2d the international scientific-‐practical conference on the

2d the International Scientific-Practical Conference on the Humanities and the Natural Science 2014

2d the International Scientific-‐Practical Conference on the Humanities and the Natural Science The collection includes the 2d the International Scientific-

Practical Conference on the Humanities and the Natural Science

Held by SCIEURO in London 26-27 December 2014.

2d the International Scientific-Practical Conference on the Humanities and the Natural Science ISPC 2014

2

2d the International Scientific-Practical Conference on the

Humanities and the Natural Science

26-27 December 2014

London

© SCIEURO


3

The collection includes the 2d the International Scientific-Practical Conference on the Humanities and the Natural Science Held by SCIEURO in London, 26-27 December 2014. Printed and Bound by Berforts Information Press Ltd, UK.

2014 © SCIEURO All rights reserved. This work may not be translated or copied in whole or in part without the written permission of the publisher, except for brief excerpts in connection with reviews or scholarly analysis. Use in connection with any form of information storage and retrieval, electronic adaptation, computer software, or by similar or dissimilar methodology now known or hereafter developed is forbidden. The use in this publication of trade names, trademarks, service marks, and similar terms, even if they are not identified as such, is not to be taken as an expression of opinion as to whether or not they are subject to proprietary rights.


4

CONTENTS

TECHNICAL SCIENCES ....................................................... 10

Belozerov V.V., Oleinikov S.N., Belozerov V.V ABOUT MODEL OF THE AUTOMATED SYSTEM OF SUPPRESSION OF FIRE AND ELECTRIC HARM ............................................... 10

Lvovich I.Ya., Preobrazhensky A.P., Choporov O.N.THE CONSTRUCTION OF SUBSYSTEM FOR DESIGNING OF SCATTERING OF HOLLOW STRUCTURES WITH COATINGS ... 20 Lvovich I.Ya., Preobrazhensky A.P., Choporov O.N. THE SUBSYSTEM FOR SOLUTION PROBLEMS OF PROPAGATION ELECTROMAGNETIC WAVES INDOORS ...... 24

MEDICINE AND PHARMACOLOGY ................................. 27

Akbasheva O.Ye., Gulaya V.S., Stepanova K.A. NEW BIOMARKERS FOR CHRONIC PLACENTAL INSUFFICIENCY EARLY DIAGNOSIS .......................................................... 27

Jafarova R.A., Qaraev Q.Sh. EFFECT OF EXTRACTS OF SOME MEDICINAL PLANTS ON LIPID METABOLISM (experimental studies)................................................................................ 38

Gasanov M.D.THE CHOICE OF SOLUTIONS FOR THE REHABILITATION OF THE ABDOMINAL CAVITY IN THE TERMINAL PHASE AT THE SIMULATED PERITONITIS .. 43


5

Bessonov P. P., Bessonova N. G., Bessonova.V.P. DIAGNOSIS OF CHRONIC GASTRITIS IN THE REPUBLIC OF SAKHA (YAKUTIA) .................. 48

BIOLOGY ............................................................................... 53

Kusmina S.S., Solovieva M.I. THE DYNAMIC ENRICHMENT OF LOW MOLECULAR WEIGHT ANTIOXIDANTS AND POLYSACCHARIDES IN PINUS SILVESTRIS L., ROSA ACICULARIS LINDL., LEDUM PALUSTRE L. IN SUMMER-AUTUMN PERIOD, YAKUTIA ................................................................................ 53

JURISPRUDENCE ................................................................. 59

Markov P.N., Tkharkakho M.M., Poddubhy A.O. . 59 CONSTITUTIONAL RECOGNITION OF LOCAL SELF-GOVERNMENT AS THE BASIS FOR THE STABILITY AND DEVELOPMENT OF THE STATE ................................................................... 59

Gaidareva I.N., Udychak F.N., Shaov I.K. CORRUPTION COUNTERACTION AS A BASIS OF NATIONAL SECURITY ................................ 72

Zhade Z.A., Eshev М.А., Saakyan M.V. THE VALUE OF CONSTITUTIONAL RIGHTS AS AN ELEMENT OF LEGAL AWARENESS OF CITIZENS (ON THE EXAMPLE OF THE REPUBLIC OF ADYGEYA) ................................ 84

Zhamuldinov V.N., Kabzhamitov O.T., Sanasyrov N.T. SHOULD THE CAPITAL PUNISHMENT BE EXISTED IN KAZAKHSTAN? ............................ 93


6

Hachak B.N., Pshizova E.N. INTERNATIONAL AND FOREIGN EXPERIENCE OF THE APPLICATION OF CRIMINAL SANCTIONS TAKING INTO ACCOUNT GENDER SIGNS ............................ 107

Dzybova S.G., Parasyuk E.A., Shadzhe A.M. PUBLIC CONTROL AS THE INSTRUMENT OF CONSOLIDATION OF INTERESTS OF CIVIL SOCIETY AND STATE IN RUSSIA ................. 119

ECONOMY ........................................................................... 131

Santalova M., Nikolaeva J., Rodionov E. ........... 131 THE INFLUENCE OF COST ACCOUNTING METHODS FOR COSTING PRODUCTS ......... 131

Parkhomchuk M. STAFF MOTIVATION OF CRISIS MANAGEMENT ................................... 139

Butkova O.V., Pereguda E.S., Chumakova N.V. TO A QUESTION ABOUT ORGANIZATION OF TAX ACCOUNTING .......................................... 146

Alexandrov G.A., Vyakina I.V., Skvortsova G.G. ALGORITHM AND METHOD FOR DETERMINATION OF UNSYSTEMATIC RISK COMPONENTS BASED ON INVESTMENT CLIMATE FACTORS ASSESSMENT .............. 157

Ayurzanain A., Garmaeva B. THE FORMATION OF LABOR RESOURCES REPRODUCTION INSTITUTIONS AT THE MESOLEVEL: THE GENDER ASPECT IN RUSSIAN REGIONS .... 170


7

Isaeva E.V., Verlup E.V. BENCHMARKING IS A TOOL OF STRATEGIC MANAGEMENT IN THE SYSTEM OF TERRITORIAL SUSTAINABLE DEVELOPMENT ................................................ 182

Arakelyan N.R. MARKETING TECHNOLOGIES AS A TOOL FOR DEVELOPMENT OF SMALL AND MEDIUM-SIZED BUSINESSES IN RUSSIA: PROBLEMS OF APPLICATION AND METHODOLOGICAL APPROACHES ............. 195

Medvedeva L.S., Zhabina N.V. RATIONAL DISTRIBUTION OF THE FORMS OF STATE SUPPORT TO SMALL ENTERPRISES ON THE BASIS OF ANALYTICAL TOOLS .................... 206

Sukhadolets T.V. Stupnikova E.A. ...................... 215 THE FOUNDATION OF EVIDENCE OF GENERATIVE ECONOMIC EFFECTS OF INVESTMENT IN TRANSPORT ....................... 215

AGRICULTURAL SCIENCES ............................................ 220

Kokolova L.M.TRICHINELLUS WILD CARNIVORES, THE STUDY OF LOCALIZATION OF LARVAE OF TRICHINELLA MUSCLE .................................. 220

Dyamurshayeva E. B., Toktamisov A. M., Kudiyarov R.I., Urazbayev N. Zh., Dyamurshayeva G.E. AGROECONOMIC EFFICIENCY OF SMALL-VOLUME CULTIVATION OF A TOMATO ON SUBSTRATA OF WOOD SAWDUST AND A RICE PEEL. ....................... 226


8

PHILOLOGY ........................................................................ 243

Kravchenko S. Y. COGNITIVE MODELING OF INTERPRETATION OF NEW BORROWINGS IN RUSSIAN LANGUAGE ..................................... 243

PEDAGOGY ......................................................................... 251

Koveshnikova E. N., Koveshnikova N. A. THE PROFESSIONAL DESIGN SCHOOL AT THE PRESENT: CONCEPTUAL BASES AND PROSPECTS OF DEVELOPMENT ................... 251

Politsinsky E., Politsinskaya Ek., Romanova A. INTERACTIVE TEACHING METHODS IN THE FORMATION OF VALUE ORIENTATIONS OF STUDENTS ......................................................... 266

Tolmacheva V. V. THE MAIN APPROACHES TO THE DEFINITION OF ESSENCE OF THE CONCEPT OF FORMATION OF SOCIAL-AND-ECOLOGICAL READINESS OF FUTURE TEACHER OF CHILDREN'S NON-GOVERNMENTAL ORGANIZATION TO THE WORK WITH A FAMILY ON INVIGORATION OF CHILDREN OF PRESCHOOL AGE ........... 277

Yadrikhinskaya L.S. COLLECTIVE METHOD OF EDUCATING AS ETHNOCULTURAL EDUCATIONAL TECHNOLOGY ..................... 287

Amanbaeva L.I. FUNDAMENTAL PRINCIPLES OF LEARNING IN MODERN CONTEXT. APPROACH TO THE PROBLEM. .................... 291


9

Andrianova S. V. KEY POINTS OF PHYSICS ENGLISH VOCABULARY IN TRAINING OF BACHELORS ...................................................... 299

SOCIOLOGY ......................................................................... 306

Kosenko O.Y. VISION OF SOCIAL SERVICES FOR THE ELDERLY: THEORY AND PRACTICE .......................................................... 306


10

TECHNICAL SCIENCES

Belozerov V.V., Oleinikov S.N., Belozerov V.V.

ABOUT MODEL OF THE AUTOMATED SYSTEM OF SUPPRESSION OF FIRE AND

ELECTRIC HARM

Belozerov V. V., Russia, Don state technical university, associate professor, doctor of engineering

Oleinikov S.N., Russia, Academies of the public fire service of Emercom of Russia, candidate of technical sciences

Belozerov V. V., Russia, JSC “Tritart”

Abstract In the offered model of the automated system – two

purposes: registration of the consumed electric power and determination of fire and electric harm from it. It is reached by measurement of "the qualitative electric power" which is subject to payment, and "low-quality electric power" - data about which is reported into federal service of supervision, and also used for calculation by the electric meter sensors of fire and electric harm on object where it is established. The electric meter sensors supervise the fire-dangerous of the electric devices on object, and are signaling about it, and de-energizes object, if was determination the fire threatened mode of power consumption, and also finds dangerous factors of the fire in case of fire and reports about this by radio into the fire brigade.

Keywords: qualitative and low-quality electric power, electric meter announcer, dangerous factors of the fire, aspiration fire sensor, system of the fire and electric taxation.

Введение. Статистика пожаров в России

свидетельствует о том, что наибольшее количество пожаров


11

происходит в жилом секторе. Так в 2012 году доля пожаров в жилом секторе составила 69,7%, при этом погибло - 92,4% и получили травмы 74,5% от их общего числа.

.

Рис.1 – Места возникновения пожаров При этом около 25% пожаров произошли в жилых

комнатах, 7,2% - на кухнях, в ванных и в туалетных комнатах. 6,77% - в коридорах, на верандах и балконах (рис.1), и наибольшее число погибших людей обнаружено в жилых комнатах – 61,1%, из которых, вследствие отравления продуктами горения погибло -72,74%, а от воздействия высокой температуры -17,42% (рис.2) от всех погибших в жилом секторе [1].

В некоторых странах (США, Германия, Польша) в последнее время получили распространение автономные пожарные извещатели (далее - АПИ), выдающие при обнаружении признаков пожара, прерывистый сигнал тревоги с уровнем звукового давления 85-90 дБ на расстоянии 1 м. от извещателя. Статистика при этом свидетельствует, что применение АПИ позволяет сократить число погибших при пожарах в жилом секторе на 45% [2].

Исследования в этой области показывают [1,2], что применение средств автоматической пожарной сигнализации (АПС) значительно снижает вероятность гибели и травм от пожаров, а также сокращает ущерб от них. Поэтому не требует обоснования необходимость применения АПС в жилом секторе, а остается определить лишь их тип и способ технического обслуживания, от которых зависит их работоспособность и

Места возникновения пожаров в городах Юга России

Основные помещения24,98%

Вне здания 19,56%

Салон, кузов, вагон4,93%

Остальные1,57%

Прочие помещения 9,43%

Подвал 2,69%

Балкон, веранда 4,97%Подсобные помещения

3,66%

Строительныеконструкции

9,38%

Крыша, чердак 6,22%

Лест.клетка, мусоропровод, лифт

1,42%

Бар, курит.комната, туалет и т.д.

7,20%

Наруж. техн. установка0,33%

Вестибюль, корридор1,80%

Гараж 1,86%


12

эффективность, т.к. статистика пожаров свидетельствует о том, что в половине случаев АПС не выполняет своих функций из-за несвоевременного срабатывания или неработоспособности (т.е. ненадлежащего технического обслуживания).

Рис. 2 – Причины гибели и травм на пожарах Также не требует доказательств утверждение, что

использование приборов преобразования энергоресурсов в тепло, свет, механическое перемещение и т.д., электроэнергии в частности, повышает опасность жизнедеятельности, в т ом числе пожарную опасность жилого сектора [3]. Однако, любая предлагаемая модель должна сопровождаться понятийным аппаратом, который должен адекватно описывать моделируемые процессы.

Методология исследования Учитывая тот факт, что низкое качество

электроэнергии, которым снабжается село (в городах также нередки случаи отключения электроэнергии и снижение её

Причины гибели и травм от пожаров в жилье на юге России

травмы-04,13%спасено-06,53%травмы-42,82%

спасено-70,10%

травмы-00,35%спасено-00,01%

травмы-00,47%спасено-00,00%травмы-07,77%

спасено-00,00%травмы-03,83%спасено-00,32%







погибло-Пр-кты горения-

72,74%

погибло-Выс. темп-ра -

17,47%

погибло-Недост. кислор.-

04,22%

погибло-Обостр. болез.-

01,58%

погибло-Обруш. констр.-

00,20%

погибло-Скрыт. ф-мы болез.-00,20%

погибло-Псих.факторы-

00,16%

погибло-Эл.ток-00,20%

погибло-Падение с выс.-

00,07%

погибло-Прочие-03,16%

погибло-после прибытия ГПС-19,15%

погибло-до прибытия ГПС-80,85%


13

качества), в 50% случаев является причиной пожароопасных отказов и загораний электроприборов, переходящих, как правило, в пожар, введем понятие пожарно-электрического вреда.

Пожарно-электрический вред - это негативное изменение качества электроприборов, электрических проводов и электроустановочных изделий на объекте в результате их работы по преобразованию/передаче качественной и некачественной электроэнергии, которые вызывают деградацию материалов и компонентов в них, что сокращает их пожаробезопасный ресурс [1,3].

Под сопутствующим понятием «пожаробезопасного ресурса», принимается – «время работы электроприборов, электрических проводов и электроустановочных изделий при нормированных техническими условиями параметрах эксплуатации, в т. ч. качества электроэнергии, до момента, когда вероятность пожара в них станет равна 10-6» [4].

Тогда становится очевидным определение пожарно-электрического вреда (ПЭВ), «как суммы величин "качественной" и "некачественной" электроэнергии (потребленной и преобразованной пользователем в своих электроприборах), умноженной на соответствующие вероятности пожара от них, которые характеризуют разный «расход пожаробезопасного ресурса» при качественной электроэнергии и некачественной» [3].

Таким образом, ПЭВ измеряется количеством потребленной электроэнергии (V,кВт/ч), умноженной на вероятность пожара по электротехническим причинам (Pэт)

ПЭВ = V · Рэт, (1) где V–объем потребленной электроэнергии, Рэт –

вероятность пожара по электротехническим причинам. При этом общий объем потребляемой жилым домом

или квартирой электроэнергии следует разделить на объемы с надлежащим и не надлежащим её качеством, т.к. вероятности пожаров при этом отличаются значительно [4], в связи с чем, формула (1) примет следующий вид:

ПЭВ = Vк (кВт/ч) · Р кэ.+Vнк (кВт/ч) · Р нкэ , (2) где Vк – объем качественной электроэнергии, Р кэ –

вероятность пожара по электротехническим причинам при качественной электроэнергии, Vнк - объем некачественной электроэнергии, Р нкэ - вероятность пожара по электротехническим причинам при некачественной электроэнергии.


14

Следовательно, чтобы добиться сокращения пожаров в жилом секторе по электротехническим причинам необходимо осуществлять мониторинг пожарно-электрического вреда и принимать соответствующие управляющие воздействия [3]:

- во-первых, с целью обеспечения требуемого качества подаваемой электроэнергии (обратная связь в энергонадзор),

- во-вторых, с целью снижения вероятности пожаров от электроприборов (отключением сети при пожароугрожаемом режиме).

Рис.3 – Блок схема аспирационной системы Существенным при моделировании является то, что

практически все способы и пожарные извещатели (ПИ) обладают большой инерционностью, т.е. обнаруживают опасные факторы пожара (ОФП), когда «те дойдут» до чувствительного элемента. А в связи с тем, что ПИ, как правило, устанавливаются на потолках, то «приход к ним» дыма, газа или температуры составляет от нескольких до десятков минут. Поэтому для раннего обнаружения опасных факторов пожара был разработан аспирационный способ и система его реализующая [5], обычно называемые «проточными» (рис.3).

Сущность этого способа заключается в том [3,5], что используются те же ПИ, но устанавливаются они в трубопроводе и через них «прокачивается» воздух защищаемого помещения. Иными словами, если возникают опасные факторы


15

пожара, то они «втягиваются в датчик» и обнаруживаются на порядок быстрее.

Хорошо известно, что низкое качество потребляемой электроприборами электроэнергии уменьшает их технический ресурс и создает условия для возникновения в них пожароопасных отказов, т.е. увеличивает вероятность пожаров по электротехническим причинам.

Следовательно, необходимо скомплексировать электросчетчик с аспирационной системой и пожарным извещателем (ЭСАПИ), которые будет регистрировать «не качественность» электроэнергии, а с учетом изменения по этой причине вероятности пожара от электроприборов - определять ПЭВ. Тогда, помимо мониторинга электроснабжения и возможности регулирования оплаты в соответствии с качеством электроэнергии, будет обеспечено обнаружение пожара в помещениях (например, в квартире), где ЭСАПИ установлены, включено звуковое оповещение и передано сообщение о пожаре в районную пожарную часть [3].

Для реализации такого электросчетчика- автономного пожарного извещателя (далее - ЭСАПИ) необходимо:

- выбрать способ обнаружения пожара и тип извещателя;

- выбрать способ контроля качества электроэнергии и тип электросчетчика;

- оптимизировать структуру электронного блока обработки сигналов;

- скомпоновать ЭСАПИ. Как показали исследования [1-5], наиболее

эффективным из них является датчик, сочетающий в себе фотоэлектрические и тепловые чувствительные элементы. Подобные типы мультидатчиков уже применяются, используя очень простую систему принятия решения "или-или", когда сигнал подается, в случае срабатывания фотоэлектрического или теплового датчиков. Поэтому для раннего обнаружения опасных факторов пожара необходимо соединить выбранный мультидатчик с аспирационным способом и с алгоритмом определения ПЭВ.

В качестве способа регистрации качества получаемой и используемой электроэнергии для промышленных предприятий электросчетчик в ЭСАПИ должен выполнять функцию анализатора количества и качества электрической энергии, который обеспечит не только измерение всех ПКЭ, обусловленные ГОСТ 13109-97, но также и дополнительных параметров (ГОСТ Р 51317.4.30–2008 (МЭК 61000-4-30:2008) и


16

ГОСТ Р 51317.4.7–2008 (МЭК 61000-4-7:2002)), необходимых для вычисления и визуализации доли качественной электроэнергии, а именно [3]: размах изменения напряжения, В или % - (3) установившееся отклонение напряжения, % - (4) кратковременная и длительная доза фликкера - Pst и PLt (5) коэффициент искажения синусоидальности, % - (6) коэффициент n-ой гармонической составляющей, % - (7) отклонение частоты, % - (8) коэффициент временного перенапряжения - (9) импульсное напряжение - (10)

а также другие параметры (длительность провала

напряжения, коэффициент несимметрии напряжений по «0»-последовательности, коэффициент несимметрии напряжений по обратной последовательности и т.д.).

Только качественная электроэнергия должна оплачиваться потребителем, а за «некачественную электроэнергию» следует штрафовать производителей и поставщиков электроэнергии, т.к. она увеличивает ПЭВ, вызывая преждевременные (пожароопасные) отказы электроприборов и пожары от них [3,4].

С точки зрения «выделения некачественной электроэнергии», целесообразно использовать «статистический способ» определения электроэнергии [3], в котором при измерении и оцифровке кривой переменного напряжения сети,

100)1(

2

2)(

U

UK

N

nn

и

∑==

100)1(

)()( UU

K nnU =

100ном

ном

ffff −

=Δ

100ном

ному

UUU

U−

=δ

ном

aMaxперU U

UK2

=

ном

импимп U

UU2

=δ

номt UUU −=δ


17

осуществляется выделение отклонений от установленных ГОСТ 13109-97 значений, которые запоминаются и реализуются указанные выше алгоритмы, по истечении любых интервалов времени (час, сутки, неделя, месяц).

Результаты исследований В результате решения поставленных задач разработана

модель системы управления подавлением ПЭВ (рис.4), с помощью ЭСАПИ (рис.5), как средства её реализующего [3,6].

Способ определения ПЭВ по потребляемой электроэнергии заключается в том, что с помощью ЭСАПИ, синхронно измеряется и оцифровывается в реальном масштабе времени сетевое напряжение и потребляемый ток, с вычислением стандартных параметров качества электроэнергии, по которым вычисляется и отдельно визуализируется потребленная электроэнергия с допустимым качеством и – недопустимым. Полученные значения умножаются на введенные константы вероятности пожаров по электротехническим причинам, которые должен получать и обновлять энергонадзор при их корректировке во время проверок ЭСАПИ ежегодно, используя данные МЧС России по статистике пожаров на аналогичных объектах каждого АТЕ [3,4].

Раннее обнаружение опасных факторов пожара осуществляется с помощью прокачивания воздуха защищаемых помещений через аспирационную систему с электросчетчиком-извещателем (рис.5), в котором, для достоверного обнаружения опасных факторов пожара в помещениях, где размещена аспирационная система, установлены три разных датчика, синхронно реализующих три разных способа регистрации ОФП – тепловой, дымовой и газовый, по коррелированным значениям которых с учетом вычисленного ПЭВ, происходит идентификация ложных сигналов или пожара, о чем выдается прерывистый звук тревоги, который передается в ближайшую пожарную часть и ДПО по радиоканалу, при этом данные о потребленной электроэнергии с допустимым и недопустимым качеством по тому же радиоканалу могут быть переданы в органы энергонадзора и энергосбытовые организации [6].

Определение ПЭВ необходимо для исчисления пожарно-электрического налога, за счет которого и будут приобретаться, «бесплатно» устанавливаться и эксплуатироваться (с помощью добровольных пожарных формирований) ЭСАПИ в каждой квартире и индивидуальном жилом доме (рис.4). При этом величина пожарно-


18

электрического налога такова, что сумма платежей населения за «качественную» электроэнергию плюс налог – не изменится.

Рис.4 - Блок-схема модели автоматизированной системы подавления ПЭВ в АТЕ

Выводы. Система подавления пожарно-электрического вреда,

создаваемая за счет пожарно-электрического налога, благодаря применению электросчетчиков-извещателей, помимо снижения платежей населения за потребляемую электроэнергию, позволит практически полностью предотвратить пожары от бытовых электроприборов в жилом секторе, тем самым почти вдвое сократить социально-экономические потери населения от пожаров.

Рис.5 - Блок-схема ЭСАПИ

Производитель ЭСИ (электросчетчик-извещатель)

Производитель первичных средств пожаротушения, СИЗОД и др.

МЧС России (АТЕ)

Жилые дома АТЕ (индивидуальные и многоквартирные)

ДПО АТЕ (Добровольная пожарная охрана)

Энергосбытовая компания в АТЕ

Администрация АТЕ

(Муниципальное образование субъекта -

города, района)


19

References [1.] Belozerov V.V., Oleinikov S.N. About synergetic

managment of fire safety of living //”European Science and Technology”: materials of the international research and practice conference, Wiesbaden, January 31st, 2012/ publishing office «Bildungszentrum Rodnik e. V.»., ISBN 978-3-9811753-1-8 – с. Wiesbaden, Germany, 2012., р.180-185.

[2.] Butsynskaya T.A., Drovnikova I.G., Chlenov A.N. Technical means, systens of the security and fire alarm system - Fire & Explosion Safety, № 55, 2008, р.31-35.

[3.] Oleinikov S. N. Models and algorithms of management of fire safety of inhabited sector: diss. on compet. of acad. degree... Cand. Tech. Sci. - Moscow: Academy of PFS of Emercom of Russia, 2013. – 168 p.

[4.] Belozerov V. V. Methods, models and automation equipment of management of a technosphere safety: diss. on compet. of acad. Degree Dr. Tech. Sci. – Rostov-on-Don: SFDU, 2012.-422p.

[5.] VESDA by Xtralis: Very Early Warning Aspirating Smoke Detection -http://xtralis.com/p.cfm?s=22&p=244

[6.] Oleinikov S. N. The electric meter – a signaling device of fire and electric harm – the patent for the useful model RUS No. 135437 MPK; G08B 3/00 , 10.12.2013 Bul No. 34.


20

Lvovich I.Ya., Preobrazhensky A.P., Choporov O.N.

THE CONSTRUCTION OF SUBSYSTEM FOR DESIGNING OF SCATTERING OF

HOLLOW STRUCTURES WITH COATINGS

Lvovich I.Ya., Paneuropean University, Russia Preobrazhensky A.P., Voronezh Institute of High

Technologies, Russia Choporov O.N. Voronezh Institute of High

Technologies, Russia

Abstract In this paper we consider the problem of calculation the

scattering characteristics of hollow structures with coatings. The proposals are given for the construction of the subsystem for design structures with the necessary values of scattering characteristics.

Keywords: Hollow structures, CAD, diffraction, integral equations

Introduction The consideration of many technical objects associated with

the scattering of electromagnetic waves shows that in most cases they can have a complex structure. It is necessary to use the processes of analysis and synthesis of such structures with engaging of models and methods that have a very small errors.

In many cases, the research design of complex electrodynamics objects computer-aided design (CAD ) can be used. This can significantly extend the class of objects that are formulated and solved various problems related to the scattering of electromagnetic waves[1-3].

During the solving of problems associated with diffraction of radio waves and the design of appropriate technical objects for many cases we can consider structures having on its surface materials that absorb electromagnetic radiation [3, 4].

In this paper, we consider a two-dimensional model of the scattering of electromagnetic waves. This is due to the fact that the


21

three-dimensional problems can be solved for certain conditions in the two-dimensional approximation.

The aim of this paper is to study the characteristics of the scattering of electromagnetic waves by a hollow structures with absorbing coatings and development of proposals for the structure of the subsystem CAD to design the corresponding objects.

Technique Let’s consider the scattering of electromagnetic wave on a

two-dimensional hollow structure, which on its inner surface is absorbing coating with a constant thickness (Figure 1).

Fig. 1. The geometry of two-dimensional scattering of

electromagnetic wave on a hollow structure with an absorbent coating, here L, b, α- the size of a hollow structure, D - thickness of

the absorbing coating, ϕ - angle of incidence of a plane electromagnetic wave

The radar cross section was calculated of hollow structure

on the basis of integral equation method. We use two types of integral equations that combined in the system [3]. Fig. 2 demonstrates an example of the result of calculation of the RCS when changing the coating thickness d to the viewing angle ϕ = 0 °. The dimensions were as follows: L = 2.9λ, L = 2.9λ, α = 10°. The value of the dielectric constant of the coating was a 12-j⋅16.

Thus, the dependence of the RCS values of the thickness of coatings can be stored in the database, and then transferred to the CAD subsystem for building objects with the necessary characteristics [5].

In the CAD we can view isolated module for calculating the characteristics of the metal object and a module for calculating the characteristics of the coating (Fig. 3). The optimization values of the amplitudes of the scattered field is carried out [6].


22

Fig. 2. An example of dependence of the RCS from the

thickness of the coating As output results, we consider the values of the

characteristics of hollow structures that make up the technical object.

Fig. 3. The CAD for designing hollow structures


23

Conclusion The considered approach and the results of the analysis

show that the proposed sub-system will be useful during the design of objects containing hollow structures containing coatings.

References [1] Lvovich Y.Y., Lvovich I.Y., Preobrazhenskiy A.P.,

Choporov O.N. The use of "ant" algorithm in constructing models of objects that have maximum average values of the scattering characteristics. Life Sci J 2014;12(12):463-466.

[2] Shtager E. A., Chaevsky E. N. The scattering of waves on bodies of complex shape. - M.: Sov. radio, 1974. - 240 p.

[3] Preobrazhensky A.P. Modelling and algorithmic analysis of diffraction structures in CAD of radar antennas / Monography VIVT; RosNOU. - Voronezh: Scientific book, 2007. - 248 p.

[4] Lvovich I.Ya., Preobrazhensky A.P., Yurov R.P., Choporov O.N. Software complex for automated analysis of scattering characteristics of objects using mathematical models / System management and information technology. 2006. № 2 (24). pp. 96-98.

[5] Preobrazhenskiy A.P. Estimation of possibilities of combined procedure for calculation of scattering cross section of two-dimensional perfectly conductive cavities / Telecommunications and Radio Engineering. 2005. Т. 63. № 3. С. 269-274.

[6] Lvovich Ya.E. Multi-optimization: theory and applications / Voronezh, Kvarta, 2006, 415 p.


24

Lvovich I.Ya., Preobrazhensky A.P., Choporov O.N.

THE SUBSYSTEM FOR SOLUTION PROBLEMS OF PROPAGATION

ELECTROMAGNETIC WAVES INDOORS

Lvovich I.Ya., Paneuropean University, Russia Preobrazhensky A.P., Voronezh Institute of High

Technologies, Russia Choporov O.N. Voronezh Institute of High

Technologies, Russia

Abstract In the paper we consider the problems of propagation

electromagnetic waves indoors. The use experimental and calculation mathematical model is proposed. The structure of subsystem for designing propagation modes is shown.

Keywords: Propagation of electromagnetic waves, diffraction, indoors

Introduction. During organization wireless network it is important to take

into account the conditions in which there is a radio wave propagation. The characteristics of the communication may have different influence from factors associated with the number of walls, floors, the existence of objects in the path of propagation of the signal [1, 2]. There is a dependence on the distance transmission of radio waves on what type of material of objects, as well as the availability of radio noise. When a placement of access points is carried out we should maximally avoid the uncovered space. In carrying out steps related to the protection of the wireless network we must to consider: the use of password access control for an access point Wi-Fi, holding broadcast network ID, the implementation of MAC address filtering, data encryption, network distance visibility outside the organization.

The aim of this paper is to develop information processing subsystem to investigate the propagation of radio waves indoor.

Technique


25

We consider the following model. The building have floors, that consist of one type of the materials, and walls, that have another type of the material.

We assumed that there are no screens between transmitters and receivers., so no occurrence of interference in the transmission of additional information.

So, we have determined the patterns of distribution for electromagnetic waves first for walls and floors.

The step, through which the points are selected in which we measured the values of the electromagnetic field is equal to 1 m.

It was found that the maximum value of the degree of the polynomial interpolation allowing for the field values inside the room size not exceeding 6.5 m of each of the walls, usually does not exceed 10.

Then, using appropriate models of radio wave propagation through obstacles [3, 4], based on varying the values of the variables involving optimization methods determined the values of the refractive indices of the materials..

The main obstacles to the radio waves, which are located inside the premises were as follows: wooden cabinet, metal cabinet, microwave oven.

Based on these approximations of the signal level can be determined at any point within the room.

Figure 1 shows a structure of the developed subsystem that enables the analysis of propagation inside the building.

Figure 1. Structure of the subsystem for processing the data in the

study of the laws of propagation of radio waves in the room.

Conclusion


26

In this paper we studied the main laws of wave propagation wireless indoors. We proposed subsystem in which data processing is carried out measurements.

References

[1] Preobrazhensky A.P. Modelling and algorithmic analysis of diffraction structures in CAD of radar antennas / Monography VIVT; RosNOU. - Voronezh: Scientific book, 2007. - 248 p.

[2] Golovinov S.O., E.A. Kruglyakova, Preobrazhensky A.P. The development of algorithm for estimation of the characteristics for complex objects using the method of edge waves / The Bulletin of the Voronezh Institute of high technologies. 2007. Vol. 1. N. 1. pp. 25-27.

[3] Golovinov S.O., E.A. Kruglyakova, Preobrazhensky A.P. The algorithm for estimating the characteristics of the scattering of complex objects using the method of edge waves / Territory of science. 2006. N. 1. pp. 56-59.

[4] Lvovich Ya.E. Multi-optimization: theory and applications / Voronezh, Kvarta, 2006, 415 p.


27

MEDICINE AND PHARMACOLOGY

Akbasheva O.Ye., Gulaya V.S., Stepanova K.A.

NEW BIOMARKERS FOR CHRONIC PLACENTAL INSUFFICIENCY EARLY

DIAGNOSIS

Akbasheva O.Ye., Russian Federation, Siberian State Medical University, Department of Biochemistry and Molecular Biology, MD, professor

Gulaya V.S., Russian Federation, Siberian State Medical University, Department of Biochemistry and Molecular Biology

Stepanova K.A., Russian Federation, Siberian State Medical University, Department of Biochemistry and Molecular Biology

Abstract Due to the fact that chronic placental insufficiency (CRI)

can lead to such complications as intrauterine growth restriction (IUGR), its early diagnosis is an important challenge facing modern medicine. In this article for the early diagnosis of this disease are proposed kallikrein, prekallikrein, trypsin-like proteases, elastosis-like proteases, α1-proteinase inhibitor activities and nitric oxide metabolites content. This vasoactive agents play an important role in the development of uteroplacental and fetoplacental blood flow pathology. The study included 70 pregnant women and 28 non-pregnant healthy women. Women’s blood plasma was taken in the first trimester of pregnancy. According to the findings it can be concluded that decompensated CRI, particularly with IUGR, is associated with a violation of adaptation to pregnancy, which is accompanied by an imbalance of the kallikrein-kinin system components and proteolytic enzymes, as well as a decrease of nitric oxide metabolites content.


28

Keywords: chronic placental insufficiency, kallikrein, prekallikrein, trypsin-like proteases, elastosis-like proteases, α1-proteinase inhibitor, nitric oxide.

Введение. Хроническая плацентарная недостаточность

(ХПН) сопутствует развитию многих акушерских осложнений. Частота ХПН при невынашивании составляет от 50 до 70%, при гестозах — 32%, при экстрагенитальной патологии — 25—45%. Особое место в этиологии ХПН принадлежит инфекционным заболеваниям. В развитии хронической плацентарной недостаточности особое значение имеет постепенное ухудшение децидуальной перфузии в результате снижения компенсаторно-приспособительных реакций плаценты. Патология плацентарного кровообращения развивается в тех случаях, когда инвазивная способность трофобласта снижена и процесс инвазии охватывает спиральные сосуды неравномерно. Клиническая практика и результаты научных исследований свидетельствуют о многофакторной природе ХПН. В этой связи практически невозможно выделить какой-либо единственный фактор развития данного осложнения [1, 2].

Своевременная диагностика данного заболевания трудна тем, что в основном беременные не предъявляют жалоб, иногда есть жалобы на уменьшение количества шевелений плода [3]. Важное место в диагностике ХПН и задержки роста плода (ЗРП) принадлежит определению высоты стояния дна матки. Диагностическая ценность этого простого метода при сроке более 32 недель составляет в среднем 76% [4]. Основным показателем для диагностики задержки внутриматочного развития плода является окружность живота. Прирост окружности живота менее 10 мм за 14 дней свидетельствует о замедлении темпов роста [5]. Наиболее информативным и объективным методом диагностики ХПН является допплерография кровотока в маточно-плацентарных и плодово-плацентарных сосудах [6]. Существуют лабораторные исследования, которые имеют диагностическое значение для выявления у пациенток групп риска, не имеющих гипотрофии плода, компенсированной ХПН в III триместре беременности [7]. Лабораторные исследования направлены на оценку гормональной функции плаценты: определение в сыворотке крови общей и плацентарной щелочной фосфатазы с последующим определением её доли в общей фосфатазной активности; определение в сыворотке крови содержания плацентарного лактогена и окситоциназы; исследование экскреции с мочой эстриола [8]. Также проводят лабораторную


29

диагностику в соответствии с алгоритмом обследования тех акушерских и экстрагенитальных заболеваний, на фоне которых развился синдром ХПН [1]. Все вышеперечисленные методы диагностики плацентарной недостаточности указывают на уже развившееся осложнение беременности. Для диагностики формирующейся плацентарной недостаточности также было предложено несколько методов. Известен способ прогнозирования плацентарной недостаточности путем биохимического исследования мочи с определением содержания малонового диальдегида до и после добавления дибунола (антиоксидант). Однако существенным недостатком данного способа является его низкая достоверность. Есть способ ранней диагностики плацентарной недостаточности путем определения белков зоны беременности [9]. Однако данный метод является длительным и дорогостоящим. Таким образом, на настоящий момент нет лабораторных методов исследования, с помощью которых можно с достаточной точностью предположить формирование ХПН, а на ее фоне и развитие ЗРП на ранних сроках гестации. В связи с этим остается актуальным вопрос, связанный с поиском более простых и дешевых методик ранней диагностики ХПН. В этом плане перспективным является изучение вазоактивных факторов, обеспечивающих рефрактерность сосудов к вазопрессорам и формирование компенсаторно-приспособительных механизмов на тканевом уровне. А именно компоненты калликреин-кининовой системы, протеолиза и метаболиты оксида азота.

В настоящее время известно, что полностью вылечить ХПН не возможно. Применяемые средства терапии могут способствовать только стабилизации имеющегося патологического процесса и поддержанию компенсаторно-приспособительных механизмов на уровне, позволяющем обеспечить продолжение беременности до оптимального срока родоразрешения [10].

Важную роль в обеспечении защитных реакций организма играет калликреин-кининовая система (ККС). Кининогены являются полифункциональными гликопротеинами, молекулы которых представлены одной полипептидной цепью, синтезируются в основном гепатоцитами и перед секретированием в кровоток подвергаются посттрансляционному гликозилированию. Освобождение кининов из кининогенов происходит под действием трипсиноподобных сериновых протеиназ - калликреинов, локализованных в плазме крови (плазменный калликреин) и


30

тканях некоторых органов. При патологических состояниях, связанных с воспалением, происходит активация ККС, которая характеризуется лавинообразностью процесса, запуском триггерных механизмов с последующим образованием активных субстанций калликреинов и кининов [11].

Среди протеолитических ферментов особый интерес представляют наиболее распространенные в организме сериновые протеиназы. Поскольку функциональные компоненты клетки должны быть защищены от преждевременного протеолиза, существуют ингибиторы протеиназ. Протеиназы плазмы крови представлены сериновыми трипсиноподобными ферментами свертывающей и фибринолитической систем, кининовой, антгиотензин-рениновой и системы комплемента. Трипсиноподобные протеиназы участвуют в синтезе биологически активных веществ, вазоактивных факторов, цитокинов, обеспечивая функционирование организма и адаптацию к изменяющимся условиям внутренней и внешней среды. К сериновым протеиназам относятся также эластазоподобные протеиназы, в частности нейтрофильная эластаза. Эластаза участвует в естественной деградации матриксных белков - эластина, коллагена, фибронектина, ламинина, протеогликанов, а также расщепляет многие растворимые протеины - иммуноглобулины, факторы коагуляции, компоненты комплемента и многие протеазные ингибиторы. Основными ингибиторами сериновых протеиназ в плазме крови являются α1 протеиназный ингибитор (α1-ПИ) [12].

Оксид азота - NO – важнейшая молекула, регулирующая сосудистый гомеостаз и поддерживающая нормальный базальный тонус сосудов, нормализуя их реактивность, способность к дилатации, уровень артериального давления. Для создания равновесия между вазоактивными веществами, что необходимо для нормального течения гестации, происходит увеличение продукции NO. В развитии беременности важную роль играет функциональное состояние сосудистого эндотелия, обеспечивающего снижение периферического сосудистого сопротивления и усиление маточного кровотока благодаря вазодилатирующему эффекту NO [13].

Материалы и методы исследования. С целью оценить роль показателей кининогенеза,

активности протеиназ и содержания метаболитов оксида азота плазмы крови в ранней диагностике хронической плацентарной недостаточности было обследовано 70 беременных женщин в


31

возрасте 21 – 30 лет. Из них 27 женщин с физиологически протекающей беременностью и 43 с хронической плацентарной недостаточностью: с компенсированной хронической плацентарной недостаточностью (кХПН) – 20 женщин, с декомпенсированной хронической плацентарной недостаточностью без задержки роста плода (дХПН без ЗРП) – 17 женщин, с декомпенсированной хронической плацентарной недостаточностью с задержкой роста плода (дХПН с ЗРП) – 6 женщин. В группу контроля вошли 28 небеременных практически здоровых женщин. Плазма крови для исследования была взята в первом триместре беременности. Диагноз хронической плацентарной недостаточности верифицирован на основании клинических данных, ультразвукового исследования и допплерографии во втором и третьем триместре, а также по результатам гистологического исследования препарата плаценты. Плаценту на исследование брали сразу после родов. Активность калликреина (КК) и калликреиногена (КГ) определяли с помощью метода Т. С. Пасхиной [14, 15]. Активность трипсиноподобных протеиназ (ТрП) определяли по методу О.Т. Оглобиной, основанному на их способности гидролизовать синтетический субстрат N-бензоил-L-аргинин этиловый эфир (БАЭЭ). Активность эластазоподобных протеиназ (ЭлП) определяли по методу О.Т. Оглобиной по их способности гидролизовать N-бутил-оксикарбанил-L-D-аланин-пара-нитрофеноловый эфир (БАНЭ). Активность α1-ПИ определяли по торможению аргинин-эстеразной активности трипсина. Для определения содержания нитратов и нитритов Использовался непрямой метод определения оксида азота с помощью реакции Грисса [16]. Статистическую обработку полученных результатов проводили при помощи программы SPSS 13.0.

Результаты и обсуждение. Полученные результаты исследования активности

кининогенеза и содержания метаболитов азота в плазме крови беременных женщин приведены в таблице 1.


32

Таблица 1 Активность калликреина (КК), калликреиногена

(КГ) и содержание метаболитов оксида азота в плазме крови женщин при физиологически протекающей

беременности и с хронической плацентарной недостаточностью, Ме (Q1 – Q3).

р - значимость различий по сравнению с группой

контроля, р1 – значимость различий по сравнению с группой женщин с декомпенсированной ХПН без ЗРП.

Активность КК и КГ в плазме крови в группе беременных с физиологически протекающей беременностью значимо увеличивается, соответственно, в 2 и 2,2 раза по сравнению с группой контроля. В группе беременных с декомпенсированной ХПН без ВЗРП наблюдается увеличение активности КК в 2,5 раза и снижение активности КГ на 63%, по сравнению с физиологической беременностью. При декомпенсированной ХПН с ЗРП активность КК и КГ достоверно снижается на 45% и 87%, соответственно, в сравнении с группой женщин с физиологически протекающей беременностью. При сравнении показателей группы беременных с декомпенсированной ХПН без ЗРП с группой беременных с декомпенсированной ХПН с ЗРП выявлено статистически значимое уменьшение активности КК и КГ на на 78% и 67% соответственно.

Содержание метаболитов оксида азота в плазме крови беременных статистически значимо увеличивается в 2,2 раза по сравнению с группой контроля. В плазме крови женщин с декомпенсированной ХПН с ВЗРП статистически значимо


33

уменьшается содержание NO на 68% по сравнению с группой женщин с физиологически протекающей беременностью. Выявлено статистически значимое уменьшение содержания метаболитов оксида азота в группе с декомпенсированной ХПН с ВЗРП на 71,3% по сравнении с группой беременных с декомпенсированной ХПН без ВЗРП.

Результаты исследования активности системы протеолиза в плазме крови беременных женщин представлены в таблице 2.

Активность ТрП и α1-ПИ в группе женщин с физиологически протекающей беременностью увеличивается в 5,4 раза и 2,2 раза, соответственно, по сравнению с группой контроля. В группе беременных с декомпенсированной ХПН без ЗРП наблюдается достоверное увеличение активности ЭлП и ТрП по сравнению с группой женщин с физиологически протекающей беременностью в 2 раза и 3,5 раза соответственно. Активность α1-ПИ в данной группе достоверно уменьшалась на 74% по сравнению с группой женщин с физиологически протекающей беременностью. В плазме крови беременных с декомпенсированной ХПН с ЗРП, по сравнению с группой женщин с физиологически протекающей беременностью, наблюдается выраженное увеличение активности ЭлП и ТрП в 3,5 и 4 раза соответственно. Активность α1-ПИ в данной группе уменьшается на 90%, по сравнению с группой женщин с физиологически протекающей беременностью.


34

Таблица 2 Активность эластазо-, трипсиноподобных протеиназ (ЭлП,

ТрП) и α1-протеиназного ингибитора (α1-ПИ) в плазме крови женщин при физиологически протекающей

беременности и с хронической плацентарной недостаточностью, Ме (Q1 – Q3).

р - значимость различий по сравнению с группой

контроля, р1 – значимость различий по сравнению с группой женщин с декомпенсированной ХПН без ЗРП.

Выводы. При физиологически протекающей беременности

наблюдается активация кининогенеза, протеолиза, увеличение метаболитов оксида азота, свидетельствующие об адаптации организма женщины к наступившей беременности.

При хронической компенсированной плацентарной недостаточности не происходит существенного изменения кининогенеза. При декомпенсированном состоянии без внутриутробной задержки развития плода наблюдается активация кининогенеза, а при задержке развития плода – выраженное снижение активности калликреина и калликреиногена. При хронической компенсированной плацентарной недостаточности не происходит существенного изменения протеолиза плазмы крови беременных. При декомпенсированном состоянии наблюдается дисбаланс


35

системы «протеиназы-ингибиторы», который наиболее выражен при наличии внутриутробной задержки развития плода. Снижение содержания нитратов/нитритов выявлено при декомпенсированной плацентарной недостаточности с внутриутробной задержкой развития плода.

Таким образом, при определении активности кининогенеза, содержания метаболитов оксида азота, активности ТрП, ЭлП и α1-ПИ в плазме крови, взятой в первом триместре беременности, можно с достаточной вероятностью предположить о развитии декомпенсированной хронической плацентарной недостаточности с задержкой роста плода.

References: [1.] Akusherstvo: natsional’noe rukovodstvo [Obstetrics:

national manual] / E.K. Aylamasyan, V.I. Kulakova, V.Ye. Radzinskiy, G.M. Savelieva. – Moscow: GEOTAR-Media, 2013. (in Russian)

[2.] Filippov O.S. Platsentarnaya nedostatochnost’ [Placental insufficiency] / O.S. Filippov. – Moscow: MEDpress-inform, 2009. – 160 p. (in Russian)

[3.] Sidorova I.S. Rukovodstvo po akusherstvu i ginekologii [Manual of obstetrics and gynecology] / I.S. Sidorova, V.I. Kulakova, I.O. Makarova. – Moscow: Medicine, 2006. – 848 p. (in Russian)

[4.] Markariyants I.V. Rol’ ranney diagnostiki sindroma zaderzhki rosta ploda v snizhenii akusherskikh oslozhneniy i perinatalnykh poter’ [The role of intrauterine growth restriction early diagnosis for the reduction of the obstetric complications and perinatal loss]: PhD Thesis (14.00.01) / Markariyants Irina Vladimirovna; Rostov Scientific Research Institute of Obstetrics and Pediatrics. – Rostov-on-Don, 2006. – 135 p. (in Russian)

[5.] Medvedev M.V. Klinicheskoye rukovodstvo po UZD [Clinical manual for diagnostic sonography] / M.V. Medvedev. – Minsk: Belarus, 1996. – 184 p. (in Russian)

[6.] Ageyeva M.I. Dopplerometricheskiye issledovaniya v akusherskoy praktike [Doppler ultrasonography for obstetric practice] / M.I. Ageyeva. – Мoscow: Vidar, 2000. – 112 p. (in Russian)

[7.] Wallenberg, H.C.S. Placental insufficiency: pathophysiology and therapeutic approaches / H.C.S.


36

Wallenberg // Triangle. 1990. – Vol. 29, №4. – P. 171180.h

[8.] Dobrohotova Yu.E., Milovanov A.P., Jobova E.M., Dzeygova E.A. Platsentarnaya nedostatochnost’ u beremennykh s khronicheskoy venoznoy nedostatochnostiyu: nekotoryye aspekty etiologii, patogeneza i diagnostiki [Pregnant placental insufficiency women with chronic venous insufficiency: some aspects of etiology, pathogenesis and diagnosis]. Proceedings of the Mother and Child: 7th All-Russian Science Forum, Moscow, 2006, pp. 11-14. (in Russian)

[9.] Mamedalieva N.M. Znacheniye opredeleniya trophoblasticheskogo-1-glikoproteida dlya ranney diagnostiki i prognozirovaniya platsentarnoy nedostatochnosti u beremennykh s privychnym nevynashivaniem [Тrophoblastic-1-glycoprotein measurement importance for early diagnosis and prediction of placental insufficiency in women with recurrent miscarriage] / N.M. Mamedalieva, V.M. Sidelnikova // Obstetrics and gynecology. – 1991. – № 11. – P. 22-24. (in Russian)

[10.] Hui L. Diagnosis and management of fetal growth restriction: the role of fetal therapy / L. Hui, D. Challis // Best Pract Res Clin Obstet Gynaecol. – 2008; 22(1). – P. 139-158.

[11.] Hiruta M. Urinary kallikrein quantity and activity of normal pregnant women in third trimester / M. Hiruta // Acta obstet. gynecol. jap. – 1985. – Vol. 37, №7. – P. 1156.

[12.] Horl W. H. Proteinases: potential role in health and disease / W. H. Horl, А. A. Heidland. – New York: London Plenum Press. – 1988. – 242 p.

[13.] Yoneyama Y. Plasma adenosine levels and P_selective expression on platelets in preeclampsia / Y. Yoneyama, S. Suzuki, R. Savoa et al. // Obstet. Gynecol. – 2001. – Vol. 97. – P. 366–370.

[14.] Paskhina G.S. Kallikrein syvorotki krovi cheloveka. Aktivnost’ fermenta i khromatograficheskiy metod opredeleniya [Human plasma kallikrein. Enzyme activity and chromatographic method for the determination] / G.S. Paskhina, G.A. Yarovaya // Biochemistry. – 1970 – Vol. 35. – P. 1055-1058. (in Russian)


37

[15.] Paskhina T.S. Kallikreinogen syvorotki krovi cheloveka. Metod opredeleniya i nekotoryye svoystva [Human plasma prekallikrein. Method for the determination and some properties] / T.S. Paskhina, V.L. Dotsenko, Ye.I. Blinnikova // Biochemistry. – 1973 – Vol. 33. – P. 420-423. (in Russian)

[16.] Williams W. Handbook of Anion Determination / W. Williams. – London: Butterworth, 1984 – 630 p.

[17.] 15. Medvedev M.V. Klinicheskoye rukovodstvo po UZD [Clinical manual for diagnostic sonography] / M.V. Medvedev. – Minsk: Belarus, 1996. – 184 p. (in Russian)


38

Jafarova R.A., Qaraev Q.Sh.

EFFECT OF EXTRACTS OF SOME MEDICINAL PLANTS ON LIPID

METABOLISM (experimental studies)

Qaraev Qalib Shalon - Full member of the Academy of Medical and Technical Sciences of Russia, Director of the Research Center of the Azerbaijan Medical University, Honored Scientist, Professor, Doctor of Medical Sciences, Azerbaijan

Jafarova Rena Anver - Associate Professor, Department of Pharmacology, a senior fellow at the Research Centre of Azerbaijan Medical University. Candidate of Pharmaceutical Sciences , Azerbaijan

Abstract Diabetes mellitus is characterized not only by impaired

carbohydrate metabolism, but also of all metabolic processes. Lipid metabolism disorders in combination with other co-factors cause angiopathy, which ultimately leads to the dysfunction of multiple organs and tissues. The purpose of these studies on diabetes model to investigate the effect of extracts of bilberry leaves, walnut leaves on lipid metabolism. As a result of experimental studies have shown that in the model of alloxan diabetes, established in rats of mature age, there is a characteristic lipid metabolism. The extracts of these plants, along with a reduction of glucose in the blood of animals, has a beneficial effect on lipid metabolism. Against the background of the studied extracts in the blood of animals modeled alloxan total cholesterol changed slightly, but significantly reduces the content of atherogenic lipoprotein with low and very low , while increasing the content of antiatherogenic high-density lipoproteins. Blood levels of triglycerides and free fatty acids also have a positive trend.

Keywords: Diabetes mellitus, bilberry leaf extract, extract of leaves of walnut, alloxan model, low-density lipoprotein, high-density lipoprotein

Термин сахарный диабет (СД) объединяет группу

синдромов, для которых характерны гипергликемия, нарушенный метаболизм липидов, углеводов и белков и


39

высокий риск осложнений, связанный с поражением сосудов. Сахарный диабет и нарушение толерантности к глюкозе не только встречаются сами по себе, но и сопутствуют многим заболеваниям, так называемый вторичный сахарный диабет.

Рядом экспериментальных работ было выявлено, что применение фитотерапии в комплексном лечении СД приводит к предупреждению развития заболевания и его осложнений [4]. Лекарственные растения содержат ряд биологически активных веществ, которые благотворно влияют на углеводный, липидный, белковый обмен. Они оказывают антиоксидантное действие, усиливают иммунитет, устраняют патологические изменения сердечно-сосудистой и нервной систем, печени, почек и др. органов. Растительные препараты привлекают внимание тем, что не оказывают серьезных побочных эффектов как аллергической, так и неаллергической природы, и самое главное не вызывают состояние резкой гипогликемии, поэтому широко могут быть использованы как для первичной так и для вторичной профилактики СД.

Интерес для исследования в качестве средства для применения при СД представляет черника обыкновенная - Vaccinum myrtillus L. Сем. брусничные – Vaccinaceae и орех грецкий –İuglans Regia L. Сем. ореховые – İuglandaceae. Листья черники содержат дубильные вещеста (до 20%), фенольные соединения арбутин (1-2%), гидрохинон (1%), антациан – миртиллин (1-2%), кверцетин и др. флавоноиды, тритерпеновые сапонины – урсоловую и олеоноловую кислоты, аскорбиновую кислоту (до 250мг%). В листьях ореха содержатся дубильные вещества, флавоноиды и др. биологически активные вещества. Экстракты из листьев этих растений в наших исследованиях значительно снижали сахар в крови животных и оказывали выраженный антиоксидантный эффект [1,2].

С учетом вышеизложенного, мы сочли целесообразным исследование действия экстрактов этих лекарственных растений, на липидный обмен у животных с моделированным аллоксаном СД.

Материалы и методы исследований. Модель экспериментального СД создавали внутрибрюшинным введением аллоксана тригидрата (“La Chema”,Чехия) половозрелым крысам-самцам линии Вистар массой тела 200-280г (по модифицированной нами методике) [3]. При модулировании СД дробное введение аллоксана (1,3,5 сутки) уменьшает летальность крыс в острый период интоксикации и позволяет увеличить период спонтанной регенерации β-клеток. По истечении 10 суток, оставшиеся в живых животные были


40

разделены на 4 группы по 15 крыс в каждой, а одна группа состояла из интактных животных (10 крыс) – 1-я группа. 2-я группу составляли моделированные животные, которые забивались на 10-е сутки. Остальным животным в течение 2-х недель в дозах 0,02 мг/кг вводили экстракт листьев черники обыкновенной (3-я группа) и экстракт листьев ореха грецкого (4-я группа), контрольная группа животных (5-я группа) получала плацебо (эквивалентную инъекцию физиологического раствора натрия хлорида). На 15 сутки, после предварительной 24 часовой голодовки животные декапитировались, кровь забиралась для анализа.

Биохимические определения проводились ферментативным колориметрическим методом набором химических реактивов производства Human, Германия. Анализатор ФП-9019 (производства Финляндии) и Stat Fax chem.-well (производства Германии).

Статистическую обработку полученных результатов проводили параметрическим методом с использованием t-критерия Стьюдента и непараметрическим определением значений U для критерия Вилкоксона-Манна-Уитни.

Результаты и их обсуждение. В крови животных во 2-й группе по сравнению с

интактными значениями (1-я группа) на 2-е сутки после введения аллоксана наблюдалось повышение содержания глюкозы. Гипергликемия усиливалась после повторного введения аллоксана на 3-и и 5-е сутки, и на 10 сутки превышала интактные показатели на 370.7%. Содержание инсулина в крови по сравнению с нормой снизилось на 99,9%. Содержание холестерина в крови животных забитых на 10 сутки, превышала интактные значения на 13.7%, ЛПНП - на 29.2%, липопротеидов очень низкой плотности (ЛПОНП) - на 59.2%, свободных жирных кислот (СЖК) - на 51.1%. При этом содержание липопротеидов высокой плотности (ЛПВП) снизилось на 37.7%.

В крови животных 3-ей группы, в которой животные получали экстракт листьев черники обыкновенной по сравнению со 2-й группой, содержание глюкозы снизилось на 75.9%, триглицеридов - на 50.4%, холестерина - на 9.0% , ЛПНП - на 19.4%, ЛПОНП - на 17.0%, СЖК - на 41.6%. Содержание ЛПВП увеличилось на 44.5%. Результаты достоверны при р<0.001.

В 4-ой группе, где животные получали экстракт листьев по сравнению со 2-й группой, глюкоза снизилась на 71,7%, триглицеридов - на 48,3%, холестерина - на 8,1% , ЛПНП - на 16,8%, ЛПОНП - на 21,3%, СЖК - на 17,2%. Содержание ЛПВП


41

увеличилось на 29,3%. Результаты достоверны при р<0.001. По сравнению со 2-й группой, изменения в 5-ой -

контрольной группе, получавшем плацебо, имели следующие значения: содержание глюкозы снизилось на 66.7%, концентрация триглицеридов снизилась на 41.3%, холестерина - на 6.8%, ЛПНП - на 8.0%, ЛПОНП - на 21.3%, а СЖК - на 17.2%. Содержание ЛПВП увеличилось на 19.0%.

Как видно из полученных результатов, в 3-ей и 4-ой группе по сравнению с контрольной группой наблюдается улучшение липидного профиля крови экспериментальных животных. Изменения достоверны при р<0.01.

Полученные результаты согласуются с научными фактами. Так, изменение концентрации ЛПОНП и СЖК определенно связано с изменением концентрации инсулина. Известно, что инсулин стимулирует транскрипцию гена липопротеидлипазы в эндотелии капилляров , который осуществляет гидролиз триглицеридов , находящихся в составе ЛПОНП и хиломикронов . Инсулин также тормозит действие гормон-сенситивной липазы, который вызывает гидролиз триглицеридов депонированных в жировой ткани и поступление жирных кислот в кровь, обеспечивает транспорт глюкозы через мембраны в жировые клетки практически тем же путем, что и мышечные клетки. Затем глюкоза используется в основном для синтеза α-глицерофосфата, являющегося субстратом для синтеза глицерола. Глицерол связывает жирные кислоты, депонируя триглицериды в жировой ткани, поэтому при отсутствии достаточного количества инсулина депонирование жиров даже при наличии больших количеств жирных кислот, выделяемых печенью в виде липопротеидов, практически полностью блокируется.

Дефицит инсулина вызывает липолиз в жировых депо и высвобождение свободных жирных кислот и увеличивает в плазме концентрацию глицерола и фосфолипидов. Избыток свободных жирных кислот в плазме, вызванный дефицитом инсулина, обеспечивает превращение некоторых жирных кислот в фосфолипиды и холестерол. Оба эти вещества в связи с избытком триглицеридов образуются в печени одновременно и затем высвобождаются в кровь в виде липопротеидов. Высокая концентрация липидов, холестерола в особенности, вызывает у людей с тяжелым диабетом развитие атеросклероза. Кроме того , дефицит инсулина может быть сопряжен с избытком ЛПОНП .

Таким образом , экстракт листьев черники обыкновенной и ореха грецкого в плацебо контролируемом


42

эксперименте значительно улучшает картину липидного состава крови. Содержание общего холестерина в крови под действием исследуемых экстрактов изменилось незначительно, но интерес представляет статистически достоверное увеличение концентрации именно антиатерогенных ЛПВП и снижение атерогенных ЛПНП, что снижает риск ишемической болезни сердца в несколько раз. Возможно, что снижение уровня триглицеридов обусловлено улучшением компенсации углеводного обмена, что сопровождается подавлением липолиза и снижением печеночного синтеза липопротеидов. Наблюдается положительная динамика изменения концентрации СЖК и триглецеридов.

References [1.] Jafarova R.A, Qarayev Q.Sh., Cafarkulieva Z.S.

Antidiabetic action of extract of İuglans Regia L/Georgian Medical News,Tbilisi-New York, №5 (170), 2009,p. 110-114.

[2.] Jafarova R.A, Qarayev Q.Sh., Cafarkulieva Z.S. Action of extract of Vaccinum myrtillus on the pathological process of diabetes mellitus modeling with alloxane /Fundamental research №4 (Medical Sciences, Moscow), 2010,p.36-43.

[3.] Jafarova R.A. comparative study of different models of alloxan diabetes mellitus/ Kazanskiy meditsinskiy zhurnal, 2013 г., том 94, № 6, с. 915-919.

[4.] Jafarova R.A.. A Comparative Pharmacological Study of the Effect of "Antidiabetic" Phyto-Complex and the Galenicals of White Mulberry Leaves and Sweet-Clover Grass on Clinical Course of the Alloxan-Induced Diabetic Model /World Applied Sciences Journal 25 (12): 1664-1668, 2013


43

Gasanov M.D.

THE CHOICE OF SOLUTIONS FOR THE REHABILITATION OF THE ABDOMINAL CAVITY IN THE TERMINAL PHASE AT

THE SIMULATED PERITONITIS

Gasanov M.D., Azerbaijan Medical University, Baku. Azerbaijan, Assistant of the General Surgery Department of the Azerbaijan Medical University,PhD

Abstract. Peritonitis is one of the most frequent complications among

the abdominal organs, which requires immediate surgery. Endotoxicoses, which develop as a result of peritonitis, contribute to the severity of the disease фе еру preoperative and postoperative period. Therefore, the fight against endotoxicosis is one of the main tasks of surgeons, as well as experts in resuscitation.

Effusion, appearing in the abdominal cavity, is the main source of endotoxicosis. In order to eliminate the source of endogenous intoxication the surgeon should conduct thorough lavage of the abdominal cavity during surgery and at the postoperative period. Therefore, selection of the most effective solution for lavage of the abdominal cavity is an important task. For this purpose, we in experiment created peritonitis model . Through the third day the abdominal cavity was opened again and lavaged with saline (group 2), dead and living water (3rd and 4th groups) and ozonated saline (5th group). Group 1 was the control group.Detoxification effect of the applied solutions studied by determination of toxicity peritoneal exudate according to the test of the survival paramecium.

We have found that the best Detoxification from the selected solutions, does ozonated saline. It , in comparison with the saline and "dead" water, reduces toxicity peritoneal exudate by 17%. And in comparison with living water the difference of efficiency makes only 4%. Therefore, in the terminal phase of peritonitis, we recommend lavage of the peritoneal cavity with ozonated saline solution.

Keywords: ozone, toxicity, exudates.


44

Введение. Перитонит является одним из самых опасных

заболеваний органов брюшной полости, требующих неотложных оперативных вмешательств. Высокие проценты летальных исходов, тяжелое течение заболеваний вынудили хирургов к поиску наиболее эффективных лечений для улучшения прогноза заболевания.

Исследования классиков, а также наших современников показывают, что исход течения заболевания определяется использованием метода санации брюшной полости в ходе операции, что в конечном итоге определяет дальнейшую судьбу больного. Веронский Г.И. с соавт., 1980; Булынин В.И., Глухов А.А. 1998; Ашрафов Р.А. с соавт., 2001; Hasanov M. Дж., 2014. Поэтому, поиск наиболее эффективных растворов для промывания брюшной полости явилось центром внимания хирургов.

Однако, до сих пор, ученые не могут дать окончательно определиться в выборе растворов для промывания брюшной полости при операции больных с перитонитом. Также, отсутствуют данные о влиянии известных в науке растворов на токсичность экссудата, образованного в результате перитонита.

Исходя из вышеизложенного, целью нашей работы является изучение сравнительной эффективности растворов для санации брюшной полости и их действия на токсичность перитонеального экссудата.

Материалы и методы. Опыт поставлен на 25 беспородных собаках весом от 18 до 23 кг и 30 белых мышах. У всех животных была создана модель перитонита по методу Ф. Ф. Усикова.

Токсичность перитонеального экссудата определяли по методу Т.Л. Пафомова с соавт. (1980).

Животные были разделены на 5 групп (в каждой по 5 собак).

I группа – контрольная, где определяли токсичность в терминальной фазе перитонита;

II группа – брюшная полость была промыта физиологическим раствором;

III группа – брюшную полость промывали «мертвой водой»;

IV группа – брюшную полость промывали «живой водой»;

«Мертвая вода» и «живая вода» были получены в НИЦ Азербайджанского медуниверситета, г. Баку методом электролиза воды.


45

V группа – промывание брюшной полости проводили озонированным физиологическим раствором;

Полученные данные сравнивали с данными контрольной группы. Статическая обработка была проведено параметрическим и не параметрическими методами.

Эксперименты проводили с соблюдением всех требований Европейской концепции о гуманном отношении к животным, использующихся в экспериментах, (Европейское сообщество 86/09 ЕЕС «Права животных и принципы защиты» . UNESCO, Париж)

Результаты и обсуждение. Результаты исследований показали, что в перитонеальном экссудате, взятом у животных контрольной группы, выживаемость парамеций составляла от 690-710 секунды. При этом средняя выживаемость парамеций в перитонеальной жидкости равнялось 722±11,6 секунд.

