От редакции

”Корни и ветки современного искусства”Гульджахон Хамробойзода, Гулиза Суванова

”Неугомонный”Гульджахон Хамробойзода, Сурайе Хонова

”Велосипедные страсти” Екатерина Никонович, Зауре Медерханова

”ЖYгОрY GO! Кукуруза идет!Евгений Погребняк, Гулиза Суванова

”Шестнадцать тонн…”Александра Каримова, Екатерина Никонович

”Эмигрант поневоле”Абдухафиз Марупов, Латофат Мирзоева

”Виктор Цой жив!”Мухаммадозод Сидиков, Богдана Опарина

”Своя чужая мама”Мухаммадозод Сидиков, Богдана Опарина

”Старикам здесь место?”Илья Каримджанов (повествователь), Александра Каримова (репортер)

”рубить дубы нельзя помиловать”Абдухафиз Марупов, Гулиза Суванова, Александра Каримова

”Ортосайский рынок и ”непонятное” вокруг него”Латофат Мирзоева, Сурайе Хонова, Гульджахон Хамробойзода

”Театру конец?”Екатерина Никонович, Богдана Опарина, Алена Хван

”Нихома – Саламат чалык – Привет?”Мухаммадозод Сидиков, Зауре Медерханова

”Чувство страха. Истории женщин”Сурайе Хонова, Гульджахон Хамробойзода

”Вич-положительный. Жизнь в Бишкеке”Евгений Погребняк, Алена Хван

”В тесноте и в обиде”Зауре Медерханова, Мухаммадозод Сидиков

”Месяц на шанс”Сурайе Хонова, Богдана Опарина

”Бездомные собаки Бишкека – пуля или стерилизация?” Евгений Погребняк, Гулиза Суванова

”Это гордое имя KG”Евгений Погребняк, Илья Каримджанов

0304

06

08

12

15

18

20

24

2731

34

36

4044

46

49

51

52

56

ОТ рЕДАКЦИИ:В час, который называют ”между волком и соба-кой”, тот час, когда на землю спускаются сумер-ки, когда добрый хозяин не может отличить вер-ную овчарку от волка, они собираются в беседке Академии ОБСЕ. Их черты почти неразличимы. Их голоса звучат уныло. Утром, они готовы были ”взорвать” этот город, энергия юности и огонь справедливости горел в их глазах. Они были гото-вы грудью закрыть бездомных собак, инвалидов, жертв насилия в семье, стариков и бездомных. где-то после обеда, когда наступало время для интервью с чиновниками, лица всех тринадцати журналистов приобретали выражение глубокой задумчивости, а потом и грусти.

– Какие бездомные собаки? – говорили им в больших кабинетах. – У нас людям жить негде. Ка-кие бомжи? У нас на стариков денег не хватает… Старики? А что вы прикажете делать с детьми-сиротами?

И так далее и тому подобное. В результате выяс-нялось, что в городе нет денег даже на светофор возле школы.

К вечеру истина как-то размывалась, ускользала вместе с последними лучами солнца. В растерян-ности они спрашивали: ”Какой смысл раскапывать и рассказывать истории, давать простым людям надежду, если ответ всегда будет одним?” Ответ они знали сами: ”Потому что журналист должен делать это”. Утром они снова брали в руки видео-камеры и рекордеры, снова шли в город…

10 недель в летней школе журналистики Акаде-мии ОБСЕ и Deutsche Welle Akademie 13 журна-листов из Кыргызстана, Таджикистана, Узбекиста-на и Казахстана учились снимать сюжеты, делать репортажи, монтировать радиопрограммы. Они узнавали секреты композиции, повествования, искали ракурсы, героев и истории. Эти истории – простые и глубокие, иногда забавные, а порой страшные – вы найдете в журнале ”Настоящее время”.

4

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

КОрНИ И ВЕТКИ СОВрЕМЕННОгО ИСКУССТВА Гульджахон ХамробойзодаГулиза Суванова

5

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

27 августа в Кыргызском национальном му-зее изобразительных искусств открылась вы-ставка современного искусства ”От настоя-щего в будущее”. Это результат работы уже третьего ”Кочевого лагеря искусств”. В этом году он посвящен сохранению горных ланд-шафтов.

– Ой ийне, нери, о мэй, оглы … ой, …кирпиши-шен кирдик!!!

Авангардист из Казахстана Канат Ибрагимов то ли кричит, то ли поет малопонятное сочетание слов: ”ежик, иголки и жаба”. Параллельно вме-сте с другими художниками он пишет эту фразу на огромных коробках.

– Короче, вы сейчас видели небольшую рабо-ту, посвященную безвозвратно ушедшему от нас великому казахскому художнику Молдакулу На-рымбетову! Он часто любил это приговаривать, – поясняет Канат, бывший политзаключенный, художник-оппозиционер, один из организаторов митингов, приуроченных к годовщине волнений в Жанаозене.

После перфоманса с коробками Ибрагимов обе-щает сегодня не затрагивать политику и не мате-риться. Но… все-таки не сдерживается.

– Безусловно, Кыргызстан находится в аван-гарде центральноазиатского общественно-политического цивилизационного прогресса! Остальная Азия, к сожалению, пребывает в летар-гическом сне, под властью тиранов, всевозмож-ных институциональных видов искусства, которые показали свое рыло в ходе последних событий в Казахстане. Никогда не бывает ”сначала эконо-мика и политика” – сначала культура! Только по-том все остальное.

Все культурные объекты на выставке задуманы и воплощены на берегу Иссык-Куля художниками из Кыргызстана, Казахстана, Таджикистана и Швей-царии. Вот человек из скотча, вот крутящийся ноч-ной горшок, фотографии странных голых людей, гора из веток и корней. Большая гора – это тон-кий намек на коррупцию, объясняет автор работы Аман Талайбеков: – Взять нашу проблему с золоторудным комплек-сом Кумтор. Ведь продают наши горы, а народу ничего не достается!

Еще один объект – ”Кресло чиновника”. На сиде-нии капельки крови.

– Мы покрасили некоторые места в красный цвет, это ассоциируется с агрессией, – говорит архи-

тектор Арууке Нурали кызы. – Ножки мы сделали из костылей, этим мы хотели показать, что наше управление шатается, болтается. Ленточку повеси-ли, она золотистого цвета, символизирует богат-ство и власть. То, куда все чиновники стремятся.

Организатор выставки Шаарбек Алыкулов срав-нивает традиционное искусство с современным.

– Многие художники сидят в мастерской и, что на-зывается, творят. Они не задают в своем творче-стве каких-то социальных вопросов, не бросают вызовов. То есть только эстетика. Современные художники, они больше обращаются к обществу и отражают те проблемы, которые волнуют это об-щество. Например, языком современного искус-ства можно донести населению, что нужно беречь окружающую среду, в которой мы живем. Бардак! Настоящий творческий бардак! Это ма-стерская Шаарбека. На стенах – 3D фотографии, большие яркие картины, на полу – манекены, ма-кеты Эйфелевой башни. В углу комнаты – фигу-ра человека, сделанного из металлических букв. раскиданы журналы, пуговицы, ленточки, перья. В центре стоит стол с компьютером – привыч-ное рабочее место современного художника. На нем Шаарбек делает свои видеоинсталляции. В СССр он был академическим керамистом, по-сле распада Союза много ездил и вдохновился contemporary art.

– Пока у нас в Кыргызстане современное искус-ство только начинается. я могу сказать, что ни го-сударство, ни бизнесмены его не поддерживают. Наверное, они его просто не понимают. Одна из моих работ, которую я делал в 2002 году, побы-вала в Женеве и в Италии, потом я выставил ее здесь в Дордой-Плазе. Но в 2005 году во время революции ее просто разбомбили. Сейчас мы ра-ботаем с молодежью, потому что она более сме-лая в искусстве, открытая к новому.

На выставке: работа Константина Шкурпелы

6

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

НЕУгОМОННыйГульджахон ХамробойзодаСурайе Хонова

7

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

”Я против стереотипов, против нарушения прав женщин и ЛГБТ. женщина не имеет сро-ка годности, она должна выходить замуж, когда сама захочет, и у любви нет пола, глав-ное – чувства”.

Он сидит напротив нас, на руках часы от ”Adidas”, очки ”Dolce & Gabbana” и браслет с надписью ”Оббо Сумсарбек”. Заказывает апельсиновый лимонад со льдом и пьет его большими шумны-ми глотками.

– ”Оббо” – это типа ”вау”, – объясняет он.

”Оббо” – это название бренда Сумсарбека Ма-миралиева.

Кроме вышеперечисленного, на дизайнере сегод-ня надеты: соломенная шляпа, необычные штаны ручной работы, где вместо пуговиц использова-ны простые карандаши, и зеленая майка с над-писью ”restless” – ”неугомонный”.

Ему тридцать два года, два из которых он занима-ется дизайном одежды. За это время Сумсарбек выпустил шесть коллекций и пару десятков укра-шений в национальном стиле. Бренд ”Оббо” по-купают кыргызские депутаты и бизнесмены, дочь писателя Чингиза Айтматова и жена российского телепродюсера Константина Эрнста.

– я создаю коллекции не для того, чтобы зарабо-тать деньги, – утверждает Сумсарбек. – я делаю их для своего удовольствия. Даже когда мои мо-дели дефилируют, они делают это нестандартным образом, например, танцуют на подиуме. я про-тив шаблонов и стереотипов. я никогда не поль-зуюсь услугами профессиональных моделей, мои модели – разные девушки и даже балерины.

”Помимо того, что я дизайнер, я еще и ярый феминист”

Мы сидим с Сумсарбеком в дорогом кафе в самом центре Бишкека, где перемешаны запах кофе и сигарет, звуки блендера и британского инди-попа.

Свое второе – экономическое образование – юрист Сумсарбек Мамиралиев получил в Кем-бридже. Вернувшись в Бишкек, затем работал в Агентстве США по международному развитию и в Красном Кресте. Сейчас он продюсирует извест-ную кыргызскую певицу гульзаду.

Учеба в Великобритании изменила его взгляды на жизнь. На родине он вступил в феминистское

движение Кыргызстана и начал бороться за права женщин и ЛгБТ.

– Мы провели несколько флеш-мобов и акций в поддержку женщин, подвергающихся наси-лию, мы даже поставили у нас в Бишкеке пьесу ”Монологи вагины” [знаменитая американская пьеса, основанная на документальных историях женщин]. Сначала нас не поняли, чиновники на-чали кричать – это безобразие! – но я им сказал: ”Придите Вы хоть один раз, посмотрите”. И по-том министр здравоохранения пришел и увидел, с какой болью эти женщины говорили о своих проблемах, и понял, что ничего некорректного в пьесе нет. я планирую написать и поставить муж-скую пьесу-монолог, в поддержу парней и гомо-сексуалистов.

Он рассказывает о своих взглядах на общество, о том, как его волнуют гендерные вопросы. Замет-но, что его переполняют эмоции: он закуривает, машет руками, нервно поправляет очки. Перио-дически снимает и надевает шляпу.

– Кыргызстан все же посвободнее и демократич-нее других стран Центральной Азии, так, напри-мер, в 2011 году мы провели гей-парад у нас в Бишкеке, в нем участвовало около 200 человек. О, кстати! Там были парни и девушки со всей Центральной Азии. Сумсарбек предлагает нам посетить тренинг, на котором обучают людей толерантно относиться к секс-меньшинствам, и снова закуривает, аккурат-но выдыхая дым вверх, чтобы не мешать окру-жающим.

”Я это понял и познал”

– я тенгрианец, хотя родился в мусульманской семье. Тенгрианство – это не вера, не религия, это то, кем были тюрки до ислама. Для меня это философия жизни. я всегда задавался вопросом – кто я? Наша семья никогда не была религиоз-ной. В год один раз на Курбан-байрам [праздник жертвоприношения] мама жарила борсоки [на-циональные кыргызские пирожки]. Съедим, ска-жем ”амин”, и все. Это мусульмане?

Сумсарбек ”понял и познал” тенгрианство в 27 лет [тенгрианство – комплекс религиозных воз-зрений древних монголов и тюрков. Слово об-разованно от ”тенгри” – обожествленного неба]. С тех пор в его жизни многое изменилось. В каж-дой его коллекции, на каждом платье и блузе – определенный симметричный узор. ”Эти узоры в виде оленей, тюльпанов и гор отображают исто-

8

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

рию Кыргызстана, – говорит Сумсарбек. – Узор оленя, например, отображает древнюю кыргыз-скую легенду, где говорится, что кыргызы прои-зошли от матери оленихи”.

– я помню, когда я ходил в школу в советские времена, мы не могли говорить на кыргызском. Ну как так? Мой отец – политработник, а его дети будут говорить на непонятном языке! Практиче-ски все забылось: письменность, язык, корни. я хочу возродить все утраченное и забытое, нацио-нальное.

”Вагон и целая тележка”

Однако сейчас в этом очень европейском кафе Сумсарбек выглядит очень по-европейски, мож-но сказать, даже скромно для себя. Обычно его стиль более экстравагантный для Центральной Азии.

– Как на тебя реагируют люди?

– Вообще, нормально. Здесь в Бишкеке нормаль-но. Вот однажды в Душанбе выходил из отеля в коротких шортиках, в майке-боксерке и с длин-ными волосами, собранными на макушке в хвост. Портье говорит: ”Эй, парень! Не советую идти так на улицу”. Но я пошел, люди смотрели косо, но сдержались, промолчали.

– Никогда не думал вернуться обратно в Европу?

– Нет, мне здесь нравится, в Кыргызстане ведь непаханое поле! А там за рубежом таких, как я, – вагон и целая тележка.

Все это время на столе перед Сумсарбеком стоял видавший виды ноут-бук. На самом деле, он при-шел в кафе поработать. Над чем? Кто же знает, что придет в голову этому неугомонному…

Фотография была сделана спустя два дня после интервью. На этот раз мы встретили дизайнера в том же кафе, но уже в одежде национального стиля.

ВЕЛОСИПЕДНыЕ СТрАСТИНиконович ЕкатеринаМедерханова Зауре

”Велосипед в Бишкеке – это тренд!” – говорит депутат городского кенеша Майя Джумакее-ва. И эта тенденция видна невооруженным взглядом. Специальные велостоянки у круп-ных универмагов и кафе, бесплатные велоси-педы для постояльцев гостиниц, велопрокаты на каждом шагу. Влюбленные парочки, рас-секающие центр на ярких забавных велотан-демах, триальщики, прыгающие по ступеням на площадях. Наш немецкий коллега возвра-щается из Национального парка Ала-Арча. Говорит, что по горным тропинкам пройти нельзя – велосипедные пробки! В Бишкеке веломарши стали уже традицией, они собира-ют несколько сотен участников, более чем у 40 тысяч горожан есть велосипеды. Даже мэр ”оседлал железного коня”. А теперь еще 15 паломников из Кыргызстана во главе с право-защитником Нуркамилом Саскеевым собира-ются отправиться на хадж в Мекку на вело-сипедах. Итак, люди хотят передвигаться на велосипедах, но хочет ли этого ГОРОД? Центр Бишкека. Филармония. Ступени, подъемы, бордюры, вокруг множество парков, простор. Кажется, идеальное место для человека на вело-сипеде. Тут и попрыгать и покружиться можно. раньше здесь действительно было много велоси-педистов, теперь мало:”Отсюда всех выгнали, потому что они якобы мешают культурно приобщаться гражданам, ко-торые приходят что-то смотреть в филармонии. С другой стороны, им больше негде кататься, все в замешательстве”, – говорит ярик.

Романтичный Ярик

группа подростков встречается возле небольшого велопроката на окраине Бишкека. рядом со вхо-дом множество велосипедов. Некоторые лежат на земле – прямо друг на друге. Парни весело переговариваются. Несколько подростков наре-зают круги на велобайках. Один из них уверенно встает на заднее колесо. Они встретились здесь, чтобы потом вместе отправиться на стадион и потрюкачить на специально оборудованной трас-се за 250 сомов. говорят, отовсюду их выгоняют, мол, их езда разрушает плиты на площадях. Они постоянно упоминают ярика. В этих кругах он из-вестный человек.

9

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

яярик – это 24-летний программист ярослав. Обычно он передвигается по городу на велоси-педе. Одет в шорты и синюю майку без рукавов, создает впечатление спортивного человека. Сам ярослав утверждает, что он скорее велосипедист-любитель.

– Да и велоспорт существует в Бишкеке, что назы-вается, ”в кавычках”. Спортсмены – это те, кому деньги платят, – усмехается он.

Хотя ярослав – лидер Федерации горного вело-спорта, он и в городе устраивает веломарши, по-лучая разрешение в мэрии на массовые катания. Последний такой веломарш прошел 1 июня в День защиты детей.

ярослав активно катается на велосипеде уже 6 лет. Велосипед для него ”хобби и жизнь”. И работе

это увлечение только помогает. говорит, что если клиент – хороший знакомый, то едет к нему на велосипеде. ”Тогда не так стыдно за спортивную одежду”, – смеется он. Свои велосипеды ярослав привез из Казахстана, потому что в Бишкеке он не мог найти подходящие.

Когда мы начинаем обсуждать проблемы, с ко-торыми сталкивается бишкекский велосипедист, ярослав отмечает, что не хватает парковок, пло-щадок для катания, и сотрудники гАИ не готовы к появлению на дорогах ”популяции” велоси-педистов. Их часто загоняют на тротуар, хотя в действительности ездить там тоже опасно из-за пешеходов.

Почему ярослав, жизнь которого тесно связана с компьютерами, выбрал именно велосипед? За-думавшись на секунду, он с улыбкой объясняет:

Велосипед для Ярослава – хобби и жизнь

10

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

”Велосипед дает романтический взгляд на жизнь. Можно поехать полюбоваться закатом, напри-мер, с горы. После этого возникает тяга кататься и кататься”.

Ездить хочется, но страшно

В отличие от ярика, депутат городского кенеша Майя Джумакеева не знает ни марки своего ве-лосипеда, ни сколько у него скоростей. Она про-сто его любит.

– я почти 25 лет не сидела на велосипеде. В про-шлом году сыну подарили велосипед, он от него отказался. И мне пришлось вспоминать, как это: кататься на велосипеде. Когда ты садишься, пре-одолеваешь свой страх после такого существен-ного перерыва, набираешь скорость и едешь. Чувства неописуемые испытываешь: радость, свободу, когда свой страх себе подчиняешь. я во-обще люблю скорость. Есть такое ощущение на велосипеде – ощущение невесомости.

Однако в Бишкеке Майя не может преодолеть страх. Поэтому на площадь Победы, где она ка-тается с сыном каждую неделю, идет пешком, а свой велобайк катит рядом.

– Никто не соблюдает правил. Даже пешеходам страшно передвигаться, не то, что велосипеди-стам. я обычно езжу на машине по делам, но с радостью пересяду на велосипед, если дорожная ситуация изменится.

ВелоХичкок + ВелоЛинч = ВелоБишкек?

Мы решаем не отставать от моды и берем два велосипеда на прокат. За час платим по 100 со-мов и выдвигаемся на дорогу. Уже через 5 минут мы представляем себя главными героями филь-мов Хичкока или Линча. Так страшно. Во-первых,

страшно что-нибудь себе отбить: на тротуарах и на дорогах полно асфальтовых ”кочек”, ям, ”ле-жачих”, и при этом абсолютно невидимых, по-лицейских. На секунду отвлечешься – рискуешь свалиться в арык. Немногие пешеходы хотят нас пропустить, приходится тормозить и пропускать их. Да и тротуары не приспособлены для велоси-педистов. Если идет компания из четырех чело-век, то проехать уже невозможно. Весь наш путь проходит в судорожном поиске способа проезда и объезда. Это мы еще на дорогу не выехали! Подъ-езжаем к светофору. Зеленый. Двигаемся. Справа нас буквально давит автомобиль, сигналит. Сле-дом машина собирается поворачивать, водитель выезжает прямо на пешеходный переход, мы пы-таемся его объехать, при этом стараясь не задеть другую машину. расстояние, которое мы в итоге проезжаем, совсем небольшое, пешком прошли бы минут за 10-15, а страха испытали на целый триллер.

