УДК343.(075.8)              

ББК 67.411я73 Б 12

Баев О.Я.

Б 12 Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. Следственная тактика: Научно-практическое пособие / О.Я. Баев. — М.: Издательство «Экзамен», 2003. — 432 с.

ISBN 5-94692-211-4

Данное издание — определенный итог многолетнего исследования автором системных научно-практических проблем тактики уголовного преследования и профессиональной защиты от него.

В предлагаемой читателю первой части этой работы рассмотрен комплекс научно-практических проблем криминалистической тактики в целом и следственной тактики в частности. Подробно исследованы вопросы следственных версий и планирования расследования преступлений, а также, на основе детального анализа УПК РФ, тактика производства отдельных следственных действий.

Книга предназначается для научных сотрудников, преподавателей, студентов и работников органов уголовной юстиции.

УДК 343(075.8) ББК 67.411 я73

ISBN 5-94692-211-4

Баев О.Я., 2002 г.

ОглавлениеВведение.............................................................................................................5

Глава 1. Основы следственной тактики....................................................11

§ 1. Криминалистическая тактика и ее система.......................................11

§ 2. Тактический прием как основа следственной тактики

и проблемы его допустимости; тактическая операция....................26

Глава 2. Следственные версии и планирование

расследования преступлений.......................................................42

§ 1. Природа, понятие и классификации

1

следственных версий...........................................................................42

§ 2. Принципы построения

и проверки следственных версий.......................................................51

§ 3. Основы планирования предварительного

расследования преступлений..............................................................59

Глава 3. Тактика следственного осмотра..................................................71

§ 1. Следственный осмотр: понятие, сущность, виды.............................73

§ 2. Общие положения тактики следственного осмотра.........................80

§ 3. Тактика осмотра места происшествия.............................................100

§ 4. Особенности тактики осмотра трупа,

документа и предмета.......................................................................113

§ 5. Особенности тактики осмотра

компьютерных объектов...................................................................123

§ 6. Тактика судебного осмотра местности и помещений....................131

Глава 4. Тактика обыска и выемки..........................................................135

§ 1. Обыск: понятие, сущность, виды.....................................................137

§ 2. Общие положения тактики обыска и выемки.................................143

§ 3. Тактика обыска в жилище или ином помещении...........................157

Глава 5. Тактика допроса и очной ставки...............................................174

§ 1. Допрос: понятие, сущность, виды....................................................179

§ 2. Общие положения тактики допроса.................................................183

§ 3. Тактика допроса в бесконфликтной ситуации................................207

§ 4. Тактика допроса в конфликтной ситуации

«без строгого соперничества»..........................................................209

§ 5. Тактика допроса в конфликтной ситуации

«со строгим соперничеством»..........................................................216

2

3

 

Глава 6. Тактика предъявления для опознания.....................................259

§ 1. Предъявление для опознания:

понятие, сущность, виды..................................................................260

-   § 2. Общие положения тактики

I            предъявления для опознания............................................................264

,    § 3. Тактика предъявления для опознания человека..............................274

Глава 7. Тактика следственного эксперимента

и проверки показаний на месте.................................................301

§ 1. Следственный эксперимент: понятие, сущность,

  виды; проверка показаний на месте.................................................302

§ 2. Общие положения тактики следственного

с            эксперимента и проверки показаний на месте................................306

§ 3. Тактические особенности отдельных

видов следственного эксперимента.................................................317

Глава 8. Тактика назначения судебной экспертизы..............................336

§ 1. Формы использования специальных

познаний при расследовании преступлений;

виды судебных экспертиз.................................................................343

§ 2. Подготовительный этап назначения

судебной экспертизы.........................................................................350

§ 3. Рабочий этап назначения судебной экспертизы.............................358

t   § 4. Заключительный этап тактики

назначения экспертизы.....................................................................367

Глава 9. Обязательные тактические операции

3

при расследовании преступлений.............................................384

Основная литература по криминалистической тактике......................414

ВведениеОсновополагающим принципом судопроизводства любого цивилизованного общества (или, как минимум, стремящегося стать таковым) является состязательность участвующих в нем сторон.

И в самой «экстремальной» отрасли судопроизводства — уголовной, в которой разрешаются вопросы преступления и наказания, свободы, а подчас и самой жизни лица, обвиняемого в совершении преступления, -— истина есть результат исследования преступления с двух противоположных позиций: уголовного преследования и защиты от него.

Эта, казалось бы, совершенно очевидная мысль весьма нелегко усваивалась отечественной уголовно-процессуальной теорией и законодательством. Еще не так давно ряд маститых ученых утверждали, например, что лицо, расследующее уголовное дело, наряду с выполнением им функции обвинения одновременно исполняет и функцию защиты обвиняемого. В этой связи А. М. Ларин как-то совершенно резонно заметил, что в таком случае следователь должен защищать обвиняемого от обвинения, им же, следователем, сформулированного и обоснованного. Как тут не вспомнить о различии между плюрализмом и диагнозом заболевания, при котором в голове человека конкурируют две противоположные мысли по одному и тому же вопросу.

Лишь в Определении Конституционного Суда РФ от 7 октября 1997 г. впервые, насколько нам известно, было четко, без идеологического ханжества сформулировано, что «функция осуществления публичного обвинения, независимо от различий в установленных законом процессуальных формах, возлагается на органы дознания, предварительного следствия и прокуратуры».

Однозначно и, по нашему убеждению, принципиально всецело верно, этот вопрос разрешен в УПК РФ 2001 г. (далее — УПК): «Функции

5

 

обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или на одно и то же должностное лицо» (ст. 15). При этом к стороне защиты уголовно-процессуальный закон отнес обвиняемого, его законного представителя, защитника, гражданского ответчика, его законного представителя и представителя; стороной обвинения являются: прокурор, следователь, дознаватель, частный обвинитель, потерпевший, гражданский истец, их законные представители и представители. Заметим также, что в данном законе процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения с целью изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступлений, именуется уголовным преследованием, что, на наш взгляд, в высшей степени точно определяет характер этой деятельности (ст. 5 УПК).

4

Здесь надо остановиться на проблеме «криминалистики суда», ибо подход к ней имеет принципиальное значение для понимания сущности криминалистики, в том числе и в аспектах, далее рассматриваемых в . нашей работе. Начнем с напоминания о том, что при всех различиях взглядов криминалистов, исследовавших эту проблему (Л. Е. Ароцкера, Р. С. Белкина, А. Н. Васильева, В. М. Бозрова и др.), на содержание и пределы использования криминалистики в суде, они были едины в одном: таковая не только реально существует, но и теоретически имеет право на существование и поступательное развитие.

Ни в коем случае не пытаясь навесить какие-либо идеологические ярлыки, мы можем лишь предположить, что такое единство в этом принципиальном вопросе, возможно, обусловливалось той системой уголовно-процессуальных координат, которая существовала в нашей стране весьма длительное время, когда многие криминалисты как аксиому воспринимали положение, что суд является органом борьбы с •  преступностью (В. М. Бозров и др).

И в настоящее время большое количество судей (по результатам нашего исследования — более половины), к сожалению, продолжают расценивать свою деятельность по отправлению правосудия именно с этих позиций. Мы убеждены, что значительная часть неправосудных обвинительных приговоров, фактов необоснованного возвращения уголовных дел для дополнительного расследования, крайне нечастые случаи постановки оправдательных вердиктов обусловливаются такой психологической установкой судей на борьбу с преступностью, что с

6

 

логической неизбежностью действительно предполагает наличие тактики этой борьбы.

Мы неоднократно высказывали свое категорическое несогласие с таким подходом и с удовлетворением отмечаем, что уголовно-процессуальный кодекс РФ 2001 г. в принципе совершенно верно расставил точки над «и» в данной проблеме, четко очертил роль и место суда в уголовном процессе. « Суд, — указано в ст. 15 УПК, — не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав».

Более того, презюмируя это положение, законодатель далее в этом же ключе разрешил еще один вопрос, к которому, как правило, апеллировали сторонники существования тактики суда — к установлению порядка судебного следствия и последовательности исследования доказательств в суде. Несомненно, это деятельность тактическая, во многом обуславливающая направленность судебного следствия в целом и тактику отдельных судебных действий следственного характера в частности. По УПК РСФСР она осуществлялась судом, являлась прерогативой суда (ст. 279 УПК РСФСР 1960 г.). Сейчас в этом вопросе судейское усмотрение исключено. «Очередность исследования доказательств определяется стороной, представляющей доказательства суду. Первой представляет доказательства сторона обвинения. После исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты» (ст. 274 УПК РФ).

5

С этим положением корреспондируются еще две законодательные новеллы. Во-первых, указание на то, что приложением к обвинительному заключению является список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание лиц со стороны обвинения и защиты (ст. 220 УПК). Для обеспечения этого следователь при ознакомлении обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК выясняет у них, какие свидетели, эксперты, специалисты подлежат вызову в судебное заседание для допроса и подтверждения позиции стороны защиты.

Во-вторых, ст. 275, 278 и 282 УПК устанавливают совершенно определенную последовательность допроса подсудимых, свидетелей и экспертов: подсудимого  первым допрашивают защитник и участники

7

 

судебного разбирательства со стороны защиты, затем государственный обвинитель и участники судебного разбирательства со стороны обвинения, после чего вопросы подсудимому задает суд; свидетелю первой задает вопросы та сторона, по ходатайству которой он вызван в судебное заседание, судья задает вопросы свидетелю после его допроса сторонами; эксперту в суде первой задает вопросы сторона, по инициативе которой была назначена экспертиза. Заметим, что, хотя УПК не оговаривает последовательность допроса сторонами в суде потерпевшего, отнесение его к стороне обвинения (ст. 5 п. 47 УПК), на наш взгляд, предполагает, что первым потерпевшего допрашивает государственный обвинитель и другие участники судебного разбирательства со стороны обвинения, затем защитник и участники судебного разбирательства со стороны защиты, после чего потерпевшему задает вопросы суд.

Наконец, ст. 246 УПК РФ 2001 г. лишила суд «свободы» и по более принципиальному содержательному вопросу: полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства обязывает суд прекратить уголовное дело или уголовное преследование полностью или в соответствующей его части.

Таким образом, законодатель, на наш взгляд, в сущности, закрыл вопрос о суде как субъекте криминалистики, однозначно определив ее потребителей при судебном рассмотрении уголовных дел — профессиональных представителей состязающихся в суде сторон.

Следовательно, в системе криминалистической тактики можно выделить две самостоятельные подсистемы: тактика уголовного преследования (следственная и государственного обвинения) и тактика адвокатская (тактика профессиональной защиты от подозрения или обвинения в совершении преступления как на предварительном следствии, так и в суде).

Еще раз подчеркнем: эти виды тактик содержательно различаются между собой тем, что создаются в целях оптимизации деятельности определенных субъектов. Изучение тактических проблем уголовного преследования (а таких множество) лежит в предметной области тактики уголовного преследования; изучение же тактических проблем участия защитника обвиняемого (подозреваемого) в производстве следственных действий и в суде (а их еще больше) составляет весьма значительный раздел другого вида тактики — тактики профессиональной защиты от обвинения.

6

 

Нет ни тактики суда как такового, ни тактики судебного следствия как такового. Есть тактика поддержания государственного обвинения в суде, и есть тактика профессиональной защиты от государственного обвинения, выдвинутого и поддерживаемого в суде.

Итак, две подсистемы составляют систему уголовного судопроизводства в интересующем нас аспекте: а) уголовного преследования; б) защиты от него.

Рассматривая эту систему как единый объект научной криминалистики и развивая при этом идею Р. С. Белкина о судебном исследовании преступлений как предметной ее области и В. Я. Колдина о соотношении криминалистики и теории судебных доказательств, мы в настоящее время определяем криминалистику как науку об уголовно-релевантных закономерностях преступной деятельности, возникновения и существования информации в результате совершения преступлений, ее собирания, исследования, использования и оценки и основанных на познании этих закономерностей средствах и методах информационно-познавательной деятельности дознавателя, следователя, прокурора, адвоката, специалиста и эксперта — каждым в соответствии со своей процессуальной функцией и полномочиями, реализуемым в рамках динамической системы правоотношений, установленных уголовно-процессуальной формой для исследования преступлений1.

По нашему мнению, рассмотрение предметной области криминалистики как системы, состоящей из двух, на первый взгляд, противоположных подсистем (уголовного преследования и защиты от него) — позитивно. Такой подход отражает современную основную тенденцию развития любых наук — системный подход к изучаемому наукой объекту. Напомним, что наиболее принципиальное положение системного подхода (его называют принципом целостности) состоит в требовании рассматривать изучаемое явление не только как самостоятельную систему, но и как подсистему некой большей системы, по отношению к которой это явление нельзя считать системой замкнутой. Уголовное преследование гносеологически и процессуально неотделимо от защиты от него, они —две стороны одной медали, две стороны одного объекта.

Напомним также, что в сути своей системный подход сам по себе не дает решения проблемы. Он лишь орудие новой постановки проблемы, он организует исследование объекта во всем его многообразии и взаи-

1 Баев О. Я. Основы криминалистики. М,, 2001. С. 21-35

 

мосвязях его элементов, что в результате дает нечто большее, чем их изолированное друг от друга изучение. Еще Аристотель утверждал: «целое больше суммы его частей», и это положение и в настоящее время остается выражением сути системного подхода.

Потому именно системное исследование с позиций криминалистики уголовного преследования и защиты от него как единого объекта под углом изучаемых этой наукой закономерностей позволяет, в первую очередь, оптимизировать деятельность профессиональных его участников. При этом системный подход позволяет разрабатывать средства оптимизации их деятельности с учетом познания того, как эти закономерности и отдельные результаты их проявлений используются субъектом, чья профессиональная

7

функция противоположна профессиональной функции другого субъекта. И каждая из этих тактик, их оптимизация неукоснительно предполагает познание и учет тактики противостоящего субъекта. В конечном счете это оптимизирует и самую науку, изучающую эти проблемы — криминалистику. Она становится, по Аристотелю, «больше суммы составляющих ее частей».

Для нашего системного исследования мы избрали лишь один раздел криминалистики — тактику. И наш выбор неслучаен. Дело в том, что в системе криминалистики, во всяком случае ее разработочной части, данный раздел, по нашему глубокому убеждению, занимает центральное место: все достижения криминалистической техники реализуются, в конечном счете, через средства криминалистической тактики; криминалистическая же методика в значительной свой части есть нечто иное, как адаптация достижений и средств криминалистической тактики к исследованию ее субъектом определенных видов и категорий преступлений.

Глава 1. Основы следственной тактики

§ 1. Криминалистическая тактика и ее система                           По мнению большинства ученых, «криминалистическая тактика — это система научных положений и разрабатываемых на их основе рекомендаций по организации и планированию предварительного и судебного следствия, определению линии поведения лиц, осуществляющих судебное исследование, и приемов проведения отдельных процессуальных действий, направленных на собирание и исследование доказательств, на установление причин и условий, способствовавших со-вершению и сокрытию преступлении» .

Нам это определение представляется, по крайней мере, неточным, не в полной мере отражающим сущность рассматриваемого раздела криминалистики. В нем, думается, отсутствует указание на основной признак, отличающий тактику от других видов деятельности человека.

Свои рассуждения по этому вопросу хотелось бы начать с напоминания о том, что «стремление к оптимизации достижения целей, удовлетворению интересов наиболее рациональным и экономичным способом присуще любому виду человеческой деятельности, тем более деятельности профессиональной. Однако в практике очень редко встречаются «чистые» задачи оптимизации... Человек, как правило, всегда оказывается в конфликтной ситуации — он стремится к разным целям, ему. мешают стремления других субъектов и т. д.»2.

Средством оптимизации деятельности именно в таких «человече-ско-специфических» условиях как раз и выступает тактика.

' Белкин PC. Курс криминалистики в 3-х т. М.. 1997, Т. 1. С. 287-288.

2 Моисеев Н.Н., Иванилов Ю.П., Столяров ЕМ. Методы оптимизации. М., 1978. С. 8-9.

I 1

8

 

Небольшое, но необходимое здесь отступление. Сам термин «тактика» возник в военной науке, в которой он обозначает не просто линию поведения и приемы осуществления отдельных действий, а «особую область теории и практики военного искусства, которая изучает объективные закономерности боя и разрабатывает способы подготовки и ведения его»1. Сразу же обратим внимание на следующую особенность военной тактики (ее будем иметь в виду, ведя речь о различных видах криминалистической тактики): «Каждый вид вооруженных сил и род войск, исходя из присущих им особенностей, имеет свою теорию и практику по организации и ведению боя, а следовательно, и свою тактику, которая называется тактикой вида вооруженных сил или рода войск» .

В самом широком смысле слова тактика как способ действий существует там и только там, где есть необходимость предупреждать и (или) преодолевать непосредственное или опосредованное противодействие оптимальному (или хотя бы рациональному либо таким представляющимся) достижению интересов действующего в этих условиях субъекта.

Нет потенциального или реального противодействия, нет потенциальной или реальной конфликтности чьих-либо интересов в достижении стоящей перед субъектом цели — нет нужды в тактике. Нельзя, на наш взгляд, говорить, например, о тактике научной работы, изучения той или иной учебной дисциплины, тактике наук: криминалистики, химии, физики и т. п. Применительно к этим областям человеческой деятельности следует пользоваться понятием «методика»: методика изучения криминалистики, методика научной работы, методика химических или физических исследований и т. д. И в то же время совершенно правомерным, корректным и очевидным, в контексте сказанного выше о сущности тактики, является использование этой категории в отношений таких видов деятельности, как сдача экзамена (по той же криминалистике или по любым другим учебным дисциплинам, что постоянно и достаточно эффективно используется многими студентами), утверждение плана работы химического или физического института, финансовых смет на проведение определенных экспериментов, утверждение бюджета и т. д.

' Словарь основных военных терминов. М.. 1965. С. 224.    да             -Л я-

2 Там же.                                                 .                                                                      

12

 

Везде, где есть хотя бы элементы потенциальной или реальной конфликтности, где есть необходимость предупреждать или преодолевать чье-либо противодействие — есть тактика. И соответственно этому «во всех сферах деятельности человека, где имеет место тактика, будь то классовая борьба, военное искусство, дипломатия, спорт или расследование преступлений, присутствует элемент конфликтности и борьбы отношений, и каждая из сторон стремится избрать наиболее эффективные приемы достижения своих целей» . Повторим в силу принципиального значения этого положения: именно последним и обусловливается само существование тактики в той или иной области, сфере человеческой, тем более профессиональной деятельности.

В криминалистику же понятие «тактика» в данном его смысле было привнесено одним из первых ученых-криминалистов А. Вайнгартом в 1910 г. Он написал в предисловии к

9

одной из своих работ: «Цель этой книги — дать криминалисту то, что дает военному стратегия и тактика. Поэтому я и назвал ее «Уголовная тактика»2.

Криминалистическая тактика — это часть криминалистики, не просто, как полагают многие ученые, разрабатывающая на основе соответствующих научных положений рекомендации по организации и планированию, определению линии поведения субъектов и приемам проведения отдельных действий. Криминалистическая тактика все это изучает и разрабатывает для совершенно определенных условий — потенциальной или реальной конфликтности интересов субъектов, профессионально взаимодействующих в уголовно-процессуальном исследовании преступлений — ив совершенно определенных целях: преодоления реального и предупреждения потенциального, непосредственного или опосредованного противодействия со стороны субъектов, имеющих иные интересы, нежели интересы субъекта, для которого данный вид тактики изучается и разрабатывается.

1   Ведерников Н.Т.  Личность обвиняемого и  подсудимого. Томск,   1978.  С.  74. Например, вот как опредлеятся тактика в отдельных видах спорта: «Тактика футбола -это    совокупность    методов    коллективно    организованных    действий    команды, направленных на преодоление противника средствами спортивной борьбы» ( Арктадьев Б.А. Тактика футбольной игры. М., 1962. С. 5.; «Тактика определяет методы и формы борьбы с противником для каждой отдельной игры» (Штеллер И.П. Тактика водного поло. И., 1952. С. 80.

2  Цит. по: Бахин В.П. Понятие, сущность и содержание криминалистической тактики. Лекция. Симферополь, 1999. С. 4.

13

 

На криминалистическую тактику как раздел, подсистему науки криминалистики распространяется все сформулированное во введении о предмете этой науки, ее предметной области (уголовно-процессуальном исследовании преступлений) и ее субъектах — лицах, осуществляющих публичное и частно-публичное уголовное преследование (дознавателе, следователе, прокуроре — государственном обвинителе, адвокате — защитнике обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) по уголовному делу. Исключение составляют специалист и эксперт, также относимые нами, как, впрочем, и другими учеными, к субъектам криминалистики, не имеющим своего процессуального интереса в уголовном деле, связанного с необходимостью предупреждать или преодолевать чье-либо противодействие; они являются субъектами изучения и использования достижений трех других разделов криминалистики (ее общей теории, криминалистических техники и методики, причем, последней лишь в части методик использования ими специальных познаний и умений в целях исследования отдельных видов и категорий преступлений). Но субъектами криминалистической тактики по изложенным причинам они не являются.

Отсюда под криминалистической тактикой следует понимать систему научных положений и разрабатываемых на их основе соответствующих средств (приемов, рекомендаций по их реализации, операций) допустимого и рационального собирания, исследования и использования доказательственной информации субъектами публичного и частно-публичного уголовного преследования и профессиональной защиты от него, каждым в соответствии со своей процессуальной функцией в условиях потенциального

10

или реального, непосредственного или опосредованного противодействия со стороны лиц или органов, имеющих иные интересы в уголовном судопроизводстве, чем те, которые имеет субъект, для оптимизации деятельности которого и создается соответствующий вид криминалистической тактики.

Таким образом, в системе криминалистической тактики можно выделить (вспомним сказанное выше о видах военной тактики) две самостоятельные подсистемы: тактика уголовного преследования (главным образом, следственная) и тактика адвокатская (тактика профессиональной защиты от подозрения или обвинения в совершении преступления).

Все изучаемые и разрабатываемые криминалистической тактикой средства и методы (приемы, рекомендации, операции — их сущность рас-

14

 

смотрим чуть ниже) базируются на соответствующих научных положениях. Последние же, в свою очередь, аккумулируют в себе интерпретированные с учетом специфики данного раздела криминалистики результаты проявления определенных закономерностей, которьпи подчиняется криминалистическая деятельность и криминалистическая наука в целом.

В числе основных научных положений криминалистической тактики большинство ученых выделяют: уголовно-процессуальные, логические, психологические, этические, собственно тактические положения. Суть их ясна уже из самих наименований таковых. И тем не менее представляется нелишним хотя бы совершенно кратко ее напомнить.

Любые действия любого субъекта криминалистической тактики подчиняются уголовно-процессуальному закону, осуществляются в рамках процессуальных институтов и правоотношений, его прав и обязанностей, предопределенных уголовно-процессуальным правом и регламентированных уголовно-процессуальным законом. Оптимизация деятельности субъекта тактики невозможна без учета закономерностей, выявленных логикой и психологией, основана на использовании проявлений отдельных из них так же, как и на глубоком понимании, «прочувствовании» этим субъектом каждого своего действия, каждого реализуемого им приема, нравственного характера всей своей тактической деятельности, оцениваемых с позиций общей и судебной этики как науки о нравственности и морали. Специфика тактической деятельности в уголовном судопроизводстве, многолетний опыт ее позволяют рассматривать его обобщенные результаты как систему соответствующих собственно тактических научных положений.

Если говорить также вкратце о самом содержании криминалистической тактики, то в самом общем виде оно представляется следующим:

1.  Тактика организации, планирования исследования преступлений с позиции соответствующего ее субъекта: а) тактика организации и планирования расследования преступлений; б) тактика организации и планирования возбуждения и поддержания государственного обвинения; в) тактика организации и планирования защиты от подозрения и обвинения в совершении преступлений на предварительном следствии и при судебном рассмотрении уголовных дел адвокатом — защитником подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и осужденного;

11

2.  Тактика взаимодействий и взаимоотношений субъекта данного вида тактики с другими профессиональными участниками уголовного

15

 

судопроизводства и другими лицами, в том или ином качестве участвующими в процессуальном исследовании преступлений или вовлекаемыми в этом процесс. Так, следственная тактика изучает и разрабатывает соответствующие средства взаимодействий следователя с органами дознания, экспертами, адвокатами, обвиняемыми, потерпевшими и т. д. Адвокатская тактика разрабатывает и изучает средства и способы взаимодействия защитника со следователем и другими указанными выше лицами, но уже со своих позиций, в своих предопределенных уголовно-процессуальной функцией защитника целях и в рамках своих процессуальных полномочий и т. д. В силу значимости проблемы тактики взаимодействий остановимся на ней чуть подробнее.

Для каждого субъекта криминалистической тактики серьезность и значимость противоречий в отдельных видах взаимодействий различна и, следовательно, различны и средства их предупреждения и разрешения. Скажем, противоречия между следователем и обвиняемым более отчетливые и резкие, чем противоречия во взаимодействиях того же обвиняемого и его адвоката; естественно, они требуют для своего предупреждения и разрешения разных усилий и различных тактических средств.

Кроме того, даже принципиальное единство профессиональных интересов некоторых участников исследования преступлений не исключает возможность и реальное возникновение между ними противоречий, предупреждение и разрешение которых предполагает использование тактических средств. Так, более 82% опрошенных следователей и оперативных работников органов дознания признали факты существования между ними конфликтов. Весьма примечательно, хотя, впрочем, вполне естественно, что респонденты называли различные их причины: следователи — нежелание работников дознания выполнять ответственно свои обязанности; дознаватели — неумение следователей использовать представляемую ими оперативную информацию и дачу следователями органам дознания поручений на производство следственных и иных действий, не свойственных функциональным обязанностям органов дознания. Иногда причиной противоречий во взаимодействиях является неверное понимание процессуальных функций взаимодействующих между собой субъектов исследования преступлений. Так, мнение почти половины опрошенных профессиональных участников уголовного судопроизводства о том, что адвокат должен содейст-

16

 

вовать раскрытию и расследованию преступлений (именно так, хотя нет сомнений, что это мнение ошибочно), естественным образом обусловливает возникновение противоречий между защитником и лицами, осуществляющими уголовное преследование подзащитного, и требует для их нейтрализации и разрешения соответствующих виду тактики (следственной, адвокатской) средств.

12

3. Тактика отдельных следственных и иных предусмотренных уголовно-процессуальным законом действий по исследованию преступлений соответствующим субъектом, для которого данный вид криминалистической тактики изучается и разрабатывается.

Конечно же, можно выделить и иные направления изучения и разработки содержания соответствующих видов тактики (например, скажем, тактику использования тем или иным ее субъектом в целях достижений научно-технического прогресса и т. п.). В свою очередь, внутри самого того или иного вида криминалистической тактики можно провести классификацию его содержания и по другим основаниям. Например, следственную тактику можно изучать по этапам доказательственной деятельности следователя: тактики собирания, исследования, использования следователем доказательственной информации. Адвокатскую тактику можно изучать и разрабатывать как по этапам его доказательственной деятельности, так и по стадиям уголовного судопроизводства, на которых она реализуется: тактика участия адвоката на предварительном следствии, тактика участия адвоката в судебном рассмотрении уголовного дела, в том числе в суде первой и других инстанций отдельно. Так, тактика государственного обвинения может состоять из тактики его возбуждения и тактики его поддержания в суде, в том числе, как и в адвокатской тактике, в зависимости от вида инстанции, в котором оно осуществляется.

И, тем не менее, нам представляется, что наиболее существенную часть любого вида криминалистической тактики составляет тактика ее субъекта в производстве следственных, а также судебных действий следственного характера. В связи с тем, что именно она в большей своей части составляет цель нашего дальнейшего исследования, остановимся несколько подробнее на проблеме сущности и системы следственных действий.

Напомним, что под следственными действиями в криминалистической и уголовно-процессуальной теории понимаются закрепленные

 

уголовно-процессуальным законом отдельные комплексы познавательных и удостоверительных операций, направленные на собирание, исследование, использование и оценку доказательств (см.: Шейфер С.А. Следственные действия: система и процессуальная форма. М, 2001).

В то же время ученые по-разному понимают и суть следственных действий, и их систему. Одни полагают, что все процессуальные действия следователя есть действия следственные; другие (в том числе и автор настоящей работы) — что все следственные действия есть действия процессуальные, но далеко не все процессуальные действия есть действия следственные, ибо далеко не все они направлены непосредственно на показывание и переработку доказательственной информации (например, избрание обвиняемому меры пресечения, отстранение его от должности, наложение ареста на имущество и ряд других действий следователя при всей своей несомненной важности да и сложности исполнения в отдельных случаях, так сказать, по определению, преследуют иные цели, чем доказывание). Так же обстоит дело и с действиями судебными. Далеко не все они носят при всей своей значимости следственный характер. В силу значимости данной проблемы для определения содержания этой, как сказано, наиболее существенной части криминалистической тактики, остановимся на ней несколько подробней.

А. А. Протасевич, Д. А. Степаненко и В. И. Шиканов, проанализировав действовавший до 1 июля 2002 г. уголовно-процессуальный закон (УПК РСФСР), пришли к выводу, что он

13

закрепляет 14 следственных действий: 1) допрос (подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, свидетеля, потерпевшего, эксперта); 2) очная ставка; 3) предъявление для опознания, 4) обыск; 5) осмотр; 6) освидетельствование; 7) задержание подозреваемого; 8) наложение ареста на имущество; 9) наложение ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию; 10) выемка предметов и документов, имеющих значение для дела (помимо почтово-телеграфной корреспонденции); 11) следственный эксперимент; 12) экспертиза; ' 13) эксгумация; 14) получение образцов для сравнительного исследования (см.: Протасевич А. А., Степаненко Д. А., Шиканов В. И. Моделирование в реконструкции расследуемого события. Иркутск, 1997).

По мнению же И. А.Возгрина, этот закон предусматривает производство несколько иного числа следственных действий: 1) допрос; 2) очная  ставка;  3)  следственный  осмотр;  4)  освидетельствование;

18

 

5) обыск; 6) задержание; 7) предъявление для опознание; 8) следственный эксперимент; 9) назначение и проведение судебных экспертиз .

Вряд ли, учитывая сказанное выше о сущности следственных действий, с этими перечнями можно полностью согласиться. Во-первых, одни из приводимых в них в качестве самостоятельных по существу являются лишь разновидностями других следственных действий, входящих в тот же перечень, соотносясь с ними как частное к общему. Что такое, например, освидетельствование... как не разновидность осмотра, состоящая в осмотре тела живого человека? Что такое очная ставка, как не разновидность допроса, ибо суть ее и состоит не в чем ином, как в одновременном допросе двух лиц для устранения имеющихся существенных противоречий в данных ими ранее показаниях? Что такое выемка, как не разновидность обыска (на это, на наш взгляд, прямо указывает уголовно-процессуальный закон, предписывающий ее производство по правилам производства обыска и представляющий право на осуществление выемки принудительно (ст. 183 УПК). А принудительная выемка — не будем лукавить — «чистый» обыск, правда, проводимый в облегченном по сравнению с «настоящим» обыском процессуальном режиме, в частности, без санкции на то суда, а до 2004 г. — прокурора).

Во-вторых, какая доказательственная информация, в принципе, может быть получена в результате таких действий, как наложение ареста на имущество (производимого, как известно, для обеспечения возмещения причиненного преступлением материального ущерба и морального вреда и (или) возможной конфискации имущества по решению суда), либо задержание подозреваемого, преследующее совершенно конкретные цели, не обусловливаемые целями показывания как такового?

В-третьих, какая сама по себе доказательственная информация собирается и исследуется в результате таких — мы бы называли их пред-следственными, вспомогательными — действий, как эксгумация или получение образцов для сравнительного исследования? Эксгумация состоит в извлечении трупа из места его захоронения. При всей своей организационной и, зачастую, этической сложности проведения эксгумация сама по себе не ведет к получению доказательственной информации; последняя может быть получена не из самого факта извлечения трупа из

14

1 Возгрин И. А. Криминалистическая тактика: понятие и предмет исследования / Вестник криминалистики. Вып. 2. М., 2001. С. 8.                           

19

 

земли, а в результате его осмотра и (или) проведения назначаемых в его отношении судебных экспертиз. Аналогично с этим, получение образцов для сравнительного исследования — лишь предследственное, вспомогательное действие, обеспечивающее возможность проведения такого действительно уже следственного действия, как назначение экспертизы.

Кстати заметим, что в фундаментальном учебнике «Криминалистика» Т. В. Аверьяновой, Р. С. Белкина, Ю. Г. Корухова, Е. Р. Российской тактические проблемы освидетельствования совершенно обоснованно составляют параграф главы, посвященной тактике следственного осмотра, очной ставки — главы «Тактика допроса»; глава 40 озаглавлена «Технология (но не тактика — авт.) получения образцов для сравнительного исследования»1.

При рассмотрении этого вопроса представляется насущно необходимым высказать свое мнение о таком не так давно введенном в действующий уголовно-процессуальный закон источнике судебных доказательств, как «контроль и запись переговоров» (ст. 186 УПК РФ).

По нашему глубокому убеждению, это не есть действие следственное. Во-первых, совершенно очевидно, что следователь, принявший решение о необходимости контроля и записи переговоров, сам таковое осуществлять не может. Не случайно потому ч. 3 ст. 186 УПК предписывает: возбуждая перед судом ходатайство о производстве такого действия, следователь должен указать наименование органа, которому поручается техническое осуществление контроля и записи телефонных и иных переговоров. При положительном разрешении судьей данного ходатайства следователя последний направляет постановление судьи в этот орган для исполнения. Таким образом, в уголовно-процессуальный закон, в систему предусмотренных им следственных действий оказалось включено действие, проходящее исключительно в негласном режиме, и более того — которое следователь в принципе самостоятельно не может, а главное — не должен осуществлять! И это при том, что, по общему, не вызывающему, как представляется, какого-либо сомнения в своей обоснованности мнению, следственные действия есть предусмотренные законом процессуальные действия по собиранию, исследованию, оценке и использованию доказательств, которые осуществляются следователем (органами дознания) или прокурором.

1 Криминалистика/под ред. Р. С. Белкина. М,, 1999. С. 570-571, 621-823, 670-674. 20

 

• Еще один, на наш взгляд, существенный довод о неприятии контроля и записи переговоров в качестве следственного действия. Любое следственное действие в сути своей — действие одномоментное и непрерывное, ход и результаты его отражаются в одном документе — протоколе этого действия (исключение из этого, думается, составляет лишь назначение экспертизы, оформляемое не протоколом, а постановлением). Контроль же и запись переговоров продолжаются весьма длительное время (до шести месяцев), что

15

совершенно не исключает, а даже предполагает возможность совершения в течение его других следственных действий (в том числе и связанных с получаемой в результате прослушивания переговоров информацией), а каждый факт осмотра и прослушивания записанных переговоров (их может быть множество за период контроля) удостоверяется отдельным протоколом осмотра.

Совершенно прав, на наш взгляд, С. А. Шейфер, когда, мягко называя конструкцию ст. 174-1 УПК РСФСР (а ст. 186 УПК РФ ее текстуально воспроизвела) «необычной», пишет: «Прослушивание телефонных переговоров — это типичное оперативно-розыскное действие, закрепленное в п. 9 ст. 6 Закона об ОРД. Суть его не меняется в зависимости от того, производит его оперативно-розыскной орган по собственной инициативе или по поручению следователя... Главное же — в процедуре контроля и записи переговоров отсутствует определяющий признак следственного действия — восприятие следователем информации, имеющей доказательственное значение: это делает не следователь, а представитель соответствующего органа» . Скажем также, что изложенные выше доводы о сущности контроля и записи переговоров как сугубо оперативно-розыскного мероприятия, а не следственного действия, всецело относятся к выемке и осмотру почтово-телеграфной корреспонденции, мнение о чем нами высказывалось много лет назад.

В то же время, мы, отнюдь, не сомневаемся в высокой информационно-познавательной сущности названных действий и в возможности использования их результатов в судебном доказывании. Но — в соответствующем уголовно-процессуальном режиме.

Скажем, латвийские законодатели, изучив опыт ряда европейских стран (Франции, Германии и др.), пошли по пути создания в своем

' Шейфер С. А. Следственные действия: система и процессуальная форма, М., 2001.

С,  63;

21

 

УПК самостоятельной главы «Следственные действия, осуществляемые в особом режиме». К таковым они относят: а) контроль всех видов легальной корреспонденции; б) контроль всех видов связи; в) аудио-контроль места или лица; г) видеоконтроль места; д) наблюдение и - слежка за лицом; е) наблюдение предмета или места; ж) в особом порядке осуществляемый следственный эксперимент; з) в особом порядке осуществляемое получение образцов для сравнительного исследования; и) контроль за преступной деятельностью.

Особый порядок этих действий, как пишет профессор Академии полиции Латвии А.К. Кавалиерис, из статьи которого мы заимствовали эти сведения, выражается трояко: во-первых, если все остальные осуществляются по решению лица, в производстве которого находится расследуемое дело, то эти - лишь по постановлению специально уполномоченных на то прокурора или судьи. Во-вторых, в отличие от всех других следственных действий, о факте проведения и результатах которых лицо, с кем или против кого они осуществляются, узнают сразу, о рассматриваемых действиях в период реализации эти лица не знают и потому не могут им противодействовать и влиять на получаемую в ходе этого информацию. И третье отличие. Рассматриваемые действия

16

практически все осуществляются не лицом', расследующим дело, а их производство поручается соответствующим структурам полиции или иным уполномоченным на то институциям (см.: Кавалиерис А.К. Об одном аспекте интеграции криминалистической и оперативно - розыскной деятельности // Роль и значение деятельности профессора Р.С. Белкина в становлении и развитии современной криминалистики. М., 2002. С. 66 -70).

Мы также не считаем, что проверка показаний на месте, уже ранее выделяемая многими криминалистами в качестве самостоятельного следственного действия, (норма, регулирующая производство которого, предусмотрена ст. 194 УПК), таковым действительно является. Гносеологически и тактически проверка показаний на месте ничем не отличается от следственного эксперимента, выступая с этих позиций в качестве одного из его видов. Об этом со всей очевидностью свидетельствует анализ ст. 181 и 194 УПК РФ. Так, в соответствии со ст. 181 УПК, следственный эксперимент производится в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного дела... путем воспроизведения действий, обстановки или иных обстоятельств определенного события. При этом проверяется возможность восприятия

22

 

каких-либо фактов, совершения определенных действий, наступления* какого-либо события, а также выявляется последовательность происшедшего события и механизм образования следов. Ст. 194 УПК гласит, что «проверка показаний на месте заключается в том, что ранее допрошенное лицо воспроизводит на месте обстановку и обстоятельства исследуемого события; указывает предметы, документы, следы, имеющие значение для уголовного дела; демонстрирует определенные действия» (как говорится, найдите несколько различий).

Подведем итог: по нашему мнению, к следственным действиям, тактика которых составляет соответствующую часть содержания криминалистической тактики в целом, следует отнести такие: 1) следственный осмотр, в том числе такую его разновидность, как освидетельствование; 2) обыск (в том числе такая его разновидность, как выемка); 3) допрос (в том числе и очная ставка, являющаяся, как сказано, его разновидностью); 4) следственный эксперимент (в том числе путем воспроизводства и проверки показаний на месте); 5) предъявление для опознания; 6) назначение экспертизы (обращаем внимание: на наш взгляд, хотя есть и иные мнения, например приведенное выше, именно назначение экспертизы, а не сама экспертиза является следственным действием; сама же экспертиза в сути своей — лишь научное исследование представленных следователем объектов, предполагающее методику, а не тактику производства).

Здесь может возникнуть следующий, достаточно логичный вопрос: какое же противодействие следователь (будем говорить о нем, ибо следственная тактика — основной, так сказать, генетически обусловленный вид, подсистема криминалистической тактики) должен предупреждать или преодолевать при производстве таких действий, как осмотр или назначение экспертизы, производимых, так сказать, «бесконтактно» с лицами, имеющими иные, чем он, личные и профессиональные интересы в уголовном деле? И, следовательно: правомерно ли говорить о тактике этих следственных действий в контексте изложенного выше понимания криминалистической тактики в целом? Отвечу на этот вопрос утвердительно по двум таким причинам.

17

Во-первых, при производстве названных следственных действий следователь находится в условиях необходимости преодоления опосредованного противодействия со стороны лица (лиц), предпринявшего попытку уничтожить или исказить следовую обстановку произо-

21

 

шедшего события (на месте происшествия, своей одежде, теле, осуществившего интеллектуальный или материальный подлог документов и т. п.); либо, как минимум, скрывшегося с места происшествия или скрывшего свою причастность к расследуемому событию; либо, наконец, искажающего в своих объяснениях на месте происшествия его мотивы и (или) существенные обстоятельства. Это уже само по себе является противодействием объективному и полному исследованию данного деяния, в значительной мере усложняющим этот процесс. И именно на преодоление такого противодействия направлены названные следственные действия и разрабатывается их тактика.

Во-вторых, производство таких следственных действий осуществляется в условиях так называемых «конфликтов с природой». Суть их заключается в следующем: мы не знаем замысла Господа Бога, не знаем «замыслов» природы, но априори принимаем их антагонистическими (противоположными) интересам, в нашем случае, следователя (этому тезису есть корректное объяснение в такой научной дисциплине, как теория игр . Наиболее характерными примерами «конфликта с природой» являются ежегодно ведущаяся на полях нашей Родины «битва за урожай» или борьба со снегом на городских улицах). Скажем, неизвестно, пойдет ли в конкретном случае расследования преступления дождь или снег, который смоет или скроет следы преступления, но, предполагая такую гипотетическую возможность, криминалистическая тактика и выработала одну из своих основополагающих относительно данного следственного действия рекомендаций — о неотложном характере осмотра места происшествия с учетом возможного противодействия со стороны природы. Объективное изменение следовой обстановки на одежде (и потерпевшего, и лица, совершившего преступление) в случае ее контакта с другими объектами обусловило разработку соответствующих тактических рекомендаций по ее изъятию и хранению для предупреждения таковых контактов, последовательности назначения судебных экспертиз по данному объекту и т. д.

В этой же связи необходимо сделать следующее замечание: в таком противодействии «природа» всегда «играет на руку» только одной стороне в расследовании поступлений. В самом деле, дождь, смывающий

См.: Ватель И. Л, Ерешко Ф. И. Математика конфликта и сотрудничества. М,, 1973. С. 15-16.

24

 

следы на месте происшествия, противостоит интересам следователя и его действиям по обнаружению их при осмотре; в то же время он (дождь) в определенной мере облегчает деятельность адвоката по защите обвиняемого, следы которого тот самый дождь смыл. Несоблюдение — продолжу приведенный выше гипотетический пример — тактических рекомендаций по изъятию и хранению одежды, последовательности назначения по ней

18

судебных экспертиз позволят защитнику поставить под обоснованное сомнение заключение экспертизы, например, по обнаруженным на ней микрочастицам, если таковое используется обвинением как изобличающее доказательство, и т. п.

Следственные действия, осуществляемые в суде (а в стадии судебного следствия, как известно, в принципе, по закону возможно производство большинства из них: помимо допросов и осмотра документов и вещественных доказательств, без которых судебное следствие в целом непредставимо, это осмотр местности и помещений, назначение экспертизы, следственный эксперимент, предъявление для опознания, освидетельствование (ст. 287-290 УПК); практически, думается, условия судопроизводства исключают возможность осуществления в судебном процессе некоторых из них, в частности, предъявления для опознания личности) выступают как судебные действия следственного характера. Кроме того, к ним с определенной степенью условности следует, на наш взгляд, отнести и выступления сторон в судебных прениях — в части, касающейся исследования и оценки в них сторонами доказательств, ибо этот компонент является необходимым элементом доказывания, носящим при этом достаточно отчетливый тактический характер.

Подводя итог проведенному выше анализу, скажем, что, на наш взгляд, следственная тактика, составляющая предмет нашего дальнейшего исследования как подсистема тактики криминалистической, есть система научных положений и разрабатываемых на их основе средств (приемов, операций, рекомендаций) допустимого и рационального собирания, исследования и использования следователем доказательственной информации в целях предупреждения и преодоления потенциального или реального, непосредственного или опосредованного противодействия расследованию преступлений со стороны лиц, имеющих иные личные или профессиональные, чем следователь, интересы в уголовном судопроизводстве.        

§2. Тактический прием как основа следственной тактики и проблемы его допустимости; тактическая операцияОснову разработочной части следственной тактики составляет тактический прием. О его сути в литературе высказываются различные мнения.

Одни ученые (Р. С. Белкин, И. М. Лузгин, В. И. Шиканов и др.) под тактическим приемом понимают рациональный способ действия или такую же линию поведения при организации, планировании и осуществлении предварительного и судебного следствия. Другие полагают, что тактический прием (в следственной тактике) есть «научно обоснованная рекомендация о наиболее оптимальном поведении, способе действия следователя, разработанном с учетом типичных ситуаций производства следственных действий в целях создания эффективных условий подготовки, организации выявления, собирания и оценки доказательственной информации».

Вторая точка зрения нам представляется неубедительной. При таком подходе ставится, в сущности, знак равенства между двумя криминалистическими категориями — приемом и рекомендацией. О том, что это неверно, свидетельствует элементарный синонимический анализ этих понятий: термин «прием», как известно, обозначает способ действия, «рекомендация» — совет (см.: Словарь русского языка М., 1959. Т. 3; 1961. Т. 4). Совет

19

может быть лишь относительно чего-то, в том числе и относительно способов действия, т. е. приемов. Очевидно, что совет может быть дан лишь при наличии многозначности в возможных и допустимых способах действий. Если такой альтернативы нет, можно говорить о существовании единственного способа действий, оптимального для всех ситуаций.

Скажем, следственная тактика обосновала сейчас уже аксиоматичное положение о том, что успех допроса зависит от наличия психологического контакта между следователем и допрашиваемым. Установление его — тактический прием. Однако при расследовании преступ-

1 Комиссаров В. И. Теоретические проблемы следственной тактики. Саратов, 1987. С. 65; Божкова Н.Р., Власенко ВТ., Комиссаров В. И. Следственная (криминалистическая) тактика. Часть 1. Саратов, 1986. С. 57-59.

26

 

лений различных видов, при взаимодействии с лицами различных социально-психологических характеристик (несовершеннолетними, рецидивистами и т. п.) реализация этого приема имеет серьезные особенности. Советы о том, как в тех или иных условиях устанавливать психологический контакт с допрашиваемым, и составляют содержание соответствующих тактических рекомендаций.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и рассмотреть в необходимых для дальнейшего изучения данной проблемы пределах сущность такой криминалистической категории, как следственная ситуация. Именно применительно к отдельным из них, преимущественно разрабатываются все тактические средства, ибо вся тактическая деятельность по исследованию преступлений — деятельность ситуационная. Тем более это представляется необходимым в связи с тем, что проблемы сущности и классификаций следственных ситуаций весьма неоднозначно трактуются в криминалистической литературе.

По мнению многих, можно сказать, большинства ученых, следственная ситуация — это обстановка расследования конкретного преступления. Так, Р. С. Белкин понимает под ней «конкретную обстановку, в которой действует следователь и иные субъекты, участвующие в доказывании, и в которой протекает конкретный акт расследования» . На этой же позиции стоят и авторы первого учебника криминалистики независимого Казахстана (так он проанонсирован на обложке работы): следственная ситуация, полагают они, «существующая в данный момент реальности, это те же условия, в которых действует следователь» . Об этом же пишет И. А. Возгрин: «следственные ситуации по уголовным делам представляют совокупность обстоятельств, раскрывающих особенности расследования конкретного преступления на определенный момент его проведения»3.

С такой трактовкой следственной ситуации согласиться, на наш взгляд, нельзя. Основной просчет авторов, придерживающихся этой концепции, состоит, думается, в том, что они не делают различий между ситуацией (обстановкой) расследования конкретного преступления конкретным следователем и следственной ситуацией как категорией криминалистики.

1  Белкин Р. С. Указ. соч. Т. 3. С. 129.

20

2 Гинзбург А. Я., Белкин А. Р. Криминалистическая тактика. Алматы, 1998. С. 3.

3 Возгрин И. А. Указ. Соч. С. 11.

27

 

При понимании следственной ситуации как обстановки, обусловливающей (осложняющей или облегчающей) расследование конкретного преступления, в ее структуру неизбежно вовлекаются личность конкретного следователя, а также технические, организационные и другие возможности, силы и средства, которыми конкретный следователь в каждом конкретном случае располагает при осуществлении расследования. Действительно, именно это во многом обусловливает, формирует ситуацию расследования конкретного преступления.

И потому одна и та же обстановка расследования конкретного преступления разными следователями может быть оценена по-разному. Это зависит от многочисленных факторов: опыта следователя, его интеллектуальных, психологических и эмоциональных особенностей, специализации его на расследовании преступлений отдельных видов, даже, может быть, от пола следователя. В каждом конкретном случае, как сказано, следователь располагает различной и материальной, и организационной базой для расследования. И если в этой связи понимать ситуацию расследования как следственную ситуацию, то криминалистика, разрабатывая тактические рекомендации по применению тех или иных приемов, должна была бы эти факторы учитывать. Тогда бы эти рекомендации выглядели примерно следующим образом: если ты следователь умный — делай так; если поглупее — делай так; а если совсем интеллектуально плохой — делай иначе; или: если у тебя есть машина, делай так, если лошадка — делай иначе и т. п. Разумеется, это очевидный нонсенс.

По нашему убеждению, следственная ситуация как категория криминалистики есть не что иное как модель типичных ситуаций расследования (об этом см. подробнее: Драпкин Л. Я. Основы теории следственных ситуаций. Свердловск, 1987). И как любая модель, следственная ситуация в таком ее понимании охватывает, ограничивает себя лишь наиболее значимыми, наиболее типичными свойствами и признаками тех ситуаций расследования конкретных преступлений, моделью которых она выступает. И именно применительно к такой (таким) моделям ситуаций расследования и создаются все криминалистические, в том числе тактические, средства.

Есть множество классификаций следственных ситуаций (Р. С. Белкина, Т. С. Волчецкой, В К. Гавло, Л. Я. Драпкина, Г. А. Зорина и др.). Сейчас нет необходимости в подробном их анализе. Хотелось бы здесь лишь обратить внимание  на такой  момент,  недостаточно,  на наш

28

 

взгляд, учитываемый в известных нам исследованиях проблем следственных ситуаций: основания конструирования следственных ситуаций (создание моделей конкретных ситуаций расследования преступлений) различаются в зависимости от того, в каких целях, тактических или методических, это конструирование производится.

21

С позиций следственной тактики, думается, наиболее значимы следственные ситуации, в основу классификации которых положены степень и формы оказываемого процессу расследования преступлений противодействия, а также во многом этим обусловленное отношение субъекта взаимодействия следователя к имеющейся у данного субъекта и искомой следователем информации. По последнему основанию можно выделить в самом широком смысле четыре следующих ситуации: 1) субъект обладает искомой следователем информацией, адекватно ее воспринял, желает и может так же адекватно воспроизвести ее следователю; 2) субъект обладает такой информацией, но воспринял ее и (или) передает следователю с неумышленными искажениями; 3) субъект обладает информацией, но умышленно ее скрывает или искажает; 4) субъект не обладает требуемой информацией, но следователь считает, что субъект ее по тем или иным причинам скрывает.

Именно создание тактических приемов и рекомендаций по их реализации применительно к различным следственным ситуациям в максимальной степени адаптирует все достижения криминалистической тактики к практическим потребностям следователя.

Отсюда, с учетом нашего понимания предмета следственной тактики в целом, под тактическим приемом следует понимать научно и экспериментально обоснованный, рациональный и допустимый способ действия или такую же линию поведения следователя при собирании, исследовании и использовании доказательственной информации в условиях потенциального или реального, непосредственного или опосредованного противодействия со стороны лиц и(или)органов, имеющих иные, чем следователь, личные или профессиональные интересы в уголовном судопроизводстве.

Соответственно этому, под тактической рекомендацией следует понимать криминалистический научно и экспериментально обоснованный совет о рациональном и допустимом применении отдельных тактических приемов следователем в различных тактических ситуациях осуществления им своей деятельности.          

29

 

Далее остановимся на нескольких весьма важных, но ранее не комментируемых положениях, включенных в сформулированные выше определения тактического приема и тактической рекомендации: О'научной и (или) экспериментальной обоснованности и рациональном и допустимом их характере.

Все тактические средства создаются и включаются в арсенал субъектов правоприменительной деятельности, в том числе и главным образом следователя, трояким путем: во-первых, теоретическим, как обоснование криминалистикой возможности использования в тактических целях результатов проявления отдельных закономерностей и отдельных результатов их проявления, осознанных и изученных этой наукой. Например, тактическая рекомендация о том, что для опознания человека опознающему следует предъявлять не менее трех, но не более девяти человек, основана на использовании психологической закономерности, известной в литературе как «закон миллеровской семерки»: согласно ему человек одновременно адекватно и качественно может воспринимать семь плюс-минус два объекта. Во-вторых, путем обоснования криминалистикой возможности использования в тактических средствах отдельных способов действия и поведения, созданных практикой криминалистической деятельности. Характерным примером последних лет являются так называемые нетрадиционные методы воздействия на допрашиваемого, предлагаемые для включения в тактический арсенал на

22

основе своего многолетнего следственного опыта Н. Н. Китаевым и рядом других криминалистов (использование биоритмов допрашиваемого, музыки, запахов в процессе допроса), научная обоснованность и допустимость которых широко и активно обсуждается в литературе. И, наконец, третьим путем включения в арсенал тактических средств отдельных приемов и рекомендаций является волеизъявление на то законодателя. Об этом следует сказать несколько подробнее.

В принципе в уголовно-процессуальный закон включаются лишь те обоснованные криминалистикой и теорией судебных доказательств приемы и рекомендации, которые проявили свою оптимальность при исследовании преступлений любых видов во всех мыслимых следственных ситуациях (об этом см. подробнее: Баев О. Я. Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон. Воронеж, 1977). Но это только в принципе. Далеко не со всеми включенными в действую-

30

 

щий уголовно-процессуальный закон тактическими приемами и рекомендациями можно согласиться, и не всегда законодатель в этом отношении последователен. Например, запрещение задавать наводящие вопросы в УПК РСФСР касалось почему-то лишь допроса свидетеля и потерпевшего, а также лица, дающего объяснения при производстве с ним опознания, но не было закреплено в такой же императивной форме относительно допроса обвиняемого или подозреваемого, хотя негативные возможные последствия использования такого тактического приема, как постановка наводящих вопросов, при допросе этих лиц ничем не меньше, чем при допросе свидетелей и потерпевших.

Отметим в этой связи, что ст. 189 (Общие правила производства допроса) УПК РФ, с одной стороны, устраняет это противоречие, но с другой — в то же время содержит в себе весьма уникальную формулировку." «Задавать наводящие вопросы запрещается. В остальном следователь свободен при выборе тактики допроса». Теоретическая и, главное, — практическая опасность такого положения очевидны (о чем более подробно будет говориться в гл. 5 настоящей работы). Представляется также тактически неверным то, что в соответствии со ст. 192 УПК допрос на очной ставке должен начинаться с выяснения отношений допрашиваемых между собой. Дело в том, что такое выяснение перед постановкой им вопросов по существу предмета этого следственного действия может иметь отрицательный «наводящий» эффект: лицо, которое понимает, что второй участник очной ставки даст изобличающие его показания, тут же может заявить, что отношения между ними неприязненные, и тем самым в некой степени опорочить такие показания. Вопрос об отношениях между допрашиваемыми выяснять, безусловно, надо, но вряд ли следовало бы обязывать следователя во всех ситуациях именно с него начинать очную ставку. И тем не менее, закон есть закон, и содержащиеся в нем приемы и предписания, выраженные в императивной (обязательной) форме, подлежат неукоснительному их выполнению и соблюдению.

Говорить о тактическом приеме как о «наиболее оптимальном поведении, способе действия», как то предлагается В. И. Комиссаровым и некоторыми другими авторами, думается, излишне амбициозно (не обращая даже внимание на саму некорректность словосочетания «наиболее оптимальное»: оптимальное означает наилучшее). Проблема оптимальности настолько сложна и неоднозначна, что о том, наилучшим

31

23

 

ли был использованный прием или нет, можно судить лишь по результатам его применения в конкретных условиях, в конкретной тактической ситуации. Нам представляется, что точнее говорить не об оптимальности, а о рациональности приема. Иными словами, стоящую перед субъектом тактическую цель в принципе можно достигнуть несколькими способами действий; один из них нам в настоящее время теоретически и эмпирически представляется более рациональным — его-то мы и облекаем статусом тактического приема, осознавая при этом, что, возможно, теория и практика криминалистики в дальнейшем создаст более рациональный способ действия для достижения той же тактической цели.

Более сложный и, конечно же, более принципиальный характер носит вводимое в определение тактического приема указание на такое непременное его свойство, как допустимость. Есть мнение, что включение указания на него в определение тактического приема необоснованно, ибо это аксиоматичное положение. Действительно, это аксиоматично. Но само понимание допустимости тактического приема настолько дискуссионно, что не может не сказаться на самой сущности разрабатываемых криминалистикой тактических средств. Прежде чем рекомендовать тот или иной способ действия в качестве тактического приема, принципиально важно решить вопрос о его допустимости, и именно на это направлено данное указание в определении сущности тактического приема как одной из основных криминалистических категорий.

По мнению большинства исследователей этих проблем, тактический прием допустим, если он отвечает трем взаимосвязанным и взаимообусловленным условиям (критериям): законности, нравственности и избирательности воздействия. Рассмотрим эти критерии в силу их, как сказано, принципиальнейшей значимости подробнее.

Тактический прием должен быть законен, правомерен. Это означает его применение субъектом соответствующего вида криминалистической тактики (в нашем случае следователем) в рамках и пределах его компетенции, при неукоснительном соблюдении им установленных законом запретов или обязанностей на то или иное поведение (например, наводящее вопросы запрещаются) и предписаний об условиях производства отдельных следственных действий (например, лиц, предъявляемых для опознания, должно быть не менее трех)

32

 

Принципиальное значение для оценки допустимости тактического приема расследования с позиций критерия его законности имеют положения ст. 164 УПК: «При производстве следственных действий недопустимо применение насилия, угроз и иных незаконных мер». В то же время, заметим попутно, что и в этом, на первый взгляд не вызывающем сомнений положении, не все так просто. В частности, как понимать в его контексте предупреждение свидетеля и потерпевшего перед началом их допроса по ст. 307 и 308 УК РФ? Разве это не угроза, но угроза законная и вполне допустимая уголовной ответственностью за дачу этими лицами заведомо ложных показаний или за отказ от дачи показаний?

С этим процессуальным предписанием корреспондируется ст. 302 УК, установившая весьма строгую уголовную ответственность (до восьми лет лишения свободы при

24

отягчающих обстоятельствах) за принуждение подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля к даче показаний либо эксперта к даче заключения путем применения угроз, шантажа и иных незаконных действий со стороны следователя или лица, производящего дознание (также попутно обратим внимание, что речь в данной статье идет об уголовной ответственности следователя или дознавателя вне зависимости от того, правдивые эти показания или ложные, если делается попытка их получить запрещенными этой нормой закона способами).

Этичность тактического приема означает, что он должен соответствовать принципам морали и нравственности, требованиям общей и судебной этики. Это, казалось бы, очевидно. Но как раз именно оценка допустимости конкретных тактических средств с позиций их этичности вызывает наибольшие разногласия среди криминалистов. К сожалению, на наш взгляд, большинство из них, по сути, решают этот вопрос, можно сказать, ригористически, исходя из личного понимания морали и нравственности, не утруждая себя сколь-нибудь серьезным этическим обоснованием своего мнения. Следует в этой связи согласиться с А. Д. Бойко-вым, заметившим, что наиболее существенным недостатком многих работ по судебной этике как раз и является то, что нравственные оценки тех или иных тактических приемов следователя, адвоката авторами не обосновываются, а лишь провозглашаются (см.: Бойков А. Д. Этика профессиональной защиты по уголовным делам. М., 1978).

Понимая всю серьезность подобных «обвинений», в подтверждение сказанному приведем несколько мнений ученых по вопросу этической

 

допустимости одного и того же приема из арсенала следственной тактики. Он заключается в создании у подследственного преувеличенного представления об объеме имевшихся у следователя доказательств и их значимости.

М. С. Строгович: «Нет никаких сомнений в том, что (это) есть обман лица, сообщение ему ложных сведений, а не что иное. Но солгать можно прямо, словами, а можно то же сделать более сложным способом, — таким образом, что слова и предложения сами по себе ложными не являются, но они так построены и даны в таком контексте, сказаны таким тоном и с такой мимикой, что тот, кому они высказаны, ложь примет за правду, а правду за ложь. А это есть обман, ложь, которая от того, что она подана в особо хитроумной форме, не делается допустимой; наоборот, она приобретает особо нетерпимый, незаконный и аморальный характер».

Мнение Г. Ф. Горского и Д. П. Котова по этому же поводу: «При создании преувеличенного представления об объеме отдельных доказательств следователь всегда неизбежно стоит на грани лжи. Это всегда необходимо учитывать».

Р. С. Белкин, проанализировавший приведенные мнения, приходит к иному выводу — о допустимости этого тактического приема без каких-либо оговорок, ибо видит в нем лишь создание следователем условий, при которых у подследственного может сформироваться ошибочное представление об объеме имеющихся в распоряжении следователя доказательств: «Он (следователь) лишь создает такие условия, при которых у подследственного это формирование становится возможным, а случится это или нет, зависит целиком от подследственного, от свободно выбранной им позиции» (Белкин Р. С. Указ. соч. С. 138—139).

25

Таким образом, как видим, эти авторы приходят к принципиально различной этической оценке допустимости рассматриваемого тактического приема. С одной стороны, прав Р. С. Белкин, который заключает свой анализ мнений различных авторов по проблеме допустимости ряда тактических приемов словами: «Криминалистическая тактика не рассчитана на «эксцесс исполнителя» и не может во всех случаях предусматривать популярную в технике «защиту от дурака» в виде, например, системы предохранителей, не позволяющих по невежеству или небрежности нажать спусковое устройство» (там же. С. 140).

С другой стороны, тем не менее, криминалистика разработала ряд систем оценки этической допустимости тактических средств. И такой

34

 

подход не только вполне допустим, но и плодотворен. Аккумулирование в них этических принципов и знаний в приложении к специфике различных аспектов криминалистической деятельности и к ее различным субъектам позволяет хотя бы в определенной степени решать столь насущный и вечно актуальный вопрос о правоприменении как нравственной самости, если не исключить, то хотя бы уменьшить вероятность подхода к праву как к «факультету ненужных вещей» — науки о формальностях, бумажках, процедурах»1.

И все же при всей, казалось бы, тщательнейшей разработанности этих проблем, предлагаемые отдельными авторами критерии нравственного поведения и действий профессиональных участников тактической деятельности в уголовном процессе, не вызывая в большинстве своем принципиальных возражений, страдают, на мой взгляд, одним общим существенным недостатком: они оказываются в отдельных ситуациях либо недостаточными, либо «размытыми» для оценки с их позиций этической допустимости конкретных тактических средств в конкретных поражающе многообразных ситуациях практической деятельности.

Весьма показательны в этом отношении следующие данные относительно допустимости тактических приемов, основанных на обмане, приводимые в одной из работ Р. С. Белкиным: «Опрос 210 следователей органов прокуратуры и внутренних дел свидетельствует, что 75% респондентов считают обман допустимым, хотя и прибегают к нему в своей практике редко или вообще не прибегают; 10% считают обман аморальным и недопустимым в следственной практике, указывая в то же время, что рекомендуемые в литературе «хитрости» и «ловушки» они не считают основанными на обмане; 15% респондентов в той или иной форме уклонились от прямого ответа. К этому следует добавить, что некоторые из тех следователей, которые отрицают правомерность обмана, в личной беседе приводили подчас такие примеры, которые свидетельствовали об их нечетком представлении об обмане или слишком узком толковании этого понятия» (Белкин Р. С. Нравственные начала деятельности следователя органов внутренних дел. Лекция. М, 1999. С. 13).

Видимо, для того, чтобы критерий этичности тактических средств «работал», позволял в каждом конкретном случае наиболее точно и объ-

1 Домбровский Ю. Факультет ненужных вещей. М., 1989. С. 87.

35

26

 

ективно оценить допустимость отдельных из них, он должен представлять значительно более разветвленную систему, в идеале охватывающую все мыслимые средства и ситуации, возникновение которых возможно в деятельности того или иного профессионального участника тактической деятельности в уголовном процессе. И, как сказано, криминалистика и судебная этика, правда лишь в основном применительно к деятельности следователя, создали несколько таких систем. Обычно они представляют собой наборы условий, которым, на взгляд их авторов, с позиции нравственности и морали, принципов общей и судебной этики должен соответствовать избираемый тактический прием. Уязвимость такого подхода, на мой взгляд, заключается в том, что такие системы всегда «открыты»: они всегда могут быть дополнены и другими не менее значимыми с точки зрения этики положениями (количество последних представляется неисчерпаемым).

Более плодотворным, «работоспособным» представляется подход к созданию системы условий, составляющих критерий этической допустимости тактических средств следователя, предложенный И. Е. Быхов-ским. Им сформулирован практически исчерпывающий ряд положений, ни одного из которых не должен нарушать тактический прием. Иными словами, если тактический прием не нарушает ни одного из предлагаемых им условий — он с позиции этики допустим и может использоваться следователем. Здесь, думаем, уместно заметить, что заповеди Моисея, на которых строится, в сущности, вся современная мораль и этика, также негативны по форме: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй ...

Итак, по мнению И. Е. Быховского, тактический прием расследования не должен: 1) унижать честь и достоинство обвиняемого, подозреваемого или иных лиц; 2) влиять на позицию невиновного, способствуя признанию им несуществующей вины; 3) оправдывать само совершение преступления и преуменьшать его общественную опасность; 4) способствовать оговору со стороны обвиняемого или иного лица других невиновных лиц, а также обвинению виновных лиц в большем объеме, нежели это соответствует их фактической вине; 5) строиться на неосведомленности подозреваемого, обвиняемого или иных лиц в вопросах уголовного права и процесса; 6) способствовать развитию у обвиняемого, подозреваемого или иных лиц низменных чувств, даче ими ложных показаний, совершения других аморальных поступков;

36

 

7) основываться на сообщении следователем обвиняемому, подозреваемому или иным лицам заведомо ложных сведений, в частности, о происхождении предметов или документов; 8) подрывать авторитет органов прокуратуры, МВД, суда (см.: Быховский И. Е. Процессуальные и тактические вопросы следственных действий. Автореф. дисс. . . д-раюрид. наук. М., 1976).

Такой критерий допустимости тактического приема, как избирательность, нам представляется более «прозрачным», чем рассмотренные выше, и позволяющим практически безошибочно, однозначно решать проблемы возможности использования конкретных средств из тактического арсенала субъекта соответствующего вида криминалистической тактики.

27

Суть его, если говорить вкратце и применительно к следственной тактике, может быть сформулирована следующим образом: тактический прием должен оказывать желаемое следователем воздействие лишь на лицо, обладающее искомой следователем информацией и быть нейтральным (т. е. не оказывать воздействия) для всех остальных лиц, в отношении которых он применяется.

Здесь надо обратить внимание на такой принципиальный момент: следователь, обдумывая возможность применить тот или иной тактический прием, достоверно не знает, обладает ли субъект его предполагаемого воздействия искомой им, следователем, информацией, а лишь предполагает это с меньшей или большей степенью вероятности, основанной на имеющихся у него доказательствах или оперативных данных; достоверно же, повторю, этого он не знает. Роль лакмусовой бумажки в этом отношении и должен выполнить допустимый с позиций рассматриваемого критерия тактический прием: выявить, обладает ли данный субъект необходимой следователю информацией и в оптимальном случае — побудить данного субъекта к свободной и осознанной передаче такой информации следователю.

И потому не точно, на наш взгляд, утверждение Р. С. Белкина и некоторых других авторов о том, что избирательность воздействия «есть направленность воздействия лишь на определенных лиц и нейтральность по отношению к остальным» . Не направленность, а именно воздействие приема лишь на лицо, обладающее требуемой следователю информацией, и нейтральность, т. е. «невоздействие» этого же приема

1 Белкин Р. С. Указ. соч., Т.З. С. 220: Бахии В. П. Указ. лекция. С. 23.

37

 

на лиц, таковой не обладающих, есть суть избирательности как критерия допустимости тактических приемов.

Если тактический прием в принципе не может повлечь за собой ложный самооговор или ложный оговор человеком, к которому он применяется, иных лиц в совершении преступления — он допустим; в противном случае допустимость тактического приема исключается. Именно на этом подходе основано наше мнение о допустимости т. н. «следственных хитростей» (их еще именуют «психологическими ловушками» или «тактическими комбинациями») и значительно более осторожное отношение к допустимости такого тактического приема, как « разжигание конфликта».

Заканчивая рассмотрение этого вопроса, отметим, что некоторые криминалисты в систему критериев допустимости тактических средств включают и иные положения: научную обоснованность и эффективность приема (С. Ю. Якушин), ряд праксиологических требований, таких как целесообразность, рентабельность, безопасность, доступность (В. Г. Лукашевич), конкретность и индивидуальность (И. А. Возгрин) и т. д. Но нам представляется, что сформулированные выше критерии (вновь перечислю их: законность, этичность, избирательность воздействия) самодостаточны для решения с их позиций принципиальнейшего вопроса допустимости тактических средств.

Помимо приема и рекомендации арсенал тактических средств следователя включает в себя и тактическую операцию.

28

Насколько нам известно, это понятие было введено в криминалистический оборот в начале семидесятых годов известным криминалистом А. В. Дуловым. В дальнейшем проблемы теории тактических операций активно и плодотворно разрабатывались Р. С. Белкиным, Л. Я. Драпки-ным, В. И. Шикановым и другими учеными. Суть, основа теории тактических операций заключается в осознании того, что отдельные тактические задачи расследования не могут быть разрешены проведением лишь одного или нескольких следственных действий даже с использованием в их рамках всех соответствующих тактических приемов, а требуют сложного комплексного подхода к разрешению поставленной (возникшей) перед субъектом исследования преступления задачи.

Исходя из этой посылки А. В. Дулов, уточнив и углубив под влиянием проведенных различными авторами исследований свое первоначальное определение тактической операции, в конечном счете сформулиро-38

 

вал понятие данной криминалистической категории следующим образом: тактическая операция есть «совокупность следственных, оперативных, ревизионных и иных действий, разрабатываемых и производимых в процессе расследования по единому плану под руководством следователя с целью реализации такой тактической задачи, которая не может быть решена производством по делу отдельных следственных действий» .

Столь, усложненное определение тактической операции сконструировано А. В. Дуловым, видимо, с желанием «обойти» в нем высказанные сомнения в содержании, да и в правомерности использования в данном контексте самого термина «операция». Дело в том, что отдельные ученые, в частности Р. С. Белкин, полагают, что поскольку термин «операция» обозначает совокупность взаимосвязанных и необходимых действий для достижения желаемого результата, а задачи, стоящие перед тактическими операциями в приведенном их понимании, для своего достижения далеко не всегда требуют совокупности действий, обладающих указанными их признаками (необходимостью и взаимосвязанностью), главным образом, первым из этих свойств, то для их обозначения научно корректен термин не «операция», а «комбинация» (см.: Белкин Р. С. Курс криминалистики. Т. 3. С. 202-210).

Под тактической комбинацией предлагается понимать «определенное сочетание тактических приемов или следственных действий, преследующее цель решения конкретной задачи расследования и обусловленное этой целью и следственной ситуацией» (там же. С. 210).

Нам не представляется вообще-то принципиальным, каким термином «операция» или «комбинация» в данном контексте следует пользоваться. Но с учетом так называемой «бритвы Оккама» (не следует, считал справедливо он, создавать новые сущности без надобности) мы не видим необходимости в замене уже в целом устоявшегося в криминалистической литературе понятия «тактическая операция» каким-либо другим, в том числе и «комбинацией». И в то же время считаем целесообразным, хотя бы вкратце, высказать несколько соображений по некоторым вопросам, связанным с этой проблемой.

Во-первых, вряд ли можно согласиться с тем, что обязательным признаком операции является совокупность необходимых составляющих ее действий (согласованных — да, но необходимых ли?).

29

1 Дулов А. В. Тактические операции при расследовании преступлений. Минск, 1979. С. 44.

39

 

Ссылкам Р. С. Белкина на утверждения отдельных ученых о необходимом характере действий, составляющих операцию (см. там же) можно противопоставить и иные. Например, в такой научной дисциплине, как исследование операций, термином «операция» именуется «совокупность действий, направленных на достижение некоторой цели» (Лопатников Л. И. Экономико-математический словарь. М, 1963. С. 228-223). Практически так же определяет это понятие и энциклопедический словарь: операция — а) законченное действие или ряд связанных между собой действий, направленных на решение определенной задачи; б) совокупность ударов, боев, сражений, согласованных и взаимосвязанных по цели, времени и месту (Сов. энциклопедический словарь. М., 1980. С. 941). Жестко обозначить всю совокупность действий, составляющих операцию, без учета многообразных объективных и субъективных факторов, в том числе и ситуации ее планирования и проведения, значит уподобляться небезызвестному генералу из «Войны и мира» считавшему главной военной задачей заставить правильно маршировать колонны.

Нам представляется, что все исследование преступлений можно представить себе в виде необходимости последовательного или параллельного решения его субъектом отдельных локальных задач. Мини-, мально необходимый перечень их предопределен и очерчен пределами предмета доказывания по уголовному делу (ст. 73 УПК: событие преступления — место, время, способ и другие обстоятельства его совершения; виновность обвиняемого в совершении преступления, его мотивах, и т. д.). В глубине их «лежат» более локальные, но также необходимые для разрешения задачи установления фактов, именуемых в уголовно-процессуальной литературе промежуточными, доказательственными (таких, скажем, как проверка алиби обвиняемого и т. п.).

Действительно, далеко не всегда, к счастью, та или иная тактическая задача требует для своего разрешения операции; в этом мы согласны с изложенным выше мнением Р. С. Белкина. Так (сошлемся лишь на несколько локальных задач, для решения которых системы тактических операций наиболее разработаны в литературе), отсутствие сомнений в личности погибшего делает ненужной тактическую операцию «атрибуция трупа»; бесспорное установление факта нахождения обвиняемого на месте преступления в момент его совершения — тактическую операцию «проверка алиби»; захват лица, обоснованно запо-

40

 

дозренного в совершении преступления — тактическую операцию «розыск и задержание подозреваемого» и т. д.

В то же время при расследовании преступлений отдельных видов и категорий и в различных следственных ситуациях возникает необходимость в планировании и реализации тактических операций для разрешения неких задач, по иным делам и в иных ситуациях не представляющих проблемы. Скажем, для расследования преступлений, совершаемых на железнодорожном и других видах транспорта (от краж грузов до

30

убийств), почти всегда возникает потребность в сложной и достаточно необычной для расследования иных преступлений тактической операции «установление места совершения преступления».

И в то же время, по нашему глубокому убеждению, существуют как минимум две тактические операции, планирование и производство которых обязательны при расследовании преступлений любых видов и категорий и практически во всех следственных ситуациях. Ими являются тактические операции «защита доказательств» и (по большинству уголовных дел) «проверка показаний лица, признавшегося в совершении преступления», о сущности которых речь пойдет в заключительной главе нашей работы.

Обобщая изложенное выше, скажем, что тактическая операция есть система следственных действий, оперативно-розыскных и иных мероприятий и реализуемых при их производстве тактических приемов, направленная на достижение определенной локальной задачи исследования преступлений, разрешение которой с учетом вида исследуемого преступления и ситуации его исследования другим образом невозможно или нерационально.

Таковыми нам в настоящее время представляются основы криминалистической тактики в целом и тактики уголовного преследования в частности.

Вопрос же о следственных версиях, которому посвящена следую-. щая глава — это, в сущности, вопрос о том, как мыслит следователь, осуществляя уголовное преследование. И без его рассмотрения изучать непосредственно тактику отдельных следственных действий, составляющую наиболее сложную и ответственную часть тактики всего уголовного преследования, в принципе методологически невозможно.

41

Глава 2. Следственные версии и планирование расследования преступлений

§ 1. Природа, понятие и классификации следственных версийНе будем касаться сейчас весьма дискуссионного и очень интересного, на наш взгляд, вопроса о том, существует ли так называемое криминалистическое, в частности следственное мышление (тем не менее, заметим, что положительно на него отвечает А. Р. Ратинов; Р. С. Белкин же полагает вообще неправомерной постановку такого вопроса). Но все же: как в принципе познаются события прошлого? Ведь очевидно, что предварительное расследование преступлений всегда обращено в прошлое, это всегда познание события, имевшего место, год, сутки или час назад... Видимо, единственным доступным человеку образом: на основании возникшей информации об исследуемом факте выдвигаются предположения о его существовании и сущности, о его связях с иными фактами и обстоятельствами. А затем собирается система прямых и косвенных

31

фактов и обстоятельств, подтверждающих или опровергающих существование исследуемого события, факта, явления.

Эти предположения, как известно из курса логики, именуются гипотезами. Напомню, что в логике различают гипотезы двух видов: общенаучные — объясняющие сущность наиболее общих явлений природы и общества, и частные, формулируемые в отношении фактов и их происхождения по поводу отдельных элементов жизни природы и общества. Так как в уголовном судопроизводстве идет познание частных фактов, то относительно них выдвигаются именно частные гипотезы, именуемые криминалистическими (следственными) версиями.

В сути своей версия выступает как предполагаемая с той или инойЛ степенью вероятности (обоснованности) причина известных на момент ее выдвижения следствий — результатов преступления, других мате-

42

 

риальных и нематериальных следов от него. «Человек, — писал Гегель — не удовлетворяется одним лишь знакомством с явлением... он хоче знать, что скрывается за последним, что оно собой представляет, хоче' его постигнуть. Мы поэтому размышляем, стремимся узнать причину.. Мы, таким образом, удвояем явление, ломаем его надвое: на внутреннее и внешнее, на силу и проявление, на причину и следствие»1. Так и следователь, столкнувшись с проявлением силы в виде результатов и других следов преступления, размышляет, стремится познать эту силу, установить, кто и при каких обстоятельствах его совершил. Иными словами, выдвигая и формулируя версию, следователь   конструирует цели причинности между известными ему следствиями преступления и предполагаемой их причиной.

Следствия — результаты, материальные и прочие следы преступления — выступают в качестве основания, причины выдвижения соответствующей версии. Подобные причины в философии именуются специфическими, такими, которые при наличии многих других обстоятельств, имевшихся в данной ситуации до наступления следствий (что образует собой условия действия причины), ведут к появлению следствий.

Поскольку следствия, повторим, в виде результатов и иных следов преступления на момент выдвижения версий обычно выявлены, установлены и исследованы далеко не полностью и, уж во всяком случае, позволяют весьма различную их интерпретацию, то по одним и тем же следствиям и на их основе могут быть — .и должны быть! — выдвинуты и сформулированы все возможные предполагаемые причины — версии, вызвавшие их появление.

Как сообщает Р. С. Белкин, термин «версия» в рассматриваемом контексте в нашей литературе был впервые употреблен С. А. Голун-ским в первом же отечественном учебнике «Криминалистика» в 1935 г., а определение этого понятия впервые было сформулировано в 1940 г. Б. М. Шавером следующим образом: «Под версией понимается основанное на материалах дела предположение следователя о характере расследуемого события, мотивах, в силу которых оно совершено, и лицах, которые могли совершить преступление»".

32

В современной специальной литературе понятие и содержание следственных версий в силу очевидной значимости связанных с ними

Гегель Г. Энииклппо

 

проблем постоянно и плодотворно исследуется рядом известных криминалистов: Р. С. Белкиным, Л. Р. Драпкиным, А. М. Лариным, Яном Пещаком и др. Обратим внимание, что двум последним из названных ученых принадлежат интересные монографические работы по данной проблематике (А. М. Ларин. От следственной версии к истине. М.,' 1976; Пещак Я. Следственные версии. М, 1970).

Вот как отдельные ученые формулируют свое видение следственной версии:

Р. С. Белкин: «Криминалистическая версия — это обоснованное предположение относительно отдельного факта или группы фактов, имеющих или могущих иметь значение для дела, указывающее на наличие и объясняющее происхождение этих фактов, их связь между собой и содержание и служащее целям установления объективной истины»1.

Ян Пещак: «Следственная версия — это обоснованное собранным материалом предположение следователя о формах связи и причине отдельных явлений расследуемого события (или его в целом) как одно из возможных объяснений установленных к этому времени фактов и обстоятельств дела»'.

Л. Я. Драпкин: «Следственная версия — это обоснованное предположение следователя, дающее одно из возможных и допустимых объяснений уже выявленных исходных данных (фактической базы), позволяющее на их основе, во взаимодействии с теоретической базой, вероятно (неоднозначно) установить еще недоказанные (неизвестные) обстоятельства, имеющие значение для дела» .

Наиболее сложное, на наш взгляд, определение следственной версии сформулировано А. М. Лариным: «следственная версия — это строящаяся в целях установления объективной истины по делу интегральная идея, образ, несущий функции модели исследуемых обстоя-• тельств, созданный воображением (фантазией), содержащий предположительную оценку наличных данных, служащий объяснением этих данных и выраженный в форме гипотезы» .

Не будем здесь вдаваться в анализ приведенных выше и других известных нам определений следственной версии. Но думается, что их

1  Там же.

2 Пещак Ян. Указ. соч. С. 132.

Драпкин Л. Я. Осноны теории следственных ситуаций. Свердпопск, 1987. 4 Ларин А. М. Указ. соч. С. 23.

44

 

33

отличие от других разновидностей частных гипотез, выдвигаемых и проверяемых во всех иных исследованиях (как социальных, так.естест-венно-технических и т. п.) заключается в следующем.

Во-первых, следственные версии формулируются лишь применительно к фактам, обстоятельствам, их связям между собой, их совокупностям, лежащим в области предварительного расследования преступлений. Во-вторых, формулируются и проверяются они лишь профессиональными участниками уголовно-процессуального исследования преступлений, в нашем случае — осуществляющими уголовное преследование: дознавателем, следователем, прокурором. В-третьих, проверка таких гипотез осуществляется посредством направленной на то информационно-познавательной деятельности, осуществляемой в рамках правоотношений и институтов, установленных уголовно-процессуальной формой таковой деятельности для этих ее субъектов, и средствами, либо прямо предусмотренными, либо не противоречащими действующему уголовно-процессуальному законодательству. В-четвертых, проверка сформулированной версии, как правило, осуществляется в условиях противодействия такой проверке со стороны лиц, имеющих иные интересы в предварительном расследовании преступления, чем интересы лица, сформулировавшего и проверяющего данную версию при осуществлении по делу уголовного преследования.

Таким образом, следственная версия есть обоснованное предположение субъекта уголовного преследования (дознавателя, следователя, прокурора) о сути и значении отдельных фактов, обстоятельств, их связях между собой и совокупностях, лежащих в области и пределах уголовно-процессуального исследования преступлений, формулируемое в целях объективизации и оптимизации достижения результатов последнего и проверяемое в рамках уголовного судопроизводства.

Из многочисленных оснований весьма различных классификаций следственных версий, на наш взгляд, наибольшую как теоретическую, так и практическую значимость имеют те, которые проводятся по субъекту, объему степени определенности, отношению к предмету доказывания (их рассмотрение, думаем мы, может глубже понять и само содержание криминалистических версий).

По субъекту выдвижения эти версии можно классифицировать так.

1. Следственные, т. е. выдвигаемые и формулируемые следователем. Теория и практика этого вида версий наиболее разработаны, что

 

вполне правомерно, ибо вся криминалистика, в первую очередь, — наука о расследовании преступлений (напомню, что большинство криминалистов расследованием преступлений вообще ограничивает предметную область криминалистики).

2.  Прокурорские — выдвигаемые и формулируемые прокурором, осуществляющим прокурорский надзор за органами и лицами, производящими предварительное расследование преступлений, так и формулирующим государственное обвинение и представляющим его в судебных инстанциях (в первой, кассационной, надзорной).

В первом случае версионная деятельность прокурора наиболее отчетливо проявляется при изучении им материалов расследуемых конкретных уголовных дел и дачи по его результатам указаний на необходимость проверки формулируемых в них версий (типа:

34

«необходимо объективно проверить возможность совершения преступления Н., для чего следует...»). Таким же в целом образом она осуществляется прокурором при отмене им необоснованных, на его взгляд, постановлений о прекращении или приостановлении по различным основаниям уголовных дел, а также постановлений об отказе в их возбуждении.

Во втором случае прокурором могут формулироваться версии при возвращении им уголовного дела, поступившего к нему с обвинительным заключением, для производства дополнительного расследования.

Это свидетельствует о его отказе по представленным следователем материалам в данный момент возбудить государственное обвинение против лица (лиц), указанного в обвинительном заключении, составленном по данному делу следователем (об этом см.: Баев М. О. О стадии возбуждения государственного обвинения // Воронежские криминалистические чтения. Вып. 1. Воронеж, 2000). Отказ государственного обвинителя (прокурора) в суде от поддержания государственного обвинения по делу в целом, либо в части обвинения, сформулированного на стадии его возбуждения (при утверждении прокурором обвинительного заключения) или ходатайства о переквалификации действий подсудимого, о возвращении уголовного дела для производства дополнительного расследования есть нечто иное, как результаты проверки в судебном заседании сформулированных им (или предложенных защитой) и подтвердившихся версий.

3.  Защитные версии — выдвигаемые и  формулируемые соответственно субъектом профессиональной защиты от обвинения по уголов-

46

 

ному делу — адвокатом. В сути своей защитные версии — контрследственно-прокурорские версии. В силу своей процессуальной функции и специфики деятельности, адвокат, основываясь на известной ему информации по делу (на различных этапах его участия в деле объем и значимость ее различны) просто обязан выдвигать, формулировать и проверять (а также добиваться проверки) версии о том, что его подзащитный, по известному выражению А. Ф. Кони, либо не виновен вовсе, либо виновен вовсе не в том и (или) не так, как то полагают лица и органы, осуществляющие уголовное его преследование.

4. Судебные версии, т. е. формулируемые и исследуемые судом. Отнесение суда к числу субъектов выдвижения следственных версий в нашем их понимании не входит в противоречие с ранее высказанной нами позицией о месте суда в уголовно-процессуальном исследовании преступлений. Заметим, что суд лишь в крайне нечастых случаях сам формулирует версии относительно фактов и обстоятельств, входящих в предмет его исследования, которые направлены на обеспечение обоснованности и объективности уголовного преследования. Как правило, он принимает для проверки версии, выдвинутые и сформулированные следователем и защитой в процессе и по результатам предварительного расследования преступления, прокурором при возбуждении им государственного обвинения, модификациями этих версий в ходе судебного разбирательства, присутствуя и направляя (вновь вспомним А. Ф. Кони) их разработку сторонами. Чаще всего, если в результате судебного исследования преступления меняется его квалификация, исключаются отдельные эпизоды обвинения и даже постановляется оправдательный приговор — это не результат самостоятельного

35

судебного версификаци-онного мышления суда, а результаты проверки им версий, сформулированных, как сказано, сторонами в судебном процессе.

Думается, что неверно считать экспертов субъектами выдвижения следственных версий (как это делается многими учеными): эксперты не имеют своего процессуального интереса в уголовном деле; они, как о том говорилось ранее, осуществляют микронаучное исследование материалов, предоставленных им субъектами уголовно-процессуальной деятельности (в частности, следователем, судом). В ходе такового эксперты, несомненно, формулируют и проверяют соответствующие частные гипотезы, но последние следственными версиями не являются. Именно это, на наш взгляд, имел в виду один из персонажей Гарднера,

47

 

когда напоминал экспертам: «Если закон сделал вас свидетелем (экспертом в нашем понимании. — О. Б.), оставайтесь человеком науки: для вас нет жертвы, мести, виновного или невиновного. Вы должны свидетельствовать только в рамках науки (цит. по: Гарднер Эрл Стенли. Дело о пленительном призраке. М., 1995).

Большинство ученых по рассматриваемому основанию выделяют также оперативно-розыскные версии. Такие, безусловно, существуют. Но относить их к числу криминалистических нельзя, ибо, как уже говорилось, вся оперативно-розыскная деятельность, а следовательно, и методы ее осуществления, в том числе и версионное мышление, есть предметная область не криминалистики, а теории оперативно-розыскной деятельности.

По объему, иными словами, кругу объясняемых фактов и обстоятельств, криминалистические версии обычно классифицируют на общие и частные. Первые из них предположительно объясняют наиболее важные факты исследуемого события: носит ли оно криминальный характер и какой именно, кто учинил данное деяние и т. д. В целом, думается, что общие версии — это те, которые выдвигаются и проверяются по обстоятельствам, перечисленным в п. 1,2 ст. 73 УПК, а именно: событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления); виновность обвиняемого в совершении преступления и его мотивы.

Частные версии, соответственно, касаются иных обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу и имеющих для того значение так называемых промежуточных фактов.

По степени определенности версии подразделяются на конкретные и типичные. Конкретными являются те их них, которые основаны на информации, содержащейся к моменту их выдвижения в материалах конкретного уголовного дела и (или) относящихся к расследуемому преступлению сведениях оперативно-розыскного характера.

Более сложно понятие типичных версий. Под ними понимают предположения, объясняющие событие или наиболее важные его обстоятельства «при минимальных исходных данных с точки зрения соответствующей отрасли научного знания или обобщенной практики судебного исследования (оперативно-розыскной, следственной, судебной, экспертной)» .

36

48

 

Отдельные ученые, например А. М. Ларин, отрицают за такими предположениями характер криминалистических версий, ибо они, по его мнению, представляют «не предположительное, а положительное знание, отражающее не конкретную ситуацию, а все известные, обобщенные предыдущей практикой ситуации данного рода»1. Обоснованная критика этого положения приведена в той же работе Р. С. Белкина, с позицией которого по этому вопросу мы полностью согласны.

Более того: полагаем, что на первоначальном этапе исследования, в частности, расследования преступления при наличии лишь минимальной информации по конкретному делу, объективность его может быть обеспечена лишь исследованием события именно в разрезе, с позиций соответствующих типичных версий. Поясним это положение несколькими гипотетическими примерами.

Факт смерти человека можно объяснить с позиции логики и криминалистики несколькими причинами: убийством, самоубийством, несчастным случаем, ненасильственной смертью — иное исключено. Это действительно исчерпывающее положительное знание по данному вопросу (конечно же, под углом криминалистики). Но именно эти возможные предположения лежат в основе осмотра места обнаружения трупа, назначения судебно-медицинской его экспертизы. Они формулируются следователем в качестве версий для производства данных следственных действий. Так, при осмотре места происшествия следователь в первую очередь пытается ответить на вопрос, имело ли место убийство, самоубийство, несчастный случай или ненасильственная смерть, и с целью получения ответа на этот вопрос, исследуя все, что свидетельствует в пользу той или иной из перечисленных версий, он и производит осмотр места происшествия. Предположив в результате исследования с той или иной долей вероятности, что в данном случае имеет место убийство, следователь тут же формулирует для себя такие же типичные версии относительно мотивов его совершения: убит по корыстным, хулиганским, сексуальным мотивам, на почве личных неприязненных отношений и т. п. Весь дальнейший осмотр места происшествия следователь проводит в разрезе обнаружения фактов, свидетельствующих в пользу того или иного типичного мотива, по которым, как показывает практика, совершаются убийства.

1 Ларин А. М. Ука-i. соч. С. 7-9.

49

 

Другой пример: факт выявления у материально ответственного лица недостачи можно объяснить «положительными знаниями» о причинах возникновения недостач: халатность, злоупотребление служебным положением, кража, совершенная посторонними лицами, счетная ошибка и, наконец, хищение, совершенное лицом, у которого выявлена недостача. Но именно эти типичные версии неукоснительно должны лежать в основе допроса данного материально ответственного лица — без этого он в принципе будет беспредметен — и всего первоначального этапа расследования в целом, пока то или иное из возможных типичных объяснений факта возникновения недостачи не получит подтверждения данными конкретного расследования.

37

Наконец, третий пример. В результате совершения того или иного определенного вида преступления возникают типовые следы на типовых для данного вида объектах (скажем, в результате изнасилования в первую очередь на теле и в организме потерпевшей, на ее одежде и т. д.). Именно знание этого, как его называют в литературе, механизма следо-образования, в сущности обусловливает все действия следователя по его переработке: обнаружению, изъятию, исследованию и использованию следов конкретного преступления данного вида.

Кстати, заканчивая рассмотрение этой проблемы, отметим, что именно на основе типичных версий криминалисты создают системы типовых версий по расследованию преступлений отдельных видов — умышленных неочевидных убийств, убийств, совершаемых по сексуальном мо-,'.. тивам, и других отдельных видов преступлений. И как бы не относиться : к их созданию (например, А. М. Ларин подверг резкой и, на наш взгляд, необоснованной критике отдельные из них (см.: Ларин А. М. Криминалистика и паракриминалистика. С. 116—127), следственная практика по-; казала достаточную их работоспособность (о типовых версиях подроб-, нее см.: Бидонов Л. Г. Криминалистические характеристики убийств и i системы типовых версий о лицах, совершивших убийство без очевидцев. Горький, 1978).

     Если говорить вкратце, смысл и задача создания систем типовых версий — это оптимизация следственного поиска на основе своевременного выдвижения версий по фактам и обстоятельствам, которые, как показывает корреляционный анализ обобщенных материалов следственной и судебной практики, наиболее вероятны для вида преступлений, к которому относится и расследуемое деяние.

50                                                                        ;

§ 2. Принципы построения и проверки следственных версийВновь напомним: познание, в том числе и при осуществлении уголовного преследования, которое невозможно без выдвижения соответствующих гипотез (в нашем случае, следственных версий) требуется там, где есть неопределенность в доказательственной информации, обусловливающая возможность неоднозначного и различного ее объяснения. Очевидность же требуется не познавать, а оценивать и использовать. Нельзя, к примеру, выдвигать предположение о том, какого числа православные христиане отмечают Яблочный или Медовый Спас, католики — Рождество Христово, какой день недели приходится на данное число и т.п.

Следовательно, в основе выдвижения предположения, следственной версии лежит информация, но информация недостаточная для однозначного по ней вывода, объем и предмет которой позволяет и обусловливает необходимость выдвижения версии, относящейся к тому или иному виду из рассмотренной выше их возможных классификаций. Накопление и осмысливание такой информации и является основой, первым этапом версионной деятельности следователя.

Несколько проблем связано со сформулированным положением об информации как основе выдвижения следственных версий. Первая из них: какая информация имеется в виду? И иными словами, из какого (каких) источника она должна быть получена, чтобы стать основой выдвижения версии? Суть проблемы в том, что отдельными

38

криминалистами по этому поводу высказывается мнение, что версии могут выдвигаться лишь на основе информации, полученной процессуальным путем, т. е. на основе информации доказательственной. Это, по нашему убеждению, положение ошибочное. Выдвижение версий — средство и способ мышления, а потому не может зависеть от того, каким образом, процессуальным или непроцессуальным, получена информация для процесса мышления. Версии могут вытекать как из доказательственной информации, так из информации, полученной в результате оперативно-розыскной деятельности, а также из любых иных источников — от сообщений средств массовой информации до анонимных писем.

Вторая проблема представляется более сложной и интересной: может ли лежать в основе выдвижения следственной   версии не собст-

51

 

венно информация как таковая, а... интуиция следователя? Проблема эта, как отмечено, очень интересная, и связана в первую очередь с определением понятия и сущности интуиции.

Интуиция, образно говоря, есть предвосхищение, чувство истины. Или, как более изящно и точно сформулировал фантаст Айзек Азимов, «это свойственное человеческому разуму умение находить ответ в ситуации, когда у него недостает точной информации, а та, что есть, порой противоречива» . Есть ли интуиция следственная? Одни авторы отрицают ее существование, другие подтверждают. Так, по мнению Яна Пещака, «следственная интуиция — это способность следователя, основанная его опытности и знаниях, непосредственно, прямо, как бы внезапно находить в сложной ситуации путь к правильному решению задач, возникающих в ходе расследования»".

У нас несколько иное мнение по этому вопросу. Мы полагаем (позволим себе здесь опустить аргументацию своей позиции), что то, что понимается в данном контексте под интуицией, в том числе следственной, есть нечто иное, как обычный логический процесс, но проходящий с такой быстротой, иногда чуть ли не на подсознательном уровне, что его субъект сам не может на вербальном уровне воспроизвести его этапы. По сути логический процесс конструирования интуитивного предположения представляет собой так называемый «черный ящик»: известно, что лежит на входе и известно, что сложилось на выходе, но неизвестно, не осознано, как сложилось.

Таким образом, в этот первый этап построения следственной версии входит и логическое осмысливание лежащей в ее основе информации. Тут же заметим, что ряд ученых выделяет этот процесс в отдельный этап версионной деятельности. Нам, однако, такой подход представляется несколько искусственным: психологически невозможно накапливать информацию без ее непрерывного осмысливания, без ее анализа. Методы такого анализа известны: дедукция и индукция. Напомним: «Дедукция — выведение частного из общего; путь мышления, который ведет от общего к частному, от общего положения к особенному. Общей формой дедукции является при этом силлогизм, посылки которого

1. Азимов А. На пути к Академии. М., 1999.

