1

Евгений Зайцев. Церковь в контексте социальных проблем современности. –

Заокский: Источник жизни, 2009. – 160 с.

Предисловие

Религиозная культура, несмотря на процессы секуляризации, происходящие в

современном обществе, продолжает занимать значительное место в жизни человека,

сохраняя и передавая мощнейший позитивный опыт освоения человеком условий своего

бытия. В недавно опубликованных «Основах социального учения Церкви АСД» изложены

принципы взаимодействия между Церковью и обществом в различных областях1. Церковь

определила свою позицию по отношению к образованию, экономике, здравоохранению,

культуре, политике и т. д. Осуществляя служение в обществе, Церковь старается не

оставаться в стороне от многих социальных проблем современности, среди которых

ущемление прав и свобод, в том числе и свободы совести, клерикализация государственных

институтов власти и всей общественной жизни, проблемы социальной дезадаптации

молодого поколения, проблемы воспитания и образования, кризис института семьи и др.

Как складываются отношения между Церковью и обществом? Востребован ли

потенциал Церкви в решении многочисленных проблем? Как встречаются инициативы

Церкви в обществе? Удовлетворена ли сама Церковь качеством отношений или обеспокоена

нарастающим напряжением в сфере государственно-конфессиональных и

межконфессиональных отношений? На все эти вопросы пытается ответить автор настоящего

издания. В сборник вошли материалы докладов, с которыми автор выступал в последние

годы на различных конференциях по наиболее острым проблемам современности. Большая

часть этих докладов была уже опубликована в различных сборниках, однако тираж их

настолько незначителен, что для широкой церковной общественности эти материалы

1 Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня России. — 2-ое изд. — М., 2009.

2

остаются практически недоступными.

Большая часть материалов сборника посвящена проблеме религиозного образования.

Как известно, в последнее время не прекращаются попытки клерикализации школьного

образования, выражающиеся в желании Русской православной церкви включить в программу

школы как обязательный предмет «Основы православной культуры». Соглашаясь с тем, что

включение в учебно-воспитательный процесс знаний о религии во многом могло бы

способствовать развитию нравственных начал личности, этической культуры, воспитанию

уважительного отношения к семье, выработке целомудренного и ответственного поведения в

области отношений с противоположным полом, направленности личностного развития на

высокие духовно-нравственные идеалы в противовес усиливающейся пропаганде

безнравственности, потребительства, цинизма и асоциальности, автор вместе с тем сознает,

что включение в учебную программу школы моноконфессиональных дисциплин может

обострить и без того хрупкие межконфессиональные отношения. По мнению автора, одним

из наиболее важных аспектов гражданского воспитания учащихся в современной российской

школе является воспитание толерантности, уважительного отношения к свободе

мировоззренческого самоопределения личности. Как известно, в России на протяжении уже

многих веков сосуществуют многие религии, отношения между которыми, хотя и носили в

прошлом большей частью лояльный характер, не всегда складывались благополучно. В

настоящее время, к сожалению, отмечаются попытки усилить межрелигиозную рознь в

обществе, переводя национальные конфликты в религиозную сферу. Эти попытки

чрезвычайно опасны, поскольку не просто ведут к угрозе межнационального согласия, но и к

разрушению целостности России. Одна из основных задач школы, считает автор,

заключается в том, чтобы традиции веротерпимости, уважительного отношения к

религиозному многообразию закреплялись и воспроизводились в новых поколениях.

В России сегодня активно обсуждаются различные модели инсорпорации знаний о

религии в образовательную деятельность светской школы. Рассматривая те или иные

3

подходы к изучению религии в государственной школе, следует искать такое решение,

которое бы учитывало исторические и культурные особенности страны и тенденции ее

современного развития и вместе с тем способствовало бы воспитанию толерантного

сознания и укреплению гражданского мира и согласия. К сожалению, в условиях, когда не

существует тщательной научной проработки обозначенной проблемы, поспешно

принимаемые решения о введении в школьные учебные планы обязательного преподавания

моноконфессиональных дисциплин чреваты получением негативного воспитательного

результата вследствие разделения школьников по признаку отношения к религии.

В связи с вышесказанным автор поддерживает возможность изучения религии в школе

в рамках конфессионально-нейтрального историко-религиоведческого предмета «История

религий». Преподавание же моноконфессиональной дисциплины «Основы православной

культуры» в качестве федерального компонента в учебном плане общеобразовательной

школы может ущемлять права отдельных групп учащихся и способствовать возникновению

конфликтных ситуаций на межрелигиозной почве.

В сборник вошел и серьезный аналитический обзор, посвященный проблеме

религиозно-культурной идентичности современного российского протестантизма. Учитывая

непростой характер отношений, складывающихся между православием и протестантизмом в

современной России, равно как и далеко не совершенный характер сложившейся практики

государственно-церковных отношений, вопрос идентичности российского протестантизма

становится особенно актуальным. По мнению автора, осознание российскими протестантами

своего места в российской действительности, утверждение ими своей идентичности, поиски

тех социальных ниш, в которых мог бы быть реализован наиболее эффективно их духовно-

нравственный потенциал, в немалой степени способствуют активизации евангельского

служения и повышению его качества.

Несмотря на благородные цели, преследуемые такой деятельностью, во многих

регионах России протестантским организациям приходится сталкиваться со случаями

4

необоснованного препятствия осуществлению этой работы. Так, проблемы испытывают

представители протестантских объединений при осуществлении религиозно-

просветительской деятельности в пенитенциарных учреждениях. Такая же ситуация

складывается в лечебно-профилактических, образовательно-воспитательных детских

учреждениях. В результате социально значимая и полезная деятельность протестантских

церквей оказывается невостребованной.

К сожалению, для большинства населения России деятельность протестантских

объединений носит закрытый характер по причине сознательного умалчивания, а иногда и

открытой дискредитации средствами массовой информации. В результате основная масса

населения практически не обладает никакой информацией ни об особенностях их вероучения

и культовой практики, ни о социальной благотворительной деятельности. Поскольку все

незнакомое и непривычное всегда воспринимается человеком с опасением, протестантизм

чаще всего и представляется в массовом сознании как нечто чуждое и даже потенциально

опасное. Этой проблеме посвящена статья «Понятие секта в историко-богословском

контексте». По мнению автора, понятие «секта» в христианстве, будучи прежде всего

понятием сугубо богословским, не может и не должно выходить за рамки внутрицерковной

идеологической полемики и приобретать правовой статус. Настаивание некоторых

ревнителей православной веры на законодательном закреплении термина «секта» и

использование юридически некорректного термина «секта», в том числе и «тоталитарная

секта», в деятельности государственных структур применительно к объединениям граждан,

действующим на законных основаниях, лишь способствует росту ксенофобии, нетерпимости

и насилия в поликонфессиональном российском обществе.

Определенный интерес для читателя безусловно представит статья «Секуляризм и

постсекуляризм: вызовы для современного христианства». В ней автор пытается

проанализировать ситуацию, в которой оказалась церковь в связи с серьезными переменами в

общественном сознании. Налицо глобальный кризис церкви, несмотря на процессы

5

десекуляризации и возвращения религии в общественную жизнь. Отмечая в каком-то смысле

деформированный, поврежденный характер возвращающейся религии, религии

политизирующейся, религии, облеченной в оккультно-астрологические формы, автор

намечает те пути, которыми следует двигаться дальше российским протестантам.

Современным российским протестантам необходимо активнее использовать духовный

потенциал Библии и библейские критерии для духовного оздоровления общества. Факт

горестный, однако неумолимый: Слово Божье остается на периферии российской духовной

жизни. Сегодня очень много говорится о духовном возрождении, однако под ним зачастую

понимается возрождение православной культуры, а не библейско-христианское возрождение

российского самосознания. Российским протестантам следует помнить, что на волне

постсекуляризма будут укрепляться не только библейско-христианские формы духовности,

но станут шириться и самые разные религиозные движения, от языческих до новейших

сектантских. Поэтому для протестантов жизнь в постсекулярном обществе будет не легче и

не проще, чем в секулярном. Инициатива всемирной Церкви АСД «Следуй за Библией» в

связи с этим представляется весьма актуальной и необходимой.

Сборник представляет интерес для всех христиан, занимающих активную социальную

позицию претворяющих в жизнь пример Господа и Спасителя Иисуса Христа. Как известно,

большую часть своего времени Христос посвящал решению различных проблем тех людей,

которые приходили с ним в соприкосновение. Его евангелие было в высшей степени

социально ориентированным, хотя и содержало в себе принципы «небесного царства». Автор

надеется, что содержащийся в сборнике материал поможет многим неравнодушным людям

ощутить пульс происходящих в обществе перемен, осознать значимость стоящих перед

Церковью задач и занять здоровую и конструктивную социальную позицию, внести тем

самым свою посильную лепту в дело духовного и нравственного оздоровления общества.

Е.В. Зайцев

3

Светский характер государственных и муниципальных образовательных

учреждений в России: конституционно-правовые основы и

организационное обеспечение2

Введение

Светский характер образования – один из основополагающих принципов

политики Российского государства в сфере образования, зафиксированный в Конституции и

ряде федеральных законов Российской Федерации. Его суть состоит в том, что

государственные и муниципальные средние общеобразовательные, средние специальные и

высшие учебные заведения осуществляют образовательно-воспитательный процесс

религиозно нейтрально, не преследуя цели формирования того или иного отношения к

религии как типу мировоззрения. Другими словами, в светской школе не должно быть места

ни проповеди той или иной религии, ни атеистической пропаганде.

Формирование светской системы образования, начавшееся в России чуть более десяти

лет назад, идет довольно трудно и сопровождается весьма противоречивыми

обстоятельствами, связанными, как нам кажется, с недостаточно четким пониманием самого

принципа светскости как на уровне государственных структур, в частности Министерством

образования РФ, так и самими религиозными объединениями, усматривающими в данном

принципе доминирование в системе образования и воспитания атеистического

мировоззрения и даже запрет на всякое религиозное знание. В связи с этим представляется

уместным еще раз остановиться на основных принципах взаимодействия государства и

религиозных объединений в сфере образования, на определении принципа светскости

образования в государственной и муниципальной школе, а также попытаться дать оценку тем

2 Впервые опубликовано: Протестантизм и протестанты в России: прошлое, настоящее, будущее: Материалы научно-практической конференции (Заокский, 5-6 мая 2004 г.). – Заокский, 2004. – С. 319-334.

4

противоречивым моментам в жизни нашего общества, которые связаны, в частности, с

тенденциями к клерикализации учреждений образования, и наметить возможные пути

конструктивного взаимодействия государства с религиозными объединениями в сфере

образования.

Принцип светскости образования

Что же означает светский характер образования? Прежде чем ответить на этот вопрос,

следует подчеркнуть, что светский характер образования базируется на принципе светскости

самого Российского государства. Так, Конституция Российской Федерации в статье 14

устанавливает:

«1. Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может

устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».

Это означает, как минимум, следующее:

- в светском государстве признаётся приоритет науки, плюрализм мировоззренческих

установок, причем границы плюрализма проходят там, где они не задевают интересы других

людей и государства в целом;

- государство не отдает предпочтения ни одному из вероучений в своей внутренней и

внешней политике, оно призвано уважать принципы духовной жизни своего народа.3

Исходя из принципа светскости Российского государства, светский характер

образования означает:

1. Недопустимость в государственных и муниципальных учебных заведениях обучения

учащихся и студентов религии с целью принятия ими вероучения определенной

3 Подробней о понятии «светское государство» см.: Дозорцев, П. Н. Развитие светской государственности в России: история и современность. – СПб., 1998; Лупарев, Г.П. Светское государство: теоретико-методологические основы, признаки и принципы // Религия, политика и права человека: материалы конференции /под ред. А. В. Пчелинцева и Т. В. Томаевой. – М.: Институт религии и права, 2002. – С. 141-155; Понкин, И. В. Светскость: конституционно-правовое исследование / Институт государственно-конфессиональных отношений и права. – М., 2002.

5

конфессии, отсутствие вероучительных предметов в образовательных программах и в

сетке обязательных занятий.

2. Исключение какого бы то ни было вмешательства религиозных организаций в

содержание и организацию учебного процесса в государственных и муниципальных

образовательных учреждениях, недопустимость цензуры с их стороны программ,

учебников, учебных пособий.

3. Запрет на размещение в зданиях государственных и муниципальных учебных

заведений религиозной символики, предметов культа, отправление религиозных

обрядов, проведение мероприятий религиозного и миссионерского характера, любых

форм религиозной пропаганды.

Обеспечение светского характера образования в государственных и муниципальных

учебных заведениях означает исключительную прерогативу государства в организации

государственной, муниципальной системы образования, в определении направленности

содержания образования, недопустимость вмешательства религиозных организаций в

образовательный процесс, вынесение религиозного образования и пропаганды вероучений за

пределы сферы деятельности светской школы. Светская школа призвана осуществлять

образовательно-воспитательный процесс религиозно нейтрально, не преследуя цели

формирования того или иного отношения к религии.

Светская школа – гарантия соблюдения принципа свободы совести и свободы

вероисповедания, что обеспечивается ее индифферентностью в вопросах религии,

философии и политики. Религиозное образование и воспитание не предусмотрено учебными

программами, но может осуществляться по желанию детей, их родителей или лиц, их

заменяющих, вне учебного заведения.

Следует подчеркнуть, что светский характер образования не есть атеистический.

Атеистическая пропаганда, равно как и религиозная, в государственных и муниципальных

6

школах должна быть исключена. В этом смысле Т.А. Кудрина права, утверждая, что

советская школа не была и не могла быть светской.4

Такая постановка вопроса вовсе не означает ограничения возможности или

необходимости широкого ознакомления учащихся и студентов с религией, многообразием

религиозных феноменов, их ролью в истории, культуре отдельных стран и народов. Эти

знания необходимы современному образованному человеку для достижения высокого уровня

культуры, широты кругозора, полноты усвоения духовно-нравственных ценностей,

накопленных человечеством, в том числе принципов мировоззренческой, религиозной и

национальной терпимости. Следует подчеркнуть, что эту функцию в государственном

образовательном стандарте выполняет курс «Религиоведение» («Основы религиоведения») и

широкий комплекс религиоведческих дисциплин, рассматривающих религию в

историческом, философском и культурологическом планах.

На данном этапе нам кажется необходимым провести различие между религиоведческим и

религиозным образованием.5

Основные отличия между религиозным и религиоведческим образованием

Прежде всего, религиозное и религиоведческое образование отличаются между собой

целеполаганием. Религиозное образование преследует цель укрепления религиозной веры в

сознании учащегося, конфессиональное самоопределение, обучение догматам и обрядам

определенной религии и, как итог, воцерковление. Религиоведческое образование

предполагает освоение учащимися научных знаний о религии как социальном явлении и

явлении культуры, о ее месте в духовной жизни общества, формирование всесторонне

развитой личности, воспитание мировоззренческой, религиозной и национальной

4 Вероисповедная политика Российского государства: учебное пособие /отв. ред. М. О. Шахов. — М.: Изд-во РАГС, 2003. — С. 111.

5 Очень четко это представлено в аналитическом материале, подготовленном научным коллективом кафедры религиоведения РАГС в составе: проф. Ф.Г.Овсиенко (руководитель), доц. Ю.П.Зуев, проф. Т.А.Кудрина, доц. Р.А.Лопаткин, проф. Н.А.Трофимчук. См.: Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический бюллетень № 3(27). — М.: Изд-во РАГС, 2001. – С. 11-13.

7

терпимости. Следует заметить, что и религиозное образование предполагает постановку

подобной воспитательной цели.

Что касается содержания, то религиозное образование предполагает в первую очередь

знакомство с вероучением, с догматами конкретной религии, изучение священных книг, норм

и правил религиозного культа, системы нравственных и культовых предписаний, священной

истории. Содержание же религиоведческого образования направлено на формирование

знаний о религии как социальном явлении и явлении культуры, представлений о роли

религии в истории и культуре конкретных стран и народов, изучение особенностей

вероучения и культа, системы нравственных норм и ценностей различных религий,

знакомство со священными книгами как литературными памятниками.

Если говорить об организации, системе финансирования, определении

образовательного стандарта, то в случае религиозного образования за это отвечают сами

религиозные организации, т. е. руководящие органы тех или иных конфессий,

соответствующие отделы, епархиальные (региональные) управления, религиозные общины и

т. д. К субъектам ответственности за религиоведческое образование относятся, прежде всего,

государство в лице Министерства образования, другие министерства и ведомства, имеющие

образовательные учреждения, органы управления образованием субъектов Российской

Федерации, муниципальные органы власти и их отделы образования.

Наконец, если говорить о субъектах, реализующих эти две формы образования, то в

случае с религиозным образованием таковыми являются духовные учебные заведения,

конфессиональные общеобразовательные и высшие учебные заведения, воскресные школы и

катехизаторские курсы при общинах. Религиоведческое же образование осуществляется в

государственных вузах всех типов, государственных и муниципальных средних

общеобразовательных и средних специальных учебных заведениях.

Четкое определение различий между религиоведческим и религиозным образованием

помогает объективно оценить те противоречивые ситуации, которые возникают в нашем

8

обществе в процессе выработки вероисповедной политики Российского государства в сфере

образования.

Конституционно-правовое обеспечение светского характера образования

Система российского образования получила в последние годы довольно

содержательное конституционно-правовое обеспечение. Зафиксирован, в частности, и один

из основных принципов образования – его светский характер, что соответствует как

современным тенденциям развития мирового сообщества, так и Основному закону

Российской Федерации. В пакет документов, составляющих конституционно-правовую базу

образования в государственных и муниципальных учреждениях, включены, прежде всего,

международные законодательные акты, такие как Всеобщая декларация прав человека,

Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Декларация о

ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений,

Конвенция о борьбе с дискриминацией в области образования, Конвенция о правах ребенка.

В названных и во многих других международных документах подчеркивается неотъемлемое

право ребенка на свободу совести и вероисповедания, на получение образования,

пользование ценностями культуры вне зависимости от отношения к религии. Практически в

каждом из международных соглашений предусмотрено отсутствие ограничений в

обеспечении прав и свобод ребенка в отношении религии и убеждений, кроме тех, которые

фиксируются законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения

прав и свобод других людей, удовлетворения справедливых требований морали,

общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.6

Право на свободу совести и его обеспечение в государственных и муниципальных

учебных заведениях всех ступеней закреплено и в отечественном законодательстве, на

котором мы остановимся подробнее. Так, в Законе Российской Федерации "Об

6 Названные документы можно найти: Религия и закон: Конституционно-правовые основы свободы совести, вероисповедания и деятельности религиозных организаций: сборник правовых актов с комментариями. — М., 1996.

9

образовании" от 10 июля 1992 г. принципы государственной политики в области образования

определены с учетом светского характера образования, а это означает, что государственные,

муниципальные учебные заведения не должны формировать какого-либо отношения к

религии. Содержание образования, говорится в данном законе, должно содействовать

взаимопониманию и сотрудничеству между людьми, народами, различными расовыми,

национальными, этническими, религиозными и социальными группами; учитывать

разнообразие мировоззренческих подходов, способствовать ориентации обучающихся на

свободный выбор взглядов и убеждений7. Законом, в частности, зафиксирован запрет на

создание организационных структур политических партий, общественно-политических и

религиозных движений и организаций в государственных, муниципальных образовательных

учреждениях, органах управления образованием.

Эти же положения повторены были в Законе Российской Федерации "Об

образовании" (с изменениями от 13 января 1996 г.).

Регулирование вопросов религиоведческого образования в общеобразовательной и

специальной школе предусмотрено и Федеральным законом "О свободе совести и о

религиозных объединениях", принятым 26 сентября 1997 г. Статья 4 раскрывает специфику

взаимодействия государства и религиозных объединений:

«1. Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может

устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения

отделены от государства и равны перед Законом.

2. В соответствии с конституционным принципом отделения религиозных

объединений от государства государство … обеспечивает светский характер образования в

государственных и муниципальных образовательных учреждениях.

3. Государство регулирует предоставление религиозным организациям

налоговых и иных льгот … в обеспечении преподавания общеобразовательных дисциплин в

7 О свободе совести, вероисповеданий и религиозных объединениях: Российские и международные правовые документы (в извлечениях). — М., 1996. — С. 35–36.

10

образовательных учреждениях, созданных религиозными организациями в соответствии с

законодательством Российской Федерации об образовании»8.

Иными словами, в Законе "О свободе совести и о религиозных объединениях"

повторена статья 14 Конституции Российской Федерации. Ключевое понятие в ней –

«светское государство». Это означает, что Российское государство религиозно нейтрально,

принципиально не приемлет никакой из религиозных мировоззренческих систем в качестве

официальной идеологии, в своей законотворческой деятельности и практической политике не

исходит из предписаний какой-либо религии, предоставляя гражданам возможность свободно

делать мировоззренческий или вероисповедный выбор.

Второе и третье положения пункта 1 статьи 4 указывают на практические пути и

гарантии обеспечения светского характера Российского государства и последствия

реализации принципа светского государства для религиозных организаций (равенство перед

законом). Для реализации содержания и форм взаимодействия школы и церкви эти

положения имеют основополагающее значение.

Особенно важна для нас в рамках данной работы статья 5 рассматриваемого закона,

которая называется «Религиозное образование». В соответствии с ней обучение религии и

религиозное воспитание своих последователей является одним из трех базовых признаков

идентификации религиозного объединения (вероисповедание; совершение богослужений,

других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание).

Обучение религии в этом случае осуществляется посредством культовой практики, а также в

процессе специальных учебных занятий школ, действующих при общинах верующих.

В статье, в частности, отмечается: «1. Каждый имеет право на получение

религиозного образования по своему выбору индивидуально или совместно с другими».

Заметим: государство не регламентирует совместные формы религиозного образования, не

8 Новое законодательство России о свободе совести и о религиозных объединениях: сб. нормативных актов. — М., 1998. — С. 9–11.

11

несет ответственности за возможность получения и качество такого образования, это частное

дело самого человека, его родителей, религиозной организации.

«2. Воспитание и образование детей осуществляется родителями или лицами, их

заменяющими, с учетом права ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания».

Обращает на себя внимание определенная неточность, повторяющаяся и в ряде других

законодательных актов. Ребенком в соответствии с Семейным кодексом Российской

Федерации (ч. 1 статьи 54, ч. 2 статьи 64) признается лицо, не достигшее 18 лет. Из статьи 3

пункта 5 Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» следует, что

самостоятельно решает вопрос о своем отношении к религии человек в возрасте 14 лет. В

Конвенции о правах ребенка от 20.11.1989 г. таковым признается «человеческое существо до

достижения 18-летнего возраста».

Далее, в статье 5, говорится: «3. Религиозные организации вправе в соответствии со

своими уставами и с законодательством Российской Федерации создавать образовательные

учреждения». Для создания образовательного учреждения нужно, чтобы указание на такое

право содержалось в гражданском уставе религиозной организации. Учитывая, что

рассматриваемый закон и Закон «Об образовании» (1996 г.) различают общеобразовательные

учреждения и учреждения среднего и высшего профессионального образования, в уставе

религиозного объединения целесообразно конкретизировать соответствующее право. Кроме

того, следует помнить, что учреждения профессионального религиозного образования могут

быть созданы только централизованными религиозными организациями.

Пункт 4 статьи 5 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных

объединениях» предусматривает: «По просьбе родителей или лиц, их заменяющих, с

согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных

учреждениях, администрация указанных учреждений по согласованию с соответствующим

органом местного самоуправления предоставляет религиозной организации возможность

обучать детей религии вне рамок образовательной программы».

12

Данная норма определяет, что обучение детей религии организует не государственное

или муниципальное образовательное учреждение, а религиозная организация, т.е.

зарегистрированное юридическое лицо, у которого возникают отношения с родителями по

вопросам религиозного образования детей. Родители могут обратиться к администрации

государственного или муниципального образовательного учреждения (школы), где обучаются

их дети, с просьбой о предоставлении религиозной организации возможности на базе школы

проводить обучение детей религии. Администрация после рассмотрения этого вопроса в

соответствии с уставом своей школы в случае положительного отношения согласовывает его

с органом местного самоуправления. Это правило распространяется на школу как

муниципальную, так и государственную, в том числе учрежденную федеральным органом.

Из закона следует, что администрация должна получить согласие органа местного

самоуправления, после чего она устанавливает отношения с религиозной организацией. Эти

отношения носят характер гражданско-правового договора. Очевидно, в нем должны быть

закреплены вопросы пользования помещениями и имуществом, ответственности, могут быть

и особые требования, например, к состоянию здоровья преподавателей, направляемых

религиозной организацией.

Таким образом, в соответствии с нормой пункта 2 статьи 4 Закона «О свободе совести

и о религиозных объединениях» государство имеет обязанность и ответственность

обеспечивать светский характер образования в государственных и муниципальных

образовательных учреждениях. Следовательно, комментируемое положение не дает права ни

религиозному объединению вмешиваться в содержание и организацию образовательного

процесса в светской школе, ни администрации учебного заведения вводить обучение религии

в сетку школьных занятий. Оно лишь предоставляет возможность использовать помещения

школы для проведения занятий по обучению религии за рамками программы.

Таковы основные документы федерального уровня, регулирующие вопросы

религиозного и религиоведческого образования, обеспечения свободы совести в сфере

13

образования. В них зафиксирован светский характер образования, предполагающий, что

школа (общеобразовательная и специальная) не формирует того или иного отношения к

религии; что в ней запрещено создание религиозных организаций, отправление религиозного

культа; что в процессе обучения и воспитания обеспечивается свобода совести, информации,

свободное выражение собственных мыслей, мнений, убеждений; что выпускники

государственных, муниципальных и религиозных образовательных учреждений имеют

равные права на поступление в учебные заведения следующего уровня; что религиозные

объединения отделены от государства и равны перед законом; никакая религия не может

устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

Примеры несовершенства правоприменительной практики

Несмотря на довольно-таки серьезное конституционно-правовое обеспечение

принципа светскости государственного и муниципального образования,

правоприменительная практика в этой сфере нуждается в совершенствовании. Не секрет, что

во многих государственных и муниципальных образовательных учреждениях имеют место

серьезные отступления от принципа светского характера образования. Эти отступления

связаны в какой-то степени с непоследовательными действиями Минобразования РФ. Так,

чуть более трех лет назад, министр образования, отвечая на вопрос, появятся ли в школе

предметы религиозной направленности, заявил, что в школе таких предметов не будет, даже

вопрос об этом не ставится. Тем не менее во все органы управления образованием субъектов

Российской Федерации было разослано письмо Министерство Образования РФ «О

примерном содержании предмета „Православная культура“». В Приложении к письму от

22.10.2002 (№14-52-876 ин /16) указывалось, что «изучение православной культуры в рамках

настоящего примерного содержания является светским образованием, типом

религиоведческого образования…», однако не нужно быть даже специалистом, чтобы прийти

14

к выводу, что содержание этого образовательного стандарта носит чисто религиозный

характер. Подобная непоследовательность Минобразования приводит к тому, что многие

школы начинают вводить в учебный план в качестве обязательного предмет «Основы

православной культуры». Так, в государственных школах Московской, Курской, Смоленской,

Калининградской областей преподавание этого предмета уже идет полным ходом. Начиная с

этого года катехизаторский отдел Екатеринбургской епархии организовал лекторий «Основы

православия» для учителей общеобразовательных школ. По окончании цикла лекций и

успешного выполнения итогового задания учителя получат удостоверения с правом

преподавания курса «Основы православия».9 А в одном из крупнейших городов Поволжья

произошло и вовсе немыслимое. В самарской школе № 54 впервые в России была открыта

церковь. Она была освящена, и первое молитвенное собрание в ней провел сам архиепископ

Самарский и Сызранский Сергий. Он отметил, что «открытие первой школьной церкви –

символическое событие на пути к духовному возрождению не только Самары, но и всей

России».10 Не следует забывать, однако, что в российских школах часто в одном классе

обучаются дети не только из православных семей, но и из мусульманских, протестантских и

др. Не явится ли введение нового предмета еще одним принципом, по которому можно будет

делить на «наших» и «не наших», не грозит ли нам «опасность внести чувство взаимной

враждебности в формирующиеся ученические умы?»11

Впрочем, как показывает практика, далеко не всегда интерес руководства

образовательных учреждений к «Основам православной культуры» является следствием

настойчивых требований РПЦ или давления некоего «православного большинства».

Инициаторами введения подобного предмета в учебную программу, считает М.А.

Жеребятьев, гораздо чаще выступают руководители и функционеры системы образования. Их

позицию в данном случае можно охарактеризовать как «прагматизм в сочетании с модой».12 9 Информацию об этом распространило Информационное агентство Екатеринбургской епархии 2 октября

2003 г. Режим доступа: http://orthodox.etel.ru/2003/39/2lektorij.shtml10 Russian Religion News, 05.02.2003.11 Митрохин, Л.Н. Религия и культура (философские очерки). – М., 2000. – С. 275.12 Жеребятьев, М.А. «Основы православной культуры» как светский предмет вузовской учебной программы //

Проблемы преподавания и современное состояние религиоведения в России: Материалы конференций.

15

Цель подобных занятий как она видится сторонникам появления нового предмета в сетке

учебных занятий, заключается в формировании высоких моральных качеств личности и

освоении ею богатств художественной культуры.

Еще более серьезная ситуация складывается в высшей школе в связи с введением

Государственного образовательного стандарта по направлению «Теология». Проблема

заключается, прежде всего, в том, что введение специальности «Теология», предполагающее

подготовку богословов для преподавания теологических предметов в государственных и

муниципальных образовательных учреждениях, противоречит статье 14 Конституции

Российской Федерации, согласно которой Российская Федерация – светское государство, а

также статье 2 пункта 4 Закона Российской Федерации «Об образовании», которая гласит, что

государственная политика в области образования «носит светский характер в

государственных и муниципальных образовательных учреждениях»13.

