10.02.01 Русский язык · 2016. 1. 26. · 7 < \ _ ^ _ g b _ Андрей...

$: 10.02.01 Русский язык · 2016. 1. 26. · 7 < \ _ ^ _ g b _ Андрей Платонович Платонов – один из тех писателей, который$
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Петрозаводский государственный университет»

На правах рукописи

Семенова Ольга Валентиновна

ОККАЗИОНАЛЬНАЯ СИНТАГМАТИКА А. ПЛАТОНОВА

(на материале повести «Котлован»)

10.02.01 – Русский язык

Диссертация

на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Научный руководитель:

доктор филологических наук,

доцент Н. В. Патроева

Петрозаводск

2015

2

Содержание

ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………..7

ГЛАВА 1. Сочетаемость, валентность, синтагматика как теоретические

проблемы современного языкознания………………………………………..15

1.1. Сочетаемость…………………………………………………………15

1.1.1. Определение термина………………………………………15

1.1.2. Морфо-синтаксическая сочетаемость……………………..19

1.1.3. Лексическая сочетаемость………………………………….21

1.1.4. Семантическая сочетаемость……………………………….24

1.1.5. Вопрос о разграничении свободной и связанной

сочетаемости……………………………………………………....28

1.2. Валентность……………………………………………………………34

1.2.1. Определение термина…………………………………….....34

1.2.2. Семантическая валентность………………………………..37

1.2.3. Синтаксическая валентность……………………………….42

1.2.4. Вопрос об облигаторной/необлигаторной и

обязательной/необязательной валентностях………………43

1.3. Синтагматика…………………………………………………………..45

1.3.1. Определение термина……………………………………….45

1.3.2. Проблема соотношения семантики и синтагматики……...48

1.4. Проблема окказиональной сочетаемости…………………………….51

ГЛАВА 2. Язык и идиостиль А. Платонова……………………………………58

2.1. Проблемы и аспекты изучения языка и идиостиля А. Платонова….58

2.1.1. Из истории изучения языка и стиля А. Платонова………..58

2.1.2. Природа платоновского языка……………………………...67

2.1.3. Эволюция языка и слога А. Платонова…………………….76

3

2.1.4. Вопрос о языковых аномалиях и «косноязычии» в

творчестве А. Платонова……………………………………………78

2.1.5. Комическое в творчестве А. Платонова……………………86

2.1.6. Изобразительно-выразительные средства в произведениях

А. Платонова…………………………………………………………89

2.2. Роль синтаксических средств в формировании платоновского

идиостиля. Проблема платоновской синтагматики.…………………………..97

2.3. Методы изучения платоновской фразы…………………………….100

2.4. Использование Национального корпуса русского языка для

подтверждения статуса окказиональности конструкций в повести

А. Платонова «Котлован»……………………………………………………..105

ГЛАВА 3. Классификация конструкций с окказиональной синтагматикой в

повести А. Платонова «Котлован»……………………………………………109

3.1. Грамматическая классификация конструкций с окказиональной

синтагматикой………………………………………………………………….109

3.1.1. Окказиональные словосочетания………………………………109

3.1.1.1. Замена падежа и / или предлога. Мена предложного и

беспредложного управления…………………………………….109

3.1.1.2. Расширение (избыточность) конструкции……………..112

3.1.1.3. Элиминация компонента………………………………...114

3.1.2 Окказиональное сочинение……………………………………...118

3.1.3. Окказиональные бессоюзные ряды…………………………….118

3.1.4. Синтагматические нарушения в сложносочиненных и

сложноподчиненных конструкциях…………………………………..119

3.2. Нарушение законов лексической и семантической сочетаемости как

стилистический прием………………………………………………………....120

3.2.1. Смысловое несоответствие компонентов сочетания……….…120

3.2.2. Семантическая тавтология……………………………………...124

4

3.2.3. Игра синонимами………………………………………………..128

3.2.4. Парономазия……………………………………………………..133

3.2.5. Смешение стилистически разнородных элементов…………...136

3.2.5.1. Употребление разностилевых элементов………………136

3.2.5.2. Употребление терминов, канцеляризмов, фразеологизмов,

лозунгов…………………………………………………………...138

3.2.5.2.1. Образное функционирование научных

терминов……………………………………………………...139

3.2.5.2.2. Разрушение и трансформация канцелярских

оборотов и штампов…………………………………………143

3.2.5.2.3. Трансформация известных фразеологизмов……145

3.2.5.2.4. Экспрессивное использование лозунгов………...147

3.2.5.2.5. Особенности употребления трансформированных и

новых терминов, канцеляризмов, фразеологизмов………..148

3.2.6. Оживление внутренней формы слова…………………….150

3.2.7. Смешение видовых и родовых понятий……………….....151

3.2.8. Контаминация смыслов……………………………………152

3.3. Тропы и фигуры речи, основанные на синтагматических

«смещениях»…………………………………………………………………...153

3.3.1. Метафорический перенос…………………………………154

3.3.2. Метонимический перенос…………………………………160

3.3.3. Эпитет……………………………………………………….163

3.3.4. Особенности употребления метафоры, метонимии и

эпитета в тексте повести «Котлован»……………………………168

3.3.5. Перифраз……………………………………………………170

3.3.6. Антитеза…………………………………………………….173

3.3.7. Зевгма……………………………………………………….174

3.3.8. Оксюморон, алогизмы, фигура абсурда…………………..177

5

3.4. Платоновская картина мира в зеркале окказиональной

синтагматики……………………………………………………………...180

3.4.1. Тождество живого и неживого……………………………182

3.4.1.1. Уподобление человека неодушевленному

объекту.....................................................................................182

3.4.1.2. Уподобление неживого живому………………..….187

3.4.1.3. Тождественность телесного и человеческого…….189

3.4.1.4. Соотношение понятий жить и существовать…..192

3.4.2. Идея смерти и уничтожения……………………………….194

3.4.3. Идея надындивидуальности……………………………….199

3.4.4. Идея материализации духовного………………………….204

3.4.5. Идея замкнутости и тесноты бытия………………………206

3.4.6. Идея дисгармонии бытия………………………………….207

3.4.7. Смещение границ абстрактных и конкретных

существительных………………………………………………….211

3.4.8. Соотношение рационального и эмоционального………...218

3.4.9. Использование пространственных понятий……………...221

Заключение……………………………………………………………………...226

Список использованной литературы………………………………………….232

Приложение 1. Материалы из основного текста повести «Котлован»……..253

1. Конструкции, построенные на основе сочинения и бессоюзия в

однородном ряду …..................................................................................253

2. Конструкции, построенные по принципу подчинения ….……………255

2.1. Конструкции с согласованием………………………………..255

2.2. Конструкции с управлением………………………………….273

2.3. Конструкции с примыканием………………………………...299

6

3. Конструкции с координацией…………………………………………..306

4. Конструкции на уровне сложного предложения………………………311

5. Конструкции, построенные по принципу полупредикативного

отношения …………………………………………………………...…..311

Приложение 2. Материалы динамической транскрипции рукописи

«Котлован»……………………………………………………………………..112

Приложение 3. Новые материалы к истории текста произведений Платонова

1930-1931 гг…………………………………………………………………….317

7

Введение

Андрей Платонович Платонов – один из тех писателей, который

привлекает внимание читателей, исследователей прежде всего необычной

манерой письма, своеобразным языком, завораживающим, заставляющим

внимательно вчитываться в текст, открывать его потаенные смыслы,

наслаждаться загадочным слогом, тайну которого пытаются открыть

платоноведы уже на протяжении нескольких десятилетий. По известным

причинам идеологического характера активно заниматься творчеством

А. Платонова начали лишь в начале 90-х годов прошлого века. В это время

выходят работы, освещающие в большинстве своем идейно-жанровые

особенности произведений писателя. Наиболее значительный вклад в

изучение проблематики платоновского творчества внесли Л. Боровой,

В. В. Васильев, В. Ю. Вьюгин, Н. В. Корниенко, Н. Малыгина,

Э. Маркштайн, И. А. Спиридонова, А. В. Чалмаев, Л. А. Шубин и др.

Стиль и язык писателя также не остаются без внимания.

Исследователи творчества А. Платонова обращают внимание на теснейшую

связь языка и философии писателя, его идейных принципов, авторского

мировосприятия. В последнее время интерес к творчеству А. Платонова не

угас: выходят статьи, монографии, защищаются кандидатские и докторские

диссертации. Самые известные работы, посвященные языку писателя,

принадлежат перу М. М. Вознесенской, М. А. Дмитровской, И. М.

Кобозевой, Н. И. Лауфер, Д. В. Колесовой, Ю. И. Левина, М. Ю. Михеева,

М. Ю. Мухина, Т. Б. Радбиля и др.

Предпринятое нами исследование заключалось в поиске и описании

всех окказиональных сочетаний в тексте повести А. Платонова «Котлован».

К окказиональным мы относим конструкции, которые встречаются только в

произведениях А. Платонова. Для подтверждения статуса окказиональности

конструкций использовались словари (толковые словари, словари

синонимов, «Словарь языка Совдепии», словарь сочетаемости и др.) и

Национальный корпус русского языка (НКРЯ): в корпусе осуществлялся

8

поиск конструкций, квалифицируемых нами как окказиональные, с целью

исключить сочетания, встречающиеся в произведениях других писателей.

Несмотря на то что язык А. Платонова в последние два десятилетия

достаточно активно изучается на разных уровнях: грамматическом, лексико-

семантическом, синтаксическом, – специальный комплексный анализ

оригинальной платоновской сочетаемости пока в научной литературе не

представлен, между тем писатель часто использует конструкции, которые

затрудняют прочтение его произведений, заставляют останавливаться и

вдумываться в каждое слово. Эти «неправильные» с точки зрения узуальных

норм конструкции отражают видение мира писателя, его философию и

жизненную позицию. Актуальность предпринимаемого исследования

обусловлена необходимостью разноаспектного (формально-грамматического,

семантического, функционально-стилистического, когнитивно-

концептуального) анализа окказиональной сочетаемости А. Платонова как

доминанты его идиостиля.

Выявляя и характеризуя отдельные окказиональные конструкции,

исследователи, как правило, обращаются в рамках одной работы к разным

произведениям А. Платонова или затрагивают одну проблему языка и стиля

писателя: Вьюгин В. Ю. «Андрей Платонов: Поэтика загадки (Очерк стиля и

эволюция стиля)»1; Михеев М. Ю. «В мир Платонова – через его язык.

Предположения, факты, истолкования, догадки»2; Чалмаев В. А. «Андрей

Платонов: Очерки жизни и творчества»3; Анисова А. А. «Суггестивные

функции избыточных и свернутых словосочетаний в повести “Котлован”»4.

1 Вьюгин, В. Ю. Андрей Платонов: поэтика загадки : очерк становления и эволюции

стиля / В. Ю. Вьюгин. – Санкт-Петербург : РХГИ, 2004. – 404 с. 2 Михеев, М. Ю. В мир Платонова – через его язык : предположения, факты,

истолкования, догадки / М. Ю. Михеев. – Москва : Изд-во МГУ, 2002. – 407 с. 3 Чалмаев, В. А. Андрей Платонов : очерки жизни и творчества / В. А. Чалмаев. –

Воронеж : Центрально-черноземное книжное издательство, 1984. – 222 с. 4 Анисова, А. А. Суггестивные функции избыточных и свернутых словосочетаний в

повести «Котлован» : дис. … канд. филол. наук : 10.02.01 / Анна Александровна

Анисова. – Владивосток, 2007. – 222 с.

Вьюгин.%20Андрей%20Платонов%20поэтика%20загадки.doc

Чалмаев.Андрей%20Платонов.doc


9

Новизна предлагаемого исследования заключается в том, что в нем

анализируются все контексты окказиональной сочетаемости на материале

одного из самых известных и знаковых произведений писателя, предлагается

классификация и разноаспектная характеристика окказиональных

конструкций: с точки зрения структуры, семантики, функционирования,

тропо- и фигурообразования, формирования основных особенностей

авторской картины мира.

Объектом исследования является язык повести А. Платонова

«Котлован». Предметом исследования – окказиональные конструкции в

тексте повести А. Платонова «Котлован».

Материалом для исследования послужил основной текст1

(Приложение 1) и динамическая транскрипция рукописи «Котлован»2

(Приложение 2), опубликованные в академическом издание ИРЛИ РАН,

которое считается наиболее достоверным авторским вариантом текста, а

также новые материалы к истории текста произведений А. Платонова 1930–

1931 годов3 (Приложение 3).

В работе анализируется более 1600 конструкций.

Цель диссертационного сочинения – выявить особенности

грамматического оформления, семантики и образно-стилистического

функционирования окказиональных конструкций в тексте повести

А. Платонова «Котлован».

Для достижения поставленной цели ставится ряд задач:

1 Платонов, А. Котлован / А. Платонов // Котлован : Текст. Материалы творческой

истории / РАН. Ин-т русской лит. (Пушкинский Дом) ; редкол.: Н. А. Грознова и др. –

Санкт-Петербург : Наука, 2000. – С. 21–116. 2 Динамическая транскрипция рукописи «Котлован» (Подготовка текста И. И. Долгова) //

Котлован : Текст. Материалы творческой истории / РАН. Ин-т русской лит. (Пушкинский

Дом) ; редкол.: Н.А. Грознова и др. – Санкт-Петербург : Наука, 2000. – С. 165–308. 3 Новые материалы к истории текста произведений Платонова 1930–1931 гг.: «Котлован»,

«Шарманка», «Ювенильное море» / Статья и публикация Н. Дюжиной // Архив

А. Платонова. Книга 1 : научное издание. – Москва : ИМЛИ РАН, 2009. – С. 237–269.

10

1. представить краткий экскурс в историю изучения понятий

«сочетаемость», «валентность», «синтагматика» в отечественном

языкознании;

2. осветить и сопоставить разные точки зрения на природу языка и

особенности идиостиля А. Платонова;

3. выявить все окказиональные конструкции в повести «Котлован» и

доказать статус их окказиональности с опорой на словари и Национальный

корпус русского языка;

4. предложить классификацию окказиональных конструкций с

грамматической и лексико-семантической точек зрения;

5. описать тропы и фигуры речи, основанные на синтагматических

«смещениях»;

6. выяснить идейно-эстетическую основу использования

окказиональной синтагматики в повести «Котлован».

В работе применяются следующие методы:

описательный метод для характеристики окказиональных конструкций;

сравнительный метод: изучение окказиональных конструкций

строилось на сравнении их с нормативным языком;

лингвостилистический;

лексикографический, заключающийся в «лексикографическом анализе

словарей и их компонентов»1 и «позволяющий систематизировать,

выявить его особенности с помощью приемов картографирования»2;

контекстуального анализа;

компонентного анализа;

методы синонимической замены и лингвистического эксперимента,

предложенные А. М. Пешковским и Л. В. Щербой1.

1 Гавар, М. Э. Лексикографический метод и его применение в исследовании диалектной

синонимии / М. Э. Гавар // Вестник Томского государственного университета. – 2014. – №

384. – С. 11. 2 Там же. – С. 12.

11

В ходе исследования также применяются методический прием

сплошной выборки, метод «предположения» М. Ю. Михеева для

исследования языка А. Платонова, метод изучения платоновского текста на

уровне фразы, предложенный Д. В. Колесовой, опыт стилистического

анализа фраз В. Г. Бабенко, метод филологического анализа, описанный

Б. Г. Бобылевым2.

Теоретической основой для написания исследовательской части

диссертационного сочинения послужили труды известных лингвистов,

занимающихся теорией сочетаемости: Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой,

И. М. Богуславского, В. Г. Гака, Г. А. Золотовой, И. А. Мельчука,

Е. В. Падучевой, Е. В. Рахилиной, З. К. Тарланова, С. Г. Тер-Минасовой и

др., а также исследователей, изучающих язык и творчество А. Платонова:

Л. Борового, В. В. Васильева, М. М. Вознесенской, В. Ю. Вьюгина,

М. А. Дмитровской, Д. В. Колесовой, Н. В. Корниенко, Ю. И. Левина,

Э. Маркштайна, М. Ю. Михеева, М. Ю. Мухина, Т. Б. Радбиля,

И. А. Спиридоновой, А. В. Чалмаева, Л. А. Шубина.

Теоретическая значимость работы состоит в комплексном описании

окказиональных конструкций в тексте повести А. Платонова «Котлован»,

позволяющем выяснить идейно-философскую основу речевых новаций и

уточнить авторский эстетический замысел их использования в качестве

одной из стилевых доминант произведения.

Практическая значимость заключается в том, что результаты

работы могут быть использованы:

1 Пешковский, А. М. Грамматика в новой школе / А. М. Пешковский // Избранные труды /

А. М. Пешковский. –Москва : Гос. уч.-пед. изд-во Мин. просвещения РСФСР, 1959. –

С. 112–130;

Щерба, Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании /

Л. В. Щерба // Языковая система и речевая деятельность / Л. В. Щерба. – Ленинград :

Наука, 1974. – С. 24–39;

Тарланов, З. К. Метод эксперимента / З. К. Тарланов // Методы и принципы

лингвистического анализа / З. К. Тарланов. – Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 1995. –

С. 38–40. 2 См. § 2.3.

12

в курсах лексикологии и синтаксиса современного русского языка;

в рамках спецкурсов и спецсеминаров, посвященных языку и

творчеству А. Платонова;

в рамках вузовских курсов по исторической поэтике, стилистике

художественной речи, истории русского литературного языка,

лингвокультурологии;

в качестве справочного материала при переводе произведений

А. Платонова на иностранные языки;

в качестве материала для создания словаря языка писателя.

Положения, выносимые на защиту:

1) При анализе конструкций с окказиональной синтагматикой в повести

«Котлован» не обнаружены нарушения морфо-синтаксической

сочетаемости.

2) Окказиональность синтагмы выявляется на лексико-семантическом

уровне. В повести достаточно много словосочетаний, компоненты

которых настолько несовместимы друг с другом, что читатель не

может до конца понять их смысл. Некоторые из них возникли по

аналогии или по ассоциации с известными узуальными оборотами.

Нарушение законов лексико-семантической сочетаемости как

стилистический прием приводит к смысловому несоответствию

компонентов сочетания, игре синонимами, парономазии и смешению

стилистически однородных элементов; трансформация терминов,

канцелярской лексики, фразеологизмов – одна из ключевых

особенностей идиостиля писателя.

3) Синтагматические нарушения способны передавать семантическую

трансформацию таких важнейших философских категорий, как

пространство и время, жизнь и смерть, человек и общество.

Окказиональная сочетаемость активно используется Платоновым для

создания идейно-эстетической основы произведения. Используя

13

неправильную, непривычную с точки зрения узуальных норм

конструкцию, автор таким образом стремится заострить наше

внимание на трагических проблемах бытия. Ряд окказиональных

конструкций отражают определенные идеи, которые четко

прослеживаются на протяжении всей повести: идею смерти и

уничтожения, идею надындивидуальности, идею материализации

духовного и др.

4) В результате нарушения привычной сочетаемости автором

выявляются различного рода «метаморфозы» бытия,

демонстрирующие устройство «неправильного» мира. Одно из

наиболее ярких «превращений» – уподобление человека и животного

неодушевленному объекту, и, наоборот: о предмете или неживом

человеке говорят как о живом.

5) «Смещение» слов в контексте с привычной сочетаемостью ярко

выявляет неожиданные трансформации сознания нового человека, а

нарушение связей слов в «новоязе» героев передает и копирует

разрушение традиционных связей в обществе и дисгармонию в

отношениях человека и природы. Синтагматические нарушения

выявляются при описании жизни строителей «котлована» (= нового

мира) и практически не отмечены в рассказе повествователя о

прошлой жизни.

6) Синтагматические нарушения могут порождать тропы и фигуры речи

(метафору, метонимию, эпитет, перифраз, оксюморон и др.). Большую

группу среди изобразительно-выразительных средств представляют

генитивные метафоры, использование которых обусловлено главными

идеями повести: идеей смерти и уничтожения, идеей силы и власти,

идеей обезличенности и др. Изобразительно-выразительные средства

служат не только для создания образности и отражения общественно-

исторической реальности, но и подчеркивают абсурдность

мироустройства (человек осуществляет невозможное, описываются

14

несуществующие в действительности ситуации или явления, о

мертвых говорят, как о живых и др.), могут быть средством создания

иронии, комического эффекта.

7) Все конструкции, квалифицируемые в работе как окказиональные,

проверялись по словарям и Национальному корпусу русского языка.

Некоторые выводы, сделанные на материале НКРЯ, расходятся с

указанными в словарях сведениями.

Апробация исследования: некоторые положения диссертационного

сочинения обсуждались на заседаниях кафедры русского языка

Петрозаводского государственного университета, международных научных

конференциях: «Ломоносов-2011» (МГУ), «Ломоносов-2014» (МГУ),

«Русистика в начале третьего тысячелетия» (2012 г., ПетрГУ), «Проблемы

анализа художественного текста» (2014 г., ПетрГУ). Результаты

исследования были опубликованы в журналах, включенных в Перечень

ведущих рецензируемых журналов и изданий, в которых должны быть

опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание

ученых степеней доктора и кандидата наук («Ученые записки

Петрозаводского государственного университета» и «Ученые записки

Орловского государственного университета»), а также в сборнике научных

трудов «IX Масловские чтения» (Мурманск, 2012 г.).

15

ГЛАВА 1. Сочетаемость, валентность, синтагматика как

теоретические проблемы современного языкознания

1.1. Сочетаемость

1.1.1. Определение термина

Подробный библиографический перечень работ, посвященных

проблеме сочетаемости, дан в книге М. М. Копыленко, З. Д. Поповой

«Очерки по общей фразеологии»1. Обозначим несколько точек зрения на

проблему сочетаемости и рассмотрим ряд определений термина

«сочетаемость».

И. Г. Ольшанский очень кратко определяет сочетаемость: «совместное

появление слов в речи»2.

По мнению Г. А. Золотовой, «выбор и сочетаемость компонентов

предикативной единицы регулируются их семантикой, их коммуникативно-

смысловой отнесенностью с действительностью»3. Кроме того, семантика

является опорой при решении «как собственно синтаксических проблем, так

и вопросов соотношения синтаксиса и стилистики»4 (о существовании тесной

связи между семантикой, синтаксисом и стилистикой говорят и другие

лингвисты5). Исследователи в работах, посвященных проблемам

сочетаемости, стремятся «выявить и описать языковую природу и

1 Копыленко, М. М. Очерки по общей фразеологии: фразеосочетания в системе языка /

М. М. Копыленко, З.Д. Попова. – Воронеж : Издательство Воронежского университета,

1989. – С. 24–26. 2 Ольшанский, И. Г. Сочетаемость слов как проблема лексикологии и лексикографии /

Н. Г. Ольшанский // Вопросы учебной лексикографии / под ред. П. Н. Денисова и

Л. А. Новикова. – Москва : Изд-во Московского университета, 1969. – С. 53. 3 Золотова, Г. А. К вопросу о знакомых терминах / Г. А. Золотова // Русская словесность. –

2006. – № 1. – С. 52. 4 Золотова, Г. А. О синтаксических свойствах имен качества / Г. А. Золотова // Синтаксис

и стилистика / отв. ред. Г. А. Золотова. – Москва : Наука, 1976. – С. 130. 5 См., например: Иванникова, Е. А. Об атрибутивном употреблении

наречий /Е. А. Иванникова // Синтаксис и стилистика / отв. ред. Г. А. Золотова. – Москва :

Наука, 1976. – С. 121–130.

16

механизм»1 взаимодействия значения слова и его сочетаемости. Задача эта

представляется очень сложной, так как даже на уровне одной лексико-

семантической микросистемы законы сочетаемости оказываются разными.

Т. Я. Ким описывает синтагматические особенности глаголов

побуждения и делает выводы, что законы сочетаемости не распространяются

на все слова одной лексико-семантической микросистемы, а устанавливаются

для каждой семантической подгруппы2. Е. В. Падучева на примере глаголов

действия описывает связь между толкованием и сочетаемостью, и эту связь

она считает несомненной3.

Н. Д. Арутюнова подходит к проблеме сочетания слов в тексте с двух

позиций. С одной стороны, проблема соединения слов (разрабатывается в

традиционной лексикологии и структурной грамматике) сводится к

изучению норм сочетаемости лексических единиц с целью «выяснения

ограничений, налагаемых на комбинирование слов не в силу их значения, а

скорее, напротив, независимо от их смысла»4. С другой стороны, проблема

соединения слов сводится к изучению «закономерностей смыслов, входящих

в состав предложений»5 (стимулирована логиками, продолжена

генеративными грамматиками).

М. М. Копыленко и З. Д. Попова определяют сочетаемость как

«возможность или невозможность (в понимании говорящих) сопряжения

1 Ким Т. Я. Семантика и синтаксическая сочетаемость глаголов побуждения //

Исследования по семантике: Семантика языка и речи: Межвуз. науч. сб. – Уфа, 1991. –

С. 125. 2 См. подробнее: Ким, Т.Я. Семантика и синтаксическая сочетаемость глаголов

побуждения / Т. Я. Ким // Исследования по семантике. Семантика языка и речи : межвуз.

науч. сб. / Гос. ком. РСФСР по делам науки и высш. шк., Башк.гос.ун-т им.40-летия

Октября. – Уфа : Изд-во Башк.гос.ун-та, 1991. – С. 125–131. 3 Падучева, Е. В. Глаголы действия : толкование и сочетаемость / Е. В. Падучева //

Логический анализ языка. Модели действия : сб. ст. / Рос. АН, Ин-т языкознания ; отв.

ред. Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева. – Москва : Наука, 1992. – С. 69–77. 4 Арутюнова, Н. Д. Семантическое согласование слов и интерпретация предложения /

Н. Д. Арутюнова // Грамматическое описание славянских языков. Концепции и методы :

сб. ст. / отв. ред. Н. Ю. Шведова. – Москва : Наука, 1974. – С. 159. 5 Там же.

17

предметов, явлений, их свойств, действий и состояний в реальной

действительности»1.

Традиционное понимание сочетаемости как «свойств языковых

единиц сочетаться при образовании единиц более высокого уровня»2

расходится с концепцией о природе сочетаемости И. А. Мельчука. Он активно

использует термин «синтактика», в который «может попадать самая разная

информация о сочетаемости – от грамматической (например, сведения о типе

склонения) до лексической – так называемые лексические функции слова,

т. е. свойственные данному языку»3. Сам И. А. Мельчук так определяет

синтактику: «…компонент языкового знака, в частности – словоформы, в

котором задается сочетаемость этого знака, не обусловленная ни

семантически, ни формально»4, а также «множество всех сведений, которые

полностью описывают сочетаемость данной пары»5: 1) часть речи,

2) грамматический род существительного, 3) управление, 4) лексические

функции, 5) тип спряжения или склонения, 6) указания о чередованиях6.

Вопрос о синтактике слова, как утверждает Ю. Д. Апресян, ни в коем случае

нельзя игнорировать при анализе сочетаемостных способностей слова, так

как он «сводится к одному из центральных в современной семантике

вопросов о различии между лексическим значением слова и его

сочетаемостью»7. Признак синтактики в трактовке И. А. Мельчука

«логически соответствует грамматической категории, причем значение

1 Копыленко, М. М. Указ соч. – С. 26.

2 Гак, В. Г. Сочетаемость / В. Г. Гак // Лингвистический энциклопедический словарь. –

Москва : Большая российская энциклопедия, 2002. – С. 483. 3 Рахилина, Е. В. Когнитивный анализ предметных имен : семантика и сочетаемость /

Е. В. Рахилина. – Москва : Русские словари, 2000. – С. 7. 4 Мельчук, И. А. Согласование, управление, конгруэнтность / И. А. Мельчук // Вопросы

языкознания. – 1993. – № 5. – С. 18. 5 Мельчук, И. А. Курс общей морфологии / И. А. Мельчук. – Москва–Вена : Языки

русской культуры, 1997. – Т. 1. – С. 113. 6 Мы лишь кратко указали элементы синтактики. Подробнее см.: Мельчук, И. А. Указ

соч. – С. 113–115. 7 Апресян, Ю. Д. Избранные труды : в 2-х т. / Ю. Д. Апресян. – 2-е изд. - Москва: Языки

русской культуры, 1995. – Т. 1 : Лексическая семантика : синонимические средства языка :

избранные труды. – С. 60.

18

признака синтаксически соответствует граммемам; например, род у

существительного, модель управления у глагола и у других лексических

единиц»1. И. А. Мельчук в работах, посвященных проблемам сочетаемости, а

в частности, согласованию, управлению и конгруэнтности, вводит термин

«морфологическая зависимость» (введен в 1964 году в докладе «Типы

связей между элементами текста и типология языков»2) – «особая

синтаксическая зависимость между словоформами одного высказывания,

отличная от семантической и синтаксической зависимостей»3.

Несмотря на то что этот подход к проблеме сочетаемости имеет ряд

сторонников, по мнению Е. В. Рахилиной, он вызывает некоторые сомнения:

1. За пределами синтактики остается фраза типа «Бесцветные зеленые

идеи яростно спят», так как она «с языковой точки зрения не безупречна»4;

2. «Никто не проверял степень специфичности всех сочетаний в

данном конкретном языке»5;

3. «сам способ объяснения, хотя и касается отдельного конкретного

языка, в общем, не отличается от того, который применим к объяснению

запретов, действующих одновременно во многих языках – типа *яростно

спят» 6.

Ряд исследователей говорят о неразрывной связи синтаксиса и

семантики. Е. В. Падучева доказывает эту связь, проведя детальный анализ

генитивных конструкций, и делает вывод, что синтаксическое поведение

1 Мельчук И. А. Согласование, управление, конгруэнтность. – С. 18.

2 Мельчук, И. А. Типы связей между элементами текста и типология языков /

И. А. Мельчук // Материалы конференции «Актуальные вопросы современного

языкознания и лингвистическое наследие Е. Д. Поливанова» / Министерство высшего и

среднего специального образования Узбекский ССР, Самаркандский государственный

университет им. Алишера Навои.– Самарканд, 1964. – Т. 1 : тезисы докладов и сообщений

межвузовской лингвистической конференции 9-15 сентября 1964 г. – C. 57–59. В

исследовании И. А. Мельчук называет три вида зависимостей: 1) формальная –

морфологическая; 2) формально-смысловая– синтаксическая; 3) смысловая –

семантическая. 3 Мельчук И. А. Согласование, управление, конгруэнтность. – С. 19.

4 Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен. – С. 8.

5 Там же.

6 Там же. – С. 9.

19

глаголов в конструкциях подобного типа объясняется семантикой1. Е. Н.

Прокопович приходит к такому выводу, изучив употребление глаголов

прошедшего времени совершенного вида2. А в предложениях с

существительным с синтаксически обусловленным значением связь

семантики и синтаксиса не вызывает никаких сомнений3.

Выделяют три основных вида сочетаемости: морфо-синтаксическую,

лексическую и семантическую.

1.1.2. Морфо-синтаксическая сочетаемость

Ю. Д. Апресян морфо-синтаксическую сочетаемость определяет как

сочетаемость, при которой одно слово непосредственно или опосредованно

связано с другим и несет информацию о его части речи или синтаксическом

статусе и грамматической (в частности, предложно-падежной) форме4, или,

как пишет Д. Н. Шмелев, «синтаксическая сочетаемость слова определяется

его лексико-грамматической характеристикой»5.

И. А. Мельчук утверждает, что морфо-синтаксическая сочетаемость

определяется прежде всего морфологической зависимостью одного слова от

1 См. подробнее: Падучева, Е. В. Родительный субъект в отрицательном предложении :

синтаксис или семантика? / Е. В. Падучева // Вопросы языкознания. – 1997. – № 2. – С.

101–116. 2 См. подробнее: Прокопович, Е. Н. О некоторых особенностях употребления форм

прошедшего совершенного в строе предложения / Е. Н. Прокопович // Синтаксис и

стилистика / отв. ред. Г. А. Золотова. – Москва : Наука, 1976. – С. 112–120. 3 См., например: Туркина, Р. В. Семантические и синтаксические особенности

существительных с синтаксически обусловленным значением / Р. В. Туркина // Зональная

конференция литературоведческих кафедр университетов и пединститутов Поволжья (24;

1994; Тверь). Конференция филологов Поволжского региона (1,13-15 мая 1994 г.) / Гос.

ком. РФ по высш. образованию, Твер. гос. ун-т. – Ч.1 : лингвистика. – Тверь, 1995. –

С. 38–39. 4Апресян, Ю. Д. Указ соч. – С. 60–61.

5Шмелев, Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики / Д. Н. Шмелев. – Москва :

Наука, 1973. – С. 160.

20

другого и реализуется в двух видах синтаксической связи – согласовании и

управлении1.

К. И. Бабицкий считает, что морфо-синтаксическая сочетаемость

определяет в первую очередь грамматическую правильность предложения,

которая, в свою очередь, определяется немногочисленными

грамматическими признаками, сочетаемость которых регулярна2.

Следовательно, существует определенный набор правил, которые могут

регулировать данный вид сочетаемости: «…в готовом предложении

подчинительная связь обнаруживается в форме согласованности обоих

членов по некоторым морфологическим признакам»3.

А. М. Мухин утверждает, что при синтаксическом подходе к

сочетаемости (он выделяет синтаксический и семантический критерий)

«важно установить, в какой степени сочетаемость зависит от

принадлежности слова к той или иной части речи, к определенному лексико-

грамматическому классу, от словообразовательной структуры слова»4.

Для разграничения двух видов сочетаемости (морфо-синтаксической и

лексико-фразеологической) в словаре О. С. Ахмановой находим два термина:

коллигация и коллокация. Коллигация – «морфосинтаксически

обусловленная сочетаемость слов в речи как реализация их полисемии»5,

коллокация – «лексико-фразеологическая обусловленная сочетаемость слов

1Подробно о морфологической зависимости см.: Мельчук, И. А. Зависимость–2011 :

отношение зависимости в языке и в лингвистике / И. А. Мельчук // Вопросы

языкознания. – 2012. – № 1. – С. 3–26. 2 Бабицкий, К. И. Согласование членов как необходимое условие правильности

предложении / К. И. Бабицкий // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и

автоматического перевода : сб. статей / науч. ред. Ю. А. Шрейдер. – Вып. 4– Москва,

1974. – С. 63. 3 Там же. – С. 69.

4 Мухин, А. М. О словосочетаниях (фразах) и методах их изучения / А. М. Мухин //

Грамматическое описание славянских языков. Концепции и методы : сб. ст. / отв. ред.

Н. Ю. Шведова. – Москва : Наука, 1974. – С. 64. 5 Ахманова, О. С. Коллигация // Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. –

Москва : Советская энциклопедия, 1956. – С. 199.

21

в речи как реализация их полисемии»1. Этими терминами в своих

исследованиях, посвященных вопросам сочетаемости, оперирует и C. Г. Тер-

Минасова2.

1.1.3. Лексическая сочетаемость

Ю. Д. Апресян определяет указанный тип сочетаемости как

сочетаемость, при которой одно слово несет информацию о другом слове,

синтаксически связанном с ним3. Отступления от законов лексической

сочетаемости свидетельствуют «о недостаточном владении языком или его

литературным стандартом»4.

Д. Н. Шмелев отмечает важный факт о лексической сочетаемости,

который, по нашему мнению, должен лежать в основе всех определений

данного типа сочетаемости: «Лексическая сочетаемость регулируется только

статистическими закономерностями. Они определяют не возможность, но

вероятность появления слова в том или ином сочетании. Установлению этой

вероятности должно, естественно, предшествовать исследование частности

слов в разных уже осуществленных в речи сочетаниях»5.

И. Г. Ольшанский (который, надо заметить, выделяет лишь два типа

сочетаемости: лексическую и синтаксическую) говорит о том, что

«лексическая сочетаемость слов определяется предметно-логическими

связями, существующими в реальной действительности между предметами и

явлениями, которые обозначаются словами»6.

1 Ахманова, О. С. Коллокация // Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. –

Москва : Советская энциклопедия, 1956. – С. 199. 2 Тер-Минасова, С. Г. Словосочетание в научно-лингвистическом и дидактическом

аспектах / С. Г. Тер-Минасова. – Москва : Высшая школа, 1981. – С. 10. 3 Апресян, Ю. Д. Указ. соч. – С. 61.

4 Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл : логико-семантические проблемы /

Н. Д. Арутюнова. – Изд. 5-е. – Москва : Изд-во ЛКИ, 2007. – С. 93. 5 Шмелев, Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка / Д. Н. Шмелев. – Москва :

Просвещение, 1964. – С. 202. 6 Ольшанский, И. Г. Указ. соч. – С. 54.

22

Нарушение привычной сочетаемости обнаруживается, по мнению

В. П. Ковалева, при неожиданной, непредсказуемой замене одного из

компонентов словосочетания при сохранении его структуры. Например,

глагол проходили в сочетании с предлогом вдоль предполагает наличие

существительного с пространственным значением (проходили вдоль улицы).

Его замена на существительное с другим значением приводит к появлению

новых смыслов (проходили вдоль декабря) – индивидуально-авторского

прочтения (прогулки совершались в течение декабря). Прежде всего такой

прием необходим писателю, чтобы передать экспрессивное отношение и

«“освежение” известных в языке выражений»1.

И. А. Мельчук определяет лексическую сочетаемость как «чисто

языковую норму сочетаемости»2, заданную в словаре. Например, правильные

по смыслу сочетания типа «сделать преступления», «сделать посадку»

неправильны с точки зрения языковой нормы: глагол «сделать» необходимо

заменить на «совершить». Таким образом, «в некоторых случаях

сочетаемость / несочетаемость двух лексем вовсе не диктуется их смыслами,

а должна быть эксплицитно задана в словаре»3.

Н. Д. Арутюнова подходит к вопросу о лексической сочетаемости как

к проблеме сочетаемости слов в предложении с нормативной точки зрения.

Основной целью лексического анализа исследователь видит в «выяснении

особенностей комбинирования лексических единиц не в силу их значения, а

скорее, напротив, независимо от их смыслов. Так, в лексическом ракурсе

рассматривается и специфика сочетаемости слов с тождественным или

близким значением (ср. коричневые платья, каштановые волосы, карие

глаза, каурая лошадь) и дистрибуция слова, реализующего в словосочетаниях

разные значения (ср. крутая гора, крутое яйцо, крутой кипяток, крутой

1 Ковалев, В. П. Окказиональная сочетаемость слов как экспрессивное средство

художественной прозы / В. П. Ковалев // Русский язык в школе. – 1976. – № 2. – С. 94. 2 Мельчук, И. А. Русский язык в модели «Смысл↔Текст» / И. А. Мельчук. – Москва–Вена

: Языки русской культуры, 1995. – С. 8. 3 Там же. – С. 9.

23

нрав)»1. На основе исследования лексической сочетаемости слова «могут

быть сформулированы правила образования сочетаний, не нарушающих

лексического узуса, и, следовательно, дан ответ на вопрос, является ли

данное высказывание правильным относительно нормы, но для них

нерелевантен вопрос о причинах запрета того или другого сочетания»2. В

сферу изучения лексической сочетаемости входят фразеологические

обороты, перифразы, клише3.

Н. Д. Арутюнова описывает несколько точек зрения на понятие

«лексическая сочетаемость». Одним из первых, кто начал заниматься этим

вопросом, был Н. В. Крушевский. Им был выделен такой тип отношений

между словами, при котором связи основывались на ассоциации по

смежности: «…мы привыкаем употреблять данное слово чаще с одним,

нежели с другим, словом»4.

Е. Косериу понятие сочетаемости определяет через термин (в новом

для него значении) «лексическая солидарность»5: в языке связь между

словами устанавливается в том случае, если значение опорного слова

указывает на значение другого, например: мы скорее скажем, что собака

прыгает, чем собака летает – это «связано с нашими знаниями о собаках,

т. е. с тем фактом, что собаки обычно прыгают, а не летают»6. Э. Косериу

утверждает, что комбинации подобного рода «не являются фактами языка,

так как они даются не в самом языке, а знанием “вещей”»7.

Радикальная позиция отражена в концепции А. Вежбицкой, которая, в

отличие от Ю. Д. Апресяна, не разграничивает лексическую (необъяснимую)

1 Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл. – С. 82.

2 Там же.

3 См. подробнее: Арутюнова, Н. Д. Указ. соч. – С. 82–84.

4 Цит. по: Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл. – С. 88 [Крушевский, Н. В. Очерк

науки о языке. – Казань, 1883. – С. 65.] 5 Косериу, Э. Лексические солидарности / Э. Косериу // Вопросы учебной лексикографии /

под ред. П. Н. Денисова и Л. А. Новикова. – Москва : Изд-во Моск. ун-та, 1969. – С. 93–

104. 6 Там же. – С. 104.

7 Там же.

24

и семантическую (объяснимую) сочетаемость, так как полагает, что

«сочетаемость объяснима и подчиняется сложным, но, вообще говоря,

вычислимым правилам, прежде всего семантическим»1.

1.1.4. Семантическая сочетаемость

Семантическая сочетаемость, по определению Ю. Д. Апресяна, несет

информацию о том, «какими семантическими признаками должно обладать

слово В, синтаксически связанное с А»2.

Вопрос о семантической синтагматике поднимался учеными разных

стран. Одни из первых, кто попытался описать взаимодействие элементов

высказывания на семантическом уровне, были Дж. Катц, Й. Фодор,

П. Постал. Но, как считает В. Г. Гак, их теория не была совершенна, так как

они «ограничивают себя рамками собственной структуры высказывания, не

обращаясь ни к контексту, ни к ситуации, ни к отношениям лексем с

экстралингвистическим миром»3. В. Г. Гак считает, что основная задача

семантической теории заключается в том, чтобы «показать, как значение

предложения определенной структуры может быть выведено из значения его

частей. Семантическая структура высказывания сводится к совокупности его

семантических компонентов»4. Такую задачу смог решить, по мнению

В. Г. Гака, М. Вейнрейх, который «значительно углубляет собственно

синтагматический аспект семантической теории и отмечает ряд правил,

определяющих взаимодействие компонентов высказывания на

семантическом уровне»5. Но и теория Вейнрейха, как отмечает В. Г. Гак, не

была идеальна: «Он проходил мимо закономерностей номинации, не

учитывая возможности и необходимости разработки теории порождения

1 Цит. по: Рахилина, Е. В. Указ. соч. – С. 9–10.

2 Апресян, Ю. Д. Указ. соч. – С. 61.

3 Гак, В. Г. Языковые преобразования / В. Г. Гак. – Москва : Школа «Языки русской

культуры», 1998. – С. 273. 4 Там же.

5 Там же.

25

разных способов выражения одного и того же значения»1. Таким образом,

ошибка американских лингвистов была в том, что они рассматривали

«отношения между семантемами “в себе”, в отрыве от отношений между

элементами экстралингвистической действительности, обозначенными

соответствующими словами»2.

В. Г. Гак, опровергая традиционную теорию словосочетаний,

основывающуюся лишь на формальном изучении отношения лексем в

высказывании, был одним из первых советских языковедов, кто обратился к

изучению семантической сочетаемости. Его концепция основывалась на том,

что «в значении соединенных между собой слов должен присутствовать один

и тот же смысловой компонент – общая сема, или синтагмема, повторное

употребление которой служит целям организации содержательной стороны

высказывания»3. Основной закон семантической сочетаемости В. Г. Гак

формулирует так: «Для того чтобы два слова составили правильное

сочетание, они должны иметь, помимо специфических, различающих их сем,

одну общую сему»4.

Один из основных вопросов, связанных с данным видом

сочетаемости, по мнению Ю. Д. Апресяна, заключается в разграничении

лексического значения слова и его семантической сочетаемости. Он может

быть решен тремя способами:

1) «Некая семантическая информация может быть истолкована только

как особенность семантики слова».

2) «Некая семантическая особенность слова может быть описана

только как особенность его сочетаемости».

3) «Некая семантическая особенность слова может быть

интерпретирована либо как особенность его значения, либо как особенность

1 Гак, В. Г. Языковые преобразования. – С. 274.

2 Там же.

3 Цит. по: Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл. – С. 90. [Гак, В. Г. К проблеме

семантической синтагматики // Проблемы структурной лингвистики. – М., 1972. – С. 375] 4 Гак, В. Г. Языковые преобразования. – С. 279.

26

его семантической сочетаемости – ситуация неединственности

семантических описаний, ставшая предметом теоретического анализа только

в самые последние годы»1.

Н. Д. Арутюнова выделила два типа семантических отклонений от

смысловой правильности высказывания, которые создают небылицы,

глупость и бессмыслицу иногда в целях шутки, мистификации и т.п.:

1. Эмпирические (прагматические) отклонения – отклонения, которые

обозначают ситуацию, не существующую в действительности: «Ехала

деревня мимо мужика».

2. Алогичные отклонения:

а) Предложения, которые «обладают признаком аналитической

ложности»2: «Жил высокий человек маленького роста»;

б) предложения, в которых происходит «нарушение семантического

абсолюта, непреложных норм человеческого мышления… они представляют

собой нонсенс, набор слов, значения которых несовместимы: Упрямство

думает лампу через два цветка»3.

В качестве примера можно назвать выделенные Ю. Д. Апресяном

сочетаемостные различия между синонимами . Ученый выделил4

четыре степени совпадения семантической, лексической и морфо-

синтаксической сочетаемости синонимов:

1) полное совпадение сочетаемости:

2) включение сочетаемости;

3) пересечение сочетаемости;

4) полное несовпадение сочетаемости.

Взаимозаменяемость лексических синонимов не является

обязательным свойством. «Полное совпадение семантической и морфо-

синтаксической сочетаемости характерно для синонимии свободных прямых

1 Апресян, Ю. Д. Указ соч. – С. 62–64.


3 Там же. – С. 119–120.

4 Апресян, Ю. Д. Указ. соч. – С. 230.

27

значений» (кидать – бросать); полное совпадение лексической сочетаемости

– фразеологически связанных значений1.

Остальные степени сочетаемости встречаются «в случае синонимии

переносных, экспрессивных или фразеологически связанных значений»2.

В понятие синонимии включается термин «оттенки значений», для

которого, по мнению Ю. Д. Апресяна, в «лингвистическом описании не

удается найти никакого удовлетворительного теоретического статуса»3.

Термин применяется в следующих ситуациях:

а) В большинстве случаев, проанализированных Ю. Д. Апресяном,

«под оттенками значения понимаются несовпадающие части сходных

значений, независимо от того, сравниваются ли разные значения

полисемичного слова или одно значение нескольких квазисинонимичных

слов»4.

б) Иногда термин «оттенок значения» может использоваться «в

ситуации, когда имеют место различия в семантической, лексической или

морфо-синтаксической сочетаемости двух близких по значению слов или

двух разных способов реализации одного и того же значения слова»5.

в) За «оттенок значения» принимаются случаи морфо-синтаксической

сочетаемости.

г) Термин «оттенок значения» неразрывно связан с «понятием

семантических ассоциаций, или, более широко, прагматических элементов

знака»6.

1 Апресян, Ю. Д. Указ. соч. – С. 230–231.

2 См. подробнее: Апресян, Ю. Д. Указ. соч. – С. 231–243.

3 Там же. – С. 248.

4 Примеры см.: Апресян, Ю. Д. Указ. соч. – С. 243–246.

5 Примеры см.: Там же. – С. 246–247.

6 Там же. – С. 247. О понятии «семантическая ассоциация» см. подробнее: Апресян Ю. Д.

Указ. соч. – С. 67–68.

28

1.1.5. Вопрос о разграничении свободной и связанной

сочетаемости

Сочетаемость неразрывно связана с лексическим значением слова.

Вопрос о типологии лексических значений был поставлен

В. В. Виноградовым в 1953 году. Его концепцию, которая «оказала

определяющее влияние на последующие идеи в области лексической

типологии»1, поддерживают большинство лингвистов. Принципы выделения

типов лексического значения представлены в его работе «Основные типы

лексических значений слов»2. Нас интересует прежде всего вопрос о

разграничении свободной и связанной сочетаемости.

Г. А. Золотова видит различие свободных и связанных единиц в том,

что первые характеризуются «наличием полного набора некоторых свойств»,

вторые – «неполнотой соответствующих свойств, проявления которых

ограничены определенными условиями»3. Г. А. Золотова связанными

единицами считает модели, которые занимают «периферийное место в

системе по отношению к центральным, свободным типам конструкций»4.

Например, говоря о семантике действия, к центральным моделям Г. А.

Золотова относит конструкции с глагольным предикатом, а к периферийным

– конструкции, сообщающие о действии без глагола (Татьяна в лес, медведь

за нею)5.

1 Арутюнова, Н. Д. К проблеме функциональных типов лексического значения /

Н. Д. Арутюнова // Аспекты семантических исследований / отв. ред. Н. Д. Арутюнова,

А. А. Уфимцева. – Москва : Наука, 1980. – С. 157. 2 См. подробнее: Виноградов, В. В. Основные типы лексических значений слов /

В. В. Виноградов // Лексикография : избранные труды / В. В. Виноградов. – Москва :

Наука, 1977. – С. 162–189. 3 Золотова, Г. А. О связанных моделях русского предложения / Г. А. Золотова // Облик

слова : сб. статей / РАН. Ин-т русского языка. – Москва, 1997. – С. 148. 4 Там же. – С. 152.

5 Больше примеров см.: Золотова Г. А. Указ. соч. – С. 148–154.

29

Д. Н. Шмелев вводит термин «фразеосхема»1 и говорит о

существовании «группы слов, которые ограничены в своей сочетаемости с

другими словами чем-то посторонним для их собственного “предметного”

значения»2.

А. А. Уфимцева свободные сочетания характеризует как синтагмы,

которые «легко создаются и “рассыпаются”»3, а связанные сочетания –

«воспроизводятся как целое»4.

С. Г. Тер-Минасова выделяет свободные словосочетания и

словосочетания, в которых «понятие “свободы” противопоставляется…

понятию связанности, фиксированности, идиоматичености, “заданности”

сложных образований, которые не создаются, а лишь воспроизводятся в

речи, вносятся в нее как готовые единицы»5. Казалось бы, эти

словосочетания можно было бы охарактеризовать как фразеологические

единицы (так, собственно, сначала и делает исследователь), но, замечает

С. Г. Тер-Минасова, вопрос остается открытым, так как есть ряд

словосочетаний, «которые не являются явно заранее данными, но “свобода”

образования которых ограничена какими-либо факторами»6. К вполне

свободным словосочетаниям исследователь относит только те, которые

созданы художниками слова, способными «творить язык», а говорящий лишь

«повторяет, воспроизводит те сочетания, которые были до него созданы в

данном обществе в соответствии с потребностями общественной жизни,

которые он слышал в аналогичных контекстах»7. Благодаря тому что

фразеологическая единица является неделимой, устойчивой, четко

1 Подробнее см.: Шмелев, Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. – С. 212– 240.

2 Там же. – С. 212.

3 Уфимцева, А. А. Слово в лексико-семантической системе языка / А. А. Уфимцева. –

Москва : Наука, 1968. – С. 202. 4 Там же.

5 Тер-Минасова, С. Г. Указ. соч. – С. 28.

6 Там же.

7 Там же. – С. 40.

30

закрепленной в языке, стилистический эффект может достигаться как раз в

результате трансформации неразложимой единицы1.

И. А. Мельчук для несвободных сочетаний использует термин

«фраземы», которые делит на два типа: идиомы и квази-идиомы2. Занимаясь

несвободными сочетаниями, И. А. Мельчук делает попытку разграничить

термины «устойчивость» и «идиоматичность»3. Вслед за ним такую попытку

делает и М. М. Копыленко, характеризуя устойчивость как «меру

ограничения сочетаемости»4, а идиоматичность как «меру семантической

неделимости, проявляющейся в том, что в составе сочетания один или

несколько элементов характеризуются специфическими синонимами»5.

Изучение несвободных сочетаний, в состав которых входит слово со

связанным лексическим значением, является важным моментом для

понимания его синтаксических особенностей, так как, справедливо замечает

В. Н. Телия, «сами синтаксические конструкции реализуются в этих случаях

во вторичных для них функциях, которые выкристаллизовывались либо в

процессе лексикализации моделей словосочетания, либо же скрывают за

формой сочетания слов языковые сущности с пропозитивной семантикой,

представляя собой результат процессов номинализации»6. Проведя

достаточно глубокий анализ некоторых несвободных сочетаний7, В. Н. Телия

В. Н. Телия делает вывод, что «возникновение и существование несвободных

сочетаний в языке теснейшим образом связано с его грамматикой: если язык

располагает средствами транспозиции глаголов и прилагательных в имена

существительные (в том числе функциональные и реляционные обозначения

1 См. подробнее: Тер-Минасова, С. Г. Указ. соч. – С. 66–76.

2 Мельчук, И. А. Русский язык в модели «Смысл↔Текст». – С. 15.

3 Мельчук, И. А. О терминах «устойчивость» и «идиоматичность» / И. А. Мельчук //

Вопросы языкознания. – 1960. – № 4. – С. 73–80. 4 Копыленко, М. М. Сочетаемость лексем в русской языке / М. М. Копыленко. – Москва :

Просвещение, 1973. – С. 24. 5 Копыленко, М. М. Сочетаемость лексем в русском языке... – С. 24.

6 Телия, В. Н. Семантика связанных значений слов и их сочетаемость / В. Н. Телия //

Аспекты семантических исследований / отв. ред. Н. Д. Арутюнова, А. А. Уфимцева. –

Москва : Наука, 1980. – С. 251. 7 См. подробнее: Телия, В. Н. Указ. соч. – С. 250–319.

31

лиц), то в нем с неизбежностью образуются несвободные сочетания слов как

дань его грамматике»1. Таким образом, связанные сочетания, как утверждает

В. Н. Телия, – это «языковая неизбежность»2.

Об ограничениях в лексической и семантической сочетаемости

говорит и Л. П. Крысин. Ученый выделяет два типа ограничений, которые

непосредственно отражаются в толковых словарях: явные и неявные. К

явным он относит такие конструкции, в которых сочетаемость одного из

компонентов ограничена одним-двумя актантами или их синонимами,

например: «разинуть рот, пасть и др. жаргонные и просторечные

варианты». К неявным Л. П. Крысин относит ограничения, которые «имеют

нежесткий, вероятностный характер, то есть соответствуют утверждениям

типа: “чаще всего <обычно> слово Х сочетается со словом Y или со словами

из семантического класса W и не сочетается со словом Z или со словами из

семантического класса Q“»3 (можно сказать «дочь похожа на мать», но не

совсем правильно «мать похожа на дочь»).

Особое место в работах исследователей, посвященных несвободной

сочетаемости, уделялось описанию конструкций с фразеологичеки

связанным значением, способных реализовываться только в устойчивых

словосочетаниях, в которых функционирует данное слово. Следовательно,

как справедливо отмечает Д. Н. Шмелев, «фразеологическая связанность

какого-то (или каких-то) из значений многозначного слова обнаруживается

только в словосочетании»4.

В. В. Виноградов к фразеологически связанным значениям относит

те, которые «могут проявляться лишь в сочетании со строго определенными

1 Телия, В. Н. Указ. соч. – С. 278.

2 Там же.

3 Крысин, Л. П. Слово в современных текстах и словарях : очерки по русской лексике и

лексикографии / Л. П. Крысин. – Москва : Знак, 2008. – С. 121. 4 Шмелев, Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. – С. 268.

32

словами, т. е. в узкой сфере семантических отношений» (например,

отвратить опасность, беду, несчастье угрозу чего-нибудь)1.

Н. Д. Арутюнова выделяет три типа фразеологически связанных

сочетаний:

1) сочетания, в которых «фразеологическая обусловленность

касается… не значения слова, а его употребления»2: круглый дурак, полный

невежа;

2) сочетания, в которых у прилагательного есть «особое значение,

характеризующее признак, выделимый лишь в определенной категории

понятий»3 (например, прилагательное кромешный ассоциируется лишь с

представлениями о темноте, а не свете): закоренелый холостяк, заядлый

игрок;

3) элементы фразеологизмов, в которых утрачивается собственное

значение слов4.

В. В. Виноградовым выделены еще два типа несвободных значений:

синтаксически ограниченные и конструктивно обусловленные:

1. Синтаксически ограниченные значения «формируются в

словах, за которыми закрепляется строго определенная функция в составе

предложения»5.

2. Конструктивно обусловленное значение «характеризуется

предметно смысловой неполнотой его раскрытия в формах самого слова:

полностью оно реализуется лишь в свойственной ему синтаксической

конструкции – в сочетании с другими словами, количество и состав которых

могут быть ничем не ограничены»6.

Справедливо отметить, что ряд ученых поддерживают идею о

разграничении свободной и связанной сочетаемости, но есть и такие,

1 Виноградов, В. В. Указ. соч. – С. 176.

2 Арутюнова, Н. Д. К проблеме функциональных типов лексического значения. – С. 158.

3 Там же. – С. 158–159.

4 Там же. – С. 160.

5 Виноградов, В. В. Указ. соч. – С. 184.

6 Там же. – С. 187.

33

которые считают, что «иллюзия о существовании в языке зоны свободной

сочетаемости исчезает»1. Предположение это подкрепляется детальным

анализом предметных имен, сделанным Е. В. Рахилиной2. Существование

абсолютно свободных сочетаний отрицалось и ранее М. М. Копыленко и

З. Д. Поповой: «Абсолютно свободных сочетаний лексем в языке не

существует, поэтому свободными (с той или иной степенью условности)

можно назвать лишь сочетания, характеризующиеся малой степенью

связанности»3. Об отсутствии абсолютно свободной сочетаемости пишет и

Т. З. Черданцева, утверждая, что «свободными» словосочетания могут быть

только условно, так как «сочетаемость слов зависит от тех элементарных

смыслов, которые в них заключены, от взаимопроникновения сем, от

реализации валентности слова и от более широкого контекста» (одержать

победу, но нельзя приобрести или взять)4. Один из главных признаков

свободных сочетаний, по мнению исследователя, – способность

трансформироваться, например: читать внимательно книгу – внимательное

чтение книги5. Т. З. Черданцева называет три признака несвободных

словосочетаний. Наличие хотя бы одного из них свидетельствует о том, что

словосочетание не может считаться свободным:

1. Нарушение семантического согласования, которое ведет к

изменению референции одного из компонентов или всего словосочетания;

2. Нарушение грамматической нормы (изменение валентности,

использование устаревших форм, ограничение парадигмы глагола);

3. Появление слов, которые употребляются только в рамках

данного словосочетания6.

1 Рахилина, Е. В. Указ. соч. – С. 337.

2 См. подробнее: Рахилина, Е. В. Указ. соч.

3 Копыленко, М. М. Очерки по общей фразеологии. – С. 70.

4 Черданцева, Т. З. Фразеологическая устойчивость и некоторые способы моделирования

устойчивых сочетаний / Т. З. Черданцева // Язык и действительность : сб. науч. трудов

памяти В. Г. Гака / отв. ред. В. Д. Мазо. – Москва : Ленанд, 2007. – С. 442. 5 Там же. – С. 446.

6 Там же. – С. 447.

34

1.2. Валентность


Как справедливо отмечает Ю. С. Мартемьянов, термин

«валентность», заимствованный из химии со значением «способность

присоединения одними элементами других в определенном соотношении»1,

оказался в лингвистке «весьма полезным» при описании синтаксиса

предложения.

Одним из первых, кто дал определение термину «валентность», был

С. Д. Кацнельсон: «Свойство слова сочетаться с другими словами в контексте

речи можно назвать синтаксической валентностью или сочетаемостью

данного слова»2. Понятие валентности в лингвистике распространилось в

50-х гг. прошлого столетия в первую очередь благодаря работам Л. Теньера,

связанным с грамматикой зависимостей3.

М. Д. Степанова – исследователь, занимающийся валентностью слов

преимущественно в немецком языке, отмечает важные свойства валентности:

«валентность в самом общем смысле предусматривает необходимое или

возможное контекстуальное окружение слова, контекстуальные связи слова,

контекстуальные отношения между различными частями речи в

предложении на семантическом и синтаксическом уровне, контекстуальную

1 Мартемьянов, Ю. С. Метафора «валентность»: место в метаязыках лингвистики /

Ю. С. Мартемьянов // Семиотика и информатика : сб. науч. ст. / Рос. акад. наук, Всерос.

ин-т науч. и техн. информации, М-во науки и техн. политики Рос. Федерации ; гл. ред.

В. А. Успенский. – Вып. 36.– Москва : Языки русской культуры, Русские словари, 1998. –

С. 51. 2 Цит. по: Головин, Б. Н. К Вопросу о парадигматике и синтагматике на уровнях

морфологии и синтаксиса / Б. Н. Головин // Единицы разных уровней грамматического

строя языка и их взаимодействия : доклады симпозиума : 18–22 апр. 1967 г. / отв. ред.

В. Н. Ярцева, Н. Ю. Шведова. – Москва : Наука, 1969. – С. 78 [Кацнельсон С. Д.

Историко-грамматическое исследование, I. Из истории атрибутивных отношений. М.; Л.,

1949, С. 63–64]. 3 Более подробно об истории развития понятия «валентность» см.: Степанова, М. Д. Части

речи и проблема валентности в современном немецком языке / М. Д. Степанова,

Г. Хельбик. – Москва : Высшая школа, 1978. – С. 140–152.

35

сочетаемость слов как семантических и/или синтаксических партнеров в

предложении»1. Учитывая факт, что «слово как лексическая единица

является в речевом акте всегда частью включающей его синтагмы (вплоть до

предложения)»2, исследователь определяет валентность как точку

пересечения лексикологии, синтаксиса и лексической семантики и отводит ей

ведущую роль.

Одно слово может иметь сразу несколько валентностей,

характеризующихся некоторым набором средств для своего выражения

(падежами, предлогами, союзами). В этом случае у активных валентностей,

приспособленных для того, чтобы обеспечить соединение значений слов, как

справедливо замечает И. М. Богуславский3, способы выражения «хорошо

противопоставлены: разные валентности маркируются разными

средствами»4.

Сравним несколько подходов к понятию «валентность».

В. Г. Гак характеризует валентность как «способность слова вступать

в синтаксические связи с другими элементами»5.

В. В. Морковкин определяет валентность как «свойство его

содержательной стороны (значения), которое позволяет ему иметь при себе

определенный набор синтаксических позиций»6. Под синтаксической

позицией исследователь понимает «закрепленную правилами языка

возможность употребления данного слова с рядом однотипно связанных с

1 Степанова, М. Д. Указ. соч. – С. 138.

2 Там же. – С. 139.

3 Пример, как соединяются значения наречий и глаголов см.: Богуславский, И. М.

Семантика быстроты / И. М. Богуславский, Л. Л. Иомдин // Вопросы языкознания. –

1999. – № 6. – С. 13–30. 4 Богуславский, И. М. Целое – Часть – Признак / И. М. Богуславский // Сокровенные

смыслы : Слово. Текст. Культура : сборник статей в честь Н. Д. Арутюновой / гл. ред.

Ю. Д. Апресян. – Москва : Языки славянской культуры, 2004. – С. 44. 5 Гак, В. Г. Валентность / В. Г. Гак // Лингвистический энциклопедический словарь. –

Москва : Большая российская энциклопедия, 2002. – С. 79. 6 Морковкин, В. В. Опыт идеографического описания лексики / под ред. Л. А. Новикова. –

Москва : Изд-во Моск. ун-та, 1977. – С. 31.

36

ним распространителей его значения»1. Распространитель значения слова –

«другое слово или сходное с ним по функциям образование, которое

определяет, дополняет, уточняет, конкретизирует и т. п. значение данного

слова»2. В. В. Морковкин четко противопоставляет валентность слова и

сочетаемость: валентность слова – «свойство слова иметь при себе

определенный набор синтаксических позиций»3, сочетаемость слова – «его

способность объединяться в речи с определенными словами для выполнения

того или иного речевого задания. Другими словами, сочетаемость слова есть

реализация его валентности»4.

В трудах Т. П. Ломтева термин «валентность» отождествляется с

понятием «позиция слова», свойства которого проявляются в четырех

признаках: «1) характер части речи; 2) лексико-грамматические свойства

слова той части речи, при которой употребляется данная словесная форма; 3)

характер данной словесной форма и 4) лексико-грамматические свойства

слова, которое имеет данную форму»5.

Р. М. Гайсина определяет термин «валентность» как

«синтагматическую направленность функциональных релятивных сем».

Наличие таких функциональных сем, как «субъект», «объект», «адресат»,

«аспект», «инструмент», «локатив», «мотив» и др., в части значения слова, в

частности глагола, свидетельствует о лексико-семантической релятивности,

семантической открытости, незамкнутости, т. е. определяют «потенциальные

возможности синтагматического развертывания глагола»6.

Понятие «валентность», как замечает И. М. Богуславский, нередко

смешивают с понятием актанта. Принципиальное отличие заключается в том,

1 Морковкин, В. В. Указ. соч. – С. 31.

2 Там же.

3 Там еж. – С. 35.

4 Там же.

5 Ломтев, Т. П. Основы синтаксиса современного русского языка / Т. П. Ломтев. –

Москва : Учпедгиз, 1958. – С. 69. 6 Гайсина, Р. М. Соотношение семантики и синтагматики глагола / Р. М. Гайсина //

Исследования по семантике : семантические единицы и их парадигмы : межвуз. науч. сб. /

Башкир. гос. ун-т – Уфа, 1992. – С. 43–44.

37

что актант лексемы – это переменное выражение, которое в разных

предложениях может быть разным, а валентность – это постоянное свойство,

обусловленное его значением1. В зависимости от того, на семантическом или

синтаксическом уровне рассматривается предложение, выделяют

семантические и синтаксические актанты2.

Большинство ученых выделяют две разновидности валентности:

семантическую и синтаксическую3. Но есть и те, которые считают, что

можно говорить и о логической валентности, так как «мы имеем дело с

мыслительными отношениями между логическими предикатами

(функторами, операторами) и аргументами (открытыми позициями в

структурах суждения)»4. О логической валентности говорит и Т. П. Ломтев,

включая ее в структуру информации о денотате предложения: «Логическая

валентность выделяется при экстрагировании свойств истинности или

ложности из содержания информации о денотате. <…> При выделении

логической валентности информации как интеллектуального отражения

денотата мы абстрагируемся от конкретности содержания информации и ее

состава»5.

1.2.2. Семантическая валентность

Термин «семантическая валентность» введен представителями

Московской семантической школы (Ю. Д. Апресян, И. М. Богуславский

И. А. Мельчук и др.) и активно используется в рамках модели

1 Богуславский, И. М. Исследования по синтаксической семантике : сферы действия

логических слов / И. М. Богуславский. – Москва : Наука, 1985. – С. 11. 2 См. подробнее: Богуславский, И. М. Указ. соч. – С. 10–19.

3 Семантическая валентность неразрывно связана с логическими операциями, поэтому

большинство ученых выделяют единую логико-семантическую валентность

(Степанова, М. Д. Указ. соч. – С. 159). 4 Степанова, М. Д. Указ. соч. – С. 155. Там же см. подробнее о логической валентности.

5 Ломтев, Т. П. Предложение и его грамматические категории / Т. П. Ломтев. – Москва :

Издательство Московского университета, 1972. – С. 31–32.

38

«Смысл <=> Текст»1, которая «мыслится как действующий многоуровневый

преобразователь смысловой информации в тексты на естественном языке»2.

Теория, предложенная А. К. Жолковским и И. А. Мельчуком в 1965 году3, в

последнее время «завоевала мировое призвание»4. Кратко ее можно

охарактеризовать так: «На каждом из выделяемых в модели уровней

предложение естественного языка (при движении от текста к смыслу) или

подлежащий выражению смысл (при обратном движении – от смысла к

тексту) получает определенное формальное представление: семантическое,

глубинно-синтаксическое5, поверхностно-синтаксическое»

6, а также

выделяются глубинно-морфологический, поверхностно-морфологический,

фонологический и фонетический (орфографический) уровни7. Эта теория

послужила основой для создания «Толково-комбинаторного словаря

русского языка», который призван «полно и точно отразить, с одной

стороны, смысл слова, взятого в одном из его значений (тем самым, это

толковый словарь) и, с другой стороны, синтаксическую и лексическую

сочетаемость слова (тем самым, это комбинаторный словарь)»8.

Ю. Д. Апресян к семантическим валентностям слова относит «те

валентности слова, которые присоединяют к нему синтаксически зависимые

слова и каждой из которых соответствует переменная в толковании его

1 Подробнее см. в кн.: Мельчук, И. А. Опыт теории лингвистических моделей

«Смысл↔Текст» : Семантика, синтаксис / И. А. Мельчук. – Москва : Школа «Языки

русской культуры», 1999. – I–XXII, 346 с.; Мельчук И. А. Русский язык в модели

«Смысл↔Текст». – 682 с. 2 Апресян, Ю.Д Избранные труды : в 2-х т. / Ю. Д. Апресян. – 2-е изд. – Москва : Языки

русской культуры, 1995. – Т. 2. : Интегральное описание языка и системная

лексикография. – С. 599. 3 Мельчук, И. А. Курс общей морфологии. – С. 44.

4 Апресян, Ю. Д. О семантической мотивированности лексических функций коллокантов /

Ю. Д. Апресян // Вопросы языкознания. – 2008. – № 5. – С. 3. 5 Некоторые исследователи, ориентируясь на модель «Смысл <=> Текст», не выделяют

уровня глубинно-синтаксических структур. См., например: Богуславский, И. М.

Исследования по синтаксической семантике. – С. 9. 6 Апресян, Ю. Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. – С. 599.

7 Там же. – С. 599–600.

8 Иорданска, Л. Н. Смысл и сочетаемость в словаре / Л. Н. Иорданская, И. А. Мельчук. –

Москва : Языки славянских культур, 2007. – С. 17.

39

значения»1, то есть «семантические валентности вытекают непосредственно

из лексического значения слова, характеризуют его как конкретную,

отличную от других лексическую единицу»2.

По определению М. Д. Степановой, семантическая валентность

«заключается в ограничении избирательности, регулируемой

совместимостью контекстных партнеров»3, то есть «слова (в качестве

носителей валентности) требуют определенных контекстных партнеров с

определенными семантическими признаками и исключают других

контекстных партнеров с иными семантическими признаками»4.

Семантические валентности отличаются от других типов зависимости

и тем, что «валентностей у большинства слов немного (обычно – от одной до

трех, реже – четыре и больше)»5, грамматически же слово «способно

подчинять себе много других слов, морфологическое оформление которых …

диктуется главным образом содержанием соответствующей подчинительной

связи, а не значением подчиняющего слова»6. Из анализа, проведенного

Ю. Д. Апресяном7, следует, что содержанием семантической валентности

чаще являются значения начальной точки, конечной точки, инструмента и

средства, а «все остальные значения чаще являются содержанием чисто

грамматической зависимости»8.

Виды заполнения валентностей слов

И. М. Богуславский, исходя из того что «в синтаксической структуре

предложения актанты могут занимать разные позиции относительно

1 Апресян, Ю. Д. Лексическая семантика. – С. 119–120.

2 Там же. – С. 120.

3 Степанова, М. Д., Указ. соч. – С. 156.

4 Там же. – С. 155.

5 Апресян, Ю. Д. Указ. соч. – С. 120; С. 135–137.

6 Там же. – С. 121.

7 См. подробнее: Апресян, Ю. Д. Указ. соч. – С. 119–131.

8 Там же. – С. 127.

40

предикатного слова»1, выделил три основных типа заполнения

семантической валентности слова:

1. Активный: актант А синтаксически подчиняется слову L (читать

(L) книгу (А));

2. пассивный: актант А синтаксически подчиняет L (странный (L)

человек (А) – человек заполняет семантическую валентность прилагательного

странный);

3. разрывный: между словом L и его актантом не существует

непосредственной синтаксической связи (мой (А) любимый (L) режиссер)2.

Проблемы, связанные с толкованием «семантической валентности»,

выходят, как считают В. А. Плунгян и Е. В. Рахилина, за пределы одной

теории, так как этот термин связан с другими лингвистическими понятиями:

актантом (в смысле Теньера3), глубинным падежом (в смысле

Филлмора4), аргументом (в смысле Джэкендоффа) и др

5. По мнению

исследователей, «собственно семантический подход (в том числе и к

проблеме актантов), при котором семантика порождает и объясняет

синтаксис, представляется более привлекательным, чем тот, при котором

семантика полностью опирается на синтаксис»6.

1 Богуславский, И. М. Валентные свойства автодериватов / И. М. Богуславский,

Л. Л. Иомдин // Слово и язык : сб. ст. к восьмидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна /

Рос. акад. наук, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова, Ин-т проблем передачи информации

им. А. А. Харкевича ; отв. ред. И. М. Богуславский, Л. Л. Иомдин, Л. П. Крысин. –

Москва : Языки славянской культуры, 2011. – С. 80. 2 Там же.

3 Например, см.: Теньер, Л. Основы структурного синтаксиса / Л. Теньер. – Москва :

Прогресс, 1988. – С. 117–130. 4 Например, см. работы: Филлмор, Ч. Дело о падеже / Ч. Филлмор // Зарубежная

лингвистика. – 1999. – Вып. 3. – С. 127–258; Филлмор, Ч. Основные проблемы

лексической семантики / Ч. Филлмор // Зарубежная лингвистика. – Ч. 3. – С. 303–361. О

его работах см., например: Арутюнова, Н. Д. Проблемы синтаксиса и семантики в работах

Ч. Филлмора / Н. Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. – 1973. – № 1. – С. 117–124. 5 Плунгян, В. А. Парадоксы валентностей / В. А. Плунгян, Е. В. Рахилина // Семиотика и

информатика : сб. науч. ст. / РАН, Всерос. ин-т науч. и техн. информации, М-во науки и

техн. политики Рос. Федерации ; гл. ред. В. А. Успенский. – Вып. 36. – Москва : Языки

русской культуры : Русские словари, 1998. – С. 108–119. 6 Там же. – С. 111.

41

Актантная система – одна из главных в описании синтаксических

свойств слова. Она проявляет себя не только на уровне синтаксиса, а «на всех

значимых уровнях языка – словоизменительном, словообразовательном и

лексическом – и в некоторых случаях создает основу для классификации

языковых фактов или уточнения лингвистических понятий»1.

Но нельзя придерживаться только чисто семантического подхода, так

как «в нем самом слишком мало ограничений на актантную структуру

предиката, и любой участник ситуации может в принципе рассматриваться

как обязательный, а это и неудобно, и не соответствует нашим общим

представлениям о структуре предиката»2. Разграничить актанты

(«дополнения, обозначающие более или менее предметные сущности»3) и

сирконстанты («обстоятельства, т. е. такие члены предложения, которые

указывают на то, где, когда, по какой причине, с какой целью, каким

способом и т. п. что-то делается, происходит, располагается в пространстве

или существует»4) как раз и позволяет синтаксический критерий и

сочетаемостный контроль, который предполагает, во-первых, что

«обязательная семантическая валентность, как правило, “проявляется” в

соответствующей сочетаемости глагола», а во-вторых, «сочетаемость,

соответствующая обязательной семантической валентности, должна быть

“нетривиальна”»: «любая сирконстантная валентность может быть заполнена

при любом предикате, тогда как актантная валентность – только при

некоторых»5.

1 Апресян, Ю. Д. Лексическая семантика. – С. 132.

2 Плунгян, В. А. Указ. соч.– С. 112.

3 Апресян, Ю. Д. Семантические основы глагольного управления: Лексикографический

аспект / Ю. Д. Апресян // Проблемы грамматики и типологии. – Москва: Знак, 2010. –

С. 32. 4 Там же.

5 Плунгян, В. А. Указ. соч. – С. 112–113.

42

1.2.3. Синтаксическая валентность

В уже упомянутой модели «Смысл <=> Текст» семантическая

валентность противопоставлена синтаксической: «первая имеет отношение к

семантике предиката, и соответствующие ей семантические актанты

являются фрагментами его семантического представления»1, вторая – как

«особый инструмент»2 для описания синтаксиса.

Б. А. Абрамов характеризует синтаксическую валентность

следующим образом: синтаксическая валентность «диагностирует

определенное количество и качество актуализуемых синтаксических

отношений, а также морфологические средства их актуализации»3, таким

образом предопределяя «наличие в его окружении тех или иных позиций»4.

Синтаксическая валентность рассматривается М. Д. Степановой как

«облигаторное или факультативное заполнение открытых позиций,

количественно и качественно определяемых носителем валентности в

каждом отдельном языке»5. Синтаксическую валентность заполняют те

«аргументы, которые определенным образом представлены морфолого-

синтаксическими структурами (определенными членами предложения и

частями речи в определенной форме)»6.

1 Плунгян, В. А. Указ. соч.– С. 108.

2 Там же.

3 Абрамов, Б. А. О понятии семантической избирательности слов / Б. А. Абрамов //

Инвариантные синтаксические значения и структура предложения : доклады на

Конференции по теоретическим проблемам синтаксиса / отв. ред. Н. Д. Арутюнова. –

Москва : Наука, 1969. –С. 7. 4 Там же. – С.10.

5 Степанова М. Д. Указ. соч. – С. 156.

6 Там же. – С. 155.

43

1.2.4. Вопрос об облигаторной/необлигаторной и

обязательной/необязательной валентностях

Валентность лексемы считается синтаксически обязательной, «если в

простейшем предложении, содержащем эту лексему, она не может оставаться

ненасыщенной (нереализованной) без нарушения правильности

предложения»1. В ином случае валентность признается факультативной.

Близкие понятия «облигаторные / необлигаторные» и

«обязательные / факультативные» валентности в теориях Пражской и

Московской школ разграничиваются. Понятие обязательной и

факультативной валентности (Московская семантическая школа) необходимо

для моделирования сочетаемости; понятие облигаторной валентности «задает

коммуникативные условия ее употребления»2.

Основные особенности облигаторной валентности ,

выделенные А. Д. Шмелевым3:

1. Понятие облигаторной валентности «позволяет отразить

компоненты ситуации, знание которых коммуникантами необходимо для

корректного употребления и понимания данной языковой единицы»4;

2. Понятие облигаторной валентности позволяет «разграничить

внешне похожие случаи «нереализуемой валентности», то есть когда

семантическая валентность не соответствует никакой синтаксической

валентности5;

1 Апресян, Ю. Д. О толковом словаре управления и сочетаемости русского глагола /

Ю. Д. Апресян // Словарь. Грамматика. Текст / Российская академия наук, Отд-ние лит. и

яз, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. – Москва, 1996. – С. 29. 2 Шмелев, А. Д. Типы «невыраженных валентностей» / А. Д. Шмелев // Семиотика и

информатика : сб. науч. ст. / РАН, Всерос. ин-т науч. и техн. информации, М-во науки и

техн. политики Рос. Федерации ; гл. ред. В. А. Успенский. – Вып. 36. – Москва : Языки

русской культуры : Русские словари, 1998. – С. 168. 3 Там же. – С. 167–176.

4 Там же. – С. 168.

5 Там же. – С. 169.

44

3. Понятие облигаторной валентности, как уже говорилось выше,

необходимо «при моделировании коммуникативного поведения», в отличие

от семантической валентности, которая моделирует сочетаемость и получает

синтаксическое воплощение1.

«Наиболее валентной» частью речи является, по мнению

Р. М. Гайсиной, глагол2. Такого же мнения придерживается и Т. Я. Ким

3.

Л. Теньер – один из первых, кто ввел термин «валентность» в языкознание,

вообще связывает это понятие только с глаголом. Но если сравнивать глагол

и имя с точки зрения лабильности, то более лабильной частью речи является

имя, так как глагол, по мнению Е. В. Рахилиной, «называет ситуацию и

вводит ее обязательных участников с помощью тех синтаксических

отношений, которые закреплены в его модели управления»4, а имя не

способно «быть связанным семантически с одной конкретной ситуацией» и

его свойства «могут быть “вычислены” только из анализа множества (вообще

говоря, бесконечного) его разнообразных контекстов»5. На валентные

особенности глагола обращает особое внимание и Ю. Д. Апресян при

составлении словаря управления6.

Несмотря на большое количество работ, посвященных валентным

связям слов, и активное оперирование термином «валентность»,

исследователи приходят к выводу, что теория и концепция такого

фундаментального понятия, как «валентность», «нуждается в дальнейшем

теоретическом развитии»7.

1 Шмелев, А. Д. Указ. соч. – С. 175.

2 Гайсина, Р.М. Указ. соч. – С.41.

3 Ким, Т. Я. Указ. соч. – С. 125.

4 Рахилина, Е. В. Указ. соч. – С. 27–28.

5 Там же. – С. 34.

6 См. подробнее: Апресян, Ю. Д. О толковом словаре управления ... – С. 13–43.

7 О некоторых спорных вопросах, которые существовали в конце XX века в теории

валентности, см. статью: Муравенко, Е. В. О случаях нетривиального соответствия

семантических и синтаксических валентностей глагола / Е. В. Муравенко // Семиотика и

информатика : сб. науч. ст. / Рос. акад. наук, Всерос. ин-т науч. и техн. информации, М-во

науки и техн. политики Рос. Федерации ; гл. ред. В. А. Успенский. – Вып. 36. – Москва :

Языки русской культуры : Русские словари, 1998. – С. 71–81.

Гайсина.%20Соотношение%20семантики%20и%20синтагматики%20глагола.doc

45

1.3. Синтагматика


Термин «синтагматика» применим ко всем уровням языка:

фонетическому, фонологическому, морфологическому и т. д. В рамках

данной работы нас интересует только синтаксический уровень.

Термин «синтагматика» неразрывно связан с термином

«парадигматика», поэтому в большинстве случаев определение одного

термина дают через сравнение его с другим. Известно, что любая единица

языка/речи существует в двух планах – в парадигматике и в синтагматике («в

тех реальных либо возможных линейных отношениях, которые реализуются

в контексте»1). В связи с этим выделяют парадигматический и

синтагматический критерии: «Парадигматический критерий – это признак,

характеризующий лексико-стилистическое значение слова, взятое в некой

лексико-стилистической парадигме. <…> Синтагматический критерий – это

признак, определяющий взаимоотношения лексического или лексико-

стилистического значения слова с контекстом, в котором оно употреблено»2.

Е. Л. Гинзбург, характеризуя взаимодействие синтагматики и

парадигматики, проводит параллель с процессами, происходящими в

квантовой механике: «Наблюдаемые явления изменяются не линейно,

дискретно, но само это изменение управляется линейной системой волновых

функций»3.