Подъезжаем к торговому центру, у которого ”куч-куются” 8-10 таксистов. Спрашиваем: ”Как вы от-носитесь к нам, людям на велосипеде?”:

Айбек, 53 года, таксист: ”Мешаете вы движению. Конечно, велосипед – это экологически чистый транспорт, но у нас еще рано велосипед на доро-гу пускать. Велосипедных дорожек же у нас нет. я своим детям ноги ломаю, если они на велосипед садятся”.

Курманбек, 40 лет, таксист: ”Пусть эти велосипе-дисты в колхозе катаются. А то вместе с ними на дороге страшно. Они никаких правил не соблю-дают”.

Эльбар, 38 лет, водитель: ”Велосипедисты мне мешают. Вот пусть Московскую улицу только для велосипедистов сделают! Вот велосипед по аллее едет – там ему и место. Там он, правда, пешехо-дам мешает”.

Эдиль, 27 лет, водитель маршрутки: ”Мне ве-лосипедисты не мешают. я сам каждый день по вечерам езжу на велосипеде. Потому что работа сидячая: нужно размяться”.

Все таксисты сошлись во мнении, что если чис-ло велобайкеров увеличится, то таксовать будет сложнее – клиентов станет меньше. И действи-тельно, те, кто пользуются услугами маршрутки или такси, пересев на велосипед, смогут сэконо-мить от 500 до 2500 сомов в месяц.

Площадь Ала-Тоо пестрит ярко-желтыми велотандемами

11

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

• Третьим – маршруты-артерии внутри города для тех, кто желает добираться на работу на ве-лосипеде. Но этот проект оставлен на потом, потому что для него нужно будет менять дорож-ную систему города.

По возможности Эльвира тоже катается на вело-сипеде. Но своих троих детей она отвозит в школу и забирает оттуда на машине.

– Мой муж пятиборец, спортсмен, моряк и вело-сипедист, благодаря ему, я больше хожу пешком и езжу на велосипеде. Да и в детстве в школу на велике ездила.

Другая наша героиня, депутат городского кенеша Майя Джумакеева, тоже состоит в группе инициа-торов.

– Инициатива Эльвиры своевременная, вскоре, надеюсь, реализуется. Самое главное, в головах у людей что-то ”чикнуло”.

Что ”чикнуло” у нас

После нашей захватывающей прогулки на вело-сипедах мы поняли, что без защитной экипиров-ки в город лучше не выезжать. И на безопасности не стоит экономить. Как предупреждал нас ярос-лав, хороший шлем стоит минимум 1000 сомов. ”Чем дороже шлем, тем он легче”, – добавляет он. А то, что некоторые покупают на рынке за 100 сомов, трудно назвать шлемом – его можно пальцем проткнуть. В целом, экипировка может обойтись в 500 долларов.

Что же делать, если велосипедисты и автомоби-листы так друг другу мешают? где место для двух-колесного транспорта? За ответом отправляемся прямиком к заместителю начальника УДПС гУВД Бишкека Эрлану Атантаеву.

– Ну не летать же им (смеется). Конечно, по тро-туару на велосипеде можно ездить. Только не на огромной скорости. А то некоторые современ-ные велосипеды разгоняются до скорости авто-мобиля. Таких лихачей, естественно, прогонят с тротуара, а иначе они могут сбить пешехода. По крайней правой стороне автодороги велосипе-дисту можно ездить лишь днем. я и сам езжу на велосипеде на базар.

Эрлан Муканович удивляется, когда мы спраши-ваем его, почему велосипедистов гоняют с пло-щади у филармонии:– Приезжают же на горных и спортивных велоси-педах, показывают трюки на бордюрах и фонта-не. А там дети гуляют и купаются. Они могут по-страдать. Плитку и памятники их транспорт тоже может повредить. От автомобилей не такой урон. Автомобили же по фонтанам не ездят! Можно ведь кататься на Старой или Новой площадях. От-туда никто выгонять не станет.

О том, как же все-таки ездить по дорогам, на ко-торых будто не существуют правил движения, Эр-лан Атантаев ничего не говорит: мол, надо быть осмотрительными и ответственными, ведь в этом году было 9 наездов на велосипедистов, где 12 человек травмированы.

Как нам помогут депутаты на велосипедах?

Эльвира Сариева – депутат Бишкекского город-ского кенеша – также озадачена увеличиваю-щимся количеством аварий с велосипедистами. Но не только поэтому она предложила развивать в городе инфраструктуру для велосипедистов. Многие западные эксперты, которые приезжают в Бишкек, предрекают транспортный коллапс че-рез 10-15 лет. Да и по статистике 5% горожан – велосипедисты.

группа инициаторов вместе с Федерацией велоси-педистов разработали три варианта велодорожек: • Туристический маршрут, вокруг Старой и Но-

вой площади столицы. Там находится больше всего исторических объектов.

• Вторым на очереди стоит маршрут, ведущий в горы.

12

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

ЖYгOрY GO! КУКУрУЗА ИДЕТ! Евгений ПогребнякГулиза Суванова

После закрытия в 2012 году казино и залов игровых автоматов у жителей Кыргызста-на все еще остается шанс легально испытать азарт и проверить свою удачу. Бинго-лото – казино для бедных или просто развлечение?

Жарким летним вечером мы стоим на Ошском рынке Бишкека напротив двухэтажного здания, похожего на заброшенный склад. Из установлен-ного у входа громкоговорителя мужской голос на кыргызском объявляет: ”72, 25, 10 ровно, 57”.

– У вас играют в лото? – спрашиваем у парня в грязной футболке. Он рукой показывает на узкий лестничный спуск. С каждым нашим шагом вниз цифры звучат все отчетливей. Мы видим темный зал, заставленный столами и скамейками. Табач-ный дым ест глаза, трудно дышать. Ведущий, ко-торого в шутку называют ”банкиром”, достает из мешочка маленькие бочонки с цифрами и зачиты-вает их в микрофон. Остальные 20 с лишним че-ловек заполняют карточки. Суть в том, чтобы объ-явленные цифры и цифры на карточке совпали.

Пока мы пробираемся к дальнему столику, при-сутствующие с удивлением смотрят на нас – пар-ня в рубашке и девушку в ярком длинном платье. Все игроки здесь одеты в футболки и спортивные штаны. Кто все эти люди?

Считается, что бинго – игра пожилых женщин. В СССр в лото играли долгими зимними вечерами. Это была семейная игра, где ставками служили в основном однокопеечные монеты. Сегодня бин-го становится популярной среди людей разных возрастов. Сама же игра родилась в итальянском городе генуе, а ее современный вариант возник в США во время Великой депрессии, где пере-селенцы из Италии пользовались бобами, чтобы закрывать нужные цифры. “Bean go! Боб идет!” кричали они в момент выигрыша. Отсюда и по-шло название игры.

В бинго-зале на Ошском рынке 14 столов, на каж-дом кучами высыпаны зерна кукурузы, они заме-няют фишки и жетоны.

Партия длится минут 7-10. Одна карточка стоит 5 сомов. Обычно разом берут по 4-6 карточек. То же самое делаем и мы. Играем. Потом покупа-ем еще, потом снова и снова. Промежуток между

13

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

партиями меньше минуты. Думать некогда, есть только ожидание следующей цифры, и даже та-бачный дым уже не мешает. В конце концов, потратив 200 сомов, без единого выигрыша вы-ходим расстроенные, а ведь еще две совпавшие цифры и главный приз – вентилятор – был бы наш! Хотя зачем нам вентилятор?

”Азарт – особый вид наркотиков”

Так говорит уже бывший игрок, полгода назад завязавший с азартными играми. Данияру 26 лет, и он совсем не похож на парней, которых мы встретили в ”Бинго-лото”. Ухоженные руки, модная одежда, ослепительно-белая футболка и бейсболка – вид такой, как будто он только вышел из прачечной.

– Когда ты начал играть?

– Это было в 8 классе. Меня друг пригласил пой-ти с ним, а его самого старший брат втянул. Ну а дальше пошло-поехало. Мне вначале казалось, что это просто увлечение, что я так просто убиваю свое время в этих местах. Не думал, что это все может затянуться настолько, я 12 лет непрерывно играл, – равнодушно говорит Данияр, но почему-то постоянно теребит в руках свой сотовый.

– где ты брал деньги на игры?

– В школьном возрасте мы не располагали круп-ными суммами, мы обманывали родителей, в школе ”напрягали” одноклассников, вымогали у них деньги. Дома давали деньги, например, на курсы английского языка, но вместо этого мы шли в игровые клубы и все оставляли там. Конеч-но, были времена, когда мы и выигрывали хоро-шо, но в основном проигрывали. Бывало, тащил вещи из дома, ну это, наверное, все игроманы так делают. Потом проигрывал все буквально за полчаса, за час. Вот это было самое неприятное.

– А во что ты играл?

– Сначала это были клубы с игровыми автомата-ми. Помню их названия – ”Винджамер”, скажем, был популярен. Потом перешел на более серьез-ные вещи – рулетка и покер. Много играл онлайн через интернет со всем миром: с Америкой, рос-сией, другими странами. Но сейчас я ни во что не играю, мне религия не позволяет, – неожиданно называет он причину, которая заставила сказать его ”стоп”.

– Тебя религия остановила?

– Да, я начал полтора года назад посещать ме-четь, но я все еще продолжал играть. Когда я стал

серьезно познавать религию, где говорилось, что азартные игры – это грех, я стал серьезно заду-мываться.

– Но играл…

– Да. Наконец, полгода назад я продал свой биз-нес за 10 000 долларов, и все деньги проиграл за две недели. Тогда понял, что я на самом дне. Потом просто взял и бросил играть в один миг, – немного противоречиво заявил уже бывший бизнесмен.

В конце концов, нам трудно понять, какое же из обстоятельств стало определяющим в решении Да-нияра. Скорее всего, это целый комплекс причин.

– В один миг, взял и бросил, – повторяет он с гор-достью. – я не могу просто сказать людям: ”Пере-станьте играть, и у вас все будет хорошо”. Это их не остановит. Им просто нужно понимать, что им будет все хуже и хуже, и, в конце концов, они останутся у разбитого корыта. Эта игровая систе-ма давно проверена, в выигрыше всегда остается только казино.

– На Ошском рынке популярна игра бинго-лото, ты играл в нее раньше?

– Нет, не играл, но знаю, что есть несколько точек в городе. Хотя эта игра не запрещена, она тоже затягивает, это та же самая азартная игра, в кото-рую можно втянуться.

Снова на Ошском…

разобраться со статусом бинго-лото непросто, она имеет черты и азартной игры и обычной ло-тереи. На Западе в нее играют даже в церквях, потому что игра способствует общению между людьми, а часть выигрыша идет на благотвори-тельность. Можно ли применить это к Ошскому рынку?

Здесь работают четыре клуба ”Бинго-Лото”, где за одну игру можно выиграть от 15 до 1000 со-мов. Сумма выигрыша зависит от продажи кар-точек: чем больше игроков, тем выше выигрыш. Клубы открываются ранним утром и закрываются в полночь. ”Час пик” приходится на вечер – сто-ликов не хватает, и тогда люди готовы стоять, что-бы играть.

грузчик Азат не хочет говорить о том, сколько денег он тут оставил. ”Жена узнает, убьет, – сме-ется он. – Хотя она, наверное, знает. Однажды я выиграл 600 сомов и накупил вкусной еды для нее и детей. И друзей на рынке угостил. Когда я проигрываю, я думаю – ну, ничего нового, тако-

14

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

ва моя жизнь. Когда выигрываю, жду, что судьба мне улыбнется не только в игре. И знаете, в этом зале я забываю о проблемах, и я все-таки немно-го ставлю”.

работник заведения Каныбек, тот который объ-являет по микрофону цифры, разыгрывает ”Бинго” второй год. За это время он научился определять, кто с какой суммой и целью прихо-дит играть.

– Сюда в основном приходят люди, которые, так или иначе, работают на рынке. Почти все мужчи-ны, женщины заглядывают изредка. Возрастных ограничений нет. Бывает, школьники и стари-ки играют. Часто приходят просто время убить, здесь в принципе много не возьмешь. Но есть и те, которые пришли за выигрышем, их немного.

– А как вы их определяете?

– Они приходят, когда зал почти заполнен игро-ками. Покупают сразу по 9-10 карточек, причем выбирают их, чтобы цифры были более-менее не похожи. Выигрывают и уходят. А те, которые пришли время убивать, играют до поздней ночи.

Через дорогу от рынка находится шикарный бинго-клуб. Большие светлые залы, столы, по-крытые чистым зеленым сукном, и рекламный многообещающий баннер: ”Выигрыш – 300 000!”. Администратор уверяет, что такие счаст-ливчики были. Почему на наших лицах скептиче-ские улыбки? Не потому ли, что даже скромные ”рыночные” суперпризы – электрический чайник и вентилятор – оказались для нас недостижимы? А ведь старое правило игроков гласит: ”Нович-кам везет”. Мы решаем попробовать еще раз, но в другом месте и в другой игре.

Букмекерские конторы

Еще одна легальная возможность игры ”на деньги” – букмекерские клубы. Таких в Бишкеке множество.

…яркий фасад, на электроном табло над входом – расписание спортивных соревнований. Внутри – барная стойка, комфортные диваны для VIP-персон, кабинки, в которых делают ставки и по-лучают выигрыш. На стене с десяток плазменных экранов с прямыми трансляциями.

Начинается футбольный матч ”Урал” – ЦСКА. Мы подходим к кассе и ставим 200 сомов на победу ЦСКА. рядом с нами присаживается парень лет 20, в руках у него такой же чек, как и у нас, только на 1000 сомов.

– На кого поставил?

– На победу ЦСКА в первом тайме, – отвечает он. Его зовут Сагынбек, и, судя по количеству выкурен-ных за полчаса сигарет, он изрядно нервничает.

– Почему ты так часто играешь?

– Не знаю, просто нравится мне, – простодушно говорит он.

– Вот ты, допустим, в течение одного месяца постоянно делаешь ставки, в конце остаешься в плюсе или минусе?

– В минусе остаюсь, конечно, – на его лице кис-лая улыбка. Но вот первый тайм футбольного матча заканчивается победой ЦСКА, и радостный Сагынбек идет в кассу за выигрышем и потом сразу в бар за кружкой пива.

Еще через 45 минут матч заканчивается боевой ничьей, и мы бредем к выходу, раздосадованные своим невезением.

Оставшиеся игроки, среди которых Сагынбек, и не думают покидать заведение, несмотря на на-ступившую ночь…

15

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

”ШЕСТНАДЦАТь ТОНН, УМрИ, НО ДАй! ВСю ЖИЗНь рАБОТАй, ВСю ЖИЗНь СТрАДАй”Александра КаримоваЕкатерина Никонович

– Чоната, чонэне, кандай, – говорит итальянец Вальтер. Это единственные слова на киргизском, которые он знает. А родившаяся в Кыргызстане гуля выучила в совершенстве за 3,5 года корей-ский и научилась многому другому в Корее. Оба привезли в страну свои знания и делятся ими с окружающими.

Часть 1. В неизвестность

Бишкек. ранее утро. Аэропорт. Загорелый альпи-нист. Большой рюкзак за плечами. Иностранец. На его пути Бишкек, скорее всего, одна из мно-гих горных стран, вершины которых он покорял. Сейчас он, удовлетворив высотные страсти, воз-вращается на свою американскую, а может, евро-пейскую родину. А может, едет дальше, путеше-ствовать и видеть.

Совсем рядом собираются люди, которые тоже покидают теплый край. Но только уезжают они из безденежной родины в надежде заработать на хо-лодной земле небольшие, но все же деньги. Кто-то задумал жениться, а денег на свадьбу нет, кому-то надо вернуть долг за недавно купленный дом, где-то в далеком кишлаке, а кому-то просто необходи-мо кормить большую семью. рейс то ли в Москву, то ли Самару, а быть может, Екатеринбург.

Один из многих, кого провожают. Молодой па-рень с растерянным взглядом стоит у большой сумки. редко здесь встретишь чемодан. Большие темные сумки. Вокруг суматошные родственни-ки. Немолодая мама, которая чуть не плачет, су-ровый отец, который в самый последний момент обнимет и что-то растерянно скажет, совсем мо-лоденькая жена с совсем маленьким ребенком. И молодой парень. Может, он едет в первый раз на заработки, а может, поездка не первая. Кем он будет в незнакомом городе: работать на стройке, делать ремонт, подметать дворы, возить тележки с мусором на рынке? Пожалуй, он и сам сейчас не знает.

Часть 2. Прекрасная Италия. Тюрьма в Бишкеке

Маленькая кухня просторного итальянского ре-сторана. Упитанный мужчина в самом расцвете сил мастерски точит ножи, режет мясо и овощи.

– я 11-й ребенок в семье, самый младший, – го-ворит с забавным акцентом, а иногда и с при-месью итальянских слов мужчина, – Вальтер – са-мый маленький.

В шутку он часто говорит о себе в 3-ем лице. ”У меня странное имя, – смеется он, – у мамы не было фантазии”. Вальтер – шеф-повар рестора-на ”Bella Italia”. Сейчас он готовит нам какое-то блюдо по собственному рецепту.

– Это креветки, кабачки, чтобы вы сейчас по-пробовали. Это итальянское блюдо. У хорошего повара должна быть хорошая фантазия. Иначе можно поваром работать в гостинице только.

Как опытный дирижер, Вальтер руководит други-ми поварами, переходит от одного стола к друго-му. Действия его уверенны. Не вызывает сомне-ния, что для него эта обстановка привычна. И как пианист, он отыгрывает каждую ноту рецепта без колебаний, не подсматривая ни в какую тетрадь. Музыка готовки заканчивается фортецией. Валь-тер выкладывает блюдо в тарелки и ведет нас в зал. Там уже все в духе пиано, тихо.

На кухне Вальтер чувствовал себя как рыба в воде, здесь же он притихает. Он часто убегает от нас в святую святых ресторана. Возвращается и продолжает разговор. говорит о том, почему уехал из Италии.

– В Италии очень много проблем, кризис. Тури-стов становится меньше каждый год. Италия сей-час нехорошая. Не хочу работать в Италии.

16

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Он приехал в Бишкек 10 лет назад. До этого ра-ботал в Лондоне и Казахстане. Но нигде надолго не задерживался. После работы в Кыргызстане планирует вернуться в Англию, заодно и поду-чить английский. Кажется, языки даются ему не-легко. Из киргизского знает лишь три слова. Его русский, говорит, тоже ”плохой”.

– Выходных нет. работа, одна работа. работа – это как тюрьма. За 10 лет я не видел ничего. Однаж-ды полдня был на Иссык-Куле, на 2 дня поехал в Джалал-Абад, потому что там был банкет. И 3-4 раза ездил в Нарын, тоже на банкет. Отдыхаю в Италии. И там бываю только раз в год.

По Бишкеку он не гуляет. Если что-то и говорит о городе, то все связано с работой.

– Бишкек нормальный. Это моя работа, трудная работа. Италия, Европа, Бишкек, Лондон – везде одинаково. С утра до вечера – работа каждый день. Но в Бишкеке много проблем. Многие рецепты не могу приготовить, потому что недо-статочно продуктов. В Италии много продуктов, можно придумывать новые блюда, фантазиро-вать и экспериментировать, там с этим легче…. А в Бишкеке не могу. розмарин, зеленый бази-лик – они необходимы. Но все это очень доро-го. Салат айсберг – 25 евро за килограмм. А в Италии тунец, итальянская ветчина – 6 евро за килограмм.

Вальтер закуривает сигару и уходит на кухню.

Часть 3. Слабая сильная женщина

– Кстати, у нас крыша из космоса видна. Знаете, фольга… она блестит. В интернете мне показали, – с гордостью рассказывает гуля о крыше, кото-рая служит ее дому уже 7 лет.

Маленькая хрупкая женщина. Она немолода, стройна и, кажется, что любой наряд будет выгля-деть на ней хорошо. Тонкие сухие руки. Уставший взгляд.