2. Пещак Ян. Указ. соч. С. 98; в

39

 

образуют указанное общее положение, а выводы частное суждение»; «Индукция — метод движения знания от отдельного, особенного к всеобщему, закономерному. Индукция из наблюдений и опытов выводит принципы и общие положения» (Философский энциклопедический словарь. М., 1999. С. 125, 179). В результате такого логического осмысливания имеющейся информации у следователя возникают соответствующие логические предположения. Обратим внимание на то, что эта проблема достаточно подробно и интересно исследована А. А. Эйсманом в монографии «Логика доказывания» (М., 1971); значительно ранее к ней обращался известный немецкий криминалист Эрих Анушат в работе «Искусство раскрытия преступлений и законы логики»: первый ее перевод на русский язык был опубликован в 1927 С. М. Потаповым, переиздан в 2001 г. Но для того чтобы они приняли вид версии, эти предположения должны быть сформулированы в виде, позволяющем дальнейшую работу с ними.

Следовательно, вторым этапом построения следственной версии является ее формулирование. Ограничимся здесь формулированием следующего основного принципа: версия должна формулироваться в категорически однозначной форме, примерно в таком виде: «преступление совершил Н.», «преступление Н. совершил с целью завладения имуществом потерпевшего», «преступление совершено при превышении пределов необходимой обороны» и т. п. Необходимость именно такого формулирования криминалистических версий вытекает из логических правил построения любых гипотез, и лишь оно позволяет получить в результате их проверки однозначный вывод — «да» или «нет»: «преступление совершил Н.», «преступление Н. совершено не по корыстным мотивам» и т. д.

Следующим, третьим этапом версионного процесса, на наш взгляд принципиально важным, но как-то несколько вскользь рассматриваемым в литературе, является этап выведения следствий из сформулированной версии.

Дело в том, что сама по себе версия, являясь результатом логического рассуждения, идеальна, неосязаема. Проверяемыми практически являются лишь следствия, вытекающие из данного логического рассуждения — из определенной версии.

Как говорилось выше, материальные и нематериальные следы — следствия преступления -— выступают, с одной стороны, в качестве

53

 

основания, информационной базы выдвижения соответствующей криминалистической версии, предположительно объясняющей одну из возможных причин возникновения этих следов. С другой стороны, следствия неизбежно должны нести на себе отпечатки (следы) причины. Это положение — перенос структуры от причины к следствию, т. е. отображение первой во второй, является, как известно, фундаментальной чертой динамики процесса причинения, лежит в основе свойства отражения: «Возникновение у следствия отпечатков причины означает установление между обоими членами причинной пары особого объективного отношения, благодаря которому любой из них делается представителем другого, т. е. превращается в носителя информации о нем. Цепи причинения, по которым совершается перенос структуры, оказываются вместе с тем и цепями передачи информации» (Философская энциклопедия. М„ 1967. Т. 4. С. 370).

40

Из этого методологического положения следует, что причина ведет к своему исчерпывающему отражению в следствиях своего действия. А потому, если предполагаемая причина (версия) — истина, то она должна быть с исчерпывающей полнотой представлена в необходимых следствиях (следах) своего действия (подчеркнем здесь: «в необходимых следствиях», т. к. помимо них причина влечет возникновение и следствий возможных, о которых скажем чуть позже).

Рассмотрим их сущность и принципиальнейшую важность на небольшом гипотетическом примере. Обнаружен труп Иванова, смерть которого последовала от ударов ножом. На основании определенной информации (доказательственной и (или) оперативной), соответствующего ее осмысливания и логического рассуждения, сформулирована версия: «убийство Иванова совершено Петровым».

Что с необходимостью из этого следует? Иными словами, какие необходимые следствия вытекают из этой версии? Их, как минимум, три: 1) Петров в момент нанесения Иванову ножевых ударов находился на месте убийства; 2) у Петрова на момент убийства Иванова был нож, которым потерпевшему наносились удары; 3) Петров имел мотив для убийства Иванова. Такие же необходимые следствия должны быть выведены из частых версий, связанных с версией общей о совершении убийства потерпевшего Петровым: о форме вины, мотивах преступления и т. д. Например, если частная версия гласит, что Петров завладел имуществом потерпевшего, то из этого с необходимостью следует, что

54

 

эти ценности находятся у Петрова, либо после совершения преступления он как-то иначе распорядился ими по собственному усмотрению.

Вот эти-то выводы из версий (необходимые следствию) можно объективно проверить, подтвердить или опровергнуть. К примеру: по первому из них — установить лиц, которые видели Петрова в данный момент на месте или непосредственно у места происшествия, о чем их, естественно, допросить; произвести идентификационные исследования следов обуви, отпечатков пальцев, обнаруженных на месте происшествия, с обувью, изъятой для этой цели у Петрова, образцов отпечатков его пальцев и т. д. По второму — принять меры к обнаружению у Петрова ножа и последующих его экспертных исследований (судебно-медицинских, физико-технических и др.), установить лиц, которые видели у Петрова подобное оружие, и т. д. По третьему — установить путем допроса как свидетелей, так и самого Петрова его взаимоотношения с потерпевшим, объективно установить наличие у Петрова именно того мотива, по которому совершено расследуемое преступление, используя для этого все имеющиеся процессуальные и криминалистические возможности: обнаружение похищенных ценностей у Петрова или лиц, которым он их передал, в случае совершения преступления по корыстным мотивам; исследуя биологические объекты, если убийство совершено по сексуальным мотивам, в виде соответствующих следов на теле и одежде как погибшего Иванова, так и Петрова, чья причастность к совершению убийства потерпевшего по этому мотиву проверяется.

Но помимо следствий необходимых, причина (версия), как сказано, обусловливает проявление следствий возможных. В нашем гипотетическом примере такими возможными следствиями являются следующие: возможно, кто-то видел Петрова на месте преступления; возможно, Петров рассказывал кому-либо о совершении им убийства Иванова; возможно, Иванов подозревал Петрова в готовности совершить его убийство;

41

возможно, на теле и одежде Петрова остались следы от совершенного им убийства и т.д. Эти возможные следствия также поддаются практической проверке соответствующими оперативно-розыскными и, главным образом, следственными действиями.

Скажем, несколько забегая вперед, что именно логически точно выдвинутая и сформулированная система необходимых и возможных следствий из общей и частных версий предопределяет планирование их

 

проверки и практическую реализацию плана расследования уголовного дела. Планирование практической их проверки и составляет сущность четвертого этапа версионной деятельности следователя. Такая проверка должна привести к одному из следующих результатов: а) к подтверждению версии, т. е. к положительному ответу на сформулированное в версии предположение — к достоверному знанию о факте или обстоятельстве, относительно которого она выдвинута («да, убийство совершил Петров», «да, убийство совершено Петровым по такому-то мотиву»), б) к опровержения версии, к ответу на нее отрицательно: «нет, Петров убийства не совершал», «нет, убийство не совершено по корыстному мотиву». Пока достоверного (положительного или отрицательного) знания по версии не получено, проверка ее продолжается.

Очевидно, что если получено положительное достоверное знание, то версионная деятельность следователя по факту или обстоятельству, относительно которого она производилась, завершается. Отрицательный достоверный ответ на версию означает окончание ее проверки, но обусловливает необходимость нового витка версионной деятельности: снова осмысливание информации, но информации вновь полученной или модифицированной в результате проверки не подтвердившейся версии и в целом по исследуемому делу, снова логическое рассуждение по ее поводу, снова формулирование версий (уже иных), выведение из них систем необходимых и возможных следствий, их практическая проверка...

Вновь повторим: лишь когда и только когда практическая проверка докажет существование — и докажет достоверно, однозначно — существование всех необходимых следствий, вытекавших из общей и частных версий, они перестанут быть версиями и превратятся в истину.

Если продолжить наш гипотетический пример, то для обоснованного привлечения Петрова к уголовной ответственности за совершение им убийства Иванова необходимо, чтобы (если говорить лишь о самом факте совершения им этого преступления, условно абстрагируясь от формы вины, мотива и других компонентов, входящих в предмет доказывания по уголовному делу): а) экспертными исследованиями следов на месте происшествия, показаниями свидетелей и другими доказательствами было установлено, что Петров на момент убийства Иванова был на месте происшествия; б) при обыске в его

56

 

доме или в другом месте или у иных людей обнаружен принадлежащий Петрову нож, которым, согласно заключениям судебно-медицинской и физико-технической экспертиз, нанесены ранения потерпевшему Иванову; в) у Петрова или у людей, которым он их

42

передал, обнаружены ценности, опознанные свидетелями как принадлежащие Иванову и находившиеся при нем в момент его гибели.

По нашему глубокому убеждению (есть мнения и другие), неустановление хотя бы одного (и «всего лишь» одного) необходимого следствия, вытекающего из версии о виновности обвиняемого в совершении преступления, влечет неполноту и необъективность расследования, делает необоснованным привлечение лица к уголовной ответственности, влечет следственную, зачастую, к сожалению, и судебную ошибку в установлении виновности обвиняемого.

Именно этим, думается, можно объяснить следственную и судебную ошибки в деле «отцеубийцы» Дмитрия Карамазова в «Братьях Карамазовых» Ф. М. Достоевского. Казалось бы, нашли подтверждения все необходимые следствия, вытекающие из версии о его виновности: и присутствие Дмитрия на месте происшествия, и наличие у него орудия убийства (пестика), и несомненное и всем очевидное наличие мотива, и т. д. И всего лишь одно необходимое следствие не было подтверждено. Его можно сформулировать так: «Если Дмитрий Карамазов убил отца и завладел при этом тремя тысячами рублей, то, следовательно, эти деньги либо находятся у него, либо он их растратил, либо кому передал». Показания же Карамазова, что израсходовал он в Мокром не более полутора тысяч из «ладанки» и других денег у него нет и не было, ни следствием, ни судом опровергнуты не были; следовательно, необходимое следствие из версии установлено не было, но, как нередко бывает, «мужички за себя постояли» (Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. М, 1973. Т. 15. С. 173).

Еще несколько необходимых положений, связанных с принципами построения и проверки следственных версий.

1. По каждому факту и обстоятельству, требующему объяснения, в процессе расследования преступлений надлежит выдвигать, формулировать и проверять все возможные, имеющие хотя бы какое-то информационное основание версии, насколько бы маловероятными они не представлялись на первый взгляд. Ограничение здесь единственное: версии не должны быть, как говорят следователи, «лунными», т. е. не

57

 

должны противоречить научно обоснованным фактам или строиться на основе предположений, не имеющих под собой научного теоретического подтверждения. Нельзя, например, в настоящее время всерьез выдвинуть и попытаться проверить версию о том, что расследуемое убийство совершено инопланетянами или зомби (впрочем, по поводу последнего: предположение о возможности совершения преступления замбированным человеком не так уж фантастично — оно высказывается не только в детективах, но и обсуждается в достаточно серьезных научных публикациях).

2. Даже наиболее вероятная версия может оказаться ошибочной, а кажущаяся самой маловероятной — подтвердиться. Приведем два примера этому из следственной и судебной практики правоохранительных органов Воронежской области.

После обнаружения трупа изнасилованной и убитой Ивановой в ее доме был изъят ее дневник. Последняя запись в нем была о том, что ее накануне пытался изнасиловать ранее судимый за изнасилование и убийство Н., и что когда друзья ее от Н. «отбили», он сказал,

43

что все равно она от него не уйдет, что он ее всё равно «достанет». Эта запись, данные о том, что Н. действительно ранее судим за указанные в ней преступления, а также, что Н. видели с Ивановой в день ее исчезновения, очевидно, делали наиболее вероятной версию о совершении данного преступления именно Н. Он был задержан, дал «признательные» показания и, несмотря на то, что спустя несколько дней от них отказался, заявив себе алиби (кстати, подтвержденное несколькими лицами), впоследствии осужден за изнасилование и убийство Ивановой к 14 годам лишения свободы. Более того, в отношении лиц, подтверждавших в суде алиби Н., были возбуждены уголовные дела о лжесвидетельстве.

Спустя несколько лет было объективно установлено, что изнасилование и убийство Ивановой совершил серийный сексуальный убийца Р. А ведь действительно, на первый взгляд, версия об убийстве Ивановой И. не только имела фактическую основу, но и представлялась наиболее вероятной.

Утром в дверь квартиры директора одного из крупных воронежских заводов Л. позвонил мужчина. Открывшей ему дверь жене Л. он назвал свою фамилию (как впоследствии выяснилось, вымышленную) и попросил позвать мужа «по срочному служебному делу». Когда Л. вышел на лестничную площадку к незнакомцу, тот произвел в него выстрел в

58

 

живот из мелкокалиберного оружия и скрылся. Л. от полученного ранения тут же скончался. Из множества выдвинутых версий, пожалуй наименее вероятной представлялась версия о заказном характере этого убийства (поведение преступника, использованное им оружие, «непрофессиональный» выстрел и т. п.) И тем не менее, расследование полностью и объективно подтвердило именно эту версию. Убийство носило заказной характер, заказчиком его являлся заместитель Л., а исполнителем — один из рабочих завода.

3. Все выдвинутые версии подлежат параллельной проверке, но, разумеется, (и иное психологически, видимо, невозможно) с различной степенью интенсивности: в первую очередь наиболее интенсивно проверяются более вероятные предположения, объясняющие исследуемый факт или обстоятельство, затем иные... И в то же время необходимо помнить изложенное выше: может подтвердиться именно менее вероятная версия. Обеспечение оптимальной практической проверки сформулированных следователем версий, выведенных из них необходимых и возможных следствий, составляет ядро, смысл планирования этой деятельности.

§ 3. Основы планирования предварительного расследования преступленийНельзя верить тем оптимистам, которые говорят, что они не планируют свою работу, свою деятельность. Этого не может быть в принципе. Человек, как когда-то было замечено классиком, тем и отличается от пчелы, что, начиная строительство, он имеет в голове образ желаемого строения. Осенью перед выходом из дома каждый из нас смотрит на

44

небо, слушает прогноз погоды и на этой основе решает, брать ему зонтик или нет; получив приглашение в гости, думает, принять ли его. А все это — уже планирование. Не планировать свою деятельность, повторим, невозможно в принципе. Все зависит от качества этого планирования. Тем более, когда речь идет о столь сложном и далеко неинвариантном виде деятельности, как предварительное расследование преступлений, осуществлении уголовного преследования.

Опуская анализ известных нам определений этой криминалистической категории, полагаем, что планирование предварительного рассле-

59

 

доваиия преступлений есть мыслительная деятельность осуществляющих его субъектов, направленная на определение задач, требующих разрешения на определенных этапах расследования, главным образом в стадии проверки версий, сформулированных следователем, и способов решения этих задач.

Планирование предварительного расследования преступлений, как и любая иная деятельность, основано на определенных принципах. Применительно к нему следует, упомянуть следующие принципы:

1.  Индивидуальность планирования. Это означает, что определять стоящие перед следователем задачи некоего этапа расследования преступления, пути и способы их достижения можно лишь при полном учете специфики именно данного исследуемого уголовного дела. Как нет двух одинаковых преступлений, двух одинаковых обвиняемых, так и   не может быть двух одинаковых планирований расследования преступлений, даже относящихся к одному виду (скажем, двух убийств) или к одной категории (например, двух преступлений, совершенных несовершеннолетними или рецидивистами). Сказанное при всей своей очевидной, на наш взгляд, аксиоматичное™, отнюдь не исключает необходимости единого научного подхода к планированию расследования. Отсюда — следующий принцип этой деятельности.

2.  Научность планирования — в первую очередь обусловливает то, чтобы в основе планирования лежала корректная постановка задач, предопределенных системой выведенных из каждой из сформулированных версий необходимых и возможных следствий; напомним, что именно они поддаются практической проверке, а потому и формулируются в виде локальных задач того этапа расследования, на котором должны  быть  проверены.   Во-вторых,   планирование  расследования преступления с позиции принципа его научности в  части определения задач, стоящих перед следователем, и способов их достижения должно основываться на максимально полном использовании для того всех достижений наук криминального цикла, в первую очередь, теории судебного доказывания (о ней см. подробно: Белкин А. Р. Теория доказывания. М., 1999) и криминалистики. Следователь должен постоянно следить за новейшими достижениями в области криминалистической техники, тактики и методик расследования отдельных видов преступлений и целенаправленно обращаться к ним при планировании расследования конкретных уголовных дел. Начинающему следователю, не

60

 

45

имеющему своего серьезного следственного опыта, во многих случаях в основу планирования уместно положить так называемый программно-целевой метод, разработанный Г. А. Густовым, А. С. Шаталовым и другими криминалистами. Интересные, имеющие ярко выраженную практическую направленность исследования этого вида следственной деятельности проведены А. М. Лариным в работе «Расследование по уголовному делу: планирование, организация» (М., 1970) и в уже упоминавшейся монографии «От следственной версии к истине».

3. Динамичность и этапность планирования. Это обозначает, что, во-первых, планирование постоянно корректируется на основе поступающей по делу информации как процессуального, так и непроцессуального характера; эта информация может обусловливать необходимость формулирования иных задач для данного этапа расследования, иногда — видоизменения уже запланированных задач, последовательности и способов их достижения.

Во-вторых, многие планируемые задачи могут решаться лишь поэтапно, в определенной последовательности, обусловленной и сущностью задачи данного этапа расследования преступления (например, для того, чтобы назначить дактилоскопическую или почерковедческую экспертизу, необходимо получить соответствующие образцы: отпечатков пальцев подозреваемого в первом случае, почерка — во втором) и требованиями уголовно-процессуального закона: скажем, вынося постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого, следователь согласно ст. 172 УПК обязан предъявить ему обвинение не позднее 3 суток с момента вынесения такого постановления и т. п.

Другие принципы планирования расследования преступлений относятся к определяемым при этом следователем путей, средств и способов достижения сформулированных задач планируемого этапа расследования. На наш взгляд, к этим принципам можно отнести такие:

1. Допустимость планируемых средств. Это означает, что достижения поставленных задач следует добиваться реально доступными средствами, которые имеются в распоряжении следователя при расследовании им конкретного преступления. В частности, в настоящее время в большинстве случаев малореально истребование для этой цели информации, которая могла быть зафиксирована спутниками-шпионами и имеется в распоряжении соответствующих спецслужб (хотя, как о том сообщали СМИ, при расследовании в США дела об убий-

61

 

стве футболистом Симменсом своей жены и ее любовника использовались фотографии его машины, стоявшей у дома, где было совершено преступление, полученные спутником-шпионом). К сожалению, далеко не всегда следователь имеет и такую возможность, как проведение идентификации по ДНК (т. н. «генная дактилоскопия») и ряда других средств и методов. И тем не менее, о всех новейших криминалистических возможностях следователь должен знать и изыскивать способы их использования.

2.   Экономичность  планируемых  средств достижения  поставленных задач. Любая нетривиальная задача может быть разрешена различными способами и средствами. Расследование преступлений не составляет исключения. Скажем, в отдельных случаях

46

поставленную следственную задачу можно решить посредством ряда последовательно назначаемых экспертиз, либо назначением и проведением единой, обычно сложной комплексной экспертизы, а возможно ее же можно разрешить проведением определенного следственного эксперимента и т. п. Поэтому при планировании следователь из всех возможных способов достижения поставленной задачи должен выбирать если не оптимальные (об оптимальности выбранного средства, повторим сказанное выше, можно судить лишь после его реатизации с позиции полученного результата), то, во всяком случае, представляющиеся ему паи-; более рациональными в сложившейся следственной ситуации.

При этом, однако, следует иметь в виду, что если использованные экономичные средства не привели к решению поставленной задачи планирования, то следует переходить к выбору более сложных, менее экономичных средств, позволяющих таким образом эту задачу решить. Но', при этом, выбирая возможные экономичные средства и конкретные способы достижения запланированной задачи, непременно следует учитывать очень важный принцип этой деятельности, приведенный ниже:

3.  Допустимость средств и способов, планируемых к реализа- -ции для достижения задачи. Это, во-первых, означает, что избирае-: мое   средство   должно   соответствовать   букве   и   духу   уголовно-' процессуального закона, во-вторых, быть нравственно допустимым,' в-третьих, наконец, отвечать всем остальным критериям допустимо-! сти криминалистических средств как технико-криминалистических,; так и тактических, достаточно подробно рассмотренных в предыдущей главе данной работы.                 \                                                       :':

62

 

Мыслительная деятельность следователя по определению задач оп-? ределенных этапов расследования преступлений, средств и способов их достижения, составляющая суть планирования исследования, реализуется в составлении соответствующих планов работы. Подчеркнем: план этот есть не планирование как таковое, а внешнее выражение, форма, в которой воплощаются результаты этой сложнейшей области деятельности по исследованиям преступлений.

Есть несколько видов планов, завершающих процесс планирования расследования преступления, воплощающих результаты планирования как мыслительной деятельности: а) расследования по уголовному делу; б) расследования отдельного эпизода уголовного дела; в) производства отдельного следственного действия. Техника составления таких планов подробно описана в литературе, что позволяет не останавливаться на этом подробно. Сформулируем лишь несколько положений, связанных с техникой составления планов.

На наш взгляд, план расследования по уголовному делу (основной из перечисленных выше видов планов) должен состоять из двух разделов. В первом из них следует формулировать задачи, решение которых необходимо для расследования данного преступления вне зависимости от тех версий, которые выдвигаются по делу, кроме разве что типичных. Более того: именно в разрезе проверки последних этот раздел плана и должен, думается, составляться. Например, для расследования преступления, связанного с насильственной смертью человека, вне зависимости от конкретных версий необходимо назначить и провести судебно-медицинскую экспертизу, трупа, поставив на ее разрешение

47

вопросы о причине смерти, способе ее причинения, времени наступления смерти, состоянии потерпевшего перед смертью (был ли в состоянии алкогольного или наркотического опьянения), группе его крови и т. п. Если личность погибшего не установлена — запланировать проведение тактической операции по ее установлению (В. И. Шиканов называет ее «атрибуция трупа»). Для расследования уголовного дела, возбужденного в связи с фактом выявления у материально ответственного лица недостачи также вне зависимости от конкретных версий в этом разделе плана следует предусмотреть проведение документальной ревизии, результаты которой лягут в основу разработки типичных версий о причинах ее возникновения (хищения, злоупотребления служебным положением, халатности, кражи, совершенной посторонними лицами,

63

 

счетной ошибки). Во втором разделе такого плана должны содержаться задачи, решение которых должно соответствовать системе необходимых и возможных следствий, выведенных из каждой версии, и способ достижения таких задач.

План расследования уголовного дела будет иметь смысл и практическую значимость лишь в том случае, если он включает в себя график выполнения запланированных действий (когда какое действие следует выполнить, сам ли следователь будет выполнять запланированное действие или другие лица, например, работники органа дознания по его поручению), а также постоянно корректироваться с учетом результатов уже проведенных следственных и других действий. К примеру, при предъявлении обвинения (ранее запланированного на определенную дату) обвиняемый сообщил о наличии у него алиби и пояснил, чем его можно подтвердить. Очевидно, что ранее составленный план должен тут же претерпеть определенные изменения, требующиеся для безотлагательной проверки алиби обвиняемого.

Планирование исследования преступлений по многоэпизодным и (или) групповым делам зачастую должно воплотиться, кроме названных, и в так называемых вспомогательных видах планов. К ним относятся, например, схемы преступных связей по исследуемому делу и матрицы (таблицы), составляемые по различным основаниям. Скажем, преступная группа состояла из двадцати человек, которые в различных между собой сочетаниях совершили пятнадцать преступлений. Для создания матрицы участия каждого члена преступной группы в том или ином эпизоде ее преступной деятельности эти эпизоды нумеруются от 1-го до 15-го. Затем составляется таблица, в которой по горизонтали перечисляются фамилии членов преступной группы от 1-го до 20-го включительно, по вертикали — номера эпизодов, и в соответствующих клеточках отмечается участие того или иного члена группы в том или ином эпизоде. Для наглядности приведем фрагмент такой матрицы:

Подобным образом составляются матрицы для изучения личности обвиняемых, выполнения отдельных обязательных процессуальных действий (предъявления обвинения каждому члену преступной группы, выполнения требований ст. 216 УПК с каждым потерпевшим, ст. 217-219 УПК с каждым обвиняемым) и т. п.                     >

64

Фамилии •эпизоды 1 2 3 4 5 6 7 8  

I. Иванов   +   + +   +   +  

48

2. Петров   + +     + +   +  3. Сидоров   +   +   + + -j-                         

Такие вспомогательные планы позволяют субъекту исследования уголовного дела более наглядно как представлять себе общую ситуацию по делу и свои необходимые для решения по нему задача и действия, так и оптимальным образом организовывать свою работу.

Зачастую следователи недооценивают значимость планирования заключительного этапа своей деятельности для обеспечения последующего рационального уголовного преследования лица (лиц), привлеченного в качестве обвиняемого, при рассмотрении уголовного дела в суде. На наш взгляд, здесь требует планирования: а) архитектоника самого уголовного дела — компоновать ли его просто по последовательности проведенных следственных или иных действий, по эпизодам ли преступной деятельности (при этом располагать ли их в хронологической последовательности или в зависимости от тяжести вмененных по ним обвинений и т. д.), взять ли за основу этого степень участия в преступной деятельности отдельных лиц, привлеченных по делу в качестве обвиняемых (естественно, такой вопрос возникает по окончании расследования групповых преступлений); расположение всех документов, характеризующих личность обвиняемого, до или после постановления о предъявлении ему обвинения в окончательной редакции, и т. д. Совершенно очевидно, что этот элемент планирования своей работы на заключительном этапе расследования следователь должен завершить до предъявления материалов дела для ознакомления потерпевшим, обвиняемым и другим имеющим на то право лицам; б) архитектоника составления обвинительного заключения в части описания фабулы преступной деятельности обвиняемого (обвиняемых) в порядке п. 3 ч. 1 ст. 220 УПК. Решение этого вопроса, на наш взгляд, чаще всего предопределяется выбранными ранее принципами компоновки материалов уголовного дела; в) составление списка лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, как обязательного приложения к обвинительному заключению. При этом следует учитывать, что в соответствии с ч. 4 ст. 220 УПК этот список должен состоять из двух частей: лиц, под-

65

 

лежащих вызову со стороны обвинения и со стороны защиты. Напомним, что вторая часть этого списка предлагается обвиняемым и его защитником по результатам ознакомления их с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК и ни следователем, ни надзирающим за следствием прокурором, ни судом изменена быть не может. Составление же списка лиц, подлежащих вызову в судебное заседание со стороны обвинения, несет в себе определенную тактическую значимость и потому требует себе соответствующего планирования: какие именно из допрошенных на следствии лиц подлежат вызову в суд для исследования доказательств со стороны обвинения, в каком именно порядке (последовательности) для рационального обоснования уголовного преследования подсудимых этих лиц следует допрашивать государственному обвинителю и другим участникам судебного процесса со стороны обвинения. И хотя окончательно очередность исследования доказательств в суде со стороны обвинения определяется, конечно же, не следователем, а самой этой стороной, в первую очередь государственным обвинителем (ч. 1 ст. 271 УПК), нам представляется, что следователь, ранее допрашивавший и непосредственно взаимодействовавший с этими лицами, может (и должен) предлагать

49

государственному обвинителю рациональную последовательность исследования в суде их показаний.

Практически у каждого следователя в производстве, как правило, находятся одновременно несколько уголовных дел; иногда, как в настоящее время сложилась ситуация у следователей органов МВД, количество их бывает просто запредельным — до 15—20 уголовных дел, находящихся одновременно в производстве одного следователя. И в таких случаях практически невозможно обойтись без так называемого календарного планирования. Суть его заключается в том, чтобы следователь мог организовывать свою работу таким образом, чтобы производство по каждому из одновременно находящихся у него уголовных дел осуществлялось параллельно, а не последовательно, как к сожалению, еще зачастую бывает на практике: следователь «хватается» за расследование одного дела, либо только что возбужденного и имеющего очевидную судебную перспективу, либо по которому истекает срок расследования; другие же уголовные дела лежат, ждут своей «очереди». Когда же и по ним подходят к концу сроки следствия — он «хватается» за них. Как негативно такой стиль работы отражается на качестве исследования преступлений — очевидно. Оптимально, чтобы по

66

 

каждому из одновременно находящихся в производстве дел если не ежедневно, то хотя бы раз в несколько дней производилась определенная работа по реализации плана исследования преступления, составленного по каждому из них. Для иллюстрации приведем гипотетический пример: у следователя находятся в производстве пять уголовных дел, по каждому из которых у него есть план расследования. Фрагмент календарного плана работы, составленный им на предстоящую неделю, может выглядеть следующим образом:

Уг. дела

Понедельник Вторник Среда Четверг Пятница

дело № 1

Допросить Иванова

Назначитьсуд. мед. эксп.

Допросить Никитина

Передопросить потерпевшего

 

дело №2

Назначить экспертизу по вещ. докам

Допросить Кусенева

  Ознакомить обвиняемых с пост, о назначении экспертизы

 

дело №3

Произвести выемку документов из ООО «Вега»

  Предъявить обвинение Ветрову

  Допросить Костина

дело №4

Допросить Петрова

Допросить Анищеву

Допросить Малявина

Выполнить ст. 200 УПК

Выполнить ст. 201 УПК в СИЗО

дело №5

Допросить Сидорова

Оч. ставка Сидоров — Иванов

Запросить характеристику

   

50

Несколько необходимых, на наш взгляд, предварительных замечаний о содержании и структуре последующих глав. Автор не претендует на исчерпывающее изложение тактики рассматриваемых в них следственных действий; освещаются лишь наиболее значимые тактические положения, а также те из них, которые, как представляется, упущены или недостаточно полно и аргументированно изложены в известных автору учебной литературе и методических разработках. Главы имеют следующую, в большинстве своем однотипную структуру: а) текст норм уголовно-процессуального закона, устанавливающих основания и порядок производства соответствующего следственного действия и отдель-

67

 

ных его разновидностей; б) краткий исторический обзор развития рассматриваемого следственного действия (при этом основное внимание уделяется тому, как освещалось это действие в практически недоступных в настоящее время широкому кругу читателей дореволюционных монографических работах и первых советских учебниках криминалистики 1935, 1938 и 1950 гг.); в) криминалистические классификации рассматриваемого следственного действия; г) общие положения тактики производства данного следственного действия; д) тактика производства отдельных наиболее сложных и распространенных видов рассматриваемого следственного действия; е) образцы протоколов соответствующего следственного действия, приведенные в Приложениях к УПК РФ.

В работе использованы (если иное не оговорено) примеры из следственной и адвокатской практики автора, а также из изученных им уголовных дел.

Наконец, до начала рассмотрения тактики отдельных следственных действий считаем целесообразным без комментария привести ст. 164 УПК РФ, впервые законодательно регламентирующую общие правила производства следственных действий, и ст. 166 УПК, существенно более детально, чем то имело место в ст. 141 УПК РСФСР, устанавливающую требования к протоколу любого следственного действия.

1. Статья 164. Общие правила производства следственных действий ; ф:  1. Следственные действия, предусмотренные статьями 178 частью третьей, 179, 182 и 183 настоящего Кодекса, производятся на основании постановления следователя .  (в ред.  Федерального закона от 29.05.2002 № 58-ФЗ)

2.  В случаях, предусмотренных пунктами 4-9 и 11 части второй статьи 29 настоящего Кодекса, следственные действия производятся на основании судебного решения .

3.  Производство следственного действия в ночное время не допускается, за исключением случаев, не терпящих отлагательства.

' Эксгумация, освидетельствование, обыск, выемка.

2 Осмотр жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц; обыск и (или) выемка в жилище; личный обыск, за исключением случаев, предусмотренных ст. 93 УПК; выемка предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях; наложение ареста на корреспонденцию и выемка ее в

51

учреждениях связи; наложение ареста на имущество; контроль и запись телефонных переговоров.  

4.  Примение насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц.

5.  Следователь, привлекая к участию в следственных действиях участников уголовного судопроизводства, указанных в главах 6-8 настоящего Кодекса, удостоверяется в их личности, разъясняет им права, ответственность, а также порядок производства соответствующего следственного действия. Если в производстве следственного действия участвует потерпевший, свидетель, специалист, эксперт или переводчик, то он также   предупреждается   об   ответственности,    предусмотренной статьями 307 и 308 Уголовного кодекса Российской Федерации.

6.  При производстве следственных действий могут применяться технические средства и способы обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств.

7.  Следователь вправе привлечь к участию в следственном действии должностное  лицо   органа,   осуществляющего   оперативно-розыскную деятельность, о чем делается соответствующая отметка в протоколе.

8.  В ходе производства следственного действия ведется протокол в соответствии со статьей 166 настоящего Кодекса.

Статья 166. Протокол следственного действия

1.  Протокол следственного действия составляется в ходе следственного действия или непосредственно после его окончания.

2.  Протокол может быть написан от руки или изготовлен с помощью технических средств. При производстве следственного действия могут также применяться стенографирование, фотографирование, киносъемка, аудио- и видеозапись. Стенограмма и стенографическая запись, фотографические негативы и снимки, материалы аудио- и видеозаписи хранятся при уголовном деле.

3.  В протоколе указываются:

1)  место и дата производства следственного действия, время его начала и окончания с точностью до минуты;

2)  должность, фамилия и инициалы лица, составившего протокол;

3)  фамилия, имя и отчество каждого лица, участвовавшего в следственном действии, а в необходимых случаях его адрес и другие данные о его личности.

4.  В протоколе описываются процессуальные действия в том порядке, в каком они производились, выявленные при их производстве

69

 

52

существенные для данного уголовного дела обстоятельства, а также излагаются заявления лиц, участвовавших в следственном действии.

5.  В протоколе должны быть указаны также технические средства, примененные при производстве следственного действия, условия и порядок их использования, объекты, к которым эти средства были применены,  и полученные результаты. В протоколе должно быть отмечено, 'что лица, участвующие в следственном действии, были заранее предупреждены о применении при производстве следственного действия технических средств.

6.  Протокол предъявляется для ознакомления всем лицам, участвовавшим в следственном действии. При этом указанным лицам разъясняется их право делать подлежащие внесению в протокол замечания о его дополнении и уточнении. Все внесенные замечания о дополнении и уточнении протокола должны быть оговорены и удостоверены подписями этих лиц.

7.  Протокол подписывается следователем и лицами, участвовавшими в следственном действии.

8.  К протоколу прилагаются фотографические негативы и снимки, киноленты, диапозитивы, фонограммы допроса, кассеты видеозаписи, носители компьютерной информации, чертежи, планы, схемы, слепки и оттиски следов, выполненные при производстве следственного действия.

9.  При необходимости обеспечить безопасность потерпевшего, его представителя, свидетеля, их близких родственников, родственников и близких лиц следователь вправе в протоколе следственного действия, в котором участвуют потерпевший, его представитель или свидетель, не приводить данные об их личности. В этом случае следователь с согласия прокурора выносит постановление, в котором излагаются причины принятия решения о сохранении в тайне этих данных, указывается псевдоним участника следственного действия и приводится образец его подписи, которые он будет использовать в протоколах следственных действий, произведенных с его участием. Постановление помещается в конверт, который после этого опечатывается и приобщается к уголовному делу.

10.  Протокол должен также содержать запись о разъяснении участникам следственных действий в соответствии с настоящим Кодексом их прав, обязанностей, ответственности и порядка производства следственного действия,  которая удостоверяется подписями участников следственных действий.

70

Глава 3 Тактика следственного осмотраСтатья 176. Основания производства осмотра

1.   Осмотр места происшествия, местности, жилища, иного помещения, предметов и документов производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (в ред. Федерального закона от 29.05.2002 № 58-ФЗ).

53

2.  В случаях, не терпящих отлагательства, осмотр места происшествия может быть произведен до возбуждения уголовного дела.

Статья 177. Порядок производства осмотра

1.  Осмотр производится с участием понятых, за исключением случаев, предусмотренных частью третьей статьи 170 настоящего Кодекса.

2.  Осмотр следов преступления и иных обнаруженных предметов производится на месте производства следственного действия, за исключением случаев,  предусмотренных  частью  третьей настоящей статьи.

3.  Если для производства такого осмотра требуется продолжительное время или осмотр на месте затруднен, то предметы должны быть изъяты, упакованы, опечатаны, заверены подписями следователя и понятых на месте осмотра.  Изъятию подлежат только те предметы, которые могут иметь отношение к уголовному делу. При этом в протоколе осмотра по возможности указываются индивидуальные признаки и особенности изымаемых предметов.

4.  Все обнаруженное и изъятое при осмотре должно быть предъявлено понятым, другим участникам осмотра.

5.  Осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения. Если проживающие в

71

 

жилище лица возражают против осмотра, то следователь возбуж- -дает перед судом ходатайство о производстве осмотра в соответствии со статьей 165 настоящего Кодекса.

6. Осмотр помещения организации производится в присутствии представителя администрации соответствующей организации. В случае невозможности обеспечить его участие в осмотре об этом делается запись в протоколе.

Статья 179. Освидетельствование

1.  Для обнаружения на теле человека особых примет, следов преступления,  телесных повреждений,  выявления состояния опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы, может быть произведено освидетельствование подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, а также свидетеля с его согласия, за исключением случаев,  когда освидетельствование необходимо для оценки достоверности его показаний.

2.  О производстве освидетельствования следователь выносит постановление, которое является обязательным для освидетелъствуе-мого лица.

3.  Освидетельствование производится следователем. При необходимости следователь привлекает к участию в производстве освидетельствования врача или другого специалиста.

54

4.   При освидетельствовании лица другого пола следователь не присутствует, если освидетельствование сопровождается обнаэюе-нием данного лица. В этом случае освидетельствование производится врачом.

5.  Фотографирование, видеозапись и киносъемка в случаях, предусмотренных частью четвертой настоящей статьи, проводятся с согласия освидетелъствуемого лица.

Статья 180. Протоколы осмотра и освидетельствования

1.  Протоколы осмотра и освидетельствования составляются с соблюдением требований настоящей статьи,  статей 166 и 167 настоящего Кодекса.

2.   В  протоколах  описываются  все  действия  следователя,   а также все обнаруженное при осмотре и (или) освидетельствовании в той последовательности,  в какой производились осмотр и 72

 

освидетельствование, и в том виде, в каком обнаруженное наблюдалось в момент осмотра и освидетельствования. В протоколах перечисляются и описываются все предметы, изъятые при осмотре и (или) освидетельствовании.

3. В протоколах также должно быть указано, в какое время, при какой погоде и каком освещении производились осмотр или освидетельствование, какие технические средства были применены и какие получены результаты, какие предметы изъяты и опечатаны и какой печатью, куда направлены после осмотра труп или предметы, имеющие значение для уголовного дела.

Статья 287. Осмотр местности и помещения

1.  Осмотр местности и помещения проводится судом с участием сторон, а при необходимости и с участием свидетелей, эксперта и специалиста. Осмотр помещения проводится на основании определения или постановления суда.

2.  По прибытии на место осмотра председательствующий объявляет о продолжении судебного заседания и суд приступает к осмотру, при этом подсудимому, потерпевшему, свидетелям, эксперту и специалисту могут быть заданы вопросы в связи с осмотром.

§ 1. Следственный осмотр: понятие, сущность, видыПервый советский учебник криминалистики для слушателей правовых вузов (1935 г.) не давал определения понятия следственного осмотра. Изложение уголовной тактики (так в то время именовался рассматриваемый раздел криминалистики) его производства, ограниченной лишь тактикой осмотра места преступления, начиналось с определения цели этого следственного действия: «Целью всякого осмотра места преступления является всестороннее изучение его обстановки для уяснения по обнаруженным предметам и следам происшедшего события обстоятельств, при которых оно произошло, и признаков, устанавливающих личность преступника».

55

Учебник криминалистики 1938 г., также не определяя, что же такое следственный осмотр, говорит уже о нескольких его объектах (видах): место преступления; труп; орудия преступления; вещи, добытые пре-

73

 

ступлением. Соответственно этому были выделены «основные, главные цели, которые должны преследоваться при каждом осмотре»: обнаружение преступника; изучение обстановки преступления; обнаружение, собирание и охрана вещественных доказательств и следов.

Нет сомнений, что отсутствие определения понятия следственного осмотра и гносеологически, и дидактически затрудняло глубокое осмысление и изучение сущности этого сложнейшего следственного действия и тактики его проведения. И потому глава «Осмотр места происшествия и вещественных доказательств» в учебнике криминалистики, опубликованном в 1950 г. (автор главы — один из родоначальников отечественной криминалистики проф. И. Н. Якимов), восполняет этот недостаток. По мнению И. Н. Якимова, осмотр — «следственное действие, направленное к установлению материальных данных, имеющих значение для раскрытия преступления и изобличения преступника».

И тем не менее в криминалистической литературе последующих лет понятие следственного осмотра то исчезало, заменяясь лишь указанием на цели этого действия, то вновь появлялось. Не касаясь причин этого, заметим, что изложение любой учебной дисциплины (как и исследование любой научной проблемы) надо начинать с определения ее основных операционных понятий. Иначе оно будет весьма неконкретным, а по сути дела — во многом беспредметным и безрезультатным. Утверждая это, мы исходим из известного замечания имеющего методологическое значение: отсутствие «ясного термина способно лишь посеять колебания, нерешительность, путаницу...». И в свете сказанного представляется совершенно очевидным, что освещение тактики любого следственного действия предполагает, в первую очередь, определение его понятия и сущности.

В этой связи приведем два определения следственного осмотра из справочной криминалистической литературы последних лет.

В. Ю. Шепитько в энциклопедическом словаре по криминалистике под следственным осмотром понимает «следственное действие, осуществляемое с целью обнаружения следов преступления и других вещественных доказательств, выяснения обстановки происшествия и иных обстоятельств, имеющих значение для дела» (Харьков, 2001. С. 385). Нам представляется, что из приведенного определения выпал наиболее значимый признак, отличающий это следственное действие от всех других: действительно, какое из следственных действий не направлено

74

 

на достижение перечисляемых В. Ю. Шепитько целей? Специфика следственного осмотра как раз и заключается в том, что эти цели достигаются при его производстве иначе, чем

56

при большинстве других следственных действий — путем непосредственного восприятия следователем тех или иных объектов.

Эта особенность совершенно точно была отмечена и подчеркнута в определении следственного осмотра, сформулированного Р. С. Белкиным в «Криминалистической энциклопедии»: осмотр следственный — «следственное действие, проводимое для непосредственного обнаружения и исследования объектов, имеющих значение для дела, их признаков, свойств, состояния и взаиморасположения... Осуществляется следователем или лицом, производящим дознание...» (М., 2000. С. 150). Присоединяясь в целом к данному мнению, мы полагаем, что следственный осмотр есть следственное действие, состоящее в непосредственном восприятии и изучении следователем любых объектов в целях исследования обстоятельств деяния, обнаружения, фиксации и изъятия предметов, документов, веществ и следов, которые имеют или могут иметь значение для раскрытия преступления и расследования уголовного дела.

Уголовно-процессуальный закон, являющийся, как известно, правовой основой следственной тактики, в качестве главных процессуально (а, следовательно, и криминалистически) значимых целей этого следственного действия, относящихся к любому его виду, называет следующие: обнаружение следов преступления, выяснение других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (ст. 176 УПК).

Думается, что последняя названная в УПК цель следственного осмотра в криминалистическом смысле нуждается в более детальной дифференциации. Так, к обстоятельствам, имеющим значение для дела и составляющим локальные цели следственного осмотра, можно отнести:

а)   непосредственное  изучение  следователем  отдельного  объекта (например, документа), совокупности или комплекса объектов (например, технологического оборудования, на котором производилась неуч-" тенная продукция или с которым связаны преступные нарушения техники безопасности и охраны труда);

б)   получение исходной информации для выдвижения типичных, общих и частных версий о событии, его механизме, участниках, личности преступника (а в необходимых случаях — и личности потерпевшего) и других обстоятельствах, подлежащих установлению по делу;

75

 

в) получение данных для организации розыска преступника по так называемым горячим следам и проведения других необходимых оперативно-розыскных мероприятий.

Классификация видов следственного осмотра проводится по различным основаниям: по объекту этого действия, последовательности производства и его объему.

В тактическом смысле наибольшую значимость, как представляется, имеет классификация видов следственного осмотра по объекту. Именно характеристики объекта, подвергаемого осмотру, в основном гносеологически обусловливают тактические особенности данного действия.

57

Уголовно-процессуальный закон (ст. 176, 178, 179 УПК) называет следующие объекты следственного осмотра.

1.  Местность (под которой следует понимать и место происшествия, и иные участки местности, непосредственно местом происшествия не являющиеся; например, место, где обнаружился труп потерпевшего, не совпадающее с местом его убийства).

2. Жилище (как являющееся местом  совершения преступления, так им непосредственно не являющееся, например, помещение, в котором хранится изготовленная в ином месте контрафактная видео- или аудио продукция).

3.  Предметы и документы. К ним в этом смысле относятся любые локальные объекты, подвергаемые осмотру либо с целью решения вопроса о приобщении (или неприобщении) их к делу в качестве вещественных доказательств, либо установления оснований для последующих экспертных исследований этих объектов, либо, наконец, по ходатайству об их осмотре, заявленных обвиняемым, потерпевшим или их представителями. К документам как объекту следственного осмотра относятся и почтово-телеграфная корреспонденция, на которую наложен арест в порядке ст. 185 УПК, и запись телефонных и иных переговоров, осуществленных в порядке ст.  186 УПК. Специфика этих действий (наше мнение в отношении их сущности высказано выше) предопределяет некоторые процессуальные и тактические особенности следственного осмотра данных объектов.

Отметим также, что в последние годы следователи все чаще сталкиваются с необходимостью осмотра таких объектов, как компьютерная техника и содержащаяся в ней (на винчестерах, в оперативной памяти

76                                  ,

 

компьютера, дискетах, лазерных дисках) информация. Тактика производства следственного осмотра этих объектов весьма нетривиальна, в связи с чем этому вопросу мы посвятим самостоятельный параграф данной главы.

4.  Труп (при этом наружный осмотр трупа может производиться как на месте его обнаружения в рамках осмотра места происшествия, так и в других местах, местом происшествия не являющихся, в качестве самостоятельного следственного действия, например в больнице или морге. В необходимых случаях наружный осмотр трупа производится после его эксгумации).

5.   Обвиняемый, подозреваемый, свидетель, потерпевший. В силу очевидной специфики данного вида следственного осмотра, именуемого освидетельствованием,  процессуальный режим  его производства несколько отличен от процессуальных правил осмотра других объектов этого действия.

По последовательности различают два вида следственного осмотра: первоначальный и повторный. Ситуации, вызывающие необходимость повторного осмотра объекта, могут быть различны. Наиболее распространены, на наш взгляд, следующие: а) производство первоначального осмотра в неблагоприятных метеорологических и других условиях (например, если первоначальный осмотр производился ночью, в дождливую погоду, при недостаточном искусственном освещении); б) неприменение в ходе первоначального осмотра необходимых и реально имеющихся на вооружении научно-технических средств

58

(например, при первоначальном осмотре документа, преследовавшем цель выявления следов подчистки, не использовался ЭОП — электронно-оптический преобразователь, хотя такая возможность имеется); в) получение в ходе расследования доказательств или оперативно-розыскных данных, делающих целесообразным повторный следственный осмотр объекта (например о том, что в документе, который не вызвал сомнений в своей подлинности при первоначальном его осмотре, учинена подчистка или иной вид материального подлога); г) прямое указание на необходимость повторного осмотра определенного объекта, данное прокурором или начальником следственного отдела в процессе расследования либо при возвращении дела на дополнительное расследование (такое указание может, наряду с другими, содержаться и в определении суда); д) сомнения в полноте, тщательности и надлежащем качестве ранее

77

 

произведенного следственного осмотра объекта. Приведем несколько, примеров из следственной практики.                                                        ;

А. был привлечен к уголовной ответственности за убийство М., совершенное из мести. Как в процессе предварительного расследования, так и на судебном заседании отец погибшего ставил под сомнение выводы органов следствия в мотивах совершенного А. убийства. Он утверждал, что у его сына в момент гибели было при себе 100 рублей одной купюрой (причем номер купюры у него записан), которые не были обнаружены в процессе следствия, и полагал, что А. убил его сына из корыстных побуждений и завладел этими деньгами.

Суд по ходатайству прокурора возвратил дело для дополнительного расследования, в частности в связи с необходимостью более тщательной проверки показаний потерпевшего о мотивах убийства М., инкриминируемого обвиняемому А.

Следователь, принявший дело по обвинению А. к производству, усомнился в тщательности осмотра одежды М., который производился ранее лишь в рамках осмотра места происшествия. При повторном осмотре этой одежды, кстати, проведенном с участием потерпевшего (о ситуациях, в которых целесообразно привлекать потерпевшего к следственному осмотру, скажем подробнее ниже), сторублевая купюра за указанным номером была об)1аружена за под± кладкой пиджака М.

Осмотр места убийства двух престарелых людей окончился без обнаружения пригодных для идентификации следов. После установления и изобличения подозреваемых один из них показал, что искал ценности в стиральной машине. Повторный осмотр ее (первоначально она быча осмотрена как один из объектов места происшествия) позволил на внутренней ее панели обнаружить отпечатки пальцев, идентифицированных затем с отпечатками пальцев этого подозреваемого.

По объему следственный осмотр подразделяется на основной и дополнительный. Очевидно, что основным является, как правило, первоначальный по последовательности осмотр. Следователь должен стремиться произвести его столь полно, всесторонне и основательно,

78

59

 

чтобы впоследствии не возникала необходимость в дополнительном осмотре того же объекта. Потребность дополнительного осмотра ранее уже осмотренного объекта (места происшествия, предмета, документа и т. д.) в принципе обусловливается теми же ситуациями, что и повторного осмотра, разновидностью которого он, в сущности, и является. Однако при дополнительном осмотре наиболее пристальное внимание следователя сосредоточивается не на всем объекте, а лишь на отдельных его элементах, нуждающихся, как это стало ясно в процессе расследования, в более тщательном исследовании, чем осуществленное ранее. Также проиллюстрируем данное положение примерами из следственной практики.

На первоначальном этапе расследования дела о получении взяток преподавателями вуза были изъяты и осмотрены письменные экзаменационные работы ряда абитуриентов. Каких-либо отклонений от нормы (дописок иным почерком, исправлений чернилами другого цвета или оттенка, не относящихся к содержанию работы записей и т. п.) при этом выявлено не было. В дальнейшем преподаватель У., изобличенный в получении взяток, пояснил, что по его указанию абитуриенты-взяткодатели дешифровали свои работы (чтобы он, У., мог их найти среди других работ и получить себе на проверку с целью завышения их оценки), не ставя порядковый номер при записи текста третьей по счету задачи.

Обусловленный необходимостью проверки этих показаний У. повторный осмотр письменных работ названных им абитуриентов-взяткодателей являлся по объему дополнительным, не носил характера осмотра всего объекта (всей работы), а преследовал цель установления и констатации факта отсутствия в них порядкового номера перед записью текста третьей по счету задачи.

По делу об изнасиловании обвиняемые отрицали свою вину, утверждая, что «все было добровольно». Передопросив потерпевшую, следователь выяснил, что она в процессе посягательства плакала и кричала. Чтобы соседи не слышали криков, насильники закрывали ее лицо подушкой. С учетом этой информации следователь произвел повторный по последовательности и дополнительный по объему осмотр места происшествия и обнаружил на наволочке подушки два следа черного цвета. Назначенная им экспертиза установила, что один след

79

 

оставлен ресницами верхнего века, другой — нижнего, для окраски которых использовалась тушь для ресниц фабрики «Рассвет» (именно ей пользовалась потерпевшая). Н. П. Майлис, описавшая данный случай из следственной практики, замечает, что, ознакомившись с заключением экспертизы наволочки, изъятой, как видим, в результате дополнительного осмотра места происшествия, обвиняемые признались в совершении изнасилования.

Кроме названных и в целом традиционных для криминалистики классификаций следственного осмотра, нам представляется необходимым выделить еще одну — по основанию субъекта, производящего данное действие. Дело в том, что в соответствии с УПК все названные выше виды осмотра может производить (и производит) не только следователь, но и суд в рамках судебного следствия (за исключением, пожалуй, осмотра

60

трупа и почтово-телеграфной корреспонденции, на которую наложен арест). Судебный осмотр, особенно местности и жилища (правда, законодатель в этом случае использует заимствованное из предыдущего УПК понятие «помещение» (ст. 287 УПК)), весьма специфичен как по ситуациям, вызывающим необходимость его производства, так и по его тактике, и потому требует специального изучения.

§ 2. Общие положения тактики следственного осмотраПорядок производства следственного осмотра регламентирован приведенной выше ст. 177 УПК. Кроме того, как отмечалось, ряд других уголовно-процессуальных норм оговаривает некоторые особенности проведения осмотра таких объектов, как почтово-телеграфная корреспонденция, записи телефонных и иных переговоров, труп, обвиняемый, подозреваемый, свидетель и потерпевший.

Поскольку нормы уголовно-процессуального закона не только являются правовой основой следственной тактики, но и фиксируют в себе тактические приемы и рекомендации, показавшие свою оптимальность во всех мыслимых ситуациях, возникавших в многолетней прак-80

 

тике расследования преступлений', с уяснения их смысла и представляется целесообразным начать освещение тактики следственного осмотра. Этот же принцип будет положен в основу освещения тактики и других следственных действий, рассматриваемых в настоящей работе.

В этой связи сразу обратим внимание на уголовно-процессуальное нововведение в ч. 3 ст. 177 УПК, имеющее повышенную тактическую значимость: за исключением случаев, не терпящих отлагательств (ст. 164 УПК), осмотр жилого помещения производится только с согласия проживающих в нем лиц, а при их на то возражениях — на основании судебного решения.

Это положение, на первый взгляд как, будто касается в основном такого объекта осмотра, как место происшествия, зачастую относящееся именно к жилым помещениям. В то же время чаще всего на осмотр места происшествия в жилище следователя «приглашают», вызывают лиц, обнаруживших факт совершения преступления: квартирной кражи, другого преступления, связанного с проникновением в помещение, либо в нем совершенного. И в этих ситуациях полагать, что они будут возражать против производства осмотра, как правило, оснований нет.

Но нередки случаи, когда следственный осмотр жилища производится по инициативе самого следователя, например, места проживания исчезнувшего человека, хранения определенных предметов или документов при отсутствии оснований для их выемки или обыска и т. д. И чаще.всего именно при планировании таких «инициативных» осмотров следователь должен предполагать возможные возражения против его производства от проживающих в жилище лиц.

Несомненно, во всех случаях оптимальным является получение на осмотр жилища судебной санкции. Однако, если таковую на момент осмотра по тем или иным причинам

61

получить не представляется возможным, а осмотр носит безотлагательный характер, думается, одной из первых тактических задач следователя является допустимое убеждение проживающих в нем лиц в даче ими согласия на проведение осмотра. Это возможно путем разъяснения целей данного следственного действия, не противоречащих их интересам, определенных негативных последствий отказа в осмотре (продлении срока нахождения в помещении работников следствия до получения судебной санкции на осмотр,

' Об этом см.: Баев О. Я. Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон. Воронеж, 1977.                                                                  '   ;

81

 

логического возникновения у следователя версии о некой причастности этих лиц к расследуемому преступлению) и т. д.

Особо подчеркнем: в любых случаях, если согласия проживающих в

.„помещении лиц на осмотр жилища не имеется, то он производится

только на основании постановления о том следователя {ст. 165 УПК).

Тут же следует напомнить, что если все же согласие на осмотр жилища проживающих в нем лиц получить не представилось возможным, а он, тем не менее, был произведен, последующее решение суда о необоснованности таких отступлений от процессуальных требований к его производству лишает полученные в результате его данные доказательственной значимости (ст. 165 УПК).

Рассматривая это положение, следует обратить внимание на ряд связанных с ним неурегулированных уголовно-процессуальным законом вопросов: кого понимать под проживающими в жилище лицами — проживающих в нем постоянно или временно; зарегистрированных в этом жилище или в нем не зарегистрированных, но владеющих в то же время этим помещением на правах частной собственности; относятся ли в данном контексте к этим лицам проживающие в нем малолетние или несовершеннолетние; как, наконец, быть в ситуации, если отдельные проживающие в данном жилище лица согласны на производство осмотра, другие возражают против него.

Нам думается, что практика ближайших лет применения следователями этого процессуального новшества предложит обоснованные ответы на эти вопросы, а часть их найдет себе толкование и разъяснение в определениях и постановлениях Верховного Суда РФ. Пока же мы, экстраполируя известную нам законодательную и правоприменительную практику ряда зарубежных стран, можем лишь предположить, что законодатель имел здесь в виду совершеннолетних лиц, постоянно или временно проживающих в осматриваемом жилище или владеющих им на праве частной собственности, независимо от факта их регистрации в этом жилище. Несогласие хотя бы одного из них на производство осмотра означает отсутствие такового согласия на осмотр жилища в целом.

Следственный осмотр производится с участием не менее двух понятых (за исключением ситуаций, предусмотренных ч. 3 ст. 170 УПК: если он производится в труднодоступной

62

местности, при отсутствии надлежащих средств сообщения, в условиях, когда осмотр связан с опасностью для жизни и здоровья).

82                                                                                                                 .

 

Как известно, участие понятых обязательно не только при осмотре, но и при производстве ряда других следственных действий, таких как обыск и выемка, следственный эксперимент и предъявление для опознания. Иными словами, тех следственных действий, которые в тех же условиях, с участием одних и тех же лиц практически не повторяемы. Так, можно по одним и тем же фактам повторно допросить обвиняемого или свидетеля, назначить при необходимости повторные судебные экспертизы, и объективность следствия от этого зачастую только выигрывает. Но нельзя повторно предъявить потерпевшему для опознания в тех же условиях лицо, которое ранее ему уже для опознания предъявлялось; практически невозможно повторно воспроизвести условия большинства видов ранее проведенного следственного эксперимента.

Именно эта неповторимость, реально препятствующая впоследствии проверке и оценке объективности и полноты проведения следователем осмотра и других названных действий, и делает необходимым участие при их производстве понятых. Не являясь ни процессуально, ни психологически заинтересованными в исходе дела (незаинтересованность в деле — основное процессуальное требование к понятым; кроме того, закон предусмотрел, что понятыми не могут быть несовершеннолетние и работники органов исполнительной власти, наделенные полномочиями по осуществлению оперативно-розыскной деятельности и (или) предварительного расследования — ст. 60 УПК; заметим, что в УПК РСФСР таких запретов не содержалось), понятые могут объективно оценить и удостоверить полноту, тщательность, последовательность действий следователя, отражения хода и результатов всего действия в соответствующем протоколе, о чем впоследствии в необходимых случаях дать свидетельские показания.

Нецелесообразно, на наш взгляд, привлекать к осмотру в качестве понятых лиц, работающих в правоохранительных органах на общественных началах или проходящих в них стажировку и практику (например, студентов юридических вузов, что, к сожалению, достаточно широко распространено в городах, где имеются такие вузы). Причины этой рекомендации понятны: весьма вероятна психологическая установка этих лиц к защите и оправданию всех, даже очевидно ошибочных и неверных действий следователя при осмотре, а также не соответствующего действительности отражения хода и результатов осмотра в протоколе.

 

Понятые при осмотре не должны быть пассивными статистами, «фигурами для протокола». Помимо незаинтересованности в деле, лица, привлекаемые к осмотру в качестве понятых, должны быть в состоянии выполнять эту роль.

В связи с необходимостью проверить объективность проведенного органами предварительного следствия осмотра места происшествия, в судебное заседание в качестве свидетелей были вызваны понятые, указанные в протоколе этого следственного действия. При этом выяснилось, что одним из понятых являлась женщина в возрасте 78 лет, практически глухая и полуслепая. Второй же понятой в суде «чистосердечно» признался, что в момент осмотра он находился в нетрезвом состоянии, во время всего

63

этого действия спал, сидя в углу, и был разбужен следователем для подписания протокола осмотра.

Естественно, что суд не только исключил результаты осмотра места происшествия из системы доказательств, собранных органами следствия по делу, но и совершенно правильно в частном определении поставил вопрос о наказании следователя, проводившего этот осмотр.

Понятые должны целенаправленно наблюдать за всеми действиями следователя при осмотре, присутствовать при обнаружении всех следов и вещественных доказательств и работе следователя по их фиксации и изъятию. Следователь должен не только предоставлять понятым такую возможность, но и побуждать к ней. И потому, думается, не будет нарушением принципа незаинтересованности понятых в деле, если следователь при осмотре привлечет понятых к участию в выполнении отдельных действий, так сказать, технического характера: производство измерений, составление набросков схем (планов) осматриваемого места происшествия и т. п. Напротив, это закрепит в памяти понятых ход и результаты осмотра. Также совершенно очевидно, что при осмотре таких специфических объектов, как компьютерная техника и содержащаяся в ней информация, понятыми должны быть лица, хотя бы в некоторой степени, разбирающиеся в подобной технике и информационных технологиях — иначе их присутствие потеряет свой смысл.

В то же время мы не можем согласиться с предлагаемой отдельными криминалистами тактической рекомендацией привлекать в качестве. понятых лиц, знакомых с работой осматриваемого объекта (промышленного предприятия, шахты, строительства). Эта рекомендация, на

84

 

наш взгляд, преследует цель либо фактической подмены таким понятым специалиста, либо совмещения лицом роли понятого и свидетеля, который, как и специалист, может быть привлечен к участию в следственном осмотре. И то и другое по очевидным причинам недопустимо.

Однако, говоря о понятых, нельзя не сказать, что в криминалистической литературе последних лет все настойчивей утверждается мнение, что сам по себе институт понятых есть анахронизм нашего уголовного судопроизводства, что он — пример «бессодержательности процессуальной формы». Наиболее радикальным в этом отношении был Р. С. Белкин. В своей, увы, последней монографии он по этой проблеме высказывался однозначно: «Позиция криминалистов: институт понятых следует упразднить или, во всяком случае, свести его к участию понятых только при обыске, да и то не для того, чтобы защитить закон от следователя, а чтобы защитить следователя от оговора в том, что он что-то подбросил на место обыска и потом «обнаружил» это, или что он что-то унес с места обыска и не отметил этого в протоколе» (Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. М., 2001. С. 211; профессор Академии полиции Латвии А.К. Кавалиерис пишет, что сущность института понятых ему так и не удалось разъяснить ни одному коллеге из западных стран. — «Об одном аспекте интеграции криминалистической и оперативно-розыскной деятельности» // Роль и значение деятельности профессора Р.С. Белкина в становлении и развитии современной криминалистики).

64

Мы с этим утверждением согласиться Не можем. Действительно, как замечает там же Р. С. Белкин, «следственная практика не знает примеров отказа понятых от подписи протокола и тем более внесения в него каких-либо замечаний». Но это отнюдь не означает — о чем с очевидностью свидетельствует и следственная, и судебная практика, — что понятых нельзя допросить в качестве свидетелей по обстоятельствам производства следственного действия, при котором они присутствовали, и таким образом достаточно объективно (именно в силу незаинтересованности понятых в деле) проверить данные обстоятельства.

Что же касается замечания Р. С. Белкина о роли понятых при обыске лишь в качестве защитника «непорочности» обыскивающего, то, к сожалению, на наш взгляд, основанный на многолетнем следственном и адвокатском опыте, он был излишне оптимистичен. Будем реалистами: в настоящее время достаточно большое количество уголовных дел

85

 

о весьма тяжких, в том числе и так называемых «должностных» преступлениях, как «довесок» к остальным обвинениям имеют обвинения о хранении небольших (но достаточных для уголовной ответственности) количествах наркотиков или боеприпасов, факт хранения которых этими лицами или весьма нелогичен или выявлен в момент при весьма расплывчатых обстоятельствах. W лишь понятые могут объективно их прояснить.

Заканчивая рассмотрение вопроса о значении института понятых и тактических особенностях их привлечения к следственному осмотру, необходимо отметить его специфику применительно к такому объекту, как почтово-телеграфная корреспонденция. Он должен производиться с участием понятых из числа работников почтово-телеграфного учреждения. Эта рекомендация, в силу своей значимости получившая закрепление в уголовно-процессуальном законе (ст. 185 УПК), преследует цель максимально возможного обеспечения тайны как самого факта осмотра, так и содержания осматриваемых документов (писем, телеграмм).

Обратим также внимание на то, что действующий уголовно-процессуальный закон не предусматривает, как то имело место ранее (ст. 181 УПК РСФСР) необходимости привлечения понятых к такому виду следственного осмотра, как освидетельствование (ст. 179 УПК).

Следователь вправе привлечь к участию в осмотре, как и к участию в других следственных действиях, обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего, свидетеля (ст. 164 УПК). Как видим, это положение сформулировано в законе не императивно (не как обязательное для исполнения во всех случаях, что характерно, например, для указания о привлечении к осмотру понятых), а носит альтернативный характер: следователь вправе, а не обязан, привлекать указанных лиц к участию в данном следственном действии. Поэтому непременным условием для их привлечения к осмотру является их согласие или желание принять участие в следственном осмотре того или иного объекта.

Привлечение к участию в следственном осмотре обвиняемого (подозреваемого) целесообразно в следующих случаях.

1. Обвиняемый (подозреваемый) дал показания, связанные с возможностью обнаружения при следственном осмотре с его участием следов, предметов и других вещественных

65

доказательств совершения преступления либо свидетельствующие о знании им специфических его особенностей

 

Подозреваемый С, изобличенный в убийстве А., пояснил, что уоии-ство он совершил не в лесном массиве, где спустя два года и были обнаружены останки трупа потерпевшего, а в нескольких километрах от него на проселочной дороге. При этом С. показал, что в месте убийства он зарыл шапку А., которой стирал кровь со своих рук после того, как погрузил труп в машину для его транспортировки в лес, и изъявил желание участвовать в осмотре места убийства А.

При следственном осмотре С. показал, где им была зарыта шапка А. Там она и была обнаружена, а затем опознана родственниками потерпевшего.

В дальнейшем обвиняемый С. изменил данные ранее показания об обстоятельствах смерти А. Однако от самого факта своей причастности к убийству А. он отказаться не смог (хотя в какой-то момент пытался это сделать), так как при этом не мог объяснить, откуда в таком случае ему было известно место нахождения шапки потерпевшего.

Обвиняемый Ц. показан, что помимо тех документов, подлогами в которых он скрывал совершение вменяемых ему хищений, им с топ же целью учинены подлоги и в ряде других документов.

Участвуя в следственном осмотре документов, Ц. показал те из них, в которых имеются подлоги (ранее следствием они выявлены не были). Указанные им документы были изъяты, и последующие документальная ревизия и необходимые экспертизы подтвердили объективность показаний Ц. о наличии в отдельных из них интеллектуальных, в других —материальных подлогов.

Необходимо обратить внимание и на следующее: в ряде случаев обвиняемый (подозреваемый) изъявляет желание принять участие в осмотре и обнаружении следов и вещественных доказательств, в то время как они уже обнаружены и изъяты следователем. Это отнюдь не исключает ни возможности, ни целесообразности повторного следственного осмотра названного обвиняемым объекта с его участием.

Следователь должен предполагать возможность возникновения в дальнейшем подобной ситуации еще до раскрытия преступления (до появления подозреваемого, а тем более обвиняемого в совершении расследуемого им преступления). И потому, изымая следы и другие вещественные доказательства при первоначальном осмотре, он должен

87

 

оставлять в местах их обнаружения «условные ориентиры» и тщательно фиксировать это в протоколе осмотра. Указание обвиняемым при повторном осмотре на место, где при совершении преступления им оставлены следы и другие доказательства, и обнаружение там соответствующего «условного ориентира» будут убедительным подтверждением объективности показаний обвиняемого о совершении им расследуемого преступления.

66

В поле был обнаружен труп X. Перед окончанием осмотра места происшествия, отправив труп для производства судебно-медицинской экспертизы, следователь на месте его обнаружения оставил «условный ориентир». Им явилась металлическая баночка, в которую была вложена записка: «Место, на котором был обнаружен труп X.», заверенная подписями понятых, следователя и всех других участников осмотра. С целью ее сохранения баночка была присыпана землей. Все это было детально зафиксировано в протоколе осмотра места происшествия.

После того как Т. был изобличен в убийстве X., он изъявил желание показать место совершения им убийства. Участвуя в повторном осмотре места происшествия, Т. указан, где им был оставлен труп потерпевшего, и, раскопав по предложению следователя на этом месте землю, обнаружил «условный ориентир». Баночка была вскрыта, и текст находящейся в ней записки оглашен всем участникам осмотра, а сама записка приобщена к протоколу осмотра. Доказательственное значение этого очевидно.

2. Следственный осмотр того или иного объекта с участием обвиняемого (подозреваемого) может повлечь изменение его показаний, вызывающих сомнения в своей правдивости. В таких случаях целью осмотра, как это ни парадоксально на первый взгляд, служит не обнаружение в ходе осмотра предметов или обстоятельств, о которых дал показания обвиняемый.

Подозреваемый Щ. в своих показаниях описал колодец, в который он выбросил нож после совершения преступления. Имелись основания полагать, что показания Щ. в этой части ложны. Следователь принял верное, на наш взгляд, решение произвести осмотр колодца с участием Щ. Участвуя в осмотре, при проведении которого применялись миноискатель и магнит, Щ. убедился, что при этом обнаруживаются

 

все металлические предметы, находящиеся на дне колодца. Тут же Щ. заявил, что в колодце ножа нет, и указал другое место сокрытия орудия преступления, где оно и было обнаружено.

Очевидно, что проведение подобного осмотра без участия Щ. вряд ли оказало бы на него столь убедительное положительное психологическое воздействие.

3. Есть основания полагать, что участие обвиняемого (подозреваемого) в осмотре того или иного объекта позволит преодолеть установку допрашиваемого на дачу ложных показаний и отрицание совершения им преступления.

Н. отрицал свою вину в инкриминируемом ему изнасиловании Ц., утверждая, что половой акт с потерпевшей совершил с ее согласия. Следователь предложил Н. принять участие в повторном осмотре одежды потерпевшей. Убедившись в ходе его, что одежда потерпевшей испачкана, порвана и местами разрезана, Н. признал насильственный характер совершения полового акта с потерпевшей.

Участие потерпевшего (свидетеля) в следственном осмотре представляется необходимым или как минимум целесообразным в следующих случаях.

1.   Без участия потерпевшего (свидетеля) нельзя определить непосредственный объект, нуждающийся в осмотре, границы осмотра и частные его цели. Так, совершенно необходимым представляется участие в осмотре места происшествия потерпевших от

67

насильственных, корыстно-насильственных и иных преступлений, совершенных на открытой местности (естественно, если состояние здоровья потерпевшего позволяет ему принять такое участие). Без участия потерпевшего весьма затруднительно определить и само место непосредственного посягательства, необходимые границы осмотра и его частные цели (что, например, нуждается в первоочередном исследовании, обнаружении и изъятии). Это будет во многом предопределяться даваемыми в ходе осмотра объяснениями потерпевшего о действиях преступника. В ряде случаев, особенно когда состояние потерпевшего исключает возможность привлечения его к осмотру, либо когда показания потерпевшего вызывают сомнения в своей правдивости, для участия в осмотре целесообразно привлекать свидетелей — очевидцев происшедшего (если таковые имеются).

2. Участие потерпевшего в осмотре поможет определить изменения, внесенные в обстановку или в сам непосредственный предмет посяга-

89

 

тельства в результате преступления. Так, участие потерпевшего от квартирной кражи в осмотре места происшествия поможет установить места проникновения в помещение, хранения похищенных ценностей, диагностировать действия преступника при совершении кражи, изъять при осмотре документы от похищенных ценностей или образцы похищенного.

Участвуя в осмотре своей квартиры после совершения из нее кражи, потерпевшая обратила внимание следователя на то, что бутылка с остатками коньяка, стоящая на столе, до кралей нераспечатанной хранилась в серванте. Это сообщение предопределило действия следователя по выявлению на бутылке отпечатков пальцев (впоследствии обнаруженные отпечатки пальцев были идентифицированы с отпечатками пальцев ранее судимого Т.). В ходе того же осмотра потерпевшая показала, где хранится паспорт от похищенного магнитофона. Он был приобщен к протоколу осмотра, а затем использован для идентификации магнитофона, обнаруженного у К.

Следователь в соответствии с той же (164) статьей УПК может привлечь для участия в осмотре необходимого специалиста.

Специалист для участия в осмотре привлекается в тех случаях, когда изучение самого объекта, изменений в нем, связанных с совершением преступления, а также обнаружение и фиксация следов и других вещественных доказательств требуют применения либо знаний, умений, которыми следователь не обладает, либо технических средств, в пользовании которыми следователь не имеет должных навыков или применение которых в процессе осмотра отвлечет его от выполнения других, не менее важных и неотложных действий при осмотре.

Диапазон специалистов, которых следователь может привлечь к участию в данном следственном действии, весьма широк: от техника-криминалиста и работника ГИБДД до специалистов в области бухгалтерского учета, химиков, строителей и т. д., что обусловливается как видом объекта, подвергаемого осмотру, так и видом (разновидностью) расследуемого преступления и конкретными обстоятельствами дела. К участию в осмотре одновременно могут привлекаться специалисты в различных областях знаний. Например, при осмотре места убийства могут одновременно принять участие и

68

судебно-медицинский эксперт, и техник-криминалист, и специалист в области судебной баллистики; при осмотре документов — специалист-бухгалтер и специалист в об-

90

 

ласти технического исследования документов, при осмотре животных — ветеринар и трассолог и т. д.

Говоря об участии специалиста в производстве следственного осмотра, обратим внимание на то, что участие сведущего лица в таком качестве не исключает, как то ранее предусматривалось ст. 67 УПК РСФСР, возможность привлечения его же по данному делу в качестве эксперта (ст. 70 УПК).

Как и предыдущая, рекомендация об участии в осмотре специалиста носит альтернативный характер. За единственным исключением: наружный осмотр трупа на месте его обнаружения необходимо производить с участием специалиста в области судебной медицины или, в крайнем случае, при невозможности этого, — иного врача (ст. 178 УПК). Данное требование объясняется прежде всего тем, что осмотр такого объекта, как труп, во всех случаях требует выявления, описания и фиксации весьма специфических медико-биологических явлений, изменений и следов с использованием при этом специальных познаний и терминологии. Эти следы, явления и изменения настолько специфичны и подвержены столь быстрым изменениям, что ошибки в их выявлении, фиксации и описании при осмотре невосполнимы и могут оказать существенное влияние на последующие выводы судебно-медицинской экспертизы трупа (именно поэтому протокол осмотра места происшествия должен, наряду с самим объектом судебно-медицинского исследования, представляться эксперту при назначении такой экспертизы).

Наконец, рассматривая вопрос участия в следственном осмотре специалиста, хотелось бы остановиться на такой проблеме. Следственная практика показывает, что при этом может возникнуть одна из двух сложных ситуаций, чреватых негативными последствиями для расследования. Первая заключается в том, что, как уже отмечалось, специалист может попытаться «перехватить инициативу» у следователя, взять производство осмотра по существу в свои руки. В таких случаях следователь должен со всей определенностью, но, разумеется, тактично «поставить специалиста на место», показать, что именно он, следователь, является процессуальным руководителем расследования, именно он несет персональную ответственность за качество производства каждого следственного действия, в том числе и данного следственного осмотра, все участники которого обязаны неукоснительно подчиняться его распоряжениям.                ,,,.

91

 

Вторая ситуация может повлечь более серьезные негативные последствия. Понимая, что именно следователь, а не он — специалист — несет персональную ответственность за качество следственного действия, специалист выполняет свои обязанности при осмотре, мягко скажем, спустя рукава, не очень-то добросовестно. Для рационального предупреждения такого возможного отношения специалиста к выполнению своих обязанностей при осмотре мы рекомендуем, чтобы следователь перед началом осмотра при разъяснении его участникам их прав и обязанностей предупреждал специалиста о

69

необходимости подробного письменного отчета по результатам его участия. Необходимость составления такого письменного отчета, на наш взгляд, психологически существенно повысит ответственность специалиста за свое участие в осмотре. Подобный документ будет служить приложением к протоколу осмотра, составленному следователем, что, по нашему мнению, не противоречит установленному процессуальному режиму производства данного следственного действия. Сама же обязанность специалиста по составлению письменного отчета о своих действиях по требованию о том следователя по существу является разновидностью уже возложенных на него процессуальным законом обязанностей (ст. 58 УПК).

В необходимых случаях следователь производит при осмотре измерения, фотографирование, кино- и видеосъемку, составляет планы и схемы, изготовляет слепки и оттиски следов. Иными словами, может применять любые научно обоснованные «технические средства и способы обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств» (ст. 160 УПК). Данная процессуально-тактическая рекомендация опосредует типовые действия следователя при осмотре любых объектов, хотя применительно к каждому из них необходимость указанных действий различна. Так, очевидно, что измерения, составления схем и планов, изготовления слепков и оттисков следов являются практически обязательными при осмотре места происшествия. Не все из них возможны и необходимы при осмотре местности и жилища, непосредственно местом совершения преступления не являющихся. Использование судебно-оперативной фотографии как-дополнительного средства фиксации целесообразно при осмотре любого объекта — места происшествия, тела обвиняемого, подозреваемого, свидетеля и потерпевшего, документов и других вещественных доказательств.                                               .   .

92

 

Тут же отметим, что право следователя на применение в процессе осмотра технических средств фиксации при проведении освидетельствования законом несколько ограниченно: «фотографирование, видеозапись и киносъемка...проводятся с согласия освидетельствуемого лица» (ч. 5 ст. 179 УПК).

Осмотр следов преступления и иных обнаруженных предметов производится на месте производства этого следственного действия; в случаях, предусмотренных ч. 3 ст. 177 УПК, эти предметы должны быть изъяты, упакованы, опечатаны, заверены подписями следователя и понятых на месте осмотра. При этом все обнаруживаемое и изымаемое при осмотре должно быть предъявлено понятым и другим участникам этого следственного действия. Эти требования (ч. 2-4 ст. 177 УПК) преследуют цечь исключить в дальнейшем возможность каких-либо сомнений в том, где, когда и в ходе какого следственного действия обнаружены эти предметы или документы, а также обеспечить их сохранность в виде первоначального обнаружения. И потому все действия по осмотру изымаемых предметов, их упаковке и опечатыванию подлежат тщательному отражению в протоколе проведенного следственного действия.

Важность неукоснительного соблюдения последнего требования особенно повысилась в связи с появлением методов экспертного исследования микрочастиц и других микрообъектов (в том числе и запаховых микроследов). Если для таких исследований предметы предоставлены в неупакованном и неопечатанном после их обнаружения и осмотра виде, то выводы эксперта о наличии на них искомых микрочастиц при всей своей

70

научной обоснованности не только бездоказательны, но и вызывают сомнения в объективности следствия в целом. Ведь в данном случае может возникнуть практически неопровержимое предположение о том, что эти предметы после их обнаружения, осмотра и изъятия находились в контакте с другими, от которых на них и перешли обнаруженные микрочастицы.

При осмотре складского помещения по делу о «должностном» хищении было обнаружено более пятисот различных документов и черновых записей. Очевидно, что тщательный их осмотр требовал не только весьма долгого времени, но и участия специалистов, применения технических средств,  отсутствовавших у следователя при ос-

93

 

мотре помещения. С участием понятых документы и записи были пересчитаны, на каждом из них поставлен условный порядковый номер, все они упакованы в коробку, которая в свою очередь была опечатана следователем, факт опечатывания удостоверен подписями понятых и следователя, и все эти действия отражены в протоколе осмотра помещения.

Дальнейший их осмотр, осуществленный с участием тех же понятых, специалиста в области технико-криминалистического исследования документов и с применением, технических средств, повлек приобщение большинства этих документов и черновых записей к делу в качестве вещественных (письменных) доказательств. Сомнений в их допустимости по делу не возникло ни у защиты, ни у суда.

При производстве следственного осмотра, как и всех других следственных действий (ч. 4 ст. 164 УПК), недопустимо создание опасности для жизни и здоровья участвующих в нем лиц.

При осмотре посылки, поступившей на имя лица, на почтово-телеграфную корреспонденцию которого был наложен арест, следователь не только не пригласил специалиста-пиротехника, но и не предпринял необходимых мер безопасности, хотя и имел данные о том, что в посылке могло быть взрывное устройство. При вскрытии посылки последовал взрыв, в результате которого один из понятых погиб, а следователь получил тяжелое ранение.

В протоколе осмотра все действия следователя, все обнаруженное описываются в той последовательности, в какой производился осмотр, и в том виде, в каком обнаруженное наблюдалось в момент осмотра. Сущность данного положения заключается в том, чтобы в материалах дела были отражены все мельчайшие детали, связанные с обстоятельствами, которые помогут при необходимости наиболее точно воссоздать (мысленно или реально) осмотренный ранее объект, понять изменения, внесенные в него в результате совершения преступления или возникшие в связи с ним, а также объективно оценить качество проведения осмотра следователем.

Отметим, что эта рекомендация апробирована опытом многих поколений криминалистов: уже в сороковых годах XIX в. Я. Барщев сформулировал ее следующим образом: протокол осмотра должен-быть таким, «чтобы те, которые должны воспользоваться этим актом,

94

71

 

могли получить посредством него столь ясное и полное представление о предмете осмотра, как будто б они сами производили его» (Барщев Я. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. М., 2001).

Необходимо обратить внимание на три момента, связанных с составлением следователем протокола осмотра. Во-первых, нередко следователю приходится осматривать предметы, с которыми ему ранее не доводилось встречаться, ни происхождение, ни функциональное значение, ни наименование которых ему доподлинно не известны. В таких случаях следователь, не пытаясь определить, что это за предмет, должен ограничиться максимально тщательным его описанием и изъятием. Впоследствии необходимо назначить экспертизу для установления того, что это за предмет и каково, скажем, его функциональное назначение и область применения, либо, при отсутствии надобности в экспертных исследованиях, привлечь к его повторному осмотру соответствующего специалиста.

Изучая принятое к своему производству нераскрытое дело об убийстве, следователь обратил внимание на то, что на месте происшествия обнаружен и изъят нож, именуемый в протоколе осмотра «скальпель медицинский обыкновенный».

Повторный осмотр этого ножа следователь произвел с участием специалиста-хирурга, который высказал мнение и подтвердил его ссылками на справочные иллюстрации (фотокопии которых были приобщены к протоколу осмотра), что «скальпель медицинский обыкновенный» на самом деле является медицинским ножом, именуемым «резекционный брюшистый» и используемым в соответствующей области хирургии. Точное определение наименования и функционального назначения «скальпеля медицинского обыкновенного» явилось ключом к быстрому раскрытию преступления.

Во-вторых, никакие предположения, версии, оценочные выводы следователя о сущности происшедшего события, в связи с которым производится осмотр, механизме и обстоятельствах его совершения в протоколе осмотра отражаться не должны. Протокол фиксирует действия следователя и выявленные факты и только (обнаруженные объекты и изменения, значимые для расследования).

95

 

Обнаружив, например, при осмотре места происшествия отсутствие металлических опилок на полу под висящим на запорной планке замком с перепиленной дужкой, естественно, следует отразить это обстоятельство в протоколе осмотра в таком, скажем, виде: «На полу под описанным выше замком металлических опилок не обнаружено», но не делать в протоколе очевидный на первый взгляд вывод, что это свидетельствует об инсценировке взлома. Обнаружив при осмотре документа изменение цвета бумаги в месте подписи должностного лица, отразить этот факт в протоколе, но не делать вывод, что в документе имеются следы подделки. Как в первом, так и во втором случае такие выводы преждевременны и могут явиться ошибочными, а установленные факты могут получить совершенно иное объяснение (в первом случае, скажем, сокрытие опилок преступником для создания видимости вины другого лица, так сказать, инсценировка инсценировки; во втором — изменение цвета бумаги может найти свое объективное объяснение случайным повреждением документа при его хранении и т. п.).

72

В-третьих, зачастую следователь вынужден производить следственный осмотр в «полевых» условиях, исключающих возможность применения для изготовления протокола осмотра средств оргтехники (пишущей машинки, компьютера). В таких случаях составленный им рукописный протокол осмотра должен быть разборчив, «читаем», ибо, как правило, он является источником важнейших и невосполнимых каким-либо иным способом доказательств (эта рекомендация относится, разумеется, к протоколам любых иных следственных действий).

«При подготовке дела к назначению судебного заседания судья пришел к выводу о невозможности проверки материалов дела в судебном заседании с точки зрения достаточности доказательств, поскольку протоколы основных следственных действий следователь написал таким почерком, который фактически невозможно прочесть ввиду его своеобразия и значительного отступления от правил каллиграфии, что является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, препятствующим проведению судебного заседания и не позволяющий принять решение согласно ст. 221 УПК РСФСР.

Доводы протеста о том, что данное обстоятельство не свидетельствует о существенном нарушении уголовно-процессуального за-

96

 

кона, так как участники процесса не заявляли о несоблюдении их прав, признаны необоснованными» (Бюлл. Верх. Суда РФ, 2001, №12, с.15).

Рассмотренные выше тактические рекомендации, повторим, показали свою оптимальность во всех теоретически возможных следственных ситуациях и при расследовании любых видов преступлений, и именно поэтому нашли закрепление в уголовно-процессуальном законе и обрели характер процессуально-тактических положений следственного осмотра. Кроме них криминалистическая практика и наука выработали и ряд других тактических рекомендаций производства данного следственного действия, которые в силу своей повышенной значимости и общности относятся практически ко всем видам следственного осмотра и потому в неразрывной связи с процессуально-тактическими составляют общие положения тактики следственного осмотра. В первую очередь, к ним относятся следующие.

1. Неотложность следственного осмотра. Она обусловлена как минимум двумя взаимосвязанными причинами. Во-первых, быстрыми и необратимыми изменениями самого объекта осмотра, влекущими невосполнимые утраты в возможностях непосредственного восприятия следователем обстоятельств и следов, связанных с преступлением и значимых для его раскрытия и расследования. Такие изменения могут происходить как по объективным причинам, так и по причинам субъективного характера, в том числе и в результате целенаправленных действий заинтересованных лиц на сокрытие либо полное уничтожение следов и вещественных доказательств. Именно это имел в виду знаменитый французский криминалист Эдмон Локар, любивший повторять, что первые часы розыска неоценимы, ибо уходящее время — это улетучивающаяся истина (прив. по: Белкин Р. С, Пинхасов Б. И. По следам человека-невидимки. Ташкент, 1988. С. 9).

73

Так, если следователь промедлит с осмотром места дорожно-транспортного происшествия, то не исключено, что значимые для расследования следы (даже не считая возможных неблагоприятных изменений метеоусловий) будут уничтожены в результате движения другого автотранспорта; необходимость восстановления движения повлечет изменение положения машин, участвовавших в дорожно-транспортном происшествии, и т. п.

Промедление с освидетельствованием подозреваемого лица по объективным причинам может повлечь исчезновение с его тела царапин и

97

 

'других следов самообороны потерпевшего, либо затруднит эксперту установление времени возникновения этих следов на теле подозреваемого.

Если следователь не предпримет неотложных мер к осмотру значимых по делу документов, то последние могут быть уничтожены либо по небрежности, либо умышленно заинтересованными лицами и т. д.

Во-вторых, результаты следственного осмотра, как правило, служат исходной информацией, основой дальнейшего расследования, определения наиболее перспективных его направлений, выдвижения и отработки версий. Более того, зачастую без осмотра такого объекта, как место происшествия, в принципе нельзя принять обоснованное решение о необходимости самого возбуждения уголовного дела. И потому, как известно, в случаях, не терпящих отлагательства, осмотр места происшествия может быть произведен до возбуждения уголовного дела (ч. 2 ст. 176 УПК).

2. Целеустремленность следственного осмотра, постоянный анализ хода и результатов осмотра. Это означает, что следователь в каждый момент осмотра должен отчетливо представлять, на выявление каких именно обстоятельств направлены те или иные действия, о чем свидетельствует тот или иной выявленный факт или обстоятельство. Чем большей информацией, относящейся к расследуемому событию в целом и к объекту предстоящего осмотра в частности, располагает следователь, тем более целеустремленным будет осмотр (с этих позиций, очевидно, что дополнительный, а также повторный осмотр носят более целенаправленный характер, чем основной и первоначальный).

Нам представляется, что для обеспечения целеустремленности следственный осмотр любого объекта должен осуществляться не в общем плане, но с учетом типичных, а также учитывающих обстоятельства именно данного преступления, версий, которыми можно объяснить событие, обусловившее необходимость осмотра, его отдельные элементы и возможные изменения, внесенные в объект осмотра в результате совершения преступления (о чем уже упоминалось в предыдущей главе нашей работы). А это требует от следователя постоянного анализа хода и результатов каждого своего действия при осмотре. В противном случае вряд ли можно добиться полноты, тщательности и объективности этого важнейшего следственного действия. Проиллюстрируем сказанное несколькими гипотетическими примерами.

98

74

 

Располагая данными лишь о самом факте обнаружения трупа, следователь должен начинать осмотр с учетом типичных версий, которыми можно объяснить смерть потерпевшего (ненасшъственная смерть, несчастный случай, самоубийство, гибель в результате преступления, совершенного по неосторожности, убийство), и потому в первую очередь выявлять все факты и обстоятельства, свидетельствующие в пользу каждой из них, а также опровергающие (или ставящие под сомнение) ту или иную типичную версию о самом событии. Убедившись, допустим, что в данном случае имеет место убийство (наличие телесных повреждений, исключающих другие возможные объяснения факта смерти потерпевшего, обстановка на месте происшествия и т. д.), следователь кладет в основу дальнейшего осмотра места происшествия с учетом конкретных обстоятельств дела типичные версии о возможных мотивах преступления (личные счеты, корыстные мотивы, сексуальные побуждения и т. д.) и вновь направляет свои действия на выявление фактов и обстоятельств, подтверждающих или опровергающих тот или иной предполагаемый мотив убийства. С учетом знания механизма следообразования при совершении преступления того вида, к которому относится расследуемое, следователь выдвигает типовые версии об объектах, на которых должны или могут остаться такие следы, их возможном или необходимом содержании, и также целеустремленно направляет свои действия на их выявление, фиксацию и изъятие.

Имея показания потерпевшей о характере оказанного ею насильнику сопротивления, следователь выдвигает версии о том, какие следы могут или должны были в результате этого остаться на теле преступника, и в первую очередь именно на этой основе целенаправленно производит освидетельствование подозреваемого.

В основу осмотра документа по делу о «должностном» хищении для целенаправленного его проведения следователь должен положить две типичные версии: документ содержит в себе подлог или документ не содержит в себе подлога. Более того, первая из названных типичных версий должна исследоваться в ходе осмотра дифференцированно, с учетом известных видов подлога — интеллектуального и материального.

3. Единое руководство следственным осмотром. Следственный осмотр — действие не только важнейшее по своей гносеологическо-

99

 

информативной сущности и криминалистической значимости: он особо сложен в организационном и психологическом плане. И в первую очередь тем, что в его производстве, как правило, участвует значительное число лиц — от понятых и различных специалистов до работников дознания и прокурора, осуществляющего надзор за следствием. Кроме того, при осмотре, особенно места происшествия по делам о наиболее опасных или вызвавших широкий общественный резонанс преступлениях, считают необходимым присутствовать руководители или представители отдельных вышестоящих правоохранительных и других органов. И следователю в таких условиях психологически весьма трудно принять и организационно осуществить единственно верное здесь решение — ограничить число лиц на месте происшествия лишь теми, кто необходим для качественного его осмотра.

75

Руководить следственным осмотром в любом случае должен следователь, и только он. Именно он — повторим еще раз в силу значимости данного положения — несет всю полноту ответственности за всесторонность и объективность предварительного следствия по делу, за качество и тщательность проведения каждого следственного действия.

Таковы общие, наиболее значимые положения тактики, соблюдение которых необходимо при производстве всех видов следственного осмотра независимо от объекта, объема и последовательности. Применительно к каждому из них криминалистикой разработаны и апробированы многолетней передовой следственной практикой системы тактических приемов и рекомендаций, которые в совокупности с общими положениями составляют тактику соответствующего вида следственного осмотра. Это касается в первую очередь тактик следственного осмотра отдельных объектов, имеющих между собой существенные различия и особенности именно в силу их специфичности.

§ 3. Тактика осмотра места происшествияОдин из первых российских криминалистов Я. И. Баршев в «Основаниях уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству» (СПб., 1841) следующим образом сформулировал основные правила «личного осмотра преступления и следов его»: 1) личный осмотр необходим во всех случаях, когда имеются «наружные признаки» и следы преступления; 2) он должен про-

100                                    .    .         

 

изводиться «со всей скоростью, какая только нужна для того, чтоб устранить всякое возможное изменение в предмете осмотра»; 3) осмотру подлежат «как главный предмет исследования», так и все то, что с ним связано («инструменты, вещи и предметы, близкие к осматриваемому предмету»; 4) нужно детально исследовать и зафиксировать «произведенные уже или происшедшие перемены с предметом осмотра»; 5) описание хода и результатов осмотра должно быть настолько подробным и точным, «чтобы те, которые должны воспользоваться этим актом, могли получить посредством него столь ясное и полное представление о предмете осмотра, как будто б они сами производили его» (прив. по: Белкин Р. С. Курс криминалистики. Т.1. С. 11-12). Думается, что эти основные правила осмотра места происшествия не претерпели сколь-нибудь значительных принципиальных изменений и к настоящему времени.

В тактическом плане это следственное действие можно разделить на три этапа: подготовительный, рабочий, заключительный (заметим, что такое деление имеет смысл при изучении тактики всех следственных действий, и мы его будем придерживаться в дальнейшем). Подготовительный этап осмотра места происшествия в свою очередь подразделяется на две стадии: до выезда и по прибытии на место происшествия.

Получив сообщение о событии, требующем неотложного осмотра места происшествия (обычно такие сообщения в первую очередь адресуются работникам службы «02», дежурной части соответствующего отдела внутренних дел, реже — соответствующему прокурору и уже от них передаются следователю), следователь должен:

а)  обязать орган дознания обеспечить охрану  места происшествия и присутствие там до своего прибытия лиц, обнаруживших факт преступления, его следы, а также являющихся

76

очевидцами происшедшего события. Первое требование преследует цель сохранить без каких-либо изменений обстановку происшествия. Второе тактическое требование направлено на то, чтобы обеспечить следователю возможность получения исходной информации, необходимой для целеустремленного осмотра места происшествия;

б)  обеспечить участие в предстоящем осмотре необходимых работников органа дознания и специалистов: судебно-медицинского эксперта, техника (эксперта) — криминалиста, кинолога, технического инспектора и т. п. — в зависимости от полученных сведений, какой кон-

101

 

кретно объект и в связи с каким предполагаемым событием (убийством, квартирной кражей, нарушением техники безопасности и охраны труда и т. д.) ему предстоит осмотреть. Естественно, что по прибытии на место происшествия следователь может прийти к выводу, что участие отдельных привлеченных им специалистов не является необходимостью; либо, напротив, осмотр потребует участия и других специалистов, и внесения соответствующих корректив в ранее определенный им круг участников осмотра. На этой же стадии подготовительного этапа — до выезда на место происшествия — следователь должен (вновь обращаем на это внимание) сам либо через работников органа дознания привлечь понятых, с участием которых он будет производить осмотр. Делать это следует, как правило, именно на этой стадии, учитывая, что далеко не всегда понятых можно будет пригласить по прибытии на место происшествия (например, при производстве осмотра в ночное время, либо в лесу, поле и других безлюдных местах; и хотя, как то предусмотрено в приведенной ранее ст. 170 УПК, в обозначенных ею случаях осмотр места происшествия может производиться и без участия понятых, их привлечение к осмотру, на наш взгляд, весьма важно). Кроме того, совершенно не исключено, и в следственной практике такие случаи, к сожалению, известны, что в качестве понятого, если они подбираются из лиц, находящихся у места происшествия, предложит свои «услуги» сам преступник. Негативный характер этого очевиден: он не только будет всецело располагать сведениями о результатах осмотра (обнаруженных вещественных доказательствах, следах и пр.), но и в дальнейшем сможет объяснить наличие оставленных им при совершении преступления следов именно своим нахождением на месте происшествия в качестве понятого (и опровергнуть такие объяснения следствию будет весьма трудно);

в)  подготовить материалы и средства, необходимые для производства осмотра места происшествия. Здесь мы имеем в виду материалы и средства в самом широком диапазоне этих понятий: от авторучки, бумаги, бланков (осмотра места происшествия, допросов, протоколов задержания), средств оргтехники (например, пишущей машинки, диктофона) до фотоаппаратуры, следственного портфеля и спецнабора для работы со следами;

г)  так как необходимость в осмотре места происшествия возникает обычно для следователя неожиданно, «внепланово» (если он не является

102

 

77

в это время членом дежурной оперативной группы), то до выезда он должен принять решение о переносе на другое время ранее запланированных им следственных действий по другим находящимся в его производстве уголовным делам и отдать необходимые в этой связи распоряжения (о переносе времени допроса свидетелей, об отмене времени этапирования к нему обвиняемого, содержащегося под стражей, и т. п.). Этого требует от следователя не только необходимость рационального планирования своей дальнейшей работы, но и этика его взаимоотношений с лицами, вызываемыми для допроса в качестве свидетелей, обвиняемых, для производства иных действий (например, с защитником обвиняемого, приглашенного ранее на определенное время для участия в предъявлении обвинения или для ознакомления с материалами дела).

По прибытии на место происшествия следователь до начала непосредственного осмотра должен осуществить такие подготовительные действия:

а)  оказать помощь потерпевшему (если он в ней нуждается) и при необходимости обеспечить его направление и транспортировку.в лечебное учреждение;

б)  произвести так называемый блицопрос потерпевшего (если беседа с ним возможна), очевидцев и лиц, первыми обнаруживших последствия преступления (взломанную квартиру, труп и т. п.). При этом необходимо выяснить, внесены ли, кем именно и какие изменения в обстановку места происшествия после его обнаружения. Здесь же следователь должен решить вопрос о необходимости привлечения к участию в осмотре потерпевшего и отдельных свидетелей, исходя из их объяснений по существу известных им обстоятельств дела. Оптимальной является организация следователем немедленного допроса этих лиц (или получения от них объяснения) одним из членов оперативной группы, прибывшей совместно с ним на место происшествия (участковым инспектором, оперативным уполномоченным, другим следователем). Во всяком случае, следователь должен получить от этих лиц их установочные данные (фамилия, имя и отчество, место работы, домашний адрес, рабочий и домашний телефоны), а также при необходимости тут же обязать их явиться к себе для допроса или дачи объяснения по делу или проверочному материалу на определенное время.