1 Чиршева, Г. Н. Стилистическая парадигматика и синтагматика метонимического

переноса / Г. Н. Чиршева // Лексические единицы в различных функциях : межвуз. сб.

науч. тр. / ред. И. А. Мальченкова. – Саранск : Изд-во Мордов.ун-та, 1992. – С. 16. 2 Там же.

3 Гинзбург, Е. Л. Два вида компрессии в естественном языке / Е. Л. Гинзбург // Материалы

Материалы конференции «Актуальные вопросы современного языкознания и

лингвистическое наследие Е. Д. Поливанова» / Министерство высшего и среднего

специального образования Узбекский ССР, Самаркандский государственный университет

им. Алишера Навои.– Самарканд, 1964. – Т. 1 : тезисы докладов и сообщений

межвузовской лингвистической конференции 9-15 сентября 1964 г. – С. 48.

46

Историю изучения синтагматических связей слов освещает

М. В. Влавацкая, подчеркивая, что «интерес к синтагматическим отношениям

лексических единиц наблюдается на протяжении многих веков, о чѐм

свидетельствуют многочисленные теоретические труды в области

грамматики и лексики»1.

Осветим кратко несколько подходов к понятиям «синтагматика» и

«парадигматика».

В отечественном языкознании понятия синтагматики и

парадигматики описывались уже И. А. Бодуэном де Куртенэ2.

Е. С. Кубрякова, традиционно противопоставляя синтагматику

парадигматике, определяет синтагматику как «один из двух аспектов

изучения системы языка, анализ особых – синтагматических – отношений

между знаками языка, возникающих между последовательно

расположенными его единицами при их непосредственном сочетании друг с

другом в реальном потоке речи или в тексте»3.

Определяя парадигматику и синтагматику как «две формы и два вида

функционирования языковой структуры, всех ее единиц и категорий»4,

Б. Г. Головин характеризует парадигматику «как область закономерного

варьирования единиц и категорий языка в процессе их функционирования

для построения речи», а синтагматику как «область закономерного сцепления

единиц и категорий языка для построения речевой структуры»5.

Исследователь для определения синтагматики использует морфологический

критерий, так как слова являются элементами именно морфологии. Поэтому

он активно оперирует терминами:

1 Влавацкая, М. В. Учение о синтагматических связях слов в историческом рассмотрении /

М. В. Влавацкая // Филологические науки : вопросы теории и практики. – 2009. – № 1. –

С. 36. 2 Кубрякова, Е. С. Синтагматика / Е. С. Кубрякова // Лингвистический энциклопедический

словарь. – Москва : Большая российская энциклопедия. – С. 447. 3 Там же.

4 Головин, Б. Н. Указ. соч. – С. 76.

5 Там же.

47

морфологическая синтагматика – «совокупность и система

сочетательных свойств частей речи и их морфологических категорий – таких,

как падеж, вид, залог, время, лицо и др.»1,

морфологическая валентность – «потенциальные

синтагматические свойства частей речи и их морфологический критерий»2,

морфологическая сочетаемость – «реализация этих свойств в

речевом потоке»3.

А. А. Уфимцева к терминам «парадигматика» и «синтагматика»

добавляет определение «лексический» и определяет лексическую

парадигматику как «структурно-упорядоченные семантические отношения

лексических единиц»4, а лексическую синтагматику как «область

осуществления лексических связей слов при их функционировании»5.

Для дифференциации парадигматики и синтагматики Б. А. Абрамов

использует два понятия: «семантическое окружение» и «тип семантической

избирательности». Первое понятие, которое «характеризует семантические

условия актуализации значения слова в конкретном предложении»6, он

относит к сфере синтагматики. Второе понятие, которое «отражает

способность слова реализоваться в семантическом окружении одного или

нескольких видов», – к парадигматике.

М. А. Кронгауз определяет синтагматические отношения как

«отношения между знаками, возникающими как результат их

комбинирования»7. Такие отношения, рождающиеся в результате

комбинирования слов, «существуют в рамках более крупных языковых

1 Головин, Б. Н. Указ. соч. – С. 79.

2 Там же.

3 Там еж.

4 Уфимцева, А. А. Указ. соч. – С. 200.

5 Там же.

6 Абрамов, Б. А. Указ. соч. – С. 10.

7 Кронгауз, М. А. Синтагматические отношения / М. А. Кронгауз // Кронгауз М. А.

Семантика : учебник для студентов лингвистических факультетов высших учебных

заведений. – 2-е изд., испр. и доп. / М. А. Кронгауз. – Москва : Академия, 2005. – С. 152.

48

единиц: словосочетаний, предложений, текстов»1. Они необходимы, замечает

ученый, для создания значений более крупных единиц из более мелких.

З. К. Тарланов, считая термины «синтагматика» и «синтаксис»

синонимами, определяет синтагматику как «линейное выстраивание единиц

парадигматики, единиц языка в соответствии со стратегией, замыслом

текстообразования, целями и задачами порождаемого текста (речи)»2.

1.3.2. Проблема соотношения семантики и синтагматики

Традиционно проблему соотношения семантики и синтагматики

слова решают с помощью логической цепи «семантическая валентность –

синтаксическая валентность – сочетаемость», но Р. М. Гайсина утверждает,

что указанных трех звеньев недостаточно для полной связи между

семантикой и синтагматикой, и дополняет их развернутой цепью, состоящей

из двух частей: 1) звенья, которые «относятся к уровню семантики и

демонстрируют постепенное сужение значения глагола до синтагматически

релятивных семантических компонентов»: «значение глагола –

субстанциональная часть значения – семантическая валентность –

синтаксическая валентность»; 2) звенья, которые относятся к уровню

синтагматики: «позиционная структура глагола – сочетаемостная формула

глагола – сочетаемостная парадигма глагола»3.

Н. Д. Арутюнова в книге «Предложение и его смысл» освещает

проблему соотношения семантики и грамматики предложения и кратко

описывает различные точки зрения ученых на этот вопрос. Основной тезис в

работах, посвященных указанной проблеме, сводится к следующему:

1 Кронгауз, М. А. Указ. соч. – С. 152.

2 Тарланов, З. К. Университетский курс русского синтаксиса в научно-историческом

освещении / З. К. Тарланов. – Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2007. – С. 30. 3 Подробно о каждом звене и их взаимоотношениях см.: Гайсина, Р. М. Указ. соч. – С. 41–

48.


49

«смысловая структура предложения моделируется с опорой на

грамматические понятия и категории»1.

Г. А. Золотова проводит исследование, в котором соотносит

грамматические признаки с семантическими2, начиная «с определения

семантических функций элементарных синтаксических форм, образующих

предложение, и кончая выделением типовых значений моделей

предложения»3.

Позиция Н. Ю. Шведовой основывается на том, что «грамматическая

организация предложения… уже сама по себе является фактором,

небезразличным для семантической структуры построенного по этой схеме

предложения. Отвлеченные значения компонентов схемы и отношения

между ними служат первоосновой семантической структуры предложения,

представляя ее в максимально обобщенном виде»4.

Е. В. Падучева, решая проблему толкования семантически сложных

конструкций через более простые конструкции, считает, что «значение

предложения складывается из значения лексем, грамматических значений

словоформ и значений синтаксических конструкций»5.

Связь семантики и синтагматики Д. Н. Шмелев видит в

«синтагматических возможностях самого слова как единицы языка»6,

значение которого реализуется в определенных синтагмах, закрепленных в

языке («зеленый» в сочетании с названием плодов может иметь значение

«незрелый»). Ученый, приводя в качестве примера каламбурные контексты,


2 См. подробнее: Золотова, Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка /

Г. А. Золотова. – Москва : КомКнига, 2005. – С. 17. 3 Арутюнова, Н. Д. Указ. соч. – С. 13.

4 Шведова, Н. Ю. О соотношении грамматической и семантической структуры

предложения : доклад на VII Международном съезде славистов / Н. Ю. Шведова //

Славянское языкознание : VII Международный съезд славистов : Варшава, авг. 1973 г. :

докл. сов. делегации / ред. С. Б. Бернштейн и др. – Москва : Наука, 1973. – С. 461. 5 Падучева, Е. В. О семантике синтаксиса : материалы к трансформационной грамматике

русского языка / Е. В. Падучева. – Москва : Наука, 1974. – С. 12. 6 Шмелев, Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. – С. 158. См. об этом также:

Шмелев, Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка. – С. 187.

50

не исключает наличия у слов «собственных, самостоятельных значений»1,

таким образом признавая, что «семантика слова обусловливает его

сочетаемость»2.

Как справедливо полагает В. Г. Гак, соотношение между синтаксисом

и семантикой – один из наиболее сложных и спорных вопросов в общем

языкознании3. Исследователь сопоставляет несколько точек зрения на эту

проблему и приходит к выводу, что споры возникают из-за «неоднородного

характера самих синтаксических структур»4.

Н. Хомский в некоторых работах отстаивал идею «асемантизма»

синтаксиса и определял предложение как «асемантическую фразовую

структуру». В доказательство он приводит высказывания (Джон получил

письмо, Бой кончился), в которых подлежащее по сути не является

производителем действия, как традиционно принято считать5. Н. Хомский

утверждает, что нет смысла заниматься «фактами употребления», так как

обычный человек, говорящий на родном языке, «не осознает тех правил, в

соответствии с которыми осуществляется интерпретация предложений в

языке, который он знает; и, в сущности, нет причин предполагать, что эти

правила могут быть осознанными»6. Вслед за Ч. Хоккетом, Н. Хомский

1 Шмелев, Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. – С. 159.

2 Там же.

3 Гак, В. Г. К проблеме синтаксической семантики : семантическая интерпретация

«глубинных» и «поверхностных» структур / В. Г. Гак // Инвариантные синтаксические

значения и структура предложения : доклады на Конференции по теоретическим

проблемам синтаксиса / отв. ред. Н. Д. Арутюнова. – Москва : Наука, 1969. – С. 78. 4 Подробно см.: Гак, В. Г. Языковые преобразования. – С. 265.

5 См. подробнее: Хомский, Н. Синтаксические структуры / Н. Хомский // Новое в

лингвистике : сб. ст. / сост. В. А. Звегинцев. – Москва : Изд-во иностр. лит., 1962. –

Выпуск 2. – С. 412–527. См. также: Хомский, Н. Синтаксические структуры /

Н. Хомский // Американская лингвистика : учебное пособие / Гос. ком. РФ по высш.

образованию, Кемеровский гос. ун-т ; авт.-сост. В. В. Иваницкий, М. В. Пименова. –

Кемерово, 1996. – С. 50–53. 6 Хомский, Н. Вопросы теории порождающей грамматики / Н. Хомский // Актуальные

проблемы современной лингвистики : учебное пособие для студентов вузов, обучающихся

по направлению 540300 (050300) – Филологическое образование / сост. Л. Н. Чурилина. –

Москва : Флинта : Наука, 2009. – С. 144.

51

начал выделять в синтаксисе «глубинные» и «поверхностные» структуры.

Разъясняя эту теорию, Г. Хельбиг глубинными структурами считает

семантическое содержание предложение, а поверхностные «определяют его

форму»1. В. Г. Гак же считает, что «различие между глубинными и

поверхностными структурами следует проводить не только на формальном,

но и на семантическом уровне»2. Глубинные структуры рассматриваются как

прямые номинации, «где элементы означающего используются в своих

прямых значениях и первичных функциях, а поверхностные структуры –

косвенные номинации, элементы которых используются в переносном

значении, в производной, вторичной функции»3.

1.4. Проблема окказиональной сочетаемости

Н. Ю. Зуева в работе «Признаки окказиональности в лексических

связях слов» сравнивает особенности окказиональных конструкций с

нормативными. Главная особенность индивидуально-авторских

конструкций – нарушение привычных связей при образовании сочетаний, что

влечет за собой отступление от нормы в лексико-семантическом плане4.

Признаки окказиональных сочетаний, выделенные А. Г. Лыковым5

для окказиональных слов (принадлежность к речи, творимость,

словообразовательная производность, ненормативность, функциональная

одноразовость, экспрессивность, номинативная факультативность,

синхронно-диахронная диффузность, индивидуальная принадлежность),

1 Цит. по: Гак, В. Г. Языковые преобразования. – С. 265–266.

2 См. подробнее: Гак, В. Г. Указ. соч. – С. 266.

3 Там же.

4 Зуева, Н. Ю. Признаки окказиональности в лексических связях слов / Н. Ю. Зуева //

Лексико-фразеологические единицы и контекст : сб. науч. тр. / Мин-во нар. образования

Каз. ССР, Каз. гос. ун-т им. С. М. Кирова. – Алма-Ата, 1990. – С. 50. 5 Подробнее о девяти признаках окказионального слова см. в I главе «Окказиональное

слово как лексическая единица речи» в кн.: Лыков, А. Г. Современная русская

лексикология : русское окказиональное слово / А. Г. Лыков. – Москва : Высшая школа,

1976. – С. 7–36.

52

«осознаются на фоне нормативных лексических связей, которые существуют

в системе языка в виде норм лексической сочетаемости слов,

характеризуются общей употребительностью, независимостью от контекста,

воспроизводимостью»1.

Н. Ю. Зуева выделила основные признаки окказиональных

сочетаний :

1) наличие образности в микроконтексте;

2) речевая экспрессия как результат неожиданного столкновения двух

слов;

3) ассоциативность связи компонентов как речевая основа

окказиональной сочетаемости;

4) речевая принадлежность как результат актуализации экспрессивно-

образных потенций слова и передачи выразительно-изобразительных

значений 2.

Исследователь проводит сравнительный анализ свойств

окказиональных сочетаний слов с общеязыковыми: основное свойство

общеязыковых словоупотреблений – воспроизводимость, сочетаемость

лексем осуществляется по установленной в языке модели; окказиональные

сочетания основаны на нарушении общеязыковых норм, представляют собой

индивидуально-авторские конструкции, следовательно являясь

принадлежностью определенного контекста, «сохраняют свежесть и

экспрессию»3 – главный признак всех окказионализмов, который отличает их

от узуальных словоупотреблений4.

Очевидно, к указанному в работе Н. Ю. Зуевой перечню следует

добавить возможную деформацию норм морфо-синтаксической

сочетаемости, приводящую к новациям не только на лексико-семантическом,

но и на грамматическом уровне художественного текста.

1 Зуева, Н. Ю. Указ. соч. – С. 50.

2 Там же. – С. 50–51.

3 Там же. – С. 53.

4 Там же. – С. 53–55.

53

Таким образом, рассмотрев основные признаки окказиональных и

общеязыковых конструкций, исследователь дает рабочее определение

окказиональных сочетаний: «…это речевые единицы, которые возникают на

основе ассоциативной связи и характеризуются ненормативностью,

контекстуальной обусловленностью, творимостью и экспрессивностью»1.

Н. Г. Бабенко называет основные положения теории

окказиональности (мы укажем только те, которые относятся к

синтаксическому уровню):

1. Окказиональное (слово, значение, словосочетание, звукосочетание,

синтаксическое образование) – не узуальное;

2. окказионализм задан системой языка, соответствует возможностям

языка;

3. окказионализмы могут создаваться как по нормативным

словообразовательным моделям, так и с их нарушением;

4. «высокохудожественные, эстетически ценные окказионализмы

являются важным текстообразующим средством»2.

Изучение окказиональных сочетаний требуют особого внимания,

когда они «становятся доминирующим текстообразующим средством в

идиостиле художника слова, важной составляющей его идиолекта»3.

С окказиональной сочетаемостью связано понятие языковых

аномалий, которые определяются исследователями по-разному4. Так,

Ю. Д. Апресян говорит следующее: «Суждение о правильности–

сомнительности–неправильности… опираются непосредственно на языковую

интуицию говорящих. Все такие оценки… имеют в виду простейшие условия

употребления предложений в семантически нейтральном контексте с

максимальным соответствием грамматического (группы подлежащего и

1 Зуева, Н. Ю. Указ. соч. – С. 55.

2 Бабенко, Н. Г. Окказиональное в художественном тексте. Структурно-семантический

анализ : учебное пособие / Н. Г. Бабенко. – Калининград : Изд-во КГУ, 1997. – С. 4. 3 Там же. – С. 67.

4 О языковых аномалиях более подробно см. в главе, посвященной языку А. Платонова.

54

сказуемого) и функционального (тема и рема) членения, без логических

акцентов, эмфаз, противопоставления, уступительности и тому подобных

факторов. Наличие таких факторов оказывает сильное влияние на

правильность предложения… и должно учитываться особыми правилами.

<…> Все языковые аномалии объясняются либо неправильным выбором

грамматических или словарных единиц, <…> либо тем, что языковые

единицы неправильно скомбинированы, <…> либо, наконец, тем и другим

вместе»1.

Подробно теоретическая основа понятия «языковые аномалии»

рассматривается в диссертации Т. Б. Радбиля2, который утверждает, что

«изучение языковых аномалий находится в эпицентре самых “горячих точек”

методологии и эпистемологии современного лингвистического и в целом –

гуманитарного знания»3.

Таким образом, окказиональной мы считаем аномальную

индивидуально-авторскую конструкцию. Опираясь на работы Т. Б. Радбиля4,

мы будем рассматривать аномалии – «маркированные корреляты нормы»5 (а

под нормой мы, вслед за К. С. Горбачевичем, понимаем «основной признак

литературного языка»6) – и в модусе «реальность» (прежде всего, в

параграфе, посвященном художественной картине мира А. Платонова), и в

модусе «текст»7.

1 Апресян, Ю. Д. Интегральное описание языка … – С. 601.

2 См. подробнее гл. 1. в работе: Радбиль, Т. Б. Языковые аномалии в художественном

тексте : дис. … д-ра филол. наук : 10.02.01 / Тимур Беньюминович Радбиль. – Москва,

2006. – С. 22–106. 3 Радбиль, Т. Б. Указ. соч. – С. 7.

4 Радбиль, Т. Б. Норма и аномалия в парадигме «реальность – текст» / Т. Б. Радбиль //

Филологические науки. – 2005 – № 1. – С. 53-63. 5 Там же. – С. 53.

6 Горбачевич, К. С. Норма современного русского литературного языка : пособие для

учителей / К. С. Горбачевич. – 2-е изд., испр. и доп. – Москва : Просвещение, 1981. – С.

11. 7 Подробно классификация аномалий представлена в диссертационном сочинении

Т. Б. Радбиля: Радбиль, Т. Б. Языковые аномалии в художественном тексте ... – 496 с. См.

также: Радбиль, Т. Б. Языковая аномалия как норма художественного дискурса /

Т. Б. Радбиль // Филологические науки. – 2006. – № 6. – С. 50–58.

55

Известно, что словосочетание строится по строгим грамматическим

законам, закрепленным в языке, но нарушения законов привычной

сочетаемости могут происходить на лексическом уровне, то есть абсолютно

правильное сочетание с точки зрения грамматики может быть недопустимо с

точки зрения узуальных норм. Кратко назовем основные случаи нарушения

лексико-фразеологической сочетаемости, описанные в статье С. Г. Тер-

Минасовой1:

1. Лексическое несоответствие словосочетания – смысловое

несоответствие компонентов словосочетания: подробный контакт со

зрителем.

2. Стилистическое несоответствие словосочетания – компоненты

словосочетаний относятся к разным стилям: долговязые войны.

3. Коллокационное несоответствие словосочетания:

а) трансформация устойчивых и лексически ограниченных

словосочетаний (по классификации В. В. Виноградова2, фразеологических

сочетаний): щекотливая мысль по аналогии с щекотливым вопросом;

б) паронимическое несоответствие сочетания слов в речи:

предпринимать меры вместо принимать меры;

в) контаминация компонентов различных устойчивых выражений:

поднять тост (контаминация из поднять бокал и провозгласить тост).

4. Избыточность языковых средств, или плеонастическое нарушение

сочетаемости:

а) Избыточность лексико-фразеологических средств:

1) словосочетания, в которых один компонент дублирует

значение другого: безусловная аксиома;

2) клишированные словосочетания, в которых один из

компонентов играет незначительную роль: решительный отпор;

1 Подробнее см.: Тер-Минасова, С. Г. Указ. соч. – С. 102–107.

2 Виноградов, В. В. Указ. соч. – С. 162–189.

56

3) случайное повторение частей одного и того же слова:

пешеходный переход, своеобразным и интересным образом.

б) Избыточность лексико-семантических средств – употребление в

одной конструкции нескольких однородных элементов: согласно приказу

заместителя начальника отдела управления министерства (употребление

родительного падежа шесть раз подряд).

5. Неоднородность сопряженных членов.

Одним из примеров такого нарушения может быть конструкция В

боях, в окопах, на походе и в годы мирного труда любима в трудовом народе

газета «Красная звезда», в которой соединяются семантически

разноплановые, но грамматически однородные члены1.

Все приведенные С. Г. Тер-Минасовой примеры соотносятся с

фигурами речи:

оксюморон – лексическое несоответствие компонентов

словосочетания;

плеоназм – избыточность средств выражения;

парономазия – игра созвучными словами;

силлепсис – объединение однородных членов, различающихся в

грамматическом отношении2.

Таким образом, рассмотрев разные подходы к теории сочетаемости,

мы решили, что для описания конструкций с нарушением узуальной

сочетаемости будем использовать термины «сочетаемость», «валентность» и

«синтагматика» в их традиционном понимании.

В связи с тем что в лингвистике нет единого мнения в отношении

принципов разграничения лексической и семантической сочетаемости, в

работе используется термин «лексико-семантическая сочетаемость»,

понимаемый как построение синтагматической цепочки, основанное на

1 Подробнее см.: Тер-Минасова, С. Г. Указ. соч. – С. 106–107.

2 Там же. – С. 107.

57

взаимном соответствии лексических значений слов – компонентов

словосочетания и предложения. Нарушения морфо-синтаксической

сочетаемости в повести «Котлован» не выявлены, поэтому не

рассматривается применительно к выбранному материалу вопрос о

морфологической валентности.

Познакомившись с разными подходами к понятию «валентность», с

типами валентности (семантическая, синтаксическая, логическая), с другими

лингвистическими понятиями, связанными с термином «валентность»

(актант, глубинный падеж, аргумент), с видами валентности (облигаторная /

необлигаторная, обязательная / факультативная) и их особенностями, в

работе используем термин «валентность» в его традиционном понимании как

«способность слова вступать с синтаксические связи с другими

элементами»1.

Под термином «синтагматика», применимым ко всем уровням языка,

мы, вслед за З. К. Тарлановым, понимаем «линейное выстраивание единиц

парадигматики, единиц языка в соответствии со стратегией, замыслом

текстообразования, целями и задачами порождаемого текста (речи)»2.

1 Гак, В. Г. Валентность. – С. 79.

2 Тарланов, З. К. Университетский курс русского синтаксиса ... – С. 30.

58

ГЛАВА 2. ЯЗЫК И ИДИОСТИЛЬ А. ПЛАТОНОВА

2.1. Проблемы и аспекты изучения языка и идиостиля А. Платонова

2.1.1. Из истории изучения языка и стиля А. Платонова

За последние двадцать лет интерес литературоведов, лингвистов,

философов к творчеству Андрея Платонова заметно возрос. Особое внимание

уделялось изучению идейно-жанрового аспекта, философским проблемам

художественного наследия писателя. Предпринимались попытки и

комплексного изучения языка писателя, описания языковых приемов.

Лингвисты особо отмечали своеобразие платоновского языка, его

«аномальность», «косноязычие».

По известным причинам идеологического характера разноаспектное

изучение творчества А. Платонова началось только в 90-е годы XX века, но и

при жизни писателя критики уже обращали внимание на своеобразие его

языка. Чаще всего в своих статьях, рецензиях, как правило, носивших весьма

критический характер, они высказывали недовольство по поводу так

называемого «новоязыка» Платонова, обращали внимание на то, что

построение фразы в произведениях «великого мастера необычных

прозаических словосочетаний»1 не всегда укладывается в рамки

литературного языка, слова используются в несвойственном им контексте.

Ситуация существенно изменилась только спустя несколько лет, когда в

«косноязычии» Платонова начали видеть не просто намеренное нарушение

языковых общепринятых норм, а некий философский подтекст.

Платоновские произведения, созданные, по словам И. Клеха, «так и не

отвердевшим русским языком»2, позволяют как читателям, так и самому

1 Иванов, В. В. Взгляд на русский роман / В. В. Иванов // Звезда. – 1994. – № 7. – С. 183.

2 Клех, И. О писателях двуязычном и безъязычном / И. Клех // Вопросы литературы. –

2001. – № 1. – С. 181.

59

писателю «заглянуть <…> в ту речевую магму, где рождаются и

совокупляются слова»1.

Конечно, мы не можем говорить о том, что современные А. Платонову

критики и другие литературные деятели не признавали автора «Котлована»

талантливым писателем. Мнения по поводу творчества А. Платонова

расходились, но не оставался без внимания тот факт, что язык писателя ярко

своеобразен и поэтому в некоторых случаях даже непонятен. Например,

М. Горький отмечал необычность языка А. Платонова в одном из писем к

прозаику: «Человек Вы – талантливый, это бесспорно, бесспорно и то, что

Вы обладаете очень своеобразным языком»2.

Вероятно, первой серьезной работой по языку А. Платонова была

опубликованная в 1966 году монография Л. Борового «Язык писателя»3. В

своей книге, посвященной А. Фадееву, Вс. Иванову, М. Пришвину, Андрею

Платонову, Л. Боровой рассматривает используемые А. Платоновым

языковые приемы. Так, говоря о языке Андрея Платонова, Л. Боровой еще

раз подчеркивает тот факт, что при жизни писателя критики неоднозначно, а

чаще отрицательно, относились к его языку: «Но тогда на Платонова

обрушивались многие критики – в той же «Красной нови» или в других

журналах и газетах. Писали и говорили… о его чрезмерном внимании к

«мусорным», «ненужным» вещам и мотивам и т. д. и не в последнюю

очередь о его языке, в котором эти плохие настроения Платонова получили,

мол, самое яркое отражение»4. Л. Боровой считает, что основная причина

таких нападок на писателя была в том, что он мог «своими особыми путями»

от обыденных вещей переходить к проблемам, волнующим всех, видел как

трагическое, так и то, что уже не является трагическим – «в этом и был

1 Клех, И. Указ. соч. – С. 181.

2 Цит. по: Шубин, Л. А. История неудавшейся публикации романа «Чевенгур» в переписке

М. Горького и А. Платонова / Л. А. Шубин // Платонов А. П. Чевенгур. Москва : Высшая

школа, 1991. – С. 441. 3 Боровой, Л. Я. Ради юности. Андрей Платонов / Л. Я. Боровой // Язык писателя: А.

Фадеев, Вс. Иванов, М.Пришвин, Андрей Платонов / Л. Я. Боровой. – Москва : Советский

писатель, 1966. – С. 178–218. 4 Там же. – С. 180.

Боровой.%20Язык%20писателя.doc

60

главный пафос Платонова и его языка»1. В главе, посвященной языку

А. Платонова, автор эссе «Ради юности. Андрей Платонов» начинает с

анализа лексики, используемой им в своих произведениях. В «своеобразном»

и «неправильном» языке писателя почти не встречаются слова областные,

жаргонные и окказиональные (так называемые «словотворки»). А. Платонов

не использует их так часто, как большинство его «сверстников в

литературе»2. Все слова, используемые Платоновым, общеизвестны. А

платоновское «косноязычие» возникает за счет того, что эти общеизвестные

слова писатель помещает в особую конструкцию, которая воспринимается

как намеренное нарушение нормы, или, по словам Л. Борового, «он умеет…

разворошить эти уже спекшиеся слова, зачислить их в новый ряд, выгнуть и

наклонить их так, чтобы возникла новая интонация и открылась их «высшая

жизнь». Л. Боровой концентрирует внимание еще на одной особенности

языка А. Платонова, которая также создает своеобразный стиль писателя, –

использование лексики пассивного запаса3, причем введение в текст

архаизмов и историзмов не случайно: использование «слов из народа» как бы

обращает нас к народу, а следовательно, и к обычному человеку, рабочему

классу»4.

Особую роль играют и слова ограниченного словоупотребления –

профессионализмы и термины. Их роль тоже немаловажна в создании

своеобразного стиля писателя. Как известно, большинство терминов

однозначны, так как по своей природе должны употребляться только в одном

значении. Платонов же в своих произведениях порой нарушает это правило –

и термин приобретает весьма неоднозначный характер, в результате «точные

и одновременно многозначные слова специалистов не раз свободно и

счастливо разворачивали у Платонова свои внутренние богатства. Но

1 Боровой, Л. Я. Указ соч. – С. 181.

2 Там же. – С. 181–185.

3 Там же. – С. 195–196.

4 Там же. – С. 201–202.

61

довольно часто и теряли свои важнейшие очертания, расплывались и

“заговаривались”»1.

Далее Л. Боровой переходит к описанию эволюции «прямления» и

подчеркивает, что «у Андрея Платонова “прямление” совсем не такое, как у

Фадеева, Вс. Иванова, М. Пришвина и других больших писателей нашей

эпохи»2. Так, в начале творческого пути А. Платонова «эти очень крутые

выходы к предметам… бывали довольно часто демонстративны, нарочиты,

даже назойливы»3, а уже в военный период творчества «платоновское

прямление получает новый, огромный, иногда подлинно библейский

смысл…»4.

Многоаспектно изучать творчество Платонова начали, как уже

говорилось, только в начале 90-х годов XX века. Тогда же регулярно стали

проводиться конференции, вышел ряд монографий, публиковались статьи,

посвященные творчеству писателя. Все эти исследования в большинстве

своем ориентированы на идейно-жанровый аспект произведений

А. П. Платонова, на философские проблемы. Не без внимания остаются язык

и стиль писателя, используемые Платоновым изобразительно-выразительные

средства. Также немалое внимание уделяется и изучению языка писателя, так

как в большинстве случаев ключ к пониманию художественных

особенностей произведений А. Платонова можно найти через анализ его

языка. Но почти в каждой работе, признавая талант А. Платонова как

художника, исследователи так или иначе указывают на тот факт, что язык

писателя своеобразный, трудный для понимания, «корявый (он ворочает

словами, как каменьями)»5. Его стиль, манеру письма нельзя сравнить ни с

одним писателем. А. Платонов, как говорит А. Шиндель, «ни на кого не

1 Боровой, Л. Я. Указ соч. – С. 191.

2 Там же. – С. 202.

3 Там же.

4 Там же. – С. 209.

5 Кучкина, О. Яростное слово : о «Котловане» Андрея Платонова / О. Кучкина //

Литература и современность. – Сборник 24–25 : статьи о литературе 1986–1987 годов /

сост. А. Коган. – Москва : Художественная литература, 1989. – С. 385.

62

похож», поскольку «привычные графические очертания слов почему-то не

наполняются столь же привычным смыслом» и читатель уже не может

быстро читать его произведения, так как «останавливается, пораженный этой

магией авторской речи» 1

. Но в то же время нельзя не восхищаться талантом

писателя, его словом, которое, как справедливо замечает известный

платоновед М. А. Дмитровская, «притягивает нас, мы погружаемся в его

глубины, ища в нем разгадку бытия»2. А. Платонов, «виртуоз русского

литературного языка»3, создал «свой язык», который, как считает

С. И. Романовский, «обрел новые формы воздействия на читателя»4.

М. Ю. Левин четко и логично дал определение платоновской поэтике,

которая «построена на едином принципе-инварианте, реализующемся на всех

уровнях»: «На чисто грамматическом уровне этот инвариант реализуется, в

частности, путем расширения круга валентностей слова и аграмматического

заполнения валентных связей, в специфическом сочетании конкретной и

абстрактной лексики и т. д. На уровне повествования – в характерной

“разъясняющей” повествовательной манере, часто игнорирующей некоторые

основные коммуникативные постулаты и повествовательные нормы»5.

В 1987 году появляется монография Л. А. Шубина, который уже не

критикует язык А. Платонова, а наоборот, восхищается его «косноязычием»,

являющимся результатом только что родившейся мысли: «И “неправильная”

гибкость языка А. Платонова, и его “прекрасное косноязычие”, и странная

“шероховатость” его фраз, и его особые, очень близкие народному языку

“спрямления” – все это есть своеобразное мышление вслух , когда мысль

1 Шиндель, А. Свидетель : заметки об особенностях призы Андрея Платонова /

А. Шиндель // Знамя. – 1989. – № 9. – С. 207. 2 Дмитровская, М. А. Понятие силы у А. Платонова / М. А. Дмитровская // Логический

анализ языка. Модели действия / Рос. АН, Ин-т языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова,

Н. К. Рябцева. – Москва : Наука, 1992. – С. 49. 3 Романовский, С. И. От каждого – по таланту, каждому – по судьбе / С. И. Романовский. –

Санкт-Петербург : Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2003. – С. 357. 4 Там же.

5 Левин, Ю. И. От синтаксиса к смыслу и дальше : о «Котловане» А. Платонова /

Ю. И. Левин // Ю. И. Левин. Поэтика. Семиотика : избранные труды. – Москва : Языки

русской культуры, 1998. – С. 404.

63

как бы только рождается, только возникает на наших глазах, только

“примеривается” к действительности»1.

Позже освещается и противоположная точка зрения на природу

платоновского языка. Если Л. А. Шубин утверждает, что «прекрасное

косноязычие», «шероховатость фраз» – преломление народного языка2, то

исследователи Н. Н. Король и М. А. Христенко считают, что «шершавость»,

«корявость», напротив, «ломают» живой язык народа3.

И. П. Золотусский видит странность языка А.Платонова в том, что в

нем происходит «кровосмешение языка жизни и языка смерти»4, потому что,

исходя из концепции И. П. Золотусского, странность языка – это прежде

всего «странность человека, который одновременно и смертен»5, а жизнь в

языке А. Платонова «на протяжении одной фразы – способна преобразиться,

изменить свое лицо, протянуться вширь и вдаль, захватить области, куда и не

помышляет достичь смертное сознание»6. Именно поэтому, по мнению

И. П. Золотусского, «стиль Платонова спорит со стилем “прозрачной

книги”»7, так как своим особым языком он делает мир тайной, в отличие от

других современных ему писателей, у которых «все на виду»8.

Большой вклад в изучение связи платоновского языка и языка эпохи

внесла З. С. Санджи-Гаряева. В своих работах, посвященных официальному

языку эпохи 1920–30-х годов, исследователь последовательно проводит

мысль о том, что Платонов «не отчуждается, не отстраняется от нового

языка», а наоборот, изобретает этот новый язык, не отрицая и не разрушая

1 Шубин, Л.А. Поиски смысла отдельного и общего существования : об Андрее Платонове

: работы разных лет / Л. А. Шубин. – Москва : Советский писатель, 1987. – С. 149. 2 См. выше.

3 Король, Н. Н. Пророческое слово Андрея Платонова : постижения стиля. XI класс /

Н. Н. Король, М. А. Христенко // Литература в школе. – 1995. – № 3. – С. 83. 4 Золотусский, И. П. Исповедь Зоила : статьи, исследования, памфлеты /

И. П. Золотусский. – Москва : Сов. Россия, 1989. – C. 117. 5 Там же.

6 Там же. – C. 118.

7 Там же. – C. 119.

8 Там же. – С. 47.

64

старый1. Но, несмотря на такой, как может показаться, спокойной взгляд на

все новообразования языка эпохи, З. С. Санджи-Гаряева утверждает, что

отношение к такому языку у А. Платонова было сложным. Основной, на наш

взгляд, особенностью платоновского языка, отмеченной и многими

исследователями (например, М. Михеевым и др.), становится смешение

новой политической фразеологии с языком народа. В результате этого

появляются новый слова и выражения, синтезирующие в себе «официальный

клишированный язык и речевую стихию неграмотных масс»2.

В. В. Буйлов объясняет, почему в языке А. Платонова «отвергается»

литературный язык: являясь «языком буржуазии и интеллигенции», русский

литературный язык становится «предметом насмешек и гонений», а новый

язык, нашедший отражение в повести «Котлован», совмещая в себе язык

лозунгов, деклараций, плакатов, формально отвечает духу времени3.

Связь языка и общественно-политических реалий 1929–1930 годов

отмечена увидевшим в «Котловане» пародию на язык и идеи статей Сталина

М. Золотоносовым4, который считает, что через «абсурдный» язык повести

передается абсурд самой политической системы: «Абсурд языковых

построений выражает абсурд сталинизма как государственной политики»5.

Отражение в языке А. Платонова «ирреального мира абсурда»,

порожденного «отчуждением естественного языка от его носителей», видит

и Э. Маркштейн6.

Гротескное начало в прозе А. Платонова, рожденное «секретным

механизмом» языка, отмечено А. Б. Базилевским. Изменение сочетаемости

1 Санджи-Гаряева, З. С. Андрей Платонов и официальный язык / З. С. Санджи-Гаряева //

Вопросы языкознания. – 2004. – № 1. – С. 118. 2 Там же. – С. 119.

3 Буйлов, В. В. Андрей Платонов и язык его эпохи / В. В. Буйлов // Русская словесность. –

1997. – № 3. – С. 30. 4 Золотоносов, М. Ложное солнце : «Чевенгур» и «Котлован» в контексте советской

культуры 1920-х годов / М. Золотоносов // Вопросы литературы. – 1997. – Вып. 5. – С. 29. 5 Там же. – С. 32.

6 См. подробнее: Маркштайн, Э. Советский язык и русские писатели / Э. Маркштайн //

Вопросы литературы. – 1995. – Вып. 1. – С. 98–112.

65

слов и их семантики, разрушение привычной грамматики, смешение

абстрактного и конкретного, отсутствие различия между живым и неживым

демонстрируют, по мнению исследователя, «противоречивую реальность

своей эпохи»1.

А. Платонов неслучайно в своих произведениях, а особенно в повести

«Котлован», использует «тайнопись»: по мнению В. В. Перхина, она

позволяла писателю «доносить до читателя-друга свои тревожные мысли»2.

В 1995 году, по мнению Д. В. Колесовой, существовало три точки

зрения на язык А. Платонова. Исследователь изложила их в своем докладе

«Роль А. Платонова в развитии русского литературного языка»3:

1. Платоновский язык – это нарушение нормы;

2. Платоновский язык – возвращение к мифологическому сознанию;

3. Платоновский язык – развитие нормы русского литературного

языка4.

К. А. Баршт, один из исследователей, в чьих изысканиях мы находим

подтверждение первой точки зрения, утверждает, что отклонение от нормы в

языке А. Платонова возникает в результате функционирования особых

«частей речи», создающих свою систему форм как «склонения», так и

«спряжения», которые, в свою очередь, порождают индивидуально-

авторскую парадигматику и синтагматику5.

«Взрывают» норму, по мнению С. Г. Семеновой, и такие сочетания

слов, лексические и синтаксические конструкции, которые позволяют по

1 Базилевский, А. Б. Гротеск в польской и русской литературе XX века : С. И. Виткевич и

А. Платонов / А. Б. Базилевский // Славянские литературы. Культура и фольклор

славянских народов : XII международный съезд славистов (Краков, 1998) : доклады

росссийской делегации / Рос. акад. наук, Отд-ние лит. и яз., Нац. ком. славистов Рос.

Федерации ; отв. ред. С. В. Никольский– Москва, 1998. – С. 227. 2 Перхин, В. В. Тайнопись Андрея Платонова / В. В. Перхин // Творчество Андрея

Платонова : исследования и материалы. Библиография / РАН, Ин-т рус.лит. (Пушкинский

дом). – Санкт-Петербург : Наука, 1995. – С. 24. 3 Харитонов, А. А. Пятый и шестой платоновские семинары / А. А. Харитонов // Русская

литература. – 1995. – № 3. – С. 251–261. 4 Там же. – С. 259.

5 Вьюгин, В. Ю. XI заседание Международного Платоновского семинара / В. Ю. Вьюгин //

// Русская литература. – 2001. – № 3. – С. 237.

66

замыслу автора передать «многомерный взгляд, парадоксальную,

антиномичную логику, сверхумное видение»1. Следовательно, говоря о

нарушении нормы на любом языковом уровне (от словообразовательного до

синтаксического), надо помнить, что всякое отклонение от нее – это идейно-

художественный замысел автора.

Подтверждение второй точки зрения Д. В. Колесовой, заключающей в

себе мысль о том, что язык А. Платонова – это возвращение к

мифологическому сознанию, отражено в работах М. А. Дмитровской. Так,

анализируя представления А. Платонова о дыхании, исследователь

непосредственно связывает это явление с мифопоэтической традицией: у

А. Платонова дышат и, следовательно, начинают восприниматься как живые

земля, травы, растения. Таким образом, одушевляя неживое, А. Платонов

отсылает нас к мифологическому восприятию мира2.

Элементы мифологического языка находит в произведениях

А. Платонова и Т. С. Садова, которая утверждает, что для фольклора и

древнерусской литературы характерна символизация действительности,

возникающая в результате активного употребления штампов, использования

избыточного элемента, предпочтительное использование именных сочетаний

вместо нормированных «глагол + имя»3.

Если в 1980-е годы филологические работы были ориентированы на

поэтику А. Платонова, проблематику его творчества, жанровые особенности,

то 90-е годы XX века – важный период в изучении индивидуальных

языковых особенностей писателя. В это время появляются работы, в которых

проводится последовательный анализ используемых А. Платоновым лексем,

1 Семенова, С. Г. Метафизика русской литературы / С. Г. Семенова. – Москва : ПоРог,

2004. – Т. 2. – С. 207. 2 Дмитровская, М. А. Мифопоэтические представления о связи души и дыхания у А.

Платонова / М. А. Дмитровская // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и

языке / РАН, Ин-т языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. – Москва :

Индрик, 1999. – С. 346. 3 Вьюгин В. Ю. XI заседание Международного Платоновского семинара. – С. 239.

67

структуры словосочетаний, предложений, а также делаются попытки

объяснить, почему писатель отказывается писать «нормальным» языком и

выбирает «неправильный».

2.1.2. Природа платоновского языка

Наряду с признанием большинством ученых индивидуального стиля

А. Платонова и своеобразной манеры письма, тем не менее бытует мнение,

что не существует такого понятия, как «платоновский стиль». Здесь

исследователи разделились на четыре лагеря:

1. Одни считают, что платоновский язык – продолжение традиций

библейской (О. Павлов1) и древнерусской литератур (С. Федякин

2,

Д. В. Колесова3), а также литературы XIX века: Ф. М. Достоевский,

А. А. Григорьев, В. В. Розанов, славянофилы (О. В. Белый4, В. В. Перхин

5).

1 Павлов, О. Мы после Пушкина, и – после Платонова / О. Павлов // ««Страна философов»

Андрея Платонова : проблемы творчества / РАН, Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького ;

ред.-сост. Н. В. Корниенко. – Вып. 3 : по материалам третьей международной научной

конференции, посвященной творчеству А. П. Платонова, 26-28 ноября 1996 года,

Москва. – Москва : Наследие, 1999. – С. 373. 2 Федякин, С. Со своим словом / С. Федякин // «Страна философов» Андрея Платонова :

проблемы творчества / РАН, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; ред.-сост.

Н. В. Корниенко. – Вып. 4, Юбилейный : по материалам четвертой международной

научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения А. П. Платонова, 19-22

сентября 1999 года. Москва. – Москва : ИМЛИ РАН : Наследие, 2000. – С. 374. 3 Колесова, Д. В. Фраза и синтагма в структуре текста Андрея Платонова /

Д. В. Колесова // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер. 2 : История. Языкознание.

Литературоведение. – Вып. 3. – 1991. – С. 96; Колесова, Д. В. Синтагма в повести

А. Платонова «Котлован» и в древнерусской традиции : о языковых аспектах духовной

общности / Д. В. Колесова, А. А. Харитонов // Русская литература XI–XX веков :

проблемы изучения : тез. науч. конф. молодых ученых и специалистов 29–30 апреля

1992 года / РАН, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). – 1992. – С. 41–43. 4 Белый, О. В. Тайны «подпольного» человека : художественное слово – обыденное

сознание – семиотика власти / О. В. Белый ; АН Украины, Ин-т лит. им. Т. Г. Шевченко. –

Киев : Наукова думка, 1991. – С. 113–114. 5 См. подробнее в кн.: Перхин, В. В. Русская литературная критика 1930-х годов : Критика

и общественное сознание эпохи / С.-Петербургский гос. ун-т. – Санкт-Петербург : Изд-во

Санкт-Петербургского университета, 1997. – 306 с.

68

2. Другие видят в языке писателя как отклики классического языка XIX

века (Ф. М. Достоевский, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой)1,

так и современного (А. Абуашвили, В. Эйдинова, З. К. Тарланов).

3. Третьи считают, что А. Платонов следует традиции современной ему

литературы (М. Моссур2). Стиль повести «Котлован» сравнивают и со

словотворчеством поэтов-футуристов и обэриутов, так как повесть

«представляется в своей образности, стилистике <…> химеричной и

парадоксальной»3. Ряд исследователей (П. Белицкий

4, Д. Давыдов

5,

Н. М. Малыгина6, С. И. Красовская

7, М. Ю. Михеев

8, Й. ван Баак

9 и др.)

видят схожесть Платонова и Хлебникова в обращении к «праязыку» 10

и

«пра-смыслам», что сближает Платонова с представителями авангарда11

.

1 См. подробнее: Абуашвили, А. Поэтика «Котлована» А. Платонова и образы русской

классики / А. Абуашвили // Вопросы литературы. – 2000. – № 4. – С. 297–312. 2 См. подробнее: Моссур, М. Непереводимый Платонов / М. Моссур // Творчество Андрея

Платонова : исследования и материалы / отв. ред. Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-

Петербург : Наука, 2004. – С. 437–446. 3 Павловский, А. И. Яма : о художественно-философской концепции повести Андрея

Платонова «Котлован» / А. И. Павловский // Русская литература. – 1991. – № 1. – С. 21. 4 Белицкий, П. Пространство языка / П. Белицкий // «Страна философов» Андрея

Платонова : проблемы творчества / РАН., Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького ; ред.-

сост. Н.В. Корниенко. – Вып. 3 : по материалам третьей международной научной


Москва. – Москва : Наследие, 1999. – С. 387. 5 Давыдов, Д. Из заметок об Андрее Платонове / Д. Давыдов // «Страна философов»

Андрея Платонова : проблемы творчества / РАН, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ;

ред.-сост. Н. В. Корниенко. – Вып. 4, Юбилейный : по материалам четвертой

международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения

А. П. Платонова, 19-22 сентября 1999 года. Москва. – Москва : ИМЛИ РАН : Наследие,

2000. – С. 84–85. 6 Малыгина, Н. М. 14-й Платоновский семинар / Н. М. Малыгина // Знамя. – 2004. – № 3. –

– С. 233. 7 Вьюгин, В. Ю. XIV Платоновский семинар / В. Ю. Вьюгин // Русская литература. –

2004. – № 2. – С. 266. 8 Михеев, М. Ю. Скупость ума и жадность чувства: деформация привычных понятий в

поэтике Андрея Платонова / М. Ю. Михеев // Известия Академии Наук. Серия литературы

и языка. – 2001. – Т. 60. – № 1. – С. 42. 9 Баак, Й. ван. Парадокс и псевдологика у Платонова : в честь столетия со дня рождения,

1899–1999 / Йоост ван Баак // Петербургский сборник : совместное серийное издание

науч. трудов / С.-Петербургский гос. ун-т ; под. ред. В. Марковича, В. Вольфа. – Санкт-

Петербург, 2001. – (Петербургский сборник, Вып. 3 : Парадоксы русской литературы). –

С. 295. 10

Белицкий, П. Указ. соч. – С. 387. 11

Давыдов, Д. Указ. соч. – С. 84–85.

Йоост%20ван%20Баак.%20Парадокс%20и%20псевдологика.doc

69

Противники этой точки зрения находят принципиальные отличия в

произведениях Платонова и представителей ОБЭРИУ и говорят лишь о

кажущейся схожести1.

4. Совершенно противоположная остальным точка зрения отражена в

работе Г. А. Белой, где неоднократно подчеркивается, что в произведениях

Платонова родился совершенно новый стиль, который не был известен

дореволюционной литературе2.

Рассмотрим подробнее каждую точку зрения.

1. О. Павлов – один из тех исследователей, кто считает, что

платоновский язык – это не новый язык, не язык, появившийся только в

произведениях А. Платонова, а это не что иное, как «русский библейский

христианский язык»3. Признавая тот факт, что А. Платонов пришел в

русскую литературу со своим словом, что в его произведениях родился

«невозможный язык»4, С. Федякин тем не менее утверждает, что в его стиле

«ожила… традиция литературы древнерусской»5.

Д. В. Колесова также отмечает черты древнерусской литературы в

языке А. Платонова. Исследователь объясняет обращение к древнерусской

традиции текста общей языковой ситуацией 1920-30 годов XX века, которая,

«утратив прежнюю языковую культуру», «толкала А. Платонова к поиску

новых форм выражения, что и привело к возвращению к исконно русскому

способу углубленного познания мира через язык», и появилась

необходимость «обратиться к забытому принципу организации фразы»6. У

1 См. подробнее: Баршт, К. Платонов в Англии / К. Баршт // Новое литературное

обозрение. – 2003. – № 61. – С. 366–369. 2 Белая, Г. А. Закономерности стилевого развития советской прозы двадцатых годов /

Г. А. Белая. – Москва : Наука, 1977. – С. 151, 212. 3 Павлов, О. Указ. соч. – С. 373.

4 Федякин, С. Слово о Платонове / С. Федякин // «Страна философов» Андрея Платонова :

: проблемы творчества / РАН, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; ред.-сост.

Н. В. Корниенко. – Вып. 4, Юбилейный : по материалам четвертой международной


сентября 1999 года. Москва. – Москва : ИМЛИ РАН : Наследие, 2000. – С. 35. 5 Федякин С. Со своим словом. – С. 374.

6 Колесова, Д. В. Фраза и синтагма в структуре текста Андрея Платонова. – С. 96.

70

А. Платонова это прежде всего проявилось, по мнению Д. В. Колесовой, в

том, что «произошла девальвация значимости и переосмысление исконного

значения отвлеченных понятий»1. Черты древнерусской традиции в повести

«Котлован» присутствуют, по мнению Д. В. Колесовой, и в характерном для

А. Платонова построении синтагмы, схожей с синтагмой в древнерусских

текстах: «Синтагма определяется как смысловое, образное и интонационное

единство, состоящее из двух или более значимых слов, обладающее

качественно новым по отношению к своим элементам значением и “скрытой”

предикативностью»2.

Некоторую схожесть языка А. Платонова и Ф. М. Достоевского видит

О. В. Белый. Разница между двумя великими писателями в том, что «у

Достоевского еще достаточно сильна власть нормативной, светской фразы

интеллигентного рассказчика»3. О родстве А. Платонова с

Ф. М. Достоевским, а также с другими литературными деятелями XIX века

(А. А. Григорьевым, В. В. Розановым, славянофилами) писал и В. В. Перхин4.

В. В. Перхин4. Н. В. Драгомирецкая последовательно проводит мысль о том,

что «источником литературных традиций», «родиной» А. Платонова был

М. Горький, в стиле которого продолжает творить автор «Котлована»5.

2. Некоторые исследователи считают, что произведения Платонова –

это отражение как классического языка XIX века (произведения

Ф. М. Достоевского, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого), так и

современного. Например, А. Абуашвили, признавая факт, что с Платонова

начинается совершенно новая литература, находит в повести «Котлован»

1 Колесова, Д. В. Фраза и синтагма в структуре текста Андрея Платонова. – С. 96.

2 Колесова, Д. В. Синтагма в повести А. Платонова ... – С. 41–42.

3 Белый, О. В. Указ. соч. – С. 113–114.

4 См. подробнее в кн.: Перхин, В. В. Русская литературная критика 1930-х годов. – 306 с.

5 См. подробнее: Драгомирецкая, Н. В. Горький и Платонов : к проблеме метода и стиля /

Н. В. Драгомирецкая // Горьковские чтения’ 90 : 23-и чтения, 17-18 мая 1991г. :

М. Горький и революция / Нижегород. гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского, Нижегород. гос.

музей А. М. Горького, Горьк. комис. при исполкоме Нижегород. обл. Совета нар.

депутатов ; отв. ред И.К.Кузьмичев. – Ч. 1. – Нижний Новгород : Волго-Вят.кн.изд-во,

1991. – С. 154–159.

71

отклики классической литературы XIX века (Ф. М. Достоевский,

М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой)1. В. Эйдинова, изучая

принцип абсурда в литературе 20–30-х годов XX века, тоже находит в

произведениях А. Платонова этих лет как черты классической русской

литературы XIX века, так и современные: писатель, по ее мнению, иногда

придерживается «традиционной, “достоевской” диалогической словесной

формы», а иногда прослеживается и «своеобразная форма “антидиалога”»2.

Несмотря на своеобразный язык писателя, не имеющий ничего

общего с языком XIX века, З. К. Тарланов тем не менее указывает на то, что

повесть «Котлован» «при всей своей неповторимости, непохожести на

творения других деятелей русской литературы, кажущейся обособленности в

истории российской словесной культуры… продолжает лучшие традиции

русской классической литературы»3.

3. М. Моссур же, объясняя сложность перевода А. Платонова на другие

языки4, утверждает, что писатель не отступает в своих произведениях от

современной, а не классической традиции русской литературы5.

А. И. Павловский в своих изысканиях акцентирует внимание на

особенности, не отмеченной другими исследователями творчества

А. Платонова: «При всей узнаваемости родовых, стилистических, чисто

платоновских черт, примет, словаря и приемов, повесть «Котлован»

(охарактеризованная Н. В. Корниенко как «самая изуродованная повесть

1 См. подробнее: Абуашвили, А. Поэтика «Котлована» А. Платонова ... – С. 297–312.

2 Эйдинова, В. «Антидиалогизм» как стилевой принцип «русской литературы абсурда» 20-

х–начала 30-х годов : к проблеме литературной динамики / В. Эйдинова // XX век.

Литература. Стиль : стилевые закономерности русской литературы ХХ века (1900-

1930гг.) / Уральский гос. ун-т им. А. М. Горького, Ин-т рус. культуры, Уральский Лицей /

отв. ред. В. В. Эйдинова. – Вып.1. – Екатеринбург, 1994. – С. 20. 3 Тарланов, З. К. «Котлован» А. Платонова : своеобразие стиля / З. К. Тарланов // Язык.

Этнос. Время : очерки по русскому и общему языкознанию / З. К. Тарланов. –

Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 1993. – С. 199. 4 См. подробнее: Моссур, М. Указ. соч. – С. 437–446.

5 Там же. – С. 441–442.

72

Платонова»1) в известной мере необычна даже для самого Платонова»

2.

Исследователь сравнивает стиль «Котлована» со словотворчеством поэтов-

футуристов и обэриутов, так как повесть «представляется в своей

образности, стилистике <…> химеричной и парадоксальной»3. К. Баршт же

последовательно проводит мысль о том, что в произведениях А. Платонова и

представителей ОБЭРИУ, являющихся лишь «похожими явлениями», можно

увидеть принципиальную разницу4.

Близость языка Хлебникова и Платонова замечена и П. Белицким,

видящим в платоновском языке не современный русский литературный язык,

а язык «дочеловеческий», праязык. Отличие языка Платонова и Хлебникова

исследователь видит лишь в том, что Хлебников искал «пращурное

вещество» языка в его фонетике и морфологии, а Платонов отразил это в

механизме мышления5. Так же считает и Д. Давыдов. Рассматривая

А. Платонова в одной плоскости с представителями русского авангарда,

он отмечает в творчестве писателя те же особенности, которые были

присущи представителям этого направления: «семантические и

синтаксические сдвиги, высокое косноязычие… преодоление закостеневшего

поля коннотаций, присущего словам литературного языка». Как и

П. Белицкий, Д. Дадыдов замечает присущее А. Платонову восхождение к

пра-смыслам, пра-семантике6. Такой же позиции в интерпретации текста

А. Платонова придерждивется и Н. М. Малыгина, высказавшая мысль о том,

что «эстетика и поэтика русского художественного авангарда <…> была

одним из основных источников оригинальной художественной системы

писателя»7. Наследники Хлебникова, в том числе и А. Платонов, воплотили,

1 Корниенко, Н. В. Наследие Платонова – испытание для филологической науки /

Н. В. Корниенко // Известия РАН. Серия литературы и языка. – 1991. – Т. 58. – № 5–6. –

С. 18. 2 Павловский, А. И. Указ. соч. – С. 21.

3 Там же.

4 См. подробнее: Баршт, К. Указ. соч. – С. 366–369.

5 Белицкий, П. Указ. соч. – С. 387.

6 Давыдов, Д. Указ. соч. – С. 84–85.

7 Вьюгин, В. Ю. XIV Платоновский семинар. – С. 263.

73

по мнению С. И. Красовской, его «языковые находки». В творчестве как

Хлебникова, так и Платонова «смысло-звуковой мир <…> своим истоком

имеет русское народное мифологическое языковое сознание», которое и

сближает, по мнению исследователя, поэта и писателя1.

М. Ю. Михеев же видит принципиальное различие Хлебникова и

Платонова в том, что Платонов отдает свое предпочтение прежде всего

неологизмам-словосочетаниям, возникающим из общеизвестных слов, но

наделенным особым смыслом. С помощью таких новых словосочетаний, за

которыми, по мнению исследователя, закреплена особая мифологическая

семантика, А. Платонов «взламывает» язык2.

Н. М. Малыгина же, увидевшая истоки авангарда уже в раннем

творчестве А. Платонова, находит как у Платонова, так и у Хлебникова

некоторые схожие образы, источники которых можно обнаружить в древних

мифах, живописи авангарда3.

Истоки авангарда в творчестве А. Платонова и близость его языка с

языком Хлебникова отмечены и Йоостом ван Бааком. Прежде всего

сходство двух этих писателей обнаруживается в мифопоэтике, в отношении к

языку как к «магическому средству <…> посредством которого можно

воздействовать на людей и на действительность»4. В результате язык, по

мнению исследователя5, близкий к клятве или заклятию, рождает парадокс

как в творчестве А. Платонова, так и в творчестве Хлебникова.

Необходимо заметить, что это не все работы, где исследователи

проводят параллели между Хлебниковым и Платоновым. Так, например,

почти не касаясь языка и стиля этих литературных деятелей, И. М. Ефимов

сравнивает характеры героев, особенности сюжета, историческую почву,

1 Вьюгин, В. Ю. XIII Платоновский семинар «Творчество А. Платонова и русская

литература» / В. Ю. Вьюгин // Русская литература. – 2003. – № 3. – С. 235. 2 Михеев, М. Ю. Скупость ума и жадность чувства. – С. 42.

3 Малыгина, Н. Указ. соч. – С. 233.

4 Баак, Й. ван. Указ. соч.– С. 295.

5 См. подробнее: Там же. – С. 284–298.


74

когда были написаны произведения Хлебникова и Платонова, их роль в

развитии русской литературы1.

Сближение языка Платонова с языком Хлебникова и обэриутов

проявляется и в природе языковой игры2. Эту особенность отметила

З. С. Санджи-Гаряева, утверждающая, что Платонов, Хлебников и обэриуты

«делали установку на создание ирреального, сдвинутого мира, в котором

смешное и серьезное, вымысел и реальность не были строго разграничены»3.

В. Ю. Вьюгин же отмечает близость языка А. Платонова и

символистов, в частности А. Белого, причем необходимо заметить, что стиль

А. Платонова – это отражение того опыта, который был накоплен его

предшественниками-символистами4. Р. Чандлер, напротив, находит отличия

между двумя писателями, обнаруживая сильное стремление А. Платонова к

миру фольклора, мифа и Библии5. Обращение А. Платонова к архаичным

жанрам (сказкам, религиозным легендам, житиям), считает С. И. Красовская,

прослеживается на протяжении всего его творчества6. О следовании

традициям русского символистского романа в произведениях А. Платонова

(в частности, исследователь обращается к роману «Чевенгур») пишет и

Е. А. Калинина7.

Совершенно противоположный взгляд на природу языка и философию

А. Платонова в плане сближения его с другими писателями можно

проследить в высказываниях И. Бродского. Называя писателя «первым

1 См. подробнее: Ефимов, И. М. «Юноша» Хлебников и «взрослый» Платонов /

И. М. Ефимов // Звезда. – 1993. – № 12. – С. 185–189. 2 Природа и особенности языковой игры у А. Платонова будут рассмотрены ниже.

3 Санджи-Гаряева З. С. Указ. соч. – С. 127.

4 Вьюгин В. Ю. Андрей Платонов: Поэтика загадки. – С. 356.

5 Вьюгин В. Ю. XIV Платоновский семинар. – С. 264.

6 Там же. – С. 266–267.

7 См. главу 2 «Роман А. П. Платонова “Чевенгур” в ракурсе художественных открытий

символистов» в диссертации: Калинина, Е. А. Традиции русского символистского романа

в романе 20-х-30-х годов XX века (А. П. Платонова «Чевенгур», В. В. Набоков «Дар»):

дис. … канд. филол. наук : 10.01.01 / Екатерина Анатольевна Калинина. – Москва, 2004. –

С. 71–139.

75

серьезным русским сюрреалистом»1, И. Бродский считал, что А. Платонов в

художественном понимании мира «был одинок» и «единственным его

реальным соседом по языку и философии можно считать раннего

Заболоцкого периода “Столбцов”»2.

И. Бродский был не единственным, кто называл А. Платонова

сюрреалистом. Анализируя произведения писателя, А. Казаркин тоже

указывает на сюрреалистическое начало повести «Котлован» и подчеркивает

тот факт, что А. Платонов – «художник не авангардистского миропонимания,

а синтезирующего, сохраняющего память об универсальной культуре»3.

О широком влиянии творчества А. Платонова на ряд писателей

XX века говорит О. Алейников. Так, исследователь считает, что платоновские

герои, проблематика его произведений, стиль, мировоззренческие установки

и творческие принципы нашли отражение в творчестве таких писателей, как

Ю. Нагибин, Ч. Айтматов, Ф. Искандер, В. Шукшин, А. Ким, В. Распутин4.

4. Совершенно противоположная точка зрения отражена в работе

Г. А. Белой, которая неоднократно подчеркивает, что в произведениях

Платонова родился совершенно новый стиль, неизвестный

дореволюционной литературе5.

Произведения А. Платонова, как справедливо замечают исследователи

творчества писателя, – это неиссякаемый источник для научной

деятельности: «творчество Платонова – богатейший духовный источник,

1 Цит. по: Бек, Т. Время–Язык–Судьба / Т. Бек // Вопросы литературы. – 1994. – Вып. 3. –

С. 345. 2 Там же.

3 Казаркин, А. Платоновский период / А. Казаркин // «Страна философов» Андрея

Платонова : проблема творчества / Рос. акад. наук, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ;

ред.-сост. Н. В. Корниенко. – Вып. 5 : Юбилейный : по материалам пятой междунар.

науч. конф., посвященной 50-летию со дня кончины А. П. Платонова, 23-25 апр. 2001 –

Москва : ИМЛИ РАН, 2003. – С. 158–159. 4 См. подробнее: Алейников, О. Дальний свет одухотворенного слова : к 90-летию со дня

рождения Андрея Платонова / О. Алейников // Подъем (Воронеж). – 1989. – № 9. – С. 211–

221. 5 См. подробнее: Белая, Г. А. Указ. соч. – С. 151, 212.

76

целый интеллектуальный материк, где всегда найдется место пытливому

исследователю, где есть что изучать и есть над чем работать»1.

2.1.3. Эволюция языка и слога А. Платонова

Интересно, на наш взгляд, проследить эволюцию не только творчества,

но и языка А.Платонова, ведь на протяжении всего творческого пути язык

писателя изменялся. Исследование подобного рода есть у Р. Ходеля. В своих

изысканиях исследователь утверждает, что отмеченные современниками

А. Платонова и исследователями нашего времени платоновизмы в начале

творческого пути писателя исчезают уже к моменту написания военных

рассказов2.

О необходимости изучать эволюцию творчества А. Платонова говорит

и Д. В. Колесова. По ее мнению, «язык Платонова – не просто

индивидуальное употребление языковых единиц, а развитие русского

литературного языка, поскольку он опирается на достижения других

мастеров слова и закрепляет в собственном творчестве новые тенденции

живой речи»3. Также Д. В. Колесова, вопреки многим лингвистам, которые

утверждают, что язык А. Платонова – это отклонение от языковой нормы,

подчеркивает следующий факт: «…в отклонениях от существующей нормы

лежит тенденция, которая имеется и в нормативном языке, но представлена

писателем в таком сконденсированном виде, что воспринимается как

нарушение нормы»4.

Очевидна связь между двумя значимыми произведениями писателя:

«Котлованом» и «Чевенгуром». Известно, что «Чевенгур» был написан

1 Вьюгин, В. Ю. Юбилейная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения

Андрея Платонова / В. Ю. Вьюгин // Русская литература. – 2000. – № 3. – С. 253. 2 Ходель, Р. От общего к частному : развитие платоновского языка на фоне советской

языковой политики : на материале рассказа «Возвращение» / Р. Ходель // Творчество

Андрея Платонова : исследования и материалы / РАН, Ин-т русской лит. (Пушкинский

Дом) ; отв. ред. В. Ю. Вьюгин. – Кн. 2. – Санкт-Петербург : Наука, 2000. – С.73. 3 Харитонов, А. А. Пятый и шестой платоновские семинары. – С. 260.

4 Там же.

77

раньше «Котлована». Стиль и язык этих двух произведений во многих

исследованиях не отделяются, а описываются как нечто единое, но в то же

время, как утверждает Н. Н. Брагина, «Котлован» – это результат

деятельности «стилистической лаборатории» «Чевенгура»1. Таким образом,

можно предположить, что язык романа «Чевенгур» стал основой для

написания повести «Котлован».

По мнению В. В. Васильева, ясность письма начала «заметно

затушевываться и отчасти нарочито усложняться косноязычием» именно к

началу работы над произведениями, написанными на рубеже 1920–30-х годов

(«Чевенгур», «Котлован», «Ювенильное море»)2. И именно в это время, по

мнению В. Ю. Вьюгина, происходит рождение особого стиля писателя,

который в начале творческого пути, замечает Н. Р. Скалон, «тяготел к

абстрактно-логичекой отвлеченности»3. «Отточенный стилевой механизм»,

еще только находившийся «в разработке» к моменту написания «Чевенгура»,

«заработал автоматически» в период написания повести «Котлован»

4.

Так считает и В. Ю. Вьюгин, утверждая, что «новояз» А. Платонова

появился как таковой только к 1930-м годам, до этого же времени

аномальность прозы писателя проявлялась лишь на уровне сюжета5.

При всей разности взглядов на язык и стиль А. Платонова несомненно,

что «вершинное творение» А. Платонова – повесть «Котлован», которая, по

1 Брагина, Н. Н. «Котлован» Платонова : революция в стиле экспрессионизма /

Н. Н. Брагина // Творчество Андрея Платонова : исследования и материалы / Рос. акад.

наук, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). – Кн. 4. – Санкт-Петербург : Наука, 2008. – С. 88. 2 Васильев, В. В. Андрей Платонов : очерк творчества / В. В. Васильев. – Москва :

Современник, 1990. – С. 190. 3 Скалон, Н. Р. Предмет в художественном мире А. Платонова / Н. Р. Скалон // Творчество

писателя и литературный процесс : жанрово-стилевые проблемы : межвуз. сб. науч. тр. /

Иван. гос. ун-т им. первого в России Иван.-Вознес. общегор. Совета рабочих депутатов ;

отв. ред. П. В. Куприяновский. – Иваново : Ив.ГУ, 1987. – С. 69. 4 Вьюгин В. Ю. Андрей Платонов. – С. 229–233.

5 Вьюгин, В. Ю. Повесть «Котлован» в контексте творчества Андрея Платонова /

В. Ю. Вьюгин // Платонов А. П. Котлован : Текст. Материалы творческой истории / РАН,

Ин-т русской лит. (Пушкинский Дом); редкол.: Н. А. Грознова и [др.]. – Санкт-Петербург :

Наука, 2000. – С. 8.

78

мнению З. К. Тарланова, заняла «достойное место не только в истории

русской литературы, но и мировой художественной культуры»1.

2.1.4. Вопрос о языковых аномалиях и «косноязычии»

в творчестве А. Платонова

Исследователи творчества писателя, изучая платоновский язык,

нередко говорят о языковых аномалиях2. Сложность в их описании

заключается в том, что они почти не поддаются стандартной классификации

изобразительно-выразительных средств и тропов. Так, большой вклад в

описание платоновских языковых аномалий внесли И. М. Кобозева и

Н. И. Лауфер, которые также утверждают, что «лишь небольшая часть этих

аномалий укладывается в традиционную классификацию риторических

фигур»3. Используя термин «языковая аномалия», мы должны кратко

объяснить его значение. Подробное толкование мы находим в работе

И. М. Кобозевой и Н. И. Лауфер «Языковые аномалии в прозе А. Платонова

через призму процесса вербализации»4: «…они (языковые аномалии. – О. С.)

выступают на уровне поверхностной структуры в виде разнообразных

лексических и грамматических нарушений: ошибок в употреблении видов,

неправильного построения сочинительных конструкций, искажений моделей

управления, нарушении всех видов сочетаемости лексем»5. Мы в своем

исследовании будем опираться на определение, данное вышеуказанными

учеными: к языковым аномалиям мы будем относить те случаи отклонения

от нормы, которые в языке находят стандартный способ выражения6.

1 Тарланов З. К. «Котлован» А. Платонова. – С. 216.

2 О языковых аномалиях мы уже писали в § 1.4.

3 Кобозева, И. М. Языковые аномалии в прозе А. Платонова через призму процесса

вербализации / И. М. Кобозева, Н. И. Лауфер // Логический анализ языка :

противоречивость и аномальность текста / АН СССР ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. –

Москва : Наука, 1990. – С. 125. 4 Там же. – С. 125–139.

5 Там же. – С. 126.

6 Там же.

79

Необычная точка зрения отражена в работе А. К. Поливановой, которая

считает, что языковые аномалии – это не есть несовершенство, а нечто «не

постигнутое эксплицированным лингвистическим знанием»1.

И. М. Кобозева и Н. И. Лауфер поэтапно описывают, за счет чего

возникают языковые аномалии у Платонова, и предлагают их

классификацию2.

В этом же сборнике «Логический анализ языка» выходит еще одна

статья, посвященная языку А. Платонова, – «“Переживание жизни”: о

некоторых особенностях языка А. Платонова» М. А. Дмитровской3. Автор

статьи справедливо отмечает (и ее идеи будут приняты многими

исследователями творчества А. Платонова), что с помощью языка, а точнее,

через его отклонение от нормы, писатель показывает свое видение мира,

поэтому, утверждает М. А. Дмитровская, «описывать язык Платонова можно,

только опираясь на особенности его мировосприятия», как человека,

находящегося в «беспредельном пространстве»4. Язык А. Платонова не

возникает сам по себе, он строится на «фундаменте» уже существующего

языка, поэтому, читая произведения Платонова, написанные, как на первый

взгляд может показаться, «корявым» языком, мы не испытываем трудностей

при его восприятии, так как он «строится на выведении на поверхность тех

смыслов, которые в скрытом виде присутствуют в обычном языке, но не

осознаются нами в силу «данности», «стертости» языка»5. Платоновское

«косноязычие» возникает за счет «изменения сочетаемости слов,

возникновения новых языковых выражений, которые фиксируют и

1 Поливанова, А. К. Языковые аномалии : условия корректируемости / А. К. Поливанова //

Studia linguarum : De omnibus linguae rebus scibilibus et quibusdam aliis / редкол.:

А. С. Касьян, Ф. Р. Минлос. – Москва : РГГУ, 1997. – С. 246. 2 Кобозева, И. М. Указ. соч. – С. 125–139.

3 Дмитровская, М. А. «Переживание жизни» : о некоторых особенностях языка

А. Платонова / М. А. Дмитровская // Логический анализ языка. Противоречивость и

аномальность текста / АН СССР, Ин-т языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. – Москва :

Наука, 1990. – С. 107–115. 4 Там же. – С. 107–108.

5 Там же. – С. 108.

80

закрепляют отличное от стандартного, обновленное значение привычных нам

слов»1.

Платоновское «косноязычие», по мнению А. Г. Мухина, может

возникать в результате смешения разных стилей. Кроме отмеченного

Ю. И. Левиным смешения двух стилей (научного и лирического)2,

А. Г. Мухин видит в тексте «Котлована» и одновременное присутствие

характерных особенностей двух других стилей: разговорного и ораторского

выступления3. Наряду с другими приемами А. Платонова, это смешение

«преломляет действительность», то есть позволяет через абсурдность языка

передать абсурдность жизненной ситуации 1920–30-х годов4.

Надо заметить, М. Г. Мухин не единственный исследователь, не

оставляющий без внимания тот факт, что через неправильный, «абсурдный»,

«корявый» язык5 А. Платонов смог отразить свою мировоззренческую

позицию по отношению к действительности, которую можно

охарактеризовать теми же эпитетами, что и язык писателя. Отсюда, делает

вывод Е. Н. Проскурина, «неестественность стиля объясняется

неестественностью описываемого автором мира и предстает в этом смысле

эмблемой его антимирного существа»6.

1 Дмитровская М. А. Указ. соч. – С. 108.

2 Левин, Ю. И. От синтаксиса к смыслу и дальше : о «Котловане» А. Платонова /

Ю. И. Левин // Вопросы языкознания. – 1991. – № 1. – С. 170–173. 3 Мухин, А. Г. «Бытие в тупике» : аномальность в языке повести А.Платонова

«Котлован» / А. Г. Мухин // Русская словесность. – 2001. – № 1.– С. 62. 4 Там же. – С. 61.

5 Абсурдность языка позволяет писателю передать и древнерусскую традицию, вводя

определенные фольклорные образы (См. подробнее: Фролов, В. Человек в космосе слова :

Андрей Платонов (1899–1951) / В. Фролов // Парадокс о драме : перечитывая пьесы 1920-

х-1930-х годов / РАН, Рос.ин-т искусствоведения, М-во культуры РФ ; отв. ред.

Е. И. Стрельцова. – Москва : Наука, 1993. – С. 279–306). Например, отмеченные

В. Фроловым образы Иванов-дураков представлены в произведениях А. Платонова как

«целый театр персонажей, написанных в духе народного балагана и скоморошьих

традиций» (Фролов В. Указ. соч. – С. 283). 6 Проскурина, Е. Н. Поэтика риторики А. Платонова : на материале повести «Котлован» /

Е. Н. Проскурина // Традиция и литературный процесс / РАН, Сиб. отд-ние, Ин-т

филологии ; отв. ред. А. Б. Соктоев. – Новосибирск : Издательство СО РАН, 1999. –

С. 372.

81

Проследить рождение платоновской мысли и ее выражение в слове

можно, по мнению М. М. Вознесенской и М. А. Дмитровской, через

соотношение RATIO и чувства в мышлении героев А. Платонова. Слова,

объединенные в семантические группы «чувство» и «разум» (ум, разум,

голова, мысль, чувство и сердце), выполняют функцию субъекта действия, т.

е. занимают позицию человека. Кроме того, эти понятия не существуют

автономно, а объединяются, что позволяет говорить «о существовании

единой, нерасчлененной области мысли-чувства» в мышлении героев

А. Платонова1. Но этими двумя составляющими не ограничивается

мыслительная деятельность героев. Из нее вытекает третий компонент, без

которого этот процесс не может осуществиться, – язык, так как любая мысль

не может существовать без словесного выражения, которое должно быть

понятно участникам коммуникативного акта. Но речевые штампы,

политическая терминология, лозунги, появившиеся с приходом советской

власти, остаются непонятными для героев А. Платонова, поэтому, заучив их,

не понимая смысла, герои видят в этих словах элементы «чужого»,

«непонятного» языка, путаются в их произнесении и истолковании2.

Платоновские аномалии3 начинают осмысляться и объясняться как

«слабости нового советского языка». Так, П. А. Бодин называет несколько

«источников деформации языка» в языке героев повести «Котлован»:

а) казенный язык официальной анкеты;

б) язык радио, который порождает язык пропаганды;

в) советская программа борьбы с безграмотностью, когда при обучении

людей используются не общепонятные слова, а слова, относящиеся к

«тяжелому словарю пропаганды и политической полемики», в результате

1 Вознесенская, М. М. О соотношении RATIO и чувства в мышлении героев

А. Платонова / М. М. Вознесенская, М. А. Дмитровская // Логический анализ языка.

Ментальные действия / РАН, Ин-т языкознания ; отв.ред.: Н. Д. Арутюнова,

Н. К. Рябцева. – Москва : Наука, 1993. – С. 141–143. 2 Там же. – С. 144–145.

3 О некоторых особенностях платоновских аномалий уже писали в § 2.1.1.

82

чего «читатели оказываются свидетелями замены языка быта языком

политического словаря»;

г) язык директивы, совершенно не ясный героям Платонова в силу его

чуждости и непонятности политической терминологии1.

К вышеуказанным, на наш взгляд, можно добавить еще несколько

источников платоновских «аномалий», о которых пишут другие

исследователи творчества А. Платонова:

д) язык простых людей: «художественный талант великого писателя

растет и крепнет от прикосновения к низкой реальности, к толще народной

жизни»2;

е) диалектные слова, «осмысленные по законам “народной

этимологии”» варваризмы, технические термины3.

Герои повести не понимают язык всех этих советских нововведений.

Они начинают употреблять слова, не зная их и, следовательно, искажая

значение. Отсюда следует: язык начинает терять одну из своих основных

функций – референциальную функцию4, становясь тайным и недоступным

для понимания.

Той же позиции придерживается и М. Ю. Михеев – автор

многочисленных работ, посвященных языку и стилю А. Платонова.

Исследователь также не оставляет без внимания тот факт, что абсурдность

языка героев, а порой и языка повествователя, возникает из-за «намеренно

безобразной смеси канцелярского жаргона, советских безграмотных лозунгов

1 Бодин, П. А. Загробное царство и Вавилонская башня : о повести Платонова

«Котлован» / П. А. Бодин // Классицизм и модернизм : сб. статей / Тартуский ун-

т.Каф.русской литературы, Стокгольмский ун-т, Ин-т славянских и балтийских языков ;

редкол.: И. Аврамец, П. А. Енсен, Л. Киселева и др. – Тарту : Изд-во Тартуского ун-та,

1994. – С. 170–172. 2 Газизова, А. А. Красота в ранней прозе А. Платонова / А. А. Газизова // Творчество

Андрея Платонова : исследования и материалы. Библиография / РАН, Ин-т рус.лит.

(Пушкинский дом). – Санкт-Петербург : Наука, 1995. – С. 55. 3 Сухин, Н. И. Книги XX века : русский канон / Н. И. Сухин. – Москва : Независимая

газета, 2001. – С. 234. 4 Бодин, П. А. Указ. соч. – С. 172.

83

и каких-то чрезмерных и “чрезвычайных” выражений»1. К этим

«смешениям», порождающим абсурдность языка, В. В. Буйлов добавляет еще

и «столкновение» церковнославянской лексики с канцеляризмами –

«характерная черта клишированной советской идеологической речи»2.

Б. Г. Бобылев же вообще считает, что официально-деловая лексика и

фразеология, сближаясь с высокой лексикой церковнославянского

происхождения, «приобретает в восприятии героев повести высшее

сакральное значение»3, поэтому, по мнению исследователя, «употребление в

пределах одной фразы официально-деловой и высокой лексики у

А. Платонова не приводит ни к “языковой смуте”, ни к созданию эффекта

стилистического контраста. Здесь мы сталкиваемся с проявлением особой

контекстуальной нормы, обусловленной, в свою очередь, идеей повести»4.

М. Ю. Михеев считает, что именно такой, «юродствующий» язык

отражает реальную ситуацию, а «настоящий, красивый и уже неподдельный

платоновский язык звучит только в редкие минуты, будто в забытьи, в

состоянии сна кого-то из героев»5. Таким образом, с помощью языка автор

противопоставляет два мира: реальный, мир сознания, где герои и

повествователь говорят «юродствующим», «некрасивым» языком, и мир

«бессознательного» или «подсознательного»6, который остался лишь в

воспоминаниях и снах, где герои говорят правильным, красивым, чистым

языком.

1 Михеев, М. Ю. Портрет человека у Андрея Платонова / М. Ю. Михеев // Логический

анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Российская академия наук. Ин-т

языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. – Москва : Индрик, 1999. – С.

363. 2 Буйлов, В. В. Указ. соч. – С. 33.

3 Бобылев, Б. Г. Опыт филологического анализа повести А. Платонова «Котлован» /

Б. Г. Бобылев // Русский язык в школе. – 1991. – № 2. – С. 67. 4 Там же.

5 Михеев, М. Ю. Указ. соч. – С. 363.

6 Там же.

84

Противоположная точка зрения высказана А. Малышевой: «Мысль

Платонова, переданная языком Платонова, творит новый мир, отстоящий от

реальности на эти два порядка и никогда уже не совпадающий с ним»1.

Обе точки зрения нашли свое отражение в статье В. С. Библера, где

автор работы, как М. Ю. Михеев и П. А. Бодин, отмечает, что язык своих

произведений А. Платонов «подчинил» языку эпохи, но в то же время этот

язык эпохи, по мнению исследователя, отражающий не реальный, а

«фиктивный» мир, позволил родиться тем особенным, неповторимым,

несущим особую смысловую нагрузку синтаксическим конструкциям,

которые мы встречаем в повести «Котлован»2. С. Федякин высказывает

похожую точку зрения: «странный язык» Платонова, рождающий в

произведениях «странный мир», – это преломление действительности, того

мира, в котором живет писатель, но это мир, «увиденный иными глазами, из

иного пространства»3.

О «косноязычии» А. Платонова говорили и литературоведы, которые

фокусировали свое внимание прежде всего на идейно-жанровых

особенностях, но не оставляли без внимания и язык писателя. Так,

В. В. Васильев, дав краткий очерк творчества (прежде всего с литературно-

художественной точки зрения), не упускает возможность подчеркнуть и

языковые особенности А. Платонова. Исследователь отмечает, что в период

написания повести «Котлован» ясность письма писателя «затушевывается» и

усложняется наряду с «“бессюжетной” разбросанностью материала, вводом

героев, возникающих ниоткуда и исчезающих в никуда», «косноязычием»4.

