Летописцы родного края. (Свердловск,1990)
Post on 26-Jul-2016
288 Views
Preview:
DESCRIPTION
TRANSCRIPT
ЛЕТОПИСЦЫ РОДНОГО КРАЯ
(очерки об исследователях истории Урала)
СвердловскИздательство Уральского университета
1990
ББК ТЗ (2Р36) Л/524
Редакционная коллегия:О. А. Васьковский (отв. редактор), Н. М. Щербакова,
Л. А. Фофанова
Рецензенты:доктор исторических наук А. Т. Тертышный;
кафедра истории КПСС Свердловского пединститута
Редактор Т. В. Стернина
Летописцы родного края (очерки об исследователях истории Урала) / Под ред. О. А. Васьковского. — Свердловск. Изд-во Урал, ун-та, 1990. — 184 с.
15ВЫ 5—7525—0088—5
Очерки посвящены жизненному и творческому пути наиболее известных исследователей истории Урала. Главное внимание обращено на анализ их идейного наследия, позитивного вклада в науку. Вместе с тем показывается эволюция их взглядов, наличие спорных точек зрения на тот или иной предмет.
Подготовлена кафедрой историографии и источниковедения истории СССР Уральского университета. Представляет интерес для историков, краеведов, широкого круга читателей.
ББК ТЗ (2Р36)
0503020900—13 Л 182 (02 )—90
15ВЫ 5—7525—0088—52
© Издательство Уральского университета, 1990
ВВЕДЕНИЕ
По инициативе Уральской секции Научного совета по историографии АН СССР и кафедры историографии и источниковедения истории СССР в Уральском гос университете начата работа по изучению научных биографий историков Урала.
Персоналия как объект изучения является важной составляющей частью историографии. Научные биографии историков, включающие в себя описание их жизненного пути, глубокий анализ творчества и критическую оценку его, не только дают представление о конкретном вкладе каждого из них в науку, но и позволяют раскрыть сам процесс формирования и развития истории как науки, влияние науки на общественно-историческое сознание.
Работа над биографией ставит перед историографом широкий круг вопросов, от решения которых зависят объективность и истинность ее конечных результатов. Исследователь должен воссоздать процесс становления конкретного лица, обладающего только ему присущими индивидуальными качествами, в представителя исторической науки, ученого с определенными взглядами на развитие общественных отношений в прошлом, настоящем и будущем, с собственными концепциями решения научных проблем. Исследователь должен проникнуть во внутренний мир ученого, определяющий круг его научных интересов и пути их реализации, раскрыть те нравственные основы деятельности данного историка, которые в конечном счете и показывают .его подлинное лицо, влияют на выбор решений, принятие тех или иных альтернатив.
Интерес к персоналии историков проявился в русской исторической науке уже в XIX в. Определенную работу проделали и советские историки, и сегодня мы имеем ряд монографических работ, посвященных отдельным представителям отечественной науки (С. М. Соловьеву, М. Н. Покровскому, Е. В. Тарле и др.). Среди них выделяется монография академика М. В. Нечкиной, посвященная В. О. Ключевскому (В. О. Ключевский. История жизни и творчества. М., 1974). Для нее характерны фундаментальность, наличие огромной Источниковой базы, скрупулезный анализ собранно го материала и научного наследия историка. Все это позволяет исследователю воссоздать образ замечательного русского ученого -во всей его сложности и противоречивости, со всеми его достоинствами и недостатками. Глубина познания личности Ключевского и среды, в которой эта личность действовала, становится для М. В. Нечкиной ключом к познанию его творчества, необходимым условием понимания наследия ученого, обоснованием выводов, к которым она приходит. Этот классический труд является сегодня кри
3
терием историографического исследования персоналии, определяющим теоретические, методологические и методические принципы, которые должны быть заложены в основу изучения жизни и творчества любого историка.
Первой задачей в работе над биографическим материалом является выявление и сбор его, т. е. формирование Источниковой базы исследования. Достижение этой цели должно обеспечить полноту и многоаспектность источников, от чего будет зависеть объективность решения задач и проблем исследования. Все источники (как опубликованные, так и не опубликованные) мы можем подразделить на четыре группы: 1) автобиографические и биографические материалы; 2) труды; 3) материалы критические (оценочные) и 4) историографические источники, дающие общее представление об общеисторической, социальной и научной среде, в которой пролегал жизненный путь и проходила творческая деятельность ученого. Членение это условно, так как в материалах каждой группы будут содержаться элементы, относящиеся к другим группам. Однако определение структуры Источниковой базы еще не означает наличия реальных возможностей для наполнения ее соответствующим содержанием. В. О. Ключевский в этом отношении является скорее исключением, а не правилом: все группы источников, раскрывающих его жизненный путь и научное творчество, насыщены огромным количеством разнообразнейших материалов (не случайно работа по выявлению этих материалов и по их анализу заняла у М. В. Нечкиной почти 50 лет).
Возможности для создания Источниковой базы исследования жизни и творчества историков Урала во много раз скромнее и не могут, к сожалению, претендовать пока на необходимую полноту. У нас отсутствует элементарное научно-информационное обеспечение поднятой темы — «персоналия историков Урала», хотя попытки создать таковое имели место. К ним можно отнести, например, начатую в 50-е гг. библиографическим отделом научной библиотеки УрГУ работу по созданию «Материалов к библиографии печатных работ преподавателей Уральского университета» (Свердловск, 1958), отразивших публикации преподавателей истфака и кафедр общественно-экономических наук УрГУ с 40-х гг. до конца 1957 г. Эта работа продолжалась до 1971 г. Были зафиксированы все труды, опубликованные научными работниками университета по 1969 г. включительно. Затем публикация биобиблиографических указателей прекратилась1, а продолжением этой работы стала специальная картотека трудов преподавателей УрГУ, которая и поныне ведется в библиографическом отделе научной библиотеки. К сожалению, в картотеке (так же как и в предшествующих ей библиографиях) отмечаются только монографии и статьи из сборников и журналов; не учитываются многочисленные газетные публикации, отражающие пропагандистскую и популяризаторскую деятель
4
ность ученых. Примерно так же поставлена работа и в других вузах Урала. И это наряду с тем, что с 40-х гг. Академией наук СССР систематически публикуются «Материалы к биобиблиографии ученых СССР». Каждый выпуск этого издания посвящается одному ученому и включает в себя биографическую справку о нем, даты жизни и деятельности, библиографию литературы о жизни и трудах его, библиографический указатель трудов с перечислением всех публикаций независимо от их характера, размера и вида издания (книга, журнал, газета, сборник). Сюда же включены все материалы, отредактированные ученым или им прорецензированные.
Библиография подобного типа должна создаваться обо всех ученых, в том числе и историках Урала. К ее подготовке надо привлекать и библиографов, и самих ученых и студентов, выявляя и собирая биобиблиографические материалы самого широкого охвата. Но и биобиблиография далеко не исчерпывает всего комплекса источников, необходимых для исследователя. За ее пределами остаются источники, не опубликованные и не публикуемые, разбросанные по личным фондам историков или по фондам организаций и учреждений, вузов, университетов (по месту работы). Материалы этих фондов можно разбить по группам, выделив автобиографические и биографические документы (автобиографии, листки по учету кадров, служебные характеристики, дневники, письма), подготовительные материалы, относящиеся к научной исследовательской работе (планы, выписки, наброски и варианты отдельных работ, рукописи, по каким-то причинам не опубликованные). Но нашей бедой является наше отношение к своим личным архивам. В большинстве случаев они не систематизированы и не обработаны. Всем этим делом нам заниматься просто некогда, передавать эти россыпи на гос. хранение неловко. В конце концов они достаются наследникам, из них незаметно исчезают отдельные составные части, а в ряде случаев они вообще исчезают из поля зрения науки. Не исключается вмешательство в судьбу личных архивов и репрессивных сил, которые начинали действовать на переломе 20—30-х гг. Так было, например, с личными материалами А. Таняева, что резко осложнило работу Р. И. Голубцовой над биографией этого крулного исследователя истории рабочего класса Урала эпохи трех революций и заставило проделать большую поисковую работу по выявлению и восстановлению исчезнувших документов.
30—80-е гг. наложили свой отпечаток и на форму и содержание автобиографических материалов, заформализовав их тесными рамками анкет и листков по учету кадров, холодной краткостью требуемых биографических данных, однотипностью малосодержательных характеристик, официальностью некрологов, которые когда-то в прошлом были нестандартными, яркими биографическими документами. За этим бумажным частоколом трудно увидеть личность науч
5
ного работника. И не эти документы становятся решающими при изучении его жизненного пути. Они дают лишь внешнюю, событийную канву, не затрагивая его мыслительных процессов, связанных с постановкой задач и поисками их решений, которые затем претворяются в научных иследованиях.
Лично мне пришлось наблюдать такую внутреннюю мыслительную работу, общаясь с В. В. Адамовым. О нем в сборнике есть специальная статья, но мне хочется сказать о том, что многие видели, знают, но как-то забывают вынести на общественный суд. Владимиру Васильевичу на протяжении всей его сознательной жизни было присуще свое видение В. И. Ленина, свое прочтение его трудов. Помню, что когда В. В. Адамов завершал свою кандидатскую диссертацию и шлифовал введение к ней, он вновь перечитал работу Ленина «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». Сев рядом со мной и раскрыв книгу, он начал читать фразу за фразой, прерывая иногда чтение короткими комментариями, вытекающими из написанной им работы, и я зримо почувствовал, как точно мысли Ленина накладывались на фактический материал диссертации, подтверждая и утверждая мысли и выводы ее автора. И дальше, в течение многих лет, Владимир Васильевич постоянно возвращался к ленинским положениям об оригинальном строе уральской промышленности, окружной системе, к ленинским взглядам на положение уральских рабочих. И проблемы многоукладности он выдвинул, тоже исходя из ленинских положений.
Неординарность мышления, постоянная работа, изучение широкого круга вопросов и их методологическое осмысление — вот те факторы, которые делают научного работника ученым. Они позволяют «высветить» человека, определить его подлинное место в познании исторического процесса. Но это можно сделать только на основе полнокровной Источниковой базы. Создание такой базы становится первой задачей в решении проблемы. Она требует: 1) создания полноценной биобиблиографической информации по проблеме; 2) выявления и взятия на учет личных архивов и фондов историков Урала, составления справок о них и о возможностях введения в научный оборот документов из них; 3) формирования фонда воспоминаний с привлечением для этого коллег, родных, близких друзей, учеников, студентов, всех, кто так или иначе соприкасался с тем или иным историком Урала; 4) обеспечения необходимым помещением и оборудованием.
Предварить же работу можно составление имен историков, изучение биографии которых действительно станет вкладом в историю исторической науки. Думается, что у Уральской секции хватит и сил, и настойчивости при опоре на исторический факультет и Институт истории и археологии УрО АН СССР воплотить в жизнь поставленные задачи. п
6
И. А. ГУРЬЕВ Уральский университет
ГОРНОЗАВОДСКОЙ УРАЛ ФЕОДАЛЬНОГО ПЕРИОДА В ТВОРЧЕСТВЕ Н. К. ЧУПИНА
Немногим более 100 лет назад прекратилась неутомимая научная деятельность известного подвижника и знатока истории Урала Наркиза Константиновича Чупина (1824—1882). Он был «сыном своего времени» в полном смысле этих слов. Методологические и идейно-политические взгляды историка Урала определялись теми же факторами, что и русская историография в целом. Как в русской историографии творческий путь С. М. Соловьева начался в дореформенное время и расцвел в пореформенное, так и в уральской историографии тот же период охватывает творчество Н. К. Чупина, ведь они были современниками. Под влиянием концепции С. М. Соловьева Н. К. Чупин трактовал колонизацию края как основное содержание его истории. Отсюда тот же интерес, который проявил историк к материальной и духовной жизни уральского населения.
Уделяя значительное внимание деятельности администрации горнозаводского Урала, преувеличивая роль личности горного администратора в истории уральской металлургии, Н. К. Чупин не связывал действия администрации с системой общественных отношений. Более того, организатором и создателем уральской горнозаводской промышленности он считал Петра I. Особенно привлекали его внимание вопросы развития заводской промышленности в царствование Екатерины II и Александра I.
Единство концептуальных положений историка Н. К. Чупина с концепцией корифеев русской либерально-буржуазной исторической науки позволяет отнести его творчество к либерально-буржуазному направлению. В этом можно убедиться при его всестороннем анализе. Первая попытка такого анализа была предпринята автором в статье «Буржуазная истооиография второй половины XIX в. о горнозаводском Урале XVIII в.», написанной на основе трудов Н. К. Чупина *. О творчестве Чупина-историка в русской и советской исторической литературе сложился значительный круг работ —50 наименований. За небольшим исключением это статьи биографического характера с упоминанием отдельных исследований или извлечением из них единичных фрагментов. Все исследователи при характеристике научной деятельности Н. К. Чупина неизменно от
7
мечали превосходное знание им архивных источников по истории Урала. Д. Д. Смышляев называл своего учителя «ходячим архивом»2* Он первым составил и библиографию трудов Н. К. Чупина 3. По документам личного архива, хранящегося в ГАСО (ф. 129), удалось уточнить список опубликованных трудов Наркиза Константиновича, который насчитывает 64 работы. Основная часть (50) посвящена истории уральской промышленности.
Значение творчества Н. К. Чупина в изучении документов архива (нынешний 24-й фонд ГАСО) как основы для исследований уральской истории было отмечено краеведом Воронихиным в 1926 г. К. Филиппова и К. Рождественская изучали многосторонние интересы Н. К. Чупина, который занимался не только историей, но и географией, геологией, минералогией, хорошо знал технологию металлургии. Так было положено начало некоторому преувеличению многосторонности научных интересов Н. К. Чупина, когда для оценки его научных интересов стал употребляться термин «энциклопедист». Особенно это заметно по статье И. Аверина 4, в которой он доходит до панегирика Н. К. Чупину. Такое преувеличение можно объяснить тем, что исследователи не уделили достаточного внимания научной критике работ Н. К. Чупина. Даже при ближайшем анализе опубликованных работ, рукописей и подготовительных материалов становится очевидным, что объектом изучения Н. К. Чупина была история Урала и как добросовестный и талантливый исследователь он хорошо знал предмет, о котором писал. Этому же способствовала его педагогическая деятельность, а он не был равнодушен к тому, что преподавал. Его эрудиция исследователя находила воплощение в педагогическом труде.
Нам представляется, что эти же причины лежат и в основе противоречий оценки исследователями его мировоззрения. Известно, что Н. К. Чупин активно изучал историю приписных крестьян на Урале, их участие в антифеодальных выступлениях вплоть до Крестьянской войны 1773—1775 гг. Те авторы, которые обращали внимание только на эту проблему в его творчестве (И. А. Дергачев), причисляли труды Н. К. Чупина к революционно-демократическому направлению как антикрепостнические по своему содержанию., Другие (М. А. Горловский), обратившие внимание лишь на выводы Н. К. Чупина о необходимости изменения тяжелого положения приписного крестьянства Урала путем реформ, возлагая надежды на венценосца, относили его работы к дворянской историографии6. При этом следует учитывать и тот факт, что в пореформенный период развития русской исторической науки происходило сближение по политическим позициям дворянских и буржуазных историков, что и определило затруднения авторов в оценке исторических взглядов Н. К. Чупина. Очевидно, либерализм Н. К. Чупина, при одностороннем подходе к оценке его взглядов, обусловил появление этих противоречий. Наиболее верной будет постановка вопроса об определе
нии концепции Н. К. Чупина как историка либерально-буржуазного направления. Жизненный путь Н. К. Чупина подробно описан С. 3. Гомельской. Анализ отдельных сторон его творчества сделан В. Я. Кривоноговым 7.
В данной статье предпринята попытка проследить формирование и становление взглядов Н. К. Чупина как ученого, прежде всего как историка Урала. Основными источниками для написания работы послужили документы личного фонда Н. К. Чупина (ГАСО, ф. 129) и его работы по истории Урала. Образование личного фонда Н. К. Чупина имеет свою историю. Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ) из наследия Наркиза Константиновича приобрело его богатейшую библиотеку, коллекцию минералов, рукописи и бумаги. До 1942 г. документы хранились в Свердловском областном краеведческом музее, а затем были переданы в Государственный архив Свердловской обл., где хранятся до настоящего времени. Опись фонда 129 насчитывает 305 дел.
Все документы личного фонда Н. К. Чупина по составу, содержанию и видам объединены в группы:
1. Официальные документы биографического характера. В эту группу входят свидетельство о рождении, диплом кандидата камеральных наук, грамоты о пожаловании чинов коллежского секретаря, титулярного советника, коллежского асессора, свидетельства о награждении орденами, копия духовного завещания. Документы этой группы дают возможность установить основные хронологические вехи биографии Н. К. Чупина.
2. Рукописи неопубликованных работ, черновики и подготовительные материалы к ним, которые составляют основной массив документов фонда. Их характеристика будет сделана в данной статье при анализе творческой лаборатории ученого.
3. Материалы, собранные для дальнейшего осуществления научных замыслов. Среди них — архивные документы, выписки из книг русских и иностранных авторов, фамилии, распространенные на Урале, провинциализмы, речи духовных лиц.
4. Воспоминания современников Н. К. Чупина о нем. Хранятся воспоминания его брата В. К. Чупина, двоюродного брата П. О. Чупина, В. А. Ляпустина, Е. Н. Короткова, а также некрологи, опубликованные в центральной и местной печати. Эти документы помогут исследователям творчества Н. К.* Чупина восстановить живой образ ученого, его отношения с родными, друзьями, учениками, бытовые детали его повседневной жизни — человека, педагога.
5. Письма, среди которых четко выделяются: а) письма Н. К. Чупина родственникам, друзьям, ученым, переписка по вопросам издания его работ; б) письма корреспондентов Н. К. Чупина. Хронологически данные документы охватывают все периоды его творчества. Трудно выделить другие источники, которые так полно ха
9
рактеризовали бы его многогранную научную деятельность, его отношение к общественным явлениям в стране, его творческую лабораторию и замыслы. В письмах Н. К. Чупин раскрывается больше, чем в работах, подготовленных для печати. Содержат письма и оценки его работ современниками.
6. Записные книжки, в которые Н. К- Чупин заносил названия книг, намеченных для прочтения, исторические факты, иностранные термины, различные бытовые вопросы. Записные книжки содержат отрывочные и скупые сведения, требующие расшифровки, так как Чупин использовал другой своеобразный прием фиксации сведений для памяти — писал на подоконниках, косяках, стенах своей квартиры. Там, считал он, цифры, даты, фамилии всегда будут перед глазами. Естественно, все это утрачено навсегда для исследователей.
7. Имущественно-хозяйственные документы. Сюда входят: переписка опекунов по продаже имущества, опись имущества — свидетельство скромности, неприхотливости к быту и даже полного безразличия к нему Н. К. Чупина. Особо следует обратить внимание на опись книг библиотеки (более 2 тыс. томов) — единственное его богатство. Опись книг имеет изъяны и неточности.
Документы личного фонда Н. К. Чупина — кладезь фактов исторического и статистического характера, которые не утратили своего значения для исследователей и по сей день.
Работы Чупина печатались в местных и центральных газетах и журналах 8. Основным источником для их написания служили документы архива канцелярии начальника уральских заводов. Он впервые включил в научный оборот материалы, не доступные исторической науке. Н. К. Чупину был известен широкий круг литературы об Урале 9.
Документы личного фонда Н. К. Чупина позволяют решить и задачу периодизации его жизни и творчества, последовательного изучения формирования и эволюции взглядов историка, проблематики и источниковой базы его работ:
1. Екатеринбургско-Пермский период (1824—1842). Детство и юность Н. К. Чупина. Получение образования, самообразование. Любознательность перерастает в жажду знаний, пробуждается интерес к науке.
2. Казанский период (1842—1851). Студент Казанского университета. Формирование научных интересов, определение либеральнобуржуазных взглядов 10.
3. Екатеринбургский период (1851 —1882). Научная и педагогическая деятельность. Становление ученого-историка либеральнобуржуазного направления историографии Урала. Этот 30-летний период — самый плодотворный в творчестве Н. К. Чупина, образованнейшего представителя уральской интеллигенции второй половины XIX в.
ю
Отец Н. К. Чупина — К. И. Чупин — был горным чиновником в г. Екатеринбурге. Вся семья была связана с горной службой на Урале, что, видимо, и определило в дальнейшем проблематику работ Наркиза Константиновича. Основы грамотности он получил в семье, затем учился в Екатеринбургском уездном училище, где проявились его способности, склонность к чтению, умению организовать' свои занятия. Доказательством тому — сохранившийся в личном фонде документ «Книга для записи успехов, прилежания и поведения ученика Наркиза Чупина» п. Продолжил свое образование Н. К. Чупин в Пермской губернской гимназии, где он за первые 2 года окончил 4 класса. Гимназист Н. К. Чупин служил примером «в отношении образованности ума и вкуса»12. В гимназии Н. К. Чупин испытывал благотворное влияние учителей П. И. Мельникова, Ф. А. Прядильщикова — людей чутких, знающих свой предмет, с прогрессивными по тому времени взглядами. Природная любознательность переросла в стойкое стремление к знаниям, что и определило дальнейшую судьбу Чупина.
Начался новый, 9-летний, период его жизни, связанный с Казанским университетом, куда поступил он в 1842 г. на историко-филологический факультет. М. В. Нечкина, говоря о В. О. Ключевском, отмечала, что он как ученый начал формироваться на студенческой скамье. Слова эти в полной мере характеризуют и Чупина- студента. В университете определился его научный интерес к истории. На историко-филологическом, факультете его увлекли древние языки (греческий, славянский), которыми он занимался под руководством проф. В. И. Григоровича. Результаты его усердия говорят сами за себя. Он успешно изучил программу славянского отделения историко-филологического факультета и за это время окончательно убедился, что его призвание — история. Все свободное время Чупин проводил в библиотеке, отказываясь даже от поездок на каникулы. Он увлекался изучением вопросов происхождения народов, различия религий и обычаев, истоков древней культуры.
Однако Чупину пришлось уйти с факультета из-за несвоевременного предоставления справок. Университет он закончил вольнослушателем по камеральному отделению юридического факультета. Он изучал экономику и географию Урала для того, чтобы досконально узнать его историю. Сохранились конспекты Н. К. Чупина по описанию уральских рек и озер, полезных ископаемых, по технологии заводского производства, огородничеству, полеводству, скотоводству, лесоводству, применению удобрений, мыловарению, кирпичному производству, практической пользе и экономической выгоде применения научных достижений химии и биологии13.
В университете оформились не только научные интересы Н. К. Чупина, но и его общественно-политические взгляды. На их формировании сказалась, прежде всего, атмосфера, царившая в этом учебном заведении. С университетских кафедр читались лекции
и
политической экономии по А. Смиту. Подробно излагались теории Сен-Симона, Фурье. «...Рабство и крепостное право громились с кафедры, отживший бюрократический порядок разоблачался публично...».14 Все это определило реформистские убеждения Н. К. Чупина, которым он был верен всю жизнь. Осуждая рабство, переписывая стихи о свободе, он отвергал любую мысль о критике самодержавия и всего государственного строя России. Н. К. Чупин пользовался уважением студентов, со многими был дружен, но не посещал их кружки. Теоретически признавая необходимость социальных преобразований, он не принимал участие в практической борьбе, которую активно вели его товарищи. От социальных волнений он укрывался в тиши библиотеки. Современники очень точно характеризовали Н. К. Чупина: «Как студент Наркиз Константинович был образцовый молодой человек, скромный, весь преданный науке, человек, для которого занятия составляли не только потребность, но и наслаждение» ,5.
Первые результаты исследовательской работы Н. К. Чупин опубликовал в казанский период жизни — это «Геологическое путешествие по России», «Горнозаводская промышленность вообще и в Казанской губернии в особенности», «Обзор книг и журнальных статей, заключающих в себе географические и статистические сведения о Казанской губернии» |6, Итогом исследовательской работы студенческих лет была диссертация на соискание ученой степени кандидата камеральных наук на тему: «История и статистика металлургической промышленности в России» (1850 г.) 17. Содержание диссертации было уже ее названия, так как автор обстоятельно изучал только историю уральской металлургии. Данные по другим металлургическим районам России он привлекал лишь для сравнения.
Вся история горного промысла разделена им на два периода: до Петра Великого и после петровских преобразований. Н. К. Чупин в данном вопросе не был новатором еще В. Н. Татищевсчитал Петра 1 создателем горнозаводского Урала18. К середине XIX в. это была общепринятая периодизация в русской историографии. В диссертации был дан обобщающий очерк истории уральской промышленности с момента постройки первых заводов до середины XIX в.
Одну из актуальных проблем его современности — о наиболее целесообразной форме развития уральской металлургии — Чупин решает в теоретической части своего кандидатского сочинения. Теоретически «в политико-экономическом отношении» (по его определению) он высказывается в пользу частного промысла: «Что касается до казенных и частных заводов, то нельзя не согласиться, что последние выгоднее первых. В горном промысле, как и во всяком, казна не может действовать с такой бережливостью и так выгодно сбывать свои изделия, как частный предприниматель» ,9#
12
Основные проблемы, выдвинутые в диссертации, он изучает более основательно в третий период своей научной деятельности.
Диссертационное сочинение Н. К. Чупина было оценено положительно, и он получил ученое звание — кандидат камеральных наук.
После защиты диссертации встал вопрос: где приложить свои знания? Н. К. Чупину было предложено остаться в университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре проф. В. И. Григоровича или работать в библиотеке университета. Он отказался от этих предложений, вернулся в Екатеринбург и в 1851 г начал службу делопроизводителем канцелярии главного начальника Уральского Хребта.
Документы позволяют предположить, что истинной причиной его возвращения в Екатеринбург было желание продолжать свою исследовательскую работу, имея доступ к источникам, так как архив теперь был в его подчинении. С 1853 г. он стал преподавателем, а затем управляющим Уральского горного училища в Екатеринбурге. Он не имел собственного дома, семьи, жил в здании училища.
Н. К. Чупин одним из первых широко использовал архивные документы для изучения истории края. По истории России такая работа проделана С. М. Соловьевым. Видимо, его обращение к архивным документам нельзя объяснить только личными наклонностями. Это веление времени, соответствующая ступень развития буржуазного направления в исторической науке. О его работе с источниками можно судить по его же словам: «Сознаюсь...работать скоро над архивными данными я не умею...Верю преимущественно только тому, что сам нащупаю в архивных документах и в других несомненно достоверных источниках» 20.
В трудах Н. К. Чупина отразились и все слабые стороны русской буржуазной науки второй половины XIX в. Вместе с буржуазными историками России он испытал влияние позитивистских идей, встал на путь отказа от обобщающих построений в истолковании исторического процесса и свою задачу видел только в точном воспроизведении единичных фактов истории горнозаводского Урала, тщательном изучении источников в целях установления их подлинности и достоверности сообщаемых в них сведений. Причем эта сама по себе необходимая работа превращалась в самоцель. В письме к Б. В. Богдановичу он говорил о своем методе исторического исследования: «Я желаю, дггобы в моих статьях не было недовольства и увлечений, а чтобы факты, беспристрастно поставленные, говорили ясно сами за себя; мое дело только искусная (насколько сумею) группировка этих фактов, отличие важного от неважного и случайного. Стараюсь и буду стараться по мере сил достигнуть этой объективности летописца» 2|. Однако Н. К. Чупин не оставался лишь «объективным летописцем», как он сам полагал. Его труды по истории горнозаводского Урала не только дополняли и расширяли
13
фактическую основу истории уральской металлургии, но и в полной мере отражали отношение автора к происходящим событиям.
Сама уральская действительность пореформенного времени ставила проблему развития уральской металлургии в новых условиях капиталистического развития. Если в теоретическом плане этот вопрос был решен Н. К. Чупиным еще в кандидатском сочинении, то на практике он стремился решить его в пользу казны. По его мнению, Урал был неподходящим местом для развития частной металлургии и здесь не пришло еще время для частного предпринимательства. Для него это — будущее Урала, «суть только идеалы, которые следует постоянно иметь в виду, но осуществлять которые можно только в такой степени, как это дозволяют обстоятельства места и вре-
22мени» .Рассматривая историю уральских заводов, начиная с постройки
казенных заводов в начале XVIII в., Н. К. Чупин выделял моменты, связанные с отдачей казенных заводов в частные руки, используя факты истории перехода Гороблагодатских заводов Шембургу, их возвращения в казну и затем раздачи казенных заводов русским вельможам 23 Свое обоснование невыгодности частнокапиталистического пути развития уральской металлургии Н. К. Чупин строил на материале о приписных крестьянах. В этом у историка выразился своеобразный протест против капиталистических форм эксплуатации. Его либерально-буржуазные позиции не допускали критики современности — он уходил в XVIII в. и стремился доказать, что с переходом уральских заводов в частные руки в XVIII в. усилилась эксплуатация приписных крестьян.