Не отрицая необходимости изучения в светских, в том числе государственных,

образовательных учреждениях религиозно-познавательных, религиоведческих и религиозно-

философских дисциплин, коллектив кафедры религиоведения РАГС, например, считает, что

теология (богословие) не относится к вышеназванным предметам.14 Общепризнано, что

теология есть не просто знание о Боге, а система обоснования учения (православного,

католического, протестантского и др.) о Боге и его атрибутах, о религиозной морали,

канонических нормах церковной жизни и т.д. Введение данной дисциплины в светском вузе

чревато межрелигиозными конфликтами, прежде всего из-за того, что теология, по

определению, не может быть конфессионально нейтральной и всегда носит конкретный

мировоззренческо-конфессиональный характер.

Проблема усугубляется еще и тем, что предлагаемый стандарт «Теологии» в

значительной мере делает упор на православие. Ярким примером «православизации» высшей

Москва, 2000-2001. – М.: Рудомино, 2002. – С. 75.13 Закон Российской Федерации от 10 июля 1992 г. № 3266-1 об образовании (от 13 января 1996 г.) // Собрание

законодательства Российской Федерации. — 1999. — № 3. — Ст. 3.14 Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический бюллетень № 3(27).

— М.: Изд-во РАГС, 2001. – С. 59.

16

школы, которая без труда усматривается в введении стандарта по направлению «Теология»,

являются такие факты, как открытие и освящение храмов на территории государственных

университетов, вручение студенческих билетов студентам факультетов теологии местными

владыками и т. д. Сам по себе факт, что секретарем УМО по теологии является православный

священник, вряд ли свидетельствует в пользу светского характера предлагаемого

государственного стандарта.15

Случаи нарушения принципа светского характера образования, как правило, не

встречают должной правовой оценки и противодействия со стороны органов исполнительной

власти, органов образования и юстиции. В то же время не найдены и удовлетворительные

критерии, позволяющие четко определять границу между реализацией права на свободу

совести и нарушением светского характера образования. Иными словами, созданные в 90-е

годы нормативно-правовые основы обеспечения свободы совести в государственной и

муниципальной системе образования и практика их применения нуждаются в

совершенствовании.

Возможные пути разрешения проблемы

Решение вопроса о взаимодействии системы образования и религии – не простое дело.

Требуется долгий и взаимокорректный поиск золотой середины между крайностями

идеологизированной системы образования, с одной стороны, и релятивистским,

построенным на относительном характере любых истин и ценностей и сопряженным с

исчезновением ясных представлений о добре и зле, образованием, с другой. В этом процессе,

используя, может быть, различные подходы, методы и средства, могут и должны принять

участие и государство, и учебные заведения, и религиозные организации. В самом общем

15 Анализируя проект резолюции недавней конференции «Взаимодействие государства и религиозных объединений в сфере образования», С.А. Бурьянов замечает: «Приходится с сожалением констатировать, что большинство положений проекта резолюции конференции противоречит Конституции РФ и действующему законодательству». См.: Религиоведение. - № 4. – 2002. – С. 180-181.

17

плане обеспечение свободы совести в государственной и муниципальной школах

предопределяется следующими моментами:

1. Не игнорируя роли и места религии в истории нашей страны и человечества в целом,

государство вместе с тем должно оставаться последовательно нейтральным по

отношению к различным религиям, не отдавая предпочтения ни верующим, ни

неверующим.

2. Государственная программа общеобразовательной и высшей школ не должна ни

насаждать, ни запрещать религиозные верования. Преподаватель должен ясно

понимать разницу между преподаванием сведений о религии и религиозным

(конфессиональным) образованием. Верующий учитель должен проявлять

профессиональную честность, не навязывать собственных мировоззренческих

установок своим ученикам.

3. Светский характер образования не отрицает возможности и необходимости широкого

ознакомления учащихся и студентов с многообразием религиозных феноменов, их

ролью в истории, культуре, современной жизни общества. Такие знания обеспечат

современному молодому человеку довольно высокий уровень культуры, широту

кругозора, полноту усвоения духовно-нравственных ценностей, накопленных

человечеством. В государственном образовательном стандарте высшего

профессионального образования эти функции выполняет курс «Религиоведение» и

широкий комплекс религиоведческих дисциплин, рассматривающих религию в

историческом, социологическом, философском и культурологическом планах.16

4. Разговоры о религии не должны затрагивать чувства учащихся разных

вероисповеданий. Каждый должен чувствовать себя комфортно при обсуждении

вопросов религии.

16 О методологических основах преподавания религиоведения см.: Лещинский, А.Н. К концепции преподавания религиоведения // Проблемы преподавания и современное состояние религиоведения в России: материалы конференций. Москва, 2000-2001. – М.: Рудомино, 2002. – С. 40-43.

18

5. Главная цель государственной и муниципальной школ – привитие ученикам

религиозной терпимости, преодоление отчуждения на почве нетерпимости, страха

перед чужим и неведомым иноверием. Толерантность и права человека, ребенка –

основные ценности, которыми призваны руководствоваться все, заинтересованные в

поиске оптимальных путей взаимодействия государства и религиозных объединений в

сфере образования.

Итак, хотя не всегда интересы государства и религиозных объединений совпадают, у

них, однако, есть общее поле деятельности. Это, прежде всего, интеграция общества с учетом

его многонациональной и многоконфессиональной структуры, это проблема общественного

согласия и толерантности, проблема компетентности общества и власти в оценке

религиозного фактора, его роли в истории нашего народа, его возможностей содействовать

консолидации и оздоровлению российского общества.

Церковь адвентистов седьмого дня и проблема образования

Свою позицию по рассматриваемой нами проблеме Церковь адвентистов седьмого дня

выразила в недавно опубликованном документе «Основы социального учения Церкви

христиан адвентистов седьмого дня в России» (М., 2003). Церковь с удовлетворением

воспринимает основанную на Конституции РФ позицию государства относительно

разделения религиозного и светского образования. По мнению Церкви, данное разделение

позволит сохранить межконфессиональное согласие в такой многоконфессиональной и

многонациональной стране, как Россия. В «Основах» говорится: «Государственная система

образования в стране должна оставаться светской, полностью независимой от влияния какой

либо одной или нескольких религиозных традиций или групп… В государственных

образовательных учреждениях недопустимы ни пропаганда атеизма, ни насаждение

религиозных воззрений, в том числе вероучения какой-либо одной конфессии».17

17 Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня в России. – Москва, 2003. – С. 119.

19

Высоко оценивая возможность осуществления религиозного просвещения детей и

молодежи, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных

учреждениях, Церковь предостерегает от опасности «теологизации» образования,

сопряженной с насаждением конфессионально окрашенного мировоззрения. Вот почему, по

мнению Церкви, преподавание знаний о религии должно иметь место исключительно в

рамках религиоведения или иных религиоведческих дисциплин. Что же касается

предоставляемой действующим Законом «О свободе совести и религиозных объединениях»

возможности обучения детей религии в школах вне рамок образовательной программы,

Церковь считает, что «религиозное просвещение в образовательных учреждениях любого

уровня должно осуществляться исключительно на добровольной основе, а учащиеся и их

родители должны иметь право выбора конфессионального содержания религиозного

обучения».18

Церковь адвентистов седьмого дня полагает, что светская и религиозная

образовательные системы могут и должны взаимодействовать, обогащая друг друга

посредством обмена опытом, информацией, образовательными методиками и технологиями.

По глубокому убеждению Церкви, подобное взаимодействие будет способствовать

повышению эффективности совместных усилий в приобщении молодежи к высоким

морально-этическим ценностям, к формированию здоровых привычек и уважительному

отношению к культурным традициям нации.

Заключение

Анализ конституционно-правовых основ обеспечения свободы совести в системе

государственных и муниципальных образовательных учреждений дает, таким образом,

основание для следующих выводов.

1. Система образования в России получила в 90-х гг. довольно содержательное

конституционно-правовое обеспечение, в котором зафиксирован один из основных

18 Там же. — С. 121.

20

принципов образования – его светский характер, что соответствует современным

тенденциям развития общества, а также Конституции РФ.

2. Вместе с тем и в законодательстве, и особенно в правоприменительной практике

имеют место существенные недостатки и противоречия. Речь идет об отсутствии

четкой последовательности в действиях Министерства образования РФ в связи с

активностью Русской православной церкви в государственных и муниципальных

образовательных учреждениях. Речь идет о введении теологии в структуру

государственного вузовского образования и включении в сетку образовательных

предметов в общеобразовательной школе религиозно ориентированных дисциплин.

Нам кажется, что позиция Министерства образования в данном вопросе не будет

способствовать общественно-политической стабилизации в стране. В сфере

образования складывается противоречивая ситуация: руководство системы

государственного образования, вместо того чтобы отстаивать принцип светскости

образования, перестало артикулировать необходимость внерелигиозного обучения,

более того, оно поддерживает претензии РПЦ на интеграцию религиозного

компонента в систему российского образования.

Обобщая анализ конституционно-правовой базы обеспечения свободы совести в

системе образования Российской Федерации, еще раз подчеркнем: созданные в 90-х гг.

конституционно-правовые основы обеспечения свободы совести в государственной и

муниципальной системе образования нуждаются в совершенствовании. В еще большей

степени требует совершенствования правоприменительная практика. Мы убеждены в том,

что в такой многонациональной и многоконфессиональной стране, как Россия

вероисповедная политика государства в сфере образования может быть эффективной

только при условии, если она будет строиться на следующих принципах: светский характер

государства и образования, правовое равенство верующих и религиозных организаций и

21

неукоснительное соблюдение закона всеми без исключения государственными структурами и

служащими.

91

РОЛЬ СВЕТСКОЙ ШКОЛЫ В ФОРМИРОВАНИИ ТОЛЕРАНТНОГО СОЗНАНИЯ В

УСЛОВИЯХ ПОЛИКОНФЕССИОНАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА19.

Как известно, образование несет в себе две основные функции: культурологическую,

заключающуюся в передаче культурного наследия и обеспечивающую преемственность

общечеловеческих ценностей, и собственно педагогическую, состоящую в образовании

человека в его интеллектуальном, духовном и социальном отношениях, в его личностном

развитии.

Сегодня в нашем обществе очень остро обсуждается возможность изучения религии в

светской школе. Вопрос этот включает в себя также и обсуждение содержания и методов

изучения религии в государственных и муниципальных образовательных учреждениях.

Вопрос этот далеко не нов. Сколько существует общество вместе с организованной

системой образования, столько существует и проблема взаимодействия образования и

религии как неотъемлемой составляющей человеческого бытия. Важно подчеркнуть, что

религиозная культура, не смотря на процессы секуляризации, происходящие в современном

обществе, продолжает занимать значительное место в жизни человека, сохраняя и передавая

мощнейший позитивный опыт освоения человеком условий своего бытия.

Потребность в инкорпорации знаний о религии в светскую школу осознается сегодня

практически всеми. Многие школьные педагоги и воспитатели ищут пути использования

учебно-воспитательного знания о религии в процессе формирования духовной культуры

учащихся, гражданского, экологического, эстетического и патриотического воспитания,

выработки уважительного отношения к семье, здоровому образу жизни, культуре

межличностного, межэтнического и межрелигиозного общения. Не секрет, что современная

социокультурная ситуация и России характеризуется размыванием традиционных семейных

и общественных ценностей, проявлением деструктивных тенденций в подростковой и

19 Впервые опубликовано: материалы научно-практической конференции «Свобода религии и права человека» (Москва, 7 декабря 2006 г.). — М., 2007. — С. 189-195.

92

молодежной среде, вызванных свободной пропагандой насилия, потребительства,

аморализма, безответственности в сексуальных отношениях. Вместе с тем следует отметить

и нарастающую напряженность в области межэтнических и межрелигиозных отношений,

проявляющуюся в подростковой и молодежной среде. Включение в учебно-воспитательный

процесс изучение религии во многом могло бы способствовать развитию нравственных начал

личности, этической культуры, воспитанию уважительного отношения к семье, выработке

целомудренного и ответственного поведения в области отношений с противоположным

полом, воспитанию веротерпимости, уважения прав и свобод соотечественников,

актуализации мировоззренческой позиции у школьников, направленности личностного

развития на высокие духовно-нравственные идеалы в противовес усиливающейся пропаганде

безнравственности, потребительства, цинизма и асоциальности. Потребность в

формировании компетентности учащихся в области знаний о религии налицо.

Одним из наиболее важных аспектов гражданского воспитания учащихся в

современной российской школе является воспитание толерантности, уважительного

отношения к свободе мировоззренческого самоопределения личности. Как известно, в

России на протяжении уже многих веков сосуществуют многие религии, отношения между

которыми, хотя и носили в прошлом большей частью лояльный характер, не всегда

складывались благополучно. В настоящее время, к сожалению, отмечаются попытки усилить

межрелигиозную рознь в обществе, переводя национальные конфликты в религиозную

сферу. Эти попытки чрезвычайно опасны, поскольку ведут не просто к угрозе

межнациональному согласию, но и к разрушению целостности России. Одна из основных

задач школы заключается в том, чтобы традиции веротерпимости, уважительного отношения

к религиозному многообразию закреплялись и воспроизводились в новых поколениях. По

данным социологических исследований, проявления религиозной нетерпимости у 16-20-

летних россиян значительно выше, чем в старших возрастных группах. И эти данные

лишний раз подчеркивают необходимость воспитания толерантности у молодежи.

93

Обобщение опыта других стран в этой области позволяет увидеть различные модели

изучения религии в светской школе: от модели, подчиненной целям атеистического

воспитания, до модели конфессионально ориентированного воспитания на основе

вероучения тех религиозных конфессий, которые государство выделяет как традиционные

или имеющие историческую и культурную значимость. Где-то посередине между этими

двумя моделями находится модель конфессионально нейтрального религиоведческого

информирования учащихся обо всех религиях.

В России сегодня обсуждаются различные модели изучения религии в деятельности

светской школы. Безусловно, в этом процессе необходимо учитывать и обобщать опыт,

накопленный в других странах, однако всем понятно, что опыт, приобретенный в этой

области в той или иной стране, не может быть механически перенесен в наши условия.

Рассматривая те или иные подходы к изучению религии в государственной школе, следует

искать такое решение, которое бы способствовало воспитанию толерантного сознания и

укреплению гражданского мира и согласия, что возможно при условии учета исторических и

культурных особенностей страны и тенденций ее современного развития. К сожалению, в

условиях, когда не существует тщательной научной проработки обозначенной проблемы,

поспешно принимаемые решения о введении в школьные учебные планы обязательного

преподавания моноконфессиональных дисциплин чреваты получением негативного

воспитательного результата вследствие разделения школьников по признаку отношения к

религии в целом.

Следует отметить, что в настоящее время не существует единой модели освоения

знаний о религии в государственной и муниципальной системе образования. Однако в

системе образования наметился спектр возможностей изучения религии в формах

религиоведческого научно-философского образования и религиозного образования

определенной конфессиональной направленности. Тем не менее не существует на

сегодняшний день общепризнанного религиоведческого курса для средней школы, который

94

можно было бы рекомендовать в качестве федерального компонента в учебном плане общего

образования. Появившиеся же в последнее время учебники «Основы православной

культуры» носят чаще всего катехизаторский характер, и их использование в школе в

качестве обязательных для всех может ущемлять права отдельных групп учащихся и

способствовать возникновению конфликтных ситуаций на межрелигиозной почве.

В связи с этим хотелось бы обратить внимание на те принципы, которыми следует

руководствоваться при выработке оптимальной модели инкорпорации религии в российскую

систему школьного образования:

1. Принцип уважения мировоззренческого разнообразия в обществе и уважения права

личности на мировоззренческое самоопределение. Моноконфессиональное

образование вольно или невольно направлено на устранение мировоззренческого

разнообразия в обществе, так как выражает социальную потребность в углубленном

изучении в светской школе одной религиозной традиции.

2. Принцип добровольности. Никто из родителей или учащихся государственной или

муниципальной школы не может принуждаться к изучению конкретной религии в

форме отдельного учебного предмета. Учащимся, отказавшимся от его изучения,

администрация школы должна предоставить возможность изучать в это время

основные учебные дисциплины или дисциплины по выбору, а также заниматься

самоподготовкой под контролем учителя.

3. Принцип конфессиональной нейтральности педагога. Это, пожалуй, наиболее трудно

реализуемый принцип, тем не менее преподаватель светской школы, независимо от

собственной конфессиональной принадлежности или непринадлежности ни к какой

религии, призван дать своим воспитанникам объективные знания в области той или

иной религиозной традиции и явить пример подлинного уважительного отношения к

иной мировоззренческой позиции.

95

4. В организации изучения религии в государственных и муниципальных

образовательных учреждениях следует руководствоваться требованиями,

содержащимися в действующем российском законодательстве, в частности в

Конституции РФ, Законе РФ «Об образовании» (ст. 2), а также международных

правовых документах, признанных нашим государством. В законодательных актах РФ

обозначены следующие принципы государственной политики в области образования:

а) принцип светскости Российского государства и светского характера образования в

государственных и муниципальных образовательных учреждениях. Реализация данного

принципа при изучении религии обеспечивается культурологическим,

неиндоктринальным содержанием преподаваемых знаний, а также соответствующей

методикой изучения знаний о религии. При этом учитывается то, что не все учащиеся,

получающие знания о религии, являются последователями той или иной религии.

Религиоведческое образование во всех его формах в соответствии с этим принципом не

должно быть направлено на выработку у обучаемого какого-то определенного отношения

к религии. Светский характер образования означает, что изучение религии в

государственных и муниципальных образовательных учреждениях не должно

сопровождаться совершением религиозных обрядов или отправлением религиозного

культа. Таким образом, данный принцип не допускает смешения религозно-

культурологического образования с религиозно-катехизаторским, направленным на

целенаправленное приобщение учащихся к определенной религиозной организации.

б) принцип единства федеральной и региональной образовательной политики. Данный

принцип означает приведение в соответствие законов, принимаемых на уровне областных

и краевых администраций, с действующим федеральным законодательством.

Анализ современной ситуации в сфере введения изучения религии в учебно-

воспитательный процесс современной светской школы свидетельствует о том, что вопрос

96

этот остается еще далеко не проработанным. В частности, необходимо тщательно

исследовать теоретические проблемы, связанные с определением места знаний о религии в

учебно-воспитательной деятельности светской школы, всесторонне изучить тенденции

развития религиоведческого и религиозного образования, проанализировать зарубежный

опыт освоения знаний о религии в государственной и муниципальной системах образования,

разработать и апробировать педагогический инструментарий и т.д. На основе этого должны

быть определены научно обоснованные подходы к интеграции знаний о религии в учебно-

воспитательную деятельность современной российской школы.

Грамотно организованное и методически обеспеченное изучение в государственной и

муниципальной школе различных аспектов религиозной культуры будет способствовать не

только расширению культурного кругозора учащихся и обогащению их духовными

ценностями, значимыми в отечественной и мировой культуре, но и формированию

толерантного отношения к представителям различных этнических и религиозных

общностей, укреплению межнациональных и культурных связей. Моноконфессиональное

религиозное образование в условиях национального и религиозно-культурного многообразия

нашего общества не способно выполнить этой интегрирующей функции и обеспечить

межнациональное согласие.

33

Роль духовных образовательных учреждений в развитии

толерантного сознания20

Одной из ключевых проблем для нашей страны, на территории которой проживают

представители самых разных этносов и религий, является поддержание

межконфессионального и межнационального мира. «Традиции межконфессионального мира

– основа российской государственности, а культурное и религиозное многообразие, без

всяких сомнений, является нашим богатством, нашим достоянием», - отметил Президент РФ

В.В. Путин на рабочей встрече по вопросам межнациональных и межконфессиональных

отношений в городе Чебоксары 5 февраля 2004 г.21

К сожалению, развитие межконфессиональных отношений в нашей стране идет

крайне противоречиво. Эксперты отмечают широкое распространение в обществе различных

этно- и религиозных фобий. Говоря о религиозной фобии, прежде всего, следует отметить

дискриминацию по отношению к «нетрадиционным» религиям, что особенно выражено в

провинции, где большинство населения настроено к нетрадиционным религиям

отрицательно. Эксперты отмечают также, что среди подрастающего поколения, т.н.

реформенной молодежи, религиозная и национальная нетерпимость значительно выше, чем у

представителей старшего поколения22. К примеру, среди 16-20-летних к исламу отрицательно

относятся 12-20% опрошенных, что в 2-2,5 раза выше, чем у опрошенных в возрасте от 26

лет и старше. То же самое отмечается и по отношению к иудаизму и буддизму. Анализ

результатов проведенного профессором А. А. Нуруллаевым опроса 85 экспертов – ведущих

религиоведов страны, видных религиозных деятелей различных конфессий — показывает,

что в ближайшее время ослабления напряженности в отношениях между вероисповеданиями

20 Впервые опубликовано: Материал научно-практической конференции «Свобода религии, нравственность и ответственность в российском обществе» (Москва, 21 декабря 2005 г.). – М., 2006. – С. 240-248.

21 Цитата взята с официального сайта Президента Российской Федерации В.В. Путина http://president.kremlin.ru22 Нуруллаев, А. А.. Проблемы гармонизации межконфессиональных отношений в России [Электронный

ресурс]. – Режим доступа: http://face-to- face.euro.ru/nurul_01.html

34

не предвидится. Более того, 60% экспертов уверены в дальнейшем обострении

межконфессиональных противоречий.

Учитывая складывающуюся ситуацию, важно обратить внимание на роль сферы

образования как советского, так и религиозного в вопросе формирования толерантного

сознания у подрастающего поколения. С целью воспитания общества в духе толерантности,

наверное, есть необходимость на всех уровнях образования, начиная со школьного и

заканчивая вузовским, вводить соответствующие образовательные программы. В качестве

примера такой программы может служить курс «Права человека», разработанный около 5 лет

назад Молодежным центром прав человека и, кстати, одобренный Министерством

образования РФ. Один из разделов данного курса под заглавием «Терпимость к различиям.

Толерантность» предназначен формировать у учащихся терпимость к различиям между

людьми (индивидуальным, половым, возрастным, социальным, национальным, расовым,

мировоззренческим, религиозным) Раздел также знакомит с механизмом возникновения и

распространения стереотипов и предрассудков, способствует выработке активного неприятия

любых форм дискриминации. В условиях формирования гражданского общества, когда

демократические традиции и институты еще недостаточно развиты, когда значительная часть

общества, особенно молодежь, характеризуется правовым нигилизмом, привитие навыков

жизни в условиях национальных, культурных и религиозных различий крайне необходимо.

Какую роль в формировании толерантного сознания в нашем обществе могут играть

духовные образовательные учреждения? В России, по данным Министерства юстиции РФ,

по состоянию на 1 января 2004 г. насчитывалось 157 духовных образовательных учреждений,

из них 49, принадлежащих русской православной церкви, 4 – римско-католической церкви,

68 – исламу, 3 - иудаизму, 2 – буддизму, 4 – лютеранской церкви, 3 – методистской церкви, 6 –

пресвитерианской, 15 – более поздним, протестантским церквам, входящим в

Консультативный совет глав протестантских церквей России: евангельским христианам-

баптистам, христианам веры евангельской (пятидесятникам), евангельским христианам,

35

адвентистам седьмого дня23. Большая часть этих духовных образовательных учреждений,

появившихся в основном в последние годы, готовит будущих священнослужителей для своих

общин, которые будут формировать сознание прихожан. Учитывая воспитательную и

образовательную роль будущего священника, пастора, муллы или имама, раввина,

образовательные учреждения различных религий и конфессий призваны делать все

возможное со своей стороны, чтобы их выпускники отличались уважительным отношением к

человеческой личности, независимо от ее национальной, культурной или религиозной

идентичности. Государственные органы власти будут бессильны изменить к лучшему

тенденции дальнейшего развития межвероисповедных отношений в стране, если

религиозные организации и, прежде всего, принадлежащие им духовные учебные заведения

не будут воспитывать терпимость к другим религиям и их приверженцам.

Стремясь к расширению своего влияния на окружающих, осваивая в том числе и

образовательное пространство, религиозные организации, проповедники, педагоги не

должны позволять себе насаждать враждебность по отношению к другим конфессиям,

насколько бы ни были различны и даже противоположны их вероучения. Преподавание

религиозной догматики, утверждение ценностей того или иного вероучения, подчеркивание

преимуществ своей деноминации перед другими не должны вести к возбуждению вражды и

ненависти между последователями различных религий, равно как и между верующими и

неверующими.

Все существующие на территории РФ религиозные объединения призваны

способствовать сглаживанию противоречий между различными группами населения, в том

числе и в разрешении межэтнических и межконфессиональных конфликтов. Чтобы это

действительно имело место, уже в духовных учебных заведениях будущие руководители

общин, пасторы, проповедники, священники должны получать соответствующую подготовку.

23 Проблемы развития государственно-конфессиональных отношений и социальные концепции ведущих религиозных объединений современной России: Аналитический вестник. № 17. — М.: Аналитическое управление Аппарата Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, 2004.

36

К сожалению, у нас практически отсутствуют духовные учебные заведения, которые в

свои учебные планы включали бы компонент, формирующий толерантное сознание. Большая

часть образовательных учреждений РПЦ МП и ислама весьма консервативны и отличаются

крайней замкнутостью своих образовательных пространств, формируя

узкоконфессиональное сознание будущих проповедников. Никаких специальных курсов,

которые бы воспитывали чувство уважения к представителям иных религий, учебными

планами этих образовательных учреждений не предусмотрено. А включенный в программу

всех православных семинарий курс «Сектоведение», преподаваемый по учебнику А. Л.

Дворкина, вряд ли способствует формированию толерантного отношения у будущих

пастырей к инославным. Исключением можно считать позицию нескольких

«обновленческих» вузов: Общедоступного православного университета, Библейско-

богословского института св. апостола Андрея, Свято-Филаретовского православно-

христианского института. Эти учебные заведения сочетают в себе особенности

конфессиональной и светской школы. Их отличает открытость межконфессиональному

диалогу и свободным дискуссиям, широкая издательская и научная деятельность, выходящая

за рамки узкоконфессиональных интересов.

Определенной закрытостью к межконфессиональному диалогу отличаются и

протестантские учебные заведения. И хотя в протестантском сообществе России отмечаются

позитивные консолидационные процессы, роль духовных образовательных учреждений в них

невелика. Отмечается разрозненность в действиях протестантских школ, связанная с

отсутствием концепции христианского образования. Протестанты лишь пытаются осмыслить

и структурировать духовное образование. Отсутствие определенного опыта и традиции

взаимодействия не позволяют подчас преодолеть узкоконфессиональные интересы и

изоляционистскую психологию некоторых руководителей духовных школ и начать серьезный

межконфессиональный диалог между духовными образовательными учреждениями.

37

В учебных планах протестантских учебных заведений практически отсутствуют

курсы, которые могли бы каким-то образом формировать толерантное сознание и

воспитывать культуру межконфессиональных отношений будущих проповедников. Учебный

план носит узкоклерикальный характер, блок общеобразовательных дисциплин, которые бы

расширяли кругозор обучащихся и приобщали их к общекультурным ценностям,

практически не развит. Подобная замкнутость лишь на внутрицерковной деятельности

будущего пастыря, определяемая уже самим характером учебных планов протестантских

учебных заведений, к сожалению, не содействует формированию открытости и готовности к

межконфессиональному диалогу.

Примером такой неготовности к диалогу может служить лишение помещения

Рязанской теологической семинарии решением церковного совета баптистской церкви.

Именно межконфессиональный характер данного учебного заведения вызвал еще два года

назад озабоченность пастора, который убежден, что межконфессионалность оказывает

«разлагающее» влияние на верующих-баптистов. Скорее всего, произошедшее в Рязани

свидетельствует о сложившейся в городе нетерпимости протестантских деноминаций по

отношению друг к другу. Основатели и спонсоры семинарии из США, которых руководство

рязанской Церкви ЕХБ шесть лет назад заверяло в долгосрочном сотрудничестве в сфере

развития именно межконфессионального протестантского образования, никак не могут

понять, почему единственное в регионе общепротестантское учебное заведение, для которого

ими была построена двухэтажная пристройка к дому молитвы, оказалось на улице24.

Учитывая непростую ситуацию, складывающуюся в сфере межрелигиозных

отношений, мы считаем, что воспитание толерантного сознания в духовном образовательном

пространстве является необходимым условием в формировании жизненной позиции будущих

пастырей и проповедников. Терпимость и взаимное уважение представителей различных

конфессий должны воспитываться со студенческой скамьи. Обнаружение объединяющего

начала разных конфессий и его использование в формировании этнических, религиозных и

24 См.:? http://www.rzn.info/news/religion/1696/

38

общественных ценностей должно стать неотъемлемой частью духовного образования.

Подобный подход отнюдь не означает отказ от мировоззренческих ценностей той или иной

религии. Каждая конфессия и сегодня, в век утверждения религиозного плюрализма, имеет

право на сохранение своего индивидуального и неповторимого лица. Однако призвана она

это делать в духе уважительного отношения к представителям других конфессий.

Итак, что же могут предложить духовные образовательные учреждения в плане

формирования толерантности и укрепления межконфессионального диалога? На основании

небольшого опыта, накопленного нами в Заокском адвентистском университете

представляется важным обратить серьезное внимание на следующее.

5. Непростая религиозная ситуация, складывающаяся в последнее десятилетие в нашем

обществе и характеризующаяся усилением межконфессиональных, а порой и

внутриконфессиональных противоречий, проявление религиозно-политического

экстремизма требуют от преподавателей духовных образовательных учреждений и их

выпускников религиоведческих и этнологических знаний. В связи с этим

представляется целесообразным организовывать в духовных учебных заведениях

чтение специальных курсов лекций по истории мировых религий, по проблемам

межэтнической и межконфессиональной толерантности, по социологии конфликта и

профилактике межрелигиозных и межнациональных конфликтов, по преодолению

религиозно-политического и национального экстремизма и т. д. Преподавание

подобных курсов поможет, как нам кажется, в формировании у будущих пастырей и

проповедников духа терпимости к другим религиям и их приверженцам, будет

способствовать налаживанию позитивного взаимодействия в интересах формирования

гражданского мира и межнационального согласия в нашем поликонфессиональном

обществе.