1 Малышева, А. Языковой полет над пустотой / А. Малышева // «Страна философов»

Андрея Платонова : проблемы творчества / РАН. Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького ;

ред.-сост. Н.В. Корниенко. – Вып. 3 : по материалам третьей международной научной


Москва. – Москва : Наследие, 1999. – С. 383. 2 Библер, В. С. Национальная русская идея? – русская речь! Опыт культорологического

предположения / В. С. Библер // Октябрь. – 1993. – № 2. – С. 174. 3 Федякин, С. Слово о Платонове. – С. 35.

4 Васильев, В. В. Указ. соч. – C. 190.

85

В. Калашников считает, что «косноязычие», «шероховатость» фраз –

результат «своеобразной упущенности бытия». Язык, по мнению

исследователя, становится «лабиринтом» из-за того, что «мир как бы

начинает сопротивляться, видоизменять характер выражения, неожиданно

отвечать»1.

В. С. Елистратов, проанализировав случаи нарушения норм

лексической сочетаемости слов (а под нарушением нормы лексической

сочетаемости он понимает «снятие» запретов и ограничений2), ведущие к

возникновению образных сочетаний, утверждает, что для А. Платонова

образность – это не что иное, как «максимальное сокращение языковой

материи, как прямой путь от словесного понятия к другому словесному

понятию, минуя все языковые условия и излишества». Такое понимание

образности приводит, по мнению исследователя, к тому, что в языке писателя

происходит «во-первых, практически безграничное расширение

возможностей сочетаемости слов, во-вторых, многомерность видения слова,

ассоциативность и как следствие – высокая концентрация смыслов на малом

участке текста»3.

Некое «нагромождение» слов и их смыслов, сочетание несочетаемого

влечет за собой, по мнению М. Стафецкой, «предельную жизненность

сознания и следы немыслимого, игру абстракциями на грани абсурда»4.

О выходе слова за «границы» своих смысловых возможностей говорит

и В. Подорога. Исследователь предлагает отойти от понимания

платоновского языка как стилизации различных диалектов: сельских,

1 Калашников, В. Жалобное сердце / В. Калашников // Дон. – 1996. – № 4. – С. 202.

2 Елистратов, В. С. Образные сочетания слов в прозе А.Платонова / В. С. Елистратов //

Русский язык за рубежом. – 1993. – № 1. – С. 92. 3 Там же. – С. 95.

4 Стафецкая, М. Феноменология абсурда / М. Стафецкая // «Мысль изреченная…» : сб.

науч. ст. / АН СССР, Ин-т философии ; Рос.открытый ун-т ; под ред. В. А. Кругликова –

Москва, 1991. – С. 145.

86

городских, технократических – и рассматривает язык писателя как

«искажение всех достаточно стабильных речевых форм»1.

Свое толкование «странностям» платоновского языка находим у

философов, обращавшихся к творчеству А. Платонова. Исходя из концепции

Ю. Ю. Булычева, «отяжеленный», «опредмеченный» язык повести

«Котлован» мы можем объяснить тем, что герои повести «свою внутреннюю

жизнь <…> чувствуют и определяют, как правило, опосредованно, через

явления природного мира, идеологические понятия, косные стандарты мысли

и речи»2.

Особенность окказиональных образований А. Платонова заключается в

том, что они, как правило, выявляются на синтаксическом уровне, в то время

как у других писателей мы встречаем новообразования на разных уровнях

языка: не только синтаксическом, но и словообразовательном3.

Окказиональные слова у А. Платонова встречаются крайне редко.

2.1.5. Комическое в творчестве А. Платонова

Отдельно можно выделить приемы, которые создают комическое в

творчестве А. Платонова. Некоторые из них уже были описаны выше

(например, плеоназм), но в исследованиях других ученых развивается иная

терминология. Так, например, И. И. Матвеева отмечает основные приемы,

которые помогают создавать комическое в текстах А. Платонова:

1 Подорога, В. Евнух души : позиция чтения и мир Платонова / В. Подорога // Параллели:

Россия–Восток–Запад : Альманах философской компаративистики / АН СССР, Ин-т

филос. ; гл. ред. А. Кара-Мурза. – Вып.2. – Москва , 1991. – С. 62. 2 Булычев, Ю. Ю. Первоистоки «котлованности» : социально-философские размышления

над повестью А. Платонова «Котлован» /Ю. Ю. Булычев // Логос : Санкт-петербургские

чтения по философии культуры : российский духовный опыт / Санкт-петербургский ун-

т. – Кн. 2. – Санкт-Петербург : Изд-во С-Петербург. ун-та, 1992. – С. 47. 3 См., например, статью Н. Г. Бабенко, в которой автор говорит об окказионализмах

словообразовательных, грамматических, синтаксических и стилистических

(Бабенко, Н. Г. Идиостиль Валерии Нарбиковой : аномалия как норма / Н. Г. Бабенко //

Структура текста и семантика языковых единиц. – Калининград : Изд-во КГУ, 2001. – С.

155–171).

87

1. «Семантическая редупликация» – недопустимая избыточность

фразы с точки зрения стилистической нормы. Этот прием, по мнению

И. И. Матвеевой, помогает сделать «речь персонажей и рассказчика

чрезвычайно экспрессивной и насыщенной»1.

2. «Комический окказионализм» – использование непонятных

слов, встречающихся чаще всего в речи малообразованных персонажей

(«кляп ты понимаешь в новой жизни» («Чевенгур»)). Комический

окказионализм может проявляться:

а) в нарушении словообразовательных моделей;

б) в «неправильном диалектном произношении известных слов»:

«фулюган», «ехай скорее» («Сокровенный человек»)2;

в) использовании «смягченных ругательств» («Девка там одна

доказала, сукушка» («Сокровенный человек»);

г) в «большом количестве неожиданных определений, рассчитанных

на комическое восприятие образа»: «негодящие люди» («Чевенгур»);

д) в «комических сравнениях»: «с лицом счастливой тыквы» («14

Красных избушек»);

е) в использовании парафраза: «носовая очистка» – носовой платок

(«Сокровенный человек»);

ж) в использовании каламбуров: «Я привлеку тебя к законной

ответственности за незаконные зрелища» («Усомнившийся

Макар»).

И. И. Матвеева считает, что подобные приемы не только позволяют

автору произведений создать комический эффект, но и «могут придать тексту

общую ироническую окраску, а также смягчить трагическое звучание

произведений»3.

1 Матвеева, И. И. Комизм языка персонажей Андрея Платонова / И. И. Матвеева // Русская

речь. – 2001. – №4. – С. 13. 2 Там же.

3 Там же.– С. 14.

88

3. Третий прием, по мнению исследователя, наиболее частотный –

«сдвиг в логике» – «неожиданное изменение в логике высказывания в

пределах небольшой фразы или предложения», чаще всего возникающий «из

сочетания несочетаемых понятий или частей в высказываниях типа...

“левацкое болото правого оппортунизма” (“Котлован”)». Задача этого приема

– «в завуалированной форме обратить внимание читателя на абсурдность

общественной, культурной и политической жизни страны»1. Во-первых,

«сдвиг в логике» можно наблюдать «в результате неожиданного сочетания

слов или непривычного поворота мысли», что приводит, по мнению

И. И. Матвеевой, к «нестандартному видению мира»: “человек длинного

тонкого роста” («Котлован»). Во-вторых, комический эффект может

возникать, когда «вторая часть предложения или фразы опровергает

первую»: «Да, это орудие высшего психологического увещевания, но теперь

нам всякое дерьмо гоже!» («Город Градов»). К приему «сдвиг в логике»

можно отнести и «непоследовательную группировку», которая

заключается во включении слов или группы слов на основе “чужой логики” в

ряд перечисляемых предметов или признаков, а «из-за несовместимости в

родовом отношении одного или нескольких членов ряда»2 возникает

комический эффект: «Свои имели глаза голубые, а чужие – чаще всего

черные или карие, офицерские и бандитские» (“Чевенгур”)».

4. Еще один прием, создающий комический эффект речи

персонажей, – «малопропилическая замена»: «Зоя» вместо «соя»

(«Котлован»)3. «Нелепые смешные образования» создаются А. Платоновым

при соединении различных устойчивых выражений с целью подчеркнуть

«неграмотность и малокультурность персонажей»: «Да ты паники на шею не

сажай» («разводить панику» и «сесть на шею») («Чевенгур»)4.

1 Матвеева, И. И. Указ. соч. – С. 14.

2 Там же. – С. 15.

3 Там же. – С. 16.

4 Там же.

89

5. Самый любимый языковой прием А. Платонова, создающий

комизм, по мнению исследователя, – это «переосмысление автором

народных пословиц, поговорок и прибауток, также изобретение

собственных»: «рак крякнул» – «рак свистнул» («Чевенгур»), «Ленин взял да

и дал» («Чевенгур»), «Машка, Машенька, ну не топырься, не гнушайся, свят

прилипнет, грех отлипнет» («Чевенгур») – изобретено самим автором1.

Последний прием, на который обращает внимание И. И. Матвеева, –

создание лозунгов, для которых не характерна «исходная несочетаемость

входящих в высказывание понятий, а также крайняя агрессивность тона»:

«Даѐшь крапиву на фронт социалистического строительства»

(«Котлован»)2.

2.1.6. Изобразительно-выразительные средства

в произведениях А. Платонова

Известно, что в фонд изобразительно-выразительных средств

включаются как общеизвестные «формулы», которыми активно пользуются

писатели, «не опасаясь невольных реминисценций и присвоения чужой

собственности», так и индивидуальные конструкции, «несущие на себе

печать личности художника»3. Такие новые изобразительно-выразительные

средства раскрывают, по мнению Р. Гельгардта, потенциальные

возможности сочетаемости лексем.

Исследователи выделяют ряд изобразительно-выразительных

средств и приемов, используемых А. Платоновым, и определяют их роль в

формировании платоновской мысли. Одна из особенностей изобразительно-

выразительных средств, отмеченная Ю. И. Левиным, – интерференция

элементов научного стиля с лирическим, что приводит к широкому


2 Там же. – С. 17.

3 Гельгардт, Р. Клишированные сочетания слов («беллетризмы») в литературных текстах /

Р. Гельгард // Литературная учеба. – 2005. – № 5. – С. 97.

90

использованию тропов и фигур. Отсюда суггестивность платоновской прозы,

которая «воздействует не столько своим информационным содержанием,

сколько способом высказывания»1.

А. В. Селезнев считает, что метафора, в частности глагольная, играет

немаловажную роль в текстах А. Платонова: она «тесно связана с

персонажами и является элементом смысловой структуры текста,

подготовленным его сюжетным развитием», связывает фрагменты текста,

опираясь на его семантическое развертывание, влияет на создание важного

для философско-эстетической системы писателя смысла2. Более того, по

мнению исследователя, она «является одним из продуктивных способов

смыслопроизводства в текстах произведений писателя»3. С. А. Пикалева в

диссертационном сочинении, написанном на материале повести «Котлован»,

выделяет ряд тенденций метафорообразования: 1) метафоризация

человеческой деятельности; 2) автономизация части человеческого тела; 3)

антропоморфизация неживого; 4) преобразование пространства; 5)

преобразование времени; 6) конкретизация абстрактного4. Также

исследователь сопоставляет метафору А. Платонова с другими

изобразительно-выразительными средствами (метонимией, сравнением,

эпитетом)5.

Говоря о генитивной метафоре , а точнее, о схожих с ней

конструкциях, М. Ю. Михеев вообще высказывает противоположную

А. В. Селезневу точку зрения, утверждая, что метафор в том понимании, как

мы привыкли видеть, например у Пушкина, у А. Платонова не найдем. Но

1 Левин Ю. И. От синтаксиса к смыслу и дальше. – С. 170–173.

2 Селезнев, А. В. «Мысль изреченная...» : метафора как компонент текста Андрея

Платонова / А. В. Селезнев // Художественный текст и языковая система : сб. науч. труд. /

М-во общ. и проф. образования Рос. Федерации, Тверской гос. ун-т ; отв. ред.

О. Н. Игнатенко, В. Н. Ерохин. – Тверь, 1996. – С. 58–62. 3 Там же. – С. 58.

4 См. подробнее: Пикалева, С. А. Особенности перевода метафоры Андрея Платонова : на

материале повести «Котлован» и ее переводов на английский язык: дис. … канд. филол.

наук : 10.02.19 / Софья Александровна Пикалева. – Великий Новгород, 2004. – С. 67–89. 5 Там же. – С. 89–101.

91

нужно заметить, что М. Ю. Михеев говорит не о всех видах метафор, а

только об именных в конструкции с родительным падежом принадлежности.

Для такого вида метафор он предлагает свои термины: «родительный

чрезмерного (или гиперболического) обобщения», «родительный

опрощения», «родительный идеологической функции»1. При первом

прочтении такие конструкции, как справедливо замечает М. Ю. Михеев,

могут показаться «неказисты, неловки, неправильны, даже бессмысленны,

тавтологично-отталкивающи»2. Функция генитивных сочетаний, «сочетаний-

столбняков» (термин М. Ю. Михеева), «перед которыми носитель языка

должен застыть в столбняке или прийти в оцепенение», в текстах

А. Платонова – остановить течение фразы, нуждающейся в подробном

толковании с целью «спровоцировать читателя на самостоятельный поиск в

них смысла»3. Д. В. Колесова и А. А. Харитонов утверждают, что зависимый

генитив – одна из частотных конструкций, которая «свидетельствует о

возможной ориентации языка писателя на древнерусскую традицию»4. Такие

конструкции порождают многозначность, что позволяет по-разному

интерпретировать контекст, омонимию и «обеспечивают необходимую

емкость передаваемых развитий смысла»5. Конструкция

«существительное + существительное в родительном падеже» часто заменяет

привычную конструкцию «существительное + прилагательное»6: «молодая

жизнь» – «молодость жизни». Как утверждает Ю. А. Печенина (речь идет о

словосочетании, один из компонентов которого абстрактное

существительное), «словосочетания с родительным беспредложным

1 Михеев, М. Ю. Жизни мышья беготня или тоска тщетности? (о метафорической

конструкции с родительным падежом) / М. Ю. Михеев // Вопросы языкознания. – 2000. –

№ 2. – С. 69. 2 Там же. – С. 68.

3 Там же. – С. 69.

4 Колесова, Д. В. Синтагма в повести А. Платонова ... – С. 42.

5 Там же.

6 Там же; Печенина, Ю. А. Семантико-синтаксическая «аномалия» в прозе А. Платонова /

Ю. А. Печенина // Семантика языковых единиц : материалы 3-й межвуз. науч.-исслед.

конф. / отв. ред. Е. И. Диброва. – Москва, 1993. – Ч. 3. – С. 127.

92

деадъективного существительного признается нормативным лишь в том

случае, если деадъективное существительное допускает высшую степень

обобщения (Все молодые люди нетерпеливы – нетерпение молодости). Но

если такое обобщение невозможно, словосочетания оказываются

аномальными: терпение любопытства, тоска старости»1.

Б. Г. Бобылев в своих изысканиях описывает особый вид метафоры –

грамматическую2. Исследователь выделяет несколько «семантико-

грамматических аномалий» в тексте повести «Котлован»:

1) употребление абстрактных существительных в позиции конкретных

субъектов;

2) пересечения предметно-пространственных и событийно-временных

категорий;

3) смещение объектно-субъектной перспективы высказывания3.

В большинстве случаев возникновение таких метафор сопровождается

не только грамматическими нарушениями, приводящими к тому, что «все

фразы следует признать дефектными»4 (которые, необходимо заметить,

только на первый взгляд кажутся таковыми), но и к возникновению

олицетворенных образов, появляющихся в «процессе трансформации

грамматических значений»5. Но и это не является главной целью художника.

По мнению Б. Г. Бобылева, основное предназначение таких метафор –

видение нами «результатов интенсивной кумулятивной работы художника по

выявлению потенциальной поэтичности лингвистических элементов и

категорий по высвобождению скрытой креативной энергии языка,

выступающего у Платонова не только пассивным средством отражения

1 Печенина, Ю. А. Указ. соч. – С. 127.

2 Это понятие было введено в работе: Шендельс, Е. И. Грамматическая метафора /

Е. И. Шендельс // Филологические науки. – 1972. – № 3. – С. 48–57. 3 Бобылев, Б. Г. Грамматическая метафора в тексте повести А. Платонова «Котлован» /

Б. Г. Бобылев // Взаимодействие грамматики и стилистики текста : сб. науч. тр. / Каз. гос.

ун-т им. С. М. Кирова. – Алма-Ата, 1988. – С. 39–42. 4 Бобылев, Б. Г. Метафорическое использование грамматических категорий и форм в

художественном тексте / Б. Г. Бобылев // Русский язык в школе. – 2004. – № 1. – С. 68. 5 Там же. – С. 70.

93

действительности, но и средством мыслеобразования, созидания

одухотворенной, логосной картины бытия»1.

Необычный подход к метафорам Платонова отражен в работе

Л. В. Карасева. Исследователь последовательно проводит мысль о том, что,

так как А. Платонов – «писатель буквальный», то в его текстах почти не

встречаются метафоры, и к описываемым предметам, которые «ничего не

означают, не намекают на что-то другое, а являются лишь самими собою»,

применимо понятие не метафоры, а метаморфозы2. Этот термин,

применимый к платоновской метафоре, был введен С. Бочаровым3.

Частотное использование еще одного переноса, только уже

метонимического, в тексте повести А. Платонова отмечено В. В. Буйловым.

Этот троп, по мнению исследователя, необходим автору повести особенно

тогда, когда описывается коллективное сознание4.

С. Нонака рассматривает метафору, метонимию и синекдоху у

А. Платонова с точки зрения «категориальной ошибки», которая возникает

в тексте повести в результате отождествления рода и вида (синекдоха),

замещения категорий, которые составляют некое целое, на часть

(метонимия), «перенесении смысла слов с одного семантического поля на

другое на основании сходства их соответствующих значений или функций»

(метафора)5. Допускаемые сознательно «категориальные ошибки»

выполняют, по мнению С. Нонака, основную функцию в

смыслообразующем плане и в образовании таких тропов, как метафора,

метонимия, синекдоха6.

1 Бобылев, Б. Г. Грамматическая метафора в тексте повести … – С. 43.

2 Карасев, Л. В. Движение по склону : о сочинениях А. Платонова / Л. В. Карасев. –

Москва : Российский государственный гуманитарный университет, 2002. – С. 56. 3 Цит. по: Карасев Л. В. Указ. соч. – С. 56.

4 См. подробнее: Буйлов В. В. Андрей Платонов и язык его эпохи. – С. 32.

5 Нонака, С. Категориальная ошибка как стилистический принцип А. Платонова :

«Котлован» / Сусуму Нонака // Творчество Андрея Платонова : исследования и

материалы / РАН, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом) ; отв. ред. Е. И. Колесникова. –

Кн. 4. – Санкт-Петербург : Наука, 2008. – С. 63–64. 6 См. подробнее: Нонака, С. Указ. соч. – С. 62–73.

94

Используемые А. Платоновым изобразительно-выразительные

средства позволяют писателю сделать язык образным. Немаловажную роль,

по мнению Н. Е. Джанаевой, в этом играют и ключевые слова, которые, как

утверждает исследователь, являются приметой платоновского стиля и

«становятся существенным элементом его художественной структуры»1,

«служат средством реализации эстетической функции, выступая в роли

опорного звена макроконтекста»2. Исключить такие слова из контекста

нельзя, так как их отсутствие «привело бы к распаду произведения как

эстетически организованного целого» 3.

Необходимо отметить еще один используемый А. Платоновым

стилистический прием – парономазия. В одной из статей В. В. Буйлова4

находим описание некоторых контекстов, где автор намеренно заменяет одно

слово паронимической пары другим, семантически неуместным в контексте,

с целью получить «новые, возникшие вопреки языковым нормам

окказиональные образования»5, являющиеся основой для появления слов с

новым лексическим значением. Такие новообразования, по мнению

исследователя, позволяют «расширить рамки традиционного

словоупотребления и достичь более высокой степени экспрессивности слов и

повествования в целом»6. Исследователь также отмечает тот факт, что

парономазия, порождающая косноязычие, является неотъемлемой частью

речи спонтанной, т. е. разговорной7, следовательно, мы можем

предположить, что такое явление, как смешение паронимов, чаще всего

можно наблюдать в речи персонажей.

1 Джанаева, Н. Е. Ключевые слова как средство создания образности в контексте

А. Платонова / Н. Е. Джанаева // Взаимодействие грамматики и стилистики текста :

сборник научных трудов / науч. ред. В. А. Исенгалиева. – Алма-Ата : Казахский гос. ун-т

им. С. М. Кирова, 1988. – С. 34. 2 Там же. – С. 37.

3 Там же. – С. 34.

4 Буйлов, В.В. Парономазия в повести А. Платонова «Котлован» / В. В. Буйлов // Русский

язык в школе. – 1999. – № 5. – С. 69–73. 5 Буйлов, В. В. Указ. соч. – С. 70.

6 Там же. – С. 69–70.

7 Там же. – С. 71.

95

Оксюморон – «несущий элемент структуры художественного языка

Платонова»1 – позволяет, по мнению Е. Н. Проскуриной, отделить авторскую

мысль от мысли героя. Художественная функция этого приема в тексте, по

мнению исследователя, – «показать внутреннюю “поврежденность”,

зафиксировать признаки душевной мутации своих героев… и все большее

превращение в этой связи человека в винтик, самодвижущийся автомат,

трудовой инвентарь»2.

Известный платоновед М. Ю. Михеев внес большой вклад в описание и

объяснение платоновских аномалий. Использование таких приемов, как

стилистическая и фразеологическая несочетаемость ,

эллипсис , плеоназм , тавтология и эпитет , обусловливается тем,

что «читатель получает возможность уловить собственный голос

Платонова»3. Все перечисленные приемы служат, по мнению исследователя,

для создания многозначности, в результате чего «платоновский искаженный

и отчужденный от человека язык превращает авторскую реальность в

реальность и для читателя»4.

Остановимся только на одном, наиболее частотном, приеме

стилистического синтаксиса, описанном в этой работе М. Ю. Михеева, –

плеоназме, или избыточности, встречающемся как в речи героев, так и в

речи повествователя. В результате обилия таких повторов, иногда даже

перегружающих текст повести, они уже не «приукрашивают» текст, а

превращаются в «неказистые словесные монстры»5. Но плеоназм выполняет

в тексте и очень важную стилистическую функцию: в результате

контаминации нескольких смыслов, возникающих в воображении читателя,

1 Проскурина, Е. Н. Указ. соч. – С. 366.

2 Там же.

3 Михеев, М. Ю. Андрей Платонов : между плеоназмом, парадоксом, анаколуфом и

языковым ляпсусом / М. Ю. Михеев // Известия Российской академии наук. Серия

литературы и языка. – 2002. – Т. 61. – № 4. – С. 19. 4 Там же.

5 Там же. – С. 19–20.

96

конструкции с избыточными элементами «подталкивают и даже “окрыляют”

воображение»1.

Противоположный плеоназму прием – прямление, или спрямление2.

Являясь, по мнению М. Михеева, важнейшими приемами в построении

платоновского текста, плеоназм и прямление порождают «намеренное

косноязычие» и «затрудняют стандартное понимание смысла»3.

Особый «юродивый стиль языка», «косноязычие», по мнению И. Лая,

рождается при столкновении двух противоположных приемов: плеоназма и

стяжения смысла, в результате чего в тексте А. Платонова можно наблюдать

«конкретизацию абстрактного, одушевление неодушевленного, механизацию

одушевленного, динамизацию глагола действия, использование

оксюморонов»4. Вследствие того что эти два приема – приращение смысла и

стяжение смысла – присутствуют в тексте одновременно, мы сталкиваемся с

явлениями, «необходимыми для изображения изнаночного мира»5: абсурда,

гротеска, комичности.

Перифраз – еще один стилистический прием, с помощью которого

фраза или оборот «привлекают внимание», заставляют читателя остановиться

и начать «продираться к “содержанию” сквозь жесткую и угловатую кору

“формы”»6. Платоновские перифразы отличаются тем, что они, по мнению

М. Ю. Левина, «часто звучат как научные определения из учебника или

1 Михеев, М. Ю. Указ. соч. – С. 24.

2 Этот прием уже был описан выше, когда речь шла о книге Л. Борового «Язык писателя».

3 Михеев, М. Неправильность платоновского языка: Намеренное косноязычие или

бессильно-невольные «затруднения» речи? / М. Михеев // «Страна философов» Андрея

Платонова : проблемы творчества / РАН, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; ред.-

сост. Н. В. Корниенко. – Вып. 4, Юбилейный : по материалам четвертой международной


сентября 1999 года. Москва. – Москва : ИМЛИ РАН : Наследие, 2000. – С. 388. 4 Лай, И. Идея юродства в творчестве А. Платонова / И. Лай // Русская речь. – 2001. – № 6.

– С. 18. 5 Там же.

6 Левин, Ю. И. От синтаксиса к смыслу и дальше. – С. 410.

Downloads/Левин.%20От%20синтаксиса%20к%20смыслу%20и....doc

97

толкового словаря; происходит не просто актуализация стершегося значения,

но и выявление глубинного, экзистенциального смысла»1.

2.2. Роль синтаксических средств в формировании платоновского

идиостиля. Проблема платоновской синтагматики

Одним из тех, кто обратил внимание на синтаксические особенности

прозы А. Платонова, был А. Г. Мухин. Он отмечает в тексте повести

«Котлован» преобладание инверсированных конструкций, использование

которых также является средством создания оригинального стиля

художественного текста2.

Немногие исследователи обращают внимание на силлепсис, или

зевгму, несмотря на то что, по подсчетам С. Нонаки (по мнению ученого,

силлепсис является любимой фигурой А. Платонова3), эта фигура

встречается в тексте повести «Котлован» довольно часто4. Особенность

зевгмы в том, что, соединяя с точки зрения семантики несоединимые

понятия, она не может быть самостоятельной единицей синтаксиса, а

является «продуктом» совместного использования других стилистических

фигур и тропов. По мнению исследователя, наиболее частотны в повести

«Котлован» случаи силлепсиса, основанные на синекдохической и

метонимической связи5.

В. В. Буйлов тоже не оставляет без внимания синтаксические

особенности прозы А. Платонова. В своих исследованиях он подчеркивает

тот факт, что автор «Котлована» «добивается экспрессивности не только при

помощи стилистически традиционного использования таких синтаксических

1 Левин, Ю. И. Указ. соч. – С. 410.

2 Статистику и подробные комментарии см.: Мухин, А. Г. «Бытие в тупике».– С. 59–62.

3 Вьюгин, В. Ю. XIV Платоновский семинар. – С. 264.

4 Нонака, С. Силлепсис в «Котловане» Платонова / Сусуму Нонака // Творчество Андрея

Платонова : исследования и материалы / отв. ред. Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-

Петербург : Наука, 2004. – С. 378. 5 См. подробнее: Нонака, С. Указ. соч. – С. 378–399.

98

средств, как инверсия, парцелляция, эллиптические конструкции, повороты,

анафора, антиципация, но и при помощи специфического, индивидуального

платоновского употребления различных конструкций»1, которые порождают

в результате семантико-синтаксических трансформаций «новые, возникшие

вопреки языковым нормам окказиональные образования, обогащенные

новыми коннотациями»2.

В атрибутивных конструкциях, лексико-семантические особенности

которых «обычно определяются выделением качественных или

относительных непроцессуальных признаков предметов или событий»3,

В. В. Буйловым выявлены следующие особенности их функционирования:

а) «скрытая предикативность и семантическая подвижность, т. е. сдвиг

значения атрибута в соседние семантические зоны»4: ударный труд –

ударять;

б) на примере лексемы мертвый В. В. Буйлов указывает контексты, где

происходит расширение семантической сочетаемости прилагательного;

в) толкование идиоматических выражений, которые, как нам известно,

не могут быть разложены на составляющие их компоненты, в текстах

А. Платонова приобретают буквальный смысл: выражение «политические

трупы», используемое для наименования политиков, потерпевших фиаско, у

А. Платонова «выступает в своем буквальном значении, обусловленном

актуализацией внутренних форм составляющих его компонентов и означает

“тела погибших по политическим мотивам людей”»5.

Для повышения «языковой экспрессивности» А. Платонов вводит в

текст своих произведений аналитические конструкции – синтаксические

образования, которые «несут в себе расширенное коннотативно-

1 Буйлов, В. В. Атрибутивные и аналитические конструкции в контексте прозы Андрея

Платонова / В. В. Буйлов // Словарь. Грамматика. Текст / Российская академия наук, Отд-

ние лит. и яз, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. – Москва, 1996. – С. 322. 2 Там же.

3 Там же.

4 См. подробнее: Буйлов, В. В. Указ соч. – С. 323.

5 Там же. – С. 323–324.

99

семантическое и эмоционально-стилистическое наполнение» и «в которых

аналитизм противопоставляется синтетизму и проявляется в раздельном

выражении лексического и грамматического значения слова»1. По мнению

исследователя, атрибутивные и аналитические конструкции «являются одним

из продуктивных языковых источников формирования индивидуального

стиля писателя»2.

Аналитические конструкции отмечены В. В. Буйловым в следующих

случаях:

а) сказать ответ вместо ответить. Использование аналитических

конструкции, где предполагается употребление синтетических, позволяет

писателю, по мнению В. В. Буйлова, «удачно “обыгрывать” клишированную

речь представителей класса партийно-административной элиты –

“заместителей пролетариата”... Этот “язык” носит лозунговый, плакатный,

декларативный характер»: бросать свои выражения3.

б) словосочетание произнести слово, присущее официально-деловому

стилю, употребляется в предложении со словом урод, что «придает всей

фразе ироническую окраску»4;

в) введение в текст «сконструированных окказиональных “штампов”

для придания речи “заместителей пролетариата” большей вычурности,

искусственности», что «намеренно стилизует и иронически гиперболизирует

свойственные ей черты»5. Такие новообразования А. Платонова выступают в

определенных контекстах в роли стилистического гротеска: сделать удар6;

г) «неограниченное расширение» семантики и валентности

аналитических конструкций является источником комизма, порожденного

1 Буйлов, В. В. Указ. соч. – С. 324.

2 Там же. – С. 326.

3 Там же. – С. 324.

4 Там же.

5 Там же. – С. 325.

6 Там же.

100

тавтологией. Выражения типа думать мысли являются «намеренной

стилизацией малограмотных и редко думающих героев повести»1.

На синтагматические особенности А. Платонова обратил внимание

Ю. И. Левин. В 1991 году выходит его доклад «От синтаксиса к смыслу и

дальше (о «Котловане» А. Платонова)»2, где автор переходит к описанию

синтаксических особенностей прозы А. Платонова, выделяя следующие:

ненормативное использование валентностей слова, а именно

расширение спектра валентностей, в том числе и тавтологическое

заполнение валентных связей;

необязательное и часто ненормативное распространение предложения:

предложение, законченное по смыслу и не требующее восполнения,

снабжается тем не менее придаточным или каким-либо его

эквивалентом – чаще всего избыточным, если не с точки зрения

семантики, то в смысле норм литературного повествования.

Из вышеперечисленных особенностей следует, что «всякий

конкретный элемент стремится к расширению, к установлению возможно

более “отвлеченного” плана, – а в пределе к конструированию себя в

качестве неотъемлемой, необходимой и при этом уникальной части

универсума как целого»3.

2.3. Методы изучения платоновской фразы

Д. В. Колесова рекомендует исследовать тексты произведений

А. Платонова на уровне фразы, а не на более высоких уровнях, так как

именно фраза со своим «образно-смысловым» значением позволяет передать

1 Буйлов, В. В. Указ. соч. – С. 325.

2 Левин, Ю. И. От синтаксиса к смыслу и дальше. – С. 170–173.

3 Там же. – С. 171.

101

«эстетические и идейные смыслы»1. Особенности синтагм в текстах

А. Платонова в том, что, по мысли Д. В. Колесовой, они образуют

словосочетания не с конкретными именами существительными, а

«словосочетания, имеющие в своем составе отвлеченные имена

существительные (обычно одно из них в форме родительного падежа)»2.

Ученый добавляет, что отвлеченное понятие во фразе возникает в текстах

А. Платонова и в результате «количественного накопления слов,

обозначающих конкретные, соотнесенные с реальностью и действием

предметы (объекты)»3.

В статье Д. В. Колесовой предложены методы изучения фразы

А. Платонова. Исследователь рекомендует при анализе любой фразы в

обязательном порядке выделить наименьшую единицу, предполагая, что как

и на уровне предложения, так и фразы этой единицей является слово. Далее

необходимо после обращения к словарям и к минимальному контексту

определить значение выделенного слова. Автор статьи приводит пример со

словом жизнь и отмечает, что в словарях все значения этого слова далеки от

того, в котором слово используется в тексте, но в то же время в предложении

«На выкошенном пустыре пахло умершей травой и сыростью обнаженных

мест, отчего яснее чувствовалась общая грусть жизни и тоска тщетности»

(«Котлован»)» искомое значение не является окказиональным и,

следовательно, «воспринимается читателем как известное». Далее

Д. В. Колесова предлагает сократить контекст с исследуемым словом до

минимального – «общая грусть жизни» – и уже на уровне этой синтагмы

анализировать значение, в котором слово представлено в тексте. Проведя

анализ, исследователь делает вывод о том, что значение слова жизнь можно

выявить исключительно из его контекстуального окружения, поэтому

синтагма, в которую включено анализируемое слово, «семантически и

1 Колесова, Д. В. Фраза и синтагма в структуре текста ... – С. 94.

2 Там же. – С. 95.

3 Там же.

102

образно… нерасторжима, так как включает в себя смысл промежуточных

синтагм и выражает качественно новое понятие»1. По такой же схеме

Д. В. Колесова исследует в представленном выше предложении и другие

синтагмы2, каждая из которых «обладает смысловой спаянностью и лишь в

своем полном составе возможна как образ»3. Д. В. Колесова освещает разные

точки зрения на понятие синтагмы. Так, «Л. В. Щерба и В. В. Виноградов

указывали на синтагму как на компонент речи, обладающий

грамматическими, семантическими и ритмическими единицами. <…>

Причем Л. В. Щерба полагал, что фраза является объединением высшего

порядка синтагм»4. Взгляд Ф. де Соссюра на понятие синтагмы расходится с

пониманием Д. В. Колесовой: для Ф. де Соссюра синтагма – это «устойчивое

воспроизведение в речи имеющегося в языке шаблона или модели»5. Для

Д. В. Колесовой важным оказывается «проявление творческой

индивидуальности автора при его (шаблона. – О. С.) применении»6. Взгляды

Д. В. Колесовой на понятие синтагмы расходятся со взглядами Л. В. Щербы:

Л. В. Щерба прежде всего обращал свое внимание на ритмомелодику, а

Д. В. Колесову «в основном интересует смысловое и образное единство

синтагмы»7.

Анализируя отдельные фразы, передающие ситуацию эмоциональной

деятельности, Л. Г. Бабенко считает, что особое внимание надо обращать на

анализ глагольного словоупотребления, «что обусловлено учетом особой

стилистико-конструктивной значимости глагола в тексте вообще и

значимости глагола при изображении эмоциональной деятельности в

1 Колесова, Д. В. Указ. соч. – С. 95.

2 Анализ некоторых синтагм представлен и в статье: Колесова, Д. В. О семантико-

синтаксической структуре фразы текста А. Платонова / Д. В. Колесова // Разноуровневые

единицы языка и их функционирование в тексте : теоретич. и методич. аспекты / С.-

Петерб. гос. ун-т. – Санкт-Петербург, 1992. – Вып. 3. – С. 42–48. 3 Колесова, Д. В. Указ. соч. – С. 95.

4 Там же. – С. 96.

5 Там же.

6 Там же.

7 Там же.

103

частности»1. Исследователь особо подчеркивает тот факт, что «именно

глагол… наиболее активное и частотное лексическое средство воссоздания

психологии человека в художественной речи»2. Проанализировав глагольную

лексику, используемую А. Платоновым в изображении эмоций персонажей,

Л. Г. Бабенко делает следующий вывод: «А. Платонов стремится обозначить

все мельчайшие движения именно внутренней эмоциональной деятельности,

его основная позиция – видеть внутренний мир во всей его сложности и

динамике»3.

Еще один метод изучения языка А. Платонова был предложен

М. Ю. Михеевым – метод предположения4. В понятие «предположения»

исследователь вкладывает элемент читательского восприятия текста, смысл

которого заключается в том, что читатель сам должен предположить, что

автор подразумевает или имеет в виду, видение того, что хотел сказать автор,

опираясь, естественно, на законы и правила языка. Надо подчеркнуть, что

этот метод применяется исследователями в диссертационных сочинениях5.

Б. Г. Бобылев описывает этапы филологического анализа

художественного текста, который «предполагает рассмотрение

литературного текста «изнутри», поиск особых, присущих только данному

тексту законов образно-речевой организации, превращающих его в своего

рода неповторимую “личность”»6. На первом этапе, индуктивном,

исследователь обращает внимание на конкретную языковую особенность или

художественную деталь: яркую метафору, нарушение законов

грамматической или лексической сочетаемости и т. д., являющиеся

1 Бабенко, Л. Г. Опыт стилистического анализа фраз, передающих ситуацию

эмоциональной деятельности : на материале рассказов А. Чехова, А. Платонова и

В. Шукшина / Л. Г. Бабенко // Проблемы функционирования языка и специфика речевых

разновидностей : межвуз. сб. науч. тр. / Перм. гос. ун-т им. А. М. Горького. – Пермь, 1985.

– С. 149. 2 Там же.

3 Там же. – С. 153–154.

4 Михеев, М. Ю. В мир Платонова – через его язык. – 407 с.

5 Например: Анисова ,А. А. Суггестивные функции избыточных .... – 222 с.

6 Бобылев, Б. Г. Опыт филологического анализа ... – С. 63.

104

«отклонениями от нормы», которым в дальнейшем «дается объяснение…

проверяется, поддержаны ли они другим выразительными средствами»1.

После того как выдвинуто «некое общее положение, гипотеза об идейно-

эстетической обусловленности целого»2, исследователь переходит к

следующему этапу – дедуктивному, который «состоит в проверке и

конкретизации выдвинутой гипотезы с помощью языковых черт различных

уровней, определения их системной связи и взаимообусловленности. В

результате общее положение или принимается, или опровергается (в

последнем случае выдвигается новая гипотеза»3. Цель филологического

анализа – осуществить «своеобразное “семантическое восхождение” от

абстрактного рассудочного представления об идее произведения к

конкретному пониманию его образного смысла, высшей точкой которого

является постижение образа автора»4.

Представляется, что одна из ключевых особенностей синтагм в тексте

А. Платонова «Котлован» заключается в том, что большинство конструкций

видятся неправильными с точки зрения языковой нормы. Однако необходимо

заметить: понятие нормы в художественном тексте вызывает споры, так как

то, что является в узусе нарушением нормы, в художественном тексте может

нести смысловую, коннотативную нагрузку, выполнять стилистическую

функцию. В художественном тексте любые отклонения от нормы,

закрепленной в словаре, С. Г. Тер-Минасова сравнивает с узором, вышитым

на ткани: «Если нормативные словосочетания, зарегистрированные (или

незарегистрированные) в словарях сочетаемости, представляют собой как бы

ткань, основу, канву словесно-художественного творчества, то

1 Бобылев, Б. Г. Указ. соч. – С. 64.

2 Там же.

3 Там же.

4 Там же.

105

коннотативные словосочетания – это узор, вышитый на этой ткани и

определяющий художественное достоинство языка и стиля произведения»1.

Таким образом, изучив подробно работы, посвященные языку и

творчеству А. Платонова, мы можем сделать вывод, что активно заниматься

исследованием творчества А. Платонова начали лишь в начале 90-х гг.

прошлого века. К идейно-жанровым особенностям произведений писателя

обращались Л. Боровой, В. В. Васильев, В. Ю. Вьюгин, Н. В. Корниенко,

Н. Малыгина, Э. Маркштайн, И. А. Спиридонова, А. В. Чалмаев,

Л. А. Шубин и др. В лингвистике большой вклад в изучение платоновского

языка внесли М. М. Вознесенская, М. А. Дмитровская, И. М. Кобозева,

Н. И. Лауфер, В. Д. Колевова, Ю. И. Левин, М. Ю. Михеев, М. Ю. Мухин,

Т. Б. Радбиль и др. Исследователи, как правило, обращаются в рамках одного

исследования к разным произведениям автора или затрагивают одну

проблему языка и стиля писателя. Поэтому дальнейшее исследование языка

писателя на материале одного произведения представляется нам актуальным

и необходимым.

2.2. Использование Национального корпуса русского языка для

подтверждения статуса окказиональности конструкций в повести

А. Платонова «Котлован»

Предпринятое исследование заключалось в поиске и описании всех

окказиональных сочетаний в тексте повести А. Платонова «Котлован». Для

подтверждения статуса окказиональности конструкций использовались

словари (толковые словари, словари синонимов, Словарь языка Совдепии,

словарь сочетаемости и др.) и Национальный корпус русского языка: в

корпусе осуществлялся поиск конструкций, квалифицируемых нами как

1 Тер-Минасова, С. Г. Словосочетание в научно-лингвистическом и дидактическом

аспектах. – С. 112.

106

окказиональные, с целью исключить сочетания, встречающиеся в

произведениях других писателей, например: проверив по НКРЯ конструкции

«до смертельного уничтожения наивности всякой надежды»1, «в смутном

вожделении тщетного ума» [с. 114], «глазные места» [с. 86], мы убедились,

что они встречаются только в произведениях А. Платонова.

После подтверждения статуса окказиональности предпринимались

попытки описания индивидуально-авторского оборота. Если в НКРЯ

повторяющие точно или примерно платоновское сочетание контексты

обнаруживались в текстах других авторов, осуществлялся анализ всех

найденных конструкций в контексте эпохи, времени написания произведения

с учетом смысловой и идейно-эстетической задачи автора. Проверка

подобного рода оказалась очень важна прежде всего для определения

индивидуально-авторской принадлежности изобразительно-выразительных

средств: «отпуская из себя жар опасной жизни» [с. 79], «Мы все свое тело

выдавливаем для общего здания» [с. 41]. Но даже в тех случаях, когда в

НКРЯ есть идентичное с платоновским сочетание, статус окказиональности

очень часто подтверждался, так как конструкция Платонова могла носить

иной стилистических характер или использоваться автором с другой идейно-

эстетической задачей, например: известное метафорическое сочетание

«теплые глаза» в значении «глаза, выражающие душевную теплоту», нередко

встречающееся в произведениях русских классиков («теплые глаза» Льва

Рубина (А. И. Солженицын. «В круге первом»); «теплые глаза» Давида

(В. Гроссман. «Жизнь и судьба»); «теплые глаза» Анатолия Софронова

(Ю. Нагибин. «Война с черного хода») и др.), в тексте повести употреблено в

своем исходном значении: «дающие тепло» («он почувствовал холод на веках

и закрыл ими теплые глаза» [c. 22]). В НКРЯ мы не нашли конструкций, в

которых сочетание «теплые глаза» используется в том же значении, что и у

А. Платонова, что подтверждает статус окказиональности конструкции.

1 Платонов, А. Котлован. – С. 104 (Далее цитирую по этому источнику с указанием в

квадратных скобках номера страницы).

107

Необходимо подчеркнуть, что нас прежде всего интересовали

произведения, написанные до «Котлована» или примерно в то же время, что

и повесть. Если платоновская конструкция обнаруживалась в произведениях,

опубликованных после 1930-го года, то мы тем не менее признавали ее

окказиональной, так как, возможно, в таких случаях мы можем говорить о

влиянии платоновского языка на язык и стиль его последователей. Если

выбранная из повести платоновская конструкция встречалась не более

одного-двух раз в произведениях, написанных до появления повести

«Котлован» или «Чевенгур», то таковая квалифицировалась как

окказиональная, но сопровождалась специальным комментарием.

НКРЯ использовался также для установления времени появления

терминологических сочетаний советской эпохи: необходимо определить,

является ли конкретное сочетание платоновским новообразованием или же

новым общеупотребительным термином, например: прилагательные типа

социалистический, пролетарский, появившиеся в языке советской эпохи,

употребляются у Платонова в конструкциях, которые не встречаются в

НКРЯ: «социалистическое отмщение», «пролетарское вещество», поэтому

мы можем говорить об индивидуально-авторской терминологии как одной из

ключевых особенностей идиостиля писателя.

Некоторые выводы, сделанные на материале НКРЯ, расходятся с

указанными в словарях сведениями, например: у Платонова есть конструкция

«Только скажи мне свои данные, я тебя в мобилизованный кадр зачислю»

[с. 67] – необычно в этой конструкции употребление слова «кадр» в

единственном числе. По данным «Толкового словаря языка Совдепии»

В. М. Мокиенко, оно употреблялось только в форме множественного числа в

значении «Основной постоянный состав работников какой-либо отрасли

производственной или общественной деятельности, того или иного

108

предприятия или учреждения»1. Здесь нас прежде всего интересовали

произведения, которые были написаны примерно в то же время, что и

повесть «Котлован», потому что в современном языке, особенно в

разговорной речи, сочетание типа «ценный кадр», «ну он и кадр»

встречаются, как и в произведениях современных писателей:

«Предполагалось, что в книжном уюте я, как бывалый боец, сразу нападу на

такой аппетитный кадр» (Виктор Астафьев. Обертон (1995-1996)). В НКРЯ

мы находим единичные конструкции, в которых существительное «кадр»

употребляется в единственном числе: «он должен был служить кадром для

формирования на месте Крымского корпуса» (А. И. Деникин. Очерки

русской смуты. Том IV. Вооруженные силы Юга России (1922)).

Общеизвестный политический штамп «элемент» в значении «человек

как член какой-нибудь социальной группы», почти не использующийся в

современном русском языке, маркируется В. М. Мокиенко как

«осудительное». Проанализировав ряд конструкций из НКРЯ с этим

существительным, мы согласимся с автором словаря. У Платонова же слово

«элемент» не всегда имеет отрицательную коннотацию: «Тот закон для

одних усталых элементов» [с. 30], «среди тьмы и внимания к каким-то

мучающимся на сцене элементам» [с. 113], поэтому мы можем говорить о

том, что писатель переосмысляет некоторые понятия.

Таким образом, материал Национального корпуса русского языка

помогает в нашем исследовании в первую очередь идентифицировать

узуальные и индивидуально-авторские сочетания, а также проводить

стилистический анализ текста.

1 Мокиенко, В. М. Толковый словарь языка Совдепии : ок. 10 000 слов и выражений / В.

М. Мокиенко, Т. Г. Никитина ; С.-Петерб. гос. ун-т, Межкаф. словарный каб. им. Б. А.

Ларина. – 2-е изд., испр. и доп. – Москва : АСТ : Астрель, 2005. – 505 с.

109

ГЛАВА 3. Классификация конструкций с окказиональной

синтагматикой в повести А. Платонова «Котлован»

3.1. Грамматическая классификация конструкций с окказиональной

синтагматикой

При анализе окказиональных конструкций мы установили, что

грамматические нарушения в процентном соотношении составляют

небольшую группу синтагматических нарушений. Нарушения подобного

типа мы можем классифицировать по формальным признакам: различаются

окказиональные словосочетания, окказиональное сочинение и

окказиональные бессоюзные ряды. Самая большая группа синтагматических

нарушений – нарушения на уровне словосочетания.

3.1.1. Окказиональные словосочетания

3.1.1.1. Замена падежа и / или предлога. Мена предложного и

беспредложного управления

В тексте повести есть конструкции (34 контекста), в которых

происходит замена падежа или изменение узуальных предложных

значений : в словосочетании «ничто не подумаю» [с. 95] винительный

падеж употребляется вместо родительного (<ничего не подумаю>).

Употребление устаревшей формы наблюдаем в конструкции «думать сам

себя»1 <с.194> (вместо современной «думать о ком-либо, чем-либо»

2). В

предложении «точно он чувствовал чью-то нужду по себе» [с. 59]

1 В угловых скобках мы указываем страницу из динамической транскрипции рукописи

«Котлован» (Динамическая транскрипция рукописи «Котлован». – С. 165–308). 2 Красных, В. И. Словарь сочетаемости : глаголы, предикативы и прилагательные в

русском языке : ок. 900 лексич. единиц / В. И. Красных. – Москва : АСТ : Астрель, 2001. –

368 с.

110

происходит добавление дательного падежа вместо предложного и замена

предлога в на по.

В конструкциях «ничего думать не мог» [с. 36], «И с покорностью

наклонял унылую голову, которой уже нечего было думать» [с. 34]

непереходный глагол «думать» становится контекстуально переходным, что

приводит к трансформации грамматической узуальной валентности глагола.

Встречаем конструкции, в которых предлоги изменяют свое привычное

значение и позволяют по-иному интерпретировать контексты. Предлог

поперек, в узусе употребляющийся в контекстах, где речь идет об узком

пространстве, в тексте повести употребляется с существительным город,

таким образом изменяя свое привычное значение: «и попросил всю артель

пройти один раз поперек старого города» <с. 190>.

В конструкции «сказал Чиклин к Елисею» [с. 113] (вместо <обратился к

Елисею>) беспредложное управление «глагол + дательный падеж»1

заменяется на предложное по аналогии с сочетанием «обратиться к кому-

то».

Нередки (22 контекста) случаи «неправильного» употребления

предлогов :

1) По аналогии с глагольными словосочетаниями с предсказующей

связью, при которой приставка требует появления определенного предлога

(перебежать через улицу, выйти во двор), у А. Платонова появляются

следующие конструкции: «составил ей лампу со стола на пол» (вместо

переставил) [с. 100]; «дотрудишься до конца» [с. 101].

2) Семантическое несоответствие глагольной приставки и предлога:

По аналогии с сочетаниями, в которых управляемый компонент

является конкретным осязаемым объектом типа «вскочить на крыльцо, на

коня», у Платонова возникает конструкция «На улицу вскочил» [с. 106]

1 Красных, В. И. Указ. соч. – 368 с.

111

вместо <на улицу выскочил>. На игре с многозначным значением приставки

построены и сочетания «пришел в дверь» [с. 71] вместо <вошел в дверь>;

«ушли в дверь» [с. 78] вместо <вышли в дверь>.

3) В некоторых контекстах (4 случая) происходит замена нормативного

словосочетания, построенного по схеме «глагол / существительное + о +

предложный падеж», окказиональной конструкцией: так, например, по

аналогии с общеизвестным выражением «донести на кого-то» у А. Платонова

появляется конструкция «ты на ту девочку свое слово скажешь» [с. 25]

(вместо «рассказать о девочке»).

4) В ряде конструкций (7 контекстов) происходит узуальное изменение

родительного падежа со значением причины в результате замены

правильного предлога (в большинстве случаев из-за) на предлоги от, по:

«волновались… травы от солнца» [с. 22]; «тем гуще в нем от

неподвижности скапливалась печаль» [с. 43]; «Это я по отсталости

растрогался» [с. 58]1.

5) Отсутствие необходимого предлога наблюдаем в 5 контекстах. Одна

из функций пропуска необходимого предлога – изменение привычного

значения глагольной формы, например: замена конструкции «предлог с /

перед + творительный падеж» («смирившись с утомлением» или

«смирившись перед властью») на беспредложную «смирившись общим

утомлением» [с. 54]) переводит конструкцию из нормативно активной в

пассивную.

В предложении «земля состоит не для зябнущего детства» [с. 98]

отсутствие необходимого предлога в при глаголе состоять переводит его в

1 Безусловно, конструкции с предлогами «по», «от» со значением причины

функционируют в русском языке и не классифицируются как неправильные, но

употребление их с глаголами «волноваться», «скапливаться» и «растрогаться»

переводит словосочетание в разряд окказиональных.

112

разряд модальных, таким образом глагол приобретает значение

предназначения.

3.1.1.2. Расширение (избыточность) конструкции1

Расширение (избыточность) конструкции – прием, который

встречается в повести достаточно часто (37 контекстов). Нарушения

подобного типа условно можно разделить на четыре группы:

1. Формирующая амплификацию замена одного слова

словосочетанием: «глазные места» [с. 155] вместо <глаза>; «дошел затем

рукой до лица» [с. 52] вместо <дотронулся до лица>; «Я на войне настоящей

не был <…> Тогда б и я вернулся оттуда не полностью весь» [c. 25] вместо

<вернулся калекой>; «отворился дверной вход» [с. 27] вместо <отворились

двери>.

2. Наличие ненужного распространителя2, или, в терминологии

И. И. Матвеевой, «семантическая редупликация»3: «завязав мешку горло»

[с. 99] вместо <завязав мешок>; «принимая в себя пищу» [с. 28] – излишне

дополнение «в себя»; «сделал ей [девочке] постель на будущее время» [с. 60]

– добавление существительного «время» как абстрактной категории;

«подожди меня здесь на одном месте» [с. 51] – повтор семантически

равнозначных слов; «вынуждал из себя мокроту» [с. 29] – излишне

ненормативная вставка обстоятельства; «тоска в голове» [с. 54] –

подчеркивание внутреннего дискомфорта героя, его психологического

состояния.

1 Более подробно мы рассмотрим этот прием и в параграфе о плеоназме.

2 См. § 2.2.

О такой особенности писал Ю. И. Левин, утверждая, что «всякий конкретный элемент

стремится к расширению» (Левин Ю. И. От синтаксиса к смыслу и дальше. – С. 171). 3 См. подробнее: Матвеева, И. И. Указ. соч. – С. 13. См. также: § 2.1.5.

113

3. Расширение узуального оборота: «не теряя времени последнего горя»

[с. 84] – дополнение при существительном время, включенное в состав

устойчивого сочетания «терять время»; «предававшиеся забвению своего

несчастья» [с. 21] – необычное распространение фразеологизма «предать

забвению» свободным с точки зрения сочетаемости распространителем в

родительном падеже с одновременным изменением невозвратной глагольной

формы на рефлексивную.

4. Расширение падежной рамки (избыточная валентность)1 – еще одна

характерная черта не столь многочисленных грамматических нарушений

узуальной сочетаемости в тексте повести А. Платонова «Котлован». В

предложении «он уткнулся ртом в землю и выл печально в глушь почвы»

[с. 109] словоформа глушь, определяющая пространственное значение

предлога в, должна в данной конструкции употребляться в предложном

падеже; употребление же ее в составе метафоры к слову земля в форме

винительного падежа подчеркивает направленность действия героя.

В конструкциях «осиротели от врагов» [c. 62]; «питаться от

максимального класса» [с. 41] расширение предложно-падежной рамки

происходит за счет избыточной валентности и употребления устаревшего

родительного падежа со значением субъекта действия в сопровождении

предлога от.

В предложении «Только я одна буду жить и помнить тебя в своей

голове» [с. 52] окказиональность возникает из-за неправильного

употребления зависимой словоформы: переходный глагол «помнить» не

требует при себе распространителя в предложном падеже, а его валентность

ограничивается лишь винительным падежом.

1 Подробнее о расширение валентности глагола в текстах А. Платонова см: Левин, Ю. И.

От синтаксиса к смыслу и далее. – С. 392–419.

114

3.1.1.3. Элиминация компонента

В тексте повести находим конструкции (67 контекстов), в которых

наблюдается стяжение одного и более компонентов сочетания1:

1. Стяжения в рамках словосочетания или предложения :

а) компрессия нескольких лексем в одном слове:

В предложении «Активист по-прежнему неподвижно молчал на

полу» [с. 110] словосочетание «неподвижно молчал» недопустимо с точки

зрения привычной сочетаемости, так как наречие «неподвижно должно

относится к глаголу со значением «передвижение и нахождение в

пространстве», а не речевую деятельность, поэтому можем предположить,

что смысл словосочетания сводится к следующему: <неподвижно лежал и

молчал>.

В предложении «лошадь толкнула головой ворота нараспашку»

[с. 77] также наблюдаем компрессию лексем: окказиональность

словосочетания «толкнула нараспашку» возникает из-за ограничения в

сочетаемости наречия «нараспашку», в лексическое значение которого

входит обязательно компонент «открыть», поэтому платоновское

предложение мы можем интерпретировать как <лошадь толкнула головой

ворота, и они открылись нараспашку>.

В предложении «Радио вдруг среди мотива перестало играть» [с. 96]

словоформа среди мотива заменяет целую конструкцию <во время

исполнения песни>.

б) Отсутствие обязательного распространителя2 (10 контекстов):

1 Такой художественный прием, уже не раз описанный платоноведами, может

квалифицироваться как прямление (спрямление) (См., например, работы: Боровой Л. Я.

Указ. соч. – С. 178–218; Михеев, М. Неправильность платоновского языка. – С. 385–394;

Анисова А. А. Указ. соч. – 222 с., а также § 2.1.6). 2 Во многих конструкциях подобного типа мы можем говорить о ненасыщенной

(нереализованной) обязательной валентности (см. § 1.2.4).

115

В предложениях «Товарищи! – начал определять Сафронов всеобщее

чувство» [с. 58], «стояли в таком чувстве» [с. 87] – лексема «чувство» при

отсутствии расширенного контекста требует при себе словоформу со

значением состояния: <чувство радости, тревоги и т. д.>. Элиминация

родительного падежа и в предложении «он умнейший человек на данном

этапе села» [с. 84], в котором отсутствие распространителя при лексеме

«этап» (<этап жизни, развития и т. д.>) не дает нам полной картины

происходящего.

В конструкции «слышали лишь линию» [с. 58] термин «линия

партия», сокращаясь до одного слова, может быть интерпретирован не как

речемыслительное понятие, а как пространственное, и лишь глагол

«слышать», управляющий существительным «линия», говорит нам о

непространственном значении этого слова.

в) Некоторые конструкции можно классифицировать как эллипсис,

необходимый автору для передачи постоянства признака или качества:

1) эллипсис обстоятельства места: «залегший мир» <c. 194>;

2) эллипсис прямого дополнения в винительном падеже:

«ласточки низко мчались над склоненными роющими людьми» [с. 31];

3) отсутствие дополнения в родительном падеже с предлогом от:

«Все равно земля вскопана, кругом скучно – отделаемся» [с. 31] (вместо

<отделаемся от + субстантив в родительном падеже>); «никакого

предохраняющего сала у Чиклина под кожей не было» [с. 29] (вместо

<предохраняющего от + субстантив в родительном падеже>).

2. Стяжение осложненной конструкции :

а) Компрессия в словосочетаниях с согласованием вместо

употребления причастного оборота. В таких конструкциях мы сталкиваемся

116

с «неожиданными определениями»1, одной из функций которых является

создание комического эффекта2: «вчерашние мужики» [с. 102] вместо

<пришедшие вчера мужики>; «лунная окрестность» [с. 98] вместо

<освещенная луной окрестность>; «ледяной лопух» [с. 97] вместо

<покрытый льдом лопух>; «касаясь пола фокстротной головой» [с. 81]

вместо <головой, остриженной под фокстрот> (проф. <короткая стрижка

округлой формы с выстриженной шеей>); «задний середняк» [с. 83], «задние

мужики» [с. 83] вместо <стоящие позади мужики>.

б) Компрессия в словосочетаниях вместо использования

деепричастного оборота: «Громко пропагандировали молоко с деревенских

телег» [с. 50] вместо <пропагандировали пользу молока, крича с деревенских

телег>; «Чиклин и вся артель стояли без препятствий Елисею» [с. 61]

вместо <стояли, не препятствуя Елисею>.

3. Стяжение на уровне сложного предложения ( 38

контекстов) :

а) замена именным словосочетанием придаточного

определительного: короткая конструкция «на лице его получилась

морщинистая мысль» [с. 50], неправильная с точки зрения узуальных норм,

позволила автору заменить сложное предложение, смысл которого сводится

примерно к следующему: «На лице появились морщины, которые

свидетельствовали о том, что у Сафронова возникла мысль»;

б) замена именным словосочетанием придаточного причины:

конструкция «он задремал и проснулся от остановки» [с. 66] (вместо

<проснулся оттого, что телега остановилась>) демонстрирует сложность

интерпретации платоновского контекста, в котором замена придаточного

причины предлогом от не позволяет читателю узнать истинную причину


2 Подробнее см.: § 2.1.5.

117

происходящего: <проснулся оттого, что телега остановилась> или же

<проснулся от резкого толчка при остановке>;

в) замена именным словосочетанием придаточного цели:

1) Частотны (25 контекстов) конструкции, в которых вместо целевого

придаточного предложения автор отдает предпочтение обороту «для +

абстрактное существительное»: «ел снег для своего охлаждения» [с. 102]

(вместо <чтобы охладиться>); «для сна нужен был покой ума, доверчивость

его к жизни» [с. 22] (вместо <чтобы заснуть>); «Я гляжу на детей для

памяти» [с. 25] (вместо <Я гляжу на детей, чтобы запомнить>; «Вощев

почувствовал холод усталости и лег для тепла среди двух тел спящих

мастеровых» [с. 27] (вместо <лег, чтобы согреться>); «они летали с самой

зари, не переставая мучить себя для сытости птенцов и подруг» [с. 31]

(вместо <не переставая мучить себя, чтобы были сыты птенцы и подруги>;

«закутанный для сохранения тепла в ватный пиджак» [с. 41] (вместо

<закутанный в ватный пиджак, чтобы сохранить тепло>); «Ты бы сказал

или сделал мне что-нибудь для радости!» [с. 42] (вместо <сделал бы что-

нибудь, чтобы я обрадовался>); «не поставить ли нам радио – для

заслушанья достижений и директив!» [с. 49] (вместо <не поставить ли нам

радио, чтобы заслушать достижения и директивы>); «Мужик сел вниз для

отдышки» [с. 50] (вместо <мужик сел вниз, чтобы отдышаться>); «Она

лежала сейчас навзничь – так ее повернул Чиклин для своего поцелуя» [с. 56]

(вместо <так ее повернул Чиклин, чтобы поцеловать>); «На том месте

собрались грачи для отлета в теплую даль» [с. 69] (вместо <собрались грачи,

чтобы отлететь в теплую страну>).

2) Целевое придаточное может заменяться инфинитивным

словосочетанием: «бросил ему на ноги одеваться» [с. 44] (вместо <бросил на

ноги, чтобы он оделся>); «он же весь свет родился окончить» <с.172>

(вместо <родился, чтобы окончить весь свет>).

Мы не утверждаем, что все конструкции подобного типа являются

абсолютно неправильными с точки зрения привычной сочетаемости, а лишь

118

демонстрируем частность употребления контекстов, любовь автора к

стяжениям в тех предложениях, где привычнее использовать придаточное

цели, нежели обстоятельство цели.

3.1.2. Окказиональное сочинение1

Окказиональность сочинительной конструкции проявляется на

лексико-семантическом уровне, когда узуальная неоднородность

мотивирована семантическим несходством: в предложении «чтобы сердце

молотобойца и Чиклина лишь надеялось и дышало» [с. 98] окказиональное

сочинение формируется в результате того, что глаголы-сказуемые

принадлежат разным лексико-семантическим группам: надеялись передает

мыслительный процесс, дышали – физический.

В предложении «Колхозные мужики были светлы лицом, как

вымытые, им стало теперь ничего не жалко, безвестно и прохладно в

душевной пустоте» [с. 95] выявляем окказиональную однородность с

бессоюзной и сочинительной связями, соединяющими слова семантически

далекие, разноплановые: не жалко – передача эмоций, безвестно – логико-

мыслительная оценка, прохладно – физическое ощущение.

3.1.3. Окказиональные бессоюзные ряды

Нам встретилось 6 контекстов, в которых неоднородные определения

в тексте повести становятся контекстуально однородными: так, цветовой

характеристикой наделяется прилагательное «хуторской», в узусе

функционирующее как относительное прилагательное: «глаз его был

хуторского, желтого цвета» [c. 48]. Качественное значение приобретает

1 Подробнее конструкции с окказиональным сочинением рассмотрим в параграфе,

посвященном зевгме.

119

прилагательное «старческий» в конструкции «старческие, терпеливые

плетни» [c. 66].

В предложении «а что навстречу попадется, то все его: будь там

истина, будь кулацкая награбленная кофта» [с. 71] окказиональность

возникает в результате совмещения двух грамматически однородных членов,

но семантически разноплановых.

3.1.4. Синтагматические нарушения в сложносочиненных и

сложноподчиненных конструкциях

На уровне сложного предложения мы обнаружили два вида

синтагматических нарушений: окказиональное присоединение и

окказиональное распространение придаточной частью.

Окказиональное присоединение мы находим в предложении

«Исус Христос тоже, наверно, ходил скучно, и в природе был ничтожный

дождь» [с. 76], в котором окказиональность возникает из-за необычного,

неожиданного присоединения второй предикативной части, не связанной с

первой смысловыми отношениями.

В предложении «Он не уважал, чтобы на него подавали заявление»

[с. 47] мы можем говорить об окказиональном распространении

придаточной частью : лексема уважать предполагает направленность

процесса на объект-лицо и оценку его с морально-нравственной точки зрения

(не уважать кого-то за что-то). А. Платонов же использует данный глагол

без обязательного распространителя, подобно модальному глаголу (хотеть,

желать)1.

1 Ср. с управлением: «а ты уважаешь конфликт: ты мыслишь отстало» [с. 35].

120

3.2. Нарушение законов лексико-семантической сочетаемости как

стилистический прием

3.2.1. Смысловое несоответствие компонентов сочетания

Окказиональность синтагмы выявляется на лексико-семантическом

уровне: изменение узуальной избирательности лексем прослеживается в

пределах словосочетания, грамматического центра или сочинительного ряда,

нарушается смысловое соответствие компонентов значения: по аналогии с

конструкцией «был не в настроении» у Платонова появляется

окказиональное сочетание «сидел в настроении» [с. 44] («Прушевский сидел

все в том же своем настроении»). Конструкции подобного типа мы можем

характеризовать как «языковые аномалии» – термин, достаточно часто

встречающийся в работах исследователей, изучающих особенности языка

А. Платонова1.

Также такой тип конструкций мы можем характеризовать как

лексическое несоответствие словосочетания (один из случаев нарушения, в

терминологии С. Г. Тер-Минасовой, лексико-фразеологической

сочетаемости)2. В повести достаточно много словосочетаний, компоненты

которых настолько несовместимы друг с другом, что читатель не может до

конца понять их смысл3: «мысленно уважал» [с. 101]; «едкость глаз» [с. 78];

«только лицо его горело от внутренних младенческих сил» [с. 106];

«несбывающаяся музыка» [с. 21]; «терпеть вечность» [с. 52]; «в смутном

вожделении тщетного ума» [с. 114]; «единогласная душа» [с. 49];

«прохладная прозрачность» [с. 60]; «настроение сомнения» [с. 74]; «ища

укромной доли для угрюмого покоя» [с. 61]; «в скоплении имущества» [с. 93];

«мысль жалости» [с. 50]; «вынуждал из себя мокроту» [с. 29]; «улыбнулся с

1 Подробнее см. § 2.1.4.

2 См. подробнее § 1.4.

3 Для таких абсурдных сочетаний слов И. И. Матвеева вводит термин «сдвиг в логике»

(Подробнее см.: § 2.1.5.).

121

проницательным сознанием» [с. 82]; «возражал своим чувством» [с. 54]

(вместо <возражал всем своим видом против…>); «только я темпом слаб»

[с. 81]; «веско топтался» [с. 98]; «все до чиста душевно видел» [с. 78].

Прилагательное зажиточный, употребляясь в узусе только как

зависимый компонент при существительном (зажиточный крестьянин,

зажиточный народ) или в функции предиката (Он был зажиточный), у

А. Платонова сочетается с неопределенным местоимением: «дабы Чиклин не

подумал про него чего-нибудь зажиточного» [с. 70].

В конструкции «до смертельного уничтожения наивности всякой

надежды» [с. 104] в рамках одного словосочетания соотносятся не

сочетающиеся друг с другом понятия: наивность – качество человека, в узусе

в конструкциях подобного типа соотносится с существительным со

значением лица, а не с абстрактным существительным.

Семантически несоответствующие компоненты сказуемого находим в

предложении «Каждый человек мертвым бывает, если его замучивают»

[с. 56]: глагол-связка со значением многократно повторяющегося действия и

именной компонент со значением постоянного признака. М. Ю. Мухин,

анализируя конструкции с семантикой смерти, это предложение приводит в

качестве доказательства того, что «в каждом человеке есть следы смерти, и

любой человек может стать мертвым на время»1.

Если в конструкции «не умея еще произнести или выдвинуть в

действие его первоначальную силу» [с. 111] о значении второй

окказиональной конструкции можно догадаться («выдвинуть в действие

силу» – первым начать драться), то смысл предшествующего

окказионального сочетания («произнести силу») остается непонятным.

В конструкции «назначалось обнаружить выпуклую бдительность»

[с. 106] происходит нарушение семантической сочетаемости: главный

1 Мухин, М. Ю. Лексическая статистика и идиостиль автора : корпусное идиографическое

исследование : на материале произведений М. Булгакова, В. Набокова, А. Платонова и

М. Шолохова : дис. … доктора филол. наук : 10.02.19 / Михаил Юрьевич Мухин. –

Екатеринбург, 2010. – С. 283.

122

компонент обнаружить предполагает наличие осязаемого объекта, как и

зависимая словоформа «выпуклая», характеризующая предмет конкретной

формы.

Семантически близкие наречия «пополам» и «наполовину»,

включающие в состав лексического значения компонент «часть чего-л.», в

тексте повести взаимозаменяются, в результате чего порождается

неправильный с точки зрения узуальных норм контекст: «Ты кто такой

низкий? <…> потому что меня капитал пополам сократил» [с. 41]; «Чиклин

сказал, что овраг – это более чем пополам готовый котлован» [с. 37]

(вместо <наполовину>). То же и в конструкции «задерживал свое намеренье»

[с. 49] (вместо <сдерживал желание>): в глаголах «задерживал» и

«сдерживал» общий компонент – «остановить».

В тексте «Котлована» находим конструкции с ненормативной

сочетаемостью внутри обособленных членов предложения (в большинстве

своем представлены деепричастным оборотом): «и бревна у них складывались

одно к другому вплоть, основывая сверху просторное место» [с. 83]; «Но

увлеченный колхоз… топтался, покрывая себя песней» [с. 98]; «Все смолкли,

в терпении продолжая ночь» [с. 101]; «Жизнь ее уменьшалась все дальше,

сумев дважды возвратиться на боль и еду» [с. 86]; «внутри ее ничего не

было, кроме твердости» [с. 82].

Отдельно можно выделить конструкции с необычным употреблением

согласованного определения:

1. Необычная характеристика людей: «слой грустных уродов» [с. 94]

«на видимую бабу» [с. 91]; «колхозные пешеходы» [с. 88]; «ничтожная

фашистка» [с. 63].

2. Необычная характеристика абстрактного понятия: «над низовою

бедностью земли» [с. 45]; «к телу активиста, некогда действовавшему с

таким хищным значением» [с. 110]; «в питающей работе сна» [с. 32];

«воображаемый ум» [с. 28]; «посильная доля пищи» [с. 77]; «дальнейший

123

темп праздника» [с. 95]; «долголетний, скопленный под солнцем жар жизни»

[c. 90]; «шли… прямым уличным порядком» [с. 91]; «нарочная красота

детского изображения» [с. 59]; «вражья имущая сила»1 [с. 49].

3. Употребление необычного определения при характеристике

пространства: «Маточное место для дома будущей жизни было готово»

[с. 65]; «отдаленная пропасть» [с. 94]; «в боковой овражной стороне»

[с. 66]; «в теплую даль» [с. 69]; «дневная поверхность» [с. 66, 114];

«волнующим местом жизни» [с. 104]; «летние места оголились» [с. 86]

(места, где растаял снег).

4. Непривычное с точки зрения узуса наименование понятий:

«поминальные листки» [с. 83] (листки, в которые что-то записывали, чтобы

не забыть).

В рамках этого параграфа можно выделить окказиональные

конструкции, которые возникли по аналогии или по ассоциации с

известными узуальными сочетаниями: «гостевой мужик» [c. 95] по аналогии

с «гостевая книга»; «масштаб дома» [с. 65] (вместо <размер дома>) по

аналогии с «масштаб строительства»; «задержался вниманием» <с. 208>

(вместо <сосредоточить внимание>) по аналогии с «задержался взглядом»;

«соревноваться на высшее счастье настроения» [с. 54] по аналогии с

«играть на интерес, на деньги»; «весь смертный элемент выйдет на лицо»

[с. 42] по аналогии с конструкцией «на лицо + именительный падеж»;

«работать здесь нечего» [с. 109] по аналогии с «делать нечего»; «Он не знал

имени тому законченному строительству и назначения его» [с. 59]

(дательный падеж вместо родительного) по аналогии с «дать, присвоить имя

1 В начале 2000-х гг. в политической терминологии мы встречаем выражения, в состав

которых входит сочетание «имущая сила»: «Терроризм, создавая «стратегию

напряженности», всегда играет на руку власть имущим силам – об этом говорит весь

мировой опыт» (Идет всероссийское партийное собрание (2003) // «Советская Россия»,

2003.08.15); «Рассчитывая на простаков, на людей с короткой памятью, полагаясь на

яркий пустозвонный пиар, власть имущие силы создают вокруг себя атмосферу лжи,

подделки, обманных политических поступков вроде лицемерного сбора подписей за

снижение энерготарифов квартплаты» (Перед бурей (диалог Геннадия Зюганова и

Александра Проханова) (2003) // «Завтра», 2003.05.06) – материалы из НКРЯ.

124

+ дательный падеж; «тронулся ногами» [с. 79] по ассоциации с «тронулся

умом»; «начал писать рапорт о точном исполнении мероприятия» [с. 84] по

ассоциации с «исполнение приказа»; «Вощев и еще три убежденных

мужика» [с. 82] по ассоциации с «убежденный сторонник»; «вонзался…

ударами» [с. 114] по ассоциации с «вонзался зубами»; «раздался шум» [с. 84]

по ассоциации с «раздался голос»; «касалась батрацкой, кровной плоти»

[с. 99] по ассоциации с «кровь и плоть».

Безусловно, любая замена возможна лишь с опорой на литературный

язык: А. Платонов, нарушая привычную с точки зрения узуальных норм

сочетаемость, играет словом и его значением так, как требует

художественный замысел. Проанализировав ряд конструкций, мы пришли к

выводу, что замена того или иного вида сочетаемости происходит по

аналогии с существующими, не являющимися окказиональными,

конструкциями: очевидно семантическое сходство платоновского сочетания

«ручной удар» [c. 108] (вместо <удар рукой>) и, например,

общеупотребительного «пушечный выстрел», где также возможна замена на

словосочетание со связью управления «выстрел из пушки», словосочетание

«колхозные пешеходы» [c. 88] с опорой на «деревенские ходоки». Таким

образом, те значения, которые реализуются в нормативном языке,

сохраняются и в языке писателя.

3.2.2. Семантическая тавтология1

Нередки (86 контекстов) случаи семантической тавтологии1,

которая, как известно, в большинстве случаев недопустима в языке.

1 Теория и история изучения понятий «тавтология» и «плеоназм», а также их функции

описаны в диссертационном сочинении О. А. Зайц: Зайц, О. А. Семантика и прагматика

тавтологий и плеоназмов: дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 / Ольга Александровна

Зайц. – Санкт-Петербург, 2001. – 185 с.

125

Исключение составляют лишь некоторые конструкции с управлением типа

«испытывать чувства», «сказать речь», где можно наблюдать «смысловую

избыточность», поскольку слова в этих сочетаниях друг друга повторяют,

семантически дублируют2. Несмотря на то что некоторые тавтологичные

словосочетания встречаются в произведениях русских классиков, мы все

равно можем говорить о тавтологии как одной из главных синтаксических

особенностей языка А. Платонова.

Все словосочетания с семантической тавтологией, встречающиеся в

повести, можно разделить на две большие группы:

1. Словосочетания, в которых в лексическом значении главного слова

уже есть семантический элемент, дублирующийся в зависимой словоформе:

«уничтожил навсегда» [с. 29]; «переученных наоборот» [c. 36]; «аппетит к

питанию» [с. 70]; «воздух дыхания» [с. 32]; беднела в дальней нищете»

[с. 86]; «энтузиазм несокрушимого действия» [с. 67]; «учась… счету чисел»

[с. 104]; «грустил… горем» [с. 46]; «сытость в желудке» [с. 57]; «жидкость

слез» [с. 91];

2. Словосочетания, в которых компоненты лексического значения

главного и зависимого слов тождественны: «села с ним посидеть» [c. 65];

«сел посидеть» [с. 33]; «прилег полежать» [c. 62]3.

1 Подробнее о плеоназме у А. Платонова см. в статьях М. Ю. Михеева, например:

Михеев, М. Ю. Андрей Платонов. – С. 19–29; об этой особенности в языке А. Платонова

уже писал Л. Боровой в одном из самых первых крупных исследований, посвященных

творчеству писателя (Боровой Л. Я. Ради юности. – С. 178–218.). Позже на эту стилевую

черту автора «Котлована» обращали внимание и другие исследователи: Л. Шубин

(Шубин, Л. А. Поиски смысла отдельного и общего существования.), М. Ю. Михеев

(Михеев, М. Ю. В мир Платонова – через его язык. – 19–29), И. Лай (Лай, И. Идея

юродства в творчестве А. Платонова. – С. 15–19), И. И.Матвеева (Матвеева, И. И. Комизм

языка персонажей Андрея Платонова. – С. 12–17), В. В. Буйлов (Буйлов, В. В.

Атрибутивные и аналитические конструкции … – С. 322–327] и др. 2 Михеев, М. Неправильность платоновского языка. – С. 385.

3 Конструкции типа «ляг полежи», «сядь посиди» допускаются в диалогической речи и

квалифицируются как предложения с осложненным повтором простым глагольным

сказуемым, но в тексте повести эти конструкции употребляются в авторском

повествовании.

../../Статьи/Статьи%20законспектированные/Язык%20Платонова/Михеев.%20Платонов.%20между%20плеоназмом,%20парадоксом....doc

Downloads/Шубин.%20Поиски%20смысла%20отдельного%20и%20общего%20существования.doc

126

У Платонова конструкции с семантической тавтологией

обнаруживаем при анализе всех видов подчинительной связи и в составе

предикативного центра:

а) согласование : «до смертельного уничтожения» [с. 104];

«точно она существовала в постоянной вечности» [с. 87]; «общее

скопление»1 [с. 88]; «недоуменное помышление» [с. 98]; «проходные следы»

[с. 80]; «перед его сознательным умом»2 [с. 101].

б) управление :

1) при глаголах речи :

а) говорить (сказать): «ты на ту девочку свое слово скажешь» [с. 25];

«не говорил слов» [с. 69]; «Громадный, опухший от ветра и горя голый

человек сказал не сразу свое слово»3 [с. 60];

б) другие глаголы речи: «вякнул ртом» [с. 93]; «простонал звук»

[с. 25]; «Пассивные мужики кричали возгласы довольства» [с. 95]; «Жачев…

успел сообщить с линии полета свои слова» [с. 47]; «произнес во рту какой-

то нравоучительный звук» [с. 42] (двойная тавтология);

2) при глаголах мысли :

а) думать (и однокоренные): «думать мысли» [с. 48]; «выдумать… в

голове» <с.194> «думаешь в голову» [с. 37];

б) помнить: «Только я одна буду жить и помнить тебя в своей голове»

[с. 52];

в) другие глаголы мысли: «задумался для памяти» [с. 96].

1 Это сочетание есть А. Терехова: «вдруг воскликнула в общем скоплении» (Каменный

мост, 1997 – 2008 гг.) – материал из НКРЯ. 2 Сочетание «сознательные умы» встречаем у К. Н.Леонтьева, но в метонимизированном

контексте: «Своеобразное народное творчество (как показывает нам вся история)

происходило совокупными действиями сознательных умов» (Византизм и славянство,

1875 г.) 3 Конструкция «(свое) слово сказать» известна как фразеологическое сочетание в

значении «Проявить себя в чем-либо, оказать влияние на что-л.», но в данном контексте

она не является фразеологизмом.

127

3) при глаголах, называющих зрительные процессы1: «глазами

смотрела» [c. 55]; «смотреть глазами» [с. 74]; «глядел глазами» [с. 25; 42;

69];

4) при глаголах, выражающих конкретное физическое действие ,

движение и его прекращение : «отошел от него прочь своей

свободомыслящей походкой» [с. 47]; «вышел наружу» [с. 44]; «вышедши

наружу» [с. 105]; «скрывается вон» [c. 81]; «выступал вперед своей изящной

походкой» [с. 53]; «склонившись корпусом» [с. 98]; «останавливался на

месте» [с. 61]; «остановился на месте» [с. 113]; «переступила ногами шаг»

[с. 85]; «он почувствовал холод на веках и закрыл ими теплые глаза» [с. 22];

«и он опускал вниз затихшие глаза» [с. 61]; «будто все вещество из нее

опустилось вниз» [с. 92]; «Левая рука Козлова свесилась вниз» [с. 73];

«медведь задремал и свалился всем туловищем вниз» [с. 105]; «Мужик сел

вниз для отдышки» [с. 50]; «Чиклин и Вощев тоже сели вниз» [с. 79];

5) при экзистенциальных глаголах: «умирать от смерти» [с. 119];

«точно он жил не предсмертную, равнодушную жизнь» [с. 37–38];

6) присубстантивное тавтологическое управление: «заиграла вдали

марш движения2» [с. 26];

в) примыкание : «особую боковую графу, под названием ―Перечень

ликвидированного насмерть кулаком как классом пролетариата, согласно

имущественно-выморочного остатка‖» [с. 99]; «а уж когда все совместно

собрались» [c. 77]; «все глухо смолкло» [c. 99]; «бедняцкий слой деревни

печально заскучал по колхозу» [с. 64]; «и он любил тогда следить за

1 Несмотря на то что словосочетания типа «смотреть глазами», по данным НКРЯ,

встречается в произведениях русских классиков, мы все равно можем говорить о

тавтологии как одной из главных синтаксических особенностей А. Платонова. 2 О некоторых особенностях тавтологичного уточнения в родительном атрибутивном см.:

Садова, Т. С. Концептуальная текстовая модель и сочетания-неологизмы в произведениях

Платонова : «Город Градов», «Государственный житель», «Македонский офицер» /

Т. С. Садова // Творчество Андрея Платонова : исследования и материалы / отв. ред.

Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург : Наука, 2004. – С. 428–436.

http://foliant.ru/catalog/psulibr?BOOK_UP+000155+12A560+-1+-1


128

прохожими мимо» [с. 38]; «и обычный свет сплошь распространялся по

всему району» [с. 104]; «ложился вниз» [с. 57]; «бросил их прочь» [с. 39];

«зашвырнул прочь в пространство» [c. 47]; «и с корнем сокрушал их

[деревья] прочь из почвы» [с. 85]; «сообщая вслух» [с. 101].

г) координация : «только ум ее печально думал» [с. 109];

«начнет… думать ум» [с. 33].

Такое большое количество тавтологичных фраз дает право

утверждать, что тавтология – один из излюбленных приемов А. Платонова –

в тексте повести выполняет ряд важных задач, необходимых писателю для

создания ткани художественного текста: фокусирует внимание читателя на

определенных моментах, подчеркивает их значимость. Тавтологичные фразы

– один из способов, который служит для привлечения внимания к основным

идеям повести: идеи смерти («ликвидированного насмерть» [с. 99]; «до

смертельного уничтожения» [с. 104]; «умираешь… от смерти» [с. 52]),

надындивидуальности («совместно собрались» [с. 77]) и др.

3.2.3. Игра синонимами

Частотны (38 контекстов) случаи намеренного и скрытого в подтексте

неразличения синонимов: формула «чистота и гигиена» заменяется в

повести на «санитарность» («директива о соблюдении санитарности в

народной жизни» [c. 74]), а «в быту» в этом же предложении – на «в

народной жизни» [с. 74]; существительное «ум» у А. Платонова заменяется

на «сознание» в словосочетании «проницательное сознание» [с. 82];

«смирная старческая деревня» [c. 97]; «старческие, терпеливые плетни»

[c. 66] (вместо <старый>); «все мелкие жители города хорошо знали, что

сливочного масла нет»1 [с. 40] – прилагательное «мелкие» приобретает еще и

1 У Ю. Коваля встречаем сочетание «мелкие жители», но в ином, нежели у А. Платонова,

значении (мелкими жителями писатель называет детей): «Необыкновенные полеты

гладкошерстного фокстерьера сделались любимым зрелищем мелких жителей нашего

двора и крупной уличной шпаны» (От красных ворот», 1990) – материал из НКРЯ.

129

метафорическое значение: «имеющие низкое общественное положение,

бедные люди».

Во многих конструкциях, в которых происходит ненормативная

замена одного слова синонимического ряда другим, мы наблюдаем неявные

ограничения в лексической и семантической сочетаемости1, например: в

сочетании «лица изображали» («но лица их изображали одно и то же

твердое чувство» [с. 71]) вместо глагола «изображали» с точки зрения

привычной сочетаемости уместно употребить глагол <выражали>; в

словосочетании «обнаружить… бдительность» [с. 106] вместо глагола

«обнаружить» – глагол <проявить >.

В предложении «вышли из задних клетей и разных укрытых

препятствий жизни» [c. 109] в результате замены прилагательного

«скрытые» на неуместный в данном контексте синоним главный компонент

словосочетания «укрытые препятствия», конкретизируясь, получает

совершенно иную интерпретацию: происходит «овеществление»

абстрактного понятия «жизненные препятствия, преграды».

Существительные с темпоральным значением «срок» и «время» могут

в некоторых контекстах взаимозаменяться, например: «дабы приблизить

срок бутовой кладки фундамента и остального зодчества» [с. 58], но у

А. Платонова встречаем случаи употребления одного слова вместо другого в

таких контекстах, в которых такая замена недопустима: «А потом, спустя

срок, у меня нагрелось к ней что-то в груди» [с. 46].

В конструкции «все более ощущался личный позор»2 [c. 53]

нарушение традиционной сочетаемости происходит из-за неуместного

употребления главного компонента словосочетания. Поскольку герои сами

оценивают себя, на наш взгляд, с точки зрения узуальных норм вместо

1 О явных и неявных ограничениях в лексической и семантической сочетаемости см.

§ 1.1.5. 2 Словосочетание «личный позор» встречаем у Б. Васильева: «Его личный позор, от

которого уже не избавиться вовеки и который не смыть никакой отвагой» (Были и

небыли, 1988) – материал из НКРЯ.

130

существительного позор, подразумевающего оценку со стороны, можно

употребить существительное стыд, однако и лексема стыд не сочетается с

прилагательным личный.

В словосочетании «развалился в мелочь» [с. 52] мы можем

предположить1, что, заменяя подходящее по смыслу существительное

«кусочки» на «мелочь», автор акцентирует внимание не на количестве, а на

качестве результата.

Несколько замен наблюдаем с глаголом думать: «внимательно

томился о том» [с. 47] (вместо <думал о>); «полагал про себя» [с. 101];

маркированное как книжное2 (вместо <думал про себя>).

Особенности употребления слов-синонимов в тексте повести

«Котлован»:

1. Употребление слов-синонимов, которые в узусе сочетаются лишь с

неодушевленными существительным. В результате сочетания таких слов с

одушевленным существительными происходит уподобление человека

неодушевленному объекту: «Оставив блюсти девочку Жачеву» [с. 66]

(вместо <оберегать девочку>) – девочка воспринимается как неживой

объект, употребляясь с глаголом, который в узусе соотносится с абстрактным

неодушевленным существительным (например, «блюсти порядок /

чистоту»).

Вместо глагола «воспитать», характеризующего денотат, на который

направлено действие, как живой, А. Платонов использует глагол

«образовать» («чтобы встретить бесхозяйственных бедняков и образовать

из них постоянных тружеников» <с. 189>), предполагающий наличие

1 В словарях синонимов слова «кусочек» и «мелочь» не зафиксированы как синонимы

(Александрова, З. Е. Словарь синонимов русского языка : практ. справ. : ок. 11 000

синоним. рядов / З. Е. Александрова. – 15-е изд., стер. – Москва : Русский язык-Медиа,

2007. – 567 с.). 2 Апресян, Ю. Д. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка /

Ю. Д. Апресян. – 2-е изд., испр. – Москва : Языки русской культуры, 1999. – 552 с.

131

неодушевленного объекта (в словарях эти глаголы не зафиксированы как

синонимы).

2. Уподобление неодушевленных объектов одушевленным в

результате замены одного слова синонимической пары другим: заменяя

прилагательное старый на давний в словосочетании давние гвозди («и давние

гвозди торчали из него (забора. – О. С.), освобождаемые из тесноты

древесины силой времени» [c. 50]), автор «смещает» временную

характеристику из сферы личных или абстрактных денотатов (друзья,

события) в область конкретных неодушевленных референтов.

3. Скрытая «игра синонимами» вызывает появление иронического

подтекста. Так, необычна сочетаемость глагола «наблюдать»,

предполагающего внимательное рассмотрение, изучение чего-либо, с

конкретным существительным «спина»: «наблюдая спину Елисея» [с. 61]. С

точки зрения привычной сочетаемости вместо глагола «наблюдать» можно

употребить «увидеть». Употребление этого синонима необычно и в

конструкции «наблюдали сон» [с. 58] (вместо <видели сон>).

Заимствованный из официального языка глагол «внедриться» (в

значении «протиснуться»1) в предложении приобретает ироническую

коннотацию благодаря непривычному для него окружению: «Жачев сполз с

крыльца, внедрился среди суетящихся ног» [с. 98].

Встречаем контексты, в которых глаголы «думать», «додумываться»

заменяются на «соображать»2: «он сначала опустил голову и напряженно

сообразил» [с. 60]; оборот «думать над + творительный падеж» у

А. Платонова заменен на ироническое сочетание «соображать над…

обстоятельством» [с. 45].

1 Глаголы «внедриться» и «протиснуться» не являются синонимами согласно

синонимическим словарям. Ни одно слово синонимического ряда, представленного в

«Словаре синонимов русского языка» З. Е. Александровой, не может быть употреблено в

данном окружении. 2 Некоторые контексты с глаголом «думать» мы уже рассматривали выше.

132

Глагол мысли «понял» заменяется на глагол «сообразил», не совсем

уместный с точки зрения нормы в словосочетании «сообразил значение

сигнала» [с. 81].

4. Отмечается в платоновской повести и употребление

квазисинонимов1: «раздробил повозку» [с. 47] вместо <разломал повозку>.

В предложении «Полуголый стоял без всякого впечатления» [c. 61]

словоформа «без чувств» заменяется на недопустимый в данном контексте

квазисиноним «без впечатлений».

В предложении «Вот и еще надлежало бы и товарищу Вощеву

приобрести от Жачева карающий удар» [c. 50] глагол «приобрести»

употребляется вместо глаголов «получить» или «схлопотать». Будучи

синонимами только в своем прямом значении, глаголы «приобрести» и

«получить» совпадают лишь в одном значении: «стать обладателем,

владельцем чего-либо», поэтому в данном контексте невозможна замена

одной лексемы другой в синонимической паре: в словосочетании

«приобрести удар» глагол «приобрести» употреблен в переносном значении.

5. А. Платонов также прибегает к использованию созданных им «на

случай», т. е. окказиональных синонимов: так, индивидуально-авторским

неологизмом «невидимость» («невидимость актива» [с. 108]) он заменяет

синонимичное по значению существительное отсутствие.

Словосочетание «для охранения Насти от ветра» [с. 113] с точки

зрения узуальных норм можно заменить на конструкцию «для защиты

Насти», так как «охрана» подразумевает непосредственное участие

человека.

Замена глагола «ломаться» на «трескаться», в узусе не

соединяющегося с существительным «кости», возможно, понадобилась

автору для того, чтобы показать процесс, сопровождаемый характерным

звуком, так как в главном предложении есть глагол со значением слухового

1 Некоторые из других примеров тоже являются квазисинонимами.

133

восприятия «услышал»: «пока не услышал, как трескаются кости в его

трудящемся туловище» [с. 115]1.

6. Изменение привычного значения: в предложении «Хозяин… стоял

в своем сиротстве» [с. 85] наблюдаем необычную трансформацию значения

(эмоциональное состояние субъекта действия) у существительного

сиротство (= «одиночество»).

7. Замена нейтрального слова синонимического ряда на

стилистически окрашенное: «скончаться… старым» [с. 100] по аналогии с

сочетанием «умереть старым»; «вглядывался в чуждые и знакомые глупые

лица» [c. 36]; «обнимая чуждое доселе тело» [с. 87] (вместо чужие); «вся

изба-читальня была порожняя» [с. 79] (вместо пустая); «померкший

костер» [с. 88] (вместо «погасший»).

3.2.4. Парономазия

Нам удалось выявить некоторые особенности употребления

паронимов и однокоренных слов в тексте повести «Котлован»:

1. Ненормативная замена сходно звучащих частей речи (чаще всего

однокоренных прилагательного и причастия): «Козлов в то время ел завтрак

в тоскующем настроении» [с. 47] (вместо тоскливый); «стоячие мужики»

[с. 83] (вместо <стоящие>); «глаза ее смотрели на инженера с удивленной

любовью [с. 105] (вместо <удивительный>); «ходили тяжко» [c. 86] вместо

<тяжело>; «подбирала в пасть остаточные пучки тощего сена» [с. 77],

«остаточные, необобществленные лошади» [c. 85], «остаточный батрак»

[с. 89] вместо <оставшегося>; «А в целости их было мало» [с. 62] (вместо <в

целом>).

2. Неправильное употребление приставки или ее отсутствие:

«покойно произнес пишущий мужик» [c. 70], «Далее Чиклин покойно дал

1 В словарях глаголы «трескаться» и «ломаться» не зафиксированы как синонимы.

134

активисту ручной удар в грудь» [с. 108], «Будь покойна, барышня!» [с. 111] –

устаревшее однокоренное прилагательное или наречие без префикса,

вводящее для современного же А. Платонову языкового сознания идею

смерти, используется автором вместо <спокойно> и <спокойна>; «сказал…

соображение» [с. 46] вместо <высказал>; «Через некоторое время активист

спустил на пол ведомость» [с. 100] вместо <опустил>; «состроите… чушь»

[с. 41] вместо <построите>; «перейти на инвалидную пенсию» [с. 47] вместо

<уйти>.

Надо заметить, что слова с неправильным употреблением приставок

как таковые окказионализмами не являются: они встречаются в литературной

речи и не имеют никаких добавочных значений, но А. Платонову они

необходимы для достижения определенных эстетических целей и

демонстрируют трансформацию привычной семантики и синтагматики:

а) Появление новых значений:

Так, например, глагол закончить в значении «доводить до конца» в

тексте Платонова приобретает новое значение – «убить»: «Того я закончил, –

объяснил Чиклин. – Думал, что стервец явился и просит удара. Я ему дал, а

он ослаб» [С. 73]. Заменяя приставку при- (прикончил) на за- (закончил) ,

автор представляет нам убитого не как отдельную личность, а как нечто

абстрактное.

В предложении «у кого в молодых летах было несчетное чувство, у

того потом ум является» [с. 46] прилагательное несчетное (вместо

<безотчетное>) приобретает новое значение: «бессознательный,

инстинктивный».

б) Расширение привычного значения:

Можно предположить (контекст не дает нам четкой интерпретации),

что в предложении «те дальние здания устроены не только для пользы, но и

для радости» [с. 59] замена приставки по на у позволила расширить значение

глагола: здание не только построены, но и оборудованы специально «для

пользы и для радости».

135

В конструкции «проживший всю революцию середняк» [с. 103] замена

приставки пере- приставкой про- позволяет наиболее полно представить

трагедию происходящего: герой не просто просуществовал во время важных

событий, но и смог перенести все тяготы жизни в сложный период развития

страны, постоянно подвергаясь опасности.

Находим случаи не только замены, но и отсутствия необходимой

приставки: возникшее у Платонова сочетание «радость одоления» [с. 111]

заменяет привычное «радость преодоления».

3. Игра однокоренными словами, отличающимися суффиксальной и

флексийной частями: «с доверчивостью перед наукой заговорила» [с. 80]

вместо <с доверием к + дательный падеж>.

4. Мена наречий с разными конфиксами или бесприставочных и

конфиксальных: «держась впрямую» [с. 90] вместо <прямо>; «чтобы

перехватить его [исток] вмертвую» [с. 41] вместо <намертво>.

5. Встречаются случаи парономазии, основанной на игре возвратным и

невозвратным однокоренными глаголами: «Здесь были невыдержанные

люди, предававшиеся забвению своего несчастья» [с. 21] (ср. с

нерефлексивным употреблением: «предать забвению»); «спокойно

засмотрелся» [с. 68] вместо <спокойно смотрел>.

6. Употребление близкого по звучанию абстрактного или

вещественного существительных вместо однокоренного конкретного:

«Чиклин снял с себя всю верхнюю одежду, кроме того отобрал ватные

пиджаки у Жачева и активиста и всем этим теплым веществом закутал

Настю» [c. 107] (вместо <вещами>); «Эта истершаяся терпеливая

ветхость некогда касалась батрацкой, кровной плоти» [с. 99] (вместо

<ветоши>).

136

3.2.5. Смешение стилистически разнородных элементов

3.2.5.1. Употребление разностилевых элементов

В некоторых контекстах автор сталкивает разностилевые элементы в

пределах одного словосочетания1 – прием, хорошо известный русской

литературе еще со времен классицистической комедии, но используемый с

совершенно иной эстетической и идеологической задачей: не просто

рассмешить, не уничижительно выставить напоказ дурное, а подчеркнуть

«неправильность» мироустройства, «новоустроенного бытия».

1. Введение в текст слов архаизирующихся и относящихся к

высокому стилю, поэтизмов .

Повествуя о банальных вещах, например, о причине сухости губ или

процессе еды, автор вводит в текст слова высокого стиля: «разомкнув

спекшиеся от безмолвия уста» <с.187>; «поел хладнокровно»2 <с. 189>;

«теперь предназначалось класть в котловане бут» [с. 65].

а) Употребление высоких книжных прилагательных при

нейтральных существительных: «в край согбенных плетней» [c. 62];

«вглядывался в чуждые и знакомые глупые лица» [c. 36]; «обнимая чуждое

доселе тело» [с. 87] (вместо чужие).

В словосочетаниях «забвенное убежище» [с. 52] («Только раз был

непонятный гул, – упал ли то старый кирпич в соседнем забвенном

убежище»), «забвенная трава» [c. 80] нейтральные со стилевой точки зрения

существительные убежище и трава согласуются с прилагательным

забвенный, которое относится к книжному стилю.

1 См. подробнее § 1.4, где речь идет о стилистическом несоответствии компонентов

сочетания. 2 Встречаем и другие конструкции, в которых с помощью лексических средств

А. Платонов возвышает обыденный процесс еды: «Мастеровые начали серьезно есть»

[с. 28]; «сообщил ему после питания» <с. 189>.

137

б) Стилистическая сниженность определения при книжном по

коннотации существительном: «дабы приблизить срок бутовой кладки и

остального зодчества» [с. 58].

Иногда, напротив, автор отказывается от более уместных в некоторых

контекстах выражений, относящихся к высокому стилю: А. Платонов отдает

предпочтение порождающему иронию сочетанию «глубоко соображать»

[с. 45] («Козлову пришлось глубоко соображать над таким недоуменным

обстоятельством») вместо книжного <глубоко мыслить>.

2. Введение в текст разговорных и просторечных слов

выполняет прежде всего функцию речевой стилизации (речевой

характеристики героев – малообразованных людей): «Ты мне, товарищ

главный, скажи на утеху: писаться мне в колхоз на покой иль обождать»

[с. 84]; «Мы ихнюю отсталость сразу в активность вышибем» [с. 36]; «Кто

вперед успел поесть свою живность» [с. 86] (вместо <наперед>); «Он просит

отдать гробы ихней деревне» [с. 60].

Если введение в текст просторечных слов в диалогах можно

объяснить стремлением автора стилизовать речь героев, то вопрос об

употреблении разговорной лексики в авторском повествовании, очевидно,

требует иного комментария: в конструкциях «оставил весь резон Козлова без

ответа» [с. 47]; «раз он попер в колхозы» [с. 106]; «и там же заунывно

брехали собаки» [с. 66]; «порожняя зима» [с. 98]; «вся изба-читальня была

порожняя» [с. 79] (вместо пустая) можем предположить, что А. Платонов

прибегает к использованию несобственно-прямой речи, а в предложении

«лишь активист немолчно писал» [с. 101] (вместо <молча>) скрыт

иронический подтекст: о простых банальных вещах автор говорит как о чем-

то высоком.

И, наоборот, А. Платонов заменяет просторечные слова

нейтральными, стилистически не маркированными: по аналогии с известным

просторечным выражением «Рожу / морду наел» у А. Платонова появляется

стилистически нейтральное «наел громадное лицо» [с. 24].

138

3 . Соотношение церковнославянского и исконно

русского вариантов

А. Платонов использует оппозицию церковнославянского и русского

семантико-стилистических вариантов, свободно заменяя одно слово пары

другим: прилагательное короткий во всех контекстах ближе по значению,

нежели употребляемый Платоновым его церковнославянский вариант

краткий: «Отвернись и ты от нас на краткое время, – попросили

активиста два середняка» [с. 84]; «Говядину в то краткое время ели» [с. 86];

«Прушевский сумел в краткое время поправить радио, но оттуда

послышалась не музыка, а лишь человек» [с. 96]1; «Про себя же любил

произносить: ―где вы теперь, ничтожная фашистка!‖<…> и многие другие

краткие лозунги-песни» [с. 63]; «Чиклин осветил фонарем лицо и все краткое

тело Жачева» [с. 41] и др. Особое внимание обращает на себя последний

пример. Заменяя прилагательное короткий на краткий в словосочетании

«краткое тело», А. Платонов подчеркивает временные границы

существования: краткий, то есть непродолжительный по времени.

3.2.5.2. Употребление терминов, канцеляризмов, фразеологизмов,

лозунгов

Трансформация терминов, общеупотребительных штампов – одна из

ключевых особенностей идиостиля писателя. Уже с первых строк

«Котлована» обращает на себя внимание обилие в тексте канцеляризмов,

штампов, клишированной лексики: «В день тридцатилетия личной жизни»

[с. 21]. Таким образом, обнаруживается связь фразеологии героев с

канцелярской и общественно-политической терминологией революционной

эпохи: «Я сегодня в соцстрах пойду становиться на пенсию» [с. 47]; «у

1 Примечательно, что в НКРЯ мы находим достаточно много контекстов со

словосочетанием «краткое время».

139

лампы сидел активист за умственным трудом» [с. 99] (вместо <сидел за

работой>); «постановил для себя перейти на инвалидную пенсию» [с. 47]

(вместо <решил для себя>). В предложении «Только скажи мне свои данные,

я тебя в мобилизованный кадр зачислю» [с. 67] необычно и употребление

слова «кадр» в единственном числе, так как, по данным «Толкового словаря

языка Совдепии» В. М. Мокиенко1, оно употреблялось только в форме

множественного числа в значении «Основной постоянный состав работников

какой-либо отрасли производственной или общественной деятельности, того

или иного предприятия или учреждения».

Проследим, как новая терминология, канцелярская лексика и

фразеология меняют сознание людей, насколько прочно входят в их жизнь,

становятся одним из источников деформации языка.

3.2.5.2.1. Образное функционирование научных терминов

Научный термин в платоновском тексте может изменять свое

привычное значение2. Общеизвестный химический термин «тяжелые

вещества» выходит из разряда лексики ограниченного словоупотребления:

«Пройдя двор, Чиклин… завалил дверь… битым кирпичом, старыми

каменными глыбами и прочим тяжелым веществом» [с. 56] – употребление

его с необычным эпитетом и в ряду однородных членов с такими

существительными, как кирпич, глыбы, изменяет привычное значение

термина «тяжелые вещества» на «старые ненужные вещи».

Свое научное значение утрачивает физический термин «сила

тяжести» («терпеливо шли силой тяжести мертвого груза» [с. 28]).

Неправильное использование экономической терминологии

наблюдаем в конструкции «для обеспечения государственного темпа»

[с. 36].

1 Мокиенко, В. М. Толковый словарь языка Совдепии.

2 См. об этом также § 2.1.1.

140

В тексте повести нередки случаи разрушения и трансформации

привычной терминологии. Использование А. Платоновым при сочетании

прилагательного неимущее вместо рабочее, пролетарское («Рассчитывал

принести пользу всему неимущему движению в дальнейшее счастье» [с. 41])

вместе с существительным движение приводит к разрушению термина.

Юридический термин «право на жизнь» изменяется на «право

жизни», а употребление его в конструкции с окказиональным глаголом

исходатайствовать («исходатайствовать себе, посредством мучения,

право жизни бедняка» [c. 70]) позволяет автору передать идею

надындивидуальности.

Разрушаются терминологически связанные сочетания: «классовый

излишек» [с. 39], «классовое поколенье» [с. 62], «классовый старичок» [с. 75]

по аналогии с «классовой борьбой», «классовым врагом»; «смертный

элемент» [с. 42] – по ассоциации с «контрреволюционным элементом»;

«господствующие бедняки» [с. 74] – с «господствующим классом».

Общеизвестный политический штамп «элемент» в значении «человек

как член какой-нибудь социальной группы», почти не использующийся в

современном русском языке, достаточно активен в повести А. Платонова и в

большинстве случаев встречается с определяющим словом: «старичок

кафельного завода и прочие неясные элементы» [с. 109]; «если он

представится туда жалобным нетрудовым элементом» [с. 30]; «Тот закон

для одних усталых элементов» [с. 30]; «А тут покоится вещество создания

и целевая установка партии – маленький человек, предназначенный

состоять всемирным элементом!» [с. 58]; «кроме бессознательности в

несущемся потоке существования и покорности слепого элемента» [с. 110].

В «Толковом словаре языка Совдепии» В. М. Мокиенко1 отмечено

употребление слова «элемент» только с пометой «осудительное», но у

читателя не возникает отрицательного отношения к персонажам-элементам, а

лишь сочувствие и сострадание. Такое частое и обычно трансформированное

1 Мокиенко, В. М. Толковый словарь языка Совдепии.

141

использование терминов («классовый элемент», «кулацкий элемент»)

свидетельствует о том, что человек воспринимается не как личность, а лишь

как составная часть механизма и неоднократно наделяется отрицательной

характеристикой: «этот дворовый элемент есть смертельный вредитель»

[с. 73], «да мы и класс свой будем скоро чистить от несознательного

элемента» [с. 62]. Необычность употребления термина элемент в тексте

повести еще и в том, что, во-первых, он может находиться в нестандартном

окружении: «среди тьмы и внимания к каким-то мучающимся на сцене

элементам» [с. 113], а во-вторых, употребляться по отношению к ребенку,

что, с точки зрения узуальных норм, недопустимо: «приветствовал девочку,

пришедшую с Чиклиным, как элемент будущего» [с. 54]. Интересно отметить,

что сочетания из общеупотребительной политической фразеологии типа

«отсталый элемент», «кулацкий элемент» в повести не встречаются.

Окказиональные терминологические сочетания, встречающиеся в

повести, в большинстве своем употребляются с компонентом из

общеизвестной терминологии (например, «социальный», «буржуазный»,

«пролетарский» и др.):

«социальный»: «социальный вред» [с. 47], «социальная нагрузка»1

[с. 34], даже индивидуальное человеческое чувство – радость – становится

общим: «социальная радость» [с. 45];

«буржуазный »: «буржуазный персонал» [с. 44], «мелкобуржуазный

бунт» <c. 221>, «буржуазная мелочь» [с. 54];

«передовой »: «передовой ангел» [с. 48], «передовой персонал»

[с. 76];

«членский»: «членская беднота» [с. 84];

«пролетарский»: пролетарский талант2: «в их теле не

замечалось никакого пролетарского таланта труда» [с. 36];

1 По данным НКРЯ, как правовой термин встречается в газетном жанре с конца 1990-х гг.

2 Сочетание «пролетарские таланты» встречаем и у Е. И. Замятина: «Но Пролеткульт –

был только питомником, инкубатором, попыткой в кратчайший срок изготовить

лабораторным способом новые пролетарские таланты (Москва – Петербург, 1933 г.).

142

пролетарское младенчество : «оставив в живых лишь пролетарское

младенчество и чистое сиротство» [с. 57]; пролетарская вера1: «А

Козлов тотчас же начал падать пролетарской верой и захотел уйти внутрь

города» [c. 35]; пролетарская польза : «вырыло в старину овраг, но туда

еще не помещено никакой пролетарской пользы» [с. 36]2.

Некоторые термины появляются по аналогии с широко известными:

по ассоциации с термином «социальная среда» и выражением «пойти в

люди» у Платонова возникает конструкция с двойным окказиональным

управлением: «тогда он встал со снега и вошел в среду людей» [с. 87];

генеральная линия партии – «генеральный факт» («раз он (средний мужик.

О. С.) попер в колхозы, то не является ли этот генеральный факт

таинственным умыслом, исполняемым по наущению подкулацких масс»

[с. 106]); член партии – «член сиротства» [с. 68]; революционное сознание

пролетариата – «революционный ум» [с. 54]; «ведущий специалист» –

«ведущие бедняки» [с. 74].

Новые термины отражают авторскую философию, его новое видение

мира: «максимальный класс» («Жачев… посещал его, дабы кормиться от

рабочего класса; но среди лета он переменил курс и стал питаться от

максимального класса» [с. 41]); «батрачье сословие» [с. 62];«очищенные от

кулачества массы» [с. 93]; «Узнав про то, Пашкин решил во весь темп

бросить Прушевского на колхоз как кадр культурной революции» [с. 88]; «в

среду… беднячества» [c.76]; «или имел подкулацкую долю жизни» [с. 82].

Они наделяются дополнительной коннотацией, как отрицательной, так и

1 Словосочетание «пролетарская вера» встречаем и у А. И. Солженицына: «В 1935 он

перенѐс злополучие ареста по клевете (семью сейчас же стеснили, шредеровский рояль

стал в подвале на боку) ― но через полгода оправдали, ― и дивность этого

освобождения ещѐ больше укрепила пролетарскую веру отца в добротность нашего

строя, его отродную преданность ленинскому пути» (1996 г.) 2 Пролетарий как класс и отдельный человек наделяются особыми качествами, например

«мелкий пролетарий» [с. 98], и эти качества присущи не только человеку, но и животным:

«Медведь – правильный пролетарский старик» [с. 101], «Утеряв затем свое утомленно

пролетарское лицо, медведь плюнул в лапу и снова приступил к труду молотобойца»

[с. 89].

143

положительной: ср. «Давно пора кончать зажиточных паразитов! <…> Где

ж тогда греться активному персоналу!» [с. 64].

Еще одна особенность употребления терминов в том, что в одном

предложении может концентрироваться сразу несколько новых,

платоновских, терминологических сочетаний: «В увольнительном документе

ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста

слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа ума» [с. 21];

«оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое сиротство»

[с. 57].

3.2.5.2.2. Разрушение и трансформация канцелярских оборотов и

штампов

Иностилевые вкрапления, в частности введение в речь повествователя

и героев канцеляризмов, одновременно сопровождаются разрушением уже

знакомых и традиционных канцелярских оборотов: общеупотребительное

канцелярское выражение «предпринимать усилия» заменяется

окказиональным образованием «предпринимать дисциплину» [с. 36] «Но

Козлов уже отошел от своей усталости и хотел идти к Прушевскому

сказать, что землю больше не роют – и надо предпринимать существенную

дисциплину»); «принять меры» – «принять линию»1 [c. 44] («думал, какую бы

ему наиболее благополучную линию принять в отношении сидящего

представителя интеллигенции»); известное сочетание «в лице кого-то»

преобразуется у А. Платонова в «в форме чего-то»: «необходимо здесь

иметь, в форме детства, лидера будущего пролетариата» [с. 49] (вместо «в

лице ребенка»); по аналогии с известными сочетаниями «нанести ущерб»,

«принести вред» у Платонова появляется «допустить вред» [с. 45]; «нести

1 Словосочетание «принять линию» встречаем в текстах конца XX – начала XXI в.,

например: «А также все те, кто сердцем, умом, душой принял линию этого съезда»

(Г. Арбатов. Человек системы, 2002 г) – материал из НКРЯ.

144

ответственность» – «нести должность»1 [с. 45] («Наши рабочие еще не

подтянулись до всего понятия, и вам будет некрасиво нести должность»).

Канцелярские штампы типа «линия партии и государства»,

характеризующие нечто общее, у А. Платонова преобразуются в сочетание

«линия прораба» [с. 45] («и был не в силах допустить вред… от

несоответствующей линии прораба» [с. 45] вместо <от поступков и

мыслей>), которое характеризует уже индивида.

Употребляющиеся в единственном числе выражения типа «средний

человек», «средний класс», «середняк» в повести встречаются во

множественном числе: «средние мужики» [с. 115]; «средние единоличники»

[с. 79].

К общеизвестному канцелярскому штампу «взять на заметку»

добавляется еще один компонент – окказиональное существительное

«организационность». В результате привычное сочетание трансформируется

в новую конструкцию «всю организационность на заметку возьму» [c. 69].

В повести появляются и индивидуально-авторские выражения,

которые можно квалифицировать как канцеляризмы: «Прушевский определил

Чиклину расставить свежих рабочих по котловану и дать им выучку»

[с. 36]; «детский персонал»2 [с. 58]; «казенный инвалид» [с. 70]; «маломочен

по сознанию» [с. 82] (= «малосознательный») по аналогии с канцеляризмом

«уполномочен»; «начну выступать с точкой зрения» [с. 69]; «продолжал

лежать умолкшим образом» [с. 68] (= «тихо»); «развивали дальнейший темп

праздника» [с. 95].

1 Здесь можем говорить об устаревающей конструкции, не встречающейся в современных

Платонову текстах и в произведениях, написанных после 1930-го года. Словосочетание

«нести должность» находим в произведениях, созданных в XVIII-начале XX в.: «Как не

повредить, если худо нести должность?» (Г. Сковорода. Разговор, называемый

алфавит или букварь мира, 1760-1775 гг.) – материал из НКРЯ. 2 Словосочетание «детский персонал», кроме как у А. Платонова, один раз употребляется

в дневниках Николая II: «Granny и женский и детский персонал семейства встретили в

дверях» (1894 – 1896 гг.) – материал из НКРЯ.

145

3.2.5.2.3. Трансформация известных фразеологизмов1

Фразеологизм – устойчивая синтаксическая единица, для которой

характерны следующие качества: воспроизводимость, устойчивость,

структурно-семантическая целостность, идиоматичность, специфический

характер отношений между компонентами2. Очевидно, что в речи

фразеологизм выполняет определенные коммуникативные задачи: прежде

всего, обладает экспрессивностью. В индивидуально-авторских контекстах

можно наблюдать отклонения от существующих в языке правил,

следовательно, происходит трансформация привычного в узусе

фразеологизма с целью привлечения еще большего внимания читателя, и –

как результат – «усиление экспрессивности, воздействующей силы текста, а

также степени его запоминаемости»3. Под термином «окказиональный

фразеологизм» мы, вслед за И. Ю. Третьяковой4, будем понимать

1 И. Ю.Третьякова описывает особенности употребления окказиональных, в том числе

трансформированных, фразеологизмов: 1) идиомы с немотивированным значением

подвергаются «народной этимологии»; 2) активно трансформируются фразеологизмы,

включающие в свой состав слова-архаизмы (Третьякова, И. Ю. Окказиональные

преобразования идиом / И. Ю. Третьякова // Фразеологические чтения памяти профессора

Валентины Андреевны Лебединской / М-во образования Рос. Федерации, Курганский гос.

ун-т, Каф. рус. яз., Лингвистическая лаборатория ; отв. ред. Н. Б. Усачева. – Курган,

2004. – С. 203–206).

Об окказиональной внутрифразовой деривации, в том числе и о трансформации

фразеологизмов, в художественном тексте см.: Блинова, Е. В. Окказиональная

внутрифразовая деривация в художественном тексте / Е. В. Блинова // Фразеологические

чтения памяти профессора Валентины Андреевны Лебединской / Мин-во образования Рос.

Федерации, Курганский гос. ун-т, Каф. рус. яз., Лингвистическая лаборатория ; отв. ред.

Н. Б. Усачева. – Курган, 2004. – С. 32–36. Исследователь выделяет четыре способа

окказиональной внутрифразовой деривации в художественном тексте: 1) Внутрифразовая

деривация, возникающая в результате эллипсиса; 2) внутрифразовые трансформации,

основанные на предварительном вычленении ключевого компонента, 3) аффиксальная

деривация; 4) создание лексического деривата на базе двух или более компонентов

фразеологической единицы. 2 Меликян, В. Ю. Синтаксические фразеологические единицы русского языка /

В. Ю. Меликян // Русский язык в школе. – 2010. – № 11. – С. 56. 3 Меликян, В. Ю. Указ. соч. – С. 59.

4 Подробнее о структурно-семантическом и коммуникативно-прагматическом аспектах

окказиональной фразеологии см.: Третьякова, И. Ю. Окказиональная фразеология :

структурно-семантический и коммуникативно-прагматический авпекты : дис. … доктора

филол. наук : 10.02.01 / Ирина Юрьевна Третьякова. – Ярославль, 2011. – 379 с.

146

«специфичные фразеологизмы»1, т. е. «единицы, функционирующие в речи,

не являющиеся единицами национального лексикона, не зафиксированные в

нормативных словарях, образуемые отдельными носителями языка с

определенными коммуникативными целями путем трансформации языковых

фразеологических единиц, существенно различающиеся с фразеологическим

инвариантом в семантике и / или в структуре («компонентном составе»)»2.

Устойчивые выражения в тексте А. Платонова могут

трансформироваться: «бросать слова на ветер» трансформируется у

Платонова в сочетание «бросать свои выражения» [с. 53], «болеть душой» –

«поболит душой» [с. 68]. По аналогии с сочетанием «до потери памяти» у

А. Платонова возникает оборот «чтобы истомить себя до потери души»

[с. 100].

Фразеологически связанное лексическое значение глагола изменяет

привычный контекст: по аналогии со словосочетанием из книжной лексики

«разверзнется пропасть» в повести появляется конструкция «разверзла

беззубый темный рот» [с. 51], описывающая высоким слогом бытовую

ситуацию, а также сочетания «разверзая земную тесноту вширь» [с. 114] и

«Там он снова начал разверзать неподвижную землю» [с. 115]. Изменяется и

привычное окружение у фразеологически связанного прилагательного

«насущный»: по ассоциации с устойчивым оборотом «хлеб насущный»

рождается окказиональное сочетание «насущное имущество» [с. 84].

В предложении «И несколько человек подняли тело активиста на

высоту и понесли его на берег реки» [с. 111] в результате обыгрывания

фразеологического оборота «поднять на высоту» возникает иронический

подтекст. По классификации И. Ю. Третьяковой3, эти фразеологизмы

1 Третьякова, И. Ю. Указ. соч. – 21с.

2 Там же. – С. 30.

3 Приемы окказиональных преобразований в рамках семантического типа: 1) двойная

актуализация; 2) буквальное понимание фразеологической единицы; 3) развернутая

метафора; 4) фразеологическая зевгма; 5) возникновение у фразеологической единицы

нового значения. Приемы окказиональных преобразований в рамках структурно-

семантического типа: 1) расширение компонентного состава фразеологической единицы

147

образованы, как мы уже писали выше, по ассоциации с уже известными

фразеологизмами: «в контексте функционирует лишь один компонент

фразеологизма, который служит своего рода сигналом фразеологической

единице, в результате чего возникает ассоциация с фразеологизмом»1.

Фразеологизмы в тексте могут терять свое идиоматическое значение:

например, словосочетание «политические трупы» [с. 68] в тексте

употребляется в значении «те, кто погиб по политическим мотивам»2.

3.2.5.2.4. Экспрессивное использование лозунгов

В тексте повести наблюдаем трансформацию и известных лозунгов:

по аналогии с лозунгами типа «Даешь пятилетку!», «Даешь стройку

(революцию)!» появляются конструкции «дает лозунг» [с. 41] («Мы все свое

тело выдавливаем для общего здания, а он дает лозунг, что наше состояние

- чушь, и нигде нету момента чувства ума!»), «Мы же всем организациям

существование даем» [с. 27]. Известный и популярный лозунг «Кто был

ничем, тот станет всем» лежит в основе платоновского перевертыша: «нам

всѐ теперь стало ничто» [с. 74]. Создание лозунгов на основе уже

существующих – отражение той политической ситуации, которая существует

в стране, подражание языку советских нововведений и, по мнению

И. И. Матвеевой, один из приемов создания комического3.

за счет включения в состав фразеологизма слов свободного употребления; 2)

фразеологический эллипсис – сокращение компонентного состава, при котором

опускается компонент (компоненты) фразеологической единицы; 3) перифраз; 4)

аллюзия – ассоциация с фразеологизмом; 5) замена компонентного состава; 6) слияние

двух или нескольких фразеологических единиц; 7) антифразис – перестановка

компонентов фразеологизмов; 8) образование фразеологизмов по модели; 9) конверсия

(Третьякова, И. Ю. Окказиональная фразеология. – С. 59-61.). 1 Третьякова, И. Ю. Указ. соч.

2 Об этом см. в § 2.2.

3 Подробнее см.: § 2.1.5.

148

3.2.5.2.5. Особенности употребления трансформированных и

новых терминов, канцеляризмов, фразеологизмов

1. Общеупотребительные общественно-политические термины,

штампы, канцеляризмы нередко лежат в основе авторских метафор:

устойчивое терминологическое сочетание «научная мысль»,

трансформируясь, легло в основу метафорической конструкции

«пошевельнулось научное сомнение» [с. 37] – можно провести аналогии со

словосочетаниями «поселилось сомнение» и «зашевелилась мысль».

Появившееся у А. Платонова терминологическое сочетание «инерция

самодействующего разума» [с. 37] помогает увидеть процесс, при котором

сознание уподобляется механизму.

Иногда в основе содержащего термин словосочетания лежит

генитивная метафора: «Занятие техникой покоя будущего здания

обеспечивало…» [с. 37].

2. Некоторые конструкции образованы по аналогии с известными

канцелярскими оборотами, терминами1, фразеологизмами: глагол «жить,

существовать» заменяется автором на конструкцию «поддерживать себя»2

[с. 97] («Прушевский не видел, кому бы он настолько требовался, чтоб

непременно поддерживать себя до еще далекой смерти» [с. 33]),

образованную по аналогии с сочетанием типа «поддерживать кандидатуру

при голосовании»; «руководящий человек»3 [с. 83] по аналогии с

«руководящий работник»; аллюзия на юридический термин «суд определил

наказание» в предложении «косарь дошел до Вощева и определил ему встать

и уйти с площади» [с. 26] (вместо «приказал, попросил + инфинитив»).

1 О некоторых конструкциях, образованных по аналогии с известными терминами и

штампами, уже писали в этом параграфе. 2 Частотно сочетание «поддерживать себя» в конструкциях типа «поддерживать себя в

форме, в бодрствующем состоянии и т. п.» - материал из НКРЯ. 3 В произведениях, написанных до 1930-го г. словосочетание «руководящий человек»

находим только у Ф. М. Достоевского «Да когда же там палаты предвидели последствия

и отказывали в деньгах чуть-чуть настойчивому руководящему человеку?» (Дневники

писателя, 1980 г.) – материал из НКРЯ.

149

Термин «общеполезная жизнь» вторгается в религиозное

представление о «высшей жизни»1 в конструкции «отошел в высшую,

общеполезную жизнь» [с. 48], в которой, проведя параллель с известным

фразеологизмом «отойти в вечность», мы можем проследить, как

противоположные понятия «жизнь» и «смерть» становятся тождественны.

3. Употребление терминов, канцеляризмов и фразеологизмов в

необычном окружении: «ударил какой-то инстинкт в голову» [с. 27];

«желание наибольшей общественной пользы» [с. 47]; «желание утихло в нем

без последствий» [с. 84]; «перестань брать слово» [с. 42].

4. Изменение узуального значения: привычное значение

собирательного неодушевленного существительного мелочь (= «мелкие

предметы, деньги») в контекстах повести приобретает иное,

терминологическое, значение: «люди низкого общественного положения». В

словосочетании «буржуазная мелочь» [с. 54] собирательное существительное

мелочь получает метафорическое значение: мелкие (телом) и мелочные

(душой) людишки буржуазной эпохи. Такое же собирательное значение у

существительного «мелочь» с ярко выраженной отрицательной коннотацией

в предложении «Стихни, темная мелочь!» [с. 44]. А вот в предложении «а я

с товарищем Прушевским хожу, как мелочь между классов, и не вижу себе

улучшения!..» [с. 37] оценка героя уже идет не со стороны, а от самого себя,

причем тоже с негативным оттенком2.

5. Рождение новой риторики революционной эпохи: «беспрерывное

геройство» [с. 71]; «усердная беззаветность» [с. 71]; «энтузиазм

несокрушимого действия» [с. 67].

6. Иногда введение канцеляризмов демонстрирует абсурдность

ситуации, создает комический эффект: «Товарищи, мы должны

1 Ср. еще одну конструкцию, в которой прослеживается отголосок религиозного

представления о «высшей жизни», но с мирскими, обыденными, желаниями: «и не мог

никак добиться высшей, довольной жизни» [c. 84]. 2 Нужно отметить, что в современном русском языке слово «мелочь» может употребляться

по отношению к людям низкого общественного или служебного положения, но имеет

характеризующее значение, а не собирательное.

150

мобилизовать крапиву на фронт социалистического строительства!»

[с. 53], «в руках стихийного единоличника и козел есть рычаг капитализма»

[с. 77].

7. Изменение представления об окружающем мире: введение в текст

авторских канцелярских оборотов показывает нам объекты природы не как

естественные явления, не подчиняющиеся человеческой воле, а как нечто

организованное: «спустились в овраг, в котором содержалась вода» [с. 77].

8. Слова с абстрактным значением, входящие в состав канцелярского

оборота или термина, конкретизируются: «чертил дорогую генеральную

линию вперед» [с. 84]; «надо бы установку на Козлова взять – он на

саботаж линию берет» [с. 47]. Очевидно, что под «установкой» и «линией»

подразумеваются конкретные понятия, которые без необходимых

комментариев остаются абстрактными наименованиями.

Таким образом, трансформация терминологии, фразеологии,

канцелярской лексики неразрывно связана с новыми реалиями,

появившимися с приходом новой власти: новые термины выходят из разряда

лексики ограниченного употребления – это приводит к тому, что, прибегая к

ним, герои не всегда понимают их смысл и сферу их употребления. Новые

слова, относящиеся к общественно-политической терминологии

революционной эпохи, настолько прочно вошли в сознание людей, что даже

о любви герой говорит, как о чем-то официальном, легализованном:

«Сегодня утром Козлов ликвидировал как чувство свою любовь к одной

средней даме» [с. 63]. С приходом новой власти меняется и отношение к

браку: «и с наступлением коммунизма в сельском хозяйстве решил взять

установку на женитьбу» [с. 82].

3.2.6. Оживление внутренней формы слова

Встречаются случаи оживления утраченной или утрачиваемой

внутренней формы слов (предлогов наречного происхождения и наречий

151

именного происхождения). В предложении «Подойди ко мне вплоть» [с. 81]

происходит замена этимологически однокоренного слова «вплотную». Здесь

можно провести параллель и с этимологически однокоренным словом

«плоть» (тело). Оживление внутренней формы слова «вплоть» и в

конструкции «вплоть до живота» [с. 35]. Есть и другие глагольные

конструкции, в которых предлог адвербиализируется, приобретает

автономность: «Он шел куда-то сквозь» [с. 74]; «он стал на месте посреди»

[с. 51]; «он любил тогда следить за прохожими1 мимо» [с. 38]; «бревна у них

складывались одно к другому вплоть» [с. 83].

Употребление адъектива в конструкции «строить любое здание в

чужой прок» [с. 36] позволяет говорить о переходе наречия «впрок» в

существительное.

3.2.7. Ненормативное употребление видовых и родовых понятий

Необычно у А. Платонова соотношение гипонимов и гиперонимов.

Отношения включения, традиционно существующие в языке, в повести

встречаются редко. Чаще обращают на себя внимания несвойственные

употребления видо-родовых обозначений:

– употребление родового и видового понятий в ряду однородных

членов без обобщающего слова: «он бы пошел сейчас в поле и поплясал с

разными девушками и людьми под веточками» [c. 43], «Стороною шли

девушки и юношество в избу-читальню» [с. 105], «Почти все девушки и все

растущее поколение с утра уходили в избу-читальню» [с. 104];

– употребление родового и видового понятий в качестве

взаимозаменяемых синонимов: «Обыкновенно он приезжал верхом на коне,

так как экипаж продал в эпоху режима экономии, и теперь наблюдал со

спины животного великое рытье» [c. 48–49]; «Молотобоец попробовал

1 Грамматическая норма нарушается и в результате замены субстантивированного

причастия («проходящие мимо») субстантивированным прилагательным.

152

мальчишку за ухо, и тот вскочил с горшка, а медведь, не зная, что это

такое, сам сел для пробы на низкую посуду» [с. 92].

3.2.8. Контаминация смыслов

Конструкции, в которых можно наблюдать контаминацию смыслов,

мы уже комментировали в некоторых других параграфах. Этот

стилистический прием в тексте А. Платонова мы встречаем неоднократно.

Попробуем обозначить главные особенности:

1. Игра прямым и переносным значениями: в предложении «Колхоз

непоколебимо спал на Оргдворе» [с. 99] можно наблюдать игру прямым («без

движения») и переносным («стойко») значениями наречия непоколебимо.

Игру прямым и переносным значениями наблюдаем и в предложении

«Настя открыла глаза на Чиклина» [с. 88]: 1) прямое: посмотрела; 2)

переносное (фразеологическое): разоблачила.

В конструкции «потерял готовность лица» <с.191> (вместо <изменил

выражение лица> контаминация двух смыслов слова «лицо»: 1) передняя

часть головы; 2) человек, индивидуум.

Контаминация двух значений в предложении «Бабы уже не плакали и

высохли лицом» [с. 86]: 1) на лицах не было видно слез; 2) похудели.

Неоднозначно интерпретировать можно предложение «они свое тело

на работе жалеют, будто они в нем имеют что» [с. 42]: 1) «Что ты от

этого имеешь» и 2) «Внутри тела имеются органы».

2. Контаминация структур и смыслов: в предложении «лопнула сила

науки, дотоле равнодушно мчавшая по природе всем необходимые слова»

[с. 54] происходит совмещение двух значений и размытость зависимости по

смыслу и грамматике словоформы «по природе»: 1) пространственное

значение при связи с «мчавшая»; 2) «по природе» = «согласно человеческой

натуре» при связи с «необходимая».

153

В предложении «они предлагали беречь время жизни» <с. 189>

одновременно происходит контаминация структур и смыслов двух

словосочетаний: «беречь время» + «время жизни».

3. Обыгрывание известных устойчивых оборотов: в предложении «у

того надулось лицо безвыходной кровью» [с. 25] в рамках одного простого

предложения происходит контаминация нескольких смыслов: 1) «надулось

лицо» = «рассердился» и 2) «надулось кровью» = «налилось кровью».

Идея смерти и одновременно отрицания происходящего рождается в

предложении «Вам ведь так и так все равно погибать – у вас же в сердце не

лежит ничто» [с. 58] благодаря контаминации узуальных фразеологических

оборотов «не лежит душа к + дательный падеж» и «печаль лежит на сердце»

с заменой предлога.

4. Оживление внутренней формы слова: контаминация двух значений

у глагола «переживал» в предложении «Чиклин сидел среди спящих и молча

переживал свою жизнь» [с. 43], которое можно интерпретировать как 1)

<переживал события своей жизни> (оживление внутренней формы от

«жить»), 2) <переживал> без распространителей (= «расстраивался»); 3)

«переживал жизнь» = <молча жил среди спящих>.

3.3. Тропы и фигуры речи, основанные на синтагматических

«смещениях»

Говоря об изобразительно-выразительных средствах, основанных на

синтагматических «смещениях», мы должны помнить о связи семантики и

синтагматики1, о синтагматических возможностях конкретного слова,

способного реализовывать свое значение в определенных синтагмах.

1 Теоретические вопросы о связи семантики и синтагматики описаны в § 1.3.2.

154

3.3.1. Метафорический перенос

Традиционно метафору понимают как перенос наименований по

сходству внешних признаков, формы предметов, вкуса, осязания, места

расположения, выполняемых функций. Существует разные классификации

метафор1. Нас прежде всего интересует индивидуально-авторская метафора,

представляющая те контексты, в которых нарушается синтагматическая

норма: например, известно, что глагол или прилагательное, обозначающие

признаки или действия живого существа, должны сочетаться с

одушевленными существительными: нищий человек, покорный человек,

человек стучит в дверь, человек увидит и т. д., иначе переосмысляется один

из компонентов словосочетания, которое можно рассматривать как

индивидуально-авторскую метафору.

У Платонова образность часто создается за счет необычного

использования синтаксических конструкций с нарушением привычных для

носителей русского языка норм: «прислушивался к биению своего сердца,

которое тянуло все его тело в какую-то нежелательную даль жизни»

[с. 101]; «отпуская из себя жар опасной жизни» [с. 79]. Правильное с точки

зрения узуса употребление предлога во время требует соседства

процессуального существительного, образованного от глагола конкретного

1 См., например, работы О. И. Глазуновой (Глазунова, О. И. Логика метафорических

преобразований / О. И. Глазунова – Санкт-Петербург : Изд-во СПБГУ, 2000. – 190с.) и

Н. В. Гатинской (Гатинская, Н. В. Типы языковой метафоры в русском языке /

Н. В. Гатинская // Логический анализ языка. Языки эстетики : концептуальные поля

прекрасного и безобразного / Российская академия наук, Ин-т языкознания ; сост. и отв.

ред. Н. Д. Арутюнова. – Москва : Индрик, 2004. – С. 312–320), в которых метафорические

конструкции делятся на семь групп: 1) номинативная метафора; 2) метафорическая

предикация; 3) генитивные метафорические конструкции; 4) адвербиальные

метафорические конструкции с наречиями, мотивированными формами творительного

падежа существительных; 5) атрибутивные и адвербиально-атрибутивные

метафорические конструкции; 6) сравнительные метафорические конструкции; 7)

устойчивые фразеологические сочетания; также исследования, где метафоры

классифицируются по значению (Ермакова, О. П. Пространственные метафоры в русском

языке / О. П. Ермакова // Логический анализ языка. Языки пространств / РАН, Ин-т

языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. – Москва : Языки русской

культуры, 2000. – С. 289–298). Также см. § 2.1.6.

155

действия (во время погони, чтения, беседы и т. п.), однако у А. Платонова мы

находим рядом с этим предлогом экзистенциальные и качественные понятия,

обусловливающие возникновение семантического «смещения» по типу

метафоры: «Прежде, во время чувственной жизни и видимости счастья1»

[c. 37] – А. Платонов привычное выражение «в пору любви» заменяет

метафорами «во время чувственной жизни» и «видимость счастья».

Предикативное метафорическое сочетание в предложении «у нее

поднималось сердце2 от ветра всеобщей стремящейся жизни» [с. 105]

представляет собой окказиональную конверсию: по аналогии с

общеизвестным сочетанием «сердце упало» возникает противоположное

«поднималось сердце».

Платоновские метафоры различны с точки зрения

морфологической природы главного слова : выделяются две группы

метафор – глагольные («Мы все свое тело выдавливаем для общего здания»

[с. 41] – мучаем, терзаем себя; «перехватить его [исток] вмертвую

глиняным замком» [с. 41]; «Сердце билось легко и грустно» [с. 83]; «но это

желание утихло в нем без последствий» [с. 84]; «Сердце мужика поднялось3

в душу, отпуская из себя жар опасной жизни» [с. 79]; «и достижения все

более расстилались перед его сознательным умом» [с. 101]; «чтобы сердце

молотобойца и Чиклина лишь надеялось и дышало» [с. 98]; «сердце его

лежало в разрушенной груди» [с. 68]; «Жизнь ее уменьшалась все дальше»

[с. 86]; «ног, наполненных твердой нежностью» [с. 25]; «жмущиеся к

единоличию» [с. 74]; «создавая сонную, душную незримость» [c. 63]; «в

1 Словосочетание «видимость счастья» встречаем в произведениях, написанных после

1930-го г. – материал из НКРЯ. 2 Метафору «поднималось сердце» встречаем и у М. Е. Салтыкаова-Щедрина: «Во время

этого допроса у Кобыльникова как-то все выше и выше поднималось сердце, и вдруг

сделалось для него ясно, что он прескверную штуку сыграл, сказавши Наденьке такую

пошлость» (Невинные рассказы, 1863 г.) – материал из НКРЯ. 3 Конструкцию «сердце поднялось» находим у Л. Н. Андреева, но, как нам кажется, в

ином значении, нежели у А. Платонова: «Сердце Павла поднялось высоко, к самому

горлу, – и упало, разбившись на тысячу коротких, быстрых толчков, от которых

пересохло во рту» (Весной, 1902 г.).

156

авангарде лежишь» [c. 43]; «весь же точный смысл жизни и всемирная

круглая радость должны томиться в груди» [с. 98]) и именные. Среди

именных интересно выделить генитивные метафоры1 («глушь почвы»

[с. 109]; «За ним отправился Чиклин, наблюдая спину Елисея, покрытую

почвой нечистот» [с. 61]; «туман вздохов» [с. 75]) – частотный троп,

позволяющий автору выразить определенные идеи, которые красной нитью

проходят через все произведение:

– идея смерти: «старость природы» [c. 59]; «старость рассудка»

[c. 105]; «грунт перестал терпеть вечность и разваливался в мелочь

уничтожения» [c. 52]; «до смертельного уничтожения наивности всякой

надежды» [c. 104]; «сон всего мира» [c. 96]; «Все находилось в прежнем

виде, только приобрело ветхость2 отживающего мира» [с. 50]; «Теперь же

воздух ветхости и прощальной памяти стоял над потухшей пекарней и

постаревшими яблоневыми садами» [с. 50];

– мотив покоя и тишины: «покой ума»3 [c. 22]; «покой добра» [c. 95],

«забылся в глуши сна» [c. 54]; «покой истины» [c. 87]; «занятие техникой

покоя будущего здания» [c. 37]; «тишина коллективного сознания» [c. 68];

«тишина недр» [c. 114];

– мотив жизни: «вещество существования» <c. 187, 188, 189>4; «дом

будущей жизни» [c. 65]; «в зрелости своей жизни» [c. 82]; «поток

существования» [c. 110];

1 О генитивной метафоре у Платонова см.: Михеев, М. Ю. Жизни мышья беготня ... – С.

47–70. 2 О семантическом спектре мотива «ветхость» в его соотнесенности с мотивами «концов»

и «начал» как одном из наиболее емких концептов см.: Злыднева, Н. В. «Ветхость»

А. Платонова: между концом и началом / Н. В. Злыднева // Структура текста и семантика

языковых единиц : сб. науч. тр. / Калининградский гос. ун-т ; отв. ред. Н. Г. Бабенко. –

Калининград : Издательство Калининградского гос. ун-та, 2001. – С. 58–75. 3 Метафору «покой ума» встречаем и у А. Белого: «Цельность разума в догматике; цель

догматики – самодовлеющий покой ума» (Настоящее и будущее русской литературы,

1907 г.) – материал из НКРЯ. 4 По мнению Е.Г.Дорониной, в конструкции «вещество существования» происходит

переосмысление значений общеязыковых фразеологических единиц «для выражения

концепции энергетической гармонии человека и Мироздания» (Доронина, Е. Г.

157

– мотив ущербности, болезненности бытия: «не пошевелил его в

чувстве своего любопытства перед всяким ущербом жизни» [c. 110];

– идея овладения временем: «иметь всю пользу будущего времени»

[c. 68]; «дверь будущего»1 [c. 103]; «даль истории»

2 [c. 107]; «вершина

всемирных невидимых времен» [c. 107];

– мотив бедности: «ветхость бедности» [c. 66]; «над низовою

бедностью земли»3 [c. 45]; «скорбь экономии» [c. 48];

– мотив темноты: «собираясь, видно, вскоре умереть в темноте осени»

[c. 80]; «темнота тела» [c. 26]; «тьма опустошенного тела» [c. 27];

– мотив силы и власти: «сила звезд» [c. 22]; «голос могущества» [c. 53];

«сила отдаленных монументов» [c. 59];

– мотив пустоты: «пустынность осени» [c. 80]; «разойтись в пустоте

рассвета» [c. 38];

– мотив нескончаемого труда: «в усердие труда» [c. 102];

– мотив массовидности и обезличенности: «мы не хотели очутиться в

хвосте масс» [c. 23]; «в вещество народа» [c. 82];

– мотив надежды: «пройти даль надежды до конца и достигнуть ее»

<с. 189>; «надежда мысли» [c. 74];

– совмещение двух внутренних состояний человека: «с терпением

любопытства» [с.42]; «с любопытством будущего наслаждения» [с. 67]; «со

скупостью сочувствия» [с. 23]; «высшее счастье настроенья» [с. 54];

«ответственность любви» [с. 63]; «с жадностью счастья» [с. 114].

Фразеологическая картина мира в творчестве А. Платонова: дис. … канд. филол. наук :

10.02.01 / Елена Геннадьевна Доронина. – Челябинск, 2004. – С. 80). 1 Словосочетание «дверь будущего» встречаем и у М. Е. Салтыкова-Щедрина: «никогда

дверь будущего не была перед ним настежь раскрыта» (Мелочи жизни, 1886-1887 гг.) –

материал из НКРЯ. 2 До написания повести «Котлован» словосочетание «даль истории» встречаем у

П. Д. Бобрыкина: «Воздух 60-х годов отошел уже в даль истории» (Воспоминания, 1906-

1913 гг.) – материал из НКРЯ. 3 Словосочетание «бедность земли» есть у и Н. М. Карамзина: «Худой зимний путь (ибо

весна уже наступала) и бедность земли угрожали россиянам голодною смертию»

(История государства Российского, 1806-1818 гг.) – материал из НКРЯ.

158

Часто в генитивную платоновскую метафору включается

отвлеченный компонент : «а Вощев лежал в сухом напряжении

сознательности» [с. 22]; «равнодушие ясной мысли» [с. 37]; «тесноты

древесины» [с. 50]; «и он кричал среди шума сознания, льющегося из рупора»

[с. 53]; «вещество созданья» [с. 58]; «с жадностью собственности» [с. 67];

«безвестность всеобщего существования» [с. 74]; «выражение чуждости»

[с. 74]; «примиренчество природы» [с. 80]; «звуки середняцкого настроения»

[с. 85]; «дух теплоты» [с. 91]; «в летнем лесу своего детства» [с. 91]; «над

снежной чистотой земли» [с. 101]; «от страха такого имущества» [с. 103].

Но есть контексты, в которых генитивная метафора включает в свой состав

конкретное существительное: «сюжет сооружений» [с. 59] (вместо

«силуэты зданий»), «стояло на ветру дорог бедняцкое колхозное

сиротство» [с. 62], «цвет своей родины» [с. 59]; «в горячих, говяжьих щелях

овечьего тела» [с. 91]; «Вощев спустился по крошкам земли в овраг» [с. 22];

«семена будущего лета» [с. 57].

Конструкции с зависимым родительным падежом могут быть не

только двухкомпонентные (наиболее частотные), но и редко встречающиеся

в узусе трех- и четырехкомпонентные1, пародирующие канцелярит,

восходящий к немецкоязычным образцам:

а) трехкомпонентные конструкции с зависимым родительным

падежом: «и нигде нету момента чувства ума» [c. 41]; «поток смысла

жизни» [c. 58]; «счастье надежности существования» [c. 93];

«предчувствуя долготу времени осенней ночи» [c. 73]; «об искуплении

томительности жизни» [c. 66]; «право жизни бедняка» [c. 70]; «Занятия

техникой покоя будущего здания» [c. 37];

б) четырехкомпонентные конструкции с зависимым родительным

падежом: «истинная радость одоления всего смутного вещества земли»

[c. 111].

1 С. Г. Тер-Минасова конструкции подобного типа относит к нарушениям лексико-

фразеологической сочетаемости (см. подробнее § 1.4).

159

Компоненты генитивной метафоры могут объединяться сочинительной

связью: «и ответила со всей быстротой и бодростью своего разума» [c. 79];

«с силой стыда и грусти» [c. 51].

Иногда в пределах одного предложения автор вводит несколько

генитивных конструкций: в предложении «А потому мы должны бросить

каждого в рассол социализма, чтоб с него слезла шкура капитализма1 и

сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой борьбы и

произошел бы энтузиазм!..» [c. 54] четыре генитивные метафоры, три из

которых объединены общей политической темой.

Отдельно можно выделить случаи олицетворения: «вопрошающее

небо» [с. 22]; «набредший ветер» [с. 90]; «воздух… действовал лишь

поверхностно» [с. 35]; «призывающая вперед музыка» [с. 94]. Казалось бы, на

первый взгляд привычное сочетание «шелестят деревья» в тексте повести

приобретает дополнительный смысл: глагол «шелестеть» благодаря

зависимому компоненту «о счастье» («о нем (о счастье. – О. С.) лишь

шелестят деревья» [с. 54]) становится глаголом речи и тем самым

способствует фигуре олицетворения. Существительное «принцип» в значении

«человек» в предложениях «из него какой-нибудь принцип вырастет» [с. 48],

«Какой-нибудь принцип женского рода угодил тебе, что ты родилась при

советской власти?» [с. 57] уподобляется отстраненным на второй план

личностным качествам человека, а употребление его с неопределенным

местоимением «какой-нибудь» подчеркивает малозначительность человека.

1 Словосочетание «шкура капитализма» встречаем и у Д. В. Философова: «Именно в

буржуазных странах, с развитой промышленностью, под старой слезающей шкурой

капитализма должна чувствоваться новая кожа будущего строя» (Конец Горького,

1907 г.) – материал из НКРЯ.

160

3.3.2. Метонимический перенос

Традиционно метонимический перенос понимается как перенос

наименования предмета или явления по смежности на ближайший предмет

или явление. Мы в большинстве случаев будем анализировать, в

терминологии Е. В. Падучевой, «живую метонимию»1.

Наиболее частотный тип метонимии в повести «Котлован» –

синекдоха как перенос характеристики человека на часть его организма,

функцию тела или на сферу сознания, разрушающий идею красоты,

целостности и неделимости божественного творения:

1. Перенос с человека на его часть :

а) туловище, тело: «как трескаются кости в его трудящемся

туловище» [c. 115]; «свалился всем туловищем» [c. 105]; «трудящееся, но

неимущее тело» [c. 99]; «безмолвное туловище» [c. 110] (об умершем

человеке); «в босом теле» [c. 64]; «артель мастеровых заснула в бараке

тесным рядом туловищ» [c. 32];

б) части тела (лицо, голова, руки, глаза, рот и др.): «мыслящее лицо»2

[c. 49]; «чтущее лицо» [c. 51]; «скучающей по истине головою» [c. 110];

«слушал дремлющей головой» [c. 113]; «ответил… из рта» [с. 27]; «глаза

наблюдали посторонний для них мир с жадностью обездоленности»3 [c. 24];

«смолкшие глаза» [c. 110]; «ни на что не отлучаясь взглядом» [c. 32]; «в

дверь постучала чья-то негромкая рука» [c. 101]; «и в звуках той руки»

[с. 101]; «она станет спать без его живота» [c. 60]; «а во рту его терлись

1 Падучева, Е. В. Пространство в обличии времени и наоборот : к типологии

метонимических переносов / Е. В. Падучева // Логический анализ языка. Языки

пространств / РАН, Ин-т языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. –

Москва : Языки русской культуры, 2000. – С. 241. 2 Словосочетание «мыслящее лицо» встречаем и у Н. А. Тэффи: «Если вы попросите его

дать вам черную катушку… он сделает мыслящее лицо» (Песье время, 1911) – материал

из НКРЯ. 3 До 1930-го г. конструкция «глаза наблюдали» встречается у М. Н. Каткова:

«Подозрительные глаза инквизиторски наблюдали за всеми движениями автора в его

произведении и готовы были видеть во всем злонамеренный умысел» (О нашем нигилизме

по поводу романа Тургенева, 1862 г.) – материал из НКРЯ.

161

дѐсна, произнося неслышные мысли безногого» [c. 24]; «и сердце обратило

внимание» [c. 54];

в) ум: «только ум ее печально думал» [с. 109]; «ум его неподвижно

думал, что Настя умерла» [c. 114]; «его ум теперь сам забылся» [c. 114];

г) возглас: «возгласы довольства» [с. 95];

Необходимо заметить, что большинство метонимизированных

существительных выполняет функцию подлежащего, главное значение

которого, как известно, субъект действия. Таким образом, мы можем

говорить о том, что автор намеренно подчеркивает свойства

метонимизированной части тела, наделяет их признаками субъекта,

выполняющего действие, а как следствие, показывает не целостность

человеческого образа, а его «раздробленность».

2. Родовое наименование вместо видового : по ассоциации с

сочетанием «действие драмы» в повести появляется конструкция «Поэтому

Жачеву пришлось появиться на представлении… останавливая действие

искусства» [с. 113]; «У нас стихии сейчас нет ни капли» [с. 73] (вместо <нет

дождя>); «Каждое животное взяло посильную долю пищи» [с. 77].

3. Абстрактное целое вместо части конкретного понятия :

а) употребление существительного «пространство» вместо указания

на конкретное место, где происходит действие: «ехать обратно в то

пространство» [с. 66]; «оглядывал пространство» [с. 61]; «всюду над

пространством стоял пар живого дыханья»1 [с. 63];

б) употребление существительного «время» вместо указания на

конкретный промежуток времени (дней, часов, минут и т.п.): «обождал

время»2 [с. 39]; «И так они стояли там свое время» [с. 41];

1 Словосочетание «над пространством стоял» встречаем и у А. Белого: «непрерывность

бессмыслия составляемой фразы черной копотью повисала над Невским; над

пространством стоял черный дым небылиц» (Петербург, 1913-1914 гг.) - материал из

НКРЯ. 2 Словосочетание «обождать время» использует и Н. И. Греч: «и я решился прожить

здесь долее, чтоб обождать время» (Черная женщина, 1834) – материал из НКРЯ.

162

в) употребление абстрактного существительного вместо

существительного со значением конкретного действия: «Тебе для прочности

надо бы в физкультуру записаться» [с. 35] (вместо <на занятия по

физкультуре>);

г) признаки индивида переносятся на общественный слой: «что это за

класс нервной интеллигенции» [с. 42].

4. Употребление единственного числа вместо

множественного : «во тьме опустошенного тела каждого уснувшего»

[с. 27] – употребление существительного в единственном числе с зависимой

словоформой в родительном падеже с распределительным значением.

Встречаются и другие типы переноса: перенос действия с его

носителя на здание , в котором находятся люди («в смолкшем

заведении» [c. 22]); перенос с носителя процесса на сам процесс

(«талант труда» [с. 36]; «забываясь в терпенье труда» [с. 104]; «погибшее

от утомления своего труда» [с. 31]; «прощение прожитого горя» [с. 22]

(вместо <простить прожитое горе>); «голос могущества» [с. 53] –

<могущественный голос>); смежность действия и следствия («и

проснулся от остановки» [c. 66]); перенос процесса с предмета на

материал, из которого сделан этот предмет («свет молчаливого,

печального воска» [c. 80] вместо <свет свечи>); смежность явления

растительного мира и продукта питания , из него

приготовленного («не опуская голов к растущей пище на земле» [с. 77]) и

др.: «Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!» [c. 53] (слово

«звук» заменяет выступление, заявление); «Отчего ж тогда Ленин в Москве

целым лежит? Он науку ждет – воскреснуть хочет» [c. 100] (вместо

<открытий науки>); «не ожидая пользы желудка» [c. 86] (вместо <пользы

от еды>); «и тогда линия увидит его» [c. 65]; «подошел к Насте и

попробовал ее голову» [c. 114] (о температуре тела); «закричал ему в голову»

[c. 92] (вместо <в уши>).

163

В предложении «Вощев… сидел в жилище, окруженный темнотой

усталых вечеров» [c. 53] происходит метонимическое по типу

трансформации нарушение: прилагательное усталый может в норме

согласовываться только с одушевленными существительными, здесь же оно

сопрягается с абстрактным неодушевленным существительным и

способствует фигуре олицетворения. Но валентность может реализовываться

и в индивидуально-авторском контексте. Так, невозможное в системе языка

словосочетание «усталые вечера» при метонимизации эпитета и

персонификации определяемого реализует свое переносное значение:

усталые после долгого и тяжелого рабочего дня люди → усталые вечера.

3.3.3. Эпитет

Эпитет – еще одно из наиболее частотных изобразительно-

выразительных средств, используемых А. Платоновым.

Чаще всего необычное употребление определения приводит к

трансформации привычного значения прилагательного: «молчаливое

соображение» [с. 79]; «одинокая сознательность» [с. 80]; «печальный воск»

[с. 80]; «глаза… побелевшие от равнодушия» [с. 52]; «Вощев лежал в сухом

напряжении сознательности» [с. 22]; «Ситец рубах с точностью передавал

медленную освежающую работу сердца» [с. 27]; «вечный возраст» [c. 56];

«мирная грусть»1 [c. 108]; «беглая гимнастика» [c. 39]; «не знал

самосветящегося закона для серого цвета своей родины» [c. 59];

«постороннее пространство» [c. 76]; «давая им (словам. – О. С.) для

прочности два смысла – основной и запасный» [c. 41] (вместо <добавочный,

скрытый>).

Основные виды эпитетов – метафорический и метонимический.

1 Словосочетание «мирная грусть» находим еще у И.А. Бунина: «покоился Возвышенный,

гигант из сандального дерева, с широким позолоченным лицом и длинными косыми

глазами из сапфира, с улыбкой мирной грусти на тонких губах» (Братья, 1914 г.) –

материал из НКРЯ.

164

1 . Метафорические эпитеты :

«Колхоз, не прекращая топчущейся, тяжелой пляски» [с. 97]; «Пашкин

посмотрел на Сафронова своими уныло-предвидящими глазами» [с. 35];

«горячий, шерстяной голос»1 [с. 60]; «впали в мелкое настроение сомнения»

[с. 74]; «трудное пространство» [с. 74]; «над снежной чистотой земли»

[с. 101]; «мучительной силой звезд» [с. 22]; «несбыточный предмет» [с. 74];

«пар живого дыханья» [с. 63]; «самодовлеющими словами» [с. 63]; «с

томлением слабой души» [с. 83]; «нищая тишина» [с. 80] (было тихо и все

казалось очень бедным); «покорный сон» [с. 96].

Использование эпитетов необходимо автору для выражения основных

идей повести, например:

а) идея мертвенности нового мира: «охлажденная сомкнутая сила

отдаленных монументов» [с. 59]; «и бледные, окаменевшие глаза2 его не

выражали даже робости» [с. 78]; «затихшие глаза» [c. 61]; «какой-то

скучный мужик, покоившийся на боку с замолкшим дыханием» [с. 73];

«замерший свет» [с. 96]; «неподвижный, чуть живущий свет» [с. 51];

«залегший мир» <c. 194>;

б) идея пустоты бытия: «Из лунной чистой тишины в дверь

постучала чья-то негромкая рука» [с. 101] (здесь можно говорить об

ассоциативной связи: тишина, покой ассоциируется с одиночеством, тоской,

1 Словосочетание «шерстяной голос» встречаем и в произведениях А. Н. Толстого

(«Золотой ключик, или Приключения Буратино», 1936 г., «Хождение по мукам», 1928 г.) –

материал из НКРЯ. 2 В произведениях, написанных до «Котлована», словосочетание «окаменевшие глаза»

встречается у И. Э. Бабеля: «Горничная с окаменевшими глазами прошла по комнате и

исчезла» (Гюи де Мопассан, 1922–1928) – материал из НКРЯ.

165

душевной пустотой); «порожняя зима» [с. 98]; «опустевшие глаза»1 [с. 61];

«пустую тоску в голове»2 [с. 54];

в) идея несвободы, покорности: «покорный сон всего мира» [с. 96];

г) идея космического масштаба преобразования: «от какой

волнующей силы начнет биться сердце и думать ум» [с. 33];

д) идея неопределенности бытия: «туманная старость» [с. 59];

«неясная луна» [с. 95].

2 . Метонимические эпитеты3: «жмущиеся к единоличию

деревни» [с. 74]; «луна высоко находилась над плетнями и над смирной

старческой деревней» [с. 97]; (перенос с людей на место, где эти люди

живут, работают и т. д.); «Иногда Жачев не мог стерпеть от радио своего

угнетенного отчаяния души» [с. 53]; «носился ветер и тихо крутил

деревянную мельницу, размалывающую насущный, мирный хлеб» [с. 57];

«одна лампа на всю потухшую деревню»4 [c. 99]; «приходили… целыми

дружными свадьбами» [с. 22]; «истершаяся терпеливая ветхость» [с. 99].

Частотные виды метонимических эпитетов:

а) Смещение характеристики человека на его часть (голову, лицо, руки,

глаза и др.):

голова: «на задумчивых, внимательных головах вольно возлежали

красные береты» [с. 24]; «и ударил со всей скорости Козлова молчаливой

головой в живот» [с. 47]; «Одна девушка стояла перед ним – в валенках и в

1 Словосочетание «опустевшие глаза» есть (не считая произведений, написанных до

«Котлована») еще и у В. Набокова: «Да, это был Карл, но какой Карл, – лицо без

выражения, большие, опустевшие глаза» (Защита Лужина, 1929-1930) – материал из

НКРЯ. 2 В произведениях, написанных до «Котлована», словосочетание «пустая тоска»

встречается в «Белой гвардии» М. А. Булгакова (1923-1924 гг.): «Пустая тоска овладела

Турбиным» – материал из НКРЯ. 3 Некоторые конструкции с метонимическим переносом уже были описаны в предыдущем

параграфе. 4 Словосочетание «потухшая деревня» встречается еще и у Ю. Д. Беляева: «Серая

потухшая деревня пропадает за пригорком» (В Ясной поляне, 1903) – материал из НКРЯ.

166

бедном платке на доверчивой голове» [с. 105]; «еще более поник своей

скучающей по истине головою» [с. 110]; «и чутко слушал дремлющей головой

тревожный шум» [с. 113]; «наклонял унылую голову» [с. 34];

лицо: «спросил старик, складывая для внимательного выражения

свое чтущее лицо» [с. 51]; «сморщив свое вежливо-сознательное лицо»

[с. 37]; «и сделал активно мыслящее лицо»1 [с. 49]; «чистоплотные лица»

[c. 80]; «спокойно засмотрелся в их молчаливые лица»2 [с.68];

руки: «эти буквы выводила горячая рука округа»3 [с. 68]; «Поп

остановил молящуюся руку»4 [с. 81]; «в дверь постучала чья-то негромкая

рука» [с. 101];

глаза : «прощупывая тщательными глазами все точные тезисы и

задания» [с. 67]; «и она открыла опавшие свои, высохшие, как листья,

смолкшие глаза» [с. 110]; «и он опускал вниз затихшие глаза» [с. 61];

«терпеливые глаза» <с.187>;

другие части тела : «мертвые, огорченные губы»5 [с. 56]; «среди

суетящихся ног» [с. 98].

В предложении «чтоб наполнить этими звуками пустую тоску в

голове»6 [с. 54] метафорическое значение глагола (ср.: наполнить душу)

требует прямого объекта, на который распространяется действие, но в

1 Конструкцию подобного типа («сделал мыслящее лицо») встречаем и Н. А. Тэффи: «он

сделает мыслящее лицо, полезет куда-то наверх» (Песье время, 1911) – материал из

НКРЯ. 2 Словосочетание «молчаливые лица» встречаем у И. Е. Репина: «На порабощенных,

молчаливых лицах ясно было написано» (Далекое близкое, 1912-1917) - материал из НКРЯ. 3 Возможно, здесь отсылка к общеизвестному фразеологизму «попасть под горячую

руку». 4 Словосочетание «молящаяся рука» встречается и у В. В. Крестовского: «И в этой

торжественной тишине раздавался один только резкий лязг цепей, которые бренчали

при каждом движении молящейся руки» (Петербургские трущобы. Книга о сытых и

голодных, 1867 г.) – материал из НКРЯ. 5 Словосочетание «огорченные губы» есть и у О. Д. Форш: «Ярко голубели его удивленные

глаза, устремленные прямо на лампу, рот, с детски сложенными, как бы огорченными

губами, слабо улыбался» (Одеты камнем, 1924-1925) – материал из НКРЯ. 6 Словосочетание «пустая тоска» использует и М. А. Булгаков: «Пустая тоска овладела

Турбиным» (Белая гвардия, 1923-1924 гг.) – материал из НКРЯ.

167

контексте – существительное со значением состояния, следовательно,

метонимический эпитет пустой – не к голове, а к тоске.

В конструкции «редкая, заранее утомленная мысль»1 <с. 187>

характеристика человека (утомленный) совмещается с характеристикой

мыслительного процесса («редкая мысль»), таким образом, два однородных

определения характеризуют разные понятия.

б) Смещение характеристики человека на его действие: «а молотобоец

двигался рядом грустным шагом» [с. 109]; «интеллигентная походка» [с. 46];

«свободомыслящая походка» [с. 47]; «Только один Жачев ни в чем не

участвовал и смотрел на весь роющий труд взором прискорбия» [с. 115].

Кроме метафорических и метонимических встречаются и другие

виды эпитетов:

а) эмоциональный эпитет: «молчаливый, печальный воск» [с. 80];

«темное настроенье» [c. 49]; «дребезжащее состояние радости» <с. 189>;

б) терминологический эпитет: «И он написал даме последнюю,

итоговую открытку» [с. 63]; «бедняцкое колхозное сиротство» [с. 62];

«социалистические женщины» [с. 65];

в) пространственный эпитет: «тучный остаток туловища» [c. 24];

г) временной эпитет: «прежние мертвые» [c. 70];

д) модальный эпитет: «строил необходимое будущее» [с. 67];

е) цветовой эпитет: «белый сюжет сооружений»2 [с. 59] – идея

мертвенности или святости;

ж) усилительный эпитет: «активная жадность» [с. 89].

1 Словосочетание «утомленная мысль» находим и у М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Затем,

когда утомленная мысль уже не в силах была следить с должным вниманием за всеми

подробностями спутанных выкладок по операциям стяжания, он переносил аренусвоей

фантазии на вымыслы, более растяжимые» (Господа Головлевы, 1875-1880 гг.) –

материал из НКРЯ. 2 В этом же предложении идея ложной святости воплощается и с помощью глагола

светился: «стоял… белый сюжет сооружений и успокоено светился» [с. 59].

168

3.3.4. Особенности употребления метафоры, метонимии и эпитета в

тексте повести «Котлован»

1. Метафоризируются и метонимизируются у Платонова реалии того

времени: «социалистическое отмщение» [с. 99]; «кулацких хищников»

[с. 74]. Активно используемое существительное пролетарий и образованные

от него однокоренные слова порождают в тексте А. Платонова новые

сочетания типа пролетарское вещество (про Жачева): «Пускай это

пролетарское вещество здесь полежит – из него какой-нибудь принцип

вырастет» [c. 48]; пролетарская совесть («так в нем с мучением

высказывалась пролетарская совесть»1 [с. 47]).

А. Платонов использует фразеологизм, вовлекаемый в процесс

метафоризации: «Значит, вы не столб со столбовой дороги в социализм»

[c. 64]; «если звук сразу в бюрократизм растет» [c. 42–43].

2. Встречаем случаи деметафоризации в тексте «Котлована»2. Иногда

метафорическое сочетание, уже утратившее свою образность в языке, в

тексте А. Платонова перерождается в свое исходное, прямое, значение, так

что происходит возрождение «внутренней формы» слова (мотивирующего

переносное значение признака): так, например, известное метафорическое

сочетание «теплые глаза» в значении «глаза, выражающие душевную

теплоту», нередко встречающееся в произведениях русских писателей3, в

тексте повести употреблено в своем исходном значении: «дающие тепло»

(«он почувствовал холод на веках и закрыл ими теплые глаза» [c. 22]).

1 Ср. с узуальными метафорическими контекстами типа «совесть заговорила», «голос

совести». 2 См. об этом также: Вознесенская, М. М. О процессе деметафоризации в языке

А. Платонова / М. М. Вознесенская // Принципы изучения художественного текста. –

Ч. 2. – Саратов : СГПИ, 1992.– С.92–93. 3 И. Е. Вольнов (И. Е. Владимиров). Повесть о днях моей жизни (1912): «Теплыми глазами

старик обнимал голову сына, когда тот доверчиво побрел к деревне»; М. П. Арцыбашев.