– я была сиротой, и у меня не было возможности учиться. Потом поступила в училище на прядиль-щицу, затем меня решили выдать замуж в Таласе. Тогда мне было неполных 17 лет, а в 18 у меня родилась уже старшая дочь. Но муж был нехоро-ший, бил меня с двумя детьми. Мне помогла зна-комая сбежать от него. Ох, у меня история жизни, ой…, – тяжело вздыхает гуля.

Сбежав от мужа, она оказалась в Целинограде (нынешняя Астана). Только тогда, по ее словам, она начала жить. Вернее, еще больше работать.

1,5 года работала на керамическом заводе, по-том работала крановщицей, одновременно за-канчивала вечернюю школу, училась в школе мастеров. Потом она 19 лет работала на заво-де. Пока не попала под сокращение с развалом СССр. Челночила, занималась коммерцией. раз-вод. В то время, как говорит гуля, было плохо на душе и хотелось что-то поменять. Так она оказа-лась в южной Корее.

– Когда только приехала, меня устроили собирать одноразовые шприцы. Инсулиновые. Их очень тяжело собирать. Там не как у нас 8 часов рабо-тают, а 16, 17 часов в сутки. Было время, когда заболевали наши люди и не выходили на работу, и тогда мне приходилось работать полтора суток без сна. Зато зарплата была хорошая. Потом вы-учила язык и работала в гостинице. Там чище и зарплата больше. язык – главное.

В Корее гуля впервые увидела другую – цивили-зованную жизнь. Когда только летела в страну, она представляла ее себе каменистой, серой, а, выйдя из самолета, увидела удивительную чи-стую зеленую страну с деревьями даже на холмах. гулю удивляло, что водители работают в белых перчатках и фуражках. А однажды с ней случился комический случай, который она запомнила на всю жизнь.

– я шла по улице, в руках была свернутая этикетка от жвачки. Иду, а урны нигде нет. я случайно и вы-ронила бумажку. Так ко мне буквально через 5 ми-нут подъезжает полицейская машина, показывает запись, на которой я выкинула обертку и штра-фует на 100 долларов. Тогда для меня это были большие деньги, я только начинала зарабатывать. Как же мне было стыдно. я запомнила этот случай. Это был хороший урок. И сейчас, когда нет урны рядом, я лучше оставлю мусор в сумке и дома вы-брошу, чем выброшу где-то на улице.

В Корее гуля впервые узнала о системе кондо-миниума. И приехав обратно в Бишкек, решила применить это и в своем дворе.

Кондоминиум – (лат. con – вместе и dominium – вла-дение) – совместное владение, обладание единым объектом, чаще всего домом, но также и другим недвижимым имуществом.

В 2006 гуля организовала ТСЖ (Товарищество собственников жилья), начала обустраивать дом, двор украсила покрышками от машин, посади-ла деревья и цветы. год от года двор становился все лучше, появились асфальтированные дорож-ки, беседка и место, где можно готовить плов. К гуле стали приходить за советом жильцы из

17

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

ядругих дворов. Одно время она даже проводила семинары.

– В доме есть 10% квартир, с которыми я не в ла-дах. я же требую по закону действовать. Даже был конфликт, сказала, что не буду больше заниматься домом, говорю: ищите другого. А они отказались. Они ведь думали, что я что-то имею с этого, а ведь ничего для себя не прошу, все для дома.

Сегодня двор и дом гули заметно отличается от других. Аккуратные дорожки, много деревьев и цветов, яркие скамейки, стенд ”Наш двор – наша семья”, чистые подъезды и много довольных ко-тов, гуляющих по двору. Также гуля проявила жи-тейскую мудрость и немного хитрости и догово-рилась со стройкой, которая развернулась вблизи с домом. Теперь за счет застройщика брусчаткой выкладывают аллейки, переделывают беседки и планируют оградить детскую площадку.

– Многим бы съездить за границу. я вот своих де-тей отпускаю. Многие не пускают, а я – наоборот. Здесь тяжело выжить. Акиму говорю, что надо ре-кламировать такие ТСЖ, как наше. Приглашала его на день рождения дома. Вдруг кто-то посмо-трит и тоже так сделает. А он к нам равнодушен. Хрупкая сильная женщина лихо забирается на са-модельную стремянку, чтобы поправить цветы, а заодно и флаг, который сегодня горделиво не развивается в их дворе. Просто нет ветра.

18

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

24 августа в Кыргызском национальном ака-демическом драматическом театре прошла премьера спектакля ”Эмигранты” в поста-новке таджикского режиссера Барзу Абдураз-зокова. За полгода, которые Барзу живет в Кыргызстане, его признали режиссером года. Всего же Абдураззоков поставил 48 спекта-клей за рубежом. А в Душанбе у режиссера фактически ”запрет на профессию”.

– Вы были на премьере спектакля? Сильное впечатление производит! Барзу просто гений! – известный таджикский журналист Марат Мамад-шоев взмахивает руками. – Но в Таджикистане сейчас идет охота на всех, у кого есть интеллект, кто имеет независимое мышление, кто имеет какой-то багаж знаний, их репрессируют.

В Душанбе спектакль ”Эмигранты” был запрещен сразу после премьеры. И это не единственный случай, говорит Марат Мамадшоев.

– Барзу всегда делал резонансные постановки, ажиотаж был вокруг них, люди приходили в театр. Помните этот случай со спектаклем ”Безумие. год 93”? Это показательный пример. Там вооб-ще слова ”Таджикистан” не звучало. В этой пье-се люди в психиатрической больнице обсуждают французскую революцию и кто воспользовался

ЭМИгрАНТ ПОНЕВОЛЕАбдухафиз МаруповЛатофат Мирзоева

ее плодами. Это Франция, это психиатрическая больница. Но искусство – оно интернациональ-ное, поэтому многие вещи были созвучны нашим настроениям, хотя аналогии прямой не было. Этот спектакль начали прессинговать, цензури-ровать. Барзу постоянно в чем-то обвиняли, – го-ворит М. Мамадшоев.

2013. Бишкек

Спустя три дня после премьеры идем домой к ре-жиссеру. Он живет рядом с парком Панфилова, в самом центре Бишкека. Не успели войти в подъ-езд, как услышали родное ”Ассаломуалейкум! Хушомадед!” (Здравствуйте! Добро пожаловать!).Это нас встречает Шоира, жена Барзу. Он выходит к нам, немного уставший, с синяками под глаза-ми – завтра у него рейс в Душанбе. Там его ждет безработица и неопределенность.

– В октябре я опять вернусь в Бишкек и, навер-ное, опять надолго. Посмотрим, что будет. Види-мо, судьба наша такая.

Барзу Абдураззоков доволен премьерой спекта-кля в Бишкеке.

– Это история о двух мигрантах. Один из них по-литический, другой – просто гастарбайтер. Это

фото

граф

ия

с htt

p://f

oto

.mai

l.ru/m

ail/u

churk

g/3

7/s

-44.jp

g&

w=

2544&

h=

1696&

ei=

bO

F4U

o6m

H6jp

19

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

трагедия двух, история страны в этих двух лю-дях. Это вечная история интеллигента и идиота. В общем-то, я говорю о своей боли через кыр-гызскую трагедию.

Многие люди, даже родственники, советуют ре-жиссеру не вмешиваться в политику, не делать политических заявлений, возможно, тогда он был бы более желанной персоной на родине, была бы работа в театре. У Барзу на этот счет свое мнение.

– Театр тесно связан с политикой. Ты не можешь быть изолированным. Никак. Потому что все – твоя боль, боль твоих артистов – она втекает в театр. Ты не можешь быть отвлеченным. Никак не можешь. Это глупо. режиссер автоматически становится политиком, ибо он ставит вопросы общества! У меня в зале бывает по 400 человек, и я с ними общаюсь. я не клоун, я не развлекаю их, я через развлечения говорю о каких-то на-сущных проблемах, то, что во мне кипит, то, что кипит в обществе.

По-вашему эта боль, эти идеи, которые Вы хотите донести, это доходит до ”нужных ушей”?

– Доходит – не доходит, не в этом дело. Важно го-ворить. Очень важно не стоять на месте. Ползком даже, если ты не идешь, не стоишь на ногах, идти вперед. Доводить мысль. Мое дело говорить, а не молчать.

Нервы не выдерживают

Журналист Марат Мамадшоев устал ”доводить” мысль в Таджикистане. В течение многих лет он был главным редактором популярной газеты ”Азия плюс”. Уже два года он живет и работает в Бишкеке.

– Моя нервная система уже не выдержала, чест-но говоря. Особенно выслушивать жалобы про-стых людей, это просто ужас был. К нам в газету, например, приехал один человек с Пенджикента (север Таджикистана), его надо было видеть. Это был совершенно нищий человек, и у него отобра-ли квартиру. я уверен, что жилище было плохое, жалкое, но даже это отобрали. Не пожалели. Та-ких примеров очень много. Людей обманывают, и ты не знаешь, как пробить эту стену, потому что это целая система коррупции.

Журналист считает, что исход интеллигенции из Таджикистана – это тенденция. Правда, самого Марата никто не выгонял, он уехал сам.

– Мне было просто психологически тяжело. Кыр-гызстан сейчас среди всех стран центральной Азии

– самая свободная страна. я когда не слышу ново-сти про Таджикистан, очень спокоен, мне очень хорошо. Но когда я начинаю читать, я начинаю все это вспоминать и начинаю ужасно нервничать.

Но, конечно, если Барзу навсегда останется в Бишкеке, это будет большой удар для таджикской культуры. я мало видел интеллигентов, которые могли так смело говорить о проблемах. Барзу – один из немногих.

Мне больно

Между тем, сразу после нашей встречи с режис-сером, Барзу Абдураззоков отправился на встре-чу с министром культуры Кыргызстана, где ему предложили остаться жить и работать в Бишкеке. Пока Барзу не дает ответа. Точно известно одно – к юбилею великого Чингиза Айтматова он поста-вит в кыргызском театре спектакль ”Пегий пес, бегущий краем моря”.

– я тут нужен, а Таджикистану, получается, нет, – говорит режиссер. – я не знаю, по каким па-раметрам власти Таджикистана зачислили меня во враги народа… и видимо… я не знаю.… Не знаю, как об этом сказать… Мне больно.

Барзу Абдураззоков

фото

граф

ия

с w

ww

.ozo

di.o

rg

20

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Фото

граф

ия

с w

ww

.gra

ffiti.c

om

.kg

21

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Виктор встречает нас широкой улыбкой. Красная бандана на голове, руки вымазаны краской. Позади него на стене салона красо-ты – портрет женщины. Это очень реалистич-ное, выполненное в серо-черных тонах граф-фити. Лишь волосы девушки ярко-красные. Кажется, что портрет выступает из стены. Сложно найти цвета для 3D-граффити, а се-рый цвет как нельзя лучше передает объем.

– я люблю рисовать, поэтому и рисую. А граф-фити – это как средство. Кто-то рисует каранда-шами, маслом, акварелью – я рисую граффити. Последнее время я стал развивать стиль ”фото-реал” и ”3D”, который можно определить имен-но как живопись в граффити.

Виктору чуть за 30. И он действительно полный тезка рок-барда Виктора Цоя. Это ему не помога-ет и не мешает. Он считает, что современная мо-лодежь уже толком и не знает, кто такой был этот Виктор Цой: ”А мне это на руку – будет меньше глупых вопросов”.

Мама и Папа

Виктор берет в руки баллончик с краской и объ-ясняет нам, что баллончики могут быть ”папа-ми” и ”мамами”. Они различаются по размеру клапана. На один рисунок может уйти до 200 бал-лончиков.

– Однажды после школы я вернулся домой и по телевизору случайно увидел сюжет о событиях за рубежом. Там мелькнула пара кадров с изобра-жением больших и ярких рисунков на стене. Эти пару секунд изменили мою жизнь, тогда я еще не знал, что это называется ”граффити”.

Талант у Виктор от отца, тот тоже был художни-ком, а первый баллончик ему подарила мама. Это было в сложные 90-е годы. В то время стоимость баллончика составляла половину ее зарплаты.

– Тогда все, что было связано с граффити, счи-талось хулиганством. А для оттачивания мастер-ства нужна спокойная обстановка, которой не хватало городским бомберам того времени. И поэтому мой самый первый рисунок был нари-сован в моей комнате.

Его первая масштабная коммерческая работа – автокинотеатр ”Драйв”, который находится в селе Беш-Кунгей за плотиной. Там он с прияте-лем разрисовал стену длиной более 50-ти ме-тров. Весь процесс, начиная с разработки эски-зов и заканчивая нанесением рисунков, занял более 2-х месяцев.

ВИКТОр ЦОй ЖИВ! Мухаммадозод Сидиков Богдана Опарина

22

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Райтеры и Бомберы

– я раньше считал себя бомбером, но через не-сколько лет я понял, что всегда был и оставался райтером, – с иронией говорит Цой. – главный посыл в моих работах – позитив.

Тут надо понимать разницу. райтеры предпочита-ют рисовать легально, они тщательно задумывают и прорисовывают свои картины. Иногда на соз-дание изображения уходит несколько дней, а то и месяцев. У бомберов более радикальный под-ход. Они, наоборот, любят создавать нелегальное граффити – нанести рисунок в таком месте, где его увидят как можно больше людей. Бомберы рисуют фактически круглый год, они предпочи-тают скорость и экстремальность.

Итак, Виктор – вполне легальный райтер.

– Но граффити – это уличное искусство, разве это не предполагает андеграунд, протест?

– Если сказать, что меня в этом мире ничего не бесит, это будет откровенной ложью, но я стара-юсь смотреть на этот мир по-философски, по-тому что, выливая ушат помоев в уши собесед-ника, вы не только не прибавите ему лет жизни, вы просто настроите человека на негатив, а это не моя цель по жизни. Протест – для малолетних конъюктурщиков или политических граффити-стов. Все, что меня бесит, остается у меня в душе, оседает в печени или выводится из организма естественным путем.

Выбор рисунка

Последний штрих на портрете девушки для салона красоты – никнэйм автора. Виктор собирает бал-лончики. На все про все ушло 5 часов.

– граффити – самый простой и быстрый вид искусства, – объясняет Цой. – Например, один из основоположников субкультуры Нью-йорка граффитист TAKI 183 писал свое имя и номер своей улицы абсолютно везде. Его подпись успела появиться на станциях метро, внутри и снаружи поездов, на стенах вдоль Бродвея, Нью-Джерси и других местах. Ведь для того, чтобы написать на стене свой никнейм, много времени не надо. Многие начинают заниматься граффити, потому что это простейший способ быть услышанным, ничего не говоря, быть известным, но оставаться для многих невидимым.

Сам Виктор предпочитает объемные стилизован-ные шрифты. Он научился их рисовать в герма-нии, когда первый раз попал туда, собирая ма-

Фото

граф

ия

с w

ww

.gra

ffiti.c

om

.kg

23

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

териал для своей дипломной работы ”граффити как феномен в культуре германии”.

Школа граффити и хлеб с маслом

С тех пор прошло 11 лет, и теперь Виктор сам обучает молодежь искусству граффити. Все это называется ”Basicolors”, и это творческий со-циальный проект, который включает турниры и фестивали для начинающих граффитистов. 1-го июня он со своими друзьями разрисовал стены детского дома под Бишкеком.

– В своих некоммерческих работах я пытаюсь добавить немного позитива в жизнь простого обывателя, что иногда воспринимается зрителем как некая критика общества. Почему бы и нет, но сильно критиковать наше общество я бы не стал по одной тривиальной причине – нулевого уровня культуры у большинства населения. Если раньше – лет эдак 7-8 назад мои друзья из Евро-пы часто подмечали улыбчивость нашего люда, то сейчас зачастую на улицах мы видим только гримасы. Хочется, чтобы люди снова научились хотя бы улыбаться, от этого их жизнь точно изме-нится к лучшему. Испытано на себе.

Творческая инициатива существует за счет гран-тов и коммерческих работ.

– На граффити можно заработать не только на хлеб, но и на хлеб с маслом! В нашем городе по-степенно меняют взгляд на рекламу и маркетинг, потому что за небольшую стоимость можно по-лучить полномасштабный рекламный стенд.

Квадрат Малевича – это не мое!

Когда у Виктора заканчивается вдохновение, он не притрагивается к краскам недели, а то и меся-цы, чтобы не рисовать что попало...

– я уверен, что ”Черный квадрат” Малевича – это не мое! – заявляет он. – У многих творче-ских людей случается кризис. ”Черный квадрат”, по-моему мнению, был творческим кризисом Казимира Малевича! Ему надо было просто от-дохнуть.

Виктор убирает в коробку краски, но в этот раз, похоже, не надолго. Только за последние 2 неде-ли он закончил 2 проекта. А значит, Виктор Цой жив!

Фото авторов и с сайта graffiti.com.kg

24

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

– В молодежном доме было легче. Приходишь – еда готовая, а теперь приходится делать все са-мому. Приготовить, постирать, – говорит о своей нынешней жизни Чоро. – А еще раньше в детской деревне нашим бюджетом управляли мамы. Жили почти на всем готовом, и когда в молодежный дом перешел, не знал, сколько стоит одежда. год мучился, потом научился выбирать, а на второй год уже научился управлять бюджетом. До этого была мысль: ”Лишь бы купить то, что хочется”.

Он только немного жалуется, но настроен вполне решительно и в сентябре собирается участвовать еще в одной программе SOS, чтобы получить жи-лье. Она называется Housing.

– я мотивирован на то, чтобы купить дом. Со вто-рого курса института я начал работать. где я толь-ко не работал! Копил, копил. Капитал накопился

СВОя ЧУЖАя МАМА

Мухаммадозод СидиковБогдана Опарина

”Выпускники детских домов Кыргызстана становятся бомжами”, – говорит правоза-щитник Игорь Беляев. Несмотря на то, что в стране действует 117 детских домов, соци-альной адаптации детей в них не происходит. Существует ли альтернатива, где ребенок мо-жет получить социальную помощь?

Полупансион

– На будущее, можно сказать, грандиозные пла-ны. Свой ресторан хочется открыть, свой от-ель даже, – рассказывает двадцатилетний повар Чоро, выпускник Детской деревни и Молодежно-го дома SOS.

Обычно SOS – аббревиатура сигнала бедствия на азбуке Морзе, которая расшифровывается как ”спасите наши души”. В нашем случае – это со-кращение от ”social support”, что в переводе с английского означает ”социальная поддержка”. Это международная система альтернативного воспитания детей-сирот. Она основана на долго-временной опеке, которая предполагает четыре этапа сопровождения детей: детская деревня до 16 лет, потом – молодежный дом – что-то сред-нее между студенческим общежитием и комму-нальными квартирами, где дети под присмотром педагогов живут в больших съемных квартирах и учатся самостоятельности. Затем идет полунеза-висимое проживание – поддержка, в том числе и материальная, по-прежнему не отменяется; и четвертый этап – независимое проживание под присмотром SOS-наставников.

Чоро находится на третьем этапе опеки, он сни-мает квартиру вместе с двумя SOS-сестрами и од-ним SOS-братом. Он знает их с шести лет, с того момента, когда бабушка привела его в детскую деревню. Своих родителей он не помнит. Но он до сих пор общается со своей SOS-мамой Фати-мой, которая, кроме Чоро, воспитывала еще во-семь детей.

Теперь Чоро работает в престижной гостинице Hyat, где он начинал посудомойщиком. Сейчас он готовит обеды и ланчи для иностранцев, по-стоянно занят и еще не очень привык к третьему этапу ”полуобеспечения”.

25

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

средний. Еще три года отработаю, и будет дом. Когда куплю дом – заведу семью!

Иногда, когда у него появляется свободное вре-мя, он ездит в деревню своего детства.

SOS-деревня в Бишкеке

Первую детскую деревню открыл герман гмай-нер в Австрии для сирот второй мировой войны. Сегодня в мире таких деревнь больше 130. Они финансируются ”SOS Киндердорф Интернацио-нал” и частными спонсорами. В Кыргызстане ра-ботают две SOS-деревни: одна в Бишкеке, другая на Иссык-Куле.

В детстве Чоро воспитывался в Бишкеке, в районе Душанбинки. Деревня занимает территорию раз-мером в 4 футбольных поля. Здесь 14 аккурат-ных 2-х этажных домов, административное зда-ние, гостевой дом, здание для персонала.

