«Перчатки и фейерверки»: перспективы изучения городов...

Введение

1

БАЛТИЙСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. ИММАНУИЛА КАНТА

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ ГУМАНИТАРИСТИКИ

Сборник научных статей

Под редакцией М. Г. Шендерюк

Калининград 2015

2

УДК 30(063) ББК 6/8я431 А 437

Редакционная коллегия

В. И. Гальцов, канд. ист. наук, проф., БФУ им. И. Канта; А. С. Забоенкова, канд. ист. наук, доц.,

Калининградский пограничный институт; В. В. Сергеев, д-р ист. наук, проф., БФУ им. И. Канта; Т. В. Цвигун, канд. филол. наук, доц., БФУ им. И. Канта; М. Г. Шендерюк, канд. ист. наук, доц., БФУ им. И. Канта

А437 Актуальные проблемы современной гуманитаристики : сб. науч. ст. / под редакцией М. Г. Шендерюк. — Калининград : Изд-во БФУ им. И. Канта, 2015. — 286 с.

ISBN 978-5-9971-0330-9

Сборник статей подготовлен по материалам научной конференции памяти профессора Г. П. Жидкова «Актуальные проблемы современной гуманитаристики», организованной Институтом гуманитарных наук БФУ им. И. Канта и состоявшейся 1 ноября 2013 г. Рассматривается са-мый широкий круг вопросов гуманитарного знания.

Адресован специалистам в области гуманитарных дисциплин, пре-подавателям, аспирантам и студентам.

УДК 30(063) ББК 6/8я431

ISBN 978-5-9971-0330-9 БФУ им. И. Канта, 2015

И. О. Дементьев

149


1 «Перчатки и фейерверки»:

перспективы изучения городов Калининградской области в свете современной урбанистической истории

Охарактеризовано состояние городской истории Калининградской

области в начале XXI в. Определены перспективы изучения городов ре-гиона в свете современных урбанистических исследований. На основе обзора зарубежной историографии выявлены проблемы, решение кото-рых позволит вписать региональные труды в контекст современной гуманитарной науки. Ключевые слова: города Калининградской области, урбанистические

исследования, перспективы развития региональной историографии.

«День, проведенный в хождениях по городу, однако записывать не-чего, кроме того, что на некоторых магазинах надписи на немецком по-вторяются символами древнееврейского алфавита… Должно быть, два самых продаваемых товара в Кёнигсберге — это перчатки и фейерверки (поскольку ими торгует примерно половина всех магазинов). Тем не менее я встречаю здесь много господ, которые ходят по улице без пер-чаток: возможно, перчатками пользуются только для защиты рук при запуске фейерверков» [8, с. 35—36].

Такие впечатления о столице Восточной Пруссии сохранил для по-томков великий Льюис Кэрролл, побывавший здесь в 1867 г. по пути в Россию. Эти заметки не были востребованы авторами классиче-ских работ по истории Кёнигсберга, предпочитавшими сухое изло-жение фактов, которые характеризовали развитие городской инфра-структуры. Однако современный взгляд на историю города немыс-лимо редуцировать к повествованию на основе городской хроники. История, написанная в такой манере, сама стремительно превраща-ется в историю. Сегодня это также и история восприятия городской жизни «своими» и «чужими», складывания практик социокультур-ной адаптации и символического присвоения городского пространст-ва разными группами. © Дементьев И. О., 2014

Традиции и новации современной историографии

150

Урбанистические исследования (urban studies) представляют со-бой одно из самых динамичных направлений гуманитаристики. При-обретение ими популярности во многом связано с тем обстоятельст-вом, что «современная урбанистическая теория возможна только как междисциплинарная теория» [14, с. 9]. Комплексное изучение горо-да, ставшее полноправной частью социальной теории, опирается не только на методологический инструментарий общественных наук, но и достижения городской истории. В рамках последней учеными обобщен колоссальный фактический материал, относящийся к про-шлому и мегаполисов, и небольших городов в различных странах.