Промывание брюшной полости физиологическим раствором способствовало удлинению времени проживания парамеций на 1,6%, при этом время гибели парамеций было в интервале от 695 до 765 секунд. При этом средняя выживаемость парамеций в перитонеальном экссудате составляла 733,2±12,9 сек. (Р˂0,001).

Промывание брюшной полости «мертвой водой» тоже способствовало снижению токсичности перитонеального экссудата. Так, при этом время проживания парамеций в среде перитонеального экссудате составляло от 700 до 770 секунды. При этом средняя продолжительность выживания парамеций была 741,1±12,2 секунд. Как видно из полученных данных, промывание брюшной полости «мертвой водой» удлиняет среднюю продолжительность выживания парамеций по отношению к контрольной группе на 2,6%, а по отношению к физиологическому раствору на 1%.

После промывание брюшной полости «живой водой» у моделированных животных в терминальной фазе перитонита время выживания парамеций варьировало от 778-890 секунды. При этом средняя выживаемость парамеций составляла 830,2±19,7 секунд. (Р˂0,001). Как видно из полученных данных, промывание брюшной полости «живой водой» проявляет больший эффект, чем физраствор и «мертвая вода». Так, по сравнению с контрольной группой, удлинение времени выживания парамеций при этом составляло 15%. А по сравнению с физиологическим раствором - удлиняла время выживания парамеций на 12%.


46

Промывание брюшной полости озонированным физиологическим раствором обладает наиболее эффективным детоксикационным эффектом.

В перитонеальном экссудате, после промывания брюшной полости озонированным физиологическим раствором, продолжительность парамеций варьирует от 750-1000 секунд. Средняя выживаемость составляла 868±44 секунды. (Р˂0,001).

Таким образом, промывание брюшной полости озонированным физиологическим раствором оказывает лучший детоксикационный эффект, нежели остальные. Так, в перитонеальном экссудате у животных 5-ой группы выживаемость парамеций удлиняется на 18,3% по сравнению с контрольной группой. А по сравнению с животными, где брюшная полость промывалась физиологическим раствором, средняя продолжительность выживания парамеций удлинялась на 17,1%. По сравнению с 3-й группой, где брюшная полость промывалось «мертвой водой», средняя продолжительность выживания парамеций была удлинена на 17%. По сравнение с 4-ой группой разница в удлинение жизни парамеций не велика. По сравнению с результатами промывания брюшной полости «живой водой» продолжительности выживания парамеций была удлинена всего на 4,6%.

Таким образом, нами было установлено, что при перитонитах (в терминальной фазе) промывание брюшной полости озонированным физиологическим раствором способствует более высокому снижению токсичности перитонеального экссудата, чем остальные растворы, использованные в нашем исследовании.

Полученные экспериментальные данные полностью подтверждаются данными клинической практики. Исходя из вышеизложенного, можно рекомендовать промывание брюшной полости больных с перитонитом озонированным физиологическим раствором во время операции и в послеоперационном периоде.

References [1.] Verona G.I, Luntz R.A. Flow lavage of the abdominal

cavity in the treatment of diffuse purulent peritonitis // Surgery, 1980 №9. s.58-61.

[2.] Ashrafov R.A. Davydov M.I. Drainage and lavage of the abdominal cavity, decompression and lavage of gastrointestinal tract organs in the treatment of peritonitis // Surgery 2001 №2. s.56-59.


47

[3.] Bulynin V.I, Glukhov A. A new sanation method of the abdominal cavity. // Ex. Consilio, 1998 №1. s.28-41.

[4.] Hasanov M.D. Choice of relibale markersfor a degree assessment endotoxicosis at Peritonitises. European Conference on İnnovationsin Technical and Natural Sciences. Austria, Vienna 2014. P.108-111.

[5.] Pafomova G.A, Burdycha F.A, M.N Shirinova. Express-metod for determining the toxicity of blood and lymph by the paramecium at ekzo-endo toxicosis // Soviet medicine. 1980 №1. s.117-119.


48

Bessonov P. P., Bessonova N. G., Bessonova.V.P.

DIAGNOSIS OF CHRONIC GASTRITIS IN THE REPUBLIC OF SAKHA (YAKUTIA)

Bessonov P. P., Medical Institute of M.K. Ammosov

North-Eastern Federal University, candidate of Medicine, assistant professor, Russia

Bessonova N. G., Medical Institute of M.K. Ammosov North-Eastern Federal University, candidate of Medicine, assistant professor, Russia

Bessonova.V.P., North-Eastern Federal University, Department of scientific publications, Russia

Abstract Representative selections of the adult population of two

settlements of the Republic of Sakha (Yakutia) have inquired and there are 107 participants (men - 63, women – 44) more senior than 45 years which completely filled a questionnaire. From them 40 persons with a syndrome of dyspepsia had been examined with carrying out a biopsy of a stomach with the subsequent histologic research, and also blood sampling was conducted. With the help of the heliko-Best-antitela test set in blood serum the level of antibodies to Helicobacter pylori was determined, a pepsinogen-1, a pepsinogen 2 and a gastrin – 17. Normal indicators of a pepsinogen-1 and gastrin – 17, testifying lack of atrophic changes mucous a stomach, are revealed less than at a half of villagers. High sensitivity and specificity of a serological method of the diagnosis of chronic atrophic gastritis is revealed.

Keywords: chronic atrophic gastritis, Helicobacter pylori, pepsinogen, gastrin, population

Введение. Атрофический гастрит остается наиболее

частой формой гастроэнтерологической патологии в условиях Севера. Атрофией следует считать необратимую утрату желез с замещением их фиброзной тканью или метаплазированным эпителием. Вопросы диагностики, этиологии, патогенеза, клинических проявлений атрофического гастрита и лечения актуальны и по нынешнее время. Хронический атрофический гастрит является основным предраковым состоянием желудка.


49

Другие предраковые состояния как язвенная болезнь желудка, различные полипы и резецированный желудок, в большинстве случаев также ассоциированы с формированием атрофии [4].

В последние годы для оценки состояния слизистой оболочки желудка используется тест-система - неинвазивный метод определения в сыворотке крови концентрации пепсиногена 1, пепсиногена 2, гастрина- 17 и антител к Helicobacter pylori. Пепсиноген I (PG1), являющийся предшественником пепсина, вырабатывается в главных клетках слизистой оболочки тела желудка и его концентрация в крови уменьшается пропорционально степени атрофии тела желудка. Гастрин - гастроинтестинальный пептид, основной физиологической функцией которого является стимуляция секреции соляной кислоты обкладочными клетками. Гастрин секретируется в кровоток в разных формах — «минигастрин» (G-14), «малый гастрин» (G-17) и «большой гастрин» (G-34). Наиболее активной формой является G-17, который в 6 раз эффективнее G-34. G-17 синтезируется в антральном отделе, а G-34 преимущественно в двенадцатиперстной кишке. Таким образом, содержание G-17 в крови уменьшается пропорционально нарастанию атрофии в антральной слизистой [3, 4].

Цель исследования: оценить значение сывороточного пепсиногена 1, пепсиногена 2 и гастрина 17 для диагностики хронического атрофического гастрита у жителей Республики Саха (Якутия).

Мат ери алы и ме т о ды . Об с л е д о в а н о в з р о с л о е население двух поселков, всего 107 участников в возрасте старше 45 лет, которые полностью заполнили гастроэнтерологический опросник. Диспепсию определяли как боль или дискомфорт в верхней части живота более 6 раз на протяжении прошедшего года, изжога и/или кислая отрыжка отмечались, по крайней мере, 1 раз в месяц. У 40 лиц с синдромом диспепсии было проведено эндоскопическое исследование, при котором забраны образцы биоптатов из антрального отдела и тела желудка с последующим гистологическим исследованием, а также забор крови. Каждый опрошенный подписал бланк информированного согласия на участие в исследовании.

В сыворотке крови иммуноферментным методом с помощью тест-набора «Гастропанель» (Финляндия) и тест-системы («Вектор-Бест», Новосибирск) в сыворотке крови определяли уровень антител к Helicobacter pylori (IgG), концентрацию пепсиногена-1 (PG1) и пепсиногена (PG2) и


50

гастрина – 17 (G-17).При разработке диагностикума «хеликоБест-антитела» был применен рекомбинантный белок CagA-H на основе штаммов, выделенных у жителей Новосибирска.

Статистическая обработка проведена с применением программы SPSS 9.0. Критерием статистической достоверности был уровень р = 0,05.

Результаты и обсуждение Симптомы диспепсии в нашем исследовании

отмечены у 31% лиц, которые полностью заполнили опросник. У мужчин симптомы наблюдались с такой же частотой, как и у женщин (28,8% и 33,3% соответственно, р = 0,62). Изжога и/или кислая отрыжка, по крайней мере, 1 раз в месяц выявлен 27,1% у мужчин и 35,4% у женщин, (р = 0,36). Таким образом, распространенность гастроэнтерологических синдромов существенно не отличалась у мужчин и женщин.

В нашем исследовании в пищеводе 22,5% отмечался катаральный или эрозивный эзофагит. Недостаточность кардии отмечена у 9 человек, в сочетании с эрозивно-воспалительными изменениями слизистой оболочки пищевода.При осмотре желудка не было выявлено случаев нормальной слизистой. У большинства обследованных лиц обнаружены в разной степени выраженности катаральные изменения, у 27% - язвы и/или эрозии. Гастрит чаще был поверхностным, преимущественно в антральном отделе. У 28% человек отмечались очаги атрофии слизистой, преимущественно в антральном отделе. У 4-х человек выявлены язвы в разной стадии рубцевания, у 7 человек - эрозии, в основном в антральном отделе. В двенадцатиперстной кишке нормальная слизистая оболочка отмечена лишь в 10% случаев. У одного человека выявлена язва и у 4-х - эрозии, у остальных - хронический дуоденит. Эрозии в двух случаях из 4-х сочетались с эрозиями в желудке.

У мужчин средняя концентрация PG1 была 80,9 мкг/л, у женщин — 78,9 мкг/л(� =0,70). Концентрация G-17 в среднем 12,5 пмоль/л. У мужчин средний уровень G-17 составил 12,1 пмоль/л, у женщин - 13,6 пмоль/л(� = 0,18). Среди лиц с содержанием PG1 < 25 мкг/л был гораздо выше уровень G-17 (р < 0,001). Отмечалась существенная обратная корреляция между концентрацией PG1 и G-17 (р < 0,01). Исходя из соотношения концентраций PG1 и G-17, оказалось, что атрофия в теле желудка выявлена у 26%, в антральном отделе – 9%.

При тестировании на антитела к Helicobacter pylori выявлено, что у 28% результат был негативным, у 36% - сомнительным и у 64% — позитивным. Уровень PG1 в этих


51

исследованиях составил 61,2 мкг/л соответственно (�< 0,001), а уровень G-17 - 11,3 пмоль/л. Антитела к Cag A-белку выявлены у 78% обследованных, тогда как при гистологическом исследовании Helicobacter pylori обнаружен у 90. У якутов - сельских жителей уровень PG1 оказался существенно ниже, чем у населения Новосибирска и городского населения Якутии. Частота атрофии слизистой тела желудка отмечается у якутов-селян в 2,5 раза чаще, чем у горожан. Нормальные показатели PG1 и G-17, свидетельствующие об отсутствии атрофических изменений в слизистой желудка, выявлены лишь у 43% сельских жителей Якутии, тогда как у жителей Новосибирска - 69%[2,3].

Представляются интересными существенные различия между группами якутов, проживающих в столице республики и в отдаленных поселках. Эти различия, вероятно, связаны не с генетическими факторами, а скорее с особенностями питания и образа жизни. У жителей в сельской местности Якутии отмечается дефицит свежих продуктов: овощей, фруктов, ассортимент, которых весьма ограничен в особенности в арктических районах. Известно, что отсутствие свежих овощей и фруктов в рационе, а также использование консервированной и соленой пищи является одним из факторов развития атрофического гастрита и рака желудка [1, 2].

Частота выявления атрофического гастрита тела желудка при использовании тех же критериев оценки (уровень PG1 < 25 мкг/л) существенно выше у городского европеоидного населения Новосибирска — 11,3% (учитывая атрофию тела желудка и тотальную атрофию) и особенно в якутской попу-ляции по сравнению с населением Финляндии (5,2-6%), хотя соответствует таковому у жителей Великобритании (7,7-14,5%). В наиболее крупном международном популяционном исследовании, проведенном в 13 странах Западной Европы, Северной Америки и нескольких других странах, частота атрофии в теле желудка (уровень PG1 < 25 мкг/л) варьировалась от 1,5% в США и 3,3% в странах Западной Европы до 6,1% в Японии и 14,2% в Алжире, как правило, будучи выше у женщин и у лиц старшего возраста. Безусловно, эта показатели коррелируют с распространенностью Helicobacter pylori в этих популяциях [3].

Следовательно, тестирование антител к Helicobacter pylori с помощью «гастропанели» в популяциях России может значительно недооценивать истинную зараженность населения. Эти данные соответствуют полученным в исследованиях, оценивавшем точность одних и тех же иммуноферментных


52

диагностикумов (разработанных в Финляндии) в шведской и вьетнамской популяциях: титры антител у азиатов оказались существенно ниже, чем у европейцев. Аналогичные результаты получены в Турции, где при обследовании местного населения иммуноферментные тест-системы, произведенные в Германии, продемонстрировали значительно меньшую чувствительность, чем иммуноблоттинг [3, 4].

Выводы .Симптомы диспепсии отмечаются у 31% взрослого населения, являются частой причиной визита к врачу и причиной временной нетрудоспособности. Частота атрофического гастрита составила 26%, в антральном отделе 9%, тотальная атрофия составила 1%. Нормальные показатели PG1 и G-17, свидетельствующие об отсутствие атрофических изменений слизистой желудка, выявлены менее чем у половины сельских жителей Якутии. Отечественные иммуноферментные тест – системы оказались более чувствительными по сравнению с тест-системами из Финляндии, возможно, в связи с циркуляцией различных штаммов инфекции. Таким образом, выявлено высокое распространение инфекции Helicobacter pylori и атрофического гастрита у сельских жителей Республики Саха (Якутия).

References

[1]. Бессонов П.П.Гастроэнтерологическая патология и сопутствующие заболевания у пациентов в условиях Севера / П.П. Бессонов, Н.Г. Бессонова, Н.В. Тимофеева // Наука и мир. Международный научный журнал. - 2014. – №1(5) - С.345-346.

[2]. Бессонов П.П. Гастроэзофагеальный рефлюкс и симптомы диспепсии у коренного сельского населения Якутии / П.П. Бессонов, Н.Г. Бессонова, С.А. Курилович, О.В. Решетников // Якутский медицинский журнал.-2012.- № 4(40). - С.28-30.

[3]. Решетников О.В. Распространенность атрофического гастрита в разных популяциях Сибири по данным серологического исследования/ О.В. Решетников, С.А. Курилович, С.А. Кротов, В.А Кротова, П.П. Бессонов и др. // Клиническая медицина.- 2008. - № 7. – С.35-38.

[4]. Курилович С.А. Неинвазивная диагностика предраковых заболеваний желудка: учеб. пособие / С.А. Курилович, О.В. Решетников, С.А. Кротов, А.В. Белковец. – Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2013. – 68 с.


53

BIOLOGY

Kusmina S.S., Solovieva M.I

THE DYNAMIC ENRICHMENT OF LOW MOLECULAR WEIGHT ANTIOXIDANTS

AND POLYSACCHARIDES IN PINUS SILVESTRIS L., ROSA ACICULARIS LINDL., LEDUM PALUSTRE L. IN

SUMMER-AUTUMN PERIOD, YAKUTIA

Abstract The dynamic enrichment of low molecular weight

antioxidants (intotalsum of ascorbicacid, flavonoids) is shown in hibernating plants in Yakutia in July, August and September months. Furthermore a dependence of concentration of ascorbic acid with the enrichment of polysaccharides has been discovered which is indicative of basic cryoprotectants plants. The largest fluctuations in the amount of content of low molecular weight antioxidants, flavonoids and ascorbic acid with decreasing temperature are detected in Rhododendron tomentosum, and polysaccharides – in the Siberian pine needles. It is suggested that the operation of certain groups of cryoprotectants on the "complementarity principle".

Keywords: antioxidants, ascorbicacid, flavonoids lipid peroxidation.

Перекисное окисление липидов – сложный, многостадийный процесс, протекающий как в животных, так и в растительных тканях. Он включает в себя активацию и деградацию липидных радикалов, встраивание в липиды предварительно активированного молекулярного кислорода, реорганизацию двойных связей в полиненасыщенных ацилах липидов, деструкцию мембранных липидов и самих биомембран [1,2]. Для преодоления этого гибельного для жизни воздействия живые организмы выработали комплексную, многоступенчатую превентивную систему, состоящую из


54

многочисленных ферментов, таких как супероксиддисмутаза, каталаза, глутатион пероксидаза и др., а также из низкомолекулярных антиоксидантов (НМАО). Однако в жизни деревьев и кустарников умеренных и северных широт существуют периоды, когда ферментативные защитные системы оказываются наполовину выключенными. В зимнее время при низких температурах и в отсутствии жидкой воды деятельность ферментов практически приостанавливается. Естественно, что растения должны были эволюционно приспособиться к преодолению последствий этих неблагоприятных воздействий, но до сих пор неясно, как это осуществляется [8].

Многие экспериментальные работы показали защитную роль антиоксидантов при цепном окислении липидов как объяснение некоторых аспектов природы морозоустойчивости растений. Так, при повышении морозоустойчивости путем закалки растений повышается содержание фенольных соединений [12], в проростках гороха, кукурузы, тыквы, выращенных при 60С, накапливается значительно больше аскорбиновой кислоты, чем в проростках, культивируемых при 250С [5]. В проростках пшеницы, выращиваемых при температуре 50С, содержание витамина С увеличивается в 2-3 раза, тогда как в условиях высокой температуры (180С) содержание этого витамина снижается [6]. Таким образом, устойчивость к низким температурам характеризуется высоким накоплением аскорбиновой кислоты и интенсивными окислительно-восстановительными процессами. В этой связи следует отметить, что в хвое различных древесных пород витамина С больше в зимние месяцы, а весной и летом содержание его понижено [9]. По данным А. Д. Егорова [3] в хвое якутской сосны (Pinus silvestris L.) было обнаружено, что максимальное накопление аскорбиновой кислоты происходит зимой, чем в другие сезоны года.

Целью данной работы было определение динамики накопления низкомолекулярных антиоксидантов и полисахаридов в зимующих растениях в летне-осенний.

Материалы и методы. Объектом исследования служили 3 вида растений -

Pinus silvestris L., Ledum palustre L., Rosa acicularis Lindl., собранные в июле, августе, сентябре в толокнянково-сосновом лесу в окрестностях г. Якутска. Для анализов были использованы хвоя сосны обыкновенной и однолетние побеги багульника болотного, шиповника иглистого. Определение содержания суммы НМАО, аскорбиновой кислоты, флавоноидов провели с помощью спектрофотометрических


55

методик [12,4]. Определение суммы полисахаридов провели по Бертрану [10].

Результаты и их обсуждение. Результаты исследований указывают на то, что в целом

понижение температуры (переход с летних месяцев к осенним) повышает содержание низкомолекулярных антиоксидантов в трех исследованных растениях. Это соответствует приведенным выше литературным данным. Так, содержание НМАО в стебле багульника болотного с июля по сентябрь увеличилось на 29,6%, в стебле сосны обыкновенной – на 16,8%, и в стебле шиповника иглистого – на 19,6% (табл. 1). Причем увеличение содержания НМАО в большей степени происходит за счет накопления аскорбиновой кислоты: в стебле багульника болотного содержание аскорбиновой кислоты увеличилось на 95,8%, в хвое сосны обыкновенной – на 38,5%, в стебле шиповника иглистого – на 54 %. А.Д. Егоров объясняет периодичность изменения содержания аскорбиновой кислоты в хвое сосны в зависимости от сезона года смещением равновесия между процессами синтеза и распада, окисления и восстановления. Осенью, по мере понижения температуры среды, скорость необратимого окисления аскорбиновой кислоты понижается и, наоборот, нарастают процессы ее восстановления и образования, что влечет за собой быстрый рост общего содержания витамина С в хвое [4]. По нашему мнению, это также может быть связано и с увеличением интенсивности ПОЛ вследствие криоповреждений мембран клеток и необходимостью создания запаса НМАО.

Изучение особенностей накопления флавоноидов у некоторых видов растений Якутии показало, что, в общем, этот процесс носит закономерный характер, тесно связанный с фазами развития и условиями произрастания растений [7]. Установлена общая тенденция повышения накопления флавоноидов в период перехода растений к репродукционным процессам и при благоприятных температурно-влажностных условиях произрастания. Вероятно, эта закономерность связана с общим повышением интенсивности обмена растительного организма.

В данной работе в динамике содержания флавоноидов с июля по сентябрь максимальное их накопление наблюдалось в августе: в стебле багульника болотного содержание флавоноидов с июля по август увеличилось в 2 раза, затем в сентябре снизилось в 2,2 раза; в хвое сосны обыкновенной увеличилось в августе в 1,3 раза и снизилось в сентябре в 1,7 раз; в стебле шиповника иглистого в августе увеличилось на 20


56

% и снизилось в сентябре обратно на 20% (табл.1). Исходя из полученной общей динамики накопления флавоноидов в трех исследованных растениях, можно предположить, что с августа по сентябрь (после окончания репродуктивных процессов) происходит уменьшение содержания флавоноидов вследствие снижения интенсивности процессов фотосинтеза, дыхания, минерального питания и процессов передвижения исходных веществ и активности ферментов синтеза флавоноидов.

Таблица 1

Содержание низкомолекулярных антиоксидантов в летне-осенний период в зимующих растениях

Параметры определения

Месяцы Багульник

болотный

Сосна обыкновенна

я

Шиповник

иглистый

Сумма НМАО, мкг/г

Июль 590±26,4 308±23,5 769±32,5 Август 698±12,3 349±21,3 880±11,2 сентябрь

765±6,4 360±8,2 920±12,5

Аскорбиновая кислота, мкг/г

Июль 92,2±1,2 130,5±8,9 110,8±8,7 Август 180,5±6,2 180,4±4,4 160,6±7,8 сентябрь

180,6±9,4 180,8±8,9 170,8±8,7

Флавоноиды, мг/%

Июль 1,78±0,6 1,89±0,3 1,24±0,7 Август 3,63±1,3 2,39±0,2 1,54±0,6 сентябрь

1,62±0,3 1,43±0,1 1,23±0,1

Для определения взаимосвязи накопления

низкомолекулярных антиоксидантов с накоплением основных криопротекторов, мы изучили также динамику общего содержания полисахаридов в эти же месяцы в исследованных растениях. В динамике содержания полисахаридов также как и НМАО наблюдается постепенное увеличение с июля по сентябрь: в стебле багульника болотного – на 9,5%, в хвое сосны – на 28% и в стебле шиповника иглистого – на 22% (рис.1).


57

Таким образом, в исследованных трех зимующих

растениях с понижением температуры при переходе с июля месяца к сентябрю увеличивается общее содержание НМАО, аскорбиновой кислоты и полисахаридов. При этом наибольшие колебания содержания НМАО, аскорбиновой кислоты и флавоноидов наблюдаются у багульника болотного, а полисахаридов - в хвое сосны сибирской. Выявленная динамика накопления НМАО (фракция флавоноидов, аскорбиновой кислоты) в зимующих растениях в период подготовки к переходу на зимний покой в целом не показало наличия явной зависимости от накопления основных криопротекторов растений – полисахаридов. Причиной этого, по нашему мнению, является увеличение значимости НМАО с понижением температуры окружающей среды в защите от интенсификации ПОЛ, т.е. подчинение «принципу дополнительности» функционирования отдельных групп криопротекторов.

Reference [1.] Baraboy V.A., Brekhman I.I., Golotin V.G.,

Kudryashov Y.B. (1992) Perekisnoe okislenie i stress [Peroxidation and stress]. SPb: Nauka, 1992. 224 p. (in Russian)

[2.] Boldyreva А.А. Vvedenie v biomembranologiu [Introduction to biomembranologiyu]. Moscow, MGU Publ, 1990. 265 p.

[3.] Egorov A.D. Vitamin C i karotin v rastitelnosti Yakutii [Vitamin C and carotene in vegetation Yakutia]. Moscow, AN SSSR Publ., 1954. 248 p.

[4.] Emrakov A.I., Arasimovich V.V. Metody biokhimicheskih issledovaniy rasteniy [Methods of biochemical studies of plants]. L , Agropromizdat publ., 1987. 456 p.


58

[5.] Kitlaev B. M. Relationship antioxid ant andconformational properties of wheat lipids with their frost resistance and persistence // Bio-antioxidant in the regulation of metabolism under normal and pathological conditions. Tr MOIP, 1982. pp. 163 – 168.

[6.] Korovin A.I. On the relation of plants to low positive temperatures and frost and its ways to increase the cooling and freeze-ability // resistance of plants to low positive temperatures and frost and ways to improve. Moscow.: Nauka publ., 1969. pp. 11-21.

[7.] Kuzmina S.S. Biologicheski aktivnye veschestva-antioksidanty rasteniy Yakutii: osobennosti nakopleniya i vliyanie na stressoustoychivost zhivotnyh i cheloveka. Avtoreferat, Diss. [Biologically active substances of plant antioxidants Yakutia: features and impact on the accumulation of stress resistance in animals and humans. Author'sabstract]. Moscow, 2002. 26 p.

[8.] Maksimov О.B., Gorovoy P.G. Antioksidantnaya aktivnost listiev i kory pobegov dereviev i kustarnikov flory Primorskogo kraya [The antioxidant activity of the leaves and bark of the shoots of trees and shrubs Flora of Primorsky Region // Plant Resource]. 1995, V. 31, I. 1, 61 p.

[9.] Sokovskiy V.V. Redox processes in the biochemical mechanisms of non-specific response of the body to the action of extreme environmental factors // Antioxidants and adaptation. L, Science Publ., 1984. pp. 5-19.

[10.] Pleshkov B.P. Laboratory-based practical on Plant Biochemistry. Moscow, Science Publ., 1976. 256 p.

[11.] Polyakova L. V. Nekotorye osobennosti nakopleniya katekhinov v kore listvennizy sibirskoy // Biologicheski aktivnye soedineniya rasteniy Sibirskoy flory [Some features of the accumulation of catechins in the cortex of Siberian larch // biologically active compounds of plants of Siberian flora]. Novosibirsk, 1974. pp. 45-49.

[12.] Rogozhin V.V. Metody biokhimicheskih issledovaniy [Methods of biochemical research]. Yakutsk, 1999. 113 p.


59

JURISPRUDENCE

Markov P.N., Tkharkakho M.M., Poddubhy A.O.

CONSTITUTIONAL RECOGNITION OF LOCAL SELF-GOVERNMENT AS THE

BASIS FOR THE STABILITY AND DEVELOPMENT OF THE STATE

Markov P.N., Adyghe State University, PhD in Law, Associate Professor, Russian Federation

Tkharkakho M.M., Adyghe State University, PhD in Law, Associate Professor, Russian Federation

Poddubny A.O., Adyghe State University, PhD in Law, Associate Professor, Russian Federation

Abstract This work discusses the interaction between the state and

municipal authorities, provided for by the European Charter of Local Self-Government and the Constitution of the Russian Federation. An analysis is made of retrospective and practical experience of such interaction. Decisions and recommendations are given to legally recognize the expansion of municipal authorities’ participation in solving the problems of the state.

Keywords: constitution, municipal, government agencies, legislation.

Введение. Становление демократического правового

государства – важнейшая задача современной России. Существенной структурной составляющей в решении этой задачи является развитие института местного самоуправления как одной из основ существования гражданского общества. В российской истории местное самоуправление развивалось толчками, импульсами, интенсивность которых определялась деятельностью государственной власти. Наиболее значительными, пиковыми моментами в истории российской


60

муниципальной системы были два периода – XVI в. (эпоха Ивана IV) и вторая половина XIX в. (эпоха реформ Александра II). После октябрьского переворота 1917 г. местные Советы, заменившие прежние органы местного самоуправления, входили в единую систему государственных органов и поэтому так и не стали структурами, самостоятельно решающими проблемы местной жизни. Реальная власть на местах была в руках парторганов, Советы лишь выполняли их волю.

Сегодня в процессе реформирования местного самоуправления возникает много вопросов и сложностей. Совершенно ясно, что институализация местного самоуправления не может идти ни по пути простого копирования прошлого опыта, ни по варианту перенесения на российскую почву зарубежных моделей, ни исходя только из абстрактной, научно-теоретической концепции самоуправления. Формирование эффективно функционирующего самоуправления предполагает учет всех названных компонентов (своего и чужого опыта, применения теории) и, что чрезвычайно важно, взвешенного подхода к решению проблемы.

Источниковой базой исследования являются Конституция Российской Федерации, Европейская Хартия местного самоуправления, Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ» 1995 г. и 2003 г. (с последующими изменениями и дополнениями), иные федеральные законы, регулирующие вопросы организации местного самоуправления.

Материалы и обсуждение. Современное представление о местном самоуправлении в России стало складываться постепенно, начиная со второй половины 80-х гг. XX в. Оно было стимулировано обстоятельствами как объективного, так и субъективного свойства. К первым следует отнести требование времени, естественную историческую потребность человеческого общества, вступившего после второй мировой войны в эпоху «либеральной цивилизации» и «резкого возвышения гуманистического права на основе фундаментальных прав человека»[1]. Обстоятельства субъективного свойства диктовались условиями перестройки общественной жизни, начавшейся в это время. Объектом особенно резкой критики в СССР со стороны мирового сообщества было практическое невыполнение в нашей стране общепризнанных прав и свобод граждан, несоблюдение основанных на них интересов личности. В этих условиях местное самоуправление стало рассматриваться как одно из


61

средств претворения в жизнь общественных интересов человека.

Естественно-природная заданность человека дает ему от рождения два права – право свободы и право осознанного использования этой свободы. Эти два права и должны лежать в основе принципов устройства местного самоуправления. Естественно-природный уровень определяет субъект права местного самоуправления – личность и составную часть местного самоуправления – территориальное общественное самоуправление – свободную общину – совокупность личностей. В свою очередь, местное самоуправление является объектом деятельности индивида, личности, гражданина и свободной общины. Государство своим законодательством обязано закреплять традиционно существовавшие или складывающиеся в ходе естественного развития варианты организации местного самоуправления. От реакции государства на эти факторы зависит степень его демократичности.

Европейская Хартия местного самоуправления [2] закрепляет принцип, в соответствии с которым «осуществление государственных полномочий… должно преимущественно возлагаться на органы власти, наиболее близкие к гражданам». Поскольку Европейская Хартия является основным европейским правовым актом в сфере местного самоуправления, а Российская Федерация присоединилась к Хартии, ее положения обязательны для применения и исполнения в России. Вместе с тем, Хартия носит во многом декларативный характер, поэтому национальные законодательства европейских стран по-разному определяют роль местного самоуправления в своих странах. Хартия не содержит категорических формулировок, подобных, например, положениям Конституции Российской Федерации [3], где императивно заявляется: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления… Местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно. Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Поэтому в своем конкретном варианте российская конституционная модель местного самоуправления, как и любая национальная законодательная модель, имеет свои особенности, связанные с историко-правовой спецификой.

Важным отличительным признаком двух документов – Европейской хартии местного самоуправления и Конституции Российской Федерации – является отношение к государству и государственному управлению. Так, в тексте Хартии записано:


62

«Под местным самоуправлением понимается право и реальная способность органов местного самоуправления регламентировать значительную часть государственных дел и управлять ею, действуя в рамках закона, под свою ответственность и в интересах местного населения. Это право осуществляется советами или собраниями, состоящими из членов, избранных путем свободного, тайного, равного, прямого и всеобщего голосования. Советы или собрания могут располагать подотчетными им исполнительными органами. Это положение не исключает обращения к собраниям граждан, референдуму или любой другой форме прямого участия граждан там, где это допускается по закону». Российская Конституция, со своей стороны, заявляет: «Местное самоуправление в Российской Федерации обеспечивает самостоятельное решение населением вопросов местного значения, владение, пользование и распоряжение муниципальной собственностью. Местное самоуправление осуществляется гражданами путем референдума, выборов, других форм прямого волеизъявления, через выборные и другие органы местного самоуправления».

Таким образом, под местным самоуправлением в Европейской Хартии понимается местное государственное управление («местная власть»), которое функционирует в соответствии с нормами позитивного права. Законодательство Европы, следуя положениям Хартии, учитывая свои национальные особенности, закрепляет нормы и институты местной публичной власти, называемой местным самоуправлением, которое осуществляется в коммуне (общине). Такая специфика связана с особой историей местного самоуправления в Западной Европе, развивавшейся на фоне формирования самоуправляющихся городских коммун. Они, в свою очередь, получали привилегии самоуправления по жалованным грамотам от королей, сеньоров городов, добывая их за деньги или в ходе вооруженной борьбы еще в эпоху средних веков.

В основе российского законодательства по местному самоуправлению лежит естественно-природный принцип свободы личности - самостоятельно, независимо от государства решать вопросы местного значения. В дореволюционной России общинное самоуправление, территориальные общины (крестьянские, казачьи, национальные) держались на общинной собственности. Крестьянские и казачьи общины считались собственниками земельных наделов, которыми они распоряжались по собственному усмотрению, передавая их в


63

индивидуальное или оставляя в общем владении. Законодательно закреплялись права членов сельской общины, защищалось право свободы личности. Отдельные крестьяне претворяли в жизнь свое право собственности через практику передела земли, замены натуральных или отработочных повинностей денежными. Распределение обязанностей в общине осуществлялось через жеребьевку. Оно было гарантом, решающим условием сохранения общины, основой тысячелетнего развития государственности России. Коллективистские основания русской общины средневековой эпохи в отличие от индивидуалистических принципов организации общин Западной Европы объяснялись рядом факторов, главным среди которых являлось естественное стремление человека к объединению в свободную общность для увеличения возможностей выживания в сложных природно-климатических условиях. Кроме того, непростые внешнеполитические факторы средневековой России остро ставили вопрос об обеспечении безопасности страны. Одна княжеская дружина, пусть и довольно боеспособная, такой безопасности обеспечить не могла. Разрушение российской крестьянско-казачьей общины началось со времени столыпинских реформ, хотя ее самоуправленческие начала реформами 1906-1911 гг. не затрагивались. Лишь в процессе большевистских реформ конца 20-х – начала 30-х гг. XX в., в ходе так называемой коллективизации, был положен конец общинному самоуправлению и самой общине, что, несомненно, нанесло удар и по русской государственности. Колхозно-совхозная система убила и общинный менталитет российской деревни. Правовое обеспечение организации и деятельности местного самоуправления в постсоветскую эпоху началось с принятия соответствующих нормативно-правовых актов на федеральном уровне. Первым, во многом пробным, был Закон РСФСР от 6. 07. 1991г. «О местном самоуправлении в РСФСР», на основе которого начался процесс реформирования местных органов власти, формирования системы местного самоуправления в РФ. Таким образом, были сделаны первые шаги на пути утверждения принципиально иных начал организации управления на местном уровне, отличных от советской организации власти. Данный закон был принят во исполнение союзного закона «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР» (9 апр. 1990), который определял местное самоуправление как часть социалистического самоуправления народа, призванного обеспечить реализацию прав и свобод граждан, их


64

самостоятельность в решении социальных и экономических вопросов развития территории, на которой они проживают. Однако такие попытки ввести местное самоуправление, не реформируя систему организации власти изжившего себя социалистического государства, не принесли желаемого результата. Местное самоуправление было обозначено, но не обеспечено ни в финансовом, ни в организационном, ни в правовом отношении. Поэтому в период разработки проекта новой Конституции России было необходимо четко закрепить наличие реального, действенного и, что наиболее важно, самостоятельного в своем функционировании эффективного местного самоуправления. Все эти положения были внесены в проект Конституции Российской Федерации, вынесенный на референдум в декабре 1993 г., на котором и была принята Конституция России.

Таким образом, в основе местного самоуправления в нашей стране в соответствии с тысячелетней исторической традицией должен лежать принцип свободной личности в свободной общине как залог создания подлинно демократического государства. Конституция Российской Федерации обеспечила осуществление этого принципа через различные установления: через право граждан на объединение; через право на проведение собраний, в том числе для защиты общественных интересов; через право объединений граждан иметь в собственности землю; через право граждан осуществлять местное самоуправление в формах прямого волеизъявления (референдум, выборы, собрания, сходы, народная правотворческая инициатива). Закрепление в основном законодательном акте России того, что местное самоуправление не входит в систему государственной власти, что население самостоятельно определяет структуру органов местного самоуправления, в том числе и вариант, при котором органы местного самоуправления в муниципальном образовании могут отсутствовать в принципе, усиливает основание для определения модели современного самоуправления в стране как свободной общины.

При этом надо учитывать, что организационно-правовое регулирование свободной общины через регулирование и защиту прав и свобод человека и гражданина, а также через регулирование и защиту прав национальных меньшинств осуществляется федеральным законодательством. Закон РСФСР «О местном самоуправлении в РСФСР» создал правовое поле для учреждения общины свободных граждан под названием «территориальное общественное самоуправление»,


65

прототипом которого является русская (крестьянская, казачья, национально-территориальная) территориальная община. Хотя сам термин «свободная территориальная община» в федеральном законодательстве не используется, в ряде субъектов федерации он закрепляется в важнейших нормативно-правовых актах, регулирующих вопросы местного самоуправления на соответствующей территории. Текст Конституции Российской Федерации создал основу законодательного регулирования правового статуса современной территориальной общины с правами юридического лица, хозяйствующего субъекта и территориальной единицы самоуправления, обеспечивая правовые условия возрождения русской общины как образа жизни. Закрепляя правовые нормы организации свободной общины, хотя и не используя ее названия, Конституция РФ вносит существенный вклад в развитие ее современного правового регулирования. Законодательная регламентация норм свободной общины создает важнейшие условия для формирования духа свободной личности, которая, как говорилось выше, только и может быть гарантом устойчивого развития демократического государства в России.

Наличие местного самоуправления в России закреплено в главе I Конституции РФ «Основы конституционного строя» (ст.3 и 12), ему посвящена отдельная ее глава (8), разграничение компетенции между Российской Федерацией и ее субъектами в области организации местного самоуправления прописано в ст. 72 (гл. 3 «Федеративное устройство»).

Конституция РФ определяет местное самоуправление, во-первых, как один из элементов конституционного строя, во-вторых, как элемент, обособленный в системе управления обществом и государством. Статья 12 четко констатирует: «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Таким образом, безальтернативно текстом Основного Закона нашего государства решается давний спор в юридической науке о том, какой должна быть власть самоуправления – носящей государственный или негосударственный, общественный характер. Совершенно ясно, что органы местного самоуправления не рассматриваются Конституцией РФ в качестве структурного подразделения государственной системы управления, а государственные органы, в свою очередь, не воспринимаются как в предшествующее время (в дооктябрьский и советский периоды) в качестве вышестоящей инстанции для местного самоуправления. Государственные органы не могут ни в какой


66

форме руководить деятельностью местных органов власти, отменять их решения, требовать отчетов деятельности и т.п. Конституция РФ, в-третьих, определяя местное самоуправление как основу конституционного строя, придает ему наиважнейший характер: положения главы I могут быть изменены лишь путем принятия новой Конституции.

На вопрос о том, каковы пределы самостоятельности местного самоуправления, Конституция РФ отвечает достаточно определенно: «Местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно» (ст.12). Сфера полномочий местного самоуправления Основным Законом России детально, путем конкретизации всех направлений деятельности, относящихся к его ведению, не определяется. Вместе с тем, Конституция РФ четко обозначает границы полномочий: «Местное самоуправление в РФ обеспечивает самостоятельное решение населением вопросов местного значения, владение, пользование и распоряжение муниципальной собственностью» (ст. 130). Такой подход законодательного документа абсолютно обоснован, т.к. детально вопросы местного значения могут быть определены лишь специальным федеральным законом, на основе которого, в свою очередь, с учетом региональных особенностей и традиций местного управления должны приниматься законодательные акты субъектов РФ. В дальнейшем непосредственно населением и органами местного самоуправления все вопросы, отнесенные к их ведению, должны получать обязательный статус путем их нормативного закрепления в правовых актах местного уровня. Это, несомненно, верное положение законодательно оформлено в статье 131 Конституции РФ: «Местное самоуправление осуществляется в городских, сельских поселениях и на других территориях с учетом исторических и иных местных традиций». Конституционное закрепление необходимости создавать структуру, определять сферы полномочий, характер деятельности местного самоуправления, принимая во внимание исторический региональный опыт прошлого, требует от реформаторов всех уровней, особенно местного, знать историю самоуправления на своих территориях, уметь аналитически к ней подходить и извлекать из прошлого опыта необходимые уроки.

Конституция РФ определяет местное самоуправление как реальную возможность граждан участвовать в самостоятельном решении вопросов местного значения. Пути этого участия – референдум, выборы, иные формы прямого волеизъявления (собрания (сходы) граждан, народная


67

правотворческая инициатива, территориальное общественное самоуправление и т.д.), через выборные и иные органы местного самоуправления. Статья 132 Конституции РФ предоставляет органам местного самоуправления право самостоятельно управлять муниципальной собственностью, формировать, утверждать и исполнять местный бюджет, устанавливать местные налоги и сборы, осуществлять охрану общественного порядка, решать иные вопросы местного значения.

Чрезвычайно важными являются положения Конституции РФ, в которых определяются пути гарантий защиты местного самоуправления. Статья 133 предусматривает право местного самоуправления на судебную защиту, запрет на ограничение его прав, а также право на компенсацию дополнительных расходов, возникших в результате решений, принятых органами государственной власти.

Конституционные положения о том, что органы местного самоуправления могут наделяться законом отдельными государственными полномочиями с одновременной передачей необходимых для их осуществления материально-финансовых средств, важны и, несомненно, необходимы. Однако гарантией реализации этих полномочий должна стать четкая разработка правового механизма их осуществления.

Таким образом, Конституция РФ сформулировала общие и единые положения по формированию и развитию основ местного самоуправления на всей территории Российской Федерации. Принципы построения системы местного самоуправления, определенные Конституцией РФ, нашли свое более детальное закрепление в федеральном законодательстве. Основополагающим федеральным законом, регулирующим вышеназванные положения, стал Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» (28. 08. 1995 г.).

С марта 2002 г., когда Президент РФ выступил с ежегодным Посланием перед Федеральным Собранием, законодатели сделали местное самоуправление одним из магистральных направлений своей деятельности. Президент жестко обозначил реальную ситуацию в этом отношении: «В течение длительного времени федеральная власть практически не уделяла внимание проблемам местного самоуправления.… Одним из источников сложившейся ситуации является низкое качество законодательной базы местного самоуправления». В Послании поставлены задачи законодательного правотворчества: уточнение понятия местного самоуправления; определение конкретного перечня вопросов местного значения;


68

определение структуры местного самоуправления «…путем закрепления законом тех его форм, которые доказали свою жизнеспособность на практике…»; обеспечение местному самоуправлению возможности создавать собственные источники формирования местного бюджета. В этой связи основными направлениями государственной политики в области местного самоуправления на ближайшие годы (до 2006 – 2009 гг.) становится завершение формирования правовой базы, призванной обеспечить реальность местного самоуправления, создание необходимых условий для формирования обоснованного финансово-экономического фундамента местного самоуправления, осуществление мер государственной поддержки местной власти.

Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ», принятый в октябре 2003 г., закрепил иерархичность системы местного самоуправления, поскольку структура местной власти включает в себя в том числе и территориальное общественное самоуправление, представленное как иерархия структур подсистем. Так, в виде общественного интереса всех или абсолютного числа граждан, проживающих на общей территории, могут выступать общественные интересы на уровне подсистемы: жилой дом (его содержание, эксплуатация); квартал (устройство детских площадок, сквера, мусоросборника); микрорайон (содержание дорог, досугового центра). В свою очередь, общественные интересы подсистем и их структур являются сложными системами, функционирующими в процессе взаимодействия составляющих их элементов, поскольку всякий общественный интерес, в конечном счете, определяется такими признаками, как индивидуальный интерес, добровольность, территориальный характер.

Важной качественной составляющей института самоуправления является его разветвленная структура, требующая законодательного признания полномочий своих органов в сфере управления, регламентации решения органами местного самоуправления вопросов местного значения. Становление действенного эффективного самоуправления возможно лишь при наличии необходимых и определенных условий. Одним из них является территориальная основа местного самоуправления.

Проведенное исследование позволяет сделать следующие обобщения и выводы.

Представление о местном самоуправлении в постсоветской России стало складываться на практике и


69

вырабатываться в научной литературе на рубеже 80-90-х гг. XX в. Конституция Российской Федерации 1993 г. создала принципиально новые условия для развития этого института, сформулировав в качестве высшей ценности соблюдение прав и свобод человека и гражданина. Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 28.08.1995 г. № 154-ФЗ и от 6.10.2003 г. № 131-ФЗ дали определение местного самоуправления как формы народовластия, закрепленной в законодательстве для самостоятельного и под свою ответственность решения вопросов местного значения, исходя из интересов населения, с учетом исторических и иных местных традиций.

Закрепление местного самоуправления, его самостоятельности, возможности независимо от органов государственной власти решать вопросы местного значения как в Европейской Хартии местного самоуправления, так и в Конституции Российской Федерации, позволяет четко сформировать понятие о необходимости и важности этого института для укрепления стабильности и, в тоже время, для развития любого государства, в том числе и России.

В основе осмысления природы местного самоуправления должно лежать представление о том, что естественно-природная заданность человека дает ему от рождения два права – право свободы и право осознанного использования свободы. Оба права являются основополагающими принципами устройства самоуправления. Таким образом, естественно-природный уровень определяет субъект права местного самоуправления – личность и составную часть местного самоуправления – территориальное общественное самоуправление – совокупность личностей. В свою очередь, местное самоуправление является объектом деятельности личности, гражданина и свободной общины. Государство своим законодательством обязано закреплять традиционные и складывающиеся в ходе естественного развития варианты местного самоуправления. От реакции государства на этот процесс зависит степень его демократичности.

Определенным источником опыта в деле разработки национальной российской политики по формированию местного самоуправления может быть устоявшаяся долговременная практика деятельности системы местной власти стран Запада, отраженная в их законодательстве. Поскольку история формирования общинного (коммунального) управления в разных странах европейского Запада была своя, следует


70

говорить об определенной вариативности его организационных форм, в которой выделяется как минимум три основных типа местного самоуправления: англосаксонский, германо-французский, восточноевропейский. Каждый из них имеет определенное позитивное практическое значение для России. Для нас наиболее подходящими являются, видимо, континентальные варианты – Федеративной Республики Германия и Республики Польша. Следует отметить, вместе с тем, что структур местного самоуправления, какие начали создаваться в России, европейская практика не знает.

Для решения социальных задач населения органы местного самоуправления должны иметь соответствующую материальную базу. Поэтому федеральное законодательство предусмотрело возможность их экономической деятельности. Но поскольку получение доходов от такой деятельности возможно лишь через определенное время, следует передать часть средств от государственных органов органам местного самоуправления при условии, что они возьмут на себя решение части социальных проблем. Целесообразно в бюджете каждого субъекта РФ на очередной финансовый год определять каждому муниципалитету фиксированную долю доходной части регионального бюджета.

References [1] Alekseyev S.S. Philosophy of the Law. М., 1999. P. 14. [2] The European Charter of Local Self-Government. Adopted by

the Council of Europe 15.10.1985. European Treaty Series No. 122. Signed by the President of the Russian Federation 28.02.1996. Ratified in accordance with the Federal Law "On Ratification of the European Charter of Local Self-Government" of 11.04.1998. No.15-FL.

[3] Constitution of the Russian Federation: adopted by popular vote on December 12, 1993.

[4] Markov P.N. Territorial self-government. Materials for the Course "Municipal Law of the Russian Federation." – Maikop, 2009.

[5] Markov P.N. Organization and activities of local government, prescribed in the Constitution of the Russian Federation. Article. Abstracts of the International Scientific and Practical Conference Dedicated to the 20th Anniversary of the Faculty of Law of Adyghe State University. – Maikop, 2013.

[6] Markov P.N. Territorial public self-government in Russia: problems of formation. Article. Collected papers of the II


71

International Scientific and Practical Conference. – Maikop, 2014.

[7] Tkharkakho M.M. Problems of protection of the rights and freedoms of man and citizen in the Russian Federation. Article. Theory and practice of modern jurisprudence: Abstracts of XXI International Scientific and Practical Conference – Rostov-on-Don: DYuI, 2014.

[8] Tkharkakho M.M. Legislative definition of the powers of constitutional justice in foreign countries. Article. Abstracts of the International Scientific and Practical Conference Dedicated to the 20th Anniversary of the Faculty of Law of Adyghe State University. – Maikop, 2013.


72

Gaidareva I.N., Udychak F.N., Shaov I.K.

CORRUPTION COUNTERACTION AS A BASIS OF NATIONAL SECURITY

Gaidareva I.N., Russian Federation, Adyghe State

University PhD in Sociology, Associate Professor Udychak F.N., Russian Federation, Adyghe State

University PhD in Law, Associate Professor Shaov I.K., Russian Federation, Adyghe State University

PhD in Law, Associate Professor

Abstract. The article considers the questions of counteraction of

corruption in the Russian society as a component of national security. The results of the sociological research have been presented and conclusions about the current state of counteraction of corruption on the example of the Republic of Adyghea have been drawn.

Keywords: safety, corruption, national security, corruption counteraction, anti-corruption activity.

Введение. Потребность в безопасности принадлежит к

числу базисных мотивационных источников человеческой жизнедеятельности, а социальная организация представляет собой способ обеспечения нормальных жизненных условий, средство совместного противодействия природным и социальным угрозам. Кооперация усилий подчиненных единой общественной воле участников социальных отношений позволяет оказывать противодействие таким угрозам, которым невозможно противостоять индивидуально. При этом усиление «господства» людей над природой сопровождается углублением дифференциации фактора угрозы человечеству, увеличением масштабов угроз, повышением степени их опасности. По мере усложнения общественных отношений расширяется спектр угроз социального характера, а модификация фактора угрозы, в свою очередь, отражает процесс общественного развития. Сложная диалектическая взаимообусловленность фактора угрозы и состояния развития социальной системы объективно влечет обособление, специализацию, усложнение социальных


73

средств обеспечения безопасности, которые являются неотъемлемым атрибутом организованных социальных систем.

В условиях политико-правовой организации система обеспечения безопасности принимает специфическую форму, но при этом не изменяется по своей сути. Государство, его институты и органы становятся наиболее эффективным средством противодействия внутренним и внешним угрозам социального, природного, техногенного характера. В связи с постоянными изменениями внутренней и внешней среды государство и общество всегда старались выработать действенные средства защиты от соответствующих угроз. Особенную актуальность эта проблема приобретает в условиях глобальных общецивилизационных изменений.

Глобальные изменения, происходящие в современном мире, наряду с позитивными явлениями, влекут возникновение новых угроз, в частности коррупции в государственных органах [16].

Источниковой базой исследования являются Федеральные законы « О безопасности», «О противодействии коррупции», «О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции», Указ Президента РФ «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года».

Материалы и обсуждение. Состояние политико-правовой системы оценивается как безопасное в том случае, если устраняются негативные факторы, препятствующие эффективной реализации интересов личности, общества, государства и тем самым создающие угрозу стабильности функционирования системы ее целостности. При этом содержание политико-правовой формы составляет множество конкретных социальных отношений, основанных на свойственных данному обществу нормативных системах (религии, морали, обычаев, традиций). Содержание социальных норм детерминирует соответствующий комплекс присущих данному обществу ценностей, духовных и материальных благ служащих удовлетворению жизненно важных потребностей участников общественных отношений. Необходимость сохранения, защиты, преумножения таких традиционных национальных ценностей и благ отражает сущность национальных интересов и их особенности на разных этапах развития национальной общности. В указанном значении, национальные интересы России вполне корректно рассматривать как «преемственно воспроизводящуюся ценностно-идеологическую систему» [15]. Законодательно же


74

национальные интересы Российской Федерации определены как «совокупность внутренних и внешних потребностей государства в обеспечении защищенности и устойчивого развития личности, общества и государства» [1]. При этом, легальное определение понятия «национальная безопасность» в законодательстве России отсутствует, что порождает многозначность его научных интерпретаций. При анализе различных определений национальной безопасности можно выделить некоторые особенности, характеризующие данный феномен. Причем некоторые из этих особенностей с определенной долей условности можно назвать традиционными для отечественной науки, а некоторые являются заимствованными из западной политико-правовой традиции.

1. Прежде всего, национальная безопасность – это специфическое состояние которое при определенных условиях может рассматриваться как целевая установка.

2. Национальная безопасность – состояние нормального функционирования и развития национальной политико-правовой системы определяемое объективными и субъективными факторами. Исходя из этимологии слова «безопасность», смыл которого, в русском языке раскрывается как «состояние, при котором не угрожает опасность, есть защита от опасности» [7], состояние национальной безопасности определяется:

а) объективным, не зависящим от человеческого волеизъявления отсутствием угроз национальным интересам (объективный фактор);

б) целенаправленной защищенностью национальных интересов от угроз (субъективный фактор).

3. Общим объектом национальной безопасности выступают национальные интересы, как совокупность гармонично сочетаемых интересов личности, общества и государства, которые следует рассматривать в качестве родовых объектов национальной безопасности. Непосредственными же объектами выступают конкретные интересы личности, общества, государства в экономической, социальной, политической, экологической и в других сферах.

4. Феномен национальной безопасности имеет качественный и количественный аспект. Качественный аспект предполагает, что безопасность среды функционирования национальной политико-правовой системы – есть определенное качество, предполагающее отсутствие угроз этой системе. Количественный аспект – это степень безопасности, определяемая конкретным множеством источников, угроз,


75

отдельных факторов и условий создающих агрессивную, для функционирования национальной политико-правовой системы среду.

Национальная безопасность непосредственно связывается со сформировавшимися в обществе ценностями. Однако следует учитывать тот факт, что восприятие и понимание национальных ценностей и идеалов конкретным субъектом в конкретное время было и будет различным.

Подводя итог вышеизложенному, следует полностью поддержать ту точку зрения в соответствии с которой национальная безопасность представляет собой совокупность:

а) внутренних факторов: размеры территории государства, наличие у него природных ресурсов, численность населения страны, ее военно-политический, экономический и научно-технический потенциал, стабильность государственных институтов, моральный дух общества, его единство;

б) внешних факторов (геополитическое положение государства в мире, участие в международных организациях и военно-политических союзах, наличие союзников и противников либо их отсутствие, степень контроля над мировыми источниками сырья, золотовалютными резервами, обладание передовой технологией, информационными ресурсами и т.д. При этом национальная безопасность Российской Федерации - такое качественное и количественное состояние российского общества, государства, его граждан, российских народов и всего многонационального народа России, которое характеризуется закрепленной на законодательном уpовне согласованностью их интересов, их защищенностью от существующих или ожидаемых внешних и внутренних угроз, возможностью их совместного прогрессивного и устойчивого развития, соблюдением конституционного строя, конституционных прав и свобод граждан. Уровень национальной безопасности определяется составом и отклонением от пороговых значений основных экономических, правовых, социальных, внутриполитических, этнополитических, внешнеполитических, демографических, экологических и иных индикаторов (количественных показателей), характеризующих жизненно важные области и сферы деятельности и устойчивое прогрессивное развитие российского общества, государства, его граждан, российских народов, всего многонационального народа России.

На конституционном уровне закрепляются основополагающие начала, следование которым должно обеспечивать стабильное развитие и целостность национальной


76

политико-правовой системы. «Основу основ» в этом смысле представляют принципы суверенитета и законности. Базовым документом, отражающим основные положения официальной доктрины в сфере обеспечения национальной безопасности России и определяющим основу слаженного взаимодействия элементов системы национальной безопасности, на настоящий момент является Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года [4].

Основная задача Стратегии национальной безопасности Российской Федерации состоит в формировании и поддержании силами обеспечения национальной безопасности внутренних и внешних условий, благоприятных для реализации стратегических национальных приоритетов.

Вектор стратегических направлений противодействия внешним и внутренним угрозам ориентирует систему национальной безопасности в целом, и государственно-правовой механизм обеспечения национальной безопасности в частности на защиту интересов государства, общества, личности.

Одним из концептуальных факторов, способных оказывать реальное воздействие на состояние национальной безопасности во внутриполитической сфере, определяется такая угроза как коррупция. При этом борьба с коррупцией становится одной из самых актуальных задач и приоритетных направлений политико-правовой реформы в России [10].

Федеральный закон «О противодействии коррупции» [3] определяет коррупцию как злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами.

Коррупция – это не только подкупность и продажность чиновников, как зачастую она представляется в средствах массовой информации, она проявляется в системе государственной службы различными своими формами. Одной из проблем противодействия коррупции остается высокий уровень ее латентности. Выявить коррупцию достаточно сложно. Для эффективного противодействия коррупции следует


77

в большой степени уделить внимание ее предупреждению[6, с. 25].

Наиболее эффективными средствами противодействия коррупции являются средства правовые. «Действия на основе закона – и по смыслу и по форме – должны ограничить это зло» [14, с. 40].

Целью правовых средств противодействия коррупции является создание правового и эффективного государства: формирование институтов, позволяющих эффективно функционировать общественным механизмам государства, проводить социальные преобразования, повышать эффективность национальной экономики, вызывать в российском обществе уважение к государству, а также её государственным институтам, создавать имидж России на международной арене [13, с. 7-8].

В любом случае целями правовых средств противодействия коррупции являются полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина, укрепление дисциплины, законности и правопорядка, формирование правового государства и высокого уровня правовой культуры общества и личности [5, с. 70].

Поэтому, к правовым средствам противодействия коррупции следует относить, прежде всего, нормативные правовые предписания, регламентирующие приёмы, способы противодействия коррупционным отношениям, и юридические технологии, сопряжённые с эффективным правовым инструментарием, юридической техникой, толкованием права и формами правореализационной практики, способствующие снижению факторов коррупционной деятельности и порождающих её причин[5, с. 70].

В настоящее время коррупция бросает вызов государству, которое уже не может бездействовать и просто созерцать, как ею захватываются все новые и новые рубежи.

Российское государство в борьбе с коррупцией целенаправленно ориентируется на международный опыт, эффективные зарубежные модели, сочетает различные меры противодействия этому явлению. Отечественное законодательство в данной сфере прошло довольно длительный процесс формирования [17, с. 6].

Исследование показывает, что в ряде международно-правовых актов Организации Объединенных Наций, Всемирного банка, Международного валютного фонда, Всемирной торговой организации, Европейского союза, Интерпола, Содружества Независимых Государств и других


78

международных организаций отмечается, что коррупция представляет собой явление, которое в настоящее время выходит за пределы национальных границ и затрагивает все общества и экономические системы [9].

Коррупция является одной из серьезнейших угроз безопасности страны, и не случайно борьба с ней определена в качестве главного приоритета государственной политики. Многие ученые подчеркивают, что «обеспечение устойчивого социально-экономического развития страны связано с повышением качества государственного управления, однако решению этой задачи препятствует коррупция»[11].

В нашей стране для борьбы с коррупцией сделано многое: создана законодательная база противодействия коррупции, приняты организационные решения по ее предупреждению, активизирована деятельность правоохранительных органов. Тем не менее, несмотря на принятые меры, уровень коррупции остается довольно высоким.

Для успешной реализации антикоррупционных мер необходим обмен опытом между регионами, федеральными структурами, а также органами местного самоуправления. Проблему коррупции можно решить только с помощью «комплекса мероприятий, проводимых последовательно в каждой области ее возможного проявления, в том числе направленных не только на искоренение, но и на недопущение появления способствующих коррупции факторов» [12].

В 2003 г. была принята Конвенция ООН против коррупции. Россия в числе первых стран подписала и ратифицировала ее [2]. Согласно Конвенции подписавшие ее государства обязались внести в национальные законодательства изменения и дополнения, в которых взятки, хищение бюджетных средств и отмывание коррупционных доходов должны быть объявлены уголовными преступлениями. Однако имплементация Конвенции ООН против коррупции вызывает серьёзные дискуссии в обществе. В частности споры ведутся вокруг применения нератифицированной ст. 20 «Незаконное обогащение», которая гласит: «При условии соблюдения своей конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое Государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, то есть значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может


79

разумным образом обосновать». То есть государства- участники Конвенции обязаны установить контроль не только за доходами чиновников (как это установлено на сегодняшний день в РФ), но и установить контроль за расходами публичных должностных лиц любого ранга.

В целом вопросами антикоррупционной деятельности в настоящее время занимаются не только государственные органы и правоохранительные структуры, но и представители научного сообщества, авторитетные общественные организации.

В 2013 году рамках реализации Антикоррупционной Программы Республики Адыгея Комитетом Республики Адыгея по делам национальностей, связям с соотечественниками и средствам массовой информации проводилось исследование по изучению мнения населения о состоянии коррупции в Республике Адыгея.

В обследовании принимали участие рабочие и служащие, учителя, воспитатели, преподаватели ВУЗов, медицинские работники, представители сельского хозяйства, силовых структур, творческой интеллигенции, пенсионеры и студенты.

По результатам проведенного обследования большинство жителей республики считают, что коррупция – это взяточничество, т.е. получение взятки должностными лицами при выполнении своей работы или оказания тех или иных услуг (64,6%). К коррупции также относят использование служебного положения и государственных средств в личных интересах (38,5%), вымогательство (20,0%). Распространенным мнением является представление о коррупции, как о подношении подарков должностным лицам (15,4%).

Коррупция, как общественное явление, оказывает различное влияние на сферы жизни общества. По мнению населения, наибольшее влияние коррупция оказывает на экономическую жизнь страны (56,9%), политическую систему (53,8%) и деятельность предпринимателей (41,5%). Коррупционные проявления ощущают на себе и на своей жизни более половины опрошенных респондентов (72,3%).

Одним из основных индикаторов, характеризующих масштабы коррупции, является коррупционный охват – доля респондентов, которые хотя бы раз попадали в коррупционную ситуацию. По результатам обследования в коррупционную ситуацию попали 55,4% опрошенных респондентов.

Попав в коррупционную ситуацию, 81,5% опрошенных жителей республики предпочли решить свою проблему путем дачи взятки. В 2012-2013 гг. число тех, кто дает взятку, считая


80

это явление неформальным правилом: «все дают, так принято» – 26,4%. Среди населения республики 11,3% жителей, которые дают взятку из-за «устал от проволочек со стороны должностного лица (он сам вымогал взятку)».

Личный коррупционный опыт, опыт близких и родственников, информация извне о коррупционных ситуациях формируют мнение о коррумпированности сотрудников различных организаций. Так, в тройку лидеров самых коррумпированных структур, по мнению населения, входят врачи (58,5%), преподаватели ВУЗов (47,7%) и сотрудники ГИБДД (33,8%).

По мнению жителей (40,0%) республики основной причиной коррупции является низкая заработная плата работников бюджетной сферы. Предпосылками для возникновения коррупционных проявлений, по мнению населения, является недостаточно строгий контроль над действиями чиновников, их доходами и расходами (27,7%), неадекватность наказания (26,2%), несовершенство судебной системы (15,4%), отсутствие общественного контроля (16,9%). Достаточно часто встречаемое мнение о коррупции – также нестабильная экономическая ситуация (13,8%) и возможность принятия единоличного решения должностным лицом (13,8%).

Меры, проводимые в нашей стране в целях искоренения коррупции, оказывают влияние на общественное самосознание, формируют негативное отношение к коррупции. Исследование показало, что с основными мерами по противодействию коррупции в Республике Адыгея хорошо знакомы 7,7% населения. Большая часть опрошенных владеют неполной информацией о деятельности республики (44,6%). Не знают и не имеют никакой информации 47,7% жителей нашей республики.

Степень осведомленности жителей республики об антикоррупционных мерах, проводимых в Республике Адыгея, зависит от степени освещения данной проблемы в средствах массовой информации.

Результаты исследования показали, что для большинства опрошенных информация об антикоррупционной политике в СМИ различного уровня предоставляется в не достаточном объеме (федеральные СМИ – 54,1%, республиканские СМИ – 41,7%).

Среди основных мероприятий проводимых органами власти Республики Адыгея в сфере борьбы с коррупцией наиболее известны снятие с должности чиновника уличенного в коррупции, антикоррупционная пропаганда в СМИ и создание


81

механизмов общественного контроля над чиновниками, должностными лицами.

В целях более эффективного противодействия коррупции население предлагают как наиболее эффективные и результативные следующие меры. На первое место жители (40,0%) республики ставят ужесточение законодательства по борьбе с коррупцией, к примеру, путем проведения публичных судов над коррупционерами, привлечением к уголовной ответственности с лишением права занимать руководящие должности. Далее, по мнению населения (33,8%), важным является повышение эффективности деятельности правоохранительных органов по борьбе с коррупцией и коррупционерами и жесткий контроль за расходом бюджетных средств (29,2% опрошенных). Респонденты предлагают проводить агитационную работу с населением с целью формирования антикоррупционного мировоззрения, шире освещать антикоррупционную деятельность в СМИ.

В России завершился процесс становления законодательства о противодействии коррупции. Формируется административная и судебная практика, созданы специальные институты по профилактике коррупции и координации деятельности федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления муниципальных образований по реализации государственной политики в области противодействия коррупции, ужесточены санкции за совершение коррупционных правонарушений.

Вместе с тем, несмотря на достижение отдельных успехов, ситуация с коррупцией в стране продолжает оставаться напряженной и требует постоянной и согласованной работы общества, государства и граждан по преодолению этого древнего и многоликого социального зла.