Необходимыми условиями для развития частных предприятий, которые бы исключали чрезмерную эксплуатацию, Н. К. Чупин считал следующие: близость рудокопного округа к населенным и хлебородным местам, скопление значительного капитала в руках частных лиц, обилие рабочих рук, покровительство заводам со стороны правительства, потребление металла внутри государства, образование особого сословия рудокопов и обеспечение их всеми жизненными удобствами, хорошие учебные заведения для подготовки горных чиновников и техников, издание общеполезных руководств. На Урале, по мнению Н. К. Чупина, такие условия сложились только во владениях заводчиков Демидовых и Яковлевых. На остальных заводах их не было, а поэтому должны были сохраниться формы развития уральской металлургии, сложившиеся в XVIII в. под эгидой государства. «Полезная роль казенных заводов не кончена и, кажется, им не следует еще удаляться со сцены» 24. До тех пор, пока не сложились таковые условия по всему Уралу, не может быть и речи о «пользе государству» от частных заводов. Верно отметив факт первоначального накопления капиталов в уральской металлургии, Н. К. Чупин не понял дальнейший путь развития капитализма в форме свободной конкуренции заводчиков. Его справед
14
ливо критиковал И. Полетика, ратовавший, чтобы открыть дорогу частной инициативе, не ограничивать ее правительственной регламентацией 25.
Толкование Н. К. Чупиным пути развития уральских заводов под контролем государства исходило из его представления о причинах народных движений на горнозаводском Урале. На примере выступлений приписных крестьян в XVIII в. Н. К. Чупин пытался убедить заводчиков в том, что при усилении эксплуатации они неизбежны. И в этом проявился его либерализм. С одной стороны, Н. К. Чупин выступал против эксплуатации и запугивал заводчиков восстаниями, с другой — возлагал надежды на самодержавие в решении социальных конфликтов. Он выступал за гармонию отношений между заводчиками и работными людьми путем «самоограничения» заводчиков в потреблении и «справедливости в распределении предметов потребления». «Только дружный труд и дружное согласие...могут способствовать росту общего благосостояния и уменьшить сумму народных бедствий»28 Видя причины восстаний на горнозаводском Урале в тяжелом положении приписных крестьян, Н. К. Чупин связывал последнее не с политикой дворянского государства в отношении приписных крестьяне только с теми заводчиками, которые «не понимали в деле, передоверяя приказчикам» 27
Описывая восстание 1763 г. ;д приезд А. А. Вяземского для его подавления, Н. К. Чупин стремился подчеркнуть, что «между крестьянами, приписанными к казенным заводам, не было в то время никаких беспорядков...положение их было лучше» 28, Период интенсивной приписки государственных крестьян к уральским заводам (по Чупину — 40—60-е гг. XVIII в.) он сравнивал с предшествующим и последующим периодами развития уральской металлургии. Он идеализировал политику Петра I, который «употреблял не принудительные меры, а преимущественно поощрение», и политику Екатерины II, когда внимание правительства обратилось на положение их (приписных крестьян. — И. Г .)29.
Н. К. Чупин критиковал И. Ф. Германа, который отметил только одну сторону в развитии уральской металлургии — 40—60-х гг. XVIII в.—«увеличение выделки металлов»—и не показал, что «увеличение это сопряжено было с разорением и утеснением многих тысяч крестьян, бывших вольными и вдруг очутившихся в полной власти заводчиков». Касаясь волнений приписных крестьян на заводах, владельцы которых «не понимали в деле», Н. К. Чупин рассказал историю заводов Походяшина. На примере его предпринимательской деятельности показан процесс первоначального накопления капиталов и их увеличения при вложении в горнозаводскую промышленность с использованием дарового труда приписных крестьян. Излагая ход восстания приписных крестьян на заводах Походяшина в 1767 г., Н. К. Чупин раскрыл формы их борьбы — от подачи прошений до открытых выступлений. Основное требова
15
ние крестьян сводилось к «освобождению их от приписки к заводам». Наряду с формами протеста приписных крестьян против эксплуатации на заводах Походяшина Н. К. Чупин показал и методы расправы с восставшими с помощью «значительной военной команды», наказания плетьми и батогами по жребию одного из десяти. Причины прекращения восстаний на заводах Походяшина Чупин видел в том, что приписные крестьяне «привыкли к работам, а также поняли, что самовольно не имеют права уклоняться от них», хотя сам же и показал, как «привычка» и «понимание» приписных крестьян вырабатывались с помощью батогов. Говоря об управляющих и приказчиках Походяшина, он отметил их «недурное житье».30.
Проследив ход народного движения на Урале с 1755 г. до Крестьянской войны 1773— 1775 гг., Чупин отметил, что «волнения эти ежегодно более и более умножались». Размах движения был таков, что ни «увещания» начальников, ни «воинские команды» не могли «усмирить ослушников». Решение социальных конфликтов на горнозаводском Урале, по мнению Чупина, не могло быть достигнуто без вмешательства правительства, от которого приписные крестьяне ожидали улучшения своего положения. «Вмешательство правительства» выразилось в том, что на Урал был послан Вяземский. Н. К. Чупин одобрял действия Вяземского, который действовал «большею частью убеждениями и разъяснениями и только изредка прибегал к строгим мерам». По мнению Чупина, участь приписных облегчилась, произвол управляющих заводами был ограничен «замечательным указом» Екатерины II от 9 апреля 1763 г. При всей предвзятости трактовки вопроса об улучшении положения крестьян, ему нельзя отказать в верном замечании о том, что в отношении заводчиков указ 1763 г «был как бы советом, а не безусловно — обязательным повелением» 3|.
Исходя из своего представления о причинах народных движений на Урале, Н. К. Чупин осветил участие горнозаводского населения в Крестьянской войне 1773—1775 гг. Основной причиной участия работных людей уральских заводов в. движении под руководством Е. И. Пугачева он считал «неприятные отношения между частными заводоуправлениями и приписными крестьянами». Свою задачу Н. К. Чупин видел в том, чтобы показать деятельность «защитников» приписных крестьян — администраторов горнозаводского Урала, которым приписные к частным заводам крестьяне доставляли много хлопот, начиная со времени отдачи казенных заводов в частные руки. Объективно отражая процесс приписки крестьян к заводам, Н. К. Чупин замечал ухудшение положения приписных, особенно тех, местожительство которых было далеко от заводов. Но такое положение складывалось потому, считал Н. К. Чупин, что приписка крестьян происходила «без доклада о том императрице». В обоснование своего взгляда на «пользу» казенных заводов
16
Н. К. Чупин преувеличивал участие горнозаводской администрации в решении вопросов жизни приписных крестьян. Он обстоятельно перечислял факты улучшения экономического положения приписных: увеличение заработной платы, оплаты проходныхдней и стремление «сохранить от разорения и многие тысячи крестьян, которые в обществе также суть нужные члены» 32.
Когда вспыхнуло пламя Крестьянской войны на Урале, горная администрация верно определила «важность бунта, поднятого дерзким самозванцем, неудовольствие и ропот приписных крестьян, близость башкирских жилищ, недостаток в военных силах» 33. Н. К. Чупин счел необходимым осветить подготовку властей к подавлению восстания, одобрительно отзывался о тех управляющих заводов, которые помогали подавлению восстания. Перечисляя заводы, Н. К. Чупин отмечал активность заводских жителей в восстании. Несмотря на выражение официальной точки зрения на движение горнозаводского населения, Н. К. Чупин в отдельных случаях объективно отразил «единство интересов мастеровых заводов и приписных крестьян», действительное отношение горнозаводского населения к Е. И. Пугачеву, который без сопротивления занимал заводы, а жители заводов встречали его «с хлебом и солью» 34,
Взглядам Н. К.Чупина, как и взглядам всех буржуазных историков, была свойственна противоречивость. Отмечая единство интересов горнозаводского населения, он в то же время стремился противопоставить друг другу отдельные социальные группы. Активную силу восстания составляли, оказывается, только приписные крестьяне, а «мастеровые люди склонны и не были». Приведенные Н. К. Чупиным документы — рапорты заводских контор об уро- нах, причиненных заводам во время восстания, в которых перечислены «потери»: дверные крючки, задвижки, висячие замки, сковороды и т. п. 35 —разоблачают утверждения историков официального направления об «ужасах разорения» уральских заводов во время Крестьянской войны 1773—1775 гг. Им впервые были введены в научный оборот многие документы об участии горнозаводского населения в Крестьянской войне под предводительством Е. И. Пугачева: донесения графу Панину от Башмакова, о действиях полковника Бибикова в 1773—1774 гг., показания членов Екатеринбургской заводской канцелярии, о наказании на Шайтанском завод 36. и др.
Убежденный в том, чтр положение приписных крестьян может быть изменено только правительством, Н. К. Чупин считал «решительным шагом к улучшению быта приписных» манифест от 21 мая 1779 г., в котором регламентировались сроки работы и размеры оплаты их труда 37. Решением проблемы он считал проведение реформы 1807 г. об отмене института приписных крестьян 38.
Как бы противореча себе, Н. К. Чупин утверждает, что проблема остается нерешенной и в XIX в. Он вновь демонстрирует это на
17
примерах классовой борьбы — восстании ревдинских углежогов в 1841 г., выступлениях на заводах Турчанинова в 1808 г., волнениях на заводах Яковлева в 1818 г. Причину выступления углежогов он видит «в порядке горнозаводского управления», связывая это с увеличением размеров угольного короба. Описание хода и результатов восстания дается с мельчайшими подробностями .
Сочувствуя народным массам, он никогда не был сторонником революционных преобразований. Революционное движение в России в пореформенное время вызывало у него страх. «Безумное бешенство нигилистов, и масса убийств и покушений на убийство, и повседневные пожары, и волнения в учебных заведениях! Чем согрешили мы перед господом?»40 — вот реакция Н. К. Чупина на революционные выступления в стране. В своем стремлении «достигнуть объективности летописца» он много ездил по заводам Урала, собирая данные о заводской промышленности, быте населения, сказания и легенды. Изучая историю отдельных уральских заводов, он составлял статистические описания горнозаводских округов 41. Им была выработана единая схема описания на основе программы статистических описаний губерний, которая включала в себя следующие пункты.
1. Географическое и топографическое описание округа.2. Жители.3. Промышленность:
а) сельское хозяйство;б) промышленная мануфактура.
4. Образованность:а) религиозное образование;б) умственное образование;в) нравственное образование.
5. Внутренний (частный) и внешний (общественный или гражданский) быт населения.
6. Управление.7. Описание некоторых особенно замечательных местностей.В личном фонде Н. К. Чупина находятся описания округов:
Богословских заводов, Боткинского завода, Гороблагодатских, Екатеринбургских, Каменских, Златоустовских и Пермских заводов. Частично материал описаний был опубликован42.
При составлении описаний была проделана титаническая работа статистического характера, которая выявила сложнейшие связи, взаимозависимость экономических и общественных явлений, диалектику их развития. «Социально-экономическая статистика — одно из самых могущественных орудий социального познания — превращается... в статистику ради статистики...» 43 Это положение В. И. Ленина в полной мере применимо к методу Н. К. Чупина. Его описания остались «статистикой ради статистики». Он не делает вьь
18
водов, не создает обобщающего труда, ограничившись лишь статьями по отдельным сюжетам истории края.
С еще большей полнотой суть его позитивизма проявилась в его капитальном труде «Географический и статистический словарь Пермской губернии». Именно форма словаря позволяла выдержать позицию «объективного летописца». Статья словаря по отдельным населенным пунктам Урала включала в себя массу самых разнообразных сведений. Это был один из способов сделать достоянием общества имеющийся у Н. К. Чупина фактический материал по уральской истории. Он хорошо себе представлял, что эта работа потребует «и знания края, и библиографических сведений, и труда немалого» 44. Печатался словарь в приложении к «Сборнику Пермского земства». Работа эта осталась незаконченной. Словаре обрывается на букве «н». Попытка продолжить публикацию труда после смерти автора не имела успеха. Причина этого, видимо, в том, что черновиков статей не было. Не было и планов их написания. Сказалась здесь и методика работы Н. К. Чупина над словарем. Статьи писались сразу набело переписчиком под диктовку, а ориентироваться в имеющихся документах мог только сам автор. Н. К. Чупин в разговоре со 4 своим племянником П. О. Чупиным говорил: «Материалов много, но и противоречий в них немало, в которых нелегко разобраться» 45.
Сосредоточение значительного фактического материала в руках Н. К. Чупина позволяло ему изучать многие проблемы истории Урала. Через все периоды его научной деятельности проходит тема истории городов и ярмарок Урала. Сохранились черновики статей и подготовительные материалы по истории Екатеринбурга, Кунгура, Ирбита, Ирбитской и Крестово-Ивановской ярмарок. Своему родному городу Екатеринбургу Н. К. Чупин посвятил несколько статей: «История города Екатеринбурга», «К истории города Екатеринбурга. Подворные описи Екатеринбурга 1736 г.», «О начале монетного дела в городе Екатеринбурге», «Первое празднование именин Екатеринбурга, 24 ноября 1723 г.», «Полуторастолетие Екатеринбурга». С присущей Н. К- Чупину тщательностью он излагает историю возникновения и развития города, занятия и быт жителей, состояние образования и городского хозяйства. «В городе живут люди с громадными капиталами, но он грязен, темен и глух. Ул^- цы не мощеные, городское освещение скудно. Начальных школ в городе вовсе нет — одно приходское училище, да и то в жалком положении...Общественной жизни в Екатеринбурге, как и в других наших провинциальных городах, нет никакой» 46.
Отдельными сюжетами в творчестве Н. К. Чупина проходят: история золотодобычи на Урале, условия жизни и быта коренных народов края, состояние транспортной связи уральского региона с центральной Россией, история образования и медицинского обслуживания горнозаводского населения. Современники заслуженно на
19
зывали работы Н. К. Чупина «живой характеристикой края». Он был избран членом многих научных обществ: Екатеринбургского отделения Общества содействия промышленности и торговли (1869 г.), Уральского общества любителей естествознания (1872 г.), Нижегородского (1876 г.) и Пермского (1878 г.), губернских статистических комитетов, Русского технического общества (1875 г.), Русского географического общества (1881 г.), Казанского общества естествоиспытателей и др.
Стараясь укрыться в тишине кабинета, быть сторонним наблюдателем, Н. К. Чупин объективно не мог «быть свободным от общества», от господствующих идей своего времени. И чем больше он углублялся в историю края, тем неизбежнее выходил на проблемы современности, от решения которых он отказывался. Концепция истории Урала Н. К. Чупина, в рамках русской историографии, отразила надвигающийся кризис либерально-буржуазного направления с его боязнью ставить глобальные проблемы исторического развития, делать принципиальные обобщения, так как это вскрывало язвы современного капиталистического общества. Буржуазные историки «...в лучшем случае рассматривали лишь идейные мотивы исторической деятельности людей, не исследуя того, чем вызываются эти мотивы, не улавливая объективной закономерности в развитии системы общественных отношений, не усматривая корней этих отношений в степени развития материального производства... в лучшем случае давали накопление сырых фактов, отрывочно набранных, и избражение отдельных сторон исторического процесса»47.
Личный фонд Н. К. Чупина можно с полным правом назвать «копилкой фактов» по истории Урала, которая ждет своего исследователя. Жизнь крупнейшего дореволюционного историка Урала не изобиловала контрастами и драматическими коллизиями. Это была внешне размеренная жизнь ученого, более всего поглощенного своими научными изысканиями. Советские исследователи проделали значительную работу по изучению его творческого пути, его исторических воззрений.
Имеющиеся статьи и обзоры, посвященные Н. К. Чупину, убеждают в том, что нужны дополнительные исследования монографического типа на современном уровне развития исторической науки. Необходимо в большей мере раскрыть состояние данной науки на Урале до Н. К. Чупина и в период его научной деятельности, более полно охарактеризовать процесс формирования его мировоззрения, точнее определить социальный облик ученого, эволюцию его общественно-политических воззрений, шире раскрыть теоретические источники его работ, показать реакцию ученого на новые веяния в политической жизни страны и в исторической науке его времени. Без этого невозможно составить полное представление об исторической концепции Н. К. Чупина в целом, во всех ее компонентах.
20
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См. Гурьев И. А. Буржуазная историография 2 половины XIX в. о горнозаводском Урале XVIII в. / / Историография рабочего класса периода капитализма. Свердловск, 1979. С. 29—44.
2 Смышляев Д. Д. К портрету Н. К. Чупина / / Пермский край. 1892. Т. 2. С. 283—284.
3 Он же. Материалы для биографий замечательных местных деятелей / / Сб. ст. о Пермской губернии. Пермь, 1891. Разд. 9.
4 Филиппова К., Рождественская К. Энциклопедист Урала / / Урал современник. 1938. № 2. С. 143— 147; Аверин И. 57 лет со дня смерти Н. К. Чупина / / Урал, рабочий. 1939. 12 апр.
5 См.: Очерки истории Свердловска. Свердловск, 1958. С. 149— 150.6 Горловский М. А. Очерки из социально-экономической истории русского го
рода на Урале: Автореф. дис. ...д-ра ист. наук. М., 1956. С. 5.7 Гомельская С. 3. Н. К. Чупин. Свердловск. 1982. Кривоногое В. Я . История
Урала в историко-географических сочинениях Н. К. Чупина / / Вспомогательные исторические дисциплины. Сб. 1. 1974. Мат-лы по истории горнозаводского Урала в дичном фонде И. К. Чупина (1824— 1826) / / Социально-экономическое положение и борьба горнозаводского населения Урала в XVIII—XIX вв. Пермь, 1981.
8 Список трудов Чупина помещен в «Сборнике статей, касающихся Пермской губернии» (Пермь, 1882. С. 2—4); Гомельская С. 3. Указ. соч.
* См.: Пермский сборник. А ., 1860. Т. 2; Сборник статей, касающихся Пермской губернии. Пермь, 1882. С. 153— 15,, 247—252.
10 ГАСО, ф. 129, д. 2, 3, 6— 14.11 Там же, д. 223.12 Там же, д. 3, л. 3.13 Там же, оп. 1, д. 5— 13.14 Там же, д. 233, л. 4.15 Там же.16 Сборник статей, касающихся Пермской губернии.17 ГАСО, ф. 129, оп. 1, д. 14.18 См.: Гурьев И. А. История горнозаводского Урала в трудах В. Н. Татищева
/ / Исследования по отечественной истории. М., 1974.19 Чупин Н. К• История и статистика металлургической промышленности в Рос
сии / / ГАСО, ф. 129, оп. 1, д. 14, л. 24—25.26 ГАСО, ф. 129, оп. 1. д. 40, л. 8.21 Там же, д. 221, л. 14.22 Чупин Н. К. Отдача казенных заводов в частные руки в прошлом столетии
/ / Горн. журн. 1861. № 6. С. 572.2* Там же. С. 557—568.24 Там же. С. 572—591; Чупин Н. К . История и статистика металлургической
промышленности в России. С. 20—23.,25 Полетика И. Об отдаче уральских казенных заводов в частные руки в прош
лом столетии / / Горн. журн. 1861. № 8.26 ГАСО, ф. 129, оп. 1. д. 233, л. 18.27 Чупин Н. К . Отдача казенных заводов... С. 568.28 Он же. О начале и развитии горной промышленности / / Горн. журн. 1873.
№ 5—6.29 Там же. С. 573—576.30 Там же. С. 319—322.31 Чупин Н. К. Член Екатеринбургской горной канцелярии М. И. Башмаков и
действия его во время пугачевщины / / Сб. ст., касающихся Пермской губернии.
21
Пермь, 1881. С. 171— 172.32 Там же. С. 172— 174.33 Там же. С- 175.31 Там же. С. 177, 184.5 Чупин, Н. К . Пугачевщина / / Русская старина. 1875. № 2. С. 392, 544.
■“* ГАСО, ф. 129, оп. 1, д. 131 — 134.37 Там же, д. 40.38 Чупин Н. К . Записка о горном промысле на Урале в царствование Александ
ра I (1801— 1825) / / Горн. журн. 1878. Т. 1,3.39 ГАСО, ф. 129, д. 54.40 Сборник статей о Пермской губернии. Пермь, 1891. С. 273.41 ГАСО, ф. 129, оп. 1, д. 39— 106.42 Горн. журн. 1862. Т. 3.43 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 19. С. 334.44 ГАСО, ф. 129, оп. 1, д. 248, л. 63.45 Там же, д. 223, л. 16.46 Там же, д. 108, л. 20—21.47 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 26. С. 57.
Я. Б. РАБИНОВИЧ
Пермский университет
Д. Д. СМЫШЛЯЕВ КАК ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ И ИСТОРИК-КРАЕВЕД
Дмитрий Дмитриевич Смышляев, сыгравший если не выдающуюся, то вполне заметную роль в общественной жизни России второй половины XIX в., был сложной, противоречивой и в определенном смысле весьма характерной фигурой. Видное место он занимал прежде всего в общественной и культурной жизни Пермского края, но значение его разносторонней деятельности выходило за местные провинциальные рамки.
Родился Д. Д. Смышляев в 1828 г. в семье богатого пермского купца. Его отец слыл либералом и был одним из тех немногих лиц, с кем поддерживал близкое знакомство в период своей пермской ссылки (1812— 1814) М. М. Сперанский. В семье питали уважение к книге, знаниям. В доме имелась богатая библиотека, и Д. Д. Смышляев с ранних лет пристрастился к чтению. В 1844 г. он окончил пермскую гимназию, а затем всю жизнь упорно и много занимался самообразованием.
Некоторое время после окончания гимназии он вынужден был вести торговые дела своего отца, не испытывая к этому особого
22
расположения. В это период ему приходилось много ездить по России, а в 1851 г. он отправился в свою длительную заграничную поездку — на всемирную выставку в Лондон. За 8 месяцев он побывал в Англии, Франции, Германии, Греции и Турции. Эта и последующие поездки, как он сам признавал позднее, имели для него прежде всего образовательное значение.
В 1857 г. после смерти отца Д. Д. Смышляев унаследовал его коммерческое дело. Однако природная любознательность, интерес к истории родного края, к научным занятиям и общественной деятельности направили энергию и предприимчивость молодого купца в совершенно иное русло. Он ликвидировал коммерческие дела и полностью отдался общественной деятельности. Это не совсем обычная акция была, несомненно, показателем серьезных внутренних побуждений, возникших не без влияния передовых демократических и просветительских идей.
Начало активной общественной деятельности Д. Д. Смышляева совпало по времени с годами первой революционной ситуации в России. С конца 50-х гг. он становится одной из центральных фигур того общественного подъема, которым характеризовалась жизнь Пермского края в период падения крепостного права. Д. Д. Смышляев принял живейшее участие в общественном движении прогрессивной пермской интеллигенции, выступавшей с просветительских позиций против крепостничества. Видную роль играл он в организации воскресных школ, общедоступных библиотек и проведении литературно-музыкальных вечеров.
Много внимания уделял Д. Д. Смышляев популяризации и распространению книг, развитию библиотечного дела. В его доме постоянно висел портрет Н. И. Новикова, который был для него образцом общественного деятеля, просветителя. В 1859 г. совместно с учителем гимназии А. А. Залежским и пароходовладельцем Н. И. Ильиным им была основана одна из первых ^частных библиотек в Перми, имевшая большое культурно-просветительское значение1. При его активном участий в июле того же года была основана библиотека в с. Иванищевском Шадринского уезда. Заведовал этой библиотекой выходец из крестьян, местный краевед, просветитель- демократ А. Н. Зырянов. Благодаря Д. Д. Смышляеву библиотека пополнялась лучшими произведениями русской литературы. В ней имелись сочинения Крылова, Грибоедова, Гоголя, Тургенева, Григоровича, Огарева, Полежаева, Кольцова, журналы «Современник», «Отечественные записки» и др. Библиотека была бесплатной, и ею пользовались десятки читателей из крестьян. В марте 1861 г. Д. Д. Смышляев опубликовал в местной газете статью о библиотеке в с. Иванищевском, высоко оценивал ее деятельность и призывал общественность оказывать содействие подобным начинаниям 2.
В основе всех начинаний Д. Д. Смышляева в этот период лежала забота о распространении образования и просвещения в на
23
роде. Он был одним из инициаторов проекта основания легального «Общества распространения грамотности». Этот проект имел целью создать общество для содействия «распространению грамотности в народе, имея в виду не один только сельский класс, но вообще недостаточных людей всех сословий». Предполагалось, что общество откроет бесплатные начальные школы для нуждающихся слоев населения, а при наличии материальных средств предоставит своим «питомцам» возможность получения гимназического и даже университетского образования 3.
Биограф Д. Д. Смышляева дореволюционный пермский историк А. А. Дмитриев писал об этом периоде его деятельности: «В эпоху освобождения Д. Д-ч (Смышляев. — #. Я.) не мог оставаться безучастным свидетелем реформ, увлекся модными тогда вопросами, просветительным и женским, ратовал в Перми об открытии воскресных школ и женской гимназии и т. п. Словом, в ту достопамятную эпоху Д.Д-ч был в пермском обществе самым передовым человеком» 4*
Действительно, Д. Д. Смышляев в эти годы стоял на прогрессивной по тому времени позиции буржуазного просветительства. Он выступал как противник крепостничества, сторонник освобождения крестьян, свободного развития промышленности, торговли, предпринимательской деятельности, поборник просвещения и народного образования, проявлял сочувственное отношение к крестьянству и интерес к истории массового антифеодального движения. Однако если демократическая часть местной интеллигенции видела в просвещении средство пробуждения народа к активным действиям в своих собственных интересах, то Д. Д. Смышляев и его единомышленники исходили из того, что просвещение и образование являются главным или единственным средством изменения положения народа, решающей силой общественного прогресса.
Наиболее радикальная часть пермской разночинной интеллигенции, принимавшей участие в просветительском движении, в конце 1860— начале 1861 гг. образовала во главе с А. И. Иконниковым нелегальную революционную организацию, которая присоединилась к революционно-демократической программе, выработанной кругом Н. Г. Чернышевского 5. Д. Д. Смышляев не входил в состав пермского тайного общества. Тем не менее его активная общественная деятельность привлекла внимание жандармского ведомства. Над ним был установлен негласный надзор полиции, снятый лишь в 1873 г.6 Расследовавший дело о пермском тайном обществе жандармский полковник Мезенцев склонен был даже инкриминировать Смышляеву некие крамольные акции. В одном из своих донесений в Министерство внутренних дел Мезенцев сообщал: «Сын почетного гражданина Д. Д. Смышляев... отличался всегда ультралибераль- ным образом своих мыслей и, быв человеком с болырими денежными средствами, во время своих поездок за границу приобретал
24
все издания Герцена и другие сочинения, направленные против России...Господин Смышляев есть самый вероятный источник, откуда сказанные сочинения проникли в Пермь» 7.
Мезенцев преувеличивал радикализм Смышляева. Хорошо знавший последнего, пермский губернатор не разделял его мнения. Губернатор допускал, что Смышляев был «не чужд чтения и имения у себя сочинений Герцена», но отрицал саму возможность того, «чтобы он проявлял в обществе какие-либо противуправительст- венные идеи» 8.
Характеризуя процесс размежевания между демократизмом и либерализмом в российском общественном движении, В. И. Ленин подчеркивал, что именно годы демократических подъемов являлись важнейшими историческими вехами «поворота русской либеральной буржуазии от демократии к защите реакции» 9. Подъем массового движения в стране, консолидация революционно-демократического лагеря и его возросшая политическая активность обусловили поворот части разночинной интеллигенции, связанной с буржуазной средой, от прогрессивного буржуазного просветительства к умеренному либерализму и монархизму.
