2

УДК 336.221.4:93/94 ББК 87.6 П16

Рецензенты:

д.филос.н., проф. В.П. Ратнков (ВЗФЭИ)

д.филос.н., проф. Е.В. Зорина, проф. Л.И. Гончаренко, доц. Н.И. Осетрова, доц. Л.Я. Климов

(Финансовая академия при Правительстве РФ)

П16 Панов Е.Г. История налоговых систем: опыт социально-философского анализа: Монография.

М.: Финансовая академия при Правительстве РФ, 2006. 196 с. I8ВN 5-7942-0494-Х

В монографии раскрывается социально-философское содержание понятия «налоговая система», применяемого для анализа конкретных форм налогообложения цивилизаций Древнего Востока и античности, впервые осуществляется социально-философский анализ проблем исторического понимания финансовых и правовых реалий, теории и практики налогообложения исторических сообществ. Исследование проводится на основании автор-ской методики с использованием широкого спектра исторических и теоретических мате-риалов.

Книга, адресованная преподавателям, аспирантам, студентам, может быть полезна и широкому кругу читателей, интересующихся социально-философской и исторической про-блематикой.

УДК 336.221.4:93/94 ББК 87.6

18ВК 5-7942-0494-Х

© Е.Г. Панов, 2006

© Финансовая академия

при Правительстве РФ, 2006

3

Оглавление

Введение ....................................................................................... 3

Глава 1. ЧТО МЫ ЗНАЕМ О НАЛОГАХ? ..................... 5

1 . 1 . Налог как основное понятие финансовой науки.. 8

1.2. Налог как понятие науки о государстве ............... 12

1.3. Принципы исторического подхода к налоговым системам .................................................................... 17

Глава 2. НАЛОГОВЫЕ СИСТЕМЫ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА .................................................................. 34

2.1. Налоговая система древнекитайской цивилиза ции .............................................................................. 37

2.2. Налоговая система цивилизации Древней

Индии ......................................................................... 58

Глава 3. НАЛОГОВЫЕ СИСТЕМЫ АНТИЧНОСТИ ........ 80

3.1. Налоговые системы Древней Греции ................... 87 3.1.1. Налоговая система Спарты - полиса закрытого

типа ............................................................................. 87 3.1.2. Налоговая система Афин — полиса открытого

типа ............................................................................. 95 3.2. Налоговая система Древнего Рима ....................... 114

3.2.1. Налоговая система царского периода ...................... 119

3.2.2. Налоговая система периода республики ................. 126

3.2.3. Налоговая система периода империи ...................... 140

Глава 4. НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА ИУДЕЙСКОЙ ТЕОКРАТИЧЕСКОЙ ОБЩИНЫ .......................... 153

Заключение ................................................................................. 178

Литература .................................................................................. 190

4

ВВЕДЕНИЕ

В современных научных исследованиях наибольший интерес вызывают те-

мы, находящиеся «на стыке» предметных полей различных наук. Однако выбор

«стыковой» темы предъявляет особые требования к содержанию исследования и

к избранной автором методологии. Предметное поле современной социальной

философии под влиянием целого ряда факторов чрезвычайно расширилось. Со-

циальные явления, традиционно составлявшие объекты специальных наук, стано-

вятся предметом социально-философского анализа.

Налоговая система представляет собой именно такое социальное явление. С

одной стороны, она считается основным средством государственного регулиро-

вания экономикии становится объектом изучения специалистов финансово-

правовых дисциплин. С другой стороны, теория и практика налогообложения со-

ставляет неотъемлемую часть экономической сферы жизни общества и является

объектом экономического анализа. Предлагаемая научная работа впервые в оте-

чественной литератере выдвигает тезис о социально-философском содержании

налоговой системы как формы материального обеспечения социальной целостно-

сти конкретной исторической общности.

Научную новизну работы составляет различение в социально-философском

анализе содержания категорий «действительность» и «реальность». Теоретиче-

ским основанием исследования являются представления о структурированности

социальной действительности. Приводимая структура социальной действитель-

ности является авторской разработкой, которая позволяет выдвигать рабочую ги-

потезу исследования. Объектами анализа становятся определенные «социальные

реальности» как представления культурно-исторических традиций об основаниях

их общности. Исторический аспект проводимого исследования позволяет проде-

монстрировать различие в содержании представлений о материальном воплоще-

нии единства социальной общности и действительного механизма обеспечения

единства.

Само изложение исторического материала в работе подчинено определен-

ной социально-философской методологии, позволяющей выделить еще один но-

вый подход к исследованию налоговых систем. Это проблема соотносимости

практики налогообложения определенного исторического периода с традицион-

ными для этой эпохи взглядами на характер социальной общности и возникаю-

щими социальными теориями. Таким образом, социальная практика определен-

ного исторического периода анализируется как со стороны современного пони-

мания ее социально-философского содержания, так и с позиций понимания этих

социальных процессов их современниками. Подобная аналитическая ретроспек-

ция достаточно редко используется в современной научной литературе, и приме-

нение такого метода представляется чрезвычайно интересным.

5

Историчность в понимании налогообложения является важнейшим факто-

ром формирования налоговой культуры современного российского общества.

Следует отметить, что в юридической и экономической литературе история нало-

гообложения представлена неполно, фрагментарно или противоречиво. Подчас

исторические свидетельства служат лишь иллюстрацией теоретических позиций.

Исследование, проводимое в работе, можно рассматривать как возвращение к

традиции российской исторической школы, выдвинувшей теорию «податной сис-

темы» как исторической формы существования материальной основы конкретной

социальной общности.

Используемые в исследовании работы отечественных авторов, которые в

современном анализе незаслуженно забыты, позволяют расширить поле научной

дискуссии. Работа предлагает читателю самостоятельно анализировать заинтере-

совавшие его проблемы, опираясь на отечественную и зарубежную литературу по

налогообложению определенных исторических эпох.

ЧТО МЫ ЗНАЕМ О НАЛОГАХ? Наверное, сложно найти еще одно общественное явление, которое вызыва-

ло бы столь же противоречивые суждения, как налоги. Интерес к налогам имеет

не только теоретический, а, чаще всего, практический характер. Редко встретишь

такого человека, которого бы не коснулось данное явление общественной жизни.

Причем, следует отметить, что практика налогообложения везде в мире серьезно

опережала и опережает теорию. Если теоретическое осознание того, что такое

налоги, стало входить в представление западноевропейцев в XVIII в., то практи-

чески системы налогообложения отслеживаются еще с ветхозаветных времен. А

что же тогда говорить о культурах Востока, где сами исторические представления

измеряются в тысячах и миллионах лет, а регулярное налогообложение сущест-

вует как само собой разумеющийся факт социального развития уже до нашей

эры.

Большинство конкретных сведений о практике налогообложения представ-

ляют собой своеобразные анекдоты, послужившие основой крылатых слов и вы-

ражений. В современной Германии в земле Северный Рейн-Вестфалия в городе

Зигбург организован музей истории налогообложения, собравший не только ис-

торические документы и факты, но и так называемые «налоговые курьезы».

Именно с них, как правило, начинается знакомство с историей налогообложения.

Самое известное крылатое выражение, возникшее в связи с налогами, это

«деньги не пахнут». Реформируя в 73 г. н.э. систему сбора налогов, римский им-

ператор Тит Флавий Веспасиан (69–79 г.г. н.э.) ввел сбор за пользование общест-

венными туалетами. Его должны были платить даже граждане Рима, освобож-

денные от любых регулярных налогов. Родственнику, выказавшему императору

обычное недовольство новым налогом, император ответил: «Pecunia non olet».

Часто употребляемое в современном научном лексиконе понятие «класс», а также

производное от него «классификация» вовсе не строгая научная категория. Оно

также появилось в западноевропейском лексиконе из налоговой системы Рима, в

6

которой налогоплательщики составляли особые группы, облагаемые определен-

ными налогами или освобожденные от них — «classis». До 1918 г. в Пруссии со-

хранялся трехклассовый налог, по которому крупные налогоплательщики перво-

го класса обладали правом трех голосов на выборах, а третьего класса — лишь

одним голосом.

Большинству из нас известен феодальный обычай средневековой Западной

Европы, получивший название «право первой ночи». Читатели могли почерпнуть

сведения о нем из знаменитой оперы Моцарта «Женитьба Фигаро» или из пьесы

Бомарше, ставшей основой оперного сюжета и долгое время представлявшей со-

бой один из самых известных спектаклей московского театра Сатиры. Это пре-

словутое «право первой брачной ночи», как принято считать, давало сюзерену

возможность провести ночь с молодой супругой любого из его вассалов. Однако

при ближайшем рассмотрении оно оказывается не правом на «утеху», а особым

налогом. «Ius primae noctis» означает право сюзерена на получение повинности

по случаю заключения брака его подданным. Термин «ius» в данном случае озна-

чает не «право», а «налог». Недостаточная компетентность комментаторов и ре-

волюционный дух ненависти к «феодальным пережиткам» создали этот «налого-

вый курьез».

Налогообложение брачной церемонии является, наверное, самым обильным

поставщиком курьезов. В уезде Е китайского царства Вэй (конец V — начало

IV в. до н.э.) бытовало верование во всесилие речного духа Хэ-бо. В его честь

устраивались ежегодные жертвоприношения молодых девушек, называемые

«свадьба Хэ-бо». Существовал и специальный денежный налог на данную

«свадьбу», взимаемый со всего населения уезда. По свидетельству китайского ис-

точника, на саму церемонию местными чиновниками тратилось в лучшем случае

лишь 30 % от собираемой суммы. Только обращение к царскому наместнику по-

могло прекратить злоупотребления и устранить данную статью доходов местных

властей вместе с церемонией жертвоприношения. Сборы же за право сыграть

свадьбу, существовавшие во многих странах, дополнялись особыми налогами на

тех, кто уклонялся от заключения брака. Особым курьезом явился налог на холо-

стяков, одиноких и малосемейных граждан, или «налог на бездетность», который

взимался в СССР со всех мужчин старше 18 лет, не имевших детей, и с женщин,

не родивших ребенка через год после вступления в брак.

Ричард Илайский, лорд-казначей английского короля Генриха II, в «Диало-

ге о казначействе» упоминает «налог на убийство». Этот налог мыслилось взи-

мать в качестве штрафа за то, что в землях какого-либо подданного в течение по-

следних шести месяцев не было раскрыто совершенное здесь убийство. Пользу-

ясь общедоступной терминологией, его можно было бы назвать налогом с «глу-

харя». Однако в том случае, если имя убийцы становилось известно, даже если он

не был пойман, налог не взимался.

Еще одним «налоговым курьезом», послужившим основой для возникнове-

ния крылатого выражения, стал «налог на воздух». Его появление относится ко

времени правления византийского императора Юстиниана. По свидетельству

7

Прокопия Кесарийского, штраф за несоблюдение расстояния между зданиями,

установленного городскими законами, — «аэрикон» или «воздушные деньги» —

превратился в постоянную статью императорского дохода (в VIII в. ставшую ре-

гулярным налогом). Такие дополнения к обычным налогам Юстиниан, по словам

Прокопия, считал «благодатью, свалившейся на него с неба». (См.: Прокопий Ке-

сарийский. Тайная история. XXI, пп. 2–3., Прокопий Кесарийский. Война с пер-

сами. Война с вандалами. Тайная история. Издательство «Алетейя», С-Пб., 1998,

с.316.) В дальнейшем в Западной Европе «аэрарий» известен как налог на не-

обычные сооружения, например на выступающие эркеры и балконы, уплачивае-

мый за то, что они покоятся на воздушной колонне, основание которой занимает

определенную земельную площадь (принадлежащую сюзерену или городу).

Стремление избежать налогообложения за пользование землей создает и

архитектурные курьезы. В Англии вам могут продемонстрировать «The old bridge

house ambleside» — дом, построенный хозяином на специально для него возве-

денном мосту, чтобы избежать уплаты налога за землю. Во Франции встречаются

здания странной архитектуры, в них до минимума сведено количество оконных и

дверных проемов, выходящих на улицу. Это вызвано существовавшим до XIX в.

«налогом на двери и окна», когда формой налогового контроля был простой пе-

ресчет проемов с улицы.

Многообразие данных курьезов заставляет искать ответ на вопрос, что же

является нормальным в налогообложении. Или, может быть, следует присоеди-

ниться к мнению немецкого ученого Гюнтера Шмельдерса, утверждающего:

«Самый курьезный случай — это, собственно говоря, само налогообложение».

Это ведь странно, что человек отдает часть своего заработка без всякой надежды

получить что-либо взамен. На этот вопрос ищет ответ и финансовая наука, и

юриспруденция. Какие же ответы уже даны ими?

НАЛОГ КАК ОСНОВНОЕ ПОНЯТИЕ ФИНАНСОВОЙ НАУКИ Финансовая наука на протяжении всей своей истории изучала налоги как

главный элемент государственного хозяйства. Налог включается в качестве од-

ной из составных частей в такое фундаментальное явление экономической жизни,

как цена. (См. Алексеенко М. М. Взгляд на развитие учения о налоге. Харьков,

1870. с. 25) Налоги рассматривались как основной источник государственных до-

ходов и инструмент формирования государственного бюджета. Экономическая

природа налогов кроется в том феномене экономической жизни, который подвер-

гается налогообложению, и том влиянии, которое они оказывают на хозяйствен-

ную деятельность в целом.

Взгляды экономистов на налоги можно разделить на две большие группы.

Первое направление противопоставляет государственное финансовое хозяйство и

хозяйство гражданского общества, утверждая положение о непроизводительном

характере государственных услуг. Налог в этой концепции не связан с развитием

экономики общества, так как обслуживает непроизводительные расходы государ-

ства, более того, он даже вреден для гражданского общества. Второе направление

8

включает экономическую деятельность государства в «единый народнохозяйст-

венный комплекс» общества. В этом случае налог рассматривается и как объек-

тивный фактор экономического развития, и как социальная необходимость. Воз-

можно, такое представление позволило Б. Франклину (1706–1790) утверждать,

что «платить налоги и умереть должен каждый».

В западноевропейской финансовой науке специальные исследования нало-

гов начали проводиться школой меркантилистов. Среди них следует упомянуть

Ж. Бодена (1530–1597). В работе «Шесть книг о республике» (1577) в качестве

основания системы государственных финансов он выделяет таможенные пошли-

ны и доходы от государственных доменов — таких видов государственного иму-

щества, как обработанные земли, леса, государственные предприятия и т.п. К на-

логам же следует, по его мнению, прибегать как к исключительному средству,

побуждающему налогоплательщиков к открытому неповиновению и бунтам. В

XVII–XVIII вв. складывается школа немецких меркантилистов — камералистов,

рассматривающих финансовую науку как часть камеральных наук (наук, изу-

чающих дворцовое хозяйство). Л. фон Секендорф (1626–1692) высказал идею о

связи благосостояния государства и податной силы населения.

Наиболее влиятельной в своих представлениях о налогах становится к кон-

цу XVIII в. французская школа физиократов. Ими была создана концепция еди-

ного налога как поземельного налога. Они исходят из того, что только земля дает

чистый доход, а все остальные виды деятельности новых ценностей не создают.

Связь налогообложения и развития хозяйства ярко выражена в знаменитой эко-

номической таблице Ф. Кенэ (1694–1774). В пояснениях к ней среди причин, со-

кращающих производство, Кенэ прежде всего отмечает плохую форму налогооб-

ложения и излишнее бремя налогов вследствие чрезмерных издержек по их взи-

манию. В это время также получила распространение атомистическая финансо-

вая теория, исходящая из рассмотрения налога как обмена эквивалентами. Созда-

ется теория «фискального договора», по которой налог считается предоставлени-

ем подданными средств, необходимых государю для осуществления функции по

их защите. Ш.-Л. Монтескьѐ (1689-1755) определял налог как часть, отдаваемую

государству из имущества для того, чтобы получить охрану и возможность поль-

зоваться оставшейся частью. Продолжая эту традицию исследований, А. Тьер во

второй половине XIX в. создал теорию налога как страховой премии, уплачивае-

мой для того, чтобы избежать препятствий во владении и пользовании собствен-

ностью.

Однако наибольшее влияние на теорию экономической природы налога

оказали труды классиков английской школы политической экономии А. Смита и

Д. Рикардо. «Исследования о природе и причинах богатства народов» (1776)

А. Смита развивают представления о непроизводительном характере государст-

венного хозяйства. Налог же рассматривается как издержки управления, вклю-

чающие расходы на оборону и на поддержание достоинства верховной власти.

Остальные государственные расходы должны покрываться специальными по-

шлинами и только в виде исключения — налогами. В данном случае констатиру-

9

ется принцип обмена эквивалентами как основа налогообложения. Д. Рикардо в

своей работе «Начала политической экономии и налогового обложения» создает

концепцию капиталистической прибыли как главного источника налогообложе-

ния, а земельной ренты — как побочного. Любые налоги, исходя из этой концеп-

ции, имеют характер непроизводительных расходов и тормозят накопление. На-

логи становятся средством обмена части прибыли на общественный порядок и

спокойствие. Позиции Д. Рикардо послужили основой для формирования налого-

вой политики ряда европейских государств того времени.

Теорию налога как наслаждения и жертвы выдвинул швейцарский эконо-

мист Ж. Сисмонд де Сисмонди (1773–1842) в работе «Новые начала политэконо-

мии» (1819). Накопление богатства, по его мнению, не является самоцелью. Цель

обладания богатством — наслаждение, но оно возможно лишь при общественном

порядке. Налог есть цена, уплачиваемая гражданином за наслаждение. Однако

налог еще и жертва. Если наслаждение чрезвычайно дорого в оплате, а его по-

купка захватывает средства, необходимые для жизни, то от него следует отка-

заться. Теория жертвы стала формой обоснования принудительного характера

взимания налога. Она была наиболее популярной во второй половине XIX в., а в

последней четверти XIX — начале XX в. нашла свое отражение в теории коллек-

тивных (общественных) потребностей. В ней налог отличается от пошлин и дру-

гих государственных сборов именно принудительным характером, так как пред-

ставляет собой эквивалент коллективных услуг, не вполне осознаваемых частным

производителем.

Немецкая школа (Л. Штейн, А. Штефле) выдвинула концепцию экономиче-

ских функций государства, осуществление которых требует взимания налогов. Ее

представители обосновали положение о производительном характере государст-

венных услуг, об экономическом механизме государственного управления и о на-

логе как инструменте такого способа хозяйствования. Государство предоставляет

обществу некие блага в материальном выражении, оплата их производится каж-

дым соразмерно пользованию. Мерило соразмерности — налог. Итальянская

школа (Ф. Нитти) определяет государство как первоначальную и высшую форму

социальной кооперации производителей. Она создает «общественные неделимые

услуги», платой за которые и являются налоги. Налог есть та часть общественно-

го богатства, которая предоставляется производителями государству и местным

органам власти ради удовлетворения коллективных потребностей.

Видный представитель австрийской школы Э. Сакс утверждал, что госу-

дарственное финансовое хозяйство есть приложение некоторого количества

имущества к удовлетворению потребностей отдельных граждан посредством го-

сударства. Индивид жертвует на удовлетворение коллективных потребностей тем

больше благ, чем выше для него полезность их удовлетворения. Чем больше

имущество индивида, тем больше он может выделить благ для коллективных

нужд. Государство удовлетворяет эти нужды более экономно и интенсивно, чем

это делал бы каждый индивид. Налоги как бы предоставляют государству моно-

полию на удовлетворение коллективных потребностей.

10

Теория коллективных потребностей государства как основы определения

налога занимала господствующее положение в экономической теории до 30-х гг.

XX в. Однако и сегодня ее идеи используются в теории и практике налогообло-

жения. В целом современное понимание налога в экономической теории включа-

ет несколько положений. Одно из них — принудительный характер взимания, что

отличает налоги от сборов и пошлин. Второе — отсутствие обязательств государ-

ства на оказание каких-либо услуг в обмен на налоги. Третье — налоги покрыва-

ют расходы на коллективные или общественные нужды, безотносительно к выго-

де каждого отдельного налогоплательщика.

В популярном американском учебнике «Экономикс» налог определяется

как «принудительная выплата правительству домохозяином или фирмой денег

(или передача товаров и услуг), в обмен на которые домохозяйство или фирма

непосредственно не получают товары или услуги, причем такая выплата не явля-

ется штрафом, наложенным судом за незаконные действия». (Макконнелл К. Р.,

Брю С. Л. Экономикс. М., 1992. Ч. 2. С. 390) В «Положении о налогах и плате-

жах» бывшей ФРГ налоги определясь как денежные платежи, которые не пред-

полагают встречного исполнения обязательств и которые возлагаются публично-

правовым институтом для получения доходов на всех тех, чьи фактические об-

стоятельства соответствуют тому, чтобы закон мог возложить на них обязанность

исполнять обязательства: извлечение доходов может быть побочной целью. То

есть, налоги — это такие платежи государству, которые исключают всякие

встречные обязательства с его стороны.

Все эти положения закрепляются в законах и, следовательно, нам необхо-

димо рассмотреть подходы правоведения к объяснению природы налогов и нало-

гообложения.

НАЛОГ КАК ПОНЯТИЕ НАУКИ О ГОСУДАРСТВЕ

В учениях о государстве проблема налогообложения представлена столь же

обстоятельно. Социалисту П. Прудону приписывают следующее положение: «в

сущности, вопрос о налоге есть вопрос о государстве». Ему не противоречит и

К. Маркс, утверждавший: «В налогах воплощено экономически выраженное су-

ществование государства. Чиновники и попы, солдаты и балетные танцовщицы,

школьные учителя и полицейские, греческие музеи и городские башни, цивиль-

ный лист и табель о рангах — все эти сказочные создания в зародыше покоятся в

одном общем семени — в налогах» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 308–309).

Поэтому именно в этой части экономические теории всегда были тесно связаны с

теориями о государстве. Более того, рассмотрение вопроса о налогах сразу же пе-

реводит юристов на «экономическое поле».

В античных теориях упоминание о налогах находим в трудах Ксенофонта.

Он рассматривает хозяйство Афин и дает рекомендации по использованию таких

инструментов как таможенные пошлины и налоги. В средневековье обосновани-

ем права взимания налогов занимаются такие великие мыслители как Фома Ак-

винский. По его мнению, Господь уже дал властителям богатства, необходимые

11

для исполнения ими своих обязанностей. Поэтому сам налог в пользу светских

властителей более всего, по его мнению, подходил под понятие «грабеж» или

«разбой». Наряду с обоснованием необходимости этого «грабежа» задачей «за-

щиты отечества», Фома выдвигает и рационалистический критерий законности

налогов. Это здравый смысл. В том случае, когда для решения задач правителю

не хватает средств, здравый смысл подсказывает подданным поддержать его эти-

ми средствами. Налоги увязываются Фомой с двумя критериями: всеобщим бла-

гом (utilitas communis) и взиманием налога с каждого отдельного человека (colli-

gatio a singulis). Такой «грабеж» становится «грабежом без греха».

Особое место в развитии представлений о налогах занимает «теория обще-

ственного договора». Т. Гоббс (1588-1679) считал, что люди в естественном со-

стоянии равны и их отношения представляют собой «войну всех против всех»,

где не может быть победителя. Договор о создании государства прекращает эту

войну, а налоги являются той ценой, которой покупается мир. В чрезвычайных

условиях революции в Англии (XVII в.) развернулась дискуссия о преимущест-

вах прямых и косвенных налогов как средств укрепления государственности.

Т. Гоббс отдавал предпочтение косвенным налогам, как наименее явной форме

реализации абсолютного права государя облагать налогом подданных. А вот

Дж. Локк (1632-1704) развернул общественное мнение в пользу прямых налогов,

которые платят те категории людей, которые законодательно определены как на-

логоплательщики, а не все покупатели товаров.

Представление о государстве как особом органе управления нашло свое

обоснование в теории «полицейского государства». Сам термин «полиция» трак-

товался как искусство государственного управления. Основоположником этой

теории является Х. Вольф (1679–1754). Вся деятельность государства определя-

ется, по его мнению, нравственными целями, во имя которых государство следит

за тем, чтобы никто не ставил свои цели выше общественных во всех аспектах

жизни, включая одежду и питание. Сбор налогов — право государства поддер-

живать коллективную нравственность в противовес частным устремлениям. С

конца XVIII в. термины «полиция» и «полиция благосостояния» начинают отно-

сить к деятельности государства по обеспечению безопасности граждан и их

имущества. Учение о полицейском государстве впоследствии нашло свое отра-

жение в концепции тоталитарного общества.

Экономическая теория физиократов послужила основой формирования

концепции правового государства. Наиболее известен лозунг физиократов, ро-

дившийся по преданию в беседе министра финансов Франции Ж. Б. Кольбера с

одним из депутатов от купечества Франсуа Лежандром. Последний произнес

знаменитую фразу: «Laisser nous faire» — «Дайте нам самим действовать». Осно-

вой концепции правового государства является принцип сужения сферы государ-

ственной регламентации, ограничения его вмешательства в экономическую

жизнь. Правительство должно убирать преграды на пути развития свободной

конкуренции как внутри государства, так и в международной торговле. В соот-

ветствии с этой теорией У. Петти (1623–1687) в «Трактате о налогах и сборах»

12

регламентирует те государственные расходы, которые необходимо покрывать на-

логовыми сборами. Это — военные расходы; содержание управленческого аппа-

рата; расходы на церковь; на образование; на содержание сирот и инвалидов; на

предметы общественного пользования (дороги, мосты и т.п.).

Вторая фаза развития учения о правовом государстве нашла свое основание

в теории А. Смита. В конечном счете, развитие этой теории привело к прямому

противопоставлению государства и «гражданского общества» как сферы эконо-

мических интересов граждан. По мнению Ж. Б. Сэя (1767–1832), лучшее государ-

ственное управление — это наименее деятельное, а наилучший налог — наи-

меньший. Если государство станет торговцем или финансистом, то оно будет

дурным торговцем. Глава государства делает много хорошего тем, что ничего не

делает дурного. Ф. Бастиа (1801–1850) считал, что государственный бюджет

должен быть равен нулю, а государство не имеет права вмешательства в конку-

рентную борьбу на чьей-либо стороне. В работе «Современное государство и его

функции» (1883) П. Леруа-Болье приходит к выводу, что государство непригодно

для выполнения хозяйственных функций.

Однако уже поздние представители школы А. Смита отходят от прямого

противопоставления государства и гражданского общества. Дж. С. Милль (1806–

1873) в пятой книге «Основ политической экономии» отмечает необходимость

государственного участия в расходах по созданию инфраструктуры, развитию

образования и науки и т.д. Большое значение в этой связи приобретает система

налогообложения. В своей теории государственности Ж. Сисмонди считает пра-

вительство способным выполнять функции обеспечения порядка, проведения

общественных работ, народного просвещения и национальной защиты. Для вы-

полнения этих функций и собираются налоги. Наиболее ярко идея правового го-

сударства получила развитие в трудах сторонников теории коллективных по-

требностей (Л. Штейн, Ф. Нитти и др.). Д. М. Кейнс (1883–1946) завершает фор-

мирование теоретических представлений о налогах как экономическом основа-

нии современного государства.

Обобщая представления о налогах в экономической и правоведческой тра-

дициях, невольно приходишь к выводу, что понятие налога не избежало харак-

терного для науки XX в. «растаскивания по ведомственной принадлежности».

Причем попытки привязать это понятие к определенной сфере жизнедеятельно-

сти общества — экономической или политической — равнозначно обречены как

на успех, так и на неудачу. Ведь налоги есть основание государственного бюдже-

та, а, следовательно, одновременно являются и экономическим основанием госу-

дарственной политики, и способом воздействия государства на экономику. Дос-

тижение определенного разграничения интересов экономики и права в этой сфере

привело к ситуации «конвенционального паритета».

Для экономической теории и практики в целом характерно представление о

налогах как основном инструменте ведения государственного хозяйства и фор-

мирования государственного бюджета. Юриспруденция же рассматривает закон-

ность данного налога, а также выявляет способы квалификации преступлений в

13

сфере так называемой «налоговой преступности». Она во многих случаях подпа-

дает под разряд «преступлений против государства» и карается с максимальной

жесткостью. Так, например, в современной юридической практике США гражда-

не, осужденные за шпионаж в пользу иностранного государства, наибольший из

сроков заключения получают за уклонение от уплаты налогов из сумм, передан-

ных им иностранной разведкой.

Однако у читателя, не вовлеченного в узкопрофессиональные научные дис-

куссии, может возникнуть вполне здравое суждение, что в случае с налогами мы

имеем дело с каким-то сложным и многогранным социальным явлением. Пози-

ции же экономистов и юристов — это взгляды под разными углами зрения на

что-то более широкое по своему содержанию, чем его отражение в данных нау-

ках.

В феномене налогообложения проявляются все сферы жизнедеятельности

общества, а, следовательно, он нуждается в анализе на ином уровне, позволяю-

щем прийти к некоему комплексному представлению. Понимание природы нало-

га затрагивает такие области знания, как философия права, теория государства и

права, экономика и финансы. Однако данными областями оно не исчерпывается.

Сколько ни суммируй выводы частных общественных дисциплин, все же тайна

налога остается не раскрытой. Практика налогообложения приводит к необходи-

мости предпринять общий социально-философский анализ, затрагивающий соци-

альную природу налогов в их целостности и качественной определенности. Воз-

можно, данная работа позволит приблизиться к такому виду исследования, по-

скольку берет в качестве исходной посылки не отдельное существование налога

как социального феномена, а более широкое явление — налоговую систему как

таковую.

В целом большинство современных источников определяет налоговую сис-

тему как совокупность налогов, пошлин, сборов и иных платежей в бюджет госу-

дарства. Большое количество работ научного плана и учебных пособий написано

на темы налогообложения и налоговых систем как нашей страны, так и зарубеж-

ных государств.

Обращаясь к финансовому праву, мы можем убедиться, что категория на-

логовой системы включает в себя такие понятия, как объект и источник обложе-

ния, субъект и носитель налога. Кроме этого рассматривается понятие масштаба

обложения и единицы налогообложения. Уже в начале XX в. финансовая наука

утвердила основное содержание данных понятий. Так, под объектом обложения

понимается предмет, на который падает налог. Источником обложения является

чистый доход, как разница между валовым доходом и издержками производства.

«Масштабом обложения называется та единица, которая кладется в основу

измерения налога; в промысловом налоге масштабом может быть оборот пред-

приятия или его прибыль, или его капитал, или количество рабочих и станков,

или величина помещения, или плата за него и т. д. Единицею обложения называ-

ется самая мера, с которой исчисляется налог... Разница между масштабом и еди-

ницей обложения заключается в том, что в масштабе единица измерения берется

14

как принцип (в промысловом налоге, например, сбор со станка, а не с рабочего,

не с дохода, не с капитала и т. д.), единица обложения берется как мера (с каждо-

го станка столько-то). Субъект налога — лицо, которое вносит налог.». (Боголе-

пов Д. Краткий курс финансовой науки. Изд-во «Пролетарий», 1929. С. 18–19)

Следующей позицией, которая традиционно рассматривается во всех ис-

следованиях, является представление о принципах построения налоговой систе-

мы. Основополагающими в данной области принято считать положения, сформу-

лированные А. Смитом: подданные всего государства платят налог по доходам;

налог должен быть определен, а не произволен; взимание налога должно быть

удобно для налогоплательщика; взимание должно быть устроено так, чтобы раз-

ница между выплатами населения и доходами государства была минимальной.

(См.: Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., Соцэк-

гиз, 1935. Т. 2. С. 341–343)

Следующие принципы налогообложения ввел немецкий экономист

А. Вагнер. В основании налоговой системы, по его мнению, стоят финансовые

принципы достаточности и эластичности налогообложения. Затем идут хозяйст-

венные принципы выбора источника обложения и комбинации различных нало-

гов в эффективную систему. Далее следуют этические принципы всеобщности и

равномерности обложения. И в последнюю группу входят принципы налогового

управления, такие как определенность обложения, удобство уплаты налогов и

максимальное уменьшение издержек взимания. Еще одним аспектом налоговой

системы признается способ налогообложения. К началу XX в. были известны три

способа обложения: равный, пропорциональный (с каждой единицы обложе-

ния — равная сумма) и прогрессивный. В концепции прогрессивного налогооб-

ложения был выдвинут принцип минимума, свободного от обложения —

Existenzminimum. Также в практике финансовой политики был осуществлен пе-

реход от косвенного налогообложения к подоходному.

Таким образом, в рамках финансовой науки и теории права налоговая сис-

тема рассматривается как совокупность налогов, взимаемых государством, форм

и методов взимания, методов исчисления налогов и налогового контроля. Основ-

ное внимание в финансовой науке обращается на эффективность налоговой сис-

темы. В финансовом же праве квалифицируются такие действия, которые могут

быть рассмотрены как налоговые преступления, и выявляются средства борьбы с

ними. Все это приводит к достаточно схематичному пониманию налоговой сис-

темы, где понятие «целостности» заменяется понятием «совокупности». Наибо-

лее ярко такого рода эклектизм проявляется в исследованиях истории налогов и

налоговых систем, до сих пор исторические экскурсы в этих работах эпизодичны

и носят скорее иллюстративный, чем исследовательский характер.

ПРИНЦИПЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ПОДХОДА

К НАЛОГОВЫМ СИСТЕМАМ

Большинство исследователей налоговых систем отмечают их многообразие,

проявляющееся и в пространстве, и во времени. Каждая историческая эпоха и

15

каждый географический регион демонстрируют своеобразие существовавших на-

логовых систем.

«Взаимно связанная совокупность налогов, сложившаяся в данном государ-

стве под влиянием всех социально-политических, экономических и финансовых

влияний, носит название налоговой системы. Каждая страна, каждая эпоха имеют

свою систему». (Соболев М. Н. Очерки финансовой науки. 1925. С. 82–83)

Формирование представлений о налоговой системе в современной науке

невозможно без использования принципа историзма. Данный принцип отражает

несколько аспектов познавательного процесса в целом.

Первый аспект находит свое выражение в так называемом генетическом

подходе. Исследуемое явление или процесс рассматриваются в развитии с мо-

мента зарождения до современного состояния, выявляются причинно-следствен-

ные связи его становления, формы исторического существования. Вне генетиче-

ского подхода становятся неразрешимыми многие вопросы, сводимые, в конеч-

ном счете, к проблеме «курицы и яйца». В представлении о налоговых системах

таким неразрешимым вопросом может стать взаимозависимость формирования

налоговой системы и происхождения государства. Ведь налоги не могут взимать-

ся кем-либо, кроме государства, а само государство не может возникнуть без на-

логов как материального условия своего существования.

Второй аспект принципа историзма демонстрирует невозможность иссле-

дования ни одного явления без учета опыта науки и критической оценки подхо-

дов и достижений предыдущих исследователей. Данный аспект, называемый

«критическим», представлен в анализе теорий налоговых систем и создании кон-

цепций истории налоговых систем. Он позволяет приступить к изучению предме-

та исследования на том уровне, какой возможен, исходя из разработанности дан-

ного вопроса в науке в целом. Требование же к знанию истории предмета любого

исследования, как в гуманитарных, так и в точных науках, было и остается одним

из основополагающих.

Исторические экскурсы в научных исследованиях позволяют нам воспри-

нимать саму науку как творчески развивающийся процесс, имеющий свой харак-

тер и определенные предпосылки. В то же время подобный экскурс как бы при-

глашает самого изучающего к участию в процессе, указывает на то место, кото-

рое можно занять в ряду предыдущих исследователей данной проблемы. В любой

науке нет места оградам и заборам, путь исследователя открыт каждому. Но он, в

свою очередь, обязан изучить опыт предшественников для того, чтобы не блуж-

дать в «трех соснах» невежества или не «изобретать велосипед».

В исследовании важно видеть генезис явления и его включенность в более

широкий процесс. Однако самым важным является тщательно сформулированное

представление о том целом, которое является предметом исследования. В про-

тивном случае, разбирая систему на составные части, можно при сборке обнару-

жить «лишние детали». Это еще раз подтверждает, что выделение частного пред-

мета исторического исследования не может быть грамотно произведено без осоз-

нания исторического процесса в целом. Структурирование и частное теоретизи-

16

рование часто наталкиваются на невозможность объяснить уже признанные ис-

торические аксиомы.

Говоря об истории налогов и налоговых систем, мы будем затрагивать две

теоретические линии исследования. Любое построение концепции истории явле-

ния в то же время есть и неявное утверждение о его природе и сущности. Каково

представление о предмете — такова и концепция его истории. Если мы считаем

человека творением Бога, то история человечества рассматривается нами в рам-

ках концепции «божественного провидения». Если же, по нашему мнению, чело-

век произошел от каких-то высших приматов, то его развитие анализируется в

рамках концепции «антропогенеза».

Всякое представление о налоговых системах будет влиять на структуру и

содержание их истории. Например, современные исследователи часто так форму-

лируют представление о становлении и развитии налоговой системы:

«В развитии налоговой системы можно выделить три периода. Первый пе-

риод, отличающийся неразвитостью и случайным характером налогов, охватыва-

ет государственное хозяйство древнего мира и средних веков. Второй период,

XVI–XVIII вв., когда произошли чрезвычайные перемены в общественной жизни

Европы, когда денежный строй хозяйства вытеснил натуральный, когда потреб-

ности государства значительно возросли, и надо было изыскивать новые источ-

ники государственных доходов… Третий период в истории налогов (XIX в.) от-

личается гораздо меньшим их количеством и большим однообразием. Формы на-

логов становятся более определенными, правила администрации более вырабо-

танными и при выборе оказывается предпочтение таким податным источникам,

которые обещают крупный (миллионный) доход… Подведем итоги. В начальный

период промышленного капитализма XIX в. налоговая система состояла из пря-

мых налогов, с одной стороны, и множества налогов на потребление. В конце

XIX в. в наиболее развитых капиталистических странах в налоговую систему

включают подоходный налог, как фундамент, и наследственный налог. Реальные

налоги отступают на задний план, но сохраняется небольшое число наиболее до-

ходных налогов на потребление». (Пушкарева В. М. История финансовой мысли

и политики налогов: Учеб. пособие. М.: ИНФРА-М, 1996. С. 157–158)

Автор рассматривает «эволюцию современной налоговой системы» в каче-

стве завершающего этапа развития налоговых систем вообще. Такой подход к ис-

тории налоговых систем ярко демонстрирует так называемый апологетический

аспект исторического исследования. Термин «апологетика» связан генетически с

теологией — систематизацией учения определенной религии, защищающей дог-

маты своего вероучения с помощью доводов рассудка. В современном политиче-

ском лексиконе апологетикой чаще всего называют попытки защищать идеологи-

ческую доктрину вопреки данным опыта. В историческом исследовании апологе-

тический аспект проявляется в представлении существующего порядка вещей в

качестве единственного закономерного итога всего исторического развития. Та-

ким образом, в апологетическом аспекте «настоящее» представляется единствен-

но возможным итогом определенного «прошлого».

17

Однако даже в рамках той же работы мы можем встретиться с еще одной

концепцией исторического подхода, правда, применяемой уже к механизму

формирования государственного бюджета посредством практики взимания нало-

гов.

«Составной частью теории бюджета являются формы взимания. Проблема

состоит в том, что надо определить, каким образом назначенная с того или иного

плательщика сумма переходит к государству. Финансовая наука выделила три

главных системы взимания налогов, которые в исторической последовательности

сменяли одна другую: 1) взимание налогов посредством выбранных налогопла-

тельщиками лиц, ответственных за своевременное поступление налогов, 2) по-

средством откупщиков и 3) непосредственно «агентами фиска»…

На первом этапе у государства не было органов, которые могли бы взимать

налоги. Отсюда стремление государства найти посредника между собой и пла-

тельщиком. Оно поручает весь сбор налогов естественному или искусственно об-

разованному им союзу — городу или общине под круговую поруку, а само опре-

деляет только общую сумму, которую требует от союза… Правительство поруча-

ет сбор косвенных налогов самоуправляющимся союзам с возложением ответст-

венности на лиц, избранных самим союзом для взимания… Взимание налогов

при помощи выборных, назначенных самим населением, возникло, когда налоги

были еще дарами и приношениями, и практиковалось повсеместно.

Второй период характеризуется тем, что создаются государственные учре-

ждения, которые берут на себя часть функций союза… Сумма (квота) определя-

ется государством, но распределяется она между отдельными плательщиками не

им, а союзами, каждому из которых государство назначает сумму налогов…

Функцию взимания налога государство теперь отдает на откуп частным предпри-

нимателям, которые сразу вносят в казну сумму налога…

Наступление третьего периода было подготовлено всем предшествующим

опытом взимания налогов. На рубеже XVIII–XIX вв. появляется умелое, способ-

ное и честное чиновничество, которое может поставить интересы казны выше

личных. Появление государственного кредита было вторым условием, которое

позволило государству перейти к взиманию налогов исключительно при помощи

собственных чиновников… Государство берет на себя функцию не только оцен-

ки, но и взимания налогов. Для этого оно создает специальные органы для взима-

ния, которые впервые появились в странах Запада на рубеже XIX–XX вв.». (Пуш-

карева В. М. История финансовой мысли и политики налогов: Учеб. пособие. —

М.: ИНФРА-М, 1996. С. 52–54)

Если считать формы взимания налогов составной частью налоговой систе-

мы, то в данном случае мы имеем уже иную историческую концепцию развития

налоговых систем.

«Обратимся к истории происхождения налога. Дань с побежденного наро-

да — одна из первичных форм налога… Конечно, дань не являлась в прямом

смысле налогом, но она — источник, из которого берут начало современные на-

логи. Очень рано к дани присоединились и другие виды налогового обложения,

18

но уже имеющие внутренние источники. Как только… появляется администрация

в любом ее виде, так сейчас же вовлекаются в обложение… и сами граждане …

Налог в буржуазном обществе стал взиматься не только со ―своего класса‖, как

при феодализме — с земельного собственника, но также с ―чужих классов‖, то

есть с пролетариата и крестьян и даже преимущественно с последних». (Пушка-

рева В. М. История финансовой мысли и политики налогов: Учеб. пособие. — М.:

ИНФРА-М, 1996. С. 56–57)

Приведенные выше фрагменты учебного пособия наглядно демонстрируют

наличие в изучении налогообложения принципиально разных подходов к анализу

истории налоговых систем. Причем эти подходы строятся на различных теорети-

ческих основаниях.

В XIX в. исследователи истории налоговых систем, в основном немецкие и

российские, вели длительную дискуссию. Ее основой стало обсуждение пробле-

мы, является ли современная западноевропейская налоговая система закономер-

ным итогом развития налогообложения. Те, кто придерживался положительного

ответа, искали в налоговых системах древних обществ элементы современной

налоговой системы, в частности такие, как бюджет, прямые и косвенные налоги

и т. д. Исследователи, считавшие современную западноевропейскую систему

лишь одним из возможных исторических вариантов налогообложения, даже вве-

ли новый термин для исторического анализа. Налогами они называли лишь те яв-

ления, которые характерны для современной системы. В отношении иных исто-

рически существовавших налоговых систем термин «налог» часто заменялся

термином «подать».

В российской литературе данная дискуссия оборвалась к концу 20—х гг.

XX в., так и не примирив существующие точки зрения. Собственно говоря, после

НЭПа вопрос о налогах должен был бы быть решен практикой построения ком-

мунизма. Однако в современном российском обществе дискуссия возродилась в

«латентном виде». Ссылки на авторитеты XIX в. практически не учитывают раз-

личия в теоретических подходах того времени. Более того, эклектизм как болезнь

современных экскурсов в историю налоговых систем является закономерным

следствием предпринимаемого в рамках исторических исследований перехода от

формационного подхода к цивилизационному.

Анализ истории налоговых систем в рамках цивилизационного подхода

предполагает выяснение основных теоретических позиций такого исследования.

Первое и основное — это выявление отличительных черт понимания всемирно-

исторического процесса в рамках цивилизационного подхода. В большинстве ис-

торических исследований под термином «цивилизация» подразумевают опреде-

ленный этап исторического развития человечества, начавшийся в IV–III тысяче-

летии до н.э. Рубеж, отделяющий цивилизацию от первобытного или доцивили-

зационного этапа, в исторической науке имеет свои критерии.

«Основные параметры древних цивилизаций были определены в начале

50-х годов известным археологом Г. Чайлдом. Он предложил следующие десять

признаков цивилизации: города, монументальные общественные строения, нало-

19

гообложение, интенсивная экономика, в том числе торговля, выделение специа-

лизированных ремесел, письменность и зарождение науки, развитое искусство,

классовое расслоение и образование государства. Позже было предложено сокра-

тить список Г. Чайлда и выделить в качестве основных признаков три: города,

монументальную архитектуру и письменность». (Альбедиль М. Ф. Протоиндий-

ская цивилизация. Очерки культуры. — М.: Издательская фирма «Восточная ли-

тература», 1994. С. 4)

Следует отметить, что при данном подходе к выделению цивилизационного

этапа в истории человечества налогообложение принимается в качестве одного из

основных критериев. В этой схеме налогообложение связано не только с образо-

ванием государства, но и с интенсивной экономикой, то есть развитием общест-

венного разделения труда и возникновением товарного производства. Такая по-

зиция позволяет представителям финансовой науки утверждать, что «государст-

венные услуги, обращенные на пользу граждан, будут иметь место всегда, при

всяком фазисе культуры и цивилизации, поэтому никакое общество никогда не в

состоянии обходиться без налогов». Общий вывод можно сделать следующий —

налоговые системы возникают и существуют на таком этапе развития человече-

ства, который современной исторической наукой определяется категорией «ци-

вилизация» и связывается с интенсивной экономикой и существованием государ-

ственности. Однако такое понимание категории «цивилизация» в современной

науке не является исчерпывающим.

Второй аспект представлений о цивилизационном подходе связан с форма-

ми социального существования и развития на этапе, в целом обозначаемом кате-

горией «цивилизация». Здесь мнения ученых расходятся принципиально.

Часть придерживается знаменитой в нашей стране «теории пяти общест-

венно-экономических формаций» как сменяющих друг друга прогрессивных эта-

пах развития цивилизованного человечества. Она выросла на основе марксист-

ского «материалистического понимания истории», взятого в существенно «отре-

дактированном» виде. В СССР эта концепция утвердилась после дискуссии 20–

30-х гг. о принципах преподавания истории в новой советской школе. Схематич-

ность «пятичленки» оказалась очень удобной для преподавания. Но научные дис-

куссии о критериях «рабовладения» и «феодализма» не затихали до начала

80-х гг. (См.: Никифоров В. Н. Восток и всемирная история. Наука, 1977) Все это

привело к обращению отечественной исторической науки к иным формам пони-

мания развития человечества в рамках цивилизационного этапа.

Данные представления можно характеризовать как относящиеся к цикличе-

скому восприятию исторического развития в противовес концепции линейного

прогресса «общественно-исторических формаций». В современной историогра-

фии родоначальником подобного исторического «циклизма» можно назвать рос-

сийского историка Н. Данилевского (1822–1885). В книге «Россия и Евро-

па» (1871) он изложил концепцию дискретного развития различных «культурно-

исторических типов» как неких общностей, развивающихся по определенным за-

конам. (См.: Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М.: Книга. 1991. С. 91–92) Обо-

20

значив некий культурно-исторический тип категорией «цивилизация»,

Н. Данилевский констатирует существование в истории человечества десяти та-

ких «цивилизаций»: египетской, китайской, ассирийско-вавилоно-финикийской,

или древне-семитской, индийской, иранской, еврейской, греческой, римской, но-

восемитской, или аравийской, германо-романской, или европейской. (См.: Там

же. С. 88) Данное теоретическое положение получило развитие в теориях

О. Шпенглера, А. Тойнби и П. Сорокина.

О. Шпенглер (1880–1936) в произведении «Закат Европы» выдвинул кон-

цепцию, утверждающую существование множества равноценных по уровню дос-

тигнутой зрелости культур. Их существование есть свидетельство не единого

процесса мировой истории, а единства проявлений жизни во Вселенной. Идея

круговорота, утверждающая цикличность развития в разрозненных в прост-

ранстве и во времени культурных мирах, обусловливает особое внимание к их

индивидуальности, исключительности, внутреннему единству. Таким образом, в

теории О. Шпенглера особое внимание обращается на культуру как проявление

единства цивилизации, обуславливающую ее индивидуальность. (См.: Современ-

ная западная философия. Словарь. М.: Политиздат, 1991, С. 379-381)

А. Дж. Тойнби (1889–1975) в труде «Исследование истории» (1934–1961)

представляет культурологическую концепцию исторического процесса в форме,

по его словам, «культурно-исторической монадологии». Фундаментальная уста-

новка данной концепции — культурологический плюрализм, убеждение в много-

образии форм социальной организации человечества, каждая из которых имеет

своеобразную систему ценностей. Общественное развитие носит естественнои-

сторический характер, общественная жизнь предстает в виде совокупности дис-

кретных единиц социальной организации, которые Тойнби называет «цивилиза-

циями». Жизненный путь каждой из них уникален и неповторим. Динамика ци-

вилизации (ее возникновение, рост, «надлом», упадок и разложение) опре-

деляется «законом вызова и ответа», согласно которому каждый шаг вперед свя-

зан с адекватным «ответом» на «вызов» исторической ситуации. В целом в кон-

цепции А. Тойнби насчитывается около двадцати таких дискретных форм соци-

альной организации. (См.: Современная западная философия. Словарь. М.: По-

литиздат, 1991, С. 300-302 и Современная западная социология. Словарь. М.: По-

литиздат, 1990, С. 348-349)

В концепции П. Сорокина (1889–1968) культурологическая концепция «ци-

вилизации» стала основой «интегральной» социологии, охватывающей все аспек-

ты культуры. Создавая концепцию всемирно-исторического развития человече-

ской культуры, он рассматривал социальную действительность как процесс зако-

номерного изменения типов социокультурных систем. Доминирующим в данных

системах являются мировоззрение и обусловленные им основные принципы вос-

приятия действительности. Процесс перехода суперсистемы от одного мировоз-

зрения к другому сопровождается радикальной трансформацией социальных ин-

ститутов и нормативных образцов. (См.: Современная западная социология. Сло-

варь. М.: Политиздат, 1990, С. 315-316)

21

Таким образом, в рамках концепции «цивилизации» можно выделить два

важных и принципиально различных подхода. Первый из них характеризуется

как «культурологическая парадигма». В ее рамках вычленяется специфика инди-

видуального развития культурно-исторической общности и ее отличие от других

общностей. Акцент в понимании общности делается на понятии «культура». Тео-

ретические позиции исследований в рамках данного подхода анализируются осо-

бой дисциплиной — «социологией культуры». (См.: Ионин Л. Г. Социология

культуры. Учебное пособие. М.: Логос, 1996) Второй подход можно назвать «со-

циологической парадигмой» в цивилизационном подходе. Акцент в понимании

культурно-исторической общности делается, в данном случае, на понятии «общ-

ность». Наиболее важным является представление о тех способах социальной ор-

ганизации и механизмах общественного развития, которые обеспечивают единст-

во общности на всех этапах ее существования.

Ведя исследование в рамках «социологической парадигмы», мы затрагива-

ем в первую очередь проблемы «теоретической социологии» или, в принятой в

отечественной литературе лексике, социальной философии. Если налогообложе-

ние и, следовательно, налоговые системы представляют собой одну из сущест-

венных характеристик данных культурно-исторических общностей, то возникает

возможность рассмотрения их не только в рамках экономической или правовед-

ческой науки, но и с позиций социально-философского анализа. Однако пред-

ставление о «цивилизации» как некоем способе социальной организации связано

с теоретическими подходами к анализу структуры социальной действительности.

Наиболее распространенными на сегодня в социально-философской и социоло-

гической литературе являются: системный, органический и сферический подхо-

ды.

В рамках системного подхода общность рассматривается как взаимодейст-

вующая совокупность неких элементов. Наиболее популярен данный подход в

решении задач управления объектами, научного моделирования и прогнозирова-

ния их возможного развития. Системному подходу уделяется большое внимание

в современной социальной теории, в его рамках можно выделить три взаимосвя-

занных типа анализа: системно-структурный, системно-функциональный и сис-

темно-динамический.

Системно-структурный анализ ориентирует исследователя на установление

частей системы и связей между ними. Он предполагает несколько последова-

тельных процедур: выяснение состава системы; определение связей между час-

тями системы; определение степени сложности системы (наличия в ней струк-

турных уровней и структурной иерархии); сравнение данной системы с другими

системами по признакам изоморфизма (структурного подобия при различном

элементарном составе) и гомоморфизма (структурного сходства систем при сов-

падении элементного состава).

Системно-функциональный анализ предполагает рассмотрение взаимодей-

ствия частей системы с точки зрения их роли в ее сохранении и воспроизводстве.

Он включает в себя следующие процедуры: определение главной функции систе-

22

мы; указание подфункций системы, т.е. тех функций, которые реализуются от-

дельными частями системы; установление уровня и характера функционального

единства и функциональной иерархии частей системы; обнаружение дисфункций

системы и определение способов их нейтрализации; характеристика механизмов

регуляции системы и др.

Системно-динамический анализ нацеливает исследователя на изучение ме-

ханизмов развития и изменения систем. Процедуры данного анализа: генетиче-

ский анализ системы (анализ ее происхождения и возникновения, причин, факто-

ров и условий, породивших данную систему); анализ устойчивых тенденций раз-

вития системы; выявление причин и факторов деградации (распада) системы (ес-

ли таковая имеет место); установление оптимальных критериев (параметров) раз-

вития системы и др. (См.: Резник Ю. М. Введение в социальную теорию. Соци-

альная эпистемология. Пособие. М.: Институт востоковедения РАН, 1999. С. 256–

258)

При органическом подходе культурно-историческая традиция предстает

как особый тип организма высшего надбиологического уровня. Это такое целое,

которое не сводимо к любой из его частей, как организм не сводим к его органам.

Чаще всего цивилизация рассматривается в рамках данного подхода как ансамб-

левый организм, сам состоящий из организмов более низкого уровня. Особое

внимание обращается на те социальные процессы, которые могут быть представ-

лены как способы жизнедеятельности социального организма. В рамках данного

подхода сформулировано положение о труде как особой форме взаимодействия

социального организма и окружающей его среды. Наибольшее распространение

данный подход получил в теориях биологического редукционизма — социал-

дарвинистской и рассово-антропологической. (См.: Гофман А. Б. Семь лекций по

истории социологии. Учебное пособие для вузов. М.: Мартис,1995. С. 127–157)

Последним из вынесенных для рассмотрения является принцип выделения

сфер социальной действительности и выявления их взаимосвязи и взаимозависи-

мости. В современной литературе перечисляют разные сферы, но в целом такой

принцип структурирования социальной действительности превалирует. Практи-

чески каждое исследование в рамках социальной философии упоминает несколь-

ко сфер: экономическую, политическую, духовную… Часто выделяется особая

сфера материального производства. Большое количество исследований посвяще-

но социальной сфере общественного бытия. Во многих случаях используется

«трехчастная» структура: экономика, политика, идеология или экономические

отношения, социальные и политические. Однако наличие большего количества

исследованных сфер позволяет перейти к принципу построения более сложной

«сферической» структуры, такой как пятичастная, семичастная и девятичастная.