6. Мы считаем недопустимым взращивание в умах и душах студентов духовных

учебных заведений религиозного фанатизма и межрелигиозной розни. Преподаватели

39

духовных учебных заведений должны избегать обсуждения со студентами недостатков

тех или иных религиозных организаций, высмеивать чьи-то верования, обычаи,

религиозную практику. В духовных учебных заведениях должен утверждаться

честный и беспристрастный подход к другим религиям и вероисповеданиям.

7. Духовные образовательные учреждения призваны организовывать и сами активно

участвовать в конференциях, семинарах, круглых столах, посвященных укреплению

межконфессионального диалога. В рамках духовного образовательного пространства

должны приветствоваться конференции и семинары, знакомящие конфессии и

религиозные организации между собой и расширяющие возможности для

последующего диалога как в сфере образования, так и в совместном социальном

служении. Заслуживает внимания мероприятие, которое было организовано по

инициативе Нижегородской духовной семинарии РПЦ МП. В этом году для студентов

этого образовательного учреждения была проведена конференция. «Адвентисты

седьмого дня: история, вероучение и религиозная жизнь». Руководство Волго-

Вятского объединения Церкви христиан АСД положительно оценило тот факт, что

впервые на академическом уровне была дана оценка одной из протестантских

религиозных традиций. Порадовало то, что в названии конференции отсутствовала

терминология, носящая негативную окраску («секта», «нетрадиционная религиозная

организация» и т. д.). Директор отдела общественных связей и религиозной свободы

Волго-Вятского объединения Церкви АСД А.А. Бритов считает, что проведение

подобных мероприятий в духовных учебных заведениях РПЦ МП будет

способствовать построению цивилизованного межконфессионального диалога,

основанного на взаимном уважении и толерантности. «Надеемся, - заявил он, - что на

подобных мероприятиях не будет места богословскому лукавству и правовому

невежеству».

40

8. Духовные образовательные учреждения призваны развивать сотрудничество в деле

богословского образования. Об этом говорилось и в рекомендациях юбилейного

Архиерейского собора 2000 г., в которых придавалось большое значение обмену

специалистами, преподавателями, богословами. Эффективность в формировании

толерантного сознания в духовных образовательных учреждениях заметно возросла

бы, если к чтению лекций в них привлекались преподаватели других конфессий.

Подобная практика сама по себе уже убеждает будущих пастырей и проповедников в

реальности сотрудничества и конструктивного межрелигиозного диалога среди

последователей различных вероисповеданий.

Подводя итог сказанному, следует еще раз подчеркнуть ту важную роль, которую

могут сыграть духовные образовательные учреждения в воспитании у своих студентов,

будущих служителей, чувства уважения к представителям иных конфессий, навыков

межконфессионального диалога, что, в свою очередь, может послужить действенной

профилактической мерой для предотвращения этноконфессиональных конфликтов.

97

Пути формирования этноконфессиональной толерантности у

подрастающего поколения25

Нетерпимость представляет собой одну из крупнейших глобальных проблем

современности. Ее суть заключается в отрицании и подавлении различий между отдельными

людьми и культурами. Выступая противником многообразия, которое составляет важнейший

обогащающий фактор человеческого развития, нетерпимость подрывает принципы

демократии и приводит к нарушению индивидуальных и коллективных прав человека.

Не секрет, что наиболее остро проблема этноконфессиональной нетерпимости

проявляется среди подрастающего поколения. Осенью 2006 года Институт развития

образования проводил исследование толерантности среди российских школьников.

Результаты исследования оказались довольно тревожными: 73% опрошенных детей

испытывают неприязнь к приехавшим в их город чужакам.

Сегодня Россия, переживая глубокие социально-политические и экономические

трансформации, сопровождающиеся в том числе и вынужденной миграцией населения,

нуждается в более адекватном осознании возможностей и опасностей существующей

ситуации. Постоянная миграция других народов на территорию России вызывает у русских

людей опасение, страх перед возможным ущемлением национального достоинства. Оттенки

этого опасения различны: от индифферентности до агрессии, от холодного безразличия до

проявления ксенофобии (страха, иногда ненависти по отношению к людям иной

этноконфессиональной принадлежности). Ввиду складывающейся ситуации необходимы

новые экспертизы и новые инициативы, содействующие становлению индивидуальной и

коллективной ответственности, а также более эффективные государственные и

общественные институты, которые бы предотвратили появление анархии и насилия.

25 Доклад, прочитанный на научно-практической конференции «Религиозная свобода как путь преодоления нетерпимости в обществе» (Москва, РГГУ, 19 ноября 2007 г.).

98

Мы убеждены в том, что решающую роль в разрешении проблемы

этноконфессиональной нетерпимости может сыграть школа. Сегодня практически все

классные комнаты в российских школах представляют собой микросоциум культурного и

этнического многообразия, и потому современная школа нуждается в новом содержании

образования, отражающем знание и понимание других народов, их культур, истории,

религии, а самое главное, понимание общности и единства человеческих сообществ. Важно

уже со школьной скамьи прививать детям и подросткам чувства открытости, уважения к

другим, солидарности и сопричастности, раскрывать источники и опасности враждебности,

неприязни, отчуждения и ненависти. Современной российской школе совместно с

соответствующими органами власти и общественными организациями необходимо

разрабатывать простые и привлекательные принципы педагогики толерантности,

рассчитанные на все слои общества и возрастные группы.

Понятие толерантности, определяемое в «Декларации принципов толерантности»

(ЮНЕСКО, 1995 г.) как уважение, принятие и правильное понимание многообразия культур

нашего мира, форм самовыражения и проявления человеческой индивидуальности, получает

все большее признание и в России. Толерантность — это свойство открытости и свободного

мышления. Это как личностная, так и общественная характеристика, которая предполагает

осознание того, что мир и социальная среда являются многомерными, а следовательно, и

взгляды на мир различны и не могут и не должны сводиться к единообразию или в чью-то

пользу.

Толерантность, переводимая на русский язык, да и понимаемая зачастую как

терпимость, — категория далеко не пассивная. Это активная нравственная позиция, это

готовность к взаимопониманию и конструктивному взаимодействию с людьми иной

культурной, национальной, религиозной или социальной среды.

99

В связи с актуальностью проблемы нетерпимости в современном российском

обществе и необходимостью воспитания толерантного сознания у подрастающего поколения

образовательная стратегия должна включать в себя как обязательные следующие элементы:

    — распространение позитивного подхода к этническим вопросам и предотвращение

любых проявлений расизма, шовинизма, экстремизма, ксенофобии, дихотомии (видения мира

в бело-черных цветах) путем создания доброжелательной атмосферы в детских коллективах;

при этом необходимо акцентировать внимание на том, что объединяет детей; представителей

разных этносов, а не на том, что их разделяет;

    — привитие детям и юным гражданам полинационального государства открытых и

уважительных отношений к другим людям, понимания возможности многовариантного

человеческого бытия в разнообразных, отличных друг от друга культурных, религиозных и

социальных сферах;

    — создание благоприятного микрокосмоса культурного, межэтнического

взаимопонимания, в котором каждый ребенок, независимо от этнической принадлежности,

чувствует себя комфортно, защищенно и способен к открытому взаимодействию с миром.

Важнейшую роль на пути формирования толерантности у подрастающего поколения

играет подготовка педагогических кадров. Следует отметить, однако, что у выпускников

педагогических вузов не всегда сформированы толерантные отношения. Причем речь идет не

только о нетерпимости будущих учителей к представителям какой-либо национальной или

социальной группы, а о нетерпимости к личности ребенка вообще. Истоки этого — в

непонимании природы ребенка, в несформированной чуткости, доброжелательности, в

отсутствии педагогической направленности. Мы считаем, что воспитание толерантности

невозможно в условиях авторитарного стиля общения «учитель — ученик». Поэтому одним

из условий воспитания толерантности является освоение учителем определенных

демократических механизмов в организации учебного процесса и общения учеников друг с

другом и с учителем. Именно в школе важно научить ребенка, с одной стороны, принимать

100

другого как значимого и ценного, а с другой стороны — критически относиться к своим

взглядам.

Мы считаем, что студенты, готовящие себя к реализации в профессиональной

педагогической деятельности, для формирования толерантности у детей должны получить

знания и умения в областях:

    — педагогики межнационального общения, которая определяет основы диалога культур в

детском коллективе и способствует наиболее эффективной адаптации в новой среде детей-

беженцев, мигрантов, вынужденных переселенцев;

    — региональной этнопедагогики, демонстрирующей традиции воспитания в данном

регионе с учетом населяемых этносов, особенностей регионального подхода в построении

воспитательного процесса;

    — кросс-культурной психологии, позволяющей выявить и изучить сходства и различия в

психологии детей, принадлежащих к разным культурам и этносам, установить их

биологические, социокультурные, экологические и психологические особенности;

    — социологии, культурологии, философии, религиоведении, этноискусстве, антропологии,

раскрывающих содержание социального и культурного опыта этносов, позволяющих увидеть

общее в культурах и взаимосвязь между общим развитием цивилизации и вкладом отдельных

народов в этот процесс.

В связи с этим у будущих педагогов должны быть сформированы следующие навыки:

    — общения с детьми различных этнических групп;

    — обнаружения проблем при адаптации детей, оказавшихся в иной этнической среде;

    — оказания помощи в адаптации таким детям;

    — прогнозирования намечающейся межэтнической конфронтации в школьном или ином

детском коллективе и оказания превентивной помощи;

    — обеспечения защиты детей от насилия, издевательств, унижения со стороны и

сверстников, и взрослых.

101

Гарантировать получение таких знаний, умений и навыков студентам-педагогам может

только комплекс соответствующих учебных курсов и система воспитательной работы по

данному направлению. Однако государственные стандарты дисциплин психолого-

педагогического, культурного и социального блоков по различным педагогическим

специальностям не включают в себя вопросы, определяющие основы межнационального

общения и воспитания толерантности. Не включают в себя эти вопросы и современные

школьные учебники по предметам гуманитарного цикла. По мнению многих педагогов,

развитию толерантности среди школьников в наибольшей степени способствуют литература

и история. Очень важно, чтобы в школах не было однобоких, искаженных и отражающих

определенные предубеждения учебников истории. Особенно это касается учебников по

истории религий, которые не должны содержать высказываний или формулировок,

способных вызвать проявления нетерпимости к представителям тех или иных народов или

религий. Кстати, неплохим подспорьем для школьного учителя могут стать учебники для

пятых-восьмых классов «Мир вокруг тебя», созданные Международной организацией

«Красный Крест». В них затрагиваются и вопросы воспитания терпимости у подрастающего

поколения, и социально-нравственные аспекты взаимоотношений с людьми.

Огромная роль в воспитании толерантного сознания, безусловно, принадлежит семье.

Воспитание культуры толерантности, на наш взгляд, должно осуществляться по формуле:

«родители + дети + учитель». Мероприятия, в которых принимают участие родители, служат

хорошим примером взаимодействия двух самых важных факторов в жизни ребенка - школы и

семьи, объединивших свои усилия в учебном процессе, направленном на воспитание

открытого, непредвзятого отношения к человеческому многообразию.

Немаловажную роль в формировании позиции толерантности у подрастающего

поколения принадлежит искусству, в том числе самому популярному в молодежной среде

киноискусству. Дети, подростки, молодежь быстро копируют нравственные установки и

образец поведения понравившихся им героев. Однако далеко не все образцы киноиндустрии,

102

предлагаемые подрастающему поколению, воспитывают в подростках уважительное

отношение к многообразию мировых культур, различных форм самовыражения и способов

проявления человеческой индивидуальности.

Таким образом, путь к толерантности – это серьезный эмоциональный,

интеллектуальный труд и психическое напряжение, так как оно возможно только на основе

изменения самого себя, своих стереотипов, своего сознания. В этом процессе обязательно

взаимодействие всех общественных институтов, участвующих в воспитании и образовании

подрастающего поколения. На сегодняшний день в России работает уже несколько

десятков некоммерческих организаций и благотворительных фондов, ставящих своей

задачей, в том числе, и содействие развитию в стране толерантного общества. Радует то,

что в некоторых школах сегодня реализуются новаторские программы по формированию

основ толерантного поведения, занятия по которым проводятся как в урочное, так и во

внеурочное время. Может быть со временем в общеобразовательные школьные программы

будет введен курс «Основы толерантности» в качестве полноценного учебного предмета, и

это поможет изменить ситуацию в обществе к лучшему.

51

Религиозно-культурная идентичность российского протестантизма26

Современное российское общество переживает переходное состояние,

характеризующееся, как и любая переходная ситуация, внутренней напряженностью,

конфликтом ценностей, столкновением идей. В немалой степени эта напряженность связана с

взаимопроникновением религий и культур, имеющих свои идентификационные особенности.

В связи с этим происходящее в обществе можно было бы назвать столкновением

идентичностей. Как известно, идентичность формируется в процессе сложного

взаимодействия укоренившихся традиций, идеологических, религиозных и культурных

практик. В условиях социальной устойчивости отмечается определенная стабильность такого

взаимодействия, однако в эпоху смены социальных парадигм происходит пересмотр

привычных идентификационных стереотипов.

В 90-е гг. прошлого столетия в связи с крушением коммунистической идеологии и

распадом Советского Союза, в связи с падением «железного занавеса» и обрушившимся на

россиян потоком вестернизации проблема социально-культурной, а также религиозной

идентичности России встала как никогда остро. Оказавшись на распутье, Россия должна

была определиться в своем последующем пути развития, в том числе и духовного. Как

известно, на становление российской государственности и всей многовековой культуры

русского народа ведущее влияние оказало византийское христианство в лице православной

церкви. История России основной массой населения всегда осознавалась как история

утверждения и сохранения именно православной идентичности. Не случайно то, что все

чаще и чаще в качестве символа национальной религиозно-культурной идентичности сегодня

утверждается православие, как «подлинно национальная религия», которая должна

выставить заслон всем «чужим верам», как несовместимым с духом национальной культуры.

Вновь возрождаются православные мифологемы типа: «Русь святая, храни веру

26 Впервые опубликовано: Религия в самосознании народа (религиозный фактор в идентификационных процессах) / отв. ред. М.П. Мчедлов. — М.: Институт социологии РАН, 2008. - С. 183-216.

52

православную!», «Без Православия нет России», «Быть русским – значить быть

православным» и т.п. В подобных условиях, когда утверждается идентичность в рамках

совпадения этнических, культурных и конфессиональных корней, любые посторонние

влияния на формирующееся этнокультурное пространство воспринимаются подчас как

чужеродные и нежелательные. Следует заметить, однако, что в этот сложный и весьма

противоречивый процесс поиска Россией своей национальной идентичности вовлечены все

населяющие ее народы, отличающиеся, как известно, культурно-религиозным

многообразием. Приходится озадачиваться проблемой своей религиозно-культурной

идентичности и российским протестантам, которые традиционно воспринимались в России

как явление сугубо «западное» и потому чуждое православному сознанию, быту, укладу, всей

культуре русского народа. Учитывая непростой характер отношений, складывающихся между

православием и протестантизмом в современной России, равно как и далеко не совершенный

характер сложившейся практики государственно-церковных отношений, вопрос

идентичности российского протестантизма становится особенно актуальным. Итак, что же

такое протестантизм, и как многочисленные протестантские церкви мыслят свое место и

роль в процессе мучительных поисков современной Россией своей национальной

идентичности?

Протестантизм, как одно из трех основных направлений в христианстве, включает в

себя разнообразные по догматическим и организационным особенностям религиозные

объединения, прямо или косвенно связанные с Реформацией в Европе. Распространяясь вот

уже на протяжении почти пяти столетий, протестантизм охватывает сегодня своим влиянием

более полумиллиарда людей практически во всех странах мира. Мощнейшим стимулом для

развития реформационных настроений принято считать культуру эпохи Возрождения,

побуждавшую к интеллектуальной и духовной свободе, а также к творчеству. У истоков

Реформации стояли многочисленные религиозные и общественные движения,

протестовавшие против средневекового католицизма и выступавшие с требованиями

53

восстановления «истинного христианства» в его первоапостольской чистоте. Динамика

развития европейского общества на рубеже XV-XVI вв. требовала от церкви большей

гибкости в меняющихся политических и экономических условиях жизни. Неповоротливость

и закоснелость традиционной церкви, распространенность предрассудков и суеверий,

дискредитирующее поведение многих представителей духовенства, преобладание светских,

политических, имущественных интересов, практика продажи церковных должностей – все

это вызывало у многих сомнение в спасающей роли самого института церкви.

Движение Реформации совпало с глубокими переменами во всей общественно -

политической жизни Западной Европы XVI в., переменами, связанными с развитием новых

общественных отношений, в том числе и с выработкой новой концепции мира и человека,

который гуманистическим идеалом провозглашается свободной личностью. Новая концепция

человека «выступала как антитеза средневековой схоластике»27 и предлагала возвысить

личное достоинство человеческой личности, в том числе и в сфере духовной жизни. Важно

отметить то, что в новой, протестантской концепции христианства, сформулировавшей по-

новому важнейшие мировоззренческие проблемы, в частности проблемы отношения к миру,

к Богу, к знанию и разуму, именно проблема отношения к человеку решалась наиболее

радикально. В теологии М. Лютера, ведущего идеолога протестантской Реформации, человек

освобождается в своей духовной жизни от абсолютизма папства, от необходимости

признания авторитета церковной иерархии, стоящей между ним и Богом. Согласно Лютеру,

Церковь, основанная Христом для возвещения «вечного Евангелия», не может быть

посредницей между человеком и Богом. Каждый человек напрямую обращается к Богу, и

каждый верующий получает от Него спасительную благодать. Вера, утверждаемая в душе

человека непосредственно самим Богом, становится основным средством спасения человека

от греха (принцип sola fide).

Подобное понимание спасения шло вразрез с учением католицизма о том, что только

церковь обладает монополией на спасение и имеет право «распределять» божественную

27 Гараджа, В.И. Протестантизм. — М., 1971. — С. 11.

54

благодать. Отвергая церковную иерархию, Лютер провозгласил учение о равенстве всех

верующих пред Богом и о праве каждого верующего напрямую обращаться к Богу, минуя

каких бы то ни было посредников. Это учение отражает характерный для протестантизма

принцип всеобщего священства верующих. При этом подчеркивается, что в своем спасении

человек не может рассчитывать на свои «добрые дела», на заступничество «святых» и

полагается только на милость Божью (sola gratia). Таким образом, в основе протестантского

сознания лежит ощущение непосредственного общения человека с Богом в акте веры.

Именно родство по вере во Христа объединяет людей в духовное сообщество – церковь,

проявляя себя видимым образом в христианской общине. И именно всеобщее священство

верующих, определяющееся принадлежностью к общине, делает излишним существование

института духовенства как особого сословия, наделенного посредническими функциями, и

совершаемого им сложного ритуала священнодействий.

Протестантская теология, отвергнув авторитет церковной иерархии, отвергает и

авторитет Священного Предания, провозглашая единственным авторитетом в вопросах веры

и спасения Священное Писание (Sola Scriptura). С протестантской точки зрения

представление о том, что Священное Писание и Священное Предание представляют собой

два самостоятельных и дополняющих друг друга богодухновенных и авторитетных способа

сохранения и распространения Божественного откровения, как это понималось в

католицизме, является несостоятельным, поскольку вынуждает признать, что ни Писание, ни

Предание, взятые в отдельности, не содержат в себе всей полноты богооткровенной истины.

Между тем, по учению древней церкви, Священное Писание содержит в себе полноту

богооткровенной истины. Лютер считал, что Священное Писание, будучи богодухновенным

по своей природе, является единственным критерием истины, веры, богослужебной практики

и личного молитвенного опыта христианина. Предание же понимается как

санкционированный церковью способ истолкования Священного Писания и принимается при

условии, что оно не противоречит Писанию. Подчеркивая значимость Священного Писания,

55

Библии, в духовном опыте человека, реформаторы настаивали на личном погружении

верующего в Слово Божье. Для этого Библия должна была стать доступной для каждого

верующего. Благодаря просветительской деятельности протестантских реформаторов Библия

оказалась переведенной на многие национальные языки и помогла многим верующим

пережить искупительную жертву Христа как персонально адресованное к ним событие.

Если говорить о богослужебной практике протестантизма, в своем последующем

развитии Реформация привела к упрощению службы, переносу акцентов с обряда на

проповедь и чтение библейских текстов, совместные молитвы и песнопения. В

протестантских храмах богослужения стали проводиться на национальных языках. Из семи

обязательных таинств католицизма сохранились только два: крещение и причащение. Культ

святых, почитание мощей, иконопочитание отменились как не предписанные Библией.

Святые, по мнению М. Лютера, - это замечательные исторические лица, о которых нужно

вспоминать с благоговением, говорить с уважением, но к которым нельзя обращаться с

молитвой. Установился пресвитерианский и конгрегациональный тип организации общин с

выборностью служителей. Там же, где сохранялась епископальная форма церковной

организации, иерархия сводилась до минимума, а служители лишалась статуса посредника

между человеком и Богом.

Новое религиозное сознание, присущее протестантизму, характеризовалось и новым

отношением верующего протестанта к миру. Вся жизнь человека, в том числе и его

деятельность «в миру», рассматривалась как служение Богу. В поисках путей спасения

человек призван не убегать от мира, а оставаться в нем, реализуя на практике идеалы

христианства. «Мирская» жизнь человека и его религиозная жизнь неотрывны друг от друга.

Бегство от мира есть, по сути дела, бегство от установленных самим Богом условий

человеческого бытия. Вот почему для Лютера аскетическое отчуждение от мира

(монашество, безбрачие духовенства) теряет свою религиозную ценность.

56

Протестантизм теологически обосновывает мысль о том, что религиозная вера

проявляется не только в общественной богослужебной практике, но и в честном исполнении

человеком своих земных повседневных обязанностей и дел. Протестантизм разворачивает

сознание человека к реальной человеческой жизни, к исполнению верующим-протестантом

своего долга перед ближним, перед обществом. Кальвин говорит о «мирском призвании»

христианина, рассматривая усердный труд в обществе и исполнение своего долга как

религиозную обязанность. Успех в предпринимательстве может рассматриваться как знак

возможной избранности Богом, в то время как праздность, неверность в исполнении долга,

беспечность и равнодушие свидетельствуют о неизбранности. Таким образом, Реформация

рождает новый тип личности, с адекватным ее потребностям порядком жизни,

общественного устройства, труда, быта. Это человек, полностью подчиненный Богу в вере и

динамичный в миру. Связь религиозного призвания с исполнением своего долга перед

социумом, подчеркнутая протестантизмом, сформировала новую систему ценностей и

определила новый характер общественных и производственных отношений в меняющейся

Европе.

Известные социологи М. Вебер и У. Ростоу отмечают ту положительную роль,

которую сыграла протестантская этика в формировании общественно-экономических

отношений в последующей западноевропейской истории. Согласно Веберу, предельное

соответствие религиозно-этических мотивов протестантизма так называемому «духу

капитализма» делает именно эту ветвь христианства важнейшим фактором культурного,

экономического и социального прогресса. Многие исследователи считают, что последующее

развитие общества, развитие современного государственного устройства, науки, технологии

бизнеса, современной профессиональной этики происходило при активнейшем

взаимодействии с культурой протестантизма. Так, социолог П. Бергер считает, что уже на

протяжении пяти веков «протестантизм сталкивался с современностью шире и дальше, чем

любая другая религиозная традиция»28. «Парадоксальным образом весь мир сделался

28 Бергер, П. Религия и общество. — М., 1998. — С. 198.

57

протестантским», - продолжает Бергер29, а, по мнению К.И. Никонова и З.А. Тажуризиной,

«протестантские церкви оказались в большей степени, чем католическая и православная,

приспособленными к ситуации религиозного плюрализма, которая развивалась в истории

Нового времени и стала характерной для современной эпохи»30. Подобная

приспособленность, основанная на подчеркивании ценностей человеческой личности,

равенства всех людей, на уважении прав и свобод человека, вела многие европейские

государства к освоению идей социальной справедливости, обеспечения необходимого

уровня благосостояния каждого члена общества. Далеко не случайно то, что именно те

страны, где доминирующей конфессией является протестантизм (Швеция, Дания,

Финляндия, Норвегия и др.), смогли обеспечить наиболее высокий и достойный уровень

благосостояния своих граждан, создав подлинно правовые социальные государства. В

странах с превалированием протестантизма наблюдается социально-политическая

стабильность, высокая производительность труда, самые высокие в мире показатели

производства валового внутреннего продукта (ВВП). Сегодня протестантизм,

характеризующийся установкой открытости к социокультурной среде, оказался религией,

повсеместно и в разнообразнейших формах восшедшей в духовную жизнь планеты,

религией, живо откликающейся на изменение социальных и культурных условий и

предлагающей не оторванный от современной ситуации ответ на многие нужды и проблемы

общества начала 3-го тысячелетия.

Четырехвековая традиция взаимодействия православия и протестантизма в России не

должна рассматриваться как противоборство взаимоисключающих сторон, а скорее как опыт

взаимообогащения и одухотворения культуры, ибо протестантизм всегда являлся своего рода

вызовом и, возможно, движущей силой для самокритики в сфере традиционной культуры и

традиционного мышления. Об особой роли протестантизма в развитии современной

культуры, в том числе и отечественной, писали в свое время Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, Л.П.

29 Там же. — С. 213.30 История религии: в 2 т. / Ф.М. Ацамба, Н.Н. Бектимирова, И.П. Давыдов и др.; под общей ред. И.Н.

Яблокова. — 2-е изд., перераб и доп. — М.: Высшая школа, 2004. — Т. 2. — С. 492.

58

Карсавин, Б.П. Вышеславцев, Г.В. Флоровский, Л.И. Шестов. Многие отечественные

исследователи, описывая влияние протестантизма на становление России Нового времени,

отмечали, что влияние протестантизма носило характер цивилизаторского воздействия на

общество в виде распространения идей научно-технического и социального прогресса.

Например, как полагал И.И. Соколов, в области гражданского просвещения, стяжания

«умственных и общественных добродетелей», развития внутреннего благочестия,

облагораживания досуга и семейной жизни протестантизм «был очень не лишним для

русских ХVI-XVII веков»31. Положительное влияние протестантской богословской мысли

сказалось в свое время и на церковно-богословском опыте РПЦ. «После веков московской

темноты, - пишет прот. А. Шмеман, - после перерыва всех школьно-культурных традиций в

этой школе впервые возвращалась в Церковь умственная дисциплина, возвращались

просвещение, вдохновение творчества… Одно важно – пускай через Запад, через латинские

или немецкие книги, но в Православии оживала снова забытая великая традиция мысли,

традиция бескорыстного искания Истины, аскетического ей служения»32.

У России имеется богатый опыт как противостояния, так и конструктивного общения

с западным христианством и культурой, в частности с протестантизмом. Первые протестанты

появились на Руси уже в 20-х гг. XVI в., почти одновременно с распространением

протестантизма в Европе. По мнению отечественных религиоведов, появление

протестантизма в России следует рассматривать в рамках «более широкого и значительного

явления – встречи и взаимодействия двух цивилизаций: российской (в основе своей

евразийской и православной), еще недавно освободившейся от ордынского господства и

нуждавшейся в дополнительных импульсах для преодоления двухвековой задержки в

развитии, и западноевропейской, совершившей к этому времени в результате сначала

Ренессанса, а затем Реформации значительный скачок в своем экономическом, политическом

и культурном развитии»33.

31 Соколов, И.И. Отношение протестантизма к России в XVI-XVII веках. — М., 1880. — С. 194.32 Прот. А. Шмеман. Исторический путь Православия. М.: Изд-во «Паломник», 1993. — С. 382-383.33 История религий в России: учебник / под общ. ред. Н.А. Трофимчука. — М.: Изд-во РАГС, 2001. — С. 304-

59

Из отечественной истории известно, что многие прогрессивные реформы в стране

осуществлялись благодаря, в частности, положительному влиянию протестантизма на

социально-экономическую ситуацию в обществе. Переселенческая политика российских

императоров Екатерины II, Павла I, Александра I, подтолкнувшая в свое время к переезду

многих западноевропейских протестантов, способствовала хозяйственному освоению земель

на юге России и в Поволжье. Десятки тысяч протестантских семей переселены были в

Россию и основали колонии в Екатеринославской, Херсонской, Бессарабской губерниях, а

также в Крыму и Закавказье. Хозяйства, создаваемые переселенцами-протестантами,

отличались высокой культурой сельскохозяйственного производства, использованием

новейших методов и технологий ведения сельского хозяйства. Колонии быстро разрастались,

становясь не только религиозно-культурными, но и промышленно-индустриальными

центрами на окраинах России. Например, 10 % всей сельскохозяйственной техники в

Украине выпускалось на меннонитских фабриках, а в целом по России это составляло 6,2 %.

Наиболее крупными такими центрами были Хортица, Александровск, Бердянск,

Екатеринослав, Миллерово и др.34. Переезжавшие в Россию по приглашению правительства

специалисты-протестанты, среди которых были в основном представители лютеранских,

реформатских, а позже меннонитских церквей, занимали ответственнейшие посты в

гражданском управлении, в экономике, медицине, сельском хозяйстве, становились видными

деятелями русской культуры и науки.

Однако если российские лютеране, реформаты и меннониты были в основном

иностранцами, то в ХIХ в. в России появляются протестантские объединения, состоящие уже

из коренных россиян, русских и украинцев: баптизм, евангельское христианство, адвентизм.

Начиная с этого времени, протестантизм в России превращается в собственно российское

явление, которое, как отмечают исследователи, «с полным основанием можно называть

305.34 Smith, C.H., Story of the Mennonites, fifth edition, revised and enlarged by Cornelius Krahn. — Newton, KA: Faith

and Life Press, 1981. — Р. 306.

60

российским протестантизмом, одной из традиционных религий России»35. Важно

подчеркнуть, что возникновение этих протестантских церквей в России имело свои корни и в

российской истории в лице многочисленных антицерковных религиозно-реформационных

движений (стригольничества, жидовствующих, нестяжателей, субботников, духоборов,

молокан и др.). Официально принято считать, что Россия не пережила Реформации, т. е.