– В Бишкекской SOS-деревне живут 84 ребенка, каждого из них я знаю поименно, – говорит ко-ординатор психолого-педагогической службы де-ревни SOS Ксения Верблюдова, – Дети попадают к нам сейчас по решению суда. раньше – по по-становлению местных органов власти. Это дети, которые потеряли родителей. В первую очередь мы делаем акцент на круглых сиротах. Во-вторых, мы уделяем внимание детям, которые потеряли мать. Потом – детям, потерявшим отца. В конце списка – социальные сироты. Мы не помещаем ребенка в деревню насильно, только потому, что суд так решил. ребенок после десяти лет сам ре-шает, оставаться ему в деревне или нет.

Несколько девочек, расположившихся в тени на газончике, здороваются с Ксенией.

– Саламат чалык!

– Саламат чалык! – отвечает она детям.

SOS-семья

SOS-семья – это мама, помощница мамы и от двух до восьми детей. Иногда бывает больше, потому что братьев и сестер тут не разлучают. Каждая семья решает сама, как вести свой быт. В отличие от детского дома, в деревне нет обще-го распорядка дня, общих зарядок и расписания. Единственная общая обязанность – убираться возле своего домика, так как эти навыки могут пригодиться детям в будущем.

главную роль в семье играет SOS-мама. Дети зна-ют, что она не родная. Она, что называется, заме-

щающий родитель, который находится в деревне 24 часа в сутки.

– При подборе мам мы предъявляем много тре-бований. раньше наш отбор был еще жестче, но из-за дефицита кадров мы решили расширить поиск: женщина до 45 лет, со своими взрослыми детьми или без детей, желательно с педагогиче-ским образованием и на долгий срок, – говорит Ксения.

Найти SOS-пап намного труднее, но в будущем сотрудники деревни планируют попробовать и эту модель.

У SOS-мамы могут быть свои, уже взрослые дети. И они, а также ее бабушки, братья, сестры мо-гут приезжать в деревню. В помощь SOS-маме предоставляется SOS-тетя, которая подменяет или помогает в критической ситуации и заменяет маму во время отпуска.

– Почему тетя? Потому что мы не учреждение как, например, детдом, мы – деревня. Здесь есть как бы подруги мам. И они учат детей всему, что умеют сами. Например, у нас нет централизо-ванного питания. Мама ходит на базар, закупа-ет продукты, разрабатывает меню. В этом самая главная задача мамы – научить готовить, стирать, гладить. В каждой семье свой стиль воспитания. Но мы, конечно, контролируем полностью вы-полнение всех стандартов, которые у нас есть.

В одном доме могут проживать дети разной на-циональности, возраста, культуры. Задача SOS-мамы эти культуры объединять, чтобы дети ува-жали культуру друг друга.

Домик в деревне

Ксения проводит нас в просторный дом под но-мером 9 и знакомит с SOS-мамой Канышай. В ее хозяйстве – кухня, столовая, гостиная, санузел и резервная спальня, где стоит пианино еще со-ветских времен. И это только первый этаж. На втором размещены три небольшие спальни для детей, комната мамы, ванная комната, душевая и еще одна уборная.

Мама ”напрокат” Канышай, инженер по образо-ванию, воспитывает 7 детей.

– я выросла без мамы и с детства хотела быть вос-питателем, все мои дети выросли, и я хотела дать что-то теплое и доброе таким ребятам. Вот недав-но мои родные дети возили их в горы, водили в зоопарк. Мои и эти дети для меня одинаковы.

26

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Этюд ”Янка”

Сейчас детская деревня полупуста. Те, у кого есть бабушки и дедушки, забрали их на лето к себе. Но дети Канышай – круглые сироты. Они хотят по-казать нам свои комнаты и бегут наперегонки на второй этаж дома.

– Чью сначала комнату будем смотреть? Кто здесь живет?

– яна, Бегимай и я, – бойко говорит девочка семи лет по имени Хосиет, в волосах многочисленные заколки, она то и дело обнимает своего SOS-брата. Хосиет стесняется, но все же проявляет ин-терес к нам.

– Кто у вас самый старший? – спрашиваем мы.

Дети, перебивая друг друга, отвечают:

– яна!

– руслан!

– Батылет!

В дверях появляется брат девчонок – семилетний Урмат. Он раскрывает нам тайну, зачем в доме пианино: ”я учусь в музыкальной школе”.

– Мы не стремимся сделать из детей гениев, – го-ворит психолог деревни Ксения. – Пусть они будут полезны на своем уровне. Наша главная задача – дать ребенку профессию и жизненные навыки.

Какой полезный навык может дать Урмату игра на фортепиано? Возможно, он, как Чоро, станет по-варом и построит дом. А сейчас он просто игра-ет нам маленький детский этюд под названием ”янка” в душный летний день в детской деревне SOS на Душанбинке...

На вопрос ”Хотел ли бы ты сам решить вопрос о твоей дальнейшей жизни?” 83,7% воспитанников SOS-учреждений ответили положительно.

27

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

– А что, если бы я сказал, что я не старею, а молодею, в отличие от всех остальных?– Что ж. Я бы посочувствовала тебе. Ведь ты увидишь, как твои любимые умирают раньше тебя. Это ужасная ответственность.

Фильм “Бенджамин Баттон”

я был обычным мальчиком, который перед сном со слезами на глазах хватался за мамину руку и спрашивал: – Скажи, мамочка, я не умру, я ведь долго буду жить?

Жизнь набирала обороты – я во всю резался в карты с друзьями и пылил по улицам на велоси-педе. В старших классах впервые ощутил вкус ал-коголя и прочих вредных веществ. я почувствовал наслаждение от настоящего, и мысли о старости сами по себе исчезли. Просто не было времени думать об этом. Сейчас понимаю, что это даже как-то бесполезно, ведь и так все понятно – все мы неизвестно когда умрем.

Однажды, когда я был уже студентом, прочитал в новостях, что тело моего приятеля Далера было жестоко размазано автомобилем на центральной улице Бишкека. Он учился в параллельном классе.

Помню, как промокшие от резкого весеннего ливня, счастливые и беззаботные мы шли после уроков в компьютерный клуб. У Далера сбилась прическа, и с его блестящих волос капал гель. Тогда я впервые понял – мои ровесники уже ин-тересуются девочками.

Было жутко видеть на фотографиях кровь на ас-фальте и понимать, что это кровь того самого горячего парня, которая еще вчера давала воз-можность ему строить какие-то планы на буду-щее. Одно знаю точно: школьный приятель про-жил веселую и яркую жизнь, прогуливая занятия с друзьями ради безумной любви к футболу и букмекерским ставкам.

Двухминутный рассказ о жизни

я вижу еще советских времен диваны, желтые занавески и беленные стены. Такой аккуратный, казенный стиль и запах... этот запах невольно старил – на какой-то момент я забыл о радости жизни, о ярком летнем Бишкеке, который остался за порогом дома престарелых.

В гостинную на инвалидном кресле, которое давно пора бы обновить, резко въехала пожилая женщина с отсранненым взглядом. Отказываясь от помощи, она задним ходом преодолела кру-той дверной порог.

СТАрИКАМ ЗДЕСь МЕСТО?Илья Каримджанов (повествователь)Александра Каримова (репортер)

28

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

словам Эркингуль Абдылдаевой, директора Дома-интерната для престарелых Первомайского райо-на Бишкека, судиться с детьми никто не хочет.

Бывшей каменщице сейчас 68 лет, у нее протез в тазобедренном сутставе. Екатерина Ивановна живет настоящим:шьет маленькие мягкие игруш-ки, и от их продажи получает небольшую добавку к пенсии. Каждую неделю в инвалидной коляске ездит на близлежащий базар за продуктами, сама готовит еду. Сейчас она уже не одинока – три ме-сяца назад пенсионерка расписалась с дедушкой, которого встретила в доме престарелых. Каждое воскреснье ее уже взрослый внук прихо-дит к ней и обещает забрать как только зарабо-тает на квартиру. Но для пожилой женщины дом престарелых – последний дом на длинном пути. Она, что назвается, песнионерка “в авторитете” и часто проводит воспитательные беседы с мест-ными стариками.

Таких, как она, когда женщина была в глубокой депрессии, Екатерина Ивановна называет лоды-рями и считает опустившимися людьми.

– я старшая по корпусу. Некоторые тут спиваются, опускаются. Просто они лодыри. Захожу, их ру-

– Безжалостные сволочи, – сказала Екатерина Ивановна. Это она о своих детях.

Свою жизнь пенсионерка рассказала за две мину-ты, не желая погружаться в воспоминания. Конец ее истории был прост: из-за сына она лишилась квартиры в Бишкеке.

– я даже думать о сыне больше не хочу, он мне столько горя принес. я уже хочу забыть, – глубо-кого вздохнула она.

Ее старшая дочь исчезла 26 лет назад, оставив Екатерине Ивановне внука, с которым она мота-лась по съемным квартирам шесть лет. Уже два года, как она здесь, в доме престарелых. Первые четыре месяца она заперлась на ключ и не поки-дала свою маленькую комнату.

Согласно 92 статье Семейного кодекса Кыргыз-стана, трудоспособные совершеннолетние дети обязаны содержать своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей и заботить-ся о них. При отсутствии соглашения об уплате алиментов на нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей они взыскиваются с трудо-способных совершеннолетних детей в судебном порядке только по инициативе родителей. По

29

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

гаю. Ничего не хотят, просто лежат. Вот женщина пришла худенькой, а теперь как колобочек стала. Двигаться надо, что-то делать надо. Вот будет у меня правнук, тогда можно и помереть.

На сегодняшний день в Кыргызстане проживает 444,4 тысячи пожилых граждан, что составляет чуть более 8% от населения страны. Средний размер пенсии – 3 796 сомов, что немного мень-ше прожиточного минимума.

В ожидании субботы

Приятеля Далера, Тилека, с которым они вместе прогуливали пары в университете, тоже больше нет. Его образ навсегда останется для меня зага-дочным, как и его смерть.

– Он умер, нет его, – так сухо и коротко ответила мать Тилека на просьбу позвать ее сына к телефону.

ровесница моих погибших знакомых Зарина так-же не думает о старости. Ей нравится просто жить моментом. Она говорит, что та тетка, которая идет в своем огромном балахоне по улице, это явно не она в будущем.

– я вообще не представляю себе старость, никак, – восклицает девушка.

Согласно классификации Всемирной организа-ции здравоохранения, возраст до 44 лет считает-ся молодым, 45-59 – средним, 60-74 – пожилым, 75-89 – старческим, люди, достигшие 90-100 лет и старше, считаются долгожителями.

Зарина понимает, что жизнь с наркотиками и алкоголем не приведет ее к старости, скорее – к смерти. Тем не менее отказывать себе в чем-то, чтобы увидеть на своем лице морщины, она не собирается.

Одинокий пенсионер Анатолий, в прошлом успешный водитель, напротив, имел большие планы на обеспеченную счастливую старость. Однако в один месяц смерть забрала у него сына и жену. Теперь 77-летний старик, проживший по-следние 11 лет в доме престарелых, убежден: жизнь – непредсказуемая штука. Каждый день он ждет субботы, чтобы навестить в деревне сестру – это единственная оставшая-ся радость в жизни Анатолия. Молодость старик вспоминает, рассказывая о своей наколке в фор-ме орла на уже дряблой груди, которая выгляды-вает из наполовину растегнутой светлой рубашки советских времен.

– я думал, что никогда не буду старым, а сейчас все потеряно, все разъехались, – говорит одино-кий дед.

В систему организаций социального обслужива-ния в Кыргызстане входят дома-интернаты для престарелых и инвалидов – по всей стране их 15. В них находятся 2,3 тысячи подопечных, 90 из ко-торых – пожилые граждане.

Суицидальные мысли у стариков

Венера Кемелова, доцент кафедры психологии Нацинального университета Кыргызстана, приво-дит данные Всемирной организации здравоохра-нения, согласно которым, у 40% пожилых людей наблюдаются депрессивные симптомы.

Она говорит, что именно у этой группы людей часто наблюдаются суицидальные мысли, пото-му что они не могут больше терпеть изнуряющую боль в теле, вызванную различными болезнями. Кроме того, людям в возрасте сложно приспоса-бливаться к меняющимся условиям жизни, появ-ляющейся безысходностью и одиночеством.

Ведущий специалист по работе с пожилыми людь-ми из Министерства социального развития Кыр-гызстана Тынчтыкбек Койчуманов рассказывает, что официально одиноких нуждающихся в помо-щи пожилых людей по стране зарегистрировано около 10 тысяч.

В августе 2011 года в Кыргызстане вступил в силу закон ”О пожилых гражданах Кыргызской респу-блики”, согласно которому пожилым граждани-ном считается мужчина, достигший 63 лет и жен-щина 58 лет соответственно.

Но им государство уделяет всего четыре часа в неделю, когда кто-то из социальных работников приходит к пенсионерам домой, чтобы убраться или сходить на рынок за продуктами.

– Как работают ваши сотрудники с детьми, ро-дители которых оставлены в доме престарелых?, – спрашиваю я его в разговоре.

– Дом-интернат не соответствует международ-ному стандарту, из-за отсутствия нормативно-правового акта...

Дальше чиновник начинает говорить обо всяких правовых актах, о каких-то госорганах, которые не могут договриться друг с другом.

– Ладно, мне нужно в аэропорт, – заканчивает специалист из минсоцразвития...

30

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

А по ту сторону кабинета, где-то в северной ча-сти Бишкека, за 84-летней ослепшей женщиной ухаживает ее дочка. Казалось бы, это нормально, что галия продолжает любить свою маму. Толь-ко вот она сама инвалид и уже 49 лет живет без ног. Пока государство занимается правовыми во-просами, женщина выживает на свою маленькую пенсию и подаяния прохожих.

Старость бывает только героиновой

“Старым человек становится тогда, когда пере-стает развиваться. Это не зависит от возраста. Есть много примеров, когда после 40 лет люди кардинально меняют свою жизнь и продолжа-ют развиваться, самореализовываться. главное – желание меняться. Никто не сможет изменить человека, если он этого не захочет сам”, – Свет-лана Бровкина, клинический психолог отделения психосоматики реабилитационного центра пси-хического здоровья Кыргызстана.

– я была старой, только когда принимала героин, – рассказывает Татьяна, которая в свои 50 выгля-дит на все 70 лет.

Она была дважды судима. Десять лет назад жен-щина узнала, что у нее положительный ВИЧ-статус. говорит, что в то время не было сил бо-роться за жизнь.

Сейчас Татьяна получает удовлетворение от по-мощи наркозависимым в одном реабилитаци-онном центре Бишкека. Около десяти лет она не употребляет героин, заменяя его метадоном. С ВИЧ-инфекцией женщина борется при помощи специальных препаратов. Ее личная жизнь по-священа 20-летнему сыну.

Моя бабушка рита совсем скоро будет держать на руках уже второго правнука. Несмотря на появив-шийся несколько лет назад старческий маразм (что она, к счастью, признает), бабуля никогда не

считала себя старой и доказательство тому – еже-месячная перестановка мебели в комнате, после которой бабушка всегда с улыбкой как бы поми-рает, тяжело упав на кровать.

Преддождливый летний вечер. На площадке ре-сторна играет джаз-банда.

– я мечтаю, как рой Хэнкс, играть до 90 лет на ударных установках. Это будет круто. Представля-ете, он так... – мужчина жестами изображает игру на барабанх, напевает. При этом зажмуривает глаза от удовольствия. – Это фантастика же!

Основатель джазовой группы “Соленые Орешки” Бакыт Кыдыкбаев говорит быстро, глаза горят. Сегодня этот 50-летний мужчина только начинает открывать новое, что не было доступно в моло-дости.

– Джаз не понять в 20-30 лет. Только с возрастом ты начинаешь играть. я планирую осуществить грандиозный музыкальный проект. Сложно все это осуществить. я многому учусь и в этом пла-не работа только начинается. Все мечты, которые были в молодости – теперь конкретная работа, осуществление крупных проектов. Нужно жить быстрее, чтобы мог поделиться с молодыми, – Бакыт энергично взмахивает руками.

Как ни парадоксально, специалисты говорят, что интенсивность старения гораздо выше в молодом возрасте, чем в пожилом, потому что обменные процессы в организме идут быстрее. Получается, долгая и счастливая старость возможна? Но по-чему мы так редко ее видим?..

P.S: некоторые имена изменены по просьбе героев. Спасибо всем собеседникам, кто не вошел в публикуемый текст, за свои истории, которые помогли составить общую картину.

31

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Решение мэрии Бишкека вырубить полувеко-вые деревья вдоль улицы Донецкой с целью расширения дорог вызвало жаркие споры у горожан. Не менее интригующей была его отмена.

– Мы вчера ликовали! У нас здесь вчера такой праздник был, – радуется Наталья Сливинская.

Светлые глаза, светлые волосы, кокетливое бе-лое платье на уже немолодой пышной женщине. Неравнодушный взгляд, сбивчивая речь. Сегод-ня жительница Донецкой улицы, которая живет здесь уже 35 лет, плачет от счастья, а всего пару дней назад слезы были от бессилия:

– Мы не верим в порядочность. Сейчас побеж-дает только зло, безразличие. Вот хотели нам по-мочь жители с других домов, подписи собрали, но не верят, что получится у нас что-то. Нельзя быть безразличными. Добро должно победить.

Однажды утром обитатели Донецкой улицы про-снулись и обнаружили на дубах кровавые кресты. Так представители власти обозначили деревья, ко-торые будут срубать. Двухполосная дорога спаль-ного района должна превратиться в скоростную четырехполосную. Все это в рамках большого плана по уменьшению пробок в городе.

рУБИТь ДУБы НЕЛьЗя ПОМИЛОВАТьАбдухафиз МаруповГулиза СувановаАлександра Каримова

– Мы понимаем, какая-то инфраструктура долж-на быть, – возмущенно говорит Наталья, пока-зывая на родные дубы, но должно сохраниться и живое. То, что людям приносит благо. Обра-щались, просили о помощи – сохраните деревья. Прокладывайте дорогу, огибая стволы, чтобы корни дышали. Нельзя же так. Вот такую красоту срезать.

В 1978 году Наталья вышла замуж и переехала в дом по улице Донецкой. Тогда дубы были совсем молодыми и практически не давали тень. Их вме-сте с другими жителями улицы сажали муж и све-кровь Натальи – первые жители этих домов. Муж вскоре умер. Деревья остались памятью.

– Этим деревьям 50 лет. Сажали дети и взрос-лые. Нам, чтобы дождаться такой красоты, нужно ждать 50 лет. И неизвестно, примутся ли они. И если у нас есть такое красивое свое, зачем сажать новое? Дубы – вечное дерево. Пушкин славил. А мы должны срезать, спилить и посадить непонят-ные саженцы, которые не будут давать тень еще 10 лет. А температура этим летом была до 50 гра-дусов. Это жестоко.

Каждую ночь жители дубовой аллеи дежурили. Не спали, прислушивались к каждому звуку. Все ожи-дали, что придут срубать деревья. Для здоровья

32

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

многих жителей это было настоящим испытани-ем. Некоторым вызывали скорую – от пережива-ний прыгало давление.

Дубовая аллея, как оказалось, еще и место ро-мантических встреч.

– У нас здесь приходят на свидания соловьев слу-шать, – с гордостью рассказывает Нурия, житель-ница района. – Каждый год весной в свадебный сезон здесь соловьи 24 часа поют.

А еще по улице Донецкой находится городской морг. Наталья иронизирует:

– Зачем тут дорога? Трупов в городской морг на катафалке на быстрой скорости возить? Смех сквозь слезы!

Отчаявшиеся жители района обратились за по-мощью к экологу Анне Кириленко:

– В рамках этого проекта должны была быть про-ведена экологическая экспертиза. В рамках лю-бого проекта проектировщик должен провести согласование с жителями. Общественных слуша-ний не было.