Города Калининградской области пока не стали предметом пол-ноценной рефлексии урбанистов. Теоретическое отставание регио-налистики дополняется слабым прогрессом знания в данном вопро-се. Становление исторического краеведения в этом крае происходи-ло в контексте постепенного роста интереса калининградцев к про-шлому областного центра. Этапы подобного процесса обозначены главными резонансными публикациями. В 1990 г. вышла первая по-пулярная работа по истории Кёнигсберга [1] в жанре очерков, осно-ванных преимущественно на немецких материалах. Они удовлетво-ряли запрос жителей на знание довоенного прошлого их города, представляя материал в виде привычного нарратива (по распростра-ненной формуле «от Адама до Потсдама»).

Несмотря на относительные успехи региональной историогра-фии, комплексного исследования истории Кёнигсберга и Калинин-града силами местных специалистов подготовлено не было. Юби-лейные мероприятия 2005 г. помогли появиться на свет нескольким изданиям (справочник «Кёнигсберг — Калининград, 1255—2005» [5], сборник статей «Кёнигсберг — Калининград: город, история» [4]), предлагающим различные аспекты истории областного центра. Однако попытки создать российский аналог знаменитой трехтомной «Истории Кёнигсберга» Ф. Гаузе [18] не предпринималось. В 2014 г. наконец вышел русский перевод работы Б. Кёстера «Кёнигсберг. Се-годняшний Калининград» [6] — образчик скрупулезного исследова-ния истории и современного состояния значимых объектов довоен-ной постройки.

Сложившийся в региональной историографии дискурс о про-шлом города mutatis mutandis отмечен двумя чертами. Во-первых, рассказ осуществляется в форме нарратива (или связного повество-вания о городе, или совокупности микронарративов, относящихся к


151

различным городским объектам). Во-вторых, в большинстве случаев подчеркивается различие между Кёнигсбергом и Калининградом: история первого завершается в момент краха Восточной Пруссии, история второго начинается с «года Зеро». Попытки их синтеза крайне редки (Б. Кёстер, в частности, повествует о фрагментах не-мецкого города, существующих в наши дни), язык для единообраз-ного описания пока не выработан.

Если история Кёнигсберга / Калининграда по понятным причи-нам привлекала к себе внимание и специалистов, и любителей, то прошлое других городов области не стало предметом профессио-нального исследования. Появившиеся в последние годы публикации в основном предлагали более или менее качественные переводы из-вестных немецких работ, выполненные краеведами (см. серию очер-ков по истории Хайлигенбайля / Мамоново [9] и перевод очерков О. Шлихта по истории Фишхаузена и Пиллау [15]) или — в редких случаях — специалистами (очерки по истории Кранца Л. А. Ефре-мова [3]). Все они ограничивались немецким периодом истории го-рода; в некоторых случаях нарратив начинался с доорденского вре-мени, в иных он завершался ходом боевых действий в конце Второй мировой войны, однако послевоенная история города обычно не рас-сматривалась.

Иную методологическую позицию попытались занять авторы вышедшего в 2011 г. энциклопедического справочника «Малые го-рода Калининградской области» [10]. Материал представлен в форме последовательных рассказов об истории 32 городов региона. Среди них были те, которые получили городское право в немецкий период и сохранили статус по сей день (Инстербург / Черняховск и др.); ут-ратившие после войны городской статус (Пилькаллен / Добровольск и др.); получившие статус города после войны (Кранц / Зеленоградск и др.). Один населенный пункт (Ширвиндт / Кутузово) был почти полностью разрушен и сегодня не существует. Внушительный объем издания позволил подробно изложить историю каждого города вплоть до 2010 г. Очерки построены по хронологическому принци-пу, содержат сведения о составе населения, главных достопримеча-тельностях. Авторы попытались отразить влияние событий европей-ской истории на ход городской жизни. В итоге калининградцы полу-чили связные очерки истории своей малой родины.