Подобную эволюцию переживал в начале 60-х гг. и Д. Д. Смышляев. Реформа 1861 г. была воспринята им как рубеж, с которого началась эра сотрудничества общества с царским правительством. Он солидаризировался с правительственной программой буржуазных реформ, выступал за преобразования сверху, за расширение гласности, развитие местного самоуправления, содействие развитию промышленности, сельского хозяйства, совершенствование крестьянского дела.
Со второй половины 60-х гг. Д. Д. Смышляев не упускал случая продемонстрировать свою верноподданическую преданность «царствующем дому». В 1866 г. после покушения Д. Каракозова на Александра II он преподнес в дар пермской гимназии портрет «царского спасителя» Комиссарова и принял участие в организованной по этому поводу ура-патриотической церемонии. В 1870 г. в связи с избранием его на пост председателя пермской губернской земской управы III отделение охарактеризовало его как вполне благонадежного и благонамеренного деятеля |0в
В 70-х гг. Д. Д. Смышляев приобрел широкую известность как общественный и земский деятель — первый и в течение трех созывов бессменный председатель пермской губернской земской управы, исполнявший эти обязанности с 1870 по 1879 г. Одновременно он являлся членом Казанского экономического общества, Московского общества сельского хозяйства, Общества содействия русской промышленности и торговле. Особую активность он проявил как член православного Палестинского общества, по делам которого он совершил путешествие к «святым местам» (в 1877—1878 гг. им были опубликованы путевые заметки «На пути к Синаю» и «Синай и Па
лестина»). С 1885 по 1889 г. он прожил в Иерусалиме, выполняя задания этого общества непосредственно на «святой земле».
Проявил себя Д. Д. Смышляев и как публицист. Им было опубликовано несколько сот статей в периодической печати, главным образом по земско-экономическим вопросам. Его статьи наряду с местными изданиями публиковали газеты «Санкт-Петербургские ведомости», «Голос», «Биржа», а также «Промышленный листок», «Записки Казанского экономического общества» и другие органы печати. Современник и биограф Смышляева А. А. Дмитриев отмечал, что эти статьи «сделали имя его известным всей интеллигентной России и составили ему репутацию лучшего знатока земского дела»11.
Всероссийскую известность получила практическая деятельность Смышляева в пермском земстве. Жаждавшая широкой общественной деятельности предприимчивая натура Д. Д. Смышляева, не лишенная честолюбивых побуждений, нашла в земстве удобную сферу приложения своих сил, знаний и энергии. Он, можно сказать, нашел себя на земском поприще, и именно на 70-е гг. (на «земский» период) падает кульминация его общественной деятельности. На посту председателя губернской земской управы он развил значительную активность. Не случайно журнал «Слово» иронически называл его «первый земщины боец» 1 \
Пермское земство уделяло значительное внимание вопросам народного образования и медицинского дела и добилось в их решении в течение 70-х гг. некоторых успехов. Либеральная линия губернского земства, возглавляемого Д. Д. Смышляевым, вызывала недовольство местной реакционной группы землевладельцев-горно- заводчиков и некоторые, впрочем не очень острые, трения с губернской администрацией. Вместе с тем пермское земство на всем протяжении 70-х гг. устойчиво занимало вполне благонамеренную позицию, регулярно направляло в столицу адреса с изъявлением преданности «августейшей фамилии». Да и сам Д. Д. Смышляев не упускал повода, чтобы «повергнуть к стопам...» выражение верноподданических чувств. Его преданность была замечена и оценена. Выражением этой оценки явился знаменательный подарок, полученный им из рук наследника престола (собственный портрет великого князя), орден Владимира III степени и другие знаки внимания и поощрения.
В деятельности Д. Д. Смышляева все в большей степени проявлялись качества буржуазного дельца и сильные бюрократические тенденции, что приводило к столкновениям с демократическими элементами земства и вызывало резкую критику демократической печати. Не случайно Д. Д. Смышляев послужил прообразом земского деятеля П. Сажина в романе Д. Н. Мамина-Сибиряка «Именинник». Характеризуя Д. Д. Смышляева и подобных ему земских деятелей, журнал «Отечественные записки» в 1873 г. писал, что при
26
существующем строе каждый председатель земской управы «считает себя полновластным средневековым бароном или просто русским барином» 13. В конце 70-х гг. журнал «Слово» опубликовал статью известного демократического публициста С. С. Шашкова под названием «Земская смышляевщина». «Г. Смышляев, — писал С. С. Шашков, — личность, недюжинная, это литератор и путешественник... Читая его живые и пылкие речи с язвительными отзывами о противниках, невольно припоминаешь лукавого Диззи с берегов Темзы...» 14
Следует думать, что,сравнивая Д. Д. Смышляева с английским премьером Дизраэли (лордом Биконсфилдом), С. С. Шашков, отдавая себе отчет в несравнимой масштабности этих фигур, имел в виду не только внешне сходные черты их биографии и личности (занятия литературой, путешествия, ораторские качества), "но и ту эволюцию слева направо, которую, как и Дизраэли, совершил Д. Д. Смышляев. Параллель оказалась не в пользу Смышляева даже в отношении нравственных качеств. Имея в виду ставшие известными факты самоуправства председателя пермской земской управы, Шашков писал: «Разница между ними заметна уже и потому, что лондонский премьер не заушит своих товарищей, тем более из преданных, каковой грешок водится за пермским премьером» 15.
В советской исторической литературе политическая физиономия Смышляева этого периода характеризуется весьма определенно. Исследователь истории пермского земства М. И. Черныш справедливо пишет о нем как об умеренном либерале и монархисте, далеком от какой-либо политической оппозиции самодержавию 16#
Д. Д. Смышляев был, несомненно, одним из передовых представителей российского купечества. Хотя он и отказался от торгово- предпринимательской деятельности, но сохранил и капитал, и собственность на землю и не порвал с купеческой средой, в которой вращался и с которой был связан многими прочными нитями.
Краевед, оратор, публицист, не лишенный разносторонней образованности, сохранявший в течение всей жизни европейский лоск и репутацию просвещенного деятеля, Д. Д. Смышляев по всему своему облику был весьма далек от многих своих собратьев по классу, невежественных и грубых рыцарей наживы, колупаевых и разувае- вых, а также земских дельцов из этой среды, которых С. С. Шашков неоправданно именовал «смышляями». Но он почти не отличался от них по уровню своего политического сознания. Показательно, что этот, в общем, один из лучших типов средней торгово-промышленной буржуазии, после непродолжительных и неглубоких увлечений демократическими идеями в молодости демонстрировал в течение всей последующей жизни, говоря словами В. И. Ленина, «политическую бессознательность» обывателя, его привычку к «всевластию правительства», его бедность «сознанием своего бесправия»17.
27
Однако ограниченность политических взглядов сочеталась у Смышляева — и в этом состояло своеобразие его личности — с глубокой заинтересованностью в развитии культуры, просвещения, народного образования, устойчивым увлечением историей родного края и неутомимой практической общественно-культурной деятельностью, которая по объективному смыслу содействовала прогрессу общества.
Не получив систематического образования (кроме гимназии), Смышляев, хотя и не был ученым в узком смысле слова, обладал значительными познаниями, владел несколькими европейскими языками и отличался широкими гуманитарными интересами. Важную роль сыграл он в изучении истории Урала, в особенности в качестве издателя и редактора. В своей издательской и редакторской деятельности Д. Д. Смышляев уделял особое внимание истории. Обширность Пермского края, его географическое положение «между Россией и Сибирью», его природные богатства и особенности исторического развития должны были, по мысли Д. Д. Смышляева, вызывать к нему растущий интерес широкой общественности. Д. Д. Смышляев хорошо знал литературу по истории Урала, высоко ее оценивал, однако считал, что она «не исчерпывает предмета, который сулит много интересного для любознательности будущих исследователей» 18.
Заслуживает внимания та программа освещения исторического прошлого, которую разработал Д. Д. Смышляев для своего первого издания — «Пермского сборника». Согласно этой программе в сборниках предполагалось публиковать «статьи, касающиеся различных национальностей, вошедших в состав Пермского народонаселения, их образа жизни..., исторические очерки отдельных местностей, городов, селений, заводов и т. п., биографии личностей, выдававшихся из массы и имевших на нее или на известную ветвь ее жизни влияние..., исторические очерки администрации, административных и общественных учреждений, археологические заметки о различных зданиях, помещениях, урочищах и других предметах...» 19. Программа предусматривала публикацию разнообразных исторических источников (записок частных лиц о прошедших временах, исторических актов, старинных рукописей и т. д.), этнографических и статистических материалов.
Д. Д. Смышляев обращал внимание на необходимость освещения таких вопросов современного положения края, как «крестьянское дело, серьезно осложнившееся здесь освобождением в одно время с крепостными землевладельцами горнозаводских казенных и частных мастеровых», состояние заводов, развитие золотопромышленности, строительство железной дороги и т. д. Все это сви^ детельствует о широте взглядов Д. Д. Смышляева на задачи изучения истории.
В пору своей наибольшей близости к демократическому лагерю28
он явился издателем и редактором упомянутого выше сборника краеведческих работ, так называемого «Пермского сборника», два тома которого были опубликованы в Москве в 1859 и 1860 гг. «Пермский сборник» занял видное место в истории общественного движения и культурной жизни Урала. Появившись в свет в годы первой революционной ситуации, он испытал значительное влияние антикрепостнических, демократических идей. Материалы и статьи были посвящены преимущественно социальной проблематике, вопросам жизни и борьбы широких народных масс. Примечательным явилось то обстоятельство, что центральное место в сборнике заняли материалы по истории крестьянского движения, в особенности крестьянской войны под предводительством Е. И. Пугачева.
В самом понимании крестьянской войны как крупного явления истории страны, заслуживающего научного исследования, проявился новый, отличный от официального подход составителя сборника к истории крестьянского движения. К тому же материалы о крестьянской войне редакторы сборника сопроводили характерным примечанием, в котором говорилось: «...Было бы, конечно, односторонне и крайне поверхностно объяснить причину этого явления тем, что вот де некто злодей Емелька Пугачев назвал себя императором Петром III, а простой народ вдался в обман и восстал против законной власти; утверждать так значило бы отрицать всякий человеческий смысл у волновавшегося миллионного народонаселения»20. Это примечание редакторов имело важное, принципиальное значение: оно давало качественно новое демократическое толкование всем материалам сборника о крестьянском движении.
Центральные органы русской революционной демократии, журналы «Современник» и «Русское слово», в специальных рецензиях, написанных Н. А. Добролюбовым, А. Н. Цыпиным, М. И. Михайловым, высоко оценили «Пермский сборник» как одно из лучших краеведческих изданий того времени. Они отметили важность и серьезность опубликованных в нем исторических материалов, их актуальность и прогрессивный характер идей, содержащихся в лучших статьях сборника 2|*М. М: Михайлов в своей рецензии отметил «просвещенный взгляд самой редакции на эпоху пугачевщины» и отозвался об издателе и редакторах сборника как о людях, «истинно просвещенных, понимающих великую пользу, какую могут приносить для изучения России подобные местные сборники» 22.
С 1872 по 1878 г. Д. Д. Смышляев редактировал основанный по его инициативе «Сборник пермского земства». За это время вышло 34 тома этого сборника, содержащего важные материалы по истории пермского земства, социальным вопросам и экономике края. В 1882 г. Смышляев некоторое время редактировал неофицильную часть «Пермских губернских ведомостей», а в начале 90-х гг. под его редакцией вышло несколько «Памятных книжек Пермской гу
29
бернии (на 1891, 1892, 1893 и 1894 годы) и два тома краеведческого сборника «Пермский край». Последний, подготовленный им III том этого издания вышел после его смерти (в 1893 г.) и был посвящен его памяти.
Все 3 тома «Пермского края» несут на себе отпечаток либерально-народнических концепций и не обладают такой цельностью и актуальностью звучания, как «Пермский сборник». Тем не менее они содержат разнообразный материал по социально-экономической истории края, его общественной и культурной жизни, до сих пор еще недостаточно оцененный и не использованный в нашей исторической литературе.
Издательская деятельность Д. Д. Смышляева приобрела бы, возможно, более широкие масштабы, если бы ее не сковывали официальные препоны. Из-за этих препятствий ему не удалось в начале 60-х гг. продолжить издание «Пермского сборника» и основать первую в крае частную газету. Его ходатайство в конце 1861 г. о разрешении издавать еженедельную газету «Пермяк», в которой планировалось освещать проблемы социально-экономической и культурной жизни уральского края, не было удовлетворено. В то время в правящих кругах еще сомневались в политической благонадежности Д. Д. Смышляева. На его прошение в Главном управлении цензуры была наложена резолюция: «Невозможно разрешить без изменения программы и нельзя поручать г. Смышляеву цензуру по политическим предметам» 23
В 1874 г. Пермская губернская земская управа, возглавляемая Д. Д. Смышляевым, обратилась в МВД с ходатайством о расширении программы «Сборника пермского земства», о предоставлении права освещать в этом органе более широкий круг вопросов. И хотя к тому времени сомнения в благонадежности Д. Смышляева отпали, это ходатайство также,по существу* не было удовлетворено.
Издательская и редакторская деятельность Д. Д. Смышляева имела важное значение для всестороннего изучения края, сыграла положительную роль в популяризации исторических знаний, привлечении сил местной интеллигенции к серьезной краеведческой работе. В течение всей своей жизни Д. Д. Смышляев уделял большое внимание розыску и выявлению исторических источников, сбору ранее неизвестных сведений и материалов и их публикации. Его собственные сочинения, основанные на конкретных фактах, затрагивали вопросы истории г. Перми и Пермского края, истории путей сообщения (сибирского тракта), пароходства и т. д. Публиковались они в газетах «Пермские губернские ведомости», «Пермские епархиальные ведомости», в местных сборниках «Пермский сборник», «Пермский край», а также в центральных изданиях «Русская старина», «Исторический вестник» и др.
Весомую значимость имеют опубликованные Д. Д. Смышляевым краткие биографические очерки о деятелях культуры Пермского
края (или его уроженцах): известном русском ученом, профессореКазанского и Московского университетов М. Я. Киттаре; профессоре Московского университета, «докторе элоквенции, риторики и поэзии», члене Российской академии, переводчике, литературном критике и поэте А. Ф. Мерзлякове; выходце из крестьян, ученом- самоучке и общественном деятеле А. Н. Зырянове; местных историках Ф. А. Прядилыцикове, Н. К. Чупине, художнике А. А. Пи- щалкине, писательнице Е. А. Словцовой-Камской и др. Наиболее важные его работы были собраны и опубликованы в 1891 г. в специальном сборнике 24. Однако значительное количество его публикаций рассеяно по многочисленным местным и центральным изданиям и заслуживает специального внимания историков и библиографов.
Особо должны быть отмечены заслуги Д. Д. Смышляева как первого крупного уральского библиографа. По существу, он одним из первых среди местных краеведов оценил важность библиографической работы для изучения истории края. В течение многих лет он занимался библиографией целеустремленно, с большой добросовестностью и тщательностью. Им были подготовлены различные библиографические пособия — указатели статей, опубликованных в «Пермских епархиальных ведомостях», «Пермских губернских ведомостях» и др. Он подготовил и издал первое крупное библиографическое пособие по истории края, не утратившее своего научного значения до настоящего времени 25.
Не будучи историком-профессионалом, Д. Д. Смышляев сыграл значительную роль в изучении истории края. Имя его с полным основанием должно стоять в ряду тех ученых-историков и краеведов, которые внесли серьезный, самостоятельный вклад в разработку истории Урала.
Д. Д. Смышляеву принадлежит видное место в истории общественной и культурной жизни Урала, хотя в оценке его деятельности нельзя не учитывать классовой сущности его общественно-политических позиций, их классовой ограниченности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Дмитриев А. А. Очерки из истории губернского города Перми. Пермь, 1889. С. 252.
2 Смышляев Д. Д. О библиотеке села ИванищевскОго... / / Пермские губернские ведомости. 1861. № 11; Он же. Дополнения к сведениям об Иванищевской библиотеке / / Там же. № 12.
* Санкт-Петербургские ведомости. 1861. № 36.4 Биографический указатель памятных деятелей Пермского края. Пермь, 1902.
С. 34—35; см. также: Пермский край. Т. 3. Пермь, 1985. С. 2.5 См.: Рабинович Я. Б., Круг Н. Г.Чернышевского и разночинцы Урала в период
первой революционной ситуации в России. Пермь, 1983. С. 53—70.6 ЦГИА, ф. 1282, оп. 1, д. 9, л. 291—292; д. 263, л. 81—82, 110.7 Там же, л. 272 об.
31
8 Там же, л. 262 — 262 об.9 Ленин В. И. Карьера / / Поли. собр. соч. Т. 22. С. 43—44.10 ЦГИА, ф. 1282, оп. 1, д. 263, л. 20, 81—82, 88.11 Пермский край. Т. 3. Пермь, 1895. С. 7.12 Слово. 1879. № 1. С. 20.13 Отечественные записки. 1873. № 2. С. 284.14 Слово. 1879. № 9. С. 20.15 Там же.16 Черныш. М. И. Развитие капитализма на Урале и пермское земство. Пермь,
1959. С. 115— 118, 165.17 Ленин В. И. Гонители земства и аннибалы либерализма /./ Поли. собр. соч.
Т 5 С 2518 ЦГЙА, ф. 772, оп. 1, д. 4612, л. 15.19 Там же, л. 2 об.20 Пермский сборник. М., 1859. Т. 1. С. 46—47.21 Современник. 1859. № 10; Там же. 1860. № 5; Русское слово. 1859. № 10.22 Русское слово. 1859. № 10. С. 41, 37; Подробнее о «Пермском сборнике» см.:
Рабинович Я. Б. Указ. соч. С. 27—39.23 ЦГИА, ф. 772, оп. 1, д. 4612, л. 15.24 Смышляев Д. Д. Сборник статей о Пермской губернии. Пермь, 1891.25 Он же. Источники и пособия для изучения Пермского края. Пермь, 1879.
Н. Н. АЛЕВРАС, Т. А. АНДРЕЕВА
Челябинский университет
В. А. ВЕСНОВСКИЙ —УРАЛЬСКИЙ ПУБЛИЦИСТ И КРАЕВЕД
Имя Виктора Александровича Весновского хорошо известно исследователям. Творческий и жизненный путь этого замечательного уральского публициста и краеведа привлек их внимание Сделаны попытки квалифицировать В. А. Весновского как представителя дореволюционной историографии. Историки едины в оценке уральского краеведа как выразителя демократических взглядов. Есть мнения о принадлежности его к левому крылу неонароднического направления 2, Вместе с тем цельного очерка о творчестве В. А. Весновского не создано. В какой-то мере это связано с утратой в годы гражданской войны его дореволюционного архива 3. Однако богатое публицистическое и научное наследие, оставленное краеведом, дает широкую возможность и обязывает уральских историков более глубоко исследовать его творчество, определить его место в дореволюционной историографии.
32
Настоящая статья не претендует на полный анализ всего публицистического наследия В. А. Весновского. Авторов интересовала, во-первых, журналистская деятельность В. А. Весновского в период его работы в газете «Урал» в 1897—1899 гг. Вторым аспектом статьи стало освещение деятельности В. А. Весновского в качестве организатора и историка газетного дела на. Урале. Этот вопрос не нашел еще отражения в исторической литературе. И в-третьих, авторы статьи попытались проанализировать масштабы краеведческой работы В. А. Весновского, наиболее полно проявившейся в составлении и выпуске путеводителей по городам и отдельным районам Урала.
Работая в газете «Урал», В. А. Весновский подготовил более 20 публикаций, помещенных не только в этом печатном органе, но и в других периодических изданиях. Формирование газеты «Урал» совпало с экономическим подъемом, периодом роста рабочего движения в стране и на Урале, временем смены правительственного курса с открытой реакции на поиски более гибких путей решения внутриполитических проблем. Газета «Урал», созданная в декабре 1896 г. и сменившая «Екатеринбургскую неделю», несколько лет оставалась единственным частным печатным органом на Урале. Общая оценка этого издания может быть сведена к определению ее направленности как либерально-буржуазной.
Современники, в том числе В. А. Весновский, оставили свои характеристики этой газеты. Тот курс, который пытался навязать редактор П. И. Левин, В.-А. Весновский соотносил с известной формулой «православие, самодержавие, народность». Основной состав журналистов «Урала», отмечал он, отказывался его поддерживать \ Сам В. А. Весновский, несмотря на критическую оценку газеты, несколько'лет активно работал в ней. Он принадлежал к прогрессивной части сотрудников, последовательнр проводя демократическую линию в своей журналистской деятельности.
Первая крупная работа «Очерк экономического положения заводского населения на Урале» была опубликована В. А. Весновским в мае 1897 г.5 Примерно в это же время он поместил в журнале «Северный вестник» «Письма с Урала», представляющие собой несколько сокращенный вариант его публикации в уральской газете6. Очерк В. А. Весновского появился в условиях развернувшейся в газете дискуссии о землеустройстве горнозаводского населения и в связи с началом реализации закона от 19 мая 1893 г.7 Мысли, изложенные в этом очерке, стали основополагающими для многих других работ Весновского. Именно в нем формировалась его концепция на многие проблемы горнозаводского Урала. Автор поднял два основных вопроса: земельное обеспечение горнозаводского населения и развитие кустарной промышленности. Оба эти вопроса к концу XIX в. выдвинулись на передний план в условиях непрекращающегося роста безработицы на уральских заводах.
зз
В своем сочинении В. А. Весновский выступал против горнозаводчиков, которых он считал виновниками экономического кризиса, проявившегося в избытке рабочих рук, «безработице и бескормице», в отсутствии у мастеровых постоянного и оптимального по размерам земельного надела, в слабом развитии кустарной промышленности. Перед нами достаточно фундаментальное исследование, основанное на большом фактическом материале. Автор использовал земскую статистику, «Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России», корреспонденции из заводских поселков, печатавшиеся в прессе, труды известных публицистов В. Д. Белова, А. Гузеева, Е. И. Красноперова и свои собственные наблюдения. Очерк сочетал в себе глубокую аргументированность основных положений, острую наблюдательность, гражданственную публицистичность.
Перед автором встала задача ответить на сформулированный им же вопрос: «В чем же выход из подобного невозможно трудного положения?» 8. Разумное решение проблемы он связывал с обращением мастеровых либо к земледельческому труду, либо к различным промыслам. Однако, как показывает В. В. Весновский, этот на первый взгляд простой выход осложнен запутанностью аграрных отношений и препятствиями для кустарных промыслов. И то и другое он связывал с пережиточными явлениями, поддерживаемыми горнопромышленниками. В частности, анализируя историю земельного вопроса, Весновский сделал важный вывод о том, что наделение горнозаводского населения землей осуществлялось на основе консервативного принципа: «Закрепить...свободное население по-прежнему за заводами». Опираясь на данные губернских присутствий, он показал, что горнозаводское население наделено настолько минимальной площадью земли, что она не может служить «источником пропитания, а является скорее чем-то вроде экономического курьеза». По его данным, из 194 тыс. душ населения частных и казенных заводов Пермской губернии 146 тыс. получили земельный надел в размере от менее чем 1 дес. до 2 дес. Кроме того, более 10 тыс. душ вовсе не получили земли, так как ко времени введения уставных грамот они не имели оседлости. К концу XIX в. картина изменилась к худшему, поскольку население увеличилось вдвое и соответственно уменьшились наделы. Данные земской статистики позволили ему показать, что в заводских поселках размеры земли у рабочих зачастую являлись чисто номинальными: «В пяти многолюдных заводах Красноуфимского уезда рабочие имели земли от 0,51 до 0,76 дес., а в остальных — от 1,80 до 3,87 дес.» 9 В. А. Весновский доказывал, что в условиях безработицы сохранение такой ситуации в земельном вопросе усугубит кризисное положение рабочих,
В решении вопроса о кустарных промыслах В. А. Весновский выступал на стороне тех уральских деятелей (Е. И. Красноперов, В. Д. Белов и др.), которые настаивали на отмене известных ста
34
тей Горного Устава (ст. 394) и Положения 8 Марта 1861 г. (ст. 11) как сдерживавших развитие кустарной промышленности. Известно, что В. И. Ленин расценивал сохранение этих законодательных норм, а также всяческие запрещения со стороны горной администрации открывать «огнедействующие заведения» как непосредственный пережиток крепостничества, как «незыблемые традиции доброго старого времени», связанные «с той организацией труда», которая обеспечивала заводы прикрепленным к месту заводским населением. Внимание В. И. Ленина привлек характерный для Урала факт тех ухищрений, к которым прибегали кустари, чтобы спасти свое производство от суровых законов: «Один кустарь устроил печь для отливки изделий на колесах, чтобы легче спрятать ее!»10
В. А. Весновский, используя «Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России», также обращает внимание на положение кустарей-мастеровых. Во всех их бедах он обвиняет заводоуправления, которые «ведут противокустарную политику», «донимая кустарей и мытьем, и катаньем» п*Для того, чтобы глубже разобраться в этом вопросе, журналист обращается к мнению самих кустарей. Он приводит письмо мастерового Нижне-Сер- гинского завода П. Д. Бабушкина, в котором тот касается «жгучих вопросов местной жизни». Процитировав значительную часть письма, В. А. Весновский показывает, что объективно позиция полубезработных мастеровых направлена против пережиточных ограничений и связана с требованиями свободы горного промысла.
Подняв злободневные для уральской действительности вопросы, нацелив острие своего пера против консервации крепостнических пережитков, В. А. Весновский .одновременно проявлял вполне определенную политическую наивность, видя в предложениях правительства (которому он противопоставляет местную горную администрацию) по вопросу развития кустарной промышленности действенные средства реального улучшения положения населения. Критикуя заводчиков, он приближался к верной их оценке, но не смог четко сформулировать суть их социально-экономической природы. В то же самое время положение горнозаводской промышленности уральского региона анализировал В. И. Ленин. Обратившись к тем же строкам из письма Бабушкина, которые приводил и В. А. Весновский, В. И. Ленин сделал фундаментальный вывод о монопольных началах горнозаводской промышленности Урала, о заводо- владельцах-помещиках, привыкших к неограниченному господству и «основывающих свою промышленность на своем владельческом праве, а не на капитале и конкуренции» 12
Поднятые в очерке вопросы В. А. Весновский продолжал разрабатывать и в дальнейших публикациях. В заметке «Ваграночный промысел на Урале»13 он на примере «мытарств» кустаря- ваграночника из Нижне-Сергинского завода Ананьева показывал, насколько успешно может осуществляться ваграночный промысел,
если этому не препятствуют заводчики. Последние вынуждены были прекратить преследования Ананьева по требованию самого министра государственных имуществ А. С. Ермолова. Успешное предпринимательство нижнесергинского кустаря (он устроил доменную печь на общественной земле, богатой залежами руды, использовал наемных рабочих из среды безработного горнозаводского населения, сбывал свою продукцию на рынок, наряду с ваграночным делом организовал гвоздарное производство) явилось для В. А. Вес- новского важным аргументом в пользу поддержания лозунга о необходимости свободы горного промысла. Известно, что «свобода промышленности», провозглашаемая либеральными деятелями, понималась весьма своеобразно: она противопоставлялась ими «свободе капитализма». В. И. Ленин подверг резкой критике узость подобной либерально-народнической концепции. Он подчеркнул, что так называемая кустарная промышленность развивается в целом по законам капиталистического товарного хозяйства 14. В. А. Вес- новский в своем понимании сущности кустарной промышленности не выходил за пределы народнической доктрины. Но его смелые и злые характеристики уральских заводчиков, защита им обездоленного населения не могут не вызывать симпатий. Он подчеркивал, что ограничения кустарной промышленности искусственно поддерживают избыток рабочих рук, а это напрямую ведет к снижению заработной платы, что весьма выгодно горнопромышленникам. В. А. Весновский пресекал всякие попытки заводчиков уверить общественность в полной занятости уральских рабочих и этим самым доказать отсутствие проблемы кустарных промыслов: «Разумеется, этому плохо верится. Всякий хорошо понимает, из-за чего проливаются эти «слезы крови», зачем так упорно они стараются сохранить в целости и неприкосновенности это небезвыгодное для них положение»15.