В данной работе мы будем пользоваться пятичастной структурой.

Структурными единицами социальной действительности в данной концеп-

ции выступают пять взаимосвязанных и взаимозависимых сфер жизнедеятельно-

сти. Ядром социальной действительности признается сфера материального про-

изводства, содержание которой определяется категорией общественное богат-

23

ство. Следующая сфера представляет собой некий производственный организм,

в западноевропейской философской традиции определяемый категорией соци-

альная ассоциация. Центральное положение в данной структуре занимает сфера,

обозначаемая категорией этнос. Далее следует сфера управления социальными

процессами и завершает данную структуру сфера социальных норм.

Для нашего исследования наибольший интерес представляют сферы этноса

и управления социальными процессами. На уровне этноса создаются особые со-

циальные механизмы, служащие сохранению и развитию внутреннего единства

этнической общности. Они позволяют сочетать процессы производства средств к

существованию и воспроизводства рода, каждый из которых базируется на взаи-

моисключающих принципах. В рамках социальной ассоциации, воспроизводящей

общественное богатство, действует принцип: «Кто не работает — тот не ест». На

уровне этноса действует механизм воспроизводства социальной ассоциации по-

средством продолжения рода. Для этого процесса принцип оказывается прямо

противоположным: «Кто не работает — тот есть», ибо в данном процессе должны

быть обеспечены средствами к существованию в первую очередь не входящие в

производственную ассоциацию дети и старики. Противоречивые процессы, по

форме исключающие друг друга, объединяются в некий целостный процесс жиз-

недеятельности, характеризуемый в социальной философии категорией образ

жизни.

Под образом жизни подразумевается способность социального субъекта на

уровне этноса объединять все социальные силы и формировать на этой основе

некую совокупную общественную силу. В качестве несколько отдаленной анало-

гии можно привести следующий пример. Когда в комнате становится темно, мы

зажигаем электрический свет. Однако самого света нет ни в лампочке, ни в про-

водах, ни даже на электростанции. Все эти отдельные элементы выстроены в оп-

ределенную взаимозависимую цепь, замыкая которую движением пальца на вы-

ключателе, мы получаем то, чего нет ни в одной из частей данной цепи. Образ

жизни есть способ соединения различных «мелочей жизни» в такое взаимозави-

симое единство, которое позволяет достигать общественно значимого результата

посредством любого социального действия.

Особая форма регулирования баланса различных процессов в рамках еди-

ного процесса жизнедеятельности выражается в культурно-исторической тра-

диции. Она представляет собой форму осуществления образа жизни определен-

ного этноса на определенном этапе его развития. Данное понятие послужило ос-

новой для исторической концепции цивилизации как «культурно-исторической

общности». Цивилизация в данном случае выступает в качестве носителя опреде-

ленного образа жизни в форме культурно-исторической традиции. Если сам образ

жизни как способ соединения отдельных социальных сил в совокупную общест-

венную силу может быть типологизирован, то каждая культурно-историческая

традиция уникальна. Она выступает как специфическая форма проявления образа

жизни отдельного этноса в определенных географических и исторических рам-

ках.

24

Говоря о цивилизации как некой общности, мы, прежде всего, затрагиваем

проблему ее внутреннего единства, обусловленного образом жизни в форме оп-

ределенной культурно-исторической традиции. Следующей проблемой социаль-

ного единства является создание механизма сохранения, воспроизводства и при-

менения совокупной общественной силы для достижения общезначимого резуль-

тата при сохранении единства общности. Ведь, если вернуться к вышеуказанной

аналогии, ток в электрической цепи может послужить не только источником све-

та, но и причиной ряда бедствий, если произойдет короткое замыкание или если

просто сунуть пальцы в розетку. Такой механизм сохранения, воспроизводства и

применения совокупной общественной силы создается в сфере управления соци-

альными процессами.

Основной категорией, характеризующей данный механизм, является обще-

ственная воля — концентрация усилий в деятельности, направленной на дости-

жение цели. Выражением воли является дисциплина как способность упорядочи-

вать во времени и пространстве взаимоисключающие или противоречащие друг

другу тенденции социального развития. Организационный аспект этого процесса

получил выражение в категории социальная власть — выраженность воли через

соподчинение субъектов деятельности. Управление, таким образом, рассматри-

вается как действительный процесс функционирования власти.

Говоря о налоговой системе, мы должны отнести этот социальный феномен

к сфере управления социальными процессами. То есть, налоговая система может

рассматриваться как определенный аспект механизма сохранения, воспроизвод-

ства и применения совокупной общественной силы. А само появление этой силы

обеспечивается механизмом, заключенным в форму культурно-исторической

традиции. Таким образом, налоговая система выступает одним из аспектов обес-

печения того единства, которое в историческом исследовании принято обозна-

чать понятием «цивилизация». Этот подход в исследованиях налоговых систем

был представлен еще в литературе XIX в. Говоря о значении «податной системы»

для организации социальной жизни, можно встретить следующие высказывания:

«Подать НЕ есть ограбление общества, а, наоборот, ни одна подать не

должна была бы быть вредною для жизни общества, — ибо подать представляет

в социальном теле только естественный приток крови, из которого центральные

органы тела — государство в этом смысле — черпают пищу и силу для той дея-

тельности, посредством которой только вообще выполняются законы жизни

общества… Социальный организм… должен брать податную сумму здесь, с

тем, чтобы дать ее там». (Исследования в области национальной экономии

классической древности Родбертуса. Вып. IV. Ярославль, 1887. С. 404)

Следует отметить, что по поводу развития той или иной культурно-истори-

ческой общности могут высказываться достаточно противоречивые суждения. До

сих пор дискуссионными остаются вопросы типологизации способов обеспече-

ния социального единства той или иной общности на всем историческом проме-

жутке ее существования. Однако формы и способы взимания налогов в этой

общности в определенный исторический период описываются достаточно объек-

25

тивно. Споры могут вестись лишь вокруг того, как описывать социальные по-

следствия воздействия налоговой системы на экономику и политику этого перио-

да. Можно высказать предположение, что сравнительно-исторический способ

анализа налоговых систем различных цивилизаций позволит внести ясность в по-

нимание сущности той или иной культурно-исторической общности.

Предварительно предполагая, что сама налоговая система есть лишь опре-

деленный аспект механизма обеспечения единства общности, можно утверждать,

что этот аспект адекватен всему механизму. Следовательно, проанализировав на-

логовую систему, можно по принципу подобия принимать или отвергать различ-

ные версии выделения способа социальной организации данной цивилизации.

Сравнивая же налоговые системы различных цивилизаций, можно тем самым со-

относить их формы социальной организации в самых существенных чертах.

В таком случае рабочей гипотезой социально-философского анализа исто-

рии налоговых систем выступает понимание налоговой системы как существен-

ного аспекта организации культурно-исторической общности, адекватного соци-

альному механизму, обеспечивающему ее единство. Сама же налоговая система

может трактоваться в таком исследовании как способ получения материальных

средств и ресурсов, необходимых для функционирования механизма обеспечения

целостности культурно-исторической общности.

Принимая данные положения за рабочую гипотезу, обратимся к исследова-

нию отдельных налоговых систем, сравнивая их с высказываемыми в историче-

ской литературе позициями в отношении способов социальной организации со-

ответствующих культурно-исторических общностей, именуемых «цивилизация-

ми». Схема исторического рассмотрения налоговых систем построена на основа-

нии общепринятой хронологии всемирной истории. Избирая объектом исследо-

вания налоговые системы цивилизаций Древнего мира, следует особо подчерк-

нуть, что налоговые системы, начиная с Нового времени до современности, на

наш взгляд, являются предметом особого анализа, выходящего за рамки данного

исследования.

Одним из частных методов анализа истории налоговых систем, используе-

мых в данной работе, является социолингвистический метод. Опороченный в по-

слевоенные годы «критикой академика Марра», он практически не использовался

советскими учеными, однако сейчас опять принимается на вооружение. В рабо-

тах отечественных исследователей все чаще приводятся выводы из применения

такого метода в исследованиях зарубежных специалистов далекого и недавнего

прошлого. Достаточно часто приводится этимологическая иллюстрация истори-

ческого процесса эволюции взглядов на природу налога Э. Селигмана.

«Вначале господствующей является идея дара. В средние века индивидуум

делает подарок правительству. Идея дара находит свое выражение в латинском

термине donum и в английском — benevolence. На второй ступени правительство

смиренно умоляло или просило народ о поддержке. Этой идее соответствовало

латинское слово precarium, которое употреблялось на континенте несколько

столетий, также и германское Bede (от beten — просить). На третьей стадии мы

26

встречаемся с идеей помощи, оказываемой государству. Эта идея нашла себе вы-

ражение в латинском adiutorium, английском aid и французском aide. На четвер-

той стадии появляется идея о жертве, приносимой индивидуумом в интересах го-

сударства. Он теперь отказывается отчего-либо в интересах общественного блага.

Эта идея видна из старо-французского gabelie, в современном немецком Abgabe,

в латинском — dazio. На пятой стадии у плательщика развивается чувство долга,

обязанности, которому соответствует английское duty. Лишь на шестой стадии

встречаем идею принуждения со стороны государства. Эту идею мы видим в анг-

лийском impost или imposition, также как во французском impot, и итальянском

imposla. На седьмой и последней стадии мы видим идею определенной доли или

оклада, установленных или исчисленных правительством, вне всякой зависимо-

сти от воли плательщика. Эту идею видим в средневековом английском термине

scot (выражение: быть «at scot and lot»), которое представляет собой видоизме-

ненное немецкое schoss или скандинавское skatt...». (Селигман Э. Стурм Р. Этю-

ды по теории обложения, СПб., 1908. С. 67)

В некоторых случаях автор данной работы также позволил себе дополнять

социально-философский анализ истории налоговых систем отдельными фрагмен-

тами социолингвистических изысканий.

НАЛОГОВЫЕ СИСТЕМЫ ДРЕВНЕГО МИРА

Историческое исследование налоговых систем можно начать со сбора све-

дений о налоговых системах цивилизаций Древнего Мира. Именно на этом этапе

развития человечества формируется сам механизм обеспечения внутреннего

единства, требующий выделения особых материальных средств для существова-

ния самой общности. Наиболее ярким примером может служить ирригационная

система древних цивилизаций, требующая колоссальных усилий по ее созданию

и поддержанию в порядке. Для любого производителя в отдельности такие рас-

ходы представляются скорее жертвой на общее дело, а сама система предстает

сверхразумным источником существования всего мироздания, обеспечивающим

определенную независимость сельского хозяйства от природных процессов.

Обожествление самого факта существования внеприродной действительности

придает идеологическим (чаще всего религиозным) воззрениям роль системооб-

разующего фактора для всех древних цивилизаций.

Однако в самих исторических исследованиях древних цивилизаций совре-

менные ученые проводят различия между так называемыми «исчезнувшими ци-

вилизациями» и «традиционными культурами». Для первых характерно выделе-

ние исторических рамок существования и периодов развития, а также того куль-

турного влияния, которое они оказали на развитие последующих цивилизаций.

Хрестоматийным примером такого типа древних цивилизаций является цивили-

зация Междуречья. Изучение ее развития связано, прежде всего, с попытками

разрешения так называемой «библейской проблемы». Будучи в центре внимания

историков и археологов, результаты исследований цивилизаций этого типа трак-

товались различным образом и сегодня дают основания совершенно различным

27

версиям истории человечества. Спорным признается даже сам факт их «древно-

сти». Многовариантность трактовки каждого аспекта развития этих общностей не

позволяет применять социально-философский подход в их исследовании со всей

очевидностью.

Особое место среди исследований «исчезнувших цивилизаций» занимают

исследования Древнего Египта. По поводу налоговой системы Древнего Египта

существуют взаимоисключающие точки зрения, одна из которых считает данную

цивилизацию «родиной налогообложения», а другая — отрицает само существо-

вание налоговой системы вплоть до эпохи Нового царства. Подобная трактовка

экономического развития Древнего Египта исходит из положения о наличии мно-

гоукладности в египетском хозяйстве, включавшем в себя в границах нома хозяй-

ство общин, храмовое хозяйство и хозяйство «Великого Дома», т.е. фараона. Ка-

ждый из следующих укладов возникал в условиях интенсификации сельскохо-

зяйственного производства. В хозяйстве храма и фараона работали чужеземцы

(рабы), а подношения храму и фараону носили экономически обоснованный ха-

рактер, так как эти уклады играли существенную роль в организации цикла сель-

скохозяйственных работ. Для храмового хозяйства важнейшей функцией было

определение календарных сроков разлива Нила и спада воды. Хозяйство фараона

обеспечивало торговые связи всех номов, т.е. стимулировало товарное производ-

ство. В периоды экологических или социальных катастроф наименее важный для

существования целостности общины уклад — «хозяйство Великого Дома» — ут-

рачивал «экономическую нишу», и Египет распадался на отдельные, географиче-

ски детерминированные регионы — «номы». Так было в первый и второй пере-

ходный период египетской истории. Однако подобная реконструкция экономиче-

ской системы Древнего Египта требует специального анализа и выпадает из кон-

текста нашего исследования.

Второй тип древних цивилизаций обозначают чаще всего понятием «тра-

диционные культуры». В исследованиях отмечается тот факт, что основные чер-

ты их формы организации социальной жизни без существенных изменений дош-

ли до момента соприкосновения с западноевропейской научной традицией. В не-

которых же случаях (например, в Индии) они послужили основой колониального

господства и тем самым в измененном варианте дожили до современности. В по-

нимании способа социальной организации этих цивилизаций научных споров

меньше. В основном дискуссии ведутся на тему типологизации их исключитель-

ности, а также формы включения «традиционных культур» во всемирно-

исторический процесс. В рамках, например, теории общественно-экономических

формаций для их характеристики было выдвинуто понятие особого типа произ-

водственных отношений, названного «азиатским способом производства». Дис-

куссия о его «формационности» в 70-е годы была последней попыткой модерни-

зировать знаменитую «пятичленку».

Основным историческим материалом в ходе дискуссии служила история

Древнего Китая, понятая как история «традиционной культуры». Именно в ис-

следованиях по древнекитайской истории приводится самое большое количество

28

сведений о налоговой системе и различных способах налогообложения. Это во

многом объясняется спецификой источниковедческой базы.

«(В Китае сложилась) …практика включения в исторические летописи спе-

циальных глав, посвященных изложению и анализу экономических событий и

проблем, возникавших при той или иной династии. Эти главы носят традицион-

ное название «шихо». Происхождение этого термина обычно связывается с тем,

что в разделе о «Великом плане» раннего исторического трактата «Шуцзина»

(Книги исторических преданий) говорится о восьми задачах государственной по-

литики, и среди них как раз на первых местах стоят «ши» и «хо»,

т.е. продовольствие и промышленные товары. Из всех двадцати четырех дина-

стийных историй, «шихо» имеется в двенадцати. Направление всем «шихо» дал

историк Бань Гу, участвовавший в написании хроники Хань — «Цянь Ханьшу».

Позднейшие историки, вплоть до Тан, просто переписывали значительную часть

текста у Бань Гу… Не следует искать в «шихо» законченных экономических тео-

рий. Главная их цель — воспроизвести факты экономической жизни соответст-

вующих периодов, преимущественно под углом зрения интересов казначейства».

(Штейн В. И. Основные направления экономической мысли Древнего Китая //

Проблемы социально-экономической истории Древнего Мира. М.-Л., 1963.

С. 106)

Поэтому историческое знакомство с налоговой системой мы начнем с ана-

лиза налоговой системы такой традиционной культуры, как цивилизация Древне-

го Китая.

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА ДРЕВНЕКИТАЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ «Китай — самая обособленная из больших цивилизации и самая большая

цивилизация из обособленных — около двух тысячелетий, до своего соприкосно-

вения (в последние два века до нашей эры) со Средней Азией и Индией, фактиче-

ски был лишен контакта с другими развитыми странами и мало зависел от пере-

довых влияний». (Никифоров В. Н. Восток и всемирная история. М.: Наука, 1977.

С. 199)

Основой традиционной культуры китайского общества на всем протяжении

его письменной истории было формирование представлений об общественном

единстве в рамках концепций конфуцианства и легизма, что привело, в конечном

итоге, к созданию обобщенной государственной идеологии, сочетавшей в себе

черты этих учений. Современные исследователи относят формирование первых

идеологических концепций в Китае к VI—IV вв. до н. э., когда возникли конфу-

цианство, даосизм, моизм и легизм. Для нашего исследования важность анализа

истории развития религиозных основ древнекитайской традиционной культуры

строится на том факте, что именно на VI—IV вв. до н. э. приходятся одновремен-

но и расцвет философских школ, и реформы налогообложения.

После I в. до н. э. конфуцианство и даосизм окончательно стали основами

новых религиозных систем. Легизм, выступавший как чисто «государственная»

доктрина, был в измененном виде включен в реформированное конфуцианство.

29

На рубеже нашей эры в Китай проникла из Индии уже сложившаяся, обладавшая

развитыми догматикой и культом первая мировая религия — буддизм. Он стре-

мительно распространился, захватив гегемонию в идеологической сфере, не-

сколько веков даже играл роль официальной религии.

«Разрыв императоров с буддийской церковью в IX в. привел к тому, что

никогда больше, за исключением столетия монгольского господства (XIII—

XIV вв.), буддизм не претендовал в Китае на роль государственной религии: эти

функции прочно закрепились за конфуцианством. Широкой же идеологической

базой общественного строя, массовой религией стало синкретическое сплетение

буддизма, конфуцианства, даосизма — по существу, единая народная религия».

(Никифоров В. Н. Восток и всемирная история. М.: Наука, 1977. С. 222–223)

В рамках этой «единой народной религии» в течение всего периода разви-

тия древнекитайской цивилизации существует представление об особом положе-

нии вана (правителя, императора). Он выступает символом социального единст-

ва, посредником между Великим Небом и человеком, что впоследствии нашло

отражение в титуловании императора — «Сын Неба». Из традиционного конфу-

цианства в данную концепцию вошли представления о ване как о главе всего ро-

да человеческого — «отце народа». В клановой структуре конфуцианского обще-

ства он занимает верховное положение. В концепции легизма проводилась идея

равенства всех перед ваном как перед «Совершенномудрым», олицетворяющим

Небесный Закон в его социальных проявлениях. Наиболее важным в «единой на-

родной религии» для нашего исследования является представление о верховной

собственности вана на землю и на все, что существует на земле. Оно наиболее

весомо сформулировано в строке из канонической книги «Ши цзин» (сборник пе-

сен чжоуского времени): «Под небом нет земли, которая не принадлежала бы ва-

ну (правителю); на земле нет никого, кто не был бы подданным вана». Особые

способы реализации такого права верховной собственности на каждом историче-

ском этапе характеризуются как налоговая система данного периода, ибо именно

эти средства позволяют существовать той организации, которая олицетворяет

единство и целостность «Поднебесной». В исторических исследованиях такая

форма социальной организации получила название «восточная деспотия».

Согласно традиционному взгляду на материальные условия существования

древнекитайской культурной общности основой ее жизнедеятельности является

земледелие. Оно представляет собой ствол дерева жизни, тогда как ремесло и

торговля лишь ветви на нем. Земледелие соединяет землю и воду как основы су-

ществования всего живого. В трактате «Гуань-цзы» говорится так:

«Земля — источник всех вещей, корень живых существ. Она рождает пре-

красные и безобразные, благородные и низкие, глупые и умные [существа]. Во-

да — это кровь и жизненная энергия земли…». (Древнекитайская философия.

Собрание текстов в двух томах. Т. 2. М., 1973. С. 40) «Если народ занимается

земледелием, это значит, что поля возделаны, [целинные земли обрабатываются],

а раз поля возделаны, это значит, что зерна много, а если зерна много, это значит,

30

что государство богато, а в богатом государстве воины сильны, при сильных же

воинах войны победоносны, а при победоносных войнах расширяются пределы

государства». (Гуань-цзы. Гл. Об управлении народом. Цит. по: Штейн В. М. Гу-

ань-цзы. Исследование и перевод. М., 1959. С. 264)

Идеологи самых различных политических школ проповедовали важность

земледелия, считая его основным занятием. И Конфуций, и Мо-цзы почитали

труд земледельца. Мо-цзы считал трудящимися лишь тех, кто обрабатывал зем-

лю: «...из десяти человек лишь один пашет, а девять бездельничают». Инициатор

легистских реформ Шан Ян так характеризует смысл государственных мероприя-

тий:

«Государство может достичь спокойствия благодаря земледелию и войне,

также как и правитель будет в почете [лишь] благодаря земледелию и вой-

не…Совершенномудрый знает, что составляет сущность хорошего управления

государством, поэтому он заставляет людей вновь обратить все свои помыслы к

земледелию. (Книга правителя области Шан. М.: Ладомир, 1993. С. 150, 153)

При таком понимании роли земледелия в обществе верховная собствен-

ность правителя на землю становится одной из главных цементирующих соци-

альных сил, даже если она существует всего лишь номинально. В таком случае

налоговая система представляет собой способ реализации этой верховной собст-

венности и приведения в действие данной силы объединения общества. Следует

предположить, что все крупные изменения в китайской цивилизации были обу-

словлены изменениями или обуславливали собой изменения в налоговой системе.

С этих позиций и попробуем рассмотреть древнюю историю Китая.

Начало истории, согласно представлениям китайцев, относится к далекому

прошлому, рисовавшемуся в мифах в виде «золотого века», эпохи выборных пра-

вителей Яо и Шуня, советовавшихся с народом. До нас дошли сказания о соци-

альном перевороте, когда сын одного из выборных вождей Великого Юя силой

захватил власть, заменив выборность «царей» правом наследования.

«Первое описание древнекитайской налоговой системы было приведено в

«Шу цзин» в главе «Юй гун» («Дань, определенная Юем»), где установление на-

логов рассматривалось в контексте упорядочения Поднебесной легендарным

Юем как итог, увенчавший его борьбу с потопом… В приписываемом Конфуцию

предисловии к «Шу цзин» были перечислены главные заслуги Юя: «Юй разгра-

ничил девять областей; ориентируясь на горные [вершины], углубил русла [рек];

основываясь на [свойствах] земель, установил дань (гун)». В тексте главы «Юй

гун» говорилось: «Девять областей были приведены [Юем] к единому порядку.

Побережья повсюду были заселены, на девяти горах проложены дороги, источ-

ники девяти потоков расчищены, девять водоемов укреплены дамбами, подходы

[к столице] стали возможны со всех направлений. Шесть сокровищ природы ((фу)

— вода, огонь, металл, дерево, земля, зерно) были приведены в совершенный по-

рядок, обширные земли строго классифицированы и тщательно соотнесены с по-

датями. Все [почвы] были отнесены к трем категориям, и соответственно им ус-

31

тановлены налоги (фу) Срединного государства»… Позже о правильном выборе

податных источников писал Сыма Цянь (135—86 гг. до н.э.): «Наибольшие заслу-

ги были у Юя, он... установил девять областей, каждая из которых приносила да-

ры сообразно с занятиями ее [населения], что не нарушало интересов областей».

Наряду с девятью областями Юй установил так называемые пять зон, населению

которых было предписано выполнять определенные повинности: «[Юй] приказал

на землях в пределах пятисот ли от столицы Сына Неба нести полевые повинно-

сти (дянь фу). С площади первых ста ли [здесь] налоги взимали снопами, со вто-

рой сотни ли — колосьями, с третьей — соломой и возлагали [при этом на насе-

ление определенные] трудовые повинности. С четвертой сотни ли брали неочи-

щенное зерно, с пятой — обрушенное зерно. [Приказал] землям в пределах пяти-

сот ли за территориями, несшими полевые повинности, выполнять сторожевые

повинности (хоу фу). Первые сто ли [здесь] занимали те, кто служил правителю

на высших должностях, следующие сто ли — те, кто служил в столице, оставшие-

ся триста ли — те, кто нес сторожевые службы, — чжухоу, [Приказал] землям в

пределах пятисот ли от земель, несших сторожевые повинности, быть землями

умиротворенных подданных (суй фу): [первых] двухсот ли — землями тех, кто

руководствовался гражданскими установлениями, [последующих] трехсот ли —

тех, кто проявлял рвение к военной службе. [Приказал] землям в пределах пяти-

сот ли от земель умиротворенных подданных нести повинности по принуждению

(яо фу): на [первых] трехстах ли подчиняясь обычным уста-новлениям, на [ос-

тальных] двухстах ли — законам. [Приказал] землям в пределах пятисот ли от зе-

мель, несших повинности по принуждению, нести неопределенные повинности

(хуан фу): на [первых] трехстах ли [там царила] дикость, на [остальных] двухстах

ли [еще] кочевали…»». (Попова И. Ф. Политическая практика и идеология ранне-

танского Китая. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999, с.

159-160)

Легенды рассказывают о гибели Шанского (Иньского) государства и о за-

воевании его племенами чжоусцев (XI в. до н. э.). Интересно, что среди других

обвинений, предъявленных свергнутой династии Шан китайской исторической

традицией, фигурирует «кража» представителями знати жертвоприношений для

своих пиршеств. (См.: Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая от первобытно-

общинного строя до образования централизованного феодального государства.

М., 1958. С. 71) Жертвоприношения предназначались тотемному первопредку

династии Инь, носившему имя Шанди. Можно предположить, что зачатки нало-

говой системы развивались в рамках культа этого первопредка.

О следующем периоде истории Китая — истории Западного Чжоу известно

больше, чем о Шан, но многие сведения (особенно данные литературных источ-

ников) неточны, поддаются различному истолкованию. Сохранились сведения о

делении общества на так называемые кланы — группы родственных семей, со-

ставлявших отдельные хозяйственные единицы — общины. Господствовавшая в

чжоуский период система землепользования в позднейшей письменной традиции

получила название цзиньтянь («колодезная система»).

32

«По мнению Мэн-цзы, наиболее справедливой была принятая в древности

система колодезных полей (цзинтянь)… Отмечая, что в Китае со времен дина-

стии Ся (XXI—XVI вв. до н.э.) сменилось три формы налоговых повинностей:

дань (гун), отработка на общих полях (чжу) и десятина (чэ), Мэн-цзы приводил

рассуждения по этому поводу древнего добродетельного мужа Лун-цзы: «В зе-

мельном устройстве нет лучше системы отработки на общих полях и нет хуже

системы податного налога. При этой последней системе за норму подати прини-

малась средняя величина из сложения нескольких лет. В урожайные годы, когда

бывает много хлеба и было бы неотяготительно взимать с народа больше, с него

берут мало; а в злополучные годы, когда урожай не возмещает удобрения, подать

берется полностью. Когда же радетели народа — [чиновники] доводят его до то-

го, что он смотрит на них с ненавистью и трудами целого года не в состоянии

прокормить своих радетелей, а для пополнения недостатков прибегает еще и к

займам, когда его доводят до того, что старики и дети находят смерть в канавах и

рвах, где же тут радетели народа?»». (Попова И. Ф. Политическая практика и

идеология раннетанского Китая. М.: Издательская фирма «Восточная литерату-

ра» РАН, 1999, с.162)

По поводу нее современные историки высказывают различные точки зре-

ния. В одних случаях, следуя трактату Мэн-цзы (IV–III вв. до н. э.) о надельной

системе землепользования, исследователи утверждают, что каждая семья клана

обрабатывала для обеспечения собственной жизнедеятельности одно из восьми

полей, а также совместно с другими семьями обрабатывала центральное поле,

урожай с которого поступал в государственную казну. В других случаях утвер-

ждают, что с каждого поля взималась часть урожая как плата за верховную соб-

ственность вана на землю.

Наиболее оригинальная точка зрения фиксирует способ, которым опреде-

лялась часть урожая, отдаваемая в качестве налога. Исходя из центрального по-

ложения Китая в Мире, любое проявление «срединного» должно было отдаваться

вану. На рисовом поле, залитом водой, нельзя было провести межей. Грамотный

чиновник в своем сознании накладывал на поле иероглиф «цзин», обозначавший

и «колодец», и меру земельной площади. По форме написания данный иероглиф

соответствует графической сетке для игры «в крестики-нолики» без обозначен-

ных внешних границ и делит пространство на девять равных частей. Центральная

часть поля, выделенная таким образом и имеющая идеальные, но четкие внешние

границы, считалась «полем вана», и урожай с него определялся как девятая часть

всего, собранного с поля.

Налоговыми льготами в рамках «колодезной системы» пользовались хозяй-

ства, осваивающие целинные земли. Такие участки, введенные в хозяйственный

оборот вне общинной территории, использовались их хозяевами также вне об-

щинных отношений. О наличии такой формы землепользования можно судить на

основании косвенных источников, например, мероприятий позднейших реформа-

торов (VI–IV вв. до н. э), узаконивших ее существование. Формальных, с совре-

менной точки зрения, собственников земли в чжоуском Китае было несколько.

33

Оставались, видимо, какие-то традиции собственности на землю сохранившихся

шанских общин. В то же время вся завоеванная территория бывшего государства

Шан рассматривалась, особенно первое время, как общая собственность победи-

телей — чжоусцев. Наряду с этим, под прикрытием формальной общей собствен-

ности существовала фактическая частная собственность чжоуской знати на об-

щинные земли. Она представляла собой жалование им за «службу» наделов в

общинных землях, основной доход с которых поступал в частное пользование в

виде «кормления».

Нет данных и о том, как изымался у общин прибавочный продукт: поступал

ли он вначале целиком в казну и лишь затем распределялся; или в центр сдавался

лишь остаток урожая, после того как определенная доля его оставлялась зем-

ледельцу и шла на общинные нужды. Разумеется, первый случай подразумевает

несравненно более высокую степень контроля над непосредственными произво-

дителями с соответствующим повышением нормы взимания налога (которая тео-

ретически может быть доведена до такого состояния, когда труженикам оставля-

ется лишь паек). Эти детали чжоуского общественного производства нам неиз-

вестны, но из последующей конфуцианской традиции (книга «Чжоу ли») следует,

что государственный аппарат Западного Чжоу был многочисленным, широко

разветвленным, т.е. непосредственный производитель находился, вероятно, под

неусыпным надзором.

V–III вв. до н. э. вошли в историю Китая как «эпоха Сражающихся царств»

(Чжаньго), или «период Семи сильнейших» (Ци сюн) (453–221 гг. до н. э.). Тер-

ритория чжоуского государства была разделена на ряд самостоятельных царств,

главенствующее положение среди которых занимали: Цинь, Чу, Ци, Хань, Чжао,

Вэй и Янь. Все они имели сходную систему социальной организации.

«Основной социальной организацией в этот период являлась патронимия,

обозначавшаяся терминами цзун или цзун цзу. Она объединяла от нескольких со-

тен до тысячи и более больших семей, принадлежавших к одной родственной

группе. Все эти семьи жили компактно, занимая подчас несколько селений — ли.

Члены патронимии делились на две возрастные категории: ―отцы — старшие

братья‖ — фу сюн и ―сыновья — младшие братья‖ — цзы ди. Представители

первой категории, как правило, были главами больших семей, к представителям

второй группы относилось все молодое население патронимии. Женатые ―сыно-

вья — младшие братья‖ образовывали малые семьи, которые в то время не от-

почковывались сразу, а оставались в составе большой семьи. Естественно, что в

таких условиях глава большой семьи, являвшийся собственником всего семейно-

го имущества, пользовался огромным авторитетом среди своих многочисленных

потомков. Все представители второй возрастной категории обязаны были почи-

тать ―отцов — старших братьев‖ своего цзуна».

Между многочисленными цзунами каждого царства существовали соци-

ально-правовые различия. Все цзуны, отпочковавшиеся от патронимии правителя

царства, считались аристократическими, возвышаясь тем самым над остальной

массой. Такие цзуны возглавлялись, видимо, представителями аристократии, за-

34

нимавшими одновременно и высшие административные посты в государствен-

ном аппарате. Во главе рядовых цзунов или ли стоял совет старейшин — фу лао

(―отцы старейшие‖) из наиболее уважаемых и, видимо, зажиточных ―отцов —

старших братьев‖. Члены каждого цзуна были связаны не только родственными

узами, но и идеологической (совместные культовые отправления), социальной

(наличие органов самоуправления) и хозяйственной (обычай взаимопомощи)

общностью. Вся жизнь внутри этого огромного социального коллектива опреде-

лялась нормами обычного права. В случае убийства чужаком кого-либо из патро-

нимии все члены цзуна обязаны были отомстить за сородича. Все связи с внеш-

ним миром осуществлялись через представителей патронимии: ―отцов ста-

рейших‖ или ―трех старейших‖ (сань лао). Главы общин, имевшие двойные па-

хотные наделы, и наиболее зажиточная часть общинников стремились к отчуж-

дению лучших участков, их уже не устраивал обычай регулярного передела по-

лей. ―В тот период.., — писал известный китайский философ Чжу Си (1130–1200)

о царстве Цинь V–IV вв., — [особенно] во время возвращения и получения полей,

непременно вспыхивали такие скверные дела, как волнения [среди общинников],

и [обнаруживались] обман и утайка [наделов]‖. Пахотные поля переходят в на-

следственное владение отдельных семей…». (Л. С. Переломов. Введение // Книга

правителя области Шан. М.: Ладомир, 1993. С. 42–45)

Сановники, как правило, получали за свою службу право взимания налогов

с определенной территории. Местный аппарат содержался за счет аристократии

или общины. При такой системе налоговый произвол чиновников практически не

контролировался правителем. О бедственном положении свободного земледель-

ческого населения может свидетельствовать доклад Ли Куя — сановника царства

Вэй, жившего в V–IV вв. до н. э.

«Сейчас семья из 5 едоков обрабатывает участок пахотной земли в 100 му

(мера площади: в настоящее время 1 му = 0,06144 га; в древности, в описываемое

время, 1 му соответствовало около 0,019 га, что составляет 190 кв. метров, и со-

ответственно 100 му равно 1,9 га). Ежегодно собирает с 1 му полтора даня зерна

(дань — мера веса: в настоящее время 1 дань весит 59,68 кг, в древности соответ-

ствовал 29,3 кг). Весь урожай составляет 150 даней зерна. После уплаты земель-

ного налога в размере одной десятой доли урожая остается 135 даней зерна. Один

человек ежемесячно съедает полтора даня, на пропитание в год уйдет 90 даней.

Остается 45 даней. Один дань стоит 30 цяней, следовательно, всего можно выру-

чить 1350 цяней. За вычетом трат на жертвоприношения и религиозные праздне-

ства, на которые уходит 300 цяней, остается 1050 цяней. Каждый человек на оде-

жду должен тратить 300 цяней, на одежду для 5 человек требуется 1500 цяней.

Следовательно, на содержание семьи не хватает 450 цяней. А еще не учтены не-

ожиданные траты в связи с несчастными случаями, болезнью, смертью, похо-

ронами...». (Цит. по: Всемирная история: В 24 т. Т. 5. Становление государств

Азии / Бадак А. Н., Войновия И. Е., Волчек Н. М. и др. — Мн.: Литература, 1996.

С. 17–20)

35

Выплата налогов в представлении общинников являлась важнейшей обя-

занностью по отношению к вану как олицетворению единства социальной общ-

ности. Однако после уплаты налогов часто не оставалось средств для содержания

родителей, что также было священной обязанностью, охраняемой традицией. Это

вело к тому, что многие земледельцы бросали свои наделы в поисках иных

средств к существованию. К середине IV в. до н. э. положение бедных общинни-

ков превратилось в государственную проблему номер один, ибо сокращение чис-

ла свободных земледельцев — налогоплательщиков вело к уменьшению доходов

царской казны. Правитель имел возможность разрешить эту проблему лишь про-

ведением налоговых реформ.

«Управляя государством, умный правитель должен: …по отношению к

земледельцам — сделать так, чтобы они не покидали своих земель, чтобы они

могли прокормить своих родителей и управляться со всеми семейными делами.

Однако ныне правители поступают по-иному... Именно поэтому... земледельцы

бродят по всей стране». (Книга правителя области Шан (Шан Цзюнь Шу). — М.:

Ладомир, 1993. С. 227–228)

Общей чертой мероприятий, проведенных в VI–IV вв. до н. э. во многих

китайских государствах, было то, что налогом стала облагаться единица земель-

ной площади, между тем как до этого налог взимался с коллективного собствен-

ника — общины. Впервые налог на землю был введен в царстве Ци в 667 г.

до н. э., в царстве Лу — в 594 г. до н. э., в царстве Чу — в 548 г. до н. э., в царстве

Чжэн — в 543 г. до н. э. Самым последним из всех введших поземельный налог

царств было Цинь, где указ о данном налоге был издан лишь в 408 г. до н. э. Эти

реформы усиливали меры государственного регулирования хозяйственной жизни

подданных. Трактат «Гуань-цзы» формулирует их следующим образом:

«Государь распоряжается продовольствием (своих подданных), управляет

их средствами потребления, регулируя их избытки и контролируя их недостатки.

Народ находится благодаря этому в (полной) зависимости от государя… Если го-

сударь не обладает умением рассредоточивать накопленные фонды, выравнивать

избытки и недостатки, распределять скопившиеся богатства и прибыли и (вооб-

ще) регулировать народные промыслы, то сколько бы государь ни поощрял ос-

новное (занятие, т.е. земледелие) и ни заставлял земледельцев обрабатывать зем-

лю, сколько бы ни лил он монету, все это лишь способствовало бы эксплуатации

бедного народа богатыми. Как же может государь при таких условиях осуществ-

лять власть». (Штейн В. М. Гуань-цзы. Исследование и перевод. М., 1959. С. 284,

287)

Наиболее развернутый план реформирования налоговой системы как осно-

вания всех преобразований в государстве выдвинул Гунсунь Ян (390–338 гг. до

н. э.), известный в истории под именем Шан Яна — правителя области Шан, по-

жалованной ему циньским Сяо гуном (361–338 гг. до н. э.). Традиция приписыва-

ет ему авторство трактата Шан цзюнь шу или «Книги правителя области Шан».

В 356–350 гг. до н. э. Шан Яну удалось провести в царстве Цинь целый комплекс

реформ. Одним из ранних источников, упоминающих о реформах Шан Яна, яв-

36

ляются Ши цзи (Исторические записки) Сыма Цяня. Интересно сообщение Сыма

Цяня о методах «психологической» подготовки реформ. Пытаясь внести в созна-

ние общинников необходимость следования законам, даже в том случае, когда

они идут вразрез с традицией и здравым смыслом, Шан Ян издает специальный

указ, направленный на то, чтобы заставить общинников поверить в силу законов.

Было объявлено, что каждый, кто перенесет бревно от северных ворот столицы к

южным, будет награжден десятью золотыми монетами. Поверить в возможность

получить колоссальную денежную сумму за бессмысленное действие люди отка-

зывались. Тогда объявили, что награда увеличивается до пятидесяти золотых.

Наконец нашелся человек, который на глазах у толпы взвалил на плечи бревно и

перенес его через весь город от одних ворот к другим. И ему, действительно, бы-

ла публично вручена обещанная награда. В 356 г. по сведениям Сыма Цяня Шан

Ян провел следующие преобразования:

1. «Приказал народу разделиться на [группы] по пять и десять [семей], ус-

тановил [систему] взаимного наблюдения и ответственности [за преступления].

Тот, кто не донесет о преступнике, будет разрублен пополам; тот, кто донесет о

преступнике, будет награжден так же, как [воин], отрубивший голову врага,

т.е. получает ранг знатности; скрывших преступника наказывать так же, как и

[воина], сдавшегося врагу.

2. Те из народа, кто, имея [в семье] двух и более мужчин, не разделили [с

ними хозяйства], платят двойной налог.

3. Имеющий воинские заслуги получает от правителя ранг знатности в со-

ответствии с [установленным] порядком. Тот, кто сражается [с другими] из-за

личных интересов, подвергается суровым или легким наказаниям, в зависимости

от тяжести преступления.

4. Большие и малые — те, кто, усиленно трудясь [на ниве] основного заня-

тия, пашут, ткут и производят много зерна и шелка, освобождаются от несения

трудовых повинностей. Извлекающие выгоду из второстепенных занятий, а так-

же бедные из-за [собственной] лени должны быть превращены в рабов.

5. [Члены] знатных домов, не имеющие воинских заслуг, рассматриваются

как не имеющие права быть внесенными в списки знати. Для [обладателя] каждо-

го [ранга] устанавливается четкое деление в [размере] частных полей, [количест-

ве] домов, слуг, служанок и в [виде] одежды. Имеющим заслуги оказывать почес-

ти, не имеющим оных не разрешать роскоши даже при богатстве». (Перело-

мов Л. С. Введение // Книга правителя области Шан. М.: Ладомир, 1993. С. 98)

Реформы 356 г. явились конкретным воплощением основных замыслов, из-

ложенных в Шан цзюнь шу. Введение единого поземельного налога, выплачи-

ваемого зерном, должно было укрепить органы центральной власти и ослабить

общинные формы самоуправления. (В некоторых случаях можно провести не-

корректную исторически, но очень наглядную аналогию с целью аграрных ре-

форм Столыпина.)

«Если взимается налог с количества зерна, [собранного земледельцами], это

значит, что правитель установит единый [для всех закон о налоге] и народ успо-

37

коится. Если правитель введет единый [закон о налоге], то он будет пользоваться

доверием…». (Книга правителя области Шан (Шан Цзюнь Шу). — М.: Ладомир,

1993. С. 142)..

Для установления единого налога вводилась подушная перепись населения.

«В пределах четырех границ мужчины и женщины — все [обязаны] сооб-

щать свои имена правителю. При <рождении> имена заносятся [на дощечки], по-

сле смерти соскабливаются… Если имена всех жителей государства при рожде-

нии заносить в списки и выскабливать их после смерти, то народ перестанет ук-

лоняться [от уплаты налога] зерном, и поля не будут зарастать сорной травой. И

тогда государство станет богатым, а богатое государство — могущественно...

Могущественное государство знает тринадцать видов подсчета: числа едоков в

стране; числа взрослых мужчин и женщин; старых и слабых; чиновников и воин-

ских начальников; тех, кто добывает себе пропитание речами; богатых; поголовья

лошадей и быков; количества сена и соломы. Если тот, кто хочет сделать свою

страну сильной, не знает ничего об этих тринадцати видах подсчета, то его госу-

дарство, несмотря на благоприятные природные условия и многочисленность на-

селения, будет все слабее и слабее и в конце концов будет расчленено… У [лю-

дей], получающих огромные довольствия и [взимающих] большие налоги, на-

хлебники многочисленны, а это разоряет земледельцев. Поэтому необходимо

подсчитать число нахлебников, дабы можно было обложить их налогом и уси-

ленно использовать [на государственных повинностях], тогда таким людям, как

нарушители закона, кутилам и бродячим бездельникам не у кого будет кормить-

ся. А если [этим] людям не у кого будет кормиться, они обязательно займутся

землепашеством, а если [они] займутся землепашеством, пустующие земли будут

непременно обработаны...» (Книга правителя области Шан. С. 216, 160, 161, 143).

Для контроля подушной переписи и уплаты налогов вводилась система

круговой поруки и всеобщего доносительства, хотя в дальнейшем она получила

распространение и в других сферах жизни общества.

«То, что называют ―установить единые [правила] наказаний‖, означает:

ранги знатности не спасают от наказаний. Всякий, кто ослушается приказа царя,

нарушит государственный запрет либо выступит против порядков правителя,

должен быть казнен, и к нему нельзя проявлять ни малейшего снисхождения, не-

зависимо от того, будь он первым советником царя, полководцем, сановником [в

ранге] да фу или простолюдином. Если человек, имевший заслуги в прошлом,

провинится, нельзя смягчать наказания только потому, что у него были заслуги;

если человек, известный своими добродетельными поступками в прошлом, со-

вершит какой-либо проступок, нельзя преступать законы, даже если в прошлом

человек совершал добродетельные поступки. Если преступление совершит пре-

данный сановник или примерный сын, он должен быть судим [без малейшего

снисхождения] в соответствии с тяжестью [преступления]. Если среди чиновни-

ков, которые обязаны соблюдать закон и нести служебные обязанности, найдутся

не выполняющие царские законы, им не избежать смертной казни, [более того,

38

наложенное на них] наказание распространяется на три [категории их] родствен-

ников» (Книга правителя области Шан. С. 206).

По мнению Л. С. Переломова, система круговой поруки вводила смертную

казнь как меру, применявшуюся не только к преступнику, но и ко всей его патро-

нимии. А распространение наказания «на три категории родственников» означало

уничтожение трех патронимий — отца, матери и жены преступника. Одновре-

менно уничтожалась огромная социальная ячейка, насчитывающая несколько ты-

сяч человек. (См.: Переломов Л. С. Империя Цинь — первое централизованное

государство в Китае (221–202 гг. до н. э.). М., 1962. С. 172–174).

«Чиновников-сослуживцев, которые, [узнав о преступлении], донесут пра-

вителю, надлежит освободить от наказании. Независимо от того, является ли со-

общивший знатным или человеком низкого происхождения, он полностью насле-

дует должность, ранг знатности, поля и жалование того старшего чиновника, [о

проступке которого он сообщит правителю]. Поэтому и говорится: «Ежели сде-

лать суровыми наказания, установить [систему] взаимной ответственности за

преступления, то люди не решатся испытывать [на себе силу закона], а когда лю-

ди станут бояться подобных испытаний, исчезнет [потребность] и в самих нака-

заниях»». (Книга правителя области Шан. С. 207)

Для ликвидации традиционных отношений, противостоящих налоговым

реформам и введению круговой поруки, проводилось принудительное дробление

больших семей, которые облагались двойным налогом. Это увеличивало количе-

ство налогоплательщиков и способствовало освоению целинных земель.

Взимание единого налога зерном создавало возможность перехода от ре-

жима кормления чиновничества за счет права сбора налогов к содержанию их за

счет государственного жалования зерном.

«В империи Цинь главы центральных ведомств получали по 2000 даней

(60000 кг), а их заместители — по 1000 даней (30000 кг) зерна в год. Остальным

чиновникам центрального аппарата выдавалось в среднем от 300 даней (9000 кг)

до 600 даней (18000 кг) зерна. Начальники округов получали ежегодно по

2000 даней (60000 кг), а их помощники — по 600 даней (18000 кг) зерна. Началь-

ники уездов, на территории которых размещалось свыше 10000 дворов, получали

от 600 даней (18000 кг) до 1000 даней (30000 кг) зерна; начальники уездов, в ко-

торых было менее 10000 дворов, получали ежегодно от 300 даней (9000 кг) до

500 даней (15000 кг) зерна. Заместителям начальников уездов жаловалось от

200 даней (6000 кг) до 400 даней (12000 кг). Все остальные чиновники местных

органов управления получали менее 100 даней (3000 кг) зерна в год». (Перело-

мов Л. С. Империя Цинь. С. 61–62)

Получение такого количества зерна, которое необходимо для содержания

чиновничьего аппарата, следует обеспечить не только посредством взимания на-

лога зерном, но и дополнительными налоговыми взысканиями с тех, кто не зани-

мается земледелием.

«Надлежит повысить цены на вино и мясо, увеличить налог на [них], дабы

он в десять раз превышал их первоначальную цену. Тогда [в стране] станет

39

меньше торговцев, земледельцы не смогут наслаждаться обильными возлияния-

ми, а высшие сановники не смогут бражничать и чревоугодничать. Когда торгов-

цев станет мало, государь не будет зря терять зерно. Если народ не сможет на-

слаждаться обильными возлияниями, он не будет запускать земледелие. Если

высшие сановники не смогут предаваться бражничанью [и чревоугодию], то госу-

дарственные дела не будут откладываться и у правителя не будет ошибок при

выдвижении [людей на должности]. Если у правителя не будет попусту перево-

диться зерно и люди будут рачительны в земледелии, пустующие земли будут

непременно обработаны... Когда земледельцы бедны, а торговцы богаты; когда

овладевшие ремеслами извлекают выгоду; когда появляются целые толпы людей,

рыскающих в поисках пропитания, это и означает, [что методы управления мяг-

ки]. Поэтому земледельцы, несмотря на свой упорный и тяжкий труд, получают

весьма малые-доходы и находятся в гораздо худшем положении, нежели купцы и

овладевшие ремеслами. Если даже удастся сократить число купцов и [число] ов-

ладевших ремеслами, все равно невозможно приостановить [процесс] обогаще-

ния страны. Поэтому и говорят: ―Тот, кто стремится обогатить страну, развивая

земледелие, должен обязательно установить внутри страны высокие цены на зер-

но, должен увеличить налоги с лиц, не занятых в земледелии, должен взимать

двойные пошлины с тех, кто наживается на рыночной торговле, и тогда люди бу-

дут вынуждены заниматься земледелием. Так как лица, не имеющие пахотных

полей, будут вынуждены покупать зерно, то цены на зерно поднимутся, и земле-

дельцы станут извлекать выгоду. Когда земледелие станет выгодным, число зем-

ледельцев резко увеличится‖. Если на зерно установлены высокие цены, то ску-

пающие зерно не смогут уже извлекать выгоду, а если при этом обложить двой-

ным налогом лиц, не занятых в земледелии, то купцы и овладевшие ремеслами,

будут вынуждены забросить свои дела и устремятся в поисках прибыли в сель-

ское хозяйство. И тогда все силы людей будут отданы [извлечению] выгоды из

земли». (Книга правителя области Шан. С. 144, 225–226)

Реорганизация чиновничьего аппарата вместе с привлечением населения к

занятию земледелием должны привести к уменьшению доли чиновников в стра-

не.

«Если чиновников станет мало, то налоги не будут обременительны, народ

не будет страдать, и у земледельцев появится много дней. А когда у земледельцев

появится много дней, то и налоги будут не столь обременительны, их [основное]

занятие не придет в упадок, и пустующие земли будут непременно обработаны».

(Книга правителя области Шан. С. 146)

В качестве особой налоговой меры прелагалось введение государственной

монополии на разработку богатств недр, в первую очередь рудных месторожде-

ний и соляных копий. Это существенно дополняло верховное право земельной

собственности правителя. Каждый, из добывающих богатства недр, должен был

платить особый налог правителю.

40

«Если сосредоточить в одних руках [право собственности] на горы и водо-

емы, то людям, ненавидящим земледелие, лентяям и стремящимся извлечь двой-

ную [прибыль] нечем будет кормиться». (Книга правителя области Шан. С. 144)

Впоследствии в империи Цинь впервые в истории Китая была введена им-

ператорская монополия на разработку рудных и соляных богатств. Было создано

специальное ведомство двора, руководитель которого «ведал сбором налогов с

гор, морей, искусственных водоемов и озер». Весь сбор от этих налогов шел на

удовлетворение личных нужд императора. Государственная монополия на добы-

чу рудных богатств была развита в трактате I века до н. э. «Яньтелунь» (Дискус-

сия о соли и железе). В трактате предлагалось создать регулируемое государст-

вом хозяйство всей страны, в котором существует всеобщность производительно-

го труда и равномерно распределяется отдых и труд между всеми работающими.

Главная цель государственного регулирования хозяйства — стабильность эконо-

мики. Основные рычаги — государственные монополии.

Одной из значительных мер развития земледелия, к которым может прибе-

гать правитель в налоговой сфере, является освобождение от уплаты налогов.

Правильно разделив земли в государстве, можно привлечь к освоению целинных

земель колонистов, дав им налоговые льготы.

«[Обычно] на землях, имеющих сто ли в длину и ширину, горы и холмы за-

нимают одну десятую часть; озера и болота — одну десятую часть; долины и

русла рек — одну десятую часть; города, общины и проезжие дороги [все вме-

сте] — одну десятую часть; плохие поля — две десятых; хорошие поля — четыре

десятых. При таком распределении можно прокормить пятьдесят тысяч тружени-

ков; горы, холмы, болота, озера и долины могут снабдить их необходимым, а го-

родов, общин, проезжих дорог достаточно, чтобы разместить этот народ. Именно

такого порядка придерживались прежние правители при распределении земли и

ее заселении… Если ныне вы явите милость и огласите доступное всем воззвание

об освобождении от повинностей и ратного дела в течение трех поколений тех,

кто, доверившись справедливости, придет к нам из соседних царств, а также о

том, что в пределах четырех границ Цинь с населения, живущего в горах, на

склонах гор, на холмах и на болотах, в течение десяти лет не будет взиматься ни-

каких налогов, и если все это будет записано в виде закона, то в царстве Цинь бу-

дет миллион тружеников… Если же ныне эти люди станут извлекать выгоду, [по-

лучив] пахотные земли и жилища, и если они будут освобождены от повинностей

в течение трех поколений, это значит, что они получат то, о чем мечтают, и их не

принудят заниматься тем, что они ненавидят, и тогда среди людей, живущих вос-

точнее гор, не найдется ни одного, кто бы не захотел переселиться на запад. Это и

называется откровенным высказыванием о [политике приглашения колонистов]».

(Книга правителя области Шан. С. 199, 201)

Реформаторская деятельность Шан Яна наткнулась на сильнейшее проти-

водействие со стороны большинства патронимий. По свидетельству историков,

после смерти своего покровителя цзинского правителя Сяо гуна Шан Ян вынуж-

ден был бежать из страны, но был схвачен и казнен. Однако большинство мер,

41

предложенных в трактате и практически осуществленных Шан Яном, стали осно-

вой для создания империи Цинь. Следует особо отметить тот факт, что, несмотря

на прямую экономическую выгоду и практическую легкость в применении, зе-

мельная реформа, осуществленная по заветам Шан Яна, рассматривалась позднее

в китайской исторической традиции как зло, повлекшее за собой губительные по-

следствия. Так, сановник Дун Чжун-шу, живший во II–I в. до н. э., писал:

«―При (династии) Цинь... применили законы Шан Яна, ...отменили (систе-

му) цзин тянь (―колодезных полей‖), под которой, по мнению большинства уче-

ных, следует понимать земледельческую общину. Народ смог продавать и поку-

пать (землю). Тогда поля богатых протянулись и вдоль и поперек, а у бедных не

стало места, где бы воткнуть шило‖. Так же оценивал результаты земельной ре-

формы Цинь Ши хуанди в начале I в. н. э. государственный деятель Ван Ман. Ис-

точники сообщают, что при циньской династии налоги возросли в двадцать раз

по сравнению с древностью, а рабочая и военная повинности — в тридцать раз».

(см.: Всемирная история: В 24 т. Т. 5. Становление государств Азии / Бадак А. Н.,

Войновия И. Е., Волчек Н. М. и др. — Мн.: Литература, 1996. С. 194–195)

Однако подобная оценка касается, на наш взгляд, не характера реформ, а

самой практики их проведения. Любое реформирование было злом, так как озна-

чало отступление от традиции. Со времен реформы Шан Яна налоги стали рас-

сматриваться в китайской исторической традиции уже не как средство укрепле-

ния единства общества, а как тяжелая повинность, становящаяся источником со-

циальных бед, восстаний и беспорядков в стране. Взимание налогов напрямую

характеризуется как внеэкономическая мера государственного принуждения, ко-

торой, однако, постоянно пользовались все правители.