Обеспечить эффективный контроль над коррупцией лишь за счет совершенствования законодательной базы невозможно [8, с. 10]sub_11. Необходимо наладить системное и надлежащее осуществление правовых мер, как того требует Конвенция ООН против коррупции. При этом усилия по реализации антикоррупционных мер должны предприниматься не только в публичной сфере, но и в частной, поскольку коррупция связана с пересечением этих сфер.

Таким образом, противодействие и преодоление коррупции - стратегическая задача нашей страны. Ее решение способствует успешному социально-экономическому развитию, укреплению государства и правопорядка. Многое в этом


82

направлении сделано - разработаны программы антикоррупционной деятельности, приняты новые законодательные акты и внесены изменения в действующее законодательство, активизировали работу государственные и муниципальные органы.

Проведенное исследование позволяет сделать следующие обобщения и выводы. В современных условиях государство становится основным субъектом обеспечения безопасности, особая роль отводится государственным средствам противодействия коррупции. В связи с этим в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года констатируется, что «в условиях глобализации процессов мирового развития, международных политических и экономических отношений, формирующих новые угрозы и риски для развития личности, общества и государства, Россия в качестве гаранта благополучного национального развития переходит к новой государственной политике в области национальной безопасности» [3]. Переход к качественно новой государственной политике предопределяет необходимость соответствующих изменений в правовой форме. Именно поэтому правовой аспект совершенствования государственного механизма обеспечения национальной безопасности сегодня имеет не только теоретическое значение, но и весьма существенное прикладное значение в контексте общего вопроса о правовом реформировании системы национальной безопасности Российской Федерации.

References: [1.] The Russian Federation. Laws. About safety: fed. law

of 28.12.2010 № 390-FL: adopted by the State Duma on December 7, 2010 // The Russian Federation Code. – 2011. – № 1. – Art. 2.

[2.] The Russian Federation. Laws. About the ratification of the Convention of the United Nations against corruption: fed. law of 8.03.2006 № 40-FL: adopted by the State Duma of the Russian Federation on February 17, 2006 // The Russian Federation Code. – 2006. – № 12. – Art. 1231.

[3.] The Russian Federation. Laws. About corruption counteraction: fed. law of 25.12.2008 № 273-FL: adopted by the State Duma on December 19, 2008 // The Russian Federation Code. – 2008. – № 52 (p.1). – Art. 6228.


83

[4.] The Russian Federation. The President. About the strategy of national security of the Russian Federation up to 2020: decree of 12.05.2009 № 537: ed. of 01.07.2014 // Collection of the legislation of the Russian Federation. – 2009. – № 20. - Art. 2444.

[5.] Vlasenko, N. A. Theoretical analysis of legal means and legal models of counteraction of corruption / N. A. Vlasenko, S. A. Gracheva, E.E. Rafalyukv // The Russian Law Journal. – 2012. – № 11. – P. 68 - 80.

[6.] Gaydareva, I.N. Counteraction of corruption in the system of public service as main anti-corruption mechanism/ I.N. Gaydareva //Economy and society: [Electronic resource]. – 2013. - № 4(9). – P. 25-32. Access mode://www.iupr.ru.

[7.] Diplomatic dictionary. - M, 1985. - V. 2. – 190 p. [8.] Klemenchich G. Corruption. Specialized institutes on

fight against corruption: review of models. Organization for Economic Cooperation and Development. A network on fight against corruption for the Eastern Europe and Central Asia countries. / G. Klemenchich, J. Stusek, I. Gayka. – 2008. URL: http://sartracc.ru/Pub_inter/corrmod.pdf.

[9.] Corruption and bureaucracy: sources and ways of overcoming: Them. Coll. / Russian Academy of Public Service at the President of the Russian Federation / Ed. G. I. Ivanov. – M.: RAPS, 1998. – 137 p.

[10.] Ponomareva, E.A. Balancing the conflict of interests on civil service and counteraction of corruption / E.A. Ponomareva //Safety of business. – 2012. – № 1. – P. 7-10.

[11.] Legal acts: anti-corruption analysis: scient. –pract. textbook / ed. By V. N. Naydenko, Y. A. Tikhomirov, T. Y. Khabriyeva. – M, 2010. – P. 3; Tsirin, A.M. Perspective directions of the development of the legislation of the Russian Federation on counteraction of corruption / A.M. Tsirin // The Russian Law Journal. – 2011. – № 2. – P. 12-24.

[12.] Ramazansov, R. U. Anti-corruption examination of regulations and their projects as an effective way of counteraction of corruption /R. U. Ramazanov // Law and policy. – 2011. – № 10. – P. 1674-1678.

[13.] Tikhomirov, Y. A. The state: continuity and novelty / Y. A. Tikhomirov. – M.: Law, 2011. – 320 p.


84

[14.] Tikhomirov, Y. A. Law against corruption / Y. A. Tikhomirov, E.N. Trikoz // Russian Law Journal. – 2007. – № 5. – P. 39-52.

[15.] Tkachenko, M. A. Law protection of national interests of Russia in a new geoeconomic order: abstr. of diss. .... Cand. of Law / M. A. Tkachenko. – Rostov-on-Don, 2009. – P. 9.

[16.] Udychak F.N. State legal mechanism of ensuring national security (theoretical - legal aspect): abstr. diss. … Cand. of Law / F.N. Udychak. – Krasnodar, 2011. – P. 3-4.

[17.] Khabriyeva, T.Y. Corruption and law: doctrinal approaches to the problem / T. Y. Khabriyeva // Russian Law Journal. – 2012. – № 6. – P. 5- 17.

Zhade Z.A., Eshev М.А., Saakyan M.V.

THE VALUE OF CONSTITUTIONAL RIGHTS AS AN ELEMENT OF LEGAL AWARENESS OF CITIZENS (ON THE

EXAMPLE OF THE REPUBLIC OF ADYGEYA)

Zhade Z.A., Russian Federation, Adyghe State University, Doctor of Political Science, Professor

Eshev М.А., Russian Federation, Adyghe State University, Ph. D. in Sociology, Assistant Professor

Saakyan M.V., Russian Federation, Adyghe State University, Ph. D. in Sociology, Assistant Professor

Abstract The article studies the role of values of constitutional rights

as the basis of formation of legal awareness. The authors describe valuable orientations of three generational cohorts of the population


85

of the Republic of Adygeya which socialization fell on the Soviet, Perestroika and modern stages of development of the Russian society.

Keywords: constitutional rights, valuable consciousness, legal values, rights and personal freedoms, legal awareness, legal culture, legal socialization, generational cohort.

Введение. Проблема ценностного отношения к конституционным правам представляется актуальной как в теоретическом, так и практическом аспектах. Уровень социальной и правовой защищенности человека в значительной мере определяется Конституцией страны, в которой закреплены основные права и свободы граждан. Но, как свидетельствуют современные эксперты, этот важнейший компонент правового сознания современного типа остается недостаточно интериоризованной массовым сознанием. М. Краснов, исследуя ценности, пишет, что они «… могут быть хорошо защищены самим обществом только в том случае, если уже достигнут консенсус относительно этих ценностей; если общество уже впитало их; если без таких ценностей оно не мыслит своего существования; если есть потенциал гражданской солидарности; если, наконец, есть достаточное число людей, готовых принести себя в жертву ради защиты вышеупомянутых конституционных ценностей. Все социологические данные, да и просто наблюдения говорят о том, что таких условий пока в России не существует» [1, с. 32].

Между тем, объявив Россию демократическим правовым государством, Конституция определила высшей ценностью человека, его права и свободы. Действительно, конституционные права имеют огромное значение, во многом определяя место личности в социуме и ее взаимодействия с государством. Права и свободы человека и гражданина служат правовым барьером, ограничивающим властную монополию аппарата государства и не допускают поглощения общества самим государством. Осознание своих законных прав и интересов может свидетельствовать об определенном уровне развития правосознания и правовой культуры.

Как известно, правовая культура представляет собой содержание правового сознания в современном обществе и указывает на уровень сформированности умений и навыков поведения. Она отражает правовое состояние и развитие социума на определенном историческом этапе, выступает сознательно-регулятивной основой поведения каждой личности, предполагающей качество правовых знаний, определенный


86

уровень правовой убежденности и социально-правовой активности личности [2, с. 16].

Важнейшая роль конституционных прав и свобод человека и гражданина подтверждается такими международно-правовыми актами, как Билль о правах (США, 1789), Декларация прав человека и гражданина (Франция, 1789), Устав ООН (1945), Всеобщая декларации прав человека (1948), Международный пакт о гражданских и политических правах (1966), Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966), Устав Совета Европы, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (1950) и др.

Однако, практика общественной жизни наглядно демонстрирует, что процесс становления и развития правового государства, а также гражданского общества в современной России далек от завершения. Как справедливо отмечает С.Г. Дзыбова, наше общество станет свободным демократическим, гуманным и нравственным только тогда, когда будет реально воплощен в жизнь конституционный принцип, зафиксированный в ст. 2 Конституции РФ: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина обязанность государства» [3, с. 181]. Более того, само государство, не имеющее значимых ценностных ориентиров и не способное обеспечить сохранность конституционных ценностных устоев, само утрачивает значение для общества, перестает быть ценностью [4, с. 154].

С другой стороны, права и свободы граждан будут лишены всякого смысла без их четкого осознания самим обществом. Важно учитывать, что восприятие ценности конституционных прав и свобод в современной России может усложняться полиэтничным и поликонфессиональным составом общества, а также федеративным территориальным устройством. В республиках, как субъектах Российской Федерации, действует двухуровневая правовая система, что предполагает наличие собственной Конституции, выступающей дополнительным гарантом прав и свобод граждан. Вследствие чего, актуальность рассматриваемой проблемы повышается в указанных субъектах Российского государства. Именно этим обусловлено обращение авторов к выявлению ценностного отношения к конституционным правам как элементу правосознания граждан на примере Республики Адыгея.

Источниковой базой являются Конституция Российской Федерации, социологическое исследование населения


87

Республики Адыгея (2011 г.), вторичный анализ доступных исследований, проведенных по рассматриваемой теме.

Материалы и обсуждение. Современные тенденции в сфере ценностного сознания выводят на первый план необходимость исследования правовых ценностей как центральных составляющих правосознания и правовой культуры. С целью выявления ценностей конституционных прав как компонента правосознания населения Республики Адыгея в 2011 году было реализовано прикладное социологическое исследование «разведывательного типа» [5]. В качестве целевых групп исследования были выделены социально-демографические группы граждан республики, относящихся к различным поколениям. Методом анкетного опроса было опрошено 196 человек из числа студенческой молодежи в возрасте от 16 до 23 лет. Из них 44,9% мужчин и 55,1% женщин. Кроме того, был реализован опрос среди взрослого населения республики в составе 210 человек, из которых 33% мужчины и 67% женщины. В выборке исследования были пропорционально представлены основные возрастные и социально-профессиональные подгруппы респондентов: 1 группа – «советское поколение», правовая социализация которых протекала на этапе функционирования России (респонденты, которые на момент опроса были старше 45 лет); 2 группа – «перестроечное поколение», те респонденты, молодые годы которых пришлись на период с 1986 по 1991 гг. (опрошенные в возрасте от 30 до 45 лет); 3 группа – «современное поколение», правовое сознание которых складывалось с 1992 г. по настоящее время (студенческая молодежь от 16 до 24 лет).

Результаты социологического исследования показывают, что при выборе наиболее значимых конституционных прав во всех поколенческих когортах лидирует «равенство независимо от расовой и национальной принадлежности» (53,7% - в первой группе, 46,7% - во второй и 59,2% - в третьей).

На втором месте по числу ответов в «советском» и «перестроечном» подмассивах располагаются позиция «благосостояние народа» (46,3% и 38,3% соответственно). Тогда как в молодежном сегменте самыми важными, с их точки зрения, правами являются свобода слова (58,2%) и свобода взглядов (52%). Очевидно, что в данном случае сказались особенности возраста респондентов, когда формирующаяся личность, не имея объективных возможностей для заявления о себе как полноценном субъекте социального действия,


88

испытывает потребность хотя бы в вербальном декларировании собственных притязаний.

Поколенческие особенности правового сознания респондентов проявляются в том, что молодые жители Адыгеи практически в два раза чаще указывают на значимость для них равенства прав мужчин и женщин, а также в три раза больше среди них тех, для кого актуальным является свобода избирательного права. Результаты исследования также выявляют наименьшую значимость для перестроечного поколения права на защиту национальной культуры (8,3% против 24,4% в «советском» сегменте и 27,6% - в «современном»).

Следующий вопрос в инструментарии исследования был направлен на выявление того, насколько абсолютными по значимости являются избранные респондентами конституционные права. Примерно треть опрошенных из группы «советского поколения» и только по пятой доле из двух других групп рассматривает их как правовые максимы, т.е. выбирает вариант ответа «права человека не могут быть ограничены ни при каких условиях». В то время как на лидирующем по числу ответов месте во всех поколенческих когортах располагается вариант ответа, по которому возможно ограничение прав «если это нужно для поддержания порядка и стабильности» (37,3% - в первом сегменте, 42,5% - во втором и 37,8% - в третьем).

Возрастная специфика ценностей конституционных прав проявляется также и в том, что респонденты самого старшего поколения чаще, чем другие указывают, что права человека можно ущемлять, если это нужно при борьбе со стихийными бедствиями (25,4% против 12,5% - во втором и 18,4% - третьем сегментах). Тогда как представители перестроечного и современного поколений в большей степени демонстрируют установку, что конституционные права можно ограничивать в случае, если это нужно для защиты прав другого человека (по трети опрошенных против четверти в первой группе). На вопрос о том, какие группы в обществе обладают специальными правами или нуждаются в специальной защите их прав, жители Адыгеи из числа «советского» и «перестроечного» поколения давали наибольший спектр ответов. В качестве таковых они указали на стариков (55% - в первой группе и 61% - во второй), сирот (50% и 56,1%), инвалидов (41,7% 61%) и малоимущих (38,3% и 41,5%). Современная молодежь республики указала ограниченное число групп со специальными правами, но их выбрало подавляющее


89

большинство представителей данной поколенческой когорты. А именно, 85,7% студентов отметили инвалидов и 74,5% - стариков в качестве тех, кто нуждается в специальной защите их прав. С точки зрения респондентов, правовая социализация которых протекала в советский период, выделенные ранее группы со специальными правами, в первую очередь, нуждаются в оказании им социальной помощи (47,4%). Представители «перестроечного» поколения полагают, что этим категориям граждан необходимо содействие в защите их прав на финансовую помощь (38,9%). А молодежь наиболее часто указывает на наличие у данных групп граждан особых прав на жилье (44,3%). Полученные распределения ответов вполне объяснимы, так как для советского поколения, у представителей которого более выражены патерналистские установки, важнейшими остаются государственные гарантии. Респонденты, правовое сознание которых формировалось в перестроечный период, ориентированы скорее на финансовые эквиваленты социальных гарантий. Тогда как для современной молодежи актуальными являются жилищные проблемы.

Тесно связанными с ценностями конституционных прав выступают представления жителей республики об условиях, при которых следует соблюдать законы. Сравнительный анализ результатов опроса среди молодежи десятилетней давности [6] и на современном этапе показывает нарастание в сознании молодежи идеально-типических гражданственных политико-правовых ориентаций. Так, позицию, согласно которой законы надо соблюдать «при всех обстоятельствах» выбрали 29,2% опрошенных в 2000 г. и уже 47,4% - в 2011 г. Около трети молодежи на двух этапах исследования объясняют необходимость следования закону через его принудительную силу, когда за несоблюдение закона следует наказание. И на порядок меньше среди нынешней молодежи стало тех, кто связывает право (т.е. следование закону) с нравственными императивами, предъявляемыми культурно-историческими традициями народа (21,4% в 2000 г. против 8,8% - в 2011 г.), микрогруппы (7,9% против 2,6%) или собственным убеждениям (14,6% против 8,8% соответственно).

Таким образом, современная молодежь по ключевому для правового сознания параметру – мотивации следования закону как регулирующей силе – дифференцируется на три группы. Первую (47,4%) составляют те, для которых закон выступает внутренним и безусловным мотивом, определяющим поведение; вторую группу (29,8%) составляют респонденты, для которых закон (т.е. правовая форма регуляции) выступает лишь


90

внешней силой, ограничивающей поведение, наказывающей за несоблюдение законов; третья группа (20,2%) респондентов, следование закону которых детерминировано связью с нравственными нормами народа, микрогруппы или своими собственными убеждениями.

В социологическом исследовании правосознания взрослого населения Адыгеи также задавался вопрос о мотивации законопослушания респондентов, но в другой, чем у молодежи постановке - «Когда можно нарушить закон?». Полученные количественные данные выявляют, что среди представителей перестроечного поколения показатель представленности правовых ценностей гражданско-активистского типа соответствует уровню молодежной подгруппы (48,6%). Но наиболее высокий процент указаний на то, что закон нельзя нарушать, ни при каких обстоятельствах, фиксируется в сегменте жителей Адыгеи, правовая социализация которых протекала в советский период (62,3%). Тогда как установки не репрессивную функцию права представлены в самой старшей возрастной подгруппе у пятой доли и в «перестроечной» - у четвертой части опрошенных.

Наиболее часто называемыми инстанциями, в которые бы обратились жители республики в случае нарушения их прав, выступают полиция (от четверти до трети опрошенных) и суд (от пятой до третьей доли). Причем наибольшей популярностью указанные инстанции пользуются у современной молодежи. Остальные потенциальные субъекты помощи, в принципе имеющие возможность оказать содействие молодым респондентам в решении правовых проблем, столь устойчивой популярностью не пользуются; возможно, потому, что родители, друзья, органы управления образованием просто не обладают никакими рычагами власти в этой сфере.

С другой стороны, среди старших возрастных подгрупп чаще встречаются указания, что в случае ущемления их прав респонденты не будут обращаться в предусмотренные законом правоохранительные или судебные органы. 14,6% представителей «перестроечного» поколения постараются решать проблемы самостоятельно, а также 14,3% из «советского» поколения и 12,5% - из «перестроечного» отмечают, что по сути дела, обратиться не к кому.

Выводы. В ходе социологического исследования выявлено, что во всех поколенческих группах наиболее актуальным является право на равенство независимо от национальной принадлежности. В то же время, более старшие возрастные сегменты чаще выносят на первые по важности


91

места проблемы обеспечения благосостояния народа, тогда как молодежь в большей степени актуализирует свободу слова и совести. А также в два раза чаще указывает на значимость равенства прав мужчин и женщин и в три раза - свободы избирательного права. С другой стороны, дилемма доминанты прав личности или государства большей частью населения республики разрешается в пользу государства, которое взамен должно обеспечить порядок и экономическую стабильность.

В настоящее время можно фиксировать произошедшее за последние годы усиление ориентаций молодежи Адыгеи на безусловную ценность прав коллективных субъектов (народа, этноса, государства), и отсутствие четкой ориентации на доминирование конституционных прав личности. Так, за период с 2000 г. по 2011 г. возросли показатели доминирующего положения прав государства по отношению к правам других субъектов политико-правового пространства с пятой доли молодых респондентов до 40% опрошенных. В то же время выявлено, что за прошедший период в правосознании молодежи произошло нарастание идеально-типических гражданственных ориентаций, когда позицию законы надо соблюдать «при всех обстоятельствах» выбрали около 30% опрошенных более десятилетия назад и уже половина – на современном этапе.

В заключение отметим, что степень актуализации правовых ценностей на уровне общества и личности является детерминирующим фактором динамики правосознания и правового поведения, определяя направленность и характер их изменения в ходе модернизации российского общества. Отсюда вытекает значимость укрепления правовых ценностей, развития на массовом уровне представлений о ценностях конституционных прав для формирования правового пространства гражданского общества и правового типа государственности.

References [1.] Krasnov, M. The Constitution in our lives / M. Krasnov

// Pro et Contra. – 2007. – № 4-5. – P. 30-42. [2.] Saakyan, M.V. The legal culture of students as a factor

in the prevention of crime in modern society: a sociological analysis: abstr. diss. ... Cand. of Sociology / M.V. Saakyan. – Maikop: AGU, 2010. – 23 p.

[3.] Dzybova, S.G. Constitutional principles of the legal status of a person and citizen in the CIS / S.G. Dzybova // Jurisprudence and law-enforcement practice: state and tendencies of development: Collection of theses of


92

reports of the International scientific-practical conference. – Maikop: Izd-vo IP Solodovnikova A.N., 2013. – P. 181-184.

[4.] Zhade, Z.A. Political and legal identity in modern Russia / Z.A. Zhade, A.M. Shadzhe // Power. – 2013. – № 4. – P. 151-155.

[5.] Zhade, Z.A. Legal values in the minds of residents of the Republic of Adygeya / Z.A. Zhade, R.A. Berechetova // European Social Science Journal (European journal of social Sciences). – 2011. – № 2. – P. 222-230.

[6.] Petrulevich, I.A. Legal culture of youth in the North Caucasus: the specificity of formation and valuable content: abstr. diss. ... Cand. of Sociology / I.A. Petrulevich. – Rostov-n/D.: SFU, 2003. – 24 p.


93

Zhamuldinov V.N., Kabzhamitov O.T., Sanasyrov N.T.

SHOULD THE CAPITAL PUNISHMENT BE EXISTED IN KAZAKHSTAN?

Zhamuldinov V.N., candidate of legal sciences, associate

professor, Pavlodar state pedagogical institute, Pavlodar, Republic of Kazakhstan

Kabzhamitov O.T., senior Lecturer Pavlodar state pedagogical institute, Pavlodar, Republic of Kazakhstan

Sanasyrov N.T., senior Lecturer Innovative University of Eurasia Pavlodar, Republic of Kazakhstan

Abstract. This article involves some problem questions of capital

punishment as measure of one criminal punishment. Also, there is researched the enforcement practice in Latin America and Europe countries. The purpose of this researching: by historical analysing such type punishment and its execution in the modern practise to understand, are there possibility, necessity and practicability for using capital punishment as the prevention measures against criminal in Kazakhstan. The author tried to answer to the eternal question about to be or not to be the capital punishment as the most severe type of punishment that was invented by humanity. Emphasising on the capital punishment moratorium which is not all of people satisfied in our civil society. Analysing arguments pro and contra of capital punishment is not allowed to give concrete decision by legislative way. In conclusion, by analysing the whole above mentioned material, the author proposes to organize a referendum, on which would be answered to all questions and expectations of citizens in our sovereign Kazakhstan.

Keywords: criminal penalty, death penalty, life imprisonment, referendum

Introduction In Kazakhstan, under the Criminal Code the death penalty

relates to the capital punishment. The author makes a historical review and provides a legal

analysis of the most severe and ancient form of punishment known to the modern criminal law. An attempt to understand the essence of


94

the given legal institution has been made based on the study of historical and legal literature. The key stages in the legislation development of the Russian state and the law until the modern period have been highlighted. Considerable attention was paid to such alternative to the death penalty as the life imprisonment. The opinion was substantiated that moratorium could become the approach to the complete abolition of the death penalty. Proposal for the gradual abolition of the death penalty in Kazakhstan was defined, the recommendations to the draft new Kazakhstan Criminal Code were justified and proposed.

Fighting crime in Kazakhstan The criminal policy of the Republic of Kazakhstan orients

public authorities, on the one hand, to the fight against crime, on the other – on humanity and differentiated approach to the convicts. That is the right decision for a state that proclaimed itself as legal and democratic.

The criminal policy, is an integral part of the domestic policy of the state, it holds a dominant position in determining the strategy and tactics of fighting crime, minimizing its adverse impact on the social processes using legal measures [1, p.21].

The outlined renewal of the state legal system presupposes the doctrinal and legislative support of human rights and freedoms as the highest values of the state, as well as implementation of practical measures to strengthen the rule of law [2, p.13].

The decision about the moratorium and the further decision to abolish the death penalty make urgent the issue of the life imprisonment sentence. Hence, both the government during the budget formation and the law enforcement agencies should be aware that the introduction of this form of punishment raises theoretical and practical questions.

What was in the beginning? Death penalty – one of the oldest and the most severe

punishment known to the criminal law in many countries. First time in the history of the Russian state, the death penalty was legislated in 1398 in the Dvina charter deed. This punishment was provided for the church theft, horse stealing, treason, arson and third time theft. The Code of law of 1497 expanded the scope of the death penalty compared to the Dvina charter, namely, the death penalty was provided for robbery, murder, repeated theft, slander, murder of the master, treason, blasphemy, stealing villains, arson, public and religious crimes. During the reign of Ivan the Terrible, at the Lobnoye Mesto in Moscow, boyars suspected of plotting against the


95

tsar were hanged, heretics and witches were burned, women guilty of adultery were buried alive, various criminals were impaled, quartered, broken on the wheel, political opponents’ were beheaded.

Ivan the Terrible refined on inventing the new kinds of death penalty. One of his innovations was to sew a person into a bearskin, and then set the dogs on him. Another common type of punishment was to douse a person with boiling and cold water repeatedly, until he died. There was applied carving belts out of a living human skin, complete excoriation, cutting a human to pieces, boiling in oil, wine or water, beating to death with sticks, whips and other equally barbaric methods of killing. Also other methods of execution were provided: simple (beheading, hanging and drowning) and qualified (burning, flooding throat with metal, quartering, breaking on the wheel, burial into the ground up to the shoulders, impaling). Application of the death penalty became even broader under Peter I. Thus, numerous legal acts of the period established the death penalty in 123 cases, and specified three ways of execution – shooting, beheading and hanging.

It should be noted that the common law of Kazakhs also provided the death penalty for certain heinous crimes – theft, robbery, rape, adultery.

After the establishment of the Soviet power, CPC of the RSFSR adopted a decree on the possibility of the death penalty, which was provided for 28 corpus delicti as an alternative punishment.

In the thirties and forties of the XX century, the death penalty was provided for over 42 crimes with subsequent amendments.

In January 1950, the Presidium of the Supreme Soviet of the USSR adopted the Decree “On the application of the death penalty for traitors, spies, demolitionists-saboteurs”, and in April 1954 the death penalty was introduced for murder. A specific list of offenses falling under the death penalty was established. These were – treason, espionage, sabotage, terrorist act, banditry and premeditated murder with aggravating circumstances. Basics also allowed the possibility of the capital punishment – the death penalty – in wartime or in combat and other grave crimes in cases stipulated by law.

Later, the criminal law has significantly expanded the range of deeds when the capital punishment could be applied.

In 1959, the exceptional penalty was stipulated in the sanctions of 33 articles.

According to the Constitution of the Republic of Kazakhstan, everyone has the right to life; nobody has the right to arbitrarily take somebody’s life. It is known, that Art. 49 of the


96

Criminal Code of the Republic of Kazakhstan determines the death penalty as an exceptional punishment [3].

According to the current Criminal Code of the Republic of Kazakhstan, the shooting, as an exceptional penalty can be applied only for the gravest crimes that infringe on human life, as well as for crimes committed in wartime or in combat, treason, crimes against peace and security of humanity and the heinous military crimes (16 articles).

Situation in the world However, the legislation in 58 countries does not provide

for the death penalty for any crimes. This group includes some European countries – Austria, Germany, Denmark, Iceland, Netherlands, Norway, Portugal, France, Sweden, and a number of Latin American countries.

In 14 countries, the death penalty can be executed only under special circumstances, such as in wartime. These include the European countries, such as Britain, Greece, as well as Argentina, Brazil, Israel, Canada, Mexico.

30 countries retained the death penalty in their legislation, but do not apply it in practice for the last 10 years or more (Chile, Congo, Guatemala, Turkey and others).

Currently, 90 countries impose the death penalty for ordinary crimes. These include most of the former republics of the Soviet Union, as well as a number of Asian countries – Afghanistan, Bangladesh, India, Indonesia, Korea, Kuwait, Pakistan and others, a group of African countries – Zambia, Zimbabwe, Nigeria and others, all Arab countries – Egypt, Iran, Iraq, Saudi Arabia, Libya. In the United States of America, 38 states apply the death penalty (in 13 states it is canceled).

There are various methods of execution in these countries. According to the organization “Amnesty International”, shooting as the capital punishment is used in 86 countries around the world, hanging – in 78 countries, beheading is used only in Saudi Arabia.

Stoning is one of the painful executions: the convict is buried into the ground, with his head left on the surface, and then the stones are thrown at him (Art. 119 of the Islamic Criminal Code of Iran).

There is also electrocution with the electrodes specifically attached to the body of the condemned.

Gas poisoning is used in the U.S. alone. In some U.S. states, the condemned are executed by lethal injection. An intravenous injection of drugs combination causes loss of consciousness and then – cessation of breathing and cardiac arrest. By the way, it should be noted that the current President of the United States of America,


97

lawyer Barack Obama argued against the death penalty, participated in the drafting of a law on alternative punishment and rehabilitation of convicts. According to Barack Obama, a case in Oklahoma showed a few of the existing serious problems with the use of the death penalty.

This was announced a few days after an unsuccessful execution of a 38-year-old prisoner Clayton Lockett in Oklahoma, which caused a great resonance in society. The lethal solution was injected to Lockett, after that convulsions started and the procedure had to stop. Prisoner died 20 minutes later from a massive heart attack.

According to Obama, this case deeply troubled him. As President admitted, the death penalty stirs mixed feelings in him.

“I believe that what happened in Oklahoma showed just some of the serious problems”, – Barack Obama told reporters.

Obama, a lawyer by profession, said that the death penalty is justified in some cases, including the killing of children and mass murder, but in general, the use of punishment in the U.S. raises many questions [4].

According to the current Criminal Code of the Republic of Kazakhstan, the only way of death execution is shooting.

The arguments “for” and “against” the death penalty are multidimensional – they are arguments of political, socio-economic and purely criminological nature. Hence, our country, which has decided to declare a moratorium on the death penalty and wants to abolish it altogether, requires considering all of these issues. Therefore, the foreign policy aspect is ambiguous. On the one hand, the European countries stress a strong pressure on the international community, calling for abolition of the death penalty. On the other hand, the new challenges of terrorism facing the world today, force to consider seriously if the death penalty abolition leaves no alternative, whether it meets the needs of humanity at this stage.

Worldwide, the question whether to retain the death penalty in law is actively debated.

Supporters of the death penalty say that in most countries this punishment is assigned only for the most serious, atrocious crimes. By committing them, by taking other people’s lives, the perpetrators efface themselves from the human society; they are denied the right to live among humans. Also pointed is the negative attitude of the population to the death penalty.

Many scientists believe that in our countries it is necessary to retain the death penalty until the crime situation improves.

They consider that the idea of the death penalty rejection is impossible. It must be taken into account that in some cases the


98

presence of the death penalty in the Criminal Code can be a deterrent factor, especially when serious crimes are committed in prisons by sentenced to long terms, in contract murders, attacks on law enforcement officers and military personnel with a view to steal weapons, etc.

Thus, for the retention of the death penalty for murderers spoke Altai Tayzhan Ph.D. “I think so: if you have killed a few people, then get twenty years punishment, sometimes even ten or seven years. Such people should not be free. Either life, or the death penalty”, - said the philosopher. A colleague, Academician of NAS RK, Doctor of Philosophy Abdumalik Nysanbaev, supported him. According to the professor, in a society where a legal framework is not formed yet, this allows to abrogate this type of punishment.

A growing number of crimes does not allow thinking about humanization, Nysanbaev says. “I think if a person has committed a terrible crime, raped or killed someone; the death penalty should be retained. Our society has not yet become so humane, democratic. We have many killed, the terrorists operate here. Moratorium should be canceled”, - said Nysanbaev.

The director of the International Center of Cultures and Religions of the Agency for Religious Affairs Aidar Abuov stated that the death penalty should exist as an exceptional form of punishment. “If a person does not want to meet the lifestyle, laws, norms of behavior, he should be deprived of opportunities to be in this society. Prison – is not the exceptional measure of punishment”, - said the philosopher.

The representative of the Institute of Philosophy, Political Science and Religious Studies MES RK Anatoly Kosichenko Ph.D. stated in favor of maintaining the current situation. “Philosophy appreciates life, but this is possible only in a well-defined system in which society understands it completely. But, what if there is a horrific crime? The Russian experience shows that people, who have received life sentence, write requests to execute the death penalty. This too is an unbearable thing. It turns out to be not humane as well” [5].

Any punishment performs preventive role as a way to protect society from crime. The death penalty, among other punishments increasingly plays this role and some scientists believe that the penalty has only one purpose – the prevention of crime, which is possible in the form of physical confinement (for the offender) or mental combating crime (for other members of society). Of course, the moderating role of the death penalty as a legal limitation cannot be underestimated due to the fact that other


99

constraint elements of the social regulation – the moral and religious norms – have not proven their effectiveness in this regard.

In addition, the punishment includes the deterrence factor, and to exclude it from the punishment – means to look at the essence of things idealistically. If the offender would not be intimidated by the punishment, then why is it necessary, how can we explain that we not only use it but also set different punishments for various actions different in their severity? This is the peculiar dosage of intimidation.

In this regard, some scholars believe that the abrupt and complete abolition of the death penalty may not lead to positive results, as this would reduce to zero the preventive effect of punishment in the country, and the crisis of punishment would arise in society, since the death penalty is a real threat to those who intend to commit a monstrous, cynical, anti-human, terrible crimes. Abolition of the death penalty is unsubstantiated and premature. They also believe that the reference of abolition supporters to the possibility of judicial error in the application of such punishment cannot be considered reasonable. In accordance with the law, the person sentenced to death shall have the right to appeal the sentence. But in the absence of complaints the validity of conviction is verified in the order of supervision by the RK Supreme Court and the Prosecutor General's Office. They give an opinion on the correct application of the death penalty, or Prosecutor General’s Office appeals the verdict; the convict’s filing of complaint, including in the exercise of supervisory powers, suspends the execution of the sentence until a response from the relevant authorities. After the entry into force of the sentence, a convicted person may submit a petition to the President of the Republic of Kazakhstan for pardon. If he refuses to appeal for pardon, an appropriate statement involving the prosecutor is made. However, in the case of both writing the petition and refusal to ask pardon the question is still regarded by the President of the Republic. Only after declining of all complaints and petitions for pardon or in case of denial of the President, the sentence is liable to execution in one year from the date of its entry into force. These criminal-executive rules allow avoiding possible judicial errors, for the benefit of both convicted and state.

Execute not? Pardon? Or... The Decree of the President of the Republic of Kazakhstan

dated December 17, 2003 introduced a moratorium on the death penalty [6].

Supporters of abolishing the death penalty cite the fact that life is the most precious thing given to man by God or nature, and


100

people do not have the right to authorize the deprivation of this benefit.

Some scientists believe that human life is given only once, and no one can take it away, including the state. After all, the death penalty is nothing but the enforced deprivation of life of the members by society, being a single irreversible punishment affecting first of the natural rights – the right to life and therefore errors in capital cases are irreparable.

Although according to the Constitution we are a secular state, the predominance of Muslims is high. And the religious opinion is very important.

The death penalty from the perspective of Islam. The Quran says that the believers must fear Allah, who is

very strict in punishment. According to Sharia law murderers, pedophiles, married women and men who commit adultery should be executed. The death penalty does not apply to manslaughter and may be replaced with a material compensation to the victim’s family. Moreover, the relatives of the murdered can forgive the murderer in return of financial compensation, and the court replaces the death penalty with another form of punishment.

Christianity Special punishment – the death penalty – had been

recognized in the Old Testament. There is no guidance to abolish it neither in Scripture in the New Testament nor in the Tradition and historical heritage of the Orthodox Church. However, the Church has often assumed the duty of interceding before the secular authority for those condemned to death, asking for their mercy and leniency. Moreover, the Christian moral influence fostered a negative attitude toward the death penalty in the minds of people. Thus, since the mid XVIII century to the Revolution of 1905 it has been used very rarely in Russia. For the Orthodox consciousness, human life does not end with bodily death – which is why the Church continues its care for those condemned to capital punishment. Abolition of the death penalty would give more opportunities both for pastoral work with an offender and for his own repentance. It is also evident that the capital punishment cannot rehabilitate, it makes misjudgment irreparable and provokes mixed feelings among people. Today many countries have abrogated the death penalty in law or are not practicing it. Remembering that mercy to a fallen person is always more preferable than revenge, the Church welcomes these steps of the state authorities. However, it recognizes that the question of abrogation or non-usage of the death penalty should be decided by the society freely, given the state rate of crime, law enforcement and


101

judicial systems, and the need to protect the lives of the loyal members of society.

Judaism The Talmud mentions the four forms of the death penalty,

sentenced by the court (arba mitath beth din): stoning, burning, decapitation and strangulation. With regard to the death penalty Talmud teachers interpret the biblical commandment to love your neighbor as yourself (Lev.19:18) as a prescription to execute condemned criminals the most humane way. According to this approach, the execution should be similar to the way God takes human life himself, that is, without mutilating the body. There is reason to believe that the Talmudic discussion of the death penalty, its types and methods are mostly theoretical, like the discussion of the issues related to the temple sacrifices at a time when the Temple no longer existed. The analogy between the discussion of the various types of death penalty and the debate on the sacrifices is given right in the Talmud. Sentence was not executed the same day to increase the possibility of new, favorable evidence. Even when the condemned was led to the execution, the procession was ready to stop at any moment. The convict himself had the right to stop the procession four or five times and demand to be taken to court, as he has remembered the new circumstance. On the way to the place of execution, a herald spoke to possible witnesses on the streets. Before the execution, the convicted person was called to express remorse.

However, in practice, criminal (as well as civil, etc.) justice is left to the discretion of the secular power entirely.

In accordance with Art. 1 of the Constitution of the Republic of Kazakhstan, our state is a democratic, secular, legal and social state, which highest values are a human, his life, rights and freedoms.

Currently, many scientists believe that we have reached a milestone when the death penalty is necessary to be narrowed further, excluding treason and war crimes. Leaving this extreme, exceptional measure only for murder with aggravating circumstances – the murder of two or more persons.

As indicates the judicial practice, the courts largely impose the death penalty exactly for such killings, with an individual differentiated approach to every criminal case, taking into account all the circumstances of each such particularly serious crime.

Although the judicial practice knows, unfortunately, a lot of such terrible atrocities, committed by a cold-blooded criminal, a killer, calmly seating in the dock, asking the court for mercy and pity for him, and often blatantly lying and twisting, as if forgetting about his horrible, inhuman acts: murder of people for money or other


102

property in the house, people – fathers and mothers, more terribly, killed children – unwilling witnesses to the murder and, undoubtedly, came the conclusion about the need of death for such criminals.

Some statistics: in 1999, the courts of the Republic sentenced 63 persons to death, of which the sentence was accomplished as to 40 individuals, no pardoned.

In 2000, 40 people were sentenced to death, of which sentence was carried out for 22 persons, 4 persons pardoned.

In 2001, 39 persons have been sentenced to death, judgments against 15 persons were executed, 2 persons pardoned.

In 2003, 6 persons have been sentenced, of which 3 judgments were enforced, 1 person pardoned.

It appears that the amount of death sentences imposed by the courts also decreases each year as well as the number of executed sentences, which conforms the spirit of time and trends of criminal law.

Currently the capital punishment is abrogated in the legislation of 108 countries out of 189 members of the United Nations.

Accepting moratorium on the death penalty in Kazakhstan could be called a reality of the present. In modern conditions, the state’s attitude to the problem of death penalty determines the level of its development. The world has come to appreciate higher such values as human rights, among them certainly, the determining value – the right to life. In a civilized country, there is no place for the death penalty. Therefore, it is regarded as contrary to human nature. Kazakhstan has become a different country since independence, so we can solve the issue of the death penalty not on the level of irrational disputes, but changing and improving legislation.

A state, killing criminals cannot be expected to improve the moral atmosphere in the country, every penalty reduces immunity to violence, undermines social values, approval of violence generates tolerance to any human rights violations. Committing a cold-blooded murder, the state by no means does not protect human rights. The state cannot take on such authority as taking of human life, because it does not give it to the person, and therefore, cannot deprive. However, at the legislative level, the state sets the possible impact on the criminal, alternative to the death penalty. These include life imprisonment [7].

Life imprisonment is an adequate alternative to the death penalty, meeting the requirements of morality and highly developed civil society.


103

Another murder cannot remedy the evil committed in the past or provide pain and suffering caused to the victim. It also cannot bring the victim back to life. In a jural society, no legislation allows raping a rapist or torture a person exercising tortures. It is obvious that such actions cannot ensure the protection of rights of the original victims of torture and violence.

According to common law of Kazakhs, the capital punishment was not the only possibility, and even murderers could save their lives, by payment of the kun, i.e. giving 1000 sheep for each dead man and 500 for a woman. Those who mutilated or cut other’s hand, foot or finger paid a certain amount of livestock. Thus, justice by the Kazakh common law was not merely satisfaction of revenge, but recovering material damage, the possibility to secure further life of the crime victims.

The experts do not consider the so-called deterrence factor a serious obstacle to abolishing the death penalty. Statistics show that in the countries that have abolished the capital punishment, there was no increase in crime. Assertion that the death penalty deters crime, suggests that those who commit murders and other serious crimes can calculate the consequences of their actions in advance, including taking into account the possibility of losing their lives. This assertion is based on the completely wrong idea about the image of the offender, as well as the conditions of committing the crimes implying the death penalty. Most violent crimes are committed at the highest tension moment of great emotional stress or under the influence of drugs or alcohol – i.e. in the moments of reducing functions of logical thinking or rational calculation. In some cases, such crimes are committed by mentally unstable persons or suffering from a mental disorder. In all these cases, the offenders are not able to take into account the threat of possible punishment if caught.

The death penalty is not necessary in the fight against terrorism. There is no evidence that the death penalty contributes to the reduction of organized crime and terrorist activities. On the contrary, the death penalty is able to provide quite the opposite effect: the penalty may give a criminal the halo of a martyr, whose memory becomes a symbol and a driving force for terrorist organizations in the commission of further terrorist acts.

Another common argument of the death penalty supporters is the economic aspect. According to them, the use of life imprisonment instead of the death penalty in accordance with international standards of detention is a heavy burden on the state budget. This position, according to human rights activists, is untenable. Statistics show that every year the Kazakhstan courts deliver about 90 thousand people into prison camps, over 17,000


104

defendants to pretrial detention centers. Minus 30-40 thousand prisoners released annually, it turns out that the penal system holds around 65,000 people. The number of people, sentenced to the death penalty, in relation to these prisoners is approximately one percent. And if we talk about saving money on the maintenance of convicts, it is necessary to think about reducing imprisonment.

Undoubtedly, a life sentence can be an alternative to the death penalty. After all, execution is not a punishment, but a murder: death would become deliverance for the killer from the physical and moral suffering. But coming to repentance through the many years spent in prison, is a great and serious moral test. Not accidentally, some killers, freed from death, write letters to the commission of pardons and ask to return them to death sentence.

However, the execution of life imprisonment requires special security conditions both for prisoners, excluding escape and other illegal activities, and for staff working with them. This would demand building special facilities, meeting these requirements. Security does not necessarily imply that the convicts have to sit in solitary confinement, limited in everything. Art. 123 of the Criminal-Executive Code provides for a differentiated approach to this category of prisoners. Upon arrival at the correctional facility, they are placed in the strict conditions of detention, and after serving at least 10 years, on condition of good behavior, they can be transferred into the common conditions [8].

A substantive argument of the death penalty opponents is the recognition of its use as a violation of an essential human right – the inherent right to life. The death penalty – is primarily a manifestation of extreme violence, torture and humiliation. States, killing criminals, cannot be expected to improve the moral atmosphere in the country, every penalty reduces immunity to violence, undermines social values, approval of violence generates tolerance for any violations of human rights.

K. Baltabaev, a member of the Constitutional Council of Kazakhstan, Doctor of Legal sciences, notes that according to Art. 15 of the Constitution, everyone has the right to life. The law establishes the death penalty as an exceptional punishment for especially grave crimes, granting the sentenced person the right to petition for pardon. The current Criminal Code provides the death penalty in 17 articles sanctions (18 corpus delicti) with the alternative of imprisonment up to 20 years or life imprisonment. According to him, Kazakhstan should focus on the phased abolition of the death penalty.

Kairat Mami, Chairman of the Supreme Court, an advocate of abolishing the death penalty, believes that the question should be


105

decided based on the existing realities. Not only the public must prepare to abolish the death penalty but also the legislative and organizational measures should be taken in order to proceed naturally and gradually.

At the same time, the innovations of the discussed draft Criminal Code of Kazakhstan should be noted: a rule is proposed to ban the death penalty for persons older than 63 years. In the new Criminal Code draft, in comparison with the current Criminal Code, the death penalty is excluded from two types of crimes out of 18. These are military offenses. First – abuse of power, committed by the commander or officer in wartime, the second – abuse of the chief or official authority, committed in wartime.

All the above clearly shows the sequence of actions to humanize the Kazakhstan legislation in this area [9].

Currently, the death penalty raises more questions than answers. Of course, this problem shall not once become a subject of debate among lawyers, academics, human rights defenders.

In conclusion, it can be summarized that, since the introduction of the moratorium 10 years ago, the Kazakhstan society has not yet decided: whether to cancel or keep the death penalty as a form of criminal punishment. As a way out of this situation, a nationwide referendum is suggested in which every citizen of the country can determine his position. Nevertheless, the topic is set, and its positive decision would lead Kazakhstan to joining the majority of the world, which refused from this punishment in its law enforcement. It is symptomatic that in the West, the main political locomotives at abolishing the death penalty served parliaments, in our country the Head of State initiated this idea. It is not accidental as it demonstrates the commitment of the republic’s leadership to the basic humanistic principles inherent in the entire legal system of our country. And the fact that the decision was not taken immediately, says about a careful study of this question.

Although the death penalty means the triumph of vengeance over justice, it can and does lead (sometimes) to violation of an essential human right – the right to life, “... the abolition of the death penalty contributes to enhancement of human dignity and progressive development of human rights” [10].

By the way, it should be noted that “at the 62nd session of the UN General Assembly, the Plenary Meeting of the General Assembly adopted resolution of a Third Committee on a moratorium on the death penalty (62/149)” [11].

Previously, it was repeatedly stated that the death penalty has never contributed to the prevention of crimes. It is an inhumane act of extreme cruelty, torture and humiliation. Society, executing


106

the death penalty thereby promotes violence. A society, where a human, his dignity is respected, tries to abolish the death penalty.

References

[1] Avdeev V.A. National criminal law in combating crime policy. / V.A. Avdeev // Journal of Criminology of Baikal State University of Economics and Law. – 2012. – № 4. – P. 21.

[2] Abdikov B.K. The death penalty issues in the modern world / B.K. Abdikov // Law and Justice. – Astana. – № 46 (86). – P. 4.

[3] Criminal Code of the Republic of Kazakhstan. – Almaty: Lawyer, 2011. – 148 p.

[4] “Obama asks to investigate the problems of the death penalty” http://www.bbc.co.uk/russian/international/2014/05/140503_obama_death_penalty_review.shtml. Electronic resource, date of access: 13.05.2014.

[5] Philosophers support the death penalty in Kazakhstan. Society / Tengrinews // RL: http://news.mail.ru/inworld/kazakhstan/society/14950735/ (date of access: 27.09.2013).

[6] Decree of the President of the Republic of Kazakhstan dated December 17, 2003 “On introduction of moratorium on the death penalty in Kazakhstan”.

[7] Victor Nikolayevich Zhamuldinov. Alternatives to imprisonment in Kazakhstan: problems and prospects, Life Science Journal 2013;10(8s), p. 454. http://www.lifesciencesite.com

[8] Victor Nikolayevich Zhamuldinov and Oirat Tleubergenovich Kabzhamitov. Some Words about the Correctional Education Problems of Prisoners, Middle-East Journal of Scientific Research 13 (5): 616-620, 2013. http://www.idosi.org/mejsr/mejsr13(5)13.htm

[9] Victor Nikolayevich Zhamuldinov. Probation in Kazakhstan: European experience, Life Science Journal 2013; 10(7s) p. 673. http://www.lifesciencesite.com

[10] Second Optional Protocol to the International Covenant on Civil and Political Rights, aiming at the abolition of the death penalty. Adopted by the resolution 44/128 of 15 December 1989. http://www.un.org/ru/documents/decl_conv /conventions/deathpro.shtml. Electronic resource, date of access: 13.05.2014.


107

11. EU Guidelines on the Death Penalty. eeas.europa.eu/human_rights/guidelines/death.../docs/10015_08_ru. Electronic resource, date of access: 13.05.2014.

Hachak B.N., Pshizova E.N.

INTERNATIONAL AND FOREIGN EXPERIENCE OF THE APPLICATION OF CRIMINAL SANCTIONS TAKING INTO

ACCOUNT GENDER SIGNS

Hachak B.N., Russian Federation, Adyghe State University,candidate of legal sciences,senior lecturer.

Pshizova E.N., Russian Federation,Adyghe State University, candidate of legal sciences, associate professor.

Abstract This article is about gender signs which are taken into

account for appointment and the execution of sentences in the criminal laws of some foreign countries. In the result of the analysis were made some conclusions about different approaches to the problem of establishment in the criminal law of these countries gender differences and the possible borrowing of certain provisions of Russian law.

Keywords: gender equality, subject of crime, punishment, criminal legislation.

Международный и зарубежный опыт, имеющаяся

правовая база международно-правовых принципов, правил и отдельных положений договоров, несомненно, могут и должны служить основой и ориентиром в развитии и применении гендерного метода в российском уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве.

Главные международные документы общеполитического значения обязательно указывают на недопустимость дискриминации (наравне с иными признаками)


108

по половому признаку и социальному статусу. На это указывает, например, Международный Пакт «О гражданских и политических правах» от 16 декабря 1966 г., в ст. 2 Части 2 которого сказано: «Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется уважать и обеспечить всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в настоящем Пакте, без какого бы то ни было различия, как то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства». Далее, в ст. 3 данной Части выделено особо, что участвующие в данном Пакте государства «обязуются обеспечить равное для мужчин и женщин право пользования всеми гражданскими и политическими правами», в нем предусмотренными [1]. В Конвенции «О ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин» от 18 декабря 1979 г. отмечено, что понятие «дискриминация в отношении женщин» означает любое различие, исключение или ограничение по признаку пола, которое направлено на ослабление или сводит на нет признание, пользование или осуществление женщинами, независимо от их семейного положения, на основе равноправия мужчин и женщин, прав человека и основных свобод в политической, экономической и иных областях жизнедеятельности общества. При этом, в п. «б» ст. 2 данной Конвенции уточняется, что для борьбы с дискриминацией данного рода государства-участники принимают соответствующие законодательные и другие меры, включая санкции, там, где это необходимо, устанавливают юридическую защиту прав женщин на равной основе с мужчинами, отменяют все положения своего уголовного законодательства, которые представляют собой дискриминацию в отношении женщин. Кроме того, признается, что принятие государствами - участниками специальных мер, направленных на охрану материнства, не считаются дискриминационным [2].

Более того, участники Конвенции ставят целью изменить социальные и культурные модели поведения мужчин и женщин, чтобы искоренить предрассудки и упразднить обычаи и всю прочую практику, основанную на идее неполноценности или превосходства одного из полов или стереотипности роли мужчин и женщин (ст. 5).

В Декларации «О защите женщин и детей в чрезвычайных обстоятельствах и в период вооруженных конфликтов» от 14 декабря 1974 года указано, что в период


109

особых чрезвычайных условий и войны женщинам (наряду с детьми) необходимо предоставлять особую защиту, поскольку они в данные периоды времени «слишком часто являются жертвами бесчеловечных актов и в результате этого испытывают тяжелые страдания»; потому, что «ярмо колониализма, расизма, наземного и иностранного господства наносят тяжелые потери и причиняют неисчислимые страдания населению, находящемуся под их господством, особенно женщинам и детям»; а также потому, что любое государство осознает свою ответственность «за судьбу подрастающего поколения и за судьбу матерей, которые играют важную роль в обществе, в семье, и особенно, в воспитании детей» [3].

Кроме того, в этом же документе подчеркнуто, что женщины и дети представляют собой наиболее уязвимую часть населения. Поэтому в отношении них все формы репрессий и жестокого обращения, включая заключение в тюрьмы, пытки, расстрелы, массовые аресты, коллективные наказания, разрушение жилищ и насильственное изгнание с мест жительства, совершаемые воюющими сторонами в ходе военных операций или на оккупированных территориях считаются преступными. Можно назвать еще целую серию международных документов, устанавливающих повышенную охрану прав и свобод женщин: например, «Конвенцию о политических правах женщин» (заключена в г. Нью-Йорке 20.12.1952)[4], «Конвенцию о гражданстве замужней женщины» (заключена в г. Нью-Йорке 29.01.1957)[5], «Конвенцию о согласии на вступление в брак, брачном возрасте и регистрации браков» (заключена в г. Нью-Йорке 10.12.1962)[6] и другие, в каждом из которых подчеркивается особое положение женщины, требующее учета его в определенных общественных и правовых отношениях. При всех демократических установках, содержащих особое привилегированное отношение к женщине в целом, следует все-таки заметить: международные документы подчеркивают основание данных привилегий, состоящее в ее социальной роли - материнстве.

Еще более наглядно и конкретно это положение просматривается в документах пенитенциарного значения. Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, в п. 6 Части 1 («Общеприменимые правила») подчеркивают, что данные правила следует применять с беспристрастностью, исключая все виды дискриминации, в том числе по признаку расы, пола, социального и национального происхождения и др. В данном документе содержится жесткое требование мужчин и женщин содержать в раздельных


110

заведениях (если в одном-то в совершенно отдельных помещениях, - что можно наблюдать в российских лечебных исправительных учреждениях). В отношении особого положения женщин-осужденных указано, что женские учреждения должны располагать особыми помещениями для ухода за беременными женщинами и роженицами. Если ребенок родился в тюрьме, - об этом не указывать в метрическом свидетельстве (ст. 23). Также устанавливается возможность заключенным матерям «оставлять младенцев при себе, нужно предусматривать создание яслей…» [7].

При всей мягкости, лояльности отношения международно-правовых установок к женщине в целом как участнице общественных отношений и к женщине-заключенной, необходимо отметить следующее. На наш взгляд, создавая существенные преимущества женщине - матери, в целом международное право достаточно требовательно, можно сказать, «на равных», относится к женщине как субъекту совершенного общественного опасного деяния, когда она не обладает дополнительными гендерными признаками (материнство, беременность). Этот вывод четко просматривается в Приложении к Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Смертная казнь» от 20 декабря 1971 г., которое посвящено мерам, гарантирующим защиту прав тех, кто приговорен к смертной казни.

В частности, в ст.3 данного Приложения сказано: «Смертный приговор не выносится за преступление, совершенное лицами, которые в момент совершения преступления были моложе 18 лет, в равной степени не должен приводиться в отношении беременных женщин или тех, кто недавно стал матерью, или лиц, потерявших рассудок» [8].

А поскольку большинство проанализированных международных документов ратифицированы на территории Российской Федерации, то их положения должны быть имплементированы в уголовное и уголовно-исполнительное законодательство РФ.

Таким образом, не должно быть никаких преимуществ в рамках уголовного кодекса РФ при назначении наказаний в отношении женщин - субъектов преступлений не находящихся в состоянии беременности и не имеющих малолетних детей на воспитании.

Политическое устройство, исторические традиции, самобытность культуры и другие особенности различных стран мирового сообщества не могли не повлиять на разноречивый подход законодателя к процессу формирования уголовно-


111

правовых норм с точки зрения гендерного подхода. Одним из первых чрезвычайно значимых факторов,

формирующих отношение общества к вопросу дифференцирования социальной роли и правового статуса мужчины и женщины, что отражается в нормах уголовного права, является религиозный уклад и религиозная политика государства. Естественно, в мусульманских странах с признанным и возведенным вволю закона преобладающим статусом мужчины данный аспект ярко отражается в их национальном уголовном законодательстве.

Вторым по значимости фактором, напрямую влияющим на формирование гендерной политики в уголовном законодательстве можно назвать уровень так называемой феминизации общества. Отношение к данному понятию является неоднозначным и оценивается оно (в плане социальной полезности, ценностного нравственно-культурного развития общества) как с положительных, так и с отрицательных позиций.

Но, при всех недостатках его этимологического толкования следует отметить главное - феминизация отражает уровень социально-правовых достижений общества в равенстве мужского и женского населения при реализации их основных (и не только) прав и законных интересов. Причем чем выше уровень феминизации в отдельно взятом государстве, тем, как правило, выше социально- экономическое благополучие данной страны и нагляднее ее политическая стабильность. Один из главных принципов уголовного законодательства любого цивилизованного государства - равенство граждан перед законом - может полноценно реализоваться лишь тогда, когда социально-правовой статус женщины (естественно, предполагая все особенности биологического характера) позволяет реализовывать в отношении нее все предусмотренные законом меры ответственности и наказания, не ущемляя при этом ее иные права и свободы (в первую очередь, право матери на воспитание ребенка).

С другой стороны, абсолютное равенство должно предполагать и равную ответственность в тех случаях, когда одинаковое по степени общественной опасности и всем иным характеристикам преступление совершается представителем любого пола - и мужского, и женского.

Третьим фактором, на наш взгляд, оказывающим серьезное влияние на процесс установления гендерных особенностей в уголовном законодательстве, является традиция прецедента (в определенной доле, в данном случае это условное


112

понятие). Имеются в виду те традиции, которые передаются и закрепляются законодателем из поколения в поколение, от старого уголовного закона - к новому. При этом повторно закрепляемые в новом законе старые нормативные положения не подвергаются должному научному анализу, в частности, с точки зрения их необходимости, обоснованности, целесообразности установления в новом (или обновленном) законодательном акте. В этом плане, как представляется, показательна традиция преемственности, передачи из поколения в поколение уже ставших привычными определенных положений, принимающихся как законодателем, так и общественным мировоззрением как нечто само собой разумеющееся.

Четвертый фактор, обусловливающий наличие тех или иных гендерных особенностей в уголовном законе отдельно взятой страны, может быть рассмотрен на примере анализа уголовного законодательства некоторых стран зарубежья.

Так, в УК Польши мы нашли очень малое количество норм, в которых выделяется женщина как субъект преступления либо правоотношения (потерпевшая). Фактически, указание на половую принадлежность существует только в ст. 152 (§ 2), ст. 153, регламентирующих, прерывание беременности, нарушающее предписания закона, ст. 154 (смерть беременной в результате аборта), ст. 157 а (§ 3), где указано об освобождении от ответственности беременной за неосторожное причинение плоду телесного повреждения.

Характерно, что субъект изнасилования по польскому законодательству является общий (законодатель сконструировал понятие субъекта таким образом - «кто совершил изнасилование…», см. Глава ХХV «Преступления против сексуальной свободы и нравственности»). Фактически, только данные указанные статьи содержат указание и уточнение гендерных особенностей субъекта [9].

В УК Швейцарии отражается более разнообразное отношение к субъекту преступления применительно гендерных особенностей. Кроме регламентирования ответственности за прерывание беременности (ст. 118), в ст. 190 содержится указание на половую принадлежность потерпевшей от данного преступления: «Кто принуждает лицо женского пола к сожительству, при котором он угрожает ей применить насилие, применяет в отношении ее психическое насилие или делает ее неспособной к сопротивлению…» Уникальна, на наш взгляд, правовая норма, предусматривающая в УК Швейцарии уголовную ответственность за многоженство - как мужчины, так


113

и женщины (субъект не определен конкретно). В частности, ст. 215 данного Закона следующим образом указывает на признаки субъекта данного преступления: «Кто заключает брак, состоя в браке, кто заключает брак с лицом, состоящим в браке…» [10]. Это законодательное положение представляется абсолютно справедливым: несмотря на традиционность многоженства как института брака одного мужчины с несколькими женщинами, ответственность за подобное деяние женщины должна быть равной, иначе теряют смысл принципы законности, равенства всех перед законом, справедливости.

УК Латвии фактически упоминает гендерную особенность (в частности, половой признак) в очень редких случаях, но именно в данном уголовном законе устанавливается преступность «нарушения национального и расового равноправия, ограничения прав человека», причем дается толкование данных действий как умышленного прямого или косвенного ограничения экономических, политических или социальных прав человека или создание прямых или косвенных преимуществ лицу в зависимости от данных признаков. Именно косвенным образом чаще всего нарушаются права и свободы женщин (особенно матерей, беременных), поэтому необходимо отметить явную прогрессивность данного толкования, произведенного законодателем.

Также как и в ранее рассмотренных законах, в данном Уголовном кодексе установлена специальная ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка (привилегированный состав), незаконное производство аборта, а также принуждение к производству аборта (ст. ст. 119, 135, 136). Что касается последнего состава, то было бы целесообразно предусмотреть аналогичное преступление и установить ответственность за него и в российском уголовном законодательстве, - данная мера только способствовала бы более эффективной охране прав и свобод женщин, предупреждению насилия (не только физического, но и психологического) в семье, а в конечном итоге - улучшению демографической ситуации.

Уголовные кодексы Украины, Казахстана, Узбекистана, многих других бывших союзных республик СССР преимущественно дублируют положения УК РСФСР 1960 г., напрямую имплементируя его нормы в своем содержании. Производя гендерный анализ уголовного и уголовно-процессуального законодательства Белоруссии, И.В. Кучьвальская отметила: несмотря на то, что согласно Конституции Республики Беларусь женщинам обеспечивается


114

предоставление равных с мужчинами возможностей в получении образования и профессиональной подготовки, в труде и продвижении по службе (работе), в общественно-политической, культурной и других сферах деятельности (ст. 32), все-таки «с сожалением можем констатировать, что ни на уровне Концепции судебно-правовой реформы в Республике Беларусь, ни на уровне конституции идеи гендерного равенства не получили адекватного закрепления. Возможно, такое положение дел объясняется не достаточной информированностью законодателя в этой сфере, длительным предшествующим периодом изолированного развития нашей правовой системы, оторванностью от тех важных событий, которые происходили в это время в западных демократических государствах, отделенных от нас железным занавесом времен холодной войны» [11]. Следует отметить, например, УК Украины, в котором в ст. 79 установлена возможность освобождения от отбывания наказания с испытательным сроком беременных женщин и женщин, имеющих детей в возрасте до 7 лет. Однако украинские законодатели пошли дальше российских законотворцев, и предусмотрели возможность полного освобождения от отбывания наказания беременных и женщин, имеющих детей до 3 лет, - что представляется весьма целесообразной, гуманной и справедливой мерой. Вполне обоснованным было бы введение данного института в систему видов освобождения от наказания данной категории женщин, совершивших, например, преступления небольшой и средней тяжести экономического характера, (возможно, наряду с определенными условиями - согласия потерпевшего и т.п.).

Интересны некоторые положения УК Болгарии, касающиеся преступлений против половой свободы. Так, в ст. 191 данного УК сказано, что «совершеннолетнее лицо, которое склонит несовершеннолетнее лицо мужского или женского пола, не достигшее 16 лет, к вступлению в супружеские отношения без заключения брака или облегчит ему это, наказывается лишением свободы до 2 лет» [12]. Таким образом, понятно, что субъектом преступной половой связи с лицом младше 16 лет является как мужчина, так и женщина.

Между тем, в ст. 153 того же Закона законодатель почему-то изменяет свое отношение в плане реализации принципа равной ответственности: «Кто вступает в половую связь с женщиной, принудив ее к этому путем использования ее материальной или служебной зависимости, наказывается лишением свободы до 3-х лет…». Как уже отмечалось, по аналогии с российским уголовным законом, сохраняется


115

приоритет презумпции мужского (и только мужского) принуждения к вступлению в половую связь путем использования указанного рода зависимости, хотя данные социологической, криминологической статистики и практики, материалы психологов, к которым обращаются мужчины, работающие под руководством женщин-начальниц, свидетельствуют об огромном количестве и женского принуждения подобного рода.

Нельзя не отметить также следующую тенденцию: при применении гендерного подхода в зарубежном (и российском) законодательстве и практике реализации уголовной ответственности все чаще исследуется женщина не только как субъект преступления, но и как потерпевшая. При этом большинство ученых отмечают, что с начала 90-х гг. наблюдается явное ухудшение положения женщин, страдающих от домашнего насилия.

В этой связи представляет интерес опыт работы отдела расследований дел о домашнем насилии прокуратуры Лос-Анджелеса. В 1977 г. в прокуратуре города был создан специальный отдел по разработке методов судебного преследования случаев домашнего насилия. Ранее система уголовного правосудия не решалась проводить энергичное судебное преследование случаев домашнего насилия, за исключением тяжких преступлений, связанных с убийством или покушением на убийство. Серьезно относясь к судебному преследованию подобных преступлений, прокуратура искала возможность вмешательства в случаи домашнего насилия, пока ситуация сохранялась на уровне мелких правонарушений. При проведении такой стратегии основное внимание уделялось, во-первых, методам не прекращения дела и, во-вторых, оказанию помощи пострадавшим от домашнего насилия женщинам специальными защитниками. При этом полная ответственность за осуществление судебного преследования возлагалась на прокурора. Жертва преступления лишалась возможности повлиять на решение вопроса о возбуждении или прекращении дела по факту применения к ней насилия. Она не должна была писать заявление о привлечении виновного в этом лица к ответственности. Дело возбуждалось прокурором при обнаружении признаков применения к женщине насилия. Нежелание жертвы давать показания при наличии прочих доказательств в пользу обвинения также не являлось фактором, препятствующим привлечению виновного к ответственности.

Таким образом, если подвести итоги нашего сравнительного анализа и сделать определенные выводы, то


116

можно отметить следующее. Во-первых, как показало данного рода сравнение, и в

международно-правовых документах, и в уголовном законодательстве разных стран наблюдается явные противоречия в подходе к оценке роли и значения женщины как субъекта преступления. С одной стороны, это одна из самых «уязвимых» категорий населения (наравне с детьми), с другой (например, в международных Минимальных правилах обращения с заключенными) значение привилегированного признака имеет только социально- ролевой статус женщин беременных и имеющих малолетних детей. Однако все- таки в каждом из рассмотренных нами уголовных законов такая категория как беременные женщины выделена (но не всегда наряду с ней выделяется категория женщин- матерей малолетних детей, как, например, в УК штата Нью-Йорк) [13]. Непоследовательность отмечается и в конкретных сводах уголовного законодательства разных стран.