В процессе реализации этого проекта возникла проблема огра-ниченности круга источников. История большинства городов начи-налась в Средние века, когда система населенных пунктов складыва-


152

лась в контексте завоевания Пруссии Тевтонским орденом. В тех случаях, где можно было обратиться к доорденской истории местно-сти (Гусев, Светлогорск), авторы привлекали результаты исследова-ний археологов. Однако в основном сведения по довоенному перио-ду черпались в немецкой краеведческой литературе без какой-либо критики. При освещении послевоенного периода использовались публикации прессы, архивные материалы, данные статистики. Спе-цифика источников обусловила различия в характере описания двух периодов: в средневековом городе происходили войны, пожары и эпидемии, рождались и жили известные люди (иногда деятели евро-пейского масштаба), в советском городе открывались предприятия и строились здания общественного назначения (заметно более скром-ные персоналии). Авторы попытались представить идеологически нейтральный нарратив, в котором нашли освещение позитивные до-стижения как немецкого, так и советского периода (см. подробнее: [2]). Был также сделан акцент на том, что может создать единую ис-торию города: особенности ландшафта, специфика городского пла-нирования, сосуществование памятников разных культур. Современ-ному читателю такой конструктивный подход поможет лучше сори-ентироваться в истории своей малой родины. При этом постсовет-ский период в истории городов охарактеризован слабее всего: изло-жены события, связанные со сменами глав администраций и появле-нием коммерческих структур. Населенные пункты, потерявшие по итогам Второй мировой войны городской статус, не имеют наррати-ва: их послевоенная история не вышла за формальные рамки собы-тий совхозной жизни.

Надо признать, что впервые на русском языке был обобщен зна-чительный материал по истории городов. Но, конечно, в методоло-гическом отношении нарратив такого рода выглядит старомодно. Для того чтобы региональная историография вышла на современный научный уровень, необходимо обозначить перспективы обновления истории городов в свете урбанистических исследований. Особое зна-чение они приобрели в начале XXI в. В 2008 г. впервые большинство жителей планеты проживало в городах, а не в сельской местности (см.: [25, р. 1]). К 2011 г. в мире насчитывалось около 500 городов с более чем миллионом жителей и 26 мегаполисов, население которых превышало 10 млн человек. Осмысление этих перемен — задача и вызов для междисциплинарных урбанистических исследований, включающих историографический компонент.


153

Городская история складывалась как научное направление на протяжении всего XX столетия. В 1920-х гг. Роберт Парк и Чикаг-ская школа пытались сконструировать общую модель города, но их сравнительный анализ был поверхностным и относился только к американским городам. Более значительным стало влияние француз-ской школы «Анналов», которая после Второй мировой войны все больше интересовалась подобной проблематикой (работы Ф. Броде-ля о Франции и средиземноморском мире спровоцировали всплеск аналогичных штудий других французских авторов). Еще одним важ-ным стимулом в 1921 г. выступил английский перевод работы Макса Вебера «Город», выпущенный в 1958 г. [26]. Исследование М. Вебе-ра представило формирование особой гражданской и коммунальной идентичности европейского города, укорененной в средневековом христианском наследии.

Наконец, импульс развитию урбанистики был дан в 1950—1960-х гг. благодаря трудам социальных антропологов о современных амери-канских и африканских городах. Это помогло историкам выявить возможные сходства между городами Европы раннего Нового време-ни и нынешними городскими структурами, позволило заметно про-двинуться компаративному подходу в урбанистике. В 1980-х гг. срав-нительные исследования стали ослабевать по разным причинам, но затем в условиях актуализации проблематики глобализации интерес к компаративным урбанистическим изысканиям вновь обострился.

В Западной Европе и США за последние три десятилетия вышло множество книг по городской истории. При всех различиях, вызван-ных спецификой национальной исторической школы, особенностями источникового материала или методологическими предпочтениями авторов, есть нечто общее в том, как сегодня пишется городская ис-тория на Западе. Прежде всего налицо такой признак: история ухо-дит от нарратива, привязанного к границам города. В 1980 г. пред-принят один из первых проектов в этой сфере — «История город-ской Франции». Предисловие редактора издания Ж. Дюби озаглав-лено «Сельская Франция, городская Франция: конфронтация». Из-вестный историк школы «Анналов» Ж. Дюби пишет, что работал с коллегой над «Историей сельской Франции», будучи вдохновлен аналогами, появившимися в Германии и Англии. Аграрная история побудила его заняться также историей городской в отсутствие ана-логов. Трудность заключалась не в беспрецедентности проекта и не-достатке материала (количество профессионально обработанной ин-


154

формации было колоссальным уже к тому моменту). Сложным ока-залось распределение всех имеющихся данных по большому про-странству в рамках «большой длительности» [19, р. 9].