В следующую в истории Китая эпоху Хань (III в. до н. э. — II в. н. э.) скла-

дывается так называемая надельная система, вся пахотная земля рассматривается

в качестве собственности государства, раздающего наделы как крестьянам, так и

крупным землевладельцам с учетом службы или повинности, которая ими вы-

полняется. Сохранив поземельный налог тяньцзу, основатель династии Хань Лю

Бан ввел еще и подушный налог, которым облагалось все население империи в

возрасте до 56 лет. Взимался также и подушный налог с несовершеннолетних,

которым облагались все дети в возрасте от 7 до 14 лет. С развитием денежного

обращения целый ряд налогов стал исчисляться в денежной форме.

«Все взрослое мужское население было обязано рабочей и военной повин-

ностями: до 155 г. до н. э. — в возрасте от 23 до 56 лет, а с 155 г. — в возрасте от

20 до 56 лет. В течение первых трех лет мужчины отбывали один месяц в году

государственную рабочую повинность в своем округе, участвуя в ирригационных

и транспортных работах. Отработав положенные три года, все мужское население

было обязано двумя видами военной повинности: двухлетним отбыванием сол-

датской службы и затем ежегодной трехдневной службой в пограничных гарни-

зонах. Все мужчины в возрасте от 25 до 56 лет могли быть призваны в армию в

любое время и на любой срок. Военная повинность могла быть заменена денеж-

42

ным взносом». (Всемирная история: В 24 т. Т. 5. Становление государств Азии /

Бадак А. Н., Войновия И. Е., Волчек Н. М. и др. — Мн.: Литература, 1996. С. 220)

Во времена правления У-ди (140–87 гг. до н. э.) военные повинности были

увеличены вдвое, в полтора раза увеличена норма подушного налога на взрослое

население, причем он собирался с населения в возрасте от 15 до 80 лет, а подуш-

ный налог с несовершеннолетних стал взиматься с трехлетнего возраста и в уве-

личенном размере. Это повлекло за собой многочисленные случаи отцеубийства

и детоубийства. Кроме того, появились разнообразные косвенные налоги, связан-

ные с введением монополий на соль, железо, вино и отливку монеты. По сведе-

ниям источников, налоговые бунты вылились в начале I в. н. э. в мощное движе-

ние, приведшее к свержению Старшей династии Хань и реформам Ван Мана (9–

23 гг. н. э.), основой которых стала денежная реформа и чрезвычайное распро-

странение косвенных налогов. Именно они стали формой государственного регу-

лирования шести важнейших сфер экономики. Эти меры должны иметь вид «гуа-

ней» — «труб», или сообщающихся сосудов, которыми правитель соединен с на-

родом.

«Соль — это важнейшая приправа ко всем кушаньям. Вино играет сущест-

венную роль в помощь лекарствам и является любимым напитком на всех друже-

ских пирушках. Железо — основа всех земледельческих орудий. Рудники и ле-

са — хранители запасов народного богатства. Целью стабилизации цен и креди-

тов является защита народа и обеспечение его нужд. Деньги и их отливка отно-

сятся к области необходимых средств обращения. Ни одна из этих шести вещей

не может быть произведена рядовым гражданином, который (поэтому) вынужден

быть в зависимости от профессионального торговца в удовлетворении этих нужд.

В результате он становится жертвой экономической эксплуатации и должен дать

любую цену, которую угодно будет богатому и сильному продиктовать ему. Все

мудрецы древности понимали это зло и решили противостоять ему средствами

государственного контроля». (Эдикт Ван Мана, цит. по: Штейн В. М. Гуань-цзы.

Исследование и перевод. М., 1959. С. 204)

Однако при Младшей династии Хань внешне- и внутриполитические про-

блемы привели к упадку денежного обращения и в 204 г. был издан указ о сборе

всех налогов натурой, а в начале 20—х гг. III в. императорским указом были от-

менены деньги и в качестве средства обмена стали употребляться зерно и шелк.

«Народные восстания» и «нашествие гуннов» в литературе считаются ос-

новными причинами падания Династии Хань. По аналогии с европейской исто-

рией, где «нашествие гуннов» как первая волна «великого переселения народов»

привело к падению Западной Римской империи, этими событиями и заканчивает-

ся Древняя истории Китая. Однако и в дальнейшей, средневековой истории, осо-

бое внимание постоянно обращается на изменения в налоговой системе, основан-

ной на номинальном праве государственной собственности на землю. Так, на-

пример, развитие надельной системы землепользования и налогообложения в пе-

риод правления династии Тан (VII–VIII вв. н. э.) привело к перераспределению

государством земельной собственности и прикреплению сельскохозяйственного

43

населения к земле. С VIII в. н. э. крупная земельная собственность — наследст-

венная, с правом отчуждения — существовала непрерывно (формально и факти-

чески) до аграрной революции 1946–1952 гг.

Все эти элементы традиции закреплялись в жизни общества и существова-

нием специфического социального слоя, проводившего особую деятельность по

сохранению традиционного единства китайского общества вплоть до начала

XX века. Этнографические исследования опираются на тезис, что любая куль-

турно-историческая традиция существует до тех пор, пока есть ее живые носите-

ли. Они в рамках социально-философских исследований этноса обозначаются ка-

тегорией «аристократия» (не путать с употреблением данного понятия в социаль-

но-политическом аспекте). Существование китайской традиции на протяжении

тысячелетий связывают с так называемой «тайной шэньши».

В Китае, где традиционной «единой народной религией» была смесь буд-

дизма, конфуцианства и даосизма, а роль официальной идеологии принадлежала

конфуцианству, «шэньши» выступали в роли носителей конфуцианской морали,

хранителей ортодоксии, знатоков классических книг. По мнению современных

историков, этот социальный слой формировался в первые века нашей эры, пре-

вратился в правящее привилегированное сословие в VII–Х вв., когда экзаменаци-

онная система стала играть решающую роль в комплектовании государственного

аппарата. В Х–XIII вв. (династия Сун) и XIV–XVIII вв. (династия Мин) экзамена-

ционная система пережила свой расцвет; одно столетие — период господства

монгольской династии Юань (XIII–XIV вв.), стремившейся опереться на будди-

стов, было временем упадка шэньши. На разных этапах это сословие именовалось

по-разному. Иероглиф «шэнь» означает пояс, служивший в древности знаком

власти. Лица, сдавшие экзамены, дававшие право на место в государственном ап-

парате, в разное время назывались «сяншэнь» (сельские власти), «жулинь» (кон-

фуцианцы). В новое время получил распространение термин шэньши (ученые

мужи — «ши», носящие «пояс власти» — «шэнь»).

Они несли в себе традиционную премудрость Китая, в которой лежали

ценные обобщения древнего опыта — политического, военного, инженерного.

Большинство «шэньши» получили ученые степени путем сдачи экзаменов. В

конце средневековья ученую степень можно было купить за деньги, но в этом

случае она давала меньше прав и почета. Разбогатевший простолюдин, купивший

ученую степень, стремился, чтобы хоть дети его, пройдя все необходимые ступе-

ни, стали «шэньши» по образованию. К этому сословию причислялись также

бывшие чиновники и некоторые лица, не имевшие ученых степеней (родственни-

ки чиновников). В государственной системе чиновничество занимало положение

между правителем и подданными и часто обозначалось понятием «середина», за-

нимая положение между «верхом» — правителем— и «низом» — подданными

(см.: Шан Цзюнь Шу. Глава 2. Комментарий к «Книге правителя области

Шан». — М.: Ладомир, 1993. С. 247). При династии Мин (XIV–XVIII вв.), когда

экзаменационная система приобрела особенно большое значение, были опреде-

лены те чины государственного аппарата, чьи должности занимались по конкурсу

44

лицами, получившими ученую степень. Из сотни тысяч шэньши того времени

вербовался аппарат чиновничества, который насчитывал несколько десятков ты-

сяч человек.

«Шэньши» составляли ядро традиционного общества, они группировались

вокруг так называемых общинных школ (шэ сюэ), служивших чем-то вроде «клу-

бов». Местное «высшее общество», состоявшее из «шэньши», служило опорой

чиновнику, присланному из центра, — человеку, как правило, временному в дан-

ном уезде, недостаточно знавшему местные условия, не понимавшему местный

диалект. «Шэньши» ведали ирригационными работами, собирали налоги, в пери-

од общественных потрясений формировали ополчение. Строй жизни «шэньши»

противопоставлялся жизни народа: они имели налоговые льготы, отличались от

всех, кто ниже их, даже одеждой. В древности их характерным признаком был

широкий пояс, позже — широкая шляпа с острым верхом, в XIX в.— парадный

костюм с синим воротником или длинный халат. Неотъемлемыми признаками

«шэньши» были образованность и причастность к власти. Когда в 1905 г. импера-

торское правительство отменило архаическую экзаменационную систему, старые

ученые степени исчезли, но понятие «шэньши» в обиходе сохранилось; фактиче-

ски оно было ликвидировано только революцией 1949 г.

Формально звание «шэньши» не было наследственным и не связывалось с

обязательным владением недвижимым имуществом. Провести нижнюю границу

общественного строя, объединенного понятием «шэньши», довольно трудно, по-

скольку она определялась традицией. Люди, сдавшие экзамены на ученую сте-

пень, резко делились на две категории. Большая часть не поднималась выше пер-

вой ученой степени — шэньюаня, или сюцая. Обладатель этой степени не имел

права на занятие чиновной должности. Многие сюцаи работали учителями,

часть — общинными служащими. Численность их составляла около 90 % всех

обладателей ученых степеней (по данным конца XIX в. — около 1 млн человек).

Представители второй категории как обладатели более высоких ученых степе-

ней — гуншэны, цзюйжэни и цзиньши были не только чиновниками, но и земле-

владельцами, их доходы от земель примерно равнялись доходам от должностей.

Формально не являясь наследственным, сословие «шэньши» комплектовалось

большей частью из собственной среды, чтобы овладеть знаниями, требовались

многолетние упорные занятия, доступные только имущим. Роль «шэньши» в

идеологии напоминает функции духовенства в европейских феодальных странах,

с той существенной разницей, что конфуцианство как идеология отличалось от-

носительной слабостью специфически религиозных элементов, разрабатывало

главным образом мораль и этику. «Шэньши» «скрепляли» социальную общность

не политически, а организационно и идеологически.

Особо следует отметить социолингвистический аспект единства, носителем

которого выступали «шэньши». На территории современного Китая в течение ве-

ков шли процессы этнического смешения, что привело к парадоксальной лин-

гвистической ситуации. Устная речь представляет собой совокупность различных

диалектов, которые отличаются один от другого сильнее, чем современные евро-

45

пейские языки. Формой связи между ними выступает иероглифическая письмен-

ность как одно из важнейших средств культурного и политического единства Ки-

тая. Парадокс состоит в том, что в течение веков устных языков было великое

множество, но все они были сводимы к одному варианту иероглифической пись-

менности. Особая роль грамотного населения и состояла в выражении единства

любого этноса с его устным языком в рамках традиции, носителем которой явля-

лась иероглифическая письменность и грамотные люди.

Наличие специфического социального слоя «шэньши» способствовало кон-

сервации традиционных форм единства общества, в том числе и относящихся к

сфере налогообложения. Благодаря этому современным историкам стали доступ-

ны столь многочисленные сведения о практике налогообложения в Древнем Ки-

тае и его роли в социальных и политических изменениях.

Подводя итоги краткого экскурса в историю налоговой системы древнеки-

тайской цивилизации можно сделать следующие выводы.

На первом этапе своего развития налоговая система выступала способом

обеспечения единства общин и, что самое главное, осознавалась именно в таком

качестве в рамках древнекитайской цивилизации. Именно поэтому в историче-

ских источниках того периода налоги не упоминаются как проявление социаль-

ных бед. Нецелевое использование собранных налогов («кража жертвоприноше-

ний») оценивается как нарушение традиции, которое неминуемо наказывается.

Основой взимания налогов является верховная собственность вана на землю, вы-

ступающего в данном случае как персонифицированное выражение социального

единства. А сама уплата налога оказывается проявлением права общинника, под-

тверждающего его принадлежность к социальной общности. Основные механиз-

мы управления сводимы к общественному самоуправлению внутри общин и тра-

диционным способам межобщинного общения.

После проведения налоговых реформ, налоговая система становится одним

из рычагов государственного управления страной. Уплата налогов из обязанно-

сти, освященной традицией, трансформируется в обязанность, навязанную силой

закона. На этом этапе налоговая система становится внешней социальной силой,

скрепляющей единство. Однако традиционное общество оказывает постоянное

сопротивление взиманию налогов, что приводит к появлению подушной перепи-

си, прикреплению к земле, круговой поруке и всеобщему доносительству.

Сама налоговая система древнекитайской цивилизации опиралась на суще-

ствующую, хотя бы в сознании традиционного общества, верховную собствен-

ность правителя на землю и представляла собой способ осуществления этого

права. Формы, порожденные такой социальной практикой, в дальнейшем полу-

чили распространение и развитие далеко за пределами Китая. Так, например, в

XIII в. монголы принесли элементы данной системы на русские земли, что оказа-

ло существенное влияние на трансформацию удельно-вотчинной системы древ-

нерусских княжеств в поместную систему Московского государства и, далее, в

крепостную систему Российской империи. Возможно, современные проблемы

поиска путей реформирования Российского общества также связаны с существо-

46

ванием государственной собственности на землю, освященной в сознании людей

многовековой традицией «державности».

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА ЦИВИЛИЗАЦИИ ДРЕВНЕЙ ИНДИИ Рассмотрение налоговой системы Древнеиндийской цивилизации будем

строить исходя из представлений современной исторической науки, относящей

эту цивилизацию к типу традиционных культур. Причем специалистами по исто-

рии Индии подчеркивается не только ее изолированность, как в цивилизации

Древнего Китая, или яркая индивидуальность и своеобразие традиции, как в

Древнем Египте, но именно сохранность и преемственность традиций культуры

данной общности на протяжении веков или даже тысячелетий.

«Она превосходила своих великих современниц — цивилизации Древнего

Египта и Месопотамии, вместе взятые, и по ареалу распространения, и в ряде

других отношений. Важным и существенным отличием, выделяющим протоин-

дийскую цивилизацию среди других (за исключением древнего Китая), является

непрерывность культурных традиций, сохраняющихся на индо-пакистанском

субконтиненте на протяжении всей истории с глубокой архаики до наших дней».

(Альбедиль М. Ф. Протоиндийская цивилизация. Очерки культуры. — М.: Изда-

тельская фирма «Восточная литература», 1994. С. 4)

Следует отметить, что для европейской исторической традиции эта «глубо-

кая архаика» относится к IV–III тыс. до н. э., а в самой индийской традиции

обычным делом являются суждения о событиях тысячелетней давности как о со-

временности. Хронология в индийской традиции строится на циклическом пред-

ставлении об историческом времени. Жизненный цикл человечества имеет четы-

ре периода: сатья-юга (крита-юга) — эпоха порядка и гармонии; трета-юга — пе-

риод отступления от гармонии; двапара-юга — период нарушения гармонии и

кали-юга — эпоха гибели старого порядка и зарождения нового человечества.

Продолжительность каждого из этих периодов — тысячи лет.

«68. Теперь выслушайте вкратце, каков размер ночи и дня Брахмы и ве-

ков — одного за другим по порядку.

69. Сказали, [что] четыре тысячи лет [составляют] век Крита; сумерки,

предшествующие ему, [имеют] столько же сотен [лет]*, сумерки последующие —

столько же.

70. В другие три [века] с их сумерками — предшествующими и последую-

щими — тысячи и сотни уменьшаются на единицу [в каждом случае].

71. Эти двенадцать тысяч [лет], только что упомянутые как сумма четырех

[человеческих] веков называются веком богов…

81. В век Крита дхарма — четвероногая и полная, также и истина; никакой

выгоды не было людям от адхармы.

82. Но в другие [века] из-за [стремления к] выгоде дхарма теряет постепен-

но по ноге; и из-за воровства (caurika), лжи (anrta) и обмана (maya) дхарма исче-

зает четверть за четвертью.

47

83. Свободные от болезней, достигающие всех целей [люди] в век Крита

живут по четыреста лет, но в Трета и прочих их жизнь уменьшается на одну чет-

верть» (Законы Ману. М., 1992. С. 26–27).

«В мифологии хинду различаются четыре мировых периода, или юга: 1)

Сатьяюга (Satyayuga) или Критаюга (Krtayuga) — Золотой век, 2) Третаюга (Tre-

tayuga) — Серебряный век, 3) Двапараюга (Dvaparayuga) — Медный век и 4) Ка-

лиюга (Kaliyuga) — Железный век. Продолжительность первого периода равна

1 728 000 земным годам, второго — 1 296 000, третьего — 864 000 и четверто-

го — 432 000. Все четыре юги вместе составляют одну «Великую югу» — Ма-

хаюгу, или Манвантару («период Ману»), длительность которой раина 4 320 000

лет» (Комментарий // Махабхарата. Книга первая. Адапарва. М., «Ладомир»,

1992. С. 620).

Такое различие в представлениях о направленности и временных рамках

исторического развития человечества создает большое количество парадоксов,

прежде всего в датировке источников. Можно сказать, что для европейцев с

древности и до наших дней Индия остается загадочной «страной чудес». О богат-

ствах этой страны ходили легенды, во многом обусловившие «великие географи-

ческие открытия» XV–XVI вв., одной из целей которых являлось «открытие мор-

ского пути в Индию».

В XV веке на Руси распространилось «Сказание об Индийском царстве», в

котором Индия предстает как блаженная земля, расположенная невдалеке от рая,

где нет «ни татя, ни разбойника, ни завидлива человека», ибо она «полна всякого

богатьства» (цит. по: Лурье Я. С. Русский «чужеземец» в Индии XV века // Хож-

дение за три моря Афанасия Никитина. М., Наука, 1986. С. 75). Русский путеше-

ственник XV в. Афанасий Никитин, попав в эту чудесную страну, отмечает, что

«Земля многолюдна, да сельские люди очень бедны, а бояре власть очень боль-

шую имеют и очень богаты…» (Хождение за три моря Афанасия Никитина. М.,

Наука, 1986. С. 48). Богатство властителей и бедность простых жителей страны

не ведет к восстаниям, а расценивается всеми как норма. Для нашего соотечест-

венника этот факт получил объяснение в том, что над коренными жителями Ин-

дии в тот период было установлено «иго» мусульманского владычества, подоб-

ное «ордынскому игу» над Русью. Хотя современными исследователями предло-

жена и иная версия объяснения подобной социальной дифференциации.

Для исламского мира с его развитой налоговой культурой Индия давно

представляла и практический, и теоретический интерес. Еще в IX веке басриец

ал-Джахиз (ум. в 868 г.) одним из первых в арабской литературе дает разверну-

тую общую характеристику индийцев:

«Что касается индийцев, то мы обнаружили, что они преуспели в астроно-

мии и арифметике и что у них есть, в частности, индийское письмо. Индийцы

преуспели и в медицине, овладели тайнами врачебного искусства, в особенности

в лечении отвратительных болезней. Они высекают скульптуры и изображения...

Индийцам принадлежат шахматы, а это — самая благородная и самая разрабо-

танная и остроумная игра... Они знают заклинания, помогающие от ядов и от бо-

48

лей... Индийцы очень находчивы, в особенности при споре... Имеется у них бога-

тое буквами письмо и также многие [другие] виды письма. У индийцев богатая

поэзия, развито ораторское искусство, медицина, философия и этика... Им свой-

ственна решительность и отвага, и нет [даже] у китайцев многого из того, что

есть у них... От них пошла наука мыслить… Наука астрономия происходит от

них, и [прочие] люди ее заимствовали. Адам, спустившись из рая, отправился в

их страну... Они могут гордиться еще тем, что менялы доверяют свою кассу и ме-

няльную лавку только уроженцам ас-Синда и никому другому, находя их наибо-

лее способными к этому делу, самыми верными и надежными...» (цит. по: Хали-

дов А. Б., Эрман В. Г. Предисловие // Бируни Абу Рейхан. Индия. М.: Ладомир,

1995. С. 9).

Знаменитый хорезмиец Абу Рейхан Бируни в своем труде «Индия» описы-

вает эту страну в XI веке, последнем периоде расцвета традиционной индийской

культуры. Он, в частности, дает характеристику некоторых аспектов налоговой

системы современного ему индийского общества.

«ГЛАВА LXVII — О МИЛОСТЫНЕ И О ТОМ, ЧТО СЛЕДУЕТ С ИМУЩЕСТ-

ВА

Индийцам вменяется в обязанность раздавать каждый день милостыню по

мере возможности, и деньги у них не должны оставаться не только на год, но да-

же и на месяц, ибо накопленное, [по их мнению], является перекладыванием обя-

зательства на неизвестное [будущее], достигнет которого человек или нет, он не

знает.

Что касается доходов от урожая или от скота, то индиец сперва обязан уп-

латить правителю налоги, полагающиеся с земли или пастбища. Затем он уплачи-

вает ему одну шестую с остальной части дохода за покровительство, которое

правитель оказывает своим подданным, и за охрану их имуществ и семей. То же

обязательство лежит и на черни, но представители ее всячески лгут и стараются

обмануть [при оценке] своих доходов. С торговых дел, в свою очередь, взимают-

ся пошлины за то же, и только одни брахманы по преимуществу перед другими

освобождаются там от всех этих налогов.

Относительно того, как употребить остаток имущества после уплаты нало-

гов, мнения расходятся. Одни предназначают одну девятую этой суммы для ми-

лостыни, ибо делят все на три части. Одна откладывается, чтобы успокоить серд-

це; другая расходуется в торговых операциях для принесения прибыли; остаю-

щаяся треть делится еще на три части: одна треть из них идет на милостыню, а

две другие расходуются на домашние нужды. С доходом от торговли поступают

согласно тому же правилу.

Другие делят имущество на четыре части. Одна четверть предназначается

для текущих расходов, вторая — для соблюдения обычая и поддержания чести,

третья — для милостыни, а четвертая оставляется про запас, причем она не

должна превышать суммы, необходимой для текущих расходов в течение трех

лет. Если четверть, которую хотят отложить, превышает эту сумму, то отклады-

49

вают столько, сколько достаточно для трехлетних расходов, а излишек раздается

в виде милостыни.

Ростовщичество [у них] строго запретно. Грех, который человек таким об-

разом совершает, соответствует сумме, на которую проценты увеличили основ-

ной капитал. Только шудрам позволяется брать проценты, с тем чтобы прибыль

не превысила одной пятидесятой капитала» (Бируни Абу Рейхан. Индия. М.: Ла-

домир, 1995. С. 466).

В этой главе Бируни дает достаточно точные характеристики налоговой

системы, традиционной для индийского общества. В ней первична уплата нало-

гов, затем из оставшегося имущества существенная часть тратится на милосты-

ню, являющейся обязательной для каждого. Часть населения освобождена от уп-

латы налогов. Есть и конкретные характеристики отдельных налогов. Так, на-

пример, «налог за покровительство», выплачиваемый правителю, составляет одну

шестую часть доходов и также измеряется торговая пошлина. Если предполо-

жить, что традиционная индийская культура сохраняет свою социальную систему

неизменной в течение веков, то можно обнаружить «налог за покровительство» в

тех же размерах в более ранних свидетельствах и документах. Попробуем прове-

рить эту гипотезу.

Одним из важнейших памятников древнеиндийской правовой мысли, отно-

сящимся к первым векам нашей эры (по европейской датировке), является Дхар-

машастра Нарады. Сведения, приводимые в ней о налоговой системе, на тысячу

лет предшествуют описанию Бируни. Обратимся к тексту.

«45(48). [При этом то, что дарится], не может включать в себя положенную

подать, известную как шестая доля [урожая] с земли; этот установленный для не-

го налог — плата за охрану подданных.

…12. Торговец, прибывший на таможню, пусть заплатит положенную по-

шлину. И пусть не пытается избежать ее — [ведь] это установленная царская по-

дать» (Дхармашастра Нарады.— М.: Издательская фирма «Восточная литерату-

ра» РАН, 1998. С. 137, 100).

Обратимся теперь к наиболее авторитетному и известному памятнику

древнеиндийской традиции — «Законам Ману», Традиция приписывает его со-

ставление мифическому прародителю людей — Ману. Европейская историческая

наука датирует этот памятник II в. до н. э. — II в. н. э., считая его основу сформи-

ровавшейся не ранее IV–III в. до н. э. В главе VII этого трактата приводятся сле-

дующие сведения.

«127. Рассмотрев (цены при) покупке и продаже, длину пути, (издержки на)

пищу, приправу и охрану имущества, пусть царь заставит торговцев (vanij) пла-

тить налог (kara).

128. Рассудив, царю надо в стране всегда так устанавливать налоги, чтобы

пользовался плодом и царь, и исполняющий работы.

129. Как мало-помалу поглощают пищу пиявка, теленок и пчела, так мало-

помалу царем должен быть получаем от страны ежегодный налог (kara).

50

130. Царем может быть взята пятидесятая часть скота и золота, а также

восьмая, шестая или же двенадцатая часть зерна (dhanya).

131. Он может также взимать шестую часть древесины, мяса, мечда, ко-

ровьего масла, благовоний, лекарственных трав, соков, цветов, кореньев и пло-

дов,

132. листьев, зелени, трав, шкур и плетеных изделий, глиняных сосудов и

всего, сделанного из камня» (Законы Ману. М., 1992. С. 158).

В VIII главе содержится такое положение.

«307. Царь, который, не охраняя [подданных], взимает [налоги] бали (шес-

тая часть урожая), кара (денежный поземельный налог), щулка (торговые пошли-

ны), пратибхога (подношения) и штрафы (danda), идет немедленно в ад.» (Законы

Ману. М., 1992. С. 174).

В X главе приводятся следующие положения.

«118. Кшатрий, взимающий в крайних обстоятельствах даже четвертую

часть [урожая], со всей энергией охраняющий подданных, — освобождается от

греха.

119. Его, [царя], дхарма — победа; он не может отступать в страхе; защи-

щая оружием вайщиев, он может заставлять вносить законный (dharmya) налог

(bali)» (Законы Ману. М., 1992. С. 225).

Таким образом, даже поверхностное знакомство с правовыми источниками

древнеиндийской традиции позволяет нам найти данные, подтверждающие све-

дения Бируни о существовании в Индии особого «налога за покровительство» в

размере одной шестой от доходов. Причем этот налог известен еще примерно за

полторы тысячи лет до описываемых хорезмийцем времен. Он освящен авторите-

том традиции, приписывающей его установление самому первочеловеку Ману.

«Люди, одолеваемые обычаем рыб (когда большие рыбы пожирают малых),

сделали Ману, сына Вивасвана, царем и определили шестую долю зерна и деся-

тую долю товаров и золота как его (царя) долю. Этим поддерживаемые цари дос-

тавляют подданным безопасность обладания имуществом. Налагая на подданных

наказания, цари устраняют (совершение) ими злодеяний, чем и доставляют им

безопасность обладания имуществом. Поэтому даже лесные отшельники отдают

шестую долю собранных ими колосьев, говоря: ―Это доля того, кто нас охраня-

ет‖. Цари — это наместники Индры и Ямы, они олицетворение гнева и милости.

Кто ими пренебрегает, того касается божеское наказание. Поэтому нельзя пре-

небрегать царями». (Артхашастра, или Наука политики. М., Наука-Ладомир,

1993. С. 32).

В СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ДЛИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ ДЕБАТИРО-

ВАЛСЯ ВОПРОС О СУЩЕСТВОВАНИИ В ДРЕВНЕИНДИЙСКОМ ОБ-

ЩЕСТВЕ ВЕРХОВНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ НА

ЗЕМЛЮ, ЗА ПОЛЬЗОВАНИЕ КОТОРОЙ И ВЗИМАЛИСЬ НАЛОГИ. В

ЭТОМ СЛУЧАЕ НАЛОГООБЛОЖЕНИЕ ЭТОЙ ОБЩНОСТИ БЫЛО БЫ

СВОДИМО К СИСТЕМЕ ВОСТОЧНОГО ДЕСПОТИЗМА, НАПРИМЕР,

ДРЕВНЕКИТАЙСКОГО. ОДНАКО НАИБОЛЕЕ АВТОРИТЕТНАЯ ТОЧКА

51

ЗРЕНИЯ ВСЕ ЖЕ ОТНОСИТ ОСНОВЫ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ К УЖЕ

ИЗВЕСТНЫМ ПОЛОЖЕНИЯМ КУЛЬТУРНОЙ ТРАДИЦИИ. «Верховная власть в стране принадлежала царю, и он, будучи сувереном,

имел возможность воздействовать на все стороны жизни государства. Правитель

считался охранителем заселения и имущества. ―Господином земли‖ называли его

―Законы Ману‖ (VIII, 3, 9) и комментатор Медхатитхи, однако на практике это не

означало, что он был собственником всей обрабатываемой земли. Владельцы уп-

лачивали ему определенную часть урожая (обычно одну шестую) как защитнику

их прав на владение землей… Та же идея получила отражение в дхармасутрах и

более поздних дхармащастрах, в частности у ―Гаутамы‖ (X, 24-29) и ―Нарады‖

(XVIII, 48). В ―Баудхаяна-дхармасутре‖ (I, 10, 18) говорится: ―Пусть царь защи-

щает своих подданных, получая одну шестую часть в качестве вознаграждения

(sadbhaga)‖. В эпосе его часто именуют шадбхагин — ―получающий одну шес-

тую‖. Показательно, что мысль о вознаграждении государя за охранительные

функции, выполняемые им, присутствует не только в брахманских, но и в буд-

дийских источниках.

Многие комментаторы сочинений школы ―Мимансы‖ объясняли, что царь

получает налоги не потому, что он собственник земли, а потому, что он в качест-

ве суверена обязан защитить своих подданных… Согласно, например, Нилантхе,

царь не владеет всей землей, а как завоеватель-охранитель осуществляет свою

власть путем сбора налогов. Эта идея получила отражение и в сочинениях других

поздних комментаторов» (Бонгард-Левин Г. М. К проблеме земельной собствен-

ности в Древней Индии // Вестник Древней истории. 1973, № 2. С. 10).

Удивительное постоянство в социальных отношениях, которое требует

объяснения. Почему же индийское общество оказалось способным оставлять не-

изменным самую практически приспосабливаемую к обстоятельствам часть об-

щественных отношений — систему налогообложения?

Современная историческая наука пытается найти ответы на эти вопросы в

особой социальной структуре древнеиндийского общества, известной в европей-

ской традиции как «кастовый строй». Жесткая социальная структура привязывала

людей от рождения к определенному социальному слою с четко фиксированными

правами и обязанностями. Основания этих права и обязанностей восходят к рели-

гиозным устоям и освящены многовековой традицией. Материалистические эко-

номические изыскания часто отвергали данные нормы как элемент «надстройки»

и пытались привести древнеиндийскую социальную структуру к какой-либо тра-

диционной схеме — рабовладельческого или феодального общества, «восточной

деспотии». Однако можно предположить, что мировоззренческий фактор являет-

ся определяющим для социальной структуры древнеиндийской цивилизации и,

следовательно, для ее налоговой системы. «Артхашастра, или Наука политики»

один из значительных памятников индийской правовой традиции, датируемый

европейскими историками I в. до н. э. — I в. н. э., так определяет место философ-

ского или мировоззренческого аспекта жизни общества.

52

«Философия тем, что исследует при помощи логических доказательств…в

учении о хозяйстве — пользу и вред… приносит пользу людям, укрепляет дух в

бедствии и в счастии и дает умение рассуждать, говорить и действовать.

Философия всегда считается светильником для всех наук, средством для

совершения всякого дела, опорою всех установлений» (Артхашастра, или Наука

политики. М., Наука-Ладомир, 1993. С. 17).

Обратимся и мы к философским аспектам традиционной индийской куль-

туры.

Основой миропонимания индийцев, восходящего к священным книгам

«Веды», является учение о перерождениях, известное европейцам как «метем-

психоз» еще со времен пифагорейской школы античной философии. Все живое

на Земле проходит в своем развитии цикл перерождений, воплощаясь в различ-

ные тела. Особой ступенью в существовании живого на Земле является Человек.

Достигнув этой ступени, живое существо может начать индивидуальное развитие

до тех высот, которые именуются «божественное состояние», на которых человек

познает этот мир и получает максимальные возможности для свершений в этом

мире. Однако само существование на ступени человека сложно и неоднозначно.

Оно состоит в поэтапном преодолении черт низших состояний и овладении жиз-

ненными ценностями высшего порядка. Каждый этап отделен и своеобразен, по-

этому и ступень развития живого на уровне Человека представлена четырьмя

подступенями, или этапами, обязательными для всего живого в его развитии, на

каждом из которых человеком осваивается одна из высших ценностей его жизни.

Кама, артха, дхарма и мокша — это так называемая чатурварга (тетрада),

включающая в себя четыре сферы человеческих стремлений, иначе говоря, четы-

ре круга ценностей, в том или ином соотношении признаваемых законными или

желательными для человека. Дхарма — эта сфера должного в рамках бытия, арт-

ха — сфера материальной, практической выгоды, кама — сфера удовлетворения

человеческих чувств, а мокша — это «освобождение», выход за те пределы, в ко-

торых имеют смысл три других «цели».

Вот как говорит об этих ценностях индийский автор XV в. Видьяпати в

своем труде «Испытание человека»:

Часть четвертая

РАССКАЗЫ О ЧЕТЫРЕХ ЦЕЛЯХ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ «И вот раджа Паравара снова сказал: ―Благословенный мудрец! Ты дал на-ставление о приметах, по которым узнается человек. Теперь же я хочу узнать, что есть плод человеческого существования‖. Мудрец сказал: ―О том, что есть плод человеческого существования, я уже упомянул в той шлоке, в которой назвал приметы человека:

Герой, мудрец и умелец — вот люди, что достигают Цели существования...

Это значит: кто является человеком, тому доступны цели человеческой жизни. Таких целей четыре. А именно:

Подлинному человеку

53

дан и плод существования:

Дхарма, артха, кама, мокша —

бытия четыре цели».

(Видьяпати. Испытание человека (Пуруша-парикша). М., Наука, 1999.

С. 75).

Можно привести свидетельства еще одного источника, относимого евро-

пейской традицией к V в. н. э. и наиболее известного, хотя бы по названию, —

«Камасутры» Ватсьяяна Малланага:

ВТОРАЯ ЧАСТЬ. ВТОРАЯ ГЛАВА

О ДОСТИЖЕНИИ ТРЕХ ЦЕЛЕЙ

Поистине, пусть человек, наделенный столетней жизнью, стремится к трем

целям, распределив [между ними] время и сочетая их так, чтобы одна не вредила

другой. В детстве — приобретение знаний и другие дела артхи. В молодости —

кама. В старости — дхарма и мокша. Или же вследствие непостоянства жизни

пусть он стремится [к ним] сообразно обстоятельствам. Так, например, уче-

ничество [должно длиться] лишь до той поры, пока не приобретены знания.

Дхарма, совершение, согласно предписаниям, жертвоприношений и про-

чих дел, [часто] не исполняемых оттого, что они не принадлежат к этому миру и

пользы [от них] не видно; а также — воздержание, согласно предписаниям, от

поедания мяса и прочих дел, исполняемых оттого, что они принадлежат к этому

миру и польза [от них] видна. Пусть постигают ее с помощью шрути и общения

со знатоками дхармы.

Артха — приобретение знаний, земли, золота, скота, зерна, домашней ут-

вари, друзей и прочего и умножение приобретенного. Это [достигается] деятель-

ностью надсмотрщика, сведущими в правилах наук и купцами.

Кама — действие, приятное для слуха, осязания, зрения, вкуса, обоня-

ния — каждого в своей области; их направляет разум, что соединен с телом.

Преимущественно же кама — это ощущение плодоносное, связанное со стрем-

лением к удовлетворению и вызванное особыми прикосновениями. Пусть дости-

гают ее с помощью ―Камасутры‖ и общения со сведущими людьми.

При совмещении этих [целей] каждая из предыдущих важнее [последую-

щей]. Для царя [важнее] артха, ибо в ней корень людских нужд...

Таково достижение трех целей» (Ватсьяяна Малланага. Камасутра. М.:

Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993. С. 41–42).

Освоение каждой из этих сфер ценностей представляет собой задачу одной

из подступеней развития живого в рамках существования Человека. Исходя из

этого понимания сущности Человека и его системы ценностей, в индийской тра-

диции формируется представление о четырех возможных видах существования,

объединяемых ступенью существования Человека — о четырех варнах.

Первой и самый низшей ступенью является существование в варне шудра.

В нее попадают все те живые существа, которые в прошлых своих жизнях не бы-

ли людьми. Для них главное в этой жизни — научиться ощущать этот мир по-

человечески и освоить человеческие чувства, а также нести ответственность за

54

свои поступки — освоить сферу ценности кама. Их обязанности определены как

служение высшим варнам, а права фактически сводимы к правам домашних жи-

вотных. Любое нарушение положения шудр ведет к катастрофическим для обще-

ства последствиям. Ведь в понимании традиционного общества они только по

внешности — люди, а их сущность все еще зверина. Наиболее ярко такое собы-

тие описано в романе М. Булгакова «Собачье сердце», герой которого Шариков

не может сдержать своей ненависти к кошкам, даже выполняя социальные функ-

ции. Вспомните его знаменитое: «Уж мы их душили-душили, душили-

душили…». В советской литературе своеобразную исповедь человека-зверька дал

А. Ким в повести «Белка».

Три следующие варны определяют людей как «дваждырожденных», то есть

уже бывших в прошлых жизнях людьми. Им становятся доступны все ценности, а

также принципы овладения ими. Второй варной, или первой из «дваждырожден-

ных», является вайшья. На этой ступени развития человек должен приобрести

умение жить в достатке, правильно использовать средства для жизни, нести от-

ветственность за последствия своих поступков — освоить сферу ценности артха.

Его права и обязанности относятся к области владения имуществом и умения им

распоряжаться, производства и обмена товарами и продуктами, руководства слу-

гами и предоставлении высшим варнам материальных средств к существованию.

В жизни варны кшатрийя основной задачей ставится овладение сферой

ценностей дхарма. На русский язык это понятие можно перевести словом

«честь», обозначающим внутренний моральный закон жизни каждого. Кшатрий

учится нести ответственность за поступки тех людей, которых он обязался защи-

щать и которыми он управляет. Его права и обязанности относятся к сфере соци-

ального управления. Он воин и правитель в традиционном обществе. Однако ему

запрещается искать иные способы существования, кроме как за счет выплат тех,

кому он покровительствует, за исключением крайних случаев.

Четвертая варна — брахманы — стремятся достичь мокши. На этом пути их

обязанность — нести ответственность за путь человечества и незыблемость цикла

перерождений. Они хранители знания и традиций. Брахманам запрещается нака-

пливать имущество и существовать они должны за счет получения даров и мило-

стыни от людей остальных варн «дваждырожденных».

Вот как формулирует законы жизни варн традиция.

«Закон для брахмана — учение, обучение, жертвоприношения для себя и

для других, раздача даров и их получение. Закон для кшатрия — учение, жертво-

приношение, раздача даров, добывание средств к жизни военным делом и охрана

живых существ. Закон для вайшьи — учение, жертвоприношение, раздача даров,

земледелие, скотоводство и торговля. Закон для шудры — послушание и ведение

хозяйства в повиновении у дваждырожденных, ремесло и актерство.

Поэтому пусть царь не допускает нарушения своего закона живыми суще-

ствами, ибо соблюдающий свой закон радуется здесь и после смерти. Ведь мир с

твердо установленными разграничениями между ариями, при установлении каст

55

и ступеней жизни, охраняемый тремя ведами, процветает и не гибнет» (Артхаша-

стра. С. 18).

«87. А для сохранения всей этой вселенной он, пресветлый, для рожденных

от уст, рук, бедер и ступней установил особые занятия.

88. Обучение, изучение [Веды], жертвоприношение для себя и жертвопри-

ношение для других, раздачу и получение (pratigraha) [милостыни] он установил

для брахманов.

89. Охрану подданных, раздачу [милостыни], жертвоприношение, изучение

[Веды] и неприверженность к мирским утехам он указал для кшатрия.

90. Пастьбу скота и также раздачу [милостыни], жертвоприношение, изуче-

ние [Веды], торговлю, ростовщичество и земледелие — для вайщия.

91. Но только одно занятие Владыка указал для щудры — служение этим

варнам со смирением» (Законы Ману. С. 28).

В традиционном индуизме принадлежность к варне определяется при рож-

дении и в течение одного перерождения не изменяется. Критерием принадлежно-

сти к той или иной варне выступает понятие карма — обусловленность судьбы

человека в данном рождении его поступками в прошлых рождениях. А каждый

поступок в этом рождении определяет возможность нового перерождения. Такое

специфическое основание социальной общности создавало чрезвычайно жесткую

социальную структуру, способную веками сохраняться неизменной.

Единственной признанной в традиции «революцией» в социальных отно-

шениях можно считать буддизм. По легенде, рожденный «царем мира» принц

Гаутама Сиддхартха изменяет прижизненно свою варну, становясь вероучите-

лем — брахманом, а затем достигает «мокши», или «нирваны», заканчивая путь

перерождений на Земле. Более того, став божеством по критериям цепи перерож-

дений, он остается на Земле в облике человека, не принадлежа, однако, ни к од-

ной из варн. Таким образом, в рамках классической традиции Будда открыл воз-

можность для каждого рожденного в теле человека за одну жизнь пройти все

высшие ступени перерождений. Это осложнило внешнее определение социально-

го положения конкретного человека, но еще более усилило момент внутренней

определенности в отношении главных жизненных ценностей. Такое мировоззре-

ние можно сравнить с религиозным мировоззрением средневековья, когда мгно-

венья земной жизни служили лишь критерием для определенности вечной за-

гробной жизни. В нем отклонение от должного недопустимо не из-за внешнего

давления, а благодаря пониманию значения любого поступка для собственного

будущего, причем тогда, когда ничего уже невозможно изменить.

Будучи определяющим в обеспечении социального единства общности,

данное мировоззренческое основание ярко выявляется при рассмотрении налого-

вой системы древнеиндийской цивилизации. При такой социальной организации

налоговая система может быть построена на основании добровольного выполне-

ния своих обязанностей всеми варнами. Шудры должны быть освобождены от

56

налогообложения, ибо не имеют своего имущества, но постоянно привлекаются к

выполнению общественных работ. Вайшью платят установленные налоги в поль-

зу кшатриев, содержат шудр, а в пользу брахманов выделяют часть доходов, ко-

торые передаются в виде даров или милостыни. Таким образом, вайшью обязаны

отдавать большую часть своего дохода в пользу высших варн, да еще и кормить

шудр. Кшатрийя часть полученного также расходуют на содержание шудр, а дру-

гую — на раздачу даров и милостыни брахманам. Щедрость правителя поощря-

ется традицией (см.: «Рассказ о человеке щедром» // Видьяпати. Испытание че-

ловека (Пуруша-парикша). М., Наука, 1999. С. 83). Однако добровольность вы-

плат не избавляет правителя от обязанности регулировать систему налогообло-

жения и обеспечивать справедливость во взимании налогов.

ОСНОВНЫЕ ВИДЫ НАЛОГОВ ДАННОЙ ОБЩНОСТИ ПЕРЕЧИС-

ЛЕНЫ В ИСТОЧНИКАХ. ВЕРНЕМСЯ К КОММЕНТАРИЯМ ПО ПОВОДУ

КАЖДОГО ИЗ НИХ. НАИБОЛЕЕ ЧАСТО ВСТРЕЧАЮЩИМСЯ НАЛО-

ГОМ ЯВЛЯЕТСЯ НАЛОГ С УРОЖАЯ — БАЛИ. ОН ОБЫЧНО РАВЕН

ОДНОЙ ШЕСТОЙ ЧАСТИ УРОЖАЯ. ИНТЕРЕСНА ЭТИМОЛОГИЯ

ДАННОГО ПОНЯТИЯ. В СЛОВАРЕ В. А. КОЧЕРГИНОЙ (КОЧЕРГИНА

В.А. САНСКРИТСКО-РУССКИЙ СЛОВАРЬ. М., ФИЛОЛОГИЯ, 1996.)

ПРИВОДЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПЕРЕВОДЫ ЭТОГО ПОНЯТИЯ: БАЛИ

(BALI) — 1) НАЛОГ, 2) ПОДНОШЕНИЕ, ДАР, 3) ЖЕРТВА, ЖЕРТВОПРИ-

НОШЕНИЕ (ПИЩЕЙ)… МОЖНО ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО ВЫПЛАТА

ДАННОГО НАЛОГА БЫЛА СРОДНИ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЮ В НАТУ-

РАЛЬНОЙ ФОРМЕ, Т.Е. ОСВЯЩАЛАСЬ РЕЛИГИОЗНОЙ ТРАДИЦИЕЙ.

ОДНАКО, В СЛОЖНЫХ И «ЗАТРУДНИТЕЛЬНЫХ» ДЛЯ ПРАВИТЕЛЯ

УСЛОВИЯХ ДОЛЯ ДАННОГО СБОРА С УРОЖАЯ МОГЛА ДОСТИГАТЬ

ОДНОЙ ЧЕТВЕРТОЙ ИЛИ ОДНОЙ ТРЕТИ. ВОЗМОЖНО, ИМЕННО В

ТАКИХ СЛУЧАЯ ПОД ТЕРМИНОМ «БАЛИ» ПОДРАЗУМЕВАЛИ ЧРЕЗ-

ВЫЧАЙНЫЕ НАЛОГИ С ОБЩИНЫ В СЛУЧАЕ ВОЙНЫ ИЛИ КАКИХ-

ЛИБО БЕДСТВИЙ ДЛЯ СТРАНЫ.

Для обозначения доли правителя во всех доходах употреблялись термины

«бхага» (bhaga) или «пратибхага» (pratibhaga). Первый переводится как 1) доля,

часть, 2) наследственная доля, наследство, 3) собственность. Второй — 1) доля,

отдаваемая царю в виде дани (обычно шестая часть от любого дохода), 2) еже-

дневная дань (подносимая царю в виде плодов, цветов). Именно за счет этих до-

ходов и содержался управленческий аппарат, требовавший для своего существо-

вания ежедневных поставок продуктов в натуральной форме. Торговые пошлины

обозначаются понятием «щулка», что обозначает цену товара или его стоимость,

а также ту ее часть, которая подлежит выплате в виде пошлины (как правило, од-

на шестая).

Толкования термина кара (kara) для обозначения налога весьма различны:

денежный налог; денежный поземельный налог; ежемесячные налоги; налоги,

платимые в определенные месяцы земледельцами. Чаще всего этим понятием

обозначают все выплаты в пользу правителя или налоги в целом. Перевод этого

57

термина также многозначен. Кара (kara) — 1) рука, 2) хобот, 3) луч, 4) подать…

или 1) луч света, 2) дань; налог. Интересна трактовка, объясняющая употребле-

ние данного термина для обозначения налога со всего, что освещается солнечны-

ми лучами и находится под покровительством («под рукой») царя, дарованного

солнцем. Ведь в традиции считается, что долю царя в доходах установил Ману,

являвшийся сыном Вивасвана — «Лучезарного», т.е. Солнца. В 33 разделе «Арт-

хашастры» суммируется представление о доходах правителя.

«…Доходы, доставляемые страной, (rastra) суть: общий налог (pindakara),

шестая доля (sad-bhaga, или доля, отдаваемая царю), военный налог (sena-bhakta),

подношения, рента (kara), поборы, взимаемые по случаю высоких торжеств (рож-

дение сына у царя и т.п.), побочный налог (parcva, или «косвенный налог»), воз-

мещение (за потраву), подарки, казенные подати (kaustheyaka)» (Артхашастра.

С. 99).

А также расписываются обязанности чиновников, ответственных за доход-

ные статьи государственного бюджета. Это обязанности собирателя доходов,

надзирателя за учетным ведомством и управляющего копями и мастерскими.

«Главный собиратель дохода должен иметь в своем ведении (доходы, дос-

тавляемые) крепостями, страной, рудниками, оросительными сооружениями, ле-

сами, пастбищами и торговыми путями. (Доходы, доставленные) крепостью,

суть: пошлины, взыскания, доборы, взимаемые с мер и весов, (доходы, посту-

пающие от) градоначальников, надзирателей за чеканкой (монеты), надзирателей

за печатью, с напитков, боен, ниточных изделий, с растительного масла и топле-

ного масла, с сахара, от золотых дел мастеров, от рынка, от публичных женщин,

игроков, построек, цехов ремесленников и мастеровых, от надзирателей за боже-

ствами и поступления от ворот и от пришельцев.

(Доходы, доставляемые) страной, суть: доходы, которые дают пашня, доля

(царя), жертвоприношения, налоги, торговля, охрана рек, переправы, суда, торго-

вые местечки, луга, дороги, стража и уголовная стража.

(Доходы, доставляемые) рудниками, суть: золото, серебро, алмазы, драго-

ценные камни, жемчуг, кораллы, перламутр, металлы, соль и другие ископаемые,

добываемые в земле, в горах и в (горных) потоках.

(Доходы, доставляемые) оросительными сооружениями, суть: доходы, ко-

торые приносят цветники, плодовые сады, огороды, рисовые поля, насаждения

корнеплодов.

(Доходы, доставляемые) лесами, суть те, что доставляют леса, (отведенные

для) ручных и диких животных, строевые и леса для слонов.

(Доходы, извлекаемые из) пастбищ, суть: коровы, буйволы, козы, овцы, ос-

лы, верблюды, кони и мулы.

(Доходы, доставляемые) торговыми путями, суть те, которые доставляются

путями водными и путями сухопутными.

Таковы предметы дохода.

58

Источники дохода суть: основные материальные средства, доля (царя), по-

шлина, налог за вход, обычный налог, соляной налог, пени.

Предметы расхода суть: (расходы, которые идут) на почитание богов и

предков, на подаяния, на благопожелания, на терем, на кухню, посольства, сокро-

вищницу, арсенал, торговые заведения, помещение для сырья, ремесленные про-

изводства, на принудительные работы, на содержание пехоты, конницы, слонов и

колесниц, на загоны для скота, заповедники ручных и диких животных, птиц и

хищников, заповедники топлива и травы…» (Артхашастра. С. 64–65).

«Надзиратель за (учетным ведомством) должен построить счетное помеще-

ние... Там он должен поместить документы, заключающие в себе

(1) перечисление (различных) учреждений и совокупность всего, что получилось

из сферы их деятельности; (2) размеры прибыли, убытка, расходов, потерь, по-

шлин, места применения, жалования и подневольного труда при обработке про-

дуктов в мастерских; (3) стоимость, качество, размер, вес, разновес и количество

(мера) драгоценностей, ценного и неполноценного сырья; (4) законы, занятие,

обычаи и состояние стран, селений, родов, семей и общин; (5) полученные дары,

права пользования участками и освобождения от налога, содержание и жалование

прислужников царя; (6) полученные драгоценности и земли жен и детей царя, по-

лученные им привилегии, случайные доходы и вспоможения и (7) уплаты и по-

ступления, сделанные на основе мирного соглашения и победы союзников и про-

тивников» (Артхашастра. С. 67).

«Смотритель за монетой должен установить хождение монет, которые (мо-

неты) являются находящимися в обращении и которые подлежат внесению в каз-

ну, и взимать (налоги): рупика — в размере 8%, вьяджи — 5% и парикшика — в

размере 1/8 части, а также штраф в размере 25 пана, за исключением штрафов,

взимаемых с производителей (фальшивых монет), продавцов и покупателей (та-

кой монеты) и с браковщиков, апробировавших хождение подобной монеты…

Надзиратель за солью должен своевременно собирать готовую соль, долю соли

(от издольной разработки) и арендную плату, а также извлекать от продажи

стоимость (соли) и налоги рупа и вьяджи.

С привозимой соли должно уплачивать 1/6 часть в казну. Уплативший

часть (соли в казну) и дополнительную долю (может) продавать соль и (кроме то-

го) должен уплатить 5%-й налог вьяджи, налог рупа и налог рупика (8%-й на-

лог)…» (Артхашастра. С. 89–90).

Часть налоговых платежей поступают в царскую казну посредством тамо-

женной службы, состоящей из сборщиков пошлин и подведомственной надзира-

телю за пошлинами, а также через начальника пограничной охраны. В обязанно-

сти последнего входит взимание платы за охрану товара в дороге (vartani) в фик-

сированной квоте, а также возмещение купцу пропавшего или украденного на

землях царя товара. Порядок взимания пошлин строго определен в размере одной

шестой от стоимости товара. Однако для отдельных его видов пошлины могут

назначаться в иных размерах. Например, пошлина на ввозимые товары составля-

ет одну пятую часть их стоимости, ряд товаров «первой необходимости» облага-

59

ется пошлиной в одну десятую или даже в одну двадцать пятую их стоимости. Об

этом достаточно подробно повествуют Главы 21 и 22 Раздела 39. (См. Артхаша-

стра. С. 114–118.)

Такая разветвленная система пополнения казны правителя может быть рас-

ценена как проявление крайнего деспотизма традиционного индийского общест-

ва. Однако отметим тот факт, что все эти налоги воспринимаются налогопла-

тельщиками как должное и их сбор идет на добровольной основе. Задача прави-

теля — организовать систему сбора так, чтобы она признавалась справедливой

самим традиционным обществом и не препятствовала добровольности выплат.

«80. Ежегодный налог следует изымать через верных (слуг): надо относится

с полным уважением к обычаям, (существующим) в народе, (и) поступать с

людьми, как отец» (Законы Ману. С. 133).

Еще раз отметим тот факт, что со всех доходов сначала выделяется доля,

определенная как налог, а уж затем следуют рассуждения об использовании ос-

тавшихся частей. Осуществляя свое право получения большого количества дохо-

дов с подданных, царь вместе с ними получает и большое число обязанностей по

отношению к подданным. Именно доходы позволяют правителю исполнять свои

многочисленные и непростые обязанности. Говоря о царе, большинство источни-

ков акцентирует внимание не на его правах, а именно на обязанностях. В них

превалирует императив долженствования, которым выражены даже сами права

царя.

«(Царь) должен произвести заселение области, как той, которая уже раньше

была, так и той, которой раньше не было, путем привлечения жителей других

стран или путем выселения избытков жителей своей страны.

Он должен произвести устройство селений…

Он должен дать жрецам, наставникам, домашним жрецам и ученым брах-

манам положенные брахманству земли, свободные от взысканий и налогов и

приносящие соответствующий (доход).