сложное религиозно-политическое движение XVI века, захлестнувшее Европу и породившее

протестантизм, прошло мимо России. Апологеты православия гордятся этим и усматривают

в самом факте возникновения протестантизма в лоне католической церкви правильность

своей веры и доказательство того, что именно православная церковь твердо и верно стоит на

позициях раннего христианства.

Исторические факты, однако, опровергают точку зрения, согласно которой

общественное развитие России не сопровождалось религиозными реформационными

движениями. «История России не знала Реформации, - пишет известный исследователь

народных противоцерковных движений в России А. И. Клибанов, - но из этого не следует,

что общественное развитие России не порождало на тех или иных этапах религиозно-

общественных движений реформационного типа»36. Связано это с весьма противоречивым

характером распространения христианства на исконно языческой территории. Зачастую

христианство на Руси насаждалось «сверху», самой государственной властью37.

Христианство со своей моралью, своим учением, обрядами было совершенно чуждо

язычеству восточных славян. Между христианством и язычеством велась многовековая

борьба, приведшая, в конце концов, к так называемому двоеверию - синтезу православия и

язычества. Об этом двоеверии писал в свое время Г. Флоровский: «Язычество не умерло и не

было обессилено сразу. В смутных глубинах народного подсознания, как в каком-то

историческом подполье, продолжалась своя, уже потаенная жизнь, теперь двусмысленная и

35 Там же. — С. 339.36 Клибанов, А. И. Русское православие. Вехи истории. — М., 1989. — С. 562.37 Прот. А. Шмеман Исторический путь православия. — Paris: YMCA- PRESS, 1985. — С. 342.

61

двоеверная»38. Не случайно то, что история христианства на Руси сопровождалась

неоднократными попытками очистить библейское учение от языческих заблуждений, что

выливалось в различного рода реформационные движения. Эти традиционные русские

«протестанты» в немалой степени способствовали укоренению западного протестантизма на

русской почве.

Перед большевистским переворотом 1917 г. на территории Российской империи

насчитывалось примерно 500 тыс. приверженцев различных протестантских объединений.

Непросто складывались их отношения с властью и государственной церковью. Вплоть до

1905 г. баптисты, евангельские христиане, адвентисты, а также представители национальных

религиозных меньшинств, подвергались не просто дискриминации, но жестоким репрессиям.

В первые годы советской власти в связи с определенным расположением новой власти к

сектантам и использованием их потенциала в восстановлении разрушенной войной

экономики и сельского хозяйства протестантские церкви резко активизировались.

Протестанты активно включились в борьбу с беспризорностью, неграмотностью,

проституцией, эпидемиями, организовали сельскохозяйственные коммуны, которые быстро

превратились в образцовые хозяйства. Численно протестантские общины выросли в 20-е гг.

до 15-18 млн. человек39. Активная деятельность протестантских объединений и их бурный

рост все более вступали в противоречие с официальной линией большевистского

руководства, которая в строящемся новом обществе не отводила религии никакого места.

Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях»,

поставившее жизнь религиозных организаций под абсолютный контроль государственных

органов, превратило протестантские общины, по сути, в разновидность резервации, закрыло

для них выход в общество, ограничило сферу их деятельности лишь удовлетворением сугубо

культовых потребностей верующих. В средствах массовой информации протестантские

38 Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. — Париж, 1937. — С. 2-3.39 Крапивин, М.Ю., Далгатов, А.Г. Религиозный нонконформизм в условиях советской действительности:

Октябрь 1917 - конец 1930-х годов // Протестантизм и протестанты в России: прошлое, настоящее, будущее: материалы научно-богословской практической конференции (Заокский, 5-6 мая 2004). — Заокский, 2004. — С. 17.

62

объединения стали представляться как «военно-шпионские организации международной

буржуазии», постоянно подчеркивалось, что «различные религиозные секты служат

прикрытием для антисоветской работы кулацких и капиталистических элементов»40. С конца

20-х гг. практически все протестанты: баптисты, евангельские христиане, адвентисты,

пятидесятники, лютеране — подверглись жесточайшим репрессиям. Отдельные

протестантские церкви, такие как, например, реформатская, методистская, были уничтожены

полностью.

В последующей советской истории протестантизм занимал в общественной,

культурной и религиозной жизни общества глубоко маргинальное положение. Стесненные в

своей деятельности жесткими рамками законодательства о религиозных культах, загнанные

практически в подполье, протестанты лишены были возможности заниматься миссионерской

деятельностью, проявлять социальную и культурную активность. Протестанты, открыто

заявлявшие о своей конфессиональной принадлежности, не допускались в высшие учебные

заведения, в престижные сферы трудовой деятельности, в сферу культуры и образования, не

говоря уже о сфере управления и общественной деятельности. Именно с

дискриминационным отношением к протестантам в годы советской власти и связано то, что в

условиях постсоветской России в протестантских церквах практически отсутствовали люди с

высшим образованием, способны занять прочное место в ведущих областях управления,

культуры, производства и бизнеса. Как итог - незначительная представленность протестантов

в элите общества41.

Однако с падением коммунистического режима и обретением религиозной свободы в

российском обществе отмечается бурный рост протестантских объединений, в немалой

степени благодаря активной деятельности зарубежных миссионеров. Интерес россиян, на

протяжении почти семидесяти лет лишенных возможности общения с западной культурой, к

40 См.: Орлеанский, Н. Закон о религиозных объединениях РСФСР. — М., 1930. — С. 42.41 Лопаткин, Р.А. Религиозная ситуация в России и место в ней протестантизма // Протестантизм и

протестанты в России: прошлое, настоящее, будущее: материалы научно-богословской практической конференции (Заокский, 5-6 мая 2004). — Заокский, 2004. — С. 390.

63

религиозным программам, проводимым иностранными проповедниками, вполне объясним.

Воспитанные в условиях атеистического режима и лишенные укорененности в той или иной

религиозной традиции, многие россияне обретали для себя в быстро растущих

протестантских общинах тот идеал свободы, открытости, терпимости, возможности

самовыражения, который в прошлом для них был просто недосягаем. Привлекательность

западных либеральных ценностей становится одним из факторов привлечения наших

соотечественников в протестантские общины. Не случайно то, что большая часть

новообращенных в этот период были людьми демократической ориентации.

Между тем целый ряд обстоятельств повлиял на последующую судьбу российского

протестантизма. В частности, российские протестанты, как и большая часть россиян, вскоре

разочаровались во многих либеральных реформах и в самой возможности быстрого

построения в России правового демократического государства. Как результат, в российском

обществе стали нарастать антилиберальные тенденции, параллельно стали проявляться среди

населения России и антипротестантские настроения. Многочисленные опросы тех лет

показывают, что если до 1991 г. не менее двух третей населения считало, что Россия в своем

последующем развитии должна брать пример с Запада, то начиная с 1992 г. столь же

подавляющее большинство уже полагало, что у России свой, особый путь развития, и

западные страны служить для нее эталоном не могут. На фоне всевозрастающей ксенофобии

протестантам сегодня приходится отстаивать свое право на существование в России как

перед властями, так и перед обществом. Как бы то ни было, за последние пятнадцать лет

протестантизм прочно укоренился на русской земле, стал реальным фактом общественной

жизни.

Итак, что же представляет собой современный российский протестантизм?

Осмысляя его сегодняшнюю теоретическую и прикладную практику, мы не можем не

отметить, прежде всего, его широкое конфессиональное разнообразие. Это совокупность

многочисленных самостоятельных Церквей и Исповеданий, прямо или косвенно связанных

64

по происхождению с Реформацией в Европе. В настоящее время в России насчитывается,

согласно некоторым экспертным оценкам, свыше полутора миллионов верующих-

протестантов. Одни из них относятся к первоначальным формам протестантизма, таким как

лютеранство (202 зарегистрированные общины) и англиканство (1 зарегистрированная

община). Другие известны как «поздний протестантизм». В их числе баптисты, евангельские

христиане, адвентисты седьмого дня, пятидесятники. Представлены в России и течения

протестантизма, появившиеся в ХХ в. (Церковь полного Евангелия, неденоминированные

христианские церкви, Церковь Христа, Церковь объединения и др.). Пять наиболее крупных

протестантских Церквей России образовали Консультативный совет глав протестантских

церквей России, объединяющий до 85% всех российских протестантов42. Членами

Консультативного совета глав протестантских церквей России являются: Российский союз

евангельских христиан-баптистов (более 100 тысяч членов, 922 зарегистрированных

общины), Союз христиан веры евангельской пятидесятников в России (более 300 тысяч

членов, 1 398 зарегистрированных общин), Российский объединенный союз христиан веры

евангельской (пятидесятников) – около 1 200 общин, Церковь христиан адвентистов седьмого

дня (около 100 тыс. последователей, 620 зарегистрированных общин), Совет христианских

евангельских церквей России.

Различные протестантские Церкви и деноминации насчитывают в России сегодня в

общей сложности 4 708 зарегистрированных общин, что составляет 23% от общего числа

зарегистрированных местных религиозных организаций43. Чтобы проследить темпы роста

протестантских организаций, достаточно отметить, что к началу 1997 г. их число составляло

2 500. Фактически протестанты в России по количеству зарегистрированных общин

находятся на втором месте после Русской православной церкви, а в некоторых регионах

(Дальневосточный федеральный округ) даже на первом44. 42 По данным Консультативного совета глав протестантских церквей России.43 Данные о количестве религиозных организаций приводятся в соответствии с реестром Министерства

юстиции Российской Федерации по состоянию на 1 января 2004 г.44 По данным на 1 января 2002 г. по Дальневосточному федеральному округу было зарегистрировано 409

протестантских общин и 317 приходов Русской православной церкви. Интересно, что в Москве из 685 религиозных организаций 254 принадлежит протестантам, что больше, чем православным (227). Данные о

65

Наиболее динамично развиваются сегодня харизматические церкви и церкви

евангельских христиан. Эти протестантские конфессии характеризуются большим

демократизмом своего внутрицерковного устройства и являются наименее консервативными.

Как свидетельствуют результаты социологических исследований, состав харизматических

церквей характеризуется наименьшим количеством пенсионеров (15%) и максимальным

количеством служащих (30%) и учащихся (19%). Больше всего пенсионеров в церквах

евангельских христиан — баптистов (49%) и адвентистов седьмого дня (43%), а верующих,

принадлежащих к социальной группе «рабочие», больше всего в церквах евангельских

христиан (48%)45.

Если говорить о возрастном цензе верующих-протестантов, то следует отметить

сохраняющуюся в протестантских церквах тенденцию к «омоложению»: каждый четвертый

протестант – это человек моложе 30 лет, причем этот показатель почти в два раза выше

аналогичных показателей, характеризующих православные общины. Одну треть составляют

люди от 31 года до 55 лет. Процент молодежи еще выше в харизматических церквах и

церквах евангельских христиан. Доля молодых людей до 30 лет составляет в этих общинах

на сегодняшний день соответственно 41% и 46%.

Соотношение мужчин и женщин среди протестантов отражает общую для всего

религиозного пространства России тенденцию: женщин среди верующих значительно

больше, чем мужчин. В протестантской среде это соотношение составляет 70% и 30%

соответственно. Возглавляют церкви и занимают в них ключевые посты практически только

мужчины – 99,8%. Опросы членов протестантских общин показывают, что верующие в

основном отрицательно относятся к тому, чтобы женщины возглавляли церковь в качестве

пасторов (92%), пресвитеров (90%), учили (86%) или проповедовали в церкви (80%).

Количество верующих, имеющих полную христианскую семью и посещающих одну и ту же

численности религиозных организаций в Москве и Московской области // Религия и право. — № 1. — 2005. — С. 16.

45 Каргина, И.Г. Протестанты в России – современные тенденции (по результатам социологических исследований). [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://lib.socio.msu.ru/l/library?e=d.

66

церковь, значительно снизилось и составляет 12% (в 1996 году – 25%). Наибольшее

количество супружеских пар в церквах евангельских христиан, меньше всего у харизматов и

пятидесятников. Доля безработных среди протестантов в среднем ниже, чем по стране. Так,

например, когда к концу 1999 г. ее уровень по стране в целом составлял 12,4%, среди

протестантов безработных было 8,3%46.

Современных российских протестантов отличает достаточно высокий уровень

религиозной активности. Согласно результатам социологического исследования,

проведенного в 2004 г. Исследовательским центром «Религия в современном обществе»

ИКСИ РАН, наибольший процент регулярно посещающих храм или молитвенный дом (не

реже одного раза в неделю) отмечен именно в протестантской группе (81,1%). За

протестантами следуют приверженцы иудаизма (52,7%) и католицизма (50,0%). Процент

регулярно посещающих храм среди мусульман и православных составляет 19,0% и 15,0%

соответственно. Что касается исполнения основных религиозных обрядов и предписаний, то

наиболее высоким этот показатель является также у протестантов (49,0%), за ними следуют

католики (46,4%), последователи иудаизма (33,6%), ислама (31,6%). Замыкают данный ряд

православные верующие, где удельный вес исполняющих основные религиозные обряды

составляет 19,8%. Следует отметить также, что удельный вес категорий верующих со

средней и низкой степенью религиозной активности у протестантов существенно ниже, чем

среди других групп, и составляет от 15 до 30%47.

Современные российские протестанты проявляют и достаточно высокую социальную

активность. Осмысливая свое место в обществе, а также свой исторический опыт

взаимодействия с государством, ряд крупнейших протестантских союзов опубликовали свои

социальные концепции. Следует отметить «Основы социального учения Церкви христиан-

адвентистов седьмого дня в России» (2002 г.), «Основы социальной концепции Российского

объединенного союза христиан веры евангельской» (2002 г.), а также «Социальную позицию

46 Там же.47 Мчедлов, М.П., Гаврилов, Ю., Кофанова, Е., Шевченко, А.. Вероисповедные различия в социальных

ориентациях // Религия и право. — № 1. — 2005. — С. 4-5.

67

протестантских церквей России», разработанную и принятую по инициативе

Консультативного совета глав протестантских церквей России в 2003 г. Последний документ

отражает совместную позицию по актуальным социальным вопросам наиболее крупных

протестантских религиозных организаций. Издание подобного документа,

свидетельствующее о консолидации наиболее крупных протестантских объединений России,

значительно повышает авторитет протестантов в обществе. Следует подчеркнуть, что

разработка и принятие протестантами совместной социальной позиции является

определенным рубежом, свидетельствующим, прежде всего, о необходимости поделиться

накопленным опытом взаимодействия протестантов с обществом, а также о готовности

усилить диалог и сотрудничество с государством, активизировать свое социальное служение,

благотворительную деятельность, деятельность, направленную на духовно-нравственное

воспитание молодежи, укрепление института семьи. По мнению исследователей, наиболее

авторитетные протестантские церкви, консолидирующиеся и укрепляющие

межконфессиональные связи и сотрудничество, способны сегодня к отношениям

широкомасштабного социального партнерства с государственными институтами, внося тем

самым существенный вклад в оздоровление нравственной атмосферы в обществе и формируя

среди соотечественников высокие стандарты деловой и трудовой морали48.

Приведенная выше краткая характеристика протестантизма заставляет вернуться к

обозначенной уже выше проблеме этнокультурной идентичности российского

протестантизма и возможной «инкультурации» протестантизма в России, которая

предполагает, прежде всего, культурное укоренение протестантизма на русской почве,

осознание протестантами своей принадлежности русской исторической традиции, русской

духовности и ментальности. Довольно широко распространено представление о том, что

протестантизм как религиозно-культурный феномен явление совершенно чуждое русскому

48 См., например: Иваненко, С.И. Протестанты в современной России: проблемы типологии, определения их численности и обретения авторитетными протестантскими объединениями статуса социального партнера государственных институтов // Протестантизм и протестанты в России: прошлое, настоящее, будущее: материалы научно-богословской практической конференции (Заокский, — 5-6 мая 2004 г.). — Заокский, 2004. — С. 140.

68

национальному сознанию и способен оказывать только дезинтегрирующее и

«обмирщающее» влияние на жизнь россиян, однако сами протестанты так не считают.

«Протестантство никак не менее русское порождение, чем православие, пришедшее из

Византии и внедрявшееся светской властью, — пишет, например, баптистский автор И.В.

Подберезский. — В «сектанты», как называли первых протестантов России (да и сейчас

нередко называют), шли лучшие народные силы, ибо протестантское вероучение отвечает

запросам русской души, сколько бы это ни опровергали сторонники нашей исторической

церкви». Русские люди, говорит далее автор, неудовлетворенные государственной религией и

требовавшие возврата к евангельским принципам, покидали государственную церковь. Они-

то «составляли лучшую часть верующих нашей страны, именно в них, в предтечах русского

протестантства и в самих протестантах, наиболее отчетливо проявилась и русская

религиозность, да и сама русскость»49. Несмотря на некоторую идеализацию, приведенная

точка зрения в целом справедлива. Протестантизм в России, как в свое время

старообрядчество и старое русское сектантство, есть результат русского религиозного

правдоискательства и потому представляется явлением вполне национальным.

Не случайно то, что в осмыслении самих себя, в поисках своего места в истории и

культуре страны, одним словом, в конструировании собственной идентичности русские

протестанты обращаются к прошлому, к истории религиозно- реформационных движений в

России. Ряд авторов считает, что в настоящее время можно говорить о формировании

исторической традиции русского протестантизма50. Особое внимание уделяется «великому

пробуждению» второй половины XIX века, когда на территории России утверждается

собственно русский протестантизм в виде штундизма, баптизма, евангельского христианства,

редстокизма (пашковщины), адвентизма. Ничуть не умаляя вклада западных миссионеров в

распространение протестантизма среди русских, многие протестантские авторы 49 Подберезский, И.В. Вера по Евангелию в России // Христианское слово. Иисус Христос—2000. — М., 2000.

— С. 51.50 См., например: Васильева, О.А. Современный русский протестантизм: в поисках себя // Путь Востока.

Культурная, этническая и религиозная идентичность: материалы VII молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия «Симпозиум». Выпуск 33. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2004. — С. 96.

69

придерживаются концепции самобытного происхождения русского протестантизма. Общим

для них является стремление «удревнить» историю отечественного протестантизма, доказать,

что «дух» протестантизма всегда был неотъемлемой составляющей русской религиозности.

Подобные идеи развивают президент Ассоциации христианских церквей И.Ю. Никитин,

глава научно-исследовательского центра АХЦ В.А. Бачинин, историки, представители церкви

ЕХБ М.С. Каретникова, С.В. Санников, С.Н. Савинский, Т.К. Никольская, профессор

кафедры исторического богословия Заокской духовной академии Церкви АСД О.А. Жиганков

и др.

По мнению, например, М.С. Каретниковой, христианство пришло на Русь изначально

в двух формах: обрядовой и евангельской. В силу ряда обстоятельств (татаро-монгольского

завоевания, большей понятности византийского обрядового христианства массе языческого

населения) первая форма стала частью национально-государственной идеологии.

Евангельское христианство, которое, по мнению М.С. Каретниковой, являлось подлинным

христианством, развилось благодаря переводу Библии на славянский язык и присущим

русскому народу напряженным духовным исканиям, но оно длительное время вынуждено

было существовать в виде подавляемой оппозиции по отношению к официальному

православию. Носителями евангельских принципов М.С. Каретникова считает митрополита

Иллариона, который в «Слове о Законе и Благодати», по мнению исследователя, отразил

евангельское понимание спасения, великих русских князей (Ярослава Мудрого, Владимира

Мономаха), а также Кирилла Туровского и Климента Смолятича. Эту линию продолжают

стригольники, участники новгородско-московской ереси (жидовствующие), нестяжатели,

раскольники, прежде всего беспоповское течение старообрядчества, Григорий Сковорода,

духовные христиане (духоборы, молокане) и др.51.

Будучи более сдержанным и осторожным в оценках, другой протестантский ученый-

историк С.В. Санников также видит в ряде русских религиозных движений предтеч русского

51 См.: Каретникова, М.С. Русское богоискательство. Национальные корни евангельско-баптистского движения // Альманах по истории русского баптизма: сборник / сост. М.С. Каретникова. — СПб.: Библия для всех, 1999.

70

протестантизма. По его мнению, протестантские идеи возникли на русской почве:

«...необходимость общедоступность и широкое распространение понятного текста

Священного Писания плюс религиозные искания народа, которые не могли найти

удовлетворения в стенах православной церкви, неизбежно вели к появлению

протестантизма»52.

Исходной методологической посылкой в оценке развития протестантских идей в

России В.А. Бачининым и И.Ю. Никитиным является тезис о принципиальном дуализме

русской культуры. Этот дуализм характеризуется ими как наличие в ней «сквозных начал-

тенденций» - византизма и евангелизма: «За религиозно-общественной оппозицией

византизма и евангелизма просматривается моральная антитеза между механизмами

социальной репрессивности и неизбывной потребностью человеческого духа в нравственной

автономии. Внешне этот всеобъемлющий дуализм выглядел и продолжает выглядеть

как борьба государствоцентристской модели социокультурной жизни с моделью

христоцентристской»53. По мнению авторов, выразителями принципов евангелизма на Руси

были стригольники, нестяжатели, новгородско-московские еретики и др. Авторы убеждены,

что залогом поступательного развития России на пути демократизации и созидания

гражданского общества является привлечение потенциала евангелизма. Концепция

В.А. Бачинина и И.Ю. Никитина отличается академичностью и расширенной трактовкой

понятия «евангелизм», который рассматривается не только как религиозный феномен, но и

как социально-политический.

Как правило, все протестантские авторы, которые пишут о национальных корнях

русского евангельского христианства, мыслят в системе бинарных оппозиций. При этом,

естественно, положительный полюс русской духовности представляют в их концепциях

предтечи русского протестантизма. Обрядоверию и коллективной религиозности

52 Санников, С.В. Двадцать веков христианства: учебное пособие по истории христианства: в 2 т. — Т. 2 — Второе тысячелетие. — Одесса: Богомыслие, 2001. — С. 512.

53 Бачинин, В.А., Никитин, И.Ю. Истоки конфликта между византизмом и евангелизмом (Исторические портреты Иосифа Волоцкого и Нила Сорского). — СПб., 2003. — С. 5, 13.

71

православия противопоставляется сознательная, индивидуальная вера идейных

предшественников русского протестантизма. Действенная вера, нравственная сила,

опора на Слово Божие и в первую очередь на Новый завет — характеристики русских

реформационных движений. Православие оценивается как заимствованное извне (от

греков) учение, во многом близкое язычеству, не выражающее сути истинного

христианства. Евангельское же христианство представляется протестантам подлинным

христианством, возвращением к первохристианству. Как известно, реформационные

движения, воплотившие идеи евангельского христианства, отличались анти-

иерархическим, зачастую иконоборческим характером, рационализмом, гуманистической и

просветительской направленностью.

Таким образом, современные русские протестанты отождествляют себя не

только с европейской Реформацией и западным протестантизмом, но и с той традицией

евангельского христианства, которую они обнаруживают в глубинных пластах русской

духовной культуры.

Выявление в русской религиозности протопротестантских идей и создание целых

концепций бытования и развития их в русской культуре выполняет ряд задач. Во-первых, эти

теоретические построения способствуют отстаиванию интересов протестантских церквей

перед лицом претензий РПЦ на духовную монополию и опровергают обвинения в адрес

протестантов в том, что их вера имеет западное происхождение и характер и потому чужда

русскому менталитету. Доказательства укоренённости протестантских идей в сознании

русского народа призваны лишить оснований представление о том, что русский человек по

определению православный, и утвердить русский протестантизм в качестве «традиционной»

для России религии. Во-вторых, это способствует самоопределению самого российского

протестантизма. Сами протестанты, прежде всего, нуждаются в уяснении для самих себя

своего «я», своего места и роли в современной и будущей истории России.

72

Попытки найти себя в отечественной истории представляют собой не единственный

путь обретения российскими протестантами своей идентичности. В условиях непростых

поисков Россией своего дальнейшего пути протестанты, в целях утверждения себя в

обществе, вынуждены постоянно подчеркивать то, что, по их мнению, представляет сильные

стороны протестантизма и что способно при должной оценке этого потенциала оказать

благотворное влияние на общество. Прежде всего, это высокие стандарты личной и семейной

морали. «Дежурные» утверждения отдельных представителей православной церкви о России

как о стране, сохранившей, в отличие от секулярного Запада, моральные, культурные и

религиозные традиции, находится в явном противоречии с действительностью.

Напряженность социальных проблем в России сегодня ничуть не меньше, чем на Западе. На

фоне небывалой распространенности абортов, разводов, проституции, детской и

подростковой преступности, алкоголизма, наркомании, беспризорности протестанты

возвышают свой голос в защиту традиционных ценностей христианской морали, которые,

кстати, остаются священными и неизменными и для православной церкви. Обеспокоенность

протестантов ситуацией в стране в области морали выражена в социальных концепциях

основных религиозных организаций, в том числе и в «Социальной позиции протестантских

церквей России», в которой, в частности, сказано: «Современное российское общество

нуждается в укреплении института семьи. Мы обеспокоены все увеличивающимся

количеством разводов и детей, воспитывающихся в неполных семьях. Для христиан семья –

это не просто первичная ячейка общества, но институт, установленный самим Богом, без

которого невозможно не только нормальное течение жизни социума в целом, но и правильное

формирование подрастающего поколения»54. Эти высокие стандарты морали протестанты не

просто декларируют, но и проводят в жизнь. Известный протестантский автор и ученый А.

Зайченко прав, утверждая, что «благодаря строгому соблюдению норм личной и семейной

морали, Россия, в лице сотен тысяч протестантов и членов их семей, имеет физически самую

здоровую часть славянского населения страны. Запреты на потребление алкоголя и курение

54 Социальная позиция протестантских церквей России. — М., 2003. — С. 25.

73

(не говоря уже о наркотиках), осуждение абортов и внебрачных связей, отказ от разводов

делают их семьи самыми крепкими и многочисленными среди коренной части российского

населения»55. В условиях острейшей демографической ситуации, сложившейся в

современной России, закрепление «протестантского» фактора в российской

действительности представляется в определенном смысле как имеющее стратегическое

значение. Протестанты также убеждены, что духовно-нравственное неблагополучие

российского общества объединит усилия всех людей доброй воли независимо от

конфессиональной принадлежности в едином процессе оздоровления России.

Другой сильной стороной протестантизма, безусловно, является его высокий

социально-экономический потенциал. Выше уже отмечалась взаимосвязь протестантского

осмысления христианской веры с определенной жизненной позицией, выражающей себя в

социальной и экономической активности. Верующий протестант серьезно воспринимает

свой христианский долг и необходимость его исполнения не только в семье, но и в обществе,

честно и с самоотдачей выполняя свои трудовые обязанности. Трудолюбие возводится в

равное достоинство с братолюбием. Подобное понимание своего долга делает протестантов

социально активными личностями, стремящимися улучшить условия жизни и построить

общество, приближенное к евангельскому идеалу.

Современные протестанты России выразили стремление активно участвовать в

процессе социально-экономического развития страны в своих социальных концепциях, в

которых основные вопросы экономической деятельности рассматриваются сквозь призму

христианской этики. В протестантской среде, - подчеркивается в «Социальной позиции

протестантских церквей России», - возник «новый» тип этики с присущими ей, по меньшей

мере, тремя особенностями: отношению к труду как к призванию; стремлению к получению

прибыли – большей, чем необходимо, чтобы обеспечить не только себя и свою семью, но и

нуждающегося; «аскетизмом в миру», т.е. бережливостью, расчетливостью, строгостью в

55 Зайченко, А., Сила и слабость российского протестантизма [Электронный ресурс]// Интернет-портал «Религия и СМИ», — Режим доступа: http://www.religare.ru/analytics14379.htm.

74

использовании полученного богатства. Авторы «Социального учения Церкви христиан

адвентистов седьмого дня» обращают серьезное внимание на принципы социальной

ответственности предпринимателей, подчеркивая такие важные ее составляющие, как

добросовестность в уплате налогов, создание новых рабочих мест, установление подлинно

человеческих отношений при решении вопросов, связанных с начислением заработной

платы, условий труда и отдыха, поддержка социальных программ, личная

благотворительность и т.д.56 Добросовестное и эффективное предпринимательство и

приносимые им доходы рассматриваются протестантскими церквами как материальный

фундамент всех форм проводимой ими социальной работы, таких как благотворительность,

забота о слабых слоях населения, профилактика и преодоление алкоголизма и наркомании,

работа с безнадзорными детьми и воспитанниками детских домов, с людьми, преступившими

закон и отбывающими наказание в местах лишения свободы и т.д. «Сегодня российская

экономика, - подчеркивается в «Социальной позиции протестантских церквей России», -

крайне нуждается в усвоении тех этических норм, которые даны нам в Священном Писании

и способствуют формированию честного предпринимательства. Церкви призывают

современных предпринимателей к добросовестному ведению дел, молятся за их успех и

готовы оказывать им духовную поддержку»57.

Сегодня в России, в условиях крайне высокого уровня коррумпированности и

криминализации бизнеса, с одной стороны, и продолжающего доминировать у большей части

населения коллективистского сознания, с другой, поддержка предпринимательской

инициативы протестантов, внедрение в хозяйственную практику высоких моральных

стандартов протестантской трудовой этики, безусловно, способны оказать благотворное

влияние на экономическую ситуацию в современной России, по примеру многих стран, уже

испытавших созидательное воздействие протестантских ценностей на уровень своей

материальной и духовной культуры. Есть все основания полагать, что по мере развития

56 Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня в России. — М., 2003. — С. 138-139.

57 Социальная позиция протестантских церквей России. — М., 2003. — С. 45.

75

гражданского общества и усиления правопорядка в стране, по мере совершенствования

законодательства в области малого бизнеса предпринимательская роль протестантов в России

значительно возрастет, что послужит к росту благосостояния народа и оздоровлению

социально-экономической ситуации.