Надо заметить, что нередки случаи, когда на месте предстоящего осмотра находится и лицо, совершившее преступление (либо само сооб-

103

 

щившее об этом в следственные органы, либо передавшее сообщение о том через других лиц, либо задерживаемое там очевидцами совершения им преступления). В этих ситуациях следователь одновременно с принятием решения о возбуждении уголовного дела еще до осмотра места происшествия должен решить вопрос о задержании подозреваемого в порядке ст. 91 УПК, немедленно, но соблюдая при этом права подозреваемого, предусмотренные ст. 46 УПК, допросить данное лицо в этом качестве (либо поручить допрос другому участнику оперативной группы) и, если не возникает необходимость в привлечении подозреваемого к осмотру, обеспечить через работников органа дознания его удаление с места происшествия и направление в изолятор временного содержания. Если оснований для задержания на данный момент не имеется, следователь, удаляя это лицо с места предстоящего осмотра, обязывает его явиться к себе в определенное время либо (с учетом конкретных обстоятельств) распоряжается о его административном задержании и доставке в соответствующий отдел внутренних дел;

78

в) удалить с места предстоящего осмотра посторонних лиц, а также лиц, участие которых в осмотре не является необходимостью;

г)   распределить обязанности между членами группы осмотра и разъяснить им и понятым их процессуальные права и обязанности.

И последнее замечание, касающееся подготовительного этапа осмотра места происшествия: при всей неотложности производства самого осмотра и обычном для следователя и в целом психологически объяснимом желании приступить к нему как можно раньше следователь должен помнить и четко осознавать, что именно от того, насколько тщательно и полно осуществлены рассмотренные выше подготовительные действия к нему, зависит само качество проведения этого важнейшего следственного действия.

Рабочий этап осмотра места происшествия в тактическом плане можно подразделить на три стадии: обзорную, статическую и динамическую. На обзорной стадии следователь, используя полученную к этому моменту информацию о существе события, обусловившего необходимость осмотра, должен:

1. Определить границы места происшествия, которое он будет подвергать осмотру. Они устанавливаются исходя из многочисленных факторов: осмотр места какого именно происшествия следователь должен произвести, характер этого места и т. д. Иными словами, гра-

104

 

ницы места происшествия должны определяться с учетом объекта и предмета посягательства, наиболее вероятного механизма следообра-зования в результате его совершения, характера возникающих в этой связи следов и их пространственной локализации.

Так, обнаружение трупа со следами насильственной смерти в квартире многоэтажного городского дома с учетом сказанного выше обычно делает целесообразным ограничение места осмотра пределами самой квартиры и, может быть, лестничной площадки, на которой она расположена. Обнаружение того же трупа в квартире одноэтажного дома в сельской местности, напротив, предполагает расширение границ места происшествия и осмотр не только самой квартиры, но и прилегающей к дому местности, где в таком случае также вероятно наличие криминалистически значимых следов преступления.

2. Определить способ осмотра места происшествия. Для этого следователь в первую очередь должен решить вопрос о так называемой исходной точке осмотра — того непосредственного участка места происшествия, узла, содержащего значительный объем криминалистически важной информации (его именуют информационным узлом), с которого с учетом вида расследуемого преступления и конкретных обстоятельств дела представляется целесообразным начать осмотр. Его следует выбирать так, чтобы обеспечить не только целеустремленность и полноту осмотра, но и (что нам представляется важнейшим) такую последовательность действия на месте происшествия следователя и других участников осмотра, которая бы исключила либо, по крайней мере, свела к минимуму возможность уничтожения или повреждения ими самими следов преступления (к сожалению, такие случаи известны следственной практике).

79

Например, при осмотре места квартирной кражи, совершенной путем взлома двери, наиболее информационно значимыми узлами обычно по последовательности являются: место проникновения преступника в квартиру, места хранения похищенных ценностей, а также ухода преступника после кражи (если последнее не совпадает с местом проникновения). Очевидно, что исходной точкой осмотра должно явиться место проникновения, ибо начало осмотра с других отмеченных выше информационных узлов неминуемо приведет (либо может привести с весьма высокой степенью вероятности) к уничтожению либо повреждению следов на месте проникновения.

105

 

Напротив, при осмотре места происшествия, связанного с обнаружением трупа на открытой местности, исходной точкой обычно является сам труп. Информация, полученная в результате его осмотра, обусловит дальнейшую последовательность осмотра места происшествия.

Выбор исходной точки предопределяет во многом и способ самого осмотра места происшествия в целом. Наиболее распространены следующие способы осмотра: эксцентрический (от лат. ех — из, вне + centrum — центр, т. е. отклоняющийся от центра) и концентрический (к центру). При использовании первого из них осмотр начинается от центра — наиболее значимого в криминалистическом смысле, как представляется следователю, информационного узла — к периферии до определенных ранее границ места происшествия, которые следует подвергнуть осмотру. При применении концентрического способа осмотр осуществляется от периферии — границ места происшествия — до центра.

Очевидно, что в первом из приведенных выше гипотетических примеров целесообразен концентрический способ осмотра места происшествия; во втором — эксцентрический.

В свою очередь, эти способы осмотра места происшествия могут реализовываться различным образом: так называемым круговым — слева направо по часовой стрелке от центра (к центру), последовательно увеличивая (или, соответственно, уменьшая) радиус осматриваемой площади до границ места происшествия (до информационного узла), либо линейным образом. При последнем место происшествия после определения способа осмотра разделяется на радиально или параллельно расположенные относительно центра отрезки, которые затем последовательно (от центра либо к центру в зависимости от выбранного способа) тщательно осматриваются.

В лесу были обнаружены два мужских трупа со следами огнестрельных ранений. От места их обнаружения на протяжении 30 м имелись прерывистые следы волочения, обрывавшиеся у лесной тропы. Логичным являлось предположение, что потерпевшие в момент их убийства находились на этой тропе, и там же (или около нее) был и преступник. С учетом этого место происшествия, которое следовало подвергнуть незамедлительному первоначальному осмотру, было ограничено: местом обнаружения трупов (с небольшим участком за

106

 

80

ним) и также небольшим участком (радиусом 50 м) от места, у которого обрывались следы волочения.

Исходя из того что целенаправленный осмотр места происшествия при таких обстоятельствах требован в первую очередь осмотра трупов для определения дистанции выстрела и, по возможности, данных об использованном преступником оружии (что позволило бы уточнить границы осмотра и следы выстрела, на обнаружение которых, в частности, он должен быть направлен, — гильз в случае применения автоматического нарезного оружия либо пыжей при использовании для убийства, скажем, охотничьего ружья), было принято решение произвести осмотр места происшествия эксцентрическим линейным способом. При определении этого также принималась во внимание минимальная вероятность обнаружения следов обуви на твердой почве, поросшей густой травой.

Наружным осмотром трупов было установлено, что выстрелы в потерпевших произведены с небольшой дистанции и, вероятнее всего, из нарезного оружия калибра 9 мм. Затем вся площадь от центра до ранее установленной границы осмотра была разделена на линейные отрезки. Планомерный и тщательный их осмотр, потребовавший прощупывания в полном смысле слова каждого сантиметра почвы, привел к обнаружению в нескольких метрах от тропы двух гильз от пистолета системы «ПМ», что позволило раскрыть совершенное убийство в течение суток (в чем наиболее важное значение имела идентификация по обнаруженным гильзам пистолета, из которого производились выстрелы в потерпевших).                                                                                                       '

Завершается рассматриваемая стадия ориентирующей и обзорной фотосъемкой подвергаемого осмотру места происшествия, а также составлением в самом общем виде его плана (схемы), который затем будет наполняться сведениями об обстановке места происшествия и криминалистически значимых ее деталях, выявленных на следующих — статической и динамической — стадиях рабочего этапа осмотра места происшествия.

По сути именно обзорную стадию осмотра места происшествия имеют в виду немецкие криминалисты, давая следующую рекомендацию: «Описание места преступления начинают с указания неподвижной точки, которая должна быть точно обозначена. При описании мес-

107

 

та преступления в узком смысле рекомендуется действовать так, как если бы лицо, ведущее расследование, стояло у открытой двери; описание всего, что находится в комнате, производится по часовой стрелке. Если это уже невозможно, то избирается новая неподвижная точка, которая указывается в отчете (в нашем понимании — в протоколе осмотра места происшествия. — О. Б.)-» (Криминалистический словарь, М., 1993).

Сущность статической стадии рабочего этапа осмотра места происшествия понятна уже из ее наименования (статика — от греч. states, стоящий — состояние покоя, равновесия). В статике следователь осматривает и фиксирует (применяя обзорную, узловую и детальную фотосъемку, видеозапись и отражая на плане) обстановку места происшествия, отдельные объекты и детали в их неподвижном состоянии — в том, в котором они находятся на момент осмотра, не перемещая их, фиксирует расстояния между отдельными объектами и

81

те детали и обстоятельства, которые на данный момент присутствуют, но затем могут либо исчезнуть, либо измениться.

Инспектор Тихонов из романа братьев Вайнеров «Визит к Минотавру» следующим образом описывает свои действия на статической стадии осмотра места происшествия: «Я должен сейчас сразу и навсегда запомнить то, что пока есть, но может исчезнуть или измениться... Существует несколько неоспоримых, раз и навсегда установленных правил. Запомнить (а мы добавим: и зафиксировать в протоколе. — О. Б.) время по часам — своим и на месте преступления, даже если они стоят. Это первое. Затем осмотр дверей, целы ли, заперты, закрыты, есть ли ключи. То же самое с окнами. Установить наличие света. Посмотреть, как обстоит с занавесями. Проверить наличие запахов: курева, пороха, горелого, духов, бензина, чеснока и т. д. Погода — это почти всегда важно. При всем этом ни в коем случае нельзя спешить с выводами: ответ на задачу всегда находится в конце, а не в начале».

На динамической стадии все объекты на месте происшествия тщательно и детально осматриваются, принимаются все возможные меры и средства к обнаружению, фиксации и изъятию следов, выявляются и фиксируются негативные обстоятельства. Особое внимание следует обращать на обнаружение невидимых или слабовидимых следоб, а также микрочастиц и других микроследов. При этом надо иметь в ви-

108

 

ду, что если объект (или его часть), на котором предполагается наличие таких следов, может быть изъят с места происшествия, то следователь при осмотре должен этим и ограничиться. Тем самым будет обеспечена возможность выявления и изучения следов на изъятых объектах экспертами в лабораторных условиях с использованием более чувствительных и надежных методов, чем те, которые реально доступны следователю и специалистам на месте происшествия.

Заключительный этап осмотра места происшествия состоит из принятия мер к сохранению вещественных доказательств, изъятие которых невозможно, упаковки изымаемых предметов, окончания составления планов и схем осмотренного места происшествия и составления как можно более подробного протокола данного следственного действия.

Обратим внимание на то, что ч. 3 ст. 180 УПК содержит следующее требование, имеющее важное значение для составления протокола осмотра места происшествия: «в протоколах также должно быть указано, в какое время, при какой погоде и каком освещении производился осмотр и освидетельствование, какие технические средства были применены и какие получены результаты, какие предметы изъяты и опечатаны и какой печатью, куда направлены после осмотра труп или предметы, имеющие значение для уголовного дела».

Подчеркивая необходимость составления подробнейшего протокола осмотра места происшествия (как, впрочем, и любого иного вида следственного осмотра, любого следственного действия в целом), хотелось бы при этом обратить внимание на весьма любопытную закономерность, с этим связанную, сформулированную известным немецким практикующим криминалистом начала прошлого века Эрихом Ануша-том: «Замечательно то, что, записывая словами точно все данные, бываешь вынужден

82

всесторонне рассматривать предмет, при чем все больше и больше замечаешь отдельные обстоятельства и различные особенности дела»'.

И, наконец, последняя тактическая рекомендация к заключительному этапу осмотра места происшествия: если имеется возможность сохранить на какое-то время место происшествия без изменений, то, безусловно, ее следует использовать путем, например, опечатывания

1 Анушат Эрих. Искусство раскрытия преступлений и законы логики. М., 2001. С. 21.

109

 

квартиры, служебного помещения и т. д., где имело место расследуемое событие (что, естественно, должно найти свое отражение в протоколе осмотра). Это даст возможность наиболее эффективного повторного или дополнительного осмотра места происшествия, предотвратит внесение вполне естественных в противном случае изменений в обстановку происшествия.

Достаточно подробное рассмотрение тактики следственного осмотра в целом и осмотра места происшествия в частности позволяет, на наш взгляд, далее, при изучении тактики производства иных видов осмотра, ограничиться, во-первых, лишь наиболее распространенными из них и, во-вторых, наиболее специфическими в тактическом смысле их особенностями. В первую очередь это касается таких специфических объектов следственного осмотра, как трупы, документы и предметы (как бы, на первый взгляд, не выглядело парадоксальным рассмотрение тактических особенностей их осмотра в одном параграфе).

Приложение 4

Протокол осмотра места происшествия

«    »                          г.

(место составления)

Осмотр начат   в_____ч_____мин

Осмотр окончен в_____ч_____мин

Следователь (дознаватель)_________

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия,

инициалы следователя (дознавателя) получив сообщение_____________________________

(от кого, о чем)

прибыл______________________________________

83

(куда)

и в присутствии понятых:

1.________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

2._____________________________.

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

по                   .

 

с участием *( 1)__________________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

в соответствии со ст. 164, 176 и частями первой - четвертой и шестой

ст. 177 УПК РФ произвел осмотр_________________________________ .

(чего)

Перед началом осмотра участвующим лицам разъяснены их права, ответственность, а также порядок производства осмотра места происшествия.

Понятым, кроме того, до начала осмотра разъяснены их права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись понятого) (подпись понятого)

Специалисту (эксперту)_________________________

(фамилия, имя, отчество)

разъяснены его права и обязанности, предусмотренные ст. 58 (57) УПК РФ.

(подпись специалиста (эксперта)

Участвующим лицам также объявлено о применении технических средств_________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

Осмотр производился в условиях

(погода, освещенность)

Осмотром установлено:

84

(что именно)

В ходе осмотра проводилась

(фотосъемка, видео-, аудиозапись и т.п.)

С места происшествия изъяты

(перечень и индивидуальные признаки изъятых

предметов, их упаковка)

К протоколу осмотра прилагаются

(схема места происшествия, фототаблица и т.п.)

*(1) Здесь и далее знак (*) означает, что если в следственном действии участует переводчик, то в протокол включаются дополнительные графы, предусморенные приложением 29.                                      

111

 

Перед началом, в ходе либо по окончании осмотра места происшествия от участвующих лиц _______________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы) заявления_______________. Содержание заявлен__:__________________

(поступили, не поступили) Понятые:

(подпись)

(подпись)

Специалист (эксперт)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _____

(подпись)

(подпись)

11 Протокол прочитан________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем) Замечания к протоколу______________________________

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

85

Понятые:                                ______________________

(подпись)

(подпись)

Специалист (эксперт)            _____

(подпись) Иные участвующие лица:     _____

(подпись)

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ. Следователь (дознаватель)______________________              

(подпись)

112

 

§ 4. Особенности тактики осмотра трупа, документа и предметаСтатья 178. Осмотр трупа. Эксгумация

1.  Следователь производит осмотр трупа на месте его обнаружения с участием понятых, судебно-медицинского эксперта, а при невозможности его участия — врача. При необходимости для осмотра трупа могут привлекаться другие специалисты.

2.  Неопознанные трупы подлежат обязательному фотографированию и дактилоскопированию. Кремирование неопознанных трупов не допускается.

3.  При необходимости извлечения трупа из места захоронения следователь выносит постановление об эксгумации и уведомляет об этом близких родственников или родственников покойного. Постановление обязательно для администрации соответствующего места захоронения. В случае, если близкие родственники или родственники покойного возражают против эксгумации, разрешение на ее проведение выдается судом.

4.  Эксгумация и осмотр трупа производятся с участием лиц, указанных в части первой настоящей статьи.

5.  Расходы, связанные с эксгумацией и последующим захоронением трупа, возмещаются родственникам покойного в порядке, установленном статьей 131 настоящего Кодекса.

Тактика осмотра трупа. Осмотр трупа, как уже отмечалось, производится либо на месте происшествия (и в этом случае его осмотр является составной и весьма ответственной

86

частью осмотра места происшествия в целом), либо отдельно в качестве самостоятельного следственного действия (чаще всего при нахождении трупа в морге или в медицинском учреждении, куда был доставлен с места происшествия потерпевший).

Ниже приведена последовательность наиболее важных деталей, подвергаемых тщательному исследованию при осмотре трупа на месте происшествия.

/. Поза трупа и его положение на месте обнаружения. При этом следует до производства с трупом различных манипуляций, необходимых для тщательного его осмотра (до того, скажем, как перевернуть

113

 

труп, переместить на другое место и т. п.), не только сфотографировать его по правилам судебно-оперативной фотографии, но и очертить конфигурацию трупа, зафиксировав тем самым его положение на месте обнаружения. Это необходимо для того, чтобы в дальнейшем — ив процессе данного следственного действия, и при повторном либо дополнительном осмотре — ясно представлять себе место обнаружения и позу трупа.

2.  Одежда, находящаяся на трупе, и все, что в ней имеется (предметы, документы и другие вещи). Изучение позы трупа, его положения на месте происшествия, наличия и состояния одежды, имеющейся на потерпевшем, находящихся в ней предметов и ценностей позволяет судить как об обстоятельствах гибели потерпевшего (его положении в момент посягательства, предшествующей смерти борьбе и оказанной потерпевшим самообороне и т. п.), так и о мотивах убийства (сексуальных, корыстных и т. д.); либо, напротив, исключить или сделать маловероятными отдельные версии о возможных мотивах совершенного убийства, например, обнаружение в одежде потерпевшего крупных сумм денег или иных ценностей делает весьма маловероятной, если полностью не исключает, версию об убийстве по корыстным мотивам при разбойном нападении).

Изучение одежды, в которую одет потерпевший, предметов и документов, в ней обнаруженных, дает возможность не только выдвинуть версии о личности погибшего (его профессии, социальном статусе) и решить вопрос об использовании отдельных из них для последующей ее идентификации, но и часто приводит к немедленному и точному ее установлению (например, при обнаружении в карманах одежды погибшего личных документов: паспорта, служебного удостоверения, пропуска и т. п.).

3.  Ложе трупа, под которым понимается то непосредственное место, где находится, лежит труп в момент его обнаружения, «место под трупом». Его изучение направлено на выяснение таких вопросов: является ли место обнаружения трупа местом убийства потерпевшего, не перемещался ли труп, не доставлен ли он на данное место с целью сокрытия следов или создания инсценировки определенного события. Утвердительный ответ на эти вопросы может быть получен, например, при отсутствии на «ложе» следов крови, тогда как, с учетом характера имеющихся на трупе повреждений, их появление было неизбежным.

114

 

87

Кроме того, в ряде случаев тщательный осмотр ложа трупа дает представление о временных интервалах совершенного убийства. Так, если ложе трупа сухое, хотя в момент осмотра и определенное время до него шел дождь, значит убийство совершено до дождя, начало которого весьма несложно установить по сведениям местной метеорологической службы.

4. Тело трупа и имеющиеся на нем повреждения. Эту часть осмотра в силу очевидных причин следователь должен производить с активным участием в нем судебно-медицинского эксперта. Но снова повторим: с активным использованием специальных познаний судебно-медицинского эксперта, а не передоверяя ему по существу само производство осмотра трупа.

Криминалистика разработала следующую последовательность осмотра трупа: голова, лицо, шея, грудь, живот, спина, руки, ноги (и, соответственно, их индивидуальные особенности и имеющиеся на них повреждения, а также характер каждого из последних). Не останавливаясь подробно на данном вопросе, достаточно и обстоятельно рассмотренном в ряде учебных и справочных изданий, выделим лишь некоторые моменты, с ним связанные. Во-первых, при осмотре трупа необходимо тщательно исследовать трупные явления (трупные пятна, их расположение, трупное окоченение, высыхание, процессы гниения и др.). Напомним, что трупные пятна возникают в результате прекращения деятельности кровообращения в течение трех-десяти часов после смерти (у людей крепкого сложения трупные пятна появляются раньше), в первую очередь на тех частях тела, которые расположены ниже, чем остальные. Их наличие (отсутствие) наряду с другими медицинскими данными поможет достаточно точно определить время наступления смерти; локализация свидетельствует о положении потерпевшего в момент смерти, об изменении позы трупа. Во-вторых, если личность потерпевшего на момент осмотра не установлена, необходимо более тщательно и подробно исследовать индивидуальные особенности трупа (физические патологии, следы перенесенных операций, состояние зубного аппарата — наличие коронок, протезов и т. п.). Это же относится и к осмотру одежды, имеющейся на погибшем. Неопознанный труп, как то предписывает приведенная выше норма УПК, подлежит обязательному фотографированию и дактилоскопированию.

115

 

Тактика осмотра документов и предметов. Осмотр документов производится по принципу от общего к частному: от наименования и внешнего вида документа до его реквизитов и тщательного исследования той его части, которая имеет (или может иметь) значение для расследования. В качестве примеров приведем две выписки из протоколов осмотра так называемых официального и неофициального документов.

«...Осматриваемый документ представляет собой накладную, составленную на соответствующем стандартном, изготовленном типографским способом бланке из бумаги серого цвета. Номер накладной в соответствии с числом, выполненным рукописно красителем синего цвета, рядом с типографски исполненным наименованием «Накладная №» — 119. В типографским способом выполненной графе «Кому» красителем синего цвета рукописно указано: «В магазин № 120 хозтор-га». В таким же образом выполненной графе «От кого» красителем того же цвета рукописная запись: «База № 5 ч / эксп. Синцова». Далее в соответствующих типографски выполненных графах красителем того же цвета рукописно указано: «Замки — ЗНА-1 400 шт. 854 рб.» Внизу накладной справа

88

от типографски выполненных слов «Отпустил», «Получил» неразборчивые подписи, причем подпись в графе «Отпустил» выполнена красителем синего цвета, в графе «Получил» — красителем красного цвета. При осмотре данной части накладной в косо падающем свете и «на просвет» установлено, что в месте подписи получателя слабо просматриваются два штриха, выполненные красителем синего цвета, по своей конфигурации не совпадающие с самой подписью получателя».

«...Осматриваемый документ представляет собой рукописный текст, выполненный на стандартном белом листе ученической тетради в клетку красителем зеленого цвета. Текст расположен на одной стороне листа. Начинается текст словами: «Здравствуй, родная!» и заканчивается словами: «Целую. До встречи, твой Иван. 20.08.89». Предпоследнее предложение текста следующего содержания: «Сегодня пойду к Семену Ив., потребую, наконец, от него долг».

Участвующая в осмотре потерпевшая Зырьянова Р.Ф. пояснила, что данный документ представляет собой выданное ею следователю последнее письмо, полученное ею от ее мужа Зырьянова Ивана Ва-

116

 

сжъевича в конце августа 1989 г. из г. Москвы, где он находился в служебной командировке и откуда до настоящего времени не возвратился. Конверт от письма ею утерян».

Еще несколько слов о документах как объектах следственного осмотра и тактике работы с ними. С учетом неповторимости и доказательственного значения документов к ним следует относиться крайне аккуратно, сохраняя их в неизменном, «первозданном» виде и оберегая от каких-либо повреждений. Совершенно недопустимым является производство следователем в документах при их осмотре каких-либо пометок: подчеркивание отдельных слов, подписей, цифр, расстановка «галочек», вопросительных либо восклицательных знаков и т. п. Хранить документы надо в пакетах, подшиваемых в материалы уголовного дела. Для обеспечения сохранности ветхих, сожженных и других слабо сохранившихся документов их следует помещать между скрепленными листами полиэтилена или другого прозрачного пластика. Непосредственно в материалы уголовного дела документы могут подшиваться лишь при наличии на них специальных полей для подшивки и если не возникла необходимость в установлении того, среди каких других материалов эти документы ранее были подшиты. Из этого следует, что правильно решить вопрос о возможности непосредственного брошюрования документов с другими материалами уголовного дела можно лишь на заключительном этапе расследования.

Следственной практике известны отрицательные последствия несоблюдения данных рекомендаций при осмотре документов и дальнейшей работе с ними. Приведем пример, опубликованный в криминалистической литературе.

Версия о причастности Н. к убийству опровергалась его алиби, в подтверждение которого им был представлен железнодорожный билет, свидетельствующий, что во время совершения преступления Н. находился в отъезде.

У следователя, производившего дополнительное расследование данного дела после отмены прокурором постановления о его приостановлении, алиби Н. по ряду

89

обстоятельств вызвало сомнения. Особенно они усилились, когда назначенная им экспертиза дала заключение, что отверстия, оставленные на билете при его компостировании, не соответствуют ни одному из компостерных автоматов, используемых на данной железной дороге.

117

 

Н. был заключен под стражу по обвинению в убийстве. Потребовалось много усилий, в том числе и допрос следователя, первоначально осуществлявшего расследование по делу, а затем ряд сложных комплексных экспертных исследований для установления того, что часть отверстий на билете, представлявшихся следами компостера, образована... иглой при подшивке билета непосредственно в материалы дела на первоначальном этапе расследования.

Алиби Н. подтвердилось, он был освобожден из-под стражи, депо в отношении него прекращено.

Эти же принципы в целом лежат и в основе тактики осмотра предметов.

Приложение 5

Протокол осмотра трупа

«    »                             г.

.(место составления)

Осмотр начат  в____ч___мин

Осмотр окончен в____ч ^__мин

Следователь (дознаватель)______

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия,

инициалы следователя (дознавателя) получив сообщение________________________________

(от кого, о чем)

прибыл      и в присутствии1.

понятых: (куда)  

(фамилия,2

имя, отчество

и место жительства

понятого)

(фамилия,с участием*

имя, отчество

и место жительства

понятого)

90

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

в соответствии со ст. 164, 177 и 178 УПК РФ произвел осмотр трупа. 118

 

Перед началом осмотра участвующим лицам разъяснены их права, ответственность, а также порядок производства осмотра трупа.

Понятым, кроме того, до начала осмотра разъяснены их права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись понятого) (подпись понятого)

Судебно-медицинскому эксперту (врачу, специалисту)

(фамилия, имя, отчество)

разъяснены его права и обязанности, предусмотренные ст. 58 (57) УПК РФ.

(подпись судебно-медицинского эксперта (врача, специалиста)

Участвующим лицам также объявлено о применении технических

средств_________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

Осмотр производился в условиях_______________________________

(температура воздуха, погода, освещенность) Осмотром установлено  ______________

(что именно)

В ходе осмотра проводилась _____________________________

(фотосъемка, видео-, аудиозапись и т.п.)

В ходе осмотра изъяты___________________________________

(перечень и индивидуальные признаки изъятых

предметов, образцов, их упаковка) К протоколу осмотра трупа прилагаются

(схема, фототаблица и т.п.) Перед началом, в ходе либо по окончании осмотра трупа от участвующих лиц___________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления__________________________________. Содержание заявлен:

(поступили, не поступили)

91

19

 

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Судебно-медицинский эксперт (врач, специалист)                 ___

(подпись)

Иные участвующие лица:

Протокол прочитан

(подпись)

(подпись)

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний

либо указание на их отсутствие)

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Судебно-медицинский эксперт (врач, специалист)                 ___

(подпись)

Иные участвующие лица:

Труп направлен Понятые:

(подпись)

(подпись)

(куда)

(подпись)

92

(подпись)

Судебно-медицинский эксперт (врач, специалист)                 ___

(подпись)

Иные участвующие лица:     ______________________

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ. Следователь (дознаватель)________.....

(подпись)

120

 

Приложение 21

Протокол осмотра предметов (документов)

«    »                          г.

(место составления)

Осмотр начат  в_____ч_____мин

Осмотр окончен в_____ч_____мин

Следователь (дознаватель)_________

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в присутствии понятых:

1.______________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

2.______________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

с участием*________________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

93

в соответствии со ст. 164, частью первой ст. 176, частями первой - четвертой и шестой ст. 177 УПК РФ произвел осмотр__

(где и чего именно)

Перед началом осмотра участвующим лицам разъяснены их права, обязанности и ответственность, а также порядок производства осмотра предметов (документов).

Понятым, кроме того, до начала осмотра разъяснены их права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись)

(подпись)

Специалисту (эксперту)

(фамилия, имя, отчество)

разъяснены его права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 58 (57) УПК РФ.

(подпись специалиста (эксперта)

121

 

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Судебно-медицинский эксперт (врач, специалист)                 ___

(подпись)

Иные участвующие лица:

Протокол прочитан

(подпись)

(подпись)

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний

94

либо указание на их отсутствие)

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Судебно-медицинский эксперт (врач, специалист)                 ___

(подпись)

Иные участвующие лица:

Труп направлен Понятые:

(подпись)

(подпись)

(куда)

(подпись)

(подпись)

Судебно-медицинский эксперт (врач, специалист)                 ___

(подпись)

Иные участвующие лица:     ______________________

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ. Следователь (дознаватель)   ________        .._____.

(подпись)

120

 

Приложение 21

Протокол осмотра предметов (документов)

«    »                          г.

(место составления)

Осмотр начат  в_____ч_____мин

95

Осмотр окончен в_____ч_____мин

Следователь (дознаватель)_________

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в присутствии понятых:

1.______________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

2.______________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

с участием*________________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

в соответствии со ст. 164, частью первой ст. 176, частями первой - четвертой и шестой ст. 177 УПК РФ произвел осмотр__

(где и чего именно)

Перед началом осмотра участвующим лицам разъяснены их права, обязанности и ответственность, а также порядок производства осмотра предметов (документов).

Понятым, кроме того, до начала осмотра разъяснены их права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись)

(подпись)

Специалисту (эксперту)__________________

(фамилия, имя, отчество)

разъяснены его права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 58 (57) УПК РФ.

(подпись специалиста (эксперта)

121

 

V   Участвующим лицам также объявлено о применении технических средств

96

(каких именно, кем именно)

Осмотр производился в

условиях  

    (освещенность)

Осмотром установлено:

   

  (что именно)

     

В ходе осмотра проводилась ___________________________

(фотосъемка, видео-, аудиозапись и т.п.) К протоколу осмотра прилагаются______________________

(фототаблицы и т.п.)

Перед началом, в ходе либо по окончании осмотра от участвующих лиц____________________________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)                        заявления_____________________. Содержание заявления_:____        

(поступили, не поступили)

Понятые:

(подпись)

(подпись) Специалист (эксперт)            ________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     ______________________

(подпись)                                            

(подпись)

Протокол прочитан________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

-и Понятые:

(подпись)

97

(подпись)

122                              

Специалист (эксперт)            ________________

(подпись)

Иные участвующие лица:____,

(подпись)

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ.

Следователь (дознаватель)   ______________________

(подпись)

§ 5. Особенности тактики осмотра компьютерных объектовКак уже отмечалось, следователи все чаще сталкиваются с необходимостью осмотра компьютерной техники и содержащейся в ней или на отдельных носителях (дискетах, лазерных дисках) информации.

В качестве объекта этого следственного действия компьютерная техника и компьютерная информация выступают как: а) предмет традиционных преступных посягательств (например, кражи). Чаще всего в этих случаях каких-либо тактических особенностей осмотр ее не имеет, представляя по существу разновидность следственного осмотра предметов (и потому здесь рассматриваться не будет); б) в качестве орудия совершения преступлений, опять же, как традиционных (например, мошенничества), так и преступлений в сфере компьютерной информации. В таких случаях другие компьютеры являются «потерпевшими» от проведенной в отношении их «компьютерной атаки» (например, в результате внедренных в них вирусов типа «троянского коня» позволяющих завладевать имеющейся в них информацией и использовать ее в своих целях) и потому также подлежат осмотру; в) как объект, содержащий в себе базу информационных данных, которые имеют или могут иметь отношение к расследуемому преступлению. Дело в том, что уже в настоящее время бухгалтерский учет в большинстве предприятий, учреждений, иных хозяйствующих субъектов ведется на безбумажной, компьютерной основе; отраженные таким образом данные

* Параграф написан в соавторстве с Т. Э. Кукарниковой.

 

также либо становятся предметом преступных посягательств, либо могут представлять интерес для расследования; г) лица, имеющие в личном или служебном распряжении компьютерную технику, нередко используют ее в качестве своего рода дневника,

98

телефонной книжки или для ведения переговоров в сети Интернет по электронной почте. Эти сведения зачастую также представляют интерес для расследования. И вот для трех последних разновидностей использования компьютерной техники в интересующих следователя отношениях тактика ее осмотра весьма специфична.

Первой характерной чертой является обязательное привлечение к осмотру специалиста. Следователь, как правило, не обладает достаточно глубокими навыками и знаниями в области компьютерной техники и информационных технологий. И потому без помощи специалиста он может совершить неисправимые в дальнейшем ошибки в ходе осмотра технической аппаратуры, снятия необходимой информации и (или) ее изъятия.

Опрос следователей и специалистов в области вычислительной техники показал, что только 14% следователей работают на компьютере на уровне пользователя, 56% не знают ничего о принципах его работы. С другой стороны, 92% из числа опрошенных программистов считают, что на современном уровне развития вычислительной техники без участия профессионала найти «спрятанную» в компьютере информацию без риска уничтожения сложно1.

В то же время, привлекая специалиста, следователю необходимо убедиться в его компетентности. Дело в том, что, несмотря на распространенное противоположное мнение, общего понятия «специалист по компьютерной технике» не существует. Можно говорить лишь о том, что есть специалист, компетентный в конкретных компьютерных системах. Так, например, специалист по операционной системе MS DOS не обязательно будет знаком с операционной системой Windows NT, a квалифицированный пользователь персонального компьютера может не уметь обращаться с большими вычислительными комплексами2. Потому необходимый профиль знаний конкретного специалиста сле-

1.Касаткин А. В. Тактика собирания и использования компьютерной информации при расследовании преступлений: Дисс. канд. юрид. наук. М., 1997. С. 17-18.

2. Курушин В.Д., Минаев В.А. Компьютерные преступления и информационная безопасность. М., 1998. С. 157.

124

 

дует определять в зависимости от целей и задач осмотра с учетом первоначальных данных о характере преступления.

Обратим также внимание, что, как уже ранее упоминалось, в качестве понятых для участия в осмотре этих объектов следует привлекать людей, сведущих в компьютерной технике. Очевидно, что их участие наиболее необходимо именно при данном следственном действии, чтобы исключить возможные впоследствии ссылки заинтересованных лиц об изменениях следователем в ходе осмотра информации, содержащейся в компьютере и на магнитных носителях.

По прибытии на место осмотра следователю следует начать с запрещения доступа к средствам вычислительной техники всем лицам, работающим на объекте. Принять меры к выявлению и изъятию следов рук, оставшихся на защелках дисководов, кнопках включения питания, участках корпуса около винтов крепления крышки корпуса, клавишах клавиатуры и мыши, разъемах портов и сетевых плат, а также на кнопках печатных

99

устройств. В этих местах обычно остаются следы рук преступников. Кроме того, нельзя исключать возможности доступа в помещение, где находится компьютерная техника и информация, посторонними лицами путем взлома, подбора ключей, в том числе паролей к электронным замкам, на которых также могут остаться следы. При осмотре кабельных сетевых соединений требуется убедиться в их целостности, отсутствии следов подключения нештатной аппаратуры.

В связи с возможностью совершения преступлений по сетям телекоммуникации и локальным вычислительным сетям (ЛВС) необходимо установить расположение всех компьютеров в сети, конкретное назначение каждого компьютера, наличие сервера, места прокладки кабелей, устройств телекоммуникации (модемов, факс-модемов), их расположение и подключение к каналам телефонной связи. Требуется также выяснить наличие специальных средств защиты от несанкционированного доступа к информации, принять меры к установлению ключей (паролей). Обратим внимание на то, что часто решающее значение имеет внезапность действий, поскольку компьютерную информацию можно быстро уничтожить (в том числе по сети), поэтому в случае объединения компьютеров в сеть следует организовать групповой обыск-осмотр одновременно во всех помещениях, где они установлены.

В ходе осмотра средств вычислительной техники непосредственными объектами его могут быть: отдельные компьютеры, не являю-

125

 

щиеся составной частью локальных или глобальных сетей; рабочие станции (компьютеры), входящие в сеть; файл-сервер, т. е. центральный компьютер сети; сетевые линии связи; соединительные кабели; принтеры; модемы; сканеры и т. п1.

При непосредственном осмотре компьютера следует осмотреть системный блок, чтобы определить, какие внешние устройства к нему подключены на данный момент и какие могли быть подключены ранее (на это указывает наличие разъемов на задней панели системного блока). Эта информация в дальнейшем поможет точнее поставить вопросы перед экспертом при назначении экспертизы, укажет направление поиска и, возможно, облегчит его. Так, наличие модема означает, что компьютер подключен к сети, т. е. на нем может быть установлена почтовая программа и программа для работы с глобальной сетью Интернет; наличие сканера или разъема для подключения сканера — что в памяти компьютера могут храниться графические файлы, содержащие отсканированное изображение или текст; наличие звуковой платы означает возможность обработки звуковой информации и хранение звуковых файлов; наличие дисководов для гибких дисков указывает, что необходимо также искать гибкие магнитные диски, содержащие информацию; аналогично наличие дисководов для компакт-дисков указывает на необходимость поиска лазерных дисков; наличие электронного ключа (компактной электронной приставки размером со спичечный коробок, устанавливаемой на параллельный или последовательный порт (разъем компьютера) защищает информацию и т. д.

Далее обратим внимание на особенности осмотра работающего и неработающего компьютеров.

100

При осмотре работающего компьютера необходимо: определить, какая программа выполняется в данный момент. Для этого изучается изображение на экране монитора, которое детально описывается в протоколе. При необходимости может осуществляться фотографирование или видеозапись изображения на экране дисплея;

1  Андреев СВ. Проблемы теории и практики криминалистического документоведе-ния. Иркутск, 2001.С. 131.

2  Электронный ключ разрешает пользоваться защищенной программой и ее данными только при своем наличии.

126

 

остановить исполнение программы и зафиксировать в протоколе результаты своих действий, отразить изменения, произошедшие на экране компьютера;

определить наличие у компьютера внешних устройств — накопителей информации на жестких магнитных дисках (винчестере), на дискетах и устройствах типа ZIP, наличие виртуального диска (временный диск, который создается при запуске компьютера для ускорения его работы), отразив полученные данные в протоколе; определить наличие у компьютера внешних устройств удаленного доступа к системе и определить их состояние (подключение к локальной сети, наличие модема), после чего отключить компьютер от сети и выключить модем, отразив в протоколе результаты своих действий;

скопировать программы и файлы данных, созданные на виртуальном диске (если он имеется), на магнитный носитель или на жесткий диск компьютера в отдельную директорию; произвести копирование всей информации, хранящейся на жестком диске на переносной диск сверхбольшой емкости типа DVD или даже на дополнительный жесткий диск, с последующим исследованием ее в лабораторных условиях. При этом все действия по подключению диска сверхбольшой емкости типа DVD или дополнительного жесткого диска, копированию информации фиксируются в протоколе. Для изучения информации, записанной на гибких магнитных дисках, необходимо также сделать с них копии. Точная копия получается командой в среде DOS diskcopy. В результате ее выполнения получается фактически идентичная дискета. (В дальнейшем следует работать с копиями информации. Работа с копиями позволяет сохранить исходную информацию в неприкосновенности, что, во-первых, в какой-то степени является средством защиты от подлога, а во-вторых, даже у очень опытных пользователей бывают ситуации, когда информация теряется, например вследствие внезапного отключения электричества, поэтому при производстве экспертизы часть информации может неумышленно потеряться; и в-третьих, дает возможность впоследствии при необходимости производить повторную или дополнительную экспертизу; выключить компьютер и продолжить его осмотр. Перед выключением питания требуется корректно завершить все исполняемые в

127

 

    данный момент программы, по возможности сохранить всю промежуточную информацию (тексты, информацию состояния, содержание буферов обмена и др.) в специальных файлах, если возможно —     на отдельных дискетах, в противном случае —

101

на жестком диске     компьютера. В протоколе указать имена этих файлов, вид информа-   ции, сохраняемой в каждом, расположение файлов (наименование дискет и их маркировку или логический диск и каталог на винчестере компьютера); выключить компьютер, который подвергся воздействию, а при наличии сети — выключить все компьютеры в сети. Если из-за особенностей функционирования системы это невозможно, то следует принять все меры для исключения доступа к информации данного компьютера, по возможности снять с нее копию и принять меры для фиксации всех изменений информации, которые будут происходить впоследствии. При осмотре неработающего компьютера необходимо:

♦ установить и отразить в протоколе и на прилагаемой к нему схеме местонахождение компьютера и его периферийных устройств (принтера, модема, клавиатуры, монитора и т. п.), назначение каждого устройства, название, серийный номер, комплектацию (наличие и тип дисководов, сетевых карт, разъемов и др.), наличие соединения с локальной вычислительной сетью и (или) сетями телекоммуникации, состояние устройств (целое или со следами вскрытия);

♦  точно описать порядок соединения между собой указанных устройств, промаркировав (при необходимости) соединительные кабели и порты их подключения, после чего разъединить устройства компьютера;

♦  в ходе осмотра компьютера необходимо с помощью специалиста установить  наличие  внутри  компьютера нештатной  аппаратуры, изъятия микросхем, отключение внутреннего источника питания (аккумулятора);

♦  упаковать (с указанием в протоколе места их обнаружения) магнитные носители на дискетах и лентах. Для упаковки могут использоваться как специальные футляры для дискет, так и обычные бумажные и целлофановые пакеты, исключающие попадание пыли (загряз-..,   нений и т. п.) на рабочую поверхность дискеты или магнитной ленты; упаковать каждое устройство компьютера и соединительные кабели. Предварительно, для исключения доступа посторонних лиц, необходимо опечатать системный блок — заклеить защитной лентой кнопку включения компьютера и гнездо для подключения электрокабеля, а также места-соединения боковых поверхностей с передней и задней панелями.  

Если в ходе осмотра и изъятия компьютерной техники возникает необходимость включения компьютера, его запуск необходимо осуществлять с заранее подготовленной загрузочной дискеты, исключив тем самым запуск программ пользователя.

В протоколе осмотра должно быть отражено:

♦   количество и схема расположения рабочих мест, порядок размещения компьютерного оборудования и мест хранения машинных носителей информации;

♦   месторасположение данного помещения в здании учреждения, наличие охранной сигнализации, состояние оконных и дверных проемов (повреждения, техническое состояние), запорных устройств, экранирующих средств защиты;

♦положение переключателей на блоках и устройствах СКТ;

♦ места подключения периферийных устройств (например, соединительный кабель между коммуникационными портами принтера и системным блоком компьютера), винты

102

крепления крышек корпуса, поверхности под системным блоком, монитором и другими устройствами. Обычно в этих местах происходит скопление пыли, а значит могут остаться следы, характер или отсутствие которых должно быть отражено в протоколе;

♦ наличие и состояние всех пометок, пломб, специальных знаков и наклеек (инвентарных номеров, записей на память, контрольных маркеров фирм-продавцов и др.), нанесенных на корпуса и устройства компьютеров, наличие загрязнений, механических повреждений и их локализация;

♦  состояние индикаторных ламп и содержание информации, высвечиваемой на мониторе (если компьютер включен); при этом необходимо  учитывать,   что  для   предотвращения   выгорания  экрана  в большинстве компьютеров используют специальные заставки — хранители экрана, которые могут быть защищены паролем. В протоколе также должен быть зафиксирован вид этого хранителя;

♦ наличие и содержание записей, относящихся к работе компьютерной техники. В них могут оказаться сведения о процедурах входа-выхода в компьютерную систему, пароли доступа и т. п.;

129

 

♦  наличие внутри компьютерной техники нештатной аппаратуры и различных устройств;

♦ следы нарушения аппаратной системы защиты информации и другие признаки воздействия на электронную технику (механические повреждения);

♦  место обнаружения каждого носителя компьютерной информации, характер его упаковки (конверты, специальный футляр-бокс для хранения дискет, фольга и пр.), надписи или наклейки на упаковке и другие особенности, тип и размер (в дюймах), изготовитель и тип компьютера, для которого предназначен обнаруженный носитель, характерные признаки (состояние средств защиты от стирания, царапины, гравировки, различные повреждения и т. п.).

В дополнение к протоколу, кроме составления схемы расположения компьютеров и периферийных устройств в помещении и соединения компьютеров в сети, с помощью видео- или фотосъемки рекомендуется зафиксировать информацию на экране монитора, индикаторных панелях, положение переключателей и состояние индикаторных ламп всех устройств компьютерной системы, о чем сделать соответствующие записи в протоколе.

Носители информации, имеющей отношение к расследуемому событию, могут быть изъяты в ходе осмотра с соблюдением установленного УПК порядка. При этом необходимо помнить, что обращаться с носителями машинной информации, как то: жесткими магнитными дисками (винчестерами), оптическими дисками, дискетами и т. п., следует осторожно — не прикасаться руками к рабочей поверхности дисков, не подвергать их электромагнитному воздействию, не сгибать и не хранить без соответствующей упаковки, не делать на них никаких пометок авторучкой или жестким карандашом (допускается нанесение пояснительных надписей на этикетку фломастером), не пробивать отверстия в магнитных носителях или ставить на них печати.

103

СКТ, которые следователь не счел необходимым в ходе осмотра изымать (напомним, что изъятию при осмотре подлежат только те предметы, которые могут иметь отношение к уголовному делу — ст. 177 ч. 3 УПК), следует опечатать наклеиванием листа бумаги с подписями следователя и понятых на разъемы электропитания и корпус, либо опечатать весь системный блок. Это необходимо для

130

 

исключения возможности отдельным лицам на определенное требуемое следователю с учетом конкретных обстоятельств расследуемого дела время его включения и использования, доступа внутрь системного блока.

§ 6. Тактика судебного осмотра местности и помещенийСтатья 284. Осмотр вещественных доказательств

1.  Осмотр вещественных доказательств проводится в любой момент судебного следствия по ходатайству сторон. Лица, которым предъявлены вещественные доказательства, вправе обращать внимание суда на обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела.

2.  Осмотр вещественных доказательств может проводиться судом по месту их нахождения.

Статья 287. Осмотр местности и помещения

1.  Осмотр местности и помещения проводится судом с участием сторон, а при необходимости и с участием свидетелей, эксперта и специалиста. Осмотр помещения проводится на основании определения или постановления суда.

2.  По прибытии на место осмотра председательствующий объявляет о продолжении судебного заседания и суд приступает к осмотру, при этом подсудимому, потерпевшему, свидетелям, эксперту и специалисту могут быть заданы вопросы в связи с осмотром.

Нам представляется, что осмотр вещественных доказательств в судебном заседании по своей тактике не отличается от их осмотра на стадии предварительного расследования преступлений (разве что нет необходимости привлекать к участию в нем понятых).

Особенности же тактики судебного осмотра местности и помещений предопределяются, главным образом, соответствующей стадией уголовного процесса, субъектом, производящим осмотр, а также целями и задачами, на достижение которых направлено это судебное действие. Если следственный осмотр, как правило, — неотложное следственное действие, и производится он в целях обнаружения следов преступления и других вещественных доказательств, выяснения обстановки происшествия и иных обстоятельств, имеющих значение для дела,

104

131

 

то судебный осмотр в большинстве своем направлен на проверку и оценку уже имеющихся доказательств путем непосредственного восприятия составом суда обстановки на местности или в помещений.

Изучение судебной практики показывает, что к наиболее типичным ситуациям, обусловливающим необходимость судебного осмотра местности и помещений, относятся следующие:

-  выявление в ходе судебного следствия пробелов в осмотре места происшествия, проведенном на стадии предварительного расследования, которые можно восполнить (или попытаться восполнить) только путем непосредственного восприятия судом обстановки, где имело место криминальное событие;

-  наличие существенных противоречий в показаниях подсудимого (подсудимых), потерпевшего, свидетелей, касающихся обстоятельств совершения или сокрытия преступления, которые могут быть устранены или оценены лишь при непосредственном осмотре местности, помещения судом в присутствии этих лиц;

-  изменение показаний, данных на стадии предварительного расследования указанными выше лицами относительно обстоятельств совершения преступления, если проверка и оценка объективности показаний возможна только в результате судебного осмотра соответствующих участков местности или помещений.

Подготовка к судебному осмотру до выезда на место должна включать в себя в первую очередь определение круга лиц, которых следует к нему привлечь, и обеспечение их явки. Если при осмотре может возникнуть необходимость в реконструкции обстановки, то в подготовительный этап входит допрос в качестве свидетелей специалистов и понятых, участвовавших в следственном осмотре места происшествия (а иногда и производившего его следователя). Следует также тщательно продумать вопрос о способах фиксации хода и результатов осмотра и обеспечить его необходимыми техническими средствами. Учитывая, что судьи, как правило, не имеют достаточного опыта использования таких технических средств, как кинокамеры, видеомагнитофоны, при необходимости их применения к участию в судебном осмотре целесообразно привлекать соответствующих специалистов (экспертов экспертно-криминалистического отдела, техников-криминалистов органов прокуратуры).

Осмотр нужно начинать с обзора места происшествия и «привязки» объектов, подлежащих детальному исследованию, к остальной местности.

132

 

При этом надо иметь в виду, что поскольку с момента следственного осмотра (если таковой проводился) проходит значительное время, обстановка на месте происшествия к началу судебного осмотра может существенно измениться. Поэтому суд должен выяснить путем постановки соответствующих вопросов подсудимому, потерпевшему и свидетелям из числа очевидцев преступления и лиц, участвовавших в следственном осмотре в

105

качестве понятых и специалистов, какие изменения на этом месте произошли. Кроме того, изменения, происшедшие в обстановке, должны быть сопоставлены с данными протокола следственного осмотра и приложенными к нему схемами и фототаблицами места происшествия.

Если произошедшие изменения существенны и могут оказать влияние на результаты судебного осмотра, то суд на основе указанных выше материалов и показаний должен реконструировать обстановку, максимально приблизив ее к той, которая была на момент происшествия. В протоколе судебного заседания должен найти отражение не только сам факт реконструкции, но и то, в чем конкретно она выразилась. Желательно, чтобы место судебного осмотра было сфотографировано до и после реконструкции, а сам процесс ее зафиксирован путем киносъемки или видеозаписи. Это даст возможность объективно судить об обстоятельствах, вызвавших необходимость реконструкции, и соответствии реконструированной обстановки места происшествия первоначальной.

После реконструкции места происшествия тактика судебного осмотра зависит от судебной ситуации, обусловившей производство этого действия по проверке и оценке доказательств. Если необходимость его проведения вызвана недостатками следственного осмотра либо самим фактом его непроведения на стадии предварительного расследования, то в этих случаях к судебному осмотру применимы практически все тактические рекомендации, касающиеся следственного осмотра места происшествия.

Однако, как уже отмечалось, одной из типовых ситуаций, при которой суд принимает решение о производстве осмотра местности или помещения, является обнаружение противоречий в показаниях нескольких лиц (подсудимых, потерпевшего и др.). Представляется, что при таких обстоятельствах суду следует использовать тактические рекомендации, относящиеся к действию, известному в следственной практике под наименованием «проверка и уточнение показаний на месте», естественно, с учетом специфики судебного следствия. Мы имеем в виду, в частности, производство осмотра с участием каждого подсудимого отдельно в отсутствие других подсудимых по делу.

133

 

В подобных случаях целесообразно после прибытия на место осмотра, объявления судебного заседания продолженным и реконструкции (при необходимости) обстановки дальнейший осмотр производить раздельно с каждым из лиц, в чьих показаниях имеются существенные противоречия. Для этого суд удаляет остальных подсудимых с места, подлежащего осмотру. Возникает вопрос: не противоречит ли данная тактическая рекомендация ст. 287 УПК, согласно которой судебный осмотр местности и помещения производится в присутствии сторон (следовательно, подсудимого, а также потерпевшего и других лиц, перечисленных в названной статье уголовно-процессуального закона)? Мы полагаем, что нет. Как известно, закон допускает допрос одного подсудимого в отсутствие другого, когда этого требуют интересы установления истины (ст. 275 УПК). Постановка вопросов подсудимому в связи с судебным осмотром в ходе судебного следствия по существу является продолжением его допроса, проводимого, правда, в специфических условиях и сопровождающегося в ряде случаев демонстрацией им определенных действий, связанных с инкриминированным ему событием.

При рассмотрении уголовного дела по обвинению несовершеннолетних братьев П. и Т. по ч. 2 ст. 89 УК РСФСР подсудимые, признавая себя полностью виновными, давали

106

противоречивые показания о месте и способе проникновения через забор на территорию сахарного завода для совершения кралей сахара, который был обнаружен при обыске в их доме. Суд, руководствуясь изложенными выше тактическими рекомендациями, произвел осмотр места происшествия отдельно с каждым подсудимым. Выяснилось, что П. вообще не смог преодолеть забор названным им способом, а Т. показал не тот пролом в заборе, через который по выводам органов предварительного следствия была совершена кража. Указанные обстоятельства послужили основанием для направления дела на дополнительное расследование. В ходе его было установлено, что П. и Т. оговорили себя в совершении кражи, которую в действительности совершил их отец — рабочий сахарного завода.

В заключение скажем, что с учетом определенной уголовно-процессуальным законом ролью суда в исследовании доказательств инициатива при проведении данного действия, носящего в сути своей следственный характер, должна предоставляться той стороне (обвинения или защиты), по ходатайству которой оно производится.  

134

Глава 4. Тактика обыска и выемкиСтатья 182. Основания и порядок производства обыска

1.   Основанием производства обыска является наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела.

2.  Обыск производится на основании постановления следователя.

3.  Обыск в жилище производится на основании судебного решения,: принимаемого в порядке, установленном статьей 165 настоящего Кодекса.

4.  До начала обыска следователь предъявляет постановление о его производстве, а в случаях, предусмотренных частью третьей настоящей статьи, — судебное решение, разрешающее его производство.

5.  До начала обыска следователь предлагает добровольно выдать подлежащие изъятию предметы,  документы и ценности,  которые могут иметь значение для уголовного дела. Если они выданы добровольно и нет оснований опасаться их сокрытия, то следователь вправе не производить обыск.

6.  При производстве обыска могут вскрываться любые помещения, если владелец отказывается добровольно их открыть. При этом не должно допускаться не вызываемое необходимостью повреждение имущества.

7.  Следователь принимает меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные в ходе обыска обстоятельства частной жизни лица, в помещении которого был произведен обыск, его личная и (или) семейная тайна, а также обстоятельства частной жизни других лиц.

135

107

 

8.  Следователь вправе запретить лицам, присутствующим в месте, где производится обыск, покидать его, а также общаться друг с другом или иными лицами до окончания обыска.

9.  При производстве обыска во всяком случае изымаются предметы и документы, изъятые из оборота.

10.  Изъятые предметы, документы и ценности предъявляются понятым и другим лицам, присутствующим при обыске, и в случае необходимости упаковываются и опечатываются на месте обыска, что удостоверяется подписями указанных лиц.

11.  При производстве обыска участвуют лицо, в помещении которого производится обыск, либо совершеннолетние члены его семьи. При производстве обыска вправе присутствовать защитник, а также адвокат того лица, в помещении которого производится обыск (часть одиннадцатая в ред. Федерального закона от 29.05.2002 № 58-ФЗ).

12.  При производстве обыска составляется протокол в соответствии со статьями 166 и 167 настоящего Кодекса.

13.  В протоколе должно быть указано, в каком месте и при каких обстоятельствах были обнаружены предметы, документы или ценности, выданы они добровольно или изъяты принудительно. Все изымаемые предметы, документы и ценности должны быть перечислены с точным указанием их количества, меры, веса, индивидуальных признаков и по возможности стоимости.

14.  Если в ходе обыска были предприняты попытки уничтожить или спрятать подлежащие изъятию предметы, документы или ценности, то об этом в протоколе делается соответствующая запись и указываются принятые меры.

15.  Копия протокола вручается лицу, в помещении которого был произведен  обыск,  либо совершеннолетнему члену его  семьи.   Если обыск производился в помещении организации, то копия протокола вручается под расписку представителю администрации соответствующей организации.

16.  Обыск может производиться и в целях обнаружения разыскиваемых лиц и трупов.

Статья 183. Основания и порядок производства выемки 1. При необходимости изъятия определенных предметов и документов, имеющих значение для уголовного дела, и если точно известно, где иукого они находятся, производится их выемка.      

136

 

2.  Выемка производится в порядке, установленном статьей 182 настоящего   Кодекса,   с   изъятиями,   предусмотренными   настоящей статьей.

3.  Выемка предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, производится следователем с санкции прокурора.

108

4.  Выемка документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, производится на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном статьей 165 настоящего Кодекса.

5. До начала выемки следователь предлагает выдать предметы и документы, подлежащие изъятию, а в случае отказа производит выемку принудительно.

Статья 184. Личный обыск

1.  При наличии оснований и в порядке, которые предусмотрены частями первой и третьей статьи 182 настоящего Кодекса, производится личный обыск подозреваемого, обвиняемого в целях обнаружения и изъятия предметов и документов, могущих иметь значение для уголовного дела.

2.  Личный обыск может быть произведен без соответствующего постановления при задержании лица или заключении его под стражу, а также при наличии достаточных оснований полагать, что лицо, находящееся в помещении или ином месте, в котором производится обыск, скрывает при себе предметы или документы, которые могут иметь значение для уголовного дела.

3. Личный обыск лица производится только лицом одного с ним пола и в присутствии понятых и специалистов того же пола, если они участвуют в данном следственном действии.

§ 1. Обыск: понятие, сущность, видыОбыск — следственное действие, по своим информационно-познавательным целям весьма близкое к следственному осмотру. Так, следственный осмотр, как сказано в ст. 176 УПК, производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Обыск в соответствии с уголовно-процессуальным законом (ст. 182 УПК) производится в целях

137

 

отыскания и изъятия орудий преступления, предметов, документов и ценностей, которые могут иметь значение для уголовного дела, разыскиваемых лиц и трупов. Как видим, цели этих двух следственных действий, в сущности, едины или, по крайней мере, весьма близки между собой. Оба они направлены на обнаружение следов преступления и иных предметов и документов, имеющих (или могущих иметь) значение по делу.

В то же время между обыском и следственным осмотром имеются принципиальные различия как в процессуальной сущности и регламентации, так и в тактике производства этих действий. И чтобы четко разобраться в этих различиях, понять, в каких случаях следует производить для достижения единых целей следственный осмотр, а в каких — обыск, вновь используем ретроспективный подход.

Ст. 175 УПК РСФСР 1923 г. указывала: «Следователь, имея достаточные основания полагать, что в каком-либо помещении или у какого-либо лица находятся предметы, могущие иметь значение для дела, предъявляет требование о выдаче этих предметов и

109

производит выемку их; в случае невыдачи отбирает принудительным порядком или производит обыск, составив о производстве таковых своих действий мотивированное постановление». Как видим, из текста этой статьи весьма сложно уяснить суть и специфику данных действия, в том числе и процессуальное отличие обыска от выемки.

В первом советском учебнике криминалистики понятие обыска не давалось, что затрудняло отграничение обыска от других следственных действий, и в первую очередь, от следственного осмотра. «К обыску, — начиналась соответствующая глава этого учебника, — следователь приступает в том случае, когда у него есть веские основания полагать, что у какого-либо лица или в каком-либо учреждении имеются предметы или документы, имеющие значение для расследуемого дела, или когда по делу проходят лица, скрывающиеся от следствия, суда или исполнения приговора».

Практически такой же сентенцией ограничивался и учебник 1938 г.: «...обыск производится только при достаточных основаниях полагать, что в каком-либо помещении или у какого-либо лица находятся предметы, могущие иметь значение для дела».

Учебник криминалистики 1950г. определял обыск так: «Обыском называется следственно-оперативное действие, имеющее своей целью

138                                                                                        '

 

обнаружение и изъятие в определенном месте или у определенного лица объектов, важных для раскрытия преступления и изобличения виновного». Не говоря уже о том, что в данном определении явно ошибочным является использование понятия «следственно-оперативное действие» (действие может быть либо следственным, либо оперативным или оперативно-розыскным, но никак не следственно-оперативным), в нем не отражен основной признак, отличающий обыск от большинства иных следственных действий.

Этот недостаток был восполнен в одном из следующих по времени издания учебников криминалистики, и сформулированное в нем определение обыска (с некоторыми модификациями преимущественно редакционного характера) воспроизводится во всей последующей криминалистической литературе: «Обыск есть следственное действие, производимое путем принудительного (курсив наш. — О. Б.) обследования помещения или иного места, либо лица с целью отыскания и изъятия орудий преступления, предметов и ценностей, добытых преступным путем, а также других предметов и документов, могущих иметь значение для дела. В ряде случаев обыск производится для обнаружения разыскиваемых лиц и трупов».

Именно своим принудительным характером, необходимостью при обыске в определенных законом пределах ограничивать права граждан на личную свободу, свободу личной жизни н неприкосновенность жилища обыск отличается от осмотра и других следственных действий. Именно поэтому основания для производства обыска (фактические и правовые) и процессуальный режим его проведения обеспечены дополнительными гарантиями прав и законных интересов личности (на- • помним, что с 1 января 2004 г. обыск и (или) выемка в жилище будут производиться по разрешению на то суда). По этой же причине большая часть тактических приемов обыска, связанных с допустимым принуждением, опосредована уголовно-процессуальным законом.

110

: Образно говоря, если для производства осмотра, в частности осмотра места происшествия — следственного действия, наиболее близкого по своим целям к обыску в помещении — следователя «приглашают» лица, выявившие событие, содержащее признаки преступления, то на обыск следователя не только не «приглашают», но и не ожидают и, во всяком случае, как минимум, не желают его производства. Он производится по инициативе самого следователя, как правило, внезапно для

139

 

обыскиваемых лиц, и неизбежно связан с реальным или потенциальным принуждением в отношении не только непосредственно обыскиваемых, но и ряда других лиц (в частности, оказавшихся случайно или по делам службы в месте проведения обыска).

Приведем условный пример. Если следователь получил данные, что в определенном месте в лесу сокрыт какой-либо предмет, имеющий значение для дела (скажем, топор, явившийся орудием преступления), то для его обнаружения следует произвести осмотр, так как действия по розыску и изъятию искомого объекта ничьи права не ущемляют в принципе. Если же есть основания полагать, что тот же топор сокрыт на садовом участке какого-либо конкретного лица (подозреваемого, его родственника, совершенно постороннего для преступника человека), то для его обнаружения и изъятия необходимо уже проведение не осмотра, а обыска, ибо следователь вынужден вторгаться на участок, находящийся во владении или в оперативном управлении определенного лица, производить раскопки и другие инициативные действия для обнаружения искомого предмета, ограничивая тем самым право гражданина на неприкосновенность личной собственности и личной жизни.

Если рассматривать цели обыска более дифференцированно, то к ним можно отнести: а) обнаружение и изъятие предметов или документов, могущих иметь значение непосредственно по расследуемому преступлению (в том числе орудий и следов преступления, предметов и ценностей, добытых в результате его совершения); б) обнаружение ценностей, других предметов или документов, наличие которых позволяет выдвинуть версию о совершении других преступлений помимо расследуемого, обусловившего проведение обыска; в) обнаружение предметов, хранение или ношение которых само по себе является преступлением (например, огнестрельного оружия, наркотиков без соответствующих разрешений);

г)  обнаружение предметов и документов, запрещенных к свободному обращению (ядов, радиоактивных или отравляющих веществ и т. д);

д) обнаружение разыскиваемых лиц; е) обнаружение трупов.

Вновь обратим внимание на следующее. Выемка, на наш взгляд, гносеологически и во многом процессуально представляет собой лишь разновидность обыска. Об этом свидетельствуют, во-первых, единые цели данных действий. Напомним, что в соответствии со ст. 183 УПК выемка производится для изъятия в сущности тех же объектов, на об-

140

 

111

наружение которых направлен и обыск, но с оговоркой, что в этом случае следователь знает, какие именно предметы и документы должны быть обнаружены при выемке, и ему точно известно, где и у кого они находятся (обыск же в этом отношении носит во многом прогностический характер, о чем более подробно скажем ниже). Во-вторых, закон прямо указывает, что выемка производится в процессуальном режиме обыска (ч. 2 ст. 183 УПК; следовательно на нее распространяются все процессуально-тактические приемы и рекомендации, сформулированные законом для обыска). В-третьих, наконец, предусмотренная ч. 5 этой же статьи УПК возможность принудительного производства выемки во многом практически нивелирует тактические различия выемки и обыска.

Показателен в этом отношении следующий комментарий известных процессуалистов М. С. Строговича и Д. А. Карницкого к приведенной в начале данной главы ст. 175 УПК РСФСР 1923 г.: «Обыск и выемка преследуют одну и ту же цель: получение в распоряжение следователя предметов, могущих иметь значение для дела, т.е. вещественных доказательств. Разница между обыском и выемкой заключается в том, что обыск является средством для достижения возможности произвести выемку. В случае если нужные для следователя предметы имеются налицо, он тут же производит выемку их, добровольную или принудительную. В случае если обвиняемый или вообще лицо, у которого выемка производится, отрицает наличие у него в помещении или на нем (личный обыск) этих предметов, следователь производит обыск, т.е. ищет эти предметы, и в случае их обнаружения производит выемку» . Это мнение одних из первых советских криминалистов в рассматриваемом аспекте представляется актуальным и в настоящее время.

В этой связи рассматриваемые ниже положения, тактические приемы и рекомендации производства обыска, если иное не оговаривается, относятся и к тактике производства выемки.

Криминалистическая классификация обыска проводится по различным основаниям: по объекту, последовательности, форме организации и др.

По объекту можно выделить такие виды обыска: а) обыск в.помещении (на даче, в доме, квартире, служебном кабинете, в подсобных и

1  Строгович М.  С, Карницкий Д. А.  Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. Текст и постатейный комментарий. М., 1926. С. 204.                              и            

141

 

других служебных помещениях магазина); б) обыск в ином месте; в эту классификационную группу следует отнести обыск на садовых и приусадебных участках, в автомашине, подвалах, погребах и иных местах, помещениями в прямом смысле этого слова не являющимися: в) личный обыск (обыск лица).

По последовательности различают обыск первоначальный (первичный) и повторный. Последний производится, как правило, либо при возникновении сомнений в полноте и тщательности ранее проведенного обыска, либо при получении данных о месте нахождения искомых предметов, не обнаруженных при первичном обыске, или об относимо-сти к делу того или иного предмета, обнаруженного, но не изъятого при первоначальном обыске. Наконец, повторный обыск целесообразно производить при

112

расследовании определенных видов преступлений, а также с учетом психологических особенностей лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении конкретного преступления, и характера искомых предметов.

Как показывает следственная практика, при расследовании «должностных» хищений, дела о которых возбуждены по так называемым официальным данным (акту документальной ревизии, статье в газете и т. п.), для лица, совершившего хищение, возможность производства у него обыска чаще всего очевидна. Он к нему готовится, в частности, обычно скрывает похищенное имущество либо (и) ценности, нажитые преступным путем, у родственников, знакомых, неустановленных соучастников преступления, в иных местах. Затем, когда у него будет произведен в достаточно короткое время после возбуждения уголовного дела обыск, расхититель стремится возвратить свои ценности для предотвращения их присвоения лицами, которым он передал их на хранение, либо обнаружения этих ценностей при возможных обысках в квартирах этих лиц. Именно поэтому повторно произведенный обыск у расхитителя во многих случаях позволяет обнаружить и изъять искомые предметы.

По форме организации обыск подразделяют на единичный (обыск у одного лица, в одном помещении или одном ином месте) и групповой. Под последним понимается одновременное производство обыска у всех или нескольких лиц, причастных к совершению преступления, одновременно в нескольких помещениях или иных местах (естественно, при наличии фактических и процессуальных оснований для каждого обыска).

142

§ 2. Общие положения тактики обыска и выемкиПроизводство обыска и выемки регламентируется приведенными выше ст. ст. 182-184 УПК. И вытекающий из их анализа первый вопрос, имеющий криминалистическое значение, следующий: что понимать под основаниями для производства обыска? Здесь мы имеем в виду не процессуальные основания (наличие постановления, а в случае обыска и выемки в жилище — санкции суда; до 1 января 2004 г. — прокурора и т. д.), а фактические (так сказать, материальные) основания.

Суть проблемы заключается в том, что обыск — действие в высшей степени прогностическое. Зачастую, планируя его, следователь не только не убежден в наличии в месте производства обыска искомых им объектов, но не всегда уверен в том, они в принципе там могут находиться (этим-то обыск и отличается от выемки). А обыск всегда связан с определенным ограничением прав личности, с принуждением, с очевидным стрессом для лиц, в том числе, возможно и не причастных к расследуемому преступлению, у которых он производится. «Обыск, — горько, но точно сказал когда-то Виктор Некрасов, автор одной из лучших книг о войне «В окопах Сталинграда», сам неоднократно ему подвергавшийся за свою политическую позицию в советское время, — высшая степень недоверия государства к своему гражданину». А если для такого недоверия вообще нет оснований, то следует вести речь не просто о недоверии, а о беззаконии.

113

Мы останавливается столь подробно на этом вопросе, т. к. УПК РСФСР он решался таким образом, что проверить обоснованность производства обыска представлялось практически невозможным, на что мы обращали внимание более двадцати лет тому назад (см.: Баев О. Я. Процессуально-тактические проблемы обыска. Совершенствование расследования преступлений. Иркутск, 1980). В ст. 168 УПК РСФСР говорилось, что следователь для производства обыска должен иметь «достаточные основания полагать, что в каком-либо помещении или ином месте, или у какого-либо лица находятся...». И возникал вопрос: «достаточные основания полагать» — что это такое: интуиция следователя, доказательства, оперативные и оперативно-розыскные сведения?

По уголовному делу, возбужденному по факту обнаружения у М. автомата и двух пистолетов, в одну ночь следователь и оперативные

    143

 

работники органа дознания произвели обыски 17 лиц, большинство из которых с М. вообще знакомы не были. Во всех постановлениях о производстве обысков указывалось, что они осуществляются по делу по обвинению М., и что имеются основания предполагать наличие у них -огнестрельного оружия. В материалах дела находится справка прокурора района о том, что он проверил факты производства у данных лиц обысков (они осуществлялись без санкции, как случаи, не терпящие отлагательств, и, кстати сказать, не дали никаких положительных результатов: ни у кого оружия обнаружено не было) и признал их производство обоснованным, при этом мотивы такого его вывода из данной справки не усматривались.

По этой проблеме высказывались различные мнения, не касаясь которых, заметим, что, по нашему убеждению, основаниями для обыска являются лишь фактические данные, полученные как из процессуальных источников (доказательства), так из источников непроцессуальных (в результате оперативной и розыскной деятельности). По сути, эту позицию и занял УПК РФ, в ст. 182 которого указывается, что основанием для производства обыска является «наличие достаточных данных (а не загадочных «оснований». — О. Б.) полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться...». Именно они, содержащиеся в материалах уголовного или оперативно-розыскного дела, должны быть представлены суду (прокурору) для решения им вопроса о санкционировании обыска или обоснованности его проведения без санкции в порядке ч. 5 ст. 165 УПК. Тут же напомним, что в соответствии с этой же статьей, если судья признает произведенный обыск незаконным, все доказательства, полученные в ходе его, признаются недопустимыми.

Основные процессуально-тактические рекомендации и приемы обыска состоят в следующем (заметим, что, имея общий характер, они в большинстве своем опосредуют наиболее сложный вид обыска — обыск в жилище и ином помещении).

При производстве обыска обязательно участие понятых. К этому положению относится все сказанное о понятых в предыдущей главе нашей работы. Но эти общие положения и правила применительно к такому специфическому следственному действию, как обыск, нуждаются в определенных уточнениях, носящих и нравственную, и тактическую значимость.

144   .

114

 

ЩР"

Своеобразие обыска, вновь повторим, заключается в том, что, принимая решение о его производстве, следователь не имеет однозначной убежденности не только в успехе этого действия, но зачастую и в том, находятся ли вообще искомые им предметы или документы в обыскиваемом помещении, ином месте или у данного лица. Более того, обыск состоит в необходимости внезапного вторжения в личную и частную жизнь граждан, возможно даже непосредственно непричастных к расследуемому преступлению, и, во всяком случае, — в личную жизнь членов семьи лица, совершившего преступление, не имеющих к этому преступлению никакого отношения. Именно это обусловило закрепление в законе обязанности следователя принимать меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные при обыске обстоятельства частной жизни лица, занимающего данное помещение, его личной и (или) семейной тайны, а также обстоятельства частной жизни других лиц (ч. 7 ст. 182 УПК).

Но как быть с разглашением самого факта производства обыска? По тексту закона понятыми могут быть любые незаинтересованные в деле граждане. Следовательно, не является его нарушением и приглашение в качестве понятых ближайших соседей лица, у которого производится обыск. К слову сказать, в следственной практике чаще всего именно они и приглашаются в качестве понятых при обыске. И в этом случае практически маловероятно, а скорее всего просто невероятно, чтобы сам факт обыска не стал достоянием большого числа граждан.

С позиций нравственных, на наш взгляд, такая огласка недопустима, так же как разглашение обстоятельств частной жизни обыскиваемых. Кроме того, как показывает следственная практика, отношения между соседями — понятыми и обыскиваемыми — после этого следственного действия обычно резко ухудшаются. И это тоже нельзя не учитывать, приглашая понятых для обыска.

Еще один довод против приглашения для обыска в качестве понятых соседей обыскиваемого. Практика знает случаи, когда такие понятые из «соседских» побуждений, а иногда и по иным мотивам либо препятствовали следователю в производстве обыска, либо в дальнейшем давали ложные показания об обстоятельствах, связанных с его проведением и обнаружением при обыске определенных предметов.

А. Р. Ратинов приводит следующий пример негативных последствий неправильного подбора понятых для обыска.

145

 

Следователь по делу о хищении получил показания обвиняемого о хранении им ценностей у своего родственника. Прибыв по указанному адресу (это был небольшой домик на окраине города), следователь пригласил в качестве понятых двух соседей обыскиваемого. При обыске были найдены искомые ценности: деньги, бриллианты, золотые изделия, упакованные в двух мешочках. Во время составления протокола один из понятых схватил лежащие на столе ценности и выбежал из квартиры, а второй задержал следователя. Когда следователю удалось выйти, пригласить работников милиции и новых понятых, все присутствующие заявили, что никаких ценностей обнаружено не было и сопротивление

115

следователю никто не оказывал. Дальнейший розыск ценностей оказался безрезультатным.

Сказанное, на наш взгляд, убедительно свидетельствует о том, что в качестве понятых при обыске должны приглашаться не только незаинтересованные в деле граждане, (это само собой разумеется), но и те из них, которые незнакомы с обыскиваемым, а желательно и между собой.

При обыске должно быть обеспечено присутствие лица, у которого производится обыск, либо совершеннолетних членов его семьи. Заметим, что ст. 182 УПК прямо такого положения не содержит (как то имело место в ст. 169 УПК РСФСР), но оно непосредственно вытекает из требований этой же статьи о том, что до начала обыска следователь предъявляет обыскиваемому постановление о его производстве и предлагает выдать искомые им объекты добровольно. В случае невозможности присутствия этих'лиц при обыске приглашаются представители жилищно-эксплуатационной организации, соответствующей администрации (района, поселка, села). Заметим, что в практике случаи приглашения для обыска представителей жилищно-эксплуатационной организации и администрации крайне редки. Одновременно напомним, что обыск в помещениях, занятых предприятиями, учреждениями и организациями, производится в присутствии их представителей. Обыск в помещениях, занимаемых дипломатическими представительствами, а равно в помещениях, в которых проживают члены дипломатических представительств и их семьи, может производиться лишь по просьбе или с согласия дипломатического представителя с обязательным присутствием при таком обыске прокурора и представителя Министерства иностранных дел.                                                               

146

 

Следователь в каждом конкретном случае должен решить вопрос: производить ли обыск в присутствии лица, в помещении которого он проводится, или без него, но в присутствии какого-либо совершеннолетнего члена семьи обыскиваемого (здесь и далее мы рассматриваем ситуации обыска лишь у лица, по имеющимся данным непосредственно причастного к совершению преступления). Тактическая значимость верного решения при этом видна из следующих рассуждений. Если при обыске в присутствии обыскиваемого будут обнаружены искомые предметы или документы, изобличающие его в совершении преступления, то это, как правило, повлечет за собой дачу обыскиваемым в целом правдивых показаний по существу дела. И, напротив, если такой обыск окажется безрезультатным, то это укрепит установку данного лица на отрицание своей причастности к расследуемому преступлению. Возможна и такая ситуация: при обыске обнаружены не все, а часть искомых объектов (ценностей, документов и т. п.). Присутствуя при обыске и зная, что именно обнаружено, обыскиваемый, очевидно, ограничит свои дальнейшие показания лишь обстоятельствами, связанными с обнаруженными предметами.

Поэтому, думается, что с тактических позиций присутствие при обыске лица, в помещении (или ином месте) которого он производится, целесообразно, если есть уверенность или, по крайней мере, высокая вероятность, основанная на доказательствах или оперативно-розыскных данных, в успехе этого действия. В иных случаях обыск следует производить в присутствии кого-либо из совершеннолетних членов семьи обыскиваемого, либо защитника обыскиваемого или его адвоката, (вопрос об их участии в обыске мы рассмотрим чуть позже). Ситуация, когда лицо знает о произведенном в его

116

квартире, доме или ином месте обыске, но не осведомлено о его результатах, предоставляет весьма интересные тактические возможности использования ее при допросе этого лица.

К. подозревался в совершении компьютерных преступлений. Чтобы не дать К. возможность уничтожить во время обыска имеющуюся в его компьютерах информацию, после объявления ему постановления о производстве обыска в его квартире он с места обыска был удален, а сам обыск производится в присутствии жены К.

Кроме всего прочего, при обыске был обнаружен один так называемый «чек» с наркотическим веществом. В то же время следователь располагал оперативными данными, что К. систематически за-

147

 

нимался незаконным сбытом наркотиков. Следователь вложил «чек» в коробку с изъятыми при обыске дискетами, надлежащим образом ее упаковал и опечатал.

При допросе К. в качестве подозреваемого в хакерстве, проведенном с участием его защитника, следователь положил эту коробку на стол перед К. и задал ему вопрос, сформулированный следующим образом: «В данной коробке кроме всего прочего находится наркотик, обнаруженный при обыске. Поясните, с какой целью и какое количество наркотиков хранилось в вашей квартире?». К., полагая, что следователь изъял все хранившиеся у него наркотики, пояснил, что в момент обыска у него было «всего лишь» семьдесят два «чека», которые он приобретал для себя без цели сбыта. При повторном обыске в месте, названном при допросе К., они были обнаружены (данный тактический прием относится к классу «следственных хитростей», о сущности и проблемах допустимости которых речь пойдет в следующей главе нашей работы).

Однако при решении этого вопроса надо иметь в виду и следующее. Наблюдение за поведением обыскиваемого в процессе обыска, так называемые его поведенческие реакции в ряде случаев позволяют определить места сокрытия искомых предметов. Поэтому, помимо приведенных положений, верное тактическое решение должно основываться и на данных о личности обыскиваемого, его психологических свойствах и качествах (интраверсии или экстраверсии, эмоциональной нестабильности, толерантности к стрессу и т. п.).

Производство обыска в ночное время, кроме случаев, не терпящих отлагательств, не допускается. Из данного требования вытекает, что следователь, планируя производство обыска, должен рассчитать время так, чтобы закончить обыск до 22 ч. (напомним, что ночным признается время с 22 до 6 ч. — п. 21 ст. 5 УПК). Если же обыск к данному времени не окончен, то при наличии возможности обыскиваемое помещение или иное место необходимо опечатать и обеспечить его охрану до окончания ночного времени, после чего продолжить обыск. При отсутствии такой возможности обыск должен быть продолжен и в ночное время (как разновидность предусмотренных законом случаев обыска, не терпящих отлагательств).

Для участия в производстве обыска следователь вправе вызвать соответствующего специалиста. Участие специалистов в обыске в целом

117

148

 

обусловливается теми же причинами, что и их привлечение к следственному осмотру, достаточно подробно рассмотренными выше. Учитывая также, что искомые следователем ценности и предметы к моменту обыска могут быть тщательно сокрыты (например, в тайниках), следы преступления, по представлению преступника, уничтожены (смыты следы крови с пола, счищены со стен, которые затем вновь побелены, и т. п.), привлечение для их обнаружения соответствующих специалистов и использование ими при обыске сложных новейших технико-криминалистических поисковых (типа «Омуля», «Гаммы») и других средств будут способствовать успешному проведению обыска.

Говоря о лицах, привлекаемых следователем к производству обыска, нужно отметить, что в ряде случаев к нему целесообразно привлекать потерпевшего по расследуемому делу. Думается, это не следует расценивать как нарушение закона, хотя законодатель такую рекомендацию сформулировал лишь в отношении следственного осмотра, следственного эксперимента и проверки показаний на месте. Наиболее рациональным, на наш взгляд, является участие потерпевшего в обыске по делам о корыстных и насильственно-корыстных преступлениях (кражах, грабежах, разбоях, убийствах из корыстных побуждений и т. п.). Участие потерпевшего в обыске по таким делам позволит более целенаправленно отыскивать похищенные у пострадавшего ценности и другие предметы.

По делу об убийстве М. при разбойном нападении сестра пострадавшего, участвуя в обыске, среди .многочисленных предметов одежды, находившейся в доме подозреваемого, узнала дубленку и зимнюю шапку, принадлежавшие ее погибшему брату. После этого тут же при обыске подозреваемый признал себя виновным в совершении убийства М. Однако при этом необходимо сделать следующую оговорку, имеющую серьезное процессуальное и криминалистическое значение: участвуя в обыске, потерпевший узнает, а не опознает обнаруженные предметы. Ни в коем случае это нельзя расценивать как опознание, так как в подобных ситуациях не соблюдаются процессуальные требования к предъявлению для опознания (в частности, требование о предъявлении предмета в группе однородных предметов; в приведенном нами примере среди всей обнаруженной у обыскиваемого одежды имелась лишь одна дубленка, которую и узнала потерпевшая). И поэтому предмет, узнанный при обыске потерпевшим,  в дальнейшем

149

 

должен быть предъявлен для опознания другим лицам, давшим показания, что они могут опознать похищенные у потерпевшего ценности.

Следователь вправе ограничиться изъятием добровольно выданных предметов и не производить дальнейших поисков, если нет оснований опасаться сокрытия других разыскиваемых предметов и документов. Ситуации, при которых следователю целесообразно использовать названное право, достаточно редки, хотя и оптимальны, так как исключают необходимость дальнейших принудительных действий по отношению к обыскиваемому и другим лицам, находящимся в месте обыска. К ним, на наш взгляд, можно отнести: а) производство обыска, направленного на изъятие совершенно определенных предметов, ценностей или документов у лиц, непосредственно не

118

причастных к совершению преступления; б) производство обыска у лиц, чья преступная деятельность, как предполагается на данный момент следователем, ограничена конкретным эпизодом (или эпизодами), связанным с искомыми предметами или документами. Эти ситуации вновь подчеркивают генетическую близость обыска и выемки.

Обвиняемый Н. показал, что нож, явившийся орудием совершенного им преступления, он без ведома К. спрятал в кладовой квартиры последнего.

Подозреваемый Б. по полученным оперативным путем сведениям коробку с похищенными ценностями оставил на сохранение своему знакомому Щ., который не знал о ее содержимом.

При расследовании дела о краже огнестрельного оружия в городском тире один из свидетелей заявил, что 3. (полковник в отставке), у которого он находился в гостях, показывал ему пистолет «вальтер».

Думается, что во всех приведенных случаях после добровольной выдачи соответственно К., Щ. и 3. указанных предметов вряд ли есть необходимость проводить дальнейшие поиски.

И, тем не менее, прогнозируя возможные их изменения, в связи с которыми может возникнуть потребность в активных поисковых действиях для обнаружения искомых объектов, применения дозволяемых законом средств принуждения, следователь, думается, и в этих случаях должен планировать производство обыска, а не выемки.

Говоря об этом положении, хотелось остановиться на одной проблеме, достаточно близко с ним связанной. Как показывает практика,

150

 

обыск в помещениях, занимаемых организациями (а в ряде случаев и у частных лиц), чаще всего производится с целью обнаружения документации, которая может быть ей насущно необходима для дальнейшей работы. В этой ситуации, если обнаруженные документы не носят характера вещественных или письменных доказательств, следователь может ограничиться изъятием заверенных руководителями организаций копий обнаруженных документов. Если искомые следователем данные существуют в виде компьютерной информации, то далеко не во всех случаях есть необходимость изымать содержащую ее компьютерную технику; решая этот вопрос, следует продумать возможность ограничиться либо копированием ее на другой носитель (дискету, лазерный диск), либо изъятием жесткого диска (винчестера) компьютера. Такое «гуманное» отношение следователя к проблемам и нуждам организации, в которой производится обыск, не только обусловлено требованиями следственной этики, но и является, как правило, рациональным приемом предупреждения конфликтов, которые могут возникнуть как в ходе обыска, так и проведения с представителями этой организации других следственных действий ( допросов и т. д.).

Следователь вправе вскрывать любые запертые помещения, если владелец отказывается добровольно открыть их, избегая при этом не вызываемого необходимостью повреждения запоров, дверей и других предметов. Это право следователя еще раз подчеркивает

119

принудительный характер рассматриваемого следственного действия. Как и применению любого иного средства принуждения, принудительному вскрытию должно предшествовать убеждение следователем обыскиваемого (или лица, в чьем присутствии производится обыск) в необходимости и целесообразности добровольно открыть помещение или хранилище, которые подлежат обыску. В частности, следователь должен со ссылкой на закон (УПК) разъяснить обыскиваемому свое право на принудительное их вскрытие и то, что несогласие на это обыскиваемого может привести к повреждению или порче вскрываемого объекта.

Чтобы предотвратить излишние повреждения принудительно вскрываемых запоров, дверей, крышек сундуков, запертых ящиков, столов, шкафов и т. п., при необходимости следует привлекать для выполнения этой работы специалиста. Это может быть, например, слесарь или столяр ближайшей строительной или жилищно-эксплуатационной организации, располагающий нужными инструментами.

151

 

Здесь же следует обратить внимание на такой момент. В процессе обыска зачастую возникает необходимость в пересмотре большого количества различных предметов: книг, документов, записей, белья, одежды, обуви для поиска ценностей или обнаружения следов преступления. С той же целью в ряде случаев приходится снимать обивку с мебели, наволочки с подушек, искать тайники в стенах, полу и других местах. Несомненно, все эти необходимые в конкретных ситуациях действия следователя создают большой беспорядок в обыскиваемых помещениях.

Нравственный долг следователя при обыске состоит не только в том, чтобы не допускать не вызывающиеся необходимостью повреждения в обыскиваемом помещении или ином месте, но и по возможности ликвидировать созданный им в процессе обыска беспорядок: разместить книги на полках или стеллажах, аккуратно сложить осмотренную одежду, белье, обувь и т. д.

Следователь обязан, как о том уже упоминалось, принимать меры к тому, чтобы не были оглашены выявленные при обыске обстоятельства частной жизни лица, в помещении которого он производился, его личная и (или) семейная тайна, а также обстоятельства частной жизни других лиц.

Обстоятельства частной жизни, личная и семейная тайна могут быть выявлены при осмотре и изучении в процессе обыска различных дневниковых записей, писем лиц, занимающих обыскиваемое помещение, или им адресованных, медицинских документов, рецептов, в результате обнаружения отдельных предметов. Для обеспечения неоглашения этих обстоятельств, следователь прежде всего не должен акцентировать внимание участников обыска и понятых на таких документах или предметах, если, разумеется, они не имеют отношения к расследуемому делу и не подлежат изъятию. Для этого же следователю необходимо не только разъяснить участвующим и присутствующим лицам правовую и нравственную недопустимость такого оглашения, но и в отдельных случаях, исходя из конкретной ситуации, отобрать от них подписку в порядке ст. 161 УПК о неразглашении данных предварительного следствия с предупреждением об уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ. Серьезным условием обеспечения неразглашения таких обстоятельств явится привлечение к обыску в качестве понятых граждан, не знакомых с обыскиваемым и другими проживающими в данном помещении лицами.

120

152                 .               .    :               

 

Следователь вправе запретить лицам, находящимся в месте производства обыска либо приходящим туда, покидать его, а также сноситься друг с другом или иными лицами до окончания обыска. Прибегать к этим весьма серьезным и ответственным мерам, носящим явно принудительный характер, следователь должен с повышенной осторожностью и лишь при наличии для того реальной необходимости. Типовыми ситуациями, обусловливающими реализацию следователем своего права на названные принудительные действия, нам представляются: а) необходимость на определенное время избежать утечки информации о самом факте обыска, его процессе и результатах, обеспечив тем самым хотя бы временное сокрытие этого от возможных соучастников преступления и других заинтересованных в исходе дела лиц; б) необходимость исключить возможность выноса искомых следователем ценностей, иных предметов, документов из обыскиваемого помещения или места, их последующего сокрытия либо уничтожения; в) исключение возможности сговора лиц, находящихся в обыскиваемом помещении, об однообразных объяснениях происхождения интересующих следователя ценностей и других предметов; г ) обеспечение необходимых условий для наблюдения за лицами, находящимися в обыскиваемом помещении, с целью изучения их поведения и эмоциональных реакций на поисковые действия следователя и других обыскивающих; д ) исключение возможности оказания этими лицами активного группового сопротивления обыскивающим либо уничтожения ими искомых следователем предметов или документов.

И вновь считаем нужным повторить: данные действия нужно осуществлять весьма тактично, смягчая по возможности неудобства, причиняемые лицам, находящимся в обыскиваемом помещении или прибывшим в него во время обыска, и использовать рассматриваемое право лишь в разумных пределах, предопределяемых конкретной ситуацией и обстоятельствами дела.

С этим весьма важным процессуально-тактическим положением тесно связано и другое, также носящее отчетливо выраженный принудительный характер. Следователь вправе подвергнуть личному обыску лиц, находящихся в помещении или ином месте, в котором производится обыск, при наличии оснований полагать, что они скрывают на себе предметы или документы, которые могут иметь значение для уголовного  дела. Напомним, что в соответствии со ст. 184 УПК личный

153

 

обыск в таких условиях производится без вынесения о том отдельного постановления и, соответственно, без санкции на то суда (прокурора). Производить личный обыск должно лицо одного пола с обыскиваемым и в присутствии понятых того же пола. Участвующие в личном обыске специалисты также должны быть одного пола с обыскиваемым.

Из последнего положения вытекает, что следователь на подготовительном этапе обыска в помещении или ином месте должен с учетом конкретных обстоятельств расследуемого дела и информации о лицах, которые могут находиться в месте предполагаемого обыска, иметь в виду возможность возникновения необходимости их личного обыска и принимать это во внимание при определении состава участников предстоящего действия.

121

Помимо целей, стоящих перед любым видом обыска, о которых мы сказали выше (разве что за исключением розыска трупов), личный обыск находящихся в обыскиваемом помещении или ином месте преследует еще несколько немаловажных задач: обеспечение безопасности участников обыска и исключение возможности для обыскиваемых, в том числе и в первую очередь разыскиваемых лиц, оказать активное вооруженное сопротивление, скрыться либо уничтожить искомые следователем предметы или документы, находящиеся при них. Такая возможность всегда должна предполагаться следователем, особенно при обыске у лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении тяжких преступлений (в первую очередь, насильственных и корыстно-насильственных), а также ранее судимых за подобные преступления.

Более того, мы полагаем, что обыск в помещении или ином месте, занимаемом такими лицами, а также направленный на обнаружение разыскиваемых лиц, и должен начинаться непосредственно с тщательного личного обыска всех находящихся в помещении. Следственной практике, к сожалению, известно много случаев весьма негативных (вплоть до трагических) последствий пренебрежения данной рекомендацией.

Тактика и техника личного обыска достаточно специфичны. Поскольку следователь, как правило, не обладает должными навыками их применения, целесообразным является поручение его производства имеющим такие навыки работникам органа дознания, которые участвуют в обыске в помещении или ином месте. Ими могут быть, например, работники уголовного розыска, дежурных подразделений (частей)

154

 

милиции, которым по роду службы систематически приходится производить личные обыски задержанных или доставленных туда граждан.

Все изымаемые предметы, документы и ценности предъявляются понятым и другим присутствующим лицам и в случае необходимости упаковываются и опечатываются на месте обыска. Принципиально важным в доказательственном и тактическом отношении является то, чтобы названным лицам предметы и документы предъявлялись не только при их изъятии, но и в момент и в месте их фактического обнаружения. Иными словами, следует обеспечивать присутствие понятых при всех поисковых действиях следователя и, обнаружив искомые предметы и документы, акцентировать внимание понятых и других присутствующих лиц на том, где именно эти предметы находятся. Изымать же предметы из этого места (тайника, ящика, сундука и т. д.) не только обязательно в их присутствии, но и желательно с их технической помощью. Соблюдение этой рекомендации поможет в дальнейшем опровергнуть весьма распространенные объяснения обыскиваемых, что обнаруженные у них предметы подброшены им в процессе обыска следователем или другими участвующими в обыске лицами. Обнаружив тайник, следователь, например, может попросить одного понятого поддержать крышку тайника, второго — вынуть лежащий в нем предмет и т. п.

К сожалению, практика знает случаи, когда несоблюдение этой рекомендации не давало возможности опровергнуть такое объяснение обыскиваемого: понятые, допрошенные по обстоятельствам обыска, утверждали (и это, увы, так и было), что впервые увидели изымаемые предметы в руках следователя, при их обнаружении не присутствовали и где следователь их нашел, объяснить не могут.

122

Уместно в этой связи вспомнить, что один из первых в истории процессуально-тактических приемов был направлен на предотвращение именно подобных, как мы бы сейчас сказали, конфликтных ситуаций при обыске. В «двенадцати таблицах» — первом своде законов Древнего Рима (451—450 гг. до н. э.) говорилось: «Закон двенадцати таблиц» t предписывает, чтобы при производстве обыска обыскивающий не имел никакой одежды, кроме полотняной повязки, и держал в руках чашу».

Упаковывать и опечатывать изымаемые при обыске объекты следует для обеспечения их сохранности и, на наш взгляд, в таких случаях: а) когда изымается большое количество однородных объектов (например, документов), относимость к делу и доказательственное значение

155

 

которых могут быть установлены лишь в результате дальнейшего осмотра и иных следственных действий; б) когда изымаемые предметы подлежат в последующем экспертным исследованиям (например, для установления на них биологических следов, микрочастиц определенного происхождения, отпечатков пальцев); в) при обнаружении валюты, драгоценных металлов, изделий из них, ядов, наркотических веществ и средств; г) когда ценность, происхождение, либо назначение и наименование изымаемого объекта могут быть установлены лишь в результате соответствующего экспертного исследования (например, установить подлинность, происхождение и ценность обнаруженной при обыске иконы, другого произведения искусства можно только в результате искусствоведческой экспертизы, и потому для обеспечения ее сохранности, исключения сомнений, где и у кого она была изъята, и необходимы ее надлежащая упаковка и отпечатывание.

Рассмотренные процессуально-тактические приемы и рекомендации производства обыска в том или ином виде и в отдельных случаях в несколько иной редакции регламентировались и УПК РСФСР. Но ст. 182 УПК РФ содержит несколько новелл, также имеющих тактическую значимость, а именно;

С разрешения следователя при обыске могут присутствовать защитник (обвиняемого, подозреваемого. — О. Б.), а также адвокат того лица (не имеющего процессуального статуса обвиняемого или подозреваемого. — О. Б), в помещении которого производится обыск.

Двуединый смысл этой рекомендации понятен: всемерное обеспечение соблюдения прав обыскиваемого при производстве этого следственного действия, а также исключение каких-либо сомнений в обыске и его результатах. Однако ее реализация на практике, на наш взгляд, существенно затруднена. Здесь возникает несколько вопросов. Должен ли следователь уведомлять защитника и адвоката о запланированном обыске? Должен ли следователь позволить обыскиваемому перед началом обыска вызвать своего защитника или адвоката? По очевидным на то причинам на оба эти вопроса может быть дан лишь отрицательный ответ (хотя бы для обеспечения внезапности производства обыска, о чем речь подробнее пойдет ниже, тем более, если обыски производятся одновременно у нескольких лиц). И потому возникает следующий логичный вопрос: каким образом в этой ситуации защитнику или адвокату данного лица может стать известно об этом факте? 156

 

123

Нам представляется, что защитник или адвокат может быть по ходатайству последних или по инициативе самого следователя (разумеется, с их согласия) привлекаться к обыску (обратим внимание, что при этом они не участвуют, а присутствуют при обыске) лишь в тех весьма нечастых случаях, когда у следователя нет сомнений в успехе этого действия (скажем, когда из оперативной информации ему точно известно местонахождение тайника с искомыми им объектами)1.

Весьма важные положения содержатся в пп. 13 и 14 данной статьи УПК. Хотя они касаются составления протокола обыска, но имеют существенное тактическое значение. «В протоколе должно быть указано, в каком месте и при каких обстоятельствах были обнаружены предметы, документы или ценности, выданы ли они добровольно или изъяты принудительна»... «Если в ходе обыска были предприняты попытки уничтожить или спрятать подлежащие изъятию предметы, документы или ценности, то об этом в протоколе делается соответствующая запись и указываются принятые меры». Нам представляется, что тактически грамотное разъяснение лицам, у которых производится обыск, сущности этих положений во многом может оптимизировать как саму ситуацию в месте его проведения, так и обнаружение следователем искомых им объектов.