Также (он должен дать земли) и надзирателям, учетчикам и тому подобным

старостам, старшинам, дрессировщикам слонов, лекарям, тренировщикам коней и

посыльным, но без права продажи или заклада.

Он должен дать плательщикам налогов возделанные поля в личное пользо-

вание. Невозделанные (земли) он не должен отбирать у возделывающих (их).

Отобрав (поля) у лиц, не занимающихся запашкой, он должен отдать (их)

другим. Или пусть их распахивают сельские наемники и торговцы. Незапахи-

вающие (долин или полей) пусть возместят потери. Он должен помочь им (зем-

лепашцам) зерном, скотом и деньгами, которые они должны впоследствии добро-

вольно возвратить (царю).

И он должен давать им помощь и освобождение от налогов (только в том

случае, если это) будет способствовать росту казны. Он должен избегать (предос-

тавления помощи и освобождения от налогов, если это) разоряет казну, ибо царь,

обладающий малой казной, истощает горожан и селян. Он должен давать осво-

бождение от налогов либо одновременно с заселением (области), либо сообразно

60

с приходом (новых поселенцев). Тем, которые перестали освобождаться от нало-

гов, он должен, как отец, оказывать помощь.

Он должен устроить рудники, промыслы, рощи ценных деревьев и рощи

для слонов, пастбища, торговые подворья, водные и сухопутные пути сообщения

и торговые города.

Он должен построить оросительную систему, снабжаемую постоянной во-

дой или поступающей (из других источников), или он должен оказать помощь

другим, строящим (оросительные сооружения), путем предоставления земли, до-

рог и леса. Это же относится и (к устройству) священных мест и рощ. За того, кто

уклоняется от совместной постройки оросительного сооружения, должны выпол-

нить (эту) работу (его) работники и волы. Пусть он (таким образом) принимает

участие в расходах и не получает (своей) доли при успехе.

Право собственности на предметы торговли в виде рыб, водоплавающих

птиц и растительности в оросительных сооружениях пусть осуществляет царь.

Царь должен заставить непослушных рабов, недоимщиков и (их) родственников

выполнять (свои) обязанности. Царь должен содержать детей, стариков, больных,

убогих и беззащитных, а также женщин, не разрешившихся от бремени, и детей

при рождении…

Царь должен освободить (от налогов) страну, разоренную нашествием вра-

жеских войск и лесных племен, терзаемую эпидемиями, нищетой, и избавить от

расточительных игр.

Он должен защитить земледелие, страдающее от притеснений в виде штра-

фов, обязательного труда, налогов, а также стада скота, (страдающие) от воров,

хищников, ядовитых гадов и болезней…» (Артхашастра. С. 52–55).

В стране, обустроенной подобным образом, главную задачу по сборам ре-

гулярных налогов выполняет ведомство главного сборщика налогов. Именно в

его деятельности недопустимы малейшие отклонению от принципов доброволь-

ности выплат, всеобщности и справедливости налогообложения. Причем это реа-

лизуется двумя различными видами деятельности. Первый из них — тщательное

структурирование налогооблагаемой территории по различным видам уплаты на-

логов или льготам по их выплате. Эта часть деятельности «налогового ведомст-

ва» древнеиндийского общества хотя и тщательно регламентируется, но пред-

ставляется вполне обычной современному читателю, если только забыть о том,

что речь идет реалиях почти двухтысячелетней давности.

«Главный сборщик податей должен делить сельскую местность на

4 разряда и регистрировать всю совокупность селений, разделяя таковые на пер-

востепенные, средние и низшего разряда, определяя (селения), освобожденные от

налогов, такие, которые представляют военную силу, и такие, которые платят по-

дати скотом, хлебом, золотом, сырьем и предоставлением рабочей силы. (Он

должен вести учет их, указывая): таких-то селений имеется столько-то. По его

указанию, квартальный инспектор должен ведать (налоговыми делами) по сово-

купности из 5 или 10 деревень.

61

Он должен устанавливать пределы селения посредством пограничных зна-

ков, определять общую земельную площадь, учитывая земли пахотные, непахот-

ные, сухие места, рисовые поля, сады, огороды, фруктовые сады, постройки, свя-

тилища, храмы, оросительные сооружения, места сожжения трупов, столовые,

питейные дома, места паломничеств, пастбища и дороги. В связи с этим, с учетом

пограничных знаков, он должен регистрировать пределы между отдельными зе-

мельными участками, лесные площади, дороги, дареные участки земли, продан-

ные участки земли, такие, которые даны в пользование в качестве поддержки и

освобожденные от налогов. Равным образом он должен регистрировать количе-

ство домов, учитывая плательщиков и неплательщиков налогов.

При этом он должен указывать: в этих домах живет столько-то народу, —

считая число по каждой из 4 каст в отдельности, — столько-то имеется земле-

дельцев, пастухов, купцов, ремесленников, наемных работников и рабов; далее,

имеется столько-то двуногих (людей) и четвероногих животных, и столько-то

должно быть внесено платежей в виде золота, пошлин, штрафов или (выполнено)

работ.

В отношении семейных мужчин и женщин он должен иметь сведения о

числе детей и престарелых, (находящихся у них на иждивении), а также о роде

занятий данных лиц, поведении их, средствах к существованию и производимых

ими расходах.

Подобным же образом районный инспектор должен ведать (налоговыми

делами) каждой четвертой части сельской местности. В местах пребывания воло-

стных и районных инспекторов представители исполнительной власти должны

следить за выполнением работ и подавлением влиятельных беспокойных лиц»

(Артхашастра. С. 150–151).

Первый вид деятельности «налогового ведомства» — о нем шла речь вы-

ше — осуществляется гласно и открыто.

Однако существует еще одна разновидность его деятельности. Что касается

этого второго вида деятельности, то даже сегодня он не очень афишируется нало-

говыми службами и представляет собой «сведения, составляющие служебную

тайну». Это относится к тому, что сегодня называется «оперативно-розыскной

деятельностью», в той ее части, которая посвящена «агентурной работе».

Оказывается, что она также имеет очень древнюю историю, и ее осуществ-

ление входило в круг обязанностей главного сборщика податей уже в древнеин-

дийском обществе. Агенты должны были прежде всего информировать «налого-

вое ведомство» о «налогооблагаемой базе» и всех ее изменениях. Тем самым

проверялась честность скорее не общинников, а подведомственных чиновников,

поставлявших информацию о «налогооблагаемой базе» данной территории. В

деятельности чиновника высокого ранга того времени принцип проверки инфор-

мации починенных посредством получения ее из собственных агентурных источ-

ников считался основополагающим. Им при случаях не гнушался даже сам царь.

«По указанию главного сборщика податей в известные селения посылаются

(агенты) под видом домохозяев. Эти агенты должны собирать сведения о землях,

62

домах и семействах в данных деревнях. (Они должны иметь сведения) о полях в

отношении их площади и приносимого урожая. О домах они должны иметь све-

дения по степени потребляемости и освобождения от налогов. О семьях они

должны иметь сведения в отношении кастового состава и рода занятий. Далее,

они должны знать о полном числе живых существ в каждом семействе, о расхо-

дах и доходах. Также они должны знать причины отъезда и пребывания лиц, уе-

хавших и вновь прибывших, а также об образе действий мужчин и женщин пре-

досудительного поведения.

Подобным же образом агенты под видом купцов должны получать сведе-

ния о размерах и ценах царских товаров местного происхождения и являющихся

продуктами рудников, оросительных сооружений, лесов, мастерских и полей.

Также при (торговых) операциях они должны получать сведения о товарах ино-

земного происхождения, более или менее ценных, которые поступили по сухим и

водным путям. Равным образом им надлежит знать о пошлине на указанные то-

вары, о сумме, вносимой пограничной охране, плате конвою, за перевозку через

реки, о доле причитающегося участникам каравана путевого довольства и тамо-

женных сборов.

Подобным же образом по указанию главного сборщика податей (агенты)

под видом аскетов должны выведывать честность и нечестность тех или иных

земледельцев, пастухов, испытанных разбойников и духовных учеников, нахо-

дясь у святилищ, на перекрестках дорог, пустырях, у мест водопоя, у берегов рек,

вблизи колодцев, священных мест для омовений при храмах, в лесах, горах, ро-

щах и кустарниках, должны подмечать места проникновения и выхода, а также

намерения наиболее смелых грабителей и врагов» (Артхашастра. С. 151–152).

Однако получение информации о разбойниках и врагах, ее проверка и пе-

репроверка были не единственными формами агентурной деятельности того вре-

мени. Наиболее важным участком ее применения была борьба с налоговыми пре-

ступлениями. Она входила в сферу обязанностей главного сборщика податей и

именовалась «наблюдением за живущими от тайных доходов». В данном случае

кроме предоставления информации о сокрытии доходов от обложения налогом

или проверки таковой, агентура использовалась для проведения мероприятий, ве-

дущих к «устранению препятствий на пути к общественному порядку». Причем,

по свидетельству исследователей, термин «устранение» в данном случае чаще

всего может означать применение смертной казни в отношении совершившего

налоговое преступление. В деятельности «по устранению препятствий» исполь-

зовались методы агентурной провокации, внедрения и т. п. Познакомиться с со-

держанием этих видов деятельности спецслужб в открытой литературе до сих пор

весьма затруднительно, поэтому позволю себе привести текст раздела 79 «На-

блюдение за живущими от тайных доходов» из Артхашастры практически цели-

ком.

«Главный сборщик податей должен посылать в различные местности

(шпионов) под видом известных аскетов, монахов, странников, странствующих

певцов, фокусников, посредников, предсказателей, толкователей знамений, аст-

63

рологов, врачей, сумасшедших, немых, глухих, глупцов, слепых, торговцев, мас-

теров, жонглеров, содержателей притонов, содержателей кабаков, пирожников и

продавцов вареного мяса и риса. Такие должны распознавать честность и нечест-

ность жителей селения и надсмотрщиков.

Если возникает подозрение, что кто-нибудь имеет тайные, незаконные ис-

точники существования, к нему следует подослать шпиона из лиц, причастных к

подобного рода занятиям (как заподозренное лицо). Такой подосланный шпион

должен говорить судье или представителю исполнительной власти, в доверие ко-

торого он вкрался: ―Вот такой-то мой родственник привлечен, нужно устроить,

чтобы выручить его из этой беды. Вот возьми столько-то‖. Если (судья) поступит

таким образом, то его следует устранить, как взяточника. Этим самым указыва-

ются подобные меры в отношении представителей исполнительной власти.

Или же подосланный шпион обращается к главе селения или надзирателю

за (специальным отделом управления или хозяйства): ―Вот этот человек — мо-

шенник и притом очень богат. Теперь он в беде и есть возможность вытянуть из

него деньги‖.

Если (глава селения или надзиратель) поступает таким образом, то он дол-

жен быть устранен, как вымогатель.

Далее, подобный шпион может представиться мнимо обвиненным и при-

бегнуть к помощи таких лиц, о которых ему известно, что они лжесвидетели. Ес-

ли они будут действовать по его желанию, то они должны быть устранены как за-

ведомые лжесвидетели. Этим самым сказано должное относительно тех, кто дает

ложные сведения о сделанных у них долгах.

Если кто-нибудь подозревается в том, что он посредством заклинаний, дей-

ствий с волшебными корешками или колдовских действий, совершаемых на мес-

те сожжения трупов, привораживает любовь, то шпион должен говорить ему: ―Я

люблю жену, сноху или дочь этого человека, мне нужно, чтобы она ответила мне

взаимностью, а ты за это возьми вот эти деньги‖. Если тот, которому сделано та-

кое предложение, поступит соответственно, то его следует устранить как воро-

жителя. Этим самым указывается должное относительно тех, кто занимается

вредным колдовством (как, например, навлекать смерть).

Если кто-нибудь заподозрен в том, что он предлагает, покупает или продает

яд, или же употребляет его в медикаментах, или примешивает к пище, то шпион

должен говорить ему так: ―Вот этот человек мой враг; с ним следует покончить.

За это возьми вот эти деньги‖. Если тот поступит соответственно, то он должен

быть устранен как отравитель. То же самое относится и к тем, кто пускает в

употребление опьяняющие средства. Если кто-нибудь заподозрен в том, что он

занимается подделкой монет, так как он постоянно покупает различные кислоты

для обработки металлов, угли, мехи, щипцы, тигли, наковальни, штампы и пла-

вильные формы, так как его руки и одежда запачканы золой, ржавчиной и (про-

питаны) дымом, что выдает его, и так как он владеет инструментами, необходи-

мыми для ремесла подделывающего монеты, то шпион должен вскрыть его сущ-

ность тем, что он выдает себя за ученика и будет участвовать в его делах. Распо-

64

знанный таким образом подделыватель монет должен быть устранен. Этим са-

мым сказано должное относительно поддельщиков золота и продавцов подделан-

ного золота.

13 видов лиц, имеющих тайные (незаконные) источники существования и

причиняющие вред, должны быть устранены или должны платить выкуп в соот-

ветствии с характером причиняемого ими вреда» (Артхашастра. С. 230–232).

Практичность в сборе налогов, свойственная древнеиндийской налоговой

системе, отражена и в таком факте, как освобождение от уплаты налогов. Обычно

данная льгота является инструментом стабилизирующей политики царя в период

бедствий или используется как способ приобретения опоры среди населения за-

воеванной страны. Для нашего же исследования важно то, что освобождение от

уплаты налогов имело и варническую природу.

«133. Царь, даже погибая, пусть не взимает налог со знатока Веды; не дол-

жен умереть от голода знаток Веды, живущий в его стране.

134. У какого царя в стране погибает от голода знаток Веды, у того от того

же голода быстро погибает страна.

135. Убедившись в поведении, соответствующем Веде, следует установить

для него содержание, полагающееся по дхарме, и охранять во всех случаях, как

отец родного сына.

136. Какую бы дхарму он ни совершал, ежедневно охраняемый царем, по-

средством этого возрастает жизнь, богатство, а также страна царя» (Законы Ману.

С. 138).

Освобождение от налогов брахманов не только освящено традицией. Царю

предписывалось содержать их за свой счет таким образом, чтобы они не испыты-

вали нужды ни в чем. Для обеспечения культовой деятельности брахманов и обу-

чения ими населения члены общин также обязательно выделяли часть своих до-

ходов. Последней формой существования брахманов признавалось получение да-

ров (pratigraha) или милостыни. Само получение милостыни оказывалось непро-

стым видом социального общения, способным нанести существенный вред как

это ни странно звучит для нас, именно тому, кто получает милостыню.

«109. При [сравнении] средств к жизни, приобретенных от получения [ми-

лостыни], жертвоприношения [для других] и обучения, получение [милостыни]

наименее почетно и после смерти брахмана порицается,

110. ибо жертвоприношение и обучение совершаются всегда для очищаю-

щих себя обрядами, но [милостыню] получают даже от низкорожденного шудры.

111. Грех, совершенный принесением жертв и обучением, устраняется про-

изнесением шепотом молитв и огненным жертвоприношением, но [грех], имею-

щий причиной получение [милостыни], — отказом [от милостыни] и умерщвле-

нием плоти.

112. Брахман, не имеющий, чем жить, может собирать колосья или зерна с

любого [поля]; собирание колосьев лучше получения милостыни, а сбор зерен

предпочитается даже ему» (Законы Ману. С. 224–225).

65

Освобождаются от уплаты налога также и шудры на том основании, что у

них не может быть собственного имущества. Обычно налоги заменяются для них

трудовой повинностью.

«120. … шудры, а также ремесленники (karu) и мастера по художественным

ремеслам (cilpin) [вместо налога] исполняют работы...

129. Щудра не должен накапливать богатств, даже имея возможность [сде-

лать это], так как шудра, приобретая богатство, притесняет брахманов» (Законы

Ману. С. 226).

Однако вопросы жизни данных варн пока могут остаться за пределами на-

шего исследования, так как собственно к налоговой системе они имеют косвен-

ное отношение.

Закончим наш экскурс в историю налоговой системы Древнеиндийской ци-

вилизации следующими выводами.

Стабильность социальной структуры древнеиндийского общества во мно-

гом обусловлена мировоззренческими факторами. Однако физическую возмож-

ность существования трех варн, не занятых непосредственно в производительном

труде, могла обеспечить развитая и практически изощренная налоговая система.

Она была основана на освещенной традицией добровольности уплаты налогов

как праве варны вайшью, обучающихся в этой жизни науке правильного приоб-

ретения и расходования материальных средств к существованию. Главным в этом

было стремление не присваивать себе чужого, так как вместе с материальным

предметом присвоивший его получал и часть кармы хозяина, т.е. попадал от него

в почти физическую зависимость, распространяющуюся и на следующие переро-

ждения. Это представление сохранилось у многих народов в качестве особых

правил дарения и получения подарков (см.: «На дар ждут ответа» в книге: Гуре-

вич А. Я. Категории средневековой культуры. — М., Искусство, 1972. С. 195–

217).

Для царя как представителя варны кшатрийя право сбора налогов превра-

щалось в развернутую систему обязанностей по отношению ко всему обществу.

Эти обязанности, прежде всего, относились к сфере нормального функциониро-

вания механизма обеспечения единства общности, а также к устранению препят-

ствий на пути общественного порядка. Выполнение этих обязанностей имеет ха-

рактер религиозного ритуала, проведение которого контролируется самим царем

и всем обществом в лице брахманов. Подобную ритуальность в сфере налогооб-

ложения можно встретить в теократических обществах средневековой Европы.

Таким образом, поражающая стабильность в налоговой системе является

лишь аспектом общей стабильности социальной структуры древнеиндийской

общности, а также может рассматриваться в качестве фактора обеспечивающего

материальные условия существования этого социального единства.

НАЛОГОВЫЕ СИСТЕМЫ АНТИЧНОСТИ.

Вряд ли можно найти в мировой истории такую эпоху, которой бы евро-

пейскими историками уделялось большее внимание, чем античность. В совре-

менном мышлении утвердилось понимание того, что именно в эту эпоху сложи-

66

лись основные черты европейской цивилизации, которым было уготовано прак-

тическое бессмертие в истории культуры, философии, экономики и политики.

Отсюда и прямые параллели между сегодняшним днем и античностью в области

культуры, политики и экономики, которые очень осложняют понимание специ-

фики древней цивилизации. Собственно говоря, в этом случае мы сталкиваемся с

ярко выраженным апологетическим аспектом исторического мышления, который

состоит в попытках описывать прошлое, исходя из определенного понимания на-

стоящего. Причем это делается таким образом, что по форме такое представление

о настоящем выводится из препарированного прошлого как единственно воз-

можный его результат, как прямое следствие всего исторического развития.

Первая европейская историческая интерпретация античности связана с эпо-

хой Возрождения. В этот период представления об античности служили основой

критики средневековья. Европейское Просвещение нашло в античности обосно-

вание естественнонаучного мышления в противовес «средневековому мистициз-

му». Все это привело к тому, что в Новой истории античность стала рассматри-

ваться как прямая причина всех социально-экономических явлений того времени,

а средневековье как некое отклонение от генеральной линии мирового развития.

Хотя дальнейшее теоретическое развитие изменило приоритеты в этой области, в

обыденном мышлении эта установка стала одной из неосознанных аксиом.

Особое значение имеет представление о социальной основе античности —

полисе. Полисная система в представлениях исследователей получила несколько

интерпретаций. Наиболее обоснованной оказалось понимание полиса как некой

самоуправляемой единицы — города-государства.

«Слово ―полис‖ — многозначно. В классическом греческом языке оно име-

ло, по крайней мере, три основных значения: ―город‖, ―государство‖ и ―граждан-

ская община‖ или ―коллектив граждан‖. Для греков все эти три значения слива-

лись, в сущности, в одно понятие, которое мы весьма приблизительно и в общем

очень упрощенно передаем словосочетанием ―город-государство‖. Сами греки,

наверное, поставили бы на первое место в этом триединстве не ―город‖ (в прин-

ципе они допускали, что полис может и не быть городом) и не ―государство‖ (для

них это было слишком отвлеченное понятие), а третье значение слова — ―коллек-

тив граждан‖, ибо в каждом полисе они видели, прежде всего, составляющих его

живых людей, без которых это слово превратилось бы для них в голую абстрак-

цию. Когда грек говорил ―Афины‖, ―Милет‖, ―Коринф‖, ―Сиракузы‖, он в каждом

конкретном случае имел в виду только город, носящий это название, и ничего

больше. Для того, чтобы дать понять собеседнику, что речь идет о чем-то боль-

шем, чем просто город, о некой социально-политической общности, отличной от

других таких же общностей, говорили ―афиняне‖, ―милетяне‖, ―коринфяне‖, ―си-

ракузяне‖ и т. д. Именно так обозначаются отдельные полисы в надписях, напри-

мер, в межгосударственных договорах, в сочинениях греческих историков и т. п.

Вот характерное высказывание афинского стратега и политического деятеля Ни-

кия, которое приводит Фукидид в своей ―Истории Пелопоннесской войны‖: ―По-

67

лис — это, прежде всего, люди (букв. ―мужи‖), а не стены города и не корабли‖»

(Андреев Ю. В. Цена свободы и гармонии. СПб.: Алетейя, 1998. С. 54).

Именно из такого понимания полисной системы вырастает представление о

коммунальном общественном устройстве. Коммуна возникает как единое город-

ское хозяйство, противостоящее земельному собственнику-феодалу. С XII в. го-

родские коммуны начинают вести борьбу с землевладельцами за политическую

независимость. Добившись ее, они организуются по так называемому «Магде-

бургскому праву» на принципах общественного самоуправления. Объединенная

хозяйственная жизнь получает адекватную ей политическую систему. Теория

коммунального движения стала основой рассмотрения истории французскими

историками периода «Реставрации». Ключ к истории Франции от средневековья

до Великой Французской революции они нашли в борьбе класса горожан-

бюргеров и землевладельческой аристократии. Огюстен Тьерри был назван «от-

цом классовой борьбы во французской историографии». Основное его откры-

тие — теория происхождения современных ему классов, а французскую револю-

цию он исторически обосновывает тенденциями развития борьбы средневековых

французских городских коммун против сеньоров. Его труды напрямую под-

водили общественную мысль к идее коммунального переустройства общества.

Для Франсуа Гизо политический строй был воплощением «гражданского общест-

венного строя», а смена политических режимов отражала состояние борьбы клас-

совых сил. Идея прогресса в истории получила свое завершение, был найден ме-

ханизм прогрессивного развития — вся история есть результат классовой борьбы.

Взгляды Гизо оказали существенное влияние на русскую историческую школу, в

частности на С. М. Соловьева и В. О. Ключевского.

Таким образом, полис — город—государство — традиционно рассматрива-

ется как некая «коммуна», где общность хозяйства порождает общность полити-

ческой жизни и закрепляется ею. Это служит основанием для торжества идей ра-

венства и справедливости внутри полиса. Именно греческая демократия воспри-

нимается как основа современной демократии. Однако, так ли это на самом деле?

Те представления, которые привели к созданию данной политэкономической

доктрины, исходят из основополагающей взаимосвязи политики и экономики как

взаимоопределяющих сфер общественной жизни. В эпоху античности, напротив,

общественная мысль прямо их противопоставляла. Греческие авторы констати-

руют существование в полисе двух сфер деятельности, прямо противоположных

друг другу. Это — сфера ведения домашнего хозяйства и сфера политической

жизни граждан полиса.

«Простое различение между приватным и публичным соответствует сфере

домохозяйства с одной стороны, пространству политического с другой, а эти об-

ласти существовали как различные, строго отделяемые друг от друга единицы по

меньшей мере с начала античного города-государства... Мы должны в этой связи

уяснить себе, до какой степени трудно из-за новоевропейских осложнений вооб-

ще понять эти решающие разделения и различия между публичным и частным,

между пространством полиса и сферой домохозяйства и семьи, наконец между

68

видами деятельности, служащими поддержанию жизни, и теми, которые направ-

лены на общий всем мир; причем мы не должны упускать из виду, что эти разде-

ления и различения образуют само собой разумеющееся и аксиоматическое осно-

воположение всей политической мысли античности. Для нас само собой понятно

отсутствие строгого отличия этих вещей друг от друга, потому что от истоков

Нового времени всякий национальный организм и всякое политическое общест-

венное образование мы понимаем в образе семьи, представляя ведение и упоря-

дочение всех их дел и каждодневных занятий по типу гигантски разросшегося

аппарата домашнего хозяйства. Научная мысль, отвечающая этому ходу событий,

называется уже не наукой политии, а ―национальной экономией‖, народным хо-

зяйством или ―социальной экономией‖, и все эти выражения указывают на то, что

мы по сути имеем дело с некоего рода ―коллективным домохозяйством‖. То, что

мы именуем сегодня обществом, есть фамильный коллектив, который экономи-

чески понимает себя как гигантскую сверхсемью, а его политическая форма ор-

ганизации образует нацию. Мы поэтому лишь с трудом способны осознать, что в

русле античной мысли такое понятие как политическая экономия было бы само в

себе противоречивым: все входившее в ―экономику‖, а именно принадлежавшее

чисто к жизни отдельного человека и продолжению рода, уже ввиду этого иден-

тифицировалось и определялось как не-политическое» (Арендт Х. Vita activa, или

О деятельной жизни. — СПб.: Алетейя, 2000. С. 39–40).

В античность «экономика» (греч. Oikonomia — домашнее хозяйство, поря-

док, управление от — домохозяйство) понималась как практиче-

ский опыт главы семейства, его семейные отношения, умение содержать в по-

рядке земельную собственность, обучить рабов и заставить их трудиться. В этой

области присутствовала диктатура жизненной необходимости, и даже господин-

домохозяин был подчинен ей. Его деспотичность по отношению к домочадцам

была лишь проявлением общей жизненной необходимости. Естественный харак-

тер имела власть мужа над женой, отца над детьми, господина над рабами. Все

эти отношения были предельно рациональны и не подчинялись общественному

регулированию, так как обусловливались сферой дополитического — естествен-

ного, природного. Вопрос здесь решался о получении необходимых средств к

жизни, и данная высшая сила необходимости диктовала предельно естественный

характер деятельности.

Так Ксенофонт в своем труде «Домострой» в рамках диалога Сократа и Ис-

хомаха демонстрирует, что в области домохозяйства нет ничего, чтобы выходило

бы за пределы естественных способностей человека, и, прежде всего рациональ-

ности, наблюдательности и старательности. Основа экономики — земледелие,

«…а земледелию не так трудно научиться, как другим вещам, при изучении

которых ученик дойдет до изнеможения раньше, чем будет зарабатывать на хлеб.

Нет, стоит тебе посмотреть, как работают, а отчасти даже только послушать об

этом, и ты сейчас же поймешь настолько, что сможешь даже учить других, если

захочешь» (Ксенофонт. Домострой // Ксенофонт. Сократические сочинения.

СПб., АО «Комплект», 1993. С. 303).

69

Рациональность и практическая значимость этой работы Ксенофонта обу-

словили то, что в последующем его труд пользовался широкой известностью,

причем не только в античном мире, но и в Новое время, по свидетельству

С. И. Соболевского, он был любимым чтением сельских хозяев во Франции.

В противоположность деспотичности домохозяйства пространство общины

полиса было сферой активного и свободного творчества граждан. Именно эта

часть жизни могла быть именована «Благой», ибо ее целью было не выживание, а

стремление к «благу». Ни в каком случае в политику не могло включаться что-то

необходимое для благосостояния человека. Она избавляла от необходимости тру-

да и работы, а, следовательно, ставила человека над жизненной необходимостью.

Отсюда и основной принцип организации политической жизни общины-полиса:

убеждение, а не принуждение. В общине все равны в свободе от жизненной необ-

ходимости и ее повелений в противовес существованию «неравных», не вклю-

ченных в эти отношения.

Однако такое противопоставление предполагало, что свобода политики

строится на несвободе экономики. Не только исторически, но и практически само

существование общности-полиса зависело от обеспеченности материальными ус-

ловиями. Такая взаимосвязь не носила явного характера и поэтому часто выпада-

ла из рассуждений античных авторов. Однако в практическом плане ей уделялось

пристальное внимание. Полис и ойкос представляли собой как бы две состав-

ляющие гражданской общины. Они были взаимосвязаны, и развитие одной влило

на развитие другой.

«Начнем с первичной ячейки полиса — семьи, ойкоса. В представлении

греческих мыслителей ойкос был одним из устоев гражданской общины. Смысл

слова oikos неоднозначен: дом, строение, семейное имущество, наследство, се-

мья. В заботе об ойкосе участвовали и его члены, и полис. Любой гражданин

входил в какой-нибудь ойкос, как и члены его семьи. И обычное, и фиксирован-

ное в законе право предусматривало сохранение ойкоса… Государству сохране-

ние ойкосов было важно для укрепления солидарности гражданской общины,

сплочения отдельных граждан в готовности защищать целостность полиса и от-

стаивать его демократический строй и самое существование… Полис был заин-

тересован в сохранении ойкосов, они были его социальной и финансовой опорой.

От числа ойкосов и их богатств зависела возможность привлечения к литургии и

другим повинностям. Однако вне этих пределов государство не вмешивалось во

внутренние отношения ойкосов, прежде всего в их имущественные дела. Издавая

законы, оно не следило за их исполнением, предоставляя это инициативе частных

лиц. Вопрос о сохранении ойкосов, столь важный для полиса, решался усилиями

отдельных граждан, заинтересованных кроме всего прочего в получении наслед-

ства...

Рассмотренный материал позволяет поставить вопрос о соотношении

ойкоса и полиса в Афинах IV в. Ойкосы были основной первичной ячейкой соци-

альной организации полиса, гарантией его устойчивости, финансовой опорой. С

помощью соответствующих законов полис заботился о сохранении ойкосов...

70

Государству сохранение ойкосов было важно для укрепления солидарности

гражданской общины, сплочения отдельных граждан в готовности защищать це-

лостность полиса, отстаивать его демократический строй и само его существова-

ние. Увеличение числа ойкосов расширяло круг граждан, которых можно было

привлечь к исполнению литургий и других государственных и общественных по-

винностей. Общая заинтересованность и взаимодействие полиса и его граждан в

сохранении и упрочении ойкоса типична для демократических Афин» (Глузки-

на Л. М. Социальные институты, экономические отношения и правовая практика

в Афинах IV века до н. э. по судебным речам Демосфеновского корпуса // Де-

мосфен. Речи в 3 т., т. II. М., 1994. С. 420–421, 431, 433).

Сами исторические представления о полисе, позволяют выделить следую-

щие типы этой общности. Наиболее архаичной считается полисная система за-

крытого типа, которая является способом соподчинения родоплеменных общно-

стей, занимающих одну территорию. Такой тип полиса возникает как результат

завоевания и фактически приводит к полному отделению экономики, которая

становится сферой жизни порабощенной общины, от политики как сферы жизне-

деятельности победителей. Здесь коллективная полития сочетается с коллектив-

ной экономией, что создает своеобразную социальную систему. В качестве при-

мера такой полисной структуры приводится архаическая Спарта.

Полис открытого типа чаще всего характеризуется историками как община,

основанная на индивидуальном хозяйстве. Здесь коллективность в политии осно-

вана на индивидуальной экономии, что дает большой простор развитию послед-

ней, однако существенно изменяет формы регулирования отношений между эти-

ми сферами. Иными словами в полисе открытого типа складывается новая форма

социальной системы. Хрестоматийным примером такой полисной структуры яв-

ляются Афины классического периода (V–IV вв. до н. э.).

Эпоха эллинизма демонстрирует нам индивидуализацию политической

сферы, первоначально как противопоставление общины города-государства и

всего остального мира-государства, а затем как персонификацию всей политиче-

ской сферы в фигуре императора. Таким образом, индивидуализированная поли-

тия опирается на индивидуальную экономию как личное хозяйство императора,

впоследствии доходящее до включения в него земли, собственности и самих под-

данных. Эпоха эллинизма дает нам возможность выделить и новые формы соци-

альной системы, отвечающие данным тенденциям трансформации политии и

экономии. Проследить их можно на примере истории Рима от республиканского

периода до периода империи.

Позволим себе утверждать, что именно практическую связь между эконо-

микой и политикой, обеспечивающей как материальные условия существования

общности — полиса, так и стабильность его самого как общины равных, можно

считать налоговой системой эпохи античности. Своеобразие античной налоговой

системы строится на том, что единственным источником материальных средств

для существования полиса были домохозяйства — ойкосы, по отношению к ко-

торым полис выступал как цель их существования.

71

«Следовательно, как существовал один только род имущества, — ойкосное,

так был и один род доходов, — доход с этого имущества, который, так как рабст-

во существовало ―по природе‖ и следовательно такое имущество было по приро-

де самопроизводительным, — приносился владельцу не трудом, а ―самою приро-

дой‖… Государство было омнипотентным и, в отношении к его воле, частная

собственность, даже собственность граждан, имела ничтожное самостоятельное

значение. Обязанность приносить в жертву жизнь и имущество была в действи-

тельности основным правовым положением, а не приходящим порывом, разду-

тым в форму пустой фразы…» (Исследования в области национальной экономии

классической древности Робертуса. Вып. II. К истории римских трибутных пода-

тей со времен Августа. Ярославль, 1881. С. 73–74).

Регулирование такой налоговой системы чаще всего носило не правовой, а

традиционный характер. В своем развитии античная налоговая система подчиня-

лась целесообразности, а не жесткому правовому регулированию.

«Она могла быть только одной податью, налогом на ойкосное имущест-

во, по сумме его доходов или капитала, но никогда не поземельною или капи-

тальною или промысловою или личною податью… Но за то юридически антич-

ная податная система блуждала в безграничном, и там, где фактически она дер-

жалась меры, это происходило единственно ради целесообразности, или потому,

что потерпели бы сами налагающие подати. Юридически античное государство

могло брать, что хотело, где хотело и сколько хотело» (Исследования в области

национальной экономии классической древности Робертуса. Вып. II. К истории

римских трибутных податей со времен Августа. Ярославль, 1881. С. 76–77).

Учитывая различные типы полисных социальных структур, и рассмотрение

налоговых систем античности следует представить четырьмя отдельными очер-

ками. Однако следует заметить, что они всегда находились в тесной взаимосвязи

и практически оказывали существенное влияние друг на друга. Начнем свой ана-

лиз с соотношения коллективной политии и коллективной экономии в полисе за-

крытого типа (на примере Спарты).

НАЛОГОВЫЕ СИСТЕМЫ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ.

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА СПАРТЫ КАК ПОЛИСА ЗАКРЫТОГО ТИПА.

Закрытый характер Спартанского полиса породил много легенд и интер-

претаций его социального устройства еще в античный период. Однако многие из

них стали стереотипами и современных исторических представлений. Рассмотре-

ние налоговой системы полиса закрытого типа на примере Спарты с необходимо-

стью будет содержать проблемные, с точки зрения современной науки, суждения

и не претендует, таким образом, на безусловную однозначность.

Прежде всего, следует отметить, что основные области Спарты — Лакония

и Мессения — являлись наиболее плодородными районами античной Греции,

уникальными в геоклиматическом отношении (см.: Блаватский В. Д. Природа и

античное общество. М., 1976. С. 4). Это позволило сделать пашенное земледелие

72

основой хозяйства Спарты. Развитое животноводство обеспечивало своими про-

дуктами потребности внутреннего рынка. Эти сферы сельскохозяйственного про-

изводства делали Спарту независимой от привозного хлеба и продуктов питания,

что послужило основой для создания режима автаркии (у Фукидида под терми-

ном автаркия понимается политическая и экономическая независимость полиса

от внешних воздействий и связей; см.: Словарь античности. М., Прогресс, 1989.

С. 11). Стабильный внутренний рынок строился на развитии ремесла, основу ко-

торого составляла металлургия и кузнечное дело. В Лаконии находились самые

богатые в античной Греции железные рудники. «Лаконская сталь» славилась во

всей Греции и создавала материальное основание для военного могущества

Спарты. Кроме того, возможно, этим фактом обусловлено то, что до конца IV в.

до н. э. в Спарте имели хождение только железные деньги.

Легенда относит традицию запрета хождения золотой и серебряной монеты

к одной из заповедей Ликурга. Однако, по мнению В. В. Латышева, это вымысел

позднейших авторов. «…Так как в древнее время вообще Греция была бедна и серебряная монета

появилась в ней лишь с половины VIII в. (первый стал чеканить ее Фидон, царь аргосский), но в исторические времена в Спарте, действительно, были в ходу же-лезные деньги до конца IV в., когда началась там чеканка серебряной монеты. Железные монеты по своей форме носили название ―жертвенная лепешка‖ и име-ли весьма низкую ценность, относившуюся к ценности серебра как 1200 : 1. При такой ценности тяжелые железные монеты, конечно, не могли употребляться в больших количествах и потому торговля (мало, впрочем, развитая в Спарте) была преимущественно меновая. В городах периеков для потребностей заграничной торговли, без сомнения, употреблялось иностранное золото и серебро» (Латы-шев В .В. Очерк греческих древностей. Ч. I. СПб., Алетейя, 1997. С. 105–106).

Основание общественного строя Спарты относят к законодательству Ли-

курга, имевшему устный характер. Ликурговы законы включали положения, но-

сившие название ретра, что можно перевести как «договор», и в этом смысле

трактуются как соглашение частей народа об общем бытии (см.: Латышев В .В.

Очерк греческих древностей. Ч. I. С. 91). Историки считают, что основанием для

них послужило общественное устройство Крита, где по сообщению Плутарха по-

бывал Ликург (Плутарх. Ликург, 4). Время создания «Ликургова» строя не под-

дается точной датировке, но в целом приписывается архаическому периоду. Со-

циальный смысл этого законодательства достаточно ясен.

«Законы, имевшие целью уравнение их имущества, которого различие

вредно для государства в том отношении, что оно препятствует сближению меж-

ду собой граждан и может легко уничтожить равновесие в обществе даже при ра-

венстве всех других условий» (Очерк быта и нравов Древней Спарты. Сочинение

Ксенофонта. Харьков, 1838. С. 36).

Важной для нашей темы особенностью Ликургова строя было прямое раз-

деление экономики и политики, как двух сфер, составляющих жизнедеятельность

различных общин. Политическая жизнь целиком принадлежала общине спартиа-

тов, а экономику вели общины периэков и илотов. Для ведения политической

73

жизни общины спартиатов каждая ее часть (семья) наделялась наследственным

земельным участком — клером, с которого получала фиксированное количество

продуктов. В общем передел земли дал возможность выделить для спартиатов

9000 клеров. Ликурговы установления прямо запрещали спартиатам вести какую-

либо хозяйственную деятельность.

«Он запретил гражданам возделывать землю и возложил эту обязанность на

рабов, которые ежегодно доставляли владельцу земли известное количество про-

дуктов, остальное предоставлялось им в виде награды за труды... Стараясь загра-

дить все пути к обогащению, Ликург запретил своим соотечественникам свободу

промыслов. Торговля и все ремесла предоставлены были рабам, и отчасти перие-

кам…» (Очерк быта… С. 30).

Наследственное владение — клер, по свидетельству Ксенофонта, представ-

лял собой часть земельной собственности общины. Это создавало возможности

передела земельной собственности. Цель всех мероприятий в сфере земельной

собственности — обеспечение равенства всех членов общины спартиатов.

«1. Число участников должно быть всегда одинаковым, наследство от отца

переходило к старшему сыну, а в случае смерти последнего ко второму и так да-

лее. 2. Дочь не имела никакого права на отцовское имение, исключая тот случай,

когда она была единственной наследницей, но тогда она должна была выйти за-

муж за беспоместного. 3. Никто под опасением лишиться чести не мог продать

или купить поместья. 4. Бездетный мог подарить или завещать свое имущество,

но только гражданину, не имеющему собственности» (Очерк быта… С. 36).

Однако уже античные авторы отмечают постоянное сокращение числа чле-

нов общины спартиатов и постепенный переход земельных наделов в собствен-

ность отдельных граждан. «В древности в Спарте было, говорят (Арист. Пол. II, 6, 12), 10 000 граждан;

Ликург, по преданию, разделил спартанскую территорию на 9 000 участков для граждан. Во время Ксерксова похода на Элладу в Спарте было более 8 000 взрослых граждан (Герод. VII, 234); в сражении при Платеях участвовали 5 000 спартиатов, но это были не все способные носить оружие,.. по словам Геро-дота (IX, 12). В сражении при Мантинее в 418 г. стояли в строю 3 584 спартиата, составлявшие 5/6 поголовного ополчения (Фук. V, 64), так что всех способных тогда носить оружие было до 4 300 человек. Во времена Аристотеля, во 2-й поло-вине IV в., уже едва можно было насчитать 1 000 граждан, а через сто лет, при Агисе IV, их было не более 700 (Плут. Агис, 5)… Потеря Мессении, освобожден-ной Эпаминондом из-под власти Спарты в 370 г., нанесла непоправимый удар тем спартиатам, которые владели участками в этой стране. Весьма вредное влия-ние в экономическом отношении имел также закон эфора Эпитадея (в 1-й поло-вине IV в.), предоставлявший всякому спартиату право дарить свой дом и участок кому угодно при жизни и свободно распоряжаться ими по завещанию (Плут. Агис, 5). В силу этих причин неравенство в распределении поземельных владений между гражданами с течением времени сделалось так велико, что в половине III в. все земли скопились в руках лишь 100 родов, тогда как все остальные граж-дане (числом около 600) составляли бедную безземельную массу, находившуюся, в полной зависимости от богатой олигархии, сосредоточившей в своих руках всю

74

власть» (Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. I. СПб., Алетейя, 1997. С. 121–122).

Реформы Агиса IV (245–241 гг. до н. э.) и Клеомена III (235–222 гг.

до н. э.), имевшие целью восстановить общинное владение землей, уже не смогли

восстановить единство полисной общины.

Периэки («окрестные жители»), по-видимому, сохранили часть своих посе-

лений и земельных владений, которые были разделены на 30 000 наделов. За этот

участок «земледельческие семьи» «платили оброк» спартиатам. Эти же общины

вели развитое ремесленное производство и участвовали в торговле и мореплава-

нии. Они сохраняли свое самоуправление, и надзор за ним возлагался на особые

должностные лица — гармостов. Считается, что часть доходов от земель пери-

эков переходила в распоряжение царя.

Название второй общины — илоты, историки считают производным от на-

звания города Гелоса (в другом произношении — Ила), жители которого оказали

сопротивление дорийцам, или страдательной формой малоупотребительного гла-

гола героической эпохи, переводимой как «взятые, завоеванные». Часть илотов

находилась в услужении спартиатов, но большая часть трудилась на клерах. Пра-

вом распоряжаться илотами была наделена вся община спартиатов. С земледель-

ческого труда илотов взималось фиксированное количество продуктов, в среднем

не превышавшее половины урожая с земельного надела: 82 медимна

(4 265 литров) зерна и некое количество масла и вина (размер этой части выплат

неизвестен), а также различные плоды. В среднем с этого количества продуктов в

год могли кормиться 14–15 человек. Это позволило гипотетически установить

общее число членов общин спартиатов и илотов (см.: Валлон А. История рабства

в античном мире. ОГИЗ. Госполитиздат, 1941. С. 39).

Основополагающим для материального существования общины спартиатов

было построение особых отношений прежде всего с илотами. Определенная са-

мостоятельность илотов в хозяйственной сфере позволяла им накапливать значи-

тельные богатства. Это создавало для них возможность переходить в другую

группу населения путем выкупа. Так при Клиомене III 6 000 илотов выкупились

на волю за деньги. Однако остальные илоты не могли сами руководить чем-либо,

кроме собственного хозяйства. Таким образом, общее руководство общинами

илотов должно было оставаться за спартиатами. Позволим себе предположить,

что такой формой организации общей хозяйственной деятельности были знаме-

нитые криптии. Установленные, согласно традиции, Ликургом, они уже у антич-

ных авторов вызывали разноречивые мнения. Вот как описывает их Плутарх.

«…иные винят законы Ликурга, полагая, будто они вполне достаточно на-

ставляют в мужестве, но слишком мало — в справедливости. И лишь так назы-

ваемая криптия, если только и она, как утверждает Аристотель, — Ликургово но-

вовведение, могла внушить некоторым, в том числе и Платону, подобное сужде-

ние о спартанском государстве и его законодателе. Вот как происходили криптии.

Время от времени власти отправляли бродить по окрестностям молодых людей,

считавшихся наиболее сообразительными, снабдив их только короткими мечами

75

и самым необходимым запасом продовольствия. Днем они отдыхали, прячась по

укромным уголкам, а ночью, покинув свои убежища, умерщвляли всех илотов,

каких захватывали на дорогах. Нередко они обходили и поля, убивая самых креп-

ких и сильных илотов… Аристотель особо останавливается на том, что эфоры,

принимая власть, первым делом объявляли войну илотам, дабы узаконить убий-

ство последних. И вообще спартанцы обращались с ними грубо и жестоко… Но,

по-моему, все эти строгости появились у спартанцев лишь впоследствии, а имен-

но, после большого землетрясения (464 г. до н. э. — Е. П.), когда, как рассказы-

вают, илоты, выступив вместе с мессенцами, страшно бесчинствовали по всей

Лаконии и едва не погубили город. Я, по крайней мере, не могу приписать столь

гнусное дело, как криптии, Ликургу, составивши себе понятие о нраве этого че-

ловека по той кротости и справедливости, которые в остальном отмечают всю его

жизнь и подтверждены свидетельством божества» (Плутарх. Ликург. 28 // Плу-

тарх. Сравнительные жизнеописания. Том 1. М., Наука, 1994. С. 66–67).

Однако о самих криптиях можно сделать и иные выводы. Так Платон в

«Законах» обращается к этой теме, по меньшей мере, дважды. Первый раз указа-

ние на криптии содержится в первой книге в ответах спартанца Мегилла на во-

просы Афинянина о способах воспитания добродетели в рамках законов Ликурга.

«Я попытался бы поставить на четвертом месте выносливость в перенесе-

нии боли; это у нас часто случается в драках и при кражах, сопровождающихся

всякий раз побоями. Кроме того, подобную выносливость чудесно воспитывает и

так называемая криптия, с нею связано хождение зимой босиком, спанье без по-

стелей, обслуживание самого себя без помощи слуг, скитание ночью и днем по

всей стране. Представляется случай проявить чрезвычайную выносливость и на

наших гимнопедиях, где приходится преодолевать силу зноя, да и очень многое

другое, что перечислять было бы, пожалуй, бесконечно долго» (Платон. Законы

// Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 4. М., Мысль, 1994. С. 80).

Такое понимание криптий более развито в шестой книге, где описывается

устройство идеального государства в части осуществления руководства произ-

водством в различных частях страны и ее обустройство, в том числе и в военном

отношении. Для этого территория разделяется на 12 областей, в каждой из кото-

рых надзором за сельскими и земельными делами должны заниматься по

5 агрономов. Каждому из них выделяется по 12 молодых людей в возрасте 25–

30 лет. Обязанности их описываются так. «…Далее, ставший агрономом должен в течение двух лет ежедневно отве-

дывать тяжкой и бедственной жизни. В самом деле, после того как двенадцать будут избраны, пусть они соберутся совместно с пятью на совещание, ведь они, точно слуги, уже не будут иметь других слуг и рабов, не будут пользоваться для своих частных нужд услугами остальных земледельцев и поселян, но только для общественных надобностей. В прочем же пусть сами они обратят внимание друг друга на то, что им предстоит самим себя обслуживать; к тому же им зимой и ле-том придется во всеоружии обследовать всю свою область как для охраны, так и для постоянной осведомленности о всех местных событиях. Отчетливое знание каждым человеком своей страны — это наука, которая, пожалуй, не хуже всякой

76

иной. Поэтому молодежь должна предаваться псовой или какой-то иной охоте не меньше, чем остальным удовольствиям, сопряженным с возникающей из них для каждого человека пользой. Тех, кто занимается этим (по роду их занятия), мы на-зовем разведчиками, или агрономами, или каким-либо другим подходящим име-нем, но всякий намеревающийся надлежащим образом поддерживать свое госу-дарство пусть ревностно занимается этим по мере сил» (Платон. Законы // Пла-тон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 4. С. 213–214).

Однако в переводах прошлого века этот же фрагмент имеет более конкрет-

ное указание на интересующую нас тему.

«…Я избрал бы 60 агрономов… и придал бы каждому из них по 12 юношей

от 25 до 30 лет и повелел им в качестве смотрителей объехать по порядку все ок-

руга для надзора за дорогами, укреплениями и общественными зданиями, при

чем они могут пользоваться услугами рабов. Но приданные им юноши должны

жить строго, не требовать от земледельцев услуг и не смотря ни на зной, ни на

холод исходить пешком всю страну. Этих то юношей я назвал бы криптией» (цит.

по: Обычаи и нравы… С. 51–52).

Учитывая эти фрагменты источников, уже историки прошлого века считали

криптии основной общественной повинностью, связанной с обеспечением права

земельной собственности общины спартиатов. Помимо наведения порядка в

стране именно подобные меры могли на практике установить связь между эконо-

мической и политической жизнью в Спарте. Специфическая связь коллективной

политии с коллективной экономией в Спарте проявилась в особенностях устрой-

ства жизни самой общины спартиатов.

Первая из них заключалась в особенностях коллективного расходования

продовольствия, получаемого от владения клером. Оно облеклось в форму обще-

ственных столов — сисситий, впоследствии — фидитий. Каждый владелец клера

обязан был ежемесячно вносить для проведения этих столов 1 медимн (52 с поло-

виной литров) ячменной муки, 8 хусов вина, две с половиной мины смокв и

19 оболов деньгами. Это была общественная повинность, невыполнение которой

влекло за собой потерю гражданских прав. Безземельные существовали за счет

отцовского хозяйства, налогов с периеков и охоты. Имеются сведения об их до-

пуске к общественным столам, возможно, отдельным от граждан.

Вторая особенность больше всего поражала современников. Она связана с

выведением женщины из сферы экономии и вступлением ее в политическую

жизнь общины. В этом случае коллективной обязанностью общины становилась

текнопия — продолжение рода. Особым образом регулировалось отношение ме-

жду полами в целях деторождения, приводившее к практической отмене моно-

гамной семьи.

«Отец, во всем другом самовластный повелитель, не имел ни малейшего

права распоряжаться рукой дочери… Особенной в Лакедемоне была участь дрях-

лых мужей, имевших молодых и красивых жен. Каждый спартанский юноша, не

спросив позволения у мужа, мог пользоваться его правами и доставить ему на-

следника» (Очерк быта и нравов Древней Спарты. Сочинение Ксенофонта. Харь-

ков, 1838, с. 21-23.)

77

Это влекло за собой не только общественное воспитание детей, но и отмену

обычного для античного мира права отцовской собственности на жизнь ребенка.

По Ликургову законодательству была запрещена продажа детей в рабство (в Риме

отец мог до трех раз продавать сына) и умерщвление рожденного ребенка (в

Афинах дети не обладали правом на жизнь, которое нам кажется таким само со-

бой разумеющимся, продажа и подкидывание грудных детей сохранялись вплоть

до 374 года н. э.). Судьбу новорожденного, как впрочем, и взрослого ребенка,

решала община. Наказывалось как безбрачие, так и позднее вступление в брак

или неравный брак (с представителями других общин). Семьи, имевшие трех и

более сыновей, освобождались от общественных повинностей.

Все эти формы объединения общины с течением времени трансформирова-

лись, прежде всего, за счет внешних влияний и выхода общины Спарты из со-

стояния автаркии. Описывавший общественный строй Спарты после Пелопонес-

ской войны (431–404 гг. до н. э.) Ксенофонт так говорит об изменении основ это-

го общества.

«Если бы кто пожелал знать, до какого времени соблюдаемы были законы

Ликурга, то я не в состоянии дать на это удовлетворительного ответа. Мне из-

вестно только, что прежде Лакедемоняне предпочитали убогую жизнь на родине

богатствам и почестям на чужбине, прежде избегали золота как заразы, а теперь

некоторые гордятся своими сокровищами. Знаю также, что прежде иностранцам

запрещено было жить в Спарте, дабы они не развратили нравственности ее граж-

дан, а теперь многие из Спартанцев добиваются начальственного места в провин-

циях. Прежде заботились о том, как бы быть достойными власти, а теперь каж-

дый хочет повелевать, не беспокоясь о том, достоин он или нет» (Очерк быта и

нравов Древней Спарты. Сочинение Ксенофонта. Харьков, 1838. С. 42).

Таким образом, полисная система закрытого типа осуществляет взаимодей-

ствие политии и экономии в условиях автаркии, независимости от внешних эко-

номических и политических воздействий. Жесткая необходимость контроля за

отдельным (в виде жизнедеятельности иной общины) развитием экономии при-

водит к достаточно жестким формам политической жизни, практически неспо-

собным к трансформации. Налоговая система в таком полисе включает в себя

формы внешнего контроля за развитием экономики в виде фиксированного коли-

чества изымаемого из экономии продукта и определенной контролирующей дея-

тельности, именуемой криптия. Формы общественного регулирования политиче-

ской жизни распространяются, в первую очередь, на сферу потребления и вос-

производства рода.

Такая политическая структура достаточно эффективно может противосто-

ять внешним воздействиям. Высок военный эффект закрытой полисной системы.

Именно благодаря этим обстоятельствам Спарта выходит победителем из обще-

греческого социального конфликта — Пелопонесской войны.

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА АФИН КАК ПОЛИСА ОТКРЫТОГО ТИПА

78

Полисная система открытого типа трансформировала принцип автаркии, и

стала применять его по отношению к отдельным домашним хозяйствам, которые

были практически независимыми от жизни полиса — общины. Однако, в то же

время, эти индивидуальные хозяйства составляли материальную основу благопо-

лучия общины и заставляли ее, хотя и косвенным образом, уделять большое вни-

мание именно тем формам политической жизни, которые непосредственно влия-

ли на сферу домашнего хозяйства.

Аттику, и Афины как ее центр, по экономическим условиям можно проти-

вопоставить Спарте. Прежде всего, в классический период ввоз товаров в Аттику

всегда превышал вывоз, в связи с чем существовал отток богатства граждан за

границу. Во времена Солона производство зерна едва обеспечивало нужды Афин

(Плут., Сол., 22), а впоследствии не превышало половины потребности населе-

ния. Номенклатура вывозимых товаров была ограничена 5–6 статьями экспорта.

Такая неблагоприятная экономическая конъюнктура заставляла решать задачи

материального обеспечения жизнедеятельности полисной общины, опираясь не

только на экономические рычаги.

