция к снижению роли первичного и вторичного секторов в экономике России стала особен-но заметной в постсоветский период в процессе перехода к рыночным отношениям. При анализеускоренного развития третичного сектора главный акцент обычно делается на его объективный ха-рактер и соответствие общемировым трендам. Однако, несмотря на общую с европейскими страна-ми модель трансформации структуры экономики, результаты количественно и качественно отлича-ются от более развитых стран. Различия еще сильнее проявляются на уровне регионов. В статье ито-ги развития третичного сектора России представлены в сравнении с другими европейскимистранами и на уровне субъектов РФ. Информационная база исследования включает: базы данныхEuroStat и World Bank (межстрановые сопоставления); материалы Росстата (типологизация регио-нов России); квартальные сведения о поступлении налогов Федеральной налоговой службы (анализустойчивости подотраслей третичного сектора в условиях коронавирусного кризиса). ОтставаниеРоссии по доле третичного сектора в экономике, быстро сокращавшееся в первые полтора десяти-летия постсоветского периода, в последние годы стабилизировалось. Отставание обусловливаютутяжеленная структура экономики в сочетании с непростыми институциональными условиями дляразвития услуг B2B, пониженные стандарты потребления населения, в том числе в связи с его отно-сительно низкими доходами, разреженность расселения, более позднее начало терциаризации. Нарегиональном уровне количественный и качественный рост третичной сферы характерен для ста-бильной по составу группы из полутора десятков наиболее продвинутых субъектов РФ. В большин-стве остальных он скорее вторичен и происходит на фоне спада в других секторах экономики.Устойчивость третичной сферы в период коронавирусного кризиса определялась соотношениемболее инерционных нерыночных и уязвимых рыночных подотраслей. В группу с наибольшими от-носительными потерями попали как сильные регионы с умеренной диверсификацией третичногосектора и повышенной долей услуг B2B, так и самые слабые территории, где рыночные отраслипредставлены преимущественно розничной торговлей.

Ключевые слова: сектор услуг, динамика структуры экономики, COVID-19, коронавирусный кризис,устойчивость третичной сферы, типология регионов РоссииDOI: 10.31857/S2587556621040087

ВВЕДЕНИЕ И ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИРост третичной сферы в экономике развитых

стран проявился давно, а термин “терциариза-ция” уже стал неотъемлемой частью научногодискурса. Принципиальная схема “третьей вол-ны”, впервые целостно сформулированнаяД. Беллом еще в конце 1950-х годов, в дальней-шем получила развитие в концепциях информа-ционного, а затем сетевого общества (Тоффлер,2009; Castells, 2009). Построенная в логике модер-низационного подхода она на каком-то этапепредставлялась универсальной для всего мира:вступление в постиндустриальную эпоху былосвязано с усложнением человеческих потребно-стей и, как следствие, многоплановым развитием

сектора услуг, для которых ключевое значениеприобретала информация и методы ее обработки.Однако уже к середине 1970-х годов однозначнопозитивные оценки перспектив постиндустри-ального будущего стали предметом дискуссий да-же применительно к развитым странам (Уэбстер,2004). Среди проблем наметившейся “эпохи раз-общенности” – барьеры в формирующейся но-вой социальной стратификации общества, усиле-ние социальной дифференциации, трансформа-ция традиционных мотиваций развития дляразных групп населения. “На смену проблемеограниченности дистрибутивных благ пришлапроблема ограниченности благ статусных, кото-

УДК 911.3(470)


486

ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ том 85 № 4 2021

САФРОНОВ

рая, похоже, вообще не имеет решения” (Белл,Иноземцев, 2007, с. 244–245).

Все это имеет и полимасштабную региональ-ную проекцию. Для стран, не занимающих верх-ние этажи в мир-системной иерархии, в некото-ром роде предопределено дальнейшее отставаниеот лидеров, источников технологических и ин-ституциональных инноваций. Проблемы боль-ших и асимметричных государств, где инноваци-онные ядра напоминают острова в море перифе-рии, усугубляются их неоднородностью (Трейвиш,2009). Свою роль играют и субъективные факторы:так, Россия, по мнению ряда экспертов, принадле-жит к числу государств, которых сложившаяся запоследние два десятилетия система управленияэкономикой и политические институты практи-чески лишили надежд стать самостоятельнымичастями постиндустриального мира (Иноземцев,2018). Конечно, трудно избежать искушения по-пытаться разглядеть передовые западные трендыи в современных российских реалиях (Пилясов,2009; Замятина, Пилясов, 2018). Однако это, ско-рее, всего лишь фиксация очередных волн “ин-струментальной модернизации”, столь характер-ной для стран догоняющего развития, когда ил-люзия сближения с лидерами создается за счетконцентрации материальных и организационныхресурсов на отдельных, в основном стратегиче-ских, направлениях в весьма ограниченном числецентров (Вишневский, 1998).

Все это не отменяет сам процесс терциариза-ции, который в странах мировой полупериферии,в том числе и в России, проявляется прежде всегов расширении ареалов структурного доминирова-ния сектора услуг и для многих регионов остаетсяформой кризисной адаптации хозяйства в усло-виях спада в других секторах экономики. Разви-тие и усложнение третичной сферы, связанное соспособностью усваивать, адаптируя под себя,внешние инновации и продуцировать собствен-ные, свойственно относительно небольшому чис-лу территорий. В результате возникает более илименее широкий спектр региональных типов тер-циаризации. Цель настоящего исследования –попытаться систематизировать региональные ти-пы на примере России.

ИЗУЧЕННОСТЬ ВОПРОСАРаботы, посвященные третичному сектору, в

отечественной регионалистике можно разделитьна три направления. В рамках первого анализиру-ется общая логика постиндустриальной транс-формации экономики с точки зрения структурыВРП и занятости: близость к европейской моделисочетается с сильной внутренней дифференциа-цией, в том числе наличием большой группы ре-гионов, идущих по американо-азиатскому пути

(Трейвиш, 2008). Второе направление посвященоанализу внутренней структуры валовой добавлен-ной стоимости (ВДС) третичного сектора, меж-страновым сопоставлениям и типологиям, осно-ванным на системе формализованных индексов(Савлов, 2012). Комплексных исследований, по-священных анализу территориальных аспектовразвития третичного сектора в России, немного(Иванов, 2012). Чаще эти проблемы затрагивают-ся или в региональной социально-экономиче-ской аналитике, или в отраслевых работах, боль-шинство из которых посвящены социальнымуслугам (Зубаревич, 2013) или розничной торгов-ле (Зотова, 2006; Россия регионов …, 2005; Терри-ториальная …, 2017). Эта отрасль имеет широкийтерриториальный охват и лучше обеспечена инфор-мационными и статистическими материалами, по-этому она часто выступает в качестве ключа дляанализа барьеров распространения инноваций втретичной сфере (Баранов, Сафронов, 2019).

Понятия и термины, определяющие третич-ный сектор экономики, в последние годы актив-но обсуждались в отечественной научной перио-дике: на смену узкому пониманию, ассоциирую-щемуся с уходящим в советскую эпоху понятиемсферы услуг как части нематериальной сферы на-родного хозяйства, приходит более широкое тол-кование с позиций, по меткому выражениюА.А. Ткаченко и А.А. Фомкиной, экономическо-го подхода (Зубаревич, 2013; Савлов, 2018; Тка-ченко, Фомкина, 2016). В данной статье понятия“сектор услуг”, “третичный сектор”, “третичнаясфера” используются как синонимы и включаютсамый широкий спектр услуг, потребителями ко-торых выступают не только население, но и юри-дические лица (Ачкасова, 2013). На произошед-ший сдвиг в научном дискурсе повлияли как реа-лии жизни, в которых рыночные услуги занимаютвсе более и более значимое место, а уровень ихразвития служит индикатором состояния регио-нальной экономки, так и переход на западныестандарты статистического учета.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Методической проблемой изучения измене-ний в сфере услуг является поиск индикаторовуровня и качества происходящей трансформа-ции. Хотя идеи о выделении четвертичного и пя-теричного секторов экономики были высказаныеще Д. Беллом много десятилетий назад, прийти кконсенсусу об их составе и вычленить их на осно-ве имеющейся статистики пока однозначно неудается (Иноземцев, 2000). В данной статье дляэтой цели используется понятие верхнего этажатретичной сферы, или продвинутых услуг. Онивключают рыночные направления, ориентирую-


ТРАНСФОРМАЦИЯ ТРЕТИЧНОЙ СФЕРЫ ЭКОНОМИКИ В РЕГИОНАХ РОССИИ 487

щиеся на конечного потребителя, прежде всегоюридических лиц, обычно относимые к услугамтипа B2B1. В отличие от традиционных, в первуюочередь социальных, ориентированных на насе-ление услуг вклад продвинутых услуг в налоговыепоступления третичной сферы намного суще-ственнее, а центры их повышенной концентра-ции относительно немногочисленны.

Статья основывается на материалах трех типовисточников. Межстрановые сопоставления подоле третичного сектора в ВВП и занятости про-водились на основе данных World Bank, а поструктуре валовой добавленной стоимости тре-тичного сектора – информационной базыEuroStat. Их корректное сравнение с даннымиРосстата стало возможным начиная с данных2016 г., после “гармонизации” верхних этажейгруппировок ОКВЭД-2 (Общероссийского клас-сификатора видов экономической деятельности)с классификацией, применяемой в странах ЕС(NACE Rev.2). Материалы Росстата также исполь-зовались для типологии регионов по структуреВРП третичного сектора в 2016–2018 гг. и анализатрансформации структуры третичной занятости в1990–2018 гг. Такой анализ возможен лишь в об-щем виде из-за несопоставимости использовав-шихся в разные годы классификаторовОКОНХ/ОКВЭД (ОКОНХ – Общероссийскийклассификатор отраслей народного хозяйства).Ситуация в третичной сфере в период коронави-русного кризиса представлена на основе квар-

1 В их число включены пять крупных видов экономическойдеятельности по ОКВЭД-2: Деятельность в области ин-формации и связи; Деятельность финансовая и страховая;Деятельность по операциям с недвижимым имуществом;Деятельность профессиональная, научная и техническая;Деятельность административная и сопутствующие допол-нительные услуги.

тальной статистики Федеральной налоговойслужбы (ФНС) в разбивке по видам экономиче-ской деятельности (ВЭД). Типы структуры ВДСтретичного сектора и особенностей его динамикив период кризиса построены на основе сложныхгруппировок по двум основным и нескольким до-полнительным признакам.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Переход России к постиндустриальной эконо-мике проходил по европейскому варианту, черезнепродолжительный по историческим меркампериод относительного доминирования в струк-туре ВВП и в занятости вторичного сектора(Трейвиш, 2009). Поэтому сравнение результатовтрансформации в разных типах европейскихстран наиболее логично (рис. 1). В государствахВосточной Европы она началась позднее и тор-мозилась политическими факторами (Грицайи др., 1991; Нефедова, Трейвиш, 1994). Другаяпричина более медленного развития секторауслуг, и в первую очередь его верхних этажей, –утяжеленная структура экономики России, мед-ленный рост и сильная дифференциация доходовнаселения. Серьезное, но не определяющее зна-чение имеет и сильная территориальная разоб-щенность российских крупногородских центров,концентрирующих в себе наиболее развитые ви-ды услуг.

На начальном этапе постиндустриальнойтрансформации было принято обращать внима-ние прежде всего на ее социальный характер, от-мечая, что, как правило, уровень производитель-ности труда в третичном секторе ниже, чем в об-рабатывающих производствах. В последниедесятилетия в связи с развитием информацион-но-коммуникационных технологий ситуация

Рис. 1. Динамика доли третичного сектора в некоторых европейских странах и в России в 1991–2019 гг., %: (а) в ВВП,(б) в занятости. Составлено по данным World Bank.

Мир в целом (1)Россия (2 )

Великобритания (3)Германия (4)

Греция (5)Испания (6)

Польша (7 )Румыния (8 )

Турция (9 )Франция (10 )

Чехия (11 )

(a)

25

%75

65

55

45

35

70

60

50

40

30

19921990

19961994

20001998

20042002

20082006

20122010

20162014 2018

1

2

3

4

5

7

8

9

10

11

(б)

25

%

65

55

45

35

19931991

19971995

20011999

20052003

20092007

20132011

20172015 2019

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

75

85

488


САФРОНОВ

стала меняться и, в первую очередь, в развитыхстранах (Демидова, 2006). В какой мере это кос-нулось России, по целому ряду причин, в томчисле информационных, можно судитьлишь косвенно. Она относится к числу стран, вкоторых доля третичного сектора в занятостиустойчиво выше его доли в структуре ВВП (на 8–10 п. п.), что связано не только с особенностямиструктуры экономики и статистического учетатретичного сектора, но и с более низкой произво-дительностью труда в секторе услуг.

Хотя в 1990–2000-х годах России удалось не-сколько сократить отставание по доле третичногосектора в структуре ВВП, на протяжении 2010-х го-дов этот разрыв оставался стабильным. Суще-ствующая динамика пока никак не позволяетприблизиться к лидерам, и устойчивое положе-ние в группе стран с транзитивной экономикой

практически не меняется. По итогам 2020 г. мож-но ожидать проседания отдельных отраслей тре-тичного сектора в связи с коронавирусным кри-зисом (Кузнецова, 2020; Мониторинг …, 2020).

По структуре ВДС третичного сектора Россиятакже ближе всего к группе восточноевропейскихстран с более высокой долей розничной торговлии транспорта и существенным отставанием про-двинутых услуг, выступающих индикатором ка-чественного уровня развития третичной сферы(табл. 1). Пониженная доля последних сближаетРоссию и с более широким кругом стран европей-ской полупериферии, в том числе с менее разви-тыми по европейским меркам государствамиЮжной Европы. Несмотря на постепенный ростчисленности занятых в верхних этажах секторауслуг, динамика их доли в ВВП в этой группестран остается неустойчивой (рис. 2). Доля соци-

Таблица 1.* Структура валовой добавленной стоимости третичного сектора в странах Европы, в среднем в 2016–2018 гг., % от общего объема третичного сектора**

* В таблице и на рисунках приняты сокращения названий разделов ОКВЭД-2, например, “Торговля оптовая и розничная;ремонт автотранспортных средств и мотоциклов” – торговля оптовая и розничная; “Государственное управление и обеспе-чение военной безопасности; социальное обеспечение” – государственное управление; и т.п.** В ценах 2018 г. в национальных валютах.Рассчитано по: Российский статистический ежегодник. М.: Росстат, 2019; EuroStat.

ВЭД

Росс

ия

Вел

ико-

брит

ания

Фра

нция

Герм

ания

Грец

ия

Исп

ания

Нор

веги

я

Ирл

анди

я

Чех

ия

Пол

ьша

Рум

ыни

я

Турц

ия

Торговля оптовая и рознич-ная

23.5 13.4 13.1 14.5 15.1 17.2 12.5 13.0 18.1 27.5 18.0 22.1

Транспортировка и хране-ние

11.2 5.1 5.7 6.5 9.4 6.4 7.5 3.8 9.6 11.0 10.8 15.1

Гостиницы и общественное питание

1.4 3.7 3.6 2.4 8.6 8.4 2.3 3.0 3.1 2.0 3.5 5.6

Информационные услуги 4.1 8.6 6.8 7.1 3.9 5.2 6.8 21.7 9.5 6.7 9.6 4.7Финансы и страхование 7.0 8.6 5.3 5.7 6.7 5.4 8.3 10.3 7.2 6.8 4.4 5.6Операции с недвижимым имуществом

15.8 16.9 16.2 15.3 21.2 15.7 12.0 9.8 13.9 7.5 13.7 12.8

Профессиональная, науч-ная деятельность

6.9 10.0 10.3 9.4 4.2 6.4 7.3 7.7 8.7 9.2 8.6 4.1

Административные услуги 3.8 6.7 7.4 7.5 2.2 5.6 4.5 10.9 3.2 4.0 4.6 5.4Государственное управление 12.6 6.2 9.8 8.9 12.7 8.3 10.4 5.6 9.4 8.3 8.3 8.8Образование 5.4 7.2 6.7 6.4 6.9 7.1 8.2 4.4 6.9 7.0 5.9 7.7Здравоохранение 5.7 9.5 11.6 11.1 5.4 8.9 17.1 7.7 7.1 6.7 7.1 4.6Культура, спорт, досуг 1.6 2.0 1.8 2.0 2.0 2.9 1.5 1.3 1.7 1.2 3.1 1.7Прочие виды услуг 1.0 2.2 1.7 3.2 1.8 2.5 1.6 0.9 1.6 2.1 2.4 1.8Всего 100 100 100 100 100 100 100 100 100 100 100 100в том числе:

продвинутые услуги 37.7 50.8 46.0 45.0 38.1 38.4 38.9 60.4 42.4 34.2 40.9 32.6традиционные услуги 25.2 24.9 30.0 28.4 26.9 27.1 37.2 18.9 25.1 23.2 24.3 22.8

Справочно:Доля третичного сектора от общего объема ВДС, %

58.9 78.8 78.9 68.6 79.6 74.0 64.6 59.8 61.8 64.3 63.6 61.3



Рис. 3. Занятость в третичном секторе по регионам России в 1990–2018 гг. Составлено по данным ЕМИСС.

Польша

Литва

Ф и н л я н д и я

Эстония

Санкт-ПетербургСанкт-ПетербургСанкт-Петербург

МоскваМоскваМосква

Лат

вия

Бе

ла

ру

сь

Ук р а и

на К а з а х с т а н

Севастополь

М о н г о л и я Ки т а й

Доля занятых в секторе услугв среднем в 2017–2018 гг., %

Более 7066–70

60–65Менее 60

Более 150 100–110

Динамика численностизанятых в секторе услуг,

2018 к 1990 г., %

131–150 Менее 100

111–130 Нет данных

альных услуг заметно варьируется и напрямую нехарактеризует ситуацию в третичном секторе, по-скольку, скорее, связана с особенностями нацио-нальных систем здравоохранения и образования,как, например, в Норвегии.

Занятость в третичном секторе

Одна из ключевых социальных функций тре-тичного сектора – поддержание стабильностирынка труда. Роль третичной занятости в эконо-

мике России за последние 30 лет заметно вырос-ла, преодолев 50-процентный рубеж еще в 1997 г.Значительно увеличилась и абсолютная числен-ность работников сектора услуг в большинствероссийских регионов (рис. 3). Из отдельных от-раслей третичной сферы наибольший рост, почтив 2.3 раза, показала розничная торговля, приняв-шая на себя значительную часть избыточной за-нятости 1990-х годов (Россия регионов …, 2005).Оценить динамику продвинутых отраслей до-вольно сложно ввиду отсутствия сопоставимых

Рис. 2. Доля продвинутых отраслей сектора услуг в третичном секторе в некоторых европейских странах и в России в2010 и 2018 (2019) гг., %: (а) в ВДС, (б) в занятости. Составлено по данным EuroStat.

Европей

ский со

юз – 28

Россия

Великобрита

ния

Герман

ия

Греция

Испан

ия

Польша

Румыния

Турция

Франция

Чехия

30

50

%

25201510

2010 г.2018 г.

(б)

Европей

ский со

юз – 28

Россия

Великобрита

ния

Герман

ия

Греция

Испан

ия

Польша

Румыния

Турция

Франция

Чехия

504540

50

%

353025201510

2010 г.2019 г.

(a)

490


САФРОНОВ

рядов данных. Очевидный спад 1990-х годов, восновном связанный с сокращением научного итехнического персонала, в 2000-х годах сменилсяпостепенным ростом, но уже за счет специально-стей, обслуживавших предпринимательскую дея-тельность. Однако он был остановлен чередойкризисов в середине 2010-х годов. Межрегио-нальные различия в скорости развития сферыуслуг во многом определялись неравномерно-стью постиндустриального перехода, особенно-стями структурной трансформации региональ-ных экономик и процессами диффузии инно-ваций.

На региональном уровне ощутимая положи-тельная динамика абсолютной численности ра-ботников третичной сферы в 1990–2018 гг. (в 1.5–2 раза) была характерна для двух контрастных ти-пов регионов. Один тип – это полтора десятканаиболее развитых, миграционно привлекатель-ных субъектов РФ с крупными, растущими цен-трами, где процесс терциаризации шел и количе-ственно, и качественно, существенным образомизменив структуру экономики. Другой тип – эторегионы, в которых рост занятости как во всейэкономике, так и в третичной сфере был во мно-гом связан с выходом из тени малых и среднихпредпринимателей, разрастанием розничнойторговли на фоне спада в обрабатывающих про-изводствах и сохранения избыточной занятости всельском хозяйстве (в большинстве северокав-казских республик).

Существенно больше регионов – с умеренными даже незначительным ростом числа работниковтретичного сектора, происходящим на фоне сни-жения общей занятости в экономике (в 1.1–1.6 раза). В этом контексте можно рассматривать,во-первых, кризисную терциаризацию – сниже-ние численности занятых в третичной сфере прирезком увеличении ее доли, когда сектор рыноч-ных услуг стал прибежищем для рабочей силы,высвобождаемой из других секторов экономики.Такие процессы были характерны для регионовсо сжимающимся расселением, кризисными яв-лениями в экономике и интенсивным миграци-онным оттоком на севере Европейской России ина Дальнем Востоке (см. рис. 3). Во-вторых, такназываемую ложную терциаризацию, представ-ляющую собой увеличение значимости простыхуслуг на фоне низкого уровня экономическогоразвития (в наименее развитых национальныхреспубликах).

Хотя с количественной точки зрения третич-ная сфера в постсоветский период и выполнилароль важного социального демпфера, произо-шедшая трансформация структуры занятости,как правило, вела к снижению социального ста-туса и нерациональному использованию потен-циала работников других отраслей экономики и в

большинстве регионов не стимулировала ростквалификации занятых.

Третичный сектор в ВРП регионов РоссииДоля третичного сектора в суммарном ВРП ре-

гионов России превысила 50-процентный рубежотносительно поздно – лишь в 2004 г. Достигнувмаксимума в 57% в 2014 г., доля вновь снизиласьдо 54% в 2018 г. Такая ситуация связана как с уна-следованным от советского периода индустриаль-ным перекосом в экономике, так и с усилением ужев постсоветский период ее сырьевых отраслей. Зна-чительно превосходят среднероссийский уровеньпо доле третичного сектора в ВРП (от 60 до 70%)лишь города федерального значения и субъектыРФ, столицы которых выполняют функции меж-региональных центров услуг. В верхнюю частьрейтинга также попадают слаборазвитые нацио-нальные республики с ложной терциаризацией.Замыкают его нефте- и газодобывающие регио-ны (до 35%) и области, специализирующиеся наэкспортоориентированных отраслях промыш-ленности.

При анализе приходится учитывать, что фик-сируемая статистикой доля третичного сектора,как отмечают эксперты, скорее всего, несколькозавышена (Кузнецова, 2018). Это связано с осо-бенностями организации статистического учета,например, включением в третичный сектор, враздел НИОКР, производственных подразделе-ний исследовательских организаций, производя-щих товары. Поэтому, несмотря на то, что в 1999–2018 гг. темпы роста третичного сектора обгонялитемпы роста ВРП в целом (соответственно 2.5против 2.1 раза), вопрос о качестве и содержаниипроизошедшей терциаризации остается откры-тым. Перечень регионов с повышенным по срав-нению со среднероссийским уровнем душевогоВРП в третичном секторе в 2016–2018 гг. был не-велик: всего 11, а без учета транспорта – всего 10.В их число кроме двух столиц и Московской об-ласти входят или нефте- и газодобывающие реги-оны с благополучными бюджетами и повышен-ной платежеспособностью жителей, или регионыс высокой стоимостью эксплуатации социальнойинфраструктуры, которую не в состоянии скор-ректировать никакие поправочные коэффициен-ты, обычно используемые для межрегиональныхсопоставлений2 (рис. 4). Для многих регионовазиатской части страны и Европейского Севераповышенные социальные расходы бюджетов ивысокая стоимость нерыночных услуг – два фак-тора, взаимно усиливающие друг друга.

В течение 1999–2018 гг. душевой ВРП в тре-тичном секторе в сопоставимых ценах в целом в

2 Например, “Стоимость фиксированного набора товаров иуслуг” по субъектам РФ, регулярно публикуемая Росстатом.



России увеличился в 2.3, а без учета транспорт-ных и логистических услуг – в 2.4 раза. При ана-лизе динамики эти виды услуг были исключеныиз расчетов, поскольку они искажали картину,улучшая показатели удаленных регионов с высо-кими транспортными издержками, трудно интер-претируемыми тарифами, развитой сетью техно-логического транспорта, а также слаборазвитыхрегионoв с низким уровнем развития других по-дотраслей третичного сектора.

Если не считать Московскую область, которойинтенсивное развитие услуг в поясе, непосред-ственно прилегающем к границам столицы, поз-волило войти в число лидеров, основные измене-ния заметнее всего во втором–третьем десяткахрейтинга (см. рис. 4). Перераспределительная по-литика государства подтянула, но не более того, ксреднероссийскому уровню регионы с ведущимикрупногородскими агломерациями (Новосибир-ская, Свердловская, Воронежская, Ленинград-ская области), а также области, успешно реализо-вавшие имевшийся потенциал или вновь открыв-шиеся возможности развития (Ярославская,Белгородская).

Однако число таких регионов невелико. Почтиполовина лидеров по темпам роста – регионы снизкой базой, где рост произошел в первую оче-редь за счет улучшения ситуации в предоставле-нии социальных нерыночных услуг или реализа-

ции инфраструктурных проектов. Пожалуй, глав-ное исключение – Санкт-Петербург (рост за1999–2018 гг. без учета услуг транспорта в 3.2 раза),финансовые возможности которого в 2000-е годысущественно улучшились. Это заметно на кон-трасте с Москвой, где показатели уже были высо-кими и за двадцать лет увеличились лишь на 60%.При этом достигнутый душевой уровень ВРП втретичной сфере в столице, где зарегистрированыподразделения крупных компаний, обслуживаю-щих внешнеторговые операции, скорее всего не-сколько завышен.

Несмотря на почти двукратное за двадцать летсокращение разрыва между лидерами и аутсайде-рами, которое произошло в основном за счет под-тягивания самых отстающих регионов на фонеболее медленного роста лидеров, в трети субъек-тов РФ уровень душевого ВРП в третичном секто-ре (без учета транспортных и логистическихуслуг) по-прежнему составляет не более 50% отсреднероссийского уровня. Почти треть субъек-тов РФ в 1999–2018 гг. показали пониженныетемпы роста душевого ВРП в третичном секторепри исходной не слишком высокой базе.

Типы регионов по структуре ВРП сектора услугОсновные различия между субъектами РФ по

структуре совокупного ВРП третичного сектораопределяются вкладом в него розничной торгов-

Рис. 4. Среднегодовой душевой ВРП в секторе услуг и его динамика в регионах России: 1) 2016–2018 гг. (столбцы – безучета, точки – с учетом транспортных услуг), тыс. руб./чел.; 2) 2016–2018 гг. к 1999–2001 гг. (в сопоставимых ценах,скорректированных на стоимость жизни), % (цвет столбцов): 1 – менее 200, 2 – 200–240, 3 – 241–300, 4 – 301–330, 5 –более 330, 6 – нет данных. Составлено по данным ЕМИСС.

800

700

200

100

0

Тыс. руб./чел.

123456

600

500

400

300

Мос

ква

Ям

ало-

Нен

ецки

й А

ОС

анкт

-Пет

ербу

ргС

ахал

инск

ая о

блас

тьН

енец

кий

АО

Тюм

енск

ая о

блас

тьХ

анты

-Ман

сийс

кий

АО

Мос

ковс

кая

обла

сть

Чук

отск

ий А

ОМ

агад

анск

ая о

блас

тьН

овос

ибир

ская

обл

асть

Све

рдло

вска

я об

ласт

ьРе

спуб

лика

Тат

арст

анРе

спуб

лика

Сах

а (Я

кути

я)Ре

спуб

лика

Ком

иВ

орон

ежск

ая о

блас

тьТо

мск

ая о

блас

тьМ

урм

анск

ая о

блас

тьХ

абар

овск

ий к

рай

Кал

инин

град

ская

обл

асть

Ниж

егор

одск

ая о

блас

тьБ

елго

родс

кая

обла

сть

Яро

слав

ская

обл

асть

Кра

сноя

рски

й кр

айК

расн

одар

ский

кра

йЛ

енин

град

ская

обл

асть

Кам

чатс

кий

край

Сам

арск

ая о

блас

тьИ

ркут

ская

обл

асть

Лип

ецка

я об

ласт

ьК

алуж

ская

обл

асть

Чел

ябин

ская

обл

асть

При

мор

ский

кра

йРе

спуб

лика

Баш

корт

оста

нП

ерм

ский

кра

йА

рхан

гель

ская

обл

асть

(без

НА

О)

Респ

убли

ка Х

акас

ияА

стра

ханс

кая

обла

сть

Кем

еров

ская

обл

асть

Твер

ская

обл

асть

Ряза

нска

я об

ласт

ьН

овго

родс

кая

обла

сть

Пен

зенс

кая

обла

сть

Респ

убли

ка К

арел

ияРо

стов

ская

обл

асть

Вол

огод

ская

обл

асть

Туль

ская

обл

асть

Ом

ская

обл

асть

Удм

уртс

кая

Респ

убли

каО

рлов

ская

обл

асть

Кур

ская

обл

асть

Кос

тром

ская

обл

асть

Ам

урск

ая о

блас

тьЗа

байк

альс

кий

край

Вол

гогр

адск

ая о

блас

тьС

мол

енск

ая о

блас

тьВ

лади

мир

ская

обл

асть

Там

бовс

кая

обла

сть

Оре

нбур

гска

я об

ласт

ьРе

спуб

лика

Ты

ваУл

ьяно

вска

я об

ласт

ьЕ

врей

ская

АО

Сар

атов

ская

обл

асть

Респ

убли

ка А

дыге

яРе

спуб

лика

Алт

айРе

спуб

лика

Сев

ерна

я О

сети

яА

лтай

ский

кра

йС

тавр

опол

ьски

й кр

айРе

спуб

лика

Бур

ятия

Респ

убли

ка М

ордо

вия

Кир

овск

ая о

блас

тьБ

рянс

кая

обла

сть

Пск

овск

ая о

блас

тьС

евас

топо

льЧ

уваш

ская

Рес

публ

ика

Респ

убли

ка К

рым

Ива

новс

кая

обла

сть

Респ

убли

ка Д

агес

тан

Респ

убли

ка М

арий

Эл

Кур

ганс

кая

обла

сть

Респ

убли

ка К

алм

ыки

яК

абар

дино

-Бал

карс

кая

Респ

убли

каЧ

ечен

ская

Рес

публ

ика

Респ

убли

ка И

нгуш

етия

Кар

ачае

во-Ч

ерке

сска

я Ре

спуб

лика

492


САФРОНОВТ

абли

ца 2

. Тип

ы р

егио

нов

Росс

ии п

о ст

рукт

уре

ВРП

в с

екто

ре у

слуг

в 2

016–

2018

гг.

Ист

очни

к: с

оста

влен

о по

дан

ным

ЕМ

ИС

С.

Тип

ВЭ

Д тр

етич

ного

се

ктор

аП

одти

пЧ

исло

ре

гион

ов

Дол

я в

стру

ктур

е до

бавл

енно

й ст

оим

ости

сек

тора

усл

уг

соци

альн

ые

услу

гито

ргов

ляго

суда

рст-

венн

ое

упра

влен

ие

тран

спор

тны

е ус

луги

опер

ации

с

недв

ижим

ость

ю

I. С

ерви

сны

йС

бала

нсир

ован

ная и

м

ного

проф

ильн

ая

стру

ктур

а

I-c

Сто

личн

ый

28–

1625

–37

4–6

9–14

13–

13

Мно

гопр

офил

ьная

I-ц

Меж

реги

онал

ьны

й5

13–

1522

–32

6–8

12–

247–

15

II. Т

орго

во-

соци

альн

ый

Торг

овля

и с

оциа

ль-

ные

услу

гиII

-оО

снов

ной

2514

–24

18–

438–

168–

192–

13

С п

овы

шен

ной

доле

й:

II-г

госу

дарс

твен

ного

уп

равл

ения

717

–28

22–

3213

–25

5–16

3–12

II-т

ртр

ансп

ортн

ых

услу

г17

14–

2915

–32

6–16

15–

305–

14

II-н

опер

аций

с н

едви

жи-

мос

тью

1312

–22

22–

378–

157–

1614

–21

III.

Соц

и-ал

ьно-

упра

в-ле

нчес

кий

Соц

иаль

ные

услу

ги

и го

суда

рств

енно

е уп

равл

ение

III-

оО

снов

ной

526

–41

13–

1925

–36

3–13

1–5

С п

овы

шен

ной

доле

й:

III-

тр

тран

спор

тны

х ус

луг

514

–22

5–15

10–

2320

–51

4–11

III-

тто

ргов

ли4

25–

3220

–27

23–

295–

73–

10

IV. Т

орго

во-

ресу

рсны

йО

птов

ая то

ргов

ля,

лизи

нгов

ые

услу

ги,

науч

ная

деят

ель-

ност

ь по

обс

луж

ива-

нию

горн

одоб

ы-

ваю

щих

отр

асле

й

IVС

пов

ыш

енно

й до

лей

тран

спор

тны

х ус

луг

211

–18

13–

336–

819

–29

5–9



ли, транспорта и расходов на государственноеуправление. В 2016–2018 гг. они в сумме давалиболее 2/3 добавленной стоимости, создаваемой вроссийском секторе услуг. Это позволяет разде-лить российские регионы на четыре типа (груп-пы) и выделить несколько подтипов – от субъек-тов с наиболее разнообразной структурой третич-ного сектора до территорий, где он фактическисведен к социальным услугам, имеющим преиму-щественно нерыночный характер и подушевоефинансирование (табл. 2, рис. 5).

В первый тип (I) входят экономически разви-тые регионы, имеющие наиболее разнообразныйи сбалансированный состав третичного сектора.Их число невелико: в них располагаются ведущиемежрегиональные центры обслуживания (I-ц).Отдельно выделяются Москва и Санкт-Петер-бург (I-с), в которых разнообразие дополняется имаксимально доступным в России уровнем, иэксклюзивностью целого ряда предоставляемыхуслуг (см. рис. 5).

Предпосылок для расширения этой группынет: даже в “тучные годы” (2000–2008) сверхкон-центрация всего и вся, от финансов до кадровогопотенциала, в двух федеральных городах (Москвеи Санкт-Петербурге) и ограниченном числекрупных агломераций так и не позволилa что-топринципиально изменить в структуре секторауслуг других регионов (Зубаревич, 2007). Един-ственное исключение – Тюменская область, бла-

годаря ресурсной ренте сумевшая за последниедва десятилетия увеличить долю верхних этажейсектора услуг.

Второй тип (II) – наиболее многочисленнаягруппа – включает большинство рядовых россий-ских регионов, в структуре третичного секторакоторых доминируют торговля и социальныеуслуги (II-о). В сумме они составляют не менее50% ВРП третичной сферы (без учета транспор-та). Повышенная доля услуг госуправления ха-рактерна для более слабых регионов с глубиннымили периферийным положением на территорииРоссии и для базы Черноморского флота – Сева-стополя (II-г).

Третий тип (III) состоит из наименее эконо-мически развитых национальных республик и пе-риферийных регионов. Наряду с социальнымиуслугами непропорционально большую долю со-ставляют услуги госуправления (III-о). В суммеэти два ВЭД дают от 50 до 73% объемов ВРП тре-тичной сферы (без учета транспорта). Торговля вних развита слабее, ее доля превосходит20% лишь в трех северокавказских республиках(III-т).

Более четверти всех регионов относятся к под-типу с повышенной долей транспортных услуг(II-тр и III-тр), ведущая роль в которых принад-лежит грузовому транспорту. Некоторые из нихспециализируются на добыче и экспорте полез-ных ископаемых (республики Коми и Якутия),

Рис. 5. Типы регионов России по структуре ВРП третичной сферы (см. табл. 2).

Польша

Литва


Эстония

Санкт-ПетербургСанкт-ПетербургСанкт-Петербург


Лат

вия

Бе

ла

ру

сь

Ук р а и

на

К а з а х с т а н


М о н г о л и я Ки т а й

Типы регионов по структуре ВРПв секторе услуг в 2016–2018 гг.

Регионы, в которых доляпродвинутых услуг в 2017–2018 гг.была выше, чем в среднем по РФIVI-c II-o III-o

I-ц II-г III-mp

II-mp III-m

II-н

в структуре ВРП секторауслуг (без транспорта;в среднем по РФ – 35.4%)в структуре занятостив секторе услуг(в среднем по РФ – 20.5%)

494


САФРОНОВ

другие – благодаря выгодному транспортно-гео-графическому положению имеют развитыйтранспортный комплекс (Краснодарский и При-морский края, Ленинградская, Мурманская и Ар-хангельская области). Ряд областей извлекаютвыгоду из своего приграничного или транзитногоположения на важных транспортных магистралях(Смоленская, Брянская, Курганская области, За-байкальский край). В Калмыкии рекордные 42%вклада транспорта в ВРП третичной сферы связа-ны с обслуживанием проходящего по ее террито-рии магистрального нефтепровода (КаспийскогоТрубопроводного Консорциума (КТК)).

Заметную группу составляют регионы с повы-шенной долей операций с недвижимостью (II-н).Как правило, это субъекты РФ с динамично раз-вивающимися ареалами крупногородского рассе-ления, в которых благодаря благоприятным эко-номическим и природно-климатическим услови-ям идет более активное развитие строительногокомплекса. Два региона – Краснодарский край иЛенинградскую область – можно отнести к двумподтипам (II-тр и II-н).

Особая структура третичного сектора у двухнефтегазодобывающих округов, выделяемых вотдельный тип (IV). В них велика доля транспор-та, а также “административной деятельности исопутствующих дополнительных услуг”, за кото-рыми стоит инженерно-техническое и проектноесопровождение проектов в нефтегазовой сфере.Повышенная доля этого ВЭД характерна такжедля Республики Коми и Ненецкого АО, имеющихмного общего с западносибирскими округами вструктуре экономики. В Ямало-Ненецком АОкроме того повышена доля торговли, в первуюочередь оптовой, связанной с реализацией про-дукции газодобывающей отрасли.

Территории с повышенной долей продвинутыхуслуг не образуют целостной группы (см. рис. 5). Внее кроме регионов из типа I можно за счет повы-шенной доли “Операций с недвижимым имуще-ством” включить некоторые субъекты РФ из под-типа II-н, а также Томскую область, имеющуюразвитую науку.

Коронавирусный кризис

Сложный по своей природе коронавирусныйкризис 2020 г. поставил вопрос об экономическойустойчивости, или резилиентности, третичнойсферы и проявил другие особенности ее структу-ры, хуже улавливаемые стандартной статисти-кой3. Хотя шоковые социальные ограничения впериод весеннего локдауна в той или иной мерекоснулись всего третичного сектора, наиболееострая фаза кризиса затронула его отрасли в раз-ной степени.

Относительно небольшое влияние кризис оказална нерыночные услуги, имеющие в структуре на-логовых отчислений высокую долю НДФЛ – го-суправление, образование и здравоохранение(рис. 6). После небольшого спада во втором, наи-более сложном, квартале они постепенно вышлина уровень соответствующего периода 2019 г. По-жарные вливания в здравоохранение и рост объе-мов ковидной помощи не оказали значимого вли-яния на налоговые отчисления и, видимо, не су-мели скомпенсировать сокращение объемовостальных медицинских услуг, качество и доступ-ность которых существенно снизились.

Отрасли, даже с учетом инфляции продемон-стрировавшие небольшой рост, – розничная тор-говля, которая стала ускоренно перестраиваться врезультате развития online сегмента; информаци-онные услуги, спрос на которые заметно вырос; атакже административные услуги за счет заметно-го роста спроса на услуги клининговых компа-ний4, обеспечивающих уборку и дезинфекцию вгосучреждениях, торговых сетях, медицинских итранспортных организациях, а также в прочих по-мещениях различного назначения.

Наиболее сильный спад наблюдался в отраслях,предоставляющих рыночные услуги и имеющих вотчислениях более высокую долю налога на при-быль: большинство из них так и не сумели к кон-цу III квартала восстановить хотя бы докризис-ный уровень. Кроме работающих на конечногопотребителя учреждений гостиничного бизнеса,общественного питания, культуры, спорта и до-суга, в эту группу попадают и большинство отрас-лей, оказывающих услуги юридическим лицам.Перспективы восстановления последних связаныне только с нормализацией социальной жизни,но и с общими перспективами возобновленияэкономического роста.

Хотя на начальном этапе кризиса важнымфактором динамики была глубинность положе-ния региона на территории России, непосред-ственно повлиявшая на сроки введения ограничи-тельных мер, в конечном итоге территориальнаяпроекция кризиса в третичной сфере определиласьвкладом рыночных и нерыночных подотраслей в ееваловую продукцию. Более устойчивой и адаптив-ной кроме столичных регионов оказалась третич-

3 В качестве экспресс-индикатора масштабов спада в апре-ле–июле 2020 г. можно использовать квартальные данныео поступлении налогов и сборов в консолидированныйбюджет РФ по видам экономической деятельности. Этисведения позволяют оценить экономическую активностьбольшинства отраслей третичной сферы, в которых отсут-ствуют значительные, неопределенным образом “разма-занные” по месяцам года объемы возврата НДС, другихналогов и акцизов, как, например, на транспорте.

4 По ОКВЭД-2 клининговые услуги входят в раздел “Дея-тельность административная и сопутствующие дополни-тельные услуги”.



ная сфера крупных городских агломераций и цен-тров с развитой и диверсифицированной структу-рой услуг (Новосибирск, Воронеж). Сильныйспад отмечается, во-первых, в более индустри-альных субъектах РФ, где снижение платежеспо-собного спроса населения усугубило сокращениеобъема услуг B2B, предоставляемых в первую оче-редь предприятиям экспортоориентированныхотраслей (рис. 7). Во-вторых, сильный спад отме-чен в национальных республиках со слабо дивер-сифицированной экономикой, где социальныеограничения привели к сокращению товарообо-рота розничной торговли, основной из представ-ленных рыночных отраслей третичного сектора.

В регионах Азиатской России и ЕвропейскогоСевера с очаговым типом освоения негативноевоздействие на ситуацию, по-видимому, оказалрасселенческий фактор. Он обусловливает повы-шенную концентрацию услуг в ограниченномчисле крупногородских центров, более уязвимыхс эпидемиологической точки зрения.

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ

1. По роли третичного сектора в экономикеРоссия занимает промежуточное положение вЕвропе – между наиболее развитыми государ-ствами и более слабыми странами с транзитивнойэкономикой. Отставание по доли третичного сек-тора в структуре ВРП и занятости, несколько со-кратившееся в начале 1990-х годов, в десятилетиекризисов практически не меняется. Основныепричины отставания – не только историческаязадержка в развитии третичного сектора, но и со-храняющаяся утяжеленная структура экономики,особенности расселения, инерционность в транс-формации образа жизни.

2. Современная структура ВДС третичногосектора России наиболее близка к восточноевро-пейским государствам с более высокой долей тра-диционных отраслей – розничной торговли итранспорта – и существенным отставанием про-двинутых услуг. Наряду с другими странами с утя-желенной структурой экономики в России сохра-няется разрыв между долей сектора услуг в ВВП ив занятости, что косвенно свидетельствует о со-

Рис. 6. Динамика налоговых поступлений по видам экономической деятельности, 2020 г. к соответствующему периоду2019 г., %.Составлено по данным ФНС, https://www.nalog.ru/rn77/related_activities/statistics_and_analytics/forms/

Все В

ЭД

Третичная

сфер

а (все

го)

Администрат

ивные усл

уги

Торговля опто

вая

Торговля розн

ичная

Государ

ствен

ное управ

ление

Информационные у

слуги

Водоснаб

жение,

водоотвед

ение

Професси

ональн

ая, н

аучная

деятел

ьност

ь

Обрабат

ывающие п

роизводст

ва

Здравоохр

анен

ие

Образован

ие

Строител

ьств

о

Обеспеч

ение э

лектр

ической эн

ерги

ей, г

азом

Прочие виды ус

луг

Сельс

кое, лес

ное хозя

йство

Деятел

ьност

ь финан

совая

и страх

овая

Культ

ура,

спорт,

организа

ция досуга

Операц

ии с нед

вижимым имущес

твом

Трансп

ортировка и

хран

ение

Гостиницы и общес

твен

ное пита

ние

Прочие виды Э

Д

Добыча полезн

ых иск

опаемых

3020100

%

908070605040

130120110100

140 II квартал2020/2019 2020/2019

Отрасли третичной сферыДругие ВЭД

496


САФРОНОВ

хранении в нем и более низкой производительно-сти труда.

3. Рост занятости в третичной сфере, не затро-нувший лишь регионы сильного миграционногооттока на Европейском Севере и Дальнем Восто-ке, был значительно территориально дифферен-цирован. Лишь в 15 более развитых и миграцион-но привлекательных субъектах РФ темпы ростатретичной занятости были не ниже среднерос-сийского уровня и сочетались с качественнымиизменениями в третичном секторе. В северокав-казских республиках высокие темпы роста былисвязаны скорее с частичным выходом из тени ма-лого и среднего бизнеса. В остальных регионахданный процесс носил характер вынужденнойадаптации рынка труда в условиях сокращениярабочих мест в других секторах экономики.

4. В целом для большинства российских реги-онов различия в структуре ВДС третичного сек-тора не слишком велики. На фоне почти повсе-местно доминирующих в разных пропорциях со-циальных услуг и розничной торговли главнуюдифференцирующую роль играют транспорт, не-пропорционально утяжеляющий вес третичногосектора периферийных регионов, и продвинутыеуслуги, сконцентрированные в ограниченномчисле удаленных друг от друга межрегиональныхцентров – фокусов крупных агломераций.

5. Число регионов, душевой ВРП которых в тре-тичном секторе в 1999–2018 гг. заметно вырос,

невелико. Половина из них – регионы с низкойбазой, где рост связан с улучшением ситуации впредоставлении социальных нерыночных услугили реализацией инфраструктурных проектов.Почти треть субъектов РФ показали пониженныетемпы роста при исходной не слишком высокойбазе. Несмотря на почти двукратное сокращениеразрыва между лидерами и аутсайдерами, в третирегионов уровень душевого ВРП в третичномсекторе составляет не более 50% от среднерос-сийского уровня.

6. Коронавирусная пандемия показала, чтоустойчивость налоговых поступлений от третич-ной сферы зависит в первую очередь от соотноше-ния нерыночных и рыночных отраслей. Еслипервые довольно инерционны и относительноустойчивы, то вторые испытывают двойную на-грузку в условиях, когда спад потребительскогоспроса усиливается снижением деловой активно-сти в ведущих отраслях специализации. Поэтомуестественно, что в наибольшей степени страдаетэкономика третичной сферы сильных регионов сумеренной диверсификацией третичного секто-ра. При этом самые слабые территории, где ры-ночные отрасли представлены лишь розничнойторговлей, также оказываются в зоне риска.

Рис. 7. Типы регионов России по соотношению доли третичного сектора (без транспорта) в налоговых поступленияхв 2019 г. и динамики налоговых поступлений во II квартале 2020 г. к соответствующему периоду 2019 г. Составлено по данным ФНС, https://www.nalog.ru/rn77/related_activities/statistics_and_analytics/forms/

Польша

Литва


ЭстонияСанкт-ПетербургСанкт-ПетербургСанкт-Петербург


Лат

вия

Бе

ла

ру

сь

Ук р а и

на

К а з а х с т а н


М о н г о л и яК

и т а й

Цифрами указаночисло регионовкаждого типа

Доля налогови сборовв сектореуслугв 2019 г., % Более 50

Более 95

30–50

85–95

Менее 30

Менее 85

Отношение налогов и сборов в сектореуслуг во II кв. 2020 г. к соответствующему

периоду 2019 г., %

55

121212

44

55

151515

111111

171717

111111

55



ФИНАНСИРОВАНИЕ

Статья подготовлена в рамках госбюджетной темыНИР географического факультета МГУ имениМ.В. Ломоносова № 1.17 “Современная динамика ифакторы социально-экономического развития регио-нов и городов России и стран Ближнего Зарубежья”.

FUNDING

The work was carried out in the Lomonosov MoscowState University, Faculty of Geography, within the frame-work of the state-ordered research theme no. 1.17 “Moderndynamics and factors of socioeconomic development of re-gions and cities in Russia and in the CIS countries.”

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫАчкасова Т.А. География третичного сектора // Соци-

ально-экономическая география: понятия и тер-мины. Словарь-справочник / отв. ред. А.П. Гор-кин. Смоленск: Ойкумена, 2013. С. 65.

Баранов К.В., Сафронов С.Г. Развитие территориальнойструктуры крупносетевой торговли продоволь-ственными товарами в России // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. Геогр. 2019. № 4. С. 100–109.

Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество.Опыт социального прогнозирования М.: Aca-demia, 2004. 944 с.

Белл Д., Иноземцев В.Л. Эпоха разобщенности: Раз-мышления о мире XXI века. М.: Центр исследова-ний постиндустриального общества, 2007. 304 с.

Демидова Л. Сфера услуг: изменение динамики произ-водительности // Мировая экономика и междуна-родные отношения. 2006. № 12. С. 40–52.

Вишневский А.Г. Серп и рубль: Консервативная модер-низация в СССР. М.: ОГИ, 1998. 432 с.

Грицай О.В., Иоффе Г.В., Трейвиш А.И. Центр и пери-ферия в региональном развитии. М.: Наука, 1991.168 с.

Замятина Н.Ю., Пилясов А.Н. Российская Арктика: кновому пониманию процессов освоения. М.: Эди-ториал УРСС, 2018. 400 с.

Зотова М.В. Особенности развития торговых сетевыхструктур в крупнейших городах России // Изв.РАН. Сер. геогр. 2006. № 6. С. 71–80.

Зубаревич Н.В. Социальное развитие регионов России:проблемы и тенденции переходного периода. М.:Эдиториал УРСС, 2007. 264 с.

Зубаревич Н.В. Трансформация сельского расселенияи сети услуг в сельской местности // Изв. РАН.Сер. геогр. 2013. № 3. С. 26–38.

Зубаревич Н.В. География сектора услуг: новые вызовы //Вопросы географии. Сб. 135. География населенияи социальная география / отв. ред. А.И. Алексеев,А.А. Ткаченко. М.: Издательский дом “Кодекс”,2013. С. 483–491.

Иноземцев В.Л. Несовременная страна. Россия в миреXXI века. М.: Альпина Паблишер, 2018. 404 с.

Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное об-щество: природа, противоречия, перспективы:Учеб. пособие. М.: Логос, 2000. 304 с.

Иванов Д.С. Трансформация сектора услуг регионовРоссии. Дис. … канд. геогр. наук. М.: МГУим. М.В. Ломоносова, 2012. 142 с.

Кузнецова О.В. Структура экономики российских ре-гионов и уровень их социально-экономическогоразвития // Научн. тр.: Ин-т народнохозяйствен-ного прогнозирования РАН / гл. ред. А.Г. Коров-кина. М.: МАКС Пресс, 2018. С. 473–493.

Кузнецова О.В. Уязвимость структуры региональныхэкономик в кризисных условиях // Федерализм.2020. № 2. С. 20–38.

Мониторинг экономической ситуации в России: тен-денции и вызовы социально-экономического раз-вития. 2020. № 28 (130). Ноябрь / Ин-т Гайдара иРАНХиГС. https://www.iep.ru/ru/publikatcii/publi-cation/monitoring-ekonomicheskoy-situatsii-v-rossii-28-130-noyabr-2020-g.html (дата обращения10.12.2020).

Нефедова Т.Г., Трейвиш А.И. Районы России и другихевропейских стран с переходной экономикой. М.:Институт географии РАН, “Ваш Выбор”, 1994.70 с.

Пилясов А.Н. И последние станут первыми. Севернаяпериферия на пути к экономике знания. М.:УРСС. 2009. 542 с.

Россия регионов: в каком социальном пространствемы живем? / под ред. Н.В. Зубаревич. М.: Поматур,2005. 278 с.

Савлов М.Е. Методика оценки структуры третичногосектора хозяйства стран мира // Изв. РАН. Сер.геогр. 2018. № 1. С. 21–30.

Савлов М.Е. Третичный сектор мировой экономики:подходы к созданию типологии стран // Регио-нальные исследования. 2012. № 4. С. 33–46.

Территориальная организация третичного сектораэкономики / под. ред. А.М. Носонова, И.А. Семи-ной. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2017. 208 с.

Ткаченко А.А., Фомкина А.А. География сферы обслу-живания и география сектора услуг: пройденныйпуть, состояние, перспективы // Региональные ис-следования. 2016. № 3. С. 5–13.

Тоффлер Э. Третья волна. М.: Издательство ACT, 1999.784 с.

Трейвиш А.И. Город, район, страна и мир: РазвитиеРоссии глазами страноведа. М.: Новый хронограф,2009. 372 с.

Трейвиш А.И. Типология регионов по структуре эконо-мики (карты, графики, пояснительный текст) //Национальный атлас России. В 4-х т. Т. 3. М.:Роскартография, 2008. С. 462–463.

Уэбстер Ф. Теории информационного общества / пер.с англ. М.В. Арапова, Н.В. Малыхиной / под. ред.Е.Л. Вартановой. М.: Аспект Пресс, 2004. 400 с.

Castells M. The Rise of the Network Society. InformationAge. Vol. 1. Wiley-Blackwell, 2009. 656 p.

498


САФРОНОВ

Transformation of the Tertiary Sphere of Russia’s Regions Economy in the Post-Soviet Period

S. G. Safronov*Lomonosov Moscow State University, Faculty of Geography, Moscow, Russia

*e-mail: [email protected]

The downward trend in the role of the primary and secondary sectors of the Russian economy has becomeespecially noticeable in the post-Soviet period during the transition to market relations. When analyzing theaccelerated development of the tertiary sector, the main emphasis is usually placed on its objective nature andcompliance with global trends. However, despite the common model of transformation of the structure of theeconomy with European countries, the results achieved both quantitatively and qualitatively differ from thelevel of more developed countries. These differences are even more pronounced at the regional level. In thearticle, the results of the tertiary sector development in Russia in the post-Soviet period are presented in com-parison with other European countries and by the federal subjects. The research information base includesEurostat and World Bank databases for cross-country comparisons, Rosstat materials for the typology ofRussian regions, and quarterly data on tax contributions from the Federal Tax Service for the analysis of thestability of the tertiary sector sub-sectors in the context of the coronavirus crisis. Russia’s lagging in terms ofthe share of the tertiary sector in the economy, which was rapidly decreasing in the first decade and a half ofthe post-Soviet period, has stabilized in recent years. The lagging behind developed European countries isdetermined by the weighted structure of the economy, combined with unfavorable institutional conditions forthe development of B2B services, lowered consumption standards of the population, including those assoc-iated with its relatively low incomes, the sparseness of the settlement system, and tardy entry into the periodof tertiarization. At the regional level, the quantitative and qualitative tertiary sector growth is characteristicof a stable group of fifteen of the most advanced federal subjects. In most of the rest regions, it is rather de-rivative on the background of a recession in other sectors of the economy. The resilience of the tertiary sectorduring the coronavirus crisis has been determined by the ratio of more inertial non-market and vulnerablemarket subsectors. The group with the largest relative losses includes both strong regions with moderate di-versification of the tertiary sector and an increased share of B2B services and the weakest regions, where mar-ket branches are mainly represented by retail trade.

Keywords: service sector, dynamics of economic structure, COVID-19, coronavirus crisis, tertiary sector re-silience, typology of Russian regions

REFERENCES

Achkasova T.A. Geography of tertiary sector. In Sotsial’no-ekonomicheskaya geografiya: ponyatiya i terminy. Slo-var’-spravochnik [Socioeconomic Geography: Con-cepts and Terms. Dictionary-reference]. Gorkin A.P., Ed.Smolensk: Oikumena Publ., 2013, 65 p. (In Russ.).

Baranov K.V., Safronov S.G. Main spatial trends in the de-velopment of network food trade in Russia in 2000–2017. Reg. Res. Russ., 2019, vol. 9, no. 3, pp. 256–266.doi 10.1134/S207997051903002X

Bell D. The Coming of Post-Industrial Society: A Venture ofSocial Forecasting. Penguin, 1976. 507 p.

Bell D., Inozemtsev V.L. Epokha razobshchennosti:Razmyshleniya o mire XXI veka [The Era of Disunity:Reflections on the World in the XXI Century]. Mos-cow: Tsentr Issled. Postind. O-va, 2007. 304 p.

Castells M. The Rise of the Network Society. Information Age.Wiley-Blackwell, 2009, vol. 1. 659 p.

Demidova L. Service sector: changing productivity dynam-ics. Mirovaya Ekonomika i Mezhdunarodnye Otnoshe-niya, 2006, no. 12, pp. 40–52. (In Russ.).

Gritsai O.V., Ioffe G.V., Treivish A.I. Tsentr i periferiya v re-gional’nom razvitii [Center and Periphery in RegionalDevelopment]. Moscow: Nauka Publ., 1991. 168 p.

Inozemtsev V.L. Nesovremennaya strana. Rossiya v mire XXIveka [A Non-Modern Country. Russia in the World ofthe 21 Century]. Moscow: Al’pina Publ., 2018. 404 p.

Inozemtsev V.L. Sovremennoe postindustrial’noe obshchest-vo: priroda, protivorechiya, perspektivy [Modern Postin-dustrial Society: Nature, Contradictions, Prospects].Moscow: Logos Publ., 2000. 304 p.

Ivanov D.S. Transformation of the service sector in the re-gions of Russia. Cand. Sci. (Geogr.) Dissertation. Mos-cow: Moscow State Univ., 2012. 142 p.

Kuznetsova O.V. Structure of the economy of Russian re-gions and the level of their socioeconomic develop-ment. In Nauchn. Tr.: In-t narodnokhozyaistvennogoprognozirovaniya RAN [Scientific Works: Institute ofNational Economic Forecasting of the Russian Acade-my of Sciences]. Korovkin A.G., Ed. Moscow: MAKSPress, 2018, pp. 473–493. (In Russ.).

Kuznetsova O.V. Vulnerability of the structure of regionaleconomies in crisis conditions. Federalizm, 2020, no. 2,pp. 20–38. (In Russ.).

Monitoring ekonomicheskoi situatsii v Rossii: tendentsii ivyzovy sotsial’no-ekonomicheskogo razvitiya [Monitor-ing the Economic Situation in Russia: Trends andChallenges of Socioeconomic Development]. GaidarInst., RANKhiGS, 2020, no. 28 (130). Available at:https://www.iep.ru/ru/publikatcii/publication/moni-



toring-ekonomicheskoy-situatsii-v-rossii-28-130-noy-abr-2020-g.html (accessed: 15.05.2021). (In Russ.).

Nefedova T.G., Treivish A.I. Raiony Rossii i drugikh evro-peiskikh stran s perekhodnoi ekonomikoi [Districts ofRussia and Other European Countries with TransitionEconomies]. Moscow: IGRAN, Vash Vybor Publ.,1994. 70 p.

Pilyasov A.N. I poslednie stanut pervymi. Severnaya periferi-ya na puti k ekonomike znaniya [And the Latter will bethe First. Northern Periphery on the Way to theKnowledge Economy]. Moscow: URSS Publ., 2009.542 p.

Rossiya regionov: v kakom sotsial’nom prostranstve myzhivem? [Russia of Regions: What Social Space do WeLive in?]. Zubarevich N.V., Ed. Moscow: PomaturPubl., 2005. 278 p.

Savlov M.E. Methodology for assessing the structure of thetertiary sector of the economy of the countries of theworld. Izv. Akad. Nauk, Ser. Geogr., 2018, no. 1, pp. 21–30. (In Russ.).

Savlov M.E. The tertiary sector of the world economy: Ap-proaches for creating a typology of countries. Reg.Issled., 2012, no. 4, pp. 33–46. (In Russ.).

Territorial’naya organizatsiya tretichnogo sektora ekonomiki[Territorial Organization of the Tertiary Sector of theEconomy]. Nosonov A.M., Semina I.A., Eds. Saransk:Mordov. Univ., 2017. 208 p.

Tkachenko A.A., Fomkina A.A. The geography of the ser-vice sphere and the geography of the service sector: Thepast path, state, prospects. Reg. Issled., 2016, no. 3,pp. 5–13. (In Russ.).

Toffler A. The Third Wave. Bantam Books, 1981. 537 p.Treivish A.I. Gorod, raion, strana i mir: Razvitie Rossii glaza-

mi stranoveda [City, District, Country and World: TheDevelopment of Russia Through the Eyes of a Regional

Geographer]. Moscow: Novyi Khronograf Publ., 2009.372 p.

Treivish A.I. Typology of regions according to the structureof the economy (maps, graphs, explanatory text). InNatsional’nyi atlas Rossii [National Atlas of Russia].Moscow: Roskartografiya Publ., 2008, vol. 3, pp. 462–463. (In Russ.).

Vishnevskii A.G. Serp i rubl’: Konsevativnaya modernizatsiyav SSSR [A Sickle and a Ruble: Conservative Moder-nization in the USSR]. Moscow: OGI Publ., 1998. 432p.

Webster F. Theories of the Information Society. Routledge,2014. 416 p.

Zamyatina N.Yu., Pilyasov A.N. Rossiiskaya Arktika: k no-vomu ponimaniyu protsessov osvoeniya [The RussianArctic: Towards a New Understanding of the Develop-ment Processes]. Moscow: URSS Publ., 2018. 400 p.

Zotova M.V. Features of the development of trade networkstructures in the largest cities of Russia. Izv. Akad.Nauk, Ser. Geogr., 2006, no. 6, pp. 71–80. (In Russ.).

Zubarevich N.V. Geography of the service sector: Newchallenges. In Voprosy geografii [Problems of Geogra-phy]. Vol. 135: Geografiya naseleniya i sotsial’nayageografiya [Population Geography and Social Geogra-phy]. Alekseev A.I., Tkachenko A.A., Eds. Moscow:Kodeks Publ., 2013, pp. 483–491. (In Russ.).

Zubarevich N.V. Sotsial’noe razvitie regionov Rossii: proble-my i tendentsii perekhodnogo perioda [Social Develop-ment of Russian Regions: Problems and Trends of theTransitional Period]. Moscow: URSS Publ., 2007. 264 p.

Zubarevich, N.V. Transformation of the rural settlementpattern and social services network in rural areas. Reg.Res. Russ., 2013, vol. 3, pp. 221–233. doi10.1134/S2079970513030118


500

НАУКОМЕТРИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ГЕНЕРАЦИИ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

В ПРИГРАНИЧНЫХ ГОРОДАХ РОССИИ© 2021 г. А. А. Михайловаa, Я. А. Вендтb, А. П. Плотниковаa, Я. Тангс, А. С. Михайловa, d, *

aБалтийский федеральный университет имени И. Канта, Калининград, РоссияbГданьский университет, Гданьск, Польша

сСычуаньский университет, Сычуань, КитайdИнститут географии РАН, Москва, Россия



Усложнение процесса генерации нового знания привело к росту международных сетей научного со-трудничества, а интеграцию в них сделало важнейшим фактором конкурентоспособности. Развитиетрансграничного научного сотрудничества преследует две генеральные цели: во-первых, регио-нального развития – за счет особенностей экономико-географического положения, во-вторых,экономическую – посредством снижения затрат и повышения эффективности обмена знаниями врезультате сочетания географической и нетерриториальных видов близости. Исследование сфоку-сировано на изучении приграничных городов России в контексте определения их способности к со-зданию научного знания, а также потенциала интеграции в приграничные научные сети сотрудни-чества. В исследовании применяются наукометрические методы в сочетании с качественнымиоценками, что позволило получить более целостные представления о траектории развития научногопространства приграничья России. Результаты данного исследования показали, что приграничныегорода России концентрируют в себе значительный научный потенциал. Однако его реализация за-висит от размера города, удаленности от границы и сильного научного центра, степени институци-ональной, когнитивной, культурной и иной близости с соседними городами приграничных госу-дарств и уровня развития научно-исследовательской деятельности в последних.

Ключевые слова: приграничный город, наукометрический анализ, научный центр, новое знание,трансграничное научное сотрудничествоDOI: 10.31857/S2587556621040075

ВВЕДЕНИЕГраница – традиционный объект геополити-

ческих и геоэкономических исследований (Коло-сов, 2016; Кудияров, 1996; Kolosov, Scott, 2013).Изучение особенностей развития приграничныхрегионов – центральная тема многих экономико-географических научных работ (Вардомский,2017; Дружинин, 2018). Ярко выраженная специ-фика в развитии приграничья формируется соотно-шением барьерной и контактной функций грани-цы. Приграничные регионы испытывают постоян-ное и ощутимое влияние внешнеполитического,экономического, межкультурного, демографиче-ского, миграционного и экологического характера.Доминирование барьерной функции способству-ет периферизации приграничных территорий,снижая их возможности по использованию свое-го экономического потенциала (Колосов и др.,

2016; Федоров, 2019). Расширение контактнойфункции границы создает благоприятные усло-вия для формирования устойчивых трансгранич-ных деловых, культурных, личных связей и до-полнительных точек экономического роста (Бакла-нов, Романов, 2010). Регулярные приграничныеконтакты – основа формирования добрососедскихотношений, поощряемых укреплением нетерри-ториальных видов близости (Зотова и др., 2018).Синергизм трансграничных связей рождает кон-курентные преимущества, недоступные участни-кам взаимодействия по отдельности.

Особый тип трансграничного сотрудничества –научно-технологическое, способствующее обме-ну научными знаниями и технологиями междуприграничными регионами, выступая катализа-тором процесса непрерывного обучения (Mak-konen et al., 2018). В данном контексте контактная

УДК 911.372.3



НАУКОМЕТРИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ 501

функция границы играет важную роль в развитииинтеллектуального капитала приграничных реги-онов, однако эмпирических исследований поданной проблематике все еще недостаточно. Хо-рошим примером устойчивого взаимовыгодногонаучного сотрудничества являются государства-члены Европейского Союза (ЕС), для которыхтрансграничные коллаборации – признанная фор-ма исследований, поддерживаемая на националь-ном и наднациональном уровнях (Bergé, 2017).Международные, часто междисциплинарные, на-учные коллективы имеют доступ к целевомугрантовому финансированию и исследователь-ской инфраструктуре в разных странах, что при-водит к снижению общих затрат на исследованияи простоев дорогостоящего лабораторного обору-дования. Дополнительная ценность – обменмыслями, идеями, неявными знаниями, заклю-ченными в опыте, навыках и компетенциях, атакже реальное сотрудничество по созданию на-учной продукции. Важное значение имеет синер-гетический эффект, получаемый в совместныхисследованиях.

Реализация международного партнерства покоммерциализации результатов научных исследо-ваний – более сложная форма взаимодействия, тре-бующая высокого уровня доверия и соответствую-щей институциональной основы (van den Broek J.,Smulders, 2015). Вопросы участия в затратах, ли-цензиях, правах, патентах и распределении по-тенциального дохода – традиционный предметобсуждения при заключении договоренностей,прежде всего в практикоориентированных обла-стях науки. Однако и экономический эффект оттакого сотрудничества в долгосрочной перспек-тиве может быть выше, нежели от замыкания ин-новационного процесса внутри национальныхграниц одной страны (Bathelt, Henn, 2014). Такимобразом, содействие трансграничной мобильно-сти интеллектуального капитала становится важ-ным фактором развития приграничных регионов,а формирование трансграничных научных связей– значимым преимуществом в межрегиональнойконкуренции.

Представляет интерес изучение внутреннейнеоднородности научного пространства пригра-ничья, основные узлы которого – города, кон-центрирующие основную часть интеллектуаль-ных, человеческих, финансовых, экономических,институциональных и иных ресурсов и задающиединамику приграничного научного сотрудниче-ства. Данное исследование направлено на анализпространственной специфики генерации науч-ного знания в приграничье России с использова-нием наукометрического подхода. Его целью явля-ется оценить территориальные и функциональныеразличия между приграничными и внутреннимироссийскими городами в создании научного зна-ния. В основе исследования лежит гипотеза о том,

что территориальная близость к границе – суще-ственный фактор научной продуктивности горо-да. В круг исследовательских вопросов вошли по-иск зависимости между результативностью гене-рации научного знания и размером города почисленности населения, а также оценка перспек-тив развития европейского и азиатского векторовнаучного сотрудничества России с приграничны-ми странами.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ РАЗРАБОТАННОСТЬ ПРОБЛЕМЫ

Знания все активнее становятся объектом изу-чения современной экономической географиикак логическое продолжение эмпирического ис-следования моделей хозяйственной активностина мезоуровне (Земцов и др., 2016; Malecki, 2010).В фокусе экономико-географических работ по-следних десятилетий находятся вопросы организа-ционно-территориального построения взаимодей-ствий между заинтересованными участниками(фирмами, научно-исследовательскими организа-циями, институтами и др.) по поводу обмена знани-ями в процессе ведения инновационно-экономи-ческой деятельности (Бабурин, Земцов, 2013), атакже оценки затрат, связанных с передачей ко-дифицированного и неявного знания на расстоя-нии (Ancori, 2000).

Отдельного внимания заслуживают сравни-тельные исследования, выполненные на матери-алах регионов (Balland, Rigby, 2017; Zemtsov, Ko-tsemir, 2019) и фирм (Shearmur, Doloreux, 2009),по оценке неоднородности распределения науч-ного знания в пространстве и выявлению обла-стей его локализации и дефицита. Согласно (Can-twell, Zaman, 2018), географическая удаленностьопределяет разнообразие генерируемых знаний, авозросшая сложность знания не позволяет обес-печивать его устойчивую генерацию только в од-ном месте. При этом географическое расстояниенегативно влияет на частоту личных взаимодей-ствий ввиду роста затрат и усилий на их осуществ-ление (Hoekman et al., 2010).

Существенным методическим стимулом дляразвития географии знания выступила простран-ственная наукометрия, подходы которой позво-лили реализовывать более масштабные работы поизучению “архипелагов научных знаний” (Thrift,1999), в том числе на уровне города, обычно слабопредставленного в традиционной статистике. Го-родам в современной экономике принадлежитглавная роль в производстве знаний, что обуслов-лено нарастанием агломерационных процессов,сопровождающихся интеграцией интеллектуаль-ного и территориального капиталов, значимо-стью городской среды для обмена знаниями(Zhang, Wu, 2019).

502


МИХАЙЛОВА и др.

Города занимают лидирующее место по созда-нию научных знаний. Одни сформировали болееэффективные локальные научные системы, адругие все еще остаются невидимками на науч-ных картах. Согласно современным исследовани-ям (György, 2018; Maisonobe et al., 2016), фактора-ми успеха в конкурентной борьбе выступают сло-жившийся научный авторитет; развитие болеевостребованных, цитируемых областей наук; ак-тивное участие в международном, межрегиональ-ном или межгородском научном сотрудничестве.

Представляют интерес работы на стыке эконо-мической географии и сетевых исследований,рассматривающие процесс обмена знаниями вконтексте сочетания географической и иных не-территориальных видов близости: институциональ-ной, социальной, когнитивной, организационной,культурной, исторической и др. (Замятина, Пиля-сов, 2017; Gui et al., 2018). Географическая близостьспособствует более частым взаимодействиям ли-цом к лицу, что увеличивает и улучшает передачузнаний, в том числе благодаря перетоку неявныхзнаний (Desrochers, 2001). Увеличение географиче-ского расстояния нередко обусловливает ослабле-ние культурной близости и более высокие языко-вые барьеры (Bathelt, Henn, 2014; Boschma, 2005).

Гравитационная модель международных сов-местных исследований предсказывает, что веро-ятность сотрудничества увеличивается с умень-шением физического или социального расстоя-ния между участниками (Frenken et al., 2009). Подсоциальным расстоянием понимается степеньнетерриториальной близости участников взаимо-действия. Во многих международных научныхколлаборациях партнеры – коллеги с предыду-щих мест работы, бывшие студенты или профес-сора и др., поскольку у них уже установились до-верительные отношения, основанные на соци-альной близости (Agrawal et al., 2015). Такимобразом, сотрудничество на значительном гео-графическом удалении возможно и может бытьпродуктивно, однако должно компенсироватьсяинституциональным, социальным, когнитив-ным, организационным и/или культурным един-ством взаимодействующих сторон. Также дляподдержания международных коллабораций внаучной сфере имеет важное значение компле-ментарность генерируемых в городах областейзнания, которые достаточно устойчивы во време-ни (Wuestman et al., 2019).

МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯНеобходимость решения задач по выявлению

специфики расположения и функционированиягородов – генераторов научного знания в пригра-ничье России – и оценке потенциала их междуна-родного научного взаимодействия определилалогику, методы и подходы к построению исследо-

вательской стратегии. Оценка проходила в дваэтапа. На первом проведен наукометрическийанализ процесса генерации научного знания в го-родах РФ и выявлены его территориальные осо-бенности. Для этого обоснованы критерии фор-мирования выборки городов; определен наборнаукометрических и статистических показателейс последующим сбором и анализом данных; про-ведена дифференциация городов по удаленностиот государственной границы с выделением не-скольких приграничных зон; определены межго-родские различия в генерации научного знания взависимости от территориального расположения.На втором этапе дана оценка возможностей фор-мирования приграничных научных связей междуРоссией и соседними странами на основе плот-ности иностранных городов – потенциальныхучастников сотрудничества, и качественных оце-нок экспертов из Польши, Литвы, Румынии,Японии и Китая.

Учтены научные, образовательные организа-ции, предприятия и иные субъекты, участвующиев сопроизводстве знания. Источник наукометри-ческих данных – реферативная база научного ци-тирования Scopus. Выбор обусловлен ее междуна-родным, а не национальным статусом, позволяю-щим учитывать научные публикации с участиемзарубежных ученых; сравнительно большим сре-ди других международных баз покрытием науч-ных публикаций, аффилированных с Россией;наличием встроенных поисковых и аналитиче-ских (SciVal) инструментов.

Выгрузка массива данных осуществлялась вовтором квартале 2019 г. за пятилетний период:2013–2017 гг. При создании базы наукометриче-ских данных по городам выборки выдержаны сле-дующие принципы: самодостаточности – от-дельный поисковый запрос для каждого города;дополнительности – статьи без указания городаидентифицировались по организации(-ям), в ко-торой(-ых) выполнено исследование, в случае не-скольких авторов учитывалась аффилиация каждо-го, а статьи без указания страны не учитывались; не-определенности – учитывалась вариативность внаписании названий городов, научных организа-ций; разнообразия – учитывались все организации ипредприятия, чьи сотрудники – авторы научныхстатей, опубликованных в журналах из базы Sco-pus в 2013–2017 гг.

В первичную оценку вошло 1118 городов РФ,из которых сформирована выборка в 440 (без уче-та Республики Крым и Севастополя). Критерийвыборки – наличие не менее одной статьи в Sco-pus за период изучения. Для этих городов постро-ены научные профили по семи наукометриче-ским показателям: общий уровень цитируемости;взвешенное по области знания цитирование;удельный вес статей в соавторстве с иностранны-



ми учеными; удельный вес статей в соавторстве сучеными из разных организаций одной страны;доля статей в топ-10% журналах Scopus; научнаяпродуктивность по количеству статей относи-тельно численности населения; доминирующаяобласть знания по абсолютному количеству ста-тей. При интерпретации результатов учитывалисьотличия городов по численности населения и по-ложению относительно государственной грани-цы с выделением потенциально контактных зон(табл. 1).

Города выборки дифференцировались по двумкритериям:

– размеру: “группа А” объединила миллионни-ки, крупнейшие, крупные города с населениемсвыше 250 тыс. человек; “группа Б” объединилабольшие, средние, малые города с населениемменее 250 тыс. человек;

– удаленности от границы: “внутренние”, уда-ленные от нее более чем на 300 км; “приграничные”,расположенные не более чем в 300 км от государ-ственной границы, с выделением 4 поясов: 1-го – до50 км от государственной границы; 2-го – 50–100 км; 3-го – 100–200 км; 4-го – 200–300 км.

Учеными России и стран СНГ протяженностьтерритории пограничья и приграничья в контек-сте изучения вопросов социально-экономиче-ского сотрудничества, транспорта и трудовых ми-граций оценивается в 5–30 км, реже 50 км (Вар-домский, 2008; Зотова, Терещенко, 2020; Изотов,Юн, 2011; Лажник, 2011; Осадчая, Ремизов, 2013),что обусловлено как существующими админи-стративными режимами, так и функциональны-ми факторами, например, необходимостью тес-ных регулярных контактов. Выбор в данном ис-следовании более обширной географическойзоны обоснован стремлением проследить изме-нение закономерностей в генерации научногознания с удалением от государственной границыи опирается на результаты предшествующих те-матических исследований в области передачизнания (Abramo et al., 2020; Inoue et al., 2019). Вчетыре приграничных пояса вошло 219 городов,из них 137 – в приграничных субъектах РФ. Запределами 300 км исследуемой зоны осталосьвсего 6 городов выборки приграничных субъек-тов РФ, которые рассмотрены в составе внутрен-них городов.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

В 300 км приграничной зоне России располо-жено 49.8% всех городов выборки, в том числе17.7% в 1-м поясе в непосредственной близости отгосударственной границы. Несмотря на почтиравное в количественном отношении распреде-ление объектов исследования между приграни-чьем и внутренними территориями, имеются су-щественные различия в их составе. Более 80%приграничных городов имеет население менее250 тыс. человек, в то время как в группе внутрен-них городов данный показатель существенно ни-же – около 65%. Это говорит о том, что научныйландшафт приграничья складывается в большейстепени из небольших городов, поддерживаемыхрядом крупных, из которых семь – миллионники(в 1-м поясе – Санкт-Петербург и Ростов-на-До-ну; во 2-м – Омск; в 3-м – Челябинск, Самара,Воронеж и Волгоград).

Наукометрические показатели за 2013–2017 гг.по группам приграничных и внутренних городовРФ представлены в табл. 2 и 3. Расчет показателейпроизводился следующим образом: среднее рас-считано как среднее арифметическое по городамгруппы за период; “минимальное” – наименьшееотличное от нуля значение, встречающееся средигородов данной группы за период; “нулевое” по-казывает количество городов, для которых дан-ный показатель был нулевым в 2013–2017 гг.