§ 3. Тактика обыска в жилище или ином помещенииКак сказано выше, жилище или иное помещение (далее — помещение) — самый сложный объект обыска. Неслучайно поэтому ст. 182 УПК, регламентирующая порядок производства обыска, опосредует

Попутно заметим, что с позиции тактики профессиональной защиты рациональность присутствия защитника при обыске представляется нам весьма проблематичной, ибо таковое процессуально и психологически будет презюмировать объективность его производства следователем (об этом более подробно будет говориться во второй части нашего исследования).

2 «Жилище — индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилой фонд и используемое для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящее в жилой фонд, но используемое для временного проживания» (п. 10 ст. 5 УПК).

157

 

его в большинстве своем (что уже отмечалось выше) применительно

именно к данному виду обыска.                                                              

В подготовительный этап обыска в помещении входит следующее.*4

1.  Уяснение основной и факультативных целей предстоящего обыска. Следователь, планируя его производство, должен достаточно четко представлять, на обнаружение каких именно предметов и документов по расследуемому делу направлено это действие (именно

124

фактические данные о возможном их наличии, напомним, и служат основаниями для обыска). Кроме того, необходимо, учитывая вид и конкретные обстоятельства расследуемого преступления и данные о лицах, в помещении которых намечается производство обыска, предположить (выдвинуть о том версию), какие иные предметы или документы, представляющие интерес для следствия либо запрещенные к обращению, а также свидетельствующие о совершении обыскиваемым других преступлений, могут быть обнаружены при обыске. Для того чтобы предстоящий обыск был целенаправленным и в этом отношении, следователю на подготовительном этапе необходимо ознакомиться с материалами практически доступных ему уголовных дел о нераскрытых преступлениях, в первую очередь аналогичных расследуемому, а также с «ориентировками» по таким преступлениям, имеющимися в соответствующих подразделениях органов дознания.

Располагая основаниями для производства обыска в доме Ц., подозреваемого в совершении квартирной кражи у А., следователь изучил материалы уголовных дел о нераскрытых квартирных кражах, а также «ориентировки» о таких преступлениях. Кроме того, имелись сведения о потреблении Ц. наркотиков. Целенаправленное использование этих данных позволило обнаружить и изъять в доме Ц. не только ценности, похищенные у А. (что составляло основную цель обыска), но и ряд вещей, числящихся в розыске по нераскрытым квартирным кражам, в том числе и совершенным в других городах, а также значительное количество наркотических средств.

2.  Получение сведений об объекте, в котором предполагается производство обыска. Следователь должен ясно представлять себе, в каком помещении он будет производить обыск: является ли оно отдельной квартирой в многоэтажном доме, комнатой в коммунальной квартире, строением на правах личной собственности, имеется ли подвал или погреб, сарай либо другие бытовые постройки и помещения. На-

158

 

личие этих сведений позволит определить: а) время, которое потребуется для производства обыска (напомним в этой связи и о запрещении производства обыска в ночное время, организационных и иных сложностях при необходимости обеспечения выполнения этого предписания); б) рациональное число участников обыска (в том числе и лиц, требующихся для охраны обыскиваемого помещения); в) требуемые для производства именно данного обыска технические и научно-технические средства — от лопаты и щупа до электронных металлоис-кателей типа «Омуль», «Гамма» и др. для обнаружения тайников; г) последовательность проведения поисковых действий и план обыска в целом в необходимых и возможных на данном этапе рамках.

3.  Сбор информации о лицах, занимающих помещение, подлежащее обыску: об их социальном статусе, профессиональных занятиях и увлечениях,   психологических   и   характерологических   особенностях, взаимоотношениях между членами семьи обыскиваемого и иными лицами, занимающими обыскиваемое помещение. Эти данные должны активно использоваться в процессе самого обыска для определения, в частности, наиболее вероятных мест сокрытия искомых следователем объектов, наличия и устройства тайников.

Для решения указанных выше вопросов — с какой целью, где и у кого производить обыск — на подготовительном этапе следует использовать как доказательственную информацию, так и ориентирующую, добытую непроцессуальным путем (так, в

125

результате оперативно-розыскных мероприятий можно получить сведения не только о том, какой именно объект будет обыскиваться, но и о предметах и документах, подлежащих изъятию, а в ряде случаев — и о местах их сокрытия в обыскиваемом помещении и т. п.).

4.  Наконец, на подготовительном этапе следователь должен решить, кто и как будет производить обыск. Иными словами, окончательно организовать группу обыска, подготовить технические и научно-технические средства, которые могут потребоваться в процессе обыска, составить план проведения этого действия. При этом необходимо не только придерживаться сформулированных выше в этом отношении тактических рекомендаций, но и в максимально возможной степени учитывать вид расследуемого преступления, особенности разыскиваемых в каждом конкретном случае объектов, личность обыскиваемого и другие имеющие значение для успеха обыска обстоятельства именно расследуемого дела.

159

 

- Еще два необходимых замечания о подготовительном этапе обыска. По совершенно очевидным причинам обыск может быть результативным лишь тогда, когда он произведен внезапно.

На это обращал внимание еще более 150 лет назад Я. И. Баршев. «Относительно образа производства обыска, — писал он, — необходимо соблюдать следующее основное правило: потому, что та цель, для которой производится обыск, может быть достигнута только посредством предварительной неизвестности его и особенного искусства, проворства и замечательности следователя, то домашний обыск должен быть производим неожиданно, со всей внимательностью и наблюдением над действиями лиц, живущих в обыскиваемом доме» (прив. по: Белкин Р. С. Курс криминалистики. Т. 1. С. 11).

Во всех иных ситуациях обыск будет эффективным, если, во-первых, обыскиваемый в силу своей самоуверенности убежден, что сокрытые им ценности, иные предметы, документы обнаружить невозможно; во-вторых, если обыскиваемым не учитывается доказательственное значение тех предметов или документов, которые при обыске могут быть обнаружены.

«— Господа, — сказал я, наконец, когда они (полицейские после обыска. — О. Б.) уже поднимались по лестнице, — я счастлив, что рассеял ваши подозрения. Желаю вам всем здоровья и немного более учтивости. Кстати, господа, это... это очень хорошая постройка... я сказал бы даже, что постройка попросту превосходна. В кладке этих стен... нет ни единой трещинки. — И тут, упиваясь своей безрассудной удалью, я стал с размаху колотить тростью, которую держал в руке, по тем самым кирпичам, где был замурован труп моей благоверной».

Как помним, убийцу из цитированного рассказа Э. По «выдал» ...кот, которого он по небрежности замуровал вместе с трупом.

Для второй ситуации весьма характерен следующий пример из следственной практики. Юрин, зная, что в отношении него по материалам документальной ревизии возбуждено уголовное дело и обоснованно полагая возможность обыска в его квартире, тщательно к

126

нему подготовился: уничтожил уличающие его документы, скрыл в других местах ценности, нажитые преступным путем.

Предвидя подобные действия Юрта, следователь в процессе обыска основные свои усилия направил на обнаружение и изъятие... тряпья: старой одежды, бытовых изделий из нее (в том числе тря-

160

 

пок в полном смысле слова), старой обуви и других подобных предметов, не представляющих, по мнению Юрина, какой-либо значимости для его изобличения в хищениях. Проведенная, однако, затем по изъятым при обыске предметам товароведческая экспертиза установила, что совокупная первоначальная стоимость «тряпья» в несколько раз превышает легальные материальные возможности Юрина на приобретение этих вещей.

В этой связи на подготовительном этапе следователь должен принять все необходимые меры для обеспечения внезапности обыска, для исключения возможности утечки информации о предполагаемом обыске. В частности, готовить обыск следует достаточно конспиративно, знакомя со своими планами только необходимых лиц, и приглашать отдельных лиц (понятых, специалистов) к участию в обыске непосредственно перед выездом для его производства, либо лишь в этот момент ставя их в известность о том, для участия в каком следственном действии и в отношении кого они привлечены. Конспиративность, в разумных, естественно, пределах, должна соблюдаться вплоть до самого проникновения в обыскиваемое помещение. А это предполагает необходимость продумывания и решения следователем ряда проблем, носящих организационно-тактический характер: где поставить машины, на которых прибудут члены группы обыска; как приблизиться к обыскиваемому помещению, не вызывая при этом подозрений о цели посещения со стороны лиц, занимающих помещение, подлежащее обыску; необходимо ли выставление наружных постов и т. п.

Когда на рассвете сотрудники милиции позвонили в квартиру, где предстояло сделать обыск, хозяйка открыла дверь лишь после долгих и громких препирательств. В квартире на этой же лестничной площадке жила ее близкая подруга. Разбуженная громкими голосами, она поняла, что к ее подруге пришли с обыском. Желая помешать его производству, она позвонила дежурному милиции и сообщила, что в квартиру ее соседей ворвались вооруженные грабители. Направленная дежурным оперативная группа задержала работников милиции, производивших обыск. Поскольку у дома не было выставлено наружного поста и участники обеих оперативных групп не знали друг друга в лицо, на выяснение вопроса, кто задержан, ушло определенное время, которым хозяйка квартиры воспользовалась для того, чтобы избавиться от уличающих ее доказательств.

161

 

Особое внимание следует уделить проработке вопроса о способе ~ предстоящего проникновения в обыскиваемое помещение. Во многих случаях проблемы в этом отношении не возникает: обыскиваемый или члены его семьи предоставляют возможность свободного доступа в помещение. Но нередки ситуации, когда есть основания полагать,

127

что эти лица будут чинить препятствия немедленному проникновению в помещение, оттягивая начало обыска для сокрытия или уничтожения за это время вещественных доказательств и других искомых следователем объектов. И поэтому следователь должен быть готов (с учетом, разумеется, конкретных обстоятельств дела и личности обыскиваемых) к необходимости незамедлительного принудительного проникновения в обыскиваемое помещение (особенно если одной из целей обыска является обнаружение разыскиваемых лиц). Иными словами: если после того, как следователь назвал себя, разъяснил цель своего прибытия и потребовал открыть дверь, его требование незамедлительно не выполняется, необходимо проникнуть в обыскиваемое помещение принудительно (соблюдая, однако, при этом правило о недопущении не вызываемых необходимостью повреждений имущества, в том числе запоров и дверей).

Получив данные, что похищенные из музея картины хранятся на даче, работники милиции прибыли туда ночью для производства обыска. Постучали и назвали себя, объяснив цель своего посещения. Их попросили подождать, пока жильцы дачи оденутся. Полтора часа ждали работники милиции, когда им откроют, стучали в двери и окна, угрожали ответственностью, предупреждали о взломе дверей. Наконец, потеряв терпение, они вскрыли дверь и вошли в дом, где увидели, как в печи догорают последние куски похищенных картин (пример А. Р. Ратинова).

Можно предложить еще два варианта решения вопроса о способе проникновения в обыскиваемое помещение, представляющихся нам достаточно рациональными: а) поручить обеспечить проникновение в обыскиваемое помещение работникам органа дознания в порядке п. 4 ст. 38 УПК; б) приурочить проникновение в обыскиваемое помещение (а следовательно, и начало обыска) к моменту, когда дверь в него открывается по естественным причинам лицами, занимающими данное помещение (например в момент выхода отдельных из них на работу или учебу, что несложно выяснить оперативным путем).

162

 

Рабочий этап обыска после соблюдения необходимых процессуальных требований (предъявления постановления об обыске, предложения обыскиваемому добровольно выдать указанные в нем предметы и документы, разъяснения прав и обязанностей понятым и участникам обыска) заключается собственно в поисковых действиях, направленных на обнаружение и изъятие искомых объектов (в том числе и по рефлексивному управлению поведением обыскиваемых).

Безусловно, определение конкретных способов поисков, использование при этом тех или иных технико-криминалистических и научно-технических средств обусловливаются рядом факторов: видом расследуемого преступления, обстоятельствами конкретного дела, спецификой обыскиваемых объектов и предметов, которые подлежат обнаружению, наличием информации о местах их возможного сокрытия, степенью причастности обыскиваемого к преступлению и т. п. Рассмотрение их в рамках настоящей работы не представляется возможным и необходимым. В этой связи мы ограничимся лишь указанием на несколько принципиальных положений, которые касаются тактики производства поисков при обыске.

Независимо от того, какой способ поиска избран в конкретном случае (а криминалистика рекомендует такие приемы, как поиск «по часовой стрелке», «против часовой стрелки»,

128

«встречный поиск» и ряд других), обыск будет результативным лишь при условии его планомерности и методичности. Ни одно помещение, не исключая туалета, ванной комнаты, сарая, подвала, погреба и т. п., ни одно хранилище — от ящиков с детскими игрушками, стола школьника, полок, стеллажей с книгами, шкафов, сервантов до конвертов и писем, телефонных справочников и различных блокнотов — не должны остаться без надлежащего осмотра и тщательного исследования. Нужно представить себе, где и какие тайники могут быть устроены в данном помещении для сокрытия искомых предметов, какие вещи, элементы обстановки для этого теоретически можно использовать, и разыскивать их планомерно и целенаправленно, используя все имеющиеся на вооружении следователя технико-криминалистические поисковые средства.

Вот как, если верить Эдгару По, производили обыск в XIX в.:

«Я осмотрел здание сверху донизу, комнату за комнатой. <...> На-чинали мы с мебели. Мы открывали все ящики до единого. <...> Для опытного полицейского агента таких «потайных» ящиков не сущест-

163

 

вует. Только болван, ведя подобный обыск, умудрится пропустить «потайной» ящик. Это же так просто! Каждое бюро имеет такие-то размеры — занимает такое-то пространство. А линейки у нас точные. Мы заметим разницу даже в пятисотую долю дюйма. После бюро мы брались за стулья. Сидения мы прокапывали длинными тонкими иглами. <...> Со столов мы снимали столешницы... Иногда человек, желающий что-то спрятать, снимает столешницу или верхнюю крышку какого-нибудь сходного предмета меблировки, выдалбливает ножку, прячет то, что ему нужно, в углубление и водворяет столешницу на место. Таким же образом используются ножки и спинки кроватей. <...> Мы исследовали перекладины всех стульев в особняке, да, собственно говоря, и места соединений всей мебели Д. с помощью самой сильной лупы. Любой мельчайший след недавних повреждений мы обнаружили бы сразу. Крохотные опилки, оставленные буравчиком, были бы заметнее яблок. Достаточно было бы трещинки в клее, малейшей неровности — и мы обнаружили бы тайник. <...> Когда мы покончили с мебелью, то занялись самим зданием. Мы разделили всю его поверхность на квадраты и перенумеровали их, чтобы не пропустить ни одного. Затем мы исследовали каждый дюйм по всему особняку, а также стены двух примыкающих к нему домов — опять-таки с помощью лупы. <...> Дворы вымощены кирпичом, и осмотреть их было относительно просто. Мы обследовали мох между кирпичами и убедились, что он нигде не поврежден... Мы заглянули во все пакеты и свертки, мы не только открыли каждую книгу, но и пролистали их все до единой, а не просто встряхнули, как делают некоторые наши полицейские. Мы, кроме того, самым тщательным образом измерили толщину каждого переплета и осмотрели его в лупу. Если бы в них были какие-нибудь недавние повреждения, они не укрылись бы от нашего взгляда. <...> Мы снимали каждый ковер и обследовали паркет с помощью лупы».

Приведенное описание и в настоящее время может служить пособием по методике производства обыска в помещении (с учетом, естественно, возможности использования для поиска тайников не только линейки и лупы, но и более современных технических средств). И тем не менее, как мы помним, этот обыск оказался безрезультатным, не привел к обнаружению искомого объекта — похищенного письма, хотя оно и находилось в столь тщательно обысканном помещении.

129

164

 

Префект полиции, от имени которого Э. По изложил верную в целом методику обыска, не учел личности обыскиваемого — «математика и поэта». И последний, как говорится, обыграл префекта в рефлексии: не сомневаясь, что его дом подвергнется обыску, и полагая, что обыскивающие будут искать тайник, в котором он, по их мнению, спрятал письмо (и понимая, что тайник при этом обязательно будет обнаружен), он оставил письмо на самом видном месте, лишь снабдив его другими конвертом, печатью и адресом, не вызывающими у полиции совершенно никакого интереса.

Из сказанного следует и второе положение, которое необходимо учитывать при производстве обыска. Разыскиваемые объекты могут скрываться не в тайниках, а в совершенно, на первый взгляд, не приспособленных для их сокрытия предметах. Следственной практике известны случаи, когда золотые изделия прятались под слоем сахара в сахарнице, стоящей на столе в самом центре комнаты; в баночке из-под гуталина, «небрежно брошенной» в прихожей рядом с обувью. Или разыскиваемые объекты могут вообще не скрываться (как и в случае, сконструированном Э. По), а находиться на виду, лишь в слегка закамуфлированном состоянии (возможны комбинации из изложенного в обоих пунктах).

Поэтому следователь должен учитывать возможность подобных действий обыскиваемого по утаиванию искомых объектов, должен пытаться «обогнать» обыскиваемого в рефлексивных рассуждениях, принимая во внимание его интеллектуальный уровень. В частности, следует обращать повышенное внимание на предметы, нахождение которых в определенном месте обыскиваемого помещения нелогично или выглядит искусственным, а также на те из них, которые не соответствуют обстановке помещения, «не вписываются» в ее стиль. Для иллюстрации сказанного сошлемся на два примера из опубликованной следственной практики.

Производя обыск, следователь обратил внимание на то, что на спинке кровати в спальне висит женский зонтик. Обычно место зонта, подумал он, — в прихожей; следовательно, зонт оказался в этом месте по небрежности, или в результате чьей-то поспешности, или... В ручке зонтика был обнаружен тайник, заполненный золотыми монетами.

В другом случае следователь, уже по сути дела закончив обыск, не давший результата, заметил: крючки (в форме «клыков») вешачки в

165

 

прихожей выполнены кустарно, грубовато, выкрашены в черный цвет, что не соответствовало всей остальной современной меблировке квартиры... Оказалось, что они изготовлены из золота (примеры А. Р. Ра-тинова).

Для устройства тайников зачастую, как показывает практика, используются те предметы и места в помещении, которые «близки по духу» профессиональным или любительским занятиям лиц, их сооружающим, а при самом их создании применяются навыки и умения, этим занятиям соответствующие. Это обусловливается как минимум двумя причинами: во-первых, данные предметы и места наиболее «обжиты» лицом, он хорошо знает их

130

конструктивные особенности, возможности устройства в них тайников с использованием для такой работы своих навыков и умений (как профессиональных, так и любительских); во-вторых, сама работа с этими предметами и в этих местах не вызывает никакого удивления или недоуменных вопросов у других лиц, занимающих обыскиваемое помещение, что облегчает создание тайника.

Из этого следует, что в помещении, занимаемом, например, столяром, слесарем или другим лицом, увлекающимся столярными или слесарными работами, наиболее вероятным явится наличие тайников либо в домашней мастерской (или в другом месте, где хранятся соответствующие инструменты, материалы и заготовки), либо в других местах, для сооружения тайников в которых необходимо использование умений в столярном или слесарном деле. При производстве обыска в помещении, занимаемом служащим, лицом интеллектуального и другого творческого труда, логично предположить в первую очередь, что тайники устроены в домашнем кабинете — в письменном столе, среди полок и стеллажей с книгами, в соответствующем профессии или хобби обыскиваемого музыкальном инструменте, мольберте и т. п.

Лица, предполагающие возможность обыска в занимаемых ими помещениях, также прибегают к рефлексии, «думают» за следователя, учитывают психологию обыскивающих. Поэтому нередко для сокрытия предметов и документов они используют места, которые, по их мнению, следователь в силу психологических и нравственных стереотипов, чувства брезгливости и т. п. не будет подвергать тщательному исследованию.

Следственной практике известны случаи, когда документы и ценности скрывались под матрацем кровати, на которой лежача пре-

166

 

старелая парализованная женщина; когда документы, связанные с совершением должностного подлога, хранились среди школьных тетрадей и учебников 9-летней дочери обвиняемого; когда пистолет скрывался в тайнике, оборудованном под доской «толчка» туачета, стоящего во дворе частного дома.

При производстве обыска следует наблюдать за поведением и эмоциональной реакцией обыскиваемого и иных лиц, находящихся в помещении, в связи с определенными поисковыми действиями следователя и других обыскивающих. Такая рекомендация основана на том, что весьма часто эти лица своим поведением, внешним проявлением эмоциональных переживаний реагируют на приближение следователя к тайникам и другим местам сокрытия ими искомых объектов (или на удаления от них по принципу популярной когда-то детской игры в «холодно — горячо»), что выражается непроизвольно в беспокойстве, внезапной потливости, бледности, нервозности, суетливости обыскиваемого при приближении следователя в процессе обыска к месту нахождения этих объектов, эмоциональном их «облегчении» при удалении следователя от таких мест. И напротив, такие реакции могут быть произвольными, искусственными, направленными на отвлечение следователя от поисков в определенных местах.

Наблюдение за поведением и эмоциональными реакциями лиц, находящихся в обыскиваемом помещении, следует вести постоянно, но достаточно скрытно, «ненавязчиво». Осуществлять его должен либо сам следователь, либо, по его поручению,

131

— один из наиболее опытных членов группы обыска, которого необходимо специально о том проинструктировать при распределении обязанностей между обыскивающими.

А. Р. Ратинов в своей фундаментальной монографии, посвященной обыску и выемке, приводит ряд примеров, убедительно, на наш взгляд, |  иллюстрирующих эффективность сформулированной рекомендации.

...При обыске в доме спекулянтки Соболевой в спальне было обнаружено множество ценностей. После этого Соболева продолжала нервничать, но когда обыск перешел в столовую, обвиняемая заметно повеселела. Разбираясь в причинах этой перемены настроения, обыскивающие пришли к заключению о необходимости повторить обыск в спальне. Вторичные поиски вначач-е не дали результатов. Еще раз была осмотрена внутренность платяного шкафа, и внимание привлекла массивная задняя стенка.  Несмотря на возражения обыскиваемой,

167

 

обшивка была снята, и под ней оказалась полость, в которой хранились изделия из драгоценных металлов и камней. Во время оформления протокола один из участников обыска вспомнил, что когда заканчивался обыск в спальне, Соболева часто поглядывала в один угол комнаты и даже всплакнула при этом. Было замечено, что Соболева старалась постоянно находиться около тех мест, где впоследствии обнаружили наиболее ценные вещи. Поэтому было решено заново обследовать и тот угол. В стене оказалась незначительная неровность. После удаления нескольких кирпичей обнаружили узелок с большим количеством золотых изделий и монет.

...При обыске было раскрыто несколько тайников, в которых хранились золотые изделия, бриллианты и деньги. Часть найденного находилась в банках с вареньем и топленым маслом. Когда обыск подходил к концу, жена обвиняемого, симулируя истерический припадок, стала швырять эти банки на пол в один угол комнаты. Оценив ее действия как попытку закрыть нечто, вызывавшее ее опасения, обыскивающие вскрыли в этом месте паркет и обнаружили три килограмма золотых монет.

И наконец, следует сказать, что такая «поведенческая проговор-ка» обыскиваемого о месте действительного сокрытия искомых объектов может быть вызвана тактическими действиями следователя. Разумеется, этот прием следует реализовывать (как, впрочем, и любые тактические средства обыска) с учетом специфики разыскиваемых объектов, возможных мест их сокрытия и, конечно же, личности обыскиваемого.

В процессе обыска, направленного на обнаружение валютных ценностей, следователь предложил работнику уголовного розыска вывести хозяина квартиры из комнаты, а через 10-15 минут вновь ввести его. После этой операции ценности обнаружили в тайнике, устроенном в батарее водяного отопления, одна секция которой была для этой цели изолирована от остальных. Успех был обусловлен тем, что, будучи вновь введенным в комнату, хозяин квартиры тут же бросил внимательный взгляд на эту батарею, как бы проверяя, не коснулся ли и ее обыск.

Применительно к заключительному этапу обыска — фиксации хода и результатов этого следственного действия — помимо приведенных выше положений пп. 13, 14 ст. 182 УПК, криминалистикой выра-

132

168

 

ботан ряд существенных тактических рекомендаций. Объекты в месте их обнаружения должны быть предъявлены понятым, что исключит, как уже говорилось выше, возможные сомнения в том, где именно они были найдены, а также весьма вероятную версию обыскиваемого, что эти объекты ему «подброшены» в процессе обыска. С этой же целью место обнаружения искомых объектов не только должно быть подробно описано в протоколе обыска, но и зафиксировано фотосъемкой. Особенно тщательному осмотру, описанию и запечатлению подлежит сам тайник, в котором скрывались обнаруженные объекты. В ряде ситуаций это позволяет объективно оценить объяснения обыскиваемого по обстоятельствам, связанным с обнаруженными предметами, и либо подтвердить их, либо опровергнуть.

Следственной практике известен случай, когда пакет с вачютой хранился в почтовом ящике, закрепленном на внутренней стороне входной двери обыскиваемой квартиры (почтовая корреспонденция в такие ящики опускается с лестничной площадки через прорезь в двери).

Объяснения обыскиваемого, будто этот пакет кто-то опустил с лестничной площадки в почтовый ящик непосредственно перед обыском или во время его проведения, были опровергнуты тем, что толщина пакета с валютой исключала такую возможность с учетом ширины прорези в двери (что было, кроме соответствующих измерений, тут же проверено следственным, экспериментом).

Изъятию, осмотру и детальной фиксации в протоколе и с помощью фотосъемки подлежат не только обнаруженные объекты, но и их упаковка либо предметы, использованные в качестве контейнеров для их хранения.

Н., в доме которого при обыске 25 ноября 1988 г. в тайнике было обнаружено значительное количество изделий из золота и драгоценных камней, заявил, что дом им был приобретен несколько лет назад у наследников скоропостижно скончавшегося К., которому, видимо, и принадлежали обнаруженные ценности (К. действительно был неоднократно судим за незаконные валютные операции).

Однако это объяснение Н. было легко опровергнуто проведенным тут же с его участием осмотром газеты, в которую были упакованы обнаруженные предметы: она была датирована 7 февраля 1988 г.

Объяснения обыскиваемого и иных лиц, занимающих обыскиваемое помещение, о происхождении  и  принадлежности  обнару-

169

 

женных предметов и документов, на наш взгляд (в литературе встречается и иное мнение), следует фиксировать в протоколе обыска и удостоверять подписями объясняющих. Естественно, что такие объяснения не имеют доказательственного значения (ибо получаются не в ходе допросов), но, несомненно, могут быть использованы в тактическом плане при последующих допросах этих лиц по названным обстоятельствам.

133

Нам представляется, что имеющиеся в настоящее время бланки протокола обыска (в том числе и предлагаемый приложением 37 к УПК РФ) не дают возможности максимально полно отразить в них ход и результаты обыска (в частности, описать, что именно подвергалось обыску, расположение тайников, их вид, размеры, зафиксировать объяснения обыскиваемых лиц и т. д.).

Завершая рассмотрение этого вопроса, скажем, что и в настоящее время не потеряла своей значимости и актуальности рекомендация о том, каким надлежит быть протоколу обыска, сформулированная более ' ста лет назад неким Л. А. Соколовым, служившим в те далекие годы членом Виленского окружного суда (иные сведения о нем нам неизвестны): «В протоколе (обыска. — О. Б.) по возможности подробно и соответственно обстоятельствам дела должно означать, в каких местах дома или частях усадьбы производился обыск; производился ли он на чердаках, в подвалах, в печах, в сараях, за обоями и т. д., а нельзя ограничиваться одной общей фразой о том, что по розыску ничего не оказалось, так как такая фраза сама по себе еще ровно ничего не доказывает; для суда весьма важно составить себе убеждение по вопросу о том, почему по обыску ничего не оказалось. Потому ли, что плохо искали, или же потому, что в обыкновенных помещениях действительно в определенный момент не было того, чего искали. Обыск должен быть произведен с тщательностью, исключающей возможность каких бы то ни было предположений, и протокол обыска должен быть составлен в таком содержании, чтобы ясно было видно, что всякие сомнения в достоинстве обыска будут неуместны» (Практическое руководство для судебных следователей. Том 1. Составил Член Виленского Окружного Суда А. А. Соколов. Вильна, 1891. С. 514).

170

 

Приложение 37 Протокол обыска (выемки)

(место составления)

Обыск (выемка) начат_  в___ч___мин

Обыск (выемка) окончен^ в___ч___мин

Следователь (дознаватель)______________

(наименование органа предварительного

I

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя(дознавателя)

в присутствии понятых:

1.___________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

2. ___________________________________________________

134

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

и с участием*____________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

на основании постановления от «____»______________г. и в соответствии  с частями  четвертой — шестнадцатой  ст. 182 (частями  второй,

третьей и пятой ст. 183) УПК РФ произвел обыск (выемку)__________

(где именно)

в целях отыскания и изъятия                          ________________________

(каких именно предметов, документов.

ценностей, имеющих значение для уголовного дела)

Перед началом обыска (выемки) участвующим лицам разъяснены их права, ответственность, а также порядок производства обыска (выемки).

Участвующие лица:               ______________________

(подпись)

(подпись)

(подпись)

.171

 

Понятым, кроме того, до начала обыска (выемки) разъяснены их права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись понятого) (подпись понятого)

Участвующим лицам также объявлено о применении технических средств_________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

Перед началом обыска (выемки) следователем (дознавателем) было предъявлено постановление о производстве обыска (выемки) от «__»___________г., после чего_____________________________________

(кому именно)

было предложено выдать_________________________________________

135

(указать, какие именно предметы, документы.

ценности, имеющие значение для уголовного дела)

Указанные предметы, документы и ценности

(выданы добровольно либо

изъяты принудительно)

В ходе обыска (выемки) изъято:

(излагаются обстоятельства

производства обыска (выемки), предусмотренные частями десятой, тринадцатой и четырнадцатой ст. 182 УПК РФ, перечень и индивидуальные

признаки изъятых предметов, их упаковка) В ходе обыска (выемки) проводилась___________________________

(фотосъемка, видео-, аудиозапись)

Перед началом, в ходе либо по окончании обыска (выемки) от участвующих лиц___________________________________________________

(их процессуальное положение.

фамилии, инициалы)

заявления     . Содержание заявлен :  (поступили, не поступили)  

       

172

 

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:_________________

(подпись)

(подпись) Протокол прочитан______________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу___________________________

136

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _______________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)________________

(подпись)

Копию протокола получил

(фамилия, имя, отчество лица, i

помещении которого произведен обыск (выемка), или представителя

администрации организации)

Г.

(подпись лица, получившего протокол)

173

Глава 5 Тактика допроса и очной ставкиСтатья 187. Место и время допроса

1.  Допрос проводится по месту производства предварительного следствия. Следователь вправе, если признает это необходимым, провести допрос в месте нахождения допрашиваемого.

2. Допрос не может длиться непрерывно более 4 часов.

3.  Продолжение допроса допускается после перерыва не менее чем на один час для отдыха и принятия пищи, причем общая продолжительность допроса в течение дня не должна превышать 8 часов.

4.  При наличии медицинских показаний продолжительность допроса устанавливается на основании заключения врача.

Статья 188. Порядок вызова на допрос

137

1.  Свидетель, потерпевший вызывается на допрос повесткой, в которой указываются, кто и в каком качестве вызывается, к кому и по какому адресу, дата и время явки на допрос, а также последствия неявки без уважительных причин.

2.  Повестка вручается лицу, вызываемому на допрос, под расписку либо передается с помощью средств связи. В случае временного отсутствия лица, вызываемого на допрос, повестка вручается совершеннолетнему члену его семьи либо передается администрации по месту его работы или по поручению следователя иным лицам и организациям, которые обязаны передать повестку лицу, вызываемому на допрос.

3. Лицо, вызываемое на допрос, обязано явиться в назначенный срок либо заранее уведомить следователя о причинах неявки. В случае неявки без уважительных причин лицо,  вызываемое на допрос, может быть подвергнуто приводу либо к нему могут быть применены иные

174

 

меры процессуального принуждения, предусмотренные статьей 111 настоящего Кодекса.

4.  Лицо, не достигшее возраста шестнадцати лет, вызывается на допрос через его законных представителей либо через администрацию по месту его работы или учебы. Иной порядок вызова на допрос допускается лишь в случае, когда это вызывается обстоятельствами уголовного дела.

5.  Военнослужащий вызывается на допрос через командование воинской части.

Статья 189. Общие правила проведения допроса

1.   Перед  допросом  следователь  выполняет  требования,   предусмотренные частью четвертой статьи 164 настоящего Кодекса. Если у следователя возникают сомнения, владеет ли допрашиваемое лицо языком, на. котором ведется производство по уголовному делу, то он выясняет, на каком языке допрашиваемое лицо желает давать показания.

2.  Задавать наводящие вопросы запрещается. В остальном следователь свободен при выборе тактики допроса.

3.  Допрашиваемое лицо вправе пользоваться документами и записями.

4.  По инициативе следователя или по ходатайству допрашиваемого лица в ходе допроса могут быть проведены фотографирование, аудио- и (или) видеозапись, киносъемка, материалы которых хранятся при уголовном деле и по окончании предварительного следствия опечатываются.

5.  Если свидетель явился на допрос с адвокатом, приглашенным им для оказания юридической помощи, то адвокат присутствует при допросе, но при этом не вправе задавать вопросы свидетелю и комментировать его ответы. По окончании допроса адвокат вправе делать заявления о нарушениях прав и законных интересов свидетеля. Указанные заявления подлежат занесению в протокол допроса.

Статья 190. Протокол допроса

138

1.  Ход и результаты допроса отражаются в протоколе, составляемом в соответствии со статьями 166 и 167 настоящего Кодекса.

2.  Показания допрашиваемого'лица записываются от первого лица и по возможности дословно. Вопросы и ответы на них записываются в той последовательности, которая имела место в ходе допроса. В

175

 

протокол записываются все вопросы, в том числе и те, которые были отведены следователем или на которые отказалось отвечать допрашиваемое лицо, с указанием мотивов отвода или отказа.

3.  Если в ходе допроса допрашиваемому лицу предъявлялись вещественные доказательства и документы,  оглашались протоколы других следственных действий и воспроизводились материалы аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки следственных действий, то об этом делается соответствующая запись в протоколе допроса. В протоколе также должны быть отражены показания допрашиваемого лица, данные при этом.

4.  Если в ходе допроса проводились фотографирование, аудио- и (или) видеозапись, киносъемка, то протокол должен также содержать:

1)  запись о проведении фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки;

2)  сведения о технических средствах, об условиях фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки и о факте приостановления аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки, причине и длительности остановки их записи;

3)  заявления допрашиваемого лица по поводу проведения фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки;

4)  подписи допрашиваемого лица и следователя, удостоверяющие правильность протокола.

5. Допрашиваемым лицом в ходе допроса могут быть изготовлены схемы, чертежи, рисунки, диаграммы, которые приобщаются к протоколу, о чем в нем делается соответствующая запись.

6.  По окончании допроса протокол предъявляется допрашиваемому лицу для прочтения либо по его просьбе оглашается следователем, о чем в протоколе делается соответствующая запись. Ходатайство допрашиваемого о дополнении и об уточнении протокола подлежит обязательному удовлетворению.

7.  В протоколе указываются все лица, участвовавшие в допросе. Каждый из них должен подписать протокол, а также все сделанные к нему дополнения и уточнения.

8.  Факт ознакомления с показаниями и правильность их записи допрашиваемое лицо удостоверяет своей подписью в конце протокола. Допрашиваемое лицо подписывает также каждую страницу протокола.

139

176

 

9. Отказ от подписания протокола допроса или невозможность его подписания лицами, участвовавшими в допросе, удостоверяется в порядке, установленном статьей 167 настоящего Кодекса.

Статья 191. Особенности допроса несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля

1. Допрос потерпевшего шш свидетеля в возрасте до четырнадцати лет, а по усмотрению следователя и допрос потерпевшего и свидетеля в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет проводятся с участием педагога. При допросе несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля вправе присутствовать его законный представитель.

2.  Потерпевшие и свидетели в возрасте до шестнадцати лет не предупреждаются об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. При разъяснении указанным потерпевшим и свидетелям их процессуальных прав, предусмотренных соответственно статьями 42 и 56 настоящего Кодекса, им указывается на необходимость говорить правду.

Статья 192. Очная ставка

1.  Если в показаниях ранее допрошенных лиц имеются существенные противоречия,  то следователь вправе провести очную ставку.   Очная ставка проводится в соответствии со статьей 164 настоящего Кодекса.

2.  Следователь выясняет у лиц, между которыми проводится очная ставка, знают ли они друг друга и в каких отношениях находятся между собой. Допрашиваемым лицам поочередно предлагается дать показания по тем обстоятельствам, для выяснения которых проводится очная ставка. После дачи показаний следователь может задавать вопросы каждому из допрашиваемых лиц. Лица,^между которыми проводится очная ставка, могут с разрешения следователя задавать вопросы друг другу.

3.  В ходе очной ставки следователь вправе предъявить вещественные доказательства и документы.

4.   Оглашение показаний допрашиваемых лиц,  содержащихся в протоколах предыдущих допросов, а также воспроизведение аудио-и (или) видеозаписи, киносъемки этих показаний допускаются лишь после дачи показаний указанными лицами или их отказа от дачи показаний на очной ставке.

5.  В протоколе очной ставки показания допрашиваемых лиц записываются в той очередности, в какой они давались. Каждое из доп-

 

рашиваемых лиц подписывает свои показания, каждую страницу протокола и протокол в целом.

Статья 424. Порядок вызова несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого

140

Вызов несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, к прокурору, следователю, дознавателю или в суд производится через его законных представителей, а если несовершеннолетний содержится в специализированном учреждении для несовершеннолетних — через администрацию этого учреждения.

Статья 425. Допрос несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого

1.  Допрос несовершеннолетнего подозреваемого,  обвиняемого не может продолжаться без перерыва более 2 часов, а в общей сложности более 4 часов в день.

2.   В допросе несовершеннолетнего подозреваемого,  обвиняемого участвует защитник,  который вправе задавать ему вопросы, а по окончании допроса знакомиться с протоколом и делать замечания о правильности и полноте сделанных в нем записей.

3.  В допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, не достигшего возраста шестнадцати лет либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии, участие педагога или психолога обязательно.

4.  Прокурор, следователь, дознаватель обеспечивают участие педагога или психолога в допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого по ходатайству защитника либо по собственной инициативе.

5.  Педагог или психолог вправе с разрешения прокурора, следователя, дознавателя задавать вопросы несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому, а по окончании допроса знакомиться с протоколом допроса и делать письменные замечания о правильности и полноте сделанных в нем записей. Эти права прокурор, следователь, дознаватель разъясняют педагогу или психологу перед допросом несовершенноле?пне-го подозреваемого, обвиняемого, о чем делается отметка в протоколе.

6.   Порядок, установленный частями первой, второй, третьей и пятой настоящей статьи, распространяется и на проведение допроса несовершеннолетнего подсудимого.

178

 

§ 1. Допрос: понятие, сущность, видыПо многим уголовным делам не возникает необходимости в производстве обыска. Более того, при расследовании отдельных видов преступлений, таких, например, как «должностные хищения», взяточничество, может не возникнуть нужды в производстве осмотра места происшествия. Однако нельзя представить себе расследование, которое можно провести без допроса — свидетелей либо потерпевшего, подозреваемого или обвиняемого, а чаще всего и тех и других. Допрос — неотъемлемое, обязательное следственное действие при расследовании любых преступлений. Будучи направленным на получение от лиц интересующих следователя показаний (пользуясь современной общенаучной терминологией — на извлечение вербальной информации), допрос по совершенно очевидным причинам являлся древнейшим источником доказательств и установления факта наличия (или отсутствия) любого деликта и преступления. Упоминания о допросе, расспросе, свидетельской сказке (как именовались показания в

141

Древней Руси), своде (очной ставке) как средстве доказывания можно встретить в самых старинных исторических и литературных источниках, начиная от Библии, Махабхараты, Корана, законов Ману, «законов двенадцати таблиц».

И тем не менее, само определение того, что же такое допрос, в специальной и учебной литературе длительное время отсутствовало, подразумевалось как бы априори. Например, в первом советском учебнике криминалистики глава, посвященная допросу, начиналась с констатации: «Свидетельские показания являются важнейшим доказательственным материалом при расследовании уголовных дел». Аналогичная констатация содержалась и в следующем учебнике: «Самым испытанным и старым из всех ныне применяющихся средств расследования преступлений является допрос». В третьем по времени издания учебнике «Криминалистика» (1950) говорилось: «Допрос является одним из важнейших следственных действий. Цель его заключается в получении от свидетелей и обвиняемых правильных, соответствующих действительности показаний об обстоятельствах, имеющих значение для дела». Указанием на цель допроса, не раскрывая содержания этого следственного действия, ограничивались и авторы ряда других, более поздних учебников криминалистики, что нам представляется методологи-

179

 

чески и дидактически неверным. В конце 60-х гг. этот недостаток был устранен.

В учебнике «Криминалистика» 1968 г. глава, посвященная тактике допроса (автор Н. И. Порубов), начинается с достаточно четкого определения сущности этого действия: «Допрос — это следственное и судебное действие, заключающееся в получении органом расследования или судом в соответствии с правилами, установленными процессуальным законом, показаний от допрашиваемого об известных ему фактах, входящих в предмет доказывания по делу». Существенным недостатком этого определения является то, что в нем пределы допроса ограничиваются лишь фактами, входящими в предмет доказывания по делу. Совершенно очевидно, что в содержание допроса входит не только установление обстоятельств, очерченных ст. 73 УПК, но и так называемых промежуточных, доказательственных фактов и обстоятельств.

В последующих работах советских криминалистов (в том числе и автора приведенного определения) понятие допроса уточнялось и модифицировалось. И в криминалистической литературе последних лет он определяется как «процессуальное (следственное или судебное) действие, заключающееся в получении показаний (информации) о событии, ставшем предметом уголовного судопроизводства, лицах, проходящих по делу, причинах и условиях, способствовавших совершению и сокрытию преступления»'.

Соглашаясь в целом с таким подходом к определению сущности этого наиболее распространенного и важного следственного действия, мы понимаем под ним следственное (судебное) действие, заключающееся в получении от лица и фиксации в установленной процессуальной форме показаний о фактах и обстоятельствах, имеющих или могущих иметь значение для установления истины по расследуемому или рассматриваемому судом уголовному делу.

И еще несколько замечаний. Из текста действующего уголовно-процессуального закона следует, что допросу могут быть подвергнуты свидетели, потерпевшие, подозреваемые, обвиняемые и эксперты (ст. 42, 76-79, 173, 187, 205 УПК). Однако на практике зачастую

142

возникает необходимость и в допросе специалиста, хотя закон и не называет его в числе субъектов этого действия: например, по обстоятельствам,

Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. С. 62. 180

 

связанным с его участием в отдельных следственных действиях, для выяснения вопросов о системе, функционировании, распределении должностных обязанностей, порядке отчетности, технологическом процессе и т. п. той организации, учреждения, предприятия, применительно к которым ведется расследование. На наш взгляд, в таких ситуациях закон не нарушается допросом специалиста в качестве свидетеля, хотя он таковым в узком смысле этого понятия здесь не является.

Свидетели, потерпевшие и эксперты обязаны давать правдивые показания под угрозой уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. Говоря об этом, нельзя не обратить внимание на некоторую неточную редакцию этого положения в отношении подозреваемого: п. 2 ч. 2 ст. 42 УПК гласит, что потерпевший вправе давать показания; п. 2 ч. 5 указывает, что потерпевший не вправе давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний. Нам представляется, что последнее предписание с учетом процессуального статуса потерпевшего более верное.

Дача показаний подозреваемым и обвиняемым — право этих лиц, а не их процессуальная обязанность. Это отнюдь не означает, что подозреваемый либо обвиняемый имеет моральное право на ложь (что следует иметь в виду и использовать в тактических целях при допросе). Такого права не предоставлено никому. Но уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний эти лица не подлежат.

Напомним также, что отдельные категории граждан пользуются так называемым свидетельским иммунитетом. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 56 УПК не подлежат допросу в качестве свидетелей: судья, присяжный заседатель — об обстоятельствах уголовного дела, которые стали ему известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу; защитник подозреваемого, обвиняемого — об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с участием в производстве по уголовному делу; адвокат — об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи; священнослужитель — об обстоятельствах, ставших ему известными на исповеди; член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без их согласия — об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с осуществлением ими своих полномочий. Кроме того, в отношении отдельных категорий лиц установлен особый порядок привлечения их к уголовной ответст-

.              .                                                               181

 

венности, что усложняет их допрос в качестве подозреваемых и оови-няемых.

В криминалистике существуют различные классификации допроса. Основу наиболее распространенной из них составляет процессуальное положение допрашиваемого. По этому основанию различают тактики допроса следующих лиц: свидетеля и потерпевшего; подозреваемого и обвиняемого; а также тактику допроса эксперта. Свои тактические

143

особенности допрос имеет в зависимости от возраста допрашиваемого, от ряда его социально-психологических свойств и установок. По этим основаниям выделяют, например, тактики допроса малолетнего и несовершеннолетнего свидетеля (потерпевшего) и подозреваемого (обвиняемого), рецидивиста и лица, имеющего психические отклонения, и т. п. Тактика допроса изменяется в зависимости от его объема и последовательности: тактика основного и дополнительного, первоначального и повторного допросов. В отдельную классификационную группу входит допрос на очной ставке.

Не преуменьшая криминалистического значения выделенных и достаточно подробно изученных в литературе классификаций допроса, мы считаем, что особого внимания заслуживает разработка тактики допроса по несколько иному основанию: по отношению допрашиваемого к искомой следователем информации. В самом деле, любое лицо, вызванное на допрос, — будь то свидетель, потерпевший, подозреваемый или обвиняемый, интересует следователя в узком криминалистическом отношении как возможный источник искомой информации, которая необходима для объективного раскрытия и расследования преступлений; и целью допроса (вновь подчеркнем — узкой криминалистической.целью) является не что иное, как получение от допрашиваемого этой информации. В связи с тем, что этот вопрос освещен в литературе явно недостаточно (ему уделены лишь фрагменты монографий А. В. Дулова, А. Р. Ратинова, Н. И. Порубова, автора настоящей работы и ряда других криминалистов), остановимся на нем более подробно.

На наш взгляд, любое лицо, вызванное следователем на допрос, относительно искомой им (следователем) информации может находиться в одном из следующих состояний: а) допрашиваемый обладает искомой информацией, может и желает объективно и полно эту информацию передать следователю; б) допрашиваемый обладает иско-

182

 

мой информацией, желает объективно и полно передать ее следователю, однако мог воспринять ее с неумышленными искажениями или также неумышленно искажать ее, передавая следователю; в) допрашиваемый обладает искомой следователем информацией, но умышленно скрывает или искажает ее; г) лицо не обладает искомой следователем информацией, но следователь ошибочно полагает, что допрашиваемый умышленно скрывает ее.

Именно от отношения допрашиваемого к искомой следователем информации, а также от того, каким это отношение на каждом этапе допроса представляется следователю, в большей своей части зависит тактика допроса этого лица.

Если первое информационное состояние допрашиваемого (обладает информацией, хочет и может ее воспроизвести следователю) обусловливает бесконфликтное течение допроса, то второе уже предполагает состояние конфликта — как его именуют в специальной литературе, конфликта без строгого соперничества; два последних состояния допрашиваемого (когда он, по мнению следователя, обладает информацией, но умышленно ее скрывает или искажает, а также когда следователь принимает лицо, не обладающее информацией, за владеющее таковой) приводят к строго конфликтной ситуации допроса. Представляется целесообразным подробнее рассмотреть здесь тактику

144

допроса применительно к двум ситуациям: бесконфликтной и конфликтной (различных степеней).

Но прежде чем непосредственно перейти к рассмотрению тактики допроса в зависимости от следственной ситуации, остановимся на общих положениях тактики данного следственного действия: их соблюдение во многом может смягчить возможный конфликт либо вообще его снять. И, напротив, несоблюдение их может сделать в сути своей бесконфликтную ситуацию допроса конфликтной, ибо допрос есть сложнейшее взаимодействие как минимум двух лиц (допрашивающего и допрашиваемого), обладающих и своими интересами, и своими психологическими качествами и установками.

§ 2. Общие положения тактики допросаНачнем, как и ранее, с рассмотрения процессуально-тактических требований к допросу, тем более что УПК РФ 2001 г., в целом воспри-

183

 

няв и унифицировав таковые, имевшиеся в УПК РСФСР1, содержит ряд весьма значимых в этом отношении правил.

В первую очередь, следует обратить внимание на положение ст. 75 УПК о том, что показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, являются недопустимыми доказательствами.

Суть этой принципиально важной законодательной новеллы достаточно «прозрачна» и актуальна: если не исключить полностью, то свести к минимуму получение от подозреваемых, обвиняемых голословных, так называемых «признательных» показаний незаконными методами. Понимание того, что полученные показания при изложенных выше условиях теряют какую-либо доказательственную значимость, надеемся, психологически будет удерживать работников органов предварительного расследования (в основном, как показывает практика, органов дознания) от проявления «инициативы» для получения их такими методами.

В опубликованном в 1767 г. «Наказе, данном комиссии в сочинении проекта нового Уложения» Екатерина II, полагая возможным устранить пытки, заметила: «...невиновный закричит, лишь бы только его мучить прекратили...Посему пытка есть надежное средство осудить невиновного, имеющего слабое сложение, и оправдать беззаконного, на силы и крепость свою уповающего». Но, кстати, отменена была пытка лишь в 1801 г. указом Александра I (см.: Свод законов уголовных. Спб., 1836).

А то, что и в настоящее время такие факты не только встречаются, но, увы, не являются единичными, сомнений не вызывает.

145

Автор не может отказать себе в печальном удовольствии привести в этой связи без комментария выдержку из протокола допроса оперативного работника по поводу жалобы на неправомерные действия ми-

1 В УПК РСФСР 1960 г. они сводились лишь к нескольким: допросу свидетелей и потерпевших, вызванных по одному делу, порознь и в отсутствие других свидетелей; запрещению постановки свидетелю наводящих вопросов; запрещению допроса обвиняемого в ночное время, кроме случаев, не терпящих отлагательств; регламентации порядка вызова на допрос, применению при нем звукозаписи, участия в допросе подозреваемого или обвиняемого его защитника, праву допрашиваемого не свидетельствовать против себя и своих близких.

184                             ■      •           '      ■

 

лиции, опубликованного в одной из областных газет и процитированного в журнале «Законность» (2001, № 2. С. 64):

«...После этого Рюмин (второй оперативный работник. — О. Б.) выбил у Суркова пистолет, а я свалил его на пол. Но гр. Сурков не успокоился и начал нагло, с особым цинизмом биться печенью, почками и лицом об мои и Рюмина ботинки с целью завладеть нашим табельным оружием, что могут подтвердить официанты и посетители ресторана.

Позднее уставшего гр. Суркова мы доставили к следователю в районное отделение милиции. Следователь Кокорин, увидев пистолет задержанного и услышав его матерные выражения в адрес российской милиции и себя лично, стал стыдить гр. Суркова и объяснять, что тот неправ. В припадке раскаяния он стал плакать и случайно ударился об угол сейфа той частью мозга, которая заведует устными показаниями.

Следователь Кокорин записан добровольные признания гр. Суркова. Потом я и Рюмин пальцами раздвинули задержанному веки, сачо-травмированные в ресторане, чтобы он мог видеть и подписаться под протоколом,что он и сделал. В дополнение к вышесказанному хочу добавить,что с моей стороны, а также со стороны Рюмина и следователя Кокорина никакого физического воздействия к гр. Суркову не применялось, а его заявление прокурору — наглая ложь и провокация с целью опорочить нашу родную российскую милицию».

В соответствии с ч. 7 ст. 164 УПК (Общие правила производства следственных действий) следователь вправе привлечь к участию в допросе должностное лицо органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность. Данное положение также весьма важно в тактическом плане как минимум в двух отношениях: во-первых, такое участие позволит более рациональным образом использовать при допросе информацию, полученную оперативным путем, что требует определенных познаний в области теории оперативно-розыскной деятельности, которыми следователь, как правило, не обладает); во-вторых, оно восстанавливает, так сказать, количественный паритет между участниками данного следственного действия (в допросе в настоящее время на стороне допрашиваемого как правило участвует его

185

 

146

защитник или адвокат), что сделает обстановку допроса психологически более комфортной для следователя.

Реалии современной криминногенной ситуации обусловили то, что производство следственных действий, в первую очередь допрос потерпевших и свидетелей, может осуществляться под псевдонимом, который будет присвоен допрашиваемому в случаях и в порядке, предусмотренных ч. 9 ст. 166 УПК. Это положение весьма важно в тактическом отношении для подготовительного этапа данного следственного действия и для последующего установления психологического контакта с допрашиваемым, о чем более подробно будет говориться в соответствующих местах данной главы.

Общая продолжительность допроса в течение дня не должна превышать 8 часов с перерывом после первых 4 часов не менее чем на 1 час для отдыха и принятия пищи; при наличии медицинских показаний продолжительность допроса устанавливается на основании заключения врача (ст. 187 УПК). Возможная продолжительность допроса несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого сокращена вдвое (ч. 1 ст. 425 УПК). Наряду с запрещением производства следственных действий в ночное время (кроме, как известно, случаев, не терпящих отлагательства), это требование направлено на предотвращение применения к допрашиваемому недопустимого психического насилия, которым по существу зачастую и являются многочасовые непрерывные его допросы, и, несомненно, также имеет повышенное тактическое значение.

Задавать наводящие вопросы запрещается. Это положение представляется нам по очевидным на то причинам вполне обоснованным и является необходимой унификацией аналогичного положения УПК РСФСР (по которому оно относилось почему-то лишь к допросу свидетеля — ст. 158 УПК РСФСР).

«— ... Это подтвердили свидетели.

— Ты неправильно поставил вопрос. Надо было спросить, на какой руке Штут носил перстень, а ты спросил, носил ли он обычно перстень на правой руке. Ты, как и я, знаешь, что свидетель всегда не уверен в себе. Из десяти свидетелей шестеро ответят так, как ты подсказываешь им своим вопросом, — исключительно из-за лени. Двое из чувства противоречия ответят )iao6opom. И, наконец, двое дадут себе труд подумать и попытаются ответить честно. Это классиче-

186

 

ский тест», — объяснил герой одного детективного романа опасность постановки наводящих вопросов (Мастера детектива. Вып. 9. М., 1993. С. 267-268).

В то же время резкое наше возражение вызывает следующее за приведенным положением указание но то. что «в остальном следователь свободен при выборе тактики допроса» (ч. 1 ст. 189 УПК).

Не считая необходимым обосновывать свое мнение (повторим: закон плохой, но он — закон), все же скажем, что данное положение ни в коем случае нельзя расценивать как своеобразную индульгенцию для следователей на применение любых тактических приемов. Проблемы допустимости тактических приемов допроса весьма сложны и

147

неоднозначны, и потому будут подробно рассматриваться в соответствующем месте нашей работы.

Свидетель может являться на допрос с адвокатом. В этом случае адвокат присутствует при допросе, но при этом не вправе задавать вопросы свидетелю и комментировать его ответы. Как и конституционное право любого допрашиваемого не свидетельствовать против себя и своих близких (ст. 51 Конституции РФ), эта новация направлена на всемерное обеспечение прав и законных интересов свидетеля, о нарушении которых адвокат по окончании допроса вправе делать заявления, подлежащие занесению в протокол допроса (ч. 5 ст. 189 УПК). На это же, по нашему мнению, направлено и положение ч. 4 ст. 173 УПК, гласящее, что «повторный допрос обвиняемого по тому лее обвинению в случае его отказа от дачи показаний на первом допросе может производиться только по просьбе самого обвиняелюго», что, как думается, предполагает необходимость отражения факта такого волеизъявления обвиняемого в протоколе его повторного допроса.

Таковы наиболее принципиальные процессуально-тактические положения допроса.

Итак, следователь принял решение вызвать определенное лицо на допрос. Как правило, особенно на первоначальном этапе расследования, следователь достоверно не знает, а может лишь предполагать с той или иной степенью вероятности, в каком из названных выше информационных состояний это лицо находится. В этой связи, приняв решение о допросе, необходимо:

1. Тщательно изучить материалы дела, чтобы ясно представлять, какие именно обстоятельства должны быть выяснены у допрашиваемого.

187

 

Это позволит избежать необходимости повторного допроса того же лица, если, конечно, иное не диктуется тактическими соображениями либо изменением его процессуального положения в процессе расследования (скажем, ранее лицо допрашивалось в качестве свидетеля, затем обрело статус подозреваемого, затем обвиняемого), либо получением новой информации относительно обстоятельств, по которым это лицо ранее допрашивалось.

2. Тщательно и как можно более полно изучить личность человека, которого предстоит допросить, его отношение к событию, к тем или иным лицам, заинтересованным в определенном исходе дела, в частности к потерпевшему, подозреваемому, выяснить отдельные факты из его жизни, трудовой деятельности. Это поможет в установлении контакта с допрашиваемым и позволит в целом определить тактический рисунок предстоящего допроса. Сразу скажем, что получение отдельных данных о личности допрашиваемого может быть поручено работникам органов дознания в порядке ст. 38 УПК.

Следователю предстояло допросить свидетеля, проживающего постоянно в другом городе, но по имеющимся данным являвшегося единственным очевидцем расследуемого убийства. Представлялось весьма вероятным, что этот свидетель сделает попытку скрыть известные ему факты, и не только для того, чтобы «не попасть в свидетели» (что, увы, достаточно еще распространено), но и в связи с .тем, что в городе, где было совершено

148

преступление, он находился «нелегально»: жене объяснил выезд туда служебной командировкой, на службе — болезнью родственника.

Поэтому допросу данного свидетеля предшествовала большая работа по сбору информации о его личности и обстоятельствах жизни, проведенная по поручению следователя работниками уголовного розыска. Это позволило начать разговор со свидетелем с выяснения того, как... чувствует себя его бабушка, проживающая в Чите, перенесшая незадолго до этого тялселую болезнь; сколько стоит магнитофон, который свидетель привез своему сыну из заграничной командировки; как кончился конфликт между двумя его сослуживцами и других вопросов, показавших «глубокое» знание следователем обстоятельств жизни свидетеля. Именно это обусловьте практически бесконфликтный характер самого допроса по существу дела (что в конце его и подтвердич сам допрашиваемый: «Чего было скрывать, если вы вот что знаете»).

188

 

Если материалы уголовного дела и результаты изучения личности потерпевшего или свидетеля, допрос которого подготавливается, дают основания полагать, что в связи с показаниями, которые это лицо может дать, не исключена возможность возникновения опасности как для него самого, так и его представителя, родственников и близких, то, думается, следователь заранее должен продумать вопрос о необходимости допроса этого лица под псевдонимом. Об этом на данном этапе следует вынести согласованное с прокурором мотивированное постановление в порядке ч. 9 ст. 166 УПК.

Возможно, в процессе предварительной беседы с допрашиваемым (речь о сущности которой пойдет-ниже) следователь придет к выводу об отсутствии такой необходимости, что позволит провести допрос в обычном режиме. Однако наличие такого постановления и ознакомление с ним допрашиваемого в стадии предварительной с ним беседы, как представляется, будет достаточно рациональным тактическим приемом получения правдивых показаний от этого лица.

3.  Подготовить доказательства, которые можно будет использовать при допросе (вещественные и письменные, заключения экспертиз, протоколы показаний отдельных лиц, кассеты со звукозаписью этих показаний и др.). При этом следователю целесообразно сделать себе заметки, где, в каком томе, на каких листах дела находятся сведения, которые могут потребоваться при допросе. Это избавит его от необходимости беспорядочно «рыться» в деле в ходе допроса и позволит чувствовать себя уверенно при обращении к доказательствам. Вновь повторим: допрос — сложнейшее психологическое взаимодействие, а иногда, скажем прямо, психологический поединок, однако не с допрашиваемым как личностью, а в борьбе за искомую следователем информацию.

4.  Составить план, определив в нем, в частности, обстоятельства, на установление которых направлен допрос, последовательность их выяснения, последовательность предъявления доказательств, и включив в него другие необходимые элементы, которые являются результатом планирования как мыслительной деятельности следователя, направленной на определение задач, стоящих перед следственным действием (в нашем случае — перед допросом конкретного лица), путей и способов их достижения.

5.  Подготовить необходимые технические средства для фиксации показаний допрашиваемого и воспроизведения ему определенных аудио- и

149

189

 

видеозаписей показаний ранее допрошенных лиц и других следственных действий (например, следственного эксперимента, предъявления для опознания и т. п.), а также обеспечить участие в предстоящем допросе лиц, которые должны быть привлечены к нему в соответствии с законом (переводчик, педагог, защитник подозреваемого, обвиняемого, адвокат свидетеля), либо тех, решение об участии которых принял следователь (например, законный представитель несовершеннолетнего, психолог, сотрудник органа дознания).

6. Затем следователь должен решить вопрос о времени и месте запланированного допроса. Здесь в первую очередь следует учитывать и неукоснительно исполнять положения уголовно-процессуального закона, касающиеся времени допроса отдельных лиц, как-то: запрещение допроса в ночное время, кроме случаев, не терпящих отлагательств, пределы его длительности (ст. 187 УПК); допрос подозреваемого должен быть произведен не позднее двадцати четырех часов с момента приобретения лицом этого процессуального статуса (ст. 46 УПК); обвиняемый должен быть допрошен немедленно после предъявления ему обвинения (ст. 173 УПК), которое в свою очередь должно последовать не позднее трех суток с момента вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого (ст. 172 УПК).

Во всех остальных случаях, решая вопрос о времени допроса, следователь должен исходить из конкретной ситуации расследования и необходимости незамедлительного получения информации о событии и его обстоятельствах, проверки выдвинутых следственных версий, имеющихся доказательств, оперативно-розыскных данных и тактических соображений, основанных на изучении психофизиологических качеств и особенностей допрашиваемого. Для их выявления, по мнению отдельных авторов, в ряде случаев может быть использован научный инструментарий и специальные познания, в частности для расчета биоритмов допрашиваемого.

Подследственным, подозревавшимся в совершении ряда особо опасных преступлений, была занята позиция активного противодействия следствию. Основываясь на расчете биоритмов и полученных от медиков данных о метеочувствительности подследственного, следователь определил с помощью спортивного психолога дни его психофизической уязвимости (когда воздействие предъявляемых доказательств должно быть максимальным). При допросе в один из таких

190

 

дней от подозреваемого были получены развернутые показания, признания, в том числе и по тем фактам, которые ранее не были известны следствию, что позволило собрать необходимые объективные доказательства (пример К Н. Китаева).

Весьма важно для налаживания психологического контакта с допрашиваемым и, следовательно, для эффективности допроса в целом, а также (что не менее важно) с нравственных позиций согласование (естественно, когда это возможно) времени допроса с интересами допрашиваемого, т. е. согласование того, когда ему удобнее явиться к следователю.

150

Кстати сказать, в Уставе уголовного судопроизводства России специально оговаривалось: «Для явки свидетелей назначается, по возможности, время, в которое они свободны от занятий» (ст. 437 Устава).

Обычным местом допроса является, как сказано в уголовно-процессуальном законе, место производства следствия, под которым понимается кабинет следователя или другое служебное помещение, им в это время занимаемое. Однако если он признает это необходимым, допрос может быть произведен и в месте нахождения свидетеля (потерпевшего) или обвиняемого (подозреваемого) — ст. 187 УПК.

Можно сказать, что это правило испытано веками. В Уставе уголовного судопроизводства России по этому поводу говорилось: «Когда по болезни или по другим уважительным причинам призываемый или подлежащий приводу не может явиться к следствию, то судебный следователь, соображаясь с большей или меньшей важностью дела, с продолжительностью препятствий к явке и с занятиями своими по другим делам, не терпящим отлагательства, или отправляется для снятия допроса с обвиняемого в место его пребывания, или выжидает прекращения препятствий к явке» (ст. 397 Устава). Данное правило распространялось и на допрос свидетелей, с одним дополнением, носящим тактический характер: «...когда следователь признает это (допрос по мест)' пребывания свидетеля. — О. Б.) более удобным» (ст. 433 Устава).

Проведение допроса в месте производства следствия нам представляется в подавляющем большинстве случаев оптимальным по ряду причин организационного и тактического характера. Среди них — возможности применения криминалистической и иной техники, использования доказательств, оперативного обмена информацией, требуемой для допроса или получаемой в его процессе, с другими участ-

191

 

никами расследования и т. п. Не последнее место занимают и причины психологического плана: в своем кабинете следователь чувствует себя «хозяином», владеет обстановкой допроса, может при необходимости четко сохранять так называемое «ролевое расстояние» между собой и допрашиваемым, тогда как при допросе по месту нахождения допрашиваемого следователь все же «гость», и чаще всего гость незваный и нежелательный.

Тем не менее, в ряде ситуаций допрос по месту пребывания допрашиваемого либо попросту необходим, либо тактически целесообразен. Так, допрос престарелых людей, лиц, страдающих недугами, которые исключают или существенно затрудняют им явку к следователю, больных и раненых нужно производить по месту их нахождения — в квартире допрашиваемого, в медицинском или ином учреждении (доме инвалидов, санатории и т. п.). Такую же рекомендацию о месте допроса нужно соблюдать относительно малолетних свидетелей и потерпевших — они более естественно и свободно будут себя вести, а следовательно, более полно и непринужденно давать показания в привычной для себя обстановке (по месту жительства, в школе, детском саду), чем в обычно пугающем их кабинете следователя. Наконец, допрос по месту нахождения допрашиваемого может быть продиктован и необходимостью безотлагательного получения показаний об отдельных обстоятельствах (например, при задержании с поличным — по месту задержания; относительно происхождения предметов и документов, обнаруженных при обыске, — по месту его производства; если намеченный

151

тактический рисунок допроса основан на эффекте его внезапности и т. д.). Сюда же можно отнести случаи допроса лица на месте происшествия, связанные с проверкой и уточнением его объяснений о расследуемом событии.

Следует предупредить об одной достаточно распространенной ошибке в определении места проведения такой разновидности допроса, как очная ставка. В ряде случаев, главным образом по организационным соображениям, очная ставка производится в месте, где содержится арестованный обвиняемый или задержанный подозреваемый (в следственном изоляторе, в изоляторе временного содержания). На наш взгляд, это тактически неправильно. Как показывают материалы уголовных дел, при изменении в дальнейшем своих показаний допрашиваемые объясняли, что следователь запугивал их, специально приводил

192

 

на очную ставку в следственный изолятор или изолятор временного содержания, угрожая их там оставить, если они на очной ставке с обвиняемым или подозреваемым не подтвердят нужных ему, но ложных показаний. И, увы, в рассматриваемом случае такие объяснения представляются если не убедительными, то вселяющими сомнения в объективности ведения следствия.

7. Решив вопрос о месте и времени предстоящего допроса, следователь должен тщательно продумать форму вызова допрашиваемого. Законом установлено, что следователь вызывает лицо на допрос повесткой, в том числе передаваемой с помощью средств связи; свидетель или потерпевший, не достигший 16-летнего возраста, кроме случаев, диктуемых обстоятельствами дела, вызывается через его родителей или других законных представителей; обвиняемый и подозреваемый, содержащиеся под стражей, — через соответствующую администрацию. Законом, напомним, установлена обязанность допрашиваемого явиться к следователю в назначенный срок и регламентированы последствия невыполнения этой обязанности, в частности право следователя на привод лица, без уважительных причин уклоняющегося от явки для допроса (ст. 188, ст. 113 УПК).

Общая же тактическая рекомендация, касающаяся вызова на допрос, заключается в том, чтобы сам факт вызова по возможности не был (когда иное не диктуется обстоятельствами дела или другими тактическими соображениями) неожиданным для вызываемого или неприятным ему по своей форме.

Так, достаточно часто свидетели по делам о должностных и экономических преступлениях не хотят, чтобы об их вызове к следователю знали сослуживцы; потерпевшие от изнасилования — чтобы об этом знали их близкие и другие члены семьи. Отсюда следует, что первых из названных лиц нецелесообразно вызывать через администрацию учреждения, где они работают, вторым не следует посылать повестки с вызовом на дом и т. п.

В этой связи представляется тактически грамотным еще при первой встрече с лицами, которых предстоит в дальнейшем допросить (например, при беседе с очевидцами на месте происшествия, при принятии заявления от потерпевшего), оговаривать форму их вызова на допрос. В большинстве же случаев, думается, лицо целесообразно вызывать по телефону с последующим оформлением ему повестки с указанием вре-

152

193

 

мени, в течение которого лицо принимало участие в следственном действии (естественно, при наличии не только телефонной связи, но и желания и возможности для лица покинуть место своей работы без официальной на то повестки следователя).

Желательно избегать вызова лица на допрос через работников милиции, тем более когда необходимость этого не диктуется чрезвычайными обстоятельствами (скажем, неотложностью допроса при отсутствии иных средств обеспечения незамедлительной явки к следователю, уклонением допрашиваемого от явки, а также иными тактическими соображениями).

Несоблюдение этих рекомендаций о форме вызова на допрос зачастую может превратить бесконфликтную по своей информационной сущности ситуацию предстоящего допроса в конфликтную: лицо, чувствующее себя оскорбленным неприятной для него формой вызова на допрос, не стремится к взаимодействию со следователем, «обижено на него изначально» и не считает поэтому психологически обязанным передать имеющуюся у него и искомую следователем информацию об обстоятельствах, для выяснения которых оно вызывается.

В своих неоднократных показаниях свидетельница Н. отрицала, что являлась очевидцем, причем единственным, расследуемого преступления (оперативными данными об этом следователь располагал). И лишь спустя длительное время, когда дело было передано другому следователю, который сумел начадить с Н. устойчивый психологический контакт, свидетельница дала подробные показания об известных ей обстоятельствах преступления. Свое прежнее поведение она объяснила тем, что была оскорблена формой вызова на первый допрос; в комнату бухгалтерии, где она работает, явился милиционер, громогласно в присутствии всех сослуживцев осведомился о ее фамилии и, ничего не объясняя, потребовал следовать за ним, и она тут лее решила отрицать, что ей что-либо известно по делу.

8. Существенное психологическое значение для нормального течения предстоящего допроса имеет обстановка, в которой он будет происходить, что следователь и должен иметь в виду, готовя производство этого следственного действия. Дело в том, что допрос, как известно, в основе своей есть общение. Поэтому, например, В. И. Шепитько и определяет его, как, в первую очередь, «регламентированный уголовно-процессуальными нормами информационно-психологический процесс

194

 

общения между участвующими в нем лицами...» (Шепитько В. Ю. Криминалистика. Энциклопедический словарь. Харьков, 2001. С. 310). А для эффективности общения важно практически все — от внешности следователя и его одежды до обстановки, в которой оно происходит.

На наш взгляд, обстановка допроса должна быть, с одной стороны, официальной, с другой — располагать к такому «процессуально регламентированному» общению, что предполагает при ее создании учитывать данные о личности допрашиваемого. Крайне

153

недопустимым является (что, увы, далеко не исключение) наличие на стенах кабинета следователя плакатиков и надписей, содержание которых может унизить достоинство допрашиваемого, свидетельствуя о совершеннейшем безразличии следователя к его судьбе. Следователи подчас забывают, что если для них допросы — во многом рутинная часть их повседневной работы, то для вызванного лица допрос, как правило, весьма нечастый, а иногда и уникальный случай в жизни.

Тамара Рохлина, обвиняемая в убийстве своего мужа, депутата Государственной думы РФ генерала Льва Рохлина, из своего первого допроса на следующий день после убийства, который, кстати прово-■ дили ответственные работники Генеральной прокуратуры РФ, запомни.,,/: «На стенах кабинета увидела плакаты: «Сделал дело — вымой тело», «Ловись, девка большая, ловись, девка маленькая», «Счастливые трусов не надевают», «Под лежачий камень мы всегда успеем» (Аргументы и факты. 2000, № 3): Комментировать как интеллектуальный уровень следователя, так и цинизм нахождения подобных плакатов в его кабинете, в котором по существу решается судьба допрашиваемого, необходимости, на наш взгляд, нет.

Более того, содержание плакатиков, которыми следователи «украшают» стены своего кабинета, иногда нельзя расценить иначе, чем недвусмысленный намек на характер предстоящего допроса.

Автор столкнулся со следующим набранным на компьютере плакатом на стене кабинета следователя:

«Ты имеешь право кричать, истекать кровью, звать адвоката после того, как мы покончим с тобой.

Видимые повреждения, включая выбитые зубы, согласно донесению арестовавшего тебя полицейского, были получены тобой до прибытия в участок.

195

 

Ты имеешь право говорить, и тогда все сказанное тобой будет использовано против тебя.

Ты можешь молчать и тогда мы тебе., всюроэюу разобьем».

Следователь объяснил автору, что «это просто цитата из зарубежного детектива, о чем свидетельствуют кавычки, в которую этот текст заключен», однако цель нахождения такого плаката перед глазами допрашиваемого объяснить отказался. На наш взгляд, она очевидна и так же очевидно недопустима.

Итак, следователь подготовился к допросу: установил его предмет, составил план, определил его место и время, в той или иной из рекомендованных выше форм вызвал допрашиваемого, подготовил обстановку допроса.

Но склонен ли будет допрашиваемый давать правдивые, объективные показания или сделает попытку лжесвидетельствовать (здесь и далее под лжесвидетельством мы понимаем дачу заведомо ложных показаний независимо от процессуального положения допрашиваемого), обладает ли он вообще искомой следователем информацией, не

154

воспринял ли ее превратно или будет воспроизводить с непреднамеренными искажениями?

Иными словами, в каком из выделенных нами ранее возможных информационных состояний допрашиваемый находится, какова будет ситуация допроса — бесконфликтной или конфликтной той или иной степени (без строгого или со строгим соперничеством)?

От представления следователя об этом в целом зависит тактика предстоящего допроса. Как недооценка следователем конфликтности реального информационного состояния допрашиваемого, так и ее переоценка неукоснительно влекут за собой ошибки в выборе следователем линии своего поведения и в применении тактических приемов допроса.

Последствия таких ошибок различны. Недооценка конфликтности информационного состояния допрашиваемого (например, когда лицо дает заведомо ложные показания, а следователь полагает, что они правдивы, и ситуация допроса бесконфликтна) чревата ошибками в расследовании, причем иногда невосполнимыми. Переоценка же конфликтности информационного состояния допрашиваемого (скажем, когда следователь принимает лицо, допускающее непреднаме-

196

 

ренные искажения при передаче информации, за дающее заведомо ложные показания, или лицо, не обладающее информацией, за владеющее ею) приводит к возникновению объективно неоправданного' напряжения при допросе, к конфликтности самих отношений сторон в общении. Последнее, естественно, не может не сказаться отрицательно на эффективности допроса.

Разумеется, еще до начала допроса следователь зачастую располагает некими данными (доказательствами, оперативными сведениями), увеличивающими или уменьшающими вероятность нахождения допрашиваемого в том или ином состоянии относительно искомой информации. В частности, это характерно для допроса подозреваемого или обвиняемого, ибо допросу лица в этом качестве, как правило, и в настоящее время предшествует допрос его в качестве свидетеля.

Ставшее известным следователю воздействие лица, которое предстоит допросить, на других лиц с целью дачи ими определенных показаний, или, напротив, такое же воздействие, оказываемое на допрашиваемого со стороны иных лиц, сокрытие или уничтожение этим лицом предметов или документов, имеющих отношение к делу, продолжение преступной деятельности, уклонение от явки к следователю достаточно очевидно свидетельствуют об информационном состоянии допрашиваемого.

Названные и другие аналогичные обстоятельства в большинстве случаев являются достаточными для определения ситуации предстоящего допроса как конфликтной. Однако чаще всего информационное состояние лица, которое предстоит допросить следователю, однозначно неизвестно и должно представляться ему достоверно неизвестным во избежание предвзятости и ошибки в выборе тактических приемов выяснения обстоятельств, составляющих предмет допроса этого лица.

Поэтому первая тактическая задача следователя в начале общения с лицом, явившимся к нему на допрос, — выяснение (диагностика) информационного состояния

155

допрашиваемого. В сущности, на этом этапе деятельность следователя сводится к установлению контакта с допрашиваемым, определения признаков (симптомов) отношения его к искомой следователем информации, а также возможного противодействия со стороны допрашиваемого в установлении истины.

. При этом нужно иметь в виду следующее. Кроме материалов дела и данных, полученных в результате проведения оперативно-розыскных

197

 

мероприятий, чаще всего об информационном состоянии допрашивает мого, следователь может судить по таким внешним проявлениям, как мимика, пантомимика и, главное, речь допрашиваемого.

Статистическая закономерность внешнего проявления симптомов информационного состояния допрашиваемого обусловлена тем, что если лицо скрывает свое истинное информационное состояние, излагая для этого легенду, искажая или замалчивая имеющиеся у него сведения, оно вынуждено постоянно и напряженно контролировать свое поведение, а в необходимых (на его взгляд) случаях «на ходу» корректировать свой рассказ. Поэтому с психологической точки зрения, как верно отмечается в литературе, «хорошо солгать» в любом случае значительно труднее, чем сказать правду. В этой связи ситуация общения со следователем для такого допрашиваемого всегда стрессовая, что в соответствии с теорией стресса, как правило, находит внешнее выражение в эмоциональном состоянии допрашиваемого лица, в его внешнем поведении и в речевой сфере.

Далее мы выделим ряд признаков, которые, как показывает практика, с достаточно высокой степенью вероятности свидетельствуют об умышленном сокрытии или искажении допрашиваемым искомой следователем'информации. Но сразу следует сказать, что значимость этих признаков как симптомов действительного информационного состоя- . ния допрашиваемого может быть познана лишь в сравнении с поведением, эмоциональным состоянием, особенностями устной речи этого же лица при его рассказах, объяснениях, даваемых не по обстоятельствам, входящим в предмет допроса. Совершенно верно отмечает Л. Б. Филонов, что выявить особенности показаний допрашиваемого относительно отдельных фактов и осознать их как симптомы реального информационного его состояния можно только в сравнении, «только на фоне другого поведения, принятого за норму».

Отсюда следует, что допросу как таковому должна предшествовать достаточно длительная беседа следователя с допрашиваемым на различные темы, тактической целью которой и является установление этой «нормы», эталона обычного поведения, особенностей устной речи, эмоциональных проявлений при разговорах на «обычные» темы, не касающиеся непосредственно предмета допроса. Эксперименты, проведенные Л. Б. Филоновым, показали, что для установления «нормы», эталона, с которым далее следует сопоставлять признаки, свидетельст-

198

 

156

вующие о действительном информационном состоянии допрашиваемого, достаточно взять пять-шесть тем. «Все они, — пишет экспериментатор, — должны быть последовательно проведены в беседе как объекты обычного разговора. Однозначные реакции на четыре-пять тем всегда в сумме давали основы для уверенного выделения одной темы, которая узнавалась по особым реакциям, в какую бы сторону они ни отклонялись: избегание темы или «вязкость в теме».

Выбор тем для таких эталонных, тестовых бесед сугубо индивидуален. Он зависим от многих разнообразных факторов: степени интеллектуального и эмоционального развития не только допрашиваемого, но и следователя, изученности следователем личности допрашиваемого, устойчивости и характера сложившегося между ними психологического контакта, обстоятельств расследуемого дела, процессуального положения допрашиваемого и его отношения к предмету допроса и т. д. Тем не менее, на наш взгляд, можно выделить несколько типовых направлений таких бесед. Они представляются рациональными в большинстве случаев для определения фона, на котором оцениваются симптомы информационного состояния допрашиваемого.

Представляется, что наибольшую информацию в этом отношении могут дать беседы с допрашиваемым относительно обстоятельств его жизни. Выяснение их, как правило, дает возможность найти эталон эмоциональной окраски субъектом его правдивых показаний и, во многих случаях, — их формально-логической структуры. Если в биографии допрашиваемого имеются (о чем следователю было известно ранее или стало известно в ходе беседы) отдельные негативные факты, например прежняя судимость, увольнение с работы за неблаговидные поступки, привлечение к административной или иной ответственности, или, напротив, факты, положительно его характеризующие (совершение благородного поступка, активное участие в общественной жизни и т. п.), то подробные беседы с ним на эти темы могут выступать в качестве эталона таких симптомов, как уход от темы или «вязкости» в ней применительно к предмету допроса.

Оценке таких симптомов, как излишняя осведомленность, эмоциональная бледность показаний, могут помочь беседы на отвлеченные темы, связанные с каким-либо известным обоим общающимся литературным, сценическим произведением или кинофильмом. В беседах на эти темы выясняются как степень воображения,

199

 

«фантазии» допрашиваемого, так и нравственная оценка им действий и поведения тех или иных персонажей. Выяснению эталонов речевого поведения допрашиваемого также может служить и обсуждение с ним имевших место в жизни или известных по произведениям искусства, а может быть, и гипотетических примеров, достаточно близких по своей психологической и «криминальной» сущности к предмету допроса.

Мы не касаемся приемов и методов установления психологического контакта с допрашиваемым, без которого практически немыслимо проведение подобных тестовых бесед. Они достаточно подробно изложены в монографиях, пособиях и руководствах по тактике допроса. Однако нельзя не остановиться на одном из них, практически не исследованном в криминалистической литературе. Он сформулирован Л. Б. Филоновым на основе психологических экспериментов по выявлению скрываемого обстоятельства и представляется весьма эффективным для проведения тестовых бесед.

157

Речь идет о том, что наиболее благоприятным способом расположения допрашиваемого к правдивым ответам на темы беседы (а в дальнейшем, как представляется, и о предмете допроса) является сообщение допрашиваемому о его «особых» показателях, об оригинальном сочетании присущих ему свойств. При использовании данного приема, подчеркивает Л. Б. Филонов, действительность не извращается, а лишь акцентируется внимание на исключительности индивидуальности допрашиваемого, «разгадывается» его личность. Для этого достаточно «отгадать» весьма примитивные и очевидные характеристики. «Например, испытуемому с ярко выраженным пикническим габитусом (округлые черты лица, сравнительно короткие конечности, широкий тазовый пояс и т. д.) высказывалось, что именно ему присущи особые характеристики, отличающие его от других. Он, наверное, обращал внимание на то, что у него бывают периоды, когда настроение у него приподнятое, ему радостно, все удается; и, наоборот, когда все представляется ему мрачным — это период неудач; он замечает также, что такая смена периодов и настроений происходит «без видимых причин». Такая «точная» характеристика его поведения, а по существу обычная картина поведения циклоида или циклотимика, вызывает у него необычный интерес. Испытуемый удивляется проницательности следователя, заявляя, что он полагал, что все высказанное известно

200

 

только ему и никому более... После восхищения, удивления и согласия следовало уточнение подробностей и дополнения».

Подобное «отгадывание» исключительности личности допрашиваемого (как ключ к эффективности тестовых бесед и ко всему допросу в целом) возможно, на наш взгляд, и на основе знаний типов темперамента.

Например, человек с сангвиническим типом темперамента стремится к частой смене впечатлений, отзывчив, сравнительно легко переживает неудачи, неприятности. Он достаточно поверхностен, непостоянен, разбросан, не переносит однообразную, автоматическую работу. Флегматик внешне спокоен, уравновешен в делах и поступках, настойчив и упорен в работе и поведении, ему присущи выдержка и самообладание, решения им принимаются обдуманно, в общении он человек суховатый, не склонен к смене видов деятельности и т. д.

После таких тестовых бесед, в процессе которых в необходимых случаях допрашиваемому разъясняется возможность его допроса под псевдонимом и предъявляется соответствующее о том постановление (о чем мы упоминали выше), следует перейти непосредственно к выяснению обстоятельств, составляющих предмет допроса. Допрос, как было когда-то замечено, есть умение задавать вопросы и получать на них ответы.

При этом, естественно, нужно основываться в этом отношении на требованиях уголовно-процессуального закона. Напомним их: в начале допроса обвиняемого следователь выясняет, признает ли он себя виновным в предъявленном обвинении, после чего предлагает ему дать показания по существу обвинения, при допросе свидетеля (потерпевшего) устанавливает его отношение к обвиняемому и потерпевшему, другие необходимые сведения о его личности и предлагает рассказать все ему известное об обстоятельствах, в связи с которыми он вызван на допрос; свидетель и потерпевший

158

предупреждаются об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, и т. д.

На этой стадии допроса (ее называют в литературе стадией свободного рассказа), как и затем при постановке допрашиваемому отдельных вопросов, можно и нужно на фоне выявленного при беседе эталона обычного поведения установить действительное состояние допрашиваемого относительно искомой следователем информации.

201

 

По мнению значительного числа следователей, опрошенных автором, наибольшее значение для оценки ситуации допроса как конфликтной, а значит требующей серьезных усилий и применения сложных средств из тактического арсенала, имеют такие симптомы, как замалчивание обстоятельств при рассказе допрашиваемого, которые, на взгляд следователя, ему должны быть известны, а также несоответствие его рассказа показаниям других лиц либо в целом — другим материалам дела. Кроме того, следователи выделили и ряд внешних проявлений при свободном рассказе допрашиваемого, которые при их сравнении с эталоном также можно расценивать как симптомы лжесвидетельствования. Рассмотрим некоторые из них.

Психофизиологические реакции допрашиваемого на отдельные вопросы. К ним относятся реакции человека на внешние раздражители. Последними выступают задаваемые следователем вопросы или сам факт выяснения обстоятельств, составляющих предмет допроса. Эти реакции могут выражаться в бледности, покраснении лица, потливости, заикании, неоправданных паузах при ответах, заминках в речи, треморе и т. п.

Анализ таких реакций является, пожалуй, наиболее древним методом тактической диагностики. Вспомним Шекспира: «...сегодня королю играют пьесу. // Я говорил тебе про смерть отца. // Там будет точный сколок этой сцены. // Когда начнется этот эпизод, // Будь добр, смотри на дядю не мигая. // Он либо выдаст чем-нибудь себя // При виде сцены, либо этот призрак // Был демон зла... // Итак, будь добр, гляди во все глаза. // Вопьюсь и я, а после сопоставим // Итоги наблюдений», — говорит Гамлет Горацио.

В сохранившемся в Государственном архиве Воронежской области уголовном деле «Об убийстве полицейского урядника Михаила Кологри-вова при отправлении им обязанностей службы и с ним его подводчика крестьянина с. Турова Тихона Швецова», имевшем место 29 ноября 1893 г., в протоколе дознания помощник Нижнедевицкого уездного исправника коллежский асессор И. Е. Кобзарев записал: «Вообще Черноусое (с ним часть пути рядом ехали исчезнувшие потерпевшие. — О. Б.), бывший во время расспроса немного «выпивши», держал себя как-то странно. Говоря со мной, смотрел то в потолок, то по сторонам; признаки неискренности были особенно очевидны на том месте рассказа, которое касается исчезновения с глаз попутчиков. Считая

202                                        ...

 

опасным настаивать далее на более откровенном рассказе, я его отпустил... Черноусое (на следующий день. — О. Б.) объяснил, что при прежних расспросах он кое-что не высказал. Теперь лее решился рассказать все откровенно... По-видимому, и теперь Черноусое

159

неискренен, потому что, когда рассказ подходил к концу, он опять начал прятать глаза; с начала же говорил с видом откровенности».

Сразу же необходимо оговориться: как убедительно доказано в ряде работ, выделить на модельном уровне причины тех или иных психофизиологических реакций в процессе общения на современном уровне развития физиологических и психологических наук (а по мнению отдельных ученых — ив принципе) невозможно. Поэтому ни в коем случае нельзя переоценивать симптоматическую значимость названных реакций человека. Как считал А. Н. Васильев, «весьма важно заметить не столько эти реакции, сколько перемену состояния допрашиваемого, смену настроения, одного комплекса признаков поведения другим комплексом».

Эмоциональная бледность показаний. Создавая легенду и воспроизводя ее следователю, допрашиваемый зачастую как бы абстрагируется от события, в отношении которого он дает показания. Они звучат схематично; в них отсутствует (не проявляется) его эмоциональное отношение к событию, психологически закономерное для лиц, дающих правдивые показания.

«Я шла с детской коляской мимо пивного киоска и увидела, как незнакомый мужчина избивает моего соседа по квартире и хорошего приятеля нашей семьи Коняхина. Не останавливаясь, я молча прошла дальше», — дала показания Д., изобличенная в дальнейшем в лжесвидетельстве в пользу обвиняемого Р., нанесшего смертельные телесные повреждения потерпевшему в квартире последнего.

Искусственность формально-логической структуры показаний. Вкратце данный симптом выражается в том, что структура показаний лица, скрывающего информацию, выглядит, помимо его воли, нарочитой. Зачастую его показания полностью или в существенной своей части совпадают с показаниями других лиц, с их формально-логической структурой. Анализ этого дает основания полагать, что показания данных лиц объединены общим умыслом на сокрытие или искажение искомой следователем информации.

Уход от темы. Допрашиваемый целенаправленно избегает дачи ответов на вопросы следователя, касающиеся определенной темы или

203

 

отдельных ее обстоятельств, или в стадии свободного рассказа уклоняется от их освещения, «упускает» такие обстоятельства.

Подозреваемая Елисеева, подробно и охотно отвечая на вопросы, каким путем можно пройти в село, по дороге к которому исчезла потерпевшая, умолчала о существовании одной из таких дорог, проходившей по лесу. Когда следователь обратил на это внимание подозреваемой, Елисеева заявила, что просто забыла о ее существовании. Описывая затем ее, она не упомянула о глубоком полузаваленном окопе, через который проходит эта дорога. Этот «двойной уход», двойное умолчание представлялось симптоматичным, и следователь предположил, что труп потерпевшей зарыт именно в этом окопе; это и подтвердилось при дальнейшем расследовании (пример Г. И. Мудьюгина).

«Вязкость в теме». Данный симптом, как видим, прямо противоположен предыдущему. Допрашиваемый не может «уйти» от события и его обстоятельств, вновь и вновь к ним

160

возвращается, хотя задаваемые вопросы уже касаются иного. Показания его зачастую излишне эмоциональны. Тема «обрастает» новыми подробностями, иногда явно неправдоподобными и такими, которые не могут быть известны лицу, дающему правдивые показания.

Следует иметь в виду, что названные симптомы, естественно, не свидетельствуют однозначно об истинном информационном состоянии допрашиваемого. Здесь дело обстоит так же, как в медицине, где почти любой отдельно взятый симптом однозначно, определенно не свидетельствует о наличии у человека того или иного конкретного заболевания. Эти симптомы (их называют в медицине неспецифическими) только указывают на присутствие каких-то отклонений, в нашем случае в речевом и эмоциональном поведении допрашиваемого, от того, что следователь считает нормой в подобной ситуации общения. Они лишь служат для него сигналом того, что допрашиваемый, возможно, что-то скрывает или искажает. В самом деле, эмоциональная окраска показаний может зависеть от многих факторов, не связанных с лжесвидетельствованием, например от состояния здоровья допрашиваемого, от его темперамента, характера и т. д. «Уход от темы» может быть не умышленным, а обусловленным подсознательным нежеланием допрашиваемого вспоминать событие, к которому он, возможно, и не при-частен, чем-то потрясшее его психику. «Вязкость в теме» (а также такой симптом, как «излишняя осведомленность» и ряд других, нами

 

здесь не рассматриваемых) может проявиться в результате неосознанного «додумывания» происходивших событий, рефлексивного представления причин, следствий и обстоятельств объективно известных допрашиваемому событий.

На необходимость весьма осторожного отношения к отдельно взятым особенностям речи допрашиваемых и возможность их совершенно различной оценки в качестве симптомов лжесвидетельствования еще около восьмидесяти лет назад обращал внимание известный русский юрист П. Сергеич: «...свидетель отвечал на вопросы быстро и решительно. Он говорил правду, — заявляет прокурор. — Нет, он думал только о том, чтобы скорее отделаться от допроса, — возражает защитник. — Свидетель говорил вяло и нерешительно. Он неуверен в своем показании и боится ошибиться, — указывает защитник. — Совсем нет; он понимает значение своих объяснении и взвешивает каждое слово, — отвечает обвинитель. — Свидетель ничего не говорит. — Ясно, что он все позабыл... или что все помнит, но хочет все скрыть. — Свидетель дает точное и подробное показание. — Очевидно, он хорошо знает и твердо помнит обстоятельства дела. —Да ... или что он твердо выучил ложное показание».

В практической деятельности по диагностике информационного состояния допрашиваемого возможно возникновение двух неравноценных в тактическом отношении ситуаций. Первая из них состоит в том, что та или иная особенность в показаниях допрашиваемого выявляется непосредственно в ходе допроса по существу искомых следователем обстоятельств дела, можно сказать, неожиданно для следователя. В этой ситуации перед следователем возникает задача безотлагательно оценить диагностическую значимость этой особенности для осознания конфликтного или бесконфликтного характера проходящего общения. В такую весьма сложную ситуацию следователь чаще всего попадает при проведении допроса без надлежащей подготовки, без попыток рассмотренных выше «тестовых» бесед с допрашиваемым на темы, не имеющие прямого отношения к искомым обстоятельствам (ответы на которые, напомним, должны выступать

161

в качестве эталонных для выяснения истинного информационного состояния допрашиваемого).

В подобных спонтанно сложившихся условиях следователь должен тем или иным путем перейти к установлению «эталона» речи допра-

205

 

шиваемого. С этой целью он может: а) «свернуть» допрос по существу выясняемых обстоятельств и перейти к тестовым беседам безотносительно к теме допроса; б) ввести допрос, в другое русло, используя последующую его часть для выяснения достаточно нейтральных вопросов по существу дела, подбор которых также должен служить целям выявления эталона речи допрашиваемого; в) перенести допрос на другое время и начать его с «тестовых» бесед.

Вторая ситуация заключается в том, что симптомы или возможность сокрытия лицом своего информационного состояния известны (или предполагаются) следователем на основании материалов дела или сведений, добытых непроцессуальным путем, до своего личного с ним общения. Эта ситуация в тактическом плане несомненно предпочтительней предыдущей. То что допрашиваемый еще не «скован» показаниями, данными именно этому следователю, или в целом самим фактом ранее данных им показаний, делает более эффективным проведение с ним тестовых бесед, установление эталонов обычного речевого и эмоционального поведения этого лица.

Сказанное является еще одним аргументом в пользу того очевидного, но, к сожалению, далеко не всегда соблюдаемого на практике положения, что допросу по существу дела должны предшествовать «тестовые» беседы и максимально возможное в конкретной ситуации изучение личности человека, которого предстоит допросить.

На качестве диагноза информационного состояния допрашиваемого отражаются не только неизбежные субъективные особенности восприятия, но и моральные свойства, и весь нравственный облик конкретного следователя: честность, трудолюбие, самокритичность, объективное отношение к допрашиваемому независимо от своего эмоционального к нему отношения и др. Несомненно также, что верная диагностика связана с житейским и профессиональным опытом и теоретической подготовкой следователя.

После того как следователь диагностирует для себя тем или иным образом ситуацию допроса (как бесконфликтную, конфликтную без строгого соперничества, конфликтную со строгим соперничеством), он переходит к выбору тактических средств (приемов, их комбинаций) управления ситуацией допроса. Иными словами, определяет те из них, которые следует применить в данном конкретном случае для получения от допрашиваемого объективной и полной информации об интере-

206

 

сующих следователя обстоятельствах, и осуществляет их практическую реализацию.

162

Но прежде чем начать непосредственное рассмотрение тактики допроса в зависимости от выделенных следственных ситуаций, напомним основные критерии допустимости применения тактических средств допроса (подробное их обоснование см. в гл. 1 настоящей работы).

Тактический прием допроса должен быть законен. Он не только не может нарушать уголовно-процессуальные запреты, установленные в отношении допроса (скажем, запрет постановки наводящих вопросов, продолжительность допроса и т. д) и нормативные предписания о порядке его производства (например, о допросе порознь лиц, вызванных по одному делу), но должен соответствовать принципам и духу уголовно-процессуального права.

Тактический прием допроса должен соответствовать нормам морали, общей и профессиональной этики. Он должен быть нравственно допустимым: не содержать в себе обмана, не унижать честь и достоинство допрашиваемого, не основываться на неосведомленности допрашиваемого в. вопросах материального и процессуального права, в первую очередь права уголовного, не противоречить другим нравственным и этическим требованиям к тактическому приему, подробно исследованным в приведенных ранее работах Р. С. Белкина, М. С. Строговича, И. Е. Быховского, Г. Ф. Горского, Д. П. Котова и других юристов.

Тактический прием допроса должен обладать избирательностью воздействия. Это означает, что тактический прием должен оказывать желательное для следователя воздействие только на лицо, обладающее искомой информацией, и оставаться нейтральным (не оказывать воздействия) для всех остальных лиц.

§ 3.Тактика допроса в бесконфликтной ситуацииБесконфликтная ситуация допроса характеризуется тем, что интересы взаимодействующих сторон — следователя (по установлению истины) и допрашиваемого — объективно не противоречат друг другу: допрашиваемый обладает искомой следователем информацией,

207

 

адекватно ее воспринял, желает и может без искажений передать ее следователю; у последнего нет оснований сомневаться в таком намерении допрашиваемого.

В связи с объективным характером этой ситуации тактическая задача следователя при допросе может быть сведена к одному, но весьма существенному положению: не сделать ситуацию допроса конфликтной, не спровоцировать своими действиями, поведением конфликт с допрашиваемым. Дело в том, что успех допроса, как и любого иного вида человеческого общения, зависит не только от объективных, но и от субъективных факторов.

Допрашиваемый должен видеть и чувствовать внимание следователя, его искреннюю заинтересованность не только в показаниях, но и в нем самом, чувствовать уважение

163

следователя к человеческому достоинству допрашиваемого безотносительно к тому, является ли он свидетелем, потерпевшим, подозреваемым или обвиняемым.