По данным экологов, для обеспечения благопри-ятной городской среды необходимо около 40 кв.м. зеленых насаждений на человека. А в Биш-кеке всего 6,5 кв.м. Причем даже эти показатели постоянно сокращаются.

Жители Донецкой продолжили борьбу за свои зеленые метры. Вечером 18 августа они решили связаться с мэром.

– На Ошском посадил. И ничего не принялось, – говорит о мэре 25-летняя Ольга. – Он за 3-4 года вырубил очень много деревьев. Неужели ему не стыдно перед своими предками? Деревья, кото-рые посадили его родители, он вряд ли стал бы вырубать.

18 августа жители района связываются с Анарой Дауталиевой – известной правозащитницей, кото-рая открыто и порой эпатажно критикует работу мэра. Именно с ее помощью жителям удалось дозвониться до мэра и назначить встречу. После всем районом сели писать письмо.

Мы, жители домов данного участка в соответствии со статьей 36, пункт 2 Кыргызской республики требуем пересмотра плана по расширению до-роги в пользу сохранения народного достояния – дубовой аллеи.

Требуем произвести экологическую и санитар-ную экспертизы.

Требуем провести публичные слушания с уча-стием заинтересованных сторон – мэрия,-дорожники, экономисты, ”Зеленстрой”, экологи-ческие организации, жители микрорайона.

В случае несоблюдения Закона вынуждены бу-дем обратиться в прокуратуру Кыргызской ре-спублики.

И вот в ночь 18 августа, печально глядя в сторо-ну городского морга, жители Донецкой замети-ли странных людей. Первое, что они подумали: пришли рубить. Но ожидаемые лесорубы оказа-лись дворниками. Они вычищали улицы к приез-ду мэра.

И утром 19-го случилась встреча. Но не сразу с мэром. Сначала прибыл Олег Попиков – эмоцио-нальный заместитель мэра по благоустройству. Началось обсуждение проблемы, которое пере-растало в весьма громкие и не всегда сдержан-ные дебаты.

И вот, наконец, приезжает мэр Иса Омуркулов. Пока не ясно, обострится или стабилизируется ситуация с его приездом. Жители зеленого райо-на зачитывают письмо с требованием сохранить дубовую аллею. Мэр сдержанно отвечает:

33

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

– Мы сейчас все продумаем хорошенько. Что за-думали, надо выполнить. Задача – дорогу сделать, коммуникации.

Мэр с письмом жителей в руках отправляется к машине, делает несколько шагов, но вдруг оста-навливается посовещаться с коллегами. Затем зовет жителей района обратно и объявляет, что дубы вырубаться не будут.

Слова мэра прерывают восторженные крики жи-телей и благодарности со всех сторон.

Чтобы разобраться во внезапной перемене ре-шения мэра, мы идем к заместителю начальника управления капитального строительства мэрии Бишкека Абдыжапаркулу Жанболотову.

– Получается, что необходимости вырубки дере-вьев изначально не было?

– Была. Вообще есть понятие ”проект”. Мы должны все строить по проекту, – отвечает пред-ставитель власти, а затем добавляет: – Обычно мы почти не меняем проект. Проект, он проект, начертили и все. Можно поменять проект, можно внести изменения, корректуру. Проект, он реко-мендательного характера. А процесс работы со-всем другой…

Что же случилось на встрече с жителями района?

Почему мэр изменил свое решение так резко, всего за несколько шагов? Может, дух священно-го дуба явился ему или письмо с указанными на-рушениями закона убедило мэра? Так или иначе, запятая во фразе поставлена: рубить нельзя, по-миловать.

34

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

ОрТОСАйСКИй рыНОК И ”НЕПОНяТНОЕ” ВОКрУг НЕгОЛатофат МирзоеваСурайе ХоноваГульджахон Хамробойзода

Благоустройство, озеленение, расширение дорог – все это порадовало жителей 5-го ми-крорайона Бишкека и автомобилистов: нако-нец, городские власти решили навести поря-док. Однако этот порядок внес нервозность и неопределенность в жизнь арендодателей 22-х киосков. Для всех этот день был обычным днем, но для Мирбека Баширбекова он оказался одним из худ-ших в его жизни: ”я безработный. У меня двое детей. Неделю назад моя жена родила. Но мне ничего не обещали, и не обещают”.

Летняя жара. На Ортосайском рынке города Биш-кек кипит торговля. А снаружи, в ларьках, кото-рые стоят прямо на тротуарах – уныние. Сегодня 20 августа, последний день, когда продавцы па-вильонов быстрого питания должны освободить место торговли. Продавцы с потерянными лица-ми и опустошенными глазами стоят и смотрят на то, как их киоски лихо поднимает и увозит грузо-подъемный кран. Когда и где они снова начнут работать – неизвестно.

”Убрали мой киоск. Акимиат Октябрьского рай-она дал 5 дней на освобождение. Не знаем, куда пойти. говорят, мест нет, и не будет”, – говорит Чинара, продавщица газет.

7 августа 2013 года власти Бишкека решили ре-конструировать улицу Суеркулова и благоустро-ить территорию, прилегающую к Ортосайскому рынку. При этом незаконные объекты торговли должны были быть демонтированы.

Управление муниципальных субъектов 8 августа должно было уведомить об этом владельцев и арендаторов торговых точек с требованием де-монтировать свои объекты в течение 3-х дней. Если киоски не уберут, их демонтируют 12 авгу-ста сами власти. Все это следовало из документов акимиата.

Непонятный вопрос №1. Даты

Мирбек Баширбеков – продавец бижутерии – демонтирует свой магазинчик, который кормил всю его семью.

– 15 августа мне дали уведомление. Сказали, что-бы мы сами убрали свои магазины, или они при-дут и уберут их. И подпись поставили.

Чинара на протяжении 4-х лет продавала здесь газеты. О решении властей она тоже узнала 15 ав-густа. Ее киоск уже снесли, и она разложила жур-налы прямо на тротуаре. Ирина продает строи-тельные материалы в павильоне ”Мастер-дом”.

– В четверг 15 августа после обеда пришли из аки-миата и уведомление вручили, чтобы мы распи-сались. Сказали, что завтра, 16 августа, будут сно-сить, чтобы мы все это освободили. Естественно, мы на следующий день уходить не собирались: у нас есть хозяин, если он даст указание собирать-ся, то мы уйдем.

Наврузбек Батыров, администратор рынка, с уверен-ностью говорит, что всех предупредили заранее.

– Их уведомили около месяца назад. 20 августа – последний день для освобождения павильонов и переноса их на другие места.

Получается, что на рынке о демонтаже знали рань-ше всех? Даже раньше властей города, которые со-брались для решения этого вопроса 7 августа.

35

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Курманбек Собиров, заведующий отделом тор-говли и сферы услуг администрации Октябрьско-го района, показывая документы, объяснил:– Мы до 15 августа давали оповещение. Всем дали 3 дня. В течение этих дней своими силами должны освободить места. Непонятный вопрос №2. Пожарные

Инга из магазина ”Мастер-дом”-рассказывает, что пожарные приехали и сказали-выходить и выносить товар, дали 20 минут, иначе все зальют водой.

– Когда пожарные были, так как мой павильон был первым, мы все выносили свои вещи, товар, на-который я всю жизнь-зарабатывала, естественно, я быстро собрала, за 4 часа все вывезла. Только начали разбирать крыши нескольких павильонов, они вдруг успокоились, собрались и уехали.

Пока продавцы возмущаются, в акимиате посме-иваются: ”Перед тем, как демонтировать киоски, пожарные должны были выключить электриче-ство. Поэтому они там и были”.

Непонятный вопрос №3 Земля чья?

Продавцы и арендаторы павильона ”Мастер-дом” думают, что их места принадлежат рынку, поэтому надеются на место внутри рынка.

У Курманбека Сабирова из акимиата на этот счет иное мнение.

– ”Мастер-дом” построен незаконно, документов нет. Он находится на тротуаре вдоль дороги, это запрещено. Это муниципальная территория. Ког-да я был там, у хозяина ”Мастер-дома” Мухит-дина рустамбекова не было никаких документов. Он раньше работал в генеральной прокуратуре, у него свои связи. Если по законам, то штрафовать надо таких, кто столько лет незаконно работает.Продавец бижутерии Мирбек подозревает, что все это время платил за свое место не тем людям.

– Администрация рынка тоже ни о ком не думает, только деньги берут за аренду. Арендную плату я за месяц заплатил. я звонил в администрацию, сказали: через неделю поговорим. говорят, что за 15 дней деньги вернут, но пока не вернули. Они нас не уведомили, потому что им наши день-ги нужны! Они просто молча брали деньги. я им говорю: ”Это ваша земля? Ваш павильон? Все до-кументы в порядке?” – ”Да-да-да, все нормально, будешь работать. год, полтора будешь работать”. В итоге я только 4 месяца проработал. Они люди богатые. Им даже слова поперек не вставишь. го-воришь с ними – они трубку бросают.

Похоже, Мирбек остался у ”разбитого корыта”. А у продавщицы газет Чинары есть надежда. Она платила за аренду муниципальным властям.

– Нам говорят, что дадут другие места для торгов-ли. я не знаю, где именно, но дадут. я и еще 10 че-ловек написали заявление в акимиат. Наши места принадлежат не рынку, а Октябрьскому району.

”Людей, которые исправно платят, законопослуш-ных людей, передислоцируют в другие места”, – подтверждает Курманбек Сабиров.

Незаконопослушных хозяев и арендаторов во-круг Ортосайсого рынка – 22. По крайней мере, так подсчитали в акимиате. Как получилось, что незаконные павильоны по 2-3 года торговали на муниципальной территории? А продавец магази-на ”Мастер-дом” и вовсе призналась, что торгует здесь уже шесть лет.

Почему так много ”почему”?

Почему так много разных версий? Почему так много разных цифр? Почему 22 незаконных кио-ска? Почему дается только 3 дня, чтобы человек смог поменять свою жизнь? Почему путь к бла-гоустройству лежит через беспорядок?

Единственное ”понятное”

Жители окрестных домов равнодушно проходили мимо выселяемых продавцов. Их мнение было наиболее ясным и прямым.

Улугбек, 50 лет:– Пусть убирают эти павильоны, они портят облик города, да еще и мешают рынку. расширят доро-гу – будет понятно, что это город. А так – бардак полный. Они же прямо на тротуарах поставили свои будки, и людям проходу нет.

Айгуль, 43 года: – Убирают павильоны – да, я согласна, они меша-ют, но заменить их автостоянкой? Тоже не реше-ние проблемы. Нужны плановые изменения.

Светлана, 36 лет:– я за то, чтобы расширили дорогу и убрали буд-ки. Эти будки быстрого питания мешают жите-лям. Пусть убирают их, и будет нормальная ши-рокая дорога.

Дмитрий,-26 лет: – Давно надо было снести эти будки. я за то, что-бы их убрали и расширили дорогу. Пусть люди ра-ботают в цивильных местах.

36

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

ТЕАТрУ КОНЕЦ?...Екатерина Никонович Богдана ОпаринаАлена Хван

37

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

После скандального увольнения руковод-ства Русского театра драмы в Бишкеке про-должается дискуссия о настоящем и будущем театра. Что происходит там накануне 79–го предъюбилейного сезона?

Предобеденное время вторника. В большом зале русского театра драмы вовсю идет репетиция пьесы Островского ”Женитьба Бальзаминова”. режиссер Неля Плешакова сидит посреди сцены и руководит процессом. В роли кухарки Матре-ны – народная артистка Кыргызстана Лариса Лю-бомудрова. В театре она с 1969 года. Сейчас в смешном платке на голове и цветастой юбке она порхает по сцене, как бабочка, чем очень смешит режиссера. Позже в гримерке Лариса Михайлов-на говорит о серьезных вещах….

– я считаю, что только дьявол мог так поступить с театром. Недавно вышла статья, в которой го-ворят, что театр умер. Здесь работали великие актеры, режиссеры, они уезжали, умирали…, – вспоминает она, – а театр все равно существовал. Не может такого быть, неправда, не верьте! Театр жил, жив и будет жить!

Кого Лариса Михайловна называет дьяволом? Бывшего директора театра Бориса Воробьева, который сейчас сидит в СИЗО по обвинению в злоупотреблениях полномочиями?-Того Во-робьева, который пустил сюда многочисленных арендаторов и разрешил пристроить к театру кафе? Того, кто вывез отсюда декорации, техни-ку и мебель? Или актера Марка гликмана, героя статьи в ”Вечернем Бишкеке”? От адского огня в Марке только его красные кеды. Он сидит на ска-мейке в Дубовом парке рядом с драмтеатром, в котором проработал пять лет. Туда он больше не заходит: уволился в начале августа. Теперь у него другие планы: учеба на театральном факультете российского университета.

– Нынешняя обстановка в театре критическая, – говорит Марк. – Во времена Воробьева был 51 спектакль. Спрашивают, а что больше не будет? я думаю, не будет. Все говорят о том, что Воро-бьев вынес аппаратуру, а никто не говорит, что она принадлежала ему. Он сам вкладывал деньги. где он их брал – не знаю, но они были не госу-дарственные. О нас говорила пресса, в том числе и российская. А теперь все это пропадает. Больше этого не будет! Уходят молодые, остальным не-куда идти. Народные артисты получали нормаль-ные деньги, но теперь они будут получать две-три тысячи. Воробьев платил больше. Законным или незаконным способом, но платил! Он понимал, что актерам нужно платить. При Воробьеве все-

38

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

таки нормально было. Да, были и у него недо-статки, но зато сцена оставалась сценой.

Снова театр. Пустая сцена, пустые коридоры. То-ропливые шаги, хлопки дверью, звяканье ключей. Вдруг откуда-то появляется светооператор Нурлан в майке с логотипом русского драмтеатра. Он ра-достно улыбается, буквально только что уволился из театра.

– Новое начальство пришло, горы золотые обе-щали. Сейчас нет ни осветителей, ни светоопе-раторов, монтировщиков только два. Двое оста-лись, и то, которые ничего не знают. А сейчас, как вы видите, ничего нет, даже спектаклей. По-следний спектакль, который выпущен, называется ”Театр мертв”, вроде. Это в точку. Невозможно на шесть тысяч прожить. При Воробьеве гораздо лучше было.

”Актерам всегда жилось нелегко”, – поясняет ак-триса Лариса Любомудрова. Сама она работает не только в театре, еще преподает в университете актерское мастерство, ставит спектакли в Моло-дежном театре ”Время”.

– я ведь тоже подрабатываю всю жизнь. Круж-ки, преподавание в студии – это оттого, что мне хочется дополнительно заработать. И так всю жизнь: без выходных дней. Дополнительный за-работок плюс нужно реализовать накопленное, отдать свои знания, кого-то подготовить в ин-ституты. У меня много выпускников, – поясняет она. – Те, кто занимался у меня, стали актерами по всему СНг: и в Петербурге, и в Екатеринбурге. Воробьев, который же нами управлял, превратил наш театр в какой-то крепостной театр. Они про-сто нас уничтожали.

Сегодня театр возглавляет новый директор Алек-сандр Кулинский. Когда-то он учился у Ларисы Михайловны в Молодежном театре, состоял в социалистической партии ”Ата–Мекен”, был из-вестным журналистом. Александр Кулинский за-метно нервничает, когда мы спрашиваем его о прежнем руководстве, подпрыгивает на стуле и теребит ручку.

– На сегодня только два актера уволились. г-н гликман и Влад Олехин. Оба поступили в Сверд-ловский университет. Мы порадовались за них. Пришли и новые актеры, которые давно здесь не работают и не хотели-работать. Три-четыре акте-ра вернулись, не работавшие последние два–три года. На мой взгляд, театр перестал быть театром, – говорит новый директор про прошлое театра, – то, в каком состоянии я получил его, просто вы-

Актриса Лариса Любомудрова

актер Марк Гликман

Нурлан Асанбеков - новый главный режиссер Русского театра драмы

Светооператор Нурлан, уволился

39

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

зывает ужас. Здесь ремонта на 12-15 миллионов. И куда эти деньги с аренды уходили – большой вопрос. Четыре миллиона мы должны потратить на первые нужды. В ужасном состоянии туалеты – сходите, посмотрите! Хотя на это выделялось два миллиона в 2012 году. И где эти деньги?

И, правда, туалеты в полуразрушенном состоянии, двери в них не закрываются. грязно. Пахнет, как в привокзальных заведениях. Лифты не работают. Полумрак. Чтобы добраться до пятого этажа, нуж-но подняться по узкой винтовой лестнице.

Небольшой кабинет Нурлана Асанбекова, нового главного режиссера. В углу сложен театральный реквизит, стены обиты разноцветными тканями, от жары не спасают даже открытые окна.

– Отсутствие социальной, финансовой гарантии, отсутствие перспективы приводит к тому, что ак-теры будут уходить в другие сферы деятельности. Каждый театр должен быть культурным достоя-нием нашего народа, это целая идеология респу-блики.

У нас театров не так уж много, у государства, – говорит он. – Естественно, кто придет за 5 или за 6 тысяч сомов? Как можно требовать с тако-го актера духовной отдачи, игры на сцене, если его семья нуждается в элементарных житейских условиях?

Пресс-секретарь Министерства культуры Мар-лен Соляной о будущем театра лишь поясняет: ”Драмтеатр открывается 11 октября. Директором подготовлен театральный отчет и финансовый”.

На входе в театр висит афиша спектакля с гово-рящим названием ”Театру конец?..”. Но главный режиссер Нурлан Асанбеков считает, что назва-ние пьесы не символ скорого распада. Это ско-рее намек на продолжение. ”После вопроситель-ного знака ведь идет многоточие, на это обратите внимание”, – говорит он.

– При предыдущем директоре было много спек-таклей поставлено. И плохие, и хорошие были. я могу оценивать как профессионал, конечно. В большинстве случаев они были художественно заниженные, на потребу зрительского легковер-ного интереса. Театр должен не только отражать, это не телевизор, не реклама. Театр – культурный центр, прежде всего.

репетиции в театре продолжаются. 11-го октя-бря открывается новый 79-й театральный сезон. 3-его октября из СИЗО готовится выйти бывший

директор Борис Воробьев. К этому времени уво-лившийся актер Марк гликман уедет в Екатерин-бург – учиться на театральном факультете. Нурлан Асанбеков планирует приглашать европейских режиссеров, режиссеров из Москвы, начать про-водить мастер–классы для актеров, включиться в современный театральный процесс. Совет попе-чителей, созданный в марте этого года, призван наблюдать за действиями художественного руко-водителя и директора русского театра.

”А что же с кафе, которые были пристроены к театру?” – спрашиваем мы в Министерстве культуры.

– В данный момент принято узаконивание данных пристроек. Данные объекты проходят процесс узаконивания, процесс юридического оформле-ния. Все будет идти в соответствии с законом, – отвечает пресс–секретарь Марлен Соляной.

40

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

По данным общественных организаций еже-годно в Кыргызстане происходит в среднем 10 стычек между кыргызами и дунганами. Что за этим стоит? В чем причины? Мы от-правляемся в дунганское село, чтобы по-лучить ответы на эти вопросы, и заодно познакомиться с культурой народа, пересе-лившегося сюда из Китая в конце XIX века.

Щи?

Александровка. Мы на главной дороге села. Во-круг бесконечные поля и крестьянские дома с хо-зяйством. Зеленые листья деревьев выгорели от палящего солнца. Свое название село получило более 130 лет назад в годы правления царя Алек-сандра II.

Хозяйка местного кафе – большая симпатичная зеленоглазая Халича – готовит щи. Нет, не русские щи, и вовсе даже не щи, не суп. Это дунганское национальное блюдо щи. Халича ставит перед нами широкий поднос с несколькими блюдца-ми. В каждом из них – различные формы и виды мяса, украшенные цветными яйцами, и разные виды салатов. В общем, одному всю эту красоту точно не съесть.

фатима Щи

– Сюда входят пампушки, салат, рис, бульон, зе-лень. На наших свадьбах 6 человек это едят, а так

и на 8 хватит. У нас она идет по цене 1100 сомов, – рассказывает Халича.

По дороге встречаем директора местного дома культуры Мариям Давузову, которая угощает нас другой дунганской едой ”хомомо”. С виду пече-нье напоминает местные самсы, только в умень-шенном варианте и сладкое.