В среднем приграничные города России в4.8 раза уступают внутренним по научной про-дуктивности. В 1, 3 и 4-м приграничных поясаххарактерна более высокая научная продуктив-ность для городов группы А, а во 2-м поясе разрывмежду группами А и Б минимален. Для внутрен-них городов наблюдается обратная тенденция:группа Б почти в 2 раза превосходит группу А понаучной продуктивности. Это свидетельствует оключевой роли городов с населением свыше250 тыс. человек как драйверов процесса генера-ции научного знания в приграничье. Вероятно,из-за близкого и достаточно компактного распо-ложения в приграничной зоне (особенно в евро-пейской части страны) они оттягивают ресурсыиз более мелких населенных пунктов, снижая ихнаучный потенциал. В случае же внутренних го-родов, преимущественно расположенных на зна-чительном расстоянии друг от друга, их удален-

Таблица 1. Распределение городов выборки по группам

По численности населенияПриграничные

ВнутренниеВсего 1 пояс 2 пояс 3 пояс 4 пояс

Всего 219 78 36 55 50 221От 250 тыс. чел. (А) 40 14 6 14 6 78Менее 250 тыс. чел. (Б) 179 64 30 41 44 143

504



ность выступает позитивным фактором, способ-ствующим развитию научного потенциала внезависимости от размера. Данное предположениенашло отражение в полученном распределениипо показателю научной продуктивности (см.табл. 2 и 3).

Общий и взвешенный средние уровни цитиру-емости публикаций авторов из приграничных го-родов РФ в международном научном простран-стве, косвенно указывающие на востребован-ность генерируемого знания и осведомленность онем других ученых, сопоставимы с аналогичнымипоказателями для внутренних городов, что непозволяет говорить о наличии явных преиму-ществ от близости к зарубежным научным цен-трам (см. табл. 2; рис. 1).

По среднему взвешенному по области знанияцитированию и доле статей в топ-10% индексиру-емых журналах прослеживается тенденция прева-лирования городов группы А над группой Б внезависимости от территориального расположения.В целом статьи из более крупных научных цен-тров РФ имеют больший отклик мирового науч-ного сообщества, в том числе за счет превосход-ства по доле публикаций в журналах с высокимиимпакт-факторами. Полученные результаты де-монстрируют существенную неоднородность го-родов приграничья России как по цитируемостинаучных статей, так и по доле в топ-10% журналахScopus. В 1-м и 3-м поясах по уровню общей ци-тируемости группа Б существенно опережаетгруппу А на фоне значительно больших разрывовмежду лидерами и аутсайдерами. В 2-м и 4-м поя-

Таблица 2. Наукометрические показатели приграничных городов России, 2013–2017 гг.

Примечание. П1 – Общий уровень цитируемости; П2 – Взвешенное по области знания цитирование; П3 – Доля статей в со-авторстве с иностранными учеными; П4 – Доля статей в соавторстве с учеными из разных организаций одной страны; П5 –Доля статей в топ-10% журналах Scopus; П6 – Научная продуктивность. * Из расчета среднего значения исключен Нижний Архыз (Карачаево-Черкесская Республика), имеющий экстремально вы-сокий уровень показателя. Источник: рассчитано по данным базы Scopus.

Показатель Значение

Приграничные города (А – от 250 тыс. чел., Б – менее 250 тыс. чел.)

Всего1 пояс 2 пояс 3 пояс 4 пояс

А Б А Б А Б А Б

П1, цитаты/ статья

Макс. 83.0 6.0 38.6 16.3 9.0 8.3 83.0 5 9.4Среднее 2.79 2.58 3.54 2.93 2.46 2.51 4.32 2.02 1.43Мин. 0.17 0.2 0.17 1.1 0.2 0.5 0.3 0.3 0.3Нулевое (число городов) 50 1 18 1 4 2 8 1 15

П2, цитаты/ статья

Макс. 3.96 1.16 2.98 2.4 2.97 3.96 2.4 1.05 2.73Среднее 0.49 0.52 0.41 0.75 0.55 0.69 0.34 0.57 0.35Мин. 0.02 0.07 0.04 0.33 0.02 0.13 0.05 0.16 0.03Нулевое (число городов) 50 1 18 1 4 2 8 1 15

П3, % Макс. 100 35.3 100 42.3 100 28 100 21.9 100Среднее 15.5 15.3 23.0 12.0 23.9 12.2 12.1 9.4 9.6Мин. 1.7 6.4 16.7 4.8 7.7 4.3 2.0 1.7 2.0Нулевое (число городов) 94 6 26 1 10 4 18 3 26

П4, % Макс. 100 78.6 100 60.0 33.3 60.0 100 80.0 100Среднее 18.1 19.1 12.8 22.5 7.31 25.2 20.4 28.1 17.5Мин. 2.1 3.5 10.0 10.8 2.3 2.1 4.0 5.5 2.8Нулевое (число городов) 80 3 29 1 9 2 14 1 21

П5, % Макс. 60 16.7 60.0 25.0 16.7 10.4 12.5 9.3 23.1Среднее 3.48 5.73 5.08 5.61 2.34 3.35 0.69 2.91 1.73Мин. 0.6 2.1 4.0 1.5 1.3 1.3 6.7 0.6 4.4Нулевое (число городов) 130 7 37 2 15 8 26 4 31

П6, статей/чел. Макс. 1248 13.1 1248 3.097 18.7 8.76 3.21 3.15 3.98Среднее 1.17* 2.21 1.19* 1.11 1.396 1.79 0.34 1.04 0.35Мин. 0.007 0.016 0.11 0.007 0.023 0.007 0.013 0.044 0.014



сах наблюдается обратная закономерность:большая востребованность научного знания, ге-нерируемого группой А, и более равномерноераспределение по показателю П1. По общемууровню цитируемости приграничные города 2-гои 4-го поясов в большей степени повторяют дина-мику внутренних. Значительный интерес пред-ставляет распределение городов в приграничье пообъему публикаций в топ-10% журналах: на фонесохранения общего паттерна превосходства груп-пы А над Б по показателю П5 есть существенныеразличия между поясами. Наиболее высокиесредние значения П5 у групп А и Б в поясе 1, далееидут пояса 2 и 3, а самые низкие – в поясе 4.

Распределение приграничных городов поуровню включенности в международные и наци-ональные сети научного сотрудничества просле-жено на основе показателей П3 и П4 (рис. 2).Средняя доля публикаицй в соавторстве с ино-странными учеными у приграничных городов РФсоставляет 15.5%, что на 4 п. п. выше, чем у внут-

ренних (11.5%). При этом может быть прослеженаинтересная закономерность в зависимости отразмера города и его удаленности от государ-ственной границы. В городах поясов 1 и 2, наибо-лее близко расположенных к границе, средняядоля совместных публикаций с зарубежными ав-торами выше, чем у городов поясов 3, 4 и внут-ренних (см. табл. 2 и 3). При этом как в первом,так и во втором поясе более контактными явля-ются меньшие по численности населения городагруппы Б. В 3-м и 4-м поясах существенно болеенизкая доля статей в международном соавтор-стве, чем в 1-м и 2-м поясах, без критичных раз-личий в зависимости от размера города.

По уровню национальной научной коопера-ции внутренние города превосходят пригранич-ные: 24.7 против 18.1%. При этом наблюдаютсяиные закономерности в распределении городовпо доле статей в соавторстве с учеными из разныхнаучных организаций России. Во-первых, как вслучае внутренних, так и приграничных городов в

Таблица 3. Наукометрические показатели внутренних городов России, 2013–2017 гг.

Источник: рассчитано по данным базы Scopus.

Показатель ЗначениеВнутренние города

(А – от 250 тыс. чел., Б – менее 250 тыс. чел.)

всего А Б

П1 – Общий уровень цитируемости, цитаты/статья Макс. 33.4 33.4 29.4Среднее 2.26 2.78 1.97Мин. 0.1 0.5 0.1Нулевое 37 0 37

П2 – Взвешенное по области знания цитирование, цитаты/статья

Макс. 6.89 4.99 6.89Среднее 0.5 0.6 0.45Мин. 0.02 0.13 0.02Нулевое 38 0 38

П3 – Доля статей в соавторстве с иностранными уче-ными, %

Макс. 100 41.1 100Среднее 11.5 12.3 11.1Мин. 1.2 1.2 2.5Нулевое 102 10 92

П4 – Доля статей в соавторстве с учеными из разных организаций одной страны, %

Макс. 100 100 100Среднее 24.7 25.2 24.5Мин. 1.0 5.6 1.0Нулевое 60 1 59

П5 – Доля статей в топ-10% журналах Scopus, % Макс. 100 28.6 100Среднее 4.1 5.2 3.51Мин. 0.8 0.8 1.6Нулевое 136 19 117

П6 – Научная продуктивность, статей/чел. Макс. 384.3 50.5 384.3Среднее 5.56 3.07 6.91Мин. 0.011 0.016 0.011

506



среднем более контактной на национальномуровне является группа А. Во-вторых, наиболеевысокие средние показатели доли статей в наци-ональном соавторстве среди приграничных горо-дов – у более удаленных в поясах 3 и 4.

Доминирующими областями знания для пригра-ничных научных центров РФ, в которых генериру-ется наибольший объем публикаций, являются ин-жиниринг – 21%, науки о Земле и планетология –14.6%, сельскохозяйственные и биологические нау-ки – 12.8%, физика и астрономия – 9.1% (рис. 3).Общественные и гуманитарные науки представле-ны в меньшей степени. В приграничных городах1-го пояса выявлено 16 доминирующих областейнаучного знания, 2-го и 3-го поясов – по 14, 4-гопояса – 13. Наибольшее разнообразие областейзнаний представлено в 1-м и 2-м приграничныхпоясах в европейской части России. Приграничьецентральной и восточной части страны в мень-шей степени диверсифицировано по областям ге-

нерации научных знаний с ориентацией на инжи-ниринг, науки о Земле и планетологию, физику иастрономию.

РАЗВИТИЕ НАУЧНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА РОССИИ С ПРИГРАНИЧНЫМИ СТРАНАМИ

Поскольку сотрудничество – результат сов-местной заинтересованности, то существенноевлияние на установление партнерских связей ипоследующее получение выгод оказывает специ-фика научных систем соседних стран. Полезностьсовместных международных исследований выше,если партнер имеет более высокий уровень научно-технологического развития. Среди приграничныхстран, с которыми у России есть сухопутная грани-ца, наиболее активное научное сотрудничество назападе ведется с Польшей, Украиной и Финлянди-ей, на востоке – с Китаем (рис. 4, табл. 4).

Рис. 1. Распределение приграничных городов России по востребованности генерируемых научных знаний в 2013–2017 гг.

Взвешенное по области знания цитирование, цитаты/статья:

Территория Российской Федерации

Статьи в журналах топ-10%, %:

менее 0.010.01–0.50.5–1.01.0–2.0более 2.0

менее 0.10.1–20.020.0–50.0более 50.0

Расстояние от границы:

50 км100 км200 км300 км

Соседние государства Пограничные пункты пропуска

Зарубежные города с численностью населения более 200 тыс. чел.



Европейское направление приграничного на-учного взаимодействия России представлено дву-мя группами стран: 1) Норвегией, Финляндией,Эстонией, Латвией, Литвой, Польшей; 2) Бела-русью, Украиной, Азербайджаном и Грузией. Дляпервой группы, несмотря на высокие значенияиндекса барьерности границы (Колосов и др.,2016) (см. рис. 4), характерны более высокие по-казатели публикационной активности и цитируе-мости (см. табл. 4). В 2010–2019 гг. на Норвегию и5 стран ЕС приходилось 31.6 тыс., или 43%, сов-местных публикаций России с приграничнымистранами, а также 53.4% цитат и 27% вовлеченныхв сотрудничество организаций.

В соответствии с европейской стратегией меж-дународного научно-технологического сотрудни-чества1 установление приграничных научно-ис-следовательских и образовательных связей –важнейший фактор регионального развития. Приэтом сохраняются трудности в ее реализации,

обусловленные разрывом между западным и во-сточным приграничьем ЕС. Научное сотрудниче-ство России со странами первой группы сопро-вождается теми же проблемами, что внутри ЕС,однако, согласно обобщенному мнению опро-шенных экспертов из Польши, Литвы, Румынии,отягощено дополнительными барьерами истори-ческой, экономической, языковой, институцио-нальной и политической природы. К ним отно-сятся:

– ограниченные возможности приграничныхрегионов в проведении собственной политики вобласти науки, транспорта и мобильности, транс-граничного сотрудничества на фоне высокой степе-ни централизации в решении данных вопросов;

1 A Strategic European Framework for International Science andTechnology Cooperation. Communication from the Commis-sion to the Council and the European Parliament. Luxembourg:Office for Official Publications of the European Communities,2009. DOI 10.2777/25128

Рис. 2. Распределение приграничных городов России по доле публикаций в международном и национальном соавтор-стве в 2013–2017 гг., %.

Территория Российской Федерации

Международное сотрудничество, %:Национальное сотрудничество, %:менее 0.011.0–20.020.0–50.0более 50.0

менее 0.11.0–20.020.0–50.0более 50.0

Соседние государства Пограничные пункты пропуска


Расстояние от границы:

50 км100 км200 км300 км

508



– действие визовых режимов на границе Рос-сии и стран ЕС, что снижает частоту научныхконтактов лицом к лицу, несмотря на заинтересо-ванность университетов в более тесных взаимо-действиях;

– разность взглядов на национальном уровнеи отсутствие реального сотрудничества по мно-гим историческим, политическим и экономиче-ским вопросам, что не способствует установле-нию трансграничных научных контактов в обще-ственных, гуманитарных, экономических наукахи проведению совместных исследований;

– различия в действующих системах оценкинаучных работников в университетах на основепубликаций (например, одни и те же публикации(статьи в рецензируемых журналах или материа-лах конференций) имеют различную ценность спозиции измерения исследовательской работы вРоссии и Польше);

– сохраняющиеся языковые барьеры при изу-чении и цитировании научных статей, опублико-ванных на национальных языках, и подготовкесовместных научных текстов, что часто требует

Рис. 3. Распределение приграничных городов России по доминирующим областям генерируемого научного знания в2013–2017 гг.

Пограничные пункты пропуска


Расстояние от границы:50 км100 км200 км300 км

Количество статей, 2013–2017 гг.

10 0001000100

более 10 000

10

Область знанияМатематикаСоциальные наукиЭкономика, эконометрика и финансыХимическая технологияМногопрофильнаяФармакология, токсикология, фармацевтика

Психология

Инженерное делоЭнергияМатериаловедениеХимияНауки о Земле и планетологияФизика и астрономияИскусство и гуманитарные наукиКомпьютерные наукиНауки об окружающей средеСельскохозяйственные ибиологические наукиМедицина

Биохимия, генетика и молекулярная биологияИммунология и микробиологияЭнергетика и инженерное делоБизнес, управление и учет

Территория Российской Федерации Соседние государства



многостороннего неоднократного языкового пе-ревода.

Вторая группа включает 4 страны с низким ин-дексом барьерности границы (для Беларуси рав-ным 0), на которые в 2010–2019 гг. приходилось29% совместных статей, 22.9% цитат и 14% вовле-ченных в сотрудничество организаций. Результа-ты ранних исследований (Михайлов и др., 2020) ианализ динамики прироста совместных публика-ций показывают, что научное сотрудничество вприграничных регионах РФ и стран постсовет-ского пространства развивается медленнее, чемсо странами ЕС. Среди всех приграничных с Рос-сией стран наименьшие темпы прироста совмест-ных публикаций в 2013–2017 гг. у Украины(26.1%) и Грузии (32.7%), что связано с усилениемполитической напряженности в отношениях.

Азиатский вектор трансграничного научно-исследовательского сотрудничества представленслабее, что нашло отражение в целом ряде науко-метрических показателей (см. табл. 4, рис. 4). За2010–2019 гг. количество научных публикацийРоссии с приграничными азиатскими странами в2.6 раза уступает европейским, а количество рос-сийских ученых, вовлеченных в данное сотрудни-чество, ниже в 2.8 раза. Основным научным парт-нером России на данном направлении являетсяКитай, на который приходилось 15.4 тыс., или9%, от общего количества всех совместных пуб-ликаций за период 2010–2019 гг. Отметим, чтосреди приграничных с Россией стран в 2013–2017 гг. Китай продемонстрировал одни из наибо-лее высоких темпов прироста совместных публи-

каций (в 2 раза), уступив лишь Латвии (3.5 раза) иКазахстану (3.4 раза).

Согласно обобщенным оценкам опрошенныхэкспертов из Китая и Японии, установлению на-учных связей России в азиатском регионе препят-ствуют различия в языке и менталитете, уровненаучного развития, укоренившихся научных спе-циализациях, подходах, исследовательских про-цедурах, что увеличивает социальное расстояниепри формировании партнерских связей. В кон-тексте развития российско-азиатского векторатрансграничного научно-технологического со-трудничества определенную ограничивающуюроль играют расселенческий (меньшая плотностьиностранных городов с численностью населениясвыше 250 тыс. чел. в приграничье, способныхвыступить крупными научными партнерами) иинфраструктурный (небольшое количество пунк-тов пропуска, их необустроенность и малая про-пускная способность (Колосов и др., 2016)) факто-ры. Перспектива российско-азиатского сотрудни-чества видится во взаимодействии в приоритетныхна национальном уровне областях знания, поддер-живаемых грантами исследовательских фондов напроведение совместных исследований.

ВЫВОДЫ

В ранних исследованиях (Hsu et al., 2015; Ro-dríguez, Nieto, 2012) показано, что международноесотрудничество способствует генерации сложно-го научного знания с высокой отдачей, а транс-граничные исследовательские сети – более деше-

Рис. 4. Распределение приграничных России стран по соотношению показателей научного сотрудничества и индексабарьерности границы в 2010–2019 гг.Примечание: размер круга соответствует общему количеству совместных научных публикаций с Россией, представлен-ных в базе Scopus за 2010–2019 гг. Индекс барьерности границы представлен в (Колосов и др., 2016).

7

6

2

1

015531

Взв

ешен

ное

по о

блас

ти з

нани

яци

тиро

вани

е

Индекс барьерности границы131197

5

4

3

Эстония

Грузия

Норвегия

ЛитваЛатвияКитай

Польша

Финляндия

Монголия

УкраинаБеларусь

Казахстан

Азербайджан

–1

510



вая и устойчивая форма его создания из-за сравни-тельно небольшого географического расстояниямежду взаимодействующими сторонами. Нашеисследование позволило определить наличиеспецифических закономерностей в научном про-странстве приграничья России и его сильнуювнутреннюю неоднородность, зависящую от раз-мера и территориального расположения городов,не подтвердив главенство приграничного факто-ра для научной продуктивности. Выявлено, чтовнутренние города РФ, удаленные далее, чем на300 км от государственной границы, в среднем ха-рактеризуются более высоким уровнем генера-ции научных публикаций на душу населения, приэтом значимую роль в научном пространстве иг-рают не только крупные города, но и, что важно,с численностью населения менее 250 тыс. чело-век. Также они более открыты к межгородскомусотрудничеству в науке на национальном уровне.

В приграничье основными драйверами науч-ного развития выступают города-миллионники,аккумулируя человеческие, финансовые, инфра-структурные, институциональные и иные ресур-сы, в том числе соседних территорий. Результатынашего исследования не подтвердили прямуювзаимосвязь между приграничным положением и

уровнем цитируемости научных публикаций.Близость к сопредельным странам сама по себе неможет рассматриваться как драйвер востребован-ности генерируемого знания. Большее значение вданном контексте имеет размер города. Болеекрупные города, как правило, имеют лучшие по-казатели цитируемости научных публикаций.

Преимущества приграничного положения го-рода в контексте развития науки обнаруживаются(однако не далее 100 км от границы) в отношениикооперации с зарубежными учеными в подготов-ке совместных публикаций, в том числе в высоко-рейтинговые международные журналы. При этомуровень барьерности границы не оказывает опре-деляющего влияния на развитие научного сотруд-ничества, поскольку ведущие приграничныепартнеры России по количеству совместных пуб-ликаций – страны с высокими значениями дан-ного индекса (Китай и Польша).

Ввиду большой протяженности государствен-ной границы России с запада на восток существу-ют значительные различия между европейской иазиатской частями приграничных территорий,выражающиеся в превосходстве первой по плот-ности городов – полюсов генерации научногознания; разнообразии доминирующих областей

Таблица 4. Наукометрические показатели научного сотрудничества России и приграничных стран, 2010–2019 гг.

Источник: составлено по данным базы Scopus.

Страна

Число совместных публикаций,

тыс. ед.

Число соавторов, тыс. чел. Цитаты Просмотры Количество

организаций сотрудничестваРФ зарубежная

странавсего, тыс.

на 1 публикацию

всего, тыс.

на 1 публикацию

Норвегия 5.2 6.2 3.8 311.3 59.6 569.5 109.1 62Финляндия 8.8 9.2 5.7 368.8 41.9 746.5 84.9 59Эстония 2.5 3.2 1.3 166.5 66.5 416.9 166.5 11Латвия 1.5 2.1 0.9 68.6 44.5 216.9 140.7 22Литва 2.0 2.5 1.0 113.1 55.8 318.7 157.2 16Польша 11.5 11.2 7.8 504.1 44.0 1041.0 90.8 193Беларусь 6.3 9.1 3.4 154.0 24.4 549.3 86.9 15Украина 10.6 12.5 7.9 261.3 24.5 699.0 65.7 159Грузия 2.5 3.2 0.8 166.7 66.4 467.8 186.3 6Азербайджан 1.8 2.7 0.9 75.6 42.5 215.9 121.3 10Европейский вектор сотруд-ничества

52.8 61.9 33.4 2189.9 47.0 5241.6 120.9 553

Казахстан 4.2 6.2 5.0 52.1 12.5 206.0 49.5 58Монголия 0.8 1.3 0.5 12.2 15.1 35.7 44.0 6Китай 15.4 14.5 21.2 613.3 39.7 1209.5 78.4 708Азиатский вектор сотруд-ничества

20.4 22.0 26.7 677.6 22.4 1451.2 57.3 772



специализации; интегрированности в сети меж-дународного и межгородского соавторства. Отме-ченные выше факторы обусловливают имеющу-юся разность в оценке европейского и азиатскоговекторов трансграничного научного сотрудниче-ства приграничных городов России, которая уси-ливается спецификой научных систем сопредель-ных стран.

В настоящее время европейские страны (впервую очередь, входящие в ЕС и Норвегия) про-должают играть ведущую роль в развитии пригра-ничного научного сотрудничества России. Этопроявляется как в значительном объеме совмест-ных публикаций, так и в более высокой востребо-ванности мировым сообществом генерируемогоими научного знания, прослеживаемой черезпросмотры и цитируемость. Однако на фоне рас-тущей внешнеполитической напряженности вотношениях России и стран Запада, в том числесворачивания научных связей с Украиной, зани-мающей 3-е место среди приграничных стран поколичеству публикаций с РФ, набирает оборотыроссийско-китайский вектор сотрудничества. Внего уже вовлечено свыше 700 организаций и35 тыс. ученых с обеих сторон, при этом имеютсязначительные резервы роста за счет преодолениясуществующих барьеров к сокращению социаль-ного расстояния между учеными двух стран.


Статья подготовлена при поддержке гранта РНФ№ 19-77-00053 “География знания: кластеризация исетевые связи национальных центров компетенций”.

FUNDING

The study was funded by Russian Science Foundation,project no. 19-77-00053 “Knowledge geography: clusteringand networking of national competence centers.”

БЛАГОДАРНОСТИ

Благодарим Ю. Мураками из Университета Васэда(Токио, Япония) за ценные советы при подготовкестатьи.

ACKNOWLEDGMENTS

We thank Yu. Murakami from Waseda University (To-kyo, Japan) for valuable comments on this study.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫБабурин В.Л., Земцов С.П. География инновационных

процессов в России // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5,География. 2013. № 5. С. 25–32.

Бакланов П.Я., Романов М.Т. Геополитические факто-ры развития трансграничных регионов // Тамо-

женная политика России на Дальнем Востоке.2010. № 2 (51). С. 60–71.

Вардомский Л.Б. Постсоветская интеграция и эконо-мический рост нового приграничья России в2005–2015 гг. // Пространственная экономика.2017. № 4. С. 23–40.

Вардомский Л.Б. Приграничное сотрудничество на“новых и старых” границах России // ЕвразийскаяЭкономическая Интеграция. 2008. № 1 (1). С. 90–108.

Дружинин А.Г. О феномене “западное порубежье Рос-сии” // Региональные исследования. 2018. № 3(61). С. 35–44.

Замятина Н.Ю., Пилясов А.Н. Концепция близости:зарубежный опыт и перспективы применения вРоссии // Изв. РАН. Сер. геогр. 2017. № 3. С. 8–21.

Земцов C.П., Мурадов А.К., Баринова В.А. Факторы ре-гиональной инновационной активности: анализтеоретических и эмпирических исследований //Инновации. 2016. № 5. С. 42–51.

Зотова М.В., Колосов В.А., Гриценко А.А., Себенцов А.Б.,Карпенко М.С. Территориальные градиенты соци-ально-экономического развития российского погра-ничья // Изв. РАН. Сер. геогр. 2018. № 5. С. 7–21.

Зотова О.А., Терещенко Т.А. Приграничное расселениекак междисциплинарная тема научных исследова-ний // Вестн. ТвГУ. Сер. География и геоэкология.2020. № 3 (31). С. 43–56.

Изотов Д.А., Юн С.Е. Приграничное сотрудничествокак объект исследования // Ойкумена. Регионо-ведческие исследования. 2011. № 4 (19). С. 8–21.

Колосов В.А. Российское пограничье: сотрудничество ивызовы соседства // Российское пограничье. Со-циально-политические и инфраструктурные про-блемы / под ред. В.А. Колосова, А.Б. Володина.М., 2016. С. 8–26.

Колосов В.А., Зотова М.В., Себенцов А.Б. Барьернаяфункция российских границ // Изв. РАН. Сер.геогр. 2016. № 5. С. 8–20.

Кудияров В.Т. Пограничные пространства России //Вестн. границы России. 1996. № 2. С. 35–46.

Лажник В.И. Дистанционный подход к оценке при-граничного положения территорий // Актуальныепроблемы современной геологии, геохимии и гео-графии: Сб. матер. межд. науч.-практ. конф. Ч. 2:география, природопользование / ред. М.А. Багдо-саров. Брест: БрГу, 2011. С. 93–96.

Михайлов А.С., Вендт Я.А., Пекер И.Ю., Михайлова А.А.Пространственно-временные закономерноститрансфера научных знаний в приграничье // Бал-тийский регион. 2020. № 12 (1). С. 132–155.

Осадчая О.П., Ремизов Д.В. Основные формы органи-зации приграничного сотрудничества. Рубцовск:Рубцовский индустриальный ин-т, 2013. 155 с.

Федоров Г.М. Социально-экономическая дифферен-циация регионов западного порубежья России // Ре-гиональные исследования. 2019. № 4 (66). С. 58–72.

Abramo G., D’Angelo C.A., Di Costa F. Does the geographicproximity effect on knowledge spillovers vary across re-search fields? // Scientometrics. 2020. Vol. 123 (2).P. 1021–1036.

512



Agrawal A., McHale J., Oettl A. Collaboration, Stars, andthe Changing Organization of Science: Evidence fromEvolutionary Biology // The Changing Frontier: Re-thinking Science and Innovation Policy / A.B. Jaffe,B.F. Jones. (eds.). 2015. P. 75–102.

Ancori B. The economics of knowledge: the debate aboutcodification and tacit knowledge // Ind. Corp. Change.2000. № 9 (2). P. 255–287.

Balland P., Rigby D. The geography of complex knowledge //Econ. Geogr. 2017. № 93 (1). P. 1–23.

Bathelt H., Henn S. The geographies of knowledge transfersover distance: Toward a typology // Environ. Plan. A.2014. № 46 (6). P. 1403–1424.

Bergé L.R. Network proximity in the geography of researchcollaboration // Papers in Regional Sci. 2017. № 96 (4).P. 785–815.

Boschma R. Proximity and Innovation: A Critical Assess-ment // Reg. Stud. 2005. № 39 (1). P. 61–74.

Cantwell J., Zaman S. Connecting local and global techno-logical knowledge sourcing // Competitiveness Rev.2018. № 28 (3). P. 277–294.

Desrochers P. Geographical proximity and the transmissionof tacit knowledge // Rev. Austrian Econ. 2001.№ 14(1). P. 25–46.

Frenken K., Hoekman J., Kok S., Ponds R., van Oort F., vanVliet J. Death of Distance in Science? A Gravity Ap-proach to Research Collaboration // Innovation Net-works. Understanding Complex Systems / A. Pyka,A.Scharnhorst. (eds.). Berlin, Heidelberg: Springer,2009.

Gui Q., Liu C., Du D. International Knowledge Flows andthe Role of Proximity // Growth and Change. 2018.№ 49 (3). P. 532–547.

György C. Factors Influencing Cities’ Publishing Efficiency //J. Data Inf. Sci. 2018. № 3(3). P. 43–80.

Hoekman J., Frenken K., Tijssen R.J.W. Research collabora-tion at a distance: Changing spatial patterns of scientificcollaboration within Europe // Res. Policy. 2010.№ 39 (5). P. 662–673.

Hsu C.-W., Lien Y.-C., Chen H. R&D internationalizationand innovation performance // Int. Bus. Rev. 2015.№ 24 (2). P. 187–195.

Inoue H., Nakajima K., Saito Y.U. Localization of collabo-rations in knowledge creation // Ann. Reg. Sci. 2019.№ 62 (1). P. 119–140.

Kolosov V., Scott J. Selected Conceptual Issues in BorderStudies // Belgeo. 2013. № 4. P. 9–21.

Maisonobe M., Eckert D., Grossetti M. et al. The world net-work of scientific collaborations between cities: domes-tic or international dynamics? // JOI. 2016. № 10.P. 1025–1036.

Makkonen T., Williams A.M., Mitze T., Weidenfeld A. Sci-ence and technology cooperation in cross-border re-gions: A proximity approach with evidence for northernEurope // Eur. Plan. Stud. 2018. № 26 (10). P. 1961–1979.

Malecki E.J. Everywhere? the geography of knowledge // J.Reg. Sci. 2010. № 50 (1). P. 493–513.

Rodríguez A., Nieto M.J. The internationalization of knowl-edge-intensive business services: the effect of collabo-ration and the mediating role of innovation // ServiceInd. J. 2012. № 32 (7). P. 1057–1075.

Shearmur R., Doloreux D. Place, space and distance: To-wards a geography of knowledge-intensive business ser-vices innovation // Industry and Innovation. 2009.№ 16 (1). P. 79–102.

Thrift N. Steps to an ecology of place // Human GeographyToday / D. Massey, J. Allen, P. Sarre (Eds.). Cam-bridge: Polity, 1999. P. 295–322.

van den Broek J., Smulders H. Institutional hindrances incross-border regional innovation systems // Reg. Stud.Reg. Sci. 2015. № 2 (1). P. 116–122.

Wuestman M.L., Hoekman J., Frenken K. The geography ofscientific citations // Res. Policy. 2019. № 48 (7).P. 1771–1780.

Zemtsov S., Kotsemir M. An assessment of regional innovationsystem efficiency in Russia: the application of the DEAapproach // Scientometrics. 2019. Vol. 120. № 2. P. 375–404.

Zhang F., Wu F. Rethinking the city and innovation: A po-litical economic view from China’s biotech // Cities.2019. № 8. P. 150–155.

A Spatial Scientometric Analysis of Knowledge Production in the Border Cities of RussiaA. A. Mikhaylova1, J. A. Wendt2, A. P. Plotnikova1, Y. Tang3, and A. S. Mikhaylov1, 4, *

1Immanuel Kant Baltic Federal University, Kaliningrad, Russia2Gdansk University, Gdansk, Poland

3Sichuan University, Chengdu, China4Institute of Geography, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia


The complexity of knowledge generation has led to the growth of international networks of scientificcooperation, and integration into these networks is a vital factor of competitiveness. The development ofcross-border scientific cooperation pursues two general objectives: firstly, regional development due to thepeculiarities of the economic-geographical position, and secondly, economic development by reducing costsand increasing the efficiency of knowledge sharing as a result of a combination of geographical and a-spatialtypes of proximity. This article focuses on the study of the border cities of Russia in the context of determiningtheir ability to create scientific knowledge, as well as the potential for integration into cross-border scientificcooperation networks. The study uses scientometric methods in combination with qualitative assessments,



which made it possible to obtain more holistic ideas about the development trajectory of the scientific spaceof the Russian borderland. The results of this study showed that the border cities of Russia concentrate sig-nificant scientific potential. However, its implementation depends on the population size of the city, the dis-tance from the border and a strong scientific center, the degree of institutional, cognitive, cultural, and otherproximity to neighboring cities of the bordering states, and the development level of research in the latter.

Keywords: border city, scientometrics, knowledge geography, competence center, cross-border cooperation

REFERENCESAbramo G., D’Angelo C.A., Di Costa F. Does the geo-

graphic proximity effect on knowledge spillovers varyacross research fields? Scientometrics, 2020, vol. 123,pp. 1021–1036.

Agrawal A., McHale J., Oettl A. Collaboration, stars, andthe changing organization of science: evidence fromevolutionary biology. In The Changing Frontier: Re-thinking Science and Innovation Policy. Jaffe A.B.,Jones B.F., Eds. Chicago: Univ. of Chicago Press, 2015,pp. 75–102.

Ancori B., Bureth A., Cohendet P. The economics ofknowledge: the debate about codification and tacitknowledge. Ind. Corp. Change, 2000, vol. 9, no. 2,pp. 255–287.

Baburin V.L., Zemtsov S.P. Geography of innovation pro-cesses in Russia. Vestn. Mosk. Univ., Ser. 5: Geogr., 2013,no. 5, pp. 25–32. (In Russ.).

Baklanov P.Ya., Romanov M.T. Geopolitical factors for thedevelopment of cross-border regions. TamozhennayaPolitika Rossii na Dal’nem Vostoke, 2010, vol. 51, no. 2,pp. 60–71. (In Russ.).

Balland P., Rigby D. The geography of complex knowledge.Econ. Geogr., 2017, vol. 93, no. 1, pp. 1–23.

Bathelt H., Henn S. The geographies of knowledge trans-fers over distance: Toward a typology. Environ. Plan. A,2014, vol. 46, no. 6, pp. 1403–1424.

Bergé L.R. Network proximity in the geography of researchcollaboration. Pap. Reg. Sci., 2017, vol. 96, no. 4,pp. 785–815.

Boschma R. Proximity and innovation: a critical assess-ment. Reg. Stud., 2005, vol. 39, no. 1, pp. 61–74.

Cantwell J., Zaman S. Connecting local and global techno-logical knowledge sourcing. Competitiveness Rev., 2018,vol. 28, no. 3, pp. 277–294.

Csomos G. Factors influencing cities' publishing efficiency.J. Data Inf. Sci., 2018, vol. 3, no. 3, pp. 43–80.

Desrochers P. Geographical proximity and the transmis-sion of tacit knowledge. Rev. Austrian Econ., 2001,vol. 14, no. 1, pp. 25–46.

Druzhinin A.G. On the ‘Russia western borderline’ phe-nomenon. Reg. Issled., 2018, vol. 61, no. 3, pp. 35–44.(In Russ.).

Fedorov G.M. Socio-economic differentiation of the re-gions of Russia’s Western borderland. Reg. Issled., 2019,vol. 66, no. 4, pp. 58–72. (In Russ.).

Frenken K., Hoekman J., Kok S., Ponds R., van Oort F.,van Vliet J. Death of distance in science? A gravity ap-proach to research collaboration. In Innovation Net-works. Understanding Complex Systems. Pyka A., Schar-nhorst A., Eds., Heidelberg: Springer, 2009, pp. 43–57.

Gui Q., Liu C., Du D. International knowledge f lows andthe role of proximity. Growth Change, 2018, vol. 49,no. 3, pp. 532–547.

Hoekman J., Frenken K., Tijssen R.J.W. Research collabo-ration at a distance: Changing spatial patterns of scien-tific collaboration within Europe. Res. Policy, 2010,vol. 39, no. 5, pp. 662–673.

Hsu C.-W., Lien Y.-C., Chen H. R&D internationalizationand innovation performance. Int. Bus. Rev., 2015,vol. 24, no. 2, pp. 187–195.

Inoue H., Nakajima K., Saito Y.U. Localization of collab-orations in knowledge creation. Ann. Reg. Sci., 2019,vol. 62, no. 1, pp. 119–140.

Izotov D.A., Yun S.E. Cross-border cooperation as an ob-ject of scientific research. Oikumena. Regionoved.Issled., 2011, no. 4 (19), pp. 8–21. (In Russ.).

Kolosov V.A. Russian borderlands: cooperation and chal-lenges of neighborhood. In Rossiiskoe pogranich’e. So-tsial’no-politicheskie i infrastrukturnye problemy [Rus-sian Borderland: Socio-Political and InfrastructuralProblems]. Kolosov V.A., Volodin A.B., Eds. Moscow:Oikumena Publ., 2016, pp. 8–26. (In Russ.).

Kolosov V.A., Zotova M.V., Sebentsov A.B. The barrierfunction of Russia’s borders. Reg. Res. Russ., 2016,vol. 6, pp. 387–397. doi 10.1134/ S2079970516040092

Kolossov V., Scott J. Selected conceptual issues in borderstudies. Belgeo. Revue belge de géographie, 2013, no. 4.pp. 9–21.

Kudiyarov V.T. Borderland spaces of Russia. Vestn. GranitsyRossii, 1996, no. 2, pp. 35–46. (In Russ.).

Lazhnik V.I. Remote approach to assessing the border posi-tion of territories. In Aktual’nye problemy sovremennoigeologii, geokhimii i geografii [Actual Problems of Mod-ern Geology, Geochemistry and Geography]. Part 2:Geografiya, prirodopol’zovanie [Geography, NatureManagement]. Brest: Brest. Gos. Univ., 2011, pp. 93–96. (In Russ.).

Maisonobe M., Eckert D., Grossetti M., Jégou L.,Milard B. The world network of scientific collabora-tions between cities: domestic or international dynam-ics? J. Informetr., 2016, vol. 10, no. 4, pp. 1025–1036.

Makkonen T., Williams A.M., Mitze T., Weidenfeld A. Sci-ence and technology cooperation in cross-border re-gions: A proximity approach with evidence for northernEurope. Eur. Plan. Stud., 2018, vol. 26, no. 10,pp. 1961–1979.

Malecki E.J. Everywhere? the geography of knowledge. J.Reg. Sci., 2010, vol. 50, no. 1, pp. 493–513.

Mikhaylov A.S., Wendt J.A., Peker I.Yu., Mikhaylova A.A.Spatio-temporal patterns of knowledge transfer in theborderland. Baltic Region, 2020, vol. 12, no. 1, pp. 132–155.

514



Osadchaya O.P., Remizov D.V. Osnovnye formy organizatsiiprigranichnogo sotrudnichestva [The Main Forms of Or-ganizing Cross-Border Cooperation]. Rubtsovsk:Rubtsovsk. Ind. Inst., 2013. 155 p.

Rodríguez A., Nieto M.J. The internationalization ofknowledge-intensive business services: The effect ofcollaboration and the mediating role of innovation.Serv. Ind. J., 2012, vol. 32, no. 7, pp. 1057–1075.

Shearmur R., Doloreux D. Place, space and distance: To-wards a geography of knowledge-intensive business ser-vices innovation. Industry and Innovation, 2009, vol. 16,no. 1, pp. 79–102.

Thrift N. Steps to an ecology of place. In Human GeographyToday. Massey D., Allen J., Sarre P., Eds. Cambridge:Polity Publ., 1999, pp. 295–322.

van den Broek J., Smulders H. Institutional hindrances incross-border regional innovation systems. Reg. Stud.Reg. Sci., 2015, vol. 2, no. 1, pp. 116–122.

Vardomskii L.B. Cross-border cooperation on the “newand old” borders of Russia. Evraziiskaya Ekonomi-cheskaya Integratsiya, 2008, no. 1 (1), pp. 90–108. (InRuss.).

Vardomskii L.B. Post-soviet integration and economicgrowth of the new borderland of Russia in 2005–2015.Prostranstvennaya Ekonomika, 2017, no. 4, pp. 23–40.(In Russ.).

Wuestman M.L., Hoekman J., Frenken K. The geographyof scientific citations. Res. Policy, 2019, vol. 48, no. 7,pp. 1771–1780.

Zamyatina N.Yu., Pilyasov A.N. Concept of proximity:Foreign experience and prospects of application inRussia. Reg. Res. Russ., 2017, vol. 7, no. 3, pp. 197–207.doi 10.1134/S2079970517030108

Zemtsov S., Kotsemir M. An assessment of regional inno-vation system efficiency in Russia: the application ofthe DEA approach. Scientometrics, 2019, vol. 120,no. 2, pp. 375–404.

Zemtsov S.P., Barinova V.A., Muradov A.K. Factors of re-gional innovation activity: Analysis of theoretical andempirical studies. Innovatsii, 2016, no. 5, pp. 42–51. (InRuss.).

Zhang F., Wu F. Rethinking the city and innovation: A po-litical economic view from China’s biotech. Cities,2019, vol. 85, pp. 150–155.

Zotova M.V., Kolosov V.A., Gritsenko A.A., Seben-tsov A.B., Karpenko M.S. Territorial gradients of so-cioeconomic development of Russia’s borderland. Reg.Res. Russ., 2019, vol. 9, pp. 32–43. doi10.1134/S2079970519010118

Zotova O.A., Tereshchenko T.A. Border settlement patternas an interdisciplinary topic of scientific studies. Vestn.Tver. Gos. Univ., Ser. Geogr. i Geoekol., 2020, vol. 31,no. 3, pp. 43–56. (In Russ.).


515

ПРИЗНАКИ АРИДИЗАЦИИ КЛИМАТА И ИХ ЭКОСИСТЕМНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛАРУСИ

© 2021 г. В. Ф. Логиновa, С. А. Лысенкоa, В. С. Хомичa, *, В. П. Семенченкоb,А. В. Кулакb, И. М. Степановичc

aИнститут природопользования НАН Беларуси, Минск, БеларусьbНаучно-практический центр НАН Беларуси по биоресурсам, Минск, Беларусь

cИнститут экспериментальной ботаники им. В.Ф. Купревича НАН Беларуси, Минск, Беларусь*e-mail: [email protected]

Поступила в редакцию 01.09.2020 г.После доработки 20.04.2021 г.

Принята к публикации 27.04.2021 г.

Представлены результаты исследований изменений агрометеорологических условий на территорииБеларуси в последние десятилетия и их влияние на состояние растительности и животного мира.Показано, что изолиния годовой суммы активных суточных температур, превышающих 10°С, про-двигается с юга на север Беларуси со средней скоростью около 12 км/год. Северная граница продол-жительности периода вегетации с начала современного потепления сместилась к северу Беларусипримерно на 280 км, а средняя продолжительность вегетации увеличилась на 12 дней. Рост темпе-ратуры воздуха и испарения при практически неизменном годовом количестве атмосферных осад-ков обусловливает усиление засушливости климата Беларуси. Средняя для Беларуси годовая суммаэффективных осадков (за вычетом потенциального испарения) понижается со скоростью около6 мм/год, а граница нулевого баланса между осадками и потенциальным испарением продвигаетсяна север Беларуси со средней скоростью 19 км/год. Статистический анализ связи листового индекса(LAI) с метеорологическими параметрами для теплого периода года показывает, что в настоящеевремя главным фактором, лимитирующим рост биопродуктивности экосистем на территории Бела-руси, является количество атмосферных осадков. Современные изменения климата не способству-ют росту биологической продуктивности обрабатываемых земель в южной и центральной частяхБеларуси (ниже широты Минска), листовой индекс которых понижается со скоростью до 2% за год.Смещение агроклиматических зон и усиление засушливости климата привели к экспансии на тер-риторию Беларуси степных видов растений и животных различного систематического положения,а также к изменениям во флоре и фауне водоемов и водотоков.

Ключевые слова: изменение климата, агроклиматические зоны, биопродуктивность экосистем, био-логическое разнообразие, ксерофитизация растительных сообществ, инвазии степных видов жи-вотныхDOI: 10.31857/S2587556621040063

ВВЕДЕНИЕСовременное потепление климата уменьшает

температурную разницу между сезонами и темпе-ратурный контраст между северными и южнымиширотами. В результате уменьшается продолжи-тельность зимнего периода, общее количествотепла, доступное для растений, а агрометеороло-гические зоны продвигаются с юга на север(Bjorkman et al., 2018; Xu et al., 2013). В наземныхэкосистемах умеренных и субарктических широтпо мере роста температуры воздуха увеличиваетсядоля теплолюбивых и засухоустойчивых расте-ний, а бореальные виды угнетаются и отступаютна север (Rustad, 2012; Soudzilovskaia, 2013; Xuet al., 2013).

Увеличение продолжительности вегетацион-ного периода и рост содержания углекислого газав атмосфере положительно сказываются на про-дуктивности растительного покрова в глобальноммасштабе, что подтверждают данные спутнико-вых наблюдений листового индекса и надземнойбиомассы для последних десятилетий (Chen et al.,2019; Liu et al., 2015; Zhu et al., 2016). Однако вомногих регионах планеты рост биологическойпродуктивности наземных экосистем сдержива-ется негативными последствиями измененияклимата, такими как увеличение частоты и про-должительности жарких периодов с дефицитомосадков, возникновение засух и лесных пожаров,нарушение гидрологического режима почв и др.

УДК 551.583:58.056:591.543(476)


516


ЛОГИНОВ и др.

(Babst et al., 2019; Heimann, Reichstein, 2008; Xu et al.,2013). Расчеты глобальных климатических моде-лей последнего поколения (CMIP5), несмотря набольшую неопределенность их проекций будуще-го климата, показывают статистически значимоеусиление атмосферных и почвенных засух в теку-щем столетии при всех сценариях эмиссии пар-никовых газов (Lu et al., 2019; Marvel et al., 2019;Swann et al., 2016), что может иметь крайне негатив-ные последствия для природы многих регионов.

На территории Беларуси в последние десяти-летия наблюдается быстрое смещение агрокли-матических зон в северном направлении и фор-мирование на юге страны климатических усло-вий, характерных для лесостепной зоны Украиныи России (Логинов и др., 2020). Среднегодоваятемпература воздуха в Беларуси с 1976 по 2019 г.возрастала со скоростью 0.06°С/год, что втроепревышало среднюю по планете скорость потеп-ления. При этом годовая сумма атмосферныхосадков за период потепления не претерпела су-щественных изменений, способных компенсиро-вать увеличение испарения. В результате на тер-ритории республики, и особенно в ее южных ре-гионах с легкими песчаными почвами, началипроявляться признаки аридизации климата,представляющие серьезную проблему для лесно-го и сельского хозяйства. По данным реанализаЕвропейского центра среднесрочных прогнозовпогоды ERA5, среднее для Беларуси значение ин-декса аридности, определяемого как отношениегодовой суммы осадков к потенциальной испаря-емости, с 1979 по 2019 г. уменьшилось примернона 30%. Среднее значение индекса аридности дляГомельской области в настоящее время составля-ет около 0.8, что соответствует превышению по-тенциального испарения над осадками на 20%.Участившиеся в последние годы засухи и дли-тельные волны тепла приводят к ухудшению вла-гообеспеченности почв, обмелению рек, систе-матическому понижению уровня грунтовых вод,увеличению заболеваемости лесных культур имассовому поражению хвойных лесов жуком-ко-роедом (Логинов и др., 2020; Лысенко, Логинов,2020).

В настоящей статье представлены результатыанализа изменений агрометеорологических ха-рактеристик на территории Беларуси в последниедесятилетия и оценки их последствий для про-дуктивности и видового разнообразия раститель-ного и животного мира.

В первой части статьи дается описание совре-менных агрометеорологических условий на тер-ритории Беларуси (расположения агроклимати-ческих зон, продолжительности вегетационногопериода, водного баланса) и их изменений за пе-

риод потепления. Вторая часть содержит оценкивлияния изменений климата на продуктивностьрастительных сообществ, характеризуемую ихлистовым индексом. В третьей части статьи рас-сматриваются изменения флоры и фауны в Бела-руси за период современного потепления.

ИЗМЕНЕНИЕ АГРОКЛИМАТИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ

Агроклиматические зоны Беларуси, традици-онно определяемые по годовой сумме активныхтемператур выше 10°С, за прошедший период по-тепления претерпели значительные изменения.Еще недавно считалось, что в Беларуси из трех аг-роклиматических зон, существовавших до началапотепления – Северной, Центральной и Южной(Шкляр, 1973), осталось только две, а на юге фор-мируется новая зона с суммой активных темпера-тур от 2600 до 2800°С (Мельник и др., 2018). Одна-ко данные последних 20 лет показывают (рис. 1),что новая агроклиматическая зона к настоящемувремени продвинулась выше широты Минска,охватив половину Минской, Гродненской и Мо-гилевской областей. “Северная” агроклиматиче-ская зона полностью ушла с территории Белару-си, а от “центральной” зоны остались два неболь-ших участка на севере республики. При этом наюге годовая сумма активных температур уже пре-вышает 2800°С, что свидетельствует о формиро-вании еще одной агроклиматической зоны.

Средняя для Беларуси годовая сумма актив-ных температур с 1976 по 2019 г. возросла на 590°Си в настоящее время составляет 2420°С на севереи 2980°С на юге, уменьшаясь на 126°С c каждымградусом северной широты. В результате глобаль-ного потепления изолинии годовой суммы актив-ных температур продвигаются с юга на север соскоростью около 12 км/год. При сохранении этойтенденции в последующие 30 лет на всей террито-рии Беларуси могут быть абсолютно новые агро-климатические условия с суммой активных темпе-ратур не ниже 2900°С, характерные для лесостеп-ной зоны Украины в период, предшествующийсовременному потеплению климата.

Быстрому продвижению агроклиматическихзон с юга на север Беларуси способствует как росттемпературы воздуха, так и увеличение продол-жительности вегетационного периода. Его сред-няя продолжительность, определяемая по датамустойчивого перехода среднесуточной температу-ры весной и осенью через +5°С, в последние20 лет составила 159 дней на севере и 179 дней наюге Беларуси, тогда как в базовый климатиче-ский период 1961–1990 гг. этот диапазон был 149и 165 дней соответственно (рис. 2). Северная гра-ница начала вегетации в период современного


ПРИЗНАКИ АРИДИЗАЦИИ КЛИМАТА И ИХ ЭКОСИСТЕМНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ 517

потепления сместилась к северу Беларуси при-мерно на 280 км, а продолжительность вегетацииувеличилась на 12 дней.

Наблюдаемые тенденции потепления климата вцелом улучшают агрометеорологические условия насевере Беларуси, где главным сдерживающим фак-тором развития земледелия раньше были низкиетемпературы воздуха. Однако в регионе Белорусско-го Полесья, подвергнувшегося в 1960–80-х годахосушительной мелиорации, степень благоприят-ности новых агрометеорологических условий во

многом определяется доступной и продуктивнойпочвенной влагой.

За рассматриваемый период сумма атмосфер-ных осадков в вегетационный период на террито-рии Беларуси не претерпела существенных измене-ний. В июне, когда происходит наиболее активнаявегетация, их количество даже уменьшается (при-мерно с 1980 г.). В июле наблюдается тенденцияувеличения доли ливневых осадков на юге Бела-руси, которые малоэффективны для пополнениязапасов почвенной влаги. Кроме того, частые и

Рис. 1. Распределение годовых сумм активных температур (°С) на территории Беларуси в 1961–1990 гг. (а) и 2000–2019 гг. (б).

2000 2200 2400 2600 2800 3000°С

(а)

(б)

Рис. 2. Широтные зависимости продолжительности вегетационного периода в Беларуси, рассчитанные по суточнымданным по приземной температуре воздуха за 1961–1990 и 2000–2019 гг. Примечание: Символы – станционные данные, прямые – аппроксимации.

190

180

170

160

150

1405655545352

Вег

етац

ионн

ый

пери

од, д

ни

Широта, °с.ш.

Период:1961–1990 гг.

2000–2019 гг.

518



продолжительные зимние оттепели не способ-ствуют накоплению снежного покрова и хорошемуувлажнению почв ранней весной, в результате чегопочвенные засухи в последние годы стали возни-кать в самом начале вегетационного периода.

О тенденциях в условиях влагообеспеченноститерритории Беларуси, складывающихся в резуль-тате изменения климата, можно судить по разно-стям годовых сумм осадков и потенциального ис-парения (испаряемости) для двух периодов:1980–1999 и 2000–2019 гг. (рис. 3). До 2000 г. годо-вое количество осадков превышало годовую ис-паряемость на всей территории Беларуси, причемв северных регионах это превышение доходило до300 мм. За период 2000–2019 гг. соотношениемежду осадками и испаряемостью поменялоськардинальным образом: в настоящее время отри-цательный баланс наблюдается на всей террито-рии Брестской и Гомельской областей, нулевойбаланс – на юге Гродненской, Минской и Моги-левской областей, а максимальное значение этогобаланса в остальной части страны не превышает150 мм. Такое снижение водного баланса, очевид-но, вызвано быстрым потеплением воздуха, авместе с этим и влагоемкости атмосферы при от-сутствии роста количества атмосферных осадков.

Изменение увлажненности территории Бела-руси в современный период характеризуетсяуменьшением разницы годовых сумм осадков и ис-паряемости со средней скоростью около 6 мм/год ипродвижением на север границы нулевого балансаосадков и испаряемости со скоростью 19 км/год.

КЛИМАТОГЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ЛИСТОВОГО ИНДЕКСА

Для количественной характеристики фото-синтетически активной надземной биомассы набольших территориях удобно использовать ли-стовой индекс подстилающей поверхности (LeafArea Index, LAI), измеряемый со многих спутни-ковых платформ (Baret, Buis, 2008; Ganguly et al.,2014). В статье используются данные по листово-му индексу для Беларуси спутникового радиомет-ра MODIS за 2000–2019 гг. (Myneni et al., 2015).

На основе исходных 8-дневных композицион-ных карт LAI с пространственным разрешением500 м формировались среднесезонные (с мая посентябрь) карты LAI с равномерной сеткой пошироте и долготе местности 0.05° × 0.05°. На та-кую же сетку интерполировались среднесезонныеданные по трем основным метеорологическимпараметрам, влияющим на фотосинтез: темпера-тура воздуха (T), количество осадков (P) и потоксолнечной радиации на нижней границе атмо-сферы (S). По первым двум параметрам исполь-зовались станционные наблюдения на террито-рии Беларуси (Лысенко и др., 2019), по солнечнойрадиации – данные реанализа Европейского цен-тра среднесрочных прогнозов погоды ERA5.

Отметим, что при сезонном усреднении ме-теорологических параметров P и S они проявляютвысокую степень взаимосвязи, обусловлено ихобоюдной зависимостью от облачности. Этотфакт приводит к ложному (отрицательному) зна-ку коэффициента парной корреляции между LAIи S, поскольку увеличение солнечной радиации

Рис. 3. Разность годовых сумм атмосферных осадков (P) и потенциального испарения (Ep), рассчитаннaя поданным реанализа Европейского центра среднесрочных прогнозов погоды ERA5 для периодов 1980–1999 гг. (а) и2000–2019 гг. (б).

(a)

50 100 150 200P–Ep

(б)

–150 –100 –50 0 50 100 150P–Ep



при пониженной облачности сопровождаетсяуменьшением выпадения атмосферных осадков.Это негативно сказывается на состоянии расти-тельности. Поэтому связь LAI c S имеет смыслрассматривать только во множественной регрес-сии наряду с другими метеорологическими пара-метрами.

О зависимости LAI от средней температуры иколичества осадков с мая по сентябрь можно су-дить по картам коэффициентов парной корреля-ции, представленным на рис. 4. Для исключениявозможности возникновения ложных корреляцийиз всех рассматриваемых величин вычитался ли-нейный тренд и рассматривались только их межго-довые вариации относительно линии тренда.

Зависимость LAI от средней температуры воз-духа в вегетационный период проявляется слабо,а для посевных площадей имеет отрицательныйзнак (рис. 4а). Это говорит о том, что в настоящеевремя средние тепловые ресурсы территории Бе-ларуси не только не ограничивают развитие зем-леделия, но даже избыточны, а превышение сред-них значений температуры не приводит к повыше-нию продуктивности агроценозов.

Из рассматриваемых метеорологических пара-метров наиболее значимую связь с LAI имеет ко-личество атмосферных осадков (рис. 4б). Этасвязь является положительной практически длявсей территории Беларуси, а для посевных пло-щадей межгодовые вариации объясняют свыше40% общей дисперсии временного ряда LAI (завычетом тренда). Таким образом, в современныйпериод главным фактором, лимитирующим рост

биопродуктивности экосистем, является количе-ство атмосферных осадков, необходимых для по-полнения запасов продуктивной влаги.

Теперь рассмотрим долгосрочные тенденции визменениях биопродуктивности экосистем подвлиянием климатических факторов. Для этой це-ли строились множественные линейные регрессиимежду межгодовыми вариациями LAI и метеороло-гических параметров. Межгодовые вариации всеханализируемых величин отсчитывались относи-тельно их трендов, что позволило в значительнойстепени исключить из рассмотрения не связан-ные с климатом факторы долгосрочных измене-ний LAI, такие как рост интенсивности фотосинте-за с увеличением концентрации углекислого газа ватмосфере, естественное зарастаниe заброшенныхтерриторий, изменения в структуре землепользо-вания и др.

Для вычисления трендов метеорологическихвеличин использовался период 1979–2019 гг.,первый год которого соответствует началу потеп-ления в Беларуси и в целом в северном полушарии.Линейный тренд LAI вычислялся для периода,охватываемого данными MODIS (2000–2019 гг.).

Коэффициенты уравнения множественнойлинейной регрессии для LAI, где независимымипеременными выступают температура воздуха,осадки и солнечная радиация, позволяют оце-нить чувствительность LAI к каждому из этих ме-теорологических параметров. Далее, зная коэф-фициенты линейных трендов метеорологическихпараметров и чувствительности к ним LAI, не-сложно рассчитать линейный тренд LAI, обу-

Рис. 4. Коэффициенты корреляции LAI со средней температурой воздуха (a) и количеством осадков (б) с мая по август.Примечание. Точками обозначены посевные площади.

(б)(a)

–1.0 –0.8 –0.6 –0.4 –0.2 0 0.2 0.4 0.6 0.8 1.0

520



словленный долгосрочными изменениями пара-метров, т.е. климатообусловленный тренд.

Фактический и климатообусловленный трен-ды LAI рассчитывались для всей территории Бе-ларуси с разрешением 0.05°. Пространственноераспределение коэффициентов этих трендов со-поставленo на рис. 5. Видно, что листовой индекспосевных площадей, обозначенных на картахточками, уменьшается со скоростью до 2% за годпрактически на всей территории, за исключени-ем некоторых районов Витебской области. Этосвидетельствует об ухудшении агрометеорологи-ческих условий для традиционных культур рес-публики. В то же время листовой индекс лесныхмассивов и необрабатываемых земель Беларусивозрастает, что связано с повышением уровня угле-кислого газа в атмосфере и с зарастанием залежей.

Из представленного на рис. 5б распределениятренда LAI видно, что в южной части Беларуси(ниже широты Минска) современные измененияклимата отрицательно сказываются на продук-тивности растительности. Это особенно заметнодля Гомельской области, где происходит наи-больший рост летней температуры воздуха припрактически неизменяющемся количестве лет-них осадков. Из рис. 5б видно, что от измененияклимата на юге Беларуси страдают не только па-хотные земли, но и многие лесные массивы. Так,согласно данным Глобального мониторинга ле-сов1, в Гомельской области лишь за последние че-тыре года потери лесного покрова (без учета но-вых лесонасаждений) составили 106 тыс. га, или

1 Global Forest Watch. https://gfw.global/39noH42/(дата обра-щения 28.03.2021).

примерно 5.4% от его общей площади в 2010 г.Исключением являются лесные массивы на севе-ро-востоке Брестской области, где благодарябольшому количеству болот поддерживается бла-гоприятный гидрологический режим почв.

На севере Минской области и во всей Витеб-ской области современные изменения климатаблагоприятствуют росту биологической продук-тивности местных экосистем. Скорость росталетних температур здесь примерно на четвертьниже, чем на юге Беларуси, а проблемы засухуспешно нивелируются высокой влагоудержива-ющей способностью преобладающих в регионесуглинистых и глинистых почв.

Таким образом, быстрый рост температурывоздуха и преобладание годовой испаряемостинад осадками на юге Беларуси уже проявляется вснижении продуктивности местных раститель-ных сообществ, не приспособленных к новымклиматическим условиям. В то же время на тер-ритории Беларуси увеличивается присутствие но-вых видов растений из лесостепной зоны Украи-ны. В связи с этим рассмотрим изменения видо-вого разнообразия представителей растительногои животного мира за период современного потеп-ления в Беларуси.

ИЗМЕНЕНИЕ РАСТИТЕЛЬНОГО И ЖИВОТНОГО МИРА БЕЛАРУСИ

В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОГО ПОТЕПЛЕНИЯ КЛИМАТА

Положение Беларуси в центре европейскогоконтинента представляет собой арену активноговзаимопроникновения неморальной (широко-

Рис. 5. Линейный тренд LAI (а) и его климатобусловленная составляющая (б).Примечание. Точками обозначены посевные площади.

–2 –1 0 1 2Линейный тренд LAI, % в год

(а) (б)



лиственных лесов) и бореальной (таежной) рас-тительности. Под влиянием масштабного осуше-ния территории и на фоне глобального потепле-ния наблюдается активизация теплолюбивых изасухоустойчивых растений. Бореальные виды(ель европейская) и аркто-бореальные (водяника,морошка) угнетаются и отступают на север.Представители флоры степей и субтропиков, на-оборот, присутствуют во всех экосистемах стра-ны, включая водные (речные и озерные) и агроэ-косистемы. В природных экосистемах (луговых,лесных) наиболее активны ксеротермные и псам-мофильные травы, формирующие целые сообще-ства (Сцепановіч, 1997).

В синтаксономической структуре раститель-ности ксеротермные сообщества отнесены к тремклассам европейской системы: 1. Festuco-Brometea(erecti) – остепненные (ксеротермные) луговыесообщества, 2. Trifolio-Geranietea sanguinei – ксе-ротермные сообщества лесных опушек и 3. Rham-no-Prunetea – сообщества ксеротермных кустар-

ников. Первый класс представлен 7 ассоциация-ми, второй – 3, третий – 2 (Сцепановіч, 2006).

На картосхеме (рис. 6) показано распростра-нение остепненных травяных сообществ наибо-лее представительного класса Festuco-Brometea сдоминированием 11 характерных видов. Остеп-ненные травяные сообщества с доминированиемовсяниц (Festuca arietina, F. duvalii, F. valesiaca),зубровки ползучей (Hierochloё repens) и келерии(Koeleria delavignei) встречаются исключительнона юге страны. В абсолютном большинстве кЮжной геоботанической подзоне приуроченысообщества овсяницы полесской (Festuca polesi-ca). Здесь наиболее характерны травостои с гос-подством полевицы (Agrostis syreistschikowii) и ти-мофеевки степной (Phleum phleoides). Они форми-руются также в западной части Центральнойгеоботанической подзоны – в поймах Немана иВилии. И самые широко распространенные (за-ходят в Северную геоботаническую подзону) –сообщества осоки ранней (Carex praecox) и кост-

Рис. 6. Распространение сообществ Festuco-Brometea с доминированием ксеротермных растений.

Festuca arietina Agrostis syreistschikowii

Festuca duvalii Carex praecox

Festuca polesica Koeleria delavignei

Festuca valesiaca Phleum phleoides

Hierоchloё repens Bromopsis inermis

Hierochloё australis

29°0′0″ Ε28°0′0″ Ε27°0′0″ Ε26°0′0″ Ε25°0′0″ Ε24°0′0″ Ε23°0′0″ Ε 33°0′0″ Ε32°0′0″ Ε31°0′0″ Ε30°0′0″ Ε 34°0′0″ Ε

55°30′0″ Ν

55°0′0″ Ν

54°30′0″ Ν

56°0′0″ Ν

54°0′0″ Ν

53°30′0″ Ν

53°0′0″ Ν

52°30′0″ Ν

52°0′0″ Ν

51°30′0″ Ν

55°30′0″ Ν

55°0′0″ Ν

54°30′0″ Ν

56°0′0″ Ν

54°0′0″ Ν

53°30′0″ Ν

53°0′0″ Ν

52°30′0″ Ν

52°0′0″ Ν

51°30′0″ Ν

51°0′0″ Ν

29°0′0″ Ε28°0′0″ Ε27°0′0″ Ε26°0′0″ Ε25°0′0″ Ε24°0′0″ Ε23°0′0″ Ε 33°0′0″ Ε32°0′0″ Ε31°0′0″ Ε30°0′0″ Ε

Витебск

Минск Могилев

Гродно

Брест

Гомель

522



реца безостого (Bromopsis inermis). Фитоценозы сучастием зубровки южной (Hierochloё australis)встречены в центральной части Беларуси. За ис-ключением кострецового (ассоциации Bromopsi-detum inermis) все ксеротермные сообщества про-израстают в юго-западной части страны по линииГомель – Минск – Вильнюс, где преобладаютпочвы легкого гранулометрического состава имягче климат.

Сообщества класса Festuco-Brometea, как пра-вило, приурочены к вершинам и хорошо прогре-ваемым склонам высоких прирусловых грив инадпойменных террас крупных и низовий сред-них рек, а также южной экспозиции склонов хол-мов. Причем в низовьях междуречий концентра-ция травянистых ксерофитов наибольшая, потомучто здесь больше гумусированного и аэрированногоаллювия и слабая конкуренция со стороны древес-но-кустарниковой растительности.

Наши наблюдения за последние около 40 летсвидетельствуют о заметной ксерофитизации со-става суходольных сообществ других классов расти-тельности. Так, в классе Molinio-Arrhenatheretea –сообщества настоящих (эумезофильных) и сырыхлугов – фитоценологами выделен союз Trifolionmontani, представленный в Беларуси тремя ассо-циациями с обилием эвтрофных (люцерн серпо-видной и хмелевидной) и мезотрофных (мятликаузколистного, земляники зеленой, клевера гор-ного, подмаренников мягкого и настоящего, подо-рожника среднего, душицы обыкновенной и др.)ксеромезофитов. В классе Artemisietea vulgaris – тра-вяные сообщества залежей и нарушенных земель –группу сообществ с господством эвтрофных ксе-ромезофитов (донников белого и лекарственного,моркови дикой, пижмы обыкновенной) представ-ляет союз Dauco-Melilotion (Сцепановіч, 2006). Со-общества данного союза распространены без оче-видной закономерности по всей территории стра-ны. При этом такие ценозообразователи, какдонники белый (Melilotus albus) и лекарственный(M. officinalis.) – инвазионные виды, и их актив-ность возрастает.

Остепнение, или ксерофитизация, проявляет-ся как в увеличении присутствия засухоустойчи-вых и теплолюбивых травянистых видов – предста-вителей европейско-малоазийского и евросибир-ско-аралокаспийского биотических комплексов, –так и в значительном (средний показатель 1.4 раза)расширении общей площади ксеротермных тра-вяных и формировании некоторых лесных и дре-весно-кустарниковых сообществ в естественныхусловиях (Пугачевский и др., 2011). Среди травя-нистой растительности наиболее заметную реак-цию на изменения температурного режима и влаж-ности среды проявляют сообщества с доминирова-

нием осоки ранней (асс. Allio-Caricetum praecocis) иклевера среднего (асс. Trifolietum medii), площадикоторых увеличились местами втрое за счет вы-теснения эвмезофильных (типично луговых),других ксеромезофильных (остепненных), атакже психромезофильных (обедненных)травяных фитоценозов.

В светлых лесах, на опушках и среди кустарни-ков по высоким берегам рек в основном южнойчасти Беларуси активно распространяется адвен-тивный боярышник (Crataegus curvisepala). Общееповышение температуры и сухость воздуха спо-собствуют распространению в поймах р. Запад-ный Буг и других рек средиземноморских тернов-ников (Prunus spinosa). Еще недавно их можно бы-ло встретить на высоких прирусловых валахпоймы Западного Буга. Теперь они встречаютсясевернее – в нижнем течении р. Березины (вСветлогорском районе Гомельской области).

Среди древесных ксерофитов все активнее за-являют о себе инвазионные виды – робиния лже-акациевая (Robinia pseudoacacia) и клен ясене-листный (Acer negundo), местами претендующиена доминирование в фитоценозах. Так, наиболь-шие площади они занимают на юге Беларуси, а вПолесском радиационно-экологическом запо-веднике (Гомельская область) на селитебных зем-лях робиния формирует монодоминантные сооб-щества.

В отношении растительности изменение кли-мата проявляется двояко: положительно – придостаточной влажности почво-грунтов стимули-руется развитие фитомассы, что способствуетраспространению популяций и сообществ цен-ных в кормовом отношении видов (бекманнииобыкновенной, люцерны хмелевидной, мятликаузколистного, тонконога Делявиня, полевицыСырейщикова и др.); и негативную – при дефи-ците влаги угнетается и изреживается травостой,из него выпадают ценные злаки и бобовые, уси-ливается эрозия почвы, повышается вероятностьвнедрения в аборигенные фитоценозы инвазион-ных видов, в том числе опасных для человека (на-пример, амброзии полынолистной) и природныхэкосистем.

Таким образом, наибольшим видовым и фито-ценотическим разнообразием ксеротермной рас-тительности характеризуется Южная геоботаниче-ская подзона Беларуси, особенно ее юго-восточнаячасть (Добрушский, Гомельский, Лоевский и дру-гие районы), расположенная в 100 км от украин-ских степей. Здесь количество атмосферныхосадков в сравнении с Белорусским Поозерьем(Северная геоботаническая подзона) меньше на200 мм в год. В связи с дефицитом влаги в периодактивной вегетации и повышенным температур-



ным фоном в растительных сообществах проис-ходят как количественные, так и качественныеизменения: обилия засухоустойчивых видов иплощади, занятой их популяциями, видовогосостава флоры, структуры и продуктивностинадземной фитомассы, которая, как правило,снижается.

В результате потепления и усиления засушли-вости климата в Беларуси произошли значитель-ные изменения и в животном мире. Посколькулюбой вид животных необходимо рассматриватьне как изолированную независимую единицу, а всоставе экосистемы, где он занимает определен-ную экологическую нишу, то становится понят-ным, что выпадение аборигенных и/или появле-ние новых видов в результате потепления клима-та может вызывать ряд перестроек экосистемныхпроцессов, и, наоборот, изменения в экосистемебудут сказываться на состоянии популяций видов.

Формирование новых агроклиматических зонв Беларуси, которые можно охарактеризовать как“лесостепные”, привело к изменению в видовомсоставе и численности представителей фауны:появлению степных видов и снижению числен-ности (а иногда и исчезновению) других видов, восновном бореальных.

Таким образом, потепление и усиление засуш-ливости, создающие агроклиматические условияблизкие к степным, могут приводить и уже при-водят к изменениям в распространении видов,утрате местообитаний, изменениям в трофиче-ских цепях, интенсификации инвазионных про-цессов, увеличению скорости вымирания редкихи уязвимых видов.

Хорошо известно, что изменения климатаобычно тесно связаны с изменением увлажнен-ности территорий. Быстрое потепление и усиле-ние засушливости южных регионов Беларуси вы-нуждает популяции одних видов смещаться в бо-лее увлажненные и прохладные широты, а других(например, степных) – продвигаться на север.

Среди позвоночных животных, которые по-явились на юге Беларуси, отметим интродуциро-ванную лошадь Пржевальского (Equus przewalskiicaballus), золотистого шакала (Canis aureus), орластепного (Aquila nipalensis), суслика крапчатого(Spermophilus suslicus), кольчатую горлицу (Strep-topelia decaocto), сирийского дятла (Dendrocopossyriacus), тиркушку степную (Glareola nordmanni).

Появился и целый ряд новых (южных) видовнасекомых. Так, на юге Беларуси отмечены та-рантул (Lycosa singoriensis), богомол (Mantis religio-sa), саранча (Locusta migratoria), роющие осы (Sce-liphron destillatorium и S. Curvatum). Расширяютсвой ареал степной иксодовый клещ (Dermatocen-

ter marginatus), обыкновенная хлебная жужелица(Zabrus tenebrioides).

С конца ХХ в. на юге Беларуси обнаружены не-которые виды чешуекрылых насекомых болееюжного происхождения. На территории соседнейУкраины они обитают главным образом в лесо-степи и степи, на территории Польши – в основ-ном в южных воеводствах. Это совка медная(Chersotis cuprea), ленточница пестрая (Grammodesstolida), совка капюшонница (Cucullia pustulata),пяденица толстолобая (Therapis flavicaria) и др.Кроме того, вследствие теплых зим, отмеченопроникновение чужеродных североамерикан-ских насекомых: ложнощитовка туевая (Parthe-nolecanium fletcheri), белоакациевая моль (Phyllo-norycter robiniella) и др.

В последнее время все чаще наблюдается низ-кий весенний уровень воды в реках южной частиБеларуси, что ведет к потере нерестилищ для рыб,размножающихся на залитых водой речных пой-мах. Увеличение среднегодовой температуры иснижение поступления талых вод в реки и водо-хранилища, привело к возрастанию минерализа-ции воды. Так, в р. Припяти за последние 20 летона возросла в два раза. Это способствовало про-никновению чужеродной понто-каспийской фа-уны (Никифоров, Семенченко, 2011). Ряд понто-каспийских водных беспозвоночных, а такжечерноморских бычков распространились на всемпротяжении р. Припяти (Semenchenko, Rizevskiy,2017). На некоторых участках реки они составля-ют от 20 до 40% в общей численности макрозо-обентоса и ихтиофауны. Данное явление извест-но как биологическое загрязнение экосистем ипредставляет опасность для аборигенной фауны.

Типичным примером изменений в трофиче-ской цепи является массовое развитие сине-зеле-ных водорослей, вызывающее в летнее время“цветение” воды в озерах. Пусковым механизмомразмножения этих планктонных организмов яв-ляется высокая летняя и осенняя температура.Установлено, что для большинства видов пресно-водных сине-зеленых водорослей температурныйоптимум – около 30°С. Например, для широкораспространенного вида Microcystis aeruginosa онсоставляет +32°С. Такие или близкие к ним высо-кие летние температуры воды все чаще наблюда-ются в мелководных озерах и водохранилищах наюге Беларуси (Никифоров, Семенченко, 2017).

ЗАКЛЮЧЕНИЕПредставленные результаты свидетельствуют

о наметившейся тенденции усиления засушливо-сти климата, вызванной быстрым ростом темпе-ратуры воздуха и испарения при практически не-изменной годовой сумме атмосферных осадков

524



Беларуси. В ее южных регионах эти измененияклимата существенным образом отражаются напродуктивности и разнообразии растительного иживотного мира.

Границы агроклиматических областей Белару-си продвигаются в северном направлении со ско-ростью около 12 км/год. При сохранении этойтенденции уже через 30 лет на территории респуб-лики сформируются новые агроклиматическиеусловия с суммой активных температур не ниже2900°С, характерные для лесостепной зоны.

Одновременно с ростом температуры воздухапроисходит уменьшение уровня увлажненноститерритории страны. Средняя разница между го-довым количеством осадков и испаряемостьюуменьшается со скоростью примерно 6 мм/год, аграница нулевого баланса между осадками и ис-паряемостью продвигается с юга на север Белару-си со средней скоростью 19 км/год. В настоящеевремя годовая испаряемость превалирует надосадками практически на всей территории Брест-ской и Гомельской областей.

Рост продолжительности и теплообеспеченно-сти вегетационного периода в целом улучшаютагрометеорологические условия на севере Бела-руси, где до начала современного потепленияглавным фактором, ограничивающим развитиеземледелия, считался недостаток тепла. В настоя-щее время средние тепловые ресурсы территорииБеларуси не только не ограничивают развитиеземледелия, но даже избыточны. Отрицательнаякорреляция межгодовых вариаций листового ин-декса и температуры воздуха для посевных пло-щадей Беларуси указывает на то, что дальнейшееповышение теплообеспеченности вегетационно-го периода без принятия необходимых мер в сель-ском хозяйстве уже не приведет к повышениюбиологической и хозяйственной продуктивностиагроценозов.

Главным фактором, лимитирующим рост про-дуктивности агроценозов на территории страны,является количество атмосферных осадков, кото-рым объясняется свыше 40% межгодовой измен-чивости листового индекса посевных площадей.В южной части Беларуси (ниже широты Минска)быстрый рост температуры воздуха и уменьшениеколичества эффективных осадков (за вычетомиспарения) обусловливают отрицательный трендпродуктивности не только агроценозов, но имногих природных экосистем (лесов и древесно-кустарниковой растительности), о чем говорят от-рицательные значения климатообусловленноготренда их листового индекса (в отдельных районахдо 2% за год). Исключение составляет северо-во-сток Брестской области, где высока доля болот.

Усиление засушливости климата на юге Бела-руси, с одной стороны, сопровождается сниже-нием продуктивности аборигенной растительно-сти, не приспособленной к новым климатиче-ским условиям, с другой – распространениемновых видов растений степной и лесостепной зонразличных жизненных форм, особенно ксеротерм-ных трав и полукустарничков, расширением зани-маемых ими местообитаний, что свидетельствует опроцессах остепнения. Наблюдается корреляцион-ная связь активности ксеротермных видов и расти-тельных сообществ с распределением среднегодо-вых сумм активных температур и количеством ат-мосферных осадков. Климатические факторыявляются одними из определяющих в современ-ном развитии флоры и формировании фитоцено-зов. Однако определяющим фактором в совре-менной динамике растительного покрова остает-ся хозяйственная деятельность человека.

Формирование в южной части Беларуси агро-климатических условий, близких к лесостепными степным, сопровождается изменениями в рас-пространении различных видов животных, утратеместообитаний, изменениями в трофических це-пях, интенсификацией инвазионных процессов,увеличением скорости вымирания редких и уяз-вимых видов. Аридизация вынудила популяциинекоторых аборигенных видов животных сме-щаться в более увлажненные и прохладные широ-ты (снизилась численность лесного хорька и гор-ностая, практически исчезла белая куропаткаи др.). Одновременно в результате потепления иусиления засушливости климата на территориюБеларуси расширился ареал степных видов жи-вотных.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Логинов В.Ф., Лысенко С.А., Мельник В.И. Изменениеклимата Беларуси: причины, последствия, воз-можности регулирования. 2-е изд. Минск: УП“Энциклопедикс”, 2020. 264 с.