Необдуманная форма вызова лица на допрос, оказавшаяся неприятной или нежелательной для допрашиваемого, длительное ожидание «под дверями» начала допроса, торопливость самого допроса, переговоры следователя с коллегами или по телефону в ходе допроса на темы, явно не относящиеся к служебным делам, даже внешний вид следователя — все может нарушить бесконфликтный характер допроса, привести к изменению психологического настроя допрашиваемого на дачу полных и объективных объяснений. Следователь (вновь повторим это аксиоматичное, но далеко не всегда соблюдаемое положение) должен отчетливо представлять себе, что если для него допрос — это обычная, каждодневная работа, то для допрашиваемого вызов к следователю — не только нечастое, но, может быть, экстраординарное, исключительное событие, первое и единственное в жизни.

Особенно нетерпимыми и, как следствие, влекущими обострение ситуации допроса являются грубость и фамильярность следователя по отношению к допрашиваемому, его нечуткость, невнимание к человеческой судьбе и достоинству допрашиваемого, нескрываемое неумение и нежелание понять его.

Ускова явилась в дежурную часть РОВД и заявила, что несколько минут назад она убила своего сожителя В. Проверкой ее сообщения было установлено, что В. действительно убит в доме Усковой ударом ножа в область сердца.

208

 

Следователь К. после осмотра места происшествия допрос доставленной к нему в кабинет Усковой начал со слов: «Ну-ка, расскажи, как ты его замочила?» В ответ Ускова выругалась нецензурными словами и категорически отказалась давать какие-либо показания.

К чести К. — это был молодой следователь — он тут же осознал ошибочность своего поведения, сообщил о случившемся прокурору и попросил передать дело другому следователю. Последнему потребовалось затратить длительное время для установления с Усковой контакта (а точнее, для его возобновления, прерванного грубостью и нечуткостью К.), после чего подозреваемая подробно рассказала о мотивах и обстоятельствах совершенного ею убийства.

§ 4. Тактика допроса в конфликтной ситуации «без строгого соперничества»Конфликтная ситуация допроса без строгого соперничества складывается тогда, когда между интересами следователя по получению искомой им информации и интересами допрашиваемого по ее передаче следователю нет принципиальных противоречий. Лицо обладает информацией и желает ее передать, однако могло воспринять ее с непреднамеренными искажениями и (или), также добросовестно заблуждаясь, искажает ее, передавая следователю. Причины этого могут быть различны: от условий наблюдения им события, его роли и места нахождения в момент события, о котором он дает показания,

164

до субъективных психофизиологических особенностей и возможностей этого лица по восприятию, сохранению в памяти и адекватной передаче информации, воображения и т. д. Приведем полуанекдотичный, но, к сожалению, «имевший место» пример из следственной практики.

Н. ехал в трамвае, сидел и слегка подремывал. И вдруг заметит стоящий впереди с авоськой мужчина лезет в карман к соседу. Сонливость с Н. как ветром сдуло. Вцепился изо всех сил в мужчину с авоськой и закричал: «Держи вора!». У ног человека с авоськой нашли бумажник — потерпевший сразу признал его своим.. Так оно и оказалось. а- человек с авоськой — отрицал свою вину как на следствии, так и в суде.

209

 

Показания Н. в суде звучали следующим образом: «Еду я, значит, домой. Слегка задремал. Вдруг вилсу: стоит впеереди этот гражданин (жест в сторону подсудимого). В одной руке у него авоська, другой держится за поручень, а свободной рукой лезет в чужой карман.

Суду пришлось скрупулезно выяснять у свидетеля, категорически настаивавшего на своих показаниях, сколько же рук бывает у человека, и какой по счету рукой Б. залез в карман к потерпевшему, пока Н. не воскликнул радостно: «Ну конечно! Я все понял. В карман-то залез совсем другой человек» (Пуронен В. Свидетель обвинения // Милиция. Сентябрь. 1992. С. 39-40).

Когда следователь приходит к выводу, что имеющиеся или возможные ошибки в показаниях допрашиваемого не предопределяются умыслом на искажение искомой им информации, перед ним возникают две тактические задачи: определить возможные причины искажения; оказать помощь допрашиваемому в адекватном воспроизведении им имеющейся у него информации либо в установлении фактов и обстоятельств, достоверно объясняющих, почему допрашиваемый дает не соответствующие действительности, объективно ложные показания.

Для решения первой задачи следователь должен как минимум выяснить у допрашиваемого (и соответственно отразить в протоколе допроса): а) условия наблюдения им обстоятельств, о которых он дает показания: метеоусловия, время события, освещенность места события, расстояние, с которого он его наблюдал, и т. п.; б) роль допрашиваемого в событии, о котором он дает показания: был ли он очевидцем — посторонним наблюдателем, потерпевшим от посягательства, либо лицом, причастным к совершению события, а также его субъективное мнение о том, верно ли он в этой связи воспринял обстоятельства, о которых дает показания; в) его состояние в момент этого события, в частности, не был ли он в это время под воздействием алкоголя, наркотиков или других веществ; как, по его мнению, сказалось или могло сказаться такое состояние на адекватности восприятия им обстоятельств, составляющих предмет допроса; г) не страдает ли он какими-то болезнями и не имеет ли субъективных особенностей, которые могли сказаться на точности и объективности восприятия им обстоятельств, о которых даются показания (как в негативном, так и в позитивном плане), в том числе, не объясняются ли они профессиональными  качествами  и  навыками допрашиваемого

210

 

165

(например, повышенное «чувство» времени, скорости и расстояния у : '• летчиков, шоферов и других профессиональных работников транс-1 порта, зрительная память у художников, повышенная слуховая восприимчивость у музыкантов и т. д.); д) не влияет ли время, прошедшее с момента события, о котором допрашиваемый дает показания, на точность передаваемой им информации.

Выяснив названные и другие диктуемые конкретными обстоятельствами расследуемого дела особенности субъективного восприятия, сохранения и передачи допрашиваемым информации, следователь должен перейти к решению второй тактической задачи допроса в рассматриваемой ситуации. И здесь можно предложить следующие рекомендации.

Если речь идет о возможных ошибках в показаниях, касающихся установления пространственных факторов (скажем, расположения машин, участвовавших в дорожно-транспортном происшествии, расположения на месте происшествия и относительно потерпевшего или друг друга участников группового преступления и т. п.), весьма целесообразным является проведение допроса на месте происшествия. Это приведет к «оживлению» ассоциаций допрашиваемого, к более точному, чем в кабинете, воспроизведению им обстоятельств, составляющих предмет допроса.

Следует тут же заметить, что в целом метод выявления ассоциаций, реализуемый не только названным образом, но и (чаще всего) постановкой допрашиваемому уточняющих вопросов типа: «а почему?», «а что было дальше?» и т. п., в данной ситуации допроса весьма эффективен. Он не только приводит к даче допрашиваемым более точных и полных показаний, но и зачастую объясняет психологическую динамику развития события, его причины, мотивы и поводы.

Показания Жукова о совершенном убийстве в стадии свободного рассказа звучали следующим образом: «Я шел к Никанорову, по пути увидел пьяного, спящего на лавочке. Придя к Никанорову, я ему рассказал об этом пьяном и предложил его ограбить. Никаноров согласился. Мы пошли и стачи обыскивать пьяного. В этот момент он проснулся, стал сопротивляться, и мы его убили» (далее Жуков рассказал об обстоятельствах убийства и сокрытия трупа).

Когда же Жукову был поставлен ряд уточняющих вопросов, направленных на выявление ассоциаций, его показания в ранее приведен-

211

 

ной части приобрели следующий вид: «Когда я шел к Никанорову, то увидел по пути спящего на лавочке пьяного. Ничего плохого в отношении него я и не подумал и даже как-то не обратил на него особого внимания. Когда я пришел к Никанорову, мы стали с ним обсуждать, чем бы заняться. Ничего интересного в голову не приходило, да и денег не было ни у меня, ни у Никанорова. Мы стали вспоминать, что вообще делали раньше. Вспомнили в том числе, что как-то обобрали одного пьяного, лежавшего на улице, и взяли у него часы и деньги, около тридцати рублей. И тут я по ассоциации (слова Жукова. — О. Б.) вспомнил о пьяном, которого я видел, идя к Никанорову. Я ему об этом рассказал и предложил повторить наш тот подвиг. Ннканоров согласился. ..»

166

Как видим, такая тактика допроса не только прояснила психологическую сторону возникновения и развития преступного умысла, но и позволила выявить ранее совершенное Жуковым и Никаноровым преступление.

Если непреднамеренные искажения в показаниях можно объяснить физическим или (и) психическим состоянием допрашиваемого, связанным с его ролью в преступном событии (это в основном касается потерпевшего, но в ряде случаев и лица, совершившего посягательство), то для их устранения, как показывает практика, эффективен повторный допрос. «Придя в себя» спустя некоторое время после происшествия, потерпевший (подозреваемый) может более объективно воспроизвести и оценить событие преступления и его отдельные обстоятельства, уточнить приметы преступника, использованного при нападении оружия, действия каждого нападающего при посягательстве.

Потерпевший Чуркин в своих показаниях тут же после происшествия утверждал, что хорошо рассмотрел в руках напавшего на него грабителя большой блестящий ноле с обоюдоострым лезвием. Так как посягательство было совершено ночью в неосвещенном месте, показания потерпевшего в приведенной части вызывали сомнения.

Будучи в этой связи повторно допрошенным спустя неделю после происшествия, Чуркин действительно уточнил свои показания и объяснил дословно следующее: «В руке у нападающего что-то блеснуло, я «с испугу» решил, что это большой нож. Мне всегда почему-то представлялось, что большие ножи, которые используют грабители, всегда обоюдоострые, и потому в своих первоначальных показаниях я и

212

 

сказал, что это был обоюдоострый ноле. Сейчас, успокоившись и все вспомнив, утверждать категорически этого не могу. Что-то блестящее и большое в руке нападающего было, но был ли это нож и какой, я точно сказать не могу».

Когда преступник был установлен, оказачось, что при нападении на Чуркина он держал в руке большой блестящий ключ от гаражного заика.

Эффективным приемом допроса в рассматриваемой ситуации является постановка допрашиваемому так называемых контрольных вопросов, направленных на выяснение фактов, обстоятельств, отдельных их деталей, которые могут подтвердить или опровергнуть объективность показаний по самому существу предмета допроса. Так, достаточно распространена ситуация, когда свидетели добросовестно заблуждаются относительно времени (даты, часа) сообщаемых ими событий, особенно когда допрашиваются спустя длительное время после них. И здесь задача следователя — «привязать» контрольными вопросами сообщаемое время к какому-либо событию, дата и время которого либо точно известны либо, могут быть кем-то или чем-то объективно подтверждены.

Алиби Новых опровергалось показаниями свидетеля Целкова, заявившего, что он видел подозреваемого недалеко от места происшествия в день совершения преступления. На вопрос следователя, почему он запомнил этот день, Целков пояснил, что накануне он снял со сберкнижки большую сумму денег на приобретение мебели, нес их с собой и, увидев Новых, решил к нему не подходить, боясь прогулять с ним деньги, а потому сделал вид, что не заметил его, пошел в магазин и купил мебель.

167

Осмотром представленных Целковым по требованию следователя сберегательной книжки и товарного чека на мебель было установлено, что эти события — получение денег в сберкассе и приобретение мебели — происходили за неделю до дня совершения преступления.

Старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР В. Париц, вспоминая расследование печально известного «витебского дела», пишет о допущенных ранее по нему недостатках: «Психология свидетелей не учитывалась, их важнейшие показания никак, далее в ходе допроса, контрольными вопросами не проверялись. Например, свидетель называет дату и время встречи с об-

 

виняемым, совпадающие с предполагаемым временем убийства. И на этих показаниях строится обвинение. Начинаешь повторно допрашивать, расширяешь круг вопросов, выясняешь обстоятельства встречи и выходит ошибка на целую неделю! Человек сам все вспомнит, поставь только нужные вопросы и не клони его к «выгодной» версии. Вспоминаю допрос одной женщины, убежденной, что видела потерпевшую именно в называемый ею день. Попросил ее припомнить весь тот день с утра. Она рассказывает, рассказывает и наконец говорит, что очень тогда спешила. Почему, спрашиваю, спешила? Корову не могла долго подоить свою, потому что дождь шел. Стоп! Проверяю, был ли в тот день дождь. Оказалось, не было!»

Если допрашиваемый затрудняется в описании каких-либо предметов или внешности лица, о которых он дает показания (такие ситуации достаточно широко распространены в связи с определенными психологическими особенностями), то целесообразно оказать ему в этом помощь путем ознакомления допрашиваемого с пособиями и альбомами, где запечатлены аналогичные объекты (холодное и огнестрельное оружие, фотоальбомы и т. п.).

В таких случаях, на наш взгляд, соответствующая часть показаний допрашиваемого может приобрести примерно такой вид: «Описать нож, которым мне угрожал преступник, я затрудняюсь. Однако, осмотрев сейчас по вашему предложению книгу (Тихонов Е. Н. Криминалистическая экспертиза холодного оружия. Барнаул, 1987), в которой изображены различные образцы холодного оружия, думаю, что этот нож был по конфигурации очень похож на нож, изображенный на с. 196 (рис. 62, № 2), где он именуется «сувенирный нож, по конструкции близкий к охотничьим», только значительно больших размеров».

Весьма важным является выяснение того, что допрашиваемый имеет в виду под тем или иным употребляемым им словом, термином, понятием. К слову сказать, в Уставе уголовного судопроизводства России содержались такие, имеющие отношение к сформулированной рекомендации положения: «Показания обвиняемого записываются в первом лице, собственными его словами, без всяких изменений, пропусков и прибавлений. Слова и выражения простонародные, местные и не совсем понятные объясняются в скобках» (ст. 409).

Особое значение выполнение этой рекомендации приобретает при допросе малолетних  потерпевших  и свидетелей,  которые зачастую

214

168

 

вкладывают в отдельные слова и понятия совершенно иной смысл, чем обычно им придается.

В одной из работ по тактике допроса приводится следующий пример. Малолетняя потерпевшая рассказала, что у лица, совершившего на нее посягательство, на руке был «нарисован» (вытатуирован. — О. Б.) тигр. На руке Н., изобличенного позднее в совершении этого преступления, была татуировка... танка. Для выяснения возникшего в этой связи противоречия при повторном допросе следователь показал девочке фотографию татуировки с руки Н. и попросил сказать, что изображено на снимке. Девочка ответила, что это «тигр» — так ей объяснил отец. Отец девочки подтвердил на допросе, что когда он водил дочь на площадь, где была выставлена трофейная военная техника, он показал ей на танк и объяснил, что этот танк — «тигр».

И наконец, если есть основания полагать, что непреднамеренные искажения допрашиваемым искомой следователем информации обусловлены некими аномалиями свойств восприятия, имеющимися у этого лица, то их наличие следует сначала выявить в ходе допроса, а иногда и других специально на то направленных действий (если имеющаяся аномалия не осознается или почему-то скрывается допрашиваемым), а затем обосновать объективными, чаще всего медицинскими исследованиями.

Свидетель не отрицал, что находился рядом с убийцей, и тем не менее утверждал, что не видел, как и чем преступник нанес удар потерпевшему. Следователь предположил, что допрашиваемый что-то скрывает, решил прекратить допрос и перенести его на другое время (иными словами, счел, что ситуация допроса приобрела остроконфликтный характер и потому требует других тактических средств). Однако, когда допрашиваемый читал протокол допроса, следователь обратил внимание на то, что держит он его очень близко к глазам. Он поинтересовался, как у свидетеля со зрением; тот рассказал, что он сильно близорук, но очки носить стесняется. Наличие близорукости свидетеля затем было подтверждено медицинским освидетельствованием, что и разъяснило объективно причину данных им показаний.

Свидетель показал, что автомашина, скрывшаяся с места происшествия, была желтого цвета. Эти показания противоречили результатам осмотра места происшествия, при котором на одежде потерпевшего были обнаружены частицы краски красного цвета. Пред-

215

 

положив, что свидетель не имеет умысла на искажение информации и описание цвета машины ошибочно в связи с возможно имеющимся у допрашиваемого дальтонизмом, следователь предложил свидетелю назвать цвета различных предметов, находящихся на его столе (среди них имелся телефон красного цвета). Указав на телефон, свидетель заявил, что цвет его — желтый. Факт наличия у допрашиваемого дальтонизма был затем подтвержден и заключением окулиста.

169

§ 5. Тактика допроса в конфликтной ситуации «со строгим соперничеством»Тактика допроса в конфликтной ситуации «со строгим соперничеством» наиболее сложна. Здесь интересы взаимодействующих лиц строго противоположны: допрашиваемый, как это вытекает из материалов дела, либо с той или иной достаточно высокой степенью вероятности, предполагается следователем в результате проведенной диагностики его информационного состояния, умышленно скрывает или искажает имеющуюся у него искомую, необходимую для полноты и объективности расследования информацию.

В этой ситуации следователю требуется приложить все свои умения, использовать разнообразные допустимые средства (приемы, их комбинации) своего тактического арсенала для достижения основной тактической цели допроса — воздействия на допрашиваемого для получения в результате этого полных и объективных показаний об известных ему, но умышленно скрываемых или искажаемых обстоятельствах расследуемого преступления.

Вопрос о формах и методах воздействия на личность в условиях уголовного судопроизводства и о допустимости в целом такого воздействия весьма сложен и остродискуссионен (диаметрально противоположные позиции по этому вопросу занимают, с одной стороны, Р. С. Белкин, И. Е. Быховский, А. Р. Ратинов, автор настоящей работы и другие криминалисты, с другой — М. С. Строгович, И. Ф. Пантелеев, С. Г. Любичев и др.).

В первую очередь эта проблема касается именно тактики допроса в строго конфликтной ситуации. И в этой связи нам представляется необходимым рассмотрению конкретных приемов воздействия на доп-

 

рашиваемого в рассматриваемой ситуации предпослать несколько слов о сущности, целях и формах воздействия на личность.

В процессе многовековой социальной практики выкристаллизовались два основных метода воздействия на личность — убеждение и принуждение. Эти же методы воздействия — убеждение, как первостепенный и основной, и принуждение, как подчиненный и факультативный, — лежат в основе всех тактических и процессуальных средств при расследовании преступлений (наиболее характерно их сочетание проявляется, в частности, при производстве такого следственного действия, как обыск). Сразу отметим, что цель любого воздействия, как убеждения, так и принуждения, применительно к тактике следственных действий едина: изменение допрашиваемым, подвергающимся воздействию,.своего поведения и (или) отношения к имеющейся у него искомой следователем информации — от ее сокрытия или искажения к -объективной и полной передаче.

Убеждение как метод воздействия на личность состоит в передаче нравственных, интеллектуальных, эмоциональных и других представлений от одного лица к другому с целью изменения мотивов, которыми лицо, подвергающееся воздействию, руководствуется в своей деятельности. Убеждение имеет весьма сложную структуру; выступая как метод внешнего воздействия на поведение лица через его внутренние

170

побуждения, оно создает мотивы свободного и осознанного определения человеком характера своих поступков и поведения в целом.

Убеждение допрашиваемого в необходимости изменения им избранной линии поведения относительно искомой информации может осуществляться в различных формах и различными приемами (и их комбинациями), отдельные из которых мы рассмотрим чуть ниже. Однако все они направлены не только на то, чтобы допрашиваемый дал правдивые показания, но — и это главное! — на то, чтобы их дача под воздействием убеждения осознанно представлялась допрашиваемому в сложившейся ситуации общения единственно верной, отвечающей его интересам линией поведения. Иными словами, допрашиваемый, изменяя свое поведение под воздействием убеждения, сознает и отчетливо представляет себе, что в создавшейся ситуации передача им следователю искомой информации, в бессмысленности или несостоятельности сокрытия или искажения которой он убедился, необходима в его интересах или, как минимум, желательна по определенным рациональным

217  •

 

или эмоциональным мотивам (а чаще всего — по совокупности этих мотивов).

Сущность метода принуждения противоположна убеждению. Она состоит в том, что стоящая перед воздействием цель (единая, как сказано, и для убеждения, и для принуждения) достигается (или делается попытка ее достижения) помимо свободного и осознанного желания допрашиваемого лица. Думается, именно этот признак является наиболее существенным, отличающим принуждение от убеждения при допросе в конфликтной ситуации. Естественно, что здесь мы имеем в виду не физическое, однозначно и категорически запрещенное принуждение, а принуждение моральное и психическое. Под моральным принуждением мы понимаем создание таких условий, когда в связи с занимаемой допрашиваемым позицией в допросе — сокрытием искомой следователем информации — может последовать нежелательное для него изменение мнения о нем со стороны отдельных лиц, групп, общественного мнения в целом. Под психическим принуждением при допросе, также, на наш взгляд, допустимым, мы понимаем средства (главным образом вербальные) воздействия на лицо, в результате применения которых искомая следователем информация выдается допрашиваемым без свободного и осознанного желания или без осознания ее значимости для своих интересов, которые в этой ситуации и состоят в ее сокрытии от следователя (или умышленном ее искажении).

Выбор следователем видов и форм воздействия и конкретных приемов его осуществления при допросе зависит от многих факторов. В число их входят: степень адекватности осознания следственной ситуации; количество и качество имеющейся в распоряжении следователя информации относительно предмета допроса, личности допрашиваемого, конфликтующего со следователем; сфера психики допрашиваемого, рациональная или эмоциональная, на которую рассчитано воздействие (иными словами, является ли оно логическим или эмоциональным). Говоря о последнем факторе, следует отметить, что строгое выделение той или иной сферы психики допрашиваемого, на которую предполагается воздействовать средствами и приемами убеждения, невозможно, ибо по своей структуре убеждение всегда имеет две стороны: интеллектуальную и эмоциональную, и существует только при их неразрывном единстве. И тем не менее, одни приемы убеждения в

171

218

 

основе своей «апеллируют» к логике допрашиваемого, к его рассудку, другие — к его эмоциям.

Понимая невозможность рассмотрения даже большинства реализуемых на практике средств и приемов убеждения при допросе (и уж ни в коем случае не претендуя на освещение всех известных нам из этого арсенала), остановимся лишь на отдельных из них, которые представляются нам либо наиболее значимыми для многих типовых ситуаций при конфликтном взаимодействии при допросе, либо дискуссионными и неоднозначно оцениваемыми в криминалистической литературе.

Основным принципом применения средств убеждения для предупреждения и разрешения конфликтных ситуаций при допросе является неукоснительное выполнение следователем требований, изложенных в ст. 6, 7, 9-11 УПК и др. Именно полнота, всесторонность и объективность выяснения всех обстоятельств, составляющих предмет допроса, соблюдения при этом всех прав и законных интересов допрашиваемых во многих случаях предупреждает саму возможность возникновения конфликтов, а также служит удовлетворительным и достаточным средством разрешения возникшей конфликтной ситуации допроса. В тактическом отношении важно не только то, чтобы допрос велся объективно, чтобы в ходе его выявлялись как уличающие, так и оправдывающие, как отягчающие, так и смягчающие вину обвиняемого обстоятельства, но и то, чтобы характер допроса (предельная объективность) был нагляден и именно так осознавался допрашиваемым.

Во многом из этих положений вытекает один из наиболее распространенных приемов убеждения допрашиваемого. Мы имеем в виду убеждение конфликтующего со следователем допрашиваемого путем разъяснения ему обстоятельств, которые согласно уголовному законодательству признаются в качестве смягчающих ответственность (ст. 61 УК). Как верно рекомендуется в литературе, используя этот прием убеждения, недостаточно просто сослаться на норму УК, а надо предоставить допрашиваемому возможность самому ознакомиться с соответствующей статьей и разъяснить содержание каждого ее пункта, иллюстрируя это известными следователю примерами того, как отдельные из указанных в статье обстоятельств учитывались судом при назначении наказания.

На практике реализация этого приема убеждения обычно состоит в тщательном разборе следователем каждого из обстоятельств, перечис-

219

 

ленных в ст. 61 УК, и «примеривании» его к данному допрашиваемому. При этом последнему разъясняется, какие из них и при каких условиях могут быть к нему применены, а также то, что признание таких обстоятельств в качестве смягчающих для суда обязательно. Рациональным является и ознакомление допрашиваемого с копиями приговоров, в которых суд при назначении осужденному достаточно мягкого наказания, ссылался именно на наличие определенных смягчающих обстоятельств.

172

В этих же целях, с учетом конкретной ситуации и данных о личности допрашиваемого рациональным является разъяснение ему возможности смягчения наказания не только в порядке ст. 62, но и ст. 64 и 65 УК, освобождения от уголовной ответственности в соответствии со ст. 15—11 УК, а также сущность уголовно-процессуальной новеллы, сформулированной в ст. 314, 316 УПК.

Как видим, этот прием из арсенала убеждения рассчитан на изменение мотивов поведения допрашиваемого в конфликтной ситуации в основном по рациональным побуждениям, в надежде на смягчение ответственности за совершенное преступление.

Широко используемым в криминалистической практике приемом убеждения, также рассчитанным на воздействие на интеллектуальную сферу психики допрашиваемого, является обращение к имеющимся доказательствам и установленным обстоятельствам совершения преступления. Проблемы использования доказательств для убеждения допрашиваемого в рациональности и необходимости для него изменения своего поведения и отношения к искомой следователем информации в конфликте при расследовании различных видов и категорий преступлений и тактика предъявления доказательств при допросе достаточно полно, обстоятельно и в различных аспектах исследованы в процессуальной и криминалистической литературе последних лет (см., напр.: Соловьев А. Б. Использование доказательств при допросе на предварительном следствии. М., 2001). Это позволяет нам ограничиться изложением лишь двух, имеющих, на наш взгляд, принципиальный характер рекомендаций по использованию доказательств под углом рассматриваемой темы.

1. Предъявлять доказательство следует после того, как лицо допрошено по всем обстоятельствам, связанным с этим доказательством. При этом допрос по названным обстоятельствам должен производиться

220

 

I

так, чтобы допрашиваемый в дальнейшем при предъявлении известного следователю факта не мог опорочить его доказательственную силу.

2. Предъявлять доказательства в зависимости от следственной ситуации и личности допрашиваемого: либо в их совокупности с нарастающим итогом — от «меньшего» доказательства к «большему», либо предъявлять отдельные доказательства с постепенным введением новых при последующих допросах.

Более подробно следует остановиться на близких к рассмотренным выше, но отличающихся от них по своей природе и механизму воздействия тактических приемах убеждения, которые, как нам представляется, еще недостаточно освещены в литературе. Эту группу тактических приемов убеждения мы назвали «тактическими приемами демонстрации возможностей расследования». Их сущность заключается в демонстрации допрашиваемому возможности объективного установления каких-либо скрываемых им обстоятельств независимо от его показаний путем: а) проведения в дальнейшем определенных следственных действий (допросов тех или иных лиц, очных ставок, осмотров, обысков и т. д.); б) использования научных методов расследования (применения научно-технических средств, назначения и проведения определенных экспертиз).

173

Приведем пример последовательного и эффективного применения приемов «демонстрации возможностей» при раскрытии двух убийств, весьма сложных с точки зрения доказывания.

Имея к моменту допроса лишь весьма косвенные улики причастности подозреваемого Асеева к расследуемым убийствам, следователь решил провести предварительное исследование вещественных доказательств, а подозреваемого сделать его «участником». Дальнейшее следователь описывает так: «Мы взяли плащ болонью, изъятый при осмотре квартиры Асеева, и в его присутствии стали тщательно его осматривать. При этом мы обратили внимание на то, что в области правой лопатки мел настолько глубоко проник в ткань, что счистить его не удалось. Показывая плащ Асееву, мы рассуждали о механизме образования этого пятна. Включившись в наш разговор, Асеев подтвердил, что действительно пытался вычистить мел на плаще, но это ему не удалось. <...> Однако Асеев заявил, что испачкал плащ мелом у себя в коридоре, когда пьяным возвращался домой.

Здесь лее, при Асееве, было принято решение о незамедлительном изъятии соскобов мела в коридоре и в комнате его квартиры.

221

 

На вопрос Асеева, зачем это делается, ему объяснили, что со-скобы мела с забора у места убийства Багмы уже взяты, а в его квартире образцы мела не отобраны, и разъяснили возможности судебно-химической экспертизы, которая сможет определить, откуда происходит мел на его плаще — из его квартиры или с места происшествия.

Затем лист растения из кармана его плаща сопоставили с образцами листьев акации с того лее места убийства. Асеев спросил: «Для чего это?» Ему объяснили возможности ботанической экспертизы.

Далее мы предъявили Асееву окурки папирос с места убийства Дол-мановой, обратив внимание на то, что и он курит папиросы «Волна», а затем начали сопоставлять изломы мундштука на этих окурках и тех, которые были найдены у него дома. Асеев объяснил, что заламывать мундштук таким образом мог не только он, но и любой другой курящий. Не возражая против этого, ему объяснили, что судебно-медицинская (биологическая) экспертиза по остаткам слюны, на окурках определит ее группу, и здесь же отобрали образцы слюны у Асеева. Затем мы сообщили допрашиваемому, что обнаружьиш у него дома спички с красной воспламеняющейся массой и такую же спичку нашли на трупе Долмановой и сообщили о возможностях судебно-химической экспертизы в этом плане».

Таким образом, тактические приемы убеждения группы «демонстрации возможностей» научных средств и методов расследования могут быть связаны: а) с осмотром вещественных доказательств с участием • допрашиваемого; б) с разъяснением ему возможностей назначенной или предполагаемой к назначению экспертизы; в) с изъятием образцов у допрашиваемого или с его участием в определенных местах (на месте происшествия, по месту жительства допрашиваемого и т. п.) с разъяснением ему целей и возможностей их экспертного исследования.

В отдельных случаях «демонстрация возможностей» может быть основана на предполагаемом (а иногда и заведомо известном) получении негативного результата от

174

проведения определенного следственного действия с участием конфликтующего со следователем лица. Как показывает практика, такую «демонстрацию возможностей» целесообразно проводить при проверке показаний допрашиваемого о месте сокрытия трупа, орудий преступления и иных вещественных доказательств.

222

 

Тактические приемы «демонстрации возможностей» целесообразно использовать также при установлении на момент допроса способа совершения или сокрытия длящихся или повторных преступлений.

При расследовании дела о получении взяток за незаконную прописку работником паспортного отделения К. следователь на момент допроса подозреваемого располагал сведениями о фактах получения им взяток от Э. и Ш. Изъяв документы о прописке названных лиц, осмотрев их и допросив ряд свидетелей, следователь установил способ сокрытия К. фактов незаконной прописки: в формах № 15 на прописку Э, и Ш. он учинил подложные подписи о согласии на их прописку от имени совершеннолетних жильцов квартир, в которых имелись излишки жилплощади. При допросе подозреваемого следователь ознакомил его с добытыми доказательствами по этим двум фактам и разъяснил, что он намерен изъять все документы о прописке граждан в квартирах, в которых имелись излишки жилплощади и где разрешение на прописку давалось им К., допросить квартиросъемщиков о том, давали ли они согласие на прописку указанных в документах лиц, знают ли они граждан, прописанных на их жилплощади. «Продемонстрировав» такие возможности, следователь выразил свое убеждение, что этим путем он сможет установить и другие факты получения К. взяток. Использование этого приема убеждения дало положительные результаты: К. не только полностью признал получение взяток от Э. и Ш. (что составляло основную тактическую задачу следователя на данном этапе расследования), но и назвал еще ряд граждан, незаконную прописку которых за взятки он скрыл тем же способом.

Возможны и другие самые разнообразные ситуации, в которых целесообразно использовать тактические приемы «демонстрации возможностей расследования» как средства убеждения допрашиваемого. Основной же принцип их применения, на наш взгляд, заключается в том, что и положительный результат воздействия не исключает необходимости производства следственных действий, возможности которых «демонстрировались» допрашиваемому (за исключением, может быть, проведения в дальнейшем очных ставок) для объективного установления тех или иных фактов.

Применение описанных приемов убеждения, как правило, не только позволяет побудить конфликтующего со следователем допрашиваемого изменить линию своего поведения в желательном для следователя на-

223

 

правлении, но и облегчает дальнейший психологический контакт с ним, даже если непосредственная цель применения этих приемов не была достигнута (иными словами, если допрашиваемый не счел «демонстрацию возможностей» убедительной для себя и не дал правдивых показаний). Допрашиваемый убеждается, что следователь ведет

175

расследование «с открытым забралом», твердо убежден в правильности своих логических рассуждений, в возможности установить искомые обстоятельства независимо от его показаний.

Другим распространенным приемом убеждения допрашиваемого с целью изменения его поведения в конфликтной ситуации, но уже рассчитанным больше на эмоциональную сферу психики, является обращение к положительным личным качествам допрашиваемого. Примеры использования такого вида убеждения в разнообразных его формах многочисленны и широко известны. Это позволяет в рамках настоящей работы ограничиться лишь общей рекомендацией о целесообразности и эффективности их использования следователем для предупреждения и разрешения конфликтных ситуаций при допросе, и не только как средства получения правдивых показаний, но и как первой «ступени» к перевоспитанию правонарушителя. Действительно, изменение правонарушителем своего поведения на допросе под влиянием обращения к его положительным качествам и свойствам убедительно, на наш взгляд, свидетельствует о том, что именно они преобладают в его эмоциональной сфере.

Один из первых «задокументированных» случаев использования положительных свойств личности в судопроизводстве связан с именем ветхозаветного царя Иудеи Соломона (900-е годы до н. э.): две женщины утверждали, что именно она — мать ребенка. « И сказал царь: эта говорит: мой сын живой, а твой сын мертвый; а та говорит: нет, твой сын мертвый, а мой живой. И сказал царь: подайте мне меч ... рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой. И отвечала та женщина, которой сын был живой, царю, ибо взволновалась вся внутренность ее от жалости к сыну своему: о, господин мой! Отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его. А другая говорила: пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите. И отвечал царь и сказал: отдайте этой живое дитя, и не умерщвляете его: она — его мать» (3 Цар., 3).

Существует, однако, проблема возможности применения тактических приемов разрешения конфликтных ситуаций допроса, основанных

224

 

на использовании так называемых слабых мест в психике допрашиваемого: повышенной вспыльчивости, тщеславия, жадности, беспринципности, чувства мести, ревности и подобных нежелательных в психологической структуре личности состояний.

Рассмотрим этот вопрос более подробно на примере тактического приема, именуемого в криминалистической литературе «разжиганием конфликта», допустимость которого вызывает наиболее резкие возражения у многих специалистов в области судебной этики. Сущность этого приема заключается в том, что допрашиваемого убеждают дать правдивые показания, разъясняя ему содержание показаний, например, его соучастников, возлагающих на него основную ответственность за преступление, отводящих ему, возможно, и не соответствующую истине руководящую роль в преступлении, и рассказывая о другом подобном поведении соучастников, не соответствующем его ожиданиям (например, о несправедливом дележе похищенного). Этот прием может быть реализован также путем сообщения допрашиваемому мнения о нем и его поведении близких ему лиц или, напротив, мнений о близких ему лицах и их поведении, не соответствующих бывшим у него до того представлениям об этом. Поясним сказанное примером из следственной практики.

176

Мещерякова, как предполагалось следствием, пыталась скрыть руководящую и организаторскую роль своего мужа в преступлениях, в совершении которых они оба обвинялись (кражи, поджоги). У Мещерякова было изъято письмо, написанное им в следственном изоляторе своей любовнице: «Я выберусь скоро, Людку посадят надолго. Думаю, нам с тобой до старости хватит блаженствовать — пить чай и смотреть телевизор, пока она дождется амнистии. Обработал я ее крепко. Она мне как кошка предана».

Это письмо следователь предъявил Мещеряковой. Дальнейшее он описывает следующим образом: «Мещерякова несколько раз прочитала письмо мужа, адресованное Маше-товароведу, потом пристально посмотрела в глаза следователя и, ни слова не говоря, взяла со стола авторучку, несколько листов бумаги и стала неторопливо писать — дала полные, объективные, изобличающие действительную роль мужа показания».

Допустимо ли применение указанного и аналогичных ему приемов «разжигания конфликта» при допросе в конфликтной ситуации с пози-

225

 

ций приведенных выше критериев допустимости тактических средств? Цель их применения ясна и нравственна — получение от допрашиваемого правдивых, соответствующих истине показаний. Имеет ли допрашиваемый в создаваемой в результате действий следователя ситуации свободу выбора линии своего поведения (что, как известно, принципиально важно при оценке допустимости любого тактического приема)? Безусловно, имеет: он может под воздействием этого приема свободно и осознанно не изменить своего отношения к предмету допроса или так же свободно и осознанно его изменить в желательном для следователя направлении. Далее. Содержит ли этот прием элементы обмана, насилия и других однозначно запрещенных законом и этикой методов воздействия? Нет, если сообщаемая следователем допрашиваемому информация — и это непременное условие допустимости всех тактических приемов — основана на имеющихся в распоряжении следователя данных (показаниях, фотоснимках, письмах, как в приведенном примере, и т. п.) и может быть «предъявлена» допрашиваемому.

С этих позиций допустимость рассматриваемых средств убеждения при допросе сомнений не вызывает. Но есть еще один и, на наш взгляд, главный вопрос, обоснованный ответ на который всецело обусловливает решение проблемы допустимости использования «слабых мест» в психике. Может ли применение подобных приемов привести к самооговору допрашиваемого или оговору им невиновных лиц? Будем реалистами — может. Самооговор может стать следствием отчаяния в связи со ставшим допрашиваемому известным нежелательным и, как правило, неожиданным для него как личности мнением о нем других лиц или таким же поведением близкого ему человека. Оговор невиновных лиц возможен, например, из-за желания отомстить за ставшее допрашиваемому известным неожиданное и нежелательное поведение тех или иных лиц, как в приведенном примере, или из-за желания «разделить» с кем-либо причиненный преступлением материальный ущерб, если используется присущее данному допрашиваемому свойство жадности, и т. п. Иными словами, тактические приемы, основанные на использовании «слабых мест» в психике допрашиваемого, не обладают свойством избирательности воздействия, а потому, на наш взгляд, не могут быть рекомендованы для применения в следственной практике (хотя в литературе более распространено противоположное мнение: А. П. Дербенев, Ф. В. Глазырин, В. М. Быков и др.).

177

226

 

Близкой по механизму воздействия к описанным выше, но несколько иной по своей психологической структуре является большая часть так называемых следственных хитростей (именуемых также «психологическими ловушками» или «тактическими комбинациями»). Сущность этих приемов сводится к воздействию на допрашиваемого путем маневрирования следователем имеющейся в его распоряжении информацией с целью свободного и осознанного изменения допрашиваемым своего отношения к предмету следственной ситуации и самого своего поведения в ней. Именно такая их направленность на свободное и осознанное изменение допрашиваемым мотивации своего поведения в конфликте и, как следствие этого, переход от сокрытия или умышленного искажения искомой информации к объективной передаче ее следователю позволяет считать, что «следственные хитрости» в большинстве своем являются не чем иным, как средствами, приемами убеждения, сочетаемыми в отдельных случаях с элементами принуждения (когда информация допрашиваемым передается без осознания ее значимости в собственных интересах).

Однако в связи с тем, что допустимость применения «следственных хитростей» при допросе имеет ряд принципиальных противников (М. С. Строгович, И. Ф. Пантелеев, Л. М. Ларин — в работах последних лет и др.), до рассмотрения конкретных вариантов их практического применения выскажем свое мнение о допустимости таких приемов, исходя из механизма их формирования и воздействия и определенных выше основных критериев допустимости тактических приемов допроса в целом.

Очевидно, что «следственные хитрости» применяются к лицам, в отношении которых с большой или достаточно высокой степенью вероятности можно предположить умышленное сокрытие или искажение имеющейся у них искомой информации. Допрашиваемый — субъект воздействий следователя в такой конфликтной ситуации, как уже отмечалось, может находиться в одном из следующих информационных состояний: он обладает искомой информацией, но желает ее скрыть или исказить; он не обладает искомой информацией; он воспринял или воспроизводит ее с непреднамеренными искажениями (для удобства изложения далее будем обозначать указанные состояния соответственно 1-е, 2-е, 3-е). Теоретически вероятность нахождения допрашиваемого в любом из данных состояний, пока не доказано обратное, равно-

227

 

значна, хотя, естественно, на практике у следователя обычно имеются некоторые данные, увеличивающие или уменьшающие вероятность нахождения конкретного лица в определенном информационном состоянии.

«Следственные хитрости» как раз и являются приемами, с помощью которых следователь предпринимает попытки выяснить действительное информационное состояние допрашиваемого и в случае установления нахождения его в 1-м из указанных состояний перевести допрашиваемого в состояние выдачи искомой объективной информации или готовности к этому.

178

Чтобы осознать такую роль «следственных хитростей», следует, видимо, хотя бы вкратце напомнить, как формируется, на чем основывается установка допрашиваемого на дачу либо правдивых, либо заведомо ложных показаний. В первую очередь это, естественно, обусловливается интересами допрашиваемого, его отношением к расследуемому делу и к факту совершения преступления. В соответствии с этим лицо в принципе решает для себя либо объективно передать следователю имеющуюся у него информацию о предмете допроса, либо скрыть или исказить ее. На окончательное же определение линии поведения допрашиваемого, безусловно, оказывает существенное влияние следующий фактор: допрашиваемый, исходя из своих интересов в судопроизводстве, вынужден учитывать действительное или возможное знание следователя об этом же объекте (фактах и обстоятельствах, составляющих предмет допроса) и об источниках информации следователя о нем. Тем самым, допрашиваемый в подобных ситуациях активно прибегает к рефлексии, «думает за следователя», строит мысленную модель знания следователя об объекте. В свою очередь, следователь полагает, что допрашиваемый находится в одном из указанных, но, как правило, достоверно следователю неизвестном информационном состоянии.

Желая перевести допрашиваемого в состояние выдачи или готовности к выдаче информации об объекте (если, разумеется, он ею обладает), и, решив с этой целью прибегнуть к «хитрости», следователь исходит из цепи предложений, носящих в целом также рефлексивный характер. Отправным их пунктом является предположение о том, что линия поведения допрашиваемого будет обусловливаться рассмотренными выше взаимосвязанными факторами: психологической установкой

228

 

личности на дачу правдивых или ложных показаний и моделью допрашиваемого о знаниях следователя по существу предмета допроса (знает ли следователь истину по обстоятельствам, составляющим предмет допроса, есть ли у него доказательства, опровергающие избранную допрашиваемым линию поведения и изобличающие его во лжи, и т. д.).

Таким образом, перевод допрашиваемого в желательное для следователя информационное состояние возможен, на наш взгляд, лишь при изменении как минимум одного из названных факторов. Ни в какой степени не преуменьшая значения использования в ходе допроса предполагаемой сугубо субъективной установки личности допрашиваемого с целью ее изменения в желаемом направлении, все же считаем, что «следственные хитрости» являются средством попытки изменения второго фактора — предполагаемого допрашиваемым знания следователя о предмете допроса. Это связано с тем, что данный фактор в значительно большей степени, чем первый, формируется на объективных (а также вероятностных, принятых в ходе рефлексивных рассуждений) логических посылках, как правило, несложно поддающихся выявлению следователем в ходе его собственных рефлексивных рассуждений, а потому и моделированию. Основанные на этих рассуждениях «следственные хитрости» как раз и служат способом возможной трансформации модели допрашиваемого о знании (или незнании) следователя по существу предмета допроса в желательном для следователя направлении.

В основе их воздействия лежит такая закономерность психической деятельности человека, выявленная и изученная психологией: процесс мышления человека, формирование его знания и линия его поведения во многом зависят от воздействия на лицо различных

179

внешних сигналов, имеющих информационную природу (зрительных, слуховых и т. п.). Такие сигналы выступают в качестве импульса-раздражителя нервной системы человека. На основе анализа протекания событий в прошлом и получаемых при этом импульсов-раздражителей человек предвосхищает будущие значения афферентных (нервных) импульсов. И это в основном является регулятором его поведения. В момент изменения импульса-раздражителя афферентные импульсы перестают соответствовать экстраполируемым (предполагаемым) значениям сигналов; в результате возникают импульсы рассогласования и появляется ориентировочная реакция. Модель знания субъекта (в нашем случае допрашиваемого о знани-

229

 

ях, которыми, на его взгляд, обладает следователь) нарушается и ее влияние на условно-рефлекторный механизм торможения и установку на определенное поведение (в нашем случае — на сокрытие или искажение допрашиваемым имеющейся у него информации) ослабевает.

По сути дела, «следственная хитрость» и выступает в качестве искусственного информационного импульса рассогласования, вносимого следователем в модель допрашиваемого о его (следователя) знании об объекте, обусловившую определенное поведение лица на допросе. Однако при этом необходимо учитывать, что следователь, прибегая к «хитрости», вынужден исходить, как правило, из минимальной или недостаточной информации об объекте (предмете допроса), домысленной им в процессе рефлексивных рассуждений за допрашиваемого, а потому информация, заложенная в приеме, может быть как достаточно убедительной и адекватной ситуации допроса, так и ошибочной полностью или в существенных своих частях.

Рассмотрим возникающие в этом случае варианты, ибо от того, как будет «работать» «следственная хитрость», если информация, в ней заложенная, ошибочна, и зависит, на наш взгляд, решение вопроса о допустимости «следственных хитростей». Теоретические рассуждения будем пояснять на ставшем уже хрестоматийным примере из следственной практики, приводимом в работах Л. М. Карнеевой, А. Б. Соловьева и других авторов.

Ошенкова, похитившая с предприятия золотой песок, показала, что продала его Васирову, который хранил золото в баночке из-под валидола. Последний приобретение золота у Ошенковой отрицал.

Таким образом, на данном этапе расследования следователь располагал показаниями Ошенковой о продаже ею золотого песка Васирову (условно обозначим этот как факт 1) и ее же показаниями о хранении Васировым золота в баночке из-под валидола (факт 2). Отметим, что вероятность истинности или ложности сообщенных Ошенковой сведений равна: оба факта могут быть правдивыми, и оба они могут быть ложными. В то же время первый факт может быть правдивым, а второй — ложным.

Но в тактическом отношении второй факт, безусловно, более ценен, и его можно использовать для формирования «следственной хитрости», чему должны предшествовать примерно такие рефлексивные рассуждения следователя: Васиров допрошен и отрицает скупку золота,

230

180

 

значит он либо золота не скупал, либо уверен в невозможности для следователя доказать приобретение им золота у Ошенковой, на чем в последнем случае и основана линия его поведения — установка к даче ложных показаний и отрицанию этого факта.

Но Васиров не имеет сведений, что следователю известно о хранении им золотого песка в баночке из-под валидола. Поэтому, рассуждает следователь, при определении линии своего поведения Васиров скорее всего не принимает в расчет возможные знания следователя об этом факте.

Вызвав Васирова, следователь открыл сейф и достал из него баночку из-под валидола. Заметив, что этот предмет привлек внимание Васирова, следователь сказал: «Нет. Это не валидол...»

Баночка из-под валидола и приведенные слова следователя и явились импульсом-раздражителем рассогласования модели Васирова о знании следователя. Рассмотрим возможные воздействия этого тактического приема с учетом следующих вариантов: 1. Васиров находится в 1-м из названных выше информационных состояний. 2. Васиров находится во 2-м состоянии (с учетом имеющейся в данном случае информации Васиров не может находиться в 3-м состоянии по нашей классификации). 3. В информации, заложенной в приеме, есть существенные ошибки в связи с тем, что: а) показания Ошенковой полностью ложны; б) они ложны или ошибочны в отношении хранения Васировым золота в баночке из-под валидола.

Если Васиров находится во 2-м состоянии и справедливо предположение, указанное в п. За, то, естественно, знанием об объекте он не располагает и рефлексивная модель следователя о его знании на этот счет ошибочна, ибо построена с учетом нахождения Васирова в 1-м состоянии. В таком случае проведенный следователем прием никак не может подействовать как импульс-раздражитель рассогласования для построенной модели и перевести Васирова в состояние выдачи информации, поскольку он, повторим, ею не располагает. Иными словами, тот факт, что следователь достал из сейфа баночку из-под валидола и произнес приведенные слова, не привлечет к себе особого внимания Васирова и уж, во всяком случае, не может привести его к самооговору.

Если же Васиров находится в 1-м состоянии, но справедливо предположение, отраженное нами в п. 36, то прием также не «сработает»,

231

 

не явится импульсом-раздражителем рассогласования для модели Ва-сирова о знаниях следователя. Однако и здесь использование этого приема не приведет к каким-либо отрицательным последствиям.

И в то же время, в других случаях, если информация, заложенная в приеме, окажется полностью или в существенной части ошибочной, это не только не изменит линии поведения допрашиваемого в желательном для следователя направлении, но и упрочит его нахождение в 1-м состоянии, что, безусловно, следует иметь в виду при принятии решения об использовании «хитрости».

181

И, наконец, если Васиров находится в 1-м состоянии и информация Ошенковой правдива, то с большой степенью вероятности данный прием явится необходимым импульсом-раздражителем для рассогласования модели Васирова о знаниях следователя, внесет в нее желаемый диссонанс и приведет Васирова к выдаче искомой следователем информации, даче им правдивых показаний по существу предмета допроса.

«Золото! — перебил его Васиров, — Золото!»

Необходимо также иметь в виду, что и при весьма вероятном и даже достоверном значении информации, заложенной в «следственной хитрости», использование ее может не привести к желаемому эффекту, что, однако, нельзя расценивать как безусловное нахождение допрашиваемого во 2-м состоянии. Дело в том, что на линию его поведения влияют многочисленные субъективные психофизиологические факторы: особенности темперамента, быстрота реакции на внезапные раздражители, острота рефлексии, толерантность к стрессу, эмоциональная стабильность и т. п.

Очень точно овладение преступником «хитростью» описал Ф. М. Достоевский в «Преступлении и наказании». Порфирий Петрович разговаривает с Расколъниковым:

«...вот в чем дело-с, вся-то сутъ-с: проходя тогда по лестнице ... позвольте: ведь вы в восьмом часу были-с?

— В восьмом, — отвечал Раскольников, неприятно почувствовав в ту же секунду, что мог бы этого не говорить.

—  Так проходя-то в восьмом часу-с, по лестнице-то, не видали ль хоть вы во втором-то этаже, в квартире-то отворенной — помните? — двух работников или хоть одного из них? Они красили там, не заметили ли? Это очень, очень важно для них!..

232                                                                                                  .        .

 

— Красильщиков? Нет, не видел... —медленно и как бы роясь в воспоминаниях отвечал Раскольников, в тот же миг напрягаясь всем существом своим и замирая от муки поскорее бы отгадать, в чем именно ловушка, и не просмотреть бы чего? — Нет, не видал, да и кварти-"ры такой, отпертой, что-то не заметил... а вот в четвертом этаже

(он вполне овладел ловушкой и торжествовал) — так помню, что чиновник один переезжал из квартиры...<...>

— Да ты что же! — крикнул вдруг Разумихин, как бы опомнившись и сообразив, — да ведь красильщики мазали в самый день убийства, а ведь он за три дня там был? Ты что спрашиваешь-то?»

Применяя приемы из группы «следственных хитростей», следователь не лжет, он маневрирует имеющейся в его распоряжении информацией; он действительно использует ее хитро, но не в обыденном смысле понятия хитрости, а в том, которое вкладывал в него великий диалектик Гегель. «Разум, — писал он, — столь же хитер, сколь могуществен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, позволив объектам действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом

182

воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель».

Основные варианты применения следователем при допросе в строго конфликтной ситуации «следственных хитростей», направленных на получение правдивых показаний, достаточно подробно разработаны такими видными криминалистами, как Р. С. Белкин, И. Е. Быховский, А. В. Дулов, Л. М. Карнеева, А. Р. Ратинов и др. Например, А. Р. Ратинов предложил девять таких вариантов; И. Е. Быховский, придерживаясь в целом той же концепции, объединил их в четыре более укрупненные группы, которые мы и рассмотрим более подробно.

1. Приемы, направленные на сокрытие намерений следователя относительно целей допроса.

Применяя приемы этой группы, следователь временно скрывает основную цель допроса, смещает его акценты на выяснение обстоятельств, непосредственно не представляющих интереса по расследуемому делу, рассчитывая, однако, при этом косвенным образом получить показания об обстоятельствах, составляющих предмет до* проса. Рассуждает следователь при этом примерно так: «Мне нужно выяснить, где Иванов находился в момент совершения преступления.

233

 

Если он его действительно совершил, то, очевидно, готов ответить на прямо поставленный об этом вопрос и даже, может быть, приготовил себе алиби. Однако если я смещу акценты и начну выяснять, где он находился в интересующее меня время, но не в связи с расследуемым преступлением, а в связи с каким-либо совершенно иным событием, не имеющим отношения к Иванову, он, обосновывая свою непричастность к нему, возможно, назовет действительное место своего нахождения в это время. И возможно, — конечно, если он причастен к совершению расследуемого мною преступления, — это будут интересующие меня место и время, так как он будет полагать, что они-то как раз следователя не интересуют». Проиллюстрируем сказанное примером из следственной практики, приведенным в одной из работ А. Р. Ратинова.

Калинин подозревался в том, что, выдавая себя за работника милиции, произвел в сентябре 1959 г. в городах Москве, Киеве и Харькове ряд самочинных обысков, связанных с изъятием у граждан значительных ценностей. Калинин — житель Днепропетровска, имел автомашину «Москвич» бежевого цвета, на которой выезжал в неизвестном направлении (как раз в периоды, когда были совершены расследуемые преступления).

Следователь предполагал, что Калинин, если он действительно виновен, не захочет рассказать о пребывании там, где он совершъш преступления. Поэтому его допрос был организован в помещении ГАИ, где ему был задан вопрос не о самочинных обысках, а о том, не причастен ли он к автопроисшествию, которое действительно имело место с «Москвичом» бежевого цвета в сентябре 1959 г. в г. Вологде. Калинин на это ответил, что к происшествию не причастен, поскольку в указанное время находился в Харькове, затем в Киеве и Москве, причем свое утверждение подкрепил некоторыми доказательствами пребывания в этих городах. Когда следователь затем перешел к допросу относительно производства самочинных обысков, Калинин понял, что рассказал то, что нужно было скрывать, и признался в совершенных преступлениях.

183

Этот же принцип «смещения акцентов» может быть положен в основу тактики допроса и по другим разнообразным скрываемым допрашиваемым обстоятельствам. Например, при выяснении отношений допрашиваемого с конкретным лицом (при этом акцентируется внима-

234

 

ние на отношениях его с другими лицами, а не с тем, которое интересует следователя, — о нем речь идет как бы между прочим); при выяснении отношения допрашиваемого к определенному документу (которое также выясняется между прочим в числе других документов, не представляющих целенаправленного интереса для следователя) и т. п.

Применять его можно и в ходе очной ставки, перемещая ее акцент с выяснения обстоятельства, составляющего основное, наиболее существенное противоречие в показаниях участников очной ставки, на значительно менее существенное, а может быть и такое, в отношении которого между ними вообще нет противоречия (поскольку, например, это обстоятельство не выяснялось ранее у одного из допрашиваемых). Для устранения противоречий в показаниях и проводится очная ставка.

Н. отрицал свое участие в вооруженном нападении на кассу, совершенном совместно с И., и требовал проведения с изобличавшим его И. очной ставки. Помимо показаний И., других доказательств в отношении Н. не имелось. Существовала, однако, реальная опасность того, что на очной ставке, поняв, что Н. отрицает свое участие в нападении, И. изменит свои показания в его пользу. Поэтому, рассуждал следователь, если И. на очной ставке задать вопрос: «Кто участвовал в нападении на кассу?», И. догадается, что Н. отрицает свое участие в преступлении, и откажется от своих показаний об Н. Следовательно, нужно сместить акценты с самого факта участия Н. в нападении на выяснение деталей, которое, однако, должно быть ос-, новано на том, что сам факт участия Н. в преступлении сомнений не вызывает и Н. не отрицается. Поэтому вопрос к И. был сформулирован в такой редакции: «Кто явился инициатором нападения на кассу и чем был вооружен каждый его участник?» Здесь учитывалось также, что при такой формулировке вопроса И. на очной ставке психологически будет легче дать правдивые показания, так как инициатором преступления был он; он же был вооружен пистолетом и стрелял из него, тогда как роль Н. менее значительна. Отвечая на этот вопрос, И. уверенный в том, что Н. сам факт нападения не отрицает, а только хочет преуменьшить его, И., вину, подтвердил, что инициатором нападения был именно он, он же был вооружен пистолетом, тогда как у Н. при нападении был всего лишь штык. На вопрос к П., подтверждает ли он показания И., И. ответил, что полностью их подтверждает, после чего очная ставка была закончена, а И., так и не понявший, что

235

 

изобличил К, выведен из кабинета. После его ухода И. дал правдивые показания о своем участии в нападении на кассу.

К этой же группе «следственных хитростей» можно отнести и ряд других тактических приемов, направленных на создание условий для «проговорки» допрашиваемым информации, в сокрытии которой он , субъективно на момент допроса заинтересован.

184

«Проговорка, — пишет А. Р. Ратинов, — это объективно правильная информация, в сокрытии которой может быть заинтересован допрашиваемый, попавшая в его показания вследствие непонимания им значения сообщаемых сведений либо в результате незаторможенности реакции на поставленный вопрос».

Надо отметить, что сама по себе «проговорка», как правило, непосредственно не ведет к возникновению доказательственной информации; она является, во-первых, убедительным «диагностирующим» признаком наличия конфликтной ситуации и, во-вторых, будучи умело использованной, выступает в качестве побудительного стимула для допрашиваемого к даче им правдивых показаний.

По делу Боровикова, направившего в адрес своей семьи посылку с взрывным устройством, допрашивалась его сожительница Васенкова, организовавшая отправку посылки. Вначале она вообще отрицала получение посылки от Боровикова, но затем, прослушав фонограмму его показаний, признала это обстоятельство, но отрицала свою осведомленность о содержании посылки. Это же утверждал и Боровиков. У следователя были основания усомниться в правдивости их показаний, и он предложил Васенковой детально, шаг за шагом, рассказать о всех обстоятельствах и событиях, предшествовавших, сопутствовавших и последовавших за отправкой посылки. Показания Васенковой не отличались в основном от показаний Боровикова, кроме одной детали. Рассказывая о получении посылки от Боровикова, она упомянула, что одновременно получила от него 70 руб. Вопрос следователя, за что ей были переданы деньги, застал ее врасплох. Ответить она не смогла. Было очевидно, что Васенкова просто оговоричась. Но это обстоятельство в последующем привело к выяснению действительной ее роли в совершенном преступлении (пример Л. М. Карнеевой).

Весьма эффективным средством для выявления возможной «проговорки» в показаниях допрашиваемого (когда она сразу не осмысливается следователем в этом качестве) и дальнейшего ее использования

236

 

служит звукозапись показаний. Естественно, что показания допрашиваемого, в том числе и содержащие «проговорку» (если следователь в ходе допроса поймет ее значимость), фиксируются в протоколе допроса, подписываемом допрашиваемым. Однако при этом допрашиваемый может и отрицать, что давал показания, содержащие «проговорку», ссылаясь чаще всего на то, будто его не так поняли или не так записали его показания. При использовании же звукозаписи такое заявление легко опровергается воспроизведением допрашиваемому фонограммы его показаний.

Как уже сказано, условия для «проговорки» могут быть созданы целенаправленными вопросами следователя, рассчитанными именно на то, что, отвечая на них, допрашиваемый без осознания значимости своего ответа выдает информацию, свидетельствующую о его причастности к преступлению. Вот почему мы считаем, что эти приемы содержат элементы психологического принуждения, но принуждения допустимого, обладающего свойством избирательности воздействия, оказывающего это влияние только на лицо, обладающее искомой следователем информацией, и остающегося нейтральным в отношении всех иных лиц.

185

Психологический механизм воздействия таких приемов нельзя, пожалуй, объяснить лучше, чем это сделал герой «Преступления и наказания» после того как «овладел» приведенной выше ловушкой:

«... стой! — вскричал Разумихин. — ... Ты говоришь, что вопрос о работниках был подвох? Раскуси: ну если б это ты сделал, мог ли б ты проговориться, что видел, как мазали квартиру... и работников? Напротив: ничего не видал, если бы даже и видел! Кто ж сознается против себя?

— Если б я то дело сделал, то уж непременно бы сказал, что видел и работников, и квартиру. <...> Порфирий мог именно рассчитывать, что я непременно буду так отвечать и непременно скажу, что видел, для правдоподобия, и при этом вверну что-нибудь в объяснение...

—Да ведь он бы тебе тотчас и сказал, что за два дня работников там и быть не могло и что, стало быть, ты именно был в день убийства, в восьмом часу. На пустом бы и сбил!

— Да на это-то он и рассчитывал, что я не успею сообразить, и именно поспешу отвечать правдоподобнее, да и забуду, что за два дня Работников быть не могло».

237

 

Близки к этим приемам и так называемые географические уловки. Такое условное наименование их основано на том, что они «привязаны» к определенному месту и времени. Состоят они в выяснении у допрашиваемого конкретных обстоятельств и событий, которые происходили в названном допрашиваемым месте, в то время когда он, согласно его показаниям, там находился. Если допрашиваемый дает ложные показания, он не сможет не испытывать психологических затруднений, отвечая на поставленный вопрос (ибо не знает, имели место эти факты или нет), что, как и «проговорка», может иметь для следователя «диагностирующее» значение для определения отношения допрашиваемого к предмету допроса.

Алехин — один из героев романа В. Богомолова «В августе сорок четвертого...» — говорит проверяемому лицу:

— А мы с вами, как говорится, эта... земляки... В одном госпитале лежали... <...> У меня там в госпитале женщина была... Повариха!.. <...> Может, знаете, Лизавета, младший сержант?

— Нет, не знаю, — после некоторой, пожалуй, излишне затянутой паузы угрюмо сказал старший лейтенант. —Я поварихами не интересовался!»

И вот как комментирует сущность этого приема другой герой этого произведения Таманцев: «...старший лейтенант ответил с очевидным промедлением, хотя вопрос был простенький и вообще-то раненый, лежавший в госпитале, может и не знать там всю обслугу и всех поварих. <..> Что тут ответить с ходу, когда тебя спрашивают? Сказать: «Знаю», а вдруг это вопрос-ловушка и никакой поварихи Лизаветы там нет? Сказать: «Не знаю», а если это опять же ловушка и Лизавета — местная знаменитость, и не знать ее просто невозможно?»

186

Мы полагаем, что «географические уловки» могут быть использованы следователем лишь при одном, но непременном условии: если они не основаны на обмане допрашиваемого, если следователь действительно располагает информацией, заложенной в этой «уловке».

2. Приемы, направленные на создание у допрашиваемого преувеличенного представления об осведомленности следователя об обстоятельствах совершенного преступления и наличии уличающих доказательств. Это, пожалуй, самая распространенная и в то же время наибо-

238

 

лее сложная для реализации группа «следственных хитростей». Здесь следователь маневрирует имеющейся в его распоряжении, увы, чаще всего далеко не полной информацией так, чтобы она представилась допрашиваемому настолько убедительной, изобличающей его, что могла вызвать желательное для следователя рассогласование в созданной допрашиваемым модели знаний, которыми, на его взгляд, располагает следователь (напомним: именно она определяет в целом поведение допрашиваемого в конфликте). Чтобы раскрыть сущность этих тактических средств, приведем ряд примеров из следственной практики.

Кусенев подозревался в убийстве Чокина, совершенном ударом металлической трубы, обнаруженной рядом с трупом. На ней были выявлены отпечатки пальцев, однако смазанные и непригодные, по заключению эксперта, для идентификации.

Допрос Кусенева ограничивался выяснением его отношений с Чоки-ным. По заранее продуманному «сценарию» во время допроса в кабинет следователя зашел работник уголовного розыска и, задав несколько вопросов, касающихся расположения трупа Чокина на месте происшествия, спросил, не найдены ли отпечатки пальцев на трубе. Следователь ответил, что отпечатки пальцев обнаружены и экспертами уже исследованы. Оперуполномоченный ушел. «Кстати, — сказал следователь, обращаясь к допрашиваемому, — а отпечатки пальцев у вас в изоляторе временного содержания взяли?» и, получив утвердительный ответ, стал подробно выяснять, как они получились, отчетливо ли вышли, сделаны ли были контрольные отпечатки. «Да ладно уж, — сказал Кусенев, — мое дело»... — и дал подробные показания об убийстве им Чокина.

Старушка была убита в своей квартире с целью грабежа. Незадолго до этого у нее жила дочь. К ней однажды пришел молодой человек, но не застал ее и оставил записку, которую случайно увидела соседка. Последняя и сообщила о своих подозрениях в отношении этого человека и рассказала о записке, которая, к сожалению, не сохранилась. Этого человека установили. Следователь, не говоря о цели, стал отбирать у него образцы почерка. Вначале шел безразличный текст: «Уж небо осенью дышало... Да, жалок тот, в ком совесть не чиста...». И вдруг: «Таня, был у тебя, не застал. Зайду завтра...». Молодой человек решил, что следователь располагает запис-

239

 

кой, подтверждающей факт его пребывания в доме потерпевшей, и рассказал о преступлении (пример И. Е. Быховского).

187

В ходе расследования крупного хищения следователю предстояло допросить кладовщика, подозреваемого в совершении этого преступления. В значительной мере случайно среди массы документов удалось обнаружить семь накладных с дописками, что было подтверждено экспертизой. Общая сумма хищений по этим документам составляла всего 42 руб. Поиск других накладных занял бы чрезвычайно много времени и сил и не обязательно увенчался бы успехом.

Следователь использовал следующий прием. Он сложил стопкой накладные так, чтобы сверху лежали семь, имеющих дописки, ниже несколько десятков самых ординарных. В ходе допроса следователь предъявлял кладовщику взятую сверху накладную, объяснял, что она имеет дописку, говорил о сумме, которая таким образом похищена, и переходил к следующей. У кладовщика возражений по этим документам не могло быть, и он эти эпизоды признавал. После третьей накладной следователь спросил у подозреваемого, не имеет ли он намерений дальше сам рассказать о всех совершенных им хищениях. Кладовщик отказался, после чего следователь, не настаивая, продолжал предъявлять накладные. После шестой накладной кладовщик прервал следователя и рассказал о том, как он на протяжении длительного времени занимался хищениями. Впоследствии уже с помощью кладовщика были изъяты и исследованы многие сотни подложных документов (пример Л. А. Соя-Серко).

Приемы этой подгруппы «следственных хитростей» в отдельных ситуациях могут быть основаны и на использовании дубликатов, аналогов или макетов вещественных доказательств, отсутствующих на момент допроса в распоряжении следователя, но сведения о которых базируются на показаниях отдельных лиц и других материалах дела. Именно таким образом был реализован прием в подробно проанализированном выше примере с использованием баночки из-под валидола, в которой хранился золотой песок. Еще один пример подобной «следственной хитрости»:

По заключению судебно-медицинской экспертизы потерпевший был убит ударом рубящего орудия, которым наиболее вероятно мог явиться топор. К моменту допроса подозреваемого Васнецова он обнаружен не был.

240

 

Готовясь к допросу Васнецова, следователь поставил в угол кабинета топор, прикрыв его газетой так, чтобы не были различимы какие-либо его индивидуальные особенности (видны были лишь конец топорища, часть обушка и часть лезвия). В ходе допроса Васнецов обратил внимание на топор. «Что, нашли?» — спросил он. «А как вы думаете» — ответил вопросом следователь». После этого допрашиваемый дал подробные показания об убийстве, в том числе рассказал, где находится колодец, в который он бросил орудие убийства (там он впоследствии и был обнаружен).

3. Приемы, направленные на создание у виновного представления о том, что другие соучастники преступления сознались. Эти приемы также могут быть реализованы в разнообразных вариантах: от смещения акцентов при выяснении отдельных обстоятельств на очной ставке между соучастниками до сообщения в иных формах непризнающемуся соучастнику показаний другого в такой интерпретации, которая приведет лицо, подвергающееся воздействию, к мнению, что тот дал правдивые показания (исключая при этом, естественно, как однозначно недопустимый прямой обман допрашиваемого). Возможна, на наш взгляд, демонстрация с той же целью макетов или аналогов объектов, о

188

месте нахождения которых помимо допрашиваемого знают только другие лица, также причастные к совершению преступления. Обратимся для иллюстрации сущности и вариантов применения этой группы «хитростей» к следственной практике.

В показаниях Полякова и Исаянца, отрицавших свою причастность к преступлению, в совершении которого они подозревались, были существенные противоречия, относящиеся к тому, чем они занимались до момента совершения преступления.

Следователю представлялось, что показания Исаянца в этой части более правдивы. Очная ставка между подозреваемыми, направленная на устранение этих противоречий, была закончена так. Вопрос к Исаянцу: «Скажите, ваши дальнейшие показания о событиях этого дня также правдивые?» Ответ Исаянца: «Да все мои показания об этом дне полностью правдивые». Завершив таким образом очную ставку, следователь удалил из кабинета Исаянца и перешел к повторному допросу Полякова. Последний, полагая, что Исаянц рассказал о совершенном ими преступлении, признал себя виновным и дал подроб-

241

 

ные, полностью затем подтвердившиеся показания об обстоятельств

вах преступления.                                                                                    ;:,

Жена подозревалась в убийстве мужа. О совершенном преступлении, как полагал следователь, знала дочь. Однако на допросе дочь заявила, что ничего об убийстве отца не знает, и вместе с тем утверждала, что говорит правду. По окончании допроса следователь вышел с допрашиваемой из кабинета и, прощаясь с ней, сказал так, чтобы слышала ожидавшая своей очереди мать: «Спасибо, ваши показания очень важны для нас. Хорошо, когда люди говорят правду». Тут же в кабинет была приглашена мать, которая, решив, что дочь дала правдивые показания, рассказала о совершенном убийстве (пример И. Е. Быховского).

Мартынов и Юдин были задержаны по подозрению в совершении квартирной кражи, в том числе дубленки, хрустальных ваз и других ценных вещей. Вещи обнаружены не были, в совершении преступления они оба не признавались.

Во время допроса Мартынова в кабинет следователя работник милиции внес дубленку, аналогичную похищенной (аналог был подобран в соответствии с показаниями потерпевшего), и спросил у следователя, куда ее положить, добавив, что остальные вещи у него в машине. Мартынов решил, что поскольку он показаний о краже не давал, а вещи обнаружены, то следовательно показания о них дал Юдин, а потому нет смысла отрицать факт кражей, после чего дал правдивые показания.

4. Приемы, направленные на обнаружение скрываемых объектов и лиц. Эта группа «следственных хитростей» может быть реализована, в сущности, тем же образом, что и в ряде примеров, приведенных выше (путем интерпретации показаний отдельных лиц, использования аналогов и макетов вещественных доказательств и т. п.). Кроме того, она может преследовать цель побудить допрашиваемого к определенному поведению или к определенным действиям, которые, будучи подконтрольны работникам следствия, помогут обнаружить скрываемые объекты.

189

В результате оперативной работы по нераскрытому убийству Б. были выявлены несколько лиц, которые могли совершить убийст-

242

 

во. Один из них к этому времени был призван в армию. Прогнозируя поведение подозреваемого в будущем, исходя из его социально-психологической характеристики и других данных, следователь, допросив его в воинской части, предупредил, что после возвращения из командировки намеревается провести тщательный обыск на квартире его матери. На почтово-телеграфную корреспонденцию матери был наложен арест. Прогноз подтвердился. Сначала матери пришла телеграмма, а затем письмо, в котором подозреваемый подробно инструктировал ее, как уничтожить следы преступления. Получив эту информацию, следователь провел обыск и обнаружил унты подозреваемого со следами крови потерпевшего и документы последнего.

Рассмотрение этого вопроса хотелось бы завершить следующим замечанием: участие в допросе защитника (адвоката) допрашиваемого предопределяет повышенные требования к допустимости избираемых следователем тактических приемов и, несомненно, в некоторой мере усложняет их применение — от тактики предварительных «тестовых» бесед с допрашиваемым до использования рассмотренных выше «следственных хитростей». Но отнюдь в принципе не исключает, как то представляется некоторым авторам, таковую возможность. Защитник подозреваемого или обвиняемого, на наш взгляд, не вправе каким-либо образом препятствовать следователю в их проведении. В то же время он (как предусмотрено в отношении адвоката свидетеля и потерпевшего) по окончании допроса может в его протоколе выразить свое мнение о допустимости некоторых приемов, указав, в чем, на его взгляд, выражается в результате их применения нарушение прав и законных интересов допрашиваемого.

Существенными тактическими особенностями допроса на очной ставке являются, во-первых, психологическая подготовка допрашиваемого, дающего, по мнению следователя, правдивые показания, к участию в очной ставке, и, во-вторых, определение последовательности постановки вопросов на очной ставке.

Дело в том, что между первоначальным допросом и очной ставкой, как правило, проходит определенное, а иногда и достаточно длительное время, за которое позиция такого допрашиваемого по тем или иным причинам могла измениться (его могли запугать, подкупить, он может попросту испугаться повторить ранее данные им показания «в

243

 

глаза» человеку, которого его показания изобличают, и т. п.)- И потому без предварительной беседы с таким допрашиваемым и выяснения его позиции на предстоящей очной ставке, а в необходимых случаях — его психологической подготовки к даче правдивых показаний результаты ее могут оказаться негативными. Более того, с учетом результатов такой беседы может быть целесообразным либо в целом отказаться от ее проведения, либо отложить ее на иное время.

190

Обычно на очной ставке вопросы первым задаются тому допрашиваемому, который, на взгляд следователя, дает правдивые показания. И это в большинстве случаев вполне тактически оправданно. Тем не менее, с учетом конкретной следственной ситуации, прогнозируемых следователем позиций допрашиваемых эта последовательность может быть изменена.

Спивак обвинялся в изнасиловании и совершении иных насильственных действий сексуального характера К. Однако перед проведением между обвиняемым и потерпевшей очной ставки в результате предварительной беседы с последней следователь предположил, что К., которой родственники обвиняемого пообещали крупную сумму денег «в возмещение морального ущерба», склонна свои показания изменить в пользу Спивака. Учитывая это, на очной ставке следователь первый вопрос по существу дела задал обвиняемому. Выслушав его циничные, «в картинках» объяснения о том, как ранее незнакомая ему потерпевшая добровольно совершила с ним не только половой акт, но извращенные действия сексуального характера, возмущенная К. полностью подтвердила свои обвиняющие Спивака показания, объективность которых у следователя сомнений не вызывала.

Протоколы допроса и очной ставки составляются в порядке ст. 190 и 192 УПК и в соответствии с приводимыми ниже приложениями к нему. В этой связи обратим внимание лишь на одну содержащуюся в ч. 3 ст. 190 УПК новеллу (УПК РСФСР такого положения не содержал): «если в ходе допроса допрашиваемому лицу предъявлялись вещественные доказательства и документы, оглашались протоколы других следственных действий и воспроизводились материалы аудио - и (или) видеозаписи, киносъемки следственных действий, то об этом делается соответствующая запись в протоколе допроса».

244

 

Приложение 13

Протокол допроса подозреваем

г..

(место составления)

Допрос начат  в _ Допрос окончен в

мин мин

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в помещении____________________________________________________

(каком именно)

191

в соответствии с частью второй ст. 46, ст. 189 и 190 УПК РФ допросил

по уголовному делу №__________________________________в качестве

подозреваем__:

1.  Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения_____________________________________________

3.  Место рождения_____________________

4.  Место жительства и (или) регистрации телефон______________________________

5. Гражданство_____________________

6.  Образование____________________

7.  Семейное положение, состав семьи_

8. Место работы или учебы _________

телефон___________________________

9.  Отношение к воинской обязанности__________________

(где состоит на воинском учете)

10.  Наличие судимости

(когда и каким судом был__осужден__, по какой

статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Подозреваемый____________.______________________•

(подпись)

245

 

11.  Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность подозреваем__________________________________________________________

12. Иные данные о личности подозреваем_______________________

Иные участвующие лица ______________________________________

(процессуальное положение, фамилии, имена, отчества)

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

192

(каких именно, кем именно)

Перед началом допроса мне разъяснены права, предусмотренные частью четвертой ст. 46 УПК РФ:

1)  знать, в чем я подозреваюсь, и получить копию постановления о возбуждении против меня уголовного дела, либо копию протокола задержания, либо копию постановления о применении ко мне меры пресечения в виде заключения под стражу;

2) давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении меня подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний;

3)  пользоваться помощью защитника с момента, предусмотренного пп. 2 и 3 части третьей статьи 49 УПК РФ, и иметь свидание с ним наедине и конфиденциально до моего первого допроса;

4) представлять доказательства;

5) заявлять ходатайства и отводы;

6)  давать показания и объяснения на родном языке или языке,   которым я владею;

7) пользоваться помощью переводчика бесплатно;

8) знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с моим участием, и подавать на них замечания;

9) участвовать с разрешения следователя или дознавателя в следственных действиях, производимых по моему ходатайству, ходатайству моего защитника либо законного представителя;

10)  приносить жалобы на действия (бездействие) и решения суда, прокурора, следователя и дознавателя;

11)  защищаться иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ.

Мне разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции РФ я не обязан___свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

246

 

Подозреваем_

Подозреваем_

Подозреваем__

(подпись)

193

(подпись)

объявлено,

(фамилия, инициалы)

что он__подозревается в совершении__

(излагаются обстоятельства преступлен__,

в совершении котор__он__подозревается)

то есть в совершении преступлен___, предусмотрен^

УК РФ.

Подозреваем_

(подпись)

По существу подозрения могу показать следующее:

(показания подозреваем__излагаются от первого лица, по возможности

дословно, а также излагаются поставленные ему вопросы и ответы на них)

Подозреваем_

Подозреваем___                    ______________________

(подпись)

.    Перед началом, в ходе либо по окончании допроса подозреваем_ от участвующих лиц

(подпись)

заявления

(поступили, не поступили)

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы) _____. Содержание заявление _____

Подозреваем_

Иные участвующие лица:

(подпись)

(подпись)

(подпись)

194

247

 

Протокол прочитан____________________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу_________________________________

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Подозреваем__                      _____________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     ________________

(подпись)

Следователь (дознаватель)   ________________

(подпись)                                    

Приложение 24

Протокол допроса потерпевш_

«    »                             г.

(место составления)

Допрос начат   в____ч___мин

Допрос окончен в____ч___мин

Следователь (дознаватель)______

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в помещении____________________________________________________

(каком именно)

в соответствии со ст. 189 и 190 (191) УПК РФ допросил по уголовному делу №______________в качестве потерпевш__:

1.  Фамилия, имя, отчество_____________________________________

195

2. Дата рождения_____________________________________________

3.  Место рождения____________________________________________

4.  Место жительства и (или) регистрации________________________

телефон______________________________________________________

5. Гражданство

6.  Образование

7. Семейное положение, состав семьи

8. Место работы или учебы _________

телефон___________________________

248

 

9.  Отношение к воинской обязанности__________________

(где состоит на воинском учете)

10. Наличие судимости________________________________

(когда и каким судом был_ осужден^, по какой

статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Потерпевш____________________

(подпись)

11. Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность потерпевш

12. Иные данные о личности потерпевш^ Иные участвующие лица*_____________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы) Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом допроса мне разъяснены права и обязанности потер^ предусмотренные частью второй ст. 42 УПК РФ. Согласно ст. 18 УПК РФ мне разъяснено право давать показания на родном языке или на том языке, которым я владею, а также пользоваться услугами переводчика бесплатно.

Мне также разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции

196

Российской Федерации я не обязан__свидетельствовать против самого

себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п.4 ст. 5 УПК РФ.

Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст. 308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ предупрежден^

Потерпевш__                         ______________________

(подпись)

По существу уголовного дела могу показать следующее:

(излагаются показания потерпевш__, а также поставленные ему (ей) вопросы

и ответы на них)

Потерпевш__                         ______________________

(подпись)

Потерпевш__________________

(подпись)

249

 

Перед началом, в ходе либо по окончании допроса потерпевш__от

участвующих лиц_______________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления___________________. Содержание заявлен: ______________

(поступили, не поступили)

Потерпевш__                        ________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     _____

(подпись)

(подпись) Протокол прочитан

(лично или вслух следователем (дознавателем)

197

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Потерпевш__                         ______________________

(подпись)                                          

Иные участвующие лица:     ______________________                      .;

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _____

(подпись)                                                      

Приложение 26

Протокол допроса свидетеля

(место составления)

Допрос начат   в____ч___мин

Допрос окончен в____ч___мин

Следователь (дознаватель)______

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя(дознавателя) 250

 

в помещении_____________________________________________________

(каком именно)

в соответствии со ст. 189 и 190 (191) УПК РФ допросил по уголовному делу №________в качестве свидетеля:

1. Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения_____________________________________________

3.  Место рождения____________________________________________

4.  Место жительства и (или) регистрации________________________

198

. телефон______________________________________________________

5. Гражданство_______________________________________________

6.  Образование________________________________________________

7.  Семейное положение, состав семьи___________________________

8. Место работы или учебы____________________________________

телефон______________________________________________________

9.  Отношение к воинской обязанности___________________

(где состоит на воинском учете)

10. Наличие судимости_________________________________

(когда и каким судом был_ осужден_, по какой

статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Свидетель_____________________

(подпись)

11.  Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность свидетеля ___________________________________________________________

12. Иные данные о личности свидетеля _________________________

Свидетель                              _____________________

(подпись)

Иные участвующие лица*_

(процессуальное положение, фамилия, инициалы)

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом допроса мне разъяснены права и обязанности свидетеля, предусмотренные частью четвертой ст. 56 УПК РФ:

1) отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников^ круг которых определен пунктом 4 статьи 5 настоящего Кодекса. При-согласии дать показания я предупрежден_ о том, что мои показания могут быть использо-

251

199

 

ваны в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и в случае моего последующего отказа от этих показаний;

2) давать показания на родном языке или языке, которым я владею;

3) пользоваться помощью переводчика бесплатно;

4) заявлять отвод переводчику, участвующему в допросе;

5) заявлять ходатайства и приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда;

6)  являться на допрос с адвокатом в соответствии с частью пятой статьи 189 настоящего Кодекса;

7)  ходатайствовать о применении мер безопасности, предусмотренных частью третьей статьи 11 настоящего Кодекса.

Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст. 308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ преду-прежден_

Свидетель                              ______________________

(подпись)

Свидетель                              ______________________              * "'

(подпись)

По существу уголовного дела могу показать следующее:

(излагаются показания свидетеля, а также поставленные перед ним вопросы и ответы на них)

Свидетель                              ______________________

(подпись)

Перед началом, в ходе либо по окончании допроса свидетеля от участвующих лиц_______________________________________________.

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления__________________. Содержание заявлен_:________________

(поступили, не поступили)

Свидетель                              ________________

(подпись)

200

,.„   Иные участвующие лица:     ________________

(подпись)

(подпись)

252      "

 

Протокол прочитан ______________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Свидетель                           _______________

(подпись)

Иные участвующие лица:     _______________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _______________

(подпись)

Приложение 30

Протокол очной ставки

«    »                          г.

(место составления)

Очная ставка начата  в___ч___мин

Очная ставка окончена в___ч___мин

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя (дознавателя)

в помещении________________________________________

201

(каком именно)

в соответствии со ст. 192 УПК РФ провел очную ставку между

(фамилии, имена, отчества и процессуальное положение допрашиваемых лиц с указанием о том, что сведения о личности допрашиваемых имеются в

уголовном деле)

Иные участвующие лица*_

(процессуальное положение, фамилии, инициалы)

253

 

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом очной ставки

(фамилии, инициалы допрашиваемых лиц) разъяснен порядок проведения очной ставки.

Допрашиваемые лица:

(подпись)                                          (подпись)

__________________________________________________________также

(фамилии, инициалы допрашиваемых лиц)

разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации они не обязаны свидетельствовать против самих себя, своих супругов и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

Допрашиваемые лица

(подпись)

(подпись)

предупрежден_ об уголовной

(фамилии, инициалы допрашиваемых свидетелей (потерпевших)

ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний по ст. 307 и 308 УК РФ.

Допрашиваемые свидетели (потерпевшие):

202

(подпись)

(подпись)

На вопрос, знают ли они друг друга и в каких  отношениях    находятся между собой, допрашиваемые лица заявили: 1.

(содержание ответа) 2.

(содержание ответа)

Об  обстоятельствах,  для  выяснения  которых  проводится  очная ставка, допрашиваемые лица показали следующее___________________

(показания допрашиваемых лиц, а также вопросы следователя и ответы на них в той последовательности, в которой они задавались)

254

 

I

На вопросы, заданные друг другу, допрашиваемые лица ответили

(вопросы и ответы на них в той последовательности,

в которой они задавались) Допрашиваемые лица:

(подпись)                                                                   (подпись)

Перед началом, в ходе либо по окончании очной ставки от  участвующих лиц________________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления________________. Содержание заявлен__:_____________

(поступили, не поступили)

Допрашиваемые лица:

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _______________

(подпись)

(подпись)

203

Протокол прочитан______________________

(лично или вслух следователем (дознавателем) Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Допрашиваемые лица:

(подпись)

(подпись) •

Иные участвующие лица:     ________________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _______________

(подпись)

255

 

Протокол допроса обвиняемо__

«    »                             г.

(место составления)

Допрос начат   в___ч___мин

Допрос окончен в___час___мин

Перерыв с___ч___мин до___ч___мин

Следователь (дознаватель)______________

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя (дознавателя)

в помещении____________________________________________________

(каком именно)

в соответствии со ст. 173, 174 и 189 УПК РФ допросил по   уголовному делу №___________в качестве обвиняем__:

204

1. Фамилия, имя, отчество_____________________________________

2. Дата рождения  ____________________________________________

3. Место рождения ___________________________________________

4. Место жительства и (или) регистрации _______________________

телефон______________________________________________________

5. Гражданство_____________________

6. Образование ___________________

7.  Семейное положение, состав семьи

8. Место работы или учебы _________

телефон___________________________

9. Отношение к воинской обязанности___________________

(где состоит на воинском учете)

10. Наличие судимости________________________________

(когда и каким судом был_ осужден_, по какой статье УК РФ, вид и размер наказания, когда освободил__)

Обвиняем_______________________

(подпись)

256

 

11.  Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность обвиняем__

12.  Иные данные о личности обвиняем                             ____

Иные участвующие лица*

(процессуальное положение, фамилии,

инициалы участвующих лиц)

Участвующим лицам объявлено о применении технических средств

(каких именно, кем именно)

Перед началом первого допроса обвиняем__ ____________________

205

________________________разъяснены права, предусмотренные ст. 47

(фамилия, инициалы)

УПК РФ. Кроме того, ему (ей) разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации он_ не обязан__ свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

Обвиняем__                            ________.______________

(подпись)

Согласно ст. 18 УПК РФ мне разъяснено право давать показания на родном языке или на том языке, которым я владею, а также пользоваться услугами переводчика бесплатно.

Обвиняем_                            ______________________

(подпись)

Сущность предъявленного мне обвинения в совершении преступлен^ предусмотрены_____________________________________________

УК РФ, мне разъяснена и понятна. Виновн_ себя в совершении преступлен__, предусмотренн___________________________________________

УК РФ,_________________________________________________________

(признаю, не признаю, признаю частично)

Давать показания ____________________________________________  на

(желаю, не желаю) (каком именно языке)

Обвиняем

(подпись) Обвиняем

(подпись)                             '

257

 

По существу предъявленного обвинения обвиняем_ показал следующее: ________________________________________________________

(излагаются показания обвиняем__от первого лица

и по возможности дословно) Обвиняем

(подпись)                                   ,

206

Перед началом, в ходе либо по окончании допроса обвиняем__от

участвующих лиц_______________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления__________________. Содержание заявлений: _____________

(поступили, не поступили)

Обвиняем^                            _________________

(подпись)

Иные участвующие лица      _________________

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу_________________________________

(содержание замечаний либо указание на их отеугсгвие)

Обвиняем_                            _________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель) _____

(подпись)

258

Глава 6 Тактика предъявления для опознанияСтатья 193. Предъявление для опознания

207

1.  Следователь может предъявить для опознания лицо или предмет свидетелю, потерпевшему, подозреваемому или обвиняемому. Для опознания может быть предъявлен и труп.

2.  Опознающие предварительно допрашиваются об обстоятельствах, при которых они видели предъявленные для опознания лицо или предмет, а также о приметах и особенностях, по которым они могут его опознать.

3.  Не может проводиться повторное опознание лица или предмета тем. же опознающим и по тем же признакам.

4.  Лицо предъявляется для опознания вместе с другими лицами, по возможности внешне сходными с ним. Общее число лиц, предъявляемых для опознания, должно быть не менее трех. Это правило не распространяется на опознание трупа. Перед началом опознания опознаваемому предлагается занять любое место среди предъявляемых лиц, о чем в протоколе опознания делается соответствующая запись.

5.  При невозможности предъявления лица опознание может быть проведено по его фотографии, предъявляемой одновременно с фотографиями других лиц, внешне сходных с опознаваемым лицом. Количество фотографий должно быть не менее трех.

6.   Предмет  предъявляется для  опознания в группе  однородных предметов в количестве не менее трех. При невозможности предъявления предмета его опознание проводится в порядке, установленном частью пятой настоящей статьи.

7.  Если опознающий указал на одно из предъявленных ему лиц или один из предметов, то опознающему предлагается объяснить, по каким приметам или особенностям он опознал данные лицо или предмет. Наводящие вопросы недопустимы.

259

 

8.  Б целях обеспечения безопасности опознающего предъявление лица для опознания по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. В этом случае понятые находятся в месте нахождения опознающего.

9.  По окончании опознания составляется протокол в соответствии со статьями 166 и 167 настоящего Кодекса. В протоколе указываются условия, результаты опознания и по возможности дословно излагаются объяснения опознающего. Если предъявление лица для опознания проводилось в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознаваемым опознающего, то это также отмечается в протоколе.

Статья 289. Предъявление для опознания

В случае необходимости предъявления в суде для опознания лица или предмета опознание производится в соответствии с требованиями статьи 193 настоящего Кодекса. 

208

§ 1. Предъявление для опознания: понятие, сущность, виды Криминалистика издавна осознавала доказательственную и тактическую значимость такого действия, как предъявление для опознания. И хотя, как известно, оно в виде самостоятельного следственного действия обрело право на существование лишь с принятием уголовно-процессуального законодательства 1960 г., уже первый советский учебник криминалистики 1935 г. отводил рассмотрению тактики предъявления для опознания самостоятельный параграф, именуемый при этом весьма своеообразно: «Акт опознания личности». Он начинался с такой констатации: «Акт предъявления личности в целях опознания (как видим, возможность предъявления для опознания рассматривалась только относительно лица и не касалась иных объектов. — О. Б.) приходится производить по большей части в тех случаях, когда подозрение в совершении того или иного преступления возникает против определенных лиц только через некоторое время после совершения преступления. Тождество этих лиц с действительными совершителями преступления и представляется необходимым установить».

260

 

Более глубоко и обоснованно рассматривалось предъявление для опознания уже в следующем по времени издания учебнике криминали-; стики 1938 г. (автор раздела — один из первых советских криминалистов В. И. Громов). В нем не только проводилось отличие опознания от допроса, но и давалось определение рассматриваемого действия: «Под актом опознания личности понимается такое следственное действие, в котором подозреваемое в каком-либо преступлении лицо предъявляется (показывается) свидетелю-очевидцу — чаще всего потерпевшему — в целях выяснения, действительно ли это лицо совершило данное преступление: его ли видел свидетель в момент совершения преступления, узнает ли свидетель в этой предъявляемой ему личности того человека, который совершил преступление, или же не узнает». Несомненным достоинством этой работы явилось и то, что в ней не только достаточно подробно излагались тактические основы предъявления для опознания лица (в числе их рассматривалось: причины, осложняющие производство опознания; важнейшие условия, обеспечивающие достоверность актов опознания; методика акта предъявления для опознания личности и др.), но и содержались рекомендации по проведению опознания вещей и трупов.

И хотя следующий учебник криминалистики 1950 г. сделал резкий, на наш взгляд, шаг назад в плане изучения тактики предъявления для опознания, отведя этому действию (сводимому притом лишь к опознанию личности) всего две страницы в рамках рассмотрения тактики допроса очевидцев преступления, практически одновременно в криминалистической литературе начались активные исследования предъявления для опознания как самостоятельного действия следователя по собиранию, проверке и оценке доказательств.

Таким образом, к настоящему времени вопросы теории и практики предъявления для опознания изучены в криминалистической, в том числе и учебной, литературе весьма основательно, хотя нельзя сказать, что в них не осталось «белых пятен» и дискуссионных проблем. Это, думается, в определенной степени обусловлено и тем, что уголовно-процессуальный закон (ст. 193 УПК) не только не раскрывает сущности предъявления для

209

опознания, но и не называет цели этого действия, как это верно сделано, на наш взгляд, относительно осмотра места происшествия, обыска, следственного эксперимента и ряда Других следственных действий. И не случайно поэтому, если, напри-

261

 

мер, П. П. Цветков понимал под предъявлением для опознания «процессуальное действие, состоящее в предъявлении свидетелю или иному лицу какого-либо объекта с целью его идентификации или установления одинаковой родовой принадлежности (сходства) с объектом, бывшим ранее предметом наблюдения опознающего при тех или иных обстоятельствах», то А. Н. Колесниченко полагал, что «опознанием называется установление тождества, а в некоторых случаях — групповой принадлежности объекта путем предъявления его свидетелю, потерпевшему, подозреваемому или обвиняемому с целью выяснить, является ли данный объект тем самым, либо таким же самым, каким это лицо знало или наблюдало его ранее».

Существенные недостатки этих и ряда аналогичных определений заключаются в том, что в них: а) не отражается, какие именно объекты являются в соответствии с законом объектами предъявления для опознания; б) резко сужаются возможности предъявления для опознания за счет сведения форм восприятия к наблюдению (а также знанию — в определении А. Н. Колесниченко).

Для полноты ретроспективной картины развития представлений о сущности и понятии предъявления для опознания приведем еще несколько определений этого следственного действия (не ставя перед собой цели их критического анализа). Н. Н. Гапанович: «Предъявление для опознания есть особая форма процессуального отождествления, состоящая в предъявлении опознающему лицу не менее трех сходных (однородных) объектов в целях установления тождества объекта, имеющего отношение к исследуемому в судопроизводстве событию»; 3. Г. Самошина: «Предъявление для опознания — следственное действие, состоящее в том, что свидетель, потерпевший, обвиняемый или подозреваемый в результате обозрения предъявленного ему объекта и мысленного сравнения его с сохранившимся в памяти образом объекта, наблюдавшегося ранее, устанавливает, является ли этот объект тем самым, который наблюдался им ранее (либо относится к объектам определенной группы), либо этот объект он никогда не видел»; В. Г. Лукашевич: «Предъявление для опознания является специфическим следственным действием, в ходе которого осуществляется криминалистическая идентификация по идеальным отображениям (мысленным образам, «следам памяти»)». И, наконец, Р. С. Белкин в «Криминалистической энциклопедии» (М., 2000. С. 146) предлагает следующее определение

262

 

рассматриваемого действия: «Опознание, предъявление для опознания — процессуальное (следственное или судебное) действие; заключается в идентификации объекта по его мысленному образу в сознании лица, проходящего по делу (обычно свидетеля или потерпевшего), одна из форм идентификации».

210

Как видим, в основу приведенных определений положены различные подходы, а в отдельных — различные цели обращения авторов к рассмотрению содержания и понятия предъявления для опознания.

Так что же такое предъявление для опознания?

Уголовно-процессуальный закон (ч. 1 ст. 193 УПК) гласит: «Следователь может предъявить для опознания лицо или предмет свидетелю, потерпевшему, подозреваемому или обвиняемому. Для опознания может быть предъявлен и труп». Из этого следует: а) в качестве субъектов предъявления для опознания (опознающих) выступают свидетель, потерпевший, подозреваемый и обвиняемый; другие лица (в том числе специалист, эксперт) опознающими являться не могут; б) объектами предъявления для опознания (опознаваемыми объектами) являются люди, предметы, труп. Иное (например участки местности, помещения) опознаваемыми объектами не являются (хотя в литературе высказываются и другие мнения). Эта же статья предоставляет право при определенных условиях, которые мы подробнее рассмотрим ниже, производить опознание лиц по фотографиям.

Содержание предъявления для опознания составляет, на наш взгляд, акт восприятия кем-либо из указанных выше лиц в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, какого-либо из там же перечисленных объектов. Цель состоит в идентификации данного объекта, ранее этим лицом воспринимавшегося в связи с совершением преступления или при иных обстоятельствах, имеющих значение для расследования по делу. Между ними также может быть установлено сходство (тождество) или его отсутствие.

Отсюда можно сделать следующий вывод: предъявление для опознания есть следственное действие, заключающееся в представлении для восприятия свидетелю, потерпевшему, подозреваемому или обвиняемому в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, лиц (или их фотографий), предметов или трупа с целью идентификации одного из представленных объектов как воспринимавшегося этим лицом ранее в связи с совершением преступления или при иных

263

 

обстоятельствах, имеющих значение для расследования по делу (или установления между ними сходства), либо установления отсутствия между ними тождества (сходства).

Из множества имеющихся классификаций рассматриваемого следственного действия наиболее значимыми в тактическом отношении нам представляются классификации, проведенные по двум основаниям — по субъекту и объекту предъявления для опознания. По субъекту предъявления для опознания (опознающему) различают: тактику предъявления для опознания свидетелю (потерпевшему), в том числе и малолетнему, и тактику предъявления для опознания подозреваемому (обвиняемому). По объекту, который предъявляется для опознания (опознаваемому объекту), выделяют следующие тактики предъявления: для опознания лица (и как ее разновидность — тактику предъявления для опознания лица по фотографиям), для опознания предмета, для опознания трупа.