Во-вторых, государства по - разному относятся к проблеме установления в уголовном законе гендерных различий. В некоторых законодательствах (например, УК Польши), они вообще сведены к минимуму и это не отражает истинную картину реализации уголовной репрессии с учетом гендерных особенностей субъектов преступлений. В уголовном законодательстве других стран мужчина и женщина фактически признаются равноценными субъектами, несущими полноценную ответственность и наказание за совершенные деяния (в том числе, и половые посягательства) - как в Швейцарии.

В третьем случае нормы имеют скорее декларативный характер, нежели правоприменительное значение (УК Латвии), когда преступным является прямое или косвенное нарушение прав человека, в том числе по гендерному признаку (половым, социальным особенностям и др.).

Вместе с тем, российское законодательство вполне могло бы заимствовать отдельные выделенные нами положения уголовных законов стран зарубежья. В частности, было бы целесообразным и своевременным ввести норму об освобождении некоторых категорий женщин-преступниц, имеющих малолетних детей до 3-х лет от уголовного наказания (УК Украины); установить ответственность за принуждение к производству аборта (по заимствованию из УК Латвии); регламентировать равную ответственность мужчины и женщины за преступления против половой свободы личности.

Несомненно, международно-правовые документы,


117

анализ которых мы привели, определяют лишь самые общие начала гендерной политики - в основном, это провозглашение запрета дискриминации, особый статус материнства. Однако это вполне естественно, поскольку каждое из государств имеет свою национальную политику, социально-экономическое и политическое устройство, свои материальные и финансовые резервы и возможности для реализации тех или иных прав, свобод и льгот в отношении женщин, установления вообще любых привилегий и уточнения в отечественном законодательстве специфических дополнений, касающихся гендерных признаков лиц, совершивших преступления и подлежащих мерам уголовного преследования, вплоть до изоляции.

Как показал сравнительный анализ уголовного законодательства некоторых стран ближнего и дальнего зарубежья, подобная гендерная политика может быть в некоторых случаях специфичной, хотя во многом отношение к основным институтам гендерного значения фактически совпадает.

References [1.] The International Covenant of 16 December 1966, "On

Civil and Political Rights" // Bulletin of the Supreme Soviet of the USSR. 1976. № 17. Art. 291.

[2.] Convention on the Elimination of All Forms of Discrimination against Women "from December 18, 1979 // Bulletin of the Supreme Soviet of the USSR. 1982. № 25. Art. 464.

[3.] United Nations General Assembly. Official Records. Twenty-ninth session. Supplement number 31 (A / 9631). S. 185 ± 186. Sat .: International law documents. M., 2003, p 168.

[4.] Collection of existing treaties, agreements and conventions concluded by the USSR with foreign states. 1957. Vol. 16. S. 290- 294.

[5.] Decree. Collection. Vol. 20. S. 438- 442 [6.] International protection of human rights and freedoms.

Collection of documents. M., 1990, pp 334- 337. [7.] Standard Minimum Rules for the Treatment of

Prisoners. Proc .: penal law. Collection of normative acts. M., 1997. S. 70 79.

[8.] Plenary meeting of the UN General Assembly. December 20, 1971, application of 25 May 1984. Sat .: International law documents. M., 1997, pp 181


118

[9.] The Polish Criminal Code. SPb., "Legal Center-Press." 2002.

[10.] Swiss Criminal Code. SPb., "Legal center-Press." 2002.

[11.] Kuchvalskaya I.V. Gender analysis of the Criminal Code, the executive and the Criminal Procedure Code of the Republic of Belarus. UNDP project "Support to Expanding Public Women of the Republic of Belarus". Materials of the research.

[12.] The Criminal Code of Bulgaria. SPb., "Legal Center-Press." 2002, pp 137.

[13.] Criminal Code of the State of New York. Proc .: The criminal law of foreign countries.Collection of legal materials. M .. "Mirror" .2001. S. 96.

[14.] Pshizova E.N. Criminal - legal protection of women's rights in the workplace. Article. The collection of materials of the II International scientific - practical conference dedicated to 150 - anniversary of judicial reform of 1864 (24 October 2014). - Maikop, 2014.

[15.] 15.Hachak B.N. Gender analysis of the criminal legislation of foreign countries. Article. Social and humanitarian knowledge. Scientific and educational publishment. Krasnodar, 2006.

[16.] Hachak B.N. International instruments on human rights as the basis of gender mainstreaming in the criminal law policy. Article. Proceedings of the international scientific-practical conference ASU (Adyghe State University). Maikop, 2009.


119

Dzybova S.G., Parasyuk E.A., Shadzhe A.M.

PUBLIC CONTROL AS THE INSTRUMENT OF CONSOLIDATION OF

INTERESTS OF CIVIL SOCIETY AND STATE IN RUSSIA

Dzybova S.G., the Russian Federation, FSBEI HPE

“Adygh state university”, Candidate of Law, associate professor; Parasyuk E.A., the Russian Federation, FSBEI HPE

“Adygh state university”, Candidate of Law, associate professor; Shadzhe A.M., the Russian Federation, FSBEI HPE

“Adygh state university”, Doctor of Law, associate professor;

Abstract The article investigates the role of public control in the

consolidation of interests of the civil society and state in modern Russia. It has been concluded that public control is an indispensable condition for the development of civil society and democratic state.

Keywords: constitutional state, civil society, social partnership, public control, public expertise.

Введение. Российское общество в постсоветский

период переживало противоречивый и болезненный период радикальной трансформации сложившейся правовой системы, пересматривая сам алгоритм взаимоотношений государства и личности, выстраивая качественно новую связь «личность - гражданское общество - государство». Состояние перемен, в котором пребывало российское общество, характеризуется, в первую очередь, переосмыслением базовых ценностей, определяющих пути дальнейшего развития [20].

В разработке и реализации государственной политики в России приоритетное место принадлежит государству, что обусловлено, с одной стороны, его огромными возможностями как официального представителя общества, а с другой – особенностями развития страны, недостаточной развитостью институтов гражданского общества и отсутствием действенного механизма взаимодействия гражданского общества и государства.


120

Взаимоотношения общественных институтов с органами государственной власти – это сложный двухсторонний процесс. С одной стороны, предполагающий воздействие государства на политические учреждения, общественные организации и объединения через органы государственной власти. С другой - влияние общественных институтов на государство и его властные структуры путем обеспечения активного участия граждан в государственном управлении, их непосредственное влияние на политические процессы [11].

Прочность государственной власти во многом определяется способностью власти защищать разные интересы своих граждан, удерживать баланс общественных сил и обеспечивать прогрессивное развитие гражданских, демократических и самоуправленческих начал гражданского общества.

Вместе с тем, как справедливо замечает исследователь [7], государство при всех своих возможностях не может самостоятельно разрабатывать и проводить свою политику и нуждается в помощи гражданского общества. Модель, в которой государство и гражданское общество сотрудничают друг и другом, следует признать оптимальной [12]. И здесь весьма важным механизмом, который позволяет обществу «управлять» властью выступает общественный контроль.

Материалы и методы исследования. Источниковой базой исследования являются Конституция Российской Федерации, Федеральный закон «Об общественной палате Российской Федерации», Федеральный закон «Об основах общественного контроля в Российской Федерации», Послания Президента РФ Федеральному Собранию РФ, труды российских правоведов и практиков, касающиеся вопросов функционирования гражданского общества в целом и общественного контроля в частности. Методологической основой исследования послужил целый комплекс общенаучных и частноправовых методов, а именно: анализ, синтез, абстрагирование, формально-юридический метод, методы толкования норм права.

Результаты и обсуждения. В современной государственной политике России одно из центральных место отведено поиску путей достижения политического и гражданского согласия, недопущению кризиса в отношениях между государством и обществом. В этом контексте особенно важно совершенствование системы взаимоотношений государства и гражданского общества, формирование новых


121

подходов сотрудничества и внедрение в правовую систему России консолидирующих механизмов функционирования государственного аппарата и общественных институтов.

В условиях совершенствования системы взаимоотношений государства и гражданского общества особое место отводится развитию институтов гражданского общества, приобретающих особую роль. Это обусловлено тем, что они, с одной стороны, способствуют формированию личностных и коллективных интересов, а с другой – выражают их во взаимоотношениях с государством, участвуют в управлении государственными делами.

Развитие системы общественных структур позволяет выявить весь комплекс многообразных интересов различных социальных слоев населения и учитывать их при разработке механизма взаимодействия институтов гражданского общества и органов государственной власти.

Одним из важнейших механизмов взаимодействия органов государственной власти и гражданского общества является социальное партнёрство, т.е. социальные действия, основанные на солидарности и взаимной ответственности за проблему.

Социальное партнёрство основано на таких постулатах, как заинтересованность каждой из взаимодействующих сторон в поиске решения социальных проблем; объединение усилий и возможностей сторон в решении проблем, с которыми ни одна из них не в состоянии справиться самостоятельно; конструктивное сотрудничество в решении спорных вопросов; стремление к поиску реалистичных решений, а не к имитации такого поиска; взаимоприемлемый контроль и учёт интересов и др. В современных условиях социальное партнёрство активно развивается, поскольку и государство, и гражданского общества, осознают, что это выгодно каждому из них и обществу в целом [21].

Роль государства в механизме социального партнерства определяется общим характером взаимоотношений государства и гражданского общества в демократически организованном обществе. Государство, как политическая организация публичной власти, осуществляет правовое регулирование общественных отношений и сотрудничает с институтами гражданского общества в рамках социального партнерства [10]. Трудно согласиться с мнением, что власть (государство) и свобода (гражданское общество), являясь взаимосвязанными и взаимозависимыми, конкурируют, а нередко и конфликтуют. Так, Н.С. Бондарь, поддерживая обозначенную мысль,


122

указывает на сложность решения проблемы обеспечения баланса власти и свободы, поскольку, с одной стороны, реальная свобода личности невозможна все сильной государственности, с другой – сильное государство, не обеспечивающее последовательную защиту свободы, обречено на вырождение в тоталитарный режим [2]. Напротив, институты гражданского общества, призванные доносить интересы его членов до государства, а также обеспечивать контроль за государственной властью с целью недопущения прав, свобод и законных интересов отдельной личности и всего общества в целом. А отношения, образующие гражданское общество, объективно воплощаются в идее права как высшей справедливости, основанной на недопустимости произвола, и гарантирования равной свободы для всех членов гражданского общества.

В рамках современного социального партнерства институты гражданского общества активно вовлекаются в осуществление общественного контроля. Как справедливо отмечают исследователи: только контроль, приобретая правовые формы, способен подчинить власть праву, и только при условии существования гражданского общества государство оказывается «под правом», становится «правовым» [9]. При этом контроль институтов гражданского общества уже не носит какой-то разовый, одномоментный характер. Поэтому трудно согласиться с исследователем [18], рассматривающим общественный контроль как вспомогательное правовое средство в повышении эффективности взаимодействия институтов гражданского общества и государственного механизма, разрешение социально значимых и вызывающих тревогу вопросов. Общественный контроль – это системные действия указанных институтов, направленные на закрепление действительного взаимодействия власти и общества, положенного в основу правового государства России. Это инструмент, позволяющий обратить внимание государства на интересы гражданского общества, а также сформулировать предложения по их реализации с участием государства. Это средство обеспечения законности в сфере государственного управления, повышения эффективности деятельности государственной власти и местного самоуправления, снижения рисков принятия и реализации противоречащим интересам решений, механизм обеспечения социальной и политической стабильности в обществе, реализации конституционных прав граждан на участие в управлении делами государства. Общественный контроль предполагает не просто постановку


123

вопросов и проблем гражданского общества перед государством, но и предложение вариантов их решения, содействие достижению результата.

В современных общественно-политических реалиях понятие «общественный контроль» уже не просто декларации. В послании Президента Российской Федерации В.В. Путина Федеральному Собранию от 04 декабря 2014 года подчеркнуто, что «сейчас мы видим, насколько активно и конструктивно проявляют себя граждане. Они не только ставят перед властью вопросы, но и сами участвуют в их решении, в решении проблем. Понимают, что от их личных усилий многое зависит. Воля, поступки и великодушие этих людей формируют бесценный социальный гражданский потенциал страны. Каждый, кто готов брать на себя ответственность, должен быть вовлечён в реализацию планов развития страны, конкретных регионов и муниципалитетов. Если государство и общество действуют в одной повестке, в атмосфере сотрудничества и доверия, – это гарантия достижения успеха» [14].

В силу того, что общественный контроль – это консолидирующий инструмент, основанный на дуализме гражданского общества и государства, обретение им зримых очертаний неразрывно связано с развитием собственно гражданского общества России и пониманием государства его значения в обеспечение единства страны. И если в последнее десятилетие в отечественной правовой системе отмечалось лишь фрагментарное нормативно-правовое регулирование рассматриваемого института, то в настоящее время понятие «общественный контроль» получило свое легальное закрепление в Федеральном законе от 21.07.2014 № 212-ФЗ «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» [17].

Согласно статье 4 указанного Закона под общественным контролем понимается деятельность субъектов общественного контроля, осуществляемая в целях наблюдения за деятельностью органов государственной власти, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных организаций, иных органов и организаций, осуществляющих в соответствии с федеральными законами отдельные публичные полномочия, а также в целях общественной проверки, анализа и общественной оценки издаваемых ими актов и принимаемых решений.

Современная правовая система России, в которой слились воедино естественные потребности людей с их мыслями, волей и чувствами, с правовыми традициями и


124

арсеналом технико-юридических средств, с поступками, деятельностью их объединений, институтов гражданского общества не могли не найти воплощения в целях [5] общественного контроля, закрепленных в специальном законе. К числу таковых законодатель отнес: обеспечение реализации и защиты прав и свобод человека и гражданина, прав и законных интересов общественных объединений и иных негосударственных некоммерческих организаций; обеспечение учета общественного мнения, предложений и рекомендаций граждан, общественных объединений и иных негосударственных некоммерческих организаций при принятии решений органами государственной власти, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными организациями, иными органами и организациями, осуществляющими в соответствии с федеральными законами отдельные публичные полномочия; а также общественную оценку деятельности органов государственной власти, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных организаций, иных органов и организаций, осуществляющих в соответствии с федеральными законами отдельные публичные полномочия, в целях защиты прав и свобод человека и гражданина, прав и законных интересов общественных объединений и иных негосударственных некоммерческих организаций.

Президент Российской Федерации В.В. Путин неоднократно подчеркивал значение общественного контроля, отмечая необходимость укрепления демократической основы общества и расширение демократических площадок, на которых идет диалог государства и общества. Исходя из числа субъектов, которые наделяются полномочиями по осуществлению общественного контроля, можно сделать вывод о том, что особое значение в этом процессе придается деятельности Общественной палаты Российской Федерации и развитию региональных общественных палат, призванных способствовать представлению и обсуждению гражданских инициатив, обеспечивающих проведение общественной экспертизы законопроектов и государственных решений. По мнению исследователей [4] на общественные палаты возложены надежды на помощь в реализации таких фундаментальных принципов формирования и функционирования всей системы государственной власти в России (в особенности ее исполнительной ветви), как народовластие, законность и ответственность. Кроме того в числе субъектов общественного контроля отдельно выделены общественные советы при


125

федеральных органах исполнительной власти, общественные советы при законодательных (представительных) и исполнительных органах государственной власти субъектов Российской Федерации, работа которых в определенных направлениях продуктивна и продолжительна.

По смыслу Закона от 21.07.2014 № 212-ФЗ общественный контроль осуществляется в формах общественного мониторинга, общественной проверки, общественной экспертизы, в иных формах, не противоречащих настоящему Федеральному закону, а также в таких формах взаимодействия институтов гражданского общества с государственными органами и органами местного самоуправления, как общественные обсуждения, общественные (публичные) слушания и другие формы взаимодействия.

По мнению главы государства, субъекты общественного контроля «должны включиться в комплексную экспертизу законопроектов и государственных решений, в том числе, конечно, и в рамках так называемого нулевого чтения, которое призвано служить эффективным механизмом обратной связи» [14].

Согласно статье 22 Закона от 21.07.2014 № 212-ФЗ под общественной экспертизой понимаются основанные на использовании специальных знаний и (или) опыта специалистов, привлеченных субъектом общественного контроля к проведению общественной экспертизы на общественных началах, анализ и оценка актов, проектов актов, решений, проектов решений, документов и других материалов, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных организаций, иных органов и организаций, осуществляющих в соответствии с федеральными законами отдельные публичные полномочия, проверка соответствия таких актов, проектов актов, решений, проектов решений, документов и других материалов требованиям законодательства, а также проверка соблюдения прав и свобод человека и гражданина, прав и законных интересов общественных объединений и иных негосударственных некоммерческих организаций.

Безусловно, заключения, подготовленные по результатам общественной экспертизы законопроектов и иных документов органов государственной власти и местного самоуправления, носят не обязательный, а рекомендательный характер. Однако их значение трудно недооценить. Итоговый документ направляется в соответствующий государственный


126

орган или орган местного самоуправления и обнародуется, в том числе и путем размещения в сети «Интернет», и, с учетом положений пунктов 5 и 6 статьи 19 Федерального закона от 04.04.2005 № 32-ФЗ «Об Общественной палате Российской Федерации» [16], подлежат обязательному рассмотрению соответствующими органами. Тем самым, как справедливо отмечает исследователь [15], заключению общественной экспертизы, проводимой в рамках деятельности Общественной палаты, придается наивысший статус из всех возможных для подобного рода документов. В этом и проявляется взаимная связь и взаимовлияние институтов гражданского общества и государства в процессе принятия значимых решений, воплощается их совместная консолидированная работа.

Эксперты [8] Общественной палаты подчеркивают, что при проведении общественной экспертизы стараются учесть все мнения, существующие в обществе, относительно данного конкретного вопроса, соблюдая принципы проведения экспертизы:

1) публичности и открытости; 2) качества и ответственности; 3) социальной значимости; 4) репрезентативности. Думается, что в этом воплощается признание

гражданского общества реальной ценности права, как инструмента осуществления контроля гражданского общества за властью. Следуя путем общественной экспертизы законопроектов, общественная палата, как институт гражданского общества закладывает в праве потенциал, реализация которого означает утверждение в жизнь обеспеченной свободы и действительного гуманизма. Собственно гражданское общество сориентировано на признание прав человека высшей ценностью и закреплении их как фундаментальных в текущем законодательстве России, наряду с Конституцией. Основные права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность институтов гражданского общества и государственных органов, развитии гражданского общества и государства. А «в своем общерегулятивном значении положения о правах и свободах человека и гражданина являются наиболее важным и, в конечном счете, единственным настоящим критерием наличия или отсутствия, соблюдения или отрицания права вообще» [6]. Институтам гражданского общества, ставящим целью обеспечение прав человека, необходимо, чтобы движение к этой цели шло вместе с


127

укреплением и развитием правового государства. Ведь базовые права и свободы человека составляют основу всей правовой системы.

Совершенно очевидно, что осуществление прав и свобод человека, а особенно общественно значимых интересов, невозможно без демократической законодательной базы. В правовом государстве нормативно-правовая база должна выражать интересы и волю народа, интересы и волю гражданского общества. Это означает, что законы и другие правовые акты этого государства должны в наибольшей мере следовать и отвечать назревшим общественным потребностям. Ведущая роль в формировании права, максимально объективно и адекватно выражающего интересы свободной и прогрессивной личности, отводится гражданскому обществу. При этом функция общественного контроля в форме общественной экспертизы законопроектов, соизмеряя интересы человека и государства, способна придать формирующемуся (изменяющемуся) праву новый вектор развития, поставив во главу угла права и свободы личность, а также общественно значимые интересы. И, тем самым, признать право уникальной социальной ценностью, основанной на том, что воплощает целый сплав фундаментальных устоев цивилизованной организации жизни гражданского общества, его нормативных требований.

Думается, осуществляя общественную экспертизу законопроектов, Общественная палата рассматривает право как цивилизованный регулятор, позволяющий на основе идей справедливости, гуманизма, равноправия разрешать конфликтные ситуации, реализовывать демократические права и свободы, способствовать развитию гражданского общества и правового государства [13]. Ведь право как необходимая форма свободы вообще, возможно, и имеет смысл лишь при существовании свободных личностей – субъектов права. Иными словами, право в идеале – это ценность, которая не присуще никакому иному социально – политическому явлению, «ценность упорядоченной социальной свободы и справедливости» [1]. В этом своем качестве право может предоставлять людям, их коллективам, гражданскому обществу в целом простор для свободы, для активности в поведении, и в то же время оно направлено на то, чтобы исключить произвол и своеволие, противостоять им, сообразовать поведение с нравственностью и справедливостью.

Выводы.


128

Подводя итог, следует отметить ряд принципиально важных отношений, отражающих квинтэссенцию исследуемой проблематики.

1. Исследователи отмечают, что в современном гражданском обществе право, определяя меру свободы людей, все более осознается как источник прогресса и удовлетворения важнейших индивидуальных потребностей и интересов в их гармоничном сочетании с общественно значимыми [3]. Объективно существование и развитие права, максимально адекватно выражающего общественные потребности и общественно значимые интересы, является основным условием становления гражданского общества.

По существу, именно право определяет характер взаимоотношений между личностью, институтами гражданского общества и органами государственной власти.

2. Общественный контроль нельзя рассматривать как инструмент принуждения, с его помощью, невозможно приказать власти совершать действия, необходимые для общества. Однако, с его помощью возможно обратить внимание государства к проблемам, недостаткам его работы и в некоторой степени влиять на принимаемые им решения.

3. Общественный контроль возможен, когда власть его хочет. Несмотря на взгляды, полностью отказывающие государству в позитивном потенциале, мы считаем, что государственное вмешательство в общественные процессы, обеспечивающие социальную защищенность человека, необходимо [19].

4. Вместе с тем, ФЗ «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» предусмотрел много норм и механизмов, ограничивающих государственную власть и не позволяющих органам государства и должностным лицам уклоняться от взаимодействия с институтами гражданского общества в целом и субъектами общественного контроля, в частности.

4. Успешное взаимодействие государства и гражданского общества, выстраивание механизма общественного контроля за государственной властью, повышение взаимной ответственности за деятельность в интересах членов гражданского общества и во взаимоотношениях друг с другом, направлены в конечном итоге на поддержание стабильности в обществе на основе консенсуса между общественными и государственными институтами. А это видится обязательным условием развития гражданского общества и демократического правового государства в


129

современной России. Обращаясь с Посланием к Федеральному Собранию, Президент подчеркнул, что рассчитывает на совместную консолидированную работу всех общественных сил. Интересы России требуют от нас именно такого единства, именно такой работы [14].

References: [1.] Alekseev S. S. The theory of law. M, 1994. P. 128. [2.] Bondar N. S. Power and freedom on the scales of the

constitutional justice: protection of human rights by the Constitutional Court of the Russian Federation. M, 2005. P.16, 30, 212-213.

[3.] Glushachenko S. B. Human rights in civil society and in the constitutional state. SPb., 1999. P. 65.

[4.] Goncharov V. V. Problems of the organization and activity of the Civic chamber of the Russian Federation // Modern law. 2010. №. 4. P. 50 - 54.

[5.] Dzybova S.G. General regularities and contradictions of the legal system of society // Russian justice. 2011. No. 2. С 50-53.

[6.] The law in a transition period: experience of modern Russia ("a round table" of the journal) / /State and law. - 1995. №. 10. P. 36.

[7.] Zotova Z.M. Power and society: interaction problems. M, 2001. P. 207.

[8.] Kocheshev S.P., Izbachkov Yu. S. Public expertise of bills: practice and prospects // Culture: management, economy, law. 2012. № 3. P. 4 - 5.

[9.] Luchin V. O., Bobrova N. A. Constitutional system of Russia: main political and legal characteristics // Law and policy. 2003. № 10. P. 27.

[10.] Nurtdinova A.F. Role of the state in the mechanism of social partnership // Journal of Russian law. 2000. № 2. P. 18.

[11.] Parasyuk E.A. Interaction of the state and civil society – a basis of national security of modern Russia //Actual problems of national security: Russian and foreign experience. Maikop, 2011. P. 38.

[12.] Parasyuk E.A. The category of "civil society" in modern jurisprudence // Russian justice. 2009. No. 7. P. 9.

[13.] Parasyuk E.A. Formation of civil society in Russia in the 90-s of the XX century: diss. of the Cand. of Law. SPb., 2005. P. 41.


130

[14.] Message of the Russian President to Federal Assembly 2014 // Russian newspaper. 2014. No. 278 (05 Dec.).

[15.] Skurko E.V. To the problem of formation of institutes of public expertise in lawmaking in the Russian Federation////the Russian justice. 2010. No. 2. P. 2 - 5.

[16.] Collection of the legislation of the Russian Federation. 2005. No. 15. Art. 1277.

[17.] Collection of the legislation of the Russian Federation. 2014. No. 30 (Part I). Art. 4213.

[18.] Teplyashin I.V. Standard legal bases of the institute of public control: current state // Modern law. 2014. No. 8. P. 39 - 42.

[19.] Shadzhe A.M. Lawmaking in Russian Federation: history of establishment and development problems. SPb., 1998. P. 21.

[20.] Shadzhe A.M. The constitutional values as a basis of functioning of the public power in the Republic of Adygea // Legal, socio-political and economic aspects of regional development: history and modernity. Maikop, 2012. P. 237-243.

[21.] Shomina E.S. Public participation in governance // Polity. 1998-1999. No. 4 (10). P. 104.


131

ECONOMY

Santalova M., Nikolaeva J., Rodionov E.

THE INFLUENCE OF COST ACCOUNTING METHODS FOR COSTING

PRODUCTS

Santalova M., Russia, Russian Economic University named after G.V. Plekhanov , Professor , Associate Professor, Associate Professor

Nikolaeva J., Russia, Russian Economic University named after G.V. Plekhanov , Professor , Associate Professor, Associate Professor

Rodionov E. Russia, Russian Economic University named after G.V. Plekhanov , Professor , Associate Professor, Associate Professor

Abstract The article discusses the problems of costing the products.

It is revealed that for the calculation of cost of production in the system of "direct costing" the company applies regulatory and order methods.In the article is proposed account 22 "Costs for work in progress".

Keywords: Managementl accounting, Cost accounting, Methods of cost accounting, The actual cost of production

An important part of management accounting cost of

production is imputed accounting processes of formation of the cost price of all commodity products, units, both for individual industries and types, brands, grades and titles.

In management accounting of the costs of production are two sections - the actual cost accounting production and costing the costing of products, which are organizational and closely linked, but methodologically diverse. For example, I.A. Basmanov, considering


132

the nature of cost accounting for manufacturing and costing of products, wrote that "these are two interrelated phases of production records, each of them differ as objects of study, and methods for their destination , and S. A. Shencov noted that "the phrase is illogical, as the costing is one of the elements of accounting method". This is also reflected in works of foreign authors as Olfert, E. Schmalenbach and Wilkens

The concept of "costing and pricing accounting", which became popular at the end of the nineteenth century, constantly refined throughout the twentieth century. So, in the 30-ies,for example, C. I. Stotsky wrote that the calculation is a calculation that determines the cost of the generated by the company products and further that "the basis of accrual accounting - principle of detecting the manufactured cost at the time of their completion ".

Scientists of the 60-ies noted that the calculation of expenditure cost per unit of output (product, type, group) is called the cost estimate, and at the 80-ies F. Paly already considered the cost estimate not only as a way of calculating the cost of the final products of production, but also as a measure of economic resources [1]. However, in the middle of the twentieth century there emerged the concept of costing products, under which, as noted P.F. Bezrukix, "understand the calculation or the calculation of the unit cost of the finished product by object of expenditure", i.e. essentially the concept of "calculation"( as a noun) and "calculation" (as a verb) were identical, and at last began to understand only the result of the process of calculation or the form of the account register. Later F. Paly under the calculation understands "a set of techniques analytical accounting of production costs and settlement procedures of calculating the cost of the product for a certain use value. Costing is part of a more General notion - of calculation". Thus, the calculation accounting and costing transformed into the costing of products.

The problem of calculation of cost of production during the last three decades is the subject of research in the economic literature. These problems were closely involved in the works of C. K. Andreev , N. D. Wroblewski , A., Zavyalov , V. Kiryanov , I.A. Maslov, L.V. Popova , A. D. Trusov , M., Shirin. Foreign special accounting literature issues costing of products dedicated to the work of Anderson, X. , D. Caldwell , Mullendorf Century and Karrenbauer M.

For example L.V. Popova consider the cost of production as a quality indicator, which reflected the operating results of the organization, its achievements and available reserves [2]. The lower the cost of production, the more saves work, better use of fixed assets, materials, fuel,the cheaper production costs of the enterprise.


133

Many methods of calculating cost of finished products can be classified in two main directions: for control of the formation of production costs and the objects of their account .

For control of the formation of production costs there are methods of calculation of cost of production in the production process and methods of accounting for past production costs.

The objects of cost accounting and production are the methods used in mass and serial production (components, parts, products, products, groups of homogeneous products, processes, stages), in the individual and small-scale industries (by order).

Industry guidance for planning, accounting and calculation of production costs are recommended mainly three methods: normative, poperedelnogo and order. Indispensable conditions of application of these methods are the norms of material and human resources in production, standards for the use of the means of production, estimates of overhead costs, the organization taking into account deviations of actual expenditures from norms and standards.

Currently one of the most common methods of calculating cost of production is "direct costing". The study of this method on the example of the ceramic factory has allowed to establish that its essence lies in the fact that the cost of production is defined in terms of direct (variable) costs on account 20 "Primary production", and managerial (fixed) costs are charged directly to the account 90 "Sales".

Elements of cost of production in the studied company are: depreciation of fixed assets, amortization of intangible assets, wages of production workers, social contributions, raw materials, overhead costs (Table 1).

Table 1 -‐ Elements of production (planned) cost of the

enterprise Cost item Amount, rubles Share in product

cost, %

Raw materials 577271,97 44,43

Salary 216000 17,0

Deductions for social needs 33480 3,0

Depreciation of fixed assets and intangible assets

30036,24 2,31

Overhead costs 442460,06 33,26

Total production (planned) cost of production

1299248,27 100,0


134

The main share take material costs 44,43 % and overhead costs 33.26 %.

General administrative expenses are formed at the account of 25 "General production expenses" and in the end of the reporting period are distributed in proportion to salary of the workers and it is irrational. The allocation should be performed in proportion to the material cost, because this article takes a major share in the cost of production. Salary is in the cost of 17 %, and, therefore, the impact of this article on cost considerably less.

For calculation of cost of production in the system of "direct costing" the company applies regulatory and order methods.

The normative method is based on application of standard costs, which are set by the organization itself, based on the characteristics of the technology of production, operations, processes, objects, identifying deviations of actual costs from the norm.

Under normative accounting, expenses are planned regulatory costing of products, in which each item reflects the norm on 1 m2 of finished products, the ratio of costs to total production and its cost.

For example, in organisation basic raw material for production of ground tiles "English stone" are: cement, sand, a plasticizer and a colorant. For the production of one square meter of tile sets standards: cement 25 kg sand 50 kg, plasticizer 2 % of the volume consumed of cement, dye 3 % of the volume consumed of cement.

The amount of regulatory (planned) cost is determined on the basis of established standards and the average value of resources. To calculate the cost per unit of output and full output on a monthly basis are job cards, which reflect the cost of resources on the elements of production cost.

The actual cost of production is determined by adding together the amount of costs to current standards with the magnitude of deviations from the norms and values of the changes in the rules by the following formula:

FS =NS ± It ± In (1) where, FS is the actual cost of production; NS - normative cost of production; It - a deviation from the norm (savings or overruns); In- changing norms in the direction of their increase or

decrease.


135

Our research indicates a lack of application of the standard method of cost accounting in the development of standards used resources, which the company during the reporting period did not change that resulted in significant deviations of actual costs from the regulatory cost of production.

The procedure for calculating production (planned) and actual (full) the cost of production is presented in table 2.

According to the data given in table 2, the average annual actual production cost per unit of output exceeds the standard on 18,05 RUR. Full actual cost, and accordingly, the actual sale price per square meter is higher than the standard on 18,59 RUR. The deviation of the actual full cost of production output from regulatory and planning is +429 921,01 RUR. However, it should be considered a factor in the occurrence of variations in the cost of production is the excess of the actual output over the target 1 980 m2.

Table 2 -‐ Methods of calculating the cost of finished products of the company

Records released products at target (planned) cost is the

debit account 43 "Finished products" in correspondence with account 40 "Edition of products (works, services). The deviation of actual cost from the normal (routine) costs identified in the account 40 "Edition of products (works, services) are debited to the account 90 "Sales"in order to form the full actual cost of manufactured products.

The analysis of the standard method of cost accounting suggests that its application is limited to use as costing products. This violated the basic principle of this method - to provide operational control of production costs.


136

The application of the order method of cost accounting in the enterprise is justified by the existence of orders for individual products (curbs, planters), the production of which is seasonal.

When ordering method, all direct costs are taken into account in the context of established articles on individual production orders. Other costs are accounted for at the places of their occurrence and are included in the cost of individual orders in accordance with established organization base distribution.

In the manufacture of certain products is an individual calculation for each made-to-order, which reflects the amount of costs made in the manufacturing of the product.

For a full calculation of the actual cost estimated balances of work in process at the end of the reporting period.

- Despite the fact that Work in Progress (WIP) is an independent accounting object and is reflected as a separate item in the accounting we have no standard on this asset class. In the financial statements WIP belongs to the group of articles "Reserves", but in paragraph 4 PBU 5/01 "Accounting of inventories", approved by Order of the Ministry of Finance of Russia from 09.06.2001 N 44, states that this standard does not apply in respect of assets characterized as work in process.

The concept of work in process enshrined in paragraph 63 of the Regulations on accounting and accounting reporting in the Russian Federation , in accordance with which to unfinished production include:

- - the goods (work), which have not passed all stages (phases, stages)provided the technological process;

- - products of incomplete, do not pass tests and technical acceptance.

While p. 64 Provisions on accounting and accounting statements in the Russian Federation stipulates that the work in process and mass production can be reflected in the balance sheet:

- actual or normative (planned) cost of production; - direct cost items; - cost of raw materials and semi-finished products. When a single production work-in-progress is recognised in

the balance sheet at actual cost.Select one of the following methods of valuation of work in process, the company must secure in order for the accounting policy.

The company remains unfinished goods are determined according to the inventory held at the end of the reporting period. When inventory is set to the state of the unfinished products and calculates the volume and cost of materials consumed, and time


137

(paid work). The balances of work in process with the standard method of cost accounting is defined by the formula:

Nspc = PD - EGR + SPN (2) where Nspc - cost work in process at the end of the

reporting period; PD - actual costs of production; EGR - production cost of finished goods; SPN - cost work in process at beginning of the reporting

period; The company valuation of work in process in accounting is

carried out according to the synthetic account 20 "Primary production". The presence of a debit balance in this account at the beginning and end of the reporting period indicates the balances of work in process. The calculation work in process using the method of valuation of work in process at actual (full) costs are presented in table 3.

Table 3 - Calculation of the balance of work in process on

the company in December 2013

Article costing

The amount of RUR

The balance of work in process at beginning of month 12458,70

Raw materials 51090,27

Salary 18000,00

Deductions for social needs 2790,00

Depreciation of fixed assets and intangible assets 3425,76

Overhead costs 13789,24

Management (General expenses) 16747,50

The actual cost of production 105742,27

The actual (full) cost of finished goods 109211,41

The balance of work in process at the end of the month 8989,56

This table indicates the presence of a balance of work in

process at the beginning of the month in the amount of 12458,7 RUR. The presence of residue leads to the conclusion that not all the products in the studied company were full of technological processing. The actual cost of production for the month of December


138

totaled 105 742,27 rubles, actual (full) cost of goods produced finished products 109 211,41 rubles as a result, at the end of the month determined the balance of work in process goods in the amount of 8 989,56 RUR.

In the opinion of the author, for the purpose of organization of management accounting and control WIP for the organization of the synthetic account it is expedient to provide account 22 "Costs for work in progress". The opening of this account will allow to keep separate accounting of the cost of production of finished goods that passed all stages of treatment and released from production and products, work in progress. Thus, on account 20 "Primary production" will be reflected formed the actual cost of the finished product. The balance will be charged to the account of the 22 Cost work in progress". In addition, the economic content of the account 22 will fully comply with the accounting statements of the company.

For analytical work in process account 22 "Costs for work in progress" should have sub-accounts for cost accounting by product, by individual orders, contracts.

References

[1.] Paly VF Development of methodology of management

accounting. / Accounting. - 2004. - № 12. - p.45-51. [2.] Popova L.V. The method of "direct costing" in

management accounting / L.V. Popova / Accounting. - 2003. - № 19. - p. 66-67.


139

Parkhomchuk M.

STAFF MOTIVATION OF CRISIS MANAGEMENT

Parkhomchuk М., Russia, Southwest University State,

Doctor of Economics, professor Abstract Based on the research analyzed the economic and financial

situation of different size and level of profitability for the detection of crisis. In article has been suggestedthe system of material rewards depending on the level of profitability of sales staff and creative activity.

Keywords: crisis, profitability, stimulation, creative activity.

Введение. В настоящее время хозяйствующие субъекты России

функционируют в условиях необходимости преодоления кризисных ситуаций, вызванных последствиями взаимосвязанных политических и экономических процессов в форме прямого давления со стороны международного сообщества. Это затрудняет сформировать эффективный экономический механизм развития и устойчивость экономического роста организаций.

Практика и наши исследования подтверждают наличие процесса формирования кризисных ситуаций и в убыточных, и прибыльных предприятиях под влиянием условий и факторов прямого воздействия внешней среды. Однако многое зависит от эффективности и качества управления экономикой на всех уровнях общественной человеческой деятельности. Так, даже в одном природно-экономическом регионе (например, Центрально-чернозёмный регион России или отдельная область) состояние экономики значительно различается. По сути, все процессы функционирования социально-экономических систем осуществляются под влиянием деятельности человека. Речь идёт об управлении, которое осуществляется человеком,


140

обладающим конкретными личными качествами: образованием, опытом, компетентностью, способностью управлять, а также мотивацией к целенаправленному эффективному труду.

Материалы и методы исследования. Расчёты по отчётным данным за 2009 г. и проверка их

за 2013 г. по выявлению кризисных ситуаций и условий разработки системы мотивации персонала в 92 организациях агропромышленного комплекса Курской области, а также влияния управления на эффективность их деятельности показали следующие результаты [1, 2].

В сложившихся условиях объектами антикризисного управления выделены группы организаций по уровню доходности: убыточные, с низкой рентабельностью - до 10 %, со средним уровнем – от 10 до 20 % и высокорентабельные - свыше 20 %. Кроме этого с целью изучения экономических и финансовых условий применения системы антикризисного управления было исследовано 67 прибыльных организаций различных организационно-правовых форм хозяйствования зерно-свекло-скотоводческого направления с размером землепользования от 2 и свыше 50 тыс. гектаров.

Для определения характера финансовой устойчивости были использованы финансово-экономические показатели, применяемые в российской практике при оценке финансового состояния организации на предмет несостоятельности (банкротства): абсолютная, критическая и текущая ликвидность, доля оборотных средств активах, обеспеченность собственными оборотными средствами, капитализация, финансовая независимость и устойчивость. На основе их значения установлены границы пяти классов финансового состояния по бальной оценке и условиям снижения по отдельным критериям.

Проведенный анализ группировок по отдельным факторам (размер землепользования, уровень рентабельности, масса чистого дохода в расчёте на 100 га сельхозугодий) позволил сформулировать следующие выводы:

- размер сельскохозяйственных организаций по земельной площади не оказывает прямого влияния на величину чистого дохода, получаемого на 100 га сельхозугодий, уровень рентабельности и устойчивость экономического роста (темпы увеличения собственного капитала за счёт чистой прибыли);

- в крупных организациях (размер сельхозугодий свыше 10 тыс. га) при низком уровне рентабельности наблюдается более высокий уровень устойчивости экономического роста;


141

- уровень финансового состояния по суммарной оценке всех его критериев не зависит от размера организации, уровня доходности и устойчивости экономического роста;

- -в организациях с размером землепользования от 4,5 до 6,6 тыс. га уровень финансового состояния находится в границах второго и первого классов (нормальная и абсолютная финансовая устойчивость);

- в крупных организациях в сравнении с организациями меньшего размера (менее 10 тыс. га сельхозугодий) уровень финансовой устойчивости более низкий – четвёртый и третий класс, соответственно, платёжеспособность находится на границе минимально допустимого уровня и финансовое состояние среднее или неустойчивое;

- в крупных организациях различные ситуации: недостаток собственных оборотных средств свыше 10 % (или значение показателей в отрицательном значении); организации финансово независимы и на более высоком уровне используют эффект финансового рычага (приращение рентабельности собственных средств за счёт использования заёмных средств), но с более высоким финансовым риском; уровень использования основных средств производства выше, чем в организациях с размером землепользования менее 10 тыс. га.

Основными причинами сложившихся негативных тенденций являются: низкий уровень адаптации к рыночным изменениям, эффективности предпринимательской деятельности и использования производственного потенциала организаций; отсутствие эффективного организационного и регионального агромаркетинга, современного менеджмента и эффективной системы мотивации персонала в зависимости от конечных финансовых результатов деятельности организаций, а также экономической политики управления регионом по созданию благоприятных условий функционирования организаций малого бизнеса.

Предотвратить возникновение указанных проблем можно на основе внутренних финансовых механизмов с учётом условий конкретной организации: принцип «отсечения лишнего» - оптимизации производственной структуры; «сжатия предприятия» - развитие агропромышленной кооперации и формирование крупных специализированных промышленных комплексов; формирование и применение модели хозяйствования «устойчивого экономического роста». В любом случае повышение эффективности возможно при условии полного и рационального использования основных и оборотных


142

средств, управления активами с целью максимизации массы выручки и прибыли организации.

Основой осуществления этих мероприятий должна стать антикризисная система управления, предотвращающая возникновение кризисных ситуаций в экономике организаций. Особое место в данной системе занимает материальная заинтересованность персонала организаций, что подтверждает анализ данных за 2013 и 2009 гг. Так, среднемесячный размер оплаты труда одного работника производства сельхозпредприятия увеличился в два раза и составил 17,5 тыс. руб., а служащего 23,5 тыс. руб. За этот период выручка увеличилась в 2,5 раза, а чистый доход – в 18 раз. Позитивной тенденцией является превышение темпов роста финансовых результатов над темпами роста оплаты труда. Однако, размер материального вознаграждения является низким по всем категориям работников. Кроме того, не выявлено существенной зависимости между размером материального вознаграждения персонала и финансовым состоянием организаций. В частности, в 2013 г. сумма заёмных средств превышает размер собственного капитала в 3,3 раза, что ниже уровня 2009 г. на 20 %. Однако, недостаток обеспеченности собственными источниками финансирования текущей деятельности увеличился с 9,5 до 42,8 млн. руб. или в 4,5 раза. Это свидетельствует о серьёзной финансовой зависимости от заёмного капитала. При этом следует отметить, что в отрасли имеются возможности решения изложенных проблем путём полного и рационального использования производственного потенциала, повышения продуктивности и производительности труда, формирования современного менеджмента управления и других мер.

Результаты и обсуждение. Для осуществления изложенных направлений в

эффективном антикризисном управлении и с целью стимулирования трудовой деятельности управленческого персонала нами разработана система выплат в зависимости от уровня рентабельности производственно-хозяйственной деятельности [1, 3] (таблица 1).


143

Таблица 1 – Материальное стимулирование труда руководителей и специалистов отраслей в зависимости от уровня рентабельности продаж

Уровень прибыльности

Предлагаемая система коэффициентов стимулирования

труда, доли единиц основная зарплата

доплаты премии

Порог рентабельности (окупаемость затрат) Рентабельность, %: - до 10 % - от 10,1 до 20 % - свыше 20 %

1,10

1,25 1,50 1,75

1,10

1,50 2,00 2,50

1,0

1,75 2,50 3,25

Применение предложенной системы материального стимулирования руководителей и специалистов отраслей должно осуществляться на основе прибыли от продаж при следующих условиях:

1. Источником дополнительных выплат может быть фонд оплаты труда, а премирования – нераспределённая чистая прибыль при условии выполнения годовых плановых программ.

2. При убыточности продаж основная заработная плата выплачивается по тарифным ставкам, окладам и сдельным расценкам без дополнительных выплат и премирования.

3. К руководителям и специалистам при убыточности предприятия, отрасли, основных видов продукции по итогам за первый год полученных отрицательных результатов могут быть применены следующие меры: предоставить возможность восстановить прибыльность или снизить убыточность в течение 1-2 лет; при убыточности двух и более лет должен решаться вопрос о соответствии занимаемой должности.

4. Коэффициенты и сумма доплат и премирования может дифференцироваться в зависимости от уровня доходности и финансовых возможностей предприятия.

5. При стимулировании труда руководителей и специалистов высшего уровня система вознаграждения должна осуществляться на основе чистой прибыли с учётом финансового состояния организации.

Мы считаем, что предложенная система стимулирования труда руководителей и специалистов позволит сформировать условия действенной системы антикризисного управления организацией. Результативность мотивации обеспечит ориентацию персонала на активное, сознательное и


144

заинтересованное участие в процессе формирования антикризисной деятельности и развития организации.

В науке отдельными авторами в условиях неопределённости правомерно предложены формы побуждения персонала к активной деятельности: гарантии занятости и заработной платы, использование творческого потенциала, стимулирование новаторства и творчества и др. [4].

Наши исследования по стимулированию творческой деятельности руководителей отраслевых служб и отраслей предусматривают осуществлять в форме годового творческого плана [1]. Содержание плана объединяется в разделы и может изменяться в зависимости от изменения условий, целей и задач организации: 1. Внедрение нововведений, повышение качества труда и продукции, совершенствование организации труда и управления и др. 2. Опытническая и исследовательская работа. 3. Изучение достижений науки, передовой практики и пропаганда научно-технических и экономических знаний. 4. Повышение профессиональной квалификации специалистов. 5. Организация повышения квалификации управленческого и производственного персонала в организации. 6. Воспитательная работа. 7. Общественная работа.

Приведённый перечень разделов будет являться основой системы критериев для оценки творческой работы специалистов. В основу оценки необходимо принять принцип приоритетности критериев по системе баллов любого количества. По принятым критериям и их значимости производится подсчёт итогового количественного показателя при оценке творческой активности работника. Например, по 100-бальной системе критерий качественной оценки специалист, имеющий степень творческой активности равную 100 баллам считается хорошим работником. Тогда возможные отклонения от этого оптимального значения характеризуют минимальную и максимальную творческую активность специалиста. При расчёте следует учитывать: оценки «удовлетворительно», «хорошо» и «отлично» определяют зону творческой активности, а «превосходно» - превышает её. Аналитическая оценка по всем критериям и общая итоговая оценка производится на основе расчёта показателей, которые названы «коэффициентами творческой активности». Совет специалистов оценивает по каждому критерию в баллах работу специалистов в переделах оптимального числа. При этом основным обязательным условием определения творческой активности специалиста является выполнение им производственных планов и обязательств в течение года.


145

Стимулирование творческой работы специалиста осуществляется в соответствии со стратегией вознаграждения в зависимости от уровня достижения корпоративных целей и ситуационных условий.

1. Специалисту, набравшему от 126 до 150 баллов и выше, присваивается звание «Лучший творческий специалист». Он награждается Почётной грамотой. В течение года ему выплачивается персональная надбавка к окладу в размере 20 %. Размер премий по основной деятельности увеличивается на 15 %. При аттестации специалист рассматривается в качестве кандидата на продвижение по службе.

2. Специалист, набравший от 101 до 125 баллов, награждается Почётной грамотой. Размер премий по основной деятельности увеличивается до 10 % или предоставляется бесплатная туристическая путёвка.

3. Специалисту, набравшему от 76 до 100 баллов, увеличивается дополнительное годовое вознаграждение по всем видам деятельности до 5 %.

4. Специалисты, набравшие от 101 до 150 баллов и выше, являются кандидатами на творческие командировки по стране и другие страны.

5. Специалисту, набравшему от 50 до 75 баллов, снижается начисляемый размер доплат по итогам деятельности до 20 %. При таком положении в течение трёх лет может решаться вопрос о несоответствии занимаемой должности.

Выводы. Итак, система антикризисного управления, основанная

на стимулировании персонала и его творческой активности может быть использована в организациях всех организационно-правовых форм, размеров и уровня доходности для предотвращения кризисных ситуаций и обеспечения устойчивости экономического роста при использовании собственных и заёмных средств финансирования в оптимальном сочетании.

References [1.] Parkhomchuk M. Improving the efficiency of human

resource management in the region: monograph / M.Parkhomchuk. – Kursk: Publishing Kursk State Agricultural Academy, 2010- 286 p.

[2.] Golovin A. The measurement and factors of economic growth //Gazette of Kursk State Agricultural Academy.- 2010. - № 4. – P.36-40.


146

[3.] Parkhomchuk M., Iakovleva E. Motivation of labor activityin organization // Russia and Europe: the connection between culture and economy: Materials IV International Scientific and Practical Conference (9 октября 2012г. –part2. - Prague, Czech Republic: WORLDPRESSPublishingoffice s. r. о., 2012. – P. 301-303.

[4.] Popov R. Crisis management: textbook / R. Popov. - M: High school, 2004. – P. 347-361.

Butkova O.V., Pereguda E.S., Chumakova N.V.

TO A QUESTION ABOUT ORGANIZATION OF TAX ACCOUNTING

Butkova O.V., Azov-Black Sea engineering Institute Don

State Agrarian University, Candidate of Economic Science, Associate Professor, Russian Federation

Pereguda E.S., Azov-Black Sea engineering Institute Don State Agrarian University, Candidate of Economic Science, Associate Professor, Russian Federation

Chumakova N.V., Azov-Black Sea engineering Institute Don State Agrarian University, Candidate of Economic Science, Associate Professor, Russian Federation

Abstract Based on the research analyzed the economic and financial

situation of different size and level of profitability for the detection of crisis. In article has been suggestedthe system of material rewards depending on the level of profitability of sales staff and creative activity.

Keywords: crisis, profitability, stimulation, creative activity. До сих пор вопросы организации налогового учета

остаются наиболее сложными для бухгалтеров. На предприятиях с небольшим разнообразием операций такая проблема практически не возникает, так как различия между


147

бухгалтерским учетом и учетом для целей налогообложения незначительны или вообще отсутствуют. Другое дело – крупные предприятия со сложной организацией учета. Несмотря на все попытки Министерства финансов Российской Федерации по сближению бухгалтерского и налогового учета, различия между ними все-таки существуют [1]. В учетной политике предприятия для целей налогообложения должна быть показана организация налогового учета.

На практике могут быть использованы разные подходы к ведению налогового учета.

1. Налоговый учет ведется совершенно обособленно от бухгалтерского учета. Данный подход используют в основном крупные организации, для которых расчет налогооблагаемой прибыли является сложной задачей. Как правило, в таких организациях существуют специализированные подразделения, которые ведут налоговый учет.

При использовании этого способа на основе одних и тех же первичных документов отдельно друг от друга формируются абсолютно не связанные между собой регистры бухгалтерского и налогового учета.

2. Налоговый учет ведется вместо бухгалтерского учета. Суть этого подхода заключается в том, что учет ведется с использованием действующего Плана счетов бухгалтерского учета, но доходы и расходы группируются на бухгалтерских счетах в соответствии с требованиями главы 25 Налогового Кодекса Российской Федерации. Они мотивируют свою позицию тем, что налоговые органы интересует только правильность исчисления налогов, поэтому незачем нагружать сотрудников бухгалтерии ведением еще и классического бухгалтерского учета, который как бы становится ненужным.

Однако это противоречит положениям Федерального закона «О бухгалтерском учете», согласно которому все организации обязаны составлять на основе данных синтетического и аналитического учета бухгалтерскую отчетность и представлять ее заинтересованным пользователям.

3. Налоговый учет ведется в рамках бухгалтерского учета. Особенностью такого подхода является адаптация для налогового учета бухгалтерского Плана счетов, то есть пересмотр порядка аналитического учета доходов и расходов, который ведется на субсчетах к счетам бухгалтерского учета, и ведение в одном плане счетов и бухгалтерского, и налогового учета. Но в силу частого несовпадения сумм одних и тех же доходов и расходов и дат их принятия к учету в бухгалтерском и налоговом учете совместить два учета в одном крайне сложно.


148

Можно рассчитать суммы прямых и косвенных расходов по данным бухгалтерского учета и выбрать из нескольких вариантов формирования затрат наименее трудоемкий. Но при этом все равно придется делать специальный расчет стоимости незавершенного производства, готовой продукции и товаров отгруженных для целей налогообложения, так как совпасть с бухгалтерским такой расчет может только при полном совпадении затрат и одинаковой базе их распределения. Расчеты можно автоматизировать, но полностью обойтись без них не получится [2].

В качестве одного из вариантов организации налогового учета можно предложить использование дополнительных счетов или субсчетов. На них можно организовать любой учет с необходимой предприятию степенью детализации. При этом субсчета могут открываться в любом количестве и любого порядка.

Целесообразно организовать систему субсчетов таким образом, чтобы на их основе можно было без каких либо дополнительных расчетов заполнить декларацию по налогу на прибыль.

Для этого необходимо по каждой строке налоговой декларации определить регистр бухгалтерского учета, из которого берутся данные для ее заполнения. Таким образом, можно выявить, какой именно информации не хватает для заполнения декларации. На основе такого анализа открываются соответствующие счета и субсчета.

Для успешной организации налогового учета на субсчетах предлагается составить подробные схемы учета доходов и расходов организации в целях бухгалтерского учета и налогообложения.

Организовать налоговый (или просто аналитический) учет на субсчетах можно и с использованием свободных пока 30-39 счетов. В этом случае все затраты сначала будут накапливаться на соответствующих субсчетах 30-39 счетов, а затем списываться с них на 20, 23, 29 счета, на которых и будет формироваться привычная нам бухгалтерская себестоимость в общеустановленном порядке.

При этом сальдо по 30-39 счетам на конец каждого месяца будет равно нулю. Возможно лишь наличие сальдо по субсчетам этих счетов (по аналогии с методикой учета по счету 90) [3]. Соответственно данные в бухгалтерский баланс можно будет заносить самым привычным образом без каких-либо


149

дополнительных сложностей, связанных с использованием 30-39 счетов.

Рассмотрим, как будет выглядеть предлагаемая методика учета на конкретном примере.

Пример 1. Организация произвела в отчетном периоде следующие затраты:

а) расходы на оплату труда всего – 100000 руб., в том числе:

- заработная плата рабочих-сдельщиков – 25000 руб.; - заработная плата рабочих-повременщиков – 18000

руб.; - заработная плата обслуживающего персонала – 22000

руб.; - заработная плата управленческого персонала – 35000

руб. б) отчисления во внебюджетные фонды, всего – 20000

руб., в том числе: - на заработную плату рабочих-сдельщиков – 5000руб.; - на заработную плату рабочих-повременщиков – 3600

руб.; - на заработную плату обслуживающего персонала —

4400 руб.; - на заработную плату управленческого персонала –

7000 руб. в) расход материалов, всего – 75000 руб., в том числе: - основное сырье и материалы – 64000 руб.; - списание инструментов – 2000 руб.; - материалы для хозяйственных нужд – 9000 руб. г) услуги сторонних организаций, всего: 78000 руб., в

том числе: - электроэнергия на технологические цели – 55000 руб.; - электроэнергия на освещение и прочие

общехозяйственные расходы – 12000 руб.; - консультационные и информационные услуги –11000

руб.; д) амортизация основных средств, всего — 32000 руб., в

том числе: - по станкам и оборудованию основного производства –

9500 руб.; - по основным средствам вспомогательного

производства – 8300 руб.; - по основным средствам общехозяйственного

назначения – 14200 руб.


150

При отражении этих операций на счетах бухгалтерского счета в общепринятом порядке (то есть только с использованием 20-29 счетов) получим следующее (таблица 1):

Для целей налогообложения в соответствии со статьей. 318 Налогового Кодекса Российской Федерации вышеперечисленные затраты должны быть сформированы следующим образом:

1) прямые расходы, всего — 125100 руб., в том числе: а) расходы на оплату труда всего – 43000 руб., в том

числе: - заработная плата рабочих-сдельщиков – 25000 руб.; - заработная плата рабочих-повременщиков – 18000

руб. б) отчисления во внебюджетные фонды, всего – 8600

руб., в том числе: - на заработную плату рабочих-сдельщиков – 5000 руб.; - на заработную плату рабочих-повременщиков – 3600

руб.; в) сырье и материалы – 64000 руб.; г) амортизация по станкам и оборудованию основного

производства – 9500 руб. 2) косвенные расходы, всего 168900 руб., в том числе: а) расходы на оплату труда всего – 57 000 руб., в том

числе: - заработная плата обслуживающего персонала – 22 000

руб., Таблица 1 – Бухгалтерские записи по отражению затрат

в общепринятом порядке с использованием 20, 25, 26 счетов

Содержание хозяйственной операции

Сумма, руб.

Корреспонденция счетов

дебет кредит Начислена заработная плата: рабочих-сдельщиков; рабочих-повременщиков; обслуживающего персонала; административно-управленческого персонала

25000 18000 22000

35000

20 25 25

26

70 70 70

70

Произведены отчисления на заработную плату: рабочих-сдельщиков; рабочих-повременщиков; обслуживающего персонала; административно-управленческого персонала

5000 3600 4400

7000

20 25 25

26

69 69 69

69


151

Списана стоимость: израсходованного сырья и материалов; инструмента, переданного в эксплуатацию; на общехозяйственные нужды

64000

2000 9000

20

25 26

10

10 10

Отражена стоимость электроэнергии, израсходованной: на технологические цели; на общехозяйственные нужды

55000 12000

25 26

60 60

Отражена стоимость информационных и консультационных услуг

11000 26 60

Начислена амортизация: машин и оборудования основного производства; по основным средствам вспомогательного производства; по основным средствам общехозяйственного назначения

9500

9300

14200

25

5

26

02

02

02 Списаны общепроизводственные расходы 122800 20 25

Списаны общехозяйственные расходы 88200 20 26

- заработная плата управленческого персонала – 35 000

руб.; б) отчисления во внебюджетные фонды, всего – 11400

руб., в том числе: - на заработную плату обслуживающего персонала –

4400 руб.; - на заработную плату управленческого персонала –

7000 руб.; в) расход материалов, всего — 11000 руб., в том числе: - списание инструментов – 2000 руб.; - материалы для хозяйственных нужд – 9000 руб. г) услуги сторонних организаций, всего – 78000 руб., в

том числе: - электроэнергия на технологические цели – 55000 руб.; - электроэнергия на освещение и прочие

общехозяйственные расходы – 12000 руб.; - консультационные и информационные услуги – 11000

руб.


152

д) амортизация основных средств, всего – 22500 руб., в том числе:

- по основным средствам вспомогательного производства – 8300 руб.,

- по основным средствам общехозяйственного назначения – 14200 руб.

Очевидно, что порядок учета расходов в бухгалтерском и налоговом учете существенно различается, и итоговые обороты по бухгалтерским счетам не могут служить базой для составления налоговых расчетов.

Решить эту проблему можно следующим образом: Дебет счета 30-1-20 (субсчет «Прямые расходы в части

оплаты труда/счет 20») Кредит счета 70 – 25000 руб. – начислена заработная плата рабочих-сдельщиков для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 20 Кредит счета 30-9 (субсчет «Прямые расходы, всего») – 25000 руб. начислена заработная плата рабочих-сдельщиков для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 30-1-25 (субсчет «Прямые расходы в части оплаты труда/счет 25») Кредит счета 70 – 18000 руб. – начислена заработная плата рабочих-повременщиков для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 25 Кредит счета 30-9 (субсчет «Прямые расходы, всего») – 18000 руб. – начислена заработная плата рабочих-повременщиков для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет 31-1-25 (субсчет «Косвенные расходы в части оплаты труда/счет 25») Кредит счета 70 – 22000 руб. – начислена заработная плата обслуживающего персонала для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 25 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 22000 руб. – начислена заработная плата обслуживающего персонала для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-1-26 (субсчет «Косвенные расходы в части оплаты труда/счет 26») Кредит счета 70 – 35000 руб. – начислена заработная плата административно-управленческого персонала для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 26 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 35000 руб. – начислена заработная плата административно-управленческого персонала для формирования бухгалтерской себестоимости;


153

Дебет счета 30-2-20 (субсчет «Прямые расходы в части отчислений/счет 20») Кредит счета 69 – 5000 руб. – произведены отчисления на заработную плату рабочих-сдельщиков для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 20 Кредит счета 30-9 (субсчет «Прямые расходы всего») – 5000 руб. произведены отчисления на заработную плату рабочих-сдельщиков для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 30-2-25 (субсчет «Прямые расходы в части отчислений/ счет 25») Кредит счета 69 – 3600 руб. – произведены отчисления на заработную плату рабочих-повременщиков для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 25 Кредит счета 30-9 (субсчет «Прямые расходы, всего») – 3600 руб. – произведены отчисления на заработную плату рабочих-повременщиков для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-2-25 (субсчет «Косвенные расходы в части отчислений/ счет 25») Кредит счета 69 – 4400 руб. – произведены отчисления на заработную плату обслуживающего персонала для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 25 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 4400 руб. – произведены отчисления на заработную плату обслуживающего персонала для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-2-26 (субсчет «Косвенные расходы в части отчислений/ счет 26») Кредит счета 69 – 7000 руб. – произведены отчисления на заработную плату административно-управленческого персонала для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 26 Кредит счета 31-9 (субсчет «Прямые расходы, всего») – 7000 руб. – произведены отчисления на заработную плату административно-управленческого персонала для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 30-3-20 (субсчет «Прямые расходы в части сырья и материалов/счет 20») Кредит счета 10 – 64000 руб. – списана стоимость израсходованного сырья и материалов для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 20 Кредит счета 30-9 (субсчет «Прямые расходы, всего») – 64000 руб. – списана стоимость израсходованного сырья и материалов для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-3-25 (субсчет «Косвенные расходы в части материалов и инвентаря/счет 25») Кредит счета 10 – 2000


154

руб. – списана стоимость инструмента, переданного в эксплуатацию, для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 25 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 2000 руб. – списана стоимость инструмента, переданного в эксплуатацию, для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-3-26 (субсчет «Косвенные расходы в части материалов и инвентаря/счет 26») Кредит счета 10 – 9000 руб. – списаны материалы на общехозяйственные нужды для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 26 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 9000 руб. – списаны материалы на общехозяйственные нужды для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-5-25 (субсчет «Косвенные расходы в части услуг сторонних организаций/счет 25») Кредит счета 60 – 55000 руб. – отражена стоимость электроэнергии, израсходованной на технологические цели, для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 25 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 55000 руб. – отражена стоимость электроэнергии, израсходованной на технологические цели, для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-5-26 (субсчет «Косвенные расходы в части услуг сторонних организаций/счет 26») Кредит счета 60 – 12000 руб. – отражена стоимость электроэнергии, использованной на общехозяйственные нужды, для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 26 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 12000 руб. – отражена стоимость электроэнергии, использованной на общехозяйственные нужды, для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-5-26 (субсчет «Косвенные расходы в части услуг сторонних организаций/счет 26») Кредит счета 60 – 11000 руб. – отражена стоимость информационных и консультационных услуг для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 26 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 11000 руб. – отражена стоимость информационных и консультационных услуг для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 30-4-25 (субсчет «Прямые расходы в части амортизации/счет 25») Кредит счета 02 – 9500 руб. – начислена


155

амортизация машин и оборудования основного производства для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 25 Кредит счета 30-9 (субсчет «Прямые расходы, всего») – 9500 руб. – начислена амортизация машин и оборудования основного производства для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-4-25 (субсчет «Косвенные расходы в части амортизации/счет 25») Кредит счета 02 – 8300 руб. – начислена амортизация по основным средствам вспомогательного производства для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 25 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 8300 руб. – начислена амортизация по основным средствам вспомогательного производства для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 31-4-26 (субсчет «Косвенные расходы в части амортизации/счет 26») Кредит счета 02 – 14200 руб. – начислена амортизация по основным средствам общехозяйственного назначения для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 26 Кредит счета 31-9 (субсчет «Косвенные расходы, всего») – 14200 руб. – начислена амортизация по основным средствам общехозяйственного назначения для формирования бухгалтерской себестоимости;

Дебет счета 20 Кредит счета 25 – 122800 руб. – списаны общепроизводственные расходы для формирования налоговой себестоимости;

Дебет счета 20 Кредит счета 25 – 122800 руб. – списаны общепроизводственные расходы для формирования бухгалтерской себестоимости.

В результате приведенных выше проводок в качестве сальдо по счету 30-9 получим общую сумму прямых затрат, а сальдо по счету 31-9 даст сумму косвенных расходов. При этом сальдо по другим субсчетам к счетам 30 и 31 покажет сумму прямых и косвенных расходов для целей налогообложения по отдельным их видам.

Все это существенно облегчит процесс калькулирования стоимости продукции (работ, услуг) для целей налогообложения, а также процесс заполнения налоговой декларации, в которой очень многие расходы показываются отдельно (по видам).

Свернутое сальдо по счетам 30 и 31 (по всем субсчетам) всегда будет равно нулю. Кроме того, очевидно, что суммы, списываемые на счета 20, 25 и 26 не изменяются, а лишь


156

проходят через транзитные субсчета к счетам 30 и 31. В конечном итоге, предлагаемый способ учета позволяет формировать бухгалтерскую себестоимость общепринятым способом и без труда составлять бухгалтерский баланс одновременно с ведением подробного налогового учета на отдельных субсчетах.

References

[1] Pereguda, E.S. About convergence accounting and tax accounting. Priority directions of development and economic security of the Russian Federation: collected articles of International scientific and practical conference. –Penza, Privolzhsky house of knowledge.-2014.