Лысенко С.А., Логинов В.Ф. Роль лесов в поддержанииводного баланса на территории Беларуси // Докл.НАН Беларуси. 2020. Т. 64. № 2. С. 225–232.

Лысенко С.А., Чернышев В.Д., Коляда В.В. Сеточный ар-хив метеорологических данных Республики Бела-русь и возможности его применения для исследо-вания пространственно-временных особенностейизменений климата // Природопользование. 2019.№ 1. С. 17–27.

Мельник В.И., Данилович И.С., Кулешова И.Ю., Кома-ровская Е.В., Мельчакова Н.В. Оценка агроклима-тических ресурсов территории Беларуси за периодс 1989 по 2015 г. // Природные ресурсы. 2018. № 2.С. 88–101.



Никифоров М. Семенченко В. Биоразнообразие в тепле-ющем мире // Наука и инновации. 2011. № 4 (98).С. 17–20.

Пугачевский А., Степанович И., Ермохин М. Раститель-ность в новых природных условиях // Наука и ин-новации. 2011. № 4 (98). С. 21–24.

Сцепановіч І.М. Ксератэрмныя (астэпаваныя) лугавыясупольніцтвы Беларусі // Весці АН Беларусі. Сер.біял. навук. 1997. № 2. С. 12–20.

Сцепановіч Я.М. Фітацэнаразнастайнасць расліннасціБеларусі // Ботаника: Исследования. 2006.Вып. XXXIV. С. 264–281.

Шкляр А.Х. Климатические ресурсы Белоруссии и ис-пользование их в сельском хозяйстве. Минск: Вы-шэйшая школа, 1973. 432 с.

Babst F., Bouriaud O., Poulter B., Trouet V., Girardin M.P.,Frank D.C. Twentieth century redistribution in climaticdrivers of global tree growth // Sci. Adv. 2019. Vol. 5.№ 1. eaat4313.

Baret F., Buis S. Estimating Canopy Characteristics fromRemote Sensing Observations: Review of Methods andAssociated Problems // Adv. in Land Rem. Sens./S. Liang (ed.). Dordrecht: Springer, 2008. P. 173–201.

Bjorkman A.D., Myers-Smith I.H., Elmendorf S.C. et al.Plant functional trait change across a warming tundrabiome // Nature. 2018. Vol. 562. P. 57–62.

Chen C., Park T., Wang X., Piao Sh., Xu B., Chaturvedi R.K.,Fuchs R., Brovkin V., Ciais Ph., Fensholt R., Tommervik H.,Bala G., Zhu Z., Nemani R.R., Myneni R.B. China and In-dia lead in greening of the world through land-use ma-nagement // Nat. Sustain. 2019. Vol. 2. P. 122–129.

Ganguly S., Nemani R.R., Baret F. Green Leaf Area andFraction of Photosynthetically Active Radiation Ab-sorbed by Vegetation // Biophys. Applications of Satel-lite Rem. Sens. / J.M. Hanes (ed.). Berlin; Heidelberg:Springer-Verlag, 2014. P. 43–61.

Heimann M., Reichstein M. Terrestrial ecosystem carbondynamics and climate feedbacks // Nature. 2008.Vol. 451. P. 289–292.

Liu Y.Y., van Dijk A.I.J.M., de Jeu R.A.M., Canadell J.G.,McCabe M.F., Evans J.P., Wang G. Recent reversal inloss of global terrestrial biomass // Nat. Clim. Change.2015. Vol. 5. P. 470–474.

Lu J., Carbone G.J., Grego J.M. Uncertainty and hotspots in21st century projections of agricultural drought fromCMIP5 models // Sci. Rep. 2019. Vol. 9. № 1. https://doi.org/10.1038/s41598-019-41196-z

Marvel K., Cook B.I., Bonfils C.J.W., Durack P.J., Smerdon J.E.,Williams A.P. Twentieth century hydroclimate changesconsistent with human influence // Nature. 2019.Vol. 569. P. 59–65.

Myneni R., Knyazikhin Y., Park T. MOD15A2H MODISLeaf Area Index/FPAR 8-Day L4 Global 500m SINGrid V006. NASA EOSDIS Land Processes DAAC.2015.

Rustad L.R., Campbell J., Dukes J.S., Huntington T.,Fallon L.K., Mohan J., Rodenhouse N.. Changing cli-mate, changing forests: the impacts of climate changeon forests of the northeastern United States and easternCanada. Newtown Square, PA: U.S. Dept. of Agricul-ture, Forest Service, Northern Research Station. 2012.

Semenchenko V.P., Rizevskiy V.K. Alien Species of Inverte-brates and Fish in River Ecosystem of Belarus: Distri-bution, Biological Contamination, and Impact // Hyd-robiol J. 2017. Vol. 53. № 1. P. 26–40.

Soudzilovskaia N.A. Functional Traits Predict RelationshipBetween Plant Abundance Dynamic and Long-TermClimate Warming // Proc. Nat. Acad. Sci. USA. 2013.V. 110. № 45. P. 18180–18184.

Swann A.L.S., Hoffman F.M., Koven C.D., Randerson J.T.Plant responses to increasing CO2 reduce estimates ofclimate impacts on drought severity // PNAS. 2016.Vol. 113. № 36. P. 10019–10024.

Xu L., Myneni R.B., Chapin III F.S., Callaghan T.V. et al.Temperature and vegetation seasonality diminishmentover northern lands // Nat. Clim. Change. 2013. № 3.P. 581–586.

Zhu Z., Piao Sh., Myneni R.B., Huang M. et al. Greening of theEarth and its drivers // Nat. Clim. Change. 2016. Vol. 6.P. 791–795.

Climate Aridization Signs and Their Ecosystem Displays on the Territory of BelarusV. F. Loginov1, S. A. Lysenko1, V. S. Khomich1, *, V. P. Semenchenko2,

A. V. Kulak2, and I. M. Stepanovich3

1Institute of Nature Management of the NASB, Minsk, Belarus2Scientific and Practical Center for Bioresources of the NASB, Minsk, Belarus

3Kuprevich Institute of Experimental Botany of the NASB, Minsk, Belarus*e-mail: [email protected]

The results of studies of changes in agrometeorological characteristics on the territory of Belarus in recent de-cades and their impact on the state of f lora and fauna of the country are presented. It is shown that the isolineof the annual sum of active daily temperatures exceeding 10°С moves from the south to the north of the coun-try at an average speed of about 12 km per year. The northern boundary of the growing season duration sincethe beginning of the period of modern warming has shifted to the north of Belarus by about 280 km and theaverage growing season duration has increased by 12 days. An increase in air temperature and evaporation

526



with an almost unchanged annual amount of precipitation causes an increase in the aridity of the climate ofBelarus. The average annual effective precipitation (excluding potential evaporation) decreases at a rate ofabout 6 mm/year and the zero balance between precipitation and potential evaporation moves to the north ofBelarus at an average speed of 19 km per year. Statistical analysis of the relationship between the leaf area in-dex (LAI) and meteorological parameters for the warm season shows that at present time the main factorlimiting the growth of ecosystems’ biological productivity in Belarus is the precipitation amount. Modern cli-mate changes do not contribute to an increase of the cultivated land biological productivity in the southernand central parts of Belarus (below the latitude of Minsk), the LAI here is decreasing at a rate of up to 2% peryear. The displacement of agroclimatic zones and the increased climate aridity have led to the expansion ofsteppe plant and animal species of various taxonomic groups to the territory of Belarus as well as to changesin the aquatic f lora and fauna.

Keywords: climate change, agro-climatic zones, ecosystem productivity, biological diversity, plant commu-nities xerophyticization, steppe animal species invasion

REFERENCESBabst F., Bouriaud O., Poulter B., Trouet V., Girardin M.P.,

Frank D.C. Twentieth century redistribution in clima-tic drivers of global tree growth. Sci. Adv., 2019, vol. 5,no. 1, eaat4313. doi 10.1126/sciadv.aat4313

Baret F., Buis S. Estimating canopy characteristics from re-mote sensing observations: Review of methods and as-sociated problems. In Advances in Land Remote Sensing.Liang S., Ed. Dordrecht: Springer, 2008, pp. 173–201.doi 10.1007/978-1-4020-6450-0_7

Bjorkman A.D., Myers-Smith I.H., Elmendorf S.C. et al.Plant functional trait change across a warming tundrabiome. Nature, 2018, vol. 562, pp. 57–62.

Chen C., Park T., Wang X., Piao Sh., Xu B., Chaturvedi R.K.,Fuchs R., Brovkin V., Ciais Ph., Fensholt R., Tоmmer-vik H., Bala G., Zhu Z., Nemani R.R., Myneni R.B.China and India lead in greening of the world throughland-use management. Nat. Sustain., 2019, vol. 2,no. 2, pp. 122–129.

Ganguly S., Nemani R.R., Baret F. Green leaf area andfraction of photosynthetically active radiation absorbedby vegetation. In Biophysical Applications of Satellite Re-mote Sensing. Hanes J., Ed. Berlin, Heidelberg:Springer, 2014, pp. 43–61. doi 10.1007/978-3-642-25047-7_2

Heimann M., Reichstein M. Terrestrial ecosystem carbondynamics and climate feedbacks. Nature, 2008, vol. 451,pp. 289–292.

Liu Y.Y., van Dijk A.I.J.M., de Jeu R.A.M., Canadell J.G.,McCabe M.F., Evans J.P., Wang G. Recent reversal inloss of global terrestrial biomass. Nat. Clim. Change,2015, vol. 5, pp. 470–474.

Loginov V.F., Lysenko S.A., Mel’nik V.I. Izmenenie klimataBelarusi: prichiny, posledstviya, vozmozhnosti reguliro-vaniya [Climate Change in Belarus: Causes, Conse-quences, Regulation Possibilities]. Minsk: Entsiklope-diks Publ., 2020, 2nd ed. 264 p.

Lu J., Carbone G.J., Grego J.M. Uncertainty and hotspotsin 21st century projections of agricultural drought fromCMIP5 models. Sci. Rep., 2019, vol. 9, 4922. doi10.1038/s41598-019-41196-z

Lysenko S.A., Chernyshev V.D., Kolyada V.V. Grid archiveof meteorological data of the Republic of Belarus and

the possibility for its application for the study of spatialand temporal features of climate change. Prirodopol’zo-vanie, 2019, no. 1, pp. 17–27. (In Russ.).

Lysenko S.A., Loginov V.F. The role of forests in maintain-ing water balance in Belarus. Dokl. Natsional’noi Akad.Nauk Belarusi, 2020, vol. 64, no. 2, pp. 225–232. (InRuss.).

Marvel K., Cook B.I., Bonfils C.J.W., Durack P.J., Smer-don J.E., Williams A.P. Twentieth century hydrocli-mate changes consistent with human influence. Na-ture, 2019, vol. 569, pp. 59–65.

Melnik V.I., Danilovich I.S., Kuliashova I.Y., Kоmarovska-ya A.V., Melchakova N.V. Assessment of the agrocli-matic resources of the territory of Belarus for the period1989–2015. Prir. Resur., 2018, no. 2, pp. 88–101. (InRuss.).

Myneni R., Knyazikhin Y., Park T. MOD15A2H MODISLeaf Area Index/FPAR 8-Day L4 Global 500m SIN GridV006. NASA EOSDIS Land Processes DAAC, 2015.doi 10.5067/MODIS/MCD15A2H.006

Nikiforov M., Semenchenko V. Biodiversity in the warmingworld. Nauka i Innovatsii, 2011, no. 4 (98), pp. 17–20.(In Russ.).

Pugachevskii A., Stepanovich I., Ermokhin M. Vegetationto the new environmental conditions. Nauka i Innovat-sii, 2011, no. 4 (98), pp. 21–24. (In Russ.).

Rustad L.R., Campbell J., Dukes J.S., Huntington T., Fal-lon L.K., Mohan J., Rodenhouse N. Changing Climate,Changing Forests: The Impacts of Climate Change onForests of the Northeastern United States and EasternCanada. Gen. Tech. Rep. NRS-99. Newtown Square,PA: U.S. Department of Agriculture, Forest Service,Northern Research Station, 2012. 48 p.

Semenchenko V.P., Rizevskiy V.K. Alien species of inverte-brates and fish in river ecosystem of Belarus: Distribu-tion, biological contamination and impact. Hydrobiol.J., 2017, vol. 53, no. 1, pp. 26–40.

Shklyar A.Kh. Klimaticheskie resursy Belorussii i ispol’zo-vanie ikh v sel’skom khozyaistve [Climatic Resources ofBelarus and Their Use in Agriculture]. Minsk: Vyshei-shaya Shkola 1973. 432 р.

Soudzilovskaia N.A. Functional traits predict relationshipbetween plant abundance dynamic and long-term cli-



mate warming. PNAS, 2013, vol. 110, no. 45,pp. 18180–18184.

Stsepanovіch І.M. Xerodermia (estephania) meadow com-munities in Belarus. Vescі NAN Belarusі. Ser. Bіjal.Navuk, 1997, no. 2, pp. 12–20. (In Belarus).

Stsepanovіch Ya.M. The diversity of plant communitiesvegetation in Belarus. Botanika: Issled., 2006, no. 34,pp. 264–281. (In Belarus.).

Swann A.L.S., Hoffman F.M., Koven C.D., Randerson J.T.Plant responses to increasing CO2 reduce estimates ofclimate impacts on drought severity. PNAS, 2016,vol. 113, no. 36, pp. 10019–10024.

Xu L., Myneni R.B., Chapin F.S. et al. Temperature andvegetation seasonality diminishment over northernlands. Nat. Clim. Change, 2013, no. 3, pp. 581–586.

Zhu Z., Piao Sh., Myneni R.B. et al. Greening of the Earthand its drivers. Nat. Clim. Change, 2016, vol. 6,pp. 791–795.


528

ВЕТРОВОЙ РЕЖИМ ЮГО-ВОСТОКА ЗАПАДНО-СИБИРСКОЙ РАВНИНЫ КАК ФАКТОР РИСКА РАЗВИТИЯ ДЕФЛЯЦИИ ПОЧВ

В АГРОЛАНДШАФТАХ (НА ПРИМЕРЕ ЮГА ТОМСКОЙ ОБЛАСТИ)© 2021 г. Н. С. Евсееваa, З. Н. Квасниковаa, *, М. А. Кашироa, М. А. Волковаa, О. В. Носыреваa

aТомский государственный университет, Томск, Россия*e-mail: [email protected]



Проведена оценка режима ветра как фактора риска развития дефляции почв в агроландшафтах югаТомской области на основе многолетних данных метеорологических станций Бакчар и Первомай-ское (1965–2015 гг.), Томск (1965–2017 гг.) и АМСГ Томск (1991–2015 гг.). Скорости ветра более6 м/с на высоте флюгера способны вызывать дефляцию почв. Почвы региона, вовлеченные в агро-производство, имеют преимущественно суглинисто-глинистый гранулометрический состав. Вет-роустойчивость их к сильным ветрам слабая. Показатель дефляционной опасности почв, рассчи-танный по методике, предложенной М.Е. Бельгибаевым, изменяется в основном от 0.2 до 1.2, т.е.почвы исследуемого региона сильноподатливые и среднеподатливые. Дефляция почв на юго-восто-ке Западно-Сибирской равнины (в пределах Томской области) развивается как в холодное (ок-тябрь–апрель), так и в теплое (май–сентябрь) время года.

Ключевые слова: Западно-Сибирская равнина, Томская область, ветер, дефляция, ветроустойчи-вость почвDOI: 10.31857/S258755662104004X

ВВЕДЕНИЕНа современном этапе развития сельскохозяй-

ственного производства защита почв от эрозии идефляции – важнейшие проблемы мирового зем-леделия. По разным оценкам эти процессы охва-тывают огромные площади во всем мире: воднойэрозии подвержены 32%, а ветровой – 34% суши(Толчельников, 1990). Согласно S.A. El-Swaify(1999), водная эрозия распространена на площа-ди 1094 млн га, а ветровая – 549 млн га. В связи сэтим актуально изучение факторов развития де-фляции почв, в том числе имеющих региональ-ные особенности, таких как ветер, ветроустойчи-вость (дефляционная опасность) почв и хозяй-ственная деятельность человека.

В названных аспектах режим ветра и дефляци-онная опасность почв агроландшафтов юго-во-стока зоны подтайги и подзоны южной тайги За-падно-Сибирской равнины изучены слабо.В.Е. Мусохранов (1983) при характеристике поч-венно-эрозионных зон Западной Сибири по сте-пени и видам проявления эрозионных процессовотносит южную часть Томской области к III подзо-не среднего смыва и среднего размыва (3–8 м3/га) ислабой дефляции (до 3 м3/га). В пределах изучае-мой территории к III подзоне относятся Кожев-

никовский, Шегарский, Асиновский, Кривоше-инский, Томский, Зырянский, Молчановский июжные части Первомайского и Тегульдетскогоадминистративных районов (рис. 1).

К.С. Кальянов (1986), проанализировав осад-ки, температурный режим и ветры территорииРоссии, отнес исследуемую территорию к 3 клас-су, в котором степень влияния климата на разви-тие эоловых процессов в теплое время года (ап-рель–октябрь) значительная, а в холодный пери-од года (ноябрь–март) – пониженная (4 класс).Согласно данным института “Запсибгипрозем”,опасность проявления дефляции на юге и юго-востоке территории Томской области отсутству-ет, а развитие водной эрозии слабое (Основы …,1989). В перечисленных работах ветроустойчи-вость почв и хозяйственная деятельность челове-ка как факторы развития эоловых процессовпрактически не рассматривались, как и подроб-ный анализ ветрового режима.

Наши исследования факторов и интенсивно-сти развития водной эрозии от стока талых снего-вых вод в агроландшафтах юга Томской областипоказали, что в пределах пашни, на вырубках раз-виваются и эоловые процессы (Евсеева и др.,2018, 2016, 2013). Ветровая эрозия проявляется в

УДК 551.435.7(-925.11)



ВЕТРОВОЙ РЕЖИМ ЮГО-ВОСТОКА ЗАПАДНО-СИБИРСКОЙ РАВНИНЫ 529

течение всего года, в том числе и в холодный пе-риод (ХПГ) (октябрь–апрель), а не только в теп-лый (май–начало июня), когда почва агроланд-шафтов еще не закреплена растительностью. Ра-нее исследования дефляции ХПГ и факторов ееразвития, в том числе ветрового режима, в пределахюжной части Томской области не проводились.

Цель данной работы – анализ ветрового режи-ма холодного периода года (октябрь–апрель) иоценка ветроустойчивости почв юго-востока За-падно-Сибирской равнины (в пределах Томскойобласти).

ОБЪЕКТ, МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Объект исследования – территория юга и юго-востока Томской области как одна из наиболееосвоенных в сельскохозяйственном отношении(рис. 2). Климат континентальный. Средняя тем-пература января – –19°…–20°С, июля – +18°С.Среднегодовое количество осадков – 600–630 мм

в год, на холодный период года приходится около34%. Снежный покров за 30-летний период(1989–2018 гг.) в 23 случаях устанавливался вовторой-третьей декадах октября, с этого времении происходит накопление пыли в его толще. Сходснежного покрова, как правило, происходит в ап-реле, но сугробы в депрессиях рельефа пашни, улесополос и кромок леса в отдельные годы сохра-няются до первой декады мая. Толщина снежногопокрова на пашне за годы наблюдений в среднемсоставила на склонах южной экспозиции 53 см,северных – 57 см.

Наиболее пригодными для земледелия явля-ются автоморфные почвы, приуроченные к хоро-шо дренируемым местоположениям. Классифи-кационно они относятся к серым лесным (с выде-лением подтипов светло-серых, серых, темно-серых) с участием дерново-подзолистых почв, ана крайнем юге – черноземов выщелоченных иоподзоленных (Хмелев и др., 2001). Серые лесныепочвы, получившие наибольшее распростране-ние, развиваются в основном на покровных лёс-

Рис. 1. Картосхема проявления почвенно-эрозионных процессов на территории Томской области [по (Мусохранов,1983)]: 1 – III подзона среднего смыва и среднего размыва, слабой дефляции; 2 – V подзона слабого смыва и слабогоразмыва; 3 – исследуемый район.

NАлександровское

Каргасок

Парабель

КолпашевоБелый Яр

Подгорное

Молчаново

Кривошеино

Бакчар

Административные центры

1

2

3

Мельниково

Кожевниково

Томск

ПервомайскоеАсиноЗырянское

Тегульдет

0 40 80 160 км

530


ЕВСЕЕВА и др.

совидных суглинках и глинах. Преобладающимифракциями в почвах являются крупная пыль и ил.Темно-серые лесные почвы по своим свойствамблизки к черноземам оподзоленным и характери-зуются сравнительно мощным гумусовым гори-зонтом А1, 40–50 см (Бельгибаев, 1973).

Исходными материалами для статьи послужи-ли историко-географические, картографические,литературные источники; данные по скоростиветра за холодный период года (октябрь–апрель)метеорологических станций Томск (1965–2017 гг.),Первомайское (1965–2015 гг.), расположенных взоне подтайги, и Бакчар (1955–2015 гг.) в подзонеюжной тайги. Данный отрезок времени выбран сучетом периода до начала существенных измененийклиматических факторов, начавшихся в 70-е годыXX в., для более объективной оценки скоростейветра.

Для ключевого участка “Лучаново” (в 20 кмюго-восточнее г. Томска, пашня) использованыданные наблюдений станции Томск (АМСГТомск), расположенной среди сельскохозяй-

ственных угодий на открытой местности. Рассчита-ны среднегодовые скорости ветра за 1991–2017 гг. смомента начала полевых наблюдений по опор-ным профилям за накоплением эолового осадка втолще снега и на его поверхности, проанализиро-ваны ежечасные данные метеорологических на-блюдений по скоростям и направлению ветра,рассчитана их повторяемость по направлениям искорости ≥10 м/с. При изучении ветровой эрозиинеобходимо учитывать режим ветра не только задлительные периоды времени (50–60 лет), но и запоследние 10–15 лет. Вследствие чего данные поскорости ветра взяты из климатического архиваВНИИГМИ – МЦД1 Томского ЦГМС, из днев-ников погоды АВ-6 АМСГ Томск. При обработкематериалов использовались пакеты программ MSExcel, включающие стандартные методы обра-

1 Всероссийский научно-исследовательский институт гид-рометеорологической информации – Мировой центр дан-ных. http://meteo.ru/data

Рис. 2. Фрагмент схемы границ землепользования сельскохозяйственных предприятий (белый цвет) юго-востокаТомской области.

Юкса

Томь Самусь

Моряковский Затон

НаумовкаАлександровское

Октябрьский

Итатка

КопыловоСемилужки

Поросино

Бол. Юкса

Асино

Никоновка

ЯгодноеМаложирово

Новоархангельское

Турунтаево

Новорождественское

Малиновка

Куровлево

Тимирязевский

Тахтамышево

Кафтанчиково

КандинкаКаятай

Светлый

КорниловоТомск

Сухоречье

МирныйЗональная станция

Межениновка

БогашевоКоларово

Лучаново

Батурино

Курлек Вершинино

Яр

Кельма

Зоркальцево



ботки рядов наблюдений на основе математиче-ской статистики и графических методов.

Полевые исследования эоловых процессов втечение 1989–2018 гг. включали ежегодные снего-съемки по опорным профилям на ключевыхучастках в микромасштабе (замеры толщины сне-га через 5–20 м в зависимости от микрорельефа),маршрутные обследования; наблюдения за на-коплением эолового наноса в снежной толще и наего поверхности на пашне и в кедровом лесу.Ежегодно производился отбор проб снега и почвс последующим изучением их гранулометриче-ского и химического составов, содержания гумуса;определялась глубина оттаивания почв на склонахразной экспозиции; анемометром АРИ-49 измеря-лась скорость ветра на высоте 1.0 м над поверхно-стью земли и др.

Кроме того, согласно методике М.Е. Бельги-баева (1973) рассчитана противодефляционнаяустойчивость почв, а также рассмотрено влияниехозяйственной деятельности на развитие эоловыхпроцессов.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Природные и антропогенные факторы развитияэоловых процессов. Для развития эоловых про-цессов необходимо сочетание следующих факто-ров: обнаженная поверхность, выровненная илинаклонная, сложенная рыхлыми осадками; вет-ровой поток, длительно действующий со скоро-стями более 4 м/с; открытая местность, не созда-ющая преград для переноса пылевато-песчаныхчастиц. Всем названным условиям отвечают рас-паханные земли, пастбища, нарушенные землиразного назначения. Вследствие этого эоловыепроцессы на исследуемой территории развивают-ся преимущественно в агроландшафтах, а в есте-ственных условиях они незначительны.

Из истории земледельческого освоения. Освое-ние природных ресурсов региона началось впозднем палеолите (20–25 тыс. л.н.). Местное на-селение занималось охотой, рыболовством, соби-рательством. У томских татар развивалось ското-водство и мотыжное земледелие (Очерки …,1968). С приходом русских стало развиваться па-шенное земледелие и формироваться системасельского расселения: к концу XVII в. в Томскомкрае был один город (Томск), с десяток крепо-стей-острогов, 13 сел и 139 деревень, сосредото-ченных в южной части области. Общая площадь“государева” поля в начале XVII в. составлялаоколо 350 десятин (382.2 га), а запашки томскихземледельцев были в десять раз обширнее (Бояр-шинова, 1951; Кабо, 1949). С проявлением дефля-ции почв столкнулись уже первые земледельцы.Так, в 1641 г. томские служилые люди сообщали в

Москву: “…хлебу недород, потому что была зимастуденая, а снеги были мелкие и на тех на нашихпашнишках на горех рожь из земли корень выду-ло ветром…” (Бояршинова, 1951, с. 112).

По состоянию на 1 января 2018 г. площадьсельскохозяйственных угодий составила1371 тыс. га, в том числе пашня – 678.9 тыс. га,пастбища – 204.5 тыс. га, многолетние насаждения –9.4 тыс. га и залежь – 1.3 тыс. га (Государствен-ный …, 2018). Около 90% площади пашни сосре-доточено в южной половине Томской области.Сведение леса, распашка земель привели к разви-тию эоловых процессов, в том числе и в холодныйпериод года (октябрь–апрель), так как ветры вэто время наиболее сильные.

Ветровой режим. Исследуемая территория от-носится к району сильного ветра (Грингоф, Кле-щенко, 2011; Природные …, 2002). Согласно рай-онированию территории страны по максималь-ной скорости в год, она входит в IV–VI районы,где скорости ветра достигают 24–34 м/с. Крометого, вероятно возникновение смерчей – 1 смерчв 6–10 лет. Примеры проявления сильных ветровв южной части Томской области многочисленны:26 апреля 2014 г. в Бакчаре – 28 м/с, в Молчаново –26 м/с; 21 октября 2015 г. на АМСГ Томск –25 м/с, в Степановке – 28 м/с; 27 апреля 2015 г. –в Мельниково – 25 м/с; 31 марта 2017 г. – наАМСГ Томск – 27 м/с и др. (Государственный …,2018). В течение года на исследуемой территориина всех станциях, в том числе на АМСГ Томск,преобладают ветры юго-западного направления(210–220).

В табл. 1 приведены данные о повторяемостисредней скорости ветра и динамике ветрового ре-жима за последние 50 лет. ИсследованияЮ.С. Толчельникова (1990) показали, что прискоростях ветра от 2 до 5 м/с на месте остаютсячастицы менее 0.01 мм и более 1 мм, а частицыкрупной пыли (0.01–0.05 мм) выносятся за преде-лы территории. Б.А. Федорович (1975) отмечает,что среднегодовые скорости ветра в 4.5–5 м/сспособны вызвать дефляцию почв, а скорости1.5–2.5 м/с – оседание пылевой взвеси. Анализтабл. 1 показывает, что скорости ветра на иссле-дуемой территории способны как вызвать дефля-цию почв, так и привести к аккумуляции взве-шенных частиц.

При скорости ветра ≥6 м/с на высоте флюгераи отсутствии осадков устанавливается ветроэро-зионная погода, и дефляции подвергаются почвыс легким гранулометрическим составом; при ско-рости ≥10 м/с – почвы с тяжелым механическимсоставом (Евсеева и др., 2018; Кальянов, 1976;Lancaster, 2009). По мнению авторов, наиболееобъективно режим ветра характеризуют данныеАМСГ Томск, расположенной на открытой мест-ности. Средняя скорость ветра за 1991–2015 гг. по

532



данным АМСГ Томск составила 4 м/с, тогда какпо ГМС Томск – менее 2 м/с. Углубленный ана-лиз режима ветра за ХПГ 2011–2017 гг. по станцииАМСГ Томск показал, что повторяемость скоро-сти ветра 5–10 м/с в среднем составила 50.4%, 11–15 м/с – 30.4%, >16 м/с – 7.9%. Максимальная по-вторяемость средней скорости составила 3–5 м/с(44%). Более подробные сведения о режиме ветрав течение года можно получить, проанализировавданные об ежечасных скоростях ветра за 2006–2015 гг. по данным АМСГ Томск.

Для развития дефляции наиболее опасны вет-ры со скоростью ≥10 м/с на высоте флюгера (Ка-льянов, 1976). Среднее число дней за 2006–2015 гг.со скоростью ≥10 м/с составило 807. Максималь-ное число дней с такой скоростью отмечалось вмарте – 78 дней, мае и декабре – по 77, минималь-ное – в июле – 11 дней. Максимальное числодней со скоростью ≥15 наблюдалось в апреле(7 дней). 27 марта 2017 г. зафиксирована макси-мальная скорость – 27 м/с. Таким образом, силь-ные ветры чаще наблюдаются в ХПГ и весной, ко-гда снег практически сошел с полей, а почва незащищена растительностью.

Ветер исследуемого региона также характери-зуется порывистостью (Кадастр …, 2002). В 60–80% случаев непрерывная продолжительностьпорывистого ветра не превышает 1 ч, но зимой ив переходные сезоны года порывистый ветер мо-жет наблюдаться в течение 10 ч и более. Макси-мальная порывистость ветра отмечается присредней скорости 7–10 м/с (до 75.1%). Средняямаксимальная скорость ветра с учетом порывовдостигает 24 м/с (Журавлев, 2013). Порывы ветра восенне-зимний период наблюдаются исключитель-но при южном и юго-западном направлении ветра.По нашим полевым наблюдениям скорость ветрапри порывах на высоте 1 м над поверхностью землина пашне достигает 20–25 м/с.

На залегание снежного покрова, его толщинутакже оказывают влияние метели (общие, низо-вые, поземные). Наибольшая их активность от-мечается в декабре–январе, когда в среднем на-блюдается до 6 дней с метелью (Горбатенко и др.,2018; Журавлев, 2013). Средняя продолжитель-ность метели в день с метелью изменяется от 1.3до 5.5 ч. Среднее число дней за год по станциямТомской области (см. рис. 1) за период с 1966 по2017 г. составило: Бакчар – 11.2; Томск – 14.6; Ко-жевниково – 19.6; Молчаново – 16.9; Тегульдет –23.2; Первомайское – 24.9 (Горбатенко и др.,2018); на территории ключевого участка по дан-ным АМСГ Томск – до 26 дней, а максимальнаяих продолжительность достигает 42.5 ч.

Сильные ветры во время метелей, порывы вет-ра сдувают снег с наветренных склонов южнойэкспозиции и возвышенных участков пашни, об-нажают почвы. Размеры очагов дефляции изме-няются от первых м2 до 3 га, а время их существо-ваниях от нескольких суток до очередных снего-падов (рис. 3). Поверхность пашни подвергаетсяморозному выветриванию и оказывается подго-товленной к развитию дефляции, т.к. верхнийслой почвы иссушается, становится рыхлым доглубины 5 см и более. Почвенные агрегаты разру-шаются до эрозионно-опасных фракций (Калья-нов, 1976). В период залегания снежного покроваперенос снега и почвы происходит одновремен-но, поэтому в снежной толще появляются гряз-ные прослойки снега (Евсеева и др., 2018).

Дефляционная опасность почв. Как отмечаютмногие исследователи, среди причин, обуславлива-ющих податливость почв к ветровой эрозии, – ихраспыленность и структурное состояние. Степеньподатливости почв к дефляции можно определитьна основе анализа их гранулометрического состава.М.Е. Бельгибаев предложил отношение процент-ного содержания физической глины (<0.01 мм) к

Таблица 1. Повторяемость (%) средней скорости ветра по градациям за октябрь–апрель

Станция, годы наблюдений

Скорость ветра, м/cПримечания

1–4 5–10 >11

Первомайское 1965–2015 гг. (подтайга)

72.5 12.0 0.2 Наиболее часто повторяемость средней скорости ветра 5–10 м/c отмеча-лась с 1965 по 1990–1991 гг. (от 11.5 до 28.4% случаев). С 1991–1992 гг. повторяемость таких ветров уменьшилась до 0.7–9.1%

Бакчар1965–2015 гг.(южная тайга)

71.0 20.0 0.2 В период 1965–1976 гг. повторяемость средней скорости ветра 5–10 м/c изменялась от 11 до 23.1% случаев; в течение 1977–1981 гг. повторяе-мость таких ветров снизилась до 0.6–6.2%, а в период с 1982 по 2005 г. возросла до 17.6–39.2%, в 2013–2015 гг. составила 23–25.2%

Томск1965–2017 гг. (подтайга)

68.0 15.9 0.5 В период с 1965–1967 до 1986–1987 гг. повторяемость ветра 5–10 м/с изменялась от 12.0 до 33.3% (1968/69 г.), затем с 1987–1988 по 2005–2006 гг. повторяемость таких ветров снизилась – от 0 до 3.1%. В период с 2006–2007 по 2016–2017 гг. повторяемость средней скорости 5–10 м/c вновь возросла и изменялась от 34.0 до 48.5% случаев



процентному содержанию физического песка(>0.01–1.0 мм) в пробе назвать показателем де-фляционной опасности почв (ПДО), которыйопределяется для верхних горизонтов почв (0–10, 10–20 см) (Бельгибаев, 1973). Значения ПДОраспределяются следующим образом: 0–0.3 –очень сильно податливые; 0.3–0.6 – сильно по-датливые; 0.6–1.2 – средне податливые; 1.2–2.0 иболее – слабо податливые. Почвы региона иссле-дования в основном суглинисто-глинистые, в ихгранулометрическом составе преобладают фрак-ции пыли и ила. Содержание гумуса в почвах из-меняется в значительных пределах – от 1.9 до9.68%. Расчет ПДО по гранулометрическому со-ставу произведен для более чем 100 образцов почвюга Томской области с использованием исследо-ваний А.Г. Дюкарева (2005), В.П. Серединой и др.(Середина, Спирина, 2005), а также О.Э. Мерзля-кова, В.Н. Назарова и других исследователей (Ев-сеева и др., 2016). Ветроустойчивость (ПДО) почвизменяется у дерново-подзолистых почв (11 об-разцов) от 0.2 до 1.5, но преобладают значения винтервале 0.3–1.0; у серых лесных почв и их под-типов (36 проб) – от 0.2 до 2.0; доминируют зна-чения от 0.6 до 1.2. У черноземов выщелочных иоподзоленных (6 проб) – от 1.0 до 2.4.

Наиболее изучены нами почвы ключевыхучастков “Лучаново” и “10 км” на пашне бассей-на р. Басандайки (см. рис. 2). Расчет ПДО почв наключевых участках “Лучаново” (55 проб) и“10 км” (6 проб) показал, что у вовлеченных в аг-ропроизводство серых лесных почв он изменяет-ся от 0.2 до 2.0–2.8, но преобладают значения винтервале 0.3–0.6 (22 пробы) – 36.1% и 0.6–1.2(37 проб) или 60.6%. Примеры расчета ПДО при-ведены в табл. 2. Таким образом, согласно значе-ниям ПДО, почвы исследуемого региона отно-сятся к сильно и средне-податливым к дефляции(96.71%).

На развитие эоловых процессов на пашне су-щественное влияние оказывает мезо- и микроре-льеф: на наветренных склонах и повышенияхпроисходит усиление скорости ветра, приводя-щее к образованию очагов дефляции, а выпаде-ние частиц почв из ветрового потока наблюдаетсявблизи препятствий в виде кромок леса, лесополос,в депрессиях разного генезиса. Свойства почвыоказывают решающее влияние на суммарную по-терю массы, размеры и взаимное расположениеформирующихся зон ветровой эрозии. Тяжелымпо гранулометрическому составу почвам свой-

Рис. 3. Очаги дефляции на склоне пашни южной экспозиции ключевого участка “Лучаново” (фото М.А. Каширо,март 2019).

534



ственно равномерное по площади выдувание иблизкое к описанному выше, закономерное соче-тание зон эрозии, тогда как песчаным и супесча-ным почвам – неравномерное, сопровождаемое об-разованием выдувов и соседствующих с ними буг-ров наноса (Кальянов, 1976; Толчельников, 1990).

Аккумуляция эолового материала происходитнеравномерно: в годы активного развития про-цесса в снежной толще ключевого участка “Луча-ново” визуально наблюдается от одной до пятизагрязненных прослоек снега толщиной от 1–2 до10–12 см. Отбор проб снега из всей толщи попрофилям показал, что за время залеганияустойчивого снежного покрова в нем накаплива-ется от 1–15.5 до 824–1848 г/м2 эоловых частиц.Интенсивно дефляция почв проявляется и вовремя снеготаяния (март–апрель), когда сильныеветры быстро иссушают почвы в очагах дефля-ции. Выдутые из очагов дефляции почвенные ча-

стицы отлагаются на поверхности снега, покры-вая до 70–90% исследуемого участка пашни, атолщина наноса местами достигает 13–30 мм.

Степень загрязнения эоловых волн также не-равномерна. Отбор проб с поверхности снега(площадь 1 × 1 м) по опорным профилям длинойдо 800 м показал накопление почвенных частицот долей грамма до 320 г/м2 за короткий промежу-ток времени. Во время интенсивного проявлениядефляции (конец апреля – начало мая) по зяби напашне нами наблюдались микросмерчи и гори-зонтальный перенос почвенных частиц на высотедо 30–50 см над поверхностью участка агроланд-шафта.

Развитие эоловых процессов в холодный пери-од года на пашне в районе исследования неравно-мерно во времени и пространстве. Так, за 1989–2018 гг. усиление эоловых процессов отмечалось в

Таблица 2. Гранулометрический состав и показатель дефляционной опасности почв юга Томской области

Местоположение разрезаСодержание фракций, %

ПДО1–0.25 0.25–0.05 0.05–0.01 0.01–0.005 0.005–0.001 <0.001

Серая лесная, кедрач. Меж-дуречье Томи и Басандайки вблизи с. Лучаново

0.45 19.22 52.46 9.32 7.11 10.94 0.4

Микроводораздел на южном склоне пашни. Междуречье Томи и Басандайки

0.80 15.20 44.00 8.00 12.00 20.0 0.7

Наветренный склон пашни. Междуречье Томи и Басан-дайки вблизи с. Лучаново

1.20 14.20 48.90 3.60 8.60 23.5 0.5

Темно-серая лесная, пашня, плакор. Междуречье Томи и Басандайки

0.27 11.56 29.18 12.72 11.04 32.21 0.6

Темно-серая лесная темногу-мусовая (лесополоса). Меж-дуречье Томи и Басандайки вблизи с. Лучаново

0.38 7.11 30.00 14.10 10.43 33.23 1.1

Серая лесная, пашня, бас-сейн р. Басандайки 1.30 23.42 37.88 10.56 12.68 14.16 0.6

Край кедрового леса вблизи с. Ипатово, бассейн р. Басан-дайки

0.45 19.22 52.46 9.82 7.11 10.94 0.4

Серая лесная, пашня. Меж-дуречье Томи и Басандайки, “10 км”

2.20 25.00 34.70 2.80 8.20 27.10 0.6

Горизонт,смГумус,%

−0 248.17

−0 103.66

−0 103.74

−0 208.52

−5 156.28

−0 103.6

−0 108.17

−0 105.63



1989–1990 и в 2001–2005 гг., а также в 2012 и в2015 гг. В 1990 г., например, в снежной толщепашни накопилось до 512 г/м2 почвенных частиц;в 2012 г. – до 1848 г/м2, а рядом расположенномкедровом лесу – до 6.6 г/м2. В эоловых осадкахпреобладают фракции пыли, содержание гумуса вряде проб достигает 4–5%, осадки имеют теснуюгенетическую связь с почвами региона. Во времяснеготаяния очаги дефляции на пашне подверга-ются и смыву почв разной степени интенсивно-сти (Евсеева и др., 2013).

ВЫВОДЫПочвы исследуемого региона дефляционно-

опасны, их ПДО изменяется в основном от 0.2 до1.2. Дефляция почв на пашне носит очаговый ха-рактер и проявляется в холодный период года сразной степенью интенсивности. Установлено,что за 30-летний период проявление интенсивно-го процесса отмечалось в 1990, 2003, 2012, 2015 гг.(табл. 3).

Ветер региона характеризуется порывисто-стью. Когда скорость порыва ветра превышаеткритическую, развивается дефляция, при сниже-нии порыва ветра ниже критической движение

почвенных частиц прекращается и происходит ихаккумуляция.

На развитие эоловых процессов на пашне су-щественное влияние оказывает рельеф: почвыветроударных склонов и вершины положитель-ных микроформ рельефа подвергаются дефля-ции, а на остальной части пашни происходит восновном аккумуляция почвенных частиц.

Кроме того, развитие эоловых процессов (де-фляции и аккумуляции) зависит от толщиныснежного покрова, состояния агрофона (зябь,стерня, всходы озимых и т.д.). Интенсивность ак-кумуляции эолового материала в снежной толщеизменяется от слабой (0–50 г/м2) до сильной(500–1000 г/м2).

Генетически эоловый нанос тесно связан спочвами региона, содержание гумуса в нем до-стигает 4–5%. Весной на пашне одновременнопроявляются два негативных для почв процесса –ветровая и водная эрозия.

Таким образом, агроландшафты юга-востокаТомской области являются не только зоной на-копления эолового материала, но и характеризу-ются значительным развитием дефляционныхпроцессов.

Таблица 3. Примеры интенсивности эоловой седиментации в разные годы наблюдений на пашне южной экс-позиции ключевого участка юго-востока Томской области

Количество суток

Интенсивность аккумуляции,

пашня (в среднем значении), г/м2

Толщина снежного

покрова, см

Загрязненные прослойки

в шурфе, шт.Агрофон

144 301.0 53 До 5 Зябь боронованная

147 4.2 52 Визуально не определялись

Чередование зяби и всходов трав

150 550.0 51 1–3 Зябь с куртинами трав

123 752.4 29 1–4Чередование зяби и всходов многолетних трав

148 266.0 69 1–5 Грубая зябь по стерне

150 22.0 70 Визуально не определялись

Зябь с контурным боро-нованием

130 23.2 56 Визуально не определялись Зябь боронованная

ГодыСроки наблюдений

−−

1989 199030.10 25.03

−−

1991 199327.10 24.03

−−

2002 200315.10 15.03

−−

2011 201229.10 02.03

−−

2014 201516.10 14.03

−−

2016 201715.10 15.03

−−

2018 201926.10 16.03

536



СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫБельгибаев М.Е. К методике выявления и картографи-

рования дефляционноопасных почв СеверногоКазахстана // Оценка и картографирование эрози-онноопасных и дефляционноопасных земель. М.:Изд-во Моск. ун-та, 1973. С. 286–289.

Бояршинова З.Я. К вопросу о развитии русского земле-делия в Томском уезде в XVII веке // Вопросы гео-графии Сибири. Томск, 1951. Вып. 2. С. 85–140.

Горбатенко В.П., Журавлев Г.Г., Носырева О.В., Волко-ва М.А., Кижнер Л.И., Константинова Д.А. Совре-менные изменения климатических условий, опре-деляющих накопление снега на автомобильныхдорогах Томской области // Фундаментальная иприкладная климатология. 2018. № 4. С. 39–54.

Государственный доклад “О состоянии и охране окру-жающей среды Томской области в 2017 году” /глав. ред. Ю.В. Лунева. Томск: Дельтаплан, 2018.158 с.

Грингоф И.Г., Клещенко А.Д. Основы сельскохозяй-ственной метеорологии. Т. 1. Потребности сель-скохозяйственных культур в агрометеорологиче-ских условиях и опасные для сельского хозяй-ственного производства погодные условия.Обнинск: ФГБУ “ВНИИГМИ – МЦД”, 2011. 808 с.

Дюкарев А.Г. Ландшафтно-динамические аспекты та-ежного почвообразования в Западной Сибири.Томск: Изд-во НТЛ, 2005. 284 с.

Евсеева Н.С., Квасникова З.Н., Каширо М.А., Батмано-ва А.С. Стадийность развития эоловых процессов вагроландшафтах бассейнов малых рек Томскойобласти в холодный период года // Изв. Саратов-ского ун-та. Новая серия. Серия: Науки о Земле.2018. Т. 18. Вып. 2. С. 80–87.

Евсеева Н.С., Квасникова З.Н., Каширо М.А., Батмано-ва А.С., Назаров В.В., Мерзляков О.Э. Скорости се-диментации эоловой пыли в лесополосах на пашнеподтайги юго-востока Западно-Сибирской равни-ны // Географический вестник. 2016. № 3 (38).С. 5–15.

Евсеева Н.С., Пашнева Г.Е., Квасникова З.Н. Делюви-альный процесс в агроландшафтах юга Томскойобласти и его эколого-геоморфологические аспек-ты // Вестн. Томского гос. ун-та. Биология. 2013.№ 4 (24). С. 7–19.

Журавлев Г.Г. Динамика метелей Томской области всовременный период // Вестн. Томского гос. ун-та. 2013. № 369. С. 181–187.

Кабо Р.М. Города Западной Сибири. М.: Географгиз,1949. 209 с.

Кадастр возможностей / под. ред. Б.В. Лукутина.Томск: Изд-во НТЛ, 2002. 280 с.

Кальянов К.С. Динамика процессов ветровой эрозиипочвы. М.: Наука, 1976. 143 с.

Кальянов К.С. Развитие эоловых процессов и ветровойэрозии почв на территории СССР // Географияпроцессов эрозии. 1986. С. 2–24.

Мусохранов В.Е. Использование эродированных зе-мель в Западной Сибири. М.: Россельхозиздат,1983. 191 с.

Основы использования и охраны почв Западной Си-бири / С.С. Трофимов, В.И. Щербин, В.В. Геймхе,И.М. Гаджиев и др. Новосибирск: Наука. Сибир-ское отделение, 1989. 226 с.

Очерки истории Томской области. Томск: Изд-воТом. ун-та, 1968. 116 с.

Природные опасности России. Природные опасностии общество / под ред. В.А. Владимирова, Ю.А. Во-робьева, В.И. Осипова. М.: Издательская фирма“КРУК”, 2002. Т. 1. 248 с.

Середина В.П., Спирина В.В. Почвообразование в под-таежной зоне Западной Сибири. Томск: Изд-воНТЛ, 2005. 284 с.

Толчельников Ю.С. Эрозия и дефляция почв. Способыборьбы с ними. М.: Агропромиздат, 1990. 158 с.

Федорович Б.А. Аридные процессы и морфоскульптурыв СССР // Морфоскульптура и экзогенные процессына территории СССР. М., 1975. С. 112–179.

Хмелев В.А., Каличкин В.К., Азаренко В.Г., Шипилин Н.Н.Агроэкологические основы землепользования вТомской области. Новосибирск: Изд-во СО РАН,2001. 255 с.

El-Swaify S.A. With an international group of contrributors.Sustaining the Global farm – Strategic Issues, Princi-pes, and Approaches. International Soil ConservationOrganization (ISCO), and the Departament of Agron-omy and Soil Science. Honolulu, Hawaii, USA: Univ.of Hawaii at Manoa, 1999. 60 p.

Lancaster N. Aeolian features and processes // GeologicalMonitoring / R. Young, L. Norby. Boulder, Colorado:Geological Society of America, 2009. P. 4–25.

Wind Regime of the Southeast of the West Siberian Plain as a Risk Factor for the Soil Deflation Development in Agricultural Landscapes

(the Case of the South of Tomsk Oblast)N. S. Yevseyeva1, Z. N. Kvasnikova1, *, M. A. Kashiro1, M. A. Volkova1, and O. V. Nosyreva1

1National Research Tomsk State University, Tomsk, Russia*e-mail: [email protected]

The article analyzes in detail the wind regime of the cold period of the year (October–April) and assesses thedeflationary danger of soils in the southern part of the Tomsk Oblast. The source materials were historical-geographical, cartographic, literary sources, wind speed data for the cold period of the weather stationsTomsk (1965–2017), Pervomayskoye (1965–2015) located in the subtaiga zone, and Bakchar (1965–2015) in



the southern taiga subzone. For the key section (20 km to the south-east of Tomsk), were used data from ob-servations of the Tomsk aerometric station (AMSC Tomsk), located among agricultural land in an open area(1991–2015). Hourly data on wind speed and direction were analyzed for 2006–2015. Soil resistance to winderosion is calculated according to the dependence proposed by M.E. Belgibaev. The ratio of the percentagecomposition of physical clay (less than 0.01 mm) and physical sand (0.01–1.0 mm) was proposed to be calledthe deflationary hazard indicator (DHI). This indicator is determined for the upper soil horizons (0–10 and10–20 cm). The value of the DHI is distributed as follows: 0–0.3, very much pliable; 0.3–0.6, very pliable;0.6–1.2, moderately pliable; 1.2–2.0 or more, slightly pliable. Soil deflation occurs unevenly in time andspace and is cyclical in nature from 1–2 to 5–6 years. In the snow layer, up to 824–1848 g/m2 of aeolian par-ticles accumulate during the years of active manifestation (2012). Deflation is most intense in the cold periodof the year in the little-snowy winter during blowing snow. In addition, the process develops unevenly due tothe influence of the meso- and micro-relief of arable land. Aeolian deposits in the snow layer are closely re-lated to the soils of the region, the humus content reaches in them 5.1%.

Keywords: Western Siberia, Tomsk Oblast, wind, deflation, soil resistance to wind

REFERENCESBel’gibaev M.E. On a technique for identifying and map-

ping deflationally hazardous soils in the Northern Ka-zakhstan. In Otsenka i kartografirovanie erozionnoo-pasnykh i deflyatsionnoopasnykh zemel' [Evaluation andMapping of Erosion-prone and Deflationally Hazard-ous Lands]. Moscow: Mosk. Gos. Univ., 1973,pp. 286–289. (In Russ.).

Boyarshinova Z.Ya. On the question of the development ofRussian agriculture in the Tomsk district in the XVIIcentury. In Voprosy geografii Sibiri [Problems of Geog-raphy of Siberia]. Tomsk, 1951, vol. 2, pp. 85–140. (InRuss.).

Dyukarev A.G. Landshaftno-dinamicheskie aspekty taezh-nogo pochvoobrazovaniya v Zapadnoi Sibiri [Landscape-Dynamic Aspects of Taiga Soil Formation in WesternSiberia]. Tomsk: NTL Publ., 2005. 284 p.

El-Swaify S.A. Sustaining the Global Farm – Strategic Is-sues, Principles, and Approaches. Honolulu, Hawaii,USA: Int. Soil Conservation Organization (ISCO), andthe Department of Agronomy and Soil Sci., Univ. ofHawaii at Manoa, 1999. 60 p.

Evseeva N.S., Kvasnikova Z.N., Kashiro M.A., Batmano-va A.S., Nazarov V.V., Merzlyakov O.E. Sedimentationrates of aeolian dust in forest belts on arable land aresubtaiga of the Southeast of the West Siberian Plain.Geogr. Vestn., 2016, vol. 38, no. 3, pp. 5–15. (In Russ.).doi 10.17072/2079-7877-2016-3-5-15

Evseeva N.S., Kvasnikova Z.N., Kashiro M.A., Bat-manova A.S. Stadial development of aeolian processesin the agrolandscapes of the basins of small rivers of theTomsk region in the cold period of year. Izv. Saratov.Univ., Novaya Ser. Ser.: Nauki o Zemle, 2018, vol. 18,no. 2, pp. 80–87. (In Russ.).

Evseeva N.S., Pashneva G.E., Kvasnikova Z.N. Deluvialprocess in agricultural landscapes in the south of theTomsk region and its ecological and geomorphologicalaspects. Vestn. Tomsk. Gos. Univ. Biol., 2013, vol. 24, no. 4,pp. 7–19. (In Russ.). doi 10.17223/19988591/24/1

Fedorovich B.A. Arid processes and morphosculptures inthe USSR. In Morfoskul’ptura i ekzogennye protsessy naterritorii SSSR [Morphosculpture and Exogenous Pro-cesses in the USSR]. Moscow, 1975, pp. 112–179. (InRuss.).

Gorbatenko V.P., Zhuravlev G.G., Nosyreva O.V., Volko-va M.A., Kizhner L.I., Konstantinova D.A. Modernchanges in climatic conditions that determine the accu-mulation of snow on the roads of the Tomsk region.Fundamental’naya i Prikladnaya Klimatologiya, 2018,no. 4, pp. 39–54. (In Russ.).

Gosudarstvennyi doklad “O sostoyanii i okhrane okruzha-yushchei sredy Tomskoi oblasti v 2017 godu” [State Re-port on the State and Environmental Protection in theTomsk Region in 2017]. Lunev Yu.V., Ed. Tomsk:Del’taplan Publ., 2018. 158 p.

Gringof I.G., Kleshchenko A.D. Osnovy sel’skokhozyaist-vennoi meteorologii [Basics of Agricultural Meteorolo-gy]. Vol. 1: Potrebnosti sel’skokhozyaistvennykh kul’tur vagrometeorologicheskikh usloviyakh i opasnye dlyasel’skokhozyaistvennogo proizvodstva pogodnye usloviya[Requirements of Agricultural Crops for Agrometeoro-logical Conditions and Weather Conditions Dangerousfor Agricultural Production]. Obninsk: VNIIGMI–MTsD, 2011. 808 p.

Kabo R.M. Goroda Zapadnoi Sibiri [Cities of Western Sibe-ria]. Moscow: Geografgiz Publ., 1949. 209 p.

Kadastr vozmozhnostei [Cadaster of Opportunities]. Lukuti-na B.V., Ed. Tomsk: NTL Publ., 2002. 280 p.

Kal’yanov K.S. The development of aeolian processes andwind erosion in the USSR. In Geografiya ProtsessovErozii [Geography of Erosion Processes]. 1986, pp. 2–24. (In Russ.).

Kal’yanov K.S. Dinamika protsessov vetrovoi erozii pochvy[Dynamics of Wind Erosion Processes]. Moscow:Nauka Publ., 1976. 143 p.

Khmelev V.A., Kalichkin V.K., Azarenko V.G.,Shipilin N.N. Agroekologicheskie osnovy zemlepol’zo-vaniya v Tomskoi oblasti [Agroecological Basics of LandUse in Tomsk Region]. SO RAN, 2001. 255 p.

Lancaster N. Aeolian features and processes. In GeologicalMonitoring. Young R., Norby L., Eds. Boulder, Colora-do: Geol. Soc. Am., 2009, pp. 4–25.

Musokhranov V.E. Ispol’zovanie erodirovannykh zemel’ vZapadnoi Sibiri [Use of Eroded Land in Western Sibe-ria]. Moscow: Rosselkhozizdat Publ., 1983. 191 p.

Ocherki istorii Tomskoi oblasti [Essays on the History of theTomsk Region]. Tomsk: Tomsk Gos. Univ., 1968. 116 p.

Osnovy ispol’zovaniya i okhrany pochv Zapadnoi Sibiri [Ba-sics of the Use and Protection of Soils in Western Sibe-

538



ria]. Trofimov S.S., Shcherbin V.I., Geimkhe V.V.,Gadzhiev I.M. et al., Eds. Novosibirsk: Nauka Publ.,1989. 226 p.

Prirodnye opasnosti Rossii. Prirodnye opasnosti i obshchestvo[Natural Hazards in Russia. Natural Hazards and Soci-ety], vol. 1. Vladimirov V.A., Vorob’ev Yu.A., Osipov V.I.,Eds. Moscow: KRUK Publ., 2002. 248 p.

Seredina V.P., Spirina V.V. Pochvoobrazovanie v podtaezhnoizone Zapadnoi Sibiri [Soil Formation in the Subtaiga

Zone of Western Siberia]. Tomsk: NTL Publ., 2005.284 p.

Tolchel’nikov Yu.S. Eroziya i deflyatsiya pochv. Sposobybor’by s nimi [Soil Erosion and Deflation. Ways to Dealwith Them]. Moscow: Agropromizdat Publ., 1990. 158 p.

Zhuravlev G.G. Dynamics of blizzards in the Tomsk regionin the modern period. Vestn. Tomsk. Gos. Univ., 2013,vol. 369, pp. 181–187. (In Russ.).


539

ГИДРОЛОГО-МОРФОДИНАМИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА И ПЕРЕФОРМИРОВАНИЯ РАЗВЕТВЛЕННОГО РУСЛА НИЖНЕЙ ОБИ

(В ПРЕДЕЛАХ ЯМАЛО-НЕНЕЦКОГО АО)© 2021 г. Р. С. Чаловa, *, А. С. Завадскийa, **, А. А. Камышевa, ***, А. А. Кураковаa, ****,

Н. М. Михайловаa, *****, С. Н. Рулеваa, ******aМосковский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия

*e-mail: [email protected]** e-mail: [email protected]

***e-mail: [email protected]****e-mail: [email protected]

*****e-mail: [email protected]******e-mail: [email protected]



Впервые дается анализ условий формирования русла, морфологии и руслового режима нижней Обив пределах Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО), которая в этом отношении, несмотря наважное хозяйственное значение, практически не изучена и выступает белым пятном в географиирусловых процессов. Геоморфологическое строение долины обусловливает формирование широ-копойменного русла; ежегодно затопляемая во время половодья пойма достигает в поперечнике50 км и лишь у г. Салехарда сужается до 10 км. Морфодинамически русло раздвоено на всем протя-жении в пределах ЯНАО и Ханты-Мансийского АО (ХМАО). В начале участка сток перераспреде-ляется по квазипоперечному рукаву-протоке Большой Нюрик между основными рукавами – Ма-лой (левый) и Большой (правый) Обью: выше протоки сток рассредотачивается по основным рука-вам в соотношении 2 : 1, в пределах участка – 1 : 2. Каждый основной рукав имеет вторичноераздвоение, а многочисленные пойменные протоки снижают водность Малой Оби до 10% от обще-го расхода воды. Это сопровождается изменением морфологии русла, параметров излучин, разви-тием крутых синусоидальных их форм, снижением интенсивности переформирований и размывовберегов. На Малой Оби встречаются также отрезки прямолинейного неразветвленного русла, обра-зующие вставки между сериями излучин, одиночные разветвления, в нижней части – протяженныйучасток односторонних разветвлений и “дельтовое” разветвление при слиянии с Большой Обью. НаБольшой Оби преобладает прямолинейное неразветвленное русло из-за расположения вдоль пра-вого коренного берега. Для обоих рукавов раздвоенного русла и Оби ниже их слияния дана гидро-лого-морфологическая характеристика русел. Приводятся полученные в половодье сведения о рас-пределении по рукавам мутности потока. На ее изменение большое влияние оказывают размывыберегов и наносоотсасывающая роль пойменных ответвлений, особенно на Малой Оби. Получен-ные результаты важны для обоснования проектов водохозяйственного и воднотранспортного осво-ения реки.

Ключевые слова: русловые процессы, раздвоенное русло, излучины, разветвления рукавов, рассредо-точение стока, мутность водыDOI: 10.31857/S2587556621040154

ВВЕДЕНИЕ

Нижняя Обь – крупнейшая водная артерия насевере Западной Сибири, являющаяся одним изосновных путей сообщения, связывающих райо-ны нефтегазодобывающего комплекса между со-бой и другими регионами. Вместе с тем река – ис-точник значительных рисков, связанных с русло-

выми деформациями. Несмотря на это, нижняяОбь, как и широтный участок ее среднего течения(между устьями рр. Вах и Иртыш), не изучена вотношении русловых процессов. Хотя для обес-печения водного пути регулярно составляются,издаются и корректируются карты реки (раньшеони назывались лоцманскими), на отдельных за-труднительных для судоходства участках прово-

УДК 627.152.122


540


ЧАЛОВ и др.

дятся систематические промеры и съемки руслаизыскательскими партиями службы водного пу-ти, их материалы имеют служебное, сугубо произ-водственное назначение и не подвергаются науч-ному анализу. В литературе имеются лишь общиегидрографические описания реки, в том числе еерусла (Беркович, 2012; Давыдов, 1955), инженер-но-геологических условий динамики берегов (Ге-расимов, 1959; Трепетцов, 1973; Трофимов, 1964)и сведения о темпах их размыва на отдельныхучастках (Петров, 1979; Трепетцов, 1973), но вовсех случаях без увязки с русловыми процессами.Только в последние годы были выполнены спе-циальные исследования сначала на средней(2018), а затем на нижней Оби (2019) в пределахХМАО, результаты которых частично опублико-ваны (Куракова, Чалов, 2020, 2019; Чалов и др.,2021). В 2020 г. были проведены исследованиярусловых процессов на нижней Оби в пределахЯНАО, позволившие впервые дать комплекснуюгидролого-морфодинамическую характеристи-ку, оценку деформаций русла и условий его фор-мирования. Обь здесь разделяется на два самосто-ятельных рукава, разделенных широкой (до50 км) поймой и образующих раздвоенное русло.Рукава различаются по условиям формированиярусел, развитию морфодинамических типов, рас-средоточению стока и режиму русловых дефор-маций. Раздвоенное русло Оби впервые было рас-смотрено в упомянутых работах авторов по выше-лежащим участкам реки (Куракова, Чалов, 2020,2019; Чалов и др., 2021). Здесь же оно является ихпродолжением, составляя с ними единое целое,но отличаясь рядом особенностей, иным рассре-доточением стока, водоносностью (из-за впаде-ния р. Северной Сосьвы почти непосредственнопо верхней границе участка и ряда других прито-ков), резким (почти в 5 раз) сужением днища до-лины у г. Салехарда. При этом именно раздвоен-ное русло – наименее изученная форма проявле-ния русловых процессов, и даже самоопределение этого типа русла было дано уже в на-чале ХХI в. (Смирнова, 2002).

Задачи статьи – дать оценку условий форми-рования и морфодинамическую характеристикурусла нижней Оби в пределах ЯНАО – самогонижнего участка Оби, не освещенного пока в от-ношении русловых процессов; провести гидроло-го-морфологический анализ раздвоенного руслаи русловых разветвлений, излучин рукавов и пря-молинейных неразветвленных отрезков его рука-вов. Это позволит, во-первых, закрыть белое пят-но в географии русловых процессов и, во-вторых,завершить научное описание уникального попротяженности и морфологической сложностираздвоенного русла нижней Оби.

МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

В основе исследований – результаты натурныхэкспедиционных работ, проведенных в полово-дье 2020 г., и анализа переформирований русла наоснове сопоставления карт нижней Оби, издан-ных в 1976 и 2014 гг. (Карта …, 2014), материаловежегодных съемок перекатных участков (2010–2020 гг.), проводимых изыскательскими партия-ми, и космических снимков серий “Sentinel-2”,“Landsat 5 TM”, “CORONAKH-4A” 1969–1988 и2018–2020 гг. Натурные исследования заключа-лись в измерениях расходов воды и съемках ско-ростных полей с применением акустического до-плеровского определителя скоростей течения во-ды ADCP типа “Sontek River Surveyor M9”. Записьи обработка полученных с ADCP данных произ-водились с помощью программы River SurveyorLive. Расходы воды определялись во всех рукавахраздвоенного русла, русловых разветвлениях ибольшинстве пойменных проток. Одновременноотбирались пробы воды на мутность и донные на-носы. Определение мутности воды осуществля-лось весовым (по фактическому содержаниювзвешенных наносов в пробах) и в массовом ко-личестве оптическим (турбидиметром, в относи-тельных единицах по рассеянию света частицаминаносов в пробах) способами. Для перехода отоптической мутности к реальной весовой былаполучена зависимость между их показателями,полученными для одних и тех же вертикалей.

УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ РУСЛА

Река Обь в нижнем течении протекает в доли-не, достигающей на уровне поймы в поперечнике50 км, что определяет свободные условия разви-тия русловых деформаций и формирование ши-рокопойменного русла. По правобережью днищедолины ограничено уступами Полуйской возвы-шенности, сложенной ледниковыми и флювиогля-циальными отложениями. Вдоль них расположенправый рукав – Большая Обь, определяющий пре-обладание относительно прямолинейного русла.Правый берег в основном залесен, и лишь места-ми на нем развиваются оползни и осыпи, наблю-дается слабый размыв. По наблюдениям (Трепет-цов, 1973), при подмыве рекой он отступает соскоростью 0.27 м/год, при сходе оползней (разо-вое явление) – до 47.5 м. Вдоль правого берега вотмелой полосе, занимающей иногда до полови-ны ширины Большой Оби, русло выстилается ва-лунами и галькой, отжимая стрежень к левомупойменному берегу и защищая берег от активно-го воздействия потока. По левобережью днищедолины ограничивается Северо-Сосьвинскойвозвышенностью и уступами надпойменных тер-рас, однако Малая Обь подходит к ним лишь из-редка, не оказывая на них заметного влияния.


ГИДРОЛОГО-МОРФОДИНАМИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА 541

Широкая пойма Оби, луговая или заболочен-ная, высотой до 9 м над уровнем межени, сложенаповсеместно песками и легкими суглинками.

Нижняя Обь относится к категории крупней-ших рек. Водный режим характеризуется растя-нутым весенне-летним половодьем, максималь-ные расходы которого превышают среднемного-летние в 3–4 раза; в летне-осеннюю межень стокповышен. На весенне-летнее половодье прихо-дится 50–55% годового стока, летне-осеннююмежень – 35–40%, зимнюю – 10–15%. Средняяпродолжительность половодья – 140 дней. Привысоких подъемах уровней воды затапливаетсявся пойма; ширина разливов достигает 50 км.Среднемноголетний расход воды в нижнем тече-нии у с. Белогорье (ниже устья р. Иртыша) со-ставляет 10200 м3/с, в г. Салехарде – 12800 м3/с.Максимальный расход воды в половодье в г. Са-лехарде – 42800 м3/с, минимальный зимний –2000 м3/с.

Во время проведения исследований уровниполоводья были близки к среднемноголетним(50% обеспеченности по гидропосту Октябрьское).Экспедиционные работы проходили в начале спадаволны половодья при уровнях на 0.4–0.6 м нижемаксимальных отметок, зафиксированных вовторой половине мая 2020 г.; колебания уровнейводы незначительны (10–15 см), что позволяетговорить об однородных гидрологических усло-виях и практически неизменном стоке воды.Крупные притоки, впадающие на участке – Ка-зым (справа), Сыня (слева) – находятся в подпореот Оби.

Годовая амплитуда уровней на нижней Оби ус. Белогорье – 12 м, у г. Салехарда – 7 м. Уклонреки в нижнем течении – 0.02‰. Непосредствен-но выше участка в Обь впадает слева СевернаяСосьва и в конце участка у г. Салехарда справа –Полуй. Среди малых рек и ручьев выделяются выте-кающие из озеровидных расширений – соров (“ту-манов”). Кроме того, соры (мелководные озера)изобилуют на пойме, заполняя обширные пони-жения в центральных и низовых частях поймен-ных массивов и выступая в роли естественногорегулятора стока на спаде половодья.

На нижней Оби во время ледохода часто воз-никают ледовые заторы, однако он проходит в ос-новном до пика половодья. Места заторов при-урочены в большинстве случаев к крутым излучи-нам рукавов. Поэтому пойменные протоки,которые берут начало в привершинных частях из-лучин, наиболее многоводны, так как поток по-ловодья, встречая возникшую ледовую плотину иобходя ее, направляется в истоки этих проток,разрабатывая их русла.

Руслообразующие наносы – тонкопесчаные иилистые.

МОРФОДИНАМИЧЕСКИЕ ТИПЫ РУСЛА

Русло р. Оби в пределах ЯНАО на всем протя-жении (до г. Салехарда) раздвоенное, сформиро-ванное меньшим по водности левым рукавом –Малой Обью (30–35% расхода воды в половодье)и более многоводным правым (65–70%) – Боль-шой Обью, сливающимися в 70 км выше г. Сале-харда. Их протяженность соответственно – 247 и280 км (рис. 1). В начале участка большой квази-поперечный рукав – протока Большой Нюрикобеспечивает перераспределение стока между бо-лее многоводной выше по течению Малой Обью(62% общего стока в половодье) и правым рука-вом Горной Обью, который ниже слияния с Боль-шим Нюриком получил название Большая Обь.От Малой Оби ответвляется влево Малая ГорнаяОбь, забирающая из нее 32.2% расхода воды, про-тяженностью 58 км; от Большой Оби в 21 км от ееслияния с Малой Обью отходит вправо протокаИгорская Обь (22% расхода), составляющая вме-сте с Обью ниже слияния завершающее звенораздвоенного русла и сливающаяся с ним в 22 кмвыше г. Салехарда (устья р. Полуя).

Ширина днища долины (пойма + русло) и раз-лива реки в половодье выше участка (еще в преде-лах ХМАО) – 60 км, в створе протоки БольшойНюрик она уменьшается до 40 км. Далее вниз потечению она возрастает до 50 км, что совпадает свторичным раздвоением Малой Оби – ответвле-нием от нее протоки Малая Горная Обь. У г. Са-лехарда (в устье р. Полуя) происходит резкоесужение днища долины до 6.5 км, и вся река соби-рается в едином неразветвленном русле шириной2.6 км, проходящeм вдоль правого коренного бе-рега и образующeм обтекающую (Львовская,2016) его изгиб излучину; ширина левобережнойпоймы здесь около 4 км.

Русло Малой Оби лишь на трех короткихучастках (п. Мужи и ниже и от с. Шурышкары доустья) проходит возле левого борта долины. Внеэтих участков меандрирующее русло располагает-ся в пойменных берегах, встречаются отдельныеодиночные разветвления и одно пойменно-рус-ловое (Азовское), разделенные сериями излучини прямолинейных отрезков (рис. 2, табл. 1). Лишьв нижнем течении (от слияния с Малой ГорнойОбью) русло Малой Оби, располагаясь вдоль ле-вого коренного берега, образует 45-км участок содносторонними разветвлениями и заключаю-щим его “дельтовым” разветвлением (Никитина,1989) (при слиянии с Большой Обью). Это совпа-дает сначала с 2–3-кратным расширением русла,а затем – с еще большим – перед слиянием сБольшой Обью. По-видимому, это – следствиеформирования русла низовьев Малой Оби в усло-виях подпора от Большой Оби (ее водность в 2 ра-за больше, длина на 33 км меньше). Свидетель-ством подпорных условий в низовьях Малой Оби

542


ЧАЛОВ и др.

является морфология устьевых разветвлений –“дельта выполнения” приустьевого расширениярусла Малой Оби, в которой во время половодьябольший расход воды проходит в рукаве у левогоберега – 20%, тогда как в судоходном вдоль стрел-ки – 15%. Большая Обь формирует “дельту вы-движения” в объединенную акваторию (на 6 км

ниже стрелки в узле слияния) с основным по вод-ности рукавом вдоль стрелки (35%).

На Большой Оби превалирующим фактором,определяющим морфологию русла, является пра-вый коренной берег на большей части рукава. Всвязи с этим разнообразие морфодинамическихтипов русла в нем меньше, чем на Малой Оби

Рис. 1. Общая схема. 1 – коренные берега; 2 – пойма; 3 – рукава раздвоенного русла; 4 – пойменные протоки и при-токи; 5 – положение участков русла на рис. 4, 6, 7; морфодинамические типы рукавов раздвоенного русла нижнейОби: 1 – прямолинейное неразветвленное русло; излучины: 2 – свободные, 3 – вписанные, 4 – вынужденные, 5 – об-текающие; русловые разветвления: 6 – одиночные, 7 – параллельно-рукавные, 8 – “дельтовые”, 9 – односторонние,10 – пойменно-русловые.

о. Азовскийо. Азовскийо. Азовский

г. Салехард

г. Лабытнангиг. Лабытнангиг. Лабытнанги

Большая Обь

р. Собь

р. Собь

р. Собь

р. Полуй

р. Сыняр. Сыняр. Сыня

пр. ИгорскаяОбь

Малая ОбьМалая ОбьМалая Обь

пр. Малая Горная

Обь


Обь


Обьпр. Илюшинскаяпр. Войкаровская

пр. Большой

Нюрик

пр. Мояхтас

2

2 2

2 2 22222 4

4

1 1 1.5 1.511

23 3 7

33 33 7 10

26 6 8 8

8

91

12

0 10 20 км

1 2 3 4 5

1

Рис. 2. Морфодинамические типы русла Малой Оби. Излучины: а) сегментнная, б) синусоидальная, в) вынужденная;разветвления: г) пойменно-русловое, д) одиночное, е) одностороннее.

о. Азовский

0 1 2 км

0 0.5 1.0км

0 1 2 км

0 1 2 км0 1 2км

0 1 2км

пр. Ханты-Мужевская

о. Халась-Пугор

(а) (б) (в)

(г) (д) (е)



(рис. 3, см. табл. 1). Коренной берег сложен мо-ренными отложениями, вследствие чего в право-бережной части русла распространены высыпкигалечно-валунного материала, образующие ино-гда широкие каменистые подводные отмели, за-нимающие до трети ширины русла, а у п. Горки(Кушеватская обтекающая (Львовская, 2016) из-лучина) – осередки посередине реки.

Гидравлически Малая и Большая Обь связаныслабо. Поперечных пойменных проток, обеспе-чивающих переток воды из Большой Оби в Ма-лую, мало, водность их незначительна (1–2% отрасхода Большой Оби в половодье), и находятся

они в верхней ее части, где она еще не подошла кправому коренному берегу. Перераспределениестока между основными рукавами происходит засчет слива вод с затопленной поймы. Вместе с темпойменная многорукавность, связанная с МалойОбью, весьма значительна, и пойменные прото-ки, иногда достаточно многоводные, расчленяютприлегающую к ней пойму, забирают или, наобо-рот, добавляют в нее в сумме до 10–15% расхода во-ды и часто играют наносоотсасывающую роль (на-пример, в протоке Войкаровской при Q = 736 м3/смутность s = 71.8 г/л; в Малой Оби ниже захода внее – при Q = 4124 м3/с s = 50.6 г/л; в протоке Ня-

Таблица 1. Распределение морфодинамических типов русла (по классификации МГУ (Чалов, 2017))

Примечание. * Прям. неразв. – прямолинейное неразветвленное; ** вын. – вынужденные; обтек. – обтекающие; впис. – впи-санные; св. – свободные; *** од – одиночные; одн. – односторонние; парал.-рук. – параллельно-рукавные; дельт. – дельтовые;пойм.-русл. – пойменно-русловые.

ХарактеристикаПрям.

неразв.*

Излучины** Разветвления***

Всего№ параметр вын. обтек. впис. св. ∑ од. одн. парал.–

рук. дельт. пойм.–русл. ∑

Малая Обь

1 Длина, км 87 7.5 – – 107.5 115 7 49.5 – 12 15.5 84 286

2 % от суммарной длины 30.4 2.6 – – 37.6 40.2 2.45 17.3 – 4.2 5.4 29.4 100

3 % от длины русла с данным морфодина-мическим типом

100 6.5 – – 93.5 100 8.3 58.9 – 14.3 18.5 100 –

4 Количество, ед. 12 3 – – 25 28 2 4 – 1 1 8 48

5 % от суммарного коли-чества форм русла

25 6.3 – – 52.1 58.3 4.2 8.3 – 2.1 2.1 16.7 100

Большая Обь

1 Длина, км 122 – 14 20 18 52 25 45 – 8 – 78 252

2 % от суммарной длины 48.4 – 5.6 7.9 7.1 20.6 9.9 17.9 – 3.2 – 31 100


100 – 26.9 38.5 34.6 100 32.1 57.7 – 10.3 – 100 –

4 Количество, ед. 4 – 1 1 3 5 2 3 – 1 – 6 15


26.7 – 6.7 6.7 20 33.3 13.3 20 – 6.7 – 40 100

Обь ниже слияния Малой и Большой Оби до г. Салехарда

1 Длина, км 26 – 8 – – 8 – 10 19 5 – 34 68

2 % от суммарной длины 38.2 – 11.8 – – 11.8 – 14.7 27.9 7.4 – 50 100


100 – 100 – – 100 – 29.4 55.9 14.7 – 100 –

4 Количество, ед. 2 – 1 – – 1 – 1 1 1 – 3 6


33.3 – 16.7 – – 16.7 – 16.7 16.7 16.7 – 50 100

544


ЧАЛОВ и др.

нина s = 72.5 г/л при Q = 389 м3/с, тогда как наМалой Оби s = 45.6 г/л), так как протоки отходятот основного русла под большим углом (Макка-веев, 1955). Это определяет колебания мутностипо длине Малой Оби, в отличие от Большой Оби,в которой продольные ее вариации невелики.

На Малой Оби преобладают свободные излу-чины (40.2% ее длины), происходит частая сменаморфологически однородных участков. В трехместах, где река подходит к левому борту долины,формируются три вынужденные излучины и пря-молинейное русло вдоль него. Доля относительнопрямолинейного неразветвленного русла – 30.4%при общей его длине 87 км. Среди излучин встре-чаются синусоидальные с соотношением r < 2.5bр(r – радиус кривизны излучин, bр – ширина рус-ла), у которых динамическая ось потока проходитвдоль выпуклого берега, формируется местноерасширение русла и возникает водоворотная зона(рис. 4). Все такие излучины (их пять) находятсямежду заходом и устьем протоки Малая ГорнаяОбь, где относительная водность Малой Оби сокра-

щается на 25%, а по отношению ко всей реке – до11%. Степень развитости свободных излучин ва-рьирует от 1.10 до 1.94. Число одиночных разветв-лений невелико – 2.4% длины рукава. Пологиеизлучины ниже истоков пойменных приток илирукавов раздвоенного русла (Большой Нюрик,Малая Горная Обь) осложнены разветвлениями2-го порядка, образованными элементарными,или малыми, островами. Два участка с односто-ронними разветвлениями имеют общую длину49.5 км (19.3%). Протяженность пойменно-рус-лового разветвления – Азовского – 15.5 км(5.4%); в нем правый судоходный рукав – меанд-рирующий, левый, более многоводный – протокаКачегатка состоит из двух участков прямолиней-ного русла, разделенных вынужденной излучи-ной (оно сформировалось на перевале МалойОби из центральной части днища долины к лево-му ее борту в условиях пересечения руслового ипойменного потоков во время половодья). В узлеслияния с Большой Обью “дельтовое” разветвле-ние имеет длину 12 км (4.2%).