Итоги многолетней работы по британской городской истории подведены в трехтомном издании «Кембриджская история Брита-нии», выпущенном при активном участии Центра городской истории в Университете Лейчестера в 2000 г. Характерно, что это не связный нарратив, а исследование отдельных (логически взаимообусловлен-ных) проблем на богатом материале британских городов. Тома по-священы крупным эпохам, составляющим прошлое страны, первый охватывает примерно 600—1540-е гг., второй — 1540—1840-е гг., третий — 1840—1950-е гг. Тематика разделов третьего тома [24] носит отчетливо междисциплинарный характер: к примеру, это гла-вы, освещающие вопросы загрязнения, управления городами, соци-альных служб, механизмов социального конструирования простран-ства, индустриализации и городского рынка труда, представления города в визуальных видах искусств. От простого изложения основ-ных событий городского прошлого (в позитивистском духе по об-разцу средневековых хроник) исследователи переходят к выявлению ключевых факторов и характеристик городского развития, анализу социальных практик и присущих городским сообществам способов репрезентации своей повседневности.

В начале XXI в. стало возможным обратиться к общеевропей-ским исследованиям. Несколько томов «Истории городской Европы» под ред. Ж. Л. Пиноля вышли первым изданием в 2003 г. Характерна композиция шестого тома, описывающего современный (после 1945 г.) город [20]: «Демографические ритмы и экономические раз-рывы», «Метрополии и мутация центров», «Индустриализация, веро-вания, туризм, потребление, культура. Восточная Европа: запоздание или исторические лакуны?», «Городские формы: от периферийного города к архитектуре-объекту», «Городские сообщества между сме-шением и исключением», «Городские политики: реконструировать и населять (1945—1960); управлять и децентрализовать (1960—1975); бороться с новой городской бедностью (1975—1990); защищать и управлять (1990—…)». Угол зрения, избранный авторами для пред-ставления истории европейских городов, позволяет создавать urban history не как очередной нарратив, излагающий примечательные для наблюдателя (в конечном счете — для городской патриархальной элиты) события в хронологической последовательности, а как мно-


155

гомерное комплексное исследование специфики и противоречивости городов, опирающееся на выявленные практики (в том числе поли-тики) и сообщества (в том числе институты).

Взгляд на современное состояние урбанистической истории по-могает определить основные проблемы для обсуждения в рамках региональной историографии. Во-первых, это вопрос об актуальном понимании города и дефиниции данного понятия. Традиционные критерии для выделения города — размеры населения и админист-ративный статус (после М. Вебера также отмечается коммунальная идентичность). Сьюзан Рейнольд предложила такое определение в функциональном плане:

Город — постоянное и сконцентрированное поселение людей со

значительной долей населения, вовлеченного в неаграрные занятия… Обычно город живет за счет питания, производимого людьми вне горо-да… жители города обычно рассматривают себя и рассматриваются людьми извне как особый, другой вид людей (цит. по: [23, р. 5]). Формальный подход к определению города недостаточно кор-

ректен. Кёнигсберг как единое образование формально возникает лишь в 1724 г., однако рассмотрение его истории как целого возмож-но со значительно более ранних периодов. Можно ли рассматривать Славск или Краснознаменск как города лишь на основании их адми-нистративного статуса? В условиях муниципальной реформы в Рос-сийской Федерации на месте городов появляются городские поселе-ния и округа — где географические границы объекта городской исто-рии в таком случае? Уточнение предмета исследования — одна из пер-вых задач урбанистики в Калининградской области.

