ББК 84Р7-4М 15

М 15 Макулбеков М. С.

Нурдаулет, Актобе, 2012, 224 с.

ISBN 9965-00-388-2

ББК 84Р7-4

М 4702010201 00(05)-02

ISBN 9965-00-388-2 © Макулбеков М. С., 2012

Вместо предисловия

2

Первое издание книги «Нурдаулет, или неоконченная повесть» вышло в 2002 году. Не случайно в названии подчеркива-лось, что повесть о семье Байжаркиновых не завершена: на момент ее издания суще-ствование компании «Нурдаулет-Актобе», оставалось под вопросом.

Сейчас мне хотелось бы обратить вни-мание читателя на другое. Директор ком-пании «Нурдаулет-Актобе» Ербол Бай-жаркинов построил первый в Актобе торгово-развлекательный центр и первый в республике мусульманский Дом обря-дов. Он стал первым казахом, построив-шим мечеть в послевоенной Чечне. Он первым построил не одну, а две мечети в Казахстане. Он создал первый частный зоопарк. Когда-то он одним из первых в стране начал применять долевое участие жильцов в строительстве многоквартир-ных домов. И даже первым после древних египтян и майя возвел пирамиду. Однако широкая известность Ербола Байжаркино-ва, и его отца, Бориса Нурдаулетовича, ко-торый возглавляет духовное объединение при мечети «Нурдаулет» объясняется не только строительством объектов, которые ныне стали достопримечательностью Ак-тобе. Байжаркиновых знают тысячи людей в областном центре и за его пределами, потому что фирма «Нурдаулет» поддержа-ла их в трудные моменты.

Началась эта благотворительная дея-тельность, когда на заре независимости Казахстана «Нурдаулет» открыл двери –

опять же первой – в республике бесплат-ной столовой для бездомных детей. С тех пор прошло полтора десятка лет, дети эти выросли. Так же как и актюбинские спор-тсмены, художники и музыканты, заявив-шие о себе благодаря спонсорской помо-щи. А также главы крестьянских хозяйств, начинающие предприниматели и те, кого официально называют социально незащи-щенными. Только за первые три года, са-мые трудные для компании «Нурдаулет», когда ее владельцы возвращали кредиты, потраченные на строительство торгового центра, фирма выделила на благотвори-тельные цели свыше 7 миллионов тенге. А за первые десять лет существования вла-дельцы компании потратили на благотво-рительность 170 миллионов тенге – свыше миллиона долларов!

В числе тех, кому помогал и помогает «Нурдаулет» значатся Дом-интернат для престарелых и инвалидов, Алгинский об-ластной детский дом, Тамдинская вспомо-гательная школа-интернат, Дом малютки «Умит», Актюбинский областной детский туберкулезный санаторий «Чайка», школа-интернат в поселке Курайлы, спортивно-оздоровительный клуб для инвалидов «Манас», Областное общество слепых и слабовидящих, неполные семьи и просто нетрудоспособные земляки, люди постра-давшие от стихийных бедствий в Юго-Восточной Азии и дети Беслана…

Особенно благотворительная помощь впечатляет в сравнении с доходами ком-

3

пании. Эта сумма на порядок больше му-сульманского зяката, который в исламских странах составляет 2,5 процента от при-были.

Думаю, что и международные органи-зации, отметившие деятельность компа-нии «Нурдаулет», учитывали не только ее достижения и финансовую стабильность. В Москве, Женеве, Цюрихе, Мадриде, Лондоне, Штудгардте, Ницце жюри меж-дународных конкурсов неоднократно на-граждали небольшую актюбинскую фирму медалями и знаками высшего достоинства, дипломами «Золотой сертификат каче-ства», званиями «Лучшая компания СНГ» и «Лидер национальной экономики». Об этом сообщалось в российских и мировых СМИ. Так что утверждение о широкой из-вестности фирмы «Нурдаулет» – не преу-величение.

Но давайте зададимся вопросом. По-чему среди тысяч успешных предприятий мира члены жюри из года в год отлича-ли компанию из Актобе? И разве может

фирма, в активе которой имеются лишь торговый центр и гостиница, быть лиде-ром национальной экономики Казахстана? Оказывается, может – если учитывать не доходность, а деятельность в целом, ее место и роль в жизни города, в жизни об-щества…

Мне остается добавить, что книга эта выходит в канун 75-летия Бориса (Макса-та) Нурдаулетовича Байжаркинова. Хочу поздравить его с юбилеем, достижениями в общественной деятельности и успехами в воспитании семьи: ему удалось передать своим детям не только организаторские способности, но и щедрость души, и под-линный патриотизм, который выражается не в словах, а в конкретных делах. А креп-кого здоровья и долголетия вместе со мной ему, наверно, пожелают тысячи земляков, которым он помог в трудную минуту.

Автор

Часть первая

Глава 1. Таинственные преследователи– Аллаху акбар! Аллаху акбар!..Ашхаду алла илаха иллаллах! Ашхаду анна Мухаммадан расуль-л-лах!..Древний призыв к молитве в очеред¬ной раз

напомнил людям, что пришло время отложить бесконечные мирские дела и обра¬тить¬ся к творцу. Голос муэдзина прозву¬чал с само-го высокого минарета в Централь¬ной Азии, но Ербол был слишком далеко от мечети и не слышал азана. Он отъехал от своего дома в старом городе и направлялся в центр.

«Тойота» плавно катила по чистому ас-фальту. Шумоизоляция джипа отсекла звуки городской жизни. Внешний мир как бы отда-лился и воспринимался лишь на уровне реф-лексов водителя.

В последние годы выработалась при¬выч¬ка в свободное от общения время начерно планировать предстоящие дела. Не дает покоя и ситуация, в которой он оказал-ся не по своей воле. Вот уже год досаждают налоговики, почти беспрерывно проверяя его строительную компанию и торговый центр. Мытари никакого криминала не находят, но поиски не пре-кращают.

До работы оставалось несколько минут неспешной езды, когда Ербол, вдруг, осознал, что его преследуют. Белая «Лада» девятой модели с черными тонированными стеклами маячила в зеркале заднего вида уже давно, от самого дома. Но занятый своими мыслями Ер-бол не сразу обратил на нее внимание.

Интуиция человека, знающего о темной стороне жизни не из книг, поневоле обостряет-ся. Вот и сейчас мельком пронеслись какие-то

ассоциации, заставившие Ербола собраться. Он старался не поддаваться эмоциям, но не-вольно вспомнил, как в 1987 году его открыто «пасли» московские гэбисты. Куда бы он не добирался на такси, за ним неотвязно следо-вала «Волга» с государственными номерами. А пешие прогулки совершались в обществе парней в штатском. «Топтуны» тогда ничуть не скрывались, едва ли не здоровались при встрече...

Белая «девятка» ехала за его машиной, как на буксире. Ербол плавно увеличил скорость. Неизвестный водитель упорно держался по-зади, не обгоняя, и не отставая. Тогда Байжар-кынов вызвал по «сотке» охрану торгового центра «Нурдаулет», голубые купола которого были уже в поле зрения.

Дальше события стали разворачиваться, как в голливудском боевике. По просьбе Ер-бола охранники пристроились в хвост к пре-следовавшей его машине. Уже убедившись, что ВАЗ-2109 следует именно за ним, Ербол все же проехал еще немного по проспекту Абулхаира, а затем сделал резкий разворот возле Центрального стадиона и двинулся в обратную сторону. «Хвост» не отставал, так что последние сомнения отпали. Продолжая переговариваться по мобильному телефону с начальником охраны торгового центра Жа-набаем Кадралиным, он привел «девятку» к «Нурдаулету».

Ербол затормозил. Преследовавший его ав-томобиль тоже остановился. А за ним впритык встала машина с охранниками. При этом слу-чайно открылся багажник «девятки», и пока

4

пассажиры закрывали его изнутри, охранники успели запечатлеть на видеокамеру несколько автомобильных номеров и ствол автомата, за-вернутого в какую-то тряпку. Два кавказца на заднем сидении дружно уткнулись в газеты, скрывая лица.

Жанабай Кадралин позвонил в РГП «Ку-зет», в Заводской районный отдел полиции, дежурному КНБ. А фотоаппарат и камера про-должали фиксировать происходящее.

Ербол, подойдя к водителю преследовав-шей его машины, показал свое удостоверение и попросил объяснить, чем вызван столь при-

стальный интерес к его персоне? Из машины вышли двое…

Эти события нашли отражение в газетах «Известия», «Аргументы и факты», «Время», в других республиканских и актюбинских из-даниях, в информационных программах теле-видения. Но многие важные детали так и не дошли до общественности.

Что же на самом деле происходило в Акто-бе весной 2002 года? Обратимся к заявлениям и объяснениям непосредственных участников событий.

«В департамент КНБ от начальника службы охраны

ТЦ «Нурдаулет» Кадралина Ж. А.

Заявление

Я, Кадралин Жанабай Абуович, работаю начальником с. о. торгового центра «Нурдаулет».Прошу вас разобраться со слу¬чив¬шимся инцидентом. 20 ноября 2001 года охранник Му-

канов Ж. доло¬жил мне о подозрительной машине, которая настойчиво преследует машину Ербола Байжаркынова. По его просьбе мы выехали на улицу. Подозрительная машина ВАЗ-2109, госномер Д 459 СУМ, действительно ехала за ним. Мы раз¬вер¬нулись возле магазина «Аяжан», машина тоже развернулась, и мы решили подъехать к «Нурдаулету». Таким образом мы убедились, что она точно следует за машиной Байжаркынова Е. Б.

Потом мы с Ерболом Борисовичем и двумя охранниками Мукановым Ж. и Абдыкаликовым И. подошли к этой машине. Возле машины стояли двое: один славянской национальности, другой азиатской национальности. На прось¬бу объяснить, почему они следуют за машиной Байжаркынова, они отказались. Мужчина славянской национальности предъявил удостовере-ние сотрудника полиции. Второй отмолчался и ушел. Мы попросили открыть автомашину, но водитель отказался. Через лобовое стекло мы увидели двоих мужчин кавказской националь-ности на заднем сидении автомашины. А когда они пытались закрыть багажник изнутри, я увидел несколько номеров от машины и завернутый в тряпку ствол автомата.

По прибытии полиция не стала делать осмотр машины и проверку документов внутри си-дящих пассажиров. Полицейские попросили машину следовать в УВД области. Я и Байжар-кынов проехали в УВД, но там тоже проверок не было. Машина без проверок уехала в неиз-вестном направлении.

Заявление подписал собственноручно».Такое же по содержанию объяснение дали в УВД сотрудник охраны торгового центра Ис-

как Абдукаликов и другие свидетели.

5

Самым непонятным для Ербола было упорное молчание полицейских, без лишних вопро-сов отпустивших преследователей. Тогда Байжаркынов обзвонил редакции газет, телеканалов и организовал пресс-конференцию.

Средства массовой информации в течение нескольких дней тиражировали его сногсшиба-тельное заявление. На вопрос одного из журналистов, который хотел выяснить, кто стоит за историей с преследованием, Ербол ответил, что подозревает… акима области!

Из «Протокола пресс-конференции от 21 ноября 2001 года»:Присутствовали 13 человек (телеканалы «Хабар», «КТК», газета «Диапазон», «Радио «Риф-

ма»» и другие СМИ).Байжаркынов Ербол Борисович: «С начала 2001 года налоговой инспекцией города и об-

ласти были проведены десятки налоговых проверок нашего торгового центра. Первая из них – комплексная. Грубых нарушений обнаружено не было, но проверки не прекратились. Дан-ные проверки скорее всего связаны с тем, что я был против переименования мечети, которое произвели по указанию акима области. Также была произведена передача построенной мной мечети частному лицу, который ни копейки не вложил в данное строительство. Все жители города и области поддержали название «Нурдаулет» и муфтият утвердил название, тем более что мечеть своим благословением открыл президент страны. Вместо того чтобы прекратить преследования, иначе это и не назовешь, продолжаются дальнейшие проверки – официальные и неофициальные – путем опросов арендаторов торгового центра, рейдовых проверок.

Дошло до того, что ко мне руководители области послали своего человека с условием про-дать торговый центр за мизерную цену, иначе, мол, мне будет плохо.

Учитывая все это, я начал подозревать в возможности применения других, более жестких мер в отношении меня, усилил бдительность охраны…

Я считаю, что со мной хотели расправиться, иначе зачем возить в багажнике госномера и оружие, прятать лица? Если это была просто слежка, то хватило бы одного человека в маши-не…

…Когда мы пошли к начальнику УВД для разбирательства, белая «девятка» в сопровожде-нии двух машин уехала со стоянки без осмотра. Я начал подозревать неладное: почему органы не заинтересованы в осмотре?

Денег я никому не должен, зла никому не делал, врагов не имею. Проанализировав события последних дней, я сделал вывод, что преследование было организовано с целью запугивания или причинения вреда. И это мог сделать только один человек, заинтересованный в моем тор-говом центре. Я подозреваю акима области, который может использовать силовые органы…

В тот же день вечером позвонили с угрозой охраннику торгового центра, который видел все это, и сказали: не говорить ничего, в противном случае будет плохо…»

Журналист: «Есть ли доказательства причастности данных лиц?»Байжаркынов Е. Б.: «Прямых доказательств нет, есть свидетельские показания охранников,

видеосъемка, а также диктофонная пленка с записью о цене торгового центра. Прямо доказать нельзя, потому что чиновники областного масштаба делают свои дела чужими руками…»

Двумя днями позже в прессклубе «Ба¬тыс-акпарат» в Актобе состоялась другая пресс-конференция, организованная управ¬лением внутренних дел Актюбинской облас¬ти. Пред-ставители криминальной полиции утвер¬жда¬ли, что УВД области проводило розыскные меро¬приятия по установлению и задержанию особо опасного преступника за совершение двойного убийства.

6

«…15 ноября 2001 года на территории Актюбинской области началось оперативно-профилактическое мероприятие «Розыск». В целях установления и задержания разыскиваемо-го убий¬цы в районе торгового центра были организованы оперативно-розыскные мероприя-тия, поскольку имелась оперативная информация о том, что разыскиваемый может появиться именно в этом месте. В операции были задействованы сотрудники УКП УВД; все необходи-мые документы, регламентирующие проведение операции имеются.

Около 14 часов к автомашине с сотрудниками УКП УВД, стоявшей у торгового центра «Нурдаулет» подошел человек, как выяснилось впоследствии, сам гражданин Байжаркынов и предъ¬явил сидящим в автомашине операм удостоверение сотрудника Генеральной прокура-туры, после чего те были вынуждены представиться и показать в ответ удостоверения сотруд-ников полиции… На место прибыли сотрудники УВД, в сопровождении которых автомашина с операми была доставлена в управление внутренних дел.

В связи с публичными обвинениями в адрес правоохранительных органов, руководством УВД Актюбинской области было принято решение о проведении данной пресс-конференции».

Это официальное разъяснение было опубликовано в виде пресс-релиза вскоре после взбу-дораживших Актобе событий. Но Ербола Байжаркынова версия полицейских не успокоила. Не случайно он был вынужден обратиться за помощью в Генеральную прокуратуру Казахстана, в КНБ и к президенту республики. Желая обеспечить личную безопасность, он сообщил об этих событиях также в представительства международных правозащитных организаций, в частно-сти, в Казахстанский центр ОБСЕ в Алматы.

Забегая вперед, скажу, что эта повесть – не детектив, не роман, где в конце все обязательно проясняется. Вот и в нашей истории таинственные движения полицейских формальным арши-ном измерить не удалось.

Нужно ли растолковывать, что достаточно трудно спутать жестокого убийцу с известным в Актобе предпринимателем, который за вклад в развитие города был выбран земляками Че-ловеком года? Несколько лет назад в период предвыборной кампании он был помощником доверенного лица президента Казахстана. Кроме того, Байжаркынов, строитель, подаривший областному центру мечеть, имеет кучу грамот и благодарственных писем, подписанных ру-ководителями города и области. Словом, он – гражданин вполне респектабельный и ничем себя не запятнавший. И чтобы разобраться в подоплеке событий придется рассказать историю целой жизни.

7

Глава 2. Эхо черного декабря

Путешествия во времени легче всего даются на участке «прошлое-настоящее». В мгновение ока мы способны мысленно упорхнуть на полтора десятилетия назад и окунуться в воспоминания. Было бы что вспомнить…

1987 год. Скорый поезд «Москва -Алма-Ата» совсем недавно промчался мимо тем-ных изб подмосковных деревень и лесов с проседью берез. С усталым выдохом он за-мер у перрона Казанского вокзала, ручейками выпуская людей из тесных тамбуров. В при-вокзальной суматохе они сразу зажили дру-гой, непоездной жизнью и уже не обращали внимания на молодого казаха-проводника, стоявшего у вагона. Для недавних пассажи-ров, растворяющихся в многолюдье мегапо-лиса, он уже стал частью прошлого.

За несколько месяцев работы Ербол при-вык к бесконечной смене лиц, к жизни на колесах, к рваному режиму отдыха, когда ночной сон делится на части вокзалами и станциями. Но еще немного под перестук колес пролетят недели-месяцы. Он попро-щается с напарником и вернется в студенче-скую аудиторию.

Вообще-то можно было найти другую работу, а то и уехать в Казахстан и переси-деть академический отпуск дома. Но в рай-центре Эмба, где все его знают с детства, без диплома появляться не хотелось. Не было в тот момент желания общаться с земляками: учеба и без того затянулась из-за службы в армии на два года, а тут еще вынужденный перерыв на целый семестр…

Каждый человек – загадка, поскольку люди чаще всего живут, как в параллельных мирах. И лишь заинтересовавшись, узнав прошлое и настоящее современника, мож-но говорить, что линии судеб пресеклись. Не будем строго судить пассажиров поезда, равнодушно скользивших взглядом по вы-сокой крепкой фигуре парня в форменной рубашке. Еще и неизвестно, какого рода ин-терес появился бы в их глазах, знай они, что перед ними лидер студентов-казахов, обу-чавшихся в московских институтах…

Нам не дано предугадать, что с нами бу-дет завтра. Мы не знаем, какой астероид це-лит в нашу планету из черноты космоса. Не подозреваем, какую пакость готовят народу политики с олигархами к концу текущего года. Тогда, в 1987 году, тоже невозможно было представить, что мы, не меняя места жительства, окажемся в другой стране. Из общества развитого социализма перейдем в капитализм, причем в его первоначальной, дикой форме. Никто не мог предположить, что спустя годы помощник проводника Ер-бол Байжаркынов станет известным пред-принимателем. Что десятиэтажные дома он будет сдавать под ключ за три месяца. Что он построит на свои деньги соборную ме-четь с самым высоким в Средней Азии и в СНГ минаретом и подарит ее мусульманской общине Актобе. Что он станет владельцем крупного торгового центра, будет держать скаковых лошадей…

Время одномерно и необратимо, как учи-ли нас в школе, оно неодолимо несет нас из

8

прошлого в будущее. На самом деле мы ред-ко задумываемся о природе четвертого из-мерения. Наши воспоминания подчиняются законам хронологии лишь при написании автобиографии. А в обыденной жизни па-мять чаще всего запечатлевает какой-нибудь яркий эпизод. И, как правило, запоминают-ся не долгие годы безмятежного существо-вания, а беды, неприятности, борьба с ру-котворными трудностями. В этом смысле биографии людей схожи с историей чело-вечества, которая по школьным учебникам помнится нам скорее историей войн. Лучше всего об отношении человека со временем сказал Екклезиаст: «Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них».

В бедственное время и проявляется по-настоящему характер, подлинное нутро каж-дого. И мы оцениваем человека, составляем мнение о нем по его реакции, поведению, по его выбору именно в трудные минуты испы-таний.

Таких моментов в жизни Ербола Байжар-кынова было немало.

Незадолго до описываемого момента его открыто сопровождали сотрудники москов-ского КГБ, потому что он не захотел, не смог молча снести оскорбление, которое нанесли власти его народу.

...Все это началось, закрутилось 17 декабря 1986 года, когда в газете «Правда» появилось небольшое сообщение о событи-ях в Алматы...

Прошло полтора десятка лет, но в Казах-стане до сих пор не знают, кто организовал кровавый спектакль. Политологи валят все на тоталитаризм, архивисты молчат, публи-цисты гадают на кофейной гуще.

По официальным данным, 16 декабря на площадь Брежнева в Алматы пришли 10 ты-сяч человек. Участник «декабрьского вос-

стания», впоследствии эксперт парламент-ской комиссии по расследованию, а ныне лидер объединения «Желтоксан жангыры» («Эхо декабря») Толеген Альжанов считает, что на самом деле число тех, кто собрался перед зданием ЦК Компартии Казахстана, превысило 70 тысяч человек. Действитель-но, зачем иначе было ставить под ружье во-йска численностью 10 тысяч человек? Мало того, руководство ЦК дало указание воору-жить рабочие дружины. На нескольких заво-дах срочно изготовлялось примитивное ору-жие – обрезки арматуры и электрокабеля…

Трое манифестантов были убиты в стыч-ках на площади в городе, еще трое погибли в эти же дни. В течение года органами МВД было произведено 58 захоронений без ука-зания фамилий и даже без номеров. Хотя по закону номера присваиваются даже неопо-знанным трупам.

Тысячи были ранены, 99 человек осуж-дены, двое из них были приговорены к смертной казни. От 1,5 до 15 лет получили 83 человека. И только к ноябрю 1990 года 53 человека были реабилитированы…

Число репрессированных не поддается учету. Тысячи молодых людей были исклю-чены из институтов, уволены с работы. Сло-маны судьбы, разрушены мечты.

Под шумок сводились давние счеты. К примеру, преподавателя Алматинско-го архитектурно-строительного института кандидата технических наук, серебряного призера ВДНХ СССР Валерия Алексан-дровича Каро-Мадэ уволили как участника декабрьских событий. Все его «участие» за-ключалось в том, что он устно и письменно защищал своего коллегу Аркена Увакова, ко-торый, кстати, на площадь Брежнева тоже не ходил. Нелюбовь к Увакову руководителей института привела его на скамью подсуди-мых, а позже – на Колыму. Через несколько лет его полностью оправдали, реабилити-ровали, но ни Уваков, ни Каро-Мадэ по сей

9

день не восстановлены на работе…Дубинки и саперные лопатки уже «гу-

ляли» по головам тысяч беззащитных де-монстрантов, их уже обливали на морозе из пожарных брандспойтов, каратели в сол-датской форме уже пинали сапогами казах-ских девушек, когда в «Правде» появилась небольшая заметка. В ней говорилось, что кучка националистов вкупе с наркоманами и алкоголиками чинят беззакония и громят киоски.

В столице империи студенты-казахстанцы стали осаждать междугородные переговор-ные пункты, пытаясь выяснить у родствен-ников и знакомых, что происходит на самом деле: сообщениям официальной прессы ни-кто не поверил. Когда молодые люди узнали истинную подоплеку событий, их возмуще-ние стало искать выхода.

Они, московские студенты, не смогли детально восстановить картину митингов, преследования «декабристов», потому что власти прервали связь с Алматой. Не только из России, даже из других городов Казахста-на в те дни в столицу республики невозмож-но было дозвониться. Но главное Ерболу и его друзьям было уже известно: казахский народ обвинили в национализме, а во главе республики поставили очередного «варяга» Геннадия Колбина.

Сегодня нет смысла пересказывать собы-тия 1986 года. Казахская молодежь больше не хотела, чтобы народом командовал залет-ный функционер, 21-й по счету. Причем 18 из них не были представителями титульной нации.

Все знают, что вначале на главной пло-щади Алматы был мирный протест, демо-кратический митинг, а потом началось изби-ение. Но есть детали, которые ускользнули от иссле¬дователей и внимания читающей публики.

За два года правления Колбина, в то самое время, когда он обещал в считанные месяцы

заговорить на языке аборигенов, число на-циональных школ в Казахстане сократилось вдвое. А он продолжал разглагольствовать о двуязычии и заставлял парторганизации создавать кружки по изучению казахско-го языка. Вместо того чтобы позаботиться хотя бы о пишущих машинках с казахским шрифтом.

Именно в эти годы, по данным Госкомпе-чати (это ведомство существовало до 1991 года), резко изменилось соотношение наи-менований и тиражей печатной продукции: казахский язык практически исчезал, как исчезли за годы советской власти свыше 90 языков малых народностей СССР.

Как это происходило? Много позже, во времена перестройки, когда открылись ар-хивы, выяснилось, что по постановлению ЦК ВКП(б) от 1938 года «О ликвидации нацменовских школ», подписанному Ста-линым и Молотовым, только в Казахста-не были закрыты тысячи школ, в которых обучение велось на узбекском, дунганском, таджикском и других языках. Была, оказы-вается, в республике даже одна кумыкская школа. Немецких же школ закрыли больше ста! Заметьте, это было в 1938 году, задолго до массового переселения немцев из При-волжья в Казахстан, которое произошло в начале Великой Отечественной войны. То есть проповедовался интернационализм, а на самом деле шла унификация.

Начался процесс с национальных мень-шинств республики, но с годами сократи-лось и число казахских школ. В большин-стве вузов республики преподавание велось на «великом и могучем». Представители ти-тульной нации в массовом порядке отдава-ли детей в русские школы. Казахский язык постепенно терял свои функции и к концу перестройки «всех сторон общественной жизни» фактически стал бытовым.

Справедливости ради надо сказать, что за редким исключением такая же участь

10

постигла многие языки народов СССР. К 1990 году в столицах союзных республик осталось по одной национальной школе. И лидер-казах нужен был нашей стране в 1986-м хотя бы для того, чтобы остановить процесс дальнейшей манкуртизации наро-да...

О происходящем в Алматы Ерболу сооб-щил его друг и одноклассник Андрей Куха-рев. Когда по состоянию здоровья его отчис-лили из погранучилища, он стал работать в железнодорожном депо на станции Эмба. В один из приездов домой Ербол забрал его с собой и устроил в Москве на «ЗиЛ».

Андрей приехал к нему в общежитие и рассказал о том, что творится в столице Ка-захстана.

В те годы в Московском гидростроитель-ном институте училось почти 200 студентов-казахов, в том числе из Волгограда и других городов РСФСР. Много было казахов и в дру-гих вузах столицы – в МГУ, МИФИ. МФТИ, Московском полиграфическом институте. Земляки общались, играли в футбол. Когда «Правда» обвинила в национализме наш на-род, известный всегдашней лояльностью к «инородцам», студенты не смогли сдержать возмущения. Они стали собираться, чтобы обсудить эту заметку. Чаще всего сходились на 14-м этаже у Ербола, которому, как за-местителю коменданта общежития, к тому времени выделили отдельную комнату.

Ребята вначале порывались лететь в Ал-маты, но выяснилось, что билетов нет. То ли на самом деле все рейсы были забиты до от-каза, то ли кто-то специально в эти смутные дни позаботился сократить пассажиропо-ток. Улететь успели только «бауманцы» из знаменитого Московского высшего техни-ческого училища.

В конце концов студенты решили прой-ти по всем институтам, собрать по одному представителю от вуза и посоветоваться. Так стихийно в Москве организовалось по-

добие штаб-квартиры – в жилище Ербола.Студенты написали обращение на имя

Михаила Горбачева. Подтянулись будущие юристы, филологи. Они приносили цитаты Ленина о праве наций на самоопределение и прочие, подходящие к месту изречения. Особенно много ссылок было на самого Горбачева, который кроме знаменитых фраз типа «процесс пошел» и «окультуриваться надо» в свое время наговорил немало друго-го. Активно помогали студенты, учившиеся в полиграфическом институте. Они упоря-дочили текст, расставили логические ударе-ния и запятые.

Через несколько дней 23 декабря в Мо-скве в Колонном зале Дома союзов должен был состояться творческий вечер поэта Мухтара Шаханова. Прежде на такие ме-роприятия студенты-казахи собирались в качестве поклонников: как-никак земляк на всесоюзной сцене. В этот раз представители институтов договорились пойти на вечер с петицией.

Из-за нашествия студентов из Казахста-на не только в зале, в коридорах места не было. У молодых людей в душе кипело, их чувства были написаны на лицах. Накален-ную атмосферу заметили и власти. В толпу затесались десятки сотрудников КГБ, возле сцены стояли милиционеры.

Ерболу, которому земляки поручили вы-ступить с петицией, раздобыли билет на первый ряд. Соседи справа и слева – сплошь знаменитые писатели, деятели искусств, из-вестные по портретам в «Литературке» и те-лепередачам. В общем куда ни глянь – кру-гом в поле зрения сидели классики.

В первый раз, когда Ербол вышел на сце-ну, подошел к микрофону и стал читать за-готовленный текст, его обратно в зал вытол-кал лично Евгений Евтушенко. Пришлось вернуться на свое место. Во второй раз он поднялся уже без петиции, с цветами. Вру-чил Мухтару Шаханову букет, поздравил с

11

юбилеем и попросил разрешения задать во-прос собравшимся в зале писателям.

Сегодня, когда доминирующей идеоло-гией на постсоветском пространстве стал неприкрытый цинизм, эти вопросы кому-то покажутся наивными. Но сделайте времен-ную скидку, это ведь был 1986 год – начало перестройки, время надежд, духовного про-буждения народа.

– Ага, дайте задать вопрос! – просил Ер-бол по-казахски. – Может ли художник на-писать море, если он его ни разу не видел? Может ли человек руководить народом, сре-ди которого не жил? Вот Горбачев призыва-ет к ускорению, а ведь назначенному им ру-ководителю освоиться надо на новом месте, это же потеря времени?..

Бенефициант тоже отправил Ербола на место, попросив не портить вечер, который он организовал под свою ответственность.

В 1990 году, в интервью «Литературной газете» народный поэт так описывал этот эпизод:

«Вечер планировался на 19 декабря. А за день до этого руководителей Союза писате-лей вызвали в ЦК КПСС и сообщили, что в Алматы идут волнения на националистиче-ской почве и выступление Шаханова сейчас нежелательно. Пусть он объявит, что сломал ногу. Вмешался Евтушенко. Позвонил в ЦК, сказал, что на вечер приглашены дипломаты и что всю ответственность он берет на себя. Со скрипом, но разрешили.

– Все прошло нормально?– Не совсем. Во время вечера на сцену вы-

шел молодой человек и стал читать протест против кровавой рас¬пра¬вы в Ал¬маты. Я уже тогда дога¬ды¬вался, что не было ни-каких наркоманов и алко¬голиков, якобы устроивших погромы в городе. Но у меня не было до¬каза¬тельств...».

Позднее Мухтар Шаханов и его едино-мышленники многое сделали для того, что-бы правда о декабрьских событиях дошла

до народа. В Верховном Совете Казахстана по его инициативе была создана комиссия. К народному депутату стали обращаться сотни людей…

Но в тот день Ербол и его друзья ушли с обидой на поэта. Впрочем, студенты были раздражены молчанием всех именитых лю-дей Казахстана. Никто ведь не вступился за цвет нации – молодежь, которая осмелилась организовать первый в СССР политический митинг. Молчали журналисты, писатели и композиторы, молчали все. Выжидали, чем кончится. И лишь в следующем году, когда ЦК КПСС соизволил опубликовать поста-новление, которым отменялось обвинение казахского народа в национализме, интелли-генты осмелели. В рамках партийных при-личий, конечно…

Студенты ушли с творческого вечера ни с чем, не получив ответов, не сумев даже поставить вопросы перед собравшимися в Доме союзов работниками искусств. Но не успокоились и продолжали обсуждать де-кабрьские события. И вскоре узнали, что… их разговоры слушают сотрудники Комите-та государственной безопасности!

Выяснилось это так. Поскольку часть разговоров велась на казахском, органы привлекли к увлекательному занятию по «прослушке» курсантов-казахов из школы КГБ, которая издавна готовила офицеров на юго-западе Москвы. Однажды в обеденный перерыв, вырвавшись из-под опеки началь-ства, парни-казахи прибежали в общежи-тие и стали искать студента Байжаркынова. Один из них несколько минут водил Ербо-ла по корридорам. Он рассказал, что все их разговоры не только слушают, но и записы-вают.

– Не собирайтесь постоянно в одном ме-сте, не ходите никуда в одиночку, а только группами по пять-шесть человек, – коротко инструктировал незнакомый земляк. – Ули-цу переходишь – оглядывайся, как бы не уго-

12

дить в ДТП, в метро тоже будь осторожен. Курсанты предупредили ребят и быстро

ушли через черный ход. До этого студенты-строители ника-

ким боком с органами не соприкасались. И, естественно, вели себя с безоглядностью, присущей молодости. Но с того момента все, что раньше они видели только в кино, стало частью будней. Разве что паролей и явок не было.

Первый «хвост» Ербол заметил, когда ехал с товарищами в Московский институт нефти и газа имени Ивана Михайловича Губкина. Московские таксисты – люди бы-валые. И когда четверо молодых казахов по-просили его оторваться от преследователя, водитель так и сделал. Кружным путем, по каким-то проходным дворам он ушел от по-гони и довез ребят к нефтяникам.

Ербол все годы учебы подрабатывал. Летом во время каникул строил дачи, а зимой охранял фабрику поблизости от общежития. После организации «штаб-квартиры» в пре-делах своего студенческого жилья, он стал замечать, что его на работу сопровождают двое мужчин, «передают» один другому. Не раз, выходя посреди ночи из сторожки с телефоном, чтобы сделать, как положено, обход территории, он видел по «светлячку» сигареты, что кто-то надолго устроился под ближайшим деревом. Однажды даже крик-нул курильщику:

– Заходи в будку, чего мерзнуть, чайку погоняем.

– Не положено... Не только Ербол, все участники сту-

денческих посиделок находились в поле зрения спецслужб. Работников органов тоже следует понять. Одной из главных задач КГБ во все времена была «борьба с нацио-нализмом». Сохранить советскую империю можно было лишь с помощью «интернацио-нализации», сиречь унификации наций и на-родностей. А тут – на тебе! В самом центре

страны стихийно возникшая националисти-ческая, по их мнению, организация студен-тов росла, как снежный ком. Ведь в обще-житие гидростроительного института уже стали приезжать учащиеся подмосковных техникумов и училищ.

Тем временем студенты московских вузов (а это несколько тысяч казахов, по-скольку все годы советской власти в столи-це и городе на Неве был специальный лимит для подготовки специалистов из союзных республик) решали: организовать забастов-ку или пойти в постоянное представитель-ство Казахстана в Москве? В конце концов, остановились на постпредстве.

С какого-то момента в общагу стро-ителей зачастил парторг института. Ему, как главному идеологу учебного заведения, нельзя было оставаться в стороне от «нацио-налистических» процессов. Однажды зашел и ректор.

Но увещевания не возымели действия. Более того, споры из комнат общежития пе-реходили в студенческие аудитории. На лек-циях по политэкономии шли бурные дебаты все о том же – о праве наций на самоопреде-ление. Правда, суверенитет с независимо-стью, которые спустя пятилетку свалились нам на головы, как манна небесная, как дар свыше многострадальным народам, в те го-рячие деньки не обсуждались. Даже самые рьяные спорщики понимали, что такие речи будут восприняты как призыв к подрыву го-сударственного устройства. А это чревато при любом режиме...

После долгих споров студенты реши-ли идти к постоянному представительству Казахстана в Москве. Но накануне в обще-житие пришел парторг и заявил, что КГБ сообщил руководству института о митинге. Он предупредил, что те, кто завтра пойдет к пост-предству, будут отчислены.

Тут многие поневоле задумались. С одной стороны, не пойти – стыдно перед то-

13

варищами. С другой стороны, вернуться на родину без диплома – родители по головке не погладят. Тогда студенты рассмотрели компромиссный вариант: от каждого инсти-тута в постпредство пойдут по два-три че-ловека, поскольку всем гуртом уходить из Москвы нельзя. Молодежь приехала сюда за знаниями, качество которых, как ни крути, в столичных вузах выше, чем в казахстанских. Да и престижен был московский диплом во все времена. Что хорошего, если в резуль-тате страна, за которую вроде бы болеешь душой, в одночасье лишится тысяч будущих специалистов?

Ербол послал ребят по институтам, чтобы объявить: массовая демонстрация отменя-ется, в постпредство пойдут представители институтов, встреча – в 8 утра 25 декабря.

Сам он отступать не собирался. За ним «стояла Москва», если учесть, что он в эти дни стал неформальным лидером всех каза-хов, учившихся в столице. По его понятиям, после стольких разговоров, после организа-ционной работы, которую он возглавлял, от-каз от дальнейшего участия был немыслим. И он надеялся, что «свои», строители, от него не отстанут. Но утром многие не под-нялись. Кто-то накануне позвонил домой и сослался на то, что отцы-матери напрочь запретили им всякую «политику». Кто-то прямо отказался. Дело понятное: никто не хотел быть отчисленным. Словом, каждый сделал свой выбор.

С ним из огромного общежития к стан-ции метро вышли Бейбит, Эдик и Аскар...

Всю дорогу парней не оставляли сомне-ния: а вдруг их осталось четверо во всей Мо-скве? И лишь подойдя к месту встречи, они воспряли духом. Толпа студентов собралась приличная, под сотню человек.