Марьям хомомо

– Внутри тут грецкий орех, курага и изюм. В пере-воде с дунганского ”хомомо” означает ”сахар-ный хлеб” и может храниться полгода. Он очень калорийный, – предупреждает она.

Мариям выросла в интернациональной семье и свободно владеет дунганским, киргизским и рус-ским языками.

– У отца были 2 жены: старшая – киргизка, млад-шая – татарка. От каждой по 10 детей. Нас 20 братьев и сестер. По этой улице живет младший брат. Напротив тоже мой брат, только этот от киргизской матери. Там, где машина стоит тоже племянница живет. Вот тут мой двоюродный брат живет. У нас отец был председателем колхоза. Вот там, на той стороне есть новостройки, и там одна из улиц будет носить его имя, – с гордостью рассказывает Мариям.

НИХОМА – САЛАМАТ ЧАЛыК – ПрИВЕТ?Мухаммадозод СидиковЗауре Медерханова

41

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Баклажан

Мы идем в дом культуры, где в небольшой ком-нате хранятся национальные музыкальные ин-струменты. Один из них с тыльной стороны очень похож на баклажан. Забавно, но он так и называ-ется ”баклажан”.

– Баклажан – струнный инструмент, – объясняет Мариям. – Наши инструменты в основном смыч-ковые – санчанзы, эхузы. Есть 2-х струнные и 3-х струнные, например, мандолина. А это бабы – металлическая труба, наполненная монетами – с ними наши мальчики танцуют. Они играют роль ударных инструментов.

Нихома – Саламат чалык

Большинство дунган в Александровке занимаются земледелием, выращивают морковь на экспорт в соседние страны. Около 30% торгуют. Фатима с мужем владеют семейным магазином. Дела в торговле идут хорошо, и сейчас ее больше всего заботит образование детей.

хадича

– Детей предпочтительнее отдавать в киргизскую школу, чтобы построить нормальную карьеру. В то время когда я училась, не было никаких мето-дик, книг, чтобы изучать кыргызский. Иногда вы-йдешь, от тебя требуют, чтобы ты на кыргызском

разговаривала, а для меня это трудно. Вот если бы организовывали какие-то бесплатные кыргыз-ские курсы, я бы с удовольствием сама ходила и детей водила. рядом у нас нет киргизских школ, а в соседние районы детей некому водить.

В Александровке – только пять кыргызских семей, а в школах все предметы преподают на русском языке. Изучению кыргызского отдано лишь 2 часа в неделю.

Из магазина Фатимы выходят мальчишки, весело облизывая мороженое. Как оказалось незнание кыргызского языка создает препятствие не толь-ко в карьере, но и барьер в общении между мест-ными подростками.

– Бывает, конечно, такое, подойдут к нам и ска-жут: ”Ты дунганин! Чо ты здесь делаешь? На чьей земле?”. Стараемся словами все разрешить. Есть, конечно, агрессивные, которые начинают: ”чего ты трогаешь!”. Ну и там дальше ссоры, драки … Это в основном между молодежью. В Сокулуке [соседнее село Александровки] одному ходить нельзя, если ты дунганин.

Минут через десять встречаем скромно одетую девочку Айпери. Она не знает русский язык и го-ворит с нами на кыргызском.

– В школу я езжу на маршрутке в соседнее село Бе-ловодское, потому что, здесь все школы русскоя-

42

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

зычные. я ни с кем не общаюсь и не разговариваю. Местные девочки не угрожают, не бьют, просто смеются, потому что я не могу хорошо одеваться, не знаю русский и живу в ветхом доме.

Ее семья приехала из Джалал-Абада в село зара-ботать деньги. Живут они в однокомнатном доме барачного типа.

– Хочу вернуться домой. Там есть узбеки, напри-мер, но они нас так не делят, я только здесь узна-ла, что такое бывает, – признается Айпери.

– Понимаете, Александровка – зажиточное село, – объясняет вице-президент общественного объ-единения ”Дунган” по молодежной политике Ка-рим Ханджеза. – Поэтому, конечно есть проблема социального неравенства. Но это не единствен-ная причина конфликтов. Большая проблема на сегодняшний день – незнание государственного языка. Межнациональные вопросы появляются в основном из-за этого, то есть подвыпивший, в нетрезвом состоянии подойдет, и докопается. Ты ему отвечаешь, и тут уже начинается: ”почему ты не знаешь язык? ты живешь на нашей родине, не уважаешь наш народ…”. И в результате этого собирается народ, очень много стычек бывает именно по этой причине.

Карим

По словам Карима Ханджеза подобные столкно-вения участились после ошских событий 2010 года, когда произошли межэтнические столкно-вения между кыргызами и узбеками на юге Кыр-гызстана. Это ”подогрело” националистические настроения.

– На такие случаи, мы выезжаем с местными вла-стями и начинаем решать вопрос на, так сказать, дипломатическом уровне. Садимся за стол пере-говоров, разбираемся, приглашаем аксакалов с разных сторон. И, в конце концов, приходим к мирному соглашению, – говорит он.

Что думают об этом представители власти? Мы отправились домой к Депутату Жогорку Кенеша и Президенту объединения дунган Кыргызстана Бахадыру Сулейменову.

– Когда молодежь ничем не занимается, начи-наются все эти межнациональные вопросы, под-стрекательства. Не все могут учиться, а те, кто все-таки закончил школу, часто не имеют работы. Когда молодежь не занята, эта проблема всегда у нас будет.

Незнание языка не повод для выяснения отноше-ний, считает депутат, но соглашается что это боль-шая проблема.

– Если мы, дунгане, и другие национальности проживающие здесь, знали бы государственный язык, тогда и проблем было бы меньше. Мы не можем полностью интегрироваться в кыргызское общество без языка. А ведь мы граждане Кыр-гызстана! В свою очередь, государство должно уделить этому внимание, создать базу, чтобы учи-ли детей на кыргызском и в школах, и в садиках. Вот президент подписал указ ”О регулировании и совершенствовании государственного языка” и сейчас должна быть создана рабочая группа, ко-торая все это проработает.

Карим Ханджеза из общественного объединения ”Дунган”:– Мы поднимали этот вопрос еще с розой Отун-баевой, когда она была президентом. Тогда она сама сказала, что это не вина народа [незнание кыргызского], это вина государства, потому что у нас специалистов по преподаванию государ-ственного языка можно сосчитать по пальцам. я вообще предлагаю все школы перевести на кыр-гызский язык прямо с первого класса, как бы это сложно не было. Потому что малышей мы еще сможем вытащить, а вот 7-8 классы уже нет.

Бешбармак + Щи = любовь

У депутата Бахадыра Сулейменова семья интер-национальная: он дунганин, жена Эльмира – кыр-

43

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

гызка. Эльмира уверяет: ”Никогда ни его родите-ли, ни мои на этом внимание не акцентировали. Бывают у нас проблемы, как у всех семей. Но на межнациональные – никогда. Когда мы едем к его родственникам в Тараз, все они разговарива-ют и на дунганском, и на кыргызском, и на казах-ском, и на русском. Его мама говорит на чистей-шем кыргызском языке”.

Депутат и семья

– Мы знаем все кыргызские обычаи. На всех се-мейных встречах половину блюд делаем кыргыз-ские, например, бешбармак, а половину – дун-ганские, – добавляет Бахадыр.

В подтверждении своих слов депутат проводит небольшую экскурсию по квартире, где практиче-ски все – кыргызское, начиная с большого флага в гостиной. Только небольшая библиотека – на дунганском языке.

– Эта картина – моя самая любимая. Тучи, ста-рая дырявая юрта, худые лошади. Когда-то и я так бедно жил. А потом вдруг лучи солнца из-за туч. Понимаете? я бедно жил, в бедной семье и вдруг лучи солнца, которые дают знак: ”будешь хорошо жить”, ”Бог тебе даст”…

Своего сына депутат старается воспитывать в духе интернационализма. Правда пока 11-летний Нурмухамад знает только русский язык. Но этой осенью он будет поступать в турецкий лицей, где его будут обучать кыргызскому, турецкому и

английскому языкам. А на летние каникулы ро-дители отправляют Нурмухамада к дунганскому дяде в Казахстан, чтобы, соответственно, учить дунганский.

А еще Нурмухамад ходит в музыкальную школу и играет на комузе.

”Мы думали и решили не отдавать его ни на ги-тару, ни на фортепиано, а именно на националь-ный инструмент. Дунганин, а играет на кыргыз-ском инструменте”, – радуется Эльмира…

44

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

ЧУВСТВО СТрАХА.ИСТОрИя ЖЕНщИН.Сурайе ХоноваГульджахон Хамробойзода

За одни сутки в Кыргызстане происходит 32 случая умыкания [похищение девушек для женитьбы], 6 девушек подвергаются наси-лию. По данным Центра помощи женщинам, за один год происходит около 11. 800 случаев умыкания и 2. 000 случаев изнасилования. И статистика растет. Расположенный в Бишкеке кризисный центр для женщин ”Сезим” ока-зывает помощь беженкам и женщинам, по-страдавшим от насилия и торговли людьми. В среднем ежегодно к ним обращается около 3 000 женщин.

Плач ребенка, звуки погремушек, неумолкающие звонки телефона. решетки на дверях и окнах. У входа нас встречает координатор кризисного центра ”Сезим” Виктория Тянь.

– Наш центр рассчитан на 20 человек, это жен-щины и их дети, остальные у нас на очереди, поскольку центр маленький, мы не можем раз-местить всех. У нас тут и психологическая под-держка, и юридическая и медицинская.

Официально ”Сезим” работает с 1998 года. На-чинали своими силами. Сняли квартиру в Биш-кеке, подключили телефон доверия. распростра-няли листовки с номером и адресом. Сегодня в центре работают 16 человек: это психологи, юристы, социальные работники и волонтеры. И почти все – со дня основания. Они и придумали название ”Сезим”, что в переводе с киргизского означает ”Чувство”.

Здесь скромно и уютно. В холле клиентки цен-тра смотрят турецкий сериал ”Любовь и наказа-ние”. Кто-то укладывает детей в одной из комнат с двухъярусными кроватями, кто-то готовит обед на кухне, кто-то идет за продуктами на склад. Здесь еще хранятся белье, подгузники и запасная одежда, ведь обычно женщины остаются тут на 3 недели.

– Если женщина, подвергшаяся насилию, не хочет дальше с нами взаимодействовать, мы ничего сде-лать не можем, просто некоторые хотят забыть то, что с ними было, как страшный сон. Так сложилось, есть такой стереотип, что удел женщины – терпе-ние, чтобы ни случилось, всегда нужно молчать и терпеть, но терпению тоже приходит конец.

Гульнар 34 [имя изменено] года, но выглядит она как девочка – такая худенькая и маленькая. После ”Сезима” она с тремя детьми отправится к сво-им родителям, к мужу больше не вернется.

– Он начал пить, потому что у него начались про-блемы на работе, он работал в правоохранитель-ных органах. я ему говорила: ты не пей, возьми себя в руки, это не решение проблемы, и это ему не нравилось, и тогда он начал меня избивать. я никому ничего не говорила и терпела все побои, у нас ведь были дети, я думала, он одумается, но с годами он вел себя все хуже и хуже. В последний раз он пришел в 2 часа ночи и начал меня изби-вать очень сильно, он бил так, что следы не оста-вались, но боль была жуткая, в ту ночь я шевель-нуться не могла, позвонила сестре, она приехала и забрала меня. Наутро я пошла, написала заяв-

45

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

ление в милицию и решила прийти в кризисный центр. Он до сих пор не знает, что я тут, я боюсь, что он приедет, и снова начнет бить меня.

Многие женщины попадают в ”Сезим” через те-лефон доверия, который работает 24 часа в сут-ки без выходных. Это не специальный аппарат в специальной комнате. Каждый сотрудник центра носит с собой радиотелефон и готов дать кон-сультацию. В среднем ежедневно раздается 6-7 звонков.

Иногда по телефону звонят и мужчины. Вероят-но, увидев объявление про ”Женский кризисный центр”, они думают, что это место, где могут ре-шить их интимные проблемы со своими женами. Специалисты ”Сезима” не отказывают им в кон-сультации.

Оживленная кафешка недалеко от ”Сезима”. Время обеда. Мужчины едят пиццу, пьют чай… Что они думают о проблеме насилия?

Кувватбек, 28 лет, таксист– Сейчас девушки не выходят замуж по любви. Если даже ты страшный, но при этом богатый, то ты без жены не останешься. Мужчины, которые без денег и работы остаются в стороне, наверное, они и идут на этот шаг. В основном насильники – это люди, которые приезжают из сел, приедут, напьются и не соображают, что делают, вот так и происходят изнасилования. Мужчины чаще всего бьют жен из-за недопонимания. Некоторые муж-чины не работают, а жены начинают действовать им на нервы, и они срываются и бьют жен. За-частую женщины боятся обращаться в кризисные центры и правоохранительные органы, потому что ничего не изменится, никого не посадят.

Азат, 26 лет, сантехник – У нас в стране не работают никакие законы, люди не боятся последствий, система вообще никакая. Наши депутаты и другие чиновники, что хотят, то и делают, и при этом не отвечают перед законом. Поэтому и насилия стало больше, жен-щины не боятся обращаться за помощью, но они просто не знают, куда и как обращаться, нет до-статочной информации о кризисных центрах. И потом, у нас же менталитет такой, в чужую семью никто не лезет, каждый сам разбирается, даже если там насилие. Чтобы количество случаев на-силия уменьшилось, необходимо принять ряд жестких законов.

Султан, 36 лет, частный предприниматель– Количество насилия у нас в Кыргызстане всег-да было высоким, сложилось такое отношение к женщине. Определенная часть населения не

учится, не работает. Конечно, из-за этого люди не понимают, что можно, а чего нельзя. В милиции, когда обращаются изнасилованные женщины, милиционеры начинают посмеиваться и ведут себя так, что людям становится стыдно, сам не раз видел. Необходимо патрулировать улицы и все контролировать во избежание таких случаев, у нас есть патрульные машины, но они почему-то работают как гАИ.

Азамат, 29 лет, приезжий – Моральный уровень населения низкий, вот и совершаются необдуманные поступки вроде на-силия. Мы же мусульманская страна, вот и при совершении акта насилия над женщиной надо молчать. Много пишут о том, что нужно казнить и кастрировать насильников, но мы же не в средних веках живем, нужно по-человечески привлекать к уголовной ответственности и вести пропаганду в защиту женщин.

После центра, где женщины проходят трехнедель-ную реабилитацию, в самых тяжелых случаях, они могут переехать в транзитный дом ”Сези-ма”. Максимальный срок пребывания здесь – 6 месяцев, в течение которых они предоставлены полностью сами себе.

Но Людмила со своей дочкой Евгенией [имена из-менены] живет в транзитном доме уже третий год.

– я ребенка своего боюсь оставлять с отцом. Ему ни в коем случае нельзя отдавать девочку. Отец до-могался моей дочки, сексуального рода действия проводил. Это все подтвердила экспертиза, но от того что свидетелей не было, и это чисто слова ребенка, ничего доказать не удалось. Психолого-психиатрическая экспертиза у нас в стране не признается. Получается так, что государство под-держивает мужа, а не меня. Со всех сторон давят на меня, требуют отдать девочку отцу. Вот уже три года я бьюсь, хочу, чтобы уголовное дело против него возбудили, но ничего не добилась. Ведь он подполковник милиции!

Людмила сидит напротив, рассказывает и начина-ет плакать. Первый раз она ушла от мужа, потому что он ее жестоко избил, проткнув вилкой руку.

– Женя была со мной, но заболела ветрянкой, и ей нельзя было тут находиться. я хотела ее к маме отвести, но муж был категорически против, сказал, что сам будет за ней ухаживать. Когда мне все-таки удалось ее вернуть к себе в ”Сезим”, я начала замечать, что с девочкой творится что-то странное, она боялась купаться в ванной, ужаса-лась, когда ее заворачивали в полотенце. я ей напрямую задала вопрос, говорю: ”Папа на тебя

46

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

ложился?” Она отвечает: ” Да, ложился”, и стала рассказывать, что и как папа с ней делал. я не знала, что делать, верить – не верить. Мы про-вели экспертизу с психологом, и он подтвердил, что это 100% насилие, сомнений нет. Мужа надо сажать, я буду бороться до конца, вечно в страхе мы жить не можем.

Чтобы помочь пережить страшные моменты в жизни женщин, в центрах проводятся тренин-ги и терапии: ”арт-терапия”, ”сказка-терапия”, ”танцы-терапия”. Здесь есть фильмотека и кара-оке, женщины поют, смотрят фильмы, обсуждают их, говорят о своих чувствах и эмоциях.

– Женщины все разные, но хотят они одного – решения своей проблемы, – говорит Виктория Тянь. – Бывали случаи, когда женщины хотели по-кончить жизнь самоубийством. Мы работаем над этим, проводим тренинги и внушаем женщинам, что они нужны, что они талантливы, и таким об-разом повышаем самооценку.

Здание реабилитационного центра хорошо охра-няется: решетки на окнах и дверях, установлены камеры, есть ”кнопка тревоги”. Она нужна в слу-чае, если мужья пострадавших женщин устроят скандал. Тогда приезжает оперативная группа с автоматами и забирает их в отделение.

Именно поэтому в целях безопасности ”Сезим” публикует только номер телефона доверия и адрес головного офиса. Адреса домов-прибежищ – должны оставаться в секрете, чтобы жертвы на-силия не испытывали чувство страха, чтобы к ним вернулось ”тынчтык сезими”, с кыргызского – чувство спокойствия.

Контактная информацияКризисный центр ”Сезим” г. Бишкек ул. Токтогула 181 Телефон: (0312) 312909Электронная почта: sezim2008@gmail.comСайт: http://www.sezim.web.kg

ВИЧ-ПОЛОЖИТЕЛьНый – НЕ ПрИгОВОрЕвгений ПогребнякАлена Хван

В Кыргызстане почти 5 тысяч ВИЧ-инфи-цированных. Большинство из них заболело, принимая наркотики. Медицинскую помощь эти люди, в частности, могут получить в реа-билитационном центре ”Матрица” в Бишкеке. Серый одноэтажный дом на перекрестке улиц Матросова-Джантошева. Стучимся в дверь. На пороге появляется молодой сутулый мужчина лет 35-ти и приглашает войти.

На секунду дом оживляется. Одни с любопыт-ством выглядывают из комнат, другие, наоборот, прячутся в них.

Молодой человек, пригласивший нас в дом, предпочитает скрыть свое настоящее имя. Назо-вем его Андреем.

– Когда узнал о диагнозе ВИЧ-инфицированный, если честно, просто хотел повеситься. Это был сильный шок. Думал, что жизнь закончилась и ничего больше не надо.

раньше, говорит Андрей, кроме наркотиков, его тоже ничего не интересовало. работал на стройке, сильно уставал. Вечером собирались с друзьями, выпивали и баловались легкими наркотиками.

– Первый раз наркотики предложил сосед. рань-ше ничего не замечал, целый день искал деньги, потом идешь к этому барыге и покупаешь нарко-тик. Любому наркоману так, ему только уколоть-ся, чтоб не болеть. Постепенно я впал в наркоза-висимость и больше не мог остановиться. Была постоянная боязнь, как бы опера не нагрянули, говорит Андрей, опустив глаза.

За хранение наркотиков его неоднократно задер-живала милиция.

– В 2000 году, когда меня в очередной раз поса-дили, мы в камере кололи себе наркотики. Один не сознался, что у него СПИД, иголка была всего одна и в результате все 10 человек в камере за-разились

Близкие и жена от Андрея не отвернулись.

47

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

– В последнее время наслаждаюсь жизнью. Ста-раюсь делать добрые дела, помогать людям. Если ко мне обращаются за помощью, я никому не от-казываю. Могу совет дать. ВИЧ-положительный – не приговор. Все мы равны.