Здесь уместно отметить облагораживающее влияние протестантской этики и на весьма

противоречивый характер русского человека, которому, наряду с такими положительными

качествами, как человеколюбие, жалостливость, незлобивость, терпение, щедрость,

свойственны были лень, «валяние дурака», расхлябанность, пьянство, необязательность,

расточительность, знаменитое русское «авось». Здравое и критическое отношение к себе, к

тем чертам национального характера, которые отнюдь не красят народ, пытающийся

устраивать свою жизнь на православной вере, должно было бы подтолкнуть россиян к

готовности заимствовать у других то, чего не достает собственной идентичности, но это

только при открытости и отсутствии национальной гордыни.

Следует заметить, что в отношении к западной цивилизации, с которой чаще всего в

сознании православного человека ассоциируется протестантизм, в российской культуре

исторически всегда присутствовало две тенденции: национальная и западническая,

напряженный характер взаимодействия которых отражал мучительный поиск смысла

существования России и понимания ею своей культурной самобытности. Одной из наиболее

ярких форм разрешения существующего конфликта стало в свое время столкновение

западников и славянофилов, в ходе которого стоял вопрос об определении цивилизационного

призвания русской культуры. Узкие рамки национальной тенденции пытался смягчить В.С.

Соловьев, с точки зрения которого историческое призвание России заключается в

осуществлении Божьего замысла соединения Востока и Запада.

Сознавая, что конфликт в российском культурном самосознании, в том числе и между

этикой индивидуализма и коллективистскими традициями, имеет в России исторический и

системный характер, современные российские протестанты, в свою очередь, начинают

76

понимать, что от того, как они подойдут к разрешению существующего противоречия, будет

зависеть их дальнейшая судьба в России, а если говорить шире, то и судьба последующего

цивилизационного развития России. Скорее всего, современному российскому

протестантизму трудно рассчитывать на успех в этом направлении, если его ментальность и

его деятельность будут идти в разрез с традиционными нормами организации жизни народа,

если нормы коллективистской культуры, взращенные на православии и представляющие

отличительную характеристику национальной самобытности, учитываться не будут.

Вместе с тем и защитникам религиозно-культурной национальной самобытности

России не следует забывать, что облик мира в связи с бурным развитием информационных

технологий и коммуникаций сегодня разительно изменился, изменились структура и характер

межкультурных, межнациональных и межгосударственных отношений. Динамичные

миграционные процессы, стирающие границы, разделявшие ранее национальные культуры,

приводят к серьезным культурно-этническим сдвигам. Уходит в прошлое эпоха

моноэтнических и моноконфессиональных государств. Мир все более и более становится

открытым и взаимопроницаемым. В этих новых условиях существования, когда и в России

интенсивно идет процесс соприкосновения и взаимодействия различных религиозно-

культурных традиций, протестанты считают, что их присутствие не только не представляет

какой-то опасности для сохранения культурной и религиозной идентичности России, но

может быть взаимообогащающим и взаимополезным для всех. Для российских протестантов

ни одна из крайних точек зрения на данную проблему – изоляционизм, с одной стороны,

продвигаемый определенной частью политиков и церковной общественности, стремящихся

искусственно отгородиться от внешнего мира, и механический перенос на российскую почву

западной религиозно-культурной цивилизационной модели, с другой, не являются

приемлемыми. В условиях напряженности, связанной со «столкновением идентичностей»,

протестантизм предлагает такую модель общественного сознания и поведения, включая и

межконфессиональное взаимодействие, которая была бы способна интегрировать

77

протестантские и традиционные идеи и ценности. Учитывая определенную инертность

мышления с обеих сторон, задача эта далеко не простая, однако, при равной

заинтересованности во благе отечества, вполне выполнимая. Взаимное уважение к

религиозно-культурному опыту друг друга, цивилизованный диалог, сотрудничество в

решении социальных проблем сегодня должны стать нормой межконфессионального

взаимодействия.

Говоря об «инкультурации» современного российского протестантизма, следует

заметить, что процесс этот далеко не простой, и на примере других европейских стран можно

предположить, что признание русским национальным сознанием протестантов и

протестантской субкультуры своей неотъемлемой частью может растянуться на многие

годы58. То, насколько успешен будет этот процесс, во многом определяется отношением

самих протестантов к национальной культуре и национальным культурным ценностям.

Значительную часть членов протестантских церквей, в том числе и «национальных»

(например, немецкой и финской лютеранских), составляют сегодня русские, и их в целом

характеризует уважительное отношение к собственной культуре. «Церковь побуждает

верующих с уважением относиться к культуре каждого народа», - прописано, например, в

«Основах социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня в России». Более

того, подчеркивается в документе далее, учитывая нарастающие масштабы и интенсивность

культурного обмена между странами, регионами и отдельными группами людей, важно

«создавать условия, способствующие сохранению своеобразия культуры каждого народа»59.

В связи с этим современные российские протестанты понимают, что серьезное внимание в

нынешней ситуации следует уделять проблеме контекстуализации. Речь идет о

необходимости учитывать национально-культурные и религиозные особенности

«оформления веры» без ущерба для своей вероучительной практики. Многие протестантские

58 Филатов С., Струкова, А., От протестантизма в России к русскому протестантизму [Электронный ресурс]// Неприкосновенный запас. — 2003. — № 6. — Режим доступа: http://www.nz-online.ru/index.phtml?cid=5010235.

59 Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня в России. — М., 2003. — С. 104.

78

пасторы, осознавшие, что отсутствие благолепия в церкви, пустые и холодные стены

молитвенных домов, светский костюм священнослужителя отталкивают потенциальных

прихожан, привыкших к иной картине храмовой среды, начинают вводить в практику

богослужений отдельные элементы православной обрядности (украшают богослужебные

залы, используют свечи, облачаются в специальные одежды и даже надевают крест). Более

того, многие протестантские церкви сегодня стараются строить свои молитвенные здания в

православном стиле. Подобная контекстуализация воспринимается разными

протестантскими церквами по-разному. Если баптисты и адвентисты довольно сдержанно

относятся к таким нововведениям, то методисты, лютеране и пятидесятники, особенно

представители молодого харизматического направления, с готовностью впитывают традиции

русской духовности и элементы православной литургии в свои религиозные практики.

Наиболее последовательно идеологию «русскости» в российском протестантизме проводит

Ассоциация христианских церквей «Союз христиан» (АХЦ), объединяющая десятки

протестантских (в основном пятидесятнических) общин по всей России.

Современная «инкультурация» протестантизма в России предполагает также и

осознание протестантами своей ответственности за судьбу родины, в связи с чем особого

внимания заслуживает тема патриотизма. Протестантов в отечественной истории довольно

часто представляли как не особенно-то отличающихся патриотическими чувствами.

Непатриотичность протестантов, часто провозглашаемая как некая аксиома, не давала, во-

первых, самим протестантам возможности чувствовать себя органичной частью общества, а

во-вторых, в самом обществе способствовала формированию убежденности в том, что

протестанты всегда были, есть и будут чужаками, «сомнительным элементом»,

потенциальными перебежчиками и т.д. Довольно часто и сегодня приходится слышать, что

патриотизм возможен только в лоне православия, и что вне православия русского

патриотизма нет и быть просто не может. В связи с этим вопросы: насколько патриотичен

или не патриотичен русский протестантизм?, что вообще означает патриотизм для русского

79

протестанта? – в плане осмысления протестантами своей идентичности становятся

неизбежными.

Следует заметить, что в общественной мысли России давно уже сложилось

представление о том, что под патриотизмом следует понимать не столько эмоционально-

чувственное начало, сколько осознание необходимости социальной активности, своего

служения Отечеству. Еще в 1827 г. поэт и декабрист В.Ф. Раевский в ответ на вопросы

комиссии военного суда по делу декабристов, писал, что патриотизм есть «святая любовь к

своему отечеству, основанная на своих обязанностях». Другими словами, патриот — это тот,

кто активно участвует в малых и великих делах своего отечества, кто стремится к

достижению общенациональных целей. Чувство патриотизма как символ принадлежности к

своему народу мертво, если оно «не подкреплено совместной деятельностью во имя чего-то,

объединением воли народа на выполнении очередной, одинаково понимаемой всеми

национальной задачи», - так писал о патриотизме в начале XX в. известный политический

деятель, историк и публицист П.Н. Милюков.

Не располагая возможностью углубляться в историю проблемы восприятия

патриотизма в нашей, весьма непростой и противоречивой истории, мы все-таки позволим

себе в какой-то степени сблизить эти два понятия, «патриотизм» и «протестантизм»,

кажущиеся для многих просто несовместимыми. На протяжении вот уже более 100 лет нео-

протестантские движения в России, представленные баптистами, евангельскими

христианами, христианами веры евангельской, адвентистами и др., разделяют

многострадальную судьбу России. Все это время они воспринимались как не патриоты. При

царской власти, в условиях ярко выраженной спаянности самодержавия и православия, они

представлялись как носители чуждой веры и идеологии, чуть ли не подрывающей основы

российской государственности (во всяком случае, именно такие обвинения звучали в их

адрес на православных миссионерских съездах в конце XIX в.). Следует отметить, однако,

что в годы серьезнейших испытаний для отечества, связанных с войнами, голодом, разрухой,

80

патриотическая позиция протестантов России всегда проявляла себя весьма активно,

выражаясь в конкретных делах милосердия. Так, например, евангельские христиане и

баптисты в годы Первой мировой войны проводили сборы денежных средств в специально

созданный фонд «Милосердный самарянин», из которого организовывались лазареты,

оказывалась помощь раненым и семьям погибших. В связи с катастрофической ситуацией с

продовольствием в 1919-20 гг. Церковь адвентистов седьмого дня при поддержке нового

правительства организовывала оказание гуманитарной помощи в виде продуктов питания,

рассылая тысячи посылок по стране, открывая бесплатные столовые для беспризорных

детей. Во время Великой Отечественной войны церкви евангельских христиан-баптистов

организовали сбор средств на строительство санитарного самолета, проводили специальные

сборы средств в пользу детей-сирот, женщины организовывали пошив и ремонт белья, сбор

одежды, добровольно помогали в уходе за ранеными и больными в госпиталях.

Не секрет, однако, что при советской власти, особенно начиная с конца 20-х гг.,

протестантов старались представлять как «пережиток прошлого», как представителей

реакционной буржуазии Запада, как препятствие на пути социалистического строительства

светлого будущего. В связи с этим естественно напрашивается вопрос: насколько

патриотичным мог быть советский протестант, и мог ли он вообще быть патриотом, пережив

две беспрецедентных кампании по истреблению религии из советского общества во времена

И. В. Сталина и Н. С. Хрущева? Что мог думать протестант о своем родном отечестве,

которое не считается с его верой, которое преследует его за убеждения, которое, наклеивая на

него ярлык сектанта, не дает возможности его детям получать образование, которое карает

его даже за попытки религиозного воспитания в семье?

Задавая все эти вопросы, мы подходим еще к одной проблеме, которую, говоря о

патриотизме, обойти невозможно. Речь идет о связи патриотического сознания с идеологией.

Можно ли, скажем, быть патриотом в своей стране, не разделяя господствующей в ней

идеологии? Оглядываясь в недавнее советское прошлое, мы понимаем, что протестанты со

81

своей верой в Бога и в будущее, уготованное Богом, а не людьми, никак не вписывались в

существующую в стране систему ценностей, основанную на коммунистической

(атеистической по сути) идеологии. Однако можно ли было обвинять их в непатриотизме и

считать их «чужаками», язвой на теле общества, бельмом, мешающим советскому

строительству, если они добросовестно трудились и честно выполняли свой гражданский

долг, руководствуясь евангельским принципом «Божье - Богу, а кесарево - кесарю»?

Идеологическая составляющая патриотизма, безусловно, ставит протестантов в

непростое положение, ибо не секрет, что патриотизм, взятый на вооружение той или иной

идеологией, легко становится средством манипулирования общественным сознанием и

порождает такие явления, как национализм и ксенофобию. Государство, преследуя свои

интересы, иногда делит всех на своих и чужих, на тех, кого надо любить и тех, кого надо

ненавидеть. И, конечно же, государство, преследуя свои идеологические цели, иногда

начинает использовать церковь, как и многие другие общественные организации и

институты, для насаждения такого патриотизма, который выгоден именно ему. Какую

позицию следует занимать протестантам? Здесь уместно вспомнить слова А.В. Карева,

генерального секретаря ВСЕХБ, адресованные съезду евангельских христиан-баптистов в

1969 г.: «Наше сердце привязано к Родине, потому что вся наша жизнь коренится в ней и

самым тесным образом переплетена с ней. Страдание нашей Родины – это наше собственное

страдание, ее честь или позор – это наша личная честь или позор. Мы любим нашу страну

такой, какая она есть…»60.

Говоря о проблеме патриотизма и протестантизма, следует учитывать и то, что все

протестантские союзы на территории России и стран Содружества представляют собой

какие-то международные протестантские организации и в своей жизни и каждодневной

практике они реализуют те принципы и те убеждения, которыми руководствуются их

единоверцы по всему миру, в странах с разными государственными режимами и

60 Залужный, А. Патриоты ли протестанты? // Военно-христианский вестник. — 2001. — № 2-3. — С. 16.

82

идеологиями. Как протестантам сохранить верность этим принципам и в то же время

остаться патриотами своей страны?

Наконец, не секрет, что практически всем протестантам свойственно подчеркивать то,

что их дом не здесь и что их отечество на небесах, а здесь они лишь «странники и

пришельцы». Как совместить подобную убежденность и этот своего рода «небесный

патриотизм» с гражданским патриотическим сознанием и не вступают ли в непримиримые

противоречия эти два вида патриотизма?

Отождествляя себя с Россией, протестанты говорят о многообразии проявления

патриотизма. Субъектами патриотизма являются люди и образуемые ими социальные

группы. Многообразие социальных групп, к которым можно отнести, в том числе, и

религиозные сообщества, неизбежно порождает и многообразие форм проявления

патриотизма. Каждая социальная группа в зависимости от своей социальной значимости

привносит свои специфические представления и оттенки в содержание патриотизма. В связи

с этим возможно говорить о проявлении патриотизма протестантами даже и в тех случаях,

когда по религиозным соображениям кто-то из них, скажем, отказывается брать в руки

оружие, чтобы убивать врага, но готов служить своему отечеству в любой форме и в любом

месте, где от него не требуется ношение оружия.

Следует учитывать и то, что патриотизм как социальное явление представляет собой

единство и взаимодействие двух противоположных составляющих: национального и

интернационального. Патриотизм без интернациональной составляющей приобретает

гипертрофированные формы национализма, превращаясь в шовинизм. В свою очередь,

патриотизм без национальной составляющей приобретает гипертрофированные формы

интернационализма, вырождаясь в космополитизм. В условиях непростой общественно-

политической ситуации в современной России от протестантов ожидается такая позиция,

которая лишена была бы обеих крайностей и которая помогла бы им найти свою нишу в

любом обществе, с любой идеологией.

83

Как нам кажется, протестант всегда останется патриотом в своем отечестве, что бы о

нем ни думали, если он будет стараться исполнять заповедь Христа о любви к ближнему,

если беды и радости его ближнего, его родной страны будут восприниматься им как свои. А

это действительно так. Вот как понимается протестантами любовь к родине в «Социальной

позиции протестантских церквей России»: «С точки зрения церквей, любовь к родине

выражается, прежде всего, в деятельности, направленной на повышение уровня

благосостояния страны и общества… Мы ценим наше историческое и культурное наследие,

утверждающее непреходящие духовные и нравственные ценности. Являясь частью народа

России, мы своим созидательным служением совершаем вклад в наше общее

благоденствие»61. Таким образом, распространяемые в некоторых общественных кругах

упреки в прозападной, а потому антипатриотической позиции протестантских церквей,

совершенно несправедливы.

Совершая социальное служение среди своих соотечественников и помогая в

разрешении многих социальных проблем, с которыми столкнулось сегодня наше общество,

современный российский протестантизм проявляет истинный патриотизм. Под

патриотизмом, о котором мы говорим сейчас, понимается не какое-то абстрактное чувство

любви к отечеству, под патриотизмом в протестантском его осмыслении понимается, прежде

всего, любовь к соотечественнику, который нуждается в конкретной помощи. Любить

отечество легко, как легко любить всех, поскольку от тебя ничего, кроме слов о любви, не

ожидается. Гораздо труднее любить соотечественника, который живет с тобою рядом и

который нуждается не просто в словах, а в реальной помощи. О патриотизме, прежде всего,

судят не по словам, а по делам. Если судить о патриотизме российских протестантов,

наверное, следует посмотреть на их дела. Так, например, позиция, выраженная Церковью

христиан адвентистов седьмого дня в «Основах социального учения Церкви христиан

адвентистов седьмого дня в России», отражающая понимание Церковью своего места и роли

в современном обществе, вряд ли может быть охарактеризована как непатриотичная. В

61 Социальная позиция протестантских церквей России. — М., 2003. — С. 12.

84

документе, в частности, говорится: «Основа благотворения – личное участие в нем каждого

верующего, высокая мотивация и творческая реализация заложенного в христианине

потенциала милосердия и любви. Однако масштабность современных социальных проблем,

сложность решаемых задач требуют более высокого уровня организации благотворительного

служения. Церковь считает необходимым не только побуждать каждого верующего к

проявлению добродетели и милосердия, но призывает всех к солидарности, к участию в

общественных благотворительных организациях для утверждения в обществе идеалов

Божественной любви и милосердия»62.

Как известно, протестанты в своей деятельности уделяют большое внимание

социальному служению, благотворительности. Этот бескорыстный труд направлен на

оказание помощи, поддержки нуждающимся. Существенную помощь обществу в решении

многих кризисных ситуаций оказывает, например, АДРА (Адвентистское агентство помощи и

развития)63, а социальное служение протестантских церквей среди наркозависимых и

страдающих алкоголизмом является наиболее эффективным среди религиозных организаций.

Об этом заявила во время круглого стола, посвященного теме «Церковь и страдающая

личность: проблемы развития наркологической помощи в России», начальник отдела по

работе с общественными и религиозными организациями аппарата полпреда президента РФ

в Центральном федеральном округе М. Белогубова, подчеркнув, в частности, что количество

реабилитационных центров для наркоманов, созданных на базе евангельских общин,

многократно превосходит число аналогичных центров, организованных православными64.

Серьезное социальное служение сегодня совершает Военно-христианский союз России,

утверждая в среде военнослужащих нормы нравственности и здорового образа жизни,

62 Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня в России. — М., 2003. — С. 197-198.

63 Работа АДРА, а также усилия Церкви адвентистов по пропаганде здорового образа жизни, укреплению семьи и благотворительной деятельности были отмечены недавно в письме Министерства труда и социального развития РФ. Сообщение интернет-портала «Религия и СМИ» от 14.07.03. См.: www.religare.ru/11_3_103_20030714.html.

64 Круглый стол состоялся 25 марта 2005 г. Организаторами его выступили Патриарший центр духовного развития детей и молодежи и фонд «Нет алкоголизму и наркомании». См. об этом: Религия и право. — № 1. 2005. — С. 45.

85

возрождая лучшие христианские традиции российской армии и флота, занимаясь

патриотическим воспитанием военнослужащих, допризывной молодежи и их родителей65.

Несмотря на благородные цели, преследуемые такой деятельностью, во многих

регионах России протестантским организациям приходится сталкиваться со случаями

необоснованного препятствия осуществлению этой работы. Так, проблемы испытывают

представители протестантских объединений при осуществлении религиозно-

просветительской деятельности в пенитенциарных учреждениях. Такая же ситуация

складывается в лечебно-профилактических, воспитательных, детских учреждениях. В

результате социально значимая и полезная деятельность протестантских церквей оказывается

невостребованной.

К сожалению, для большинства населения России деятельность протестантских

объединений носит закрытый характер еще и в немалой степени благодаря политике

сознательного умалчивания, занятой СМИ. В результате основная масса населения

практически не обладает никакой информацией ни об особенностях их вероучения и

культовой практики, ни о социальной благотворительной деятельности. Учитывая то, что все

незнакомое и непривычное всегда воспринимается человеком с опасением, протестантизм

чаще всего и воспринимается массовым сознанием как нечто чуждое и даже потенциально

опасное. Ознакомление с практической деятельностью протестантских церквей через

объективное информирование в СМИ помогло бы в формировании здорового климата как в

межконфессиональных отношениях, так и в обществе в целом.

Итак, в каком государстве хотели бы жить современные российские протестанты?

Следует подчеркнуть, что российские протестанты поддерживают демократический выбор

России и активно участвуют в демократических преобразованиях общества, проводимых в

последние годы. Многие демократические ценности: достоинство человеческой личности,

права и свободы человека, личная ответственность и человеческая солидарность – близки и

65 Подробнее об этом см. Курдаева, Е.А.. Патриотическое служение российских христиан-баптистов: развитие традиции // Свобода совести в России: исторический и современные аспекты: сб. докл. и матер. семин. и конф. Вып. 2. — М., 2005. — С. 317-326.

86

созвучны идеям протестантизма. В этом смысле протестанты видят в демократических силах

общества своих союзников. С другой стороны, их беспокоит официальная позиция Русской

православной церкви в социально-политической области, выраженная в «Основах

социальной концепции РПЦ», согласно которой идеальная для православия и государства

форма взаимодействия может быть основана только на византийском принципе симфонии

церкви и государства. Чуждая принципам демократии и прав человека, современная РПЦ

признает демократическое правовое государство лишь как результат секуляризации, с

которым ей по необходимости приходится мириться, мечтая в то же время об авторитарном

устроении государственной жизни. Подобная социально-политическая установка,

способствующая изоляционизму и антидемократическим тенденциям, ведет к формированию

неприязни к Западу, а также нетерпимости к протестантам, как носителям не только чуждых

вероучительных и богослужебных практик, но и чуждых политических ценностей.

Протестанты надеются, что демократический выбор, сделанный Россией,

бесповоротен и идеалы свободы и демократии, которые из-за неразвитости гражданских

институтов и отсутствии навыков и традиций поведения в свободном обществе приживаются

у нас медленно и с трудом, в конечном счете восторжествуют. Опросы свидетельствуют о

принципиальной поддержке демократических норм и гражданских прав подавляющим

большинством российского населения. Сегодня политические партии, пропагандирующие

антидемократические лозунги, получают ничтожно малое количество голосов избирателей.

Протестантов радует и то, что в обществе сегодня не существует серьезной социальной

группы, которая бы разделяла реставрационно-монархические политические цели, близкие

декларированным в «Основах социальной концепции РПЦ» ценностям. Тем не менее

процесс строительства правового демократического государства в России народом, в своем

прошлом, как советском, так и досоветском, не знавшим демократии вообще, идет медленно

и противоречиво. Издержки этого строительства, по мнению протестантов, в немалой

степени связаны с отсутствием духовного обоснования российской демократии, равно как и с

87

отсутствием проповеди, утверждающей развитие и укрепление гражданских прав и

демократических принципов.

В любом случае, протестанты хотели бы жить в государстве, ориентирующемся на

общедемократические нормы организации общественно-политической жизни и

экономической деятельности, в государстве, которое связывает свое будущее с включением в

общемировое политическое, экономическое и культурное пространство. Протестанты хотели

бы жить в государстве, в котором существует концептуальная модель развития

государственно-церковных отношений, позволяющая реализовывать единую

скоординированную политику в сфере свободы совести и вероисповеданий; в государстве, в

котором соблюдались бы не только на словах, но и на деле Конституция, законодательство и

международные обязательства. Учитывая многонациональный и многоконфессиональный

состав российского государства, протестанты поддерживают светский характер государства и

надеются, что никакая религия и никакая идеология не будет установлена в качестве

государственной, а всем религиозным объединениям будет обеспечено действительное

равенство перед законом. Протестанты хотели бы жить в государстве, которое гарантирует

реальное равенство прав и свобод человека и гражданина, независимо от отношения к

религии, и запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам религиозной

принадлежности; в государстве, которое каждому гарантирует право исповедовать любую

религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять

религиозные и иные убеждения. Протестанты хотели бы жить в государстве, в котором

соблюдается принцип невмешательства церкви и государства во внутренние дела друг друга

и вместе с тем определены те сферы, где государство и все религиозные организации могут

сотрудничать на благо общества. Сферами такого сотрудничества могут быть: забота о

духовно-нравственном здоровье общества, поддержка института семьи, служение

милосердия и благотворительность, миротворчество, пропаганда здорового образа жизни,

защита окружающей среды и т.д.66 Протестанты хотели бы жить в обществе, в котором их

66 Социальная позиция протестантских церквей России. — М., 2003. — С. 15-16.

88

духовно-нравственный потенциал был бы востребован, и наряду с «традиционными»

религиями они бы обрели статус полноправных социальных партнеров государственных

институтов в решении многих общественных проблем.

Вместе с тем протестанты не хотели бы жить в государстве, продолжающем

исповедовать идею державности и своей исключительности, самобытности дальнейшего

пути социально-экономического развития, государстве, тяготеющему к изоляционизму и

исключающему взаимодействие с прогрессивным мировым опытом. Протестанты не хотели

бы жить в государстве, в котором постоянно нарушаются конституционные принципы, в

частности принцип свободы совести и принцип равенства всех религиозных объединений

перед законом, в государстве, в котором отдается явно выраженное предпочтение одной

религии и ущемляются права и достоинства других, в государстве, в котором имеет место

нарастающая клерикализация властных структур, армии, системы образования.

Клерикализация всех сфер жизни российского общества не дает возможности протестантам

чувствовать себя защищенными от произвола чиновников, лишает их уверенности в

цивилизованном отношении к себе в будущем и со стороны доминирующей конфессии.

Протестанты не хотели бы жить в государстве, в котором из-за разделения религий на

«традиционные» и «нетрадиционные», прописанного в законе «О свободе совести и о

религиозных объединениях», повсеместно отмечается недооценка, а порой просто

игнорирование позитивной социальной и духовной деятельности других религиозных

объединений, в том числе и протестантских.67 Протестанты, как было уже отмечено, имеют

определенные корни в российском обществе и осуществляют весьма значимое социальное

служение на поприще милосердия и благотворительности, защиты семьи, беспризорных,

здоровья населения, поддержания нравственности и т.д. Протестанты не хотели бы жить в

67 Следует заметить, что в религиоведческом и культурологическом плане разделение религий на традиционные и нетрадиционные вполне допустимо, и вряд ли кто-нибудь возьмется оспаривать культурную и духовную роль православия в отечественной истории. Представляется, однако, весьма неправильным придавать этому факту юридическую значимость, поскольку само появление понятия «традиционная религия», понятия, кстати, совершенно не определенного и не имеющего четко очерченных критериев, в Законе (пусть даже в преамбуле) «О свободе совести и о религиозных объединениях», нарушает принцип конфессиональной нейтральности светского государства и равенства всех религий перед законом.

89

государстве, в котором осуществляется политика дискриминации граждан и объединений по

признаку отношения к религии, доходящая иногда до грубого унижения человеческого

достоинства верующих людей, принадлежащих к религиозным меньшинствам. Протестанты

не хотели бы жить в государстве, в котором имеют место факты проявления религиозной и

национальной нетерпимости и ксенофобии, в котором религиозные лозунги используются

для противопоставления людей разных национальностей, для обострения межнациональной

напряженности. Протестанты не хотели бы жить в обществе, в котором по отношению к ним

используется уничижительная терминология, подчеркивается антисоциальный и

антигосударственный характер их деятельности в средствах массовой информации,

формирующих негативный стереотип восприятия протестантов в общественном сознании.

В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть, что в современной ситуации

социально-экономическое развитие, в том числе развитие духовной жизни и культуры,

возможно только в условиях постоянного и свободного взаимообмена опытом и духовными

ценностями с другими народами, постоянного взаимообогащающего диалога культур.

Многонациональность и поликонфессиональность – величайшее преимущество и

достоинство России. Религиозно-культурное многообразие лишь обогащает, но ни в коем

случае не обедняет любую социальную структуру общества. Критикуя в свое время

присущий русскому национальному характеру максимализм и ложный мессианизм,

известный русский религиозный философ и общественный деятель Е.Н. Трубецкой

предвосхитил то время, когда «мы увидим в России не единственный избранный народ, а

один из народов, который совместно с другими призван делать великое дело Божие,

восполняя свои ценные особенности столь же ценными качествами всех других народов-

братьев»68. Протестанты надеются, что и их духовно-нравственный потенциал будет

востребован в обществе и наряду с «традиционными» религиями они обретут статус

полноправных социальных партнеров государственных институтов в решении многих

общественных проблем. Позитивное развитие этого процесса послужит лишь на благо

68 Трубецкой, Е.Н. Звериное царство и грядущее возрождение России. — М., 1918. — С. 165.

90

всего российского народа, будет содействовать оздоровлению нравственной атмосферы в

обществе, формированию высоких стандартов деловой и хозяйственной морали, укреплению

семьи, преодолению детской беспризорности и т.д. Свое искреннее желание служить

Отечеству протестанты России уже высказали несколько лет назад, разработав и приняв

основы социальной концепции. Хочется верить, что их голос будет услышан, и

конструктивная роль протестантизма в российском обществе в ближайшей перспективе

будет возрастать. От этого наше государство и общество только выиграют.

41

Клерикализация власти как фактор дестабилизации государственно-

конфессиональных отношений69

Российские протестанты положительно воспринимают светский характер Российского

государства, закрепленный Конституцией Российской Федерации (ст. 14). Конкретизируя

понятие светского государства, Конституция уточняет, что в России никакая религия не

может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, а религиозные

объединения отделены от государства и равны перед законом. Это означает, что светское

государство должно быть конфессионально нейтральным, принципиально не приемлющим

никакую из религий или мировоззренческих систем в качестве своей официальной

идеологии.