Прежде всего, это относится к организации внешней торговли. Для этого

имелись объективные предпосылки. Первой по важности можно считать Лаврий-

ские серебряные рудники, простиравшиеся по южному берегу Аттики от Форика

до Анафлиста. Это был фактически единственный источник драгоценного метал-

ла в Греции классического периода, добыча которого могла вестись промышлен-

ным способом. Рудники были разделены на участки, продававшиеся частным ли-

цам, которые вносили в казну единовременно условленную сумму, а затем еже-

годно 1/24 часть полученного дохода, причем имели право продавать и завещать

свои участки. Существовали особые законы, регулирующие аренду участков руд-

ников и их разработку. Со времен Фемистокла доходы с рудников определены

были на постройку флота. Добыча серебра сделала Афины центром торгового ка-

питала, который приносил от 12 до 18% годового дохода. Более высокий доход

давало помещение капитала в торговые предприятия, связанные со значительным

риском. Афинский порт Пирей являлся центром морской торговли, что позволяло

сдавать в аренду земли и строения из расчета от 8 до 12% годовых, а также рабов

в наем, что обеспечивало 30–38% годового дохода.

Особая статья доходов полиса формировалась торговыми пошлинами, ко-

торые были самыми низкими в Греции. Они взимались со всех предметов ввоза и

составляли обычно 1/50 часть или 2% стоимости ввозимых и вывозимых товаров.

Кроме торговых пошлин были взимаемы еще портовые и рыночные, величина

которых зависела от рода и ценности товаров; устав об этих пошлинах был раз-

работан с большой тщательностью (например, пошлины с рыб определялись по

их роду и величине). Особые пошлины брались еще за ввоз товаров в городские

ворота. При всех покупках общинной собственности покупатели платили пошли-

ну, сумма которой зависела от ценны покупаемого: с товара ценою от 1 до

4 драхм платили 1 обол; от 5 до 50 драхм — 4 обола; от 50 до 100 драхм —

1 драхму и затем с каждых 100 драхм по 1 драхме, т. е. по 1%.

79

Второй важной предпосылкой организации внешнеторговой деятельности

стало создание «Морского союза». Образованный в период греко-персидских

войн для защиты Эллады «Морской союз» образовал особую казну, хранившуюся

на острове Делос. Афины, дважды подвергшиеся разорению персами (480 и

479 гг. до н. э.), настояли на использовании части казны для восстановления го-

рода и порта Пирея, а в 454 г. до н. э. союзная казна была перенесена в Афины.

Она находилась в опистодоме Парфенона вместе с казной богини Афины под ве-

дением ее жрецов, но не считалась собственностью богини, а только вкладом (di-

positum), распоряжение которым производилось по народным постановлениям.

Около 435 г. до н. э. туда же были переведены сокровища, находившиеся в хра-

мах других богов и создана Священная казна (богини Афины и других богов). В

нее поступали доходы храмов и 1/60 от общей суммы вкладов союзников. Общая

сумма сокровищ, собранных на Акрополе в 435 г. до н.э., оценивалась современ-

никами в 9700 талантов. Займы из казны делались при чрезвычайных обстоятель-

ствах. «Внешний доход — дань союзников (форос) во время существования пер-

вого морского союза был важнее и значительнее внутренних. Пособия, которые добровольно доставляли на ведение войны с персами города, вошедшие в состав союза, мало-помалу обратились в обязательную дань, на которую афиняне стали смотреть как на свою собственность. Сначала, по раскладке, сделанной Аристи-дом, сумма дани, которая должна была получаться ежегодно, достигала 460 талантов, потом, с 437 года, — 600, а в 425 г. сразу была возвышена до 1300 талантов; но на деле, как видно из сохранившихся обломков списков дани, такие суммы никогда не получались; в начале Пелопоннесской войны в действи-тельности получалось только до 400 талантов. Против городов, не плативших да-ни, афиняне принимали принудительные меры в виде отправления сборщиков или иногда военной экзекуции. В 413 г. афиняне, весьма нуждавшиеся тогда в средствах на ведение войны, в целях увеличения доходов с союзников заменили их дань сбором пятипроцентной пошлины с предметов ввоза и вывоза в союзных государствах (Фук. VII, 28), но вскоре же отменили это учреждение как сложное и неудобное (оказалось необходимым посылать во все союзные города особых чиновников для наблюдения за ввозом и вывозом и для сбора пошлины) и вос-становили прежнюю дань сумма которой, однако, значительно уменьшилась вследствие отпадения многих союзников от Афин» (Латышев В .В. Очерк грече-ских древностей. Ч. I, СПб., Алетейя, 1997. С. 263–264).

Главенство Афин в Морском союзе обеспечило и еще одну статью посто-

янного дохода — судебные пошлины и штрафы. Афины стали местом суда по

всем спорам между союзниками.

«Сверх того афинский народ получает и следующие выгоды от разбора в

Афинах дел союзников, ведь, прежде всего в пользе города получается большое

количество пирейских пошлин в 1/100, затем выгоду получают отдающие в наем

квартиры, экипажи и наемных рабов, затем благодаря пребыванию в городе со-

юзников в лучшем положении находятся глашатаи» (Псевдо-Ксенофонт. Афин-

ская полития. I, 17 // Захаров А. А. Афинская полития Псевдо-Ксенофонта. Харь-

ков, 1914. С. 25).

80

Штрафы служили наказанием за многие преступления, по обвинению в го-

сударственном преступлении осужденный наказывался, например, штрафом в

1000 драхм. Пошлины и штрафы представляли собой значительные суммы, но

основным видом дохода была конфискация имущества, которое поступало в об-

щинную собственность и продавалось с аукциона. Кроме союзнических вкладов

все эти виды сборов осуществлялись за счет права откупа. «Во избежание издержек и трудностей при взимании налогов и пошлин, го-

сударство отдавало их, за исключением дани союзников, на откуп отдельным ли-цам или целым обществам откупщиков... Откупщиками могли быть не только граждане, но и метеки, и вольноотпущенники; государство всячески поддержи-вало их и даже освобождало на время откупа от отбывания воинской повинности, для того чтобы они могли беспрепятственно заниматься своими делами, но зато строго взыскивало за непредставление в срок откупной суммы… Если же сумма откупа не была уплачиваема до истечения 9 притании того года, в который упла-та должна быть произведена, то она удваивалась и имущество откупщика под-вергалось конфискации… Самые сборы производили особые лица, которые но-сили различные названия по роду собираемых ими налогов или пошлин» (Ла-тышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. I. СПб., Алетейя, 1997. С. 262–263).

Все эти виды общественных доходов создавали основу того, что впоследст-

вии Ксенофонт будет называть государственной собственностью. Эти меры

вполне компенсировали недостаточность в материальных средствах для сущест-

вования политии, поступавших от экономики полиса, и привели к практической

отмене прямых налогов с индивидуального домохозяйства граждан. В общест-

венный фонд вносилась, видимо, лишь плата за рабов, находившихся в собствен-

ности гражданина, из расчета по 3 обола в год за каждого. Историки считают, что

эта мера скорее была способом учета несвободного населения Афин, а не источ-

ником общественного дохода, ибо составляла едва ли не дневной прожиточный

минимум свободного гражданина. Свободные неграждане — метеки — обязаны

были ежегодно платить подушную подать в размере 12 драхм с мужчины и по

6 драхм с женщины, живущей отдельно. Проживавшие в Аттике метеки, числом в

среднем около 10 000, платили около 20 талантов подати в год.

Исключением из правила освобождения домохозяев от прямых налогов яв-

лялся военный налог — эйсфора (), взимавшийся по особому на-

родному определению с граждан и метеков. Первоначально его сумма определя-

лась в соответствии с оценкой ежегодного дохода с земельной собственности, а

затем и со всего движимого и недвижимого имущества, включая, возможно, и ра-

бов. Первое из сохранившихся упоминаний о сборе этого налога относится к

428 г. до н. э. «Тогда впервые, нуждаясь в средствах для осады Митилены, афиняне вне-

сли в государственную казну 200 талантов чрезвычайного военного налога. Кро-ме того, они послали для сбора подати с союзников 12 кораблей под командой стратега Лисикла с четырьмя товарищами. Лисикл обходил различные земли, всюду собирая деньги. Но когда он проходил из Миунта в Карий через долину Меандра до холма Сапдня, то погиб сам с большей частью своего отряда в стычке

81

с карийцами и аноитами» (Фукидид. История. Книга третья, 19 // Фукидид. Исто-рия. М., Ладомир-Наука, 1993. С. 119).

Учитывая то, что по законам Солона, каждый гражданин в соответствии со

своим имущественным классом нес военные расходы за счет домохозяйства, эйс-

фора считалась экстраординарной мерой, под которую попадали граждане пер-

вых трех классов. Они сами производили оценку своего имущества. Для ее про-

верки в спорных случаях проводилась процедура, получившая название докима-

сия, проводившаяся особой должностной коллегией и оценивающаяся судом. «В 377 г. при архонте Навсинике (одновременно с заключением нового

морского союза) была произведена реформа в раскладке прямой подати с целью более правильного ее взимания… Была произведена всеобщая оценка движимого и недвижимого имущества частных лиц, на основании которой они разделены были на классы с прежними (солоновскими) названиями, хотя новые классы не соответствовали прежним, так как minimum капиталов взят был иной. Из дейст-вительного состояния каждого лица известная часть отчисляема была в податной капитал (), с которого и взимаема была в виде прямой подати из-вестная доля (например,

1/12,

1/50), каждый раз по особому расчету, сделанному

счетчиками (, ) сообразно с общей суммой подати, которую желало получить государство.

В 1-м классе, состоявшем из 300 богатейших лиц, составля-ло 5-ю часть действительного состояния, в других, вероятно, меньшую; метеки, по-видимому, не были разделены на классы, и податной капитал как богатых, так и бедных составлял 6 часть действительного (Дем. Пр. Андрот. 61). Обложение податью начиналось, кажется, с имущества в 25 мин. Общая сумма податных ка-питалов по новой раскладке достигла 5 750 талантов.

Одновременно с этой реформой для удобнейшего сбора подати были уст-роены общества () с таким расчетом, чтобы податные капита-лы отдельных обществ были равны между собой. Во главе симморий стояли предводители ( , ), которые являлись ответственными лицами перед го-сударством и делали раскладку причитающейся суммы подати между членами симморий по особому списку (), соответственно податно-му капиталу каждого... Однако вследствие затруднений, с которыми был со-пряжен этот способ взимания, он был изменен так, что в каждом деме один из бо-гатейших граждан должен был вносить сразу всю сумму подати, причитавшуюся с его демотов, и затем взыскивал с каждого следуемую сумму. Такой предвари-тельный взнос () считался литургией. Около 360 г. обязан-ность вносить предварительно всю сумму подати была возложена раз навсегда на 300 богатейших граждан, принадлежавших к высшему имущественному классу» (Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. I. СПб., Алетейя, 1997. С. 264–265).

Чрезвычайные сборы с домохозяев в пользу общины полиса в Афинах пре-

вращаются в постоянный институт выполнения общественных служб за счет

средств домохозяйства, получивший общее название литургии

( или ). По мнению современ-

ных исследователей античности, первой и общей для всех греческих полисов ли-

82

тургией можно назвать обязанность защищать полис от внешних врагов, как

своеобразный «налог кровью» (см.: Фролов Э. Д. Огни Диоскуров. Античные

теории переустройства общества и государства. Л., ЛГУ, 1984. С. 13). В Афинах

именно реформы Солона ввели обязанность нести воинскую повинность в раз-

личных категориях в соответствии с имущественным классом, который зависел

от доходов с земельного участка. Первый класс — пентакосномедимны

(), доход которого был не менее 500 драхм

в год, и второй класс — всадники (), доход которых был не ме-

нее 300 драхм, служили в кавалерии и тяжелой пехоте, вооружаясь и содержа

лошадей за счет своего хозяйства. Третий класс — зевгиты

(), доход которых превышал 200 драхм (по другим источ-

никам — 150), несли службу в тяжелой пехоте, экипируясь за свой счет. Четвер-

тый класс — феты (), доход которых не достигал 150 драхм, а также

не имевшие земельной собственности и занимавшиеся торговлей и ремеслами,

часто освобождались от военной повинности или служили во флоте или в легкой

пехоте. Таким образом, оформившись в Афинах, литургии как социальное явле-

ние распространились на другие греческие полисы, а в измененном виде стали

основой налоговой системы эллинистических государств.

В целом литургии являлись способом перераспределения доходов граж-

дан — доходы индивидуального хозяйства передавались на обеспечение единства

полисной общины. Практически все авторы, как прошлого века, так и современ-

ные исследователи, признают литургии явлением, относящимся к сфере налого-

вой системы (см.: Бондарь Л. Д. Общественные повинности (литургии) в Афинах

5–4 вв. до н. э. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата

исторических наук. СПб., 1997). В V–IV вв. до н. э. был введен имущественный

ценз при исполнении литургий. Он составлял 3 таланта в оценке по докимасии.

Существовали и ограничения в порядке исполнения литургий. В течение года

нельзя было назначать одному лицу по 2 литургии и более, а также по одной два

года подряд. Исполнение чрезвычайных литургий освобождало гражданина от

всех прочих. Однако на практике богатые граждане часто брали на себя большее

число литургий, демонстрируя тем самым свое богатство и патриотизм (см.: Ла-

тышев В. В. Указ соч. С. 267, сноска 1). Ежегодно исполняли литургии в среднем

около 60 граждан. Определенные категории граждан освобождались от этих

служб, в том числе за особые заслуги перед полисом. Избежать литургии можно

было посредством особого процесса, получившего название антидосис

().

«Всякий гражданин, которому казалась слишком обременительной или не-

правильно наложенной та или другая литургия, мог предложить ее более богато-

му и в случае отказа последнего имел право потребовать от него поменяться

имуществом (); обыкновенно вызванный отказывался и от

этого обмена и тогда дело переходило, в форме , на суд

гелиастов, который и решал, кто из спорящих должен принять на себя данную

литургию. Раньше суда обе стороны производили осмотр имущества друг друга,

83

налагали на него запрещение и обязаны были представить друг другу в течение

трех дней точную, засвидетельствованную клятвой опись ()

своего имущества, на которую и ссылались на суде в доказательство справедли-

вости своего требования и отказа» (Латышев В. В. Очерк греческих древностей.

Ч. I. СПб., Алетейя, 1997. С. 266–267).

Современные авторы делят литургии на ординарные и экстраординарные.

Латышев В. В. приводит деление на периодические, или круговые,

() и чрезвычайные. Расхождение по содержанию касает-

ся только одной из литургий — архитеории, которую современные авторы отно-

сят к ординарным, а Латышев В. В. к чрезвычайным. Ординарные литургии были

связаны с действиями, имевшими ритуальный характер, и исполнялись в дни

праздников. По замечанию Псевдо-Ксенофонта в «Афинской политии», афиняне

отмечали самое большое количество праздников в Греции. Этот факт подтвер-

ждается и современными исследователями.

«... у них (афинян — Е. П.) в году было около 50 праздников, и занимали

они в общей сложности около 100 дней. Вы скажете, что и это много? Но поду-

майте о трех вещах. Во-первых, у греков не было еженедельных выходных, как у

нас по воскресеньям, — так что праздники были просто возможностью отдох-

нуть. Во-вторых, у греков бедняки почти не ели мясного, а на праздниках прино-

сились жертвы, и жертвенное мясо шло на угощение, — так что это было воз-

можностью подкормиться за государственный счет. А, в-третьих, и в-главных,

гражданам хотелось собраться вместе, и если город их процветал, то поблагода-

рить богов, а если бедствовал, то попросить у них помощи. На праздниках они

были не зрителями, а участниками: все представления, даже театральные и хоро-

вые, были, по-современному выражаясь, самодеятельными. Зрителями считались

боги» (Гаспаров М. Л. Занимательная Греция: Рассказы о древнегреческой куль-

туре. — М., Новое литературное обозрение.1998. С. 189).

Наиболее обременительной для граждан была хорегия

() — подготовка и проведение музыкальных состязаний во вре-

мя религиозных праздников (Дионисий, Фаргелий, Панафиней, Прометей, Гефе-

стий). Лирическая хорегия являлась литургией, исполнявшейся гражданами каж-

дой филы по очереди. Она предполагала: формирование из граждан данной филы

хора, исполнявшего лирические или комические произведения; найм учителя или

регента; проведение репетиций в специально для этого нанятых помещениях; оп-

лату хористам и предоставление им праздничных одежд для представления. Тра-

гическая хорегия требовала больших затрат и в них участвовали граждане раз-

личных фил, а также наиболее состоятельные метеки. В этом случае оплачива-

лось состязание авторов, которые представляли на суд зрителей по три трагедии,

так что театральное действие продолжалось почти весь день. Пиррическая хоре-

гия состояла в организации ритуальной пляски-песни — пириххи. Она считается

исследователями самой ранней литургией. Затраты на хорегии были различны и

составляли от 300 до 5 000 драхм. Хорег, подопечные которого победили в состя-

зании, должен был увековечить победу постановкой треножника с надписью, со-

84

державшей указание на его имя и название филы, хор которой одержал победу.

Треножник устанавливался в храме или на специальном постаменте, из которых

на восточной окраине Акрополя образовалась целая улица «Треножники».

Обременительность этой литургии привела к тому, что к концу IV века в

Афинах вводится так называемая синхорегия, при которой расходы по обязанно-

стям хорега делили два лица. Осуществлялись попытки проведения хорегий за

счет казны, а исполнение обязанностей хорега передать избираемым должност-

ным лицам. При Деметрии Фалерском (317–307 гг. до н. э.) институт данной ли-

тургии был ликвидирован и заменен агонофессией. Агонофет исполнял обязанно-

сти хорега, расходую при этом не личные, а общественные средства. В дальней-

шем многие литургии сопровождались выделением специального должностного

лица, для которого общественная служба становилась архэ — надзором за испол-

нением литургии.

К малым ординарным литургиям принято относить менее затратные обще-

ственные обязанности, также носившие ритуальный характер. Гимнасиархия

() представляла собой проведение гимнастических со-

стязаний во время праздников. Из этих литургий известна только организация

ритуальных состязаний в ночном беге с восковыми факелами, проводившихся в

праздники богов, чей культ был связан с огнем (Прометея, Гефеста, Афины, а

позднее также Пана и фракийской богини Бендиды). От каждой филы выставля-

лась команда в 13–14 человек, которой руководит сам гимнасиарх. Он вел трени-

ровки и возглавлял команду при проведении соревнований. Сохранились также

сведения о конных состязаниях с факелами. Издержки на эту литургию достигали

1 200 драхм. В 305/4 гг. до н. э. в Афинах появляются гимнасии как обществен-

ные учреждения. Вместе с ними учреждается и общественная должность (архэ)

гимнасиарха, в чьи обязанности входил надзор за гимнасиями.

Следующей малой ординарной литургией являлась организация пира для

членов своей филы в некоторые праздники (Дионисии и Панафинеи) — гестиа-

сис (). Число пирующих могло достигать 2 000 человек, но

средств на этот пир не жалели. Эта литургия имела большое значение для укреп-

ления положения литурга в своей филе и во всей общине и часто использовалась

как средство воздействия на демократические институты полиса. (В Спарте по-

добный институт существовал в виде фидитий (), сменивших

общественные столы в эпоху распада полисной общности.) В отдельные празд-

ники, например Фесмофорий, жены богатых граждан в виде литургии угощали

женщин своей филы.

Во время праздника в честь Афины-Воительницы организовывалась про-

цессия, в которой девочки-гражданки подносили богине корзины с цветами. Рас-

ходы на эту процессию покрывались малой ординарной литургией

(). К таким же обязанностям можно отнести и архитео-

рию () — организацию посольств на общеэллинские

праздники и игры в священные места, особенно на остров Делос. Часть средств

85

на такие посольства выделяла полисная казна, но богатые граждане демонстри-

ровали свою исключительность, придавая посольству особенную пышность.

«Перикл, обладавший и силой слова, и истинной доблестью, руководил го-

сударством, не приспосабливаясь к черни, не ища ее доверия. У Никия же не бы-

ло этих качеств, но было богатство, которое помогало ему вести за собой народ…

Он принимал на себя хорегии, гимнасиархии и другие затраты, всех своих пред-

шественников и современников затмевая щедростью и тонким вкусом и тем

склоняя на свою сторону народ… Также и Делос хранит память о честолюбии

Никия, о его великолепных и достойных бога дарах. Ведь посылавшиеся города-

ми хоры для пения гимнов в честь бога приставали к берегу как попало, а толпа

встречала их прямо у кораблей и сразу же заставляла петь, хотя и нестройно, без

всякого порядка, меж тем как они поспешно выходили на берег, возлагали на се-

бя венки и переодевались — все одновременно. Когда же священное посольство

повел Никий, то он вместе с хором, жертвенными животными и утварью выса-

дился на Рении, а неширокий пролив между Ренией и Делосом ночью перекрыл

мостом, который по заданному размеру был уже изготовлен в Афинах, велико-

лепно позолочен, раскрашен, убран венками и коврами. На рассвете он провел

через мост торжественное шествие в честь бога при звуках песен, исполнявшихся

богато наряженным хором. После жертвоприношения, состязания и угощений он

поставил в дар богу медную пальму и посвятил ему участок, за который уплатил

десять тысяч драхм. Доходы с этой земли делосцы должны были тратить на

жертвы и угощения, испрашивая при этом у богов многие блага для Никия. Это

условие было записано на каменной плите, которую Никий оставил как бы стра-

жем своего дара на Делосе. Пальма впоследствии сломалась от ветра, упала и оп-

рокинула большую статую, воздвигнутую наксосцами» (Плутарх. Никий. 3 //

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Том 1. М., Наука, 1994. С. 586–587).

Особый вид малых ординарных литургий составляли агоны — различные

состязания, в которых принимали участия команды или отдельные атлеты от раз-

личных фил. Известны состязания триер с командами гребцов от филы. По-

видимому, в них также демонстрировалось богатство оснащения триер, состав-

лявшего особую литургию экстраординарного характера — триерархию (см. ни-

же). Конные состязания команд — антипассия — были связаны с еще одной ли-

тургией. Гиппотрофия () представляла собой обязан-

ность граждан, входивших в класс пентакосномедимнов и всадников, содержать

лошадей для военных целей. Возможно, антипассии выступали средством обще-

ственного контроля за исполнением гиппотрофии. Особый вид агонов составляли

конкурсы мужской красоты, силы и доблести, известные в источниках под назва-

нием эвандрия, эвоплия и эвтаксия.

Чрезвычайные или экстраординарные литургии составляли общественные

службы, примыкавшие к эйсфоре, и исполнялись, прежде всего, в условиях веде-

ния военных действий или подготовки к ним. Наиболее весомой и, возможно по-

этому, наиболее известной является триерархия () — обя-

занность содержать и обслуживать военный флот за счет доходов отдельных до-

86

мохозяйств. До реформ Солона обязанность изготовления военных кораблей-

триер распределялась по 4 родовым филам, каждая из которых делилась на

12 навкрарий. Каждое из этих 48 объединений граждан было обязано ежегодно

снаряжать, содержать и обслуживать одно военное судно. Морской закон Феми-

стокла (483-482 гг. до н. э.) изменил характер формирования флота и ввел трие-

рархию как литургию для самых богатых граждан. Ежегодно на доходы от Лав-

рийских рудников изготавливались остовы судов с мачтами, которые передава-

лись триерархам. Те за свой счет должны были оснастить корабль всем необхо-

димым и набрать экипаж, содержание которого в триерархию не входило. Трие-

рархия продолжалась год, в течение которого триерарх командовал кораблем и

заботился о его готовности к ведению военных действий. По истечении годично-

го срока, корабль передавался новому триерарху, а исполнявший литургию еще и

отчитывался за расходование им казенных денег, выделявшихся на оплату эки-

пажа и т. п. Существовало правило двухгодичного перерыва в исполнении дан-

ной литургии, препятствовавшее передачу судна двумя гражданами друг другу.

После Пелопонесской войны было введено обеспечение судна за государствен-

ный счет съемными корабельными снастями, а также допускалась синтриерархия

() — исполнение триерархии двумя лицами. Введена

была триерархия и для состоятельных метеков.

После изменения в 377 г. до н. э. порядка взимания военного налога и появ-

ления пройсфоры как экстраординарной литургии изменился и характер испол-

нения триерархии. В 315 г. до н. э. на нее был распространен институт симморий

(). «…1200 состоятельнейших граждан были разделены на 20 симморий по

60 членов в каждой, так чтобы капиталы отдельных симморий были приблизи-тельно равны между собой; 300 богатейших граждан были распределены по 15 человек в каждую симморию и из них выбирались , сто-явшие во главе симмории... Каждая симмория обязана была снаряжать большее или меньшее число судов, смотря по тому, сколько их требовало государство в данном году, и распределяла их между сочленами, так что о снаряжении каждого корабля заботилось общество () от 3 до 16 человек, хотя ино-гда приходилось и по-прежнему снаряжать корабль двум лицам. Один из членов синтелии в качестве триерарха в собственном смысле принимал на себя командо-вание кораблем... Демосфен… в 340 г. провел закон о новом порядке отбывания триерархии. Он увеличил число обязанных повинностью граждан до 2 000, раз-делил их на 100 отделений с капиталами до 60 талантов в каждом и возложил на отделения обязательство снаряжать потребное количество кораблей, причем это снаряжение распределено было по преимуществу: состоятельнейшие граждане, имевшие не менее 10 талантов, обязаны были в случае надобности снаряжать ко-рабль на собственные средства (но ставить более 2 судов не были обязаны даже богатейшие), а менее богатые соединялись в синтелии так, чтобы совокупность их капиталов составляла 10 талантов, и каждый нес свою долю издержек сораз-мерно имуществу (Дем. О венке. 102—107) (Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. I. СПб., Алетейя, 1997. С. 270–271).

87

Контроль исполнения обязанностей, включенных в литургию, а также

имущества литургов мог производиться публично в суде. Всякие нарушения в

исполнении литургии становились предметом судебного разбирательства. Воз-

можно, при возникновении подобных подозрений судом проводилась докимасия.

«Должно судить и в тех случаях, если кто не снарядил должным образом

свой корабль или если истратил на постройки что-нибудь из общественных сумм.

Кроме того, надо произвести доксимацию хорегов при Дионисиях, Форгелиях,

Панафинеях,… Прометеях и Гефестиях каждого года. Каждый год назначается

400 фиерархов и нужно относительно желающих из них произвести доксимацию

из года в год. Кроме того, надо произвести доксимацию относительно властей…»

(Псевдо-Ксенофонт. Афинская полития. III, 4 // Захаров А. А. Афинская полития

Псевдо-Ксенофонта. Харьков, 1914. С. 31).

Литургии выполняли чрезвычайно важную социальную функцию, создава-

ли материальную основу участия всех граждан в политической жизни общины.

Именно эта жизнь воспринималась как общественное существование, так как вы-

водила человека за пределы жизненной необходимости. Неся материальные из-

держки во имя общины, богатые граждане как бы обменивали часть своего богат-

ства на славу собственного имени, что составляло смысл и цель жизни человека

этой эпохи. Бедные же граждане воспринимали такие жертвы с их стороны как

должное.

«…В хорегиях же, в гимнасиархиях и триерархиях, богатые принимают ак-

тивное участие, а народ пассивное, триерархами и гимнасиархами бывают бога-

тые, а народ служит на триерах под их начальством, упражняется в гимназиях

под их руководством. Ведь народ считает для себя достойным брать деньги за

исполнение песен, за состязание в беге, за пляску и плавание на кораблях, чтобы

самому иметь их, и чтобы богатые становились беднее…» (Псевдо-Ксенофонт.

Афинская полития. I, 13 // Захаров А. А. Афинская полития Псевдо-Ксенофонта.

Харьков, 1914. С. 24).

Эту же социальную функцию несли расходы из общинной казны. Три вида

расходов составляли, по высказыванию Плутарха, «клей демократии». Это оплата

исполнения общественных обязанностей и награды за заслуги перед полисом. За-

тем прямое кормление (trophe) беднейшего населения и отправление за них рели-

гиозных обязанностей и, в первую очередь жертвоприношений богам. А также

прямые раздачи денег (diaitai) и пособия, в редких случаях раздачи продовольст-

вия.

Общественные должностные обязанности в большинстве случаев исполня-

лись не отдельными лицами, а коллегиями, чаще всего по 10 человек, за собст-

венный счет. Но в классический период стали практиковаться выплаты тем, кто

не был в состоянии нести гражданскую службу по имущественным критериям

(жалование или столовые деньги). Содержание получали все должностные лица,

отбывавшие из Афин по служебной надобности. Все граждане за присутствие в

народном собрании или на суде получали средства, необходимые для расходов на

88

день. В среднем расчет велся из суммы 3 обола в день. Также оплачивалось ис-

полнение многочисленных мелких общественных поручений и служб.

«…Демократия в условиях античности могла формироваться лишь как

прямая демократия. Широкие слои не хотели, чтобы кто-то представлял их инте-

ресы… Регулярное участие многих граждан в управлении городом сдерживалось

тем, что они не находили необходимого для этого свободного времени... Вот по-

чему выборные должности стали оплачивать, были введены диеты... Эти деньги

представляли собой административные расходы особого ряда. Лишь диеты дела-

ли их (бедных — Е. П.) полноправными гражданами. Впрочем, диеты были не

слишком высокими. Неясно, действительно ли с самого начала, то есть с конца

V века до н. э., этих денег хватало на пропитание одного человека. Как раз в это

время происходило быстрое обесценение денег, а денежное содержание, по-

видимому, оставалось прежним. Возможно, что первоначально диеты хватало на

то, чтобы как-то прокормить семью» (К. Майер. Как афиняне финансировали

свои общественные структуры. Первые шаги налоговой политики в античной

Греции // Все начиналось с десятины: этот многоликий налоговый мир. М., Про-

гресс-Универс, 1992. С. 65–66).

Также казна стала принимать на себя часть военных расходов. За ее счет

содержались скифские стрелки, несшие полицейские функции (от 300 до

1200 человек), оснащались и содержались два корабля «Саламиния» и «Парал», а

также оплачивалась служба гребцов на всех кораблях афинского флота. В усло-

виях ведения военных действий со времен Перикла была введена плата войскам,

а также содержание семей погибших и получение их сыновьями полного воору-

жения по достижению совершеннолетия. Выдача первых казенных пособий для

граждан, изувеченных на войне, приписывается Солону или Писистрату. Впо-

следствии этот закон был распространен на всех неимущих или неспособных к

деятельности (). Выдача пособий была в ведении народного

собрания. Таким образом казна компенсировала расходы беднейших слоев на

эйсфору.

Особый смысл имели расходы казны на принесение жертвоприношений в

дни праздников. Перед богами представал не отдельный жертвователь, а вся об-

щина как целое, что являлось важнейшим фактором сплочения полиса.

«…народ, зная, что нельзя каждому из бедных приносить жертвы, пиро-

вать, приобретать жертвенных животных и населять прекрасный и богатый го-

род, нашел, каким образом это будет. Государство за общественный счет прино-

сит обильные жертвы, народ же является пирующим и делящим по жребию жерт-

вы» (Псевдо-Ксенофонт. Афинская полития. II, 9 // Захаров А. А. Афинская поли-

тия Псевдо-Ксенофонта. Харьков, 1914. С. 27).

Во времена Перикла были также введены особые расходы из казны на зре-

лища. Беднейшие граждане получали по 2 обола в день для посещения театраль-

ных зрелищ в дни праздников. Впоследствии, в IV в. до н. э., раздачи приняли та-

кие широкие размеры, что ими стали пользовать все граждане в праздники (по

2 обола в течение 3–4 дней), даже если представления не проводились. Финансо-

89

вые реформы Эвбула узаконили существование особой кассы зрелищных

средств. «В 354 г. он установил особую зрелищную кассу, в которую поступали в

качестве , т. е. для раздачи народу на празд-ники и зрелища, все остатки от ординарных расходов, и передал в руки ее распо-рядителей большую часть управления финансами... Эвбул состоял несколько лет в должности управителя зрелищной кассы, занимаясь ее организацией. Вследст-вие сделанного одним гражданином предложения отдать деньги зрелищной кас-сы на военные нужды, он провел закон, запрещавший под страхом смертной каз-ни предлагать отдачу этих денег на какие бы то ни было потребности кроме тех, на которые они были предназначены. Закон этот действовал до 339 года» (Ла-тышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. I. СПб., Алетейя, 1997. С. 173).

Все эти многочисленные расходы меркли перед казенными затратами на

сооружение храмов, строительство общественных зданий, на украшение Афин.

Все это, по-видимому, и привело к появлению теорий, фактически отрицающих

значение домохозяйства для организации жизни общины полиса. Частной эконо-

мии противопоставляется теория создания общественного хозяйства, за счет до-

ходов от которого могут существовать все граждане. Наиболее ярко данные

взгляды выражены в трактате Ксенофонта «О доходах». Его практические реко-

мендации предваряются определенными условиями. Первое и самое важное в

них — отсутствие военных расходов или поддержание мира. Остальные сводятся

к использованию природных богатств и экономических связей страны.

Необходимо отметить, что в плане преобразований, предложенном Ксено-

фонтом, практически отсутствует программа развития земледелия. Таким обра-

зом, эти преобразования фактически устраняют традиционное домохозяйство из

сферы политических интересов даже в качестве материального основания поли-

тии. Создается особая сторона политической жизни — ведение государственного

хозяйства, обеспечивающего богатство граждан и полную независимость полис-

ной общины от экономии. По мнению Ксенофонта, это вполне осуществимо и

практически не составит труда для афинских граждан.

Сам план включает решение двух задач: получение доходов без расходов и

затратные мероприятия. Для реализации первой задачи обозначаются те полити-

ческие меры, которые принесут доход практически сразу. Это, во-первых, при-

влечение в Афины богатых людей, путем снятия правовых ограничений с мете-

ков и предоставления им большей части гражданских прав. Община граждан

должна стать объединением богатых людей. Во вторых, следует реорганизовать

торговлю и суд, разбирающий дела союзников и торговые споры. Например, ока-

зание торговцам общественных почестей может оживить торговлю, что принесет

доход от торговых пошлин. Ускорение рассмотрения деловых споров (закон о

«месячных тяжбах» Эвбула) будет способствовать привлечению в Афины тор-

говцев со всего Средиземноморья.

Затратная часть плана включает мероприятия, стимулирующие торговлю, а

также особый план эксплуатации серебряных рудников. Полученные от осущест-

вления мер первой части плана средства можно сразу же использовать для госу-

90

дарственного участия в торговле. Эта часть плана также связана с предыдущей

тем, что в ней используется фактор привлечения в Афины большого числа бога-

тых людей, которые могут взять в аренду государственную собственность.

«А когда составится необходимый капитал, целесообразно будет построить

для судовладельцев возле гаваней (новые) гостиницы сверх того количества, ко-

торое уже существует. Полезно будет также и для купцов (оборудовать) соответ-

ствующие места для купли и продажи, а для (всех вообще) прибывающих (по-

строить) государственные гостиницы. Если же и для рыночных торговцев будут

сооружены помещения и лавки в Пирее и в городе, то и от этого государству од-

новременно будет и украшение, и много доходов. Мне кажется также, что было

бы хорошо попытаться (выяснить), нельзя ли, подобно тому как государство име-

ет государственные триеры, приобрести также и государственные грузовые суда

и сдавать их в аренду по представлении поручителей (всем желающим). Точно

так же, как делается с прочим общественным достоянием. Ведь если бы и это

оказалось возможным, то и отсюда был бы большой доход (государству)» (Ксе-

нофонт. О доходах. 3, 12–14. Цит. по: Фролов Э. Д. Политические тенденции

трактата Ксенофорта «О доходах» // Проблемы социально-экономической исто-

рии Древнего Мира. М.–Л., 1963).

Заключительная часть трактата представляет собой развернутый план по-

лучения доходов с рудников, которые могут даже сами по себе обеспечивать бла-

госостояние афинских граждан. Однако он также связан с предыдущими пункта-

ми плана Ксенофонта. Первоначально доходы от вышеперечисленных мероприя-

тий используются для покупки государственных рабов. Они сдаются в аренду бо-

гатым гражданам для использования на рудниках из расчета поступления в госу-

дарственный доход 1 обола в день с каждого раба. По выкладкам Ксенофонта,

для обеспечения жизни гражданина требуется ежедневный доход с трех рабов.

Первоначально предполагалось использовать 1 200 рабов, а затем, за 5–6 лет, до-

вести их количество до 6 000. Расчетным пределом такой формы государствен-

ной эксплуатации рудников Ксенофонт считал 10 000 рабов. Однако в это время в

полисе было около 20–25 тыс. граждан. Это требовало, по меньшей мере, 60 тыс.

государственных рабов или изменения характера их использования. Решить эту

проблему Ксенофонт предлагает путем государственных разработок новых руд-

ных месторождений непосредственно объединениями афинских граждан, исполь-

зуя государственных рабов.

«Мне кажется, что и в этом деле я мог бы дать совет относительно того, как

можно было бы с наименьшим риском начать новые разработки. Как известно, в

Афинах есть 10 фил. Если государство даст каждой из них равное число рабов, а

они, деля друг с другом все удачи и неудачи, начнут новые разработки, то при та-

ком образе действий, если серебро найдет одна (фила), то это будет выгодно и

для всех (других), а если найдут две, три, четыре или пять, это соответственно

сделает работы еще более выгодными. А чтобы все (филы) потерпели неудачу —

это невероятно: ничто из прежнего опыта не подтверждает возможность такого

исхода. Вы видите, что точно также и частные лица, объединяясь (в компании) и

91

деля друг и другом все удачи и неудачи, меньше подвергаются опасности в (этом)

рискованном предприятии. И, конечно, вы не должны бояться того, что при та-

ком способе разработки (рудника) государство стеснит частных лиц или, наобо-

рот, частные лица стеснят государство. Напротив, подобно тому, как союзники,

чем больше их сойдется, тем сильнее они сделают друг друга, так и здесь, чем

больше людей будет работать в серебряных рудниках, тем больше богатства ими

будет найдено и получено» (Ксенофонт. О доходах. 4, 30–32. Цит. по: Фро-

лов Э. Д. Политические тенденции трактата Ксенофорта «О доходах» // Проблемы

социально-экономической истории Древнего Мира. М.–Л., 1963).

По мнению Э. Д. Фролова, план Ксенофонта в своих основных позициях

является манифестом политической идеологии нового этапа развития полисной

системы — периода эллинизма. Именно участие государства в общественном

производстве и обмене создает условия для развития новой экономии города-

государства. В рамках традиционного противопоставления экономии и политии

рождается представление об индивидуальном хозяйстве всей общины граждан

или об индивидуальной экономии коллективной политии.

Проведение в жизнь отдельных мероприятий из плана Ксенофонта внесло

свой вклад в изменение социальной структуры афинской полисной общины. Она

стала противостоять другим полисам как некое единство всех социальных групп:

граждан, метеков и рабов, объединенных едиными государственными интереса-

ми. Этот факт нашел своеобразное отражение в трактате «Афинская полития»

Псевдо-Ксенофонта.

«С другой же стороны распущенность рабов и метеков в Афинах достигает

высшей степени. Здесь нельзя побить раба, или и он не уступит вам. Я объясню,

ради чего это вошло в обычай. Если бы закон позволял, чтобы раб или метек или

вольноотпущенник получил побои от свободного, то много раз, подумав, что это

раб, били бы гражданина, ибо народ здесь носит одежду не лучше рабов и мете-

ков и по виду нисколько не лучше их.

Если же удивиться тому, что здесь позволено рабам быть изнеженными и

что некоторые из них ведут роскошный образ жизни, то это также имеет основа-

ние. Ведь, где существует морское могущество, основанное на деньгах, там гос-

подам необходимо покоряться рабам, чтобы мы получали оброк с их труда, и

предоставить им свободу действий (в экономике — Е. П.). Где же есть богатые

рабы, там вовсе невозможно, чтобы мог раб тебя бояться. В Лакедемоне мой раб

тебя боится.

Если же твой раб меня боится, то будет опасность, что он отдаст и свое

имущество, лишь бы не бояться за себя, поэтому мы ввели равноправие для ра-

бов, сравнительно со свободными, а для метеков — с гражданами, так как благо-

даря множеству ремесел и морскому делу государство нуждается в метеках. По-

этому мы, естественно, и метекам дали равноправие» (Псевдо-Ксенофонт. Афин-

ская полития. I, 10–12 // Захаров А. А. Афинская полития Псевдо-Ксенофонта.

Харьков, 1914. С. 23).

92

Такое социальное развитие действительно превращает Афины как город в

отдельное от всей остальной территории полиса государство, так как за его пре-

делами рабы остаются рабами, а метеки — метеками. Становление полиса как го-

рода-государства характерно для следующего этапа античной истории — периода

эллинизма.

В полисной системе открытого типа налоговая система, первоначально

призванная перераспределять доходы индивидуальных хозяйств в целях обеспе-

чения единства общины, порождает государственное участие в экономической

деятельности в виде особого хозяйства общины, существующего наряду с други-

ми индивидуальными хозяйствами. Таким образом, налоговая система полисной

общины открытого типа закономерно трансформируется в налоговую систему

эллинистического полиса, где основную роль начинает играть механизм государ-

ственного участия в производстве и обмене. Данный тип налоговых систем мы

будем рассматривать на примере налоговой системы Древнего Рима.

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА ДРЕВНЕГО РИМА

Налоговая система Древнеримской цивилизации, с одной стороны, пред-

ставляет собой закономерный этап последовательного развития античных нало-

говых систем, с другой стороны, служит основанием для большинства налоговых

систем средневековой Европы. Традиционно развитие Древнеримской цивилиза-

ции делят на три периода: царский (753–509 гг. до н. э.), республиканский (509–

30 гг. до н. э.) и имперский (27–476 гг. до н. э.). Налоговая система царского пе-

риода вполне укладывается в схему перехода от античной системы первого типа,

когда коллективная полития опирается на коллективную экономию, к системе

второго типа, когда коллективная полития опирается на индивидуальную эконо-

мию. Республиканский период ярко демонстрирует нам налоговую систему элли-

нистического государства, в котором прослеживается индивидуальная полития,

господствующая над индивидуальными экономиями. Анализ имперского периода

дает основание утверждать, что появилась система индивидуальной имперской

политии, рассматривающей индивидуальные экономии в качестве некой ассо-

циированной собственности императора (или коллективной экономии).

Следует отметить, что исторические свидетельства фиксируют отношение

к налогам как к традиционному и обыденному явлению римской жизни, и в ис-

точниках, уж коль заходит речь о налогах, то фиксируются отклонения от обыч-

ной, традиционной практики, сама же традиционная практика остается за рамка-

ми свидетельств. В таком случае авторы ведут речь о «введении несправедливых

налогов», не освященных древними традициями. Ряд современных исследовате-

лей (Сюзюмов М. Я., Серов В. В.) приходят к выводу, что в Риме существовала

«теория налогов», получившая свое завершенное выражение в работах римских

ученых имперского периода.

«―Теория налогов‖ в Римской империи — это теоретические установления,

использовавшиеся правительством при определении объекта, субъекта и нормы

обложения населения повинностями, сборами и налогами, а также способы их

93

взимания» (Серов В. В. «Теория налогов» в Римской империи (I — первая поло-

вина II в) // Идеология и политика в античной и средневековой истории. Сб. ста-

тей. Барнаул, Из-во Алтайского ун-та, 1995. С. 57).

Основной проблемой при исследовании налоговых систем Рима является

соотношение публично-правовых и частноправовых институтов общества, осо-

бенно по вопросу земельной собственности. Думается, что именно анализ нало-

говой системы может повлиять на решение данной проблемы. Примат публично-

го права как права римского народа и государства — civitas — над частноправо-

выми институтами является нормой для правового сознания древнеримской ци-

вилизации.

«Собственность граждан есть вторичное, производное от собственности

гражданской общины, …первая обуславливается второю» (Штаерман Е. М.

Древний Рим: проблемы экономического развития. М., Наука, 1978. С. 54).

Абсолютное право государства распоряжаться собственностью граждан

выражалось не только в постоянном контроле пользования собственностью, но и

в возможности ее конфискации.

«Римское государство в таком случае могло осуществлять право регулиро-

вать пользование частной собственностью, применяя особую формулу: ―ne quis re

sua male utatur‖ — ―чтобы никто не пользовался преступно своей вещью‖. Госу-

дарство сохранило за собой право конфискации, если собственник оказался опас-

ным для государства, а также право облагать налогами частную собственность

как для охраны той же собственности, так и для внешней безопасности… Налог,

как кумуляция прибавочного продукта индивидуального труда в общественных

целях, является необходимостью и неотъемлемым правом руководства во всяком

обществе» (Сюзюмов М. Я. Суверенитет, налог и земельная рента в Византии.

Античная древность и средние века. Сборник № 9. Свердловск, 1973. С. 58–59).

Налоги представляли собой обязанность плательщика как владельца иму-

щества по отношению к обладателю абсолютного права облагать налогами —

римскому народу и сенату. Налог относился к публично-правовым институтам

римского общества, осуществлявшим функцию приобщения отдельного собст-

венника к римскому народу, поэтому уплата налога была не только обязанно-

стью, но и высшей честью для гражданина.

«Поэтому уплата гражданами трибута была высшей обязанностью в древ-

них государствах и высшей честью, и этого рода податным обложением никакое

лицо, никакая часть имущества не умалялась в их общественном значении» (Ис-

следования в области национальной экономии классической древности Родберту-

са. Вып. II. Ярославль, 1881. С. 105).

Восприятие налогов как обязанности, освященной традицией, нашло свое

отражение в массовом сознании того времени. Можно говорить о существовании

в Древнем Риме некой «общественной теории налогообложения».

«Для воспроизводства гражданской общины гражданин должен был быть

ей полезен, почему старая пословица гласила, что согражданам ненавистен тот,

94

кто не несет повинностей — immunis» (Штаерман Е. М. Древний Рим: проблемы

экономического развития. М.: Наука, 1978. С. 71).

Глубокая укорененность основных положений этой «общественной тео-

рии» в многовековой традиции привела к тому, что римские авторы воспринима-

ли ее как нечто само собой разумеющееся и если и писали о ней, то лишь фраг-

ментарно. Такое, фрагментарное, ее изложение можно найти в трудах Цицерона,

Саллюстия, Плутарха, Плиния Старшего. Наиболее известным является высказы-

вание Цицерона, назвавшего налоги с провинций — «nervi respublicae» («жилами

государства»). Общепринятыми положениями данной «теории» Тацит, Светоний

и Плиний Младший оперировали в качестве критериев оценки деятельности им-

ператорской власти и личности принцепса. Основными атрибутами данного по-

нимания налогообложения являлись «законность и справедливость». Все меро-

приятия власти в области налогообложения, не соответствовавшие традиции,

рассматривались как «незаконные». Те же из императоров, которые злоупотреб-

ляли налогами, оценивались как «тираны». Это вызывало к жизни различные

формы массового протеста.

Интересны работы Плиния Младшего, особенно его «Панегирик императо-

ру Траяну». Именно эту работу исследователи считают наиболее полным выра-

жением «общественной теории налогообложения». Сложившаяся впоследствии

общегосударственная практика налогообложения во многом формировалась с

учетом положений, декларируемых в этой работе. Прежде всего, в ней констати-

руется противоположность частноправового принципа: «бери, сколько мо-

жешь», — публично-правовой практике государства. Основной критерий пуб-

личного права в налогообложении — справедливость. Справедливое налогооб-

ложение создает благоприятные условия для развития экономической жизни.

«Ведь не отнимаются же у ропщущих союзников, как у побежденных вра-

гов, их запасы с тем, чтобы гнить в наших житницах. Они сами привозят нам то,

что производит земля, что взрастит небо, что принесет урожай, и, не будучи по-

давленными новыми обложениями, они не забывают своих прежних обяза-

тельств. Государство берет то, что ему полагается брать. Отсюда богатство, де-

шевизна, позволяющая легко сговориться продавцу с покупателем, отсюда все-

общее довольство и незнакомство с нуждой» (Гай Плиний Цицилий Секунд. Пане-

гирик императору Трояну. 29 // Письма Плиния Младшего. М., Наука, 1982.

С. 228–229).

В государственных делах частноправовой принцип приносит вред. Необхо-

димо пользоваться иными соображениями. В налогообложении целью является

стремление к общему благу, «под знамя» которого призывает всех принцепс.

«Соображения об общей пользе и о несправедливости некоторых отдель-

ных лиц принудили установить государственное обложение и много разных на-

логов» (Гай Плиний Цицилий Секунд. Панегирик императору Трояну. 37 // Письма

Плиния Младшего. М., Наука, 1982. С. 233).

Власть принцепса выше власти собственника, он является живым воплоще-

нием справедливости и общего блага, ограничивая корыстолюбие частных лиц.

95

Тем самым сохраняется и право частной собственности, и традиционная возмож-

ность пользоваться общим имуществом.

«Но в то время как мы в качестве соучастников пользуемся твоим имуще-

ством, насколько прочно и неущемляемо наше обладание тем, что принадлежит

нам самим!.. И все же власть принцепса больше, чем власть собственника. Мно-

гое переводится из частного имущества в государственное; это то, что захватили

прежние принцепсы, не для того, чтобы самим пользоваться, но чтобы не занял

никто другой» (Гай Плиний Цицилий Секунд. Панегирик императору Трояну. 50 //

Письма Плиния Младшего. М., Наука, 1982. С. 241).

Справедливое налогообложение не является изъятием части имущества

собственника. Оно есть законное перераспределение плодов труда, более спра-

ведливое, чем даже сама природная справедливость. Осуществляя эту функцию,

принцепс становится выше самой природы, он — живое воплощение божествен-

ной справедливости, которая в природе так редко является людям. Он есть пер-

сонификация общности, спасающей людей от бедствий и нужды. Поступаясь в

его пользу частью прав, собственник не утрачивает их, а приобретает новые, в

рамках общности. Этот своеобразный «общественный договор» является систе-

мой взаимных обязательств государства и гражданина.

«Насколько же это хорошо, что все провинции доверяют и подчиняются

нам, когда мы дождались такого принцепса, который по мере того как этого тре-

буют обстоятельства, перебрасывает плоды земные то туда, то сюда, который

кормит и спасает отрезанные от нас морями племена как неотъемлемую часть

римского народа. Ведь и само небо не бывает так благосклонно к людям, чтобы

одновременно посылать плодородие всем странам и всем правительствам в рав-

ной мере. А он в равной мере всех оберегает если не от самого бесплодия, то от

его бедствий, всем посылает если не само плодородие, то плоды его: он взаим-

ным обменом товаров сближает Восток с Западом, чтобы все в равной мере мог-

ли получить нужные им плоды, как те, кто просит, так и те, кто производит, и

чтобы они познали, насколько полезнее служить одному, нежели пользоваться

свободой, ведущей к ссорам… В самом деле, если разделить имущество всех на-

родов, то на каждого в отдельности обрушатся все беды; если же всех объеди-

нить, то, наоборот, бедствия какого-либо одного народа не почувствует никто, а

общие блага распространятся на всех» (Гай Плиний Цицилий Секунд. Панегирик

императору Трояну. 32 // Письма Плиния Младшего. М., Наука, 1982. С. 230).

Источники не сообщают, насколько полно были реализованы положения

«общественной теории налогообложения» в налоговой практике императора

Траяна. Однако во многих частных правовых актах, например в актах о налогах

на наследство, отразились рекомендации Плиния Младшего. По мнению совре-

менных исследователей, данная теория была определяющей для налоговой прак-

тики имперского государства вплоть до начала V в. Это хорошо просматривается

в рамках анализа развития имперского фиска. В это время укреплялись его пуб-

лично-правовые основы. Фиск превращался в государственное хозяйство импе-

96

рии, а как собственность императора подчинялся не частноправовой практике, а

публичному праву.

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА ЦАРСКОГО ПЕРИОДА Сведения о налоговой системе царского периода достаточно скудны. Ис-

следователи отмечают, что первой формой налогообложения в Риме считается

vectigalia, которая соответствует греческому . По мнению

Т. Момзена, название этого налога происходит от глагола veho (везти) и сущест-

вительного vehicula, обозначающего повозку, нагруженную урожаем с общест-

венного поля. Для понимания этого налога необходимо рассмотреть римские

представления об общественном поле — ager publicus. Основой существования

каждого римского гражданина было использование части общественного поля,

переходящей по наследству. Обычай выделения земли для каждого домохозяйст-

ва, по преданию, был введен Ромулом-Квирином, в силу чего такая форма земле-

владения получила название квиритской полной собственности (plena in re potes-

tas).

«Мера в два югера, которой Ромул, как говорят, впервые наделил поголов-

но граждан, называлась ―наследством‖ (heredium), ибо она переходила к наслед-

нику (heres). Сто таких ―наследств‖ впоследствии стали составлять центурию…»

(Варрон. О сельском хозяйстве. I, 10, 2. Цит. по: Кончаловский Д. П. Экономиче-

ская история Рима в ее источниках. М.-Л., ГИЗ, 1925. С. 14).

Такая собственность на землю возникает как выделение части из общей

земли в пользование отдельному домохозяину, не утрачивая при этом характер

общего владения.

«Древнейшая римская частная собственность покоилась на выделении из

общей площади, — из государственной поземельной собственности, в силу

акта государственной воли…» (Исследования в области национальной экономии

классической древности Родбертуса. Вып. III. Ярославль, 1884. С. 189).

Можно считать vectigalia формой выплаты за пользование общественной

землей, которая взималась, скорее всего, в натуральной форме, как часть урожая,

переходившего в пользование государства-общины — civitas. Размеры выплат

были общими для большинства эллинистических государств и колебались от од-

ной пятой доли урожая (Египет при Птолемеях) до одной десятой (Сицилия при

Гиероне II).

«Земли, которые по той или иной причине рассматривались как собствен-

ность государства (civitas), то есть общественное поле (ager publicus), делились

следующим образом: небольшая часть предоставлялась всем гражданам в полную

собственность с правом передачи по наследству, чрезвычайно мелкими участка-

ми — по два югера; вторая часть, состоящая из лесов и пастбищ, оставалась в

общем пользовании; наконец, третья часть, значительно превосходившая по сво-

им размерам первую и состоявшая из заброшенных, не пригодных для обработки

земель переходила в руки патрициев… Он (патриций) оставался простым вла-

дельцем, чье право пользования землей было временным и могло быть анулиро-

97

вано. Он выплачивал государству в качестве налога (vectigal) часть урожая (от

одной пятой до одной десятой доли» (Луццатто Дж. Экономическая история

Италии. Античность и средние века. М., Иностр. лит-ра, 1954. С. 52–54).

Виды таких выплат, существовавших в царский период, упоминаются в ис-

точниках как portorium, vectigal salimarum или seriptura (см.: Маяк И. Л. К вопро-

су о пополнении римского бюджета в эпоху республики // Торговля и торговец в

античном мире. М., РАН, 1997. С. 72). Наиболее известным является portorium,

трансформировавшийся в таможенные пошлины — portoria и seriptura. Под по-

следней подразумевалась плата за выгон скота на общественные земли. В рес-

публиканский период seriptura составляла один из главнейших видов доходов

римского народа с провинций. Все эти виды сборов сохранили название

vectigalia.