Выступление В. А. Весновского о состоянии кустарных промыслов вызвало отрицательную реакцию со стороны горнопромышленников. Через несколько дней после публикации его статьи о ваграночном промысле в «Урале» появилась статья Н. П. Штейн- фельда «К вопросу о развитии кустарных производств на Урале». В полемике с Весновским он заявил об отсутствии массовой безработицы на уральских заводах, а некоторый избыток рабочих рук объяснял тем, что «уральский рабочий не хочет менять свою специальность на другую и на любую работу не пойдет». Защитник уральских заводовладельцев пытался доказать и то, что наличие земельных наделов у рабочих вполне заменяет им некоторый недостаток заводских работ, что они находятся в сравнительно благоприятных условиях 16.
В октябре 1897 г. В. А. Весновский опубликовал свое наиболее фундаментальное исследование— статью «Рабочий вопрос на Урале» 17 подготовленную им и в качестве самостоятельной брошюры 18.
36
Появление статьи, уже в названии которой была заложена оппозиционно-демократическая направленность, поскольку в официальных кругах наличие рабочего вопроса в стране отвергалось, весьма знаменательно и для оценки творчества самого автора, и для характеристики общественного движения на Урале. В. А. Весновский, вступая в спор с Н. П. Штейнфельдом, ставил задачей разобрать три его положения: «Недостаток рабочих на заводах и золотых промыслах; вполне достаточное земельное обеспечение мастеровых Урала; хорошие заработные платы» 19. Первые два уже не раз являлись для автора предметом исследования. Основные принципиальные выводы по этим вопросам были сделаны им раньше. В данной статье В. А. Весновский укрепил свою концепцию дополнительной фактической аргументацией. Он расширил источниковую базу, используя материалы отчетов горного департамента, доклады специальной комиссии Пермскому отделению Имперского технического общества, земскую статистику, тексты законодательных актов и других официальных материалов, прошения мастеровых, данные прессы. С фактами в руках В. А. Весновский вновь доказал наличие безработицы на уральских заводах, на которых рабочими «работа выпрашивается», их земельную необеспеченность и заинтересованность горнозаводчиков в охранении такой ситуации. Комплекс этих вопросов вывел автора на рассмотрение величины заработной платы рабочих. Эта тема впервые разрабатывалась им в данной статье. Используя земскую статистику, журналист подсчитал среднегодовую величину заработной платы, которая в различных уездах колебалась от 64 до 190 р. Эти данные позволили ему сделать вывод, что по сравнению с Югом и Центром России нигде нет «таких нищенских заработных плат, какие имеют место на наших уральских заводах». В. А. Весновский не ограничился подсчетами средней величины заработной платы и отдельными примерами, он предпринял группировку хозяйств горнозаводского населения по величине заводских заработков. По его подсчетам, 84,6% учтенных земской статистикой семейств имели на одного едока от 3 до 35 р. (до 3 р. — 9%, от 4 до 10 — 15,4, от 10 до 15 — 17,9, от 15 до 20 — 13,5 от, 20 до 25 — 14,6, от 25 до 35 р. — 13,5%) 20. Число бедных хозяйств мастеровых, по мнению Весновского, на большинстве заводов достигало от 1/5 до 2/3.
В. А. Весновскому не удалось в полной мере уловить связь между наличием земельных наделов и величиной заработной платы. Вместе с тем известное положение В. И. Ленина о том, что низкая заработная плата на Урале есть «результат прикрепления рабочих к земле», четко иллюстрируется всем приводимым автором материалом.
Особое место в «Рабочем вопросе» занял сюжет, посвященный анализу облика горнопромышленников. Не раз касаясь этого вопроса в предшествующих очерках, в данной статье В. А. Веснов-
37
ский попытался обрисовать тин уральского заводовладельца, усыпленного различными льготами и субсидиями, «сыпавшимися как из рога изобилия» в течение 200 лет. Журналист обвиняет заводчиков в отсталых методах ведения заводского хозяйства: они не заботятся о расширении размеров производства и удешевлении вырабатываемой продукции. Его возмущет, что требования отменить устаревшие законы об «огнедействующих заведениях», разрешить проблему землеустройства населения, повысить заработную плату рабочих — все это вызывает с их стороны «вопли о подрывании основ...крупной горнозаводской промышленности» 2\ Так или иначе, в данной статье В. А. Весновский подошел к мысли о монопольном положении уральских заводовладельцев и горнозаводской промышленности в целом. Именно поэтому горнопромышленники Урала, полагал автор, были особенно изобретательны в репрессивных мерах по отношению к рабочим. Одной из них являлась система взысканий за различные нанесенные заводчику убытки. Возникшая новая зависимость рабочих от заводов позволила автору характеризовать ее строками из стихотворения: «Вместо цепей крепостных, люди придумали много других» 2 ,
Опровергая положения своего оппонента Н. П. Штейнфельда, В. А. Весновский доказал, что в условиях безработицы уральские рабочие вынуждены были переходить на нижеоплачиваемые вспомогательные работы. В то же время известный протест рабочих против лишения их привычной профессии казался автору естественным, вызванным4 кроме причин социального порядка, и возросшим техническим уровнем производства, требовавшим специализированных и умелых рубочих .
Безработица, низкая заработная плата, нерешенность земельного вопроса, ограничения в развитии кустарных промыслов, особые привилегии заводовладельцев привели, по мысли В. А. Веснов- ского, к тому, что на Урале «народился огромный класс горнозаводского пролетариата, которому в своих заводах нечего делать». Используя материалы прессы, уральский краевед подчеркивал, что «беспокойный элемент» начинал «весьма настойчиво заявлять свое право на лучшую жизнь, прибегая к забастовкам для реализации своих требований о повышении заработной платы» 2\ Конкретный материал, комментарии и выводы автора отражали вполне сочувственную по отношению к рабочим позицию, оправдание им классовых выступлений уральского пролетариата.
Изучение условий труда неминуемо вывело журналиста на постановку проблемы несчастных случаев и борьбы с ними. Об этом он писал в статье «Насущный вопрос» и в «Очерках уральской золотопромышленности» 2 # Используя исследования специалистов в этой области Л. Б. Бертенсона, А. Кеппена, Д. П. Никольского и др., он доказывал высокий процент (20,3) смертельных исходов от всех несчастных случаев на уральских заводах. Автор подчеркнул,
что существовавшее законодательство, в частности закон от 13 мая 1881 г. о производстве подземных работ, фактически не устанавливал для предпринимателя никаких обязанностей по обеспечению безопасности труда. В. А. Весновский вынужден был констатировать, что в случае увечья, болезней судьба рабочего, особенно на приисках, находилась в полной зависимости от усмотрения владельцев и их «великодушия». От заводчиков полностью зависело и пенсионное обеспечение рабочих. Исследование этого вопроса привело журналиста к выводу, что на огромном количестве заводов не существовало никаких положений о пенсиях и пособиях как при несчастных случаях, так и по старости.
Касается В. А. Весновский и таких вопросов, как условия найма на приисковые работы, методы закабаления рабочих, например, путем использования больших задатков. Он показал, что заработная плата рабочих золотопромышленности существенно понижалась вследствие вычета задатков, различных налогов и штрафов. Будучи медиком по образованию, В. А. Весновский особо обратил внимание на состояние здоровья и медицинской помощи горнорабочему населению. Он вынужден был констатировать широкое распространение желудочно-кишечных заболеваний, цинги, ревматизма, лихорадки, различных травм Все это было следствием антисанитарных жилищных условий приисковых рабочих, низкого качества пищи, когда не редкостью в рационе были «гнилое, протухшее мясо, капуста с червями, плохой хлеб» 2\ отсутствие квалифицированной врачебной помощи. В. А. Весновский подчеркивал, что санитарные порядки на Урале сделались настолько безобразными, что заставили горное правление разработать специальное постановление от 31 июля 1896 г., предписывавшее горнопромышленникам соблюдать санитарные нормы в жилых помещениях для рабочих. Но, как показал автор, горнозаводчики и золотопромышленники лишь «очень косо» посмотрели на эти регламентации и никто из них эти предписания не выполнил 27.
Опубликовав в уральской газете очерк о состоянии золотопромышленности и положении приисковых рабочих, В. А. Весновский считал, что данные материалы должны стать известны более широким кругам общества. Не случайно он отмечал, что вопрос о бедственном положении рабочих золотопромышленности не обсуждался ни правительством, ни общественностью. Поэтому вскоре журналист опубликовал под таким же названием свои материалы в центральном журнале28.
Для характеристики положения рабочих В. А. Весновский кроме аналитических очерков и статей использовал и иной жанр — путевой очерк. В 1898—1899 гг. в газете «Урал» появились его публикации «Между прочим», «По родным углам», «Из поездки по Уралу». Особенно надо выделить последний 29 в котором автор рассказал о разнообразных сторонах жизни городов, заводов и их
39
обитателей. Кроме традиционных вопросов, уже не раз затрагиваемых журналистом, здесь он остановил внимание на состоянии общественной и культурной жизни в отдельных заводских поселках, коснулся вопросов социальной психологии и культурного облика уральских рабочих. Во всех описаниях своих путевых впечатлений В. А. Весновский продолжал последовательно доказывать, что в основной массе уральские рабочие находятся в тяжелом экономическом положении. Обращая внимание общественности на безрадостные факты жизни уральских заводских поселков, автор сделал гуманистический вывод: «Люди, отдающие заводам все свои силы с самого раннего возраста, заслуживают без сомнения того, чтобы и на них смотрели не как на вьючных животных, а как на людей из одной с ними (с заводовладельцами. — А. Н.) породы под названием «Ногтю зар1еп5». В заключение своего очерка В. А. Весновский выразил прозорливую надежду: «Урал — весь в будущем. Я глубоко верю, что этому благословенному краю предстоит завидная доля»30.
Опубликованные в конце XIX в. работы В. А. Весновского создавались в условиях все более повышающегося интереса к положению рабочих и озабоченности передовых общественных кругов перспективами развития горнопромышленности. В свою очередь, этот интерес определялся четко наметившимся ростом рабочего движения на Урале. В. А. Весновский принадлежал к тому кругу уральских либеральных деятелей, кто глубоко сочувствовал положению трудящихся, видел социальную несправедливость существующего строя, искал пути выхода из кризисного положения общества.
В историю уральской печати В. А. Весновский вошел не только как талантливый журналист. Еще работая в «Урале» и в «Уральской жизни», он исполнял обязанности секретаря редакции первой из названных газет и временами замещал редактора второй. Но в полной мере его талант организатора проявился в челябинский период его жизни (1906—1911 гг.). Не случайно его называли пионером «газетного дела» в Челябинске. Приехав сюда в 1906 г., В. А. Весновский добился разрешения на выпуск газеты «Голос Приуралья» и стал ее первым редактором. Он сумел привлечь к работе лучшие литературные силы города в лице писателей А. Туркина, В. Юрезанского, С. Тарина, пригласил опытных журналистов П. Второва, П. Мурашова, П. Злоказова. В. А. Весновский пытался заручиться поддержкой оренбургских литераторов: сохранилось его письмо от 18 сентября 1906 г. известному публицисту П. Н. Столпянскому, где сообщалось о скором выходе «Голоса Приуралья» и содержалась просьба «...не отказаться принять участие в новом издании...». В. А. Весновский заверял П. Н. Столпянского: «...Передайте Вашим товарищам в Оренбурге, что работы их я буду печатать с большим удовлетворением» * О трудностях в своей
40
деятельности В. А. Весновский позднее вспоминал: «А ведь сколько борьбы мелочной и упорной было тогда. Борьбы не только с администрацией, с косностью и дикостью обывателя, но борьбы даже со своим братом сотрудником газеты, с их самолюбием и профессиональным самомнением» 32
В первом номере газеты от 17 октября 1906 г. была развернута программа печатного органа, которая гласила: «Газета ставит своей задачей отстаивание общественно-политических стремлений трудовых классов населения и отвечающих этим стремлениям широких демократических реформ». Ничего особенного в этой формуле не было: так обставляли саморекламу все легальные либеральные газеты России тех лет. В отношении партийной платформы «Голоса Приуралья» в период редакторства В. А. Весновского в уральской исторической литературе и мемуарах имеется ряд несовпадающих мнений. Один из сотрудников редакции П. Мурашов в своих воспоминаниях писал, что «газета являлась притягательным центром марксизма...», а самого В. А. Весновского он считал большевиком 33в Социал-демократическим органом считал «Голос Приуралья» из-* вестный уральский большевик С. Е. Чуцкаев, приехавший в Челябинск в середине 1911 г. и ставший секретарем редакции 34. Другая оценка газете была дана также ее современником, либеральным деятелем В. А. Бухариным в воспоминаниях «Периодическая печать в г. Челябинске»: «Благодаря Весновскому «Голос Приуралья» стала либерально-прогрессивной газетой, около нее образовалось ядро общественных работников, участвовали в ней и политические ссыльные»3̂
В 1927 г.* к В. А. Весновскому обратилось челябинское общество краеведения и истпарта с просьбой написать воспоминания о становлении газетного дела в городе. Ответив согласием, В. А. Весновский в своем письме назвал «Голос Приуралья», «большой прогрессивной газетой в такой дыре, какой в 1906 г. была Челяба» 36. Судя по имеющимся данным, мемуары В. А. Весновского на эту тему не состоялись. Но в вышеприведенной выдержке из письма оценка партийно-политической платформы газеты отсутствует. Уральские современные историки квалифицировали «Голос Приуралья» и как либерально-меньшевистский орган ,37э и как революционно-демократический 38. Думается, это крайние оценки; дать же законченную и обоснованную характеристику идейно-политической платформе газеты можно лишь при тщательном изучении всего опубликованного материала.
Весновский В. А. не состоял в большевистской партии, но по работе в Екатеринбурге был знаком с видными партийцами К. Т. Новгородцевой-Свердловой, С. Е. Чуцкаевым, С. А. Черепановым. По просьбам большевиков Екатеринбурга доставал для преследуемых справки, документы 39. На адрес «Голоса Приуралья» присылался «Пролетарий». В конторе редакции хранились листовки.
41
Обыски, штрафы, аресты редактора были неотъемлемой стороной жизни газеты. За публикацию запрещенного цензурой памфлета Л. Толстого «Не могу молчать» ее издатель заплатил огромный по тем временам штраф — 300 р .40, а после появления статьи «Переселенцы погибают» В. А. Весновский был на месяц посажен в тюрьму. Выражая скорбь по жертвам Кровавого воскресенья, «Голос Приуралья» в январе 1908 г. писал: «Полицейские условия не позволяют самых скромных симпатий к людям 9 января 1905 г .» 41, В осенних номерах газеты за 1909 г. были помещены репортажи о «процесе 25», на котором судили большевиков Челябинска, арестованных в октябре 1907 г. В числе подсудимых были сотрудники редакции и типографии газеты 42.
Еще в мае 1907 г. В. А. Весновский напечатал в газете наказ крестьян с. Введенского депутату Думы Осипову придерживаться взглядов социал-демократов. За публикацию этого документа Саратовская судебная палата в 1909 г. обвинила В. А. Весновского в стремлении «ниспровергнуть существующий строй» и осудила его на год пребывания в тюрьме, откуда он вышел 7 января 1911 г. Дело В. А. Весновского получило широкий общественный резонанс в стране 43# После освобождения В. А. Весновского «Голос Приуралья» в двух номерах поместил беседы с ним на тему «В челябинской тюрьме», где давалась резкая критика тюремных порядков 44. В августе того же года В. А. Весновский покинул Челябинск, а накануне отъезда сотрудники и наборщики типографии преподнесли ему адрес, в котором высоко оценили вклад первого редактора «Голоса Приуралья» в культурно-просветительское дело в Челябинске. Авторы адреса не поскупились на лестные эпитеты В. А. Весновскому: «самоотверженный, бесстрашный, энергичный», «борец за лучшее будущее России», «мужественный гражданин». Этот адрес был напечатан в конкурирующей с «Голосом Приуралья» газете «Приуралье», и там же был небольшой комментарий редакции, где выражалось глубокое сожаление о том, что «Челябинску не суждено было видеть ни одной заслуживающей внимание статьи, принадлежавшей перу самого Весновского, к голосу которого прислушивался еще не так недавно не один Урал» 4 . Однако время пребывания В. А. Весновского в Челябинске не было бесплодным и в плане литературно-публицистической работы: им был собран материал и выпущен справочник «Весь Челябинск и его окрестности».
Особое место в творчестве В. А. Весновского занимали краеведческие изыскания. С полной уверенностью можно сказать, что он заложил фундамент уральского дореволюционного краеведения, и современные исследователи, изучая социально-экономическую историю Урала феодальной и капиталистической эпох, вряд ли могут обойтись без обращения к наследию В. А. Весновского. Он принял участие в составлении, редактировании и выпуске целой серии
42
путеводителей по Уралу 46. Первым стал «Путеводитель по Уралу», изданный редактором газеты «Урал» В. Г. Чеканом. В этом издании, адресованном туристам, выделено 11 маршрутов, или «линий», по уральским рекам, железным дорогам и трактам. При описании каждого маршрута дается характеристика транспортным артериям Урала, излагаются исторические сведения о городах, заводах, приисках и рудниках. Читатель «Путеводителя по Уралу» наглядно представит себе экономический и культурный облик уральских населенных пунктов. В качестве источника составители «Путеводителя...» использовали различного вида «Памятные книжки», словари, научные труды по геологии, географии, статистике, этнографии, путевые дневники и записки путешественников. Издание снабжено алфавитными указателями мест, имен, минералов и ископаемых, упоминаемых в нем. Характер подачи материала в «Путеводителе...» исключительно информативный. Публицистические нотки просматриваются во вступлении и заключении книги, и принадлежат эти разделы, вне всякого сомнения, В. А. Весновскому. Он с горечью отмечает, что «Урал до сих пор играет роль сокровища, зарытого в землю, и мы мало, бессовестно мало, знаем свой край». Досада звучит в словах В. А. Весновского о том, что русские капиталисты пренебрежительно относятся к Уралу, «стараясь только взять», а на Урал стремятся иностранцы — «они сделали бы из него то, что и не снится нам», но в интересах ли это уральских аборигенов? Несмотря на пессимистические настроения относительно состояния современного ему Урала, В. А. Весновский оптимистично смотрит в будущее, говоря: «Глубоко верим, что настанет пора и этот благословенный край...заживет другою, новою жизнью». Несомненно, появление «Путеводителя...», насыщенного новейшими научными данными тех лет, имело большое просветительское значение. Очередное справочное издание «Путеводитель по курортам Урала» включило в себя две части. Первая непосредственно была посвящена описанию минеральных вод, уже используемых на 15 курортах Урала, целебных ключей и лечебных озер, а также кумысолечебниц. Во второй части содержалась уже известная по «Путеводителю по Уралу» информация о городах, заводах и путях сообщения. Справочники «Весь Екатеринбург» и «Весь Челябинск и его окрестности» представляют собой распространенные тогда издания, содержащие полные сведения о городах. Говоря о Екатеринбурге, В. А. Весновский изложил в специальном разделе историю города, в основе которой — данные местных периодических органов и исследования Чупина, Клера, Смышляева, Мамина-Сибиряка. Часть справочника отдана характеристике достопримечательностей Екатеринбурга, среди которых — музей УОЛЕ, гранитная фабрика, памятники, церкви, заводы. Упомянуты и почетные граждане города Ползунов, Решетников, Чупин, Серебрянникова, много сделавшие для развития культуры и просвещения. В справочном отделе
43
изложен перечень обязательных постановлений для жителей города, названия улиц, культурных центров, дано расписание движения поездов и т. п. Заключительная часть справочника знакомит со всеми учреждениями города и их персональным составом. Последние страницы книги отданы рецензиям на уже вышедший «Путеводитель по курортам Урала», среди которых — положительные отзывы из центральных газет и журналов.
Справочник «Весь Челябинск и его окрестности» писатель А. А. Шмаков назвал первым изданием, «с которого начинается справочная литература о нашем городе» 47, Он включил в себя следующие составные части: очерк истории «Челябинск в прошлом и настоящем», «Хронологическую летопись событий г. Челябинска» и «Путеводитель по г. Челябинску». Справочник на сегодня является не только библиографической редкостью, но и достоверным источником сведений о торгово-промышленной и культурно-просветительской жизни города. Конечно, отсутствие архивных данных не могло не повлиять на представления В. А. Весновского об истории города. Так, появление крепости Челябинской он связывает с деятельностью башкирского старшины Шаимова, а не Оренбургской экспедиции, созданной для колонизации юго-восточных окраин страны и возглавляемой сначала И. К. Кириловым.
Краткое отражение нашла в очерке В. А. Весновского история Челябинска во время крестьянской войны под предводительством Е. Пугачева или, как писал автор, «нападения пугачевских шаек». В истории города, отмечается в справочнике, огромное значение имело проведение Транссибирской железнодорожной магистрали, в результате чего Челябинск стал «воротами в Сибирь», крупным транзитным, перевалочным центром. Начался бурный рост хлебной торговли, мукомольной, кожевенной и салотопенной промышленности, появились банки и акционерные общества. Таким образом, железная дорога изменила облик патриархального города и привнесла новый ритм жизни. В своем очерке В. А. Весновский не просто бесстрастно констатирует факты из жизни современного ему Челябинска, он с горечью указывает на неустроенность города, отсутствие дорог, примитивную архитектуру и обозначает ряд проблем, решение которых поможет поднять уровень культурной жизни, увеличить число школ, больниц, домов призрения. И тут же ставит под сомнение способность «теперяшней купеческо-домовладельческой Думы» реализовать эти задачи: «Только с привлечением к участию в городских делах широких масс населения возможно будет «уврачевать все наболевшие нужды городской жизни»48
В справочнике В. А. Весновского содержится объемный статистический материал, позволяющий судить о количестве предприятий и учреждений различного типа, состоянии сети просвещения и здравоохранения, социальной структуре населения города.
44
Своеобразным подведением итогов краеведческих изысканий В. А. Весновского в дореволюционный период можно считать участие его в выпуске справочного издания «Урал Северный, Средний, Южный». В справочнике нет указаний на авторство различных разделов, поэтому определение истинного вклада членов авторского коллектива представляется делом нелегким. Только знание публицистического наследия В. А. Весновского позволяет в какой-то мере решить эту задачу. В справочник, на наш взгляд, в качестве составных частей, вошли многие из ранее опубликованных им статей и туристических путеводителей по городам Урала. Книга была издана в Пётрограде и должна была служить, во-первых, просветительским целям, а во-вторых, рекламой для развития туризма на Урале. Написанная живо и интересно, на основе богатейшего материала по истории, географии, ботанике, экономике, снабженная иллюстрациями и фотографиями* книга и сейчас не потеряла своего познавательного значения. Это своего рода «энциклопедия» дореволюционного Урала.
Начинается справочник с характеристики физической карты региона, из которой мы узнаем о его природе. Целый раздел посвящен истории колонизации и хозяйственного освоения Урала вплоть до конца XIX в. В специальной главе рассказано о горных богатствах с указанием времени и обстоятельств открытия наиболее крупных залежей ценных минералов. Обильный фактологический материал используется в книге при анализе состояния уральской промышленности и торговли. Причем ведется обстоятельный разговор относительно всех основных отраслей промышленности, даютсц численность предприятий и величина их торгового оборота. Несомненным украшением издания является глава «Аграрный вопрос на Урале», безусловно* принадлежащая перу В. А. Весновского. Автор не только продемонстрировал детальное знание земельных отношений в регионе (суть его оценок изложена выше), но и отразил их общественно-политическое звучание, свой демократический подход к решению этого вопроса. Отдельные главы справочника посвящены зарождению и развитию формы кооперативного движения и состоянию уральских промыслов. Эти темы обговаривались В. А. Весновским ранее в отдельных статьях. Оригинальна и та часть книги, которая рассказывает об истории кумысолечения в степях Приуралья и Зауралья, его перспективах.
Значительная часть справочника отведена авторами для характеристики городов и заводских поселков Урала. При этом дается описание местности расположения того или иного населенного пункта, история его образования и развития, излагаются особенности экономического облика, перечисляются научные и культурно-просветительные учреждения, памятники архитектуры и природные достопримечательности в окрестностях. Знакомство с информацией дает возможность (с большой долей вероятности) утверждать, что
45
в основе этого раздела лежит материал, опубликованный ранее В. А. Весновским в туристических путеводителях. Для справочной книги в целом характерны полнота и высокий научный уровень краеведческого описания многочисленных объектов внимания авторов книги.
Завершая обзор некоторых аспектов деятельности В. А. Веснов- ского, следует сказать, что, чуждый «областническим» интересам, он выступает как убежденный патриот своего края и неутомимый популяризатор научных знаний о его прошлом и настоящем. Основательность суждений, глубокая эрудиция характерны для В. А. Весновского как в области публицистики, так и в просветительстве. Человек широких прогрессивных взглядов, честный гражданин, он, несомненно, сочувствовал освободительному движению, выступая и против капитализма, и против пережитков крепостничества, защищая интересы трудящихся масс. Все это позволяет отнести В. А. Весновского к демократическому крылу мелкобуржуазной историографии конца XIX— начала XX вв. на Урале.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Шмаков А. А. Видный публицист и общественный деятель / / Родной край и школа. Челябинск, 1973; Кашихин А. С. Виктор Александрович Весновский / / Уральский археологический ежегодник за 1970 год. Пермь, 1970.
2 См.: Гаврилов Д. В. Рабочие Урала в период домонополистического капитализма 1861 — 1900. М., 1985. С. 7; Усанов В. И. Проблема землепользования горнозаводского населения пореформенного Урала в дореволюционной историографии / / Вопр. ист. Урала. Свердловск, 1975. С. 127.
3 См.: Кашихин А. С. Указ. соч. С. 215.4 См.: Северная Азия. 1928. Кн. 4. С. 28.5 Урал. 1897. № 102— 107.6 Северный вестник. 1897. № 6—7.7 Урал. 1898. № 37—38, 5 9 -6 2 .8 Там же. 1897. № 104.9 Там же. № 105.10 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 417." Урал. 1897. № 105.12 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 416—417.13 Урал. 1897. № 204, 207.14 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 416—424.15 Урал. 1897. № 207.16 Там же. № 210.17 Там же. № 227—233, 235.18 Весновский В. А. Рабочий вопрос на Урале. Екатеринбург, 1897.19 Урал. 1897. № 227.20 Там же. № 232. (Процентное соотношение подсчитано авторами.)21 Там же. № 235.22 Там же. К» 229.23 Там же. Кг 235.24 Урал. 1897. № 232. Разумеется, суть понятия «пролетариат» В. А. Весновский
трактовал расширительно, включая сюда различные трудящиеся слои населения.— Примеч. автора.
25 Там же. 1898. К® 296—298, 300, 363—265, 368—269, 380—382, 386, 388.46
26 Там же. № 380.27 Там же. № 381.28 Вестник золотопромышленного и горного дела. Спб. 1898. М 729 Урал. 1898. № 462—472.30 Там же. № 480.31 Отдел рукописей ГБЛ, ф. 741, ч. 1, № 98.32 ГАЧО, ф. 627, оп. 1, д. 182, л. 131.33 Мурашов П. Столица Урала в 1905— 1908 гг. / / Каторга и ссылка. 1930
№ 4. С. 62; ПАСО, ф. 41, оп. 1, д. 1933, л. 69.34 ПАОО, ф. 6002, оп. 1, д, 356, л. 5.35 ГАЧО, ф. 627, оп. 1, д. 205, л. 1.36 Там же, д. 182, л. 131.37 Борьба против оппортунизма за создание и укрепление партийных органи
заций Урала. Пермь, 1975. С. 252.38 Мещеряков Б. М. Борьба большевиков Южного Урала за сохранение и укреп-
ление партии в годы реакции (1907— 1910 гг.). Р. к. д. — Челябинск, 1968. С. 313.39 ЦГА БАССР, ф. 187, оп. 1, д. 301. С. 20; ЦГАОР, ф. 102. дп-00, 1909, д. 5.
т. 1, л. 22.40 Голос Приуралья. 1908. № 134— 135; 1909. № 108; ГАОО, ф. 21, оп. 2, д. 403,
с. 15.41 Голос Приуралья. 1908. № 9; ГАПО, ф. 65, оп. 3, д. 128, л. 43.42 Голос Приуралья. 1908. № 229—230.43 Свобода печати при обновленном строе. Спб, 1912. С. 141.44 Голос Приуралья. 1911. № 12—13.