211

§ 2. Общие положения тактики предъявления для опознанияРассматривая общие положения тактики предъявления для опознания, остановимся, прежде всего, на процессуально-тактических требованиях и приемах (таких, напомним, которые в силу своей значимости и оптимальности для всех мыслимых следственных ситуаций опосредованы уголовно-процессуальным законом).

Опознающие предварительно допрашиваются об обстоятельствах, при которых они видели (наблюдали или иным образом воспринимали, например, слышали, ощущали и т. д.) соответствующее лицо или предмет, и о приметах и особенностях, по которым они могут его опознать.

Данное положение (ч. 2 ст. 193 УПК) принципиально важно как минимум в трех отношениях. Во-первых, в противном случае — без предварительного допроса опознающего — практически невозможно объективно оценить верность проведенного опознания; во-вторых, такой допрос позволит подобрать для производства опознания, как этого и требует уголовно-процессуальный закон, объекты, по возможности сходные (это касается предъявления для опознания лиц) или однород-264

 

ные (при предъявлении предметов) с опознаваемым объектом; в-третьих, выяснение у опознающего обстоятельств, при которых он ранее воспринимал интересующий следователя объект, может быть при необходимости использовано для создания соответствующих условий предъявления для опознания (если от этого, по мнению следователя, может зависеть объективность опознания, либо если о проведении опознания именно в таких условиях настаивает опознающий).

Следует, на наш взгляд, более подробно остановиться на первом из сформулированных выводов, вытекающих из рассматриваемого положения: предварительный допрос опознающего необходим для оценки объективности проведенного опознания. Здесь возможно возникновение нескольких неравноценных в доказательственном и тактическом отношении ситуаций: 1) опознающий на предварительном допросе назвал приметы и особенности, по которым он сможет опознать ранее воспринимавшийся им объект, и при предъявлении для опознания указал на эти особенности и приметы, имеющиеся на одном из предъявленных ему объектов (лице, предмете, трупе). Их соответствие названным опознающим на предварительном допросе делает опознание убедительным и доказательственным; 2) опознающий при допросе заявляет, что опознать искомый объект сможет («если ему его покажут»), но затрудняется или в целом не может описать те приметы или особенности, по которым он его узнает среди схожих объектов. Надо сказать, что такая ситуация достаточно широко распространена и во многом обусловлена как особенностями субъективного восприятия конкретного лица и обстоятельствами, при которых им объект воспринимался, так и умениями и навыками опознающего излагать особенности и приметы воспринимаемого объекта на вербальном уровне.

Нам представляется, что в подобной ситуации тактическая задача следователя при допросе опознающего состоит в том, чтобы оказать максимально возможную помощь в описании особенностей и примет объекта, который воспринял допрашиваемый. Для этого (как подробно говорилось в предыдущей главе) следователь должен использовать

212

фотоальбомы, книги и другие издания, где имеются изображения объектов, аналогичных или однородных с тем, о котором даются показания, «оживлять ассоциации» допрашиваемого путем умело поставленных вопросов, а может быть, при необходимости, и производством допроса на месте происшествия и в условиях, при которых воспринимался объект-

265

 

Целесообразен и повторный допрос по этим вопросам опознающего непосредственно перед тем как предъявить ему объект для опознания, особенно в тех случаях, когда после первого о том его допроса до предъявления для опознания прошло достаточно длительное время: возможно, он вспомнит какие-либо детали, о которых он ранее забыл дать показания или не придал им должного значения. При этом, — что представляется совершенно очевидным — категорически следует избегать любых наводящих вопросов или действий, вызывающих такой же «наводящий» эффект.

Если же эти попытки следователя оказались безрезультатными, а при предъявлении для опознания опознающий указал на какой-то объект как на воспринимавшийся им ранее в связи с совершением расследуемого преступления, то, на наш взгляд (есть и иные мнения), доказательственная (но не тактическая!) значимость такого опознания весьма невелика, если не сказать больше — отсутствует.

В самом деле, как можно объективно оценить правильность опознания без предшествующего ему описания примет или особенностей, по которым объект может быть опознан? Как можно придавать доказательственное значение протоколам предъявления для опознания (увы, такие еще достаточно часто встречаются в уголовных делах), в которых опознающий утверждает: «Я опознаю человека, сидящего (слева, справа, посередине) по росту и общему виду» (!); или: «Из предъявленных мне вещей я опознаю такую-то по общему виду и цвету» (!) и т. п.

Верховный Суд РСФСР в качестве одного из оснований для отмены обвинительного приговора и прекращения дела в отношении Д. за недоказанностью предъявленного обвинения совершенно справедливо сослался на то, что не может быть признан в качестве доказательства протокол опознания потерпевшей вещей Д., согласно которому «вещи Д. потерпевшая опознала не по характерным и индивидуальным признакам, а лишь по цвету и общему виду».

А ведь по многим уголовным делам, особенно о насильственных и корыстно-насильственных преступлениях (изнасилованиях, грабежах и т. п.), результаты предъявления потерпевшему для опознания подозреваемого (обвиняемого) зачастую лежат в основе как привлечения лица к уголовной ответственности, так и обвинительного приговора. И совершенно не случайно, поэтому процессуально-тактические приемы

266

 

предъявления для опознания в основном регламентируют требования именно опознания лиц.

213

Не может производиться повторное опознание лица или предмета тем же опознающим по тем же признакам (ч. 3 ст. 193 УПК). Эта процессуальная новелла (УПК РСФСР такого положения не содержал) по существу положила конец теоретическим и главное — практическим дискуссиям по этому вопросу. Действительно, предъявление того же объекта тому же лицу на повторное опознание есть не что иное, как наводящее действие, которое так же недопустимо, как прямо запрещенная этой же статьей УПК постановка наводящих вопросов (о чем подробнее скажем ниже).

Однако, говоря об этом, следует обратить внимание на то, что недопустимо повторное опознание тем же опознающим лишь по тем лее признакам. Эта существенная оговорка учитывает реалии практики: не исключены случаи, как о том уже упоминалось, что опознающий при своем предварительном допросе упустил в своих показаниях какие-либо приметы или особенности описываемого им объекта либо просто о них забыл, основывал свой вывод при опознании (о тождестве или отсутствии такового) без их учета. Если при повторном допросе он их назвал и убедительно пояснил причины предыдущих своих упущений в этом, то в принципе повторное предъявление для опознания не будет нарушением уголовно-процессуального закона. Иное дело — оценка доказательственной значимости его результатов с учетом сказанного ранее о наводящем эффекте первоначального опознания.

Лицо, опознание которого производится, предъявляется опознающему вместе с другими лицами, по возможности внешне сходными с ним. Число лиц, предъявляемых для опознания, должно быть не менее трех (ч.4. ст. 193 УПК).

Это положение (как и следующее за ним, которое мы рассмотрим соответственно чуть ниже) преследует цель обеспечения «чистоты» опознания лица. Иными словами, если использовать современную общенаучную терминологию, оно направлено на искусственное создание так называемого информационного шума, из которого опознающий должен выбрать известные ему по предыдущему восприятию объекта информационные сигналы — приметы и особенности, по которым он может произвести опознание.   >,

267

 

Предъявляемые для опознания лица, как сказано в данном положении закона, должны быть по возможности схожи по внешности. Это означает, в первую очередь, единство опознаваемых по полу, отсутствие между ними расовых, этнических и в ряде случаев национальных различий, сходство по возрасту, росту, телосложению, одежде и в целом — исключение всего того, что может явно выделить опознаваемого среди лиц, совместно с ним предъявляемых опознающему. Недопустимо, например, предъявление опознаваемого в пальто среди лиц, одетых в костюмы; опознаваемого маленького роста совместно с лицами роста высокого, брюнета в числе блондинов (и наоборот) и т. п., ибо все это, в сущности, является не чем иным, как «наводящими действиями», акцентирующими внимание опознающего именно на данном лице, что, как и любой наводящий вопрос, с весьма большой степенью вероятности приводит к получению искаженной, а то и в целом ложной информации, в рассматриваемом случае — к ошибочному опознанию.

Предмет, сказано в уголовно-процессуальном законе (ч. 6 ст. 193 УПК), предъявляется в группе однородных предметов, которых должно быть не менее трех. Чтобы предметы могли быть расценены как однородные применительно к предъявлению для опознания,

214

они должны не только обладать общими родовыми признаками и объединяться единым родовым наименованием («часы», «ножи», «магнитофоны» и т. п.), но и быть сходными между собой по внешнему виду, форме, размерам, цвету, конструктивным особенностям и другим признакам.

Так, например, если опознаваемым объектом является двухкассетный магнитофон японской фирмы «Шарп», то его нельзя предъявлять для опознания в числе магнитофонов, изготовленных другими фирмами либо той же фирмой, но однокассетных. Если опознанию подлежит нож типа финского, очевидно, нельзя предъявлять его в числе кухонных, перочинных и других ножей иных конструкций. Наручные часы марки «Ракета» из металла желтого цвета следует предъявлять для опознания среди часов той же марки, той же формы и изготовленных из металла этого же цвета и т. п.

Законом установлен нижний предел количества опознаваемых объектов — не менее трех. Но их может быть и больше, что, несомненно, положительно повлияет на объективность опознания. Однако при этом следует иметь в виду известный в психологии «закон мил-

268

 

леровской семерки»: лицо одновременно может воспринимать и сосредоточивать свое внимание на 7 ± 2 объектах. Из этого следует, что опознающему могут предъявляться одновременно не более девяти объектов (лиц, предметов).

Причины, по которым правило о предъявлении для опознания объектов в количестве не менее трех не распространяется на опознание трупа (ч. 4. ст. 193 УПК), очевидны. Это нравственные (в первую очередь) и организационные соображения.

Обратим внимание, что предъявление для опознания трупа, вообще-то, в целом достаточно ненадежный способ идентификации человека: внешность человека после смерти подвержена быстрым изменениям, часто она обезображена в результате причиненных потерпевшему телесных повреждений, и т.д. Весьма оригинальный казус, связанный с опознанием трупа, был приведен в СМИ.

В отсеке поднятого «Курска» был обнаружен труп мужчины с длинными волосами, которого никто опознать не мог, ибо человека с такими приметами в составе экипажа подводной лодки, по утверждению хорошо их знавшего лица, не было. Затем было установлено, что это — кок, которого ежедневно видели на камбузе корабля, но всегда в поварском колпаке, под которым он отращивал перед демобилизацией неположенную прическу. Колпак очень сильно изменял внешность, а потом — длинные волосы... Вобщем, вначале ситуация напоминала сюжет из романа Агаты Кристи - неизвестный покойник в подводной лодке, поделился воспоминанием главный военный судебно-медицинский эксперт в телепередачи «Человек и закон» 9 августа 2002г.

Перед началом предъявления для опознания опознаваемому предлагается занять любое место среди предъявляемых лиц (ч. 42 ст. 193 УПК).

Данное положение также направлено на обеспечение «чистоты» опознания. Кроме того, оно преследует цель исключения возможных сомнений в том, не было ли опознающему заранее известно место, которое будет занимать опознаваемый среди предъявляемых лиц (для предупреждения возможности таких сомнений криминалистика разработала еще ряд

215

тактических рекомендаций, которые будут рассмотрены в соответствующем месте этой главы).

•:      .              269

 

При невозможности предъявления лица опознание может быть произведено по его фотографии. В таких случаях фотография опознаваемого предъявляется одновременно с фотографиями других лиц, внешне схожих с опознаваемым лицом (обратим внимание, что ст. 165 УПК РСФСР такого требования не содержала), в общем количестве не менее трех (ч. 5 ст. 193 УПК).

Это процессуальное положение, имеющее тактическую значимость, обусловлено реалиями и потребностями следственной практики. В первую очередь такая необходимость возникает в следующих двух случаях: когда лицо, которое следует предъявить для опознания, к моменту возникновения в отношении его подозрения в совершении преступления, еще не задержано; когда такое подозрение в отношении конкретного лица может возникнуть в результате опознания его по фотографиям, находящимся в банке данных соответствующего вида криминалистического учета (регистрации).

Нередко опознающий (а их может быть и несколько) и лицо, которое следует предъявить для опознания, находятся в различных населенных пунктах, в том числе и расположенных весьма далеко друг от друга. Более того, место нахождения одного из них (или даже обоих) может не совпадать с местом производства расследования. В этих ситуациях возникающие организационно-технические сложности (вызов опознающего, доставка опознаваемого, если он содержится под стражей, весьма большие материальные затраты на это и т. п.) существенно препятствуют оперативности предъявления лица для опознания «в натуре». А совершенно понятно, что от результатов опознания во многом зависят направление и ход всего дальнейшего расследования по делу. Именно при таких обстоятельствах, на наш взгляд, следователь вынужден прибегать к предъявлению лица для опознания по фотографиям.

Мы не случайно сказали: следователь вынужден. Совершенно понятно, что опознание по фотографии менее надежно и убедительно, чем опознание лица «в натуре»: фотография статична, она запечатлевает человека лишь в одном ракурсе и, естественно, не передает все «оттенки», особенности человеческой внешности, столь важные для объективного опознания. И второе: опознание, проведенное по фотографии, исключает возможность дальнейшего предъявления запечатленного на ней человека «в натуре» тому же опознающему, ибо неумолимо станет «наводящим» действием. И, наконец, следует учитывать, что

270

 

опознание по фотографии обладает значительно меньшим психологическим и тактическим воздействием на опознанного, чем то, которое имеется при опознании его «в натуре». Отсюда следует, что если такая возможность есть, нужно оставлять важнейших свидетелей или потерпевших «в запасе» для проведения ими опознания подозреваемого (обвиняемого) не по фотографиям, а в «натуре».

216

Все фотографии, предъявляемые опознающему, должны быть выполнены в одном масштабе и в одном формате, изготовлены на одинаковой фотобумаге (что требует в ряде случаев изготовления соответствующих этим условиям фоторепродукций). Лица должны быть запечатлены на них в одних и тех же ракурсах, и быть, как уже отмечалось, по возможности сходны внешне с опознаваемым лицом.

Потерпевшему П. на следствии была предъявлена для опознания фототаблица очень плохого качества с ксерокопиями фотографий трех лиц, среди которых был подозреваемый Н. Потерпевший его не опознал.

В суде, когда П. допрашивался в качестве свидетеля, потерпевший заявил, что он категорически узнает его как одного из наиболее активных участников совершенного посягательства, и объяснил причины, почему он не узнал его по предъявленным ксерокопиям фотографий. Суд, осмотрев протокол предъявления для опознания, счел доводы П. убедительными. По ходатайству адвоката — представителя потерпевшего П. уголовное дело было возвращено для дополнительного расследования, в результате которого Н. был привлечен к уголовной ответственности, а затем в числе других подсудимых осужден.

Иными словами, на эти фотографии распространяется все сказанное выше о лицах, предъявляемых для опознания (с соответствующими, естественно, коррективами). Думается, есть при этом смысл учитывать и рекомендацию, сформулированную немецкими криминалистами: по их мнению, опознающему желательно предъявлять 6-8 фотографий, на которых изображены лица, по внешнему виду и возрасту схожие с подозреваемым. Предпочтение следует отдавать снимкам в полный рост (см.: Криминалистический словарь. М. 1993).

Надо отметить здесь, что уголовно-процессуальный закон не предусматривает возможности проведения по фотографиям опознания предметов и трупа. Однако, как показывает следственная практика, в ряде случаев в этом также возникает насущная необходимость. И, на наш

271

 

взгляд, подобное предъявление для опознания может быть расценено как допустимое, не влияющее отрицательно на объективность расследования. Но при этом также следует выполнять сформулированную выше рекомендацию: оставлять ряд свидетелей и потерпевших «в запасе» для предъявления им этих объектов для опознания «в натуре».

Наводящие вопросы к опознающему недопустимы. Если опознающий указал на одного из предъявленных ему лиц или предметов, ему предлагается объяснить, по каким причетам или особенностям, он узнал данное лицо щи предмет (ч. 7 ст. 193 УПК).

Первое из приведенных требований весьма важно для обеспечения полностью свободного от каких-либо воздействий опознания предъявляемых лиц или предметов; второе — значимо принципиально для оценки объективности проведенного опознания путем сопоставления примет и особенностей объекта, о котором опознающий ранее давал показания, с имеющимися на опознанном им объекте.

217

Предъявление для опознания производится с участием понятых (ч. 1. ст. 170 УПК). Необходимость участия, роль понятых и требования, предъявляемые к ним при производстве опознания, те же, что и при таких следственных действиях, как осмотр и обыск. При рассмотрении тактики проведения указанных следственных действий эти вопросы нами достаточно детально освещены, что дает возможность здесь их опустить.

В целях обеспечения безопасности опознающего, предъявление лица для опознания по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. В этом случае понятые находятся в месте нахождения опознающего (ч. 8 ст. 193 УПК). Эта очень важная законодательная новелла, всецело учитывающая реалии криминогенной и правоохранительной практики, как видим, касается опознания человека, и потому тактические рекомендации по ее реализации будут даны в соответствующем параграфе данной главы.

Заканчивая анализ процессуально-тактических приемов предъявления для опознания, приведем дело некоего Леготина, рассмотренное Пленумом Верховного Суда СССР 18 декабря 1964 г., при расследовании которого было предпринято буквально все, чтобы... нарушить закон и исключить либо опорочить доказательственную ценность этого мероприятия.

272

 

Леготин осужден Ошским областным судом за изнасилование несовершеннолетней. При этом в основу обвинительного приговора был положен ряд опознаний, которые, однако, как установлено Верховным Судом, были проведены следующим образом.

...Еще до официального предъявления Леготина для опознания следователь привел его в числе трех мужчин в больницу под окно палаты, в которой находилась Таня (потерпевшая. — О. Б.) Последняя, посмотрев на них через окно и указав па Леготина, сказала, что он немножко похож на того «дядю», который сделал ей больно, но оговорилась, что у «дяди», который сделал ей больно, были «большие волосы». А допрошенный в суде эксперт заявил, что Таня, посмотрев через окно на представленных людей, первоначально Леготина не опознала. Эта процедура, по существу являвшаяся опознанием, не была оформлена никакими процессуальными документами.

После такой неправильной предварительной подготовки Леготин был официально предъявлен Тане для опознания среди таких лиц, приметы которых явно отличались от описанных потерпевшей ранее примет преступника, в частности Леготин был предъявлен среди лиц, из которых один был узбеком., другой русским, одетых в черные костюмы, в то время как Леготин был одет в клетчатую рубашку.

При таком предъявлении потерпевшая Таня, не приведя каких-либо индивидуальных и внешних причет Леготина, заявила, что она опознает в нем лицо, причинившее ей боль».

Это опознание, согласно показаниям в суде матери потерпевшей, осуществлено было следующим образом: Когда у следователя проводилось опознание подозреваемого, то на вопрос следователя, кто из трех мужчин угощал ее конфетами, увел в пещеру, Таня, опустив голову, молчала. После этого следователь, подойдя к Леготину и взяв его за воротник, спросил у Тани: «Этот был дядя?» Она ответила: «Да».

218

Далее мать потерпевшей показана, что когда она с Таней вышла из кабинета следователя, Таня ей сказала: «Обманула, был не этот дядя».

Ошский облсуд в обвинительном приговоре также сослался на опознание Леготина двумя малолетними свидетельницами. Однако Верховный Суд из протоколов опознания Леготина сделан, что они «опознали его только по клетчатой рубашке, в которую на опознании был одет только он».

213

 

Для опознания Хамракулову, чьи показания и факт опознания им Леготина являлись серьезной уликой против Леготина, последний «был предъявлен вместе с Галудиновым и Казаковым, без описания их внешности и других индивидуальных признаков.

«Хамракулов, не приведя каких-либо индивидуальных и внешних признаков Леготина, на основании которых у него сложилось мнение, что перед ним именно тот человек... заявил, что из предъявляемых ему лиц опознает личность Леготина».

Таким образом, сделал вывод Верховный Суд, «опознание Хамракуловым личности Леготина носит сугубо общий характер, т. е. опознавший не объяснил, по каким приметам или особенностям узнал Леготина».

§ 3. Тактика предъявления для опознания человекаВесьма сложен и ответствен подготовительный этап предъявления для опознания лица. Здесь следователь должен решить целый комплекс вопросов, и в первую очередь такие:

1. Когда, в какой момент предъявить объект для опознания? Решая этот вопрос, надо иметь в виду следующее: несомненно, что опознание объекта не только предоставит в распоряжение следователя веское доказательство, подтверждающее выдвинутую им версию о причастности опознанного лица к совершению преступления или, напротив, опровергающее ее (если объект не будет опознан), но и во многом обусловит направление всего дальнейшего расследования. Однако это действие практически всегда сопряжено с тактическим риском, что также следует учитывать, решая вопрос о моменте предъявления для опознания.

Дело в том, что если опознаваемый действительно причастен к совершению преступления, является именно тем, кого имел в виду опознающий в своих ранее данных показаниях, но опознающий, добросовестно заблуждаясь или умышленно, его не опознает, то это не только «собьет» следователя с правильной версии, поставит ее под сомнение, но и укрепит психологическую установку подозреваемого на отрицание своего участия в преступлении. «Какой мне был смысл признаваться, если меня не опознали», — объяснил следователю один из та-

274

219

 

ких «неопознанных» подозреваемых, изобличенный в дальнейшем в совершении преступления.

Поэтому нам представляется, что, если у следователя есть хотя бы небольшие сомнения в успехе предъявления для опознания (а они, увы, практически есть в большинстве случаев), то до его проведения следует использовать все иные реальные возможности для проверки выдвинутой версии и изобличения подозреваемого, а уже затем предъявлять его для опознания.

2. Кто должен быть опознающим? Этот важный вопрос имеет смысл, естественно, для ситуации, когда подозреваемый (обвиняемый) не отрицает своей причастности к совершению преступления и объясняет, что может опознать связанный с ним объект (чаще всего потерпевшего). В противном случае выбора у следователя нет: подозреваемый предъявляется для опознания потерпевшему (свидетелю), его описавшему. Но если в качестве опознающего может выступить и то, и иное лицо (и потерпевший, и подозреваемый), то тактически рациональным явится предъявление для опознания потерпевшего подозреваемому, а не подозреваемого потерпевшему. Опознание подозреваемым потерпевшего не только будет убедительным доказательством совершения преступления именно опознавшим (в самом деле, как в ином случае он смог бы опознать потерпевшего, если, что само собой разумеется, сам процесс предъявления для опознания проведен в строжайшем соответствии с процессуальными и тактическими требованиями к данному действию и сомнений в своей объективности не вызывает), но и предотвратит или существенно уменьшит вероятность изменения опознавшим своих правдивых показаний о факте причастности к преступлению.

Тут же скажем, что если предъявление для опознания подозреваемому предметов (орудий преступления, вещей и ценностей, добытых преступным путем, и т. п.) не исключает возможности предъявления их же Для опознания потерпевшему или свидетелю, то предъявление для опознания подозреваемому потерпевшего делает невозможным опознание этим же потерпевшим подозреваемого. Это обусловлено тем, что участие подозреваемого в качестве опознающего, несомненно, будет «наводящим» действием для опознания потерпевшим подозреваемого.

Оригинальный выход из такой ситуации найден одним из практических работников. Он одновременно предъявил для опознания потер-

275

 

певшему подозреваемого и подозреваемому потерпевшего, причем это было организовано следующий образом. Следователь распорядился перегородить сцену клуба занавесом поперек на две равные половины и проделать специальные отверстия в занавесе для наблюдения. Затем на сцену с двух разных сторон были доставлены потерпевший и подозреваемый, которые поочередно опознали друг друга среди схожих лиц, рассматривая их вместе с понятыми, следователем и оперативным работником через отверстия в занавесе.

В другом, описанном в литературе случае, после того как обвиняемый в сексуальном убийстве Чудное дач «признательные» показания, возник вопрос о предъявлении его для

220

опознания двум девочкам, с которыми в момент происшествия находилась потерпевшая. Весьма рациональный тактический прием для разрешения этой ситуации был найден следователем: сначала Чуднову предъявили для опознания видеопленку, на которой были засняты классы, в которых учились свидетельницы. Просмотрев видеозапись, среди примерно сорока детей обвиняемый опознан их. И лишь после этого предстал сам перед свидетельницами для опознания (Иванова И. Мастер раскрытия убийств // Записки криминалистов. М., 1994. Вып. 4. С. 187).

Здесь необходимо высказать свое мнение о так называемом встречном опознании. Суть его состоит в том, что опознанному в процессе предъявления лица для опознания (либо опознаваемому, которого опознающий не узнал) предлагается, в свою очередь, ответить на вопрос: не опознает ли он опознающего? Утвердительный ответ последнего, как показывает следственная практика, иногда используется в качестве доказательства и в обвинительных заключениях, и в приговорах.

Это, по нашему убеждению, совершенно неправильно. «Встречное» опознание не может быть расценено как предъявление для опознания, как источник доказательства хотя бы по следующим соображениям. Прежде всего, при этом нарушается требование о предъявлении для опознания лица среди других лиц, которых, напомним, должно быть еще не менее двух. Поэтому здесь имеет место не опознание как процессуальное, доказательственное действие, а просто узнавание, причем проведенное под воздействием «наводящего» акта, в качестве которого, как сказано, выступает первоначальная процедура предъявления для опознания.

276

 

Однако в тактических целях — подчеркнем: только в тактических! — выяснение (и, может быть, даже отражение в протоколе предъявления для опознания) мнения лица, которое предъявлялось для опознания, узнаёт ли он в свою очередь опознающего (именно так: узнаёт ли, а не опознает), на наш взгляд, не противоречит закону и вполне допустимо.

С этих позиций у нас не вызывает сомнений правомерность и тактическая целесообразность следующей записи в протоколе предъявления для опознания, в процессе которого потерпевший не опознай подозреваемого: «Бородин, сидяиаш посередине, сам задал встречный вопрос Кривцову, не опознает ни тот его, так как именно он, Бородин, совершил разбойное нападение на него? Однако Кривцов, тем не менее, затрудняется опознать Бородина».

3. Какие объекты будут предъявляться для опознания? Процессуально-тактические требования к ним рассмотрены выше. Но следует сказать, что их выполнение сопряжено обычно с рядом организационных сложностей: предъявляемые лица, напомним, должны быть внешне похожи, предметы — однородны. И подобрать такие перед самым началом опознания (что, к сожалению, имеет место в следственной практике), когда уже приглашены опознающий, понятые и другие лица, которые будут принимать участие в его производстве, весьма затруднительно, если не сказать больше — практически невозможно. - И здесь не исключены ситуации, подобные той, которая некогда была приведена в выписке из протокола опознания в журнале «Социалистическая законность» в рубрике «Не только смеха ради...»: «В числе семи предъявленных человек опознаю стоящего третьим слева. Опознаю по росту, телосложению, стрижке, цвету глаз. Это мой родной брат».

221

Для неукоснительного соблюдения требований, предъявляемых к опознаваемым объектам и призванных обеспечить «чистоту» опознания, следователь должен не только использовать свои возможности (скажем прямо, чаще всего весьма ограниченные), но и при необходимости давать поручение органу дознания в порядке ст. 38 УПК, ознакомив соответствующего сотрудника с опознаваемым объектом «в натуре», либо предоставив ему фотографии человека или предмета, опознание которого предполагается провести.

Подбирая объекты для опознания, надо исходить не только из их сходства или однородности с тем, на опознание которого направлено

■     .                277

 

следственное действие. При этом совершенно необходимо также исключить все, что при предъявлении для опознания может выделить опознаваемый объект из числа других, с которыми последний будет предъявляться, либо иным образом оказать наводящее воздействие на опознающего. Прежде всего, подобранные объекты не должны быть знакомы опознающему лицу.

На вопрос следователя, по каким признакам потерпевший опознал среди предъявленных ему лиц Сольцова как лицо, совершившее преступление, он ответил: «Слева среди этих лиц сидит мой знакомый Саша, фамилии его, правда, не знаю; справа — мой сослуживец Иванилов; третьего я не знаю. А поскольку я уверен, что ни Саша, ни Иванилов преступления не совершали, — иначе бы я их просто назвал — то, значит, его совершил этот третий, хотя все они между собой и похожи». Нет необходимости комментировать «доказательственную силу» проведенного действия.

4. Какие технические средства нужно применить в процессе этого действия? Использование для фиксации хода и результатов предъявления для опознания технических средств (фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи) насущно необходимо, по крайней мере, по двум причинам: во-первых, для исключения сомнений в том, какие именно объекты предъявлялись, были ли они сходны или однородны, не был ли опознаваемый объект чем-либо выделен среди других; во-вторых, для исключения сомнений в том, правильно ли был осуществлен сам процесс предъявления для опознания: занял ли опознаваемый то или иное место среди предъявляемых лиц по собственной инициативе, как приглашался опознающий (о чем мы подробнее скажем ниже), не было ли со стороны следователя или других участвующих в опознании лиц наводящих вопросов или действий. Очевидно, что наиболее целесообразным в настоящее время является применение для этого видеозаписи, позволяющей не только фиксировать объекты в статике (что может быть достигнуто и использованием фотографии), но и запечатлевать динамические процессы, весь зрительный и звуковой ряд, иными словами, весь ход опознания «от начала до конца», в высокой степени объективизируя ход и результаты этого сложнейшего, ответственного и практически неповторимого следственного действия.

Подсудимый А. заявил, что опознание его впоследствии скончавшимся потерпевшим Ш. было проведено следователем неправильно: он

278

 

222

предъявлялся среди лиц, отличавшихся от него по внешности и одежде, следователь «подсказывал» потерпевшему, кого опознать.

Просмотрев в судебном заседании видеозапись, которой сопровождался весь процесс предъявления А. для опознания, суд пришел к выводу (и отразил это затем в приговоре), что данное следственное действие было проведено объективно и в полном соответствии с требованиями УПК и тактическими рекомендациями.

Рабочий этап предъявления для опознания предполагает проведение ряда организационно-тактических мероприятий, предшествующих самому акту опознания, а также сопутствующих ему. Качество их исполнения всецело обусловливает качество и объективность всего этого уникального следственного действия.

В первую очередь следует исключить или свести к минимуму вероятность случайной встречи опознающего и опознаваемого, а также лиц, в числе которых он будет предъявляться, до начала предъявления для опознания. К сожалению, в следственной практике известны случаи, когда именно такая незапланированная встреча, играющая по существу роль наводящего действия, сводила на нет доказательственную силу самого опознания.

Потерпевшая 3. на вопрос следователя, кого из предъявленных ей для опознания лиц она узнаёт, по каким приметам, когда и при каких обстоятельствах это лицо ранее встречала, указала на обвиняемого и пояснила, что видела его ранее при совершении им преступления, а в последний раз несколько минут назад, когда этого человека конвой заводил в кабинет следователя, у дверей которого она ожидала вызова. Суд совершенно обоснованно поставил под сомнение доказательственную значимость опознания, проведенного в таких условиях.

Для предотвращения возможности подобных «наводящих накладок», думается, следует, во-первых, вызывать опознающего на более раннее время (разумеется, в разумном интервале), чем то, на которое назначено производство самого следственного действия и к которому вызваны или приглашены все остальные его участники (понятые, опознаваемый, лица, среди которых последний будет предъявляться); во-вторых, при явке опознающего обеспечить его пребывание до начала опознания в месте, откуда он не сможет наблюдать прибытие к следователю других названных участников опознания. Рациональным в этом отношении, как показывает практика, является размещение на указан-

279

 

ное время опознающего в каком-либо отдельном кабинете (или в кабинете другого следователя, оперативного работника и т. п.)- Весьма желательно (по причинам, о которых мы скажем чуть ниже), чтобы в этом кабинете имелся телефон.

Говоря о необходимости предотвращения незапланированных встреч опознающего с лицами, которые затем будут предъявляться для опознания, нельзя не сказать о категорической недопустимости проведения так называемых оперативных опознаний (увы, имеющих место в практике). Суть их заключается в том, что до предъявления заподозренного или подозреваемого для опознания, его, «чтобы потом не ошибиться», тем или иным образом (через окно, в щелочку и т. п.) показывают опознающему, либо показывают последнему фотографию этого лица. А уже после того как опознающий его

223

узнал, проводят «предъявление для опознания» формально по правилам, предусмотренным УПК. В таких случаях оно не может быть расценено иначе, как инсценировка этого важнейшего действия, не имеющая, разумеется, никакого доказательственного значения.

На этой лее позиции твердо стоит и прокурорско-судебпая практика. Так, заместитель Генерального прокурора СССР внес протест на незаконность судебных решений по делу К., осужденного за разбойное нападение, по следующий основаниям: «Осуждение К. основано только на его опознании очевидцами происшедшего, не подтвержденном никакими иными материалами дела. В то же время опознания проведены с грубыми нарушениями уголовно-процессуального закона, лишающими достоверности результаты следственных действий.

Из показаний, данных в судебном заседании очевидцами происшествия, видно, что в день совершения преступления в отделе внутренних дел им без понятых были показаны фотографии нескольких лиц, в том числе К. Причем фотография К. была предъявлена сначала отдельно, а затем в общем альбоме, что и предопределило результаты опознания. Кроме того, на фотографиях, предъявленных вместе с фотографией К., были изображены лица, знакомые опознающим». По данному протесту все состоявшиеся судебные решения по делу К. были отменены, дело направлено на новое расследование.

Более того, если факт подобного «оперативного опознания», известного следователю или проведенного им лично, не отражен в мате-

280

 

риалах дела, то такую инсценировку, по нашему глуоокому уоежде-нию, нужно однозначно оценивать как уголовно наказуемую фальсификацию следователем доказательств.

Итак, следователь все приготовил для опознания: разместил опознающего в отдельном кабинете, исключив тем самым возможность случайной встречи его с лицами, которые будут предъявляться; разъяснил последним и понятым их права и обязанности; предложил опознаваемому занять любое место среди предъявляемых лиц, и опознаваемый выполнил это предложение.

На этом этапе возникает вопрос, каким образом пригласить опознающего, чтобы исключить даже малейшие сомнения в том, не было ли подсказано ему место, занятое опознаваемым среди предъявляемых вместе с ним лиц. Очевидно, что такие сомнения не только не развеются, но даже в какой-то мере укрепятся, если следователь сам пойдет приглашать опознающего, находящегося, напомним, в другом кабинете. Не изменит ситуации и то, если это сделает по предложению следователя один из понятых или иное лицо, участвующее в следственном действии (например, работник органа дознания).

И потому, представляется, данный вопрос должен решаться так: следователь объявляет всем участвующим в следственном действии и присутствующим при его производстве лицам, что опознающий в настоящее время находится в помещении, в котором имеется телефон (называется номер телефона), и предлагает понятым и лицам, предъявляемым для опознания, чтобы кто-либо из них позвонил по данному телефону и пригласил

224

опознающего зайти (сразу скажем, что такое приглашение опознающего должно найти отражение в протоколе предъявления для опознания).

В ряде случаев опознающий просит, чтобы лица, ему предъявляемые, совершили определенные действия, которые помогут ему узнать лицо, о котором он ранее давал показания: встали, приняли определенную позу, сделали по несколько шагов, произнесли какие-либо слова или определенную фразу и т. п. Несомненно, что эту просьбу опознающего следует удовлетворить. Но при этом следователь также не должен допускать каких-либо действий или высказываний, тем или иным образом выделяющих опознаваемого среди других лиц. Поэтому обращение следователя к лицам, предъявляемым для опознания, должно формулироваться безлично,  нейтрально,  например: «прошу всех

281

 

встать», «прошу всех сделать по три шага вперед», «прошу всех повернуть голову вправо» и т. п.

После того как опознающий опознал кого-то из предъявленных ему лиц, разъяснил по предложению следователя, по каким именно приметам и особенностям он его узнал и при каких обстоятельствах, связанных с расследуемым преступлением, ранее видел, опознанному следует задать вопрос, касающийся его установочных данных, например: «Опознанный, назовите вашу фамилию, имя и отчество».

В отдельных ситуациях, учитывая данные о личности опознанного, а также психологический эффект самого акта опознания в конкретном случае, целесообразно тут же выяснить мнение опознанного по существу показаний опознающего относительно обстоятельств преступления, в совершении которого он изобличается проведенным опознанием. Иногда, как уже отмечалось выше, целесообразно — но лишь, напомним, в тактическом отношении — выяснить и мнение опознанного о том, узнаёт ли он, в свою очередь, лицо, которое его опознало, а если узнаёт, то при каких обстоятельствах с ним встречался.

В последние годы в следственной практике получила достаточно широкое распространение такая разновидность предъявления для опознания личности, как опознание по голосу и речи. Дело в том, что в ряде ситуаций лицо, дающее показания об обстоятельствах совершения преступления, заявляет, что может опознать преступника (или другое причастное к преступлению лицо) не по приметам и особенностям внешности, а именно по голосу и речи: тембру, высоте звуков, особенностям дикции, диалектному своеобразию произнесения отдельных слов.

Осуществление этой разновидности предъявления для опознания имеет целый ряд организационно-тактических особенностей. Вкратце их можно свести к следующим: 1) к данному следственному действию надо привлекать не двух, а четырех понятых, о функциях которых скажем чуть ниже; 2) необходимо создать условия, чтобы опознающий не знал последовательности произнесения текста опознаваемыми лицами. Для этого, как показывает практика, всех этих лиц следует помещать за ширмой или тонкой, не влияющей на качество звучания перегородкой; 3) во избежание сомнений в объективности опознания, по аналогии с рассмотренным выше предложением опознаваемому занять любое ме-

225

282

 

сто среди предъявляемых лиц при опознании по приметам и особенностям внешности, выбор последовательности произнесения ими текста должен быть предоставлен опознаваемому; 4) все опознаваемые должны произносить один и тот же текст. Целесообразно, чтобы он был заранее подготовлен следователем и состоял как из «нейтральных» слов и фраз, так и из таких, которые опознающий слышал при обстоятельствах, вызвавших необходимость опознания; 5) двое понятых должны находиться рядом с опознаваемыми лицами для удостоверения условий и последовательности произнесения ими текста, двое — рядом с опознающим для удостоверения, чей голос и речь по последовательности произнесения текста он опознал и по каким особенностям.

В ряде случаев для опознания по голосу и речи практикуется предъявление магнитофонной записи текстов, заранее наговоренных лицами, предъявляемыми для опознания. Нам представляется, что к такому виду опознания относится все сказанное выше относительно предъявления лица для опознания по фотографиям, и потому к нему следует прибегать лишь в исключительных случаях, при невозможности проведения опознания по голосу и речи «в натуре».

Как уже ранее отмечалось, для предъявления к опознанию характерен тактический риск. Он, в частности, заключается в том, что опознающий может умышленно «не узнать» предъявляемое ему лицо. Причины для такого поведения могут быть весьма различны. Но чаще всего оно связано со страхом перед лицом, причинившим опознающему физический, имущественный или (и) моральный вред, возникающим при «очной» встрече с ним. Более того — страх не только, а зачастую не столько мести со стороны самого преступника, сколько со стороны других заинтересованных в его «благополучии» находящихся на свободе лиц. Увы, такие опасения в ряде случаев не надуманны, а имеют под собой реальную основу.

В этой связи возникает проблема психологической защиты опознающего перед опознаваемым. Именно для ее обеспечения законодатель, как уже упоминалось, и предусмотрел возможность опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознаваемым опознающего. В этих случаях является рациональной следующая организация проведения рабочего этапа данного следственного действия: 1) процесс опознания производится в помещении, одна часть которого затемнена, другая — освещена. Это может быть комната, разделенная

283

 

стеклянной перегородкой с односторонней прозрачностью, либо при отсутствии таковой — жалюзи; 2) опознающий находится вместе со следователем и понятыми в затемненной части помещения; 3) лица, предъявляемые для опознания, находятся в освещенной части помещения; 4) при необходимости эти части помещения соединены между собой устройством громкой переговорной связи (типа «интеркома»).

226

В ряде случаев с учетом конкретных обстоятельств расследуемого дела является целесообразным присвоение опознающему псевдонима в порядке, предусмотренном ч. 9 ст. 166 УПК.

Очевидно, что в этих ситуациях опознающий заранее должен быть подробно поставлен в известность о предпринятых следователем мерах по обеспечению его безопасности. В подобных условиях опознающий будет чувствовать себя психологически более защищенным, и вероятность умышленного «неузнавания» им опознаваемого под воздействием страха перед этим и другими названными выше лицами значительно снизится.

Переходя к рассмотрению сущности и доказательственного значения опознания личности в рамках проведения розыскных мероприятий, сразу же оговоримся, что в данном случае речь идет не о разведывательно-поисковой, собственно оперативной деятельности органов дознания, а проводимой в специфических условиях процессуальной деятельности следователя по раскрытию преступления. Необходимость проведения такого рода опознаний зачастую возникает при расследовании преступлений против личности, когда ни следственным, ни оперативным путем не представляется возможным сузить круг лиц, среди которых может оказаться устанавливаемое лицо. Приведем два примера обстоятельств, вызвавших необходимость проведения опознания в таких условиях.

Ж, потерпевшая по делу об изнасиловании, заявила, что с преступником она в вечер происшествия познакомьшасъ на танцах в одном из городских парков культуры и отдыха. Ж. также пояснила, что танцплощадку этого парка она посещала регулярно, но парня, который ее изнасиловал, там никогда не видела. В связи с практической невозможностью за короткое время сузить круг подозреваемых было принято решение посетить с участием. Ж. танцплощадки других парков города и некоторые места, в которых по вечерам собирается молодежь. При посещении одной из танцплощадок Ж. среди большого чис-

284

 

ла находящихся там лиц указала на одно из них и заявила, что именно этот парень ее изнасиловал, причем тут же поястша, по каким признакам она его опознала. Опознанный Ж. гражданин был задержан и впоследствии изобличен в ее изнасиловании. Областной суд, рассматривавший данное дело по первой инстанции, как на одно из доказательств вины осужденного сослался на опознание его потерпевшей Ж., проведенное в указанных выше условиях и отраженное в протоколе предъявления для опознания.

Расследованием было установлено, что убийство П. совершил один из двух молодых людей, с которыми потерпевшего видел свидетель Ш. Последний сообщил, что одного из та он хорошо рассмотрел и может его опознать, хотя ранее его не встречал. Была сформулирована версия, что этот человек может работать на одном из нескольких заводов, расположенных в районе места убийства П. Очевидно, что попытки как-либо сузить круг лиц, среди которых мог оказаться данный гражданин, потребовали бы весьма продолжительного времени и не обязательно увенчались бы успехом. В этой связи было принято решение проводить в определенные часы патрулирование с Ш. у проходных заводов. Буквально на следующий день Ш. среди массы лгщ, выходивших из проходной одного из заводов после окончания рабочей смены, опознал в Т. лицо, которое находилось с потерпевшим незадолго до убийства последнего. Т. признал, что явился очевидцем

227

убийства П., которое совершил 3. Последний был задержан и изобличен в совершении данного преступления.

Отметим, что в обоих случаях рядом с опознающим кроме следователя и работников органа дознания находились и двое понятых, удостоверявших затем протоколы опознаний.

Из приведенных примеров видно, что при производстве опознания в указанных условиях розыскной деятельности (его иногда условно именуют «уличное опознание») возможно соблюдение практически всех рассмотренных выше процессуально-тактических приемов предъявления личности для опознания, за исключением лишь одного из них: предложения опознающему перед началом опознания занять любое место среди предъявляемых лиц. Этот элемент, как уже сказано, направлен на искусственное обеспечение условий проведения опознания, наиболее благоприятных для опознающего и обеспечивающих «чистоту» опознания. При предъявлении для опознания в

285

 

ходе розыскных действий (при «уличном опознании») опознаваемой априори находится в естественных, наиболее благоприятных с этой точки зрения условиях, полностью, на наш взгляд, компенсирующих невыполнение данного процессуально-тактического требования. И потому, думается, подобные «уличные опознания» полностью гарантируют объективность опознающего (не в меньшей степени, чем при предъявлении для опознания в «обычных» условиях). Протоколы предъявления для опознания, проведенного в таких условиях, являются источником доказательств.

Протокол предъявления для опознания любого объекта (лица, предмета) должен быть составлен так, чтобы из него можно было получить ответы практически на все выделенные выше вопросы его организации и тактики проведения. Во всяком случае, как минимум, в нем нужно точно и обстоятельно отразить: а) кто предъявлялся для опознания; при этом в протоколе должны быть зафиксированы не только основные установочные данные каждого из предъявленных для опознания лиц (фамилия, имя и отчество, год рождения, национальность, адрес), но и внешность (рост, телосложение, цвет волос, особые приметы) и одежда; б) какое место среди предъявляемых лиц по собственной инициативе после предложения следователя занял опознаваемый; в) способ вызова опознающего; г) ответ опознающего на вопрос следователя, опознаёт ли он кого-либо из предъявленных ему лиц. Если по просьбе опознающего предъявляемые лица совершали какие-либо действия (вставали, ходили, произносили отдельные слова), это также должно найти отражение в протоколе. При положительном ответе опознающего необходимо подробно зафиксировать, по каким именно приметам и особенностям им опознано данное лицо и при каких обстоятельствах он ранее это лицо воспринимал (видел, слышал); д) ответ опознанного на вопрос следователя о его установочных данных. (Протокол предъявления для опознания предмета имеет, естественно, соответствующую интерпретацию, но также должен содержать ответы на вопросы организации и тактики проведения опознания.)

В заключении главы нужно хотя бы вкратце остановиться на проблеме предъявления для опознания в суде. Мы в принципе солидаризируемся с учеными, признающими возможность проведения судом этого следственного действия, но с существенной оговоркой: специфика судебного процесса, на наш взгляд, делает практически невозмож-

228

286

 

ным предъявление для опознания лиц. Дело в том, что и потерпевший, и свидетели, и тем более подсудимый (а именно они выступают субъектами и объектами этой разновидности опознания) присутствуют в зале суда с момента открытия судебного заседания (свидетели удаляются из зала лишь после того, как суд убедился в их явке). Поэтому они воспринимают друг друга практически всегда ранее того, как у суда возникает необходимость предъявить кого-либо из них другому для опознания. Организационные и процессуально-тактические сложности осуществления в таких условиях опознания в большинстве случаев представляются нам непреодолимыми. Это не исключает возможности и необходимости выяснять у допрашиваемого, кто именно из нескольких подсудимых или потерпевших какие конкретные действия осуществлял при совершении преступления. Но это следует расценивать не как опознание, а как акт узнавания, самостоятельной доказательственной силы не имеющий, а составляющий элемент структуры и содержания допроса данного лица.

Сказанное отнюдь не исключает возможности предъявления для опознания в ходе судебного следствия предметов, документов и других подобных объектов. Оно в таких случаях должно производиться в полном соответствии с требованиями ст. 193 УПК (разве что за исключением необходимости присутствия при нем понятых).

Приложение 31

Протокол предъявления лица для опознания

(место составления)

Опознание начато   в___ч___мин

Опознание окончено в___ч___мин

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в помещении____________________________________________________

(каком именно)

287

 

при ________________________________________________освещении в,

(естественном, искусственном)

229

присутствии понятых:

1.___________________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого) 2

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

с участием* __________________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

в соответствии с частями первой, второй, четвертой, седьмой и девятой ст. 193 УПК РФ предъявил____              '____________________________

(фамилия, имя, отчество потерпевш__, свидетеля, обвиняем__или подозреваем^

по уголовному делу №_______________________________________  для

опознания ______________________________________________________

(фамилия, имя, отчество лица, предъявляемого для опознания)

«___»______________года рождения вместе с другими лицами:

1._________________________ , «__»______________года рождения,

(фамилия, имя, отчество)

проживающ_____________________________________________________

2.__________________________ , «__»_____________года рождения,

(фамилия, имя, отчество)

проживающ__  __________________________________________________

Перед началом опознания опознаваем__

(фамилия, инициалы)

было предложено занять любое место среди предъявленных лиц. Он_ по собственному желанию занял__________________________________

(какое именно место)

Затем опознающее лицо было приглашено в помещение, где находились предъявляемые для опознания лица.

Перед началом опознания участвующим лицам разъяснен порядок производства опознания лица.

230

Опознающ                             ______________________

(подпись)

Опознаваем

(подпись)

Понятые:

(подпись)

(полнись)

288

 

Иные участвующие лица:

(подпись)

(подпись)                                        ,

Понятым, кроме того, до начала опознания разъяснены их обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись понятого) ■ ":-                      (подпись понятого)

Перед началом опознания опознающ_ свидетель (потерпевш_)____

(фамилия, имя, отчество)

предупрежден__об ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложных показаний и по ст. 308 УК РФ за отказ от дачи показаний. При этом ему (ей) также разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации он__ не обязан_ свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п.4 ст. 5 УПК РФ.

Свидетель (потерпевш__)     ______________________

(подпись)

Участвующим лицам также объявлено о применении  технических

средств_________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

На вопрос, не видел__ли ранее опознающ__кого-либо из предъявляемых для опознания лиц и если видел__, то когда, где и при каких

231

обстоятельствах,_________________________________________________

(фамилия, инициалы опознают__)

осмотрел__предъявляемых для опознания лиц и заявил__, что в лице,

находящемся__________'___________________________, он__опознал_:

(на каком месте)

(дословно излагаются объяснения опознающего о том, по каким приметам или особенностям он_опознал_ данное лицо и где, когда и при каких

обстоятельствах он_ его ранее видел) Опознающ                                    ___________________________.(.■■-*.v. •*•»<*

(подпись)

289

 

Результат опознания^

(фамилия, имя, отчество опознан»__)

Перед началом, в ходе либо по окончании опознания от участвующих лиц________________________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления_________________. Содержание заявлен__: _______________

(поступили, не поступили)

Опознающ_                           ______________________

(подпись)

Опознаваем                                                      _______                    й:

(подпись)

Понятые:                                _________________

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

232

(подпись)

Протокол прочитан

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Опознающ

(подпись)

Опознаваем                            _________________

(подпись)

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _________________

■"■■'•■                                       (подпись)

290

 

■ -■: ■                         Приложение 32

Протокол предъявления лица для опознания в условиях,        1" исключающих визуальное наблюдение им опознающего

«    »                          г.

(место составления)

Опознание начато   в___ч       мин

Опознание окончено в___ч___мин

Следователь (дознаватель)_________

233

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя (дознавателя)

в помещении____________________________________________________

(каком именно)

при____________________________ освещении в присутствии понятых:

(естественном, искусственном)

I. ____________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

2.___________________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

с участием*________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих-лиц, псевдоним опознают__)

в соответствии с частями первой, второй, седьмой и девятой ст. 193 УПК РФ предъявил_______________________________________________

(фамилия, имя, отчество потерпевш__,

свидетеля, обвиняем__или подозреваем__)

по уголовному делу №___________________________________________

для опознания

(фамилия, имя, отчество лица, предъявляемого для опознания)

«.___»______________года рождения вместе с другими лицами:

I.

(фамилия, имя, отчество)

проживающ

, «__»_____________года рождения,

2.

«__»_____________года рождения,

234

(фамилия, имя, отчество)

проживающ__  __________________________________________________

291

 

■-■■ Перед началом опознания участвующим лицам разъяснен порядок производства опознания лица. .   Опознающ__                                     "______________

■''■■'                                                                                                                                      (ПОДПИСЬ)

, Опознаваем'

 ..-.,..      ..'.У';.'                                   (ПОДПИСЬ)

Понятые:         ..'■.'■   .

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

,   Понятым, кроме того, до начала опознания разъяснены их права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

___,,.*,..,,!„,'..                             ,                        (подпись понятого)            '     ;  '

(подпись понятого)

Перед началом опознания опознающ_ свидетель (потерпевш

______________________________ предупрежден__об ответственности

(псевдоним)

по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложных показаний и по ст. 308 УК РФ за отказ от дачи показаний.

При этом ему (ей) разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации он_ не обязан_ свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

- Свидетель (потерпевш_)       ______________________      .:„...,.,,

235

(подпись) Участвующим лицам также объявлено о применении технических

средств_________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

Перед началом опознания опознаваем__

(фамилия, инициалы)

было предложено занять любое место среди предъявленных лиц. Он_ по собственному желанию занял__ ______________________________

(какое именно место)

Затем опознающее лицо__________________________________ было

о                              (псевдоним)                             .   ■    .   .

292

 

приглашено в помещение, исключающее его визуальное наолюдение опознаваем__, но дающее опознающ__возможность наблюдать за лицами, предъявляемыми для опознания через _______________________

(специальное стекло и т.н.)

Понятые находились в месте нахождения опознающ__.

На вопрос, не видел_ ли ранее опознающ_ кого-либо   из   предъявляемых для опознания лиц и если видел__, то когда, где и при каких

обстоятельствах,_________________________________________________

(псевдоним опознают__)

осмотрел__предъявляемых для опознания лиц и заявил__, что в лице,

находящемся_____________________________________, он__опознал^:

(на каком месте)

(дословно излагаются объяснения опознающ__о том,

по каким приметам или особенностям он_ опознал_ данное

лицо, и где, когда и при каких обстоятельствах он_ его ранее видел_)

Опознающ__                         ______________________

236

(подпись)

Результат опознания:__________________________________________

(фамилия, имя, отчество опознанн__)

Перед началом, в ходе либо по окончании опознания от участвующих лиц________________________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления________________. Содержание заявлен__:________________

(поступили, не поступили)

Опознающ_                           _________________

(подпись)

Опознаваем                     •      _________________

ь         ,                              (подпись)

Понятые:                                _________________

(подпись)

(подпись)

Иные участвудерие,лрц»:     _____

(подпись)

(подпись)             ' i     '

293

 

ii< Протокол прочитан

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу__________________________

Опознают

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

(подпись)

'T.ti                                                              '  •    •■

237

Опознаваем

(подпись) ..    Понятые:

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _____

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _________________

(подпись)

Приложение 33 Протокол предъявления для опознания по фотографии

«      »                                    Г.

(место составления)

Опознание начато   в___ч___мин

Опознание окончено в___ч___мин

Следователь (дознаватель)_________

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин 1.ли звание, фамилия, инициалы следователя (дознавателя)

в помещении____________________________________________________

(каком именно)

при____________________________ освещении в присутствии понятых:

(естественном, искусственном)

1.______________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

294

 

2.______________________________________________

238

(фамилия, имя, отчество и место жительства помятого)

с участием*

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

в соответствии с частями первой, второй, пятой, седьмой и девятой ст. 193 УПК РФ предъявил__________________________________________

(фамилия, имя, отчество потерпевш__,

свидетеля, обвиняем__или подозреваем__)

по уголовному делу №_______________________________для опознания

фотографию_____________________________________________________

(фамилия, имя, отчество опознаваем__)

одновременно с фотографиями других лиц.

Фотографии наклеены на фототаблицу и имеют порядковые номера , (не менее трех)

скреплены печатью ______________________________________________

(какого органа или должностного лица)

(Место для фотографий)

№1               .'                         №2                                 №3

Перед началом опознания участвующим лицам разъяснен порядок производства опозмайия лица по фотографии.

Опознающ                              _____________________

..................                                   (подпись)

Понятые:                                   _______________

(подпись)

1 г   >А 1

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

239

 

Понятым, кроме того, до начала опознания разъяснены их права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись понятого)

(подпись понятого)                       

Перед началом опознания опознают свидетель (потерпевш_)

(фамилия, имя, отчество)

предупрежден__об ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложных показаний и по ст. 308 УК РФ за отказ от дачи показаний.

При этом ему (ей) разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации он_ не обязан_ свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

Свидетель (потерпевш_)       __________________;_______                

(подпись)

Участвующим лицам также объявлено о применении технических средств_________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

Опознающ________________________________________осмотрел__

(фамилия, имя, отчество)

предъявленные для опознания фотографии и заявил__, что в лице, изображенном на фотографии №______, он__опознает:

(дословно излагаются объяснения опознающ__о

том, по каким приметам или особенностям он_ опознал_ данное лицо, и где, когда и при каких обстоятельствах он_ его ранее видел_)

Результат опознания:

(фамилия, имя, отчество опознаны__)

Перед началом, в ходе либо по окончании опознания от участвующих лиц

  (их процессуальное

положение, фамилии, инициалы)

заявления . Содер жание заявлен    :(поступили, не поступили)  

240

     

296

 

Опознающ_    '                    _______________

.-    .                                         (подпись)

Понятые:                             _______________

(подпись)

(подпись)   ,

Иные участвующие лица:     ________________

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан ______________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу__________________________

(содержание замечаний либо указание на их

отсутствие)

Опознающ      '                    _

(подпись)

Понятые:

(подпись)

......;-;    "''.......:"..............:'                                (подпись)

Иные участвующие лица:     _______________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель) ________________

241

                                                                                                                        (ПОДПИСЬ)

Приложение 34 Протокол предъявления предмета для опознания

(место составления)                             

Опознание начато   в___ч___мин

Опознание окончено в___ч___мин

Следователь (дознаватель) _______

(наименование органа предварительного

297

 

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя (дознавателя)

в помещении____________________________________________________

(каком именно)

при___________________________ освещении в присутствии понятых:

(естественном, искусственном)

1. ______________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

;':   2.___________________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

в соответствии с частями первой, второй, шестой, седьмой и девятой ст. 193 УПК РФ предъявил _______________________________________

(фамилия, имя, отчество потерпевш__, свидетеля,

обвиняем__или подозреваем__)

по уголовному делу №________________________________для опознания предмет_____________________________________________________

(какой именно, его особенности)

в группе однородных предметов:

1.___________________________________________________________

242

(какой именно, его особенности)

.    2.___________________________________________________________

(какой именно, его особенности)

1  Перед началом опознания участвующим лицам разъяснен порядок производства опознания предмета.

Опознающ______________________

—                                                                                                              ~----------------------:                                               

(подпись)

Понятые:                                ______________________

(подпись)

Иные участвующие лица:

(подпись)                     , ,

(подпись)

(подпись)

Понятым, кроме того, до начала опознания разъяснены права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись)

(подпись)

298

 

Перед началом опознания опознающ_ свидетель (потерпевш_)

(фамилия, имя, отчество)

предупрежден__об ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложных показаний и по ст. 308 УК РФ за отказ от дачи показаний. При этом ему (ей) разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации он_ не обязан_ свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ.

Свидетель (потерпевш_)       _____

(подпись)

243

Участвующим лицам также объявлено о применении технических средств_________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

Перед началом опознания опознаваемый предмет был распакован в присутствии понятых1.

(подпись понятого) (подпись понятого)

Опознают/___________________•__ осмотрел__ ___________

(фамилия, имя, отчество)

предъявленные для опознания предметы  _________________и заявил^

(какие именно)

что в предмете №__он_ опознает:  _______________________________

(дословно излагаются ооъяснения

опознают__о том, по каким признакам или особенностям он_ опозпал_ данный

предмет, и где, когда и при каких обстоятельствах он_ его ранее видел_)

Результат опознания: __________________________________

(какой предмет опознан и его особенности)

По окончании опознания опознанный предмет упакован и опечатан .

(печатью какого органа или должностного лица)

Пакет заверен подписями следователя и понятых1.

Данная графа заполняется, если опознаваемый предмет  приобщен »• уголовному делу в упакованном виде.                   

299

 

Перед началом, в ходе либо по окончании опознания от участвующих лиц___________________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления________________. Содержание заявлен__: ____________

(поступили, не поступили)

244

Опознающ_                         _______________

(подпись)

Понятые:

^

(подпись)

(подпись)

' Иные участвующие лица:     ____________________

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан______________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу______________________________

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Опознающ_                        ,___________________

(подпись)

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _______________

(подпись)

(подпись)

Следователь (дознаватель)   _______________

(подпись)

Данная графа заполняется, если опознаваемый  предмет до начала опознания находился в уголовном деле в упакованном виде.

300

245

Глава 7 Тактика следственного эксперимента и проверки показаний на местеСтатья 181. Следственный эксперимент

В целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного дела, следователь вправе произвести следственный эксперимент путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события. При этом проверяется возможность восприятия каких-либо фактов, совершения определенных действий, наступления какого-либо события, а также выявляются последовательность происшедшего события и механизм образования следов. Производство следственного эксперимента допускается, если не создается опасность для здоровья участвующих в нем лиц.

Статья 194. Проверка показаний на месте

1.  В целях установления новых обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, показания, ранее данные подозреваемым или обвиняемым, а также потерпевшим или свидетелем, могут быть проверены или уточнены на месте, связанном с исследуемым событием.

2.  Проверка показаний на месте заключается в том, что ранее допрошенное лицо воспроизводит на месте обстановку и обстоятельства исследуемого события, указывает на. предметы, документы, следы, имеющие значение для уголовного дела, демонстрирует определенные действия. Какое-либо постороннее вмешательство в ход проверки и наводящие вопросы недопустимы.

3.  Не .допускается одновременная проверка на месте показаний нескольких лиц.

4.  Проверка показаний начинается с предложения лицу указать место, где его показания будут проверяться. Лицу, показания которого проверяются, после свободного рассказа и демонстрации действий могут быть заданы вопросы.  

301

 

Статья 288. Следственный эксперимент

1.   Следственный эксперимент  производится  судом  с участием сторон, а при необходимости и с участием свидетелей, эксперта и специалиста. Следственный эксперимент производится на основании определения или постановления суда.

2.  Суд производит следственный эксперимент в соответствии с требованиями статьи 181 настоящего Кодекса;

246

§ 1. Следственный эксперимент: понятие, сущность, виды; проверка показаний на местеКриминалистика с давних пор изучала возможности следственного эксперимента в раскрытии и расследовании преступлений, понимая под ним в целом проведение опытов для проверки имеющихся доказательств.

В учебной литературе отдельная глава, посвященная следственному эксперименту, появилась уже в «Криминалистике» 1938 г. (хотя действующий в то время УПК РСФСР 1923 г., не знал такого действия в качестве самостоятельного источника доказательств). Ее автор, известный криминалист П. И. Тарасов-Родионов, считал следственный эксперимент тактическим приемом расследования, содержание которого составляет «искусственное воспроизведение следователем или судом тех или иных обстоятельств преступления, происшествия или отдельных элементов его, организуемое для проверки улик и наилучшего уяснения отдельных обстоятельств дела».

В следующем по времени издания учебнике криминалистики П. И. Тарасов-Родионов несколько изменил свою приведенную выше позицию. Он стал исходить из посылки, что «следственный эксперимент по своей природе является разновидностью следственного осмотра (а не тактическим приемом, как считал ранее. — О. Б.), особенностью которого является то, что при его производстве проверяемое событие, явление, факт исследуется и познается путем проведения опытов». С этих позиций П. И. Тарасов-Родионов определил следственный эксперимент «как процессуальное действие, представляющее собой известную разновидность следственного ос-302

 

мотра и заключающееся в воспроизведении подлежащих проверке обстановки, события, явления, факта в целях установления, произошли или могли ли они произойти определенным образом».

Практически одновременно с этим учебником был опубликован ряд работ других советских криминалистов (Л. Е. Ароцкера, Ф. К. Диден-ко, В. П. Колмакова и др.), в которых отстаивалась самостоятельная гносеологическая природа и процессуальная сущность следственного эксперимента и содержалось предложение о включении этого действия как особого средства доказывания в уголовно-процессуальное законодательство. Наиболее убедительно данная точка зрения, на наш взгляд, была обоснована Р. С. Белкиным. По его мнению, «следственный эксперимент представляет собой такое следственное действие, которое состоит в проведении специальных опытов, испытаний с целью получения новых и проверки имеющихся доказательств, а также проверки и оценки следственных версий о возможности или невозможности существования тех или иных фактов, имеющих значение для дела».

247

Мы предприняли данный краткий исторический экскурс, чтобы еще раз показать, как научные исследования, с различных позиций обобщающие на теоретическом уровне опыт и нужды следственной и судебной практики, учитываются и реализуются в правотворческой деятельности. Такой процесс непрерывен и преследует цель оптимизации доказывания в уголовном судопроизводстве при непременном условии обеспечения гарантий строжайшего соблюдения прав и законных интересов граждан, в том или ином качестве в него вовлекаемых. Достаточно напомнить в этой связи продолжающееся в настоящее время обсуждение природы и процессуальной сущности таких действий, как следственная реконструкция и добровольная выдача предметов и документов. Лишь в 2001 г. дополнением УПК РСФСР статьей 174-1 завершилась дискуссия о придании доказательственной значимости информации, получаемой в результате негласного контроля и записи телефонных и иных переговоров указанных в ней лиц (в УПК РФ этому действию посвящена, напомним, ст. 186).

В рассматриваемом же случае законодатель в целом воспринял идею о самостоятельном информационно-познавательном и процессуальном характере следственного эксперимента. Как известно, ст. 183 УПК РСФСР 1960 г. именовалась «Следственный эксперимент» и гласила: «В целях проверки и уточнения данных, имеющих

303

 

значение для дела, следователь вправе произвести следственный эксперимент путем воспроизведения действий, обстановки или иных обстоятельств определенного события и совершения необходимых опытных действий».

Анализируя данную статью, Р. С. Белкин и А. Р. Белкин справедливо отметили, что из ее текста «следует прежде всего тот факт, что законодатель понимает под следственным экспериментом совершение опытных действий» (Белкин Р. С Белкин А. Р. Эксперимент в уголовном судопроизводстве. М., 1997. С. 13).

К глубочайшему сожалению (и некоему по этому поводу нашему недоумению), в ст. 181 УПК РФ 2001 г. эта наиболее существенная особенность данного действия, также именуемого следственным экспериментом, упущена, и она не содержит указаний на возможность совершения при его производстве опытных действий. Однако без их производства это следственное действие во многом теряет свой смысл, не говоря уже о том, что само его наименование генетически предполагает их совершение . И в то же время отмеченная, как мы полагаем и надеемся, чисто редакционная погрешность законодателя, к сожалению, может повлечь определенные сложности в оценке результатов данного следственного действия при осуществлении в его рамках необходимых опытов. И, тем не менее, повторим, без них следственный эксперимент — не эксперимент.

Отметим также, что, хотя ст. 181 УПК не содержит указания на такую цель следственного эксперимента, как получение новых доказательств (как его не содержала и ст. 183 УПК РСФСР), нет сомнений, что в ряде случаев при его производстве таковые могут быть получены.

У подозреваемого в совершении квартирной кражи С. при его задержании изъяли связку ключей. В результате проведенного следственного эксперимента было установлено, что один из ключей, найденный у С, открывает замок двери квартиры, из которой совершена

248

кража. Этот факт явился косвенным доказательством по делу, так как послужил средством установления интересующих следствие и суд

1 Эксперимент — научно поставленный опыт, наблюдение исследуемого явления в точно учитываемых условиях, позволяющих следить за ходом явления и воссоздавать его при повторении этих условий: опыт, попытка. (Словарь иностранных слов. М, 1955. С.799.)

304

 

обстоятельств и, в частности, позволил ответить на вопрос о том:, как С. удалось проникнуть наместо преступления.

«Приведенный пример, — справедливо пишут Р. С. и А. Р. Белкины, из работы которых мы его заимствовали, — особенно нагляден потому, что в нем путем следственного эксперимента было установлено доказательственное значение предмета (ключа), т. е. фактически получено новое вещественное доказательство» ( Белкин Р. С, Белкин А. Р. Указ. соч. С. 31).

С учетом всего сказанного под следственным экспериментом в настоящее время, на наш взгляд, следует понимать процессуальное (следственное или судебное) действие, состоящее в воспроизведении действий, обстановки, иных обстоятельств определенного события с целью проверки и уточнения, имеющих значение для дела данных и (или) получения по нему новых доказательств.

Тут же скажем: сформулированные цели этого следственного действия, способы их достижения, так же, как и большинство процессуальных и тактических требований к их осуществлению, о которых мы будем говорить ниже, на наш взгляд, практически всецело соответствуют целям и способам осуществления проверки показаний на месте, которая как самостоятельное следственное действие впервые регламентирована ст. 194 УПК РФ 2001 г.

В самом деле, последнее, так же, как и следственный эксперимент, направлено на проверку и уточнение данных (в этом случае, как, впрочем, и в большинстве видов следственного эксперимента, показаний ранее допрошенных лиц); так же как следственный эксперимент, она заклЕочается в воспроизведении на месте обстановки и обстоятельств исследуемого события, демонстрации определенных действий.

В этой связи, не изменяя своего ранее высказанного мнения о том, что проверка показаний на месте, на наш взгляд, есть лишь разновидность следственного эксперимента, но, учитывая, что «закон плохой, но он — закон», мы полагаем целесообразным рассмотрение тактики производства этих следственных действий совместно.

В криминалистической литературе известны различные классификации следственного эксперимента. Одни авторы выделяют три вида этого Действия (Б. Л. Зотов, В. И. Смыслов), другие (И. М. Лузгин) — четыре и т. д. Нам представляется, что наиболее обоснованная и разветвленная классификация, охватывающая все возможные виды следственного экс-

305

249

 

перимента, встречающиеся до настоящего времени в практике расследования преступлений, предложена Р. С. Белкиным. Им выделяются следственные эксперименты: а) по установлению возможности наблюдения, восприятия какого-либо факта, явления; б) по установлению возможности совершения какого-либо действия; в) по установлению возможности существования какого-либо явления; г) по установлению механизма события в целом или отдельных его деталей; д) по установлению процесса образования следов события, обнаруженных в ходе расследования; е) по определению наличия или отсутствия профессиональных или преступных навыков.

Заметим, что законодатель в целом воспринял эту классификацию, указав в ст. 181 УПК, что при следственном эксперименте проверяется: а) возможность восприятия каких-либо фактов; б) возможность совершения определенных действий; в) возможность наступления какого-либо события; г) выявляется последовательность происшедшего события; д ) выявляется механизм образования следов. Действительно, производство этих перечисленных в законе видов следственного эксперимента наиболее распространено при расследовании преступлений. В то же время, на наш взгляд, не будет его нарушением производство и иных видов следственного эксперимента, необходимость которых продиктована обстоятельствами конкретных уголовных дел, и проводимых в соответствии с общими положениями тактики этого следственного действия.

§ 2. Общие положения тактики следственного эксперимента и проверки показаний на местеСразу обратим внимание на то, что самой ст. 181 УПК не регламентируются какие-либо требования, приемы и рекомендации по производству следственного эксперимента (как то имело место в ст. 183 УПК РСФСР). Более «повезло» в этом отношении проверке показаний на месте: ст. 194 УПК, во-первых, запрещает какое-либо постороннее вмешательство в ход проверки и наводящие вопросы; во-вторых, не допускает одновременную проверку на .месте показаний нескольких лиц. В этой связи на производство таких следственных действий следует экстраполировать соответствующие процессуально-тактические по-306

 

ложения, содержащиеся в ст. 164 УПК («Общие правила производства следственных действий»), и некоторых других его нормах, в первую очередь с учетом отмеченной ранее их генетической близости к следственному осмотру, ст. 177, его регламентирующей.

Из этого следует, что: а) следственный эксперимент и проверка показаний на месте производятся с участием понятых; б) следователь имеет право на производство при следственном эксперименте и проверке показаний на месте в необходимых случаях измерений, фотографирования, видео- и киносъемки, составление планов и схем, использование технических средств и способов обнаружения, фиксации и изъятия следов и вещественных доказательств; в) следователь имеет право на привлечение в необходимых случаях к участию в следственном эксперименте подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и свидетеля (очевидно, что при проверке показаний на месте

250

участие лица, чьи показания проверяются, обязательно) а также специалиста и сотрудников органа дознания. Поскольку сущность этих процессуальных требований, процессуально-тактических приемов и рекомендаций достаточно подробно рассмотрена нами применительно к осмотру, нет необходимости здесь вновь на них останавливаться.

С учетом специфики рассматриваемых следственных действий необходимо особо обратить внимание еще на одно процессуальное требование к их производству, следующее из ст. 164 УПК: при производстве следственного эксперимента и проверки показаний на месте недопустимо создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц.

Кроме того, недопустимо проведение следственного эксперимента и проверки показаний на месте, если при этом унижается честь и достоинство участвующих в них лиц. К сожалению, текстуально такое положение УПК не содержит (как то было в ст. 183 УПК РСФСР), но, думается, оно всецело вытекает если не из буквы, то из самого духа уголовно-процессуального закона, и представляется аксиоматичным.

Однако,- увы, следственной практике известны далеко не единичные случаи пренебрежения этими требованиями, в одних из которых унижались честь и достоинство участвующих в нем лиц и окружающих, в Других — подвергались реальной опасности не только здоровье, но и жизнь этих лиц, в третьих — и то, и другое.

307

 

Несмотря на большое разнообразие видов и разновидностей следственного эксперимента, тактический рисунок их в целом един.

Подготовительный этап следственного эксперимента, как и проверки показаний на месте, осмотра места происшествия, обыска и некоторых других следственных действий, в тактическом плане подразделяется на две стадии. Условно их можно определить как «кабинетную» (до выезда на место производства эксперимента) и «полевую» (по прибытии на место проведения действия).

В «кабинетной» стадии следует:

1.  Определить необходимость проведения следственного эксперимента. Иными словами, осмыслить, какие именно показания или обстоятельства по делу, какая сформулированная следователем версия

' нуждаются в проверке и уточнении путем воссоздания обстановки и проведения опытов. Тем самым следователь определяет задачи и вид предстоящего следственного эксперимента. При этом необходимо проанализировать, нельзя ли осуществить проверку и уточнение показаний, обстоятельств, версий с учетом конкретных особенностей расследуемого дела каким-либо альтернативным, менее трудоемким, а следовательно, более рациональным образом, используя иные доказательственные возможности (скажем, повторные допросы, проведение очной ставки, назначение экспертизы).

2.  Определить реальную возможность проведения предполагаемого следственного эксперимента. Для этого в свою очередь необходимо решение трех взаимосвязанных вопросов: во-первых, не будет ли проведение планируемых опытных действий унижать

251

честь и достоинство участников эксперимента и других присутствующих при нем лиц и создавать опасность для их здоровья (очевидно, что положительный ответ на этот вопрос исключает саму возможность проведения следственного эксперимента); во-вторых, имеются ли технические и организационные возможности для проведения запланированных опытных действий (необходимые инструменты, материалы, манекены, возможность приостановить движение транспорта на определенное время, если этого требуют условия проведения эксперимента, и т. п.); в-третьих, возможно ли создание условий проведения опытных действий, аналогичных, адекватных или наиболее близких к тем условиям, в которых реально происходило событие, обстоятельства которого или показания по существу которого следует проверить или уточнить проведением

308

 

следственного эксперимента (если такие условия влияют или могут повлиять на объективность оценки доказательственной значимости результатов предполагаемого действия).

3. Определить место и время проведения следственного эксперимента. Здесь надо сказать, что следственные эксперименты большинства видов должны осуществляться на том же месте, где и происходило проверяемое событие. Им чаще всего является место происшествия (эксперименты на возможности субъективного восприятия, проведения лицом определенных действий в определенных условиях и т. п.). Тем не менее отдельные виды данного следственного действия не связаны с необходимостью его проведения именно на том месте, где совершалось проверяемое событие. Например, опыты, направленные на проверку возможности совершения лицом тех или иных действий, наличия у лица профессиональных или преступных навыков или умений и т. д., могут быть произведены как в кабинете следователя, так и в другом месте, определенном им с учетом конкретных обстоятельств дела. Установление времени следственного эксперимента напрямую связано с необходимостью создания условий, соответствующих условиям протекания проверяемого события.

Если, к примеру, оно происходило ночью, в дождливую погоду, то, соответственно, и эксперимент на возможности субъективного восприятия должен производиться ночью и в такую же погоду; если оно имело место, скажем, в 17 часов 15 июля, то подобный эксперимент «на видимость» должен производиться не только в такую же погоду, но и в то время, которому в день его проведения по освещенности соответствует 17 часов 15 июля (что должно быть подтверждено справкой учреждения метеослужбы данной местности).

Несоблюдение этого тактическою требования зачастую лишает результаты проведенного действия какой-либо доказательственной значимости и, более того, свидетельствует либо о непрофессионализме, либо о прямой необъективности следователя. Приведем краткий пример.

Убийство М. было совершено 12 февраля в 19 часов 40 минут. Свидетель К. утверждал, что в это время он находился на расстоянии около 20 метров от места происшествия и видел, что преступление соверипш его знакомый Щ., и в своих показаниях достаточно подробно описал действия последнего.                          -.  <-..-   ;    :

309

252

 

Следственный эксперимент на возможность наблюдения К. изложенных событий, давший положительный результат, был произведен на следующий день, но... в 14 часов.

Щ. Обвинили в убийстве на основании показаний К. По ходатайству защитника Щ. с К. через несколько дней был произведен повторный следственный эксперимент в условиях, максимально приближенных по освещенности ко времени убийства М. В процессе его свидетель не только не смог описать действия, которые производили на месте происшествия дублеры потерпевшего и обвиняемого, но не узнал никого из них (в качестве дублеров выступали хорошо знакомые свидетелю лица, о чем. до окончания следственного эксперимента он не был уведомлен; более детально вопрос об участии в этом следственном действии дублеров будет рассмотрен ниже). В результате дальнейшего расследования уголовное преследование в отношении Щ. было прекращено в порядке ст. 208 ч. 2 УПК РСФСР.

4. Определить участников предстоящего следственного эксперимента, подобрать понятых, в присутствии которых это следственное действие будет производиться. Как отмечалось выше, участие в следственном эксперименте лица, чьи показания по обстоятельствам расследуемого события проверяются, в большинстве случаев желательно в тактическом плане, а в отдельных его видах просто обязательно (когда опытным путем осуществляется проверка возможности именно субъективного восприятия, возможности совершения каких-либо действий именно данным лицом).

Кроме того, исходя из вида планируемого следственного эксперимента и содержания предстоящих опытных действий, конкретных обстоятельств расследуемого дела, необходимо решить вопрос о приглашении для участия в них тех или иных специалистов, в том числе и для применения технических средств фиксации хода и результатов опытных действий (киносъемки, видеозаписи), а также «дублеров», которые будут выполнять отдельные действия в качестве потерпевшего и других лиц в воссоздаваемой обстановке происшествия. Представляется также, что в состав участников следственного эксперимента надлежит включать лиц (свидетелей, потерпевших), которые могут удостоверить соответствие условий проведения опытных действий условиям, в которых происходило проверяемое событие, и при необходимости помогут их воссоздать либо соответствующим образом реконструировать обстановку проведения опытов.                                                       

310                   :,                                                                    .

 

5. Составить план предстоящего следственного эксперимента и провести в соответствии с ним организационные и организационно-процессуальные действия и мероприятия. Рассматриваемое следственное действие, как правило, настолько сложно, что здесь далеко не достаточно составления плана, рекомендуемого для проведения других действий (допроса, обыска, очной ставки, даже такого весьма сложного в организационном отношении, как предъявление для опознания). По сути дела, помимо обычного плана следователь должен составить, в полном смысле слова написать сценарий следственного эксперимента: где, кем и какие опытные действия будут производиться, где должны находиться его участники, как должны меняться условия проведения серии опытов, каково количество опытов в каждой серии, как и с помощью каких технических средств все это будет фиксироваться и т. п. — вплоть до раскадровки плана съемки (что будет

253

сниматься и с какой точки общим планом, что — крупным, где необходима ускоренная, а где — замедленная съемка).

Совершенно очевидно, что составление такого сценария требует консультаций со специалистами, в том числе и с оператором, который будет применять технические средства фиксации, а также «привязки сценария к местности», т. е. к тому месту, где будут производиться опытные действия и где, безусловно, должен побывать следователь (желательно вместе с оператором) на данной стадии подготовки следственного эксперимента.

К числу других организационных и организационно-процессуальных действий и мероприятий относятся: подготовка необходимых технических средств, которые могут потребоваться при проведении опытов, — материалов, инструментов, манекенов и т. п., обеспечение явки лиц, привлекаемых для участия в эксперименте. В ряде случаев на данной стадии могут потребоваться повторные допросы отдельных из них, преследующие цель обеспечения «чистоты» проведения опытов и условий для них: тех, чьи показания будут проверяться; тех, чьи показания положены в основу создания условий проведения опытных действий.

В «полевой» стадии подготовительного этапа следственного эксперимента (по прибытии на место его проведения) необходимо следующее:

1) Разъяснить участникам следственного эксперимента и присутствующим при его производстве лицам цели и содержание предстоящих опытных действий, их процессуальные права и обязанности, а также

. ..           .                                    311

 

провести инструктаж каждого из них о его действиях в процессе эксперимента (что, когда и где делать, где находиться). Особенности отдельных видов этого действия, в первую очередь направленных на проверку возможности субъективного восприятия, обусловливают необходимость проведения рассматриваемых процессуальных и организационных мероприятий раздельно с каждой группой лиц, участвующих в эксперименте, а не со всеми вместе: раздельно с теми, кто будет производить опытные действия, и с теми, кто будет их «воспринимать».

Более того, в ряде ситуаций необходимо обеспечить, чтобы лицо, чьи показания проверяются, не было осведомлено о том, кто именно (с какими приметами, в какой одежде) будет совершать опытные действия, на проверку возможности восприятия которых направлен следственный эксперимент. Очевидно, что в таких случаях оптимальным решением этой организационно-тактической проблемы является участие в проведении следственного эксперимента нескольких следователей (или следователя и необходимого числа работников органа дознания), каждый из которых будет работать с порученной ему группой в соответствии с планом и сценарием производства эксперимента (этот вопрос, естественно, должен быть решен в «кабинетной» стадии подготовительного этапа).

2) Проверить соответствие условий проведения предстоящих опытных действий условиям проверяемого события. Для этого необходимо, исходя из материалов дела, пояснений, даваемых на месте эксперимента лицом, чьи показания проверяются, и другими

254

привлеченными к участию в нем лицами (свидетелями, потерпевшими), установить, не внесены ли в обстановку, в которой происходило проверяемое событие, какие-либо изменения к моменту проведения опытных действий, либо как изменилась эта обстановка по объективным причинам (скажем, в связи с изменением времени года: проверяемое событие имело место зимой, а следственный эксперимент проводится летом).

Если будет установлено, что такие изменения произошли, то, во-первых, следует по возможности реконструировать обстановку, т. е. привести ее в состояние, максимально соответствующее той, в которой происходило проверяемое событие; во-вторых, оценить, скажутся ли и каким образом происшедшие и невосполнимые изменения обстановки на «чистоте» проведения опытов; будут ли в этой связи результаты опытных действий, проведенных в сложившихся условиях, объективно

312                                                         .                           

 

соответствовать действиям, имевшим место в ходе проверяемого события; иными словами, будут ли в этой связи результаты следственного эксперимента иметь доказательственное значение. Отрицательный вывод из такой оценки либо исключит целесообразность проведения следственного эксперимента, либо придаст его результатам значимость лишь позитивной или негативной улики, которую можно будет использовать преимущественно в тактических целях при проведении других следственных действий. Несколько забегая вперед, отметим, что мнение лица, чьи показания проверяются, а также других указанных выше лиц о соответствии (несоответствии) условий следственного эксперимента условиям проверяемого события, на наш взгляд, должны быть отражены в протоколе следственного эксперимента и удостоверены их подписями.

3) Проверить наличие материалов, приспособлений, инструментов, макетов, манекенов и других средств, требуемых для проведения опытных действий, и при необходимости восполнить недостающее. Особое внимание здесь следует обратить также на их соответствие средствам, использованным при проверяемом событии. Это касается как материалов, приспособлений, инструментов, так, в не меньшей степени, макетов и манекенов, которые должны при опытах заменить реальные объекты, участвовавшие в проверяемом событии. Необходимо, чтобы макет по признакам, влияющим на чистоту опытных действий (скажем, по габаритам), соответствовал объекту, который он заменяет; чтобы размеры, масса манекена соответствовали данным лица, действия которого или манипуляции с которым при совершении события проверяются (объективные данные об этих признаках макетов и манекенов также должны быть отражены в протоколе следственного эксперимента). Выявленные здесь несоответствия исключают или ставят под сомнение доказательственную значимость результатов эксперимента и сделанных на их основе выводов.

Одним из доказательств обвинения К. в убийстве Г. являчись результаты следственного эксперимента, проведенного для определения механизма возникновения следов на теле потерпевшего при его падении с высоты и места расположения трупа после падения. В процессе судебного разбирательства было обращено внимание на то, что при производстве следственного эксперимента использовался манекен массой 52 кг, тогда как масса потерпевшего составляла 82,5 кг. Суд

313

255

 

возвратил дело по обвинению К. для дополнительного расследования, указав при этом, что при проведении (в числе других следственных действий) повторного следственного эксперимента необходимо использовать манекен соответствующей массы. Его производство с таким манекеном дало результаты, резко отличные от результатов первоначально проведенного следственного эксперимента. Впоследствии дело в отношении К. было прекращено за недоказанностью предъявленного ему обвинения.

Рабочий этап следственного эксперимента заключается в самом проведении опытных действий. Их содержание настолько разнообразно в зависимости от рассмотренных выше вида следственного эксперимента и конкретных обстоятельств расследуемого события, на проверку которых он направлен, что в рамках настоящей работы невозможно дать какие-либо подробные рекомендации по их осуществлению даже в достаточно типовых случаях. Поэтому мы лишь укажем на целесообразность соблюдения при производстве опытных действий таких выработанных криминалистикой правил:

1.  Не следует ограничиваться только одним опытом; необходимо по возможности проведение серии опытных действий в тех же условиях. Получение тождественных результатов от каждого опыта будет убедительно свидетельствовать о достоверности результатов следственного эксперимента в целом, придаст им должную объективность.

2.  Опыты должны производиться в различных условиях, существование которых при проверяемом событии не опровергается материалами дела.

Историк криминалистики Ю. Торвальд приводит такой пример следственного эксперимента, направленного, как бы мы сейчас сказали, на проверку возможности совершения действия (речь шла о деле некоего Смита, подозревавшегося в убийстве нескольких женщин путем утопления потерпевших в ванне, замаскированном под несчастные случаи при купании).

«Нейл (инспектор полиции. — О. Б.) пригласил несколько нырячь-щиц, соответствующих по росту и весу жертвам Смита. С ними исследовали всевозможные позы сидения и лежания во всех трех ваннах и различные ситуации, при которых можно было силой опустить под воду голову и верхнюю часть тела женщины. Без борьбы и сопротивления сделать этого не удавалось. Даже неолсиданное насильственное

314

 

опускание головы под воду вызывало мгновенную реакцию жертвы, хватавшейся за края ванны или за насильника. Когда же Нейл схватил пловчиху за ноги и неожиданно потянул на себя, верхняя часть ее тела и голова скользнули под воду и руки не успели за что-либо уцепиться». Так следственный эксперимент, проведенный в различных условиях, существование которых не исключалось, помог установить способ совершения преступлений.

3.  Опыты должны производиться с использованием различных материалов, инструментов и приспособлений, применение которых при совершении реально происходившего проверяемого события также не опровергается показаниями заинтересованных лиц и другими материалами дела.

256

При проведении следственного эксперимента для установления возможности задвинуть внутренний засов двери, находясь снаружи (при расследовании дела об инсценировке кражи из магазина), были использованы различные инструменты и приспособления бытового характера, причем опыты показали невозмоэюность выполнения этого действия. Однако когда по совету специалиста-трассолога, приглашенного для участия в эксперименте, было изготовлено иное приспособление, оказалось, что с его помощью засов достаточно легко задвигается. Это не только позволило установить, как была совершена инсценировка, но дало возможность целенаправленно искать использованное при ее создании приспособление. При обыске в доме подозреваемого оно было обнаруэюено и оказалось практически аналогичным приспособлению, сконструированному при следственном эксперименте специалистом.

4.   Наиболее существенной тактической особенностью    проверки показаний на месте является то, что инициатива производства конкретных проверяемых действий как бы переходит от следователя к лицу, чьи показания    проверяются. «Проверка показаний, — гласит ч. 4 ст. 194 УПК, — начинается с предложения лицу указать место, где его показания будут проверяться. Лицу, показания которого проверяются, после свободного рассказа и демонстрации действий могут быть заданы вопросы». Таким образом, следователь лишь путем постановки вопроса в достаточно общей форме руководит самой направленностью действий проверяемого лица. Примеры таких вопросов: «Покажите Дом и квартиру, из которой вы совершили кражу»; «Используя макет

315

 

ножа, на дублере потерпевшего покажите, как вы наносили ему удар, в какой позе в этот момент был потерпевший, в какой — вы»; «Покажите путь, по которому вы и ваши соучастники следовали к месту совершения преступления, ваши действия при совершении преступления и путь, которым вы покидали место происшествия» и т. п.

Заключительный этап следственного эксперимента (как и всех иных следственных действий) состоит в фиксации хода и результатов проведенного следственного действия. Он включает в себя окончательное составление протокола следственного эксперимента, при необходимости плана места его проведения и схем его осуществления, производство фото- и киносъемки, видеозаписи и использование других вспомогательных технических средств 'фиксации хода и результатов проведенного действия.

Мы не случайно здесь говорим об окончательном составлении протокола, ибо по существу его изготовление, так же как и использование технических средств фиксации, начинается с «полевой» стадии подготовительного этапа и длится в течение всего следственного действия.

В протоколе следственного эксперимента должны найти отражение как минимум (т. е. без учета вида и конкретных обстоятельств дела) следующие данные (как и ранее, мы опускаем вопросы атрибутивно-_ процессуальной вводной части протокола):

а)  место, время и цель проведения следственного эксперимента, на проверку и уточнение каких обстоятельств он направлен;

б)  участники следственного действия и лица, присутствующие при этом;

257

в)  условия проведения опытных действий и мнение заинтересованных лиц об их соответствии условиям проверяемого события; здесь обратим особое внимание на то, что в протоколе следственного эксперимента необходимо (как то предписывает ст. 180 УПК относительно протокола осмотра) отражать, помимо всего, при какой погоде и каком освещении данное действие производилось, ибо зачастую эти сведения, как уже иллюстрировалось примером из следственной практики, значимы для оценки доказательственного значения   и достоверности результатов отдельных видов следственного эксперимента;

г)   проведенные действия по реконструкции обстановки события (если такая проведена) и мнение заинтересованных лиц о соответствии реконструированной обстановки  и  воссозданных условий условиям

316

 

проверяемого события. Желательно, чтобы обстановка и условия проведения следственного эксперимента до и после их реконструкции были не только тщательно и подробно зафиксированы в протоколе, но и запечатлены с помощью технических средств;

д)  какие предметы или заменяющие их макеты, манекены и т. п. использованы при опытах, их габариты, вес и другие показатели, которые могут иметь значение для оценки результатов экспериментов;

е)   организация  проведения  опытов:   где  каждый  из  участников опытного действия находился, какие меры были  предприняты для обеспечения «чистоты» опытов (первый из этих моментов желательно отразить и на схеме эксперимента);

ж)  содержание и результаты каждого опыта. Для фиксации этого наиболее важного момента желательно использовать все возможные технические средства запечатления, особенно (поскольку эти опытные действия, как правило, весьма динамичные) киносъемку или видеозапись. В отдельных видах следственного эксперимента, в первую очередь «на слышимость», целесообразно применение и звукозаписи.

§ 3. Тактические особенности отдельных видов следственного экспериментаКак сказано выше, сущность и специфика отдельных видов следственного эксперимента обусловливают и тактические особенности их производства. Рассмотрим эти особенности подробнее, взяв за основу приведенную ранее классификацию следственного эксперимента, предложенную Р. С. Белкиным:

1. Следственный эксперимент но установлению возможности наблюдения, восприятия какого-либо факта, явления. Как видим, целью данного вида рассматриваемого следственного действия является проверка версии, могло ли определенное лицо в определенных условиях видеть, слышать или иным образом воспринимать факты, явления, обстоятельства, о которых оно дает положительные (подтверждающие их существование) или отрицательные (отрицающие их наблюдение или восприятие им) показания. Надо сказать, что именно этот вид следственного эксперимента наиболее

258

широко распространен в следственной практике. Приведем два примера, раскрывающих и ил-

317

 

люстрирующих сущность рассматриваемого вида следственного эксперимента.

К. заявила, что была изнасилована Ц. в квартире последнего, причем она оказывала насильнику сопротивление, кричала и громко звала на помощь. Ц. признавал совершение с К. в своей квартире полового акта в названное ею время, но отрицал факт насилия и сопротивления ему со стороны К.

Свидетель Ч, проживающий в квартире, смежной с квартирой Ц., показал, что в названное потерпевшей время из квартиры Ц. доносились женские крики о помощи. Однако он не придан этому значения, полагая, что там происходит очередная ссора и драка Ц. с женой. Очевидно, что показания Ч. имели существенное доказательственное значение и в этой связи нуждались в тщательной проверке. Проведенным следственным экспериментом было установлено, что Ч., находясь в своей квартире, легко различал и точно воспроизводил все сказанное за стеной в квартире Ц. повышенным голосом, хотя и затруднялся в определении, кто именно, К. или жена П., принимавшие участие в эксперименте, произносичи слышанное им. Ознакомившись с протоколом следственного эксперимента, Ц. признал себя виновным в изнасиловании К.

Иванова показала, что явилась очевидцем расследуемого преступления. Хотя в это время она находилась примерно в 120 м от места происшествия, но хорошо рассмотрела происходившее и узнала преступника, так как это было днем в ясную сухую погоду. Им оказался ее знакомый Шептулин, одетый в синюю куртку и такого же цвета вязаную шапку. Показания Ивановой вызывали сомнения по двум причинам: во-первых, как было установлено, она страдала небольшой близорукостью, но очки не носила; во-вторых, между Ивановой и Шептулиным существовали, что также было известно, неприязненные отношения.

В ходе следственного эксперимента, направленного на проверку показаний Ивановой, ей на следующий день в то же время и в такую же ясную сухую погоду было предложено с того же места, с которого она, по ее показаниям, наблюдала расследуемое преступление, указать, кто находится на месте происшествия, где в этот момент инсценировалось то лее событие. При этом участником инсценировки — «преступником» — был ее многолетний сослуживец Центров, о чем Ивановой, естественно, известно не было.                „. ,.         ,, ,„.

318                    .

 

Иванова не только не узнала Центрова, но и не смогла, когда это ей было предложено следователем, назвать, во что Центров одет. После этого Иванова тут же на месте следственного эксперимента призналась в оговоре ею Шептулина по личным, причинам.

Продолжая рассмотрение данного вида следственного эксперимента, необходимо обратить внимание на то, что не случайно в ходе этого действия проверяются особенности

259

восприятия (слуха, зрения, наблюдения) именно определенного лица. Дело в том, что пороги чувствительности слуховых, зрительных и других видов и форм восприятия и наблюдения весьма различны и сугубо субъективны. Они зависят от физических, физиологических, психических и других качеств и свойств конкретного лица, в ряде случаев даже от его специальности и (или) профессиональных навыков и умений. То, что может разглядеть с достаточно большого расстояния, например, летчик или профессиональный шофер, качество зрения которьгх обострено соответствующими навыками, может не рассмотреть обычный человек; профессиональный музыкант или акустик могут различать звуки, находящиеся далеко за порогом восприятия других людей, и т. д.

Поэтому проведение следственного эксперимента на восприятие с участием другого лица, а не того, показания которого проверяются, доказательственной значимостью, на наш взгляд, не обладает. Сказанное отнюдь не означает, что в отдельных ситуациях проведение подобных экспериментов нецелесообразно. К таким ситуациям относятся, в частности, случаи, когда лицо отрицает восприятие им определенного факта, хотя по предположению следователя, было в состоянии его наблюдать. Результаты такой проверки носят характер позитивной или негативной улики (в зависимости от того, подтвердил или опроверг проведенный следственный эксперимент показания проверяемого лица) и в целом могут быть использованы в тактических целях и для обоснования уже имеющейся версии или возникшей в результате следственного эксперимента. Приведем пример из опубликованной следственной практики.

По делу об изнасилованиях и убийстве двух девочек свидетель Остапенко, работавший с подозреваемым в совершении этого преступления Лычагиным, показал, что в день происшествия, проезжая по шоссе на автомашине, видел двух девочек. Он обратил внимание на одну, одетую в красный костюм (так была одета одна из потерпев-

319

 

ших). Вместе с девочками шел мужчина в темной куртке и светлых ! брюках, без головного убора. Мужчину свидетель не узнал. При допросе на месте происшествия Остапенко показан, откуда и куда шли девочки с мужчиной и где он их видел. При измерении это место оказалось на расстоянии 84 м от шоссе.

Следственный эксперимент с целью проверки, можно ли с такого расстояния узнавать людей и различать цвета одежды, был организован так. Одного из участников эксперимента, Едутова, не показывая другому участнику действия, его сослуживцу Гарифулину, на автомашине увезли примерно на то место, где шли девочки. Затем на другой машине проехали мимо этого места с Гарифулиным. Последний уверенно опознал Едутова и хорошо различал цвета его одежды. К протоколу следственного эксперимента, были приобщены фотографии Едутова, снятые с шоссе и с близкого расстояния.

Результаты следственного эксперимента вызвали сомнения в достоверности утверждения Остапенко, будто он не мог узнать мужчину, с которым видел девочек. В процессе проверки этой версии был установлен свидетель, которому Остапенко рассказан, что видел с девочками именно Лычагина. На повторном допросе с использованием. результатов следственного эксперимента и показаний данного свидетеля Остапенко признал этот факт, явившийся одним из доказательств, изобличивших Лычагина в совершении расследуемого преступления.

260

Существенной организационно-тактической особенностью проведения таких следственных экспериментов на восприятие («слышимость», «видимость», «узнавание», как их называют следователи) является необходимость привлечения к их производству не двух понятых, как во многих других видах следственного эксперимента и во всех иных следственных действиях с их обязательным участием (за исключением, может быть, лишь предъявления для опознания личности по голосу), а как минимум четырех. Двое из них должны находиться рядом с лицом (обвиняемым, свидетелем и др.), чьи особенности восприятия проверяются; двое — рядом с объектом восприятия. Это необходимо для объективного удостоверения происходящего в обоих этих местах, «чистоты» проведения опытов и опытных действий и их результатов: каким являлся объект восприятия и какие опытные действия с этим объектом или на данном месте производи-

320

 

лись; что в этой связи воспринимало (видело, слышало, узнавало) лицо, с целью проверки показаний которого и производился следственный эксперимент.