Смерть Ланде (1904): «Марья Николаевна посмотрела на него задумчивыми и теплыми

глазами»; А. В. Амфитеатров. Жар-цвет (1895): «Посмотрите, какие теплые глаза у них

обоих…» и др. – материал из НКРЯ.

169

У А. Платонова появляются сочетания «безвыходное тепло» («От

своего безвыходного тепла девочка стала вся смуглой» [c. 109]) и

«безвыходная кровь» («у того надулось лицо безвыходной кровью» [c. 25]) по

аналогии с не имеющим метафорической образности сочетанием типа

«безвыходное положение» (в значении «безысходный, безнадежный»).

3. Метафора, метонимия и эпитет могут быть средством создания

иронии: «и детский персонал огражден был от ветра и простуды каменной

стеной» [c. 58]; «душевная прилежность» [c. 78] – <гармония>; «ребенок с

удивлением разгрыз сплошную каменистую конфету» [c. 82] вместо

<твердая конфета без начинки> или <карамель>; «Культурный материал»

[с. 58] («Из радио и прочего культурного материала мы слышали лишь

линию» [с. 58]) – новые плоды цивилизации.

4. В тексте повести «Котлован» встречается не только минимальный

(бинарное сочетание), но и расширенный метафорический контекст: «если

звук сразу в бюрократизм растет» [с. 42–43]; «рот распался надвое» [c. 86]

вместо <раскрылся>; «сползания по правому и левому откосу с отточенной

остроты четкой линии» [с. 106].

5. Текст А. Платонова демонстрирует тесную взаимосвязь тропов, их

синкретизм1: переплетение не только метафоры с олицетворением

(возникшая в платоновской повести конструкция «Текущее время тихо шло»

[с. 68] представляет собой оживление внутренней формы известного

метафорического сочетания «Время течет, как вода») или эпитетом, что

нередко встречается в художественном тексте, но и олицетворения и

метонимии («старость природы»2 [с. 59]; «сон всего мира» [с. 96]; «грусть

1 О соотношении метафоры и метонимии, метафоры и сравнения см. подробнее:

Пикалева, С. А. Особенности перевода метафоры Андрея Платонова. – С. 93–99. 2 Словосочетание «старость природы» встречаем у П. И. Новгородцева: «Человечество

переживает теперь свой старческий возраст; но это не старость природы,

обозначающая слабость, а старость духа, являющаяся его совершенной зрелостью» (Об

общественном идеале, 1917-1921 гг.) – материал из НКРЯ.

170

слабой жизни во тьме» [с. 40]; «отчаянья души»1 [с. 53]; «мелочь

безвестности» [с. 99]; «с тоской скопившейся страсти»2 [с. 24]; «с

томлением слабой души» [с. 83]; «тоска тщетности» [с. 28]; <с. 189>);

метафоры и алогизма (выражение абсурдности бытия): «привыкшим

нечувствительно жить» [с. 100]; «чтобы не знать страха жить дальше»

[с. 96]; «и в звуках той руки еще слышен страх-пережиток» [с. 101]; «А ты,

Козлов, тоже не заботься жить» [с. 69]; «организация вечного смысла

людей» [с. 99].

3.3.5. Перифраз

Перифраз понимают как описательный оборот, необходимый для

замены какого-то общепринятого наименования. В платоновском тексте

интересен, на наш взгляд, метафорический перифраз, или образный3:

«нижние концы» [с. 98] (= <ноги>); «метить знаки» [с. 83] (= <отмечать>);

«вышел на среднее место» [с. 95] (= <центр>); «Жачев с испугом закрыл рот

и начал гонять воздух носом» [с. 100] (= <дышать>); «встала в свой рост»

[с. 100] (= <распрямилась>).

Метафорическому перифразу в тексте повести подвергаются

следующие понятия:

1. Природные явления: «Ввиду прохладного времени» [с. 59] (=

<холод>);

1 В произведениях, написанных до «Котлована», словосочетание «отчаяние души» есть у

А. И. Герцена: «в нем в иной форме сохранилась наглость начальника, дерзость барина с

подавленностью подчиненного, с отчаянием ревизской души, отпускаемой в услужение»

(Былое и думы, 1864) – материал из НКРЯ. 2 Словосочетание «тоска страсти» находим у А. А. Григорьева: «Я помню зимние вечера

в душной комнате, с нагоревшей свечою, с однообразным треском мороза на крыше, с

напряжением создать перед собою неуловимый, ускользающий образ, с блаженною

тоскою страсти, с молодою жаждою счастия, любви, жизни, с детской доверчивостью

к картам, раскладываемым старою нянькою» (Офелия, 1846 г.) – материал из НКРЯ. 3 Деление перифразов на образные и логические подробно описаны в: Москвин, В. П.

Стилистика русского языка : теоретический курс / В. П. Москвин. – Изд. 4-е, перераб. и

доп. – Ростов-на-Дону : Феникс, 2006. – С. 197.

171

2. космические объекты: «глядел на звездное собрание» [с. 66] (=

<звезды>); «земная потухшая звезда» [с. 59] (= <Земля>

(планета));

3. люди: «как только эта девочка и ей подобные дети мало-мало

возмужают, то он кончит всех больших жителей своей

местности» [с. 57] (= <взрослые>); «сопревшие люди» [с. 100] (=

<трудяги>); «даже самые незначительные на лицо бабы и девки

заплакали от печали» [с. 110] вместо <некрасивые>;

4. предметы быта, интерьера, одежды: «детское хозяйство» [с. 60] (=

<игрушки>); «оловянную серьгу от пастушьего уха, штанину из

рядна и разное другое снаряжение» [с. 99] (= <одежда>,

<гардероб>, <вещи>); «внутренность помещения»1 [с. 80] (=

<интерьер>);

5. новые понятия: «Около кузни висел на плетне возглас,

нарисованный по флагу» [с. 102] вместо <висел лозунг>.

Автор также использует перифраз для выражения одной их главных

идей повести – идеи смерти и уничтожения: в предложении «глядел в

мертвую массовую муть Млечного пути» [с. 66] этот прием позволяет автору

выразить идею смерти не только всего живого, но и неодушевленных

объектов. Идея всемирной смерти выражается и в предложении «Ему уютней

было чувствовать скорбь на земной потухшей звезде» [c. 59], в котором

А. Платонов использует два перифраза: «чувствовать скорбь» (=

<скорбить>) и «земная звезда» (= <Земля> (планета)).

В рамках этого параграфа отдельно можно выделить некоторые

сочетания, при анализе которых, заменяя платоновскую окказиональную

конструкцию узуальной, мы частично применяли метод «Предположения»

(метод, который, естественно, наталкивает на разное прочтение

1 В произведениях, написанных до «Котлована», словосочетание «внутренность

помещения» встречается у Л. А. Чарской: «Слабый огонек осветил внутренность

помещения» (Игорь и Милица, 1915 г.) – материал из НКРЯ.

172

художественного текста), предложенный М. Ю. Михеевым1: «изнемогал же

Вощев скоро» [с. 24], «лошадь… срочно скрылась вдалеке» [с. 106] вместо

<быстро>; «здания стояли по-прежнему ясными» [с. 60] вместо <здания

были четно различимы / хорошо видны>; «движению в дальнейшее счастье»

[с. 41] вместо <путь к счастью>; «ответил низкий человек из своего

высохшего рта» [с. 27] вместо <пересохшими губами>; «поддерживать себя

до еще далекой смерти» [с. 33] вместо <поддерживать себя до конца

жизни>; «терять видимость классового врага» [с. 94] вместо <терять из

виду>; «безродно умерших» [с. 100] вместо <неизвестных>; «глубже как-либо

приникать к нему» [с. 56] вместо <вплотную приникать>; «наставя… глаза»

[с. 70] вместо <уставившись>; «ездить всадником» [с. 49] вместо <ездить

верхом>; «убавить его деятельность» [с. 110] вместо <убавить

активность>; «сообщая вслух какую-то счастливую песню» [с. 101] вместо

<петь песню>; «Ему никто не возражал здесь находиться» [с. 48] вместо

<не мешал находиться>; «некрасиво нести должность» [с. 45] вместо

<тяжело нести должность>; «неизвестный вначале человек» [с. 43] вместо

<никому пока неизвестный>; «Я б ему указал, кто еще добавочно получить

должен кое-что» [с. 100] вместо <еще> (замена с целью избежать повтор);

«Если вечером ему опять покажется страшно» [с. 45] вместо <будет

страшно> (замена отвлеченной связки (быть) на модальную для усиления

субъективно-модального начала); «дальше кулак встречался гуще» [c. 92]

вместо <чаще>; «кратко подумал» [с. 83] вместо <немного подумал>;

«организовав особую боковую графу» [с. 99] вместо <выделив графу>;

«Сафронов слушал и торжествовал, жалея лишь, что он не может

говорить обратно в трубу» [c. 53] вместо <говорить снова/опять в

радиорупор>; «Сафронов управился принести Жачева» [с. 48] вместо <смог

принести>; «поддавался… уму» [с. 28] вместо <поддавался воздействию>;

«чтобы увидеть значение того труда, который начнется на выкошенном

пустыре после шествия» <с. 190> вместо существительного со значением

1 Михеев, М. Ю. В мир Платонова – через его язык. – 407с.

173

конкретного дела; «жизнь лошади еще была цела» [c. 86] вместо <лошадь

была цела>; «прикоснувшись взаимными губами» [с. 87] вместо

<прикоснувшись друг к другу>; «обхватила Чиклина рукой, как привычную

мать» [с. 58] вместо <по привычке обхватила>; «обнаружить… свое

участие и сочувствие» [с. 70] вместо <проявить…>; «иль мы даром шли»

1

[с. 88] вместо <напрасно шли>; «не останавливаясь для мысли или

настроения» [с. 35] (результат вместо процесса) вместо <останавливаясь для

отдыха>; «с сознанием подошел… и разбудил» [с. 45] вместо <подошел с

намерением разбудить>; «отдаться наибольшей общественной пользе»

[с. 47] вместо <отдаться работе>; «потопталась для развития» [с. 100]

вместо <для разминки>; «не подтянулись до всего понятия» [с. 45] вместо

<не дошли до понимания>.

3.3.6. Антитеза

Антитеза – стилистическая фигура, основанная на

противопоставлении понятий. В тексте повести «Котлован» иногда

встречаются конструкции с антитезой, в основе которых лежит

использование антонимов: «Не убывают ли люди в чувстве своей жизни,

когда прибывают постройки» <c. 184>. Находим предложения, в которых в

антонимические отношения вступают метафорические сочетания ,

контекстуально противопоставленные друг другу: «ведь весь земной шар, вся

его мякоть, скоро достанется в четкие, железные руки» [с. 68].

Нас интересуют прежде всего предложения, в которых антитеза

построена на употреблении окказиональных антонимов: в предложении

«Только в уме у тебя будет хорошо, а снаружи гадко» <с. 187> первую пару

антонимов, в отличие от второй (хорошо – гадко), демонстрирующих

1 Конструкцию подобного типа обнаруживаем в «Двойнике» (1846 г.) Ф. М. Достоевского:

«и не даром идет, а с целью идет, дорогу мою переходит и меня задевает» – материал из

НКРЯ.

174

типичный пример антонимических отношений, лишь контекстуально можно

считать антонимами: «в уме» = «внутри».

К контекстуальным антонимам можно отнести и слова «люто» и «по

совести» в предложении с антитезой «Прощай, Егор, жили мы люто, а

кончаемся по совести» [с. 87].

Необычные антонимические отношения возникают и в предложении

«Неужели внутри всего света тоска, а только в нас одних пятилетний

план?» [с. 42].

3.3.7. Зевгма1

Основная стилистическая фигура, демонстрирующая окказиональные

сдвиги в сочетаемости в условиях сочинительных конструкций, – зевгма2.

По мнению С. Нонаки, зевгма (или силлепсис) – один из любимых приемов

А. Платонова3, достаточно частотный (31 контекст) в исследуемом тексте,

демонстрирующий семантическую разнородность элементов сочинительной

конструкции при сохранении их синтаксической однородности, например, в

предложениях «Мама, а отчего ты умираешь – оттого, что буржуйка или

от смерти?..» [с. 52], «они летали с самой зари, не переставая мучить себя

для сытости птенцов и подруг» [с. 31]. Конструкции с зевгмой в тексте

повести А. Платонова «Котлован» могут быть условно разделены на шесть

групп:

1 . Соединение слов семантически далеких и

разноплановых (зевгма как фигура речи) : «и раздробил повозку

между телом и землей благодаря падению» [с. 47]; «лишь вода и ветер

населяли вдали этот мрак и природу» [с. 26]; «Вощев продолжал томиться

и пошел в этот город жить» [с. 26]; «Ты зачем здесь ходишь и

1 Некоторые конструкции с окказиональным сочинением мы рассматривали в § 3.1.2.

2 С. Г. Тер-Минасова конструкции подобного типа относит к нарушениям лексико-

фразеологической сочетаемости (см. подробнее § 1.4). См. также § 2.2. 3 Нонака, С. Силлепсис в «Котловане» Платонова. – С. 378.

175

существуешь?» <с.187>; «худел и спал глубоко по ночам» <с. 190>; «У нас

есть здесь отсталые массы, которым полезна была бы культурная

революция и всякий музыкальный звук» [с. 49]; «чтоб уже была вечная,

формальная картина и опыт как основа» [с. 99]; «Почувствовав мысль и

одиночество» [с. 108]; «Не нарушая своего покоя и удивления» [с. 38].

Мотив размытости, неопределенности, прозрачности границ между

жизнью и смертью прослеживается в предложении с зевгмой «Но активист,

притаясь или умерев, ничем не ответил Вощеву» [с. 110].

2. Совмещение физических ощущений, материальных

ценностей и эмоционального , духовного состояния : «чувствуя

сытость в желудке и семейное счастье в душе» [с. 57]; «Жизнь ее

уменьшалась все дальше, сумев дважды возвратиться на боль и еду» [с. 86];

«опухший от ветра и горя» [с. 60]; «и он живет в убытке и в такой

смехотворности» [с. 43]; «съел общую кашу, пользуясь ею для сытости и для

подтверждения своего равенства с двумя евшими людьми» [с. 41]; «и Козлов

не поболит душой за все организационное строительство и не будет

получать полагающуюся ему пенсию» [c. 68].

3. Объединение сочинительной связью абстрактного и

конкретного существительног о : в конструкции «главное

организационное строительство идет помимо его участия, а он действует

лишь в овраге, но не в гигантском руководящем масштабе» [с. 47],

объединяя сочинительной связью с противительными отношениями

абстрактное и конкретное, автор стремится показать, что великое –

«гигантский руководящий масштаб», «главное организационное

строительство» (здесь можно провести параллель с известным

канцеляризмом «гигантские масштабы строительства»), представленное

чиновниками, руководящими стройкой всей страны, – не может свершиться

без малого – людей, трудящихся в одном «овраге» – котловане. Ту же идею

автор передает и в предложении «люди хотели навсегда заметить свою

родину и последнего, счастливого человека на ней» [с. 94], в котором

176

Платонов, соединяя союзом «и» общее и единичное, ставит задачу

подчеркнуть исключительную самоценность человеческой личности и

индивидуальной судьбы на фоне масштабных перемен в стране.

4 . Объединение сочинительной связью разных частей

речи: в предложении «и сколько годов он ни смотрел из деревни в даль и в

будущее» [с. 57] сочинительной связью объединяются обстоятельства,

относящиеся к различным семантическим группам: пространственное

наречие и существительное со значением времени1. В предложении

«Смотри, Чиклин, как колхоз идет на свете – скучно и босой» [с. 76], на

первый взгляд, может показаться, что сочинительной связью объединены

второстепенные члены предложения, но при анализе становится понятно, что

союз и соединяет наречное обстоятельство и именную (адъективную) часть

составного глагольного сказуемого2.

5 . Недопустимая градация по шкале «жизнь -смерть» в

ряду однородных членов : «Моя мама себя тоже сволочью называла,

что жила, а теперь умерла и хорошая стала, правда ведь?» [с. 62].

6. Соединение сочинительной связью о душевленного и

неодушевленного существительного необходимо Платонову прежде

всего для того, чтобы отобразить действительность, в которой стерты

границы между живым и неживым: «Прушевский сумел в краткое время

поправить радио, но оттуда послышалась не музыка, а человек» [с. 96].

1 Существительное «будущее» включается еще в один сочинительный ряд, образующий

зевгму: «Сейчас он предъявлял тех ликвидированных тружеников к лицу власти и

будущего» [с. 99]. 2 Подробнее об особенностях подчинительной связи слов с адъективами см.:

Копелиович, А. Б. Подчинительные связи слов адъективного типа / А. Б. Копелиович //

Язык. История. Культура : сб. науч. тр., посвящ. 50-летию Кемеровского гос. ун-та и 25-

летнему юбилею каф. ист. языкознания и славянских яз. КемГУ / отв. ред. М. В.

Пименова. – Кемерово : Графика, 2003. – С. 49–57.

177

3.3.8. Оксюморон, алогизмы, фигура абсурда

Иногда в конструкциях с нарушенной сочетаемостью могут возникать

оксюмороны и алогизмы: «он постоянно забывал помнить про самого себя

и про свои заботы» [с. 60]; «и позабыть людей в своих воспоминаниях»

[с. 37]; «со скупостью обеспеченного счастья» [с. 68]. Нелепая с точки

зрения привычной сочетаемости конструкция «почувствовали

торжественность смерти»1 [с. 73] (торжественное событие вызывает лишь

положительные эмоции, смерть – отрицательные) у Платонова приобретает в

широком контексте иной смысл: торжественное – нечто организованное и

масштабное: «приказал окружающим мобилизовать колхоз на похоронное

шествие, чтобы все почувствовали торжественность смерти» [с. 73].

Встречается в повести и окказиональный оксюморон: «колхозное

благо» [с. 88].

Оживление внутренней метафорической формы и употребление

необычного эпитета рождают платоновский алогизм «сухое море

житейское» [с. 61] («Елисей уперся и поволок, как бурлак, эти тесовые

предметы по сухому морю житейскому»), который является продолжением

ассоциативного ряда: «Гробы стояли длинной чередой на сухой высоте над

краем котлована» [с. 61].

Выявлены следующие механизмы формирования платоновских

алогизмов:

1) утверждается недопустимая градация по шкале «жизнь – смерть»

или совершается наделение мертвого признаками живого «немножко жива»

[с. 51]; «чуть живущий» [с. 51]; «терпеливо шли силой тяжести мертвого

груза» [с. 28]; «горе мертвых» [с. 56]; «умирал по мелким частям на ходу

жизни» [с. 60]; «От жизни все умирают» [с. 109]; «утешал умерших» [с. 69];

1 Словосочетание «торжественность смерти» встречаем у С. М. Степняка-

Кравчинского: «Он знал, что когда все кончится для него и когда без страха и злобы он

завершит дело своей жизни и станет наконец лицом к лицу с великой

торжественностью смерти» (Андрей Кожухов, 1898 г.) – материал из НКРЯ.

178

«он (гроб. – О. С.) нам теперь цельное хозяйство» [с. 61]; «мертвым стало

совершенно тесно лежать» [с. 73].

2) Присутствуют логически несовместимые предметы или действия и

их признаки: в словосочетании «частичное счастье» [с. 98] впечатление

абсурдности характеристики возникает из-за неуместного употребления

прилагательного «частичное»: счастье ассоциируется с полнотой бытия и

чувств – «бегая от ласково ревущего Жачева» [с. 96]; «Чиклин курил и

равнодушно утешал умерших своими словами» [с. 69]; «Вчера вернулся с

раскулачки, так все топтался и по-хорошему бурчал» [с. 102]; «жалобное

счастье» [с. 97]; «нежное равнодушие» [с. 36].

3) В рамках одного предложения сталкиваются противоречащие друг

другу понятия со значением развивающегося процесса и моментальности

действия или состояния, определенности / неопределенности признака: «во

время развивающегося светлого момента обобществления имущества»

[с. 73]; «Он был постоянно удивлен»1 [с. 84]; «убьет когда-нибудь вскоре»

[с. 57].

4) Сочетание семантически противопоставленных компонентов, один

из которых выражен неопределенным местоимением, а второй обозначает

нечто определенное, запланированное, известное: «его основное чувство

стремилось к чему-либо надлежащему на свете» [с. 74]; «убьет когда-

нибудь вскоре» [с. 57].

Встречаем в повести конструкции, демонстрирующие ситуацию

абсурда2. Автор прибегает к созданию абсурдной ситуации, когда

необходимо показать ничтожность бытия, отсутствие счастливого будущего,

невозможность достижения поставленных целей. Можно выделить несколько

групп конструкций, описывающих абсурдность происходящего:

1 В произведениях, написанных до «Котлована» словосочетание «постоянно удивлен»

встречаем у Г. И.Успенского: «Нельзя сказать, чтобы я был в восторге, - а постоянно

удивлен» (Письма, 1869-1873 гг.) – материал из НКРЯ. 2 См. об этом также § 2.1.1.

179

1. Конструкции, в которых ситуация абсурда возникает в результате

установления несуществующей в действительности связи между целью и

средствами ее достижения: «Она сейчас сахару не ест для твоего

строительства» [с. 49]; «Я хочу истину для производительности труда»

[с. 50]; «Вы… свою кровь портили, чтобы выдумать по всем условиям

общепролетарскую жилплощадь» [с. 44]; «И Вощев ударил активиста в лоб

– для прочности его гибели» [с. 111]; «Чем она [девочка] мучается для

воздвижения всего строительства?» [с. 49].

2. Конструкции, в которых человек представляется как субъект,

осуществляющий невозможное: «каждый трудящийся должен помочь

скоплению снега на коллективных полях» [с. 54]; «Он ожидал, когда же там

будет вынесена резолюция о прекращении вечности времени» [с. 66]; «сама

кончись» [с. 79]; «не полностью соображая» [c. 99]; «И решив скончаться,

он лег в кровать и заснул со счастьем равнодушия к жизни» [с. 34].

3. Конструкции, в которых утверждается идея управления сознанием

и жизнью человека: «Но социалист Сафронов боялся забыть про

обязанность радости» [с. 53]; «У каждого члена союза от этого лозунга

должно тело греть» [с. 50]; «не сметь более жить на свете!» [с. 93]; «не

забыв жить» [с. 85]; «многие нужные люди обязаны жить и теряться на

этой смертной земле» [с. 46]; «Извольте… спать нормально» [c. 42].

4. Конструкции, в которых описываются ирреальные ситуации или

явления: «мужики давно опухли… и ходили тяжко, как двигающиеся сараи»

[c. 86]; «отмочить… чистоту» [с. 90]; «Уж ничего не скажет теперь

Сафронов из своего ума» [с. 68]; «животное тоже есть рабочий класс»

[с. 91]; «забыть… ум» [с. 114].

5. Абстрактное понятие характеризуется как конкретное1: «и глядели

на карандаш с томлением слабой души, которая появилась у них из

1 Подробнее о соотношении абстрактных и конкретных существительных см. отдельный

параграф.

180

последних остатков имущества» [с. 83]; «стыдясь общественной чести,

обращенной к нему в виде музыки» <с. 190>.

6. Контексты, демонстрирующие противоречащую здравому смыслу

связь между компонентами словосочетания: «частичное счастье» [с. 98]

(абсурд из-за неуместного употребления прилагательного «частичное»:

счастье ассоциируется с полнотой бытия и чувств); «Спите молча!» [с. 44]

(абсурдно требование само собою разумеющегося); «стыдясь общественной

чести» <с. 190>; «нечаянно заволновался» [с. 39].

Таким образом, тропы и фигуры речи, порожденные

синтагматическими нарушениями, играют огромную роль в создании ткани

художественного произведения. Они не просто являются стилистическим

приемом, не просто создают образность и сообщают эстетическую

выразительность художественному тексту, но и служат фундаментом для

глубокого понимания основных идей и мотивов произведения.

3.4. Платоновская картина мира в зеркале окказиональной

синтагматики

Синтагматические нарушения выявляются при описании жизни

строителей «котлована» (= нового мира) и практически не отмечены в

рассказе повествователя о прошлой жизни, с которой, как утверждает

шведский исследователь, герои оборвали все связи1: «Однажды, давно —

почти еще в детстве, — сказал Прушевский, — я заметил, товарищ Чиклин,

проходящую мимо меня женщину, такую же молодую, как я тогда. Дело

было, наверное, в июне или июле, и с тех пор я почувствовал тоску и стал все

помнить и понимать, а ее не видел и хочу еще раз посмотреть на нее. А

больше уж ничего не хочу» [с. 45].

1 Lane, T. A. Groundless foundation Pit [электронный ресурс] / Tore Lane // URL:

http://www.jstor.org/discover/10.2307/41479097


181

«Прушевский не мог отойти от покойной. Легкая и горячая, она

некогда прошла мимо него, — он захотел тогда себе смерти, увидя ее

уходящей с опущенными глазами, ее колеблющееся, грустное тело. И затем

слушал ветер в унылом мире и тосковал о ней» [с. 56].

«Сестра ему ничего не писала, она была многодетная и изможденная

и жила как в беспамятстве. Лишь раз в год, на Пасху, она присылала брату

открытку, где сообщала: ―Христос воскресе, дорогой брат! Мы живем по-

старому, я стряпаю, дети растут, мужу прибавили на один разряд, теперь

он приносит 48 руб. Приезжай к нам гостить. Твоя сестра Аня‖.

Прушевский подолгу носил эту открытку в кармане и, перечитывая ее,

иногда плакал» [с. 59].

В предложении «С силой стыда и грусти Чиклин вошел в старое

здание завода; вскоре он нашел и ту деревянную лесенку, на которой

некогда его поцеловала хозяйская дочь, – лесенка так обветшала, что

обвалилась от веса Чиклина куда-то в нижнюю темноту, и он мог на

последнее прощанье только пощупать ее истомленный прах» [с. 51],

рассказывая о прошлой жизни героя, автор пишет правильным языком

(выделено жирным), когда же повествование идет о времени настоящем, мы

видим нарушение привычной сочетаемости: «с силой стыда и грусти»,

«нижняя темнота».

Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев подчеркивали, что для правильного

понимания текста необходимо выявлять в нем аномальные высказывания,

чтобы «определить, намеренно ли допущено отклонение от нормы, и

определить истинное семантическое намерение говорящего»1.



неправильную, непривычную с точки зрения узуальных норм конструкцию,

1 Булыгина, Т. В. Дискурс : норма и отклонение / Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев //

Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / АН СССР, Ин-т

языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. – Москва : Наука, 1990. – С. 105.

182

автор, таким образом, стремится заострить наше внимание на определенной,

волнующей его проблеме. Окказиональные конструкции помогают

А. Платонову выразить основные идеи повести.

7.1. Тождество живого и неживого

3.4.1.1. Уподобление человека неодушевленному объекту

Нередко встречаем в тексте повести конструкции, в которых

происходит уподобление человека неодушевленному объекту. Оппозиция

«живое – неживое», которая «является важнейшим аспектом платоновской

натурфилософии и тесно связана с утопической тематикой платоноского

творчества»1 может поддерживаться разными способами:

1. Употребление существительного или местоимения, которые

характеризуют денотат как неживой объект:

а) употребление неодушевленного существительного по отношению к

человеку: «Значит, вы не столб со столбовой дороги в социализм» [c. 64];

б) употребление имеющего канцелярскую окраску существительного

по отношению к человеку: «Привет кадру!» [с. 79] («кадр» вместо имени);

в) необычное употребление местоимения: «это (о Насте. – О. С.) ж

наш будущий радостный предмет»2 [с. 64]; «нужно туда бросить что-

нибудь особенное из рабочего класса» [с. 64]; «Прушевский ничему не

1 Kostov, H. Живое и неживое в романе А. Платонова «Счастливая Москва» / Helly

Kostov // Studia Slavica Finlandensia / Institute for Russian and European Studies. – Т. 15. –

Helsinki, 1998. – С. 61. 2 Необычно с точки зрения современных норм и употребление существительного

«предмет», которое могло служить наименованием по отношению к человеку, но в

устойчивых контекстах типа «предмет любви, страсти, восхищения» и т. п. (Толковый

словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. – Москва : Астрель, АСТ, 2007.; Словарь

сочетаемости слов русского языка : ок. 2500 словар. ст. / П. Н. Денисов и др. ; под ред. П.

Н. Денисова, В. В. Морковкина ; Гос. ин-т рус. яз. им. А. С. Пушкина. – 3-е изд., испр. –

Москва : Астрель : АСТ, 2005).

183

возражал своим чувством» [с. 54] (местоимение, которое употребляется

обычно для указания на неодушевленный объект).

2. Употребление прилагательного, которое в узусе не сочетается с

одушевленным существительным: «Баба, говорит, посуй мне пищу в нутрѐ, а

то я весь пустой лежу» [c. 78] (замена прилагательного «голодный» на

прилагательное, обозначающее признак неживого); «расставить свежих

рабочих» [с. 36] – о людях, как о продуктах питания; «уместный классовый

старичок» [с. 75]; «остывающая мать» [с. 53]; «утраченной подруги»

[с. 37].

3. Употребление глагола или глагольной формы, сочетаемость

которых в узусе ограничивается номинативами, обозначающими неживой

объект: «сверив прибывший кулацкий класс» [с. 94]; «Чиклин обхватил

Вощева поперек и сложил его к спящему молотобойцу» [с. 106]; «Ты его

попробуй» [с. 110]; «Я сам себя забуду, но тебя начну иметь постоянно»

[с. 69]; «Сейчас он предъявлял тех ликвидированных тружеников» [с. 99];

«желудки были завалены» [с. 108]; «Я Вас не сознаю» [с. 64]; «да мы и класс

свой будем скоро чистить от несознательного элемента» [с. 62] (человек

как грязная вещь); «сложив Жачева» [с. 112].

В предложении «Так как же ты организовалась» [c. 57] (в значении

«родилась») сакральный процесс рождения человека воспринимается как

нечто искусственно организованное, механическое.

В узусе координация возвратных глаголов с неполной личной

парадигмой выявиться, храниться возможна только с неодушевленными

существительными, но в тексте «Котлована» есть конструкции, где эти

глаголы координируются с одушевленными существительными: «здесь

будет дом, в нем будут храниться люди от невзгоды» [с. 31]; «и с

наступлением коммунизма в сельском хозяйстве решили взять установку на

женитьбу, тем более что тогда лучше выявятся женщины» [с. 82] – люди

становятся лишь обезличенным объектом для достижения определенных

целей, поставленных государством.

184

Конструкции «попробовал девочку за руку» [c. 58]; «Молотобоец

попробовал мальчишку за ухо» [с. 92]; «попробовал Настю» [с. 107];

«Зафиксируй… Настю» [с. 64]; «подошел к Насте и попробовал ее голову»1

[с. 114]; «и каждому из них захотелось взять ребенка на руки и помять его в

своих объятиях» [с. 62]; «Чиклин внимательно всмотрелся в ребенка – не

поврежден ли он в чем со вчерашнего дня, цело ли полностью его тело; но

ребенок был весь исправен» [с. 106]; «маленький человек, предназначенный

состоять всемирным элементом» [с. 58]; «Ты зачем ребенка раскрыл? <…>

Остудить хочешь?» [с. 108]; «он взял ее к себе на руки и так сохранял до

утра» [с. 53]; «Настя смело может застынуть» [с. 98] обращают на себя

внимание тем, что в них используется глагол, употребление которого

невозможно по отношению к живому существу; а в данных контекстах

эффект усиливается еще и за счет того, что речь идет о ребенке. В результате

трансформации привычного значения происходит переоценка ценностей:

человек перестает восприниматься как личность, становится в один ряд с

неодушевленными предметами.

4. Употребление синонима, который характеризует денотат как

неживой объект: в предложении «Прушевский остыл от ночи» [c. 33] глагол

«остыть» употреблен, по всей вероятности, здесь вместо глагола «замерз».

Контаминация прямого значения («стать холодным, потеряв тепло») и

переносного («душевно охладеть») приводит к тому, что человек начинает

восприниматься как объект неодушевленный. Начинают отождествляться два

противоположных экзистенциальных состояния: жизнь и смерть. Кроме того,

временное понятие заменяет позицию обстоятельства не времени (остыл

ночью), а причины: остыл от ночи по аналогии с сочетанием «от холода».

Необходимо заметить, что координация глагола «остыть» (а также его

причастных форм) в значении «замерзнуть» с одушевленным

1 Словосочетание «попробовать голову» встречаем у С. Д. Кржижановского: «Квантин

попробовал было голову поверх портфеля и ноги под пальто» (Боковая ветка, 1927-

1928 гг.) – материал из НКРЯ.

185

существительным – не единичный случай. Подобная конструкция

встречается в тексте неоднократно: «Чиклин и Сафронов сильно остыли и

были в глине и сырости» [c. 41]; «Девочка не тратила свое тепло на

остывающую мать» [c. 53]; «Мужик слышал то и вовсе затих дыханием,

желая побольше остыть снаружи»1 [c. 78]; «Остывает, – пощупал Вощев

шею мужика» [c. 79]; «Настя, ты не стынь долго, иди ко мне» [с. 96].

Примечательно, что из всех случаев, в которых употребляется глагол

«остыть», только в одном контексте глагол используется автором в прямом

значении и координируется с неодушевленным существительным («Сарай

остыл без лошадиного дыханья» [c. 85]) и в одной конструкции – как

узуальный метафорический перенос в значении «успокаиваться»: «Выйди

остынь, дьявол!» [c. 103].

Есть контексты, в которых глагол замерзнуть заменяется

метафорическим сочетанием и соотносится уже с неодушевленным

существительным: «сгустившаяся от холода река» [с. 99], т. е. замерзающая

река.

Координация одушевленного существительного с глаголом

кончиться в значении «умереть»2 ярко демонстрирует отношение к человеку

как к неживому предмету: «Без сна рабочий человек давно бы кончился»

[с. 40]; «Он умер, – сообщил всем Вощев, подымаясь снизу. – Все знал, а

тоже кончился» [с. 110]; «Ты кончился, Сафронов!» [с. 69]; «все равно я

1 Подобные конструкции с нарушением привычной сочетаемости находим у

С. Н. Сергеева-Ценского: «уже не думая попасть к той маленькой церкви в этот день, а

только желая остыть в тени» (Как прячутся от времени, 1929 г.); «Но шла деревянно и

упрямо, вся остывшая снаружи и теплая внутри, как снега, под которыми хранится

озимь» (Печаль полей, 1909 г.) – материал из НКРЯ. 2 В начале XX века глагол «кончиться» утрачивает архаичное значение «умереть» и в

дальнейшем маркируется как просторечное (Толковый словарь русского языка / Под ред.

Д. Н. Ушакова).

186

тебя затомлю, лучше сама кончись» [с. 79]1. Принадлежащий высокому

стилю глагол скончаться тоже встречается в повести, но не всегда

соотносится с субстантивами, которые обозначают людей, реально умерших:

«Он мог бы так весь незаметно скончаться» [с. 32]; «И решив скончаться,

он лег в кровать и заснул со счастьем равнодушия к жизни» [с. 34].

5. Характеристика человека как некоего механизм, природный

объект, подвергающийся воздействию со стороны некой рациональной силы,

конструкта: «Вощев пошел туда походкой механически выбывшего человека»

[с. 62]; «механически наблюдая даль» [с. 62]; «Сафронов, заметив пассивное

молчание, стал действовать вместо радио» [с. 54]; «а чтобы девочка не

тратила свое тепло на остывающую мать» [с. 53] (девочка как

неодушевленный источник тепла); «доведя себя до свежести» [с. 39]; «А

тут покоится вещество создания и целевая установка партии – маленький

человек, предназначенный состоять всемирным элементом!» [с. 58] (о

девочке); «Из меня отовсюду сок пошел» [с. 111]; «Жачев с испугом закрыл

рот и начал гонять воздух носом» [с. 100]; «спросил старик, складывая для

внимательного выражения свое чтущее лицо» [с. 51].

Не только о людях говорят, как о предметах, но и о животных:

«Ликвидировав весь последний дышащий живой инвентарь, мужики стали

есть говядину» [с. 86].

1 Ср. с контекстами, в которых глагол кончиться соотносится с неодушевленными

существительными: «Терпи, говорят, пока старик капитализм помрет, - теперь он

кончился, а я опять живу один под одеялом, и мне ведь грустно!» [с. 31]; «он все равно

умрет раньше, чем кончится здание» [с. 37]; «Члены колхоза… с тоскою, что кончился

труд и как бы теперь колхоз не пошел в убыток, оставили заведение» [с. 105].

187

3.4.1.2. Уподобление неживого живому

В повести можно наблюдать и обратное: о неживом человеке

или неодушевленном объекте говорят, как о живом1: «что

мертвым стало совершенно тесно лежать» [с. 73]; «и ел кашу с тем

сознанием, что она уже ничья и ее все равно вышвырнут» [с. 41]; «Вынай,

дьявол, железку из жидкого! <…> Не мучай матерьял» [с. 103].

У неживого объекта появляются признаки и качества живого:

«завязав мешку горло» [с. 99]; «и он [Чиклин] мог… только пощупать ее

(лестницы. – О. С.) истомленный прах» [с. 51]; «матерьял всегда сдавался

точности и терпению, значит – он был мертв и пустынен» [с. 28]; «те

листки я каждую полночь лично сопровождаю к товарищу активисту»

[с. 81]; «и с тайным стыдом заворачивались его листья» [с. 21].

Человеческими качествами и признаками наделяются объекты

окружающего мира и явления природы: «солнце, как слепота, находилось

равнодушно над низовою бедностью земли» [с. 45]; «бескорыстно светили

звезды» [с. 101]; «ожидающие звезды» [c. 101]; «окоченелая земля2 смолкнет

от шума всякого строительства» [с. 104]; «ничтожный дождь» [с. 76];

«лишь вода и ветер населяли вдали этот мрак и природу» [с. 26]; «стеной

1 Об оживлении неживого пишет и Е. Г.Доронина в исследовании, посвященном

фразеологической картине мира А. Платонова (Доронина, Е. Г. Фразеологическая картина

мира в творчестве А.Платонова. – С. 117–123). 2 Интересно проследить, как трансформируется в сюжете повести отношение к такому

понятию, как земля. Чаще лексема земля употребляется в контекстах с ненарушенной

синтагматикой, но есть случаи, где автор переосмысляет традиционное отношение к

указанному понятию. Так, например, земля наделяется качествами, присущими человеку:

«ибо все равно земля для них была пуста и тревожна» [с. 82] – два однородных

сказуемых с одной стороны характеризуют денотат как неживой, с другой – как живой. Из

следующих контекстов становится очевидно, что земля в сознании землекопов уже почти

полностью приобретает человеческие качества, соотносится с живым, потому что она, как

и человек, может жить, чувствовать, подчиняться и умирать: «но земля все же углублялась

под лопатами, считаясь лишь с силой и терпением землекопов» [с. 35]; «земля от снега

стала смирней» [с. 85]. Олицетворение может усиливаться употреблением качественного

прилагательного: «и своя жизнь была вечностью среди синей, смутной земли» [с. 50];

«смутное вещество земли» [с. 111]; «жить на успокоенной земле» [с. 58]. Таким образом,

земля становится пограничным явлением в тождестве «живое – неживое».

188

пошел дождь и укрыл ушедших в среде влаги» [с. 76]. В некоторых

конструкциях четко прослеживается идея производства в природе: «какой-то

набредший ветер начал производить вьюгу» [с. 90] и идея иррациональности

природы: «неорганизованная погода» [c. 65].

Олицетворяются и явления, недавно появившиеся, но играющие

важную роль в жизни героев: «директива не спустилась на колхоз» [с. 76];

«встретить ее (главную линию. – О. С.)» [c. 65].

Соотношение «живое – неживое» чаще всего выражается

следующими способами:

1. Координация подлежащего, выраженного неодушевленным

существительным и сказуемого, которое обозначает действие живого

существа: «ночь замерла перед рассветом» [с. 43].

Олицетворение материала находим в предложении «Грунт перестал

терпеть вечность» [с. 52]. Глагол терпеть (не в метафорическом значении)

координируется только с одушевленными существительными, здесь же этот

глагол употреблен с неодушевленным существительным, что приводит к

персонификации материала, который изображается как живое существо,

олицетворяется. Похожий прием встречаем и в предложении «лишь одна

сгустившаяся от холода река шевелилась в обжитых сельских берегах»1

[с. 99].

2. Согласование неодушевленного существительного и

прилагательного, обозначающего признак живого существа: «тоскливая

глина» [с. 29]; «обнаженная глина» [с. 114]; «терпеливые плетни» [с. 66];

«спокойные здания» [с. 59].

3. Примыкание наречия, которое характеризует признак действия

денотата как живого: «Как остров, стоял среди остального

1 Конструкцию «река шевелится» находим у Д. Н. Мамина-Сибиряка: «Недавно мертвая и

неподвижная река теперь шевелилась на всем протяжении, как громадная змея» (Бойцы,

1883 г.) – материал из НКРЯ.

189

новостроящегося мира этот белый сюжет сооружений и успокоено

светился» [с. 59]; «Сельские часы… терпеливо шли» [с. 28]; «скучно лежала

пыль» [с. 21]; «А отчего, Никит, поле так скучно лежит?» [с. 42].

4. В тексте повести находим конструкции, в которых обособленное

определение , определяющее неодушевленный предмет или бездыханное

тело, характеризует денотат как живой: «и давние гвозди торчали из него

(забора. – О. С.), освобождаемые из тесноты древесины силой времени»

[с. 50]; «Вощев снова прилег к телу активиста, некогда действовавшему с

таким хищным значением» [с. 110]; «Левая рука Колова свесилась вниз, и

весь погибший корпус его накренился со стола, готовый бессознательно

упасть» [с. 73].

3.4.1.3. Тождественность телесного и человеческого

Тождество «тело – человек» подчеркивает материализацию

духовного начала в общественной реальности, где индивидуум уже не

воспринимается как одушевленный субъект. На лексическом уровне это

тождество поддерживается прежде всего употреблением существительного

тело в тех контекстах, в которых речь идет о живом человеке: «Здесь Вощев

решил напрячь свою душу, не жалеть тела на работу ума»1 <с. 172>; «и он

ощущал в темноте своего тела тихое место» [c. 26]; «оно (сердце. – О. С.)

билось вблизи, во тьме опустошенного тела каждого уснувшего»2 [с. 27];

«мог пожертвовать на труд все свое слабое тело, истомленное мыслью и

бессмысленностью» [с. 28]; «накопил уже достаточно достижений и

1 Словосочетание «жалеть тело» находим и у Л. Н. Толстого: «Жалеешь свое тело, так и

береги себя» (Соединение и перевод четырех Евангелий, 1902 г.) – материал из НКРЯ. 2 Словосочетание «опустошенное тело» встречаем и у В. П. Катаева: «сказал усатый

человек, стоя на подножке извозчика и нежно поддерживая вялое, тяжелое от обморока

и в то же время как бы опустошенное тело Родиона» (Родион Жуков, 1925 г.) – материал

из НКРЯ.

190

потому научно хранил свое тело»1 [с. 39]; «Она ушла обратно, волнуясь всем

невозможным телом» [с. 39]; «Мы все свое тело выдавливаем для общего

здания» [с. 41]; «но дневное время проживается одинаковым, сгорбленным

способом – терпеньем тела, роющего землю» [с. 48]; «сказал Чиклин и

подумал о своей голове, которая одна во всем теле не могла чувствовать»

[с. 55]; «это слабое тело, покинутое без родства среди людей» [с. 58];

«жалея свои целые кости от сотления в прах, свою кровавую силу тела от

гниения» [с. 79]; «склонившего свое тело пред небесной силой» [с. 81]; «есть

никто не хотел, но надо было спрятать плоть родной убоины в свое тело»

[с. 86]; «прислушиваясь к биению своего бестолкового сердца, которое

тянуло все его тело в какую-то нежелательную даль жизни» [с. 101];

«ежедневно мучить свое тело»2 [с. 105]; «молча дышал над телом ребенка»

[с. 113].

Существительное тело в словосочетании «свалив тело» [c. 48]

(«Сафронов управился принести Жачева и, свалив его изнемогшее тело в угол

барака, сказал…»), сопрягаясь с глаголом «свалив», несущим негативную

коннотацию, демонстрирует пренебрежительное, равнодушное отношение к

человеку, который воспринимается не как живое существо, а как вещь.

Подобное указание на «тело» как главную составляющую феномена

«человек», отстраняющую на второй план личностные качества, –

встречается в повести неоднократно (62 контекста):

1. Координация существительного «тело» с глаголом, который

характеризует действие человека: «Тело Вощева побледнело от усталости»

[с. 22]; «Их тело сейчас блуждает автоматически» <c. 172>; «У меня без

истины тело слабнет» <c. 187>.

1 Словосочетание «хранить тело» в том значении, которое оно употреблено у

А. Платонова, встречаем еще у А. А. Бестужева-Марлинского: «ты был моим

единственным другом в несчастье; ты хранил и тело и дух мой от истления» (Прощание

с Каспием, 1834 г.) – материал из НКРЯ. 2 Словосочетание «мучить тело» встречаем и у З. П. Гиппиус: «Это тело мое мучают, я

слаба; пусть мучают тело, а надо мной-то никто не властен» (Легенда, 1896 г.) –


191

2. Существительное «тело» наделяется качествами, присущими

человеку, отождествляется с личностью в целом: «Тело Вощева было

равнодушно к удобству» [c. 23]; «бредущему куда попало телу» [с. 29];

«Заметь этот социализм в босом теле» [с. 64]; «трудящегося, но неимущего

тела» [с. 99]; «Вощев почувствовал холод усталости и лег для тепла среди

двух тел спящих мастеровых» [c. 27]; «он уже был доволен и тем, что

истина заключалась на свете в ближнем к нему теле человека, который

сейчас только говорил с ним» <c. 188>; «но зато имелось ликующее

предчувствие, приводившее тело Вощева в дребезжащее состояние

радости» <c. 189>; «в их теле не замечалось никакого пролетарского

таланта труда» [с. 36].

3. Лексему «тело» автор употребляет в некоторых контекстах, говоря

о характере или состоянии человека: «ее колеблющееся, грустное тело»

[с. 56]; «равнодушное, усталое тело» [с. 114]; «он никогда не желал

тратить нервность своего тела» [с. 39]; «но вскоре он почувствовал

сомнение в своей жизни и слабость тела без истины» [с. 23]; «поэтому на

лице каждой пионерки осталась трудность немощи ранней жизни, скудость

тела и красоты выражения» [с. 24].

4. Существительное «тело» наделяется признаками, присущими

неживому объекту: «Чиклин внимательно всмотрелся в ребенка… цело ли

полностью его тело» [с. 106].

5. Встречаем контексты, в которых существительное тело

употреблено по отношению к умершему человеку: «а сам умер затем в

осеннем овраге, и тело его выдул ветер в ничто» [с. 86]; «Вощев снова прилег

к телу активиста» [с. 110].

6. Есть контексты, в которых существительное «тело» сочетается с

названиями животных и объектами природы: «тогда он хотел стать легким,

малосознательным телом птицы» [с. 69]; «они (мухи. – О. С.) жили себе

192

жирующим способом в горячих, говяжьих щелях овечьего тела»1 [с. 91];

«неотлучное солнце безрасчетно расточало свое тело на каждую мелочь

здешней, низкой жизни» [с. 36]; «неужели он останется без влияния на

всемирное тело земли» [с. 68].

Лексема «вещество» характеризует лишь неживое, вещественное, но,

используя ее в контексте с существительным «тело», автор стремится еще

больше подчеркнуть овеществление человека: «Вощев согласен был и не

иметь смысла существования, но желал хотя бы наблюдать его в веществе

тела другого» [c. 28].

Тождество «тело – человек» может поддерживаться и другими

лексическими средствами: «Дай нам пару кружечек – в полость налить»

[с. 22]; «И ему стало легко и неслышно внутри» [с. 37] (= покойно,

безмятежно в душе); «по худому, чужеродному, легкому человеку»2 [с. 46]

(человек как чужеродное тело); «Опять хочешь от меня кой-чего

заработать?» [с. 39]. Идея телесного, бездуховного начала человека

прослеживается и в следующих контекстах: «расходуя всю свою плоть в

скопление имущества» [с. 93]; «нажитых батрацкой плотью» [с. 93]; «посуй

мне пищу в нутрѐ» [с. 78].

Замечено, что контексты с существительным тело чаще встречаются

в начале повести, чем в середине и в конце.

3.4.1.4. Соотношение понятий жить и существовать

Интересно использование Платоновым глагола существовать и

однокоренных с ним лексем. Заменяя глагол «жить» на «существовать»

автор подчеркивает ничтожность бытия: жизнь теряет смысл, цель ее –

1 Словосочетание «щели тела» встречаем у С. А. Семенова: «Сердце его билось

полновесно и крепко, как у здорового, и, вместе с кровью, нагнетало во все щели его тела

бодрость и энергию» (Предварительная могила, 1924) – материал из НКРЯ. 2 В произведениях, написанных до «Котлована» словосочетание «чужеродные люди» есть

у М. Горького: «и самое опасное то, что всѐ это есть тонкая интрига со стороны

чужеродных людей» (Жизнь Матвея Кожемяхина, 1910 г.) – материал из НКРЯ.

193

выжить, как-то существовать: «твой мужик только недавно существует»

[c. 78]. Возводимые дома и «технические благоустройства» [с. 23], которые

должны, по мнению власти, улучшить жизнь людей, видятся в глазах героев

только как места существования, причем существования не людей, а

обезличенной массы: «в тех домах будут безмолвно существовать доныне

бесприютные массы» [с. 23]. Контексты с существительным существование,

глаголом существовать и его причастными формами не раз встречаются в

повести: «было жарко, дул дневной ветер, и где-то кричали петухи на

деревне – все предавалось безответному существованию» [c. 23]; «Ты зачем

здесь ходишь и существуешь?» <c. 187>; «Существуйте, стервецы, пока

что!» [с. 58]; «а тут двигаются целые кучи ради существования» [с. 76];

«Он больше не увидит мучившего его кулачества и обрадуется своему

существованию» [с. 98]; «дольше и печальней помнить ту прошедшую в его

молодости девушку, сейчас уже едва ли существующую» [с. 100]; «а уж

Вощеву ничего не досталось, кроме мученья ума, кроме бессознательности в

несущемся потоке существования и покорности слепого элемента» [с. 110].

Сам автор уже незавуалированно говорит об отсутствии и невозможности

счастливой жизни: «каждый существовал без всякого излишка жизни, и во

время сна оставалось живым только сердце, берегущее человека» [с. 27];

«грустно существующие люди» <c. 188>. Подкрепляется идея жизни как

пытки и другими контекстами: «только медведь мог вытерпеть здесь свою

жизнь, и то поседел от угнетения» [с. 98–99]; «мы сами живем нечаянно»

[с. 70]. Встречаем и случаи метонимизации с существительным

существование: «сказал Вощев близ дороги и встал, чтоб идти, окруженный

всеобщим терпеливым существованьем» [с. 23–24]. Стирается граница

между живым и неживым: глагол существовать сочетается не только с

одушевленными существительными, но и с неодушевленными: «Мы же всем

организациям существование даем!» [с. 27]; человеческая жизнь

сравнивается с явлениями неживого мира: «но кто-то существовал еще…

живя прочней дерева» [с. 50]. Человек перестает быть личностью, он,

194

наравне с животными, становится тем, кто просто существует –

обезличенным существом (обращает на себя внимание координация и

согласование в среднем роде): «тогда бы и то существо, которое

понадобилось Прушевскому, пребывало здесь в целости» [с. 46]; «Чиклину

было неизвестно, какое существо притаилось для своей сохранности в этом

безвестном убежище» [с. 51]; «Прушевский слушал и наблюдал девочку…

этому существу, наполненному, точно морозом, свежей жизнью, надлежит

мучиться сложнее и дольше его» [с. 55]; «наблюдали сон этого малого

существа»1 [с. 58]. Есть контексты, в которых, употребляя лексему

«существо» с зависимым компонентом, выраженным одушевленным

существительным, автор максимально подчеркивает «расчеловечивание»

людей, уподобление их всей фауне: «как существо утраченной подруги»

[с. 37].

Животные, как и люди, тоже существуют, а не живут: «как по-

старинному брехала собака на чужой деревне, точно она существовала в

постоянной вечности» [с. 87].

Таким образом, в результате трансформации привычного значения

происходит переоценка ценностей: человек перестает восприниматься как

личность, становится в один ряд с неодушевленными предметами,

уподобляется механизму, созданному для достижения определенных целей.

3.4.2. Идея смерти и уничтожения

В сознании современного человека, безусловно, смерть

воспринимается как нечто трагическое. Усиление трагизма в произведении

Платонова достигается из-за частого употребления слов из лексико-

1 Словосочетание «сон существа» встречаем у Г. И. Успенского: «Мухи эти, тощие,

измученные, доведенные до степени ―ниже травы, тише воды‖, могущие издавать

только слабое жужжание, которое тем не менее делает сон человеческих существ

тревожным, заставляет шевельнуть рукой» (Тише воды, ниже травы, 1870) – материал

из НКРЯ.

195

семантического поля «смерть» и гибели всего, что находится рядом с

котлованом: людей, животных, природы, артефактов, орудий труда.

Индивидуально-авторские конструкции, в которых прослеживается мотив

смерти, условно можно разделить на несколько групп:

1) Конструкции с непривычной сочетаемостью, чаще

представляющие авторскую метафору, в которых идея смерти и уничтожения

заключена с помощью непосредственного использования слов с этим

значением: «стравливайте себя трудом» [с. 58]; «все равно я тебя затомлю,

лучше сама кончись» [с. 79].

Наиболее частотны лексемы «уничтожить», «ликвидировать»,

«мертвый», «смерть», «кончаться» и некоторые другие:

уничтожение1, уничтожить: «И ныне Вощев не жалел себя на

уничтожение сросшегося грунта» [с. 31]; «но они не могли расстаться со

скотиной и уничтожали ее до костей» [с. 86]; «до смертельного

уничтожения наивности всякой надежды» [с. 104];

ликвидировать , ликвидация, ликвидированный: « ему уже

не так долго осталось терпеть до смерти и до ликвидации всего» [с. 44];

«обязаны их ликвидировать не меньше как класс» [с. 62]; «с жадностью

начал писать рапорт о… ликвидации посредством сплава на плоту кулака

как класса» [с. 84]; «Ликвидировав весь последний дышащий живой

инвентарь»2 [с. 86]; «Ликвидировали?! – сказал он из снега. – Глядите, нынче

меня нету, а завтра вас не будет» [с. 93]; «Ликвидировав кулаков в даль»

[с. 94]; «ликвидируют в далекую тишину» [c. 94]; «ликвидированные

труженики» [с. 99]; «особую боковую графу, под названием ―Перечень


1 Конструкции с лексемой «уничтожить» могут употребляться и в ироническом контексте:

«не уничтожил ли калека сливки и пирожные» [с. 113]. 2 Словосочетание «ликвидировать живой инвентарь» встречаем и у П. К. Козлова: «Как-

то нам удастся ликвидировать наш дорогостоящий живой инвентарь?»

(Географический дневник Тибетской экспедиции 1923-1926 гг. №1, 1923-1924 гг.) –


196

имущественно-выморочного остатка‖» [с. 99]; «ведомость ликвидации

классового врага» [с. 106];

мертвый: «обращая всю жизнь своего тела в удары по мертвым

местам» [с. 29]; «Когда будешь уходить от меня, не говори, что я мертвая

здесь осталась» [с. 52]; «Каждый человек мертвым бывает, если его

замучивают» [с. 56]; «мертвы, огорченные губы» [с. 56]; «Все мертвые –

это люди особенные» [с. 66]; «А мертвых не обмывали еще в совете?»

[с. 70]; «мертвым стало совершенно тесно лежать» [с. 73];

умереть: «лично умер» [c. 73]; «умереть с энтузиазмом» [с. 45];

«думай, чтоб не умереть» [с. 52]; «умерла вниз лицом» [с. 53]; «Женщина

осталась лежать в том вечном возрасте, в котором умерла» [с. 56];

кончаться1: «где хоронились пролетарии, которые скончались до

революции без счастья» <с.191>; «все постепенно кончалось вблизи и вдали:

прятались птицы, ложились люди» [с. 38]; «Он мог бы так весь незаметно

скончаться» [с. 32]; «все равно я тебя затомлю, лучше сама кончись» [с. 79];

«кончаемся по совести» [с. 87];

смерть , смертный: «согласованное со смертью» [с. 36];

«смертный элемент» [с. 42]; «влеченье к смерти» [с. 105].

2) Конструкции, в которых автор употребляет слова из лексико-

семантического поля «смерть»: «наблюдали сон этого малого существа,

которое будет господствовать над их могилами» [с. 58]; «Коровы и лошади

лежали в усадьбах с разверстыми тлеющими туловищами» [с. 90]; «Мы те

гробы облеживали» [с. 61]; «мучиться сердцем, окруженным жесткими

каменистыми костями» [с. 21].

3) Идею смерти автор может передавать завуалированно, используя

специальные стилистические приемы (метафору, эпитет, описательные

обороты и др.): «неподвижно молчал» [с. 110], т. е. умер; «мертвому,

разрушенному брату» [с. 34]; «и тело его выдул ветер в ничто» [с. 86];

«некому теперь отнять у Насти ее долю жизни на свете» [с. 100]; «а когда

1 Больше конструкций см. в параграфе о соотношении «живое – неживое».

197

дотрудишься до конца, когда узнаешь все, то уморишься и помрешь»

[с. 101]; «писаться мне в колхоз на покой» [с. 84]; «остывающая мать»

[с. 53]; «Жизнь ее уменьшалась» [с. 86]; «сердце его лежало в разрушенной

груди» [с. 68]; «последнее зрение» [с. 86]; «слабой жизни во тьме» [с. 40]; «в

природе отходил в вечер опустошенный летний день» [с. 38] (трансформация

созвучного оборота со значением смерти «отходил в вечность»); «совершал

ей выкидыш» [с. 93].

По аналогии с известным сочетанием мертвая тишина у Платонова

возникает конструкция, отражающая идею смерти: «и точно грусть – стояла

мертвая высота над землей» [с. 32]. Метафора образуется при сочетании

существительного высота с прилагательным мертвая. Таким образом,

мертвая высота – высотное нежилое здание, громадное строение, в котором

никто не живет.

В контекстах, в которых прослеживается мотив смерти, нередко

возникают абсурдные ситуации с точки зрения привычного понимания мира:

смерть для людей лучше, чем жизнь, а желание умереть сильнее желания

жить: «Лучше б умерли и стали важными!» [c. 66]; «хочу умереть»1 [с. 52];

«жители того, спокойного света» [с. 80]; «нам будет тихо» [с. 85].

Мотив смерти неразрывно связан с идеей о конце мира и нередко

находит свое отражение в сознании героев с мечтами о будущей жизни:

«Пусть они попрощаются до будущей жизни» [c. 86]; «он же весь свет

родился окончить» <с.172>; «люди хотели навсегда заметить свою родину и

последнего, счастливого человека на ней» [c. 94]. Необычна с точки зрения

привычного представления о смерти как событии, вызывающем лишь

отрицательные эмоции, конструкция «умереть с энтузиазмом» [с. 45].

Умирают в «Котловане» не только люди, но и неживые объекты,

уподобляющиеся в повести живым существам. Слова из лексико-

семантического поля «смерть» сочетаются с именами существительными,

1 Не является окказиональной конструкцией.

198

которые обозначают реалии или предметы, относящиеся непосредственно к

строительству котлована1:

а) материал (камни, песок, грунт, глина), с которым работают

строители котлована: «Козлов по-прежнему уничтожал камень в земле»

[с. 32]; «грунт перестал терпеть вечность и разваливался в мелочь

уничтожения» [с. 52]; «матерьял всегда сдавался точности и терпению,

значит – он был мертв и пустынен» [с. 28]; «замертво лежал ничтожный

песок» [с. 36]; «Нас учили каждого какой-нибудь мертвой части: я знаю

глину, тяжесть веса и механику покоя» <с. 208>; «они ходили в котлован

раскапывать водяной подземный исток, чтобы перехватить его вмертвую

глиняным замком» [с. 41];

б) материал, с помощью которого работают строители котлована:

«мертвый инвентарь»2 [с. 43, 60, 62, 77, 105]; «мертвое оружие» [с. 108];

«мертвый строительный матерьял» [с. 32];

в) природа, которая окружает строителей котлована: «мертвые

лопухи» [с. 97]; «Чиклину пришлось сечь землю на глыбы и выворачивать ее

прочь целыми мертвыми кусками» [с. 114]; «Умерший, палый лист»3 [с. 23];

«умершая трава» [с. 28].

1 Употребление существительных, обозначающих неживые природные объекты (камень,

песок и т.п.), вместо артефактов (искусственных объектов) или живого организма

приводит к созданию абсурдной ситуации: неживые объекты наделяются признаками

живого существа. 2 Проанализировав материал из НКРЯ, мы обнаружили, что частотно употребление

словосочетания «живой и мертвый инвентарь», тогда как А. Платонов использует только

конструкцию «мертвый инвентарь». 3 В произведениях, написанных до «Котлована», словосочетание «умерший лист»

встречаем еще у М. Горького: «Ветер, напоѐнный жирным запахом тления, тихо качал

ветвями деревьев, срывая умершие листья» (Мои интересы, 1906 г.) и у

М. П. Арцыбашева: «Он отошел к окну и долго бесцельно смотрел в сад, где слоем

желтых и красных листьев уже золотились дорожки, а вновь умершие листья, тихо

кружась в воздухе, беззвучно падали вниз» (Санин, 1902 г.) – материал из НКРЯ.

199

3.4.3. Идея надындивидуальности

Очень частотны конструкции (130 контекстов), в которых стерты

границы между индивидуумом и толпой: человек не воспринимается как

отдельная личность, он сливается с толпой, становится ее составляющей.

З. К. Тарланов справедливо отмечает отсутствие личной, индивидуальной

жизни у человека, обобществление всего, что имеет какое-либо отношение к

нему1. Личностные качества уже никому не важны, важен лишь механизм,

состоящий из людей и способный трудиться на благо «вражьей имущей

силы» [с. 49]. Сами люди уже не могут существовать вне общества,

одиночество они воспринимают как наказание: «Чиклин тоже не мог

стерпеть быть отдельно» [с. 87].

Идея надындивидуальности может выражаться разными способами:

1. Употребление собирательного существительного или

существительного со значением собирательности вместо единичного

конкретного наименования подчеркивает идею деиндививидуализации,

обезличивания человека («Стороною шли девушки и юношество в избу-

читальню» [с. 105]; «Ну стойте, пока беднота сидит» [с. 83]). Личностные

качества уходят на второй план, отдельный человек становится частью

массы, растворяется в толпе:

колхоз : «колхоз идет» [с. 76]; «весь колхоз, вместе с окрестными

пешими гостями, радостно топтался на месте» [с. 95]; «весь колхоз глаза

открыл» [с. 101]; «на его голос весь колхоз пришел с Оргдвора в дом» [с. 110];

«воскликнул колхоз» [с. 103]; «крикнул он сидящему колхозу» [с. 106];

«Вышедши наружу, колхоз сел очередью у плетня и стал сидеть» [с. 105];

«колхоз метет снег для гигиены» [с. 108]; «Колхоз… тоже постепенно запел

слабым голосом» [с. 97]; «Колхоз непоколебимо спал на Оргдворе» [с. 99];

«ответил колхоз, лежавший под навесом» [с. 109]; «Просим!! – единогласно

1 Тарланов, З. К. «Котлован» А.Платонова. – С. 216.

200

выразился колхоз» [с. 111]; «Колхозу же некуда было уйти, и он, поднявшись

с Оргдвора, начал двигаться к кузне» [с. 102];

сиротство : «или стояло на ветру дорог бедняцкое колхозное

сиротство» [с. 62];

детство: «не считая Насти и прочего детства» [с. 94]; «детство

вырастет» [с. 29];

класс: «дабы весь класс его узнал и заплакал над ним» [с. 45];

«должны томиться в груди роющего землю пролетарского класса» [с. 98];

«Ты, должно быть, не меня, а весь класс испил» [с. 110–111];

артель : «попросил всю артель пройти один раз поперек старого

города» <с. 190>; «Вскоре вся артель, смирившись общим утомлением,

уснула» [с. 54]; «И после того артель назначила Сафронова и Козлова идти в

ближнюю деревню» [с. 64];

население: «сказал один подкулачник, уединенный от населения на

Оргдворе за свой вред» [с. 76]; «произнес Чиклин кулацкому населению»

[с. 92]; «пора уж целыми эшелонами население в социализм отправлять»

[с. 101];

кулачество : «Жачев же пополз за кулачеством» [с. 94];

«Кулачество глядело с плота в одну сторону – на Жачева» [с. 94].

Употребление прилагательного при существительном со значением

собирательности усиливает стертость границы между толпой и человеком.

Важно состояние массы, а не отдельного человека: «Но увлеченный колхоз не

принял жачевского слова и веско топтался, покрывая себя песней» [с. 98];

«Тихое несознательное стенание пронеслось в безмолвном колхозе и затем

повторилось» [с. 109]; «спросил задний середняк» [с. 83]; «Ближний середняк

прислонился головой к крыльцу» [с. 83]; «Организованная, членская беднота

поднялась с земли, довольная, что ей горевать не придется» [с. 84]; «или

стояло на ветру дорог бедняцкое колхозное сиротство, с кучей мертвого

инвентаря посреди» [с. 62]; «наблюдающий народ» [с. 103]; «сверив

прибывший кулацкий класс» [с. 94].

201

Собирательное значение появляется и у существительных с

семантикой процесса: «Чиклин глядел вслед ушедшей босой

коллективизации» [с. 76].

2. Употребление существительного со значением «массовидности»:

«колхоз еще спал общим скоплением» [с. 88]; «Каждый начал целоваться со

всею очередью людей» [с. 87].

Наиболее частотные существительные со значением

«массовидности»:

масса : «сплачивания масс» <с. 190>; «спускается в нашу массу»

[с. 36]; «Ольгуша, лягушечка, ведь ты гигантски чуешь массы!» [с. 40];

«бедная отсталость масс» [с. 54]; «убьет когда-нибудь вскоре всю их

массу» [с. 57]; «ярость масс» [с. 64]; «внимание к массам» [с. 64]; «кто

убивает нашу массу» [с. 70]; «наблюдать массы из окна» [с. 74]; «наблюдал

движение жизненной массы» [с. 82]; «народ расположился кучами и малыми

массами» [с. 88]; «очищенные от кулачества массы» [с. 93]; «дай только

массам измучиться» [с. 101]; «как ему жить забытым среди массы»

[с. 104]; «пусть массы сами греются» [с. 108]; «любить пролетарскую

массу»1 [с. 63]; «покидаешь рабочую массу» [с. 47];

гуща: «люди стали без слова всей середняцкой гущей» [с. 86];

«Чиклин долго глядел в ликующую гущу народа» [с. 95];

куча : «а тут двигаются целые кучи ради существования» [с. 76];

«народ расположился кучами» [с. 88];

слой: «слой грустных уродов» [с. 94].

Употреблением прилагательного при существительном со значением

«массовидности» идея обезличенности человека достигает своей

кульминации: в толпе все становятся одинаковыми, действуют и чувствуют

как единый механизм: «бесприютные массы» [c. 23]; «среди лежащих масс»

1 Словосочетание «любящий массу» мы встречаем еще у Б. В. Савникова: «По своим

взглядам он был правоверный социалист-революционер, любящий массу, но любовь эту он

сознательно принес в жертву террору» (Воспоминания террориста, 1909 г.) – материал

из НКРЯ.

202

[с. 45]; «бродящие массы» [с. 73]; «подкулацкие массы» [с. 106]; «бедняцко-

середняцкие массы» [с. 107]; «какие-то далекие массы двигались по

горизонту»1 [с. 109]; «на глазах преданных, убежденных масс» [с. 68];

«ликующая гуща народа» [c. 95]; «а мы бродим, как тихая гуща» [с. 111].

Такой же эффект достигается автором и употреблением при

существительном со значением «массовидности» лексемы «вещество»:

«произнес активист в вещество народа» [с. 82].

Идея массовидности всего живого не ограничивается лишь

употреблением существительного, обозначающего совокупность людей, а

распространяется и на животных: «конская масса» [с. 77]; «весь конский

строй» [с. 77]; «сборище грачей» [с. 70]; «его удивляло душевное

спокойствие жующего скота» [с. 77]. В последнем случае животные

наделяются еще и человеческими качествами.

3. Употребление прилагательного со значением «массовидности»:

«массовая работа актива» [с. 87]; «общеполезная жизнь» [с. 48]; «стыдясь

общественной чести» <с. 190>; «на коллективных полях» [с. 54].

Наиболее частотные прилагательные со значением «массовидности»:

общий: «среди общего темпа труда» [с. 21]; «не имея полной веры в

общую необходимость мира» [с. 28]; «общая грусть жизни» [с. 28, 40];

«общая всемирная невзрачность» [с. 41]; «не хотел быть членом общего

сиротства»2 [с. 68]; «колхоз еще спал общим скоплением» [с. 88]; «общее

зимнее пространство» [с. 90];

всеобщий: «всеобщее существование» [с. 74]; «он захотел

немедленно открыть всеобщий, долгий смысл жизни» [с. 25]; «всеобщая

ветхость бедности» [с. 66]; «всеобщая стремящаяся жизни» [c. 105];

1 Словосочетание «далекие массы» встречаем у З. П. Гиппиус: «Пока он не вскрыт, пока

далекие рабочие массы и социалистические партии верят плакатам» (Дневники, 1924-

1928) – материал из НКРЯ. 2 Словосочетание «общее сиротство» находим в произведениях И. Г. Эренбурга: «Оно

говорит не о празднествах Диониса, не о каменной розе, но о скорби снегов, об общем

сиротстве людей» (Портреты современных поэтов, 1922 г.) – материал их НКРЯ.

203

общепролетарский : «общепролетарский дом» [с. 32, 37];

«общепролетарское жилище» [с. 37]; «общепролетарская жилплощадь»

[с. 44];

обобществленный: «обобществленное имущество» [с. 68];

«обобществленный скот» [c. 77]; «обобществленные лошади»1 [c. 95,

114];

организованный2 (подчинившийся общим правилам,

требованиям и т.д.): «организованный котел» [c. 71]; «организованную

пользу» [с. 36]; «организованная, членская беднота» [с. 84];

«организованные люди» [с. 88]; «организованные мужики» [с. 103].

4. Употребление глагола или отглагольного существительного со

значением процесса, подразумевающего объединение людей (и не только!) в

единый механизм: «целовали колья на своем дворе, отходящие в

обобществление» [с. 74]; «обобществил лишь конское поголовье» [c. 77]; «А

деревья эти – моя плоть, и пускай она теперь мучается, ей же скучно

обобществляться в плен!» [c. 85]; «в ожидании колхоза безубыточные

мужики содержали лошадей без пищи, чтоб обобществиться лишь одним

своим телом» [с. 85]; «но надо было спрятать плоть родной убоины в свое

тело и сберечь ее там от обобществления» [с. 86].

5. Употребление существительного со значением множественности

в единственном числе: «чтобы бедняк не остался при социализме круглой

сиротой» [с. 64] (бедняк как класс); «Не пойти ли мне в массу» [с. 67] – по

аналогии с «идти в народ».

1 Словосочетание «обобществленная лошадь» есть у И. Э. Бабеля: «Житняк, раскинув по

столу трепещущие острые локти, записывал в книгу приметы обобществленных

лошадей» (Колывушка, 1930 г.) – материал из НКРЯ. 2 Прилагательное со значением «массовидности» может субстантивироваться:

«Организованные сели на землю и курили» [с. 82]; «Эй, организованные, достаточно вам

танцевать» [с. 98].

204

6. Употребление метонимизированных существительных:

«имущество деревни»1 [с. 84]; «спит сельская отсталость» [с. 34];

«зажиточность скопится на единоличных дворах» [с. 77].

7. Употребление отвлеченных существительных, передающих идею

«массовидности» живого: «не теряя строя и сплочения между собой» [с. 77].

8. Еще один способ, помогающий передать идею

надындивидуальности, находим в диссертационном сочинении

М. Ю. Мухина: А. Платонов использует лексему «многие» для «указания на

обобщенность, собирательность представления о классе людей»2. В

предложении «Многие нужные люди обязаны жить и теряться на этой

смертной земле» [с. 46] слово «многие», замечает исследователь,

«встречается в связи с указанием на большую человеческую общность,

объединенную переживанием мира и идеей построения новой жизни»3.

3.4.4. Идея материализации духовного

Трагически переживается автором повести совершающийся процесс

материализации духовного: эмоции и чувства, душа, временный понятия,

ментальные понятия изображаются как вещи, ремесло и его продукты:

эмоции и чувства: «Пользуясь мирной грустью» [с. 108];

«имущественное настроение» [с. 83]; «у меня нагрелось к ней что-то в

груди» [с. 46]; «Поп сложил горечь себе в сердце» [с. 81]; «почувствовал

утешение от надежности матерьяла» [с. 37]; «конфискация ее ласк» [c. 63]

– по аналогии с устойчивым терминологическим сочетанием «конфискация

имущества». Генитивной метафорой «жадность счастья» («и с жадностью

счастья прижал ее к себе» [с. 114]) заменяется словоформа «с любовью»;

1 Словосочетание «имущество деревни» есть у А. И. Эртеля: «что помещик Карпеткин

распродал имущество целой деревни» (Записки Степняка, 1883 г.) – материал из НКРЯ. 2 Мухин, М. Ю. Лексическая статистика и идиостиль автора. – С. 288.

3 Там же.

205

душа: «и глядели на карандаш с томлением слабой души, которая

появилась у них из последних остатков имущества» [с. 83]; «Здесь Вощев

решил напрячь свою душу» <с. 172>; «Я был поп, а теперь отмежевался от

своей души» [с. 80];

иные абстрактные понятия1: «владели смыслом жизни» <с. 188>;

«а вместо покоя жизни они имели измождение» <с. 188>; «в теле был

энтузиазм» [с. 54]; «уставший предрассудок» [с. 94]; «Ты жил долго:

можешь одной памятью работать» [с. 55]; «не переживаешь вещества

существования» <с. 187>;

временные понятия: «Я сейчас засну на одну только каплю, даже

на полкапли» [с. 52] вместо <на одну минуту>; «строил необходимое

будущее, готовя для себя в нем вечность» [с. 67];

части тела человека (лицо): «сделал активно мыслящее лицо»2

[с. 49]; «складывая для внимательного выражения свое чтущее лицо» [c. 51];

ментальные понятия: «занятия мыслью» [с. 39]; «не жалеть тела

на работу ума» <с. 172>; «память вещества» <с.194>; «не отрывай народ

от ума»3 [с. 80] – по ассоциации с известной конструкцией «не отрывай от

дела»;

процесс: «Тогда молотобоец вгляделся в снежный ветер и быстро

выхватил из него что-то маленькое» [c. 91] – ветер как нечто видимое и

осязаемое;

слова: материалу уподобляется в тексте язык, наделяясь признаками,

присущими искусственным, неживым объектам: «давая им [словам] для

прочности два смысла – основной и запасный, как всякому матерьялу»

[c. 41].

1 Больше конструкций см. в параграфе о соотношении абстрактных и конкретных

существительных. 2 Конструкция «сделал мыслящее лицо» встречаем у Тэффи: «он сделает мыслящее лицо,

полезет куда-то наверх» (Песье время, 1911 г.) – материал из НКРЯ. 3 Словосочетание «не отрывать от ума» есть и у М. Горького: «Не отрывай чувства от

ума, иначе жизнь твоя превратится в цепь неосмысленных случайностей и – погибнешь!»

(Жизнь Клима Самгина, 1928-1935 гг.) – материал из НКРЯ.

206

Отождествление духовного и телесного начал прослеживаем в

предложении «Вощев тоже настолько ослабел телом без идеологии, что не

мог поднять топора» [с. 86]. Идеология так прочно вошла в сознание героев,

что из-за ее отсутствия ослабевает не только дух, но и тело человека –

теряется смысл жизни.

3.4.5. Идея замкнутости и тесноты бытия

Идея замкнутости и тесноты бытия может передаваться несколькими

способами:

а) Замена предлога в на внутрь, внутри: «и пошел внутрь города на

службу» [с. 35]; «и захотел уйти внутрь города» [с. 35] – его употребление

дважды с одним и тем же словом на одной странице акцентирует внимание

на замкнутости пространства , его ограниченности. Этот же эффект

достигается и в предложениях: «и взревел еще яростней, так что баба

отскочила внутрь жилища» [с. 91]; «Другие организованные мужики также

бросились внутрь предприятия» [с. 103].

В предложении «его тело отощало внутри одежды» [с. 48] (вместо

<под>) отображает идею замкнутости субъектного пространства. Эта идея

прослеживается и в других контекстах: «Люди не желали быть внутри изб»

[с. 74]; «и внутри ее ничего не было, кроме твердости» [с. 82]; «никак не мог

заснуть без покоя истины внутри своей жизни» [с. 87]; «Внутри активиста

раздался слабый треск костей» [с. 108].

б) Употребление предлога в: «стали расходиться в окрестность»

[с. 102] вместо <по окрестностям>. В предложении «В свои прогулки он

уходил далеко» [с. 59] замена предлога на предлогом в позволяет автору

подчеркнуть одиночество героя, его замкнутость во внутреннем

пространстве переживаний , а также перевести смысл существительного

«прогулки» из процессуально-временного плана в локусный.

207

в) Идея тесноты может выражаться с помощью лексических средств:

«и все более уединяясь в тесноте своей печали» [с. 26]; «освобождаемые из

тесноты древесины силой времени» [с. 50]; «она [девочка] сжалась от

прохладного подземного воздуха и согревалась в тесноте своих членов»

[с. 53] вместо <сжавшись в комочек>; «Сердце мужика самостоятельно

поднялось в душу, в горловую тесноту, и там сжалось» [с. 79]; «разверзая

земную тесноту вширь» [с. 114].

г) Человек как «вместилище»: «в их теле не замечалось никакого

пролетарского таланта труда» [с. 36]; «вся всемирная истина, весь смысл

жизни помещались только в нем и более нигде» [с. 110]; «и не пропускал

воздуха в свою глубину» [с. 78]; «все твои задачи спрячу в себя» [с. 69].

Заменяя предлог у на в в словосочетании «заслуги в девочке» («А какие,

товарищ Жачев, заслуги или поученья в твоей девочке?») [с. 49] (вместо

«заслуги у девочки»), А. Платонов таким образом подчеркивает не духовное,

а телесное начало: человек становится как бы «вместилищем» своих заслуг,

его духовный мир перестает восприниматься как нечто ценное, на первый

план выходят общественно значимые заслуги.

3.4.6. Идея дисгармонии бытия

Идея дисгармонии бытия проходит красной нитью через все

произведение. Человек терпеливо переживает все трудности, мучения,

которые уготовила ему жизнь («а ребенок живет без упрека, вырастая себе

на мученье» <с. 172>; «безжалостно родился» [с. 43]; «печально живу»

[с. 74]; «надлежит мучиться сложнее и дольше его» [с. 55]), в сознании

героев воспринимающаяся как наказание, вина: «искупал свое существование

женской работой по общему хозяйству» [с. 49] (вместо <искупал вину>).

Непрекращающийся труд, сопровождающийся постоянной усталостью

(«устало длилось терпение на свете» [с. 63]; «редкая, заранее утомленная

208

мысль»1 <с.187>), отсутствие отдыха («без спуску и промежутка громил»

[c. 35] вместо <без отдыха / без перерыва громил>) не ломают людей до

конца: они верят в то, что счастье рано или поздно наступит («все равно

счастье наступит исторически» [с. 34] вместо <наступит скоро / в

будущем>), несмотря на страх, постоянно сопровождающий их («Не быть он

боялся» [с. 71]; «и они не знали, как им станется, раз не будет имущества»

[с. 83]), и отсутствие у героев веры в будущее («в невидимое будущее» [с. 82];

«на этой смертной земле, на которой еще не устроено уюта»2 [с. 46] вместо

<не создано уюта>). Одна из главных причин несчастной жизни – отсутствие

свободы, необходимость подчиняться власти («ей же скучно

обобществляться в плен!» [с. 85]; «ему [оркестру] редко полагалась

радость» [с. 21] «и пора всецело подчиниться производству руководства»

[с. 53]). Люди не понимают смысл жизни («жить бесполезно»3 [с. 81]), они

не принадлежат сами себе даже во время отдыха («и начал спроста брать

людей за нижние концы и опрокидывать для отдыха на землю» [с. 98]).

Герои не могут почувствовать полноту счастья («частичное счастье» [с. 98],

«жалобное счастье» [с. 97]). Они ждут смерти как возможности обрести

покой («не так долго осталось терпеть до смерти» [с. 44]) и готовятся к

ней («Гробы тесовые мы в пещеру сложили впрок» [с. 60] вместо <впрок

заготовить>).

В сознании героев рождаются атеистические взгляды на рождение

вселенной: в предложении «А вы не знаете, отчего устроился весь мир»

<c. 208> идея самореализации космоса выражена не в страдательном (<мир

1 В произведениях, написанных до «Котлована», словосочетание «редкая мысль»

встречаем у Д. А. Фурманова: «будто драгоценные жемчужинки, отдельные мелкие

факты, редкие мысли и соображения» (Чапаев, 1923 г.) – материал из НКРЯ. 2 Словосочетание «устроить уют» встречаем у М. Горького: «На заре Артамонов уехал,

бережно увозя… почти бесплотный образ сероглазой тихой женщины, которая

устроила этот уют» (Дело Артамоновых, 1924-1925 гг.) и А. В. Амфитеатрова:

«Степану Ильичу так понравились устроенные женою уют и порядок» (Отравленная

совесть, 1882-1893 гг.) – материал из НКРЯ. 3 Словосочетание «жить бесполезно» встречаем и у В. Б. Шкловского: «Лучше мертвым

лечь в эту яму, чтобы исправить дорогу для русских грузовых автомобилей, чем жить

бесполезно» (Zoo. Письма не о любви, или Третья Элоиза, 1923 г.) – материал из НКРЯ.