На Большой Оби из-за преимущественногорасположения вдоль правого коренного берегавозрастает доля прямолинейного неразветвлен-ного русла (местами оно осложнено одиночнымиразветвлениями второго порядка) – 122 км (48.4%от длины участка). Доля излучин – 20.6% (52 км).Специфическими являются две обтекающие из-лучины – изгибы русла вдоль выступов правогокоренного берега и одна вписанная излучина, во-гнутый берег которой представлен низкой песча-ной надпойменной террасой. Обтекающие излу-чины [термин предложен в (Львовская, 2016)]встречаются только на больших реках, русло ко-торых проходит вдоль хорошо выраженных вы-пуклых изгибов коренных берегов. На одной изтаких излучин – Кушеватской – верхнее и ниж-

Рис. 3. Морфодинамические типа русла Большой Оби. Излучины: а) обтекающая, б) вписанная, в) свободная; раз-ветвления: г) одиночное, д) одностороннее; е) прямолинейное неразветвленное.

0 1 2км 0 1 2км

0 1 2км 0 1 2км

0 1 2км0 1 2 км

о-ва Лангивожскиео-ва Лангивожскиео-ва Лангивожские

о. К

ушев

атск

ийо.

Куш

еват

ский

о. К

ушев

атск

ийо. Вунтьас-П

угор

о. Вунтьас-Пугор

о. Вунтьас-Пугор

о. Водоворотный

(а) (б) (в) (г)

(д) (е)

Рис. 4. Структура потока в привершинной части си-нусоидальной Войкаровской излучины.

0 200 400м

0.10.10.1

0.10.10.1

0.10.10.1

0.20.20.2 0.50.50.5

0.50.50.5

0.60.60.6

0.60.60.6

0.60.60.6

0.30.30.3

0.30.30.3

0.40.40.4

0.40.40.4

0.20.20.2

0.20.20.2

0.20.20.2

0.80.80.80.80.80.8

0.90.90.9

0.80.80.8

0.70.70.70.70.70.7



нее крылья представлены односторонними раз-ветвлениями, образованными островами Куше-ватским и Горкинским.

Свободных излучин всего две, они образуютморфологически однородный участок в верхнейчасти рукава, где он еще не подошел к коренномуберегу. Доля разветвленного русла составляет31% (78 км), что сопоставимо с Малой Обью.Одиночные разветвления представлены тремяучастками суммарной протяженностью 25 км; надва односторонних разветвления приходится17.9% длины рукава (45 км). В узле слиянием сМалой Обью формируется “дельта выдвижения”протяженностью 8 км (3.2%).

Русло Оби ниже слияния Малой и БольшойОби до г. Салехарда длиной 68 км сначала прямо-линейное неразветвленное, ниже представленодвумя разветвлениями: односторонним (10 км) ипараллельно-рукавным (19 км). Последнее обра-зовано цепочкой крупных островов посерединереки и примерно одинаковым распределениемрасходов воды между левым судоходным (50% вверхней части у о. Птичьего и 62% у о. Кишмель)и правым рукавами (соответственно 50 и 33%).Ниже устья р. Полуя единое, без островов, руслообразует обтекающую Салехардскую излучинудлиной 8 км (11.8%). Считается, что этот участоквходит уже в устьевую область Оби.

В протоке Большой Нюрик (всего 28 км) име-ется два участка относительно прямолинейногорусла (суммарная длина 19 км, 79.2% длины) и двепологие излучины (5 км, 20.8%) со степенью раз-витости 1.23 и 1.27. Протока забирает из МалойОби 42.1% ее расхода. Пересекая поперек пойму[межрукавье (Смирнова, 2002)] Малой и ГорнойОби, она принимает многочисленные пойменныепротоки и сливающиеся с поймы воды, что приво-дит к двукратному увеличению ее водности в поло-водье (5909 м3/с в истоке и 12566 м3/с в устье).

ГИДРОЛОГО-МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

На нижней Оби в пределах ЯНАО выделена41 свободная излучина рукавов раздвоенного рус-ла; в основном они распространены на МалойОби, на Большой Оби их всего 2. Гидролого-мор-фологический анализ излучин осуществлен дляпяти участков с извилистым руслом Малой Оби,ограниченных ответвлениями или впадениемкрупных пойменных проток и Малой ГорнойОби, различающихся по водности и, соответ-ственно, по параметрам излучин: 1) разветвлениес протокой Большой Нюрик – заход в протокуМояхтас (Q = 8117 м3/с во время половодья, при-нимаемый для оценки последующего рассредото-чения стока Малой Оби за 100%); 2) заход в протокуМаяхтас – ее впадение в Малую Обь (87%); 3)

устье протоки Мояхтас – устье р. Сыни (72%); 4)заход в протоку Илюшкинская Обь – ее устье(83%); 5) ответвление Малой Горной Оби – слия-ние с ней (77%).

Для всех излучин Малой Оби определены L –шаг, l – длина, r – радиус кривизны, l/L – степеньразвитости. Для каждого участка получены харак-терные значения r, L и l/L – минимальные, сред-ние, максимальные (табл. 2). Значения шагов ирадиусов кривизны излучин от протоки БольшойНюрик до истока протоки Мояхтас отличаютсянаибольшими величинами: Lмакс = 5.2 км приLcp = 4.4 км; rмакс = 2.53 км, rcp = 2.04 км; l/L не-значительная, все излучины пологие (17): макси-мальная – 1.33, минимальная – 1.14. Вниз по те-чению происходит снижение величин L и r и уве-личение значений l/L, что связано с отвлечениемчасти стока в пойменные протоки. Наименьшиезначения шага и радиусов кривизны – на участкениже ответвления Малой Горной Оби: Lср = 1.57 км,rср = 0.77; здесь же (l/L)макс = 1.69. Две свободныеизлучины Большой Оби (в верхней ее части) от-личаются большими значениями параметров, чтосоответствует большой ее водности по сравнениюс Малой Обью (r = 2.6 и 3.5 км, L = 5.5 и 5.6 км,l/L = 1.7 и 1.8).

Размеры островов, образующих русловые раз-ветвления на Малой Оби, зависят от их типа: в оди-ночных – длина 0.57 км, ширина – 0.13–0.14 км; водносторонних – от 0.25 × 3.5 км (Мужевскоеразветвление) до 1.3 × 14.4 км (Шурышкарское),величины возрастают вниз по течению; в пой-менно-русловом – 5.9 × 8.3 км и в “дельтовом”(о. Вандиасский) – 1.93 × 4.9 км. В разветвлениях2-го порядка на излучинах соотношение парамет-ров намного меньше, если острова находятся по-середине рукава (0.2 × 1.25 или 0.25 × 0.92 км),или соизмеримые с ними при расположении возлевыпуклых берегов (например, у о. Холдинского –0.8 × 3.9 км). На Большой Оби острова русловыхразветвлений все большие: Оленский – 2.8 × 9.3,Кушеватский – 2.3 × 6.9, Лангивожский – 1.4 ×× 7.4 км, тогда как встречающиеся в прямолиней-ном русле 2-го порядка – намного меньше(о. Гортский – 0.1 × 2.3 км). Ниже слияния Боль-шой и Малой Оби острова, составляющие парал-лельно-рукавные разветвления, большие – 2.25 ×5.45 (о. Птичий) и 1.15 × 5.1 км (о. Кишмель), но вконце участка перед сужением днища долины ислиянием с Игорской Обью и р. Полуй правобе-режные односторонние разветвления представ-лены множеством малых островов.

ПЕРЕФОРМИРОВАНИЯ РУСЛА И РАЗМЫВЫ БЕРЕГОВ

Наиболее яркий показатель интенсивностирусловых деформаций – размывы берегов. В пря-

546


ЧАЛОВ и др.

молинейном русле они происходят в тех местах,где стрежень потока, огибая побочни, прижима-ется к ним. В односторонних разветвлениях раз-мывы берегов сосредотачиваются в основном ру-каве. В свободных излучинах размываемые берегасоставляют 42.2% (112.3 км) от общей их протя-женности. Самая высокая доля размываемых бе-регов – на вписанной излучине Большой Оби(54.6% длины ее берегов, 10.5 км). Обтекающиена Большой Оби и вынужденные на Малой Обиизлучины имеют минимальную длину фронтаразмыва берегов. В Азовском пойменно-русло-вом разветвлении размывается 43.3% берегов, чтообусловлено меандрированием рукавов. В оди-ночных разветвлениях размывается 40.7% бере-гов благодаря изгибам потока возле островов с со-ответствующим излучинам полем скоростей, обу-словливающим размывы оголовков островов ипротивоположных им берегов. В параллельно-ру-кавном разветвлении Оби и “дельтовом” разветв-лении Малой Оби при ее слиянии с БольшойОбью длина фронта размыва – 20.2 км (длина бе-реговой линии 72 км) и 10.7 км (при протяженно-сти берегов 38.4 км).

На Малой Оби средние скорости размыва бе-регов Cср колеблются от 0.7 до 1.7 м/год, и лишь наизлучинах в начале участка – 2.9 и 3.0 м/год. Мак-симальные скорости Cмакс изменяются в диапазо-не – от 1.0 (в прямолинейном неразветвленномрусле) до 10.7 м/год (на Устремской излучине ни-же истока протоки Большой Нюрик).

На Большой Оби Cср колеблются от 1.1 до2.9 м/год, причем тренд их изменений по длинене наблюдается, и только на одной из двух сво-бодных излучин они достигают 3.7 м/год. Cмакс из-меняются в диапазоне от 8.7 до 2 м/год, снижаясьвниз по течению и имея наименьшие значения впрямолинейном русле вдоль коренного берега.

Ниже слияния Большой и Малой Оби Cср из-меняются от 1.2 до 1.9 м/год в прямолинейном не-разветвленном русле и рукавах параллельно-ру-кавного разветвления, Cмакс находятся в диапазо-не 1.9 до 7.4 м/год, максимум зафиксирован улевого вогнутого берега обтекающей излучинынапротив г. Салехарда.

На Большой Оби скорости размыва берегов за-висят от степени развитости и радиусов кривизныизлучин русла или излучин рукавов русловых раз-

Таблица 2. Параметры излучин Малой Оби

Параметры излучин Макс. Сред. Мин.

От ответвления протоки Большой Нюрик до истока протоки Мояхтас

Шаг L, км 5.20 4.40 3.60

Радиус кривизны r, км 2.53 2.04 1.47

Степень развитости l/L 1.33 1.25 1.14

От истока до устья протоки Мояхтас

Шаг L, км 2.50 1.77 1.30



От устья протоки Мояхтас до устья р. Сыни

Шаг L, км 3.80 2.39 1.20



От истока до устья протоки Илюшкинская Обь

Шаг L, км 2.30 1.80 1.50



От ответвления до устья Малой Горной Оби

Шаг L, км 2.20 1.57 1.20





ветвлений (рис. 5а): до значения l/L = 1.46 скоро-сти размыва растут, после чего снижаются. Этосоответствует известной закономерности разви-тия излучин (Куракова, Чалов, 2020, 2019), кото-рую Н.И. Маккавеев (1955) объяснял с позицийгидравлической выгодности извилистой формырусла и потерь напора. Более сложна зависимостьСср = f(r): более пологим излучинам соответствуетснижение темпов размыва берегов, что отражаетобратную связь r ~ (l/L)–n. Эта зависимость на-блюдается для излучин русла и рукавов одиноч-

ных разветвлений На графике

(рис. 5в) точки слева и справа от зависимости со-ответствуют “дельтовым” и одностороннему раз-ветвлениям.

Сравнительно небольшие скорости размываберегов, несмотря на их мелкопесчаное однород-ное строение и высокую мощность потока, – сви-детельство относительной устойчивости русланижней Оби: число Лохтина Л = 5–6 (Чалов,2017). Этому соответствуют малые темпы дефор-маций русла и незначительная во времени измен-чивость русла (русловых разветвлений, излучин

( )= − −cp0.8 5.9 .lC

L

рукавов раздвоению русла). На Большой Оби ста-бильность русла поддерживается его расположе-нием у правого коренного ведущего берега, чтопроявляется в поперечном распределении мутно-сти вследствие поперечного перекоса водной по-верхности в сторону затопленной поймы: возлелевого пойменного берега она более чем вдвоебольше, чем у правого коренного (по измерениямв штормовую погоду, из-за чего данные завыше-ны), соответственно 115.3 и 116.1 мг/л в левыхпротоках в разветвлениях 2-го порядка и 52.5 и68.7 мг/л в основных судоходных рукавах (в обыч-ных условиях максимальная мутность воды непревышает 60–70 мг/л в обоих рукавах раздвоен-ного русла).

Наиболее заметные переформирования за по-следние 40–50 лет произошли в узле слияния Ма-лой и Большой Оби. Интенсивный размыв стрел-ки, которая образует вогнутый берег излучиныосновного рукава Большой Оби, привел к полно-му смыву здесь о. Пароходского, входящего еще40 лет назад в состав стрелки. При этом радиускривизны излучины сократился с 2900 до 1700 м,а стрежень потока стал поворачивать почти на

Рис. 5. Зависимость средней скорости (Сср, м/год) размыва берегов от степени развитости l/L (а, б) и радиусов кривиз-ны r, км (в, г) излучин русла и излучин рукавов русловых разветвлений Большой (а, в) и Малой (б, г) Оби. Малая Обь:1 – от истока протоки Большой Нюрик до истока пойменной протоки Мояхтас; 2 – от истока до устья протоки Моях-тас; 3 – от устья протоки Мояхтас до устья р. Сыни; 4 – от устья р. Сыни до истока пойменной протоки ИлюшинскаяОбь; 5 – от истока протоки Илюшинская Обь до захода в Малую Горную Обь; 6 – от захода до устья Малой ГорнойОби; 7 – от устья Малой Горной Оби до слияния Малой и Горной Оби.

(а) (б)

(в) (г)

1.0 1.1 1.2 1.3 1.4 1.5 1.6 1.7 1.8 1.9 2.00

1

2

3

4

5

1.0 1.1 1.2 1.3 1.4 1.5 1.6 1.7 1.8 1.90

1

2

3

4

5

0 1 2 3 4 5 6 7 8

1

2

3

4

5

0 0.5 1.0 1.5 2.0 2.5

1

2

3

4

5

1 2 3 4 5 6 7

Сср

, м/г

од

Сср

, м/г

од

Сср

, м/г

од

Сср

, м/г

од

l/L l/L

r, кмr, км

548


ЧАЛОВ и др.

90°. В настоящее время стрелку образует узкаяпесчаная коса, обсыхающая в межень (рис. 6).

В обоих рукавах раздвоенного русла отмеченоновообразование осередков в местных расшире-ниях, возникающих из-за размыва вогнутых бе-регов, их зарастания и превращения в одиночныеострова (Голубцов, 2020). Во вновь сформировав-шихся разветвлениях происходит периодическоеперераспределение стока между рукавами. Такойже процесс отмечен в некоторых старых разветв-лениях у крупных островов (например, на Боль-шой Оби у о. Оленского).

На Малой Оби размывы берегов и продольно-поперечное смещение излучин приводят к их ис-кривлению, увеличению степени развитости иуменьшению радиусов кривизны до 1.5–2 раз(табл. 3). Деформации излучин ниже истока Ма-лой Горной Оби определяются отвлечением в нееболее 30% расхода воды. Здесь имеется 11 излу-чин, 2 из которых одиночные, остальные группи-руются в три серии из 2–4 смежных излучин.Преобладают крутые излучины с малыми радиу-сами кривизны и нарушением условий обтеканияпотоком берегов – правила Миловича: r > 2.5bр(Маккавеев, 1955; Чалов и др., 2004) (табл. 4),имеющие синусоидальную форму с крутыми из-гибами фарватера (под углом 90°) в их вершинах,вследствие чего динамическая ось потока смеща-ется к выпуклому берегу. При этом степень разви-тости излучин l/L = 1.5–1.6, т.е. является критиче-

Рис. 6. Переформирования русла в узле слиянияБольшой и Малой Оби.

Бол

ьшая

Обь

Бол

ьшая

Обь

Малая Обь

Малая Обь

0 1 2 км

3.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.03.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.0

3.03.03.0

о.Талас-Пан-Олынго.Талас-Пан-Олынго.Талас-Пан-Олынг

о.Талас-Пан-Олынг

о. Ай-Пугоро. Ай-Пугоро. Ай-Пугор

прот. Вандиасская

прот. Вандиасская

прот. Осетровая

прот. Осетровая

2014 г.

1976 г.

Таблица 3. Изменение радиусов кривизны излучин Малой Оби

№№

Излучина Радиус кривизны, м

Название Расстояние от устья, км (Карта …, 2014) 1976 г. 2014 г.

От разветвления с протокой Большой Нюрик до захода в протоку Мояхтас

1 Устремская 635–630 2350 1400

2 Тегинская 630–622 2900 2450

3 Староустремская 622–617 2400 1800

4 Юхонт-Горт 617–614 2700 2400

5 2-я Тегинская 614–611.5 2150 2050

6 3-я Тегинская 611.5–608 2200 1150

От захода до устья протоки Мояхтас

1 4-я Мояхтасская 589.5–587 1250 1100

2 5-я Мояхтасская 587–586 1350 1150

3 6-я Мояхтасская 586–584.5 1550 1350

4 7-я Мояхтасская 584.5–583.5 600 800

5 Илья-Горт 583.5–580 1400 1000



ской. На космическом снимке (рис. 7) видны направо- и левобережной пойме старичные озера –следы спрямления петлеобразных излучин, фор-ма которых по сравнению с современными свиде-тельствует о недавней трансформации петлеоб-разных излучин в синусоидальные.

При слиянии с Малой Горной Обью размывпойменного перешейка привел к смещению узласлияния вверх по течению на 10 км и образова-нию у о. Шурышкарского пойменно-русловогоразветвления, в котором левый рукав почти пол-ностью питается водами Малой Горной Оби илишь частично Малой Оби.

На Большой Оби активно развивались излучи-ны в верхний ее части. Здесь на одной из них (Во-доворотной), которая приобрела синусоидаль-ную форму, образовалась в водоворотной зоне увыпуклого берега яма размыва глубиной 42 м (отмеженного уровня).

ВЫВОДЫВыполненное исследование позволило впер-

вые дать морфодинамическую характеристикурусла нижней Оби в пределах ЯНАО. Его резуль-таты завершают последовательно изучение с тойили иной степенью новизны и детальности усло-вий формирования, гидроморфологии, рассредо-

точения стока и морфодинамики русла средней инижней Оби. В ЯНАО Обь представляет собойраздвоенное русло, состоящее из двух основныхрукавов – Малой Оби, протекающей в левосто-ронней части днища долины, и Большой Оби – управого коренного берега, являющихся прямымпродолжением соответственно Малой и ГорнойОби на вышерасположенном участке реки. Рука-ва соединяются в 70 км от г. Салехарда, но здесьот Большой Оби ответвляется вправо протокаИгорская Обь, составляющая вместе с Обью ниж-нее звено раздвоенного русла. Отличительнаяособенность русла нижней Оби в пределах ЯНАО –относительная устойчивость, вследствие чего длярукавов характерна неизменность их конфигура-ции при незначительных изменениях параметровиз-за размыва берегов. На Большой Оби этомуспособствует расположение русла вдоль правоговедущего коренного берега, оказывающего ста-билизирующее влияние.

Для обоих основных рукавов раздвоенногорусла и участка реки выше г. Салехарда впервыедана оценка распространения морфодинамиче-ских типов русла и рассредоточения стока по ихдлине, отличающихся на Малой и Большой Оби,что связано, прежде всего, с различной водно-

Таблица 4. Параметры излучин (радиус кривизны r и ширина русла bp) Малой Оби на участке раздвоенного русла

Примечание. * В числителе – в верхнем крыле, в знаменателе – в нижнем крыле.

№

Излучина Параметры излучин

Серия Название Расстояние от устья, км (Карта …, 2014)

r, м bp, м

1976 г. 2014 г. 1976 г. 2014 г.

1 I Первая Восяховская 454–451.5 1850 1500 500 550

2 II Вторая Восяховская 449–447 1100 1025 250 275

3 Лебяжья 447–445.3 750 700 300 300

4 Илюшинская 445.3–444 700 750 525 425

5 III Войкаровская 437.5–435.5 1100 50 750 690

6 IV Вторая Войкаровская 428–424.5 750 680 370 440

7 б/н 424.5–422 440 425 380 350

8 V Первая Истоминская 416.5–415 825 780 330 250

9 Вторая Истоминская 415–413 550 480 300 330

10 Порысь-Гортская 413–408.5 690 600

11 Огневская 408.5–406 600 570 350 350

400*380

250*250

550


ЧАЛОВ и др.

стью рукавов (соотношение стока между ними1 : 2) и влиянием коренного берега на развитиерусла Большой Оби.

На Большой Оби преобладает прямолинейноенеразветвленное русло, формирующееся у право-го коренного берега с отдельными одиночнымиразветвлениями преимущественно 2-го порядка.Лишь в верхней части реки есть две свободные из-лучины (здесь коренной берег отошел от реки),вписанная излучина, опирающаяся на низкуюнадпойменную террасу, и две обтекающие излу-чины, огибающие изгибы коренных берегов, воз-ле которых имеются одиночные и односторонниеразветвления.

На Малой Оби преобладающим морфодина-мическим типом русла является меандрирующее,причем наиболее крутые синусоидальные излу-чины с нарушением условий безотрывного обте-кания берегов (правило Миловича) распростра-нены там, где от нее отходит Малая Горная Обь,образующая вторичное раздвоение русла. По всей

длине рукава его водность определяется также от-ветвлениями пойменных проток, забирающими всумме до 20% расхода воды в нем. Второй по рас-пространенности тип русла – прямолинейное не-разветвленное. Среди разветвлений встречаютсяодиночные, образованные элементарными, илималыми, островами, нередко осложняющими по-логие излучины, и односторонние, особенно ха-рактерные для нижней части рукава, где его руслорасширяется. При слиянии Малой и БольшойОби формируются разветвления типа “дельтывыполнения” на Малой Оби и “выдвижения” наБольшой Оби, что является следствием подпораво время половодья первой и бесподпорных усло-вий второй.

Свидетельство относительной устойчивостирусла – сравнительно невысокие темпы размываберегов: средние скорости их отступания менее3 м/год, и лишь на крутых излучинах максималь-ные значения достигают 10.7 м/год. При этом наМалой Оби, несмотря на ее меньшую водность,

Рис. 7. Следы спрямления излучин на пойме Малой Оби (космический снимок).



они больше, чем на Большой Оби. Установленызависимости скоростей размыва берегов от степе-ни развитости и радиусов кривизны излучин рус-ла и рукавов разветвлений, неодинаковые дляМалой и Большой Оби.

Выявленные закономерности, помимо обще-научного значения (закрыто белое пятно в геогра-фии русловых процессов), имеют большое значе-ние для разработки проектов использования вод-ных ресурсов и совершенствования водного пути.


Работа выполнена по планам НИР (госзадание) ка-федры гидрологии суши и научно-исследовательскойлаборатории эрозии почв и русловых процессовим. Н.И. Маккавеева МГУ имени М.В. Ломоносова(типизация русла, методология исследований), прифинансовой поддержке РНФ (проект № 18-17-00086 –натурные исследования, гидролого-морфодинамиче-ский анализ) и РФФИ (проекты № 20-35-90003/20 –размывы берегов и № 19-35-90101/19 – рассредоточе-ние стока и мутности воды в разветвлениях).


Авторы выражают благодарность руководству Ад-министрации “Обь-Иртышводпути” (руководительР.А. Чесноков) и ее филиала – Ямало-Ненецкогоокружного управления водных путей и судоходства(зам. начальника А.В. Моргунов) за техническое обес-печение исследований, а также команде теплохода“Лиман” за создание благоприятных условий для ихпроведения.

FUNDING

The paper was prepared according to the scientific re-search plans of the Department of Land Hydrology and theResearch Laboratory of Soil Erosion and Fluvial Processes(morphodynamic types, research methodology) and was fi-nancially supported by the Russian Science Foundation,project no. 18-17-00086 (field studies, hydrological andmorphodynamic analysis) and the Russian Foundation ofBasic Research, projects nos. 20-35-90003/20 (riverbankerosion) and 19-35-90101/19 (distribution of water runoffand water turbidity in the branches).

ACKNOWLEDGMENTS

The authors thank the management of the Ob-Irtysh-vodput Administration (headed by R.A. Chesnokov) and itsbranch office—the Yamalo-Nenets District Administrationof Waterways and Shipping (deputy A.V. Morgunov) for thetechnical support of the research, as well as the crew of aship “Liman” for creating favorable conditions for their re-alization.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫБеркович К.М. Обь // Реки и озера Мира. М.: Энцикло-

педия, 2012. С. 489–498.Герасимова А.С. Характеристика современных геоло-

гических процессов, развитых ы в долинах нижне-го течения рек Оби и Иртыша // Вест. Моск. ун-та.Сер. Биол., Почв., Геол., География. 1959. № 2.С. 103–111.

Голубцов Г.Б. Гидролого-морфологическая характери-стика островов разветвленных русел верхней Обии нижней Лены // Маккавеевские чтения 2019. М.:Географ. ф-тет МГУ, 2020. С. 21–32.

Давыдов Л.К. Гидрография СССР. Гидрография райо-нов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1955. Т. 2. 600 с.

Карта реки Обь от устья реки Иртыш до города Сале-хард. СПб.: ФБУ Администрация Волго-Балт,2014. 87 л.

Куракова А.А., Чалов Р.С. Морфология русла и размываберегов нижней Оби (в пределах ХМАО-Югры) //Вест. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 2020. № 6.С. 41–50.

Куракова А.А., Чалов Р.С. Размывы берегов на широт-ном участке средней Оби и их связь с морфологиейрусла // Географический вестн. 2019. № 3 (50).С. 34–47.

Львовская Е.А. Ретроспективный анализ, современноесостояние и оценка возможных изменений русло-вых процессов на больших реках севера ЕТР. Авто-реф. дис. … канд. геогр. наук. М.: МГУ, 2016. 30 с.

Маккавеев Н.И. Русло реки и эрозия в ее бассейне. М.:Изд-во АН СССР, 1955. 347 с.

Никитина Н.А. Русловые процессы в узлах слияниярек. Автореф. дис. … канд. геогр. наук. М.: МГУ,1989. 21 с.

Петров И.Б. Обь-Иртышская пойма (типизация и ка-чественная оценка земель). Новосибирск: Наука,1979. 136 с.

Попов И.В. Деформации речных русел и гидротехниче-ское строительство. Л.: Гидрометеоиздат, 1965. 328 с.

Смирнова В.Г. Гидролого-морфологический анализразветвленных русел рек Алтайского региона. Ав-трореф. дис. … канд. геогр. наук. Иркутск: ИГ СОРАН, 2002. 20 с.

Трепетцов Е.В. Деформации берегов р. Оби в Тюмен-ской области // Эрозия почв и русловые процессы.Вып. 3. М.: Изд-во МГУ, 1973. С. 276–284.

Трофимов В.Т. Инженерно-геологические условия за-падной части Западно-Сибирской низменности.Автореф. дис. … канд. геол.-минер. наук. М.: МГУ,1964. 25 с.

Чалов Р.С. Русловые процессы (русловедение). М.:ИНФРА-М, 2017. 569 с.

Чалов Р.С., Завадский А.С., Панин А.В. Речные излучи-ны. М.: Изд-во МГУ, 2004. 371 с.

Чалов Р.С., Камышев А.А., Куракова А.А., Завадский А.С.Особенности рассредоточения стока воды и взве-шенных наносов в раздвоенном русле нижней Оби(в пределах ХМАО-Югры) // Водные ресурсы.2020. Т. 48. № 1. 2021. С. 23–33.

552


ЧАЛОВ и др.

Hydrology-Morphodynamic Characteristics and Reforming the Branched Channelin the Lower Reaches of the Ob River (within the Yamalo-Nenets Autonomous Okrug)

R. S. Chalov1, *, A. S. Zavadskii1, **, A. A. Kamyshev1, ***, A. A. Kurakova1, ****,N. M. Mikhailova1, *****, and S. N. Ruleva1, ******

1Lomonosov Moscow State University, Faculty of Geography, Moscow, Russia*e-mail: [email protected]

**e-mail: [email protected]***e-mail: [email protected]

****e-mail: [email protected]*****e-mail: [email protected]

******e-mail: [email protected]

The article analyzes the conditions for the formation of the river channel and river morphology in the lowerreaches of the Ob River within the Yamalo-Nenets Autonomous Okrug. Despite its important economic andwater transport significance, the lower Ob River has remained practically unexplored until now. The geomor-phological structure of the valley determines the formation of a wide-floodplain channel. The floodplainreaches 50 km across and narrows to 10 km only near Salekhard. For the first time, the bifurcated channelappears within the Khanty-Mansi Autonomous Okrug. The beginning of the bifurcated channel within theYamalo-Nenets Autonomous Okrug is the Bolshoy Nyurik branch between the two main branches—MalayaOb and Bolshaya Ob. Numerous f loodplain channels branching off from the Malaya Ob reduce its water con-tent to 10% of the total water. This is accompanied by a change in the river morphology and the parametersof riverbends. At the same time, the intensity of riverbank erosion decreases. In addition to the riverbends onthe Malaya Ob, there are often segments of an unbranched channel. The Bolshaya Ob has an unbranchedchannel due to its location along the right valley side. Along with the data on water runoff dispersion, the dataon the distribution of suspended load along the branches are presented during the f lood. It is shown that itschange is greatly influenced by riverbanks erosion and the f loodplain branches, especially on the Malaya Ob.The obtained materials, in addition to general scientific value, are important for substantiating projects forwater management and water transport development of the Ob River.

Keywords: channel processes, bifurcated channel, riverbends, channel branches, water runoff distribution,suspended load

REFERENCESBerkovich K.M. Ob. In Reki i Ozera Mira [Rivers and Lakes

of the World]. Moscow: Entsiklopediya Publ., 2012,pp. 489–498. (In Russ.).

Chalov R.S. Ruslovye protsessy (ruslovedenie) [Channel Pro-cesses (Riverbed Science)]. Moscow: INFRA-M Publ.,2017. 569 p.

Chalov R.S., Kamyshev A.A., Kurakova A.A., Zavadskii A.S.The distribution of water and suspended sediment f lowduring spring f lood in the forked channel of the LowerOb (within Khanty-Mansi Autonomous Area). WaterResour., 2021, vol. 48, pp. 18–28. doi 10.1134/S0097807821010127

Chalov R.S., Zavadskii A.S., Panin A.V. Rechnye izluchiny[River Meanders]. Moscow: Mosk. Gos. Univ., 2004.371 p.

Davydov L.K. Gidrografiya SSSR [Hydrography of theUSSR]. Vol. 2: Gidrografiya raionov [Hydrography ofRegions]. Leningrad: LGU, 1955. 600 p.

Gerasimova A.S. Modern geological processes in the valleysof the lower reaches of the Ob and Irtysh rivers. Vestn.Mosk. Univ., Ser. Biol., Pochvovedenie, Geol., Geogr.,1959, no. 2, pp. 103–111. (In Russ.).

Golubtsov G.B. Hydrological and morphological charac-teristics of the islands of the branched channels of theupper Ob and Lower Lena. In Makkaveevskie chteniya[Makkaveev Readings]. Moscow: Fakul’tet Geogr.Mosk. Gos. Univ., 2020, pp. 21–32. (In Russ.).

Karta reki Ob’ ot ust’ya reki Irtysh do goroda Salekhard [Mapof the Ob River from the Mouth of the Irtysh River tothe City of Salekhard]. St. Petersburg: FBU Adminis-tratsiya Volgo-Balt, 2014. 87 p.

Kurakova A.A., Chalov R.S. Channel morphology andbank erosion in the lower reaches of the Ob river (with-in the KHMAO–Yugra Autonomous District). Vestn.Mosk. Univ., Ser. 5: Geogr., 2020, no. 6, pp. 41–50. (InRuss.).

Kurakova A.A., Chalov R.S. Shores erosion within latitudi-nal section of the middle Ob and its correlation withmorphology of the channel. Geogr. Vestn., 2019, vol. 50,no. 3, pp. 34–47. (In Russ.).

L’vovskaya E.A. Channels of the great rivers of the North-ern part of European Russia: retrospective analysis,current state, and possible changes. Extended Abstract ofCand. Sci. (Geogr.) Dissertation. Moscow: MoscowState Univ., 2016. 30 p.



Makkaveev N.I. Ruslo reki i eroziya v ee basseine [River Bedand Erosion in its Basin]. Moscow: AN SSSR, 1955.347 p.

Nikitina N.A. Channel processes at the junctions of rivers.Extended Abstract of Cand. Sci. (Geogr.) Dissertation.Moscow: Moscow State Univ., 1989. 21 p.

Petrov I.B. Ob’-Irtyshskaya poima (tipizatsiya i kachestven-naya otsenka zemel’) [Ob-Irtysh Flood-Land: Classifi-cation and Qualitative Assessment of Lands]. Novosi-birsk: Nauka Publ., 1979. 136 p.

Popov I.V. Deformatsii rechnykh rusel i gidrotekhnicheskoestroitel’stvo [River Channel Deformations and Hydrau-lic Engineering]. Leningrad: Gidrometeoizdat Publ.,1965. 328 p.

Smirnova V.G. Hydrological and morphological analysis ofbranched river channels in the Altai region. ExtendedAbstract of Cand. Sci. (Geogr.) Dissertation. Irkutsk: IGSB RAS, 1989. 20 p.

Trepettsov E.V. Deformation of the banks of the Ob river inthe Tyumen region. In Eroziya pochv i ruslovye protsessy[Soil Erosion and Channel Processes]. Moscow:MGU, 1973, vol. 3, pp. 276–284. (In Russ.).

Trofimov V.T. Engineering and geological conditions of thewestern part of the West Siberian plain. Extended Ab-stract of Cand. Sci. (Geogr.) Dissertation. Moscow: Mos-cow State Univ., 1964. 25 p.


554

ДОННЫЕ ОТЛОЖЕНИЯ РЕК ТЕХНОГЕННО НАРУШЕННЫХ ГЕОСИСТЕМ ВОСТОЧНОГО ДОНБАССА: СРАВНИТЕЛЬНАЯ ОЦЕНКА

УРОВНЯ ЗАГРЯЗНЕНИЯ ТЯЖЕЛЫМИ МЕТАЛЛАМИ ПО ОТЕЧЕСТВЕННЫМ И ЗАРУБЕЖНЫМ КРИТЕРИЯМ

© 2021 г. В. Е. Закруткинa, В. Н. Решетнякa, b, О. С. Решетнякa, c, *, Е. В. Гибковa

aЮжный федеральный университет, Ростов-на-Дону, РоссияbВсероссийский научно-исследовательский геологоразведочный институт угольных месторождений,

Ростов-на-Дону, РоссияcГидрохимический институт, Ростов-на-Дону, Россия



Изучено распределение тяжелых металлов в донных отложениях рек в пределах техногенно нару-шенных геосистем Восточного Донбасса (в бассейнах Северского Донца и Тузлова). Содержаниетяжелых металлов варьируется в широких пределах. При этом наибольшие концентрации характер-ны для железа и марганца, наименьшие – для свинца и кобальта. Для оценки уровня загрязнениядонных отложений тяжелыми металлами использована выделенная из них пелитовая фракция, ко-торая не только доминирует в большинстве проб донных осадков, является концентратором боль-шинства тяжелых металлов, но, что очень важно, обладает наилучшими индикаторными свойства-ми при характеристике загрязненности речных экосистем. В работе использованы общепринятыеотечественные и зарубежные показатели – суммарный показатель загрязнения (Zc), факторы за-грязнения (Cf) и степень загрязнения (Cd), индекс геоаккумуляции (Igeo), а в качестве условного фо-на для пелитовой фракции использовались кларки глин и глинистых сланцев. Уровень загрязнен-ности тяжелыми металлами донных отложений рек в бассейнах Северского Донца и Тузлова отно-сится к категории “умеренный” по Cd, “низкий” или переходный “от низкого до умеренного” поиндексу геоаккумуляции и “слабый” по Zc. В целом же в бассейне Тузлова загрязненность металла-ми донных отложений выше, чем в бассейне Северского Донца, что связано с более интенсивнойтехногенной нагрузкой. Результаты использования различных подходов оказались вполне сопоста-вимым, и в целом уровень загрязненности донных отложений рек в пределах техногенно нарушен-ных геосистем Восточного Донбасса можно охарактеризовать как низкий.

Ключевые слова: бассейн Тузлова, бассейн Северского Донца, пелитовая фракция, суммарный пока-затель загрязнения, индекс геоаккумуляцииDOI: 10.31857/S2587556621040130

ВВЕДЕНИЕКак известно, донные отложения являются

важнейшим элементом аквальных ландшафтов ислужат конечным звеном местных ландшафтныхсопряжений. Считается, что по их составу можносудить о геохимических особенностях природнойсреды и степени техногенной нагрузки на ланд-шафты всего водосбора. В то же время донные от-ложения играют двоякую роль, являясь одновре-менно и аккумулятором загрязняющих веществи, при определенных условиях, источником вто-ричного загрязнения воды (Закруткин и др.,2020а, б; Решетняк, Закруткин, 2016). В послед-нее время на фоне усиливающейся антропоген-

ной нагрузки на водные экосистемы суши кон-центрации различных загрязняющих веществ вдонных отложениях на порядок выше, чем ихконцентрация в водной толще, и особенно это ха-рактерно для территорий с развитой промышлен-ностью.

Территория восточной части Донецкогоугольного бассейна (сокращенно – ВосточныйДонбасс) с физико-географической точки зренияразделяется на три зоны: северную, соответству-ющую бассейну Северского Донца, центральную(водораздельный Донецкий Кряж) и южную,включающую бассейн р. Тузлов.

УДК 504.064

ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЕ И ГЕОЭКОЛОГИЯ


ДОННЫЕ ОТЛОЖЕНИЯ РЕК ТЕХНОГЕННО НАРУШЕННЫХ ГЕОСИСТЕМ 555

Бассейн Северского Донца располагается в зо-не умеренно-засушливого подтипа степных ланд-шафтов, геологический фундамент которых об-разован толщей пород каменноугольного возрас-та – песчаниками, глинистыми сланцами,известняками и ископаемыми углями. В геомор-фологическом отношении это допалеоген- и па-леоген-четвертичная грядово-холмистая равнинас сильным овражно-балочным расчленением наскладчатом основании. Преобладающими типа-ми почв являются южные и обыкновенные чер-ноземы (Закруткин и др., 2016).

В бассейне р. Тузлов основу геоморфологиче-ского строения составляет плиоценовые и чет-вертичные равнины с умеренным овражно-ба-лочным расчленением на моноклинально залега-ющих породах палеоген-неогенового возраста, всоставе которых преобладают известняки-раку-шечники и аллювиальные пески. В северной ча-сти на поверхность выходят породы карбона ана-логичные по литологическому составу породамбассейна Северского Донца. Малое количествоосадков, наряду с высокой испаряемостью опре-делило преобладание здесь засушливого подтипастепных ландшафтов, развивающихся на черно-земах обыкновенных (Закруткин и др., 2016).

Среди перечисленных природных факторов,влияющих на распределение химических элемен-тов в ландшафте, особого внимания заслуживаетсостав выходящих на дневную поверхность гор-ных пород, определяющий региональный геохи-мический фон поверхностных вод и донных отло-жений, а также других компонентов окружающейприродной среды.

С геохимической точки зрения ВосточныйДонбасс представляет собой природно-техноген-ную аномальную зону, природные комплексы ко-торой на протяжении длительного времени испы-тывают значительную антропогенную нагрузку, вобщей доле которой основную роль играют объектыдобычи и переработки угля (Закруткин и др., 2016).

Негативное влияние на природную среду рез-ко усилилось в последние десятилетия в связи среструктуризацией угольной промышленности,которая предусматривала ликвидацию нерента-бельных шахт. К началу реструктуризации в Во-сточном Донбассе действовало 59 шахт, из нихбольшая часть (47) была закрыта. При этом45 шахт были ликвидированы путем затопления итолько 2 – способом “сухой консервации”. За-крытие шахт осуществлялось на фоне глубокогоэкономического кризиса 1990-х годов, в связи счем мероприятия по снижению экологическихпоследствий проводились крайне ограничено,без единого системного подхода. Это в конечномсчете привело к тому, что вместо оздоровленияэкологической обстановки, ожидавшейся при ре-структуризации угольной отрасли, произошло ее

ухудшение. В результате затопления нерента-бельных шахт массовым явлением стал самоиз-лив высокоминерализованных техногенных водна дневную поверхность, что оказывало суще-ственное влияние на качество речных вод (Гиб-ков и др., 2020; Закруткин и др., 2016).

В большей степени подобному влиянию под-вержены малые реки. С шахтными водами в рекипоступает огромное количество тяжелых метал-лов, среди которых соединения железа, марганца,стронция, меди, а также сульфатов. При этом ме-няется химический состав не только водной тол-щи, но и донных отложений, происходит преобра-зование и минерального состава донных осадков.

ОБЪЕКТЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯИсследования донных отложений рек Восточ-

ного Донбасса проводились в период 2014–2019 гг.В качестве объектов исследования выбраны рекидвух бассейнов: Северского Донца (Калитва,Кундрючья, Быстрая, Лихая, Большая Гнилуша,Большая и Малая Каменка) и Тузлова (Большойи Малый Несветай, Аюта, Грушевка, Кадамовка иАтюхта), испытывающие разный уровень антро-погенного воздействия.

Особое внимание уделялось малым рекам ре-гиона, так как они имеют низкую самоочищае-мость и являются чувствительным индикаторомобщего экологического состояния водосборныхтерриторий. Именно на водосборах малых рек на-чинают формироваться негативные изменения вокружающей природной среде (Закруткин и др.,2020а).

Отбор проб донных отложений проводили встворах, расположенных в верховьях рек, научастках выше влияния источников загрязнения;в низовьях рек для оценки суммарного влиянияразличных техногенных источников загрязненияна водосборах, а также в районах расположенияобъектов угледобывающей промышленности(действующие и ликвидированные шахты, местасброса шахтных вод и т.п.). Схема расположениястворов представлена на рис. 1.

В связи с неоднородностью донных отложе-ний в каждом створе производили отбор несколь-ких проб, обычно от 3 до 5. Опробование донныхотложений осуществлялось преимущественно изверхнего слоя мощностью 10–20 см. Предполага-ется, что именно в этом диапазоне содержащиесяв донных отложениях загрязняющие вещества бу-дут наиболее активно взаимодействовать с вод-ной толщей рек. На небольших и неглубоких во-дотоках отбирали пробы по поперечному профи-лю реки, на средних – у уреза воды в местахвидимой аккумуляции наносов.

Отбор проб для проведения эколого-геохими-ческих исследований донных отложений прово-

556


ЗАКРУТКИН и др.

дили согласно нормативным документам(ГОСТ 17.1.5.01-80) с использованием дночерпа-теля и ручных пробоотборников. Масса отбирае-мых проб в каждом створе составляла от 1000 до1500 г. После морфологического описания пробыдонных осадков были высушены до воздушно-су-хого состояния. Далее был произведен грануло-метрический анализ осадка, определен мине-ральный состав выделенных фракций. Подготов-ленные подобным образом пробы передавались в

лабораторию для определения содержания тяже-лых металлов методом атомно-абсорбционнойспектрометрии с использованием атомно-аб-сорбционного спектрометра “Квант-2АТ”.

Для оценки степени загрязненности донныхотложений рек Восточного Донбасса были ис-пользованы следующие общепринятые отече-ственные и зарубежные показатели: суммарныйпоказатель загрязнения Zc (Сает и др., 1990;

Рис. 1. Схема расположения пунктов отбора проб донных отложений рек Восточного Донбасса.

Донецк

Северский Донец

Б. Кам

енка

М. К

амен

ка

Украина

Каменск-Шахтинский

Зверево

Б. Г

нилу

ша

Лихая

Кали

тва

Белая Калитва

Быстра

я

1

2

3

45

6

7

8

9

10

11

12

13

1415

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

3233

34

35

36

3738

39

Красный Сулин

Новошахтинск

Кундрючья

Усть-Донецк

Дон

Кер

чик

Кад

амов

ка

Шахты

Атю

хта

Груш

евка

Аюта

Новочеркасск

Б. Н

есве

тай

М. Н

есве

тай

Тузлов

Аксай

Ростов-на-Дону

Условные обозначения: пункты отбора проб

донных отложений

угольные шахты

Местоположение Восточного Донбасана карте России



Янин, 2002), факторы загрязнения (contaminationfactors, Cf) и степень загрязнения (degree of con-tamination, Cd), предложенные в (Hakanson, 1980),индекс геоаккумуляции (Geoaccumulation index,Igeo) (Müller, 1969). Несмотря на то, что данныекритерии разработаны много лет назад, они досих пор не потеряли своей актуальности и широ-ко используются в последнее время (Abrahim,Parker, 2008; Cao et al., 2014; Nasrabadi et al., 2010;Pazi, 2016; Raza et al., 2016).

Фактор загрязнения (Cf) представляет собойотношение концентрации элемента в исследуе-мых донных отложениях к его доиндустриально-му (фоновому) содержанию или кларку элементав определенной части литосферы или земной ко-ры в целом (Hakanson, 1980) и рассчитывается поформуле (1):

(1)

где CX – содержание элемента в исследуемых дон-ных отложениях, Cb – фоновое содержание иликларк элемента.

Факторы концентрации по элементам дляопределенного Cd створа используются при под-счете степени загрязненности донных отложений(Cd), которая определяется по формуле (2):

(2)

Для оценки уровня загрязнения донных отло-жений разработана шкала (Hakanson, 1980), кото-рая соотносит получаемые значения с уровнемзагрязнения донных отложений. Если в исследо-вании использованы данные по 8 элементам, токритерии оценки следующие: при Cd < 8 уровеньзагрязнения – слабый, 8 < Cd < 16 – умеренный,16 < Cd < 32 – значительный и при Cd > 32 – оченьвысокий.

= ,Xf

b

CCC

==

8

1

. id f

i

C C

Индекс геоаккумуляции (Igeo), предложенныйв (Müller, 1969), позволяет оценить степень за-грязнения донных отложений элементами пошкале из семи классов на основе увеличения чис-ловых значений индекса. Этот индекс рассчиты-вается следующим образом согласно формуле (3):

(3)

где CX – содержание элемента в исследуемых дон-ных отложениях, Cb – фоновое содержание иликларк элемента.

Коэффициент 1.5 вводится для минимизациивлияния возможных вариаций фоновых значе-ний содержания элемента в донных отложениях.Шкала оценки загрязнения донных отложенийрек по индексу геоаккумуляции представлена втабл. 1. Обращает на себя внимание тот факт, что вэтой шкале помимо основных градаций уровня за-грязненности (низкий – умеренный – высокий –чрезвычайно высокий) присутствуют также ипромежуточные, характеризующие переход отодного состояния к другому. Значениям индексовгеоаккумуляции изучаемых элементов по створамприсваивается соответствующее значение классаIgeo, после чего по минимальному и максимально-му значениям класса присваивается характери-стика качества донных отложений в целом дляствора (реки), например, 0–3, “от низкого доумеренного и высокого”.

В нашей стране оценка уровня загрязненностидонных отложений осуществляется в основном всоответствии с рекомендациями, разработанны-ми в Институте минералогии, геохимии и кристал-лохимии редких элементов (ИМГРЭ) (Сает и др.,1990; Янин, 2002).

При этом на первом этапе для характеристикитехногенных геохимических аномалий в донныхотложениях рек рассчитываются коэффициентыконцентрации (Kс) химических элементов (отно-сительно их фоновых содержаний) для определе-

= 2 log ,1.5

Xgeo

b

CIC

Таблица 1. Шкала оценки загрязненности донных отложений рек по индексу геоаккумуляции (Igeo) по (Abrahim,Parker, 2008)

Класс Значениe Igeo

Характеристика уровня загрязненности донных отложений

0 <0 Низкий

1 0–1 От низкого до умеренного

2 1–2 Умеренный

3 2–3 От умеренного до высокого

4 3–4 Высокий

5 4–5 От высокого до чрезвычайно высокого

6 >5 Чрезвычайно высокий

558



ния формулы геохимической ассоциации, вклю-чающей элементы со значениями Kс не менее 1.5(предполагается, что концентрация элемента в1.5 раза превышающая фон, превосходит природ-ную вариацию, т.е. является минимально-ано-мальным содержанием). На втором этапе опре-деляется суммарный показатель загрязнения Zc,представляющий собой сумму коэффициентовконцентрации (Kс) элементов, входящих в гео-химическую ассоциацию, согласно формуле (4):

(4) (4)

где Кс – коэффициенты концентрации элемен-тов; n – количество элементов, входящих в геохи-мическую ассоциацию.

С учетом того, что донные отложения рек бас-сейнов Северского Донца и Тузлова характеризу-ются большим разнообразием гранулометриче-ского состава, который, несомненно, оказываетсущественное влияние на содержание микроэле-ментов, нами для сравнения степени загрязнен-ности донных отложений в разных речных ство-рах использованы не валовые пробы, а выделен-ные из них пелитовые фракции размером менее0.01 мм. Это оправдано по ряду причин. Во-пер-вых, пелитовая составляющая доминирует вбольшинстве проб донных осадков. Во-вторых,она является основным носителем большинстваизученных элементов. В-третьих, именно пели-товая фракция, находясь в наиболее длительномконтакте с водной средой, лучше всего сохраняетинформацию о ее состоянии. И, наконец, изучаяпелитовую фракцию донных отложений рек Во-сточного Донбасса, мы соблюдаем основное тре-бование в сравнительной геохимии – однород-ность выборки (Гибков и др., 2020).

В качестве условного фона для пелитовойфракции использовались кларки глин и глини-стых сланцев (Turekian, Wedepohl, 1961), посколь-ку определение достоверных параметров регио-нального фона в пределах техногенно нарушен-ных геосистем представляет собой чрезвычайносложную, а иногда и нерешаемую задачу.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕКак показали исследования, донные осадки

большинства рек Восточного Донбасса по грану-лометрическому составу представлены слабодифференцированным псаммит-алеврит-пелито-вым материалом. При этом в речных осадках бас-сейна Северского Донца, как правило, преобладаетпесчано-алевритовый компонент (12–92%, в сред-нем 54%), а в бассейне Тузлова – пелитовый (34–76%, в среднем 65%), что подтверждается данны-ми на рис. 2, где демонстрируется положение фи-гуративных точек донных отложений в том или

( )=

= − −1

1 ,n

c ci

Z K n

ином поле диаграммы Шеппарда. Из нее видно,что донные осадки бассейна Тузлова в большейстепени сосредоточены в переходной от песков кглинам зоне, в то время как осадки рек Северско-го Донца характеризуются более разнороднымсоставом.

Минеральный состав донных осадков отлича-ется большим разнообразием. Пелитовая ихфракция состоит преимущественно из глинистыхминералов (гидрослюды с примесью монтморил-лонита и каолинита). В подчиненных количе-ствах присутствуют чешуйки слюд, современноеорганическое вещество, кальцит и частицы угля(Закруткин и др., 2016).

Песчано-алевритовая фракция донных отло-жений представлена в основном зернами кварцаи полевого шпата. В отдельных реках в заметномколичестве (до 10% в бассейне Северского Донцаи до 18% в бассейне Тузлова) присутствуют мел-кие обломки песчаника, углистых аргиллитов,алевролитов, карбонатов и кремнистых пород.

В составе тяжелой фракции преобладают тер-ригенные минералы (ильменит, магнетит и гема-тит), на долю которых приходится в среднем 75%от общего состава фракции для рек бассейна Се-верского Донца и 80% – для бассейна Тузлова. Кгруппе второстепенных относятся циркон, рутил,кианит, ставролит, турмалин. Существенно режевстречаются мусковит, биотит, амфиболы, хро-мит и хромшпинелиды (Закруткин и др., 2016).

В распределении тяжелых металлов в донныхосадках изучаемых рек обнаружены как общиечерты, так и некоторые различия. Так, в донныхотложениях в бассейне Северского Донца уста-новлены следующие содержания элементов(76 проб) в порядке их убывания: железа – от 5500до 26600 мг/кг (в среднем 17647 мг/кг), марганца –от 170 до 4000 мг/кг (1041 мг/кг), никеля – от 13 до300 мг/кг (75 мг/кг), цинка – от 42 до 300 мг/кг(116 мг/кг), хрома – от 36 до 150 мг/кг (79 мг/кг),меди – от 15 до 100 мг/кг (42 мг/кг), свинца – от10 до 57 мг/кг (32 мг/кг) и кобальта – от 5 до50 мг/кг (21 мг/кг).

В донных отложениях бассейна Тузлова(74 пробы) также доминируют железо (14800–39200 мг/кг, в среднем 30739 мг/кг) и марганец(414–3400 мг/кг, в среднем 1145 мг/кг), а в наи-меньших количествах присутствуют свинец (10–107 мг/кг, в среднем 30 мг/кг) и кобальт (7–28 мг/кг, в среднем 16 мг/кг), но иначе выглядитпоследовательный ряд остальных элементов:хром (91–840 мг/кг, в среднем 256 мг/кг), цинк(43–300 мг/кг, в среднем 121 мг/кг), медь (17–200 мг/кг, в среднем 58 мг/кг) и никель (22–116 мг/кг, в среднем 57 мг/кг).

Сравнивая речные бассейны между собой,следует подчеркнуть, что концентрации металловв донных отложениях рек бассейна Тузлова вы-



ше, чем в бассейне Северского Донца. Связаноэто, в первую очередь, с более высокой техноген-ной нагрузкой в бассейне Тузлова и бóльшим не-гативным влиянием техногенных шахтных вод –основного источника загрязнения малых рек, очем подробнее будет сказано ниже.

Факторы загрязнения и степень загрязненияНа основе концентраций элементов в пелито-

вой фракции были рассчитаны факторы загряз-нения по каждому элементу, сумма значений ко-торых дает возможность судить о степени загряз-нения донных отложений. Результаты расчетовданных показателей приведены в табл. 2. Из неевидно, что для рек бассейна Северского Донцазначения фактора загрязнения, превышающие1.0, характерны для следующих металлов: Pb (повсем рекам); Zn (по 5 рекам); Mn и Co (по 4 ре-кам); по остальным элементам – в единичныхслучаях. Исключением является Fe, для которогоне выявлено превышения кларка ни в одномстворе. В среднем по бассейну наибольшие значе-ния факторов загрязнения характерны дляPb (1.7), Mn (1.3), Zn (1.2) и Co (1.1), для осталь-ных элементов они не превышают 1.0.

Несколько отличается распределение значе-ний фактора загрязнения донных отложений ме-

таллами в бассейне Тузлова. Как видно из данныхтабл. 2, здесь наибольшим значением данного по-казателя отличается Cr (в среднем 2.7), что отме-чено во всех семи реках бассейна. Далее следуетPb, превышение которого над кларком (в среднемв 1.5 раза) наблюдается во всех реках, кроме Туз-лова. Остальные элементы в зависимости от сред-них значений данного показателя, превышающих1.0, располагаются в такой последовательности:Cu (1.4), Zn (1.3), Mn (1.2).

Сравнение значений факторов загрязненияметаллами донных отложений показало, что какпо абсолютным их значениям, так и по степенизагрязнения ситуация несколько хуже в бассейнеТузлова, где данные показатели выше, чем в бас-сейне Северского Донца.

Индекс геоаккумуляцииРезультаты расчета данного индекса (табл. 3)

показали, что среди рек бассейна СеверскогоДонца наиболее загрязненной является БольшаяГнилуша, донные отложения которой характери-зуются “умеренным” уровнем загрязненности поMn и переходным – “от низкого до умеренного”по пяти элементам из восьми. Для остальных рекотклонения от “низкого” уровня загрязненностинаблюдаются только по 1–2 элементам, чаще всего

Рис. 2. Гранулометрический состав донных отложений рек Восточного Донбасса (Гибков и др., 2020).

бассейн р. Северский Донeц бассейн р. Тузлов

Песок

Песок

100

100

100

90

90

90

80

80

80

70

70

70

60

60

60

50

50

50

40

40

40

30

30

30

20

20

20

10

10

10

Алевр

итис

тый

песо

к

Пес

чани

стый

алев

рит

Алеврит

Алеврит

Глинистый алеврит Алевритистая глина Глина

Глина

Суглинок

Супесь

560



по Pb. Уровень загрязненности донных отложенийрек в бассейне Северского Донца тяжелыми метал-лами можно в целом оценить как “низкий”.

Для рек бассейна Тузлова значения индексовгеоаккумуляции выше, чем для рек бассейна Се-верского Донца, особенно по хрому (см. табл. 3).Для большинства рек бассейна Тузлова по этомуэлементу наблюдается переходный уровень за-грязненности от “низкого к умеренному” или“умеренный”. Наиболее загрязненными являют-ся рр. Атюхта и Грушевка, в донных отложенияхкоторых отклонение от “низкого” уровня выяв-лено по трем элементам.

Таким образом, при использовании зарубеж-ных показателей получается очень близкая кар-тина: наименее загрязненными являются донныеотложения рр. Калитва, Быстрая, Северский До-нец в бассейне Северского Донца и р. Кадамовкав бассейне Тузлова. Самыми загрязненными со-ответственно являются донные осадки рр. Боль-шая Гнилуша и Грушевка. В целом же уровень за-грязненности донных отложений рек обоих бас-

сейнов характеризуется как “умеренный” (по Cd),“низкий” или переходный “от низкого до уме-ренного” (по Igeo). Однако при этом для бассейнаСеверского Донца загрязненность металламидонных отложений в среднем ниже, чем для бас-сейна Тузлова.

Суммарный показатель Zc

Для оценки степени загрязненности донныхосадков по этому показателю использовались со-держания того же набора элементов в пелитовойфракции, что и при оценке по зарубежным крите-риям. В результате проведенных расчетов выяв-лено, что уровень загрязненности донных отло-жений рек в данном регионе преимущественнослабый и только в рр. Грушевка и Кадамовка от-мечается средняя степень загрязненности речныхосадков (табл. 4).

Сравнительная оценка уровней загрязненно-сти донных отложений тяжелыми металлами сиспользованием отечественных и зарубежных

Таблица 2. Значения факторов загрязнения (Cf) и степеней загрязнения (Cd) донных отложений рек ВосточногоДонбасса

Примечание. Цветом выделен уровень загрязнения донных отложений: зеленый – слабый; желтый – умеренный.

РекаCf

CdFe Co Mn Cu Ni Pb Zn Cr

Бассейн Северского Донца

Большая Каменка 0.5 1.2 1.3 1.0 1.0 2.4 1.3 1.0 9.8

Малая Каменка 0.4 1.0 0.8 0.9 0.8 2.2 1.3 0.9 8.3

1.110.14.15.14.14.11.29.14.0яахиЛ

8.46.06.02.15.05.04.05.03.0автилаК

2.68.09.05.15.07.07.07.04.0яартсыБ

0.90.13.19.10.18.03.12.14.0яьчюрднуК

Большая Гнилуша 0.4 1.9 3.2 1.5 2.6 1.6 2.2 1.3 14.6

Северский Донец 0.1 0.3 0.3 0.4 0.3 1.0 0.9 0.5 3.8

Среднее по бассейну 0.4 1.1 1.3 0.9 1.0 1.7 1.2 0.9 8.5

Бассейн Тузлова

Большой Несветай 0.6 0.7 2.0 0.7 0.6 1.4 0.9 1.5 8.5

Малый Несветай 0.6 1.2 2.0 0.7 1.2 1.2 1.2 3.2 11.2

7.110.43.17.28.00.17.07.07.0атюА

7.010.36.10.29.03.15.07.07.0атхютА

8.317.45.13.10.16.11.29.08.0аквешурГ

2.63.17.01.16.06.07.06.06.0аквомадаК

7.011.11.29.08.09.38.01.1–волзуТ

Среднее по бассейну 0.7 0.8 1.2 1.4 0.8 1.5 1.3 2.7 10.4



подходов показала вполне сопоставимые резуль-таты. В целом уровень загрязненности донныхотложений рек в бассейнах Северского Донца иТузлова характеризуется как “слабый” (по Zc),“умеренный” или переходный “от низкого доумеренного” (по Cd и Igeo) (см. табл. 4) с тенденци-ей ухудшения гидроэкологической ситуации вбассейне Тузлова. Это обусловлено, в первуюочередь, различиями в степени техногенного воз-действия на водосборах. Так, в бассейне Тузловаконцентрируется бóльшее количество действую-щих и ликвидированных шахт, и, по нашим дан-ным (Закруткин и др., 2010), в притоки Тузловаежегодно сбрасывается около 363375 т различныхзагрязнителей, в том числе макрокомпонентов(сульфатов, ионов натрия и калия, хлоридов игидрокарбонатов) и микрокомпонентов (железа,марганца, меди, стронция, алюминия и др.), чтопочти в 9 раз выше суммарного количества за-грязняющих веществ, поступающих в бассейнСеверского Донца (42128 т/год).

ВЫВОДЫ

1. Химический состав донных отложений тех-ногенно нарушенных геосистем Восточного Дон-басса (в пределах водосборов рр. Северский До-нец и Тузлов) характеризуется схожим наборомэлементов (тяжелых металлов), концентрациякоторых варьирует в широких пределах. Наи-большее содержание металлов в донных отложе-ниях рек обоих бассейнов принадлежит железу имарганцу, наименьшее – свинцу и кобальту. В це-лом концентрация металлов в донных отложени-ях рек бассейна Тузлова выше, чем в бассейне Се-верского Донца.

2. Оценка загрязненности донных отложенийтяжелыми металлами с использованием различ-ных показателей (Zc, Cd и Igeo) позволяет отнестиих преимущественно к слабому или низкомууровню. В целом же в бассейне Тузлова загряз-ненность металлами донных отложений выше,чем в бассейне Северского Донца, что связано сболее интенсивной техногенной нагрузкой.

Таблица 3. Индексы геоаккумуляции (Igeo) металлов в донных отложениях рек Восточного Донбасса

Примечание. Цветом выделен уровень загрязнения донных отложений по Igeo согласно табл. 1.

РекаIgeo

Интервал IgeoFe Co Mn Cu Ni Pb Zn Cr

Бассейн Северского Донца

Большая Каменка –1.53 –0.38 –0.18 –0.53 –0.56 0.69 –0.16 –0.58 0–1

Малая Каменка –1.79 –0.65 –0.87 –0.80 –0.84 0.53 –0.16 –0.70 0–1

Лихая –1.78 0.31 0.51 –0.11 –0.10 –0.01 –0.06 –0.62 0–1

Калитва –2.54 –1.46 –1.76 –1.48 –1.58 –0.29 –1.21 –1.32 0

Быстрая –1.98 –1.01 –1.15 –1.02 –1.51 –0.04 –0.78 –0.84 0

Кундрючья –1.74 –0.37 –0.18 –0.83 –0.60 0.37 –0.22 –0.63 0–1

Большая Гнилуша –1.83 0.36 1.08 0.02 0.80 0.05 0.52 –0.22 0–2

Северский Донец –3.35 –2.11 –2.57 –1.95 –2.44 –0.53 –0.76 –1.70 0

Среднее –2.07 –0.66 –0.64 –0.84 –0.86 0.10 –0.35 –0.83 0–1

Бассейн Тузлова

Большой Несветай –1.36 –1.08 0.40 –1.11 –1.21 –0.07 –0.77 0.02 0–1

Малый Несветай –1.41 –0.37 0.41 –1.05 –0.38 –0.33 –0.33 1.09 0–2

Аюта –1.1 –1.17 –1.17 –0.66 –0.96 0.85 –0.26 1.41 0–2

Атюхта –1.03 –1.12 –1.45 –0.22 –0.76 0.40 0.10 1.00 0–2

Грушевка –0.96 –0.75 0.46 0.10 –0.60 –0.16 –0.01 1.63 0–2

Кадамовка –1.37 –1.34 –1.14 –1.27 –1.29 –0.50 –1.08 –0.18 0

Тузлов –0.51 –0.87 1.37 –0.89 –0.78 0.49 –0.43 0–2–Среднее –1.20 –0.91 –0.48 –0.40 –0.87 –0.08 –0.26 0.65 0–1

562



3. Результаты использования различных под-ходов оказались вполне сопоставимыми, и в це-лом уровень загрязненности донных отложенийрек в пределах техногенно нарушенных геосистемВосточного Донбасса можно охарактеризоватькак “низкий” или “от низкого до умеренного”.

Полученные результаты могут быть в дальней-шем использованы для разработки и совершен-ствования региональной системы оценки каче-ства воды и донных отложений рек ВосточногоДонбасса, а также для оценки экологическогориска для населения, активно использующегоречные воды в качестве источника питьевого во-доснабжения и в технических целях.


Гибков Е.В., Закруткин В.Е., Решетняк В.Н., Решет-няк О.С. Эколого-геохимические особенностидонных отложений рек Восточного Донбасса //Изв. ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Есте-ственные науки. 2020. № 1. С. 36–46.

Закруткин В.Е., Гибков Е.В., Решетняк О.С., Решет-няк В.Н. Донные отложения как индикатор пер-вичного и источник вторичного загрязнения реч-ных вод углепромышленных территорий Восточ-ного Донбасса // Изв. РАН. Сер. геогр. 2020a. Т. 84.№ 2. С. 259–271.

Закруткин В.Е., Иваник В.М., Гибков Е.В. Эколого-гео-графический анализ рисков реструктуризации

угольной промышленности в Восточном Донбассе //Изв. РАН. Сер. геогр. 2010. № 5. С. 94–102.

Закруткин В.Е., Коронкевич Н.И., Шишкина Д.Ю., Дол-гов С.В. Закономерности антропогенного преобра-зования малых водосборов степной зоны Юга Рос-сии. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. ун-та, 2004. 252 с.

Закруткин В.Е., Решетняк О.С., Бакаева Е.Н. Гидро-экологические особенности поверхностных водуглепромышленных территорий Восточного Дон-басса // Изв. РАН. Сер. геогр. 2020б. Т. 84. № 3.С. 451–460.

Закруткин В.Е., Скляренко Г.Ю., Бакаева Е.Н., Решет-няк О.С., Гибков Е.В., Фоменко Н.Е. Поверхност-ные и подземные воды в пределах техногенно на-рушенных геосистем Восточного Донбасса: фор-мирование химического состава и оценкакачества: монография. Ростов-на-Дону: Изд-воЮжного федерального ун-та, 2016. 172 с.

Решетняк О.С., Закруткин В.Е. Донные отложениякак источник вторичного загрязнения речных водметаллами (по данным лабораторного экспери-мента) // Изв. ВУЗов. Северо-Кавказский регион.Естественные науки. 2016. № 4. С. 102–109.

Сает Ю.Е., Ревич Б.А., Янин Е.П. и др. Геохимия окру-жающей среды. М.: Недра, 1990. 335 с.

Янин Е.П. Техногенные геохимические ассоциации вдонных отложениях малых рек (состав, особенно-сти, методы оценки). М.: ИМГРЭ, 2002. 52 с.

Abrahim G.M.S., Parker R.J. Assessment of heavy metal en-richment factors and the degree of contamination inmarine sediments from Tamaki Estuary, Auckland,

Таблица 4. Загрязненность донных отложений рек Восточного Донбасса тяжелыми металлами по различнымпоказателям

Река Zc

Уровень загрязненности донных отложений по индексу:

Zc Cd Igeo

Бассейн Северского ДонцаБольшая Каменка 6.0 Слабый Умеренный От низкого до умеренногоМалая Каменка 5.4 Слабый Умеренный От низкого до умеренногоЛихая 7.7 Слабый Умеренный От низкого до умеренногоКалитва 2.4 Слабый Слабый НизкийБыстрая 3.1 Слабый Слабый НизкийБольшая Гнилуша 11.9 Средний Умеренный От низкого до умеренногоКундрючья 5.2 Слабый Умеренный От низкого до умеренногоСеверский Донец 1.0 Слабый Слабый Низкий

Бассейн ТузловаБольшой Несветай 4.4 Слабый Умеренный От низкого до умеренногоМалый Несветай 6.3 Слабый Умеренный От низкого до умеренногоАюта 7.2 Слабый Умеренный От низкого до умеренногоАтюхта 6.9 Слабый Умеренный От низкого до умеренногоГрушевка 14.1 Средний Умеренный От низкого до умеренногоКадамовка 2.8 Слабый Слабый НизкийТузлов 5.9 Слабый Умеренный От низкого до умеренного



New Zealand // Environ. Monit. Assess. 2008. Vol. 36.P. 227–238.

Cao X., Shao Y., Deng W. et al. Spatial distribution and po-tential ecologic risk assessment of heavy metals in thesediments of the Nansi Lake in China // Environ.Monit. Assess. 2014. Vol. 186. P. 8845–8856.

Hakanson L. Ecological risk index for aquatic pollutioncontrol, a sedimentological approach // Wat. Res.1980. Vol. 14. P. 975–1001.

Müller G. Index of geoaccumulation in the sediments of theRhine River // Geojournal. 1969. Vol. 2. P. 108–118.

Nasrabadi T., Nabi Bidhendi G., Karbassi A. et al. Evaluatingthe efficiency of sediment metal pollution indices in in-

terpreting the pollution of Haraz River sediments,southern Caspian Sea basin // Environ. Monit. Assess.2010. Vol. 171. P. 395–410.

Pazi I. Assessment of heavy metal contamination in Can-darli Gulf sediment, Eastern Aegean Sea // Environ.Monit. Assess. 2011. Vol. 174. P. 199–208.

Raza A., Farooqi A., Javed A. et al. Distribution, enrichment,and source identification of selected heavy metals in sur-face sediments of the Siran River, Mansehra, Pakistan //Environ. Monit. Assess. 2016. Vol. 188. P. 572.

Turekian K.K., Wedepohl D.H. Distribution of the elementsin some major units of the earth’s crust // BulletinGeol. Soc. of America. 1961. Vol. 72. P. 175–192.

River Bottom Sediments of Technogenic Disturbed Geosystems of the Eastern Donbas: Comparative Assessment of Pollution Level with Heavy Metals by Russian

and International CriteriaV. E. Zakrutkin1, V. N. Reshetnyak1, 2, O. S. Reshetnyak1, 3, *, and E. V. Gibkov1

1South Federal University, Rostov-on-Don, Russia2 All-Russian Research Institute of Coal Exploration, Rostov-on-Don, Russia

3Hydrochemical Institute, Rostov-on-Don, Russia*e-mail: [email protected]

The content distribution of heavy metals in river sediments within the technogenic disturbed geosystems ofthe Eastern Donbas (in the Seversky Donets and Tuzlov river basins) is studied. The content of heavy metalsvaries widely. At the same time, the highest concentrations are characteristic of iron and manganese and thelowest concentrations—of lead and cobalt. To assess the level of bottom sediments contamination with heavymetals we used the fraction <0.01 mm (pelitic fraction) extracted from gross samples. This fraction not onlydominates most of sediments’ samples but concentrates a major part of heavy metals, and has the best indi-cator properties when characterizing the pollution of river ecosystems. The work used generally accepted Rus-sian and international indices such as total pollution index (Zc), contamination factor (Cf), degree of conta-mination (Cd), geoaccumulation index (Igeo); in addition average continental shale values were used as a base-line concentration for the fraction <0.01 mm. The heavy metal pollution level of river bottom sediments inthe Seversky Donets and Tuzlov river basins is classified as “moderate” by the degree of contamination indexand “uncontaminated” or “uncontaminated to moderately contaminated” by the geoaccumulation index,and “low” by total pollution index. In general metal contamination of river sediments is lower in the SeverskyDonets basin than in the Tuzlov basin, which is associated with a more intense anthropogenic load. The re-sults of using different indices seem to be comparable. Generally, the pollution level of river bottom sedimentswithin the technogenic disturbed geosystems of the Eastern Donbas can be described as relatively low.

Keywords: Tuzlov River Basin, Seversky Donets River Basin, pelitic fraction, total pollution index, geoaccu-mulation index

REFERENCESAbrahim G.M.S., Parker R.J. Assessment of heavy metal

enrichment factors and the degree of contamination inmarine sediments from Tamaki Estuary, Auckland, NewZealand. Environ. Monit. Assess., 2008. vol. 136,pp. 227–238.

Cao X., Shao Y., Deng W. et al. Spatial distribution and po-tential ecologic risk assessment of heavy metals in thesediments of the Nansi Lake in China. Environ. Monit.Assess., 2014, vol. 186, pp. 8845–8856.

Gibkov E.V., Zakrutkin V.E., Reshetnyak V.N., Reshet-nyak O.S. Ecological and geochemical features of riversediments of the East Donbass. Izv. Vuzov. Severo-Ka-

vkazskii Region. Estestvennye Nauki, 2020, no. 1,pp. 36–46. (In Russ.).

Hakanson L. Ecological risk index for aquatic pollutioncontrol, a sedimentological approach. Water Res.,1980, vol. 14, pp. 975–1001.

Müller G. Index of geoaccumulation in the sediments of theRhine River. Geojournal, 1969, vol. 2, pp. 108–118.

Nasrabadi T., Nabi Bidhendi G., Karbassi A. et al. Evaluat-ing the efficiency of sediment metal pollution indices ininterpreting the pollution of Haraz River sediments,southern Caspian Sea basin. Environ. Monit. Assess.,2010, vol. 171, pp. 395–410.

564



Pazi I. Assessment of heavy metal contamination in Can-darli Gulf sediment, Eastern Aegean Sea. Environ.Monit. Assess., 2011, vol. 174, pp. 199–208.

Raza A., Farooqi A., Javed A. et al. Distribution, enrich-ment, and source identification of selected heavy met-als in surface sediments of the Siran River, Mansehra,Pakistan. Environ. Monit. Assess., 2016, vol. 188, 572 p.

Reshetnyak O.S., Zakrutkin V.E. Bottom sediments as asource of secondary water pollution by metals (accord-ing to the laboratory experiment)]. Izv. Vuzov. Severo-Kavkazskiy Region. Estestvennye Nauki, 2016, no. 4,pp. 102–109. (In Russ.).

Saet Yu.E., Revich B.A., Yanin E.P. et al. Geokhimiya okru-zhayushchei sredy [Environmental Geochemistry].Moscow: Nedra Publ., 1990, 335 p. (In Russ.).

Turekian K.K., Wedepohl D.H. Distribution of the ele-ments in some major units of the earth’s crust. Geol.Soc. Am. Bull., 1961, vol. 72, pp. 175–192.

Yanin E.P. Tekhnogennye geokhimicheskie assotsiatsii vdonnykh otlozheniyakh malykh rek (sostav, osobennosti,metody otsenki) [Technogenic Geochemical Associa-tions in the Bottom Sediments of Small Rivers (compo-sition, features, assessment methods)]. Moscow:IMGRE, 2002, 52 p. (In Russ.).

Zakrutkin V.E., Gibkov E.V., Reshetnyak O.S., Reshet-nyak V.N. River Sediments as River Waters’ PrimaryPollution Indicator and Secondary Pollution Source in

East Donbass Coal-Mining Areas. Izv. RAN. Ser. Geogr.2020a, vol. 84, no. 2, pp. 259–271. (In Russ.).

Zakrutkin V.E., Ivanik V.M., Gibkov E.V. Ecological andgeographical analysis of coal industry restructuringrisks in Eastern Donbass. Izv. Akad. Nauk, Ser. Geogr.,2010, no. 5, pp. 94–102. (In Russ.).

Zakrutkin V.E., Koronkevich N.I., Shishkina D.Yu., Dol-gov S.V. Zakonomernosti antropogennogo preobrazo-vaniya malykh vodosborov stepnoi zony Yuga Rossii[Patterns of Anthropogenic Transformation of SmallCatchment Areas of the Steppe Zone of the South ofRussia]. Rostov-on-Don: Rostov. Univ. Publ., 2004,252 p. (In Russ.).

Zakrutkin V.E., Reshetnyak O.S., Bakaeva E.N. Surfacewater hydroecological peculiarities of Eastern Donbasscoal-mining areas. Izv. RAN. Ser. Geogr., 2020b,vol. 84, no. 3, pp. 451–460. (In Russ.).

Zakrutkin V.E., Sklyarenko G.Yu., Bakaeva E.N., Reshet-nyak O.S., Gibkov E.V., Fomenko N.E. Poverkhnostnyei podzemnye vody v predelakh tekhnogenno narushennykhgeosistem Vostochnogo Donbassa: formirovanie khimi-cheskogo sostava i otsenka kachestva [Surface andGroundwater within the Technologically DisturbedGeosystems of Eastern Donbass: the Formation of theChemical Composition and Quality Assessment]. Ros-tov-na-Donu: Yuzhn. Fed. Univ. Publ., 2016, 170 p. (InRuss.).


565

ИДЕНТИЧНОСТЬ КАЛИНИНГРАДЦЕВ: ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ УБЕЖДЕНИЙ НА ВЫБОР САМОИДЕНТИФИКАЦИИ

© 2021 г. О. И. Вендинаa, *, А. А. Гриценкоa, **, М. В. Зотоваa, ***, А. С. Зиновьевb, ****aИнститут географии РАН, Москва, Россия

bСанкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия*e-mail: [email protected]


****e-mail: [email protected]Поступила в редакцию 02.12.2020 г.


Для исследований идентичности жителей Калининградской области характерно сочетание при-стального внимания к идеологически значимым факторам ее формирования с его дефицитом к во-просам персональных убеждений и мировоззрения. В лучшем случае исследователи говорят о сте-реотипах общественного мнения и устойчивых мифологемах. Авторы статьи стремятся восполнитьэтот пробел, предлагая взглянуть на идентичность как на рефлексивный проект, поддерживаемыйс помощью нарративов и контролируемый социальной практикой. Цель статьи – показать сдвиги восмыслении окружающей действительности, произошедшие в калининградском социуме в началеXXI в., и выявить характер их влияния на самоидентификацию калининградцев. В работе авторыопирались на серию интервью, проведенных летом 2020 г. Результаты контент-анализа текстовыхматериалов сопоставлялись с выводами других исследователей и данными социологических опро-сов. Анализ показал, что для калининградского социума характерно наличие противоположныхкультурных феноменов: “запаздывания”, т.е. осмысления происходящих изменений в категориях,релевантных для предыдущей эпохи, и “опережения” – использования нарративов и практик, ха-рактерных для постмодерна. Авторы высказывают предположение, что достигнутый калининград-ским социумом уровень плюрализма, базирующийся на сочетании современных и традиционныхценностных установок, обеспечивает идентичности жителей области необходимую устойчивость.Однако противоречие между политикой удержания идентичности в рамках традиционных государ-ственнических представлений и рефлексивностью современного общества, в котором индивид несвязан традициями и аскриптивными отношениями, может нарушить сложившееся равновесие.