[2] Pereguda, E.S. Profit tax analysis. Managing of modern innovative society in postcrisis period: materials from International scientific and practical conference. - Saratov: publishing house ”KUBik”, 2011. - p. 130-134.

[3] Breslavtseva, N.A., Butkova O.V. State and ways of development of accounting of finance results.(on the example of passenger vehicle enterprises). Monograph / Breslavtseva, N.A., Butkova O.V.-Rostov-on-Don: publishing house ”Terra-print”, 2007. - 200p.


157

Alexandrov G.A., Vyakina I.V., Skvortsova G.G.

ALGORITHM AND METHOD FOR DETERMINATION OF UNSYSTEMATIC

RISK COMPONENTS BASED ON INVESTMENT CLIMATE FACTORS

ASSESSMENT

Alexandrov G.A., Russian Federation, Doctor of Economics, professor, member of the Russian Academy of Natural Sciences, Tver State Technical University, Tver; 'Stroyplast-2000', Director

Vyakina I.V., Russian Federation, PhD, Tver State Technical University, Tver

Skvortsova G.G., Russian Federation, PhD, Branch "Saint-Petersburg State University of Economics" in Tver

Abstract This paper aims to develop an algorithm and methods for

determining of unsystematic risk components based on assessment factors shaping the investment climate.

We offer an original method for evaluation of investment climate factors and unsystematic risk using the authors' "AVS-matrix" which will assess the attractiveness of the investment climate (AVS-matrix – from Aleksandrov G.A., Viakina I.V., Skvortsova G.G.)

It allows to take an appropriate decision about investment and develop effective measures to strengthen the role of positive factors and reduce or eliminate the impact of the barrier and restrictive factors which cause increased risk and hamper investment.

Keywords Investment; investment climate; investment attractiveness, investment risk, unsystematic risk.

Введение Характер и масштаб инвестиционной деятельности в

значительной мере зависят от привлекательности инвестиционного климата в хозяйственной иерархии:


158

национальная экономика, регион, отрасль и конкретное предприятие.

Несмотря на значительный объем проведённых в этом направлении исследований, и, отдавая должное большому отряду учёных и практиков, участвующих в решении означенных выше проблем, следует признать, что в проведенных исследования, как правило, приведены и обоснованы различные варианты совокупности факторов, формирующих инвестиционный климат, и их группировка. Представляется, что, так называемый «котловой» метод учёта факторов, обусловливающих инвестиционный климат, в данном случае малопродуктивен.

Материалы и методы исследования Применяемый в современной науке подход к оценке

инвестиционного климата представлен целым рядом публикаций [1], [2], [3] и др., в соответствии, с которым инвестиционный климат страны, региона, отрасли, предприятия количественно оценивается с помощью квалиметрии двух основных показателей инвестиционного потенциала и инвестиционных рисков.

В разработке методологии диагностирования инвестиционного климата мы исходим из ранее сформулированного нами подхода [4, глава 3, с. 99-154], заключающегося в том, что факторы, формирующие инвестиционный климат, по разному проявляются на иерархических уровнях хозяйствования, и, как следствие, в разной степени обусловливают характер и уровень рисков инвестирования. Поэтому, мы предлагаем, во–первых, все группы факторов, так или иначе во взаимосвязи определяющих инвестиционную привлекательность, по их существенным признакам распределить по четырём основным группам: экономические; административно-правовые; ресурсно – технические и социально-экологические. А, во – вторых, представить эти группы факторов в их проявлении на различных уровнях хозяйственной иерархии, в рамках которых формируется инвестиционный климат, то есть в системе: предприятие - отрасль – регион – страна (национальная экономика [5].

Данный принцип вполне может быть смоделирован с использованием матричного подхода. В матрице во взаимосвязи представлены как факторы, определяющие инвестиционный климат и их взаимодействие (по горизонтали), так и иерархические уровни их проявления и взаимодействия (по вертикали).


159

Результаты исследования и обсуждение Идея нашла своё выражение в разработанной нами

(рис.1) шестнадцати клеточной «АВС – матрице», на которую зарегистрированы авторские права (АВС- -от фамилий авторов: Александров, Вякина, Скворцова).

Рисунок 1. «АВС-матрица» (группы факторов

инвестиционного климата на иерархических уровнях хозяйствования)

В соответствии с представленной на рис. 1 АВС-матрицей выделим четыре укрупненные группы факторов привлекательности инвестиционного климата [экономические (Э); административно-правовые (А); ресурсно-технические (Т); социально-экологические (С)], каждая из которых по-разному проявляет себя на четырех уровнях хозяйствования [предприятие (П); отрасль (О); регион (Р); национальная экономика (Н)].

В итоге, указанная матрица представляет собой, прежде всего, логическую систему, в которой во взаимосвязи и взаимовлиянии рассматриваются, с одной стороны, факторы, способствующие или препятствующие инвестициям а, с другой, уровни хозяйствования.

Представленная на рис. 1 матрица предоставляет возможность использовать её не только для анализа инвестиционного климата, но и для совершенствования методологии оценки несистематической (диверсифицируемой) составляющей инвестиционных рисков.

Как известно, риски, являясь фактором неопределённости, могут существенно влиять на реальную величину ожидаемой доходности оцениваемых инвестиционных проектов. Проявляются они в ставке дисконта. Для определения её величины аналитики используют в основном метод оценки доходности активов САРМ (capital asset pricing model).

Модель САРМ представлена формулой (1):


160

( )fmf rrrr −⋅+= β (1), где: r - ставка дисконта как «цена» собственного капитала;

fr - безрисковая процентная ставка, «очищенная» от риска;

mr - средняя доходность рынка.

β- мера систематического риска.

Следует подчеркнуть, уровень несистематического риска существенно отличается даже для организаций сходных по масштабу и сфере деятельности, а тем более для разных сфер деятельности (отраслевой, региональный и страновой аспекты). Причём, по некоторым данным доля несистематического (диверсифицируемого) риска составляет в общем риске в экономически развитых странах величину более 65%, а по международным инвестициям - 76,1% и более [6].

Для оценки несистематических рисков вполне может использоваться в несколько преобразованном виде та же «АВС – матрица», представленная ни рис. 2.

Рисунок 2. АВС-матрица: анализ факторов

инвестиционного климата в форме инвестиционных рисков Основанием для такого подхода является тот

установленный факт, что отраженные в ней группы факторов, с одной стороны, обусловливают привлекательность инвестиционного климата, а, с другой - величину несистематических (диверсифицируемых) инвестиционных рисков. Для этого достаточно отразить в каждой клетке АВС-матрицы риски, обусловленные каждым фактором на своём уровне и просуммировать их как по горизонтали (риски каждого


161

уровня), так и по вертикали (риски по всем группам факторов). В итоге, оценка инвестиционного риска определяется суммированием величин систематического и несистематического (диверсифицируемого) рисков. В результате преобразования формулы модели САРМ (формула 1), получаем формулу (2):

( ) ÍÐÎÏfmf rrrrrrrr ++++−⋅+= β ,

(2) где в части диверсифицируемого риска: rП - норма дисконта, выражающая риск инвестирования в

конкретную компанию (предприятие); rО – норма дисконта, выражающая отраслевой риск; rР – норма дисконта, выражающая региональный риск; rН – норма дисконта, выражающая страновой риск. Поскольку несистематические риски оцениваются на

основе данных, полученных при анализе «АВС-матрицы» (см. рис.2), тогда, как это следует из матрицы, и в соответствии с принятыми в ней обозначениями, выражение (2) можно представить в двух тождественных формулах (3) и (4):

( ) Уfmf rrrrr +−⋅+= β (3)

( ) Фfmf rrrrr +−⋅+= β (4), где:

Уr - норма дисконта, выражающая риски и их сумма по уровням, формула (5)

Фr - норма дисконта, выражающая риски и их сумма по факторам, формула (6)

ÍÐÎÏÓ rrrrr +++= (5)

ÑÒÀÝÔ rrrrr +++=

(6)

Таким образом, на каждом уровне, в соответствии с формулами 3 - 6 учитываются и суммируются нормы дисконта, выражающие несистематические риски как по уровням хозяйствования (формулы 3 и 5) , так и по группам факторов (формулы 4 и 6), идентичность обоих подходов подтверждается равенством: Уr = Фr .

Отдельный вопрос о способе оценки каждого из слагаемых, представленных в каждой клетке матрицы и, соответственно, в формулах (5) и (6). Наличие того или иного фактора риска и значение каждой рисковой премии на практике


162

определяются путём их экспертных оценок. Для того, чтобы минимизировать влияние субъективного фактора, присущего экспертным оценкам, необходимо, прежде всего, определиться с критериями оценок и характеристиками факторов, обусловливающих инвестиционный климат и в последующем - составляющих несистематического риска (в каждой клетке АВС-матрицы).

Для этого, в рамках предлагаемого метода, основанного на использовании АВС-матрицы, нами разработан алгоритм определения премии за несистематический риск, реализация которого предусматривает последовательное осуществление восьми последовательных шагов:

ШАГ 1. Формирование двумерной АВС-матрицы AVS=(Хij)4,4 из 16 элементов размерностью 4×4. 1.1. Установить i, как номер группы факторов, где

4;1=i . 1.2. Задать j, как номер уровня хозяйствования, где

4;1=j . 1.3. Определить двухмерную АВС-матрицу

AVS=(Хij)4,4 из 16 элементов размерностью 4×4, где Хij – оценка каждой группы факторов на конкретном уровне хозяйствования, первый индекс i означает номер группы факторов 4;1=i ,

второй индекс j означает номер уровня хозяйствования 4;1=j . ШАГ 2. Формирование трехмерной АВС-матрицы

AVSʹ′=(хijz)4,4,5 из 80 элементов размерностью 4×4×5. 2.1. Определим число факторов в каждой группе

как z, где 5;1=z . 2.2. Формируем трехмерную АВС-матрицу

AVSʹ′=(хijz)4,4,5 из 80 элементов размерностью 4×4×5, где хijz – оценка каждого фактора экспертами в пределах от 0 до 1 (хijz∈ 0÷1), первый индекс i означает номер группы факторов 4;1=i , второй индекс j означает номер уровня хозяйствования 4;1=j , третий индекс z означает номер фактора в группе 5;1=z

ШАГ 3. Количественная оценка факторов привлекательности инвестиционного климата хijz в

пределах от 0 до 1 (хijz∈ 0÷1) и ввод элементов трехмерной АВС-матрицы AVSʹ′=(хijz)4,4,5 размерностью 4×4×5.

3.1. Экспертами количественно оценивается каждый фактор в пределах от 0 (минимальное значение – как абсолютный барьер для инвестиций) до 1 (максимальное


163

значение – как наиболее привлекательные условия для инвестирования).

3.2. Генерируется трехмерная АВС-матрица AVSʹ′=(хijz)4,4,5, каждому элементу которой присваивается количественное значение хijz в пределах от 0 до 1 (хijz∈ 0÷1).

Представленные факторы (хijz) оцениваются экспертами в пределах от 0 до 1 балла, где 0 соответствует самому наихудшему варианту, а 1 – самому привлекательному для инвестора значению фактора, таким образом, каждый из пяти факторов оценивается экспертами в долях единицы.

Отметим, что функции экспертов ограничиваются реализацией ими лишь третьего шага. Все остальные шаги осуществляются в интересах инвесторов путём элементарных арифметических действий.

ШАГ 4. Расчет суммарных экспертных оценок Хij, , в пределах от 0 до 5 (Хij∈ 0÷5) и ввод элементов двумерной

АВС-матрицы AVS=(Хij)4,4 размерностью 4×4. 4.1. Суммарные экспертные оценки Хij,,

представляющие собой элементы двумерной АВС-матрицы AVS=(Хij)4,4, рассчитываются по формуле ∑

=

=5

1zijzij xX .

4.2. Генерируется двумерная АВС-матрица AVS=(Хij)4,4, каждый элемент которой представляет собой значение Хij, в пределах от 0 до 5 (Хij∈ 0÷5).

ШАГ 5. Расчет суммарных балльных оценок по группам факторов Хi и по уровням Хj, и интегральной балльной суммарной оценки ХΣ в координатах от 0 до 80

(ХΣ∈0÷80). 5.1. Вычисляется сумма оценок по группам

факторов ∑=

=4

1jiji XX , где (Хi∈0÷20).

5.2. Вычисляется сумма оценок по уровням

∑=

=4

1iijj XX , которые находятся в пределах от 0 до 20 (Хj∈0÷20).

5.3. Вычисляется суммарная оценка

∑∑==

Σ ==4

1

4

1 jj

ii ÕXX в пределах от 0 до 80 (ХΣ∈0÷80).

5.4. Формируется выходной документ в форме, представленной на рис. 3.

В результате суммирования итоговых величин инвестиционного климата по уровням и по факторам определяем интегральный показатель инвестиционного климата ХΣ, который находится в пределах от 0 до 80. Значение


164

0 соответствует абсолютно непривлекательного для инвестора состоянию инвестиционного климата, а значение 80 абсолютно привлекательного инвестиционного климата, когда все заданные факторы инвестиционного климата оцениваются на максимальном уровне.

Рисунок 3. АВС-матрица: расчет интегрального

показателя привлекательности инвестиционного климата (ХΣ)

ШАГ 6. Расчет удельного веса (доли) оценки каждой группы факторов на всех уровнях хозяйствования Dij

6.1. Вычисляется доля (удельный вес) каждой группы факторов Dij=Xij/XΣ. на всех уровнях хозяйствования. Расчет удельного веса каждой группы факторов по уровням хозяйствования представлен на рис. 4.

6.2. Вычисляется сумма по группам факторов

∑=

=4

1jiji DD .

6.3. Вычисляется сумма уровням ∑=

=4

1iijj DD .


Для анализа степени влияния каждой группы факторов на привлекательность инвестиционного климата рассчитаем удельный вес (долю) каждой группы факторов. Факторы с наиболее высоким удельным весом будут соответствовать


165

наиболее привлекательным для инвестора условиям. Напротив, самый низкий удельный вес той или иной группы факторов характерен для тех условий хозяйствования, которые являются непривлекательными для потенциального инвестора и служат основными барьерами и ограничениями для осуществления инвестиций.

Рисунок 4. АВС-матрица: расчет удельного веса

(доли) факторов инвестиционного климата ШАГ 7. Расчет интегральной оценки

привлекательности инвестиционного климата Aij в координатах от 0 до 1 (Аij∈ 0÷1) по группам факторов и

уровням хозяйствования. 7.1. Вычисляется интегральная оценка

привлекательности инвестиционного климата Aij в координатах от 0 до 1 (Аij∈ 0÷1) по формуле Аij=Xij/80.


∑=

=4

1jiji AA .


=4

1iijj AA .

7.4. Вычисляется суммарная оценка

∑∑==

Σ ==4

1

4

1 jj

ii AAA в пределах от 0 до 1 (АΣ∈0÷1)


166


Рисунок 5. АВС-матрица: расчет интегрального

показателя инвестиционного климата в системе оценок 0÷1 Таким образом, получаем оценки привлекательности

инвестиционного климата от 0 до 1 (рис. 5), рассматриваемые и по уровням хозяйствования и по группам факторов в пределах, соответственно, от 0 до 0,25, а значение оценки интегрального показателя привлекательности инвестиционного климата А∑ – от 0 до 1. В данном случае, значение, соответствующее наиболее привлекательному для инвестора инвестиционного климата и минимально возможному несистематическому риску, будет равно 1.

Отметим, что это идеальное значение, которое в реальных условиях недостижимо, так как для этого значения всех факторов по разным уровням хозяйствования должны находиться на максимальном уровне. Однако степень отклонения показателя АΣ от 1 будет показывать уровень риска на каждом уровне хозяйствования:

− чем ближе значение АΣ к 1, тем привлекательнее инвестиционный климат для инвестора, а следовательно ниже уровень риска и норма несистематического риска;

− чем ближе значение АΣ к 0, тем менее привлекателен инвестиционный климат для инвестора, а следовательно выше уровень риска и норма дисконта, соответствующая несистематическому риску.

ШАГ 8. Расчет премии за несистематический риск rΣ = rф= rу.


167

8.1. Вводится значение безрисковой ставки rf , принятое на рынке.

8.2. Рассчитывается премия за несистематический

риск по формуле f

ijf

ji

ji rAD

rAX

X

r ⋅=⋅=ΞΣ

Σ , где Dij=Xij/XΣ.


∑=

=4

1jiji rr .


=4

1iijj rr .

8.5. Вычисляется суммарная премия за

несистематический риск ∑∑==

Σ ==4

1

4

1 jj

ii rrr , причем rΣ = rф= rу.


Рисунок 6. АВС-матрица: расчет нормы дисконта

(премии за риск), выражающей несистематические риски при инвестировании

Таким образом, можно произвести расчёты премии за риск по группам факторов с учетом того, что в итоге rУ равняется rФ.

В качестве базы для расчёта мы принимаем значение нормы дисконта по безрисковым вложениям rf, принимая во внимание, что в большинстве методик при определении премии


168

за несистематический риск, в качестве базовой ставки используется, именно, данная величина. Например, "Методические рекомендации по оценке эффективности инвестиционных проектов (вторая редакция)", утвержденные Министерством экономики РФ, Министерством финансов РФ, Государственным комитетом РФ по строительной, архитектурной и жилищной политике № ВК477 от 21.06. 1999 г), предлагают оценивать составляющие несистематического риска в процентах от ставки по безрисковым вложениям [7].

Описанный выше алгоритм представлен в виде блок-схемы, изображенной на рис. 7.

Опираясь на приобретённый инвестиционным сообществом опыт и полученные в результате исследований данные, предлагается корректировать полученные при расчёте результаты. Эту операцию можно осуществить с помощью поправочного коэффициента, обозначим его, например, как α i, имеющего соответствующую для каждого уровня хозяйствования величину. То есть, тем самым, корректируются премии за риск, отражающие особенности каждого уровня хозяйствования.

Выводы Таким образом, использование предложенного нами

метода, во-первых, позволит выявить факторы инвестиционной деятельности, которые выступают в качестве барьеров и ограничений, разработать адекватные меры по повышению инвестиционной привлекательности страны, территории, отрасли и предприятия; во-вторых, предоставит возможность сформулировать адекватные направления и разработать конкретные меры по реформированию инвестиционной политики; в-третьих, позволит не только адекватно оценить инвестиционные риски, но и определиться с тем, как и в какой мере ситуация в стране, в регионе, отрасли влияет на возможности конкретного предприятия в снижении инвестиционных рисков и, соответственно, в привлечении инвестиций для реализации инвестиционных проектов; и, в четвёртых, предоставит возможность разработать для каждого уровня хозяйствования действенные меры, реализация которых будет способствовать усилению мотивирующей и стимулирующей роли одних факторов, и уменьшению влияния или полному устранению (по возможности) тех факторов, которые обусловливают повышенный несистематический риск и, тем самым, препятствуют привлечению инвестиций.


169

Рисунок 7. Алгоритм определения премии за

несистематический риск на основе АВС-матрицы

Reference [1] Shevchenko I.V., Zhabin V.V. Ways of methodologies

improving for regional investment climate assessment. Regional economics: theory and practice. - 2007. Vol.14. pp. 47-52.

[2] Roizman I., Grishina I., Shakhnazarov A. Typology of the regions’ investment climate in the new stage of Russian economy development. Investments in Russia. 2003. Vol.3. pp. 3-14

[3] Rating of Russian regions investment attractiveness 2013. National Rating Agency URL: http://www.ra-national.ru/?page=regions-raiting-investment

[4] Alexandrov G.A., Vyakina I.V., Skvortsova G.G. Formation of an attractive investment climate in the region: concept, diagnosis, innovation. Moscow: Ekonomika, 2014 - 302 p.

[5]. Alexandrov G.A., Vyakina I.V., Skvortsova G.G., Methodology of the investment attraction analysis for industrial enterprise in a hierarchical system of economic


170

management. Economy in the industry. 2013. Vol. 3. pp. 74-79.

[6]. Elton T., Gruber M. Modern Portfolio Theory and Investment Analysis. 7th ed. New York: John Wiley&Sons. - 2007. – 752 p.

[7] Guidelines for evaluating the effectiveness of investment projects (Second edition, revised and expanded) (approved by the RF Ministry of Economy, Ministry of Finance and the State Construction Committee of Russia on June 21, 1999 N 477 VC) : http://base.garant.ru/2320803

Ayurzanain A., Garmaeva B.

THE FORMATION OF LABOR RESOURCES REPRODUCTION

INSTITUTIONS AT THE MESOLEVEL: THE GENDER ASPECT IN RUSSIAN

REGIONS

Ayurzanain Ayur, Ph. D. (economics), Senior Lecturer, Department of Economic Theory, National and World Economy; East-Siberian State University of Technology and Management

Garmaeva Boyana, Postgraduate (economics), Lecturer, Department of Economic Theory, National and World Economy; East-Siberian State University of Technology and Management

Abstract The article is devoted to the problem associated with the

reproduction of the labor force as this problem is one of the most important in the economy and has great practical significance. It means that human resources at both macro- and meso- levels are directly involved in the production of gross regional product and have the primary demographic load. Labor resources are limited essential components of production factors. It is advisable to use resources shortage effectively and find rational ways of its reproduction.


171

In terms of economic transformation, institutional analysis of labor reproduction revealed a gender perspective connected with high mortality rate among working-age men and women's employment problems in the labor market. The transition period in Russia led to profound changes of the whole institutional environment and had a negative impact on all stages of labor resources reproduction.

Keywords: institutional analysis, labor resources reproduction, gender aspect, Russian regions, labor market, institutional environment.

Equality between women and men is very important for

economic and social growth. In order to reach the future economic objectives, achieve smart and sustainable development, secure social justice, face current economic and social challenges, gender equality has to be included at the very center of political debate in all over the world. Despite 50 years of policies and actions at different levels, states have not yet managed to overcome gender gaps, thus there is a need for further efforts.

In Europe policy improvement cannot bear fruit without systematic and consistent measurement of gender gaps. The process began when the European Commission proposed to introduce an assessment tool on gender equality in the Roadmap for Equality be-tween Women and Men 2006–2010, and subsequently included it in the Action Plan of its Strategy for Equality between Women and Men 2010–2015 [1].

The purpose of our research is to analyze existing gender indices methods and develop a new method of calculating Gender Inequality Index to estimate the situation on example of Russian Federation.

1. The most important problem For economic science is to estimate gender equality using different indices. The theoretical positions of gender indices are different and developed from several theoretical perspectives including human development, women’s empowerment or, increasingly, gender equality. The gender indices include up to 10 seeing gender inequality as human development issues (not primarily the issue of women’s empowerment) that would facilitate policy discussions on gender inequality and further collection of sex-disaggregated data for analysis and policy [2]. Other indices were built with an explicit focus on adopting a women’s empowerment position. Examples of such indices include: the Relative Status of Women Index, based on the same indicators as the Gender-related Development Index and Human Development Index, but instead using relative measures that assess the position of


172

women compared to that of men [3]; the Gender Inequality Index which is designed to capture women’s disadvantage in the dimensions of empowerment, economic activity and reproductive health.

The Gender Equality Index relies on a trustworthy statistical methodology. Inspite of the scarcity of data, stringent criteria are applied to the gender indicators, requiring that variables are available and comparable across all states. Computation of the Gender Equality Index avoided subjective decisions, using a weighting and aggregation method. The process relied on a computation of more than 3 000 alternatives in order to choose the best and most robust Index.

It is also evident that gender equality is correlated more with social indicators such as public expenditure on education and research, rather than with traditional economic indicators such as GDP. For example in Europe according to the EIGE Gender-Equality-Index we have an average score of 38.8, (where 1 stands for absolute gender inequality and 100 for full gender equality). It means that the European Union is only halfway towards a gender equal society.

Wide differences in the proportion of women and men in decision-making (as an example across the EU) is a strong call for the improvement of policy and decisive action, such as the introduction of quota systems. The domain of time is marked by wide differences between women and men when it comes to time spent on unpaid caring and domestic activities [1].

Numerous studies attempted to expand on the conceptual frameworks of initial gender indices, with some attempting to construct alternative indices. Examples of alternative indices along with their main conceptual frameworks are provided below in Table 1.


173

Table 1. Existing gender indices and their conceptual framework

The multiplicity of domains in different conceptual

frameworks of existing indices reflect the specificity of the objectives and region that the index targets. For this reason, they can not provide an adequate tool for today.

Criticisms of existing gender related indices also points to the sometimes over-simplistic nature of what is being measured and point to the need to extend to other dimensions that better reflect critical areas of gender equality, as well as take into account more subtle and relevant indicators of gender equality. This section


174

summarises the shortcomings identified within the perspectives of human development, women’s empowerment and gender equality.

While crude indicators such as life expectancy suggest that women have a major advantage over men (and this might be also applied to levels of educational attainment) this is not mediated by reference to quality of life and levels of ill-health and disability in later life. Critics are thus calling for an index that measures gendered well-being (Chant, 2006) or captures gender gaps in mortality and disability-free life expectancy (Hooper, 2006).

The uneven sharing of work (paid and unpaid) and the consequences of this in terms of access to financial resources and the likelihood of falling into the poverty trap is pointed out as an important area. A gender equality index should therefore focus on sex-specific employment and unemployment rates (Cueva, 2006), on disposable income (Klasen, 2006), and on the economic returns of women’s and men’s labour (Chant, 2006). It needs to measure the time spent on care (Schüler, 2006; Chant, 2006; Klasen, 2006; Permanyer, 2011) and the time spent in the informal sector, including leisure activities (Permanyer, 2011; Klasen, 2006). The importance of measuring individual disposable time, net of financial and time responsibilities associated with care, has also raised (Folbre, 2006).

The absence of any provision in gender equality indices in relation to gender-based violence and violence against women, which ignores a major sphere in which gender inequalities are sustained and magnified, at home, workplace and society, has been heavily criticised. It is imperative that gender equality index focuses on forms of violence against women (Ellsberg et al., 2008); more particularly, on physical security and absence of violence (Klasen, 2006) or empowerment at the household level, related to violence, control over one’s body, sexuality and reproduction (Cueva, 2006). The focus on gender-based violence against women also calls for measures of gender equality norms and values (Klasen, 2006) as these are the root of gender inequality in the first place (Inglehart and Norris, 2003).

Finally, there is a call for a gender equality index to take into consideration other vulnerable groups such as poor women, (Chant, 2006) in order to avoid a situation which solely reflects the position of economically advantaged women (Cueva, 2006; Bericat, 2011).

Collectively, researchers agree on the need for a com-parative index that broadens the measures of gender equality, but such measures have not yet been collated into a cohesive inter-country index. Due to the lack of available harmonized data,


175

computation remains heavily constrained. However, this lack of data should not constrain the conceptual base of the domains of gender equality to be measured. In summary, existing gender indices have fallen short of providing the kind of measures that would illuminate debate and contribute to decision-making at national levels.

If our organizations are to help transform social institutions to bring about gender equality, a new approach is needed. Serious questions are being asked about the efficacy and outcome of traditional approaches to mainstream gender into organizations. Putting infrastructure in place to advance women's interests is not proving adequate. Increasingly, we are aware that efforts in private human rights and development or public sector agencies to change gender-biased institutional rules have proceeded (by and large) without connection to initiatives to support women to mobilize and give voice to their shared concerns. In other words, the supply side of the institutional change equation has been divorced from the 'demand' side of the equation [4].

Gender and organizational change efforts are also proving inadequate; many have become mired in tire intricacies and dynamics of internal organizational change, and in tire process, tire real purpose of these changes has vanished from sight. In addition, many such initiatives remain unconnected to the larger contextual forces that change women's opportunities and threats, morphing unequal gender relations into new forms without challenging tire underlying inequality, and eroding gains. We have seen that tire entry of larger numbers of women into decision-making structures has not transformed either the nature of those structures (in terms of decision-making power, transparency, accountability, or accessibility), or the policies emanating from them. Voice and representation do not necessarily translate into influence.


176

Table 2. The reproduction of the labor resources in the transformation period

We can draw two important implications for our work from

this analysis. First, only those who work consciously to change social rules, and to redistribute power and privilege as well as resources, can make significant and sustainable advances toward gender and social justice. Second, to enable organizations to contribute towards this process of social change, they need a new approach to gender issues, which re-focuses our attention onto tire big issue - that is, the need to ensure that our work helps change social institutions to support equality between women and men. The Institutional Change for Gender Equality approach is being developed in response to this. It has potential to help organizations play a part in challenging gender-biased norms and values throughout society, as well as within themselves. It links the supply side of tire equation (internal organizational commitment and actions


177

relating to gender inequality), to tire demand side (the broad range of efforts aimed at women's mobilization, citizenship and voice). It brings these two critical dimensions back together into the same picture. Significant, sustainable advances toward gender and social justice can only be made by redistributing power and privilege, as well as resources. Adopting the approach would enable organizations to ensure their work contributes to upgrading women's position and voice, not only their material condition. Focusing on the wider picture of challenging unequal gender power relations in society will force attention (because of their importance to women's interests) on a variety of organizational forms including public systems, labor unions, and political parties, in addition to the set of more traditional governance, development and human rights actors.

Linking the supply side of the institutional change equation more clearly to the 'demand' side requires that we go beyond asking how organizational values, power relations and practices need to to be changed in order to actively take on, and respond to, the voice and perspectives of poor women. We need to ask a more profound question: what are the key fulcrums and change processes that organizations can adopt to enable them to interact with the wider environment in a way drat results in positive outcomes which ensure justice for women? For example, accountability is a key fulcrum around which we can examine interactions between supply- and demand-oriented interventions, analysis and change power systems.

Adopting this new approach requires organizations to ask some key questions:

• Are program strategies consciously designed to change the way resources, power, and privilege are distributed between men and women in their societies?

• Are program strategies changing gender-biased social rules and the institutions that enforce them, overtly or even covertly?

• Are organizations accountable to their constituencies for equity and gender?

Formal and informal institutions are closely related, there is so-called interference. Thus, the reproduction of the population of the region, in turn, directly impacts living conditions of the population, prevention and protection of public health, social protection, the relation of man to himself, to his health and to the people around him, etc.

As part mesolevel most clearly manifest inherent population values, informal institutions, which, in turn, determine the needs and ways to meet them, i.e. the temptation of thinking determines the types of economic behavior of the population. The effectiveness of


178

the interaction of these institutions is reflected in life expectancy at birth, level of education, health and others.

The transformation of the role of government and household in the reproduction of the population has led to reduction in life expectancy from 65.3 years in 2005 to 60.9 years in 2014 (Fig. 1).

Figure 1. Gender differences of life expectancy in the Republic of Buryatia and the Russian Federation

Institutional changes have caused a strong differentiation of

population dynamics due to its natural and mechanical motion. Conducted retrospective analysis suggests the following

conclusions: • reduced fertility, increased mortality, labor outflow

resulted from the reforms; • decline in industrial production, the destruction of rural

economies, growth in trade has led to a mismatch of skills and education level of the labor force needs of the labor market;

• the formation stage of labor decreased reproductive performance associated heavily with a high mortality rate among men of working age. This was due to the reduction of public expenditure in the health sector;

• reduce the value of the institution of marriage, the family, which showed an increase of divorces, abortions, the emergence of such a phenomenon as "social orphans".

• at the stage of exchange of labor, there are problems of employment for both women and men, in particular reduced demand for female labor;

• low cost predominantly female workforce, inefficient use of the female and male labor force (skill mismatches and education workforce needs of the labor market), the emergence of informal employment, the emergence of marginalized women and men.

The proposed method of calculating the gender inequality is carried out as follows (Figure 2.).


179

Figure 2. The calculating scheme of the Gender Inequality

Index (by the authors) Calculation of the Gender Inequality Index should be

presented in tabular form, which reflects the main stages of the index calculation on the example of one Russian region (Republic of Buryatia).

Calculations for the region are given as an example. In our research we calculated gender inequality indices for all Russian regions, but the small size of the article do not allow to reflect the volumetric calculations at a full size. We presented the calculations of the Gender Inequality Index on the example of one Russian region (Republic of Buryatia) in Table 3.


180

Table 3. Calculation of the Gender Inequality Index on the example of one Russian region (Republic of

Buryatia)

Health Rights and power expansion

Labor market positions

Maternal mortality index

Fertility rate in women under 20 years index

Seats in regional parliament held by women and men index(%)

Male and female population with secondary education index (%)

Economic activity of the female and male population index (%)

Women 117 75,6 0,075 0,488 0,640 Men n/a n/a 0,925 0,463 0,852 (F+M)/2 √(1/117*(1/75,6)+1

)/2=0,54 (√0,075*0,488+√0,925*0,463)/2= 0,431

(0,640+0,852)/2= 0,746

Using the data above, we get:

G F, M=3√0.54*0.431*0.746=0.546 Harm (GF, GM)=0.201

Gender Inequality Index thus be: I=1- Harm (GF, GM)/ G F, M

I=1-0,201/0,546=0,632 The resulting value of the Gender Inequality Index in

Republic of Buryatia is characterized by high differentiation between men and women. It means the existence of a moderate women discrimination in this region. Let’s have a look at Russian Regions. The matrix scheme below (Figure 3) shows the result of our calculations:


181

Figure 3. Scores value of Gender Inequality Index by

Russian regions (lower is better) As the links between gender equality and sustainability gain

prominence, policy makers are recognizing the need to develop gender-sensitive responses to the challenges posed by climate variance. It is widely accepted that those who are most vulnerable and marginalized are likely to experience the harshest impacts of changing climates and food insecurity – women’s greater vulnerability to poverty, combined with women’s responsibility for family nutrition, means that discrimination against women needs to be taken into account. Evidence suggests that women tend to invest resources into families and communities, therefore ensuring women’s access to resources is important for mitigating the negative effects of climate variance and shocks.

There is widespread consensus that gender equality is a prerequisite for development, growth and poverty reduction. In recent decades, policy makers and researchers have increasingly turned attention and resources to closing gender gaps on key economic and social indicators, yet at the same time have grappled with questions as to why gender inequalities persist. Discriminatory social institutions – social norms, practices, formal and informal laws – have gained prominence as a useful analytical framework to illuminate what drives gender inequalities and development outcomes more broadly.


182

Reference [1.] Gender Equality Index ReportISBN: 978-92-9218-312-

7European Institute for Gender Equality, 2013 [2.] Bardhan, K.; Klasen, S., UNDP's Gender-Related

Indices: A Critical ReviewSource: // World Development, Volume 27, Number 6, June 1999, pp. 985-1010(26)Publisher: Elsevier, 1999

[3.] Dijkstra, A. Geske and Lucia C. Hanmer. Measuring Socio-economic GenderInequality: Towards an Alternative to the UNDP Gender-Related Development Index: Feminist Economics 6(2): 41 n75., 2000

[4.] RaoA., KelleherD. Institutions, organizations and gender equality in an era of globalization //Gender and Development. Volume 11, Number 1 / May 2003.

Isaeva E.V., Verlup E.V.

BENCHMARKING IS A TOOL OF STRATEGIC MANAGEMENT IN THE

SYSTEM OF TERRITORIAL SUSTAINABLE DEVELOPMENT

Isaeva E.V., Russia, Omsk State University named after

F.M. Dostoevsky, Doctor of Economics, Post-graduate student Verlup E.V., Russia, Omsk State University named after

F.M. Dostoevsky, Doctor of Economics, Post-graduate student

Abstract Benchmarking is a widely-spread management technology

which periodically takes place in “Top 10 Management Tools” according to the international consultancy firm “BAIN&Co”. Approbation of benchmarking exercises is successfully carried out in the contemporary world regarding not only companies but different territories like regions and countries. The universality of benchmarking determines it’s suitability in public management and this fact is successfully confirmed with the experience that has been


183

gained in Europe and the US. That’s why many managers of territorial (regional) development are interested in this relatively new management tool. Recent trends have revealed that managers, economists and politicians around the world use benchmarking as an innovative tool in the process of strategic planning of territorial sustainable development. The analysis of publication has shown that territorial benchmarking can be looked through two main approaches: the theory of regional development and public management concepts. Both approaches will be taken under consideration in this article. In conclusion of this research work three types of territorial strategies will be developed and described in detail.

Keywords: territorial benchmarking, strategic development, new public management, regional competitiveness.

Введение. Бенчмаркинг как инструмент современного управления

был и остается предметом активного обсуждения мирового научного сообщества.

По мере того как глобализация вынуждает страны и регионы конкурировать между собой, бенчмаркинг становится все более популярным инструментом управления при разработке инновационных стратегий развития территорий [1].

Бенчмаркинг – это методология инновационного творческого поведения экономического субъекта, эффективно заимствующего методы и инструменты теоретического и практического содержания, направленных на непрерывное обучение субъекта и улучшения его параметров.

Таким образом, бенчмаркинг направлен на то, чтобы улучшить любой заданный объект с помощью исследования лучших подходов, а также найти, изучить и показать наиболее адекватную практическую методику, которая обеспечит потенциально заинтересованных экономических субъектов набором актуальных конкурентных возможностей для достижения различных преимуществ.

Универсальность бенчмаркинга обуславливает его пригодность, как на уровне отдельного муниципального образования, так и на уровне отдельных регионов и стран, что успешно подтверждается опытом применения бенчмаркинга в первую очередь в Европе и США [2]. Поэтому интерес со стороны государственного сектора в различных странах мира к этому качественно новому инструменту стратегического анализа только возрастает.


184

Однако существующие подходы к пониманию бенчмаркинга и его инструментарий в основном ориентированы на предприятия. Отсутствие единого понимания, четкого инструментария и методологии бенчмаркинга на уровне различных территориальных образований создает препятствия при его внедрении в сферу государственного управления территориальным развитием.

Целью данной статьи является формирование концептуальных основ бенчмаркинга на территориальном уровне и рассмотрение его роли в системе стратегического планирования территорий.

Материалы и методы исследования В основу методологии данного исследования заложены

общенаучные методы, в частности анализ и синтез. Среди специфичных методов можно обозначить

ситуационный анализ, который позволил выделить опыт реализации бенчмаркинговых проектов различных территорий и государственных учреждений и определить основные направления применения технологий бенчмаркинга.

Информационную базу исследования составили: - научно-методологические материалы по

бенчмаркингу, концепциям государственного управления и теории региональной конкурентоспособности;

- эмпирический опыт реализации бенчмаркинговых проектов на уровне территорий в России и за рубежом, которые нашли свое отражение в различных государственных программах и стратегиях («The Lisbon Strategy», «The European Spatial Planning Observation Network»), официальных отчетах компаний, осуществляющих бенчмаркинг на уровне территорий различных стран («Best-Performing Cities. Where America’s jobs are created and sustained», «The State New Economy Index. Benchmarking Economic Transformation in the States», «UK Competitive Index»).

Результаты исследования и их обсуждение Анализ зарубежных публикаций (Huggins, Rutten,

Boekema, Rondo-Brovetto и пр.) показал, что бенчмаркинг на уровне территорий есть определенный результат коэволюции (развития, взаимопроникновения и взаимовлияния) трех концептуальных теорий: оригинальной концепции бенчмаркинга, теории нового государственного управления и концепции региональной конкурентоспособности [3].

Теоретики и практики в области территориального бенчмаркинга признают, что он базируется на общих положениях оригинальной концепции бенчмаркинга: его идея и


185

принципы остаются прежними. Изменения происходят в типах применяемого бенчмаркинга (из-за сложности и многогранности объектов исследования), усложняются процессы и инструментарий его проведения.

В частности, сам бенчмаркинг как управленческий инструмент на уровне территорий рассматривается с двух сторон: с позиции государственного управления и с позиции территориального развития.

Широкое распространение в теории и практике получил бенчмаркинг с позиции государственного управления, в то время как теоретико-методологический инструментарий бенчмаркинга с позиции территориального развития до сих пор находится в активной стадии своего формирования и получает развитие преимущественно в зарубежных исследованиях.

Бенчмаркинг с позиции государственного управления ориентирован преимущественно на результативность работы государственных органов в различных аспектах деятельности, и это не обязательно связано с развитием территорий. Например, в Великобритании распространен бенчмаркинг деятельности налоговых служб, результаты и процессы которых анализируются и сравниваются с результатами работы налоговых служб других более развитых стран [10].

Таблица 1 - Анализ подходов к бенчмаркингу на уровне территорий [4-9]


186

Бесспорно, такой бенчмаркинг помогает

корректировать работу налоговых служб, но не территориального развития в целом. Тем не менее, данный подход оказал значительное влияние на становление бенчмаркинга с позиции территориального развития (данный аспект особенно четко проявляется в политическом бенчмаркинге, который подразумевает сравнение влияния типов государственного управления на развитие территориальных систем).

Таким образом, эти два подхода друг друга дополняют (взаимопроникают друг в друга), и лишний раз подчеркивают сложность и многогранность явления бенчмаркинга на уровне территориальных образований, так как государственное управление неразрывно связано с территориальным управлением и развитием.

Таблица 2 - Ситуационный анализ практики

применения бенчмаркинга в различных странах [10-13] Цели применения технологии бенчмаркинга

Подход к бенчмаркингу Государственное управление

Территориальное развитие

Эффективность и/или результативность функционирования государственного органа управления

США, Великобритания, Германия, Австралия, Канада, Япония, Китай, Франция, Италия

---

Конкурентоспособность территории ---

США, Великобритания, Индонезия, Германия, Вьетнам, Россия

Устойчивое развитие территории ---

Германия, Швейцария, Польша, Франция, Испания, Италия

Ситуационный анализ практики применения

бенчмаркинга позволил авторам данной работы выделить США и ЕС – как передовые регионы, сочетающие различные подходы


187

к бенчмаркингу с целью получения синергетического эффекта. Например, в десятку организаций, активно использующих технологии бенчмаркинга в США, относятся предприятия государственного сектора, либо же компании, выполняющие исключительно государственные контракты [14]. Помимо этого в США существуют специальные организации, которые на регулярной основе осуществляют оценку конкурентоспособности городов и отдельных штатов: например, некоммерческий научный центр «Milken Institute» или некоммерческий непартийный научный центр «The Information Technology and Innovation Foundation» (ITIF) [15-16].

При этом можно обозначить три генеральные цели применения технологий бенчмаркинга:

достижение эффективности и/или результативности государственных органов управления;

усиление конкурентоспособности территории; достижение устойчивого развития территории. В России опыт применения бенчмаркинга как в

частном, так и в общественном секторе невелик и весьма ограничен. В основном органы государственного управления в России стараются создать благоприятные условия для внедрения и развития бенчмаркинга в частном секторе, нежели использовать его в собственной практике управления.

Бенчмаркинг с позиции территориального развития имеет особенности его реализации в рамках конкретной территории: например, США и Великобритания – одни из первых начали применять процедуру бенчмаркинга с целью выявления уровня конкурентоспособности регионов, которые на регулярной основе определяются с помощью различных индикаторов и рейтингов. Данный подход к бенчмаркингу практикуется во многих странах мира, в частности в Индонезии, Вьетнаме и России. Отдельное развитие получил бенчмаркинг в Европе, где он был признан гибким инструментом совершенствования территориального развития на самом высоком государственном уровне. Бенчмаркинг в Европе, в отличие от остальных стран, не ограничивается только составлением рейтингов конкурентоспособности, он получил свое развитие в различных государственных программах, которые должны способствовать устойчивому развитию данного региона [17].

Согласно Перани Дж. и Сирилли С., вне зависимости от рассматриваемого подхода к бенчмаркингу его можно применять для разработки стратегии государственного управления (в частности территориями) лишь постольку,


188

поскольку соответствующие индикаторы бенчмаркинговых проектов предстают не в качестве «окончательных результатов», а как «отправные пункты» для обсуждения будущих регуляций [18]. В этом случае бенчмаркинг должен рассматриваться как многоэтапный процесс стратегической оценки и взаимного обучения, в котором участвуют все заинтересованные лица.

Аналогичной точки зрения придерживаются Стимпсон Р., Стоуг Р., Робертс Б., отмечая, что бенчмаркинг является «отправной» точкой стратегического анализа на уровне территориальных образований. В данном контексте речь идет о применении инструментария бенчмаркинга для определения дальнейшей стратегии развития территории посредством определения и анализа разрывов (на основе показателей или определенной системы измерений) между исследуемой территорией и эталоном [19].

Такой системой измерения (инструментом бенчмаркинга) на сегодняшний день выступают ландшафт и профили регионов [20]. Они могут включать в себя целый ряд различных показателей, отражающих устойчивое развитие экономической, социальной и экологической подсистем территории. Построение таких профилей позволяет выделить три вида стратегии формирования устойчивого развития территорий.

Стратегия сбалансированного развития территории. Эта стратегия отражает основную идею устойчивого развития, которая была заложена в данный термин еще в 1992 году на саммите глав государств и Конференции ООН в Рио-де-Жанейро [21]. Стратегия предполагает достижение баланса интересов, гармонии между всеми подсистемами территорий: экономической, социальной и экологической. Многие страны, включая Россию, разработали ряд концептуальных документов, учитывающих интересы каждой из подсистем.


189

Социальнаяподсистема

Экономическаяподсистема

Экологическая подсистема

Профиль устойчивого развития территорий(базовые показатели)

Рисунок 1. Профиль устойчивого развития территории

(сбалансированный подход) Однако такое идеальное соотношение не является

достижимым в реальной практике, хотя к нему необходимо постоянно стремиться. Процесс перехода к устойчивому сбалансированному развитию требует значительных временных затрат.

Главным недостатком данного вида стратегии является сложность в выявлении того самого баланса между подсистемами и обеспечении их оптимального функционирования в долгосрочном периоде.

Стратегия концентрированного развития территории. Данная стратегия предполагает учет всех трех подсистем устойчивого развития, однако упор необходимо сделать на одну из стратегических доминант, которая станет базовой для территорий при создании собственных доктрин и программ устойчивого развития [22].


190


(базовые показатели)

Экономическая подсистема

(базовые показатели)

Социальная подсистема

- базовые показатели;- дополнительные показатели;- специфические показатели.

Профиль устойчивого развития территорий


(концентрированный подход) Преимущество данного подхода заключается в том, что

он позволяет сосредоточить стратегию развития территории на определенном аспекте, «не распыляя» при этом усилий и ресурсов на менее приоритетные направления. Такая политика кажется более достижимой в условиях ограниченных возможностей.

При реализации этой стратегии возможно два взаимосвязанных варианта: стратегия «локомотива» и стратегия «отстающего».

При разработке и реализации стратегии «локомотива» за базовую подсистему берется сильная разработанная основа территории, с которой она, как правило, позиционируется и благодаря которой она успешно функционирует. Остальные две подсистемы служат с одной стороны донорами определённых ресурсов, позволяющих поддерживать устойчивое состояние базовой подсистемы, с другой – они зависят от ее успешности развития.

При разработке стратегии «отстающего» за базовую подсистему берется наиболее неустойчивый и слабо развитый аспект функционирования территории. В таком случае, две оставшиеся подсистемы являются донорами ресурсов для выхода третьей подсистемы из состояния кризиса. Как правило, при успешном решении поставленной задачи данная стратегия трансформируется в стратегию «локомотива». Принципиальным


191

моментом в данном случае является решение относительно того, что же будет является базовой подсистемой в дальнейшем.

Стратегия инновационного развития территорий. Она предполагает также выбор среди трех подсистем – доминирующую, однако при этом значительное внимание уделяется таким комплементарным факторам как развитие человеческого и социального капитала, развитие инфраструктуры в виде сетей и кластеров, тип государственного управления и эффективность принимаемых управленческих решений.


Экономическая подсистема

Социальная подсистема

- базовые показатели;- дополнительные показатели;- специфические показатели.

Профиль устойчивого развития территорий

комплементарные факторы


(инновационный подход) Учет этих факторов позволяет не только достигать

устойчивости территориального развития, но и отражать способность территории к принятию, передаче или разработке инноваций.

Авторы данного исследования считают, что именно инновационная стратегия является сейчас наиболее прогрессивной, а самое главное достижимой с точки зрения практики. Постоянное совершенствование профиля инновационного развития территории должно в итоге привести территорию к сбалансированному развитию на базе не только основных, но и комплементарных факторов.


192

Выводы Бенчмаркинг – это процессно-ориентированная

методика инновационного и творческого поведения экономического субъекта, эффективно заимствующего и осваивающего передовой опыт. В последнее время активное развитие данный инструмент стратегического управления получил на уровне территорий.

Бенчмаркинг на уровне территорий рассматривается с позиции государственного управления и с позиции территориального развития.

В основном опыт применения бенчмаркинга с позиции государственного управления широко распространен в таких развитых странах как США, Великобритании, Австралии, Германии, Канаде и некоторых странах Азии. В России опыт применения бенчмаркинга как в частном, так и в общественном секторе невелик и весьма ограничен.

Бенчмаркинг с позиции территориального развития имеет особенности его реализации в рамках конкретной территории: например, США и Великобритания – одни из первых начали применять процедуру бенчмаркинга с целью выявления уровня конкурентоспособности регионов, которые на регулярной основе определяются с помощью различных индикаторов и рейтингов. Отдельное развитие получил бенчмаркинг в Европе, где он был признан гибким инструментом совершенствования территориального развития на самом высоком государственном уровне.

Бенчмаркинг является «отправной» точкой стратегического анализа на уровне территориальных образований. С позиции технологии бенчмаркинга можно выделить три вида стратегий формирования устойчивого развития: стратегия сбалансированного развития территории, стратегия концентрированного развития территории и стратегия инновационного развития территории. Последняя стратегия является сейчас наиболее прогрессивной, а самое главное достижимой с точки зрения практики.

Дальнейшие направления исследований в данной области авторы видят в следующих аспектах:

- проработка показателей устойчивого развития, в частности отражающих влияние комплементарных факторов – наличие кластеров, инновационных сетей и т.д.;

- разработка полноценных профилей устойчивого развития различных регионов и методологии их сравнительного анализа на примере различных моделей бенчмаркинга.


193

References [1] Voronina, L.A., Ushnov, V.V. Benchmarking kak instrument

razrabotki regional’noi innovacionnoi strategii [Benchmarking as a tool of building of regional innovative strategy] // Regional’naya economika: teoriya i praktika [Regional economy: theory and practice]. 2009. № 13(106). pp. 28-32.

[2] Verlup, E.V. Benchmarking kak mehanizm strategicheskogo planirovaniya regionov [Benchmarking as a mechanism of regional strategic planning] // Obshestvo v epohu peremen: materiali Mezhdunarodnoi nauchnoi konferencii studentov, aspirantov i molodih uchenih v ramkah II Mezhdunarodnogo foruma studentov, aspirantov i molodih uchenih “Upravlyaem budushim” [Society in the era of change: papers of the International scientific conference of students, post-graduate students and young scientists within the scope of the II International forum of students, post-graduate students and young scientists «Manage the future»]. Novosibirsk:SibAGS, 2014. № 2. pp. 8-10.

[3] Verlup, E.V. Conceptual formation of territorial benchmarking // Research Journal of International Studies. Yekaterinburg: MNIZ, 2014. № 11.

[4] Behn, R.D. Rethinking Democratic Accountability. Washington, 2001. p. 26.

[5] Tutin, D.V. Novoe Gosudarstvennoe Upravlenie: ot upravleniya effektivnostiu k menedgmentu publichnih cennostei [New Public Management: from the performance management towards the management of public values] // Upravlenie ekonomicheskimi sistemami: elektronnyi nauchnii zhurnal [Management of economic systems: internet scientific journal]. 2014. № 4(64). pp. 24.

[6] Huggins, R., Izushi, H., Thompson, P. Regional Competitiveness: Theories and Methodologies for Empirical Analysis // The Business and Economics Research Journal. 2013. Vol. 6. (2). pp. 155-172.

[7] Malecki, E.J. Jockeying for Position: What It Means and Why It Matters to Regional Development Policy When Places Compete // Regional Studies. 2004. Vol. 38. (9). pp. 1101-1120.

[8] Rutten, R., Boekema, F. The learning Region: foundations, state of the art, future. – Edward Elgar Publishing Inc., 2007. p. 246.

[9] Kozlova, O.A. Sovershenstvovаnie bisnes-processov kompanii: fokus na potrebitelya [The improvement of


194

business-processes of a company: focus on a consumer] // Vestnik Omskogo universiteta. Seriya: Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnyi bisnes [Omsk University Herald. Issue: World economy and International business]. 2012. № 4. pp. 48-53.

[10] Guseva, N.M., Medvedev, G.B. Perspectivi vnedreniya benchmarkinga v gosudarstvennom upravlenii [The prospects of benchmarking penetration in public management] // Finansi i bisnes [Finance and Business]. 2011. № 2. pp. 92-102.

[11] Huggins, R., Izushi, H., Prokop, D., Thompson, P. The Global competitiveness of regions. 2014. p. 260.

[12] Harmes-Liedtke, U. Benchmarking Territorial Competitiveness // Mesopartner working paper, 2007.

[13] Eliseenko, V.F., Golovshinskii, K.I. Vnedrenie celostnih system benchmarkinga v deyatel’nost organov ispolnitel’noi vlasti [The penetration of integral systems of benchmarking in the activity of government executive bodies] // Voprosi gosudarstvennogo i municipal’nogo upravleniya [Questions of public and municipal management]. 2008. № 2. pp. 118-130.

[14] US Navy Best Manufacturing Practices Center of Excellence. URL: http://bmpcoe.org (Accessed: 12.12.2014).

[15] Atkinson, R., Nager, A. The 2014 State New Economy Index. Benchmarking Economic Transformation in the States. 2014. p. 80.

[16] DeVol, R., Ratnatunga, M., Beroussian, A. Best-Performing Cities. Where America’s jobs are created and sustained. 2013. p. 49.

[17] Manjon, J. A proposal of indicators and policy framework for innovation benchmark in Europe // Journal of Technology Management & Innovation. 2010. Vol. 5. (2). pp. 13-23.

[18] Perani, J., Sirilli, S. Benchmarking innovacionnoi deyatel’nosti evropeiskih stran [Benchmarking of innovative activity of European countries] // Forsait [Foresight]. 2008. № 1 (5). pp. 4-15.

[19] Stimpson, R.J., Stough, R.R., Roberts, B.H. Regional Economic Development. 2006. p. 466.

[20] Klimova, N.I., Ismagilova, L.A. Ponyatiinii apparat prostranstvennoi ekonomiki s posicii landshaftno-profil’nogo podhoda [Conceptual framework of spatial economy in the context of landscape-profile approach] //


195

Nauchno-tehnicheskie vedomosti Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo politehnicheskogo universiteta. Ekonomicheskie nauki [Scientific-technical bulletin of Saint-Petersburg State Technical University. Economic sciences]. 2013. № 180. pp. 151-160.

[21] Katihin, O. Ekonomicheskaya sistema ustoichivogo razvitiya: soderzhanie i faktori formirovaniya [Economic system of sustainable development: the essence and factors of formation] // Problemi teorii i praktiki upravleniya [The problems of theory and practice of management]. 2014. № 10. pp. 27-32.

[22] Shamluev, A.A. Teoretiko-metodologicheskie osnovi ustoichivogo razvitiya regiona [Theoretical and methodological basis of sustainable development of regions] // Innovacii [Innovations]. 2006. № 3(90). pp. 28-32.

Arakelyan N.R.

MARKETING TECHNOLOGIES AS A TOOL FOR DEVELOPMENT OF SMALL AND MEDIUM-SIZED BUSINESSES IN

RUSSIA: PROBLEMS OF APPLICATION AND METHODOLOGICAL APPROACHES

Arakelyan N.R., Russia, Ph.D. in Economics, lecturer Chair of Innovates, marketing and advertising Federal State Budgetary Educational Establishment of Higher Professional Education “Pyatigorsk State Linguistic University”

Abstract The key issues of small and medium-sized businesses

development were examined, taking into account national specifics, special features of marketing technologies application in the analyzed sphere were specified, the methodology for calculating the


196

efficiency of marketing technologies in small and medium-sized businesses was described.

Keywords: small and medium business, marketing techniques, business infrastructure, the assessment methodology of marketing effectiveness, the system of development and support of small and medium business, social responsibility.

For today, natural development of the national economy in

Russia is impossible without strengthening the sphere of small and medium-sized businesses. According to current estimations its contribution to Russia's GDP is around 20-22%, while in China and Germany this indicator exceeds 60% in Japan - 52-55% in the US - more than 50%.

If we consider the progress in the development of small and medium business in Russia over the past decade, it is primarily connected with:

1) the development and implementation of the regulatory framework which govern the activities of entrepreneurs;

2) the definition of goals, objectives and tools of state policy on small and medium enterprises (SME)

3) supporting infrastructure, which provides SME information, consulting, educational, financial and other services was formed.

However, as statistics show Russia's lagging behind the developed countries in this sphere is obvious, that’s why it is necessary to pay attention to the alternative instruments of SME development. As we believe, one of the most effective ways to use hidden reserves for business is the integration of advanced marketing technologies that have their own characteristics in the field of SME.

Meanwhile, in the foreign practice of small and medium business, forms, methods and techniques of marketing are becoming increasingly important. As in the sphere of big business, the successful SME considers the impact of a number of marketing environment factors, calculates the economic viability of the innovative ideas’ commercialization, predicts entrepreneurial risks, highlights the profiles of segments and positioning strategy goods establishes a competitive price of the product and provides its adjustment to the frequent changes in the market, uses effective marketing communications, as well as the best ways to establish and promote the product on the market [1, p.131].

As for the domestic practice, the lack of attention given to marketing technologies by entrepreneurs has a negative impact on economic efficiency indicators of small and medium-sized businesses. That’s why at the present stage the determining


197

significance in this process acquires the conceptualization of marketing, which at the maximum extent should stimulate production, investment and innovation activities while ensuring consumer needs [2, p. 47-50].

We note that for today, the holistic approach to the marketing technologies management has not been established and marketing sphere of SME as applied to Russia is insufficiently analyzed and now it is at an early stage of development. The importance of this problem is of great significance, therefore the actual progress in this area will allow to increase such indicators of economic development of the country, as GDP and national income of Russia. This enhances the need to explore practical marketing, targeting at the improvement and increase of planning and management decisions efficiency in the field of SME.

With the development of such processes in the national economy as aggravation of competition, the economy’s servicization, the informational support and the environmentalization, the need to improve methods and techniques of marketing management in SMEs are strengthen. As the experience of the developed economies shows, the formation of marketing as a management function in small and medium-sized businesses cannot take place apart from the formation of the theory and practice of management.

In the context of market mechanisms’ development, the importance of practical marketing is steadily increasing. The concept of market management penetrates all stages of the reproductive process from the innovative idea of a new product, its production, distribution, to the final implementation taking into account the specificity of consumption. In spite of the experience gained, all subjects of the market turnover require the specific flexible mechanisms of integrated marketing technologies and materials usage.

Modern marketing techniques (MT) are a comprehensive tool of development, adoption and implementation of management decisions. In more detail MT can be defined as a set of methods, techniques, forms and methods of production and marketing activities, research and market forecasting, aimed at achieving high business results while maximizing opportunities to meet the needs of customers [3, p.59].

The development and adoption of effective planning and management marketing decisions creates the preconditions for the increase of market share, the expand of strategic area of market presence, the assurance of a high level of competitiveness, the selection of the target segment, the management of product


198

lifecycle, the adjustment of price to market changes, the image-making of a small organization, the establishment of partnership with a major business.

Modern theory [3, p.172; 4, p.74] considers the following specific principles of marketing technologies in SMEs’ management, which contribute to the construction of the optimal marketing system in organization:

1) the principle of synergetic effect; 2) the principle of market orientation; 3) the principle of unity of marketing strategy and tactics of

its implementation; 4) the principle of organizational behavior; 5) the principle of profitability and efficiency; 6) the principle of benchmarking; 7) the principle of social orientation. Marketing technologies’ management, according to the

concept of S.V. Zemlyak [5, p.61], should be seen as the process of customer value formation that can be represented as the following functional dependence: Sym = ƒ(Tt, Ss, Zz, Kk), where (1)

Tt — the technology of product policy that affect the creation of customer value;

Ss — the technology of marketing policy that affect the preservation of customer value;

Zz — the technology of price policy that affect the maintenance of customer value;

Kk — the technology of communication policy that affect the increase of customer value.

The presented in the formula set of elements of marketing

management characterizes a real opportunity of customer value creation, thus ensuring the stability of the enterprise market, and the dynamics of indicators has influence on the overall performance of marketing in a specific way.

We can conclude that the concept of marketing technologies’ management in the field of SME is a dynamic system of interrelated elements - an aggregate model of complex multivariate analysis of the market environment and the marketing technology’s management with justification of strategies and forms of its implementation in order to develop the revenue base and customer value.

In terms of the practical implementation of small organizations’ marketing activities, the considered concept allows us


199

to understand that marketing is a system of management in which all elements are interrelated and interdependent (including planning, organization, motivation, control, analysis, coordination).

The introduction of marketing technologies in the field of SME is determined by such specific features as limited resource capabilities, cost-effective budget, lack of managerial skills, lack of access to many information and IT-technologies, etc. There is no doubt that effective marketing techniques of small organization which is based in one market will be differ from marketing technology in other markets, primarily because of differences in the perception of the product utility and the characteristics of consumer groups.

Foreign experience shows that the task of conceptualization of marketing technologies’ management is most relevant for the following small organizations:

1) fast growing, for which marketing allows to duplicate it business[6, p. 9-10];

2) technological, the processes of which are quite complex and for which the speed and flexibility is a key success factor;

3) distributive, the business of which is a networking and for which the use of common service standards is an obligatory condition;

4) innovative, which are rapidly embracing new products and markets [7, p.184].

The leitmotif of national economic development, aimed at the displacement of structure from a primitive raw materials export orientation to its own high-tech and efficient production, targeted at the benefit of SME’s sphere development as the original form of entrepreneurship’s development and it is the basic direction of the national economy improvement. It is small and medium businesses that implement a variety of forms of services at all stages of the reproductive process, is a key factor of economic growth in the medium term.

The world experience confirms the importance of small business in creation of competitive environment, which promotes the formation of motivational mechanisms for investment, the improvement of the financial and credit levers. Modern Russian analysts indicate that non-state sector of small business shows clear advantages as a commercial service, ensures restoration of industrial potential, the reduction of unemployment.

As a result of the systematic implementation of SME support programs in Russia there is a gradual strengthening of the position of this sector in the structure of the domestic economy. However, unresolved in time problems of such enterprises market


200

formation still restrain and hinder their development and implementation of marketing technologies. Bureaucratization and roundaboutness of permissive and supervisory procedures, the lack of managerial skills and starting capital, high taxes, the lack of working capital and the difficulty of obtaining production facilities and equipment, the lack of channels which provide timely business information and reliable legal guarantees from the government agencies are the main issues which require resolution which are aimed at the development of small and medium-sized businesses.

In recent years, the market for services of small business’ sphere has received an entirely new development; this market is a socio-economic complex, the work of which is made in accordance with the laws of the market, national characteristics, and territories sizes in order to strengthen the role of institutions of consumers and to improve the society quality of life. Recent statistics show that for today the share of small businesses in the service sector exceeds 80%. This corresponds to the global dynamics and proves the process the existence of servicization process of Russian economy.

In the present conditions of market relations improvement the creation of integrable services is of great importance, in this services the execution of the marketing plan and production task is possible due to the integration of small and large organizations. In this case small structures are not only organizing the commercial relations between production and consumption, but also serve as a member of the economic and legal relationship of the parties. They co-ordinate between suppliers and consumers the quantity and assortment of products supplied, its specifications, private delivery times, conclude economic contracts, arrange delivery of products, make calculations with suppliers and customers, bear responsibility for the failure to fulfill contractual obligations.

During the complication of national economy’s branch structure the integration ties are complicated and, therefore, from year to year increases their value. At the same time the state support is playing an increasing role in their development.

Market conditions orient manufacturers in the field of mass production on its individualization with the dispersal on small service-oriented businesses, which responding flexibly to consumer demands. Qualitative structural changes in the small business can be achieved through the introduction and development of marketing technologies and solutions for infrastructural, planning, research, evaluation and adjustment problems of marketing adaptation for small businesses.

Taking into account the identified problems and examined concepts of marketing technologies’ management, domestic authors


201

formulate proposals for the infrastructural support of small businesses improvement. The infrastructure of small business’ support in this context is a set of governmental, non-governmental, public, educational and commercial organizations, the purpose of which is to create favorable conditions for business development through the provision of comprehensive and targeted support to small businesses in various fields of analytical and predictive, information and communicative, organizational, technological, financial, innovative, scientific and technical, consultative and methodical [1, p.131]. At the present stage the development of such infrastructure is a necessary condition for progress in the real sector of the Russian economy.

Comprehensive analysis of the actual state and the potential of marketing environment development, as well as territorial and field’s segmentation of small businesses allowed V.B. Bokareva in his article [8, pp.165-166] to identify the main external factors of marketing environment that influence the infrastructural development of small businesses based on the comprehensive program of small business development of the Russian Federation:

1) macroeconomic factors that determine the state of the economy of the Russian Federation and the territorial entity of the Russian Federation (the rate of inflation, the state of public finances, exchange rate, the gross regional product and its structure, production, consumption and accumulation, investment potential, scientific, technological and innovation potential, the potential of human resources, the state of the field and functional infrastructure);

2) domestic political factors and trends in the sphere of state regulation of the economy (the potential of public administration, the current legislation and trends, fiscal policy, budgetary policy, industrial policy, migration policy, government order and the participation of small business in its implementation);

3) foreign policy factors (Russia joining to the WTO, the international division of labor, status and trends of the world market resources).

4) the level and dynamics of changes in prices for fixed assets, production and technological resources;

5) the state of the financial markets and the degree of their compliance with the needs and possibilities of small businesses.

Today there is recognition of the social responsibility of business and management both to society and to individuals, employees of the organization. In connection with this the importance of small businesses in the market determined not only by the commercial end result, but also the social orientation of their activities. In other words, trying to survive, to preserve and


202

strengthen the conquered market position, small businesses must deal with such issues as social and corporate responsibility, the culture of the organization, the service potential of the enterprise, the participation in socially significant actions.