Реформа налогообложения царского периода связана с деятельностью Сер-

вия Тулия (578–534 гг. до н. э.), который вводит новый вид налога, получивший

название tributum. По сведениям энциклопедического словаря Веррия Флакка (в

извлечениях Феста и Павла Диакона), «трибут называется так потому, что он пе-

редается (tribuitur) из личной собственности в государственную (ex privato in pub-

licum) (Гемп А. Г. Прямой налог в Римской республике. Архангельский гос. педа-

гогический институт. Сборник трудов. Вып. 2. Арх. книжн. из-во, 1958. С. 66–

80). По мнению Тита Ливия, от названия данного налога получили свое имено-

вание и единицы административного деления — трибы.

«Ведь когда он разделил — по населенным округам и холмам — на четыре

части и назвал эти части трибами (я полагаю от слова «трибут», потому что от

Сервия же идет и способ собирать налог равномерно, в соответствии с цензом),

то эти тогдашние трибы не имели никакого касательства ни к распределению по

центуриям, ни к их числу» (Тит Ливий. История Рима от основания города. Т. 1.

43. М., Наука, 1989. С. 49).

Взимание трибута первоначально носило характер жертвоприношения, вы-

полнявшего функцию создания общественной казны в сокровищницах храмов, а

также решавшего задачу подсчета населения с учетом демографической динами-

ки. Возможно, этим обусловлено возникновение в церковно-славянском языке

понятия треба как жертвы, приношения, жертвоприношения (см.: Даль В. Толко-

вый словарь живого великорусского языка. Т. 4. М., «Терра», 1995. С. 427).

«…Более подробный рассказ о деяниях Сервия Тулия содержится у Диони-

сия Галикарнасского. Он, ссылаясь на Фабия Пиктора, сообщает о введении Сер-

вием Тулием территориальных округов (), о делении земли внутри

них — на паги () во главе с архонтами, которые учитывали населе-

ние с целью сбора денег на уплату налогов (

), и потребовали с него денег

( ). Царь приказал также установить в

пагах алтари и совершать специальные священнодействия (IV, 15, 1–3). Сервий

повелел всем поголовно жителям пага собираться на жертвоприношения, принося

с собой какую-то монету (), мужчинам — одну, женщинам —

98

другую, детям — иную (IV, 15, 4). Вносили деньги () в уста-

новленном размере и за только что родившихся в сокровищницу Илитии, кото-

рую римляне зовут Юноной Луциной, и за умерших в казну Венеры Либитины, а

за юношей — в казну Ювентус (IV, 15, 5). Так ежегодно не только подсчитывали

с учетом денежного взноса число людей по полу и возрасту, выявляя призывни-

ков, но и устанавливали демографическую динамику» (Маяк И. Л. К вопросу о

пополнении римского бюджета в эпоху республики// Торговля и торговец в ан-

тичном мире. М., РАН, 1997. С. 70).

Возможно, впоследствии был изменен и характер выплат в общественный

фонд. Ранее платили поровну, независимо от имущественного состояния — viri-

tim, kata kefalen. Сервий Тулий вводит ценз, устанавливающий обложение с иму-

щества — ex censu apo ton timemation.

«Он (Сервий Тулий) учредил ценз — самое благодетельное для будущего

великой державы установление, посредством которого повинности, и военные, и

мирные, распределяются не подушно, как до того, но соответственно имущест-

венному положению каждого. Именно тогда учредил он и разряды, и центурии, и

весь основанный на цензе порядок — украшение и мирного и военного времени»

(Тит Ливий. История Рима от основания города. Том 1. 42. М.: Наука, 1989.

С. 48).

Трибут основывался на самообложении. Каждый гражданин сам оценивал

свое имущество. Порядок такой самооценки регулировался общественным мне-

нием и деятельностью цензоров.

«Определение суммы налогов называлось цензом (census) и проводилось

каждые пять лет специально избранными для этого чиновниками высокого ран-

га — цензорами (censores). Граждане Рима собирались на Марсовом поле за пре-

делами города и делали цензорам клятвенное заявление о своем семейном поло-

жении и имущественном состоянии. Эти заявления, именовавшиеся professio,

служили основанием для создания списков граждан и военнообязанных. Дело в

том, что ценз использовался не только для определения суммы налогов, но и для

освидетельствования с целью выяснения годности к несению воинской службы.

При этом цензоры делили граждан на классы в соответствии с их имуществен-

ным положением. Они определяли, наконец, размеры налога для отдельных лиц,

руководствуясь заранее провозглашенными принципами, если планы обществен-

ных структур делали необходимым взимание налогов» (Баатц Д. Итак, отдавайте

кесарево кесарю. Налоги в Римской империи // Все начиналось с десятины: этот

многоликий налоговый мир. М., «Прогресс»—«Универс», 1992. С. 76).

«ЦЕНЗ (лат. census — подсчет, оценка), перепись всех граждан обоего по-

ла, производившаяся в Риме каждые пять лет цензорами, в обязанности которых

входила классификация граждан по различным экономическим и политическим

признакам. На основании переписи осуществлялось налогообложение и набор в

армию. Одновременно каждый новый ценз служил ревизией предыдущего. Для

ценза требовались такие данные, как полное имя, место рождения, имя отца или

(для вольноотпущенных рабов) бывшего хозяина, возраст, подлежащая обложе-

99

нию налогом собственность. Каждый юридически самостоятельный гражданин

был обязан сообщить эти данные лично под клятвой. Сведения о других лицах

представлялись главой фамилии (pater familias) или опекуном. Важнейшим эле-

ментом в цензе было зачисление каждого гражданина в одну из триб, значение

которых сильно возросло в середине 5 в. до н. э.: политические права граждан

осуществлялись прежде всего именно в трибах (через участие в трибутных коми-

циях). Цензоры имели право исключить гражданина из системы триб, признать

всадника негодным к службе в коннице и вывести сенатора из состава сената.

При этом они принимали в расчет не только чисто политические и администра-

тивные соображения, но и личную жизнь каждого гражданина. Уменьшение по-

четных гражданских прав отмечалось цензорами в росписи граждан знаком (nota)

после указания причин. По окончании каждого ценза совершался люструм (lu-

strum)—всенародное очистительное жертвоприношение; лишь после него обре-

тали юридическую силу сделанные во время переписи изменения…» (Словарь

античности. М., «Прогресс», 1989. С. 630–631).

Нерадение в исполнении общественных обязанностей, а также упущения в

обработке части общественной земли, переданной в пользование, наказывались

поражением в гражданских правах — переводом в эрарии (aerarius) — состав лиц,

не включенных в ценз и плативших поголовный налог (viritim, а позднее в рес-

публиканском Риме — tributum in capita).

«Если кто-либо (из граждан) допускал, чтобы поле его приходило в состоя-

ние запущенности, проявлял нерадение в его обработке, не пахал и не полол его,

если кто-либо забрасывал свои плодовые деревья и виноградник, — такое пове-

дение не оставалось без наказания, но подлежало компетенции цензоров, которые

делали виновного эрарием (aerarius — т.е. податным). Равным образом, если у ка-

кого-либо всадника конь оказывался тощим или плохо откормленным, такой

всадник отмечался как виновный в ―имполии‖ (impolio), что означает в ―нераде-

нии‖.» (Авл Гелий. Аттические ночи. IV, 12, Цит. по: Кончаловский Д. П. Эконо-

мическая история Рима в ее источниках. М.-Л., ГИЗ, 1925. С. 11).

Сбор трибута на основании ценза в царский период был отменен Тарквини-

ем Гордым, при котором вернулись к взиманию налогов по принципу viritim. Од-

нако после его изгнания Попликола вернулся к взиманию налогов на основании

ценза. Собранные средства стали поступать в казначейство, размещенное в храме

Сатурна (aerarium Saturni). Ранее, по легенде, эти средства хранились на Капито-

лии в фавизах, закопанных в землю ящиках или сосудах. Название казначейст-

ва —aerarium — исследователи считают производным от aes, aeris —меди (точнее

бронзы), слитки которой имели хождение в Риме в качестве денег. «Похвалы Попликоле стяжал и закон о квесторах. Поскольку граждане

должны были делать из своего имущества взносы на покрытие военных расхо-дов, а консул и сам не желал касаться хозяйственных дел, и отказывался пору-чить их своим друзьям, и вообще не соглашался, чтобы общественные средства поступали в частный дом, он учредил казначейство в храме Сатурна, где римляне хранят казну и до сих пор, и предложил народу избрать двух молодых людей ка-значеями-квесторами. Первыми квесторами избрали Публия Ветурия и Марка

100

Минуция. Денег было внесено очень много, ибо в списках значилось сто три-дцать тысяч человек, не считая сирот и вдов, которые взносов не делали» (Плу-тарх. Попликола. 12 // Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Том 1. М., Нау-ка, 1994. С. 121).

Современные исследователи считают, что первоначально в ценз попадали

доходы от земельной собственности, что позволяет считать трибут в царское

время разновидностью поземельного налога. В этом случае, старый налог vectigal

сохраняется как обозначение для выплат за продажу или аренду земли из ager

publicus и различных косвенных налогов.

«В тогдашнем аграрном обществе состояние измерялось в основном вели-

чиной земельных владений, так что tributum был своего рода разновидностью по-

земельного налога, взимавшегося в денежной форме» (Баатц Д. Итак, отдавайте

кесарево кесарю. Налоги в Римской империи // Все начиналось с десятины: этот

многоликий налоговый мир. М., «Прогресс»—«Универс», 1992. С. 75–76).

Этот налог устанавливался даже для вдов и сирот (Плутарх. Камилл, 2).

Освобождение от налога предоставлялось лишь лицам, лишенным права распо-

ряжения земельной собственностью, хотя бы временно. К таким категориям от-

носились, прежде всего, граждане, служащие в армии (Тит Ливий. V, 10). В 509–

508 гг. до н. э. выплата трибута была переложена на патрицианские семьи, а

плебс освобожден от налога. Можно сказать, что борьба патрициев и плебеев в

дальнейшем включала и борьбу плебеев за право платить трибут, что означало

признание их гражданского равноправия.

Само назначение трибута было прерогативой civitas — общины римского

народа в лице сената. Функция ведения расходов и доходов в источниках опреде-

ляется как первая и главная деятельность сената (См.:Полибий. Всеобщая исто-

рия. VI, 13, 1). Уже в царский период назначение трибута стало явлением не экс-

траординарным, а обычным, символизирующим принадлежность римлянина к

гражданской общности. Точные оценки размера этого налога в источниках отсут-

ствуют. По мнению ряда исследователей, он мог взиматься в пропорции 1 с 1000,

т.е. 0,1 % со стоимости имущества. Из источников известно о взимании двойного

и тройного трибута, т.е. 0,2 % и 0,3 %.

О расходовании средств, собранных с римских граждан таким образом, в

литературе утвердились различные точки зрения. Наиболее часто встречается

представление о возвратном характере этого налога (Т. Момзен даже считает его

«государственным займом».) По мнению этих авторов, трибут взимался на воен-

ные нужды, что роднит его с афинской eisfora (), но в случае побе-

ды компенсировался гражданам из военной добычи в пропорциях, равных вне-

сенным суммам.

«Совершенно по-другому дело обстояло в военное время. Военнообязан-

ные граждане по мере сил и возможностей должны были сами обеспечивать себя

оружием, но в то же время все без исключения — также в соответствии со своим

достатком — облагались налогом — tributum, — который, однако, при благопри-

ятном исходе войны мог быть возвращен из средств, полученных в качестве во-

101

енных трофеев» (Баатц Д. Итак, отдавайте кесарево кесарю. Налоги в Римской

империи // Все начиналось с десятины: этот многоликий налоговый мир. М.,

«Прогресс»—«Универс», 1992. С. 75).

Возражения этой точке зрения строятся на более детальных исследованиях

источников, в которых не подтверждается возвратный характер трибута, также

как и его только военное использование (см.: Гемп А. Г. Прямой налог в Римской

республике. Архангельский гос. педагогический институт. Сборник трудов.

Вып. 2. Арх. книжн. из-во, 1958. С. 71, 77–80). Все это позволяет считать трибут

хотя и не постоянным, но обычным явлением в налоговой системе царского пе-

риода.

Особую часть этой налоговой системы составляли общественные службы,

подобные афинским литургиям, получившие название munera (лат. sg. Munus —

служба, должность, поручение). Граждане, входившие в состав имущих классов,

были обязаны отправлять определенные должности безвозмездно и выполнять

другие муниципальные повинности. Те, чье имущество составляло меньше

1 500 ассов, причислялись к «пролетариям». Их основной общественной повин-

ностью было «воспроизводство рода». Особого рода обязанностью была военная

служба.

Таким образом, можно констатировать, что уже в царский период налого-

обложение становится для римского общества обычным явлением, освященным

древними традициями. Налоги представляют собой связь гражданина с общиной.

Право государства всегда выше права отдельного собственника. Коллективная

полития занимает столь доминирующее положение по отношению к индивиду-

альной экономии, что сама превращается в особое государственное хозяйство,

обеспечивающее стабильность жизни всей civitas. Налоговая система римской

республики развивается в направлении усиления государственного хозяйства Ри-

ма, вплоть до превращения его в некую независимую единицу общественной

жизни, своеобразное мета-индивидуальное хозяйство, рассматривающее все хо-

зяйства в республике, за исключением частной собственности граждан, как свою

собственность.

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА РИМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ.

Следующий период развития древнеримского общества заложил основания мировоззренческой концепции «Pax Romania». В ней мироздание поделено на две части: Рим и весь остальной мир. Эта концепция достаточно ярко представ-лена в налоговой системе римской республики. Ее основанием продолжал оста-ваться трибут. Однако он разделился на гражданский и провинциальный трибу-ты.

Гражданский трибут взимался по традиции с первых пяти имущественных

классов в размере одного или нескольких окладов с имущества в 1 000 ассов или

100 солидов. Основой взимания трибута являлся гражданский ценз, который про-

водился раз в пять лет с 15 апреля текущего года до конца следующего года.

«Проводились цензы в Риме на Форуме либо за городской чертой на Мар-

совом поле. В 435 году до н. э. на южной окраине поля специально была возведе-

102

на villa publica, где происходила податная перепись граждан, результаты которой

тщательно сохранялись в храме Нимер… К сожалению о процедуре ценза нам

известно из позднего источника Lex Iulia Municipalis. Судя по сохранившемуся

фрагменту этого закона, каждый глава семьи был обязан лично явиться для про-

хождения ценза и под присягой (ab ieis iurateis) сообщить свои nomina

praenomina, patres aut patronos, tribus, cognomina, et quot annos quisque eorum,

habet, et rationem pecuniae. Уклоняющихся от цензов (in censi) в древние времена

ожидало строгое наказание: им грозила продажа в рабство (Cic., p. Cael. 34),

тюрьма или даже казнь (Liv., I, 44, 1). Еще в I веке до н. э. консулы имели право

взять под стражу всех уклоняющихся от прохождения ценза, а их имущество

подвергалось принудительной оценке (Cic., Att. I, 18. 8). Перепись граждан помо-

гали проводить присяжные оценщики (inratores), попечители триб (curatores tri-

buum), большое число писарей и вестовых (scribae, viatores). Как правило, во вре-

мя ценза присутствовали преторы и народные трибуны» (Зборовский Я. Ю. Рим-

ские цензы периода республики: механизм действия, проблема достоверности

(III–II вв. до н. э.). Вестник Древней истории, 1979, № 4. С. 39–40).

Наиболее радикальное изменение в процедуре ценза произошло в

189/188 гг. до н. э., когда в число римских граждан, проходящих ценз были при-

няты «все, рожденные от свободных родителей» (Плутарх. Тит, 18, 1 // Плутарх.

Сравнительные жизнеописания. Том 1. М., Наука, 1994. С. 428). В целом динами-

ку зависимости цензовых списков от внешних и внутренних факторов демонст-

рирует Зборовский Я. Ю. (см.: Зборовский Я. Ю. Римские цензы периода респуб-

лики: механизм действия, проблема достоверности (III–II вв. до н. э.). Вестник

Древней истории, 1979, № 4. С. 53–55), в Приложении к статье приводящий

«Сведения о цензовых списках римской республики (508–102 гг. до н. э.)» (см.:

указ соч. С. 56–57).

Основой облагаемого налогом имущества (fundi) считалась недвижимость

всякого рода (fundi appollationt omnue). В первую очередь оценивалась земля. В

республиканский период постоянно осуществлялись попытки ограничить разме-

ры земельной собственности. Так, например, законы Лецилия и Секстия (367 г.

до н. .) содержали запрет на держание части общественного поля более

500 югеров. По реформе Тиберия Гракха (132 г. до н. э.) этот запрет был восста-

новлен, с добавлением 250 югеров на сына, но не более 1 000 югеров на семью в

целом.

Затем учитывались все постройки на земле (aedificium et omnis confinentur).

Для торговцев особо учитывались корабли как вид недвижимости. После чего

цензовой оценке подлежал инвентарь земельного имущества (instrumentum fundi)

и рабы. Свободный выход рабов из хозяйства ограничивался введением по закону

Манлия (357 г. до н. э.) vicesima manumissionum — пятипроцентного налога на

отпуск рабов на волю. Изменения во владении недвижимостью также стали реги-

стрироваться введением в 169 г. до н. . vicesima hereditatum — пятипроцентного

налога на наследство. Однако регулярно он стал взиматься только при императо-

ре Августе.

103

В цензовый учет стали входить наличные деньги, в том числе отданные в

ссуду, а также предметы роскоши. Впервые закон, предполагавший увеличенное

обложение предметов роскоши, относят к 215 г. до н. э. (Lex Oppia). Затем налоги

с роскоши были введены в цензорство Катона (185 гг. до н. э.).

«Но больше всего врагов ему доставила борьба с роскошью; покончить с

нею открыто не представлялось возможным, поскольку слишком многие были

уже заражены и развращены ею, и потому он решил действовать окольными пу-

тями и настоял на том, чтобы одежда, повозки, женские украшения и домашняя

утварь, стоившие более полутора тысяч денариев, оценивались в десять раз выше

своей настоящей стоимости, имея в виду, что с больших сумм будут взыскивать-

ся и большие подати. Кроме того, он увеличил сбор до трех ассов с каждой ты-

сячи, чтобы римляне, тяготясь уплатой налога и видя, как люди скромные и не-

прихотливые платят с такого же имущества меньшие налоги, сами расстались с

роскошью. И он был ненавистен как тем, кому из-за роскоши приходилось тер-

петь тяжелые подати, так равно и тем, кто из-за тяжелых податей отказался от

роскоши. Ведь невозможность похвастаться богатством люди полагают рав-

носильной его потере, а хвастаются всегда вещами излишними, а не необходи-

мыми» (Плутарх. Марк Катон. 18 // Плутарх. Сравнительные жизнеописания.

Том 1. М., Наука, 1994. С. 394).

Так как основой взимания гражданского трибута оставалась практика само-

оценки стоимости имущества, то чрезвычайно возросла роль тех лиц, которые

проводили ценз. В 443 г. до н. э. вводится должность цензоров, не только как

служителей налоговой системы, но и как хранителей общественной нравственно-

сти.

«Через десять лет после своего консульства Катон решил домогаться цен-

зуры. Это вершина всех почетных должностей, в своем роде высшая точка, какой

можно достигнуть на государственном поприще; помимо всего прочего цензору

принадлежит надзор за частной жизнью и нравами граждан. Римляне полагают,

что ни чей бы то ни было брак, ни рождение детей, ни порядки в любом частном

доме, ни устройство пиров не должно оставлять без внимания и обсуждения, с

тем чтобы каждый действовал по собственному желанию и выбору; и считая, что

в этом гораздо отчетливее усматривается характер человека, нежели в делах об-

щественных, открытых всеобщему наблюдению, они избирают двух стражей, од-

ного из патрициев, а другого из плебеев, вразумителей и карателей, дабы никто,

поддавшись искушению, не свернул с правильного пути и не изменил привычно-

му, установившемуся образу жизни. Их-то и называют цензорами; они властны

отнять у всадника коня или изгнать из сената того, кто живет невоздержанно и

беспорядочно; они же производят оценку имущества граждан и по цензорским

спискам устанавливают их принадлежность к тому или иному роду и сословию; в

их руках находятся и иные важные права» (Плутарх. Марк Катон. 16 // Плутарх.

Сравнительные жизнеописания. Том 1. М., Наука, 1994. С. 392).

Однако кроме общественного мнения в руках цензора были и более дейст-

венные рычаги воздействия на тех, кто покушался на общественные устои civitas.

104

«…Катон действовал все ретивее: он приказал перекрыть желоба, по кото-

рым вода из общественного водопровода текла в частные дома и сады, разрушить

и снести здания, выступившие за пределы частных владений на общественную

землю, сократил плату за подряды и до предела поднял цену откупов государст-

венных налогов…» (Плутарх. Марк Катон. 19 // Плутарх. Сравнительные жизне-

описания. Том 1. М., Наука, 1994. С. 394).

Для предотвращения узурпации власти цензором их обязательно выбирали

парой, а с 392 г. до н. э. действовал закон, согласно которому в случае смерти од-

ного из цензоров, второй отказывался от должности и проведение ценза прекра-

щалось, а затем возобновлялось новой парой цензоров.

Традиционность, самоочевидность, гражданского трибута как социального

явления породила тот факт, что и в исторических свидетельствах республикан-

ского периода о нем сообщается почти столько же мало сведений, сколько и в

царский. Источники отмечают лишь особые случаи в практике назначения граж-

данского трибута. К ним относится «воздержание» от его взимания и набора в

армию в 344 г. до н. э. (Тит Ливий, VII, 27), а также назначение ultra tributa или

tributum temerarium. Это означало внесение в экстраординарных условиях в казну

пожертвований граждан по своей воле без ценза. Такое в римской республике

случалось дважды: при разорении Рима галлами (390 или 387 г. до н. э.) и в пери-

од Второй Пунической войны после поражения римлян при Каннах (215–210 гг.

до н. э.). Особо отмечается период с 168 г. до н. э. по 43 г. до н. э., когда трибут

на граждан Рима не назначался в связи с притоком огромных средств в казну.

«Подвиги в Македонии высоко ценятся, в то же время, и как величайшее

благодеяние Эмилия (Павла) простому народу, ибо он внес в казну столько денег,

что не было нужды взимать с граждан подать вплоть до консульства Гирция и

Пансы, которые исполняли должность во время первой войны Антония с Цеза-

рем» (Плутарх. Эмилий Павел, 38 // Плутарх. Сравнительные жизнеописания.

Том 1. М., Наука, 1994. С. 293).

Для тех, кто сохранял статус римского гражданина, но проживал на терри-

тории провинции в римских колониях к гражданскому трибуту добавлялись еще

и коммунальные обязанности — munera, которые уплачивались даже в том слу-

чае, если гражданин освобождался от трибута.

«Каждая римская колония, подобно Риму, имела свое городское управление: двум ежегодно переизбиравшимся консулам Рима, управ-

лявшим государством, соответствовали в городе-колонии два дуумви-ра, которых каждый год переизбирали. И подобно тому, как в Риме при консулах существовал совещательный орган — сенат, так и в колони-ях были советы декурионов, члены которого обсуждали проблемы горо-да и принимали необходимые решения. Само собой разумеется, что та-

кие города несли коммунальные расходы на управление городом, строительство общественных зданий и на прочие дела. В случаях, ко-гда расходы не покрывались поступлениями в городскую казну от сдачи

в аренду земель, сбора пошлин и других источников, к уплате комму-

105

нальных налогов и оказанию необходимых услуг привлекались горожане. Эти налоги и повинности назывались munera. Их величина устанав-

ливалась в зависимости от размеров состояния граждан. Как и в Риме, определение суммы налогов производилось каждые пять лет. Для этого

граждане избирали двух человек, обладавших расширенными полномо-чиями и носивших титул duoviri quinquennales. Должность требовала

от претендента умения, мастерства и авторитета и считалась наи-более почетной из всех должностей, предоставлявшихся гражданам ко-

лонии. Она соответствовала должности цензора в Риме и отправ-лялась по тому же образцу» (Баатц Д. Итак, отдавайте кесарево кеса-рю. Налоги в Римской империи // Все начиналось с десятины: этот мно-

голикий налоговый мир. М., «Прогресс»-«Универс», 1992. С. 76–77). В целом налоговая система римской республики несла в себе и более ар-

хаические черты, свойственные еще времени существования полисных систем

открытого типа. Длительное время сохранялись такие формы повинностей, как

устройство общественных праздников и общественных пиров. В целом исполне-

ние munera, как в виде несения почетных обязанностей, так и в виде расходова-

ния материальных средств на общественные нужды, возлагалось чаще всего уже

не на отдельных лиц, а на профессиональные объединения — collegia и corpora

(см.: Кофанов Л. Л. Коллегия торговцев Рима, цена их клятвы и общественные

пиры // Торговля и торговец в античном мире. М., РАН, 1997. С. 61–69).

Таким образом, и в республиканский период налоговая система civitas со-

храняла свою традиционность и незыблемость в противоположность быстро из-

меняющемуся окружающему миру, в котором бывшие враги или союзнические

государства Рима переходили на положение римских провинций. Государствен-

ное хозяйство римской civitas становилось в этих условиях неким мировым на-

дындивидуальным или мета-индивидуальным хозяйством.

Исследователи считают, что основанием провинциального трибута могут

являться союзнические сборы (phoros) многочисленных коалиций, в которые

вступала ранняя римская республика в борьбе за гегемонию в Средиземноморье.

В большинстве случаев Рим сохранял гегемонию в союзе, хотя использовал для

этого различные методы, даже превращая бывших союзников в побежденных.

Это нашло отражение в неких положениях «народного права».

«…Народное право дозволяло отнять у побежденного неприятеля его соб-

ственность и даже его личную свободу; следовательно, тем более дозволяло оно

исключить его из собственного правового союза и низвести его до подданниче-

ского положения, в котором им пользовались и эксплуатировали его» (Исследо-

вания в области национальной экономии классической древности Родбертуса.

Вып. II. Ярославль, 1881. С. 74).

Завоевание же давало в руки победителей совершенно неограниченные

права по отношению к земле, собственности и даже жизни побежденных. Они

были обязаны постоянно выкупать у победителей саму возможность существова-

106

ния. Такого рода обязанность, налагаемая на всю страну, вошла в западноевро-

пейскую историю как военная контрибуция.

«Наконец, завоевание в силу права было богатым и прочным источником

доходов для победоносного государства, и, как господствующие граждане в от-

ношении к своему государству, так и завоеванные государства, по отношению к

победившему, становились обязанными к государству-завоевателю. Побежден-

ные государства не только продолжали нести свои государственные повинности,

но и платили постоянную военную контрибуцию для облегчения государствен-

ных повинностей победителя. Таким образом вся побежденная страна представ-

ляла собой прибыльное государственное имущество, доходы с которого предна-

значались для облегчения и понижения податного обложения господствующей

страны, вследствие чего Рим, как известно, долгое время был даже совершенно

свободен от податей. ―Praeda populi romani‖ — это название римских провинций

служит полным выражением указанного порядка» (Исследования в области на-

циональной экономии классической древности Родбертуса. Вып. II. Ярославль,

1881. С. 77–78).

Средства для выплаты контрибуции собирались самими общинами побеж-

денных двумя способами: традиционным порядком или посредством денежного

займа у победителя, что добавляло к выплатам еще и проценты на займ (quae ra-

tiones conficiendae pecuniae, aut vertura aut tributo). Провинциальный трибут, та-

ким образом, выделялся из военной контрибуции и становился постоянным про-

винциальным налогом, взимавшимся и с земли, и с людей. Поголовная подать

(tributum in capita) взимался корпорально. Платили все: и рабы, и свободные (sin-

gula servorium et liberorum). Этот налог взимался с представителя народа, незави-

симо от места проживания, хотя римские законы старались воспрепятствовать

миграции податного населения. Особенно это касалось продажи рабов из про-

винции в провинцию. Дольше всего сохранялся этот налог по отношению к иуде-

ям. Земельный трибут представлял собой более сложное явление провинциальной

жизни.

«Как право победителя простиралось на страну и людей, так и постоянный

провинциальный трибут распадался на две соответствующие части, — трибут

земельный и трибут поголовный. Земельный трибут возникал из таких отно-

шений, которые устанавливали римляне в побежденной стране. — Это происхо-

дило следующим образом.

I. Обыкновенно, если не преобладали особые причины к раздражению,

придерживались следующего порядка: 1). В отношении к собственно государст-

венным имуществам бывшей верховной власти, разумеется, римское государст-

во выступало заместителем, суксестором, в качестве нового владельца этих зе-

мель. 2). Но затем также и часть частного земельного имущества причислялась

вполне к той же доменной земле. — С этой частью поступали различно:

а). Одну часть ее римляне обращали в колониальную землю, принудительные

поселения, для подчиненных народов, и облагали ее, если прямо не было поста-

новлено противного, незначительным натуральным налогом, как бы номинальной

107

суммой, чтобы показать, что земля эта есть или была государственным имущест-

вом. b). Другую часть отдавали они в краткосрочную или продолжительную зе-

мельную аренду компаниям, или отдельным иностранцам, или же самим преж-

ним владельцам. с). Третью часть они облагали налогом и предоставляли ее

также иностранцам или возвращали прежним владельцам, — в последнем случае

земля называлась redditus. d). Четвертую часть, так как, вероятно, они не могли

выгодно эксплуатировать ее, они предоставляли оккупации общин или частных

лиц. И эта часть облагалась иногда налогом, падавшим на землю. Но в первое

время республики, кажется, это практиковалось в редких случаях… 3). Наконец,

остальную часть частного земельного владения в такой завоеванной или приоб-

ретенной ими стране они оставляли прежним жителям и также облагали ее нало-

гом, падавшим на землю.

II. Но, иногда, если раздражение победителей было велико, целая страна

государства становилась в положение, как указано в I. 2)… (Исследования в об-

ласти национальной экономии классической древности Родбертуса. Вып. II. Яро-

славль, 1881. С. 88–90).

Иногда в стране, включенной в состав республики, сохранялись доримские

порядки. Тогда земельная собственность оставалась за бывшими владельцами на

правах аренды. Все налоги, поступавшие к римлянам с побежденной страны по

способу I и II, назывались vectigalia. Если законодательно закреплялось право

аренды, то в таком случае налог именовался tributum soli. Величина налога с зе-

мельной собственности провинциалов, сохранивших право аренды своей земли,

составляла примерно 1/10 часть урожая, а налогу присваивалось название vectigal

certum. Этот постоянный налог часто выплачивался в натуральной форме, такой

вид выплат получил название stipendium. Отличие последнего состояло еще и в

том, что до времен Цезаря stipendium собирался самими провинциалами без уча-

стия римских откупщиков налогов — публиканов.

Поземельные отношения различались в государствах, ставших римскими

провинциями. Следовательно, единой системы налоговых порядков для провин-

ций не существовало. Режим налогообложения регулировался особыми провин-

циальными законами, учитывающими большое количество факторов, в том числе

доримские традиции в налоговой сфере.

«При этом в провинциях не существовало единого налогового права. Часто

римская администрация использовала уже существующую налоговую систему. В

227 году до н. э. Сицилия стала первой провинцией Рима за пределами Италии.

Римляне оставили в силе прежнюю налоговую систему бывшего сицилийского

королевства Иерона II. Только теперь налоги потекли в Рим. В той же части Си-

цилии, которая прежде принадлежала Карфагену, действовали другие налоговые

уложения. В особенно благоприятном положении оказались те общины острова,

которые своевременно вступили в союз с Римом. Как правило, те племена или

города, которые оказывали упорное сопротивление римским завоевателям, обла-

гались более высокими налогами, а зачастую даже теряли значительную часть

своих земель, где позднее могли возникнуть римские колонии. Если на такую ко-

108

лонию распространялось действие так называемого ius Italicum, то есть на ее тер-

ритории функционировала правовая система Рима, то их граждане, подобно гра-

жданам Рима, освобождались от уплаты поземельного налога. Следовательно,

налоговое право не было единым даже в рамках одной определенной провинции.

Оно закреплялось при основании провинции в lex provincialis, в Законе о провин-

циях» (Баатц Д. Итак, отдавайте кесарево кесарю. Налоги в Римской империи //

Все начиналось с десятины: этот многоликий налоговый мир. М., Прогресс-

Универс, 1992. С. 79).

Уникальными все исследователи признают налоговые отношения в первой

римской провинции — в Сицилии. Сведения о них сохранились в речах Цицеро-

на. Особенность положения Сицилии среди других провинций республики со-

стояла в том, что она являлась «житницей Рима». Сицилийский хлеб был основой

существования Рима, большинства городов Италии и удовлетворения потребно-

стей армии. Сицилия в римской республике играла ту же роль, что и Египет в

империи. В связи с этим исследователи сравнивают налоговые системы, сущест-

вовавшие в этих эллинистических государствах и сохраненные Римом. Текст

Гиеронова закона (Lex Hieronica) сходен с податным уставом Птолемея II Фила-

дельфа об откупе налогов (Revenue Laws) (см.: Сизов С. К. Податный устав Гие-

рона II // Из истории античного общества. Вып. 2. Горький, 1979. С. 47–64).

«Между Сицилией и прочими провинциями в отношении поземельных по-

датей существуют следующие различия: другим либо установлена твердая сумма

налога, который называется стипендием, как Испании и большинству бывших

карфагенских подданных, в качестве награды за победу и в качестве наказания за

враждебные действия в войне, либо налоги сдаются на откуп цензорам, как в

Азии по закону Семпрония (в Сицилии же римляне) не только не обложили их

поля новой податью, но и не изменили ни закона об откупе десятины, ни места,

ни времени сдачи десятины на откуп с тем, чтобы откуп их происходил в опреде-

ленное время года, на месте, в Сицилии, наконец, по Гиеронову закону» (Цице-

рон. Веррины II, III, 6, 12; 14. Цит. по: Сизов С. К. Налоговая политика Рима в

провинции Сицилия в эпоху республики // Из истории античного общества. Горь-

кий, 1983. С. 27).

Знаменитая «Сиракузская десятина» взималась на части территории Сици-

лии, свободной от влияния Карфагена, еще с V в. до н. э. Она состояла в десятине

с урожая пшеницы, ячменя и малых плодов, производимых домохозяйствами, и

вошла в пословицу из-за своей обильности. В царствование Гиерона II (269–

215 гг. до н. э) эта практика налогообложения была законодательно закреплена в

«Податном уставе Гиерона», основные положения которого регулировали сбор

десятины посредством откупа. Регулировалась только эта подать («alia vectigalia

non haberet»). Налогоплательщиком выступал пользователь земли — arator

(). Если участок арендовался, то налог платил арендатор.

Первым положением устава определялось, что десятина сдается на откуп не

целиком, а мелкими частями, и к откупу допускаются практически все категории

населения Сицилии. В десятинщики (decumani) попадали даже храмовые рабы. У

109

откупщиков не требовали поручительства, но им запрещалось создавать откуп-

ные кампании. За неуплату десятины земледелец подвергался штрафу в 4-х крат-

ном размере десятины, а откупщик — в 8-ми кратном.

Второе положение регулировало определение предполагаемого дохода и

ограничивало прибыль откупщика. По окончанию посевной каждый обязан был

подать в магистрат заявление (proffessiones). В нем сообщалось: о размерах засе-

янной площади (в югерах); видах посеянных культур и количестве посевного

зерна. Магистраты на основании этих заявлений составляли список земель с уче-

том их площади и количества посеянного зерна (subscriptio). Этот список служил

основанием для проведения откупных торгов, так как возможно было вычислить

предполагаемый урожай и возможный доход откупщика. Риск недополучения на-

лога брал на себя, таким образом, частный гражданин, что вполне соответствова-

ло приоритету государственных интересов над частными.

И, наконец, откупщик обязан был заключить с каждым земледельцем пись-

менный договор о размере причитающегося ему налога. Договор заключался на

току, после сбора урожая, в присутствии представителя магистрата. Три экземп-

ляра договора оставались у землевладельца, откупщика и в магистрате. Непо-

средственное взимание производилось должностными лицами гражданской об-

щины.

Второй формой обложения в Сицилии был так называемый «закупаемый

хлеб» (frumentum emptum). Это была скрытая форма налога, известная со II в.

до н. э. Он состоял из «второй десятины», закупаемой по твердым ценам, и «fru-

mentum imhtratum», количество которого определялось законом Теренция-Кассия

(73 г. до н. э.). «Вторая десятина» собиралась так же, как и первая, а «frumentum

imhtratum» собирали общины, оплачивался он казной на месте сбора. Проблема

этого скрытого налога состояла в том, что он взимался только пшеницей. Причем

ее качество должно было соответствовать некоему «государственному стандар-

ту». Если римский наместник не одобрял качество зерна, то община должна была

заплатить деньги на покупку зерна надлежащего качества в другом месте. Имен-

но это и создавало условия для произвола наместника и его аппарата. Хотя имен-

но подобному произволу мы обязаны тем, что появились судебные речи Цицеро-

на на эту тему, ставшие основным источником для исследователей данного во-

проса.

Особо следует отметить тот факт, что в римской республике провинциаль-

ные сборы взимались в соответствии с традициями, существовавшими в эллини-

стических государствах до их присоединения к Риму.

«… ясно, что в римской практике сбора следы практики эллинистической

несомненны. Как в Сицилии, так и в Азии основой обложения служила городская

территория, и сбор в пределах ее совершался при посредстве откупа. Вопрос

только в том, должны ли мы и здесь предположить государственную сдачу отку-

пов, как в Сицилии и Египте, или здесь Селевкиды и Атталиды удержали сущест-

вовавшую раньше в отдельных греческих политиях сдачу, урегулировав ее осо-

быми законами и контролем своих чиновников. Вопрос этот на основании из-

110

вестных нам материалов для нас не разрешим» (Ростовцев М. История государ-

ственного откупа в римской империи (от Августа до Диоклетиана). С-Пб., 1899.

С. 45).

Создаваемая в эллинистических обществах система государственного хо-

зяйства не имела собственного бюрократического аппарата. Его содержание было

практически невозможным, прежде всего, по финансовым соображениям. Сред-

ства, поступавшие от взимания налогов, должны были только покрывать необхо-

димые общественные расходы. Такая практика привела к формированию в элли-

нистических обществах особого механизма государственного откупа налогов и

сборов. По мнению исследователей, именно система государственного откупа

явилась первой системой государственного хозяйства.

«Не малую роль играло, конечно, то, что система откупа была единствен-

ной системой государственного хозяйства во всех греческих государствах. По-

рвать с этой системой сразу было немыслимо: система, которая должна была ее

заменить, не существовала, не существовало и возможности у государства сразу

взять на свои плечи такую тяжелую обузу» (Ростовцев М. История государст-

венного откупа в римской империи (от Августа до Диоклетиана). С-Пб., 1899.

С. 30).

Основы римской откупной системы были взяты из практики греческих ко-

лоний в Италии и Сицилии. Однако в своем развитии эта система привела к фор-

мированию особого сословия, профессионально занимавшегося сбором налогов

на правах откупа, — к созданию объединения публиканов — ordo publicanorum

—

«…развившегося из постепенного сплочения отдельных откупщиков друг

около друга. Такое развитие было исторически необходимым. Когда поле дея-

тельности откупщика было еще незначительно, всякий мало-мальски состоятель-

ный человек мог претендовать на деятельность откупщика, но раз для откупа по-

требовались капиталы колоссальные, потребовалась определенная финансовая

опытность, огромное количество опытных помощников, должно было появиться

и особое сословие, обладающее этими условиями, дошедшее до них путем долгой

практики и работы целых поколений в накоплении нужных капиталов. Оrdo pub-

licanorum появился не внезапно; он выработался из таких предшественников сво-

их, которые подготовили для него поле, постепенно с ростом своего финансового

могущества делаясь необходимыми государству. Это появление ordo publicano-

rum есть главное явление, отличающее историю откупа в Риме во времена рес-

публики от истории его на греческом востоке» (Ростовцев М. История государ-

ственного откупа в римской империи (от Августа до Диоклетиана). С-Пб., 1899.

С. 51).

Сам термин publicani имеет обобщающее значение. По мнению исследова-

телей, его возникновение связано с существованием publicum — общественных

или государственных доходов, в противовес privatum — частным доходам. Одна-

ко для обозначения отдельного представителя этого сословия первоначально

употреблялись понятия manceps и redemptor —откупщик или подрядчик, расхо-

111

дующий общественные средства. Впоследствии эти архаические понятия заменил

термин conductor.

Особенностью римской системы государственного откупа было то, что ordo

pulicanorum имело жесткое внутреннее устройство. Основой сословия были socie-

tates pulicanorum — откупные компании или корпорации. Они признавались

субъектами правоотношений, что ставило вопрос о переходе налоговых отноше-

ний из сферы частного права в сферу публичного. Ликвидация одной из корпора-

ций не могла привести к исчезновению сословия. Сами откупные корпорации

также были сложно организованы. Их члены делились на организаторов откуп-

ной деятельности, носивших звание магистр (magister), их ближайших помощни-

ков (promagister), рядовых членов и лиц, зависимых от корпорации, а также лично

несвободных. Для решения определенных задач создавались товарищества (parti-

cipes), также многие задачи решались объединениями, имевшими родственные

связи (affines). Такая многообразная, но внутренне очень жесткая социальная ор-

ганизация имела и свои корпоративные законы (ius corpus habendi). Все это не по-

зволяло органам самоуправления республики вмешиваться в деятельность, как

отдельных корпораций, так и сословия в целом. Напротив, сами органы общест-

венного самоуправления римской республики активно использовались публика-

нами в целях извлечения доходов из откупной деятельности.

«Так, несмотря на исключительную сложность свода налоговых установле-

ний, в провинциях не существовало государственных финансовых органов, кото-

рые бы устанавливали и взимали налоги со знанием дела и не оказывались подку-

пленными. Для решения столь важной административной задачи прибегали к по-

мощи откупщиков — publicani, деятельность которых государство не могло в

достаточной мере контролировать. Результатом явились коррупция и серьезные

злоупотребления властью. Наместник провинции, призванный в силу своего по-

ложения наблюдать за их работой, зачастую сам оказывался замешанным в махи-

нациях откупщиков. Как и царь, он пользовался в провинции неограниченной

властью и имел право компенсировать свои расходы за счет налоговых поступле-

ний от жителей провинции. Многие наместники без зазрения совести пользова-

лись этой возможностью. Часто, будучи политическими деятелями, в начале сво-

ей карьеры они тратили большие средства и порой залезали в долги, чтобы быть

избранными на высокие государственные должности. Если же им удавалось, в

конце концов, стать наместниками богатых провинций, то это означало возмож-

ность возместить свои предвыборные расходы... К чести Рима будет сказано, что

сенат знал о злоупотреблениях и неоднократно пытался поставить им заслон в

виде законов. Применение этих leges repetundis — законов о возвращении денег,

полученных незаконным путем, — оказалось между тем непростым делом, так

как обвинители, судьи и обвиняемые были сенаторами и потому принадлежали к

одним и тем же высшим кругам общества. Часто политические соображения при-

водили к снисходительному отношению к ответчику, установлению незначитель-

ных наказаний или же к тому, что все разбирательство бесследно исчезало в про-

цессуальной волоките» (Баатц Д. Итак, отдавайте кесарево кесарю. Налоги в

112

Римской империи // Все начиналось с десятины: этот многоликий налоговый мир.

М., «Прогресс»-«Универс», 1992. С. 79–80).

Наибольший простор для спекуляций представлял откуп провинциального

tributa.

«…Главной причиной процветания откупных обществ была сдача им взи-

мания откупных налогов: decumae и stipendia. За исключением Сицилии, где de-

cumani находились иногда в непосредственных сношениях с плательщиками,

сбор decumae не составлял большого труда для публиканов: правилом сбора было

соглашение с отдельными городами, которые за известную сумму (деньгами или

натурой) покупали у публиканов право собирать decumae своей территории»

(Ростовцев М. История государственного откупа в римской империи (от Августа

до Диоклетиана). С-Пб., 1899. С. 105).

Сбор косвенных налогов в республике целиком лежал на ordo publicanorum.

Особую роль общества публиканов играли в сборе таможенных пошлин

(portoria). В республике ими были созданы таможенные округа, со своей полити-

кой взимания пошлин. Эту функцию публиканы продолжали выполнять до конца

II в. н. э. Окончательно система государственного откупа была вытеснена разви-

тием налоговой системы римской империи.

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА РИМСКОЙ ИМПЕРИИ.

Особенностью налоговой системы римской империи без сомнения можно

назвать появление императорского фиска. Фискальная система стала новым ти-

пом отношений между политией и экономией в римском обществе. Передача вла-

сти римским народом императору персонифицирует коллективную политию.

Персонификация подкрепляется обожествлением личности императора. Все это

создает условия для формирования особого императорского государственного

аппарата, исполняющего основные политические функции римской civitas. На-

следование императором собственности римского народа на землю создает эко-

номическую основу существования этого аппарата в виде взимания tributum со

всей земли и всего населения империи. Таким образом, создается система, в ко-

торой персонифицированная полития становится индивидуальной, противостоя-

щей остаткам общественного самоуправления, а экономия обобществляется, пре-

вращаясь в единую систему обеспечения материального существования государ-

ственного аппарата империи.

«Считалось, что римский народ переносил ―свою власть и величество‖ на

императора, который, следовательно, становился верховным собственником зем-

ли, хотя часть ее формально продолжала числиться за римским народом… значе-

ние государства в экономической жизни не уменьшилось, а напротив, постоянно

возрастало по мере возрастания имперского хозяйства» (Штаерман Е. М. Древ-

ний Рим: проблемы экономического развития. М., Наука, 1978. С. 79, 166).

С некоторой долей условности можно было бы рассматривать китайскую

налоговую систему как тот идеал, к которому стремится налоговая система импе-

113

раторского Рима. Однако в действительности данный идеал никогда не был дос-

тигнут, налоговая система Рима является самостоятельной исторической реалией.

В самом развитии фискальной системы просматривается несколько взаимо-

связанных процессов. Основными являются развитие системы императорского

фиска и изменение во взимании налогов, в первую очередь tributum’а. В каждом

из них можно выделить особые исторические этапы и периоды. Своеобразие рас-

сматриваемой налоговой системе придает то, что в Риме происходило обожеств-

ление императора лично и государственной власти в целом, что в тех особых ис-

торических условиях привело к формированию теократической модели налого-

вой системы.

Для первой генеральной линии — развития императорского фиска — ос-

новной проблемой стало соотношение в рамках этого явления государственного и

личного хозяйства императора. Фиск (fiscus — денежная корзина, казна) явился

первым государственным учреждением в собственном смысле этого слова. Одна-

ко возникает он как учреждение, противостоящее общинной казне — эрарию. Ес-

ли общинной казной распоряжался сенат, то фиском — лично преданный импе-

ратору чиновник, первоначально из вольноотпущенников, именовавшийся

a rationibus (от ratio — расчет). До конца I в. н. э. император управляет фиском от

лица res publica, res populi. Ко II в. fiscus principiis становится обладателем особо-

го права фиска (Jus fisci) и превращается в публично-правовой институт. С вы-

теснением республиканских институтов из налоговой системы в период принци-

пата проблема соотношения частного и общественного права становится внут-

ренней проблемой фиска.

«Для императорской власти проблема состояла в том, что полное превра-

щение фиска в государственную структуру привело бы к исчезновению личной

собственности императора. Император перестал бы в этом случае рассматривать-

ся в качестве possesor bonae fidei и сделался бы высшим государственным слу-

жащим, магистратом, распорядителем имущества и не более того. Поэтому позд-

неримские императоры никогда не совершали следующего шага после образова-

ния Jus fisci, шага по направлению к полному превращению фиска в казну госу-

дарства» (Серов В. В. Развитие системы управления императорским фиском в III–

IV вв. // Античная древность и средние века. Сб. научн. трудов. Екатеринбург,

Изд-во Уральского гос. ун-та, 1998. С. 166).

Более того, в традиции мышления того времени основой политии могло

быть лишь индивидуальное хозяйство. Это обуславливало закрепление в рамках

императорского государственного хозяйства двух различных частей: res

privatae — имущества государства, управляемого императорской властью, и pa-

trimonium — личного имущества правящей династии. В разные исторические пе-

риоды в развитии фиска доминировали разные его составные части: публичная

или частная.

« 1. Императорский фиск на всем протяжении своего существования оста-

вался неоднородной в юридическом отношении структурой. В I–II вв. император-

ская фискальная политика была направлена на то, чтобы свести к минимуму ча-

114

стноправовую основу фиска. В административном плане это завершилось созда-

нием в III в. особого ведомства — res privatae, олицетворявшего публично-

правовую ипостась фиска, а в III–IV вв. — созданием фискального бюрократиче-

ского аппарата.

2. Стремление превратить фиск целиком в казну государства вошло в про-

тиворечие с желанием императора сохранить собственные имущества, входившие

в фиск под разными названиями (domus divinae, patrimonium и т.п.) в качестве

possessio principes. В V–VI вв. в фискальной политике ранневизантийских импе-

раторов поэтому стала доминировать линия на обособление — административное

и юридическое — патримония.

3. К середине VI в. после известных реформ в сфере финансовой системы

управления установился окончательный баланс публичного и частного начала

фиска» (Серов В. В. Развитие системы управления императорским фиском в III–

IV вв. // Античная древность и средние века. Сб. научн. трудов. Екатеринбург,

Изд-во Уральского гос. ун-та, 1998. С. 174–175).

В формировании фискальной системы наиболее интересным представляет-

ся первый период. Большинство исследователей ограничивают его временем ме-

жду фискальными реформами Августа и Диоклетиана. Дальнейшее же развитие

имперской фискальной системы рассматривается как формирование предпосылок

средневековых теократических обществ Западной Европы и православной Визан-

тийской империи. В данной работе мы ограничимся анализом именно историче-

ской эпохи от Августа до Диоклетиана.

«…в рамках истории податей, и именно в истории трибутных податей вы-

ступают три периода, которые… отличаются существенно различными чертами.

Первый период обнимает собой время от потери политической свободы до все-

общего распространения гражданских прав, или от Августа до Каракаллы. Вто-

рой — от дарования всем гражданам прав до потери гражданской свободы, или

от Каракаллы до Диоклетиана. Третий — от Диоклетиана до падения западной

римской империи» (Исследования в области национальной экономии классиче-

ской древности Родбертуса. Вып. III, Ярославль, 1884. С. 154–155).

Сущностью указанного первого периода было изменение характера взима-

ния налогов, которое привело к доминированию фискальной системы над эрари-

ем, прежде всего по чисто административным позициям. Однако завершение это-

го процесса могло произойти только при возможности введения единой системы

налогообложения для всей империи. Второй период привел к полному господству

фискальной системы, опирающейся на муниципальные органы. В третьем перио-

де завершается создание единой имперской фискальной системы, опирающейся

на собственный бюрократический аппарат.

Основные налоговые реформы Августа описываются римскими историка-

ми как создание государственного кадастра, опирающегося на общий институт

ценза. Данный кадастр включал результаты трех цензов, проведенных Августом

(См.: Светоний. Божественный Август. 27, 5), а также подробную опись государ-

ственных доходов и расходов. Светоний повествует о трех свитках, приложенных

115

к завещанию Августа, в третьем из которых содержалась полная ведомость всей

империи (breviarium totius imperii).

«Из трех свитков в первом содержалось распоряжения о погребении; во

втором — список его деяний, который он завещал вырезать на медных досках у

входа в мавзолей; в третьем — книга государственных дел: сколько где воинов

под знаменами, сколько денег в государственном казначействе, в императорской

казне и в податных недоимках; поименно были указаны все рабы и отпущенники,

с которых можно было потребовать отчет» (Светоний. Божественный Август,

101, 4 // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., Наука, 1993.

С. 73).

Однако исследователи считают это преувеличением. Создание единого ка-

дастра завершает формирование фискальной системы. Ценз, проведенный Авгу-

стом, не ликвидировал главного различия между провинциальным и гражданским

трибутом. Изменения не затронули самой основы ценза: провинциалы не получи-

ли права самообложения

«Так называемый государственный ценз при Августе … именно не был

одним цензом, обнимающим собой одновременно и одинаково граждан и про-

винциалов. Он не был также для провинций оценкой имущества жителей и када-

стром земли в нашем смысле» (Исследования в области национальной экономии

классической древности Родбертуса. Вып. III. Ярославль, 1884. С. 165).

Наибольшие изменения коснулись налогообложения провинций. Измене-

ния провинциального трибута были обусловлены социальными последствиями

гражданских войн. Прежде всего, большинство гражданских общин, пользовав-

шихся льготами в налогообложении в провинциях (civitates foederatae liberae и li-

berae et immunes) были ликвидированы. Многие государственные земли оказа-

лись проданными на условиях взимания tributum soli. Практически был ликвиди-

рован принцип оккупации государственной земли. На основании этих изменений

провинциальный трибут стал взиматься по образцу императорской провинции

Египет, в соответствии с доходами от земли. Ответственность за учет земельных

доходов перекладывалась на местные органы самоуправления. У императорской

власти не было возможности провести перепись земель, наряду с переписью на-

селения. Первоначально ограничивались муниципальными списками — discriptio,

включавшими величину и доходность землевладения. Преобразования провинци-

альной системы налогообложения при приемниках Августа привели к ликвида-

ции различий в налогообложении провинций, находившихся под управлением

сената и императора. О содержании провинциальных кадастров того периода

можно судить по свидетельствам источников.

«Что означало проведение ценза для каждого заинтересованного лица,

можно представить себе, ознакомившись с правилами подачи налогового заявле-

ния, которые римский историк Ульпиан включил в свой труд о цензе. Там гово-

рится: ―В предписании о проведении ценза предусматривается, что сведения о

землевладении записываются следующим образом: наименование отдельного

подворья, к какой общине оно относится и в каком угодье находится, кто яв-

116

ляется его двумя ближайшими соседями; количество моргенов пахотных угодий,

которые будут засеяны в предстоящие десять лет; сколько виноградных лоз на-

считывают виноградники; сколько моргенов земли и сколько деревьев на-

считывают оливковые плантации; сколько моргенов лугов будет скошено в бли-

жайшие десять лет; сколько моргенов в приблизительном исчислении отводится

под пастбища; равно как и лесные угодья, способные давать деловую древесину.

Заявитель должен все оценить сам‖ (Ulpian. Corpus Iuris Civilis. Digesta 50, 15,

4 pr.) Налоговая декларация, как явствует из предписания, служила точному оп-

ределению продуктивности используемых в сельском хозяйстве земель… При

заполнении налоговой декларации следовало указывать также пол и возраст всех

без исключения членов семьи. Дело в том, что личные налоги, так называемые

подушные подати, взимались в рамках определенных возрастных групп, состав

которых менялся в зависимости от пола входивших в них лиц. Ульпиан говорит

об этом: ―При проведении ценза необходимо указывать возраст, поскольку в за-

висимости от него определенные группы лиц могут быть освобождены от нало-

гообложения. Так, например, в Сирии подушной податью облагаются мужчины в

возрасте от 14 до 65 лет, а женщины в возрасте от 12 до 65 лет‖ (Ulpian. Corpus

Iuris Civilis. Digesta 50, 15, 3 pr.)» (Брингман К. Налоги и иноземное господство.