Ключевые слова: Калининградская область, идентичность, рефлексивность, нарративы, ценности,социокультурный контекстDOI: 10.31857/S2587556621040117

ВВЕДЕНИЕ

Интерес к изучению идентичности жителейКалининградской области возник почти сразупосле распада СССР и не ослабел до настоящеговремени. Причины этого в особенностях геопо-литического положения региона и беспокойствепо поводу государственной лояльности калинин-градцев из-за тесных контактов с соседними ев-ропейскими странами. Украинские события и из-менение Крымом своей юрисдикции показали:подобная тревога не беспочвенна. В условияхострых внутриполитических кризисов непризна-ние населением своего государства действитель-но “своим” может сыграть роль решающего фак-

тора в реализации сценария самоопределения.Однако ситуация в Калининградской областилишь отдаленно напоминает крымскую. Здесьникогда не было ни проблем языковой конкурен-ции, ни межэтнического соперничества за правосчитать себя “исконными хозяевами земли”. По-следнее немецкое население покинуло регионеще в начале 1950-х годов, а ностальгических ту-ристов, приезжающих взглянуть на родину пред-ков, вряд ли можно заподозрить в намерениях ее“вернуть”. Да и местные жители относятся к нимскорее с симпатией, нежели с предубеждением.Никто не ожидает ни массовой репатриации, ниреституции. Тем не менее сохраняющееся вос-приятие региона как “военного трофея” и неблаго-

УДК 316.42,913


566


ВЕНДИНА и др.

приятное сравнение себя с европейскими соседямисоздают ощущение идеологической конкуренцииза культурное доминирование. В последнее десяти-летие эти эмоции спровоцировали информацион-ную кампанию против “германизации” области вконтексте угроз национальной безопасности1. Еесторонники и протагонисты исходят из представ-лений классической геополитики о реваншизмегосударств, по тем или иным причинам утратив-ших часть своих территорий. Согласно этой логи-ке, территориализация воображаемой прусско-германской идентичности и забота о восстанов-лении исторического наследия являются при-знаками культурной экспансии и основанием длялегитимации гипотетически возможного измене-ния юрисдикции региона. Хотя политика укрепле-ния национально-государственной идентичностичерез дискурсивное подавление угрозы суверените-ту выглядит как инструментально оправданная,она имеет серьезные побочные эффекты – роствзаимной подозрительности, эрозию доверия,социальную разобщенность. Дело ведь не тольков выраженности и демонстрации патриотиче-ских чувств. Многие, если не все, действия, по-ступки и привычки человека являются проявле-ниями его идентичности. Призывы к патриотиз-му и запреты на демонстрацию иных формкультурной лояльности остаются проформой ивызывают отторжение, если не опираются напрагматичные и вполне приземленные практики.Преувеличение роли идеологии и недооценкафакторов повседневной жизни являются причи-ной провала многих проектов формирования“нужной” идентичности. Если с этих позицийвзглянуть на ситуацию в Калининградской обла-сти, то становится заметно, насколько политизи-рованы вопросы калининградской идентично-сти. Пристальное внимание к ее идеологическизначимым компонентам сочетается с его дефици-том к вопросам мировоззрения и дискурсивногоконтекста. Мало что известно о социальных

1 Приведем взятые наугад примеры: Здесь была Deutschland.Как в Калининграде бизнесмены борются с прокуратурой занемецкий язык. Независимый информационный портал“Холод”, 06.11.2020. https://holod.media/2020/11/06/hier-war-deutschland/?utm_source=lch&utm_medium=vk&utm_campa-ign=lnt (дата обращения 13.11.2020); Реваншистские мифыо Калининграде кажутся смешными, но они формируют-ся. НьюсБалт, 09.12.2019. https://newsbalt.ru/news/2019/12/09/revanshistskie-mify-o-kaliningrade/ (дата обра-щения 13.11.2020); Германизация по-калининградски. AfterEmpire, 31.01.2019. https://afterempire.info/2019/01/31/ger-manizaciya/ (дата обращения 13.11.2020); “Германский по-рядок” в Калининградской области наступил: завтра окку-пация? ИА REGNUM, 15.12.2016. https://regnum.ru/news/polit/2218090.html (дата обращения 13.11.2020); “Облизыва-ние немецкого”: как калининградские СМИ боролись с“германизацией”. Новый Калининград, 12.10.2017. https://www.newkaliningrad.ru/news/community/15280621-oblizy-vanie-nemetskogo-kak-kaliningradskie-smi-borolis-s-german-izatsiey.html (дата обращения 13.11.2020).

убеждениях калининградцев – разделяемых имиидеях и представлениях, помогающих людямобъяснять происходящее, еще меньше о подвиж-ности подобных мыслительных схем, способныхизменить взгляд человека на самого себя и дру-гих, интерпретацию событий прошлого и настоя-щего. В данной статье нам хотелось бы частичновосполнить этот пробел. Ее цель – опираясь насравнение материалов интервью, проведенных вавгусте 2020 г., и выводов социологов, получен-ных в более ранних исследованиях, показатьсдвиги в осмыслении окружающей действитель-ности, произошедшие в калининградском социу-ме в начале XXI в., и выявить характер их влиянияна самоидентификацию калининградцев.

КОНЦЕПЦИЯ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Идентичность относится к числу концепту-ально важных, широко используемых и одновре-менно размытых понятий, перегруженных смыс-лами. Первые исследования идентичности кали-нинградцев трактовали ее как результат синтезаценностных и эмоциональных представлений че-ловека о своей принадлежности к различнымобщностям, выделяемым по принципу совмест-ного проживания на конкретной территории. На-личие таких “воображаемых сообществ” (Андер-сон, 2016) конкретизировалось через спецификугеополитического положения региона, влияюще-го на поведенческие практики и образ жизни лю-дей. Данный подход отвечает концепции иден-тичности, предложенной Эриком Эриксоном(Erikson, 1956), согласно которой в основе само-идентификации человека лежит осознание им це-лостности своей личности, формирующейся вопределенных социальных и культурных обстоя-тельствах и базирующейся на осмыслении обре-тенного опыта. Многообразие проблем и соци-альных сред, с которыми сталкивается человек,предопределяет множественность и изменчи-вость его идентичности, а культурная определен-ность – ее устойчивость (Эриксон, 1996). Анали-тическое преимущество концепции Эриксона –возможность вычленять отдельные компонентысамоопределения человека, например, россий-скую, европейскую или локальную идентично-сти, ранжировать их по социальной значимости,наблюдать динамику изменений и оцениватьроль в формировании представлений, разделяе-мых в конкретном социуме.

Все эти преимущества в полной мере исполь-зовались в проводимых исследованиях. Регуляр-ные опросы показывали устойчивость структурыидентичности калининградцев: преобладание ре-гиональной самоидентификации и постепенный


ИДЕНТИЧНОСТЬ КАЛИНИНГРАДЦЕВ: ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ УБЕЖДЕНИЙ 567

рост ее российской составляющей. Опцию “рос-сияне, граждане России” в 2001 г. выбирали 25%опрошенных жителей Калининградской области,а в 2015–2016 гг., по одним данным, – 41%2, а подругим, – 60% (Лёвкина, Алимпиева, 2015; Мар-тынова, Григорьева, 2018а; Российский …, 2017;Klemeshev et al., 2017). Среди объяснительныхфакторов упоминались относительная изолиро-ванность региона, затрудненность контактов сосновной территорией страны в сравнении с ча-стотой и легкостью поездок в соседние Польшу иЛитву, подвижки в составе населения области врезультате миграций. Недавние приезжие из дру-гих регионов РФ и стран СНГ чаще называли себяроссиянами, нежели калининградцы3.

Несмотря на ясность и логичность этой карти-ны, она оставляла чувство неудовлетворенности.Возражение вызывала, во-первых, избыточнаяобъективация групп, выделяемых по принципу раз-деляемой идентичности. Подчеркивалась множе-ственность, нестабильность и принципиальная не-завершенность идентичности человека, условностьи проницаемость межгрупповых границ. В рассуж-дениях о калининградской идентичности все чащестал использоваться термин “идентификация”(Brubaker, Cooper, 2000), подразумевающий гиб-кость и ситуативность представлений людей (Бе-рендеев, 2007; Дробижева, 2017; Кузнецов, 2017;Лёвкина, Алимпиева, 2015).

Во-вторых, согласно результатам многолетнихисследований Института социологии РАН, рос-сийская идентичность – одна из наиболее рас-пространенных коллективных идентичностей встране, но она далеко не всегда является приори-тетной и более того – отрефлексированной(Дробижева, 2017). Если верить Самюэлю Хан-тингтону, то “естественная” иерархия самоиден-тификаций, отражающая тесноту связи человекас различными территориальными общностями,выстраивается в соответствии с приоритетностьюлокальной, региональной и лишь затем нацио-нально-гражданской (страновой) идентичности.Локальная солидарность всегда значимей обще-государственной, за исключением случаев моби-лизации населения против разнообразных внешних

2 Социолог Ефим Фидря: “Отдельная калининградскаяидентичность – это миф”. Новый Калининград, 02.12.2016.https://www.newkaliningrad.ru/news/community/11797648-sotsiolog-efim-fidrya-otdelnaya-kaliningradskaya-identich-nost-eto-mif.html (дата обращения 13.11.2020); Менее поло-вины жителей Калининградской области ощущают себяжителями России. ИА “Русский Запад – Калининград”.02.10.2015. https://ruwest.ru/news/48353/ (дата обращения13.11.2020).

3 Опрос жителей города Калининграда, октябрь 2018. Ис-следовательская компания “КМГ”. http://kmgroup.ru/2018/11/16/opros-zhitelej-goroda-kaliningrada-oktyabr-2018/(дата обращения 13.11.2020).

угроз (Хантингтон, 2008). Поэтому беспокойство поповоду слабости российской идентичности можетбыть надуманным, и имеет смысл анализировать нестолько номинативные отношения (калинингра-дец или россиянин), сколько содержательную на-полненность идентичностей и прочность возни-кающих ассоциативных связей.

В-третьих, в проведенных исследованияхочень слабо учитывались субъективные факторы.Так, сравнительно низкая приверженность рос-сийской идентичности в первое постсоветскоедесятилетие могла объясняться не только кризис-ной ситуацией в области и новизной ее геополи-тического положения, но и слабой освоенностьютермина “россияне”, который и сегодня воспри-нимается неоднозначно. Не говоря уже о том, чтоограниченность мировоззрения человека узкимирамками своего жизненного круга – типичнаячерта провинциального социума. Сходным обра-зом рост числа жителей Калининградской обла-сти, разделяющих российскую идентичность, мо-жет объясняться не только укреплением граждан-ского самосознания и миграционным притокомнаселения из других регионов России, но и атмо-сферой политического недоверия и опасений, со-зданной кампанией по борьбе с “германизацией”.

Внимание к социокультурному контекстуформирования идентичности высвечивает важ-ность ее когнитивных (знание, информация) ирефлексивных (обращенность на себя) аспектов.В мире информационной насыщенности и из-менчивых дискурсивных практик множествен-ность интерпретаций одних и тех же событий ифактов становится нормой. Вера в наличие не-зыблемых принципов, культурных кодов и тради-ционных ценностей, которая раньше определялацелостность личности и устойчивость социума,прогрессивно слабеет. Многообразие точек зре-ния, ни одной из которых до конца невозможнодоверять, даже если она подкреплена научнымзнанием и неоспоримыми авторитетами, застав-ляет человека во всем сомневаться, включая са-мого себя. Ответ на вопрос – кто я и как я хочу,чтобы меня воспринимали другие, никогда небывает окончательным и зависит от вновь посту-пающей информации и социокультурного кон-текста. Интуитивно эту мысль в приложении кКалининградской области выразил Михаил Бе-рендеев (2007, с. 129): «Человек, считающий себя“калининградцем”, через две минуты, в другойситуации, с не меньшей убежденностью можетхарактеризовать себя в качестве “европейца”, аутром следующего дня … как “россиянина”».Другими словами, идентичность предстает не какотражение множественных свойств личности ине как результат отождествления себя с опреде-ленной группой или социальной ролью, а как

568



производная от практики, пережитого опыта имножественности выборов, как рефлексивныйпроект, поддерживаемый с помощью нарративови контролируемый социальными порядками ипривычками. Чем более современным являетсяобщество, тем в большей мере индивид поглощенсобой, и тем меньшую роль в регулировании со-циальных отношений играют традиции и соци-альные предписания (Гуревич, 2010; Alexander,1996; Archer, 2007; Beck et al., 1994; Giddens, 1991;Chaffee, 2019; Craib, 1998).

Концепция “рефлексивной идентичности”(Beck et al., 1994; Giddens, 1991) в наибольшей ме-ре отвечает замыслу данной статьи, посколькупозволяет пояснить механизмы влияния сдвиговв социальных представлениях калининградцев наих самоидентификацию. Планируя исследова-ние, мы хотели погрузиться именно в дискурсив-ную реальность, сопоставив затем взгляды иоценки людей с демографическими, социально-экономическими и социологическими фактами.

Основным методом работы был контент-ана-лиз интервью, проведенных в августе 2020 г. спредставителями экспертного сообщества Кали-нинградской области. В число наших собеседни-ков входили журналисты, социологи, историки,гражданские активисты, предприниматели, му-зейные работники, сотрудники региональной имуниципальных администраций, то есть люди,формирующие информационную повестку и вли-яющие на интерпретацию событий.

Был разработан гайд интервью, которыйвключал следующие блоки вопросов:

– основные проблемы региона и населенногопункта, стратегии их решения, принятые на уров-не администраций и практикуемые местнымижителями;

– определение “особости” Калининградскойобласти в сравнении с Россией и соседними евро-пейскими странами;

– характеристика отличительных черт местно-го социума, отношений между людьми, привычеки образов жизни;

– социальная активность и пассивность, вовле-ченность людей в общественные инициативыи/или устранение от общественной деятельности;

– особенности и география контактов, мо-бильность и жизненный опыт;

– отношение к культурному наследию и реа-лизованным проектам по его сохранению и под-держанию.

Тематическая структура интервью строго вы-держивалась, хотя задаваемые вопросы корректи-ровались в зависимости от сферы деятельности и

компетенции наших собеседников. Мы такжепросили их объяснить такие противоречия кали-нинградского социума, как: “живут в России, ночаще бывают в соседних странах”, “живут сравни-тельно хорошо, но чувствуют себя плохо”, “разде-ляют антизападные настроения, но дружат с запад-ными соседями”, “дорожат немецким культурнымнаследием, а советское – не берегут и наследием несчитают”, и прочие. Всего по единому гайду былопроведено 30 интервью. Экспертные мнениясравнивались с интерпретациями результатовопросов, проведенных в разные годы. Различияоценок рассматривались нами как симптомысдвигов, происходящих в общественном созна-нии. Мы отдавали себе отчет в проблематичностишироких обобщений на основе единичного поле-вого исследования, поэтому оно рассматривалосьнами как пилотный проект для разработки про-граммы дальнейшей работы.

“ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКИЙ РЕГИОН”

Рассуждения о Калининградской области какпереселенческом регионе предваряют почти каж-дое исследование, посвященное ее социально-экономическим, демографическим, культурными политическим проблемам. Переселенческийнарратив настолько глубоко пропитал обще-ственное сознание, что формула “здесь все приез-жие” стала восприниматься как непреложная ис-тина и готовое объяснение на все случаи жизни.Данный аргумент приводится и когда речь идет оразобщенности и безынициативности калинин-градцев (Если вы приезжие и возможно завтрауедете, то не то что вы будете на чемоданах си-деть, но строить что-то капитальное вы точно небудете. Зачем?! (м., журналист)), и когда в болеепозитивном ключе отмечается низкий уровеньантимигрантских настроений (Вы пытаетесь пе-ренести свои московские представления на нашу об-ласть, а у нас нет никакой мигрантофобии, потомучто здесь все приезжие и в каждой семье есть опытмиграции (ж., профессиональный социолог)).

Однако исторические факты, данные перепи-сей и социологические опросы рисуют иную кар-тину. Собственно “переселение” – замещениенемецкого населения советским, преимуще-ственно, русскими – состоялось в первые после-военные годы (Костяшов, 1996; Кретинин, 2015;Мартынова, 2014а). Это была стрессовая мигра-ция, основную массу переселенцев составлялиобездоленные и измученные войной люди (Ко-стяшов, 2009). Условия жизни на новом местетакже не были “сахарными” (Восточная …, 2018),хотя сегодня былые проблемы стерлись из памя-ти, а рассказы о высоком довоенном уровне жиз-ни в регионе, вызвавшем у первых переселенцев



смешанные чувства восхищения и фрустрации,довольно распространены.

В следующее сорокалетие ситуация стабили-зировалась. Главным фактором, определившимдемографическую динамику, стали не миграции,а естественный прирост населения. За эти годыуспело родиться, вырасти и родить своих детейновое поколение калининградцев.

Вторая волна массовых миграций была связа-на с распадом СССР, вначале она имела форму“исхода” русского и русскоязычного населенияиз Казахстана, соседних балтийских государств,стран Кавказа и Средней Азии. Им на смену при-шли трудовые мигранты и выходцы из других ре-гионов России, которые рассматривали Кали-нинградскую область как место для жизни, плац-дарм для бизнеса, карьерного роста и, возможно,дальнейшей миграции “на Запад”. Одновремен-но регион начал терять население в миграцион-ном обмене с Москвой, Московской областью,Санкт-Петербургом и своими соседями – Литвойи Польшей.

С середины 2000-х годов наметилась новая ми-грационная волна, компенсировавшая отток на-селения. Речь уже шла о миграционных выгодах,а не стрессах. Появилась категория “новых” пе-реселенцев – бывших соотечественников, полу-чающих государственную и региональную под-держку при смене гражданства и переезде в РФ.Заметно увеличилась доля пенсионеров, переби-рающихся сюда после завершения своей трудо-вой деятельности “на северах” или в других ре-сурсных регионах страны4. Выросло значение се-зонных миграций, связанных с покупкой жилья вкурортной зоне для собственного проживания влетний период или получения рентных доходовот туризма. Но как бы там ни было, и сколь бы нивелика была роль миграций, доля местных уро-женцев среди жителей области росла на протяже-нии всего послевоенного периода.

Согласно переписи населения 1989 г., она со-ставляла 40%, 2002 г. – 48%, 2010 г. – превысилаполовину жителей, а к 2015 г. достигла 60%(Абылкаликов, Сазин, 2019). Среди молодых по-колений показатели были еще выше: 82% для ро-дившихся в 1980–1984 гг., и уже 91% – в 1990-х(Абылкаликов, Сазин, 2019, с. 41). Близкие значе-ния дают и социологические опросы5. Причемвсе исследователи подчеркивают: калининград-цы несравнимо чаще ассоциируют регион со

4 “К нам едут люди небедные”: ИО Главы Калининградскойобласти Антон Алиханов рассказал Екатерине Даниловойо причинах привлекательности региона для пенсионеров.Журнал “Огонек”. № 15. 17.04.2017. https://www.kommer-sant.ru/doc/3267573 (дата обращения 13.11.2020).

“своей землей” и “родным краем”, нежели “ост-ровом” или “анклавом”.

Казалось бы, есть все основания говорить обукорененности жителей Калининградской обла-сти, вкладывая в это понятие социологический(длительность проживания, наличие межпоко-ленческих связей, общего опыта, памяти, локаль-ной и региональной идентичности), а не этногра-фический (коренные народы, аборигены, автох-тонное население) смысл. Разница между этимиподходами принципиальна, хотя оба они связы-вают с укорененностью представление о заинте-ресованности людей в локальном и региональномразвитии, доверии и солидарности.

Приведем пример, показывающий эффект, про-изводимый смешением понятий. Так, в работе авто-ритетных калининградских исследователей читаем:«Переселенческий характер населения, как в про-шлом, так и в значительной степени в настоящем, ктому же известная “гарнизонность” региона, не спо-собствуют формированию автохтонного населенияобласти» (Андрейчук, Гаврилина, 2011, с. 73). Одна-ко автохтонное население современной Калинин-градской области было уничтожено или ассими-лировано еще во времена первых крестовых похо-дов, и сегодня вряд ли найдутся силы, способныеего возродить. Довоенные жители региона тожене были автохтонами, хотя и были старожилами,имевшими за плечами длинную историю сменыпоколений. Ощущение неукорененности нынеш-них калининградцев создается не только мигра-циями и упомянутой гарнизонностью, но и доми-нированием нарратива “здесь все приезжие”.Фактически калининградская идентичность жи-телей региона ставится под сомнение постоянновоспроизводящимся дискурсом переселенцев, несовсем уверенных в своих правах и своем буду-щем. Тот факт, что Калининградская область, бу-дучи переселенческой, уже давно не является реги-оном “приезжих”, плохо отрефлексирован. При-вычность господствующей мыслительной схемыдеформирует восприятие современных реалий.

Этот тезис хорошо иллюстрируют газетныепубликации, посвященные исследованию демо-графической динамики населения области. В нихдаже рост численности местных уроженцев – по-

5 “Калининградская проблема” в зеркале общественногомнения. Аналитический обзор. М.: ЦИРКОН, КСЦ, 2002.http://www.zircon.ru/upload/iblock/f7d/Kaliningradskaja_problema_v_zerkale_obshhestvennogo_mnenija.pdf (дата об-ращения 12.11.2020); Российский фронтир: гражданскаяидентичность на передовом рубеже страны. 2017. М.: ЦИР-КОН. http://www.zircon.ru/upload/iblock/76c/Rossijskij_-frontir_Analiticheskij_otchet.pdf; (дата обращения 02.11.2020). Дрейф общественного мнения или калининградцы16 лет спустя. 2019. Исследовательская компания “КМГ”.http://kmgroup.ru/wp-content/uploads/2019/09/Forgo_doc.pdf (дата обращения 09.11.2020).

570



зитивный факт с точки зрения преодоления не-укорененности, преподносится как проблема6.Предполагается, что у второго и третьего поколе-ния калининградцев слабеет потребность в кон-тактах с родственниками, живущими в других ре-гионах России, что может повлечь за собой нарас-тание рисков изоляционизма, сепаратизма ипрочее. Хотя подобные умозаключения являютсярезультатом аналитической однобокости, будучипропущенными через медийные фильтры, онипредстают как угрозы и актуализируют дискурсбезопасности. Возникает ситуация “королевствакривых зеркал”, которая, как в известной книге,загоняет внутрь реальные проблемы и вынуждаетлюдей избегать их обсуждения, разрушая пози-тивные основы идентичности.

“ДРУГИЕ РОССИЯНЕ”

Уже первые исследования идентичности кали-нинградцев показали распространенность взгля-да на самих себя и региональный социум как на“особых россиян” (Задорин, 2018; Калашников,Будилов, 2019; Калининградская …, 2002; Клеме-шев, Федоров, 2004; Мартынова, 2014б). Своюроль в таком самоопределении сыграли обстоя-тельства места и времени, которые, с точки зре-ния местных жителей, позволили им усвоить ев-ропейский стиль жизни и стать более “цивилизо-ванными” (Алимпиева, 2003, 2009). Средиосновных причин такой трансформации называ-ются доступность и частота поездок за границу,массовое обладание загранпаспортами, ориента-ция на модели потребления и моды, предлагае-мые в соседней Польше. Такие утверждения, какнаша Икеа в Гданьске (ж., сотрудник администра-ции); для нас, конечно же, Европа была и остаетсяогромным торговым центром (м., журналист);аэропорт Калининграда в Гданьске, берете билет за10 евро и летите (ж., редактор), интерпретирова-лись как знаки принадлежности к европейскомукультурному ядру. Вкупе с немецким прошлымрегиона и преобладанием у жителей региональ-ной самоидентификации такой взгляд на вещидал основания для рассуждений об уникальном“калининградском этнокультурном феномене”(Андрейчук, Гаврилина 2011; Шахов, 2002, 2017).Не останавливаясь на научной состоятельности

6 Калининград отдаляется. Как демографические трендыусиливают изолированность экскалава. iQ.HSU.RU.16.09.2019. https://iq.hse.ru/news/306915233.html (дата обра-щения 13.11.2020); Демографы ВШЭ: Калининградскаяидентичность может “замкнуться в себе”, усилится чув-ство оторванности от России. KGD.RU, 17.09.2019.https://kgd.ru/news/society/item/84725-demografy-vshje-ka-liningradskaya-identichnost-mozhet-zamknutsya-v-sebe-usilit-sya-chuvstvo-otorvannosti-ot-rossii (дата обращения13.11.2020).

такого подхода7, заметим, что выработанная в егорамках терминология обрела популярность. Ме-тафоры “российские европейцы”, “европейскиероссияне”, “калининградский этнос”, “русобал-ты” стали широко использоваться в других иссле-дованиях и медиа, влияя на общественное миро-воззрение.

Однако обращение к сюжету “особого” кали-нинградского социума и калининградцев как“других” россиян выглядело бы повторением из-вестного, если бы на этом фоне не обозначиласьиная тенденция. Судя по публикациям, с середи-ны 2010-х годов начала расти влиятельность диа-метрально противоположного нарратива – кали-нинградцы ничем не отличаются от других росси-ян. Те же опросы, в которых основное вниманиепривлекалось к самоопределению калининград-цев как “европейцев”, показывали их принад-лежность единому российскому культурномуконтинууму8. Среди основных черт, приписывае-мых калининградцами самим себе, фигурируютте же характеристики “русского человека”, кото-рые устойчиво воспроизводятся в любых исследо-ваниях на эту тему: от “простые”, “добрые”, “куль-турные” и “отзывчивые” до “ленивые”, “пьющие”и “безынициативные”9. Набор ценностных ориен-тиров калининградцев также не содержит неожи-данностей: как и в других регионах страны, матери-альное благополучие и ощущение стабильностиценятся ими выше интересной работы, новыхвпечатлений, свободы и возможностей самореа-лизации (Вендина, 2016; Кузнецов, 2016, 2017).Структурные отличия в системе ценностей объ-ясняются поколенческими, а не географически-ми факторами, основные подвижки свойственнымолодым возрастам (Кузнецов, 2017; Мартынова,Григорьева, 2018б). Поэтому неудивительно, что“открытие” значительного сходства между жите-лями Калининградской области и других регио-нов России делалось людьми, юность и моло-дость которых пришлась на годы безраздельногогосподства дискурса особости региона. Можносказать, что маятник калининградской идентич-ности качнулся в другую сторону:

7 Блестящий анализ практики искусственного конструиро-вания этничности дан в исследовании К.А. Гавриловой(2018) на примере “автономной этнической общности”пинежская чудь.

8 Опрос жителей города Калининграда, октябрь 2018. Ис-следовательская компания “КМГ”. http://kmgroup.ru/2018/11/16/opros-zhitelej-goroda-kaliningrada-oktyabr-2018/(дата обращения 10.11.2020).

9 Русский характер. ВЦИОМ. Аналитический обзор.24.08.2020 г. Wciom.ru https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/russkij-kharakter (дата обращения13.11.2020).



– Мне каждый год приходится организовыватьнесколько мероприятий, и я, честно говоря, вообщене вижу никакой разницы между нами и жителями,скажем, Курганской области. Вообще и никакой(м., научный сотрудник);

– Мы здесь больше ориентированы на запад, а нена восток…. Я мало ездил по России. “…” Мой пер-вый большой выезд был во Владивосток, три годаназад. Мы сутки летели. Едем на такси в город, итаксист начинает рассказ местного для приезжих.И через где-то 15 минут я понимаю, что у меня де-жавю, что он поет ту же песню, что и я, когдавстречаю гостей. Что российская история здесь не-богатая, недлинная, что когда-то были какие-точудесные люди чжурчжэни, которые в XIII веке де-лали трепанацию черепа. “…” У нас – пруссы. Далееидет рассказ о Москве “кровопийце”, и что у насесть все ресурсы, чтобы жить припеваючи. “…” Всетри недели, что мы были во Владивостоке, я нахо-дил какие-то параллели. Я видел эти дома и не по-нимал, почему они такие похожие. … Затем в про-цессе разговоров выясняется, что их построилинемцы. И я постепенно понимаю, что мы очень раз-ные и очень близкие. Для меня это было открытием,потрясением, что на разных концах этой огромнойстраны, которую я, по-честному, все это “там”, невоспринимал как свою Родину. Здесь – да, а там –нет. И вдруг, все эти три недели я себя чувствовал“дома”. Я проникся тем, что я русский человек, имне это интересно стало, исходя из того, что яувидел там, а не здесь … (м., предприниматель).

Приведенные выдержки из интервью (а огра-ниченность объема статьи не позволяет привестии другие примеры) хорошо иллюстрируют тезис орефлексивной природе идентичности и значимо-сти дискурсивного контекста как условия ее фор-мирования и поддержания.

“ЧУЖАЯ КУЛЬТУРА” И “СОВЕТСКОЕ ВАРВАРСТВО”

Наследство, доставшееся Калининградскойобласти от различных исторических эпох, богатои разнообразно, в этот багаж, среди прочего, вхо-дят и диссидентские настроения. Они были ши-роко распространены в брежневское время, но,как правило, не выходили за пределы дружескихкружков и кухонных разговоров. В постсовет-скую эпоху накопленное недовольство выплесну-лось наружу, обретя значение выстраданнойправды. Приоритетность частной жизни человекастала рассматриваться как столь же фундамен-тальный политический принцип, что и господ-ствовавший совсем недавно догмат обществен-ных интересов. В этой логике действия советскойвласти интерпретировались как ошибочные и ан-тигуманные. Все советское становилось “варвар-

ством”, а все досоветское и несоветское рассмат-ривалось как “культура”. И в ставшем свободнымобществе началось публичное обсуждение остат-ков чужой культуры, чудом сохранившихся в периодсоветского варварства (м., научный сотрудник).Эта точка зрения захватила пространство соци-ального воображения, она неоднократно намтранслировалась в многочисленных рассказах оразрушении дренажной системы польдерных зе-мель региона, растаскивании кирпича соборов настроительство свинарников и сараев, сносе руинкоролевского замка в центре Калининграда, вы-рубке старых деревьев и прочее. В этой парадигмевсе советское категорически лишалось признаков“культуры”.

– Я не могу себе представить какую-то опреде-ленную калининградскую, не кёнигсбергскую, а ка-лининградскую архитектуру. Ее не существует. Несуществует калининградской архитектуры! (м.,журналист).

Пожалуй, единственная тема, не подвергнутаяревизии с диссидентских позиций, была ВеликаяОтечественная война. Война оставалась нетрону-той частью советского прошлого, в которой “чу-жая культура” вскормила нацизм, а советская –позволила раздавить “фашистских варваров в ихлогове”. Однако этот дискурс за постсоветскиегоды был подорван “сказанием о двух тоталита-ризмах”, активно продвигаемым Польшей истранами Балтии. Уравнивание советских и фа-шистских “варваров” встречало вполне понятноесопротивление калининградцев: тень “палачей” вэтой легенде ложилась не только на довоенных,но и на нынешних жителей области, их родите-лей, бабушек и дедушек. Несмотря на всю крити-ку советского режима и неприятие сталинизма,они вовсе не считали его равноценным нацизму.

– Я не хочу даже лезть в этот вопрос, но я бы нестала сравнивать Гитлера со Сталиным. Это мояточка зрения. Гитлер для меня – это страшная фи-гура, Сталин, я тоже не скажу, что идеальная. Уменя дед в 42-м году в Архангельской области, ну, онпо навету был осужден, репрессирован, только недав-но нашла, где он умер (ж., работник библиотеки).

Не многим лучше обстоят дела и с оценкой на-стоящего. Германия за послевоенные годы пре-вратилась из проклинаемой страны в образецпроцветающего и справедливо устроенного об-щества.

– Германизация, это не когда вздыхаешь, глядяна руины, копаешь в земле какие-то черепки. Гер-манизация, это когда, … вот у меня знакомый рабо-тает в Германии на заводе БМВ. Он живет в120 км от завода, встает в полшестого утра, …очень быстро едет по автобану, который очень хо-рошо построен. В своей дорогой машине. Высокопо-

572



ставленный специалист. В семь утра он начинаетработать. Он в семь утра не кофе пьет, не сидит сосвоими коллегами, он работать начинает в семьутра. И работает до шести вечера. Вот это – гер-манизация (м., предприниматель).

Это видение ретранслировалось и в прошлоерегиона. Аграрная, сохраняющая многие чертыфеодализма Восточная Пруссия рисовалась на-шими респондентами как чуть ли ни наиболееразвитая часть предвоенной Германии. Чем даль-ше в историю отодвигалось воображение, тем бо-лее романтичной она представлялась. Прошлоебыло населено рыцарями, принцессами и хорошоодетыми господами. Чтобы его увидеть и восхи-титься, достаточно было купить довоенные от-крытки и альбомы фотографий. Такая аберрациязрения во многом объясняется тем, что послево-енные поколения калининградцев перестали от-носиться к окружающему их культурному ланд-шафту как “чужому”. Здания, монументы, город-ские руины и даже столетние деревья – свидетелиистории, стали реперами самоидентификациироссиян. Их сохранение воспринималось в кон-тексте поддержания цельности собственной лич-ности, а не стремления обнаружить в себе прусса,защитить “прусский дух” и “чуждые ценности”.Хотя рост интенсивности переживаний человекапо поводу места собственной жизни был характе-рен для всех уголков страны, только в Калинин-градской области он породил центральную про-блему идентичности. Не столько переселенче-ский характер региона, сколько перегруженностьинтерпретаций локальной истории антинацист-скими и антисоветскими смыслами лишили ка-лининградскую идентичность опоры в прошлом,породив двусмысленность и нигилизм.

Преодолеть кризис “исчезновения” историче-ской непрерывности, который обесценивал жизньпредшествующих поколений, позволил постепен-ный отход от идеи противопоставления “культуры”и “варварства”. В последнее десятилетие всебольшее влияние начал обретать нарратив регио-на как культурного перекрестка, пройденногомногими народами, оставившими здесь свойслед. Он позволял избегать крайних оценок ивстраивать отдельные эпизоды истории одновре-менно в российский и европейский контекст.

– Я вообще стараюсь на эту тему не говорить –хорошо или плохо, потому что это этапы истории.Хорошо или плохо, что Германия пала в войне, Кё-нигсберг был разрушен. Это … историческая прав-да, которая была запущена цепочкой событий. Онотак сложилось. Хорошо или плохо, что кёнигсберг-ский замок уничтожен? Ну, с точки зрения культу-рологической, конечно, катастрофа, конечно, этоплохо. Но с точки зрения цепочки событий, это все

закономерно. Так получилось, потому что оно такбыло запущено, так произошло. Тот же Дом Сове-тов, … у нас есть целая прослойка людей, которыеговорят, что это уродство города, я так не считаю.… Кстати, я не могу сказать, что и замок был архи-тектурным шедевром. … В нем была заложена симво-лика определенная. Он был символом одного, а Дом Со-ветов – символ другого, и как я могу сказать – этохорошо или плохо (м., архитектор).

В этих рассуждениях доминирует идея време-ни, вовлекающего все и вся в свой водоворот, ко-торая противопоставляется парадигме места каккультурной почвы, делающей россиян навсегда“чужими” и “приезжими” в Калининградскойобласти. Логика цепочки событий превращаетслучайности в закономерность и снижает накалполитических страстей, но приводимые аргумен-ты рискуют повиснуть в пустоте без поддержкилокальной конкретикой. Такая опора была най-дена в частной жизни человека и сопровождающейее рутине повседневных забот. Дискурс приоритет-ности интересов человека, который в начале пост-советской эпохи служил преимущественно целямобличения советского режима, пробудил непод-дельный интерес к бытовым мелочам, чувствам имыслям людей.

Наглядный пример – история публикациифундаментального труда “Восточная Пруссияглазами советских переселенцев”. Книга по науч-ному методу и представленной информации былареволюционной для советской историографии инаходилась в русле понимающей социологии,ставящей во главу угла вопросы самосознаниялюдей. Ее издание, вначале поддержанное регио-нальной администрацией, было ею же остановле-но из-за несоответствия фактов устной историиофициально одобряемым взглядам на события10.Но все же сокращенная версия книги вышла ма-лыми тиражами сначала в Германии в 1998 г., за-тем в Польше, Санкт-Петербурге и в 2002 г. в изда-тельстве Калининградского университета. Толькоспустя двадцать лет полный и содержащий большоеколичество фотографий фолиант увидел свет в об-ластной типографии (Восточная …, 2018).

История мытарств “истории переселенцев” вполной мере отражает трансформацию разделяе-мого калининградцами мировоззрения: сталоважным не забыть прошлое, а вспомнить все, чтобыло. Рефреном публичных презентаций книгизвучали рассуждения о бесценности свидетельств

10 “Было ощущение временности пребывания и особо чув-ствовалось, что мы чужие здесь”. В Калининграде выходитновое издание легендарной книги “Восточная Пруссияглазами переселенцев”. Информационный портал Клопс.https://special.klops.ru/pereselenie (дата обращения13.11.2020).



очевидцев и предложения собирать воспомина-ния друзей и родственников не только о войне ипослевоенном времени, но и эпохах “оттепели” и“застоя”. Тут же обнаружилось, что современныешкольники и молодежь не умеют разговаривать сосвоими близкими, не знают не то что историюстраны, не знают историю семьи (ж., социолог).Были проведены обучающие семинары и в ре-зультате собрано около 200 ч интервью с расска-зами о повседневной жизни в советское время.Деполитизация регионального историческогонарратива способствовала тому, что семейныепредания вышли в публичное пространство, на-селили его и “одомашнили” среду городов и по-селков области: этот процесс оказался не менеевыстраданным, чем диссидентская правда о со-ветском режиме.

Переосмысление локальной истории через со-бытия частной жизни вначале коснулось немец-кой специфики региона. Все-таки, на взгляд ка-лининградцев, это была “культура”. Наиболееяркий пример – открытие в 2014 г. музея-кварти-ры AltesHaus, рассказывающего о жизненномукладе горожан довоенного Кёнигсберга. Затемтренд очеловечивания локальной истории началраспространяться и на советское прошлое. Со-здатели музея немецкой повседневности задума-ли показать также сложность устройства совет-ского общества, разнообразие стилей и образовжизни калининградцев. Такая концепция далековыходила за рамки клишированных представле-ний о советских людях как неразличимой сероймассе. Новая экспозиция, сопровождаемая запи-сями устных рассказов, должна дать представле-ние о жизни в калининградской коммуналке, гдев тесном пространстве трехкомнатной квартирысталкивались разные поколения и носители раз-ных убеждений – семья моряка-китобоя с женой,дочерью-студенткой и сыном-подростком и пред-ставитель местного андеграунда, который слушает“вражеские” голоса, смотрит польское телевидениеи занимается фарцовкой. Хотя по сравнению с ин-формационной кампанией по борьбе с “германиза-цией” – это маленькие проекты, их влияние на ка-лининградскую идентичность велико, прежде все-го, потому что они позволяют людям почувствоватьи прочувствовать эту землю как “свою”, а не “чу-жую”.

ДИСКУССИЯ И ВЫВОДЫ

Приступая к исследованию, мы ставили передсобой цель показать особенности и подвижностьконтекста формирования калининградской иден-тичности и высветить роль неидеологических фак-торов, таких как жизненный уклад, обыденные нар-ративы и личный опыт, в переосмыслении челове-

ком представлений о себе, “своем” социуме идругих. Контент-анализ интервью, проведенныхсо специалистами, формирующими региональ-ную информационную повестку, подвел нас кследующим выводам.

Во-первых, калининградскому социуму свой-ственна значительная сложность и внутренняянеоднородность: наряду с массово разделяемымипредставлениями здесь сформировался целыйряд альтернативных социальных убеждений, поз-воляющих людям по-своему осмысливать и пере-осмысливать общественные и политические реа-лии. Привнесению новых взглядов на привычныевещи способствуют активные трансграничныеконтакты наиболее мобильной части жителей ре-гиона, а их диффузии и наполнению калининград-ской идентичности новыми смыслами – компакт-ность территории и тесные внутрирегиональныесвязи. Динамичность и слабая контролируемостьпроисходящих изменений вызывает беспокойствоправящих элит и актуализирует задачи удержанияпривычного социального порядка. Основная став-ка делается на политику секьюритизации. В ре-зультате многие важные для местного социума не-политические проблемы, связанные в том числе ис вопросами культурного наследия и историческойпамяти, политизируются, превращаются в угрозыбезопасности и выводятся из поля общественныхобсуждений.

Во-вторых, успешность политики сдержива-ния изменений калининградской идентичности спомощью дискурсивных инструментов во многомопределяется инерцией и распространенностьюфеномена “культурного запаздывания”. Спустячетверть века советские и антисоветские пред-ставления все еще остаются востребованными,сохраняя влияние на интерпретации фактов со-временной жизни. Этот вывод подтверждается ирезультатами исследования, проведенного в Ка-лининградской области в 2016 г. с использовани-ем методики проекта “World Values Survey”(Инглхарт, Вельцель, 2011). Регион, как и Россияв целом, занимает промежуточное положение нашкале ценностных ориентаций между полюсамитрадиционализма и современности (Кузнецов,2017). Здесь по-прежнему сильно наследие совет-ской системы, предполагавшей единство челове-ка и государства, препятствовавшей изменениямидентичности и наказывавшей за нарушение за-претов. Наблюдаемая сегодня в области борьба с“германизацией” укладывается в ту же логику на-вязывания, запретов и подчинения (Алимпиева,2014). Хотя консервативность общества обеспе-чивает определенный запас социальной прочно-сти, выбранный идеологический курс содержит всебе риск догматизма, а значит и символического

574



опустошения политики, сохранения видимостисогласия при отсутствии убеждений.

В-третьих, контент-анализ интервью показалпоявление и укрепление новых нарративов, ак-центирующих принципиально иные взгляды нажизнь. При условии массового распространенияони способны привести к значимым социальнымсдвигам, поскольку выводят выбор самоиденти-фикации из плоскости политизированных “ис-тин”, не конфликтуя с ними. Так, острое чувствоособости калининградского социума обретает ба-ланс в ощущении сходства с другими россиянамии открытии российского культурного единства,отрицание советских ценностей – в интересе ксемейной истории, настороженное отношение кнемецкому наследию – в разговоре о нем как сре-де собственной жизни, и прочее. Будучи произ-водной от повседневной практики, а не государ-ственной идеологии, рефлексивность склеиваетмозаику противоположных взглядов, работая какмеханизм совмещения несовместимого и поддер-живая дискурсивное равновесие. Однако возни-кают риски иного рода.

Сосредоточенность на себе и своем “я” влечетза собой ослабление представлений о социальныхобязательствах и гражданского самосознания.Этот тренд отчетливо фиксируется в российскомобществе. По словам Валерия Федорова – руко-водителя ВЦИОМ, “люди российские, в отличиеот людей советских, интересуются не событиямив мире, а собой, своей семьей, максимум – насе-ленным пунктом, где они живут. Все остальноесуществует для них в телевизоре, в новостях …”(2008, с. 61). О феномене “открепления” от обще-ства пишет и Энтони Гидденс (Giddens, 1991),указывая, что в современном мире индивиды вы-двигают чрезмерные запросы к окружающим,уклоняясь при этом от предъявляемых им требо-ваний. Обретая свободу от социальных обяза-тельств и заботы об общем благе, они оказывают-ся пленниками своих желаний и заложникамипоиска удовольствий.

Можно подумать, что подобные рассужденияимеют малое отношение к Калининградской об-ласти, однако многие наши собеседники называ-ли отличительной чертой калининградцев свое-образный гедонизм. По их мнению, эта особен-ность выражалась не только в любви к комфорту,но и в склонности связывать представления о“нормальной жизни” с практикой поездок в со-седние европейские страны, воспринимаемыекак огромный супермаркет и ярмарка развлече-ний. Важно и другое: сюжет гедонизма вскрываетсоциальное и мировоззренческое расслоение ка-лининградского социума. Согласно опросам, дветрети жителей области крайне редко бывали за

границей и имеют весьма среднее материальноеположение11, так что их гедонизм вероятнее всегоограничивается обычными житейскими радостя-ми. Это дает основание предположить, что междутеми, кто живет в мире традиционных представ-лений, авторитетов и лояльностей, и теми, кторазделяет ценности индивидуализма, существуютглубокие различия в образе мысли и взглядах нажизнь. Наши эксперты, несомненно, принадле-жали к более современной части калининград-ского социума. Именно в этой среде произошлитрансформации, описанные в статье, и именноэта среда продуцирует сдвиги в дискурсивномконтексте формирования калининградскойидентичности. Однако, фиксируя изменения, мыничего не можем сказать о влиятельности новогомировоззрения и степени его проникновения вобщественное сознание. Можно высказать осто-рожное предположение: достигнутый калинин-градским социумом уровень плюрализма мненийне позволяет рассуждать об идентичности кали-нинградцев в терминах социального консенсуса,но он обеспечивает ей необходимую степень гиб-кости и устойчивости за счет баланса различаю-щихся представлений и частичного преодоленияпостсоветского нигилизма. Насколько прочнымявляется такое равновесие, сказать затруднитель-но, поскольку оно всегда может быть нарушеноборьбой между усилиями по удержанию идентич-ности в рамках традиционных государственниче-ских представлений и рефлексивной практикойсовременного общества, в котором индивид несвязывает себя обязательствами следовать пред-писаниям и аскриптивным социальным отноше-ниям.


Работа выполнена при финансовой поддержке РФ-ФИ, проект № 20-05-00697 “Калининградская иден-тичность в трансграничном и кросс-культурном кон-текстах” (полевые исследования), а также в рамках ГЗИнститута географии РАН № 0148-2019-0008 (АААА-А19-119022190170-14) “Проблемы и перспективы терри-ториального развития России в условиях его неравно-мерности и глобальной нестабильности” (аналитика).

FUNDING

The work was carried out in the Institute of GeographyRAS with the financial support of the Russian Foundationfor Basic Research, project no. 20-05-00697 “KaliningradIdentity in cross-border and cross-cultural contexts” (fieldresearch), and within the framework of the state-ordered

11Дрейф общественного мнения или калининградцы 16 летспустя. 2019. Исследовательская компания “КМГ”.http://kmgroup.ru/wp-content/uploads/2019/09/Forgo_doc.pdf (дата обращения 13.11.2020).



research theme of the Institute of Geography RAS, projectno. 0148-2019-0008 (АААА-А19-119022190170-14) “Pro-blems and Prospects of the Russia’s Territorial Develop-ment in Terms of Its Unevenness and Global Instability”(theoretical part of the work).


Авторский коллектив признателен всем экспертам,проявившим заинтересованность в исследовании исогласившимся принять в нем участие, отвечая намногочисленные вопросы.

ACKNOWLEDGMENTS

The authors are also grateful to all experts who took partin the study.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫАбылкаликов С.И., Сазин В.С. Основные итоги мигра-

ционных процессов в Калининградской областипо данным переписей и микропереписей 1989–2015 годов // Балтийский регион. 2019. Т. 11. № 2.С. 32–50. https://doi.org/10.5922/2079-8555-2019-2-3

Алимпиева А.В. Калининградцы: проблема социальнойидентичности // Идентичность в контексте глоба-лизации: Европа, Россия, США / под ред.В.Н. Брюшинкина. Калининград: Изд. БФУим. И. Канта, 2003. С. 169–176.

Алимпиева А.В. Социальная идентичность в условияхкультурного многообразия: поиск или навязыва-ние? (на примере Калининградской области) //Вестн. Балтийского федерального ун-та им. И.Канта. 2014. Вып. 11. С. 60–66.

Алимпиева А.В. Социальная идентичность калинин-градцев в социальном и геополитическом контек-сте // Псковский регионологический журн. 2009.№ 7. С. 36–40.

Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышленияоб истоках и распространении национализма. М.:Кучково поле, 2016. 416 с.

Андрейчук Н.В., Гаврилина Л.М. Феномен калинин-градской региональной субкультуры (социально-философский и культурологический анализ). Ка-лининград: Изд. РГУ им. И. Канта, 2011. 139 с.

Берендеев М. “Кто мы?”: Калининградцы в поискахидентичности // Социологические исследования.2007. № 4. С. 127–132.

Вендина О.И. Города на границе: испытание этнокуль-турным разнообразием. Ч. 2: Города на современ-ных границах Российской Федерации // Город-ские исследования и практики. 2016. Т. 1. № 4.С. 7–26. https://doi.org/10.17323/usp1420167-25

Восточная Пруссия глазами советских переселенцев:Первые годы Калининградской области в воспо-минаниях и документах / под ред. Ю.В. Костяшо-ва, 3-е изд. Калининград: Изд-во “Калининград-ская книга”, 2018. 364 с.

Гаврилова К.А. Чудь на Пинеге и в окрестностях: 5+жизней одной спорной категории / Свои и чужие.Метаморфозы идентичности на востоке и западеЕвропы / под ред. Е.И. Филипповой, К.Ле Торри-велика. М.: Изд-во “Горячая линия – Телеком”,2018. С. 271–337.

Гуревич П.С. Проблема идентичности человека в фи-лософской антропологии // Вопросы социальнойтеории. 2010. Т. 4: “Человек в поисках идентично-сти”. С. 63–87.

Дробижева Л.М. Гражданская идентичность как усло-вие ослабление этнического негативизма // МирРоссии. 2017. № 1. С. 7–31.

Задорин И.В. Регионы “рубежа”: территориальнаяидентичность и восприятие “особости” // Поли-тия. 2018. № 2 (89). С. 102–136.

Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурныеизменения и демократия: последовательность че-ловеческого развития. М.: Новое издательство,2011. 464 с.

Калашников К.Н., Будилов А.П. Контуры социокуль-турной самобытности жителей Калининградскойобласти // Эпоха науки. 2019. № 20. С. 513–519.

Клемешев А.П., Федоров Г.М. Калининградский соци-ум: по результатам социологических обследований2001–2004 гг. // Регион сотрудничества. 2004. № 6.С. 4–43.

Костяшов Ю.В. Заселение Калининградской областипосле Второй мировой войны // Гуманитарная на-ука в России. М., 1996. Т. 2. С. 82–87.

Костяшов Ю.В. Секретная история Калининградскойобласти: очерки 1945–1956 гг. Калининград: ТерраБалтика, 2009. 352 с.

Кретинин Г.В. Об истоках формирования историче-ской памяти жителей Калининградской области(1945–1960) // Вестн. Балтийского федеральногоун-та им. И. Канта. Серия: Гуманитарные и обще-ственные науки. 2015. № 12. С. 61–66.

Кузнецов И.М. Вариативность дискурса патриотизма вповседневном сознании россиян // Власть. 2016.№ 7. С. 164–171.

Кузнецов И.М. Ценностные ориентиры и социально-политические установки россиян // Социологиче-ские исследования. 2017. № 1. С. 47–55.

Лёвкина Ю.Ю., Алимпиева А.В. Дискурсы идентифика-ции и проблема конструирования идентичности //Вестн. Балтийского федерального ун-таим. И. Канта. 2015. Вып. 12. С. 89–96.

Мартынова М.Ю. К истории формирования этнокуль-турных стратегий калининградцев // Этнокультур-ные процессы Гродненского Понеманья в про-шлом и настоящем. Минск, 2014а. С. 407–424.

Мартынова М.Ю. Калининградцы: геополитическиевызовы и региональная субкультура // Геополити-ческий журн. 2014б. № 3. С. 2–20.

Мартынова М.Ю., Григорьева Р.А. Геополитическое по-ложение калининградской области и жизненныестратегии ее молодых жителей: оценка рисков //Вестн. Дипломатической академии МИД России.Россия и мир. 2018б. № 3 (17). С. 128–144.

Мартынова М.Ю., Григорьева Р.А. Этнокультурная си-туация и идентичность населения Калининград-

576



ской области // Этническое и религиозное много-образие России / под ред. В.А. Тишкова,В.В. Степанова. Изд. 2-е, исправленное и допол-ненное. М.: ИЭА РАН, 2018а. С. 323–349.

Федоров В.В. Популярный вариант идентичности //Экономические стратегии. 2008. № 3. С. 60–67.

Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской нацио-нальной идентичности. М.: АСТ, 2008. 635 с.

Шахов В.А. Калининградский эксклав: социокультур-ная парадигма “русского острова” Юго-Восточ-ной Балтии // Культура и цивилизация. 2017. Т. 7.№ 4А. С. 774–783.

Шахов В.А. Кто мы?: русские Принеманья или россий-ские балты. Калининград: Янтарный сказ, 2002.134 с.

Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Про-гресс, 1996. 344 с.

Alexander J. Critical Reflection on “Reflexive Moderniza-tion” // Theory, Culture & Society. 1996. Vol. 13. № 4.P. 133–138.

Archer M. Making our Way through the World: Human Re-flexivity and Social Mobility. Cambridge: Univ. Press,2007. 352 p.

Beck U., Giddens A., Lash S. Reflexive Modernization: Pol-itics, Traditions and Aesthetics in the Modern SocialOrder. Stanford CA: Stanford Univ. Press, 1994. 228 p.

Brubaker R., Cooper F. Beyond “Identity” // Theory andSociety. 2000. Vol. 29. № 1. P. 1–47. https://doi.org/10.1023/a:1007068714468

Chaffee D. Reflexive Identities // Routledge Handbook ofIdentity Studies / E. Elliot. (ed.). Routledge, 2019.P. 118–129. https://doi.org/10.4324/9781315626024-7

Craib I. Experiencing Identity. London: Sage, 1998. 208 p.Erikson E. The Problem of Ego-identity // J. of the Ameri-

can Psychoanalytic Association. 1956. № 4. P. 56–121.Giddens A. Modernity and Self-identity: Self and Society in

the Late Modern Age. Stanford Univ. Press, 1991. 256 p.Klemeshev A., Fedorov G., Fidrya E. Specific Kaliningrad

Character of the Russian Identity // Bul. of Geography.Socio-economic Series. Toruń: Nicolaus CopernicusUniv., 2017. № 38. P. 47–55.

Identity of the Kaliningrad Oblast Inhabitants: The Impact of Social Beliefs on the Choice of Self-Identification

O. I. Vendina1, *, A. A. Gritsenko1, **, M. V. Zotova1, ***, and A. S. Zinovyev2, ****1Institute of Geography, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia

2Saint Petersburg State University, St. Petersburg, Russia


**e-mail: [email protected]

***e-mail: [email protected]

****e-mail: [email protected]

Highlighting the ideologically significant factors but paying little attention to the personal beliefs and mind-sets are common for publications considering the identity of the Kaliningrad Oblast inhabitants. At best, theauthors refer to local myths and stereotypes. To address this shortcoming, we suggest considering the identityas a reflexive construction, strengthened by narratives and controlled by social practices. The paper is aimedto show how the refocusing of thinking of social reality was affecting the Kaliningrad Oblast’s society duringthe last decade and to reveal its impact on the self-identification of Kaliningrad Oblast inhabitants. The re-search is based on the interviews carried out by the authors in the summer of 2020. The results of the contentanalyses of the text materials were compared with the data of previous surveys and research. The analysis re-veals that the two opposing cultural phenomena are essential for the regional society: the first is “outdating,”a reflection on the current processes and changes in terms which are relevant for previous periods; and thesecond is “outscoring,” an introduction of the narratives and practices typical for the post-modern society.The authors hypothesize that the current level of pluralism achieved by the regional society, as well as thecombination of the traditional and modern values, provide the necessary resilience for the identity of the Ka-liningrad Oblast inhabitants and make it possible to consider this identity as a driver of the regional develop-ment. Nevertheless, the current balance is fragile, and it can be threatened by the discrepancy between thepolitics of identity retention, managed by the traditional state-oriented tools, and the reflexivity of modernindividuals, which are weakly regulated by traditions, social prescriptions, or ascriptions. This hypothesis re-quires further verification.

Keywords: Kaliningrad Oblast, identity, reflexivity, narratives, values, socio-cultural context



REFERENCESAbylkalikov S.I., Sazin V.S. The main results of migration

processes in the Kaliningrad region according to thecensus and microcensus data of 1989–2015. BaltiiskiiRegion, 2019, vol. 11, no. 2, pp. 32–50. (In Russ.). doi10.5922/2079-8555-2019-2-3

Alexander J.C. Critical reflection on “reflexive moderniza-tion”. Theory Cult. Soc., 1996, vol. 13, no. 4, pp. 133–138.

Alimpieva A.V. Kaliningraders: the problem of social iden-tity. In Identichnost’ v kontekste globalizatsii: Evropa,Rossiya, SShA [Identity in the Context of Globaliza-tion: Europe, Russia, the USA]. Kaliningrad: Balt. Fed.Univ. im. Kanta, 2003, pp. 169–176. (In Russ.).

Alimpieva A.V. Social identity in the context of cultural di-versity: search or imposition? (on the example of theKaliningrad region). Vestn. Balt. Fed. Univ. im. I. Kanta,2014, no. 11, pp. 60–66. (In Russ.).

Alimpieva A.V. Social identity of Kaliningraders in the so-cial and geopolitical context. Pskov. Regionol. Zh.,2009, no. 7, pp. 36–40. (In Russ.).

Andersen B. Imagined Communities: Reflections on the Ori-gin and Spread of Nationalism. Verso Publ., 1991. 224 p.

Andreichuk N.V., Gavrilina L.M. Fenomen kaliningradskoiregional’noi subkul’tury (sotsial’no-filosofskii i kul’turo-logicheskii analiz) [The Phenomenon of the Kalinin-grad Regional Subculture (Socio-Philosophical andCultural Analysis)]. Kaliningrad: Ross. Gos. Univ. im.Kanta, 2011. 139 p.

Archer M. Making our Way through the World: Human Re-flexivity and Social Mobility. Cambridge Univ. Press,2007. 352 p.

Beck U., Giddens A., Lash S. Reflexive Modernization: Pol-itics, Traditions and Aesthetics in the Modern Social Or-der. Stanford, CA: Stanford Univ. Press, 1994. 228 p.

Berendeev M. “Who are we?”: Kaliningradians in search ofidentity. Sotsiol. Issled., 2007, no. 4, pp. 127–132. (InRuss.).

Brubaker R., Cooper F. Beyond “identity”. Theory Soc.,2000, vol. 29, no. 1, pp. 1–47. doi 10.1023/a:1007068714468

Chaffee D. Reflexive identities. In Routledge Handbook ofIdentity Studies. Routledge, 2019, pp. 118–129. doi10.4324/9781315626024-7

Craib I. Experiencing Identity. London: Sage, 1998. 208 p.Drobizheva L.M. Civil identity as a condition for the weak-

ening of ethnic negativism. Mir Rossii, 2017, no. 1,pp. 7–31. (In Russ.).

Erikson E.H. Identity: Youth and Crisis. W.W. Norton Publ.,1968. 336 p.

Erikson E.H. The problem of ego identity. J. Am. Psycho-anal. Assoc., 1956, vol. 4, no. 1, pp. 56–121.

Fedorov V.V. A popular variant of identity. EkonomicheskieStrategii, 2008, no. 3, pp. 60–67. (In Russ.).

Gavrilova K.A. Chud’ on Pinega and in the vicinity: 5+lives of one controversial category. In Svoi i chuzhye.Metamorfozy identichnosti na vostoke i zapade Evropy[Ours and Others. Metamorphoses of Identity in the Eastand West of Europe]. Moscow: Goryachaya Liniya –Telecom Publ., 2018, pp. 271–337. (In Russ.).

Giddens A. Modernity and Self-identity: Self and Society inthe Late Modern Age. Stanford Univ. Press, 1991. 256 p.

Gurevich P.S. The problem of human identity in philosoph-ical anthropology. In Voprosy Sotsial’noi Teorii [Prob-lems of Social Theory]. Vol. 4: Chelovek v poiskakhidentichnosti [Human in Search of Identity]. 2010,pp. 63–87. (In Russ.).

Huntington S.P. Who Are We? The Challenges to America’sNational Identity. Simon and Schuster Publ., 2005.444 p.

Inglehart R., Welzel Ch. Modernization, Cultural Change,and Democracy. The Human Development Sequence.Cambridge Univ. Press, 2005. 344 p.

Kalashnikov K.N., Budilov A.P. The contours of the socio-cultural identity of the inhabitants of the Kaliningradregion. Epokha Nauki, 2019, no. 20, pp. 513–519. (InRuss.).

Klemeshev A., Fedorov G., Fidrya E. Specific Kaliningradcharacter of the Russian identity. Bull. Geogr. Socio-Econ. Ser., 2017, vol. 38, pp. 47–55.

Klemeshev A.P., Fedorov G.M. Kaliningrad society: ac-cording to the results of sociological surveys in 2001–2004. Region Sotrudnichestva, 2004, no. 6, pp. 4–43.(In Russ.).

Kostyashov Yu.V. Sekretnaya istoriya Kaliningradskoi oblas-ti: ocherki 1945–1956 gg. [The Secret History of theKaliningrad Region: Essays 1945–1956]. Kaliningrad:Terra Baltika Publ., 2009. 352 p.

Kostyashov Yu.V. Settlement of the Kaliningrad region afterthe World War II. In Gumanitarnaya nauka v Rossii[Humanitarian Science in Russia]. Moscow, 1996,vol. 2, pp. 82–87. (In Russ.).

Kretinin G.V. About the origins of the formation of the his-torical memory of the inhabitants of the Kaliningradregion (1945–1960). Vestn. Balt. Fed. Univ. im. I. Kanta.Ser.: Gumanitarnye i Obshchestvennye Nauki, 2015,no. 12, pp. 61–66. (In Russ.).

Kuznetsov I.M. Value orientations and socio-political atti-tudes of Russians. Sotsiol. Issled., 2017, no. 1, pp. 47–55. (In Russ.).

Kuznetsov I.M. Variation of the discourse of patriotism inthe everyday consciousness of Russians. Vlast’, 2016,no. 7, pp. 164–171. (In Russ.).

Lovkina Yu.Yu., Alimpiyeva A.V. Discourses of identifica-tion and the problem of constructing identity. Vestn.Balt. Fed. Univ. im. I. Kanta, 2015, vol. 12, pp. 89–96.(In Russ.).

Martynova M.Yu. Kaliningraders: geopolitical challengesand regional subculture. Geopoliticheskii Zh., 2014b,no. 3, pp. 2–20. (In Russ.).

Martynova M.Yu. On the history of the formation of ethno-cultural strategies of Kaliningraders. In Etnokul’turnyeprotsessy Grodnenskogo Poneman’ya v proshlom i nas-toyashchem [Ethnocultural Processes of the GrodnoNeman Region in the Past and Present]. Minsk, 2014a,pp. 407–424. (In Russ.).

Martynova M.Yu., Grigor’eva R.A. Ethnocultural situationand identity of the population of the Kaliningrad re-gion. In Etnicheskoe i religioznoe mnogoobrazie Rossii[Ethnic and Religious Diversity of Russia]. Moscow:IEA RAN, 2018a, pp. 323–349. (In Russ.).

Martynova M.Yu., Grigor’eva R.A. Geopolitical positionof the Kaliningrad region and life strategies of its youngresidents: Risk assessment. Vestn. Diplomaticheskoi Ak-

578



ademii MID Rossii. Rossiya i Mir, 2018b, vol. 17, no. 3,pp. 128–144. (In Russ.).

Shakhov V.A. Kaliningrad exclave: sociocultural paradigmof the “Russian island” of the South-Eastern Baltic.Kul’tura i Tsivilizatsiya, 2017, vol. 7, no. 4A, pp. 774–783. (In Russ.).

Shakhov V.A. Kto my?: russkie Prineman’ya ili rossiiskie bal-ty [Who Are We?: Russians of the Neman region orRussian Balts]. Kaliningrad: Yantarnyi Skaz Publ.,2002. 134 p.

Vendina O.I. Border cities: A test of ethno-cultural diversi-ty. Part 2: Cities on the modern borders of the RussianFederation. Gorodskie Issled. i Praktiki, 2016, vol. 1,

no. 4, pp. 7–26. (In Russ.). doi 10.17323/usp1420167-25

Vostochnaya Prussiya glazami sovetskikh pereselentsev: Per-vye gody Kaliningradskoi oblasti v vospominaniyakh i do-kumentakh [Eastern Prussia through the Eyes of the So-viet Settlers: The First Years of the Kaliningrad Regionin Memoirs and Documents]. Kostyashov Yu.V., Ed.Kaliningrad: Kaliningrad. Kniga Publ., 2018, 3d ed.364 p.

Zadorin I.V. Regions of the “frontier”: Territorial identityand perception of “specialness”. Politiya, 2018, vol. 89,no. 2, pp. 102–136. (In Russ.).


579

КЛИМАТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ ВОССТАНОВЛЕНИЯ ЛЕСОВ В ДЕЛЬТЕ р. ИЛИ

© 2021 г. О. Н. Липкаa, *, Д. Г. Замолодчиковb, В. В. Кагановb, Г. А. Мазманянцc,М. В. Исуповаd, А. А. Алейниковe

aИнститут глобального климата и экологии имени академика Ю.А. Израэля, Москва, РоссияbЦентр по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН, Москва, Россия

cWWF России – Центрально-азиатская программа, Алматы, КазахстанdИнститут водных проблем РАН, Москва, Россия

eГК “СКАНЭКС”, Москва, Россия*e-mail: [email protected]



Климатический эффект восстановления лесов имеет комплексный характер: как средство адапта-ции к изменению климата и как средство по поглощению и долгосрочному хранению углерода (ми-тигационный эффект). В статье рассматривается совокупность мер по лесовосстановлению, на-правленных на сохранение экосистем оз. Балхаш и низовьев р. Или, которые позволят снизить ихуязвимость к изменениям климата и антропогенным факторам. Как деятельность по адаптации кизменению климата восстановление тугайных лесов призвано повысить водорегулирующую и сре-дообразующую функции дельты р. Или, что позволит стабилизировать водный режим оз. Балхаш иувеличить устойчивость его экосистем к изменениям климата. Создаваемые лесные насаждения бу-дут накапливать углерод в пулах фитомассы, мертвой древесины, подстилки и почвы. Охарактери-зована расчетная методика, позволяющая осуществлять прогноз поглощения углерода пулом фито-массы создаваемых лесных культур при наличии отрывочных данных по динамике таксационныхпоказателей. Найденные величины поглощения углерода применены к сценариям лесовосстанов-ления по отдельным лесообразующим породам. Согласно полученным прогнозам, лесовосстанов-ление в дельте р. Или на площади 200 тыс. га в течение 30 лет приведет к накоплению древостоем7 Мт С, что соответствует поглощению 1.15 т С/га/год.

Ключевые слова: изменение климата, адаптация к изменениям климата, оз. Балхаш, р. Или, дельта,лесовосстановление, фитомасса древостоев, поглощение углерода, прогнозные расчеты, климати-ческие проектыDOI: 10.31857/S2587556621040051

ВВЕДЕНИЕ

Изменения климата ведут к негативным по-следствиям в ряде регионов, в том числе и в Ка-захстане. В условиях современного и прогнозиру-емого роста температуры воздуха во все сезоны(Седьмое…, 2017), ведущего к росту эвапотранс-пирации, и изменений увлажненности водосбо-ра, связанных с существенной антропогенной на-грузкой (зарегулирование стока р. Или, изъятиевод на орошение и т.д.), возрастает риск повторе-ния на оз. Балхаш сценария Аральского моря(Байкенова, Вьюхина, 2018). Усиление водорегу-лирующей функции дельты р. Или позволитпредотвратить пересыхание оз. Балхаш и такимобразом способствовать адаптации к изменениям

климата казахстанской части Или-Балхашскогобассейна.

Сток р. Или составляет 70% от общего поступ-ления воды в оз. Балхаш (Isupova, 2019). Ранеезначительную роль в регулировании гидрологи-ческого режима р. Или и оз. Балхаш играли пой-менные и дельтовые тугайные леса, которые сгла-живали резкие колебания уровня воды, способствуяее накоплению во влажный период с постепеннымпоступлением в озеро в сухой сезон. Сомкнутыйдревесный полог в тугайных лесах замедлял снего-таяние и предохранял почву от пересыхания ле-том. В результате хозяйственной деятельности, атакже сопряженных с ней пожаров большая частьтерритории дельты была преобразована в травя-ные пастбища и малолесные земли. В современ-ных условиях покрытие лесом составляет лишь

УДК 551.582+631.92


580


ЛИПКА и др.

5% от площади дельты, что не позволяет ей вы-полнять водорегулирующие функции. Строи-тельство Капчагайской ГЭС не только изменилоестественный ход стока, но также привело к паде-нию уровня оз. Балхаш на 1.0–1.5 м, сокращениюпоступления наносов и невозможности привносасемян в дельту из верхней части бассейна во вре-мя паводков.

Цель настоящей статьи – анализ потенциаль-ного климатического эффекта от восстановлениятугайных лесов в дельте р. Или с точки зренияадаптации региона к изменению климата с эле-ментами митигации. При этом решаются следую-щие задачи: 1) анализ методов лесовосстановле-ния и расчет минимально необходимых площа-дей лесопосадок для того, чтобы адаптационныйэффект оказался значимым с учетом измененийклимата и растущего водопотребления; 2) оценкамасштабов депонирования углерода создаваемы-ми лесными культурами в ближайшие 30 лет приразличных сценариях посадок.

В случае подтверждения достаточной адапта-ционной и митигационной эффективности мето-дов результаты исследования могут послужитьобоснованием крупномасштабного проекта, на-правленного на усиление водорегулирующей исредообразующей функции дельты, создание натерритории благоприятного микроклимата, ста-билизацию водного режима оз. Балхаш, а такжеповышение устойчивости экосистем к прогнози-руемым изменениям климата до конца XXI в. всоответствии с “жестким” сценарием Межправи-тельственной группы экспертов по изменениюклимата (МГЭИК).

ХАРАКТЕРИСТИКА РАЙОНА ИССЛЕДОВАНИЯ

Климат и его прогнозируемые изменения. Казах-стан расположен в центре Евразии в жарком и за-сушливом климате. Средняя годовая температурав дельте р. Или составляет 8°С. Континенталь-ность выражается в значительной суточной ам-плитуде температур: 17°С летом и 11°С зимой. Аб-солютная максимальная температура превышает45°С, а минимальная может опускаться до –45°С(ПРООН…, 2016).

Среднее годовое количество осадков увеличи-вается с севера на юг с 150 до 190 мм (ПРООН…,2016). Величина испарения значительно варьирует-ся: от 500 мм с поверхности почвы до 1080 мм – с во-доемов и 1550 мм – с полупогруженных тростнико-вых зарослей. Индекс сухости Будыко составляет7.33 и соответствует значениям для пустынь (Ат-лас…, 1974; Михайлов, 1997); по значениям ин-декса аридности территория относится к аридной(0.05–0.2) области (IPCC, 2019). Водно-болотные

экосистемы дельты р. Или являются интразо-нальными экосистемами.

Повышение среднегодовой температуры за-фиксировано на всей территории Казахстана. Из-менение аномалий за период 1941–2015 гг. дости-гает 2°С (Седьмое…, 2017), а с 1976 по 2017 г. шлосо скоростью 0.34°С/10 лет (Казгидромет…, 2018).С 1971 по 2014 г. среднегодовая температура по-высилась на 1.2–1.3°С (ПРООН…, 2016). Геогра-фическое распределение динамики осадков неод-нородно, в Алматинской области отмечается сла-бый рост (Казгидромет…, 2018). Тенденцияодновременного увеличения количества осадкови роста температуры характерна и для китайскойчасти Или-Балхашского бассейна с 1940 г. (Guo,Xia, 2014).

При любых сценариях изменений климатаМГЭИК (от RCP2.6 до RCP8.5) повышение тем-пературы в Центральной Азии будет продолжать-ся, но с разной скоростью. Для сценария RCP4.5прогнозируемое изменение среднегодовой тем-пературы воздуха к 2030 г. составит 1.5–1.7°С, а кконцу XXI в. – более чем 3°С. При сценарииRCP8.5 к концу века повышение температурыможет достигнуть 6.0°С (6.1°С летом) (Седьмое…,2017).

Изменение осадков различается в зависимо-сти от сценариев. При сценарии RCP4.5 ожидает-ся рост количества осадков во все сезоны до13.21 мм в год (7.99 мм летом). При RCP8.5 на фо-не общего среднегодового роста (11.77 мм) коли-чество осадков летом с середины века начинаетсокращаться: от –0.43 до –2.07 мм в конце века(Седьмое…, 2017). В любом случае рост летнихосадков не способен компенсировать нарастаю-щую засушливость из-за повышения температу-ры. При реализации сценария RCP8.5 ситуациястановится тяжелой: усиление и распространениепроцессов опустынивания, необратимая деграда-ция оз. Балхаш по Аральскому сценарию.

Изменение климата меняет характер функци-онирования экосистем и их способность оказы-вать те услуги, от которых зависит жизнь и здоро-вье населения. Дельта р. Или вместе с оз. Балхашвыделена Казгидрометом1 как одна из крупней-ших природных экологических систем на терри-тории Казахстана, где необходимо срочно приме-нять адаптационные программы в водном и эко-системном секторах (ПРООН…, 2016) дляпредотвращения крупной экологической ката-строфы в регионе.

Рельеф и ледники. Рельеф бассейна р. Или не-однородный. Дельта р. Или располагается на низ-менной равнине с незначительным уклоном к

1 Национальная гидрометеорологическая служба Республи-ки Казахстан. https://www.kazhydromet.kz/ru/about/o-na-cionalnoy-gidrometeorologicheskoy-sluzhbe-kazahstana


КЛИМАТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ ВОССТАНОВЛЕНИЯ ЛЕСОВ В ДЕЛЬТЕ р. ИЛИ 581

оз. Балхаш. Абсолютные отметки колеблются винтервале 300–400 м над ур. м. (рис. 1). Рельефосложняется множеством проток и сухих русел,глубиной 0.5–5 м, а также невысокими песчаны-ми буграми высотой 2–6 м (ПРООН…, 2016).

В бассейне р. Или находятся четыре крупныхочага оледенения, вносящих значительный вкладв питание реки. Ледники Джунгарского Алатау,Восточного Тянь-Шаня в границах бассейнаимеют преимущественно южную экспозицию, то-гда как ледники Большого Тянь-Шаня и Заилий-ского Алатау – северную, что влияет на изначаль-

ные площади оледенения и интенсивность таянияза рассматриваемый период.

Согласно имеющимся данным (Долгушин, Оси-пова, 1989), в бассейне р. Или в середине 1980-х го-дов насчитывалось 2373 ледника общей площа-дью 2022.7 км2. Согласно дешифрированию кос-мических снимков Sentinel-2 2018 г., количестволедников увеличилось до 2648, но при этом об-щая площадь сократилась на 10.02% по сравне-нию с 1980-ми годами.

Гидрология. Устьевая область р. Или включаетобширную дельту площадью более 8200 (до 9750) км2

Рис. 1. Физико-географическая карта дельты р. Или. Источник: (ПРООН…, 2016).

Физико-географическая карта1:1 000 000

Русло р. Иле (вид с моста им. Д. А. Конаева)

Туранговые группировкина правобережье р. Иле

Шкала высот в метрах

300 350 400450500 600 700 800 900 1000 1200

582


ЛИПКА и др.

(Михайлов, 1997; Стародубцев, Трускавецкий,2011) и устьевое взморье. Современная дельтар. Или имеет форму треугольника с вершиной,расположенной в 120 км от оз. Балхаш, и основа-нием вдоль берега озера. Дельта р. Или имеет не-сколько постоянных рукавов – Или (Иле), Топар,Жидели, Иир, Нарын. Севернее находится терри-тория древней “сухой” дельты р. Или (~10 тыс. км2)(Михайлов, 1997).

По данным (Михайлов, 1997), в 1960-х годах вдельте насчитывалось 9513 озер общей площадью679 км2 при площади дельты 20 тыс. км2 до напол-нения Капчагайского водохранилища. В другихработах (Стародубцев, Трускавецкий, 2011) отмече-но, что с середины 1980-х годов по настоящее времяплощадь озер уменьшилась с 1200 до 200 км2.

Питание реки осуществляется за счет сезон-ных снегозапасов и ледников (в сумме ~60%),грунтовых (~30%) и дождевых (10%) вод. Для ееводного режима характерно наличие весенне-летнего половодья, начинающегося в естествен-ных условиях в апреле–мае и продолжающегосядо середины июня. Волна ледникового паводканаблюдается в июле–августе и превышает пер-вый пик расходов воды. С сентября по март рекамаловодна.

Среднемноголетний сток воды р. Или в вер-шине дельты за 1975–2015 гг. составляет14.0 км3/год (Isupova, 2019). В результате зарегули-рования сток в вершине дельты, начиная с 1980 г.,сократился в среднем на 2–3% ежемесячно (ок-тябрь–май), за июль – с 16.4 до 10.0%, а за август –с 15.9 до 9.6% годового стока. Среднемесячныйрасход воды в летние месяцы уменьшился с 1000 до400–500 м3/с, а уровни воды на пике паводка сни-зились на 1.0–1.5 м. (Isupova, 2019). Средние ми-нимальные расходы воды, напротив, возросли с133–148 до 250–280 м3/с. Начиная с 1987 г., отме-чается наличие тренда в увеличении стока р. Или(Галаева, 2014; Стародубцев, Трускавецкий, 2011;Шиварева, Галаева, 2014). Сток в нижнем бьефеКапчагайской ГЭС увеличился с 11.6 км3/год в1970–1986 гг. до 15.4 км3/год в 1987–2011 гг. (сред-немноголетнее значение за 1970–2011 гг. –13.8 км3/год) (Галаева, 2014). Однако в последниегоды казахстанские исследователи отмечают, что,несмотря на климатически обусловленное увели-чение естественного стока воды р. Или (рост тем-пературы воздуха и увлажненности в горных ча-стях водосбора реки, таяние ледников), фактиче-ский сток воды на 50–139 м3/с ниже, чтоспособствует уменьшению обводнения дельты.Такое снижение стока связывают с интенсивнымизъятием вод реки в Китае: за 1970–2004 гг. сум-марное сокращение стока воды р. Или, поступа-ющего из Китая, составило ~80 км3 (Стародубцев,Трускавецкий, 2011). Также снизились уровни

грунтовых вод – на 3.0–3.5 м в верхней частидельты и 1.0 м в средней.