Протестанты двинулись по аллее Гого-ля. Перед входом по правую сторону стояли машины спецсвязи, «ЗиЛы» с деревянными будками. А сама аллея, несмотря на ранний

час, была буквально забита «читателями» газет. Их, комитетчиков, было, пожалуй, по-больше, чем студентов. Видимо, ожидалась массовая акция протеста.

Работники постпредства уже знали, что студенты придут. Вышли навстречу и бы-стро завели всех внутрь здания, чтобы из-бежать провокаций с печальными для ребят последствиями.

Заполнив зал, студенты где-то с час жда-ли, пока приехал зампред Совмина Казах-стана. Потом парни задавали ему вопросы, он отвечал. Спрашивали, неужто в двадцати областях республики не нашлось достой-ного руководителя, неважно, какой он на-циональности? В конце концов чиновник признался, что полностью согласен со сту-дентами...

Но разошлись ни с чем. Всемогущее ЦК гнуло свою линию. Партийцы привычно ко-лебались вместе с ней, с генеральной лини-ей. Никто на себя ответственность брать не хотел, перед оскорбленным народом никто не извинился. Да что говорить, если само понятие «демократии» в те времена для большинства было чем-то абстрактным, как миллион долларов для бедняка: вроде такие деньги где-то реально существуют, а никто из соседей не видел…

Потом состоялась вторая встреча в пост-предстве, такая же безрезультатная.

Тем временем жизнь шла своим чередом. Колбин правил бал, безвинных людей сажа-ли в тюрьмы, на алматинских студентов об-рушились репрессии.

То же самое происходило и в Москве. Ербола начали допекать особисты. Прямо из аудитории его приглашали в кабинет про-ректора, оставляли наедине с чекистом. Ко-митетчик обычно задавал рутинные вопро-сы:

– Кто вас настраивал? Какие у вас связи? Какое финансирование?

Поскольку претензии были бредовые, то

14

все это не столько пугало, сколько отвлека-ло от учебы.

Но были и светлые моменты в ту пору. Когда под руководством Ербола его земляки готовили письма, обращения и «культпоход» на творческий вечер, приближалась сес-сия. Зная, что студенты не готовятся, мно-гие преподаватели проставили им зачеты и оценки «автоматом». Крупным человеком и по должности, и по жизни проявил себя и ректор. Однажды в разгар собеседований с работниками КГБ, он вызвал Ербола в каби-нет и сказал:

– Органы ищут причину, чтобы отчис-лить тебя, хотя ты хорошо учишься. Так что, от греха подальше, напиши заявление на академический отпуск. А через год я тебя восстановлю.

Забегая вперед, надо сказать, что руково-дитель института свое слово сдержал.

Чтобы получить «академ» нужно было основание. Пришлось представить в инсти-тут фиктивную справку об «остром респи-раторном заболевании».

Тогда-то студент Байжаркынов и пошел в помощники к старому знакомому, прово-днику 14-го купейного Бакыту Акмолдаеву.

Познакомился он с кадровым, как приня-то говорить, железнодорожником в один из первых приездов домой. Знаменитое в годы застоя московское обеспечение и тотальный дефицит всего и вся на остальной террито-рии Союза породили нехитрые схемы спе-куляции. У части населения пробудились придушенные за годы советской власти коммерческие инстинкты. Проводники пас-

сажирских вагонов освоили «челночный» бизнес еще в те годы, когда перепродажа товаров считалась уголовным преступле-нием. Они закупали в Белокаменной чай, конфеты, мануфактуру и бойко торговали этим добром на пути следования. И таким образом исправляли недоработки сельской потребкооперации, одновременно пополняя семейный бюджет.

Ербол тоже привозил домой дефицитный индийский чай и другие продукты, в основ-ном для многочисленной родни. Минималь-ная торговая наценка позволяла бедному студенту оправдать собственные путеше-ствия на родину и не тянуть деньги с роди-телей.

Общие коммерческие интересы свели Ер-бола и Бакыта на стальной магистрали, со-единявшей Москву с Алматы, а позже пере-росли в дружбу. И когда студенту пришлось взять «академ», он попросился напарником к Акмолдаеву на «седьмой-восьмой» поезд.

Под перестук колес летели дни и меся-цы. Иногда, договорившись с напарником, Ербол спрыгивал на станции Эмба, чтобы отдохнуть у родителей. В свободное от слу-жебных обязанностей время он штудировал учебники, чтобы, когда придет время, с ходу включиться в учебный процесс. Не чурался и коммерческой деятельности. Возил порой «зайцев», ибо в те времена в сезоны поезда набивались пассажирами под завязку.

Возвращаясь в Москву, шел в общежи-тие, где за ним сохранили комнату. Иногда, добираясь к себе с площади трех вокзалов, вспоминал первый приезд в столицу...

15

Глава 3. Дороги, которые мы выбираем

Вместе со школой кончилось детство. И отец, в прошлом железнодорожник, полушу-тя говорил:

– Ербол, ты же в тепловозе родился, по-ступай в АЛИИТ.

Первый день биографии Ербола действи-тельно был необычным. В 1965 году Борис Нурдаулетович с женой работали дежурны-ми по станции на 49-м разъезде. Мать Ербо-ла Манзапа ходила на последнем месяце. И когда подошло время рожать, отец остановил товарняк. Морозной ночью родители залезли

в тепловоз, в заднюю секцию, и поехали на станцию Кандыагаш в больницу. Но до род-дома недотянули.

Есть между бывшим районным центром и разъездом подъем, который железнодорожни-ки называют «восьмитысячным» – тяжелый, затяжной. Раньше, во времена паровозов, чтобы его преодолеть, состав сзади подпи-рал локомотив-«толкач». Вот на этом подъе-ме и родился Ербол. Отцу пришлось самому перерезать пуповину. Машинисты обрадова-лись: теперь с новорожденным «на борту»

16

Кандыагаш примет быстро! Они позвонили диспетчеру и напроход прошли через 48-й разъезд. Тепловоз, вопреки обычному поряд-ку, остановили прямо напротив вокзала. Там уже ждала «скорая».

Вот таким образом родителям удалось спасти сына. Врач, которая приняла Ербола под свою опеку, теперь работает в Актобе главным хирургом железнодорожной боль-ницы. По стечению обстоятельств канди-дат медицинских наук, его «киндык шеше», Аяш Байжаркынова – однофамилица нашего героя. Но совпадения на этом не заканчива-ются. Когда-то на 49-м разъезде трудился де-журным по станции дед Ербола Нурдаулет, а во время войны – его бабушка Закия.

Конечно, не место рождения играло роль, когда отец говорил насчет будущей профес-сии. Старший сын Бекбол уже учился на энергетика в Алматы, и Борису Нурдаулето-вичу хотелось, чтобы один из детей пошел по стопам родителей, продолжил династию. Тем более рядом в Актюбинске, тогда был филиал Алматинского института инженеров транспорта. Естественно, у отца спокойнее было бы на душе, если бы сын получил об-разование поближе к дому.

Но Ербол хотел учиться только в Мо-скве. Его одноклассники поступили в МГУ, МИФИ, Казанский университет. И ему тоже хотелось увидеть большой мир.

Летом 1982 года в Москве, на перроне Казанского вокзала его встретил дядя Ис-лам, двоюродный брат матери. От родителей Ербол знал, что дядя учился в Целинограде, потом перевелся в столичный вуз. В Москве женился на землячке, закончил учебу. Вна-чале Ислам работал сменным мастером в Мосгазе, а к моменту приезда Ербола вырос до главного инженера этого крупного пред-приятия.

Вдвоем вышли на привокзальную пло-щадь. Справа от остановки высились старин-ные в царские времена построенные здания.

В восьмидесятых годах там размещался сто-личный ОБХСС.

Позднее, изучая архитектуру, Ербол узнал, что вокруг площади трех вокзалов в камне за-печатлено несколько эпох. Монументальные здания, воздвигнутые при Сталине, сосед-ствовали с современными многоэтажками и дореволюционными строениями. Но пер-вую встречу с Белокаменной он вспоминает, как броуновское движение толпы, вереницы троллейбусов и трамваев и затянувшуюся на часы поездку до Дмитровского шоссе к дяди-ному жилищу.

Все было Ерболу в новинку. Ведь деся-тимиллионный мегаполис стал первым горо-дом, который увидел в свои семнадцать лет кандидат в абитуриенты.

Ислам нашел время показать родствен-нику несколько достопримечательностей –

17

Красную площадь, Оружейную палату, Тре-тьяковку. Однажды они поднялись до зари, отстояли несколько часов в очереди к Мав-золею Ленина, чтобы взглянуть на маленькое тело вождя мирового пролетариата.

Но серьезное знакомство с Москвой при-шлось отложить, пора было думать об учебе. И тут совершенно неожиданно Ербол пораз-ил родню тем, что поступил в … три инсти-тута!

Обычно выпускники школ волнуются, переживают. Здесь же – случай уникаль-ный. Впервые оказавшись в большом городе, сельский парень не только не был подавлен или растерян. Он хладнокровно замыслил и осуществил небывалый эксперимент.

Вступительные экзамены в московских вузах начинались в разное время. В МГУ, МИФИ и МФТИ можно было поступить в начале июля. Во всех остальных институтах абитуриентов ждали в августе. И вот, чтобы не терять форму, а заодно и проверить свои силы, Ербол решил вначале сдать экзамены в Московском инженерно-физическом инсти-туте. Выбрал он факультет математики.

Точные науки всегда давались ему легко, особенно математика. Это, считает Ербол, заслуга Лидии Васильевны Шишовой, кото-рая с пятого по десятый классы преподавала в Эмбе этот предмет. Одноклассники помнят, что Ербол в школе оба варианта контрольных решал минут за пятнадцать и давал списы-вать друзьям.

Вообще эмбинским школьникам повезло: рядом на военном полигоне служили офице-ры, а их жены, окончившие крупнейшие вузы России, стали учителями в школах райцен-тра. Так что уровень преподавания был не в пример выше, чем в других селах и городках области. В старших классах отдельные учи-теля даже заставляли ребят изучать часть институтской программы. Не случайно все двадцать одноклассников Ербола впослед-ствии получили высшее образование.

В МИФИ математика была и остается одной из главных дисциплин. Поэтому на какой бы факультет ни поступал будущий студент, первым экзаменом, причем пись-менным, была «царица наук». И «валили» на математике без пощады: если не знаешь основ, в этом институте делать нечего.

Ербол на «отлично» сдал четыре экзаме-на и лишь по физике получил четверку. А потом документы забрал, поскольку специ-альность математика-теоретика его не инте-ресовала. Не теряя времени, он сдал доку-менты, а потом и вступительные экзамены в Московский физико-технический. Но и там он учиться не собирался. Ни теория физики, ни ее прикладные возможности Ербола тоже не привлекали. Легкий интерес вызвало то, что многие космонавты, например, Светла-на Савицкая, вышли из стен МФТИ. Но все же давняя мечта пересилила: ему с детства нравилось строительство. Так что десять эк-заменов, которые он сдал, как бы от нечего делать, были пробой сил, проверкой своих способностей. Хотелось знать, достаточно ли хорошо он подготовлен, чтобы учиться в московском вузе?

Его ровесники-абитуриенты готовились к экзаменам. Те, кто уже был зачислен в сту-денты, с легким сердцем бродили по Москве, ели мороженое и знакомились с девушками. А Ербол в это время проводил «рекогносци-ровку» на местности, то бишь на Листвен-ничной аллее.

Там, неподалеку от кинотеатра «Байкал», стоит альма-матер полиграфистов, метров через сто – гидромелиоративный институт, еще шагов через пятьдесят – Тимирязевская сельхозакадемия, чуть дальше расположился институт инженеров сельского хозяйства...

За три дня до начала экзаменов Ербол отнес документы в Московский гидро-мелиоративный институт, на инженерно-строительный факультет.

Интерес к профессии у Ербола появился,

18

когда в Эмбе он ходил у строителей в подсоб-никах. На эту работу его определил отец.

Борис Нурдаулетович с детства воспиты-вал детей по простой, но действенной методе – не поощрял безделье. Он, всего в жизни до-бившийся неустанным трудом, справедливо считал, что развращает людей праздность, а все остальные пороки – лишь следствие ее. Придя вечером с работы, отец всегда задавал Бекболу, Ерболу и младшей Гульмире один и тот же вопрос:

– Что ты сегодня сделал?Детство есть детство, иногда за играми

время пролетало незаметно. – Но ближе к вечеру, – вспоминает Ербол,

– перед приходом отца, мы начинали метать-ся, чтобы успеть что-то сделать по дому или в сарае...

В классе пятом-шестом вдвоем с Бекбо-лом они сами сколотили забор вокруг дома в Эмбе. А когда райком выделил отцу кварти-

ру в райцентре, как всегда, недостроенную, пришлось нанимать строителей, и Ербол все лето крутился рядом с ними, учась работать с кирпичом и деревом. Возможно, тогда и за-родилось желание созидать нечто своими ру-ками.

Вообще выбор профессии – вечная дилем-ма для каждого нового поколения. Если спо-собности не проявились в раннем возрасте, то будущий студент оказывается в двусмыс-ленной ситуации: он выбирает какой-то вуз, какую-то специальность практически наугад, ничего о ней не зная. Так что Ерболу в этом смысле повезло. Он свое призвание нашел задолго до выхода на перепутье, на котором оказывался каждый из нас, выброшенный во взрослую жизнь с аттестатом о среднем об-разовании.

Став студентом первого курса гидромели-оративного института, Ербол получил место в общежитии. Это было новое четырнадцати-

19

этажное здание. Прежде студенты-строители жили в старой общаге в Кирсановке, откуда до института добирались сорок минут на электричке. Теперь же они оказались непо-далеку от учебных корпусов, в благоустроен-ных квартирах, разделенных на две секции, по двое-трое в комнате.

Соседями по комнате оказались земляк из Актюбинска Каиржан Багитов, который учился на четвертом курсе, и парень из Та-тарии по имени Фатах. Он занимался дзю-до и привел Ербола в секцию. Вскоре сту-дент Байжаркынов получил первый разряд. А Каиржан был заядлым «моржом». Вместе с ним Ербол бегал зимой на пруд, где они разбивали лед, купались и также бегом воз-вращались в общежитие.

В спортивную жизнь в институте он втя-нулся легко, потому что с детства любил охоту, часами в любую погоду уходил на

лыжах в степь, ставил капканы на карсаков. А в старших классах несколько лет зани-мался вольной борьбой, боксом, благо в те времена в Эмбе работала детско-юношеская спортивная школа. Но главным для него в первые месяцы учебы было общение, сто-личная среда, которая исподволь воспиты-вает человека. Аульные ребята и парни из небольших городков быстро пообтесались, к лучшему изменились их манеры и произ-ношение.

Первый курс Ербол отучился с удоволь-ствием, на подъеме. Особенно была довольна им преподавательница высшей математики, которой он подарил собственноручно выпол-ненное наглядное учебное пособие – табли-цу логарифмов. Вообще, настрой был на от-личную учебу. Но неожиданно для студентов в 1983 году вышло постановление, которое резко изменило их жизненные планы.

20

21

Глава 4. Между небом и землей

Эхо Великой Отечественной, на фрон-тах которой в числе многих солдат бес-следно исчез дед Ербола доброволец Нур-даулет Байжаркынов, отразилось на внуках победителей.

Воинов, не оставивших после себя де-тей, много полегло в годы войны. Этим в начале восьмидесятых был вызван так на-зываемый второй спад рождаемости. Со-ответственно, первый демографический кризис разразился в начале шестидесятых годов прошлого столетия, когда многомил-лионная Советская армия впервые ощути-ла нехватку парней призывного возраста.

Так это было или иначе, ведомо лишь демографам. Но в 1983-м многих студен-тов вузов после первого курса стали при-глашать в военкоматы. Пришла повестка и Ерболу.

Весенняя призывная комиссия опреде-лила, что здоровье у студента Байжаркы-нова хорошее, и решила, что служить ему придется в Военно-Морском Флоте СССР, а значит – три года.

Ербол съездил домой, попрощался с ро-дителями и друзьями. Возвращаясь в Мо-скву, в поезде разговорился с попутчиком, слова которого врезались в память:

– Когда ты дембельнешься, через неко-торое время никто не будет помнить, что был такой Ербол. Все будут рассказывать: был у нас в роте казах. И по твоему авто-ритету скажут, «достойный» или «чмош-ник». А значит, те, кто придет в армию позже, будут считать, что все казахи та-

кие. Не забывай, что в армии ты – пред-ставитель нации…

В Москве на городском сборном пункте Ербол попал в «трехсотую» команду, к бу-дущим морякам.

Прерывать учебу на три года ему страш-но не хотелось. И он подошел к офицеру в морской форме, стал объяснять, что он студент и трехгодичная служба ему совсем ни к чему.

Волей случая рядом оказался лейтенант в голубых погонах, тоже «покупатель», то есть офицер, присланный из части для на-бора молодого пополнения.

– О чем спор, может развести? – обра-тился он к моряку.

– Да вот, студент не хочет в Морфлот.– Может, ко мне пойдешь? – спросил он

теперь уже у Ербола.Узнав, что сухопутный лейтенант на-

бирает «двухгодичников», он с радостью перешел в его команду под номером 525, где не хватало нескольких человек. Пере-оформление прошло без проблем, когда выяснилось, что Ербол спортсмен, имеет разряд по дзю-до.

Уже уходя с рюкзаком к будущим одно-полчанам, услышал за спиной, как офицер-моряк со смехом сказал:

– Ему эти два года тремя покажутся!Оказалось, что он попал в воздушно-

десантные войска. Но в тот момент он был рад, что сумел избежать трехлетнего пе-рерыва в учебе. И задумался лишь тогда, когда встал в самый конец строя, чуть ли

22

не последним. На правом фланге высились двухметровые ребята, как сейчас говорят, «качки». И разговоры они вели специфи-ческие, о стропах, которые «рвутся или не рвутся». Оказалось, что большинство из них – парашютисты, которые учились в школах ДОСААФ, специально готовились к будущей службе…

На Белорусском вокзале команду при-зывников посадили в поезд и привезли в Литву. Начали делить по бригадам. Ербол попал в Каунас в учебное подразделение. Кроме физподготовки, походов на стрель-бище, прыжков с парашютом и обычной муштры десантники осваивали тяжелое вооружение.

Из восьмидесяти человек учебной роты большая часть изучала бронетехнику, ар-тиллерию. А студентов, как наиболее гра-мотных, выделили в отдельную батарею ПТУРС. В то время противотанковые управляемые реактивные снаряды были если не новинкой в вооружении, то все же достаточно сложной техникой.

После «учебки» Ербола направили слу-жить в отдельный противотанковый ба-тальон 7-й дивизии Варшавского догово-ра – единственной на территории СССР. Дислоцировалась она в Литве. И, видимо, не случайно. Позже, когда благодаря Гор-бачеву ослаб тоталитарный режим, стра-ны Балтии первыми откололись от «Союза нерушимого»…

Здесь, уже в части, Ербол не раз вспо-минал слова морского офицера, услышан-ные им на призывном пункте.

Дивизию держали в постоянном напря-жении. Полномасштабные учения прово-дились каждые два-три месяца все два года службы. Уже через месяц после прибытия пополнения из учебного подразделения он попал на первые свои учения, которые проводились под Псковом.

То, что мы видим иногда на экранах те-

левизоров, сидя на мягких диванах, не мо-жет передать ощущений участника гран-диозного действа. В 12 самолетов Ил-76 погрузили БТРы, еще дюжина подняла в воздух весь личный состав дивизии. Затем транспортники начинали «сеять» техни-ку. После того, как бронетранспортеры РД («робот десантируемый») приземлялись, небо плотно закрывали тысячи парашю-тов, спускающих в сугробы солдат.

Поскольку цель ставилась – уложить-ся в норматив, в подразделениях обучили водить БТР всех десантников, а не только механиков-водителей. После приземления солдаты прыгали в ближайшую машину, заводили бронетранспортер и, паля холо-стыми, мчались к цели.

– Грохот, дым, рев моторов – полная иллюзия настоящего сражения, – вспоми-нает Ербол.

Вторые учения, междивизионные, прошли буквально через месяц в Белорус-ском Полесье. Обязательные три прыжка с Ила, стрельба по танкам, беготня по за-ранее разработанному сценарию.

Усталые десантники в недолгие мину-ты отдыха устраивались поближе к тепло-му еще двигателю, отдыхали и грелись. В один из таких моментов комдив решил принять зачет и провести соревнования между частями.

Спящего Ербола растолкал командир машины, мол, вперед, на позицию. Ког-да бойцы выстроились, командир диви-зии показал на него и спросил: «Чей?». Ему доложили: противотанковый дивизи-он. Выбрали еще несколько человек, по одному из разных частей и объявили: как «птурсист» выстрелит, такую оценку все подразделение и получит.

Нужно было реактивным снарядом попасть в танк. Причем попадание в де-сятисантиметровое пространство между башней и корпусом, оценивалось высшим

23

баллом. Отклонение на полметра – «чет-верка». Если снаряд угодил в корпус – «тройка», а промах – «неуд».

Офицеры волновались, поскольку ди-визион ПТУРСов был создан недавно, ког-да ракетами заменили самоходные артил-лерийские установки. Ербол был в числе первых, кто пришел из «учебки», и это были первые учения с боевой стрельбой. Он тоже беспокоился за результат. День был тяжелым, он устал и к тому же не со-всем отошел ото сна. Но все же собрался, тщательно прицелился и выстрелил.

Управлять реактивным снарядом не-просто. Когда он запущен, сзади полыхает пламя, да и диаметр снаряда – 12 санти-метров, то есть на небольшом расстоянии практически загораживает собой мишень. Но удача в тот день была с Ерболом. Он приподнял снаряд в полете, чтобы посмо-

треть на цель, тут же опустил и попал в «десятку». Весь дивизион получил оцен-ку «отлично». А когда на собрании подво-дили итоги, комдив поздравил и приказом объявил Байжаркынову десять суток отпу-ска. Ербол съездил домой, показался роди-телям в парадной форме, отдохнул и вновь уехал в далекую сырую Прибалтику.

Служба давалась непросто, несмотря на хорошее здоровье и спортивные дости-жения. Как все молодые бойцы он прошел испытание в виде побоев, хотя в те годы «дедовщина» в десанте как-то не при-жилась. Во всяком случае, не была такой беспредельной, как в других видах войск: все-таки элита вооруженных сил, дисци-плина поддерживалась. Да и страх, навер-но, был у старослужащих: мог ведь однаж-ды и парашют не раскрыться, если сильно обижать «духов», как называли молодое

24

пополнение. Ербол был среди тех, кто в первые, са-

мые трудные месяцы выдержал проверку на крепость. И весь оставшийся срок про-служил достойно. В то же время его, сугубо штатского, мирного человека, тяготила ар-мейская дисциплина. А главным образом, мораль, которую вколачивали в них отцы-командиры. Многие из них прошли через Афганистан и теперь со знанием дела объ-ясняли, что десантники не должны знать жалости. Что элитные войска созданы для исполнения указов руководства и, получив приказ, обязаны спрыгнуть на врага и уни-чтожить все живое, невзирая на возраст и пол. Причем без расчета на собственное выживание…

Не обходилось без проблем и на втором году службы. То давали звания, то сни-мали лычки за нарушения дисциплины. Причем наказания в десантных войсках тоже были своеобразными. Вместо гауп-твахты или нарядов, как в других войсках, за провинность одного десантника ночью поднимали весь взвод или роту и с пол-ным комплектом, с автоматом и шинелью заставляли делать марш-бросок в десять километров.

Несмотря на то, что неуставных взаи-моотношений, как мягко именуют издева-тельства старослужащих над «молодыми», в части практически не было, без инци-дентов не обходилось. Однажды, когда Ербол стоял в карауле, друг пожаловался ему, что солдаты хозвзвода, работавшие на кухне, отобрали часы. Друзья пошли разбираться. Повар клялся, что хронометр принадлежат ему. Тогда Ербол попро-сил показать заднюю крышку. На метал-ле красовалась гравировка, красноречиво

свидетельствующая о подлинном хозяине часов. Но тем не менее уличенный во лжи повар отдавать часы не собирался. Слово за слово, завязалась драка. На помощь по-вару, не разобравшись, кинулись его зем-ляки. В руках у бойцов «хозбанды», как в армии именуют тех, кто пристроился в части посудомойщиками и хлеборезами, зазмеились солдатские ремни, над голова-ми засверкали латунные бляхи. На Ербола кинулись сразу несколько человек. Полу-чив удар бляхой по голове, он попытался отпугнуть нападавших штык-ножом, кото-рый был у него на поясе, как у всякого, кто находился в карауле. В свалке один из противников напоролся на штык бедром.

Сначала по факту побоища хотели воз-будить уголовное дело. Но затем коман-диры, которые все ЧП обычно пытаются замять в части, чтобы не выносить сор из избы, решили, что сажать солдат необяза-тельно – сами разберутся. Когда Ерболу в санчасти зашили голову, а его недавнему противнику заштопали ногу, они собра-лись, чтобы обсудить инцидент. И в кон-це концов простили друг друга, посколь-ку оба были втянуты в драку не по своей вине. А подлинного виновника, повара, за лживую клятву наказали его же земляки. Те самые, которые за него заступились по-началу.

Прошли месяцы службы, насыщенные бесконечными, изнурительными трени-ровками. Наконец вышел приказ министра обороны об увольнении в запас. И в конце июня 1985-го с несколькими однополчана-ми Ербол вернулся в Москву. Отдохнув не-делю в столице, все разъехались по домам. Так завершилась армейская часть биогра-фии будущего строителя.

25

Глава 5. Шабашная практика

В 1985-м бывший десантник Байжаркы-нов восстановился на факультете. Поскольку он пользовался среди студентов авторите-том, его назначили помощником коменданта общежития, что давало право на отдельную комнату.

Группа была новой, но многие из преж-них сокурсников тоже отслужили по два года, так что практически он оказался среди своих старых товарищей.

Учебу Ербол совмещал с работой. Был лифтером, охранником в автопарке, сторо-жил швейную фабрику. К тридцати рублям стипендии подрабатывал еще рублей семь-десят, чтобы не подрывать семейный бюджет родителей. Летом строил дома, дачи.

Жизнь снова вошла в колею. Впереди было ясное, светлое будущее. Пока не подо-спел «черный» декабрь 1986 года и пришлось брать академический отпуск. Новый перерыв в учебе и наконец в 1987 году Ербол восста-новился на факультете, уже окончательно. Казалось бы, самое время угомониться, не искушать судьбу. Но осенью того же года студенты гидромелиоративного института, в числе которых, конечно, был и он, орга-низовали сидячую забастовку перед Мини-стерством обороны СССР. Вновь связались со всеми институтами, собрали земляков-казахстанцев, и массово выступили в под-держку движения «Невада-Семипалатинск».

После гонений 86-87-го годов студенты стали осторожнее. О своей акции они зара-нее известили редакции всех газет и журна-лов, в том числе зарубежных. На митинге си-

дели с лозунгами, а в Минобороны передали петицию с требованием закрыть ядерный по-лигон.

Сорок лет кровоточила рана в самом серд-це казахской степи. Те, кто постарше помнят, как время от времени в газетах появлялись сообщения размером со стандартный некро-лог. Так, мол, и так, в районе Семипалатинска в абсолютно мирных целях рванули очеред-ной ядерный заряд мощностью столько-то килотонн.

Кто знает, может быть, это продолжалось бы еще долгие годы. Если бы Олжас Сулей-менов на первом митинге в Алматы у здания Союза писателей не разрушил заговор мол-чания вокруг сверхсекретных прежде испы-таний. Только за то, что он первым поднял голос против геноцида казахского народа, поэту надо бы поставить памятник при жиз-ни.

О Семипалатинске написано столько, что любое сведение о многолетней войне атом-щиков против собственного народа было бы повторением. Но до сих пор не все знают, что кроме знаменитого полигона в Казахстане были десятки других, менее известных.

Не случайно когда-то, на заре независи-мости наш президент сказал:

«Казахстан превратился в сырьевой при-даток страны (СССР – Ред.), где закладыва-лись экологические мины замедленного дей-ствия. Огромные территории страны были отчуждены под ядерные и другие военные полигоны без согласия народа… Условия существования 2,6 миллиона человек в от-

26

даленных и малонаселенных пунктах, где в основном проживает коренное население, вообще не поддаются никакому сравнению» (Тлеубергенов С. Т. «Полигоны Казахстана», Алматы, из-во «Гылым», 1997 г., стр. 3).

Действительно, Казахстан слишком дол-го был сплошным полигоном. На юге от нас находится китайский Лобнор с его 20 мега-тоннами наземных взрывов (при попутном ветре в сторону Казахстана). На востоке ре-спублики – семипалатинский суперполигон с сорокалетним стажем, на севере – россий-ские ядерные полигоны (217 взрывов, 94 – в атмосфере), на западе – Тайсойган, Азгыр (условное военное название «Галит») и Ка-пустин Яр. Кстати, детская смертность ря-дом с этим полигоном в Уральской глубинке выше, чем в печально известных районах Се-мипалатинской области.

А в центре страны – ракетно-космический комплекс Байконур, расположенный на тер-ритории 6117 квадратных километров. Это 9 стартовых комплексов с 15 пусковыми установками ракетоносителей. Только «Про-тонов» запускается от 25 до 30 штук в год. В 1995 году, например, было 44 запуска. А что такое ракетоноситель «Протон» с точки зрения математики? Это 92,2 удачных стар-та из 100. Но даже при успешных стартах степь, на которую падают первые ступени ракеты, сильно загрязняется. Потому что ку-ски «Протонов» падают с остатками топли-ва, а оно проникает в почву на глубину до одного метра. Эти высокотоксичные остатки составляют до 10 процентов массы первой ступени ракеты – 5 тонн неиспользованного горючего! В его состав входит гептил - ве-щество, которое не разлагается 100 лет и об-ладает отравляющими и мутагенными свой-ствами. Не случайно в жезказганских степях зарегистрированы массовые падежи скота, сайгаков, обнаружены раковые заболевания у людей, случаи уродства у новорожденных. Кроме того, ракета-носитель «прожигает»

озоновую дыру диаметром 2 километра, ко-торая «открывается» на 22 часа... Это к све-дению. А то в некоторых газетах пишут, что «гептил не обнаружен»...

Об этом студенты, собравшиеся на митин-ге знать не могли, поскольку книга профессо-ра Смантая Тлеубергенова, опубликованная десять лет спустя, еще не увидела свет. Да и не могла она тогда выйти из печати: цензура не пропустила бы. Но издевательство над на-родом пора было кончать. С таким настрое-нием московские студенты из Казахстана и вышли на митинг.

Когда они заняли позицию напротив все-союзного военного ведомства, к ним присое-динились парни с Алтая, тоже пострадавшие от ядерных испытаний. Но представители вузов старались держаться от них подаль-ше. Поди проверь, на самом деле это алтай-цы или агенты КГБ, провокаторы. Студенты боялись, что кто-нибудь специально затеет драку и всех митингующих попросту пере-сажают по уголовным статьям. Но вроде обо-шлось. Под конец появились фотографы, и Ербол с товарищами, прикрывая лица, поти-хоньку разошлись, рассеялись среди толпы зевак, собравшихся вокруг митингующих. Были опасения, что не фотокорреспонденты снимают их, а сотрудники органов.

После этих событий репрессий не было. Партийный диктат слабел. Да и перестроеч-ное промывание мозгов не прошло даром. Не-сколько лет страна запоем читала периодику, в красках расписывающую ужасы ленинизма-сталинизма. Люди вычитывали в журналах факты, которые прежде боялись озвучивать даже шепотом. И в конечном итоге то, что считалось ужасной крамолой – гласность, критика в адрес Коммунистической партии, в адрес КГБ, многопартийность, коопера-тивное движение – стало частью обыденной жизни. Митинги протеста в том числе.

Жизнь шла своим чередом. Пролетали не-дели и месяцы. Постепенно Ербол отошел от

27

«политики». В последние годы учебы стал больше работать, поскольку женился и надо было кормить семью.

С женой Ербол вырос в одном дворе. Вме-сте ходили в школу, с ее братьями пацаном гонял в футбол, будущую супругу провожал из школы. Майра была восьмым ребенком в большой семье: ее родители Абу и Жаркынай Кадыралины воспитали одиннадцать детей.

Когда-то, в классе пятом, Ербол пригласил одноклассников на день рождения. Позвал и Майру, хотя она была младше. Семейное предание гласит: улучив минутку, именин-ник остался наедине с будущей супругой и предложил ей дружить. Она рассудительно ответила, что ей необходимо посоветоваться с подругами…

После окончания школы Ербол уехал в Москву. А Майра осталась в Эмбе. Отучилась в школе бухучета в Актюбинске, вернулась в райцентр, работала на автозаправочной стан-ции. Изредка встречались, когда Ербол при-

езжал домой к родителям, переписывались. А летом 1988-го, перед четвертым курсом, он украл свою невесту. Забрал Майру в Москву, где они и зарегистрировали брак. Чуть позже, в сентябре того же года, молодые вернулись в Эмбу и сыграли свадьбу.

Мать жены, скончавшаяся в 1991-м, вы-деляла Ербола среди шести зятьев, потому что знала его с детства. Так же, как и его ро-дителей, которые долго жили рядом, были хорошими соседями. Теща чувствовала жен-ским сердцем, что жизнь у молодой семьи за-ладится. Также считают и Ербол с Майрой, которые уже сами воспитывают троих детей – Гульжан, Нурлана и Султана.

В советское время студентам на каникулах найти работу было несложно. По всей стра-не, в том числе и в Казахстане, стройотряды, скомплектованные в институтах, вечно что-то строили – жилье, животноводческие фер-мы, промышленные здания. Ербол с друзья-ми тоже постоянно занимались «шабашкой»,

28

как тогда называли временную работу, и не-плохо зарабатывали – от 700 до 1000 рублей за сезон. Однажды в Эмбе за месяц студенты подняли двухквартирный дом. А в основном работали в Подмосковье.

Ербол, Канат, Рахымжан, Кайрат, Эдик и Бейбит, собравшись в бригаду, строили и ремонтировали дачи. Среди клиентов иногда попадались именитые люди, как, например Герой Советского Союза летчик Шилкин, ко-торый первым сделал аэрофотографическую съемку Берлина. Кстати, его родной брат был тогда министром по строительству в Москве. Так что было кому следить за качеством ра-боты.

Именно в те годы Ербол нарабатывал первый организаторский опыт, который в последующем помог ему создать в Актобе мощную строительную организацию. Он на-ходил человека, желающего поставить дом на дачном участке, договаривался об оплате. Набрасывал проект, составлял смету, подго-тавливал нехитрый инструмент. И лишь по-сле этого бригада выезжала на работу. Ребята брали с собой запас продуктов на несколько дней, чтобы не мотаться в Москву и не те-рять времени на поездки. Жили там же, на даче, готовили себе сами, работали от тем-на до темна. В итоге строили очень быстро. Порой заказчик поражался такой скорости, непривычной в то беззаботное, безмятежное советское время. Ведь в разгар застоя строи-тельство большинству из нас представлялось в образе вечных фундаментов и котлованов. А в языке накрепко прижились такие слова как «незавершенка» и «долгострой».

Дачник-заказчик чаще всего полагал, что ему придется не раз приезжать на загород-ный «объект», чтобы подгонять строителей. И порой глазам не верил, глядя на готовое жилище, вокруг которого не мог найти даже обычного в то время строительного мусора. А ремонт дачного домика, стоивший тысячу рублей, студенты иногда делали за выход-

ные.Метод Ербола, выработанный еще в сту-

денчестве, можно сформулировать так: ско-рость работы зависит не столько от быстроты, сколько от ее беспрерывности. Этого принци-па строитель придерживается и по сей день. Ведь и в советское время строительство затя-гивалось не из-за лености работников. Почти везде и всюду хромала организация. Плани-рование шло с самого верха, поэтому учесть все местные особенности было практически невозможно. Это вечное недоверие к людям, к конкретным исполнителям оборачивалась простоями, перерасходом денег. Скажем, почему подрядчики не укладывались в сме-ту? Да потому что если вовремя не подвезти какие-то стройматериалы, то сотни людей на объекте оставались не у дел. Механизмы, так необходимые на другой стройке, простаива-ли, а зарплата шла. Сами сметы составлялись с учетом доставки материалов, скажем, песка или щебня с карьеров и заводов, известных проектировщикам, то есть запланированным. Хотя порой наполнители можно было брать прямо рядом с объектом и экономить огром-ные деньги на транспортировке. Но вездесу-щий и всемогущий «план» на корню губил любую инициативу...

На счету Ербола немало достижений, которые можно было бы внести в «книгу рекордов строительства», если бы таковая существовала. Взять один лишь пример: ме-четь, по размерам лишь ненамного уступаю-щую главной мечети Казахстана в Алматы, он построил за считанные месяцы. При этом он сам финансировал строительство. Доста-точно для сравнения вспомнить, сколько лет ушло на то, чтобы с минарета мусульманско-го храма в южной столице впервые прозвучал призыв к молитве. Даже человек, далекий от зодчества, легко почувствует разницу, как го-ворится в одной известной рекламе.