Ц1 ИА СССР, ф. 776, оп. 21, ч. 11, д. 225, л. 12; Голос Приуралья. 1911.№ 188.
46 Путеводитель по Уралу. Екатеринбург, 1902; Путеводитель по курортам Урала. Спутник туриста по Уралу. Екатеринбург, 1902; Весь Екатеринбург. Екатеринбург, 1903; Весь Челябинск и его окрестности. Челябинск, 1909; Урал Северный, Средний, Южный. Справочная книга. Пг. 1917.
47 Шмаков А. А. Указ. соч. С. 197.48 Весновский В. А. Весь Челябинск... С. 31.
В. И. УСАНОВ
Челябинский пед . институт
ИСТОРИЯ УРАЛА В ТВОРЧЕСТВЕ И. С. СИГОВА
Важной особенностью пореформенного развития историографии Урала было появление в ней мелкобуржуазного направления, которое было представлено, главным" образом, трудами либеральнонароднических историков. Ведущее место среди, них по вкладу в разработку вопросов истории Уральского края занимал И. С. Сигов. Рассмотрению его творческого наследия и посвящена данная статья. Задача эта в достаточной степени новая, поскольку прежде предпринимались специальные изыскания отдельных сторон деятельности И. С. Сигова: анализ социально-экономических взглядов
47
по истории Урала XVIII в. и периода капитализма \ оценка его художественного творчества 2, Однако вне поля зрения историографов осталось рукописное наследие исследователя, а также большое число журнальных и газетных статей. Нам кажется, что более полное представление о И. С. Сигове как историке можно составить только при условии исследования его наследия комплексно, всесторонне.
Он не принадлежал к числу профеа зональных ученых — большая часть его жизни была отдана деятельности в области страхования, однако у него были большие исторические познания. Он глубоко изучил источники по истории уральского края, принимал активное участие в общественной жизни России конца XIX— начала XX в.
Иван Сергеевич Сигов родился в 1862 г. в семье бедного земского служащего. Отец его — Сергей Петрович — был образованным, культурным и трудолюбивым человеком.3. Из семьи Сиговых вышло немало известных деятелей культуры, просвещения и науки. Рано около старшего брата Алексея (будущего писателя Погоре- лова) И. С. Сигов постиг уроки грамотности. В 1873 г. он поступил в Красноуфимское реальное училище. В период учебы и после ее окончания будущий исследователь упорно работал над своим самообразованием, читал и изучал В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, Н. А. Некрасова, Н. Г. Чернышевского, которые стали его любимыми писателями. Мировоззрение его формировалось постепенно и претерпело значительную эволюцию —от позиции революционного народника до выразителя интересов партии эсеров. Господствующим направлением общественно-политической мысли передовой интеллигенции на Урале в 70—80-е гг. XIX в., как и по всей России, было народничество, под воздействием которого шел процесс становления и развития общественно-политических и исторических взглядов И. С. Сигова. Начинал он как революционный народник, входя некоторое время в уральскую группу народовольцев.
В первые годы после окончания реального училища Иван Сергеевич работал учителем, проявив при этом значительные педагогические способности. В это же время он познакомился с народнической литературой, пропагандировал идеи, содержащиеся в ней. Дважды подвергался аресту, 6 месяцев провел в заключении, а в 1885 г. был уволен со службы за политическую неблагонадежность. - —
Вскоре И. С. Сигов переехал в Екатеринбург, работал здесь в области земской статистики и страхования. Принимал активное участие во всех общественных начинаниях передовой интеллигенции, являлся членом УОЛЕ, активно выступал за развитие высшего образования на Урале и распространение естественно-научных и исторических знаний Л Он начал сотрудничать в местных демократических и либерально-буржуазных газетах «Рудокоп», «Урал», «Ека
48
теринбургская неделя»; выступал по вопросам экономики Урала на страницах либерально-народнического журнала «Русское богатство». В начале 1887 г. И. С. Сигов был заключен в пермскую тюрьму за хранение и распространение запрещенной литературы. Отбыв наказание, он вынужден был уехать в Осу под надзор полиции.
В 1891 г. Иван Сергеевич возвратился в Пермь, где вновь работал страховым агентом. Постоянные выезды позволяли ему обстоятельно знакомиться с состоянием экономики, положением и бытом горнозаводского населения края 5. Обильный материал, собранный им, личные наблюдения легли затем в основу многочисленных публикаций по истории Урала. В деле страхования он, вместе с другими земскими деятелями, также добился определенных успехов.
Начиная с 1895 г., в уральских газетах и журнале «Русское богатство» стали появляться историко-экономические изыскания И. С. Сигова. Исследовательская деятельность его связана с третьим периодом в истории журнала. Он наметился с 1892 г., когда идейным руководителем этого печатного органа стал виднейший идеолог либерального народничества Н. К. Михайловский. Активно сотрудничали с ним его единомышленники В. П. Воронцов, Н. Ф. Даниельсон, А. В. Пошехонов, С. Н. Южаков и др. «Русское богатство» проводило взгляды либеральных народников на историю России, выступало с нападками на марксизм. Именно в это время произошел переход И. С. Сигова на либерально-народнические позиции. В своих работах по истории уральского края он повторял основные идеи либеральных народников: признание капитализма «регрессом», утверждение надклассового характера государства, доказательство возможности мирным путем добиться преобразования господствующих в стране и, в частности на Урале социально-экономических отношений и т. д. В начале XX в. под влиянием массового крестьянского движения возникла партия социалистов-революцио- неров (эсеров) — идейная наследница либерального народничества. Однако в новых исторических условиях представители ее стали сочетать народнические идеи с оппортунистическими воззрениями, с борьбой против революционной социал-демократии. На позиции эсеров перешел в это время и И. С. Сигов.
В 1903—1904 гг. он вместе с братом А. С. Сиговым-Погореловым и известным мелкобуржуазным экономистом и статистиком П. А. Голубевым издавал газету «Пермский край»6. Историк серьезно изучал условия быта горнозаводского населения Урала. Им была опубликована работа «Материалы к выяснению вопроса об обеспечении горнозаводского населения Пермской губернии в продовольственном отношении»_7, в которой вскрывалось тяжелое положение уральских рабочих. Публикация вызвала бурный протест со стороны горнозаводчиков и привела к смене всей земской управы ®
В 1904 г. И. С. Сигов переехал в Петербург, где стал заведую49
щим общей статистикой страховых обществ 9.Сюда его влекло желание более тесного сотрудничества с журналом «Русское богатство». В период революции 1905—1907 гг. он выступал в эсеровской печати с полемическими статьями, находясь в плену мелкобуржуазных взглядов 10. В частности, это выразилось в непонимании теории классов. И. С. Сигов растворял рабочих, крестьян и интеллигенцию в общем понятии «рабочий народ».11. Решающим признаком в определении классов историк считал источник дохода. В это время вместе с А. С. Сиговым-Погореловым, Н. А. Рубакиным и П. Ф. Якубовичем Иван Сергеевич издавал и редактировал еженедельный журнал «Щит», который закрывался и вновь возрождался под другими названиями: «Весть», «Мирские вести». Здесь им был опубликован ряд статей по актуальным вопросам современности 12, И. С. Сигов сочувственно отнесся к декабрьскому вооруженному восстанию в Москве. В годы реакции он работал в тарифном отделе акционерных страховых обществ, где быстро продвинулся от инспектора до заведующего тарифно-статистическим отделом и заместителя управляющего. По вопросам страхования им было написано более 70 статей.13.
Следует сказать, что и в петербургский период жизни Иван Сергеевич не отрывался от событий на Урале. Исследователь выступал в печати с докладами и статьями по вопросам развития горнозаводской промышленности, ликвидации посессионного права, положения горнозаводского населения. В Петербурге он считался одним из знатоков уральской экономики, истории края.
И. С. Сигов приветствовал Февральскую буржуазно-демократическую революцию. Уже в его докладе от 3 июля 1917 г. «О правах на недра земли» говорилось о социалистическом строе, однако в понимании его сущности с эсеровских позиций. Он безоговорочно поддерживал Временное правительство.14, И. С. Сигов не понял исторической закономерности и значения Великой Октябрьской социалистической революции. По его мнению, Россия не созрела для нее и длительное время в стране у власти должна находиться буржуазия. Однако, в отличие от большинства деятелей эсеровской партии, историк не примкнул к лагерю врагов Советской власти, стал активно работать в советских учреждениях.
В 1918 г. он переехал в Москву, где поступил на работу в Госстрах, заняв должность заведующего тарифно-статистическим отделом и консультанта правления. В 1930 г. ему была назначена персональная пенсия. В конце жизни, в возрасте 70 лет, И. С. Сигов попробовал свои силы в жанре беллетристики. За 8 лет им было написано 4 романа: «Тени прошлого», «Стародавняя быль», «Врач- каторжник», «На старом Урале». Из них был опубликован только последний. Умер Иван Сергеевич в Москве в 1942 г.-15
Ведущей темой научных изысканий И. С. Сигова была история горнозаводского Урала. Он стремился проследить весь процесс воз
50
никновения и развития промышленности края, раскрыть тяжесть положения и быт населения в эпоху феодализма и капитализма. Наряду с либерально-буржуазным историком В. Д. Беловым он первый дал цельный очерк истории Урала с начала колонизации и вплоть до XX в. Изучая эту сложную и весьма многоплановую проблему, исследователь обратился прежде всего к истории колонизации уральского края русским народом. Взгляды его по данному вопросу носили крайне противоречивый характер. С одной стороны, И. С. Сигов признал прогрессивное значение освоения Урала русскими, что ускорило освоение и развитие природных богатств края, его производительных сил, подготовило условия для формирования здесь горнозаводского района. Так, русские крестьяне принесли сюда пашенное земледелие, которое постепенно вытеснило подсечную систему. Кроме того, с момента проникновения русского населения на Урал «здесь возникали и новые производства: добыча соли, выделка железа из руд». Историк считал, что в ходе колонизации русские поселенцы не раз встречали серьезное сопротивление со стороны местного нерусского населения. Несомненно, что степень враждебности по отношению к русским со стороны коренных жителей автором крайне преувеличена. Как показали исследования советских историков, колонизация уральского края протекала в основном мирным путем. Что же касается восстаний башкир в XVIII в., то они явились ответом на усиление феодального и национального гнета. Другое дело, что в ряде случаев башкирская феодальная верхушка использовала выступления башкирского народа в своих целях, организуя уничтожение русских поселений. И. С. Сигов правильно назвал и главную причину, обусловившую поток русских крестьян на Урал, — стремление освободиться от крепостнического гнета. Земель, пригодных для земледелия, тогда здесь было много из-за малой плотности населения, что исключало острые столкновения русских с нерусскими народностями края,
В то же время исследователь ошибочно полагал, что «жизнь на Урале с самого своего зарождения развивается совершенно самостоятельно и свободно, формы ее вырабатываются самобытно». Он утверждал, что «за отдаленностью края от центров управления писанные законы теряли здесь свое значение, уступая место обычаю» 16,Непонимание хода русского исторического процесса не позволило ему увидеть того бесспорного факта, что по мере присоединения отдельных районов Урала к Русскому государству в них устанавливались обычные феодально-крепостнические отношения. Особенность их состояла в том, что в крае преобладал государственный феодализм. Сущность взглядов историка по данному вопросу состояла в том, что он, как либеральный народник, считал государство надклассовым органом, поэтому отсутствие на Урале крупного вотчинного землевладения (за исключением владений Строгановых) создало у него иллюзию «особого» пути края, воз
51
можности перехода к общинному социализму. Однако естественный ход развития Урала, по мнению И. С. Сигова, был нарушен. Он пришел к выводу, что «колонизация Урала русскими поселенцами имела и роковое влияние на судьбы края». К ее отрицательным последствиям исследователь отнес «перемены в отношениях государственной власти к народу, закончившиеся закрепощением последнего, возникновением на Урале горнозаводской промышленности». Такая оценка развития края вытекала из либерально-народнических установок И. С. Сигова. Он не понимал того факта, что в условиях господства феодально-крепостнических отношений в России расцвет горнозаводской промышленности был возможен только за счет массового применения на уральских заводах труда крепостных крестьян.
Ошибочное понимание роли металлургии в истории края проистекало также из отрицательного отношения историка, как идеолога мелкой буржуазии, к крупной промышленности. Основными отраслями уральской экономики И. С. Сигов считал сельское хозяйство и кустарные промыслы. Что же касается горнозаводского производства, то оно, по его убеждению, представляло враждебную краю силу. Смешивая отдельные стадии в развитии крупной промышленности, исследователь разделил вывод представителей буржуазной историографии об «искусственном» происхождении уральской металлургии, о насаждении ее «сверху» силой государственной власти. Именно это обстоятельство сначала вызвало выравнивание положения крестьянского населения края с положением остального русского крестьянства, а позднее привело к установлению на Урале наиболее тяжелого из всех «видов крепостного существования». И. С. Сигов писал, что переход уральских «крестьян-хлебопашцев в подневольных горнозаводских мастеровых, в обязательных (приписных) осуществлялся «насильственно» и привел к образованию «нового особенного класса».
Наиболее ценными являются выводы историка о крайне тяжелом положении горнозаводского населения Урала, которое находилось «в полной и бесконтрольной власти заводчиков». При этом он не ограничился констатацией этого факта, а, используя архивные документы, впервые дал подробное описание орудий и форм наказания работающих на уральских заводах людей, «массовых убийств» горнозаводчиками своих работников (на примере затопления в подвалах Невьянской башни Демидовым мастеровых из «беглых»), о тюрьмах, каторге и т. д. Критика жестокой эксплуатации горнозаводского населения в XVIII в., показ реального положения приписных крестьян, классовых выступлений против феодально-крепостнических порядков — все это составляет положительную сторону воззрений И. С. Сигова, отличную от построений дворянско- буржуазной историографии Урала.
Вместе с тем, приводя данные о классовой борьбе горнозавод52
ского населения против жестокой эксплуатации, он не считал, что «протесты крестьян и поголовные возмущения» могут принести за метное улучшение их положения. В его представлении выступления «горнорабочего люда еще более отягощают его положение» 17 Таким образом, исследователь отошел от революционных народников в признании необходимости революционным путем добиваться ликвидации самодержавия и крепостничества. Он сеял либеральные иллюзии о возможности мирного решения социально-экономических проблем на Урале.
Центральное место в исторической концепции И. С. Сигова занимала проблема кризиса и отставания уральской металлургии от нового горнозаводского центра— Юга России —в конце XIX— начале XX в. Именно она находилась в поле зрения представителей всех направлений дореволюционной историографии Урала, вызвав острую дискуссию, которая велась вплоть до 1917 г. Дискуссия развернулась и на страницах либерально-народнического журнала «Русское богатство». И. С. Сигов принял в ней активное участие. Он опубликовал серию статей, противопоставив свои взгляды воззрениям либерально-буржуазной историографии.
Буржуазные историки и экономисты видели истоки кризиса горнозаводского производства не в социально-экономических отношениях, сложившихся в крае, а в технико-экономических и организационных факторах. Одной из основных причин они считали появление Южного горнозаводского района и усиление его конкуренции с уральскими заводами. Порочность этого вывода состояла в истолковании самой сущности явления, в смешении причин и следствия.
В противовес буржуазным исследователям И. С. Сигов пытается найти глубинные причины кризиса и отставания уральской металлургии. По его мнению, «другие горнопромышленные районы ничем Уралу не мешают, так как вся русская горнозаводская промышленность удовлетворяет две трети внутреннего спроса на металл». Он считает, что конкуренции между промышленностью Юга и Урала была бы возможна только в том случае, если бы отечественная горнозаводская промышленность полностью покрывала спрос на металл. Историк не замечает, что благодаря техническому превосходству, лучшей организации труда Юг постепенно сокращал долю Урала в общероссийском производстве металла. Все это говорит об ошибочности утверждения И. С. Сигова о том, что конкуренции между двумя горнозаводскими районами не было.
Отсутствие притока капиталов на Урал признавалось представителями буржуазной историрграфии другой причиной отставания горнозаводской промышленности края. Приток денежных средств в промышленность^несомненно, важен, поскольку способствует техническому перевооружению заводов, ведет в конечном счете к резкому увеличению выпуска продукции, о чем говорит пример Юга России. Однако поступление отечественного и иностранного капи
53
тала на Урал, как справедливо замечает И. С. Сигов, затруднено тем, что край «весь поделен между многими владельцами». Исследователь близко подходит к пониманию того, что главной причиной кризиса и отставания уральской металлургии является сохранение в ней густой сети дореформенных отношений, в том числе монополия кучки горнозаводчиков на горное дело и недра земли.
Одним из существенных аргументов буржуазных историков в обосновании причин отставания горнозаводской промышленности Урала является тезис о нехватке рабочих рук на заводах. И. С. Сигов не считает это препятствием на пути развития горнозаводского производства. Более того, на основе анализа богатого фактического материала он доказывает, что «недостатка рабочих рук на Урале не ощущается, везде существует громадный избыток их». По его мнению, число свободных рабочих рук должно увеличиваться с применением более совершенной техники и технологии производства металла 18. С этой мыслью автора нельзя полностью согласиться. Горнозаводская промышленность Урала в пореформенный период в техническом отношении была отсталой. В. И. Ленин писал, что «на Урале число паровых сил увеличилось только в 2,5 раза, а на Юге вшестеро» 19# Вследствие низкой технической оснащенности уральских заводов процесс производства металла был более трудоемким и требовал гораздо больше рабочих рук, чем передовая промышленность Юга. Так, на Урале в 1893 г. «было занято 238 тыс.. 630 горнорабочих, а на Юге 54 тыс. 670». Что же касается роста числа занятых на заводах рабочих рук, то «число рабочих на Урале увеличилось в 1,5 раза, а на Юге почти вчетверо». Это свидетельствует о том, что «именно капиталистическая крупная промышленность быстро увеличивает число рабочих наряду с громадным повышением производительности их труда» 25„ Следовательно, если горнозаводская промышленность Урала и испытывала нехватку рабочих рук, то это было не причиной ее застоя, а следствием нежелания горнозаводчиков расходовать большие капиталы на техническое перевооружение заводов.
И. С. Сигов опровергает также утверждение буржуазных идеологов о том, что застой горнозаводской промышленности края вызван недостатком солидарности между предпринимателями. Он правильно полагает, что низкая заработная плата рабочих, высокие цены на продукты это подтверждают, что «все горнозаводчики понимают свои интересы одинаково и достигают цели с редким единодушием» 2\ Исследователь считает главной причиной, не позволяющей уральской горной промышленности в полной мере удовлетворить спрос внутри государства на железо, покровительственную в отношении ее политику. По его убеждению, удовлетворить в полной мере спрос на железо в России невозможно без того, чтобы не «отказаться от покровительственной системы и установить повсеместно свободу горного промысла»22.
54
Факт покровительственной политики правительства несомненен, однако И. С. Сигов явно преувеличивает роль государства в развитии горнозаводской промышленности Урала, повторяя вывод буржуазной историографии.
С середины 90-х гг. на одно из первых мест в историографии горнозаводского Урала выдвигается проблема истории посессионного права. Обосновывая ее актуальность, исследователь пишет, что «вопросы посессионного права приобретают именно теперь особый интерес, так как по ходатайству посессионеров разрабатывается вопрос о выкупе посессионных дач в полную собственность их владельцев» 23. Если сами посессионеры определяли посессионное право как полную собственность, то он считает, что «посессионное право — временное и условное пособие, полученное горнозаводчиками безвозмездно, никаких обязательств со стороны казны на продолжение этого пособия не существует» 24. На основе анализа законодательных актов, регламентирующих посессионное право, И. С. Сигов правильно отмечает, что «вызванное к жизни главным образом потребностями государства, горнозаводское дело первое время было всецело казенным предприятием». Однако казне было не под силу построить и запустить в действие столько заводов, чтобы они могли удовлетворить потребность в металле. Поэтому правительство было вынуждено «обратиться к частной предприимчивости» 25. Историк положительно оценивает политику Петра 1 в отношении горнозаводской промышленности Урала. Особенно приветствует он принцип «горной свободы», который с наибольшей полнотой был выражен берг-регламентом 1739 г. и позволял беспрепятственно осваивать природные богатства края. И. С. Сигов верно определяет, что коренной перелом в политике правительства по отношению к посессионным владениям наступил во второй половине XVIII в. Это выразилось прежде всего в издании целого ряда указов: указа 1782 г. об отмене «горной свободы»; указа о запрещении отбирать заводы в казну за долги; указа, запрещающего приписывание к заводам государственных крестьян. Однако вершиной протекционистской политики правительства исследователь считает «раздачу горнозаводчикам всех казенных заводов, рудников, дач». Все эти действия правительства позволяют ему определить суть политики в области горнозаводского дела как «нескончаемый ряд льгот и пособий со стороны правительства в пользу посессионеров» 26. Оценивая итоги протекционистской политики правительства, И. С. Сигов считает, что только «уничтожение монопольного владения Уралом есть тот необходимый шаг, без которого здоровой промышленности нам никогда не создать» 27. Он также приходит к выводу, что тормозом для развития уральской металлургии является посессионное право, которое необходимо ликвидировать.
Таким образом, И. С. Сигов правильно вскрыл важные причи
55
ны кризиса и отставания горнозаводской промышленности Урала и в этом отношении сделал шаг вперед по сравнению с буржуазной историографией. Исследователь выступил за ликвидацию крепостнических пережитков (монополия горнозаводчиков на горное дело, посессионное право), которые тормозили ее развитие. Однако в силу ограниченности своих взглядов он не мог дойти до понимания того, что не отдельные пережитки крепостничества, а вся совокупность их явилась главной причиной отставания уральской металлургии от Юга России.
Позитивное значение имела борьба И. С. Сигова за ликвидацию остатков крепостничества, что объективно должно было способствовать ускорению капиталистического развития горнозаводского Урала. Но в путях решения этого вопроса сказалась двойственность взглядов И. С. Сигова как мелкобуржуазного историка. Преобразование горнозаводской промышленности края он предполагал осуществить не революционным путем, а через государство, посредством правительственных реформ «в интересах народа». Суть его предложений в конечном итоге сводилась к ликвидации крупного горнозаводского производства и последующему развитию горнозаводского дела на Урале в форме мелкого промысла. Так, исследователь писал, что справедливое разрешение вопроса о посессионных владениях было бы то, при котором «все нелесные угодья были возвращены в казну для отвода их крестьянам и продажи малых дач посессионным владельцам по действительной их стоимости» 28.
Заслугой И. С. Сигова было то, что он одним из первых в дореволюционной историографии обратился к разработке практически неисследованной темы — истории народного образования на Урале в период капитализма. Им была написана работа «Народное образование в Красноуфимском уезде», которая сохранилась в рукописи. Год написания ее точно не известен, но, судя по материалу, можно отнести ее создание к началу 90-х гг. Наибольшую ценность представляют сведения о состоянии народного образования на Урале: количество учебных заведений в Красноуфимском уезде, их рост в пореформенный период, роль земства в развитии народного образования, количественный и качественный состав учащихся и учителей, качество преподавания, обеспеченность учителей, наличие оборудования, книг, пособий, помещений для занятий и т. д., уровень образования, судьба выпускников школ и училищ. Учитывая, что источников об этом сохранилось крайне мало, исследование И. С. Сигова и сегодня можно использовать для изучения истории народного образования на Урале в период капитализма. Автор сделал также ряд верных замечаний по данному вопросу. Прежде всего он отметил низкий уровень образования в крае среди трудящихся, особенно нерусских народностей (башкиры, татары), крайне неудовлетворительную материальную базу школ и училищ, низкое
56
качество преподавания, нехватку учителей и денежных средств, книг и пособий, невозможность получения образования для абсолютного большинства детей из рабочих и крестьянских семей. Так, по его подсчетам, средний процент грамотных в составе населения Красноуфимского уезда составлял от 15 до 20. Исследователь правильно указывал, что главную роль в народном образовании на Урале в пореформенный период играли земства 29. Вместе с тем И. С. Сигов не вскрывал классовой основы тяжелого положения народного образования, реакционной политики самодержавия и господствующих классов в этой области, что свидетельствовало об ограниченности его взглядов как народнического историка.
Ряд важных идей был высказан И. С. Сиговым в художественных произведениях, которые требуют отдельного внимания исследователей.
Подводя итоги рассмотрения творчества И. С. Сигова, необходимо сказать, что взгляды его на историю Урала были сложными и противоречивыми. С одной стороны, он признал прогрессивное значение колонизации уральского края, которая дала толчок к освоению его богатств, подготовила условия для расцвета горнозаводской промышленности. Вместе с тем исследователь явно преувеличил степень враждебности местного населения по отношению к русским поселенцам. Необоснованно также занижена им степень влияния русского народа на весь уклад жизни коренного уральского населения, вследствие чего был сделан ошибочный вывод об исключительной самобытности истории Урала. Это суждение И. С. Сигова о влиянии колонизации на всю жизнь края звучит в духе позитивизма, что характерно* для всех представителей мелкобуржуазной историографии. Неверным является мнение историка об отрицательной роли горнозаводской промышленности в последующем развитии края. В то же время он правильно считает, что главной причиной кризиса и отставания горнозаводской промышленности Урала было крепостничество, а после отмены крепостного права — остатки дореформенных отношений, из которых он называет монополию горнозаводчиков на горное дело и недра земли и посессионное право. Однако И. С. Сигов не вскрыл всю совокупность крепостнических пережитков, отрицательно влиявших на развитие уральской металлургии. Сам план преобразований горнозаводского производства исходил из народнических позиций исследователя, он был ограничен рамками либеральных реформ и не затрагивал основ господствующих в крае социально-экономических отношений.
В целом И. С. Сигов оставил заметный след в дореволюционной историографии Урала. Богатый фактический материал, собранный им, его статьи, исследования, выводы и наблюдения и сегодня не потеряли значения.
57
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Гурьев И. А. Горнозаводской Урал XVIII в в мелкобуржуазной историографии / / Историография и источниковедение. Свердловск, 1976; Мельников Р. Рецензия на рукопись И. С. Сигова «Горнозаводской Урал перед революцией». ГАПО, ф. Р-926, оп. 1, д. 125; У санов В. И. Либерально-народническая историография истории горонозаводских рабочих пореформенного Урала (1861 — 1895) / / Археографический ежегодник за 1973 год. Свердловск, 1975.
2 См.: Шарц А. К. Рукописи ждут Колумбов / / Звезда. 1965. 3 марта; ГАПО, ф. Р-926, оп. 1,д. 124, л. 2 об.; Котлар А. Рецензия на роман И. С. Сигова «На старом Урале». ГАПО, ф. Р-926, оп. 1,д. 126, л. 1; Ладейщиков А. С. Писатели Урала. Библиогр. указ. Пермь, 1949.
3 ГАПО, ф. Р-926, оп. 1, д. 102, л. 1.4 Там же.5 Там же, д. 124, л. 2 об.6 Там же.7 Сигов И. С. Материалы к выяснению вопроса об обеспечении горнозаводского
населения Пермской губернии в продовольственном отношении. Пермь, 1900.8 ГАПО, ф. Р-926, оп. 1, д. 102, л. 2,2 об.9 См.: Шарц А. К . Указ. соч.10 Сигов И. С. О самоуправлении / / Весть. 1906. № 7. С. 4—8; Он же. Турецкая
конституция / / Народная жизнь. 1906. № 2. С. 10— 12.п ГАПО, ф. Р-926, оп. 1, д. 70, л. 1—2.12 Там же, д. 102, л. 3.13 Там же.14 Там же, д. 70, л. 1—2; д. 67, л. 1—7.15 Там же, д. 102, л. 4 — 4 об.16 Сигов И. С. Народ и посессионные владения на Урале / / Русское богатство.
1899. № 3; ГАПО, ф. Р-926, оп. 1, д. 39, л. 3 об.17 ГАПО, ф. Р-926, оп. 1, д. 39, л. 3 об., 4, 9, 12, 15.18 Там же, д. 45, л. 8 — 9 об.19 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 490.20 См.: Там же. С. 490—491.21 ГАПО, ф. Р-926, оп. 1, д. 45, л. 9.22 Там же, л. 2—3.23 Там же, д. 39, л. 1 об.24 Там же, д. 54, л. 18.25 Там же. д. 39, л. 4.26 Там же, д. 54, л. 4.27 Там же, д. 63, л. 6 об.28 Там же, д. 54, л. 4.29 Там же, д. 55, л. 1,1 об. — 5.