Таким образом, несмотря на то, что непосред-ственное регулирование уровня оз. Балхаш осу-ществляется попусками Капчагайской ГЭС, нанего оказывает существенное воздействие погод-но-климатические факторы: количество и режимвыпадения осадков на территории бассейна, ак-тивизация таяния ледников в последние десяти-летия, усиление испарения с поверхности водохра-нилища и озера. Кроме того, важную роль играетувеличение водопотребления в обеих странах. Зна-чительная часть стока теряется на инфильтрацию,испарение и транспирацию в дельте, располо-женной в зоне недостаточного увлажнения. За2000–2009 гг., по имеющимся данным (Поповаи др., 2010), потери стока оцениваются в среднемв 4.54 км3/год при величине стока р. Или в этотпериод 16.3 км3/год.

В период половодья происходит заливаниедельты р. Или, которое способствует увлажнениюпочвы, развитию растительности, обводнениюнерестилищ, увеличению запасов грунтовых вод.Площадь водной поверхности в дельте р. Или иозерах составляет в межень 219 + 200 = 419 км2

(5.1% дельты, принятой 8200 км2). При этом в ве-сеннюю часть половодья под водой оказываютсяот 1146 до 1519 км2 территории дельты (14–18.5%ее площади), а во вторую волну в августе – до1161 км2 (14.2%).

Свойства дельты реки накапливать воду по-добно губке во время паводков в многоводные го-ды и постепенно отдавать в более засушливые пе-риоды позволяют рассматривать дельту р. Или вкачестве естественного контррегулятора уровняоз. Балхаш. Если площадь дельты для этого явля-ется достаточной, то регулирующая функция мо-жет быть усилена за счет повышения эффектив-ности. Лес способствует преобразованию поверх-ностного стока в подземный, т.е. большемузапасанию воды в дельте. Кроме того, под поло-гом леса, в тени, сохраняется больше почвеннойвлаги. Залесенная в достаточной степени дельтаможет служить способом адаптации к изменени-ям климата для региона и не допустить сниженияуровня оз. Балхаш.

МЕТОДЫВыбор территорий для лесовосстановления. При

выборе на территории дельты р. Или площадейдля лесовосстановления проводились следующиеоперации: 1) по данным дистанционного зонди-рования определялись участки, непригодные дляпосадок деревьев: водные объекты, переувлаж-ненные или засоленные; 2) выбирались участки,занимающие нижнее и среднее положение в кате-нах, выположенные, с относительно сомкнутым



травянистым покровом или сохранившимисяфрагментами древесно-кустарниковой расти-тельности; 3) оценивались доступность террито-рии (удаленность от дорог, наличие ручьев, озер,проток, затрудняющих доступ) и наличие водое-мов для полива.

Всю территорию дельты занимает водно-бо-лотное угодье международного значения “Дельтар. Или и южная часть оз. Балхаш” (Ili…, 2012; In-formation…, 2011). В дельте были организованыдва заказника и природный резерват “Иле-Бал-хаш”, которые охватывают большую часть ее тер-ритории, поэтому посадки лесных культур здесьследует вести с соблюдением ряда условий: 1) запретна использование видов-интродуцентов; 2) мини-мизация механической обработки почвы при созда-нии лесных культур; 3) минимизация факторабеспокойства для млекопитающих и птиц; 4) не-желательность изменения гидрологического ре-жима на территории водно-болотного угодьямеждународного значения и запрет на его изме-нение на территории резервата “Иле-Балхаш”;5) запрещено прокладывать новые каналы дляорошения, дренировать участки дельты, строитьдамбы или мосты.

При установлении видов древесных растений,используемых при лесовосстановлении, учиты-вали следующие критерии: 1) встречаемость в ана-логичных ненарушенных дельтовых сообществах;2) эффективность для адаптационного проекта(скорость роста, формирования крон и созданиятеневого полога); 3) расположение на разныхуровнях в фитокатенах; 4) высокая приживае-мость саженцев и сеянцев; 5) минимальные срокиухода и дополнительного полива после посадки;6) возможность получения достаточного количе-ства посадочного материала.

На выбранных участках определялась степеньпригодности лесорастительных условий для каж-дой из выбранных древесных пород. Ожидается,что в перспективе распределенные по территориидельты небольшие участки восстановленных ле-сов смогут стать ядрами естественного восстанов-ления лесов на значительных территориях.

Лесовосстановление может проводиться натерриториях государственного природного резер-вата “Иле-Балхаш”, гослесфонда, а также наарендованных участках сельскохозяйственныхземель, что подразумевает привлечение местныхжителей в качестве рабочих для посадок и будетспособствовать созданию более 500 рабочих мест.Такой подход получил одобрение акимата Бал-хашского района и представителей Комитета лес-ного хозяйства и животного мира Министерстваэкологии, геологии и природных ресурсов Рес-публики Казахстан. С точки зрения заинтересо-ванности крестьянских хозяйств речь идет о пря-мых финансовых выплатах за посадки и уход и о

привлекательности участков земли для содержа-ния крупного рогатого скота.

Поглощение углерода фитомассой лесных куль-тур. Нами ранее была предложена система ап-проксимации хода роста (САХР), которая позво-ляет с достаточной точностью описывать ростлесных культур при наличии лишь отрывочныхданных по густоте, средней высоте и среднемудиаметру (Замолодчиков, 2009). Такое свойствоСАХР определяется выбором в качестве базовыхнабора асимптотических уравнений, математиче-ская форма которых препятствует возникнове-нию многократных отклонений прогноза от ре-альных значений. В краткой форме изложим ба-зовые уравнения и полученные на их основеоценки накопления углерода.

Для описания изменения густоты посадок ис-пользуется выражение (1), которое относится куравнениям модифицированной экспоненты:

(1)где N(a) – густота к возрасту a; NE, N0 и K – пара-метры. Уравнение (1) при отрицательном K задаетэкспоненциальное убывание густоты насажденияв приближении к асимптотическому значениюNE, которое можно рассматривать как числен-ность наиболее успешных во внутривидовой кон-куренции особей. N0 представляет собой началь-ную густоту насаждения. Параметр K характери-зует темп изреживания: чем он выше, тем быстреенасаждение приближается к густоте NE.

Уравнение (2), характеризующее рост деревьевв высоту, – классическое логистическое уравне-ние, предложенное математиком П.Ф. Ферхюль-стом:

(2)

где H(a) – средняя высота насаждения к возрастуa; НE, Н0 и K – параметры. HE соответствует мак-симальной средней высоте, к которой асимпто-тически приближается фактическая средняя вы-сота по мере роста лесного насаждения. H0это средняя высота в начальный моментвремени, причем она не может равняться нулю.Уравнение (2) в наибольшей степени соответ-ствует ситуации, когда лесовосстановление про-водится с использованием саженцев, в моментпосадки имеющих ненулевую высоту. Параметр Kхарактеризует скорость приближения высоты на-саждения к максимальной.

Соотношение между средней высотой и сред-ним диаметром предлагается характеризоватьстепенным уравнением (3):

(3)где D – диаметр, H – высота, A и B – параметры.Значение параметра B, близкое к 1, означает, что

( ) ( )= + −0 ,KaN a NE N NE e

=− +

0( ) ,0 0

Ka

KaHEH eH a

HE H H e

= ,BD AH

584


ЛИПКА и др.

связь между высотой и диаметром близка к прямопропорциональной. Более высокие величины Возначают, что с увеличением высоты диаметррастет быстрее (больше растет в ширину, чем ввысоту).

Система САХР была применена к насаждени-ям туранги (Populus diversifolia) I и II бонитета (да-лее называемым соответственно “туранга в хоро-ших условиях” и “в обычных условиях”), лохаостроплодного (Elaeagnus orientalis) и ивы белой(Salix alba). Аппроксимация параметров уравне-ний динамики таксационных характеристик(табл. 1) проведена на основе сведений из (Дави-дов, 1962; Муратчаева, 2014; Сипович, 1963) с уче-том проектных планов по облесению долиныр. Или, согласно которым начальная густота лес-ных культур составляет, как правило, 2500 шт. га–1.

Нахождение параметров уравнений САХР (см.табл. 1) для рассматриваемых древесных породпозволило рассчитать динамику таксационныхпоказателей на интервале возраста 0–30 лет. По-лученные данные использованы для оценки фи-томассы (в кг абсолютно сухого вещества) на ос-нове аллометрических уравнений (табл. 2) из (Го-

робец и др., 2009; Уткин и др., 1996; Zhou et al.,2007).

Уравнения табл. 2 характеризуют фитомассуотдельного “среднего” дерева; для определенияфитомассы насаждения значения, найденные посредней высоте и диаметру, были умножены нагустоту и пересчитаны в т/га, для нахождения за-паса углерода фитомассы использован коэффи-циент 0.5.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Площади лесовосстановления. На современ-ном этапе невозможно установить, какую частьдельты занимали тугайные леса до начала ее ак-тивного освоения. На основании анализа сохра-нившихся лесов можно предположить, что лесо-покрытая площадь была значительно больше, не-жели сейчас. Для повышения эффективностиводорегулирующей функции не менее 30%(FAO …, 2018), т.е. 2460 км2 от площади дельты в8200 км2 должны быть покрыты лесами. Тогдаувеличение лесного покрова в дельте может при-вести к росту грунтового питания рукавов дельты

Таблица 1. Параметры уравнений для расчета избранных таксационных характеристик в насаждениях туранги,лоха и ивы

Примечание. Расшифровка в тексте статьи.

Порода

Параметры уравнений САХР

уравнение (1) густоты от возраста

уравнение (2) высоты от возраста

уравнение (3) диаметра от высоты

N0 NE K H0 HE K A B

Туранга разнолистная, хорошие условия

2500 806 –0.0862 0.995 15.98 0.271 1.132 1.070

Туранга разнолистная, обычные условия

2500 1157 –0.0960 0.746 13.60 0.234 1.594 0.934

Лох остроплодный 2500 1500 –0.0952 1.024 5.58 0.359 0.022 3.498Ива белая 3409 45 –0.0624 2.198 21.57 0.169 0.836 1.142

Таблица 2. Аллометрические уравнения расчета фитомассы деревьев (кг на дерево) по таксационным характери-стикам

Обозначения: D – диаметр, см; H – высота, м; Pha – надземная фитомасса, кг.

Порода Фракция фитомассы Уравнение Источник

Туранга разнолистная Все 0.0968 (D2H)0.807 (Сипович, 1963)

Лох остроплодный Стволы 0.3019D1.733 (Loni et al., 2018)

Крона

Корни 0.25PhaИва белая Все 0.0730 (D2H)0.870 (Давидов, 1962)

3

1.16220.05067( )ii

Db



р. Или на 1.26–2.94 км3/год (до 21% годового сто-ка реки) (Isupova, 2019), что приведет к дополни-тельному поступлению воды в оз. Балхаш.

В результате дешифрирования снимков былоустановлено, что только 5% дельты р. Или до сихпор покрыты лесами, а остальная незатопляемаяее часть была преобразована в лугопастбищныеугодья. Местные жители полагают травянистыесообщества продуктивнее лесных и лесокустар-никовых. Кроме того, пасти скот на открытыхпространствах проще, поэтому тугайные лесаподжигались ежегодно для обеспечения простогоспособа перегона скота в нужном направлении наоткрытые места.

Соответственно, площадь планируемых поса-док для обеспечения эффективной адаптации кизменениям климата составляет 200000 га. Се-верная часть старой дельты продолжает заливать-ся во время подъемов уровня оз. Балхаш, что поз-волило включить ее в зону, потенциально при-годную для лесовосстановления. В то же времянекоторые участки непригодны или малопригод-ны для лесовосстановления. Они были выделенына основе дешифрирования мозаики цветныхкосмических снимков Sentinel-2 (разрешение 10–20 м, ширина полосы съемки 290 м) за май 2018 г.(табл. 3, рис. 2). Помимо водных объектов (не

приведены на рис. 2, так как большинство из нихне выражаются в масштабе) были выделены пере-увлажненные участки, заливаемые в половодье надлительное время. Кроме того, для посадок мало-пригодны участки с мелкоконтурной мозаикойводоемов из-за технической трудности работы(см. рис. 2).

На территории дельты представлены три ос-новных типа тугайных лесов:

– из ив джунгарской (Salix songarica), Виль-гельмса (S. wilhelmsiana) и белой (S. alba) с участи-ем лоха восточного (Elaeagnus orientalis);

Таблица 3. Площади участков с различной степеньюпригодности для лесовосстановления

Категория Площадь, км2

Общая площадь территории 8200Водные объекты (без учета располо-женных на малопригодных землях)

1228

Сильно засоленные участки 1797Переувлажненные участки 482Левобережье р. Топар 314Земли, наиболее пригодные для лесовосстановления

4377

Рис. 2. Участки, непригодные и малопригодные для лесовосстановления. Масштаб 1 : 1000000. Цветом выделены:светло-желтый – сильно засоленные участки, голубой – переувлажненные, светло-сиреневый – левобережье р. То-пар. Красная линия – граница потенциально пригодной территории.

586


ЛИПКА и др.

– лоховые, в которых лох восточный домини-рует, а доля иных видов невелика;

– туранговые, с преобладанием двух видов то-поля-туранги (широко распространенного Popu-lus diversifolia и более редкого, занесенного вКрасную книгу Казахстана, P. pruinosa).

Если ивовые тугайные леса занимают в экоси-стемах узкие полосы вдоль рек или озер с наи-большим увлажнением (около 10% площади), тотуранговые занимают земли с лучшими почвамии средними условиями увлажнения, что состав-ляет около 40% площади. Лоховые леса являютсянаименее требовательными к условиям произ-растания и самыми распространенными, занима-ют около 50% пригодных площадей.

Фонд посадочного материала. Ива белая и лохвосточный способны успешно размножаться че-ренкованием, что позволяет заготовить посадоч-ный материал на месте или закупить его. Однаконаиболее ценная порода – туранга разнолистная – вестественных условиях лучше всего размножает-ся корневыми отпрысками, тогда как приживае-мость черенков весьма невысока. Опыт размно-жения семенами ПРООН (2016) также показалнизкую всхожесть семенного материала, а болееперспективным – применение клонирования.

В качестве эксперимента 500 однолетних са-женцев туранги разнолистной были высажены вдельте на 6 участках, с соблюдением равного соот-ношения деревьев клонального и семенного проис-хождения. Закладывались стандартные прямо-угольные участки в несколько рядов с посадками нарасстоянии 1 м в ряду и 2 м между рядами. Приотсутствии ухода на малопригодных участках са-женцы погибли (полностью на двух и 93% – натретьем), на средних по лесорастительным усло-виям сохранилось 32–38% саженцев, в оптималь-ных условиях – 88%. Для сравнения: посадки че-ренков ивы белой без дополнительного ухода да-ли результат 80–90% приживаемости.

Учитывая дороговизну получения саженцевпутем клонирования, такой стандартный подходдля крупномасштабного проекта по лесовосста-новлению неприменим. Предпочтительными яв-ляются подходы садоводства, когда каждое дере-во обеспечивается уходом хотя бы несколько пер-вых лет, пока корневая система не достигнетнасыщенных водой горизонтов. Высаживание де-ревьев на расстоянии 1–2 м является недопусти-мым расточительством, так как изначально созда-ются условия для высокого процента изреживаниячерез несколько лет. Для лучшей приживаемостипредпочтительна высадка двух- или трехлетних са-женцев, на достаточном расстоянии друг от друга,с обеспечением дополнительного полива в за-сушливый период, с учетом рельефа местности,т.е. не на прямоугольных участках, а на вписан-ных в подходящие фрагменты фитокатен.

Накопление углерода растущими лесными куль-турами. В рамках климатических действий лесо-восстановление воспринимается как процесс по-глощения и накопления углерода, сведения о ко-тором вносятся в национальный углеродныйкадастр и улучшают показатели страны в отчетно-сти РКИК ООН. Поэтому все лесные адаптаци-онные проекты в обязательном порядке рассчи-тывают митигационный эффект.

Характер изменения углерода фитомассы дляразных древесных пород сходен и соответствуетлинии, асимптотически приближающейся к пре-дельному значению (рис. 3а). Однако конкретныепараметры хода роста углерода фитомассы у раз-ных пород заметно различаются. Ива белая к30 годам достигает максимальных запасов угле-рода фитомассы 92.52 т С/га, далее следуют на-саждения туранги в хороших условиях(64.85 т С/га), туранги в обычных условиях(51.43 т С/га) и лоха (15.61 т С/га). Древесные по-роды различаются и по времени наступлениямаксимума поглощения углерода (рис. 3б). У лохаэтот максимум приходится на 10 лет, у туранги вхороших условиях – на 13 лет, у ивы белой – на15 лет, у туранги в обычных условиях – на 16 лет.Все рассматриваемые породы можно считать быст-рорастущими, что способствует получению проект-ных результатов.

Приведенные на рис. 3 данные характеризуютнакопление углерода в пуле фитомассы древостояпланируемых к созданию лесных насаждений.При осуществлении таких проектов рекоменду-ется учитывать накопление углерода в пулахкрупных древесных остатков (КДО), подстилки ипочвы (IPCC, 2003). Для пула мертвой древесиныоценки могут быть получены расчетным образомна основе математической модели (Замолодчи-ков, 2009). Планируемые к облесению террито-рии в настоящее время представляют собой луго-пастбищные угодья с крайне низкими значения-ми запаса углерода в подстилке и мертвойдревесине. После облесения наиболее вероятноувеличение размеров этих пулов, хотя мертваядревесина может использоваться местным насе-лением как дрова.

Более сложным представляется вопрос об из-менении запаса органического вещества почвы,особенно учитывая сопряженные с проектом из-менения гидрологического режима. Актуальнырезультаты мета-анализа изменения запаса угле-рода почвы при облесении в аридных районах(Zhang et al., 2013), где показано, что эти запасы,как правило, увеличиваются в зависимости от вре-мени после посадки, повышаясь на 15% за 10 лет, на50% за 10–30 лет, на 96% за время, превышающее30 лет. При осуществлении лесовосстановитель-ного проекта будет необходимо организовать мо-



ниторинг пулов углерода в мертвом органиче-ском веществе.

Сценарии лесовосстановления. Восстановлениелесов на площади 200000 га требует значительно-го времени. Для сравнения, на территории Казах-стана ежегодно проводятся посадки лесных куль-тур на площади более 60000 га (Насынбаев, 2016).В течение нескольких первых лет саженцам тре-буется уход и дополнительный полив, защита отпожаров и от поедания домашним скотом.

Мероприятия по лесовосстановлению плани-руется осуществить за 12 лет. В течение предвари-тельного года реализации проекта будут проведенывсе необходимые согласования, заложены питом-ники и построены теплицы. Согласно сценарию 1(“максимум в середине”), посадки начинаются впервый год с площади 4000 га при одновремен-ном завершении всех подготовительных задач.Уже на второй год площади увеличиваются до12000 га и достигают максимума на 7–8 год –28000 га. Затем предполагается снижение темповдо 4000 га в последний год. Так обеспечиваетсяуход в течение нескольких лет для саженцев намаксимальной площади (табл. 4).

Сценарий 2 (“максимум в конце”) предусмат-ривает медленный старт проекта с 2600 га и егопостепенное развитие по нарастающей. Тогдаближе к завершению удастся выйти на высокийуровень, соответствующий максимуму доступныхресурсов, – более 26000 га в год (см. табл. 4). Для

обеспечения устойчивости нужно найти ресурсыдля ухода за саженцами после завершения.

Прогноз поглощения углерода при лесовосста-новлении. Динамика поглощения углерода фито-массой лесных насаждений имеет сходный харак-тер для обоих сценариев (рис. 4б и 5б). Стартовыевеличины малы, составляя в первый год 0.3 (сце-нарий 1) и 0.2 (сценарий 2) тыс. т С. Затем следуетпостепенный рост до максимальных значений511.5 (сценарий 1) и 507.8 (сценарий 2) тыс. т С вгод. При реализации сценария 1 максимальноезначение поглощения отмечается на 18-м годе реа-лизации проекта, а при сценарии 2 – на 20-м. Далеепоглощение углерода снижается к 30-му году до 80.1(сценарий 1) и 130.7 (сценарий 2) тыс. т С в год. Ростпоглощения углерода в начальный период опре-деляется двумя факторами: 1) увеличением пло-щадей лесных культур по мере осуществленияпроекта, 2) приближением созданных лесных на-саждений к максимальному приросту углеродафитомассы. Снижение поглощения углерода по-сле 18-го либо 20-го года связано с тем, что к это-му времени естественный максимум приростафитомассы у созданных за первые 12 лет насажде-ний остается в прошлом.

Накопления углерода фитомассой древостоевк 10-му году проекта невелики и составляют 0.40(сценарий 1) и 0.24 Мт С (рис. 4в и 5в). Это со-ставляет всего лишь 5.7 и 3.4% от накоплений уг-лерода к 30-му году проекта (7.03 и 6.88 Мт С со-ответственно). Накопления углерода по сцена-

Рис. 3. Динамика запаса (а) и поглощения (б) углерода фитомассой лесных насаждений при лесовосстановлении вдельте р. Или.

(б)

Возраст, лет

876

1

0 305

Пог

лощ

ение

угл

ерод

аф

итом

ассо

й, т

С/г

а/го

д

2515 2010

5432

(a)100

80

60

0 305

Запа

с уг

леро

дав

фит

омас

се, т

С/г

а

2515 2010

40

20

Туранга, обычные условияЛох остроплодный

Туранга, хорошие условия

Ива белая

588


ЛИПКА и др.

Таблица 4. Сценарии темпов и площадей восстановления лесных культур в дельте р. Или

Год

Сценарий

1“максимум в середине”

2“максимум в конце”

темп, га/год площадь, га темп, га/год площадь, га

1 4000 4000 2667 26672 12000 16000 5333 80003 16000 32000 8000 160004 16000 48000 10667 266675 20000 68000 13333 400006 24000 92000 16000 560007 28000 120000 18667 746678 28000 148000 21333 960009 20000 168000 24000 120000

10 16000 184000 26667 14666711 12000 196000 26667 17333312 4000 200000 26667 200000

рию 1 выше накоплений по сценарию 2 в 1.71 разана 10-м годе и всего в 1.02 раза на 30-м годе проек-та. Таким образом, различие сценариев посадкилесных культур сильно сказывается на первойтрети осуществления проекта и практически ни-велируется к его концу. Однако необходимо учи-тывать, что время фиксации результатов проектав углеродных единицах может иметь большое зна-чение при его поэтапной реализации.

Среднее за 30 лет поглощение углерода на тер-ритории восстановленных лесных насаждений вдельте р. Или составляет 1.17 (сценарий 1) и 1.15(сценарий 2) т C/га/год. Аналогичная величина внашей предварительной оценке проекта по ле-совосстановлению в дельте р. Или составила0.77 т C/га/год (Замолодчиков и др., 2020). Разли-чие оценок связано, с одной стороны, со сменойконверсионно-объемного метода расчета запасовуглерода в фитомассе на аллометрический, с дру-гой – со сменой вида ивы на более продуктивный.

В 5 лесовосстановительных проектах в рамкахмеханизма чистого развития, осуществляющихсяв настоящее время в Китае на площадях от 2000 до8671 га, за период 20 или 30 лет (Zhou et al., 2017),наименьшая величина 0.84 т C/га/год установленадля проекта по облесению во Внутренней Монго-лии, проводимого в аридных условиях. Остальныезначения в диапазоне 2.61–3.52 т C/га/год найденыдля проектов в провинциях Сычуань и Гуанси,расположенных в субтропической зоне и облада-ющих теплым и влажным климатом. Для проектаоблесения, осуществляемого в Западной Австра-лии на площади 44000 га, среднее за 30 лет погло-щение углерода оценивается в 0.20 т C/га/год

(Suganuma et al., 2012). Поглощение углерода за40 лет культурами саксаула (Haloxylon spp.), со-зданными в Иране, составило 0.33 т C/га/год (Lo-ni et al., 2018).

Проведенные сравнения позволяют заклю-чить, что годовые поглощения фитомассой лесов,восстанавливаемых в субтропическом поясе, ва-рьируют от 0.2 до 3.5 т C/га/год в зависимости отрежима увлажнения. Величины поглощения уг-лерода для проекта в дельте р. Или находятся впервой трети диапазона, что соответствует степе-ни аридности региона.

Полученные оценки накопления углерода ос-новываются на допущении, что созданные лес-ные насаждения не будут испытывать серьезныхдеструктивных воздействий, в частности, пожа-ров, катастрофических паводков, вспышек раз-множения насекомых-вредителей и пр. Разрабо-танная система прогнозирования позволяет ввестиучет нарушений через модификацию значений пло-щадей либо параметров уравнений (в первую оче-редь густоты). Эта деятельность потребовала быформирования набора сценариев нарушений спривлечением информации по историческим ре-жимам нарушений, что не входило в задачи на-стоящей работы. Второе допущение состоит втом, что оценки роста лесных культур принима-ются равными полученным в других регионах:для туранги – региона в бассейнах Сыр-Дарьи иАму-Дарьи (Сипович, 1963), для ивы белой – вХерсонском районе Украины (Давидов, 1962),для лоха – на Терско-Кумской низменности (Му-ратчаева, 2014). Конечно, использование локаль-ных данных по ходу роста древесных пород в пой-



ме р. Или могло бы существенно повысить каче-ство прогноза.

Воздействие лесовосстановления на гидроло-гию. Восстановление тугайных лесов на некото-рых участках в дельте р. Или может привести к не-однозначной реакции водотоков. С одной сторо-ны, возрастет увлажненность участков вследствиеизменения микроклимата, с другой – увеличитсясуммарное испарение в дельте в результате воз-растания транспирации (по сравнению с суще-ствующими в настоящее время пирогеннымитравянистыми сообществами, в том числе –

тростниковыми) и испарения воды деревьями и,соответственно, несколько снизится сток.

Однако восстановленные тугайные леса уси-лят водорегулирующую роль дельты р. Или, спо-собствующую поддержанию уровня грунтовых иповерхностных вод в сухой сезон или маловодныегоды. В многоводный период древесная расти-тельность в дельте усилит инфильтрацию воды впочвогрунты и будет способствовать задержаниюречной воды в понижениях рельефа. Созданиеболее влажного, прохладного микроклимата под

Рис. 4. Прогноз площадей облесения (а), годичного поглощения (б) и накопления (в) углерода фитомассой древостоевпри лесовосстановлении в дельте р. Или согласно сценарию 1 (“максимум в середине”).

7

3

2

1

029

Запа

с уг

леро

да, М

т С

/год

Год осуществления проекта

6

5

4

27252321191715131197531

(в)

(б)500

200

100

029П

огло

щен

ие у

глер

ода,

ты

с. т

С/г

од

400

300

27252321191715131197531

(a)

029

Пло

щад

ь по

садо

к, г

а

27252321191715131197531



Ива белая150 000

100 000

50 000

200 000

250 000

590


ЛИПКА и др.

пологом деревьев будет предохранять почвы отсильного разогрева и пересыхания.

С точки зрения создания благоприятного мик-роклимата и предотвращения пыльных бурь яв-ляется целесообразным восстановление саксау-ловых лесов на песках за пределами дельтыр. Или, так как конденсационной влаги для нихбудет достаточно. В маловодный период, при ко-тором питание реки осуществляется за счет под-земных вод, дельта будет отдавать накопленнуюводу в рукава, озера или непосредственно в

оз. Балхаш с плоскостным стоком. Следователь-но, увеличение лесопокрытой площади дельтыповышает количество аккумулируемой воды, ко-торая будет поддерживать уровень грунтовых иповерхностных вод.

ВЫВОДЫИзменения климата на территории Казахста-

на, в том числе в Алматинской области и дельтер. Или, уже проявились достаточно отчетливо (с

Рис. 5. Прогноз площадей облесения (а), годичного поглощения (б) и накопления (в) углерода фитомассой древостоевпри лесовосстановлении в дельте р. Или согласно сценарию 2 (“максимум в конце”).

7

3

2

1

029

Запа

с уг

леро

да, М

т С

/год

Год осуществления проекта

6

5

4

27252321191715131197531

(в)

(б)500

200

100

029П

огло

щен

ие у

глер

ода,

ты

с. т

С/г

од

400

300

27252321191715131197531



Ива белая

(a)

029

Пло

щад

ь по

садо

к, г

а

27252321191715131197531



Ива белая150 000

100 000

50 000

200 000

250 000



1975 г.) и способствуют усилению аридизацииклимата. Эти изменения будут усиливаться прилюбом сценарии выбросов парниковых газов.Оценка возможных последствий изменений кли-мата и развития социально-экономической дея-тельности в бассейне р. Или указывает на высо-кую вероятность повторения Аральского кризисана оз. Балхаш. Для его предотвращения необхо-димо предпринять ряд мер по адаптации к изме-нениям климата, одной из которых является вос-становление водорегулирующей функции дельтылесопосадками. Результаты проведенных иссле-дований подтверждают эффективность и целесо-образность мероприятия, если лесопокрытаяплощадь достигнет не менее 30% площади дель-ты, т.е. если лесовосстановление будет осуществ-лено на площади не менее 200000 га. Поддержа-ние оптимальной степени залесенности позволитв будущем уменьшить дефицит воды в дельтер. Или в засушливый период, что, в свою очередь,снизит риск обмеления водотоков в устье реки иснижения уровня оз. Балхаш.

В работе охарактеризована новая расчетнаяметодика, позволяющая осуществлять прогнозпоглощения углерода пулом фитомассы создава-емых лесных культур при наличии отрывочныхданных по динамике таксационных показателей.Найденные величины поглощения углерода фи-томассой древостоя применяются к сценариямлесовосстановления, задающим темпы созданиялесных культур по лесообразующим породам.

Согласно полученным прогнозам, лесовосста-новление в дельте р. Или на площади 200000 гаприведет в течение 30 лет к накоплению фитомас-сой древостоев 7 Мт С, что соответствует удель-ному поглощению 1.15 т С/га/год. По этой вели-чине рассматриваемый проект превосходит по-глощение углерода при лесовосстановлении иоблесении аридных регионов (0.2–0.8 т С/га/год).Приведенное сравнение подтверждает, что мити-гационный эффект проекта вполне достаточен,чтобы обладать самостоятельной ценностью.

Подход, основанный на комплексной оценкеразличных воздействий, определении их вклада исвязанности с изменением климата, с выявлени-ем необходимых адаптационных мер, может бытьиспользован в качестве методической основы дляразработки проектов по адаптации к изменениямклимата с использованием регулирующих функ-ций лесов в других регионах.

ФИНАНСИРОВАНИЕРаботы выполнены при поддержке WWF России

(дистанционное зондирование и пр.), тем госзадания№ АААА-А20-120070990079-6 ФГБУ “ИГКЭ” и№ АААА-А18-118052590019-7 ФГБУН Центр по про-блемам экологии и продуктивности лесов РАН (про-гнозные расчеты) и проекта Российского научного

фонда № 19-77-30015 (поглощение углерода леснымикультурами).

FUNDINGThe research was carried out with the support of WWF

Russia (remote sensing analysis, glaciers, and hydrology),within the framework of the state-ordered research themesno. AAAA-A20-120070990079-6 of the Izrael Institute ofGlobal Climate and Ecology and no. AAAA-A18-118052590019-7 of the Center for Forest Ecology and Pro-ductivity of the Russian Academy of Sciences (forecast cal-culations), and with the financial support of the RussianScience Foundation, project no. 19-77-30015 (carbon se-questration by forest plantations).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫАтлас мирового водного баланса. М.–Л.: Гидрометео-

издат, 1974. 65 с.Байкенова Г.Г., Вьюхина А. Экологические проблемы

озера Балхаш // Экологические проблемы регионаи пути их разрешения. Май 2018. С. 256–260.

Галаева А.В. Изменение стока реки Или на участке отгидрометрического створа 164 км выше Капшагай-ской ГЭС до урочища Капшагай // Вестн. КРСУ.2014. Т. 14. № 7. С. 93–95.

Горобец А.И., Таранков В.И., Сизых В.Н. Сравнитель-ная оценка углерододепонирующей и кислородпродуцирующей функций дубравы и ветляника //Лесной вестник. 2009. № 3. С. 43–48.

Давидов М.В. Рост и продуктивность насаждений вет-лы (Salix alba L.) // Изв. ВУЗов. Лесной журн. 1962.№ 5. С. 9–14.

Долгушин Л.Д., Осипова Г.Б. Ледники / Природа Мира.М.: Мысль, 1989. 447 с.

Замолодчиков Д.Г. Оценка пула углерода крупных дре-весных остатков в лесах России с учетом влияния по-жаров и рубок // Лесоведение. 2009. № 4. С. 3–15.

Замолодчиков Д.Г., Каганов В.В., Липка О.Н. Потенци-альное поглощение углерода фитомассой древо-стоя при восстановлении тугайных лесов // Лесо-ведение. 2020. № 2. С. 115–126.

Казгидромет. Ежегодный бюллетень мониторинга со-стояния и изменения климата Казахстана: 2017год. Астана, 2018. 60 с.

Михайлов В.Н. Устья рек России и сопредельныхстран: прошлое, настоящее и будущее. М.: ГЕОС,1997. 413 с.

Муратчаева П.М.-С. Мониторинг состояния древес-ных пород в искусственных насаждениях Терско-Кумской низменности // Аридные экосистемы.2014. Т. 20. № 1 (58). С. 39–44.

Насынбаев Е. Вокруг Астаны будет применен китай-ский опыт лесопосадок на засоленных землях //Today.kz от 2016-05-30. http://today.kz/news/zhizn/2016-05-30/718441-vokrug-astanyi-budet-primenen-kitajskij-opyit-lesoposadok-na-zasolennyih-zemlyah/(дата обращения 08.07.2020).

Попова В.П., Шиварева С.П., Домран А.О. Водный ба-ланс озера Балхаш за период с 2000 по 2009 годы //

592


ЛИПКА и др.

Гидрометеорология и экология. 2010. № 4. С. 92–100.

ПРООН. Атлас функционального зонирования Бал-хашского района Алматинской области. Астана,2016. 64 с.

Седьмое национальное Сообщение и третий двухго-дичный Доклад Республики Казахстан Рамочнойконвенции ООН об изменении климата. Астана,2017. 304 с. http://sustainable.eep.kz/upload/RUS_-Saulet_Report_12-2017_RUS.pdf (дата обращения08.07.2020).

Сипович В.В. Исследование хода роста туранговых на-саждений // Изв. ВУЗов. Лесной журн. 1963. № 2.С. 27–29.

Стародубцев В.М., Трускавецкий С.Р. Процессы опу-стынивания в дельте реки Или под воздействиемантропогенной нагрузки // Водные ресурсы. 2011.Т. 38. № 2. С. 248–251.

Уткин А.И., Замолодчиков Д.Г., Гульбе Т.А., Гульбе Я.И.Аллометрические уравнения для фитомассы поданным деревьев сосны, ели, березы и осины в ев-ропейской части России // Лесоведение. 1996. № 6.С. 36–46.

Шиварева С.П., Галаева А.В. Анализ изменения стока вбассейне р. Или в пределах Казахстана и Китая всвязи с климатическими изменениями // Гидро-метеорология и экология. 2014. № 1. С. 68–80.

FAO, UNECE. Forests and Water Valuation and paymentsfor forest ecosystem services. Geneva, 2018. 108 p.

Guo L., Xia Z. Temperature and precipitation long-termtrends and variations in the Ili-Balkhash Basin // The-or. Appl. Climatol. 2014. Vol. 115. P. 219–229. https://doi.org/10.1007/s00704-013-0883-3

Ili River Delta and South Lake Balkhash / Ramsar Sites In-formation Service, 2012. https://rsis.ramsar.org/ris/2020 (дата обращения 08.07.2020).

Information Sheet on Ramsar Wetlands (RIS). 2009–2012 ver. Ili River Delta and South Lake Balkhash(Дельта реки Или и южная часть озера Балхаш).Date this sheet was completed/updated. May 16, 2011.https://rsis.ramsar.org/RISapp/files/RISrep/KZ2020RIS.pdf (дата обращения 08.07.2020).

IPCC 2003. Good Practice Guidance for Land Use, Land-Use Change and Forestry. https://www.ipcc–nggip.ig-es.or.jp/public/gpglulucf/gpglulucf_languages.html(дата обращения 08.07.2020).

IPCC 2019: Climate Change and Land: an IPCC special re-port on climate change, desertification, land degrada-tion, sustainable land management, food security, andgreenhouse gas f luxes in terrestrial ecosystems /P.R. Shukla, J. Skea, E. Calvo-Buendia, V. Masson-Delmotte, H.-O. Pörtner, D.C. Roberts, P. Zhai,R. Slade, S. Connors, R. van Diemen, M. Ferrat,E. Haughey, S. Luz, S. Neogi, M. Pathak, J. Petzold,J. Portugal Pereira, P. Vyas, E. Huntley, K. Kissick,M. Belkacemi, J. Malley (eds.). https://www.ipcc.ch/srccl/ (дата обращения 14.05.2021).

Isupova M.V. The Effects of the Ili River Runoff and WaterRegulation Function of the Delta on the Changing Wa-ter Level of Balkhash Lake Depending on the DeltaForest Coverage // Water Res. 2019. Vol. 46. Suppl. 1.P. S29–S42.

Loni A., Radnezhad H., Martynova-Van Kley A., Hassan-vand A., Sadeghi M., Zaremanesh H. The role of Halox-ylon plantations in improving carbon sequestration po-tential of sand dunes of Iran // Applied Ecol. and Envi-ron. Res. 2018. Vol. 16 (1). P. 321–333.

Suganuma H., Ito T., Tanouchi H., Egashira Y., Kurosawa K.,Kojima T. Estimation of carbon sequestration potential ofarid land afforestation using satellite image analysis andground truth // J. Arid Land Stud. 2012. Vol. 22. № 1.P. 69–72.

Zhang Y.-Q., Liu J.-B., Jia X., Qin S.-G. Soil organic carbonaccumulation in arid and semiarid areas after afforesta-tion: a meta-analysis // Pol. J. Environ. Stud. 2013.Vol. 22. № 2. P. 611–620.

Zhou W., Gong P., Gao L. A review of carbon forest develop-ment in China // Forests. 2017. Vol. 8: 295. https://doi.org/10.3390/f8080295

Zhou X., Brandle J.R., Schoeneberger M.M., Awada T. De-veloping above-ground woody biomass equations foropen-grown, multiple-stemmed tree species: Shelter-belt-grown Russian-olive // Ecol. Modelling. 2007.Vol. 202. № 3–4. P. 311–323. https://doi.org/10.1016/j.ecolmodel.2006.10.024

Climate Effect of the Ili Delta ReforestationO. N. Lipka1, *, D. G. Zamolodchikov2, V. V. Kaganov2, G. A. Mazmaniants3,

M. V. Isupova4, and A. A. Aleinikov5

1Izrael Institute of Global Climate and Ecology, Moscow, Russia2Center for Forest Ecology and Productivity of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia

3WWF Russia – Central Asian Programme, Almaty, Kazakhstan4Water Problems Institute of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia

5SKANEKS GROUPS, Moscow, Russia*e-mail: [email protected]

The scientific rationale for ecosystem-based adaptation projects is comprehensive. This work considers a setof measures aimed at preserving the ecosystems of Lake Balkhash and the Ili River that are vulnerable to cur-rent climate change. Adaptation activities, in particular, the restoration of tugai forests, are designed to in-crease the water-regulating and environmental-forming functions of the Ili River Delta, which will increasethe stabilization of the water regime of Lake Balkhash and the resilience of its ecosystems to any climate



change scenarios in the region. In addition, forest plantations will accumulate carbon in pools of phytomass,deadwood, litter, and soil. The paper describes the calculation methodology, which makes it possible to pre-dict carbon uptake by the pool of phytomass of the planted forests using fragmentary data on the dynamics oftaxation indicators. The obtained values of carbon absorption by the tree phytomass are applied to reforesta-tion scenarios that set the rate of reforestation by tree species. According to the forecasts received, reforesta-tion in the Ili River Delta on the area of 200 thous. ha over 30 years will lead to the accumulation of 7 Mt Cby tree phytomass, which corresponds to a normalized absorption of 1.15 t C/ha/year. The mitigation effectof the project is quite sufficient to have independent value.

Keywords: climate change, ecosystem-based adaptation, Lake Balkhash, Ili River Delta, reforestation, treephytomass, carbon sequestration, forecast analysis, climate projects

REFERENCESAtlas funktsional’nogo zonirovaniya Balkhashskogo raiona

Almatinskoi oblasti [Atlas of Functional Zoning of theBalkhash District of the Almaty Region]. Astana:PROON, 2016. 64 p.

Atlas mirovogo vodnogo balansa [The Atlas of World WaterBalance]. Moscow–Leningrad: GidrometeoizdatPubl., 1974. 65 p.

Baikenova G.G., V’yukhina A. Ecological problems ofLake Balkhash. In Ekologicheskie problemy regiona i putiikh razresheniya [Ecological Problems of the Regionand Ways to Solve Them]. Omsk: Omsk. Gos. Tekhn.Univ., 2018, pp. 256–260. (In Russ.).

Davidov M.V. Growth and productivity of the plantationsof the willow (Salix alba L.). Izv. Vyssh. Uchebn. Zaved.Lesnoi Zh., 1962, no. 5, pp. 9–14. (In Russ.).

Dolgushin L.D., Osipova G.B. Ledniki [Glaciers]. Mos-cow: Mysl’ Publ., 1989. 447 p.

Ezhegodnyi byulleten’ monitoringa sostoyaniya i izmeneniyaklimata Kazakhstana: 2017 god [Annual Bulletin of theMonitoring of the Climate State and Change in Ka-zakhstan: 2017]. Astana: Kazgidromet, 2018. 60 p.

Forests and Water Valuation and Payments for Forest Ecosys-tem Services. Geneva: FAO, UNECE, 2018. 108 p.

Galaeva А.V. Change in the f low of the Ili River in the sec-tion from the gauging section 164 km upstream of theKapshagai hydroelectric power station to the Kap-shagai valley. Vestn. KRSU, 2014, vol. 14, no. 7, pp. 93–95. (In Russ.).

Good Practice Guidance for Land Use, Land-Use Change andForestry. IPCC, 2003. Available at: https://www.ipcc–ghnggip.iges.or.jp/public/gpglulucf/gpglulucf_lan-guages.html (accessed: 08.07.2020).

Gorobets A.I., Tarankov V.I., Sizykh V.N. Comparative as-sessment of carbon sequestration and oxygen-produc-ing functions of oak and willow. Lesnoi Vestn., 2009,no. 3, pp. 43–48. (In Russ.).

Guo L., Xia Z. Temperature and precipitation long-termtrends and variations in the Ili-Balkhash Basin. Theor.Appl. Climatol., 2014, vol. 115, pp. 219–229. doi10.1007/s00704-013-0883-3

Ili River Delta and South Lake Balkhash. Ramsar Sites In-formation Service, 2012. Available at: https://rsis.ram-sar.org/ris/2020 (accessed: 08.07.2020).

Information Sheet on Ramsar Wetlands (RIS) – 2009–2012 version. Ili River Delta and South Lake Balkhash.Date this sheet was completed/updated: May 16, 2011.

Available at: https://rsis.ramsar.org/RISapp/files/RIS-rep/KZ2020RIS.pdf (accessed: 08.07.2020).

IPCC Climate Change and Land: an IPCC Special Report onClimate Change, Desertification, Land Degradation,Sustainable Land Management, Food Security, AndGreenhouse Gas Fluxes in Terrestrial Ecosystems.Shukla P.R., Skea J., CalvoBuendia E., Masson-Del-motte V., Pörtner H.-O., Roberts D.C., Zhai P.,Slade R., Connors S., van Diemen R., Ferrat M.,Haughey E., Luz S., Neogi S., Pathak M., Petzold J.,Portugal Pereira J., Vyas P., Huntley E., Kissick K.,Belkacemi M., Malley J., Eds. 2019. Available at:https://www.ipcc.ch/srccl/ (accessed: 14.05.2021).

Isupova M. V. The effects of the Ili River runoff and waterregulation function of the delta on the changing waterlevel of Balkhash Lake depending on the delta forest co-verage. Water Resour., 2019, vol. 46, no. 1, pp. S29–S42.

Loni A., Radnezhad H., Martynova-Van Kley A., Hassan-vand A., Sadeghi, M., Zaremanesh H. The role of Hal-oxylon plantations in improving carbon sequestrationpotential of sand dunes of Iran. Appl. Ecol. Environ.Res., 2018, vol. 16 (1), pp. 321–333.

Mikhailov V.N. Ust’ya rek Rossii i sopredel’nykh stran: prosh-loe, nastoyashchee i budushchee [River Mouths of Russiaand Neighboring Countries: Past, Present, and Fu-ture]. Moscow: GEOS Publ., 1997. 413 p.

Muratchaeva P.M.-S. Monitoring of growth and conditionof tree species inartificial plantings of Terek-Kumalowland. Arid. Ekosist., 2014, vol. 20, no. 1 (58),pp. 39–44. (In Russ.).

Nasynbaev E. The chinese experience of forest planting onsaline lands will be applied around Astana. Today.kz,30 May, 2016. Available at: http://today.kz/news/zhizn/2016-05-30/718441-vokrug-astanyi-budet-primenen-kitajskij-opyit-lesoposadok-na-zasolenny-ih-zemlyah/ (accessed: 08.07.2020). (In Russ.).

Popova V.P., Shivareva S.P., Domran A.O. The water ba-lance of Lake Balkhash for the period from 2000 to2009. Gidrometeorol. Ekol., 2010, no. 4, pp. 92–100. (InRuss.).

Sed’moe natsional’noe Soobshchenie i tretii dvukhgodichnyiDoklad Respubliki Kazakhstan Ramochnoi konventsiiOON ob izmenenii klimata [Seventh National Commu-nication and Third Biennial Report of the Republic ofKazakhstan to the UN Framework Convention on Cli-mate Change]. Astana, 2017. 302 p. Available at:http://sustainable.eep.kz/upload/RUS_Saulet_Re-port_12-2017_RUS.pdf (accessed 08.07.2020). (InRuss.).

594


ЛИПКА и др.

Shivareva S.P., Galaeva A.V. Analysis of runoff changes inthe Ili River Basin on the territory of Kazakhstan andChina due to climate change. Gidrometeorol. Ekol.,2014, no. 1, pp. 68–80. (In Russ.).

Sipovich V.V. Study of the turanga plantations growth rate.Izv. Vyssh. Uchebn. Zaved. Lesnoi Zh., 1963, no. 2,pp. 27–29. (In Russ.).

Starodubtsev V.M., Truskavetskiy S.R. Desertification pro-cesses in the Ili River delta under anthropogenic pres-sure. Water Resour., 2011, vol. 38, pp. 253. doi10.1134/S0097807811010167

Suganuma H., Ito T., Tanouchi H., Egashira Y., Kurosawa K.,Kojima T. Estimation of carbon sequestration potentialof arid land afforestation using satellite image analysisand ground truth. J. Arid Land Stud., 2012, vol. 22,no. 1, pp. 69–72.

Utkin A.I., Zamolodchikov D.G., Gul’be T.A.,Gul’be Ya.I. Allometric equations for phytomass ac-cording to pine, spruce, birch and aspen trees in the Eu-ropean part of Russia. Lesovedenie, 1996, no. 6, pp. 36–46. (In Russ.).

Zamolodchikov D.G. Assessment of the carbon pool oflarge wood residues in the forests of Russia, taking intoaccount the effects of fires and logging. Lesovedenie,2009, no. 4, pp. 3–15. (In Russ.).

Zamolodchikov D.G., Kaganov V.V., Lipka O.N. Potentialcarbon absorption by tree-stand phytomass in thecourse of tugai forest restoration. Contemp. Probl. Ecol.,2020, vol. 13, pp. 720–729. doi 10.1134/S1995425520070148

Zhang Y.-Q., Liu J.-B., Jia X., Qin S.-G. Soil organic car-bon accumulation in arid and semiarid areas after affor-estation: a meta-analysis. Pol. J. Environ. Stud., 2013,vol. 22, no. 2, pр. 611–620.

Zhou W., Gong P., Gao L. A review of carbon forest devel-opment in China. Forests, 2017, vol. 8, pp. 295. doi10.3390/f8080295

Zhou X., Brandle J.R., Schoeneberger M.M., Awada T.Developing above-ground woody biomass equationsfor open-grown, multiple-stemmed tree species: Shel-terbelt-grown Russian-olive. Ecol. Model., 2007,vol. 202, nos. 3–4, pp. 311–323. doi 10.1016/j.ecolm-odel.2006.10.024


595

АКТУАЛИЗИРОВАННОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ ТЕРРИТОРИИ РОССИИ ПО КЛИМАТИЧЕСКИМ УСЛОВИЯМ ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ

В СВЯЗИ С ПРОДОЛЖАЮЩИМСЯ ПОТЕПЛЕНИЕМ© 2021 г. А. В. Ширяева*

Институт географии РАН, Москва, Россия*e-mail: [email protected]



В работе предлагается новая методика районирования территории России по климатическим усло-виям дорожного движения. В качестве главных критериев выделения зон используется продолжи-тельность устойчивых теплого и холодного периодов; подзон (районов) – количество твердых осад-ков и число дней с переходами температуры воздуха через 0°С. Рассмотрены изменения этих пара-метров на территории России в 1961–1990 гг. и последующие 25 лет (1991–2015 гг.). Представленорайонирование по данным за два временных периода, исследованы изменения границ районов в связис современным потеплением. Сделан вывод об их смещении на расстояния порядка 200–300 км, сопо-ставимые с протяженностью ряда субъектов РФ. Таким образом, оценен масштаб климатическихизменений, влияющих на функционирование автомобильного транспорта, и выделены регионы, вкоторых эти изменения наиболее существенны. Применяемый метод позволяет усовершенствоватьсуществующее районирование по условиям движения на автомобильных дорогах за счет введениядополнительных и уточненных критериев, а также актуализации климатических данных.

Ключевые слова: автомобильный транспорт, изменения климата, переход температуры воздуха через0°С, снег, устойчивый теплый период, устойчивый холодный период, районирование территорииРоссииDOI: 10.31857/S2587556621040099

ВВЕДЕНИЕ И ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИРасширение и модернизация автотранспорт-

ной инфраструктуры, а также рост интенсивно-сти движения транспорта на дорогах России обу-словливают повышение требований к транспортно-эксплуатационному состоянию, уровню безопас-ности дорожного движения и пропускной способ-ности дорог в различные сезоны года. Изменениеклимата влияет на эффективность функциониро-вания автотранспорта, под которой понимаетсясостояние автодорог, безопасность движения,скорость транспортных потоков, расходы на со-держание дорог и т.д. В этой связи повышениеэффективности работы автотранспорта требуетопределенных мер адаптации к изменяющимсяклиматическим условиям.

Степень обеспеченности территории транс-портными путями (транспортная обеспечен-ность), в данном случае автомобильными, влияетна жизнедеятельность населения. Транспортнаяобеспеченность регионов хорошо сочетается сприродно-климатическими факторами (Ширяе-ва, 2018). Поэтому при районировании террито-

рии важно выявить регионы, в которых произо-шло существенное изменение значимой для жиз-ни населения климатообусловленной обстановкидорожного движения.

Одним из показателей, применяющихся дляоценки транспортной доступности (обеспечен-ности) территорий, является индекс Энгеля–Юдзуро Като, который рассчитывается по фор-муле (Транспортная …, 1971):

где L – длина путей сообщения в регионе дляконкретного вида транспорта (км), S – площадьрегиона (сотни км2), H – численность населения(десятки тыс. чел.).

В среднем по России для автодорог с твердымпокрытием индекс Энгеля–Юдзуру Като состав-ляет лишь 24.5 (рассчитан по данным Росстата1

на 2015 г.). При этом Европейская территория

1 Федеральная служба государственной статистики (Рос-стат). https://rosstat.gov.ru/ (дата обращения 01.03.2021).

= ,LDSH

УДК 551.583.1

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПРИРОДЫ И ОБЩЕСТВА

596


ШИРЯЕВА

России (ЕТР) относительно хорошо обеспеченаавтодорогами. Значение индекса в градации ме-нее 20 наблюдается только в Астраханской обла-сти. В азиатской части страны индекс достигаетзначения более 20 только в южных районах, черезкоторые проходят дороги федерального значе-ния. Таким образом, большая часть страны не-удовлетворительно обеспечена автодорогами ствердым покрытием. Недостатком этого и анало-гичных методов расчетов транспортной доступ-ности, основанных на оценке густоты транспорт-ной сети, является использование всей площадитерриториальной единицы вместо освоенной(Тархов, 2018).

Другим показателем для оценки условий до-рожного движения является уровень автомоби-лизации (среднее количество зарегистрирован-ных в регионе автомобилей, приходящееся на1000 жителей). С начала 2000-х годов уровень ав-томобилизации в России, по данным статистики,вырос в 2.5 раза (со 130 в 2000 до 310 в 2018 г.). Приэтом до начала 2000-х годов наиболее высокийуровень наблюдался в столице и богатых пригра-ничных и топливодобывающих регионах (Тархов,2004). Так, в 2000 г. лидировали (в порядке убыва-ния) Калининградская область, Приморскийкрай, Ханты-Мансийский АО (более200 автомобилей на 1000 чел.), Сахалинская об-ласть, Москва и Санкт-Петербург (180–200). В2018 г. эти регионы сменили Камчатский край,Волгоградская область, Приморский край, Рес-публика Адыгея (400–500 автомобилей на1000 чел.); Санкт-Петербург (302) и Москва (296)оказались только на 47 и 50 местах соответствен-но. Таким образом, владение автомобилем пере-стает быть показателем уровня благосостояния,становясь необходимостью и в небогатых регио-нах. Уровень автомобилизации в Москве иСанкт-Петербурге с начала 2000-х годов практи-чески не вырос (при значительном росте населе-ния), что говорит о том, что жители стали отказы-ваться от личных автомобилей в пользу болеебыстрого общественного транспорта. При этомтакже нужно отметить, что регионы с высокимуровнем автомобилизации зачастую обладаютнизкой транспортной доступностью, что говорито явно недостаточной дорожной инфраструктуре.

Еще одним методом оценки условий дорожногодвижения может служить плотность движения –число автомобилей на 1 км дороги2. Обычно этотпоказатель используют для оценки характери-стик транспортных потоков на одной дороге илиее участке. В данном случае под плотностью дви-жения будет подразумеваться число зарегистри-

2 ОДМ 218.2.020-2012. Методические рекомендации пооценке пропускной способности автомобильных дорог.М.: Информавтодор, 2013. 143 c.

рованных в регионе автомобилей на 1 км автодо-рог с твердым покрытием. По значению этого па-раметра можно с некоторым допущением судитьоб интенсивности трафика и потребности населе-ния в появлении новых автодорог. Наибольшеечисло автомобилей на 1 км дорог (более 100) при-ходится на Московскую и Ленинградскую обла-сти (рис. 1). К регионам, в которых на 1 км авто-дорог приходится 80–100 автомобилей, относятсяСахалинская область, Камчатский край и Ханты-Мансийский АО. Далее следуют Мурманская,Челябинская области и Ямало-Ненецкий АО.Причины такого распределения могут быть раз-ными. Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкийавтономные округа являются нефтегазодобываю-щими территориями с высокими доходами, нопри этом с относительно слабо развитой дорож-ной сетью. На Сахалине и Камчатке дорог такжемало, при этом население активно пользуется не-дорогими автомобилями, импортируемыми изЯпонии и Южной Кореи, за счет чего индекс до-статочно высокий. Регионами с наименьшимизначениями индекса плотности движения явля-ются Чукотский АО (только 5 зарегистрирован-ных автомобилей на 1 км), Республика Алтай,Псковская область и Еврейская АО (12–15 авто-мобилей на 1 км).

Автомобильный транспорт является одной изсамых “погодозависимых” отраслей экономики.Изучению влияния метеоусловий на работу авто-транспорта посвящено достаточно много зару-бежных и отечественных работ (Псаломщикова идр, 2008; Энциклопедия …, 2005; Bles et al., 2010;Koetse, Rietveld, 2009), а также нормативно-тех-нических документов, применяемых для проек-тирования и работы объектов этой отрасли3. Номногие из них базируются на устаревших клима-тических данных (до начала 1980–90-х годов) инуждаются в пересмотре с учетом новейших науч-ных знаний о неоднозначном влиянии на даннуюотрасль продолжающего потепления и колебанийклимата на территории России.

Результаты исследований воздействия гло-бального потепления на работу автотранспорта вРоссии указывают на то, что основные виды не-благоприятных последствий проявляются уже внастоящее время, а их усиление ожидается в бли-жайшие десятилетия (Второй …, 2014; Хлебникова,Салль, 2012). Отмечено, что влияние климатиче-

3 ОДМД. Руководство по борьбе с зимней скользкостью наавтомобильных дорогах. М.: Информавтодор, 2003. 72 с.;ОДН 218.046-01. Проектирование нежестких дорожныходежд. М.: Информавтодор, 2001. 144 с.; СП 34.13330.2012.Автомобильные дороги. Актуализированная редакцияСНиП 2.05.02-85*. М.: Госстрой России, 2013. 99 с.


АКТУАЛИЗИРОВАННОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ ТЕРРИТОРИИ РОССИИ 597

ских изменений весьма неоднозначно. Сокращениепродолжительности периода с отрицательнымитемпературами воздуха в целом благоприятствуетработе автотранспорта. Но потепление оказываеттакже негативное влияние на состояние и функ-ционирование автотранспортной инфраструкту-ры за счет увеличения частоты экстремальных яв-лений.

Условия на автомобильных дорогах меняютсяпо сезонам года. В течение года продолжитель-ность различных состояний дороги зависит отклимата данного района, ее технического уровняи качества содержания. Каждому периоду годасоответствуют свои условия погоды, влияющиена состояние поверхности дорожного покрытия иусловия движения по нему автотранспорта (Бя-кобжельский, 1973; Самодурова, 2003). А.П. Ва-сильев предложил районирование территории поусловиям движения на автомобильных дорогах попродолжительности зимнего и переходных сезо-нов4. За зимний сезон им был взят период года сосреднесуточной температурой ниже 0°С, пере-ходные сезоны – периоды с температурой от 0 до+15°С. Территория СССР была разделена на тризоны в зависимости от продолжительности теп-лого или холодного сезонов (зона I с преобладаю-

4 См.: ВСН 39-79. Технические указания по укреплениюобочин автомобильных дорог. М.: Транспорт, 1980. 46 c.

щим зимним периодом делится еще на три подзо-ны по продолжительности переходного сезона).Данное районирование применяется во многихактуальных нормативно-технических документахи справочниках5, хотя опубликовано оно былоеще в 1980 г., почти одновременно с началом ин-тенсивного глобального потепления. Таким об-разом, уточнение границ районов в связи с кли-матическими изменениями пока не было прове-дено. Автором предлагается актуализированноерайонирование территории России по климатиче-ским условиям дорожного движения, основанноена метеорологических данных до 2015 г., с допол-нительными критериями для зон и подзон. Рас-смотрены изменения границ зон в связи с клима-тическими флуктуациями, выделены регионы, вкоторых эти изменения наиболее существенны.

ДАННЫЕ И МЕТОДЫ

Для расчетов климатических параметров ис-пользовалась база метеорологических данных су-точного разрешения 600 станций на территорииРоссии ВНИИГМИ-МЦД6 за период 1961–2015 гг.

5 См.: ВСН 39-79. Технические указания по укреплениюобочин автомобильных дорог. М.: Транспорт, 1980. 46 c.;Справочная энциклопедия дорожника. Т. 2. Ремонт и со-держание автомобильных дорог / ред. А.П. Васильев и др.М.: Информавтодор, 2004. 1129 с.

Рис. 1. Индекс плотности дорожного движения в субъектах Российской Федерации.

Число автомобилей на 1 кмдорог с твердым покрытием

больше 100

20–4040–6060–80

0–20

80–100

598


ШИРЯЕВА

Для определения границ зон были выбраныследующие климатические параметры:

– продолжительность зимнего, летнего и пе-реходных сезонов (по методике, предложеннойВасильевым7, однако с измененными критерия-ми начала и окончания сезонов);

– количество твердых осадков;– число переходов температуры воздуха через

0°С.Последние два параметра выбраны в связи с

тем, что осадки и гололедно-изморозевые явле-ния (частота которых косвенно связана с часто-той переходов температуры воздуха через 0°С) внаибольшей степени осложняют работу транс-порта в зимнее время (Самодурова, 2003; Andrey,Mills, 2003)8. Другие метеорологические явления,такие как, например, туманы, метели и пр., явля-ются более редкими и при районировании неучитывались.

Рассмотрим методику расчетов каждого из ис-пользуемых параметров.

За начало и окончание сезонов года в даннойработе принимаются даты устойчивого переходатемпературы воздуха через следующие границы:0°С для холодного сезона и +8°С для теплого. Пере-ход считается устойчивым в случае, если среднесу-точная температура воздуха в течение 5 дней быланиже или выше заданных значений; дата наступле-ния следующего сезона происходит на 5-й день это-го перехода. Таким образом, за холодный сезон при-нят период с устойчивой температурой воздуханиже 0°С, за теплый – период с устойчивой тем-пературой воздуха выше +8°С (отрезок времени,в который по нормативным документам9 в Рос-сии завершается отопительный сезон); переход-

6 Всероссийский научно-исследовательский институт гид-рометеорологической информации – Мировой центр дан-ных (ВНИИГМИ-МЦД). http://www.meteo.ru (дата обра-щения 01.02.2017).

7 См.: ВСН 39-79. Технические указания по укреплениюобочин автомобильных дорог. М.: Транспорт, 1980. 46 c.

8 См. также: Справочная энциклопедия дорожника. Т. 2. Ре-монт и содержание автомобильных дорог / ред. А.П. Васи-льев и др. М.: Информавтодор, 2004. 1129 с.

ные сезоны года – это периоды с температуроймежду 0 и +8°С. Подробное описание критериевопределения границ сезонов года, методика со-здания базы данных начала и окончания сезонов,анализ их продолжительности и изменений в ре-гионах России для периода 2000–2015 гг. по срав-нению с базовым климатическим периодом при-ведены автором в (Shiryaeva, 2018).

Ежегодная сумма твердых осадков рассчиты-валась по следующей методике: из климатическо-го архива были выбраны дни с осадками при сред-несуточной температуре ниже 0°С в предположе-нии, что эти осадки выпадали преимущественнов виде снега. При условии, что 1 см свежевыпав-шего снега примерно соответствует в водном эк-виваленте 1 мм жидких осадков (при плотности100 кг/м3)10, было подсчитано общее количествотвердых осадков за те дни, когда температура воз-духа была ниже 0°С за каждый холодный периоддля всех исследуемых лет.

Методика расчета параметра “число дней с пе-реходом температуры воздуха через 0°C”, далееназываемого числом переходов через 0°C, быласледующей: если максимальная за сутки темпера-тура воздуха была больше 0°C, а минимальная –меньше, то считалось, что в этот день переход че-рез 0°C произошел; далее рассчитывалась сумматаких суток за год.

На основе этих данных вычислялись средниезначения исследуемых параметров и их средне-квадратические отклонения для периодов 1961–1990 и 1991–2015 гг. Данные проходили проверкуна нормальность, абсолютное большинство ря-дов подчинялось нормальному распределению,поэтому далее был использован t-критерий Стью-дента для оценки статистической значимости.Результаты анализа представлены в виде карто-схем для средних значений параметров в исследу-емые периоды и их изменений (с оценкой стати-стической значимости) в 1991–2015 гг. по сравне-нию с базовым климатическим периодом.

Для дальнейшего районирования территорииРоссии станции были разделены на группы покритериям средних значений продолжительно-сти устойчивых сезонов года в 1961–1990 и 1991–2015 гг. (табл. 1).

В качестве границ основных зон были выбра-ны указанные в табл. 1 градации длительностиустойчивых теплого и холодного периодов, а в ка-честве критериев подзон (районов) – количество

9 Постановление Правительства Российской Федерации от06.05.2011 № 354 “О предоставлении коммунальных услугсобственникам и пользователям помещений в многоквар-тирных домах и жилых домов”. Собрание законодатель-ства Российской Федерации от 2011 г. № 22. С. 3168.

10 Справочник эколого-климатических характеристикг. Москвы / под общ. ред. А.А. Исаева. М.: Изд. Моск. ун-та, 2003. Т. 1. 300 с.

Таблица 1. Критерии выделения зон по продолжи-тельности сезонов года

Зона Критерий

1 Продолжительный (200 и более дней) устойчи-вый холодный период

2 Устойчивый холодный период средней продол-жительности (менее 200 дней), но при этом превышающий по длительности теплый

3 Устойчивый теплый период, превышающий по продолжительности холодный



твердых осадков и число переходов температурывоздуха через 0°C (табл. 2).

Наименее благоприятной является зона 1 спродолжительным устойчивым холодным перио-дом. Для нее характерны наиболее выраженныенегативные признаки подзон и наибольшая по-вторяемость погодных явлений, осложняющихработу автотранспорта. В зоне 2, где холодный пе-риод составляет менее 200 дней, но при этом пре-вышает по длительности теплый, эти признакивыражены меньше. Зона 3 с продолжительнымтеплым сезоном является наиболее благоприят-ной для дорожного движения.

Наименее благоприятной из четырех подзонявляется подзона “г”, для которой характернысильные снегопады, частые оттепели и переходычерез 0°С, отрицательно влияющие на дорожноепокрытие, его повышенная скользкость из-за ча-стых гололедно-изморозевых явлений; на терри-тории этой подзоны также требуются значитель-ные затраты на очистку улиц как от гололеда, таки от снега. Подзона “в” характеризуется средними небольшим числом переходов через 0°С, но зна-чительным количеством твердых осадков; в нейдвижение автотранспорта в основном происхо-дит по заснеженному скользкому покрытию с уз-кой проезжей частью, и требуются большие за-траты на уборку снега. Для подзоны “б” характер-ны большое число переходов через 0°С и частыегололедные явления, но при этом небольшое ко-личество твердых осадков. Таким образом, онаявляется более благоприятной для функциониро-вания автотранспорта, чем две предыдущие. Подзо-на “а” характеризуется относительно благоприят-ными условиями: средним и небольшим количе-ством осадков и коротким переходным периодом.

На основе данных за базовый климатическийпериод и последующие 25 лет были составленыдве картосхемы районирования территории Рос-сии по климатическим условиям дорожного дви-жения. Сначала средние за каждый из двух иссле-дуемых периодов значения параметров на метеоро-логических станциях были проинтерполированы вузлы сетки с шагом 1°. Затем по выбранным кри-териям (три градации для продолжительности се-зонов (см. табл. 1), две градации для числа пере-ходов температуры через 0°С (более и менее80 дней за год) и две градации для количества твер-дых осадков (более и менее 150 мм) (см. табл. 2)) накартосхемах были выделены области, соответ-ствующие этим значениям. В результате было по-лучено три растровых изображения. Далее онибыли совмещены в единое изображение, в каж-дом пикселе которого содержатся значения изтрех исходных растров. По итоговому изображе-нию по одинаковым количественным значениямточек выделены указанные выше зоны и подзонырайонирования. В результате получены две кар-

тосхемы районирования территории России: дляпериодов 1961–1990 и 1991–2015 гг.

РЕЗУЛЬТАТЫИзменения продолжительности сезонов, а также

количества твердых осадков и числа переходов температуры воздуха через 0°C в последние 55 лет

В (Shiryaeva et al., 2018) приводится подробныйанализ изменения дат начала, окончания и про-должительности устойчивых холодного и теплогосезонов в 2001–2015 гг. по сравнению с базовымклиматическим периодом. Для 1991–2015 гг. на-блюдаются примерно такие же тенденции. Со-кращение устойчивого холодного периода проис-ходит практически на всей территории страны,кроме севера Сибири, оно составляет от 5 до24 дней (рис. 2а). На востоке ЕТР и Южном Уралеэти изменения происходят в основном за счет бо-лее позднего начала зимы, на западе и юге ЕТР –за счет более раннего ее окончания. На азиатскойчасти страны продолжительность зимы сокраща-ется за счет смещения дат как начала, так и окон-чания устойчивого холодного периода.

Общая продолжительность устойчивого теп-лого периода в 1991–2015 гг. увеличилась на боль-шей части страны (кроме юга ЕТР, южной Яку-тии и севера Западной Сибири) на срок от 5 до21 дня (рис. 2б). В Поволжье и на Южном Уралеэти изменения произошли в основном за счет бо-лее позднего начала осени, в Сибири (за исклю-чением южной части) – за счет более раннегоокончания весны. На остальной территории, за-тронутой изменениями, – за счет смещения даткак начала, так и окончания теплого сезона.

Максимальное число переходов через 0°С на-блюдается на обширной территории южной Си-бири, а также на отдельных станциях Приморско-го края, Сахалина, Курильских островов и Кам-чатки (рис. 3а). На европейской части странычисло таких переходов температуры велико наКавказе, севере Ленинградской области и в Каре-лии. Минимальное число переходов происходитна севере азиатской части страны в условиях про-должительного холодного периода.

Изменения частоты переходов через 0°С не-равномерны (рис. 3б). В основном на территории

Таблица 2. Критерии выделения подзон по климати-ческим условиям дорожного движения

Числопереходов через 0°С

Количество твердых осадков

менее 150 мм/год

150 и более мм/год

Менее 80 дней/год а в80 и более дней/год б г

600


ШИРЯЕВА

России происходит уменьшение числа переходовчерез 0°С, статистически значимое на Урале ибольшей части Западной Сибири. На ЕТР наблю-дается в основном увеличение числа переходовтемпературы воздуха через 0°С, статистическизначимое на отдельных станциях. Причинамиэтого, вероятнее всего, является смена режимовкрупномасштабной циркуляции атмосферы. В(Попова, 2018; Попова и др., 2018 и др.) показаныустойчивые связи между наблюдаемыми на тер-ритории России изменениями в режимах темпе-ратур и осадков и аномалиями нескольких цирку-ляционных мод. Можно предположить, что уве-личение числа дней с переходами температурычерез 0°С на ЕТР в 1991–2015 гг. связано с усиле-нием циклонической деятельности на этой тер-ритории в холодный период года в положитель-ную фазу NAO. При циклональном типе погодызимой на этой территории температура часто по-вышается до положительных значений. Оттепелии заморозки в Западной Сибири и на Урале боль-ше характерны для переходных сезонов, посколькузимой там устанавливаются устойчивые отрица-

тельные температуры. По данным (Латышева и др,2011), в последние десятилетия происходит не-значительное усиление интенсивности Азиатско-го максимума при его формировании осенью иразрушении весной. Это может быть причинойдля установления более частой антициклональ-ной погоды в переходные сезоны с редкими коле-баниями температуры воздуха около 0°С. Другиерегиональные особенности изменений частотызаморозков и оттепелей (например, ее увеличе-ние на Алтае, а также неравномерные по террито-рии колебания в Восточной Сибири и на ДальнемВостоке) требуют более подробных исследованийсвязи изменчивости этого параметра с колебани-ями индексов атмосферной циркуляции.

Максимальные суммы твердых осадков (поданным используемых преимущественно рав-нинных станций) выпадают на Сахалине, Кам-чатке, востоке ЕТР, в Предуралье и Западной Си-бири. Минимальные значения наблюдаются наюге ЕТР, где и зимой осадки выпадают преиму-щественно в виде дождя, а также в регионах с рез-

Рис. 2. Изменения средней продолжительности устойчивого холодного (а) и теплого (б) периодов в 1991–2015 по срав-нению с 1961–1990 гг., дни. Примечание. Здесь и далее станции со статистически значимыми изменениями выделены большими кругами; града-ции для изменений параметров выбраны по принципу квантилей (в каждой градации – примерно одинаковое коли-чество значений).

4

–5

–7

–8

–10–24

21

10

8

5

4–5

(б)

(a)



ко континентальным климатом (Восточная Си-бирь), где зимой наблюдается минимум годовыхосадков.

Уменьшение сумм твердых осадков (рис. 4) на-блюдается на основной части ЕТР, а также на се-веро-востоке Якутии и на Камчатке. Увеличениеколичества снега более значительно и происходит

в восточной части ЕТР, в западной и южной Си-бири и на большей части Сахалина (однако нуж-но отметить, что на отдельных станциях здесь на-блюдается сокращение сумм твердых осадков).

Таким образом, можно сделать вывод об уве-личении степени благоприятности климатиче-ских условий функционирования автотранспорта

Рис. 3. Среднегодовое число дней с переходом температуры через 0°С на территории России в 1991–2015 гг. (а) и егоизменения по сравнению с 1961–1990 гг. (б).

128

78

69

64

58

12

15

3

1

–1

–4

–15

(б)

(a)

Рис. 4. Изменения среднегодовых сумм твердых осадков в 1991–2015 гг. по сравнению с 1961–1990 гг.

198.3

9.9

2.4

–3.5

–12.1

–67.4

602


ШИРЯЕВА

на территории России. Это происходит за счет со-кращения продолжительности устойчивого хо-лодного периода и числа дней с переходом темпе-ратуры воздуха через 0°С; при этом тенденция кувеличению количества твердых осадков, а такжечисла переходов через 0°С в отдельных регионахявляется негативным фактором.

Районирование территории России по климатическим условиям дорожного движения

На рис. 5а и 5б приведены итоговые картосхе-мы районирования территории России по клима-тическим условиям дорожного движения для ба-

зового климатического периода 1961–1990 и1991–2015 гг.

Охарактеризуем подробнее каждую зону (поданным за базовый климатический период).

Зона 1 с продолжительным (более 200 дней)устойчивым холодным периодом. Для этой зоны ха-рактерна частая повторяемость погодных явле-ний холодного периода, неблагоприятно воздей-ствующих на функционирование автотранспор-та. В ее пределах выделяются подзоны соследующими отличительными признаками:

1а – основная часть Восточной Сибири с не-большим количеством твердых осадков и низкимчислом переходов через 0°С;

Рис. 5. Районирование территории России по климатическим условиям дорожного движения по метеорологическимданным за 1961–1990 (а) и 1991–2015 гг. (б).

1а

2а

2а

2а

3а

3а

1б

1б

2б

2б

3б

3б

1в

1в

2в

2в

2в

2в

3в

2г

2г

2г

2г

3г

1а

2а

2а

2а

2а

3а

3а

3а

1б2б

2б3б

3б

3б

1в

1в

2в

2в

2в

3в

3в

2г

2г

3г

(б)

(a)



1б – отдельные области на юге Якутии с не-большим количеством твердых осадков и часты-ми переходами через 0°С;

1в – север ЕТР и Западной Сибири с большимколичеством твердых осадков и низким числомпереходов через 0°С.

Зона 2 с устойчивым холодным периодом среднейпродолжительности. К этой зоне отнесены райо-ны, где зимний период составляет менее 200 сут вгоду, но он превышает по продолжительноститеплый. Для нее характерны признаки 1 зоны, од-нако менее выраженные. В зоне 2 можно выде-лить следующие подзоны:

2а – южная часть Западной Сибири, а такжеобширные части Амурской области и Хабаров-ского края, где наблюдаются небольшое количе-ство твердых осадков и низкое число переходовчерез 0°С;

2б – юг Сибири, для которого характерны не-большое количество осадков, но при этом частыепереходы через 0°С;

2в – средняя часть ЕТР, Урал, относительнонебольшая территория в Западной Сибири, сред-няя часть Камчатки и северо-восток Сахалина,где количество твердых осадков значительное, ачисло переходов через 0°С невысокое;

2г – наиболее неблагоприятная подзона сбольшим количеством твердых осадков и часты-ми переходами через 0°С. Занимает южную частьКамчатки, основную часть Курильских островов,фрагментарно Урал, а также район вдоль границыс Финляндией.

Зона 3 с устойчивым теплым периодом, превы-шающим по продолжительности холодный. Харак-теризуется относительно благоприятными усло-виями для автотранспорта, поскольку теплый пе-риод года является преобладающим; переходныйсезон в основном также небольшой либо можетбыть продолжительным за счет короткой зимы.Выделяются следующие подзоны:

3а – южная часть ЕТР и юг Приморского краяс небольшим количеством осадков и редкими пе-реходами через 0°С;

3б – предгорья Кавказа, а также небольшаячасть Приморского края с небольшим количе-ством зимних осадков и большим числом перехо-дов через 0°С;

3в – южная часть Курильских островов с боль-шим количеством осадков и небольшим числомпереходов через 0°С;

3г – горная часть Кавказа с частыми перехода-ми через 0°С и значительными суммами твердыхосадков.

При сравнении двух картосхем видно, что в1991–2015 гг. произошли смещения границ зон ирайонов дорожно-климатического районирова-ния. Границы всех зон сместились к северу и се-

веро-востоку на величины порядка 200–300 км.Границы подзон изменились не столь значительно.

Граница между зоной 1 (с продолжительным хо-лодным периодом) и зоной 2 (с холодным периодомсредней продолжительности) в 1991–2015 гг. суще-ственно сместилась к северо-востоку на ЕТР и ксеверу на остальной территории страны. Мур-манская и Архангельская (не считая НенецкогоАО) области полностью перешли в зону 2. В этойзоне также практически полностью оказалсяХанты-Мансийский АО. Северные части Забай-кальского края и Иркутской области практическиполностью переместились из подзоны 1б (с ча-стыми переходами через 0°С и небольшим коли-чеством осадков) в зону 2б за счет сокращениячисла этих переходов и уменьшения продолжи-тельности холодного сезона. Амурская область иХабаровский край, до этого находившиеся взоне 1, переместились в подзону 2в со средним инебольшим количеством твердых осадков и не-большим числом переходов через 0°С. Камчат-ский полуостров полностью перешел в зону 2,при этом за счет сокращения количества твердыхосадков и числа переходов через 0°С в севернойчасти образовалась подзона 2а. Также за счет со-кращения числа переходов температуры через0°С фрагменты подзоны 3г на Урале и в Хабаров-ском крае трансформировались в подзону 2в.