Но об этом – разговор отдельный.

29

Глава 6. Генная память

О жизни любого человека можно напи-сать роман. Это блистательно доказал клас-сик американской литературы Фолкнер, взяв за основу своей знаменитой книги историю рядовой семьи, члены которой ничего пут-ного за свою жизнь не сделали. Но создавать произведения на скудном материале под силу лишь великим писателям. Гораздо про-ще проследить перипетии судьбы человека, который, не достигнув сорока лет, сделал достаточно, чтобы его уже никогда не забы-ли на родной земле.

Всегда интересно, как формируется и за-каляется человек. Рос Ербол, как и многие сельские мальчишки. Ходил с друзьями на лыжах за реку Эмба, ставил капканы. Охо-тился и с ружьем, видел волчьи следы. Но серые не встречались: тогда звери были пу-ганные, не то что сейчас, когда в обезлюдев-ших степях волки расплодились и стали ре-альной опасностью.

Спорт и охота вырабатывали чисто муж-ские качества характера. Но скорее всего, стремление к лидерству было в нем зало-жено сызмальства. Ербол всегда стремился быть первым и в учебе, и в играх. Или все же главное в человеке закладывается еще до его рождения, как считают генетики? Тогда надо обратиться к корням…

Дед его Нурдаулет, по словам немного-численных живых ровесников, был уважае-мым в селе человеком, глубоко верующим мусульманином, как и его супруга. Если учесть, какие были гонения на верующих в первые годы Советской власти, да и во все

последующие времена, то надо было обла-дать немалым мужеством, чтобы не изменить вере предков. А итогом недолгого жизненно-го пути деда стала война. Он ушел на фронт добровольцем, хотя, как железнодорожник, был освобожден от воинской повинности.

А может быть, Ерболу передалась жизне-стойкость его отца, который вообще выжил вопреки и наперекор судьбе…

* * *Шел 1941 год. В центре Европы герман-

ский капитал породил монстра – Третий Рейх. Родина Гете и Бетховена превратилась в фашистское государство, одурманенное людоедскими теориями просвещенного ра-сизма. Армады немецких танков сокрушали границы соседних государств. Шла Вторая мировая.

Фронтовики, которых все меньше и мень-ше остается среди нас, рассказали детям о войне – о жестоких боях, о гибели товари-щей на полях сражений, о боли и страдани-ях в госпиталях, о радости победы. Те, кто оставался в тылу, поведали о тяжелой, изну-рительной работе, о голоде и холоде, об ожи-дании писем и страхе за тех, кто на фронте. Дед Ербола Нурдаулет никому не рассказал о своей войне…

Сейчас никто не сможет объяснить, поче-му Нурдаулет Байжаркынов, оставив жену с тремя малыми детьми, несмотря на то, что был освобожден от ратного труда, принял решение уйти на фронт. Можно только пред-полагать, что он не смог усидеть дома в ли-

30

хую годину, когда мужчины, его ровесники, клали жизни, чтобы защитить родную зем-лю. Или кровь сказалась в нем? Ведь были в роду предки по прямой линии – известные в степи батыры…

В общей численности населения планеты казахи составляют долю не очень заметную. В то же время наша земля, богатая и удобная для проживания, намного превышает терри-тории великих государств. Нам досталось от предков огромное жизненное пространство, которого так не хватает множеству других народов. Кем были они, наши прадеды, со-хранившие для потомков несметные богат-ства, если говорить о природе, необъятных пастбищах, плодородной земле и недрах, где кроется таблица элементов Менделеева? Ведь даже на территории одной только Актю-бинской области есть месторождения нефти, меди, цинка, золота, хрома, алюминия, тита-на, циркония и даже полезного ископаемого со странным названием вермикулит. Впро-чем, речь идет о площади почти в 300 ты-сяч квадратных километров. Это больше чем территория бывшей ФРГ до объединения с ГДР, это больше, чем семь Швейцарий.

Кто веками защищал эту землю и народ от далеко не мирных соседей? В поисках от-ветов нужно обращаться к народной памяти и к писаной истории. Но без перекрестных ссылок в архивах можно и заплутать. Ведь история – самая конъюнктурная из всех наук. А про нашу и вовсе говорят, что она непред-сказуемая…

Вот, к примеру, в отделе редких книг би-блиотеки Национальной академии наук Ре-спублики Казахстан хранится труд русского археолога К. И. Антоновича, называющийся «Древности киргизской степи и Оренбург-ского края». И есть в этой книге такие стро-ки:

«В 1-м ауле той волости, на реке Кокто-бе в 15 верстах от железнодорожной стан-ции Аккемер имеется могила, под названием

«Кутебай-батыр мола»… который был убит в борьбе с каким-то народом. Камни и кир-пич могилы с поверхности обросли травою. Форма могилы – круглая. Из наведенных мною справок оказалось, что эта могила су-ществует уже сто лет.

В последней моей поездке в Бестамак-скую волость в 1909 г. я узнал, что пересе-ленцы растаскивают камни этой почитаемой могилы. Она почти разрушена и скоро от нее останется только воспоминание».

Но народ помнит своих героев. На моги-ле батыра Котыбара, сына Басена, построен мавзолей, о нем пишутся книги.

Кто были его враги? Коканд, Бухара, Хива, Россия – всем нужна была эта земля с богатыми выпасами, с чистой водой. Тур-кмены, башкиры, татары, русские казаки… С кем только не пришлось скрещивать ору-жие батыру Котыбару. Вся его жизнь прошла в походах и сражениях, все силы были отда-ны одной цели – защите своего народа.

Потомки его живут на актюбинской зем-ле, возделывают поля, строят дома, растят детей. На земле, о которой славный батыр, наверное, знал только то, что здесь можно растить хороших коней для военных похо-дов и пасти тучные стада.

«По архивным данным, в середине лета 1787 года Котыбар в возрасте 38 лет со своими воинами, числом более 800, при-соединился к Срыму Датову и участвовал в национально-освободительном движении до самого конца и после того как движение было подавлено, не прекращал сопротивле-ния царю…

Подвиг героя не забудется, он навечно останется в памяти народа. Но в недавнее Со-ветское время национально-освободительное движение, вызванное колонизаторской по-литикой царской России, не было освещено должным образом, не был ясно указан ха-рактер этого движения. Срым и его сорат-ники – Котыбар, Арыстан, изображались в

31

отрицательном ключе, их старались пока-зать людьми, далекими от народа. В течение целого столетия их считали разбойниками, преступниками» (Узакбай Кауыс. «Ел корга-ган Котыбар» – «Котыбар – защитник наро-да», Алматы, «Нурлы алем», 2000).

Вот с каких времен, с каких людей сле-дует вести отсчет, чтобы связать события в актюбинской степи в единое целое. Отсюда, от этих мусульманских могил, начинается та тропа, по которой ушел на войну Нур-даулет Байжаркынов, спокойный, миролю-бивый человек из казахского аула. Он ушел, чтобы с оружием в руках защитить Родину, как некогда на врага его прадед Байти би, который был известным в степи человеком, ближайшим соратником батыра Котыбара Басенулы…

– Возле села Егиндыбулак есть гора Та-стау. Там кладбище, где похоронены наши предки. Летом мы бывали в пионерлагере, это когда еще учились во втором-третьем классах. Нас возили в исторические места, где есть древние захоронения, есть ровная площадка, ее называли «Ханский трон». Пионервожатые нам говорили, что там непо-далеку похоронен хан Абылкайыр, – расска-зывает Ербол. – А сейчас я не могу найти это место. Помню, там были ступеньки и трон ¬ – отшлифованный камень. Были какие-то надписи на арабском. Хотелось бы разо-браться, что там такое. В детстве особого интереса не было…

Мало знает о своих предках и его отец, Борис Нурдаулетович. Не по своей вине, ко-нечно. Он рано лишился отца, родственники по мужской линии тоже давно покинули этот мир и некому было рассказывать о былых временах. Лишь недавно, уже выйдя на пен-сию, он отыскал могилы предков, поставил памятник и, как положено, устроил в честь деда и прадеда поминки, по-казахски, – ас. С угощением для земляков, байгой и борьбой казакша-курес.

Время летит. Мало осталось людей, лич-но знавших даже его отца, Нурдаулета. Из бывших односельчан в Актобе сейчас жи-вет только Тойбазар Жиенбаев, в прошлом директор школы, друг семьи и дальний род-ственник.

– Если проследить родословную, то Бай-жаркыновы – это потомки Сырлыбая, – рас-сказывает аксакал. – У него был сын Итемген. От него родился Байти би. У Байти би вырос сын Байжаркын. У Байжаркына – Адильше. Адильше вырастил Нурдаулета. Нурдаулет после себя оставил Бориса, у которого два сына – Бекбол и Ербол. О Нурдаулете я мно-го сказать не могу. Вначале он трудился на племенном заводе в селе Миялыколь, где вы-ращивались кони для армии. Потом с 1936 года до войны работал на железной дороге. Я запомнил, что он был высоким плотным симпатичным, носил усы и бородку. Я, тог-да еще мальчишка, пас племенной молодняк. При встречах, как младший, я подходил, что-бы поздороваться…

Понятно, что между семейным мужчиной и подростком стоял возрастной барьер. Но воспоминания ветерана ценны как в связи с нашим поиском корней, исследованием ге-неалогического древа Байжаркыновых, так и сами по себе. Главным образом потому, что в них есть дух времени. Той самой предво-енной эпохи, которая дала стране миллионы безымянных героев войны.

Сегодня мы говорим и вполне справед-ливо, что казахстанцы переживают тяжелые времена. Коллапс промышленности и сель-ского хозяйства, безработица, повсеместное снижение уровня жизни – таковы реалии. Но мы сравниваем нынешнюю действитель-ность с недалеким советским прошлым, с от-носительным достатком. А если заглянуть в историю страны глубже, рассматривая собы-тия на этой земле не в отрыве друг от друга, не по отдельности, а в живой, неразрывной связи?

32

– В 1939-1940 годах мы наконец стали пожинать плоды своего труда, отменили кар-точки и в общем, те, кто работал, не голода-ли, – вспоминает Тойбазар-ата.

До этого, по его рассказам, в актюбин-ских степях было тяжело, впрочем, как и везде по стране.

После страшного голода, который разраз-ился в 20-30-х годах в результате конфиска-ции скота, население страны уменьшилось наполовину. Миллионы казахов, которых коммунисты лишили средств к существова-нию, умерли от голода. Часть наших предков сгинула в дальних краях, спасаясь бегством от «красной чумы». По данным Агентства миграции и демографии Казахстана, выжил лишь каждый десятый из сотен тысяч бежен-цев, ушедших в Китай, и через Афганистан в Турцию и страны Ближнего Востока. Остав-шиеся на родине тоже долго балансировали на грани жизни и смерти. Нормой стал бес-платный, по сути, рабский труд в колхозах, где вместо денег начисляли трудодни.

По рассказам Тойбазара, в тридцатые годы сельчане ходили в домотканном. Ма-нуфактура, то есть тряпки фабричного из-готовления, были в те времена редкостью, как сейчас костюм от известного модельера. Да что там одежда – очень долго аульчане жили на зерне, которое стало основным про-дуктом питания. Пшеницу и ячмень варили, жарили… И лишь перед войной жизнь стала налаживаться. По понятиям того времени, конечно, когда сытость была мерилом жиз-ненного успеха.

Сам Тойбазар, несмотря на тяготы жизни, смог выучиться. Учительствовал, был пред-седателем колхоза. Когда Казахстан обрел независимость и прекратились гонения на религию, обратился к вере. Считает, что 70 лет большевизма были временем бедствия, когда люди отвернулись от бога, а он – от них.

– Мы хвалили Ленина, Сталина,

марксизм-ленинизм, а в душе была пустота, – говорит Тойбазар. – Тогда было так: не бу-дешь превозносить власть, которая угроби-ла твоих предков, – исчезнешь сам, как ис-чезали десятки людей в наших аулах. И, что интересно, первыми были арестованы как раз активисты колхозного движения. Родные не знали: то ли они погибли в лагерях, то ли были расстреляны. А спрашивать боялись. Это была действительно страшная власть. Да что теперь судить прошлое? Чего хоро-шего ждать от человека, не верящего в Бога? Он не признает ни отца, ни мать, ни роди-ну. У такого человека нет человечности. А таких было подавляющее большинство. Вот где истоки наших бед…

К словам аксакала можно лишь добавить, что через десятилетия сбылось пророчество Льва Толстого, который еще в 1908 году, за два года до смерти, говорил, что «…народ, у которого нет религии, не может не быть в бедственном положении».

Жизнь человечества на всей ее многоты-сячелетней протяженности неразрывно свя-зана с религией. Наши далекие предки были вначале язычниками, потом исповедовали зороастризм и тенгрианство, отголоски ко-торых и сегодня можно найти в обычаях и обрядах казахов.

Позднее, тысячу с лишним лет назад, в степь пришел Ислам – вера в единого Бога.

Следуя законам природы и моральным правилам, предписанным религией, люди в степи веками выпасали скот, возделывали землю и кормились этим, не производя на-силия ни над землей, ни над собственной на-турой.

Кстати, древние завоеватели на систему хозяйствования и вероисповедание не поку-шались. В качестве официальной религии в Золотой Орде хан Батый ввел Ислам. То есть приспособил свою власть к существующим реалиям. Государственным языком в его вла-дениях был язык кипчаков. Приверженцев

33

мусульманской религии поддерживал и ве-ликий монгольский каган Угэдэй-хан. А ве-ликий завоеватель Тимур, знавший сто имен Аллаха, построил в Туркестане знаменитый мавзолей Кожа Ахмета Яссауи.

Даже в эпоху колонизации Казахстана наместники царя религию не трогали. Они воочию видели уникальный подход к обе-спечению равновесия между личными и общественными интересами, который про-возглашал Ислам и который гармонично вписывался в систему кочевого хозяйства. Религия мусульман признает право частной собственности на все виды средств произ-водства, а также определяет долю от соб-ственности имущих для нетрудоспособных, тех, кто не в состоянии обеспечить себе достойную жизнь. Так что в прошлом Ка-захстана благодаря шариату существовали вполне здравые «рыночные» принципы рас-пределения средств производства, природ-ных ресурсов, с учетом «проблем социаль-ного обеспечения». В частности, исламская экономическая система не допускает, чтобы лежащие на поверхности ресурсы, такие, как вода или соль, были отданы в собственность какому-либо лицу или группе лиц. То есть в основе всякой собственности должен стоять труд. Есть и другие моменты, резко отлича-ющие эту систему как от социалистической, так и от капиталистической.

Но вернемся к отношениям власти и ре-лигии. Еще в XVIII веке французский фило-соф эпохи Просвещенья, писатель и историк Шарль Луи Монтескье писал:

«Многие вещи управляют людьми: кли-мат, религия, законы, принципы правления, примеры прошлого, обычаи и, как результат всего этого, образуется общий дух народа... Не «общий дух народа» надо приводить в соответствие со вкусами и требованиями за-конодателей, а, наоборот, сам законодатель должен сообразовываться с народным ду-хом, если даже последний в чем-то его не

устраивает» (Монтескье Ш., «Избранные произведения», Москва, 1955, стр.412.)

До таких высот руководители партии и государства недотягивали. И на свой лад кроили куцые экономические «законы», и боролись с природой, религией и «врага-ми». Результатом стал геноцид казахского народа в начале строительства социализма в республике и вызванные беспределом вла-стей кровавые бунты. Вплоть до середины тридцатых годов не затухали восстания в Центральном Казахстане. Если верить кни-ге Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», вооруженное сопротивление про-тивников такой «коллективизации сельского хозяйства» было потоплено в крови леген-дарной конницей маршала Буденного. Для которой и выращивались лошади на конеза-воде в Актюбинской области. Вот такие вот извивы и переплетения времени, политики и судеб людских.

Сегодня на волне народного недоволь-ства отдельные политики вновь заговорили о социальном равенстве и других привлека-тельных лозунгах коммунистов. Но не стоит забывать прошлое. Придя к власти, больше-вики отвергли законы Божьи и нравственные устои и на семь десятилетий установили режим насилия над личностью и природой. Перевернув все представления об экономике, они при колоссальном богатстве земли и ее недр вплоть до семидесятых годов прошло-го века держали народ на грани нищеты. Об этом и говорят живые очевидцы коллективи-зации, в том числе и Тойбазар Жиенбаев.

Как же дед Ербола, выросший в стране воинствующего атеизма, сумел сохранить в душе веру в Аллаха? Ведь это слово и по сей день благодаря усилиям прозападной прессы выставляется неким жупелом, хотя в перево-де с арабского обозначает простое понятие – Единственный бог. Почему Нурдаулет не боялся читать намаз и держать пост, когда за это карали не партийным выговором, а рас-

34

стреливали и отправляли в лагеря? Это тоже останется загадкой для его потомков. Можно только предположить, что он свою набож-ность не афишировал.

Вообще Ислам и власть Советов – это интересная тема, которая ждет своего ис-следователя. Иногда ведь штатные идеологи работали достаточно тонко, с заглядом в бу-дущее. Надо признать, что атеисты формиро-вали массовое сознание вполне иезуитскими методами. И вот тому подтверждение.

Когда-то бывший имам Акмолинской мечети Файзулла, неоднократно подвергав-шийся гонениям кэгэбэшников, говорил, что коммунисты запрещали мусульманские бы-товые обряды и праздники – имянаречение, заключение брака, Курбан-байрам, маулют и другие. Разрешено было лишь отпевать покойников. И теперь после десятилетий такой изощренной «избирательности» у не-сведущих земляков любые молитвы, любые аяты из Корана неизменно ассоциируются со смертью и погребальным плачем. А ведь жаназа – молитва, которую обязан прочитать мулла над телом покойного, – лишь один из тысяч стихов священной книги, на которой базируется самая жизнеутверждающая рели-гия в мире…

Война пришла в семью Байжаркыновых, как пришла в миллионы семей огромной со-ветской империи. В нечастых письмах Нур-даулет сообщал, что воюет на Кавказском фронте минометчиком. Родные знали, что он был дважды ранен, а после госпиталей снова возвращался в свою часть. Последнее письмо его супруга Закия получила в марте 1942-го.

На руках у жены фронтовика, молодой тогда еще женщины, остались трое детей. Борису было четыре года, его младшему брату – два, старшей сестре – десять лет. Без отца семья осиротела.

– Собачья жизнь, я никому такой не по-желаю, – повторяет Борис Нурдаулетович.

– Осенью сорок первого года отец перед от-правкой на фронт перевез нас в Миялыколь. Думал, что без него нам там будет легче. Не-подалеку, километрах в двадцати, жили род-ственники отца. Правда, никакой помощи мы от них не получили, но не могу в этом их винить – тогда всем было тяжело…

Мать Бориса Нурдаулетовича устроилась скотником на ферму, выполняла тяжелую мужскую работу.

С ними жил двоюродный брат, которому едва исполнилось тринадцать. Он тоже всю зиму пропадал на ферме, помогал ухаживать за стадом. Но тогда это никого не удивляло: подростки трудились наравне со взрослыми – скотниками, косарями, молотобойцами.

Весной, когда парню исполнилось че-тырнадцать, он решил перебраться в Эмбу, где открылось ФЗУ – фабрично-заводское училище. Ему очень хотелось выучиться на помощника машиниста. Он пешком отпра-вился в районный центр, который находился за семьдесят километров. И больше его род-ственники не видели. Мать сообщила в ми-лицию, опрашивала соседей. Никто ничего не знал. Пропал брат…

Беда не приходит одна. Вскоре у Байжар-кыновых украли корову. Это сейчас кажет-ся – большая неприятность, но не трагедия. Во время войны потерять корову значило остаться без пищи: колхоз на трудодни давал крохи. Лозунг «Все - для фронта, все - для победы!» не подразумевал процветания тех, кто это «все» производил.

Семья стала голодать. И тогда мать реши-ла уехать обратно в райцентр. Посоветова-лась с людьми, выяснила, что колхозные ма-шины собираются везти шкуры в райцентр, в заготконтору. Один из водителей пообещал забрать ее с детьми рано поутру и велел при-готовиться. Мать с вечера собрала вещи, увя-зала, вынесла в коридор. В комнате оставила только подушки и одеяла. Ночью кто-то во-шел в дом и снаружи подпер дверь в спаль-

35

ню. Грабители пригрозили, что убьют всех, если мать или дети будут шуметь, и вынесли весь скарб…

Семья осталась без ничего. Не осталось ни одежды, ни посуды. Документы, семей-ный альбом и письма с фронта тоже были упакованы среди пропавших вещей. Поэто-му сын, внуки и правнуки Нурдаулета Бай-жаркынова не знают, как он выглядел даже по фотографиям...

Утром приехала машина. Мать в слезах собрала детей и постельное белье. Дело было ранней весной, в кузове они прятались от ветра под сырыми мерзлыми шкурами, одежды путной на них не было, поэтому до-рогой они простудились.

Приехали в райцентр Журын, вышли у барака, в котором жили железнодорожники. Мать попросила у коменданта комнату, в ней и поселились. Она сразу же пошла в рай-отдел, сообщила об ограблении, но милиция ничего не нашла.

Дорого обошлась пропажа нажитого до-бра, но переезд – дороже…

– Почему я остался жив – не знаю, – рас-сказывает Борис Нурдаулетович. – Все мы промерзли в этой машине, ведь это было в конце марта, долго болели. Сначала братиш-ка, потом сестра умерли. Может быть, от вос-паления легких, а может, от туберкулеза – ни-кто не проверял, не лечил. Рабочие-путейцы похоронили их, я же был маленький, не пом-ню. Мать потом говорила, что даже ямы как следует вырыть не смогли: земля еще не от-таяла. Неглубоко похоронили…

Закия сама прочитала молитвы на могил-ках детей, а потом слегла. Она не могла под-няться с постели даже ради того, чтобы на-кормить единственного теперь сына. И ему самому пришлось добывать еду.

Четырехлетний Борис как-то оправился от болезни. Он нашел консервную банку и стал ходить на базар. Он шел по рядам с этой банкой, а сердобольные женщины, которые

продавали молоко и айран, наливали каж-дая по ложке. Так и собирал банку молока. Потом шел домой, давал это молоко матери. Она пила его лежа, не вставая – не было у нее сил.

– Однажды на базаре меня остановила какая-то женщина, – вспоминает Борис Нур-даулетович. – Спрашивает: «Ты чего здесь попрошайничаешь?». Я сказал, что брат и сестра умерли, и мать умирает. Она велела вести ее к нам домой. Привел. Гульсум-апай, инспектор райсобеса, вошла, посмотрела, что-то записала себе в тетрадь. Время было военное, но все же райсобес кое-что выделил. Продукты – масло, немного сахара, какую-то крупу. Мне дали одежду. Так мы и выжили, а иначе… даже не знаю. Еще двадцать лет после этого, пока Гульсум-апай была жива, я почитал ее, спасительницу…

Вот так сын спас мать…Когда она оправилась от болезни, то

устроилась на работу на железную дорогу. Другой не было.

Конечно, соседи знали о положении се-мьи, но сами жили впроголодь, а потому по-мочь не могли. Нередко обитатели барака собирались и шли в поле ловить сусликов. Находили норку, приносили ведро воды, наливали, суслик выползал. Испокон веку сельские мальчишки выливают сусликов – баловство, что-то вроде игры в охоту.

– А мы этих сусликов ели, – говорит Борис Нурдаулетович. – Жарили на их собственном сале и ели. Долго питались сусликами, и, мо-жет быть, это и помогло нам с матерью окон-чательно выздороветь. Говорят, жир суслика, как и жир сурка, помогает при туберкулезе. Наверное, так и есть, только мы этих зверь-ков ели не из медицинских соображений, а чтобы не помереть с голоду…

Обычная, рядовая история, страшная в своей обыденной простоте. У целого поко-ления война отняла детство, отцов, братьев и сестер. Пожалуй, трудно найти у нас семью,

36

в истории которой нет этой черной тени. «До войны», «после войны», – нередко слышим мы от сверстников Бориса Нурдаулетовича.

Но поколение, перенесшее горе, нужду, тяжелый труд в детстве, в основном и по-строило то, что сегодня позволяет Казахста-ну и всем нам относить себя к цивилизован-ному миру.

Жизнь круто изменилась как раз в то вре-мя, когда наши отцы начали стареть. Казах-станский капитализм, десятую годовщину которого нувориши шумно отпраздновали совсем недавно, привнес в нашу жизнь мно-гое. Общество расслоилось на «хозяев жиз-ни» и бедноту. Мы получили свободу слова и изобилие барахла. В то же время потеряли уверенность в завтрашнем дне. А еще мы утратили нечто более ценное: многие из тех, кому сопутствует успех, лишились чувства сострадания.

С ранних лет познавший людскую добро-ту и жестокость Борис Нурдаулетович, на-верное, рассказывал своим детям о том, как едва не прервался род Байжаркыновых. Но одно дело самому пережить, а другое – услы-шать. Ведь сыновья и дочь его выросли хотя и не в праздности, но в достатке, не знали лишений. Что же сейчас заставляет Ербола думать о чужих детях? Может быть, созна-ние того, что сам он живет на белом свете только благодаря тому, что много-много лет назад кто-то пожалел оборванного, голодно-го ребенка, которым был его отец?

Каждый день в бесплатную столовую, от-крытую им при мечети Нурдаулет, приходят несколько десятков ребятишек, которые из-за малолетства еще не могут прокормить себя. Не могут они пока и разделить с некоторыми нашими руководителями восторгов по пово-ду «темпов экономического роста» в стране. Но, может быть, для этих пацанов столовая при божьем храме и есть их первая в жизни удача? Как и то, что в городе Актобе живет состоятельный человек, память которого не

ограничена личным опытом? То, что в просвещенном, демократиче-

ском Казахстане до сих пор есть голодные дети, ярче всего демонстрирует наступление эры бездушия. Это, наверное, и есть пред-вестники «акырзамана», то есть «конца вре-мен».

Голодные дети в ХХI веке, на пиру жиз-ни, это еще и свидетельство против сильных мира сего. Слишком много тех, кто не спо-собен понять чужую беду. К несчастью, их память не связана с историей народа. А ведь, в сущности, именно эта «родовая» память и делает нас всех людьми.

Но, вернемся к рассказу Бориса Нурдау-летовича.

Чуть позже, оправившись от болезни, мать устроилась на работу на соседний разъ-езд, и маленькая семья переехали туда. За-кия стала путевым обходчиком, трудилась посменно – когда днем, когда ночью. В ночь она брала с собой сына. Ходили по путям в любую погоду, в дождь и в буран, даже не пытаясь сократить маршрут. На железной дороге дисциплина поддерживалась армей-ская, тем более что время было военное. По-блажек женщинам и подросткам не делали.

Вообще, детство Борису Нурдаулетови-чу запомнилось как бесконечная ходьба. С транспортом в те годы было трудно, и в шко-лу в райцентре он тоже добирался пешком, за десять километров. Можно было, конеч-но, жить в интернате или у знакомых, но он один остался у матери, и у него, кроме мамы, никого не было…

Отца Борис Байжаркынов ждал долго. В сорок пятом году, десятого мая в аул приеха-ли агитаторы, объявили о Победе. Ездили на полуторке по улицам, и для детей, которые бегали за «чудом техники», это был насто-ящий праздник. А уж взрослые ликовали и без агитации.

Начали возвращаться с войны демоби-лизованные солдаты. Сначала приехали те,

37

кого судьба уберегла от ран и увечий. Потом потянулись фронтовики, выписанные из го-спиталей, на костылях…

Дети, у которых отцы еще не вернулись, каждый день выходили за околицу, к озеру Караколь, и встречали всех, кто двигался со стороны совхоза «Оркаш». Возвращавшиеся фронтовики, жалея их, старались обнаде-

жить, говорили, мол, «за нами еще эшелоны идут». Некоторые земляки, знавшие Нурдау-лета, даже утверждали: «Твой отец проехал в сторону Шалкара».

Так Борис с матерью и прожили в ожида-нии до самой осени. А потом пришла «черная бумага». Но они все равно надеялись, ведь в извещении было написано, что отец «пропал без вести», а не «пал смертью храбрых». В селе уже знали, что случались ошибки в ар-мейских канцеляриях. Многие, объявленные

пропавшими, возвращались домой – из пле-на, из госпиталей…

Но шли месяцы, проходили годы. И в конце концов в жизненной коловерти истая-ли надежды, забылись несбыточные мечты.

Десятилетку Борис Нурдаулетович окон-чил в 1957-м. В том же году матери дали ин-валидность. Да и то сказать, кто бы сохранил здоровье при таких условиях жизни, на тя-желой мужской работе? Теперь на железную дорогу пошел трудиться сын.

В шестьдесят первом он женился. Неве-сту свою, Манзапу, знал еще со школы. Ро-дом она из села Ащысай, выросла в большой семье. У ее родителей Амира Берекетулы и Ынта было одиннадцать детей.

Вот штрих из прошлого, который свиде-тельствует об уровне жизни в послевоенные годы: в загс молодые отправились вдвоем на одном велосипеде.

Если до женитьбы Борису в военкомате давали отсрочки из-за больной матери, то с появлением в доме невестки льготу отмени-ли. Даже то, что жена была в положении, в расчет не взяли и призвали на действитель-ную службу.

– Служба стала для меня хорошей шко-лой, в смысле расширения кругозора, – го-ворит Борис Нурдаулетович. – С призывного пункта в Актюбинске нас повезли на вокзал, и попал я в Москву, на Красную Пресню. Там был сборный пункт, где будущих воинов

38

распределяли по частям. Меня направили в отдельную роту охраны при Академии ген-штаба имени Михаила Васильевича Фрун-зе. Сыграло, видимо, роль то, что я, когда призывался, был уже кандидатом в члены КПСС. Тогда в армии к коммунистам отно-сились уважительно, доверяли. Меня, на-пример, после карантина сразу перевели в картографическую лабораторию, там и про-ходил службу. Мы печатали секретные кар-ты. На них был весь мир, все страны. Они были крупномасштабные – один город на одном листе. Можно было изучать улицы, переулки, видеть, как расположены дома. Со временем я уже различал по картам многие города – британские, немецкие.

Порядок у нас был, дисциплина строгая, не допускались неуставные отношения. При любом нарушении сразу переводили в дру-гую часть.

Работал я печатником-литографом, за-нимался размножением карт. Принесут один экземпляр, надо отпечатать, скажем, четыре-

38

ста копий. А дальше уже офицеры занима-ются – наносят объекты, все, что надо. Кар-ты эти нужны были для военных игр. Может, я и рассказываю, то, что было военным се-кретом в пятидесятые, но времени прошло много, карты устарели. Да и вряд ли сейчас при таком обилии спутников-шпионов, при современной оптике что-то может остаться тайной…

Академия генштаба имени Фрунзе в то время размещалась в десятиэтажном здании на Новодевичьем поле. А казарма картогра-фов называлась Хамовнической и находи-лась на Комсомольском проспекте, 18. Ра-бота была размеренной, в неделю солдатам давали два дня выходных. Борису Байжар-кынову присвоили звание сержанта, в под-чинение дали печатников, которые работали в типографии. На партийном учете он стоял в парторганизации академии, где рядовых, кроме него, не было. И сержант срочной службы на собраниях сидел рядом с офице-рами в больших чинах.

В субботу-воскресенье Борис и его от-деление помогали комендатуре Москвы. Их посылали на патрулирование по Ленинскому району, где были расположены метро Фрун-зенская, Парк культуры и отдыха, Дворец спорта, стадион Ленина, Театр на Таганке, Театр имени Моссовета. И молодые воины с удовольствием ходили по улицам, любова-лись столицей: после казарменного однооб-разия калейдоскоп гражданской жизни был отдыхом.

На праздники их выводили на Красную площадь – в оцепление. Иногда солдаты участвовали в демонстрациях.

– В 1962 году на 9 мая приехал Фидель Кастро, это еще при Хрущеве было, – вспо-минает Борис Нурдаулетович. – Кастро сна-чала приехал в академию. Мы, картографы, числились в роте охраны и, когда в академию приезжал какой-нибудь высокий чин, надо было встречать, провожать. На следующий

день нас вывели на Красную площадь. Я на своей работе в лаборатории научился фото-графировать, и мы взяли с собой аппарат. Моя группа из семи человек несла большой транспарант. Когда мы с этим транспарантом проходили мимо трибуны, сфотографирова-ли Фиделя Кастро с Хрущевым, на память. Вообще, к нам приезжало много иностран-ных руководителей, потому что Академия генштаба готовила высших офицеров для армий дружественных стран. Кто только у нас не учился! Военачальники из стран Вар-шавского договора, из Индонезии, из афри-канских государств. Саддам Хуссейн, Аб-дель Насер – многие известные во всем мире люди прошли через академию. С некоторы-ми из этих офицеров я был знаком, с ними тогда можно было запросто побеседовать, они неплохо владели русским языком.

Помню, во время Карибского кризиса мы целую неделю ходили в полном снаряжении: находились на военном положении. Спали с автоматами. Это когда Хрущев ездил на Кубу, в ООН стучал по трибуне туфлей. Сей-час об этом редко вспоминают, но тогда все понимали, что вот-вот может разразиться страшная война – страшнее Великой Отече-ственной. Ну, слава Аллаху, этого не случи-лось. Еще запомнился день, когда в Америке был убит президент Кеннеди. Впервые мы увидели по телевизору прямую трансляцию из Америки .

Вернувшись со службы в январе 1964 года, Борис Байжаркынов вновь пошел ра-ботать на железную дорогу. Устроился де-журным по станции. Собственно, это была не станция, а 49-й разъезд, между городом Кандыагач и районным центром Журын. На этом участке до войны работал отец, в войну – мать Бориса Нурдаулетовича, а позднее и жена.

На разъезде вдоль дороги ютились 15 не-казистых домов, в которых жили в то время человек тридцать рабочих-путейцев с се-

40

мьями. Ни водоема, ни лесопосадок. Летом – пыль, жара. После Москвы жизнь здесь ка-залась особенно серой, по закону контраста. И захотелось вчерашнему солдату что-то сделать, что-то изменить.

В человеческой психологии тоже есть инерция, привыкают люди к тому, что видят каждый день. Спустя некоторое время им уже кажется, что их бытие предопределено и все труднее критически оценить примель-кавшийся пейзаж.

После нарядной благоустроенной столи-цы вчерашнему солдату бросилось в глаза, что на разъезде нет деревьев. Борис Нурдау-летович решил, что это дело поправимое. В феврале-марте молодой дежурный по стан-ции заказал саженцы, где-то двести штук. А в апреле организовал субботник. Жители

разъезда работали дружно, с охотой. Поса-дили деревья, поливали, и саженцы хорошо принялись.

До сих пор эти тополя и акации стоят, ра-дуя глаз зеленью, хотя самого разъезда дав-но уже нет. Тот, кто в наши дни впервые едет по шоссе вдоль железной дороги, наверное, думает: откуда в степи этот оазис?

В том же году по инициативе Бориса Байжаркынова жители разъезда построили плотину. Речки поблизости не было, воду привозили в цистернах по железной доро-ге и заливали в колодец. Этой драгоценной влаги не хватало, чтобы напоить весь скот, ведь железнодорожники держали почти сот-ню коров, больше двухсот овец.

Начальник разъезда Есим Акжанов, бри-гадир Сагаталы Бектемиров, дежурный по

41

станции Байжаркынов посоветовались и решили создать пруд. Нашли подходящее место, где можно задержать весенние талые воды, собрали по десять рублей с каждой семьи. С двадцати домов вышло двести ру-блей. Однажды, когда мимо разъезда проез-жал бульдозер С-100, путейцы остановили его, договорились с трактористом. Он на-греб земли, сформировал плотину. Укрепля-ли ее уже сами рабочие. Носили в мешках камни, утрамбовывали. Плотина получилась хорошая, с отводом лишней воды. Поэтому и не снесли ее паводки за четыре десятка лет. Когда разъезд закрыли, прудом стал пользо-ваться совхоз. Животноводы поставили воз-ле рукотворного водоема кошару, дом для чабана, и до сих пор поят скот.

Два года Борис Нурдаулетович жил на

49-м разъезде. Подрастал первенец Бекбол, родившийся в то время, когда он служил в армии. В шестьдесят четвертом году, сразу после демобилизации супруги поступили в Ташкентский институт инженеров транс-порта на заочное отделение. Через год у них родился второй сын, Ербол.

Крутой поворот в судьбе произошел, когда образовался Мугалжарский район. Бориса Нурдаулетовича коммунисты разъ-езда избрали делегатом на районную парт-конференцию. А через некоторое время его забрали в райком партии на должность ин-структора в отдел транспорта и промышлен-ности. Жена устроилась там же счетоводом-кассиром. Байжаркыновы перебрались в Эмбу, где прожили в общей сложности тридцать лет.

42

Глава 7. Недостроенный коммунизм

Первым серьезным объектом, который довелось курировать молодому инструктору райкома партии, стал Мугалжарский щебе-ночный завод. Начинали предприятие с нуля.