Следующая проблема заключается в сложности определения то-го, с какого времени начинается городская история. К примеру, ав-торы «Кембриджской истории» исходят из того, что урбанистиче-скую историю Великобритании, строго говоря, возможно писать с 1850 г., когда уже больше половины жителей страны проживает в городах (см.: [23, p. 3]). Однако в этой истории нет цезур: до середи-ны XIX в. она разворачивается как непрерывная хроника отдельных городов, окруженных «сельской местностью». История образования Калининградской области обусловливает некоторые сложности в выяснении континуитета между разными историческими периодами. Регион принадлежит к высокоурбанизированным (доля городского населения составляет 77,5 % — это 739 913 из 954 773 человек на 1 января 2013 г. [16]), поэтому «кембриджский» критерий «работа-


156

ет» в случае самого западного российского края. Но когда, условно говоря, начинается история Гусева? С момента его образования как советского города в бывшей немецкой провинции или ранее? Вклю-чает ли история Гусева прошлое Гумбиннена?

Надо отметить, что даже советская официозная историография в принципе признавала континуитет: в энциклопедических статьях о Гусеве сообщалось так: «Гусев (до 1946-го Гумбиннен)» [13, с. 355]. Вместе с тем задача преодоления разрыва в описании до- и послево-енной истории города остается актуальной: на уровне стиля, темати-ческих предпочтений, выявляемых персоналий по-прежнему конста-тируется слишком много различий. Вот один из примеров разных дискурсивных практик, в рамках которых описываются типологиче-ски сходные явления: зальцбургские переселенцы XVIII в. традици-онно именуются эмигрантами или иммигрантами; прибывавшие по-сле Второй мировой войны советские граждане — практически все-гда переселенцами; приехавшие после распада СССР жители разных республик бывшей сверхдержавы — мигрантами. При всей несхоже-сти административных практик, сопровождавших процессы пересе-ления, есть немало общих черт между переселенцами этих эпох, в том числе, например, специфика социокультурной или экологиче-ской адаптации, требующая еще отдельного исследования. Однако похоже, что в историческом сознании жителей области история го-рода не воспринимается как целостный феномен, а распадается на две самостоятельные ветви.

Еще один значимый вопрос — как совместить разные методоло-гии в описании города? М. Даунтон в «Кембриджской городской ис-тории» обращает внимание на то, что Диккенс описывал Лондон как систему циркулирования болезни, распространяющейся от одного места к другому [24, р. 48—49]. От изучения физической реальности можно переходить к рассмотрению практик потребления и символи-ческого пространства города; урбанистическая история может также быть написана в феноменологическом ключе — через изображение натиска вида, звука и запаха. Такого рода исследования истории го-родов Калининградской области еще не предпринимались, хотя ис-точниковая база (особенно по советскому периоду) вполне позволяет дополнить привычные нарративы феноменологическим описанием или семиотической интерпретацией.

Особенность этой базы заключается в том, что большáя часть источников все еще остается необработанной. Для воссоздания про-


157

блемной истории городов востребованы источники как массового, так и личного происхождения; в решении задачи их выявления необ-ходимо одновременное изучение материалов разных этнических групп, проживавших в восточнопрусских городах (немцев, литовцев, евреев и др.), и приращение базы за счет материалов устной истории по всему послевоенному периоду. Вместе с тем сама оценка наличия ис-точников для урбанистической истории Калининградской области — отдельная задача.

Наконец, налицо потребность в расширении тематики: от изуче-ния прошлого городских элит неизбежен переход к более демокра-тичному взгляду на историю городских сообществ. Средневековые хроники и советские материалы роднит одна черта: они отражают официозную точку зрения на прошлое, дискурс господствующего класса. Для обсуждаемого региона даже история представителей элиты в контексте рождающейся городской культуры — еще в но-винку. Есть только первые опыты написания таких биографий при-менительно к XVI в. (ср. биографии И. Полиандера и А. Аурифабера, выпущенные в серии с характерным названием «Янтарь в истории города» [11; 12]).