Вместе с тем протестанты сознают, что принцип светскости государства не означает

радикальное вытеснение религии из всех сфер жизни общества, отстранение религиозных

объединений от участия в решении общественно значимых задач. «Социальная позиция

протестантских церквей России», подчеркивая разделение сфер компетенции церкви и

государства и принцип невмешательства церкви и государства во внутренние дела друг

друга, вместе с тем определяет и те сферы, где государство и церковь могут сотрудничать на

благо общества. Сферами такого сотрудничества являются: забота о духовно-нравственном

здоровье общества, поддержка института семьи, служение милосердия и

благотворительность, миротворчество, пропаганда здорового образа жизни, защита

окружающей среды и т.д.70 Хотя любая модель государственно-конфессиональных

отношений не свободна от издержек, российские протестанты, тем не менее, убеждены, что

выбранная Российской Федерацией светская модель государственности в

69 Впервые опубликовано: Материалы ХIII Международной научно-практической конференции «Протестантизм в системе государственно-конфессиональных отношений в современной России» (к 100-летию российского парламентаризма) (Заокский, 25-26 апреля 2006 г.). — Заокский, 2006.

70 Социальная позиция протестантских церквей России. — М., 2003. — С. 15-16.

42

поликонфессиональном и полиэтничном государстве представляется наиболее оптимальной,

предпочтительной по сравнению с другими теоретически возможными моделями

государственной, в том числе и вероисповедной, политики. Именно светское государство

способно решительно пресечь нарушения закона на религиозной почве, проявления

клерикализма и экстремизма. Светская позиция государства способствует и позитивной

социализации самой религии, влиянию демократических общественных идеалов и

принципов на внутреннюю жизнь конфессий и гуманизацию их вероучений.

Важно подчеркнуть, что светское государство в силу своего мировоззренческого

нейтралитета призвано рассматривать все конфессии как элемент гражданского общества и

потому должно выстраивать отношения с ними исключительно в качестве правовых,

базирующихся на формальном равенстве сторон и четком определении их юридического

статуса. В результате примечательной чертой светской государственности должен являться ее

правовой характер и правовая форма государственно-конфессиональных отношений.

Вместе с тем российских протестантов не могут не тревожить многочисленные факты

нарушения конституционного принципа светскости российского государства, принципа

мировоззренческого нейтралитета и, как следствие, нарушения одного из основных прав

человека, права мировоззренческой и духовной свободы личности. Фактически ситуация с

соблюдением в нашей стране конституционных принципов светского государства и свободы

совести не соответствует Основному закону государства. Отмечается все большая разница

между положением тех немногих конфессий, которые государственной властью наделены

статусом как «традиционные» и положением прочих религиозных объединений. В связи с

явно выраженными предпочтениями власти по отношению к одной религии в последнее

время в России значительно усугубились тенденции клерикализма практически всех сфер

общественной жизни.

Клерикализация государственных институтов и сфер общественной жизни, на

которую давно уже обращают внимание как российские, так и зарубежные социологи, не

43

может не беспокоить российских протестантов. Особую тревогу вызывает клерикализация

самой власти. Как известно, ст. 4 Федерального закона «О свободе совести и религиозных

объединениях» четко определяет место власти в системе отношений государства и

религиозных объединений. В ней, в частности, говорится: «Деятельность органов

государственной власти и органов местного самоуправления не сопровождается публичными

религиозными обрядами и церемониями. Должностные лица органов государственной

власти, других государственных органов и органов местного самоуправления, а также

военнослужащие не вправе использовать свое служебное положение для формирования того

или иного отношения к религии». Тем не менее становится традицией приглашение

православных служителей для освящения государственных учреждений, для благословения

вновь избранных губернаторов и мэров городов при вступлении в должность, публичное

участие руководителей государства, республик, краев и областей в религиозных праздниках и

богослужениях. Одним словом, сегодня складывается определенный стереотип поведения

государственного служащего, в соответствии с которым считается хорошим тоном

демонстративно выразить свою приверженность одной религии и подспудно осудить так

называемые «нетрадиционные» религии. И это несмотря на то, что принцип равенства всех

религий перед законом подразумевает, что государственные деятели, госслужащие всех

рангов, руководители органов местного самоуправления должны строить свои отношения со

всеми религиозными объединениями на равных основах, не отдавая приоритета кому бы то

ни было.

Полным ходом идет сегодня клерикализация армии, чему в значительной мере

способствует подписанное еще в 1994 г. совместное заявление о сотрудничестве

Вооруженных Сил России и Русской православной церкви. При воинских частях и военных

образовательных учреждениях страны строятся храмы; в воинских частях проводятся

религиозные церемонии: (освящаются казармы и боевая техника, знамена, ракеты,

подводные лодки и др.; в некоторых частях стало традицией приводить к присяге молодых

44

воинов с участием священников). Подобная деятельность противоречит как Конституции РФ,

так и Федеральному закону «О статусе военнослужащих», запрещающему организованную

религиозную деятельность в воинских частях.

Безусловно, было бы неверно лишить верующих военнослужащих всякой

возможности удовлетворять свои религиозные нужды. Однако обеспечение свободы совести

военнослужащих должно предполагать учет многообразия их мировоззренческих

ориентаций и конфессиональной принадлежности. Это означает необходимость создания

равных возможностей для всех военнослужащих в удовлетворении своих религиозных

потребностей, а также их защиту от навязывания им определенной религии. Это

предполагает также обеспечение равного доступа для духовных лиц различных конфессий в

воинские коллективы, где имеются их единоверцы. Недооценка серьезности данных

требований способна привести к возникновению межконфессиональной неприязни и

нетерпимости и спровоцировать конфликтную ситуацию71.

Отмечается клерикализация и органов внутренних дел, чему способствует соглашение

о сотрудничестве, подписанное между МВД и РПЦ. В данном соглашении, в частности, есть

и такие слова: «Появилась настоятельная необходимость в защите граждан от духовной

агрессии». К сожалению, логика документа свидетельствует о том, что источником такой

«духовной агрессии», против которой должна бороться милиция, являются все

«неправославные» верующие.

Аналогичные договоры о сотрудничестве с Русской православной церковью

подписали также Федеральная погранслужба, Федеральная служба безопасности, Минатом

РФ, Министерство здравоохранения, Министерство культуры, ФАСПИ и многие другие. Тот

факт, что ни одна из государственных структур, по статусу обязанных контролировать

конституционность деятельности как государственных учреждений, так и религиозных

организаций, никак на это не среагировала, свидетельствует о правовой нестабильности

71 Вероисповедная политика Российского государства: учебное пособие / отв. ред. М.О. Шахов. — М.: Изд-во РАГС, 2003. — С. 142.

45

Российского государства, о сложившейся «традиции» произвольного манипулирования даже

Основным законом страны.

Объектом клерикализации стали также государственные и муниципальные

образовательные учреждения, которые по действующему в стране законодательству

призваны обеспечивать светский характер образования и потому должны осуществлять

образовательно-воспитательный процесс религиозно нейтрально. В соответствии с Законом

РФ «Об образовании» и Федеральным законом «О свободе совести и религиозных

объединениях», светский характер образования означает (1) недопустимость в

государственных и муниципальных учебных заведениях обучения учащихся и студентов

религии с целью восприятия ими вероучения определенной конфессии, отсутствие

вероучительных предметов в учебных планах и в сетке обязательных занятий; (2)

исключение какого бы то ни было вмешательства религиозных организаций в содержание и

организацию учебного процесса в государственных и муниципальных образовательных

учреждениях, недопустимость цензуры с их стороны программ, учебников, учебных

пособий, соответствующих Образовательному стандарту; (3) запрет на размещение в зданиях

государственных и муниципальных учебных заведений религиозной символики, предметов

культа, отправление молебнов и религиозных обрядов, мероприятий религиозного и

миссионерского характера, любых форм религиозной пропаганды.

К сожалению, приходится констатировать, что в последние годы в массовом

ученическом (студенческом) сознании развиваются явно недемократические стереотипы.

Особое опасение протестантов вызывает резко негативное, как правило, исключительно на

эмоциональном уровне, отношение педагогов к так называемым сектантским объединениям

и деноминациям, к которым автоматически относятся и все протестантские структуры, о

которых учащиеся имеют весьма смутное представление. Данный стереотип напрямую

соотносится с готовностью одобрить применение административных и даже силовых мер по

отношению к «нетрадиционным» религиозным объединениям. И все это фактически при

46

полном незнании ни содержания вероучения, ни практической деятельности протестантских

церквей.

О клерикализации светской школы свидетельствует и изменившийся характер

школьных учебников, особенно по истории и литературе. В целом ряде областей России в

школьный образовательный процесс активно включается преподавание предмета «Основы

православной культуры». Внимательное ознакомление с рекомендованным Минобразования

России содержанием данного курса позволяет сделать вывод о том, что речь идет фактически

о введении преподавания православного вероучения72.

Еще более серьезная ситуация складывается в высшей школе в связи с введением

Государственного образовательного стандарта по направлению «Теология». Проблема

заключается, прежде всего, в том, что введение специальности «Теология», предполагающее

подготовку богословов для преподавания богословских предметов в государственных и

муниципальных образовательных учреждениях, противоречит ст. 14 Конституции

Российской Федерации, согласно которой Российская Федерация – светское государство, а

также ст. 2 п. 4 Закона Российской Федерации «Об образовании», которая гласит, что

государственная политика в области образования «носит светский характер в

государственных и муниципальных образовательных учреждениях»73.

Проблема усугубляется еще и тем, что предлагаемая программа по «Теологии» в

значительной мере делает упор на православие. Ярким примером клерикализации

(«православизации») высшей школы служат такие факты, как открытие и освящение храмов

на территории государственных университетов, вручение студенческих билетов студентам

факультетов теологии местными владыками и т.д. Случаи нарушения принципа светского

характера образования, как правило, не встречают должной правовой оценки и

противодействия со стороны органов исполнительной власти, органов образования и

72 Жукова, Л.Г. Основы православной культуры или апология православия // Проблемы регионального религиоведения и актуальные вопросы преподавания религиоведения в высшей школе: материалы IV Российской конференции 10-11 декабря 2002 г. — М., 2003. — С. 23-28.

73 Закон Российской Федерации об образовании: от 10 июля 1992 г. № 3266-1 (с изм. от 13 января 1996 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1999. — № 3. — Ст.3.

47

юстиции. В то же время не найдены и критерии, позволяющие четко определять границу

между реализацией права на свободу совести и нарушением светского характера

образования. Иными словами, созданные в 90-е годы нормативно-правовые основы

обеспечения свободы совести в государственной и муниципальной системе образования и

практика их применения нуждаются в совершенствовании74.

Светский характер образования, однако, не отрицает возможности и необходимости

широкого ознакомления учащихся и студентов с многообразием религиозных феноменов, их

ролью в истории, культуре, современной жизни общества. Такие знания обеспечат

современному молодому человеку довольно высокий уровень культуры, широту кругозора,

полноту усвоения духовно-нравственных ценностей, накопленных человечеством. В

государственном образовательном стандарте эти функции мог бы выполнять

конфессионально нейтральный курс «Религиоведение» и широкий комплекс

религиоведческих дисциплин, рассматривающих религию в историческом, социологическом,

философском и культурологическом планах.75

Отмеченные выше конфессиональные предпочтения власти, в том числе и в форме

клерикализации государственных структур, институтов и общественных сфер, к сожалению,

сводят на нет конституционный принцип светскости государства и целый ряд других

взаимозависимых принципов, составляющих основу конституционного строя. По мнению

ряда известных отечественных религиоведов (и протестанты с этим вполне согласны),

попытки отдельных государственных деятелей доказать, что конституционный принцип

равенства религиозных объединений перед законом не исключает приоритетного

сотрудничества государства с одной традиционной религией, – «медвежья услуга» и

сомнительная привилегия для Русской православной церкви, чреватая в конечном счете

нарастанием светского и религиозного антиклерикализма, а также утратой РПЦ своего

74 Подробнее об этом см.: Каневский, К. Взаимоотношения светской школы и религиозных объединений: правовой аспект // Религия и право. — № 2. — 2005. — С. 28-31.

75 О методологических основах преподавания религиоведения см. Лещинский А.Н. К концепции преподавания религиоведения // Проблемы преподавания и современное состояние религиоведения в России: материалы конференций. (Москва, 2000-2001). – М.: Рудомино, 2002. – С. 40-43.

48

авторитета76. Несоблюдение конституционных норм об отделении религиозных объединений

от государства и их равенства перед законом, все нарастающая клерикализация всех сфер

жизни российского общества не дает возможности протестантам чувствовать себя

защищенными от произвола чиновников, лишает их уверенности в цивилизованном

отношении к себе в будущем и со стороны доминирующей конфессии.

Причиной невыполнения на практике, а порой и грубого нарушения закрепленных

Конституцией правовых норм, утверждающих в России принципы светского государства,

идеологического многообразия, свободы совести, равноправия граждан вне зависимости от

их религиозных убеждений, является, как нам кажется, несоответствие ныне действующего

Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 1997 г.,

выделяющего православие, ислам, иудаизм и буддизм в качестве «традиционных» для России

религий, Конституции РФ. В религиоведческом и культурологическом плане разделение

религий на традиционные и нетрадиционные вполне допустимо, и вряд ли кто-нибудь

возьмется оспаривать культурную и духовную роль православия в отечественной истории.

Представляется, однако, весьма неправильным придавать этому факту юридическую

значимость, поскольку само появление понятия «традиционная религия», понятия, кстати,

совершенно не определенного и не имеющего четко очерченных критериев, в Законе (пусть

даже в преамбуле) «О свободе совести и о религиозных объединениях» нарушает принцип

конфессиональной нейтральности светского государства и равенства всех религий перед

законом.

Равенство всех религиозных объединений перед законом – незыблемое

конституционное право, и потому признание исторической значимости тех или иных религий

(в культурологическом и религиоведческом плане, подчеркнем еще раз, вполне допустимое)

не должно приводить к ущемлению прав других конфессий и религий. К сожалению,

приходится констатировать, что для многих государственных и общественных структур

76 Овсиенко, Ф.Г. Политизация конфессий и клерикализация политики: тенденции развития и риски в российском обществе // Религия, политика и права человека: материалы конференции (Москва, 18-20 марта 2002). — М., 2002. — С. 124.

49

деление религий на «традиционные» и «нетрадиционные» в Федеральном законе означает

определенное отношение, далеко не равнозначное, к тем и другим. Подобное деление, в

условиях отсутствия в Российской Федерации единой концепции государственной

вероисповедной политики, во многом провоцирует принятие субъектами Федерации

нормативных правовых актов, регулирующих деятельность религиозных объединений,

которые больше противоречат Конституции и Федеральному закону «О свободе совести и

религиозных объединениях». Структурная раздробленность и межведомственная

разобщенность подразделений, осуществляющих отношения с религиозными

объединениями, религиоведческая и юридическая некомпетентность отдельных чиновников

приводят к многочисленным попыткам выстраивать свои отношения с

«привилегированными» религиозными организациями на основе договоров,

устанавливающих права и обязанности сторон, сомнительные с точки зрения действующего

законодательства77. В то же самое время повсеместно отмечается недооценка, а порой просто

игнорирование позитивной социальной и духовной деятельности других религиозных

объединений, в том числе и протестантов, которые имеют определенные корни в российском

обществе и осуществляют весьма значимое социальное служение на поприще милосердия и

благотворительности, защиты семьи, беспризорных, укрепления здоровья населения,

поддержания нравственности и т.д. Обособление от религиозных объединений, не

получивших статуса «традиционных», отстранение от совместных действий фактически

нарушает принцип толерантности и равенства религий перед законом. В современной

социально-экономической и духовно-культурной ситуации в российском обществе любое

утверждение исключительности, превосходства или, наоборот, неполноценности тех или

иных граждан в зависимости от их религиозной принадлежности представляется

ущербным78.

77 Залужный, А. Г. Правовые проблемы государственно-конфессиональных отношений в современной России. М.: Институт комплексных социальных исследований РАН, 2004. — С. 65.

78 Мчедлов, М.П. Приоритет традиции или права? О функциях традиционных и нетрадиционных религий // Религия и право. — № 2. — 2003. — С. 4-6.

50

Протестанты России заинтересованы в достижении межконфессионального мира и

согласия и готовы к открытому и конструктивному диалогу как с представителями самых

разных религиозных и общественных организаций, так и с представителями власти,

ответственными за реализацию государственно-церковной политики на разных уровнях.

Российские протестанты убеждены, что в России, которая всегда была и остается

многонациональной и поликонфессиональной страной, общественная и государственная

стабильность возможны только при условии равенства всех народов и религий, этно-

конфессионального согласия, толерантности и равного обеспечения прав всех религий, в том

числе и религиозных меньшинств.

Протестанты надеются, что их духовно-нравственный потенциал будет востребован в

обществе, и наряду с «традиционными» религиями они обретут статус полноправных

социальных партнеров государственных институтов в решении многих общественных

проблем. Позитивное развитие этого процесса послужит лишь на благо всего российского

народа, будет содействовать оздоровлению нравственной атмосферы в обществе,

формированию высоких стандартов деловой и хозяйственной морали, укреплению семьи,

преодолению детской беспризорности и т.д. Свое искреннее желание служить Отечеству

протестанты России уже высказали несколько лет назад, разработав и приняв основы

социальной концепции79. Хочется верить, что их голос будет услышан, и конструктивная роль

протестантизма в российском обществе в ближайшей перспективе будет возрастать. От этого

наше государство и общество только выиграют.

79 Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня в России. — М., 2003.

103

Понятие «секта» в историко-богословском контексте80

В истории христианской церкви не раз возникали понятия, которые со временем

утрачивали исходный смысл и обрастали новыми, подчас эмоциональными коннотациями,

изначально им не свойственными. Одним из таких понятий, относящихся к обозначению не

ортодоксальных (гетеродоксальных) религиозных групп, является «секта». Наверное,

никакой другой термин не оброс в русской культуре таким количеством негативных

ассоциаций и предрассудков, как это слово. В настоящее время, к сожалению, не существует

единого общепринятого определения «секты»; слово это используется в различных

окружениях в самых разных смысловых значениях, начиная от нейтральных,

религиоведческих и социологических, в светской научной среде, и кончая ругательными, а

подчас даже и зловеще-криминальными, в определенных клерикальных кругах. Сегодня

«секта» — это и научный термин, и уничижительный ярлык. Изобретение новой

терминологии, призванной освободиться от налета эмоциональности и позволяющей

перевести разговор о расходящихся с ортодоксальной позицией религиозных движениях в

сугубо научную, объективно-нейтральную плоскость, не всегда помогает, а иногда и еще

больше увеличивает неразбериху в понятиях. Все вышесказанное заставляет нас вернуться к

изначальному, историческому смыслу понятия «секта».

Как известно, слово «секта» латинского происхождения. В классической латыни secta

обозначала образ мышления, образ жизни, а также, в более конкретном смысле,

политическую партию, которой человек поклялся в верности, или философскую школу,

учение которой он принял. В историческом плане с этим понятием не было связано никаких

уничижительных коннотаций.

Этимология слова «секта» не совсем ясна. Одни исследователи возводят его к

причастию прошедшего времени от глагола secare («отрезать», «разделять»), другие — от

80 Впервые опубликовано: материалы научно-практической конференции «Классификация религий и типология религиозных организаций» (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 20 марта 2008 г.). — М., 2008. — С. 125-137.

104

глагола sequi («следовать за кем-либо»). Сектами обычно называли такие группы, которые

отделялись от существующих религиозных или философских сообществ. Кроме того, этот

термин служил и для обозначения таких групп, которые утверждали свою идентичность, не

порывая связей с тем религиозным или философским сообществом, к которому

принадлежали81. Именно в таком смысле Цицерон называет приверженцев Антония

сектантами, а Тацит говорит о секте стоиков, секте циников и др.

Сходным по значению с латинским словом «секта» является греческое слово hairesis

(«ересь»), встречающееся, в частности, в канонических новозаветных писаниях около десяти

раз82. Несмотря на схожесть значений, принято считать, что секта представляет собой

социальную форму гетеродоксии, в то время как ересь — ее идеологическое содержание.

Считается, что слово «ересь» произошло от древнегреческих глаголов hairew («брать для

себя») и haireomai («выбирать», «предпочитать») и первоначально буквально означало «акт

выбора», «избранный образ мыслей», «объект интеллектуального выбора». Речь, прежде

всего, шла о выборе философской школы. Со временем существительное приобрело

дополнительные значения: «направление», «учение», «собственно философская или

религиозная школа», «партия», «секта».

В иудейской культуре словом «ересь» называли религиозные или политические партии:

например, фарисеев и саддукеев (Деян. 5:17; 15:5). Так, апостол Павел называет партию

фарисеев, как самое строгое направление в иудаизме, словом hairesis (Деян. 26:5). Именно в

таком смысле и иудеи называли христиан «назорейской ересью» (Деян. 24:5) или просто

«ересью» (Деян. 24:14; 28:22). В Синодальном переводе слово hairesis в последнем тексте

переведено как «учение».

Как уже было отмечено, изначально понятия «секта» «ересь» носили вполне

нейтральный, описательный характер. Апостол Павел, признавая определенную свободу

богословского самовыражения среди членов коринфской церкви, отмечает: «ибо надлежит

81 Gallatin, H.K. Секта, сектантство // Теологический энциклопедический словарь/под ред. У. Элвелла. — М.: /Ассоцияция «Духовное возрождение», 2003, — С. 1037—1038.

82 Важно отметить тот факт, что греческое слово hairesis в латинской Библии (Вульгате) переведено как secta.

105

быть и разномыслиям (haireseis) между вами, дабы открылись между вами искусные [в

оригинале, — надежные, курсив наш — Е. З.]» (1 Кор. 11:19).

Однако для христиан, которые верят в уникальность и абсолютную истинность учения

Христа, любой выбор, любое отклонение является гибельной ошибкой. В ортодоксальных

кругах принято считать, что ранняя Церковь стала использовать слово «ересь» для

обозначения групп христиан, отколовшихся от Церкви вследствие своей приверженности

тому или иному неортодоксальному учению, в отличие от термина «схизма» (раскол),

который подразумевал обособление от Церкви вследствие отказа подчиняться определенному

иерархическому авторитету. Разграничение этих двух понятий положено и в различное

осмысление великого разделения христианской церкви в середине ХI века. Если восточно-

православное христианство, ссылаясь на «не православные» доктринальные новшества,

допущенные западной церковью, характеризует западное христианство в целом как

«латинскую ересь», то римско-католическая церковь, усматривая в качестве основной

причины раскола отказ Востока признавать законного главу в лице папы Старого Рима,

характеризует православие в целом как «греческую схизму»83.

Понятие «ереси» за многовековую историю своего существования наделялось

различным смыслом и содержанием. Если у античных авторов, как мы отметили, это слово

трактовалось просто как свобода выбора, учение, школа, направление, безотносительно к

религиозному сознанию, в ранней патристике заложенная в понятии возможность выбора

стала соотноситься главным образом со спецификой христианства, в результате чего ересь

приобретает черты христианского учения. Однако лишь только в эпоху Вселенских соборов

появляется собственно церковное понятие «ереси» как сознательное и преднамеренное

уклонение от ортодоксального учения, сформулированного в Символах веры. Понятие

окончательно приобретает негативно-аксиологический оттенок, изначально по отношению к

83 Христианство: Энциклопедический словарь: в 3 т.: / ред. кол.: С.С. Аверинцев (гл. ред.) и др. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1995. — Т. 2. — С. 426.

106

нему отсутствовавший. Ересь становится знаком неприятия и изгнанничества, вызывающим

резко отрицательную реакцию на заложенные в ней идеи, равно как и на их носителей.

Следует подчеркнуть, что под ересью в истории христианской церкви понимались,

прежде всего, взгляды, отвергающие основополагающие догматы христианской веры, такие

как признание триединства Божества (Единосущной Троицы) и утверждение

богочеловеческой природы Сыны Божья в Его воплощенном состоянии. В каком-то смысле

вся история Церкви - это история борьбы с ересями, пытавшимися исказить упомянутые

христианские догматы. Во 2-м веке на ортодоксальное учение о Боге посягали гностицизм и

маркионизм, позже, в 3-м и 4-м веках, многочисленные разновидности модализма и

арианство в своих попытках рационального объяснения тайны боговоплощения уклонились в

сторону от учения о полноте божественности Сына. Учение Аполлинария, несторианство,

монофизитство оспаривали утверждаемый Церковью модус единения в Сыне божественной

и человеческой природы.

Важно подчеркнуть, что эти догматы определяют и соответствующее восприятие

Церковью пути спасения. Другими словами, христианская сотериология напрямую зависит

от восприятия Бога как Святой Троицы и утверждения богочеловеческого естества Сына. Вот

почему, отстаивая в борьбе с ересями основополагающие догматы христианства, Церковь

вместе с тем отстаивала и единственно верный ordo salutis. О сотериологической

составляющей основополагающих христианских догматов Владимир Лосский в свое время

писал: «Вся сложная борьба за догматы, которую в течение столетий вела Церковь,

представляется нам, если посмотреть на нее с духовной точки зрения, прежде всего

неустанной заботой Церкви в каждой исторической эпохе обеспечивать христианам

возможность достижения полноты мистического соединения с Богом»84. Достижение

единения человека с Богом или обожения, этой наивысшей цели человеческого бытия, в

рамках возникающих еретических учений представлялось с точки зрения ортодоксии

невозможным. Иеромонах Варсонофий в начале ХХ века отмечал, что русскому

84 Лосский В. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. — Москва, 1991. — С. 10-11.

107

рационалистическому и мистическому сектантству свойственно стремление к “духовности”

богопоклонения и желанию непосредственного общения с Богом . И в этой идее он не

усматривал ничего не религиозного. Трагедия сектантов не в том, что они стремятся к

единению с Богом, а в неправильном пути к достижению поставленной цели. Поэтому он

утверждал, что в полемике с сектантами не следует отрицать самой возможности достижения

богоподобия, непосредственного общения с Богом, но необходимо обращать внимание на их

заблуждения в понимании и реализации этой идеи в сравнении с православием и не сводить

дискуссию к вопросам второстепенного значения. Церковь именно потому так яростно

противостояла многочисленным отклонениям от основных догматов христианской веры в

истории, что усматривала в них посягательство на единственно возможный модус спасения

человека от греха.

Однако столь категоричная позиция в отношении ортодоксии как предлагающей в

отличии от ереси единственно верный ordo salutis христианской церкви на раннем этапе ее

становления не была свойственна. Как известно, понятия «секта», «ересь» формировались в

ранней Церкви в контексте дискурса между так называемой ортодоксией и гетеродоксией на

стыке двух идентичностей: христианской и иудейской, прежде всего. Важно подчеркнуть,

что, пытаясь реконструировать этот дискурс, историк раннего христианства сталкивается с

серьезными методологическими трудностями, связанными, прежде всего, с отсутствием

достаточной информации. Несколько сохранившихся исторических сообщений о

христианском движении в этот период представляют лишь частичную и зачастую

сомнительную информацию о природе ранних конфликтных ситуаций в Церкви.

Исследователь, таким образом, вынужден обращаться ко всем доступным

раннехристианским произведениям, чтобы восстановить действительное положение дел.

Оценить историческую информацию, которая может быть собрана по крупицам в этих

разнообразных источниках, достаточно трудно, даже если и ясен общий исторический

контекст.

108

В последнее время, как известно, исследователи раннего христианства идут путем

пересмотра истории христианской ересиологии, осуществляя деконструкцию традиционной,

так называемый «евсевианской», интерпретации ортодоксии и ереси. Согласно этой

интерпретации, ортодоксия представляла собой просто учение Иисуса Христа, переданное

апостолам и в дальнейшем руководителям Церкви. Ересь же была позднейшим

нововведением, под видом традиционных иудейских практик и греческой философии

внедряющимся в христианскую традицию. Ряд ученых в течение ХIХ — ХХ веков, однако,

попытались продемонстрировать, что во многих случаях «еретические» идеи и практики

возникали как минимум одновременно с теми, которые позднее были определены как

ортодоксальные. Кульминацией этого направления исследовательской мысли стала работа

Вальтера Бауэра, которая дважды производила огромный эффект – сначала в 1930, когда она

была первый раз опубликована в Германии, затем в 1971, когда вышел её английский

перевод85. В. Бауэр считает, что именно те формы христианства, которые позже стали

считаться еретичными, на самом деле существовали намного раньше и распространены были

гораздо шире, чем так называемое ортодоксальное учение. Согласно В. Бауэру,

многочисленные движения в ранней Церкви, традиционно воспринимаемые как

гетеродоксальные, представляли собой наиболее ранние и потому истинные выражения

религии Иисуса Христа. Тем не менее работа В. Бауэра остается проблематичной в

некоторых аспектах, особенно в его странной тенденции приписывать ереси и ортодоксии

сущностный характер, так что в результате становятся возможными высказывания типа

«ересь предшествовала ортодоксии». Ортодоксия и ересь должны обязательно прийти в мир

дискурса вместе. Ортодоксия и ересь – понятия, которые всегда должны определяться в

контексте друг друга. При этом оппозицией термину ортодоксия служит не ересь, а своего

рода гетеродоксия, представленная религиозными писателями, мыслителями и практиками,

которые не пользуются понятием ортодоксии. Это означает, в частности, что некоторые

85 Bauer, W. Orthodoxy and Heresy in Earliest Christianity: translation of German 2nd ed.: edited by L.A. Kraft and G. Krodel. — Philadelphia: Fortress, 1971.

109

авторы, определяемые Церковью как еретики, на самом деле принадлежали к лагерю

ортодоксии, так как они тоже оперировали понятием «христианская истина».

Позиция В. Бауэра была оспорена Х. Тернером, который в своей работе, посвященной

анализу отношений между ортодоксией и ересью в ранней Церкви, утверждает, что несмотря

на определенный простор для доктринального самовыражения и широкую свободу

богословского мнения, присутствующие в церкви первых веков, существовали некие

«постоянные элементы», прописываемые в так называемых Символах (исповеданиях) веры и

трудах апостольских отцов Церкви. Так, например, Тернер убежден, что уже задолго до

становления никейской ортодоксии в начале 4-го века христианская позиция по вопросу о

Боге была тринитарианской86.