– Директором строящегося завода назна-чили Жакипа Ибраева, – вспоминает Борис Нурдаулетович. – Строительство вели «Ак-тюбстрой» и «Промстрой». В шестьдесят пя-том был заложен фундамент, а в шестьдесят шестом, помню, я уже ездил на строительство каждый день.

В Мугалжарских горах – свой особый климат. Когда сообщали о погоде в области или даже по всему Казахстану, об этом не-большом, даже в масштабах района, участке всегда говорили отдельно: «В Мугалжарах сильный ветер, буран». Шесть лет строили предприятие, сдали его в эксплуатацию в семьдесят первом. Проектной мощности – миллион четыреста кубометров щебня в год – завод так и не достиг. Миллион сто давал в лучшие годы. Завод работает и сейчас, только теперь называется АО «Коктас». Здесь добы-вается качественный, очень прочный камень, необходимый для изготовления железобетон-ных изделий. В 1971 году туда назначили ди-ректором Богена Жакуповича Жакупова, ко-торый работает на заводе и по сегодняшний день. Он депутат областного маслихата. Мы с ним хорошие товарищи. Двадцать пять лет сотрудничали по партийной линии и сейчас поддерживаем контакты.

Вторым объектом, к строительству кото-рого я имел непосредственное отношение, стал золотой рудник «Юбилейный» в посел-

ке Алтынды. Я был куратором объекта, ви-дел, как здесь поднимали первые дома. Руду в те годы отправляли в Россию, а в последнее время она поступает на казахстанские заво-ды. Потом рудник, к сожалению, закрылся. Но через три-четыре года его выкупили ан-гличане. Они не только возобновили добычу руды, но даже отвалы выкупили. Из отвалов добывают по два грамма золота на тонну. А в советские годы мы из тонны руды добывали по шесть-восемь граммов драгоценного ме-талла.

Вообще надо признать, что иногда рай-комы действительно подменяли хозяйствен-ные органы. Но и в этом случае нельзя думать, что вмешательство партийных ра-ботников вредило производству, делу. Наобо-рот, на мой взгляд, наша работа изначально должна была компенсировать недостатки административно-командной системы. Мож-но критиковать эту систему, хотя и здесь не-обходимо знать меру. Последние годы пока-зали, что мы еще не так далеко ушли вперед в экономике, чтобы давать всему окончатель-ную оценку.

С высоты сегодняшнего дня я вижу, что не-достаток любой бюрократизированной систе-мы в ее замкнутости. Даже в большой частной фирме иногда бывает необходимо вмешатель-ство кого-то, кто находится вне этой системы. Недаром хозяева компаний привлекают неза-висимых экспертов и фактически платят им за критику. Эти функции при социализме, при административно-командной системе и вы-полняли инструкторы-кураторы. Нет спору,

43

партия узурпировавшая власть от имени на-рода, брала на себя порой слишком много. Но не следует верить тем, кто сейчас уверяет, что партийные функционеры были сплошь узко-лобые марксисты-ленинцы. Всякие были, ко-нечно. Кто-то специализировался на теорети-ческих дискуссиях. Но для реальной работы всегда выбирались люди, способные не хуже самих производственников разобраться во всех проблемах и технологических процес-сах. Поэтому в низовых звеньях партаппара-та всегда работали коммунисты, проявившие себя на производстве.

Тогда на любом производстве, на любом предприятии были планы. За их выполнение спрашивали строго как с руководителя пред-приятия, так и с партработников. Участвуя в жизни предприятия в качестве комиссара, я точно знал, сколько ежедневно должно вы-возиться руды, сколько вагонов для этого не-обходимо, сколько денег должно поступить в местный бюджет в виде процента от доходов завода. Знал, сколько машин требуется. То же самое на щебзаводе. Я различал щебень по фракциям, знал сколько и куда должно отгру-жаться продукции. Поэтому никто из произ-водственников не мог мне просто так сказать, что, мол, чего-то не хватило и поэтому зада-ние не выполнено. Словом, контроль со сто-роны партийных органов был постоянным – через таких представителей, как я.

В те годы в области шло бурное строитель-ство. Прокладывались асфальтированные ав-тодороги между Эмбой и Кандыагашем, шос-се от Эмбы до рудника «Юбилейный» и до Мугалжарского щебеночного завода. На этих участках я тоже был куратором от райкома.

Потом первый секретарь райкома Куаныш Зейнешевич Алишев поручил мне занимать-ся благоустройством Эмбы. Я разработал и предложил план-проект. Его сразу утверди-ли, распределили работу. Улицы райцентра асфальтировали щебеночный завод, актю-бинские предприятия, ПМК-2, ДЭУ-2. Авто-

транспортом обеспечивала местная автобаза. Здесь опять-таки нужно оговориться, по-

чему вопросами благоустройства должен был заниматься инструктор райкома партии. Не-которое время такая подмена хозяйственных органов даже запрещалась. Дело в том, что сверху – из области, из Алматы, из Москвы – всегда требовали в первую очередь выпол-нения производственных планов. А условия жизни народа высшее руководство интересо-вали меньше. Нам, низовым партработникам, приходилось доказывать, что благоустройство необходимо не только для нормальной жизни, но и положительно скажется на производстве. Конечно, говорили мы о нуждах трудящихся только в том случае, если руководство было довольно работой предприятий.

Что скрывать, во многих местах о быте простых людей никто не заботился. И по сей день в некоторых наших селах, бывших от-делениях совхозов и колхозов стоят дома, по-строенные в военные и послевоенные годы. Тогда действительно не было возможности строить хорошее жилье. Не было средств ни у государства, ни у самих жителей. А потом, в последующие годы, об этих «медвежьих углах» просто забыли. Люди жили в саман-ных завалюшках в то время, когда строймате-риалы расходовались без счету.

Но если вернуться к бытовым условиям сельчан, то здесь играла свою роль инерция мышления. Есть и еще одна немаловажная причина, о которой не всегда говорят от-крыто даже сейчас. В послевоенное время, особенно после смерти Сталина, не было та-ких масштабных, массовых репрессий, как в тридцатые-пятидесятые годы. Но люди были настолько запуганы, что большинство руко-водителей, особенно из казахов, просто пере-страховывались. Они боялись сделать лишнее движение, старались не высовываться, зная, что в нашем государстве «инициатива нака-зуема». Они, опасаясь за свою должность, даже не пытались проявить заботу о простых

44

тружениках. Но все же, повторюсь, когда на производстве дела шли хорошо, можно было активнее заниматься и бытовыми вопросами.

С гордостью могу сказать, что в свое время нам удалось как-то наладить жизнь в Эмбе. В райцентре мы заасфальтировали и осветили улицы. Было построено много капитальных зданий, жилья.

В те же годы, чтобы увеличить пропуск-ную способность железной дороги, было решено строить вторые пути на участке от Актюбинска до Саксаульска. Их начали про-кладывать в семьдесят восьмом, а закончи-ли только в восемьдесят пятом. У нас стоял строительно-монтажный поезд СМП-614 от «Актюбтрансстроя», которым руководил Эдуард Джамалович Сулейманов, опытный знающий инженер-железнодорожник. Мое участие в этой работе было такое: я органи-зовывал, мобилизовывал, можно сказать, из хозяйств трактора-бульдозеры К-700 для соз-дания земляного полотна железной дороги. Строили мы и мосты. Я курировал это строи-тельство четыре года.

Рабочие называли меня «комиссаром». Мне приходилось следить за тем, чтобы ру-ководители, загруженные чисто производ-ственными вопросами, не забывали о людях. Создавали условия труда, отдыха, проводили культурные мероприятия, лекции, вовремя доставляли свежие газеты. Человек не может жить, как вьючное животное, по принципу «отработал – и в стойло». Нужно было за-ботиться и о моральных стимулах. Этому в советское время придавалось большое зна-чение. Может быть, правильно говорят, что в то время слабой была материальная заинте-ресованность, хотя и тогда люди стремились заработать. Но разве мешало то, что способ-ствовало созданию рабочего настроя, помо-гало добиваться лучших результатов? Другое дело, что во многих случаях неумелые, даже просто нерадивые руководители не могли на-ладить сам производственный процесс, по-

просту убивая в людях стремление к хоро-шей работе. И, соответственно, к достойному вознаграждению за труд. Вот тогда действи-тельно все моральные стимулы, все высокие слова превращались в фарс. И в этом, на мой взгляд, одна из причин, почему значительная часть нашего народа к восьмидесятым годам разочаровалась в самой идее социализма…

Кроме строительства и транспорта мне, как и всем, впрочем, партработникам, прихо-дилось выезжать в совхозы, особенно в годы, неблагоприятные для сельского хозяйства.

Тысяча девятьсот семьдесят первый вы-дался засушливым. Уже в начале лета стало ясно, что с кормами будет трудно. Хозяйства района были вынуждены косить камыш. Мы заготавливали его в Кызылординской обла-сти, близ станции Каракеткен. Здесь, видимо, руководители на меня обратили внимание. Когда мы вернулись из командировки, руко-водитель совхоза «Эмбинский» Тлеухан Има-налин предложил работать вместе. Хозяйство я курировал несколько лет, так что директор и раньше меня знал. А совхоз этот, надо ска-зать, был «жемчужиной» района. Там имел-ся сад, большой огород, что в наших краях встречается не часто. Но как раз в те годы хозяйство переживало трудные времена, в основном из-за засухи. Иманалин попросил в райкоме, чтобы меня направили к нему се-кретарем парткома, и в семьдесят втором я переехал в «Эмбинский».

За годы совместной работы мы с Тлеуха-ном на центральной усадьбе совхоза постро-или новую школу, огородили большой парк и даже начали асфальтировать улицы. Тогда, в семидесятых, асфальт в селах только начал появляться. В общем, уйдя из райкома, от строительства я никуда не ушел. Тем более что по всей области шло массовое строитель-ство животноводческих помещений, и мы тоже немало поставили ферм и кошар.

Помню, я проработал пару недель, когда к нам приехал первый секретарь обкома, Герой

45

социалистического труда Василий Андрее-вич Левенцов. Он был назначен незадолго до этого, в декабре семьдесят первого, и по-степенно знакомился с областью. Прибыл он в разгар жатвы и по дороге заехал на наш зерноток. Потом зашел ко мне в кабинет. По приезде я начал изучать хозяйство – планы, процент выполнения, экономику, финансы, поголовье скота. Вникать во все подробности привык еще в райкоме. Рассказал главному начальнику о делах совхозных подробно, по-казал сводные таблицы, которые делал для себя. Ему такая дотошность понравилась. Переночевал он прямо в кабинете, куда мы поставили кровать, а утром пошли по совхо-зу.

Тогда повсеместно строили молочно-товарные фермы по новым проектам, с уче-том всех требований зоотехнии. Да, видно, не всегда проектировщики были на высоте. Подошли мы к новой ферме, и Левенцов сра-зу же начал ее критиковать: «Что за ресторан вы здесь построили?!». А мы-то этим коров-ником гордились – высокий, светлый, с боль-шими окнами, весь побелен. А он объяснил, что в нашем суровом климате нельзя строить животноводческие помещения с больши-ми окнами в обе стороны, от этого бывают сквозняки.

Этот случай меня, человека, в ту пору да-лекого от животноводства, заставил вплот-ную заняться отраслью. С гордостью могу сказать, что совхозе «Эмбинский» за три с половиной года моей работы было построено сорок кошар. Одновременно строились но-вые дома для чабанов.

Вообще в те годы в модернизацию живот-новодства были вложены огромные средства. Пытаясь создать надежную кормовую базу, мы заложили основу поливного земледелия. Выделили наиболее подходящие участки для выращивания кормовых культур. Воду брали из реки Эмбы, для чего строили плотины. За-пасали и паводковую воду. Летом ее качали

насосами, подавали в дождевальные установ-ки. Такое орошение требовало точной плани-ровки участков, и за два года была проделана большая работа. В итоге на орошение было переведено три с половиной тысячи гектаров пашни. Сеяли суданскую траву, люцерну и получали стабильный урожай даже в засуху.

В первый год моей работы в совхозе мы чуть-чуть недовыполнили планы, а на второй уже перевыполнили. А до этого совхоз ни-когда не получал планового приплода за все сорок лет своего существования. Конечно, причины были разные. Может быть, раньше недостаточно средств выделялось на разви-тие животноводства. А при мне ведь, как я го-ворил, улучшились и производственная база, и условия жизни животноводов. Ко всем жи-вотноводческим точкам мы подвели электри-чество. А точек этих было в хозяйстве около шестидесяти. Возле домов, в которых жили чабаны, пробурили артезианские скважины. В результате всего этого в семьдесят четвер-том году общее поголовье скота в хозяйстве выросло на четверть, не было недостатка в кормах, все планы были перевыполнены.

Однако в семьдесят пятом, в самый за-сушливый год в нашей области, пришлось-таки снова заготавливать камыш. Бригаду по заготовке поручили возглавить мне, навер-ное, потому что у меня уже был такой опыт. Косили мы этот «корм» на озерах Алаколь, Акколь, на границе с Тургайской областью. Страшный был год. В области, чтобы сохра-нить общественное поголовье, заготавливали не только камыш, но и так называемый веточ-ный корм. Все это дробили на машинах, ко-торые приобретали специально, силосовали, делали травяную муку. Через весь Казахстан возили солому. Меня, к примеру, направили в Глубоковский район Восточно-Казахстанской области. Там у нас тоже работали несколько бригад, заготавливали грубые корма. Такие вот дела…

В Глубоковском районе я был полтора ме-

46

сяца, а когда вернулся, меня забрали назад, в райком партии. Ну что ж, решение райко-ма – спорить я не мог. В октябре я приехал в «Эмбинский», провел отчетно-выборное пар-тийное собрание. Выбрали нового секретаря парткома, был уже назначен новый директор совхоза.

В райкоме сначала заведовал кабинетом политпросвещения, через год меня назначи-ли заведующим отделом пропаганды. То есть я стал главным идеологом района. И вот на-ступил декабрь 1986 года. Главные события происходили в Алматы, туда было направ-лено все внимание. И тут я узнаю от своего руководства, что мой сын, который учился в Москве, стал лидером «декабристов»…

А потом, через считанные годы, Комму-нистическая партия самоликвидировалась, жизнь изменилась коренным образом…

* * *

Эта глава написана не только для того, чтобы подробно изложить биографию заслу-женного человека. Через его судьбу мне хоте-лось высветить большой этап в жизни стра-ны, воссоздать мировоззрение поколения, убежденно строившего коммунизм.

Мы не должны ругать свое прошлое или мифологизировать его, мы должны его знать. У нас, казахов, есть преимущество перед представителями других наций. Если жизнь поколения определить в среднем лет в двадцать, то каждый мужчина, обязанный по обычаю помнить имена своих предков до седьмого колена, хранит в себе частицу кон-кретизированной истории полуторавековой давности. Эта черта национального характе-ра, с одной стороны, в какой-то мере обуслов-ливает единство народа, сплетая в сложный узор миллионы генеалогических древ, а с другой делает прозрачным происхождение любого отдельного человека. Если загрузить шежире в мощный компьютер, то недалекую

историю Казахстана, лет эдак в полтораста, можно воссоздать в лицах.

Скорее всего, эта идея никого не вдохновит на титанический труд. Но, в любом случае, в суете повседневности, в делах и заботах мы не должны потерять неосязаемую нить, свя-зывающую нашу жизнь с жизнью всех тех, кто был, по выражению Омара Хайяма, «го-стем в этом мире» до нас. Иногда эту связь называют историческим самосознанием. А может быть, ее следует называть просто па-мятью – дело не в терминологии.

Вернемся к рассказу Бориса Нурдауле-товича. Какими бы словами не обозначали невозвратное прошлое историки, как бы не ругали плановую экономику специалисты, все мы родом из СССР. Эта страна не была ни «империей зла», ни тем более царством справедливости. Геноцид, репрессии, заси-лье партократов сочетались с бесплатным медицинским обеспечением и образованием. А тотальный дефицит товаров с уверенно-стью в завтрашнем дне. Мы не были богаты, но никто не рылся в мусорных баках. Грани-цы государства на семь десятков лет стали, по сути, периметром огромной зоны, но пре-ступники и блюстители порядка боялись за-кона. А теперь люди боятся и тех и других. Видимо, слишком мало времени прошло, для того чтобы объективно оценить советский этап нашей истории. Мы пока можем лишь сравнивать.

Но пройдет еще несколько лет. Дети, ро-дившиеся в девяностых, в том числе и внуки Бориса Нурдаулетовича Байжаркынова, ста-нут взрослыми людьми. Они будут воспри-нимать прошлое опосредованно, через наши воспоминания, как мы знакомимся, напри-мер, с дореволюционным прошлым отече-ства. Так пусть они узнают о социализме не только из школьных учебников, но и по рас-сказам живого свидетеля, активного строите-ля той жизни.

47

Глава 8. В круговерти рынка

Перестройка, начавшись с небольшого, казалось бы, ослабления партийного дик-тата и государственного контроля над жиз-нью общества, привела к хаосу. Одна шестая часть мира на несколько лет превратилась в кипящий котел. Запоздалая попытка части партийной и военной элиты вернуть страну на прежний путь только ускорила процесс разложения тоталитарной системы, доселе казавшейся несокрушимой. Одновременно происходило усиление центробежных тен-денций на окраинах империи. Воспользовав-шись раздорами и неразберихой, начали от-деляться сначала Прибалтика и Закавказье, а затем и все остальные республики «Союза нерушимого». В числе последних объявил о своей независимости и Казахстан.

Если прежде руководители союзных ре-спублик жили с оглядкой на Москву и делали вид, что искренне исповедуют футуристиче-скую религию – коммунизм, то, получив сво-боду действий, они решили, что настала пора подумать и о земных благах. Буйно, в неве-домых доселе масштабах расцвели воровство и коррупция. Власть предержащие оттолкну-ли народ от капитала и поспешно захватили основные производства, банки, недра. Сокра-тив денежную массу в стране, они назвали это политикой монетаризма. Но целью было не только обуздание инфляции. Наша страна, как и другие государства СНГ, живет сегодня по древним племенным законам, отдающим первенство сильным, хитрым, жадным. Бес-принципность и цинизм заняли место, ранее отведенное уму, чести и совести. Впрочем,

ничто не ново под луной: капитал и альтру-изм несовместимы по определению. Но есть у нас и отличия от так называемых цивили-зованных государств: управляющие страной люди еще вчера были бедны. Во всяком слу-чае, в смысле собственности мало чем отли-чались от основной массы населения. У них не было опыта наследования капиталов и управления им. А потому они еще долго не смогут утолить жажду богатства. Эпоха пер-воначального насыщения продолжается под плач голодных детей.

В это время народ в едином порыве пыта-ется элементарно прокормиться. А значит, у простых людей нет времени подумать, взгля-нуть на происходящие в стране процессы непредвзятым макроэкономическим взором. Тем более что вчерашние партийные вожа-ки разных уровней пытаются заставить лю-дей работать бесплатно. Это наш-то народ, который вообще не приучен напрягаться и которому всегда внушали, что горбатиться на эксплуататоров – смертный грех! А если серьезно, то вожди и начальники через без-работицу пытаются сломать менталитет, ко-торый они сами формировали семьдесят лет.

По уровню образования основная масса казахстанцев пока еще мало чем отличается от финансово-административной верхушки. А потому все инициативы властей, не под-держанные реальными законами и деньгами, наталкиваются на инертность. Люди уже вку-сили экономической свободы и как бы гово-рят: не учите нас жить, лучше помогите ма-териально.

48

Мало-мальски грамотному человеку из-вестен опыт других стран, которые сегодня процветают. Они пришли к высокому уров-ню жизни не за счет богатства недр. Эти го-сударства Запада, входящие в так называе-мый «золотой миллиард», сделали ставку на производительность труда – и выиграли. Но реально ли в короткие сроки поднять нашу страну из руин, как это, например, сделали после Второй мировой войны европейские государства?

Первый канцлер послевоенной Герма-нии Конрад Аденауэр, пытаясь возродить полностью разрушенную экономику страны, провозгласил политику «создания собствен-ности в рабочих руках», «рассеивания соб-ственности». По его инициативе в 1952 году бундестаг принял закон «Об обустройстве предприятий», а годом позже – «О картелях». Рабочие становились совладельцами пред-приятий, приобретая так называемые народ-ные акции. А государство контролировало эту социально-экономическую программу. То есть в восстановлении заводов и фабрик был материально заинтересован весь народ, а не только правительство и собственники этих предприятий, капиталисты.

Президент Франции генерал Шарль де Голль в конце пятидесятых выработал идео-логию национальной солидарности на осно-ве планирования и сопричастности рабочих к деятельности предпринимателей, их участия в организации производства, хозяйствен-ной деятельности. Свою позицию он объяс-нял так: «Сопричастность – потому что она должна подключить рабочих к деятельности предприятия, вернуть им достоинство, кото-рого лишает их капитализм; планирование же потому, что позволяет устранить ошиб-ки рынка, который слеп, если его выпустить полностью из-под контроля».

Как видим, никто в самых развитых ев-ропейских странах никогда не уповал на ры-нок и не переоценивал возможностей част-

ного предпринимательства. Напротив, самые дальновидные из политиков хорошо понима-ли, что ставку надо делать не на олигархов, нефтяных и стальных «баронов», а на «про-стых» людей.

Коротко говоря, хорошо должны зараба-тывать все, независимо от способностей – за счет высокой производительности труда. Речь не идет об уравниловке, как может подумать читатель, незнакомый с западной системой организации и оплаты. Исследования ученых показывают, что лишь несколько процентов из числа живущих во всех странах обладают предпринимательским талантом. Естествен-но, они имеют огромные доходы в сравнении со своими работниками. Но они должны так наладить работу, чтобы наемные служащие получали за свой труд достойную плату.

К сожалению до таких «высот» экономи-ческой науки казахстанские реформаторы не поднимались как в момент зарождения ры-ночных отношений, так и после приватиза-ции всего и вся.

Суть идеи, которая помогла Западу стать тем, что он сейчас собой представляет, про-ста. Если большая часть населения будет хо-рошо зарабатывать, то государство быстро разбогатеет. Ведь возрастет не только объем подоходного налога, главное – увеличатся косвенные налоги. Состоятельные люди по-купают больше дорогих вещей, с большим налогом с оборота. Значит, они поощряют промышленность и науку. С другой стороны, все налоги – НДС, налог на прибыль (вместе с прибылью) и т. д. – всегда закладывают-ся в цену товара. Именно рядовые граждане, физические лица платят их, покупая вещи и услуги. Предприятия промышленности и торговли берут эти налоги у людей через то-вар и просто перебрасывают деньги в казну государства. А значит, у правительства лю-бой страны есть прямой резон заботиться о финансовом процветании «маленького че-ловека». Но опять же благополучие должно

49

прийти к нему через высокую производи-тельность.

«К чему этот экономический ликбез?» – подумает читатель. Дело в том, что своей многолетней работой Ербол Байжаркынов показал, как должны обстоять дела на произ-водстве. Скоростное строительство на ряде его объектов – это и есть высокая произво-дительность труда. А система организации и оплаты, которую он применяет, заинтере-совывает работников не только полностью выкладываться, но и постоянно учиться, не отставать от жизни.

Впрочем, по порядку. Начало девяностых, когда Ербол Байжаркынов и десятки тысяч других молодых специалистов начинали тру-довую биографию, совпало с разрушением социалистической плановой экономики. На-ряду с развитием частного бизнеса закрыва-лись предприятия, рушились целые отрасли народного хозяйства. В итоге к концу двад-цатого столетия «на плаву» остались только те предприниматели, кого опекали и поддер-живали «сверху». И те, кто прилагал и прила-гает сверхусилия, чтобы выжить и сохранить свое дело…

Что бы ни написали по поводу развала СССР историки будущего, одно обстоятель-ство они не смогут обойти молчанием. Рас-пад империи заставил миллионы людей на огромном пространстве бывшей «родины со-циализма» вспомнить свою национальность, свои корни. В их числе и русские, которые неожиданно для себя оказались «иностран-цами» и «оккупантами». Они почувствовали себя дискомфортно в городах и квартирах, построенных своими руками для себя и сво-их детей. При первой возможности они ста-рались вернуться на историческую родину – в Россию. Тем более что порой их к этому вы-нуждали, не особенно стесняясь в средствах. Соответственно, и множество выходцев из союзных республик стали неуютно чувство-вать себя в России.

Кто знает, где мог бы оказаться Ербол по-сле окончания института, останься все по-прежнему? Выпускник московского вуза, с отличием защитивший дипломную работу под названием «Организация строительного производства по монолитному строению», в советское время мог быть направлен на лю-бую из гигантских строек, разбросанных по Союзу. Вообще-то, ему предлагали долж-ность прораба в Домодедово. Если бы не глобальные перемены в стране, шагал бы молодой инженер по ступенькам карьерной лестницы, как это делали многие поколения советских строителей. Но он уже подмечал изменившееся отношение москвичей к «нац-менам». Став главой семьи, Ербол должен был думать не только о себе. Останься он в России, ему пришлось беспокоиться о психо-логическом комфорте детей, а то и о безопас-ности близких. Поэтому он решил – домой!

В Актобе молодой специалист приехал в девяностом году. В первые же дни, побывав на двадцати предприятиях, убедился, что на родине ни он, ни его квалификация никому не нужны. Дальше отдела кадров инженера-строителя даже не пускали. И лишь в ПМК «Агропищепромстрой» Ерболу удалось про-биться к главному инженеру, хотя в приемной его пытались сразу же завернуть: мол, строи-тели не требуются. Терять ему было нечего и, несмотря на протестующие возгласы секре-таря, он все же зашел к Мухтару Ермуханову, который в этот момент замещал начальника.

– Что закончил? – спросил Ермуханов. – Московский гидромелиоративный,

инженерно-строительный факультет. – Ну, московский, это хорошо, – сказал

Ермуханов, тоже окончивший в свое время российский вуз. – Будешь пока строить шко-лу в «Карабулакском», а там посмотрим…

Оказалось все же дипломированные спе-циалисты востребованы. А что имел в виду главный инженер, говоря «там видно будет» Ербол понял, начав работать прорабом в со-

50

вхозе «Карабулакском» Алгинского района. Начальником участка, его непосредственным шефом был пожилой человек, основатель-но спившийся. С работой по причине свое-го давнего «увлечения» он едва справлялся. Поэтому через два месяца руководители пе-редвижной мехколонны назначили начальни-ком молодого прораба.

Объект был небольшой, но он позволил Ерболу с ходу окунуться в практику строи-тельного дела. Ему пришлось освоить все стороны производства – непосредственное руководство работой, делопроизводство, учет материалов, расход, списание, начисле-ние зарплаты…

В Эмбу, где он оставил у родителей жену и ребенка, выбираться удавалось редко. До-мой он ездил только по воскресеньям, на попутных машинах. Почти весь год он про-вел в «Карабулакском». Школу можно было строить намного быстрее, считал Ербол, се-туя на задержки, которые происходили не по его вине. Он мечтал о такой организации строительства, когда и финансирование и непосредственное руководство будут сосре-доточены в одних руках. Спустя несколько лет эти «фантазии» ему удалось воплотить в жизнь: такую же типовую сельскую школу в Хромтауском районе он построил за три ме-сяца.

А в 1991-м, после сдачи первого объекта Ерболу предложили солидную должность. Вчерашний студент был назначен заместите-лем директора завода железобетонных опор, строящегося в райцентре Эмба.

Это предприятие подчинялось объедине-нию «Казэлектросетьстрой» Министерства энергетики Казахской ССР. Ербол согласил-ся, но сделать карьеру на большом пред-приятии ему не удалось. Вначале все шло хорошо. Строительство разворачивалось под контролем правительства, и поэтому про-блем с финансированием не было. Но вот для ознакомления с технологией Ербола послали

в Талдыкорган, на завод железобетонных из-делий. И там он выяснил, что родственное предприятие могло бы снабжать своей проду-кией – двадцатиметровыми железобетонны-ми опорами – всю Среднюю Азию. Но со дня сдачи в эксплуатацию промышленный гигант работал не более чем на двадцать процентов проектной мощности. Для чего нужен точно такой же завод под Актобе, если талдыкор-ганский практически простаивает? Этот во-прос Ербол задал в Алматы руководителям Министерства энергетики, куда специально заехал, возвращаясь из Талдыкоргана. Ему популярно разъяснили: дескать, не твоего ума дело решать вопросы такого уровня, так что поезжай в Москву, заказывай оборудова-ние.

В Москве в Госплане Ерболу практиче-ски дали от ворот поворот, популярно объ-яснив, что Казахстан отныне – отрезанный ломоть: «Мы можем вам дать адреса заводов, а вы сами заказывайте оборудование…». Это было в ноябре девяносто первого. Союз на-чал распадаться, а с ним и система централи-зованного снабжения.

Ербол вернулся в Алматы и доложил: так, мол, и так, оборудования не будет. И вновь задал вопрос, который не давал ему покоя. Зачем строить новый завод, когда заказы на железобетон можно разместить на уже суще-ствующем предприятии?

– А мне опять: «Бала, тебе задание дали? Вот и выполняй. Есть директор, есть ми-нистр, деньги идут, работай», – вспоминает строитель. – Ну весь следующий год мы этим и занимались, то есть закапывали в землю народные деньги. Сделали планировку мест-ности, дороги, подъездные пути. Начали про-кладывать сети. Построили тупик, завалили его железобетоном, в том числе нестандарт-ными, восемнадцатиметровыми фермами из Шымкента. Они до сих пор там лежат, в этом тупике. Большую работу проделали. И день-ги приличные потратили. Ведь завод затеяли

51

огромный, на пятьдесят тысяч кубометров железобетона в год. Посмотрел я на все это и подумал: вот мы бюджетные деньги зака-пываем, а завод изначально никому не нужен. Оборудования не будет. Когда-то же спросят за все это безобразие? А я по должности все-таки заместитель директора. Подал заявле-ние, сказал, что не хочу в этом участвовать, то есть закапывать деньги не хочу…

Ербол уволился, и перед ним вновь стал вопрос трудоустройства. Но времена меня-лись, стали появляться первые малые пред-приятия. Многие, часто лучшие работники госпредприятий, становились предпринима-телями. По примеру друзей Ербол тоже за-нялся бизнесом и зарегистрировал фирму «Берик».

Старший брат Бекбол в это время работал на мясокомбинате заместителем директора. Вначале Ербол помогал ему продавать про-дукцию. В то время комбинат еще работал с хорошей загрузкой: мясо в Россию вывозили «КамАЗами», в рефрижераторах. Занимался Ербол и шкурами. Мясокомбинат заключил договор с турецкими фирмами, и по задани-ям брата Ербол начал ездить в Турцию.

В тот первый год бизнес шел успешно, и вскоре он себе построил в Эмбе двухэтажный дом. Но с уменьшением поголовья скота в хо-зяйствах района мясокомбинат стал чахнуть на глазах, как, впрочем, и другие предприя-тия переработки.

Сермяжный советский менеджмент (а другого в начале девяностых не было) уни-чтожил товарное животноводство в стране. Государство по-прежнему устанавливало твердые закупочные цены на мясо, когда энергоносители, техника и запчасти уже по-дорожали на разы. Подсчитав, что себестои-мость баранины и говядины получается выше сдаточной цены, хозяйства стали избавлять-ся от скота. Большая часть совхозного стада была обменена по бартеру или просто выре-зана. И на рубеже веков часть былого поголо-

вья сохранилось только в личных подсобных хозяйствах сельчан. Мясокомбинаты, рас-считанные на большие объемы сырья, стали терпеть убытки и вскоре остановились. В то же время, несмотря на лучшие в мире паст-бища, Казахстан все больше завозил колбас и консервов. К 2000 году ежегодный импорт продуктов питания вырос до 450 миллионов долларов!

Когда объемы животноводческой про-дукции уменьшились, коммерсанты, которые года два проработали с бывшими совхозами, стали сворачивать бизнес и потянулись в го-рода.

Не видя перспектив в Эмбе, Бекбол тоже переехал в Актобе. В областном центре он открыл фирму, которую назвал детским про-звищем племянника – «Айвана». Младшая сестра Гульмира после окончания универси-тета вышла замуж. Вместе с супругом Адиль-беком они воспитывают сына, которого на-звали Ануарбеком.

Предприятие, созданное Бекболом, ра-ботает по сей день. Профиль – сельское хо-зяйство, строительство. Один из бывших совхозов области, ныне товарищество с огра-ниченной ответственностью, стало дочерним предприятием фирмы. Бекбол выкупил и мя-сокомбинат, на котором проработал много лет. Он надеется, что со временем поголовье скота в актюбинских степях восстановится, и мощности этого перерабатывающего пред-приятия будут востребованы.

Вначале, перебравшись в Актобе, Бекбол поставлял оборудование и стройматериалы нефтяникам, продавал шкуры в Турцию, тор-говал мясом, шерстью. В последние годы, когда началось давление на Ербола, которого местные власти пытались заставить переиме-новать мечеть, когда начались бесконечные проверки финансово-хозяйственной деятель-ности торгового центра «Нурдаулет», Ербол ушел на госслужбу, стал директором ДГП «Акпарат» при областной прокуратуре. А

52

Бекбол вместо него возглавил ТОО «Нурдау-лет». Вначале он снимал квартиру, позднее Ербол построил ему дом. А потом поставил коттедж и для себя.

По-разному складывались дела у тех, кто в начале девяностых ушел в предпринима-тельство. Часть коммерсантов нашла себя в торговле, кто-то стал финансистом. Многие коммерцией занимались вынужденно, боль-ших денег не заработали и при возможности устраивались на работу по специальности к более удачливым коллегам или в госучрежде-ния. Кто-то попросту разорился…

Бекбол по сей день продолжает торговать стройматериалами, но все больше склоняет-ся к тому, что настоящий бизнес – это все-таки производство. Возглавив вместо Ербола строительную компанию, он руководит ею, как говорится, по долгу службы. Но признает, что собственно строительством занимаются специалисты, заместители и помощники Ер-бола. Сам же он – в постоянном поиске.

– Для нас забивать дом мебелью, носить деньги в кармане – дело последнее, – говорит Бекбол. – Есть база, есть строительный цех, там человек десять получили работу. А вот большого производства мы найти не можем. Мы готовы взять бездействующее предпри-ятие, но нам не дают развернуться. Мы хо-тели кирпичный завод поднять или силикат-ное производство освоить. Например, у нас в планах изготовление тротуарной плитки, и многого другого. Однако пока это для нас остается мечтой. Но так или иначе сейчас, когда промышленность в Казахстане поти-хоньку восстанавливается, нужно включаться в этот процесс. Нужно что-то долгосрочное, с перспективой для себя и пользой для страны. Проблема в том, что у нас нет покровителей. Ведь важно не только организовать, поднять производство, но и сохранить его за собой. А это, как выяснилось, непросто. Вот раньше никто не хотел связываться с заброшенным зданием Дворца молодежи. А теперь, когда

мы построили здесь торговый центр и он на-чал приносить доход, все к нему лапы тянут. Хотят если не отобрать его, так иметь с него что-то...

В 1994-м Бекбол с женой и детьми уже на-чал обживаться в областном центре. А Ербол еще некоторое время оставался в Эмбе, ря-дом с родителями. Кстати, Борис Нурдауле-тович с супругой тоже не сидели сложа руки. Выйдя на заслуженный отдых, они открыли в райцентре небольшой магазин, гостиницу. Словом, не захотели пополнять армию безра-ботных безденежных пенсионеров.

Ербол продолжал заниматься куплей-продажей. Еще студентом, работая прово-дником на московском поезде, Ербол притор-говывал дефицитными товарами. Конечно, тогда он не мог поставить это дело на широ-кую ногу, и его заработков хватало только на относительно благополучную жизнь в сту-денческом общежитии. Но приобретенные в те годы навыки помогли быстро освоить «профессию миллионов» – коммерцию.

Однако ему хотелось настоящего дела. И он начал активно искать строительные под-ряды. Он был готов взяться за любой объект, но без собственного крана и прочего обору-дования заниматься строительством было не-выгодно: аренда спецтехники съедала боль-шую часть прибыли.

И тут подвернулась возможность создать базу собственной строительной организации, за которую Ербол сразу же ухватился. Непо-далеку от районного центра много лет стоял военный городок. Как раз в это время часть начали расформировывать. Военные получи-ли приказ распродать технику – автокраны «Ивановец», «КамАЗы», строительное обору-дование. Ерболу удалось получить кредит, и на эти деньги он выкупил целых шестнадцать машин, не считая бетономешалок, свароч-ных и шлифовальных аппаратов. Командир части заодно продал ему свой новый УАЗ-469. Правда, с оплатой получилась накладка.

53

Дело шло к введению национальной валюты, и деньги перечислением в Россию перестали проходить. Пришлось рассчитываться за вез-деход шкурами, сигаретами и другим ширпо-требом.

Обзаведясь строительной техникой, Ер-бол вскоре нашел заказы. Он построил в Эмбе здание «Агробанка», отремонтировал здание «Казахтелекома». Но уже через год ситуация изменилась, райцентр стал развали-ваться, больше там никто ничего возводить и обновлять не собирался. К тому же возник-ли финансовые проблемы и лишнюю техни-ку пришлось распродать. Строитель оставил себе один «КамАЗ» и автокран.