209

устроен>), а в средневозвратном залоге. Замена союза как (<как устроен

мир>) на отчего говорит о поиске в сознании героя причины формирования

мира. В произведениях художественной и публицистической литературы

XIX в. употребление возвратной формы глагола «устроиться» при

существительных неодушевленных встречается1, но Платонов специально

реанимирует лексико-синтаксическую архаику для выражения идеи не

творения, а самоорганизации мира.

Идея дисгармонии бытия раскрывается через ряд других идей,

проходящих через все произведение:

1. Идея расчлененности2 человеческого тела: «Рот распался надвое»

[с. 86]; «поцеловал ее в распавшиеся губы» [с. 114]; «но жизнь лошади еще

была цела – она лишь беднела в дальнейшей нищете, делилась все более мелко

и не могла утомиться» [с. 86]; «тучный остаток туловища» [с. 24];

«озабоченность к… туловищу» [с. 113]; «умирал по мелким частям» [с. 60];

2. Идея пустоты бытия: «Сердце билось легко и грустно, как

порожнее» [с. 83]; «на дальнем небе, опорожненном от вихрей и туч, на

1 «Все это, может быть, очень зло, но, к счастию для нас, не совсем справедливо, а

между тем что же бы заговорили подобные газеты о России, если бы еще устроился

порядок, которого желают друзья madame Бобриной?»(А. Ф. Писемский. Хищники,

1873); «Потом, когда уже ее усилиями устроился комитет и приступили к делу

серьезнее, то ей тотчас же и ясно было доказано, что если мечтать о пирах, то на

гувернанток очень мало останется, даже и при богатейшем сборе» (Ф. М. Достоевский.

Бесы, 1871-1872); «поднялась какая-то разноголосица, устроился чуть ли не целый

турнир!» (М. . Салтыков-Щедрин. Наш savoir vivre,1863-1871); «И с того времени

устроился там монастырь, именуемый Щилов, который и доныне стоит» (Ф. И.

Буслаев. О народной поэзии в древнерусской литературе,1859); «И так неприметно

устроился у нас особый мир в тесном углу нашем, в нашей гостиной комнате» (С. Т.

Аксаков. Детские годы Багрова-внука, служащие продолжением семейной

хроники,1858) – материал из НКРЯ. 2 С. Нонака склонность к показу расчлененного тела тесно связывает с мотивом зеркала,

который также присутствует в произведениях А. Платонова, особенно, по мнению

исследователя, в романа «Счастливая Москва». См. об этом подробнее: Нонака, C. Взгляд

и голос : еще один голос психоаналитического прочтения произведений А. Платонова /

Сусуму Нонака // Acta Slavica Iaponica, T. 29 / Hokaido University, The Slavic Research

Center. – Sapporo, 2011. – С. 87–102.

210

небе, которое было так пустынно»1 [c. 95]; «твой мужик только недавно

существует без душевной прилежности» [с. 78].

3. Идея безмолвия: «он безмолвно любил бедноту» [с. 82];

«безмолвно понимала» [с. 106]; «находился там безмолвно»2 [с. 49]; «молча

живешь»3 [с. 42]; «от безмолвного голода» [с. 92]; «помолчал от обозления»

<с. 175>; «Все мастеровые молчали против Вощева» <с. 187>; «Спите

молча!» [с. 44]; «Активист по-прежнему неподвижно молчал на полу»

[с. 110]; «и ударил со всей скорости Козлова молчаливой головой в живот»

[с. 47].

4. Идея отрицания жизни: «но вскоре он почувствовал сомнение в

своей жизни» [с. 23]; «забыться ли в… жизни» [с. 67] (жизнь как сон).

5. Идея самоотчуждения: «лампа освещала его серьезное, чуждое

счастливого самочувствия лицо» [с. 44]; «расстаться с собою» [c. 22].

6. Идея неопределенности бытия: «День был мутный,

неопределенный» [с. 59]; «в мутную сырость» [с. 69].

7. Идея разобщенности, искусственности «коллектива»: «но

артель мастеровых стояла врозь» <с. 191>; «это слабое тело, покинутое

без родства среди людей» [с. 58].

8. Уподобление естественного искусственному: в предложении

«Прушевский осмотрел пустой район ближайшей природы» [с. 46]

употребление в рамках одного словосочетания существительных «природа»

и «район» свидетельствует о полном захвате человеком всего живого.

1 Словосочетание «небо пустынно» не можем отнести к окказиональным, так как, по

материалам НКРЯ, встречается в произведениях других писателей (Вс. В. Иванов,

Е. И. Замятин и др.). 2 Словосочетание «безмолвно находиться» есть у В. В. Крестовского: «весь ареопаг

безмолвно находился в ожидании начала совещаний» (Петербургские трущобы, 1867 г.) –

материал из НКРЯ. 3 Словосочетание «молча жить» встречаем и у М. Горького: «Так, в этой туче

недоумения и уныния, под тяжестью тоскливых ожиданий, она молча жила день, два, а

на третий явилась Саша и сказала Николаю» (Мать, 1906г.) – материал из НКРЯ.

211

3.4.7. Смещение границ между абстрактными и конкретными

понятиями

В платоновском мире отвлеченное понятие часто наделяется

признаками конкретного в результате использования автором целого ряда

приемов:

1) абстрактное существительное олицетворяется, координируясь с

глаголом, обозначающим признак живого существа: «Музыка пионеров

отдохнула» [с. 26]; «жизнь осела во всех прежней тяжестью» <c. 189>;

«Кругом нас темпы по округу идут – горюйте, пока плот не готов» [с. 84];

«и от какой волнующей силы начнет биться сердце и думать ум [с. 33]; «ум

ее увидит время»1 [с. 58]; «Сейчас тоже погода пропала» [с. 31]; «мир всюду

поддавался его внимательному и воображающему уму» [с. 28].

2) Абстрактное понятие изображается как нечто видимое, слышимое,

осязаемое: «в форме сна и воображения»2 [с. 42]. Существительное с

отвлеченным значением может при этом управляться глаголом,

обозначающим слуховой или зрительный процессы и предполагающим

наличие существительного со значением звукового или зрительного

восприятия: «время услыхал» [с. 90]; «слушали свою мысль» [с. 83];

«слышалась работа молотобойца» [c. 102]; «слышен страх-пережиток»

[с. 101]; «увижу… тенденцию» [с. 69]; «и он глядел на всю туманную

1 Конструкцию «ум увидит» встречаем у В. К. Арсеньева: «Слабый ум китайского

простонародья увидел в этом сверхъестественную силу» (По Уссурийскому краю,

1917 г.) – материал из НКРЯ. 2 Словосочетание «форма сна» встречаем у Ф. М. Достоевского: «но зато

действительные образы и формы сна моего… были восполнены до такой гармонии»

(Дневник писателя, 1877 г.), «форма воображения» - у В. С. Соловьева: «Конкретная

форма этого воображения, идеальный образ, в который я облекаю любимое лицо в

данный момент, создается, конечно, мною» (Смысл любви, 1892-1894 гг.) – материал из

НКРЯ.

212

старость природы» [с. 59]; «наблюдал точную нежность» [с. 59];

«наблюдая даль» [c. 62]; «увидеть значение того труда»1 <с. 190>.

3) Существительное с абстрактным значением управляется глаголом

физического действия, предполагающим наличие конкретного объекта: «Поп

сложил горечь себе в сердце и охотно ответил» [с. 81]; «тронешь

революцию» [с. 35]; «Заметь этот социализм в босом теле» [с. 64];

«извлекли из нас убежденное чувство» [с. 24]; «собирал… безвестность»

[с. 26]; «собрал… всякое беспамятство» [с. 99] (вещи, о которых никто не

помнит); «нашел полную точность» [с. 94]; «вы свои тенденции здесь

бросали» [с. 46]; «держали постоянный вой» [с. 85]; «Ночь покрыла весь

деревенский масштаб» [с. 85]; «стер мокроту» [с. 84] (капли воды); «А

истина полагается пролетариату?» [c. 71]; «Пора бы тебе получить эту

тенденцию!» [с. 50]; «следовало только спланировать откосы и врезать

глубину в водоупор» [с. 36]; «деревья… держали жару» [с. 21] (вместо

<сохраняли тепло>); «смежила последнее зрение» [с. 86] (вместо <веки>);

«Всю твою погибшую жизнь, все твои задачи спрячу в себя» [с. 69]; «делая

интеллигентную походку» [с. 46]; «оставляя сожаление» [с. 25]; «сделаю всю

его задачу на свете» [c. 69].

4) Конкретизируется существительное с абстрактным значением,

управляемое глаголом речи: «шепча про себя свою грусть» [с. 37]; «бурча во

сне свое беспокойство» [с. 113].

5) Существительное с абстрактным значением управляется глаголом с

локусными предлогами, предполагающим наличие существительного с

пространственный значением: «а животных не вести за собой в скорбь»

1 Словосочетание «увидеть значение» встречаем и у В. Г. Короленко: «часто и сам

увидит смысл и значение своих образов лишь при помощи тонкого критического

истолкователя» (Письма, 1901г.) – материал из НКРЯ.

213

[с. 85]; «отворил дверь Оргдома в пространство» [с. 111]; «открыл окно в

темноту»1 [с. 33]; «уставился в мутную сырость» [с. 69].

6) Существительное с ментальным значением окказионально

управляется модальным глаголом со значением желания: «Я хочу истину для

производительности труда» [с. 50] (в норме при подобных глаголах

употребляются абстрактные наименования эмоциональных состояний,

причем в форме родительного падежа, а не винительного, например «хотеть

любви, счастья» и т.п.) 2.

7) Появление дополнительной (как правило, отрицательной)

коннотации у слов с абстрактным значением при олицетворении: «Люди не

желали быть внутри изб – там на них нападали думы и настроения, – они

ходили по всем открытым местам деревни и старались постоянно видеть

друг друга» [с. 74]; «кругом беспрерывно нагнеталась общественная польза»

[с. 112].

8) Метонимизированные существительные с абстрактным значением,

соотносясь с глаголами конкретного действия, в языке А. Платонова

переходят в разряд собирательных или конкретных: «сказал, что он всю

здешнюю юность должен сначала доучить» [с. 111]; «спит сельская

отсталость» [с. 34]; «равняетесь на отсталость» [с. 45]; «К бараку

подошла музыка» <c. 189>; «как будто сзади вас ярость [человек, яростно

настроенный] какая находится» [с. 44]; «зажиточность скопится на

единоличных дворах» [с. 77].

9) Конкретизация, материализация абстрактного понятия может

происходить из-за непривычного употребления атрибута -эпитета при

абстрактном существительном: «всякая безвестность» [с. 26]; «согревающий

поток смысла жизни» [с. 58]; «невидимые времена» [с. 107]; «скупое чувство

1 Словосочетание «открытый в темноту» встречаем у С. Н. Сергеева-Ценского: «И так у

открытой в сырую темноту форточки стоял он долго» (Лерик, 1913 г.) – материал из

НКРЯ. 2 См.: Розенталь, Д. Э. Управление в русском языке : словарь-справочник : для работников

печати / Д. Э. Розенталь. – 2-е из., испр. и. доп. – Москва : Книга, 1986. – 304 с.

214

счастья» [с. 49]; «ног, наполненных твердой нежностью» [с. 25]; «в темном

тепле» [с. 91].

Употреблением прилагательных при абстрактных

существительных поддерживается понимание важности мировой трагедии в

следующих контекстах, связанных общей темой детства: «потому что земля

состоит не для зябнущего детства» [с. 98]; «вся поверхность земли

покроется семенящим детством» [с. 65]; «хотя и знал, что там ликуют

одни бывшие участники империализма, не считая Насти и прочего

детства» [с. 94]; «оставив в живых лишь пролетарское младенчество и

чистое сиротство» [с. 57]. Не заменяя в данных контекстах конкретные

существительные дети и сироты абстрактными, автору удалось бы передать

лишь трагедию нескольких человек, а не целого поколения.

10) Контаминация нескольких смыслов:

В предложении «у того потом ум является» [с. 46], в котором

конкретизируется абстрактное понятие «ум», наблюдаем контаминацию трех

значений: 1) трансформация фразеологического оборота «на ум приходит»;

2) отсылка к библейскому выражению «явление Христа»; 3) «является»

синоним «есть» в качестве полузнаменательной связки в научных

контекстах1.

В предложении «гражданин обязан нести данную ему директиву, а

вы свою бросаете вниз» [с. 45] происходит контаминация двух значений: 1)

абстрактного в словосочетании «нести директиву» (= «приказ») и 2)

конкретного в словосочетании «бросать директиву», в котором

существительное «директива», координируясь с глаголом конкретного

действия, воспринимается как нечто видимое и осязаемое.

1Конкретизация, а в некоторых контекстах и олицетворение абстрактного

существительного ум встречается в повести неоднократно: «и ум его увеличился» [с. 31];

«и от какой волнующей силы начнет биться сердце и думать ум?» [с. 33]; «и ум ее

увидит время, подобное первому исконному дню» [с. 58]; «только ум ее печально думал»

[с. 109]; «Чиклин, отчего я всегда ум чувствую и никак его не забуду?» [с. 112]; «Спи.

Может, ум забудешь» [с. 113]; «В этих действиях он хотел забыть сейчас свой ум»

[с. 114]; «потому что его ум теперь сам забылся» [с. 114].

215

11) Абстрактное понятие в тексте повести овеществляется1, а в

некоторых контекстах может уподобляться материальному благодаря прежде

всего употреблению таких глаголов, как дать, иметь, копить и т.п.: «Мы же

всем организациям существование даем» [с. 27]; «И чем больше он сидел,

тем гуще в нем от неподвижности скапливалась печаль» [с. 43]; «прынцип

заимел» [с. 47]; «потому что у него имелось выражение чуждости на лице»

[с. 74]; «тратил чувство» [с. 50]; «чтобы во время отдыха каждый мог

приобретать смысл массовой жизни из трубы» [с. 53]; «чтоб они не

скопляли в себе темное настроенье!» [с. 49].

Ряд конструкций демонстрируют рациональный подход к чувствам,

«управление» эмоциональным состоянием человека: «накапливая к рассвету

энтузиазм несокрушимого действия» [с. 67]; «всю свою яростную

безмолвную радость он расходовал в усердие труда» [с. 102]; «Пашкин много

приобрел себе классового сознания» [с. 39]; «когда все станет

общеизвестным и помещенным в скупое чувство счастья» [с. 49].

В контексте «звуки, в которых не было никакой мысли, но зато

имелось ликующее предчувствие» <с. 189>, заменяя глагол активного залога

«был» глаголом средневозвратного «имелось», автор об абстрактном понятии

предчувствие говорит, как о вещи, которую можно «иметь».

По аналогии с конструкцией «копить деньги, капитал» у Платонова

появляется словосочетание «копил капитализм» [c. 59], в котором

происходит оживление ложной внутренней формы.

12) Появление метафорического значения.

Большинство конструкций, в которых конкретное существительное

заменяется абстрактным, бесспорно, можно квалифицировать как

метафорические сочетания. Рассмотрим подробно лишь некоторые

окказиональные сочетания, в которых метафоричность появляется благодаря

1 Об овеществлении абстрактного пишет и Е. Г. Доронина в исследовании, посвященном

фразеологической картине мира А. Платонова (Доронина, Е. Г. Фразеологическая картина

мира … – С. 93–117).

216

необычному использованию абстрактных существительных: например, в

словосочетании «состроите свою чушь» [с. 41] строящийся объект

наделяется отрицательной характеристикой.

В предложении «Не имея исхода для силы своего ума, Сафронов

пускал ее в слова» [с. 54] глагол «пускать» приобретает метафорическое

значение именно благодаря сочетанию с абстрактным, а не с конкретным

существительным. От прямого и конкретного значения глагола (пустить в –

подвергнуть действию, обозначаемому существительным с предлогом,

например, пустить фильм в прокат) остается управление «глагол + в +

винительный падеж со значением направленности действия» (ср. с «пускать в

комнату, в дом).

13) Употребление абстрактного существительного вместо

конкретного личного: «и Вощев теперь годится в труд» <с. 189> (вместо

«годится в мастеровые»); «тогда назначим жизнь и отдохнем» [c. 31]

(вместо <назначить кого-либо кем-либо>; «Какое тогда будет тело у

юности» [с. 33] вместо <тело у молодых людей>; «его жизни некуда было

деваться» [с. 35–36] вместо <ему некуда было деваться>; «не тянуло на

пищу» [с. 108]; «матерьял всегда сдавался точности и терпению, значит –

он был мертв и пустынен» [с. 28].

14) Абстрактное существительное управляется глаголом со значением

чувств1: «Радиомузыка все более тревожила жизнь» [с. 95]; «чувствовал

лишь глубину своего тела» [с. 43].

15) Овеществляются в повести идеологические понятия («вспомнит о

нем среди горящего света социализма, добытого сосредоточенной силой

актива из плетневых дворов» [с. 82]; «боялся долгого томления по

социализму» [с. 68]), идейные и идеологические «ценности» «где же теперь

1 Необходимо заметить, что в узусе встречаются сочетания, в которых глагол со

значением чувств управляет абстрактным существительным: «чувствовать страх»,

«любить свободу» и т.п.

217

будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в

убежденном впечатленье?» [с. 114]).

16) Конструкции, в которых существительное с процессуальным

значением заменяется на конкретное существительное и существительное со

значением качества:

В тексте повести находим конструкции, в которых контекст требует

употребления существительного с процессуальным значением, но

А. Платонов употребляет существительное с другим значением. В результате

происходит трансформация привычного значения и появление новых

смыслов. В некоторых контекстах подобного типа мы наблюдаем уже

описанный нами прием стяжения: «Тебе для прочности надо бы в

физкультуру записаться» [с. 35] вместо <записаться на физкультуру,

чтобы…>; «собирал для памяти» [с. 26] вместо <собирал, чтобы помнить>

и т.д. Существительные с процессуальным значением могут заменяться на

существительное со значением качества и конкретное существительное:

а) существительное со значением качества: «плакали во время

бодрости» [с. 74]; «не участвовал в его переходящей скорби» [с. 93]; «был

слишком угрюм для хитрости» [с. 37] вместо <чтобы хитрить>;

«начиналась пустынность осени» [с. 80]; «тишина распространялась»1

[с. 83]; «участники империализма» [с. 94] (по ассоциации с «участники

игры»); «Собираясь совершить такую организованную пользу» [с. 36];

«собирал для памяти» [с. 26]; «постояли… для своей чистоты» [с. 77];

«земля состоит не для зябнущего детства» [с. 98]. В конструкции «говорил

он обычно во время трудности»2 [с. 34] качественное значение у

существительного «трудности» появляется за счет употребления

единственного числа вместо множественного.

1 Словосочетание «тишина распространяется» использует П. И. Чайковский: «во время

исполнения музыки вся эта шумная публика умолкает, и тишина распространяется

абсолютная» (Переписка с Н. Ф. фон-Мекк, 1879 г.) – материал из НКРЯ. 2 Конструкция «во время трудности» есть и у Н. В. Гоголя: «если они попримрут во время

трудностей переселения в дороге, то не его вина» (Мертвые души, 1842 г.) – материал из

НКРЯ.

218

б) конкретное существительное:

«Стой до очередного звука!» [с. 96]; «и посредством оврага можно

сберечь слабых людей для будущего» [c. 37].

И наоборот: встречаем конструкции, в которых конкретное

существительное заменяется на существительное с процессуальным

значением: «приходили… свадьбами» [с. 22].

Встречается в повести обратное явление – употребление

конкретного вместо абстрактного: «И здесь радио опять прекратилось»

[с. 96] (вместо радиовещание), «заиграла особые жизненные звуки» <с. 189>

(вместо музыку); «―Я здесь не существую‖, – произнес Вощев, стыдясь, что

много людей чувствуют сейчас его одного» <с. 187> (вместо обозначения

чувств, переживаний, эмоций человека).

В повести можем наблюдать и соотношение конкретных

существительных с вещественными и собирательными, но эти случаи уже

не настолько частотны, как соотношение конкретных существительных с

абстрактными: «и по стеклу поползла жидкость слез, будто бабы их

держали все время наготове» [с. 91] – конкретизация вещественного

субстантива; «дабы приблизить срок… зодчества» [с. 58] – собирательное

существительное получает процессуальное значение.

3.4.8. Соотношение рационального и эмоционального

У А. Платонова в тексте сталкиваются понятия, относящиеся к

разным категориальным сферам. В рамках одного словосочетания или

предложения могут сочетаться слова, передающие эмоции, чувства человека

и слова, значение которых предполагает логический подход к описываемым

событиям или состоянию героя: «скучающей по истине головою» [с. 110];

«Сафронов, в котором идея находилась в окружении житейских страстей»

[с. 47]; «смысл жизни не чувствуешь» [с. 78]; «равномерно волновалось»

219

[с. 112]; «радость хотел применить» [с. 45]. Условно такие сочетания можно

разделить на несколько групп:

1. Употребление эмоционального эпитета при ментальном

существительном: «тоскливый ум» [с. 57]; «сердечная озадаченность»

[с. 74].

2. Употребление «рационального» эпитета при эмоциональном

существительном: «сознательное счастье»1 [с. 111]; «несознательное

стенание» [с. 109]; «томимый своей последовательной тоскою» <с. 208>;

«точная нежность» [с. 59]; «плакал льющимися неотложными слезами»

[с. 57]; «чтобы он видел их готовное настроение» [с. 83].

3. Сочетание глагола конкретного действия, предполагающего

рациональный подход к описываемым событиям, с существительным,

которое передает эмоциональное состояние человека: «все чувства его, все

влечения и давняя тоска встретились в рассудке и сознали самих себя до

самого источника происхождения» [с. 104]; «предоставит ли радио бедноте

утешение» [с. 96]; «старался организовать счастье» [с. 107].

4. Сочетание глаголов чувств с ментальными существительными:

«чует смысл жизни» [с. 103].

5. Совмещение различных сфер сознания:

- памяти и эмоций: «Ты вспомнишь ее по одной своей печали» [с. 46];

«чувствовал воспоминание» [с. 67];

- мыслительных процессов и эмоций: «радость сделается мыслью»

[с. 29]; «равнодушие ясной мысли» [с. 37]; «не соображая своего горя»

[с. 109];

- ментального и эмоционального: «забывчиво грустил» [с. 46];

«печальней помнить» [с. 100]; «чувства… встретились в рассудке» [с. 104];

1 Словосочетание «сознательное счастье» встречаем у Л. А. Чарской: «Это было первое

настоящее, сознательное счастье, и я наслаждалась им всем моим юным сердечком»

(Княжна Джаваха, 1903 г.) – материал из НКРЯ.

220

«Почувствовав полный ум» [с. 111]; «чувство ума»1 [с. 41]; «Почувствовав

мысль»2 [с. 108]; «Спи. Может, ум забудешь» [с. 113]; «томясь от своей

одинокой сознательности» [с. 80];

- ментально-логического и внимания: «внимательно томился – о

том…» [с. 47];

- смещение операций сознания, воображения и памяти: «вообразил

воспоминание» [с. 36].

6. Идея рационального управления сознанием со стороны: «Сафронов

сам попросил девочку поскучать о нем» [с. 65]; «скорбь у нас аннулирована!»

[с. 58]; «лишь бы не тревожить своего сознания, в котором он установил

особое нежное равнодушие, согласованное со смертью и с чувством

сиротства к остающимся людям»3 [с. 36]; «сердце билось по закону» [с. 69].

Понятия, относящиеся к сфере чувственного, могут

рационализироваться: «звук… не был рассчитан на жалобу» [с. 109].

Также рационализируются у Платонова такие понятия, как:

- жизнь: «не забыться ли в общей, руководимой жизни» [с. 67];

«организация вечного смысла людей» [с. 99] («смысл людей» = «смысл

жизни»); «точный смысл жизни» [с. 98]; «проверяя его жизнь по теплу»

[с. 114];

- смерть: «согласованное со смертью» [с. 36]; «и решил точно

назначить день окончания своего пребывания на земле» [с. 104];

1 Словосочетание «чувство ума» встречаем у Н. А. Полевого: «Смесь старого

образования с животного жизнью в настоящем, безрассудная добродетель без всякого

взгляда на жизнь и чувство ума, заглушѐнное мелочами жизни» (Дурочка, 1839 г.) –

материал из НКРЯ. 2 Словосочетание «почувствовать мысль» находим также у Ф. М. Достоевского: «когда я

подумал однажды, то почувствовал совсем новую мысль» (Бесы, 1871-1872 гг.) –

материал из НКРЯ. 3 Словосочетание «тревожить сознание» встречаем у Н. А. Добролюбова: «лишь бы не

тревожить своего сознания, в котором он установил особое нежное равнодушие»

(Темное царство, 1859 г.) – материал из НКРЯ.

221

- чувство : «согласованное… с чувством сиротства» [с. 36];

«убежденное чувство» [с. 24]; «живя за счет своего чувства» [с. 104];

- человеческое тело и его части : «научно хранил свое тело»

[с. 39];

- предметы быта : «Сельсоветская лампа безрасчетно горела над

ними до утра» [с. 69] (= «неэкономично»).

3.4.9. Использование пространственных понятий

Мы уже неоднократно указывали на необычное функционирование

слов с пространственным значением в повести «Котлован». Словосочетания,

включающие в свой состав компонент с пространственным значением,

составляют достаточно большую группу конструкций, квалифицируемых как

окказиональные. На самобытность функционирования пространственных

категорий в творчестве А. Платонова исследователи указывали

неоднократно1. Как справедливо отмечает З. К. Тарланов, «платоновские

персонажи любят пространства смутные, неясные, приблизительно

очерченные, лишенные конкретности и потому далекие от созерцательного

интереса»2. Пространственные отношения наделяются несвойственными для

них характеристиками: эмоциональными, ментальными, временными и др. В

1 См., например: Фоменко, И. Ф. «Сокровенный человек» А. Платонова / И. Ф. Фоменко //

Практическая поэтика : учеб. пособие для студентов филол. фак. вузов / И. В. Фоменко –

Москва : Academia, 2006. – С. 177–182; Главу 1 в диссертации М. А. Дмитровской «Язык и

миросозерцание» (Дмитровская, М. А. Язык и миросозерцание А. Платонова: дис. … д-ра

филол. наук : 10.02.01 / Мария Алексеевна Дмитровская. – Москва, 1999); Пикалева С. А.

Особенности перевода метафоры Андрея Платонова. – С. 80–83. О структуре хронотопа

платоновских произведений см.: Яблоков, Е. А. “Падающая башня” : о художественном

пространстве Платонова / Е. А. Яблоков // Творчество Андрея Платонова : исследования и

материалы / отв. ред. Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург : Наука, 2004. – С. 6–

15. В этом же сборнике есть и исследование Т. А. Никоновой, посвященное описанию

пространственной категории в произведениях А. Платонова: Никонова, Т. А. «Чужое»

пространство у Платонова / Т. А. Никонова // Творчество Андрея Платонова :

исследования и материалы / отв. ред. Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург :

Наука, 2004.– С. 16 – 23. 2 Тарланов, З. К. «Котлован» А. Платонова. – С. 209.




222

рамках этого параграфа мы выделим конструкции с пространственной

интерпретацией непространственных понятий:

ВРЕМЯ1: «пожить одному среди скучной ночи» [с. 44]. В

предложении «чтобы сельсовет укреплял задние завоевания актива» [с. 74]

локусное прилагательное употребляется вместо темпорального. В

предложении «Пашкин согнулся и возвратил бутерброд снизу на стол»

[с. 65] наблюдаем странные перемещения в пространстве.

В рамках одного словосочетания или предложения могут сочетаться

слова разных смысловых категорий: «Велика и прохладна была ночь над ним»

[с. 101] («ночь» – определение временных границ, «велика и над ним» –

пространственные характеристики); «Поближе к утренней заре» [с. 102]

(«утренняя заря» – определение временных границ, «поближе» –

пространственные характеристики).

1. Временной эпитет при существительном с пространственным

значением: «зимнее пространство» [с. 90]; «вечерняя земля»2 [с. 82];

«утренний край района» [с. 73]; «в осеннем овраге» [с. 86];

2. употребление в рамках одного словосочетания

существительных, одно из которых определяет временные границы, второе –

пространственные: «неудержимо рвущиеся в даль истории3, на вершину

всемирных невидимых времен» [с. 107] (даль, вершина – пространственные

характеристики, история, времена – временные характеристики); «Шедший

со стороны рассвета» [с. 45];

3. употребление локусного глагола и темпорального

существительного: «Его пеший путь лежал среди лета» [с. 23]. В

1 Об экзистенциаотной концепции времени в произведениях А. Платонова (в частности, в

романе «Чевенгур») см.: Червякова, Л. В. Экзистенциальная концепция времени в романе

А. Платонова «Чевенгур» / Л. В. Червякова // Творчество Андрея Платонова :

исследования и материалы / отв. ред. Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург :

Наука, 2004. – С. 24–33. 2 Словосочетание «вечерняя земля» встречаем у М. Горького: «хочется крепко обнять

вечернюю землю» (Покойник, 1913 г.) – материал из НКРЯ. 3 Словосочетание «даль истории» встречаем и у П. Д. Бобрыкина: «Воздух 60-х годов

отошел уже в даль истории» (Воспоминания, 1906-1913 гг.) – материал из НКРЯ.

223

словосочетании «отправляться… в старину» [с. 51] («собираясь

отправляться в них обратно в старину») глагол отправляться

подразумевает направление в определенное место с конкретной целью, а не

временные пределы. В конструкциях подобного типа мы можем говорить о

конфликте лексики и грамматики: в выделенном словосочетании

«Прушевский сидел на самом пороге барака и смотрел в поздний вечер мира»

[с. 54] глагол должен управлять существительным с грамматически

пространственным значением, а не темпоральным;

4. Употребление пространственного предлога вместо временного

или темпорального наречия: «остаться в зиму» [с. 86] (вместо <на зиму>

или <зимой>); «Вощев боялся ночей, он в них лежал без сна и сомневался»

[с. 74] (вместо <ночью>); «открыта в лунную ночь» [с. 102].

Особым образом позволяет интерпретировать время с точки зрения

пространственных представлений конструкция (в узусе невозможная), где

статичный глагол сочетается с абстрактным существительным:

«находилось где-то посредине времени и своего движения» [с. 63].

В предложении «он все равно умрет раньше, чем кончится здание»1

[с. 37] происходит контаминация временного и пространственного

смыслов: значение глагола кончится можно трактовать с двух позиций: 1) с

точки зрения размера и 2) как синоним к слову «умрет», то есть разрушится с

течением времени. Происходит оживление внутренней формы корня в слове

здание (= создание) и процессуального древнего значения суффикса в этом

существительном.

БЫТИЕ: «Но происхождение чувств оставалось волнующим местом

жизни» [с. 104]; «и узнал желание жить в эту разгороженную даль»

[с. 111]; «воскресить назад» [с. 100] (= «вернуть к жизни»); «в социализме

останусь» [с. 88]; «покой истины внутри своей жизни» [с. 87]; «находился в

1 Если обратиться к более широкому контексту («Письмо сестре он отправил и хотел

теперь упорно действовать, беспокоиться о текущих предметах и строить любое

здание в чужой прок» [с. 36]), то можно предположить, что «кончится» имеет

противоположное значение: «будет построено».

224

душевной беседе»1 [с. 92]; «умерев, можно навсегда утратить этот

единственно счастливый, истинный район существования, не войдя в него»

[с. 104]; «чует смысл жизни вблизи» [с. 103]; «некуда жить» [с. 37]; «Один

находился <…> Зачем же он был?» [с. 71] («находился» в значении «жил»);

«он лишь снаружи от себя старался организовать счастье» [с. 107]; «Жизнь

ее уменьшалась все дальше» [с. 86]; «отходящие в обобществление» [с. 74].

СОЗНАНИЕ, ЧУВСТВО: «назначалось обнаружить выпуклую

бдительность актива в сторону среднего класса» [с. 106]; «лицо, унесенное в

глубь своего грустного сознания» [с. 110]; «опустил теченье мысли в

собственной голове» [с. 76–77]; «пока каждый пастух не очутится среди

радости» [с. 68]; «Сердце мужика самостоятельно поднялось в душу»

[с. 79]; «лесенка так обветшала, что обвалилась от веса Чиклина куда-то в

нижнюю темноту» [с. 51]; «окруженный всеобщим терпеливым

существованием» [с. 23–24]; «лучше любите что-нибудь маленькое живое»

[с. 58]; «дальнее счастье» [с. 59]; «огороженный покой» [c. 86]; «даль

надежды» <с. 189>; «свою линию всегда наружу держит» [с. 47]; «устало

длилось терпение на свете» [с. 63]; «далекого масштаба» [с. 95–96];

«отсталость… в активность вышибем» [с. 36].

ЧЕЛОВЕК (в большинстве конструкций происходит уподобление

тела вместилищу, пространству с верхом и низом): «Но Козлов… чувствовал

глубину своего тела» [с. 43]; «не пропускал воздуха в свою глубину» [c. 78]; «и

он ощущал в темноте своего тела тихое место» [с. 26]; «в верхнюю кожу»

[с. 79]; «тихо сказал Прушевский, сразу озябнув внизу» [с. 44]; «оно [сердце]

билось вблизи» [с. 27]; «от внутренней крови» [с. 101]; «жилы и

внутренности близко подходили наружу» [с. 29]; «центральных людей»

[с. 67].

1 Словосочетание «находиться в беседах» есть у Г. Сковороды: «И нельзя поверить, чтоб

сей муж, находясь в беседах...» (Разговор, называемый Алфавит или Букварь мира, 1760-

1775 гг.) – материал из НКРЯ.

225

СОСТОЯНИЕ И ДРУГИЕ АБСТРАКТНЫЕ ПОНЯТИЯ: «далекая

тишина» [с. 94]; «он стоит на покое» [с. 103]; «остыть снаружи»1 [с. 78];

«в дальней нищете» [c. 86]; «население в социализм отправлять» [с. 101].

ПРИРОДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ: «Чиклин вышел из церкви в траву» [с. 82];

«в высоте лунного света» [с. 97]; «ближайшей природы»2 [с. 46]; «широко

раздавались удары»3 [с. 101] (пространственная интерпретация звука);

«росло… среди… погоды» [с. 21].

Таким образом, окказиональные конструкции необходимы Платонову,

чтобы передать свое видение действительности, отношение к человеку, к его

жизни и интересам. Материальное, зачастую потребительское, отношение к

духовным ценностям приводит к потере связи человека и природы, человека

и общества. Синтагматические нарушения, помогающие автору отразить

искаженную, на его взгляд, реальность, упадок ценностей и ничтожность

человеческой жизни, выявляются при описании жизни строителей

«котлована» (= нового мира) и практически не отмечены в рассказе

повествователя о прошлой жизни.

1 Словосочетание «остыть снаружи» есть у С. Н. Сергеева-Ценского: «Но шла деревянно

и упрямо, вся остывшая снаружи и теплая внутри, как снега, под которыми хранится

озимь» (Печаль полей, 1909 г.) – материал из НКРЯ, 2 Словосочетание «ближайшая природа» встречается и у И. Т. Кокорева: «или

созерцательно рассматривая ближайшую природу» (Кухарка, 1849 г.) – материал из

НКРЯ. 3 Выражение «широко раздаваться» встречаем у Г. П. Данилевского: «да широко

раздается во все стороны вечный свист» (Беглые в Новороссии, 1862).

226

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предпринятое нами исследование заключалось в поиске и описании

всех окказиональных сочетаний в тексте повести А. Платонова «Котлован».

Для подтверждения статуса окказиональности конструкций использовались

словари (толковые словари, словари синонимов, «Словарь языка Совдепии»,

словарь сочетаемости и др.) и Национальный корпус русского языка: в

корпусе осуществлялся поиск конструкций, квалифицируемых нами как

окказиональные, с целью исключить сочетания, встречающиеся в

произведениях других писателей. Некоторые выводы, сделанные на

материале НКРЯ, расходятся с указанными в словарях сведениями.

Проанализировав более 1600 конструкций из основного текста

повести «Котлован», динамической транскрипции рукописи и архивных

материалов, мы пришли к выводу, что синтагматические нарушения

выявляются при описании жизни строителей «котлована» (= нового мира) и

практически не встречаются в рассказе повествователя о прошлой жизни.

В исследовательской главе диссертационного сочинения

представлена классификация окказиональных конструкций с разных точек

зрения: описаны грамматические нарушения в тексте повести А. Платонова

«Котлован», нарушение законов лексической и семантической сочетаемости

как стилистический прием, тропы и фигуры речи, основанные на

синтагматических «смещениях», представлена платоновская картина мира в

зеркале окказиональной синтагматики.

В приложение 1 мы представили классификацию конструкций из

основного текста повести «Котлован»1 с формально-грамматической точки

зрения. Окказиональная сочетаемость выявляется в конструкциях,

построенных на основе:

1. сочинения и бессоюзия (42 конструкции, 2,6 %);

2. подчинения:

2.1. согласования (433 конструкции, 26,5 %);

1 Платонов, А. Котлован. – С. 21–116.

227

2.2. управления (739 конструкций, 45 %);

2.3. примыкания (185 конструкций, 11,3 %);

3. координации (126 конструкций, 7,7 %);

4. конструкции на уровне сложного предложения (4 конструкции,

0,24 %);

5. полупредикативности (обособленные группы по отношению к

определяемому слову) (26 конструкций, 1,6 %);

В приложении 2 мы представлены материалы из динамической

транскрипции рукописи «Котлован»1 (61 конструкция, 3,7 %), не

встречающийся в основном тексте повести.

Приложение 3 включает новые материалы к истории текста

произведений Платонова 1930-1931 годов2 (20 конструкций, 1,2 %).

Большая часть окказиональных конструкций построена на основе

подчинения (82,8 %). Самая большая группа представлена окказиональными

конструкциями с управлением (45 %), самая немногочисленная –

окказиональные конструкции на уровне сложного предложения (0,24 %).

При анализе конструкций с окказиональной синтагматикой мы не

обнаружили нарушений морфо-синтаксической сочетаемости. Было

установлено, что А. Платонов редко прибегает к нарушениям

грамматического плана и лишь в тех случаях, когда необходимо отразить

определенные идеи: показать обезличенность человека, первостепенные

качества не как личности, а как члена общества, его возможности для

достижения определенных целей, поставленных государством. В некоторых

контекстах нарушения грамматического характера приводят к созданию

комического эффекта. Нельзя не отметить, что грамматические нарушения

способны передавать семантическую трансформацию таких важнейших

философских категорий, как пространство и время, жизнь и смерть, человек

и общество.

1 Динамическая транскрипция рукописи «Котлован». – С. 165–308.

2 Новые материалы к истории текста ... – С. 237-269.

228

Окказиональность синтагмы выявляется на лексико-семантическом

уровне. В повести достаточно много словосочетаний, компоненты которых

настолько несовместимы друг с другом, что читатель не может до конца

понять их смысл. Некоторые из них возникли по аналогии или по ассоциации

с известными узуальными оборотами. Обороты подобного типа помогают

отразить абсурдность описываемой ситуации: люди, абстрактные и

пространственные понятия наделяются необычными с точки зрения

привычного восприятия мира характеристиками, неодушевленные предметы

и явления приобретают признаки одушевленных, а такие противоположные

понятия, как «жизнь» и «смерть», воспринимаются как синонимы.

Тавтология – один из любимых художественных приемов

А. Платонова – в тексте повести выполняет ряд важных задач, необходимых

писателю для создания ткани художественного текста: фокусирует внимание

читателя на определенных моментах, подчеркивает их значимость.

Тавтологичные фразы – один из способов, который служит для привлечения

внимания к основным идеям повести: идеи смерти, надындивидуальности и

др.

Еще один стилистический прием А. Платонова – игра синонимами,

которая часто приводит к появлению иронического подтекста. Так,

например, одушевленное существительное употребляется со словом, которое

в узусе встречаем с неодушевленным. В результате происходит

переосмысление понятий: неживое наделяется признаками живых существ. И

наоборот: в результате замены одного слова синонимической пары другим

происходит уподобление человека неодушевленному объекту. Замечены в

тексте и случаи окказиональной синонимии.

Следующий стилистический прием, который использует Платонов

для создания ткани художественного текста, – паронимические замены,

основная функция которых – появление у слов новых значений или

расширение привычного значения.

229

Хорошо известный русской литературе прием, когда в рамках одной

синтаксической конструкции сталкиваются разностилевые элементы,

А. Платоновым используется с совершенно иной эстетической и

идеологической задачей, нежели во времена классицистической комедии: не

просто рассмешить, не уничижительно выставить напоказ дурное, а

подчеркнуть «неправильность» мироустройства, «новоустроенного бытия».

Мы наблюдаем в рамках одного словосочетания употребление слов

«высоких», «книжных», «архаичных» и слов, относящихся к разговорной

лексике, просторечных.

Трансформация терминов, общеупотребительных штампов – одна из

ключевых особенностей идиостиля писателя. Новая терминология,

канцелярская лексика и фразеология настолько прочно входят в жизнь

людей, что меняют их сознание, быт и привычное понимание мира. Многие

новые термины и канцелярские обороты появляются по аналогии или по

ассоциации с уже существующими. Люди начинают говорить о простых

вещах, о чувствах, используя новую терминологию, зачастую не понимая ее

значения, таким образом деформируя язык, который утрачивает свою

важную функцию – референциальную.

Значение индивидуально-авторских конструкций в некоторых

контекстах остается не до конца понятным. В некоторых случаях возможно

неоднозначное прочтение художественного текста, что приводит к

контаминации смыслов, возникающих в результате игры прямым и

переносным значениями, обыгрывания известных устойчивых оборотов,

оживления внутренней формы слова.

Синтагматические нарушения могут порождать тропы и фигуры речи

(метафору, метонимию, эпитет, перифраз, оксюморон и др.). Большую

группу среди изобразительно-выразительных средств представляют

генитивные метафоры, использование которых обусловлено главными

идеями повести: идеей смерти и уничтожения, идеей силы и власти, идеей

обезличенности и др. Частотен в тексте повести «Котлован» и

230

метонимический перенос, представленный в большей части синекдохой –

характеристика человека переносится на его часть, что приводит к

переосмыслению целостного образа человека: личностные качества

переносятся на отдельные части его организма (туловище, лицо, голову, руки

и т.д.), наделяясь определенной характеристикой, словно работающий

механизм, для функционирования которого важна каждая деталь.

Изобразительно-выразительные средства служат не только для создания

образности произведения, что часто встречаем в художественном тексте, но и

отражают действительность (метафоризируются и метонимизируются реалии

того времени), абсурдность ситуации (человек осуществляет невозможное,

описываются несуществующие в действительности ситуации или явления, о

мертвых говорят, как о живых и др.), могут быть средством создания иронии.



неправильную, непривычную с точки зрения узуальных норм конструкцию,

автор таким образом стремится заострить наше внимание на какой-то

серьезной проблеме. Ряд окказиональных конструкций отражают

определенные идеи, которые четко прослеживаются на протяжении всей

повести: идея смерти и уничтожения (причем умирают не только люди, но и

неживые объекты), идея надындивидуальности, идея материализации

духовного и др.

Нарушение привычной сочетаемости легло в основу различного рода

взаимопревращений и переходов одного явления в другое. Одно из наиболее

ярких «превращений» – уподобление человека и животного

неодушевленному объекту. И наоборот: о предмете или неживом человеке

говорят как о живом. Таким образом, переосмысляются понятия «жизнь» и

«смерть», «живое» и «неживое», жизнь для людей становится равносильна

смерти, а смерть иногда желаннее жизни, люди ждут ее и надеются на покой.

Индивид подчас не воспринимается как живой человек, а уподобляется

неживому, мертвому, поэтому логично, что в повести можем наблюдать

231

тождественность телесного и человеческого, понятий «существовать» и

«жить». В первом случае тождество поддерживается в тех контекстах, где

автор предпочитает употребить слово «тело», говоря о конкретном живом

человеке. Во втором случае, заменяя «жить» на «существовать», А. Платонов

показывает ничтожность бытия, а возводимые дома, на строительстве

которых трудятся люди, лишь место существования, причем не людей, а

обезличенной массы, необходимой государству для достижения

поставленной цели.

В тексте повести «Котлован» наблюдаем переход абстрактных

существительных в разряд конкретных в результате использования автором

целого ряда приемов: один из основных – связь со словами (чаще всего

глаголами, прилагательными), которые в узусе сочетаются лишь с

конкретными существительными, в результате чего абстрактное

существительное овеществляется, материализуется, приобретает признаки

конкретного существительного, чувства героев воспринимаются как нечто

рациональное, управляемое. Необычно и использование пространственных

понятий. Пространственной характеристикой наделяются: время, бытие,

сознание, человек, природные явления и др.

Неправильность, неожиданность и банальность, тавтологичность фраз

подчеркивают идею хаоса, дисгармонии новой жизни, мертворожденности

нового общественного идеала, неверности выбранной цели, бессмысленности

и неправильности пути.

«Смещение» слов в контексте с привычной сочетаемостью ярко

выявляет неожиданные трансформации сознания нового человека, а

нарушение связей слов в «новоязе» героев передает и копирует разрушение

традиционных связей в обществе и дисгармонию в отношениях человека и

природы.

232

Список использованной литературы

Источники

1. Платонов, А. Котлован / А. Платонов // Котлован : Текст. Материалы

творческой истории / РАН. Ин-т русской лит. (Пушкинский Дом) ;

редкол.: Н. А. Грознова и др. – Санкт-Петербург : Наука, 2000. – С. 21–

116.

2. Динамическая транскрипция рукописи «Котлован» (Подготовка текста

И. И. Долгова) // Котлован : Текст. Материалы творческой истории /

РАН. Ин-т русской лит. (Пушкинский Дом) ; редкол.: Н.А. Грознова и

др. – Санкт-Петербург : Наука, 2000. – С. 165–308.

3. Новые материалы к истории текста произведений Платонова 1930–

1931 гг.: «Котлован», «Шарманка», «Ювенильное море» / Статья и

публикация Н. Дюжиной // Архив А. Платонова. Книга 1 : научное

издание. – Москва : ИМЛИ РАН, 2009. – С. 237–269.

Научная литература

4. Абрамов, Б. А. О понятии семантической избирательности слов /

Б. А. Абрамов // Инвариантные синтаксические значения и структура

предложения : доклады на Конференции по теоретическим проблемам

синтаксиса / отв. ред. Н. Д. Арутюнова. – Москва : Наука, 1969. – С. 5–

15.

5. Абуашвили, А. Поэтика «Котлована» А. Платонова и образы русской

классики / А. Абуашвили // Вопросы литературы. – 2000. – № 4. –

С. 297–312.

6. Алейников, О. Дальний свет одухотворенного слова : к 90-летию со

дня рождения Андрея Платонова / О. Алейников // Подъем (Воронеж).

– 1989. – № 9. – С. 211–221.

7. Анисова, А. А. Суггестивные функции избыточных и свернутых

словосочетаний в повести «Котлован» : дис. … канд. филол. наук :

10.02.01 / Анна Александровна Анисова. – Владивосток, 2007. – 222 с.

8. Апресян, Ю. Д. Избранные труды : в 2-х т. / Ю. Д. Апресян. – 2-е изд. -

Москва: Языки русской культуры, 1995. – Т. 1 : Лексическая

семантика : синонимические средства языка : избранные труды. –

472 с.

9. Апресян, Ю.Д Избранные труды : в 2-х т. / Ю. Д. Апресян. – 2-е изд. –

Москва : Языки русской культуры, 1995. – Т. 2. : Интегральное

описание языка и системная лексикография. – 766 с.

Абуашвили.%20Поэтика%20Котлована.doc

Абуашвили.%20Поэтика%20Котлована.doc

Алейников.%20Дальний%20свет%20одухотворенного%20слова.doc

233

10. Апресян, Ю. Д. О семантической мотивированности лексических

функций коллокантов /Ю. Д. Апресян // Вопросы языкознания. –

2008. – № 5. – С. 3–33.

11. Апресян, Ю. Д. О толковом словаре управления и сочетаемости

русского глагола / Ю. Д. Апресян // Словарь. Грамматика. Текст /

Российская академия наук, Отд-ние лит. и яз, Ин-т рус. яз. им.

В. В. Виноградова. – Москва, 1996. – С. 13–43.

12. Апресян, Ю. Д. Семантические основы глагольного управления:

Лексикографический аспект / Ю. Д. Апресян // Проблемы грамматики

и типологии. – Москва: Знак, 2010. – С. 27–36.

13. Арутюнова, Н. Д. К проблеме функциональных типов лексического

значения / Н. Д. Арутюнова // Аспекты семантических исследований /

отв. ред. Н. Д. Арутюнова, А. А. Уфимцева. – Москва : Наука, 1980. –

С. 156–249.

14. Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл : логико-семантические

проблемы / Н. Д. Арутюнова. – Изд. 5-е. – Москва : Изд-во ЛКИ,

2007. – 383 с.

15. Арутюнова, Н. Д. Проблемы синтаксиса и семантики в работах

Ч. Филлмора / Н. Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. – 1973. –

№ 1. – С. 117–124.

16. Арутюнова, Н. Д. Семантическое согласование слов и интерпретация

предложения / Н. Д. Арутюнова // Грамматическое описание

славянских языков. Концепции и методы : сб. ст. / отв. ред.

Н. Ю. Шведова. – Москва : Наука, 1974. – С. 158–171.

17. Ахманова, О. С. Коллигация // Словарь лингвистических терминов /

О. С. Ахманова. – Москва : Советская энциклопедия, 1956. – С. 199.

18. Ахманова, О. С. Коллокация // Словарь лингвистических терминов /

О. С. Ахманова. – Москва : Советская энциклопедия, 1956. – С. 199.

19. Баак, Й. ван. Парадокс и псевдологика у Платонова : в честь столетия

со дня рождения, 1899–1999 / Йоост ван Баак // Петербургский

сборник : совместное серийное издание науч. трудов / С.-

Петербургский гос. ун-т ; под. ред. В. Марковича, В. Вольфа. – Санкт-

Петербург, 2001. – (Петербургский сборник, Вып. 3 : Парадоксы

русской литературы). – С. 284–298.

20. Бабенко, Л. Г. Опыт стилистического анализа фраз, передающих

ситуацию эмоциональной деятельности : на материале рассказов

А. Чехова, А. Платонова и В. Шукшина / Л. Г. Бабенко // Проблемы

функционирования языка и специфика речевых разновидностей :

межвуз. сб. науч. тр. / Перм. гос. ун-т им. А. М. Горького. – Пермь,

1985. – С. 149–154.

21. Бабенко, Н. Г. Идиостиль Валерии Нарбиковой : аномалия как норма /

Н. Г. Бабенко // Структура текста и семантика языковых единиц. –

Калининград : Изд-во КГУ, 2001. – С. 155–171.


234

22. Бабенко, Н. Г. Окказиональное в художественном тексте. Структурно-

семантический анализ : учебное пособие / Н. Г. Бабенко. –

Калининград : Изд-во КГУ, 1997. – 81 с.

23. Бабицкий, К. И. Согласование членов как необходимое условие

правильности предложении / К. И. Бабицкий // Информационные

вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода : сб.

статей / науч. ред. Ю. А. Шрейдер. – Вып. 4– Москва, 1974. – С. 63–76.

24. Базилевский, А. Б. Гротеск в польской и русской литературе XX века :

С. И. Виткевич и А. Платонов / А. Б. Базилевский // Славянские

литературы. Культура и фольклор славянских народов : XII

международный съезд славистов (Краков, 1998) : доклады росссийской

делегации / Рос. акад. наук, Отд-ние лит. и яз., Нац. ком. славистов Рос.

Федерации ; отв. ред. С. В. Никольский– Москва, 1998. – С. 221–228.

25. Баршт, К. Платонов в Англии / К. Баршт // Новое литературное

обозрение. – 2003. – № 61. – С. 366–369

26. Бек, Т. Время–Язык–Судьба / Т. Бек // Вопросы литературы. – 1994. –

Вып. 3. – С. 343–349.

27. Белая, Г. А. Закономерности стилевого развития советской прозы

двадцатых годов / Г. А. Белая. – Москва : Наука, 1977. – 254 с.

28. Белицкий, П. Пространство языка / П. Белицкий // «Страна философов»

Андрея Платонова : проблемы творчества / РАН., Ин-т мировой лит.

им. А.М. Горького ; ред.-сост. Н.В. Корниенко. – Вып. 3 : по

материалам третьей международной научной конференции,

посвященной творчеству А. П. Платонова, 26-28 ноября 1996 года,

Москва. – Москва : Наследие, 1999. – С. 387.

29. Белый, О. В. Тайны «подпольного» человека : художественное слово –

обыденное сознание – семиотика власти / О. В. Белый ; АН Украины,

Ин-т лит. им. Т. Г. Шевченко. – Киев : Наукова думка, 1991. – 319 с.

30. Библер, В. С. Национальная русская идея? – русская речь! Опыт

культорологического предположения / В. С. Библер // Октябрь. – 1993.

– № 2. – С. 155 – 183.

31. Блинова, Е. В. Окказиональная внутрифразовая деривация в

художественном тексте / Е. В. Блинова // Фразеологические чтения

памяти профессора Валентины Андреевны Лебединской / Мин-во

образования Рос. Федерации, Курганский гос. ун-т, Каф. рус. яз.,

Лингвистическая лаборатория ; отв. ред. Н. Б. Усачева. – Курган,

2004. – С. 32–36.

32. Бобылев, Б. Г. Грамматическая метафора в тексте повести А.

Платонова «Котлован» / Б. Г. Бобылев // Взаимодействие грамматики и

стилистики текста : сб. науч. тр. / Каз. гос. ун-т им. С. М. Кирова. –

Алма-Ата, 1988. – С. 38–44.

33. Бобылев, Б. Г. Метафорическое использование грамматических

категорий и форм в художественном тексте / Б. Г. Бобылев // Русский

язык в школе. – 2004. – № 1. – С. 64 – 70.

Базилевский.doc

Базилевский.doc

Баршт.%20Платонов%20%20в%20Англии.doc

Бек.%20Время-язык-судьба.doc

Белая.doc

Белая.doc

Белицкий.doc

Белый.%20Тайны%20подпольного%20человека.doc

Библер.doc

Библер.doc

Бобылев.%20Метафорическое%20использование%20грамматических%20категорий%20и%20форм%20в%20художественной%20речи.doc

Бобылев.%20Метафорическое%20использование%20грамматических%20категорий%20и%20форм%20в%20художественной%20речи.doc

235

34. Бобылев, Б. Г. Опыт филологического анализа повести А. Платонова

«Котлован» / Б. Г. Бобылев // Русский язык в школе. – 1991. – № 2. –

С. 63–71.

35. Богуславский, И. М. Валентные свойства автодериватов / И. М.

Богуславский, Л. Л. Иомдин // Слово и язык : сб. ст. к

восьмидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна / Рос. акад. наук, Ин-т

рус. яз. им. В. В. Виноградова, Ин-т проблем передачи информации им.

А. А. Харкевича ; отв. ред. И. М. Богуславский, Л. Л. Иомдин,

Л. П. Крысин. – Москва : Языки славянской культуры, 2011. – С. 79–94.

36. Богуславский, И. М. Исследования по синтаксической семантике :

сферы действия логических слов / И. М. Богуславский. – Москва :

Наука, 1985. – 175 с.

37. Богуславский, И. М. Семантика быстроты / И. М. Богуславский,

Л. Л. Иомдин // Вопросы языкознания. – 1999. – № 6. – С. 13–30.

38. Богуславский, И. М. Целое – Часть – Признак / И. М. Богуславский //

Сокровенные смыслы : Слово. Текст. Культура : сборник статей в честь

Н. Д. Арутюновой / гл. ред. Ю. Д. Апресян. – Москва : Языки

славянской культуры, 2004. – С. 44–53.

39. Бодин, П. А. Загробное царство и Вавилонская башня : о повести

Платонова «Котлован» / П. А. Бодин // Классицизм и модернизм : сб.

статей / Тартуский ун-т.Каф.русской литературы, Стокгольмский ун-т,

Ин-т славянских и балтийских языков ; редкол.: И. Аврамец,

П. А. Енсен, Л. Киселева и др. – Тарту : Изд-во Тартуского ун-та,

1994. – С. 168–183.

40. Боровой, Л. Я. Ради юности. Андрей Платонов / Л. Я. Боровой // Язык

писателя: А. Фадеев, Вс. Иванов, М.Пришвин, Андрей Платонов /

Л. Я. Боровой. – Москва : Советский писатель, 1966. – С. 178–218.

41. Брагина, Н. Н. «Котлован» Платонова : революция в стиле

экспрессионизма / Н. Н. Брагина // Творчество Андрея Платонова :

исследования и материалы / Рос. акад. наук, Ин-т рус. лит.

(Пушкинский Дом). – Кн. 4. – Санкт-Петербург : Наука, 2008. – С. 87–

98.

42. Буйлов, В. В. Андрей Платонов и язык его эпохи / В. В. Буйлов //

Русская словесность. – 1997. – № 3. – С. 30–34.

43. Буйлов, В. В. Атрибутивные и аналитические конструкции в контексте

прозы Андрея Платонова / В. В. Буйлов // Словарь. Грамматика. Текст /

Российская академия наук, Отд-ние лит. и яз, Ин-т рус. яз. им.

В. В. Виноградова. – Москва, 1996. – С. 322–327.

44. Буйлов, В.В. Парономазия в повести А. Платонова «Котлован» /

В. В. Буйлов // Русский язык в школе. – 1999. – № 5. – С. 69–73.

45. Булыгина, Т. В. Дискурс : норма и отклонение / Т. В. Булыгина,

А. Д. Шмелев // Логический анализ языка. Противоречивость и

аномальность текста / АН СССР, Ин-т языкознания ; отв. ред.

Н. Д. Арутюнова. – Москва : Наука, 1990. – С. 94–106.

Бодин.doc



Брагина.%20Котлован%20Платонова.doc

Брагина.%20Котлован%20Платонова.doc

Буйлов.%20А.Платонов%20и%20язык%20его%20эпохи.doc

Буйлов.%20Парономазия%20в%20повести%20Платонова%20котлован.doc

236

46. Булычев, Ю. Ю. Первоистоки «котлованности» : социально-

философские размышления над повестью А. Платонова

«Котлован» /Ю. Ю. Булычев // Логос : Санкт-петербургские чтения по

философии культуры : российский духовный опыт / Санкт-

петербургский ун-т. – Кн. 2. – Санкт-Петербург : Изд-во С-Петербург.

ун-та, 1992. – С. 47–65.

47. Васильев, В. В. Андрей Платонов : очерк творчества / В. В. Васильев. –

Москва : Современник, 1990. – 287 с.

48. Виноградов, В. В. Основные типы лексических значений слов /

В. В. Виноградов // Лексикография : избранные труды /

В. В. Виноградов. – Москва : Наука, 1977. – С. 162–189.

49. Влавацкая, М. В. Учение о синтагматических связях слов в

историческом рассмотрении / М. В. Влавацкая // Филологические

науки : вопросы теории и практики. – 2009. – № 1. – С. 36–42.

50. Вознесенская, М. М. О процессе деметафоризации в языке

А. Платонова / М. М. Вознесенская // Принципы изучения

художественного текста. – Ч. 2. – Саратов : СГПИ, 1992.– С. 92–93.

51. Вознесенская, М. М. О соотношении RATIO и чувства в мышлении

героев А. Платонова / М. М. Вознесенская, М. А. Дмитровская //

Логический анализ языка. Ментальные действия / РАН, Ин-т

языкознания ; отв.ред.: Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева. – Москва :

Наука, 1993. – С. 140–146.

52. Вьюгин, В. Ю. Андрей Платонов: поэтика загадки : очерк стиля и

эволюция стиля) / В. Ю. Вьюгин. – Санкт-Петербург : РХГИ, 2004. –

404 с.

53. Вьюгин, В. Ю. Повесть «Котлован» в контексте творчества Андрея

Платонова / В. Ю. Вьюгин // Платонов А. П. Котлован : Текст.

Материалы творческой истории / РАН, Ин-т русской лит. (Пушкинский

Дом); редкол.: Н. А. Грознова и [др.]. – Санкт-Петербург : Наука,

2000. – С. 5–18.

54. Вьюгин, В. Ю. Юбилейная конференция, посвященная 100-летию со

дня рождения Андрея Платонова / В. Ю. Вьюгин // Русская

литература. – 2000. – № 3. – С. 244–253.

55. Вьюгин, В. Ю. XI заседание Международного Платоновского

семинара / В. Ю. Вьюгин // Русская литература. – 2001. – № 3. – С. 237–

244.

56. Вьюгин, В. Ю. XIII Платоновский семинар «Творчество А. Платонова

и русская литература» / В. Ю. Вьюгин // Русская литература. – 2003. –

№ 3. – С. 231–238.

57. Вьюгин, В. Ю. XIV Платоновский семинар / В. Ю. Вьюгин // Русская

литература. – 2004. – № 2. – С. 263–267.

58. Гавар, М. Э. Лексикографический метод и его применение в

исследовании диалектной синонимии / М. Э. Гавар // Вестник Томского

государственного университета. – 2014. – № 384. – С. 11–17.

Булычев.%20первоистоки%20котлованности.doc

Васильев.%20Андрей%20Платонов.doc

Васильев.%20Андрей%20Платонов.doc

Вознесенская.doc

Вознесенская.doc

Вьюгин.%20Андрей%20Платонов%20поэтика%20загадки.doc

Вьюггин.doc

Вьюггин.doc

Вьюгин.%20Юбилейная%20конференция....doc

Вьюгин.%20Юбилейная%20конференция....doc

Вьюгин.%20XI%20заседание....doc

Вьюгин.%20XI%20заседание....doc

Вьюгин%2013%20плат.сем..doc

Вьюгин.%2014%20плат.%20семинар.doc

237

59. Газизова, А. А. Красота в ранней прозе А. Платонова / А. А. Газизова //

Творчество Андрея Платонова : исследования и материалы.

Библиография / РАН, Ин-т рус.лит. (Пушкинский дом). – Санкт-

Петербург : Наука, 1995. – С. 53–62.

60. Гайсина, Р. М. Соотношение семантики и синтагматики глагола /

Р. М. Гайсина // Исследования по семантике : семантические единицы

и их парадигмы : межвуз. науч. сб. / Башкир. гос. ун-т – Уфа, 1992. –

С.41 – 48.

61. Гак, В. Г. Валентность / В. Г. Гак // Лингвистический

энциклопедический словарь. – Москва : Большая российская

энциклопедия, 2002. – С. 79–80.

62. Гак, В. Г. Сочетаемость / В. Г. Гак // Лингвистический

энциклопедический словарь. – Москва : Большая российская

энциклопедия, 2002. – С. 483.

63. Гак, В. Г. К проблеме синтаксической семантики : семантическая

интерпретация «глубинных» и «поверхностных» структур / В. Г. Гак //

Инвариантные синтаксические значения и структура предложения :

доклады на Конференции по теоретическим проблемам синтаксиса /

отв. ред. Н. Д. Арутюнова. – Москва : Наука, 1969. – С. 77– 85.

64. Гак, В. Г. Языковые преобразования / В. Г. Гак. – Москва : Школа

«Языки русской культуры», 1998. – 763 с.

65. Гатинская, Н. В. Типы языковой метафоры в русском языке /

Н. В. Гатинская // Логический анализ языка. Языки эстетики :

концептуальные поля прекрасного и безобразного / Российская

академия наук, Ин-т языкознания ; сост. и отв. ред. Н. Д. Арутюнова. –

Москва : Индрик, 2004. – С. 312–320.

66. Гельгардт, Р. Клишированные сочетания слов («беллетризмы») в

литературных текстах / Р. Гельгард // Литературная учеба. – 2005. –

№ 5. – С. 94–111.

67. Гинзбург, Е. Л. Два вида компрессии в естественном языке /

Е. Л. Гинзбург // Материалы конференции «Актуальные вопросы

современного языкознания и лингвистическое наследие

Е. Д. Поливанова» / Министерство высшего и среднего специального

образования Узбекский ССР, Самаркандский государственный

университет им. Алишера Навои.– Самарканд, 1964. – Т. 1 : тезисы

докладов и сообщений межвузовской лингвистической конференции 9-

15 сентября 1964 г. – С. 45–49.

68. Глазунова, О. И. Логика метафорических преобразований /

О. И. Глазунова – Санкт-Петербург : Изд-во СПБГУ, 2000. – 190 с.

69. Головин, Б. Н. К Вопросу о парадигматике и синтагматике на уровнях

морфологии и синтаксиса / Б. Н. Головин // Единицы разных уровней

грамматического строя языка и их взаимодействия : доклады

симпозиума : 18–22 апр. 1967 г. / отв. ред. В. Н. Ярцева,

Н. Ю. Шведова. – Москва : Наука, 1969. – С. 73–87.


238

70. Горбачевич, К. С. Норма современного русского литературного языка :

пособие для учителей / К. С. Горбачевич. – 2-е изд., испр. и доп. –

Москва : Просвещение, 1981. – 208 с.

71. Давыдов, Д. Из заметок об Андрее Платонове / Д. Давыдов // «Страна

философов» Андрея Платонова : проблемы творчества / РАН, Ин-т

мировой лит. им. А. М. Горького ; ред.-сост. Н. В. Корниенко. – Вып. 4,

Юбилейный : по материалам четвертой международной научной

конференции, посвященной 100-летию со дня рождения

А. П. Платонова, 19-22 сентября 1999 года. Москва. – Москва : ИМЛИ

РАН : Наследие, 2000. – С. 84–85.

72. Джанаева, Н. Е. Ключевые слова как средство создания образности в

контексте А. Платонова / Н. Е. Джанаева // Взаимодействие

грамматики и стилистики текста : сборник научных трудов / науч. ред.

В. А. Исенгалиева. – Алма-Ата : Казахский гос. ун-т им. С. М. Кирова,

1988. – С. 34–38.

73. Дмитровская, М. А. Мифопоэтические представления о связи души и

дыхания у А. Платонова / М. А. Дмитровская // Логический анализ

языка. Образ человека в культуре и языке / РАН, Ин-т языкознания ;

отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. – Москва : Индрик, 1999. –

С. 346–345.

74. Дмитровская, М. А. «Переживание жизни» : о некоторых особенностях

языка А. Платонова / М. А. Дмитровская // Логический анализ языка.

Противоречивость и аномальность текста / АН СССР, Ин-т

языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. – Москва : Наука, 1990. –

С. 107 – 115.

75. Дмитровская, М. А. Понятие силы у А. Платонова /

М. А. Дмитровская // Логический анализ языка. Модели действия / Рос.

АН, Ин-т языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева. –

Москва : Наука, 1992. – С. 42–49.

76. Дмитровская, М. А. Язык и миросозерцание А. Платонова: дис. … д-ра

филол. наук : 10.02.01 / Мария Алексеевна Дмитровская. – Москва,

1999. – 292 с.

77. Долинина, И. Б. Способы представления синтаксической структуры

предложения / И. Б. Долинина // Типология каузативных конструкций.

Морфологический каузатив / АН СССР, Ин-т языкознания. –

Ленинград : Наука, 1969. – С. 294–310.

78. Доронина, Е. Г. Фразеологическая картина мира в творчестве

А. Платонова: дис. … канд. филол. наук : 10.02.01 / Елена Геннадьевна

Доронина. – Челябинск, 2004. – 200 с.

79. Драгомирецкая, Н. В. Горький и Платонов : к проблеме метода и

стиля / Н. В. Драгомирецкая // Горьковские чтения’ 90 : 23-и чтения,

17-18 мая 1991г. : М. Горький и революция / Нижегород. гос. ун-т им.

Н. И. Лобачевского, Нижегород. гос. музей А. М. Горького, Горьк.

комис. при исполкоме Нижегород. обл. Совета нар. депутатов ; отв. ред

Давыдов.%20Из%20заметок%20об%20А.Платонове.doc

Джанаева.doc

Джанаева.doc

Дмитровская.%20Мифопоэтические%20представления%20о%20связи%20души%20и%20дахании%20у%20Платонова.doc

Дмитровская.%20Мифопоэтические%20представления%20о%20связи%20души%20и%20дахании%20у%20Платонова.doc

Дмитровская.%20Переживание%20жизни.doc

Дмитровская.%20Переживание%20жизни.doc

Дмитровская.%20Понятие%20силы....doc

Драгомирецкая.%20Горький%20и%20Платонов.doc

239

И.К.Кузьмичев. – Ч. 1. – Нижний Новгород : Волго-Вят.кн.изд-во,

1991. – С. 154–159.

80. Елистратов, В. С. Образные сочетания слов в прозе А.Платонова /

В. С. Елистратов // Русский язык за рубежом. – 1993. – № 1. – С. 92–95.

81. Ермакова, О. П. Пространственные метафоры в русском языке /

О. П. Ермакова // Логический анализ языка. Языки пространств / РАН,

Ин-т языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. –

Москва : Языки русской культуры, 2000. – С. 289–298.

82. Ефимов, И. М. «Юноша» Хлебников и «взрослый» Платонов /

И. М. Ефимов // Звезда. – 1993. – № 12. – С. 185–189.

83. Зайц, О. А. Семантика и прагматика тавтологий и плеоназмов: дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 / Ольга Александровна Зайц. – Санкт-

Петербург, 2001. – 185 с.

84. Злыднева, Н. В. «Ветхость» А. Платонова: между концом и началом /

Н. В. Злыднева // Структура текста и семантика языковых единиц : сб.

науч. тр. / Калининградский гос. ун-т ; отв. ред. Н. Г. Бабенко. –

Калининград : Издательство Калининградского гос. ун-та, 2001. – С.

58–75.

85. Золотова, Г. А. К вопросу о знакомых терминах / Г. А. Золотова //

Русская словесность. – 2006. – № 1. – С. 49–52.

86. Золотова, Г. А. О связанных моделях русского предложения /

Г. А. Золотова // Облик слова : сб. статей / РАН. Ин-т русского языка. –

Москва, 1997. – С. 148–154.

87. Золотова, Г. А. О синтаксических свойствах имен качества /

Г. А. Золотова // Синтаксис и стилистика / отв. ред. Г. А. Золотова. –

Москва : Наука, 1976. – С. 130–160.

88. Золотова, Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка /

Г. А. Золотова. – Москва : КомКнига, 2005. – 352 с.

89. Золотоносов, М. Ложное солнце : «Чевенгур» и «Котлован» в

контексте советской культуры 1920-х годов / М. Золотоносов //

Вопросы литературы. – 1997. – Вып. 5. – С. 3 – 43.

90. Золотусский, И. П. Исповедь Зоила : статьи, исследования, памфлеты /

И. П. Золотусский. – Москва : Сов. Россия, 1989. – 512 с.

91. Золотусский, И. П. Крушение абстракции / И. П. Золотуский. –

Москва : Современник, 1989. – 206 с.

92. Зуева, Н. Ю. Признаки окказиональности в лексических связях слов /

Н. Ю. Зуева // Лексико-фразеологические единицы и контекст : сб.

науч. тр. / Мин-во нар. образования Каз. ССР, Каз. гос. ун-т им.

С. М. Кирова. – Алма-Ата, 1990. – С. 49–56.

93. Иванникова, Е. А. Об атрибутивном употреблении наречий /

Е. А. Иванникова // Синтаксис и стилистика / отв. ред. Г. А. Золотова. –

Москва : Наука, 1976. – С. 121–130.

94. Иванов, В. В. Взгляд на русский роман / В. В. Иванов // Звезда. –

1994. – № 7. – С. 175–183.

Елистратов.%20Образные%20очетания%20слов%20в%20прозе%20А.Платонова.doc

Золотоносов.%20Ложное%20солнце.doc

Золотоносов.%20Ложное%20солнце.doc

Золотусский%20Игорь.%20Исповедь%20Зоила.doc

Золотусский.%20Крушение%20абстракции.doc

240

95. Иорданска, Л. Н. Смысл и сочетаемость в словаре / Л. Н. Иорданская,

И. А. Мельчук. – Москва : Языки славянских культур, 2007. – 672 с.

96. Казаркин, А. Платоновский период / А. Казаркин // «Страна

философов» Андрея Платонова : проблема творчества / Рос. акад. наук,

Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; ред.-сост. Н. В. Корниенко. –

Вып. 5 : Юбилейный : по материалам пятой междунар. науч. конф.,

посвященной 50-летию со дня кончины А. П. Платонова, 23-25

апр. 2001 – Москва : ИМЛИ РАН, 2003. – С. 155–161.

97. Калашников, В. Жалобное сердце / В. Калашников // Дон. – 1996. –

№ 4. – С. 199–211.

98. Калинина, Е. А. Традиции русского символистского романа в романе

20-х-30-х годов XX века (А. П. Платонова «Чевенгур», В. В. Набоков

«Дар»): дис. … канд. филол. наук : 10.01.01 / Екатерина Анатольевна

Калинина. – Москва, 2004. – 219 с.

99. Карасев, Л. В. Движение по склону : о сочинениях А. Платонова /

Л. В. Карасев. – Москва : Российский государственный гуманитарный

университет, 2002. – 140 с.

100. Ким, Т.Я. Семантика и синтаксическая сочетаемость глаголов

побуждения / Т. Я. Ким // Исследования по семантике. Семантика

языка и речи : межвуз. науч. сб. / Гос. ком. РСФСР по делам науки и

высш. шк., Башк.гос.ун-т им.40-летия Октября. – Уфа : Изд-во

Башк.гос.ун-та, 1991. – С. 125–131.

101. Клех, И. О писателях двуязычном и безъязычном / И. Клех //

Вопросы литературы. – 2001. – № 1. – С. 172–183.

102. Кобозева, И. М. Языковые аномалии в прозе А. Платонова через

призму процесса вербализации / И. М. Кобозева, Н. И. Лауфер //

Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста /

АН СССР ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. – Москва : Наука, 1990. –

С. 125–139.

103. Ковалев, В. П. Окказиональная сочетаемость слов как

экспрессивное средство художественной прозы / В. П. Ковалев //

Русский язык в школе. – 1976. – № 2. – С. 94–95.

104. Колесова, Д. В. О семантико-синтаксической структуре фразы

текста А. Платонова / Д. В. Колесова // Разноуровневые единицы языка

и их функционирование в тексте : теоретич. и методич. аспекты / С.-

Петерб. гос. ун-т. – Санкт-Петербург, 1992. – Вып. 3. – С. 42–48.

105. Колесова, Д. В. Фраза и синтагма в структуре текста Андрея

Платонова / Д. В. Колесова // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер. 2 : История.

Языкознание. Литературоведение. – Вып. 3. – 1991. – С. 94–97.

106. Колесова, Д. В. Синтагма в повести А. Платонова «Котлован» и в

древнерусской традиции : о языковых аспектах духовной общности /

Д. В. Колесова, А. А. Харитонов // Русская литература XI–XX веков :

проблемы изучения : тез. науч. конф. молодых ученых и специалистов

карасев.doc

Ким%20Т.Я.%20%20Семантики%20и%20синтаксическая%20сочетаемость%20глаголов%20побуждения.doc

Ким%20Т.Я.%20%20Семантики%20и%20синтаксическая%20сочетаемость%20глаголов%20побуждения.doc

Кобозева,%20Лауфер.%20Языковые%20аномалии%20в%20прозе%20А.%20Платонова.doc

Кобозева,%20Лауфер.%20Языковые%20аномалии%20в%20прозе%20А.%20Платонова.doc

241

29–30 апреля 1992 года / РАН, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). –

1992. – С. 41–43.

107. Копелиович, А. Б. Подчинительные связи слов адъективного

типа / А. Б. Копелиович // Язык. История. Культура : сб. науч. тр.,

посвящ. 50-летию Кемеровского гос. ун-та и 25-летнему юбилею каф.

ист. языкознания и славянских яз. КемГУ / отв. ред. М. В. Пименова. –

Кемерово : Графика, 2003. – С. 49–57.

108. Копыленко, М. М. Сочетаемость лексем в русской языке /

М. М. Копыленко. – Москва : Просвещение, 1973. – 120 с.

109. Копыленко, М. М. Очерки по общей фразеологии:

фразеосочетания в системе языка / М. М. Копыленко, З.Д. Попова. –

Воронеж : Издательство Воронежского университета, 1989. – 190 с.

110. Корниенко, Н. В. Наследие Платонова – испытание для

филологической науки / Н. В. Корниенко // Известия РАН. Серия

литературы и языка. – 1991. – Т. 58. – № 5–6. – С. 10–25.

111. Король, Н. Н. Пророческое слово Андрея Платонова :

постижения стиля. XI класс / Н. Н. Король, М. А. Христенко //

Литература в школе. – 1995. – № 3. – С. 81–83.

112. Косериу, Э. Лексические солидарности / Э. Косериу // Вопросы

учебной лексикографии / под ред. П. Н. Денисова и Л. А. Новикова. –

Москва : Изд-во Моск. ун-та, 1969. – С. 93–104.

113. Кочетков, Л. Другой / Л. Кочетков // «Страна философов» Андрея

Платонова : проблемы творчества / РАН, Ин-т мировой лит. им.

А. М. Горького ; ред.-сост. Н.В. Корниенко. – Вып. 3 : по материалам

третьей международной научной конференции, посвященной

творчеству А. П. Платонова, 26-28 ноября 1996 года, Москва. –

Москва : Наследие, 1999. – С. 388–389.

114. Крысин, Л. П. Слово в современных текстах и словарях : очерки

по русской лексике и лексикографии / Л. П. Крысин. – Москва : Знак,

2008. – 318 с.

115. Кронгауз, М. А. Синтагматические отношения / М. А. Кронгауз //

Кронгауз М. А. Семантика : учебник для студентов лингвистических

факультетов высших учебных заведений. – 2-е изд., испр. и доп. /

М. А. Кронгауз. – Москва : Академия, 2005. – С. 152–159.

116. Кубрякова, Е. С. Синтагматика / Е. С. Кубрякова //

Лингвистический энциклопедический словарь. – Москва : Большая

российская энциклопедия. – С. 447–448.

117. Кучкина, О. Яростное слово : о «Котловане» Андрея Платонова /

О. Кучкина // Литература и современность. – Сборник 24–25 : статьи о

литературе 1986–1987 годов / сост. А. Коган. – Москва :

Художественная литература, 1989. – С. 385 – 387.

118. Лай, И. Идея юродства в творчестве А. Платонова / И. Лай //

Русская речь. – 2001. – № 6. – С. 15–19.

Король,%20Христенко.doc

Кочетков.doc

Кучкина.%20Яростное%20слово.doc

242

119. Левин, Ю. И. От синтаксиса к смыслу и дальше : о «Котловане»

А. Платонова / Ю. И. Левин // Вопросы языкознания. – 1991. – № 1. –

С. 170 – 173.

120. Левин, Ю. И. От синтаксиса к смыслу и дальше : о «Котловане»

А. Платонова / Ю. И. Левин // Ю. И. Левин. Поэтика. Семиотика :

избранные труды. – Москва : Языки русской культуры, 1998. – С. 392–

419.

121. Ломтев, Т. П. Основы синтаксиса современного русского языка /

Т. П. Ломтев. – Москва : Учпедгиз, 1958. – 166 с.

122. Ломтев, Т. П. Предложение и его грамматические категории /

Т. П. Ломтев. – Москва : Издательство Московского университета,

1972. – 198 с.

123. Лыков, А. Г. Современная русская лексикология : русское

окказиональное слово / А. Г. Лыков. – Москва : Высшая школа, 1976. –

119 с.

124. Малыгина, Н. М. 14-й Платоновский семинар / Н. М. Малыгина //

Знамя. – 2004. – № 3. – С. 232–235.

125. Малышева, А. Языковой полет над пустотой / А. Малышева //

«Страна философов» Андрея Платонова : проблемы творчества / РАН.

Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького ; ред.-сост. Н.В. Корниенко. –

Вып. 3 : по материалам третьей международной научной конференции,

посвященной творчеству А. П. Платонова, 26-28 ноября 1996 года,

Москва. – Москва : Наследие, 1999. – С. 383–385.

126. Маркштайн, Э. Советский язык и русские писатели /

Э. Маркштайн // Вопросы литературы. – 1995. – Вып. 1. – С. 98–112.

127. Мартемьянов, Ю. С. Метафора «валентность»: место в

метаязыках лингвистики / Ю. С. Мартемьянов // Семиотика и

информатика : сб. науч. ст. / Рос. акад. наук, Всерос. ин-т науч. и техн.

информации, М-во науки и техн. политики Рос. Федерации ; гл. ред.

В. А. Успенский. – Вып. 36.– Москва : Языки русской культуры,

Русские словари, 1998. – С. 51–70.

128. Матвеева, И. И. Комизм языка персонажей Андрея Платонова /

И. И. Матвеева // Русская речь. – 2001. – №4. – С. 12–17.

129. Меликян, В. Ю. Синтаксические фразеологические единицы

русского языка / В. Ю. Меликян // Русский язык в школе. – 2010. –

№ 11. – С. 55–60.

130. Мельчук, И. А. Зависимость–2011 : отношение зависимости в

языке и в лингвистике / И. А. Мельчук // Вопросы языкознания. –

2012. – № 1. – С. 3–26.

131. Мельчук, И. А. Курс общей морфологии / И. А. Мельчук. –

Москва–Вена : Языки русской культуры, 1997. – Т. 1. – 401 с.

132. Мельчук, И. А. Опыт теории лингвистических моделей

«Смысл↔Текст» : Семантика, синтаксис / И. А. Мельчук. – Москва :

Школа «Языки русской культуры», 1999. – I–XXII, 346 с.

Левин.%20От%20синтаксиса%20к%20смыслу%20и....doc

Левин.%20От%20синтаксиса%20к%20смыслу%20и....doc

малыгина.%2014%20плат.%20семин..doc

Малышева.doc

Маркштайн%20Э.%20Советский%20язык%20и%20русские%20писатели.doc

243

133. Мельчук, И. А. Согласование, управление, конгруэнтность /

И. А. Мельчук // Вопросы языкознания. – 1993. – № 5. – С. 16–58.

134. Мельчук, И. А. О терминах «устойчивость» и «идиоматичность» /

И. А. Мельчук // Вопросы языкознания. – 1960. – № 4. – С. 73–80.

135. Мельчук, И. А. Русский язык в модели «Смысл↔Текст» /

И. А. Мельчук. – Москва–Вена : Языки русской культуры, 1995. –

682 с.