58
В. Т. КОВАЛЕВА
Уральский университет
В. Ф. ГЕНИНГ И АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ НАУКА В УРАЛЬСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ
С именем Владимира Федоровича Генинга связано формирование свердловской школы археологов. До начала 60-х гг. ведущее место в подготовке археологических кадров на Урале принадлежало Пермскому университету, в котором археологические работы долгое время возглавлял известный советский археолог Отто Николаевич Бадер, по праву признанный основоположником уральской школы археологов.
В. Ф. Генинг увлекся археологией еще будучи учителем & школе пос. Веле, а затем — г. Красновишерска Пермской обл., когда он вместе со своими учениками скопировал наскальные рисунки писанного камня на р. Вишере (1947—1948). Интерес к археологии привел В. Ф. Генинга в Пермский университет, 1 курс которого он закончил заочно, а затем продолжил обучение на стационаре на одном курсе с ныне известными археологами Урала В. А. Обориным и В. П. Денисовым.
Как ученый В. Ф. Генинг сформировался под руководством О. Н. Бадера, унаследовав от него восторженный интерес к каждому оригинальному памятнику, что особенно привлекало к нему окружающих. В студенческие годы В. Ф. Генинг проявил незаурядные научные и организаторские способности; уже после III курса он стал начальником крупного отряда Камской археологической экспедиции, организованной О. Н. Бадером в 1956 г., опубликовал свою первую научную статью.
По окончании университета В. Ф. Генинг снова работал преподавателем истории в средних школах г. Кудымкара и с. Сива Пермской обл., а летом проводил экспедиции, в которых были заняты в основном школьники. Раскопки проводились на территории Удмуртии — районе в то время малоизученном в археологическом отношении. Основной круг проблем касался древней истории населения Прикамской Удмуртии и Казанского Прикамья в раннем железном веке и средневековье. В 1954 г. В. Ф. Генинг перешел на работу в Удмуртский республиканский музей на должность зам. директора по науке. Им впервые была создана большая экспозиция по археологии Удмуртии. В 1955—1958 гг. В. Ф. Генинг учился в
59
аспирантуре Института языка, литературы и истории при Казанском филиале АН СССР, а в 1959 г. защитил кандидатскую диссертацию «Пьяноборская культура на Средней Каме».
Результаты его археологических работ получили отражение в ряде информационных статей, а более полно были изложены в специальных исследованиях по проблемам общей систематизации и периодизации археологических памятников Удмуртии, разработкам по отдельным археологическим эпохам и культурам ‘.Главное внимание уделялось не формальным классификациям и типологиям, а содержанию социальных процессов, особенно этнических и общественно-экономических.
В 1960 г. В. Ф. Генинг переехал в Свердловск и в течение 14 лет работал на кафедре истории СССР (досоветский период), возглавив археологическую науку в Уральском университете. Это один из самых активных, насыщенных и плодотворных периодов его научной и педагогической деятельности. Следует сказать, ^то археологическая наука в Свердловске, как и в университете, имеет глубокие корни. В фондах областного краеведческого музея и археологической лаборатории университета хранятся богатейшие коллекции. Еще в 1870 г. научные силы Екатеринбурга объединились в Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ). Среди них было немало археологов, создавших первые обобщающие работы по древней истории Урала. Однако систематическое научное изучение археологических памятников восточного склона Урала началось после Октябрьской социалистической революции центральными организациями Москвы и Ленинграда. Большая заслуга в изучении края принадлежит П. А. Дмитриеву, ушедшему добровольцем на фронт и погибшему в 1943 г. Во время Великой Отечественной войны археологическая работа в Уральском университете возглавлялась Н. Н. Бортвиным, а с 1946 г. — К. В. Сальниковым§ при деятельном участии Е. М. Берс. Небольшие по объему работы проводились в основном силами студентов-практикантов исторического факультета. В Уральском университете в то время одновременно работали две небольшие экспедиции — Южно-Уральская под руководством Константина Владимировича Сальникова и Средне-Уральская под руководством Елизаветы Михайловны Берс. Обе экспедиции были в значительной степени автономны и работали не только на разных территориях, но и научные цели их не всегда координировались. Несмотря на большие личные заслуги К. В. Сальникова в изучении бронзового века Урала, археологической школы в Свердловске не было, хотя отдельные ученики Сальникова стали впоследствии известными археологами.
В -1961 г. по . инициативе В. Ф. Генинга была создана единая Уральская археологическая экспедиция (УАЭ), и с этого же времени началась специализация по археологии при кафедре истории СССР. В. Ф. Генинг читал общие курсы по археологии СССР и ис
60
тории первобытного общества, разрабатывал специальные курсы по археологии Урала и Западной Сибири. Молодой ученый, влюбленный в свою науку, покорял студентов широкой эрудицией, личным обаянием, необычайным трудолюбием, целеустремленностью. Авторитет В. Ф. Генинга как преподавателя был безупречным в течение всех лет работы в Уральском университете. Прекрасный лектор, В. Ф. Генинг был и талантливым педагогом, умевшим понять своих учеников и помочь им. Особенно много внимания Владимир Федорович уделял своим питомцам, специализирующимся по археологии. Не жалея ни сил, ни времени, он передавал свой опыт, а главное, умение работать, зачастую просиживая до глубокой ночи над коллекциями вместе со своими учениками, заражая их своим неутомимым энтузиазмом.
Методика археологических раскопок отрабатывалась не только на западно-сибиреких памятниках, но и в составе других экспедиц и й — Крымской, Среднеазиатской. Были организованы коллективные выезды для работы с коллекциями в фондах музеев Москвы, Ленинграда, Перми. Для чтения спецкурсов студентам-археологам приглашались специалисты разных профилей, в том числе Г. Ф. Дебец, М. П. Грязнов, В. Н. Чернецов, В. В. Пименов, Э. С. Мар- карян, В. М. Бахта, а в составе Уральской экспедиции работали Л. Я. Крижевская, М. С. Акимова, М. Г. Мошкова и др.
Формируя коллектив, В. Ф. Генинг на каждом этапе ставил различные общие задачи. В начале 60-х гг. это было создание прочной Источниковой базы для последующих исторических обобщений. Были организованы сплошные разведочные работы на огромной территории Урало-Западносибирского региона и составлены археологические карты бассейнов рек Северной Сосьвы, Туры, Тав- ды, Исети, Тобола, а также Ишимско-Иртышского лесостепья. На этом этапе вырабатывались общие приемы полевой методики, определилась и общая тема исследования — выделение археологических культур и их вариантов, характер взаимодействия их с культурами соседних регионов.
Большой коллектив дипломников первого выпуска (В. И. Лип- ский, В. Н. Фролов, В. Неживых, Н. И. Савцова, В. А. Швечикова, В. Т. Юровская (Ковалева), С. Б. Данилевич (Булавина), Т. Г. Бушуева (Гашева), М. К. Позднякова, М. И. Базь (Волкова) и второго (Г. Б. Зданович, Б. Б. Овчинникова, С. Я. Медведчук (Зда- нович), Е. М. Шилина (Мырсина), В. В. Евдокимов, Л. Г. Шори- кова (Пешкова), М. К. Болотов) под руководством В. Ф. Генинга, В. Д. Викторовой, В. Е. Стоянова в жарких дискуссиях и путем тщательного сравнительного анализа и типологии разработал культурно-хронологическую периодизацию огромного региона — лесного Зауралья и Тоболо-Иртышской лесостепи, ранее совершенно не изученного в археологическом отношении.
Важной вехой в истории факультета явилось создание в 1968 г.6 ]
хоздоговорной лаборатории археологических исследований при кафедре истории СССР (досоветский период), в то время единственной на Урале. Хоздоговорные работы давали возможность обеспечить материальную базу для развития археологической науки и роста кадров, приоритет в подготовке которых прочно закрепился за Уральским университетом. Накопление значительных по объему археологических материалов и создание лаборатории позволили В. Ф. Генингу поставить перед коллективом новые задачи и определить дальнейшие пути развития коллектива, когда значительную организационную и научную автономию приобрели исследования отдельных районов в Тюменской, Челябинской, Курганской, Омской обл. и в Удмуртии. Начало этим работам было положено раскопками в Челябинской обл. на поселениях Камбулаш, Сара- фановское (Т. Н. Чебакова) и Миасском могильнике (Е. Морев) эпохи бронзы. Затем начались крупные работы на Брединском водохранилище на р. Синташта' было открыто и раскопано значительное количество стоянок каменного века (раскопки В. Т. Петри- на, Т. М. Гусенцовой); особенно значительные результаты дали раскопки андроновских поселений: Мирный II, IV, Рымникское (Синташтинское), курганы Мирный и Рымникский (раскопки Т. Н. Чебаковой, В. И. Стефанова, Ю. П. Чемякина, Л. Н. Коряковой). Наиболее крупными и новыми по своим результатам были раскопки комплекса Синташта в 1972—1975 гг., открывшие уникальные остатки, связанные с индоариями середины II тысячелетия до н. э.2
В Курганской обл. были произведены раскопки на мезолитической стоянке Сухрино и многослойном поселении у д. Боборыки- но на р. Исеть, а на р. Тобол в 1966 г. раскапывались андроновский могильник Раскатиха (под руководством Т. М. Потемкиной), палеолитическое местонахождение Шикаевка (В. Т. Петрин), Старо- Лыбаевское городище (Б. Б. Овчинникова).
В Тюменской обл. продолжались работы на р. Ишим: раскопки Лихачевского городища (В. Ф. Генинг, Г. Б. Зданович), неолитических поселений у с. Ир (Л. Л. Косинская), андроновского поселения Пахомовская пристань (В. В. Евдокимов). С 1967 г. начались работы на Андреевском озере у г. Тюмени (Л. Я. Крижевская, В. Т. Юровская), где была раскопана известная неолитическая стоянка Козлов Мыс. В дальнейшем на побережье Андреевского озера и р. Дуван было выявлено огромное количество . ..мятников, которые впоследствии дали возможность выделить новые арх^ о.логические культуры и культурные группы. Постоянные раскопки на Андреевском озере проводились В. Д. Викторовой, В. Т. Ковалевой, М. В. Романовой, Л. Сухиной, позднее — Н. В. Баранкиным, Л. И. Ашихминой. Еще одним крупным объектом работы в Тюменской обл. стала Барсова гора у г. Сургута на Оби, широкие археологические исследования на которой были начаты с 1970 г. и продолжаются до настоящего времени. Уникальный комплекс на Бар
совой горе позволил получить достаточно полный источник для древнейшей истории Среднего Приобья. В разное время раскопки в районе г. Сургута вели Н. В. Федорова, Ю. П. Чемякин, В. П. Викторов, М. В. Елькина, В. М. Морозов, Н. А. Алексашенко, Г. В. Бельтикова, В. А. Борзунов, Л. М. Терехова и др.
С 1965 г. проведением обширных раскопок на городище Большой Лог у г. Омска, а затем — комплекса у с. Черноозерье (1967— 1970 гг.) начались работы в Омской обл. (В. Т. Петрин, В. П. Викторов, О. М. Кондратьев, Н. К. Стефанова, Н. В. Федорова, В. И. Стефанов, В. А. Борзунов и др.).
В 1970 г. в Томске проводилось совещание по хронологии и культурной принадлежности памятников Западной Сибири, на котором коллектив археологов Уральского госуниверситета под руководством В. Ф. Генинга представил целостную концепцию развития культуры Ишимско-Иртышской лесостепи 3. К сожалению, тематика Зауральско-Западносибирского региона не получила в те годы широкого освещения в печати, несмотря на огромный размах археологических исследований. В. Ф. Генинг вместе с Р. Д. Голдиной продолжили интенсивно осваивать и публиковать материалы по Прикамью, а западносибирские материалы обрабатывались молодыми в то время сотрудниками, вторые в лучшем случае доводили работу до публикации. Большинство же материалов не только не были напечатаны, но и сохранились не в полном объеме.
Быстрый рост Источниковой базы ставил задачу ее систематизации. Необходимо было разработать наиболее рациональные и информативные методы работы с источником. По мнению В. Ф. Генинга, перспективным являлся метод статистической обработки керамики — самой массовой категории находок. Коллективом лаборатории апробировались различные варианты; в результате была выработана общая программа статистической обработки керамики, которая в дальнейшем дополнялась и уточнялась многими археологами и которой продолжают пользоваться по сей день4.Разработка специальных методов обработки, статистической характеристики и сравнительного анализа погребальных памятников проводилась совместно с В. А. Борзуновым; была создана рациональная программа, которая в дальнейшем применялась для решения конкретно-исторических и источниковедческих задач многими археологами5.
Одновременно В. Ф. Генинга все больше интересовали вопросы теории археологии и истории первобытного общества. Он пришел к убеждению, что прогресс в развитии археологического знания, эффективность осмысления источников невозможно осуществить без разработок теоретико-методологических вопросов археологического познания. В. Ф. Генинг организовал теоретические семинары, на которых обсуждались различные проблемы первобытности: периодизации первобытного общества, критериев выделения археоло
63
гических культур, определения и содержания археологической культуры (АК), предмета археологии и др. Во всех этих дискуссиях и многочисленных работах доказывалось соответствие археологической культуры отдельному обществу древности или этносу на определенном этапе социально-экономического развития6.Он обращался к общей , теории этноса в эпоху первобытности, исследованию сущности этнического процесса, результаты которого были опубликованы в монографии в 1970 г.7 Анализ общественно-экономической системы первобытности позволил выделить четыре качественные ступени, различающиеся степенью проявления факторов, характеризующих этносы и тем самым их общую структуру и тенденции в развитии.
Завершая докторскую диссертацию, Владимир Федорович как никогда много работал, все более расширяя круг своих интересов. Под его руководством защитили кандидатские диссертации В. Д. Викторова и Р. Д. Голдина, а в 1974 г. В. Ф. Генинг защитил докторскую диссертацию на тему Этническая история Южного Прикамья в I тысячелетии н. э.». Круг интересов В. Ф. Генинга все более определенно склонялся к углубленному изучению и развитию вопросов теории и методики. Дискуссии на семинарах внутри созданной им лаборатории часто не удовлетворяли В. Ф. Генинга, ему становилось скучно. Занятые каждый своей темой,его ученики в то время еще не доросли до уровня общетеоретических вопросов, поэтому семинары постепенно превращались в диалог В. Ф. Генинга и В. Д. Викторовой. В то же время для углубленной работы по вопросам теории и методологии археологии нужны были и более благоприятные условия. Большая учебная нагрузка не давала возможности сосредоточиться только на науке. Много времени уходило на общественную деятельность. В. Ф. Генинг был то председателем цехкома факультета, то возглавлял группу народного контроля, то жилищную комиссию месткома. В любое дело, каким бы ни был занят Владимир Федорович, он вносил свой организаторский талант, деловитость, принципиальность, человеческое обаяние. Кроме того, В. Ф. Генинг не мог не почувствовать и негативные стороны своей школы. Излишняя опека и колоритная фигура лидера не всегда способствовали развитию индивидуальности его учеников. Встал вопрос о выборе тем и путей самостоятельной работы сотрудников лаборатории, и желания руководителя и коллектива не всегда совпадали. В. Ф. Генинг понял, что свое дело в Свердловске он уже сделал, к тому же врачи советовали ему сменить место жительства в связи с ухудшением здоровья. После защиты докторской диссертации он уехал в Киев, в Институт археологии АН УССР, где его основное внимание сосредоточилось на теоретических и методологических проблемах археологии. Длительное время (1974— 1986 гг.) был заместителем директора института по науке, в 1979 г. им впервые в нашей стране было создано новое подразделение в институ-
64
те — отдел теории и методики археологических исследований, заведующим которого он является по сей день. Изданы новые коллективные и авторские монографии. В. Ф. Генингом прочитаны специальные курсы в вузах Киева, Свердловска, Ижевска. Однако после переезда в Киев связи с коллективом археологов Уральского университета постепенно утрачивались, хотя было написано и опубликовано в соавторстве с сотрудниками еще немало работ по урало-сибирской археологии, защищены кандидатские диссертации А. И. Ашихминой и В. В. Евдокимовым.
В 1985 г. В. Ф. Генингу было присвоено звание профессора. Он внес и продолжает вносить значительный вклад в развитие советской археологии. В. Ф. Генинг — автор почти 200 работ, в том числе — 15 монографий и научно-популярных книг. В Уральском университете им была организована серия выпусков «Вопросы археологии Урала», освещавших работу экспедиций и результаты исследований в Прикамье и Западной Сибири. Ученики В. Ф. Ге- нинга стали известными археологами и работают в разных городах Союза: Р. Д. Голдина — в Ижевске, Г. Б. и С. Я. Зданови- чи — в Челябинске, В. В. Евдокимов — в Караганде, В. Т. Петрин — в Новосибирске, Л. И. Ашихмина и Л. Л. Косинская — в Сыктывкаре, Т. М. Гусенцова — в Ленинграде, Л. В. Чижова — в Москве.
В Уральском университете В. Ф. Генинг заложил прочный фундамент, на котором продолжает развиваться археологическая наука, главным образом касающаяся древней истории Урала и З ападной Сибири от каменного века до этнографической современности. В настоящее время в лаборатории археологических исследований и на кафедре работают 18—20 сотрудников, в том числе 6 кандидатов наук. На базе хоздоговорных работ проводятся систематические археологические исследования в Свердловской, Тюменской, Курганской, Пермской и Омской обл. Открыты и изучаются новые археологические культуры и очаги металлургии, уточняются хронология и периодизация ранее выделенных культур и этапов. Много внимания уделяется вопросам палеоэкономической реконструкции древних коллективов Зауральско-Западносибирского региона. В последние годы коллектив включился в работу по теме:. «Духовная культура Урала». В Свердловске регулярно проводятся региональные совещания и семинары по основным дискуссионным проблемам археологии. Издается межвузовский сборник «Вопросы археологии Урала» (вышло 19 выпусков этого сборника), подготовлены монографические исследования по ряду важнейших вопросов истории Урала и Западной Сибири.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Генинг В. Ф. Археологические памятники Удмуртии. Ижевск, 1958; Очерк этни
65
ческих культур Прикамья в эпоху железа / / Тр. Казан, филиала АН СССР. Сер. гуманит. наук. Т. 2. Казань, 1959.
2 См: Он же. Могильник Синташта и проблема ранних индо-иранских племен. / / Сов. археология. № 4. М., 1977.
3 См.: Генинг В. Ф., Гусенцова Т. М., Кондратьев О. М. и др. Периодизация поселений эпохи неолита и бронзового века Среднего Прииртышья / / Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. Томск, 1970; В. Ф. Г енинг, Л. Н. Корякова, Б. Б. Овчинникова, Н. В. Федорова. Памятники железного века в Омском Прииртышье / /Т а м же; В. Е. Стоянов. Классификация и периодизация западносибирских лесостепных памятников раннего железного века / / Там же.
4 Генинг В. Ф. Программа статистической обработки керамики из археологических раскопок / / Сов. археология. 1973. № 1.
5 Борзунов В. А., Г енинг В. Ф. Методика статистической характеристики и сравнительного анализа погребального обряда / / Вопр. археологии Урала. Вып. 13. Свердловск, 1975.
6 См.: Генинг В. Ф. Проблема соотношения археологической культуры и этноса / / Вопр. этнографии Удмуртии. Ижевск, 1976.
7 Он же. Этнический процесс в первобытности. Свердловск, 1970.
А. С. ЧЕРКАСОВА
Институт истории и археологии УрО АН СССР
М. Ф. ЗЛОТНИКОВ—ИССЛЕДОВАТЕЛЬ РАННЕЙ ИСТОРИИ РАБОЧЕГО КЛАССА РОССИИ
В удивительно скудном списке литературы о замечательном советском историке Михаиле Федотовиче Злотникове можно почерпнуть лишь краткие биографические данные, перечень трудов и общую оценку его монографического исследования «Континентальная блокада и Россия» \ Самыми важными из его работ автор биографического очерка о нем В. К. Ядунский считал, кроме указанной монографии, подготовку к печати рукописи и вводной статьи к книге В. Геннина «Описание Уральских и Сибирских заводов» и статью «От мануфактуры к фабрике», посвященную проблеме промышленного переворота в России и опубликованную посмертно в журнале «Вопросы истории» в 1946 г.
Что же касается его работ по истории зарождения рабочего класса в России, то они до сих пор не заняли должного места в историографии проблемы. В литературе пока даже не ставился вопрос о необходимости определить вклад М. Ф. Злотникова в исследование одной из важнейших проблем генезиса капитализма в нашей стране2 и становление советской исторической науки в целом.
66
Возможно, это объясняется тем, что свои исследования в данной области М. Ф. Злотников не успел оформить и опубликовать в виде монографии. Но всегда ли мы должны отдавать предпочтение монографии перед статьей, а многотомному изданию перед книгой? Порою статья может содержать куда больше идей, открывая новое направление научного поиска, предлагая новый подход к источнику, указывая путь к исследованию сложной проблемы. Такими качествами, несомненно, обладали статьи М. Ф. Злотникова о рабочих кадрах мануфактурных предприятий феодальной России, опубликованные в первой половине 30-х гг.
Чтобы в полной мере оценить значение его работ, вспомним состояние изученности ранней истории пролетариата к концу первого этапа развития советской исторической науки. Радикальное обновление проблематики исторических трудов в этот период было связано, как известно, с общественной потребностью создать историю народных масс и революционного движения в России. Эта область отечественной истории представляла собой в подлинном смысле целину, к разработке которой до революции обращались лишь немногие буржуазные ученые, не владевшие марксистским методом анализа социальных процессов. Овладение им началось сразу же после революции и гражданской войны, но первые труды по ранней истории рабочего класса свидетельствовали скорее о стремлении использовать марксистскую терминологию, чем о подлинном знании теории марксизма и качественно новом осмыслении исторического процесса.
Не лучше обстояло дело и с источниковедческой базой первых исследований. Она была целиком заимствована из дореволюционной историографии. Вместе с ней были усвоены многие представления и выводы^ имеющие принципиальный характер для понимания начального этапа процесса формирования пролетариата в России, в том числе на Урале. Их суть заключалась в следующем. В крепостной России источником формирования рабочих могли быть и были крепостные, а также бродяги, преступники и прочий деклассированный элемент. Они являлись дешевой рабочей силой, поэтому заводчики не были заинтересованы в использовании дорогостоящего вольнонаемного труда, предложение которого в тот период сводилось к ограниченному контингенту лиц. Это явление считалось специфичным для России, и оно обусловило развитие крупной промышленности в форме «крепостной мануфактуры»Д прочно привязанной к феодальной системе и ставшей заслоном для капитализма. Поэтому мануфактура у нас не только появилась значительно позже, чем в Западной Европе, но и развивалась в своеобразных (некапиталистических) формах. Отсюда и процесс рождения пролетариата либо выносился за рамки феодальной эпохи, либо связывался с чисто капиталистическими предприятиями и типами найма. Существенный сдвиг в исследовании проблемы мог произойти лишь в результате
67
накопления нового документального материала и его глубокого анализа с позиций марксистской теории. Задача создания истории пролетариата поставила на повестку дня поиск новых источников, способных дать исчерпывающий ответ на вопрос о процессе формирования и составе рабочих кадров мануфактурной промышленности России.
Интерес к истории русской промышленности и ее работников возник у М. Ф. Злотникова, по-видимому, еще в годы учебы в Петербургском университете, где он посещал научный кружок А. С. Лаппо-Данилевского. Автор фундаментального исследования по истории русской промышленности и торговли 4, не потерявшего до сего времени своей ценности, А. С. Лаппо-Данилевский много сделал и в области источниковедения. Он был противником выборочного исследования документов определенного.типа. Им изданы писцовые и переписные книги XVII в. по Нижнему Новгороду. Это первое издание такого рода документов, наиболее полно отражающих экономическое положение податного населения. А. С. Лаппо- Данилевский принадлежал к числу тех немногих дореволюционных исследователей, которые не отделяли резкой гранью историю России от истории Западной Европы. В частности, он агрументирован- но критиковал мнение М. И. Туган-Барановского о «крепостном» характере всей русской мануфактурной промышленности XVIII в.
Самостоятельная педагогическая и научная деятельность М. Ф. Злотникова началась в Днепропетровском университете (1918— 1932) и совпала со временем становления советской исторической науки. Уже тогда он заинтересовался проблемой генезиса капитализма в России и, понимая сложность ее исследования, раздумывал о путях и методах работы в этой области. По свидетельству студента, а позже аспиранта П. Е. Матвиевского, учившегося в Днепропетровском университете с 1923 по 1928 г., Михаил Федотович посоветовал ему в те годы избрать темой научных занятий историю мануфактурной промышленности Украины XVI11 — первой половины XIX в., так как считал, что характер мануфактурной промышленности удастся выяснить лишь через монографическое изучение предприятий разного вида в течение всего периода их существования. И сам М. Ф. Злотников, по-видимому, уже тогда начал сбор архивного материала по истории промышленности феодальной России. Одновременно он обратился к изучению формирования рабочих кадров на мануфактурах, их состава и заработной платы. Серьезная многолетняя работа в архивах позволила М. Ф. Злотникову стать первым советским исследователем целого ряда узловых вопросов проблемы генезиса капитализма. В Ленинградском архиве АН СССР хранится рукопись монографии М. Ф. Злотникова по истории промышленности и рабочего класса в крепостной России. Она не только осталась неопубликованной, но и не оценена по достоинству, между тем как статьи, появившиеся в пе
68
чати при жизни историка, свидетельствуют о том, что его монография, несомненно, была бы значительным явлением в исторической науке того периода. Она открыла бы целую серию трудов по истории промышленности и рабочего класса, созданных на основе нового архивного материала и марксистской теории. Практически все исследования по этим темам, вышедшие в течение второго периода развития советской исторической науки, имели преемственную связь с работами М. Ф. Злотникова по кругу поднимаемых вопросов и источников (труды Д. А. Кашинцева, П. Г. Любомирова, Б. Б. Кафенгауза, Н. И. Павленко, С. Г. Струмилина и др.). Продолжением исследований, начатых М. Ф. Злотниковым, по истории зарождения рабочего класса мы считаем и свою монографию. Все это свидетельствует о том, что уже тогда он сумел определить наиболее актуальные направления развития советской историографии и внести существенный вклад в их. разработку.
Обратимся к его статьям по ранней истории рабочего класса в России. М. Ф. Злотников не только положил начало исследованию одного из важнейших вопросов проблемы генезиса пролетариата — источников формирования рабочих кадров мануфактурных предприятий первой трети XVIII в., но и первым понял ценность такого рода документов, как ревизские казки, сенатские и заводские переписи мастеровых и работных людей. Ему принадлежит методика сплошной обработки первичных материалов этих массовых источников.
Результаты работы были доложены на заседании комиссии по истории пролетариата при Обществе историков-марксистов 15 сентября 1929 г. Через год в 1 номере журнала «История пролетариата СССР» доклад и протокол его обсуждения были опубликованы5. Само название доклада «К вопросу о формировании вольнонаемного труда в крепостной России» звучало вызовом традиционным представлениям. М. Ф. Злотников высказал важные наблюдения, имеющие принципиальное значение для понимания процесса зарождения пролетариата в нашей стране. Содержание доклада обнаруживало глубокое знание трудов крупнейших дореволюционных историков, много и плодотворно работавших в архивах (Н. А. Рожков, В. И. Семевский, А. С. Лаппо-Даннлевский и др.), законодательных актов и прочих опубликованных материалов и разнообразных архивных документов. Участники обсуждения и сам докладчик отметили, что собранный архивный материал настолько велик, что не может быть изложен в одном докладе и его хватило бы на целый ряд научных выступлений. Особое внимание исследователь уделил переписям мастеровых и работных людей. Им были обработаны и сведены в таблицы материалы сенатских переписей первой половины 30-х гг. XVIII в. по нескольким мануфактурам (суконная мануфактура Щеголина и К° в Москве, суконная же Микля- евой и Дрябкова в Казани, полотняная и парусная Тамеса в Моск
69
ве, Затрапезного в Ярославле, парусная и писчебумажная мануфактуры Гончарова в Малоярославском уезде). Приводились также сведения по Невьянскому и другим заводам Демидовых и Осокиных на Урале. Основываясь на всех этих данных, М. Ф. Злотников выступил против мнения ряда буржуазных (Н. А. Фирсов, П. Н. Милюков и др.) и советских (М. Н. Покровский и др.) историков о том, что петровская промышленность потерпела банкротство. Закрылись лишь мелкие предприятия, а крупные сохранились и продолжали действовать. Одновременно с возникновением крупной промышленности в ней формировались кадры наемных рабочих. Даже на казенных предприятиях их набирали не только принудительно (приписные крестьяне, солдаты, ссыльные), но и по вольному найму (иностранцы и русские). На частных предприятиях применялся и принудительный* и вольнонаемный труд. Так, наибольшая часть кадров Невьянского завода состояла из государственных крестьян, добровольно пришедших на завод и работавших по вольному найму вплоть до Указа 1736 г.