В начале девяностых на всей территории бывшего Союза нормальное производство и вообще какой-либо стабильный бизнес был невозможен: инфляция могла «съесть» лю¬бую прибыль. Тут уж приходилось кру-титься, покупать и продавать без остановки. Это получалось не у всех. Ведь несколько поколений казахстанцев выросли в тот пери-од, когда спекуляция считалась уголовным преступлением и начинающим предприни-мателям приходилось «переступать через принципы». К тому же им мешали постоян-ные изменения в законодательстве и другие рукотворные трудности. Например, в начале девяностых в стране не хватало наличных денег, банки давали ссуды под дикие процен-ты, процветал бартер – примитивная мено-вая торговля. И в конце концов сохранили бизнес только те, у кого было коммерческое чутье и осторожность. Или, в виде компен-сации этих качеств, высокопоставленные родственники. Ерболу в этом смысле не по-везло. Недолгий осмотр ветвей родословной показал, что власть имущих на них не обна-руживается. Но он продолжал заниматься торгово-посредническими операциями, пото-му что к этому принуждала жизнь. Не нужно было особо напрягаться, чтобы сообразить: в период гиперинфляции, делая ставку на одно

только строительство, можно легко прого-реть.

И все же для Ербола торговля всегда была подспорьем, а настоящей работой он считал строительство. Да и коммерция у него всег-да шла с переменным успехом. Случались прибыльные сделки. Однажды он купил в одной из организаций «Актюбнефти» три но-вых котла ДГ-10-2. Ему это обошлось в один миллион тогдашних «деревянных» рублей. В скором времени нашелся и покупатель – за-вод «Землячка» в Уральске. Они заплатили за котлы десять миллионов. Сейчас такая сверх-прибыльная сделка кажется фантастической. Но в начале девяностых это было обычной практикой. К тому же деньги обесценивались с такой скоростью, что фактический доход был не очень большим. Тем более что ураль-цы рассчитались за котлы обувью собствен-ного производства и понадобились месяцы, пока ее удалось реализовать.

Ербол привез домой два «КамАЗа» баш-маков и сапог, и, поскольку оптом сдать товар не удалось, он еще долго выдавал зарплату своим работникам обувью. Рабочий порой уносил домой пятьдесят пар, постепенно продавал и на эти деньги покупал еду. Так жили многие. Рубль стремительно падал, ва-лютные операции были еще под запретом, то есть рядовым гражданам хранить деньги в долларах не разрешалось, «обменников» не было. В те годы, спасая зарплату от гиперин-фляции, люди старались сразу же приобре-сти какой-нибудь ширпотреб или хотя бы за-пастись едой. Абстрактные прежде формулы «деньги-товар-деньги» и «время – деньги» стали частью жития.

Бывали у Ербола и неудачные операции. Как-то ему подсказали, что в Башкирии мясо в два раза дороже, чем в Актобе. Загрузив в машины десять тонн мяса, он поехал осваи-вать новый коммерческий маршрут. Но ока-залось, что цены в Уфе такие же, как в Казах-стане. Пришлось искать покупателя в Орске.

54

В конечном итоге все опять завершилось бар-тером. И он остался при своем интересе – по-сле многодневной зимней поездки...

Но хуже всего была история с поставкой восьми вагонов мяса в Самару. Многие ка-захстанцы по собственному опыту знают, что в первые рыночные годы честность в делах особой добродетелью не считалась. Лишь позднее большинство коммерсантов осозна-ло, что безупречная деловая репутация доро-гого стоит…

Человек, с которым заключали сделку, казался вполне приличным. Жил в Самаре, у него были жена, дети, родители. Кто мог предположить, что этот делец способен «ки-нуть» партнеров, украсть деньги? А потом бросить родных и уехать за границу с любов-ницей? Как выяснилось позже, в Голландию.

Мясо Ербол и Бекбол брали под реализа-цию в хозяйствах. И потому долго еще, в те-чение нескольких лет, рассчитывались за то, что кто-то их обманул. Тогда-то и пришлось распродать грузовые автомашины и другую технику.

Словом, за несколько лет братья прочув-ствовали, что коммерция – работа хлопотная, иногда рискованная и всегда нервная. А по-рой финансовый успех зависел от стечения обстоятельств и даже от случайной информа-ции.

Одно время Ербол возил необработанные шкуры в Уральск, взамен получая готовые женские цигейковые шубы. В Актобе руко-водитель крупного предприятия взял партию шуб, пообещав рассчитаться в скором вре-мени. Время шло, денег на счету у треста не прибавлялось. Тогда управляющий предло-жил Ерболу вместо денег пшеницу, которую ему должен был совхоз «Победа». Ербол не стал торопиться с ответом, решив обдумать сделку. Придя домой сел, как обычно, к теле-визору, чтобы посмотреть новости. И, пере-ключая каналы, случайно попал на высту-пление премьер-министра Казахстана. Это

было чистое везение: глава правительства объявил, что закупочная цена на пшеницу бу-дет не менее ста долларов за тонну. Ербол не стал дожидаться утра и среди ночи поехал к кредитору домой, чтобы сообщить, что он со-гласен забрать долг зерном. Дело в том, что в тот момент устоявшаяся рыночная цена тон-ны пшеницы третьего класса составляла 33 доллара.

В счет суммы в десять тысяч долларов управляющий трестом согласился дать ему триста тонн зерна. Но оформить договор сразу не удалось, поскольку печать была у бухгалтера. Ербол, узнав адрес, привез бух-галтера. Как только документы были подпи-саны и заверены, Ербол тут же сел в машину и поехал в совхоз «Победа». К директору хо-зяйства попал в два часа ночи.

– Вы должны тресту зерно?– Да, должен.– Вот бумаги, эта пшеница теперь моя.

Завтра не откажетесь? Для меня это очень важно.

– Не откажусь.Директор совхоза слово сдержал. И через

неделю Ербол продал заезжим коммерсантам сто тонн пшеницы прямо в совхозе по сто долларов за тонну. Оставшиеся двести тонн вывез на элеватор. Часть отдал брату, часть перемолол, муку продал. Везение и растороп-ность обернулись хорошей прибылью.

Еще в то время, когда они с Бекболом рассчитывались по долгам за мясо – то, что ушло в Самару, – Ербол переехал в Актобе. Это был девяносто четвертый год. Коммер-ция, суть перепродажа, ему за пару лет осно-вательно опротивела. Недаром говорят, что каждый должен заниматься своим делом, тем, что по душе. Иначе никакие деньги не дадут ощущения полноты жизни.

Ербол все эти годы присматривался к строительному бизнесу. К сфере, в которой, он был уверен, сможет добиться успеха не за счет переменчивого купеческого счастья, а

55

как инженер – организатор производства. Той весной население Актобе быстро рос-

ло. Сельчане, оставшись без работы, искали счастья в городе. Конечно, вчерашние меха-низаторы и животноводы устраивались, где могли, ютились по арендованным квартирам, жили у родственников. А вот те, кто сумел «сделать деньги» на развале села, директо-ра и специалисты хозяйств, активно скупали квартиры и строили дома в областном цен-тре.

* * * Финансовые проблемы села обострились

в конце 1991 года. А в начале следующего была объявлена либерализация цен. Земле-дельцы же еще осенью по прежним низким ценам продали всю продукцию государству. В считанные недели совхозы, даже из числа рентабельных, стали практически неплате-жеспособными.

В результате гиперинфляции суммы на банковских счетах стремительно теряли «вес».

Если бы те, кто стоял у руля Российской Федерации и у деньгопечатных станков име-ли сегодняшний опыт! Ведь не врагами же они были своей стране и республикам Союза, тогда еще находившимся в рублевой зоне?! Если бы совхозы могли попридержать зерно урожая 1991 года! Не было бы, наверное, по-вального банкротства на селе. Но история не знает сослагательного наклонения...

Для отраслей с длительным циклом про-изводства, таких, как сельское хозяйство, гиперинфляция убийственна. Полученная прибыль фактически тратится на покрытие затрат, связанных опять же с обесцениванием денег. Налоги же, уплачиваемые с такой при-были, превращаются в прямые убытки. Сло-вом, в массовом разорении совхозов менее всего были виноваты сами сельчане.

Оставшись без средств, сельскохозяй-ственные предприятия попали в кабальную

зависимость от банков. При существовав-ших до середины девяностых годов ссудных процентах – свыше 100 процентов – креди-ты становились заведомо невозвратными. Уплата процентов превратилась в основную статью издержек. Вот откуда взяли начало финансовые неурядицы сельчан. Они не су-мели вовремя рассчитаться с банками, пош-ли пени и штрафы. Наиболее крупные долги образовались в 1993-94 годы. И большинство хозяйств Казахстана самостоятельно пога-сить их были не в состоянии. Общий объем задолженности сельского хозяйства к концу 1998 года составил 137 миллиардов тенге. Лишь к 1999 году, после банкротства почти 80 процентов хозяйств и смены собственни-ков на селе, ситуация улучшилась. Если по-просту, то долги крестьян перед бюджетом в очередной раз списали. Хочется надеяться, что в последний.

Приватизация в агропромышленном ком-плексе ощутимого вклада средств в экономику республики не дала. В структуре хозяйств не происходило существенных перемен; формы организации труда и управления производ-ством оставались прежними, не изменились производственные отношения. Государствен-ная собственность перешла к коллективам, но отдельно взятый труженик не почувство-вал себя хозяином. Все было определено до-статочно условно, крестьянин не получил ни земли, ни имущества. Продолжался спад про-изводства, повсеместно снижалась трудовая и технологическая дисциплина, процветала бесхозяйственность, имущество разбазари-валось. Коллективная форма собственности породила коллективную безответственность.

К середине 1996 года почти все колхозы и совхозы были преобразованы в частные структуры. Однако приватизация проводи-лась без какой-либо научной методики. На деле произошла «прихватизация», как окре-стили в народе методы совхозно-колхозных руководителей, которые, пользуясь служеб-

56

ным положением, забирали технику по сме-хотворным ценам. Видя такую несправедли-вость, рядовые работники также старались «приватизировать» кто что может. Доходило до того, что в одну ночь оказывались разо-бранными животноводческие помещения, не говоря о прочих материальных ценностях типа тракторов и машин.

В эти же годы частные коммерческие структуры вынуждали сельчан идти на не-равноценный разорительный обмен. Не от-ставали от коммерсантов и предприятия-монополисты, которые считали вполне приемлемым не рассчитываться вовремя с хозяйствами за поставленную продукцию.

Сокращались посевы, редели стада, пере-работка сельхозпродукции резко сократи-лась. За восемь лет из зернового клина Казах-стана выпало более 10 миллионов гектаров. Хлеб по неоправданно низким ценам уходил за границу. Цены на экспортируемое зерно были чуть ли не ниже его себестоимости.

Долгие годы на селе существовала ненор-мальная ситуация. Руководитель хозяйства не был собственником основных фондов, одна-ко имел право распоряжаться произведенной продукцией, порой на сотни тысяч долларов. «Красные директора» так и не приобрели коммерческих навыков. И весь свой адми-нистративный талант направили на личное обогащение. Естественно было в этот момент предположить, что они в скором времени уе-дут в областные центры. И увеличат спрос на жилье.

Для Ербола недолгая эпопея с жилищным строительством стала тем, что на языке пред-принимателей называется «поймать волну». Спрос и предложение на любой товар, в дан-ном случае на недвижимость, формируются в зависимости от общей экономической си-туации в стране. Еще живя в Эмбе, молодой строитель видел, что руководители хозяйств уже не надеются на скорое возрождение села и создают для себя и своего потомства «базы»

и «плацдармы» в областных центрах. И уве-личивают спрос на жилье. К тому же в горо-дах в тот период шло первоначальное нако-пление капитала. Тех, кто смог разбогатеть за счет коммерции, и тех, кто изловчился прива-тизировать промышленные предприятия, уже не устраивали стандартные квартиры. Зарож-далась мода на коттеджи и комфортабельное коммунальное жилье…

К тому времени, когда Ербол приехал в Актобе, старший брат уже снял квартиру в областном центре и жил там с семьей.

Оба они, прогорев на торговле мясом, практически остались без денег. Но даже в это трудное время Ербол решил сохранить «КамАЗ» и автокран. А ведь для того чтобы рассчитаться с поставщиками мяса, он прак-тически все продал, в том числе собственную легковую автомашину. И оставил лишь эти две единицы техники, для строителя самые необходимые. Кроме того, были у него строи-тельный вагончик, бетономешалка и свароч-ный трансформатор.

И вот настало время вернуться в профес-сию.

Тогда строительство среднего дома в Актобе обходилось в пять-шесть тысяч дол-ларов, если имелась своя техника. Стоили дома дороже. Например, коттедж с евроре-монтом поднимался в цене до 20-25 тысяч долларов.

Ербол начал новую жизнь со строитель-ства жилья на продажу в 12-м микрорайоне. Там некий трест еще в советское время по-ставил несколько фундаментов под особняки. Один участок недорого выкупил Ербол и за месяц построил двухэтажный дом. Работал он вместе с другом Ерланом Даргужиевым, с которым познакомился еще в ПМК «Агро-пищестрой». Как и многие специалисты, оставшись без работы, Ерлан стоял на рын-ке, торговал одеждой. Однажды они встрети-лись, Ербол пригласил его поработать по спе-циальности. Ерлан, для которого коммерция

57

была занятием вынужденным, с радостью согласился и закинул подальше большие сумки, которые в народе называют «мечтой оккупанта».

У него была автомашина «Жигули». Отцу Ерлана ее когда-то выделили как участнику войны. Кузов активно ржавел, включались только первая и третья скорости. Но благода-ря этому транспорту строители получили не-обходимую мобильность. Работали они, что называется, день и ночь. Небольшими сумма-ми по 20-30 тысяч тенге занимали у знакомых деньги под 10-20 процентов в месяц. Сами собирали блоки, плиты. Ездили с краном по городу, где в середине девяностых много еще валялось бесхозных стройматериалов. Через месяц построили и продали первый дом за 15 тысяч долларов. Рассчитались с долгами, за-работанное разделили попалам.

В том далеком теперь 1995году Ербол уже осваивался в Актобе, а семья еще оста-валась в Эмбе, в доме его родителей. И вдруг нежданно случилась беда. Сосед держал не совсем обычную собаку – полуволка. И этот зверь сильно искусал дочь Ербола.

Борис Нурдаулетович привез внучку в Ак-тобеде, когда Ербол строил очередной дом в пригороде. Девочку положили в больницу, и в ту же ночь детский хирург Ермек Лукпанов ее прооперировал. Его вмешательство пона-добилось, потому что в Эмбе раны на лице зашивали наскоро, лишь бы спасти.

Через несколько дней ребенка перевели в лоротделение и сделали еще две операции. Когда дочка оправилась, родители решили ее везти в Москву. Там в реабилитационном центре для детей бесплатно прошли все об-следования. Это было немаловажно в ту пору для Ербола, у которого денег своих еще не было: старший брат собрал ему в дорогу ты-сячу долларов.

Ербол решил, что дочку нужно показать специалистам Центральной детской клини-ческой больницы. Там сделали рентгенов-

ский снимок, а лечить бесплатно отказались. Попалась «грамотная» землячка, родом из на-ших степей, которая решила, что казахстанцы за лечение обязаны платить. Ербол пытался ее уговорить, убеждал, просил. Ведь не Рос-сия финансировала эту больницу, а спонсор – компания «Филип Моррис». Да и везде пи-салось, что для детей лечение в этой клинике бесплатное, вне зависимости от гражданства. Но тщетно отец взывал к милосердию. В кон-це концов вопрос уперся в цену.

– Из тех денег, что брат мне дал, на по-ездку, я около ста долларов истратил, – вспо-минает с горечью Ербол. – А они посчита-ли, что за операцию нужно заплатить ровно тысячу. Ста долларов не хватило! Я говорю, сейчас позвоню, кто-нибудь из родственни-ков привезет. Нет, говорят, пока не заплатите, даже ложить не будем. Вышел я из больни-цы и заплакал... Так ни с чем и вернулся. А после этого появилось зверское желание за-работать деньги, чтобы не зависеть от кого-либо, обезопасить семью от таких ситуаций. Ведь мне не хватило ста баксов, чтобы сде-лать операцию родной дочери! В летний се-зон начинаю пахать, не отвлекаюсь, не езжу никуда, ни на какие тои. Шесть-семь лет так проработал. Даже 2 августа, День воздушно-десантных войск, ни разу не отмечал. Второе воскресенье августа, День строителя, тоже не праздновал. Только работа и еще раз рабо-та. А собаку-волка после случая с дочкой за-стрелили, зубы повыбивали. Два зуба я спе-циально взял, как талисман. Сосед не хотел, чтобы пса убили, но я настоял: четыре опера-ции дочка перенесла. И вообще, нормальная собака в лицо человеку не бросается. А до этого мы с соседом вместе на охоту ездили, друзьями были. Теперь я даже в лицо ему не могу смотреть...

Люди каждый по-своему реагируют на неудачи, несчастья. Кто-то заливает оби-ду или горе вином. Ербол, по словам тех, кто трудится рядом, с головой уходит в работу.

58

59

Глава 9. «Нурдаулет»

К тому времени, когда дочь попала в боль-ницу, он присмотрел «незавершенку» – не-достроенный 10-й этажный дом на улице Алтынсарина, 34. И, вернувшись из Москвы, решительно взялся за эту «коробку», как на-зывают строители бетонный корпус здания.

Дом принадлежал «Нефтегазгеологии». Ербол зашел к руководителю и предложил за-кончить строительство на паях: 30 процентов квартир заберут под жилье геологи, остальные отойдут строителю. У организации в тот мо-мент денег не было, дело шло к банкротству, поэтому договор стороны подписали быстро.

Оформив бумаги, Ербол развил бурную деятельность. Нашел прораба этой стройки, его же принял на работу. Собрал строителей, которые начинали этот объект, а в тот момент болтались без дела. Переманил из «Тяжстроя» главного инженера предприятия Аскара Бек-мухамбетова.

У дома стоял башенный кран, который с ходу был задействован. Пригодилась и соб-ственная техника Ербола – «КамАЗ» и ав-токран. Оставался сущий «пустяк» – найти деньги для финансирования строительства. И Ербол нашел их. Подписав договор, он бук-вально через час после заключения сделки… продал первую квартиру на втором этаже! Когда к работе еще никто и не приступал...

Первым покупателем стал его друг, кото-рый прежде жил на девятом этаже в двухком-натной квартире. Ербол предложил ему 120 квадратов в новом доме, на любом этаже по сниженной цене. Друг лишь спросил: «Дом точно твой?». Ербол показал ему договор о

долевом участии в строительстве. Будущий квартировладелец тут же отсчитал деньги.

Ербол решил распродать часть будущих квартир, чтобы не занимать деньги у знако-мых, не искать банковские кредиты. А на со-бранные средства сдать дом.

Он приглашал покупателей, они прихо-дили, примеривались, приценивались и пла-тили наперед. Такой способ финансирования оправдал себя еще по одной причине. Ербол свои еще не построенные квартиры продавал дешево, по 100-120 долларов за «квадрат», в то время когда в центре города цена квадрат-ного метра элитного жилья доходила до 350 долларов.

Изначально Ербол задумал на первых ше-сти этажах объединять по две квартиры, что-бы получилось по сто двадцать квадратов и больше. Эти шестнадцать квартир он и рас-продал. А на седьмом этаже и выше он решил оставить все как есть, то есть по четыре квар-тиры на лестничной площадке.

В течение четырех месяцев дом был по-строен и актом госкомиссии принят в эксплу-атацию. Двенадцать квартир забрала, как и договаривались, «Нефтегазгеология». Ербол получил прибыль, а рабочие неплохо зарабо-тали.

Как же вышло, что десятиэтажный дом, ко-торый простоял недостроенным свыше года, вдруг за считанные месяцы Ербол сдал «под ключ»? Сыграла свою роль предприимчивость строителя, который освоил объект на средства будущих жильцов. Он ведь практически взял у людей беспроцентный кредит. Но главным

60

составляющим успеха был менеджмент. Ербол – сегодня признанный организатор

строительного производства в Актобе. Но на первой десятиэтажке ему свои способности пришлось доказывать. Он таким образом ор-ганизовал стройку, чтобы не было простоев. Каждый узел, каждый элемент здания просчи-тывал загодя. Также заранее заказывал и под-возил материалы. Он задал темп, невиданный для актюбинских строителей. По пять-шесть тальмеров стояли на доме – только успевай подвозить раствор!

Две бригады работали без перекуров. Строители были материально заинтересованы в скорости и качестве работы. И они старались изо всех сил, потому что только от усердия и сноровки зависел их заработок.

Когда был сдан первый многоэтажный дом, началось банкротство «Актюбсельмаша». Ор-ганизация по решению суда продавала два многоэтажных недостроенных дома. Ербол сразу вышел к ним с предложением. Перво-начальная общая цена девятиэтажного и се-миэтажного домов составляла почти двадцать миллионов тенге. Поскольку желающих при-обрести «незавершенку» не находилось хозя-ева зданий перешли на «голландский метод» аукциона, то есть пошли на снижение цены. В итоге Ербол купил дома за 17 миллионов. Тогда это были большие деньги, доллар стоил 70 тенге.

С 1 по 10 сентября шло оформление до-кументов. А вскоре рабочие с оборудованием перешли на новый объект.

Чтобы повысить ценность жилья Ербол перепланировал квартиры. Увеличил полез-ную площадь, по заказам будущих жильцов сделал индивидуальные проекты. Одновре-менно он начал строительство подземных гаражей перед домами. И действительно пят-надцать гаражей, да еще и с подвалами для состоятельных актюбинцев оказались хоро-шей приманкой. Они охотно прокредитовали строительство, непостроенные еще квартиры

быстро обрели хозяев.К тому времени Ербол купил два башен-

ных крана по остаточной стоимости. Автокран и «КамАЗ» работали на подхвате. Строители не снижали темпов и к Новому году уже под-ключили все коммуникации к новым зданиям. Таким образом, в 1995 году Ербол за девять месяцев сдал в эксплуатацию три многоэтаж-ных благоустроенных дома.

Отдавая должное организаторскому талан-ту предпринимателя, нельзя обойти внимани-ем тех, кто работал рядом с ним. Потому что прорабы, мастера, другие менеджеры строи-тельной компании «Нурдаулет», каменщики, плотники и отделочники – это не просто на-емные работники, которых можно с легко-стью заменить. Их компетентность, личные качества проверены за несколько лет на мно-гих объектах. Сегодня они стали коллективом, в котором случайных людей давно уже нет.

О времени, когда репутация фирмы только складывалась, вспоминает главный инженер строительной компании «Нурдаулет».

– 3 августа 1995 года к нам на стройку при-шел Ербол Борисович. Когда мы с ним позна-комились, «Сельмаш» переживал не лучшие времена. Люди месяцами не получали зар-плату, здания были заложены, – рассказывает Светлана Евгеньевна Прихно. – Сначала мне было даже обидно, что «мои» дома кто-то за-бирает. Хотя где-то с год мы вообще ничего не делали, а я была сторожем там, на своей стройке. К тому же Ербол вначале относился ко мне с некоторым предубеждением и под-черкивал в разговоре, что раньше никогда не работал с женщинами. Вообще-то он и сейчас считает, что женщина должна сидеть дома, хранить огонь в очаге, пока мужчина в поте лица добывает пропитание. Но в тот момент у него не было прораба, и он предложил мне временно остаться, так как я с нуля начинала эти здания, короче, знала их. Я согласилась, потому что выбора не было. И еще я как-то сразу поверила в него.

61

У меня на первых порах сложилось впечат-ление, что для Ербола, кроме работы, ничего не существует. У нас не было ни выходных, ни праздников, потому что он поставил цель – закончить строительство к Новому году. Он, на мой взгляд, самый настоящий трудоголик. И мы от него заразились этой «болезнью». Да и люди собрались не с улицы. Наши рабочие хорошие специалисты, которые в годы без-временья соскучились по настоящему делу, по своей профессии.

И мне, и другим строителям импонирова-ло, что стройку купил не просто какой-то биз-несмен. Ербол сам строитель, был «шабашни-ком», знает все от фундамента до отделки, все тонкости профессии. Когда нужно было, он брал мастерок, исправлял, показывал.

Хорошо, когда человек на себе все испы-тал. Но даже не это главное. У него все было продумано. Это почувствовалось немедленно, в сравнении с прежней организацией работы. К примеру, я говорила Ерболу, что для работы необходимы такие-то материалы, инструмен-ты и он тут же посылал за ними снабженца. Хочу подчеркнуть, не завтра, даже не сегод-ня, а тут же! Материалы появлялись, как по мановению волшебной палочки. Никаких от-говорок, ссылок на финансовые проблемы. Все эти вопросы он решал заранее. От меня только требовалось сказать: когда, сколько и чего нужно. И я поняла, что с ним работать можно.

Вообще наша строительная фирма, навер-ное, единственная, где платят еженедельно. И люди всегда заинтересованы в том, чтобы тру-диться на совесть. Расценки мы сопоставляли с городскими. Где-то, чтобы привлечь специа-листов, мы платили больше. Например, чтобы перетащить каменщиков, классных специали-стов, платили не тысячу тенге за куб, а полто-ры. Строители знают все расценки в городе и выбирают нас.

Причем они знают, что их заработки зави-сят только от них. Ведь простоев у нас не было

и нет, а принцип оплаты труда очень прост. Приходят, например, три человека, бригада. Ербол говорит: вот вам квартира, сорок тысяч вам за работу. Естественно, выгоднее отделать ее за неделю, чем затягивать на месяц.

За качество, конечно, он требовал и требу-ет. На первом доме людей работало много, все не охватишь. А вот он приходил, и как технад-зор: «Света, посмотри, вот здесь неправиль-но». Ему все эти недостатки, даже какие-то нюансы сразу бросаются в глаза. Даже город-ской «Архстройконтроль» был не так требо-вателен, как Ербол.

Конечно, не все сразу гладко пошло. Быва-ли у Ербола и претензии по работе. Но мы с ним вообще ни разу не ругались. Может, по-тому что я женщина...

* * *

…Пересечение судеб всегда интересно. Есть такой афоризм: «Случай – это когда Бог не хочет подписываться собственным име-нем». Доказательством тому может послу-жить экскурс в биографию главного инженера. Светлана Прихно,правая рука Ербола, один из главных менеджеров строительной компании – потомственный строитель.

Отец ее родился в Белоруссии. Мать выросла на Украине в Краснодоне, училась в одной школе с молодогвардейцами. В начале войны ее угнали в Германию, где она попала в концентрационный лагерь. Отца фашисты тоже увезли, и он сидел в концлагере в Поль-ше.

Мама, после того как американцы освобо-дили ее из лагеря, приехала в Литву по пригла-шению своего брата, который во время войны партизанил там, а потом остался жить. Каким-то образом в Вильнюс попал и отец. Там они познакомились и поженились, завели детей.

Когда началось освоение целинных и залежных земель в Казахстане, молодая семья по комсомольской путевке приехала в Актю-

62

бинск. И Светлана Евгеньевна в отличие от старших брата и сестры родилась в Шалкаре. Мама работала бухгалтером. А отец, став-ший впоследствии большим строительным начальником, объездил всю область, строил школы, клубы, железнодорожные вокзалы. С детства Светлана слышала разговоры роди-телей, видела, как преображались райцентры и совхозные усадьбы. И не случайно, навер-ное, после окончания школы она поступила в строительный техникум. Окончила, вышла за-муж. Муж Светланы работает на заводе «Ак-тюбрентген». Василий Прихно был рядовым слесарем, когда они со Светланой создали се-мью. Сейчас он вице-президент завода. Верен своей профессии, своему предприятию, хотя трудные времена были и на «Рентгене», когда люди годами не получали зарплату...

Трудовую биографию Светлана Прихно начинала на «Сельмаше». Работала полтора года штукатуром, потом мастером. Неженская эта должность, но самой Светлане нравилось, а это важнее традиционных взглядов и мне-ний.

Она строила первый молодежный жилищ-ный комплекс в 11 микрорайоне Актобе, под-хоз, профилакторий, многоквартирные дома. Была прорабом, старшим прорабом. А в об-щей сложности проработала на капстроитель-стве 20 лет.

От завода «Актюбсельмаш» после пят-надцати лет труда она получила квартиру. А последний ее объект был на улице Шернияза, где стройцех заложил сразу два дома. Но за-тем начался развал завода. И тогда недостро-енные здания выкупил Ербол Байжаркынов. С тех пор они работают вместе.

– Сегодня у меня появилось чувство уве-ренности в жизни, – говорит Светлана. – Слу-чись что – Ербол первым подает руку. У меня трое детей. Первые два мальчика окончили школу, уехали в Санкт-Петербург учиться в экономическую академию. Проучились почти год. И вот случилось горе: одного из моих сы-

новей убили средь бела дня какие-то подонки. Ербол сразу нашел деньги, организовал по-ездку. Тяжело было, гроб везли домой через Москву. После похорон Ербол заваливал меня работой, чтобы отвлечь.

Это у него врожденное – отзывчивость. Не только мне, любому рабочему, если какое-то несчастье, первым протягивает руку. Он мне как старший брат. Я признаю, что он мудрее что-ли от природы, хотя моложе меня. Не простой, с характером, не скажешь – рубаха-парень. А главное, всегда в работе. Един-ственно, в День строителя с недавних пор ор-ганизовывает отдых. Мы выезжаем за город, ставим юрту. Ну и дни рождения справляем. А такого, как в других фирмах, чтобы по по-воду и без повода ходить в ресторан, такого у нас нет. Некоторые не верят, что крутой биз-несмен практически не отдыхает. А он не рас-слабляется сам и нам не дает. И этот настрой на работу передается всем. Вот муж мне гово-рит, поезжай к подруге в Германию, отдохни, нельзя так работать. Тем более на жаре целый день, тяжело. Но я отвечаю, что если начала объект, то надо довести до конца…

А вообще, конечно, хорошую работу фир-ма поощряет. В 2001 году зимой мы ездили с девчатами в Эмираты. Путевки за счет компа-нии на шесть человек приобрел Ербол. Или, например, я участвовала в строительстве ме-чети. В виде премии он мне подарил машину «Жигули» четвертой модели. Позже мы строи-ли школу в Хромтау, так прораб, который там проявил себя, приобрел джип. Мы всегда зна-ем, что если на объекте заработали прибыль, то потом кто-то купит квартиру или машину.

По словам Светланы Прихно, которая вместе с Ерболом строила здание «Казахте-лекома», БТИ и другие объекты, труднее все-го пришлось на строительстве школы в селе Донском рядом с Хромтау. Но это было уже после возведения главного объекта компании «Нурдаулет» – одноименного торгового цен-тра и мечети…

63

* * *К 1997 году у строительной фирмы сло-

жился имидж организации, которая строит не только качественно, но и быстро. Скорость строительства позволяла работать без боль-ших накруток и компания Ербола стала вос-требованной.

Когда Народный банк выкупил бывшее здание областного управления статистики и объявил конкурс на его перестройку и ремонт, некая фирма заломила 65 миллионов тенге. Кто-то из строителей хотел получить с финан-систов 25 миллионов. «Нурдаулет» предложил всю работу выполнить за 12 миллионов тенге. Позднее, когда выявились эти цифры, стало понятно, что можно было прибавить миллио-нов пять и тем не менее выиграть тендер.

Используя свои материалы, всего за три ме-сяца строители возвели для банка пристройку с хранилищем для денег, перестроили первый этаж и сделали евроремонт на четвертом.

Следующим объектом стало здание «Ка-захтелекома». Его руководитель хотел полно-стью отремонтировать фасад, сделать евроре-монт на втором этаже и перестроить интерьер таким образом, чтобы, проходя по коридору, он мог видеть через прозрачные перегород-ки, как работают отделы. Для этого пришлось сносить внутренние стены.

Сроки и качество отделочных работ по-нравились этим крупным заказчикам, и стро-ительные бригады Ербола позже занимались ремонтом отделений Народного банка и «Ка-захтелекома».

После капитального ремонта здания част-ного университета «Нур», на открытии которо-го в качестве почетного гостя присутствовал президент Казахстана Н. А. Назарбаев, круп-ных объектов почти не осталось. А неболь-шие заказы типа ремонта кабинетов много времени не отнимали. Тем временем подраз-деления фирмы уже набили руку на скорост-ном строительстве, в работе с импортными отделочными материалами. Незагруженной

стояла мощная техника. И тогда Ербол по-шел к заместителю акима области Едильбаю Есимовичу Иманкулову, поговорить насчет огромного здания, которое много лет портило своим видом городской центр.

К этому «долгострою» на проспекте име-ни Абулхаир хана неподалеку от областной администрации Ербол присматривался долго. Не раз думал, что из него можно сделать.

Дворец молодежи в Актобе начали возво-дить еще в советские времена. А когда нача-лись рыночные реформы, бюджетное финан-сирование прекратилось. Нельзя сказать, что городские власти не искали деньги, спонсо-ров. Но, по расчетам архитекторов «Граждан-проекта», на завершение строительства тре-бовалось 10 миллионов долларов США. (На самом деле, как показало время, можно было достроить здание и за меньшие деньги). В местном бюджете, ясное дело, такие средства на строительство очагов культуры не преду-смотрены. Желающих достроить дворец за свой счет тоже не находилось. Не случайно, когда Байжаркынов попросил разрешения приватизировать заброшенный объект, руко-водитель в первую очередь спросил:

– Сынок, сколько у тебя денег? Я про тебя все знаю, спиртом ты не занимаешься, неф-тью не торгуешь, а на строительстве много не заработаешь. Хватит ли у тебя средств, чтобы закончить это здание?

Ербол поспешил заверить его, сказав, что деньги он найдет. Он уже продумал вопросы финансирования, но ни с кем раньше времени своими планами не делился.

На этом разговор закончился без каких-либо реальных результатов. Однако строитель уже загорелся. Он попросил своего друга и за-местителя Аскара Бекмухамбетова походить по кабинетам и добиться, чтобы «незавершен-ку» выставили на торги.

Аскар, о котором, к сожалению, теперь приходится говорить в прошедшем времени, был классным инженером-строителем, об-

64

разованным интеллигентным человеком. Не случайно именно он в фирме «Нурдаулет» вел всю техническую документацию, составлял договора, сметы. Проработав вместе с ним несколько лет, Ербол доверял ему, как никому другому. К несчастью, через несколько меся-цев он погиб…

К тому времени коллектив компании, мож-но сказать, сложился. И, чтобы не растерять кадры, Ербол постоянно подыскивал работу для своих строителей. В то время были уже в Актобе фирмы, освоившие отделку офисов и квартир импортными материалами. Видя, что в моду входит евроремонт, Ербол направлял наиболее способных плотников и отделочни-ков на учебу в другие строительные фирмы. Так что без дела коллектив не сидел. Но мел-кие заказы типа строительства магазина или ремонта офисов ни Ербола, ни его товарищей-единомышленников уже не устраивали. Им

хотелось настоящего дела, которое потребует напряжения всех сил. Поэтому все чаще их взоры обращались на недостроенный Дворец молодежи, который своим видом словно бро-сал им вызов.

Прошло какое-то время, и, наконец, об-ластной Комитет по приватизации решил судьбу недостроенного дворца. Аскар добил-ся, чтобы здание было выставлено на прода-жу. Тендер легко выиграла фирма «Нурдау-лет», потому что за этот лот никто особенно не торговался.

Сказать, что здание было в жутком состоя-нии – значит, ничего не сказать. За многие годы оно превратилось в свалку мусора с со-ответствующим «дизайном» и запахом. Вну-три за забором, огораживавшем его от более или менее благоустроенной городской терри-тории, творилось бог весть что. Над незащи-щенными отделкой стенами серьезно потру-

65

дились морозы, дожди и жара. Крыша начала обваливаться и плиты перекрытия, причуд-ливо скособочась, громоздились внутри по-мещений. Этот разбомбленный ландшафт об-любовали местные бомжи и наркоманы, здесь случались убийства, сюда постоянно выезжа-ли наряды Заводского районного отдела вну-тренних дел…

Отец и старший брат вначале были против затеи Ербола воссоздать из руин современ-ный комплекс – торговый комплекс и бизнес-центр.