The solution to the issues related to the implementation of the methodology for assessing the commercial and social activity of the enterprise and analysis of key performance indicators (KPI) management of marketing technologies in a small organization, constitute conclude-restrictive set of issues, because in the modern methodological literature, these questions are not thrashed out.

Commercial and social activity of the enterprise (CSAE) is a set of measures aimed at the effective implementation of the production processes, acts of purchase and sale by the commercial turnover participants, support service aimed at the complete satisfaction of market demand for the highest possible social protection of society.

On the basis of the conducted research of factors affecting the growth of social business activity, we propose the following mechanism for evaluating commercial and social activity of the enterprise, taking into account the capacity of its service (Figure 1).

According to the methodology developed by S.V. Zemlyak, elements of the KPI analysis of marketing technologies’ management in small organizations can be represented in the form of four modules: an analysis of the effectiveness of trade (manufacturing) technology marketing, analysis of the effectiveness of marketing techniques, analysis of cost-effective technologies, the analysis of the effectiveness of communication technologies [3, pp. 146-148].

The analysis of efficiency of trade marketing technologies is carried out using the formula: Этп = (∑XtxYt) / Зm, where (2) Зm — the costs for marketing techniques (rub); t — the technology of small organizations’ product policy (t-technology); Xt — the profits from the sale of each t-technology; Yt — the values of individual marketing t-technology in the creation of customer value, amounts to 1.


203

Figure 1—Mechanism for the enterprise commercial and

social activity evaluation If in the calculation period Этп changes to increase, the role

of trade marketing technologies in the creation of customer value and the revenue base of a small organization grows, which allows to identify the key success factors of the considered marketing field. The algorithm for calculation the efficiency of pricing technologies can be defined in the following general form: Эцп = (∑XzxYz) / Зm, where (3) Зm — the costs for marketing techniques (rub); z — the technology of small organizations’ price policy (z- technology); Xz — the profits from the sale of each z-technology; Yz — the values of individual marketing z-technology in the creation of customer value, amounts to1.

The higher Эцп the greater place z-technologies play in a key success factors for the creation of the revenue base of small


204

organization and has an effect on the degree of support for the product utility (services). The analysis of efficiency of marketing techniques can be performed using the following formula: Эсп = (∑XsxYs) / Зm, where (4)

Зm — the costs for marketing techniques (rub); s — the technology of small organizations’ sales policy (s- technology); Xs — the profits from the sale of each s-technology; Ys — the values of individual marketing s-technology in the creation of customer value, amounts to1. If Эсп increases during evaluation period, the role of s-technologies enhanced in the creation of the revenue base of a small organization by maintaining the customer value of the goods (services), and there are changes of the structure of the key factors in the success of a small organization in view of strengthening the role of marketing technology marketing.

The analysis of efficiency and communication technologies can be performed using the following formula:

Экп = (∑XkxYk) / Зm, where (5) Зm — the costs for marketing techniques (rub);

k — the technology of small organizations’ communication policy of (k-technology); Xk — the profits from the sale of each k-technology; Yk — the values of individual marketing k-technology in the creation of customer value, amounts to1.

The higher Экп, the bigger value has k-technology in increase of customer value of the goods (services) and the creation of the small organization’s revenue base.

The considered modules and integrated key indicator apply equally to both the internal and the external analysis. All four modules are closely interrelated.

According to the results of evaluation of the effectiveness of marketing techniques based on the calculation of key performance indicators it is possible to identify unique marketing techniques depending on the economic activities which affect the formation of customer value and the change in the income of the organization.

According to M.A. Deryabina [9, p.63], shortly in Russia a new stage of industrialization should come, connected with the progress of management competencies of the leaders of both large and small businesses. In this regard, the problems of the


205

development and integration of marketing technologies’ effective tools will retain its relevance for many years.

References: [1.] Metelkin A.E. Small business enterprises: current status

and development trends [Text] / A.E. Metelkin // Young scientists. — 2012. — №10. — pp. 129-132.

[2.] Golovina Y.E. Coordination of economic interests of distribution processes participants in the consumer market [Text] / Y.E. Golovina // Dissertation on competition of an academic degree of Candidate of Economic Sciences // Volgograd state technical university. Volgograd, 2012. – 162 p.

[3.] Zemlyak S.V. Organizational and economic aspects of marketing technologies (through the example of small business sphere). Monograph - M .: Informational and innovation center "Marketing" 2006. — 248 p.

[4.] Shvartsbuld TS.V. Small Business in the Russian oligopolistic economy [Text] // TS.V. Shvartsbuld // Journal of Institutional Research.— 2011. — №2. — pp.59-96.

[5.] Zemlyak S.V. Economic content and development trends of small business sphere [Text] // Vestnik of the University (State University of Management)— 2007. — №4. — pp. 58-62.

[6.] Bagdasaryan K.A. Modern directions of socio-economic development of the North Caucasian Federal District [Text] // K.A. Bagdasaryan // The International Scientific-Practical Conference on the Humanities and the Natural Science ISPC, UK, London, 2013.- 343 p.

[7.] Komarov A.G., Bogdanov S.Y., Lichnov A.V. Small business and employment in Russia and abroad [Text] / A.G. Komarov S.Y. Bogdanov, A.V. Lichnov // Problems of the theory and practice of entrepreneurship.— 2011. — №4. — p. 183-186.

[8.] Bokareva V.B. The support of small business: domestic and foreign experience of social control [Text] // V.B. Bokareva // Izvestiya of the Tula State University. Humanities. — 2011. — №2. — P.164-172.

[9.] Deryabina M.A. Institutional basis for the organization of the real economy sector [Text] // M.A. Deryabina // Problems of Economics.— 2012. — №11. — p.48-66

[10.] Khvostikov A.G. Small Business in Russia: prospects and hopes [Text] // A.G. Khvostikov //


206

Russian Entrepreneurship.— 2012. — №2. — pp.97-100.

Medvedeva L.S., Zhabina N.V.

RATIONAL DISTRIBUTION OF THE FORMS OF STATE SUPPORT TO SMALL

ENTERPRISES ON THE BASIS OF ANALYTICAL TOOLS

Medvedeva L.S., Russian Federation, Astrakhan State

Technical University, Candidate of economic sciences, associated professor and student

Zhabina N.V., Russian Federation, Astrakhan State Technical University, Candidate of economic sciences, associated professor and student

Abstract This research article aims to investigation of the process of

allocating forms of state support to small businesses. The distribution process of state support forms (financial, property, information, etc.) and the allocation of investment capital for small businesses require the development of their ranking algorithm, based on the results of the application of analytical tools directly relevant for small enterprises.

Keywords: forms of government support, small businesses, control and analytical tools, accounting, reporting statements

Introduction Small businesses are one of the most perspective and

important segments contributing to the stabilization of the economy in the present economic conditions of the Russian Federation. However, without contribution to their sustainable development that small businesses receive in the way of various forms of state support, there is no possibility to ensure their profitable operation and long-term development.


207

Key issues which arising from the activities of small businesses, include the defective economic policy, lack of assessment of the small business impact on the structural transformations of the innovation economy, absence of analytical tools applicable directly to small businesses.

Due to the above circumstances there appears a necessity in development of a special analytical tools based on the calculation of control and analytical ratios. The owners of companies, investors and public authorities engaged in supporting small businesses will become their users.

The purpose of this article is a research aimed to improving the rational distribution of state support forms to small businesses using analytical tools. To achieve this goal it is necessary to solve several problems:

- Explore the basics of positioning of small businesses at the regional level and to determine their value in modern economy;

- Investigate the distribution of forms of state support to small enterprises;

- Develop a system of indicators for evaluating the performance of small businesses and suggest ranking algorithm of analyzed business entities for the purpose of rational distribution of government support forms and investment capital.

Materials and methods of investigation Theoretical and methodological basis of the study was made

by the thesis and the conclusions stated in the scientific works of domestic and foreign scientists and economists in the sphere of assessment the effectiveness of small businesses, materials of scientific conferences and articles in periodicals on the studied subject.

Methods of comparative analysis, synthesis, horizontal and vertical analysis, statistical methods, data grouping, logic synthesis, as well as tabular and graphical visualization techniques of economic and statistical data were used in elaboration and solving the problems of the investigation.

Information and empirical base of research was formed on the basis of regulations of the Russian Federation in the field of control of economic activity, the organization of accounting and reporting, statistical information and evidence on the activities of real small businesses.

The working hypothesis in the article is built on the fact that strengthening the role of small businesses in the current economic environment requires the development of techniques for analyzing their activities involving the development of control and analytical ratios and ranking algorithm of data business entities for the purpose


208

of rational distribution of forms of government support and the allocation of investment capital.

Results and discussion of investigation Small businesses are most sensitive segment to the ongoing

transformation of the Russian economy, what requires the implementation of a mechanism or the concept of stabilization within the social and economic modernization.

Currently, the question of the importance of small businesses does not doubt nor by public bodies neither by the scientists. That is why a variety of tools to support small businesses is developed, and the whole direction of economic policy takes place in modern economy, which implements mechanisms to promote small businesses.

During the elaboration of an effective mechanism to support small businesses, it is necessary to study particularly foreign experience for identification of the most effective tools, which contribute the development of forms of small business in the Russian Federation.

It might be well to point out that the development activities of small businesses plays significant role in foreign countries, because this form of management considered being among the most important one in the process of economic reformation.

The number of small enterprises is constantly growing abroad. Thus, according to the Bank of SMEs, in the EU there were 1,357 thousand units in 2011, in the USA - 1109 thousand units, in China - more than 12,500 thousand units of enterprises, and in Russia, according to the Federal State Statistics Service, there were 243 thousand units of small businesses. It is also worth noting that sector of micro enterprises is rapidly developing in foreign countries and percentage of these enterprises of the total number of small businesses in the EU is 92.4% in the USA - 76.1%, and in Russia - 36.7%.

Special attention by the public authorities is paid to supporting small businesses, since this sector provides jobs for a large part of the population abroad. Thus, in Europe 67.4% of the population are employed in small businesses, as in Russia only 27%.

By studying a large amount of statistics data, that reflect the performance of small businesses in the Russian Federation, we emphasize that the number of small businesses is rising; thereby the turnover of these business entities is increasing as well. However, to ensure sustained development of this sector it is necessary to develop constantly new and effective measures to maintain them.


209

An integral part of improving public policy in the Russian Federation is currently submitted by the development of effective mechanisms to support small businesses by public authorities.

The major and most common forms of state support for small businesses include property, financial and information sustenance.

In particular, the main instruments of property support involve the following:

- Providing preferential conditions for the lease payments in using premises;

- Implementation of technical operation of buildings; - Providing for use non-residential premises; - Implementation of postal and secretarial services, etc. Obtaining informational support is equally important for

small businesses. It includes: - Opening up access to information databases; - Implementation of special training programs in an

interactive way for employees of small businesses; - Providing information from the register of small

businesses, etc. Financial support considered being one of the most popular

forms of small businesses state support and it consists of: - Subsidies for running small businesses; - Lowering the interest rate on bank loans, borrowings and

finance leases; - Microloans of the special conditions for small businesses; - Grants to innovative small businesses; - Subsidizing parts of small businesses costs related to the

payment of interest on guarantees and surety agreements. In general, the effective implementation of measures of

state support for small businesses is possible in the case of optimizing regulatory framework of state regulation of small business entities, development of financial and credit aid of this segment of the economy, activation of anti-monopoly policy, etc.

Noteworthy is that in foreign countries support mechanism for small enterprises is mainly connected to the implementation of effective credit policy, aimed at providing preferential loans to these companies.

In foreign countries application of special legislation governing takes place in the realization of effective policies in supporting small businesses, which regulates the whole range of issues to maintain small business sector of the economy. Moreover the system of state programs in the areas of finance, debt instruments, etc., is constantly improving. In addition, the important


210

areas of public policy consist of the provision in a favorable activity of small businesses on the monopolized market through neutralization of adverse conditions; increasing access to finance and credit resources; assistance in licensing and registration, reporting and accounting of small business companies.

Currently existing approach to the distribution of forms of support in the Russian Federation, based on the principles of declarative procedure, openness and accessibility, does not fully satisfy the needs of an innovative economy.

The gradual process of distribution of forms of state support is shown in figure 1.

Figure 1 - The process of allocating forms of state

support to small businesses Thus, among the main drawbacks of the represented process

of distribution of small businesses state support the following can be noted:

- There is no visibility of the distribution process of the requested resources;


211

- Fairly comprehensive package of disparate documentation of the results and activities of the entity and the projected performance is required from small business companies;

- Mechanism for allocating state support is based only on the subjective opinions of the competitive commission members;

- Absence of quantitative techniques allowing the public authorities to identify a set of the most efficient functioning companies, in order to distribute them forms of state support;

- The distribution of state support funds is implemented, as a rule, on the basis of criteria that takes into account certain aspects of small business activity (number of jobs, output of certain types of products), that is, there is no comprehensive approach in evaluation of small businesses performance.

In our opinion, the elimination of presented deficiencies in highlighting forms of state support to small businesses in the Russian Federation is possible to achieve through the development of effective analytical tools.

It should be noted that at the moment there are different methods of analysis of economic entities. Thus, these methods are reflected in the research of economists (G.V. Savitskaya , A.D. Sheremet [3]), aimed at the development of methodological approaches of economic analysis. However, not all authors propose to adapt existing techniques directly to the specifics of small business entities.

Development of theoretical aspects of a comprehensive assessment of the effectiveness of small businesses, based on the use of elements of analysis, involved in investigation of the following scientists: T.Y. Gorin, D.A. Endovitsky [1], A.V. Shohneh, that in their works offer a variety of modern methodological tools highly relevant in today's economy.

Analysis of the activity of small businesses should have a high degree of variability and the ability to use a unified analytical tool for different groups of interested users. One of the most controversial issues in the field of analytical instrumentation activities of small businesses defines achievement of a high level of information when calculating the most simplistic analysis indicators. It is quite difficult to achieve such a relation, so in the contemporary economy where small businesses are strategically important sector of the economy, it is necessary to develop the most effective methodological tools for small businesses analysis through a detailed study of existing techniques.

Particular attention is paid by the scientists on rapid assessment and comprehensive examination of effectiveness of small


212

businesses, which indicate promising areas for improving methodological tools of analysis and have several advantages:

- One-time study of aggregate indicators that reflect the most important aspects of small businesses;

- Obtaining generalized conclusions on the performance of small businesses;

- Ensuring the comparability of the studied parameters and activities;

- Ability to detect deviations from standards or planned values to ensure control elements.

Considerable attention to the problems of integrated assessment of enterprise performance is given in the scientific works of Sheremet A.D. [4]. His technique is based on an ordered system of calculating the total production and financial resources of the enterprise. The evaluation process of intensification of company’s production should be based on the data about the relationship between quantitative and qualitative indicators of resources used.

Method of analysis of the effectiveness of the company proposed by K.K. Chaplygin, involves the calculation of the following indicators:

- Labor productivity; - Turnover; - Profitability; - Capital structure; - Profit Factor Analysis as the main indicator of the

performance of the company. To sum it up, we can identify a number of shortcomings in

the currently existing assess techniques of the effectiveness that require attention in the development of modern methods of small businesses analysis:

- Domination of the complexity of the calculations unacceptable for small businesses;

- Financial analysis of the activity of small businesses is the most common type of analysis;

- Extensive data set is required for the purposes of evaluation, which is absent in small businesses;

- The involvement of trained employees and, accordingly, investing additional funding is required.

In a view of identified deficiencies we should point out the fact that small businesses need a fairly simple, but effective, versatile and complex method of analysis and activities control, which would allow to assess accurately the economic and social attractiveness, effectiveness, profitability, innovation, investment activities and financial independence of performance as well as predict the


213

probability of bankruptcy. In addition, the required technique must meet the needs of specific users, such as public authorities, investors, and the owners themselves that are engaged in developing a functioning strategy of entity.

Our proposed analytical tools should include the following steps [2]:

I. Selection of small businesses according to the industrial activities and the required form of government support.

II. Analysis with the use of control and analytical indicators (coefficient of economic and social attractiveness, effectiveness and profitability ratios, financial independence, innovation and investment activity).

III. Ranking of small businesses using various analytical tools.

IV. Distribution of forms of state support within the identified groups of small businesses.

During the implementation of technique analysis stages it is necessary to apply various analytical techniques deterministic assessment - a method places the sum [4]. The application of this method will help to make a rating of estimated small businesses and rank them in order to identify a business entity, which has the best performance indicators. Only the effectively functioning small business will be able to dispose rationally state support funds, using existing capacity.

A qualitative assessment of the effectiveness of small businesses based on the calculation of control and analytical factors and aimed to improving the enterprise’s functioning, will allow to allocate the most rational form of state support for small business to public authorities; to get more information in the context of the various activities of small businesses to investors and owners of the company.

Conclusion In recent years, there continues activation of public policy

to create favorable conditions for the development of entrepreneurial initiatives, either at the federal or regional levels. For example, the new legislation on the development of small businesses has been adopted, and a number of regulations aimed at facilitating the access of small businesses to the elements of financial, property and information support has been approved. Besides, measures to remove administrative barriers are taken.

However, in the current economic conditions there is no reliable analytical information, reflecting the efficiency of small businesses, what indicates a lack of effectiveness of the procedures used in the process of analyzing the functioning of small businesses.


214

Precisely small business enterprises, responding quickly to changing market conditions, enhance the flexibility of the mechanism of the market economy. This feature of small business gets the special importance in modern conditions due to the rapid individualization and differentiation of consumer demand, scientific and technological progress acceleration, expansion of the range of goods and services.

Thus, the current condition of economic structures reflects the necessity to pay attention to the development of methodological tools of analysis activity is small businesses, as this sector is developing rapidly and is directed towards innovative development, what indicates the strategic direction of the national economy.

References

[1] Endovitsky, D.A. Small business: legal support, the establishment, accounting, taxation, fundamentals of analysis [Text] / D.A. Endovitsky, R.R. Rahmatulina. - M.: Product, 2010. - 420 p.

[2] Trubnikova L.S. Development of systems for monitoring and analysis of small businesses. // The economic analysis: theory and practice. - Moscow, 2011. - №25 (232).

[3] Sheremet, A.D. Financial analysis technique [Text]: studying and practical manual / A.D. Sheremet, R.S. Saifulin, E.V. Negashev. - 3rd red., Rev. and add. - Moscow: INFRA-M, 2001. - 207 p.

[4] Sheremet, A.D. Financial analysis technique [Text]: textbook / A.D. Sheremet. - Moscow: INFRA-M, 2011. - 456 p.


215

Sukhadolets T.V. Stupnikova E.A.

THE FOUNDATION OF EVIDENCE OF GENERATIVE ECONOMIC EFFECTS OF

INVESTMENT IN TRANSPORT

Sukhadolets T.V., Moscow State University of Railway Engineering

Stupnikova E.A., Moscow State University of Railway Engineering

Russia.

Abstract The article explains the impact of transport on the

construction of social and economic processes. Different scenarios and model of maps generation.

Keywords: economic processes, transport on the construction, maps generation.

Инвестиции в транспортное строительство, являются

неким отправным механизмом, с помощью которого расширяется доступность и возможность экономической, социальной жизни населения, становясь генератором экономических процессов [1, 2, 3].

Можно сказать, что транспортное строительство влияет на:

− изменение ВРП, − объемы перевозки грузов, − объемов перевозки пассажиров, − транспортную доступность, − миграцию населения, − повышение занятости населения, − повышение производительности труда, − изменение платежеспособного спроса

населения, − доступность социальных форм обслуживания

населения: здравоохранение, образование и др. Из чего следует, что новые экономические эффекты,

которые являются следствием вложений инвестиций в


216

транспортное строительство, являются сами инновационным механизмом и активизируют процесс модернизации реального сектора экономики.

Вопрос заключается в том, как определить результирующий показатель влияния транспортного строительства на генерацию положительных эффектов в экономических процессах? Для оценки влияния воздействия транспортного строительства на различные экономические и социальные процессы предлагаем разрабатывать «карты генераций экономических эффектов» (карты генерации).

В априорном моделировании результатов управляющих воздействий «карт генераций» необходимы методы составления структурных уравнений. При решении сложных процессов воздействия в пересечении нескольких экономических и социальных процессов возникает необходимость структуризации проблемы, заключающейся в определении внутренних, управляемых и неуправляемых переменных, характеризующих процесс в целом, и установлении взаимных влияний между ними, которые будут отражены в картах генераций [4,5].

Таким образом, логику построения и моделирования карт генераций можно представить в виде последовательности операций (рис. 1).

Экономические и

социальные процессы

Стурктуризация

Параметризация

Качественный анализ взаимосвязей

Выбор наиболее эффективного воздействия

Количественные оценки взаимных влияний

Процесс формализации - построение карты

Моделирование процесса, оценка

импульсного воздействия

Разработка сценариев - априорный анализ

Выбор регулирующего эффекта

Оценка результирующего показателя

Рис. 1. Схема построения карт генерации экономических эффектов.


217

Карта генераций экономических эффектов позволяет структурировать факторы, влияющие на интересующие нас результирующие показатели [6].

Рисунок 2. показывает простой пример построения карты генераций экономических эффектов, на которой факторы x1, х2 влияют на некий конечный результат P. Построенная карта генераций применяется для решения прямой задачи (оценки реакции выхода на изменения факторов) или обратной задачи (определения необходимых изменений факторов для достижения желаемого результата P). Результаты решения таких задач используются для обоснования принимаемых решений. При решении обеих задач рассматриваются два вида изменений факторов: импульсное воздействие (определенное изменение одного из факторов и расчет с помощью выведенного уравнения изменения одного или нескольких результатов P) и анализ сценариев [7].

Рассмотрим анализ импульсных воздействий в картах генерации. Если на результат P (например, изменение ВРП под влиянием транспортного строительства) влияют два фактора x1 (затраты на строительство дорог) и х2 (время инфраструктурных изменений, связанных со строительством дорог – время воздействия) , и x1 возрастает на 10 %, а х2 останется без изменения, то изменение результата P (рис. 2) рассчитывается по формуле:

рассчитывается по формуле:

где k - коэффициенты силы влияния факторов xl на результирующую переменную P,

I1- импульсное воздействие на однократное изменение входного фактора xl.

P

X2X1

k = 0,2

10% 0%

Рис. 2. Воздействие факторов на результирующий показатель.

Если импульсное воздействие изменяется в

динамическом режиме на 5%, 10%, 15% в последовательные моменты времени (например, кварталы, годы), то для каждой реакции будет приращение результата:


218

Если воздействует комбинация значений обоих

факторов х1, х2, и такая комбинация формирует сценарий внешних воздействий c х1 = 5%, а х2 = 10%, то реакция изменений будет описана уравнением (рис.3):

P

X2X1

k = 0,2

5% 10%

k=0,2

P1

X2X1

k = 0,2

10% 0%

P3

X2X1

k = 0,2

5% 10%

k=0,2

0%

P3

X2X1

k = 0,2

5% 10%

k=0,2

P

Рис. 3. Сценарии воздействия факторов для учете в

картах генераций экономических эффектов. Выводы. Сценарий воздействия транспортного

строительства на экономические и социальные процессы многогранен. При этом может меняться сила воздействия, которая будет учитывать как положительное влияние, так и отрицательное. Необходимо подчеркнуть, что генерация процессов экономического воздействия будет учитывать только положительный результирующий показатель. Только положительные эффекты могут генерировать создание нового.


219

References [1.] Auty Richard M. Sustaining Development in Mineral

Economies: The Resource Curse Thesis. — London: Routledge, 1993.

[2.] Sachs, J.D., Warner, A.M. Natural resource abundance and economic growth. //NBER Working Paper 5398, 1995.

[3.] Gylfason, T. Natural resources, education and economic development // CEPR Discussion Paper 2594, 2000.

[4.] Stijns, J.-P. Natural resource abundance and human capital accumulation. // World Development, 2006. — Vol. 34. — № 6. — P. 1060—1083.

[5.] Polterovich VA, Sonin K. The effect of the "resource curse." // http://fir.nes.ru

[6.] T.V. Sukhadolets, E.A. Stupnikova. The process of generating economic effects of investment in transport construction, the basic condition of existence. London. Scieuro 2014.

[7.] Standards for evaluating investment risks and supervision / T.V. Sukhadolets, E.A. Stupnikova. [London] : SCIEURO, 2013


220

AGRICULTURAL SCIENCES

Kokolova L.M.

TRICHINELLUS WILD CARNIVORES, THE STUDY OF LOCALIZATION OF

LARVAE OF TRICHINELLA MUSCLE

Kokolova L. M., Doctor. vet. Sciences, Head of the Laboratory. Helminthology, Yakutsk Research Institute of Agriculture, Yakutsk

Abstract The main reservoir of Trichinella in Yakutia are small and

large predators. Among them are the larvae of Trichinella infection of capsular in the first place a brown bear, then wolf, fox, fox and beskapsulnymi Trichinella infected with polar bears. Of particular importance in these animals is that without competitor (or in small quantities), they accumulate in themselves due to invasion of small eating carnivores, rodents, and falling, as well as its preservation duration relatively greater mean lifetime significant role in maintaining the cycle of Trichinella also play small predators (sable, ermine noted that in the conditions of Yakutia in wild carnivores advisable to investigate primarily the diaphragm muscle (leg), the intercostal muscles and the tongue root. our studies have shown that in the calf muscles wolves red foxes, polar foxes and wolverines in most cases of Trichinella larvae is not found only rarely isolated instances. So over the study period in only two samples of gastrocnemius muscles from wolves found 4 Trichinella larvae, all studied 216 samples, one sample of gastrocnemius muscles from sable found 8 larvae Trichinella, 45 samples were examined. it should be noted that the study of the intensity dispersal (distribution) in the muscles of larvae Trichinella various species may be non-uniform data are obtained. For the diagnosis of trichinosis in Yakutia is advisable to explore primarily diaphragmatic and intercostal muscles, the muscles of the tongue, as a specific part of the


221

settlement of their Trichinella [2]. The study of the distribution of Trichinella larvae in different groups of muscles of wild carnivores, it is important to estimate the number of Trichinella larvae in populations of individual species. The results of these studies may serve as a basis for assessing the role of different types of carnivores in ehpizootologicheskaja epidemiological and functioning of natural foci of trichinosis and determine the amount of invasion (Trichinella larvae) in the study area.

Keywords: larvae; Trichinella; brown bear; wolf; fox; fox; localization; muscle.

Основным резервуаром трихинелл в природе являются

крупные хищники. Среди них на первом месте стоит бурый медведь, далее волк, белый песец, лисица, белый медведь. Особое значение этих животных заключается в том, что, не имея конкурентов (или их в небольшом количестве), они аккумулируют в себе инвазию за счет поедания мелких хищников, грызунов и падали, а также длительности ее сохранения в виду сравнительно большего срока жизни, значительную роль в поддержании круговорота трихинеллы играют также мелкие хищники (соболь, горностай) [1, 2].

Основной задачей ветеринарно-санитарной экспертизы в практической деятельности является предупреждение заболевания людей гельминтозоонозами и заражения животных возбудителями болезней передаваемых через продукты убоя, а также недопущение распространения заболевания через мясо, субпродукты, боенские отходы, продукты и корма животного происхождения, поэтому экспертиза мяса и мясопродуктов занимает ведущее место в обширном комплексе профилактических противотрихинеллезных мероприятиях [2].

Известно, что основным местом паразитирования личинок трихинелл в организме хозяина является поперечно-полосатая мускулатура. Значение закономерностей распределения личинок трихинелл в организме хозяина позволяет произвести оценку степени патологии, численности организационной популяции и их запаса на определенных территориях. Также возможность определения популяционных параметров напряженности природных трихинеллузных очагов. Исследования же закономерностей распределение личинок трихинелл в различных группах мышц актуально также в аспекте совершенствования ветеринарно-санитарной экспертизы [2].

Основным резервуаром трихинелл в природе являются крупные хищники. Среди них на первом месте стоит бурый


222

медведь, далее волк, белый песец, лисица, белый медведь. Особое значение этих животных заключается в том, что, не имея конкурентов (или их в небольшом количестве), они аккумулируют в себе инвазию за счет поедания мелких хищников, грызунов и падали, а также длительности ее сохранения в виду сравнительно большего срока жизни, значительную роль в поддержании круговорота трихинеллы играют также мелкие хищники (соболь, горностай) [1, 2].

Основной задачей ветеринарно-санитарной экспертизы в практической деятельности является предупреждение заболевания людей гельминтозоонозами и заражения животных возбудителями болезней передаваемых через продукты убоя, а также недопущение распространения заболевания через мясо, субпродукты, боенские отходы, продукты и корма животного происхождения, поэтому экспертиза мяса и мясопродуктов занимает ведущее место в обширном комплексе профилактических противотрихинеллезных мероприятиях [2].

Известно, что основным местом паразитирования личинок трихинелл в организме хозяина является поперечно-полосатая мускулатура. Значение закономерностей распределения личинок трихинелл в организме хозяина позволяет произвести оценку степени патологии, численности организационной популяции и их запаса на определенных территориях. Также возможность определение популяционных параметров напряженности природных трихинеллезных очагов. Исследования же закономерностей распределение личинок трихинелл в различных группах мышц актуально также в аспекте совершенствования ветеринарно-санитарной экспертизы [2].

По предоставленным в своих работах других авторов мы можем проследить параметры инвазии личинками трихинелл отдельных групп мышц, например Косминков Н.Е. (1962) [3] обнаруживал разную интенсивность поражения мышц трихинеллами: диафрагмы на 100%, верхней трети пищевода - 95,6%, языка – 88,8%, шеи – 82,7%, жевательных – 69%, ушей -62%, хвоста -53,7%.

Березанцев Ю.А. (1963) [4] отмечает, что у различных животных распределение личинок в мышцах бывает неодинаковым. В частности у свиней наиболее интенсивно бывают поражены ножки диафрагмы, языковые, жевательные, межреберные и некоторые другие мышцы. У кошек сильно поражается язык, слабее диафрагма и межреберные мышцы.

Ромашов В.А. с соавторами (2002) [5] отметил более интенсивное поражения у рыжей лисицы мышц передних


223

конечностей, меньшее количество личинок обнаруживали в других группах мышц. Результаты экспериментов Сапунова (1992) [6] показывают, что интенсивность инвазии мышц трихинеллами зависит от степени их кровоснабжения. Этим, видимо объясняется причина локализации трихинелл у разных видов животных.

Наши исследования по распределению личинок трихинелл в группах мышц у разных видов диких плотоядных животных – волка, красной лисицы, белого песца, соболя, росомахи, также бурого медведя показали, что у диких плотоядных (красной лисицы, белого песца, росомахи, волка) личинки трихинелл в большинстве случаев локализуются в области головы – мышцы языка и корня языка, в мышцах туловища – межреберных и диафрагме [7, 8]. В икроножных, бедренных, грудных и спинных мышцах личинок обнаруживали в небольшом количестве, либо их не выявляли, например в икроножных мышцах [2].

У бурого медведя в зависимости от интенсивности заражения личинки трихинелл в 28 срезах компрессора обнаружено: в мышцах языка - 67, диафрагмы - 78, межреберных - 63, жевательных - 52, шейных - 49, подчелюстных - 39, бедренных - 14, грудных - 52, икроножных - 27 личинок. Всего исследовано 96 проб различных мышц от бурых медведей, из них у 46 (47,9%) проб были обнаружены личинки трихинелл.

Исследовано 365 проб мышц от волков из них у 261 (71,5%) пробе были обнаружены личинки трихинелл. Среднее количество личинок в 28 срезах: в мышцах языка 105±10,67, диафрагмы 123±6,9, межреберных 76±1,2, жевательных 102±16,7, шейных 63±1,2, подчелюстных 3±1,2, бедренных 1±1, грудных 11±1,1, икроножных 4±1 личинок.

При исследовании 114 проб мышц от 28 красных лисиц, только у одной лисицы в 14 пробах были обнаружены личинки трихинелл. Исследования локализации трихинелл в различных мышцах мы получили такие результаты, по среднему числу личинок в 28 срезах в мышцах языка 6,5±1,09, диафрагмы 8,4±1,05, межреберных 9,7±1,2, жевательных 2,3±0,5, шейных 1,4±1, подчелюстных 2±1, бедренных - 0, грудных 1, икроножных личинки не были обнаружены.

Исследовано 831 проб мышц от белых песцов из них у 60 проб были обнаружены личинки трихинелл, по вариации численности личинок средние показатели были такие: в 28 срезах в мышцах языка 139±1,37, диафрагмы 102±1,27, межреберных 156±9,3, жевательных 86±5,6, шейных 18±1,1,


224

подчелюстных 6,5±1,4, бедренных - 0, грудных 4,5±0,3, икроножных - личинки не были обнаружены.

При исследовании пробы мышц от 5 росомах личинками трихинелл были заражены две росомахи. На определение локализации личинок трихинелл исследовано 45 проб мышц от двух зараженных росомах. Средняя численность личинок по интенсивности инвазии различных мышц показали: в 28 срезах в мышцах языка 102±8,35, диафрагмы 127±10,7, межреберных 112±7,3, жевательных 26±2,1, шейных 6±1, подчелюстных 1, бедренных 2, грудных – 4, икроножных - личинки не обнаружены.

Количество исследованных проб от соболей 249, из них в 45 пробах были обнаружены личинки трихинелл, в среднем в 28 срезах в мышцах языка найдены 76,5±16 личинок, диафрагмы 65±12, межреберных 103±9,2, жевательных 65±5,2, шейных 1,5±1, подчелюстных 34,5±5,4, бедренных - 0, грудных 55±5,4 икроножных 13± 2 хвоста 9±1,8 личинок.

Таким образом, результаты исследований показывают, что личинки трихинелл локализуются в различных мышцах, интенсивность распределения личинок в мышцах у обследованных животных тоже различна. Нас слегка озадачило, что при исследовании в икроножных мышцах личинки трихинелл в большинстве случаев не обнаруживались или находили только единичные экземпляры, что в мышцах груди личинки трихинелл были обнаружено только в 10 % от числа обследованных нами пробах от грудных мышц.

Необходимо отметить, ранее проведенные нами исследования в период времени (от 1995 по 1996 гг.), пробы от диких плотоядных (соболь, красная лисица и волк и др.) на исследования подвергались кончик или корень языка и икроножные мышцы, а от бурых медведей в любом случае только кусочек мяса без указания принадлежности мышцы, в таком случае личинок трихинелл мы находили очень редко, в очень малом количестве. Начиная с 1996 года мы предложили доставить на исследование целые тушки хищников (соболя, горностая, песца, по возможности и даже тушу волка), результаты исследований стали показывать совершенно другие результаты, теперь в мышцах диафрагмы (или ножках диафрагмы), межреберных мышцах, корне языка личинки трихинелл находили до 70% от исследованных проб (зараженных трихинеллезом волков, красной лисицы, соболей и песцов) даже при малой интенсивности инвазии личинки трихинелл обнаруживали в корне языка, ножках диафрагмы и межреберных мышцах.


225

Хотя, многие исследователи для практики предлагают исследовать массетер и язык, однако мы можем отметить, что в условиях Якутии у диких плотоядных животных целесообразно исследовать в первую очередь мышцы диафрагмы (ножки), межреберные мышцы и корень языка. Проведенные нами исследования показали, что в икроножных мышцах волков, красных лисиц, белых песцов и росомахи в большинстве случаев личинки трихинелл не находили, редко только единичные экземпляры. Так за период исследования только в двух пробах икроножных мышц от волков обнаружено 4 личинки трихинелл, всего исследовано 216 проб, в одной пробе икроножных мышц от соболя найдено 8 личинок трихинелл, было исследовано 45 проб. Необходимо отметить, что при изучении интенсивности расселения (распределения) личинок трихинелл в мышцах разных видов животных могут быть получены неоднородные данные. Для диагностики трихинеллеза в условиях Якутии целесообразно исследовать в первую очередь диафрагмальные и межреберные мышцы, мышцы корня языка, как характерные части заселения их трихинеллами [2]. Изучение распределения личинок трихинелл в различных группах мышц диких плотоядных животных важно для оценки численности личинок трихинелл в популяциях отдельных видов. Результаты этих исследований могут служить основой для оценки роли тех или иных видов плотоядных в эпизоотологическом и эпидемиологическом функционировании природных очагов трихинеллеза и определения величины инвазии (личинок трихинелл) на исследуемой зоне.

References [1.] Коколова Л.М. Эпизоотология,эпидемиология и

меры борьбы с гельминтозами в Якутии //Автореферат диссертации на соиск. уч. ст. докт. вет. наук, М.: – 2007 С. 46.

[2.] Коколова Л.М. Эпизоотология,эпидемиология и меры борьбы с гельминтозами в Якутии //Дисс. на соиск. уч. степени докт. вет. наук. М.– 2007. – 347с.

[3.] Косминков Н.Е. Изыскание методов совершенстования трихинеллоскопии // Автореферат канд. дисс. ВИГИС. – 1962. – С. 47.

[4.] Березанцев Ю.А. Тканевые реакции организма хозяина на паразитирование в нем трихинелл на всех стадиях развития // Тр. I Ленинградской сан.-гиг. мед. ин-та и Ленинградского научн. общ-ва патолоанатомов, т. 83. –1963. – С.93-97.


226

[5.] Ромашов В.А., Ромашов Б.В. Теория и практика борьбы с паразитарными болезнями (зоонозы) //Мат. научн.конф. Всерос. ин-та гельминтол. – 2002. – Вып. 3. – С 259.

[6.] Сапунов А. Я., Андрющенко В.Г. Распространение трихинеллеза среди домашних и диких животных в Краснодарском крае. //Мат.докл. 6-ой научн.конф. по проблеме трихинеллеза человека и животных. –1992. – С. 177.

[7.] Коколова Л.М. Распространение трихинеллеза в Якутии //Сибирский вестник сельскохозяйственной науки. 2007. № 11. С. 59-62.Коколова Л.М.

[8.] Коколова Л.М., Исаков С.И. Особенности распространения трихинеллеза диких животных в Якутии //Ветеринария. – 2008. –№ 10. –С. 42-45

Dyamurshayeva E. B., Toktamisov A. M., Kudiyarov R.I., Urazbayev N. Zh., Dyamurshayeva G.E.

AGROECONOMIC EFFICIENCY OF SMALL-VOLUME CULTIVATION OF A TOMATO ON SUBSTRATA OF WOOD

SAWDUST AND A RICE PEEL.

Dyamurshayeva E. B., Republic of Кazakhstan, Korkyt Ata Kyzyloda state university, postgraduate student

Toktamisov A. M., Republic of Кazakhstan, Korkyt Ata Kyzyloda state university, doctor in agriculture

Kudiyarov R.I., Republic of Кazakhstan, Korkyt Ata Kyzyloda state university, PhD in agriculture

Urazbayev N. Zh., Republic of Кazakhstan ,Korkyt Ata Kyzyloda state university, PhD in economy,

Dyamurshayeva G.E., Republic of Кazakhstan, Korkyt Ata Kyzyloda state university, manager of the greenhouse

Abstract In article are given sults of pilot studies on cultivation of

perspective hydrides of tomatoes by method of a small-volume


227

hydroponics are given in substrata of the wood opit also a rice peel in the conditions of the greenhouse of Kazakhstan Priaralya.

Key words: greenhouse, small-volume hydroponics, hybrids of tomatoes, productivity, quality and ecological safety.

Введение Современные требования к выращиванию овощей в

защищенном грунте тесно связаны с резким снижением материальных затрат и более экономичным уходом за растениями при гарантированном высоком количестве и качестве производимой продукции. На сегодняшний день этим требованиям удовлетворяет система малообъемной гидропоники [1].

При использовании этой технологии растения вместо почвы используются искусственные субстраты, которые поддерживают заданные значения пищевого режима и рН (так как субстрат нейтрален в плане питания).

Выращивание растений на субстрате имеет ряд преимуществ. Главное из них заключается в том, что из водных растворов растения гораздо интенсивнее поглощают питательные элементы, исключаются трудоемкие процессы, связанные с использованием почвы, отпадает необходимость заготовки, транспортировки и ее частой замены в теплицах.

При этом весь полив и подкормки осуществляются автоматически с помощью компьютера, а раствор подается дозировано индивидуально к каждому растению. Программированное минеральное питание растений высокосбалансированным питательным раствором обеспечивает равномерное поглощение минеральных элементов и воды, при котором достигается длительная эксплуатация несменяемого питательного раствора в замкнутом цикле питания. [2-5].

Малообъемная технология устраняет, многие недостатки, присущие традиционной технологии и допускает больше возможностей управления орошением и созреванием [6].

Выращивание растений без почвы легко разрешает задачу рационального питания растений, так как в любое время простой количественный анализ позволяет дать точный ответ, в каком количестве то или иное вещество находится в растворе. При этом улучшается контроль за растениями, так как легко изменяя питательный режим и режим орошения можно оперативно воздействовать на их рост и развитие.

При использовании малообъемной технологии оптимизируется расход воды и удобрений, так как каждому


228

растению подается точно выверенное количество питательного раствора, облегчается также борьба с болезнями и вредителями растений, упрощается уход за растениями, оптимизируется питание, часть трудоемких процессов может быть автоматизирована. Это позволяет снизить трудозатраты, повысить качество плодов и получать более высокий урожай по сравнению с грунтовым способом.

Применение малообъемной технологии не только позволяет экономить средства за счет пониженного расхода воды, тепла и удобрений, но и защищает растения от вредителей, а также улучшает экологию, за счет контролируемого дренажного стока, отсутствия химической дезинфекции грунтов. Данная технология позволяет выращивать овощи класса «Premium» (наивысшая категория качества и экологичности) [7].

В искусственных субстратах растения с первых же дней бесперебойно снабжаются достаточным количеством всех необходимых им питательных веществ в легко доступной форме, что не всегда имеет место в почве, где наличие питательных веществ до некоторой степени зависит от деятельности микроорганизмов. В силу указанных причин рост растений без почвы, особенно рассады, происходит значительно быстрее, чем при обычном способе выращивания. Растения, выросшие без почвы, раньше начинают плодоносить, обычно крупнее и ровнее, чем те, которые выращиваются в почве.

Такой способ выращивания требует высоких первоначальных затрат на оборудование и материалы, по сравнению с грунтовым способом. Однако экономическая эффективность такого способа намного выше, поэтому затраты окупаются [2].

Малообъемная гидропоника - это идеальный способ выращивания овощей в засушливых регионах с низко плодородными почвами, что особенно актуально для Приаральского региона Казахстана.

В настоящее время испытано около двух десятков субстратов - носителей питательного раствора, часть которых используется в практике: это природные и искусственные материалы, совершенно инертные и такие, поверхность которых обладает физической и химической активностью: мелкий щебень, гравий, цеолит, шлак, керамзит, минеральная вата, кокос, вермикулит, перлит и др.

В настоящее время в связи с постепенным переходом тепличных хозяйств на малообъемную технологию выращивания овощей возрастает потребность хозяйств в


229

качественных питательных субстратах, компостах и рассадных смесях, для чего целесообразно создать региональные комплексы по производству компостов и субстратов.

В последнее время большой интерес вызывает использование в качестве субстрата отходов деревообрабатывающей и рисоперерабатывающей промышленности, так как субстраты из древесных опилок и рисовой шелухи являются очень дешевыми, используются в течение одного сезона выращивания и не требуют дополнительных затрат на дезинфекцию и промывание.

Использование отходов переработки в малообъемном культивировании овощей представляет интерес для тех регионов страны, где тепличное овощеводство сталкивается с отсутствием природных органических субстратов [8].

Поэтому поиск новых компонентов субстратов, изучение их свойств, создание наиболее благоприятных для растений условий в корнеобитаемой зоне является актуальной задачей.

Целью исследований явилось: изучить влияние субстратов из древесных опилок и рисовой шелухи на рост, развитие и урожайность томата при выращивании методом малообъемной гидропоники в условиях Приаральского региона Казахстана.

Объекты и методика исследований: Объектами исследований являлись: полный

технологический процесс малообъемного выращивания овощной культуры, субстрат, гибриды огурцов.

Экспериментальные исследования проводились на базе тепличного хозяйства Кызылординского государственного университета им. Коркыт Ата и включали последовательное проведение лабораторных, полупроизводственных и производственных опытов с использованием общепринятых методик в овощеводстве защищенного грунта.

Поскольку в настоящее время все производство овощных культур в защищенном грунте Казахстана основывается на выращивании гибридов зарубежной селекции, в основном, Нидерландов, Израиля и России, то проведение испытаний гибридов овощных культур и внедрение в производство наиболее продуктивных из них является на сегодня одной из актуальных задач повышения производительности тепличного производства.

Для проведения исследований были отобраны 4 гибрида индетерминантных томатов голландской селекции (Rijk Zwaan): Lilos F1, Clarabella F1, Abellus F1, Кlepton F1, а в качестве


230

контрольного варианта - гибрид израильской селекции Franchesca F1, так как на момент проведения эксперимента имелись 2-х летние данные по урожайности этого гибрида при выращивании на субстрате из древесных опилок.

Исследуемые гибриды выращивали на 2-х видах субстрата: рисовая шелуха и древесные опилки (контроль) и схема опыта включала 10 вариантов:

С1 - Древесные

опилки С2 – Рисовая шелуха

Г1 – Franchesca F1 Г2 – Lilos F1 Г3 – Clarabella F1 Г4 - Abellus F1 Г5 - Кlepton F1

Г1 – Franchesca F1 Г2 – Lilos F1 Г3 – Clarabella F1 Г4 - Abellus F1 Г5 - Кlepton F1

Для получения объективной, несмещенной оценки эффектов вариантов и ошибки опыта использовали метод расщепленных делянок с рендомизированным размещением вариантов внутри повторений (блоков), рекомендованный для проведения экспериментальных исследований в защищенном грунте (рисунок 1).

Рисунок 1 – Схема размещения 2-х факторного опыта с

10-тью вариантами (5х2) методом расщепленных делянок ( Г – гибрид: Г1 – Franchesca F1, Г2 – Lilos F1, Г3 –

Clarabella F1, Г4 - Abellus F1, Г5 - Кlepton F1; С – субстрат: 1 –древесные опилки, 2 – рисовая шелуха)

Культуру томата выращивали в продленном обороте

(рисунок 2).


231

Рисунок 2 – Продленный оборот томата в зимней теплице

В течение вегетационного периода проводили

фенологические наблюдения учет урожая в соответствии с методикой государственного сортоиспытания овощных культур.

Урожай огурцов учитывали сплошным методом, определяя количество плодов и их массу по сортам отдельно с каждого варианта.

Качество полученной продукции определяли в соответствии с ГОСТом 1726-85 [9]. Биохимический анализ выполняли в соответствии с общепринятыми методиками химических анализов. Математическую обработку данных проводили методом дисперсионного анализа[10].

Агротехника в опыте: В период проведения эксперимента посев семян

проводили в 15 августа. Рассаду выращивали в отдельном помещении, оборудованном системами вентиляции и досвечивания, чтобы обеспечить поддержание оптимальных параметров микроклимата.

Для выращивания рассады использовали торфяной субстрат с перлитом, нормализованный по кислотности (рН5,5-6,0) и содержащий необходимое количество макро- и микроэлементов.

Рассаду выращивали с пикировкой. Сначала семена томатов высели кассеты с торфосмесью, а через 14 дней после посева в фазе первого настоящего листа растения томата пикировали в горшочки ∅ 10 см с хорошо увлажненным, теплым торфяным субстратом.

В период выращивания рассады поддерживали определенный режим микроклимата, обусловленный стадиями развития растений (таблица 1).


232

Таблица 1– Параметры микроклимата выращивания томата в рассадный период

Период Температура воздуха, 0С

ОВВ, %

Продолжительность досвечивания, час.

Посев 25 90 - 1-3 день после всходов

22-23 70-75

24

4-12 день -при включенной досветке, -при выключенной досветке

22-23 1-20

65-70

18

13 день: пикировка

20 70-75

-

14-20 день -при включенной досветке (до расстановки) -при выключенной досветке

19-20 18-19

65-70

16

От расстановки -при включенной досветке, и до высадки -при выключенной досветке

19 17

65-70

12

За 3 дня до высадки

17 65-70

12

Чтобы создать оптимальные условия освещения постоянно изменяли густоту стояния растений с тем, чтобы листья соседних растений не перекрывали друга. После пикировки растения выставляли из расчета 28 растений на 1 м2 , на 5-ой неделе - 20 на 1 м2, на 6-ой-15, на 7-ой – 14, на 8-ой неделе- 12, а также при необходимости досвечивали растения.

Для подкормки рассады использовали растворы комплексных удобрений с содержанием N:P:K 10-52-10 и 14:11:25, а также гумата натрия и кальциевой селитры (ЕС 1,0-5,0).

В период выращивания рассады проводили химическую иммунизацию растений


233

- после всходов и перед расстановкой рассаду поливали 0,1% раствором псевдобактерина для защиты растений от корневых гнилей;

- за три дня до посадки, рассаду обрабатывали 1% раствором конфидора против вредителей.

Перед высадкой рассады мешки с субстратом увлажняли с помощью системы капельного орошения питательным раствором с Е.С - 3,0-3,5.

В теплицу рассаду выставляли через месяц после посева, при этом горшки с субстратом пока не соединяли, а ставили на мешки рядом с отверстиями и подсоединяли к системе капельного орошения.

За неделю до соединения рассады с субстратом растения подвязывали к вертикальному шпагату, прикрепленному к шпалере с помощью крючка.

Когда на растении томатов сформировалось 8-9 листьев и началось цветение 1-й- 2-й кисти ее перемещали с пленки в лунку, вырезанную в мешке, с тем чтобы дать растениям возможность пустить в неё корни.

В первые 3 недели после посадки проводили минимальный полив растений (3-5 раз в день) с тем вынуждать корни "искать" воду и развивать хорошую корневую систему. Затем полив производили по потребности.

После высадки растений в течение 2-3 дней поддерживали минимально возможную температуру, используя затеняющие сетки и охлаждение увлажнением воздуха внутри теплицы, поскольку требуемый оптимальный температурный режим в период пересадки должен быть следующим: дневная температура - 18-20 0С, ночная температура - 16-18 0С, температура субстрата (в зоне корневой системы) -18 0С. Для снятия стресса, вызванного повышенной температурой, применяли стимулятор Эпин.

Затем температурный режим поддерживали в соответствии с технологическими требованиями для выращивания томата (таблица 2).

Таблица 2 – Температурный режим выращивания

томата в теплице Период вегетации

Днем Ночью В солнечную погоду

В пасмурную погоду

До плодоношения

20-22 19-20 15-17

В период 24-26 20-22 17-18


234

плодоношения Для питания растений использовали питательный

раствор, полностью сбалансированный по элементам питания и дифференцированный в соответствии со стадией развития растений (таблица 3) .

Таблица 3 – Состав питательной смеси для

выращивания томата на субстрате Период вегетации

N P K Ca

Mg

Fe

Cu

Mo

Mn

Zn

B

До плодоношения

107

114

114

38

20

0,25

0,018

0,004

0,15

0,012

0,034

В период плодоношения

200

55

300

200

55

3,00

0,50

0,12

0,12

0,20

0,90

Поливы и подкормку растений проводили капельным

способом каждый час с 7.00 до 17.00 так, чтобы определенный процент питательного раствора был отведен из субстрата через дренаж с каждым поливом (таблица 4).

Таблица 4 – Рекомендуемый объем дренажа в разное

время полива Время 7.00 9.00 10.00 11.00 12.00 13.00 15.00 17.00 Количество дренажа, %

0 3 6 12 30 25 25 10

Раз в неделю проводили мониторинг режима питания и полива. Для этого в каждый срок полива измеряли объем и концентрацию питательного раствора и дренажа и на основании полученных данных вносили необходимые корректировки.

После выставления рассады в теплицу растения подвязывали к шпалере, расположенной на высоте 2 м, с помощью крючка и синтетического шпагата. Раз в неделю стебель растения с помощью клипов крепили к направляющей нити.

Всякий раз, когда верхушки растений достигают проволоки, растения немного опускают, а верхушку главного стебля сдвигают немного в сторону путём плавного перемещения крючка по проволоке, так чтобы растения располагались под наклоном (рисунок 2).


235

Рисунок 3 – Расположение растений томата в теплице

Формирование растений томата вели в один стебель.

Для этого не реже одного раза в неделю удаляли все ответвления («пасынки»), по мере их возникновения. Пасынкование проводили с утра в солнечную теплую погоду, удаляя пасынка до основания с тем, чтобы предотвратить проникновение инфекции. Для улучшения циркуляции воздуха в приземной зоне и предотвращения развития инфекции проводили постепенное удаление нижних листьев с частотой 2-3 листьев в неделю. Сбор урожая проводили 2-3 раза в неделю, когда плоды достигали бурой степени зрелости.

Результаты исследований: Из всех фаз роста и развития растений огурца и томата

вид субстрата мог повлиять только на срок наступления фазы плодоношения, поскольку рассада высаживалась в субстрат в фазе 9-го листа и имела первую цветочную кисть.

Однако фенологических наблюдения показали, что плодоношение всех исследуемых гибридов томатов на обоих субстратах наступало в одни и те же сроки и зависело исключительно от биологических особенностей исследуемых гибридов (рисунок 4).

0 100 200 300 400

Franchesca F1

Clarabella F1

Кlepton F1

гибрид

количество дней до наступленияфазы и ее продолжительность

Всходы 1-ый лист 4-ый лист Цветение Вегетация Плодоношение

Рисунок 4 - Срок наступления фаз роста и развития гибридов томата


236

Для проверки статистической нулевой гипотезы H0 о наличии существеных различий в продуктивности исследуемых гибридов томатов в зависимости от субстрата выращивания и подтверждения достоверности полученных результатов был проведен дисперсионный анализ результатов их урожайности.

Результаты математической обработки показали, что влияние факторов – гибрид и субстрат на урожайность исследуемых гибридов было значимым как в отдельности, так и во взаимодействии: субстрат - Fф > F05 =19,50 > 4,32, гибрид - Fф > F05 = 194,25 >2,84, совместное действие - Fф > F05 = 72,38 >2,84.

Продуктивность исследуемых гибридов при выращивании на субстрате из рисовой шелухи отличалась от продуктивности на субстрате из древесных опилок (таблица 5).

Таблица 5 – Влияние вида субстрата на урожайность

гибридов томатов Субстрат Franchesca

F1 (контроль)

Lilos F1

Clarabella F1

Abellus F1

Кlepton F1

Древесные опилки (контроль)

11,15 10,73 11,28 10,45 9,90

Рисовая шелуха

11,67 10,52 11,33 10,24 8,60

+/- к контролю

0,52 -0,21 0,05 -0,21 - 1,30

% к контролю

4,7 - 2,0 0,04 -2,0 - 13,1

НСР 0,38 кг/1раст или 3,83% В условиях опыта по выращиванию томата методом

малообъемной гидропоники по уровню урожайности гибриды томата располагались в следующей убывающей последовательности:

- на субстрате из древесных опилок: Clarabella F1, Franchesca F1, Lilos F1, Abellus F1, Кlepton F1;

- на субстрате из рисовой шелухи: Franchesca F1, Clarabella F1, Lilos F1, Abellus F1, Кlepton F1.

Гибриды Franchesca F1 и Clarabella F1, у которых урожайность на субстрате из древесных опилок была выше, чем у остальных гибридов, на субстрате из рисовой шелухи


237

показывали урожайность еще более высокую на 4,7 и 0,04 % соответственно.

Достаточно урожайными были гибриды Lilos F1, Abellus F1. Самую низкую урожайность по сравнению с другими исследуемыми гибридами показали гибрид Кlepton F1. Причем такая закономерность сохранялась на обоих субстратах выращивания.

Эти гибриды, в отличие от гибридов Clarabella F1 и Franchesca F1, имели большую урожайность на субстрате из древесных опилок на 2,0, 2,0 и 13,1 % соответственно (рисунок 5).

2

7

12

Франческа F1

Лилос F1

Кларабелла F1Абеллус F1

Клептон F1 ДревесныеопилкиРисовая шелуха

Рисунок 5 - Зависимость урожайности гибридов томатов от вида субстрата

При оценке уровней содержания нитратов в овощной

продукции руководствовались утвержденными Минздравом РК нормативами, согласно которым ПДК нитратов в томатах защищенного грунта должно составлять не более 300 мг/кг.

Результаты лабораторных испытаний показали, что содержание нитрат ионов в производимой продукции в течение периода выращивания изменялось незначительно и было значительно ниже ПДК: 93,9-96,4 мг/кг при выращивании на субстрате из древесных опилок и 61,8-71,8 при выращивании на субстрате из рисовой шелухи (рисунок 6).


238

84,887,590,6

93,9

88,879,377,4

69,8

0 50 100 150 200 250 300

содержание нитрат-ионов в мг/кг

ноябрь

январь

март

май

ПДКмесяцы

древесные опилки Рисовая шелуха

Рисунок 6 - Динамика накопления нитрат-ионов в

плодах томатов, выращенных методом малообъемной гидропоники в продленном обороте, мг/кг

Использование субстратов для выращивания овощных

культур предполагает, что земля, как основное средство производства, для тепличного овощеводства не имеет решающего значения. Следовательно, для тепличного овощеводства удельные показатели эффективности в расчете на 1 м2 лишены экономического содержания, их целесообразнее определять в расчете на 1 кг овощной продукции.

Общие затраты на получение урожая с 1 растения томатов при выращивании методом малообъемной гидропоники в продленном обороте составили 16,60 $ USA (таблица 6).

Таблица 6 - Структура затрат на выращивание томатов

методом малообъемной гидропоники в продленном обороте Статьи затрат $ USA %

Амортизационные отчисления 4,48 26,9 Заработная плата с отчислениями 5,58 33,5 Отопление 1,80 10,8 Электроэнергия 3,17 19,0 Вода 0,55 3,3 Удобрения 0,77 4,7 Средства защиты растений 0,14 0,9 Семена 0,06 0,3 Расходные материалы 0,11 0,6 Всего 16,60 100,0


239

В течение сезона выращивания цена реализации

выращенных томатов была выше, чем у огурцов и составляла от 1,38 до 2,48 $ , т.о. средневзвешенная цена за сезон составила от 1,64 до 1,70 $/ кг.

Результаты оценки экономической эффективности выращивания томатов методом малообъемной гидропоники показали, что 4 из 5-ти исследуемые гибрида Franchesca F1, Clarabella F1, Lilos F1, Abellus при выращивании на субстрате и из древесных опилок, и из рисовой шелухи позволили получить прибыль. Причем, при выращивании гибридов Franchesca F1 и Clarabella F1 на субстрате из рисовой шелухи прибыль была выше, чем при их выращивании на древесных опилках, т.к. они в этом варианте были более продуктивными. Выращивание гибрида Кlepton F1 оказалось убыточным на обоих видах субстрата (таблица 7, рисунок 7).

По результатам исследований самым рентабельным гибридом для выращивания в продленном обороте оказался контрольный гибрид Franchesca F1, не смотря на то, что его урожайность была ниже, чем у гибрида Clarabella F1. На этот факт оказали влияние то, что у гибрид Franchesca F1 была более равномерная отдача урожая в течение всего сезона выращивания и при более высокой цене в зимний период средняя цена реализации оказалась самой высокой 1,70 $/кг.

-20

-10

0

10

20

30

Franchesca

F1

Lilos F1 Clarabella F1 Аbellus F1 Кlepton F 1

гибрид

прибыль

тг/кг

древесные опилки Рисовая шелуха

Рисунок 7 - Экономическая эффективность

использования субстратов для выращивания томатов в продленном обороте


240

Таблица 7 - Экономическая эффективность выращивания томатов методом малообъемной гидропоники в продленном обороте Показатель Древесные опилки Рисовая шелуха

Fran

ches

ca F

1 Li

los F

1

Cla

rabe

lla F

1

Abe

llus F

1

Кle

pton

F1

Fran

ches

ca F

1 Li

los F

1

Cla

rabe

lla F

1

Abe

llus F

1

Кle

pton

F1

Себестоимость, $/ 1 раст.

16,60

Урожайность кг/ раст.

11,15

10,73

11,28

10,45

9,90

11,67

10,52

11,33

10,24

8,60

Себестоимость единицы продукции, $/кг

1,49

1,55

1,48

1,59

1,68

1,43

1,58

1,47

1,63

1,94

Средневзвешенная цена, $/кг

1,69

1,64

1,68

1,65

1,64

1,70

1,64

1,68

1,65

1,64

Прибыль, $/ кг

0,20

0,09

0,2

0,06

-0,04

0,27

0,06

0,21

0,02

-0,30

Уровень рентабельности, %

13,5

5,8

13,5

3,8

-2,8

18,9

3,8

14,3

1,2

- 15,4

По результатам исследований самым рентабельным

гибридом для выращивания в продленном обороте оказался контрольный гибрид Franchesca F1, не смотря на то, что его урожайность была ниже, чем у гибрида Clarabella F1. На этот факт оказали влияние то, что у гибрид Franchesca F1 была более равномерная отдача урожая в течение всего сезона выращивания и при более высокой цене в зимний период средняя цена реализации оказалась самой высокой 1,70 $/кг.

Заключение: Результаты исследований показали, что использование

адаптированной к природно-климатическим условиям региона малообъемной технологии выращивания томата в продленной


241

культуре, позволяет получать высокий урожай качественной продукции.

Урожайность исследуемых гибридов томатов имела существенные различия и определялась как их биологическими особенностями, а также зависела субстрата выращивания.

Результаты эксперимента по использованию в качестве субстрата древесных опилок и рисовой шелухи показали, что оба субстрата можно с успехом использовать для выращивания томатов, как альтернативу дорогостоящим субстратам.

Однако для получения максимальных урожаев при выращивании томатов на данных субстратах необходимо проведение дополнительных исследований по корректировке агротехнических приемов.

References:

[1] Lutsenko N. E. Prospects of cultivation of tomatoes in the closed soil on technology of a small-volume hydroponics. - Krasnodar: КubGAU. – 2002. – P.2.

[2] Kostylev D. A. Cultivation of a tomato in the way of small-volume hydroponic technology on mineral wool [An electronic resource]//to Teplitsy.ru: site. – URL: http://tovtry.info/post_1205469736.html

[3] Benton Jones Jr. Growing Tomatoes Anytime in the Tomato Plant Culture In the Field, Greenhouse, and Home Garden [Hardcover], 1998. URL:

[4] Murtazov G., Gyurov With, Kartalov P. Cultivation of vegetables in greenhouses. Industrial production of vegetables in greenhouses//"Greenhouse technologies". – 2005. – No. 21(2). – P. 54-55.

[5] Bentley M., Industrial hydroponics. The lane with English, Moscow: Ear. – 1965. – P. 6-7.

[6] The feasibility study on projects on creation of greenhouse complexes in various regions of the Republic of Kazakhstan.– Astana, 2009. URL: chromeextension://oemmndcbldboiebfnladdacbdfmada dm/http://www.kaf.kz/products_company/urozhay_2012/teplicy_issled.pdf (дата обращения 02.09.2014).

[7] Small-volume technology [Electronic resource]//Veltorf:sayt. – URL: http://veltorf.com/maloobiem. shtml

[8]. Belyaeva M. V. Ecological aspects of use of zeolites, tuf and production wastes in vegetable growing of the protected soil.


242

Abstract PhD in agriculture : 03.00.16 / OGAU – Orel. –2001. – P.5-8.

[9] GOST 1725-85. Tomatoes fresh. Specifications. It is prolonged 01.05.2009

[10] Dospehov B. A. Metodik's armor of a field experiment. – Moscow: Ear. – 1979. – 415 pages.


243

PHILOLOGY

Kravchenko S. Y.

COGNITIVE MODELING OF INTERPRETATION OF NEW

BORROWINGS IN RUSSIAN LANGUAGE

Kravchenko S. Y., Pyatigorsk State Linguistic University, Russia

Abstract Предлагаемый метод моделирования интерпретаций

заимствований в русском языке позволяет учитывать интенциональный компонент антропологического порядка, что существенно расширяет рамки когнитивных возможностей изучения процесса заимствования. Особая роль отводится когнитивному пространству носителя той или иной лингвокультуры.

Keywords: interpretation, borrowings, prototype, typological research, intentional component, antropological factor.

Необходимость данного исследования продиктована

результатами языковых преобразований, связанных с глобальными переменами в общественно-политической и экономической жизни России конца XX – начала XXI веков и обусловивших языковые изменения речевой практики.

Одной из важнейших характеристик речевой практики этого периода является открытая ориентированность, большей частью, молодежной среды на западные речевые образцы с выраженной уплотненностью информационного потока. Желание интенсифицировать процесс обмена информацией становится одной из важнейших причин заимствования иноязычной единицы для реализации редуцированной формы существующих понятий в русском языке либо для номинирования заимствованных инокультурных ценностей.


244

Языковая обработка нового информационного потока сегодня расширяет количество сфер речевой деятельности, где бы эффективно функционировали и речь, и мышление человека. В «Толковом словаре русского языка конца XX века. Языковые изменения», под редакцией Г.Н. Скляревской, [1] содержится пять с половиной тысяч слов и выражений, отражающих семантические трансформации словарного состава русского языка, в том числе заимствования, появления которых уже сопоставимо с «лавинообразным» и «неконтролируемым» явлением. В результате семантических трансформаций заимствованных единиц происходит реальное несовпадение в понимании языковых единиц различных лингвокультур, проявляющееся в «появлении у заимствованной единицы в языке-реципиенте признака, отсутствующего в смысловой структуре прототипного слова, способствующего изменению в области референции. [2]

Успешное усвоение и реализация такого количества заимствований в системе языка-реципиента становится возможным в случае структурирования знания, выражаемого иноязычным элементом для различных видов ментальной деятельности. Модельный подход в этом смысле может считаться одним из перспективных и актуальных направлений исследования заимствований в принимающем языке.