Опираясь на данные переписей, М. Ф. Злотников выступил с критикой ряда положений М. И. Туган-Барановского о кадрах русской мануфактуры и доказал, что они построены на ошибочных основаниях. Во-первых, не подтверждалось документами мнение М. И. Туган-Барановского о том, что после Указа 1721 г. мануфактуры России быстро перешли на крепостной труд. Анализ переписей показал, что крепостных было куплено в тот период немного. Во-вторых, совершенно неверно утверждение, что в крепостной России не было достаточного для промышленности предложения вольнонаемного труда и в этом — причина применения труда крепостных, ссыльных, солдат и деклассированных элементов. Критика М. Ф. Злотникова опиралась на анализ переписей и факты широкого использования вольнонаемных на государственных работах. Так, от 2 до 3 тыс. вольнонаемных было занято на строительстве Ладожского канала. Ссылаясь на публикацию документов, помещенных в одном из сборников Русского исторического общества, он цитировал в своем докладе донесение руководителя работ на канале генерала Миниха о том, что в 1726 г. работники там отказывались работать за низкую заработную плату. Поэтому генерал потребовал прислать солдат для их усмирения и замены ушедших 6. Этот факт и многие другие объясняли, по мнению ученого, стремление заводчиков прикрепить и закрепостить пришлых людей. Они желали иметь «покорных и дешевых рабов». Началом перехода русской промышленности к принудительному труду М. Ф. Злотников считал Указ 1736 г. о прикреплении пришлых «навечно» к заводам. Вторая ревизия привела к еще большему сокращению кадров вольнонаемных. Вывод докладчика о том, что мануфактура в первой трети XVIII в. основывалась на вольнонаемном труде и, следовательно, была капиталистической, не получил под
70
держки присутствующих историков.Весьма интересны с историографической точки зрения были
прения по докладу, так как в ходе их были сформулированы вопросы, долгие годы не сходившие со страниц нашей исторической литературы. Обсуждение, по существу, явилось началом дискуссии о характере русской мануфактуры. Доклад стимулировал изучение и осмысление проблемы генезиса пролетариата в России. Слушатели критиковали его по целому ряду позиций. Б. Б. Граве упрекал М. Ф. Злотникова за некритичное якобы отношение к терминологии источника. Присоединились к этому замечанию историки В. Я. Яроцкий, А. И. Граве и М. В. Нечкина, считавшие важным разобраться в самом понятии «вольнонаемный труд». Вольнонаемный рабочий первой половины XVII в. — это оброчный крестьянин, поэтому, по их мнению, его нельзя было считать пролетарием. Процесс образования вольнонаемного труда предлагалось прослеживать «помимо вольнонаемных рабочих, сохраняющих крепостную связь с помещиком» 7. Резко негативную позицию при обсуждении доклада заняла академик А. М. Панкратова, упрекая автора в слабой аргументации вывода о значительном числе вольнонаемных до 1736 г. Она считала, что для этого требуется изучить данные о большом количестве предприятий, а также исследовать формирование постоянного ядра рабочих.
Следует констатировать, что значение работы, проделанной М. Ф. Злотниковым, не было понято, историками. Между тем вывод, к которому пришел историк относительно масшатабов использования вольнонаемного труда в первой трети XVIII в., был Подтвержден исследованиями, появившимися в последующие десятилетия. Кроме того, именно в ходе обсуждения была поставлена задача обращения к архивным материалам для исследования причин, времени и масштабов внедрения принудительного труда в промышленности XVIII в. О том, что доклад и его обсуждение помогли уяснить направление дальнейшей работы по проблеме генезиса пролетариата, свидетельствует опубликование в той же первой книжке журнала «История пролетариата СССР» программно-теоретической статьи А. М. Панкратовой .
Отметим, что если вывод М. Ф. Злотникова о чисто капиталистическом характере русской мануфактуры первой трети XVIII в. представляется сейчас упрощенным, то и высказывания его оппо- нетов страдали тем же недостатком, так как отрицали саму возможность существования рынка вольнонаемного труда в крепостной России. Кроме того, ссылки на К. Маркса свидетельствовали о поверхностном усвоении его работ и отдельных высказываний, в то время как фактическая картина процесса формирования рабочих кадров, нарисованная М. Ф. Злотниковым, говорила о правильном отражении конкретно-исторических реалий данной эпохи. Она не противоречила той, которая была выявлена исследователями позже
71
и для многих других мануфактурных предприятий петровской России. Этим исследование М. Ф. Злотникова выгодно отличалось от книг по истории рабочего класса, вышедших в первое десятилетие после Октября. Становление советской исторической науки происходило как на базе освоения положительного опыта буржуазной науки, так и в борьбе с ней. М. Ф. Злотников явился одним из немногих в то время советских историков, понявших научную несостоятельность концепции М. И. Туган-Барановского, которая, по существу, исключала понимание генезиса капитализма в России как исторически закономерного процесса. В целом ряде своих статей М. Ф. Злотников не просто полемизировал с высказываниями М. И. Туган-Барановского, но дал развернутую критику его исследовательских приемов. Следует отметить, что это была первая профессионально выполненная критика концепции М. И. Туган-Барановского, предпринятая советским историком.
Несомненно, что М. Ф. Злотников придавал важное значение критике концепции «крепостной мануфактуры», так как посвятил ей специальную статью 9. В ней ученый изложил свое научное кредо, выступил с позиций историка-марксиста, что свидетельствовало о серьезной работе над освоением марксистского учения. Весьма показательно, что в своей статье М. Ф. Злотников, тщательно разобрав исследовательские приемы М. И. Туган-Барановского, доказал на конкретных фактах несовершенство и примитивность его методологических и источниковедческих методов анализа архивных документов и прежде всего официальной статистики. Например, он дал критику литературных и архивных источников, на основе которых М. И. Туган-Барановский подсчитал количество «фабрик» в России XVIII— первой половины XIX в. В их число тот включил и мелкие заведения полуремесленного типа. Между тем, подчеркивал М. Ф. Злотников, в то время уже вышли экономические работы В. И. Ленина «Развитие капитализма в России» и др., в которых давались научные определения и фабрики, и мануфактуры, а также их отличия от заведений ремесленного типа и друг от друга. Опираясь на научные критерии, содержащиеся в работах В. И. Ленина, ученый привел свои подсчеты количества мануфактур в России, показав, из каких источников он их получил. При этом М. Ф. Злотников отметил, что более достоверные данные о промышленности содержались в работах К. Ф. Миллера и М. Д. Чулкова, так как почерпнуты они были из разнообразных архивных документов. Напротив, сочинения И. К. Кириллова, и А. В. Семенова, на которые опирался М. И. Туган-Барановский, основывались только на материалах официальной статистики и поэтому изобиловали ошибками. Статья свидетельствовала о значительной эрудиции автора и прекрасном знании основных архивных фондов, содержащих материалы по истории русской промышленности.
Тщательно перепроверил М. Ф. Злотников и данные М. И. Ту-72
ган-Барановского о числе рабочих в России на 1804 г., заимствованные также из материалов официальной статистики Министерства внутренних дел и сочинений вышеназванных историков. Считая его цифры крайне заниженными, М. Ф. Злотников отметил отсутствие в них сведений о рабочих горной промышленности, казенных мануфактур и винокурения. Указывая, что в винокурении использовалось около 20 тыс. человек, оговаривался, что эта цифра им самим еще не проверена. Историк считал необходимым присовокупить к ним рабочих, работавших на скупщика. Критически отнесся М. Ф. Злотников к данным М. И. Туган-Барановского о вольнонаемном труде, считая их завышенными
Детальный разбор и критика фактических оснований, на которых была построена концепция развития мануфактурной промышленности и формирование ее кадров, в книге М. И. Туган-Барановского были предприняты в советской историографии впервые и остаются по сей день самыми полными и всесторонне обоснованными. Профессиональный уровень историографической работы М. Ф. Злотникова представляется нам и высоким, и достаточно корректным. С буржуазным историком, да еще идеологическим защитником капитализма, в те годы не церемонились. Однако ученый строго придерживался этических норм научной полемики.
М. Ф. Злотникову принадлежит также первая в советской историографии научная разработка вопроса о заработной плате рабочих в первой четверти XIX в10. На материалах суконной, полотняной и шелковой промышленности он исследовал все виды натуральных и денежных платежей рабочим. Ученый составил таблицы о величине заработной платы рабочих различных профессий и сопоставил их с ценами на продукты. Он сравнивал доходы рабочих с обеспечением солдат и пришел к выводу, что заработной платы не хватало для прокормления семьи рабочего. Дополнительным источником существования служило подсобное хозяйство, которое состояло из дома, огорода и выгона для скота. Пахотной же земли рабочие этих отраслей промышленности не имели. В данной статье М. Ф. Злотников вновь полемизировал с М. И. Туган-Баранов- ским и другими историками, полагавшими, что в первой четверти XIX в. заработная плата рабочих значительно выросла. Эти исследователи, по мнению ученого, исходили из абсолютных цифр, не учитывая падения курса русского рубля. Работа историка свидетельствовала о высоком профессионализме и фундаментальности исследования важного вопроса ранней истории российского пролетариата. Эти. качества отличают все его работы. Так, готовя к публикации труд В. Геннина «Описание уральских и сибирских заводов»,
М. Ф. Злотников счел необходимым познакомиться с фондом Уральского горного правления, хранящимся в Свердловске. Введение к книге представляло собой развернутый очерк истории развития уральской промышленности в первой трети XVIII в., написанный
73
ярко, интересно и с большим знанием предмета. Очерк содержал ранее не известные факты как по истории уральских заводов, так и о ее строителях и работниках. Впервые в нем, например, рассказывалось о массовом отказе от выполнения заводских работ приписных крестьян в 1727 г. Современный исследователь лишь в одном может упрекнуть автора очерка — явном преувеличении заслуг В. Ген- нина, выпячиванию его роли в развитии металлургии на Урале. Между тем многое из того, что приписывалось им В. Геннину, было сделано по инициативе и при прямом содействии В. Н. Татищева, который после ухода с поста управителя Уральского горного правления остался служить здесь в качестве его помощника. С именем В. Н. Татищева связано строительство Егошихинского и Екатеринбургского заводов, составление Горного устава и различных инструкций, открытие заводских школ и многое другое.
Подводя итог, хотелось бы отметить, что в лице М. Ф. Злотникова молодая советская историческая наука имела не только глубокого исследователя истории русской мануфактуры и ее кадров, но и ученого, работы которого способствовали теоретическому осмыслению путей решения сложных вопросов проблемы генезиса пролетариата в России, а также открывали новые источники и методы их обработки и анализа. Они свидетельствовали о значительном профессиональном росте советской исторической школы в целом.
ПРИМЕЧАНИЯ1 См.: Яцунский В. К. Михаил Федотович Злотников. Краткий очерк жизни и
деятельности / / М. Ф. Злотников. Континентальная блокада и Россия. М.; Л., 1966. С. 3—5; Пойда Д. П. М. Ф. Злотников — ученый, сложившийся в Днепропетровском университете / / Некоторые проблемы социально-экономического развития УССР. Днепропетровск, 1974. Вып. 5. С. 164— 166.
2 Первой попыткой можно считать небольшой раздел в историографической главе нашей монографии: «Мастеровые и работные люди Урала в XVIII в». (М., 1985 С. 43—44, 61).
3 Этот термин впервые был употреблен известным буржуазным ученым-эконо- мистом М. И. Туган-Барановским. (См. его статью «Крепостная фабрика» / / Великая реформа. СПб. 1911. Т. 3. С. 139— 154).
5 Лаппо-Данилевский А. С. Русские промышленные и торговые компании в первой половине XVIII в. СПб., 1899.
5 Злотников М. Ф. К вопросу о формировании вольнонаемного труда в крепостной России (первая половина XVIII в.) / / Исторйя пролетариата СССР. Сб. 1 М., 1930. С. 143— 162.
6 Сборник Русского исторического общества. Т. 69. С. 935.7 Хочу обратить внимание, что М. Я. Волков весьма убедительно доказал оши
бочность этого мнения (См.: Волков М. Я. Об особенностях первой стадии первоначального накопления в России / / Вопр. ист. 1970. № 10. С. 10Ю— 115).
8 Панкратова А. М. Проблема изучения истории пролетариата / / История пролетариата СССР. Сб. 1. М., 1930. С. 2— 18.
* Злотников М. Ф. К вопросу об изучении истории рабочего класса и промышленности (критика «Русской фабрики» М. И. Туган-Барановского) / / Каторга и ссылка. 1935. № 1. С. 37—85.
10 Он же. К вопросу о заработной плате рабочих в крепостной России (первая половина XIX в.) / / История пролетариата СССР. 1933. № 1—2 (13— 14). С. 238— 287.
74
О. В. КРИВОНОГОВА
Московский историко-архивный институт
ИСТОРИК УРАЛА В. Я. КРИВОНОГОВ
Весомый вклад в разработку многих теоретических и конкретно-исторических вопросов генезиса капитализма в России внес своей концепцией истории Урала доктор исторических наук, профессор Уральского университета В. Я. Кривоногое. Историк, историограф, источниковед В. Я. Кривоногое в изучении многих проблем явился новатором не только в деле введения в научный оборот новых фактов, но и в обобщении и трактовке уже известного материала. Научное наследие В. Я. Кривоногова насчитывает около 70 опубликованных работ, составляющих комплекс, который занял значительное место среди трудов советских историков.
Василий Яковлевич Кривоногое родился 11 марта 1911 г. в с. Бигела Ялуторовского уезда Тобольской губернии в семье кре- стьянина-бедняка. Человек удивительной душевной силы, большого трудолюбия и светлого ума, он прошел нелегкий путь от крестьянина до ученого. Сохранившиеся немногочисленные дневниковые записи, сделанные В. Я. Кривоноговым частично со слов деда, Сергея Ивановича, ярко и непосредственно рассказывают о семье Кри- воноговых. Он пишет: «Наши предки происходят с Зеленого мыса на Тоболе, как некогда говаривал мне дед Сергей. Его отец Иван был славным, сердечным стариком, всю жизнь добывавшим средства к жизни своим трудом. Он был колясник, жил и работал в своей малухе. Когда умерла мать моего отца, а дед Сергей женился на Анастасии Сосновцевой, то юный тогда отец находил приют и ласку больше всего у Ивана Сергеевича. Еще не исполнилось ему семнадцати лет, как заявили ему: «Яша, пора тебе жениться и в отдел идти...» Невеселая юность была у моего отца в те мрачные дни 1907 года...Ехали по заводу Уковскому Федот Иванович, брат нашего деда, вместе с тетей Палашей, умной, проворной и способ
ной на сватовство. Она опытным глазом узрила, что на пруду полощет белье румяная, с длинной косой через плечо, на вид первостатейная девушка. Это была 16-летняя Анисья Максимовна Яковлева из деревни Окуневки. Она рано осиротела, попала в работницы к кондитеру. Снарядили сватов. Невесел жених, пропала его гимназия... Едут, а он перебирает в памяти прочитанные книги, ду-
75
мает о битве русских с кабардинцами, о .сказках, что были в его скудной библиотеке. Ослушание родителей было не в его нравах. Представилась невеста в длинном ситцевом платье, пышная, румяная, коса до пят — красавица. Но и жених был не из плохого десятка: роста выше среднего, строен, красив, глаза карие с поволокою, нос тонкий, с чуть заметной горбинкой, лоб высокий, волосы пышные, рот небольшой, но четко очерчен, с чуть загнутым подбородком. Говорят, что он был начитан и красноречив... Главное преимущество состояло в том, что наш род славился в уезде своей добропорядочностью, честностью, альтруизмом и трудолюбием. Жениху в надел обещался дом с постройками. Невеста приданого не имела. Одно роднило молодых людей: они были сироты, надо было устраивать свою судьбу. Сыграли свадьбу. Казалось бы, все хорошо, но жизнь пошла не так, как ожидали... В 1914 г. разразилась война. В 1915 г. отца призвали в армию. Ясно помню его проводы. Заложили подводы: вороной рысак, норовистый ковурко, который вздыбился в воротах и никак не хотел выходить со двора. Старухи шептали молитвы и видели в том плохое предзнаменование. Родные плакали, я кричал, просился к отцу, но он уже умчался вперед, и мне пришлось ехать с дедом. По рассказам Федора Сергеевича, отец сказал ему на прощанье, что он недоволен своей жизнью и ни за что не вернется обратно. Он действительно не вернулся, но только по другим причинам» \
Самостоятельную жизнь В. Я. Кривоногое начал, когда ему исполнилось 8 лет. По просьбе студентов Василий Яковлевич вспоминал: «Моя школа — школа труда и борьбы за знания. Отец мой погиб в 1915 г. Мать пострадала от рук белогвардейцев и в 1920 г. скончалась» 2. Несмотря на большие трудности, ему удалось закончить 2-классную Бигелинскую школу в 1925 г. и поступить в Ново- заимскую школу коммунистической молодежи, которая находилась в районном центре. Об этом В. Я. Кривоногое рассказывал так: «Жить я устроился на мельнице в избушке, где останавливались крестьяне, приезжавшие на помол. Я им помогал, за что и получал пищу. Ни обуви, ни одежды, ни пищи, ни крова, ни слова ободрения. Зашел к директору школы с просьбой устроить меня с жильем и питанием. Посочувствовал, но не помог...»3. Нужда заставила прервать дальнейшее обучение, надо было зарабатывать на жизнь, и В. Яг Кривоногое стал батрачить у кулаков Усольцевых (с 1919 по 1927 г.). В 1928 г. В. Я. Кривоногое вступает в комсомол и устраивается в Падунский, потом в Адриановский леспромхозы лесорубом, работает в избе-читальне, выполняя функции библиотекаря, агитатора и пропагандиста. С этого времени он с головой уходит в комсомольскую работу. После окончания курсов избачей в 1930 г. и курсов председателей райбюро вожатых отрядов В. Я. Кривоногое принимает активное участие в кампании по ликвидации неграмотности и становится председателем районного бюро
< 76
детских коммунистических организаций Новозаимского райкома ВЛКСМ, а затем заведующим орготделом Омутинского райкома ВЛКСМ.
Важным в жизни В. Я. Кривоногова был 1932 год: он закончил курсы партактива и поступил на 1 курс заочного комсомольского университета при Уральском коммунистическом университете им. В. И. Ленина, программой которого предусматривались такие предметы, как история классовой борьбы, история ВКП(б), политэкономия, основы агрономии и сельхозтехники, естествознание. Для В. Я. Кривоногова это было не просто продолжением образования. Именно тогда зародился серьезный интерес к истории, а в 1935 г. он поступил на вечернее отделение исторического факультета Свердловского педагогического института, где преподавали известные советские ученые С. В. Юшков, Н. П. Руткевич, М. Я. Сюзюмов.
Одновременно с учебой он продолжал вести комсомольскую, партийную и педагогическую работу (секретарем Катав-Иванов- ского райкома ВЛКСМ, заведующим группой школьного образования и ликбеза культотдела Уралпрофсовета и т. д.). Затем служил в армии в отдельном горском кавалерийском дивизионе в г. Орджоникидзе, в кавалерийском полку в г. Пятигорске (с 1933 по 1935 г.). После службы в ат>мии работал учителем истории в школе пионервожатых, заведовал отделом пионеров Свердловского обкома ВЛКСМ. В. Я. Кривоногое вспоминал об этом времени: «Работать и учиться очень тяжело, но при строгом режиме возможно. Утром встаешь в 5—6 часов и занимаешься 3—4 часа. Затем используешь два свободных вечера от институтских занятий. Кино и театр приходилось посещать 1—2 раза в месяц» 4. Большую роль в его судьбе сыграли привычка к труду и стремление к знаниям. Рабочий день его достигал 16 часов.
С 1937 г. началась преподавательская работа В. Я. Кривоногова, не прервавшаяся и в годы войны. На фронт он не попал по состоянию здоровья (сказывались трудные 20-е гг.), был мобилизован на политработу в числе 4000 коммунистов, призванных по решению ЦК. Сначала В. Я. Кривоногое работал преподавателем истории СССР во Всесоюзной коммунистической сельскохозяйственной школе им. В. И. Ленина, затем преподавал историю СССР и международных отношений в военно-политическом училище и занимал ряд должностей в окружном доме Красной Армии УралВО, стал начальником НМЛ при политуправлении УралВО.
Формирование В. Я. Кривоногова как исследователя шло под влиянием известных советских историков Б. Б. Кафенгауза, В. В. Данилевского, И. И. Крыльцова, А. В. Введенского, находившихся в эвакуации в Свердловске и принимавших активное участие в научной жизни города5*В. Я. Кривоногое был связан с ними и по долгу работы, и по своему стремлению к исследовательскому труду: он читал публичные лекции, участвовал в краеведческой ра-
77
ботеД организации выставок, а с 1942 г. начал работать над источниками в Государственном архиве Свердловской обл. Взаимные добрые чувства и плодотворное сотрудничество сохранились на всю жизнь. В 1959 г. А. В. Введенский писал ему: «У меня сохранились самые приятные воспоминания о совместной работе в Доме офицеров в годы войны. И в те годы я высоко ценил Вашу внутреннюю культурность и хорошую интеллигентность под офицерской формой и тягу к знанию и науке... (9.Х.59)»7.
В 1944 г. В. Я. Кривоногое поступил в аспирантуру к профессору И. И. Крыльцову, заведующему кафедрой гражданского права Свердловского юридического института с 1943 по 1945 гг. Дневниковая запись говорит об этом так: «8. VI 1.44. На квартире у В. В. Данилевского. Выбор темы: «Чупин как историк горнозаводского Урала». Здесь же была утверждена тема и дано направление в архив» А Вскоре В. Я. Кривоногову поручили разрабатывать эту тему как внештатному научному сотруднику Уральской группы по истории развития производительных сил и техники Комиссии по истории техники АН СССР. Начинающий ученый был полностью захвачен исследованием. Кроме того, что имя Н. К. Чупина было тесно связано с научной разработкой истории, географии, статистики, экономики Урала, он был великим тружеником, самозабвенно любившим Урал, его красоты и природные богатства. Эти качества привлекали В. Я. Кривоногова и во многом сближали двух ученых разных эпох. Можно говорить и о личностном влиянии на него Н. К. Чупина. С большим интересом беседовал В. Я. Кривоногое с М. О. Клером и П. П. Бажовым, последний одобрил тему, сказав, что с исследованиями по Уралу дело обстоит очень плохо. Это был один из первых опытов местной историографии в советской литературе. Ученый писал: «Чупин интересен и оригинален тем, что он — историк горнозаводского Урала». Но из-за отрицательного отзыва профессора А. А. Савича, посчитавшего тему недиссертабельной, в качестве диссертационного исследования эта работа оформлена не была. Кроме ряда статей, как итог многолетних трудов,была написана книга «Энциклопедист Урала Н. К- Чупин», так и не увидевшая свет. Она не была ограничена рамками творческой биографии Н. К. Чупина. Это был очерк общественной жизни Екатеринбурга второй половины XIX в.
Анализ материалов фонда Н. К. Чупина сыграл немалую роль в становлении научных интересов В. Я. Кривоногова, показал ряд проблем истории горнозаводской промышленности Урала. В качестве кандидатской диссертации им была написана работа под руководством Н. М. Дружинина «Ликвидация института приписных крестьян на Урале», защищенная в 1948 г. в АОН при ЦК ВКП(б). После защиты диссертации В. Я. Кривоногое был направлен на заведование кафедрой истории СССР Свердловского пединститута. Кафедра занималась разработкой истории дореволюционного Ура
78
л а по двум основным направлениям: история классовой борьбы горнозаводского населения (Г. А. Кулагина); уральское крестьянство, формирование кадров уральских заводов (П. А. Вагина) и др. В. Я. Кривоногое стал одним из ведущих историков генезиса капитализма на Урале сначала в пединституте, а затем, с переводом исторического факультета, в Уральском университете.
Если делить научную деятельность В. Я- Кривоногова на периоды, то первый период можно отнести примерно к 1942— 1954 гг. В это время окончательно определяются научные интересы исследователя, делаются первые шаги по изучению важнейших проблем истории края конца XVIII—XIX в. Получив назначение в пединститут, В. Я. Кривоногое сразу же включился в научную жизнь города. Так, он явился одним из организаторов проведения конференции «Уральские чтения» и конференции, посвященной юбилею Ека- теринбурга-Свердловска в 1948 г. В письме Н. М. Дружинину он рассказывал: «В 1948 г. многие смотрели на это как на нереальное. Много было скептиков. В 1949 г., в период подготовки 2-й конференции, скептиков было уже ‘меньше, но сторонние наблюдатели были... На эту конференцию приехали товарищи из Молотова (Ф. С. Горовой). На третью конференцию в 1951 г. приехали товарищи из многих городов Урала,...сколотился актив историков около 60 человек, которые принимают активное участие в научной жизни... (12.У. 51 )»9. Четвертая конференция «Уральские чтения» состоялась в 1952 г. в составе уже трех секций (исторической, филологической, географической). Эта конференция была организована совместно университетом и пединститутом. На ней было принято решение просить Институт марксизма-ленинизма, Институт истории АН СССР, Институт языка и литературы АН СССР, Всесоюзное географическое общество прислать своих представителей на следующую конференцию «для оказания помощи в развитии научно- исследовательской работы на Урале» ,0. И хотя пятые чтения так и не состоялись, проведенные четыре конференции явились большим стимулом в активизации научной жизни на Урале. Для «Уральских чтений» В. Я. Кривоноговым был написан ряд статей о волнениях на Урале в 20-х гг. XIX в.11, ставших началом работы над большой темой «Развитие горнозаводской промышленности и классовая борьба на Урале в конце XVIII — 1 половине XIX вв.». Намечалось написать 11 глав, посвященных развитию техники производства в горнозаводской и горнодобывающей промышленности, развитию внутреннего рынка, организации производства и управления, классовой борьбе и проблеме рабочей силы в уральской промышленности. К 1954 г. были написаны 5 глав, в которых четко выделились две проблемы — промышленный переворот и наемный труд. После 1954 г. В. Я. Кривоногое сосредоточился на исследовании технических нововведений в горнозаводской и горнодобывающей промышленности Урала, рассматривая техническую и социаль
79
ную стороны промышленного переворота в единстве. В письме Н. М. Дружинину он отмечал: «Кроме анализа фактического материала о развитии, внедрении капиталистической техники, я рассмотрел вопрос о некоторых изменениях социального порядка: первое, о вольнонаемном труде на Урале,...происходит технический переворот, требуется более интенсивный труд рабочих. В этих условиях некоторые заводчики переводят своих крепостных на денежный оброк и за счет этого обеспечивают работу заводов наемной рабочей силой. Появляются целые заводские округа с наемным трудом (напр., заводы Бутеро-Родали). Второе, о приспособлении принудительного труда к новым условиям производства. С введением пудлингования в железоделательном производстве более четко определилась за- дельная плата, были введены денежные штрафы, стала практиковаться трехсменная работа с 8-часовым рабочим днем» 12
Надо отметить, что характерной чертой многих работ В. Я. Кри- воногова был период долгого внутреннего вызревания: между написанием первого варианта и публикацией зачастую стоит промежуток от нескольких лет до десятилетий. Таким образом, опубликованные работы далеко не полностью отражают творческий процесс исследователя, его путь к той или иной проблеме.