– Когда он предложил достроить этот ком-плекс, мы с отцом не соглашались, – вспомина-ет Бекбол. – Мы думали, что не осилим, денег не хватит. Но Ербол взялся. А потом, деваться некуда, все мы втянулись в это строительство. Финансово я помогал строительству, но боль-ших денег брату дать не мог. Моя фирма как раз переживала очередной упадок из-за того, что мне три года не возвращали деньги. Турецкие предприятия задерживали оплату за шерсть. Два года с ними сотрудничал, и все было нор-мально. А один раз отправил товар и «попал» – ни возврата, ни денег. Нам пришлось залезть в долги. У нас была хорошая «кредитная исто-рия», нам доверяли и доверяют банки. Конеч-но, без проблем не обходилось. Например, в 1998 году получили краткосрочные ссуды в тенге. А в апреле следующего года тенге от-пустили в «свободное плавание», и наша ва-

люта обесценилась. Банкиры пересчитали по старому курсу и заставили возвращать ссуду в долларах США. Получилось, отдал я в два раза больше, чем взял. Тогда мне пришлось продать офис своей фирмы. Иногда мы бра-ли кредиты «овердрайв» под товары, то есть без залога: закладывать уже было нечего. Мы погашали кредит с высокими процентами по мере продажи товаров. Торговый центр, а за-тем мечеть были построены, но лишь через три года после этого мы полностью рассчита-лись с долгами…

Борис Нурдаулетович и Бекбол вложили в этот объект все деньги. Продали машины, заложили в банке коттеджи. Помогали чем могли, но сомнения их не покидали. И лишь когда в считанные недели начали обозначать-ся контуры будущего торгового центра, они по достоинству оценили замысел Ербола: в областном центре до того момента не было предприятия торговли, которое могло бы пре-тендовать на роль центрального магазина го-рода...

Но не финансовые трудности затормозили строительство в первые дни. Грех радоваться чужой беде, но фирме помогло то, что неза-долго до этого в России грянул «черный ав-густ», произошло сильное падение рубля. И стройматериалы компания «Нурдаулет» по-купала в соседнем Орске по сниженным це-нам. Из российских городов возили металл, стекло, цемент, что-то покупали на месте или

66

в Алматы.На строительстве торгового центра кру-

глыми сутками посменно работали тысячи людей. Днем шел основной монтаж, а ночью 200-300 человек очищали помещения от му-сора. По сути, вывоз мусора превратился в серьезную проблему, столь много его накопи-лось во «дворце» и вокруг объекта, который долгие годы был бесхозным.

Одновременно шла планировка и благоу-стройство территории. Несколько бригад за месяц срезали два-три метра грунта от про-спекта до здания и вывезли его за город.

Однако вначале монтаж на основном кор-пусе застопорился. Вроде бы в руководстве фирмы работают профессионалы. В активе у каждого – не одна стройка. Тем не менее инженеры-строители долго ломали голову над перекрытием. Здание высокое, а ширина достигает 50 метров. Даже если поставить кран в упор к стене, до середины крыши с плитой перекрытия не дотянешься. Обсудили все предложения и в конце концов нашли вы-ход, решили проблему.

Поскольку краны на этом здании оказа-лись бесполезными, бригада монтажников Виктора Титова всю работу выполнила при помощи лебедок. Иногда приходилось приме-нять мощные домкраты, которые используют путейцы на железной дороге. Плиты затягива-лись вручную через вход с улицы, на трубах, лебедками. С помощью этих же лебедок плиты и фермы поднимали наверх и укладывали…

В актюбинских степях теплое время года надо использовать эффективно. А поскольку тендер выиграли в середине сентября, при-ходилось спешить. Решили первым делом за-крыть задние, сделать подъезды, а отделкой заняться зимой. Благо, что осень 1998 года вы-далась затяжная, к тому же сухая, без дождей. Практически до декабря держалась сносная температура, при которой еще можно было работать на улице. Быстро закончили основ-ные работы, и вскоре пять-шесть бригад уже

занимались окнами и дверьми. Пока шла стройка, прорабская, други-

ми словами, штаб, находился в левом крыле комплекса, в будущем бизнес-центре, где се-годня арендуют помещения американская компания, филиал «Нефтебанка», турецкая фирма TPIC и другие предприятия. Инжене-ры разделились и работали посменно. Ночью стройкой руководили Ербол с Аскаром, днем Светлана. Торговый центр «выдавали» штур-мом.

Все-таки не случайно во всем мире строи-тельные фирмы – частные. В недавнем про-шлом в нашем плановом государстве практи-чески все более или менее крупные объекты превращались в «стройки века», если гово-рить о сроках. Институты проектировали, под-рядчики строили. И то, что давало выигрыш, когда речь шла о массовой застройке однотип-ных городских кварталов, становилось тормо-зом при воплощении в бетон и стекло ориги-нальных проектов. Всякого рода инструкции, бесконечные бумажные дела отнимали массу времени. Никто из строителей и помыслить не мог изменить проект. Утвержденный где-то в верхах план возносили чуть ли не в ранг священной книги, в котором ни единой буквы без массы «согласований» и «утряски» менять было нельзя.

Нынче – не то, что давече, как писали со-ветские прозаики-«деревенщики». При всех недостатках казахского варианта капитализ-ма, строитель-предприниматель свободен в принятии решений. Тому наглядный пример – торговый центр «Нурдаулет».

В разгар отделочных работ, когда над глав-ным входом строители собирались делать небольшое окно, пришел отставной генерал-майор милиции Федоров, в прошлом советник президента, один из тех, кто купил квартиру в первой десятиэтажке, построенной Ерболом. Посмотрел снаружи, зашел внутрь.

– Ербол, сделай обширно, чтобы красиво смотрелось, – предложил он. И, что называ-

67

ется, попал в точку. Передняя сплошь засте-кленная стена торгового центра была одним из решений, которого поначалу в проекте не было.

Изначально руководители фирмы и архи-тектор планировали торговый зал исходя из деловых соображений: каждый квадратный метр должен работать, приносить прибыль. Но в разгар строительства Ербол решил, что это не временный крытый базар, что эстетика должна присутствовать даже в ущерб доход-ности. В центре зала он установил фонтан, как в московском ГУМе, бутики как бы окружают его в два этажа. В огромном торговом зале площадью пять тысяч квадратных метров об-разовалось много свободного пространства. Расходы на отопление воздуха, конечно, не возмещаются, но зато внутренняя планировка не оскорбит самого изысканного вкуса. Вну-три помещения нет давящей тесноты, сколько бы покупателей в нем не собиралось.

По ходу принимались и другие архитектурно-дизайнерские решения. Два кафе построили на втором этаже, ближе к окну-стене, с таким расчетом, чтобы его по-сетители могли с высоты смотреть на улицу. Замысел – сделать торговый центр местом от-дыха – начал воплощаться…

Руководители «Нурдаулета» спешили. Ря-дом строился рынок «Алия», и надо было опе-редить потенциальных конкурентов. Соседи порой приходили, смотрели и полагали, что работы здесь – непочатый край. Однако 27 де-кабря «Нурдаулет» уже запустил арендаторов в свои магазины. Строительство крупнейшего в городе торгового центра было полностью за-вершено в рекордный срок – за три с полови-ной месяца!

Многие торговцы Актобе 1999 год отмеча-ли в новом здании. В то время в магазинах об-ластного центра ежемесячная аренда квадрат-ного метра доходила до 50 долларов. Ербол установил самую низкую в городе цену – 10 долларов за квадрат. И вскоре коммерсанты

под завязку забили торговый центр самым разным товаром. Поскольку выгода на арен-де просматривалась большая, хозяева бутиков согласились заплатить вперед. Они вносили деньги, кто сразу за шесть месяцев с двадца-типроцентной скидкой, а некоторые даже за год. В этом случае и скидка была весомее – 35 процентов.

Собралась хорошая сумма денег, на кото-рые с самого начала и рассчитывал Ербол, при-нимаясь за строительство огромного объекта. Тем не менее приходилось вновь и вновь брать краткосрочные ссуды в «Казкоммерцбанке», которые шли на зарплату и закупку материа-лов. Эти ускоренные кредиты выдавались под большой процент, и хороши они были лишь тем, что оформлялись всего за полдня.

Нужда в «коротких деньгах» появлялась часто. Ведь принцип еженедельной оплаты труда Ербол не нарушил за восемь лет ни разу. Надо подчеркнуть: именно в те годы, когда за-держки и невыплаты зарплат стали чуть ли не нормой на предприятиях. С таким, с позволе-ния сказать, менеджментом, столкнулись мно-гие казахстанцы. Многотысячные коллективы бастовали, самые отчаянные, пытаясь вырвать свои кровные у нерадивых и вороватых руко-водителей, объявляли голодовки. Работяги выживали непонятно как, а директора госу-дарственных и частных предприятий ссыла-лись на финансовые проблемы…

Аналогичные трудности переживала и фир-ма «Нурдаулет», но на работниках эти пробле-мы не отражались. Ербол принцип оплаты в своей компании возвел в ранг закона: прошла неделя – зарплату отдай. Есть ли свободные деньги, откуда они берутся, рабочих интере-совать не должно. Это забота менеджеров.

Понедельная оплата, кроме всего прочего, облегчает учет выполняемой работы, считают руководители компании. Может быть, в дру-гих отраслях такая разбивка и не годится, а в строительстве, как уже давно заметил Ербол, люди иногда за неделю выполняют чуть ли не

68

месячный объем. Бывало, когда перекрывали торговый центр, хороший монтажник мог за неделю заработать до двухсот тысяч тенге! Конечно, такое возможно только при аккорд-ной системе оплаты труда и при условии, что это специалист экстра-класса.

Вся команда у Ербола – инженеры с выс-шим образованием. Они, не заглядывая в справочники, могут сказать, какую нагрузку выдерживает плита, сколько она весит, чем ее можно поднять. Если бы они или сам Ербол постоянно оглядывались на СНиПы, каждый шаг согласовывали с проектировщиками, как это делалось в прошлом, такой производи-тельности труда, такой скорости строитель-ства они никогда не смогли бы добиться. Есте-ственно, и заработки были бы невысокими.

Есть, конечно, в фирме категории работ-ников, которые получали и получают почасо-вую оплату. Это в основном разнорабочие, те, кто копает, занимается погрузкой-разгрузкой, уборкой мусора. Здесь действует простое пра-вило: они всегда должны быть заняты. Темп работы задают бригадиры, они же и отвечают за дисциплину и порядок, поэтому должны быть достаточно жесткими и требовательны-ми, хотя компетентность в строительном деле и для них обязательна.

Но скорость строительства зависит не только от мастерства специалистов и оплаты труда. Ербол за годы работы в Актобе тща-тельно выстроил отношения с поставщиками.

– Если поставщики что-то предложили, надо сразу же решать, не откладывая разго-вор, – считает строитель. – Такие ситуации у бизнесмена бывают каждый день. Нельзя от-кладывать решение, потому что завтра при-дется опять возвращаться к этой мысли, ду-мать, тратить время. И вообще, если человек говорит «завтра», ему нельзя верить. Такой партнер будет постоянно кормить тебя «за-втраками». Он должен, если обещал, принести товар сегодня или отдать деньги день в день, как договорено. Есть у нас такие поставщики,

конкретные люди. Лучше на десять процентов дороже купить материалы у них, зато в срок, в нужное время, чем связываться с теми, кто не держит слово. Ведь если кто-то подведет с поставкой, то стройка потеряет темп, и мы затянем сроки. Я со своей стороны тоже обе-щаю расплатиться в день поставки. Даже если вагон разгружается в три часа ночи, я еду на станцию и отдаю деньги. Если бригада закан-чивает под утро монтаж, а договоренность по оплате была в день завершения работ, то я в пять утра приеду и рассчитаюсь с людьми. Никого за восемь лет я не заставлял ждать. И такого же отношения требую к себе.

О том, как была организована работа на крупнейшем в городе объекте, можно судить не только по рассказам самих строителей. Ак-тюбинские телевизионщики отслеживали ход строительства в местных новостях. А впо-следствии сделали документальный фильм о новом торговом центре, который сразу же стал одной из достопримечательностей областного центра.

В телефильм вошли и архивные видеома-териалы. Так что благодаря этим съемкам вре-мя можно повернуть вспять, и своими глаза-ми увидеть атмосферу, царившую на стройке. Есть среди старых кадров такой эпизод. Вна-чале идет общий план. Мы видим огромное недостроенное здание, серые бетонные сте-ны за решеткой строительных лесов. Вокруг него – хаотичное на первый взгляд движение людей в спецовках. Затем камера приближа-ет зрителя к человеческому муравейнику. Как ни затаскано это сравнение, оно лучше всего передает картину, которая открывается взору. Ведь одновременно на отделке здания и бла-гоустройстве территории работали тысячи людей. Рабочие «гроздьями» висят на самом здании, вносят что-то в дверные проемы, спу-скаются по лестницам... Казалось бы, никто никуда не спешит. Но мы-то знаем теперь, что торговый центр был построен в рекордно короткий срок. Вновь сработал принцип, ко-

69

торый Ербол выработал еще на студенческих «шабашках»: скорость работы зависит не столько от быстроты, сколько от беспрерыв-ности.

Закончив этот большой, сложный объ-ект, Ербол почувствовал, что не просто стал богаче и сильнее. К удовлетворению от сде-ланной работы прибавилась гордость. Он до-казал, что казахи тоже умеют строить. Дело в том, что в последнее десятилетие в Казах-стане много красивых современных зданий возвели строители из Турции и других стран. Как-то само собой сформировалось мнение, что наши зодчие отстали от жизни, от миро-вой архитектурной моды. А строители наши в отличие от зарубежных никогда не смогут достичь европейского качества при отделке помещений. И вот центр города украсило зда-ние. Его построил казах, на своей земле, для своих сограждан.

Даже человек, несведущий в архитектуре

отмечает красоту огромного комплекса. Вну-три искусственное и естественное освещение гармонично сочетаются благодаря огромному во всю стену переднему окну. В это изобилие стекла вмонтирован главный вход. Несмо-тря на размеры, на ширину здания, торговый центр не кажется приземистым, тяжеловес-ным. Эффект легкости и прочности достигнут за счет того, что со стороны фасада в нем поч-ти нет глухих стен. Они разрезаны высоки-ми и узкими вертикальными окнами. Здание удачно вписалось в городской центр и неволь-но притягивает взгляды, в отличие от безли-ких строений советского периода, равнодуш-но возвышающихся над потоками машин и пешеходами…

Объект нелегко дался Ерболу. Тем более радовало успешное его завершение. Теперь, получив возможность погасить часть краткос-рочных ссуд, Ербол уже мог свободнее распо-ряжаться средствами. И стал думать дальше.

70

Планируя строительство торгового центра, Ербол решил, что в комплексе будут кафе, бар, ресторан. Но когда настало время вплотную

заняться этими заведомо прибыльными про-ектами, его осенила новая идея. Наплыв актю-бинцев в торговый центр заставил строителя

обратить внимание на то, что в городе людям небольшого достатка практически негде куль-турно отдохнуть. Куда могут пойти семейные люди, с маленькими детьми? Не в сауну же… А специальных парков, как в Алматы или Астане, в областном центре пока нет. Да и во-обще с детскими развлечениями в городе на-пряженка.

И по ходу планы были скорректированы. Сегодня торговый центр «Нурдаулет» стал не только местом, где можно что-то купить. Сюда приходят семьями, с детьми, надолго. В цен-

тре много развлечений как для взрослых, так и для детей. Кроме четырех кафе есть кинозал, шейпинг-зал, тир, парикмахерская, салон кра-соты, нотариальная контора. Специально для детей построены залы с детским бильярдом, игровыми автоматами. Для самых маленьких – комната с воспитателем, где можно оставить малыша на время, пока мамы и папы делают покупки.

Летом дети играют в детском городке ря-дом с торговым комплексом, где целый день они скатываются с горок, кружатся на карусе-лях и плещутся в бассейне.

В самом здании актюбинские дома моде-ли проводят свои мероприятия, показы мод, распродажи. В праздничные дни горожане собираются к «Нурдаулету» на концерты, раз-влекательные программы. Здесь часто высту-пают ансамбль «Серуен», группа «Наурыз», кукольный театр «Алакай».

71

В дни Наурыза перед торговым комплек-сом вырастают белоснежные юрты. Девушки в национальной одежде угощают горожан ба-урсаками и коже.

Нет спору, в этих акциях присутствует эле-мент рекламы. Например, в предновогодние дни каждому ребенку, который заходит в тор-говый центр, вручается маленький подарок. Время от времени для продавцов бутиков объ-являются конкурсы на лучшее оформление магазина. Но, бесспорно, если привлечение покупателей заодно создает хорошее настрое-ние у людей, то это не самое плохое сочетание приятного с полезным.

К арендаторам Ербол изначально относит-ся как к деловым партнерам, уважительно, с пониманием, без стремления «драть» с них три шкуры. Например, раз в году владельцы бутиков на целый месяц освобождаются от арендной платы. Иногда, если Ербол видит, что у кого-то товар не проходит, чтобы помочь

продавцам, он берет одежду в счет аренды и раздает своим рабочим под зарплату. Порой, когда у кого-то из арендаторов происходит се-рьезная «затоварка», он устраивает распрода-жи по сниженным ценам в специальном шоп-зале. Если чей-то бизнес совсем уж «тонет», его перемещают на более дешевое место, по 500 тенге за квадратный метр.

По мнению Ербола, коммерсанты-арендаторы – люди в торговле не случайные. В основном это люди с высшим образовани-ем, не пожелавшие прозябать на нищенские оклады врачей, учителей и инженеров. Они грамотны, предприимчивы. Сумели выжить, приспособиться к суровым требованиям рынка. Хозяева бутиков вынуждены считать-ся с конъюнктурой, а значит, умеют думать наперед, предвидеть изменения моды, от-слеживать тенденции. И поскольку доходы торгового центра напрямую зависят от их бла-гополучия, Ербол всегда готов помочь своим

72

арендаторам. Не случайно в «Нурдаулете» остались

почти все полторы сотни предпринимателей, которые перешли в новое здание сразу по-сле открытия торгового центра. С их стороны требуется лишь неукоснительное выполнение двух требований – не торговать водкой и сига-ретами и не спорить с покупателями, которые «всегда правы».

Наступил 1999 год, заработал торговый центр. А через пару месяцев зарубежные и местные фирмы заселились в помещения бизнес-центра.

Настало время поразмыслить над тем, что делать с правым крылом комплекса, где когда-то предполагалось оборудовать то ли дискоте-ку, то ли концертный зал Дворца молодежи.

Посовещавшись с отцом и братом, он ре-шил строить мечеть.

Старая актюбинская мечеть уже не вме-щала всех верующих, которые собирались на

пятничный намаз, обязательный для каждого мусульманина. Да и само здание, расположен-ное в старом городе, статусу главной мечети областного центра уже не соответствовало.

Но одно дело – задумать. Строительство культового сооружения – соборной мечети – для Ербола было делом абсолютно новым. Поэтому ему пришлось обратиться за помо-щью к главному архитектору области Болату Егимбаеву. Однако и Егимбаев прежде му-сульманские храмы не строил. И тогда они вдвоем отправились в Турцию.

Строители осмотрели и запечатлели на ви-деокассеты десятки мечетей. По ходу изучали архитектурные стили, знакомились с внутрен-ним убранством, советовались с местными строителями и религиозными деятелями.

Турецкие зодчие поначалу с изрядной долей скептицизма восприняли замысел ка-захстанских коллег, за плечами которых не было многовековой традиции, не было опы-

73

та строительства религиозных сооружений. Но они явно недооценивали их профессиона-лизм. Когда Болат Егимбаев без линеек и ле-кал точными скупыми движениями начал на-брасывать на листе ватмана сложные линии, в точности копирующие контуры красивейшей стамбульской мечети, они поневоле признали в нем мастера. Турки стали охотнее делиться знаниями.

В короткие сроки проект и даже мрамор-ный макет новой мечети были подготовлены. Когда Ербол составил смету, то понял, что де-нег потребуется много. Больше, чем он мог снять со счетов, больше, чем поступало от сдачи в аренду торговых площадей и бизнес-центра. Так и вышло. Пришлось продать дом, который они с братом построили для роди-телей, когда перевезли их из Эмбы в Актобе.

Ербол вновь заложил свой собственный дом, дом брата и его же автозаправку. Эту заправку в конце концов Байжаркыновы продали, что-бы рассчитаться с долгами.

Мечеть в общей сложности строилась поч-ти полгода.

Помещение, рассчитанное на тысячу че-ловек, высотой 37 метров и площадью две тысячи квадратных метров изнутри отделано турецким кафелем с аятами из священного Корана. Отопление – подпольное. Теплый пол – не просто новинка в наших краях, он созда-ет комфорт для прихожан.

Узоры и орнаменты, которыми украше-ны михраб, двери, окна сочетают арабские и казахские элементы. Роспись выполнена вручную. Актюбинские дизайнеры под руко-водством члена Союза художников Казахста-

74

75

на Анвара Утеген тана поработали на славу. Они отказались не только от трафаретов, но и от синтетических красок и пользовались темперой. Эта краска, в которой связующим веществом служат соки растений или яичный желток, известна мастерам кисти издревле. С ее помощью художники добиваются особо те-плых живых тонов.

Основное строительство велось из местно-го материала, а за отделочным, в частности, за керамикой, Ербол ездил в Турцию. Там же он купил для мечети ковры, полумесяцы, трех-тонную хрустальную люстру ценой 25 тысяч долларов США. Из Турции он привез также минбар, небольшое возвышение с лестницей, откуда перед пятничным намазом имам чита-

ет проповедь – агуыз. Вначале Ербол планировал два небольших

минарета на самом здании мечети, а впослед-ствии остановился на предложении архитек-тора, предложившего построить отдельно

стоящий минарет. Но его сметная стоимость составляла 10 миллионов тенге, и на строи-тельство уже не хватало средств.

Тогда Ербол впервые обратился к обще-ственности, справедливо рассудив, что многие состоятельные люди, имеющие возможность помочь в этом святом деле, не откажутся вне-сти свой вклад. Испокон веков мусульмане строили мечети всем миром – богатые давали деньги, простые люди старались лично уча-ствовать в строительстве, поскольку по ка-нонам Ислама человек, построивший мечеть, после смерти может попасть в рай.

Ербол не разочаровался в земляках. При-гласив бизнесменов, он поделился с ними сво-ими планами, попросил оказать посильную помощь. И большинство предпринимателей посодействовали – кто деньгами, кто материа-лами, а кто и личным участием, как, например, друг Ербола, с которым они учились на одном курсе в МГМИ. Чеченец по национальности Хасан Дадашев вынужденно покинул родные края, когда там началось наведение «консти-туционного порядка» по методу генерала Ер-молова. Он приехал в Казахстан и решил на-вестить коллегу. Однокурсники встретились, вспомнили, как работали на «шабашках» в Подмосковье. А потом Ербол поручил ему контроль над строительством минарета.

Бизнесмены же несли, кто что мог, вплоть до швеллеров и ферм с заброшенных заводов. Владелец магазина «Алия» Серик Калиев, на-пример, поставил очень хороший материал для покрытия купола – пластизол. Причем без торговой наценки, то есть – дешевле не быва-ет. А хорош этот современный материал тем, что не боится ни зноя, ни мороза. То есть от-пала необходимость ежегодно обновлять кра-ску куполов, вонзающихся в небесную синеву на огромной высоте. Магазин «Аяжан» и «Об-лгаз» перечислили около трехсот тысяч тенге, а акционерное общество «Актобемунайгаз» – четыре миллиона. И еще многие помогали – завод «Актюбрентген», Актюбинский завод

76

ферросплавов, фирма «Коктас», РИК ТВ. Сто-ронние организации обеспечили цементом и кирпичом. А Ербол уже за свой счет дополни-тельно усилил кирпичные стены специальны-ми бетонными конструкциями.

Достраивали мечеть и минарет, как всегда, быстро. Тем более что аким области попросил закончить строительство к стотридцатилетию города – к двадцать пятому июня.

Но нежданно пришла беда. Перед выборами президента Ербол, быв-

ший помощником представителя президента в Актюбинской области Амангельды Айта-лиева, часто отлучался со стройки. Оставался за него руководить работой Аскар Бекмухам-бетов. И вот первого марта Ербол уехал на встречу с президентом, а на следующий день случилась трагедия, при воспоминании о ко-торой у него до сих пор щемит сердце. Аскар, поднявшись на крышу, чтобы проверить каче-ство кровли, сорвался и разбился насмерть. По словам Светланы Прихно и строителей, рабо-тавших рядом, монтажники закрыли много-слойной легкой плитой – «сэндвичем», люк, через который поднимали наверх блоки. Этот «сэндвич» прогнулся под ногами инженера и монтажника, шедшего рядом. Монтажник по-вис на балке, а Аскар не удержался…

– Это была трагедия для всех, – вспомина-ет Светлана Прихно. – У нас был объект в За-речном, который Бекмухамбетов курировал. Я только спустилась с крыши, когда Аскар ска-зал, что сейчас поедет туда, только, говорит, схожу наверх... Конечно, для Ербола это был страшный удар. Они так долго были вместе, и вот такое несчастье…

Смерть человека, с которым несколько лет работал рука об руку, с которым вчера еще разговаривал, принять сразу очень трудно. Но так распорядилась судьба.

Не стало верного товарища, серьезного дипломатичного человека, классного спе-циалиста. Пришло время взять на себя часть ответственности, которую он нес по жиз-

нит: остались сиротами жена и два сына-школьника, ровесники детей Ербола. Он сразу после похорон дал семье друга 50 тысяч дол-ларов, чтобы у ребят была возможность полу-чить образование, когда они вырастут…

Несмотря на трагический случай, работа шла, и к юбилею города мечеть сдали.

На площади перед торговым центром со-бралось огромное количество горожан и жите-лей области.Митинг, посвященный 130-летию Актобе и открытию мечети, почтил своим присутствием президент Казахстана. На это торжество, совпавшее с днем рождения про-рока Мухаммеда – мусульманским праздни-ком маулют, – пришли тысячи верующих.

Они по достоинству оценили новое зда-ние, и с тех пор как-то само собой стало под-разумеваться, что исламским центром горо-да стала мечеть Нурдаулет. Так, в память об

отце решил назвать ее Борис Нурдаулетович Байжаркынов. Поскольку могилу Нурдаулета найти не удалось, позднее он укрепил на зда-нии мемориальную доску. Ветераны войны, которых пригласил в День победы сын фрон-товика, одобрили его решение.

Но не власти. Они, с энергией достойной лучшего применения, в течение двух лет пыта-лись переименовать мечеть Нурдаулет в Цен-тральную мечеть Актобе. Порывались даже снять мраморную доску с надписью «Нурдау-лет», прикрепленную над входом в храм. Бла-

77

го, мусульмане Актобе при поддержке обще-ственности и местных журналистов отстояли название.

Самое интересное, что все это происходило после того, как Борис Нурдаулетович Байжар-кынов и его сыновья Ербол и Бекбол передали мечеть городу, верующим. Но о подробностях

борьбы за имя мечети, которое, кстати, сразу же было утверждено Духовным управлением мусульман Казахстана, еще предстоит расска-зать. А пока обратимся к событиям, происхо-дившим после завершения строительства.

В те месяцы, когда огромный бетонный «долгострой» площадью 7 тысяч квадратных метров превращался в архитектурный ан-самбль, состоящий из мечети, торгового зала и бизнес-центра, главный строитель ее, Ербол Байжаркынов, получил две серьезные трав-мы. Однажды не выдержал шланг и в лицо ударил раствор цемента, который подавался наверх под большим давлением. Тогда строи-тель едва не лишился глаза. Как-то с огромной высоты сорвалась доска и задела голову. Ер-бол слег в больницу с диагнозом «сотрясение мозга». Раны зажили, а вот язва, которую он заработал, несколько месяцев питаясь всухо-

78

мятку, на бегу, мучает его порой и сейчас. Завершив строительство, Ербол поехал на

лечение в Пятигорск. Главным развлечением, отвлекавшим от санаторно-курортной скуки, стали скачки, которые регулярно проводились на местном ипподроме. Любуясь стремитель-ным бегом великолепных коней, мускулистых, поджарых, темпераментных, он буквально заболел болезнью под мудреным названием «дерби». Тем более что лошадей он любил с детства, так же как и его старший брат.

– Когда-то в детстве мы поехали в гости к маминым родственникам, – вспоминает Бек-бол. – Брат ее был передовым чабаном, лоша-дей у него было много. И по казахскому обы-чаю он подарил нам жеребенка. Я тогда учился во втором классе, но до сих пор помню, как дядя сделал метку на ухе жеребенка и сказал, что этот тулпар теперь наш. Позже, когда мы переехали в совхоз, отец забрал его и привез домой. Этого жеребца мы с Ерболом сами вы-

растили, сами ухаживали за ним. А в классе четвертом-пятом я на нем уже участвовал в скачках и занял второе место. Ербол был тогда еще маленьким, и, хотя умел ездить верхом, к байге его не допустили. И он, помню, сильно обижался… С тех пор у нас любовь к лошадям и осталась. Но мы долгие годы учились, жили в райцентре, потом в городе, держать лошадей было негде, так что страсть, можно сказать, в нас дремала. А в последнее время появились возможности, и мы завели скаковых лошадей. Первых привез Ербол…

«Гладкие» скачки в Ставропольском крае, где на пяти конезаводах выращивают чисто-кровных английских лошадей, проводятся регулярно. Часто бывая на пятигорском ип-подроме, Ербол загорелся желанием приоб-рести скакуна. И тут на глаза ему попалась брошюра с результатами скачек, из которой он узнал, что первое место на дерби в 2000 году завоевал конь по кличке Артикул, при-

79

надлежащий Амину Чамаеву. Это серьезная победа в серьезных соревнованиях, потому что престижные скачки на короткие расстоя-ния проводятся всего раз в году. Но Ербола больше заинтересовала фамилия хозяина. Она была знакомой, и, заинтересовавшись, Ербол вскоре выяснил, что владелец коня-чемпиона – младший брат его сокурсника Шагабана Чамаева. Они не только учились вместе, но и ходили на занятия по дзю-до, были добрыми товарищами. Оказалось, что Шагабан остался в Москве, занимается бизнесом и что он тоже построил мечеть на родине, неподалеку от Кисловодска.

Ербол позвонил ему в Москву. Однокурс-ники порадовались неожиданному повороту жизни, пообщались. И Шагабан, как истин-ный горец, приказал братишке отдать Арти-кула другу. Ербол поблагодарил за этот жест и попросил младшего Чамаева помочь с вы-бором лошади. Тот дал дельный совет – взять коня с завода.

Ипподромы избалованы вниманием бога-тых любителей лошадей, среди которых не-мало иностранцев, да и вообще покупка ти-тулованных фаворитов – удовольствие весьма дорогое.

Походив с Амином по конезаводам, пооб-щавшись с жокеями, конюхами и тренерами, Ербол купил сразу четырех скакунов. Чамаев договорился с одноклассником из Учкегена и тот на своем «КамАЗе» привез лошадей в Ак-тобе. Такую просьбу мог хорошо исполнить только верный человек. Ведь водитель две ты-сячи километров преодолел за две недели. По дороге он кормил, выгуливал лошадей и до-ставил их, как говорится, в лучшем виде.

Тем временем Ербол с Бекболом выкупили несколько дач на окраине Актобе, снесли их, построили небольшой ипподром и конюшню по европейскому образцу. Теперь в них стоят хорошие лошади – английские верховые, конь ахалтекинской породы, метисы.

Ипподром стал местом отдыха для род-

ственников и друзей. Здесь они собираются с женами и детьми, общаются, катаются на лошадях. Для себя и друзей Ербол купил не-сколько местных коней, хорошо выезженных и спокойных. Дети, выросшие в городе, ко-нечно, в восторге. А сам Ербол не нарадуется на чистокровных скакунов, которые уже взяли несколько призов на скачках.

– Кобылу по кличке Ниагара я купил у молодого карачаевца, – рассказывает Ербол о своих любимцах. – У Ниагары настоящий бойцовский характер. Прямо со старта она вырывается вперед на полкруга, так и прихо-дит к финишу. В первый раз в Актобе на тое в честь Есет батыра лошадь показала высокий класс. В день сельхозработников в 2000 году на скачках многие делали ставки на жеребца акима по кличке Молния. Ниагара его обо-шла, заняла первое место, «Жигули» выигра-ла. Чемпиона, коня буденовской породы, я из Оренбурга привез. В скачках на День победы он выиграл двухкомнатную квартиру. Все при-зы мы отдали тренерам. Они заслужили, это награда за их труд, если по справедливости. А на последних скачках ветеринар недосмо-трел за Ниагарой. Она, оказывается, была уже жеребая и на старте, при рывке, «засеклась». Теперь в скачках не участвует. Но, думаю, еще поборемся за призы. Есть Аурика с Терского конезавода от знаменитого жеребца Авенсу, есть Маркиз – жеребец, метр семьдесят в хол-ке, класс-элит...

Но не зря говорят, что у каждой медали есть обратная сторона. В Актобе любителей лошадей много. На скоростных дистанциях скачут одновременно по пять-десять коней, на аламан-байге – до сорока. Местные чинов-ники и бизнесмены тоже выставляют своих скакунов. И каково им видеть, что удачливый предприниматель из года в год забирает глав-ные призы? В сочетании с популярностью человека, построившего мечеть с медресе, успехи Ербола на ипподроме, видимо, сильно раздражают власть имущих. Впрочем, своим

80

нежеланием уступать нажиму акимата он и без «лошадиного» хобби давно попал в число неугодных…

Вскоре после торжественной сдачи торго-вого центра и мечети компания «Нурдаулет» получила заказ на постройку школы. По объе-мам и сложности этот объект для фирмы был небольшим, хотя условия работы оказались нелегкими. Да и в финансовом плане строи-тельство нового здания школы изначально не сулило выгоды.

Есть один немаловажный аспект в дея-тельности компании «Нурдаулет», о котором нельзя не упомянуть. Ербол, долгие годы ра-ботая в коммерции и в строительстве, никогда и никому не давал взяток. А поэтому в тен-дерах на бюджетное строительство старался не участвовать. Он заведомо знал, что их без мзды выиграть невозможно. Не случайно все объекты – здания «Казахтелекома», Народно-го банка, университета и другие – он возводил на деньги частных структур. Ербол еще в на-чале своей карьеры решил, что будет строить

только за свой счет или по заказам таких же предпринимателей. Из-за «патологического» нежелания давать «на лапу», он, наверное, в конце концов, и впал в немилость властей. Так что школа в Хромтауском районе была единственным объектом в истории фирмы «Нурдаулет», построенным на государствен-ные деньги. Ербол просто не смог отказать Ермуханову, который десяток лет назад дове-рил ему строительный участок, когда, обойдя все строительные организации Актобе, моло-дой специалист почти отчаялся найти работу. Адильша Ермуханов, ставший к тому време-ни акимом Хромтауского района, специально приехал к своему протеже с предложением построить школу. Ербол согласился, а в итоге остался с убытком.

Причин было много. Аким с районными депутатами утвердил сумму 70 миллионов, из которых 14 они запланировали на подвод шестикилометрового газопровода для отопле-ния школы и газификации поселка. Понача-лу проектировщики подсчитали, что на про-

81

кладку трубы требуется 29 миллионов тенге. Но таких денег в бюджете района не было. И тогда остановились на 14. Для сравнения: в селе Желянка на строительство школы, вдвое меньшей размером, тоже ушло 70 миллионов тенге – и без подземного газопровода...

Попросту говоря, денег район выделил мало, можно сказать, в обрез. А поскольку оставалось всего три месяца до начала учеб-ного года, то и сроки поджимали крепко. Ко всему почти все время шли дожди, часть стройматериалов приходилось возить из Ак-тобе. Условия – хуже не придумаешь.

Но компания «Нурдаулет» с работой спра-вилась блестяще. Костяк коллектива из двух-сот человек большей частью состоял из про-веренных спецов. Отделочники из бригады Дзюбы, мастера Даргужиев Ерлан и Мухтар Сазанбаев, сантехники, крановщики, камен-щики работали, не считаясь со времеем. Рабо-чих подгонять не приходилось, да и качество они выдавали отменное. Тем более что зара-ботки у строителей рабочих были неплохи-ми, несмотря на то, что руководители фирмы заведомо не ожидали прибылей. К примеру, штукатуры за сезон получили в среднем по сто пятьдесят тысяч тенге. Позаботился Ер-бол и об условиях: нанял повара, организовал бесплатное четырехразовое питание. Рабочие поставили душ для себя. Словом, на быт и оплату труда никто не жаловался.

Школу строили в хорошем темпе. Три крана и экскаватор практически не простаи-вали. Стройматериалы подвозились вовремя. Чтобы не терять времени, перекрыв первый этаж, строители начали там отделочные и сантехнические работы и одновременно воз-водили второй. Но, несмотря на безупречную организацию, Ерболу не удалось даже оправ-дать затрат. Во многом оказалась «повинна» природа. Когда к началу учебного года сдали школу, вдруг неожиданно для себя строители выяснили, что газопровод придется прокла-дывать в скальном грунте. Его не брал ни экс-

каватор, ни даже бар, который режет асфальт мостовых. Пришлось загонять ротор. И моло-дой прораб Ермек Мукушев неделями дневал и ночевал на прокладке трубы. Дети уже хо-дили в новую школу, когда наконец в октябре газопровод был сварен и удалось запустить котельную. Затраты росли, как снежный ком. Из-за особенностей грунта обертку газопро-вода пришлось делать не в два, а в четыре слоя. К тому же когда пришло время закупать специальную цельнотянутую трубу – «сотку» – цена тонны возросла с 200 до 400 долларов США. Словом, основные убытки строители понесли как раз из-за этих шести километров газопровода высокого давления между Хром-тау и селом Донским.