Основной целью статьи является вопрос когнитивного моделирования процессов интерпретации новейших заимствований в системе русского языка. Когнитивная интерпретация семантических данных заимствованных языковых единиц рассматривается в семантико-когнитивном русле. Собственно лингвистические единицы обретают значимость не сами по себе, а потому, что способствуют проникновению в различные структуры когнитивного знания, которые помогают выявить смысл высказывания. [3] Согласно исследованиям, проводимым в семантико-когнитивном направлении становится очевидным, что моделирование концептуальных сущностей возможно именно в процессе интерпретации, когда языковые данные приобретают когнитивный аспект. Повышенный интерес лингвистов к иноязычным инновациям в этой связи обусловливает развитие ряда исследований, посвященных принципам сопоставительного изучения языковых явлений, в частности, вопросам тождественности заимствованного элемента в принимающем языке его прототипу в исходном языке (например, заимствованное «селфи» от англ. selfie как в русском языке, так и в английском обозначает одну и ту же реальность.


245

Ср.: «селфи» - автопортрет, сделанный самостоятельно и ‘selfie’ – auto photo, a self-taken picture of a person [4]) или альтернативной символизации заимствований как результата их неодинакового восприятия и воспроизведения в сознании субъектов сопоставляемых лингвокультур (например, заимствованное в конце 90-х годов прошлого века, «ньюсмейкер» (от англ. newsmaker – one whose actions make the headlines of news reports), имеющее в исходном языке значение «информационный повод», при анализе функционирования в российских средствах массовой информации значений выяснилось, что в принимающем языке наиболее рекуррентным значением было «репортер». [2]

Заимствование, по сути, является процессом переноса элемента одной национальной культуры в другую с возможной последующей интерпретацией в принимающей языковой среде. Рассматриваемое в рамках когнитивного направления, заимствование выступает как самодостаточная концептуальная структура лингвокогнитивной среды, отражающая языковой знак, с одной стороны, понятие, как знание вне языковых рамок, с другой стороны и референт объективной действительности с третьей стороны. Структура понятия отражает собственно концептуальное содержание заимствованной единицы, структура языкового знака охватывает форму заимствования, а структура референта соотносится с объектом действительности.

Помимо языкового и когнитивного элементов структуры заимствования, нами выделены антропологический и интенциональный компоненты как необходимые факторы коммуникативного аспекта, предлагаемого нами интерпретационного моделирования.

Любая деятельность человека предметна и имеет причину. Это значит, что всякое действие обладает определенной целью и направленностью. Из этого следует, что одним из основных признаков ментальной и речевой деятельности любого субъекта является интенциональность, обеспечивающая распознавание смысла выражения интерпретатором, в чем, собственно и состоит механизм интерпретации. Интенциональная составляющая заимствованной единицы понимается как сложный механизм антропологического порядка, включающий социальную ориентацию, оценку возможностей, имеющую языковую репрезентацию «и в этом статусе составляет объект лингвистического описания». [5] Это понимание близко подходит к сущности, которую когнитологи называют


246

«внутренним миром» интерпретатора. [6,] Расширяя рамки данного определения, добавим, что интенциональная составляющая структуры выражения - это то, что постигается индивидуальным сознанием на эксплицитном и имплицитном уровнях. Интенциональная составляющая извлекается при интерпретации иноязычной единицы исходя из контекста речевой ситуации, что предполагает обращение к когнитивному пространству интерпретатора, идентифицирует особенности той или иной ситуации определенной языковой структурой. Она также может проявляться в выборе графемно-фонетического оформления для нового слова. [7] Антропологическая основа интенционального компонента опирается на фундаментальный принцип знания о человеке и его сознании, мышлении. Важность антропологического фактора выводится из того, что язык антропоцентричен. Лексическая часть словаря, в основном, посвящена человеку –внутреннему миру человека, его восприятию внешнего мира, физической и интеллектуальной деятельности, целям, отношениям и многому другому. [8, 18] И, так называемый, «человеческий фактор» есть один из компонентов заимствованной лексической структуры. Из этого следует, что антропологический фактор концептуальной структуры опирается скорее не на языковую систему в целом, а на язык личности, интерпретирующей лингвоконцептуальное явление.

Понимание предложенной структуры заимствованной единицы в принимающей языковой системе невозможно на основе простой идентификации языкового знака или референта. Для этого требуются интерпретационные усилия адресатов, обладающих тем же набором инструментов когнитивного пространства, что и адресант. Когнитивное пространство понимается как некий объем знаний о мире, необходимый для адекватной передачи и получении информации. Структуру когнитивного пространства представляет ряд факторов, в числе которых сложившиеся в информационно-когнитивных структурах исходного и принимающего языков культурные стереотипы, а также индивидуальная организация интеллектуальной активности субъекта исходного и/или принимающего языка. Каждый человек представляет окружающую действительность основываясь на собственный познавательный опыт, т.е. обладает субъективным знанием, а для успешной интерпретации заимствования в принимающем языке необходима еще и согласованность когнитивных пространств. Необходимо также помнить о неодинаковой


247

значимости различных сегментов опыта в рамках одного языка или разных языков. [9]

Если членение заимствованной концептуальной структуры выражения отражает возможные несоответствия акцентуализированных составляющих в исходной и принимающей информационно-когнитивной структуре, а это вполне возможно, происходит несовпадение интерпретативных характеристик заимствованной лексической структуры с характеристиками прототипа в исходном языке. Информационно-когнитивнaя структура понимается как взаимосвязь элементов: сознание, мышление и язык. Работа мышления контролируется сознанием. Результатом такой работы являются знания, организованные в когнитивные структуры. Знаниями оперирует сознание, но не только, в сознании формируются оценки, мнения, убеждения относительно окружающего мира.

Р. Хадсон определил процесс интерпретации следующим образом: «Интерпретирование X есть выражение X в том виде, который облегчает понимание» (перевод наш) (ср.: 'Interpreting X is expressing X in a way that makes it easier to understand’). [10] Поскольку само понятие интерпретации достаточно разноаспектно (общая теория интерпретации разрабатывается в лингвистическом, философском, психологическом, когнитивном, семиотическом и др. направлениях), необходимо уточнение того, что основу предлагаемой модели составляет лингвистическая концепция интерпретации, базирующаяся на интерпретивистском понимании деятельности человека, обладающего определенными знаниями о мире. При таком подходе интерпретация рассматривается как процесс получения объекта, предлагаемого интерпретатором, равносильного исходному на конкретном ситуативном фоне.

Моделирование интерпретации новейшей заимствованной лексической структуры основывается на положении о том, что поле смыслов заимствованной лексической структуры с каждым коммуникативным актом имеет тенденцию к увеличению функциональной нагруженности в системе принимающего языка за счет интенциональной составляющей антропологического порядка. И здесь важнейшей задачей интерпретатора становится выявление значения, попытаться «создать значение в соответствии с некоторыми целями». [11] По результатам нашего экспериментального исследования, популярное сегодня заимствование «лук» от (англ. look – 1. The way in which a person


248

or thing appears. 2). Fashion. 3). Style.) несколько лет назад получило распространение в русском языке. Причиной заимствования стала популяризация «уличной моды» фэшн-блогерами. В русском языке слово реализуется в значениях: образ, стиль (или чувство стиля), созданное впечатление. Значение «образ» имеет несколько интерпретаций: 1) нестандартный вид, создаваемый для того, чтобы выделиться, проявить индивидуальность и 2) гармоничная комплектация одежды, обуви, прически, аксессуаров для определенного выхода. Имплицитный уровень представлен следующими компонентами: «то, как выглядит человек в момент коммуникации», «то, что привлекает к себе внимание», «аксессуары, формирующие образ». Элементы: целостность, пропорции, форма и сочетание цветов включаются в интенциональную составляющую интерпретационной модели.

Возвращаясь к вопросу о модели интерпретационного процесса, можно сформулировать некоторые обобщающие положения. Моделирование интерпретации заимствованного выражения происходит как бы в трехмерном пространстве, где значимыми сторонами являются декодированный внутренний мир адресанта высказывания, внутренние ресурсы интерпретатора и запас когнитивных знаний, адекватный обеим сторонам. Интерпретационная модель охватывает эксплицитный и имплицитный уровни информационного потока, детерминирующих продуцирующуюся деятельность интерпретатора, что способствует выявлению вариативности смыслового потенциала в принимающем языке с уточнением актуализирующегося компонента реализующейся иноязычной единицы в заимствующем языке исходя из контекстного сопровождения.

Структурно-контекстное сопровождение реализуемого заимствования в принимающей языковой среде организуется взаимодействием лингвистического фактора (речь идет о пояснениях однословной и многословной протяженности); экстралингвистического фактора, проявляющегося в социолингвистических характеристиках языковой личности, обладающей определенными видами знания; паралингвистического фактора, выявляющего актуальность объекта или явления; интралингвистического фактора, отражающего языковую индивидуальность субъекта коммуникации и формирующего ценностную картину в результате стремления субъекта дать какую-либо оценку воспринимаемой информации.


249

Отметим, что исследования в данном направлении способствуют более четкому определению инструмента для выделения структурно-типологических сходств и расхождений заимствованных единиц в русском языке и их прототипов в английском языке с учетом современных исследований.

References [1.] Толковый словарь русского языка конца XX века.

Языковые изменения. Под ред. Г.Н. Скляревской. Российская академия наук, Институт лингвистических исследований. Изд-во «Фолио-Пресс». СПб.,1998.

[2.] Кравченко С.Ю. Обогащение русских синонимических рядов иностранной лексикой (экспериментально-типологическое исследование на материале русского и западноевропейских языков). Дис. канд. фил. наук. Пятигорск. 2000. С. – 209.

[3.] Rumelhart D.E. The architecture of mind: A connectionist approach//Foundations of cognitive science. – Cambridge (Mass.), 1989. – P.133-159.

[4.] Режим доступа: dictionary.reference.com [5.] Заюкова Е.В. Семантика и прагматика

интенциональности в языковой актуализации: на материале английского языка. Дис.к.ф.н., Барнаул, 2005. С. – 193.

[6.] Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. – М., 1996. С. - 245.

[7.] Страусов, В.Н. Сопоставительное исследование грамматической категории рода в рамках антропонимов/В.Н. Страусов, С.К. Страусова// Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета, 2002. С. 38-40.

[8.] Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. - №1. – С. 37-67.

[9.] Bakker E.J. Linguistic and formulas in Homer: Scalarity and the description of the particle PER. – Amsterdam, 1988.

[10.] Hudson R. Interpreting in Linguistics. Режим доступа: ftp://ftp.phon.ucl.ac.uk/pub/Word-Grammar/interpreting.pdf


250

[11.] Демьянков В.З. Интерпретация как инструмент и как объект лингвистики / “Вопросы филологии”. М., 1999. №2. С. 5 – 13.


251

PEDAGOGY

Koveshnikova E. N., Koveshnikova N. A.

THE PROFESSIONAL DESIGN SCHOOL AT THE PRESENT: CONCEPTUAL BASES

AND PROSPECTS OF DEVELOPMENT

Koveshnikova E.N., State University – Education-Science-Production Complex (Orel, Russia), Doctor of pedagogical Sciences, Professor

Koveshnikova N.A., State University – Education-Science-Production Complex (Orel, Russia), Candidate of Culturology, Associate Professor

Abstract Annotation. In this article prospects of development of the

Russian design school are considered in the context of world tendencies in modern design education.

At classical design school the understanding of regularities of design creativity is formed when studying propaedeutic disciplines and during educational design. In this way, the school gives the chance to seize universal methods and receptions of a forming which will allow adapting easily for the solution of design problems of different complexity in different situations.

In article it is shown that in modern conditions special relevance is gained by a problem of the organization of research work of students-designers.

Keywords: classic design school, actual problems of design education

Согласно последним данным, в мире существуют уже

десятки тысяч разного рода школ дизайна. Только в Китае их численность превышает 1 тыс.; 340 колледжей и университетов ведут подготовку по специальности «Дизайн» в США; Совет


252

высшего образования в искусстве и дизайне Британии (CHEAD) объединяет около 70 учебных заведений, выпускающих специалистов данного профиля. Правда, в Финляндии, где дизайн включен в число стратегических приоритетов социально-экономического развития страны, только 7 университетов, но они ежегодно осуществляют подготовку примерно 1 тыс. студентов по специальности «Дизайн» [3].

Однако при всем разнообразии можно выделить несколько основных типов дизайнерских школ.

1. Подготовка дизайнеров осуществляется в системе художественного образования. При этом различаются два варианта:

Первый вариант. Подготовка дизайнеров продолжает рассматриваться как одна из форм художественно-промышленного обучения, наряду с подготовкой специалистов по керамике, стеклу, тканям, мебели и т.п. В этом случае мы имеем дело с несколько модернизированным художественно-промышленным образованием старого типа, когда программа учебного заведения представляет механическое соединение предметов, изучаемых в художественных и технических учебных заведениях и не подвергшихся ни переработке, ни согласованию. Курс проектирования, часто называемых в подобных учебных заведениях композицией промышленных форм, представляет собой набор приемов внешнего оформления изделий. Новые курсы, давно завоевавшие общее признание как средство подготовки дизайнеров (например, пропедевтические), вводятся крайне несмело и не играют сколько-нибудь существенной роли.

Яркий образец такого подхода к подготовке дизайнеров – Школа Буля. Она была открыта в Париже в 1886 г. на улице Рёйи, в центре квартала, где издавна находились многочисленные мебельные мастерские, близ предместья Сен-Антуан. Вначале это была муниципальная школа, где обучались мебельные мастера: столяры-краснодеревщики, обойщики и др. В 1891 г., после переезда на улицу Пьер Бурдэн, школа получила имя Шарля Буля, знаменитого мебельщика Короля-Солнца. Некоторое время школа специализировалась исключительно на копировании произведений мебельного искусства эпохи Людовика XIV. После Второй мировой войны школа развивает новые направления, в основу которых был положен более современный подход к технической подготовке студентов. В 1969 г. Школа Буля получила статус высшей школы прикладных искусств. Тогда же в школе появляются отделения дизайна интерьера и промышленного дизайна.


253

Сегодня Школа Буля предлагает обучение по двум крупным направлениям. Первое направление – «художественные профессии». К ним относятся столярное мастерство, маркетри, ткачество, чеканка, декоративная гравюра, ювелирное искусство и множество других. Это направление является традиционным для школы Буля, более того, именно оно принесло школе мировую известность. Второе направление – «прикладное искусство». Именно в это направление включена подготовка специалистов в области мебельного дизайна, дизайна интерьеров и промышленного дизайна. Подготовка студентов по этим направлениям осуществляется в партнерстве с отделением дизайна Высшей школы в Кашане, в которой также возможно получить дополнительное образование в области компьютерной графики, истории искусства, философии и семиологии и т.д. Важно подчеркнуть, что при общей стратегии инновационного развития, в Школе Буля незыблемыми остаются некоторые традиции, в первую очередь – культ ручной работы и высокого ремесла.

Второй вариант. Подготовка дизайнеров определяется соображениями, в основу которых положено представление о дизайне как об особом виде художественной деятельности. В этих случаях в учебных заведениях особое внимание уделяется художественным дисциплинам и привитию художественных навыков. Все остальные предметы, за исключением проектирования – профилирующей дисциплины, рассматриваются как подсобные, необходимые лишь для того, чтобы дизайнер мог получить нужную информацию и отобрать из нее необходимые сведения, а также для того, чтобы сотрудничать с людьми других профессий. Однако признание специфического характера дизайнерской деятельности заставляет искать новые методы преподавания, и такие традиционные для художественных учебных заведений дисциплины, как живопись, скульптура, рисунок, преподаются иначе, чем на других факультетах. Большое значение приобретает пропедевтический курс.

Примером может служить Школа дизайна штата Род-Айленд (США), которая была основана в 1877 г. с целью, как было сказано в учредительном документе, «оказания помощи в совершенствовании изобразительных искусств и проектирования». Основными принципами этой школы на долгие годы оставались следующие:

1. Обучение мастеров рисунка, живописи и дизайна должно строиться таким образом, чтобы полученные знания в


254

области искусства выпускники могли затем успешно применять в соответствии с требованиями торговли и производства.

2. Профессиональная подготовка студентов дает им возможность стать либо преподавателями в области изобразительных искусств, либо художниками.

3. Миссией школы является также общее художественное воспитания публики путем проведения выставок работ как признанных мастеров изобразительного искусства, так и студентов Школы дизайна, чтения лекций по истории искусства и т.д.

В этом случае закономерен вопрос: если это художественное учебное заведение, то почему оно называется Школой дизайна? Объяснение видится следующим. Школа дизайна штата Род-Айленд была основана в XIX в. во времена промышленной революции, когда в столице штата городе Провиденс начали развиваться текстильное и ювелирное производства. Поскольку школа была основана с целью использовать возможности искусства применительно к требованиям торговли и производства, прозорливые учредители решили включить слово «дизайн» в названии школы, дабы подчеркнуть ее значение для экономического развития города.

В настоящее время школа считается одним из самых престижных частных художественных учебных заведений в США, однако предлагает ряд программ в области дизайна и архитектуры. Специализация школы довольно широка и насчитывает 19 программ бакалавриата. Самыми популярными являются архитектура, дизайн промышленной продукции, графический дизайн и живопись. Подготовка дизайнеров предполагает хорошее владение навыками рисунка, живописи и композиции, так как они, по мнению педагогов школы, являются «грамматикой» дизайна, позволяющей «говорить языком изобразительных форм». Особое внимание уделяется разработке педагогических приемов, позволяющих выработать у студентов навыки совместной работы, разбудить инициативу учащихся, привить вкус к самостоятельным решениям, ведь задача дизайнера, как говорят в Школе – «дать материальное воплощение новым идеям и замыслам» и «обогатить мир новыми формами».

2. Подготовка дизайнеров осуществляется в системе политехнических учебных заведений. Мотивируется это следующим образом: развитие техники привело к небывалому усложнению всех механических устройств, и если дизайнер стремится на равных началах сотрудничать с инженером, он должен получить серьезную техническую подготовку. В


255

добавление к внушительному циклу технических дисциплин преподаются курсы, которые должны помочь дизайнеру разобраться в организации производства и сбыта. Будущие дизайнеры получают также сведения, необходимые для проектирования производственного оборудования, обеспечивающего оптимальные условия для работы человека. Зато в курс дизайнерской подготовки в учебных заведениях этого типа совсем не включаются или представлены в очень незначительном объеме такие предметы, как живопись или скульптура, иногда даже нет рисунка как самостоятельного предмета.

Такой тип образовательной программы был разработан еще в 1960-х гг. в лондонском Королевском колледже искусств на факультете дизайна под руководством Миши Блека. Большинство выпускников этого факультета работали в области машиностроения, в то время как специалисты по керамике, стеклу, мебели, текстилю и другим традиционным видам художественной промышленности обучались на других факультетах колледжа: «Задача дизайнера в области машиностроения, – писал Миша Блек, – заключается в том, чтобы создать машину (независимо от того, идет ли речь о простом пылесосе или о точной вычислительной машине), отвечающую физическим, социальным и эстетическим потребностям пользующегося ею человека». Условия работы дизайнера в современной промышленности таковы, что он должен разбираться в технологии производства, а также овладеть рядом инженерных дисциплин. Иначе «его оценка потребностей общества будет далека от требований технологии и возможностей производства, что увековечит мнения о дизайнере как о декораторе, задача которого состоит лишь в том, чтобы налагать позолоту на массовую продукцию в угоду моде» [1].

На втором и третьем году обучения студенты факультета дизайна Королевского колледжа искусств занимались машиностроительными чертежами, металлургией, механикой машинного производства, проверкой качества изделий, теорией конструкций, технологией пластмасс и т.д. В результате обучения, если выпускник все же обладал меньшими познаниями, чем инженер, то он все равно знал основы конструкторского проектирования и мог следить за новыми тенденциями в этой области. Вопреки тому, что учебное заведение в целом давало художественное образование, при поступлении на факультет дизайна преимущество отдавалось тем, кто имел высшие оценки по математике и другим точным


256

дисциплинам. Те, кто уже кончил трехлетнюю художественную школу, должны были на вступительных экзаменах показать теоретические знания в машиноведении. Только в редких случаях, когда абитуриенты отличались исключительными творческими способностями, они могли быть приняты с элементарными знаниями в математике и физике, но при условии, что с ними будут проводиться дополнительные занятия по этим дисциплинам.

Большинство других факультетов и отделений дизайна в Англии в те годы создавались на базе политехнических колледжей, и во многом перенимали программу подготовки дизайнеров, разработанную в Королевском колледже искусств. Сегодня одним из университетов Великобритании, лидирующих в области технического образования, является Университет города Лидса, расположенного в промышленном центре Англии. На инженерном факультете этого университета осуществляется подготовка промышленных дизайнеров. Поскольку со стороны промышленности неуклонно возрастает спрос на дизайнеров с развитым творческим мышлением и хорошей инженерной подготовкой, в Лидсе стараются органично сочетать эти две составляющие профессии. Цель школы состоит в том, чтобы воспитать креативных и технически грамотных специалистов. Университет Лидса имеет богатый опыт такого междисциплинарного подхода к преподаванию профессии. Все его сотрудники являются либо опытными промышленными дизайнерами, либо высококлассными учеными, проводящими научные исследования в данной области. Давние связи университета с промышленными фирмами гарантируют, что знания и профессиональные навыки, полученные студентами во время обучения, полностью соответствуют ожиданиям потенциальных работодателей. То, что программы подготовки дизайнеров осуществляются на инженерном факультете, обеспечивает студентам возможность пользоваться мощной технической базой школы и поддержкой квалифицированных экспертов. Это имеет неоценимое значение тогда, когда дело доходит до испытания опытных образцов.

Программа первых двух лет обучения делится на три модуля. Первый: работа в дизайн-студии. Этот модуль обеспечивает возможность получения профессиональных навыков, а также приобретения опыта профессионального общения в ходе работы над конкретным проектом. В рамках второго модуля изучаются основы механики, электроники и материаловедения, а также специализированные компьютерные


257

программы. Общеобразовательный модуль включает в себя такие дисциплины, как введение в специальность, история, психология, дизайн информационных систем, системы автоматизированного проектирования, а также бизнес и маркетинг. Третий и четвертый годы обучения посвящены, в основном, работе над проектом. Тематика проектов варьируется от дизайна медицинских приборов до разработки высокотехничного оборудования для «умного дома».

3. Наиболее интересной формой подготовки дизайнеров является обучение их в самостоятельных, специализированных учебных заведениях, которые не только готовят студентов, но и ведут научно-исследовательскую и практическую работу. Особенно много таких заведений в Италии. Одно из них – Accademia Italiana, международная школа дизайна, основанная в 1984 г. Это частная школа расположена во Флоренции, а также имеет филиал в Риме. Здесь обучаются студенты не только из всех областей Италии, но и со всего мира. Это одна из самых престижных школ дизайна в Европе. Во Флоренции подготовка ведется по следующим направлениям: графический дизайн, дизайн костюма, дизайн интерьера и промышленный дизайн. Срок обучения составляет три года. Программы получения степени бакалавра искусств (Bachelor of Arts, BA) признаны Уэльским университетом Великобритании. Выпускники, успешно сдавшие все экзамены, получают как диплом Accademia Italiana, так и Уэльского университета.

Главное здание флорентийского отделения школы находится в историческом центре Флоренции напротив Палаццо Питти, в окружении выдающихся памятников архитектуры Возрождения. На близлежащих улицах все еще можно найти лавочки мелких ремесленников, а также магазины и ателье великих итальянских дизайнеров. Местоположение школы, по мнению ее президента Винченцо Джибба, имеет принципиальное значение. Связь современного дизайна с культурным наследием прошлого в этом учебном заведении является не абстрактной идеей, а творческой установкой, дающей ориентиры и стимулы для поиска по-настоящему новаторских дизайнерских решений. Девиз школы гласит: «Гордитесь прошлым, участвуйте в настоящем и способствуйте обновлению». Accademia Italiana была основана в начале 1980-х гг., в то время, когда мировое признание получила «итальянская линия» в дизайне. Итальянский дизайн всегда отличали экстраординарность, артистизм и нацеленность на постоянный творческий поиск. Accademia Italiana с самого начала стала пропагандировать стиль «Made in Italy». И через двадцать лет


258

школа остается динамичной структурой, всегда открытой к экспериментам, готовой к изменениям.

Сегодня школа старается предлагать самый широкий выбор направлений подготовки в различных сферах дизайна. В то время как Флорентийская школа всегда была сосредоточена на дизайне и моде, в Риме были открыты курсы, связанные с миром театра, кино и телевидения, где можно получить профессию театрального художника по костюму, художника-постановщика и художника по декорациям. Наибольшее количество студентов обучается по направлениям «промышленный дизайн» и «дизайн интерьера».

В современном мире от дизайнера, помимо такого довольно расплывчатого качества, как «креативность», требуется вполне определенный набор профессиональных компетенций. Сложные реалии общества и рынка, растущие ожидания со стороны промышленности и потребителей, появления проблем охраны окружающей среды и т.д., делают дизайнера ключевой фигурой в непрерывном потоке преобразований. Программы обучения в области промышленного дизайна и дизайна интерьера в Accademia Italiana развиваются с учетом новых требований, предъявляемых к профессии. Начальный период подготовки (в течение первого семестра) посвящен приобретению основных навыков технического рисунка и моделирования простейших геометрических тел из бумаги. Также студенты получают первоначальные теоретические знания в области дизайна. Начиная со второго семестра студенты полностью входят в мир дизайна, выполняя задания по проектированию средовых объектов, мебели и интерьеров различного назначения. Выполняются и отдельные проекты промышленных изделий для серийного производства. В это же время студенты знакомятся со специальными компьютерными программами. Это, в первую очередь, системы автоматизированного проектирования и стилизации СAD (Сomputer-aided design) и CAS (Computer-aided styling), предназначенные для полноценного трехмерного моделирования и проектирования продукции с параметризацией. Начиная с третьего семестра, студент может начать специализацию в определенной профессиональной области. Особое внимание уделяется работе с различными материалами, как традиционными, так и новыми, в первую очередь экологически чистыми материалами.

Вторым важным аспектом профессионального образования будущих дизайнеров является теоретическая подготовка в области истории искусства, основ маркетинга и


259

современных технологий. Также студенты изучают рисунок, живопись, основы композиции, возможности цвета. Эти навыки, по мнению педагогов школы, способствует творческому развитию учащихся, помогают им раскрыть свою индивидуальность, найти свой собственный стиль. Владение различными средствами художественной выразительности является основой искусства, единственной возможностью облечь художественный замысел в зримую форму. Программа включает изучение различных техник рисунка и живописи, знакомство с различными жанрами изобразительного искусства, а также написание небольшой исследовательской работы по проблемам современной эстетики и художественной культуры, обсуждение которой нередко проходит с участием художественных критиков и экспертов арт-рынка.

В Accademia Italiana стараются как можно раньше ввести студентов в профессиональный мир дизайна. Лучшие работы, созданные студентами (проекты, модели, прототипы), экспонируются на международных шоу. Студенты имеют возможность посещать промышленные предприятия, а также специализированные ярмарки и всевозможные дизайн-шоу, которые во множестве проводятся в Италии. Кроме того, в самой школе часто устраиваются встречи с представителями мира дизайна, искусства и культуры. Студенты и преподаватели Accademia Italiana неоднократно выполняли проекты в сотрудничестве с известными дизайнерскими бюро и крупными компаниями, работающими в различных областях производства.

Структура магистерского курса состоит из двух частей: изучения теоретических дисциплин и работы в студии. Неотъемлемой частью обучения в магистратуре является участие в национальных и международных выставках и конкурсах. В течение трех последних месяцев обучения студенты работают над собственным проектом, а в конце курса представить магистерскую диссертацию. В качестве тем исследования предлагаются следующие: дизайн и инновации; новые тренды в дизайне жилых интерьеров; новые тренды в дизайне общественных интерьеров; дизайн городской среды; новые технологии и материалы. Магистерская диссертация является завершающим этапом программы. Каждый студент должен представить оригинальное исследование, проведенное на высоком научном уровне под руководством руководителя. Портфолио работ по теме исследования, выполненные в течение года, должны быть представлены вместе с магистерской диссертацией.


260

В целом, во всех школах подобного типа построение учебного процесса значительно менее стабильно, чем в традиционных учебных заведениях. Объясняется это тем, что, как уже было показано выше, ориентация на новейшие тенденции в профессиональной области предполагает постоянное совершенствование курсов и методов обучения будущих дизайнеров. Можно предположить, что именно этот вид учебных заведений, сочетающих подготовку студентов с научно-исследовательской работой, является наиболее оптимальным и перспективным.

Каждый из рассмотренных типов дизайнерской школы ориентирован на определенную модель специалиста. В нашей стране в основе такой модели долгие годы лежала квалификационная характеристика, в которой фиксировались требования к работнику. В ней, в частности, описывались назначение должности, основной характер деятельности работника, перечислялось, что он должен знать, уметь, какими личностными качествами обладать. На основе модели специалиста строилась модель его подготовки, формулировались требования к организации учебного процесса, к содержанию учебных планов, программ, к методам технологии обучения и т.д. В Федеральном государственном образовательном стандарте высшего профессионального образования (ФГОС ВПО) по направлению подготовки 072500 Дизайн также описываются виды профессиональной деятельности, профессиональные задачи, а также общекультурные и профессиональные компетенции будущих дизайнеров. Однако особенностью ФГОС ВПО третьего поколения является разделение учебных циклов основной образовательной программы на базовую (обязательную) и вариативную (профильную) части. Вариативная (профильная) часть устанавливается вузом и дает возможность расширения и (или) углубления знаний, умений, навыков и компетенций.

По мнению педагогов, широкие полномочия вузов по определению содержания вариативной части ООП дают возможность скорректировать содержание профессионального образования в соответствии с той или иной моделью специалиста. Это нововведение имеет принципиальное значение для отечественных дизайнерских школ: «Только сами вузы могут оперативно отслеживать и учитывать все нюансы, сложившиеся на рынке труда, в эволюции профессии, в сформировавшейся конъюнктуре образовательных программ. Это дает им возможность на основе собственного уникального опыта и с учетом имеющихся академических и материальных


261

ресурсов предложить на рынок образовательных услуг нетривиальные программы и специальности подготовки, отвечающие актуальным общественным потребностям и имеющие конкурентные преимущества», – подчеркивает А. Мещанинов [6] .

Наиболее обсуждаемые на сегодняшний день модели дизайнера могут быть представлены даже не простым перечислением, а через пары-оппозиции профессиональных ориентиров, таких, как «специалист – универсал», «генератор идей – исполнитель», «регионалист – глобалист», «традиционалист – авангардист» и т.д. Единственно правильную модель дизайнера сейчас не берется безоговорочно утверждать ни одно педагогическое или профессиональное сообщество, и все же в 2001 г. в Сеуле конгресс ICSID вновь, после долгого перерыва, решился представить новое официальное определение дизайна. В этом определении неоднократно подчеркивается его творческая природа: «Дизайн является творческой деятельностью, направленной на создание многогранных качеств объектов, процессов, услуг и их систем в течение всего их жизненного цикла», – читаем мы в самом начале документа. И далее: «<…> используя термин «дизайнер», мы подчеркиваем, что речь идет об индивидуальной творческой деятельности, относящейся к интеллектуальной сфере, а не просто об оказании услуг в сфере торговли и производства» [2]. В отечественной дизайнерской школе дизайн также рассматривается как «творческая деятельность по формированию эстетически выразительной предметно-пространственной среды». Это определение зафиксировано, в частности, в ФГОС ВПО по направлению подготовки 072500 Дизайн.

Представления о целях и содержании профессиональной подготовки будущих специалистов в отечественной дизайнерской школе остаются довольно устойчивыми на протяжении нескольких десятилетий. Деятельность дизайнера заключается, прежде всего, в том, чтобы осуществить акт не только функционально, но и эстетически и эмоционально значимого формообразования, то есть найти форму, максимально соответствующую многостороннему содержанию проектируемой вещи. Поэтому решение задач синтеза эргономических, антропометрических, эстетических и эмоциональных отношений, направленное на получение качественного дизайн-продукта, возможно лишь при наличии у специалиста высокоразвитой профессиональной


262

способности к достижению единства образного и логического, составляющего сущность дизайнерской деятельности.

Овладение будущими дизайнерами арсеналом художественно-выразительных средств дизайнерского проектирования начинается в рамках пропедевтических дисциплин. Колоссальный дидактический потенциал пропедевтического подхода в дизайнерском образовании заключается в формировании профессионального мышления уже на самом раннем этапе обучения. Современные методологи рассматривают пропедевтику как комплекс педагогических технологий, охватывающих спектр специальных теоретических и практических дисциплин, дающих теоретические знания и практические навыки владения методом, проектным графическим языком, композиционным формообразованием. Я.Н. Новикова подчеркивает, что именно пропедевтический подход в рамках многоуровневого дизайнерского образования предоставляет возможность овладеть теми универсальными методами и приемами художественного и конструктивного формообразования, которые в дальнейшем позволят легко адаптироваться к решению проектных задач различной сложности в различных ситуациях: «Ценностная ориентация современной пропедевтической подготовки дизайнеров – формирование качеств, являющихся основой профессионализма, таких, как способность к восприятию многообразия форм, которое дает импульс к творческому поиску, гибкость и проектность мышления, умение оперировать зрительными образами; способность к освоению новых видов технологий и способов профессиональной деятельности» [7].

Во второй половине ХХ в. пропедевтические дисциплины стали общепринятым разделом дизайнерского образования. Конечно, методы обучения в вузах разных стран отличаются друг от друга, что обуславливается или концепцией дизайна, характерной для данной страны, или спецификой вуза (художественные, дизайнерские, технические). В отечественной классической дизайнерской школе планомерно разрабатывался пропедевтический курс «Основы композиции», который был и остается обязательным для изучения по всем видам дизайнерских специализаций. Сегодня в подготовке дизайнеров в нашей стране курс «Основы композиции» является универсальной исходной базой для профессионально глубокого понимания законов и принципов художественно-композиционного формообразования искусственных систем. Именно детально разработанный пропедевтический курс «Основы композиции» дает студентам знание закономерностей


263

дизайнерского творчества. Методика курса включает программу упражнений, направленных на решение задач композиционного формообразования на плоскости, в объеме и в пространстве, выявление свойств и приемов композиции, формирование объемно-пространственных структур, вариативных элементов. Упражнения связаны определенной последовательностью усложнения задач от организации плоскости до создания объемно-пространственных структур. В курсе «Основы композиции» обучение законам композиции проходит не на материале натуры, а на основе представлений, которые формируются при взаимодействии идеи объекта и композиционных средств ее выражения. На этой основе постепенно как бы материализуется модель объекта и выявляется его художественный образ. Основное внимание обращается на структурно-композиционную сторону объектов и на овладение средствами выражения художественной идеи [4].

Помимо знания закономерностей дизайнерского творчества, профессия дизайнера требует творчески осмысленного овладения основными методологическими принципами организации художественно-проектной деятельности. Е.Н. Лазарев пишет: «Признаками структурности формы и содержания обладают не только итог (продукт) дизайна, но и его процесс. Совокупный опыт дизайнерского проектирования, практика эффективного достижения его целей и фундаментальные законы человеческой деятельности вырабатывают некий общий алгоритм структурно-этапного построения процесса. Технический алгоритм производства закрепляется в технологической карте, дизайнерский – еще не имеет документальной фиксации. Между тем от его четкости непосредственно зависит порядок и плодотворность труда дизайнера» [5].

Обязательным исходным моментом алгоритмизации служит минимальность числа элементов процессуальной структуры при их необходимости и достаточности. Это оптимизирует и понимание сути, и осуществление процесса дизайна. Положения системного подхода позволяют определить следующий оптимум структурных элементов, расположенных по двум рядам:

Участники и продукты процесса дизайна – дизайнер, создатель проекта; сам художественно-конструкторский проект; потребитель технико-эстетических свойств проектируемого изделия (системы);


264

Процессуальные элементы (специфичные по существу работы, но структурно единые и для дизайна, и для всякого творчества) – анализ, концепция, синтез.

Перечисленные элементы универсальны и обязательны для всех видов дизайнерской деятельности.

Основное свойство всякого алгоритма – неразрывность прямых и обратных связей между элементами при решении операционных задач. Только выполнение предыдущей задачи позволяет приступить к осуществлению последующей. В противном случае необходим возврат на предшествующую позицию.

В современной дизайнерской практике мы имеем дело со значительным разнообразием проектных ситуаций. В различных случаях процесс создания предметов или их комплексов может протекать по-разному в зависимости от своеобразия возникающих субъективных и объективных причин. Индивидуальные и объективно продиктованные различия в организации процесса разработки проекта не должны, однако, приводить к нарушению основных методических принципов дизайнерского проектирования. Поэтому начинающему дизайнеру для решения реальных проблем необходимо уже владеть навыками деятельности. Следовательно, обучение деятельности должно начинаться раньше. Но получить навыки деятельности нельзя, не решая каких-либо проблем, так как будет отсутствовать цель деятельности. Выход из противоречия состоит в том, что приобретение навыков должно начинаться с решения простых для понимания проблем. Универсальные логические правила решения проблем и выработки проектных решений усваиваются будущими дизайнерами именно в процессе обучения, в ходе учебного, курсового и дипломного проектирования.

В учебной проектной деятельности студенты приобретают умения и навыки профессиональной работы, способности самостоятельно творчески ставить и решать проблемы, предлагать новые дизайнерские идеи. Это становится возможным благодаря накоплению студентом опыта проектирования под наблюдением и руководством преподавателя. Методика обучения проектированию в дизайнерских вузах направлена на то, чтобы создать условия, побуждающие студента самостоятельно развивать и применять творческие способности.

Таким образом, отечественная профессиональная дизайнерская школа обладает относительной самостоятельностью и автономностью по отношению к


265

практике дизайна, и отличается достаточной инерционностью и стабильностью даже в критические моменты смены методологической парадигмы профессиональной деятельности. Кроме того, это система, способная к саморефлексии, самосознанию, способная изменять направление своей деятельности на основе целенаправленного выбора вектора своего развития. В условиях, когда профессиональное образование в России переживает этап глубокого реформирования с целью модернизации и приведения к международным стандартам, использование накопленного опыта, на наш взгляд, позволит сохранить лучшие традиции в области дизайн-образования и избежать ошибок, порождаемых предвзятой односторонностью и поспешным копированием зарубежных систем.

References

[1] Black M. Training of designers in Royal College Of Art // England. 1964. № 3. P. 4.

[2] ICSID Papers, 2002. № 4. P. 8. [3] Knyaginin V.N. The industrial design of the Russian

Federation. St. Petersburg: Fund North-West, 2012. P. 45. [4] Koveshnikova N.A. Topical problems of design education in

context of modern design theory and practice // Tambov University Reports. Series: Humanities. 2011. № 4 (96). P. 151 – 155.

[5] Lazarev E.N. Design of machines. Leningrad: Mashinostroenie, 1988. P. 13.

[6] Meshchaninov A. On the normative basis of education in the field of design // Rektor vuza. 2009. № 6. P. 24.

[7] Novikova Ya.N. Propaedeutic approach to multilevel training of designers // Vestnik of Yaroslav the Wise Novgorod State University/ 2008. № 48. P. 42.


266

Politsinsky E., Politsinskaya Ek., Romanova A.

INTERACTIVE TEACHING METHODS IN THE FORMATION OF VALUE

ORIENTATIONS OF STUDENTS

Politsinsky Eugene - Yurginsky Technological Institute (branch) of the Federal State Autonomous Educational Institution of Higher Education, "National Research Tomsk Polytechnic University», Ph.D., Associate Professor

Politsinskaya Ekaterina - Yurginsky Technological Institute (branch) of the Federal State Autonomous Educational Institution of Higher Education, "National Research Tomsk Polytechnic University», Senior Lecturer

Romanova Anastasia - student, Russia

Abstract This paper provides an analysis of the value orientations of

students are considered interactive teaching methods that promote the formation of positive value orientations with respect to future careers

Keywords: value orientation, interactive technology, "I am a professional"

Ведение. За последние десятилетие произошли

серьезные изменения во всех сферах жизни общества, что потребовало переоценки значимости многих фундаментальных ценностей. Высшие учебные заведения переходят на новые модели обучения, изменяются учебные планы, внедряются новые педагогические технологии и вводятся образовательные стандарты, основанные на компетентностном подходе. Изменяется все, но психологически главное для личности – это адекватное самоизменение самого себя, саморазвитие в соответствии с меняющимися требованиями обучения профессии и жизни в целом. В данных условиях возникают новые ценностные ориентации, новые потребности и интересы, а на их основе перестраиваются и качества личности.

Материалы и методы исследования. Понятие «ценностные ориентации» впервые в

отечественной психологии и социологии были затронуты А.Г.


267

Здравомысловым и В.А. Ядовым. Они писали: «Под ценностной ориентацией мы понимаем установку личности на те, или иные ценности материальной и духовной культуры общества [1, С. 197 – 198].

Ценностные ориентации определяют духовный стержень человека, отражают его отношение к самому себе и к окружающему миру, оказывают влияние на занимаемую им социальную позицию в обществе, наполняют жизнь смыслом, представляют основной канал усвоения человеком духовной культуры общества, превращения культурных ценностей в стимулы и мотивы практического поведения в различных сферах деятельности.

Ценностные ориентации – это избирательное отношение человека к материальным и духовным ценностям, система его установок, убеждений, предпочтений, выраженная в поведении [2, с. 11]. На наш взгляд, данное определение наиболее полно отражает содержание ценностных ориентаций человека, отражает их динамичный характер, их функции и значение в жизни человека, в его развитии.

Р. А Муртазин выделяет следующие функции ценностных ориентаций:

1. Функция целеполагания. Ценностные ориентации ориентируют человека среди объектов природного и социального мира, создавая осмысленную картину мира.

2. Оценочная функция. Ее суть состоит в эмоциональном отношение личности к различным сторонам и явлениям жизни на основе личного опыта.

3. Мотивационная функция. Ценности выступают в качестве реально действующих мотивов, ведут к росту и совершенствованию личности в процессе собственного последовательного развития.

4. Функция саморегуляции. Ценностные ориентации в данном случае выступают не как побудители к рационализации поведения, а их действие распространяется на подсознательные структуры. Они определяют направленность внимания, воли и интеллекта.

5. Контролирующая функция, отслеживающая уровни освоения ценностных ориентаций личностью в конкретных социокультурных условиях развития общества[ 3, С. 34-36.].

С самого рождения у ребенка постепенно вырабатывается представления о самом себе, об окружающем его мире и формируется свое отношение к окружающей его действительности.. По словам К. Роджерса, на самом раннем периоде развития человека зарождаются представления о


268

хорошем или плохом посредством так называемой «организмической оценки», позволяющей ребенку на основе физиологических реакций разделять, что ему нравится, а что нет [4, С. 46]. Формирование собственной системы ценностей сопровождается обращением в подростковом возрасте к вечным философским проблемам, идеальным представлениям о нравственности.

Р. Коген в своей теории развивающегося «Я» обращает внимание на развитии ценностно-смысловой сферы личности именно в период взросления. По его мнению, человек перешагнув далеко тридцатилетний возраст, продолжает пересматривать свое понимание мира. [5].

Получается, что наиболее серьезные изменения происходят в зрелом возрасте и сложившаяся система ценностей претерпевает серьезные изменения. Однако, нельзя не отметить, что практически у каждого человека присутствуют ценности, которые он проносит через всю свою жизнь. Но как бы то ни было, никакая ценность не может остаться неизменной. Изменения возможны, при столкновении с новыми обстоятельствами, с которыми данная личность до этого не соприкасалась [6].

Таким образом, система ценностей на протяжении жизни человека подвергается изменением под влиянием различных внешних воздействий. При формировании индивидуальной системы ценностей важная роль, бесспорно, принадлежит учебной деятельности. Влияние высшего учебного заведения на формирование ценностных ориентаций личности определяется как особенностями организации образовательного процесса, так и взаимоотношениями с преподавателями и одногруппниками. Поскольку главной целью высшего профессионального образования является приобщение студента к будущей профессиональной деятельности, то и совершенствование качества образовательного процесса может и должно осуществляться с учетом усвоения личностью ценностей своей будущей профессиональной деятельности.

Результаты и обсуждения. Для изучения ценностных ориентаций мы использовали

опросник Милтона Рокича [7]. Методика основана на прямом ранжировании списка ценностей, разделенных на два класса: терминальные ценности (ценности-цели) и инструментальные ценности (ценности-средства).

Для анализа динамики ценностных ориентаций студентов мы предложили им проранжировать все ценности по их значимости. Для решения поставленной задачи в


269

тестировании приняли участие студенты, обучающиеся на дневном отделении Юргинского технологического института (филиала) Томского политехнического университета (с первого по пятый курс, 45 человек с каждого курса). Результаты исследования представлены в таблице 2.

Таблица 2 - Динамика ценностных ориентаций студентов

Анализируя данные, можно выделить наиболее и наименее значимые ценности для студентов каждого курса.

На первом курсе наиболее значимые терминальные ценности: здоровье, свобода действий, развлечение, общественное призвание; менее значимые ценности: наличие хороших и верных друзей, эффективность в работе, высокие запросы, исполнительность и твердая воля. Актуальность ценностей «свобода действий» и «общественное призвание» для студентов первого курса вполне естественно, так как для данного периода характерна высокая потребность в достижениях, в самоутверждении себя как личности в новом коллективе, что свидетельствует об их стремлении к независимости и желании сохранить неповторимость, своеобразие собственной личности, своих убеждений и взглядов.


270

Интересным является тот факт, что для первокурсников ценность «свобода действий» стоит на первом месте, а для второкурсников эта же ценность занимает уже 6 позицию, у третьего на 8 месте, у четвертого и пятого курса на 11 и 7 местах соответственно.

Ещё одной особенностью является то, что ценность «здоровье» оказалась «сквозной» значимой ценностью для студентов всех курсов. По сути она является высшей жизненной ценностью. Наши исследования показывают, что эта ценность является приоритетной для всех возрастных категорий.

Приоритетность ценности «любовь» вполне закономерна, так как любовь является одной из важных сторон жизнедеятельности в ранней молодости. Кроме того, значимость ценности «любовь», на наш взгляд, связана еще и с тем, что в условиях социальной и экономической нестабильности возникает потребность в поддержке, понимании, в верном спутнике жизни.

Возрастание ценности «интересная работа» и «материально обеспеченная жизнь» у студентов пятого курса с 11 и 9 позиции перешли на 9 и 5 места соответственно. Мы связываем это с тем, что близится срок окончания вуза, студентам выпускного курса приходится волей-неволей задумываться о будущей работе, ее поисках. Многие студенты создают семью, поэтому материальное благополучие становится необходимым. Однако, тот факт, что у студентов 5 курса ценность «интересная работа» находится на 9 позиции из 18, позволяет сделать вывод, что будущая профессиональная деятельность не является ценностью высшего порядка, поскольку не входит в пятерку наиболее значимых ценностей.

Анализируя общую картину динамики ценностных ориентаций, можно выделить также достаточно значимые для студентов всех пяти курсов следующие ценности:

− «общественное призвание» (занимает 5, 10, 11, 4, 6 места соответственно для студентов первого, второго, третьего, четвёртого и пятого курсов);

− «жизненный опыт, мудрость» (занимает 7, 8, 10,8, 7 места соответственно);

− «активная, деятельная жизнь» (занимает 5, 9, 6, 7, 11 места соответственно);

Ценности наименее значимые для студентов всех пяти курсов:

– «Счастье других» (16, 18, 17, 18, 18 места соответственно);

– «Развлечение» (3, 5, 7, 12, 17 места соответственно);


271

– «Красота природы и искусства» (17, 17, 18, 16, 16 места соответственно).

Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что у выпускников в большей части не сформирована ценность будущей профессиональной деятельности, то есть выбор будущей профессиональной деятельности на последней ступени обучения не является для них ценностью высшего порядка. На наш взгляд, это связано с тем, что обучение в вузе не достаточно формирует у студента реального представления о профессиональной деятельности, не позволяет студенту выполнять в процессе обучения профессиональные действия.

Задача образования и состоит в том, чтобы студенты в процессе обучения при соотнесении своей сложившейся системы ценностей с общечеловеческими и профессиональными осуществили осознанный выбор и сформировали устойчивую и непротиворечивую систему ценностных ориентаций, позволяющую обеспечить саморегуляцию собственного поведения, гармонию с миром, будущей профессиональной деятельностью и с самим собой [8].

Наличие у личности профессионально значимых ценностных ориентаций обеспечивает добросовестное отношение к выбранной профессии, побуждает ее к самосовершенствованию, а отсутствие положительной ориентации в отношении будущей профессии может стать причиной в будущем профессионального краха, смене профессиональной деятельности.

Чтобы этого не произошло необходимо создать условия, активизирующие процесс становления у студентов, позитивного образа «Я – профессиональное», используя при этом интерактивные методы обучения.

Интерактивные методы обучения – это способ взаимодействия обучающихся и преподавателя в режиме диалога, но в отличие от других активных методов, интерактивные методы ориентированы на более активное взаимодействие студентов друг с другом, а не только с преподавателем. В данном случае преподаватель является координатором деятельности обучающихся, предоставляя им возможность самостоятельно добывать новые знания. Интерактивные методы основаны на принципах взаимодействия, активности обучаемых, опоре на групповой опыт, обязательной обратной связи. Создается среда образовательного общения, которая характеризуется открытостью, взаимодействием обучающихся, равенством их


272

аргументов, накоплением совместного знания, возможность взаимной оценки и контроля. [9]

На практике мы используем следующие интерактивные методы: метод кейс-стади, деловые игры, «Дебаты».

Кейс-стади – это практическая ситуация, которая содержит некоторые практические проблемы. При данном методе обучения студент самостоятельно должен принять решение и обосновать его. Впервые этот метод стал применяться в 1924 г в Гарварде. Именно там были разработаны первые кейсы для обучения студентов экономическим дисциплинам.

Метод кейс-стади – это метод обучения, при котором студенты и преподаватели участвуют в непосредственном обсуждении деловых ситуаций или задач. Эти кейсы, подготовленные обычно в письменной форме и составленные исходя из реальных фактов, читаются, изучаются и обсуждаются студентами. Кейсы составляют основу беседы аудитории под руководством преподавателя. Поэтому метод кейс-стади включает одновременно и особый вид учебного материала, и особые способы использования этого материала в учебном процессе.

Использование этого метода предполагает как индивидуальную, так и групповую работу. При групповой работе студенты разделяются на группы, исходя из тех групп, которые были выделены при диагностике ценностных ориентаций. В дальнейшем преподаватель подбирает кейс, определяет, если требуется перечень необходимой для принятия решения список литературы. Студент, получив кейс либо самостоятельно, либо совместно с группой под руководством преподавателя обсуждают ситуацию, вырабатывают и принимают решение, готовят письменный отчет.

Следующий метод, который мы используем на практических занятиях с целью формирования профессиональных компетенций и ценностей будущей профессиональной деятельности – это деловые игры.

Деловая игра – это воссоздание в образовательном процессе предметного и социального содержания будущей профессии. [9, С .304].

В основе деловой игры лежит сценарий, моделирующий ситуацию профессиональной деятельности специалиста. Преподаватель устно или в письменной форме сообщает участникам игры исходную ситуацию. Каждый из участников игры получает и выполняет свою роль. В процессе деловой игры могут вводиться дополнительные условия,


273

создавая новые задачи, которые требуют оперативного решения. Ответственность за результативность деловой игры, конечно же, во многом зависит от преподавателя. Он должен направлять ее ход, помогать в разрешении возникающих проблем и недоразумений, вносить коррективы в случае неверных решений.

Деловые игры обладают большими воспитательными и обучающими и возможностями. В процессе выполнения своей роли студент не только закрепляет и повторяет полученные теоретические навыки, но и у него формируется ценностное отношение к будущей профессиональной деятельности.

В ходе проведения деловой игры студенты могут играть различные роли. Возможно, что не все студенты участвую в игре, и тогда эта часть студентов выступает в роли зрителей, выполняя для себя ценностную и контрольно-аналитическую функцию, отмечая для себя, то, как правильно реализовать на практике полученные знания. Так же в процессе наблюдения за ходом деловой игры у студентов формирует благоприятный имидж будущей профессии и соответственно ценностное отношение к будущей профессиональной деятельности. Можно использовать различные игры. Одни игры могут быть рассчитаны на 2-х участников, тогда все присутствующие разбиваются на пары, проигрывают ситуации, а затем мы сравниваем полученные каждой группой результаты и обсуждаем их. Другие игры могут требовать вовлеченности сразу всей группы. Длительность игры также бывает разной – примерно от 30 минут до нескольких пар.

Роль преподаватель при проведении деловой игры заключается в следующем:

1. Выбор деловой игры в соответствии с темой практического занятия

2. В подготовке, если это требуется, необходимого для проведения игры инвентаря (карточки, акции и т.д.)

3. Распределение ролей между студентами группы и знакомство с содержанием игры.

4. Корректировка хода деловой игры в процессе ее выполнения (время, введение дополнительных условий, контроль за участниками и наблюдателями).

5. В подведении итогов, преподаватель отмечает все положительные и отрицательные моменты, выставляется рейтинг каждого участника

Применение деловых игр в профессиональной подготовки студентов позволяет имитировать ситуацию,


274

связанную с будущей профессиональной деятельностью, когда предстоит принять правильное решение, в соответствии с реальными обстоятельствам. В результате у студентов формируется практические навыки и умения находить решения конкретных задач, связанные с их будущей профессиональной деятельностью. Студенты охотно учатся тогда, когда им интересно. Деловые игры предоставляют такую возможность, в ходе деловой игры студенты могут реализовать свой личностный потенциал.

Во время проведения деловой игры рекомендуется проводить видеосъемку, которая позволяет участникам после проведения игры взглянуть на себя со стороны, это позволит узнать о себе и о своем поведении много интересного.

Таким образом, деловая игра является эффективным средством формирвания профессионально-ценностных ориентаций.

Особое внимание на наш взгляд заслуживает технология «Дебаты» для проведения практических и семинарских занятий. Данную. Опыт использования технологии «Дебаты» на практических и семинарских занятиях позволяет отметить высокий интерес студентов к такой форме организации занятий, высокую активность абсолютного большинства студентов по подготовке к занятиям.

Суть дебатов состоит в том, что двум сторонам, придерживающимся противоположных взглядов, необходимо убедить третью сторону – судей, что их аргументы в процессе доказательства своей правоты при рассмотрении некоторой темы убедительнее, нежели аргументы противника. Элементы построения технологии дебатов следующие: .

Тема дебатов (формулируется в виде утверждения). Утверждающая сторона (представители стараются

убедить судей в правильности своей позиции). Отрицающая сторона (представители доказывают

судьям, что позиция утверждающей стороны неверна, их аргументация имеет недостатки).

Аргументы (с помощью аргументов необходимо убедить судей в том, что выбранная каждой стороной позиция по отношению к теме – наилучшая, необходимо отобрать самые сильные аргументы).

Поддержка и доказательства (участники дебатов вместе с аргументами должны представить судье веские доказательства, например, подтвержденные факты, статистические данные).


275

Перекрёстные вопросы (студенты, участвующие в дебатах задают вопросы противоположной стороне и отвечают на встречные вопросы; вопросы могут использоваться как для разъяснения позиции противника, так и для выявления потенциальных ошибок у оппонента; полученная информация в ходе перекрёстных вопросов может быть использована другими участниками в последующих выступлениях).

Решение судей (после выслушивания обеих сторон судьи заполняют протоколы, фиксирующие решение о предпочтении одной команды по результатам дебатов, решение основывается на том, какая команда была убедительнее).

Дебаты начинаются с изложения одной из сторон своей позиции. Первый спикер утверждающей стороны представляет тему, обосновывает актуальность; даёт определение ключевым понятиям темы; представляет точку зрения стороны, обосновывает аспекты и утверждения своей команды; переходит к доказательству аргументов; заканчивает чёткой формулировкой своей линии; задаёт вопросы другой стороне. Затем идут выступление и вопросы другой стороны, которая отстаивает в том же порядке противоположную позицию. Игра длится три раунда с постоянным сокращением времени раундов. Судьями заполняются судейский протокол, на основании которого выносится окончательное решение.

Можно рекомендовать следующую структуру протокола: содержание выступлений (соответствие теме, наличие доказательств и поддержек, качество вопросов и ответов); структура речи (логика, соответствие спикера своей роли, соблюдение регламента); способ подачи информации (корректность по отношению к оппонентам, культура речи и культура общения)

В дебатах участвуют две команды, по три игрока с каждой стороны, однако число может быть увеличено. Стороны обсуждения (утверждающая и отрицающая) могут быть разыграны как непосредственно на занятии, так и предварительно. Регламент также может быть также оговорён в каждом конкретном случае. Для вовлечения в дебаты всёй группы целесообразно определить для отрицающей и утверждающей сторон группы поддержки, также принимающие участие в дебатах.

Выводы. Таким образом, что использование интерактивных

методов обучения:


276

− позволяет более эффективно организовать учебный процесс, сочетая традиционное обучение с новыми современными технологиями;

− мотивирует студентов к получению знаний, так как при построении образовательного процесса учитываются их личностные особенности;

− формирует ценностное отношение к будущей профессиональной деятельности, так как с помощью интерактивных методов студент вовлекается в моделируемую преподавателем будущую профессиональную деятельность.

References [1.] Здравомыслов, А.Г. Отношение к труду и

ценностные ориентации // Социология в СССР. Т.2./ А.Г. Здравомыслов. – М.: Мысль, 1966. – С. 197-198.

[2.] Брушлинский, А. В. Психология мышления и проблемное обучение /А.В. Брушлинский. – Москва: Знание, 1983. – 96 с.

[3.] Муртазин, Р.А. Ценностные ориентации личности как функции регуляторов социального поведения индивидов / Р.А. Муртазин // Проблемы и перспективы развития образования: материалы междунар. заоч. науч. конф. (г. Пермь, апрель 2011 г.). Т. I / Под общ.ред. Г. Д. Ахметовой. – Пермь: Меркурий, 2011. – С. 34-36

[4.] Роджерс, К. Клиентоцентрированная терапия / К. Роджерс: пер. с англ. – М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 1997. – 320 с.

[5.] Кон, И.С. Психология старшеклассника / И.С. Кон. – М.: Просвещение, 1980. – 192 с.

[6.] Полицинская, Е.В. Подготовка студентов по направлению «Горное дело» с учетом ценностных ориентаций / Е.В. Полицинская, Р.А. Егупов // Горный информационно-аналитический бюллетень (научно-технический журнал). – 2012. – № ОВ4 – С.133-146

[7.] Milton Rokeach Then a ture o fhumanvalues. N.Y., 1973

[8.] Полицинская, Е.В. Реализация личностно-ориентированного обучения через построение индивидуальных образовательных маршрутов с учетом ценностных ориентаций студентов / Е.В.


277

Полицинская, В.Н. Куровский // Образование и общество. – 2012. – № 3(74) – с.30– 34.

[9.] Полицинская, Е.В. Деловые игры как один из интерактивных методов обучения при формировании и коррекции ценностных ориентаций будущего специалиста / Е.В. Полицинская// Инновации в машиностроении: сборник трудов международной молодежной конференции, Юрга, 27-29 Августа 2012. – Томск: ТПУ, 2012 – C. 403-405

Tolmacheva V. V.

THE MAIN APPROACHES TO THE DEFINITION OF ESSENCE OF THE

CONCEPT OF FORMATION OF SOCIAL-AND-ECOLOGICAL READINESS OF FUTURE TEACHER OF CHILDREN'S

NON-GOVERNMENTAL ORGANIZATION TO THE WORK WITH A FAMILY ON INVIGORATION OF CHILDREN OF

PRESCHOOL AGE

Tolmacheva V. V. candidate of pedagogical sciences, associate professor Surgut state pedagogical University, Surgut, Russia

Abstract The key approaches which underlie of the design of the

concept of formation of social-and-ecological readiness of future teacher of children's non-governmental organization to the work with a family on invigoration of children of preschool age from different positions as a system, pedagogical activity, process and as a component of professional and pedagogical preparation are presented in the article.


278

Keywords: system, activity, process, preparation Концепция формирования социально-экологической

готовности будущего педагога ДОУ к работе с семьей по оздоровлению дошкольника представляет собой сложную систему теоретических, методологических, методических и технологических знаний о процессе формирования социально-экологической готовности педагога, базирующуюся на идеях системного, синергетического, личностно-деятельностного и аксиологического подходов.

Педагогическая концепция, несомненно, должна характеризоваться целенаправленностью, которая предполагает проверку поставленной цели как своеобразного предвосхищения результата.

Разрабатываемая нами концепция формирования социально-экологической готовности будущих педагогов не является окончательной и неизменной, она сохраняет частичную открытость для дальнейших исследований. Однако это не говорит о недостоверности или неточности системы знаний, составляющих сущностную составляющую концепции, а, наоборот, делает возможным осуществление процесса научной интеграции, расширение сферы ее использования.

Основаниями создания концепции формирования социально-экологической готовности будущего педагога ДОУ к работе с семьей по оздоровлению дошкольника являются:

социальный заказ общества в высококвалифицированных специалистах, осознающих значимость здоровьесберегающей среды образовательных учреждений и готовых к оздоровлению детей;

зарубежный и отечественный педагогический опыт в формировании социально-экологической готовности будущего педагога ДОУ к работе с семьей по оздоровлению дошкольника, тенденции его развития;

изменяющиеся требования к компетентности педагога, в частности к уровню сформированности социально-экологической готовности педагога, признание системы способностей и умений педагога ДОУ взаимодействовать с семьей ребенка дошкольного возраста в аспекте оздоровления.

Формирование социально-экологической готовности будущего педагога может быть рассмотрено с разных позиций, как система, педагогическая деятельность, процесс и как компонент профессионально-педагогической подготовки. Рассмотрим данные позиции более подробно.[4]


279

Формирование социально-экологической готовности будущего педагога как система

Понятие «система» достаточно тщательно было изучено в педагогической науке и нашло отражение в трудах Л. фон Берталанфи, А.А. Богданова, М.И. Сетрова, А.И. Уемова и др.

Анализ научной и справочной литературы позволяет нам констатировать, что система может истолкована как совокупность некоторых элементов, чье взаимодействие вызывает появление новых качеств, не свойственных отдельно взятым элементам. Следовательно, термин «система» связано с такими понятиями, как структура, организация, связи, отношения, элементы, управление. [1]

Мы разделяем точку зрения П.Буаста, который утверждал, что система должна строиться как пирамида. Причем если эта пирамида создается человеком, обществом, то это искусственная пирамида, поскольку естественные пирамиды подвластны только природе.

Закономерной основой любой искусственной системы является системный подход. Но как утверждает З.И.Тюмасева в своей монографии «Экология, образовательная среда и модернизация образования» системный подход к изучению сложных явлений не может заменить специальных методов исследования, т.к. он не является дедуктивным по своей сущности, выполняя эвристическую функцию, основное назначение которой заключается в поиске соответствующей ориентации конкретных исследований.[5]

Идея «системы», «системности» стала ведущей в XX веке, что нашло отражение не только в науке, но других областях жизни общества: культура, отношения с окружающей действительностью и др. Однако если обратиться к системе образования, то его системологические основы, как утверждает З.И.Тюмасева, только закладываются.

Создание искусственных педагогических систем составляет сущность педагогической инженерии. С точки зрения З.И.Тюмасевой педагогическая инженерия научно обеспечивает создание комплексной технологии модернизации образования как системы.

Инженерия – область человеческой интеллектуальной деятельности по применению достижений науки к решению конкретных проблем человечества. Это реализуется через применение, как научных знаний, так и практического опыта для создания полезных процессов и объектов, реализующих такие процессы.


280

Процесс применения имеющихся знаний для проектирования, конструирования и совершенствования объекта носит творческий характер. Следовательно, творчество – одна из важнейших черт инженерной деятельности.

Специфика инженерной деятельности проявляется в определенных аспектах:

- мир объектов инженерной деятельности чрезвычайно разнообразен – от транспорта, медицины, искусства и образования;

- характер инженерной деятельности проявляется в проектировании, конструировании, изобретательстве;

- инженерная деятельность заключается в создании систем, преобразующих материалы, энергию и информацию в более полезные формы.

Все из представленных выше элементов вполне могут быть применимы и в области образования, где под устройствами могут пониматься самые различные составляющие образовательного процесса и он сам, соответственно.

Основой зарождения педагогической (дидактической) инженерии выступила значительно более широкая область – социальная инженерия. В своих многочисленных трудах Карл Поппер под социальной инженерией склонен понимать деятельность по проектированию новых, а также по перестройке и управлению уже существующими социальными институтами путем их изменения.

Развитие такой области знаний как социальная инженерия во многом обусловлено достижениями таких наук, как психология, прикладная антропология, науки управленческого цикла, а также набирающая в последнее время все большую популярность синергетика и ее отрасль социальная синергетика.

Как отмечает З.И.Тюмасева, педагогическая инженерия представляет собой не просто явление заимствования термина. Это более глубокое по своей сути явление, предусматривающее перенос на область педагогики методологических подходов из инженерной сферы. Ученый утверждает, что именно педагогическая инженерия непосредственно ориентирована на решение насущных проблем практики образования в процессе его развития и реформирования. Образовательные системы будучи по своей природе искусственными должны развиваться на основе объективных законов гносеологики педагогических систем и технологизации самого процесса реформирования образовательных систем.


281

З.И.Тюмасева отмечает, что предметная область педагогической инженерии может характеризоваться ориентацией на изучение и изменение искусственных систем; установкой на применение комплексных методов, средств разработки, конструирования, обеспечения и обслуживания педагогических систем, а также их внутренней дифференциацией в соответствии с типом. [5]

Формирование социально-экологической готовности будущего педагога как педагогическая деятельность

Деятельность представляет собой специфическую форму отношения человека к окружающему миру, что нашло отражение в его изменении и преобразовании. В качестве компонентов деятельности выступают цель, средства, результат и сам процесс.