Между тем открытое известным представителем Тюбингенской богословской школы

Фердинандом Христианом Бауром в писаниях Павла свидетельство существования двух

противостоящих движений в первоначальной церкви (иудействующих христиан,

руководимых апостолом Петром, и христиан из язычников, руководимых Павлом) позволяет

предположить, что конфликт, скорее всего, возник на основе гетеродоксии, то есть ситуации,

в которой были терпимы различные взгляды и практики. И хотя до конца не понятно, как

христиане из евреев могли соединять Закон и веру, ясно одно, они не пытались соединить их

богословски. Сам факт, что Павел не опровергает последовательно иудео-христианского

богословия, свидетельствует, что в то время ортодоксии в ее позднем проявлении еще не

существовало. Иудео-христиане, со своей стороны, также не обращались к богословской

аргументации, а использовали против Павла полемику ad hominem, ставя под сомнение его

авторитет как апостола и даже заявляя, что он побуждает верующих ко греху (Рим. 3:8).

Таким образом, конфликт, скорее всего, разгорелся между ортопраксией и особым учением

Павла о вере и делах.

86 Turner, H.E.W., The Pattern of Christian Truth: A Study in the Relations Between Orthodox and Heresy in the Early Church. — London, 1954. — 28.

110

Следует подчеркнуть, однако, что Павел не навязывал строгой ортопраксии своим

церквам, но проповедовал, за исключением случаев безнравственности, терпимость и

свободу. В этих церквах не было установленного лидерства, и упор на духовные дарования

создавал глубоко гетеродоксальнуго ситуацию. Расходящиеся взгляды в общине не считались

угрозой ереси, но Павел старался обуздать противостоящие группы, доказывая, что

назидание общины должно быть общей целью. Ситуация резко изменилась в его пастырских

посланиях. Здесь необходимость ортократии уже очевидна. Апостол предупреждает о

«лжеучителях», скорее всего, странствующих проповедниках, которые пытаются произвести

впечатление на женщин (2Тим.3:6) и которые, помимо прочего, сведущи в спекулятивных

гностических мифах. Некоторых из них он отождествляет со старой «партией обрезания»

(Тит. 1:10) и учителями Закона (1Тим. 1:7).

Учитывая вышесказанное, один из исследователей проблемы ортодоксии и ереси в

ранней Церкви Фредерик Виссе считает, что для самого раннего периода христианства (то

есть до середины II века) было бы ошибкой пытаться охарактеризовать сохранившуюся

литературу в терминах противоборствующих богословских позиций или конфликта между

ортодоксией и ересью87. В господствовавшей в то время гетеродоксальной ситуации

вероучительное разнообразие было терпимо, частью по необходимости, поскольку в

большинстве спорных вопросов богословская структура, нуждавшаяся в опровержении,

отсутствовала. Относительная изоляция христианских общин и недостаток знания о

поместных церквах содействовали, несомненно, гетеродоксии и терпимости к разнообразию.

Современными исследователями доказано, что христианство I-II вв. было не менее

разнообразно, чем христианство начала III тысячелетия. Специфика раннего христианства

заключалась в том, что оно было едино в многообразии, т. е. включало в себя разнообразие

взглядов и подходов в вероисповедании и практике. Этим объясняется отсутствие явной

полемики во многих произведениях того периода. Тезис В. Бауэра о том, что это происходило

87 Wisse, F. The Use of Early Christian Literature as Evidence for Inner Diversity and Conflict // Hedrick, C.W. Hodgson, R. eds. Nag Hammadi, Gnosticism and Early Christianity. In memory of George W.MacRae. — Peabody, Massachusetts: Hendrickson, 1986.

111

благодаря господству ереси в большинстве областей тогдашней Римской империи, однако,

становится анахроническим объяснением. Ересь не появилась раньше ортодоксии, равно как

и ортодоксия не появилась раньше ереси; по-видимому, эти понятия, существующие только в

своей взаимосвязи, возникли одновременно.

Таким образом, можно предположить, что ортодоксия, скорее всего, возникла из

разрастающегося конфликта между гетеродоксией и ортопраксией или ортократией.

Церковное руководство в таких городах, как Рим, не желая больше мириться с

гетеродоксальными учителями в своей среде, приписало учительство к числу своих

служений. Гетеродоксальная сторона была представлена в основном монтанистами и

различными гностиками. В этом конфликте стали играть всё возрастающую роль обращения

к рациональному согласованию церковного учения и его предполагаемой кафолической и

апостольской природы. Только в этом контексте мы вправе говорить об ортодоксии и ереси.

Ортодоксальными произведениями становятся те, которые сознательно создавались в

пределах доктринальной терпимости, установленных церковной иерархией. Ранняя

гетеродоксальная литература ретроспективно становилась ортодоксальной, если она

соответствовала этим пределам, и еретической, если не соответствовала88.

Итак, мы еще раз хотели бы подчеркнуть, что греческий термин hairesis в ранней

Церкви наполнен был несколько иным смыслом, чем в более поздней христианской

традиции. Когда-то он обозначал просто «выбор», то есть группу людей, родственных по

идеям, теориям и практикам. В этом слове не было никакого резко отрицательного оттенка.

Ряд исследователей считают, что Юстин Мученик, обращенный в христианство из язычества,

живший в Малой Азии и в Риме в течение примерно первых двух третей второго столетия, и

стал той ключевой фигурой в христианском процессе переопределения понятия ереси как

«группы людей, партий или сект, объединенных общими идеями и целями» в «партию или

секту, которая стоит вне установленной или признанной традиции, еретическую группу,

88 Подробнее об этом см. Пантелеев А.Д. Религиозная терпимость и нетерпимость в Риме во II-III вв. // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / под ред. Э.Д. Фролова. – СПб. 2006. - Вып. 5. - С. 405-418.

112

которая проповедует ложную доктрину в форме ереси». Это значит, что понятие «ереси» из

нейтрального стало отрицательным, так же как впоследствии и понятие «секта». В каком-то

смысле Юстин изобрел понятие ереси в его ортодоксальном восприятии.

Основной ролью ересиологии, скорее всего, было формирование христианской

идентичности, то есть не только создание христианина как не-еврея и не-грека, но и

конструирование идеи того, чем должно быть христианство как нечто принципиально новое.

Представляется неслучайным тот факт, что «изобретатель ереси» является также и автором

одного из самых ранних текстов, отражающих самодостаточное независимое христианство89.

В современном богословии, подвергшемся в последнее время серьезному влиянию

либеральных ценностей и постмодернистскому релятивистско-плюралистскому восприятию

истины, понятие ереси оказалось значительно ослабленным и многовековая напряженность в

отношениях между ортодоксией и гетеродоксией потеряла свою остроту. Так, например, Карл

Ранер, наиболее яркий выразитель богословской позиции современной католической церкви,

в своей работе «О ереси», отталкиваясь от понимания истины как живой реальности,

рассматривает «ересь» не столько как отказ от следования каким-то догмам, сколько как

неспособность достичь аутентичного существования в отношениях между Богом и

человеком, что проявляет себя в духовном безразличии, критикантском духе и пр. В данном

случае вся ответственность за эту так называемую «скрытую ересь» лежит не на церковных

авторитетах, а на каждом верующем человеке.

Понятие «секта» или «ересь» в христианстве, будучи, прежде всего, понятием сугубо

богословским, не может и не должно выходить за рамки внутрицерковной идеологической

полемики и приобретать правовой статус. Настаивание некоторых ревнителей православной

веры на законодательном закреплении термина «секта» и использование юридически

некорректного термина «секта», в том числе и «тоталитарная секта», в деятельности

государственных структур применительно к объединениям граждан, действующим на

89 Имеется ввиду одно из самых ранних апологетических сочинений ранней Церкви, направленных против иудаизма, «Диалог с Трифоном-иудеем».

113

законных основаниях, лишь будет способствовать росту ксенофобии, нетерпимости и

насилия в поликонфессиональном российском обществе.

История уже не раз была свидетельницей того, каким ущербом, в первую очередь, для

самой Церкви оборачивались попытки узаконенного, «цезаристского», государственного

разрешения богословских споров. Законодательное закрепление понятия «секта» в

юридическом плане сегодня будет повторять уже не раз совершаемую в прошлом ошибку

использования Церковью силы власти в утверждении принципов «царствия Божия», о

котором Христос, в частности, заметил, что оно «не от мира сего». Тем самым Церковь еще

раз распишется в собственном бессилии решать вопросы своей доктринальной целостности

путем богословского и мировоззренческого диалога. В связи с этим хочется напомнить слова

святителя Игнатия (Брянчанинова), который писал: «Побеждается ересь кротким увещанием;

еще удобнее - молчаливым приветствием, смирением, любовию, терпением и

долготерпением, молитвою прилежною, исполненною соболезнованием о ближнем и

милосердием к нему»90. Именно этих по-настоящему христианских качеств и добродетелей

зачастую недостает верующим христианам, отстаивающим свою ортодоксальность в

полемике с гетеродоксами и сектантами.

В заключении хочу обратиться к статье Н. Бердяева «О фанатизме, ортодоксии и

истине», к сожалению, не вошедшей ни в одно из собраний его сочинений. В этой работе Н.

Бердяев, критически осмысливая само понятие ортодоксии как связанное с нетерпимостью,

справедливо и, может быть, даже резко замечает, что «пафос ортодоксальной доктрины,

которая оказывается полезной для борьбы и для организации, ведет к полной потери

интереса к мысли и к идеям, к познанию, к интеллектуальной культуре». Ортодоксия —

творческое бессилие, неспособность к мысли. Автор убежден, что любовь к мысли, к

познанию есть также и любовь к критике, к диалогическому развитию, любовь к чужой

мысли, а не только к своей. Более того, для Н. Бердяева человек, «помешанный на отыскании

90 Св. Игнатий (Брянчанинов). Понятие о ереси и расколе [Электронный ресурс]// Богословские труды. — Вып. 32. — М., 1996. — Режим доступа: http :// www . srcc . msu . su / jmp / ltemsA 693. htm .

114

и обличении ересей, на отлучении и преследовании еретиков, есть человек давно

обличенный и осужденный Христом, хотя он этого и не замечает. Патологическая ненависть

к ереси есть одержимость идеей, которая поставлена выше человека. Но все ортодоксальные

картины мира есть ничто по сравнению с последним из людей и его судьбой». Отстаивая

человека и его право на самоопределение и свободу, автор критически воспринимает порыв

ортодоксии в защиту истины, считая это самым большим заблуждением и самообольщением

ортодоксов. «Пафос ортодоксии, - пишет Бердяев, - ничего общего не имеет с пафосом

истины, он как раз ему противоположен... Именно хранители ортодоксии более всего

искажали истину и боялись ее... Искание истины предполагает свободу. Истины нет вне

свободы, истина дается лишь свободе. Вне свободы есть лишь польза, а не истина, лишь

интересы власти. Фанатик какой-либо ортодоксии ищет власти, а не истины. Истина не дана

готовой и не воспринимается пассивно человеком, она есть бесконечное задание. Истина не

падает сверху на человека как какая-то вещь. И откровение истины нельзя понимать наивно-

реалистически. Истина есть также путь и жизнь, духовная жизнь человека. Духовная же

жизнь есть свобода и ее нет вне свободы»91. Заканчивает свою статью автор призывом к

терпимости, к вниманию к человеку, к человеческому исканию истины, отмечая, однако, одну

область проявления человеческого духа, к которой следует все-таки проявлять нетерпимость:

«к современной нетерпимости, фанатизму, к современной ортодоксомании совсем не нужно

относиться терпимо...».

Спустя 70 лет слова известного русского философа, не по своей воле оказавшегося за

пределами родины, приобретают особую актуальность в современной России. И дальнейшее

ее развитие в немалой степени будет зависеть от того, сможем ли мы научиться

цивилизационно жить в условиях культурного и религиозного многообразия, сможем ли

строить межконфессиональные отношения на диалоговой основе, не прибегая к

авторитету власти в защиту своей ортодоксальности. Наклеивание ярлыков, унижение и

91 Бердяев, Н. О фанатизме, ортодоксии и истине [Электронный ресурс] / Русские записки. 1. — Париж-Шанхай, 1937. — Режим доступа: http://www.philosophy.ru/library/berd/fan.html.

115

оскорбление своих соотечественников по признаку религиозной принадлежности, в том

числе и тех, кто исповедует единый Символ веры христианства, — это возврат в прошлое,

в эпоху подавления человеческой свободы, человеческого духа, самой жизни.

22

Социальное служение Церкви АСД: к вопросу о патриотизме92

Говорить о патриотизме сегодня не просто, и вовсе не потому, что тема эта отличается

какой-то особой сложностью, а потому, что само это понятие в условиях весьма

противоречивой общественно-политической ситуации в России приобрело множество

сомнительных оттенков и смыслов, заставляющих исследователя подчас держаться подальше

от этой темы хотя бы ради того, чтобы исключить свою причастность к красно-коричневым,

национал-шовинистам, скинхдам, лимоновцам и т. д. С одной стороны, определенная

непопулярность данной темы, а с другой — многочисленные проявления лже-патриотизма

играют на руку протестантам, которых чаще всего старались представить как не особенно-то

отличающихся патриотическими чувствами. Однако непатриотичность протестантов, часто

провозглашаемая как некая аксиома, не дает, во-первых, самим протестантам возможности

чувствовать себя органичной частью общества, а во-вторых, в самом обществе способствует

формированию убежденности в том, что протестанты всегда были, есть и будут чужаками,

«сомнительным элементом», потенциальными перебежчиками и т.д. Очень часто сегодня

приходится слышать, что патриотизм возможен только в лоне православия и что вне

православия русского патриотизма нет и быть просто не может. В связи с этим, основываясь

на опыте социального служения церкви АСД в последние годы, хотелось бы попытаться

ответить на вопрос: насколько патриотичен или не патриотичен русский протестантизм? И

что вообще означает патриотизм для русского протестанта?

Прежде чем отвечать на поставленные вопросы, необходимо, наверное, определиться

с самим понятием «патриотизм», которое сегодня, как нам кажется, слишком запутано.

Владимир Даль в свое время трактовал это понятие как «любовь к отчизне», а патриотом он

называл «любителя отечества, ревнителя о благе его, отчизнолюба, отечественника или

отчизника». В Советском энциклопедическом словаре «патриотизм» также трактуется как

92 Впервые опубликовано: Протестантизм в Евразии: гражданское согласие, толерантность и патриотизм (к 60-летию победы над фашизмом): материалы ХII международной научно-практической конференции (Заокский, апрель 2005 г.). – Заокский, 2005. – С. 32-41.

23

«любовь к родине». Однако диапазон определений патриотизма в литературе в последнее

время просто поражает: от патриотизма как последнего прибежища негодяев, до патриотизма

как возвышенно-экзальтированного состояния рафинированной души. Подобная крайность и

полярность в определении патриотизма отражает в немалой степени всю нашу

противоречивую историю.

В истории Отечества патриотизм всегда был неотъемлемой составляющей

общественного сознания. Однако отношение к нему не всегда было однозначным. В разные

периоды истории патриотизм воспринимался по-разному. Одним было восприятие

патриотизма в допетровскую эпоху, и совершенно другим - в эпоху радикальных реформ

Петра I. Одним было восприятие патриотизма славянофилами, другим — западниками в XIX

веке. Одним было восприятие патриотизма в Советском Союзе в 20-е годы, и совершенно

иным - после разгрома фашизма в 1945 г.

В бесконечном противостоянии различных идей и взглядов относительно патриотизма

выделялись, прежде всего, те его формы, которые проявлялись на чувственно-

эмоциональном уровне. Под патриотизмом понималось некое иррациональное чувство,

возникающее в недрах человеческого большинства в связи с привязанностью к отечеству как

обособленной географической территории. Подобная привязка патриотизма к

эмоциональному восприятию места своего рождения, к детским и юношеским

переживаниям, связанным с играми во дворе, школьной жизнью, первой любовью, пением

птиц и запахом черемухи, остается весьма популярной и сегодня. Запечатление в сознании,

равно как и на подсознательном уровне, всех этих образов влияет на развитие психики, а

вместе с ней и на становление патриотического чувства. Однако естественно возникает

вопрос: как может сказаться на воспитании патриотического сознания детство и юность,

связанные с пьянством родителей, грязью и нищетой, казенной детдомовской обстановкой,

грубостью и цинизмом взрослых, ложью и обманом. Неприятные эмоциональные

переживания, обусловленные тяжелым детством и юностью, казалось бы, далеко не

24

способствуют становлению патриотического сознания, однако какой-либо связи между

чувственно-эмоциональным восприятием своей малой родины и патриотизмом обнаружить

вряд ли удастся. Так уж ли надежен этот фактор (имеется в виду эмоциональность), чтобы

служить основой патриотизма?

В общественной мысли России давно уже сложилось представление о том, что под

патриотизмом следует понимать не столько эмоционально-чувственное начало, сколько

осознание необходимости социальной активности, своего служения Отечеству. Еще в 1827 г.

поэт и декабрист В.Ф. Раевский в ответ на вопросы комиссии военного суда по делу

декабристов писал, что патриотизм есть «святая любовь к своему отечеству, основанная на

своих обязанностях». Другими словами, патриот — это тот, кто активно участвует в малых и

великих делах своего отечества, кто стремится к достижению общенациональных целей.

Чувство патриотизма как символ принадлежности к своему народу мертво, если оно «не

подкреплено совместной деятельностью во имя чего-то, объединением воли народа на

выполнении очередной, одинаково понимаемой всеми национальной задачи». Так писал о

патриотизме в начале XX в. известный политический деятель, историк и публицист П. Н.

Милюков.

В дореволюционной России патриотизм, хотя и оторванный от эмоционально-

чувственного подхода, рассматривался в основном все-таки с позиций узконациональных,

т.е. как отстаивание своей государственности, защита своих земель от иноземцев. Такой

подход к патриотизму в ранний период советской истории оказался совершенно

неприемлемым, поскольку утверждающаяся идеология интернационализма и объединения

мирового пролетариата в борьбе за коммунистические идеалы способствовали восприятию

патриотизма с его узконациональной направленностью как пережитка прошлого. Известный

лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», появившийся на передовых страницах

центральных газет, однозначно свидетельствовал, что у пролетариев нет отечества, а всякие

25

разговоры о патриотизме воспринимались подозрительно, как выражающие воспоминания

по монархическому прошлому.

Трагедия Великой Отечественной войны, в которой советский народ

продемонстрировал подлинный героизм, выявила все же неумолимый факт: патриотизм - это

не абстрактно-историческая категория, а реально существующее и конкретно проявляемое

социальное явление. Беспримерный подвиг советского народа в войне в последующем стал

рассматриваться как неотъемлемая часть патриотического воспитания молодежи. Патриотизм

наших соотечественников, готовых отдать и отдавших жизнь в борьбе с фашизмом,

рассматривался как патриотизм высшей пробы, как некий эталон или образец любви к

отечеству. Этот патриотизм в немалой степени поддерживал трудовой героизм народа,

восстанавливающего разрушенные войной города и села и относящегося с совершенно иным

чувством к родной земле, которая была полита кровью миллионов советских людей,

отдавших свои жизни ради победы.

Краткий экскурс в историю проблемы помогает нам в какой-то степени сблизить два

понятия «патриотизм» и «протестантизм», кажущиеся для многих просто несовместимыми.

На протяжении вот уже более 100 лет неопротестантские движения в России,

представленные баптистами, евангельскими христианами, христианами веры евангельской,

адвентистами и др., разделяют непростую судьбу России. Все это время они воспринимались

как не патриоты. При царской власти, в условиях ярко выраженной спаянности

самодержавия и православия, они представлялись как носители чуждой веры и идеологии,

чуть ли не подрывающей основы российской государственности (во всяком случае, именно

такие обвинения звучали в их адрес на православных миссионерских съездах в конце XIX в.).

При советской власти, особенно начиная с конца 20-х годов, протестанты воспринимались

как «пережиток прошлого», как представители реакционной буржуазии Запада, как

препятствие на пути социалистического строительства светлого будущего.

26

Однако насколько патриотичным мог быть, скажем, советский протестант, и мог ли он

вообще быть патриотом, пережив две беспрецедентных кампании по истреблению религии

из советского общества во времена И. В. Сталина и Н. С. Хрущева? Что мог думать

протестант о своем родном отечестве, которое не считается с его верой, которое преследует

его за убеждения, которое, наклеивая на него ярлык сектанта, не дает возможности его детям

получать образование, которое карает его даже за попытки религиозного воспитания в семье.

Известны, например, случаи насильственного изъятия детей у родителей-сектантов в годы

правления H.С. Хрущева и Л.И. Брежнева.

Задавая все эти вопросы, мы подходим еще к одной проблеме, которую, говоря о

патриотизме, обойти невозможно. Речь идет о связи патриотического сознания с идеологией.

Можно ли, скажем, быть патриотом в своей стране, не разделяя господствующей в ней

идеологии? Оглядываясь в недавнее советское прошлое, мы понимаем, что протестанты со

своей верой в Бога и в будущее, уготованное Богом, а не людьми, никак не вписывались в

существующую в стране систему ценностей, основанную на коммунистической

(атеистической по сути) идеологии. Однако можно ли было обвинять их в непатриотизме и

считать их чужаками, язвой на теле общества, бельмом, мешающим советскому

строительству, если они добросовестно трудились и честно выполняли свой гражданский

долг, руководствуясь евангельским принципом «Божье - Богу, а кесарево - кесарю»? А если

попробовать поставить вопрос иначе: насколько патриотичны были действия тех, кто

насильственно насаждал в сознании людей в полном смысле слова утопическую идеологию,

которой суждено будет лопнуть, подобно мыльному пузырю, и оставить разочарование,

страх, хаос, политическую и экономическую нестабильность; насколько патриотичны были

акции «воинствующих безбожников» (именно члены одноименного союза считались тогда

истинными патриотами), которые вытравливали из сознания советского человека веру в Бога,

насколько патриотичны были их действия, которые привели к беспрецедентной

27

бездуховности, цинизму и аморальности, кризису нравственных ценностей, обесцениванию

института семьи?

Идеологическая составляющая патриотизма, безусловно, осложняет нашу ситуацию и

ставит протестантов в непростое положение, ибо не секрет, что патриотизм, взятый на

вооружение той или иной идеологией, легко может стать средством манипуляции

общественным сознанием и породить такие явления, как национализм и ксенофобию.

Государство, преследуя свои интересы, будет делить всех на своих и чужих, на тех, кого надо

любить, и тех, кого надо ненавидеть. И, конечно же, государство, преследуя свои

идеологические цели, пожелает использовать церковь, как и многие другие общественные

организации и институты, для насаждения такого патриотизма, который выгоден именно ему.

Какую позицию должны тогда занять протестанты?

Говоря о проблеме патриотизма и протестантизма, следует учитывать и то, что все

протестантские союзы на территории России и стран Содружества представляют собой

какие-то международные протестантские организации и в своей жизни и каждодневной

практике реализуют те принципы и те убеждения, которыми руководствуются их единоверцы

по всему миру, в странах с разными государственными режимами и идеологиями. Как

протестантам сохранить верность этим принципам и в то же время остаться патриотами

своей страны?

Наконец, не секрет, что практически всем протестантам свойственно подчеркивать то,

что их дом не здесь и что их отечество на небесах, а здесь они лишь «странники и

пришельцы». Как совместить подобную убежденность и этот своего рода «небесный

патриотизм» с гражданским патриотическим сознанием, и не вступают ли в непримиримые

противоречия эти два вида патриотизма?

Позвольте, учитывая все-таки определенную сложность данного вопроса, предложить

позицию, которая, на наш взгляд, поможет примирить многие вещи, кажущиеся

непримиримыми как в сознании самих протестантов, так и в сознании общества. Прежде

28

всего, как нам кажется, следует говорить о многообразии проявления патриотизма.

Субъектами патриотизма являются люди и образуемые ими социальные группы.

Многообразие социальных групп, к которым можно отнести в том числе и религиозные

сообщества, неизбежно порождает и многообразие форм проявления патриотизма. Каждая

социальная группа в зависимости от своей социальной значимости привносит свои

специфические представления и оттенки в содержание патриотизма. В связи с этим возможно

говорить о тех или иных формах проявления патриотизма протестантами даже и в тех

случаях, когда по религиозным соображениям они, скажем, отказываются брать в руки

оружие, чтобы убивать врага, но готовы служить своему отечеству в любой форме и в любом

месте, где от них не требуется ношение оружия.

Следует учитывать и то, что патриотизм как социальное явление представляет собой

единство и взаимодействие двух противоположных составляющих: национального и

интернационального. Патриотизм без интернациональной составляющей приобретает

гипертрофированные формы национализма, превращаясь в шовинизм. В свою очередь,

патриотизм без национальной составляющей приобретает гипертрофированные формы

интернационализма, вырождаясь в космополитизм. В условиях непростой общественно-

политической ситуации от протестантов ожидается такая позиция, которая лишена была бы

обеих крайностей и которая помогла бы им найти свою нишу в любом обществе, с любой

идеологией.

Как нам кажется, протестант всегда останется патриотом в своем отечестве, что бы о

нем ни думали, если он будет стараться исполнять заповедь Христа о любви к ближнему,

если беды и радости его ближнего, его родной страны будут восприниматься им как свои.

Истинный патриотизм современный российский протестантизм может проявить, совершая

социальное служение среди своих соотечественников и помогая в разрешении многих

социальных проблем, с которыми столкнулось сегодня наше общество. Под патриотизмом, о

котором мы говорим сейчас, понимается не какое-то абстрактное чувство любви к отечеству,

29

под патриотизмом в протестантском его осмыслении понимается, прежде всего, любовь к

соотечественнику, который нуждается в конкретной помощи. Любить отечество легко, как

легко любить всех, поскольку от тебя ничего, кроме слов о любви, не ожидается. Гораздо

труднее любить соотечественника, который живет с тобой рядом и который нуждается не

просто в словах, а в реальной помощи. О патриотизме, прежде всего, судят не по словам, а по

делам. Если судить о патриотизме российских протестантов, наверное, следует посмотреть

на их дела.

В заключительной части работы хотелось бы обратить внимание на некоторые

моменты социального служения Церкви АСД на территории России и бывших республик

Советского Союза, свидетельствующие против обвинения протестантов в непатриотичности.

В 2002 г. Церковью был утвержден документ «Основы социального учения Церкви христиан

адвентистов седьмого дня в России», который отражает понимание Церковью своего места и

роли в современном обществе. В нем, в частности, говорится: «Основа благотворения –

личное участие в нем каждого верующего, высокая мотивация и творческая реализация

заложенного в христианине потенциала милосердия и любви. Однако масштабность

современных социальных проблем, сложность решаемых задач требуют более высокого

уровня организации благотворительного служения. Церковь считает необходимым не только

побуждать каждого верующего к проявлению добродетели и милосердия, но призывает всех

к солидарности, к участию в общественных благотворительных организациях для

утверждения в обществе идеалов Божественной любви и милосердия»93.

Служение обществу Церковь адвентистов седьмого дня осуществляет как посредством

своих институтов и общественных организаций, так и социально активной жизненной

позиции своих членов. Адвентистское агентство помощи и развития (АДРА) – одна из

крупнейших неправительственных благотворительных организаций, которая совершает

социальное служение в России и других республиках бывшего Союза уже более 15 лет. За

93 Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня в России. – М., 2003. — С. 197-198.

30

эти годы были реализованы гуманитарные проекты в разных регионах России, Украины,

Таджикистана, Киргизстана и других странах на сумму более 360 млн. рублей.

В течение первого месяца после трагедии в Беслане был разработан долгосрочный

план помощи жителям пострадавшего города, который включал в себя:

9. разработку специального пособия для работников психосоциальных и гуманитарных

служб, действующих в условиях масштабных чрезвычайных ситуаций;

10. организацию семинаров с привлечением высококвалифицированных специалистов из

России, Чехии, США по преодолению посттравматического стресса и оказанию

помощи детям и родителям;

11. проведение акции совместно с Министерством труда и социального развития

Республики Северная Осетия-Алания под общим названием «Дети помогают детям».

В рамках этой акции дети из Германии приготовили для своих сверстников из Беслана

около 3 000 рождественских подарков;

12. распределение более 5 тонн гуманитарной помощи в виде одежды, обуви и

постельных принадлежностей;

13. распространение продовольственных наборов весом 14 кг приблизительно 1050

социально незащищенным людям;

14. организацию восстановительного отдыха для учителей, пострадавших трагедии 1-3

сентября 2004 г.;

15. налаживание культурных мостов между Осетией и Чехией;

16. приобретение дома под социальный центр для населения Беслана.

По линии этой же благотворительной организации Церкви АСД в городе Иркутске в

2002 г. был создан центр «Аистенок» для ВИЧ-инфицированных детей. В настоящее время в

центре находится 50 детей. Одна из сестер милосердия, член поместной общины г. Иркутска,

поделилась своими чувствами: «…эти дети, может быть, никогда не общались со своей

мамой, но их любимое слово МАМА. Так они называют тех, кто с ними работает… Я очень

31

благодарна Богу, что могу выполнять служение сестры милосердия. Думаю, что мы получаем

гораздо больше, чем отдаем».

АДРА была в числе первых неправительственных организаций, которая откликнулась

на трагедию, связанную с землетрясениями на Алтае. Была оказана экстренная помощь на

сумму 7 601 000 рублей. 10 700 жителей высокогорных районов республики получили

зимнюю одежду.

Существенную помощь государству оказывает Церковь АСД и в решении острейшей

проблемы современности – проблемы сиротства. Вот всего лишь несколько примеров такой

помощи. На протяжении последних нескольких лет проводится оздоровление детей-сирот на

базе школьного христианского оздоровительного лагеря «Пилигрим» в п. Заокском (Тульская

обл.) с расселением детей в семьях. В 2003 г. оздоровление прошли 20 детей-сирот; в 2004 г.