Иудея во времена Христа // Все начиналось с десятины: этот многоликий налого-

вый мир. М., «Прогресс»-«Универс», 1992. С. 94–95).

Второй этап формирования фискальной системы начался с обнародования в

212 г. императорского эдикта — конституции Антонина (от официального имени

Каракаллы — Марк Аврелий Север Антонин), согласно которому права римского

гражданства получали все свободные жители империи. Это привело к ликвида-

ции различий между гражданским и провинциальным трибутом. В провинциях

упразднялся подушный налог — tributum capitis. Общий ценз включал три основ-

ных позиции: самооценка недвижимости в денежном выражении, производив-

шаяся в Италии, или оценка доходности земли органами самоуправления — в

провинциях; государственная оценка рабов по возрасту и ремеслу; самооценка

прочего имущества.

Новогражданский трибут представлял собой неоднородное явление. В оп-

ределенном смысле он распространял традиционный цензовый принцип римской

civitas на все население империи. Однако принцип взимания трибута с недвижи-

мости смогли сохранить только в Италии. В провинциях трибут сохранял тради-

ционный характер двойной подати: с земли — tributum soli; и с рабов — stipen-

dium. Новогражданский трибут взимался в Италии по особому распоряжению в

особо определяемых размерах, т.е. не имел характера регулярного налога. Для

провинций же размер налога был установлен, и его взимание имело регулярный

характер. Попытка введения единого принципа оценки земельных владений им-

ператорскими органами не увенчалась успехом. Самооценка земли корректиро-

валась муниципальными службами. Эти службы должны были следить за пре-

дельно допустимым обложением земли и в особых случаях предоставляли льготы

в уплате налогов.

117

«Конечно, предельно допустимое налоговое бремя отдельно взятого нало-

гоплательщика могло быть уменьшено в силу разного рода причин, например, из-

за гибели плодовых деревьев или стихийных бедствий. Поэтому чиновникам,

уполномоченным на проведение ценза, было дано указание освобождать от нало-

гообложения отдельных лиц в зависимости от снижения продуктивности хозяй-

ства. Ульпиан замечает по этому поводу: ―Тот, кто проводит ценз, должен, по-

ступая по справедливости, помнить, что его долг — облегчить участь тех, кто по

понятным причинам не в состоянии получить доход со всех своих сельскохозяй-

ственных угодий, внесенных в общественные реестры. Если, например, часть по-

ля пропала в результате оползня, то чиновник, уполномоченный на проведение

ценза, обязан соответственно уменьшить налогообложение данного лица. Если

виноградные лозы погибли или засохли маслины, то несправедливо включать со-

ответствующее количество их в ценз. Но если кто-то выкорчевал виноградные

лозы или маслины, он должен указать количество таковых в налоговой деклара-

ции, если он не сможет привести чиновнику уважительных причин их выкорче-

вывания... (Ulpian. Corpus Iuris Civilis. § 1)» (Брингман К. Налоги и иноземное

господство. Иудея во времена Христа // Все начиналось с десятины: этот много-

ликий налоговый мир. М., «Прогресс»-«Универс», 1992. С. 94–95).

Окончательно фискальная система взимания прямых налогов утвердилась

после реформ Диоклетиана.

«Диоклетиан изменил систему сбора налогов — отныне большая часть их

взималась не деньгами, а натурой. Для точной раскладки налогов в 289–290 гг.

была произведена всеобщая перепись населения Империи. Ежегодная сумма на-

логов устанавливалась на 5 лет, но по истечении этого срока вносились соответ-

ствующие поправки. Через 15 лет всеобщая перепись населения повторялась. В

основу налогообложения сельского населения были положены расчеты количе-

ства земли и обрабатывающих ее людей. После всеобщей переписи ввели пого-

ловную подать (капитацию), которую было обязано платить все население Импе-

рии. Для всей Империи, включая Италию (без ее южных территорий, приписан-

ных к Риму, жители которого по-прежнему освобождались от уплаты налогов),

были установлены единые размеры налогов и способы их взимания. Городские

жители — ремесленники, торговцы — вместо поземельного платили подушный

налог в тех же размерах, что и плательщики анноны. Эта система нало-

гообложения с подробным учетом налогоплательщиков при помощи тщательно

составленных описей — кадастров была заимствована из практики восточно-

эллинистических государств, и, прежде всего Египта. Материальная ответствен-

ность за поступление налогов с колонов и помещенных на землю рабов была воз-

ложена на землевладельцев. За налоги городских жителей отвечали куриалы —

члены городских управлений (курий). Реформа налогов, проведенная Диоклетиа-

ном, способствовала прикреплению основной массы сельского и городского на-

селения (колонов и ремесленников) к месту жительства и профессии. Прикреп-

ленность к месту жительства налогоплательщиков гарантировала казне полное

118

поступление налогов, а магнатам, кроме того, постоянную рабочую силу» (Исто-

рия Древнего Рима / В. И. Кузищина М., «Высшая школа», 1994. С. 320–321).

Однако в данном изложении содержания реформ Диоклетиана есть некото-

рые сложные места. Прежде всего, это касается так называемой подушной пода-

ти. После эдикта Каракаллы она стала взиматься не с граждан, а с составной час-

ти недвижимости — рабов. Развитие колоната привело к тому, что часть налога с

земли в империи стала взиматься не с владельцев, а с держателей — колонов.

Именно они прикреплялись к земле. Вот как о содержании этих же реформ сооб-

щает иной источник.

«Реформы, предпринятые по всему государству со времен Диоклетиана,

коснулись также и податного устройства. До сих пор существовавшая общая три-

бутная подать, которую должны был платить владельцы, разделилась на jugatio и

capitatio. В отношении к jugatio оценивалась и облагалась налогом земля, а в от-

ношении capitatio — главные составные части античного капитала, головы рабов

(также и рабов-колонов) и скот. Для лучшего ознакомления с податными силами

и более удобного обложения поземельная единица ценою в 1000 солидов принята

была за одно jugum, а поголовная единица в 1000 солидов — за одно caput, и, со-

размерно с этими мерками, исчислялась вся податная способность отдельных

провинций, земель и владельцев, и разлагалась вся та податная сумма, которую

индицировали императоры согласно с потребностью государства. Такое общее

определение числа податных единиц повторялось через каждые 10 или 15 лет,

хотя в этих промежутках времени принимались в соображение убыль или при-

быль податных земель или капиталов у отдельных плательщиков и, сообразно с

этим, изменялась высота подати» (Исследования в области национальной эконо-

мии классической древности Родбертуса. Вып. I. Ярославль, 1880. С. 34).

Составление общеимперских кадастров, основанных на муниципальных

списках, облегчило исчисление jugatio. Тщательность выверки имперских кадаст-

ров в течение нескольких столетий была столь высокой, что в дальнейшем эти

документы стали основой для исчисления налогов с землевладения в средневеко-

вых теократических обществах.

Коррективы же в исчислении capitatio были постоянны и столь значитель-

ны, что государство предпринимались внеэкономические меры по стабилизации

числа рабов в каждой местности и в провинции в целом. Одной из форм закреп-

ления рабов в данном хозяйстве были постоянно повышающиеся налоги на про-

дажу рабов, а также запрет на продажу рабов в другие провинции. Контроль го-

сударства за рынком рабов был особой формой контроля рынка рабочей силы.

Таким образом, до падения Западной Римской империи основанием фис-

кальной системы явились: исчисленная земельная собственность, которая фор-

мально принадлежала императору, а реально — отдельным землевладельцам, и

общая оценка рынка рабочей силы, учитывающая возраст и квалификацию лично

несвободного населения. Обе составляющие традиционно объединялись под по-

нятие недвижимость. В этом смысле фискальная система оставалась по форме

традиционной системой налогообложения с недвижимости.

119

Однако, по сравнению с традицией, в фискальной системе большую роль

стали играть новые налоги, поступления от которых изначально шли либо в им-

ператорскую казну — фиск, либо в создаваемые императором особые казначей-

ства, но в любом случае не в казну республики.

«Некоторые другие виды доходов, которые прежде поступали в aerarium

Saturni, старую государственную казну, и в основном предназначались на содер-

жание армии, с согласия сената также стал получать император, поскольку его

функция главнокомандующего всеми войсками включала в себя выплату жалова-

нья солдатам и несение других военных расходов. Во время его (Августа — Е. П.)

правления выяснилось, что военные расходы по-прежнему оставались очень вы-

соки, что побудило искать новые источники доходов. С этой целью в 6 году н. э.

император учредил еще одну государственную кассу, и вложил в нее в качестве

начального капитала 170 миллионов сестерциев из личных средств. Касса ис-

пользовалась прежде всего для обеспечения ушедших на покой профессиональ-

ных солдат. Касса получала средства за счет вновь введенного вида налога —

vicesima hereditatum, пятипроцентного налога с наследства. Им облагались только

граждане Рима, но не жители провинций. Первоначально сенат участвовал в

управлении aerarium militare, позже все распорядительные полномочия полно-

стью перешли к императору» (Баатц Д. Итак, отдавайте кесарево кесарю. Налоги

в Римской империи // Все начиналось с десятины: этот многоликий налоговый

мир. М., «Прогресс»-«Универс», 1992. С. 82–83).

Также для пополнения aerarium militare вводился налог на аукционную

продажу в 1 % с аукционной цены (centisima rerum venalium) и особый налог на

продажу рабов в 2 % или 4 % (vicecima quinta venalium mancipiorum или quinqua-

gesima). Постепенно centisima становится налогом с оборота в торговле, т. е. им-

перским акцизом. Эти налоги также взимались на правах откупа имперскими

служащими, чаще всего рабами и отпущенниками императора. Уже при Тиберии

взимание налогов в провинциях переходит в функции фиска. А при Нероне само

распоряжение эрарием становится прерогативой имперской администрации. Та-

кое административное вытеснение фиском государственной казны республики из

сферы налогообложения во многом было связано с требованиями ликвидации

республиканской откупной системы и связанных с ней злоупотреблений респуб-

ликанских чиновников. Прежде всего, откупная система была ликвидирована в

сборе трибутных податей.

«…С уничтожением откупной системы государство не переходит к прямо-

му сбору, а находит выход в институте, родственном стесненному откупу — в

муниципальных munera. Как в vectigalia стесненный откуп, который в некоторых

провинциях удержан был навсегда, так здесь munus patrimonii избавляет государ-

ство от трудной обязанности непосредственного сбора прямых податей» (Рос-

товцев М. История государственного откупа в римской империи (от Августа до

Диоклетиана). С-Пб., 1899. С. 110).

Особым административным актом было образование финансовой прокура-

туры. В каждой провинции все действия, связанные с налогообложением, кон-

120

тролировались доверенным лицом фиска — прокуратором, который возглавлял

соответствующее финансовое управление провинции — tabularium. В дальней-

шем за прокуратором закрепляется также контроль судебных решений в провин-

циях. Наиболее известной фигурой является прокуратор Иудеи Понтий Пилат.

Именно в его действиях проявляется особый характер отношений между пред-

ставителями имперского фиска и местными органами самоуправления. В конеч-

ном итоге, в обязанности прокуратора входило обозначение суммы налогов и

контроль их поступления в фиск. Взимание же налогов осуществлялось местны-

ми органами. В восточных провинциях получили распространения институты де-

капротии и эйкосопротии, основанные на системе, подобной афинским симмори-

ям. В общественные обязанности декапрота входило взимание налогов за свой

счет и компенсация недоимок. Декапротия рассматривалась как общественная

служба — munera (munus patrimonii, munus mixtum). В дальнейшем эта практика

получила свое закрепление в законодательно регулируемых de muneribuset hono-

ribus — почетных обязанностях граждан во благо общины и государства.

В целом при назначении новых налогов в фискальной системе действовал

принцип, сформулированный при Адриане: «Каждый предоставляет столько

средств из своего имущества, сколько он может восполнить из него же». Однако

само представление об имуществе начало меняться. Кризис ойкосного хозяйства

привел к появлению новых видов доходной деятельности. Прежде всего, это бы-

ло связано со свободой торговли. Римская империя превратила внешнеэкономи-

ческие связи региона Средиземноморья во внутреннюю торговлю. Торговля при-

вела к развитию ремесла в городах, сделав его чрезвычайно доходным видом

промысла. Налоги с доходов от торговли дополнялись разнообразными видами

налогов с любого вида деятельности.

«Эти подати приноравливались всегда к новым отраслям заработков, и они

не только не отменялись лучшими императорами, но еще и развивались далее; в

последнем же периоде, после Диоклетиана, приведены были наконец в полную

систему, с которой мы познакомимся под названием lustralis collatio» (Исследо-

вания в области национальной экономии классической древности Родбертуса.

Вып. III. Ярославль, 1884. С. 252–253).

Более того, облагалась налогом всякая возможность извлечения доходов,

что приводило к попыткам облагать налогами любое частное владение. Наиболее

«позорной», с позиций «народного сознания», была деятельность императора Ка-

лигулы по назначению новых налогов.

«Налоги он собирал новые и небывалые — сначала через откупщиков, а за-

тем, так как это было выгоднее, через преторианских центурионов и трибунов.

Ни одна вещь, ни один человек не оставались без налога. За все съестное, что

продавалось в городе, взималась твердая пошлина; со всякого судебного дела за-

ранее взыскивалась сороковая часть спорной суммы, а кто отступался или дого-

варивался без суда, тех наказывали; носильщики платили восьмую часть дневно-

го заработка; проститутки — цену одного сношения; и к этой статье закона было

прибавлено, что такому налогу подлежат и все, кто ранее занимался блудом или

121

сводничал, даже если они с тех пор вступили в законный брак» (Светоний. Гай

Калигула, 40 // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., Наука,

1993. С. 116–117).

В этой чрезвычайно изменчивой практике налогообложения особо выделя-

ются налоги, взимавшиеся по религиозному признаку. В установившемся поряд-

ке культа императора-бога особое место занимали те, кто не мог признавать бо-

жественности императора в силу религиозных убеждений. В первую очередь это

относилось к представителям иудаизма, а затем и к христианам. Уже император

Тит установил особый иудейский налог в две драхмы с человека, налагавшийся

на всех, кто открыто вел иудейский образ жизни, и на тех, кто пытался скрыть

свое происхождение. В спорных случаях, как это известно из источников, прак-

тиковался визуальных осмотр того, кто был подозреваем в принадлежности к иу-

даизму (см.: Светоний. Домициан, 12, 2.) Для нашего исследования представляет

особый интерес тот факт, что в рамках иудейской общины сложилась особая тео-

кратическая система налогообложения, существенно повлиявшая на дальнейшее

развитие налогообложения, как в Римской империи, так и в средневековых обще-

ствах. Основные принципы этой системы были унаследованы христианством, ко-

торое впоследствии становится государственной религией римской империи. Ис-

следование этой линии развития фискальной системы Римской империи пред-

ставляет собой отдельную тему.

Делая выводы из исследования налоговой системы Древнего Рима, можно

констатировать следующее.

Первоначально налоговая система Рима представляет собой особую форму

связи коллективной политии и индивидуальной экономии, при которой за поль-

зование общественной землей с хозяйства взимается tributum. Такие традиции

коллективного хозяйства делают римскую civitas отдельным экономическим зве-

ном, противостоящим в эпоху республики экономическим структурам провин-

ций. Республиканская налоговая система выделяет индивидуальную политию

римской общины, подчиняя ей частные экономии всего государства. Складывает-

ся уникальная система, в которой государственное хозяйство получает экономи-

ческую основу в виде всех индивидуальных хозяйств республики в целом. Фис-

кальная система римской империи создает новые отношения между государст-

венным хозяйством, принадлежащим императору, как индивидуальной политией,

и гражданским обществом римской империи как коллективной экономией.

Налоговая система иудейской теократической общины

В предыдущих главах мы неоднократно затрагивали идейные аспекты су-

ществования общности, материальное обеспечение которой нами было представ-

лено как налоговая система. Сам идейный аспект является одним из важнейших,

так как затрачивать материальные средства на существование некой общности

можно лишь в том случае, когда это единство осознано и представлено в общест-

венном сознании. Для общностей Древнего Мира, несомненно, этой формой

осознания выступала религия.

122

В Древнем Китае идейной основой налогообложения выступает обязан-

ность общины по отношения к Сыну Неба — Вану, который соединяет Землю и

Воду, создавая основу существования живого. Налог, таким образом, является

жертвоприношением тому божеству, которое обеспечивает достойное человече-

ское существование, отличное от дикой жизни кочевников, зависимой от капри-

зов природы. В Древней Индии идейным основанием налогообложения является

варническая система, вытекающая из постулатов ведического мировоззрения.

Стабильность этого миропонимания вызывает удивительное постоянство древне-

индийской налоговой системы. Для Древней Греции основные формы общест-

венных затрат были связаны с религиозными праздниками, в ходе которых и

осознавалось полисное единство. Большинство налоговых обязанностей имели

характер ответственности за коллективное ритуальное действие или религиозный

обряд. В этом смысле некоторые налоги имели характер религиозного приноше-

ния или жертвы.

«Налог и жертва должны казаться нам, современным людям, такими же не-

примиримыми понятиями, как принуждение и добровольность. И все же налог и

жертва имеют много общего и на протяжении тысячелетий были одним и тем же

сбором, а именно сбором, шедшим божеству, храму, священникам, королю или

властелину. Оба понятия — жертва и налог — представляют собой древнейшие

явления человеческой культуры и цивилизации…» (Хойзер К. Жертва и налог. От

античности до современности // Все начиналось с десятины: этот многоликий на-

логовый мир. М., «Прогресс-Универс», 1992. С. 39).

Храмовые общины, несомненно, осуществляли важные общественные

функции, например, в Древнем Египте регулировали цикл сельскохозяйственных

работ. Возможно, признание этих функций и стало первой формой осознания

общности. Поэтому для многих ученых жертвоприношение выступает в качестве

некой архаической формы налога.

«Одной из таких архаичных начальных форм налогообложения было жерт-

воприношение. Теоретически принесение жертвы базируется на доброй воле, но

всем известно, как быстро заканчивается добровольное начало, становясь прину-

ждением, неписаным законом, когда жертва ожидается, то есть если отказ от нее

будет кем-то плохо воспринят или даже вызовет гнев богов... Таким образом, дар

по обету или дар поклонения неизбежно мог стать жертвой. Религиозное же

жертвоприношение вовсе не означало сожжение жертвы на алтаре храма, а точно

так же являлось подношением храму или его служителям или жертвоприношени-

ем святыне... Так как государства в его современном виде не существовало, то,

например, религиозные общины храмов и его служителей выполняли значитель-

ную часть тех задач, которые ныне берут на себя коммунальные предприятия.

Храмы, подобно государству в государстве, задолго до того, как возникло совре-

менное государство, могли опираться на постоянных, зачастую находившихся ―в

штате‖ священников, то есть в известной степени на лояльных и усердных чи-

новников. Аппарат такого рода, иными словами, сам храм как сооружение и его

служители нуждались в постоянном поступлении средств, то есть в жертвах и

123

пожертвованиях, которые сегодня трудно квалифицировать однозначно как нало-

ги или жертвоприношения...» (Хойзер К. Жертва и налог. От античности до со-

временности // Все начиналось с десятины: этот многоликий налоговый мир. М.,

«Прогресс-Универс», 1992. С. 42–43).

Особое значение сакральный характер уплаты налогов приобрел в Риме.

Если уплата трибута как жертвоприношения на алтарь общинных богов начала

историю налоговой системы царского периода, то фискальная система римской

империи сделала трибут жертвоприношением живому богу — императору. Культ

бога-императора можно считать неким монотеистическим началом фискальной

налоговой системы. Возможно, на его формирование оказал влияние уже сущест-

вовавший до этого монотеистический культ иудаизма. Именно в рамках этой ре-

лигии сформировалась первая из известных нам в истории теократических струк-

тур с особой социальной и налоговой системой.

«Отличительной чертой всего мировоззрения и общего уклада жизни иу-

дейского народа, в частности и экономической, является господство идеала тео-

кратии. Ему присуще убеждение, что все экономические и правовые отношения

регулируются непосредственно Ягве-Иеговой, т.е. самим Богом. Поэтому то, что

в настоящее время излагается в законодательных кодексах и представляет собой

содержание светского законодательства, у Израиля составляет предмет законода-

тельства религиозного и излагается в различных местах так называемого Пяти-

книжия Моисеева, этого своеобразного законодательства Израиля» (Булга-

ков С. Н. Еврейские пророки и апокалиптики // Булгаков С. Н. Очерки по истории

экономических учений. М., «Высшая школа», 1918. С. 14–15).

Иудаизм является не только монотеистической религией, но еще и «рели-

гией священного писания». Это означает, что основные постулаты вероучения

зафиксированы в источниках, считающихся священными. В этом случае изучение

теократической налоговой системы иудаизма имеет два аспекта. Один из них —

рассмотрение теоретических оснований данной системы, второй — изучение ее

практической реализации. Обратимся к первому аспекту. Рассмотрение идейных

основ этой системы опирается на анализ священных текстов иудаизма. Первой

священной книгой является Тора (Учение) или Пятикнижие.

«Пятикнижие — в еврейской традиции ―Учение‖ (tora) — представляет со-

бой комплекс, состоящий из пяти ветхозаветных книг, объединенных единством

сюжета и идейного замысла и представляющих собой краеугольный камень Биб-

лии как священного писания. В Пятикнижии изложены основные постулаты иу-

даизма; христианство также отталкивается от Пятикнижия как сердцевины Вет-

хого завета, и его догматы представляются дальнейшим развитием идей Пяти-

книжия. Именно поэтому в уста основателя христианства могло быть вложено

утверждение, что он пришел не нарушить Закон (имеется в виду Учение), но его

исполнить» (Учение. Пятикнижие Моисеево. Введение / Пер., введение и ком. И.

Ш. Шифмана. — М.: Республика, 1993. С. 3).

Основным понятием в концепции Торы является «святость», источником

которой является Бог. Божественное откровение освятило души тех шестисот ты-

124

сяч сынов Израиля, кто внимал ему у горы Синай во время дарования Торы. Как

заметил философ Вл. Соловьев, «союзный договор или завет Бога с Израилем со-

ставляет сосредоточие еврейской религии» (Соловьев В. История и будущность

теократии // Соловьев В. Сочинения. СПб., 1914. Т. 4. С. 435). В определенном

смысле души людей и божественное откровение слились, представляя собой не-

кое священное целое, призванное исправить мир.

«Пути к исправлению мира предначертаны Торой, и душа должна пользо-

ваться ею как компасом для выбора верного направления. Ибо Тора — не только

высшее откровение, но и практическое руководство к действию, объясняющее

человеку, как именно осуществлять задачу по исправлению мира. Для исполне-

ния своей духовной миссии каждый должен отыскать особый путь, определить то

единственное место в мире, которое связано с целью существования его души.

Поэтому говорится, что каждой букве в свитке Торы соответствует одна еврей-

ская душа, и без этой единственной буквы Тора не будет полной» (Штайн-

зальц А. Роза о тринадцати лепестках. М.: СП «Вся Москва», СП «Терра», «Ша-

мир», 1990. С. 85).

Так в иудаизме сложилась представление о «богоизбранном народе»,

имеющем общую миссию. Каждый отдельный представитель этого народа вы-

полняет свою задачу, но она существует только в рамках единого целого — рели-

гиозной общины, объединяющей всех верующих, независимо от пространства и

времени. Это накладывает отпечаток на все действия человека, предлагая ему

особый образ жизни, имеющий духовный смысл.

«Сценарий жизни, который предлагает иудаизм человеку, настолько тесно

связан с развитием личности, что в определенном смысле этот сценарий можно

рассматривать как пьесу для одного актера. Однако есть в этом и иной смысл:

жизнь и поступки каждого еврея служат фрагментом общей картины народной

жизни; это священное единство выражается в том, что каждый из сыновей еврей-

ского народа, рассеянного по всему миру, влияет на всех остальных. И это влия-

ние всех на каждого и каждого на всех определяет всю жизнь потомков Яакова,

когда отдельные существования сливаются в единое целое, создавая рисунок

танца общей мировой души, устремленной к Б-жественному. Общая мировая ду-

ша — или Кнесет Исраэль — это полное собрание душ еврейского народа; она

коренится в Шхине — присутствии Б-жественного в мире. Иными словами, Кне-

сет Исраэль — это глубинная сущность святости мира в целом.

Определение иудаизмом еврейской избранности состоит в том, что Израиль

был призван стать народом священнослужителей и весь сценарий его жизни — от

поступков каждого еврея до совместных действий целых общин, все его великие

центры знания, его Святой Храм, все, чем он обладает, — установлен для дости-

жения этой цели… И когда весь народ действует как единый организм, в котором

бьется общее сердце, он совершенствует мир сообразно сценарию Творца, и за-

мысел Торы осуществляется в мироздании» (Штайнзальц А. Роза о тринадцати

лепестках. — М.: СП «Вся Москва», СП «Терра», «Шамир», 1990. С. 126–128).

125

В соответствии с представлениями о «богоизбранности» священное писа-

ние регулирует социальное поведение членов общины. Заповеди Торы призыва-

ют заботиться о благе общества, предписывают совершать те действия, которые

направлены на укрепление социального единства. В свою очередь поведение,

грозящее пошатнуть общественный порядок, считается предосудительным даже в

том случае, если прямо не попадает под запреты Торы.

«Во всех вопросах общественной жизни каждый еврей обязан не только

избегать совершения поступков, которые могут принести вред другим, но и де-

лать все для того, чтобы быть максимально полезным для окружающих. Так, су-

ществует традиция отдавать десятую часть своих доходов бедным и оказывать

помощь любому нуждающемуся. К каждому человеку еврей обязан относиться

так, как будто тот является целым миром, с той же благоговейной любовью, с ко-

торой он встречает проявления Б-жественного.

Точно так же еврей обязан относиться ко всему своему народу, смотреть на

него как на одну большую семью, ощущать ее единым целым, состоящим из не-

разрывно связанных между собой частностей. Эта народная общность — не про-

сто арифметическая сумма ее составляющих, но живой организм, и, поднимаясь

по лестнице святости, душа еврея может достичь уровня, на котором сливаются

воедино все души сыновей Израиля. Уровень этот, как уже упоминалось ранее,

именуется Кнесет Исраэль — собрание еврейских душ, и является воплощением

Шхины — Б-жественного присутствия в мире.

Взаимосвязь еврейских душ подобна взаимосвязи органов человеческого

тела, и чем выше уровень души, тем острее ощущает она боль каждой клетки это-

го единого организма, ибо является частицей Шхины, одухотворяющей все миро-

здание» (Штайнзальц А. Роза о тринадцати лепестках. — М.: СП «Вся Москва»,

СП «Терра», «Шамир», 1990. С. 212–213).

Положения Торы, касающиеся деятельности членов общины, получили на-

звание законодательства Моисея. Его общая формулировка не разделяет право-

вые, социальные, экономические и религиозные нормы. Само представление о

законе вытекает из идеи божественного порядка и гармонии. Закон есть акт бо-

жественной воли, из которой проистекает свободный человеческий императив,

вложенный ему в душу самим Господом. Все, что нарушает эту гармонию и по-

рядок, неминуемо разрушается самим ходом жизни, ему грозит неминуемая по-

гибель. Следовательно, наказание неотвратимо и неизбежно.

«Моисей полагает общим руководящим началом, что существование и бла-

годенствие человечества или разрушение и гибель его стоят в полной зависимо-

сти от того: идет ли оно рука об руку и в полной гармонии с породившей его все-

ленной по начертанному Творцом для нее, а, следовательно, и для самого челове-

чества пути, или же оно идет в разрез и противоположность с нею. В первом слу-

чае оно будет существовать и благоденствовать, а в последнем — его неминуемо

постигнет гибель и разрушение… Мысль, что благоденствие при исполнении за-

конов и возмездие при нарушении его стоят в неразрывной между собой связи,

Моисей проводит через все свое законодательство… Он смотрит на закон как на

126

внешнее проявление идеи порядка, вытекающей из принципа равновесия, постав-

ленного Творцом вселенной в основу бытия» (Лебединский П. М. Краткий исто-

рический обзор движения и развития древне-еврейского законодательства. СПб.,

1901. С. 7).

Традиция насчитывает в Моисеевом законодательстве 613 предписаний

(мицвот), из которых 248 повелений и 365 запретов. Социальная часть законода-

тельства опирается на единство еврейского народа, которое находит материаль-

ное основание в коллективном владении Святой землей, дарованной ему богом.

«В основе социального законодательства здесь лежит та идея, что социаль-

ной единицей является весь еврейский народ. Его права вместе с его обязанно-

стями устанавливаются Синайским союзом с Иеговой. На этом основании вся

земля обетованная, которая была завоевана у Ханаана, принадлежит всему наро-

ду, а не отдельным лицам, которые только пользуются отдельными ее частями»

(Булгаков С. Н. Еврейские пророки и апокалиптики // Булгаков С. Н. Очерки по

истории экономических учений. М., «Высшая школа», 1918. С. 15).

Святая земля становится неотчуждаемой недвижимостью, которая обладает

особыми правами. Например, раз в семь лет земле требуется отдых в соответст-

вии со Знамением Завета между богом и Израилем — обязательством чтить день

седьмой — Субботу (Шаббат) (Исход, 20, 9–12). В традиции считается, что имен-

но нарушение этого запрета привело к потере Земли Обетованной и рассеиванию

иудеев среди других народов (диаспоре). Земля, лишенная отдыха, изгнала иуде-

ев, тем самым компенсировала все потерянные годы отдыха. Каждые 50 лет —

«семь седмиц» — земля возвращается к изначальному состоянию. На основании

этого положения заложенные, проданные или утраченные иным путем участки

земли возвращаются к прежнему владельцу или его наследникам.

«И говорил Яхве Моисею на горе Синай, сказав: ―Говори Сынам Израиля и

скажи им: Когда вы придете в Страну, которую Я даю вам, то пусть отдыхает

Страна отдохновением ради Яхве. Шесть лет засевай свое поле и шесть лет

обрезай свой виноградник и собирай его урожай. А на седьмой год — отдохнове-

ние, отдых пусть будет Стране, отдохновение ради Яхве; свое поле не засевай и

свой виноградник не обрезай, самосейку на своей жатве не сжинай и гроздья со

своих необрезанных лоз не собирай: год отдыха пусть будет Стране. И пусть

будет во время отдохновения Страны вам в пищу — тебе и твоему рабу, и тво-

ей рабыне, и твоему батраку, и твоему поселенцу, живущим с тобою, и твоему

скоту, и зверям, которые в твоей Стране,— пусть будет весь ее урожай в пищу.

И отсчитай себе семь отдохновений, по семь лет семь раз, и пусть будут у тебя

дни семи отдохновений — сорок девять лет. И протруби в трубу в седьмой ме-

сяц, в десятый (день) месяца, в День Очищения, протрубите в трубу по всей ва-

шей Стране. И освятите пятидесятый год, и провозгласите вызволение в Стра-

не всем ее жителям: Годом Роговых Труб пусть будет он для вас; и возвращай-

тесь каждый к своей родовой собственности, и каждый к своему роду возвра-

титесь. Годом Роговых Труб пусть будет для вас этот год пятидесятилетия;

не сейте и не жните его самосейку, и не собирайте гроздья с необрезанных лоз,

127

ибо Год Роговых Труб он. Святым пусть будет он для вас, с поля ешьте его

урожай. В этот Год Роговых Труб возвращайтесь каждый к своей родовой соб-

ственности. Когда ты будешь продавать продажное своему соплеменнику или

покупать из руки своего соплеменника, не притесняйте никто своего брата. По

числу лет после Года Роговых Труб покупай у своего соплеменника; по числу лет

урожая пусть он продает тебе. Если много лет, умножь его цену, а если мало

лет, уменьши его цену, ибо число урожаев он продает тебе. И не притесняйте

никто своего соплеменника, и страшись Яхве, своего Бога, ибо Я — Яхве, ваш

Бог. И выполняйте Мои законы, и мои приговоры блюдите и выполняйте их, и

живите в Стране безопасно. И будет давать Страна свои плоды, и вы ешьте

досыта, и живите в безопасности на ней. А если вы скажете: что мы будем

есть в седьмой год?! вот, мы не будем сеять и не будем собирать наш уро-

жай, — и Я повелю (ниспослать) Мое благословение вам на шестой год, и он

принесет Урожай на три года. И вы посеете на восьмой год, а есть будете от

старого урожая до девятого года; пока не придет его урожай, вы ешьте ста-

рое. А земля пусть не продается навечно, ибо Моя земля, ибо жильцы и поселен-

цы вы у Меня. И по всей земле — вашей родовой собственности избавление да-

вайте земле. Если обеднеет твой брат у тебя и продаст от своей родовой соб-

ственности, то придет его ближайший избавитель и избавит проданное своего

брата. А человек, — если не будет у него избавителя, но он сумеет расплатить-

ся и найдет достаточно для своего избавления, то пусть он расчислит годы сво-

ей продажи и возвратит остаток тому, кому он продал это и возвратятся к

своей наследственной собственности. А если не найдет его рука достаточно,

чтобы возвратить ему, то будет проданное им в руке купившего это до Года

Роговых Труб, и выйдет в Год Роговых Труб, и он вернется к своей родовой соб-

ственности‖» (Левит, 25, 1-28, Учение. Пятикнижие Моисеево. М.: Республика,

1993. С. 181–182).

Право на землю объявляется естественным правом человека, соотносимым

с правом младенца на материнскую грудь. Всякий, препятствующий другому в

пользовании землей, как бы отрывает его от груди Матери-земли. Все остальные

права человека базируются на этом праве собственности, а условия существова-

ния человека и сама его жизнь зависят от права собственности на землю.

«Главная цель… Моисеева законодательства относительно прав собствен-

ности заключается в том, чтобы не дать возможности образоваться большому

имущественному неравенству среди еврейского народа, желании законодателя,

чтобы всякий член народа Божия, имел свой участок земли, не был бы в имуще-

ственном отношении зависим, подчинен другому, своему брату по вере, чтобы не

было в еврейском народе ни очень бедных, ни очень богатых членов» (Тернов-

ский С.А. Библейская старина. Вып. VI. Гражданское право Моисеева законода-

тельства. СПб., 1900. С. 3).

Для обеспечения равенства прав всех членов общества осуществляется раз-

дел земли на основании существующего числа душ еврейского народа. Для этого

проводится перепись населения. В нее включаются, первоначально, все мужчины

128

от каждого колена Израилева, достигшие двадцатилетнего возраста. Во времена

Моисея перепись проводилась дважды. (См. Тантлевский И.Р. Введение в Пяти-

книжие. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т., 2000. С. 297).

Исследователи утверждают, что первоначально перепись была подсчетом

военных сил, впоследствии стала основанием для раздела земли и взимания по-

душной подати. Этот налог был обязателен для всех, независимо от имуществен-

ного состояния.

«Средства для казначейства пополнялись подушной податью, которой был

обложен каждый, достигший двадцатилетнего возраста. Богатого не могли обла-

гать подушной податью сверх установленной нормы, точно также бедный не из-

бавлялся от своей доли платежа. Размер подушной подати определялся в полови-

ну талера с мужской души» (Лебединский П. М. Краткий исторический обзор

движения и развития древне-еврейского законодательства. СПб., 1901. С. 23).

Косвенная оценка подушной подати содержится в 27 главе книги Левит по

обложению всех тех, кто принимает веру в Яхве. Возможно, существовало и два

варианта переписи населения: только мужского и всего народонаселения с уче-

том детей и женщин.

«И говорил Яхве Моисею, сказав: ―Говори Сынам Израиля и скажи им: ес-

ли кто-нибудь сотворит обет (посвятить) по твоей оценке духу Яхве, то пусть бу-

дет твоя оценка мужчины от двадцатилетнего до шестидесятилетнего пятьдесят

сиклей серебра священным сиклем. А если женщина это, то пусть будет твоя

оценка тридцать сиклей. А если от пятилетнего до двадцатилетнего, то пусть бу-

дет твоя опенка мужчины двадцать сиклей, а женщины — десять сиклей. А если

от месячного и до пятилетнего, то пусть будет твоя оценка мальчика пять сиклей

серебра, а девочки твоя оценка — три сикля серебра. А если oт шестидесятилет-

него и старше, если мужчина, то пусть будет твоя оценка пятнадцать сиклей се-

ребра, а женщины— десять сиклей серебра. А если беднее он твоей оценки, то

представь его пред лицо жреца, пусть оценит его жрец; соответственно тому,

сколько сможет заплатить давший обет, пусть оценит его жрец‖» (Левит, 27, 1–8,

Учение. Пятикнижие Моисеево. М.: Республика, 1993. С. 184–185).

От переписи и подати свободными являются только члены колена Левита,

которые выполняют в общине функции священнослужителей, врачей и учителей.

Именно этому колену не была выделена часть земли обетованной. Их существо-

вание обеспечено трудом всех остальных колен и основано на выделении десяти-

ны от всего произведенного, а также всего первородного.

«…И всякая десятина от земли, от зерна земли, от плодов Деревьев Яхве

принадлежит; это — святыня для Яхве. А если избавит кто-нибудь (что-либо) из

его десятины, пятую ее долю пусть добавит сверх нее, и пусть будет ему. И вся

десятина крупного и мелкого скота, все, кто проходит под жезлом десятыми,

пусть будет святыней для Яхве. Пусть не разбирают, хорош или плох, и пусть не

меняют его; а если заменят его, то пусть будет он и его замена святыней, пусть не

будет избавляемо» (Левит, 27, 30–33, Пятикнижие Моисеево. М.: Республика,

1993. С. 185).

129

Именно выделение в пользу общины десятины от всего произведенного

считается основным в налоговой системе иудейской общины. Такое накопление

средств позволяло вводить регулярные дни воздержания от всякой производи-

тельной деятельности, содержать социальные институты, обеспечивающих един-

ство общины. Большинство из этих институтов имело, естественно, религиозный

характер. Формы содержания этих институтов часто носили характер жертвопри-

ношения. В древнееврейском законодательстве выделяется пять основных типов

культовых приношений. Общий термин для обозначения жертвы (корбан) чаще

всего переводиться как «дар».

Первый тип жертвоприношения имеет наименование «жертва всесожже-

ния» (´ола), при которой сжигают жертвенное животное целиком. Она приносит-

ся в искупление непреднамеренно совершенного греха. Второй тип жертвопри-

ношения — «хлебное приношение» (минха), именно этот термин употреблялся в

политико-административном словаре в качестве «дани». Приношение «хлеба и

соли» с тех пор считается выражением покорности. Это подношение в большей

его части переходит в распоряжение священнослужителей. Третий тип жертво-

приношения (зевах шеламим) переводится как «мирная жертва» или «жертва пре-

данности». Принесение этой жертвы может быть: «в благодарность»; «по обету»;

«от усердия». Этот тип жертвоприношения предполагает организацию совмест-

ной трапезы священников и жертвователей. «Жерва за грех» (хатта) приносится

за непредумышленное совершение греха в соответствии с социальным статусом

грешника. Большая часть жертвы также переходит в распоряжение священно-

служителей. Последний тип жертвы — «жертва повинности» (´ашам), прино-

сится аналогично жертве за грех, но при этом возмещается весь причиненный

ущерб, а также пятая часть от него сверх того. Все остальные жертвоприношения

часто принимают форму совместной ритуальной трапезы для членов семьи и гос-

тей, например, субботняя трапеза. Многочисленные запреты обуславливают

практически постоянное внесение взносов от частного хозяйства в виде жертв.

Однако этими взносами не исчерпываются материальные обязанности от-

дельного хозяйства перед общиной. Основные социальные правила были призва-

ны нивелировать имущественное расслоение внутри иудейской общины. Это,

прежде всего, обязательства перед бедными или неимущими членами общины,

которые составляют так называемые «формы социальной помощи и благотвори-

тельности». По мнению С. Н. Булгакова, основные формы закрепления социаль-

ного единства иудейской общины в экономическом плане сводятся к следующим

правилам: 1) запрещение ссуды денежных средств соплеменникам под проценты;

2) особые правила залога, который не должен нанести ущерба хозяйству и здоро-

вью должника; 3) прошение всех долгов каждый седьмой год; 4) освобождение

соплеменников из долгового рабства каждый седьмой и пятидесятый год. Особое

внимание уделяется тем, кто потерял кормильца, т.е. вдовам и сиротам. Для них

кормильцем должна стать община.

«Библейские предписания социальной благотворительности в талмудиче-

ской литературе получили следующие краткие обозначения: pe*ah — край поля

130

(Лев., 19:9, 23:22); laget — подбирание колосьев и зерен, упавших во время жатвы

(Лев., 19:9, 23:22); sikheha — забытое, т.е. собирание забытых на жнивье колосьев

(Втор., 24:19); olelot — т.е. незрелый виноград, оставшийся неснятым на вино-

градных лозах (Лев., 19:10, Втор., 24:21); peret, т.е. пад (Лев.,19:10) и ma*aser —

десятина (Втор. 14:28; 26:12,13). Обратимся к текстам, в которых изложены эти

предписания:

Лев., 19:9–10. ―И когда будете жать жатву на земле вашей, оставь край поля

твоего несжатым…И то, что во время жатвы твоей упадет на землю, не подбирай.

(10) При сборе винограда не обирай все ягоды, а также опавшие ягоды виноград-

ника твоего не подбирай. Нищему и геру оставь их‖.

Лев., 23:22. ―И когда будете жать жатву земли вашей, оставь край поля

твоего несжатым. и то, что во время жатвы упадет на землю.., не подбирай…

Нищему и геру оставь их‖.

Втор. 24:19 ―И когда будешь жать жатву твою на поле твоем и забудешь на

поле сноп.., не возвращайся, чтобы взять его. Геру, сироте и вдове пусть (это) бу-

дет‖.

Втор. 24:20–21. ―Когда будешь обивать твои маслиничные деревья, не под-

бирай за собой (оставшегося). Для гера, сироты и вдовы пусть это будет. (21) Ко-

гда будешь снимать виноград в своем винограднике, не собирай все (ягоды), ос-

тавшиеся после тебя. Геру, сироте и вдове пусть (это) будет‖.

Втор. 14:28–29. ―В конце каждых трех лет (семилетия) выноси всю (выде-

ленную) десятину от твоего урожая этого года и положи это в поселении своем…

(29) И пусть приходят левит, ибо нет у него дома и наследия с тобой, а также гер,

сирота и вдова и пусть сидят и насыщаются‖.

Втор 26:12. ―Когда закончишь отделять десятину от всего урожая твоего за

третий год, год десятины, то отдай ее левиту, геру, сироте и вдове, и пусть они

едят в твоих воротах и насыщаются‖» (Амусин И. Д. Негражданское население в

иудейском обществе в первой половине I тыс. н.э. // Амусин И. Д. Проблемы со-

циальной структуры обществ древнего Ближнего Востока (I тысячелетие до н.э.)

по библейским источникам. М.: Наука, 1993. С. 93–94).

«Одним из проявлений высокогуманного характера книг Торы являются

разнообразные формы социальной помощи и благотворительности, нашедшие

свое отражение в предписаниях Кодекса святости и ряде пассажей Второзакония.

Помимо приведенных выше соответствующих установлений, связанных с Суб-

ботним и Юбилейным годами, упомянем также следующие. Сынам Израиля за-

поведуется во время жатвы оставлять край поля несжатым, не подбирать упавшее

во время жатвы, не возвращаться и не брать забытые на поле снопы; при сборе

винограда и маслин не обирать все ягоды и не подбирать опавшие ягоды. Всe это

следует оставлять нищему, вдове и сироте (Лев. 19:9–10, 23:22, Втор. 24:19–21).

Во Втор. 14:28–29 и 26:12 предписывается также в конце каждых трех лет семи-

летия выделять десятину от всего урожая данного года для пришельца, сироты и

вдовы. В Талмуде (Мишна, трактат Пеа, passim; Вавилонский Талмуд, трактат

Герим, I, 3) эти формы общественной благотворительности получили наименова-

131

ния: ne'a, т.е. край поля (см. Лев. 19:9, 23:22); лекет, т.е. подбирание колосьев и

зерен, упавших во время жатвы (см. Лев. 19:9, 23:22); шихеха, т.е. забытые на

жниве колосья (см. Втор. 24:19); олелот, т.е. незрелый виноград, оставшийся не-

снятым на виноградных лозах (см. Лев. 19:10, Втор. 24:21); перет, т.е. падалица

(см. Лев. 19:10); ма'асер, т.е. десятина (см. Втор. 14:28, 26:12—13)» (Тантлев-

ский И. Р. Введение в Пятикнижие. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000.

С. 275).

Особо следует подчеркнуть характер наказания, которое следует в случае

притеснения вдов и сирот членами общины. Оно ярко характеризует то, как в за-

конодательстве Моисея понимался закон и как происходило наказание за его не-

выполнение.

«Всякую вдову и сироту не угнетай. Если ты будешь угнетать его, то, если

возопит он ко Мне, услышу Я его вопль, ибо милостив и милосерден Я, — гово-

рит Яхве. И возгорится Мой гнев, и Я убью вас мечом, и будут ваши жены вдо-

вами, а ваши сыновья сиротами» (Исход, 22, 21–23. Пятикнижие Моисеево. М.:

Республика, 1993. С. 133).

Пятикнижие, в том виде, в котором оно дошло до нас, по преданию было

найдено в 621 г. до н.э. во время ремонта Иерусалимского храма, однако его соз-

дание датируется более ранними сроками, вплоть до XIV–XIII вв. до н.э. Поло-

жения Торы явились идейным основанием реформ иудейского царя Иосии (640–

609 гг. до н.э.). А после окончания Вавилонского плена (586–537 гг. до н.э.) стали

регулятором жизни иудейской гражданско-храмовой общины с центром в Иеру-

салиме. В V в. до н.э. тексты Торы канонизируются и в 444 г. до н.э. вводится

обычай круглогодичного чтения Торы перед народом с пояснениями и толкова-

ниями. Из этих толкований и возник Талмуд как запись Устного Закона (Устная

Тора). Его принято делить на Мишну — высказывания Мудрецов — и Гемару —

толкование этих высказываний. Окончательно Мишна сложилась к началу III в.

н.э., а работа над Гемарой продолжалась до VI в. и закончилась созданием двух

вариантов Талмуда: Иерусалимского (к началу IV века) и Вавилонского.

Основные положения социального законодательства развивались в рамках

«Галахи» — детальной разработки всех возможных проявлений божественного

закона в практике существования иудейской теократической общины, как в усло-

виях собственной государственности, так и вне ее. Особенность «Галахи» состоит

в том, что любая форма государственной власти отделяется от общины, законы

их существования не должны противоречить друг другу, но примат в осуществ-

лении божеских законов принадлежит «гражданскому обществу». В этой тради-

ции Талмуд считается непосредственным руководством для практической дея-

тельности в соответствии с принципами «Галахи», сформулированными в Торе.

Основная цель всякой деятельности может быть обозначена предельно просто —

поддержание единства и целостности иудейской общины в любых социальных

условиях, даже вопреки усилиям враждебных общине государственных институ-

тов иноплеменников в период диаспоры.

132

Для Талмуда характерна, во-первых, кодификация так называемой «внут-

ренней налоговой системы», регулирующей отношения внутри иудейской общи-

ны в целях обеспечения целостности ее существования. Во-вторых, утверждение

принципов отношения к «внешней налоговой системе», т.е. к налоговым требо-

ваниям государственных органов той страны, в которой оказалась иудейская об-

щина в период диаспоры. Обе системы должны не вступать в открытое противо-

речие и привести, в конечном счете, к сохранению целостности общности всего

еврейского народа, выражающейся в религии и образе жизни, соответствующем

ее установлениям. «Внутренняя налоговая система» описывается в следующих

трактатах Талмуда.

«Первый раздел. Зраим (Посевы). Законы, связанные с обработкой земли,

посевом, посадками и сбором урожая. Эти законы, в основном, распространяются

на земледельческие работы и урожай злаковых и плодов в пределах Земли Из-

раиля. Законы отделения части урожая ко'энам и левитам и другие законы, обя-

зывающие отделять определенные части урожая прежде, чем он становится раз-

решенным для употребления. Так как перед едой и после еды произносятся бла-

гословения, то трактат о благословениях включен в этот раздел законов, связан-

ных с продуктами земледелия.

Пэа (Край). Подробное разъяснение законов, обязывающих оставлять для

бедных на краях поля неубранной часть урожая, что относится и к плодам. Зако-

ны, запрещающие жнецам подбирать оброненные колосья, которые должны ос-

таться на поле для бедных. Законы, запрещающие возвращаться за забытым сно-

пом, который становится собственностью бедных. Запрет собирать упавшие ви-

ноградины, а также добирать оставшееся на лозах после сбора винограда. Неко-

торое внимание уделено другим законам благотворительности: пожертвованиям

бедным, помощи нуждающимся (Мишна 8; Тосефта 4; Иерусалимский Тал-

муд 37).

Швиит (Седьмой год семилетнего цикла). Рассмотрение законов, запре-

щающих определенные виды обработки почвы в седьмой год, называемый ―год

шмиты‖, ―год пропуска‖. Рассмотрение законов, касающихся права пользования

плодами седьмого года, которые Тора объявляет общим достоянием. Хозяин обя-

зан обеспечить свободный доступ к ним, а в том случае, если какой-либо вид

плодов заканчивается на поле или в саду, вынести свои собственные запасы за

ворота. Отдельный закон седьмого года относится к долгам. По окончании седь-

мого года заимодавец не имеет права требовать возвращения долга. После раз-

рушения Второго Храма в связи с ухудшением условий жизни и понижением ду-

ховного уровня поколений многие перестали давать деньги взаймы из-за опасе-

ния, что их не вернут до конца седьмого года. Раббан Гамлиэль принял постанов-

ление, обязывающее суды быть посредниками при одалживании денег, а в случае

невозвращения долга в срок требовать его возврата и передавать заимодавцу. Та-

ким образом, заимодавец не нарушал закон Торы и не требовал возврата долга

сам, но теперь он не опасался одолжить деньги через суд, выступавший в роли

посредника. Вся процедура, связанная с посредничеством суда в подобных слу-

133

чаях, получила название ―прозбол‖ (Мишна 10; Тосефта 8; Иерусалимский Тал-

муд 31).

Трумот (Часть урожая, отделяемая в пользу ко'эна). Земледелец обязан

отделять труму в состоянии ритуальной чистоты, а ко'эн, в свою очередь, обязан

ее съесть в состоянии ритуальной чистоты. Разделить труму он может только со

своими домашними. Закон разрешает ко'эну продать труму, но только другому

ко'эну. Левиты, получавшие десятую часть от урожая, обязаны были также отде-

лить десятую часть от полученного и передать ее ко'энам… Эти законы распро-

страняются только на продукты земледелия, выращенные на территории Земли

Израиля. Трактат раскрывает законы, определяющие, когда отделяется трума, от

каких видов урожая, как следует поступать с трумой, получившей статус риту-

ально нечистой и запрещенной вследствие этого для еды и любого другого ис-

пользования, как следует поступать с продуктами питания, когда уже отделенная

трума случайно смешалась с обычными продуктами, в том числе с напитками

(Мишна 11; Тосефта 10; Иерусалимский Талмуд 59).

Маасрот (Десятая часть урожая, отделяемая в пользу левитов). Эту де-

сятую часть принято называть ―первая из десятых частей‖. Трактат раскрывает

законы, определяющие, кто обязан отделять (ее), как происходит процесс отделе-

ния, на какой стадии обработки урожая он становится запрещенным для еды (ес-

ли от него не отделена десятая часть). Некоторое внимание трактат уделяет зако-

нам десятой части, отделяемой от урожая и передаваемой бедным (Мишна 5; То-

сефта 3; Иерусалимский Талмуд 26).

Maacep Шейни (Вторая из отделяемых десятых частей) никому не пере-

дается, он остается собственностью хозяина, который, однако, не может распоря-

диться им по своему усмотрению, а обязан принести его в Иерусалим и съесть в

кругу семьи и близких в пределах городских стен, находясь при этом в состоянии

ритуальной чистоты. Трактат содержит законы, определяющие, как следует об-

ращаться с продуктами, представляющими собой (эту часть), законы замены про-

дуктов деньгами, которые получают особый статус и должны быть потрачены

только в Иерусалиме (обычно на эти деньги хозяин приобретал животных для

принесения в жертву Шламим в Храме; часть жертвы Шламим является собст-

венностью хозяина). Все эти законы действуют только тогда, когда в Иерусалиме

стоит Храм. Трактат включает также законы плодов четвертого года. Законы

плодов урожая четвертого года, снимаемых с дерева после его посадки или пере-

садки, аналогичны (этим) законам (Мишна 5; Тосефта 5; Иерусалимский Тал-

муд 28).

Хала (Кусок теста; букв. булка). Кусок теста, отделяемый от замеса и пе-

редаваемый ко'эну, который был обязан съесть выпеченное из подобных кусков в

состоянии ритуальной чистоты. В трактате рассматриваются законы отделения

халы: как отделяют, от замесов какой муки, в каком количестве (Мишна 4; То-

сефта 2; Иерусалимский Талмуд 28).

Бикурим (Название первых плодов садовых деревьев, которые еврей обязан принести в Храм и передать ко'энам). Трактат раскрывает законы, оп-

134

ределяющие, как приносятся плоды в Иерусалим и как передаются ко'эну в Хра-

ме (Мишна 3; Тосефта 2; Иерусалимский Талмуд 13).

Второй раздел Моэд (Даты). В комментариях встречается другое название этого раздела — Седер Зма-

ним — ―Особое время‖. Раздел посвящен законам субботы и праздников. Рас-

сматриваются законы, общие для всех праздничных дней, и заповеди, относя-

щиеся к конкретным праздникам. Отдельно стоит трактат Шкалим (Шекели).

Трактат объединяет несколько тем. Основная из них — законы ежегодного по-

жертвования размером в полшекеля в Храм, что являете обязанностью всех

взрослых мужчин, за исключением колена Леви. Описывается установленный в

Храме порядок сбора, хранения и выбора из хранилищ конкретных шекелей, ко-

торые должны быть употреблены на принесение общественных жертв или на ре-

монт Храма и, попутно, многие детали общего порядка в Храме (Мишна 8; То-

сефта 3; Иерусалимский Талмуд 33).

Пятый раздел Кодашим (Жертвы). Раздел содержит законы жертвопри-

ношений и законы, связанные с Храмом.

Бхарот (Первородные). Законы о перворожденных у скота, передаваемых

ко´эну, который обязан принести их в жертву в Храме, о видах увечий, которые

не позволяют принести животное в жертву; об отделении десятой части от при-

плода скота. Разбираются законы выкупа первородного сына (Мишна 9, Тосе-

фа 7, Вавилонский Талмуд 61)» (Штайнзальц А. Введение в Талмуд. Израиль-

ский институт талмудических публикаций, Институт изучения иудаизма в Рос-

сии, 1993. С. 49–52, 57).