”Помогаем найти работу, консультируем”

Изменить жизнь Андрею помогли в реаби-литационном центре ”Матрица” для ВИЧ-положительных. Центр может приютить 12 чело-век. Жить здесь они имеют право один месяц. За это время юристы центра помогут восстановить документы, психологи помогут адаптироваться, интегрироваться в общество, социальные работ-ники сопроводят на медицинское обследование. Жители центра знакомятся, находят друзей. Одни рисуют картины, другие ухаживают за собаками, третьи готовят обеды и ужины.

– Наш центр открылся в 2011 году. Мы хотим помочь людям, которые принимают наркотики, имеют ВИЧ-статус. Помогаем найти работу, – го-ворит Светлана Ковалицкая, директор реабилита-ционного центра ”Матрица”. В центре работают 7 человек. Медицинские работники оказывают первую медицинскую помощь, выезжают на дом. Больные получают консультации, как правиль-но питаться, держать диету. Некоторые приходят только постираться, помыться. У нас есть группы самопомощи, где они поддерживают друг друга. Андрея в реабилитационный центр привел хоро-ший знакомый. Сначала он, как и все посетители центра, проходил лечение. Потом директор ”Ма-трицы” Светлана Ковалицкая предложила ему работу.

– Консультирую людей, которые недавно заболе-ли, и тех, кто давно живет с ВИЧ. Поддерживаю их морально, – говорит Андрей.

Среди тех, кто нуждается в помощи, и 47-летний Абдугани. Абдугани жил в Казахстане, работал водителем. В 2008 году приехал в Бишкек в гости, купил телефон. Телефон оказался краденным, Абдугани дали 5 лет тюрьмы. В колонии наркоза-висимый мужчина заразился ВИЧ.

– В тюрьме я тоже принимал наркотики, иголок не хватало, кто-то не сознался, что он болеет.

– Как вы отреагировали, когда узнали о ВИЧ?

– Спокойно отнесся, как к обычной болезни. Про-сто старался не заразить других. я открыто говорил о своем диагнозе, чтобы все заранее знали. Сока-мерники относились к этому с пониманием. Упо-треблять наркотики бросил примерно год назад.

– Моя семья меня очень поддерживает, если бы не они, я бы, наверное, опять сидел за решеткой в ”темнице сырой”. Семья дала мне надежду на новую жизнь. Слава богу, держусь, наркоту не употребляю, веду здоровый образ жизни.

Андрей на секунду задумывается, потом говорит:

Андрей в комнате отдыха

Рисунки во дворе Центра

Чинара Бакирова со своим заместителем

Елена

48

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

– Что вас привело в реабилитационный центр?

– Паспорт у меня казахстанский уже просрочен в 2011 году. Денег у меня нет, поэтому пришел в Центр, чтобы хотя бы восстановить документы, найти работу.

”Обидно, конечно, но что поделаешь”

В центре ”Матрица” ВИЧ-положительные люди чувствуют себя уютно и защищенно. За его преде-лами ощущают на себе предвзятое отношение. – Врачи ко мне относятся с предубеждением, в открытую это не говорят, но понимаешь, – рас-сказывает 46-летняя Елена, жительница Оша, которая сейчас также находится в центре ”Ма-трица”. Обидно конечно, но что поделаешь. Если человек приходит в больницу один, то его начи-нают ”футболить”, говорят: да у тебя все нор-мально, иди домой. А когда ты приходишь не один и они видят, что за тобой стоят НПО, они начинают побаиваться и вынуждены принять больного. Иногда в больнице приходилось слы-шать: ”ВИЧ-инфицированная идет, берегитесь!”. Ош – маленький город, стоит человеку прийти на процедуры, половина махалли знает, что он ВИЧ-инфицированный.

Елене удалось противостоять предрассудкам. У нее появился любимый человек и предложил выйти за него замуж. Она пока думает.

”Человек, заболевший ВИЧ, может жить долгой и полноценной жизнью”

Чинара Бакирова, исполнительный директор Ассоциации ”Анти-СПИД”, утверждает, что в Кыргызстане из-за предрассудков и халатности врачей страдают ВИЧ-инфицированные люди. – Нам часто жалуются, что в клиниках к ним по-хамски относятся, гнушаются разговаривать с ними. После таких случаев больные не хотят возвращаться и продолжать лечение. Нам при-ходится уговаривать людей, чтобы они не обра-щали на это внимание и продолжали профилак-тику.

В Кыргызстане созданы все условия для оказания помощи ВИЧ-положительным людям, считает Ле-рон Сайдашев, врач отдела освидетельствования республиканского центра ”СПИД”.

– У нас имеются все необходимые лекарства, до-норские организации финансируют закупку всех этих дорогостоящих препаратов. Тот, кто при-ходит к нам, получает своевременное лечение.

Человек, заболевший ВИЧ, может жить долгой и полноценной жизнью. Поддержка со стороны неправительственных организаций важна, без их помощи они прятались бы. Там с ними прово-дят разъяснительные беседы и убеждают встать на учет.

По данным республиканского Центра ”СПИД”, на август 2013 года в Кыргызстане зарегистри-ровано 4696 ВИЧ-инфицированных. Мужчин – 3274, женщин – 1422. За последние пять лет количество ВИЧ-инфицированных увеличилось в 1,3 раза.

Случаи ВИЧ-инфекции встречаются во всех реги-онах республики. Наибольшее число зарегистри-ровано в Чуйской и Ошской областях, в городах Бишкек и Ош.

49

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

Все столицы в Центральной Азии имеют свои зоопарки. Но не Бишкек. Единственный зоо-парк Кыргызстана находится на южном бе-регу Иссык-Куля, в городе Каракол. Сегодня он переживает не лучшие времена.

Кругом тишина. За старыми ограждениями живот-ные тихо передвигаются из одного угла в другой. Медведи под жарким солнцем ищут прохладу в тесном вольере, рысь жадно поедает сырую кожу курицы, белые лебеди плавают в мутном пруду. Пол Листер, основатель британской организа-ции по охране окружающей среды The European nature trust (TENT), прогуливаясь по зоопарку, не может смотреть на животных без жалости.

– Почему люди делают это? Звери здесь несчаст-ны, это очевидно. Они мечутся в маленьких ограждениях. Люди должны заниматься сохра-нением животных, а не устраивать из этого шоу. А что если создать зоопарк людей: здесь будут англичане, через 5 метров – австралийцы, еще через метр – китайцы. Они будут счастливы? раз не могут организовать нормальное существова-ние животным, зачем создали зоопарк? Закройте его! – возмущается Пол.

С его мнением согласны туристы из Австралии.

– Да, точно, животные здесь несчастны. К при-меру, медведям очень жарко, им нужно большое пространство. Вольеры очень маленькие. Вся тер-ритория этого зоопарка как один австралийский вольер. У нас на каждое животное приходится от 15 до 30 кв. метров.

Смотрители зоопарка, которые в этот момент до-страивают ограждение, не видят больших проблем: – Животные в хороших условиях. Они просто с виду грустные, а так нормально все!

Ольга Лагуточкина работает в зоопарке со дня основания. Она в одном лице и бухгалтер и про-давщица билетов.

– Бывали случаи, когда мы из дома корм при-носили. А в прошлом году нам хорошо помогло Агентство по охране окружающей среды, и кор-мами мы обеспечены. За последние годы и по-сещаемость повысилась на 50%, особенно с тех пор как привезли новых животных из Алматы.

– И все-таки, – признается нам Ольга, – пробле-мы есть. В 2002 году зоопарк под свою опеку взяли немецкая организация НАБУ, обещали нам очень многое: содержать животных, расширить вольеры, повысить сотрудникам зарплату. Ждали мы, ждали, но в результате денег хватало только на корм и маленькую зарплату. На строительство и ремонт не было никаких денег.

Каракольский зоопарк был основан в 1987 году и после распада Союза остался не достроенным. В годы СССр зоопарк был муниципальным имуще-ством Каракола. С 2002 года немецкая организа-ция НАБУ по просьбе кыргызского и германского правительств финансово поддерживает зоопарк. В течение 11 лет NABU германии выделило около 300 тысяч евро.

По словам директора Каракольского зоопарка Салтанат Сеитовой, НАБУ прекращают свое фи-

В ТЕСНОТЕ И В ОБИДЕЗауре Медерханова

Мухаммадозод Сидиков

50

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

нансирование с сентября 2013 года. 3 года назад было создано кыргызское общественное объеди-нение с одноименным названием НАБУ, которо-му сегодня принадлежит зоопарк.

– Мы улучшали и развивали зоопарк своими си-лами, а немецкому НАБУ это не нравилось. Хоть мы и считаемся партнерами, но они на нас ”дави-ли”, всегда угрожали тем, что прекратят финан-сирование, закроют. По договору немцы должны развивать зоопарк, находить новых инвесторов, но они не выполнили это. Ну ладно, 10 лет они нам помогали как-то, худо-бедно кормили, это нельзя забывать. Но я за справедливость! – воз-мущается директор. По ее словам, выделенных с немецкой стороны денег не хватает.

– Они дают нам 3 тысячи евро в месяц, туда вхо-дит зарплата людей и питание животных. Сейчас у нас корма подорожали, если на их деньги на-деяться, то звери наши будут ходить полуголод-ными. В зоопарке всего 34 вида животных и 138 особей. Вольеры все советских времен, они уже пришли в упадок, мы их немного своими силами подремонтировали, – говорит Салтанат.

Чтобы узнать, почему немецкая организация пре-кратила финансирование, мы обратились NABU к Аннике Натус, референту по международной общественной работе и СМИ.

– Задачей NABU не являлось долгосрочно под-держивать зоопарки, а в Караколе содержатся не только дикие животные. Поэтому президиум NABU в 2011 году решил с 2014 года финансово под-держивать только животных, занесенных в Крас-ную книгу или поступивших в зоопарк ранеными, – ответила нам Анника. – Таким образом, в долго-срочной перспективе мы будем финансировать превращение Каракольского зоопарка в Центр приема животных, которым что-то угрожает.

В этом году зоопарк поддерживает государственное агентство по охране окружающей среды Кыргызстана.

руслан Кожобаев, исполнительный директор ре-спубликанского фонда охраны природы и разви-тия лесной отрасли:

– В этом году на приобретение корма мы вы-делили 605 тысяч сомов на квартал. Это все по расчетам зоопарка. Сколько просили, столько и выделяем. По следующему году пока решение не принято. Но в планах заложено около 2,5 млн со-мов на 2014 год.

Директор зоопарка говорит: ”Корма – это очень хорошо, но чтобы удержать нынешнее состояние,

на питание и текущие расходы нам требуется око-ло 5 миллионов сомов в год. Сюда я не вклады-ваю постройку новых вольеров. А штат вместе со мной – 14 человек. Зарплата у рабочих от 3 до 7 тыс. сомов. Если бы нашли спонсоров, мы могли бы повысить им зарплаты”.

На городские власти Каракола Салтанат Сеитова больше не надеется, ”нет толку” – говорит она.

Мы заехали в администрацию Каракола и встре-тились с мэром рыскулом Калыгуловым. По его словам, городской бюджет составляет 140 мил-лионов, около 70% из которых уходит в отдел об-разования. Но мэр готов оказать свою помощь.

– Конечно, мы эту ситуацию так не оставим, я сам хотел встретиться с директором зоопарка, выслушать ее мнение, а потом обратиться в ке-неш. Планирую сделать это в сентябре, потому что сейчас у меня очень много работы.

Финансирование уникального места из разных источников – вполне цивилизованная практика. Возможно, вопрос каракольского зоопарка – это, прежде всего, вопрос открытого диалога между всеми заинтересованными сторонами?

Вот только животные вряд ли смогут прийти за стол переговоров. Пока лошадь Пржевальского грустно смотрит на нас из вольера. Наверное, она подслушала наш разговор с иностранцами и теперь тихо завидует кенгуру и тасманийским дьяволам, которые вольготно разгуливают по просторным вольерам австралийских зоопарков в неведомом ей южном полушарии планеты…

Салтанат Сеитова

Пол Листер

51

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

МЕСяЦ НА ШАНССурайе ХоноваБогдана ОпаринаИлья Каримджанов

Сколько женщин находится в тюрьмах Кыр-гызстана, неизвестно. Государственная служ-ба исполнения наказаний эту цифру не огла-шает. Но известно, что только за последние пять лет через Общественный фонд ”Асте-рия”, занимающийся поддержкой бывших заключенных, прошло 1200 женщин.

Сложно представить, что в этом полуразрушен-ном домишке на улице Абая могут жить восемь женщин. Сейчас они сидят во дворе, разговарива-ют, курят. Над ними – веревки с бельем и детской одеждой. Время от времени кто-то из них идет на маленькую кухню, чтобы помешать овощное рагу, которое готовится в казане.

”Это общежитие основано женщинами, которые раньше употребляли наркотики, для таких же, как и они, женщин и их детей. Здесь действует принцип ”равный – равному”. Они попадают к нам через знакомых, которые уже получали тут помощь, женские колонии к нам их отправляют, иногда милиция. У нас центр адаптации, социа-лизации, но не реабилитации”, – говорит дирек-тор центра ”Астерия” Ирена Ермолова.

В течение месяца женщины получают в центре медицинские услуги, крышу над головой, юриди-ческую поддержку. Кто они? Бывшие наркоманы, проститутки, ВИЧ-инфицированные и заключен-ные. Одна из них – Наташа.

– я употребляла наркотики, для того чтобы их достать, мне нужны были финансы. я воровала, лазила по карманам, занималась проституцией, чтобы купить себе дозу.

Из своих тридцати шести лет Наташа отсидела семь. Здесь, в ”Астерии”, ей помогают восстано-вить утерянный паспорт и лечат от миомы.

– Мама ко мне и в тюрьму ездила и на зону при-езжала, но в последний раз ее не было, ни на суде, нигде. Она меня предупреждала, сказала: ”Наташа, еще раз попадешь – извини, все, я уста-ла”. Когда я сейчас захожу домой, она смотрит мне в глаза и пытается в них что-то прочитать. То есть раскумаренные они у меня или нет. Сей-час у нас почти нет отношений. Так что ничего хорошего не дает тюрьма (смеется). ”говорила

мне мама: не воруй”, – цитирует Наташа старую блатную песню, нервно затягивается сигаретой и стряхивает пепел в банку из-под кофе.

У нее двое детей, которые живут с бабушкой: старшему сыну – 19 лет, младшей дочке три года. Когда Наташа говорит о детях, на ее глаза наво-рачиваются слезы. – Сын занимается спортом. Ему не до наркотиков. От моей наркозависимости у него образовалась астма. Он скоро собирается жениться. Невеста очень хорошая девочка: не пьет, не курит. Сейчас хочу немного заработать и сделать им подарок на свадьбу. Когда восстановлю документы, смогу устроиться на работу и забрать к себе дочку. я не хочу, чтобы мой трехлетний ребенок видел меня со шприцом в руках, пусть лучше она видит, как я ей готовлю кушать.

Сейчас Наташа старается не употреблять наркоти-ки, но честно признается, что все еще зависима. По-крайней мере, в ”Астерии” у нее есть месяц. Месяц на шанс изменить свою жизнь.

Контактная информация:Адрес Общественного фонда ”Астерия”: Кыргызстан, г. Бишкек, ул. Абая 65, Блог на сайте kloop.kg: http://asteria.kloop.kg/o-nas/Электронная почта: asteria07@rambler.ruТелефон: (0555) 816713

52

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

БЕЗДОМНыЕ СОБАКИ БИШКЕКА – ПУЛя ИЛИ СТЕрИЛИЗАЦИя?Евгений Погребняк Гулиза Суванова

53

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

В городе живут десятки тысяч безнадзорных животных, они голодают и мешают горожа-нам. Муниципальные службы ведут отстрел собак, однако защитники животных утверж-дают, что такой способ бесполезен.

Сотрудница фонда “Право на жизнь” Алла Коб-цова ведет нас по свежевымытому длинному ко-ридору, открывает последнюю дверь и знакомит: “Это роза. Она появилась у нас неделю назад, ее сильно ранили. Видите, какой глубокий порез на спине? Бедняжку не пожалели, а ведь у нее было 10 щенят”.

роза – обычная дворняга, увидев незнакомцев, дрожит и забивается в угол. Она жила в микро-районе ”Аламедин”, из 10-ти щенят – шесть раз-дали в хорошие руки, одного сбила машина, один утонул, один бесследно исчез, а последний живет с мамой в приюте. “За ней ухаживали местные жители, прикармливали”, – говорит Людмила Лаптева, жительница дома, возле которого оби-тала собака. Неравнодушная женщина, увидев что случилось с собакой, связалась с сотрудника-ми Фонда и попросила оказать ей помощь. По словам Людмилы, у нее самой несколько кошек и собак: “Бездомных животных я тоже люблю, ста-раюсь заботиться о них, эту собаку все любили, она стала своей”.

– Мы приехали и забрали розу, лечим ее, рана оказалась не смертельной, и она скоро попра-вится. Если собаку никто не возьмет, то после стерилизации мы вернем ее во двор в ”Аламеди-не”. Она будет по-прежнему бездомной, но уже стерилизованной, – говорит Алла.

Общественный Фонд помощи бездомным жи-вотным уже второй год занимается лечением и стерилизацией бездомных собак и по возмож-ности пристраивает их в хорошие руки. Фонд су-ществует на пожертвования частных спонсоров, сотрудники (около 20 человек) работают на во-лонтерской основе.

Здание, которое фактически выполняет роль больницы и временного приюта для собак, на-ходится в пристройке Ветеринарного института, студенты которого помогают ухаживать за живот-ными и одновременно учатся их лечить. На мо-мент нашего визита в центр там было 30 собак.

По оценкам Аллы, которая в обычной жизни яв-ляется экономистом-маркетологом, в Бишкеке насчитывается около 30 тысяч бездомных и 100 тысяч безнадзорных собак.

– Мы сами не собираем собак в городе, неравно-душные люди сами звонят нам и просят забрать их. Наши контакты узнают по социальным сетям и объявлениям в ветеринарных клиниках, гово-рит глава Фонда Ольга рахманова.

– Вот, пожалуйста, собака, – Ольга показывает на крупную овчарку-азиата, которая кому-то про-служила 12 лет, а теперь ее выбросили. Мы ему дали кличку Таш, что означает – камень, чтобы он был крепким и здоровым. У Таша поврежде-ние нервной системы, из-за чего задние лапы у него почти не двигаются. Его выкинули на улице Жибек-Жолу, он увязался за людьми, они позво-нили нам и попросили забрать.

глава Фонда с возмущением рассказывает нам о предрассудках, которые есть у некоторых людей в отношении стерилизации и усыпления животных.

– Люди выбрасывают животных на улицу, часто на верную гибель, но при этом говорят, что стери-лизация собак или усыпление – это грех, а вот выкинуть щенков или котят в канаву, это, получа-ется, не грех.

Часто сотрудники Фонда берут собак из питом-ника к себе домой, у Аллы, например, их сей-час тринадцать. Некоторым удается найти новых хозяев, и они становятся обычными домашними питомцами.

Сотрудники “Права на жизнь” предлагают свой способ решения проблемы, ссылаясь на “между-народный опыт”.

– Вначале нужно провести массовую стерилиза-цию бездомных собак. Затем, как в Европе, вве-сти налог на самок, не важно, собак или кошек, способных к воспроизводству, а также ввести чи-пирование, чтобы, когда ты выкинешь свое жи-вотное, тебя по этому чипу нашли бы и влепили огромный штраф. А также штрафы за свободное перемещение животных без хозяина. Плюс про-паганда, мы постоянно ведем пропаганду, прав-да, наших сил не достаточно. Но до принятия этих законов нужно обязательно, чтобы государство создало условия для бесплатной стерилизации домашних животных, иначе, если такой налог введут на самок, а возможности для стерилиза-ции не будет, то их просто выкинут на улицу и город захлебнется в них и вся эта инициатива пойдет во вред”.

Стоимость одной стерилизации собаки составля-ет от 800 до 2000 сомов, сумма зависит от раз-мера животного.