Но типовая сельская школа запомни-лась специалистам компании «Нурдаулет» не только трудностями и финансовым провалом, первым и единственным за многие годы. До-бротное здание украсило поселок. Построи-ли его из кирпича, отделку государственная комиссия оценила на «отлично». И это была объективная оценка. Ербол качество контро-лировал строго, в разговорах с рабочими и ма-стерами постоянно подчеркивал, что речь идет о детях. Он обнадежил коллег, что даже если на школе не удастся заработать, прибыль они по-лучат на другом объекте. В общем строители поработали на совесть. Даже туалеты сделали по евростандарту, а площадку для школьных линеек во дворе выложили плиткой, вместо того чтобы закатать заурядным асфальтом.

Районные власти сдачу объекта обстави-ли торжественно. Адильша Магруфович Ер-муханов от души поблагодарил строителей, школьникам акимат подарил 12 компьютеров для компьютерного класса.

И еще одно обстоятельство надо выде-лить особо. Ермек Мукушев, Светлана Прихно и другие руководители стройки после сдачи этого объекта почувствовали себя командой, которой многое по плечу.

– В советское время были календарные

82

планы, ничто не должно было опережать кем-то придуманные графики, – рассказыва-ет Светлана Евгеньевна. – Ведь раньше как было? Коробку «выгнали», каменная кладка пройдет и только тогда запускают штукату-ров. А мы не ждем, у нас работа идет парал-лельно. Так мы выигрываем во времени.

Надо признать, эта сельская школа много-му нас научила, поскольку нужно было ее сдать к 1 сентября и пришлось изворачиваться, на ходу менять организацию, лишь бы уско-рить строительство. И в то же время сделать это не в ущерб качеству. Нам теперь, думаю, основываясь на собственном опыте, можно издать учебник, что-то типа «Скоростной ме-тод строительства». Недаром ведь к нам при-езжали из «Химстроя» начальники, в том чис-ле Николай Николаевич Жилинков, главный строитель Актюбинской области. (Когда-то в его организации «Актюбжилстрой» работа-ло до десяти тысяч человек). Света, говорят, мы на экскурсию приехали, чтобы узнать, как вы так быстро строите? В ходе беседы вы-яснилось, что эту школу им тоже предлага-ли строить. Но они отказались. Сказали, что нереально в июне начать и успеть к новому учебному году. А мы ее за три месяца сдали «под ключ»...

Человеку свойственно оценивать тех, кто рядом, кого они знают. Не всегда эти характе-ристики объективны, поскольку в нашем мире существуют понятия субординации, симпатии или антипатии. И все же мнения разных лю-дей – это как раз те штрихи к портрету чело-века, которые в общем итоге дают более или менее полное представление о нем…

Ермек Мукушев присоединился к Ерболу и его команде, когда полным ходом шло стро-ительство мечети.

Окончив в 1997 году Алматинский инсти-тут инженеров транспорта, Ермек вначале устроился по специальности на железную дорогу, в ПМС-2. Аскар Бекмухамбетов, ко-торый к тому времени уже несколько лет ра-

ботал с Ерболом, предложил молодому инже-неру перейти в компанию «Нурдаулет».

Здесь его сразу испытали в деле. Едва ознакомившись с основной докумен-

тацией, Ермек поехал на ремзавод принимать железные конструкции.

Вначале у него не было четко очерченного круга обязанностей, он считался помощником Ербола. Строительство мечети шло быстры-ми темпами, сроки подгоняли и атмосфера, в которой он очутился, была напряженной. Но, возможно, все это и помогло Ермеку быстро освоиться на стройке, войти в курс дел. Су-ществует множество различных теорий обу-чения. Но быстрее всего человек усваивает новые знания и растет, когда трудится на пре-деле возможностей – было бы желание учить-ся. А Ермек свою работу в ТОО «Нурдаулет» считает постоянной учебой.

– Успехи фирмы, на мой взгляд, связаны в первую очередь с нестандартностью мыш-ления Ербола Борисовича. Это заметно во всем, начиная от выбора объектов до реше-ния каких-то конкретных инженерных или организационных вопросов, – рассказывает инженер. – Особенно мне запомнился наш объект в Хромтауском районе. Ведь в тендере участвовали несколько фирм, все они имеют и опыт, и достаточные мощности. Но никто не решился «с нуля», в установленные сроки по-строить эту школу. Тем более за такие деньги. Я думаю, что этих строителей подвела стере-отипность мышления. Дело в том, что в рай-он сыпучие и другие стройматериалы всегда возили из Актюбинска. Видимо, они подсчи-тали транспортные расходы, другие затраты и решили, что в предусмотренную смету им никак не уложиться.

Честно говоря, вначале мы и сами сомне-вались. Долго совещались, пытались даже от-говорить Ербола от этой затеи. Мы ведь ду-мали что? «Вот надо строить школу. Деньги государственные. Из бюджета средства всегда идут со скрипом. Начнутся задержки. И, са-

83

мое главное, в Хромтауском районе материа-лов нет. Нужно возить издалека». И так далее. Минусов было много, но Ербол решил: «Будем строить!» Видя, что он не намерен отступать-ся, мы – Света, Мухтар и я, тоже начали при-кидывать, что во сколько обойдется. В конце концов пришли к выводу, что задача выпол-нимая: мы нашли необходимые материалы-наполнители поблизости, там, рядом с селом, где их никто до нас не искал.

И вот мы начали строить школу, ГРП – котельную и газопровод высокого давления. Сказать, что было трудно – значит ничего не сказать. Особенно намучились с газопрово-дом. Но уложились в срок. Потом нам рас-сказывали, что члены госкомиссии, которая должна была принимать школу, даже не сра-зу поверили, когда им сообщили, что школа готова. Сказали: «Что там смотреть? Сейчас поедем, а у вас ничего не готово. Давайте уж, до конца все сделайте, а потом мы и прие-дем…».

Надо заметить, что аким района не подвел с финансированием. Собственно, за этот объ-ект Ербол взялся из чувства благодарности к Ермуханову. Тот когда-то принял его на рабо-ту, а Ербол добра не забывает. У акима были проблемы – денег маловато, а школа нужна. Вот такой был расклад. Случись какая-то за-держка с финансированием, и мы не смогли бы справиться вовремя.

В нестандартном мышлении Ербола мы убеждались не раз. Вообще он всегда, в любой ситуации, даже когда нам все представляется ясным, не перестает искать другие варианты: как быстрее, дешевле, качественнее сделать ту или иную работу. Поэтому и находит вы-ход там, где другой махнул бы рукой.

Что касается его качеств лидера, то и здесь он не походит на большинство других руково-дителей. Есть сильные люди, которые выры-ваются вперед за счет того, что давят слабых, то есть идут по головам. Ербол не такой. Он ведет за собой.

Еще одно отличие: он обходится без взя-ток. Не дает денег коррумпированным чинов-никам. Зато помогает малоимущим, юным та-лантам, которые часто за счет нашей фирмы ездят на конкурсы. Ербол перечисляет деньги домам престарелых, спонсирует медресе при мечети, открыл бесплатную столовую для бес-призорников. Несмотря на солидный капитал, он не потерял таких качеств, как сочувствие, милосердие, что в наше время редкость.

Компания «Нурдаулет» по инициативе Ербола спонсирует спортсменов. Провели чемпионат мира по кикбоксингу в Актобе, разыгрывалось 80 медалей. Только на это мероприятие потратили полмиллиона тенге. Когда наши спортсмены ездят на соревнова-ния, мы часто берем на себя оплату дорожных расходов. Инвалиды на колясках волейболь-ную команду собрали. Выступали в Актобе, ездили за рубеж на международные соревно-вания. Мы им форму покупали, чемпионат в Актобе проводили, подарки дарили.

В год поддержки культуры фирма всю зиму платила деятелям культуры стипендии, помогали издавать книги. Летом к торговому центру «Нурдаулет» Ербол привез глыбы бе-лого камня, улы тас, и организовал конкурс скульпторов. Местные мастера резали из кам-ня, кто что хотел в национальном стиле. А по-том скульптуры расставили по городу. Тогда же был изготовлен памятник Абаю, который Ербол переправил в Турцию и установил на одноименной улице в Стамбуле. Изюминка в том, что художники работали на глазах у ты-сяч людей, которые приходили в торговый центр. Молодежь как бы приобщалась к ис-кусству.

Наша компания является членом попе-чительского совета фонда «Актобе-Бобек». Ежегодно до ста тысяч тенге перечисляем. Но главное – адресная помощь. В Тандинский детский дом в Алгинском районе мы автома-шинами возили вещи для детей и ремонтно-строительные материалы. В торговом центре

84

фирма в счет аренды покупает вещи, где-то за сезон по 50 пар обуви, сотню курток. Потом раздаем их детям из бедных семей. В общей сложности за три года фирма «Нурдаулет» на благотворительные цели выделила свыше семи миллионов тенге.

А ведь эти день¬¬ги хозяева фирмы с чистой совестью могли бы потратить на себя…

В последнее время руководители компа-нии решили, что споснорство должно идти через мечеть. С одной стороны, им, служи-телям культа, как говорится, сам бог велел быть милосердными. Наша задача – найти деньги на эти цели и передать им. А с дру-гой стороны, иначе было нельзя – мы стали тратить слишком много времени на эту дея-тельность, она мешала работе. Ербол с утра приходил в кабинет, а его уже два-три чело-века ждали. Потом смотришь, эти люди про-топтали дорожку, начинают повторяться. Кто-то, скажем, организовал общественное объединение, приходит, просит для офиса мягкую мебель. То есть появились явные на-хребетники. И потом, само понятие благо-творительности у нас начинает размываться. Спорткомитет, например, уже прямо говорит спортсменам, мол, ищите спонсора. Но ведь частные фирмы не должны полностью под-менять государство. Оно обязано на развитие спорта выделять деньги из тех средств, кото-рые предприниматели перечисляют в казну в виде налогов. А у нас, к сожалению, все, что люди делают вначале от души, впоследствии становится «добровольно-обязательным». Ко всему, государство спонсоров никак не поо-щряет. С прибыли можно только 2 процента на благотворительность пускать без налогов, а все остальное – за счет своих денег, которые облагаются налогом.

Сейчас руководители фирмы решили спор-тивные мероприятия и конкурсы не спонсиро-вать. Вместо этого мы взяли на себя адресную помощь особо нуждающимся – малоимущим

семьям и сиротам. Есть ведь и такие дома, где родители болеют, а дети живут впроголодь.

Если вернуться к работе, то для меня это целая наука – то, что я рядом с Ерболом. В строительном деле много нюансов. Чтобы их освоить, надо хотя бы раз увидеть своими глазами. Но одно дело работать рядом с асом-строителем, который знает все до тонкостей и передает свой опыт, скажем, ученикам. С Ер-болом все иначе. Он не терпит однообразно-го, шаблонного подхода к работе. И тем, кто рядом, приходится не только осваивать строи-тельное искусство, но и учиться творчеству. В том числе и тем, кто в отличие от меня – строители со стажем.

Например, мы занимаемся фундаментами. А он подойдет и объяснит мне, что там, где фундамент уже есть, можно ставить бригаду на кладку стен. Так выгадывается время, до-стигается скорость. Кажется, ничего сложно-го, а ведь большинство строителей ждут, ког-да фундамент будет готов полностью. Такая шаблонность мышления мешает.

Или вот взять один из последних объектов – гостиничный городок. Ербол там практиче-ски изобрел новую технологию. Второй этаж двухэтажного коттеджа мы теперь плитами не перекрываем.

Раньше как было? Нужен кран, чтобы смонтировать плиты потолка. Потом надо утеплить их керамзитом. Значит, я должен погрузчик нанимать, грузить этот сыпучий материал на КамАЗ, перевозить. Бадью с ке-рамзитом нужно поднимать на крышу. Изну-три потолок надо штукатурить. А для этого необходимы бетономешалки, раствор, люди с носилками. Столько труда тратится, сколько времени! А мы сейчас от «мокрого» процес-са отказались. «Зашиваем» доску-дюймовку, через рейку обиваем потолок гипсокартоном. Сверху укладываем рубероид, два слоя сте-кловаты, промазываем глиной с опилками. Нет щелей, крыша получается теплой. И на-конец для красоты, вместо шифера уклады-

85

ваем металочерепицу. Экономия цемента, не нужны краны, другие механизмы. А главное, скорость строительства увеличивается много-кратно. Несколько плотников перекрывают второй этаж за полдня.

Ербол постоянно нам напоминает, что нельзя зацикливаться. Надо сохранять све-жесть восприятия, каждый день что-то приду-мывать, рационализировать. Скорость и еще раз скорость – наш негласный девиз. Если учесть, что мы не «заряжаем», как сейчас го-ворят, цены, то получить доход фирма может только за счет сроков. А качество нужно, что-бы поддерживать репутацию, иначе пригла-шать строить будут кого-то другого. Поэтому любая стройка, которую мы ведем, со сторо-ны кажется какой-то авральной по темпам. На самом деле все идет по плану, нет нервозно-сти, спешки в обычном смысле этого слова. Конечно, такая работа требует от нас, руко-водителей, особой собранности, внимания. Нельзя упускать из виду никакой мелочи, это может дорого обойтись.

Ербол, конечно, понимает, что сначала надо научить, а потом уже требовать. Бывали случаи, когда он приказывал разломать гото-вую стенку, чтобы показать, в чем ее недоста-ток. Но нашу зарплату он никогда не трогает. Хотя формально, допустим, виноват я, что не уследил и рабочие допустили брак.

При таком отношении, естественно, мы уже делаем все, чтобы ошибок не повторять. По-моему, такой метод руководства эффектив-нее, чем крик, лишение зарплаты или премии, как это сплошь и рядом бывает на стройках. Не каждый руководитель может вот так рабо-тать с людьми. Нужно большое терпение, и у Ербола оно есть.

Конечно, натура у него властная. Когда он появляется на стройке, все начинают суетить-ся. И рабочие, и бригадиры. Я иду с ним, и он на ходу делает замечания. Всегда по делу, никаких лишних слов. Увидит недоработку, укажет на нее и все, трудись дальше.

Работников я обычно набираю сам. У нас даже подсобники на простых работах – ко-пать, подавать, штабелевать – постоянные. Специалистам тоже легче, когда подсобники свои, хорошо знакомые.

Дисциплину поддерживать нетрудно, по-тому что Ербол с самого начала завел поря-док – или работаешь, или «вылетаешь» – так что с этим проблемы нет. Тем более что у нас с первых дней пьянство под запретом, чтобы не снижать темпов и избежать травматизма. Какого бы класса не был специалист, после первой же выпивки с ним приходится расста-ваться, чтобы ни у кого даже мыслей не воз-никало о возможности расслабиться на рабо-те. Порой на большие объекты мы набираем много работников дополнительно, без этого не обойтись. И временные рабочие тоже из-начально знают, что у нас пить нельзя. Здесь уже работает репутация фирмы: порядки у нас строгие. Зато и оплату никогда не задер-живаем, не обманываем…

Как ни странно, в строительной компа-нии среди организаторов производства не все – профессиональные строители. Мухтар Са-занбаев, который работает в компании «Нур-даулет» с 1999 года, окончил Алматинский институт инженеров транспорта. По специ-альности он электромонтажник. Устраивался в фирму Ербола как снабженец, хотя в строй-материалах поначалу разбирался не очень хорошо. Помогло то, что он занимался ком-мерцией, то есть хватку имел. Сейчас Мухтар – заместитель директора по снабжению.

Итак, в первое время, когда он включился в работу, перед ним стояла непростая задача – найти качественный и недорогой материал. От этого зависели и затраты, и сроки строи-тельства. Видя его усердие и чувство ответ-ственности, Ербол сделал нестандартный ход: он назначил снабженца прорабом, причем на сложный объект – школу в Хромтауском рай-оне.

– Стройку-то я видел. А кто ее не видел?

86

Но вот так, не имея опыта, «с нуля», с фун-дамента руководить строительством было страшно, – признается Мухтар. – Но и отка-заться мысли не было. Можно сказать, что я поверил Ерболу, а он верил, что я справлюсь. Так что эта стройка меня научила не только строительству… Естественно, Ербол пригля-дывал за ходом работ. Приезжал раз в неделю, смотрел, подсказывал, если что-то не так. Но над душой не стоял, у него вообще такой при-вычки нет. Потом приехали Света Прихно, Ермек Мукушев. С ними я уже почувствовал себя намного увереннее. В общем, и объект построили, и я прошел хорошую школу. По-том работал в «Теплосетях», по своей специ-альности, «варил» теплотрассы, занимался монтажом. Конечно, было некоторое сожа-ление, что ушел из «Нурдаулета». С другой стороны, хотелось работать по своей специ-альности. Ербол, когда я уходил, сказал: «Не понравится там – приходи обратно. Для тебя – зеленый свет». И со временем я вернулся. С Ерболом интереснее, другой уровень органи-зации…

В непростое время, когда на биржах труда в областных центрах зарегистрированы ты-сячи людей, строительная компания и торго-вый центр заняли немало свободных рук. В команде «Нурдаулета» кроме друзей и коллег собрались почти все родственники Байжар-кыновых.

Одним из первых Ербол пригласил на ра-боту старшего брата жены Жанабая Кадрали-на, которого знал с детства. Поставил брига-

диром на стройке. Заодно Жанабай занимался охраной объекта.

– Ербол для меня много хорошего сде-лал, – так он вспоминает сейчас время, когда жизнь в райцентре Эмба затихла и пришлось перебираться в Актобе. – Работая у него, я ку-пил машину, «девятку». То есть он мне купил, а я потом отрабатывал. Когда мой братиш-ка учился в милицейской школе, учебу тоже оплатил Ербол. Он сразу предупредил: «Бес-платно я тебе ничего не дам. Помогу, но все нужно отрабатывать». И это правильно. Род-ня – родней, а деньги – деньгами. А так Ербол не жадный, понимает, что рядовому человеку сейчас трудно живется. Часто помогает своим работникам со стройматериалами, не дарит, конечно, а продает из своих запасов по опто-вой цене. Я, например, по такой цене купить не могу: для этого нужно брать цемент или доски вагонами. А у него мы берем под зар-плату, бывает, что и в два раза дешевле, чем где-нибудь в магазине или организации, тор-гующей такими материалами. Это хорошая помощь. Поэтому, наверное, у нас нет воров-ства. В первые годы, чего греха таить, всякое бывало. А теперь – все. Рабочие поняли, что выгоднее честно, а главное, долго работать.

Я сейчас – начальник охраны. Мне ино-гда предлагают взятки, чтобы устроиться на работу, ведь в городе место найти трудно. Но если нам нужен работник и человек нам под-ходит, мы его и так возьмем. А если я за день-ги устрою какого-нибудь прохиндея, то что я потом Ерболу скажу?..

87

На этой оптимистической ноте и хотелось бы закончить рассказ. Но поневоле приходит-ся вернуться к таинственным движениям во-круг торгового центра, описанным в начале. Ведь проверки, а, по сути, давление на Ербо-ла продолжалось весь год, пока писалась эта книга.

А начались чиновничьи игры еще в 1999 году. Получилось так, что корпуса торгового центра и бизнес-центра были сданы, как по-ложено, по госакту. Мусульманский же храм по бумагам еще числился как незавершенное строительство. После церемонии открытия мечети Ербол решил пройти медицинское обследование. И сразу по выходу из больни-цы заняться оформлением документов. Но не успел. Его сразу же вызвали в территориаль-ный Комитет по управлению госимуществом и предложили… передать мечеть государству задним числом, по состоянию на февраль, хотя строительство было закончено только в июне.

– Ладно, только уговор – название не тро-гать, – сказал тогда Ербол, не желая вступать в дискуссию, хотя и понимал, что, соглашаясь на это предложение, он передавал теркому как бы недостроенную мечеть. То, что за этим крылась некая интрига, он чувствовал. Но в тот момент Ерболу было недосуг копаться в причинах. Он хотел только, чтобы мечеть но-сила имя его деда. Божий храм так или иначе не может принадлежать отдельному челове-ку, как магазин или квартира. Изначально он строил мечеть для народа. И поэтому вопро-сы, связанные с официальным оформлением

здания, его особо не волновали. Другое дело – название «Нурдаулет» на фронтоне здания. Это память о человеке, могилу которого так и не удалось найти. Ербол профинансировал группу поисковиков «Гермес», которая дваж-ды безрезультатно съездила в те края, где, предположительно, погиб Нурдаулет Байжар-кынов. Так что мечеть стала своего рода па-мятником, коли уж не суждено было детям и внукам построить мавзолей на могиле фрон-товика.

Но тогда Ербол даже не подозревал какой «сюрприз» ему готовили в коридорах власти. В Духовном управлении мусульман Казах-стана 17 января 2001 года мечеть была заре-гистрирована под названием «Нурдаулет». Со стороны верующих желание семьи Байжар-кыновых увековечить память своего отца и деда встретило полное понимание. Два года Байжаркыновы оплачивали все расходы на со-держание мечети, выделили 2 миллиона 360 тысяч тенге на текущий ремонт здания, пода-рили руководству мечети легковую автомаши-ну. При мечети был создан благотворительный фонд, организована школа-медресе. И вдруг в январе 2000 года Ерболу заявили, что мечеть будет переименована. Вся семья, естественно, была в шоке. Но, решив не обострять отноше-ний с властями, Ербол согласился на переиме-нование и лишь попросил чиновников:

– Переименовывайте по документам как угодно, только не трогайте надпись на мра-морной доске «Нурдаулет». Это ведь вместо могильной плиты нашего деда. А то ее уже хотят снять, ходят, замеряют. Ни я, ни кто дру-

Глава 10. История продолжается

88

гой из нашей семьи никогда в дела мечети не вмешивался. Мы помогали и будем помогать служителям религии, оплачивать коммуналь-ные услуги. Только этот камень не трогайте, больше у меня никаких притязаний нет...

Но чиновники его просьбе не вняли. Был учрежден благотворительный фонд «Цен-тральная Актюбинская мечеть», и мечеть под тем же названием перешла в ведение фонда. Об этом горожане и строители мечети узнали из информации в газете «Актюбинский вест-ник».

Акимат распорядился мечетью, как если бы это было обычное здание, принадлежа-щее государству. То, что мечеть построена без привлечения бюджетных средств, на деньги семьи Байжаркыновых, власти тоже не при-няли во внимание.

Мечеть переименовали, но расходы на со-держание здания по-прежнему несли Байжар-кыновы. Против этого чиновники не возража-ли. И, как оказалось впоследствии, напрасно. Суд учел этот момент в пользу строителей. Кстати, мелкая «хронологическая» хитрость с передачей теркому «недостроенного» хра-ма тоже вышла властям боком. Потому что это попросту незаконно: пока объект не при-нят госкомиссией, его нельзя передавать на чей-нибудь баланс. И Байжаркыновы, даже подарив мечеть верующим, духовному управ-лению, юридически оставались владельцами «недостроенного» здания. А уж свою соб-ственность они были вправе назвать так, как им хочется.

Дело тянулось больше года. Прихожане писали письма под которыми стояли сотни подписей. В этих посланиях, адресованных правительству, мусульманская община Акто-бе ясно выразила свою точку зрения на про-извол местных властей. Ведь в нашей стране религия конституционно отделена от государ-ства, законом запрещено вмешательство го-сударства в дела общественных организаций, если последние не совершают уголовно нака-

зуемых деяний. Не дремали и чиновники. В газете «Алтын

орда» появилась заметка, «разоблачающая» строителей. В ней было написано, что мечеть построена на народные деньги, а пожертвова-ния верующих пошли на строительство мага-зина, и Байжаркыновы на этой «финансовой махинации» разбогатели. Когда жители Ак-тобе узнали об этой публикации, состоялось собрание, на котором выступили уважаемые в городе люди. Они осудили бесцеремонное вмешательство властей в дела религии.

– Большинство присутствующих здесь знают, как строилась мечеть, сколько средств вложила в нее семья Байжаркыновых, – гово-рил преподаватель медресе Бауыржан Нурга-лиев. – Когда мечеть еще не была закончена, нам в медресе создали условия для учебы. За-кончив строительство мечети, Байжаркыновы сразу сказали, что не будут вмешиваться в ра-боту мечети, но обещали помогать. Благодаря их помощи мы содержим мечеть в порядке, не занимаемся ремонтом.

Что касается названия мечети, то Нурдау-лет в 30-40-е годы, когда, как вы знаете, ре-лигия была под запретом, читал Коран, укре-плялся в вере. Его жена была дочерью имама одной из больших мечетей Казани. Он не от-дал бы дочь первому встречному. Поэтому с уверенностью можно утверждать, что Нур-даулет был действительно правоверным му-сульманином. Он много лет работал на 52-м конном заводе, готовил лошадей для Красной армии. Работал на железной дороге, а желез-нодорожников на войну не брали. Но он из патриотических побуждений пошел добро-вольно в армию и не вернулся с фронта. По-этому его именем мечеть назвать можно, не говоря уже о вкладе семьи в это богоугодное дело. Если же говорить о событиях последне-го времени, то в духовном управлении мечеть зарегистрирована, то есть название ее офици-ально закреплено. Так что власти и средства информации напрасно подняли шум по по-

89

воду названия, создали проблему на пустом месте. Какая нам польза от переименования мечети? Какой вред? Это все равно что ме-нять имя ребенку. Два года мечеть называлась «Нурдаулет», люди привыкли, и я не знаю, за-чем ее переименовывать. Считаю, что все это незаконно и делается в интересах небольшой группы людей, а поэтому предлагаю написать в эти газеты опровержения.

В том же духе высказывались и остальные участники собрания – Крамбай кажы Турман-таев, Сандыбай кажы Исмагамбетов, Тойбазар Жиенбаев, Жуманали Аманов, бывший имам мечети Берик Рахимов, нынешний – Бауржын Есмахан…

– Я один из десяти аксакалов, избран-ных для руководства делами мечети, – сказал Камбар кажы Бришев. – Все называют нашу мечеть «центральная городская мечеть Нур-даулет». Даже остановка у бывшего магазина «Океан» называется теперь «мечеть Нурдау-лет». Я не понимаю, почему ее нужно пере-именовывать через два года, когда народ уже привык? Если Байжаркыновы внесли сорок миллионов тенге из пятидесяти, вложенных в строительство, и просят только назвать ее именем деда, в наши дела не вмешиваются, то мы должны сказать спасибо. Все мусульмане Актюбинска должны сказать им спасибо...

Но чиновники гласа народа не расслыша-ли и у входа в мечеть выставили полицейский пост. Это была демонстрация: мол, государ-

ство охраняет свою собственность. Как буд-то Ербол, построив и оборудовав мечеть, мог обокрасть ее или саму мечеть перетащить в другое место!

Потом началось уже более серьезное дав-ление на зарвавшегося, по мнению руковод-ства, предпринимателя. Сам Ербол так оха-рактеризовал ситуацию, в которой оказался он и может оказаться любой бизнесмен, по-пытавшись противопоставить свое скромное мнение «коллективному разуму государства».

– Даже когда я был убежден, что прав на сто процентов, не было уверенности, что дело решится справедливо. Вот отец ездил в Астану в отдел по делам религии при правительстве. А туда уже позвонили, доложили, что придут, дескать, к вам жаловаться Байжаркыновы. На самом деле они принимали небольшое уча-стие в строительстве мечети как подрядчики, просто хотят себе рекламу сделать за чужой счет. А тут еще в областной газете написали, что строительство мечети спонсировали чело-век сорок. Я ведь предвидел, что с властями опасно иметь какие-либо дела. Поэтому и на-прягался изо всех сил, строил мечеть на свои деньги. А потом, когда начались все эти дела, переоформил собственность компании, в том числе торговый центр, бизнес-центр, магазин на мать, на отца, на жену, на брата. Прокон-сультировался предварительно с юристами и раздал. Все по закону. Так меня специально вызвали в акимат, чтобы задать только один вопрос: почему я это сделал? Я ответил: «Это же моя собственность, я ею распорядился, как хотел». Причина на самом деле проста: любую фирму у нас могут обанкротить в любое вре-мя. А затем отобрать имущество в счет долгов перед бюджетом или кредиторами. С частным лицом, если он платит все налоги и прочие от-числения, такой фокус проделать труднее.

То, что дело нечисто, я понял еще тогда, когда к нам в «Нурдаулет» пришла первая ко-миссия с проверкой финансово-хозяйственной деятельности. В первый же день исчезли не-

90

которые документы. Наш бухгалтер написал заявление, я сразу же вызвал полицию. По-том позвонил этим налоговым инспекторам. Они говорят: «Не брали». А когда их вызвали в Заводской РОВД – сознались. Совершенно спокойно говорят: «Мы хотели у себя пора-ботать с этими документами». Они могли это сделать законно, то есть взять бумаги под рас-писку, но унесли, не ставя нас в известность. Могли бы и уничтожить, а потом сказать: «А где у вас такие-то документы? Куда девали?». А это ведь не просто бумаги, это финансовые документы. Вот с такими методами мы стол-кнулись. Потом налоговики сидели у нас два месяца, копали-копали и накопали нарушений всего-то на небольшой штраф с бухгалтера. Сами эти инспектора признались потом, что им было дано прямое указание – потопить! Но серьезного повода не нашли, а фальсифици-ровать они не захотели. Хорошо, хоть у рядо-вых работников совесть еще осталась. А эти чиновники, их руководители до сих пор не по-няли, что в нашей стране есть люди, которые предпочитают честно платить налоги и спать спокойно. А ведь как я старался избежать кон-фликта с местной властью! Никаких госзака-зов, никаких пересечений с бюджетом, лишь бы не давать зацепки. Так они придрались к названию мечети. И ведь здесь я не упрямил-ся, сказал, что на все согласен, только бы не трогали камень, на котором выбито имя моего деда. Как я могу позволить кому-то разбить надгробный камень своего предка?

Ни Ербол, ни Борис Нурдаулетович не со-бирались претендовать на здание мечети. Но когда речь зашла о переименовании, у них не осталось другого выхода, и после много-месячного судебного разбирательства они от-воевали мечеть. Потом мусульмане Актобе создали фонд, духовный центр. А Байжаркы-новы вновь передали здание теперь уже но-вой общественной организации, в которой Борис Нурдаулетович состоит одним из учре-дителей.

Параллельно с борьбой за название мече-ти в фирме начались комплексные проверки. У Байжаркыновых были столярный цех, кол-басный цех, кое-что еще. Все это они были вынуждены продать. К тендерам их не под-пускали.

Забегая вперед, скажу, что со временем строительную базу удалось восстановить. Но в прошлом, 2001-м году Ерболу было особен-но тяжело. Чтобы строительные мощности и бригады не простаивали, пришлось извора-чиваться, хоть как-то загружать их работой. Тогда-то и был с немыслимыми ухищрениями построен гостиничный городок. Землю поку-пали на частных лиц, разрешение на строи-тельство тоже пришлось оформлять на них, потому что строительной компании «Нурдау-лет» на всех перекрестках властных коридо-ров включили красный свет.

Коттеджи, как всегда, быстро, месяца за три, построили, теперь они сдаются в аренду актюбинским нефтяникам. Но это временный выход из положения: фирма, возводившая крупные здания, по сути, занимается сегодня мелочевкой. А ведь замыслов у Ербола много. Если бы власти разрешили, он готов делать подземные переходы через улицы, с магази-нами и общественными туалетами, строить любые общественные здания. У него есть мощные краны, экскаваторы, трактора и гру-зовые автомашины. Есть сплоченная команда менеджеров и лучшие в городе специалисты. Строитель за последние годы доказал, что он способен возводить объекты любой категории сложности.

Проблема в том, что по закону каждый но-вый объект требует согласования с местными властями. И понятно, что Ерболу разрешения даются с большим трудом...

Нервотрепка длилась долго. Вначале не совсем понятно было: кому понадобилась суета с переименованием мечети, с ревизия-ми? Ведь все проверки, которые проводила налоговая инспекция, заканчивались ничем?

91

Лишь позднее выяснилось, что наезды вла-стей были своеобразным отвлекающим ма-невром и, одновременно, способом давления на предпринимателя. А на самом деле шла подготовка к отъему собственности, который в нашей прессе скромно именуется «переде-лом собственности».

Казахстанцы за годы рыночных пере-мен научились в любых инцидентах искать финансовый след. Не стала исключением и «эпопея» с названием мечети. Даже после многочисленных газетных публикаций в за-щиту строителей мечети, после выступления Бориса Нурдаулетовича по главному телека-налу страны – по «Хабару», после суда, после того как муфтий еще раз утвердил название «Нурдаулет» давление на строителя не пре-кратилось. И Ербол понял, что чиновникам скорее всего был нужен источник постоянно-го дохода – торговый центр. Это предположе-ние подтвердилось, когда посредник властей предложил за него смехотворную сумму. Ер-бол отказался от сделки. Вскоре после этого он и заметил преследовавшую его легковую автомашину.

– Когда я говорю «мизерная» цена, то имею в виду даже не только расходы на постройку торгового центра. Цена предприятия опреде-ляется размерами прибыли, которую оно при-носит, отсюда и надо плясать, – рассказывает Ербол. – Я, не боясь показаться паникером, не боясь быть обвиненным в клевете, сразу же сообщил о «предложении» и попытке по-кушения на меня и в полицию, и в КНБ, и в Генеральную прокуратуру, а потом обратился к самому президенту. Обо всем, что творится вокруг торгового центра, я рассказал предста-вителям СМИ. Только так сегодня можно за-щитить себя от произвола…

Как бы то ни было, предпринимателю, по-павшему в немилость, приходится сегодня не-легко. Человек создал солидное предприятие, успешно занимается строительным бизнесом, всегда готов оказать помощь нуждающимся. И все это без «крыши» в лице местных началь-ников. Такая «самодеятельность» становится опасным прецедентом с точки зрения властей. Бизнесмен, который отказывается выполнить свой священный долг перед чиновником – не-однократно отдоиться ему в карман, – не про-сто раздражает, – он подает дурной пример другим. А ну как все коммерсанты отобьются от рук и начнут жить строго по законам Респу-блики Казахстан!? Наступит хаос, все будут честно платить налоги и заниматься благотво-рительностью. И сбудется древнее проклятье народа в адрес государевых слуг: чтобы ты на зарплату жил!

Остается лишь добавить, что этот рассказ об актюбинских строителях не имеет логиче-ского завершения. Тому много причин. Глав-ная из них лежит на поверхности. Нурдаулет Байжаркынов, именем которого названы ме-четь, торговый центр, строительная компания и эта книга, продолжает жить в своих потом-ках. Герой повести – Ербол – еще молод, что-бы подводить итоги и устраивать юбилеи, к которым можно было бы приурочить краси-во оформленное жизнеописание. Впрочем, строителя следовало бы обозначить терми-ном «действующее лицо», потому что трудно представить его почивающим на лаврах. В эти дни он достраивает гостиницу, начал из-давать газету и вообще полон замыслов.

И наконец, история борьбы строителя за право жить и работать не по «понятиям» чиновников, а так, как прописано в законах страны, еще далека от завершения…

92

93

94

Часть вторая.

Глава 1. Мечеть «Нурдаулет» вчера и сегодняВ Казахстане насчитывается более двух с

половиной тысяч мечетей. Некоторые суще-ствуют издавна, а большинство возведено в последние двадцать лет, в годы независимо-сти. У каждой мечети своя история. Но среди этих тысяч только «Нурдаулет» едва не ото-брали у владельцев. Причиной тому ее уни-кальность: она построена в комплексе с тор-говым центром. Видимо, кто-то намеревался, забрав мечеть, заодно избавить Байжаркино-вых и от хлопот, связанных с бизнесом.

Сколько времени и нервов потратили Бо-рис Нурдаулетович и Ербол на судебные про-цессы, знают только они. Юристы в мантиях долго бились над решением головоломки: кому, все-таки, принадлежит мечеть, постро-енная семьей Байжаркиновых на собственные деньги?

В конечном итоге, здание было возвращено законным владельцам. А главное, мечеть со-

хранила свое название. Жители региона узна-ли об этом событии из новостной программы местного телевидения. Аким области, попро-сив прощения у Аллаха, обратился к мусуль-манам, собравшимся в мечети «Нурдаулет». И сообщил, что мечеть возвращена тем, кто ее построил. Он также подчеркнул, что государ-ство не вправе вмешиваться в дела религии.

Но это – дела давно минувших дней. Го-раздо интереснее день сегодняшний.

В исламских странах в мечетях деньги не собирают. В Бахрейне, Кувейте, Катаре, Сау-довской Аравии и Малайзии действует госу-дарственная система сбора и распределения зяката, потому что это обязательный налог. У нас помощь обездоленным – дело доброволь-ное. И казахстанцы привычно несут пожерт-вования в мечети. Так сложилось издавна, по-скольку мы живем в светском государстве.

В духовном управлении «Мечеть Нурдау-лет» решили традицию не нарушать, и в то же время, к пожертвованиям не прикасаться.