Граница между зонами 2 и 3 на ЕТР сместиласьк северо-востоку на расстояния, примерно рав-ные протяженности областей. В третьей зоне ока-залась половина Ленинградской области, пере-шедшая за счет статистически значимого умень-шения количества осадков в подзону 3б. На ЕТРобразовалась новая подзона 3в с продолжитель-ным теплым периодом и большим количествомтвердых осадков, в которую вошли частично Нов-городская, Тверская, Московская области и Рес-публика Башкортостан, полностью Владимир-ская, Нижегородская области, республики Ма-рий-Эл, Чувашия и Татарстан, находившиесяранее в подзоне 2в.

На азиатской части страны в подзону 3а ча-стично переместился Алтайский край, до этогонаходившийся в зонах 2а, 2б и 2в. Таким образом,этот относительно небольшой регион в период1991–2015 гг. вместил в себя сразу четыре подзо-ны. На Дальнем Востоке Приморский край пол-ностью переместился в зону 3, до этого частичнонаходясь в зоне 2. Его средняя часть находится вподзоне 3б с большим числом переходов через0°С, а восточная – в подзоне 3а. В подзоне 3в поданным за период 1961–1990 гг. находилось лишьнесколько южных Курильских островов. В следу-ющие 25 лет граница этого района поднялась к се-веро-западу, захватив южную часть Сахалина.

604


ШИРЯЕВА

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Районирование территории России по клима-тическим условиям дорожного движения для пе-риодов 1961–1990 и 1991–2015 гг. отображает сме-щение границ районов во второй период в связи спотеплением на расстояния порядка 200–300 км,сопоставимые с протяженностью субъектов РФ.

Улучшение значимой для жизнедеятельностинаселения климатообусловленной обстановкидорожного движения произошло в Мурманской иЛенинградской областях, на юге Урала, в Алтай-ском крае, юге Восточной Сибири, на ДальнемВостоке и Камчатке. Большая часть из этих реги-онов отличается высокой плотностью дорожногодвижения. Центральная часть ЕТР, которая (заисключением Москвы и Московской области)обладает относительно невысокой плотностьюдвижения, в основном оказалась в более благо-приятных условиях в связи с потеплением, одна-ко количество твердых осадков на востоке этогорегиона выросло. В Кемеровской области, кото-рая относится к регионам со средним показате-лем плотности движения, возникли менее благо-приятные условия за счет значимого увеличенияколичества осадков и числа переходов через 0°С.Регионы с высокой транспортной обеспеченно-стью находятся в нейтральной и благоприятнойприродно-климатических зонах как для жизнинаселения (Природно-климатические …, 2018),так и для дорожного движения. Значимого ухуд-шения климатических условий функционирова-ния автотранспорта в них не наблюдается.

Применяемый метод позволил усовершен-ствовать существующее районирование, приме-няемое в нормативно-технических документах иоснованное на устаревших климатических дан-ных. С его помощью оценен масштаб климатиче-ских изменений, влияющих на функционирова-ние автомобильного транспорта на территорииРоссии, и выделены регионы, в которых эти из-менения наиболее существенны. Недостаткомпредложенной методики районирования являет-ся учет только нескольких климатических пара-метров, тогда как в реальности параметров, влия-ющих на дорожное движение, гораздо больше. Вдальнейшем возможно создание более универ-сального индекса, учитывающего больший наборпараметров (таких, как, например, частота небла-гоприятных погодных явлений). Кроме того, зарамками работы остались более конкретные по-казатели дорожного движения, связанные с кли-матическими условиями, такие как аварийностьавтотранспорта и плотность трафика на трассах,что должно служить темой для отдельного иссле-дования.


Работа выполнена в Институте географии РАН прифинансовой поддержке Российского научного фонда,проект № 16-17-10236 «Воздействие изменений климатана жизнедеятельность населения в России (“местности сособыми климатическими условиями”)».

FUNDING

The work was carried out in the Institute of GeographyRAS with the financial support of the Russian ScienceFoundation, project no. 16-17-10236.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫБякобжельский Г.В. Зимнее содержание автомобиль-

ных дорог. М.: Транспорт, 1983. 197 с.Второй Оценочный доклад Росгидромета об измене-

ниях климата и их последствиях. Техническое ре-зюме / науч. рук. работ по подготовке докладаВ.М. Катцов и С.М. Семенов. М.: Росгидромет,2014. 93 с.

Латышева И.В., Лощенко К.А., Шахаева Е.В. Исследо-вание динамики Азиатского антициклона и холод-ных циркуляционных периодов на территорииИркутской области // Изв. Иркутского гос. ун-та.Сер. Науки о Земле. 2011. № 2. С. 161–172.

Попова В.В. Современные изменения климата на севе-ре Евразии как проявление вариаций крупномас-штабной атмосферной циркуляции // Фундамен-тальная и прикладная климатология. 2018. № 1.С. 84–112. https://doi.org/10.21513/2410-8758-2018-1-84-112

Попова В.В., Ширяева А.В., Морозова П.А. Измененияхарактеристик снежного покрова на территорииРоссии в 1950–2013 годах: региональные особен-ности и связь с глобальным потеплением // Крио-сфера Земли. 2018. Т. 22. № 4 С. 65–75.

Псаломщикова Л.М., Салль И.А., Стадник В.В., Трофи-мова О.В. Использование метеорологической ин-формации в целях содержания автомобильных до-рог в зимний период // Труды ГГО. 2008. № 557.С. 85–101.

Самодурова Т.В. Метеорологическое обеспечение зим-него содержания автомобильных дорог. М.:ТИМР, 2003. 183 с.

Тархов С.А. Транспортная освоенность территории //Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 2018. № 2.С. 3–9.

Транспортная система мира / под ред. С.С. Ушакова,Л.И. Василевского. М.: Транспорт, 1971. 216 с.

Хлебникова Е.И., Салль И.А. Климатические воздей-ствия на инфраструктуру прибрежных территорийРоссии в первой половине XXI века // Труды ГГО.2012. № 567. С. 83–126.

Ширяева А.В. Транспортная обеспеченность как фак-тор среды жизнедеятельности // Природно-кли-матические условия и социально-географическоепространство России / ред. А.Н. Золотокрылин,В.В. Виноградова, О.Б. Глезер. М.: Институт гео-графии РАН, 2018. С. 134–137.



Энциклопедия климатических ресурсов / под ред.Н.В. Кобышевой. СПб.: Гидрометеоиздат, 2005.319 с.

Andrey J., Mills B. Climate change and the Canadian trans-port system: vulnerabilities and adaptations // Weatherand Transportation in Canada. Department of Geogra-phy Publ. Series, Monograph 55. Waterloo, Ontario:Univ. of Waterloo, 2003. P. 235–279.

Bles T. et al. Risk management for roads in a changing cli-mate. A Guidebook to the RIMAROCC Method. ERANET ROAD project. 2010. 81 p.

Koetse M.J., Rietveld P. The Impact of Climate Change andWeather on Transport: An Overview of Empirical Find-ings // Transport. Res. 2009. P. D. № 14 (3). P. 205–221.

Shiryaeva A.V., Shiryaev M.V., Semenov V.A. Changes in theDuration of Stable Cold and Warm Seasons at the Be-ginning of the 21st Century in Russia // Doklady EarthSci. 2018. Vol. 481. P. 1. P. 934–938.

Tarkhov S.A. Regional distinctions in the automobilizationprocess in Russia. Europa XXI. Vol. 12. Central andEastern Europe: Changing spatial patterns of humanactivity. Warszawa, 2005. P. 211–225.

Updating Climatic Zoning of Russian Territory by Road Traffic Conditions in Connection with Continued Warming

A. V. Shiryaeva*Institute of Geography, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia


The article proposes a new methodology for zoning of Russian territory according to road traffic and climaticconditions. The duration of stable warm and cold year periods is used as the main criteria for zoning. Thechanges of these parameters on the territory of Russia from the base climatic period (1961–1990) and throughthe next 25 years (1991–2015) are considered; the statistical significance of these changes is estimated. Thezoning maps are presented according to the data for the two time periods. The displacement of the zones’boundaries due to warming is about 200–300 km. This distance is comparable to the length of the RussianFederation’s subjects. The consequences of the global warming for the road traffic in Russia are ambiguous.In general, the reduction of the cold season observed almost everywhere in Russia has a positive effect on mo-tor transport. But such unfavorable conditions like snowfalls and zero-crossing of air temperature have in-creased in some parts of Russia. Regions with a high density of roads are located in neutral and favorablezones according to road traffic and meteorological conditions.

Keywords: automobile transport, climate change, snow, zero-crossing of air temperature, stable warm season,stable cold season, zoning of Russia’s territory

REFERENCESAndrey J., Mills B.N. Climate change and the Canadian

transport system: vulnerabilities and adaptations. InWeather and Transportation in Canada. Andrey J.,Knapper C., Eds. Department of Geography Publica-tion Ser., Monograph 55. Waterloo, Ontario: Univ. ofWaterloo, 2003, pp. 235–279.

Bles T. et al. Risk Management for Roads in a Changing Cli-mate. A Guidebook to the RIMAROCC Method. ERANET ROAD project, 2010. 81 p.

Byakobzhelskii G.V. Zimnee soderzhanie avtomobilnykhdorog [Winter Maintenance of Roads]. Moscow: Trans-port Publ., 1983. 197 p.

Entsiklopediya klimaticheskikh resursov [Encyclopedia ofClimatic Resources]. Kobysheva N.V., Ed. St. Peters-burg: Gidrometeoizdat Publ., 2005. 319 p.

Khlebnikova E.I., Sall’ I.A. Climate impacts on coastal in-frastructure in Russia in the first half of 21 century. Tr.GGO, 2012, vol. 567, pp. 83–126. (In Russ.).

Koetse M.J., Rietveld P. The impact of climate change andweather on transport: An overview of empirical find-ings. Transp. Res. D. Transp. Environ., 2009, vol. 14,no. 3, pp. 205–221.

Latysheva I.V., Loshchenko K.A., Shakhaeva E.V. Study ofthe dynamics of the Asian anticyclone and cold circula-tion periods in the Irkutsk region. Izv. Irkutsk. Gos.Univ., Ser. Nauki o Zemle, 2011, no. 2, pp. 161–172. (InRuss.).

Popova V.V. Present-day changes in climate in the north ofEurasia as a manifestation of variation of the large-scaleatmospheric circulation. Fundam. Priklad. Klimatol.,2018, no. 1, pp. 84–112. doi 10.21513/2410-8758-2018-1-84-112

Popova V.V., Shiryaeva A.V., Morozova P.A. Changes in thesnow depth characteristics in the territory of Russia in1950–2013: The regional features and connection withthe global warming. Kriosfera Zemli, 2018, vol. XXII,no. 4, pp. 58–67. doi 10.21782/EC2541-9994-2018-4(58-67)

Psalomshchikova L.M., Sall’ I.A., Stadnik V.V., Trofimo-va O.V. The employment of meteorological data for thepurposes of highway maintenance in winter. Tr. GGO,2008, vol. 557, pp. 85–101. (In Russ.).

Samodurova T.V. Meteorologicheskoe obespechenie zimnegosoderzhaniya avtomobilnykh dorog [Meteorological Ser-vice for the Winter Maintenance of Roads]. Moscow:TIMR Publ., 2003. 183 p.

606


ШИРЯЕВА

Shiryaeva A.V. Transport availability as a factor of living en-vironment of the population. In Prirodno-klimatiches-kie usloviya i sotsial’no-geograficheskoe prostranstvo Ros-sii [Natural and Climatic Conditions and Sociogeograph-ical Space of Russia]. Vinogradova V.V., Glezer O.B.,Zolotokrylin A.N., Eds. Moscow: Inst. Geogr. RAN,2018, pp. 134–137. (In Russ.).

Shiryaeva A.V., Shiryaev M.V., Semenov V. A. Changes inthe duration of stable cold and warm seasons at the be-ginning of the 21st century in Russia. Dokl. Earth Sci.,2018, vol. 481, part 1, pp. 934–938.

Tarkhov S.A. Transportation development of territories.Vestn. Mosk. Gos. Univ., Ser. 5: Geogr., 2018, no. 2,pp. 3–9. (In Russ.).

Tarkhov S.A. Regional distinctions in the automobilizationprocess in Russia. In Europa XXI. Vol. 12: Central AndEastern Europe: Changing Spatial Patterns of Human Ac-tivity. Warszawa, 2005, pp. 211–225.

Transportnaya sistema mira [Transport System of theWorld]. Ushakov S.S., Vasilevskii L.I., Eds. Moscow:Transport Publ., 1971. 216 p.

Vtoroi Otsenochnyi doklad Rosgidrometa ob izmeneniyakhklimata i ikh posledstviyakh. Tekhnicheskoe rezyume[Second Roshydromet Assessment Report on ClimateChange and Its Consequences in Russian Federation.Technical Summary]. Kattsov V.M., Semenov S.M.,Eds. Moscow: Rosgidromet Publ., 2014. 93 p.


607

Ю.Г. ЛИПЕЦ И ОТЕЧЕСТВЕННАЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

© 2021 г. Л. М. Синцеровa, *, В. Н. Стрелецкийa, **, А. И. Трейвишa, ***aИнститут географии РАН, Москва, Россия

*e-mail: [email protected]**e-mail: [email protected]

***e-mail: [email protected]Поступила в редакцию 24.02.2021 г.


Научные труды и идеи Ю.Г. Липеца (1931–2006) оказали большое влияние на развитие отечествен-ной экономической и социальной географии в последней трети XX – начале XXI в. Начинавшийсвою научно-исследовательскую деятельность как географ-африканист, Ю.Г. Липец оставил весо-мое научное наследие в области проблемного страноведения. Он был автором пионерных экономи-ко-географических работ по странам Юго-Восточной Африки, макроэкономическому районирова-нию Африки, вопросам социально-экономического развития африканских стран, их урбанизации,миграциям населения, трудовым ресурсам, формированию рынков труда. За годы работы в Цен-тральном экономико-математическом институте АН СССР и, особенно, в Институте географии АНСССР – РАН Ю.Г. Липец стал одним из ведущих в стране специалистов в области системного мо-делирования и применения количественных методов в социально-экономической географии.Спектр его научных разработок простирался от узловых вопросов теоретической географии до теорииравновесных цен. Вершиной научной деятельности Ю.Г. Липеца стало формирование широкого ком-плексного исследовательского направления – географии мирового развития, ставшей синтезом трехдисциплин: проблемного страноведения, геоглобалистики и географии мирового хозяйства. Важноеместо в научном наследии Ю.Г. Липеца занимает сформулированное им представление о трех апорияхсовременной географии – ключевых методологических трудностях ее развития (единства географии;роли пространственного анализа в изучении природы и общества; уникальности и типичности вгеографии). Также в статье рассматривается научно-организационная деятельность Ю.Г. Липеца,его роль в становлении семинара по новым методам в экономической географии Всесоюзного гео-графического общества, в координации научных исследований Экономико-географической сек-ции Международной академии регионального развития и сотрудничества, организации и проведе-нии научных конференций.

Ключевые слова: география мирового развития, системное моделирование, математические методыв социально-экономической географии, проблемное страноведение, геоглобалистика, географиямирового хозяйства, АфрикаDOI: 10.31857/S2587556621040105

ВВЕДЕНИЕЮлий Григорьевич Липец (родился 17 сентяб-

ря 1931 г.) относился к тому поколению, котороесоставило славу отечественной науки. Выпускгеографического факультета Московского госу-дарственного университета имени М.В. Ломоносо-ва 1954 г. дал Институту географии АН СССР бле-стящую плеяду выдающихся ученых: В.М. Котля-ков, M.Г. Гросвальд, А.Н. Кренке, А.Д. Арманд,Г.В. Сдасюк, Б.Н. Зимин, С.Б. Шлихтер, Л.Р. Се-ребряный, В.Л. Суходровский. Коллеги, едино-мышленники, друзья, они во многом определилидух времени и уровень научного дискурса.

Ю.Г. Липец стал в этом ряду одной из наиболееярких и самобытных фигур.

После университета он около шести лет прора-ботал редактором в “Географгизе”, а в 1960 г. пе-решел в Институт географии АН СССР. Начиналс работ по экономической географии африкан-ских стран. Их итогом стала защита в 1965 г. кан-дидатской диссертации “Юго-Восточная Афри-ка. Опыт экономико-географической характери-стики” (Липец, 1965). С середины 1960-х годовспектр научных исследований Ю.Г. Липеца резкорасширился. В 1966–1980 гг. он работал в Цен-тральном экономико-математическом институте

УДК 911.3

ИСТОРИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ НАУКИ

608


СИНЦЕРОВ и др.

(ЦЭМИ) АН СССР, занимаясь, прежде всего, си-стемным моделированием, в частности, прини-мал активное участие в разработке первой вСССР модели мировой динамики. В 1980 г.Юлий Григорьевич вернулся в ИГАН, где впо-следствии (вскоре после кончины в 1986 г.В.М. Гохмана) возглавил отдел географии миро-вого хозяйства, в 1990 г. защитил докторскую дис-сертацию (Липец, 1990), сначала издав по той жетеме монографию “Системное моделирование вэкономической и социальной географии” (Ли-пец, 1987). До самой кончины 20 декабря 2006 г.его основная деятельность была неразрывно свя-зана с Институтом географии.

Научные идеи Ю.Г. Липеца оказали глубокоевоздействие на развитие отечественной экономи-ческой и социальной географии в последней тре-ти ХХ – начале XXI в., в полной мере еще неосмысленное. Цель данной статьи, выходящей вгод 90-летия этого замечательного ученого и мыс-лителя и спустя 15 лет после его кончины, – си-стемный анализ научного наследия Ю.Г. Липецаи, прежде всего, его вклада в теоретическую гео-графию и в формирование географии мировогоразвития как комплексного исследовательскогонаправления.

ГЕОГРАФИЯ МИРОВОГО РАЗВИТИЯ КАК КОМПЛЕКСНОЕ

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕОднажды Юлий Григорьевич Липец с улыбкой

заметил: “Парадокс в том, что я много лет воз-главлял лабораторию географии мирового хозяй-ства, но сам географией мирового хозяйства ни-когда не занимался”1. Возможно, именно поэто-му он совместно с коллегами С.Б. Шлихтером,В.А. Пуляркиным, Я.Г. Машбицем инициировалсоздание нового, более широкого направления –географии мирового развития, призванной вый-ти за рамки хозяйственной и дидактической па-радигмы, обусловленной советским “экономиче-ским детерминизмом” в науках об обществе и вобщественной географии в частности (Второйсъезд географического общества СССР в 1955 г.ограничил ее предмет размещением производи-тельных сил), а также инерцией тогдашнего обра-зования.

География мирового развития, по замыслусвоих создателей, есть синтез трех дисциплин –проблемного страноведения, геоглобалистики игеографии мирового хозяйства. Академический

1 Конечно, он, как всегда, поскромничал. Его “парадокс” невполне соответствует действительности. Так, в соавторствес В.А. Пуляркиным и С.Б. Шлихтером в конце 1990-х го-дов он издал учебное пособие для вузов по географии ми-рового хозяйства, ставшее теперь библиографической ред-костью. Юлий Григорьевич был автором ее теоретическогораздела (Липец и др., 1999).

переход от хозяйства к развитию был ответом навызовы нового времени в духе “императива”В.М. Гохмана, исходившего из необходимостивсесторонней и целостной общественной геогра-фии с преодолением крена только в экономиче-скую географию или географию населения.

Как русская литература вышла из гоголевской“Шинели”, так и отечественная экономическаягеография в ХХ в. структурно и отчасти содержа-тельно вышла из университетских программ икурсов, так что ее нередко воспринимали как чи-сто учебную дисциплину. Ю.Г. Липец справедли-во полагал, что эвристические возможности гео-графии недоиспользуются и недооценены, а ееинтеграционный потенциал может играть реша-ющую роль в глобальных по охвату и междисци-плинарных по сути теоретических и эмпириче-ских исследованиях, направленных на выявлениебазовых трендов мирового развития. Опираясь натрадиции географического мышления, он опре-делил сам феномен так: “Мировое развитие – этосистемное единство траекторий движения чело-вечества в географическом, демографическом,экономическом, социальном, культурном и по-литическом пространствах” (Липец, Пуляркин,2001, с. 31).

Поныне актуален ряд постулированныхЮ.Г. Липецом концептуальных положений о ми-ровой системе и направлениях ее эволюции. Во-первых, он обращал внимание на фундаменталь-ную нелинейность мирового развития и гетеро-генный характер мировой системы – уникально-го объекта, к которому не применимы стандарт-ные процедуры научного анализа (поэтомугеографам приходится изучать эту систему на базевзаимодействия ее составных частей). Во-вторых,указывал, что формирование мировой системыесть территориальный процесс, происходящийна протяжении всей истории человечества, хотя ис попятными движениями; для географов крайневажно, что естественный базис этого процессаобеспечила ландшафтная неоднородность по-верхности Земли. В-третьих, отмечая конверген-цию локальных цивилизаций в процессе станов-ления мировой системы (при сохранении их“нуклеарной” основы), он признавал их само-ценность и призывал с осторожностью относить-ся к идее о всеобщих стадиях развития и его еди-ной траектории. В-четвертых, делал вывод об“усугублении дифференциации” в массиве раз-вивающихся стран; приобщение части из них кчислу мировых “центров” возможно только приусловии их превращения в очаги технических, со-циальных и других нововведений с преодолениеминновационной “асимметрии”, отличающей ихот развитых стран. В-пятых, констатировал уско-рение процессов инновационной диффузии в ми-ре в связи с развитием глобального информаци-онного поля, что открывает перед экономически


Ю.Г. ЛИПЕЦ И ОТЕЧЕСТВЕННАЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ 609

отсталыми странами новые перспективы “дого-няющего развития”, одновременно усиливая иускоряя размывание “третьего мира”, который“несколько десятилетий назад воспринималсякак гомогенная реальность” (Липец, Пуляркин,2001, с. 34).

В попытке географического синтеза, констру-ируя пространственную модель мировой систе-мы, Ю.Г. Липец опирался на разносторонний имеждисциплинарный научно-теоретический фун-дамент. На этом поле он был большим эрудитом(Липец, 2007; Липец, Пуляркин, 2001; Постинду-стриальное развитие … 1993; Экономическая гео-графия …, 2003), но совсем не начетчиком. ИдеиЛипеца имеют не только географическую, но об-щегуманитарную ценность и представляют нема-лый интерес для представителей смежных науч-ных направлений.

Иногда ему приходилось вторгаться в сферыих компетенции, например, с гипотезой о систе-мах цен высокого и низкого уровня (Липец, 1996,2006). Он считал, что цены предложения могутбыть неравновесными между собой при полномравновесии с ценами спроса в обычном рыноч-ном уравнении. Относительное равновесие ценпредложения разных ресурсов (факторов произ-водства) и услуг он находил при двух уровнях этихцен: высоком в развитых странах вот уже сотнюлет и низком в плановых экономиках типа совет-ской. Прочим эпохам и странам, по его мнению,далеко до равновесия в силу многоукладности инедоступности многих благ массе граждан. Похо-же, тут Ю.Г. Липец набрел на представление омакроэкономическом переходе от низких издер-жек, цен и доходов к высоким, или от дешевогосырья, труда и вообще “дешевого человека” к до-рогим. А переход от бедности к богатству – однаиз древнейших и сложнейших проблем ряда наукоб обществе.

Увы, попытки донести эти мысли до экономи-стов, включая Е.Т. Гайдара, насколько нам из-вестно, успеха не имели. Между тем вот одна де-таль. По оценке Юлия Григорьевича, нижний по-рог для перехода от неравновесной (в том числепостсоветской) системы цен к равновесной с вы-соким уровнем составлял 800–900 долл. в месяцпо оплате труда (Липец, 2006). Официальная зар-плата в России (после налогов по номиналу) до-стигла этого порога в начале 2010-х годов, но сно-ва упала до 500–600 долл. Мы по ее размеру где-тона 55-м месте в мире и уступаем КНР, Аргентине,Черногории. При пересчете по паритету покупа-тельной способности показатели будут несколькоиными, но кардинально картину это не меняет.

АПОРИИ СОВРЕМЕННОЙ ГЕОГРАФИИ В НАУЧНОМ НАСЛЕДИИ Ю.Г. ЛИПЕЦА

В теоретическом наследии Ю.Г. Липеца важ-ное место занимает представление об апориях2

современной географии, т.е. о серьезных методо-логических трудностях ее развития (Липец, 1978).Юлий Григорьевич выделял три апории: 1) един-ство географии; 2) хорология, или простран-ственный анализ, и география; 3) уникальность итипичность в географии. Если ее синтетическоесвойство, соединяющее “природоведение” с “че-ловековедением”, принято считать главным до-стоинством, то отрицание этого единства носитдеструктивный характер, низводя географию доарифметической суммы нескольких научных на-правлений. Вместе с тем подобная дихотомия со-здает и объективную проблему, преодоление ко-торой, по Ю.Г. Липецу, связано прежде всего сразвитием теоретической географии и поискамиэмпирических закономерностей взаимодействияфизико- и экономико-географических систем.

Не менее острые противоречия заложены в хо-рологической парадигме географии как наукипрежде всего о размещении объектов и явлений.Вопросы о роли и месте пространственного ана-лиза в изучении природы и общества, о соотно-шении хорологического и временного подходовтак и остаются, во многих отношениях, дискусси-онными. Парадигму синтеза пространства и вре-мени успешно развивали еще в начале ХХ в. клас-сики французской школы “географии человека”(П. Видаль де ла Блаш, Ж. Брюн и их последова-тели), но позднее их идеи фактически были пре-даны забвению. Ситуация стала меняться с нача-ла последней трети ХХ в., когда пространственно-временной подход стал пробивать себе дорогу ужев англосаксонской социальной географии, а вШвеции оформилась знаменитая школа Т. Хегер-странда и стала быстро развиваться хроногеогра-фия. В нашей стране, однако, представления опространственно-временном континууме какспособе научного нарратива длительное времяотторгались значительной частью географиче-ского сообщества. В 1970–80-е годы Ю.Г. Липецбыл одним из немногих ведущих советских эко-ном-географов, последовательно отстаивавшихпространственно-временной подход и подчерки-вавших его эвристическую ценность для социаль-но-экономической географии. Возможности и пре-имущества практического использования хороло-гических и временных подходов в их неразрывнойсвязи хорошо продемонстрированы в статьеЮлия Григорьевича “Географический взгляд наисторическое развитие России”, задуманной еще

2 Апория – понятие в древнегреческой философии для обо-значения трудноразрешимой или неразрешимой про-блемы.

610



в позднесоветские годы, но опубликованнойтолько в 1998 г. (Липец, 1998).

Наконец, третья апория, в трактовкеЮ.Г. Липеца, связана с географическим прелом-лением проблемы множественности и единично-сти, которая нашла выражение в дискуссиях о ти-пичности и уникальности объектов. Будучи возве-денной в принцип географического анализа,концепция уникальности приводит к отказу от по-иска общих закономерностей, а чрезмерный акцентна типичности обедняет географический анализ(Липец, 1978).

Ю.Г. ЛИПЕЦ И ОТЕЧЕСТВЕННАЯ АФРИКАНИСТИКА

Ю.Г. Липец внес огромный вклад в развитие со-ветской геоафриканистики. До начала 1970-х годовименно это направление было ключевым в его ра-ботах, посвященных разным аспектам развитиястран Африки: транспорту (Липец, 1963), внеш-неэкономическим связям (Липец, 1964), энерге-тике (Липец, 1969). Но наиболее весомые заслугиЮ.Г. Липеца перед советской африканистикойсвязаны с комплексным экономико-географиче-ским изучением стран бассейна Замбези: Ньяса-ленда (с 1964 г. – Малави), Северной Родезии (с1964 г. – Замбии), Южной Родезии (ныне Зим-бабве) и Мозамбика. Его кандидатская диссерта-ция 1965 г. была первым в отечественной наукеобобщающим исследованием географии населенияи хозяйства Юго-Восточной Африки. Три года спу-стя вышла и большая авторская монография с эко-номико-географической характеристикой странбассейна Замбези, ставшая исторической вехой вразвитии советской геоафриканистики (Липец,1968б). Комплексные экономико-географическиеработы были опубликованы и по отдельным стра-нам Юго-Восточной Африки (Коновалова,Липец, 1966; Александров, Липец, 1973).

Ю.Г. Липец – автор работ по макроэкономи-ческому районированию Африки (Липец, 1966,1968а), по вопросам регионализации и экономи-ческого развития африканских стран (Lipets, 1967и др.), их урбанизации, миграциям населения,трудовым ресурсам и формированию рынков тру-да. В 1973 г. в соавторстве с М.Б. Горнунгом иИ.Н. Олейниковым он опубликовал монографиюоб истории географических исследований Афри-ки (Горнунг и др., 1973).

Блестящий знаток географии африканскихстран, Юлий Григорьевич был автором многихстатей о них в справочных и энциклопедическихизданиях. Так, его перу принадлежат некоторыестатьи в двухтомном энциклопедическом спра-вочнике “Африка” (1964 г.; второе дополненное ипереработанное издание увидело свет в 1986 г.). Вконце 1970-х – начале 1980-х годов Ю.Г. Липец

был привлечен к работе над уникальным геогра-фо-этнографическим изданием “Страны и наро-ды”; несколько его текстов вошло в том по Во-сточной и Южной Африке (Страны …, 1981), вподготовке которого участвовали коллеги поИГАНу М.Б. Горнунг, С.Б. Шлихтер, Э.Б. Алаев,замечательный советский этнограф и географБ.В. Андрианов, крупные ученые-африканистыиз Института Африки АН СССР.

Любовь к Африке Юлий Григорьевич сохра-нял всю жизнь. Материал по Африканскому кон-тиненту он в 1970–80-х годах широко привлекал канализу социально-экономических и экологиче-ских проблем развивающихся стран в целом, тер-риториальному моделированию их экономиче-ского развития, выделению полюсов роста и др.

При этом он не принадлежал к числу узких“зарубежников”, многие из которых в те годыплохо понимали собственную страну. Это от негомы давно знали причину низкой продуктивностискота в СССР (при его обилии): колхозная корова –вовсе не колхозная, а номенклатура райкома. Ре-зать ее нельзя, даже если нечем кормить.

Широта интересов и знаний, ориентация в нихи навыки их синтеза – качества организатора нау-ки, хотя сегодня уже не столь важные, как раньше.Юлий Григорьевич обладал ими в полной мере.

Ю.Г. ЛИПЕЦ КАК ПРОСВЕТИТЕЛЬ И ОРГАНИЗАТОР НАУЧНОЙ ЖИЗНИ

Многим поколениям русскоязычных ученыхЮ.Г. Липец, по сути, открыл мир западной гео-графии как переводчик (совместно с С.Н. Таге-ром и В.М. Гохманом) ключевых трудовУ. Изарда (Айзарда) “Методы региональногоанализа” (Изард, 1966) и П. Хаггета “Простран-ственный анализ в экономической географии”(Хаггет, 1968). Более двадцати лет, с 1970 г., ЮлийГригорьевич был научным редактором раздела“Теоретические и общие проблемы географии”Реферативного журнала “География”, выходив-шего в ВИНИТИ, и сам занимался реферирова-нием научной географической литературы.

Еще в 1962 г., совместно со старшими коллегамиЛ.И. Василевским, И.М. Маергойзом, В.М. Гохма-ном и Ю.В. Медведковым Юлий Григорьевичстал одним из организаторов семинара по новымметодам исследований в экономической геогра-фии при Московском филиале Географическогообщества СССР. В 1960–80-е годы на заседанияхэтого семинара, проходивших, за исключениемиюля и августа, ежемесячно (а то и по два раза вмесяц), выступали и признанные корифеи совет-ской социально-экономической географии, имолодые ученые, разрабатывавшие и апробиро-вавшие новейшие методы исследований.



Еще в 1970-е годы Ю.Г. Липец, придававшийогромное значение теоретическим и методологи-ческим вопросам развития географической нау-ки, стал активно сотрудничать с философами. Онне только охотно участвовал, но зачастую сам ор-ганизовывал междисциплинарные научно-мето-дологические семинары и совещания, привлекалмолодых географов (Шупер, 2012). Усилия непропали даром. В 1983 г. при непосредственномучастии Ю.Г. Липеца и поддержке его коллег-фи-лософов был создан Комитет по методологиче-ским проблемам географии при Президиуме Гео-графического общества СССР. Его ежегодныесессии (научные конференции) проводились доконца советской эпохи и посвящались конкрет-ным узловым вопросам теории и методологиигеографической науки, в том числе ее общество-ведческого крыла.

С распадом СССР Комитет по методологиче-ским проблемам географии прекратил свою рабо-ту. Но накопленный им опыт имел большое зна-чение и был широко востребован при организа-ции уже в постсоветский период так называемыхСократических чтений по географии. Их регуляр-ные сессии стали важной площадкой междисци-плинарного взаимодействия российских геогра-фов с философами, методологами науки, пред-ставителями многих смежных с географией наук.Ю.Г. Липец до самой своей кончины был однимиз ключевых участников или соорганизаторовСократических чтений; во многих сборникахданной серии опубликованы программные статьиЮлия Григорьевича, подготовленные на базе сде-ланных на этих конференциях научных докладов(Липец, 2001, 2002, 2004, 2006, 2007).

Вместе с д.э.н. М.К. Бандманом, ведущим встране специалистом по анализу и моделирова-нию территориально-производственных ком-плексов, Ю.Г. Липец был инициатором созданияв 1983 г. Экономико-географической секции На-учного Совета “Региональные системы” Комите-та по системному анализу Президиума АН СССР,возглавлявшегося акад. А.Г. Аганбегяном. Созда-ние этой секции на базе Института географии АНСССР (его экономико-географических подразде-лений) имело целью объединение усилий отече-ственных экономико-географов и других специа-листов по региональной проблематике – экономи-стов, социологов, демографов (а позже иантропологов, культурологов, этнологов, полито-логов) – в комплексных исследованиях регионов.С 1984 г. Экономико-географическая секция,ставшая с 1995 г. структурным подразделениемМеждународной академии регионального разви-тия и сотрудничества (МАРС), ежегодно прово-дила и проводит по сей день в разных городахнашей страны конференции по проблемам реги-онального развития России. После кончиныМ.К. Бандмана в 2002 г. Ю.Г. Липец стал предсе-

дателем этой секции и главным организатором ееежегодных сессий.

Один из авторов этой статьи, А.И. Трейвиш,хорошо помнит эпизод с подготовкой первой сес-сии – по столичным регионам в г. Пущино. Уви-дев проект ее программы, А.И. Трейвиш иН.В. Петров пришли в ужас: одно начальство сказенными докладами. И пошли именно к Липе-цу, видя в нем посредника между тогдашней на-учной молодежью и боссами. Он выслушал (а слу-шать и слышать умел отлично), сформулировалцель (быть сессии офицерской, а не генераль-ской), предложил дать встречный вариант про-граммы и его отстоял. Сессия прошла живо и ост-ро, чем заложила основу своего долголетия. Воз-главив ее, Юлий Григорьевич от исходныхпринципов не отступал.

Вместе с проф. Н.С. Мироненко он также сто-ял у истоков ежегодного семинара “Новые точкироста в географии мирового развития”. Ежегоднос конца 1990-х годов он проводится кафедройгеографии мирового хозяйства географическогофакультета МГУ имени М.В. Ломоносова и лабо-раторией географии мирового развития Институ-та географии РАН попеременно на обеих пло-щадках. Главной для Ю.Г. Липеца была, конечно,эта ячейка (до середины 1990-х годов – лаборато-рия географии мирового хозяйства) в ИГ РАН,которой он руководил на протяжении двух деся-тилетий (до 2006 г.) и которая стала его любимымдетищем.

Ю.Г. Липец был большим мастером созданиянаучной атмосферы (среды). Щедрый на похвалу,он умел хвалить за самую малость. Например, могсказать после какого-то доклада: “Ты был сего-дня в ударе”. И нередко оказывался единствен-ным, кто это заметил и отметил. А вот ему самомувполне заслуженных одобрений и ободрений,возможно, не хватало.

В своем январском прощальном слове 2007 г.С.С. Артоболевский написал о Липеце так: “Ктознал его – будет помнить. Всем свойственно пом-нить приятное” (Слова …, 2007). И верно, всезнавшие Юлия Григорьевича помнят его мяг-кость, улыбчивость, ненавязчивое дружелюбие.Он обычно не требовал, даже не просил, а простопредлагал. И отказать было трудно. Это тоже яр-кая черта организатора науки, хотя само выраже-ние слишком формально для такого “неформа-ла”, как Ю.Г. Липец, у которого в любом делеглавным все-таки было само дело.

ЗАКЛЮЧЕНИЕНаучное наследие Ю.Г. Липеца обширно и

многогранно. Его научные результаты сыгралибольшую роль в формирования географии миро-вого развития – комплексного исследовательско-

612



го направления, занявшего в последние десятиле-тия достойное место в отечественной науке. Рабо-ты в этой области ведут не только “профильные”научные коллективы (такие как лаборатория гео-графии мирового развития ИГ РАН или кафедрагеографии мирового хозяйства географическогофакультета МГУ), но и многие ученые, работаю-щие в разных исследовательских институтах, наразных факультетах российских университетови др. Интеграция их усилий на базе географиче-ской науки не теряет своего значения и продол-жается. Это подтверждает издание в XXI в. трехтематических сборников “География мировогоразвития” (2009, 2010, 2016). На наших глазах влаборатории географии мирового развития зрееттакое перспективное направление, как полимас-штабная география религий.

Научные идеи Ю.Г. Липеца востребованы всовременных работах по мирохозяйственной те-матике, геоэкономике, геодемографии, глобаль-ным проблемам современного мира. В постсовет-ский период Юлий Григорьевич много занималсяпроблемами адаптации экономики России и ее ре-гионов к новым рыночным условиям, спецификойразвития приграничных зон страны, их участия вмеждународном разделении труда. В этом контек-сте результаты исследований Ю.Г. Липеца имелии имеют большое практическое измерение.

Юлий Григорьевич Липец остался в памятивсех тех, кто его знал, не только как прекрасныйученый, но и как замечательный человек – уди-вительно скромный и бескорыстный, мягкий идоброжелательный, интеллигентный до мозга ко-стей и безгранично преданный науке.


Работа выполнена в рамках темы Госзадания ИГРАН № 0148-2019-0008 “Проблемы и перспективытерриториального развития России в условиях его не-равномерности и глобальной нестабильности”.

FUNDING

The article was prepared within the framework of thestate-ordered research theme of the Institute of Geography ofthe Russian Academy of Sciences, no. 0148-2019-0008(“Problems and Prospects of the Russia’s Territorial Develop-ment in Terms of Its Unevenness and Global Instability”).


Александров Ю.А., Липец Ю.Г. Замбия. М.: Мысль,1973. 63 с.

География мирового развития. Вып. 1 / под ред.Л.М. Синцерова. М.: Институт географии РАН,2009. 606 с.

География мирового развития. Вып. 2 / под ред.Л.М. Синцерова. М.: Товарищество научных изда-ний КМК, 2010. 496 с.

География мирового развития. Вып. 3 / под ред.Л.М. Синцерова. М.: Товарищество научных изда-ний КМК, 2016. 486 с.

Горнунг М.Б., Липец Ю.Г., Олейников И.Н. История от-крытия и исследования Африки. М.: Мысль, 1973.454 с.

Изард У. Методы регионального анализа: Введение внауку о регионах / пер. с англ. С.Н. Тагера,В.М. Гохмана, Ю.Г. Липеца. М.: Прогресс, 1966.660 с. [Isard, 1960].

Коновалов Е.М., Липец Ю.Г. Малави / Сер. “У картымира”. М.: Мысль, 1966. 80 с.

Липец Ю.Г. Проблемы транспортного обслуживаниягорнопромышленных бассейнов Центральной иЮжной Африки // Вопросы географии. Сб. 61.Экономические связи и транспорт. М.: Географ-гиз, 1963. С. 201–221.

Липец Ю.Г. Экономические связи Северной и ЮжнойРодезии в условиях крушения колониальной си-стемы империализма // Вопросы географии. Сб.64. Экономико-географические проблемы странАфрики, Азии и Латинской Америки. М.: Мысль,1964. С. 112–120.

Липец Ю.Г. Юго-Восточная Африка: опыт экономико-географической характеристики. Дис. … канд.геогр. наук. М.: ИГАН СССР, 1965. 21 с.

Липец Ю.Г. Вопросы макроэкономического райони-рования Африки // Проблемы экономическогорайонирования в развивающихся странах. М.:ИМЭМО АН СССР, 1966. С. 28–29.

Липец Ю.Г. К вопросу о макроэкономическом райони-ровании Африки // Вопросы географии. Сб. 76.Экономическое районирование развивающихсястран. М.: Мысль, 1968а. С. 142–149.

Липец Ю.Г. Страны Юго-Восточной Африки: Эконо-мико-географическая характеристика стран бас-сейна Замбези (Замбии, Малави, Мозамбика,Южной Родезии). М.: Мысль, 1968б. 399 с.

Липец Ю.Г. Энергетика стран Юго-Восточной Африки(Бассейн р. Замбези) // Страны и народы Востока.Вып. 7. Страны и народы Африки / под общ. ред.Д.А. Ольдерогге. М.: ГРВЛ изд-ва “Наука”, 1969.С. 273–282.

Липец Ю.Г. Апории современной географии // “Мето-дологические аспекты взаимодействия обще-ственных, естественных и технических наук в све-те решений ХХV съезда КПСС”. Всесоюз. конф.Тезисы докладов и выступлений III–IV. Москва–Обнинск, 1978. С. 403–406.

Липец Ю.Г. Системное моделирование в экономиче-ской и социальной географии / Теоретические иобщие проблемы географии. Т. 5. Сер. “Итоги на-уки и техники”. М.: ВИНИТИ, 1987. 167 с.

Липец Ю.Г. Системное моделирование в экономиче-ской и социальной географии. Методология и ме-тодика. Дис. … д-ра геогр. наук. М.: ИГАН СССР,1990.



Липец Ю.Г. Российские регионы в новой ценовой сре-де / Российские регионы в новых экономическихусловиях. М.: Изд-во РАН, 1996. С. 6–11.

Липец Ю.Г. Географический взгляд на историческоеразвитие России // Проблемное страноведение имировое развитие. Смоленск: Изд-во СГУ, 1998.С. 130–146.

Липец Ю.Г. Экология науки // Вторые Сократическиечтения по географии. Сб. докладов / под ред.В.А. Шупера. М.: Изд-во УРАО, 2001. С. 115–122.

Липец Ю.Г. Неустойчивое развитие мировой экономи-ки и место в ней России // Россия в современноммире: поиск новых интеллектуальных подходов.Третьи Сократические чтения по географии. Сб.статей / под ред. В.А. Шупера. М.: Компания“Спутник+”, 2002. С. 94–107.

Липец Ю.Г. Старые проблемы и новые рубежи (Вместозаключения) // Научные теории и географическаяреальность. Четвертые Сократические чтения погеографии. Сб. докладов / под ред. В.А. Шупера.М.: Эслан, 2004. С. 187–192.

Липец Ю.Г. Внешний фактор региональной трансфор-мации – ценовая среда региона, страны, группыоднотипных по ценовой системе стран // Постин-дустриальная трансформация социального про-странства России. Шестые Сократические чтения.Сб. докладов / под ред. В.А. Шупера. М.: Эслан,2006. С. 115–123.

Липец Ю.Г. Стадийность в размещении производства:концепции Августа Леша и Бориса Зимина // Ав-густ Леш как философ экономического простран-ства (к столетию со дня рождения). Седьмые Со-кратические чтения. Сб. докладов / под ред.В.А. Шупера. М.: Эслан, 2007. С. 144–159.

Липец Ю.Г., Пуляркин В.А. Нелинейные процессы ми-рового развития // Изв. РАН. Сер. геогр. 2001. № 4.С. 31–37.

Липец Ю.Г., Пуляркин В.А., Шлихтер С.Б. Географиямирового хозяйства. Учеб. пособие для ВУЗов. М.:Владос, 1999. 399 с.

Постиндустриальное развитие капиталистическихстран: Географический прогноз / отв. ред. Б.Н. Зи-мин, С.Б. Шлихтер. М.: Наука, 1993. 192 с.

Слова прощания // Демоскоп Weekly. № 271–272. 1–21января 2007. http://www.demoscope.ru/week-ly/2007/0271/nauka02.php (дата обращения14.02.2021).

Страны и народы. Научно-популярное географо-эт-нографическое издание (в 20 т.). Т. “Восточная иЮжная Африка” / отв. ред. М.Б. Горнунг,Г.В. Старушенко, ред.-сост. Б.В. Андрианов,Н.Н. Чижов. М.: Мысль, 1981. 269 с.

Хаггет П. Пространственный анализ в экономическойгеографии / пер. с англ. В.М. Гохмана, Ю.Г. Липе-ца. М.: Прогресс, 1968. 391 с. [Haggett, 1965].

Шупер В.А. Юлий Григорьевич Липец (1931–2006) // Внашем доме на Старомонетном, на выселках и вполе / отв. ред. В.М. Котляков. М.: Институт гео-графии РАН – Товарищество научных изданийКМК, 2012. С. 413–420.

Экономическая география мирового развития. ХХ век /отв. ред. Ю.Г. Липец, В.А. Пуляркин, С.Б. Шлих-тер. СПб.: Алетейя, 2003. 396 с.

Lipets Yu.G. Economic Regionalisation as a Method of Co-ordinating the Economic Development of Africa // Pa-pers of International Symposium on Industrial Devel-opment. USSR Acad. of Sciences. Central. Inst. ofMathematical Economics; ID/Conf. 1/G. 39. M.,1967. 21 p.

Yu.G. Lipets and Soviet and Russian Human GeographyL. M. Sintserov1, *, V. N. Streletsky1, **, and A. I. Treivish1, ***

1Institute of Geography, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia*e-mail: [email protected]


Scientific works and ideas of Yu.G. Lipets (1931–2006) had a great impact on the development of the Sovietand Russian human geography in the last third of the 20th – early 21st century. Lipets began his scientificcareer in the early 1960s as an expert in the geography of African countries. He has left a rich scientific legacyin geographical African studies. Lipets was the author of pioneering economic and geographical works on thecountries of Southeast Africa, economic regionalization of Africa, urbanization, population migration, laborresources, formation of labor markets in African countries. Later, over the years of his work at the CentralEconomic Mathematical Institute and the Institute of Geography (within the Academy of Sciences of the So-viet Union and Russian Academy of Sciences), Lipets became a prominent scientist in the field of systemmodeling and implementation of quantitative methods in human geography. The spectrum of his scientificstudies ranged from the key issues of theoretical geography to the theory of equilibrium prices. Lipets has ini-tiated the “geography of world development” as an interdisciplinary research area in contemporary Russianhuman geography. This research direction has become the pinnacle of the scientific activity of Lipets. It hasintegrated the previously separate scientific disciplines such as “geography of world economy,” “problematiccountry studies” and “geographical global studies.” Lipets formulated the concept of three aporias of moderngeography – the key methodological difficulties of its development. These three aporias dealt with issues of

614



the unity of geography, the role of spatial analysis in the study of nature and society, as well as uniqueness andtypicality in geography. The article also discusses the activities of Lipets as a scientific manager and organizer.He played an important role in establishing a seminar on new methods in human geography in Moscow, inthe Russian Geographical Society, organized scientific conferences, led scientific research of the Economicand Geographical Section of the International Academy of Regional Development and Cooperation.

Keywords: geography of world development, system modeling, quantitative methods in human geography,problematic country studies, geographical global studies, geography of world economy, Africa

REFERENCESAleksandrov Yu.A., Lipets Yu.G. Zambiya [Zambia]. Mos-

cow: Mysl’ Publ., 1973. 63 p.Ekonomicheskaya geografiya mirovogo razvitiya: XX vek

[Economic Geography of World Development:XX Century]. Lipets Yu.G., Puluarkin V.A.,Shlikhter S.B., Eds. St. Petersburg: Aleteya Publ., 2003.396 p.

Farewell Words. Demoskop Weekly, January 2007, nos. 271–272. Available at: http://www.demoscope.ru/week-ly/2007/0271/nauka02.php (accessed: 16.05.2021). (InRuss.).

Geografiya mirovogo razvitiya [Geography of World Devel-opment]. Sintserov L.M., Ed. Moscow: Inst. Geogr.RAN, 2009, vol. 1. 606 p.

Geografiya mirovogo razvitiya [Geography of World Devel-opment]. Sintserov L.M., Ed. Moscow: KMK Publ.,2010, vol. 2. 496 p.

Geografiya mirovogo razvitiya [Geography of World Devel-opment]. Sintserov L.M., Ed. Moscow: KMK Publ.,2016, vol. 3. 486 p.

Gornung M.B., Lipets Yu.G., Oleinikov I.N. Istoriya otkry-tiya i issledovaniya Afriki [History of Discovery and Ex-ploration of Africa]. Moscow: Mysl’ Publ., 1973. 454 p.

Haggett P. Locational Analysis in Human Geography. Lon-don: Edward Arnold, 1965. 339 p. [Russ. Transl.: Hag-get P. Prostranstvennyi analiz v ekonomicheskoigeografii. Moscow: Progress Publ., 1968. 391 p.].

Isard W. Methods of Regional Analysis: an Introduction to Re-gional Science. New York, Cambridge, Massachusetts:MIT Press, 1960. 832 p. [Russ. Transl.: Isard W. Metodyregional’nogo analiza: Vvedenie v nauku o regionakh.Moscow: Progress Publ., 1966. 660 p.].

Konovalov E.M., Lipets Yu.G. Malawi. Moscow: Mysl’Publ., 1966. 80 p.

Lipets Yu.G. Aporiae of Modern Geography. In Metodolog-icheskie aspekty vzaimodeistviya obshchestvennykh, es-testvennykh i tekhnicheskikh nauk v svete reshenii XXVs’’ezda KPSS [Methodological Aspects of Interaction ofSocial, Natural and Technical Sciences in the Light ofthe Decisions of the XXV Congress of the CPSU].Moscow, Obninsk, 1978, pp. 403–406. (In Russ.).

Lipets Yu.G. Ecology of science. In Vtorye Sokraticheskiechteniya po geografii [Second Socratic Readings in Ge-ography]. Shuper V.A., Ed. Moscow: Univ. Ross. Akad.Obrazovaniya, 2001, pp. 115–122. (In Russ.).

Lipets Yu.G. Economic zoning as a method for coordinat-ing the economic development of Africa. In Papers ofInternational Symposium on Industrial Development.ID/Conf. 1/G. 39. Moscow: USSR Acad. of Sciences.Central. Inst. of Mathematical Economics, 1967. 21 p.

Lipets Yu.G. Energy sector of the South-East AfricanCountries (the Zambezi River basin). In Strany i narodyVostoka [Countries and Nations of the Orient]. Vol. 7:Strany i narody Afriki [African Countries and Peoples].Ol’derogge D.A., Ed. Moscow: Nauka Publ., 1969,pp. 273–282. (In Russ.).

Lipets Yu.G. External factor of regional transformation:Pricing terms for region, the country and clusters ofcountries with similar price systems. In Shestye Sokra-ticheskie chteniya: Postindustrial’naya transformatsiyasotsial’nogo prostranstva Rossii [Post-industrial Trans-formation of Russia’s Social Space. Sixth SocraticReadings]. Shuper V.A., Ed. Moscow: Eslan Publ.,2006, pp. 115–123. (In Russ.).

Lipets Yu.G. Geographic view on the historical develop-ment of Russia. In Problemnoe stranovedenie i mirovoerazvitie [Problematic Regional Studies and World De-velopment]. Smolensk: Smolensk Univ., 1998,pp. 130–146. (In Russ.).

Lipets Yu.G. Problems of macroeconomic zoning of Africa.In Problemy ekonomicheskogo raionironiya v razvivayu-shchikhsya stranakh [Problems of Economic Zoning inDeveloping Countries]. Moscow: IMEMO AN SSSR,1966, pp. 28–29. (In Russ.).

Lipets Yu.G. On the issue of macroeconomic zoning of Af-rica. In Voprosy geografii [Problems of Geography].Vol. 76: Ekonomicheskoe raionirovanie razvivayu-shchikhsya stran [Economic Zoning of DevelopingCountries]. Moscow: Mysl’ Publ., 1968a, pp. 142–149.(In Russ.).

Lipets Yu.G. Problems of transport services for the miningbasins of Central and Southern Africa. In Voprosygeografii [Problems of Geography]. Vol. 61. Moscow:Geografgiz Publ., 1963, pp. 201–221. (In Russ.).

Lipets Yu.G. Regions of Russia under new pricing terms. InRossiiskie regiony v novykh ekonomicheskikh usloviyakh[Regions of Russia under New Economic Conditions].Moscow: Ross. Akad. Nauk, 1996, pp. 6–11. (In Russ.).

Lipets Yu.G. Sistemnoe modelirovanie v ekonomicheskoi isotsial’noi geografii (Teoreticheskie i obshchie problemygeografii) [System Modeling in Human Geography(Theoretical and General Problems of Geography)].Moscow: All-VINITI, 1987, vol. 5. 167 p.

Lipets Yu.G. South-East Africa: Experience of economicand geographical characterization. Cand. Sci. (Geogr.)Dissertation. Moscow: Inst. Geogr. Acad. Sci. USSR,1965.

Lipets Yu.G. Stadiality in production location dynamics:Concepts of August Lösch and Boris Zimin. In Sed’myeSokraticheskie chteniya. Avgust Lyosh kak filosof ekono-micheskogo prostranstva: k stoletiyu so dnya rozhdeniya[Papers of the Seventh Socratic Interdisciplinary Work-



shop: August Lösch as an Economic Space Philoso-pher: to His Centenary]. Shuper V.A., Ed. Moscow: Es-lan Publ., 2007, pp. 14–159. (In Russ.).

Lipets Yu.G. Strany Yugo-Vostochnoi Afriki: Ekonomiko-geograficheskaya kharakteristika stran basseina Zambezi(Zambii, Malavi, Mozambika, Yuzhnoi Rodezii) [Coun-tries of Southeast Africa: Economic and GeographicCharacteristics of the Zambezi Basin Countries (Zam-bia, Malawi, Mozambique, Southern Rhodesia)].Moscow: Mysl’ Publ., 1968b. 399 p.

Lipets Yu.G. System modeling in human geography. Theo-ry and methods. Doctoral (Geogr.) Dissertation. Mos-cow: Inst. Geogr. Acad. Sci. USSR, 1990. 56 p.

Lipets Yu.G. The economic ties of Northern and SouthernRhodesia under the collapse of colonial imperialism. InVoprosy geografii [Problems of Geography]. Vol. 64:Ekonomiko-geograficheskie problemy stran Afriki, Asii iLatinskoi Ameriki [Economic and Geographical Prob-lems of Countries of Africa, Asia, and Latin America].Moscow: Mysl’ Publ., 1964, pp. 112–120. (In Russ.).

Lipets Yu.G. The inherited problems and new horizons. InChetvertye Sokraticheskie chteniya po geografii.Nauchnye teorii i geograficheskaya real’nost’ [ScientificTheories and Geographical Reality. Fourth SocraticReadings in Geography.]. Shuper V.A., Ed. Moscow:Eslan Publ., 2004, pp. 187–192. (In Russ.).

Lipets Yu.G. Unstable development of the world economyand Russia’s place in it. In Tret’i Sokraticheskie chteniyapo geografii. Rossiya v sovremennom mire: poisk novykh

intellektual’nykh podkhodov [Russia in the ModernWorld: The Search for New Intellectual Approaches.Third Socratic Readings in Geography]. Shuper V.A.,Ed. Moscow: Sputnik+ Publ., 2002, pp. 94–107. (InRuss.).

Lipets Yu.G., Pulyarkin V.A. Nonlinear processes of worlddevelopment. Izv. Akad. Nauk, Ser. Geogr., 2001, no. 4,pp. 31–37. (In Russ.).

Lipets Yu.G., Pulyarkin V.A., Shlikhter S.B. Geografiyamirovogo khozyaystva: uchebnoe posobie [Geography ofthe World Economy: Textbook]. Moscow: VladosPubl., 1999. 399 p.

Postindustrial’noe razvitie kapitalisticheskikh stran: geogra-ficheskii prognoz [Post-Industrial Development of theCapitalist Countries: Geographical Forecast]. Zimin B.N.,Shlikhter S.B., Eds. Moscow: Nauka Publ., 1993. 192 p.

Shuper V.A. Yulii Grigor’evich Lipets (1931–2006). In Vnashem dome na Staromonetnom, na vyselkakh i v pole[In our Staromonetny Homestead, in Hamlets and inthe Fields]. Kotlyakov V.M., Ed. Moscow: KMK Publ.,2012, pp. 413–420. (In Russ.).

Strany i narody. Nauchno-populyarnoe geografo-etnografi-cheskoe izdanie (v 20 tomakh) [Countries and Nations.A Popular Scientific Geographical and EthnographicEdition (in 20 vols.)]. Vol.: Vostochnaya i Yuzhnaya Af-rika [East and South Africa]. Gornung M.B, Sta-rushenko G.V., Andrianov B.V., Chizhov N.N., Eds.Moscow: Mysl’ Publ., 1981. 269 p.


616

ПОДХОДЫ К ПАЛЕОГЕОПОЛИТИЧЕСКОМУ ИССЛЕДОВАНИЮ НА ОСНОВЕ ИЗУЧЕНИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО НАСЛЕДИЯ

(НА ПРИМЕРЕ НАСЛЕДИЯ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО)© 2021 г. К. Э. Аксеновa, b, *, М. В. Михновецc, **

aСанкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, РоссияbБалтийский федеральный университет имени И. Канта, Калининград, Россия

cСПбГБУК “Литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского”, Санкт-Петербург, Россия*e-mail: [email protected]

**e-mail: [email protected]Поступила в редакцию 07.07.2020 г.


Настоящая статья вводит в научный оборот понятие палеогеополитики – раздела исторической гео-политики, целью которого является реконструкция всех видов геополитических представлений, яв-лений и процессов, распространенных на исследуемой территории в прошлом. Исследованияпроводятся с помощью специфического метода, при котором в качестве материала используются несобственно геополитические источники, а косвенные: в частности, произведения искусства. В ста-тье продемонстрировано, каким образом может быть проведено палеогеополитическое исследова-ние на материале литературного наследия отдельного писателя, уточнено, какие литературные ис-точники и литературоведческие методы исследования являются наиболее релевантными постав-ленным задачам реконструкции реальных геополитических процессов. Данная работа предлагаетоценку широкого спектра потенциальных палеогеополитических исследований на материале твор-ческого наследия Ф.М. Достоевского, позволяет оценить геополитический ландшафт современно-го писателю мира, преломленный в его мировосприятии. Потенциал прикладного тематическогопалеогеополитического исследования продемонстрирован на примере анализа “киргизских степей” вгеополитической картине мира писателя. Творчество Достоевского позволило авторам зафиксироватьпроцесс изменения в общественном сознании статуса “киргизских степей”: от фронтира империи к по-ниманию их как собственной территории, а позднее и как нового хартленда.

Ключевые слова: геополитика, палеогеополитика, палеогеография, критическая геополитика, До-стоевский, Российская империя, фронтир, киргизские степиDOI: 10.31857/S2587556621040038

ВВЕДЕНИЕ

Очевидно, что ни генезис Крестовых подхо-дов, ни процесс (ре)открытия Америки невоз-можно полноценно концептуализировать беззнания о современных им представлениях о по-литическом “контроле” над Гробом Господнимили о существовавших “владениях” на путях вИндию. Если подобные макроэпохи и макроидеинеплохо изучены исторической наукой, то болеечастные могут выпадать из поля зрения обще-ствоведов. Мнения исследователей расходятсядаже в понимании роли многих геополитическихпредставлений в сравнительно недавних истори-ческих событиях. Можно ли в принципе найтиинструменты их изучения, если эти представле-ния могли не фиксироваться в официальных до-кументах и ушли в прошлое вместе с поколения-

ми своих носителей? В настоящей работе пред-принята попытка выработать максимальнодоступный для массового академического иссле-дования инструментарий реконструкции такихгеополитических представлений и явлений.

В работе мы используем сочетание популяр-ных подходов к определению структуры геополи-тики К. Флинта и Дж. О’Тоала (Flint, 2012;O’Tuathail, 1999)1. Вслед за ними мы будем рас-сматривать геополитику как состоящую из четы-рех основных частей: 1) идеологические кон-струкции и прочие концепции видения мира(формальная геополитика); 2) практики и прояв-ления территориальных стратегий в отношении

1 Определений геополитики существенно больше:А.Б. Елацков (2017) выделяет 4 класса, 13 типов и 16 подти-пов основных подходов к интерпретации геополитики.

УДК 910.1

“ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА”


ПОДХОДЫ К ПАЛЕОГЕОПОЛИТИЧЕСКОМУ ИССЛЕДОВАНИЮ НА ОСНОВЕ 617

государственности (практическая геополитика);3) представления о территории и контроле надней любым субъектом общественных отношений(популярная геополитика); 4) глобальные про-цессы, тенденции и противоречия, формирую-щие геополитическую ситуацию (структурнаягеополитика). Под объектной областью геополи-тики мы традиционно понимаем политическиеотношения по поводу пространства надгосудар-ственного уровня (Колосов, 1992; Гаджиев, 1997).Поскольку определенные типы международныхполитических отношений непосредственно зави-сят от внутренних политико-географическихпроцессов, то мы, следуя традиции, уделим осо-бое внимание и последним (в частности, пробле-мам формирования государственной территории,“столиц и границ”).

Для обозначения предмета исследования мывводим термин “палеогеополитика”, под кото-рым, по аналогии с “палеогеографией”, предла-гаем понимать историко-геополитическую дис-циплину, изучающую распространение геополи-тических представлений и явлений прошлыхпериодов по поверхности Земли на основе кос-венных источников (Рухин, 1959; Ясаманов, Сла-вин, 1982). Точно так же, как палеогеографы покосвенным источникам реконструируют палео-физико-географические элементы (климат, ланд-шафт, элементы биосферы, гидросферы и др.), ха-рактерные для исследуемой эпохи и территории,палеогеополитики должны изучать совокупностьвсех видов геополитических представлений, яв-лений и процессов, распространенных на опреде-ленной территории в определенный историче-ский период – по сохранившимся косвенным ис-точникам.

В.Н. Стрелецкий (2007) указывает, что, со-гласно преобладающему у физико-географоввзгляду, историческая география – раздел палео-географии, объектом исследования которого явля-ется последний, “исторический” (или антропоген-ный) этап развития природы Земли (в противопо-ложность грандиозному по продолжительности“доисторическому” этапу). Поскольку эволюциягеополитики происходила в “исторический” пе-риод, нам кажется правильным определять па-леогеополитику не выделением периода, опреде-ляющего ее объект, а применимостью ее метода кзадачам и условиям конкретного историко-гео-политического исследования: палеогеополитиче-ские методы стоит использовать, когда у исследова-теля недостает данных объективных наблюдений.Поэтому мы предлагаем считать палеогеополитикучастью исторической геополитики, использующейспецифические “палео” методы и данные дляизучения общего предмета.

Специфика палеогеополитического метода за-ключается в том, что в отличие от “профильных”

историко-геополитических источников (доку-ментов, статистики, материальных объектов по-литики и пр.) исследуются “негеополитические”источники, доступные для наблюдения сегодня.Например, произведения искусства, созданные вопределенную эпоху и содержащие искомую гео-политическую информацию о ней. В этом заклю-чается специфика палеогеополитического методапо сравнению с другими методами, которые ис-пользуются для реконструкции геополитическихпоказателей, измеримых при помощи “профиль-ных” и “объективных” данных. Кроме того,принципиальным отличием палеогеополитикиот остальной исторической геополитики являет-ся ее географичность, то есть привязка к конкрет-ному месту, свойства которого составляют частьее предмета.

Поскольку значительная часть геополитикикак общественного явления нематериальна (на-пример, распространенные в данный период гео-политические концепции, стратигемы, теории иобыденные представления), то искать их отраже-ние в материальных структурах, сохранившихсядо настоящего времени, не всегда возможно впринципе. При отсутствии в значительном рядеслучаев еще и прямых документальных свиде-тельств для палеогеополитической реконструк-ции представляется перспективным исследованиекосвенных источников, сохранивших указания наисследуемый предмет, в частности, различных ти-пов художественных артефактов: живописи,изустных преданий, песенных и кинематографи-ческих произведений и др. Не случайно исследова-ния художественной, бытовой и поп-культуры какэффективного поставщика и пропагандиста гео-политических концептов и смыслов многочислен-ны и жанрово разнообразны (Dittmer, 2010; Dixit,2012; Flint, 2001; Grayson, 2009; Saunders, 2015).

Хотя проблематика реконструкции геополи-тических представлений, распространенных вопределенные исторические эпохи, широкопредставлена в мировых исторических, полити-ческих, антропологических, региональных и пр.исследованиях [например, (Калинина 2003; Райт,1988; Bjorn, 1994; Flint, 2012; Weaver-Hightower,2011)], нам не удалось обнаружить в научной ли-тературе термина “палеогеополитика”2. Помимоуже упомянутого направления палеогеографии,максимально близки к нашему предмету термины“палеомарксизм”, “палеолиберализм” и пр.(Lauren, 2003; Maravelias, Thanem, Holmqvist,2012).

Несмотря на существующий активный акаде-мический интерес к объектной области (геополи-тика в “негеополитических”, нетрадиционных,

2 Термин палеогеополитика встречается лишь в отечествен-ной эссеистике и идеологических конструкциях [напри-мер, (Дугин, 2014)].

618


АКСЕНОВ, МИХНОВЕЦ

источниках) и методологии исследований (изуче-ние художественных источников не в искусство-ведческих, а в научно-геополитических целях), кинтересующему нас предмету изучения отдель-ный дисциплинарный подход не сформирован.

Художественная литература благодаря своейинформативности и доступности давно эффек-тивно используется в качестве приоритетного ма-териала для исследования областей взаимодей-ствия “художественного” и “геополитического”.Однако в своем большинстве такие исследованиялежат в иных предметных или дисциплинарныхобластях: искусствоведении, истории (идей), ме-та-географии, лингвистике и семантике, биогра-фических исследованиях, политических науках,психологии и других.

Значительный объем работ посвящен геопо-литическим представлениям и географическомуобразному пространству [например, (Замятин,2004а; Замятина, 1998б; Райт, 1989; Цымбурский,1995; Lauren, 2003; Roberts, 2012)].

Немало работ посвящено влиянию литератур-ных произведений и их авторов на геополитиче-ские явления и процессы с использованием раз-ных литературных жанров, как в прошлом (Barn-hisel, 2015; Boyagoda, 2016; Chih-Ming Wang, 2012;Saunders, 2015; Takayoshi, 2015; Zimmermann,2002), так и в настоящем (Duggan, 2013).

Ряд работ весьма близко подходят к нашемуопределению палеогеополитического исследова-ния (ПИ). В этих трудах, зачастую сфокусирован-ных на поиске авторских геополитических идей иобщественных влияний рассматриваемых лите-ратурных произведений, анализируется также от-ражение в литературе реальных геополитическихпроцессов, имевших разную значимость для со-временной авторам геополитики применительнок описываемым территориям, например (Marx,2012; Weaver-Hightower, 2011).

Среди отечественных исследователей особен-но близко к данной проблематике подходят рабо-ты Д.Н. Замятина, Н.Ю. Замятиной и В.Л. Цым-бурского. Работы Замятина (например, 1999) дис-циплинарно тяготеют к области метагеографии ипосвящены образам пространства, их структуре,взаимодействию в творчестве писателя, а отчастии влиянию связанной с ними позиции самого пи-сателя на современную ему общественно-поли-тическую жизнь. В отличие от метагеографии па-леогеополитика направлена не на анализ про-странства образов или языка (Замятин 2004а), ана реконструкцию объективного состояния геопо-литического пространства на основе его отраженияв литературном творчестве. Тем не менее в боль-шинстве работ Замятина (1998, 2004б, 2008 и др.)значительное внимание уделяется также оценке со-отношения геополитических образов и реальных

геополитических процессов. То же можно сказатьи о работах Н.Ю. Замятиной (1998а, 1998б, 1999).

Одним из наиболее ярких примеров непосред-ственно геополитических работ, обращающихсяк сфере литературного и окололитературноготворчества, являются труды В.Л. Цымбурского(1995, 2007, 2015), посвященные Ф.И. Тютчеву,Ф.М. Достоевскому, А.И. Солженицыну. Приэтом исследователя интересует творчество писа-телей в свете развития геополитических идей кактаковых. Можно сказать, что наследие литерато-ров для Цымбурского – в большей степени илииллюстративный материал при создании соб-ственных геополитических теорий, или веха в ре-конструкции истории геополитических идей, т.е.метагеополитике. Цель же ПИ – показать реаль-ные процессы, не обобщенные и не объединенныев метаидею. Цымбурский не случайно обращается ктрем литераторам, которые были одновременно ияркими общественными деятелями – его интересу-ет и проблема воздействия их метаидей на обще-ство. Для ПИ же, как правило, неважно, обладалли исследуемый автор активной гражданской по-зицией, за исключением случаев, когда сам писа-тель (как, скажем, Мольер) являлся значимымактором в современных ему геополитическихпроцессах.

ПИ не отрицает литературоведческие социо-логические концепции, интересующиеся “созда-нием, восприятием и интерпретацией литератур-ного произведения и его социальным бэкграун-дом” (Черновская, 2011, с. 179), в рамках которыхпроизведение искусства понимается как неотъ-емлемая часть коллективного сознания, как то,что формируется в исторической перспективеконкретными социальными группами и классамии являет собой “частное в типическом” [напри-мер, социологические концепции Г. Лукача (Luk-acs, 1960)]. Выработанная нами методика далекаот вульгарно-социологических концепций иссле-дования и скорее восходит к постулатам теорийЛ. Гольдмана (1987) и А. Марвика (Marwick,1981), которые рассматривали “ментальныеструктуры писателя не как полное отражениеобъективной реальности”, а “лишь "потенциаль-ного” сознания социальной группы” (Чернов-ская, 2011, с. 181), исходили из идеи о том, что ху-дожественные произведения – культурные арте-факты, рассматривать их возможно в рамкахисторического подхода, однако учитывая уни-кальность творческой индивидуальности автора.

Именно в связи с тем, что мы не обнаружили влитературе дисциплинарного вычленения этойпроблематики в отдельную предметную областьвнутри геополитики, считаем не просто оправ-данным, а весьма перспективным выделение от-дельного направления историко-геополитиче-ских исследований “палеогеополитика”. Цель



настоящего исследования не только и не стольков предложении новой терминологической и тео-ретической конструкции, сколько в апробациисвязанной с ней методологии прикладного ПИ.Предметом исследования при таком подходе ста-новятся реальные геополитические явления ипроцессы, существовавшие в определенном исто-рическом периоде и месте, а творчество конкрет-ного автора (включая его возможную обществен-ную деятельность) – лишь объект и материал длявыявления и поиска метрик таких процессов.

МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯМатериалом для ПИ может быть произведение

любого исторического периода и литературногонаправления, принадлежащее к любому из родовлитературы (эпос, лирика, драма) при учете ихродовых особенностей (меры их социальной ми-фологичности, социального заказа, сознательносмоделированных автором геополитических пред-ставлений и т.п.). ПИ предполагает предваритель-ное выяснение того, насколько сильной была вза-имосвязь между литературой и общественнойжизнью в изучаемый исторический период и вконкретной стране (месте), а также – насколькоактуальна эта связь непосредственно для выбран-ного автора.

В общем случае ПИ максимально полно ре-конструирует картину мира через все творчествоиндивидуума, все виды вербального воплощенияего геополитических представлений (публицисти-ку, мемуаристику, эпистолярное наследие и др.).Для ПИ требуется привлечение литературоведче-ских методов исследования, в частности, ком-плексного анализа текста, лексемного и темати-ческого анализа, использования историко-сопо-ставительных приемов работы.

Разумеется, полнота и достоверность отраже-ния геополитической реальности автором зави-сит от особенностей его личного опыта, инфор-мированности и заинтересованности. Поэтому неследует полагаться исключительно на материалытворчества одного автора. Они должны подкреп-ляться верификацией из прочих доступных ис-точников.

ПРИКЛАДНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕВыбранный нами кейс – ПИ наследия Ф.М. До-

стоевского. Представлены: 1) описание специфи-ки наследия в соответствии с изложенными вышеметодологическими положениями, 2) поэтапнаяметодика работы на примере творчества писате-ля, 3) результаты прикладного исследования.

1. Русская литература XIX в. в период главен-ствования реализма характеризовалась особымвниманием к общественно-политическим процес-сам, и в ней потенциально можно найти больше ма-

териала для ПИ. Непосредственно творчество До-стоевского характеризуется особым вниманием кнациональным, этнокультурным, конфессиональ-ным вопросам. Личный опыт писателя связан свовлеченностью в важные политические событияэпохи, контактами с представителями элит ибольшинством прочих социальных слоев, много-численными вынужденными и добровольнымиперемещениями по России и за рубежом. Творче-ство Достоевского, отличаясь особой целостно-стью, представляет собой поступательное разви-тие целого ряда идей и проблем, в том числе и гео-политических.

2. Использовано Полное собрание сочиненийФ.М. Достоевского в 30 томах (1972–1990) как од-но из наиболее авторитетных собраний сочине-ний с точки зрения количества включенных тек-стов, качества работы с черновиками и подготови-тельными материалами и отвечающее нашей задачеисследования всего комплекса текстов автора.

Комплексный анализ текста должен предва-ряться работой по созданию своеобразного геопо-литического глоссария писателя: необходимо вы-членить основные лексемы и лексико-семантиче-ские варианты, связанные со значимымгеополитическим явлением. Так, при изучении во-проса о месте Польши в системе геополитическихпредставлений Достоевского в глоссарий войдутлексемы “Польша”, “поляк”, “полячка”, “поль-ский”, “полячишко”, “Речь Посполита”, “СтараяПольша”, “польский край”, “привислинскийкрай”, “ксендз”, “пан” и “паньство”, “шляхта”,“Варшава”.

Единицы глоссария не могут быть определенызаранее. Подспорьем в их вычленении можетбыть лишь наличие общего представления обособенностях проблематики и тематики произве-дений писателя. Но и в таком случае в начале ис-следования следует проводить фронтальный по-иск всех единиц (топонимов, этнонимов и т.д. иих семантических вариантов), допуская, что мно-гие из них не будут упомянуты ни разу во всем на-следии писателя. Например, при обращении к кав-казской проблематике Достоевский не упоминаетни в одном из возможных лексико-семантическихвариантов православную Грузию или Армению.Тем не менее только такая тотальная выборка еди-ниц, в том числе тех, которые не связаны, на пер-вый взгляд, с находящимися в центре внимания ав-тора явлениями, позволит построить целостнуюкартину мира писателя и определиться с явлени-ями, находящимися на ее периферии.

Далее необходимо провести тематическийанализ и выявить ключевые структурные элемен-ты геополитической картины мира писателя. Так,тематический анализ творчества Достоевского

620



показал, что, несмотря на значимость проблемыотношений мусульманского и христианского ми-ров, зоной локализации этого геополитическогонапряжения является Балканский полуостров, ане Кавказский регион [подробнее см. (Михно-вец, 2019)]. Анализ позволил выявить и причинуэтого явления: в творчестве Достоевского посто-янно подчеркивается, что балканские православ-ные народы – славяне. Кавказский регион не яв-ляется исконным ареалом славянских народов,поэтому и не вызывает интереса писателя.

Такой подход к тексту подобен процедурамконтент-анализа, однако не тождествен ему, по-скольку предложенная нами методика работы невключает анализ количественных показателейединиц глоссария. Частота их употребления мо-жет не дать ничего для понимания спецификигеополитических представлений писателя, а со-ставить представление об определенном явлениив его геополитической картине мира можно, ос-новываясь и на разовом случае обращения к то-пониму, этнониму и т.д. Так, чтобы оценить зна-чимость балканского вопроса в картине мира До-стоевского достаточно одного сильного с точкизрения геополитической рефлексии фрагмента.Например, следующий пассаж из “Дневника пи-сателя” за сентябрь 1876 г. уже дает достаточныйматериал, даже если бы являл собой единствен-ный пример обращения к Балканской тематике:“Русская вера, русское православие есть все, чтотолько русский народ считает за свою святыню; вней его идеалы, вся правда и истина жизни. А сла-вянские народы – чем и единились, чем и жили,как не верой своей, во времена страданий своихпод мусульманским четырехвековым игом?” (До-стоевский, 1972–1990, т. 23, с. 118).

Важно проследить не только факт упоминаниярегиона, этноса и т.д., но и факт их принципиаль-ной неупоминаемости. Для этого требуется обра-щение к историко-сопоставительным приемам ра-боты с материалом, соотнесение результатов те-матического анализа с историко-культурнымконтекстом эпохи: произошедшими историче-скими событиями, реакцией на них в публици-стике и художественной литературе. Требуетсявыявить надежные свидетельства того, что авторбыл знаком с тем или иным явлением. Подобныелакуны позволят выявить специфические осо-бенности картины мира писателя, оценить, на-сколько историческое или общественно-полити-ческое событие оказалось резонансно для него, ачто стало следствием уже сформировавшейся вдальнейшем общественной традиции оценки со-бытия. Продемонстрируем подобный прием ана-лиза на примере наследия Достоевского.

Удивительно, что при массовой увлеченностирусской литературы Кавказом в творчестве До-стоевского нет осмысления событий Кавказскойвойны. Напомним: в 1859 г. был пленен Шамиль,состоялась его встреча с императором Алексан-дром II, генералом А.П. Ермоловым. Писательименно в это время, в 1860 г., возвратился в евро-пейскую часть России из сибирской ссылки, Кав-казская война широко освещались на страницахгазет. Несмотря на это, лишь однажды в записнойкнижке от 1864 г. Достоевский отметил: “У насКавказ покорен” (1972–1990, т. 20, с. 203). Появ-ление этой записи было обусловлено тем, что12 июля в России было официально объявлено обокончании Кавказской войны и в августе и сен-тябре последовал ряд публикаций в прессе наданную тему. Рационального объяснения отсут-ствия интереса к событиям на юге Российскойимперии нам выявить не удалось. Здесь проявля-ется отличие изучения истории геополитическихидей традиционными методами от ПИ: для пер-вого факт невнимания Достоевского к кавказско-му вопросу был бы опущен, однако для второгоподобная лакуна значима.