136. Мельчук, И. А. Типы связей между элементами текста и

типология языков / И. А. Мельчук // Материалы конференции

«Актуальные вопросы современного языкознания и лингвистическое

наследие Е. Д. Поливанова» / Министерство высшего и среднего

специального образования Узбекский ССР, Самаркандский

государственный университет им. Алишера Навои.– Самарканд, 1964. –

Т. 1 : тезисы докладов и сообщений межвузовской лингвистической

конференции 9-15 сентября 1964 г. – C. 57–59.

137. Михеев, М. Ю. Андрей Платонов : между плеоназмом,

парадоксом, анаколуфом и языковым ляпсусом / М. Ю. Михеев //

Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. –

2002. – Т. 61. – № 4. – С. 19 – 29.

138. Михеев, М. Ю. В мир Платонова – через его язык :

предположения, факты, истолкования, догадки / М. Ю. Михеев. –

Москва : Изд-во МГУ, 2002. – 407 с.

139. Михеев, М. Ю. Жизни мышья беготня или тоска тщетности? (о

метафорической конструкции с родительным падежом) /

М. Ю. Михеев // Вопросы языкознания. – 2000. – № 2. – С. 47 – 70.

140. Михеев, М. Неправильность платоновского языка: Намеренное

косноязычие или бессильно-невольные «затруднения» речи? /

М. Михеев // «Страна философов» Андрея Платонова : проблемы

творчества / РАН, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; ред.-сост.

Н. В. Корниенко. – Вып. 4, Юбилейный : по материалам четвертой

международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня

рождения А. П. Платонова, 19-22 сентября 1999 года. Москва. –

Москва : ИМЛИ РАН : Наследие, 2000. – С. 385–394.

141. Михеев, М. Ю. Портрет человека у Андрея Платонова /

М. Ю. Михеев // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и

языке / Российская академия наук. Ин-т языкознания ; отв. ред.

Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. – Москва : Индрик, 1999. – С. 356–

366.

142. Михеев, М. Ю. Скупость ума и жадность чувства: деформация

привычных понятий в поэтике Андрея Платонова / М. Ю. Михеев //

Известия Академии Наук. Серия литературы и языка. – 2001. – Т. 60. –

№ 1. – С. 42–55.

143. Морковкин, В. В. Опыт идеографического описания лексики /

под ред. Л. А. Новикова. – Москва : Изд-во Моск. ун-та, 1977. – 166 с.

Михеев.%20Платонов.%20между%20плеоназмом,%20парадоксом....doc

Михеев.%20Платонов.%20между%20плеоназмом,%20парадоксом....doc

Михеев.Жизнь%20мышья%20беготня.doc

Михеев.%20Неправильность%20платоновского%20языка.doc

Михеев.%20Портрет%20человека%20у%20Андрея%20Платонова.doc

Михеев.%20Скупость%20ума....doc

244

144. Москвин, В. П. Стилистика русского языка : теоретический курс /

В. П. Москвин. – Изд. 4-е, перераб. и доп. – Ростов-на-Дону : Феникс,

2006. – 630 с.

145. Моссур, М. Непереводимый Платонов / М. Моссур // Творчество

Андрея Платонова : исследования и материалы / отв. ред.

Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург : Наука, 2004. – С. 437 –

446.

146. Муравенко, Е. В. О случаях нетривиального соответствия

семантических и синтаксических валентностей глагола /

Е. В. Муравенко // Семиотика и информатика : сб. науч. ст. / Рос. акад.

наук, Всерос. ин-т науч. и техн. информации, М-во науки и техн.

политики Рос. Федерации ; гл. ред. В. А. Успенский. – Вып. 36. –

Москва : Языки русской культуры : Русские словари, 1998. – С. 71–81.

147. Мухин, А. Г. «Бытие в тупике» : аномальность в языке повести

А.Платонова «Котлован» / А. Г. Мухин // Русская словесность. –

2001. – № 1.– С. 59–62.

148. Мухин, А. М. О словосочетаниях (фразах) и методах их

изучения / А. М. Мухин // Грамматическое описание славянских

языков. Концепции и методы : сб. ст. / отв. ред. Н. Ю. Шведова. –

Москва : Наука, 1974. – С. 61–71.

149. Мухин, М. Ю. Лексическая статистика и идиостиль автора :

корпусное идиографическое исследование : на материале произведений

М. Булгакова, В. Набокова, А. Платонова и М. Шолохова : дис. …

доктора филол. наук : 10.02.19 / Михаил Юрьевич Мухин. –

Екатеринбург, 2010. – 383 с.

150. Никонова, Т. А. «Чужое» пространство у Платонова /

Т. А. Никонова // Творчество Андрея Платонова : исследования и

материалы / отв. ред. Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург :

Наука, 2004.– С. 16 – 23.

151. Нонака, C. Взгляд и голос : еще один голос психоаналитического

прочтения произведений А. Платонова / Сусуму Нонака // Acta Slavica

Iaponica, T. 29 / Hokaido University, The Slavic Research Center. –

Sapporo, 2011. – С. 87–102.

152. Нонака, С. Категориальная ошибка как стилистический принцип

А. Платонова : «Котлован» / Сусуму Нонака // Творчество Андрея

Платонова : исследования и материалы / РАН, Ин-т рус. лит.

(Пушкинский Дом) ; отв. ред. Е. И. Колесникова. – Кн. 4. – Санкт-

Петербург : Наука, 2008. – С. 62 – 73.

153. Нонака, С. Силлепсис в «Котловане» Платонова / Сусуму

Нонака // Творчество Андрея Платонова : исследования и материалы /

отв. ред. Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург : Наука, 2004. –

С. 378 – 399.

154. Ольшанский, И. Г. Сочетаемость слов как проблема

лексикологии и лексикографии / Н. Г. Ольшанский // Вопросы учебной

Моссур.%20Непереводимый%20Платонов.doc

Мухин.%20Бытие%20в%20тупике.doc

Нонака.%20Категориальная%20ошибка%20как%20стилистический%20принцип%20А.%20Платонова.doc

Нонака.%20Категориальная%20ошибка%20как%20стилистический%20принцип%20А.%20Платонова.doc

Нонака.%20Силлепсис%20в%20Котловане.doc

245

лексикографии / под ред. П. Н. Денисова и Л. А. Новикова. – Москва :

Изд-во Московского университета, 1969. – С. 53–71.

155. Павлов, О. Мы после Пушкина, и – после Платонова /

О. Павлов // «Страна философов» Андрея Платонова : проблемы

творчества / РАН, Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького ; ред.-сост.

Н. В. Корниенко. – Вып. 3 : по материалам третьей международной

научной конференции, посвященной творчеству А. П. Платонова, 26-28

ноября 1996 года, Москва. – Москва : Наследие, 1999. – С. 373.

156. Павловский, А. И. Яма : о художественно-философской

концепции повести Андрея Платонова «Котлован» /

А. И. Павловский // Русская литература. – 1991. – № 1. – С. 21–41.

157. Падучева, Е. В. Глаголы действия : толкование и сочетаемость /

Е. В. Падучева // Логический анализ языка. Модели действия : сб. ст. /

Рос. АН, Ин-т языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова,

Н. К. Рябцева. – Москва : Наука, 1992. – С. 69 – 77.

158. Падучева, Е. В. О семантике синтаксиса : материалы к

трансформационной грамматике русского языка / Е. В. Падучева. –

Москва : Наука, 1974. – 291 с.

159. Падучева, Е. В. Пространство в обличии времени и наоборот : к

типологии метонимических переносов / Е. В. Падучева // Логический

анализ языка. Языки пространств / РАН, Ин-т языкознания ; отв. ред.

Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. – Москва : Языки русской

культуры, 2000. – С. 239–254.

160. Падучева, Е. В. Родительный субъект в отрицательном

предложении : синтаксис или семантика? / Е. В. Падучева // Вопросы

языкознания. – 1997. – № 2. – С. 101–116.

161. Перхин, В. В. Русская литературная критика 1930-х годов :

Критика и общественное сознание эпохи / С.-Петербургский гос. ун-

т. – Санкт-Петербург : Изд-во Санкт-Петербургского университета,

1997. – 306 с.

162. Перхин, В. В. Тайнопись Андрея Платонова / В. В. Перхин //

Творчество Андрея Платонова : исследования и материалы.

Библиография / РАН, Ин-т рус.лит. (Пушкинский дом). – Санкт-

Петербург : Наука, 1995. – С. 24 – 38.

163. Печенина, Ю. А. Семантико-синтаксическая «аномалия» в прозе

А. Платонова / Ю. А. Печенина // Семантика языковых единиц :

материалы 3-й межвуз. науч.-исслед. конф. / отв. ред. Е. И. Диброва. –

Москва, 1993. – Ч. 3. – С. 124–128.

164. Пешковский, А. М. Грамматика в новой школе /

А. М. Пешковский // Избранные труды / А. М. Пешковский. –Москва :

Гос. уч.-пед. изд-во Мин. просвещения РСФСР, 1959. – С. 112–130.

165. Пикалева, С. А. Особенности перевода метафоры Андрея

Платонова : на материале повести «Котлован» и ее переводов на

Павлов.doc

Павловский.%20Яма.doc

Падучева.%20Глаголы%20действия....doc

Перхин.doc

Перхин.%20Тайнопись%20Андрея%20Платонова.doc

246

английский язык: дис. … канд. филол. наук : 10.02.19 / Софья

Александровна Пикалева. – Великий Новгород, 2004. – 205 с.

166. Плунгян, В. А. Парадоксы валентностей / В. А. Плунгян,

Е. В. Рахилина // Семиотика и информатика : сб. науч. ст. / РАН,

Всерос. ин-т науч. и техн. информации, М-во науки и техн. политики

Рос. Федерации ; гл. ред. В. А. Успенский. – Вып. 36. – Москва : Языки

русской культуры : Русские словари, 1998. – С. 108–119.

167. Подорога, В. Евнух души : позиция чтения и мир Платонова /

В. Подорога // Параллели: Россия–Восток–Запад : Альманах

философской компаративистики / АН СССР, Ин-т филос. ; гл. ред.

А. Кара-Мурза. – Вып.2. – Москва , 1991. – С. 33–81.

168. Поливанова, А. К. Языковые аномалии : условия

корректируемости / А. К. Поливанова // Studia linguarum : De omnibus

linguae rebus scibilibus et quibusdam aliis / редкол.: А. С. Касьян,

Ф. Р. Минлос. – Москва : РГГУ, 1997. – С. 213–251.

169. Прокопович, Е. Н. О некоторых особенностях употребления

форм прошедшего совершенного в строе предложения /

Е. Н. Прокопович // Синтаксис и стилистика / отв. ред. Г. А. Золотова. –

Москва : Наука, 1976. – С. 112–120.

170. Проскурина, Е. Н. Поэтика риторики А. Платонова : на материале

повести «Котлован» / Е. Н. Проскурина // Традиция и литературный

процесс / РАН, Сиб. отд-ние, Ин-т филологии ; отв. ред.

А. Б. Соктоев. – Новосибирск : Издательство СО РАН, 1999. – С. 364–

373.

171. Радбиль, Т. Б. Норма и аномалия в парадигме «реальность –

текст» / Т. Б. Радбиль // Филологические науки. – 2005 – № 1. – С. 53–

63.

172. Радбиль, Т. Б. Языковая аномалия как норма художественного

дискурса / Т. Б. Радбиль // Филологические науки. – 2006. – № 6. –

С. 50–58.

173. Радбиль, Т. Б. Языковые аномалии в художественном тексте :

дис. … д-ра филол. наук : 10.02.01 / Тимур Беньюминович Радбиль. –

Москва, 2006. – 496 с.

174. Рахилина, Е. В. Когнитивный анализ предметных имен :

семантика и сочетаемость / Е. В. Рахилина. – Москва : Русские словари,

2000. – 415 с.

175. Романовский, С. И. От каждого – по таланту, каждому – по

судьбе / С. И. Романовский. – Санкт-Петербург : Изд-во Санкт-

Петербургского ун-та, 2003. – 388 с.

176. Рудаковская, Э. Феномен языка Платонова : исследовательская

традиция и поиски новых решений / Э. Рудаковская // Творчество

Андрея Платонова : исследования и материалы / отв. ред.

Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург : Наука, 2004.– С. 281 –

295.

Подорога.doc

проскурина.doc

Рудаковская.%20Феномер%20языка%20Платонова.doc

247

177. Садова, Т. С. Концептуальная текстовая модель и сочетания-

неологизмы в произведениях Платонова : «Город Градов»,

«Государственный житель», «Македонский офицер» / Т. С. Садова //

Творчество Андрея Платонова : исследования и материалы / отв. ред.

Е. И. Колесникова. – Кн. 3. – Санкт-Петербург : Наука, 2004. – С. 428–

436.

178. Санджи-Гаряева, З. С. Андрей Платонов и официальный язык /

З. С. Санджи-Гаряева // Вопросы языкознания. – 2004. – № 1. – С. 118–

132.

179. Селезнев, А. В. «Мысль изреченная...» : метафора как компонент

текста Андрея Платонова / А. В. Селезнев // Художественный текст и

языковая система : сб. науч. труд. / М-во общ. и проф. образования

Рос. Федерации, Тверской гос. ун-т ; отв. ред. О. Н. Игнатенко,

В. Н. Ерохин. – Тверь, 1996. – С. 58 – 65.

180. Семенова, С. Г. Метафизика русской литературы /

С. Г. Семенова. – Москва : ПоРог, 2004. – Т. 2. – 511 с. – (Humanitas).

181. Скалон, Н. Р. Предмет в художественном мире А. Платонова /

Н. Р. Скалон // Творчество писателя и литературный процесс :

жанрово-стилевые проблемы : межвуз. сб. науч. тр. / Иван. гос. ун-т им.

первого в России Иван.-Вознес. общегор. Совета рабочих депутатов ;

отв. ред. П. В. Куприяновский. – Иваново : Ив.ГУ, 1987. – С. 69–80.

182. Спиридонова, И. А. Художественный мир военных рассказов

А. Платонова : дис. … д-ра филол. наук : 10.01.01 / Ирина

Александровна Спиридонова. – Петрозаводск, 2006. – 378 с.

183. Стафецкая, М. Феноменология абсурда / М. Стафецкая // «Мысль

изреченная…» : сб. науч. ст. / АН СССР, Ин-т философии ;

Рос.открытый ун-т ; под ред. В. А. Кругликова – Москва, 1991. –

С. 139–146.

184. Степанова, М. Д. Части речи и проблема валентности в

современном немецком языке / М. Д. Степанова, Г. Хельбиг. – Москва :

Высшая школа, 1978. – 258 с.

185. Сухин, Н. И. Книги XX века : русский канон / Н. И. Сухин. –

Москва : Независимая газета, 2001. – 351 с.

186. Тарланов, З. К. «Котлован» А. Платонова : своеобразие стиля /

З. К. Тарланов // Язык. Этнос. Время : очерки по русскому и общему

языкознанию / З. К. Тарланов. – Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 1993. –

С. 197–216.

187. Тарланов, З. К. Метод эксперимента / З. К. Тарланов // Методы и

принципы лингвистического анализа / З. К. Тарланов. – Петрозаводск :

Изд-во ПетрГУ, 1995. – С. 38–40.

188. Тарланов, З. К. Университетский курс русского синтаксиса в

научно-историческом освещении / З. К. Тарланов. – Петрозаводск :

Изд-во ПетрГУ, 2007. – 480 с.





Санджи-Гаряева.%20А.%20Платонов%20и%20официальный%20язык.doc

Селезнев.%20Метафора%20как%20компонент%20текста%20Андрея%20Платонова.doc

Селезнев.%20Метафора%20как%20компонент%20текста%20Андрея%20Платонова.doc

Семенова.doc

Стафецкая.doc

248

189. Телия, В. Н. Семантика связанных значений слов и их

сочетаемость / В. Н. Телия // Аспекты семантических исследований /

отв. ред. Н. Д. Арутюнова, А. А. Уфимцева. – Москва : Наука, 1980. –

С. 250–319.

190. Теньер, Л. Основы структурного синтаксиса / Л. Теньер. –

Москва : Прогресс, 1988. – 653 с.

191. Тер-Минасова, С. Г. Словосочетание в научно-лингвистическом и

дидактическом аспектах / С. Г. Тер-Минасова. – Москва : Высшая

школа, 1981. – 144 с.

192. Тихонова, Е.Н. О семантической декорреляции непроизводных

глаголов и их префиксальных производных / Е. Н. Тихонова // Русская

словообразовательная синтагматика и парадигматика : сб-к науч.

трудов / Кубан.гос.ун-т ; отв. ред. Лыков А. Г. – Краснодар : Изд-во

Кубан. ун-та, 1991.

193. Третьякова, И. Ю. Окказиональная фразеология : структурно-

семантический и коммуникативно-прагматический авпекты : дис. …

доктора филол. наук : 10.02.01 / Ирина Юрьевна Третьякова. –

Ярославль, 2011. – 379 с.

194. Третьякова, И. Ю. Окказиональные преобразования идиом /

И. Ю. Третьякова // Фразеологические чтения памяти профессора

Валентины Андреевны Лебединской / М-во образования Рос.

Федерации, Курганский гос. ун-т, Каф. рус. яз., Лингвистическая

лаборатория ; отв. ред. Н. Б. Усачева. – Курган, 2004. – С. 203–206.

195. Туркина, Р. В. Семантические и синтаксические особенности

существительных с синтаксически обусловленным значением /

Р. В. Туркина // Зональная конференция литературоведческих кафедр

университетов и пединститутов Поволжья (24; 1994; Тверь).

Конференция филологов Поволжского региона (1,13-15 мая 1994 г.) /

Гос. ком. РФ по высш. образованию, Твер. гос. ун-т. – Ч.1 :

лингвистика. – Тверь, 1995. – С. 38–39.

196. Уфимцева, А. А. Слово в лексико-семантической системе языка /

А. А. Уфимцева. – Москва : Наука, 1968. – 272 с.

197. Федякин, С. Слово о Платонове / С. Федякин // «Страна






РАН : Наследие, 2000. – С. 33–38.

198. Федякин, С. Со своим словом / С. Федякин // «Страна





Тихонова.%20О%20семантической%20декорреляции%20непроизводных%20многознчных%20глаголов%20и%20их%20префиксальных%20производных.doc

Тихонова.%20О%20семантической%20декорреляции%20непроизводных%20многознчных%20глаголов%20и%20их%20префиксальных%20производных.doc

Федякин.doc

Федякин.doc

249


РАН : Наследие, 2000. – С. 374–375.

199. Филлмор, Ч. Дело о падеже / Ч. Филлмор // Зарубежная

лингвистика. – 1999. – Вып. 3. – С. 127–258.

200. Филлмор, Ч. Основные проблемы лексической семантики /

Ч. Филлмор // Зарубежная лингвистика. – Ч. 3. – С. 303–361.

201. Фоменко, И. Ф. «Сокровенный человек» А. Платонова /

И. Ф. Фоменко // Практическая поэтика : учеб. пособие для студентов

филол. фак. вузов / И. В. Фоменко – Москва : Academia, 2006. – С. 177–

182.

202. Фролов, В. Человек в космосе слова : Андрей Платонов (1899–

1951) / В. Фролов // Парадокс о драме : перечитывая пьесы 1920-х-

1930-х годов / РАН, Рос.ин-т искусствоведения, М-во культуры РФ ;

отв. ред. Е. И. Стрельцова. – Москва : Наука, 1993. – С. 279–306.

203. Харитонов, А. А. Пятый и шестой платоновские семинары /

А. А. Харитонов // Русская литература. – 1995. – № 3. – С. 251–261.

204. Ходель, Р. От общего к частному : развитие платоновского языка

на фоне советской языковой политики : на материале рассказа

«Возвращение» / Р. Ходель // Творчество Андрея Платонова :

исследования и материалы / РАН, Ин-т русской лит. (Пушкинский

Дом) ; отв. ред. В. Ю. Вьюгин. – Кн. 2. – Санкт-Петербург : Наука,

2000. – С.70–77.

205. Хомский, Н. Вопросы теории порождающей грамматики /

Н. Хомский // Актуальные проблемы современной лингвистики :

учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по направлению

540300 (050300) – Филологическое образование / сост.

Л. Н. Чурилина. – Москва : Флинта : Наука, 2009. – С. 141–160.

206. Хомский, Н. Синтаксические структуры / Н. Хомский //

Американская лингвистика : учебное пособие / Гос. ком. РФ по высш.

образованию, Кемеровский гос. ун-т ; авт.-сост. В. В. Иваницкий,

М. В. Пименова. – Кемерово, 1996. – С. 50–60.

207. Хомский, Н. Синтаксические структуры / Н. Хомский // Новое в

лингвистике : сб. ст. / сост. В. А. Звегинцев. – Москва : Изд-во иностр.

лит., 1962. – Выпуск 2. – С. 412–527.

208. Чалмаев, В. А. Андрей Платонов : очерки жизни и творчества /

В. А. Чалмаев. – Воронеж : Центрально-черноземное книжное

издательство, 1984. – 222 с.

209. Червякова, Л. В. Экзистенциальная концепция времени в романе

А. Платонова «Чевенгур» / Л. В. Червякова // Творчество Андрея

Платонова : исследования и материалы / отв. ред. Е. И. Колесникова. –

Кн. 3. – Санкт-Петербург : Наука, 2004. – С. 24–33

210. Черданцева, Т. З. Фразеологическая устойчивость и некоторые

способы моделирования устойчивых сочетаний / Т. З. Черданцева //

Фролов.doc

Харитонов.doc

Ходель.%20Развитие%20платоновского%20языка%20на%20фоне%20советской%20языковой%20политики.doc




250

Язык и действительность : сб. науч. трудов памяти В. Г. Гака / отв. ред.

В. Д. Мазо. – Москва : Ленанд, 2007. – С. 442–449.

211. Чиршева, Г. Н. Стилистическая парадигматика и синтагматика

метонимического переноса / Г. Н. Чиршева // Лексические единицы в

различных функциях : межвуз. сб. науч. тр. / ред. И. А. Мальченкова. –

Саранск : Изд-во Мордов.ун-та, 1992. – С. 16-22.

212. Шведова, Н. Ю. О соотношении грамматической и

семантической структуры предложения : доклад на VII

Международном съезде славистов / Н. Ю. Шведова // Славянское

языкознание : VII Международный съезд славистов : Варшава, авг.

1973 г. : докл. сов. делегации / ред. С. Б. Бернштейн и др. – Москва :

Наука, 1973. – С. 458–483.

213. Шендельс, Е. И. Грамматическая метафора / Е. И. Шендельс //

Филологические науки. – 1972. – № 3. – С. 48–57.

214. Шиндель, А. Свидетель : заметки об особенностях призы

Андрея Платонова / А. Шиндель // Знамя. – 1989. – № 9. – С. 207 – 217.

215. Шмелев, Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка /

Д. Н. Шмелев. – Москва : Просвещение, 1964. – 244 с.

216. Шмелев, Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики /

Д. Н. Шмелев. – Москва : Наука, 1973. – 280 с.

217. Шмелев, А. Д. Типы «невыраженных валентностей» /

А. Д. Шмелев // Семиотика и информатика : сб. науч. ст. / РАН,

Всерос. ин-т науч. и техн. информации, М-во науки и техн. политики

Рос. Федерации ; гл. ред. В. А. Успенский. – Вып. 36. – Москва : Языки

русской культуры : Русские словари, 1998. – С. 167–176.

218. Шубин, Л. А. История неудавшейся публикации романа

«Чевенгур» в переписке М. Горького и А. Платонова / Л. А. Шубин //

Платонов А. П. Чевенгур. Москва : Высшая школа, 1991. – С. 413–450.

219. Шубин, Л.А. Поиски смысла отдельного и общего

существования : об Андрее Платонове : работы разных лет /

Л. А. Шубин. – Москва : Советский писатель, 1987. – 368 с.

220. Щерба, Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об

эксперименте в языкознании / Л. В. Щерба // Языковая система и

речевая деятельность / Л. В. Щерба. – Ленинград : Наука, 1974. – С. 24–

39.

221. Эйдинова, В. «Антидиалогизм» как стилевой принцип «русской

литературы абсурда» 20-х–начала 30-х годов : к проблеме

литературной динамики / В. Эйдинова // XX век. Литература. Стиль :

стилевые закономерности русской литературы ХХ века (1900-1930гг.) /

Уральский гос. ун-т им. А. М. Горького, Ин-т рус. культуры,

Уральский Лицей / отв. ред. В. В. Эйдинова. – Вып.1. – Екатеринбург,

1994. – С. 7–23.

222. Яблоков, Е. А. "Падающая башня" : о художественном

пространстве Платонова / Е. А. Яблоков // Творчество Андрея

Шиндель.%20свилетель.%20Заметнки%20об%20особенности%20прозы.doc

Шубин.%20Поиски%20смысла%20отдельного%20и%20общего%20существования.doc

Шубин.%20Поиски%20смысла%20отдельного%20и%20общего%20существования.doc


251

Платонова : исследования и материалы / отв. ред. Е. И. Колесникова. –

Кн. 3. – Санкт-Петербург : Наука, 2004. – С. 6-15.

223. Kostov, H. Живое и неживое в романе А. Платонова «Счастливая

Москва» / Helly Kostov // Studia Slavica Finlandensia / Institute for

Russian and European Studies. – Т. 15. – Helsinki, 1998. – С. 60–73.

224. Lane, T. A. Groundless foundation Pit [электронный ресурс] / Tore

Lane // URL: http://www.jstor.org/discover/10.2307/41479097

Словари и справочная литература

225. Александрова, З. Е. Словарь синонимов русского языка : практ.

справ. : ок. 11 000 синоним. рядов / З. Е. Александрова. – 15-е изд.,

стер. – Москва : Русский язык-Медиа, 2007. – 567 с. .

226. Апресян, Ю. Д. Новый объяснительный словарь синонимов

русского языка / Ю. Д. Апресян. – 2-е изд., испр. – Москва : Языки

русской культуры, 1999. – 552 с.

227. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов /

О. С. Ахманова. – Москва : Советская энциклопедия, 1956.

228. Красных, В. И. Словарь сочетаемости : глаголы, предикативы и

прилагательные в русском языке : ок. 900 лексич. единиц /

В. И. Красных. – Москва : АСТ : Астрель, 2001. – 368 с.

229. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред.

В. Н. Ярцева. – 2-е изд., доп. – Москва: Большая Российская

энциклопедия, 2002. – 709 с.

230. Мокиенко, В. М. Толковый словарь языка Совдепии : ок. 10 000

слов и выражений / В. М. Мокиенко, Т. Г. Никитина ; С.-Петерб. гос.

ун-т, Межкаф. словарный каб. им. Б. А. Ларина. – 2-е изд., испр. и доп.

– Москва : АСТ : Астрель, 2005. – 505 с.

231. Розенталь, Д. Э. Управление в русском языке : словарь-

справочник : для работников печати / Д. Э. Розенталь. – 2-е из., испр. и.

доп. – Москва : Книга, 1986. – 304 с.

232. Словарь сочетаемости слов русского языка : ок. 2500 словар. ст. /

П. Н. Денисов и др. ; под ред. П. Н. Денисова, В. В. Морковкина ; Гос.

ин-т рус. яз. им. А. С. Пушкина. – 3-е изд., испр. – Москва : Астрель :

АСТ, 2005. – 813 с.

233. Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. –

Москва : Астрель, АСТ, 2007. – 912с.

234. Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова ; сост.

Г. О. Винокур и др. – Т. 1 : А–М. – Москва : Вече : Мир книги, 2001. –

704 с.

235. Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова ;

сост. Г. О. Винокур и др. – Т. 2 : Н–П. – Москва : Вече : Мир книги,

2001. – 688 с.




Лингвистический%20энциклопедический%20словарь.doc

252

236. Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова ; сост.

В. В. Виноградов и др. – Т. 3 : Р–Я. – Москва : Вече : Мир книги, 2001.

– 672 с.

Электронный ресурс

237. URL: http://www.ruscorpora.ru/

http://www.ruscorpora.ru/

253

Приложение 1. Материалы из основного текста повести «Котлован»1

1. Конструкции, построенные на основе сочинения и бессоюзия в

однородном ряду

1) «Вощев продолжал томиться и пошел в этот город жить» [с. 26];

2) «лишь вода и ветер населяли вдали этот мрак и природу» [с. 26];

3) «они летали с самой зари, не переставая мучить себя для сытости

птенцов и подруг» [с. 31];

4) «Не нарушая своего покоя и удивления» [с. 38];

5) «съел общую кашу, пользуясь ею для сытости и для подтверждения

своего равенства с двумя евшими людьми» [с. 41];

6) «и он живет в убытке и в такой смехотворности» [с. 43];

7) «он бы пошел сейчас в поле и поплясал с разными девушками и людьми

под веточками» [c. 43];

8) «И ему жалко стало, что его потерянная подруга и многие нужные

люди обязаны жить и теряться на этой смертной земле» [с. 46];

9) «главное организационное строительство идет помимо его участия, а

он действует лишь в овраге, но не в гигантском руководящем масштабе»

[с. 47];

10) «и раздробил повозку между телом и землей благодаря падению»

[с. 47];

11) «глаз его был хуторского, желтого цвета» [c. 48];

12) «У нас есть здесь отсталые массы, которым полезна была бы

культурная революция и всякий музыкальный звук» [с. 49];

13) «Мама, а отчего ты умираешь – оттого, что буржуйка или от

смерти?..» [с. 52];

14) «чувствуя сытость в желудке и семейное счастье в душе» [с. 57];

15) «и сколько годов он ни смотрел из деревни в даль и в будущее» [с. 57];

16) «и детский персонал огражден был от ветра и простуды каменной

стеной» [c. 58];

17) «опухший от ветра и горя» [с. 60];

18) «Громадный, опухший от ветра и горя голый человек сказал не сразу

свое слово» [с. 60];

19) «Моя мама себя тоже сволочью называла, что жила, а теперь умерла

и хорошая стала, правда ведь?» [с. 62];

20) «создавая сонную, душную незримость» [c. 63];

1 Платонов, А. Котлован / А. Платонов // Котлован : Текст. Материалы творческой

истории / РАН. Ин-т русской лит. (Пушкинский Дом) ; редкол.: Н. А. Грознова и др. –

Санкт-Петербург : Наука, 2000. – С. 21–116.

254

21) «ибо социалистические женщины будут исполнены свежести и

равноправия» [c. 65];

22) «Лучше б умерли и стали важными!» [c. 66];

23) «старческие, терпеливые плетни» [c. 66];

24) «точно подглядывал в страстные тайны взрослых, центральных

людей» [с. 67];

25) «ничто не нарушало обобществленного имущества и тишины

коллективного сознания» [с. 68];

26) «и Козлов не поболит душой за все организационное строительство и

не будет получать полагающуюся ему пенсию» [c. 68];

27) «а что навстречу попадется, то все его: будь там истина, будь

кулацкая награбленная кофта» [с. 71];

28) «Смотри, Чиклин, как колхоз идет на свете – скучно и босой» [с. 76];

29) «Жизнь ее уменьшалась все дальше, сумев дважды возвратиться на

боль и еду» [с. 86];

30) «люди хотели навсегда заметить свою родину и последнего,

счастливого человека на ней» [с. 94];

31) «Колхозные мужики были светлы лицом, как вымытые, им стало

теперь ничего не жалко, безвестно и прохладно в душевной пустоте» [с. 95];

32) «Прушевский сумел в краткое время поправить радио, но оттуда

послышалась не музыка, а лишь человек» [с. 96];

33) «чтобы сердце молотобойца и Чиклина лишь надеялось и дышало»

[с. 98];

34) «вечная, формальная картина» [с. 99];

35) «чтоб уже была вечная, формальная картина и опыт как основа»

[с. 99];

36) «Сейчас он предъявлял тех ликвидированных тружеников к лицу

власти и будущего» [с. 99];

37) «Вместо людей активист записывал признаки существованья: лапоть

прошедшего века, оловянную серьгу от пастушьего уха, штанину из рядна и

разное другое снаряжение трудящегося, но неимущего тела» [c. 99];

38) «Стороною шли девушки и юношество в избу-читальню» [с. 105];

39) Почти все девушки и все растущее поколение с утра уходили в избу-

читальню» [с. 104];

40) «Почувствовав мысль и одиночество» [с.108];

41) «Но активист, притаясь или умерев, ничем не ответил Вощеву»

[с. 110];

42) «Поэтому Жачеву пришлось появиться на представлении, среди тьмы

и внимания к каким-то мучающимся на сцене элементам» [с. 113];

255

2. Конструкции, построенные по принципу подчинения

2.1. Конструкции с согласованием

43) «он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в

нем и задумчивости среди общего темпа труда» [с.21];

44) «однообразная, несбывающаяся музыка уносилась ветром в природу

через приовражную пустошь» [с. 21];

45) «мучиться сердцем, окруженным жесткими каменистыми костями»

[с.21];

46) «Вопрошающее небо светило над Вощевым мучительной силою звезд»

[с.22];

47) «Вопрошающее небо светило над Вощевым мучительной силою звезд»

[с. 22];

48) «он почувствовал холод на веках и закрыл ими теплые глаза» [c. 22];

49) «приходили… целыми дружными свадьбами» [с. 22];

50) «Вощев лежал в сухом напряжении сознательности» [с. 22];

51) «раздалось в уже смолкшем заведении» [c. 22];

52) «по сторонам строили дома и техническое благоустройство» [с. 23];

53) «в тех домах будут безмолвно существовать доныне бесприютные

массы» [с. 23];

54) «было жарко, дул дневной ветер, и где-то кричали петухи на деревне –

все предавалось безответному существованию» [c.23];

55) «Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева» [с. 23];

56) «Тот город начинался кузницей, и в ней во время прохода Вощева

чинили автомобиль от бездорожной езды» [с. 24];

57) «Как будто кто-то один или несколько немногих извлекли из нас

убежденное чувство и взяли его себе!» [с. 24];

58) «наел громадное лицо и тучный остаток туловища» [с. 24];

59) «сказал Вощев близ дороги и встал, чтоб идти, окруженный всеобщим

терпеливым существованьем» [с. 23–24];

60) «Любая из этих пионерок родилась в то время, когда в полях лежали

мертвые лошади социальной войны» [с. 24];

61) «он захотел немедленно открыть всеобщий, долгий смысл жизни»

[с. 25];

62) «их слабые, мужающие тела были одеты в матроски» [с.24];

63) «у того надулось лицо безвыходной кровью» [c. 25];

64) «ног, наполненных твердой нежностью» [с. 25];

65) «на задумчивых, внимательных головах вольно возлежали красные

береты» [с. 24];

256

66) «он положил под голову мешок, куда собирал для памяти и отмщения

всякую безвестность» [с. 26];

67) «Ситец рубах с точностью передавал медленную освежающую работу

сердца» [с. 27];

68) «охладевшие ноги беспомощно вытянулись в старых рабочих штанах»

[с. 27];

69) «оно (сердце. – О. С.) билось вблизи, во тьме опустошенного тела

каждого уснувшего» [с. 27];

70) «отворился дверной вход» [с. 27];

71) «ответил низкий человек из своего высохшего рта» [с. 27];

72) «не имея полной веры в общую необходимость мира» [с. 28];

73) «На выкошенном пустыре пахло умершей травой» [с. 28];

74) «мир всюду поддавался его внимательному и воображающему уму»

[с. 28];

75) «отчего яснее чувствовалась общая грусть жизни и тоска

тщетности» [с. 28, 40];

76) «никакого предохраняющего сала у Чиклина под кожей не было»

[с. 29];

77) «обращая всю жизнь своего тела в удары по мертвым местам» [с. 29];

78) «В Чиклине тогда многие нуждались, как в укрытье и покое среди его

верного тепла» [c. 29];

79) «бредущему куда попало телу» [с. 29];

80) «Уже тысячи былинок, корешков и мелких почвенных приютов

усердной твари он уничтожил навсегда и работал в теснинах тоскливой

глины» [с. 29];

81) «если он представится туда жалобным нетрудовым элементом»

[с. 30];

82) «Тот закон для одних усталых элементов» [с. 30];

83) «ласточки низко мчались над склоненными роющими людьми» [с. 31];

84) «а когда ее Вощев ощипал, чтобы увидеть тело, то в его руках

осталось скудное печальное существо, погибшее от утомления своего

труда» [с. 31];

85) «все тело шумело в питающей работе сна» [с. 32];

86) «Вдалеке светилась электричеством ночная постройка завода, но

Прушевский знал, что там нет ничего, кроме мертвого строительного

матерьяла и усталых, недумающих людей» [с. 32];

87) «точно грусть – стояла мертвая высота над землей» [с. 32];

88) «Вот он выдумал единственный общепролетарский дом» [с. 32, 37];

89) «от какой волнующей силы начнет биться сердце и думать ум» [с. 33];

257

90) «И с покорностью наклонял унылую голову» [с. 34];

91) «мертвому, разрушенному брату» [с. 34];

92) «Он имел уже пожилое лицо и согбенный корпус тела— не столько от

числа годов, сколько от социальной нагрузки» [с. 34];

93) «А Козлов тотчас же начал падать пролетарской верой и захотел

уйти внутрь города» [c. 35];

94) «Пашкин посмотрел на Сафронова своими уныло-предвидящими

глазами» [с. 35];

95) «спит сельская отсталость» [с. 34];

96) «вырыло в старину овраг, но туда еще не помещено никакой

пролетарской пользы» [с. 36];

97) «строить любое здание в чужой прок» [с. 36];

98) «Собираясь совершить такую организационную пользу» [с. 36];

99) «он установил особое нежное равнодушие» [с. 36];

100) «надо предпринимать существенную дисциплину» [с. 36];

101) «вглядывался в чуждые и знакомые глупые лица» [c. 36];

102) «расставить свежих рабочих» [с. 36];

103) «Мы ихнюю отсталость сразу в активность вышибем» [с. 36];

104) «в их теле не замечалось никакого пролетарского таланта труда»

[с. 36];

105) «А во мне пошевельнулось научное сомнение» [с. 37];

106) «сморщив свое вежливо-сознательное лицо» [с. 37];

107) «инерция самодействующего разума» [с. 37];

108) «Вечное вещество, не нуждавшееся ни в движении, ни в жизни, ни в

исчезновении, заменяло Прушевскому что-то забытое и необходимое, как

существо утраченной подруги» [с. 37];

109) «Прушевский обеспечил несокрушимость будущего общепролетарского

жилища» [с. 37];

110) «Врешь ты, классовый излишек» [с. 39];

111) «Она ушла обратно, волнуясь всем невозможным телом» [с. 39];

112) «проделал всеми членами беглую гимнастику» [c. 39];

113) «личной радости существования» [с. 39];

114) «все мелкие жители города хорошо знали, что сливочного масла нет»

[с. 40];

115) «Рассчитывал принести пользу всему неимущему движению в

дальнейшее счастье» [с. 41];

116) «Жачев… посещал его, дабы кормиться от рабочего класса; но среди

лета он переменил курс и стал питаться от максимального класса» [с. 41];

117) «Чиклин осветил фонарем лицо и все краткое тело Жачева» [с. 41];

258

118) «общая всемирная невзрачность» [с.41];

119) «давая им (словам. – О. С.) для прочности два смысла – основной и

запасной» [c. 41];

120) «они у меня так копать начнут, что у них весь смертный элемент

выйдет на лицо» [с. 42];

121) «что это за класс нервной интеллигенции» [с. 42];

122) «А если ты, Козлов, умственную начинку имеешь и в авангарде

лежишь» [c. 43];

123) «мертвый инвентарь» («почему это товарищу Вощеву буржуазия не

оставила ведомости всемирного мертвого инвентаря» [с. 43], «Нам не

хватает мертвого инвентаря» [60], «стояло на ветру дорог бедняцкое

колхозное сиротство, с кучей мертвого инвентаря посреди»[62], «Чиклин и

Вощев вышли с Оргдвора и отправились искать мертвый инвентарь»[77],

«починили всякий мертвый инвентарь» [105];

124) «но тогда она ему не понравилась, точно была постыдным

животным» [с. 43];

125) «Сафронов приоткрыл от разговорного шума один глаз» [с. 44];

126) «лампа освещала его серьезное, чуждое счастливого самочувствия

лицо» [с. 44];

127) «А то у меня есть буржуйская пища» [с. 44];

128) «Где это вам представился буржуазный персонал?» [с. 44];

129) «Стихни, темная мелочь!» [с. 44];

130) «выдумать по всем условиям общепролетарскую жилплощадь» [с. 44];

131) «какую бы ему наиболее благополучную линию принять» [с. 44];

132) «Козлов чувствовал внутри себя горячую социальную радость» [с. 45];

133) «он мучился, что это руководящее умное лицо спит, как ничтожный

гражданин, среди лежащих масс» [с. 45];

134) «Козлов чувствовал внутри себя горячую социальную радость» [с. 45];

135) «солнце, как слепота, находилось равнодушно над низовою бедностью

земли» [с. 45];

136) «Прушевский осмотрел пустой район ближайшей природы» [с. 46];

137) «по худому, чужеродному, легкому человеку» [с. 46];

138) «Сафронов, делая интеллигентную походку и задумчивое лицо,

приблизился к Чиклину» [с. 46];

139) «отошел от него прочь своей свободомыслящей походкой» [с. 47];

140) «Козлов в то время ел завтрак в тоскующем настроении» [с. 47];

141) «так в нем с мучением высказывалась пролетарская совесть» [с. 47];

142) «Хочу за всем следить против социального вреда» [с. 47];

259

143) «и ударил со всей скорости Козлова молчаливой головой в живот»

[с. 47];

144) «Пускай это пролетарское вещество здесь полежит – из него какой-

нибудь принцип вырастет» [c. 48];

145) «потеряв на минуту желание наибольшей общественной пользы»

[с. 47];

146) «ты теперь как передовой ангел от рабочего состава, ввиду

вознесения его в служебные учреждения» [с. 48];

147) «отошел в высшую, общеполезную жизнь» [с. 48];

148) «не пора ли проводить этого мужика в союз, как обслуживающую

силу» [с. 49];

149) «Она сейчас сахару не ест для твоего строительства, вот чем она

служит, единогласная душа из тебя вон!» [с. 49];

150) «По вечерам Вощев лежал с открытыми глазами и тосковал о

будущем, когда все станет общеизвестным и помещенным в скупое чувство

счастья» [с. 49];

151) «чтоб они не скопляли в себе темное настроенье» [c. 49];

152) «и сделал активно мыслящее лицо» [с. 49];

153) «вражья имущая сила» [с. 49];

154) «на лице его получилась морщинистая мысль» [с. 50];

155) «и своя жизнь была вечностью среди синей, смутной земли» [с. 50];

156) «и давние гвозди торчали из него (забора. – О. С.), освобождаемые из

тесноты древесины силой времени» [c. 50];

157) «Постояв в темноте, Чиклин увидел в ней (лестнице. – О. С.)

неподвижный, чуть живущий свет и куда-то ведущую дверь» [с. 51];

158) «спросил старик, складывая для внимательного выражения свое

чтущее лицо» [с. 51];

159) «лесенка так обветшала, что обвалилась от веса Чиклина куда-то в

нижнюю темноту» [с. 51];

160) «Только раз был непонятный гул, – упал ли то старый кирпич в

соседнем забвенном убежище» [с. 52];

161) «Девочка не тратила свое тепло на остывающую мать» [с. 53];

162) «Вощев… сидел в жилище, окруженный темнотой усталых вечеров»

[c. 53];

163) «все более ощущался личный позор» [c. 53];

164) «Иногда Жачев не мог стерпеть от радио своего угнетенного

отчаяния души» [с. 53];

165) «Опершись головами на руки, иные его слушали, чтоб наполнять

этими звуками пустую тоску в голове» [с. 54];

260

166) «Поставим вопрос: откуда взялся русский народ? И ответим: из

буржуазной мелочи!» [с. 54];

167) «чтоб наполнить этими звуками пустую тоску в голове» [с. 54];

168) «желая дать ей революционный ум» [с. 54];

169) «И четко сознавая бедную отсталость масс» [с. 54];

170) «Став на колени, Прушевский коснулся мертвых, огорченных губ

женщины» [с. 56];

171) «Пройдя двор, Чиклин… завалил дверь… битым кирпичом, старыми

каменными глыбами и прочим тяжелым веществом» [с. 56];

172) «Женщина осталась лежать в том вечном возрасте, в котором

умерла» [с. 56];

173) «он захотел тогда себе смерти, увидя ее уходящей с опущенными

глазами, ее колеблющееся, грустное тело» [с. 56];

174) «оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое


175) «оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое


176) «как только эта девочка и ей подобные дети мало-мало возмужают,

то он кончит всех больших жителей своей местности» [с. 57];

177) «Его тоскливому уму представлялась деревня во ржи» [с. 57];

178) «носился ветер и тихо крутил деревянную мельницу, размалывающую

насущный, мирный хлеб» [с. 57];

179) «плакал льющимися неотложными слезами» [с. 57];

180) «А тут покоится вещество создания и целевая установка партии –

маленький человек, предназначенный состоять всемирным элементом!»

[с. 58];

181) «жить на успокоенной земле» [с. 58];

182) «А тут покоится вещество создания и целевая установка партии –

маленький человек, предназначенный состоять всемирным элементом!»

[с. 58];

183) «обхватила Чиклина рукой, как привычную мать» [с. 58];

184) «Из радио и прочего культурного материала мы слышали лишь линию»

[с. 58];

185) «Ради того нам необходимо как можно внезапней закончить

котлован, чтобы скорей произошел дом и детский персонал огражден был

от ветра и простуды каменной стеной» [с. 58];

186) «лучше любите что-нибудь маленькое живое» [с. 58];

187) «и ум ее увидит время, подобное первому исконному дню» [с. 58];

188) «согревающий поток смысла жизни» [с. 58];

261

189) «Прушевский тихо глядел на всю туманную старость природы и видел

на конце ее белые спокойные здания» [с. 59];

190) «Ввиду прохладного времени Жачев заставил мужика снять армяк»

[с. 59];

191) «и он глядел на всю туманную старость природы» [с. 59];

192) «Прушевский тихо глядел на всю туманную старость природы и видел

на конце ее белые спокойные здания» [с. 59];

193) «Прушевский с удивлением привыкшего к печали человека наблюдал

точную нежность» [с. 59];

194) «чужое и дальнее счастье возбуждало в нем стыд и тревогу—» [с. 59];

195) «не знал самосветящегося закона для серого цвета своей родины»

[c. 59];

196) «охлажденная сомкнутая сила отдаленных монументов» [с. 59];

197) «Но не все было бело в тех зданиях, — в иных местах они имели синий,

желтый и зеленый цвета, что придавало им нарочную красоту детского

изображения» [с. 59];

198) «Как остров, стоял среди остального новостроящегося мира этот

белый сюжет сооружений» [с. 59];

199) «Ему уютней было чувствовать скорбь на земной потухшей звезде»

[с. 59];

200) «нарочная красота детского изображения» [с. 59];

201) «точно вокруг них была не муть русского воздуха, а прохладная

прозрачность» [с. 60];

202) «в одном гробу сделал ей постель на будущее время, когда она станет

спать без его живота, а другой подарил ей для игрушек и всякого детского

хозяйства» [с. 60];

203) «сообщил он горячим, шерстяным голосом» [с. 60];

204) «Он просит отдать гробы ихней деревне» [с. 60];

205) «ища укромной доли для угрюмого покоя» [с. 61];

206) «Елисей уперся и поволок, как бурлак, эти тесовые предметы по

сухому морю житейскому» [с. 61];

207) «и он опускал вниз затихшие глаза» [с. 61];

208) «Гробы стояли длинной чередой на сухой высоте над краем

котлована» [с. 61];

209) «Но родина ему стала безвестной, и он опускал вниз затихшие глаза»

[c. 61];

210) «Елисей изредка останавливался на месте и оглядывал пространство

сонными, опустевшими глазами» [с. 61];

211) «Ты вполне классовое поколенье» [с. 62];

262

212) «Вощев пошел туда походкой механически выбывшего человека»

[с. 62];

213) «да мы и класс свой будем скоро чистить от несознательного

элемента» [с. 62];

214) «лишь бы весь пролетариат и батрачье сословье осиротели от

врагов» [с. 62];

215) «в край согбенных плетней» [c. 62];

216) «или стояло на ветру дорог бедняцкое колхозное сиротство, с кучей

мертвого инвентаря посреди» [с. 62];

217) «всюду над пространством стоял пар живого дыханья, создавая

сонную, душную незримость» [с. 63];

218) «всюду над пространством стоял пар живого дыханья» [с. 63];

219) «Всякий свой ответ трудящемуся человеку он начинал некими

самодовлеющими словами» [с. 63];

220) «где вы теперь, ничтожная фашистка!» [с. 63];

221) «Про себя же любил произносить: ―где вы теперь, ничтожная

фашистка!‖<…> и многие другие краткие лозунги-песни» [с. 63];

222) «И он написал даме последнюю, итоговую открытку» [с. 63];

223) «Заметь этот социализм в босом теле» [с. 64];

224) «Давно пора кончать зажиточных паразитов! [с. 64];

225) «где ж тогда греться активному персоналу!» [с. 64];

226) «Маточное место для дома будущей жизни было готово» [с. 65];

227) «неужели же детям придется жить снаружи, среди неорганизованной

погоды?» [c. 65];

228) «масштаб дома узок, ибо социалистические женщины будут

исполнены свежести и полнокровия» [с. 65];

229) «вся поверхность земли покроется семенящим детством» [с. 65];

230) «Вблизи была старая деревня; всеобщая ветхость бедности

покрывала ее — и старческие, терпеливые плетни, и придорожные,

склонившиеся в тишине деревья имели одинаковый вид грусти» [c. 66];

231) «глядел на звездное собрание» [с. 66];

232) «Изредка, в боковой овражной стороне, горели укромные огни

неизвестных жилищ» [с. 66];

233) «дневная поверхность» «чтобы затерять свои кости в общих костях и

не оставить на дневной поверхности земли ни памяти» [с. 65–66], «тогда

Чиклин зашвырнул ее вместе с рукояткой на дневную поверхность»[114];

234) «всеобщая ветхость бедности» [с. 66];

235) «в мертвую массовую муть Млечного пути» [с. 66];

236) «не забыться ли в общей, руководимой жизни» [с. 67];

263

237) «энтузиазм несокрушимого действия» [с. 67];

238) «Активист наклонился к своим бумагам, прощупывая тщательными

глазами все точные тезисы и задания» [с. 67];

239) «строил необходимое будущее» [с. 67];

240) «Ступай сторожить политические трупы от зажиточного

бесчестия» [с. 68];

241) «не хотел быть членом общего сиротства» [с. 68];

242) «неужели он останется без влияния на всемирное тело земли» [с. 68];

243) «со скупостью обеспеченного счастья» [с. 68];

244) «на глазах преданных, убежденных масс» [с. 68];

245) «Текущее время тихо шло в полночном мраке колхоза; ничто не

нарушало обобществленного имущества» [с. 68];

246) «продолжал лежать умолкшим образом» [с. 68];

247) «Ступай сторожить политические трупы от зажиточного

бесчестия» [с. 68];

248) «эти буквы выводила горячая рука округа» [с. 68];

249) «спокойно засмотрелся в их молчаливые лица» [с. 68];

250) «сердце его лежало в разрушенной груди» [с. 68];

251) «На том месте собрались грачи для отлета в теплую даль» [с. 69];

252) «уставился в мутную сырость» [с. 69];

253) «тогда он хотел стать легким, малосознательным телом птицы»

[с. 69];

254) «дабы Чиклин не подумал про него чего-нибудь зажиточного» [с. 70];

255) «свалил поперек прежних мертвых» [c. 70];

256) «как бы казенный инвалид не приехал на тележке» [с. 70];

257) «все пойдет в организованный котел» [c. 71];

258) «Активист сидел с тремя своими помощниками, похудевшими от

беспрерывного геройства» [с. 71];

259) «но лица их изображали одно и то же твердое чувство – усердную

беззаветность» [с. 71];

260) «Один находился <…> Зачем же он был?» [с. 71];

261) «этот дворовый элемент есть смертельный вредитель» [с. 73];

262) «какой-то скучный мужик, покоившийся на боку с замолкшим

дыханием» [с. 73];

263) «Вскоре на земле наступила сплошная тьма, усиленная чернотой

почвы, растоптанной бродящими массами» [с. 73];

264) «утренний край района» [с. 73];

265) «выходила густая подземная туча» [c. 73];

264

266) «Активист еще давно пустил устную директиву о соблюдении

санитарности в народной жизни» [с. 74];

267) «его основное чувство стремилось к чему-либо надлежащему на

свете» [с. 74];

268) «сторожил господствующих бедняков от кулацких хищников» [с. 74];

269) «жмущиеся к единоличию деревни» [с. 74];

270) «сторожил господствующих бедняков от кулацких хищников» [с. 74];

271) «впали в мелкое настроение сомнения» [с. 74];

272) «услышать утешение в таком трудном пространстве» [с. 74];

273) «тайная надежда мысли обещала ему далекое спасение от

безвестности всеобщего существования» [с. 74];

274) «На краю колхоза стоял Организационный Двор, в котором активист

и другие ведущие бедняки производили воодушевление масс» [с. 74];

275) «Мне страшна сердечная озадаченность, товарищ Чиклин, – я и сам

не знаю что. Мне все кажется, что вдалеке есть что-то особенное или

роскошный несбыточный предмет, и я печально живу» [с. 74];

276) «Мне все кажется, что вдалеке есть что-то особенное или

роскошный несбыточный предмет» [с. 74];

277) «сухим способом стирал грязь со своего тела под рубашкой» [с. 75];

278) «Здесь уж меня и буквам научили и число заставляют знать: будешь,

говорят, уместным классовым старичком» [с. 75];

279) «Активист пришел на Двор совместно с передовым персоналом»

[с. 76];

280) «Чиклин глядел вслед ушедшей босой коллективизации» [с. 76];

281) «Исус Христос тоже, наверно, ходил скучно, и в природе был

ничтожный дождь» [с. 76];

282) «Бедные и средние странники пошли в свой путь и скрылись вдалеке, в

постороннем пространстве» [c. 76];

283) «Он боялся, что зажиточность скопится на единоличных дворах»

[с. 77];

284) «Каждое животное взяло посильную долю пищи» [с. 77];

285) «и тогда обобществленный скот стал вокруг и начал медленно есть»

[c. 77];

286) «его удивляло душевное спокойствие жующего скота» [с. 77];

287) «Прежде пришедшие лошади остановились у общих ворот и

подождали всю остальную конскую массу» [с. 77];

288) «передняя лошадь толкнула головой ворота нараспашку и весь конский

строй ушел с кормом на двор» [с. 77];

289) «не опуская голов к растущей пище на земле» [c. 77];

265

290) «подбирала в пасть остаточные пучки тощего сена» [с. 77];

291) «и бледные, окаменевшие глаза его не выражали даже робости»

[с. 78];

292) «твой мужик только недавно существует без душевной

прилежности» [с. 78];

293) «Мужик слышал то и вовсе затих дыханием, желая побольше остыть

снаружи» [c. 78];

294) «В избе-читальне стояли, заранее организованные, колхозные

женщины и девушки» [с. 79];

295) «Мужик изо всех темных своих сил останавливал внутреннее биение

жизни, а жизнь от долголетнего разгона не могла в нем прекратиться»

[с. 79];

296) «Сердце мужика самостоятельно поднялось в душу, в горловую

тесноту и там сжалось» [с. 79];

297) «жалея свои целые кости от сотления в прах, свою кровавую силу

тела от гниения в гное» [с. 79];


тесноту и там сжалось, отпуская из себя жар опасной жизни в верхнюю

кожу» [с. 79];

299) «ответил задумчиво активист и постоял в молчаливом соображении»

[с. 79];

300) «После того он обязан был еще обойти всех средних единоличников»

[с. 79];

301) «не было тропинок или прочих человеческих проходных следов» [с. 80];

302) «Близ церкви росла старая, забвенная трава» [c. 80];

303) «томясь от своей одинокой сознательности» [с. 80];

304) «Церковь стояла на краю деревни, а за ней уж начиналась

пустынность осени и вечное примиренчество природы. Чиклин поглядел на

эту нищую тишину» [с. 80];

305) «В храме горели многие свечи; свет молчаливого, печального воска

делал достаточно определенной всю внутренность помещения до самого

подспудья купола» [с. 80];

306) «чистоплотные лица святых с выраженьем равнодушия глядели в

мертвый воздух» [c. 80];

307) «жители того, спокойного света» [с. 80];

308) «касаясь пола фокстротной головой» [с. 81];

309) «Поп остановил молящуюся руку» [с. 81];

310) «наблюдал движение жизненной массы» [с. 82];

311) «или имел подкулацкую долю жизни» [с. 82];

266

312) «он безмолвно любил бедноту, которая, поев простого хлеба,

желательно рвалась вперед в невидимое будущее» [с. 82];

313) «Активист находился на высоком крыльце и с молчаливой грустью

наблюдал движенье жизненной массы на сырой, вечерней земле» [с. 82];

314) «Активист улыбнулся с проницательным сознанием – он ведь

предчувствовал, что этот ребенок в зрелости своей жизни вспомнит о нем

среди горящего света социализма» [с. 82];

315) «ребенок с удивлением разгрыз сплошную каменистую конфету»

[c. 82];

316) «Вощев и еще три убежденных мужика» [с. 82];

317) «с удовлетворительным чувством поглаживая свои бородки» [c. 82];

318) «один сподручный актива научил их, что души в них нет, а есть лишь

одно имущественное настроенье» [с. 83];

319) «спросил задний середняк» [с. 83];

320) «Ближний середняк прислонился головой к крыльцу» [с. 83];

321) «Стоячие мужики открыли рты и глядели на карандаш» [с. 83];

322) «попросили задние мужики» [с. 83];

323) «чтобы он видел их готовное настроение» [с. 83];

324) «Вынув поминальные листки и классово-расслоечную ведомость,

активист стал метить знаки по бумагам» [с. 83];

325) «ближние же ко крыльцу глядели на руководящего человека со всем

желаньем в неморгающих глазах» [с. 83];

326) «активист стал метить знаки по бумагам» [с. 83];

327) «Отвернись и ты от нас на краткое время, – попросили активиста

два середняка» [с. 84];

328) «чертил дорогую генеральную линию вперед» [с. 84];

329) «Организованная, членская беднота поднялась с земли, довольная, что

ей горевать не приходится, и ушла смотреть на свое общее, насущное

имущество деревни» [с. 84];


ей горевать не придется» [с. 84];

331) «и не мог никак добиться высшей, довольной жизни» [c. 84];

332) «остаточные, необобществленные лошади» [c. 85];

333) «Глазные места у кобылы стали темными» [с. 86];

334) «тот лежал в пустом гробу и жил в нем, как на тесном дворе,

чувствуя огороженный покой» [c. 86];

335) «Глазные места у кобылы стали темными, она уже смежила

последнее зрение» [с. 86];

267

336) «Ликвидировав весь последний дышащий живой инвентарь, мужики

стали есть говядину» [с. 86];

337) «мужики давно опухли от мясной еды и ходили тяжко, как

двигающиеся сараи» [c. 86];

338) «летние места оголились» [с. 86];

339) «но жизнь лошади еще была цела – она лишь беднела в дальней

нищете» [c. 86];

340) «Говядину в то краткое время ели» [с. 86];

341) «дал немедленный свисток к общему учредительному собранию»

[с. 86];

342) «люди стали без слова всей середняцкой гущей» [с. 86];

343) «а сам умер затем в осеннем овраге» [с. 86];

344) «обнимая чуждое доселе тело» [с. 87];

345) «прикоснувшись взаимными губами» [с. 87];

346) «точно она существовала в постоянной вечности» [с. 87];

347) «По колхозной улице также находились нездешние люди; они молча

стояли в ожидании той радости, за которой их привели сюда Елисей и

другие колхозные пешеходы» [с. 88];

348) «Пашкин решил во весь темп бросить Прушевского на колхоз как кадр

культурной революции, ибо без ума организованные люди жить не должны»

[с. 88];

349) «Где же колхозное благо – иль мы даром шли? Долго ль нам бродить

без остановки?» [с. 88];

350) Узнав про то, Пашкин решил во весь темп бросить Прушевского на

колхоз как кадр культурной революции» [с. 88];

351) «тогда как колхоз еще спал общим скоплением близ ночного,

померкшего костра» [с. 88];

352) «колхоз еще спал общим скоплением» [с. 88];

353) «народ расположился кучами и малыми массами» [с. 88];

354) «С него только что сошел прибывший вместе с супругой Пашкин,

чтобы с активной жадностью обнаружить здесь остаточного батрака»

[с. 89];

355) «чтобы с активной жадностью обнаружить здесь остаточного

батрака» [с. 89];

356) «Утеряв затем свое утомленно пролетарское лицо, медведь плюнул в

лапу и снова приступил к труду молотобойца» [с. 89];

357) «долголетний, скопленный под солнцем жар жизни» [c. 90];

358) «какой-то набредший ветер начал производить вьюгу» [с. 90];

268

359) «и долголетний, скопленный под солнцем жар жизни еще выходил из

них в воздух, в общее зимнее пространство» [с. 90];

360) «Коровы и лошади лежали в усадьбах с разверстыми тлеющими

туловищами» [с. 90];

361) «Но Чиклин и медведь шли сквозь снежную, секущую частоту прямым

уличным порядком» [с. 90–91];

362) «Но Чиклин и медведь шли сквозь снежную, секущую частоту прямым

уличным порядком» [с. 90–91];

363) «только Настю Чиклин спрятал от холода за пазуху, оставив

снаружи лишь ее голову, чтоб она не скучала в темном тепле» [с. 91];

364) «Медведь открыл пасть на видимую бабу» [с. 91];

365) «произнес Чиклин кулацкому населению» [с. 92];

366) «Молотобоец попробовал мальчишку за ухо, и тот вскочил с горшка, а

медведь, не зная, что это такое, сам сел для пробы на низкую посуду»

[с. 92];

367) «ел траву от безмолвного голода» [с. 92];

368) «очищенные от кулачества массы» [с. 93];

369) «сверив прибывший кулацкий класс» [с. 94];

370) «Ведь слой грустных уродов не нужен социализму» [с. 94];

371) «а он, Жачев, скорее погибнет, как уставший предрассудок» [с. 94];

372) «ликвидируют в далекую тишину» [c. 94];

373) «вечерний ветер шевелил темную, мертвую воду, льющуюся среди

охладелых угодий в свою отдаленную пропасть» [с. 94];

374) «призывающая вперед музыка» [с. 94];

375) «хотя и знал, что там ликуют одни бывшие участники империализма,

не считая Насти и прочего детства» [с. 94];

376) «дальнейший темп праздника» [с. 95];

377) «Чиклин долго глядел в ликующую гущу народа» [с. 95];

378) «вышел на среднее место» [с. 95];

379) «обобществленные лошади» («и даже обобществленные лошади,

услышав гул человеческого счастья, пришли поодиночке на Оргдвор и стали

ржать» [c. 95], «пока не услышал ржущих голосов родных обобществленных

лошадей»[114];

380) «гостевому мужику, желавшему девочку- эсесершу выдать замуж

единоличнику, Жачев дал в бок» [c. 95];

381) «неясная луна выявилась на дальнем небе» [с. 95];

382) «с высоты крыльца он видел лунную чистоту далекого масштаба»

[с. 95–96];

383) «видел лунную чистоту далекого масштаба» [с. 95–96];

269

384) «с высоты крыльца он видел лунную чистоту далекого масштаба,

печальность замершего света» [с. 95–96];

385) «покорный сон всего мира» [с. 96];

386) «Прушевский сумел в краткое время поправить радио, но оттуда

послышалась не музыка, а лишь человек» [с. 96];

387) «Слов в этой песне понять было нельзя, но все же в них слышалось

жалобное счастье» [с. 97];

388) «но все же в них слышалось жалобное счастье и напев бредущего

человека» [с. 97];

389) «мертвые лопухи блестели, покрытые мелким, смерзшимся снегом»

[с. 97];

390) «Одна заблудившаяся муха попробовала было сесть на ледяной лопух»

[с. 97];

391) «луна высоко находилась над плетнями и над смирной старческой

деревней» [с. 97];

392) «Колхоз, не прекращая топчущейся, тяжкой пляски, тоже постепенно

запел слабым голосом» [с. 97];

393) «Но увлеченный колхоз не принял жачевского слова и веско топтался,

покрывая себя песней» [с. 98];

394) «лишь медведь храпел в кузне на всю лунную окрестность» [с. 98];

395) «Чего он ищет вдалеке, мелкий пролетарий?» [с. 98];

396) «молча делают полезное вещество и чувствуют частичное счастье»

[с. 98];

397) «потому что земля состоит не для зябнущего детства» [с. 98];

398) «начал спроста брать людей за нижние концы и опрокидывать для

отдыха на землю» [с. 98];

399) «точный смысл жизни» [с. 98];

400) «внедрился среди суетящихся ног» [с. 98];

401) «Чиклин остановился в недоуменном помышлении» [с. 98];

402) «от тощих загородок сразу начиналась бесконечная порожняя зима»

[с. 98];

403) «раз есть на свете неведомая сила, которая оставила в деревне

только тех средних людей, какие ему нравятся, какие молча делают

полезное вещество и чувствуют частичное счастье» [с. 98];

404) «раз есть на свете неведомая сила, которая оставила в деревне

только тех средних людей, какие ему нравятся, какие молча делают

полезное вещество и чувствуют частичное счастье» [с. 98];

270

405) «организовав особую боковую графу, под названием ―Перечень


имущественновыморочного остатка‖» [с. 99];

406) «Он собрал по деревне все нищие, отвергнутые предметы» [с. 99];

407) «со скупостью скопил в мешок вещественные остатки потерянных

людей» [с. 99];

408) «Эта истершаяся терпеливая ветхость некогда касалась батрацкой,

кровной плоти» [с. 99];

409) «одна лампа на всю потухшую деревню» [c. 99];

410) «Сейчас он предъявлял тех ликвидированных тружеников к лицу

власти и будущего» [с. 99];

411) «Эта истершаяся терпеливая ветхость некогда касалась батрацкой,

кровной плоти» [с. 99];

412) «Вместо людей активист записывал признаки существованья: лапоть

прошедшего века, оловянную серьгу от пастушьего уха, штанину из рядна и

разное другое снаряжение трудящегося, но неимущего тела» [c. 99];

413) «Он собрал по деревне все нищие, отвергнутые предметы, всю мелочь

безвестности и всякое беспамятство – для социалистического отмщения»

[с. 99];

414) «Сумеют или нет успехи высшей науки воскресить назад сопревших

людей?» [с. 100];

415) «тянуло все его тело в какую-то нежелательную даль жизни» [с. 101];

416) «глаза его потемнели от внутренней крови» [с. 101];

417) «Медведь – правильный пролетарский старик» [с. 101];

418) «в дверь постучала чья-то негромкая рука» [с. 101];

419) «достижения все более расстилались перед его сознательным умом»

[с. 101];

420) «прислушивался к биению своего бестолкового сердца» [с. 101];

421) «Из лунной чистой тишины в дверь постучала чья-то негромкая рука»

[с. 101];

422) «бескорыстно светили звезды над снежной чистотою земли» [с. 101];

423) «точно медведь застыдился спать под этими ожидающими звездами»

[c. 101];

424) «дай только массам измучиться» [с. 101];

425) «ел снег для своего охлаждения» [c. 102];

426) «Поближе к утренней заре гостевые вчерашние мужики стали

расходиться в окрестность» [с. 102];

427) «Не сознавая ни наблюдающего народа» [с. 103];

271

428) «Другие организованные мужики также бросились внутрь

предприятия» [с. 103];

429) «Домашнюю нужду они переносили без внимания, живя за счет своего

чувства еще безответного счастья» [с. 104];

430) «все влечения и давняя тоска встретились в рассудке и сознали самих

себя до самого источника происхождения, до смертельного уничтожения

наивности всякой надежды» [с. 104];

431) «окоченелая земля смолкнет от шума всякого строительства»

[с. 104];

432) «Но происхождение чувств оставалось волнующим местом жизни»

[с. 104];

433) «Одна девушка стояла перед ним – в валенках и в бедном платке на

доверчивой голове» [с. 105];

434) «глаза ее смотрели на инженера с удивленной любовью [с. 105];

435) «у нее поднималось сердце от ветра всеобщей стремящейся жизни»

[c. 105];

436) «Через несколько минут тот же конный человек пронесся обратно»

[с. 106];

437) «не является ли этот генеральный факт таинственным умыслом,

исполняемым по наущению подкулацких масс» [с. 106];

438) «раз он (средний мужик. О. С.) попер в колхозы, то не является ли

этот генеральный факт таинственным умыслом, исполняемым по

наущению подкулацких масс» [с. 106];

439) «крикнул он сидящему колхозу» [с. 106];

440) «назначалось обнаружить выпуклую бдительность» [с. 106];

441) «дабы немедленно двинуть туда местные бедняцко- середняцкие

массы» [с. 107];

442) «дабы немедленно двинуть туда местные бедняцко- середняцкие

массы, неудержимо рвущиеся в даль истории, на вершину всемирных

невидимых времен» [с. 107];

443) «Далее Чиклин покойно дал активисту ручной удар в грудь» [c. 108];

444) «Я сроду не касался человека мертвым оружием» [с. 108];

445) «Пользуясь мирной грустью колхоза» [с. 108];

446) «Тихое несознательное стенание пронеслось в безмолвном колхозе и

затем повторилось» [с. 109];

447) «вышли из задних клетей и разных укрытых препятствий жизни»

[c. 109];

448) «От своего безвыходного тепла девочка стала вся смуглой» [c. 109];

449) «какие-то далекие массы двигались по горизонту» [с. 109];

272

450) «старичок кафельного завода и прочие неясные элементы» [с. 109];

451) «Тихое несознательное стенание пронеслось в безмолвном колхозе и

затем повторилось» [с. 109];

452) «крикнул Чиклин с высоты крыльца во всю деревню» [с. 109];

453) «а молотобоец двигался рядом грустным шагом» [с. 109];

454) «еще более поник своей скучающей по истине головою» [с. 110];

455) «и она открыла опавшие свои, высохшие, как листья, смолкшие глаза»

[с. 110];

456) «приникших друг к другу мужиков, залегших под навесом в терпеливом

забвении» [с. 110];

457) «кроме бессознательности в несущемся потоке существования и

покорности слепого элемента» [с. 110];

458) «к телу активиста, некогда действовавшему с таким хищным

значением» [с. 110];

459) «прошептал Вощев над этим безмолвным туловищем» [c. 110];

460) «а мы бродим, как тихая гуща» [с. 111];

461) «сердце может биться не только от одного холодного воздуха, но и

от истинной радости одоления всего смутного вещества земли» [с. 111];

462) «и узнал желание жить в эту разгороженную даль» [с. 111];

463) «И Вощев ударил активиста в лоб — для прочности его гибели и для

собственного сознательного счастья» [с. 111];

464) «сказал, что он всю здешнюю юность должен сначала доучить»

[с. 111];

465) «и чутко слушал дремлющей головой тревожный шум» [с. 113];

466) «среди тьмы и внимания к каким-то мучающимся на сцене

элементам» [с. 113];

467) «Чиклину пришлось сечь землю на глыбы и выворачивать ее прочь

целыми мертвыми кусками» [с. 114];

468) «прислонился головой к обнаженной глине» [с. 114];

469) «разверзая земную тесноту вширь» [с. 114];

470) «в смутном вожделении тщетного ума» [с. 114];

471) «поцеловал ее в распавшиеся губы» [с. 114];

472) «Вощев прикоснулся к ней, видя ее открытый, смолкший рот и ее

равнодушное, усталое тело» [с. 114];

473) «все бедные и средние мужики работали с таким усердием жизни»

[с. 115];

474) «Только один Жачев ни в чем не участвовал и смотрел на весь роющий

труд взором прискорбия» [с. 115];

475) «как трескаются кости в его трудящемся туловище» [c. 115];

273

2.2. Конструкции с управлением

476) «предававшиеся забвению своего несчастья» [с. 21];

477) «Здесь были невыдержанные люди, предававшиеся забвению своего

несчастья» [с. 21];

478) «В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с

производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди

общего темпа ума» [с. 21];

479) «В день тридцатилетия личной жизни» [с. 21];

480) «среди общего темпа труда» [с. 21];

481) «старое дерево росло на нем, одно среди светлой погоды» [с. 21];

482) «деревья бережно держали жару» [с. 21];

483) «ему редко полагалась радость» [с. 21];

484) «и с тайным стыдом заворачивались его листья» [с. 21]

485) «волновались… травы от солнца» [с. 22];

486) «лег там животом вниз, чтобы уснуть и расстаться с собою» [c. 22];

487) «Дай нам пару кружечек – в полость налить» [с. 22];

488) «прощение прожитого горя» [с. 22];

489) «Вощев спустился по крошкам земли в овраг» [с. 22];

490) «а Вощев лежал в сухом напряжении сознательности» [с. 22];

491) «сила звезд» [c. 22];

492) «он почувствовал холод на веках и закрыл ими теплые глаза» [с. 22];

493) «уже волновались кругом ветры и травы от солнца» [с. 22];

494) «люди в пивную всегда приходили парами, как женихи и невесты, а

иногда – целыми дружными свадьбами» [с. 22];

495) «для сна нужен был покой ума, доверчивость его к жизни» [с. 22];

496) «для просьбы нужно иметь уважение к людям» [с. 23];

497) «Его пеший путь лежал среди лета» [с. 23];

498) «мы не хотели очутиться в хвосте масс» [c. 23];

499) «Тело Вощева было равнодушно к удобству» [c. 23];

500) «но вскоре он почувствовал сомнение в своей жизни» [с. 23];

501) «но вскоре он почувствовал сомнение в своей жизни и слабость тела

без истины» [с. 23];

502) «чинили автомобиль от… езды» [с. 24];

503) «со скупостью сочувствия полагал Вощев» [с. 23];

504) «сказал Вощев близ дороги и встал, чтоб идти, окруженный всеобщим

терпеливым существованием» [с. 23–24];

505) «извлекли из нас убежденное чувство» [с. 24];

506) «тучный остаток туловища» [с. 24];

274

507) «наел громадное лицо» [с. 24];

508) «скупо отверстые глаза наблюдали посторонний для них мир с

жадностью обездоленности, с тоской скопившейся страсти» [с. 24];

509) «поэтому на лице каждой пионерки осталась трудность немощи

ранней жизни, скудость тела и красоты выражения» [с. 24];

510) «оставляя сожаление в двух зрителях – Вощеве и калеке» [с. 25];

511) «у того надулось лицо безвыходной кровью, он простонал звук» [с. 25];

512) «сказал с медленностью ожесточения» [с. 25];

513) «ты на ту девочку свое слово скажешь» [с. 25];

514) «Я гляжу на детей для памяти» [с. 25];

515) «и все более уединяясь в тесноте своей печали» [с. 26];

516) «и он ощущал в темноте своего тела тихое место» [c. 26];

517) «заиграла вдали марш движения» [с. 26];

518) «глядел глазами» («Ты бы глядел глазами куда-нибудь прочь»[с. 25];

«Вощев лежал навзничь и глядел глазами с терпеньем любопытства»[42];

«Он жил и глядел глазами лишь оттого, что имел документы середняка и

его сердце билось по закону»[69]);

519) «собирал для памяти и отмщения всякую безвестность» [с. 26];

520) «собирал для памяти и отмщения всякую безвестность» [с. 26];


522) «ударил какой-то инстинкт в голову» [с. 27];

523) «каждый существовал без всякого излишка жизни, и во время сна

оставалось живым только сердце, берегущее человека» [с. 27];

524) «тьма опустошенного тела» [c. 27];

525) «Вощев почувствовал холод усталости и лег для тепла среди двух тел

спящих мастеровых» [с. 27];

526) «Вощев почувствовал холод усталости» [с. 27];

527) «Вощев почувствовал холод усталости и лег для тепла среди двух тел

спящих мастеровых» [c. 27];

528) «Мы же всем организациям существование даем» [с. 27];

529) «ответил… из рта» [с. 27];

530) «во тьме опустошенного тела каждого уснувшего» [с. 27];

531) «принимая в себя пищу как должное, но не наслаждаясь ею» [с. 28];


тщетности» [с. 28];

533) «терпеливо шли силой тяжести мертвого груза» [с. 28];

534) «наступила пора питаться для дневного труда» [с. 28];

535) «мир всюду поддавался его внимательному и воображающему уму»

[с. 28];

275

536) «матерьял всегда сдавался точности и терпению» [с. 28];

537) «Вощев согласен был и не иметь смысла существования, но желал

хотя бы наблюдать его в веществе тела другого» [c. 28];

538) «мог пожертвовать на труд все свое слабое тело, истомленное

мыслью и бессмысленностью» [с. 28];

539) «вынуждал из себя мокроту» [с. 29];

540) «вынуждал из себя мокроту» [с. 29];

541) «посыпал сверху для роскоши укропом и принес в котле эту сборную

пищу для развития павших сил артели» [с. 30];

542) «тогда назначим жизнь и отдохнем» [c. 31];

543) «они смолкали крыльями от усталости» [с. 31];

544) «погибшее от утомления своего труда» [с. 31];

545) «Терпи, говорят, пока старик капитализм помрет, - теперь он

кончился, а я опять живу один под одеялом, и мне ведь грустно!» [с. 31];

546) «они летали с самой зари, не переставая мучить себя для сытости

птенцов и подруг» [с. 31];

547) «И ныне Вощев не жалел себя на уничтожение сросшегося грунта»

[с. 31];

548) «будто воздух дыхания проходил сквозь тяжелую темную кровь»

[с. 32];

549) «Козлов по-прежнему уничтожал камень в земле» [с. 32];

550) «ни на что не отлучаясь взглядом» [c. 32];

551) «и все тело гудело в питающей работе сна» [c. 32];

552) «Какое тогда будет тело у юности» [с. 33];

553) «артель мастеровых заснула в бараке тесным рядом туловищ» [c. 32];

554) «открыл окно в темноту» [с. 33];

555) «Прушевский не видел, кому бы он настолько требовался, чтоб

непременно поддерживать себя до еще далекой смерти» [с. 33];

556) «И с покорностью наклонял унылую голову, которой уже нечего было

думать» [с. 34];

557) «говорил он обычно во время трудности» [с. 34];

558) «Тебе для прочности надо бы в физкультуру записаться» [с. 35];

559) «и пошел внутрь города на службу» [с. 35];

560) «и захотел уйти внутрь города» [с. 35];

561) «а ты уважаешь конфликт: ты мыслишь отстало» [с. 35];

562) «Тебе для прочности надо бы в физкультуру записаться» [с. 35];

563) «но воздух не проникал, как прежде, вплоть до живота, а действовал

лишь поверхностно» [с. 35];

276

564) «он не знал, для чего ему жить иначе – еще вором станешь или

тронешь революцию» [с. 35];

565) «Чиклин без спуску и промежутка громил ломом плиту самородного

камня» [c. 35];

566) «Чиклин без спуску и промежутка громил ломом плиту самородного

камня, не останавливаясь для мысли или настроения» [с. 35];

567) «Здесь Чиклин сразу начал думать, потому что его жизни некуда было

деваться» [с. 35–36];

568) «он установил особое нежное равнодушие, согласованное со смертью

и с чувством сиротства к остающимся людям» [с. 36];

569) «больше он ничего думать не мог» [с. 36];

570) «лишь бы не тревожить своего сознания, в котором он установил

особое нежное равнодушие, согласованное со смертью» [с. 36];

571) «Вон она сама спускается в нашу массу» [с. 36];

572) «неотлучное солнце безрасчетно расточало свое тело на каждую

мелочь здешней, низкой жизни» [с. 36];

573) «Но Козлов уже отошел от своей усталости и хотел идти к

Прушевскому сказать, что землю больше не роют – и надо предпринимать

существенную дисциплину» [с. 36];

574) «лишь бы не тревожить своего сознания» [с. 36];

575) «следовало только спланировать откосы и врезать глубину в

водоупор» [с. 36];

576) «глянул в даль и вообразил воспоминания – больше он ничего думать не

мог» [с. 36];

577) «он установил особое нежное равнодушие» [с. 36];

578) «Некуда жить, вот и думаешь в голову» [с. 37];

579) «Собираясь совершить такую организованную пользу» [с. 36];

580) «отсталость сразу в активность вышибем» [с. 36];

581) «Прушевский определил Чиклину расставить свежих рабочих по

котловану и дать им выучку» [с. 36];


[с. 36];


[с. 36];

584) «а я с товарищем Прушевским хожу, как мелочь между классов, и не

вижу себе улучшения!..» [с. 37];

585) «и посредством оврага можно сберечь слабых людей для будущего»

[c. 37];

586) «Прежде, во время чувственной жизни и видимости счастья» [c. 37];

277

587) «был слишком угрюм для хитрости» [с. 37];

588) «и позабыть людей в своих воспоминаниях» [с. 37];

589) «пошевельнулось научное сомнение» [с. 37];

590) «почувствовал утешение от надежности матерьяла» [с. 37];

591) «Занятия техникой покоя будущего здания» [c. 37];

592) «инерция самодействующего разума» [с. 37];

593) «Прежде, во время чувственной жизни и видимости счастья,

Прушевский посчитал бы надежность грунта менее точно» [с. 37];

594) «как существо утраченной подруги» [с. 37];

595) «равнодушие ясной мысли» [с. 37];

596) «почувствовал утешение от надежности матерьяла» [с. 37];

597) «шепча про себя свою грусть» [с. 37];

598) «точно он жил не предсмертную, равнодушную жизнь» [с. 37–38];

599) «разойтись в пустоте рассвета» [c. 38];

600) «в природе отходил в вечер опустошенный летний день» [с. 38];

601) «Тяжесть хочешь получить в слепую кишку?» [с. 39];

602) «накопил уже достаточно достижений и потому научно хранил свое

тело» [с. 39];

603) «Опять хочешь от меня кой-чего заработать?» [с. 39];

604) «он никогда не желал тратить нервность своего тела» [с. 39];

605) «Пашкин много приобрел себе классового сознания» [с. 39];

606) «На его столе находились различные жидкости и баночки для

укрепления здоровья и развития активности» [с. 39];

607) «Инвалид обождал время» [с. 39];

608) «поднявшись от занятия мыслью» [с. 39];

609) «проделал всеми членами беглую гимнастику и, доведя себя до

свежести, снова сел» [с. 39];

610) «Ольгуша, лягушечка, ведь ты гигантски чуешь массы!» [с. 40];

611) «После звука еще более стала заметна ночь, тишина и общая грусть

слабой жизни во тьме» [с. 40];

612) «грусть слабой жизни во тьме» [с. 40];

613) «питаться от максимального класса» [с. 41];

614) «я хочу спросить у тебя, когда вы состроите свою чушь, чтоб город

сжечь» [с. 41];

615) «а он дает лозунг, что наше состояние — чушь и нигде нету момента

чувства ума» [с. 41];

616) «и нигде нету момента чувства ума» [c. 41];

617) «Мы все свое тело выдавливаем для общего здания, а он дает лозунг,

что наше состояние — чушь, и нигде нету момента чувства ума!» [с. 41];

278

618) «Мы все свое тело выдавливаем для общего здания» [с. 41];

619) «и ел кашу с тем сознанием, что она уже ничья и ее все равно

вышвырнут» [с. 41];

620) «движению в дальнейшее счастье» [с. 41];

621) «давая им [словам] для прочности два смысла – основной и запасный»

[c. 41];

622) «И так они стояли там свое время» [с. 41];

623) «закутанный для сохранения тепла в ватный пиджак» [с. 41];

624) «перехватить его [исток] вмертвую глиняным замком» [с. 41];

625) «съел общую кашу, пользуясь ею и для сытости и для подтверждения

своего равенства с двумя евшими людьми» [с. 41];

626) «глядел глазами с терпеньем любопытства» [с. 42];

627) «вздохнули среди наставшей тишины» [с. 42];

628) «Ты бы сказал или сделал мне что-нибудь для радости!» [с. 42];

629) «весь смертный элемент выйдет на лицо» [с. 42];

630) «они свое тело на работе жалеют, будто они в нем имеют что»

[с. 42];

631) «Неужели внутри всего света тоска, а только в нас одних пятилетний

план?» [с. 42];

632) «ведь он теперь даже в форме сна и воображенья может предстать»

[с. 42];

633) «произнес во рту какой-то нравоучительный звук» [с. 42];

634) «если звук сразу в бюрократизм растет» [c. 42–43];

635) «Неизвестный вначале человек вошел в ночлежное помещение и стал в

темноте входа» [с. 43];

636) «чувствовал лишь глубину своего тела» [с. 43];

637) «ночь замерла перед рассветом» [с. 43];

638) «почему это товарищу Вощеву буржуазия не оставила ведомости

всемирного мертвого инвентаря» [с. 43];

639) «А если ты, Козлов, умственную начинку имеешь и в авангарде

лежишь» [c. 43];

640) «тем гуще в нем от неподвижности скапливалась печаль» [с. 43];

641) «Чиклин сидел среди спящих и молча переживал свою жизнь» [с. 43];

642) «Прушевский сидел все в том же своем настроении» [с. 44];

643) «не так долго осталось терпеть до смерти» [с. 44];

644) «ему уже не так долго осталось терпеть до смерти и до ликвидации

всего» [с. 44];

645) «пожить одному среди скучной ночи» [с. 44];

279

646) «думал, какую бы ему наиболее благополучную линию принять в

отношении сидящего представителя интеллигенции» [с. 44];

647) «Вы… свою кровь портили, чтобы выдумать по всем условиям

общепролетарскую жилплощадь» [с. 44];

648) «сосредоточился далее взглядом на спящих людях» [с. 45];

649) «гражданин обязан нести данную ему директиву, а вы свою бросаете

вниз» [с. 45];

650) «Наши рабочие еще не подтянулись до всего понятия» [с. 45];

651) «Он с сознанием подошел к Прушевскому и разбудил его ото сна»

[с. 45];

652) «и был не в силах допустить вред для всего государства» [с. 45];

653) «и был не в силах допустить вред для всего государства от

несоответствующей линии прораба» [с. 45];

654) «эту радость хотел применить на подвиг и умереть с энтузиазмом»

[с. 45];

655) «Шедший со стороны рассвета» [с. 45];

656) «Козлову пришлось глубоко соображать над таким недоуменным

обстоятельством» [с. 45];

657) «каждый, как говорится, гражданин обязан нести данную ему

директиву, а вы свою бросаете вниз и равняетесь на отсталость» [с. 45];

658) «радость хотел применить» [с. 45];

659) «над низовою бедностью земли» [c. 45];

660) «Чиклин с точностью воображал себе горе Прушевского, потому что

и он сам, хотя и более забывчиво, грустил когда-то тем же горем» [с. 46];

661) «тогда бы и то существо, которое понадобилось Прушевскому,

пребывало здесь в целости» [с. 46];

662) «у меня нагрелось к ней что-то в груди» [с. 46];

663) «Прушевский осмотрел пустой район ближайшей природы» [с. 46];

664) «А потом, спустя срок, у меня нагрелось к ней что-то в груди» [с. 46];

665) «время производству настает» [c. 46];

666) «Ты вспомнишь ее по одной своей печали» [с. 46];

667) «вы свои тенденции здесь бросали» [с. 46];

668) «он сказал Чиклину одно огорчающее соображение» [с. 46];

669) «делая интеллигентную походку» [с. 46];

670) «на этой смертной земле, на которой еще не устроено уюта» [с. 46];

671) «внимательно томился – о том, что главное организационное

строительство идет помимо его участия» [с. 47];

672) «Ты, Козлов, свой прынцип заимел и покидаешь рабочую массу» [с. 47];

673) «отдаться наибольшей общественной пользе» [с. 47];

280

674) «оставил весь резон Козлова без ответа» [с. 47];

675) «Сафронов, в котором идея находилась в окружении житейских

страстей» [с. 47];

676) «покидаешь рабочую массу» [с. 47];

677) «отошел от него прочь своей свободомыслящей походкой» [с. 47];

678) «надо бы установку на Козлова взять – он на саботаж линию берет»

[с. 47];

679) «постановил для себя перейти на инвалидную пенсию» [с. 47];

680) «поднял Жачева вместе с экипажем на воздух» [с. 47];

681) «Я сегодня в соцстрах пойду становиться на пенсию» [с. 47];

682) «Жачев… успел сообщить с линии полета свои слова» [с. 47];

683) «и раздробил повозку между телом и землей благодаря падению»

[с. 47];

684) «Сафронов управился принести Жачева и, свалив его изнемогшее тело

в угол барака, сказал…» [с. 48];

685) «его тело отощало внутри одежды» [с. 48];

686) «Козлов и сам умел думать мысли» [с. 48];

687) «второй ожидал момента для переквалификации» [с. 48];

688) «глаз его был хуторского, желтого цвета, оценивающий всю

видимость со скорбью экономии» [c. 48];

689) «но дневное время проживается одинаковым, сгорбленным способом –

терпеньем тела, роющего землю» [с. 48];

690) «искупал свое существование женской работой по общему хозяйству»

[с. 49];

691) «так что Пашкин стал беречься ездить всадником» [с. 49];

692) «проводить этого мужика в союз» [c. 49];

693) «воздвижения всего строительства» [с. 49];

694) «когда все станет общеизвестным и помещенным в скупое чувство

счастья» [с. 49];

695) «А какие, товарищ Жачев, заслуги или поученья в твоей девочке?»