Однако демократизация историографии требует полифонии взглядов на res gestae широкого круга лиц — от «безмолвствующего большинства» обычных горожан до изгоев. Пример такого подхода предлагает Оксфордское пособие по изучению городов во всемирной истории [25]. Последние темы книги — это миграции, креативные города, предместья. Предместья — среда повседневной жизни мно-гих миллионов человек в современных городах. Есть значительные сходства между предместьями во всем мире: индустриализация, по-литика планирования, изменения в транспорте. Но и история марги-нальных городских территорий, и просопографические исследования представителей социальных низов или даже изгоев пока образуют только перспективу для региональной историографии. Причем надо признать, что наша ситуация не отличается в целом от западной, там тоже только начинается процесс перестройки нарратива под влияни-ем «новой культурной истории» (см. статью Б. Яна «От civitas incog-nita к городу коронации прусских королей — форма и функция об-раза Кёнигсберга в описаниях путешествий и краеведческих работах эпохи барокко» [21]) или исторической антропологии и демографии (см. статью Ф. Давида «Французские колонии в Бранденбург-Прус-сии: статистическое исследование их населения», в которой автор


158

ставит задачу реконструкции идентичности французских иммигран-тов в берлинской колонии XVIII в. [17]). Изучение становления гра-жданской идентичности горожан (тавтологичность здесь неизбежна) также понимается сегодня как одно из перспективных направлений научного поиска (см. знаковую в этом отношении статью О. Сезне-вой «Двойная история. Политика прошлого в Калининграде, бывшем Кёнигсберге» [22]).

Современный уровень науки предполагает широкое применение междисциплинарного подхода. Исследование городской идентично-сти в Калининградской области под этим углом зрения — шанс уйти за рамки привычной конструкции «региональное» — «националь-ное» — «глобальное» и восстановить единство истории города, ко-торое невозможно схватить, бросая взгляд с «национальной» коло-кольни.

Изучение истории городов как проблемной урбанистической ис-тории, а не в форме простого воспроизведения нарративов — дело времени. Сегодняшние требования к региональной историографии заставляют исследователей ставить новые проблемы и искать пути их решения. В этом случае найдет свое место в городской истории и свидетельство Льюиса Кэрролла. Взаимосвязь фейерверков и перча-ток, обнаруженная наблюдателем в Кёнигсберге XIX в., была не-мыслимой в советском Калининграде (в условиях ограниченности использования пиротехники), но снова может обрести объяснение в постмодернистской повседневности постсоветского (P. S.) города. Потому что именно «P. S. история содержит потенциал для того, что-бы стать историей как таковой» [7, с. 24].

Список литературы

1. Губин А. Б., Строкин В. Н. Очерки истории Кёнигсберга. Калининград,

1991. 2. Дементьев И. О. «Сын ошибок трудных»: опыт создания региональ-

ной энциклопедии в Калининградской области (2008—2011 гг.) : матер. конф. Шестых всероссийских краеведческих чтений, Москва — Можайск, 1—2 июня 2012 г. М., 2012.

3. Ефремов Л. А. Очерки по истории Кранца: к 750-летнему юбилею го-рода. Калининград, 2002.

4. Кёнигсберг — Калининград: город, история : сб. ст. / под ред. В. Н. Маслова. Калининград, 2005.

5. Кёнигсберг — Калининград, 1255—2005 : иллюстрированный энцикл. справ. / ред. А. С. Пржездомский. Калининград, 2006.


159

6. Кёстер Б. Кёнигсберг. Сегодняшний Калининград. Архитектура не-мецкого времени / пер. А. Шабунина. Калининград, 2014.

7. Коуп Б., Милерюс Н. Введение // P. S. Ландшафты: оптика городских исследований : сб. науч. тр. Вильнюс, 2008.

8. Кэрролл Л. Дневник путешествия в Россию в 1867 году / пер. А. Бо-ченкова. М., 2004.

9. Лебединцев Г. Н. Страницы истории города Мамоново. Калининград, 2007.

10. Малые города Калининградской области : энцикл. справ. / А. А. Бах-тин [и др.] ; отв. ред. и авт. предисл. А. Н. Попадин. Калининград, 2011.

11. Полякова И. А. Андреас Аурифабер (1513—1559) и его «Жизнь янта-ря». СПб., 2011.

12. Полякова И. А. Иоганн Полиандер (1487—1541): гимн янтарю. Кали-нинград, 2012.