3. Для определения структурных элементовгеополитики мы применили ее типологию с ис-пользованием подходов К. Флинта и Дж. О’То-ала. В рамках данной статьи мы обратимся к гео-политическому феномену “киргизских степей” вкачестве примера того, как может строиться по-добная работа, а затем кратко охарактеризуемвесь спектр проблематик, пригодных для палео-геополитического анализа в творчестве Достоев-ского, которые возможно исследовать сходнымобразом.

Тематический анализ, направленный на изу-чение места киргизских степей в геополитиче-ской картине мира Достоевского, дает суще-ственный материал для “формального”, в терми-нах О’Тоала (см. типологию в тексте выше и втабл. 1), ПИ. Любопытен он, в том числе, потому,что на протяжении творческого пути писателя ихвидение претерпело трансформацию. В 1850-е го-ды писатель воспринимает киргизские степи –земли современного Казахстана – исключитель-но в контексте империалистических установок.Для Достоевского – это окраины империи, свое-образные зоны неосвоенной дикости. Так, первоеупоминание киргизских степей находим в письмебрату Михаилу от 30 января–22 февраля 1854 г.,когда по окончании каторги Достоевский узнаето назначении на службу солдатом в Семипала-тинск. Он пишет: “Я командирован в Семипала-тинск, почти в киргизскую степь”. И далее: “Незнаю, что ждет меня в Семипалатинске. Я доволь-



Таблица 1. Возможные направления палеогеополитических исследований на основе наследия Ф.М. Достоевского*

* На основе типологии геополитики с использованием подходов К. Флинта и Дж. О’Тоала (Flint, 2012; O’Tuathail, 1999).** Подробнее см. (Щербинин, Щербинина, 2018).

Тип геополитических явлений и процессов Пример направления ПИ

Идеологические конструк-ции и прочие концепции видения мира (Формальная геополитика)

1. “Окраины” Российской империи в 1840–70-х годах в империалистическом кон-тексте.2. Развитие сети железных дорог в России и Европе как антипочвенническая глобали-стическая тенденция.3. Остзейский вопрос 1860-х годов в свете преломления славянофильских и западниче-ских идей.4. Проблема выбора вектора геополитического развития Российской империи в 1860–1870-е годы: между славяно-православным хартлендом и “глобальными городами”.5. Идеи почвенничества как основа для изменения вектора геополитического развития России в сторону “внутренней суши”.6. Влияние идей социалистов-утопистов на внешнюю и внутреннюю политику Россий-ской империи после 1848 г.7. События Освободительного восстания в Польше в 1863 г. в свете концепции россий-ского империализма и панславизма.

Практики и проявления территориальных стратегий в отношении государствен-ности (Практическая гео-политика)

1. Идея русского мира и панславянства и ее влияние на политику Российской империи на Балканах.2. Особенности картирования славянского мира в “Дневнике писателя”**.

Представления о террито-рии и контроле над ней любым субъектом обще-ственных отношений (Популярная геополитика)

1. Влияние геополитических установок периодической печати 1840-х и 1860-х годов на формирование общественного представления о месте Средней Азии, Кавказа и Сибири в составе Российской империи.2. Житийная литература как основа обыденных представлений о “своих” и “чужих” тер-риториях.3. Вопрос о положении евреев в России в 1870-х годах: проблема юдофобии и разделение на “своих” и “чужих” евреев.4. Бытовое представление об Америке как о границе освоенного мира.

Глобальные процессы, тен-денции и противоречия, формирующие геополити-ческую ситуацию (Струк-турная геополитика)

1. Геополитические воззрения Достоевского на Польшу и их влияние на формирование модели отношений между Россией и Польшей в современном дискурсе.2. Отражение событий Балканской войны в “Дневнике писателя”.3. Процесс объединения Италии.4. Стихотворения Достоевского “На европейские события в 1854 году”, “На первое июля 1855 года”, “<На коронацию и заключение мира>” как фиксация официальных геополитических установок Российской империи в середине 1850-х годов.

622



но равнодушен к этой судьбе. Но вот к чему неравнодушен: хлопочи за меня, проси кого-нибудь.Нельзя ли мне через год, через 2 на Кавказ, – все-таки Россия! Это мое пламенное желание, просиради Христа!” (Достоевский, 1972–1990, т. 28-1,с. 172). Из текста письма видно, что в картине ми-ра писателя киргизские степи не являются соб-ственно “Россией”, по сравнению с ними дажеКавказ является “своим”.

Специфика понимания Достоевским киргиз-ских степей вписывается в рамки теории фронти-ра. Характеристика края как пограничного, одно-временно и “своего”, и “чужого”, оказываетсяустойчивой на протяжении всего творческого пу-ти Достоевского. Для писателя свойственно пред-ставление о киргизской степи как о территории снеустойчивым статусом. Вспомним, что в эпило-ге романа “Преступление и наказание” топос ши-рокой степи связывается с Раскольниковым, сто-ящим на пути “постепенного перерождения”,“постепенного перехода из одного мира в другой”(Достоевский, 1972–1990, т. 6, с. 422). В письмебрату от 27 марта 1854 г. Достоевский описываеткиргизские степи следующим образом: “Здесьуже начало киргизской степи. Город довольнобольшой и людный. Азиатов множество. Степьоткрытая. Лето длинное и горячее, зима короче,чем в Тобольске и в Омске, но суровая. Расти-тельности решительно никакой, ни деревца – чи-стая степь” (Достоевский, 1972–1990, т. 28-1,с. 178–179). Здесь Достоевский снова говорит осреднеазиатских территориях как о “начале” дру-гого мира. Климат Семипалатинска и киргизскихстепей он сравнивает с климатом Тобольска иОмска. С одной стороны, это объясняется тем, чтотри города – Тобольск, Омск, Семипалатинск – яв-ляют собой единство для ссыльного писателя, ужепроследовавшего по этому маршруту. Но, с дру-гой стороны, получается, что Достоевский, ставяих в один ряд, символически сближает Семипала-тинск с Сибирью, освоение которой продолжа-лось и в XVIII, и в XIX вв. и которую многие ис-следователи понимают как главный фронтирРоссийской империи, подобный Дикому Западу вСеверной Америке.

Наследие Достоевского – яркий пример прак-тической геополитики (см. табл. 1). Его заслугакак публициста в формировании так называемойрусской идеи и популяризации идеи русского ми-ра беспрецедентна в истории отечественной об-щественной мысли. Мысль Достоевского оказалареальное влияние и на процесс изучения и освое-ния киргизских степей. В Семипалатинске До-стоевский познакомился с молодым этнографомказахского происхождения Ч. Валихановым и с

большим участием отнесся к его профессиональ-ной судьбе. В письме от 14 декабря 1856 г. Досто-евский советует своему другу: “По-моему, вотчто: не бросайте заниматься. У Вас есть много ма-териалов. Напишите статью о Степи. Ее напеча-тают (помните, мы об этом говорили). Всего луч-ше, если б Вам удалось написать нечто вроде сво-их "Записок” о степном быте, Вашем возрасте тами т.д.” (Достоевский, 1972–1990, т. 28-1, с. 249).Далее он пишет: “Вы бы могли так устроить судь-бу свою, что были бы необыкновенно полезнысвоей родине. Например: не великая ли цель, несвятое ли дело быть чуть ли не первым из своих,который бы растолковал в России, что такоеСтепь, ее значение и Ваш народ относительноРоссии, и в то же время служить своей родинепросвещенным ходатайством за нее у русских”(Достоевский, 1972–1990, т. 28-1, с. 249). Валиха-нов стал первым казахским этнографом, фольк-лористом и просветителем и, несмотря на своюраннюю смерть (в возрасте 29 лет), оказал реаль-ное влияние на политику Российской империи вСредней Азии. Укрепил уверенность молодогочеловека в правильности своего профессиональ-ного пути именно Достоевский.

С точки зрения практической геополитикиуникальный материал представляет моножурналДостоевского “Дневник писателя”, который ониздавал с 1876 по 1881 г. Как отметил современ-ный достоевед В.А. Викторович (2019, с. 334),публицистика Достоевского скреплена “автор-ской идеей”, являет собой не “информацию о со-бытии, а рассуждение о том, что от этого событияостанется”. Достоевскому свойственно понима-ние “словесности как проектирования действи-тельности” (Викторович, 2019, с. 336), реальноеее изменение, что, надо заметить, ему действи-тельно удавалось. Важно, что Достоевский вовремя издания “Дневника писателя” был близокс К.П. Победоносцевым – обер-прокурором Свя-тейшего синода, членом Государственного советаи человеком, имевшим влияние на Александра IIIеще в то время, когда он был цесаревичем. ИдеиДостоевского так или иначе влияли на взглядыПобедоносцева, а впоследствии и на нового им-ператора. В главе “Вопросы и ответы” в “Дневни-ке писателя” за январь 1881 г. Достоевский раз-мышляет об убыточности или прибыльностистроительства дорог в киргизских степях и прово-дит параллель между этим регионом Российскойимперии и дикими землями Северной Америки:за месяц до публикации этого материала Достоев-ский лично, в неофициальной обстановке встре-чался с будущим императором в Аничковом двор-це. И хотя нет доподлинных свидетельств относи-



тельно того, о чем именно говорил писатель ицесаревич Александр Александрович, известно,что Достоевский всегда был склонен обсуждатьсвои не только художественные, но и обществен-но-политические воззрения.

При этом с точки зрения популярной геополи-тики (см. табл. 1) процесс формирования интере-са Достоевского к вопросу о киргизских степяхтакже любопытен. В 1840-е годы для Достоевско-го – выпускника Инженерного училища и начи-нающего литератора – значительную часть кругачтения составляли так называемые толстые жур-налы, особенно “Отечественные записки”, кото-рые в то время выпускал А.А. Краевский и гдевышли с 1846 по 1849 г. многие произведенияДостоевского. Краевский публиковал очеркипутешественников, дорожные записки, статьиэтнографического и географического характера,посвященные отдаленным землям Российскойимперии и прилегающим территориям, которыеначали входить в сферу ее геополитических инте-ресов, описания фронтиров Российской империикак страны с расширяющимися границами наюго-восток и юг. На протяжении 1848 г. в том жежурнале “Отечественные записки” выходит се-рия очерков “Четыре месяца в Киргизской сте-пи”, написанных бароном П.К. Усларом.

Материалы, опубликованные в “Отечествен-ных записках”, способствовали формированию уДостоевского, равно как и у всего просвещенногообщества того времени, картины мира, в которойзаложено не только стремление России к европе-изации. Эти публикации принимали участие вформировании представлений о векторе разви-тия в пользу освоения “внутренней суши”.

С точки зрения структурной геополитики (см.табл. 1) наследие Достоевского дает очень важ-ный материал для фиксации потенциальногопроцесса изменения направления развития Рос-сии вглубь материка.

В последний период творчества Достоевскогоокраины восточной части России не являютсячем-то второстепенным, малозначимым в систе-ме его геополитических представлений. С откры-тым негодованием писатель пародировал выска-зывания либералов-западников о том, что Россиидолжно ориентироваться на Европу и “позабытьоб окраинах”: “Окраины все это вздор, все этомелочи и с другого боку, все мелочи, Россия доУрала, а дальше мы ничего и знать не хотим. Си-бирь мы отдадим китайцам и американцам. Сред-неазиатские владения подарим Англии. А там ка-кую-нибудь киргизскую землю это просто забу-дем. Россия-де в Европе, и мы европейцы и

преследуем цели веселости. А более никогда и ниче-го, вот и все” (Достоевский, 1972–1990, т. 27, с. 73).Безусловно, причина этого кроется в системе фи-лософских воззрений писателя и нарастающемнеприятии им современного европейского путиразвития цивилизации. При этом, с точки зрениятеорий классической геостратегии, можно ска-зать, что Достоевский, рассматривая в такомключе киргизские степи, фиксировал важней-ший переход от одного периода расстановки гео-политических сил в мире – морского, к другому –сухопутному. Не случайно в одном из приведен-ных ранее фрагментов Достоевский подчеркивалроль развития железных дорог в Средней Азии:именно это должно было позволить активно раз-вивать новые, внутренние центры Российскойимперии.

Достоевский полагал: современному “цивили-зованному миру”, геополитический вес которогососредоточен в Европе, грозит катастрофа. Воз-можность ее избежать для России писатель виделв смене вектора развития государства от Европы всторону своей “внутренней суши”. При этом в ка-честве нового хартленда Достоевским рассматри-вались не только славяно-православные террито-рии Российской империи, но и киргизские степи.

Диахронический анализ творчества Достоев-ского позволяет зафиксировать, как происходилапереоценка роли киргизских степей в составеРоссийской империи. Художественное, эписто-лярное и публицистическое наследие писателядает материал для наблюдения процесса фактиче-ского освоения фронтира, его трансформации изфронтира в окраину. В 1850-х годах Достоевскийрассматривал этот регион как периферию Рос-сийской империи, ведущей характеристикой ко-торого был пограничный статус. Выше мы цити-ровали письмо Достоевского, в котором киргиз-ские степи понимаются как территория, ещеменее освоенная, чем Кавказ. Во второй полови-не 1870-х годов киргизские степи уже понимают-ся Достоевским как “свои” территории, как не-отъемлемая часть страны.

Как видно, ПИ даже при рассмотрении одногорегиона дает очень богатый материал. Прочиевозможные направления подробного изучениянаследия Достоевского мы суммировали в табл. 1.Перечисленные темы не претендуют на репрезен-тацию всего спектра указаний на современныеавтору геополитические процессы, а лишь пока-зывают, что может стать предметом палеогеополи-тического анализа. В табл. 1 тематики потенциаль-ного глубинного ПИ “приписаны” нами соответ-ствующему разделу геополитики по формальнымпризнакам. Тем не менее каждая тематика может

624



и должна рассматриваться в контексте ее отраже-ния в каждом тематическом разделе геополитики,подобно разобранному выше примеру.

ВЫВОДЫНам кажется целесообразным введение в на-

учный оборот термина палеогеополитика, воз-можности которого мы продемонстрировали впредставленном исследовании. Под этим терми-ном предлагаем понимать раздел историческойгеополитики, изучающий распространение гео-политических представлений и явлений прошлыхпериодов по поверхности Земли с использовани-ем специфического метода исследования, при ко-тором в качестве материала используются не соб-ственно геополитические источники, а косвен-ные: в частности, произведения искусства.

В настоящем исследовании на примере мате-риалов литературного наследия одного автора(Ф.М. Достоевского) мы продемонстрировалипринципиальные возможности проведения каккомплексного, так и тематического ПИ, при ис-пользовании классификаций разделов геополи-тики современных авторов.

Тематическое ПИ представлено на материалахпроблематики “киргизской степи”. Мы показа-ли, как исследование данной темы в творчествеписателя позволяет реконструировать геополити-ческие представления, явления и процессы, свя-занные с современным писателю освоением Рос-сийской империей территорий Средней Азии.Оказалось, что она в его творчестве репрезенти-рует все четыре выделенных в нашей классифи-кации раздела геополитики. На основании такогоанализа возможно объективнее оценивать генезис иход этого процесса во второй половине XIX в., рав-но как и идеологемы и концепции, связанные сданным регионом сегодня.

Комплексное исследование, результаты кото-рого сведены в табл. 1, предлагает оценку широ-кого (далеко не полного) спектра подобных про-блем потенциальных тематических исследованийна материале творческого наследия Достоевско-го. Сама же табл. 1 позволяет оценить элементыгеополитического ландшафта современного пи-сателю мира, преломленные в его мировосприя-тии и способные стать (наряду с прочими) исход-ным материалом для ПИ.

Представляется, что подобные проведенномупалеогеополитические исследования позволят вбудущем существенно расширить объяснитель-ные возможности научной геополитики.


Исследование выполнено при финансовой под-держке РФФИ в рамках научного проекта № 18-012-

90020/20. Данная публикация была поддержана в рам-ках реализации “Программы повышения конкуренто-способности БФУ им. И. Канта”.

FUNDING

The research was carried out with the financial supportof the Russian Foundation for Basic Research, projectno. 18-012-90020/20. This paper was supported by the Rus-sian Academic Excellence Project at the Immanuel KantBaltic Federal University.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫВикторович В.А. Достоевский. Писатель, заглянувший

в бездну: 15 лекций для проекта Магистерия. М.:Rosebud Publ., 2019. 452 с.

Гаджиев К.С. Геополитика. М.: Международные отно-шения, 1997. 383 с.

Гольдман Л. Структурно-генетический метод в исто-рии литературы / Зарубежная эстетика и теориялитературы XIX–XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.:Изд-во МГУ, 1987. С. 335–349.

Джаксон Т.Н. Ориентационные принципы организа-ции пространства в картине мира средневековогоскандинава // Одиссей: Человек в истории. 1994:Картина мира в народном и ученом сознании. М.:Наука, 1994. С. 54–64.

Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Л.: Наука,1972–1990.

Дугин А.Г. Палео-геополитика семитской расы и ре-перкуссии в современность // Евразийский ре-ванш России. М.: Алгоритм, 2014. 280 с.

Елацков А.Б. Общая геополитика: вопросы теории иметодологии в географической интерпретации.М.: Инфра-М, 2017. 251 с.

Замятин Д.Н. Власть пространства и пространствовласти. Географические образы в политике и меж-дународных отношениях. М.: РОССПЭН, 2004.352 с.

Замятин Д.Н. Географические образы и цивилизаци-онная идентичность России: метаморфозы про-странства в “Скифах” Александра Блока / Beyondthe Empire: Images of Russia in the Eurasian CulturalContext. Sapporo: Slavic Research Center, HokkaidoUniv., 2008. P. 237–255.

Замятин Д.Н. Империя пространства. Географическиеобразы в романе Андрея Платонова “Чевенгур” //Вопросы философии. 1999. № 10. С. 82–90.

Замятин Д.Н. Метагеография: Пространство образов иобразы пространства. М.: АГРАФ, 2004. 512 с.

Замятин Д.Н. Политико-географические образы игеополитические картины мира (Представлениегеографических знаний в моделях политическогомышления) // Политические исследования. 1998.№ 6. С. 80–92.

Замятина Н.Ю. Локализация идеологии в простран-стве (американский фронтир и пространство в ро-мане А. Платонова “Чевенгур”) // Полюса и цен-



тры роста в региональном развитии. М.: ИГ РАН,1998. С. 190–194.

Замятина Н.Ю. Модели политического пространства //Политические исследования. 1999. № 4. С. 29–41.

Замятина Н.Ю. Сибирь и Дикий Запад: образ террито-рии и его роль в общественной жизни // Восток.1998. № 6. С. 5–20.

Калинина Т.М. Восточные источники о древнерусскойгосударственности (к статье: Цукерман К. Два эта-па формирования Древнерусского государства) //Славяноведение. 2003. № 2. С. 15–19.

Колосов В.А. Территориально-политическая организа-ция общества. Автореф. дисc. … д-ра геогр. наук.М.: ИГАН, 1992. 42 с.

Мельникова Е.А. Пространственная ориентация в “По-вести временных лет” // Древнейшие государстваВосточной Европы: 2006 год: Пространство и вре-мя в средневековых текстах. М.: Русский фонд со-действия образованию и науке, 2009. С. 73–94.

Михновец М.В. Кавказ в системе геополитическихпредставлений Ф.М. Достоевского // Studia Rossi-ca Gedanensia. 2019. № 4. С. 97–106.

Райт Дж.К. Географические представления в эпоху кре-стовых походов: исследование средневековой тради-ции в Западной Европе. М.: Наука, 1988. 480 с.

Рухин Л.Б. Основы общей палеогеографии. Л.: Государ-ственное научно-техническое издательство нефтя-ной и горно-топливной литературы, 1959. 557 с.

Стрелецкий В.Н. Историческая география и регионали-стика: пути и перспективы взаимодействия //Псковский регионологич. журн. № 5. 2007. С. 3–13.

Цымбурский В.Л. Александр Солженицын и русскаяконтрреформация / В.Л. Цымбурский // ОстровРоссия: Геополитические и хронополитическиеработы. 1993–2006. М.: РОССПЭН, 2007. С. 475–485.

Цымбурский В.Л. Морфология российской геополитикии динамика международных систем XVIII–XX вв. //Тетради по консерватизму. 2015. № 1. С. 92–98.

Цымбурский В.Л. Тютчев как геополитик // Обществен-ные науки и современность. 1995. № 6. С. 86–98.

Черновская М.С. Зарубежная социология литературы: ос-новные направления // Журн. социологии и соци-альной антропологии. 2011. Т. 14. № 1. С. 178–190.

Щербинин А.И., Щербинина Н.Г. Картирование славян-ского мира в “Дневнике писателя” Ф.М. Достоев-ского // Русин. 2018. № 4 (54). С. 292–302.

Ясаманов Н.А., Славин В.И. Методы палеогеографиче-ских исследований. М.: Недра, 1982. 255 с.

Barnhisel G. Cold War Modernists: Art, Literature, andAmerican Cultural Diplomacy. N.Y.: Columbia Univ.Press, 2015. 336 p.

Bjorn C. Nations, Nationalism and Patriotism in the Euro-pean Past. Copenhagen: Academic Press, 1994. 229 p.

Boyagoda R. When Literary Politics Mattered to Geopoli-tics // American Literary History. 2016. Vol. 28, Iss. 3.P. 634–643.

Broun D. When Did Scotland Become Scotland? // HistoryToday. 1996. № 46 (10). P. 16–21.

Chih-Ming Wang. Geopolitics of Literature // CulturalStud. 2012. 26:5. P. 740–764.

Dittmer J. Popular Culture, Geopolitics, and Identity. Lan-ham, MD: Rowman & Littlefield Publ., 2010. 181 p.

Dixit P. Relating to Difference: Aliens and Alienness inDoctor Who and International Relations // Int. Stud.Perspectives. 2012. 13 (3). P. 289–306.

Duggan R. The Geopolitics of Inner Space in Contempo-rary British fiction // Textual Practice. 2013. 27:5.P. 899–920.

Flint C. The Geopolitics of Laughter and Forgetting: AWorld-Systems Interpretation of the Post-ModernGeopolitical Condition // Geopolitics. 2001. 6 (3).P. 1–16.

Flint C. Introduction to Geopolitics. London: Routledge,2012. 296 p.

Grayson K., Davies M., Philpott S. Pop Goes IR? Research-ing the Popular Culture World Politics Continuum //Politics. 2009. 29 (3). P. 155–163.

Lauren M.E. Goodlad Victorian Literature and the Victori-an State: Character and Governance in a Liberal Soci-ety. Baltimore and London: The Johns Hopkins Univ.Press, 2003. 320 p.

Lukacs G. Histiore et conscience de classe. Paris: Minuit,1960. 381 p.

Maravelias C., Thanem T., Holmqvist M. March MeetsMarx: The Politics of Exploitation and Exploration inthe Management of Life and Labour // Res. Sociologyof Organizations. 2012. № 37. P. 129–159.

Marwick A. The Nature of History. London: MacmillanEducation, 1981. 452 p.

Marx J. Geopolitics and the Anglophone Novel, 1890–2011. Cambridge Univ. press, 2012. 246 p.

O’Tuathail G. Understanding Critical Geopolitics: Geopol-itics and Risk Society // J. Strategic Stud. 1999. Vol. 22.№ 2/3. P. 111.

Roberts P. The Geopolitics of Literature: the Shifting Inter-national Theme in the Works of Henry James // Int.History Rev. 2012. 34:1. P. 89–114.

Saunders R.A. Imperial Imaginaries: Employing ScienceFiction to Talk about Geopolitics // E-Int. Relations.2015 https://www.e-ir.info/2015/06/11/imperial-imaginaries-employing-science-fiction-to-talk-about-geopolitics/

Sautman B. Peking Man and the Politics of Paleoanthropo-logical Nationalism in China // J. Asian Stud. 2001.Vol. 60, Iss. 1. February. P. 95–124.

Takayoshi I. American Writers and the Approach of WorldWar II, 1935–1941: A Literary History. CambridgeUniv. Press, 2015. 344 p.

Weaver-Hightower R. Geopolitics, Landscape, and Guilt inNineteenth-Century Colonial Literature // GeocriticalExplorations. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2011. P. 123–138.

Zimmermann W. First Great Triumph: How Five AmericansMade Their Country a Great Power. N.Y.: Farrar,Straus and Giroux, 2002. 596 p.

626



Approaches to Paleogeopolitical Research Based on the Study of Literary Heritage (the Case of the Heritage of F.M. Dostoevsky)

K. E. Axenov1, 2, * and M. V. Mikhnovetc3, **1Saint Petersburg University, St. Petersburg, Russia

2Immanuel Kant Baltic Federal University, Kaliningrad, Russia3Dostoevsky Museum, St. Petersburg, Russia

*e-mail: [email protected]**e-mail: [email protected]

This article introduces the concept of paleogeopolitics – a discipline that aims to reconstruct all types of geo-political representations, phenomena, and processes that existed in the past within the area of interest. Theuniqueness of the proposed method of retrospective research of geopolitical representations is that it is notbased on geopolitical sources but on works of art. The present article demonstrates how paleogeopolitical re-search can be conducted based on the material of the literary heritage of an individual writer. It also specifieswhat literary sources and research methods are most relevant in reconstructing the geopolitical processes ofthe time. The article proposes a paleogeopolitical study based on the works of Fyodor Dostoevsky. To deter-mine the structural elements of the reconstructed geopolitics, the use of G. O’Tuathail’s typology of criticalgeopolitics is suggested. The present study offers a comprehensive assessment of the entire spectrum of po-tential paleogeopolitical studies based on the works of Dostoevsky, which would allow researchers to assessthe geopolitical landscape of the writer’s world. The application of the proposed paleogeopolitical researchto the analysis of the concept of “the Kirghiz Steppes” in the writer’s geopolitical world view is demonstrated.The results have shown the process of changing the status of “the Kirghiz Steppes” in Dostoevsky’s works andin the social consciousness of the time: from the frontier of the Empire to their own territory, and later to anew heartland.

Keywords: geopolitics, paleogeopolitics, paleogeography, critical geopolitics, Dostoevsky, Russian Empire,the Kirghiz Steppes

REFERENCESBarnhisel G. Cold War Modernists: Art, Literature, and

American Cultural Diplomacy. N.Y.: Columbia Univ.Press, 2015. 336 p.

Bjorn C. Nations, Nationalism and Patriotism in the Europe-an Past. Copenhagen: Academic Press, 1994. 229 p.

Boyagoda R. When literary politics mattered to geopolitics.Am. Lit. Hist., 2016, vol. 28, no. 3, pp. 634–643.

Broun D. When did Scotland become Scotland? Hist. To-day, 1996, vol. 46, no. 10, pp. 16–21.

Chernovskaya M.S. Foreign sociology of literature: maindirections. Zh. Sotsiol. Sotsial’n., Antropol., 2011, vol.14, no. 1, pp. 178–190. (In Russ.).

Dittmer J. Popular Culture, Geopolitics, and Identity. Lan-ham, MD: Rowman & Littlefield Publ., 2010. 181 p.

Dixit P. Relating to difference: Aliens and alienness in Doc-tor Who and international relations. Int. Stud. Perspect.,2012, vol. 13, no. 3, pp. 289–306.

Dodds K. Screening geopolitics: James Bond and the earlyCold War films (1962–1967). Geopolitics, 2005, vol. 10,no. 2, pp. 266–289.

Dostoevsky F.M. Polnoe sobranie sochinenii: v 30 tomakh[Complete Works: in 30 Vols.]. Leningrad: NaukaPubl., 1972–1990.

Duggan R. The geopolitics of inner space in contemporaryBritish fiction. Textual Pract., 2013, vol. 27, no. 5,pp. 899–920.

Dugin A.G. Paleo-geopolitics of the Semitic race and re-percussion in modern times. In Evraziiskii revansh Ros-sii [Russia’s Eurasian Revenge]. Dugin A.G., Ed. Mos-cow: Algoritm Publ., 2014. 280 p. (In Russ.).

Dzhakson T.N. Orientation principles of space organiza-tion in the picture of the world of the medieval Scandi-navian. In Odissei: Chelovek v istorii. 1994: Kartina mirav narodnom i uchenom soznanii [Odyssey: a Man in His-tory. 1994: Picture of the World in the Popular and Sci-entific Consciousness]. Moscow: Nauka Publ., 1994,pp. 54–64. (In Russ.).

Elatskov A.B. Obshchaya geopolitika: voprosy teorii i metod-ologii v geograficheskoi interpretatsii [General Geopoli-tics: Issues of Theory and Methodology in GeographicalInterpretation]. Moscow: Infra-M Publ., 2017. 251 p.

Flint C. The geopolitics of laughter and forgetting: A world-systems interpretation of the post-modern geopoliticalcondition. Geopolitics, 2001, vol. 6, no. 3, pp. 1–16.

Flint С. Introduction to Geopolitics. Routledge, 2012. 296 p.Gadzhiev K.S. Geopolitika [Geopolitics]. Moscow: Mezh-

dunarodnye Otnosheniya Publ., 1997. 383 p.Gol’dman L. Structural-genetic method in the history of

literature. In Zarubezhnaya estetika i teoriya literaturyXIX–XX vv. Traktaty, stat’i, esse [Foreign Aesthetics andTheory of Literature of the 19–20 centuries. Treatises,Articles, Essays]. Moscow: Mosk. Gos. Univ., 1987, pp.335–349. (In Russ.).



Grayson K., Davies M., Philpott S. Pop goes IR? Research-ing the popular culture world politics continuum. Poli-tics, 2009, vol. 29, no. 3, pp. 155–163.

Kalinina T. M. Eastern sources about the ancient Russianstate (to the article: Zuckerman K. Two stages of theformation of the Ancient Russian state). Slavyanovede-nie, 2003, no. 2, pp. 15–19. (In Russ.).

Kolosov V.A. Territorial and political organization of soci-ety. Extended Abstract of Doctoral Sci. (Geogr.) Disserta-tion. Moscow: Inst. of Geogr., Russ. Acad. Sci., 1992.42 p.

Lauren M.E. Goodlad Victorian Literature and the VictorianState: Character and Governance in a Liberal Society.Baltimore, London: The Johns Hopkins Univ. Press,2003. 320 p.

Lukacs G. Histiore et conscience de classe. Paris: MinuitPubl., 1960. 381 p.

Maravelias C., Thanem T., Holmqvist M. March meetsMarx: The politics of exploitation and exploration inthe management of life and labour. In Managing “Hu-man Resources” by Exploiting and Exploring People’sPotentials. Holmqvist M., Spicer A., Eds. Bingley:Emerald Group Publ., 2012, pp. 129–159. doi10.1108/S0733-558X(2013)0000037009

Marwick A. The Nature of History. London: Macmillan Ed-ucation, 1981. 452 p.

Marx J. Geopolitics and the Anglophone Novel, 1890–2011.Cambridge Univ. Press, 2012. 246 p.

Mel’nikova E.A. Spatial orientation in the “The Tale of By-gone Years”. In Drevneishie gosudarstva Vostochnoi Ev-ropy: 2006 god: Prostranstvo i vremya v srednevekovykhtekstakh [The Ancient States of Eastern Europe: 2006:Space and Time in Medieval Texts]. Glazyrin G.V., Ed.Moscow: Russ. Fond Sodeistviya Obrazovaniyu iNauke, 2010, pp. 73–94. (In Russ.).

Mikhnovets M.V. The geopolitics of the Caucasus in theworks of Fyodor Dostoevsky. Studia Rossica Gedanen-sia, 2019, no. 4, pp. 97–106. (In Russ.).

Roberts P. The geopolitics of literature: The shifting inter-national theme in the works of Henry James. Int. Hist.Rev., 2012, vol. 34, no. 1, pp. 89–114.

Rukhin L.B. Osnovy obshchei paleogeografii [Fundamentalsof General Paleogeography]. Leningrad: Gos.Nauchn.-Tekhn. Izd-vo Neftyanoi i Gorno-Toplivn.Literatury Publ., 1959. 557 p.

Saunders R.A. Imperial Imaginaries: Employing Science Fic-tion to Talk about Geopolitics. E-International Rela-tions, 2015. Available at: https://www.e-ir.in-fo/2015/06/11/imperial-imaginaries-employing-sci-ence-fiction-to-talk-about-geopolitics/ (accessed:16.05.2021).

Sautman B. Peking Man and the politics of paleoanthropo-logical nationalism in China. J. Asian Stud., 2001,vol. 60, no. 1, pp. 95–124.

Shcherbinin A.I., Shcherbinina N.G. Mapping the Slavicworld in the “A Writer’s Diary” by F.M. Dostoevsky.Rusin, 2018, vol. 54, no. 4, pp. 292–302. (In Russ.).

Streletsky V.N. Historical geography and regionalism: waysand prospects of interaction. Pskov. Regionol. Zh., 2007,no. 5, pp. 3–13. (In Russ.).

Takayoshi I. American Writers and the Approach of WorldWar II, 1935–1941: A Literary History. CambridgeUniv. Press, 2015. 344 p.

Tsymburskii V.L. Alexander Solzhenitsyn and the Russiancounter-reformation. In Ostrov Rossiya: Geopolitiches-kie i khronopoliticheskie raboty. 1993–2006 [Geopoliti-cal and Chronopolitical Works. 1993-2006]. Tsymbur-skii V.L., Ed. Moscow: ROSSPEN Publ., 2007,pp. 475–485. (In Russ.).

Tsymburskii V.L. Morphology of Russian geopolitics anddynamics of international systems of the XVIII–XXcenturies. Tetradi po Konservatizmu, 2015, no. 1,pp. 92–98. (In Russ.).

Tsymburskii V.L. Tyutchev as a geopolitician. Obshchest-vennye Nauki i Sovremennost’, 1995, no. 6, pp. 86–98.(In Russ.).

Tuathail G.O. Understanding critical geopolitics: Geopoli-tics and risk society. J. Strateg. Stud., 1999, vol. 22,nos. 2–3, pp. 107–124.

Urushadze A. Kavkazskaya voina. Sem’ istorii [CaucasianWar. Seven Stories]. Moscow: NLO Publ., 2018. 336 p.

Viktorovich V.A. Dostoevskii. Pisatel’, zaglyanuvshii v bezd-nu: 15 lektsii dlya proekta Magisteriya [Dostoevsky. TheWriter Who Looked into the Abyss: 15 Lectures for theMagisteriа Project]. Moscow: Rosebud Publ., 2019.452 p.

Wang C.M. Geopolitics of literature: Foreign literaturestudies in early twentieth-century China. Cult. Stud.,2012, vol. 26, no. 5, pp. 740–764.

Weaver-Hightower R. Geopolitics, landscape, and guilt innineteenth-century colonial literature. In GeocriticalExplorations. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2011, pp. 123–138.

Wright J.K. The Geographical Lore of the Time of the Cru-sades: A Study in the History of Medieval Science andTradition in Western Europe. N.Y.: Am. Geogr. Soc.,1925. 563 p.

Yasamanov N.A., Slavin V.I. Metody paleogeograficheskikhissledovanii [Methods of Paleogeographic Studies].Moscow: Nedra Publ., 1982. 255 p.

Zamyatin D.N. Metageografiya: Prostranstvo obrazov i obra-zy prostranstva [Metageography: Image Space and Im-ages of Space]. Moscow: AGRAF Publ., 2004. 512 p.

Zamyatin D.N. Political and geographical images and geo-political pictures of the world (representation of geo-graphical knowledge in models of political thinking).Polit. Issled., 1998, no. 6, pp. 80–92. (In Russ.).

Zamyatin D.N. The Empire of space. The geographical im-ages in the novel of Andrei Platonov “Chevengur”. Vo-prosy filosofii, 1999, no. 10, pp. 82–90. (In Russ.).

Zamyatin D.N. The images of geographical and civiliza-tional identity of Russia: metamorphoses of space inAlexander Blok’s “Scythians”. In Beyond the Empire:Images of Russia in the Eurasian Cultural Context. Sap-poro: Slavic Res. Center, Hokkaido Univ., 2008,pp. 237–255. (In Russ.).

628



Zamyatin D.N. Vlast’ prostranstva i prostranstvo vlasti.Geograficheskie obrazy v politike i mezhdunarodnykh ot-nosheniyakh [The Power of Space and the Space ofPower. Geographical Images in Politics and Interna-tional Relations]. Moscow: ROSSPEN Publ., 2004.352 p.

Zamyatina N.Yu. Localization of ideology in space (Ame-rican frontier and space in A. Platonov’s novel “Che-vengur”). In Polyusa i tsentry rosta v regional’nom razvi-tii [Poles and Centers of Growth in Regional Develop-

ment]. Moscow: IG RAN, 1998, pp. 190–194. (InRuss.).

Zamyatina N.Yu. Models of political space. Polit. Issled.,1999, no. 4, pp. 29–41. (In Russ.).

Zamyatina N.Yu. Siberia and the Wild West: the image ofthe territory and its role in public life. Vostok, 1998,no. 6, pp. 5–20. (In Russ.).

Zimmermann W. First Great Triumph: How Five AmericansMade Their Country a Great Power. N.Y.: Farrar, Strausand Giroux Publ., 2002. 596 p.


629

РЕЗУЛЬТАТЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ГИДРОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ НА КУРСКОЙ БИОСФЕРНОЙ СТАНЦИИ

ИНСТИТУТА ГЕОГРАФИИ РАН© 2021 г. С. В. Ясинскийa, *, Е. А. Кашутинаa, М. В. Сидороваa

aИнститут географии РАН, Москва, Россия*e-mail: [email protected]



Сформулированы цели и задачи создания научных стационаров, в том числе Курской биосфернойстанции Института географии РАН. Дана краткая характеристика объектов экспериментальныхводнобалансовых исследований на этом стационаре в 1980-е годы. Приведены основные результатыисследований в зимне-весенние месяцы по изучению и регулированию поверхностного весеннегосклонового стока и эрозии почвы с использованием нетрадиционных агротехнологий. Рассмотре-ны направления дальнейших гидрологических исследований на объектах станции. Обсуждаетсявозможность применения современных средств мониторинга, непрерывного измерения наблюдае-мых параметров с использованием высокоточных цифровых оборудования и приборов; использо-вания дистанционных методов, в том числе беспилотных летательных аппаратов; развитие техноло-гий прецизионного земледелия, учитывающих пространственную неоднородность почвенных ха-рактеристик сельскохозяйственных полей в режиме реального времени на основе спутниковойинформации. Рассматривается комплекс необходимых организационных мероприятий, в том чис-ле вопросы проведения учебных и производственных полевых практик студентов высших учебныхзаведений.

Ключевые слова: Курская биосферная станция Института географии РАН, исследования на стацио-нарах, натурные эксперименты, управление гидрологическими процессами, факультет географии игеоинформационных технологий Высшей школы экономики, студенческие практикиDOI: 10.31857/S2587556621040129

ВВЕДЕНИЕВ настоящее время в мире усиливается интерес

к анализу данных, собранных непосредственно вприродных условиях с использованием высоко-точного оборудования, позволяющего получатьпринципиально новые научные результаты (Гарц-ман, Шамов, 2015). Оптимальным вариантом реа-лизации такого подхода является проведение ис-следований на научных стационарах, располо-женных в различных природных условиях.

Научные стационары создаются для достиже-ния следующих главных целей.

1. Долговременный мониторинг состояния ха-рактерных (репрезентативных) для региона на-земных и водных геоэкосистем. Это обеспечиваетвозможность получения непрерывных, однород-ных (в смысле постоянства объектов исследова-ния) и длительных рядов наблюдений о состоя-нии геосистем и их отклике на текущие природ-ные и антропогенные изменения.

2. Постановка и реализация натурных экспе-риментов, имитирующих протекание природныхпроцессов, в том числе с характеристиками ред-кой повторяемости, а также реализующих раз-личные виды антропогенного воздействия, в томчисле внедрение новейших прогрессивных спо-собов ведения хозяйства, с оценкой реакции гео-систем.

3. Выявление закономерностей функциониро-вания репрезентативных для региона геосистемпод влиянием комплекса специфических для тер-ритории природных процессов и видов антропо-генной деятельности.

4. Прогноз функционирования региональныхгеосистем.

5. Разработка способов адаптации региональ-ных геосистем к изменениям климата и хозяй-ственной деятельности.

6. Отработка новых методик измерений, в томчисле дистанционных.

УДК 502.7(470.323)

В НАУЧНЫХ ЦЕНТРАХ РОССИИ

630


ЯСИНСКИЙ и др.

7. Разработка способов внедрения результатовисследований в хозяйственную практику.

8. Подготовка научно-исследовательских кадров.Целью статьи является рассмотрение перспек-

тивных направлений фундаментальных и при-кладных гидрологических и некоторых других ис-следований, которые могут быть реализованы наодном из старейших стационаров страны – Кур-ской биосферной станции (КБС) Института гео-графии РАН (ИГ РАН) (рис. 1)1, на основе анали-за ранее выполненных работ на воднобалансовыхобъектах КБС.

КБС создавалась как комплексный стационар,на котором осуществлялся мониторинг и обоб-щение данных, характеризующих параметры идинамику рельефа, почвы, включая почвеннуюфауну, продуктивности растительности, метео-рологического, радиационного, теплового и вод-ного режима природных (лесных и травянистых)и антропогенных (сельскохозяйственных и го-родских) геосистем Центральной лесостепи (Ге-расимов, Грин, 1976; Грин и др., 1986).

Основными задачами стационара выступалиизучение потоков вещества и энергии, выявление

1 См. также: http://kursk.igras.ru/

регулятивной роли биоты в функционированииприродных геосистем Центральной лесостепи иоценка эффективности использования внешнихфакторов для оптимального функционированияприродно-антропогенных геосистем этого регио-на (Грин и др., 1986). Основным методом стацио-нарного изучения потоков вещества и энергиислужил балансовый подход, разработанныйД.Л. Армандом (1975), позволяющий количе-ственно оценить составляющие радиационного,теплового и водного балансов, а также балансабиомассы.

Впервые на КБС этот метод начал использо-ваться под руководством М.И. Львовича в конце1960-х годов для сравнительного изучения гидро-логического режима природных (естественных) исельскохозяйственных геосистем Центральнойлесостепи и оценки влияния на него антропоген-ных факторов, связанных с изменением подсти-лающей поверхности при производстве сельско-хозяйственных работ (Львович, 1980). В качествеестественных аналогов использовались участкиЦентрально-Черноземного биосферного запо-ведника (ЦЧБЗ), два из которых находились в ре-жиме абсолютной заповедности (некосимая луго-вая степь и широколиственный лес), а два других(косимая и выпасаемая степь) – в режиме незна-

Рис. 1. Современный вид Курской биосферной станции ИГ РАН с БПЛА.


РЕЗУЛЬТАТЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ГИДРОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 631

чительных антропогенных воздействий. В качествеприродно-антропогенных геосистем использова-лись поля Курской государственной опытной сель-скохозяйственной станции у д. Петринка, на кото-рых осуществлялся полный комплекс сельскохо-зяйственных работ при севообороте. На этихучастках и полях под руководством А.М. Гринабыли созданы водобалансовые объекты (стоко-вые площадки и малые водосборы, лога), на кото-рых были организованы круглогодичные наблю-дения за динамикой талого склонового стока, а втеплый период – за влажностью почвы и режи-мом выпадения осадков. Позднее Е.П. Черныше-вым и Н.А. Барымовой наблюдения в весеннийпериод были дополнены отбором проб воды иопределением в них содержания частиц смытойпочвы (стока наносов) и ряда химических эле-ментов. Для своего времени эти работы были пи-онерными, а их основные результаты, изложен-ные в (Водный …, 1974; Грин, 1965; Методы …,1987; Чернышев, Барымова, 1992), востребованыи в настоящее время в связи с нерешенной про-блемой диффузного (рассеянного) загрязненияводных объектов (Ясинский и др., 2020).

Выполненные гидрологические исследованияводного баланса геосистем Центральной лесосте-пи в 1960–70-е годы продолжились и на объектах,расположенных в окрестностях КБС, находящей-ся в 25 км к югу от г. Курска (рис. 2).

ОБЪЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ КБС И ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ ЗАДАЧИ

Одним из объектов является плакорный уча-сток на въезде на КБС, где была расположена ме-теостанция, описание и состав наблюдений накоторой приведен в (Озеров, Ясинский, 1988). С2017 г. работа метеостанции восстановлена вкруглосуточном режиме. Плакорный участок с1978 г. выведен из интенсивного хозяйственногооборота. В результате на нем сформировался рас-тительный покров, близкий по составу к расти-тельности на заповедных участках ЦЧБЗ. Соот-ветственно, за прошедшие почти 40 лет могла из-мениться и структура почвы на этом участке.Сотрудниками отдела географии почв ИГ РАНбыли отобраны образцы почвы для определениясовременных агрогидрологических и агрохими-

Рис. 2. Городок Курской биосферной станции ИГ РАН в 1980-е годы. Аэрофотосъемка с БПЛА.

632



ческих характеристик. Полученные результатынеобходимо сравнить с данными по аналогичнымобъектам ЦЧБЗ (Афанасьева, 1966; Оликова, Сы-чева, 1996). Они могут служить своеобразнымиэталонами при дальнейших наблюдениях за эво-люцией почвенного покрова этого региона. Приизучении гидрологического и термического ре-жимов деятельного слоя почвогрунтов в пределах2–3 м необходимо установить либо на стандарт-ных глубинах, либо на границах смены почвен-ных горизонтов термоэлектрические датчикитемпературы и влажности почвы с автоматиче-ской регистрацией. Метеорологические наблю-дения на этом участке целесообразно дополнитьавтоматизированными измерениями составляю-щих теплового баланса и высокоточным измере-нием скоростей ветра с применением ультразву-кового анемометра, а также наблюдениями за со-стоянием растительного и снежного покровов всоответствующие сезоны года.

КБС расположена между двумя крупными ба-лочными системами – северной и южной, длинакаждой из которых составляет около 5–6 км. Обебалки состоят из двух склонов и тальвега. Склонысеверной балки ежегодно распахиваются с осени,а в теплый период на них произрастают различ-ные сельскохозяйственные культуры. Южная балкапрактически до устья занята широколиственнымлесом с густыми ярусами подлеска и травы.

В месте слияния устьев этих балок вблизид. Панино создана плотина с гидрометрическимустройством для измерения уровня воды в при-плотинном пруде, образующемся в весенний пе-риод поверхностным склоновым стоком за счеттаяния снежного покрова. В летний период прудсильно мелеет, его площадь значительно сокра-щается. Морфометрические характеристики пру-да, внутригодовая и межгодовая динамика их из-менений, как и химический состав воды и донныхотложений, неизвестны, и этот объект может яв-ляться предметом изучения как типовой водныйобъект, характерный для данной природной зоны.

Основным процессом, характерным для север-ной балки, является эрозия почвы и связанная сней миграция химических веществ. Объем эрозиипочвы, выносимой со склонов, зависит от вели-чины поверхностного весеннего склонового сто-ка, вместе с которым также выносятся растворен-ные в воде химические вещества. Сам же процессобразования весеннего склонового стока обу-словлен комплексом частных процессов, проте-кающих в зимне-весенний период. К ним отно-сятся для зимнего периода: формирование снеж-ного покрова, температурного и влажностногорежима почвы, глубины промерзания, льдисто-сти и коэффициента влагопроводности мерзлойпочвы, влагоемкости снежного покрова и др.Снежный покров в Центральной лесостепи в те-

чение зимнего периода претерпевает существен-ное изменение вертикальной структуры под вли-янием силы тяжести, оттепелей и других факто-ров (Чернов, 2013). Выявление неоднородностивертикальной структуры снега позволяет рассчи-тывать на открытие новых эффектов его влиянияна гидротермический режим почвы в зимний пе-риод и, что особенно важно, на начало периодаснеготаяния. Интересно также изучение структу-ры снега на разных формах рельефа, например воврагах, а не только на склонах или плакорныхучастках.

В весенний период талая вода частично впи-тывается в мерзлую почву и участвует в формиро-вании поверхностного весеннего склонового сто-ка. Для оценки его объема и гидрографа в тальве-ге верхней части северной балки в 1970-е годыбыла построена бетонная плотина с тонкостеннымводосливом, с углом выреза 90°, контролирующаяводосбор площадью 22 га (рис. 3). Наблюдения застоком в 1980-е годы были автоматизированы, ин-формация об уровне воды на водосливе поступала винформационно-вычислительный центр с дис-кретностью 30 мин, на каждый отсчет времени про-водился расчет расхода воды по формуле треуголь-ного водослива (рис. 4) (Озеров, Ясинский, 1988).

На северном и южном склонах этого водосбо-ра до тальвега с осени устанавливались снегомер-ные рейки и мерзлотомеры Данилина, а в течениезимы измерялась влажность почвы нейтроннымвлагомером ВПГР-2. Схема водосбора и разме-щения приборов приведена на рис. 5.

В результате проведения многолетних наблю-дений на этом объекте КБС получены следующиеосновные результаты.

1. Разработана динамико-стохастическая мо-дель формирования поверхностного весеннегосклонового стока, в которой впервые объединеныдинамика схода снежного покрова, впитыванияводы в мерзлую почву, стекания воды по склону,учет стохастического характера снежного покро-ва и тесно связанной с ним глубины промерзанияпочвы – основных факторов, обусловливающихпроцесс впитывания и образования талого стокана склонах (Ясинский, Гусев, 2003).

2. С использованием этой модели проведенасерия имитационных расчетов по оценке влия-ния толщины мульчирующего покрытия из соло-мы на изменение глубины промерзания почвы,слоя и коэффициента поверхностного весеннегосклонового стока, а также на изменение структу-ры водного баланса всего склона (Ясинский и др.,2008). При этом использование мульчи из соломырассматривается как наиболее благоприятный аг-роприем, направленный на снижение или ликви-дацию поверхностного стока как фактора эрозиипочвы (рис. 6–8).



Рис. 3. Бетонно-земляная плотина с тонкостенным водосливом в верхней части северной балки. На заднем плане –измерительное устройство поплавкового типа.

Рис. 4. Автоматизированное измерительное устройство уровня воды на водосливе поплавкового типа.

634



Что касается эрозии почвы, то ее проявленияна территории северной балки весьма разнооб-разны, поэтому важно выявить, описать и дать ихколичественную характеристику. В частности, насклоне южной экспозиции северной балки по-стоянно формируется эфемерный рельеф, пред-ставленный ветвящейся структурой ручейков,

которые на трех участках склона с разными укло-нами оканчиваются конусами выноса. По мерерасширения балки к устью на склонах, наряду сэтими структурами, мощными потоками водыформируются линейные формы рельефа, оканчи-вающиеся у самого тальвега балки.

Современную основу мониторинга гидролого-эрозионных процессов на объектах КБС должнысоставить сопряженные по времени съемки с бес-

Рис. 5. Схема экспериментального водосбора КБС ИГ РАН – лога Панинского. 1 – Стоковая площадка на склоне северной экспозиции; 2 – стоковая площадка на склоне южной экспозиции; 3 – бе-тонно-земляная плотина с тонкостенным водосливом; 4 – постоянные точки размещения на водосборе комплексаприборов для измерения характеристик снежного покрова, глубины промерзания, температуры и влажности почвы;5 – тальвег, ложбины стока; пр. 1–5 – профили постоянных маршрутов снегомерных съемок поперек склонов на на-чало снеготаяния, горизонтали через 2 м.

1

2

34

5

М 1 : 10 000пр. 5 пр. 4

пр. 3 пр. 2 пр. 1

С

Ю

Рис. 6. Зависимость глубины промерзания от слоямульчи из соломы. Здесь и на рис. 7, 8: А – тип по-верхности 1 (зяблевая пахота), Б – тип поверхности 2(уплотненная почва).

80

60

40

20

0 202

Глубина промерзания, см

Толщина мульчи, см

140

120

100

160

864 1816141210

А Б

1980–19811981–19821982–19831983–1984

1979–1980

1984–1985

1980–19811981–19821982–19831983–19841984–1985

Рис. 7. Зависимость весеннего склонового стока отмощности слоя мульчи из соломы.

0 202

Слой стока, мм

Толщина мульчи, см864 1816141210

80

60

40

20

90

70

50

30

10

100А Б

1980–19811981–19821982–19831983–1984

1979–1980

1984–1985

1980–19811981–19821982–19831983–19841984–1985



пилотных летательных аппаратов (БПЛА) и на-земные измерения морфометрических парамет-ров эрозионного рельефа, расходов воды в мик-роручейковой сети и в других формах рельефа всочетании с отбором проб воды на мутность и насодержание в ней и в наносах химических ве-ществ. Несмотря на то, что в настоящее время су-ществуют методики расчета объема эрозии почвы(Инструкция …, 1979; Ларионов, 1993; Суханов-ский, 2000; Сухановский и др., 2009), проблемаразработки гидрологической модели этого про-цесса при снеготаянии и дождевой эрозии почвыявляется весьма актуальной. Необходимость раз-работки такой модели обусловлена тем, что дей-ствующие методики не учитывают многие аспек-ты этой проблемы. В частности, сюда относитсяналичие различных форм эрозионного рельефа,образующихся потоками талого или дождевогостока, а также сложный комплекс процессов егоформирования и стохастический характер значи-мых факторов.

В последнее десятилетие произошло измене-ние структуры водного баланса склонов в связи спостоянно увеличивающейся температурой воз-духа в холодный период года. Это привело куменьшению высоты и мощности снежного по-крова, глубины промерзания почвы, снижениюповерхностного весеннего склонового стока, уве-личению впитывания и влажности почвы. Тем неменее процессы эрозии почвы продолжают про-являться; в связи с этим необходимо продолжатьисследования по оценке эффективности управле-ния гидролого-эрозионными процессами насклонах с использованием мульчирующих по-крытий из растительных остатков (прежде всегосоломы). Эти покрытия не только обеспечиваютснижение поверхностного стока и эрозии почвы.Они обладают длительным эффектом по сниже-нию непродуктивного испарения в теплый пери-од года, являются хорошим удобрением, способ-ствующим улучшению структуры почвы и ее пло-дородию.

В теплый период года склоны северной балкизасеваются различными сельскохозяйственнымикультурами, которые проходят все стадии своегоразвития от всходов до уборки урожая. Традици-онно основной задачей в этот период являетсяоценка составляющих водного баланса – осад-ков, испарения, впитывания воды в почву и уста-новление их связей с различными параметрамирастительного покрова: его проективным покры-тием, продуктивностью, соотношением надзем-ной и подземной биомассы и др. Применительно кобъектам КБС, кроме традиционно измеряемыхпараметров в теплый период – осадков и влажностипочвы, интерес представляет организация микро-лизиметрических наблюдений за объемом и хими-ческим составом впитавшейся в почву воды послеснеготаяния или выпадения сильных дождей с

использованием вакуумных лизиметров (тензо-лизиметров) (Гарцман, Шамов, 2015).

В целом северная балка может рассматривать-ся как объект КБС, на котором возможна отра-ботка технологий точного или прецизионного зем-леделия, которое активно развивается во всем ми-ре, в том числе и в России (Щербаков, Васенев,2002). Суть этой технологии заключается в том,что в целях существенного увеличения урожайно-сти сельскохозяйственных культур проводятсядетальные съемки рельефа, агрохимических ха-рактеристик почвы и других параметров. По по-лученным данным составляются цифровые картыполя или участка, которые передаются на спутникна околоземной орбите. При внесении удобрений,средств защиты растений или уборке урожая этикарты, а также данные спутникового зондированиятекущего состояния почвенно-растительного по-крова передаются на трактор, который оборудо-ван GPS или ГЛОНАСС приемниками и соответ-ствующим оборудованием. Дальнейшее выпол-нение агротехнических мероприятий происходитавтоматически. Еще в начале 2000-х годов припервых попытках внедрения подобных технологийв России обеспечивалось повышение урожайностисельскохозяйственных культур в среднем на 30%(Щербаков, Васенев, 2002). Основной задачей при-менения технологии прецизионного земледелияявляется оценка пространственной неоднородно-сти характеристик, определяющих агрохимическоесостояние и плодородие почвы, продуктивности иурожайности сельскохозяйственных культур. Несо-мненно, что полностью такая технология можетбыть отработана и применена только в сотрудниче-стве с крупными сельскохозяйственными предпри-ятиями. Но это направление деятельности КБСобеспечит внедрение современных технологий

Рис. 8. Зависимость коэффициента весеннего скло-нового стока от слоя мульчи из соломы.

0.40.30.20.1

0 202

Коэффициент стока

Толщина мульчи, см

0.8

0.5

0.9

864 1816141210

0.70.6

А Б

1980–19811981–19821982–19831983–1984

1979–1980

1984–1985

1980–19811981–19821982–19831983–19841984–1985

636



мониторинга агрогеосистем в практику сельскогохозяйства России.

Важным, но неизученным объектом КБС яв-ляется уже упоминавшаяся южная, заросшая ле-сом, балка. Здесь следует организовать полныйкомплекс наблюдений, начиная с проведения то-пографической съемки, установки высотной ме-теорологической мачты, создания гидрометриче-ского створа, описания почвенного и раститель-ного покровов и проведения других видов работ.Через несколько лет комплексный мониторингна северной (безлесной) и южной (залесенной)балках обеспечит наличие действующего стацио-нара с парными экспериментальными бассейна-ми. Такие парные бассейны было рекомендованосоздавать странам – участницам Всемирной ме-теорологической организации, куда входит иРоссия (Репрезентативные …, 1971). Анализ про-цессов, происходящих на парных водосборах,позволяет выявить особенности функционирова-ния лесных и полевых геосистем, находящихся водной природной зоне.

Еще один интересный объект стационарногомониторинга расположен в 4 км от КБС в направ-лении д. Панино. Это лог Безымянный, на кото-ром осуществлялись многолетние гидролого-гео-морфологические исследования; их результатыобобщены в (Фирсенкова, 1987). Этот объект ин-тересен тем, что он включает в себя все геоморфо-логические звенья овражно-балочной сети: самводосбор; овраг, куда стекают талые воды; балку,где овраг заканчивается, и которая сама входит вдолину р. Млодать. Ранее постоянные наблюде-ния проводились только на водосборе и в овраге,хотя, несомненно, интерес представляют процес-сы во всей цепочке геоморфологических элемен-тов этой сети.

Одной из малоизученных проблем в Централь-ной лесостепи является оценка условий формиро-вания подземного стока и его характеристик. В не-скольких местах долины р. Млодать имеются вы-ходы подземных вод, причем они приурочены ксередине борта долины. Перепад высот междуплакорной территорией и местами выхода под-земных вод небольшой и, вероятно, не превыша-ет 10–15 м. Целесообразно было бы оценить де-бит этих родников, их химический состав, прове-сти точную нивелирную съемку этих участков,чтобы попытаться выявить динамику и понять при-роду возникновения этого вида подземного стока.

В целом в Центральной лесостепи не хватаетобъема ни твердых осадков зимнего периода, нижидких осадков теплого периода года, чтобы про-мочить всю толщу почво-грунтов на плакорныхучастках, как это происходит в лесной зоне. Пе-репад высот от плакоров до тальвегов оврагов, неговоря уже об уровне воды в руслах рек, составля-ет 20–30 м. Маловероятно также, что склоны во-

досборов могут являться местом, где может осу-ществляться питание осадками подземных вод.Во-первых, практически все склоны в лесостепираспаханы. В результате на уровне плужной по-дошвы примерно на глубине 20 см образуетсяслабопроницаемый слой, препятствующий впи-тыванию воды в почву. Во-вторых, перепад высотдаже в тальвегах оврагов до русла реки все ещеслишком велик, чтобы выпадающие осадки до-стигали уровня подземных вод. Кроме того, порыпочвы тальвегов малых водосборов закольмати-рованы тонкодисперсным материалом, выноси-мым талыми и дождевыми водами со склонов, иплохо пропускают воду.

Возможными местами питания подземных водмогут являться балки и лес. Балки в теплый пери-од года служат местными дорогами, по их цен-тральной части, как правило, проходят колеи отколес машин. Эти места, естественно, обладаютвысокой водонепроницаемостью. Но остальнаяплощадь балок занята травянистой и кустарнико-вой растительностью, обусловливающей форми-рование хороших фильтрационных свойств поч-вы. Кроме того, поверхность балок, вероятнеевсего, находится на небольшой высоте (2–5 м) отуровня подземных вод, что также дает основаниерассматривать балки как одно из возможных ос-новных мест питания и формирования подзем-ных вод. Лес также может рассматриваться какместо питания подземных вод. Это связано с вы-сокими фильтрационными свойствами леснойпочвы. Измерение влажности почвы до глубины20 м показало, что в лесу она заметно увеличива-ется на этой глубине один раз в 10 лет в периодснеготаяния, что дало основание считать гидро-логический режим почв Центральной лесостепипериодически промывным (Коковина, 1974). Од-нако площадь лесов в этом регионе не превышаетв целом 20%, и может ли лес являться основнымместом питания подземных вод, остается неяс-ным. Вопрос о питании подземных вод, о влия-нии на него рельефа местности, физическихсвойств почвы, растительного покрова, животно-го мира (кротовин) и других факторов и процес-сов имеет фундаментальное значение и можетбыть решен в рамках стационарных исследова-ний на КБС. Необходимо оценить фильтрацион-ные свойства почвы в балках и в лесах, глубинузалегания подземных вод, оценить структуру вод-ного баланса этих элементарных геосистем и наэтой основе оценить долю их участия в формиро-вании подземных вод рассматриваемого региона.

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ НА КБССтационар в разные периоды своего функцио-

нирования становился центром реализации мно-гих отечественных и международных научныхпрограмм, что было связано, в том числе, с мно-



гообразием природно-антропогенных геосистемв его окрестностях. В 1970–80-е годы осуществле-ны: программа по изучению взаимодействия при-роды и общества стран – участниц Совета Эконо-мической Взаимопомощи (СЭВ), где Курская об-ласть являлась модельным регионом для отработкиметодики оценки такого взаимодействия; научнаячасть программы “Интеркосмос”, реализованнаяСССР для привлечения дружественных стран ккосмическим полетам, где Курская область былавыбрана в качестве экспериментального модель-ного полигона для идентификации космическойинформации и оценки динамики состояния гео-систем; программы планетарных геофизическихисследований стран СЭВ, международных гео-физических экспериментов “Курэкс–88” и “Кур-экс–91” (Грин, 1982; Грин и др., 1986). В этот пе-риод на КБС ежегодно проводились представи-тельные международные научные конференции.

Большой опыт международного сотрудниче-ства с учеными из разных стран дает хорошуюперспективу для начавшегося в последнее деся-тилетие возрождения КБС на принципиальнойновой научной и технологической основе. Ос-новным объектом региональных исследований наКБС должен стать бассейн р. Сейм с сетью его ма-лых водосборов, одним из которых является бас-сейн р. Млодать. Именно на примере бассейнар. Сейм, являющегося левым трансграничнымпритоком р. Десны, впадающей в Днепр, должнаотрабатываться стратегия бассейнового управле-ния природно-антропогенными геосистемамирегиона и развития его хозяйства (Корытный,2001). Информационную основу этой стратегиидолжна составить региональная ГИС, содержа-щая необходимую информацию о природных ихозяйственных условиях в разных частях бассей-на. Эта информация должна быть представленана картах, в том числе на картах районированияэтого бассейна по видам антропогенной нагрузкии степени экологической опасности (Ясинский,2000).

Организационные мероприятия

В 2019 г. в НИУ “Высшая школа экономики” впартнерстве с Институтом географии РАН от-крылся факультет географии и геоинформацион-ных технологий. ИГ РАН обеспечивает условиядля вовлечения студентов в исследовательскуюдеятельность – через научное руководство сту-дентами, доступ к оборудованию лабораторийинститута, научным архивам, архивам аэрокос-мических снимков, базам данных и др. Сотрудни-ки ИГ РАН составляют основу преподавательско-го и исследовательского состава факультета. По-сле первого курса студентов ждет учебнаяпрактика на КБС. Во время практики студентыполучат необходимые навыки полевых географи-

ческих исследований, а также примут участие вреальных научных исследованиях, получат дан-ные, которые затем могут лечь в основу их курсо-вых и дипломных работ, а также других форм на-учных исследований. Привлечение студентов имолодых ученых позволит возродить на совре-менной основе комплекс гидрологических иссле-дований на КБС, с которых и начиналась научнаяистория стационара.

ВЫВОДЫСформулированы общие представления о це-

лях и задачах создания научных стационаров, втом числе Курской биосферной станции Инсти-тута географии РАН.

Раскрыты закономерности формирования ря-да гидрологических и гидролого-эрозионныхпроцессов на воднобалансовых объектах КБС ипоказаны наиболее актуальные направления ихисследований.

Определены перспективы развития как гидро-логических, так и некоторых других географиче-ских исследований на КБС ИГ РАН, связанных, впервую очередь, с созданием факультета геогра-фии и геоинформатики в НИУ “Высшая школаэкономики”.


Работа выполнена в Институте географии РАН врамках государственного задания № 0148-2019-0007.

FUNDING

The research was carried out within the framework of thestate-ordered research theme of the Institute of GeographyRAS no. 0148-2019-0007 (АААА-А19-119021990093-8).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫАрманд Д.Л. Наука о ландшафте (основы теории и ло-

гико-математические методы). М.: Мысль, 1975.288 с.

Афанасьева Е.А. Черноземы Средне-Русской возвы-шенности. М.: Наука, 1966. 224 с.

Водный баланс основных экосистем Центральной ле-состепи. М.: ИГ СССР, 1974. 281 с.

Гарцман Б.И., Шамов В.В. Натурные исследованиястокоформирования в дальневосточном регионена основе современных средств наблюдения //Водные ресурсы. 2015. Т. 42. № 6. С. 589–599.

Герасимов И.П., Грин А.М. Экспериментальный поли-гон для изучения природных и антропогенных гео-систем центральной части Русской равнины //Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1976. № 1. С. 18–28.

Грин А.М. Динамика водного баланса Центрально-Черноземного района. М.: Наука, 1965. 148 с.

638



Грин А.М., Фирсенкова В.М., Ананьева Л.М. Развитиекомплексных стационарных исследований геоси-стем (к 25 летию Курской биосферной станцииИнститута географии АН СССР) // Изв. АНСССР. Сер. геогр. 1986. № 6. С. 23–33.

Грин А.М. Цели, задачи, методы и принципы организа-ции мониторинга в Центрально-Черноземномбиосферном заповеднике // Изв. АН СССР. Сер.геогр. 1982. № 6. С. 33– 40.

Инструкция по определению расчетных гидрологиче-ских характеристик при проектировании противо-эрозионных мероприятий на Европейской терри-тории СССР. Л.: Гидрометеоиздат, 1979. 62 с.

Коковина Т.П. Водный режим мощных черноземов ивлагообеспеченность на них сельскохозяйствен-ных культур / ВАСХНИЛ. Почвенный институтим. В.В. Докучаева. М.: Колос, 1974. 304 с.

Корытный Л.М. Бассейновая концепция в природо-пользовании. Иркутск: Изд-во ИГ СО РАН, 2001.163 с.

Ларионов Г.А. Эрозия и дефляция почв. M.: Изд-воМГУ, 1993. 199 с.

Львович М.И. Почвенное направление в гидрологии //Формирование водного баланса территории. М.:ИГ РАН, 1980. С. 30–52.

Методы исследования водного баланса территории икартирования его элементов. М.: ИГ СССР, 1987.220 с.

Озеров Н.С., Ясинский С.В. Автоматизация наземныхнаблюдений в геосистемном мониторинге //Принципы и методы геосистемного мониторинга.М.: Наука, 1988. С. 89–96.

Оликова И.С., Сычева С.А. Водный режим целинныхчерноземов Средне-Русской возвышенности и егоизменения // Почвоведение. 1996. № 5. С. 640–649.

Репрезентативные и экспериментальные бассейны.Международное руководство по исследованиям ипрактике. Л.: Гидрометеоиздат, 1971. 428 с.

Сухановский Ю.П. Методы моделирования эрозион-ных процессов и основы формирования противо-

эрозионных комплексов. Автореф. дисc. … д-рас.-х. н. Курск, 2000. 40 с.

Сухановский Ю.П., Пискунов А.Н., Санжарова С.И.Компьютерная модель для расчeта среднемного-летних потерь почвы, обусловленных дождевойэрозией и эрозией почв при весеннем снеготая-нии. Курск: ВНИИЗиЗПЭ РАСХН, 2009. 50 с.

Фирсенкова В.М. Морфодинамика антропогенного ре-льефа. М.: ИГ СССР, 1987. 198 с.

Чернов Р.А. Термические свойства снежного покроваСреднерусской возвышенности. Автореф. дисс.канд. геогр. наук. М.: Институт географии РАН,2013. 30 с.

Чернышев Е.П., Барымова Н.А. Ландшафтные аспектыструктуры и трансформации склонового стока исвязанного с ним вещественного обмена (на при-мере речных систем Центральной лесостепи) //Изв. РАН. Сер. геогр. 1992. № 5. С. 41–55.

Щербаков А.П., Васенев И.И. Задачи и перспективыпрецизионного земледелия в России // Современ-ные проблемы земледелия и экологии. Сб. докла-дов. Курск, 2002. С. 15–21.

Ясинский С.В. Геоэкологический анализ антропоген-ных воздействий на водосборы малых рек // Изв.РАН. Сер. геогр. 2000. № 4. С. 74–82.

Ясинский С.В., Гусев Е.М. Динамико-стохастическоемоделирование процессов формирования весен-него склонового стока на малых водосборах //Почвоведение. 2003. № 7. С. 847–861.

Ясинский С.В., Гусев Е.М., Кашутина Е.А. Эффектив-ность агроприемов в управлении гидрологически-ми процессами на малых водосборах в период ве-сеннего снеготаяния // Почвоведение. 2008. № 3С. 321–329.

Ясинский С.В., Кашутина Е.А., Сидорова М.В., Нары-ков А.Н. Антропогенная нагрузка и влияние водо-сбора на диффузный сток биогенных элементов вкрупный водный объект (на примере водосбораЧебоксарского водохранилища) // Водные ресур-сы. 2020. Т. 47. № 5. С. 630–648.

Results and Prospects of Hydrological Research at the Kursk Biosphere Station of the Institute of Geography of the Russian Academy of Sciences

S. V. Yasinsky1, *, E. A. Kashutina1, and M. V. Sidorova1

1Institute of Geography, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia*e-mail: [email protected]

The goals and objectives of creating scientific stations, including the Kursk Biosphere Station of the Instituteof Geography of the Russian Academy of Sciences, are formulated. A brief description of the objects of ex-perimental studies of the water balance at this station in the 1980s is given. The main research results obtainedin the winter-spring months of the year, of study and regulation of the spring surface slope runoff formationand soil erosion using non-traditional agricultural technologies, are presented. Some directions of furthergeological and hydrological studies at the Kursk Biosphere Station objects are considered. The possibilitiesof using modern monitoring tools, continuous measurement of the observed parameters using high-precisiondigital equipment and instruments, the use of remote sensing methods (including unmanned aerial vehicles),the development of precision farming technologies based on the soil spatial heterogeneity, and characteristics



of agricultural fields in real time based on assimilation satellite information, are discussed. A complex ofnecessary organizational measures is considered, including the issues of organizing educational and industri-al practice of students of higher educational institutions.

Keywords: Kursk Biosphere Station of the Institute of Geography of the Russian Academy of Sciences, re-search at stations, field experiments, control of hydrological processes, Faculty of Geography and Geoinfor-mation Technologies of the Higher School of Economics, higher education in geography, student field prac-tices

REFERENCESAfanas’eva E.A. Chernozemy Sredne-Russkoi vozvyshennosti

[Chernozems of the Middle Russian Upland]. Mos-cow: Nauka Publ., 1966. 224 p.

Armand D.L. Nauka o landshafte (osnovy teorii i logiko –matematicheskie metody) [Landscape Science (Funda-mentals of Theory and Logical - Mathematical Meth-ods)]. Moscow: Mysl’ Publ., 1975. 288 p.

Chernov R.A. Thermal properties of the snow cover of theCentral Russian Upland. Extended Abstract of Cand.Sci. (Geogr.) Dissertation. Moscow: Inst. of Geogr.Russ. Acad. Sci., 2013. 30 p.

Chernyshev E.P., Barymova N.A. Landscape aspects of thestructure and transformation of slope runoff and asso-ciated material exchange (on the example of river sys-tems of the Central forest-steppe). Izv. Akad. Nauk, Ser.Geogr., 1992, no. 5, pp. 41–55. (In Russ.).

Firsenkova V.M. Morfodinamika antropogennogo rel’efa[Morphodynamics of Anthropogenic Relief]. Moscow:Inst. Geogr. Akad. Nauk, 1987. 198 p.

Gartsman B.I., Shamov V.V. Field studies of runoff forma-tion in the far east region based on modern observation-al instruments. Water Resour., 2015, vol. 42, pp. 766–775. doi 10.1134/S0097807815060044

Gerasimov I.P., Grin A.M. Experimental testing ground forstudying natural and anthropogenic geosystems in thecentral part of the Russian Plain. Izv. Akad. Nauk, Ser.Geogr., 1976, no. 1, pp. 18–28. (In Russ.).

Grin A.M. Dinamika vodnogo balansa Tsentral’no-Cherno-zemnogo raiona [Dynamics of the Water Balance of theCentral Black Earth Region]. Moscow: Nauka Publ.,1965. 148 p.

Grin A.M., Firsenkova V.M., Anan’eva L.M. Developmentof complex stationary studies of geosystems (to the 25thanniversary of the Kursk biosphere station of the Insti-tute of Geography of the Academy of Sciences of theUSSR). Izv. Akad. Nauk, Ser. Geogr., 1986, no. 6,pp. 23–33. (In Russ.).

Grin A.M. Goals, objectives, methods and principles of or-ganizing monitoring in the Central Chernozem Bio-sphere Reserve. Izv. Akad. Nauk, Ser. Geogr., 1982,no. 6, pp. 33–40. (In Russ.).

Instruktsiya po opredeleniyu raschetnykh gidrologicheskikhkharakteristik pri proektirovanii protivoerozionnykhmeropriyatii na Evropeiskoi territorii SSSR [Instructionsfor Determining the Calculated Hydrological Charac-teristics in the Design of Anti-Erosion Measures on the

European Territory of the USSR]. Leningrad: Gidro-meteoizdat Publ., 1979. 62 p.

Kokovina T.P. Vodnyi rezhim moshchnykh chernozemov i vla-goobespechennost’ na nikh sel’skokhozyaystvennykhkul’tur [Water Regime of Thick Chernozems and Mois-ture Supply of Agricultural Crops on Them]. Moscow:Kolos Publ., 1974. 304 p.

Korytnyi L.M. Basseinovaya kontseptsiya v prirodopol’zo-vanii [Basin Concept in Nature Management]. Irkutsk:Inst. Geogr. Sibir. Otd. RAN, 2001. 163 p.

L’vovich M.I. Soil direction in hydrology. In Formirovanievodnogo balansa territorii [Formation of the WaterBalance of the Territory]. Moscow: IGRAN, 1980,pp. 30–52. (In Russ.).

Larionov G.A. Eroziya i deflyatsiya pochv [Soil Erosion andDeflation]. Moscow: Mosk. Gos. Univ., 1993. 199 p.

Metody issledovaniya vodnogo balansa territorii i kartirovani-ya ego elementov [Methods for Studying the Water Bal-ance of the Territory and Mapping its Elements]. Mos-cow: Inst. Geogr. Akad. Nauk SSSR, 1987. 220 p.

Olikova I.S., Sycheva S.A. Water regime of virgin cherno-zems in the Central Russian Upland and its changes.Eurasian Soil Sci., 1996, vol. 29, no. 5, pp. 582–590.

Ozerov N.S., Yasinskii S.V. Automation of ground-basedobservations in geosystem monitoring. In Printsipy imetody geosistemnogo monitoringa [Principles andMethods of Geosystem Monitoring]. Moscow: NaukaPubl., 1988, pp. 89–96. (In Russ.).

Reprezentativnye i eksperimental’nye basseiny. Mezhdu-narodnoe rukovodstvo po issledovaniyam i praktike [Rep-resentative and Experimental Pools. An InternationalGuide to Research and Practice]. Leningrad: Gidrome-teoizdat Publ., 1971. 428 p.

Shcherbakov A.P., Vasenev I.I. Tasks and prospects of pre-cision farming in Russia. In Sovremennye problemy zem-ledeliya i ekologii [Modern Problems of Agriculture andEcology]. Kursk, 2002, pp. 15–21. (In Russ.).

Sukhanovskii Yu.P. Methods for modeling erosion process-es and the foundations of the formation of anti-erosioncomplexes. Extended Abstract of Doctoral Sci. (Agr.) Dis-sertation. Kursk: All-Russian Research Institute ofFarming and Soil Protection from Erosion, 2000. 40 p.

Sukhanovskii Yu.P., Piskunov A.N., Sanzharova S.I.Komp’yuternaya model’ dlya rascheta srednemnogolet-nikh poter’ pochvy, obuslovlennykh dozhdevoi eroziei ieroziei pochv pri vesennem snegotayanii [ComputerModel for Calculating Average Long-Term Soil Losses

640



Caused by Rain Erosion and Soil Erosion duringSpring Snowmelt]. Kursk: VNIIZiZPE, 2009. 50 p.

Vodnyi balans osnovnykh ekosistem Tsentral’noi lesostepi[Water Balance of the Main Ecosystems of the CentralForest-steppe]. Moscow: Inst. Geogr. Akad. NaukSSSR, 1974. 281 p.

Yasinskii S.V. Geoecological analysis of anthropogenic im-pacts on the catchments of small rivers. Izv. Akad.Nauk, Ser. Geogr., 2000, no. 4, pp. 74–82. (In Russ.).

Yasinskii S.V., Gusev E.M. Dynamic-stochastic modelingof spring slope runoff in small drainage areas. EurasianSoil Sci., 2003, vol. 36, no. 7, pp. 761–774.

Yasinskii S.V., Gusev E.M., Kashutina E.A. The efficiencyof agrotechnical practices for the control of hydrologi-cal processes on small catchment areas during springsnow melting. Eurasian Soil Sci., 2008, vol. 41, no. 3,pp. 286–293.

Yasinskii S.V., Kashutina E.A., Sidorova M.V., Narykov A.N.Anthropogenic load and the effect of drainage area onthe diffuse runoff of nutrients into a large water body:Case study of the Cheboksary reservoir. Water Resour.,2020, vol. 47, pp. 810–827. doi 10.1134/S009780782005022X