Формирование социально-экологической готовности будущего педагога рассматривается нами как педагогическая деятельность, охарактеризовать которую можно следующими аспектами:

наличием субъект-субъектных и субъект-объектных отношений в процессе обучения;

открытостью и универсальностью данной деятельности как системы;

актуальностью решаемых педагогических задач и сопряженностью с учебной деятельностью обучающихся.

Проведенный нами выше анализ структуры педагогической деятельности позволяет определить цель, мотивы, действия и результат формирования социально-экологической готовности будущего педагога к работе с семьей по оздоровлению дошкольников.[2]

Целью формирования социально-экологической готовности будущего педагога является достижение определенного уровня профессиональной мотивированности желаний будущего педагога выполнять свой педагогический долг, проявляющийся в стремлении реализовывать социально-экологическое образование в ДОУ на основе сущностного разнообразия видов, форм, типов работы с семьей, определяющегося ее структурой, типологическими характеристиками и особенностями с целью восстановления, расширения адаптационных возможностей организма дошкольников, повышение его устойчивости к воздействию разнообразных факторов окружающей среды.

Под мотивом понимаются внутренние побуждения, исходящие от самого субъекта деятельности. Мотивом формирования социально-экологической готовности педагога к


282

работе с семьей по оздоровлению дошкольников является стремление будущего педагога целенаправленно и эффективно развивать благополучного, здорового ребенка средствами адекватно развивающейся среды в ДОУ и семье и в целом в ближайшем окружении.

Действия по формированию исследуемого качества мы подразделяем на действия, способствующие реализации социально-экологического образования в ДОУ на основе сущностного разнообразия видов, форм, типов работы с семьей, а также развитию благополучного, здорового ребенка средствами адекватно развивающейся среды в ДОУ и семье и в целом в ближайшем окружении.

Результатом формирования социально-экологической готовности будущего педагога является достижение определенного уровня профессиональной мотивированности желаний будущего педагога выполнять свой педагогический долг, проявляющийся в стремлении реализовывать социально-экологическое образование в ДОУ на основе сущностного разнообразия видов, форм, типов работы с семьей, определяющегося ее структурой, типологическими характеристиками и особенностями с целью восстановления, расширения адаптационных возможностей организма дошкольников, повышение его устойчивости к воздействию разнообразных факторов окружающей среды.

Формирование социально-экологической готовности будущего педагога как процесс

В самом общем виде процесс определяется как последовательная смена явлений, состояний в развитии чего-либо; как совокупность последовательных действий для достижения какого-либо результата (Советский энциклопедический словарь). Педагогический процесс характеризуется такими параметрами как непрерывность, обусловленность социальным заказом, культурными и историческими условиями, а также требованиями к уровню подготовки обучающихся и другими факторами.

Как известно, процесс включает в себя обязательное наличие таких структурных элементов, как этапы, стадии, последовательные состояния. Мы выделяем следующие этапы процесса формирования социально-экологической готовности будущего педагога:

Мотивационно-ценностный Содержательно-операционный Оценочно-корректировочный.


283

Рассмотрим выделенные нами этапы формирования социально-экологической готовности будущего педагога более подробно.

Мотивационно-ценностный этап. На данном этапе создаются мотивы к предстоящей

разноплановой работе с семьей дошкольника, стремление будущего педагога реализовывать социально-экологическое образование в ДОУ, в процессе которого целенаправленно и эффективно развивать благополучного, здорового ребенка средствами адекватно развивающейся среды в ДОУ и семье и в целом в ближайшем окружении. Все это способствует формированию потребностно-мотивационного компонента социально-экологической готовности педагога.

Создание мотивов формирования социально-экологической готовности будущего педагога связано в дальнейшем с осознанием необходимости усвоения социально-экологических, валеологических и эколого-валеологических знаний, практик с оздоровительной составляющей, а также возможная вариативность по интересам студентов содержания и технологического обеспечения базовых и вузовских учебных курсов, а также факультативных курсов и дисциплин по выбору.

Ценностный аспект реализуется на данном этапе в сфере формирования социально-экологических и валеологических ценностей (природа, другой человек, социальные группы, сам человек, а также осознание здоровья как общечеловеческой ценности, потребность в его сохранении и укреплении).

Этап считается завершенным, когда будущие педагоги осознают необходимость и основную цель формирования социально-экологической готовности, проявляют интерес к предстоящей социально-экологической и валеологический деятельности, понимают смысл основных ценностей эколого-валеологии.

Содержательно-операционный этап. Целью данного этапа выступает формирование

когнитивно-ориентровочный и практико-деятельностной составляющих социально-экологической готовности у будущих педагогов о сущности:

- взаимообусловленности и взаимозависимости состояния окружающей среды и здоровья человека;

- процессов здоровьесбережения и оздоровления с позиций социальной экологии и эколого-валеологии;


284

- специфических воспитательных особенностей и оздоровительных возможностей в зависимости от типа семьи ребенка дошкольного возраста;

- эколого-валеологического воспитания дошкольника в семье;

- инновационных педагогических технологий и методик оздоровления ребенка дошкольного возраста в ДОУ и в условиях семьи;

- нетрадиционных методов оздоровления ребенка дошкольного возраста в условиях ДОУ и семьи.

Важным аспектом этапа является овладение студентами технологиями, методиками и методами работы с семьей по оздоровлению дошкольника.

Этап считается завершенным, если будущие педагоги ДОУ владеют ключевыми идеями, терминами, особенностями работы с семьями дошкольников в зависимости от их типологических особенностей, а также владеют технологиями, методиками и методами оздоровительной работы в условиях ДОУ и семьи.

III. Оценочно-корректировочный этап. Данный этап предполагает проведение мониторинговой

деятельности преподавателя по определению уровня сформированности социально-экологической готовности будущего педагога ДОУ по работе с семьей по оздоровлению дошкольников. Разделяя позицию А.С. Белкина, мы выделили несколько уровней мониторинга:

Накопление информации о специфике деятельности по формированию социально-экологической готовности будущего педагога, определение ведущих мотивов будущих педагогов к осуществлению предстоящей деятельности.

Определение исходного диагностического уровня эффективности процесса формирования социально-экологической готовности будущего педагога к работе с семьей по оздоровлению дошкольников.

Исследование факторов, оказывающих влияние на формирование социально-экологической готовности будущего педагога к работе с семьей по оздоровлению дошкольников, определение их устойчивости, периодичности.

Интерпретация полученной информации, проверка ее полноты и достоверности, уточнение предварительных заключений.

Прогнозирование дальнейших направлений развития процесса формирования социально-экологической готовности будущего педагога к работе с семьей по оздоровлению


285

дошкольника с учетом реальных возможностей образовательного процесса.

Осуществление текущего и перспективного планирования педагогической деятельности по реализации системы формирования социально-экологической готовности будущих педагогов к работе с семьей по оздоровлению дошкольников.

Завершенным этап будет считаться только в том случае, если будут определены критерии, уровни сформированности социально-экологической готовности будущих педагогов к работе с семьей по оздоровлению дошкольников, дана адекватная оценка и намечены пути корректировки процесса ее формирования, определены пути повышения эффективности данного процесса.

Формирование социально-экологической готовности будущего педагога как компонент профессионально-педагогической подготовки

Проблема профессионально-педагогической подготовки будущих педагогов занимала умы таких ученых, как С.Г. Борисовой, И.Ф. Исаева, И.Б. Котовой, Н.В. Кузьминой, А.К. Марковой, А.И. Мищенко, В.А. Сластенина, Е.Н. Шиянова, А.И. Щербакова и др. анализ трудов данных ученых показал, что одним из важнейших требований к его профессионально-педагогической подготовки будет выступать четкость его социальной и профессиональной позиции. Под позицией педагога В.А.Сластенин понимает целую системы отношений к миру и педагогической действительности, среди которых можно отметить следующие: интеллектуальные, волевые и эмоционально-оценочные. [4]

Ключевым понятием напрямую связанным с профессионально-педагогической подготовкой учителя является профессиональная готовность к педагогической деятельности. В своих трудах В.А.Сластенин под профессиональной готовностью понимает определенную совокупность требований к педагогу, которая с одной стороны предусматривает его психологическую, психофизиологическую и физическую готовность, с одной стороны, и научно-теоретическую и практическую компетентность.

Как подчеркивают в своих исследованиях Исаев И.Ф., Колмогорова Л.С., Крылова Н.Б., Сластенин В.А. и др., современная действительность характеризуется все углубляющимся противоречием между ожиданиям общества относительно личности педагога и реальным уровнем готовности выпускника педагогического вуза. Одним из


286

ключевых аспектов является и то, что происходит определенная штамповая подготовка педагогов, что вступает в разрез с наличием и поощрением индивидуально-творческой деятельности педагога. В связи с этим, с нашей точки зрения, основными ориентирами в изменении профессионально-педагогической подготовки современного педагога должны стать: обновление целеполагания, структуры, содержания, организационных форм и методов образования, внедрение многоуровневого педагогического образования, расширение возможностей образовательных учреждений в удовлетворении запросов личности и общества и др.[3]

В структуре профессионально-педагогической подготовки как системы выделяются различные компоненты. Наибольший интерес с позиций нашего исследования представляет экологический компонент профессионально-педагогической подготовки, представленный нами в двух сферах: социально-экологическая и валеологическая. Реализация данного компонента предполагает формирование у будущих педагогов основных групп социально-экологических и валеологических знаний, умений и навыков.

Таким образом, формирование социально-экологической готовности будущего педагога рассматривается нами как компонент профессионально-педагогической подготовки, детерминирующий ее практико-ориентированный характер, обеспечивающий становление функциональной образованности будущего педагога.

References

1. Yerokhina, N. A. Synergetics as the methodological basis of historical research (Historiographic analysis): thesis … doctor of historical sciences: 07.00.09: Yekaterinburg, 2004. - 311 p.

2. Ponomareva, L.I. Methodology of formation of ecological -valeological readiness of future teachers in the conditions of modernization of natural-science education: thesis... doctor of pedagogical sciences: 13.00.02. - Yekaterinburg, 2009. - 464 p.

3. Slastenin V.A., Isaev I.F., Mishchenko A.I., Shiyanov of E.N. Pedagogik. M.: School Press, 1997. — 512 p.

4. Suvorova, S. L. Formation of communicative discursive culture of future teachers: thesis... doctor of pedagogical sciences: 13.00.08 Chelyabinsk, 2005. – 380 p.


287

Yadrikhinskaya L.S.

COLLECTIVE METHOD OF EDUCATING AS ETHNOCULTURAL EDUCATIONAL

TECHNOLOGY

Yadrikhinskaya L.S. Federal State Autonomous Institution of Higher Professional Education"North-Eastern Federal University by Ammosov" Associate Professor, Russian Federation

Abstract Ethnocultural determination as one of educational

technologies is able to be the new historical stage of development of education after the traditional class-lesson form of organization of process of educating.

Keywords: education, training, folk didactics, collective method of educating, traditional ethnic values in technologies of educating.

Введение. Одним из образовательных технологий, наиболее близких к народной дидактике, является инновационный способ взаимообучения, взаимовоспитания или коллективный способ обучения, проверенный в режиме эксперимента в течение 25 лет. Коллективный способ обучения (КСО) как педагогическая технология, развитая красноярским дидактом В.К.Дьяченко [2], в свое время очень активно распространялась и приобрела своих поклонников. Действительно, время показало, что КСО – универсальная, эффективная и многомерная образовательная технология. Она не только выжила, но в разные годы продолжала практиковаться под разными названиями, что доказывает ее многомерность и универсальность. Например, «технология естественного общения», «демократическая система обучения по способностям», «дидактическая многомерная технология», «обучение в диалоге», «взаимообучение и взаимовоспитание», «технология обучения и воспитания саморазвивающейся гармоничной личности», «сетевая организованность образовательного пространства», «социоигровой стиль


288

обучения» и т.п. Многочисленность вариантов КСО свидетельствует о том, что это не только коллективные формы и способы работы учащихся в динамических парах. Близость данной образовательной технологии к народной дидактике особенно подходит для организации непринужденной рабочей атмосферы во время учебного процесса, когда каждый меняет роли «ученика» и «учителя». Овладение технологическим компонентом педагогической культуры – актуальная задача высшего педагогического образования.

Материалы и методы исследования. Теоретический анализ психолого-педагогической литературы, опытно-экспериментальная работа и анализ эмпирического опыта внедрения образовательной технологии показывает значимость коллективного способа обучения в успешном управлении учебным процессом. Последователи В.К.Дьяченко считают великим открытием в современной педагогической науке 20 века его идею о том, что коллективный способ обучения – это не только новая форма общей организации процесса обучения, а новая историческая стадия развития образования, к которой неизбежно придет система образования после традиционной классно-урочной формы [2].

В связи с введением требований ФГОС обращение к такой форме взаимодействия субъектов образования, когда достигается максимальная индивидуализация и дифференциация обучения, становится велением времени. Об этом пишут М.А. Мкртчян и И.Г.Литвинская: «Многослойная, коллективная по своей природе, структура образовательных процессов станет следствием все большей индивидуализации программ, маршрутов, способов, времени обучения и дифференциации предметного, надпредметного, деятельностного, ситуативного и т.п. содержания» [5, с.99].

В частности, Санкт-Петербургская негосударственная школа «Обучение в диалоге» [1], открывшаяся в 1988 году, стала одним из центров коллективного способа обучения в российском масштабе. Благодаря очным и интерактивным семинарам этой школы и сайту Красноярского краевого института повышения квалификации и переподготовки учителей поднялась новая волна всероссийского движения за внедрение КСО. Следует отметить, что большую помощь учителям, начинающим работать по технологии коллективного способа обучения, оказывают многочисленные учебно-методические разработки для начальной и основной общеобразовательной школы красноярских педагогов.


289

Результаты и обсуждение. Работа по пропаганде и внедрению инновационных этнокультурных образовательных технологий, в том числе коллективного способа обучения – «куолаан уерэтии», была начата в республике более 20 лет назад. С введением ФГОС интерес к данной технологии возрос, так как она наилучшим образом сочетает в себе функции обучения и воспитания с учетом этнических особенностей субъектов образования. Инициатором проекта по внедрению КСО является Семенова Александра Дмитриевна, доктор педагогических наук, профессор-наставник, ведущий специалист учебно-научной лаборатории этнокультурного образования пединститута СВФУ. В творческий коллектив вошли ведущие учителя, передовые педагоги республики, идейные носители технологии КСО. По плану данного коллектива разработано 8 учебных пособий «Обучение по технологии КСО» в помощь учителям начальных классов якутских и русских школ по математике, русскому и якутскому языкам. Начата разработка учебных пособий также и для основной школы по всем учебным дисциплинам. Комплексы учебных пособий разработаны также для студентов педагогического направления, что поможет их вооружить интерактивной образовательной технологией, сочетающей в себе функции обучения, преподавания, развития и воспитания.

По мнению Л.С.Выготского и других отечественных психологов, кто требует от школы лишь знаний, умений и навыков и при этом не ставит на первый план духовное, нравственное, умственное и физическое развитие ребенка, тот пытается, по сути, поставить телегу впереди коня. На первом месте должно быть развитие ребенка, которое и позволит ученику добывать знания, вырабатывать умения и навыки.

В результате исследования и обобщения передового педагогического опыта по внедрению КСО было разработано учебное пособие «Формирование универсальных учебных действий: технологический подход» Семеновой А.Д. и Ядрихинской Л.С. [8] с теоретическим обоснованием и практическими описаниями методик КСО. Коллективные учебные занятия опытных педагогов записываются на видео и выставляются на сайте в электронном учебном центре КСО, что способствует ускорению формирования соответствующих профессиональных компетенций учителей, внедряющих новые для них, но эффективные образовательные технологии, несущие в себе огромный воспитательный потенциал народной культуры воспитания. Ведь о том, что нам следует глубже осмыслить уроки прошлого, используя все ценное для дальнейшего


290

развития школы, писал Г.Н.Волков: «Традиционная педагогическая культура есть сфера самопознания и взаимного познания, самоуважения и взаимного уважения. Благополучие мирового человеческого сообщества зависит от духовно-нравственного и физического здоровья каждого этноса» [2, с.318].

Выводы. В результате исследования установлено, что, дойдя до каждого ученика, учитывая его интересы и способности в непрерывном диалоге, можно добиться решения глобальной задачи объединения образования и национальной политики – двух сторон единого процесса эффективного вступления России в полиэтнический и полицентричный глобальный мир.

Как показывает анализ психолого-педагогической литературы, в трудах профессора А.Д. Семеновой впервые раскрывается неразрывная связь принципов коллективного способа обучения и этнопедагогики. Это означает, что совпадают многие параметры технологии КСО и народной педагогики: сочетание в одном процессе преподавания и учения, разноуровневое и разновозрастное обучение, индивидуальный темп усвоения материала, воспитание самостоятельности, уважения к собеседнику, формирование умения общаться. Экспериментальная работа в педагогическом вузе показывает, что процесс этнопедагогизации системы образования может быть намного эффективнее, если вслед за этнокультурной коннотацией содержания образования идет этнопедагогизация технологий обучения. Эти два направления в комплексе неизменно приводят к воспитанию «саморазвивающейся гармоничной личности» [6, 7, 9].

References [1] Andreyev V.I. Educating is in a dialogue. Freedom +

educating = gladness. SPb.: The publishing house, 2012. 96 p.

[2] Volkov G.N. Pedagogics of love. Selection of ethnopedagogical compositions: In 2 т. - М. :Publishing houseMAGISTR-PRESS, 2002. - Т.1.460 p.

[3] DjachenkoV.K. A collaboration is in educating: about the collective method of educational work. М.: Inlightening, 1991. 192 p.

[4] DjachenkoV.K. New didactics.М.: Folk education, 2001. 496 p.


291

[5] Mkrtchyan M.A., Litvinskaya I.G. New forms of organization of education of adults :teaching manual. Krasnoyarsk: ККIPК, 2012. 120 p.

[6] Semenova A.D. The modern functioning of ethno teaching is in technology of educating and education of selfdeveloping harmonious personality. Yakutsk :Publ YSU, 2005. 117 p.

[7] Semenova A.D. Scientifically-methodical providing of ethnoteaching of educational process as condition of increase of efficiency of schoolwork. Yakutsk:

Publ YSU, 2009. 118 p. [8] Semenova A.D., Yadrikhinskaya L.S. Forming of universal

educational actions : technological approach. Yakutsk: Publ HouseNEFU, 2012. - 220 p.

[9] Semenova A.D. Yadrikhinskaya L.S. Continuous system of educational cooperation as an innovative pedagogical tool to improve the achievement of students. - Designing of content and technology of teacher training with the new regulatory framework and actual problems of the development of education: Proceedings of the Scientific and Methodological Seminar Educational and Methodological Association for Education in teacher training. – Yakutsk: NEFU, 2013. P. 241-243.

Amanbaeva L.I.

FUNDAMENTAL PRINCIPLES OF LEARNING IN MODERN CONTEXT.

APPROACH TO THE PROBLEM.

Lyudmila I. Amanbaeva, Professor, North-Eastern Federal University in Yakutsk, the Russian Federation

Abstract The paper presents the author’s stance on the issue of

principles of and approaches to teaching in the experience of Russia the United States in the form of a brief scientific review and comparison.


292

Keywords: review of trends, comparison, convergence of views.

The problem emanates not only from its own scientific and

didactic contradictions, but also from social contradictions, the main of which is the growing complexity of social life on a planetary scale. Global challenges are emerging in the development of human civilization: ideological, political, economic, food, health, environmental, informational and other ones, which are also mutually aggravating in nature. This creates a situation where a special attention should be paid to training of personnel, who could be professionally and competently solve problems both at the regional and global levels. And this is the theory and methods of teaching. Complex problems and situations can be solved only by a person who possesses not only practical, but also mental skills. The best representatives of science - philosophers, educators, didacticians, and psychologists have always worked at the ways to achieve this. Nowadays, they have been supported by representatives of other sciences such as biology, genetics, physiology, etc., which develops the idea of an integrated, interdisciplinary approach to solving this problem.

As the title of the paper indicates, we would like to turn our attention to the proper didactic approach. Moreover, we would like to express our own view of the problem of learning theory, which is not intended to be true. The paper is theoretical in nature; the proposed arguments are based on the method of comparison of some fundamental achievements of didactics in Russia in the Soviet period and in the United States.

The activity approach, overall development and intellectual upbringing of personality in the pedagogical process were the fundamental principles of teaching in the methodology of Russian didactics in the Soviet period. In modern reformatory terms, these principles are gradually being relegated to the background of scientific observation, being replaced by theoretical approaches of foreign, especially American, learning theories. Meanwhile, they cannot be buried in oblivion, at least for the simple reason that modern Russian pedagogical science has proposed no new ideas. There are also other objective reasons: first, having been proved by the experience of the national Soviet school, these principles became true ones and are rightfully considered to be a major educational achievement; secondly, as all truth, the fundamental principles of organization of educational process in Russian schools do not lose their potential and remain in demand as part of the global progressive experience, for example, L.S. Vygotsky’s theoretical


293

principles of learning and development, the philosophical judgments about the activity of the brain and mental education by E.V. Ilyenkov and others [5, 11].

In our opinion, the search for new scientific and pedagogical truth, i.e., new knowledge (paradigms, concepts, and projects) should follow the path of the dialectical unity of the universal and the individual (singular) in educational research. The general philosophical principles imply that an individual in the learning process is regarded as a unity of his or her biological and social entity. This philosophical judgment is based on Marxism. Before Marx, deep interest in the social nature of a person was observed in Kant, Helvetius, Fichte and Hegel [1, 2]. Kant pointed out that human higher mental functions (which include, first and foremost, the mind) are born, trained, formed in society; Helvetius argued that the mind is the product and result of education of a person in society; Fichte gave accent to the role of human activity in the formation of his personality; being the founder of dialectical logic, Hegel developed fundamental assumptions about the identity of being and thinking, where the subject of being acts as a deedful, active principle. Marxism is a philosophy in which the social nature of man is substantiated on the scientific foundation of the dialectical analysis of the achievements of German classical philosophy, English political economy and Hegelian dialectics. Marxist ideas have become a way of man’s knowledge of the laws of development of society, and D. Bell, one of the leading sociologists and futurologists in the USA, who believes that every researcher concerned with the issues of social processes must be mastered of Marxist philosophy, is right. “Much of the Marxist analysis of the social and industrial structures has remained its importance and become a part of modern theories, as well as the results of any deep conceptual generalizations. ... I have accepted a lot of Marxist ideas about society. Marxist analysis provides an amazingly accurate picture of the Western capitalist society between in 1950 and 1970.”[4, p. XCL]

In the pedagogical context, one of unity can be represented as the cognized entity of a person, which determines fundamental theoretical approaches to education in the broadest sense. In other words, it is the person’s knowledge, experience, and culture, which determine the philosophical foundations of learning, education and are reflected in the system of concepts, theories, and practical solutions. Cognition, including educational cognition, is a difficult and complex way to the truth, which depends on many factors and their intricacies in its process: ideas (systems of world perception - worldview, ideology), government policy, economic relations,


294

morality and ethics, science and progress, and even the quality of the mind of individuals, etc. Contradictions, an attempt to resolve which sometimes takes the form of an open struggle between the knowledge developed - concepts and theories - emerge in the very process of cognition. In the developed countries of the West, primarily in the United States, they have developed learning theories, aimed at a specific relationship with practice, the trainees’ accelerated adaptation to working environment, the traditional, utilitarian lifestyle. They are built on the foundation of behaviorism, the principle of which is learning a growing identity the proper behavioral actions on the basis of conditioned reflexes. This shows that learning theories are based mainly on the study of the biological nature of man. We have always perceived these theories critically, as we have judged from the assumptions of Marxism on the overall development of the personality in a classless society, in terms of social equality. Moreover, in the development of personality, the emphasis has been placed on mental development, as the person’s mind of is not an abstract concept, but the specific quality of a person, which arose as a product of social activities throughout his or her historical development. This conclusion was made by the founders of Marxism not speculatively, but based on the dialectical analysis of the achievements of previous philosophical systems, as noted above. It follows thence that the dispute between the “behaviorists” and “Marxists”, as representatives of different methodological approaches, lies not so much in the theoretical plane as in the ideological one, i.e. in the plane of understanding and perception of the world. Behaviorism offers to teach a person from practice, from the perspective of how to teach a person using his or her biological and physiological capabilities (according to the scheme ‘stimulus – response’). With this learning, the trainees’ acquisition of complex thinking skills such as analysis of the phenomena and facts being studied, generalization of knowledge about them, and all the more so as the transfer of them to the contradictory reality of life, falls out of sight. Today’s labor market increasingly requires people who know how to think analytically and creatively, address emerging issues quickly and competently, i.e. people who have the mind, complying the challenges of the time. There comes a time when we have to remember the philosopher Kant, who shrewdly determined that the mind is the “power of judgment.” It is possible to form such a mind only by education, which is organized adequately to the purpose, and so it turns out that the behaviorist model of learning has to give its positions to other theories and methods of training aimed at developing students’ thinking. However, it has been firmly established in the school


295

practice the United States, despite the active development of other conceptual directions, which aimed at mental activity of students in the learning process and have proven their rightfulness (cognitivism, constructivism and their variants). According to our leading expert on comparative education Z.A. Malkova, this important point is the main reason for this: “The American school and its teaching style have been evolving for three hundred years in the socially stratified society, the ideology of which has embraced the idea of the biologically deterministic and almost unchangeable level of intellectual abilities of people. Intelligent quotients tests and grading students on their results are an important part of the pedagogical culture of general American school.”[12, p.91] Cognitivist and constructivist learning theories began to emerge in the United States since the 60s, when the country started serious reformatory developments in the field of school education against the background of the Soviet Union’s success in space. D. Bruner, R. Sternberg, J. Zahorik, R. Fueurstein and others were the founders of the theories. In the 1970s, theories, justifying the formation of intellectual abilities in schoolchildren, became popular (M. Lipman - in the process of dialog arguments, a kind of philosophical discussion; S. Rakov - in the process of organization of educational research) [12]. With this, the researchers noted L.S. Vygotsky’s theoretical propositions of the relationship between training and development, which have not lost their importance for the cognitive and constructivist researchers of the late 20th and early 21st centuries. Modern theories of learning are emerging on the basis of data obtained by neurosciences, studying the human brain (ethnobiology, genetics, etc.). The important thing is that ethnobiology has found that the genetic pool of a person is greatly influenced by the environment and any mode of a student’s behavior is culture-dependent. Thus, not only genetic, but also environmental and ecological genetic heredity is traced. This suggests that social factors are still dominant; it is the fundamental position, on which Soviet pedagogical and didactic science was based. According to Russian scientist-educator I.A. Tagunova, “many new American learning theories insist that it is important to rely on the mindset of an individual student, and, at the same time, to develop all the available types of thinking in all students, without exception, in the learning process” [15, p.27]. In our opinion, this peculiarity also resonates with the principle of Russian didactics about the mental development of students in the learning process. Russian didacticians and psychologists have solved this problem throughout the development of Soviet science didactic gradually: L.S. Vygotsky and his followers’ theory of developmental education, starting from the 30s


296

to the present time (L.V.Zankov, V.V. Davydov , D.B. Elkonin, and others), the theory of staged formation of mental actions and concepts (P. Galperin, the 60-70s), the theory of formation of educational techniques (N.A. Menchinskaya, the 70-80s ), the theoretical basis for the formation of common learning skills, “metacognitive” skills, as they are now called in American studies, theoretical approaches to the organization of independent work of students, where a prominent place was held by methods and techniques of independent searching and learning. At the turn of the 20th and 21st centuries, in the works of American cognitive researchers and social-constructivists, there emerged findings and ideas, broadly resonating with above-mentioned provisions of Russian scientists, such as: teach how to think, design knowledge independently; the knowledge that has been prepared by somebody and learnt by a student does not provide mental development; students’ cognitive activities should be active [6, 7, 9, 12]. In our opinion, method of forming the so-called metacognitive skills in students, proposed by constructivists, is very interesting. This is formation of blocks and charts from the knowledge, gained by students, so that it would be remembered better and extracted from the memory more quickly as and when necessary. Thus, students can learn how to assess their own cognitive activities in the learning process, put simply, more consciously acquire knowledge and manage it, i.e. understand its applicability in different situations. It also does not seem to be a new approach to us, because a deep interest in the problems of assimilation of theoretical knowledge by schoolchildren can be seen throughout the history of the development of Soviet didactics and educational psychology. In practical experience, as early as in the 70-80s of last century, the famous teacher of mathematics and context specialist V.F. Shatalov brilliantly developed and tested the method of “supportive notes” (“constructs” - in the US); his experience spread throughout the Soviet Union and is popular in many countries now. The block-building system of learning, for example, was proposed and successfully applied by the chemistry teacher N.P. Guzik, the well-known educator and innovator M.P. Schetinin, and others. [18, 19, 8] Their techniques combined high achievement of children not only in the amount of received knowledge, but also a high level of cognitive development, cognitive abilities combined with mastering common learning capabilities. The experience of the outstanding Soviet educator V.A. Sukhomlinsky, who created a unique system of training and education of children in a small rural school in the depth of the Ukrain (the village of Pavlysh, Poltava region), is a separate topic. His pedagogy is deep and multifaceted, so we will mention


297

only one aspect of it in the paper: the research work of students was very well organized in the school. Sukhomlinsky wrote: “The creative work of students has become a source of small discoveries in didactics for us. We have seen that in cases where the object of thought, research, reflection is a generalization, which covers a considerable range of facts, it is necessary to give special time to deepen reflection, generalization. It is very important for a good mental development during adolescence, when generalization becomes an essential feature of thinking. In this period, there is a risk of cramming. It is labor, which teaches to regard theoretical generalizations consciously, as it is associated with designing and modeling, with the study of causal relationships between phenomena, complex, deep dependencies. Anyone, who can think while he or she is working and work, thinking, is able to comprehend and summarize the meaning of abstract truths” [14, p. 531]. This statement of our great teacher and contemporary reflects the basic meaning of our paper in the best way possible.

Thus, the general scientific review on the issue of the fundamental principles of learning presented in the major theories of Russian and American researchers, leads to the following conclusions.

Firstly, in our opinion, despite the fundamental differences in the ideological, methodological approaches in grounding the principles of learning, there are trends in the convergence of views on studying the social nature of the learning process, which resulted in the recognition of logical relationship between learning and development, particularly between learning and mental development by American researchers. Comparison of facts of knowledge and ideas advanced, presented by us, provides evidence of this.

Secondly, the Russian didactics of the Soviet period evolved based on the dialectical materialist principles of Marxism, which allowed it to develop the fundamentals of learning that include scientific truths of greater predictive capacity, required in terms of the integrative development of human society, especially when the mental abilities of a person in great demand and the task for their intensive development has been put. New search requires the dialectical unity and a scientific interdisciplinary solution, where general theoretical advances in pedagogy and didactics, achieved both in Russia and the United States, should take their rightful place. It is time to comprehend, analyze, and generalize them for the benefit of all mankind.

References 1. G.W.F. Hegel The phenomenology of spirit. - M., 1959. 2. I. Kant From handwritten heritage.- M., 2000.


298

3. F. Engels, Anti-Dühring // K. Marx and F. Engels, Writings, 2nd ed., V.20.

4. D. Bell The coming post-industrial society: the experience of social forecasting. / Trans. from English. Ed. By V.L.Inozemtsev.- M., 1999.

5. L.S. Vygotsky The problem of learning and mental development at school age // Vygotsky, L.S. Educational Psychology. M., 1991, pp 374-390.

6. Psychology issues of educational activity of younger students. / Ed. by D.B. Elkonin, V.V.Davydov.- M., 1962.

7. P.Ya. Galperin Methods of learning and intellectual growth and development of a child.- M., 1975.

8. N.P. Guzik To teach how to learn.- M., 1980. 9. V.V. Davydov Types of generalization in learning.- M., 1972. 10. L.V. Zankov Education and development.- M., 1975. 11.E.V. Ilyenkov Learn to think from your youth.- M., 1977. 12. Z.A. Malkov Features of organization of pedagogical

research in the United States //Pedagogika.- M., 2002.-no. 6.- p.89-95.

13. N.A. MenchinskayaThe problem of learning and development // Problems of general, developmental and educational psychology.- M., 1978.

14. V.A. Sukhomlinsky Selected pedagogical works in 3 volumes.V.1.- M., 1979.

15. I.A. Tagunova American theories of learning in the context of contemporary theoretical and methodological approaches // New in the psycho-pedagogical research.- M., 2014.- no.2.

16. Theoretical basis of learning and education: monograph /L.I. Amanbaeva; Yakutsk State University named after M.K.Ammosov.- Yakutsk., 1998.

17.Theoretical foundations of civilian education of students in modern conditions: monograph /L.I. Amanbaeva.- M., 2001.

18. V.F. Shatalov The point.- Moscow, 1987 19. M.P. Schetinin to embrace the boundless.- M., 1986.


299

Andrianova S. V.

KEY POINTS OF PHYSICS ENGLISH VOCABULARY IN TRAINING OF

BACHELORS

Andrianova S. V., National Research Nuclear University MEPhI (Moscow Engineering Physics Institute), Department of Foreign Languages, Candidate of Pedagogic Sciences, professor of department, Russian Federation

Abstract Russian education standards require while teaching English

for bachelors-physicists to use General English and English for Specific Purposes ESP. In teaching General English there are different textbooks created by native speakers and published in London: Language Leader, English File, Headway, etc. However, when teaching ESP there are some problems. English textbooks published in London on technical specialties do not cover for example physics and hence the terminology.

Textbooks published in Russia contain mainly grammar material and do not correspond modern communicative teaching methods. Themes of some of these textbooks are out of date.

In Russia there is a focus on Russian and English special terminology. Many scientists in Russia wrote a lot of works on terminology and it’s classification.

At the same time the famous scientist and methodologist A. N. Shchukin noted that learning language is learning the skill. Therefore it is necessary to use techniques that help to achieve best results while teaching. For such purposes it’s better to learn vocabulary in the context of the subject area, i.e., using special technical texts according to specialty of bachelors-physicists.

In NRNU MEPhI there is a published textbook S. Andrianova English Thesaurus of Student-Physicist". Text material of educational manual is authentic and taken from the textbook "Serway's College Physics". The sequence of presentation of the subject, the order and titles of the chapters of the proposed manual fully matches the original. This allows future physicists to understand the presentation of the subject abroad, because the


300

textbook was published by the international publishing house, it covers the U.S., Asia, Australia, Europe, Latin America and Canada. No formulae and calculations allows students to focus on learning professional English terminology in its historical and logical sequence. The tutorial allows to learn more than 1000 lexical units, and focuses on effective teaching of professional terminology.

Keywords: English for Specific Purposes ( ESP), special terminology, special technical texts, physicists.

В настоящее время в России основными требованиями

образовательных стандартов в части обучения иностранному языку бакалавров технических вузов является необходимость овладения двумя видами компетенций. Выпускник бакалавриата должен обладать общекультурными компетенциями, позволяющими осуществлять коммуникацию в устной и письменной форме на иностранном языке для решения задач межличностного и межкультурного взаимодействия, а также обладать общепрофессиональными компетенциями, позволяющими использовать в своей профессиональной деятельности знание иностранного языка.

Первая задача успешно решается в рамках обучения "общему иностранному языку" (General Language). Для обучения английскому языку (English Language) активно используются учебники, созданные носителями языка и изданные, как правило, в Лондоне (Language Leader, English File, Headway и др.) Учебники содержат все аспекты обучения: письмо, чтение, аудирование, говорение, грамматический, лексический и фонетический материал. Помимо учебников существует большое количество словарей для русскоязычной аудитории. К учебникам, как правило, прилагаются контрольные тесты, позволяющие осуществлять как итоговый, так и промежуточный контроль полученных знаний. Всё это даёт возможность полноценного обучения бакалавров и решение задачи овладения общекультурными компетенциями.

Совсем другая ситуация складывается при решении задачи овладения общепрофессиональными компетенциями (English for Specific Purposes – ESP). Готовых аутентичных учебников, соответствующих определённым специальностям нет. Например, лексика, содержащая такие понятия как молоток, гвозди и пр., и даже лексика для энергетиков не подходит или очень ограничена для физических специальностей. Учебники, издаваемые в России, направлены также на определённые специальности и содержат соответствующие материалы для чтения, которые, в свою


301

очередь, содержат либо лексику специальности вуза, либо вообще научно-популярные тексты.

Для студентов-физиков когда-то был создан учебник [1], основной заслугой которого, как и большинства учебников в России было содержание полноценного грамматического материала по английскому языку. Его издают по настоящее время и продолжают использовать некоторые образовательные учреждения. Учебник Курашвили решал стоявшие когда-то задачи чтения и перевода со словарём, и при этом содержал ограниченное количество специальной лексики (ок.80 терминов). Кроме того, учебник устарел по своему содержанию, например в нём присутствует электронно-лучевые трубки, о которых среди современных учащихся уже мало кто слышал в эпоху интегральных схем и нанотехнологий. В такой ситуации говорить об обучении англоязычной лексике специальности и овладении профессиональными компетенциями просто невозможно.

Близким по тематике учебником является Учебник «Английский для инженеров» разработанный авторами Агабекян И.П. и Коваленко П.И. [2]. Учебное пособие предназначено для студентов технических вузов, рекомендовано для студентов колледжей и для самостоятельного обучения. В нём содержатся сведения по фонетике, устные темы, грамматический поурочный практикум, лексические упражнения на расширение словаря, а также содержит ряд приложений, включая англо-русский технический словарь-минимум, который, как отмечают авторы, насчитывает ок. 1700 слов. Однако, эта терминология включает технические термины из разных областей знаний, что, с одной стороны, значительно упрощает задачу отбора нужного количества лексики, а с другой не даёт представления о специальной терминологии.

Общность языковых характеристик разных наук и наличие в пределах каждого из них текстов разной языковой организации имеют значение как для уточнения содержания термина ESP, так и для практики преподавания иностранных языков. «Термин - лексическая единица определённого ЯСЦ (языка для специальных целей или LSP), обозначающая общее - конкретное или абстрактное - понятие теории определённой специальной области знаний или деятельности» [3]. В вопросе отбора терминологии не существует единого мнения о том, что считать общенаучной, межотраслевой и отраслевой лексикой. Одним из способов классификации терминологии может быть разделение её на собственную, для конкретной отрасли, и привлеченную. Существует классификация собственной и


302

привлеченной лексики, отвечающая реальной, или практической ситуации в различных научных областях [3]:

- основные термины, обозначающие главные понятия; - производные термины, обозначающие видовые или

аспектные понятия; - сложные термины, обозначающие сложные понятия,

состоящие из суммы основных или производных понятий; - базовые термины, обозначающие понятия базовых

наук терминосистемы; - привлеченные термины, заимствованные из смежных

областей знания; - общенаучные и общетехнические термины,

обозначающие соответственно общенаучные и общетехнические понятия;

- термины широкой семантики, которые используются во многих терминосистемах.

Подобная классификация терминологии представляется наиболее интересной для преподавания LSP по нескольким причинам:

Во-первых, эта классификация ориентирует преподавателя на отбор терминологии в соответствии с важностью отдельных терминов в терминосистеме, а значит, позволяет среди обилия терминов выбрать наиболее важные для усвоения, с точки зрения места, занимаемого этими терминами в предметной области. Это особенно ценно для преподавателей иностранного языка бакалавров, слабо владеющих специальным предметом в начале обучения.

Во-вторых, деление терминологии на «свою» и «чужую», основную и производную, сложную и широкой семантики, подчеркивают многообразие терминосистемы любой науки в её единстве и взаимосвязях. Такая структуризация лексического материала позволяет сохранять контекст предметной области.

В-третьих, в такой классификации содержится большое практическое значение для самих научных областей знания, что отмечается многими специалистами, работающими в самых различных направлениях науки, техники и технологий [4,5,6]. Этот аргумент представляется весьма весомым в свете решения задач по подготовке будущих специалистов.

Современный технический прогресс вызывает радикальную перестройку понятийного аппарата многих научных дисциплин и возникновение новых отраслей знания. Это приводит к «терминологическому взрыву», т.е. к массовому возникновению новых терминов, терминологических полей и


303

вносит серьезные изменения в существующие терминологические системы [3].

Англоязычная терминология физики, имея свою специфику, влияющую на изучение языка, вызывает как трудности в его усвоении, так и облегчение за счёт некоторых своих качеств. Доктор физико-математических наук В.А. Мазунов, в предисловии к словарю для физиков написал: «Термин точен и холоден и экспрессия в пределах терминологии не положена; …чем наука «научнее», тем больший вес в ее структуре получает язык, и тем более значимым становится вопрос о терминологии» [7]. «Не ищите в науке ничего кроме терминов, данных в их соотношениях. Если отправляться от слов в их связности, то физика оказывается тогда описаниями, системою описаний, системою систем описаний, системою систем систем и т.д.» [8]. Современная англоязычная терминология физики обладает определёнными особенностями, которые необходимо учитывать при обучении студентов [9]. Владение содержанием основных понятий той или иной предметной области определяет компетенцию специалиста.

Особенностью обучения иностранному языку является то, что целью обучения при этом является не столько приобретение знаний о самом предмете, т.е. о языке, сколько формирование навыков и умений в разных видах речевой деятельности. Обучение языку это не обучение теории, а обучение навыку, а значит научить такому виду деятельности как англоязычная коммуникация возможно лишь в процессе этой деятельности [10]. При разработке методики обучения английскому языку студентов-физиков необходимо учитывать, что обучение проходит в условиях ограниченных временных возможностей технического вуза (два часа в неделю), и использование методов обучения, успешно применяемых в языковых вузах здесь весьма затруднительно. Отдавая должное многолетнему труду преподавателей технических вузов, необходимо отметить, что причина «прижившегося» в них переводно-грамматического метода кроется, скорее всего, именно в условиях таких вузов, ограничивающих возможности более глубокого изучения иностранного языка.

При решении задач, предъявляемых стандартами образования, необходимо задействовать наиболее эффективные методы обучения, которые позволяют при ограниченных временных затратах получить наилучший, в этих условиях, результат. Методика, являясь практической дисциплиной, даёт представление о таких приёмах обучения. Использование приёмов, приносящих наилучший результат на каждом этапе


304

обучения, должно составлять основу эффективной модели обучения иностранному языку в техническом вузе.

Одним из способов решения задачи овладения общепрофессиональными компетенциями является преподавание лексики специальности в контексте предметной области [11]. Для этого необходимо использовать профессиональную лексику и профессиональные тексты. Научные и технические тексты, несущие функцию передачи информации по специальности и не являющиеся художественными или научно-популярными произведениями содержат наибольшее количество терминологии, необходимой для усвоения в требуемом объёме.

С целью использования профессиональных текстов, доступных для понимания студентам младших курсов, в НИЯУ МИФИ было создано учебное пособие «English Thesaurus of Student-Physicist» [12]. Весь текстовый материал пособия аутентичный и отобран из учебника «Serway’s College Physics»[13]. Уровень изложения предмета Общая физика в этом англоязычном учебнике вполне доступен российским учащимся, избравшим физику и технические дисциплины в качестве своей будущей профессии. Последовательность изложения предмета, порядок и названия глав в предлагаемом учебном пособии полностью соответствуют первоисточнику. Это даёт возможность будущим физикам ознакомиться с особенностями изложения предмета за рубежом, т.к. учебник издан международным издательством, охватывающим кроме США страны Азии, Австралии, Европы, Латинской Америки и Канаду. Кроме того, в текстах пособия сохранена история развития физики и наших знаний о существовании Вселенной. При этом в разработанное пособие не вошли сложные и многочисленные математические вычисления, и изложение материала происходит исключительно на качественном уровне, что позволяет учащимся сосредоточиться на изучении профессиональной англоязычной терминологии в её исторической и логической последовательности.

В настоящее время учебное пособие «English Thesaurus of Student-Physicist» является составной частью программы обучения английскому языку бакалавров-физиков НИЯУ МИФИ для достижения целей обучения в области ESP. Учебное пособие позволяет усвоить более 1000 учебных лексических единиц, и направлено на эффективное обучение профессиональной терминологии с использованием профессиональных текстов.


305

References [1] Kurashvili E. I. English for students of physics: a First step

of learning - 3rd ed.,.- M.: AST, 2002-317 p. [2] Aghabekyan I. P., Kovalenko, P. I. English for engineers -

M.: Phoenix, 2005. - 319 р. [3] Leichik В.М. Terminology: subject, methods, structure. - M.:

Publishing house of the LKI, 2007- 256 p. [4] Bekisheva E. V. The names of diseases as a reflection of the

conceptual apparatus of the medicine. Lexicology. Terminology. Stylistics. - Moscow-Ryazan, 2003.- P.48-54

[5] Shelov, S. D. Definition of terms and conceptual structure terminology. - SPb.: S.-Petersburg Academy of Sciences. University, 1998.- 236p.

[6] Picht, Heribert; Draskau, J. Terminology: An introduction. Surrey, University of Surrey, 1985.

[7] Terminological range of physics: Dictionary /Ed.-comp.: V. A. Mazunov, Y. V. Vasilev, E. A. Kantor; Under.ed V. A. Masunov,- Ufa: UGNTU, 2000. – 199 p.

[8] Florensky P. A. The watersheds of thought. T. 2, M: Pravda, 1990.- 230 p.

[9] Andrianova, S. V. Peculiarities of teaching English vocabulary specialty of students-physicists // Materials of III international scientific-practical conference 1-2 October 2013, Prague: SPC "Sociosphere", 2013. - P. 179-182.

[10] Shchukin, A. N. The teaching of foreign languages. Theory and practice. M: Philomatis, 2004.- 416 p.

[11] Andrianova S. Training of speaking another language terminology in a context of subject domain. Herald URAE – 2008.- № 4-P.32-34.

[12] Andrianova S. V. English Thesaurus of Student-Physicist. Textbook for students of physics. M: MEPhI, 2013.-196 p.

[13] Jerry S. Faughn, Raymond A. Serway, Chris Vuille, Charles A. Bennett. Serway’s College Physics. Seventh edition. USA, 2006. - 1008p.


306

SOCIOLOGY

Kosenko O.Y.

VISION OF SOCIAL SERVICES FOR THE ELDERLY: THEORY AND PRACTICE

Kosenko O. Y., Doctor of Science, Economics, associate

professor, Chair of Innovates, marketing and advertising Federal State Budgetary Educational Establishment of Higher Professional Education “Pyatigorsk State Linguistic University”, Russia

Abstract In the article the theoretical aspects and questions of

practical realization of the system of conceding the services to the elderly citizens in Russia are dealt with. Elderly people refer to the least provided layer and need the active social defense, including purposeful use of special services.

Keywords: elderly people, social politics, social defense, social services.

In present-day Russia the social problems of elderly people

and the need for their solution by methods of state and municipal government are determined by the increasing population aging.

The problem of demographic aging is common to a significant number of countries. One of the trends which is observed in recent decades in developed countries around the world is an increase in the absolute number and relative proportion in the population of older people. There is a constant, fairly rapid process of aging, i.e. the reduction of the total population of children and young people and increase of the elderly people. Thus, according to the UN, in 1950 the world's population was approximately 200 million people aged 60 years and over, by 1975 this figure is raised


307

to 550 million. At the moment there are 13.7% of elderly people of the Earth population [20, p.69].

In Russia currently residing more than 20.9%senior citizens (men aged 60 and older, women aged 55 years and older). According to the forecasts of many scientists the share of this population will grow and by 2030 will be about 23%, in 2050 - 26% [20, p.71].

As suggested by most scientists, the main causes of population aging are falling birth rates and increasing life expectancy in older age groups due to the progress of medicine, improvement of living standards.

The national average life expectancy in Europe over the last 30 years has increased by 6 years for men and for women by 6.5 years. Whereas in Russia over the past 10 years there has been a decrease in life expectancy [3, p.56]. However, due to low fertility, high mortality working age people, as well as the substantial increase in life expectancy among people who are older than 60 years, the proportion of older people is progressively increasing.

Elderly people are one of the most representative demographic and social groups. According to the research of Al'perovich A.N., Demidova T.E., Krasnov O.V. Medvedeva G.P. and other scientists for these people certain biological, social, and behavioral characteristics are distinctive.

Biological features of the elderly, which arising from the aging process are determining by social, economic, psychological, and other factors. There are several types of aging: chronological, it determines the number of years lived (according to the international classification the early period of old age is 65-74 years, old age is from 75 years); physiological - the state of health, a set of somatic abnormalities of the body (depending on the individual characteristics of the extinction of the metabolism and functions as well as the formation of adaptive mechanisms); psychological - self-awareness of human vision of its place in the age structure; social - a synthesis of different types of old age (social person's age correlated with life expectancy in a particular country and a particular time interval, it is not the same for different ages, cultures, for representatives of various social layers and groups) [9, p.134]. To create an equal opportunities for all of those categories of older people for realization of their rights and legitimate interests in the various spheres of social life (political, economic, social) there should be the conditions to meet the specific, peculiar to these categories of citizens social needs.

Social features are relating the social status as well, which is determined by the place in modern society, different social systems, community, family. It is reflected in the relationship of older people


308

with other age groups [18, p.122]. In this respect there are two extreme positions: in the first one the status of older people is as patriarchs who do not have formal authority, but really are the leaders in macro or micro groups; in the second one they have the position of outcasts, resulting in a reduction or complete cessation of the interaction of the elderly with others [18, p.122]. According to Al'perovich A.N., the separation of the elderly and society based on the principle: "the old man moves away from society, and it, in its turn, pushes him away from it" [1, p.67]. There is a mutual alienation of the elderly people and other members of society. The situation is aggravated by the fact that a quarter of the elderly people have mental disorders of varying severity and origin [1, p.68].

All of the stated above leaves a significant mark on the behavior of elderly people who are further and further moving away from a socially active life and getting lonely even if they have family [17, p.38]. According to Chernosvitov E.V., they develop a certain lifestyle, which in its turn determines the behavior for which is typical gradual extinction of interest, decreased range of emotions and demanding to the needs and their satisfaction. The needs in communication of elderly people suffer significantly, however, it depends on the individual person and the social and cultural environment in which the old man lives.[19, p.12].

According to the author’s opinion the stated above features of the elderly should be taken into account during the formation of the service delivery systems and specific services in places of residence of those persons. In 1999, the United Nations declared the International Year of Elderly People in order to facilitate the implementation of the principles of the United Nations concerning the elderly. These principles are summarized in five clusters: independence, participation, care, self-fulfillment and dignity [10, 122-134]. These principles have become the base for the development of social policy concerning to the older generation in almost all countries of the world, including Russia. It is obvious that, according to these principles, the services become the main activity focused on the humane treatment to the elderly, the creation of conditions for their long life, the guarantee of opportunities to exercise their rights on an equal basis with other citizens.

It should be noted that the social problems of older people exist in all countries, they appeared long time ago and are changing with the development of society. Throughout the human history, the emergence and solution of such problems depended on the characteristics of the public perception of the role and the importance of the older generation in the life and development of society at micro and macro levels. The problems of older people which are


309

solving by social services is socio-psychological adaptation of elderly people in certain socio-economic conditions. This people also are largely dependent on government social policy, the role of society in its formulation and implementation.

Age-related changes and acquired health impairment tend to

cause difficulties for older people to live on their own, to maintain social ties, to provide economic independence and other restrictions that eventually significantly affects the social status of individuals and their quality of life. Society stereotypes about reduced physical and socio-economic activity of the older generation and therefore its futility for bringing the community benefits which were formed over many centuries largely determine the essence of the attitude to the older generation and selection methods for their services.

According to the concept of integrated assessment of man’s vital forces developed by S.I. Grigoriev [2, p.29], people’s individual and social subjectivity vital forces are "existed person’s ability of reproduction and life as a biosocial being, its ability to effectively meet the needs of the support of life necessities and active existence in all spheres of society and levels of its organization. People’s life force represents the unity of individual and social subjectivity "[2, p.58]. Individual subjectivity is understood as a person's ability to meet and develop their diverse needs by individual and personal means. Social subjectivity is interpreted as the ability of people to meet and develop their interests and needs with the help of social institutions, agencies and organizations of society. At the same time, individual and social subjectivity is considered in the context of human serving difference, the achievement of individual and socially significance, collective goals, certain life orientations, individual and social will of human to achieve these goals [2, p.97]. This methodological approach is to some extent explains the underestimated public assessment of the older people role in the long history of mankind. With the age the quality of health changes significantly, social and cultural needs are reducing, stable priorities of sustainable services relating to a fairly narrow range of needs are arising. Anyway, all of this should be reflected in the social policy with respect to senior citizens.

Social policy for senior citizens and their social support measures, and also by means of services in all epochs were largely determined by socio-economic conditions, specific task of the state, socio-political situation and, especially important - the state social policy for certain categories of the population and society's attitude toward this policy.


310

Social Policy for Older Persons has a lot of specific features because of the nature of social needs of the population. However, according to most researchers, it should not become a kind of a segregated part of the state and municipal policies but it should be efficiently integrated into them, reflecting the interests of older people, society and the state. In the light of this approach, we consider the most important aspects of social policy in general and specifically in relation to the elderly.

Social policy is a state activity in addressing social issues and forming the prospects for social development. The overriding imperative of social policy is the concern about the level and quality of life of every person (Article 7 of the Constitution of the Russian Federation). Practical implementation of this imperative should be based on some of the provisions that have been identified as fundamental (principles of social policy implementation). Otherwise, without it social policy turns into a kind of useless activities and do not lead to certain results.

Social policy is the most important direction of state regulation of the economy and social sphere, since the ultimate goal of the state is to achieve a high level of social welfare and to create conditions for its further development, and social policy is directly related to the solution of this problem [13, p.31]. One of the founders of the theory of the welfare state German economist Alfred Müller-Armack wrote: "The social market economy comes out of the real foundations of the market and market forces, and trying to use purposefully undirected forces of the market to achieve social security and to improve social environment at the same time" [11 , p.61].

In Russia, social policy for the elderly people and the service delivery system for this category of population have a sufficiently long history of formation and development. In this context, it is important to briefly highlight some of the historical aspects of the social needs satisfaction of older people with the use of services.

The beginning of using of special services for the elderly people can be referred to the period of Moscow State foundation when the systematization of the state welfare forms appeared, in which the elderly charity became part of the state domestic politics. Further development of this policy, which was finally formed during the reign of Peter I, led to the fact that in 1775 the protection and care for the elderly obtain legal status, the management of this assistance became the functions of special agency - the Order of the public charity. In the second half of the XIX century in Russia appeared district councils to issues of public charity, including the


311

elderly were delegated. Those in need of charity were differentiated for reasons of need, for each category types and forms of assistance, including a set of services were determined.

In the district council for needy elderly people and disabled persons the poorhouse house (9.8 homes per province) were created, almost every province had two homes for the mentally ill elderly [8, p.177]. In these institutions for the elderly there was supervision and care, the food, lodging, clothing and the essentials items for personal hygiene were provided. Also some sanitation and health services were available.

By 1917, Russia had formed the social security system, with a well-developed legislation and network of institutions, in which special services for elderly people were provided. In general, these services have been focused on the supervision, medical and social services.

In the Soviet Union there was the system of state social security. Social services were provided for older people in social service institutions, which operated in the system of state social welfare.

The transition of Russia to the modern market economy has led to a change in the system of social services provision to senior citizens in the light of the transformation of types and forms of social protection of the elderly people. A list of guaranteed services for various categories of senior citizens appeared. The country began to develop different legal forms of social protection of older people, including compulsory social insurance; social assistance; social services [16, p.45]. Anyway, all of this is a part of the state social policy, which indicates the applicative nature of this policy in terms of its consideration as an instrument of government in solving social problems of citizens, in this case the elderly people.

Currently, the conceptual apparatus of social policy is under development and therefore it is not always sufficiently clear, even in basic terms. Confirmation of this statement may be, for example, multiple definitions of the social policy.

Is obvious that for scientific evidence, as well as for the practical adoption and implementation of administrative decisions it is important to unify terminology used in determining the nature of social policy as a scientific discipline, as well as in making specific management decisions in this area.

In practical terms, it is assumed that social policy is a system of measures implemented by the government, through the Federal level and the level of the constituent territory of the Russian Federation, local governments, businesses and civil society organizations on a wide range of issues related to public welfare and


312

social development, as well as the process of decision-making. Starting from 90th years of the last century quite often these measures, the process of their developing and implementing many experts of science and practice consider "as a political activity which affect the well-being of citizens" [7, p.12].

Another factor complicates both the definition and the very understanding of social policy (especially its content and objectives). Social policy in most cases has an outer and an inner side. Firstly, this is due to the social demand for this policy, and in many of its attachment to the acute and painful social issues (issues of social stability and social inequality, achievement of welfare and so forth.). Secondly, the fact that social policy in all its forms today is under the responsibility and run by the state (on most issues) as issues of joint jurisdiction of the federal and regional levels.

Social policy, directly or indirectly is related to the social sphere, which as convincingly argued N.A.Volgin is a multi-component in its structure, and the degree of development of this structure depends on the level and direction of socio-economic development and of social policy [14, p. 8-10].

The concept of "social services" is interpreted either too narrowly (in such cases, it is usually a question of individual social sectors: health, education, science, culture and sports), or too wide (when, for example, in statistical compilations which are specifically dedicated to the development of the social sphere is included most indicators of socio-economic development). Let us consider several interpretations of the social sphere.

Social service is a sphere of state management, science, education, employment and economy, the subject of which is a human being and his needs. As a system category the social sphere includes a set of different types, functions and organizational forms of social activity, the common aims for which are: the protection of human health and life; the improvement of their housing and living conditions; the provision of equal rights and opportunities for education, suitable work and fair pay; introduction to modern means of social and cultural development; financial support and a dignified old age through the establishment and bringing to consumers the relevant social security, products and services [12, p.68].

The wide range and uncertainty in the interpretation of the content of the social sphere exist because until present time the criteria by which one could not only fix the concept of "social services", but also to determine its boundaries is not proposed. According to some analysts and academics, social sphere is the whole life-support systems, ranging from maternity hospitals to the culture of burial.


313

The consideration of social life of the community as an object of social policy gives good reason to believe that social policy is a purposeful activity of state’s structures and public authorities on social management.

Activities of the social sphere is aimed at satisfying all fundamental vital, basic human needs to which are equally relevant biological (physical) and spiritual (social) needs. In this sense, social policy can be seen as a policy of state influence on the whole sphere of vital interests of the people’s satisfaction, the purposeful activity of public authorities to regulate social relations in the society, as well as theory, practice and art of putting the human being with his vital interests at the center of this activity.

In addition to the state in the field of social policy large enterprises became a fairly active players. According to the classical definition of the European Commission, "corporate social responsibility (CSR) is a concept that reflects the company's voluntary decision to participate in the improvement of society and to protect the environment" [5, p.65]. In the literature applied to the interpretation of corporate social policy is often used the term "social partnership", which boils down to the fact that entrepreneurship is not limited to the economic purpose - to profit-making, it takes into account the human and social factors of the production sphere influence on workers, city-forming role of enterprises and the social role of society in general. According to this concept, employers have a social responsibility to its employees and the community, contribute to achieving a balance between economic and social interests.

In the practical management social policy for elderly people is considered as a part of the state and municipal policy. The value of this policy for the state and society, as well as specific people is extremely high, as the population of elderly constitutes almost the third part.

The social status of elderly people who are one of the most representative social groups in the country in recent years has undergone a significant change. Years of modern Russian reforms were characterized by significant omissions in the field of social policy in general and specifically in relation to senior citizens. Due to the country's economic and political reforms elderly often almost completely lost their savings, and as a result for the majority of them the main source of income is a pension and social payments. Natural and medical services, drug and vehicle maintenance are also of great importance for them. Even the total income with the consideration of pensions, social benefits and compensation haven’t allowed up to the present day to change significantly the socio-economic situation of


314

the elderly and their families, prejudicing widespread poverty among this population. The pension reform, which is carried out over a number of years in Russia, and has become a significant positive for these people's lives in terms of improving their financial position. According to the widespread public perception, older people are the poorest strata and require active social protection, including the targeted use of specific services [4, p.98].

Provided services for the elderly people should be based on an assessment of the social and psychological characteristics of these individuals, as has already been mentioned above. The essence of these features, as convincingly proved in his study of O.V. Krasnov [9, p.134], lies in the fact that the elderly people, especially of senile age accented on the inner experiences, inadequate emotional response to a situation of social protection. For many older people, especially the of senile age, such things as self-deprecation, self-accusation that they are guilty for their distressful situation is very common. [15, p.102 Usually, because of this reason as well, among them, there is difficulty in social interaction, which leads to aggravation of social isolation. According to Maksimov S.G. and Polehin L.G., "stress-age syndrome" as an integral factor in the adaptation of the elderly is the result of the interaction of biological, psychological and social characteristics. Mutual influence of social factors and "stress-age syndrome" can lead to profound violations of social and psychological adaptation of older people it is especially true at senile age. Age and sex differences are important factors and conditions of adaptation in the optimization of social protection of the elderly. Especially negative and quick these changes occur in the conditions of socialization in institutions of social care. Moreover it was nored the representative dynamics of changes of socio-psychological adaptation of these individuals, depending on the length of stay in a steady-state welfare institutions. Critical periods of adaptation were identified (for man on the first and third years of residence; women at the first and fifth years of residence).

Most national scientists consider social services to certain categories of citizens, including the elderly in the context of their provision in institutions and companies of social sectors (health, education, culture, housing and communal services and others.), considering that it is an integral part social protection of older people. The main technologies for solving problems of senior citizens, along with the payment of pensions, social benefits and allowances are social services and among them, first of all the care in the system of social services. At the same time state activity in the field of social services should be focused on prevention of various social risks that are relevant to a particular country, as well as to


315

compensation of effects of these risks achievements. A significant role in compensating for the elderly is given to a special social services that are needed specially for older people.

Abstracts: 1. The need for social services for the elderly caused by the

restriction their vital activity because of the natural age and acquired changes in health, as well as the transformation of social status. The system of services for this population category is becoming one of the objects of social policy in general and specifically of social policy in respect of older persons. Social policy with respect to the elderly is a set of measures of the state and other subjects of social policy aimed at the creation of social strategy of the state, which is implemented in the social sphere. In such a way, social sphere in this context is the area of application of these measures, actions of the state and the other actors aimed at the development of society, the creation of publicly acceptable social conditions for the realization of the needs of older members of society, the improvement of their quality of life, as well as activities for the practical implementation of social services targeted at the elderly population.

2. According to the theoretical and methodological approaches, older people need different range of social services, including special services designed especially for the elderly. These services facilitate their livelihoods, compensate disability, and enhance their social activity. These services have a positive impact on the length and quality of life of both the elderly and their families. They simplify the work of social and health institutions’ staff. These services are generally fulfilling the mission of society humanization.

Reference [1.] Al'perovich A.N. Old age. Publishing house

"Progress".М.,2006. [2.] Grigoriev S.I. Comprehensive assessment of human

vitality. Publishing house PRESS EKSMO.М., 2006. [3.] Demographic Policy in Russia: from reflection to

action. Publishing house ROST.М. , 2008. [4.] Dobrokhleb V.I. Socio-economic potential of the older

generation. Diss. On competition s.art. PhD. М., 2005. [5.] Report of the Commission on Corporate Social

Responsibility. Source of information: the network website "New Generation: economists, political scientists, philosophers» (http: //www.newgen.org/).

[6.] Yermolayeva M. Practical psychology of the old age / M.V. Ermolaeva.- M .: Eksmo Press, 2002. - 319 p. -


316

(How to become a psychologist). -Bibliogr .: (151 titles.)

[7.] Kozmarsky V., Malev T. Social Policy in Russia in the context of macroeconomic reform // Problems of Economics. - № 9. – 1999.

[8.] Komarova D.P. et al. 50 years of the Soviet social security. Ministry of Social Affairs of the RSFSR. M., 1968.

[9.] Krasnova OV Social psychology of aging: Textbook for students of universities / O.V. Krasnova, A.G. Liders. - M .: Publishing. center "Academy", 2002.

[10.] The International Year of Older Persons. UN documents.www.un.org.

[11.] Müller-Armack A. Offers for the implementation of the social market economy // political economist. - № 1. 2000.

[12.] Slezinger G.E. Social Economy. – М., 2001. [13.] Social policy: the realities of the XXI century.

Issue 2 / Independent Institute for Social Policy. – М.: SIGNAL, 2004.

[14.] Social Policy: Textbook. /, Ed. N.A.Volgina. - Moscow: Publishing House "Examine" 2008.

[15.] Social work with elderly people / Edited and compiled by T.E. Demidov. - M .: Institute of Social Work, 1995. - (Specialist Handbook).

[16.] The Federal Law of July 16, 1999 № 165-FZ "On the basis of compulsory social insurance"; Federal Law of June 25, 1999 № 178-FZ "On state social assistance in the Russian Federation"; Federal Law of 10 December 1995 № 195-FZ "On the basis of social services in the Russian Federation"; Federal Law of August 2, 1995 № 122-FZ "On social services for the elderly and the disabled."

[17.] Filozop A.A. Some aspects of psychosocial care for older people // Psychology of maturity and aging. — 2003. — №3.

[18.] Kholostova E.I. Social rehabilitation: Textbook / E.I. Kholostova, N.F. Dementieva.— М., 2002.

[19.] Chernosvitov E.V. Problems of older persons’ activation // Psychology of maturity and aging. —2000. — №1 (9).

[20.] Yakovets Y.V., Rimashevskaya N.M. Global Forecast "Future of Civilizations" for the period up to the year 2050. Publishing house: International Institute


317

naned after Pitirim Sorokin-Nikolai Kondratieff. Moscow - Minsk, 2008.


318

2d the International Scientific-Practical Conference on the

Humanities and the Natural Science

26-27 December 2014

London

© SCIEURO www.scieuro.com

2d the international scientific-‐practical conference on the

Documents