«Внутренняя налоговая система» оказывалась достаточно жестким сводом

правил, освященных традицией. Она обуславливала сохранение общности в чрез-

вычайно сложных внешних условиях. В связи с этим иудейские общины периода

диаспоры существовали отдельными поселениями, постоянно сообщавшимися

друг с другом, несмотря на расстояния (см.: Коковцев П. К. Еврейско-хазарская

переписка X века. Л.: 1932). Нарушитель правил изгонялся из общины. Это нака-

зание было предельно суровым. Исследователи считают, что затраты на общест-

венные нужды в иудейской общине могли превышать половину дохода частного

хозяйства (одних «десятин» вносилось не менее трех). Такой своеобразный «об-

щественный фонд потребления» обеспечивал минимально гарантированный уро-

вень существования всем членам общины, даже в случае утраты трудоспособно-

сти. Аккумулирование больших финансовых средств внутри общины позволяло

финансировать торговые предприятия, опираясь на разветвленную структуру об-

щин единоверцев в разных регионах мира. Ярким примером может служить факт

принятия иудаизма верхушкой Хазарского каганата — посреднического торгово-

го образования средневековой истории.

«Определенный интерес представляет также те конкретные, в том числе

цифровые данные, которые сохранились в талмудической литературе, преимуще-

ственно в мишнаитском трактате Пе*а. Согласно этому трактату, пе*а включена

в перечень вещей и деяний, неограниченных определенными размерами или ме-

135

рой.., тем не менее устанавливается, что минимальный размер пе*а равнялся 1/60

поля. Фактический же размер отведенного участка для пе*а заранее не опреде-

лялся, ибо все зависит от величины поля, количества бедных и размера урожая…

Что касается шихеха (т.е. забытых на поле колосьев или снопов), то… за-

коноучители ограничили размер снопа, который может считаться шихеха, до

2 сат (сеа) около 26 кг. Гораздо более конкретные цифровые данные сохранились

о десятине… в год десятины на току бедным выдают не менее: половины кабы

(около 1,3 кг) пшеницы, каба (около 2,5 кг) ячменя, полторы каба (около 3,8 кг)

полбы, каба … сушеных смокв, 1 мины ( около 0,9 кг) прессованных слив, поло-

вины лога (около 0,5 л) вина, четверть лога (около 0,25 л) масла. От остальных

плодов, как сказал Аббал Шаул, (дают) столько, чтобы от их выручки получатель

мог купить продуктов на две трапезы… в отличии от тока подобные раздачи дома

могут быть неограниченными» (Амусин И. Д. Негражданское население в иудей-

ском обществе в первой половине I тыс. н.э. // Амусин И. Д. Проблемы социаль-

ной структуры обществ древнего Ближнего Востока (I тысячелетие до н.э.) по

библейским источникам. М., «Наука», 1993. С. 96.)

Такая потенциальная активность иудейской общины обуславливала особое

внимание к ней государственных органов той страны, в которой иудеи оказыва-

лись в период диаспоры. Чаще всего это внимание проявлялось в особой «внеш-

ней (для иудейской общины) налоговой системе», где вся община выступала как

«юридическое лицо», а ее члены — как физические плательщики, в том числе и

особых «иудейских» налогов. В Талмуде предписывается не противодействовать

таким усилиям государственных структур иноверцев.

«И, действительно, ключ к разгадке этого непонятного на первый взгляд

явления мы находим в следующем месте: ―И Господь заставил евреев дать клят-

ву, что они не изменят тем народам, под властью которых они находятся‖. За на-

рушение этой клятвы талмуд угрожает суровыми карами (Kethuboth f. III a). Ибо

изгнание рассматривается в талмуде как наказание за грехи, содеянные Израилем,

и евреи должны безропотно и покорно переносить тяжелые испытания, ниспос-

ланные им Господом» (Неусыхин И. Г. Очерки талмудического учения. Вып. I.

Талмуд и государство (Опыт исследования по первоисточникам). Петроград,

1917. С. 24).

Более того, престиж власти трактовался как абсолютная ценность, а покор-

ность воле монарха-иноверца — как покорность Божественному испытанию.

Действия против властей, часто сопровождавшие жизнь иудейских общин в пе-

риод диаспоры и даже выражавшиеся в массовых народных восстаниях, осужда-

лись как самые тяжкие преступления.

«Предписывается даже отклонять некоторые законоположения (Торы —

П. Е.), если в этом встретиться надобность, ради величия монарха и престижа

власти, ибо подобные отклонения имелись в виду законоучителями (Berachoth f.

19 b)… Измена против особы царя, против царской власти, против государства,

рассматривается в талмуде, как самое тяжкое преступление, которое заслуживает

наивысшей меры наказания. Для такого рода преступников имеется особый тер-

136

мин ―Mored bemalchuth‖ (Berachoth f. 58 a)» (Неусыхин И. Г. Очерки талмудиче-

ского учения. Вып. I. Талмуд и государство (Опыт исследования по первоисточ-

никам). Петроград, 1917. С. 10, 12).

Это позволяло санкционировать внутреннюю автономию еврейского насе-

ления и даже активно привлекать иудейские общины к участию в управленческой

деятельности различных государств. Например, в Персии при Сасанидах Глава

диаспоры был не только руководителем иудейской автономии, но и временами в

рамках персидской дворцовой иерархии становился третьим лицом в государстве.

В его обязанность в этом случае входил сбор налогов в стране, что служит кос-

венным подтверждением признания «внутренней налоговой системы» иудейской

общины в качестве некоего образца налогообложения того времени. В таких слу-

чаях принципы «внутренней системы» становились основанием «внешней», что

еще раз закрепляло невозможность сопротивления налоговым требованиям для

любого члена иудейской общины.

«Предписывая своим последователям повиноваться законам данной стра-

ны, талмуд обязывает их принимать одинаковое для всех участие во всех наме-

чаемых государственной властью таможенных и других налогах и в различных

повинностях, в чем бы ни выражались последние, в доставлении-ли людей для

государственных работ или для обороны страны, в натуре-ли или в деньгах. ―Ук-

лоняться от уплаты таможенных и других налогов строго запрещается‖ (Nedu-

rim f. 28 a; B. Bathra I, 54 a; R. J. F., и N. J. ad B. Kama f. 42 b; Kiliajim IX, 2,

T. J. T.)» (Неусыхин И. Г. Очерки талмудического учения. Вып. I. Талмуд и госу-

дарство (Опыт исследования по первоисточникам). Петроград, 1917. С. 18).

Рассматривая любой налог как «священное» действие, Талмуд призывает

мириться даже с нарушениями в сборе налогов, допускаемыми иноверцами, так

как наказанием им может быть только Божья кара, а не действия человека.

«В Талмуде упоминается также категория лиц, как самозванные собиратели

податей или берущие сверх установленной правителем нормы, и воспрещается

пользоваться денежными услугами этих лиц, как вообще награбленным. Но и в

этом случае уклоняться от уплаты следуемой им доли воспрещается, ибо и ―от

покражи у вора привкус кражи остается‖ (Beth-Iossil T. Chojsch. Ha-Mischpat 369,

Berachoth f. 5 b)» (Неусыхин И. Г. Очерки талмудического учения. Вып. I. Талмуд

и государство (Опыт исследования по первоисточникам). Петроград, 1917. С. 20–

21).

В эллинистических государствах система «гражданского права» иудейских

общин привлекала постоянное внимание законодательных органов. Возможно,

это было обусловлено заимствованием иудейского опыта именно в сфере налого-

обложения. Например, в птолемеевском Египте наиболее известным законода-

тельным актом в этой области можно считать вышеупомянутый закон об откупе

налогов (Revenue Laws) Птолемея Филадельфуса (259–258 гг. до н. э.). В нем ус-

танавливалась норма взимания налогов на основе «десятины». Та же «десятина»

фигурирует в податном уставе Гиерона II (Lex Hieronica) в Сиракузах. Интересно

отметить также тот факт, что именно к царствованию Птолемея Филадельфуса

137

(282–246 гг. до н.э.) относится появление самого раннего из дошедших до нас пе-

реводов Торы на греческий язык — знаменитой Септуагинты, или «Перевода се-

мидесяти толковников». Прямые сравнения эллинистической и иудейской зако-

нодательных систем проводились и в римский период. Завершает эту традицию

работа неизвестного автора конца IV– начала V в. н. э. «Collatio legum Mosaica-

rum et Romanarum» («Сопоставление Пятикнижия Моисеева и римских законов»).

Особое отличие «внутренней налоговой системы» от «внешней» состояло в

том, выплаты налогов в общину должны были быть сознательными и, по воз-

можности, добровольными. Это исходило из традиционного понимания собст-

венности как Божественного предопределения существования человека. Каждый,

покушавшийся на чужую собственность, рассматривался в традиции как «граби-

тель», даже если он собирал налоги. Поэтому вклад в общину расценивался как

приобщение к общей душе народа и требовал добровольности. «Внешняя налого-

вая система», несмотря на различные обстоятельства, расценивалась как наказа-

ние и строилась на принуждении. Традиция древнееврейского законодательства

вынуждена была специально оговаривать право частного лица собирать налоги в

пользу государства, а не общины.

«Лицо, отчуждающее в пользу государства частную собственность за неуп-

лату налогов, не считается грабителем. При этом должно соблюдать, чтобы озна-

ченное лицо не извлекло для себя никакой пользы из этого акта (Маймонид. Hil.

Gez. V, § 12 и др.)» (Неусыхин И. Г. Очерки талмудического учения. Вып. I. Тал-

муд и государство (Опыт исследования по первоисточникам). Петроград, 1917.

С. 19).

Хотя в теории проблема была разрешена, однако на практике сосущество-

вание двух налоговых систем чаще всего оборачивалось сверхэксплуатацией на-

логовых возможностей иудейских общин. Это приводило к массовым народным

движениям и даже войнам с государствами иноплеменников. Первым из извест-

ных исторических фактов подобного рода является восстание Маккавеев после

включения Иудеи в эллинистическое государство Селевкидов. Все исследователи

сходятся в том, что основанием для «освободительных войн Хасмонеев» послу-

жили налоговые злоупотребления государственной власти.

«Нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что ―ревнители‖ свой

призыв к сопротивлению и уклонению от уплаты налогов подкрепляли ссылками

на известный исторический пример — восстание Маккавеев во II веке до н. э.

Уже в те времена еврейский народ также страдал под налоговым гнетом чуже-

земцев-язычников. Тогдашнему верховному правителю Иудеи, царю Антиоху IV

из династии Селевкидов (175–164 годы до н. э.), удалось за три года, используя

внутренние распри в стране, увеличить взимаемую с нее дань на добрых 150 %.

Эта дань представляла собой паушальную сумму, которую первосвященник

еврейского храмового государства платил царю и затем под свою ответствен-

ность взимал с отдельных налогоплательщиков. С учетом размеров дани налого-

обложение было всеобъемлющим и тяжким. Тогда доходы сельского хозяйства

страны также облагались высокими налогами, и… подушная подать являлась

138

опорой поземельного налога. Помимо того, взимались и другие налоги: соляной

налог, так называемый венечный сбор, который взимался первоначально на куль-

товое приношение Золотого Венца, но с течением времени превратился в посто-

янный налог, а также пошлины и налоги на продажу. Даже сборы, взимавшиеся

священниками в силу иудейского религиозного закона, облагались паушальным

налогом в размере 5 000 серебряных шекелей…

Письмо царя государства Селевкидов Деметрия I, датированное 153 годом

до н. э., подтверждает, до какого уровня взвинчивались поземельные налоги в

Иудее. Поскольку царь хотел заручиться поддержкой евреев в борьбе с одним из

претендентов на престол, он предложил им, помимо прочего, отмену сборов и на-

логов: ―Ныне же разрешаю вас и освобождаю всех Иудеев от податей и пошлины

с соли и венцов и за третью часть семян и половинную часть древесных плодов,

принадлежащую мне, отныне и впредь я отменяю брать с земли Иудейской и с

трех областей, присоединенных к ней от Самарии и Галилеи, от нынешнего дня и

на вечные времена‖… Значительная доля ответственности за установление столь

непомерного налогообложения возлагалась на еврейских первосвященников того

времени. Так, в 172 году до н. э. священник Менелай за предоставление ему сана

первосвященника обещал царю Антиоху IV увеличить взимание дани ровно на

66 %. Но он не смог обеспечить за счет налоговых поступлений страны требо-

вавшихся денежных средств и, не найдя иного выхода, запустил руку в храмовую

казну. Он же затем оказал помощь постоянно нуждавшемуся в деньгах царю, ко-

гда тот разграбил храм в 169 году до н. э. … Ответом на разграбление храма яви-

лись восстания в Иерусалиме. На это царь по совету первосвященника отреагиро-

вал запрещением культа иудаизма и отменой еврейских религиозных законов…

Еврейский народ ответил на этот неслыханный вызов вначале пассивным, а затем

и активным сопротивлением. Под водительством Маккавеев он добился вос-

становления традиционного религиозного порядка и, наконец, после долгой

борьбы, проходившей с переменным успехом, сумел избавиться от иноземного

господства. В первую очередь это означало освобождение от налогов…» (Бринг-

ман К. Налоги и иноземное господство. Иудея во времена Христа // Все начина-

лось с десятины: этот многоликий налоговый мир. М., «Прогресс»-«Универс»,

1992. С. 100–102).

В 6 г. н. э. римляне основали провинцию Иудея и провели в ней провинци-

альный ценз. Ответом на это стало активное сопротивление новой «внешней сис-

теме налогообложения». Некоторые религиозные общины, скрываясь от налогов,

ушли в пустыню и начали затяжную партизанскую войну. Приверженцы этого

движения получили название «зелоты» — ревнители. По преданию именно с их

деятельностью связан вопрос, заданный иудейским первосвященником Христу:

«Позволительно ли платить налоги римскому императору?». Ответ Христа, при-

водимый евангелистом Марком, стал столь же легендарным как и вся ситуация в

целом.

«Что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его.

Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали

139

Ему: кесаревы. Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Бо-

гу. И дивились Ему» (Марк, 17; 24–27).

Однако такое отношение к римской «внешней налоговой системе» не стало

общепризнанным. В 66 г. н. э. в Иудее вспыхнуло восстание, одним из поводов к

которому стали дополнительные налоговые сборы римских властей. Первым ак-

том восстания стало уничтожение налоговых книг. Началась война с Римом, опи-

санная Иосифом Флавием. Разрушение Храма и рассеивание иудейских общин по

империи привело к установлению при императоре Траяне особого «иудейского

налога», взимавшегося с иудеев, проживающих в любой провинции империи. А

император Адриан специальным эдиктом запретил исповедание иудаизма на тер-

ритории империи. В это же время внутри иудаизма зарождается новое учение —

христианство, оцениваемая Талмудом как одна из тягчайших ересей, обозначаю-

щаяся понятием «мин».

«230. Toe. Хул. 11 20–21. Мясо, находившееся в руках язычника, разреше-

но к пользованию, в руках мина — запрещено... Убоина минов — идолжертвен-

ное, их хлеб — хлеб самаритянина, их вино — вино возлияния, от их урожая не

берется десятина, их книги — колдовские книги, их дети — незаконнорож-

денные. Им не продают и у них не берут, не берут у них жен и не дают им, их де-

тей не обучают ремеслу, у них не лечатся...» (Ранович А. Б. Первоисточники по

истории раннего христианства. Античные критики христианства. — М.: Полит-

издат. 1990. С. 214).

Однако в области налогообложения именно христианство стало основани-

ем новой теократической налоговой системы, первоначально в римской империи,

а затем и в средневековой Европе. Именно в средневековье, согласно традиции,

завершается работа и над иудейским законодательством. Окончательное оформ-

ление «государственного права» иудаизма принято связывать с деятельностью

Маймонида, кодифицировавшего в XII в. все положения «Галахи» в труде

«Мишне Тора», что может быть переведено как «Повторение Торы» или «Вторая

Тора».

«…этот замечательный человек славной эпохи еврейской литературы сво-

им кодексом оказал великую услугу народу. Он завершил собою период еврей-

ского законодательства, длившийся целых двадцать семь веков, именно от перво-

го законодательства евреям Моисея (1500 лет до Р. Х.) до Моисея Маймонида

(XII век после Р. Х.). Маймонид объединил еврейство всего земного шара и за-

крепил в его памяти все произведения еврейского народа и дал ему руководящую

нить в его настоящем и будущем» (Лебединский П. М. Краткий исторический об-

зор движения и развития древне-еврейского законодательства. СПб., 1901.

С. 124).

В этом труде воспроизводится одна из важных составных частей «внутрен-

ней налоговой системы» — законы о бедных.

«Закон о благотворительности в пользу бедных, заключавшийся в десяти

главах, содержащих в себе 181 статью… Из устава о благотворительности мы

приведем следующие несколько статей из Маймонида:

140

(Глава I, ст. 1 и 2) Во время жатвы своего поля, при съемке фруктов и вся-

ких произведений земли, хозяин не должен жать все поле, а обязан в конце его

оставить часть для бедных.

(ст. 8). За оставляемую часть из жатвы в пользу бедных последние ни чем

не обязываются в пользу хозяина.

(ст. 14) От обязанности оставлять часть своей жатвы для бедных евреи не

освобождаются и во время пребывания их в изгнании в чужих странах.

(ст. 15) Часть, оставляемая для бедных, должна быть не меньше одной шес-

тидесятой доли всей жатвы.

(Глава II) Оставляемая часть должна быть в конце поля, чтобы бедные зна-

ли, что она оставлена для них.

(ст. 14) Оставляемую часть фруктов для бедных, съемка которых без осо-

бых приспособлений представляет опасность, хозяин снимает своими средствами

и сам разделяет ее между неимущими.

(ст. 17) Раздел установленной в пользу бедных жатвы проводится три раза в

день: утром, в полдень и на закате солнца. Утром — матерям из бедных, которые

кормят грудью детей, дабы они могли съесть свою порцию вовремя, не дожида-

ясь прихода остальных; в полдень производится раздел между детьми, так как их

возраст не позволяет им вставать с зарей; на закате солнца раздел жатвы между

стариками, потому что некоторые из них, по слабости своей, могут добраться до

поля не ранее заката солнца.

(Глава VI, ст. 1) Кроме вышеперечисленных обязательств хозяев полей в

отношении бедных, существует еще обязанность, называемая десятичной частью

для бедных.

(ст. 4) Через каждые три года, именно: на третий и шестой год каждой сед-

мицы, после выделения части высшему духовенству отделяется одна десятая

часть в пользу бедных.

(ст. 13) Если из бедных явились мужчина и женщина, то прежде дают жен-

щине ее долю, а затем уже мужчине…

(Глава VII, ст. 10) Если состоятельный владелец отказывается давать в

пользу бедных или же дает меньше определенной законом нормы, то суд прину-

ждает его к исполнению этой обязанности и берет из его имения определенную

законом для бедных часть, обращая ее в их пользу…

(Глава X, ст. 1) Мы обязаны более строго относится к исполнению заповеди

о благотворительности, нежели к исполнению всякой другой заповеди... (Лебе-

динский П. М. Краткий исторический обзор движения и развития древне-

еврейского законодательства. СПб., 1901. С. 121–124).

Именно эта часть средневековой версии «гражданского законодательства»

иудейской теократической общины сохранила основные особенности древних

принципов построения налоговой системы. Выплаты бедным по большей части

остаются сознательными и добровольными, т.е. входят в традицию и освящаются

ею. Благотворительность остается непосредственной и адресной, что обеспечива-

ет зримую общность единоверцев. Помощь бедным требует постоянного личного

141

общения с ними, что порождает их ответное личное отношение к тому, кто ока-

зывает эту помощь. Таким образом, в этой части «внутренняя налоговая система»

сохраняет свою кардинальную отличительную особенность — остается скорее

«податью», чем «налогом». Мотивация такой «подати» довольно прозрачна: если

с богатым человеком приключилось несчастье, его вдова и дети не погибнут, а

будут содержаться общиной, в том числе и в память о «добрых делах» семьи. Не-

стабильность внешних условий существования иудейских общин в период диас-

поры делала такую аргументацию благотворительности чрезвычайно существен-

ной. В дальнейшем в других теократических налоговых системах средневековья

«налог на бедных» становится важнейшей составной частью налоговой системы,

а благотворительность — основным средством получения авторитета и социаль-

ного статуса.

Обращением к иудейской теократической налоговой системе заканчивается

краткий обзор налоговых систем Древнего Мира. Приведенный материал позво-

ляет вновь задать вопрос, с которого мы начали исследование: «Что мы знаем о

налогах?»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Для того, чтобы ответить на вопрос «Что же мы знаем о налогах?», нам не-

обходимо вернуться к исходной гипотезе социально-философского анализа исто-

рии налоговых систем. Одним из первых постулатов такого исследования яви-

лось утверждение, что налоговые отношения, традиционно анализируемые в рам-

ках правоведения и экономической теории, представляют собой лишь одну от-

дельную, исторически конкретную налоговую систему. Она зародилась в Новое

время в Западной Европе и пережила несколько этапов в своем развитии. Однако

в историческом контексте данная налоговая система не только не является «вен-

цом» социально-экономического развития человечества, но и сосуществует с

другими налоговыми системами, например, исламских государств. Следователь-

но, так называемая «современная» налоговая система является лишь одной из

форм существования налоговых систем, имеющей специфические особенности.

Именно эти особенности и анализируются правоведами и экономистами, хотя у

них и может сложиться представление, что эти особенности являются характер-

ными чертами налоговых систем вообще.

Внеисторическое понимание современной западной налоговой системы за-

ставляет отказываться от анализа всего, что в истории не может рассматриваться

в качестве предпосылки данной системы, или выискивать черты неразвитого су-

ществования неких составляющих эту систему частей. В социально-философском

анализе этот подход получил название апологетического. В исследовании такого

рода получается, что определенная теоретическая интерпретация настоящего за-

ставляет исследователя выявлять в прошлом только то, что можно трактовать как

прямые и непосредственные предпосылки такого настоящего. Впоследствии сама

интерпретация настоящего представляется закономерным следствием анализа

всего предыдущего развития, рассмотренного с ее позиций. Замкнутый круг в ис-

142

следовании не позволяет понять, куда может развиваться современная налоговая

система, каковы пути ее трансформации. Более того, в рамках апологетического

подхода нет возможности выявлять перспективы развития современного налого-

обложения вообще, так как оно воспринимается существующим только в виде

одной налоговой системы. Такое состояние теории налога можно сравнить лишь

с ситуацией в советском обществоведении, когда, в соответствии со взглядами на

марксизм как венец развития человеческой мысли, любое несогласие с ним трак-

товалось как отказ от научного мышления вообще. Может быть, именно в аполо-

гетическом подходе кроется одна из причин того, что в современной России «со-

временная» налоговая система приживается с трудом, что оказывает существен-

ное влияние на кризисное состояние властных структур.

Вторым постулатом современной концепции налоговой системы выступает

утверждение, что целью ее функционирования является формирование государ-

ственного бюджета, т.е. создание материальных основ существования особого

властного социального института. Однако само понимание государства в совре-

менном социально-философском и политологическом анализе довольно неодно-

значно. В российском общественном сознании утвердилось представление о го-

сударстве как аппарате насилия одной социальной группы над другими для про-

ведения в жизнь определенных экономических интересов. В таком случае и нало-

говая система для большинства граждан государства становится механизмом на-

вязывания воли определенной социальной группы, имеющей выход на государст-

венные структуры. Принудительность взимания налогов становится неотъемле-

мой чертой современной налоговой системы. Отсюда и появление в обществе на-

логовых преступлений, в большинстве стран оценивающихся как наиболее тяж-

кие преступления против государства.

В ходе нашего исследования был отмечено, что сознательность и добро-

вольность налоговых платежей является показателем адекватности налоговой

системы развитию социальной организации общности. И, напротив, аспект при-

нуждения связан с кризисом налоговой системы и ее рассогласованием с ходом

развития самой общности. Тотальный отказ от уплаты налогов, таким образом,

является показателем социальной нестабильности. В ходе всех политических ре-

волюций в истории «отмена несправедливых налогов» была самым понятным

массам революционным лозунгом. Предоставление же налоговых льгот выступа-

ло заметным стабилизирующим фактором социального развития.

Подводя итог, можно сказать, что недостатки современных исследований

налоговых систем сводятся в основе своей к их неисторичности. Поэтому следует

обратиться к современному научному пониманию теоретических оснований са-

мого исторического подхода. Первым из этих оснований является суждение о ги-

потетическом характере каждой исторической концепции. Рассмотрение истории

любого социального явления предполагает, прежде всего, развернутое теоретиче-

ское истолкование сущности самого явления. Следовательно, при различии в по-

нимании сущности явления его история будет писаться по-разному. То есть в

разных теоретических школах исследователей будут писаться различные истории

143

одного и того же явления. Арбитром в этом случае признается способность на

основании данной исторической концепции прогнозировать развитие явления и

находить пути разрешения насущных проблем его современного состояния.

Вторым основанием служит выбор социального субъекта, с позиций кото-

рого будет производиться исторический анализ. Это означает, что действующим

лицом исторического процесса может выступать определенный социальный ин-

ститут или некая общность. Запрет в современной исторической науке налагается

на выбор личности в качестве социального субъекта исторического процесса.

Произведя выбор такого субъекта, мы оказываемся обречены все развитие соци-

альных процессов рассматривать как развернутую причинно-следственную цепь

его действий. Причем современное состояние выступает в качестве последнего

следствия действий субъекта, которое еще не стало причиной новых деяний.

Таким образом, историческое исследование зависит от уровня выбранного

социального субъекта в общей иерархии таких субъектов. Построение же иерар-

хии социальных субъектов относится к сфере социально-философского анализа.

Нетрудно заметить, что большинство спорных вопросов в позициях исследовате-

лей относятся к компетенции теории исторического процесса, или «философии

истории». При общности теоретических позиций этого уровня, расхождения ме-

жду исследователями чаще всего имеют конструктивный характер и способству-

ют развитию теории данного социального явления.

В противном случае, различие в «теории истории» приводит к непримири-

мости точек зрения в исследовании одного и того же социального явления. Боль-

шинство современных политических и научных дискуссий в нашем обществе

связано с потерей общепризнанных ориентиров в теории исторического процесса

развития человечества. В начале XXI в. вряд ли кто-либо решиться отвечать на

вопрос, куда движется современное человечество и каков механизм его развития?

Формально единой теоретической позицией проведения исторических исследо-

ваний в российской науке провозглашен цивилизационный подход. Однако его

разработанность на сегодняшний день оставляет желать лучшего. По крайней ме-

ре, практически отсутствуют современные российские социально-философские

разработки основных положений этого подхода, что сказывается на теоретиче-

ских основаниях конкретных исследований.

В рамках исследований истории налоговых систем теоретические споры

пока находятся на уровне конца XIX в., когда в научной литературе, в основном

немецкой и российской, была развернута дискуссия о понимании терминов «на-

логовая система» и «податная система». Сторонники употребления термина «на-

логовая система» понимали ее историческое развитие в качестве формирования

предпосылок создания некой единой модели налогообложения, которая могла бы

стать одним из общих оснований развития глобальной общности — человечества.

Исследование велось в направлении выявления универсальных частей единой

всемирной налоговой системы. Под «податной системой» подразумевалось мно-

гообразие конкретных налоговых систем, связанных с особенностями развития

определенных социально-экономических общностей. Следовательно, «податная

144

система» не есть самостоятельное явление, имеющее собственную логику исто-

рического развития, а является лишь некой стороной развития общества в целом.

В ходе анализа современных исследований по истории налоговых систем

невольно приходишь к мнению, что дискуссия не закончена. Однако наибольшее

число современных авторов осознанно или неосознанно придерживаются первой

точки зрения и ориентируют нас на поиски общих налоговых рецептов преобра-

зования общества. Такое выделение налоговой системы в самостоятельный объ-

ект исследования, на наш взгляд, приводит к искажению представлений о ее мес-

те в системе социальной организации и преувеличению ее роли в общественной

жизни. Из системы, подчиненной задаче сохранения целостности социальной

общности, налоговая система тем самым превращается (по крайней мере, в тео-

рии) в радикальный инструмент государственного воздействия на все сферы со-

циальной жизни. Неадекватность такого восприятия налоговой системы видна

даже в обыденной жизни, ведь нормой для современного российского общества

стала практика повсеместного и всеобщего уклонения от уплаты налогов, что на-

глядно демонстрирует всю мнимость действенности налоговой системы как ры-

чага государственного управления экономикой.

В рамках указанной выше дискуссии автор склоняется к позиции, выра-

жаемой термином «податная система». Наше исследование предполагает, что

любая налоговая система, в первую очередь, является показателем состояния об-

щества, демонстрирующим уровень достигнутой им целостности. В этом случае

для исторического анализа налоговых систем наиболее важным моментом высту-

пает не экономика, и даже не право, а те идейные концепции, в которых осозна-

ется общественное единство, которые принимаются и признаются членами этой

общности. Причем особенность налоговой системы состоит в том, что это явде-

ние постоянно затрагивает каждого члена общества, следовательно, именно в ней

в концентрированном виде представлены все социальные проблемы. Таким обра-

зом, историческое исследование налоговых систем является особым методом со-

циально-философского анализа.

Сами рамки исследования налоговых систем Древнего Мира выдвигают на

передний план решение теоретической проблемы исторических границ налого-

вых систем. Для этого необходимо вернуться к исходной рабочей гипотезе. Она

строится на выделении в качестве субъекта исторического процесса культурно-

исторической общности, обозначаемой понятием «цивилизация». Особенностью,

или отличительным качеством, такой общности признается определенный тип

социальной организации, обычно называемый «социальным порядком», или про-

сто «порядком». Основная функция этого «порядка» — сохранить социальное

единство в процессе развития или избирать такие пути развития, которые не уг-

рожают распадом социального единства. «Порядок» есть существенный аспект

целостности любой общности. Предполагается, что сама налоговая система есть

лишь определенная сторона механизма обеспечения этой целостности. Рабочей

гипотезой социально-философского анализа истории налоговых систем выступа-

ет понимание налоговой системы как существенной стороны организации куль-

145

турно-исторической общности, адекватной социальному механизму, обеспечи-

вающему ее единство. Сама же налоговая система может трактоваться в таком

исследовании как способ получения материальных средств и ресурсов, необхо-

димых для функционирования механизма обеспечения целостности культурно-

исторической общности на всех этапах ее существования.

Возникновение налоговых систем связано с особым периодом в истории

человечества, когда появляется необходимость в существовании особого меха-

низма обеспечения социального единства, отдельного от самой общности. То

есть, требование сохранить целостность возникает тогда, когда эта целостность

уже распадается или находится под угрозой распада. Обычно появление налого-

вых систем приурочивают к периоду экономических или политических процес-

сов, получивших название «переход от доцивилизационной истории к цивилиза-

ционной». Однако, изучая историю древних цивилизаций, мы подчас не имеем

достаточных сведений о политических процессах, а уж по поводу экономических

отношений можно строить лишь гипотетические концепции. Причем в обоих

случаях основанием для «временной привязки» является идеологическая позиция

исследователя. Предельно просто понимаемый материализм в большинстве слу-

чаев отбрасывает и не учитывает идеологический фактор. Но именно об идейных

основаниях древних цивилизаций мы имеем больше всего сведений, как прямого,

так и косвенного характера. Наши исследования показывают чрезвычайную важ-

ность идейных оснований социальной общности. Поэтому в условиях зарождения

налоговой системы нас должен заинтересовать этот фактор, выступающий суще-

ственным основанием любой налоговой системы. Им, на наш взгляд, является

переход от мифологического мировоззрения к философскому.

Особенностью мифологического мировоззрения является представление о

неразрывном единстве человека и мира, некая целостность в восприятии бытия,

не допускающая возможности отделения одной его стороны от другой. Подобное

синкретическое единство делает невозможным отдельное существование, кото-

рое стремилось бы войти в какую-то целостность, так как любое существование

есть существование внутри целостности, а не вне ее. Для создания механизма

обеспечения целостности общности необходимым условием является осознание

ее распада, то есть выделение из нее отдельного бытия, некоего личного аспекта

существования. Таким образом, условием формирования налоговой системы вы-

ступает выделение из общности отдельной личности, стремящейся вновь обрести

потерянную связь с социальным целым. Такой процесс занимает целый период в

истории человечества. Этот исторический период Карл Ясперс обозначил терми-

ном «осевое время».

«Новое, возникшее в эту эпоху,… сводится к тому, что человек осознает

бытие в целом, самого себя и свои границы... Осознавая свои границы, он ставит

перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в яс-

ности трансцендентного мира. Все это происходило посредством рефлексии.

Сознание осознавало сознание, мышление делало своим объектом мышление… В

эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей

146

день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь лю-

дей... Мифологической эпохе с ее спокойной устойчивостью пришел конец… Че-

ловек уже не замкнут в себе… Вместе с ощущением мира и самого себя человек

начинает ощущать и бытие… Человек в качестве отдельного индивидуума отва-

жился на то, чтобы искать опору в самом себе… Человек может теперь внутренне

противопоставить себя всему миру. Он открыл в себе истоки, позволяющие ему

возвыситься над миром и над самим собой… но общее здесь то, что человек вы-

ходит за пределы своего индивидуального существования, сознавая свое место в

целостности бытия, что он вступает на путь, пройти который он должен в качест-

ве данной индивидуальности... В осевое время произошло открытие того, что

позже стало называться разумом и личностью… Новому духовному миру соот-

ветствует определенное социальное устройство… Люди ощущают близость ка-

тастрофы, стремятся помочь пониманием, воспитанием, введением реформ.

Планируя, они пытаются овладеть ходом событий, восстановить необходимые

условия или создать новые... Создаются теории, которые должны определить, как

наилучшим образом устроить совместную жизнь людей, управлять и править

ими. Реформаторские идеи подчиняют себе деятельность людей… Из беспорядка,

ставшего невыносимым, возникло тяготение к новому единению в деле воссозда-

ния прочных условий жизни… Повсюду, возникая из руин, складывался прежде

всего технически и организационно планомерный порядок…» (Ясперс К. Смысл

и назначение истории: Пер с нем. 2-е изд. — М.: Республика, 1994. С. 33–36).

Основные положения концепции «осевого времени» связывают изменения

социального порядка с процессом самосознания личности и появления форм

осознания различия человека и мира. Понимание своей отдельности и слабости

перед лицом огромного мира вызывает стремление к объединению, слиянию с

какой-то общностью, становящейся посредником между личностью и миром. Та-

кой новый социальный порядок имеет свои идеологические, экономические и ор-

ганизационные основы. Под идеологическими основами подразумеваются такие

философские концепции, которые в рациональной форме объясняют структуру

мира и место человека в нем. Причем под миром понимается, прежде всего, об-

щество, а не природа. Именно общество и есть тот мир, который создается чело-

веком, в котором человек живет, от существования которого зависит сама жизнь

человека. Такой мир выступает в этих воззрениях как некий порядок, противо-

стоящий хаосу. На границах социального порядка процветает человеческая ди-

кость — практически животное состояние. Космос как социальное бытие, суще-

ствует в природном космосе как природном порядке. За границами космоса царит

хаос, где существование вообще невозможно. Таким образом, для истинно чело-

веческого существования есть лишь одно место в космосе — это общность как

некий социальный порядок.

Важно отметить, что в таком миропонимании общность, или общество, яв-

ляется полным синонимом социального порядка, как в идейном, так и в органи-

зационном аспекте. В таком случае государство неотделимо от общности, а в ши-

роком смысле и есть сама общность. Это положение ярко иллюстрирует пред-

147

ставления эллинистического мира, где община, город и государство обозначают-

ся одним термином «полис». Противоречие существует не внутри общности, раз-

деленной на государство и гражданское общество, а носит внешний характер.

Оно выглядит как противопоставление своего порядка любому другому порядку,

воспринимаемому как «отсутствие порядка». Необходимо отметить также, что в

эту эпоху еще не сформировался так называемый государственный аппарат, от-

деленный от общины. Из этого следует, что в «осевое время» под термином «го-

сударство» понимается, прежде всего, организационный аспект социального по-

рядка, однако он неотделим от общности и непосредственно включен в ее состав.

Все то, что стоит над интересами личности, составляя сферу общих интересов, и

можно называть государством.

Осознанное представление о существовании общих интересов, стремление

организационно обеспечивать определенный порядок сосуществования порож-

дают готовность нести материальные затраты на поддержание этого порядка. Это

проявляется, прежде всего, в осуществлении особых видов деятельности, стано-

вящихся институтами поддержания порядка. В Спарте к ним можно отнести

криптию, в Афинах — литургии, в Риме — трибут. Следует отметить, что подоб-

ного рода деятельность с прагматической точки зрения была не выгодна для лич-

ности, но эти обязанности принимались не только добровольно и осознанно, но и

считались наиболее почетными, дающими личности высшую награду — общест-

венное признание. Налоговые системы Древнего Мира и представляли собой ин-

ституты, существующие в качестве материального основания социального поряд-

ка, или государства в широком смысле этого понятия.

В древних цивилизациях Индии и Китая социальная общность складывает-

ся как органическое единство неповторимого, неодинакового, различного. Имен-

но различие в людях делает их необходимыми друг другу. Разделение общности

на определенные социальные группы создает, пользуясь терминологией

Э. Дюркгейма, взамен механического единства некую органическую солидар-

ность. Такое понимание общности наложило отпечаток и на дальнейшее разви-

тие, в частности гражданского права, в индийском и китайском обществах. По

этому поводу В. М. Рыбаков приводит некоторые выводы из исследования китай-

ского термина сэ (буквально: «цвет»), который переводится у нас словом «ста-

тус».

«Возникает еще одно небезынтересное соображение. Задолго до Тан ки-

тайцы знали дисперсию света и придавали этому явлению большое философское

значение. Дж. Нидэм отмечает:

Древнее стекло имело тенденцию к переливчатости, и края его об-

ломков наверняка демонстрировали спектральные цвета. Интерес к спек-

тральным цветам возник в Китае очень рано. Хотя трактат Ши-цзы, приписы-

ваемый Ши Цзяо, вряд ли возник в период Чжоу или даже Хань, он явно поя-

вился в дотанское время; в нем мы находим: ―Пять цветов солнечного света

есть сущность стихии Ян, им уподобляются добродетели вана...‖» (Needham,

1962. Р. 107).

148

Неизменное, независимое от внешних условий обнаружение солнечным

светом сложной цветовой структуры должно было производить сильное впечат-

ление. Дело в том, что цвет — абстракция; внутри единства (света, то есть одной

из форм благого влияния Небес) он как бы не существует, и в то же время незри-

мо и постоянно присутствует, обеспечивая целостность всего единства. С этой

точки зрения функция, например, желтого цвета — вовсе не быть желтым; обре-

тение им своей конкретной характеристики — желтизны — есть момент его от-

рыва от единства, момент распада единства. Общество, стремящееся к гармонии,

могло мыслиться аналогично. Проявление каждой функциональной группой сво-

его действия, столь же жестко и неизменно определенного, сколь неизменны

Цвета спектра, должно было давать жизнь всему социальному организму.

Известна древнекитайская концепция параллелизма 5 цветов света и 5 нот

музыки; известна также объединительная роль музыки в ортодоксальном конфу-

цианстве, которое придавало ей значение ситуационного противовеса создающих

социальные различия Ли. Но музыка конечна; создаваемая ею гармония пяти нот

возникала лишь тогда, когда объединенные усилия различных групп требовались

для решения определенной задачи. Иное дело — свет, он беспрерывен; гармония

социальных «цветов» призвана была спаять общество навечно. Сэ — не мертвая

рамка, но непрерывный и неизменный процесс. Покуда он происходил правиль-

но, надобности в выделении сэ не возникало, и для позитивных рассуждений хва-

тало органического, статичного деления на ученых, земледельцев, ремесленников

и торговцев. Однако тот или иной «сбой», а вернее, стремление избежать «сбоя»,

предугадать его и заранее найти меры его ликвидации (чем и является уголовное

право) приводило к необходимости рассмотреть действия функционирующих

групп конкретно, прежде всего — назвать эти действия и обусловленные ими

обязанности, причем именно те, которые могли быть выполнены неправильно.

Именно таким образом выделялась группа лиц, о действиях которых в данный

момент шла речь. Благодаря этому термин сэ стал употребляться именно в связи

с нарушением гармоничного исполнения социальных функций различного мас-

штаба и длительности, когда требовалась повышенная точность и избиратель-

ность, то есть стал термином юридическим, а не социологическим. (Интересно

отметить, что в категориальном аппарате китайского буддизма термином сэ обо-

значалась буддийская Rupa — преходящая форма, а также образ действий (см.

Soothill, 1937). Предложенная в данной статье трактовка вполне сочетается с эти-

ми значениями, которые возникали, конечно, не на голом месте, а накладывались

на сложившийся к тому времени категориальный аппарат социологии, возможно,

оказывая на него, в свою очередь, какое-то обратное влияние.)»(Рыбаков В. М.

Введение // Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тан люй шу и).

Цзюани 1–8. — СПб.: «Петербургское Востоковедение», 1999. С. 27–28).

В этой связи необходимо заметить, что символика цвета в дальнейшей по-

литической истории стала обозначать определенные формы осуществления госу-

дарственной власти и выступать в качестве символа политических интересов

(достаточно вспомнить политические движения в ходе Гражданской войны в

149

бывшей Российской империи, где цвет означал политическую принадлежность к

той или иной противоборствующей группировке: «красные», «белые», «зеленые»,

«желто-голубые» и т.д.). Можно предположить, что в дальнейшем развитии за-

падноевропейские цивилизации пошли по пути разнообразия форм социального

порядка при проведении в жизнь некоего принципа однородности внутри общно-

сти. Так рождаются концепции различных форм правления у Аристотеля. В Рим-

ском праве публичное, т.е. общественное, противостоит частному вообще. Част-

ное право декларирует некое социальное равенство, формально ставшее основа-

нием социального единства. Развитие европейского средневековья может пред-

ставить нам общности, социальный порядок которых окрашен различными «цве-

тами». Следовательно, и налоговые системы европейских средневековых цивили-

заций будут нести отсвет этой окраски. Только формирование сословной струк-

туры западноевропейских обществ восстановило некую неоднородность «цвета»

внутри общности. Восток же и в средневековье стремился сохранить единство

«белого» цвета, выделяя различия «цветов» внутри общности.

Построение типологии форм осуществления власти не входит в задачу на-

шего исследования, поэтому в дальнейшем будет приведена одна из существую-

щих в современной политологической литературе точек зрения. Однако пред-

ставляется достаточно интересным провести типологизацию налоговых систем на

основании выделения различных «цветов» общественного порядка.

Для дальнейшего исследования необходимо отметить и тот факт, что соци-

альный порядок получил свое выражение в концепциях монотеистических рели-

гий, которые становятся в средневековье основным фактором единства социаль-

ных общностей. Наиболее характерно развитие тезиса иудаизма о персонифика-

ции социального порядка в едином боге в христианстве и исламе. Теократиче-

ский характер общественного единства, когда общность и государство представ-

ляют собой, прежде всего, религиозную общину, создает и особые теократиче-

ские налоговые системы. В них основным институтом, требующим материальной

поддержки, становится церковь или религиозная община. Они могут сливаться с

государством или противопоставляться ему.

Завершая первую часть начатого исследования, еще раз хотелось бы отме-

тить, что оно не претендует на какие-либо окончательные выводы. Его задача —

показать иные горизонты рассмотрения социального феномена налогообложения,

с которых можно разрешить не только теоретические, но и, возможно, практиче-

ские проблемы.

ЛИТЕРАТУРА

1. Абу Рейхан Бируни. Индия. Научно-издат.центр «Ладомир». М., 1995 г.

2. Алексеенко М. М. Взгляд на развитие учения о налоге. Харьков, 1870.

3. Альбедиль М.Ф. Протоиндийская цивилизация. Очерки культуры. - М.: Из-

дательская фирма „Восточная литература", 1994. - 295 с.: ил.

150

4. Амусин И. Д. Проблемы социальной структуры обществ древнего Ближне-

го Востока (I тысячелетие до н.э.) по библейским источникам. Сб. статей.

М., «Наука», 1993.

5. Андреев Ю. В. Цена свободы и гармонии. СПб., «Алетейя», 1998.

6. Античная древность и средние века. Сборник № 9. Свердловск, 1973.

7. Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни. — СПб., Алетейя, 2000.

8. Артхашастра, или Наука политики. М., Наука-Ладомир, 1993

9. Блаватский В. Д. Природа и античное общество. М., 1976.

10. Боголепов Д. Краткий курс финансовой науки. Изд-во «Пролетарий», 1929.

11. Бонгард-Левин Г.М. К проблеме земельной собственности в Древней Ин-

дии. Вестник Древней истории, 1973, № 2,

12. Бонгард-Левин Г.М., Ильин Г. Ф.. Индия в древности. — СПб., Алетейя,

2001.

13. Бонгард-Левин Г.М., Ильин Г.Ф. Древняя Индия. Исторический очерк.

Главная редакция восточной литературы. Москва, 1969 г.

14. Бонгард-Левин Г.М. Индия эпохи Маурьев. Изд-во «Наука». Главная ре-

дакция восточной литературы. М., 1973 г.

15. Бондарь Л. Д. Общественные повинности (литургии) в Афинах 5–4 вв.

до н. э. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата

исторических наук. СПб., 1997

16. Булгаков С. Н. Очерки по истории экономических учений. М., «Высшая

школа», 1918,

17. Валлон А. История рабства в античном мире. ОГИЗ. Госполитиздат, 1941.

18. Васильев А.А. История Византийской империи (время до Крестовых похо-

дов). —СПб., ―Алетейя‖, 1998. —512 с.

19. Ватсьяяна Малланага. Камасутра. Пер. с санскр., вступит, статья и ком-

мент. А.Я.Сыркина. — М.: Наука. Издательская фирма "Восточная литепа-

тура" 1993. — 181 с: ил.

20. Видьяпати. Испытание человека (Пуруша-парикша). М., Наука, 1999

21. Все начиналось с десятины: этот многоликий налоговый мир. М., Прогресс-

Универс, 1992.

22. Всемирная история: В 24 т. Т. 5. Становление государств Азии/А. Н. Бадак,

И.Е. Войновия, Н. М. Волчек и др. — Мн.: Литература, 1996. —544 с.

23. Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., Наука, 1993.

24. Гаспаров М. Л. Занимательная Греция: Рассказы о древнегреческой культу-

ре. — М., Новое литературное обозрение. 1998.

25. Гемп А.П. Прямой налог в Римской республике. Архангельский гос. педа-

гогический институт. Сборник трудов. Вып. 2. Архангельское книжное изд-

во, 1958,

26. Глузкина Л. М. Социальные институты, экономические отношения и пра-

вовая практика в Афинах IV века до н. э. по судебным речам Демосфенов-

ского корпуса // Демосфен. Речи в 3 т., т. II. М., 1994

151

27. Гофман А. Б. Семь лекций по истории социологии. Учебное пособие для

вузов. — М.: Мартис,1995.

28. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М.: Книга. 1991.

29. Древняя Индия. Историко-культурные связи. Изд-во «Наука». Главная ре-

дакция восточной литературы. М, 1982 г. Ответственный редактор Г.М.

Бонгард-Левин.

30. Дхармашастра Нарады. Пер. с санскрита и коммент. А.А.Вигасина и

А.М.Самозванцева. Вступ. ст. А.А.Вигасина. — М.: Издательская фирма

«Восточная литература» РАН, 1998. — 256 с.

31. Законы Ману. Манавадхармашастра. Перевод С.Д. Эльмановича, проверен-

ный и исправленный Г.И. Ильиным. М., «ЭКСМО-Пресс», 2002 г.

32. Захаров А. А. Афинская полития Псевдо-Ксенофонта. Харьков, 1914.

33. Зборовский Я. Ю. Римские цензы периода республики: механизм действия,

проблема достоверности (III–II вв. до н. э.). Вестник Древней истории,

1979, № 4.

34. Законы Великой династии Мин со сводным комментарием и приложением

постановлений: Да Мин люй цзи цзе фу ли. (В 2 ч.) Ч. 1. — М.: Вост. лит.,

1997.

35. Законы Великой династии Мин со сводным комментарием и приложением

постановлений: Да Мин люй цзи цзе фу ли. (В 2 ч.) Ч. 2. — М.: Вост. лит.,

2002.

36. Идеология и политика в античной и средневековой истории. Сб. статей.

Барнаул, Из-во Алтайского ун-та, 1995.

37. Из истории античного общества. Горький, 1983.

38. Ионин Л. Г. Социология культуры. Учебное пособие. — М.: Логос, 1996)

39. Исследования в области национальной экономии классической древности

Робертуса. Вып. II. К истории римских трибутных податей со времен Авгу-

ста. Ярославль, 1881.

40. История Древнего Рима / В. И. Кузищина М., «Высшая школа», 1994.

41. История и культура Древней Индии. Сост. А.А. Вигасин. М., Изд-во МГУ,

1990 г.

42. Книга правителя области Шан (Шан Цзюнь Шу). — М.: Ладомир, 1993.—

391с.

43. Кончаловский Д. П. Экономическая история Рима в ее источниках. М.-Л.,

ГИЗ, 1925

44. Кочергина В.А. Санскритско-русский словарь. М., Филология, 1996

45. Ксенофонт. Домострой // Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб., АО

«Комплект», 1993.

46. Латышев В .В. Очерк греческих древностей. Ч. I. СПб., Алетейя, 1997.

47. Лебединский П. М. Краткий исторический обзор движения и развития

древне-еврейского законодательства. СПб., 1901.

48. Луццатто Дж. Экономическая история Италии. Античность и средние века.

М., Иностр. лит-ра, 1954.

152

49. Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс. М., 1992. Ч. 2.

50. Махабхарата, Книга первая Адапарва, М., ―Ладомир‖, 1992, с. 620

51. Маяк И.Л. К вопросу о пополнении римского бюджета в эпоху республики.

В сб. Торговля и торговец в античном мире. М., РАН, 1997

52. Неусыхин И.Г. Очерки талмудического учения. Вып. I. Талмуд и государ-

ство. (Опыт исследования по первоисточникам.) Петроград, 1917.

53. Никифоров В.Н. Восток и всемирная история. М.: Наука, 1977.—358 с.

54. Очерк быта и нравов Древней Спарты. Сочинение Ксенофонта. Харьков,

1838.

55. Переломов Л. С. Империя Цинь — первое централизованное государство в

Китае (221–202 гг. до н. э.). М., 1962

56. Письма Плиния Младшего. М., Наука, 1982,

57. Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 4. М., Мысль, 1994.

58. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Том 1. М., Наука, 1994,

59. Подати и повинности на Древнем Востоке. Отв. редактор Дандамаев М.А.;

СПб.: «Петербургское Востоковедение», 1999.

60. Попова И. Ф. Политическая практика и идеология раннетанского Китая. —

М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. — 279 с.

61. Проблемы социально-экономической истории Древнего Мира. М.-Л., 1963.

62. Проблемы социально-экономической истории Древнего Мира. М.–Л.,

1963).

63. Пушкарева В.М, История финансовой мысли и политики налогов: Учеб.

пособие. - М.: ИНФРА-М, 1996. — 192 с.

64. Рам Шаран Шарма. Древнеиндийское общество. Москва «Прогресс», 1987

г.

65. Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Антич-

ные критики христианства.— М.: Политиздат. 1990.

66. Резник Ю. М. Введение в социальную теорию. Социальная эпистемология.

Пособие. — М.: Институт востоковедения РАН, 1999.

67. Ростовцев М. История государственного откупа в римской империи (от Ав-

густа до Диоклетиана). С-Пб., 1899

68. Самозванцев А. М. Теория собственности в древней Индии. — М.: 1978.

69. Селигман Э. Стурм Р. Этюды по теории обложения, СПб., 1908.

70. Словарь античности. М., Прогресс, 1989. С.

71. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., Соцэк-

гиз, 1935. Т. 2.

72. Соболев М. Н. Очерки финансовой науки. 1925

73. Современная западная социология. Словарь. — М.: Политиздат, 1990

74. Современная западная философия. Словарь. — М.: Политиздат, 1991

75. Сыма Цянь Исторические записки (Ши цзи) Т. I, — М.: Издательская фир-

ма «Восточная литература» РАН, 2001.

76. Сыма Цянь Исторические записки (Ши цзи) Т. II, — М.: Издательская фир-

ма «Восточная литература» РАН, 2003.

153

77. Сыма Цянь Исторические записки (Ши цзи) Т. VII, — М.: Издательская

фирма «Восточная литература» РАН, 1996.

78. Сыма Цянь Исторические записки (Ши цзи) Т. VIII, — М.: Издательская

фирма «Восточная литература» РАН, 2002.

79. Тантлевский И.Р. Введение в Пятикнижие. М.: Российск. Гос. гуманит. Ун-

т., 2000.

80. Терновский С.А. Библейская старина. Вып. VI. Гражданское право Моисее-

ва законодательства. СПб., 1900.

81. Тит Ливий. История Рима от основания города. Т. 1. 43. М., Наука, 1989.

82. Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тан люй шу и). Цзюани 1—

8. Введ., пер. с кит. и коммент. В. М. Рыбакова. — СПб.: «Петербургское

Востоковедение», 1999.

83. Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тан люй шу и). Цзюани 9—

16. Введ., пер. с кит. и коммент. В. М. Рыбакова. — СПб.: «Петербургское

Востоковедение», 2001.

84. Учение. Пятикнижие Моисеево. Введение / Пер., введение и ком. И. Ш.

Шифмана. — М.: Республика, 1993.

85. Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка X века. Л.: 1932

86. Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая от первобытнообщинного строя до

образования централизованного феодального государства. М., 1958.

87. Фролов Э. Д. Огни Диоскуров. Античные теории переустройства общества

и государства. Л., ЛГУ, 1984.

88. Фукидид. История. М., Ладомир-Наука, 1993.

89. Хождение за три моря Афанасия Никитина. М., Наука, 1986.

90. Хрестоматия по истории Древнего Востока. Составление и комментарии

А.А. Вигасина. М., Изд.фирма «Восточная литература», РАН, 1997 г.

91. Штаерман Е. М. Древний Рим: проблемы экономического развития. М.,

Наука, 1978.

92. Штайнзальц А. Роза о тринадцати лепестках. — М.: СП «Вся Москва», СП

«Терра», «Шамир», 1990 — 224с.

93. Штейн В. М. Гуань-цзы. Исследование и перевод. М., 1959.

94. Штейнзальц А. Введение в Талмуд. Израильский институт талмудических

публикаций, Институт изучения иудаизма в России, 1993.

95. Ясперс К. Смысл и назначение истории: Пер с нем. 2-е изд. — М.: Респуб-

лика, 1994.