и 2005 г. – по 30 детей-сирот. Церковью АСД только в Тульской области была оказана помощь

следующим детским домам и школам-интернатам:

4. Тульской областной школе-интернату: приобретена картофелечистка, спортинвентарь

(стоимость проекта — 17 000 рублей);

5. Крапивенской школе-интернату: приобретена посуда, покрывала, портьеры

(стоимость проекта — 15 000 рублей);

6. Обидимской школе-интернату: профинансирован ремонт автобуса на сумму 14 000

рублей;

7. Советской школе-интернату: приобретена посуда, спортинвентарь на сумму 5 000

рублей;

8. Желыбинской школе-интернату: произведен капитальный ремонт здания, закуплена

новая мебель и оборудование (стоимость проекта 1 800 000 рублей);

9. В 2001 г. Церковь АСД помогла отремонтировать операционный блок Заокской

центральной районной больницы. Общая сумма проекта составила 185 000 рублей. В

32

марте 2005 г. в той же больнице был произведен ремонт детского отделения. Сумма

проекта составила 498 000 рублей.

Членами Церкви АСД п. Заокского на воспитание взято 16 детей. За последние три

года практически не было случаев, чтобы дети из Заокского района определялись в

учреждения сиротского типа. И это благодаря активной роли членов Церкви АСД в решении

данной социальной проблемы.

Вот уже 4-й год подряд Заокская духовная академия Церкви АСД проводит

благотворительную акцию для детей-сирот Тульской области. Начиная с 2003 г. в дни зимних

школьных каникул на «Рождественской елке» в Заокском побывало около 2 500 детей из

детских домов и школ-интернатов Тулы и области. В рамках проекта «Рождественская елка в

Заокском» для детей-сирот только в 2005 г. приобретено 1 400 зимних курток, 800

спортивных костюмов, 3 000 комплектов белья, игрушки, витамины, моющие средства,

спортинвентарь.

Подобной информацией мог бы поделиться представитель каждого

протестантского союза и рассказать, может быть, даже больше о своем социальном

служении. Однако об этом мало кто знает, так как средства массовой информации чаще

всего о протестантах не пишут. Вот и продолжает поддерживаться в общественном

сознании образ протестанта как чужака и не патриота, которому нет места на земле

русской, поскольку, согласно расхожему мнению, чтобы быть патриотом в России, нужно

быть православным. Но мы хотим быть патриотами и вместе со всеми гражданами

нашего Отечества, независимо от их этнической или религиозной принадлежности, хотим

активно участвовать в его экономическом и духовно-нравственном возрождении.

116

Секуляризм и постсекуляризм: вызовы для современного христианства94

Сегодня речь пойдет о тех вызовах, с которыми столкнулось христианство, в

частности евангелический протестантизм, в связи с развивающимся финансово-

экономическим кризисом. Отличительной особенностью общественно-политических и

религиозно-культурных процессов, происходящих в современном мире, является их

глобализация и интенсификация. Финансово-экономический кризис, о котором сегодня так

много пишут и говорят, также носит глобальный характер. Однако следует признать, что этот

кризис имеет более серьезные составляющие, чем просто снижающиеся показатели

экономического развития. За всеми этими процессами стоит кризис религиозного сознания,

кризис духа, кризис института церкви, порожденный обрушившейся в свое время на

общество (прежде всего западноевропейское) секуляризации. Секулярный мир заставляет

христиан еще раз осмыслить свое предназначение, и выработать стратегию действий, которая

бы была действенной и эффективной в плане осуществления ими своей миссии.

Прежде чем говорить о миссии христианской церкви в секулярном мире, следует

охарактеризовать ту ситуацию, которую мы называем «секулярный мир». Что такое

секуляризация и что это означает для религиозного сознания и для института церкви?

Понятие «секуляризация» впервые приобрело известность в 1648 году, когда им был

обозначен процесс изъятия церковных земель во время переговоров по Вестфальскому

миру95. В ХIХ веке под секуляризацией стал пониматься процесс высвобождения культуры в

целом из-под влияния религии и, прежде всего, христианской церкви. По поводу того, что

следует понимать под этим высвобождением, до сих пор ведутся дискуссии. Для нас, однако,

представляется интересным посмотреть на то, какую оценку дает процессам секуляризации

социология религии.

В социологии религии тема секуляризации вышла на первый план в 60-е годы ХХ

94 Доклад, прочитанный на конференции Российского евангельского альянса (Москва, 3 марта 2009 г.).95 Узланер, Д. В каком смысле современный мир может быть назван постсекулярным [Электронный ресурс]//

Континент. 2008. — № 136. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/continent/2008/136/u20.html

117

столетия. Социологи обнаружили неразрывную связь секуляризации с модернизацией.

Сегодня практически общепризнанным является выделение в современной истории

западноевропейского общества периода модерна и постмодерна. В самом общем значении

модернизация — это трансформация аграрного общества в современное индустриальное.

Процесс модернизации, безусловно, затронул и сферу религии, поэтому неслучайно

социологи говорят о секуляризации как следствии модернизма.

Эпоха домодерна, которая предшествовала эпохе модернизма, характеризовалась, в

основном, достаточно твердой верой в сверхъестественное, верой в божественный авторитет

церкви. Ситуация значительно изменяется в эпоху модерна. Как известно, эпоха модерна

совпадает с эпохой Просвещения. Место Бога занимает человеческий разум. В 1789 г. во

время Французской революции в Соборе Парижской Богоматери была установлена богиня

Разума. Формируется позитивизм как общекультурная установка западноевропейского

сознания. Особенностью этой установки является направленность сознания на окружающую

человека «позитивную» действительность, земной реальный мир, а не потусторонний,

который считался высшей действительностью в предшествующую эпоху. Природа перестает

восприниматься как творение Божье, и познание природы посредством науки становится

средством увеличения могущества человека, а не средством познания Бога. В философии

Огюста Конта, основоположника позитивизма и социологии, именно научное знание

становится истинным, а религиозное - фиктивным.

Эпоха модерна совпадает с процессом секуляризации западного общества. Под

секуляризацией в данном случае понимается в основном процесс утраты религией своей

социальной значимости. Возникает даже тезис о том, что религия и современное общество

несовместимы. В общественном сознании происходит своего рода революция. Возникает

новое понимание общества и места человека в нем. Возникает светский мир в том смысле,

что его существование и развитие отныне не зависят от Бога. Секуляризация, по сути, — это

новые, светские представления о мире, обществе и человеке. Совокупность этих

118

представлений и есть модерн. Таким образом, модерн опирается на новое видение мира, в

котором религия не является основополагающей, но при этом религии, однако, не

запрещается выполнять свои сугубо религиозные функции.

Итак, секуляризация это — автономизация искусства, науки, политики и т.д. от

религиозного, как пишет Александр Кырлежев, это проект Просвещения. До эпохи

Просвещения профанное и сакральное проникали друг в друга. Просвещение «выдавило»

религиозное в отдельную сферу. Конечно же, западноевропейский секулярный проект не

предполагал насильственного уничтожения религии — он был рассчитан на ее вытеснение и

естественное умирание3.

Секуляризация — процесс очень сложный, и воспринимать его однозначно

невозможно. В 1981 г. К. Доббелере предложил рассматривать секуляризацию на трех

уровнях: на макроуровне (на уровне структуры общества), на мезоуровне (на уровне

религиозных организаций) и на микроуровне (на уровне индивида). Это различение

чрезвычайно важно для дискуссии о постсекулярном обществе и о десекуляризации, о

которых сегодня так много пишут, подчеркивая, что религия возвращает себе былую

значимость.

Секуляризация на макроуровне означает упадок влияния религии в пространстве

структуры общества. Все социальные институты (политика, экономика, наука, школа, семья и

др.) руководствуются собственными ценностями. Религия становится лишь одним из

институтов, замкнутых на себе самом, она утрачивает свой статус единой организующей

системы общества.

На уровне религиозных организаций секуляризация связана с маргинализацией

религий: влияние религиозной веры и религиозных институтов на общество нивелируется.

Возникает «рынок религий»: более никакая религиозная организация не может претендовать

на особый статус в рамках общества в целом.

3 Кырлежев, А. Постсекулярная эпоха [Электронный ресурс]// Континент. — 2004. — № 120. — Режим доступа: http://magazines.russ.ru/continent/2004/120/kyr16.html.

119

Наконец, на микроуровне, то есть на уровне индивида, секуляризация проявляется в

своего рода приватизации религии. Религия оказывается вытесненной в приватную сферу,

становясь частным делом человека. Более того, у человека развивается потребительская

установка по отношению к религии: он начинает рассматривать религиозные традиции как

товар, который оценивают по принципу «что это мне может дать». Не религия диктует

человеку, каким он должен быть, а человек — религии.

В результате процесса секуляризации оформились светские политические режимы,

реализующие «светскость» путем отделения церкви от государства, школы от церкви, через

уравнивание в правах верующих некогда господствовавшей религии с представителями

других религий и неверующими. Как все это отразилось на протестантизме? Под натиском

секуляризма происходит то, что можно назвать интеллектуальной капитуляцией

протестантской теологии. Эта капитуляция выразилась в провозглашении теологии «смерти

Бога», а затем и теологии «смерти теологии». Именно из уст западных теологов прозвучал в

свое время отрадный для секулярного мира соглашательский тезис о гибели

институциональной религии.

Конечно же, «смерть Бога» в условиях секулярного Запада и в условиях «соцлагеря»

должна рассматриваться дифференцированно. Если утрата авторитета церкви западным

христианством — процесс постепенный и исторически эволюционный, то секуляризм в

Советском Союзе носил революционный характер и являлся антирелигиозным по программе

и тотальным по своим масштабам. «Институциональная смерть» религии в СССР была не

социальным процессом, а актом насилия, насильственной государственной политикой.

Секулярный мир и секулярное сознание стали настоящим вызовом евангельскому

христианству. Одна из проблем для церкви заключалась в том, что секуляризм в качестве

принципа своего устроения взял на вооружение те же добродетели, которые веками

провозглашало само христианство: свобода, равенство, братство. Однако все эти слова

лишены были того подлинного смысла, который они обретают в присутствии Христа. Так,

120

популярный в постреволюционной России лозунг “Свобода, равенство, братство”

воспринимался, например, адвентистами на фоне всеобщего пьянящего ожидания грядущих

перемен гораздо прохладнее, чем так называемыми революционными массами. В одном из

номеров “Благой вести” в тот период подчеркивалось, что свобода, равенство и братство

достижимы только на почве евангельского идеала. “К свободе… идут не революционно-

насильственным путем, а путем исполнения в своей жизни заветов Христа, и имея веру в

Него, как в Сына Божия и Спасителя”, равенство достигается “самоунижением пред всеми и

служением всем”, наконец, истинное братство возможно только в семье народа Божия,

который имеет Единого Небесного Отца. В передовой статье говорилось, что то, что на

словах кажется таким легким и близким, на деле (имеется в виду без Бога) весьма трудно

достижимо4.

Различие в восприятии отмеченных выше добродетелей секулярным и христианским

сознанием можно показать на примере свободы. Так, секулярный человек ощущает себя

свободным тогда, когда способен реализовать свои желания: любую отсрочку (временное

измерение) или невозможность в этой точке своего бытия (пространственное измерение)

удовлетворить их он ощущает как несвободу. Итак, в секулярном мире свобода обретает

количественное измерение: она сейчас может быть, но вчера ее не было, и неизвестно, будет

ли завтра. К тому же, если свобода отождествляется с удовлетворением желания, стремление

человека иметь богатство (что для христианина означает сребролюбие) может быть

удовлетворено в большей или меньшей степени, в зависимости от толщины его кошелька или

величины счета в банке, т. е. свободы может быть больше или меньше. Для христианина

свобода – качественное состояние. Она – обладание Истиной, которая есть Христос,

воплотившийся и воскресший Бог, принесший исцеление, спасение, жизнь вечную грешному,

смертному человеку. В таком (качественном) понимании свобода либо есть в жизни человека,

когда он принимает Христа и следует за Ним, либо ее нет, когда он отрицает Его и идет своей

дорогой – дорогой своеволия. Движение по пути своего желания как содержание свободы в

4 См.: Благая весть. — 1918. — № 10 (текст на обложке).

121

ее секулярном понимании есть своеволие, ведущее в конечном итоге к подчинению всего

человека, всей его воли осуществлению этого желания, к порабощению этим желанием.

Таким образом, гордящийся своей свободой секулярный человек, на самом деле, раб своего

желания, ради осуществления которого он способен в крайнем случае на все: убийство,

кражу, насилие. Т. е. чем дальше продвигается человек по пути достижения свободы в таком

понимании, тем больше он становится рабом (для христианина – рабом греха).

Даже столь беглое сравнение двух миропониманий (христианского и секулярного)

показывает, что, христианин не может следовать идеалам мира сего, подлинное его

призвание – быть в мире, но быть не от мира сего, свидетельствуя всей своей жизнью о

Христе. В противном случае он тот, кто присвоил не принадлежащее ему, христианин лишь

по названию.

Сегодня, однако, все чаще и чаще приходится слышать разговоры о десекуляризации,

о возвращении религии в общественную жизнь. И связан этот процесс с радикальной сменой

парадигмы общественного сознания, определяемой как переход к постмодерну. Большинство

специалистов соотносят переход к постмодернизму с контркультурой 60-х гг. ХХ столетия,

когда многие молодые люди поставили под вопрос достижения современной цивилизации и

обратились к поискам альтернативного образа жизни, свободного от рациональных и

моральных ограничений. Кто-то из исследователей заканчивает эпоху модерна разрушением

Берлинской стены в 1989 году. Кто-то за отправную точку смены парадигмы общественного

сознания взял глобальные проблемы современности. Как бы то ни было, последняя четверть

ХХ столетия ознаменовала собой совершенно новую парадигму восприятия человеком

самого себя и мира. Окончательно развенчиваются авторитеты традиционных институтов:

церкви, семьи, государственной власти. Исчезает понятие истины как чего-то неизменного,

конечного и абсолютного. Как справедливо заметил один из исследователей, если

«модернисты не верили в то, что Библия истинна, постмодернисты отвергли само понятие

истины»5. Даже научное знание не избежало подозрений, и слово ученых перестало быть

5 Veith, Gene E. Postmodern Times: A Christian Guide to Contemporary Thought and Culture. — Wheaton, Il:

122

авторитетным для многих людей.

Постмодернистская эпоха и постмодернистское мышление породили целый ряд

вызовов для евангельского христианства, утверждая в качестве базовых категорий такие

понятия как плюрализм, релятивизм и индивидуализм.

Плюрализм обозначает наличие множества взаимоисключающих точек зрения или

социальных практик, существующих параллельно. Плюрализм означает, что все религии

одинаково истинны и ценны. Ни одна из них, в том числе и христианская, не может

претендовать на исключительность. От ревностной убежденности апостолов, заявлявших

«ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись»

(Деян. 4:12), не осталось и следа. Наивысшей добродетелью в условиях плюралистского

мышления является толерантность в вопросах религии, а догматизм, настаивание на

исключительности и уникальности вести всячески порицается.

Релятивизм, будучи главной опорой плюрализма, не оставляет места абсолютной

истине, утверждая относительность всего и вся. Ф. Ницше в свое время заявлял, что «истина

— это метафорически замаскированная иллюзия». Недавно проведенный опрос

общественного мнения показал, что для 66% американцев не существует такого понятия, как

абсолютная истина. Среди молодых американцев (в возрасте от 18 до 25 лет) процент еще

выше: 72% не верят в абсолютные понятия. Может быть, это покажется неожиданным, но

даже 53% евангельских христиан считают, что абсолютных понятий не существует. Однако,

если нет истины, которая была бы абсолютной и универсальной, нет и определенного смысла

жизни и неизменных ценностей. А это порождает ярко выраженный индивидуализм. Каждый

вправе считать свое мнение истинным, стараясь сохранять его независимость от мнения

других. Рыночная психология, проникающая сегодня повсюду, превращает людей в

замкнутых монад, действующих исключительно в личных интересах.

В условиях торжества индивидуализма и растворения нравственных критериев

отмечается тенденция осуждать всякого, кто говорит, что знает истину. Подобный человек

Crossway Books, 1994. — Р. 192.

123

воспринимается как возмутитель общественного спокойствия, как носитель крайних взглядов

и реакционной идеологии, как догматист и фундаменталист.

Несмотря на обозначенные выше тенденции, в последние десятилетия в обществе

происходят события, которые заставляют усомниться в том, что современный мир и религия

несовместимы. Так, заявил о себе религиозный фундаментализм причем не только

исламский, но и христианский. В США заявили о себе новые христианские правые,

попытавшиеся сформировать мощное политическое движение. Обращает на себя внимание

феномен новых религиозных движений. Сюда же можно отнести и крушение атеистических

режимов в Восточной Европе в начале 1990-х, не в последнюю очередь связанное с

деятельностью религиозных организаций. Глобализация, распространившая либерально-

демократические, секулярные ценности на весь мир, породила столкновение цивилизаций.

Апофеозом этих событий стал террористический акт 11 сентября 2001 года, который

заставил многих людей вновь обратиться к религии и осознать, что многие факторы в эпоху

модернизма просто не были учтены, и секуляризм, по сути, праздновал пиррову победу.

Все это позволяет исследователям говорить сегодня о десекуляризации общества.

Одним из тех, кто наиболее активно в последнее время пишет о феномене постсекулярного

общества в условиях современного Запада, является известный немецкий философ Юрген

Хабермас. Религия вновь приобретает социальную значимость. Хабермас говорит о том, что

сегодня все очевидней становится зависимость современных светских государств и обществ

от религиозных традиций и представлений, а во-вторых, современные западные общества

сталкиваются с новыми религиозными сообществами, которые с большим трудом

адаптируются к светским принципам устроения европейских обществ.

Хабермас считает, что в сложившейся ситуации необходимо вновь обратиться к

религии, к тем религиозным ценностям, которые ориентируют человека на взаимопонимание

и жертвенность по отношению к ближнему. Хабермас не просто призывает уважать религию

и верующих, но учиться у них. Секуляризация должна пониматься, согласно Хабермасу, как

124

двоякий и взаимодополняющий процесс обучения. Данный процесс обучения, изменения и

обогащения и составляет содержание постсекулярной эпохи. В итоге религиозные ценности

должны скреплять общественные узы, социальную солидарность.

Итак, основной характеристикой постсекулярного общества является «двусторонний

процесс обучения» веры и разума. Однако это не означает возврата к религии как

доминирующей ценностной системе или приоритетного типа мировоззрения. Исследователи

считают, что после периода секуляризации в западной культуре придание религии прежнего

статуса уже невозможно. Тем не менее в постсекулярном обществе религия воспринимается

как спасительная альтернатива мирским прагматичным идеологиям, культивирующим деньги

и власть и демонстрирующим свое бессилие породить некую объединяющую нравственную

идею. Возврат религии в общественную жизнь происходит на трех уровнях:

институциональном, или политическом, социокультурном и аксиологическом. Так, например,

А. Журавский, характеризуя институциональную реставрацию религий, отмечает, что в

мировой политике появились новые субъекты мирового развития. Субъектом мировой

политики становятся не только транснациональные корпорации, но и, как ни странно,

религии, которые предлагают свои проекты переустройства мира. Наиболее известными (в

силу своей агрессивности и конфликтности) являются геополитические проекты мирового

халифата, этнорелигиозные пантюркистский (проект создания тюркского исламского

государства Великий Туран) и конфуцианский (китайский цивилизационный) проекты,

католический проект6. Можно игнорировать место религии в жизни общества, отстаивать

секулярные ценности, но игнорировать современные религиозные вызовы уже не

представляется возможным. Можно говорить о своеобразном религиозном реванше,

институциональном возвращении религии, реставрации её институциональности. В целом

же можно констатировать, что религия становится не только политической силой, но и

политической проблемой.

6 Журавский, А. Религиозная традиция в условиях кризиса секуляризма [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://magazines.russ.ru/continent/2004/120/zh17.html

125

Сегодня многие национальные государства используют социокультурный потенциал

религии для укрепления консолидации общества, обеспечения его стабильности, а также для

того, чтобы легитимировать свои политические акции. В настоящее время недальновидной

считается политика государства, не учитывающая религиозный фактор. В условиях

глобализации сохранение традиционного для страны национального и религиозного уклада

является необходимым для выживания в качестве единого государства.

Одной из глобальных проблем современности, отмечаемой многими исследователями,

является разрушение этических норм человеческой жизни и жизни мирового сообщества.

Поднимается вопрос о глобальном мировом этосе, об этической политике и этической

экономике. Многие исследователи сходятся во мнении, что данные этические нормы не

могут быть сконструированы человеческим рацио, обнаружившим свой безнравственный

потенциал. Отсюда и желание вернуться к нравственному потенциалу религии.

Возврат религии в постсекулярном обществе, однако, сопровождается изменением

лица самой религии. Это лицо пишется сегодня не церковью и не богословами, а СМИ и

политиками. Так, Леонид Ионин в статье «Новая магическая эпоха» говорит о повторном

«заколдовывании мира»7. Под влиянием, в первую очередь, телевидения, массовой культуры

современное сознание погружается в магию. Конечно, это уже новая магия. Тонкие

наблюдения над тем, как меняется место религиозного в современном мире и какие

изменения претерпевает религиозное в самом себе, можно встретить у самых влиятельных

современных авторов, среди них Ф. Фукуяма, Ю. Хабермас, Дж. Грей, Э. Тоффлер.

В связи с этим следует отметить и то негативное влияние, которое оказывает на

современную религиозную жизнь в России неоязычество. Распространение астрологических

пристрастий приобрело просто катастрофический характер. Не имея надежных ориентиров

религиозного или научно-рационального характера, жители России сегодня легко поддаются

астрологическим искушениям и начинают прислушиваться к тому, что говорят им звезды, в

7 По аналогии с определением секуляризации как «расколдовывании мира», сделанного в свое время известным социологом М. Вебером. См.: Ионин, Л. Новая магическая эпоха // Логос, — 2005. — № 2. — С. 161—178.

126

каком направлении им советуют двигаться гороскопы. Астрология авторитетна, прежде всего

среди тех, кто пребывает в маргинальном состоянии (т. е. это не чистый атеист, христианин

или язычник). Это те, кто в силу отсутствия твердой мировоззренческой позиции, всеядно

усваивают противоречащие друг другу мировоззренческие посылы. А это, к сожалению,

большинство населения России.

Итак, на рубеже ХХ-ХХI вв. мир, уже было похоронивший религию и даже Бога,

переживает институциональное, социокультурное и ценностное возвращение религии. Во

всех постсоветских странах, в странах бывшего соцлагеря, а также в ряде государств "старой

демократии" этот процесс приобретает характер десекуляризации не только общественной

жизни, но и государственной идеологии. Во многих странах процессы реституции

(возвращения конфессиям национализированного имущества) часто связаны с признанием за

той или иной религией особого статуса, с преференциями в сфере религиозно-

просветительской деятельности, образования, налогообложения, а также с признанием

религиозных ценностей интегральной частью национальной идеологии. Обостряется

противостояние так называемых традиционных и нетрадиционных религий, причем

современное государство, исходя из прагматических интересов и существующих глобальных

вызовов, все чаще предпочитает делать выбор в пользу местных религиозных традиций. И

это становится еще одним вызовом для современного евангельского христианства.

Однако секуляризация настолько вошла в плоть и кровь современного общества

(макроуровень), что лишь с очень большими оговорками можно говорить о начале

постсекулярной эпохи и о какой-либо десекуляризации. Даже Россия, несмотря на события

начала 1990-х годов, никак не может считаться примером успешной десекуляризации.

Современное российское общество в плане секуляризации почти полностью воспроизводит

общество европейское: секуляризация на макроуровне (хотя государство и пытается

использовать церковь в своих целях), рынок религий, низкие показатели религиозности и т.д.

С чем же приходится иметь дело современному евангелическому христианству?

127

Налицо глобальный кризис церкви, несмотря на процессы десекуляризации и возвращения

религии в общественную жизнь. Мы уже отметили в каком-то смысле деформированный,

поврежденный характер возвращающейся религии, религии политизирующейся, религии,

облеченной в оккультно-астрологические формы.

Далеко не в лучшей форме пребывает сегодня и сообщества российских протестантов.

В 1990-е гг. евангельское движение в России, как известно, получило мощный импульс для

развития, имевшаяся естественная созидательная энергия двинула протестантские

сообщества вперед, приведя к возникновению достаточно масштабного направления

религиозно-гражданской жизни. Однако после полутора десятилетий большая часть энергии

израсходовалась, и возникла ситуация ощутимого истощения первоначальных

деятельностных ресурсов. Обнаружились явные признаки спада активности евангельского

движения прекратился динамичный рост церквей, не ощущается заметного влияния

евангельских сообществ на социальную жизнь. Обращает на себя внимание сравнительная

малочисленность аудиторий слушателей христианских радио каналов.

Некоторые протестанты видят причину этого торможения в активном

противодействии со стороны православной церкви. Однако с этим утверждением трудно

согласиться. РПЦ сама переживает аналогичный кризис развития. За двадцать лет,

прошедших с момента распада коммунистической идеологии, десятки миллионов россиян

продолжают оставаться неверующими, так и не войдя ни в одну из христианских церквей и

составляя огромный резерв для евангелизационной работы как православных, так и

протестантских миссионеров. Согласно статистике, лишь очень малая часть российского

общества считается воцерковленной: по последним данным это только 8.4 % из тех, кто

называют себя православными (а их 62% населения). Понятно, что этот показатель будет еще

меньше, если исходить из населения России в целом. При этом, как признают исследователи,

несмотря на значительный вес считающих себя православными, следует понимать, что это

самоопределение лежит скорее в области исторической и этнокультурной, нежели

128

религиозной. В сознании большинства людей православие не связано с догматическим

вероучением, которое предполагает в человеке активное церковное поведение. Поэтому, даже

если бы РПЦ не занимала антипротестантской позиции, то на динамике развития

евангельского движения это не сказалось бы слишком заметно.

Скорее всего, причины кризиса развития христианских сообществ коренятся гораздо

глубже. Ни традиционная конфессиональная ксенофобия РПЦ, ни бездумная и безграмотная

конфессиональная политика государства не играют в нем определяющей роли. Даже сугубо

внутренними издержками повседневного существования протестантов в чужеродной

духовной среде секулярного в своей массе российского общества нельзя объяснить то

состояние евангельских церквей, в котором они сегодня пребывают.

Причины следует искать на ином уровне. Думается, что главной такой причиной

следует считать силу того мощного сопротивления, которое оказывает христианству

современный секуляризм как таковой. Эта каузальный макрофактор требует особого

внимания к себе. Он имеет, как уже было отмечено, сложную структуру и тесно переплетен

сегодня с возвращением в общественное сознание видоизмененного религиозного фактора.

Среди тех вызовов, с которыми сталкивается сегодня евангельское христианство в

России, следует назвать и тот откровенно прагматический, материально ориентированный

настрой, который проникает в христианское сознание через «теологию процветания». Она

слабо отвечает не только тем условиям, внутри которых вынуждены существовать

российские протестанты, но и тем традиционным национально-ментальным стереотипам,

которые достаточно прочно укоренены в российской культуре.

Еще одной особенностью современного секуляризма является фронтальное

наступление на оплоты христианской веры, освященные многовековой христианской

традицией, и среди них, в частности, учение о триедином Боге и искупительном характере

смерти Иисуса Христа. Искушение рационализмом, заявившим о себе в эпоху Просвещения,

вряд ли утратит свою силу в ближайшее время.

129

Все это призвано побудить христианские сообщества к освобождению от старых,

исчерпавших себя организационно-практических стереотипов и поиску новых форм своего

существования и реализации своей миссии. Для того чтобы окончательно не раствориться в

плюралистической религиозной массе и не утратить своей идентичности, российским

протестантам необходимо прежде всего обратить внимание на развитие социального

самосознания. Социальная активность протестантов привлекательна для секулярного

человека. Секулярный человек скептик, и он принимает только то, что работает на практике.

Как это ни странно, но секулярное общество, ориентированное на материализм и прагматизм,

остро реагирует на дела любви. В связи с этим уместно вспомнить слова Дитриха

Бонхеффера из его статьи «Спустя десять лет», написанной незадолго перед арестом:

«Единственно плодотворным отношением к людям (и прежде всего к слабым) должна быть

любовь, т. е. желание сохранять общность с ними. Сам Бог не презирал людей. Он стал

человеком ради них»8.

Современным российским протестантам необходимо активнее использовать духовный

потенциал Библии и библейские критерии для духовного оздоровления общества. Факт

горестный, однако неумолимый: Слово Божье остается на периферии российской духовной

жизни. Сегодня очень много говорится о духовном возрождении, однако под ним зачастую

понимается возрождение православной культуры, а не библейско-христианское возрождение

российского самосознания. Российским протестантам следует помнить, что на волне

постсекуляризма будут укрепляться не только библейско-христианские формы духовности,

но станут шириться и самые разные религиозные движения, от языческих до новейших

сектантских. Поэтому для протестантов жизнь в постсекулярном обществе будет не легче и

не проще, чем в секулярном.

Итак, на что же следует обратить внимание тем, кто, несмотря ни на какие

вызовы современности, желает продолжать следовать за Христом. Джон Паулин в свое

8 Бонхеффер, Д. Спустя десять лет [Электронный ресурс]// Режим доступа: http://www.litru.ru/?book=46721&description=1

130

время представил процесс секуляризации человека, считающего себя верующим, т. е.

секуляризации на индивидуальном уровне, в виде шести ступеней вниз9. Вот какие основные

составляющие этого процесса он выделил: пренебрежение личной молитвенной жизнью;

пренебрежение личным исследованием Библии; понижение личных стандартов и норм

поведения; нерегулярное посещение церкви; сомнение в библейских истинах; недоверие к

церковному руководству. Процесс следования за Христом должен включать в себя также

прохождение этих шести ступеней, только в этом случае движение должно совершаться

по ступеням вверх. Путь следования за Христом никогда не был легким, однако он никогда не

заканчивался для человека разочарованием. Вызовы современности - еще одна возможность

напомнить человеку, что Христос есть «путь, истина и жизнь» (Ин. 14:6).

9 Паулин, Д. Библейская истина в современном мире. — Заокский: Источник жизни, 2000.