[с. 49];

696) «не поставить ли нам радио – для заслушанья достижений и

директив!» [с. 49];

697) «необходимо здесь иметь, в форме детства, лидера будущего

пролетариата» [с. 49];

698) «Она сейчас сахару не ест для твоего строительства» [с. 49];

699) «Чем она [девочка] мучается для воздвижения всего строительства?»

[с. 49];

281

700) «не знал, сколько скотины у него в деревне на дворе и отсутствуют ли

батраки, поэтому задерживал свое намеренье» [с. 49];

701) «чтоб они не скопляли в себе темное настроенье!» [с. 49];

702) «Громко пропагандировали молоко с деревенских телег» [с. 50];

703) «освобождаемые из тесноты древесины силой времени» [с. 50];

704) «У каждого члена союза от этого лозунга должно тело греть!»

[с. 50];

705) «Я хочу истину для производительности труда» [с. 50];

706) «Мужик сел вниз для отдышки» [с. 50];

707) «Пора бы тебе получить эту тенденцию!» [с. 50];

708) «Вот и еще надлежало бы и товарищу Вощеву приобрести от Жачева

карающий удар» [c. 50];

709) «Все находилось в прежнем виде, только приобрело ветхость

отживающего мира» [с. 50];

710) «Чиклин мужал, забывчиво тратил чувство» [с. 50];

711) «Теперь же воздух ветхости и прощальной памяти стоял над

потухшей пекарней и постаревшими яблоневыми садами» [с. 50];

712) «и на лице его получилась морщинистая мысль жалости к отсталому

человеку» [с. 50];

713) «Я хочу истину для производительности труда» [с. 50];

714) «подожди меня здесь на одном месте» [с. 51];

715) «разверзла беззубый темный рот» [с. 51];

716) «С силой стыда и грусти Чиклин вошел в старое здание завода»

[с. 51];

717) «складывая для внимательного выражения свое чтущее лицо» [c. 51];

718) «Чиклину было неизвестно, какое существо притаилось для своей

сохранности в этом безвестном убежище» [с. 51];

719) «собираясь отправляться в них обратно в старину» [с. 51];

720) «Только я одна буду жить и помнить тебя в своей голове» [с. 52];

721) «Мама, а отчего ты умираешь – оттого, что буржуйка или от

смерти?..» [с. 52];

722) «она произнесла для своей защиты» [с. 52];

723) «Когда будешь уходить от меня, не говори, что я мертвая здесь

осталась» [с. 52];

724) «Я сейчас засну на одну только каплю, даже на полкапли» [с. 52];

725) «Мать приоткрыла свои глаза, они были подозрительные, готовые ко

всякой беде жизни, уже побелевшие от равнодушия» [с. 52];

726) «дошел затем рукой до лица» [с. 52];

282

727) «грунт перестал терпеть вечность и разваливался в мелочь

уничтожения» [c. 52];

728) «грунт перестал терпеть вечность и развалился в мелочь

уничтожения» [с. 52];

729) «грунт перестал терпеть вечность и развалился в мелочь

уничтожения» [с. 52];

730) «Грунт перестал терпеть вечность» [с. 52];

731) «она (девочка. – О. В.) сжалась от прохладного подземного воздуха и

согревалась в тесноте своих членов» [с. 53];

732) «чтобы во время отдыха каждый мог приобретать смысл массовой

жизни из трубы» [с. 53];

733) «он взял ее к себе на руки и так сохранял до утра» [с. 53];

734) «как последний жалкий остаток погибшей женщины» [с. 53];

735) «Товарищи, мы должны мобилизовать крапиву на фронт

социалистического строительства!» [с. 53];

736) «она (девочка. – О. В.) сжалась от прохладного подземного воздуха и

согревалась в тесноте своих членов» [с. 53];

737) «а чтобы девочка не тратила свое тепло на остывающую мать»

[с. 53];

738) «И, повернувшись, умерла вниз лицом» [с.53];

739) «и пора всецело подчиниться производству руководства» [с. 53];

740) «Остановите этот звук! [с. 53];

741) «отвечал всем и навсегда верховным голосом могущества» [c. 53];

742) «уже достаточно бросать свои выраженья» [с. 53];

743) «выступал вперед своей изящной походкой» [с. 53];

744) «и он кричал среди шума сознания, льющегося из рупора» [с. 53];

745) «Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!» [c. 53];

746) «Но социалист Сафронов боялся забыть про обязанность радости»

[с. 53];

747) «Иногда Жачев не мог стерпеть от радио своего угнетенного

отчаянья души» [с. 53];

748) «соревноваться на высшее счастье настроенья» [с. 54];

749) «наполнять этими звуками пустую тоску в голове» [с. 54];

750) «каждый трудящийся должен помочь скоплению снега на

коллективных полях» [с. 54];

751) «У кого в штанах лежит билет партии, тому надо беспрерывно

заботиться, чтоб в теле был энтузиазм» [с. 54];

752) «Не имея исхода для силы своего ума, Сафронов пускал ее в слова»

[с. 54];

283

753) «Прушевский сидел на самом пороге барака и смотрел в поздний вечер

мира» [с. 54];

754) «Вызываю вас, товарищ Вощев, соревноваться на высшее счастье

настроенья!» [с. 54];

755) «чтоб с него слезла шкура капитализма» [с. 54];

756) «сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой

борьбы» [с. 54];

757) «лопнула сила науки, дотоле равнодушно мчавшая по природе всем

необходимые слова» [с. 54];

758) «А потому мы должны бросить каждого в рассол социализма» [с. 54];

759) «Сафронов, заметив пассивное молчание, стал действовать вместо

радио» [с. 54];

760) «смирившись общим утомлением» [с. 54];

761) «возражал своим чувством» [с. 54];

762) «приветствовал девочку, пришедшую с Чиклиным, как элемент

будущего» [с. 54];

763) «Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя кулеш

коммунизма!» [с. 54];

764) «забылся в глуши сна» [c. 54];

765) «Прушевский ничему не возражал своим чувством» [с. 54];

766) «сказал Чиклин и подумал о своей голове, которая одна во всем теле не

могла чувствовать» [с. 55];

767) «А когда мою маму Юлей звали, когда она еще глазами смотрела»

[c. 55];

768) «Ты жил долго: можешь одной памятью работать» [с. 55];

769) «Каждый человек мертвым бывает, если его замучивают» [с. 56];

770) «Она лежала сейчас навзничь – так ее повернул Чиклин для своего

поцелуя» [с. 56];

771) «Пусть сэкономится что-нибудь от человека – мне так и

чувствуется, когда я вижу горе мертвых или их кости, зачем мне жить»

[с. 56];

772) «Пусть сэкономится что-нибудь от человека» [с. 56];

773) «Она ведь тебе нужна не для житья, а для одного воспоминанья»

[с. 56];

774) «мне так и чувствуется, когда я вижу горе мертвых» [с. 56];

775) «семена будущего лета» [с. 57];

776) «чувствуя сытость в желудке» [с. 57];

777) «убьет когда-нибудь вскоре всю их массу» [с. 57];

778) «наблюдали сон этого малого существа» [с. 58];

284

779) «Из радио и прочего культурного матерьяла мы слышим лишь линию»

[с. 58];

780) «предназначенный состоять всемирным элементом» [с. 58];

781) «Девочка вышла с места» [с. 58];

782) «А тут покоится вещество созданья и целевая установка партии –

маленький человек» [с. 58];

783) «Товарищи! – начал определять Сафронов всеобщее чувство» [с. 58];

784) «Это я по отсталости растрогался» [с. 58];

785) «наблюдали сон этого малого существа, которое будет

господствовать над их могилами» [с. 58];

786) «Сафронов, Вощев и все другие землекопы долго наблюдали сон этого

малого существа» [с. 58];

787) «попробовал девочку за руку» [c. 58];

788) «поток смысла жизни» [c. 58];

789) «стравливайте себя трудом» [с. 58];

790) «дабы приблизить срок бутовой кладки и остального зодчества»

[с. 58];

791) «дабы приблизить срок бутовой кладки и остального зодчества»

[с. 58];

792) «это слабое тело, покинутое без родства среди людей» [с. 58];

793) «точно он чувствовал чью-то нужду по себе» [с. 59];

794) «мужик же всю свою жизнь копил капитализм» [c. 59];

795) «В свои прогулки он уходил далеко» [с. 59];

796) «Жачев заставил мужика снять армяк и оделся им на ночь» [с. 59];

797) «Прушевский тихо глядел на всю туманную старость природы»

[с. 59];

798) «Он не знал имени тому законченному строительству и назначения

его» [с. 59];

799) «тщательно действовать для общей пользы» [c. 59];

800) «он глядел на всю туманную старость природы» [с. 59];

801) «точно он чувствовал чью-то нужду по себе» [с. 59];

802) «те дальние здания устроены не только для пользы, но и для радости»

[c. 59];

803) «сила отдаленных монументов» [c. 59];


белый сюжет сооружений» [с. 59];

805) «цвет своей родины» [с. 59];

806) «наблюдал точную нежность» [с. 59];

807) «умирал по мелким частям на ходу жизни» [с. 60];

285

808) «муть русского воздуха» [с. 60];

809) «умирал по мелким частям» [с. 60];

810) «здания стояли по-прежнему ясными» [с. 60];

811) «она станет спать без его живота» [c. 60];

812) «Мы те гробы облеживали» [с. 61];

813) «За ним отправился Чиклин, наблюдая спину Елисея, покрытую почвой

нечистот» [с. 61];

814) «Елисей изредка останавливался на месте» [с. 61];

815) «наблюдая спину Елисея» [с. 61];

816) «Полуголый стоял без всякого впечатления» [c. 61];

817) «оглядывал пространство сонными, опустевшими глазами» [с. 61];

818) «Чиклин и вся артель стояли без препятствий Елисею» [с. 61];

819) «лишь бы весь пролетариат и батрачье сословье осиротели от

врагов» [c. 62];

820) «да мы и класс свой будем скоро чистить от несознательного

элемента» [с. 62];

821) «Один Вощев стоял слабым и безрадостным, механически наблюдая

даль» [c. 62];

822) «стояло на ветру дорог бедняцкое колхозное сиротство» [с. 62];

823) «и каждому из них захотелось взять ребенка на руки и помять его в

своих объятиях» [с. 62];

824) «создавая сонную, душную незримость» [c. 63];

825) «находилось где-то посредине времени и своего движения» [с. 63];

826) «любить пролетарскую массу» [с. 63];

827) «Сегодня утром Козлов ликвидировал как чувство свою любовь к одной

средней даме» [с. 63];

828) «нечеткости ее работы» [с. 63];

829) «И он написал грустящей даме последнюю, итоговую открытку,

складывая с себя ответственность любви» [с. 63];

830) «молчал, заранее отказываясь от конфискации ее ласк» [c. 63];

831) «всюду над пространством стоял пар живого дыханья» [с. 63];

832) «Козлов с видом ума прошел на поприще строительства» [с. 64];

833) «эту должность получил по ходатайству самого заведующего,

который учитывал не только ярость масс» [с. 64];

834) «Значит, вы не столб со столбовой дороги в социализм» [c. 64];

835) «Я Вас не сознаю» [с. 64];

836) «уже много точек было изображено в книжке Пашкина, и каждая

точка знаменовала какое-либо внимание к массам» [с. 64];

286

837) «дабы начать классовую борьбу против деревенских пней

капитализма» [с. 64];

838) «нужно туда бросить что-нибудь особенное из рабочего класса»

[с. 64];

839) «Зафиксируй, товарищ Пашкин, Настю—это ж наш будущий

радостный предмег» [с. 64];

840) «Заметь этот социализм в босом теле» [с. 64];

841) «он доложил главному революционеру в городе, что масштаб дома

узок» [с. 65];

842) «дом будущей жизни» [c. 65];

843) «Прушевский ожидал Пашкина вблизи здания – для немедленной

передачи распоряжения на работу» [с. 65];

844) «забежать вперед партийной линии» [с. 65];

845) «чтобы впоследствии радостно встретить ее (главную линию. –

О. С.) на чистом месте» [c. 65];

846) «склонившиеся в тишине деревья имели одинаковый вид грусти»

[с. 66];

847) «Оставив блюсти девочку Жачеву» [с. 66];

848) «всеобщая ветхость бедности покрывала ее» [c. 66];

849) «Он ожидал, когда же там будет вынесена резолюция о прекращении

вечности времени» [с. 66];

850) «глядел с телеги вверх – на звездное собрание и в мертвую массовую

муть Млечного Пути» [с. 66];

851) «Он ожидал, когда же там будет вынесена резолюция о прекращении

вечности времени, об искуплении томительности жизни» [c. 66];

852) «он задремал и проснулся от остановки» [с. 66];

853) «ехать обратно в то пространство» [с. 66];

854) «он с жадностью собственности, без памяти о домашнем счастье

строил необходимое будущее» [с. 67];

855) «Только скажи мне свои данные, я тебя в мобилизованный кадр

зачислю» [с. 67];

856) «строил необходимое будущее, готовя для себя в нем вечность» [с. 67];

857) «накапливая к рассвету энтузиазм несокрушимого действия» [с. 67];

858) «Не пойти ли мне в массу, не забыться ли в общей, руководимой

жизни?» [с. 67];

859) «это он чувствовал воспоминание, что он – головотяп и упущенец»

[с. 67];

860) «с любопытством будущего наслаждения» [с. 67];

861) «Не пойти ли мне в массу» [с. 67];

287

862) «накапливая к рассвету энтузиазм несокрушимого действия» [с. 67];

863) «член общего сиротства» [с. 68];

864) «боялся долгого томления по социализму» [с. 68];

865) «со скупостью обеспеченного счастья» [с. 68];

866) «Уж ничего не скажет теперь Сафронов из своего ума» [с. 68];

867) «пока каждый пастух не очутится среди радости» [с. 68];

868) «иметь всю пользу будущего времени» [c. 68];

869) «тишина коллективного сознания» [c. 68];

870) «Козлов не поболит душой за все организационное строительство»

[с. 68];

871) «уставился в мутную сырость порожнего места» [с. 69];

872) «На том месте собрались грачи для отлета в теплую даль» [с. 69];

873) «не говорил слов» [с. 69];

874) «уставился в мутную сырость» [с. 69];

875) «сердце билось по закону» [с. 69];

876) «все твои задачи спрячу в себя» [с. 69];

877) «Чиклин курил и равнодушно утешал умерших своими словами» [с. 69];

878) «буду теперь, как ты: стану умнеть, начну выступать с точкой

зрения» [с. 69];

879) «увижу всю твою тенденцию» [с. 69];

880) «сделаю всю его задачу на свете» [c. 69];

881) «Всю твою погибшую жизнь, все твои задачи спрячу в себя» [с. 69];

882) «Я сам себя забуду, но тебя начну иметь постоянно» [с. 69];

883) «всю организационность на заметку возьму» [c. 69];

884) «Елисей не имел аппетита к питанию» [с. 70];

885) «наставя на Чиклина свои бледные пустые глаза» [с. 70];

886) «кто убивает нашу массу» [с. 70];

887) «пошел через порожнее сырое место, где находилось последнее

сборище грачей» [с. 70];

888) «сделал удар» («сделал мужику удар в лицо» [с. 70], «Вощев подошел к

подкулачнику и сделал удар в его лицо» [76], «сделал попу сознательный удар

в скуло» [81], «сделал для успокоения удар в голову» [98]);

889) «исходатайствовать себе, посредством мучения, право жизни

бедняка» [c. 70];

890) «обнаружить тем свое участие и сочувствие» [с. 70];

891) «а затем исходатайствовать себе, посредством мученья, право

жизни бедняка» [c. 70];

892) «А мертвых не обмывали еще в совете?» [с. 70];

893) «Вощев пришел в дверь» [с. 71];

288

894) «А истина полагается пролетариату?» [c. 71];

895) «но теперь он заметил свою скорбь от организованного движения на

него» [с. 73];

896) «почувствовали торжественность смерти» [с. 73];

897) «У нас стихии сейчас нет ни капли» [с. 73];

898) «и обратился к активисту за освещением несчастья» [с. 73];

899) «во время развивающегося светлого момента обобществления

имущества» [с. 73];

900) «предчувствуя долготу времени осенней ночи» [c. 73];

901) «отрешил его от себя рукой» [с. 74];

902) «решил завтра же с утра назначить звездный поход колхозных

пешеходов в окрестные, жмущиеся к единоличию деревни» [с. 74];

903) «Вощев боялся ночей, он в них лежал без сна и сомневался» [с. 74];

904) «наблюдать массы из окна» [с. 74];

905) «Люди не желали быть внутри изб» [с. 74];

906) «тайная надежда мысли обещала ему далекое спасение» [c. 74];

907) «Люди не желали быть внутри изб – там на них нападали думы и

настроения, – они ходили по всем открытым местам деревни и старались

постоянно видеть друг друга» [с. 74];

908) «чтобы сельсовет укреплял задние завоевания актива» [с. 74];

909) «потому что у него имелось выражение чуждости на лице» [с. 74];

910) «безвестность всеобщего существования» [с. 74];

911) «директива о соблюдении санитарности в народной жизни» [c. 74];

912) «одни из них находились на дворе за то, что впали в мелкое настроение

сомнения» [с. 74];

913) «плакали во время бодрости и целовали колья на своем дворе» [с. 74];

914) «целовали колья на своем дворе, отходящие в обобществление» [с. 74];

915) «его здесь приостановили, потому что у него имелось выражение

чуждости на лице» [с. 74];

916) «он будет один смотреть глазами во мрак над колхозом» [с. 74];

917) «под низким потолком висела лампа в тумане вздохов» [с. 75];

918) «В то утро была сырость и дул холод с дальних пустопорожних

мест» [с. 76];

919) «произнес свое слово, указывающее пешеходам идти в среду

окружающего беднячества» [c. 76];

920) «колхоз идет на свете» [с.76];

921) «сказал один подкулачник, уединенный от населения на Оргдворе за

свой вред» [с. 76];

289

922) «с унылостью сказал активист про этот остужающий ветер

природы» [c. 76];

923) «а тут двигаются целые кучи ради существования» [с. 76];

924) «стеной пошел дождь и укрыл ушедших в среде влаги» [с. 76];

925) «опустил теченье мысли в собственной голове» [с. 76–77];

926) «в руках стихийного единоличника и козел есть рычаг капитализма»

[с. 77];

927) «обобществил лишь конское поголовье» [c. 77];

928) «Напившись в норму, лошади вошли в воду» [с. 77];

929) «постояли в ней некоторое время для своей чистоты» [с. 77];

930) «не теряя строя и сплочения между собой» [с. 77];

931) «его удивляло душевное спокойствие жующего скота» [с. 77];

932) «Каждое животное взяло посильную долю пищи» [с. 77];

933) «посуй мне пищу в нутрѐ» [с. 78];

934) «Может, ты смысла жизни не чувствуешь» [с. 78];

935) «от едкости глаз у нее нечувствительно высохли слезы» [с. 78];

936) «Стало быть, твой мужик только недавно существует без душевной

прилежности?» [с. 78];

937) «твой мужик только недавно существует без душевной

прилежности» [с. 78];

938) «Вощев и Чиклин ушли в дверь» [с. 78];

939) «Баба, говорит, посуй мне пищу в нутрѐ, а то я весь пустой лежу»

[c. 78];

940) «не пропускал воздуха в свою глубину» [c. 78];

941) «Мужик тронулся ногами, чтобы помочь своему сердцу вздрогнуть»

[с. 79];

942) «Сердце мужика самостоятельно поднялось в душу» [с. 79];

943) «все равно я тебя затомлю» [с. 79];

944) «Мужик разинул рот и закричал от горя смерти, жалея свои целые

кости… и двор от вечного сиротства» [с. 79];


тесноту и там сжалось» [с. 79];

946) «отпуская из себя жар опасной жизни» [с. 79];

947) «Привет кадру!» [с. 79];

948) «и ответила со всей быстротой и бодростью своего разума» [c. 79];

949) «не отрывай народ от ума» [с. 80];

950) «томясь от своей одинокой сознательности» [с. 80];

951) «с доверчивостью перед наукой заговорила» [с. 80];

290

952) «Церковь стояла на краю деревни, а за ней уж начиналась

пустынность осени и вечное примиренчество природы» [с. 80];

953) «не отрывай народ от ума» [с. 80];

954) «начиналась пустынность осени» [с. 80];

955) «свет молчаливого, печального воска» [c. 80];

956) «свет молчаливого, печального воска делал достаточно определенной

всю внутренность помещения до самого подспудья купола» [с. 80];

957) «Я был поп, а теперь отмежевался от своей души» [с. 80];

958) «собираясь, видно, вскоре умереть в темноте осени» [c. 80];

959) «Поп сложил горечь себе в сердце» [с. 81];

960) «Средства же скопляются в кружку и идут активисту для

трактора» [с. 81];

961) «Поп сложил горечь себе в сердце и охотно ответил» [с. 81];

962) «только я темпом слаб» [с. 81];

963) «Поп остановил молящуюся руку и сообразил значение сигнала» [с. 81];

964) «те листки я каждую полночь лично сопровождаю к товарищу

активисту» [с. 81];

965) «склонившего свое тело пред небесной силой» [с. 81];

966) «присутствовали организованные члены и неорганизованные

единоличники, кто еще был маломочен по сознанию» [с. 82];

967) «Чиклин вышел из церкви в траву» [с. 82];

968) «улыбнулся с проницательным сознанием» [с. 82];

969) «произнес активист в вещество народа» [с. 82];

970) «среди горящего света социализма» [с. 82];

971) «и с наступлением коммунизма в сельском хозяйстве решил взять

установку на женитьбу» [с. 82];

972) «в зрелости своей жизни» [c. 82];

973) «произнес активист в вещество народа» [c. 82];

974) «и они не знали, как им станется, раз не будет имущества» [с. 83];

975) «слушали свою мысль» [с. 83];

976) «стоял в таком покое» [с. 83];

977) «с томлением слабой души» [с. 83];

978) «Активист отстранился с крыльца и ушел в дом» [с. 84];

979) «Дверь дома отворилась, и в нее раздался шум мученья из деревни»

[c. 84];


981) «Ты мне, товарищ главный, скажи на утеху: писаться мне в колхоз на

покой иль обождать» [с. 84];

982) «ушла смотреть на свое общее, насущное имущество деревни» [с. 84];

291

983) «начал писать рапорт о точном исполнении мероприятия» [с. 84];

984) «не теряя времени последнего горя» [с. 84];

985) «с жадностью начал писать рапорт о… ликвидации посредством

сплава на плоту, кулака как класса» [с. 84];

986) «он умнейший человек на данном этапе села» [с. 84];

987) «вошедший человек стер мокроту с одежды» [с. 84];

988) «дать ему квитанцию в приеме в членство» [с. 84];

989) «Ночь покрыла весь деревенский масштаб» [с. 85];

990) «держали постоянный вой» [с. 85];

991) «звуки середняцкого настроения» [с. 85];

992) «А деревья эти – моя плоть, и пускай она теперь мучается, ей же

скучно обобществляться в плен!» [c. 85];

993) «в ожидании колхоза безубыточные мужики содержали лошадей без

пищи, чтоб обобществиться лишь одним своим телом» [с. 85];

994) «а животных не вести за собой в скорбь» [с. 85];

995) «Оба глаза лошади забелели в темноте, она поглядела ими обоими и

переступила ногами шаг вперед» [с. 85];

996) «Хозяин… стоял в своем сиротстве» [с. 85];

997) «беднела в дальней нищете» [с. 86];

998) «Снег падал на холодную землю, собираясь остаться в зиму» [с. 86];

999) «смежила последнее зрение» [с. 86];

1000) «Ликвидировав весь последний дышащий живой инвентарь» [с. 86];

1001) «не ожидая пользы желудка» [c. 86];

1002) «Пусть они попрощаются до будущей жизни» [c. 86];

1003) «но надо было спрятать плоть родной убоины в свое тело и сберечь ее

там от обобществления» [с. 86];

1004) «есть никто не хотел, но надо было спрятать плоть родной убоины в

свое тело» [с. 86];

1005) «наблюдали все с ясностью» [с. 86];

1006) «но они не могли расстаться со скотиной и уничтожали ее до

костей» [с. 86];

1007) «Вощев тоже настолько ослабел телом без идеологии, что не мог

поднять топора» [с. 86];

1008) «люди стали без слова всей середняцкой гущей» [с. 86];

1009) «он не видел разной мелочи на лицах людей» [с. 86];

1010) «и тело его выдул ветер в ничто» [с. 86];

1011) «а сам умер затем в осеннем овраге, и тело его выдул ветер в ничто»

[с. 86];

1012) «Бабы уже не плакали и высохли лицом» [с. 86];

292

1013) «Каждый начал целоваться со всею очередью людей» [с. 87];

1014) «Дай нам еще одно мгновенье времени!» [с. 87];

1015) «стояли в таком чувстве» [с. 87];

1016) «жили мы люто, а кончаемся по совести» [с. 87];

1017) «Прощай, Егор, жили мы люто, а кончаемся по совести» [с. 87];

1018) «никак не мог заснуть без покоя истины внутри своей жизни» [с. 87];

1019) «Вощев лежал в стороне и никак не мог заснуть без покоя истины

внутри своей жизни» [c. 87];

1020) «как по-старинному брехала собака на чужой деревне, точно она

существовала в постоянной вечности» [с. 87];

1021) «тогда он встал со снега и вошел в среду людей» [с. 87];

1022) «никак не мог заснуть без покоя истины внутри своей жизни» [с. 87];

1023) «Как же он обидит меня, когда я в социализм останусь» [с. 88];

1024) «Настя открыла глаза на Чиклина» [с. 88];

1025) «народ расположился кучами» [с. 88];

1026) «Узнав про то, Пашкин решил во весь темп бросить Прушевского на

колхоз как кадр культурной революции» [с. 88];

1027) «Опустив лапы в ведро с водой, чтоб отмочить на них чистоту»

[с. 90];

1028) «Ступай на Оргдвор и вдарь в колокол, чтоб Мишка обеденное время

услыхал» [с. 90];

1029) «какой-то набредший ветер начал производить вьюгу» [с. 90];

1030) «шли сквозь снежную, секущую частоту» [с. 90–91];

1031) «Тогда молотобоец вгляделся в снежный ветер» [c. 91];

1032) «по стеклу поползла жидкость слез» [с. 91];

1033) «и по стеклу поползла жидкость слез, будто бабы их держали все

время наготове» [с. 91];

1034) «Из сарая наружу выходил дух теплоты – в трупных скважинах

убоины, наверно, было жарко» [с. 91];

1035) «в летнем лесу своего детства» [с. 91];

1036) «они (мухи. – О. С.) жили себе жирующим способом в горячих,

говяжьих щелях овечьего тела» [с. 91];

1037) «и взревел еще яростней, так что баба отскочила внутрь жилища»

[с. 91];

1038) «Тогда молотобоец вгляделся в снежный ветер и быстро выхватил из

него что-то маленькое» [c. 91];

1039) «начала звать она, не двигаясь от немощи горя» [c. 92];

1040) «произнес Чиклин кулацкому населению» [с. 92];

293

1041) «Мужик не спеша подумал, словно находился в душевной беседе»

[с. 92];

1042) «Молотобоец попробовал мальчишку за ухо» [с. 92];

1043) «закричал ему в голову» [c. 92];

1044) «расходуя всю свою плоть в скопление имущества» [с. 93];

1045) «не участвовал в его переходящей скорби» [с. 93];

1046) «расходуя всю свою плоть в скопление имущества, в счастье

надѐжности существованья» [c. 93];

1047) «Медведь обернул блином лапу и ударил через эту печеную прокладку

кулака по уху, так что мужик вякнул ртом и повалился» [с. 93];

1048) «нажитых батрацкой плотью» [с. 93];

1049) «расходуя всю свою плоть в скопление имущества» [с. 93];

1050) «Когда его жена тяжелела, то мельник своими руками совершал ей

выкидыш» [с. 93];

1051) «сверив прибывший кулацкий класс» [с. 94];

1052) «нашел полную точность» [с. 94];

1053) «терять видимость классового врага» [с. 94];

1054) «слой грустных уродов» [с. 94];

1055) «хотя и знал, что там ликуют одни бывшие участники империализма»

[с. 94];

1056) «Жачев же пополз за кулачеством» [с. 94];

1057) «ликвидируют в далекую тишину» [c. 94];

1058) «люди хотели навсегда заметить свою родину» [c. 94];

1059) «Боле, товарищ калека, ничто не подумаю – я теперь шептать буду»

[с. 95];

1060) «Радиомузыка все более тревожила жизнь» [с. 95];

1061) «на дальнем небе, опорожненном от вихрей и туч» [c. 95];

1062) «Чиклин долго глядел в ликующую гущу народа и чувствовал покой

добра в своей груди» [c. 95];

1063) «Чиклин долго глядел в ликующую гущу народа» [с. 95];

1064) «развивали дальнейший темп праздника» [с. 95];

1065) «пассивные мужики кричали возгласы довольства» [с. 95];

1066) «Пассивные мужики кричали возгласы довольства» [с. 95];

1067) «гостевому мужику, желавшему девочку- эсесершу выдать замуж

единоличнику, Жачев дал в бок» [с. 95];

1068) «сон всего мира» [c. 96];

1069) «когда он забыл про организацию для кустарника» [с. 96];

1070) «Стой до очередного звука!» [с. 96];

1071) «Радио вдруг среди мотива перестало играть» [с. 96];

294

1072) «Активист, услышав сообщение, задумался для памяти» [с. 96];

1073) «предоставит ли радио бедноте утешение» [с. 96];

1074) «в высоте лунного света» [с. 97];



1076) «должны томиться в груди роющего землю пролетарского класса»

[с. 98];

1077) «земля состоит не для зябнущего детства» [с. 98];

1078) «Чиклин в заботе закрыл чьи-то распахнутые ворота» [c. 98];

1079) «Жачев сполз с крыльца, внедрился среди суетящихся ног» [с. 98];

1080) «Склонившись корпусом от доверчивой надевды, Чиклин пошел по

дворовым задам» [с. 98];

1081) «и начал спроста брать людей за нижние концы и опрокидывать для

отдыха на землю» [с. 98];

1082) «Он больше не увидит мучившего его кулачества и обрадуется своему

существованию» [с. 98];

1083) «только медведь мог вытерпеть здесь свою жизнь, и то поседел от

угнетения» [с. 98–99];

1084) «только медведь мог вытерпеть здесь свою жизнь» [с. 98–99];

1085) «данные бедняцко-середняцкого благоустройства» [с. 99];

1086) «сгустившаяся от холода река» [с. 99];

1087) «организация вечного смысла людей» [с. 99];

1088) «оловянную серьгу от пастушьего уха, штанину из рядна и разное

другое снаряжение трудящегося» [с. 99];

1089) «завязав мешку горло, положил себе на спину этот груз» [с. 99];

1090) «собрал… всякое беспамятство» [с. 99];

1091) «под соломенной рожью земли» [с. 99];

1092) «река шевелилась в… берегах» [с. 99];

1093) «Он собрал по деревне все нищие, отвергнутые предметы, всю мелочь

безвестности и всякое беспамятство» [с. 99];

1094) «организация вечного смысла людей» [с. 99];

1095) «организовав особую боковую графу» [с. 99];

1096) «Сейчас он предъявлял тех ликвидированных тружеников» [с. 99];

1097) «лишь одна сгустившаяся от холода река шевелилась в обжитых

сельских берегах» [с. 99];

1098) «у лампы сидел активист за умственным трудом» [с. 99];

1099) «Через некоторое время активист спустил на пол ведомость» [с. 100];

1100) «составил ей лампу со стола на пол» [с. 100];

1101) «скончаться когда-нибудь старым» [с. 100];

295

1102) «некому теперь отнять у Насти ее долю жизни на свете» [с. 100];

1103) «чтобы истомить себя до потери души» [с. 100];

1104) «Настя встала в свой рост» [с. 100];

1105) «Настя встала в свой рост, потопталась для развития» [с. 100];

1106) «Отчего ж тогда Ленин в Москве целым лежит? Он науку ждет –

воскреснуть хочет» [c. 100];

1107) «Жачев с испугом закрыл рот и начал гонять воздух носом» [с. 100];

1108) «а когда дотрудишься до конца, когда узнаешь все, то уморишься и

помрешь» [с. 101];

1109) «пора уж целыми эшелонами население в социализм отправлять»

[с. 101];

1110) «прислушиваясь к биению своего бестолкового сердца, которое тянуло

все его тело в какую-то нежелательную даль жизни» [с. 101];

1111) «и в звуках той руки» [с. 101];

1112) «окреп от привычки быть организованным» [с. 101];

1113) «пора уж целыми эшелонами население в социализм отправлять»

[с. 101];

1114) «достижения все более расстилались перед его сознательным умом,

так что он уже полагал про себя» [с. 101];

1115) «над снежной чистотою земли» [с. 101];

1116) «сообщая вслух какую-то счастливую песню» [с. 101];

1117) «входит что-то в его ум» [с. 102];

1118) «гостевые вчерашние мужики стали расходиться в окрестность»

[с. 102];

1119) «Поближе к утренней заре» [с. 102];

1120) «ел снег для своего охлаждения» [с. 102];

1121) «открыта в лунную ночь» [с. 102];

1122) «Кузница была открыта в лунную ночь, на всю земную светлую

поверхность» [с. 102];

1123) «всю свою яростную безмолвную радость он расходовал в усердие

труда» [с. 102];

1124) «всю свою яростную безмолвную радость он расходовал» [с. 102];

1125) «всю свою яростную безмолвную радость он расходовал в усердие

труда» [c. 102];

1126) «от страха такого имущества» [с. 103];

1127) «проживший всю революцию середняк» [с. 103];

1128) «он стоит на покое и не пробивается в дверь будущего» [c. 103];

1129) «Другие организованные мужики также бросились внутрь

предприятия» [с. 103]

296

1130) «Вынай, дьявол, железку из жидкого! <…> Не мучай матерьял»

[с. 103];

1131) «он стоит на покое» [с. 103];

1132) «Вощеву грустно стало, что зверь так трудится, будто чует смысл

жизни вблизи» [с. 103];

1133) «забываясь в терпенье труда» [с. 104];

1134) «как ему жить забытым среди массы» [с. 104];

1135) «до смертельного уничтожения наивности всякой надежды» [с. 104];

1136) «живя за счет своего чувства» [с. 104];

1137) «умерев, можно навсегда утратить этот единственно счастливый,

истинный район существования, не войдя в него» [с. 104];

1138) «и решил точно назначить день окончания своего пребывания на

земле» [с. 104];

1139) «весь день, учась письму и чтению, счету чисел» [с. 104];

1140) «он только знал, что страсть рассудка есть влеченье к смерти»

[c. 105];

1141) «он только знал, что страсть рассудка есть влеченье к смерти»

[с. 105];

1142) «Вощев опять вдруг задумался на одном месте» [с. 105];

1143) «медведь задремал и свалился всем туловищем вниз, на покой» [c. 105];

1144) «ежедневно мучить свое тело» [с. 105];

1145) «Чиклин обхватил Вощева поперек и сложил его к спящему

молотобойцу» [с. 106];

1146) «На улицу вскочил всадник из района на трепещущем коне» [с. 106];

1147) «крикнул он сидящему колхозу» [с. 106];

1148) «ведомость ликвидации классового врага» [с. 106];

1149) «обнаружить выпуклую бдительность» [с. 106];

1150) «только лицо его горело от внутренних младенческих сил» [с. 106];

1151) «чтобы девочка безмолвно понимала его радость к ней» [с. 106];

1152) «сползания по правому и левому откосу с отточенной остроты

четкой линии» [с. 106];

1153) «Скачи прямо! – сообщил путь колхоз» [с. 106];

1154) «Чиклин попробовал Настю за все места тела, она была горячая,

влажная» [с. 107];

1155) «неудержимо рвущиеся в даль истории» [с. 107];

1156) «старался организовать счастье» [с. 107];

1157) «на вершину всемирных невидимых времен» [c. 107];

297

1158) «Чиклин снял с себя всю верхнюю одежду, кроме того отобрал ватные

пиджаки у Жачева и активиста и всем этим теплым веществом закутал

Настю» [c. 107];

1159) «Почувствовав мысль и одиночество, не желая безответно тратить

средств на государство и будущее поколение» [с. 108];

1160) «Внутри активиста раздался слабый треск костей» [с. 108];

1161) «Ты зачем ребенка раскрыл? <…> Остудить хочешь?» [с. 108];

1162) «Пользуясь мирной грустью колхоза, а также невидимостью актива»

[с. 108];

1163) «Несмотря на то, что люди уже давно ничего не ели, их и сейчас не

тянуло на пищу» [с. 108];

1164) «звук… не был рассчитан на жалобу» [с. 109];

1165) «От жизни все умирают» [с. 109];

1166) «Пользуясь мирной грустью» [с. 108];

1167) «колхоз метет снег для гигиены» [с. 108];

1168) «он уткнулся ртом в землю и выл печально в глушь почвы» [с. 109];

1169) «он уткнулся ртом в землю и выл печально в глушь почвы» [с. 109];

1170) «работать здесь нечего» [с. 109];

1171) «не соображая своего горя» [с. 109];

1172) «не пошевелил его в чувстве своего любопытства перед всяким

ущербом жизни» [c. 110];

1173) «скучающей по истине головою» [с. 110];

1174) «лицо, унесенное в глубь своего грустного сознания» [с. 110];

1175) «Ты его попробуй» [с. 110];

1176) «убавить его деятельность» [с. 110];

1177) «а уж Вощеву ничего не досталось, кроме мученья ума, кроме

бессознательности в несущемся потоке существования и покорности

слепого элемента» [с. 110];

1178) «даже самые незначительные на лицо бабы и девки заплакали от

печали» [с. 110];

1179) «Вощев снова прилег к телу активиста» [с. 110];

1180) «Ты, должно быть, не меня, а весь класс испил» [с. 110–111];

1181) «не умея еще произнести или выдвинуть в действие его

первоначальную силу» [с. 111];

1182) «Из меня отовсюду сок пошел» [с. 111];

1183) «и узнал желанье жить в эту разгороженную даль» [с. 111];

1184) «Почувствовав полный ум» [с. 111];

1185) «И Вощев ударил активиста в лоб – для прочности его гибели» [с. 111];

1186) «истинная радость одоления всего смутного вещества земли» [c. 111];

298

1187) «отворил дверь Оргдома в пространство» [с. 111];

1188) «сердце может биться не только от одного холодного воздуха, но и

от истинной радости одоления всего смутного вещества земли» [с. 111];

1189) «И несколько человек подняли тело активиста на высоту и понесли его

на берег реки» [с. 111];

1190) «заботиться над разведением костра» [с. 112];

1191) «Чиклин, отчего я всегда ум чувствую и никак его не забуду?» [с. 112];

1192) «Чиклин, сложив Жачева на землю» [с. 112];

1193) «для охранения Насти от ветра» [с. 113];

1194) «молча дышал над телом ребенка, пока вновь не почувствовал

озабоченности к этому маленькому, горячему туловищу» [с. 113];

1195) «молча дышал над телом ребенка» [с. 113];

1196) «не уничтожил ли калека сливки и пирожные» [с. 113]

1197) «Спи. Может, ум забудешь» [с. 113];

1198) «сказал Чиклин к Елисею» [с. 113];

1199) бурча во сне свое беспокойство» [с. 113];

1200) «Чиклин медленно поднялся с земли и остановился на месте» [с. 113];

1201) «Поэтому Жачеву пришлось появиться на представлении…

останавливая действие искусства» [с. 113];

1202) «В этих действиях он хотел забыть сейчас свой ум» [с. 114];

1203) «Чиклин вонзался туда секущими ударами железной лопаты и скоро

скрылся в тишину недр почти во весь свой рост» [c. 114];


1205) «В этих действиях он хотел забыть сейчас свой ум» [с. 114];

1206) «Чиклин вонзался туда секущими ударами железной лопаты» [с. 114];


1208) «где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в

детском чувстве и в убежденном впечатленье?» [с. 114];

1209) «в смутном вожделении тщетного ума» [с. 114];

1210) «подошел к Насте и попробовал ее голову» [с. 114];

1211) «и с жадностью счастья прижал ее к себе» [с. 114];

1212) «проверяя его жизнь по теплу» [с. 114];

1213) «все бедные и средние мужики работали с таким усердием жизни»

[с. 115];

1214) «Там он снова начал разверзать неподвижную землю» [с. 115];

299

3.3. Конструкции с примыканием

1215) «скучно лежала пыль» [с. 21];



1217) «изнемогал же Вощев скоро» [с. 24];

1218) «Зубов у инвалида не было никаких, он их сработал начисто на пищу»

[с. 24];

1219) «Я на войне настоящей не был <…> Тогда б и я вернулся оттуда не

полностью весь» [c. 25];

1220) «обнажив родинку на опухающем теле, и с легкостью неощутимой

силы исчезла мимо, оставляя сожаление в двух зрителях – Вощеве и калеке»

[с. 25];

1221) «Ты бы глядел глазами куда-нибудь прочь» [с. 25];

1222) «косарь дошел до Вощева и определил ему встать и уйти с площади»

[с. 26];

1223) «печально скрылись его глаза» [с. 27];

1224) «оно (сердце. – О. В.) билось вблизи» [с. 27];

1225) «Мастеровые начали серьезно есть» [с. 28];

1226) «Сельские часы… терпеливо шли» [с. 28];

1227) «томился затем в тюрьме и пел оттуда песни» [с. 29];

1228) «Уже тысячи былинок, корешков и мелких почвенных приютов

усердной твари он уничтожил навсегда» [с. 29];

1229) «жилы и внутренности близко подходили наружу» [с. 29];

1230) «Он мог бы так весь незаметно скончаться» [с. 32];

1231) «После полуночи Прушевский пришел на свою квартиру… открыл окно

в темноту и сел посидеть» [с. 33];

1232) «И решив скончаться, он лег в кровать и заснул со счастьем

равнодушия к жизни» [с. 34];

1233) «все равно счастье наступит исторически» [с. 34];

1234) «Товарищ Пашкин, вон у нас Вощев зачислился, а у него путевки с

биржи труда нет, вы его, как говорится, должны отчислить назад» [с. 35];

1235) «Чиклин сразу, без пристальности обнаружил в них переученных

наоборот городских служащих» [c. 36];

1236) «замертво лежал ничтожный песок» [с. 36];

1237) «Чиклин сказал, что овраг – это более чем пополам готовый

котлован» [с. 37];

1238) «Некуда жить, вот и думаешь в голову» [с. 37];

1239) «И ему стало легко и неслышно внутри» [с. 37];

300

1240) «и он любил тогда следить за прохожими мимо» [с. 38];

1241) «все постепенно кончалось вблизи и вдали: прятались птицы,

ложились люди» [с. 38];

1242) «он любил тогда следить за прохожими мимо» [с. 38];

1243) «Здесь инвалид вырвал из земли ряд роз, бывших под рукой, и, не

пользуясь, бросил их прочь» [с. 39];

1244) «научно хранил свое тело» [с. 39];

1245) «Пашкин нечаянно заволновался» [с. 39];

1246) «Ольгуша, лягушечка, ведь ты гигантски чуешь массы!» [с. 40];

1247) «Ты кто – такой низкий? <…> потому что меня капитал пополам

сократил» [с. 41];

1248) «произносил слова… логично и научно» [с. 41];

1249) «Если глядеть лишь по низу, в сухую мелочь почвы и в травы» [с. 41];

1250) «они ходили в котлован раскапывать водяной подземный исток,

чтобы перехватить его вмертвую глиняным замком» [с. 41];

1251) «Чиклин, что же ты так молча живешь?» [с. 42];

1252) «А отчего, Никит, поле так скучно лежит?» [с. 42];

1253) «Могу, – ответил Сафронов, – смело могу! Я этих пастухов и писцов

враз в рабочий класс обращу» [с. 42];

1254) «Перестань брать слово, когда мне спится» [с. 42];

1255) «Извольте, гражданин Козлов, спать нормально» [c. 42];

1256) «стал жаловаться шепотом самому себе на таинственную жизнь, в

которой он безжалостно родился» [с. 43];

1257) «неизвестный вначале человек» [с. 43];

1258) «бросил ему на ноги одеваться» [с. 44];

1259) «тихо сказал Прушевский, сразу озябнув внизу» [с. 44];

1260) «сказал Прушевский, сразу озябнув внизу и укрываясь» [с. 44];

1261) «сказал Чиклин всем и вышел наружу» [с. 44];

1262) «Спите молча!» [с. 44];

1263) «Козлову пришлось глубоко соображать над таким недоуменным

обстоятельством» [с. 45];

1264) «Наши рабочие еще не подтянулись до всего понятия, и вам будет

некрасиво нести должность» [с. 45];

1265) «Если вечером ему опять покажется страшно» [с. 45];

1266) «солнце, как слепота, находилось равнодушно над низовою бедностью

земли» [с. 45];

1267) «многие нужные люди обязаны жить и теряться на этой смертной

земле» [с. 46];

301

1268) «Ты, Козлов, свой прынцип заимел и покидаешь рабочую массу, а сам

вылезаешь в даль» [с. 47];

1269) «свою линию всегда наружу держит» [с. 47];

1270) «внимательно томился – о том, что главное организационное

строительство идет помимо его участия» [с. 47];

1271) «зашвырнул прочь в пространство» [c. 47];

1272) «Сафронов управился принести Жачева» [с. 48];

1273) «Ему никто не возражал здесь находиться» [с. 48];

1274) «находился там безмолвно» [с. 49];

1275) «Чиклин мужал, забывчиво тратил чувство» [с. 50];

1276) «Мужик сел вниз для отдышки» [с. 50];

1277) «он стал на месте посреди» [с. 51];

1278) «Постояв в темноте, Чиклин увидел в ней неподвижный, чуть

живущий свет и куда-то ведущую дверь» [с. 51];

1279) «немножко жива» (– Мама, ты жива еще или уже тебя нет? –

спросила девочка в темноте. – Немножко, – ответила мать) [с. 52];

1280) «Товарищ Пашкин бдительно снабдил жилище землекопов

радиорупором» [с. 53];

1281) «Сафронов слушал и торжествовал, жалея лишь, что он не может

говорить обратно в трубу» [c. 53];

1282) «чтоб он умел безопасно жить» [с. 55];

1283) «Прушевский слушал и наблюдал девочку… этому существу,

наполненному, точно морозом, свежей жизнью, надлежит мучиться

сложнее и дольше его» [с. 55];

1284) «надлежит мучиться сложнее и дольше его» [с. 55];

1285) «глубже как-либо приникать к нему» [с. 56];

1286) «убьет когда-нибудь вскоре» [с. 57];

1287) «Чтоб не думать дальше, мужик ложился вниз и как можно скорее

плакал льющимися неотложными слезами» [с. 57];

1288) «Существуйте, стервецы, пока что!» [с. 58];


белый сюжет сооружений и успокоено светился» [с. 59];

1290) «Ему уютней было чувствовать скорбь на земной потухшей звезде»

[c. 59];

1291) «он сначала опустил голову и напряженно сообразил» [с. 60];

1292) «он постоянно забывал помнить про самого себя и про свои заботы»

[с. 60];

1293) «Гробы тесовые мы в пещеру сложили впрок» [с. 60];

1294) «и он опускал вниз затихшие глаза» [с. 61];

302

1295) «обязаны их ликвидировать не меньше как класс» [с. 62];

1296) «Вощев пошел туда походкой механически выбывшего человека»

[с. 62];

1297) «Вощев тихим шагом скрылся в поле и там прилег полежать» [c. 62];

1298) «механически наблюдая даль» [с. 62];

1299) «устало длилось терпение на свете» [с. 63];

1300) «бедняцкий слой деревни печально заскучал по колхозу» [с. 64];

1301) «села с ним посидеть» [c. 65];

1302) «Сафронов сам попросил девочку поскучать о нем» [с. 65];

1303) «теперь предназначалось класть в котловане бут» [с. 65];

1304) «Пашкин согнулся и возвратил бутерброд снизу на стол» [с. 65];

1305) «ведь весь земной шар, вся его мякоть, скоро достанется в четкие,

железные руки» [с. 68];

1306) «Чиклин встал у подножия скончавшихся и спокойно засмотрелся в их

молчаливые лица» [с. 68];

1307) «Сельсоветская лампа безрасчетно горела над ними до утра» [с. 69];

1308) «А ты, Козлов, тоже не заботься жить» [с. 69];

1309) «Чиклин курил и равнодушно утешал умерших своими словами» [с. 69];

1310) «покойно произнес пишущий мужик» [c. 70];

1311) «мы сами живем нечаянно» [с. 70];

1312) «Не быть он боялся» [с. 71];

1313) «Левая рука Козлова свесилась вниз» [с. 73];

1314) «сам пришел сюда, лег на стол между покойными и лично умер» [c. 73];

1315) «там стояло желтое сияние достигавшего туда солнца» [с. 73];

1316) «Он шел куда-то сквозь» [с. 74];

1317) «Мне все кажется, что вдалеке есть что-то особенное или

роскошный несбыточный предмет, и я печально живу» [с. 74];

1318) «Чиклин глядел вслед ушедшей босой коллективизации, не зная, что

нужно дальше предполагать» [с. 76];

1319) «лошадь толкнула головой ворота нараспашку» [с. 77];

1320) «а уж когда все совместно собрались» [c. 77];

1321) «все до чиста душевно видел» [с. 78];

1322) «твой мужик только недавно существует» [c. 78];

1323) «ответил задумчиво активист» [с. 79];

1324) «Женщины и девушки прилежно прилегли к полу» [с. 79];

1325) «Чиклин и Вощев тоже сели вниз» [с. 79];

1326) «Чиклин яростно вздохнул» [с. 81];

1327) «Народ только свечку покупает и ставит ее богу, как сироту, вместо

своей молитвы, а сам сейчас же скрывается вон» [c. 81];

303

1328) «разумно ответил поп» [с. 81];

1329) «Подойди ко мне вплоть» [с. 81];

1330) «Мне, товарищ, жить бесполезно» [с. 81];

1331) «он безмолвно любил бедноту» [с. 82];

1332) «Сердце билось легко и грустно» [с. 83];

1333) «терпеливо сказал активист сверху» [с. 83];

1334) «Активист кратко подумал» [с. 83];

1335) «бревна у них складывались одно к другому вплоть» [с. 83];

1336) «Он был постоянно удивлен» [с. 84];


1338) «и с корнем сокрушал их [деревья] прочь из почвы» [с. 85];

1339) «не забыв еще от чувства боли жить» [с. 85];

1340) «Иные расчетливые мужики давно опухли от мясной еды и ходили

тяжко» [c. 86];

1341) «Рот распался надвое» [с. 86];

1342) «но жизнь лошади еще была цела – она лишь беднела в дальнейшей

нищете, делилась все более мелко и не могла утомиться» [с. 86];

1343) «Кто вперед успел поесть свою живность» [с. 86];

1344) «Прощай, Егор, жили мы люто, а кончаемся по совести» [с. 87];

1345) «Чиклин тоже не мог стерпеть быть отдельно» [с. 87]

1346) «иль мы даром шли» [с. 88];

1347) «Но медведь и без того настолько усердно старался» [c. 89];

1348) «до того он ломал плетень на мелкие части, а теперь сразу

выпрямился и надежно вздохнул» [с. 90];

1349) «Пока Елисей равнодушно ходил на Оргдвор» [с. 90];

1350) «медведь спокойно пошел за человеком, привычно держась впрямую»

[с. 90];

1351) «будто все вещество из нее опустилось вниз» [с. 92];

1352) «дальше кулак встречался гуще» [c. 92];

1353) «не сметь более жить на свете!» [с. 93];

1354) «Ликвидировав кулаков в даль» [с. 94];

1355) «люди хотели навсегда заметить свою родину и последнего,

счастливого человека на ней» [c. 94];

1356) «весь колхоз, вместе с окрестными пешими гостями, радостно

топтался на месте» [с. 95];

1357) «весь народ товарищески торжествовал» [с. 95];

1358) «чтобы не знать страха жить дальше» [с. 96];

1359) «бегая от ласково ревущего Жачева» [с. 96];

1360) «Колхоз… тоже постепенно запел слабым голосом» [с. 97];

304



1362) «По-прежнему покорно храпел медведь» [с. 98];

1363) «начал спроста брать людей за нижние концы» [с. 98];

1364) «Колхоз непоколебимо спал на Оргдворе» [с. 99];

1365) «особую боковую графу, под названием ―Перечень ликвидированного

насмерть кулаком как классом пролетариата, согласно имущественно-

выморочного остатка‖» [с. 99];

1366) «все глухо смолкло» [c. 99];

1367) «Вощев, не полностью соображая, со скупостью скопил в мешок

вещественные остатки потерянных людей» [c. 99];

1368) «и будет пользоваться ими впрок» [с. 100];

1369) «он получил сполна все нажитое имущество безродно умерших

батраков» [с. 100];

1370) «Сумеют или нет успехи высшей науки воскресить назад сопревших

людей?» [с. 100];

1371) «дольше и печальней помнить ту прошедшую в его молодости

девушку, сейчас уже едва ли существующую» [с. 100];

1372) «скончаться когда-нибудь старым, привыкшим нечувствительно

жить человеком» [с. 100];

1373) «он может, если поедет жить за сестру, дольше и печальней помнить

ту прошедшую в его молодости девушку, сейчас уже едва ли

существующую» [с. 100];

1374) «Я б ему указал, кто еще добавочно получить должен кое-что»

[с. 100];

1375) «лишь активист немолчно писал» [с. 101];

1376) «Далее молотобоец удовлетворенно и протяжно начал рычать»

[с. 101];

1377) «широко раздавались удары» [с. 101];

1378) «мысленно уважал Чиклин» [с. 101];

1379) «сообщая вслух какую-то счастливую песню» [с. 101];

1380) «бескорыстно светили звезды» [с. 101];

1381) «Вчера вернулся с раскулачки, так все топтался и по-хорошему

бурчал» [с. 102];

1382) «Колхозу же некуда было уйти, и он, поднявшись с Оргдвора, начал

двигаться к кузне» [с. 102];

1383) «колхозные мужики постепенно сочувствовали ему и коллективно

крякали во время звука кувалды» [c. 102];

1384) «Эту кузню надо запомнить побелить» [с. 104];

305

1385) «произнес молча проживший всю революцию середняк» [с. 104];

1386) «и обычный свет сплошь распространялся по всему району» [с. 104];

1387) «Вышедши наружу, колхоз сел очередью у плетня и стал сидеть»

[с. 105];

1388) «медведь задремал и свалился всем туловищем вниз» [с. 105];

1389) «лошадь… срочно скрылась вдалеке» [с. 106];

1390) «чтобы девочка безмолвно понимала его радость к ней» [с. 106];

1391) «он лишь снаружи от себя старался организовать счастье» [с. 107];

1392) «Далее Чиклин покойно дал активисту ручной удар в грудь» [с. 108];

1393) «молотобоец… сел равнодушно» [с. 109];

1394) «Активист по-прежнему неподвижно молчал на полу» [с. 110];

1395) «Просим!! – единогласно выразился колхоз» [с. 111];

1396) «Елисей долго сидел на пороге барака, наблюдая ближний светлый

город, где что-то постоянно шумело и равномерно волновалось во всеобщем

гонимом беспокойстве» [с. 112];


1398) «Чиклину пришлось сечь землю на глыбы и выворачивать ее прочь

целыми мертвыми кусками» [с. 114];

1399) «а медведь таскал этот камень пешком» [с. 115];

306

3. Конструкции с координацией

1400) «Тело Вощева побледнело от усталости» [с. 22];



1402) «глаза наблюдали посторонний для них мир с жадностью

обездоленности» [c. 24];

1403) Музыка пионеров отдохнула» [с. 26];


1405) «а утром ты выяснишься» [с. 27];

1406) «матерьял всегда сдавался точности и терпению, значит – он был

мертв и пустынен» [с. 28];

1407) «он теперь допускал возможность, что детство вырастет» [с 29];

1408) «он теперь допускал возможность, что… радость сделается мыслью»

[с. 29];

1409) «мир всюду поддавался его внимательному и воображаемому уму»

[с. 28];

1410) «Сейчас тоже погода пропала» [с. 31];

1411) «и ум его увеличился» [с. 31];

1412) «здесь будет дом, в нем будут храниться люди от невзгоды» [с. 31];

1413) «но он не тосковал от усталости, зная, что в ночном сне его тело

наполнится вновь» [с. 31];

1414) «и точно грусть – стояла мертвая высота над землей» [с. 32];

1415) «и все тело шумело в питающей работе сна» [с. 32];

«и от какой волнующей силы начнет биться сердце и думать ум [с. 33];

1416) «Прушевский остыл от ночи» [c. 33];

1417) «спит сельская отсталость» [с. 34];

1418) «воздух… действовал лишь поверхностно» [с. 35];

1419) «он все равно умрет раньше, чем кончится здание» [с. 37];

1420) «Без сна рабочий человек давно бы кончился» [с. 40];

1421) «Чиклин и Сафронов сильно остыли и были в глине и сырости» [c. 41];

1422) «ночь замерла перед рассветом» [с. 43];

1423) «И чем больше он сидел, тем гуще в нем от неподвижности

скапливалась печаль» [с. 43];

1424) «как будто сзади вас ярость какая находится» [с. 44];

1425) «дабы весь класс его узнал и заплакал над ним» [с. 45];

1426) «А скорее всего она теперь сознательница» [с. 46];

1427) «у того потом ум является» [с. 46];

1428) «из него какой-нибудь принцип вырастет» [с. 48];

307

1429) «его тело отощало внутри одежды» [с. 48];

1430) «потому что вражья имущая сила вновь происходит» [с. 49];

1431) «и он [Чиклин] мог… только пощупать ее (лестницы. – О. С.)

истомленный прах» [с. 51];

1432) «Чиклину было неизвестно, какое существо притаилось для своей

сохранности в этом безвестном убежище» [с. 51];

1433) «Грунт перестал терпеть вечность» [с. 52];

1434) «Уйди далеко-далеко отсюда и там сама позабудься» [с. 52];

1435) «и сердце обратило внимание» [c. 54];

1436) «о нем (о счастье. – О. С.) лишь шелестят деревья» [с. 54];

1437) «Вскоре вся артель, смирившись общим утомлением, уснула» [с. 54];

1438) «А я сама не хотела рожаться» [с. 57];

1439) «Так как же ты организовалась» [c. 57];

1440) «Какой-нибудь принцип женского рода угодил тебе, что ты родилась

при советской власти?» [с. 57];

1441) «Я, товарищ Сафронов, уж обсох, — заявил издали мужик. — Это я по

отсталости растрогался» [c. 58];

1442) «скорбь у нас аннулирована» [с. 58];

1443) «Вам ведь так и так все равно погибать – у вас же в сердце не лежит

ничто» [с. 58];

1444) «День был мутный, неопределенный» [с. 59];

1445) «те дальние здания устроены не только для пользы, но и для радости»

[с. 59];

1446) «он (гроб. – О. С.) нам теперь цельное хозяйство» [с. 61];

1447) «или стояло на ветру дорог бедняцкое колхозное сиротство» [с. 62];

1448) «устало длилось терпение на свете» [с. 63];

1449) «Значит, вы не столб со столбовой дороги в социализм» [c. 64];

1450) «И после того артель назначила Сафронова и Козлова идти в

ближнюю деревню» [с. 64];

1451) «это (о Насте. – О. С.) ж наш будущий радостный предмет» [с. 64];

1452) «и тогда линия увидит его» [c. 65];

1453) «Все мертвые – это люди особенные» [с. 66];

1454) «и там же заунывно брехали собаки» [с. 66];

1455) «сердце его лежало в разрушенной груди» [с. 68];

1456) «Ты кончился, Сафронов!» [с. 69];

1457) «но лица их изображали одно и то же твердое чувство» [с. 71];

1458) «Того я закончил, – объяснил Чиклин. – Думал, что стервец явился и

просит удара. Я ему дал, а он ослаб» [С. 73];

1459) «нам всѐ теперь стало ничто» [с. 74];

308

1460) «стеной пошел дождь и укрыл ушедших в среде влаги» [с. 76];

1461) «директива не спустилась на колхоз» [с. 76];

1462) «а тут двигаются целые кучи ради существования» [с. 76];

1463) «Смотри, Чиклин, как колхоз идет на свете» [с. 76];

1464) «зажиточность скопится на единоличных дворах» [с. 77];

1465) «спустились в овраг, в котором содержалась вода» [с. 77];

1466) «вся изба-читальня была порожняя» [с. 79];

1467) «Мертвые не шумят» [с. 79];

1468) «все равно я тебя затомлю, лучше сама кончись» [с. 79];

1469) «Сердце мужика самостоятельно поднялось в душу» [с. 79];

1470) «ибо все равно земля для них была пуста и тревожна» [с. 82];

1471) «и с наступлением коммунизма в сельском хозяйстве решили взять

установку на женитьбу, тем более что тогда лучше выявятся женщины»

[с. 82];

1472) «Организованные сели на землю и курили» [с. 82];

1473) «Ну стойте, пока беднота сидит» [с. 83];

1474) «тишина распространялась сейчас по всему видимому свету» [с. 83];

1475) «Товарищ актив, там снег пошел и холод дует» [с. 84];

1476) «Дверь дома отворилась, и в нее раздался шум мученья из деревни»

[с. 84];

1477) «желание утихло в нем без последствий» [с. 84];

1478) «Кругом нас темпы по округу идут – горюйте, пока плот не готов»

[с. 84];


ей горевать не придется» [с. 84];

1480) «земля от снега стала смирней» [с. 85];

1481) «Жизнь ее уменьшалась все дальше» [с. 86];

1482) «ноздри ее шевельнулись и рот распался надвое, хотя жевать не мог»

[c. 86];

1483) «жизнь лошади еще была цела» [c. 86];

1484) «животное тоже есть рабочий класс» [с. 91];

1485) «Кулачество глядело с плота в одну сторону – на Жачева» [с. 94];

1486) «весь колхоз, вместе с окрестными пешими гостями, радостно

топтался на месте» [с. 95];

1487) «Настя, ты не стынь долго, иди ко мне» [с. 96];

1488) «Колхоз… тоже постепенно запел слабым голосом» [с. 97];

1489) «И здесь радио опять прекратилось» [c. 96];

1490) «весь же точный смысл жизни и всемирная круглая радость должны

томиться в груди» [с. 98];

309

1491) «Настя смело может застынуть» [с. 98];

1492) «чтобы сердце молотобойца и Чиклина лишь надеялось и дышали»

[с. 98];

1493) «лишь одна сгустившаяся от холода река шевелилась в обжитых

сельских берегах» [с. 99];

1494) «Колхоз непоколебимо спал на Оргдворе» [с. 99];

1495) «прислушиваясь к биению своего бестолкового сердца, которое тянуло

все его тело в какую-то нежелательную даль жизни» [с. 101];

1496) «весь колхоз глаза открыл» [с. 101];

1497) «и в звуках той руки еще слышен страх-пережиток» [с. 101];

1498) «и достижения все более расстилались перед его сознательным умом»

[с. 101];



1500) «слышалась работа молотобойца» [c. 102];

1501) «Велика и прохладна была ночь над ним» [с. 101]

1502) «воскликнул колхоз» [с. 103];

1503) «окоченелая земля смолкнет от шума всякого строительства»

[с. 104];

1504) «все чувства его, все влечения и давняя тоска встретились в рассудке

и сознали самих себя до самого источника происхождения» [с. 104];

1505) «у нее поднималось сердце от ветра всеобщей стремящейся жизни»

[с. 105];

1506) «Вышедши наружу, колхоз сел очередью у плетня и стал сидеть»

[с. 105];

1507) «Члены колхоза… с тоскою, что кончился труд и как бы теперь колхоз

не пошел в убыток, оставили заведение» [с. 105];

1508) «раз он попер в колхозы» [с. 106];

1509) «Чиклин внимательно всмотрелся в ребенка – не поврежден ли он в

чем со вчерашнего дня» [с. 106];

1510) «ребенок был весь исправен» [с. 106];

1511) «Чиклин внимательно всмотрелся в ребенка… цело ли полностью его

тело» [с. 106];

1512) «пусть массы сами греются» [с. 108];

1513) «желудки были завалены мясным обилием еще с прошлых дней» [с.108];

1514) «только ум ее печально думал» [с. 109];

1515) «колхоз метет снег для гигиены» [с. 108];

1516) «ответил колхоз, лежавший под навесом» [с. 109];

310

1517) «Он умер, – сообщил всем Вощев, подымаясь снизу. – Все знал, а тоже

кончился» [с. 110];

1518) «вся всемирная истина, весь смысл жизни помещались только в нем и

более нигде» [с. 110];

1519) «Просим!! – единогласно выразился колхоз» [с. 111];

1520) «на его голос весь колхоз пришел с Оргдвора в дом» [с. 110];

1521) «кругом беспрерывно нагнеталась общественная польза» [с. 112];

1522) «ум его неподвижно думал, что Настя умерла» [c. 114];

1523) «его ум теперь сам забылся» [c. 114];

1524) «Ты зачем оставил колхоз, или хочешь, чтоб умерла вся наша

эсесерша?» [с. 114];

1525) «пока не услышал, как трескаются кости в его трудящемся

туловище» [с. 115];

311

4. Конструкции на уровне сложного предложения

1526) «Он не уважал, чтобы на него подавали заявление» [с. 47];

1527) «а ты лежи и думай, чтоб не умереть» [с. 52];

1528) «Исус Христос тоже, наверно, ходил скучно, и в природе был

ничтожный дождь» [с. 76];

1529) «и глядели на карандаш с томлением слабой души, которая появилась у

них из последних остатков имущества» [с. 83];

312

5. Конструкции, построенные по принципу полупредикативного

отношения

1530) «а во рту его терлись дѐсна, произнося неслышные мысли безногого»

[c. 24];

1531) «ног, наполненных твердой нежностью» [с. 25];

1532) «Видя по его телу, класс его бедный» [с. 27];

1533) «мог пожертвовать на труд все свое слабое тело, истомленное

мыслью и бессмысленностью» [с. 28];

1534) «но земля все же углублялась под лопатами, считаясь лишь с силой и

терпением землекопов» [с. 35];

1535) «он установил особое нежное равнодушие, согласованное со смертью

и с чувством сиротства к остающимся людям» [с. 36];

1536) «давая им [словам] для прочности два смысла – основной и запасный,

как всякому матерьялу» [c. 41];

1537) «но дневное время проживается одинаковым, сгорбленным способом, –

терпеньем тела, роющего землю» [с. 48];

1538) «и давние гвозди торчали из него (забора. – О. С.), освобождаемые из

тесноты древесины силой времени» [с. 50];

1539) «но кто-то существовал еще… живя прочней дерева» [с. 50;

1540) «Вскоре вся артель, смирившись общим утомлением, уснула» [с. 54];

1541) «это слабое тело, покинутое без родства среди людей» [с. 58];

1542) «Самая большая лампа, назначенная для освещения заседаний, горела

над мертвецами» [с. 68];

1543) «Левая рука Колова свесилась вниз, и весь погибший корпус его

накренился со стола, готовый бессознательно упасть» [с. 73];

1544) «внутри ее ничего не было, кроме твердости» [с. 82];

1545) «вспомнит о нем среди горящего света социализма, добытого

сосредоточенной силой актива из плетневых дворов» [с. 82];

1546) «Сердце билось легко и грустно, как порожнее» [с. 83];

1547) «и бревна у них складывались одно к другому вплоть, основывая сверху

просторное место» [с. 83];

1548) «Жизнь ее уменьшалась все дальше, сумев дважды возвратиться на

боль и еду» [с. 86];

1549) «на дальнем небе, опорожненном от вихрей и туч» [c. 95];

1550) «Но увлеченный колхоз… топтался, покрывая себя песней» [с. 98];

1551) «Все смолкли, в терпении продолжая ночь» [с. 101];

1552) «Около кузни висел на плетне возглас, нарисованный по флагу» [с. 102];

313



1554) «ответил колхоз, лежавший под навесом» [с. 109];

1555) «Вощев снова прилег к телу активиста, некогда действовавшему с

таким хищным значением» [с. 110];

314

Приложение 2. Материалы динамической транскрипции рукописи

«Котлован»1

1556) «он же весь свет родился окончить» <с.172>;

1557) «а ребенок живет без упрека» <с. 172>;

1558) «Здесь Вощев решил напрячь свою душу, не жалеть тела на работу

ума» <с. 172>;

1559) «Здесь Вощев решил напрячь свою душу» <с. 172>;

1560) «он же весь свет родился окончить» <с. 172>;

1561) «Их тело сейчас блуждает автоматически» <c. 172>;

1562) «а ребенок живет без упрека, вырастая себе на мученье» <с. 172>;

1563) «увечный вначале даже помолчал от обозления» <с. 175>;

1564) «Не убывают ли люди в чувстве своей жизни, когда прибывают

постройки» <c. 184>;

1565) «У меня без истины тело слабнет» <c. 187>;

1566) «заранее утомленная мысль освещала их терпеливые глаза» <с.187>;

1567) «я задумывался на производстве и меня сократи л и» <с. 187>;

1568) «не переживаешь вещества существования» <с. 187>;

1569) «Все мастеровые молчали против Вощева» <с. 187>;

1570) «Ты зачем здесь ходишь и существуешь?» <с.187>;

1571) «заранее утомленная мысль» <с. 187>;

1572) «редкая, заранее утомленная мысль» <с.187>;

1573) «разомкнув спекшиеся от безмолвия уста» <с.187>;

1574) «―Я здесь не существую‖, – произнес Вощев, стыдясь, что много

людей чувствуют сейчас его одного» <с. 187>;

1575) «Только в уме у тебя будет хорошо, а снаружи гадко» <с. 187>;

1576) «вещество существования» («Ты-же не работаешь, ты не

переживаешь вещества существованья, откуда-же ты вспомнишь мысль!»

<c. 187>, «Как же иначе? Мы-же вещество существованья делаем» <188>,

«Я теперь тоже хочу работать над веществом существованья» <189>);

1577) «Хотя они и владели смыслом жизни, что равносильно вечному

счастью» <с. 188>;

1578) «а вместо покоя жизни они имели измождение» <с. 188>;

1579) «со страхом утраты наблюдал этих грустно существующих людей»

<с. 188>;

1580) «он уже был доволен и тем, что истина заключалась на свете в

ближнем к нему теле человека, который сейчас только говорил с ним»

<с. 188>;

1 Динамическая транскрипция рукописи «Котлован». – С. 165–308.

315

1581) «но зато имелось ликующее предчувствие, приводившее тело Вощева в

дребезжащее состояние радости» <с. 189>;

1582) «Но теперь он поел хладнокровно» <с. 189>;

1583) «жизнь осела во всех прежней тяжестью» <c. 189>;

1584) «К бараку подошла музыка» <c. 189>;

1585) «и Вощев теперь годится в труд» <с. 189>;

1586) «звуки, в которых не было никакой мысли, но зато имелось ликующее

предчувствие» <с. 189>;

1587) «заиграла особые жизненные звуки» <с. 189>;

1588) «пройти даль надежды до конца и достигнуть ее» <с. 189>;

1589) «чтобы встретить бесхозяйственных бедняков и образовать из них

постоянных тружеников» <с. 189>;

1590) «они предлагали беречь время жизни» <с. 189>;


тщетности» <с. 189>;

1592) «сообщил ему после питания» <с. 189>;

1593) «в суете сплачивания масс и организации подсобных радостей для

рабочих» <с. 190>;

1594) «увидеть значение того труда» <с. 190>;

1595) «стыдясь общественной чести» <с.190>;

1596) «худел и спал глубоко по ночам» <с. 190>;

1597) «и попросил всю артель пройти один раз поперек старого города»

<с. 190>;

1598) «стыдясь общественной чести, обращенной к нему в виде музыки»

<с. 190>;

1599) «стыдясь общественной чести» <с. 190>;

1600) «чтобы увидеть значение того труда, который начнется на

выкошенном пустыре после шествия» <с. 190>;

1601) «потерял готовность лица и чувствовал свою душу» <с.191>;

1602) «но артель мастеровых стояла врозь» <с. 191>;

1603) «где хоронились пролетарии, которые скончались до революции без

счастья» <с.191>;

1604) «превозмочь забвеньем и трудом этот залегший мир» <с. 194>;

1605) «превозмочь забвеньем и трудом этот залегший мир» <c. 194>;

1606) «сказал Вощев, ослабев терпеньем» <с.194>;

1607) «а днем от пустоты тела жить не гожусь» <с. 194>;

1608) «у тебя не будет памяти вещества» <с.194>;

1609) «станешь, вроде Козлова, думать сам себя, как животное» <с.194>;

1610) «легче выдумать смысл жизни в голове» <с.194>;

316

1611) «Нас учили каждого какой-нибудь мертвой части: я знаю глину,

тяжесть веса и механику покоя» <с. 208>;

1612) «Прушевский задержался вниманием на Вощеве» <с. 208>;

1613) «А вы не знаете, отчего устроился весь мир» <c. 208>;

1614) «томимый своей последовательной тоскою» <с. 208>;

1615) «Хочу за всем следить против социального вреда и мелкобуржуазного

бунта» <c. 221>;

1616) «должны приурочить все свои скрытые силы на угождение колхозному

разворачиванью» <с. 252>.

317

Приложение 3. Новые материалы к истории текста произведений

Платонова 1930-1931 гг.1

1617) «На глинистом бугре шумело дерево и с тайным стыдом

подворачивались его листья» (с. 245);

1618) «В саду совторгслужащих томился духовой оркестр» (с. 245);

1619) «и его скучающая, однообразная музыка уносилась ветром в природу»

(с. 245);

1620) «и его скучающая, однообразная музыка уносилась ветром в природу»

(с. 245);

1621) «В одном доме было открыто окно в природу – в приовражную

пустошь» (с. 245);

1622) «а тем оврагом поднимался бугор в высоту и на нем трепетало дерево

от ветра, – вестника [гонимых] близких, гонимых туч и дождя» (с. 245);

1623) «он слушал музыка с наслаждением, ему редко в жизни полагалась

радость» (с. 245);

1624) «но слушатель ничего не мог совершить равнозначного музыке»

(с. 245);

1625) «невыдержанные люди предавались забвению своего несчастья»

(с. 245);

1626) «там он, возбужденный горечью напитка, начинал надеяться» (с. 245);

1627) «одолеет свою скорбь пребывания в жизни» (с. 245);

1628) «перейдет горизонт на ту сторону» (с. 245);

1629) «нежную тьму ночи» (с. 245);

1630) «мучи[лся]ться [в] сердцем, [окружают которое] окруженным

жесткими каменистыми костями» (с. 245);

1631) «Ночь прекращалась» (с. 245);

1632) «от угрюмой политики» (с. 245);

1633) «учредительские массы» (с. 246);

1634) «надлежало рассуждать» (с. 246);

1635) «наша линия теперь точна и тонка как бритва» (с. 246);

1636) «Вощев резал статьи и заметки в тишине своего учреждения»

(с. 246).

1 Новые материалы к истории текста ... – С. 237–269.

10.02.01 Русский язык · 2016. 1. 26. · 7 < \ _ ^ _ g b _ Андрей...

Documents