2. Следственный эксперимент по установлению возможности совершения какого-либо действия. Р. С. Белкин выделяет несколько целей этого вида следственного эксперимента: проверка возможности совершения конкретного действия вообще; конкретного действия в определенных условиях или конкретной личностью; конкретного действия за определенный промежуток времени. Нам, однако, представляется, что можно выделить еще одну цель: проверка возможности совершения конкретного действия за определенный промежуток времени конкретным лицом (с учетом индивидуальных физических, психических и иных особенностей именно этого человека).

Гипотетический элементарный пример первой из выделенных разновидностей следственного эксперимента по установлению возможностей совершения действия — проведение серии опытов для проверки того, может ли предмет определенных размеров (длины, ширины), о краже которого, скажем, заявлено, быть извлечен из помещения, где он находится, через некий проем (разбитое окно, пролом в стене, потолке).

Проведение подобных опытных действий, преследующее обычно цель проверки версии о самом событии преступления или отдельных его обстоятельств, не требует обязательного участия в нем потерпевшего, свидетеля или подозреваемого (к тому же чаще всего они проводятся еще до появления последнего). Сказанное касается также и проведения опытов на предмет возможности совершения конкретного действия в определенных условиях или за определенный промежуток времени. Отметим, что если следственный эксперимент данного вида проводится не с лицом, чьи показания проверяются, то в качестве дублера следует привлекать человека, близкого к проверяемому лицу по своим физическим, психологическим и иным параметрам.

Проверяя возможность 60-летнего подозреваемого за 20 минут на велосипеде проехать от своей конторы до места происшествия, там совершить определенные действия, снова на велосипеде проехать 8 км назад к конторе, дублером пригласили 60-летнего пенсионера, некогда служившего в полиции. И он успел (Боровичка В. П. Невероятные случаи зарубежной криминалистики. М., 1991. С. 251).

321

261

 

Полиции было известно точное время, когда потерпевшая 10-летняя девочка вышли из дома, и каким автобусом ехала в театр, где впоследствии был обнаружен ее труп. К следственному эксперименту была привлечена девочка такого лее возраста, что дало возможность достаточно точно определить время, понадобившееся потерпевшей на дорогу и время, когда ее мог встретить убийца (там же. С. 104).

Однако в тактических целях участие в таком следственном эксперименте лица, чьи показания проверяются, в ряде случаев представляется целесообразным, в частности для того, чтобы данное лицо само убедилось, например, в невозможности осуществления действия, о факте которого оно дало показания, либо в том, что совершение его с необходимостью следует из данного этим лицом объяснения события или отдельных его обстоятельств.

В обвинении, предъявленном в свое время бывшему первому заместителю министра внутренних дел СССР Чурбанову, значился среди прочих и такой эпизод. В октябре 1982 г. тогдашний министр внутренних дел Узбекистана Эргашев передал своему заместителю Бегельману портфель с деньгами (200 тыс. руб.), два авиабилета (из Ташкента в Москву и обратно) и велел, встретившись с Чурбановым на площади у аэропорта Домодедово, вручить ему этот портфель. Бегельман на следствии и в суде показал: на площади в установленном месте он дождался машины с Чурбановым, отдал ему портфель, доехал с ним до гостиницы «Спорт». Там Бегельман сел в такси, вернулся назад в Домодедово и в этот же вечер улетел в Ташкент. Сразу же после ареста Чурбанов подтвердил получение этих денег. Однако затем от своих показаний отказался. Выступая на процессе, адвокат Чурбанова объяснил, что .версию обвинения опровергает простой расчет. От самолета до самолета у Бегельмана оставалось ровно 1 ч 50 мин. За это время никак невозможно было выйти из здания аэровокзала, дождаться машины Чурбанова, доехать с ним до гостиницы «Спорт» (50 км), пройти 400 м до ближайшей стоянки такси, вернуться назад в Домодедово, зарегистрировать билет и снова сесть в самолет. И хотя Бегельман продолжал настаивать: именно так все и было, прокурор признал, что эпизод этот следствием не доказан. И суд в своем приговоре исключил его из предъявленного Чурбанову обвинения.

Представляется, что проведение следственного эксперимента па возможность совершения описанных в данном примере действий за

322

 

установленный временной интервал (1 ч 50 мин) с участием Бегельма-на (кстати, его можно и, на наш взгляд, нужно было провести в ходе судебного следствия) попросту обязало бы его либо отказаться от своих показаний о передаче денег Чурбанову, либо существенно их изменить в части обстоятельств и времени, когда этот факт имел место (естественно, при условии, что следственный эксперимент показал бы практическую невозможность осуществления названных Бе-гелъманом действий за установленное время).

Очевидно, что во всех остальных разновидностях этого следственного эксперимента участие лица, чьи показания проверяются, является обязательным. Речь ведь идет о том, мог ли выполнить определенные действия вообще либо в определенных условиях или за

262

определенное время именно данный конкретный человек с присущими именно ему физическими и психическими свойствами.

Осмотром установлено, что из гаража, из которого четырнадцатилетний Никольцев, согласно его показаниям, совершил кражу «тяжелого» мотоцикла с коляской, к выходу ведет достаточно крутой пандус. Никольцев лее пояснил, что, взломав дверь гаража, он снял мотоцикл со скорости, по пандусу выкатил его из гаража, провел примерно на двести метров, а затем уже завел мотоцикл и на нем уехал.

Возникли сомнения, мог ли тщедушный, не отличающийся по внешнему виду большой физической силой Никольцев совершить указанные им действия. Проверить возникшую версию можно было только проведением соответствующего эксперимента. В ходе его все попытки Никольцева выкатить мотоцикл по пандусу оказались безрезультатными. Тут же он признался, что кражу не совершал, а оговорил себя по просьбе своего близкого знакомого двадцатилетнего Косякина, который и украл мотоцикл, а он, Никольцев, лишь помогал тому разбирать мотоцикл и продавать снятые с него детали.

При расследовании насильственных и корыстно-насильственных преступлений целью данного вида следственных экспериментов зачастую является проверка алиби подозреваемого или обвиняемого: мог ли он, находясь в определенном месте, за определенное время оказаться на месте происшествия; сколько времени ему понадобилось бы для этого в различных условиях — если бы он шел, бежал, использовал имеющийся общественный транспорт, такси и т. п. (и наоборот: мог ли

323

 

он, совершив преступление, за определенное время оказаться в определенном месте).

Следует также иметь в виду, что лицо, возможность производства которым определенных действий проверяется, в отдельных случаях может быть заинтересовано в негативном результате проводимых опытов. Поэтому при необходимости их следует тут же повторить с участием дублеров.

По делу о квартирной краже следователь с целью проверки показаний обвиняемого о возможности проникновения последнего в квартиру через форточку провел эксперимент. При этом обвиняемый несколько раз пытался проникнуть в квартиру через форточку и не смог, после чего изменил показания, заявив, что на допросе оговорил себя. Тогда следователь предложил другому участнику эксперимента, специально приглашенному для совершения опытных действий, проникнуть в присутствии обвиняемого в форточку квартиры потерпевшего. Несмотря на то, что этот человек был крупнее по сложению, чем обвиняемый, он на глазах обвиняемого смог проникнуть в форточку и проделал эти действия несколько раз, после чего обвиняемый вынужден был сам совершить опытные действия, пояснив, что он хотел изменить показания, симулируя невозможность совершения им такого действия.

3. Следственный эксперимент по установлению механизма события в целом или отдельных его деталей. Эта разновидность следственного эксперимента как никакая иная требует максимально точного воссоздания условий, при которых происходило расследуемое событие. Поэтому для его производства нередко нужна реконструкция обстановки происшествия, основу которой составляют данные осмотра места

263

происшествия, показания свидетелей, потерпевших, подозреваемых и обвиняемых. Наиболее часто необходимость таких экспериментов возникает при расследовании транспортных происшествий, а также преступных нарушений правил техники безопасности и охраны труда.

При расследовании несчастного случая на производстве, повлекшего гибель рабочего 3., была выдвинута версия, что его причиной явилась неисправность монтажного пояса, которым 3. прикреплялся к арматуре балкона 12-го этажа дома, осуществляя там необходимые работы.

Следственный эксперимент по установлению механизма события был проведен следующим образом. Манекен, ростом и массой соот-

324

 

ветствующий 3., прикреплялся с помощью монтажного пояса к арматуре балкона, откуда и упал потерпевший. Сильное и резкое отталкивание манекена от балкона, имитирующее действия 3. при работе и воссозданное по показаниям свидетелей, привело к расцеплению карабина монтажного пояса и падению манекена. Однако следователь не ограничился установлением лишь этого факта. Такие опыты были проведены неоднократно с использованием как монтажного пояса, с которым работал 3., так и других монтажных поясов, имевшихся в распоряжении рабочих при строительстве этого дома, и во всех случаях (кроме двух) давали тот же результат — расцепление карабина пояса и падение манекена.

Проведение данного действия не только полностью подтвердило версию о причине и механизме несчастного случая с 3., но и явилось основой немедленного внесения следователем представления с требованиями прекращения работ с использованием имеющихся монтажных поясов и сплошной их дополнительной технической проверки и доработки.

4. Следственный эксперимент по установлению возможности существования какого-либо явления или факта. Данный вид эксперимента не столь широко распространен в практике расследования преступлений, как рассмотренный выше. Тем не менее, нельзя недооценивать его возможности для уточнения обстоятельств дела, обоснования и проверки следственных версий. Р. С. Белкин приводит весьма оригинальный пример подобного эксперимента.

При осмотре места происшествия по заявлению о краже из магазина было обнаружено, что все замки на дверях целы, а на потолке имеется пролом, затянутый паутиной. Так как кража могла быть совершена только через этот пролом, следователь предположил, что имеет место инсценировка кражи, причем подготовленная задолго до заявления о мнимой краже. Путем производства следственного эксперимента, во время которого паутина на проломе была сметена, следователь установил, что взрослый человек проникнуть в отверстие не может, поскольку оно слишком мало. Это еще больше укрепило мнение следователя об инсценировке кралей.

Через несколько дней следователь зашел в магазин, где была совершена кража. Случайно посмотрев на пролом в потолке, он увидел, что пролом снова затянут паутиной. Это поставило перед следователем

264

325

 

вопрос, мог ли быть затянут паутиной пролом за время, прошедшее с момента кралей до осмотра места происшествия (15-17ч). С пролома в потолке сняли паутину и стали наблюдать. За 12 ч пролом вновь был затянут паутиной. Это опровергло версию следователя об инсценировке кражи, а впоследствии было установлено, что данное преступление совершил подросток (пример Р. С. Белкина).

Следует сказать, что в ряде случаев в процессе производства следственного эксперимента на возможность существования какого-либо явления или факта одновременно целесообразно проведение опытов с целью проверки и некоторых других обстоятельств, например возможности совершения определенных действий, связанных с установленным фактом или явлением.

Предприятие доставляло на ликерно-водочный завод спирт в автоцистернах. Определенное количество спирта заливалось в цистерны строго по документам в присутствии представителя получателя, после чего крышка горловины закрывалась и опечатывалась. И тем не менее при приеме спирта на заводе систематически выявлялась его недостача в объеме 30-40 л на цистерну.

Длительное время причины этой недостачи либо способ хищения спирта установить не удавалось. Затем были получены оперативные данные, что спирт похищался следующим образом: через горловину еще пустой цистерны на ее дно устанавливалось от 3 до 5 специально изготовленных («тяжелых») ведер, которые затем сдвигались по дну так, чтобы их нельзя было рассмотреть через горловину. Цистерна заполнялась; после того как на заводе спирт из нее сливался, на дне цистерны оставшись заполненные спиртом ведра.

Для проверки этой версии был проведен следственный эксперимент на предмет установления возможности существования описанного явления. Когда такая возможность подтвердилась, тут же были проведены опыты для установления возможности извлечения ведер со спиртом, стоящих в глубине цистерны, с помощью «кошки», опускаемой в цистерну через горловину крышки. Выяснилось, что если «кошка» опускалась в цистерну на веревке, то извлечь ведра не удавалось. Когда же «кошка» насаживалась на определенным образом изогнутый металлический прут, ведра из цистерны извлекались. Таким образом, одновременно проведенные следственные эксперименты двух названных выше видов позволили достоверно установить способ хищения.

326

 

5. Следственный эксперимент по установлению механизма об-' разования следов. Он проводится, как показывает практика, в большинстве своем для вычленения тех или иных объектов или обстоятельств, связанных с механизмом следообразования, которые затем должны быть исследованы соответствующей криминалистической или судебной (иного класса) экспертизой. По существу этот вид следственного эксперимента является предпосылкой, во многих случаях обязательной, для назначения названных экспертиз, так как с его помощью выделяются объекты, подлежащие экспертному исследованию для их идентификации, либо получаются результаты, без которых проведение экспертизы

265

невозможно. Проиллюстрируем сущность этого вида следственного эксперимента двумя примерами из практики расследования преступлений.

На двери квартиры, в которой совершена кража, обнаружен весьма характерный, «лепестковый» след орудия взлома. При обыске у подозреваемого, не признающего себя виновным, изъяли большое количество различных инструментов, которые могли быть использованы для взлома. Процесс идентификации орудия взлома из числа этих инструментов молено было организовать двумя путями: а) направить на экспертизу все изъятые инструменты; б) выделить из их числа те, которые при эксперименте оставят следы, подобные следу на взломанной двери, и только их подвергнуть экспертным исследованиям.

Следователь совершенно правильно, на наш взгляд, избрал второй путь. В ходе следственного эксперимента было выявлено, что лишь три из всех инструментов оставляют следы, сходные с исследуемым, и именно эти инструменты были предоставлены в распоряэ/сение трассологической экспертизы. Последняя в кратчайшее время (что было бы невозможно, если бы следователь предоставил на экспертизу весь изъятый у подозреваемого инструмент) установила, какой из этих трех инструментов был использован при совершении кражи.

Проверка версий о том, последовала ли смерть Пузанкова в результате несчастного случая, связанного с падением из окна квартиры седьмого этажа, либо потерпевший был выброшен оттуда, предполагала проведение комплексной судебной физико-математической экспертизы для определения траектории полета и места расположения трупа в том или ином случае (если потерпевший выпал из окна и если он был из окна выброшен).

                                 327

 

Проведению этой экспертизы предшествовал следственный эксперимент, который дал экспертам необходимую информацию для исследования (наряду с результатами осмотра места происшествия). В ходе его устанавливались траектория полета манекена (она фиксировалась ускоренной видеосъемкой) и место, на котором оказывался труп в зависимости от воссоздаваемой ситуации (выпал или выброшен). Эксперты, проанализировав полученные в ходе следственного эксперимента результаты и использовав достаточно сложный физический и математический аппарат, прийти к единому мнению, что Пузанков выпал из окна, а не был из него выброшен.

6. Следственный эксперимент на установление наличия или отсутствия у лица определенных профессиональных или преступных навыков. Этот вид следственного эксперимента достаточно близок к рассмотренному ранее эксперименту на возможность совершения действий определенным лицом. Отличительной его особенностью является то, что целью данного вида эксперимента выступает проверка возможности (или невозможности) совершения лицом не «обычных» действий, а именно требующих специальных профессиональных или преступных познаний, умений, навыков. Это обусловливает специфику организации проведения опытов и оценки его результатов. В частности, надо иметь в виду, что подтверждение в ходе эксперимента наличия у лица навыков и умений изготовить предмет, аналогичный исследуемому, еще достоверно не означает, что последний изготовлен именно этим лицом. Данное обстоятельство должно быть проверено соответствующей экспертизой, в распоряжение которой предоставляются

266

оба предмета: исследуемый по делу и изготовленный при эксперименте. Эксперты должны решить вопрос об идентичности способа изготовления обоих предметов, использованных при этом материалов и инструментов и, лишь основываясь на этом, прийти к выводу, изготовлены ли эти предметы одним и тем же лицом.

Часто подобные эксперименты проводятся для проверки показания подозреваемого или обвиняемого, что именно он изготовил определенный предмет (холодное или огнестрельное оружие, фальшивую денежную купюру, клише для печатания фальшивых денежных знаков и т. п.). Следственным экспериментом данного вида можно также проверить возможность изготовления подобных предметов именно тем способом, который указан лицом, если его объяснение

328

 

вызывает сомнения или даже противоречит отдельным доказательствам по делу.

Кретов показал, что резерв ткани для выпуска неучтенной продукции создавайся им за счет изменения технологии раскроя ткани и использования сконструированных им лекал, более совершенных, чем стандартные. Тем не менее технологическая экспертиза пришла к выводу, что это невозможно. Кретов, ознакомившись с заключением эксперта, продолжал настаивать на своих показаниях. В процессе следственного эксперимента, к участию в котором был привлечен специалист, подписавший акт экспертизы, Кретов, используя свои лекала и технологию раскроя, показал, как именно он создавал излишки ткани.

В отдельных ситуациях следственный эксперимент на наличие у лица профессиональных умений и навыков может быть использован и для проверки заявленного лицом алиби.

С ельцов показал, что в день преступления, в совершении которого он подозревался, он находился в соседнем селе и перекладывал печь в одном из домов, хозяйкой которого была пожилая женщина. Проверка его алиби была затруднена тем, что эта женщина за несколько дней до допроса Сельцова скончалась. Соседи же ее, подтверждая, что такая работа производилась именно в интересующий следователя день (был канун религиозного праздника), не могли сказать, кто именно перекладывал печь.

Следователь принял решение о проведении следственного эксперимента на предмет выяснения наличия у Сельцова умения складывать печи. Получив инструменты и материалы, необходимые для этой работы, Сельцов печь сложил. Затем следователь назначил экспертизу для установления того, одним ли способом сложена печь в доме и построенная Селъцовым в ходе эксперимента. Получение положительного заключения экспертов объективно подтвердило алиби подозреваемого.

В заключение повторим: перечень в ст. 181 УПК видов следственного эксперимента нельзя признать исчерпывающим. Применение иных его видов при соблюдении рассмотренных процессуальных и тактических правил и рекомендаций не свидетельствует о недопустимости результатов этого следственного действия как судебного доказательства.

329

 

267

IT

Приложение $5

Протокол следственного эксперимента

«    »                             г.

(место составления)

Следственный эксперимент начат   в___ч___мин

Следственный эксперимент окончен в___ч___мин

Следователь (дознаватель)_______________________

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или знание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя) в присутствии понятых:

1._____________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

2. ___________________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

с участием*_____________________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

в соответствии со ст. 181 УПК РФ   произвел   следственный эксперимент по уголовному делу №______с целью _______________________

(какой именно)

Перед началом следственного эксперимента участвующим лицам разъяснены их права, ответственность, а также порядок производства следственного эксперимента.

Участвующие лица:______________________

(ПОДПИСЬ)

(подпись)

Понятым, кроме того, до начала следственного эксперимента разъяснены их права, обязанности и ответственность, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись понятого) (подпись понятого)

268

ззо                           ..

 

Специалисту (эксперту) _________________________разъяснены его

(фамилия, имя, отчество)

права и обязанности, предусмотренные ст. 58 (57) УПК РФ.

Специалист (эксперт)            ______________________

(подпись)

Участвующим лицам также объявлено о применении технических средств_________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

Следственный эксперимент производился в условиях_____________

(погода, освещенность)

Следственным экспериментом установлено:

(что именно)

В ходе следственного эксперимента проводилась _

(фотосъемка, видео-, аудиозапись и т.п.) К протоколу следственного эксперимента прилагаются

(фототаблица, схема и т.п.)

Перед началом, в ходе либо по окончании следственного эксперимента от участвующих лиц_______________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления_________________. Содержание заявлен^: ________________

(поступили, не поступили)

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Специалист (эксперт)            _____

(подпись)

269

Иные участвующие лица:     _____

(подпись)

(подпись)

331

 

Протокол прочитан_________________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу______________________________

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Понятые:                                _____________________;

(подпись)

(подпись)

"Л

Специалист (эксперт)

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ.

Следователь (дознаватель)   ______________________

(подпись)

Приложение 56 Протокол проверки показаний на месте

«    »              '              г.

(место составления)

Проверка показаний на месте начата   в_____ч____мин

Проверка показаний на месте окончена в_____ч____мин

270

Следователь (дознаватель)_____________________________

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя(дознавателя)

в присутствии понятых;

332                                                               

 

l._________________________________;_____________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

2.___________________________________________________________

(фамилия, имя, отчество и место жительства понятого)

с участием*_____________________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

в соответствии со ст. 194 УПК РФ произвел проверку на месте показаний ____________________________________________________________

(процессуальное положение, фамилия, инициалы лица)

по уголовному делу N°___

Перед началом проверки показаний на месте участвующим лицам разъяснены права, ответственность, а также порядок производства проверки показаний на месте.

Участвующие лица:               ______________________.

(подпись)

(подпись)

(подпись)

Права и обязанности свидетеля (потерпевш__), предусмотренные

ст. 56 (42) УПК РФ мне разъяснены и понятны. Мне также разъяснено, что в соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации я не обязан_ свидетельствовать против само_ себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, круг которых определен п. 4 ст. 5 УПК РФ1.

Свидетель (потерпевш_)       ______________________

271

(подпись)

Понятым, кроме того, до начала проверки показаний на месте разъяснены их права и обязанности, предусмотренные ст. 60 УПК РФ.

(подпись понятого)

(подпись понятого)

Данная графа заполняется в случае проверки показаний   свидетеля (потерпевшего).

333

 

Специалисту (эксперту)____________________________разъяснены

(фамилия, имя, отчество) его права и обязанности, предусмотренные ст. 58 (57) УПК РФ.

Специалист (эксперт)            ______________________

(подпись)

Участвующим лицам также объявлено о применении технических средств  ________________________________________________________

(каких именно, кем именно)

Проверка показаний на месте производилась в условиях___________

(погода, освещенность)

Перед проверкой показаний на месте лицу_

(фамилия, инициалы)

предложено указать место, где его показания будут проверяться.

указал_

(фамилия, инициалы)                                                (что именно)

Проверкой показаний на месте установлено:

что именно

В ходе проверки показаний на месте проводилась

(фотосъемка, видео-, аудиозапись и т.п.) К протоколу проверки показаний на месте прилагаются

(фототаблица, схема и т.н.)

272

Перед началом, в ходе либо по окончании проверки показаний на месте от участвующих лиц_

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления________________. Содержание заявлен__ :

(поступили, не поступили)

Понятые:

(подпись)

(подпись)

334

 

Специалист (эксперт)

(подпись) Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их

отсутствие)

Понятые:

(подпись)

(подпись)

Специалист (эксперт)            _________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

273

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. ] 66 и ] 67 УПК РФ.

Следователь (дознаватель)   ______________________

(подпись)

335

 

Глава 8                       г

Тактика назначения судебной экспертизы

Статья 195. Порядок назначения судебной экспертизы

1.  Признав необходимым назначение судебной экспертизы, следователь выносит об этом постановление, а в случаях, предусмотренных пунктом 3 части второй статьи 29 настоящего Кодекса, возбуждает перед судом ходатайство, в котором указываются:

1)  основания назначения судебной экспертизы;

2)  фамилия, имя и отчество эксперта или наименование экспертного учреждения, в котором должна быть произведена судебная экспертиза;

3)  вопросы, поставленные перед экспертом;

4) материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта.

2.  Судебная экспертиза производится государственными судебными экспертами и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями.

3.  Следователь знакомит с постановлением о назначении судебной экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника и разъясняет им права, предусмотренные статьей 198 настоящего Кодекса. Об этом составляется протокол, подписываемый следователем и лицами, которые ознакомлены с постановлением.

4.  Судебная экспертиза в отношении потерпевшего, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2, 4 и 5 статьи 196 настоящего Кодекса, а также в отношении свидетеля производится с их согласия или согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде (в ред. Федерального закона от 29.05.2002 №58-ФЗ).

336

 

Статья 196. Обязательное назначение судебной экспертизы Назначение и производство судебной экспертизы обязательно, если необходимо установить:

1)  причины смерти;

274

2) характер и степень вреда, причиненного здоровью;

3)  психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве;

4)  психическое или физическое состояние потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания;

5)  возраст подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, когда это имеет значение для уголовного дела, а документы, подтверждающие его возраст, отсутствуют или вызывают сомнение.

Статья 197. Присутствие следователя при производстве судебной экспертизы

1.  Следователь вправе присутствовать при производстве судебной экспертизы, получать разъяснения эксперта по поводу проводимых им действий.

2.  Факт присутствия следователя при производстве судебной экспертизы отражается в заключении эксперта.

Статья 198. Права подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля при назначении и производстве судебной экспертизы

1. При назначении и производстве судебной экспертизы подозреваемый, обвиняемый, его защитник вправе:

1) знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы;

2)  заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении;

3)  ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении;

4)  ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту;

5)   присутствовать с разрешения следователя при производстве судебной экспертизы, давать объяснения эксперту;

337

Глава 8 Тактика назначения судебной экспертизыСтатья 195. Порядок назначения судебной экспертизы

275

1.  Признав необходимым назначение судебной экспертизы, следователь выносит об этом постановление, а в случаях, предусмотренных пунктом 3 части второй статьи 29 настоящего Кодекса, возбуждает перед судом ходатайство, в котором указываются:

1)  основания назначения судебной экспертизы;

2)  фамилия, имя и отчество эксперта или наименование экспертного учреждения, в котором должна быть произведена судебная экспертиза;

3)  вопросы, поставленные перед экспертом;

4) материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта.

2.  Судебная экспертиза производится государственными судебными экспертами и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями.

3.  Следователь знакомит с постановлением о назначении судебной экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника и разъясняет им права, предусмотренные статьей 198 настоящего Кодекса. Об этом составляется протокол, подписываемый следователем и лицами, которые ознакомлены с постановлением.

4.  Судебная экспертиза в отношении потерпевшего, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2, 4 и 5 статьи 196 настоящего Кодекса, а также в отношении свидетеля производится с их согласия или согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде (в ред. Федерального закона от 29.05.2002 №58-ФЗ).

336

 

Статья 196. Обязательное назначение судебной экспертизы Назначение и производство судебной экспертизы обязательно, если необходимо установить:

1)  причины смерти;

2) характер и степень вреда, причиненного здоровью;

3)  психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве;

4)  психическое или физическое состояние потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания;

5)  возраст подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, когда это имеет значение для уголовного дела, а документы, подтверждающие его возраст, отсутствуют или вызывают сомнение.

Статья 197. Присутствие следователя при производстве судебной экспертизы

276

1.  Следователь вправе присутствовать при производстве судебной экспертизы, получать разъяснения эксперта по поводу проводимых им действий.

2.  Факт присутствия следователя при производстве судебной экспертизы отражается в заключении эксперта.

Статья 198. Права подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля при назначении и производстве судебной экспертизы

1. При назначении и производстве судебной экспертизы подозреваемый, обвиняемый, его защитник вправе:

1) знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы;

2)  заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении;

3)  ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении;

4)  ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту;

5)  присутствовать с разрешения следователя при производстве судебной экспертизы, давать объяснения эксперту;

337

 

6) знакомиться с заключением эксперта или сообщением о невозможности дать заключение, а также с протоколом допроса эксперта.

2. Свидетель и потерпевший, в отношении которых производилась судебная экспертиза, вправе знакомиться с заключением эксперта. Потерпевший пользуется также правами, предусмотренными пунктами 1 и 2 части первой настоящей статьи.

Статья 199. Порядок направления материалов уголовного дела для производства судебной экспертизы

1.  При производстве судебной экспертизы в экспертном учреждении следователь направляет руководителю соответствующего экспертного учреждения постановление о назначении судебной экспертизы и материалы, необходимые для ее производства.

2.  Руководитель экспертного учреждения после получения постановления поручает производство судебной экспертизы конкретному эксперту или нескольким экспертам из числа работников данного учреждения и уведомляет об этом следователя. При этом руководитель экспертного учреждения, за исключением руководителя государственного судебно-экспертного учреждения, разъясняет эксперту его права и ответственность, предусмотренные статьей 57 настоящего Кодекса.

277

3.  Руководитель экспертного учреждения вправе возвратить без исполнения постановление о назначении судебной экспертизы и материалы, представленные для ее производства, если в данном учреэюде-нии нет эксперта конкретной специальности либо специальных условий для проведения исследований, указав мотивы, по которым производится возврат.

4.  Если судебная экспертиза производится вне экспертного учреждения, то следователь вручает постановление и необходимые материалы эксперту и разъясняет ему права и ответственность, предусмотренные статьей 57 настоящего Кодекса.

5.  Эксперт вправе возвратить без исполнения постановление, если представленных материалов недостаточно для производства судебной экспертизы или он считает, что не обладает достаточными знаниями для ее производства.

Статья 200. Комиссионная судебная экспертиза 1. Комиссионная судебная экспертиза производится не менее чем двумя экспертами одной специальности. Комиссионный характер экс-

338

 

пертизы определяется следователем либо руководителем экспертного учреждения, которому поручено производство судебной экспертизы.

2. Если по результатам проведенных исследований мнения экспертов по поставленным вопросам совпадают, то ими составляется единое заключение. В случае возникновения разногласий каждый из экспертов, участвовавших в производстве судебной экспертизы, дает отдельное заключение по вопросам, вызвавшим разногласие.

Статья 201. Комплексная судебная экспертиза

1.  Судебная экспертиза, в производстве которой участвуют эксперты разных специальностей, является комплексной.

2.  В заключении экспертов, участвующих в производстве комплексной судебной экспертизы, указывается, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. Каждый эксперт, участвовавший в производстве комплексной судебной экспертизы, подписывает ту часть заключения., которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность.

Статья 202. Получение образцов для сравнительного исследования

1.  Следователь вправе получить образцы почерка или иные образцы для сравнительного исследования у подозреваемого,  обвиняемого,  а также у свидетеля или потерпевшего в случаях, когда возникла необходимость проверить, оставлены ли ими следы в определенном месте или на вещественных доказательствах, и составить протокол в соответствии со статьями 166 и 167 настоящего Кодекса, за исключением требования об участии понятых.

278

2.   При получении образцов для сравнительного  исследования  не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство.

3.  О получении образцов для сравнительного исследования следователь выносит постановление. В необходимых случаях получение образцов производится с участием специалистов.

4.  Если получение образцов для сравнительного исследования является частью судебной экспертизы, то оно производится экспертом. В этом случае сведения о производстве указанного действия эксперт отражает в своем заключении.

339

 

Статья 203. Помещение в медицинский или психиатрический стационар для производства судебной экспертизы

1.  Если при назначении или производстве судебно-медицинской или судебно-психиатрической   экспертизы   возникает   необходимость   в стационарном обследовании подозреваемого или обвиняемого, то он может быть помещен в медицинский или психиатрический стационар.

2.  Подозреваемый или обвиняемый, не содержащийся под стражей, помещается в медицинский или психиатрический стационар для производства судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном статьей 165 настоящего Кодекса.

3.  В случае помещения подозреваемого в психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы срок,  в течение которого ему должно быть предъявлено обвинение в соответствии со статьей 172 настоящего Кодекса, прерывается до получения заключения экспертов.

Статья 204. Заключение эксперта

1. В заключении эксперта указываются:

1)  дата, время и место производства судебной экспертизы;

2)  основания производства судебной экспертизы;

3)  должностное лицо, назначившее судебную экспертизу;

4)  сведения об экспертном учреждении, а также фамилия, имя и отчество эксперта, его образование, специальность, стаж работы, ученая степень и (или) ученое звание, занимаемая должность;

5)  сведения о предупреждении эксперта об ответственности за дачу заведомо ложного заключения;

6)  вопросы, поставленные перед экспертом;

279

7)  объекты исследований и материалы, представленные для производства судебной экспертизы;

8)  данные о лицах, присутствовавших при производстве судебной экспертизы;

9)  содержание и результаты исследований с указанием примененных методик;

10)  выводы по поставленным перед экспертом вопросам и их обоснование.

340

 

2.  Если при производстве судебной экспертизы эксперт установит обстоятельства, которые имеют значение для уголовного дела, но по поводу которых ему не были поставлены вопросы, то он вправе указать на них в своем заключении.

3.  Материалы, иллюстрирующие заключение эксперта (фотографии, схемы, графики и т.п.), прилагаются к заключению и являются его составной частью.

Статья 205. Допрос эксперта

1.   Следователь вправе по собственной инициативе либо по ходатайству лиц, указанных в части первой статьи 206 настоящего Кодекса, допросить эксперта для разъяснения данного им заключения. Допрос эксперта до представления им заключения не допускается.

2.  Эксперт не может быть допрошен по поводу сведений, ставших ему известными в связи с производством судебной экспертизы, если они не относятся к предмету данной судебной экспертизы.

3.  Протокол допроса эксперта составляется в соответствии со статьями 166 и 167 настоящего Кодекса.

Статья 206. Предъявление заключения эксперта

1.  Заключение эксперта или его сообщение о невозможности дать заключение, а также протокол допроса эксперта предъявляются следователем подозреваемому,  обвиняемому,  его защитнику,  которым разъясняется при этом право ходатайствовать о назначении дополнительной либо повторной судебной экспертизы.

2.  Если судебная экспертиза производьишсъ по ходатайству потерпевшего либо в отношении потерпевшего и (или) свидетеля, то им также предъявляется заключение эксперта.

Статья 207. Дополнительная и повторная судебные экспертизы

1.  При недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела может быть назначена дополнительная судебная экспертиза, производство которой поручается тому же или другому эксперту.

280

2.  В случаях возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличия противоречий в выводах эксперта или экспертов по тем же вопросам может быть назначена повторная экспертиза, производство которой поручается другому эксперту.

341

 

3. Дополнительная и повторная судебные экспертизы назначаются и производятся в соответствии со статьями 195-205 настоящего Кодекса.

Статья 282. Допрос эксперта

1.   По ходатайству сторон или по собственной инициативе суд вправе вызвать для допроса эксперта,  давшего заключение в ходе предварительного расследования, для разъяснения или дополнения данного им заключения.

2.  После оглашения заключения эксперта ему могут быть заданы вопросы сторонами. При этом первой вопросы задает сторона, по инициативе которой была назначена экспертиза.

3.   При необходимости суд вправе предоставить эксперту время, необходимое для подготовки ответов на вопросы суда и сторон.

Статья 283. Производство судебной экспертизы

1.   По ходатайству сторон или по собственной инициативе суд может назначить судебную экспертизу.

2.  В случае назначения судебной экспертизы председательствующий предлагает сторонам представить в письменном виде вопросы эксперту. Поставленные вопросы должны быть оглашены и по ним заслушаны мнения участников судебного разбирательства. Рассмотрев указанные вопросы, суд своим определением или постановлением отклоняет те из них, которые не относятся к уголовному делу или компетенции эксперта, формулирует новые вопросы.

3.   Судебная экспертиза производится в порядке, установленном главой 27 настоящего Кодекса.

4.  Суд по ходатайству сторон либо по собственной инициативе назначает повторную либо дополнительную судебную экспертизу при наличии противоречий между заключениями экспертов, которые невозможно преодолеть в судебном разбирательстве путем допроса экспертов.

342

281

§ 1. Формы использования специальных познаний при расследовании преступлений; виды судебных экспертизСпециальные познания в уголовном судопроизводстве использовались с глубокой древности. Уже в VI в. в древнем Китае появились первые работы по судебной медицине. В начале XVII в. в Париже вышла работа Ф. Демеля с весьма длинным наименованием «Советы по распознаванию поддельных рукописей и сравнению почерков и подписей для того, чтобы уметь видеть и обнаруживать всякие подделки; с подробным и полным объяснением искусства письма; о том, как распознавать и расшифровывать скрытые и тайные письмена». В 1690 г. в Лейпциге был издан труд И. Бона «Судебно-медицинское доказательство», где им и был введен в научный оборот само понятие «судебная медицина»1. Напомним, что и сама криминалистика возникла в первую очередь как наука о целенаправленном использовании для расследования преступлений естественно-научных знаний.

В настоящее же время практически нельзя встретить уголовного дела, при расследовании которого в той или иной форме не использовались бы специальные познания.

Напомним, что под специальными познаниями понимаются знания, умения и навыки, которыми обладает лицо (специалист) в результате получения соответствующего специального образования и (или) опыта практической работы по соответствующей специальности (см.: Энциклопедия судебной экспертизы. М., 1999. С. 402-403).

Это обусловливается несколькими обстоятельствами. Во-первых, тем, что уголовно-процессуальный закон не только предоставляет следователю возможность привлечения специалистов к расследованию, но и предписывает в ряде случаев обязательное их участие в производстве отдельных следственных действий. К примеру напомним, что допрос свидетелей и потерпевших до четырнадцати лет, а по усмотрению следователя — до восемнадцати лет производится с участием педагога (ст. 191 УПК ); при допросе лица, не владеющего языком, на котором осуществляется судопроизводство, обязательно участие переводчика

Достаточно подробную хронологию формирования и развития института судебной экспертизы см.: Энциклопедия судебной экспертизы. М., 1999. С. 511-551.

343

 

(ст. 18 УПК); при наружном осмотре трупа на месте его обнаружения — специалиста в области судебной медицины или иного врача; эксгумация трупа производится с обязательным участием врача-специалиста в области судебной медицины (ст. 178 УПК); освидетельствование, если оно сопровождается обнажением освидетельствуемого (в случаях когда следователь и освидетельствуемый разного пола), производится врачом (ст. 179 УПК ), и т. д.

Во-вторых, приведенная выше ст. 196 УПК в императивной (обязательной) форме перечисляет обстоятельства, которые надлежит устанавливать исключительно путем

282

использования специальных познаний и лишь в форме экспертизы (причины смерти, характер и степень вреда, причиненного здоровью, и т. д.).

В-третьих, это предопределяется все более усложняющимся процессом расследования преступлений: чтобы приобрести значимость судебных доказательств, отдельные факты и обстоятельства могут быть выявлены и исследованы не иначе как с использованием специальных познаний в соответствующей области науки, техники и ремесла.

В-четвертых, наконец, поступательное развитие науки постоянно пополняет арсенал криминалистических средств новейшими разработками (аппаратурой, технологиями, методиками) в области собирания и исследования доказательственной информации — от электронной техники для обнаружения пустот (тайников) до методик идентификации личности по мельчайшим биологическим следам (так называемая «генная дактилоскопия») и полиграфических исследований на предмет установления причастности испытуемого к расследуемому преступлению и т. д.

Таким образом, уголовный процесс знает две формы привлечения специальных познаний в доказывании: участие специалистов в производстве отдельных следственных действий и назначение экспертиз.

Конечно же, помимо этого следователь зачастую вынужден обращаться к специалистам за получением консультаций по различным возникающим у него вопросам: от получения сведений об особенностях функционирования системы, относительно которой ведется расследование (например, подотчетности в ней отдельных должностных лиц, принятых в ней форм отчетности и т. д.) до обсуждения с соответствующим специалистом формулировок вопросов, которые следует поставить перед допрашиваемым (что весьма важно при расследовании

344

 

преступлений, имеющих техногенный характер) или вопросов, которые должны быть вынесены на разрешение назначаемой экспертизы и особенностей подготовки определенной экспертизы в целом. Но это — непроцессуальная форма использования специальных познаний, как правило, не находящая своего отражения в материалах дела, не приводящая потому к непосредственному получению и исследованию доказательств.

Если доказательство, для формирования которого привлекается специалист, опосредуется в протоколе соответствующего следственного действия ( осмотра места происшествия, обыска и т. п.), то заключение эксперта, как известно, является самостоятельным источником доказательств.

Не ошибемся, если скажем, что именно создание доказательств таким своеобразным путем является если не единственной, то основной задачей функционирования органов судебной экспертизы. Со всей определенностью это положение нашло свое выражение во впервые принятом в нашей стране 5 апреля 2001 г. Федеральном законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (см.: Рос. газета от 5 июня 2001 г.; далее — Закон «О судебно-экспертной деятельности». — О. Б.): «Задачей государственной судебно-экспертной деятельности является оказание содействия судам, судьям, органам дознания, лицам, производящим дознание, следователям и прокурорам в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию по

283

конкретному делу посредством разрешения вопросов, требующих специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла» (ст. 2 ).

Объектами судебных экспертиз, по нашему мнению, в принципе может быть все, что определенно или предположительно связано с совершением преступления и (или) его сокрытием, и требует для своего исследования специальных знаний либо необходимо проведение таких исследований. О правомерности этого, на первый взгляд кажущегося слишком широким, подхода к определению данного понятия, думается, свидетельствует ст. 10 вышеприведенного Закона, в соответствии с которой объектами экспертных исследований являются «вещественные доказательства, документы, предметы, животные, трупы и их части, образцы для сравнительного исследования (о них подробнее будет говориться ниже. — О. Б.), а также материалы дела, по которому произ-

345

 

водится судебная экспертиза. Исследования проводятся также в отношении живых лиц».

В самом общем виде задачи (цели), для разрешения которых назначается экспертиза, следующие:

1.  Идентификационные задачи — иными словами, идентификация объектов (людей, предметов и т. д.) по их следам или образцам. Напомню, что для осуществления идентификации необходимо два объекта — идентифицируемый и идентифицирующий (в качестве последнего выступают следы или образцы)-

2. Диагностические задачи, как правило, решаются исследованиями одного объекта, чаще всего следов, обнаруживаемых на месте происшествия и при производстве иных следственных действий: особенности ствола, из которого произведен выстрел патроном, части которого (гильза, пуля) обнаружены, из одного ли ствола выброшены две гильзы, найденные на месте происшествия, особенности обуви, след которой обнаружен, изъятии и т. д. К этому же классу исследований относится, на  наш взгляд, и установление родовой принадлежности: является ли данный объект холодным или огнестрельным оружием. Последние вопросы разрешаются обычно путем сопоставления исследуемого объекта с эталонными образцами или расчетными данными.

3.  Ситуационные задачи — чаще всего такие задачи преследует цели уяснения отдельных обстоятельств и (или) механизма расследуемого события с учетом конкретных обстоятельств: может ли быть произведен выстрел из данного экземпляра огнестрельного оружия в таких-то условиях без нажатия на спусковой крючок; имел ли водитель данной автомашины в таких-то условиях техническую возможность предотвратить наезд или столкновение (отметим попутно, что большинство автотехнических экспертиз носят именно такой ситуационный характер).

Помимо классификации судебных экспертиз по вышеприведенной их направленности на решение либо идентификационных, либо диагностических, либо, наконец, ситуационных задач, они подразделяются на классы по основанию тех отраслей специальных познаний, которые требуется использовать (и которые используются) для разрешения возникших экспертных вопросов. По этому основанию выделяют:

284

а) судебно-медицинские экспертизы (трупа, живого человека, вещественных доказательств, иных объектов биологического происхождения);

346

 

б)  судебно-психиатрические и психологические экспертизы, направленные на исследование соответствующего психического или психологического состояния интересующих следствие лиц, а также оценки с позиций этих специальных познаний отдельных обстоятельств расследуемого преступления;

в)  криминалистические экспертизы (теория и практика таковых составляет один из элементов объекта и предмета криминалистики), в свою очередь, подразделяются по соответствующим отраслям криминалистической техники. И потому к ним в настоящее время относят: трассологические, дактилоскопические, экспертизы письма и документов (среди которых в свою очередь выделяют почерковедческие, авто-роведческие,   технико-криминалистические  экспертизы  документов), судебно-баллистические и взрывотехнические, фототехнические, исследования холодного оружия, фоноскопические, экспертизы веществ и материалов и многие-многие другие, при производстве которых, повторим,   используются  криминалистические  специальные   познания; инженерно-технические экспертизы, к которым в первую очередь следует отнести автотехническую, строительно-техническую, инженерно-технологическую экспертизы и ряд других. В последнее время особую актуальность  и  распространенность  приобрели  компьютерно-технические экспертизы.

При расследовании многих так называемых хозяйственных и экономических преступлений следователь сталкивается с необходимостью обращаться к специальным познаниям в области экономики, что обусловливает необходимость назначения и производства су-дебно-экономических, товароведческих, финансово-экономических и тому подобных экспертиз.

Здесь хотелось бы высказать свое мнение по следующей проблеме. По мнению большинства исследователей, тем более подкрепленному Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам», юридические познания не относятся к специальным и потому вопросы права в компетенцию экспертизы не входят. Вряд ли с этим можно согласиться в настоящее время. Отдельные отрасли, особенно хозяйственное, налоговое, таможенное право столь сложны и в ряде случаев содержат столь много весьма противоречивых положений и норм, что далеко не всегда «нормальный» следователь в них сможет глубоко разобраться и сделать по

347

 

ним обоснованные выводы по расследуемому делу. Полагаем, что назначение в подобных .случаях юридико-правовой экспертизы вполне допустимо. Потому, на наш взгляд, совершенно права Е. Р. Российская, которая считает, что «назрела необходимость узаконить производство правовых (или юридических) экспертиз в тех случаях, когда для установления истины по уголовному или гражданскому делу, делу об административном правонарушении необходимы исследования с применением специальных юридических

285

познаний, которыми не обладает следователь, суд или лицо, рассматривающее административное правонарушение». (Российская Е. Р. Специальные познания и современные проблемы их использования в судопроизводстве // Журнал российского права, 2001, № 5; этого же мнения придерживается и А. А. Эксархопуло в статье «Специальные познания в уголовном процессе и их нетрадиционные формы // Вестник криминалистики, 2001. Вып. 2; Обоснование противоположной, традиционной позиции см. в статьях А. Яни и Ю. Корухова в журнале « Законность», 2001 г. № 1, 9.)

Напомним, что в принципе юридическая экспертиза уже «узаконена» в Приказе Министерства юстиции РФ от 8 августа 1995 г. «О порядке проведения в Министерстве юстиции Российской Федерации юридической экспертизы (выделено нами. — О. Б.) правовых актов субъектов Российской Федерации». Более того, ст. 1191 ГК РФ прямо устанавливает право суда на привлечение экспертов для установления содержания иностранного права. И, кстати сказать, по сути нечто «правовое» содержится в издавна традиционном вопросе, правомерность которого перед автотехнической экспертизой ни у кого сомнений не вызывает: «Как должен был действовать водитель в данной дорожной обстановке согласно требованиям правил дорожного движения» (Руководство по расследованию преступлений. Харьков, 2001. С. 586; Руководство для следователей. М., 1997. С. 639 ).

Дать исчерпывающий перечень судебных экспертиз невозможно; появляются новые уголовно-релевантные объекты, требующие экспертных исследований, постоянно создаются новые методики экспертного исследования традиционных объектов, основанные на использовании специальных познаний иных ранее для того не используемых наук. И потому мы привели выше лишь наиболее часто встречающиеся в следственной практике виды судебных экспертиз в настоящее время.

348

 

В контексте рассматриваемой темы весьма важны классификации экспертиз по объему исследования и последовательности. Их сущность видна из ст. 207 УПК: «При недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела может быть назначена дополнительная судебная экспертиза, производство которой поручается тому же или другому эксперту. В случае возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличия противоречий в выводах эксперта или экспертов по тем же вопросам может быть назначена повторная экспертиза, поручаемая другому эксперту».

Из этой же нормы закона следует, что судебные экспертизы могут быть единоличные и комиссионные, производимые двумя или большим количеством специалистов в одной области специальных познаний (кроме того, комиссионной судебной экспертизе посвящена ст. 200 УПК).

В последнее время все большую распространенность по праву получает назначение и производство комплексных экспертиз (ст. 201 УПК). Суть их состоит в том, что один и тот же объект (объекты) в целях наиболее полного ответа на интересующие следователя вопросы исследуются экспертами, обладающими познаниями в различных областях науки и техники, формируя при этом общие выводы (примером того могут служить медико-криминалистические исследования на предмет установления механизма события, использующие при этом как специальные медицинские, так и трассологические

286

познания). Обратим внимание на то, что при ее назначении и проведении возникает ряд интересных как теоретически, так и практически вопросов: например, кто должен руководить ее производством, формулировать окончательные выводы по вопросам, поставленным следователем, и т. д. К сожалению, ст. 201 УПК ответы на эти вопросы не содержит. В Законе же «О судебно-экспертной деятельности» он решен следующим образом: «Общий вывод делают эксперты, компетентные в оценке полученных результатов и формулировании данного вывода...» (ст. 23). Однако кто должен оценивать компетентность экспертов с этих позиций, данный Закон также не регламентирует.

И, наконец, скажем: по нашему мнению, следственным действием является не судебная экспертиза как таковая, а ее назначение. Под этим следует понимать следственное действие, состоящее в поручении

349

 

следователем компетентным специалистам произвести исследование определенных материальных объектов с целью установления обстоятельств, имеющих значение для деда, которые либо обязательны для установления именно таким образом, либо тех, которые иным образом объективно и (или) рационально установлены быть не могут. Кстати сказать, и выше цитированный Закон не именует экспертизу следственным действием, а говорит о ней лишь как о действии процессуальном (ст. 9).

Само производство экспертизы в сути своей, как отмечалось ранее, есть не что иное, как микронаучное исследование, в процессе производства которого эксперт не стоит перед необходимостью преодолевать или предупреждать чье-либо противодействие (см. об этом гл. 1 настоящей работы), а потому к экспертной деятельности применимо понятие не тактики, а методики исследования. О правомерности этого нашего мнения свидетельствует, думается, наконец, и то, что уголовно-процессуальный закон относит специалиста и эксперта не к стороне обвинения или защиты, а к иным участникам уголовного судопроизводства (ст. 57, 58 УПК).

§ 2. Подготовительный этап назначения судебной экспертизыТактика назначения судебной экспертизы, как и любого иного следственного действия, слагается из трех этапов: подготовительного, рабочего, заключительного.

Наиболее специфичным для рассматриваемого следственного действия является его подготовительный этап. Основные особенности его состоят в изменении последовательности стадий его проведения (сначала «полевая стадия», затем «кабинетная», тогда как при подготовке к производству других следственных действий их последовательность противоположна), а также более сложной относительно других действий самой его структуры.

Начинается он с обнаружения и изъятия объектов, которые в дальнейшем предполагается подвергнуть экспертным исследованиям. Чаще всего такие объекты обнаруживаются и изымаются в процессе осмотра места происшествия, обыска и выемки, т. е. при производстве следст-350

287

 

венных действий, целенаправленных в большинстве своем именно для их обнаружения. Изъятие таких объектов, добровольно предоставляемых отдельными лицами (потерпевшими, подозреваемыми и др.) также осуществляется в процессуальном режиме выемки. Очевидно, что судебно-медицинская, психиатрическая, психологическая и другие экспертизы относительно живых лиц (потерпевшего, подозреваемого) возможны только при их физическом появлении в деле.

На нескольких, казалось бы, аксиоматичных, но, увы, не всегда на практике соблюдаемых положениях, связанных с обнаружением и изъятием объектов предстоящих экспертных исследований, следует здесь остановиться. Во-первых, факт и условия (обстоятельства) обнаружения такого объекта (объектов) должны быть весьма подробно отражены в протоколе соответствующего следственного действия. Во-вторых, в нем же должен быть отражен факт изъятия данного объекта. В-третьих, большая часть таких объектов должна быть при их изъятии соответствующим образом упакована и опечатана, что также отражается в протоколе. Несоблюдение этих положений лишает доказательственного значения как сам факт обнаружения и изъятия этих объектов, так и ставит под обоснованное сомнение доказательственную значимость и результатов их последующих экспертных исследований.

Так, если одежда, снятая при осмотре места происшествия с трупа, тут же не была упакована и опечатана, то обнаружение при экспертизе на ней микрочастиц, аналогичных по своему происхождению с тканью одежды, изъятой у подозреваемого, теряет свою доказательственную силу, ибо в этом случае нельзя исключить, что она после изъятия могла соприкасаться с любой иной, кроме подозреваемого, одеждой и тканью.

Изъяв определенные объекты, следователь на данном этапе должен решить вопрос о необходимости назначения в отношении их судебной экспертизы (экспертиз), т. е. необходимости использования для их исследования специальных познаний. Отметим, что такой вопрос, конечно же, перед следователем не возникает, когда закон императивно обязывает его к ним прибегнуть в соответствии со ст. 196 УПК.

Следует обратить внимание на то, что изъятие объектов и формулирование оснований для назначения по ним экспертиз — процесс взаимосвязанный и взаимообусловленный: очень многие (если не большинство) объектов изымаются при проведении следственных действий именно с целью последующих их экспертных исследований. Статус

351

 

вещественных доказательств, в качестве которых часть из них впоследствии должна быть приобщена к уголовному делу, они приобретут, если «сохранили на себе следы преступления» (ст. 81 УПК), что чаще всего и выявляется в результате их экспертных исследований.

Таким образом, общим основанием к назначению большинства судебных экспертиз служат дедуктивные умозаключения следователя, основанные на его криминалистических знаниях и практическом опыте, о механизме следообразования при совершении преступлений, относящихся к определенному виду (какие следы и на каких объектах должны или могут при этом возникнуть), а также об имеющихся экспертных

288

возможностях исследования отдельных видов следов (имея при этом в виду приведенные выше классификации экспертиз, в первую очередь по областям используемых специальных познаний и направленности на разрешение не только идентификационных, но диагностических и ситуационных задач).

Объекты, подлежащие экспертным исследованиям, должны быть предварительно осмотрены. Цель такого осмотра — установление оснований для назначения соответствующей экспертизы. В ряде случаев для этого достаточно производства их осмотра в рамках того следственного действия, в ходе которого эти объекты обнаруживались и изымались (например, обнаружение на месте убийства или при обыске в доме подозреваемого предмета, могущего служить орудием преступления, со следами, подозрительными на кровь). В других случаях для того необходимо производство отдельного следственного осмотра. Скажем, только самостоятельный следственный осмотр множества изъятых при выемке документов позволит выделить из них те, которые в первую очередь требуют технико-криминалистического исследования (в связи с обнаружением на отдельных из них нарушения защитной сетки, изменения структуры и цвета на отдельных частях документа, смазанности и искажения имеющихся оттисков печатей и штампов и по другим подобным причинам).

Зачастую основания для назначения экспертизы возникают в результате допроса (свидетеля, потерпевшего, подозреваемого либо обвиняемого) по существу предъявленных им при этом объектов или обстоятельств расследуемого дела в целом.

Например, свидетель, осмотрев предъявленную ему при допросе платежную ведомость, заявляет, что подпись в ней от его имени вы-

352

 

полнена не им; обвиняемый признает, что тот или иной документ (либо подписи в нем определенных лиц) сфальсифицирован им или другим называемым им при этом человеком; обвиняемый объясняет, что выстрел, в результате которого погиб потерпевший, произошел без нажатия им спусковой скобы; участник дорожно-транспортного происшествия утверждает, что не имел технической возможности предотвратить наезд на пострадавшего, и т. п.

Совершенно очевидно, что вид назначаемой экспертизы зависит не только от названных выше (и других возможных) оснований для ее назначения, но и, можно сказать, генетически обусловлен наличием в распоряжении следователя к моменту ее назначения объектов для экспертного исследования. Говоря об этом, мы, в первую очередь подразумеваем, что далеко не всегда, особенно на первоначальном этапе расследования, следователь имеет возможность для назначения наиболее значимой, как правило, в доказательственном смысле идентификационной экспертизы. Дело в том, что, как известно, (вновь о том напомним) методологически и методически такая экспертиза может быть проведена лишь при наличии двух объектов — идентифицирующего и идентифицируемого. А зачастую в распоряжении следователя, особенно, как отмечено, на первоначальном этапе расследования, имеется лишь один из них.

Несколько примеров того: на месте происшествия изъяты гильзы от патронов, которыми были произведены выстрелы в потерпевшего, но само огнестрельное оружие не обнаружено; там же выявлены и зафиксированы на дактилоскопическую пленку

289

отпечатки пальцев, либо изготовлен гипсовый слепок следа обуви; изъят документ, текст которого по заявлению должностного лица выполнен не им; следователю поступило анонимное письмо, содержащее имеющие важное значение для расследуемого дела сведения; обнаружена предсмертная записка, выполненная от имени лица, причина смерти которого вызывает сомнения.

Поэтому первоначальной задачей следователя и основным направлением расследования в этих типовых ситуациях является обнаружение недостающего (чаще всего — идентифицируемого) объекта. Процесс этот длителен и сложен. Но во многих случаях он может быть оптимизирован использованием результатов своевременно проведенных диагностических исследований уже обнаруженного (чаше  всего —

 

идентифицирующего) объекта, что, к сожалению, не всегда в должной мере учитывается на практике. Для иллюстрации данного положения используем несколько примеров из следственной практики.

Судебно-баллистическая экспертиза, направленная на разрешение диагностических задач при исследовании гильз, обнаруженных на месте происшествия, установила: а) данные гильзы являются частями штатных патронов к пистолету ПМ калибра 9 мм; б) выпущены они из одного ствола (одного экземпляра оружия); в) этим оружием является пистолет иностранного производства калибра 9 мм, приспособленный для стрельбы штатными патронами к пистолету ПМ. Данные выводы во многом предопределили направления дальнейшего расследования, ориентировав его на установление лица (лиц) имеющего такой пистолет и возможности приобретать патроны к пистолету ПМ.

Диагностические исследования отпечатков пальцев позволили с весьма высокой степенью вероятности предположить возраст и телосложение человека, их оставившего, что было положено в основу ограничения круга лиц, среди которых следует искать преступника. Такие же исследования следа обуви позволили определить, что они оставлены кроссовками фирмы «Адидас», для обнаружения которых и были произведены обыски у нескольких подозреваемых.

Как сказано, подобные диагностические исследования могут не только оптимизировать направления розыска недостающих для идентификации объектов, но и во многих случаях помогут сузить круг лиц, среди которых следует искать виновного. Также на их основе возможно исключение отдельных лиц из числа подозреваемых или заподозренных в совершении расследуемого преступления.

Так, к примеру, если на одежде и в организме потерпевшей от изнасилования обнаружена сперма определенной группы, а биологические выделения подозреваемого относятся к другой группе, то это однозначно свидетельствует о его непричастности к данному преступлению.

Очевидно при этом, что для такого вывода необходимы экспертные исследования биологических образцов данного подозреваемого. Образцы жизнедеятельности человека, почерка определенного лица, оттисков подлинных печатей и штампов и т. п. широко и активно используются и в идентификационных экспертных исследованиях, выступая при этом в качестве идентифицирующих объектов. 354

 

290

Закон «О судебно-экспертной деятельности» определяет, что образцы для сравнительного исследования есть «объекты, отображающие свойства или особенности человека, животного, трупа, предмета, материала или вещества, а также другие образцы, необходимые эксперту для проведения исследований и дачи заключения» (ст. 9).

Самый элементарный и распространенный пример: для того чтобы разрешить вопрос, выполнен ли определенный текст данным лицом, необходимы сравнительные экспертные исследования этого текста с образцами почерка человека, заподозренного в его выполнении.

В этой связи на подготовительном этапе назначения экспертизы следователь зачастую стоит перед необходимостью получить образцы для сравнительного исследования. Такое право ему предоставлено ст. 202 УПК.

В соответствии с ней: а) получение следователем образцов осуществляется на основании его постановления. В нем следователь обосновывает такую необходимость, имея в виду при этом, что образцы для сравнительного исследования у свидетеля или потерпевшего могут быть получены лишь при необходимости проверить, не оставлены ли указанными лицами следы на месте происшествия или на вещественных доказательствах. Ограничений для получения образцов у подозреваемого или обвиняемого закон не содержит; б) при получении образцов не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство; в) для изъятия образцов в необходимых случаях может быть привлечен специалист. Думается, что биологические образцы жизнедеятельности человека и ряд других без участия специалиста получены быть не могут; г) об изъятии образцов следователь должен составить протокол (здесь следует обратить внимание на то, что закон указывает, что получение образцов производится без участия понятых).

Положительно оценив наличие оснований для назначения той или иной судебной экспертизы и имеющиеся возможности для постановки перед ней диагностических, идентификационных или ситуационных вопросов, следователь на этом же подготовительном этапе должен решить проблемы времени и последовательности их назначения и проведения.

Единственная, пожалуй, принципиальная рекомендация по первой из них — чем раньше, тем лучше. И обусловлена она несколькими

355

 

факторами. Во-первых, необходимостью своевременного, чаще всего безотлагательного получения в результате экспертизы доказательственной и, как правило, весьма значимой информации. Во-вторых, производство любой, казалось бы и не очень сложной, экспертизы — процесс весьма длительный. Потому промедление с их назначением зачастую влечет нарушение сроков расследования по делу. Кроме того, в этой же связи оно психологически затрудняет для следователя назначение дополнительной или повторной экспертизы, даже если для того есть все необходимые основания (об этом подробнее речь пойдет позже).

291

Проблема последовательности назначения экспертиз возникает перед следователем в тех достаточно распространенных случаях, когда по одному объекту следует назначить экспертизы различных классов и видов.

Приведем гипотетический пример такой ситуации: на одежде, снятой с трупа человека, погибшего в результате ранений, нанесенных ему холодным оружием при совершении на него разбойного нападения, имеются разрезы ткани, пятна крови, предполагается наличие микрочастиц, произошедших вследствие контакта этой одежды с одеждой нападавшего, а на отдельных ее частях (пуговицах, клапанах карманов) — наличие отпечатков пальцев этого лица.

Подход к решению этого вопроса, на наш взгляд, следующий: от менее стабильных следов к более стабильным. Иными словами, в первую очередь назначаются по объекту экспертизы по тем следам, которые более чем другие подвержены различным внешним воздействиям и изменениям.

И потому в приведенном примере логична следующая последовательность назначения экспертиз: исследования микрочастиц, дактилоскопическая экспертиза, биологическая (судебно-медицинская экспертиза вещественных доказательств), трассологическая, носящая диагностический характер относительно особенностей оружия, повредившего ткань одежды.

Подготовительный этап назначения экспертизы завершается определением экспертного учреждения или лица (лиц), которому следует поручить ее проведение.

Здесь в первую очередь обратим внимание на то, что УПК РФ 2001 г. принципиально иначе, чем то имело место в УПК РСФСР, решает во-

356

 

прос о возможности поручения производства экспертизы специалисту, который принимал участие в следственных действиях по этому же делу (ст. 73 УПК РСФСР эту возможность, как известно, не допускала, за исключением случаев участия специалиста в области судебной медицины в наружном осмотре трупа). Ст. 70 УПК, регламентирующая основания для отвода эксперта, гласит: «Предыдущее его участие в производстве по уголовному делу в качестве эксперта или специалиста не является основанием для его отвода».

Чаще всего следователь имеет возможность поручить производство экспертизы экспертному учреждению. Здесь надо сказать, что в настоящее время в нашей стране сложилась следующая система государственной экспертизы.

1. Экспертные учреждения при Министерстве юстиции РФ. Научно-методическое руководство ими осуществляет Федеральный центр судебной экспертизы; в нем же производятся самые сложные, чаше всего повторные экспертизы. На региональном уровне (в столицах республик, наиболее крупных областных и краевых центрах) такие функции выполняют региональные центры судебной экспертизы.

Во всех областных городах созданы лаборатории судебных экспертиз, которые производят большую часть как первичных, так и повторных традиционных и

292

нетрадиционных экспертиз практически всех видов и классов, и не только криминалистических, но и экономических, товароведческих и т.д.

2.  Экспертные учреждения при Министерстве внутренних дел РФ состоят   из   следующих   подсистем:   экспертно-криминалистический центр, выполняющий по сути те же функции, что РФЦСЭ в экспертных учреждениях   Минюста;   экспертно-криминалистические   управления (отделы) при областных (краевых) управлениях МВД; экспертно - криминалистические отделы при районных отделах внутренних дел, проводящие традиционные и достаточно методически несложные виды экспертных исследований (дактилоскопические, холодного оружия и т. п.). Обратим внимание, что сотрудники, входящие в систему экс-пертно-криминалистических учреждений МВД, кроме того участвуют в производстве следственных действий в качестве специалистов, а также обеспечивают оперативно-розыскную деятельность органов дознания, давая в таких случаях не экспертные заключения как таковые, а справки или заключения специалистов по возникающим при этом вопросам

357

 

(например, является ли изъятое у задержанного вещество наркотическим, стреляющий предмет — огнестрельным оружием и т. п.).

3.  Экспертные учреждения при Министерстве здравоохранения РФ по сути состоят из аналогичных по уровню звеньев. Возглавляются они соответственно Центральным  научно-исследовательским  институтом судебной медицины и государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. В. И. Сербского. На местах (в областных, краевых центрах) имеются бюро судебно-медицинской экспертизы и постоянно действующие экспертные комиссии, производящие психиатрические экспертизы.

4.  Экспертные учреждения имеют и некоторые иные правоохранительные органы и ведомства: Федеральная служба безопасности, Минобороны, Государственный таможенный комитет, Федеральная служба налоговой полиции.

Однако далеко не всегда государственные экспертные учреждения располагают специалистами в тех областях науки, техники, ремесла, искусств, использование знаний в которых необходимо следователю при расследовании конкретных уголовных дел. В таких случаях в соответствии со ст. 195 УПК он имеет право поручить производство экспертизы физическому лицу (лицам), такими знаниями обладающему.

К примеру, в последнее время в таких ситуациях зачастую оказываются следователи при необходимости экспертного исследования компьютерных объектов (электронных документов, программ), а также при назначении психологических экспертиз, ибо многие экспертные учреждения, во всяком случае регионального уровня, соответствующих штатных специалистов не имеют.

§ 3. Рабочий этап назначения судебной экспертизы

293

Рабочий этап назначения судебной экспертизы складывается из нескольких имеющих тактические особенности элементов: их круг очерчен ст. 195, 197, 199 УПК.

1. «Признав необходимым производство экспертизы, следователь выносит об этом постановление..., в котором указываются основания для назначения экспертизы, фамилия эксперта или на-

358

 

именование учреждения, в котором должна быть произведена экспертиза, вопросы, поставленные перед экспертом, и материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта» (ч. 1 ст. 195 УПК).

Указания на основания составляют заключительные криминалистически содержательные положения описательной части постановления о назначении экспертизы. Им должно предшествовать изложение обстоятельств дела, вызвавших у следователя потребность в использовании специальных знаний для экспертного исследования связанных с излагаемыми обстоятельствами объектов. Наиболее принципиальная рекомендация об объеме описательной части постановления о назначении экспертизы, на наш взгляд, следующая: эксперту в ней надо сообщать лишь те данные, которые требуются ему для полных и обоснованных ответов на поставленные на разрешение вопросы.

Цель этой рекомендации — исключить возможные психологические «накладки», которые могут повлечь как осознанное, так и зачастую не полностью осознаваемое желание эксперта своим заключением, своими ответами «помочь» следствию в «изобличении уже известного злодея». В этой же связи категорически недопустимо описание следователем обстоятельств и констатация в нем фактов, носящих в сути своей наводящий характер.

Так, назначая идентификационную трассологическую экспертизу ножа, изъятого у Н., по следу холодного орудия, который был обнаружен на ребре, извлеченном из трупа убитого, следователь указал: «Н. полностью изобличен в совершении данного убийства материалами дела. Однако, желая уйти от ответственности, он отрицает данный факт. А потому, учитывая, что для установления того, что именно этим ножом был нанесен смертельный удар потерпевшему ... назначить трассологическую экспертизу...»

Во многом предопределенный таким «беспристрастным» изложением обстоятельств дела, положительный ответ эксперта на вытекающий из них вопрос в дальнейшем повторной комиссионной экспертизой был признан несостоятельным и методически необоснованным.

В то же время совершенно очевидно, что при назначении экспертиз различных классов, родов и видов объем описательной части постановления должен быть различным. Так, при назначении ситуационной автотехнической экспертизы описательная часть постановления долж-

359

 

294

на содержать весьма подробные данные об исходных данных (обстоятельства ДТП как такового, сведения о тормозном пути автомашины, состояние покрытия дороги, метеоусловия, наличие или отсутствие запретительных и иных знаков и т. п.). Напротив, описательная часть постановления о назначении судебно-баллистической экспертизы идентификационного характера должна быть ограничена (как то должно было быть и в вышеприведенном примере назначения трассологи-ческой экспертизы) лишь указаниями на то, где (или у кого) были обнаружены и изъяты идентифицирующий и идентифицируемый объекты (скажем, на месте происшествия обнаружены гильзы, в доме подозреваемого Н. изъят пистолет).

Очень важным компонентом данного этапа назначения судебной экспертизы является формулировка следователем вопросов, ставящихся на разрешение экспертов (они излагаются в резолютивной части постановления). В этом отношении теория и практика криминалистики выработала ряд следующих основных рекомендаций.

Во-первых, вопросы должны иметь именно экспертный характер, а не касаться таких, для решения которых специальные познания не требуются.

Автор, например, сталкивался с постановлениями о назначении су-дебно-баллистических экспертиз, вопросы в которых звучали следующим образом: «является ли изъятый у обвиняемого пистолет «ТТ» № такой-то, огнестрельным оружием?» и (еще оригинальней): «Возможно ли увидеть движение пули невооруженным глазом?».

Во- вторых, они не должны выходить за пределы компетенции назначаемого вида и класса экспертизы. Нельзя, скажем, ставить на разрешение назначаемой технико-криминалистической экспертизы документов вопросы, относящиеся к идентификационной или диагностической экспертизе почерка; перед судебно-медицинским экспертом — вопросы идентификационного трассологического характера и т. п.

В-третьих, эти вопросы должны быть предельно конкретными и недвусмысленными. Только такая их формулировка позволит получить на них такие же конкретные и недвусмысленные ответы. При этом данная рекомендация касается всех видов экспертиз, как идентификационного, так и диагностического и ситуационного характера.

Несколько примеров такой формулировки вопросов: «Ивановым или другим лицом выполнен текст представленного на исследование

360

 

документа?»; «Пригоден ли представленный на экспертизу отпечаток пальца для идентификации?»; «Имел ли водитель Иванов в ситуации, изложенной в описательной части постановления, техническую возможность предотвратить наезд на потерпевшего?»; «Возможно ли производство выстрела из представленного на исследование экземпляра охотничьего ружья без нажатия на спусковую скобу?»; «Время наступления смерти потерпевшего?»; «Какова причина смерти потерпевшего и способ ее причинения?», и т. п.

В-четвертых, при постановке вопросов в постановлении о назначении экспертизы следователю надо учитывать существование методически обоснованных экспертных возможностей их разрешения. Это обусловливает целесообразность для следователя

295

получать консультации у специалистов (в том числе и у тех, которым будет поручено производство экспертизы) о таковых возможностях, а иногда с учетом этого согласовывать с ними конкретные формулировки отдельных вопросов.

В то же время нам представляется, что в ряде случаев целесообразна постановка перед экспертами вопросов, на которые заведомо для следователя последние откажутся дать однозначный ответ — именно в связи с отсутствием методических обоснованных экспертных возможностей их разрешения. Такие выводы экспертов (называемые «заключение о невозможности дачи заключения») снимут в том неопределенность, предупредят иных участников уголовного процесса (тех же обвиняемых, их защитников, прокурора, суд), почему определенный вопрос экспертным путем не исследовался.

Как то предписывает закон, в постановлении о назначении экспертизы должны быть перечислены материалы, представляемые в распоряжение эксперта. Основные тактические требования к этому элементу рабочего этапа назначения экспертизы, на наш взгляд, следующие.

Во-первых, эти материалы должны быть допустимыми для их экспертного исследования, что означает их получение следователем лишь в порядке, предусмотренном УПК для их вовлечения в уголовный процесс (в результате произведенных следственных действий, приобщения к уголовному делу материалов оперативно-розыскной деятельности, в частности, выполненных в ходе ее аудио- и видеозаписей и т. п.).

Во-вторых, представляемые эксперту материалы в необходимых случаях (о которых говорилось выше) должны быть надлежащим обра-

361

 

зом упакованы и опечатаны, указание на что также должно содержаться в постановлении при перечислении представляемых материалов. Данное требование направлено на исключение сомнений в том, не внесены ли в эти объекты (материалы) умышленные или неосторожные изменения после их изъятия при проведенных соответствующих следственных действиях.

Потому неслучайно содержательная часть заключения эксперта начинается с перечисления поступивших на исследование объектов, их описания, начиная с того, упакованы ли и как именно эти объекты.

В-третьих, представляемые материалы должны быть достаточными для разрешения по ним экспертом поставленных следователем вопросов. В противном случае, очевидно, производство экспертизы невозможно либо оно будет некорректным в методическом отношении.

Ст. 16 Закона «О судебно-экспертной деятельности» предусматривает обязанность эксперта (в числе, естественно, ряда других) «составить мотивированное письменное сообщение о невозможности дать заключение и направить данное сообщение в орган или лицу, которые назначили судебную экспертизу, если поставленные вопросы выходят за пределы специальных знаний эксперта, объекты исследований и материалы дела непригодны или недостаточны для проведения исследований и дачи заключения, и

296

эксперту отказано в их дополнении, современный уровень развития науки не позволяет ответить на поставленные вопросы».

Тут же отметим, что материалы уголовного дела в полном объеме, на наш взгляд, должны предоставляться эксперту лишь в крайне необходимых для того случаях (опять же для исключения возможности их психологического «наводящего» воздействия на эксперта, которое может сказаться на объективности его заключения, о чем подробнее говорилось выше при рассмотрении вопроса о содержании описательной части постановления о назначении экспертизы). Чаще всего материалы уголовного дела необходимы эксперту при производстве неидентификационных исследований диагностического или ситуалогического характера, таких, например, как психиатрическая, психологическая, автотехническая и тому подобные экспертизы.

2. «Следователь знакомит с постановлением о назначении экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника и разъясняет им права, установленные статьей 198 настоящего Кодекса. Об

362

 

этом составляется протокол, подписываемый следователем и лицами, которые ознакомлены с постановлением» (ч. 3 ст. 195 УПК ).

С тактической точки зрения (а мы рассматриваем, как и ранее, лишь те положения закона, которые несут именно такую тактическую нагрузку для производства соответствующего действия, и потому опускаем ряд чисто процессуальных моментов, в данном случае таких, например, которые предусмотрены названными ранее и некоторыми другими статьями УПК) этот компонент рабочего этапа назначения экспертизы предполагает обоснованное решение вопроса о времени ознакомления перечисленных выше лиц с постановлением о назначении экспертизы.

Тактическая рекомендация по нему, на наш взгляд, очевидна и однозначна, как и само назначение экспертизы: чем раньше, тем лучше. И обусловлена она как минимум двумя причинами. Во-первых, это позволит следователю своевременно изменить или дополнить свое постановление о назначении экспертизы в случаях необходимости удовлетворения ходатайств обвиняемого, заявленных при ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы (ст. 198 УПК).

И если постановление о назначении экспертизы объявляется обвиняемому и его защитнику (что, к сожалению, достаточно широко в настоящее время распространено) не только после направления его для исполнения, но уже и после самого производства экспертизы, то перед следователем, получившем то или иное ходатайство, заявленное обвиняемым в рамках его вышеуказанных прав, возникает дилемма. Ему нужно либо удовлетворить его, несмотря на то, что это логично приведет к замедлению расследования, а зачастую к нарушению его срока (не говоря уже о весьма существенных экономических дополнительных затратах на проведение повторной или дополнительной экспертной работы), либо, так сказать, «закрыв глаза», необоснованно отказать в удовлетворении даже существенных ходатайств обвиняемого. Увы, практика показывает, что именно последний путь разрешения этого вопроса, хотя он очевидно свидетельствует об ущербности проводимого расследования, в настоящее время наиболее распространен.

297

Во-вторых, своевременное ознакомление подозреваемого и обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы, сопрягаемое с тактически грамотным разъяснением экспертных возможностей для ответов на обозначенные следователем в постановлении вопросы,

363

 

само по себе можно использовать как тактический прием из класса «Демонстрация возможностей расследования» для убеждения обвиняемого в логической целесообразности дачи правдивых «признательных» показаний.

Обратим при этом внимание на следующее: УПК, как отмечено, обязывает знакомить с постановлением о назначении экспертизы не только обвиняемого, но и подозреваемого. Конечно же, подозреваемый еще не обвиняемый; более того, далеко не все лица, в определенный момент находящиеся в процессуальном статусе подозреваемого, становятся в дальнейшем обвиняемыми по делу. И потому при предлагаемом решении этого вопроса может возникнуть ситуация, когда по одному делу постановление о назначении экспертизы должно будет предъявляться нескольким лицам, последовательно по нему приобретавшими статус подозреваемого, что в некоторой степени усложняет расследование. Но мы убеждены, что это с лихвой окупится его объективностью и зачастую, как то показано выше, его эффективностью. Добавим также, что если в деле к моменту назначения экспертизы участвует адвокат-защитник обвиняемого (подозреваемого), то оптимальным представляется совместное их ознакомление с постановлением о назначении экспертизы.

В связи с изложенным мы сожалеем, что УПК не воспринял содержащееся в его Проекте весьма значимое в тактическом отношении положение, в соответствии с которым «до направления постановления (о назначении экспертизы. — О. Б.) для исполнения следователь обязан ознакомить с ним подозреваемого, обвиняемого...» (ст. 211 Проекта УПК РФ), что отнюдь не исключает необходимости его соблюдения в качестве оптимальной тактической рекомендации.

Если экспертиза производится в отношении потерпевшего, он также имеет право знакомиться с постановлением о ее назначении, заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о ее производстве в другом экспертном учреждении (ст. 198 УПК). При этом нельзя не сказать о следующем. Согласно ст. 195 УПК судебная экспертиза в отношении потерпевшего за исключением случаев, предусмотренных чч. 4 и 5 ст. 196 УПК (установление психического или физического состояния потерпевшего, его возраста), а также в отношении свидетеля, производится с их согласия или согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде. Нам думается, что такое тре-

364

 

бование закона вызывает к себе много вопросов и чревато весьма негативными последствиями для практики расследования преступлений.

298

Представим себе, что у следователя появились основания полагать, что смерть Ивановой последовала в результате убийства, скрытого инсценировкой того или иного некриминального события. А ее муле, заподозренный в этом убийстве, но на данный момент являющийся ее законным представителем, не дает согласие на проведение судебно-медицинской экспертизы для установления причины ее смерти.

Вторая гипотетическая ситуация. Иванов, попав в больницу с серьезными телесными повреждениями, по определенным личным мотивам отказывается дать согласие на проведение в отношении его той же судебно-медицинской экспертизы на предмет установления характера и степени вреда, причиненного его здоровью.

3. «Следователь вправе присутствовать при производстве экспертизы» (ст. 197 УПК).

Сразу отметим, что к данной процессуально-тактической рекомендации отношение в литературе неоднозначно. Так, Р. С. Белкин в своей, увы, последней пожизненной монографии «Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня», (М., 2001. С. 211—213) отрицательно отвечая на вопросы о цели, для достижения которой следователь может присутствовать при производстве экспертизы, и его возможностях при таком присутствии, считает приведенную норму «примером бессодержательности процессуальной формы».

Не думаем, что это так. На наш взгляд, в таком присутствии в необходимых случаях есть и смысл, и свои возможности. Во-первых, это оперативное получение следователем экспертной информации, ибо от содержательного производства экспертизы до составления письменного экспертного заключения и получения его следователем — дистанция если не огромного размера, то достаточно длинная. Во-вторых, к сожалению, далеко не всегда, производя экспертизу, эксперт реализует свое право при установлении обстоятельств, имеющих значение по делу, по поводу которых ему не были поставлены вопросы, указывать на них в своем заключении (ст. 204 УПК). Если эти обстоятельства станут своевременно известны следователю, а это практически возможно чаще всего именно тогда, когда он присутствует при производстве экспертизы, то это позволит ему своевременно поставить перед экспертом дополни-

365

 

тельные вопросы или назначить другую необходимую экспертизу для исследования таковых обстоятельств. Проиллюстрируем это положение примером из следственной практики.

Изучая материалы уголовного дела, поступившего к нему для производства дополнительного расследования, следователь обратил внимание, что в исследовательской части заключения судебно-медицинской экспертизы мельком описан причиненный режущим орудием след на одной из костей трупа. На его вопрос, почему же кость, на которой имелся след, при производстве экспертизы не была изъята, судебно-медицинский эксперт с «олимпийским спокойствием» сообщил, что следователь, производивший первоначальное расследование дела, соответствующий вопрос в постановлении не ставил и такого задания не давал, сам при производстве экспертизы не присутствовал и потому он, эксперт, не считал себя обязанным отражать данное обстоятельство в экспертных выводах, тем более изымать кость.

299

С учетом того, что у обвиняемого в убийстве В. при его задержании был изъят и приобщен к делу нож:, следователь принял решение о производстве эксгумации трупа. Назначенная затем трассологическая экспертиза дала категорическое заключение, что именно ножом В. был оставлен след на кости, изъятой при эксгумации из трупа потерпевшего, которое явилось затем одним из наиболее веских доказательств для осуждения В. за совершение убийства (кстати сказать, ознакомившись с заключением трассологической экспертизы, В., ранее отрицавший свою вину, признал себя виновным в убийстве).

Убеждены, что если бы следователь присутствовал при производстве судебно-медицинской экспертизы трупа, то эти обстоятельства были бы выявлены и исследованы своевременно, и В. был бы изобличен в совершении убийства значительно ранее, чем через два года, как имело место в данном   конкретном случае.

В-третьих, в ряде случаев составной частью экспертизы является участие эксперта в производстве допросов и других следственных и судебных действий, в ходе которых он имеет право задавать допрашиваемым вопросы, относящиеся к предмету экспертизы (ст. 57 УПК). Производя по ходатайству эксперта таковые действия и фиксируя в их протоколах вопросы эксперта и ответы на них допрашиваемого, следователь тем самым по сути присутствует при производ-

366

 

стве экспертизы. Приведем по этому поводу следующий пример из следственной практики.

На разрешение эксперта в области медицинской криминалистики следователем был поставлен вопрос о механизме происхождения брызг крови на одежде Попова, обвиняемого в убийстве Б., совершенного неоднократными ударами молотка в голову. По ходатайству эксперта следователь произвел повторный осмотр места происшествия с участием эксперта и обвиняемого, в ходе которого эксперт задач последнему ряд уточняющих вопросов о взаиморасположении и перемещениях его и потерпевшего в момент эксцесса, о направлении, в котором наносились удары и т. п., а затем использовал протокол данного осмотра с зафиксированными в нем ответами обвиняемого для обоснования своего заключения по интересовавшему следователя вопросу.

Наконец, в-четвертых: как известно, обвиняемый с разрешения следователя имеет право присутствовать при производстве экспертизы и давать объяснения эксперту (п. 5 ч. 1 ст. 198 УПК). Наиболее часто ходатайство о том заявляются обвиняемыми при назначении судебно-бухгалтерских, финансово-экономических и технических экспертиз. В таких случаях присутствие следователя при производстве экспертизы будет, на наш взгляд, способствовать сглаживанию и разрешению конфликтов, которые весьма часто, как то показывает следственная практика, возникают при этом между экспертом и обвиняемым, считающим себя (а зачастую и действительно являющимся).

§ 4. Заключительный этап тактики назначения экспертизы

300

Заключительный этап тактики назначения экспертизы также весьма специфичен относительно этого же этапа производства других следственных действий. Слагается он из ряда элементов, основными из которых, думается, являются следующие.

1. Анализ поступившего экспертного заключения. В первую очередь он предполагает проверку соответствия содержания заключения требованиям предъявляемым к нему ст. 191 УПК и ст. 25 Закона о «Судебно-экспертной деятельности» и ст.204 УПК.

367

 

Согласно последней, содержание заключения эксперта должно включать следующие указания: когда, где, кем (фамилия, имя и отчество, образование, специальность, ученая степень и звание, занимаемая должность), на каком основании была произведена экспертиза, кто присутствовал при производстве экспертизы, какие материалы эксперт использовал, какие исследования произвел, их методы и результаты, какие вопросы были поставлены эксперту, его выводы по ним и их обоснование.

Чаще всего — и это, видимо, психологически объяснимо — следователь начинает такой анализ с изучения того, насколько выводы эксперта значимы в доказательственном плане. Иными словами, оценивает, можно ли и каким образом использовать их в определении направлений дальнейшего расследования, подтверждают ли они или опровергают ту или иную следственную версию.

Затем следователь анализирует, на все ли поставленные перед ним вопросы ответил эксперт в своем заключении. При этом могут быть выявлены три обстоятельства: а) эксперт ответил на все поставленные ему на разрешение вопросы; б) отказы в ответах на некоторые из них экспертом в заключении обоснованы теми или иными причинами, например тем, что решение их выходит за пределы компетенции данной экспертизы, или отсутствием научно обоснованной методики исследования для их разрешения; в) эксперт просто упустил в своих выводах ответы на исследованные им в заключении вопросы. В двух последних ситуациях, как представляется, следователь должен воспользоваться своим правом, предоставленным ему ст. 205 УПК, на допрос эксперта с целью разъяснения или двполнения данного им заключения.

Далее следователь должен проанализировать полученное им экспертное заключение с позиций научной и методической обоснованности проведенных исследований и сделанных в нем выводов. Это, пожалуй, наиболее сложная проблема, стоящая перед следователем на данном этапе. Действительно, как на то обращает внимание Р. С. Белкин в цитированной выше монографии, следователь далеко не всегда «может квалифицированно судить о содержании проведенных исследований, поскольку для этого следует оценить примененные экспертом методы и методики, иметь представление о разрешающей способности, эффективности и точности методов, об апробации и научности методик и т. п.» (с. 214; этой же точки зрения придерживается и А.А. Эксархопуло,

368

 

301

см. его статью: «Криминалистика как область специальных познаний в расследовании преступлений» // Вестник криминалистики, вып. 2(4),2002). Естественно, при этом «речь идет о сложных экспертных исследованиях с использованием современных методов, отнюдь не отличающихся наглядностью и доступностью для простого наблюдения результатов, когда на десятках страниц, заполненных формулами и расчетами, описывается процесс экспертного исследования» (там же. С. 215).

Выскажем свое мнение о возможных путях решения этой сложнейшей проблемы (Р. С. Белкин называет требование закона об оценке следователем экспертного заключения «процессуальной ловушкой»). Во-первых, нам думается, что, сталкиваясь с подобным заключением, следователь, как и в предыдущем случае, должен допросить эксперта для разъяснения им «нормальным» общедоступным языком логики и методик своих исследований, в том числе и по перечисленным Р. С. Белкиным вопросам (о разрешающей способности определенной аппаратуры, об апробации и научности использованных методик и т. п.). Кстати сказать, ст. 8 уже неоднократно цитируемого (с учетом его определенной новизны) Закона «О судебно-экспертной деятельности» предписывает, что «Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных». Во-вторых, мы считаем возможным назначение повторной экспертизы в таких ситуациях. Особо ее назначение и проведение, на наш взгляд, необходимо в тех случаях, когда анализируемое заключение эксперта является если не единственным, то наиболее значимым доказательством, изобличающим или оправдывающим обвиняемого, либо когда от его обоснованности зависит в целом направление дальнейшего расследования по делу, либо, наконец, если оно в принципе противоречит другим материалам расследуемого дела.

2. Еще одним элементом данного этапа является ознакомление обвиняемого с заключением эксперта, а также с протоколом его допроса. При этом обвиняемый имеет право дать свои объяснения и заявить возражения, а также просить о постановке дополнительных вопросов эксперту и о назначении дополнительной или повторной экспертизы (хотя в тексте ст. 195, как то было в ст. 193 УПК РСФСР, он не содержится).

369

 

Очевидно, что если в деле участвует защитник обвиняемого, то эти доказательства следует предъявлять им одновременно, ибо, разумеется, чаще всего адвокат более глубоко и полно, чем его подзащитный, может их оценить и точнее сформулировать по ним мнение.

Весьма неоднозначен и в то же время важен в тактическом отношении вопрос о времени ознакомления обвиняемого с заключением эксперта. Практика, к сожалению, показывает, что зачастую следователи, пользуясь тем, что действующий УПК (как и УПК РСФСР) этот вопрос не опосредует, относятся к решению этой проблемы исключительно формально и выполняют это действие либо буквально накануне завершения расследования, либо практически совмещают его с ознакомлением обвиняемого с материалами дела в порядке ст. 217 УПК. При этом напомним, что так же обстоит дело с ознакомлением обвиняемого и с самим постановлением о назначении экспертизы. Понятно, что в такой ситуации удовлетворение следователем даже обоснованных ходатайств обвиняемого и его защитника, связанных с заключением экспертизы, крайне затруднено. И потому не случайно, что весьма часто всем известное столь длительное

302

рассмотрение уголовных дел в суде обусловливается как раз необходимостью проведения дополнительных или повторных экспертиз, в назначении которых в описанных выше ситуациях было отказано при предварительном расследовании преступления.

С этих позиций, думается, было бы правильным, если бы уголовно-процессуальный закон устанавливал срок, не позднее которого следователь должен ознакомить обвиняемого с заключением экспертизы, например, не позднее десяти дней до окончания расследования по делу. Сейчас же, на наш взгляд, данное положение следует рассматривать как рациональную для всех следственных ситуаций и при расследовании преступлений любых видов тактическую рекомендацию.

Не найдя оснований для назначения дополнительной или повторной экспертизы, как на основе собственного анализа, так и заключения эксперта и его допроса (если таковой имел место) и в результате рассмотрения ходатайств о том обвиняемого и его защитника, следователь завершает проведение данного следственного действия.

Назначение же дополнительной и повторной экспертизы в целом, с учетом, естественно, процессуальных о них предписаний, подчиняется рассмотренным выше тактическим положениям.

370

 

Приложение 62

Постановление

о назначении_________________судебной экспертизы

(какой именно)

«     »                                    Г.

(место составления) Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя)

рассмотрев материалы уголовного дела№ установил:

(излагаются основания назначения судебной экспертизы)

На основании изложенного и руководствуясь ст.  195 (196) и  199 УПК РФ, постановил:

1.  Назначить _____________________________судебную экспертизу,

(какую именно)

303

производство которой поручить___________________________________

(фамилия, имя, отчество эксперта либо наименование экспертного учреждения)

2.  Поставить перед экспертом вопросы:

(формулировка каждого вопроса)

3. Предоставить в распоряжение эксперта материалы:__________

(какие именно) 4. Поручить _______________________________________ разъяснить

(кому именно)

эксперту права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, и предупредить его об уголовной ответственности по ст.307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения1.

Следователь (дознаватель)____________________              п

(подпись)

Данная графа заполняется в случаях, предусмотренных частью второй ст. 199 УПК РФ.

371

 

Права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, мне разъяснены «__»_______________________ г. Одновременно я предупреж-

ден_ об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения.

Эксперт                              ____________________

(подпись)

Приложение 63

Постановление о назначении комиссионной_____________судебной экспертизы

(какой именно)

(место составления) Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя(дознавателя)

рассмотрев материалы уголовного дела № установил:

304

(излагаются основания назначения судебной экспертизы, а также обоснование необходимости привлечения нескольких экспертов)

На основании изложенного и руководствуясь ст.  195,  199 и 200 УПК РФ, постановил:

1. Назначить комиссионную______________судебную экспертизу,

(какую именно)

производство которой поручить________________________________

(фамилии, имена, отчества экспертов либо

наименование экспертного учреждения)

2. Поставить перед экспертами вопросы:

(формулировка каждого вопроса)

3. Предоставить в распоряжение экспертов материалы:

(какие именно)

4. Поручить ____________________________________ разъяснить

(кому именно)

<372

 

экспертам права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, и предупредить их об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за

дачу заведомо ложного заключения'.

Следователь (дознаватель)

(подпись)

Права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, мне разъяснены «__»________________ г. Одновременно я предупрежден_ об

уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения.

Эксперты:                           ____________________

(подпись)

(подпись)

(подпись)

305

Приложение 64

Постановление о назначении комплексной судебной экспертизы

«    »                          г.

(место составления) Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя)

рассмотрев материалы уголовного дела № установил:

(излагаются основания назначения судебной экспертизы, а также обоснование

необходимости привлечения экспертов различных специальностей)

Данная фафа заполняется в случаях, предусмофенных частью вчорой ст. 199 УПК РФ.

373

 

На основании изложенного и руководствуясь ст.  195,  199 и 201 УПК РФ, постановил:

1.  Назначить комплексную судебную экспертизу, производство которой поручить __________________________________________________

(фамилии, имена, отчества экспертов либо наименование экспертного учреждения)

2.  Поставить перед экспертами вопросы:

(формулировка каждого вопроса)

3. Предоставить в распоряжение экспертов материалы:____________

(какие именно) 4. Поручить___________________

(кому именно)

разъяснить экспертам права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, предупредить их об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения1.

Следователь (дознаватель)   _____________________

(подпись)

306

Права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, мне   разъяснены «__»____________________г. Одновременно я предупрежден^

об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения.

Эксперты:                              _____

(подпись)

(подпись)

(подпись)

1 Данная  графа заполняется  в случаях,  предусмотренных  частью второй ст. 199 УПК РФ.

374   

 

г               Приложение 65

Постановление о назначении_________________________ судебной экспертизы

(повторной (дополнительной)

«      »                                    Г.

(место составления)

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя)

рассмотрев материалы уголовного дела № установил:

(излагается основание назначения повторной (дополнительной) судебной экспертизы)

На основании изложенного и руководствуясь ст.  195, 199 и 207 УПК РФ, постановил:

1. Назначить__________________________________________________

(повторную (дополнительную)

судебную экспертизу, производство которой поручить

(фамилия, имя,

307

отчество эксперта либо наименование экспертного учреждения) 2. Поставить перед экспертом вопросы:

(формулировка каждого вопроса)

3. Предоставить в распоряжение эксперта материалы:

(какие именно)

4. Поручить _______________________________________ разъяснить

(кому именно)

эксперту права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, и предупредить его об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения .

Следователь (дознаватель)    _____________________

(подпись)

Данная фафа заполняется в случаях, предусмотренных частью второй ст. 199 УПК РФ.

375

 

Права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, мне разъяснены «__»___________________ г. Одновременно я предупрежден_

об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения.

Эксперт                              ____________________

(подпись)

. .            Приложение 06

Постановление о получении образцов для сравнительного исследования

«    »                          г.

(место составления)

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя (дознавателя)

рассмотрев материалы уголовного дела № установил:

308

(излагаются основания для получения образцов почерка или иных образцов для сравнительного исследования)

На основании изложенного и руководствуясь ст. 202 УПК РФ, постановил:

Получить образцы  _______________________________________

(какие именно)

(процессуальное положение, фамилии, имена, отчества участников уголовного судопроизводства)

Следователь (дознаватель)__________________

(подпись)

Настоящее постановление мне объявлено «___»________г.

(подпись лица, у которого должны быть получены образцы)

376

 

Приложение 67

Протокол получения образцов для сравнительного исследования

«    »                             г.

(место составления)

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя(дознавателя)

с участием*_____________________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, инициалы участвующих лиц)

на основании постановления от «___»_______________г. по уголовному

делу №___________________________в соответствии со ст. 202 УПК

РФ получил от __________________________________________________

(процессуальное положение, фамилии, имена, отчества участников уголовного судопроизводства)

309

образцы:________________________________________________________

(какие именно и как упакованы)

Перед началом, в ходе либо по окончании данного следственного действия от участвующих лиц ____________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления__________________. Содержание заявлен^: _______________

(поступили, не поступили)

(подпись лица, у которого получен образец)

Иные участвующие лица:      _____

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан______.__________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

377

 

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их

отсутствие)

(подпись лица, у которого получен образец)

Иные участвующие лица:     _____________________

(подпись)

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ.

Следователь (дознаватель)   ______________________

(подпись)

Приложение i Протокол ознакомления

(потерпевш__и (или) его представителя)

310

с постановлением о назначении судебной экспертизы

«    »                             г.

(место составления) Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы следователя (дознавателя)

в помещении_________________________________________

(каком именно)

руководствуясь ст. 198 УПК РФ, ознакомил______________

(фамилии, имена, отчества

потерпевш__и (или) его представителя)

378

 

с постановлением от «__»________г. о назначении  _____________

(какой именно)

судебной экспертизы по уголовному делу № ___________________

Одновременно потерпевш__и (или) его представителю разъяснены

права, предусмотренные частью второй ст. 198 УПК РФ.

Потерпевш_______________________

(подпись)

Представитель потерпевш_______

(подпись)

От участвующих лиц

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления__________________. Содержание заявлен__: _______

(поступили, не поступили)

Потерпевш_                          ______________________

311

(подпись)

Представитель потерпевш_______

(подпись)

Протокол прочитан ________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие)

Потерпевш_                           ______________________

(подпись)

Представитель потерпевш_______

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ. Следователь (дознаватель)   ______________________

(подпись)

Приложение 69 Протокол ознакомления

(обвиняем__(подозреваем__), защитника)

с постановлением о назначении судебной экспертизы

«    »                             г.

(место составления) Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

379

 

следователя (дознавателя)

в помещении_________

(каком именно)

руководствуясь частью первой ст. 198 УПК РФ, ознакомил_

312

(фамилия, инициалы обвиняем__(подозреваем__). защитника)

с постановлением от «    »                                                  г. о назначении

(какой именно)

делу №____________

судебной экспертизы по уголовному

Одновременно обвиняем__(подозреваем__), защитнику разъяснены

права, предусмотренные частью первой ст. 198 УПК РФ.

Обвиняем_ (подозреваем_)   _____

(подпись)

Защитник                               _________________

(подпись)

От участвующих лиц_

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления________________. Содержание заявлен_:___________

(поступили, не поступили)

Обвиняем_ (подозреваем_)

(подпись)

Защитник                               _________________

(подпись)

Протокол прочитан ________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их

отсутствие)

Обвиняем_ (подозреваем^)  _________________

(подпись)

313

Защитник

(подпись)

*'    Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ. Следователь (дознаватель)   ______________________

(подпись)                                        .... I

380

 

Приложение 70

Протокол ознакомления_______________

(кого именно)

с заключением эксперта

«    »                             г.