54

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

МП “Тазалык” – за отстрел, но не против стерилизации

После посещения Фонда мы отправляемся в му-ниципальное предприятие “Тазалык”. К нам на-встречу выходит глава отдела по отстрелу бродячих животных Болот Койкельдиев, после длительного распроса о цели визита он начинает пояснять си-туацию в Бишкеке с бездомными животными. – В городе 47 новостроек, в каждой новостройке находится несколько тысяч домов. Всего более ста тысяч безнадзорных собак. У нас на сегодняшний день имеется более 700 заявок. Заявки поступают в диспетчерскую, они нам сообщают, мы выезжа-ем и отстреливаем или отлавливаем животных. Отловленных тоже утилизируем. Кроме собак, это кошки, бараны, коровы, свиньи. Вот недавно из 3-го микрорайона поступила заявка: две овчарки напали на девочку и покусали ее. Мы выехали и произвели отстрел собак. Собачьи укусы случают-ся каждый день, в основном это делают дворовые собаки, которые находятся без присмотра, – при-вел пример глава отдела “Тазалык”.

Болот Койкельдиев с плохо скрываемым раздра-жением объясняет, почему в Бишкеке так много собак.

– У нас люди не соблюдают правила содержания домашних животных, у нас менталитет другой. Человек не привязывает свою собаку во дворе. Уходит на работу и отпускает собаку. Мы в таких случаях говорим людям, что собаки без присмо-тра и без ошейника считаются беспризорными, и мы будем отстреливать их, потому что на них есть жалоба. Бездомных собак очень мало, в основном безнадзорные.

Согласно предоставленной ”Тазалыком” стати-стике, в период с января по май 2013 года они подобрали, отловили и отстреляли более 5,5 тыс. больных и бродячих животных.

– Численность собак уменьшается или увеличи-вается?

– Это по-разному, в какое-то время меньше, в какое-то больше. Собаколову в среднем выдается 4,5 патрона, это на полчаса работы. Мы бы мог-ли и больше отстреливать, но у нас недостаточно средств. Стоимость ликвидации одной собаки со-ставляет 302 сома, а стерилизация в 4 раза до-роже, – пояснил глава отдела.

– Ходят слухи, что в городе появились дог-хантеры, которые ведут охоту на собак, что вы о них знаете?

– С дог-хантерами я не встречался, слышал, что их иногда задерживает милиция. Они стреляли или увозили собак, зачем, неизвестно. Лично с ними не был знаком.

Конфликт “Тазалыка” с “Правом на жизнь”

– Как появился этот Фонд, так и поднялся шум про все это [отстрел животных], а до этого было тихо-мирно. Теперь же про нас говорят, что мы ездим по городу и стреляем в животных на гла-зах детей, как будто я не знаю, кто мы. Пусть закроют нас, и посмотрим, что будет? И отстре-ливаем мы животных рано утром или поздно вечером, когда людей на улицах минимальное количество. Единственное исключение, когда со-бака нападает на человека, если она бешенная, то здесь выхода нет”, – говорит разгоряченный Койкельдиев.

Немного успокоившись, он продолжает: “Знаете, я ведь тоже дома собак держу. У меня их шесть – 2 больших алабая и 4 мелких. Часто люди не в силах ухаживать за своими питомцами, бабушки, например, и они просят не убивать их, мне при-ходится забирать их домой. Но больше брать со-бак я не в состоянии, места для них уже нет.

– Пусть собак стерилизуют, мы [Тазалык] не про-тив, но, к сожалению это не решит всю пробле-му. Ведь собаки по-прежнему будут кусать людей, стерилизация от этого не защитит горожан.

– Мы в прошлом году встречались с фондом ”Право на жизнь” на сессии в горкенеше, они не предоставили никакого конструктивного пред-ложения, мы сами составили проект – построить питомник, сами посчитали, и вышла астрономи-ческая сумма. У нас БОМЖей множество на ули-це есть, людям не могут помочь, а тут выделять такие деньги на собак. Сами подумайте, разумно ли это, что люди подумают”, – посчитал глава от-дела.

глава Фонда Ольга рахмонова, в свою очередь, раскритиковала работу муниципального пред-приятия: “Они подходят к проблеме так, нужно что-то делать, вот они и делают ”что-то”, муни-ципальное предприятия ”Тазалык” занимается отстрелом собак в городе, но количество живот-ных не уменьшается, наоборот, увеличивается. На место застреленных животных приходят но-вые, поэтому отстрел не работает”.

Ветеринары поддерживают стерилизацию

Виктория Куринкова, врач ветеринарной клини-ки “Самсон”, утверждает, что стерилизация по-

55

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

может сократить численность беспризорных жи-вотных в Бишкеке.

– Мы давно уже, лет 10 назад, начали сотрудни-чать с международной организацией WSPA (Все-мирное общество защиты животных), которая внедряет в разных странах стерилизацию живот-ных. Они нам много чего полезного рассказали, когда этому еще не придавалось большого значе-ния, мы стали это поддерживать. Мы видим, как много становится бездомных животных, каждое лето бум котят, щенят, они страдают и умирают на улице на глазах у людей.

– Стерилизацию поддерживаем, природа устрое-на так, что пустым место в городе не будет. Это тоже, так сказать, зона обитания животных, ко-торые всегда будут жить с человеком. Поэтому, если в каком-то квартале уничтожить всех кошек и собак, то появятся крысы, вслед за крысами придут другие кошки и собаки. Единственный разумный метод, который используют, напри-мер, в Европе, это контроль популяции бездо-мных животных, но у них есть большие ресурсы, чтобы реализовывать такую программу.

– Почему Вы против отстрела животных?

– Во-первых, это не эффективно, а во-вторых, это не гуманно. На наш взгляд, это абсолютно бессмысленное мероприятие. У нас сначала не ценится жизнь собаки, потом щенка, котенка, по-том животное, которое жило рядом, выкидывают на улицу. Эта норма жестокости, которая прихо-дит к нам, людям.

– А что делать с собаками, которые бросаются на людей?

– Каждый случай индивидуален. Есть собаки, ко-торые получили жестокость от людей, но когда животное отлавливают, после реабилитации и стерилизации животное становится добрым и об-

щительным, – отвечала Виктория, явно уклонив-шись от прямого ответа.

– У Вас были случаи, когда к Вам в клинику при-возили животных, которых отстреливали, но они выжили?

– Да конечно, у нас было много случаев, когда к нам в клинику привозили раненых животных, у них были пулевые ранения в туловища, с раз-мозженными конечностями, с осколками. Их приводят к нам обычные люди. Бишкекские дог-хантеры уничтожают животных, вплоть до того, что идет мужчина с немецкой овчаркой без по-водка в двух метрах от хозяина, подъезжает ма-шина, стреляет и уезжает. Они считают себя не-кими такими освободителями, которые очищают город от собак. Это делает не “Тазалык”, а неиз-вестные личности.

Дворнягу Розу ждут в ее дворе

Татьяна, которая заботилась о розе до ее ране-ния, каждый день звонит сотрудникам Фонда и следит за судьбой розы. Она говорит, что жители дома ждут возращения их собаки.

“Ее во дворе все любят, даже дети ухаживали за ней. Эта собака появилась у нас год назад и оста-лась. Каждый день кормили и ухаживали. В тот злополучный день, когда розу ранили, я пришла с работы вечером где-то в 7 часов, поиграла с ее щенятами, сказала, что через 2 часа покормлю, а когда вернулась с едой, ее, бедную, за это время уже порезали. Мы до сих пор не знаем, кто это мог сделать”, – сказала ”куратор” бездомной со-баки.

Ветеринар, который следит за здоровьем соба-ки в Фонде, говорит, что собака будет здорова примерно через месяц и, пройдя стерилизацию, вместе со своим щенком вернется обратно.

Звонок в Мэрию

В пресс-службе мэрии Бишкека по телефону со-общили, что у города нет средств на приют для бездомных животных.

“Мы ищем спонсоров, стоимость постройки при-юта слишком велика, чтобы городской бюджет мог себе это позволить. Если нам удастся найти инвестора, то приют будет построен, но пока это все в планах”, – сообщила пресс-секретарь.

56

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

ЭТО гОрДОЕ ИМя KGЕвгений ПогребнякИлья Каримджанов

В Кыргызстане цена национального домена в несколько раз выше по сравнению с соседя-ми. Недовольные пользователи винят в этом компанию-регистратора. Сам монополист хранит молчание.

Имя сайта (доменное имя) в зоне KG еще 4 года назад стоило 100 долларов. Падение цены в два раза произошло в 2009 году, когда тогдашний глава государственной службы интеллектуальной собственности Улан Мелисбек выступил против высоких цен. Он утверждает, что конфликт с ком-панией ”АзияИнфо”, завершился для него от-ставкой и изгнанием из страны.

В социальной сети Facebooke существует группа ”Кирнет”, в которой обсуждают проблемы раз-вития интернета в Кыргызстане.

– Интересно, сколько еще лет барыги из ”АзияИн-фо” будут банчить доменами за 50$? – пишет ад-министратор группы Михаил Агеев.

– Мне кажется, что проще в таком случае ”.com” домен зарегистрировать, чем ”.kg”, и это более чем странно, – отвечает участник группы юлия Эллодия.

Участники группы не одиноки в своем недоволь-стве. Аскар Жумабеков, юрист и активный поль-зователь интернета из Джалал-Абада, пожаловал-ся нам по телефону: – Это слишком дорогая цена – 50 долларов, нужно снизить в несколько раз, чтобы цена была доступ-на для обычных людей, а не только для бизнесме-нов. Наш домен KG просто обязан быть дешевым и доступным для кыргызстанцев. я бы сам открыл свой юридический сайт именно с таким доменом, но цена – это просто издевательство!

Денис Бердаков, бизнесмен, занимающийся ис-следованием развития интернета в Кыргызстане, также поддерживает мнение, что цена на домены ”.kg” завышена.

– Пятьдесят долларов за национальный домен – это, конечно, дорого. Компания ”Азияинфо” в свое время выиграла конкурс у ICANN (интернет-корпорация по присвоению доменных имен) и получила законное право на монопольную про-

Фото

граф

ия

с htt

p://r

eport

er.a

kipre

ss.o

rg/n

ews:

22513

57

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

дажу доменов зоне KG. рынок Кирнета, к сожа-лению, развит слабо, многие предпочитают ре-гистрироваться на зарубежных доменах. Только крупным компаниям, которые занимаются се-рьезными интернет-проектами, не жалко платить 50 долларов в год.

Символ Кыргызстана?

Михаил Агеев работает программистом, созда-ет веб-сайты, в частности, самый популярный интернет-магазин модной одежды в Кыргызста-не. Но сейчас в одном из кафе Бишкека эмоцио-нально жестикулируя, Михаил объясняет нам, почему в последние годы он принципиально не покупает национальный домен.

– Креативная молодежь не хочет этого делать в основном из-за цены. Ценообразованием цели-ком занимается компания-монополист ”АзияИн-фо”, причем они не раскрывают систему подсче-та, как образуется стоимость домена. Формально в Кыргызстане цену определяет Антимонополь-ный комитет, но фактически они просто согла-шаются с ценой, которую озвучит ”АзияИнфо”, – говорит Михаил Агеев.

В результате, по его мнению, кыргызстанцы ак-тивно посещают только национальные сайты, которые распространяют пиратский контент – музыку или фильмы. Другие сайты зоны KG не пользуются популярностью.

Для Кыргызстана словечко “кейджи” стало своего рода символом наряду с войлоком, юртой или ко-музом. Возможно, 50 долларов для символа – это не слишком дорого? Тогда почему в других странах цены на национальные домены намного ниже?

Михаил Агеев показывает нам таблицу с данными на конец января 2012 года, которую составил сам.

Как видно, Кыргызстан – единственная страна из десятки, имеющая одного регистратора, и вторая по дороговизне для желающих открыть свой сайт. Кыргызстан в этом уступает лишь Украине, одна-ко там много доменов второго и третьего уров-ня. Например ”gorod.kyiv.ua”.

– На Украине большую популярность имеют до-мены третьего уровня по цене $10, на них при-ходится почти половина всего рынка в стране. Но для нас такой пример не подойдет, здесь привык-ли писать сразу ”.kg” – без всяких добавлений, – считает Агеев.

Из чего же складывается такая цена? За ответом идем в компанию ”АзияИнфо”, которая в 1995

году получила эксклюзивную лицензию на реги-страцию национальных доменов Кыргызстана.

Неразговорчивый монополист

Приходим в офис компании. работа тут течет не-спешно. руководство тоже не торопится с нами разговаривать. Сотрудник Никита просит нас со-ставить официальный запрос: ”Мы хотим, чтобы все было официально”. На момент сдачи статьи официальный ответ от ”АзияИнфо” о принци-пах ценообразования на домены мы так и не по-лучили.

Шлагбаум

Для наглядности давайте представим себе кар-тину, что компания ”АзияИнфо” (далее ”АИ”) в 1995 году перекрыла дорогу в Боомском уще-лье (единственно возможный путь из Чуйской в Иссык-Кульскую область) и поставила там шлаг-баум. Построила единственную дорогу из Чуй-ской области на восток и с тех пор взимает за проезд по ней определенную плату.

В свою очередь правительство Кыргызстана раз-решило это сделать, так как ”АИ” оказались пер-выми. Если сейчас кто-нибудь другой построит еще одну дорогу до ущелья, то трасса все равно упрется в шлагбаум, и возможности самостоятель-но попасть в Иссык-Кульскую область не будет.

При этом единственный владелец этого шлагбау-ма ни с кем не разговаривает и считает, что толь-ко он вправе распоряжаться дорогой, устанав-ливая свою оплату за проезд и получая с этого хорошие деньги.

результат: сегодня в Кыргызстане зарегистри-ровано меньше всего национальных доменов в центральноазиатском регионе – по приблизи-тельным и сильно расходящимся оценкам – от 2,5 до 6 тысяч доменных имен.

Инициатива Улана Мелисбека

Улан Мелисбек возглавлял государственную службу интеллектуальной собственности ”Кыр-гызпатент” с 2008 до 2010 года и добился сни-жения цены на национальные домены со 100 до 50 долларов. Мелисбек утверждает, что вынуж-ден был покинуть Кыргызстан ”по политическим мотивам” и теперь живет в США. Мы связались с ним по Skype и благодаря веб-камерам погово-рили, что называется, лицом к лицу. Он до сих пор считает, что имена сайтов зоны KG должны нахо-диться под защитой государства, а продавать их могут любые компании, соответствующие опре-

58

НА

СТО

ящ

ЕЕ В

рЕМ

я

деленным критериям. Мелисбек воспринимает доменную зону KG как общественное достояние, которое не может находиться в одних руках.

– Почему за рубежом цены на национальные до-мены относительно низкие?

– За счет конкуренции, благодаря ей стоимость регистрации доменного имени идет вниз. В за-падных странах компании зарабатывают не на продаже доменов, а за счет дополнительных услуг. У нас же даже не хотят создавать инфраструкту-ру для развития Кирнета. Цена доменного имени должна складываться из реальных расходов, а это смешные цифры. россия, когда запускала зону ”.рф”, сначала дала возможность своим компа-ниям зарегистрировать товарные знаки и только потом запустила всех. В Кыргызстане при появле-нии конкуренции цена на домен запросто могла бы снизиться еще вдвое.

Экс-руководитель ”Кыргызпатента” рассказал, что ему удалось добиться передачи функций реги-стратора доменов от ”АзияИнфо” его ведомству.

– Курманбек Бакиев, тогдашний президент, под-писал указ, согласно которому полномочия по администрированию национальных доменов перешли ”Кыргызпатенту”, однако де-факто ни-чего не изменилось, и после ”государственного переворота” в апреле 2010 года мою инициати-ву остановили.

Нынешний зампредседателя ”Кыргызпатента” Зина Исабаева сообщила нам, что президентский указ был аннулирован, а интернет-домен не яв-ляется интеллектуальной собственностью.

– Больше я ничего вам не могу сказать об этой инициативе Мелисбека, ничего больше не знаю, обращайтесь в ”АзияИнфо”. В нашем ведом-стве никто больше не занимается интернет-доменами.

Здоровая конкуренция?

Александр Дудин директор ”Элката” одного из крупнейших интернет-провайдеров в стране, за-явил, что домены зоны KG не пользуются особой популярностью у пользователей, поэтому их ком-пания не бьется за право регистратора.

– Мы в свое время говорили, что администратор должен быть один, а регистраторов – несколько. Если у “АзияИнфо” есть средства администриро-вания, то пусть. У нас есть свои домены третьего уровня. Помню, мы и ”АИ” подавали заявку на администрирования в зоне ”.kg”, но наша заявка

по техническим причинам задержалась, и ICANN дал отдал право им, – объясняет Дудин.

Директор другого крупного интернет-провайдера ”Мегалайн” Эдуард Джансериков:– Будет лучше, если вместо одной монополии будет несколько компаний-конкурентов, сейчас цены на домены завышены, реальная цена гораз-до ниже, примерно в два раза.

Программист и блоггер Михаил Агеев:– Два года назад, когда на эту тему в сети была большая дискуссия, я предлагал оставить ”АзияИн-фо” права администратора доменов, компания установила бы определенный регламент и полу-чала бы за это плату, например, 5 долларов за домен. А другим заинтересованным компаниям дать право продавать домены. В результате цена бы резко упала, это уменьшило бы доход ”АИ”, но компания все равно осталась бы в плюсе, – предложил свой вариант программист.

Проверим только после жалобы

В Антимонопольном комитете при правительстве Кыргызстана нам сообщили, что ”АзияИнфо” является естественным монополистом и никаких подозрений существующий регистратор не вы-зывает. Назима Алыкулова, заведующая отделом контроля рекламы и защиты прав потребителей объясняет, что без жалобы их ведомство не мо-жет проверить компанию ”АзияИнфо”.

– Мы можем принять меры, если выяснится, что цену на ”.kg” домен ”АзияИнфо” искусственно завышает. Для начала нужно кому-нибудь, кто по-страдал от действий ”АИ”, написать жалобу, это может быть любой человек. И если ему удастся уверить сотрудников ведомства, что действитель-но он не может оплатить 50 долларов за домен и не может обратиться в другую компанию за такой же услугой, то мы проведем проверку компании.На вопрос, пытался ли он подать жалобу на ”АзияИнфо”, Михаил Агеев, который активно борется за доступный KG, скептически ответил: ”Нет, я знаю, что это бесполезно”.

Кто знает? Когда-то считалось бесполезным до-казывать, что Земля вертится вокруг Солнца. А не наоборот. Теперь это – очевидный факт.

Авторы выпуска:

Казахстан Екатерина НиконовичЗауре МедерхановаУзбекистанБогдана Опарина КыргызстанЕвгений ПогребнякИлья КаримджановАлена Хвангулиза СувановаТаджикистанСурайе ХоноваЛатофат МирзоеваАлександра КаримоваАбдухафиз МаруповОзодмухаммад Сидиковгульджахон Хамробойзода

редактор: Елена Упорова

ЦЕН

ТрА

Ль

НО

АЗИ

АТС

КА

я

ШК

ОЛ

А С

ОВ

рЕМ

ЕНН

Ой

ЖУ

рН

АЛ

ИС

ТИК

И 2

01

3

ЦЕНТрАЛьНОАЗИАТСКАя ШКОЛА СОВрЕМЕННОй ЖУрНАЛИСТИКИ

Это 10-недельная летняя программа, которая ориентирована на молодых профессионалов, чтобы помочь им сократить разрыв между уни-верситетским образованием и потребностями рынка СМИ, дать им целостную картину профес-сии журналиста, объяснить как взаимодействуют различные средства массовой информации.

Направлений у Школы несколько. Неизменным центральным компонентом программы являет-ся описание и анализ этнических конфликтов в печатных СМИ. Помимо этого, курс ежегодно до-полняется различными модулями, которые охва-тывают все виды СМИ – печатные, радио, теле-видение и Интернет.

Центральноазиатская Летняя школа журналисти-ки проводится совместно Академией ОБСЕ при финансовой поддержке правительства Финлян-дии и Deutche Welle Akademie.

АКАДЕМИЯ ОБСЕ

Кыргызская республика, 720044 Бишкек,Ботанический переулок 1AТел.: +996-312-541200Fax: +996-312-542313E-mail: info@osce-academy.netwww.osce-academy.net