13. Советский энциклопедический словарь. М., 1989. 14. Трубина Е. Н. Город в теории: опыты осмысления пространства. М.,

2013. 15. Фишхаузен, Пиллау и их соседи глазами Оскара Шлихта : гл. из кн.

O. Schlicht «Das westliche Samland» / пер. В. И. Болучевского и Л. В. Горюно-вой. Калининград, 2011.

16. Численность населения // Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Калининградской области : [Сайт] URL: http://kaliningrad.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/kaliningrad/ru/statistics/ population/ (дата обращения: 01.12.2013).

17. David F. Les colonies françaises en Brandebourg-Prusse: une etude sta-tistique de leur population // Hugenotten zwischen Migration und Integration. Neue Forschungen zum Refuge in Berlin und Brandenburg / hrsg. v. M. Böhm [et al.]. Berlin, 2005.

18. Gause F. Die Geschichte der Stadt Königsberg in Preußen : 3 Bdn. Köln; Weimar; Wien, 1996.

19. Histoire de la France urbaine / sous la dir. de G. Duby. 1980. T. 1. 20. Histoire de l’Europe urbaine / sous la dir. de Jean-Luc Pinol. 2012. Vol. 6 :

La ville contemporaine après 1945. 21. Jahn B. Von der civitas incognita zur Krönungsstadt der preussischen

Könige — Gestalt und Funktion des Königsberg-Bildes in Reiseschreibungen und landeskundlichen Werken der Barockzeit // Kulturgeschichte Ostpreussens in der Frühen Neuzeit. Tübingen, 2001.

22. Sezneva O. Dual History. The politics of the past in Kaliningrad, former Königsberg // Composing urban history and the constitution of civic identities / ed. J. J. Czaplicka and B. A. Ruble. Washington, 2003.

23. The Cambridge history of Britain / ed. by D. M. Palliser. Cambridge, 2000. Vol. 1 : 600—1540.


160

24. The Cambridge history of Britain / ed. by M. Daunton. Cambridge, 2000. Vol. 3 : 1840—1950.

25. The Oxford Handbook of Cities in World History / ed. by P. Clark. Ox-ford, 2013.

26. Weber M. The city. N. Y., 1958.

А. Д. Чумаков 1

XVIII съезд КПК: модернизация и традиции

Рассматривается значение XVIII съезда КПК в процессе модерни-зации Китая. Делается вывод о стремлении китайских лидеров, соче-тая традиции и мировой опыт, создать «общество китайской мечты» и обеспечить вхождение данной страны в ранг великих держав. Ха-рактеризуются направления конкретных реформ в рамках осуществле-ния этой цели. Ключевые слова: Коммунистическая партия Китая, XVIII съезд КПК,

модернизация, гармония, «китайская мечта». Вечные вопросы истории традиционного и современного Китая,

такие как «обогащение государства» и «успокоение народа», состав-ляют важнейшее содержание развития этой дальневосточной страны. Еще в XI в. философ Ли Гоу отмечал: «Среди тех, кто правил госу-дарством, не было ни одного, кто не стремился бы обогатить народ и обеспечить его долголетие» [3, с. 141]. Конечно, не всегда в много-вековой истории Поднебесной так было на практике, но значение упомянутых проблем для самого существования китайской цивили-зации очевидно. Страна пережила большой этап социальных и воен-ных потрясений, революций и реформ, прежде чем сформировать стратегию и тактику движения к стабильности и величию.

Ключевыми вехами осмысления пройденного пути и места в ми-ре сегодня стали съезды правящей партии — Коммунистической партии Китая. Не оказался исключением и последний, XVIII съезд КПК, проходивший 8—14 ноября 2012 г. и объединивший 82 млн ее членов. В современном Китае подобные съезды — это форумы, на обсуждение которых выносятся насущные разнообразные проблемы и которые в определенной мере способствуют достижению вырабо-танного в ходе дискуссий компромисса. Поиски взаимоприемлемых

© Чумаков А. Д., 2014

«Перчатки и фейерверки»: перспективы изучения городов...

Documents