95

Сегодня «Нурдаулет» – это единственная в Казахстане мечеть, где все собранные деньги адресно направляются престарелым, сиротам и инвалидам. Причем каждый, кто приходит в мечеть, сам решает, кому оказать помощь. Здесь перед входом в основной зал к стене прикреплены опечатанные ящики с надпи-сями «Дом-интернат для престарелых и ин-валидов», «Алгинский областной детский дом», «Тамдинская вспомогательная школа-интернат», «Дом малютки «Умит», «Актюбин-ский областной детский туберкулезный сана-торий «Чайка», спортивно-оздоровительный клуб для инвалидов «Манас», «Областное общество слепых и слабовидящих». Ключи от ящиков держат у себя бухгалтеры перечислен-ных учреждений. Они забирают деньги и со-общают в благотворительный фонд «Мечеть Нурдаулет» сумму накоплений. По отчетам видно, что, например, за 2007 год мусульмане

Актобе собрали для сирот и инвалидов более четырех миллионов тенге.

Такой способ распределения зяката и са-дака не везде можно применить, поскольку в других местах часть средств приходится расходовать на содержание самих мечетей. Мечеть «Нурдаулет» отличается от осталь-ных тем, что со дня ее открытия все расходы по обслуживанию здания и ремонту взяла на себя компания «Нурдаулет-Актобе». Она же установила оклады служителям религии и техническим работникам мечети. Им вы-делены служебные квартиры и автомашина. Так что имам и его заместители освобож-дены от каких-либо финансовых и бытовых забот. Вместе с ними и тысячи актюбинцев, еженедельно собираясь на пятничный намаз, все мысли о мирском, в том числе о судьбе пожертвований, оставляют за порогом мече-ти.

96

Рассказывая в первой книге о фир-ме «Нурдаулет» о скоростном строи-тельстве, я опирался на мнения коллег Байжаркинова. И лишь начав строить дом, всерьез задумался о творчестве на стройплощадке. Как говорится, через руки дошло. Оказывается, Ербол завер-шал черновую отделку десятка коттед-жей в те сроки, в которые я ставил фун-дамент одного, то есть за месяц. Речь не о числе домов, и даже не о мастер-стве специалистов. Ведь я тоже пригла-сил грамотных строителей.

Они делали все как положено. В траншеях под фундамент связали объ-емный каркас из арматуры, залили из

миксеров готовый бетон. А вот потом темпы моей стройки замедлились: в течение двадцати дней мне пришлось приезжать на участок и поливать све-жий бетон водой, чтобы он обрел проч-ность. И, наконец, когда пришло время, всего за несколько часов мастера выло-жили сверху фундаментные блоки. Но в итоге прошел месяц! Как же Ерболу несколькими годами раньше удалось за такой же срок практически завершить строительство коттеджного городка? Оказывается, он в качестве фундамен-та использовал двенадцатиметровые армированные балки, которые при-вез с заброшенных животноводческих

Глава 2. Творческая стройплощадка

97

пробивать! На первый взгляд какая-то частность. Но из таких мелочей и скла-дывается экономия времени.

И, еще одна, немаловажная деталь, характеризующая Ербола. Творчеством на стройплощадке он занимался во время судебной волокиты и давления со стороны властей. Когда его фирму вопреки закону беспрерывно проверя-ли налоговики и представители других контролирующих организаций. Как го-ворится, мотали нервы. А он в это вре-мя создавал еще одну достопримеча-тельность Актобе.

Тогда же он начал строить ресторан. Но его открытие, вопреки традиции, сложившейся в компании «Нурдаулет-Актобе», надолго затянулось…

ферм. И краном уложил их в траншею на щебеночную подушку. А стены со-брал из шестиметровых керамзитобе-тонных панелей. То есть коттеджи он собирал так, как дети строят дом из кубиков. Для него это и была детская игра после строительства комплекса «Нурдаулет». Но и здесь каждому эта-пу предшествовала напряженная рабо-та мысли. Приведу маленький пример. Из окон коттеджей торчат небольшо-го диаметра трубы, для чего прямо в стеклах вырезаны круглые отверстия. Оказывается это печные трубы для вы-вода отработанного газа наружу. Реше-ние, согласитесь, необычное. Вида не портит, а стеклорезом поработать пару минут, это вам не стены перфоратором

98

Глава 3. Авария

Ночь с 19 на 20 июня 2003 года. Спор-тивный «Мерседес» едет по ночному шос-се. Вдруг в долю секунды под колесами мелькает пустота кювета, а потом за ло-бовым стеклом земля начинает вращаться вокруг капота. Скорость и гравитация пы-таются уничтожить автомобиль, волоча его по степи…

Причина аварии неизвестна. Свидете-лей не было. Через какое-то время ночной таксист увидел машину и сообщил о ней в ГАИ. Бывалые автоинспекторы, взглянув на искореженные остатки машины, сдела-ли вывод, что в такой аварии выжить не-возможно. Но водитель, который лежал в двадцати метрах от машины, выжил.

Судьба, монтируя биографию Ербола, милостиво вырезала эти жуткие кадры из его памяти. Мгновение назад он, безупреч-но здоровый, возвращался домой. Поза-ди – успешная почти сорокалетняя жизнь. Впереди – поздний ужин, приготовленный заботливой супругой. А затем сразу, без пе-рехода, он обнаруживает себя в больнич-ной палате. Из вен торчат иголки: жизнь поддерживается в нем искусственно. А по-том и эти воспоминания исчезают где-то в глубинах памяти...

Вырываясь из забытья, он видит жену, детей, родителей, родственников, друзей. Идут дни, недели. Круг лиц постепенно редеет, хотя доступ к больному врачи раз-решают чаще. Это объяснимо, у всех дела, заботы. Шок позади, а недужность Ербола становится для близких некоей данностью.

И лишь одно лицо, открыв глаза, он видит всегда: жена дежурит в палате в круглосу-точном режиме.

«…Я, не дождавшись Ербола заснула, когда в четыре утра позвонили из ГАИ, - вспоминает Майра Байжаркинова – Спра-шивают у вас есть «Мерседес-350» номер такой-то? Я помню, еще спросила спросо-нья, а что с машиной? Думала речь идет о нашем джипе, ведь Ербол уехал с Ермеком Мукушевым, а свою машину оставил дома. Они отвечают, произошло ДТП, нашли бу-маги фирмы «Нурдаулет». Про водителя га-ишник говорит, что знает Ербола, но это не он. Я спросила, во что одет? Обычно Ербол ходит летом в светлых джинсах и светлой рубашке. Гаишник говорит: в белом. Но ведь Ермек тоже носит иногда светлое…

Нам сказали, что он в реанимации в тя-желом состоянии. Мы позвонили Бекболу, родителям, с дочкой собрались и поехали. До утра простояли там. В палату не пуска-ли, говорят, вещи заберите. Я их узнала…

Дней пять он не приходил в сознание. Врачи сразу сказали, что ничего не обеща-ют. Выживет или нет – в руках Бога. Боль-шая потеря крови, давление упало. Подмы-шечные сосуды лопнули. Сильная травма головы. На пятый день давление стаби-лизировалось, но в сознание он не при-шел. Нас только через неделю запустили. Когда впервые увидела, расплакалась. На пояснице огромный синяк, как баклажан, на всю спину. Перелом ребер. два с одной стороны, три с другой. Отросток позвонка

99

сломал. Мы боялись, сможет ли он ходить, встанет ли он на ноги.

Заведующая отделением сказала: «От-крой глаза, жена пришла». Он слабо при-открыл и непонятно, узнал или нет. Врач говорит, скажи что-нибудь, а он не может. И я поняла, что он меня узнал, только ког-да завотделением ему сказала, ладно, мол, не хочешь общаться, жена уйдет. И только тогда он пальцем поманил.

Он плохо слышал и видел. Врачи счи-тали, что состояние стабилизировалось, но все еще нетранспортабельное. Нельзя везти его в Москву или в Алматы. Мы по-боялись его двигать, опасались что-то по-вредить. И потом, острые решения всегда принимал Ербол. И я, и родители растеря-лись, не знали что делать. А состояние его не улучшалось и не ухудшалось. Еще через семь дней ему стало лучше. Актюбинские врачи сделали, что смогли, вытащили его с того света. А чтобы дальше лечить, у них не было возможностей.

Потом пришел его друг Сагындык, хи-рург железнодорожной больницы. Он ска-зал, что в Алматы есть известный нейрохи-рург Серик Акшолаков, работает в седьмой клинике. Начали искать, он был в Москве. Сотовый отключен. Кое-как нашли, попро-сили приехать. Акшолаков посмотрел на-значения, что-то переназначил, изменил дозировки. И главное, сказал нам, что вы-шел новый препарат. В Москве его на тот момент использовали всего два месяца. Наши поехали в Орск, в Оренбург, нашли это лекарство. Буквально через три дня мы увидели улучшение. Потом Акшола-ков предложил забрать Ербола в Алматы. В Актобе барокамеры нет, а у него началось кислородное голодание. Говорит, в Алматы он будет под моим контролем. Мы посове-товались и решили везти, 9 июля на само-лете вылетели из Актобе.

Он начал приходить в сознание только в

Алматы. И когда увидел себя в постели, на-крытым простыней, то первым делом спро-сил, что это, корсет что ли? Захотел встать. Мы с двух сторон его поддерживали, ноги не держат. Но главное, Ербол убедился, что руки-ноги целы. Постепенно расходился. Но беда была в том, что он помнил только старые телефоны, забывал, кто вчера зво-нил. Не помнил, что накануне аварии ездил в Эмираты за мебелью и оборудованием для ресторана. Врач сказал, что нужно с ним общаться. В первые недели мы не го-ворили ему, что он попал в аварию, боялись шокировать. И только 25 июля сказали, ког-да он окончательно пришел в себя. Когда он узнал, что почти месяц выпал из его жизни, то замолчал. И не разговаривал два дня. Получал уколы, процедуры принимал, и все молча. Мы возили его в инвалидной коляске. Врач сказал, что память начала восстанавливаться, нужен реабилитацион-ный период. Он сказал, все будет хорошо, потому что в прошлом Ербол ничем не бо-лел, кроме язвы желудка, поэтому быстро восстановится.

Начался период восстановления. Посте-пенно он начал вспоминать. Мельком пом-нил, что его ослепила встречная машина. В начале августа мы перевелись в санато-рий. Дней двадцать там пролежали. Потом поехали домой. Один из друзей предложил лечение в Турции, в американском госпи-тале. Мы собрались лететь, сели в самолет. Была жара. Наши чартерные рейсы обслу-живают страшные самолеты, развалюхи. Нас посадили за час до вылета. Ерболу ста-ло плохо. А лететь предстояло шесть часов. Тогда он сказал, что такими темпами мо-жет и не долететь. Мы отказались. Позже, окрепнув, Ербол летал в Алматы, в Москву, обследовался в лучших клиниках и посте-пенно выздоровел.

А до этого, вернувшись в Актобе, Ер-бол стал выходить на работу. Вначале по

100

два часа в день, потом все больше. Причем врач сказал, что работать он должен, это поможет выздоровлению. Однако нагрузка должна быть дозированной, не чрезмер-ной. Нельзя нервничать. Восстановление зависит от того, насколько хорошо работал мозг раньше.

После аварии я все время была с Ербо-лом, отвлекаясь только на детей. Месяц-два у него не было легкости в движениях. А ведь он привык все делать быстро. Сколько его знаю, он по стройкам бегал. А в тот мо-мент ему было тяжело. Но Ербол упорный. Он ходил в бассейн, занимался на тренаже-рах. Врачи ведь сказали, что жалеть себя нельзя, надо двигаться, нагружать руки. Вначале через боль отжимался…

Сейчас он окреп. Целыми днями пропа-дает на работе, как прежде. Он привык все время что-то делать, не может сидеть без дела. За все годы, не считая этой аварии, я ни разу не видела, чтобы он сидел дома…

До аварии мы жили как дети, радостно. С охотой ездили за границу, принимали гостей. А к тому времени, когда Ербол вы-здоровел, я так устала, что не хотела ника-ких движений. Мне бы тихо сидеть возле детей и знать, что муж здоров….»

Но не зря говорят, что время лечит, в том числе и от переутомления. Чуть позже Майра взяла на себя управление гостинич-ным комплексом. Авария осталась в про-шлом и стала забываться, как страшный сон...

101

102

Черная полоса, связанная с борьбой за мечеть и аварией осталась позади. Ербол с прежней энергией взялся за дела.

Строительство гостиничного комплекса «Султан», названного так в честь младше-го сына, он завершал уже после излечения. К делу подошел, как всегда, нестандартно. Начав возводить двухэтажную гостиницу, стал думать, что делать с двумя огромными бетонными емкостями, которые раньше го-родские службы использовали для накопле-ния воды. Они не только занимали много места на участке, но и загораживали фасад будущей гостиницы. Можно было разбить и вывезти, но Ербол решил использовать их. Вначале он проверил качество бетона, сво-зив образцы в лабораторию. А затем, убе-дившись в прочности гигантских бетонных колец, объединил их в здание необычной формы. Обложил красным «кремлевским» кирпичом, надстроил второй этаж, покрыл металлочерепицей и превратил в уютный ресторан. В нем разместились основной зал, рассчитанный на полсотни человек,

раздельные кабинеты на несколько посети-телей оформленные в разных националь-ных стилях, бильярдная, бар, сауна и кухня ресторана. Впервые попавших сюда людей особенно впечатляет прозрачная вращаю-щаяся танцевальная площадка с подсвет-кой.

Оснащение ресторана и отделка заняли много времени. Двери и витражи ручной работы выполнены в национальном стиле.

Глава 4. Гостиница, ресторан, рынок

103

Кухонное оборудование и лестницы из се-рого мрамора доставлялись из Турции, сто-лы, стулья, диваны – их Эмиратов.

Гостиничный комплекс «Султан», где кроме двухэтажных коттеджей имеются тренажерный зал, бассейн, сауна и ресто-ран также как и торговый центр «Нурдау-лет», стал достопримечательностью города. Не случайно именно здесь были поселены гости, собравшиеся в Актобе на междуна-родный саммит с участием президентов Казахстана и России, на котором обсужда-лись взаимоотношений приграничных об-ластей.

Саммит жителям Актобе запомнился тем, что именно в эти дни состоялось от-крытие центральной мечети «Нур-гасыр» и православного храма. А для сотрудников компании «Нурдаулет-Актобе» стал се-рьезным экзаменом, который они с честью выдержали. Участники саммита обедали в Доме обрядов и ресторане «Султан», по-сещали мечеть «Нурдаулет». Руководители регионов остановились в гостинице «Сул-тан».

Одновременно со строительством ре-сторана Ербол занимался обустройством оптового рынка «Султан». Он создал новые торговые площади на базе бывших про-мышленных цехов, купленных на город-ском аукционе. Рынок представляет собой огромное двухэтажное здание, где размеще-

ны более 120 бутиков, столовая, кафе-бар, парикмахерская. Преимущество «Султана» перед другими рынками в том, что здесь обустроены большие складские помещения и доступные по цене гостиничные номера. Это очень удобно для поставщиков товара и приезжих продавцов.

С началом работы оптового рынка Ер-бол предложил устроить в одном из его по-мещений выставку товаров местного про-изводства. Актюбинские предприятия с удовольствием создали экспозицию своей продукции. Потребители-покупатели тоже оценили идею. Теперь им в поисках това-ров и стройматериалов не нужно было объ-езжать все предприятия и фирменные ма-газины города, все можно увидеть в одном месте.

104

105

Глава 5. Мечеть на родине Есет-батыра

Когда-то один из друзей подарил Ерболу Байжаркинову несколько соток земли в центре села Бестамак, расположенном неподалеку от Актобе. Несколько лет до этого участка, как говорится, не доходили руки. А когда образо-валось свободное время, он решил построить в этом селе мечеть. Через несколько недель после начала строительства Ербол пригласил меня на открытие.

Приехал я в Бестамак накануне этого собы-тия и, честно говоря, был обескуражен. Пона-

чалу в моих вопросах, наверно, звучали пани-ческие нотки: минарет был полностью готов, а вот внутри мечети вовсю шли отделочные работы. Снаружи, казалось, дел тоже было не-впроворот. Кто-то монтировал мраморные пе-рила крыльца, кто-то вывозил строительный мусор. И, что меня больше всего поразило, все это делалось неспешно, никто никого не подгонял…

Мечеть Ербол спроектировал в виде пра-вильного шестиугольника. Здание смонтиро-

106

вано из керамзитобетонных панелей, высотой 1,8 и 1,2 метра, поставленных друг на друга. Снаружи мечеть отделана белой и зеленой мелкой кафельной плиткой. Эти блестящие квадратики намного прочнее обычного ка-феля, потому что изготовлены из стекла. Ле-пить на стены их непросто. Вначале кафель крепят на специальные листы бумаги, и лишь затем клеят на стены. Для выполнения этой кропотливой работы, требующей опыта и ма-стерства, Ербол пригласил турецких отделоч-ников, которые в это время что-то строили в Алматы.

Мечеть получилась нарядной. Стены сверкают и переливаются на солнце. А глав-ное, такая отделка долговечна. На ней не дер-жится пыль, мозаичный кафель не боится воды и мороза, не требует ухода. Отопление мечети подпольное, газовое. Экономичный котел «Протерм» чешского производства за-одно греет и воду для умывальников. Ковер

на весь пол заранее был заказан в Турции. В ночь перед открытием оставалось только его расстелить.

Работа не прекращалась до утра. На сле-дующий день мечеть была готова принять ве-рующих.

На торжественное открытие собрались почти все жители села, приехали районные руководители, представители Духовного управления мусульман Актобе и другие по-четные гости.

Поздравив жителей Бестамака, поблагода-рив строителей и лично Ербола Байжаркино-ва, аким Алгинского района Марат Тагымов отметил, что никогда прежде он не участвовал

в открытии мечети через полтора месяца по-сле начала ее строительства. А Борис Нурдау-летович Байжаркинов в своем выступлении подчеркнул, что мечеть построена на родине Есет-батыра. Поэтому компания «Нурдаулет-Актобе», взявшая на себя расходы по строи-тельству, не предлагает какого-либо иного на-звания.

В тот день, после открытия я беседовал со старейшинами Бестамака. Все они были ис-кренне благодарны Ерболу. А как же иначе? На памяти ветеранов – не год, не два, а це-лые десятилетия атеизма, который подрывал моральные устои общества. И вдруг, всего за несколько недель в их родном селе появился духовный центр! Чудеса на свете все же быва-ют, и люди не разучились им радоваться …

107

108

Глава 6. Памятник Нурдаулету

Такие же чувства испытывали через не-сколько лет мусульмане Чечни во время открытия мечети, которую Ербол постро-ил неподалеку от федеральной автодороги Ростов-Баку.

Но начать надо по порядку. Нурдаулет Байжаркинов погиб в годы Великой Отече-ственной войны на Кавказском фронте. Дол-гие годы Ербол искал могилу деда, но не смог найти. В документах военного архива в Подольске записано, что дед пал смертью храбрых, без указания места захоронения.

И вот однажды Ербол в Москве встре-тил однокурсника, с которым учился в ги-дростроительном институте. Оказалось, что Зияутдин Терлоев живет в столице России,

работает представителем Чеченской респу-блики по правам человека в Москве и Мо-

109

сковской области. По приглашению Ербола он погостил в Актобе, а затем пригласил бывшего сокурсника к себе на родину, в Серноводск.

Это старинное село расположено в 60 ки-лометрах от Грозного. Оно славится на весь Кавказ минеральной водой «Серноводская» и горячими источниками. В советское время на окраине райцентра стоял санаторий. Во время войны в 90-х годах он был разрушен.

Ербол познакомился с родителями одно-

курсника Сайдхасаном Мовсаровичем и Сахарой Висаевной. Оказалось, что они чи-тают намаз, несколько раз совершили хадж в Мекку. Отец Зияутдина свободно владе-ет казахским, поскольку школу закончил в одном из совхозов Павлодарской области. Ребенком он с матерью и братьями был де-портирован в Казахстан. Там он похоронил братьев, там родились старшие из его деся-ти детей, Рамзан и Докка. Лишь в 1960 году Терлоевы вернулись на родину. В 2008 году, когда строилась мечеть, у Сайдхасана Мов-саровича и Сахары Висаевны было 38 вну-ков и внучек, 6 правнуков.

Оказалось, что незадолго до встречи с Ерболом Зияутдин с братьями купил участок земли рядом с трассой Ростов-Баку. Когда-то в советское время в этом живописном месте были разбиты сады, созданы пруды. Еже-годно летом здесь размещался лагерь сту-дентов, которые приезжали со всех концов

России. Они собирали фрукты, работали на консервном заводе. После развала Союза и двух войн в Чечне никто сельским хозяй-ством в этом районе не занимался. Строения были разрушены, сады вырублены. Когда в 1997 году Терлоевы приобрели эти семь гек-таров, участок пришлось разминировать…

Теперь территория огорожена, на ней стоят гостиница, пять небольших коттед-жей, кафе, ресторан. Сюда люди приезжа-ют отдохнуть на природе, здесь справляют свадьбы.

Ербол решил построить мечеть на краю этого участка, рядом с автострадой. Строи-тельство поручили Рамзану Мамадиевичу Бельдурову, родственнику Терлоева.

Опытные строители Николай Алексан-дрович Филин, Лечи Кумаидович Арсаха-нов, Аслан Мамадиевич Белдуров и другие мастера поначалу столкнулись с трудно-стями. Дело в том, что в Чечне все мечети квадратные в плане. Никто из них круглые здания с кирпичным куполом не строил. Но они справились. Чтобы получить идеальный круг из каждых 106 кирпичей 76 пришлось подрезать. Иногда кладку разбирали и укла-дывали кирпичи заново. Но строители труда не жалели и мечеть получилась красивой.

Ербол не только выделил деньги на воз-ведение мечети. Он прислал из Актобе це-лый «Камаз» стройматериалов, газовый ко-тел, кафель для михраба с аятами из Корана, ковры.

Площадь мечети примерно 100 квадрат-ных метров. Основное помещение находит-ся на втором этаже. На первом расположены комнаты отдыха, а в подвальном помещении верующие совершают омовение.

Мечеть «Нурдаулет» в Чечне Ербол стро-ил как памятник деду, не рассчитывая на многочисленность верующих. Он полагал, что в ней иногда будут молиться мусульма-не, проезжающие по трассе, которая соеди-няет Грозный с Россией и Азербайджаном.

110

Но волею случая мечеть была построена в достаточно людном, а главное, в нужном месте. Дело в том, что ингуши и чеченцы совершают «малый хадж» к могиле своего шейха. Как, например, в Казахстане люди едут в Туркестан к мавзолею великого су-фийского пира Кожа Ахмета Яссауи. Так вот, в Чечне паломники по обычаю идут пешком, преодолевая почти 140 километров. Часть пути они движутся по автодороге Ростов-Баку. Теперь пройдя примерно полпути, они могут зайти в мечеть, совершить омовение, помолиться. Зимой в мечети можно погреть-ся, здесь есть горячая вода. А первый этаж

специально сделан жилым, чтобы было, где попить чаю и отдохнуть.

Мечеть «Нурдаулет» в Чечне была офи-циально открыта 23 февраля 2009 года, в День памяти. В этот день в 1944 году на-чалась депортация населения Чечено-Ингушской АССР. Большая часть из 496 тысяч жителей автономной республики была переселена в Казахстан. В шестиде-сятые годы многие из них вернулись на ро-дину. И получилось так, что через полвека мечеть, которую построил в Чечне казах, открывали пожилые чеченцы, выросшие на казахской земле…

111

Глава 7. Достопримечательности Актобе

Достопримечательности есть в каждом го-роде. Чаще всего это необычные архитектур-ные сооружения, памятники истории, охраня-емые государством, монументы, скульптуры. Мы фотографируемся на их фоне, знаем, что они символизируют. Но редко кто, за исклю-чением специалистов, интересуется их автор-ством…

В Астане рядом с развлекательным ком-плексом «Думан» создана экспозиция «Атаме-кен». Города и регионы республики представ-лены на этой «карте» Казахстана макетами основных достопримечательностей. Актобе обозначен торговым центром и мечетью «Нур-даулет». Возможно, со временем здесь появит-ся и макет актюбинской мечети «Нур гасыр», одной из крупнейших в республике. Строить ее помогали многие организации города, в том числе и фирма «Нурдаулет-Актобе», перечис-лившая строителям 24 миллиона тенге.

К 75-летию области список достоприме-чательностей Актобе пополнился первым в республике Домом обрядов, который Ербол

поставил рядом с мечетью «Нурдаулет». По-строить его предложил Борис Нурдаулетович. Как-то Президент Казахстана Н. А. Назарбаев сказал, что Ислам для нашей страны не толь-ко религия предков, но и фундамент культу-ры. Эти слова запали в душу ветерана. Дей-

ствительно, по воле Аллаха пророк Мухаммед научил людей духовной и телесной культуре, исключительной гигиене и умению отличать хорошее от плохого, полезное от вредного. В действительности многие традиции, которые мы считаем национальными, сформировались

112

под влиянием религии. А сегодня, как никог-да, казахи тянутся к истокам. По пятницам мечети не вмещают верующих. Люди стали массово отмечать мусульманские праздники. И Дом обрядов, в котором пища готовится по мусульманским канонам, по стандарту «ха-лал», можно сказать, был востребован време-нем. Без преувеличения, его появление ста-ло знаковым событием в жизни города. Ведь прежде горожанам приходилось, например, после похорон собираться в обычных заведе-

ниях общественного питания. Не предназна-ченных, скажем так, для чтения священного Корана.

И хотя главное отличие Дома обрядов от многочисленных кафе и ресторанов города не архитектурное, нельзя не отметить красо-ту здания. Снаружи оно отделано белым мра-мором, а интерьер выполнен в национальном стиле, с элементами государственных симво-лов Казахстана. В просторном обеденном зале свободно умещается 250 человек. Актюбинцы

113

проводят в Доме обрядов свадьбы, отмечают семейные праздники, проводят торжествен-ные мероприятия и поминальные обеды.

Есть деталь, которая показывает, что Ер-бол, создавая Дом обрядов, думал о чистоте не только в плане духовном. Для кухни он приобрел посудомоечную машину, которая не только моет, но и сушит паром тарелки, лож-ки и фужеры. Стоит она 25 тысяч долларов и вряд ли окупится в ближайшие годы. Выгод-нее было бы платить зарплату нескольким ку-хонным работникам. Но он решил, во-первых, облегчить их труд, а во-вторых, обеспечить идеальную чистоту посуды.

В июле 2008 года в поселке Кирпичный был заложен первый камень еще одного объ-екта, ставшего достопримечательностью Актобе. Форма сооружения необычная. Это пирамида, составленная из трех спирально

восходящих дорожек. Они ведут к вершине, где на высоте 17 метров установлена тради-ционная колыбель казахов – бесик. Над ней на трех дугах возвышается шанырак.

Символ единения народа установлен на возвышенности, которую в Актобе называ-ют Горой любви. Место для строительства

пирамиды было выбрано на редкость удач-но, отсюда открывается вид на город. Здесь и прежде по вечерам собирались юноши и девушки. А теперь они, поднимаясь по вин-товым дорожкам, могут в буквальном смысле слова прикоснуться к своей родословной: на

вертикалях стенках спиралей высечены родо-вые знаки-тамга всех 72 казахских родов.

Для возведения пирамиды Ербол доставил из Мангыстау 22 вагона огромных блоков из-вестняка. Этот светлый камень является пре-красным строительным материалом. После извлечения из карьера он легко обрабатывает-

114

ся. А со временем твердеет, обретая все боль-шую прочность.

15 декабря 2008 года в Актобе перед торго-вым центром «Нурдаулет» был торжественно открыт монумент независимости. Его венчает фигура сакского воина с беркутом на руке. По оценкам археологов этот воин был захоронен 2,5 тысячи лет назад. А по данным историков он погиб во время войны с персами. Ориги-

нал памятника стоит в Алматы на площади Республики.

Интересно, что фигуру воина для мону-мента в Актобе изготовили китайские казахи. Мастера работали без всяких эскизов, взяв в качестве образца сувенир – один из тех, что продается в киосках. Он покрасили воина в цвет золота, а в Актобе краску для прочности покрыли автомобильным лаком. Полирован-ный гранит для постамента тоже доставили из Китая. Этими полукруглыми плитами об-лицевали двенадцатиметровую стальную тру-

бу, укрепленную в мощном монолитном фун-даменте.

На открытии присутствовали аксакалы Актобе, общественные деятели и писатель Мухтар Шаханов. Он стал частым гостем в областном центре, не раз встречался с Бори-сом Нурдаулетовичем. И неоднократно вспо-

минал первую встречу с Ерболом в Москве в декабре 1986 года. Подробно он описал ее в книге «Декабрьская эпопея», изданной в честь двадцатилетия трагических событий в Алматы.

Большое внимание уделяет Ербол и ма-лым архитектурным формам, как их называют ландшафтные дизайнеры. По мнению строи-теля, и фасады зданий, и территория вокруг них должны отражать национальный колорит. Слова у него не расходятся делом. Торговый центр «Нурдаулет» и гостиничный комплекс украшены изображениями, скульптурами и

115

барельефами с казахскими фольклорными мотивами. Для этого пришлось организовать их изготовление в специальной мастерской. В ней была создана и скульптурная композиция «Две красавицы Востока», изображающая Алию и Маншук — девушек, прославивших Казахстан во время Великой Отечественной войны. Одна из скульптур установлена в Мо-скве, во дворе школы, в которой училась Алия

Молдагулова. Все эти годы совершенствовался интерьер

торгового центра «Нурдаулет». Не прекраща-лась работа и вокруг здания. Были высажены сотни деревьев, в том числе голубые ели, ко-торые Ербол привез с Кавказа. В центре не-большого сквера установлен памятник вели-кому Абаю. Перед входом в торговый центр разместились аттракционы для детей. Летом здесь вырастает целый парк развлечений. А несколько лет назад рядом с «Нурдаулетом» появился зоопарк. Теперь актюбинцы ходят сюда не только за покупками, но и для того, чтобы полюбоваться на оленей, верблюдов, павлинов, жирафа, льва…

Руководители города и области высо-ко оценили вклад руководителя компании «Нурдаулет-Актобе» в развитие областного центра. Об этом свидетельствуют многочис-ленные Почетные грамоты и дипломы госу-

116

117

118

дарственных и общественных организаций, которыми награжден Ербол Байжаркинов. Есть среди этих наград и Почетная грамота Министерства индустрии и торговли Респу-блики Казахстан. Признание коллег вырази-лось в Благодарственных письмах Ассоциа-ции строителей Казахстана и ассоциации «Актюбстрой», которую возглавляет старей-ший строитель города Н. Н. Жиленков.

Заслуги компании отмечены и на между-народном уровне. Ербол Байжаркинов, в числе предпринимателей, добившихся осо-бых достижений в своей отрасли, награжден международной почетной премией «Золотой феникс» и орденом «Дружба наций». Среди

многочисленных международных наград есть диплом «Лучшая компания СНГ». Компания «Нурдаулет-Актобе» стала лауреатом Между-народной премии «Знак Почета» и признана «Лидером национальной экономики 2007», она удостоена «Золотого сертификата каче-ства»… Эти награды вручались в Москве и Женеве, в Цюрихе и Мадриде, в Лондоне и Штудгардте, в Ницце и Монте-Карло.

Но для Ербола Байжаркинова ценнее всех наград благодарность жителей Актобе. И со-знание того, что мечеть, Дом обрядов, пира-мида и монумент независимости стали теперь неотъемлемой частью родного города.

119

Многочисленными наградами отме-чен и трудовой путь Бориса Нурдауле-товича Байжаркинова. Он Почетный гражданин Актюбинской области и города Актобе. У ветерана есть госу-дарственные награды, которые он по-лучил в советское время, до выхода на пенсию. В последнее десятилетие за плодотворную общественную деятель-

ность Борис Нурдаулетович заслужил благодарность Президента Республики Казахстан Н. А. Назарбаева, руководи-телей Духовного управления мусуль-ман Казахстана, акимов Актюбинской области и Актобе и множества город-ских организаций. А началась эта ра-бота после открытия мечети «Нурдау-лет».

С первых дней создания к руководи-телям компании «Нурдаулет-Актобе» стали обращаться городские органи-зации и отдельные люди. Несмотря на занятость, Ербол Байжаркинов не от-казывал в помощи. Тогда, в конце девя-ностых, в поселке Кирпичный он отре-монтировал школу, выделив для этого полмиллиона тенге. В те же годы мате-риальную помощь компания оказывала фонду «Бобек», обществу «Биби Ана», городскому Дворцу спорта, средней школе №2 города Актобе, кукольному театру, детско-юношеской спортивной школе, спортивному клубу «Даулет» и сельским школам, в которых учились Борис Нурдаулетович и Ербол Байжар-киновы.

Был случай, когда Ербол выступил спонсором актюбинской команды сам-бистов и даже лично доставил их в Панаму, где проходил мировой чемпи-онат. За казахстанских борцов в огром-ном спорткомплексе болели всего два земляка – Ербол и тренер команды Асылбек Калдыбаевич Кулмагамбетов.

Глава 6. Жизнь, как служение

120

Тем не менее, самбисты увезли домой пять золотых медалей. Золотую медаль вручили и тренеру, воспитавшему не-скольких чемпионов мира.

Не обходилось и без курьезов. Од-нажды в преддверии праздника Нау-рыз городской отдел социального обе-спечения прислал письма с просьбой оказать помощь малообеспеченным гражданам. Они были отправлены по трем адресам – руководителям торго-вого центра «Нурдаулет», ресторана «Султан» и Дома обрядов. . .

Постепенно пришло осознание, что благотворительность – это не эпизод в жизни большого предприятия, а по-стоянная работа. Ее взял на себя Борис Нурдаулетович Байжаркинов, возгла-вив духовное объединение и благотво-рительный фонд «Мечеть Нурдаулет».

О масштабах деятельности фон-да можно судить по перечню органи-заций, которым оказывается помощь. Это Дом-интернат для престарелых и инвалидов, Алгинский областной детский дом, Тамдинская вспомога-тельная школа-интернат, Дом малютки «Умит», Актюбинский областной дет-ский туберкулезный санаторий «Чай-ка», школа-интернат в поселке Курай-лы. Есть в этом списке и несколько семей, потерявших кормильцев. Кро-ме того, фонд «Мечеть Нурдаулет» ре-гулярно помогает малообеспеченным горожанам. Для детей из таких семей ежегодно перед началом учебного года приобретаются школьные принадлеж-ности, одежда.

Не забывают в фонде и о ветеранах — тех, кто сражался на полях Вели-

121

кой Отечественной войны, их вдовах и людях трудившихся в тылу. Вместе с ними в День Победы в Дом обрядов приглашают и земляков, которые войну пережили детьми. Накрывают для них дастархан, вручают подарки. Здесь же собирают пожилых людей в дни рели-гиозных праздников. Кроме того, в ме-чети «Нурдаулет» есть отдельное по-мещение для тех, кто соблюдает пост. Во время оразы они могут поужинать здесь после вечернего намаза.

Отдельно обеды организуются в День пожилых и в День защиты де-тей, а 18 октября в День духовного со-гласия благотворительный фонд «Ме-четь Нурдаулет» ежегодно устраивает обеды для людей с ограниченными возможностями. Для инвалидов и по-

жилых актюбинцев эти акции ценны, прежде всего, общением, которого в обыденной жизни им не хватает.

Фонд устраивает благотворитель-ные концерты, оказывает материаль-ную поддержку театру кукол, поды-скивает работу детдомовским ребятам, выделяет средства на поощрение та-лантливых детей и премирование по-бедителей творческих конкурсов. При финансовой поддержке благотвори-тельного фонда «Мечеть Нурдаулет» в городе проводятся многие празднич-ные мероприятия.

Занимаясь всей этой работой, Бо-рис Нурдаулетович одновременно в течение нескольких лет редактировал газету «Нурдаулет» и организовывал радиопередачи, которые ведутся по

122

123

пятницам из мечети. Попутно оказывая разовую финансовую помощь – строи-телям мечети в Аральске, пострадав-шим от цунами в Юго-Восточной Азии, детям Беслана, которые лечились в реабилитационном центре в Алматы, организаторам торжеств в связи 80-летием Героя Советского Союза Алии Молдагуловой…

В целом о фонде можно сказать, что из частного благотворительного учреждения он превратился в неот-ъемлемую часть общественной жизни Актобе. О масштабах его деятельно-сти можно судить и по цифрам. За пер-вые десять лет строительная компания «Нурдаулет-Актобе» и фонд «Мечеть Нурдаулет» на благотворительные цели израсходовали 170 миллионов

тенге. Более половины этой суммы по-лучили дети-сироты, инвалиды и ма-лоимущие.

Все эти годы рядом с Борисом Нур-даулетовичем, невзирая на пенсионный возраст, работала его супруга Манза-па апай. А сейчас ему стали помогать старшие внуки и внучки, закончив-шие вузы. Их не приходится убеждать в том, что жизнь аксакала не только пример трудолюбия, но и образец бес-корыстного служения обществу.

В завершение остается добавить, что Нурдаулет Байжаркинов, воин, от-давший жизнь за Родину, мог бы гор-диться своими потомками – их дости-жениями, повседневными делами, а главное – отношением к жизни, к тем, кто рядом.

124