(место составления)

Следователь (дознаватель)

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

следователя(дознавателя) в помещении____________________________________________

(каком именно)

руководствуясь ст. 206 УПК РФ, ознакомил_________________

(кого именно)

с заключением эксперта №___________от «___»___________г.

по уголовному делу №____________________________________

Одновременно_____________________________________разъяснены

(кому именно)

права, предусмотренные частью первой ст. 206 УПК РФ.

(подпись лица, ознакомившегося с заключением эксперта) От участвующих лиц _________________________________________

314

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления_________________. Содержание заявлен_:

(поступили, не поступили)

Участвующие лица:

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан

(лично или вслух следователем (дознавателем)

381

 

Замечания к протоколу

(содержание замечаний либо указание на их

отсутствие)

Участвующие лица:

(подпись)

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ. Следователь (дознаватель)   _____________________

(подпись)

Приложение 71 Протокол допроса эксперта

«    »                            г.

(место составления)

Допрос начат   в___ч___мин

Допрос окончен в___ч___мин

Следователь (дознаватель)_____

(наименование органа предварительного

следствия или дознания, классный чин или звание, фамилия, инициалы

315

следователя (дознавателя) в помещении_________________________________________________,

(каком именно)

руководствуясь ст. 205 УПК РФ, в целях разъяснения заключения №

__________от «___»_____________г. по уголовному делу №

__________________допросил эксперта:

1. Фамилия, имя, отчество___________________________________

2. Должность_______________________________________________

3. Стаж работы в должности

4. Образование____________

5. Специальность 382

 

6. Стаж работы по специальности

7. Служебный телефон__________

8. Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность эксперта

9. Иные данные о личности эксперта ___________________________

Иные участвующие лица*_

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

Перед началом допроса мне разъяснены права, обязанности и ответственность эксперта, предусмотренные ст. 57 УПК РФ. Эксперт                                 ______________________

(подпись)

По существу данного мною заключения разъясняю следующее:____

(излагаются показания эксперта, а также поставленные ему вопросы и ответы на них)

Перед началом, в ходе либо по окончании допроса эксперта от участвующих лиц___________________________________________________

(их процессуальное положение, фамилии, инициалы)

заявления________________. Содержание заявлен: _________________

(поступили, не поступили)

316

Эксперт                                 _________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     _________________

(подпись)

(подпись)

Протокол прочитан________________________

(лично или вслух следователем (дознавателем)

Замечания к протоколу_________________________________

(содержание замечаний либо указание на их отсутствие) Эксперт                                 ______________________

(подпись)

Иные участвующие лица:     ______________________

(подпись)

(подпись)

Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ. Следователь (дознаватель)   ______________________

(подпись)

383

Глава 9 Обязательные тактические операции при расследовании преступленийНапомним, что под тактической операцией мы понимаем систему следственных действий, оперативно-розыскных и иных мероприятий и реализуемых при их производстве тактических приемов, направленную на достижение определенной локальной задачи расследования преступлений, разрешение которой с учетом вида расследуемого преступления и ситуации его расследования другим образом невозможно или нерационально.

Также напомним, что, по нашему мнению, обоснованному в главе 1 данной работы, есть две тактические операции, производство которых представляется необходимым при расследовании преступлений любых видов и категорий и практически во всех

317

следственных ситуациях. Это тактические операции «Защита доказательств» и «Проверка показаний лица, признавшего себя виновным в совершении преступления».

Тактическая операция «Защита доказательств». Как известно, доказательствами в уголовном судопроизводстве являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, полученных из источников, строго предусмотренных уголовно-процессуальным законом и со строжайшим соблюдением при этом им же установленной процессуальной формы их получения (ст. 74, 75 УПК). Таким образом, природа судебного доказательства двуедина: сведения, устанавливающие обстоятельства, входящие в предмет доказывания по уголовному делу в соответствии со ст. 73 УПК (их называют, напомним, доказательственными фактами), а также необходимые в процессе и для процесса их установления так называемые промежуточные факты и допустимые

384

 

источники их получения. Это двуединство в сути своей и составляет обязательные свойства доказательства — его относимость и допустимость в судебном доказывании (см. об этом: Кокорев Л. Д., Кузнецов Н. П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. Воронеж, 1995; Белкин А. Р. Теория доказывания. М., 1999). Следовательно, чтобы разрушить доказательство, лишить полученные сведения доказательственной значимости, достаточно, чтобы они потеряли хотя бы одно из названных свойств — относимость или допустимость. Либо не приобрели бы ни одному этих свойств изначально.

Но со сказанным связана еще одна проблема, необходимость решения которой во многом обусловливает, структурирует содержание рассматриваемой тактической операции: объективность информации, полученной и получаемой из допустимых и относимых источников, т. е. формально обладающей необходимыми доказательственными свойствами.

Совершенно ясно, что, увы, весьма часто выступающая в качестве доказательств в изложенном выше их понимании, информация либо изначально непреднамеренно или умышленно была неполной или искаженной, либо так же непреднамеренно или умышленно искажается в процессе последующего исследования преступления — при его расследовании и (или) судебном рассмотрении уголовного дела. Как печально иногда шутят следователи, интерпретируя известное выражение о статистике, «есть ложь, есть большая ложь, а есть свидетельские показания» или «лжет, как свидетель».

Причины этого весьма различны: от банального нежелания быть вовлеченным в орбиту уголовного процесса (вспомним, как Остап Бендер спасал от разгневанной толпы великого слепого Паниковско-го) и альтруизма — стремление бескорыстно помочь своими показаниями интересам обвиняемого (что чаще) или потерпевшего, до более сложной мотивации: отказ или изменение показаний под чьим-то влиянием, либо, наконец, для исключения или смягчения ответственности своей и (или) других лиц.

В последнее время, увы, воздействие на обладателей доказательственной информации со стороны заинтересованных в том лиц и организованных преступных сообществ приобрело

318

более жесткие и изощренные формы: от пыток и похищения таких людей, удержания их в недоступных для правоохранительных органов местах на время рассле-

385

 

дования и суда до их физической ликвидации. А до принятия, и тем более практической реализации государственной программы защиты свидетелей, потерпевших и других носителей доказательственной информации, при всей очевидной необходимости такового, путь достаточно долгий.

Уголовно-правовые меры, направленные на предупреждение вовлечения в уголовный процесс такой необъективной информации (ответственность за заведомо ложный донос — ст. 306 УК, за подкуп или принуждение названных в ст. 309 УК лиц в целях дачи ими ложных показаний и др.), как показывает практика, малоэффективны (если сказать точнее, они практически не работают).

Кстати, одна из рекомендаций по защите такой доказательственной информации содержалась еще в опубликованной в 1533 г. «Уголовной Конституции Карла V» (известной как «Каролина»): «Когда имеется несколько арестантов (по одному делу. — О. Б.), их надлежит отделить друг от друга, поскольку это возможно по тюремным условиям, дабы они не могли соглашаться между собой в сложных показаниях либо сговариваться о том, как они намерены оправдываться в своих деяниях» (прив. по: Хрестоматия по истории государства и права. Т.1. Воронеж, 1999. С. 393).

Но не только вербальная (словесная) информация может быть неполной или непреднамеренно или умышленно искажаться. Такими могут быть сведения, полученные или получаемые из материальных источников. Опосредованным осознанием этого может служить уголовно-правовая новелла 1996 г. об ответственности за фальсификацию доказательств по уголовному делу лицом, производящим дознание, следователем, прокурором и защитником (ст. 303 УК).

Понимание всего сказанного выше и должно лежать в основе планирования и осуществления тактической операции «Защита доказательств». Ее сущности, основным направлениям разработки системы защиты доказательств (хотя при этом автор не использует понятие тактической операции) посвящена очень глубокая и интересная монография В. В. Трухачева «Преступное воздействие на доказательственную информацию (Правовые и криминалистические средства предупреждения, выявления, нейтрализации. Воронеж, 2000).

Отсылая к этой работе, отметим лишь основные положения, связанные с защитой доказательств, выделяемые В. В. Трухачевым.

386

 

Угрозы для доказательственной информации со стороны определенных субъектов подразделяются на «внешние» и «внутренние». Субъектами, реализующими «внешнюю угрозу» доказательственной информации, выступают преступники, лица, находящиеся в зависимости от них, а также адвокаты, осуществляющие защиту подозреваемых,

319

обвиняемых по уголовному делу. Вторая группа включает в себя угрозы, которые могут быть реализованы работниками правоохранительных органов, как непричастных, так в большинстве случаев причастных в силу своих служебных полномочий к расследованию либо судебному разбирательству данного дела.

Средства защиты доказательственной информации от внешней и внутренней угрозы (с учетом специфики их характера) подразделяются на средства предупреждения посягательств на доказательственную информацию; средства устранения, ликвидации действительных угроз доказательственной информации и ее объективности; восстановления и защиты доказательственной информации, связанных с возникновением угрозы ее безопасности (создание и внедрение компьютерных программ, позволяющих восстанавливать доказательственную информацию, которая умышленно или неосторожно была стерта из памяти компьютера, восстановление похищенных либо уничтоженных материалов уголовных дел; привлечение лиц, отказавшихся от дачи показаний либо изменивших их в результате преступного воздействия, к позитивному сотрудничеству с правоохранительными органами и т. д.).

Совершенно верно В. В. Трухачев в системе защиты доказательств выделяет средства: а) технические; б) организационные; в) оперативно-розыскные; г) правовые (уголовно-правовые и уголовно-процессуальные); д) криминалистические; и достаточно подробно рассматривает их в названной работе.

Тактическая операция «Проверка показаний лица, признавшего себя виновным в совершении преступления». Аксиоматично, что показания лица, признавшего себя виновным в инкриминируемом ему преступлении, требуют тщательной проверки и объективного закрепления. И потому совершенно не случайно уголовно-процессуальный закон предупреждает, что признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу (ст. 77 УПК).

387

 

Практика показывает, что по большинству уголовных дел в определенный момент (чаще всего в достаточно краткий срок после задержания или ареста) подозреваемые и обвиняемые признавали себя виновными в совершении вменяемых им преступлений, от которых затем зачастую отказывались. Причины того различны. В общем-то получить от человека так называемые «признательные» показания не очень сложно, даже не используя для того незаконные методы ведения следствия. Увы, как известно, последние не являются уникальными исключениями в современной правоохранительной деятельности, особенно органов дознания.

Впечатляющие данные в этом отношении приводит начальник отдела по расследованию бандитизма и умышленных убийств следственного управления прокуратуры Воронежской области В. И. Саньков. «Изучение уголовных дел об умышленных убийствах, расследовавшиеся следственным управлением прокуратуры Воронежской области, — пишет он, — показывает, что в период с 1996 по 1999 г. за недоказанностью участия обвиняемых в убийствах было прекращено уголовное преследование по 6 делам (9 эпизодов) в отношении 8 лиц, которые в ходе следствия признавались в совершении данных преступлений, а предварительное следствие приостановлено ввиду неустановления лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. Еще по 3 делам

320

уголовное преследование прекращено в отношении 14 человек, ранее обвинявшихся в совершении убийств на основании ст. 5 п. 2 УПК РСФСР за отсутствием в их действиях состава преступления, поскольку в результате расследования была установлена их непричастность к инкриминировавшимся им деяниям. Причем из числа этих лиц 12 (!) признавались в совершении убийств либо в качестве исполнителей, либо соучастников, оговаривая других. По последним трем делам были установлены и привлечены к уголовной ответственности действительные преступники» (Саньков В. И. Тактика допроса лица, признающегося в совершении убийства // Криминалистические средства и методы исследования преступлений. Воронеж, 1999. С. 79).

Нет сомнений, что по многим уголовным делам получение от подозреваемого или обвиняемого «признательных» показаний крайне желательно: ведь он. (если действительно совершил преступление) может назвать все детали его, места сокрытия орудий преступления, трупа, его останков, предметов и документов, которыми он завладел в ре-

388

 

зультате совершения преступления, своих соучастников, в том числе и организаторов или заказчиков преступления. Но, не говоря уже о том, что такие показания должны быть получены законными и допустимыми средствами, они представляют доказательственную ценность лишь в одном своем уникальном качестве — как источник получения других доказательств о тех обстоятельствах, которые мы четко перечислили выше (о местах сокрытия отдельных объектов, соучастников).

На наш взгляд, в основе проверки достоверности даваемых лицом «признательных» показаний, т. е. в основе соответствующей тактической операции, должны лежать следующие посылки.

1.  Непротиворечие их «узловым», объективно установленным фактам расследуемого преступления: о способе и месте совершения данного преступления против личности, его мотивах (если таковые на момент допроса этого лица сомнений не вызывают и существенны для оценки даваемых показаний).

Например, В. признал себя виновным в том. что убил 3., нанеся ему несколько ударов по голове молотком. Однако согласно заключению судебно-медицинской экспертизы смерть 3. наступит в результате удушения, а следов телесных повреждений, которые могли бы быть причинены ударами молотка, на голове потерпевшего не имелось. Объяснить эти противоречия В. не мог; последующее расследование показало, что В. оговорил себя в убийстве 3., будучи психически больным человеком.

Признавая себя виновным в нанесении телесных повреждений, Ю. в то же время категорически утверждал, что никаких ценностей у потерпевшего У. он не забирал (на последнего было совершено разбойное нападение и отобран видеомагнитофон). Это противоречие вызвало сомнения в достоверности данных Ю. «признательных» показаний. Проверка их показала, что Ю. взял на себя разбойное нападение, совершенное его старшим братом. Ю. в дальнейшем выяснил, что, давая «признательные» показания, он был вынужден в то же время отрицать факт завладения видеомагнитофоном, так как не придумал, как объяснить, куда он его дел.

321

2.   Соответствие даваемых показаний объективным фактам, установленным до получения таких показаний (в ходе осмотра места происшествия, обыска, допросов иных лиц, чьи показания не вызывают сомнений в своей достоверности). Эти факты могут касаться как суще-

389

 

ственных обстоятельств, непосредственно составляющих предмет доказывания по данному делу, так и обстоятельств менее значительных, однако указывающих на то, что допрашиваемый действительно знает даже мельчайшие нюансы, связанные с обстановкой происшедшего.

Давая «признательные» показания, К: пояснил, что с Н. он распил две бутылки водки в своей квартире, после чего между ними произошла ссора, в результате которой он убил Н. После убийства он из квартиры ушел и был задержан спустя несколько дней, когда в его квартире был обнаружен труп Н. Следователь ограничился этими показаниями К., не сопоставив их даже с протоколом осмотра места происшествия, согласно которому на столе в квартире К. стояли не две, а четыре бутылки из-под спиртных напитков (две с водочными этикетками, одна с коньячной, одна с этикеткой болгарского вина), и по= тому, естественно, не устранил данного противоречия.

К. на следующий же день после дачи «признательных» показаний от них категорический отказался, заявив, что они давались в результате физического воздействия на него работниками милиции (наличие на теле К. многочисленных следов побоев спустя два дня было подтверждено судебно-медицинской экспертизой).

Указанное противоречие между объективными данными об обнаруженных бутылках и показаниями К. в этой части позволило защите выдвинуть версию о том, что убийство Н. было совершено не К., а другим лицом, с которым Н. после ухода К. распил бутылку коньяка и бутылку вина. Эта версия опровергнута не была, хотя органы дознания располагали оперативными данными, что данные бутылки стояли на столе еще до того, как за ним встретились К. и Н. Уголовное дело в отношении К. было прекращено за недоказанностью предъявленного ему обвинения в убийстве Н.

3. Наличие в «признательных» показаниях деталей, нюансов описываемых событий, которые нельзя выдумать, свидетельствующие о достоверности данных показаний. Значимость этих «частностей» иногда своевременно следователем не осознается: далеко не всегда они фиксируются следователем в протоколе допроса — последний, как правило, является продуктом совместного творчества допрашиваемого и следователя. Вот почему так важно использовать при допросе такого лица вспомогательные средства фиксации его показаний — аудио- или видеозапись, которая отразит все, в том числе, казалось бы, несущест-

390

 

венные моменты и даже оговорки в его показаниях. Особенно важны они для использования в той ситуации, когда данное лицо в дальнейшем отказывается от данных ранее «признательных» показаний. Анализ соответствующей аудио- или видеозаписи

322

позволяет выявить такие частности в показаниях этого лица и тактически правильно их использовать как в последующих его допросах, так и при составлении обвинительного заключения в части обоснования достоверности именно «признательных», а не последующих показаний обвиняемого.

Например, С. признал себя виновным с совершении убийства А. Рассказывая об обстоятельствах сокрытия трупа, С. объяснил, что непосредственно после убийства он не смог как следует закопать труп (была зима) и спрятал его в полуосыпавшемся окопе, забросав ветками и снегом. Весной лее, боясь, что труп будет обнаружен, он пришел на место его захоронения, выкопал рядом, глубокую яму и перезахоронил в нее останки А. (таи они спустя полтора года и были случайно обнаружены).

Эти показания С. были записаны на магнитную ленту. В дальнейшем С. сделал попытку частично от них отказаться, в том числе от факта перезахоронения трупа А.

Прослушивая аудиозапись «признательных» показаний С, следователь обратил внимание на то, что, рассказывая об обстоятельствах перезахоронения трупа, С. мельком заметил, что когда он извлек труп из места первоначального его сокрытия, то кисть левой руки трупа была обглодана мышами. Сопоставив звукозапись с протоколом допроса С, следователь убедился, что, не придав в свое время значение этой детали, он ее в протокол допроса признавшегося С. не внес. В то же время она полностью соответствовала заключению судебно-медицинской экспертизы трупа А., отметившей наличие на кисти левой руки следов зубов, возможно оставленных грызунами. При этом экспертиза была произведена значительно позже дачи С. изложенных показаний.

При повторном допросе С. следователь воспроизвел ему звукозапись его же «признательных» показаний в этой части, предъявил С. заключение судебно-медицинской экспертизы трупа А. Обратив внимание допрашиваемого на даты того и другого, он предложил объяснить, откуда С. мог, не перезахоранивая труп, знать еще до экспертов о такой детали, как обглоданная животными именно кисть и именно левой руки трупа.  Поняв невозможность как-либо убедительно объяснить эту

391

 

свою «виновную осведомленность», С. был вынужден вновь подтвердить факт перезахоронения трупа А., одновременно вновь признав и другие обстоятельства совершения им убийства потерпевшего.

4.  Из приведенного примера становится очевидным необходимость использования при допросе лица, признающего себя виновным, дополнительных средств фиксации показаний: аудио- и видеозаписи (последняя предпочтительней).

Кроме того, ее наличие, во-первых, психологически затруднит попытку допрошенного отказаться от данных «признательных» показаний (если, конечно, они были правдивы), и, во-вторых, значительно снизит вероятность того, что в случае отказа от них данное лицо будет ссылаться на применение к нему незаконных методов ведения следствия. Во всяком случае это позволит суду объективно оценить обоснованность подобных объяснений обвиняемого о причинах дачи им ранее таких «признательных» показаний;

323

5.  Средством закрепления «признательных» .показаний лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, по праву является проверка его показаний на месте происшествия.

Проверка на месте является убедительным средством объективного подтверждения достоверности показаний лица, признавшего себя виновным в совершении преступления против личности в том случае, когда в процессе ее проведения подозреваемый (обвиняемый):

а) указывает на отдельные места, связанные с совершенным им преступлением (места подготовки, совершения деяния, сокрытия его следов), о которых могло знать лишь лицо, действительно совершившее преступление, и на которых ранее или  в ходе следственного действия обнаружены объективные данные, свидетельствующие о криминальном (и криминалистическом) значении этих мест;

б)  демонстрирует свои действия при совершении преступления, соответствующие объективным данным о них, полученным ранее при расследовании дела, либо достоверность которых подтверждается в дальнейшем при проверке показаний на месте. Приведу несколько примеров, иллюстрирующих данное положение.

Д., признавший-себя виновным в совершении разбойного нападения, при проверке показаний указал место сокрытия ценностей, которыми он завладел. Там они были обнаружены и в дальнейшем опознаны потерпевшим как принадлежащие ему.

392

 

Давая пояснения в ходе проверки показания на месте происшествия, Ж., признававший себя виновным в совершении изнасилования, указал место, находясь на котором он поджидал жертву, и указал на несколько находящихся там окурков, пояснив, что они от сигарет, выкуренных им в то время. Окурки, на которые указал подозреваемый, были изъяты, в дальнейшем судебно-медицинская экспертиза установила, что обнаруженная на них слюна могла принадлежать Ж.

3., убивший потерпевшего ударом металлической трубы по голове, при проверке его «признательных» показаний на месте происшествия, используя макет трубы, на дублере потерпевшего показал, как им наносился удар и каково было в этот момент их (его и потерпевшего) местоположение. Назначенная экспертиза, проанализировав акт судебно-медицинской экспертизы трупа и результаты описанного следственного действия, пришла к выводу, что смертельный удар потерпевшему был нанесен именно так, как о нем на месте происшествия рассказал и показал 3.

6.  «Признательные» показания лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, могут быть точно проверены проведением других видов следственного эксперимента: проверки возможности совершения им определенных действий, входящих в канву обстоятельств, о которых он дает показания, наличия определенных навыков или профессиональных умений, использованных при совершении расследуемого преступления.

7.  Достоверность показаний лица, признавшего себя виновным в совершении преступления, может быть также проверена предъявлением ему  для  опознания 

324

потерпевшего,  оружия   преступления   и  других предметов, связанных с расследуемым преступлением, очными ставками между данным лицом, его соучастниками, а также потерпевшим и свидетелями (естественно, при наличии для их производства указанных в процессуальном законе оснований).

Как показывает практика, лицо, отказавшееся в дальнейшем от своих «признательных» показаний, зачастую объясняет причину их дачи физическим воздействием на него со стороны работников органов дознания. С целью предупреждения таких объяснений необходимо: во-первых, подвергнуть задержанного до его допроса судебно-медицинскому освидетельствованию на предмет установления наличия телесных повреждений; в случае если таковые будут обнаружены, не-

393

 

замедлительно допросить подозреваемого об обстоятельствах их получения. Во-вторых, после дачи подозреваемым признательных показаний вновь произвести его судебно-медицинское освидетельствование. Цель его ясна: установить, что в промежутке между первым и вторым освидетельствованиями у подозреваемого не появились телесные повреждения.

Совершенно очевидно, что в структуре данной тактической операции существенное место должно отводиться оперативным мероприятиям, проводимым органами дознания либо инициативно, либо по поручению следователя, расследующего данное уголовное дело.

Заканчивая рассмотрение вопроса о сущности данной тактической операции, мы считаем необходимым процитировать постановление следователя о посмертной реабилитации лица, приговоренного к смертной казни и расстрелянного, по большому счету, лишь на основании его «признательных» показаний (приводится по: Китаев Н.Н. Неправосудные приговоры к смертной казни. Системный анализ допущенных ошибок. Иркутск, 2001 .С. 176 - 200). Из него, как представляется, отчетливо видны многочисленные (увы, достаточно типовые) следственные ошибки при проведении проверки показаний лица, признавшего себя виновным в совершении убийства.

394

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

о прекращении уголовного дела

г.Москва.                                                                                        1989 г.

Следователь по особо важным делам при прокуроре РСФСР советник юстиции В.И. Паршиков, рассмотрев материалы уголовного дела № <...> об убийстве М.,

УСТАНОВИЛ:

29 апреля 1982 г. в лесном массиве, находящемся в районе 8 км Старого Московского тракта Верх-Исетского района г. Свердловска, недалеко от автобусной остановки «Контрольная», при возвращении из школы домой была убита и изнасилована 11-летняя М. Лена.

325

5 мая 1982 г. в связи с заявлением жительницы поселка О. о попытке ее изнасилования было возбуждено уголовное дело и задержан гр. Хабаров ГЛ., который о числе других преступлений признан совершение изнасилования и убийства М., показал об обстоятельствах его совершения.

Приговором судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 23 марта 1983 г. Хабаров Г.Л. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 117 ч. 4 и 102 п. «е» УК РСФСР, т.е. в убийстве, сопряженном с изнасилованием М., и осужден к смертной казни. Приговор приведен в исполнение (выделено нами. — О.Б.).

Согласно обвинительному заключению и приговору суда, Хабаров совершил преступление при следующих обстоятельствах.

Проживая до 22 апреля 1982 г. в поселке «8 км Старого Московского тракта» г.Свердловска, после переезда на новую квартиру продолжал посещать этот поселок. 29 апреля 1982 г., около 18 часов, находясь в поселке и будучи в нетрезвом состоянии, увидел на лесной тропинке возвращавшуюся из школы, ранее ему не знакомую М. Имея намерение изнасиловать, он догнал ее, схватил за руку, отвел от тропинки в сторону, расстелич на земле свой пиджак, повалш на него М., спустил с нее колготки и плавки, обналсился сам и совершил с ней насильственный половой акт. Поскольку девочка просила отпустить и кричала, Хабаров закрывай ей рот, душил руками за шею и после изнасилования убил, задушив имевшимся у нее на шее пионерским галсту-

395

 

ком. После чего труп спрятал, закрыв ветками, и с места преступления скрылся.

В основу приговора судом были положены следующие материалы:

1.  Показания Хабарова о совершении убийства и изнасилования М., данные им на предварительном следствии и в первом судебном заседании.

2.  Показания свидетелей Ежовой В.И. и Вторых В.И., которые утверждали, что видели Хабарова во второй половине дня 29 апреля на территории ДРСУ поблизости от места убийства, а также показания свидетеля Яшкина Олега, ровесника потерпевшей, утверждавшего, что видел М. в этот день в 17 час. 40 мин., когда она ища домой от остановки «Контрольная».

3.  Заключение биологической экспертизы о возможности происхождения от Хабарова спермы, обнаруженной в пятне крови, изъятом с преддверия влагалища потерпевшей, а также возможности происхождения от Хабарова волос, обнаруженных при осмотре на теле и одежде потерпевшей.

4.  Заключения криминалистических экспертиз о наличии на пиджаке и брюках Хабарова волокон, сходных с волокнами ткани одежды и пионерского галстука погибшей, а на одежде М. — волокон, сходных с волокнами тканей одежды Хабарова; о наличии на одежде обоих одинаковых растительных частиц, присутствии в подногтевом содержимом Хабарова волокон, сходных с волокнами ткани платья и фартука М., а в ее подногтевом содержимом микрочастиц волокон, сходных с волокнами ткани брюк Хабарова;

326

5.  Опознание Хабаровым, по фотографии потерпевшей и его показания, данные при их проверке на месте совершения преступления, согласно которым Хабаров, как отмечено в приговоре, «показал и уточнил место нападения на М. и место сокрытия ее трупа».

25 апреля 1988 г, в ЦПКыО им. Маяковского г.Свердловска в момент сокрытия трупа Б. очевидцами был задержан Фефилов Н.Б.

В ходе следствия он показал, что на протяжении 1982-1988 гг. ежегодно совершал убийства девочек и молодых женщин,, в том числе в 1982 г. убил ранее ему незнакомую девочку /MJ.

По результатам расследования вновь открывшихся обстоятельств судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР определением от 28.02.89 г. приговор в отношении Хабарова в части осуждения его за изнасилование и убийство М. отменила и направила де-

396

 

ло на дополнительное расследование. Проведенным расследованием установлено, что убийство М. Лены совершено Фефиловым, а обвинение в этом Хабарова является несостоятельным.

Детальный анализ показаний Хабарова в сопоставлении с материалами дела свидетельствует, что он не знал обстоятельств совершения убийства М.

Сам Хабаров в повторном судебном заседании неоднократно заявлял, что убийство М. он не совершал, его показания на предварительном следствии и первом суде являются самооговором, об обстоятельствах убийства узнал от жителей поселка и разговоров, которые в его присутствии вели между собой сотрудники милиции и прокуратуры, расследовавшие дело.

Эти показания Хабарова нашли свое подтверждение.

Так, из показаний Яшкина О.В., данных им 30 апреля и 6мая 1982 г., следовало, что М. подвергнись нападению примерно в 17 час. 40 мин.

Из заключения судебно-медицинской экспертизы от 30 апреля 1982 г. следовало, что смерть М. наступит примерно в 17 час. 30 мин. — 18 час. 00 мин.

На допросе 7 мая 1982 г. Хабаров показал, что убип М. «часов в 6 вечера, может быть в 5 час. 30 мин.», т.е. повторил то, что из показаний Яшкина О. и заключения экспертизы было известно следственным и оперативным работникам до его допроса.

На основании этих данных предварительное следствие и суд сделали вывод, что М. была убита около 18 час.

Однако это не соответствует действительности. В ходе настоящего расследования установлено, что М. подверглась нападению не позже 16 час. 47мин.

327

Одноклассница М. — Л., допрошенная 1 мая 1982 г. показала, что она 29 апреля 1982 г. вышла из школы с М. в 16 час. 30 мин. после занятий в радиокружке. Вместе пришли на расположенную рядом со школой остановку автобуса, где М. сразу же села в автобус, следующий в сторону остановки «Контрольная», и уехала. Время Л. определила по часам, имевшимся в радиокружке /т.39, л.д. 26-27/.

В автобусе, которым уехала М., оказалась ее соседка по поселку — Р. На допросах 1 и 6 мая 1982 г. она сообщила, что на «Контрольного) она couuia с М. ровно в 16 час. 40 мин., определила это по своим часам, правильность хода которых ежедневно проверяла по сигналам точно-

397

 

го времени. Она стала ожидать другой автобус, а М. пошла пешком, сказав, что торопится домой /т.39, л.д. 32—37/,

М. — мать потерпевшей, показала, что Лена от остановки «Контрольная» ходила пешком, следуя по поселку «8-й км», у гаража «Общепита» сворачивала влево на тропинку в лесу, выходила на новое шоссе и по нему шла прямо к дому в поселке «9-й км». Весь этот путь у нее занимал не более 20 минут.

В судебном заседании М. сообщила, что дочь должна была прийти домой в 17 час, так как они с ней заранее договаривались в это время вместе пойти в баню /т.40, л.д. 274, т.З, л.д. 118/.

Допрошенные повторно в 1988 г. Л., Р. и М. подтвердили свои показания/т.42, л.д. 48-49, 219-222, 212-213/.

Экспериментами, проведенными в 1988 г., установлено, что на дорогу от «Контрольной» до места убийства М. требуется не более семи минут /т.42, л.д. 32—34, 238—245/.

Ссылка в обвинительном заключении и приговоре на показания несовершеннолетнего Яшкина Олега, указывавшего, что видел М. у автобусной остановки в 17 час. 40 мин., является несостоятельной, поскольку его показания находятся в противоречии с показаниями Л., Р. и матери М. Допрошенный повторно Яшкин показал, что время, когда он видел М., определил со слов незнакомой ему женщины и не исключает, что видел потерпевшую в другой день /т.42, л.д. 25-31/.

Хотя указанное противоречие имелось в материалах дела уже в 1982 г., однако, оно осталось незамеченным и не было устранено в ходе предварительного следствия и в суде.

Хабаров неоднократно показывал, что непосредственно перед убийством он вышел на старый тракт у забора гаража торговой базы /т.е. «Общепита»/ и, находясь там, увидел М, переходившую дорогу напротив старого поста ГАИ/т.39. л.д. 77-78, 81-82, 89-90 и др./

Следственным экспериментом в 1988 г. установлено, что с названного Хабаровым места он не мог видеть, как М. переходила дорогу у поста ГАИ, поскольку дорога делает поворот, и пространство перед постом ГАИ от забора гаража не просматривается /т.42, л.д. 238-245 и карта-схема/.

328

Это обстоятельство подтверждается и фотоснимками, выполненными 7 мая 1982 г. во время выхода с Хабаровым на место происшествия /т.39, л.д. 84 — оборот, 85/.

398

 

Это противоречие также не было замечено следствием в 1982 г., поскольку в то время аналогичный следственный эксперимент не проводился.

Описывая одежду М., Хабаров утверждал, что на ней была школьная форма коричневого цвета и черный фартук. Это соответствовало действительности. В то лее время он говорил, что на потерпевшей были серые колготки, белые плавки и белая комбинация /т.39, л.д. 79, 95; т. 2, л.д. 186/.

Фактически, как установлено показаниями матери М., протоколами осмотра, криминалистическими и судебно-медицинской экспертизой, колготки М. были коричневого цвета, плавки-трусы были с набивным рисунком голубого и темно-зеленого цветов, майка на ней желто-зеленого цвета с красной отделкой, комбинации же никакой не было /т.39, л.д. 88, 95/.

Отказавшись в суде от ранее данных показаний, Хабаров, пояснил, что цвет фартука назвал черным, так как все школьницы ходили в такого цвета фартуках /т.41, л.д. 135/.

Сообщая приметы портфеля, находившегося у М., Хабаров на следствии утверждал, что на нем имелись ремни для ношения его за плечами, неоднократно называл его сумкой.

В то же время показаниями матери М., Л. и других свидетелей было установлено, что ремней на портфеле не было, была только одна ручка, как у обычного портфеля. Это обстоятельство нашло свое подтверждение после того, как Фефилов указал место, куда он после убийства М. выбросил ее портфель.

В период предварительного следствия Хабаров правильно указывал, что портфель у погибшей был красного цвета. На суде он пояснил, что о цвете портфеля знает со слов работников милиции.

Хабаров утверждай, что у М. были светло-русые волосы, которые, свободно спадая вниз, не доставали до плеч. Протоколами осмотра, заключениями экспертиз установлено, что волосы у М. были темно-русые. Подтвердив именно этот цвет волос дочери, М. показала, что по состоянию на 29 апреля 1982 г. волосы у дочери были значительно длиннее и свободно падали на плечи. О такой длине волос свидетельствует и фотоснимок головы потерпевшей, выполненный на месте происшествия. В акте экспертизы эксперт Кузнецова указала, что образцы волос М. достигали длины 29 см, а по цвету были темно-

399

 

серые, почти черные /т.39. л.д. 8, 10, 11, 20; т.2, л.д. 140; т.42. л.д. 210-213/.

М. подтвердила, что в ночь на 30 апреля 1982 г. она передала работникам милиции фотографию дочери, относящуюся к началу 1981 г., на которой волосы действительно

329

были свободно спадающими вниз и не достающими плеч. С тех пор волосы у дочери значительно отросли, так как она ее не подстригала. Именно эта фотография и была предъявлена Хабарову на опознание, по ней он и опознал М. как убитую и изнасилованную им девочку.

В судебном заседании в марте 1983 г. он заявил, что эту фотографию ему показали до опознания. По признанию свидетеля Туфляко-ва, работавшего помощником прокурора г.Свердловска и проводившего опознание, таблицу с фотографиями, заранее подготовленную, ему передал кто-то из работников милиции. Он соответствующих указаний на этот счет не давал. Фотографии на фототаблице заверены печатью Верх-Исетского РОВДг.Свердловска /т.39, л.д. 93/.

В ходе предварительного следствия и суда свидетели Енкова, Вторых и Чистяковы показывали, что видели Хабарова на территории ДРСУ, поблизости от места убийства, 28 или 29 апреля 1982 г. Впоследствии Енкова на суде стала утверждать, что видела Хабарова 29 апреля 1982 г. в 15 час.

В ходе расследования дела по вновь открывшимся обстоятельствам Енкова показала, что в один из дней после того как был арестован Хабаров кто-то из работников ДРСУ сообщил, что на проходной находится работник милиции, который спрашивает всех о Хабарове, интересуется, кто видел его в день убийства М. Она вспомнила, что видела Хабарова в один из последних дней апреля 1982 г., сходшш к работнику милиции и сообщила ему об этом. После этого ее пригласили к следователю, который оформил ее показания протоколом.

Только 15 июня 1982 г. Хабаров Г.Л. показал, что перед убийством девочки заходил в гараж на 8 км, где разговаривал с Виктором /Чистяковым/ и Василием Ивановичем /Вторых/. Больше в поселке в этот день ни с кем не встречался.

В настоящее время установлено, что Енкова и Вторых добросовестно заблуждались и фактически видели Хабарова на территории ДРСУ в последний раз 26 апреля 1982 г. Доказательства, подтверждающие этот факт, будут приведены ниже.

400

 

По словам Хабарова, он задушил потерпевшую руками и с места изнасилования на руках перенес ее в ельник. Однако осмотром места происшествия зафиксированы следы на обуви и одежде М, свидетельствовавшие о перемещении ее тела путем волочения, а задушена она была пионерским галстуком, что подтверждено судебно-медицинской экспертизой.

Свидетель Чирков Г.М. — бывший начальник Верх-Исетского РОВД г.Свердловска, показал, что когда он рано утром 30 апреля 1982 г. еще до начала осмотра прибыл на место происшествия, то видел возле трупа М. след волочения /т-42, л.д. 53/.

Участники осмотра места происшествия — следователь Фетисов и эксперт-криминалист Ильиных подтвердичи, что с учетом конкретной обстановки места происшествия, следы на обуви и одежде М. являлись следами волочения /т.42, л.д. 82—87/.

330

Этот след волочения в протоколе осмотра не был зафиксирован. Не соответствовали действительности и показания Хабарова о том, что он нанес потерпевшей удар ножом в живот. Характерно, что при этом он называл приметы ножа, который у него отобрали в бане работники котельной, когда он там находился 16 апреля 1982 г. и который был изъят 5 мая 1982 г. инспектором ОУР Федотовым /т.39, л.д. 80,82,97; т. 40, л.д. 21/.

Отсутствие у Хабарова преступной осведомленности подтверждает и тот факт, что при проверке его показаний 7 мая 1982 г. он неправильно указал место, где якобы оставил труп, и где он впоследствии был обнаружен, что следует из протоколов осмотра места происшествия, протокола проверки показаний от 7 мая 1982 г., показаний Хабарова от 8 мая, показаний свидетеля Федотова А.В., обнаружившего труп М. в ночь с 29 на 30 апреля. Каких-либо данных, что до 7 мая 1982 г. с Хабаровым производился выход в район места обнаружения трупа, в ходе расследования настоящего дела не получено, а имеющиеся материалы практически исключают такую возможность.

Как указывалось, Хабаров был вызван для допроса и задержан 5 мая 1982 г.

В суде он показал, что впервые об убийстве М. его стали спрашивать через день после задержания.

Свидетель Бубнов П.А., работавший прокурором. Верх-Исетского района г.Свердловска, на территории которого было совершено пре-

401

 

ступление, показал, что в ночь на 7 мая, когда он около полуночи зашел в кабинет работника уголовного розыска Широкова, Хабаров стал говорить о своей причастности к убийству М. Он попытался выяснить у него обстоятельства этого убийства, но Хабаров ничего вразумительного ответить ему не мог.

После этого он ушел, а Широков продолжал допрашивать Хабарова.

Дознаватель Верх-Исетского РОВД г.Свердловска Гвоздик показала, что 7 мая 1982 г. в первой половине дня она допрашивала Хабарова и возила его для получения санкции на арест в прокуратуру. Хабаров возмущался, что его задержали, отрицал попытку изнасилования О.

Впервые официальные показания об убийстве и изнасиловании М. Хабаров дал на допросе 7 мая 1982 г., который начался в 14 час. 40 мин. Выход для проверки показаний на месте был произведен в тот же день с 16 час. 05 мин. до 19 час. 10 мин.

Руководивший этим следственным действием Туфляков показал, что выход он произвел сразу после окончания допроса Хабарова, по инициативе работников милиции, которые неожиданно для него уже знали, какие показания дает Хабаров. При этом они заранее подготовили транспорт, кримтехнику, специалиста, понятых.

При повторном выходе для проверки показаний на месте 10 мая 1982 г. Хабаров Г.Л. хотя и более точно указал место, где, якобы, оставил труп М., однако и в этом случае допустил ошибку в несколько метров, что видно из протокола осмотра и следственного

331

эксперимента, проведенного при расследовании дела по вновь открывшимся обстоятельствам.

На суде он пояснил, что «показывал место, где все произошло, т.к. следователь показывал ему все сам» /т.41, л.д. 129 — оборот/.

Допросами свидетелей, понятых и других участников выхода 7 и 10 мая 1982 г. показания Хабарова в этой части подтверждения не нашли.

Однако из показаний сотрудников милиции Захарова М.М., Чехови-ча, жителей поселка Плотникова, Седаева, Седаевой следует, что после 7 мая 1982 г. с Хабаровым неоднократно производились выходы для отыскания портфеля погибшей: в лес, где было совершено убийство, и где портфель искали под пнями деревьев, а Хабаров впервые показал болотце, в котором, якобы, утопил портфель; на территорию

402

 

ДРСУ; по месту его предыдущего жительства. Протоколы этих следственных действий в деле отсутствуют.

Отсутствие преступной осведомленности у Хабарова подтверждается и тем установленным фактом, что в случаях, когда отдельные существенные обстоятельства совершения преступления не были известны, и подсказать их Хабарову никто не мог, он произвольно придумывал их.

При убийстве и изнасиловании преступником был похищен школьный портфель М. В ходе предварительного следствия в 1982 г. предпринимались неоднократные попытки установить через Хабарова место нахождения портфеля. Однако, не будучи убийцей М., и не зная, где находится портфель, он давал произвольные показания, неоднократно менял их по мере того, как проверялись его предыдущие показания. Сначала он показал, что после убийства взял портфель, дошел до воинской части, перелез через забор и на территории части бросил портфель /т.39, л.д. 79/. Однако в тот же день 7 мая 1982 г. при выходе для проверки показаний на месте заявил, что портфель отнес к коллективному саду «Восток» и там бросил у забора /т. 39, л.д. 83/. На следующий день 8 мая на допросе он показал, что, взяв портфель, пошел в лес в сторону торфяника. Подойдя к болоту, бросил портфель в воду /т. 39, л.д. 94/. При выходе для проверки показаний на месте 10 мая он указал это болото. При осмотре его аквалангистами, а также при полной откачке воды портфель обнаружен не был. Такие же показания он давая 14 и 19 мая. Но 20 мая стал утверждать, что принес портфель на стадион и отдал своим знакомым, утверждая при этом, что рассказывает всю правду, которую раньше говорить не хотел, не желая впутывать своих знакомых /т.39, л.д. 175/.

Однако допросы названных Хабаровым лиц показали, что его показания не соответствуют действительности.

На допросе 7 июня Хабаров показал, что раньше говорил неправду. Фактически портфель он оставил на месте преступления. Раньше не хотел называть своих знакомых, т.к. они были свидетелями нахождения его в день убийства в районе его совершения /т. 39, л. д. 177/.

332

Однако из допросов Сапатина, Коржикова, Кащенко, Шеста-кова, Кудинова следовало, что Хабарова они 29 апреля 1982 г. не встречали, спиртные напитки с ним распивали на несколько дней раньше.

403

 

На допросе 11 июня 1982 г. Хабаров заявил, что оставил портфель в сарае рядом со своим домом, а на последующих вновь утверждал, что оставил портфель около убитой.

Объясняя причину противоречий в своих показаниях, Хабаров на допросе 10 августа 1982 г пояснил: «... Я выдумывал, думая, что мне не поверят, что я оставил его /портфель/ у девочки, т.е. рядом с ней, тем более что около трупа портфеля не оказалось, когда ее нашли». Поскольку об исчезновении портфеля Хабаров знать не мог, приведенные показания подтверждают и то, что Хабаров информировался об обстоятельствах расследования дела, однако в протоколах его допросов это не отражалось.

Помимо изложенного, Хабаров в суде показал, что об убийстве М впервые он узнал от знакомой матери — Воробьевой — 30 апреля.

Хабарова УН., Воробьева Т.Д подтвердили эти показания. Из материалов, характеризующих личность Хабарова, усматривается, что он состоял на учете в психоневрологическом диспансере по поводу олигофрении в степени умеренно выраженной дебильности с моторной алалией. Отставал в психическом развитии, учился во вспомогательной школе. В связи с указанным заболеванием имел сначала 2, а затем 3 группу инвалидности

В актах судебно-психиатрических экспертиз указывается, что речь Хабарова косноязычна, запас слов ограничен, уровень знаний низкий. Прочитанный текст пересказывает с наводящими вопросами.

Одной из причин самооговора Хабаров назвал свое болезненное состояние — «Уменя кружилась голова, когда допрашивали».

Бывший следователь прокуратуры Верх-Исетского района г.Свердловска Тихомиров А.С, расследовавший эпизод об изнасиловании Хабаровым О., рассказывая о допросах им Хабарова, показал.

«От Хабарова у меня осталось впечатление, как об умственно отсталом человеке. Рассказать в свободной форме те обстоятельства, которые я у него выяснял, он не мог. Он фактически все подтверждает. Спросишь его об одном — Хабаров подтверждает. Спросишь об этом же, но по-другому задашь вопрос, — Хабаров подтверждает совсем другое... В ходе допроса у нас зашел разговор об убийстве. Я спросил его, в какой одежде была убитая? Он ответить ничего конкретного не мог. Я спросил, не была чи девочка одета в желтое платье? Хабаров согласно кивнул головой, .мол, да, была одета в желтое

404

 

333

платье, Я спросил его; наверно все-таки ты ошибаешься Наверно она была одета в красное платье. Хабаров опять согласно кивнул головой, подтверждая, что да, мол, была одета в красное платье Тогда я спросил в третий раз: нет, наверно она все-таки была одета в зеленое платье? И Хабаров вновь согласно кивнул головой»

Врач-логопед Зарецкая ЕА . присутствовавшая в качестве специалиста при предъявлении Хабарову обвинения, показала, что Хабаров говорил невнятно, заменял одни звуки другими Плохо интонировал, строил неправильные фразы, отдельные слова его невозможно было понять На вопросы отвечал короткими фразами, отрывисто Вопросы ему задавались одни и те же по несколько раз Вопросы задавались простые, последовательные, поэтому и ответы были последовательные. Чувствовалось, что он был взволнован, его даже утешали. Из его рассказа она поняла, что он совершил убийство девочки в состоянии опьянения, на сексуальной почве По его словам, он задушил ее галстуком

Присутствовавший на том же допросе адвокат Вахновскип Б.А показал, что при допросе следователь зачитывал вопросы Они были длинными. На каждый вопрос предлагали ответить Хабарову. Но у него была очень невнятная речь, и он его совершенно не понимал. Врач тоже далеко не всегда могла понять Хабарова Тогда следователь попросил, чтобы на поставленные вопросы Хабаров отвечал только «да>> или «нет» и попросил врача объяснить это Хабарову. Его ответы были односложными. Складывалось впечатление, что Хабаров не понимает, что от него хотят, зачем и почему он здесь.

Помимо показаний Хабарова, которые предварительное слеоствие и суд ошибочно оценили как его преступную осведомленность, вину Хабарова в убийстве и изнасиловании М они основывали на косвенных доказательствах, каковыми были заключения биологических, криминалистических экспертиз, показания свидетелей Енковой, Вторых, Чистякова о нахождении Хабарова в день убийства в непосредственной близости от места совершения преступления.

Однако в ходе настоящего расследования установлена несостоятельность и этих доказательств

Свидетель Вторых был допрошен впервые 17 июня 1982 г. Он утверждал, что не помнит, видел ли Хабарова 29 апреля, и сослался на

405

 

сотрудницу по работе Енкову, которая 29 апреля или в другой день, но накануне убийства, видела Хабарова у ворот гаража ДРСУ /т.39. л.д. 170/.

На следующий день, т.е. 18 июня, была допрошена Енкова и слесарь ДРСУ Чистяков. Енкова показала, что в последний раз видела Хабарова возле гаража ДРСУ днем 28 или 29 апреля. Хабаров разговаривал с шоферами, и в свою очередь сослалась на Вторых /т.39. л.д. 196/.

Чистяков также подтвердил, что в один из дней, названных Енко-вой, он видел Хабарова в гараже. До или после обеда это было, не помнит /т.39, л.д. 197/.

334

Очные ставки Хабарову с этими лицами проведены не были, противоречия по дате и времени не устранялись.

Оценивая их показания, следствие учитывает, что впервые они были допрошены 17, 18 июня 1982 г., т.е. спустя более 1,5 месяца после убийства М., и, следовательно, могли ошибаться в днях, когда последний раз видели Хабарова В суде Енкова признавала, что не может вспомнить, 28 или 29 апреля видела Хабарова По этому поводу разговаривала с Вторых, своим бухгалтером, но вспомнить так и не могла. Однако затем стала утверждать, что видела Хабарова 29 апреля в 15 часов, когда он был со Вторых.

При повторном суде и в ходе настоящего расследования Вторых уточнил, что действительно видел Хабарова, как говорит Енкова, на территории ДРСУ 28 или 29 апреля, и помнит это потому, что в этот день получал с центрапьного склада и сдавал на склад ДРСУ электроды и рукавицы.

Эти показания Вторых предварительным следствием и судом не проверялись.

При расследовании настоящего уголовного дела изъята документация центрального склада. При этом установлено, что в марте-мае 1982 г. Вторых только один раз получал электроды, и это было 26 апреля 1982 г. Рукавиц в этот день не получал, но получал малярные кисти.

Вторых пояснил, что с учетом представленных ему накладных может утверждать, что последний раз видел Хабарова на территории ДРСУ не 29, а 26 апреля. Рукавицы мог спутать с кистями, т.к. они обычно заворачиваются в рукавицы.

Енкова не исключает, что последний раз видела Хабарова 26 апреля, ранее могла ошибаться, т.к ее допрашивали спустя значительное

406

 

время после убийства М. При этом точной даты она не могла назвать ни ранее, ни в настоящее время.

Нахождение Хабарова 29 апреля 1982 г опровергается также следующими доказательствами.

На первом допросе 5 мая 1982 г Хабаров собственноручно написал, что после 28 апреля он в поселке «8 км» не появляйся. На этом же он настаивал при дополнительном расследовании и в суде. Кроме того, Хабаров утверждал, что 29 апреля 1982 г. целый день находился дома и никуда не отлучался

Мать Хабарова такэиге утверждает, что 29 апреля сын был дома, т.к. после переезда на новое место жительства 22 апреля у них был один ключ от квартиры, и если бы сын ушел, она не смогла бы попасть домой, где находился парализованный муж, Уходя утром 29 апреля, она не знала, во сколько вернется. Вернуться же могла в любое время, в связи с чем сын вынужден был ее ждать целый день. Домой вернулась около 19 час, и сын ворчал, что она долго отсутствовала.

335

Хабарова также пояснила, что в связи с умственной отсталостью, сильной косноязычностью и затруднениями в общении с людьми, круг знакомых у сына был ограничен, из-за чего по основному месту жительства он не мог найти знакомых, скучал и ездил в поселок повидать своих старых знакомых, среди которых назвала парней по имени Василий и Юрий /как установлено в ходе следствия. Коржиков и Холкин/

Свидетель Лютина показала, что в поселке Хабаров часто общался с братьями Седаевыми, Шестаковыми, Шевелевым, Логуновым, На-париным. Все перечисленные свидетели, а также Санатин, Кащенко, Кузнецов, подтвердив нахождение Хабарова в поселке по 27 апреля включительно, показали, что 29 апреля они Хабарова не видели.

Знакомая Хабарова О., за покушение на изнасилование которой 21 апреля 1982 г. он был осужден, показала, что Хабарова последний раз видела в поселке 28 апреля 1982 г. в 13 час. 40 мин. и около 17 час, когда он шел в сторону «цыганского поселка». 29 апреля она Хабарова не видела.

Кузнецов подтвердил, что 29 апреля весь день он с женой Про-хожевой А.А., до половины десятого вечера работал на своем огороде возле дома, но Хабарова не видел Их дом и огород находятся в непосредственной близости от места происшествия и ДРСУ /т 39, л.д. 168/.

407

 

Показания мужа в судебном заседании подтвердила и Прохожева, заявив, что если бы Хабаров был на поселке 29 апреля, то обязательно зашел бы к ним /т.41, л.д. 138-140/.

Не могут быть приняты за доказательства и заключения судебно-биологических экспертиз, поскольку при проведении исследований была допущена ошибка в определении групповой принадлежности крови погибшей, отнесенной к Оав группе.

В ходе настоящего расследования получены и исследованы образцы крови родителей М. Елены. Результаты исследований исключают принадлежность крови их дочери к Оав — 1 группе.

Повторной комиссионной судебно-биологыческой экспертизой, исследовавшей сохранившиеся образцы крови М. Елены, установлено, что кровь погибшей относится к Ва группе, а не Оав, как указано в выводах первоначальной экспертизы.

Комиссия экспертов бюро Главной судебно-медицинской экспертизы Минздрава РСФСР, проведя серологические исследования образцов волос погибшей, также пришла к выводу, что кровь М. относится к Ва группе.

Проводившая первоначальную судебно-биологическую экспертизу эксперт Кузнецова признала, что в 1982 г ею была допущена ошибка в исследованиях из-за отсутствия полного набора сывороток. Она также показала, что, ознакомившись с заключением комиссионной судебно-медицинской экспертизы бюро Главной СМЭ МЗ РСФСР, она отыскала ранее исследовавшийся ею образец крови М., и самостоятельно провела его повторное исследование с полным набором необходимых сывороток, в результате чего установила, что кровь относится к Ва, а не Оав группе, как ею было указано ранее.

336

Из установленного факта ошибочности вывода первоначальной экспертизы о принадлеэюности крови погибшей к Оав группе, факта принадлежности ее крови к Ва группе следует недостоверность вывода первоначальной экспертизы о вероятной принадлежности спермы в пятне крови Хабарову, и что фактически при проведении исследований Кузнецова установила не группу спермы преступника, а истинную группу крови погибшей, поскольку:

— как следует из заключения экспертизы и показаний Кузнецовой, при исследовании под микроскопом пятна крови были обнаружены единичные сперматозоиды, т.е. сперма имелась в очень незначительное

 

ных количествах, что само по себе сильно затрудняло исследования и делало проблематичным получение положительного результата;

— сперма находилась в пятне крови и от нее не очищалась, в связи с чем результат могла дать кровь погибшей, которой имелось значительно больше спермы;

—  в заключении указывается, что сопутствующий антиген «Н» в выделениях Хабарова отсутствует, и в то лее время он свойственен М. При исследованиях же смеси крови и спермы были выявлены антигены «В» и «Н», которые оба свойственны именно погибшей;

— кровь и сперма находились на липкой ленте, и, следовательно, на них мог повлиять ее химический состав. Допрошенная по этому поводу Кузнецова В.В. показала:

«...При проведении исследований в 1982 г. спермы я фактически определила группу крови М., а не группу спермы Хабарова, Это я могу говорить потому, что, во-первых, М. — сильный выделитель. Поэтому при исследованиях ее, антигены должны были «забить» антигены Хабарова. Кроме того, М. свойственен антиген «t-h>, а Хабарову он не свойственен... Если бы в настоящее время я проводила экспертизу, то в выводах дала бы ответ, что установить группу спермы не представляется возможным, т.к. потерпевшая и подозреваемый относятся к одной группе Ва... Кроме того, спермы было малое количество, а в этом случае, как я теперь знаю, определить групповую принадлежность спермы очень трудно и удается далеко не всегда. Группа спермы Фефилова могла и не проявиться... Причинами могут быть малое количество спермы, загрязненность объекта землей, другими веществами, из-за кислотных дождей...»

Эксперт биологического отделения бюро Главной судебной медэкс-пертизы Минздрава РСФСР Курджиева, подтвердив свое заключение о принадлежности волос М. к 3 группе, также считает, что первоначальный вывод эксперта Кузнецовой по определению группы спермы в смешанном пятне является неправильным /т. 42, л.д 352/.

Волосы экспертом Кузнецовой исследовались на основании постановлений следователя от 6 и 27 июля 1982 г. В постановлении от 6 июля было указано, что на исследование направляются волосы, обнаруженные при осмотре трупа и одежды потерпевшей. В числе направленных значатся волосы в пакете, изъятые при осмотре фартука М. Однако этот предмет одежды 30 апреля 1982 г. не

409

 

337

осматривался, других протоколов осмотра одежды М. в деле не имеется.

Тщательная оценка заключения эксперта Кузнецовой по волосам, сопоставление его с другими материалами дела показала, что оно является немотивированным, в нем много ошибок и упущений. В частности, на экспертизу поступило 12 волос, а исследовано только 11. Длина 5 волос замерена приблизительно /от 3 до 10 см/.

—  серологическое /антигенное/ исследование проведено только по двум волосам-уликам, одному с лица и одному с фартука М.;

— в заключении эксперт ссылается на то, что ранее проведенными экспертизами установлены группы крови М, — первая /Оор/, Хабарова — третья /Во/, однако в деле заключений этих экспертиз не имеется.

Волосом человека эксперт признаю объект, который во время осмотра был изъят на пленку № 14, в то время как специалисты Уральской центральной НИЛСЭ установили, что это волос домашнего животного.

Проведя серологическое исследование всего по двум волосам, эксперт не исключала происхождение от Хабарова восьми волос, сославшись на их морфологическое сходство с волосами Хабарова.

При расследовании вновь открывшихся обстоятельств эксперт Кузнецова выдала следствию волосы-улики и образцы волос Хабарова и М., которые не были ранее приобщены к делу и находились в ее рабочем столе. По ним была назначена комиссионная экспертиза, на исследование которой направлены также образцы волос Фефилова, заявившего 13 мая 1988 г., что убийство М. совершил он.

Проведя тщательное исследование, комиссия экспертов бюро Главной судебно-медицинской экспертизы Минздрава РСФСР, определила, что -волосы М. относятся к третьей /Ва/ группе, как и волосы Хабарова, а волосы Фефилова ко второй /Ар/ группе. Согласно выводам этой комиссии, волосы-улики №№ 10, 11. 12, т.е. три волоса из числа ранее исследованных Кузнецовой, которые значились изъятыми с фартука М., и не исключались происхождением от Хабарова, фактически относятся ко 2-й группе, по серологическим и морфологическим признакам не исключаются происхождением от Фефилова.

Волосы-улики 1, 4, 5, 8, 9, которые эксперт Кузнецова также не исключала происхождением от Хабарова, по серологическим и .морфологическим признакам не исключаются происхождением от самой М.

410

 

Волос-улика № 7 экспертом Кузнецовой был правильно отнесен к волосам М.

Волосы-улики №2,3 комиссия не исследовала из-за отсутствия соответствующих образцов /волос № 3, по заключению Кузнецовой, мог принадлежать самой М.//т.42, л.д. 308—331/.

Кузнецова В.В. признала, что и в части исследования волос ею были допущены ошибки и дан неверный вывод, объясняя это малым опытом работы в качестве эксперта в 1982 г.

338

Не могут рассматриваться как доказательство вины Хабарова и заключения криминалистических экспертиз, упомянутых в приговоре, поскольку, как усматривается из исследовательской и резолютивной их частей, микрочастицы волокон, выявленные на одежде М. и Хабарова и в их подногтевом содержимом, сходны только по родовым признакам, групповые и индивидуальные свойства при исследованиях не были выявлены. Из заключений экспертиз усматривается, что исследованные волокна имеют широкое распространение во всех видах тканей/т.40, л.д. 66, 82, 88, 119/.

Выявление на одежде Хабарова и М. одинаковых растительных частиц также не может рассматриваться как бесспорное доказательство. Эксперты характеризуют эти частицы как имеющие широкое распространение в природе /т.40, л.д. 66/.

Согласно заключению дополнительной криминалистической экспертизы, проведенной в ходе расследования настоящего дела, происхождение коричневого волокна шерсти, обнаруженного в подногтевом содержимом пальцев рук Хабарова, и имеющего общую родовую принадлежность с волокнами ткани платья М, а также бесцветного полиэфирного волокна, обнаруженного на голубом пиджаке Хабарова, и имеющего общую родовую принадлежность с волокнами колготок М., не исключено от коричневых брюк и джемпера Хабарова, поскольку аналогичные волокна входши в состав тканей этих предметов одежды Хабарова.

Поскольку на экспертизу не представлялись предметы одежды родственников М., Хабарова, другие образцы тканей, имеющиеся в их квартирах, в других местах, которые они часто посещали, исключить происхождение обнаруженных микрочастиц волокон от указанных предметов также нельзя.

Кроме того, родственные волокнам одежды М. микрочастицы были обнаружены на темно-синих брюках и голубом пиджаке Хабарова.

411

 

В подногтевом содержимом правой руки М. обнаружено одно волокно, которое могло произойти от темно-синих брюк Хабарова.

Хабаров же показал, что в последние дни апреля 1982 г. ходил в сером пиджаке.

Эти показания ничем не опровергнуты, поскольку ни один из допрошенных на предварительном следствии свидетелей не смог сказать определенно, в какую именно одежду был одет Хабаров в указанное время.

В ходе предварительного следствия у Хабарова 8 и 10 мая было изъято двое брюк, цвет каждых из которых в соответствующих Ьр'отоколах определен как синий.

В описательной части криминалистической экспертизы цвет одних брюк определен как синий, других как темно-синий. Как указывалось выше, однородные микрочастицы были обнаружены на темно-синих брюках,

Из показаний Хабарова следует, что в конце апреля он ходил в синих брюках.

339

В каких именно брюках ходил Хабаров в конце апреля 1982 г., в ходе предварительного следствия не уточнялось. Ходил ли он в темно-синих брюках, на которых обнаружены общеродовые микроволокна, или синих, на которых общеродовых частиц не обнаружено, неизвестно.

Устранить этот пробел следствия в настоящее время не представляется возможным, поскольку одежда Хабарова и М. утеряна.

Таким образом, в ходе настоящего расследования доказано отсутствие прямых и косвенных доказательств вины Хабарова в убийстве.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 5 п.п. 1, 8; 208 ч.1, 209 УПК РСФСР.

ПОСТАНОВИЛ:

Уголовное дело в отношении Хабарова Георгия Леонидовича по ст.ст. 117 ч.4, 102 п. «е» УК РСФСР в части изнасилования и убийства М. дальнейшим производством прекратить в связи с его невиновностью.

1...

2...

Следователь по особо важным делам при прокуроре РСФСР советник юстиции Паршиков В.И.

412

 

В заключение следует отметить: для того чтобы избежать психологически в общем-то понятной переоценки значения таких «признательных» показаний, необходимо проанализировать собранные по делу доказательства со следующей позиции: какие доказательства, изобличающие обвиняемого по делу, останутся, если из материалов дела исключить «признательные» показания обвиняемого? Если в результате такого анализа окажется, что иных доказательств вины обвиняемого нет или их совокупность недостаточна для однозначного обоснования обвинения, то должен быть сделан единственный логически и процессуально правильный вывод: вина обвиняемого не доказана, преступление не раскрыто.

Хотелось бы завершить книгу одним кратким, но, на наш взгляд, необходимым замечанием. Уже произошедшие и, несомненно, еще предстоящие изменения уголовно-процессуального закона в определенной мере касаются правовой регламентации производства следственных действий, в том числе и рассмотренных в нашей работе. Но в целом они не скажутся на тактике их проведения. Следственная тактика — обобщенный криминалистикой передовой опыт многих поколений следователей. О том, как нам удалось воспринять и передать его, судить читателю.

Основная литература по криминалистической тактике

340

Общие положения криминалистической тактики                       '

Баев О Я Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон. Воронеж, 1977.

Баев О. Я. Тактика следственных действий. 2-е изд. Воронеж, 1995. Гл. 1.

Баев О. Я Содержание и формы криминалистической тактики. Воронеж, 1975.

Баранов А. П., Цветков С. И. Компьютерные системы поддержки принятия следователем тактических решений. М., 1992.

Бахин В. II Понятие, сущность и содержание криминалистической тактики. Симферополь, 1999.

Бахин В. П., Кузьмичев В. С, Лукьянчиков Е Д. Тактика использования внезапности в раскрытии преступлений органами внутренних дел. Киев, 1990.

Белкин Р. С. Очерки криминалистической тактики. Волгоград, 1993.

Белкин Р. С. Проблемы криминалистической тактики. Курс криминалистики. В 3 т. М.,1997. Т. 3. С. 156-297.

Быховский И. Е. Производство следственных действий (ответы на вопросы следователей). Л., 1984.

Бояскова Н. Р., Власенко В. Г., Комиссаров В. И. Следственная (криминалистическая) тактика. Саратов, 1995.

Болтенко С. И Тактические особенности следственных действий, проводимых с участием подозреваемых (обвиняемых) рецидивистов. Саратов, 1987.

Быховский И Е. Процессуальные и тактические вопросы проведения следственных действий. Волгоград, 1977.

Васильев А. Н. Следственная тактика. М, 1976.

Васильев А. Н. Тактика отдельных следственных действий. М, 1981.

Возгрин И. А. Общие положения криминалистической тактики. Л., 1988. // Вопросы криминалистической тактики / Сборник трудов Ташкентской ВШ МВД. СССР. Ташкент, 1978.

1 Перечень включает монографическую литературу по криминалистической тактике преимущественно последних лет издания и не претендует на всеобъемлющую полноту. Основу его составляют библиографические сведения, приведенные А. Г. Филипповым в журнале «Вестник криминалистики» (вып. 1, 2).

414

 

341

Гусаков А. Н., Филющенко А. А. Следственная тактика (в вопросах и ответах). Свердловск, 1991.

Доказывание в уголовном процессе. Традиции и современность. М., 2000.

Драпкин Л Я., Долинин В. Н. Тактика отдельных следственных действий. Екатеринбург, 1994.

Дулов А. В. Тактические операции при расследовании преступлений. Минск, 1989.

Дулов А В., Нестеренко П. Д. Тактика следственных действий. Минск, 1971.

Зорин Г. А. Тактический потенциал следственных действий. Минск, 1979.

Карагодин В. Н. Преодоление противодействия предварительному расследованию. Свердловск, 1992.

Комиссаров В. И. Научные, правовые и нравственные основы следственной тактики. Саратов, 1980.

Комиссаров В И. Теоретические проблемы следственной тактики. Саратов, 1987.

Коновалова В. Е. Проблемы логики и психологии в следственной тактике. Киев, 1970

Коновалова В Е., Сербу лов А. М. Следственная тактика: принципы и функции. Киев, 1983.

Криминалистическая тактика. Екатеринбург, 1998.

Лифшиц Е. М., Белкин Р С. Тактика следственных действий. М.. 1997.

Леей А. А., Пичкалева Г. И., Селиванов Н. Д. Получение и проверка показаний следователем. М., 1987.

Любичев С. Г. Этические основы следственной тактики. М., 1980.

Митричев С. П. Следственная тактика. М., 1975.

Михальчук Д. Е. Тактические комбинации при производстве следственных действий. Саратов, 1991.

Осипов Ю. Ю. Деятельность следователя в условиях тактического риска. Саратов, 1996.

Подголин Е Е. Тактика следственных действий. Л., 1986.

Порубов Н. И. Криминалистическая тактика и ее роль в раскрытии преступлений. Минск, 1986.

Поташник Д. П. Криминалистическая тактика. М., 1998.

Пухов Е. И. Тактические приемы в расследовании преступлений. Волгоград, 2000.

342

Рысаков Д. П. Следственные действия и иные способы собирания доказательств. Тула, 1995.

415

 

Салтевский М В., Кузьменко М. И., Лукашевич В. Г. Тактические и организационные основы производства следственных действий для собирания доказательственной информации. Киев, 1981.

Селиванов Н. А., Теребилов В. И. Первоначальные следственные действия. М„ 1969.

Следственные действия (криминалистические и процессуальные аспекты). Свердловск, 1983.

Следственные действия. Криминалистические рекомендации: Типовые образцы документов / Под ред. В. А. Образцова. М., 1999.

Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности) / Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М, 1994.

Советская криминалистика. Теоретические проблемы. М, 1978.

Справочник следователя. Вып. 1: Практическая криминалистика: следственные действия. М, 1990.

Справочник следователя. Вып. 3: Практическая криминалистика: подготовка и назначение судебных экспертиз. М., 1992.

Тактика следственных действий / Под ред. В. И. Комиссарова. Саратов, 2000.

Тактические основы следственных действий. Алма-Ата, 1977.

Теоретические проблемы криминалистической тактики: Межвузовский сборник научных трудов. Свердловск, 1981.

Филиппов А. Г. Общие положения криминалистической тактики // Криминалистика: Учебник / Под ред. А. Г. Филиппова и А. Ф. Волынского. М.: Спарк, 1998. Гл.17. С.228-240.

Хайдуков И. П. Тактико-психологические основы воздействия на участвующих в деле лиц. Саратов, 1984.

Цветков С. И. Криминалистическая теория принятия тактических решений. М, 1992.

Шепитько В. Ю Теоретические проблемы систематизации тактических приемов в криминалистике. Харьков, 1995.

Шиканов В. И. Теоретические основы тактических операций в расследовании преступлений. Иркутск, 1983.

343

Эксархопуло А. А. Криминалистическая тактика. Схемы и классификации. СПб., 1999.

Якубович И. А. Теоретические проблемы предварительного следствия. М., 1971.

Якушин С. 10. Тактические приемы при расследовании преступлений. Казань, 1983.

416

 

Тактика следственного осмотра и освидетельствования

Баев О. Я. Тактика следственных действий. 2-е изд. Воронеж, 1995. Гл. 2.

Баранов Н. Н. Осмотр места происшествия по делам о кражах из квартир, личных домов, дач. М.,1997.

Баранов Н. Н. Осмотр места происшествия. Кражи грузов из вагонов и контейнеров. М.,1978.

Быховский И. Е. Осмотр места происшествия. М., 1973.

Вандер М. Б., Корниенко Н. А. Следственный осмотр и предварительное исследование предметов и документов. Л., 1976.

Васильев В. Л. Психология осмотра места происшествия. Л., 1986.

Васильев А. К, Виноградов И. В., Ратинов А. Р., Розенблит С. Я., Уроков Л. И., Селиванов Н. А. Осмотр места происшествия. М., 1960.

ВинбергА. И. Осмотр места происшествия. Обыск и выемка. М, 1950.

Винберг А. И., Минъковский Г. М, Толмачев Е. Ф., Трусов А. Е. Следственный осмотр. М.,1957.

Виницкип Л. В. Осмотр места происшествия: организационные, процессуальные и тактические вопросы. Караганда, 1986.

Виницкип Л. В. Теория и практика освидетельствования на предварительном следствии. Караганда, 1982.

Владимиров В. Ю., Лаврентюк Г. П. Особенности осмотра места происшествия при расследовании уголовных дел с применением огнестрельного оружия и взрывных устройств. СПб., 1997.

Власов В. П. Следственный осмотр и предварительное исследование документов. М.,1961.

Водолазский Б. Ф. Психология осмотра места происшествия. Омск, 1972.

Волков Н. П., Зуев Е. И., Чувашов Н. В., Шавшин М. Н., Щванков В. М. Программированные действия участников оперативной группы на месте происшествия. М. 1972.

344

Гайдук А. П., Нетиков В. В. Тактика следственного осмотра и освидетельствования (по осмотру различных мест происшествий): Учеб.-метод, пособие. Белгород, 1997.

Глотов О. М. Осмотр документов следователем. Л., 1983.

Гордон Э. С, Кравец С. П. Осмотр места происшествия. Ижевск, 1993.

Грузевич В. А., Лозинский Т. Ф. Комплексное изъятие следов при осмотре мест происшествий, связанных с хищениями из металлических хранилищ. М., 1998.

Гуняев В. А., Рохлин В. И. Некоторые вопросы исследования места происшествия. СПб., 1991.

417

 

Дидковская С. П Осмотр места происшествия при расследовании дел о насильственной смерти. Киев, 1982.

Еникеев М. К, Черных Э. А. Психология осмотра места происшествия. М., 1994.

Ефимичев С. П., Кулагин Н. И., Ямпольский А. Е. Следственный осмотр. Волгоград, 1983.

Жапинский А. Э. Освидетельствование в советском уголовном процессе. Львов, 1964.

Жбанков В. А. Тактика следственного осмотра. М., 1992.

Железняк А. С. Материальные следы — важный источник криминалистической информации. Омск, 1975.

Иванов Л. А. Следственный осмотр при расследовании транспортных происшествий. Саратов, 1993.

Ивашков В. А. Работа со следами рук на месте происшествия. Л., 1992.

Ильченко Ю. И. Тактические приемы исследования материальной обстановки места происшествия. Алма-Ата, 1965.

Колмаков В. П. Следственный осмотр. М., 1969.

Колмаков В. П. Тактика производства следственного осмотра и следственного эксперимента. Харьков, 1956.

Коновалов Е. Ф. Осмотр места происшествия (состояние практики и пути повышения ее эффективности). Минск, 1987.

Коновалов С. И., Полтавцева Л. И. Осмотр мест происшествий, связанных с преступлениями, совершенными с применением взрывчатых веществ и взрывных устройств: Учеб. пособие. Ростов-на-Дону, 1998.

345

Косоплечее Н. П. Осмотр места происшествия по делам, связанным с применением огнестрельного оружия. М., 1956.

Кузнецов П. С, Макушин И. О. Криминалистическое описание предметов. Екатеринбург, 1998.

Ледащее В. А , Медведев С. И. и др. Осмотр места дорожно-транспортного происшествия. Волгоград, 1980.

Мавлюдов А. К. Осмотр места происшествия по делам об авариях на водном транспорте. Саратов, 1985.

Максутов И. X. Осмотр места происшествия. Л., 1956.

Медведев С. И. Негативные обстоятельства и их использование в раскрытии преступлений. Волгоград, 1973.

Миронов А. И. Осмотр места происшествия по делам об убийствах. М., 1958.

Мирский Д. Я. Тактика обыска, осмотра и допроса при расследовании фальшивомонетничества. Свердловск, 1969.                          1

418

 

Николапчик В. И. Следственный осмотр вещественных доказательств. М, 1968.

Новиков С. И. Исследование мест дорожно-транспортных происшествий. Киев, 1977.

Облаков А. Ф., Тимербаев А. Т. Организация и тактика осмотра места происшествия. Хабаровск, 1992.

Осмотр места происшествия / Под ред. А. И. Дворкина. М., 2000.

Осмотр огнестрельного оружия следователем. Л., 1984. Осмотр места происшествия / Под ред. В. Ф. Статкуса. М, 1995.

Осмотр места происшествия. Справочник следователя. 2-е изд. М., 1982. Осмотр трупа на месте его обнаружения. СПб., 1997.

Первушин В. М., Щерба С. П., Волынский В. А. Осмотр места происшествия по делам о кражах из культовых зданий. М., 1995.

Петелин Б. Я. Осмотр места происшествия. Кражи из торговых и складских помещений. М, 1973.

Петелин Б. Я. Психология осмотра места происшествия. Волгоград, 1984.

Петренко В. М. Осмотр места происшествия. Кражи из гостиниц (общежитий). М, 1978.

346

Плескачевский В. М. Осмотр места происшествия по делам, связанным с применением огнестрельного оружия, М., 1992.

Попов В. И. Осмотр места происшествия по делам об убийствах. Алма-Ата, 1957.

Попов В. И. Осмотр места происшествия. М., 1959.

Порошин Г. И. Исследование места происшествия следователем и экспертом-криминалистом органов внутренних дел. Волгоград, 1979.

Порубов Н. И. Особенности осмотра места происшествия по делам об убийствах: Лекция. Минск, 1985.

Рассейкин Д. П. Осмотр места происшествия и трупа при расследовании убийств. Саратов, 1967.

Саркисян Б. А. Особенности осмотра трупа на месте происшествия (обнаружения) при повешении и удавлении петлей. Рязань, 1997.

Светлаков В. М. Следственный осмотр и предварительное исследование документов. М., 1961.

Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности) / Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М.; 1994. Гл. II—III.

Следственный осмотр // Руководство для следователей / Под. ред. Н. А. Селиванова и В. А. Снеткова. М., 1998. Гл. 15.

Смирнов К. П. Осмотр места пожара. М, 1989.

419

 

Смыслов В. И. Осмотр места происшествия. М., 1980.

Солонец С. А. Эффективность осмотра места происшествия и его роль в раскрытии и расследовании преступлений. Минск, 1989.

Справочник следователя. Вып. 1: Практическая криминалистика: следственные действия. М.,1990. Гл.1.

Терзиев И. В. Некоторые вопросы следственного осмотра места происшествия. М, 1955.

ТорбинЮ. Г Освидетельствование на предварительном следствии. Минск, 1983.

Федоров Ю. Д. Применение технико-криминалистических средств при осмотре места происшествия. Ташкент, 1972.

Федоров Ю.Д., Соболев Б. П Осмотр места происшествия при кражах грузов из подвижного состава. Ташкент, 1973.

347

Федоров Ю. Д. Логические аспекты осмотра места происшествия. Ташкент, 1987.

Федоров Ю. Д. Осмотр места происшествия. Ташкент, 1969. Фиксация результатов осмотра места происшествия, Киев, 1981

Филиппов А. Г. Осмотр места происшествия. М., 1976.

Фирсов Е. П Исследование места происшествия по делам о кражах грузов из подвижного состава железнодорожного транспорта. М., 1981.

Ципковский В П. Осмотр места происшествия и трупа на месте его обнаружения. Киев, 1960.

Черных М. П. Осмотр места происшествия по делам о разбойных нападениях на кассиров и инкассаторов. М, 1978.

Чирков В. Ф., Лапкин А. М. Осмотр места пожара: Учеб.-метод, пособие. Иркутск, 1997.

Чистова Л. Е. Технико-криминалистическое обеспечение осмотра места происшествия. М.,1998.

Шавшин М. Н. Осмотр места происшествия по делам о грабежах и разбоях. М.,1977.

Шалимов М. П. Осмотр места происшествия. М., 1966.

Юрин Л. Н. Осмотр места происшествия по фактам, связанным с применением огнестрельного оружия. Ташкент, 1983.

Тактика следственного эксперимента

.    Баев О. Я. Тактика следственных действий. 2-е изд. Воронеж, 1995. Гл. 6. •    Белкин Р. С Теория и практика следственного эксперимента М., 1959.

Белкин Р. С. Эксперимент в следственной, судебной и экспертной практике. М., 1964.

Белкин Р. С, Белкин А. Р. Эксперимент в уголовном судопроизводстве. М., 1997.

420

 

I

Глазырин Ф. В., Кругликов А. П Следственный эксперимент. Волгоград, 1981.

Гуковская Н. И Следственный эксперимент. М., 1958.

Жукова Н И, Жуков А Н Производство следственного эксперимента. Саратов, 1989.

Колмаков В. Г Тактика производства следственного осмотра и следственного эксперимента. Харьков, 1956.

348

Куваиов В В. Реконструкция при расследовании преступлений. Караганда, 1978.

Новиков С. И., Ярамышьян Ш. Ш Следственный эксперимент при расследовании дорожно-транспортных происшествий. Киев, 1986.

Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности) / Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М., 1994. Гл. IX.

Следственный эксперимент// Руководство для следователей / Под ред. Н. А. Селиванова и В. А. Снеткова. М, 1998. Гл. 16.

Справочник следователя. Вып. 1: Практическая криминалистика: следственные действия. М., 1990. Гл. II.

Тактика обыска и выемки

Астапкина С М. Тактика обыска и выемки. М., 1989.

Баев О Я. Тактика следственных действий. 2-е изд. Воронеж, 1995. Гл. 3.

Башкирский А. И. Психология обыска: Лекция. Челябинск, 1999.

ВинбергА. И. Осмотр места происшествия. Обыск и выемка. М., 1950.

Гуляев В. II. Обнаружение мест сокрытия наркотических средств, используемых преступниками. М, 1997.

Долгинов С Д. Использование обыска в раскрытии, расследовании и предотвращении преступлений. М, 1997.

Егоров Б. В., Кириченко В. В. Тактика обыска. Л., 1989.

Еникеев М. И., Черных Э. А. Психология обыска и выемки. М., 1994.

Жбанков В А , Девяткина Е. М Производство обыска к выемки органами дознания Государственного таможенного комитета России: Учеб. пособие. М., 2000.

Жбанков В. А. Организация и тактика групповых обысков при расследовании деятельности преступных структур. М, 1995.

Закатов А. А., Ямполъскип А. Е. Обыск. Волгоград, 1983.

Кузнецов А. А. Тактика обыска в жилых помещениях: Лекция. Омск, 1997.

Леей А. А., Михайлов А. И. Обыск. Справочник следователя. М, 1983.

Лифшиц Ю. Д. Обыск, выемка, наложение ареста на имущество. М., 1963.

421

 

349

Мирский Д. Я. Тактика обыска, осмотра и допроса при расследовании фальшивомонетничества. Свердловск, 1969.

Михайлов А. И. Обыск. М., 1973.

Михайлов А. И., ЮринГ. С. Обыск. М., 1971.

Никифоров С. М. Обыск. М., 1973.

Обыск и выемка // Руководство для следователей / Под ред. Н. А. Селиванова и В. А. Снеткова. М, 1998. Гл. 17.

Попов В. И. Обыск. Алма-Ата, 1959.

Ратинов А. Р. Обыск и выемка. М., 1961.

Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности)/ Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М., 1994. Гл. IV.

Справочник следователя. Вып. 1: Практическая криминалистика: следственные действия. М., 1990. Гл. VII.

Тактика допроса и очной ставки

Абдулове М. И., Порубов Н, И., Рагимов И. М., Сулеймаиов Д. И. Тактика допроса обвиняемого в конфликтной ситуации. Баку, 1993.

Алексеев А. М. Психологические особенности показаний очевидцев. М., 1972.

Ароцкер Л. Е. Тактика и этика судебного допроса. М., 1969.

Баев О. Я. Тактика следственных действий. 2-е изд. Воронеж, 1995. Гл. 4.

Бахарев Н. В. Очная ставка. Казань, 1982.

Бахин В., Когамов М., Карпов Н. Допрос на предварительном следствии. Алматы, 1999.

Быховский И. Е. Допустимость тактических приемов при допросе. Волгоград, 1989.

Васильев А. Н., КарнееваЛ. М Тактика допроса. М, 1970.

Гаврилов А. К., Закатов А. А. Очная ставка. Волгоград, 1978.

Гаврилова Н. И. Ошибки в свидетельских показаниях (происхождение, выявление, устранение). М, 1983.

Давлетов А. К. Очная ставка на предварительном следствии. Л., 1961.

Допрос заявителя о взяточничестве. Л., 1988.

Допрос. Очная ставка// Руководство для следователей/ Под ред. Н. А. Селиванова и В. А. Снеткова. М, 1998. Гл. 18, 19.

350

Доспулов Г. Г., Мажитов Ш. М. Психология показаний свидетелей и потерпевших. Алма-Ата, 1975.

422

 

Доспулов Г. Г. Психология допроса на предварительном следствии. М., 1976.

Еникеев М. И., Черных Э. А Психология допроса. М., 1994.

Ефимичев С П., Кулагин И. И., Ямпольский А. Е. Допрос. Волгоград, 1978.

Закатов А. А. Ложь и борьба с нею. Волгоград, 1984.

Закатов А. А. Тактика допрбса потерпевшего на предварительном следствии. Волгоград, 1976.

Закатов А. А., Цветков С. И. Тактика допроса при расследовании преступлений, совершенных организованными преступными группами. М, 1996.

Замылин Е. И. Тактико-психологические основы допроса в конфликтной ситуации: Учеб. пособие. Волгоград, 1998.

Зорин Г. А. Психологический контакт при производстве допроса. Гродно, 1986.

Карнеева Л. М. Особенности тактики допроса несовершеннолетних. Волгоград, 1978.

Карнеева Л. М. Тактические основы организации и производства допроса в стадии расследования. Волгоград. 1976.

Карнеева Л. М, Ордынский С. С, Розенблит С. Я. Тактика допроса потерпевшего на предварительном следствии. М, 1958.

Карнеева Л. М, Соловьев А. Б., Чувилев А. А. Допрос подозреваемого и обвиняемого. М.,1969.

Кертэс И. Тактика и психологические основы допроса. М., 1965.

Комарков В. С. Психологические основы очной ставки. Харьков, 1976.

Комарков В. С. Тактика допроса. Харьков, 1976.

Коновалова В. Е. Тактика производства очной ставки. Харьков, 1955.

Коновалова В. Е. Тактика допроса свидетелей и обвиняемых. Харьков, 1956.

Коченов М. М, Осипова Н. Р. Психология допроса малолетних свидетелей. М, 1984.

Крамаров А. Г., Лавров В. П. Особенности допроса граждан иностранных государств. М, 1976.

351

Красник В. С. Тактико-психологические основы допроса: Лекция. Челябинск, 1998.

Кулагин Н. И., Порубов И. И. Организация и тактика допроса в условиях конфликтной ситуации. Минск, 1977.

Леей А. А. Звукозапись в уголовном процессе. М, 1974.

Леей А. А., Пичкалева Г. И., Селиванов Н. А. Получение и проверка показаний следователем. М.,1987.

Лившиц Ю. Д. Допрос свидетелей и потерпевших при производстве дознания. Очная ставка. М.,1962.

423

 

Питерцев С. К., Степанов А. Л. Тактика допроса на предварительном следствии и в суде. СПб., 2000.

Питерцев С. К., Степанов А. А. Тактические приемы допроса. СПб., 1994.

Питерцев С. К., Степанов А. А. Тактика допроса в суде. 2-е изд. СПб., 1998.

Порубов Н. И. Допрос в советском уголовном судопроизводстве. Минск, 1973.

Порубов Н И. Научные основы допроса на предварительном следствии. Минск, 1978.

Порубов Н. И. Особенности допроса несовершеннолетних. Минск, 1978.

Порубов Н. И. Тактика допроса на предварительном следствии. М., 1998.

Ратинов А. Р., Ефимова Н. И. Психология допроса обвиняемого. М., 1988.

Сафин Н. Ш. Допрос несовершеннолетнего подозреваемого в советском уголовном судопроизводстве. Казань, 1990.

Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности) / Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М, 1994. VI-VII.

Соловьев А. Б. Допрос свидетеля и потерпевшего. М., 1974.

Соловьев А. Б. Использование доказательств при допросе. М., 1981.

Соловьев А. Б. Очная ставка на предварительном следствии. М., 1970.

Соловьев А. Б. Использование доказательств при допросе на предварительном следствии. М., 2001.

Соловьев А. Б., Центров Е. Е. Допрос на предварительном следствии. М., 1986.

352

Справочник следователя. Вып. 1: Практическая криминалистика: следственные действия. М., 1990. Гл. VI.

Тыщенко П. П. Тактика и психологические основы допроса (опроса): Учеб. пособие. М., 1998.

Нестеров А. Г. Психология допроса свидетелей и потерпевших. Ташкент, 1974.

Ямпольский А. Е. Психология допроса подозреваемого. Волгоград, 1978.

Тактика предъявления для опознания

Баев О. Я. Тактика следственных действий. 2-е изд. Воронеж, 1995. Гл. 5.

Бурданова В. С, Быховскип И. Е. Предъявление для опознания на предварительном следствии. М., 1975.

Гапанович Н. Н. Опознание в следственной и судебной практике (тактика). Минск, 1978.

Гапанович Н. Н. Опознание в судопроизводстве. Минск, 1975.

Гинзбург А. Я. Опознание в следственной, оперативно-розыскной и экспертной практике. М., 1996.

424                                                           .

 

Гинзбург А. Я. Тактика предъявления для опознания. М, 1971.

Колесниченко А. Н. Предъявление личности для опознания. Харьков, 1955.

Корухов Ю. Г. Предъявление для опознания на предварительном следствии и в суде. М.,1968.

Коршунова О. Н. Отождествление личности по голосу и речи на предварительном следствии. СПб., 1995.

Кочаров Г. И. Опознание на предварительном следствии. М, 1955.

Крикунов А. Е., Маевский А. Ф. Тактика и психологические основы предъявления для опознания на предварительном следствии. Киев, 1977.

Ложкевич А. А., Снетков В. А., Шаршунский В. Л. Предъявление фонограмм для опознания личности. М, 1978.

Петренко В. И. Предъявление для опознания. М., 1975.

Предъявление для опознания // Руководство для следователей / Под ред. Н. А. Селиванова и В. А. Снеткова. М., 1998. Гл. 20.

353

Самошина 3. Г. Вопросы теории и практики предъявления для опознания на предварительном следствии. М, 1976.

Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности) / Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М., 1994. Гл. VIII.

Снетков В. А., Эмшюв В. Е. Опознание по фотоснимкам, кинофильмам и рисункам на предварительном следствии. М, 1973.

Справочник следователя. Вып.1: Практическая криминалистика: следственные действия. М., 1990. Гл. VI.

Удалова А. Д. Тактико-психологические основы предъявления для опознания и достоверность его результатов. Киев, 1992.

Цветков П. П. Предъявление для опознания в советском уголовном процессе. Л., 1962.

Тактика проверки показаний на месте

Авсюк В. В. Процессуальные и тактические особенности проверки показаний на месте. М, 1990.

Белкин Р. С. Проверка и уточнение показаний на месте. М., 1961.

Быховский И. Е., Корниенко Н. А. Проверка показаний на месте. Л., 1987.

Быковский И. Е, Ратинов А. Р. Проверка показаний на месте. М., 1962.

Васильев А. Н., Степичев С. С. Воспроизведение показаний на месте при расследовании преступлений. М., 1959.

425

 

Розенталъ М. Я. Проверка показаний на месте с использованием звуко- и видеозаписи. М, 1994.

' Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности) / Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М., 1994. Гл. XI.

Соя-Серко Л. А. Проверка показаний на месте. М, 1986.

Справочник следователя. Вып. 1: Практическая криминалистика: следственные действия. М., 1990. Гл. V.

Тактика проверки показаний на месте // Руководство для следователей / Под ред. Н. А. Селиванова и В. А. Снеткова. М., 1998. Гл. 21.

Уваров В. Н. Проверка показаний на месте. М, 1982.

354

Фирсов Е. П. Проверка показаний на месте и участие специалиста-криминалиста в ее производстве. Саратов, 1995.

Хлынцов М. Н. Проверка показаний на месте. Саратов, 1971.

Цыпленкова Е. II. Тактика проверки показаний обвиняемого на предварительном следствии. Свердловск, 1991.

Шобик В. И. Проверка и уточнение показаний на месте. Хабаровск, 1987.

Тактика задержания

Березин М. Е. и др. Задержание в советском уголовном судопроизводстве. М., 1975.

Григорьев В. Н. Задержание подозреваемого органами внутренних дел. Ташкент, 1989.

Григорьев В. Н. Задержание подозреваемого. М., 1999.

Крошкин Н. И. Задержание лица, подозреваемого в совершении преступлений. Киев, 1977.

Манаев Ю. В. и др. Применение мер пресечения следователем. Волгоград, 1976.

Насиновский В. Е. Тактика задержания вооруженных преступников в жилых помещениях. М.,1978.

Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности) / Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М, 1994. Гл. V.

Смирнов В. В. Арест как мера пресечения, применяемая следователем органов внутренних дел. Хабаровск, 1987.

Справочник следователя. Вып. 1: Практическая криминалистика: следственные действия. М., 1990. Гл. III.

426

 

Федоров Ю. Д. Тактика задержания. Ташкент, 1975.

Франк Л. В. Задержание и арест подозреваемого в советском уголовном процессе. Душанбе, 1963.

Хлюпин N. И. Задержание и его роль в расследовании преступлений. Свердловск, 1972.

Янушко В. И. Основы тактики задержания подозреваемого (Процессуальные и криминалистические аспекты). Минск, 1987.

Использование специальных познаний в раскрытии и расследовании преступлений

а) получение образцов для сравнительного исследования

355

Жбанков В. А. Получение образцов для сравнительного исследования. М, 1992. Жбанков В. А. Образцы для сравнительного исследования в уголовном судопроизводстве. М.,1969.

б) назначение и производство экспертиз

Арсеньев В. Д., Заблоцкий В. Г. Использование специальных познаний при установлении фактических обстоятельств уголовного дела. Красноярск, 1986.

Белкин Р. С. Криминалистическая экспертиза и криминалистическая теория. Курс криминалистики. М., 1997. Т. 2.С. 289-344.

Бородин С. В., Палиашвили А. Я. Вопросы теории и практики судебной экспертизы. М.,1963.

Вандер М. Б. Криминалистическая экспертиза материалов, веществ, изделий. СПб., 2000.

Винберг А. И. Криминалистическая экспертиза в советском уголовном процессе. М, 1956.

Винберг А. И., Малаховская N. Т. Судебная экспертология (общетеоретические и методологические проблемы судебных экспертиз). Волгоград, 1979.

Виноградов N. В., Кочаров Г. И., Селиванов N. А. Экспертизы на предварительном следствии. М, 1967.

Дулов А. В. Вопросы теории судебной экспертизы. Минск, 1959.

Егоров В. А., Харламова И. Ю. Математические методы криминалистических исследований: Учеб. пособие. Саратов, 1997.

Зотов Б. Л. Криминалистическая экспертиза на предварительном следствии. М., 1965.

Использование современных технико-криминалистических средств и специальных познаний в борьбе с преступностью. Саратов, 1998.

Корноухое В. Е. Комплексное судебно-экспертное исследование свойств человека. Красноярск, 1982.

427

 

Криминалистическая экспертиза: возникновение, становление и тенденции развития. М.,1994.

Криминалистическая экспертиза/ Под ред. Е. И. Зуева. М, 1967.

Крылов Ф. Судебная экспертиза в уголовном процессе. 1963.

Лифшиц Е. М, Михайлов В. А.  Назначение и производство экспертизы. Волгоград, 1977.

Марков В. А. Криминалистическая экспертиза. Назначение и производство. Куйбышев, 1981.

356

Митричев В. С, Хрусталев В. Н. Криминалистическое исследование лакокрасочных материалов, покрытий и окрашенных предметов. Саратов, 1999.

Михайлов В. А., Дубягин Ю. П. Назначение и производство судебной экспертизы. Волгоград, 1991.

Назначение и производство судебных экспертиз. М., 1988.

Образцы постановлений о  назначении судебных экспертиз / Под ред. А. Г. Филиппова. М.,1994.

Оркин А. Н. Использование специальных познаний при расследовании пожаров. Хабаровск, 1988.

Орлов М. Заключение эксперта и его оценка (по уголовным делам). М., 1995.

Орлов Ю. К. Производство экспертизы в уголовном процессе. М., 1982.

Основы судебной экспертизы. (Методическое пособие для экспертов, следователей и судей). М., 1997. Ч. 1: Общая теория.

Особенности исследования некоторых объектов традиционной криминалистической экспертизы / Ред. В. А. Снетков. М., 1993.

Палиашвили А. Я. Экспертиза в суде по уголовным делам. М., 1973.

Прасолова Э. М. Теория и практика криминалистической экспертизы. М., 1985.

Подготовка и назначение судебных экспертиз по уголовным и гражданским делам. Минск, 1994.

Проблемы совершенствования производства криминалистических экспертиз: Материалы научно-практической конференции. Саратов, 1998.

Проблемы совершенствования производства криминалистических экспертиз. Саратов, 1998.

Рекомендации по назначению судебных экспертиз. Саратов, 1995.

Россинская Е. Р. Судебная экспертиза в уголовном, гражданском, арбитражном процессе. М, 1996.

Седых-Бондаренко Ю. П. Криминалистическая неидентификационная экспертиза. М., 1973. 428

 

Следственные действия (процессуальная характеристика, тактические и психологические особенности) / Под общ. ред. Б. П. Смагоринского. 2-е изд. М, 1994. Гл. X.

Современное состояние и перспективы развития традиционных видов криминалистической экспертизы. М.,1987.

357

Соколовский 3. М. Вопросы использования экспертом материалов дела. Харьков, 1964.

Сорокотягин И. И. Специальные познания в расследовании преступлений. Ростов-на-Дону, 1984.

Справочник следователя. Вып. 1: Практическая криминалистика: следственные действия. М., 1990. Гл. X.

Справочник следователя. Вып. 3: Практическая криминалистика: подготовка и назначение судебных экспертиз. М., 1992.

Судебная экспертиза // Руководство для следователей / Под ред. Н. А. Селиванова и В. А. Снеткова. М, 1998. Гл. 22.

Судебные экспертизы. Возможности. Подготовка материалов. Назначение. Оценка. Киев, 1981.

Шиканов В. И. Комплексная экспертиза и ее применение при расследовании убийств. Иркутск, 1976.

Шляхов А. Р. Общие положения методики криминалистической экспертизы. М., 1961.

Шляхов А. Р. Процессуальные и организационные основы криминалистической экспертизы. М, 1972.

Шляхов А. Р. Классификация судебных экспертиз и типизация их задач. М, 1977!

Шляхов А. Р. Классификация судебных экспертиз. Волгоград, 1980.

Шляхов А. Р. Судебная экспертиза: организация и проведение. М, 1979.

Экспертиза восстановления измененных и уничтоженных маркировочных обозначений. Саратов, 1999.

Экспертиза на службе следствия. Волгоград, 1998.

Эйсман А. А. Заключение эксперта. Структура и научное обоснование, М., 1967.

Энциклопедия судебной экспертизы / Под ред. Т. В. Аверьяновой, Е. Р. Российской. М., 1999.

в) участие специалиста в следственных действиях

Арсенъев В. Д., Заблоцкий В. Г. Использование специальных познаний при установлении фактических обстоятельств уголовного дела. Красноярск, 1986.

Зуев Е. И. Непроцессуальная помощь сотрудника криминалистического подразделения. М.,1975.

429

 

358

Зуев Е И Формы участия специалиста-криминалиста в оперативно-розыскных мероприятиях. М.,1973.

Махов В Н Участие специалистов в следственных действиях. Учеб. пособие. М., 1975.

Мельникова Э Б Участие специалистов в следственных действиях: Учеб. пособие. М., 1964

Морозов Г Е Участие специалиста в стадии предварительного расследования. Саратов, 1976.

Оркии А Н Использование специальных познаний при расследовании пожаров. Хабаровск, 1988.

Предварительные криминалистические исследования материальных следов на месте происшествия. М., 1987.

Светлаков Е М Следственный осмотр и предварительное исследование документов. М., 1961.

Селиванов Н А Привлечение специалиста к расследованию. М., 1973.

Сырков С М, Фефплатьев А В Проведение предварительных исследований материальных следов на месте происшествия. М., 1986.

Примечание. Основная литература по отдельным классам экспертиз указана в названной выше работе Е. Р. Российской. С 211-220

430

 

 

 

359