К 1957 г. В. Я. Кривоногое написал две монографии в черновиках — «О начале промышленного переворота на Урале» и «Наемный труд в крепостное время». Последняя стала основой двух монографических исследований о наемном труде на Урале 13
Второй период в научном творчестве историка можно отнести к 1954—1957 гг., когда наметился поворот его интересов в сторону наемного труда, который ставится теперь как самостоятельная проблема, и поднимается вопрос о его социальной природе. Это был переход к качественно иному уровню исследований — от истории горнозаводской промышленности к проблемам генезиса капитализма. Изучение наемного труда в горнозаводской и негорнозаводской промышленности на протяжении XVIII—XIX вв. было закономерным шагом в этом направлении. В ходе исследований В. Я. Кривоногое пришел к выводу о необходимости различного подхода к изучению генезиса капитализма в металлургии и горнодобывающей промышленности, так как «в металлургическом производстве наблюдалось усиление крепостнических форм эксплуатации, а в горнодобывающей промышленности все более росло значение наемного труда»14. В соответствии с этим выводом ученый повел дальнейшие исследования. В 1959 г. вышла монография В. Я. Кри- воногова о частном рудном промысле — первое специальное исследование, посвященное наемному труду в горнозаводской промышленности Урала XVIII в.15, в котором было показано перерастание крестьянской металлургии в мануфактуру и развитие скрытых форм вольного найма. Наемному труду в горнозаводской промышленности Урала XIX в. была посвящена докторская дис
80
сертация, а наемному труду в горнодобывающей промышленности — книга, являющаяся наиболее значительной работой В. Я. Кри- воногова. Здесь же следует отметить целый комплекс статей по этой же проблеме16. Таким образом, период с 1957 г. можно назвать периодом творческой зрелости историка, ставшего новатором в исследовании ряда проблем генезиса капитализма (наемный труд в золотой промышленности Урала, проблема формирования потомственных наемных рабочих и др.).
Необходимо отметить такую черту научного мировоззрения ученого, как видение взаимосвязи и взаимопроникновения различных проблем генезиса капитализма. Выразилось это и в их одновременном изучении, и в многоплановости работ. Начиная с 1954 г., В. Я. Кривоногое работал над проблемой промышленного переворота17, рассматривая, кроме технической стороны, и введение задель- ных плат, и опыты трехсменных работ при 8-часовом рабочем дне как социальные критерии начала промышленного переворота 18. Внедрение фабричной техники и проникновение наемного труда в горнозаводской промышленности Урала В. Я. Кривоногое рассматривал как единую проблему. Этим отличались все его статьи и особенно докторская диссертация, в которой имелся ряд разделов о внедрении фабричной техники в металлургии, горном деле, золотой промышленности 19. Историк подчеркивал, что техническое переоборудование заводов происходит неодинаково в различных заводских округах в зависимости от специализации, и «общий вывод о внедрении новой техники возможно сделать лишь после тщательного и дифференцированного изучения всего металлургического производства» . И внедрение новой техники, и проникновение наемного труда исследуются В. Я. Кривоноговым дифференцированно (в железоделательном, металлопередельном, машиностроительном производстве и т. д ). Историк изучал и такой вопрос, как влияние классовой борьбы рабочих на технический переворот и рост наемного труда 2\
Черновой вариант книги о промышленном перевороте, написанный в 1957 г., перерабатывался вплоть до 70-х гг., но как цельная работа опубликован не был. Частично эти материалы вошли в состав докторской диссертации и статей, посвящённых этой проблеме. Последний вариант книги касался только технической стороны о- мышленного переворота, начало которого датировалось — 40-ми гг. XIX в 22. Позднее взгляд историка на начальную грань промышленного переворота несколько изменился, и он относил ее
к 40-м гг. XIX в.23,подчеркивая в то же время мысль об условности граней промышленного переворота. В своих работах В. Я. Кривоногое дал систематический анализ развития горнозаводской техники на Урале в XVIII в. и до 1861 г. Он убедительно доказал, что в 40—50-х гг. XIX в. на Урале происходил процесс внедрения фабричной техники и к 1861 г. были заложены прочные ее основы.
81
Это имело большое значение ввиду дискуссионности проблемы.Далеко не последнее место в творчестве В. Я. Кривоногова за
нимали проблемы историографии и источниковедения истории СССР, и не только в плане написания историографических работ. В начале 60-х гг. им был разработан сложнейший лекционный курс по историографии истории СССР, а в начале 70-х гг. он стал одним из организаторов историко-архивного отделения на историческом факультете Уральского университета, первым заведующим кафедрой историографии и источниковедения истории СССР. Одной из основных проблем, изучаемых кафедрой, была проблема генезиса и развития капитализма на Урале.
Научная, педагогическая и общественная деятельность В. Я. Кривоногова являлась единым творческим процессом. В педагогической работе он использовал богатый материал своих изысканий, читал спецкурсы по генезису капитализма в России, истории и историографии промышленного переворота, методике исторического исследования, истории уральской промышленности, историографии истории горнозаводского Урала. Многие курсовые и дипломные работы под его руководством писались на краеведческом материале, например, «Ерофей Марков», «Братья Собакины», «Степан Чумпин», «Уральское общество любителей естествознания», «А. Дмитриев как историк Урала», «Русская колонизация Урала» и т. д. Вдумчивый педагог, В. Я. Кривоногое умело сочетал учебный и воспитательный процессы. Будучи деканом исторического факультета Уральского университета, проводил работу по перестройке учебного процесса, по укреплению содружества факультета со школами, музеем и архивом, вел семинар «Значение научных исследований в совершенствовании учебного процесса». Вот что он говорил по этому поводу: «Нет плохих и хороших преподавателей. Есть подготовленные в научном отношении и малоподготовленные. Одни готовы создавать творческий лекционный курс, другие могут лишь переложить готовое... Иной говорит внешне суховато, а преуспевает больше, чем тот, кто приподнято и образно, но пустовато. В научном преподавании одним красноречием не возьмешь» 2\ Подчеркивая единство научной и педагогической деятельности, В. Я. Кривоногое заметил: «Я читал спецкурс «Наемный труд в металлургии Урала XVIII—XIX вв.», в итоге вышло две монографии и была оформлена докторская диссертация». Научные факты были «сырьем» для его творческой работы как преподавателя. В то же время ученый подчеркивал, что в лекции и фактам должна быть мера. Выступая перед преподавателями Высшей партийной школы, он говорил: «Вспоминаю свои первые спецкурсы в университете по промышленному перевороту. Я воспроизводил на доске массу громоздких таблиц, пытаясь объяснить их смысл и поделиться со студентами своими выводами. И это доступным оказалось только тем, кто действительно хотел со мной работать как исследователь.
82
Единицы. Большинство же скучали, вздыхали и задавали вопросы: «Это все мы должны запомнить?» Именно студенты были моими учителями. Я понял, что так читать нельзя даже спецкурсы» 2\ Лекцию В. Я. Кривоногое считал заданием высшей сложности, в котором «творческое дело должно гореть костром». Большая популярность лекций В. Я. Кривоногова среди студентов, успех его преподавательской и педагогической работы заключались по крайней мере в двух его качествах: во-первых, это был ученый, беззаветно любивший науку; во-вторых, он не только уважал, но и любил своих слушателей как учеников и товарищей. Занятия, проводимые им, характеризовались творческим подъемом, единством мысли лектора и аудитории.
В. Я. Кривоногое проводил большую краеведческую работу. С 1959 г. он возглавлял историческую секцию при областном краеведческом музее, участвовал в организации и проведении многих конференций по истории и историографии Урала. В 1971 г. был награжден медалью имени Н. К. Чупина за заслуги в изучении Урала. Медаль была учреждена в 1971 г. краеведческим музеем, и такое награждение проводилось впервые. Большую работу В. Я. Кривоногое осуществлял и в качестве председателя Свердловского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.
В последний год жизни ученый продолжал работать над проблемами истории и историографии промышленного переворота. Этой теме было посвящено его последнее выступление на конференции 24 марта 1976 г. Не выпускал пера он и в последние месяцы жизни зимой 1977 г. Творческий путь В. Я. Кривоногова не был легким. Он внес значительный вклад в развитие науки, хотя многие работы не были изданы и многие он, всегда полный творческих планов, еще только собирался написать.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В личном хранении.2 Там же.3 Там же.4 Там же.5 См.: Кафенгауз Б. Б. Моя работа над диссертациями / / История СССР. ?Ь2.
№ 3. С. 110— 114.6 О краеведческих конференциях см.: Куренное Н. А. Основные этапы развития
советского общественного краеведения на территории Свердловской области за 50 лет (1917—1967 гг.) / / Наш край: Мат-лы V Свердл. обл. краевед, конф. Свердловск, 1971. С. 9; Кривоногое В. Я. Моральный облик советских воинов / / Красный боец. 1942. Февр.
7 В личном хранении.8 Там же.9 Там же.10 Там же.
83
11 См.: Кривоногова О. В. Проблемы истории горнозаводской промышленности Урала в трудах В. Я. Кривоногова / / Проблема генезиса и развития капитализма на Урале: История, историография, источниковедение. Свердловск, 1986. С. 6—8.
12 В личном хранении.13 Кривоногое В. Я. Наемный труд в горнозаводской промышленности Урала в
XVIII в. Свердловск, 1959; Он же. Наемный труд в горнодобывающей промышленности Урала в дореформенный период / / Наемный труд в горнозаводской промышленности Урала в дореформенное время. Свердловск, 1964.
14 Он же. Важные источники о наемном труде в крепостное время / / 4 0 лет государственных архивов Свердловской области: Сб. ст. Свердловск, 1958. С. 47—48.
15 Он же. Наемный труд в горнозаводской промышленности Урала в XVIII в. Свердловск, 1959.
16 См.: Он же. К вопросу о генезисе капитализма на Урале / / Научные исследования исторического факультета УрГУ за 1958 г.: Тез. науч. конф. Свердловск, 1959; и др.
17 См.: Он же. Из истории уральской металлургии первой половины XIX в. / / Вопр. ист. 1954. № 12.
18 См., напр.: Он же. Из истории Камско-Вотки некого завода / / Из истории заводов и фабрик Урала: Сб. ст. Свердловск, 1960. Вып. 1.
19 Он же. Наемный труд в горнозаводской промышленности Урала в 1800— 1860 гг.: Дис...д-ра ист. наук. Л., 1964.
20 См.: Он же. Внедрение фабричной техники и горнозаводской промышленности Урала в XIX в. / / Вопр. ист. народного хоз-ва СССР: Сб. Ст. М., 1962. С. 318— 322.
21 См.: Он же. Становление фабричных методов в металлургии Урала в дореформенное время / / Учен. зап. Урал, ун-та. Сер. йст. 1970. Вып. 20.
22 В личном хранении.23 Кривоногое В. Я. Некоторые вопросы историографии промышленного пере
ворота в горнозаводской промышленности Урала (40—90-е гг. XIX в.) / / Историческая наука на Урале за 50 лет. 1917— 1967: Мат-лы 3-й науч. сес. вузов Урал, эконом, р-на. Свердловск, 1967. Вып. 1.
24 В личном хранении.25 Там же.
Т. К. ГУСЬКОВА, Л. В. ОЛЬХОВАЯ
Нижнетагильский пединститут, Уральский университет
В. В. АДАМОВ КАК ИСТОРИК УРАЛА ПЕРИОДА ИМПЕРИАЛИЗМА
В числе ведущих историков Урала, оказавших большое влияние на развитие советского ураловедения, на одно из первых мест безусловно следует поставить Владимира Васильевича Адамова ( 1 9 1 4 —1985). Почти вся его жизнь, научная и педагогическая деятельность были связаны со Свердловском и Уральским государственны^ университетом.
84
Он родился в г. Мценске в семье преподавателя, после окончания школы работал в селе учителем. В 1938 г. переехал на Урал и поступил учиться на исторический факультет УрГУ, попав в первый набор его студентов. В 1941 г. ушел добровольцем на фронт. Под Тихвином был тяжело ранен, перенес блокаду в Ленинграде, после лечения вернулся в университет, который окончил в 1944 г. Еще будучи студентом, начал преподавательскую деятельность на кафедре истории партии, а в конце 40-х гг. перешел на кафедру истории СССР, где и работал до последних дней жизни. Здесь он подготовил и прочитал курсы лекций по истории СССР советского периода, эпохе капитализма и империализма, истории Урала, а также провел ряд спецкурсов и спецсеминаров: «Партизанское движение в Великой Отечественной войне», «Аграрный вопрос в России в конце XIX — начале XX вв.», «Февральская буржуазно-демократическая революция», «Революционно-демократическое движение в России второй половины XIX в.».
Прекрасный педагог, глубокий знаток истории России и Урала, он умел передавать любовь к отечественной истории и родному краю десяткам поколений студентов. Член КПСС с 1941 г., Владимир Васильевич, кроме учебной нагрузки, всегда вел разнообразную общественную, организационную и научную работу. В 1944— 1945 гг. он избирался секретаре парторганизации университета, а позже — секретарем и членом партбюро факультета. С 1950 по 1953 г. работал проректором по заочному обучению, а в 1966— 1974 гг. заведовал кафедрой истории СССР. Как ведущий специалист по истории Урала, в качестве автора и редактора в 50—60 гг. он участвовал в создании почти всех основных трудов по истории революционного движения на Урале («Большевики Урала в революции 1905—1907 годов», «Борьба за победу Октябрьской социалистической революции на Урале», «Большевики Урала во главе масс», «Очерки истории Свердловска»). Постоянно приходилось ему редактировать и сборники ученых записок УрГУ «Вопросы истории Урала». Деятельность В. В. Адамова как ученого отличала целеустремленность, сочетавшаяся с широким охватом интересовавших его проблем. Уже первые выступления в печати в 1950 г. «О положении и борьбе населения Урала до революции». «К истории формирования социалистического рабочего класса на Урале», а также доклад, сделанный на научной конференции по истории Екате- ринбурга-Свердловска \ затронули такие вопросы, как своеобразие социально-экономического развития Урала, судьбы уральского пролетариата, его роль в революционном движении России. Они развивались и углублялись во всех последующих научных трудах Владимира Васильевича, в работах его учеников и последователей. Важным этапом на этом пути явилась его кандидатская диссертация «Горнозаводская промышленность Урала в годы первой мировой войны» ^защищенная в 1954 г. в Ленинградском университете,
85
и ряд сопутствующих ей статей по истории уральских военно-экономических организаций царизма и буржуазии 3. Работы В. В. Адамова обратили на себя внимание историков не только тем, что в них на основе обширного архивного материала был освещен, по существу, совсем не исследованный период уральской истории, но и смелой постановкой на примере Урала важных проблем истории России эпохи империализма (о роли крупного монополистического капитала в экономике страны, природе социально-экономического и политического кризиса 1917 г., взаимосвязи Февральской и Октябрьской революций 1917 г .)4.
Конкретизацией и углублением изучения этих проблем явились работы, написанные в конце 50-х—60-х гг.5, а также лекционные курсы, прочитанные студентам Уральского университета в эти годы. Выводы историка о сложной природе крупного монополистического капитала в России, его хищнической реакционной политике, тормозившей развитие мелкой и средней промышленности и ухудшавшей положение трудящихся масс, об особенностях революционного движения предвоенных и военных лет, расширении базы демократической и социалистической революций явились результатом изучения и обобщения в основном уральского материала.
В конце 50-х— начале 60-х гг. Научным советом Института истории АН СССР по комплексной проблеме истории Великой Октябрьской социалистической революции были проведены дискуссии об общем уровне и характере развития империализма в России и особенностях эволюции социально-экономических отношений в промышленности и сельском хозяйстве конца XIX — начала XX в., определивших расстановку движущих сил и задачи Февральской и Октябрьской революций. Эти проблемы нашли свое отражение в ряде монографий, активно обсуждались на страницах исторических журналов, на Всемирном конгрессе по экономической истории (1970 г., Москва) и на всесоюзных научных конференциях 60—70-х гг. Постоянным участником их был В. В. Адамов. Его сообщения и доклады вызывали неизменный интерес и выходили в печати 6. Наиболее важными публикациями этих лет были проблемные статьи В. В. Адамова, затрагивающие кардинальные вопросы развития социально-экономических отношений и истории революционного движения, являвшиеся в то время предметом острой полемики среди историков7. Применяя на практике метод партийного подхода к науке, глубоко убежденный коммунист, всей своей жизнью доказавший верность идеям партии, В. В. Адамов никогда не уходил от дискуссий, высказывая свою точку зрения (нередко противоречащую общепринятой) четка, последовательно и аргументированно. Опираясь на труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, он творчески применял марксистскую методологию, неизменно стремился как можно глубже понять, а порой и по-новому осмыслить высказывания классиков марксизма-ленинизма, в
86
первую очередь В. И. Ленина, об истории России и Урала. В послевоенные годы основным вопросом, который порождал острые споры и стимулировал научные искания ученых, стал уровень проявления общих закономерностей истории России в конкретных условиях горнозаводского Урала. Поиск решения этой проблемы вызвал дискуссии о степени зрелости капиталистических отношений в экономике края периода позднего феодализма, источниках и условиях формирования пролетариата, сущности «оригинального строя» уральской горнозаводской промышленности в эпоху капитализма. Дискуссии историков отражали стремление постичь социально-экономическую и политическую суть характеристики районов Урала и Юга, данной В. И. Лениным в книге «Развитие капитализма в России» 8. Споры уральских историков были неотделимы от атмосферы, сложившейся в общественных науках в 60-х— начале 70-х гг. Изучение своеобразия промышленности Урала концаXIX — начала XX вв. совпало с попытками решения проблемы общего и особенного в развитии России.
Рассматривая Урал в неразрывной связи с историей России и исходя из определившегося в 60-е гг. нового подхода к изучению социально-экономической истории России конца ХГХ — началаXX вв., В. В. Адамов создал свою концепцию истории Урала, основным положением которой явт:лось признание своебразия развития на Урале крупного промышленного производства, наиболее наглядно проявившегося в «оригинальном строе» уральской горнозаводской промышленности. Адамов выступал против отождествления «оригинального строя» с крепостным трудом, полемизируя с историками, видевшими «оригинальность» только в социальных отношениях, и считал наиболее существенными, определяющими чертами горнозаводского Урала крупное землевладение заводчиков- помещиков и сменивших их акционерных компаний, а также сложившуюся еще в условиях феодализма, но просуществовавшую вплоть до Октябрьской революции окружную организацию заводского хозяйства, т. е. вотчинный характер строя уральской горнозаводской промышленности. Сопоставляя Урал и Юг как два различных по условиям возникновения и историческим судьбам района капиталистической России, В. В. Адамов отмечал, что они не просто отличались «друг от друга по уровню развития, но представляли в горнозаводской промышленности два разных уклада: капиталистическому Югу соответствовал строй капиталистической индустрии, крепостному укладу Урала — оригинальный строй промышленности» 9
С этих позиций В. В. Адамов уточнил чрезвычайно важное, как в конкретно-историческом, так и особенно в методологическом плане, понятие уральского горнозаводского округа. Он определил его как исторически сложившийся, сложный многоотраслевой комплекс заводского хозяйства или горнозаводского имения, стержнем кото
87
рого была система основных и вспомогательных заводов, тесно связанных между собой в производственном отношении. В. В. Адамов писал, что термин «горнозаводской округ» употреблялся во всех случаях, когда речь шла об уральских владениях как производителях того или иного вида продукции. В этом смысле об округах и можно говорить как о тех первичных хозяйственных единицах, из которых складывалась уральская горнозаводская промышленность, и об окружном строе как специфической, оригинальной форме ее организации, отличавшейся по самому своему существу от строя и организации капиталистического производства»'0.
Решение вопроса, намеченного В. В. Адамовым, согласуется с указанием К. Маркса об особенностях некоторых предприятий, где хозяйство ведется в условиях капитализма «вовсе не капиталистически» ", в последнее время нашло подтверждение в исследованиях В. В. Поликарпова 12 К- Ф. Шацилло показал, что хозяйство не только горных, но и морских заводов в некоторых отношениях выдерживает сравнение с «феодальными доменами».13, В начале XX в., по мнению В. В. Адамова, несмотря на новые явления, связанные с проникновением в уральскую промышленность крупного банковского капитала и акционированием владений, осталась прежняя организация заводских хозяйств. В отличие от большинства историков, как дореволюционных, так и советских 14, склонных к переоценке результатов финансовой и отчасти технической перестройки горнозаводской промышленности, проводившейся на Урале акционерными компаниями (монополистическим капиталом), Адамов пришел к противоположному выводу: акционированием горнозаводских округов не только не была нарушена, а, наоборот, сохранилась, хотя и в несколько «модернизированном виде, окружная система организации заводского хозяйства, сохранились и связанные с ней феодально-крепостнические пережитки в отношениях новых владельцев с горнозаводским населением и местными уральскими рабочими».
Таким образом, реорганизация не только «не стала базой возрождения и перестройки горнозаводского Урала, а наоборот, показала невозможность такой перестройки на базе капитализма и империализма». Выходом из тупика, в который зашла экономика Урала, во многом благодаря хищнической и реакционной политике монополистического капитала, явилась Октябрьская социалистическая революция и проведенная в ее результате национализация горнозаводских округов. Так были созданы условия и для окончательной ликвидации «оригинального строя», и для «организации производства по отраслевому принципу в масштабе всего района» .
В. В. Адамовым был научно разработан ряд принципиально важных методологических и концепционных вопросов истории пролетариата Урала периода капитализма 16, На значительном конкретно-историческом материале он показал, что в горнозаводской
промышленности сложился своеобразный тип рабочих. На Урале еще в XVIII в. среди огромной массы работных людей стал выделяться слой квалифицированных постоянных рабочих, что было законодательно оформлено в 1807 г. выделением так называемых «непременных работников» 17 Реформа закрепила за ними землю, в основном покосы и огороды. Они имели скот и жилые дома. В отличие от рабочих других районов они сами обрабатывали свои участки, используя для этого «гулевые дни» — явление, характерное только для Урала, порожденное, с одной стороны, необходимостью отпускать рабочих на сельские работы, а с другой — излишком рабочих. Они, как правило, были оседлы, связаны с работой на определенном заводе. Уральские рабочие имели почти двухвековую фабричную-заводскую генеалогию и дорожили работой на заводах18.
Все это определило характерные черты горнозаводских рабочих, самого многочисленного отряда уральского пролетариата: сложный состав (с огромным преобладанием неквалифицированных вспомогательных рабочих сырьевых отраслей заводского хоязйства, находившихся на примитивных стадиях развития капитализма); связь с землей и хозяйством, закрепленная условиями проведения реформы 1861 г., феодально-крепостнические пережитки в отношениях с заводовладельцами; сословные пережитки, связанные с принадлежностью местных рабочих бывшему горнозаводскому сословию; тяжелые условия труда и особенно низкая его оплата, в сравнении с другими промышленными районами страны.
Развитие капиталистических отношений во второй половине XIX в., породившее ряд новых явлений в экономике Урала (завершение промышленного переворота в передовых горнозаводских округах, железнодорожное строительство, развитие негорнозаводской фабрично-заводской промышленности), и интенсифицировало процесс формирования пролетариата на Урале. Оно привело к изменениям в его составе и численности за счет новых отрядов рабочих фабрично-заводской промышленности и железнодорожного транспорта, в положении которых меньше чувствовались характерные для Урала феодально-крепостнические пережитки. Однако у наиболее многочисленной группы горнозаводских рабочих они сохранились не только до конца XIX в., но и в начале XX в.19 до самой Октябрьской социалистической революции; сохранялись многие черты, отличавшие уральских рабочих от пролетариев других промышленных районов 20. Этого пытались «не замечать» некоторые оппоненты Адамова, полностью отождествлявшие горнозаводских рабочих Урала с пролетариями Центра и Юга страны. В. В. Адамов подчеркивал, что процесс формирования классового сознания уральских рабочих шел медленно и трудно. Однако участие в буржуазно-демократических революциях 1905—1907 гг. и особенно в Февральской 1917 г. привело и здесь к важным сдвигам, прев
89
ратило пролетариат Урала накануне Октябрьской социалистической революции в один из самых надежных и боевых отрядов российского пролетариата. Условия социально-экономического развития Урала определили его авангардную роль в борьбе всего трудового населения региона за уничтожение монополистического капитала и полную ликвидацию всех феодально-крепостнических пережитков, слив воедино эти две задачи.
Важным аспектом изучения проблемы формирования пролетариата Урала является статья В. В. Адамова «Численность и состав горнозаводских рабочих Урала в 1900— 1917 гг.»21 .Касаясь одного из наименее изученных вопросов истории пролетариата, он убедительно опровергает представление о якобы происходивших в период империализма, в частности во время первой мировой войны, кардинальных изменениях в составе и численности горнозаводских рабочих. Интересна эта статья также в методическом и источниковедческом планах, являясцпо существу,первой серьезной попыткой критического анализа такого важного и вместе с тем сложного источника, как горнозаводская статистика. Прослеживая в ряде работ общий ход борьбы уральских рабочих, а также восстанавливая с помощью архивных материалов конкретную картину исторических событий отдельных ее периодов, В. В. Адамов и здесь акцентирует внимание не столько на общих, достаточно хорошо изученных закономерностях, сколько на гораздо менее исследованных особенностях развития рабочего и революционного движения на Урале. Показывая руководящую роль уральского пролетариата в массовом освободительном движении, он приходит к выводу, что.рабочие боролись не только за осуществление чисто пролетарских требований (повышение зарплаты, сокращение рабочего дня, улучшение условий труда), но и отстаивали общедемократические требования, отвечавшие интересам горнозаводского населения22. Отсюда его вывод об особенно тесном на Урале переплетении общедемократических и социалистических задач революции, подробно развитый им в ряде статей и научных докладов23.
Среди работ В. В. Адамова по истории революционного движения на Урале выделялась его монография о Февральской революции 1917 г.24. Как и другие его труды, она отличалась новизной научной мысли, глубиной постановки вопросов. Исследуя историю Февральской буржуазно-демократической революции на Урале, В. В. Адамов выступал против тенденции схематизировать ход ее на местах, подгоняя его под некий общий шаблон. Так, в «Очерках истории большевистских организаций на Урале» (Свердловск, 1951. Ч. 1. С. 230) говорилось: «Подобным образом (т. е. как в Петрограде) после свержения самодержавия развернулись события во всей стране, в частности, и на Урале». Свою монографию Владимир Васильевич писал в то время, когда научная разработка ис
90
тории Февральской революции на периферии страны приобрела новые качественные особенности. Если раньше Февральская революция занимала скромное место в периоде первой мировой войны, то теперь она стала объектом специального научного исследования.
Частью вопроса о власти в Февральской революции выступает проблема взаимоотношения Советов и общественных комитетов и, в частности, тактика большевиков по отношению к буржуазным органам власти на местах. Адамов проводил мысль о том, что уральские большевики пошли на организацию общественных комитетов, с тем чтобы «использовать их для борьбы против контрреволюционных выпадов старой власти». После образования Екатеринбургского Совета они вышли из комитета, но держали его работу в поле своего зрения»25.
Эта точка зрения противостояла мнению тех историков, которые считали участие в работе местных буржуазных органов власти ошибкой большевиков26. В своей монографии В. В. Адамов также наметил общие контуры изучения вопроса об отношении уральских большевиков к лозунгу гражданской войны в период февральско- мартовских событий на Урале как части большой проблемы отношения масс к империалистической войне в период второй российской революции. Анализируя, что «оборонческие настроения были следствием недостаточного опыта у масс и глубоко укоренившихся предрассудков старины»27.
Являясь по складу характера и ума человеком творческим, В. В. Адамов не только интересно преподавал — он был генератором научных идей. Эти качества и широкий круг его научных интересов привлекали к нему много учеников. В 60-х гг. на кафедре истории СССР сложилось научное направление, которым руководил В. В. Адамов. Оно ставило своей задачей детальный анализ различных аспектов развития Урала в период империализма. Ему принадлежат исследования об окружном строе крупной металлургической промышленности Урала, сохранении феодальных по своему происхождению привилегий заводчиков, докапиталистических резервах развития горнозаводских владений. Эта тема была детально проанализирована на материалах истории Нижнетагильского округа (Т. К. Гуськова) 28, Богословского горного округа (Ю. А. Буранов)29. Ликвидируя известную односторонность в изучении промышленности края эпохи капитализма, которую часто отождествля я только с горными заводами, Л. В. Ольховая провела исследование судеб мелкой промышленности в условиях капиталистического Урала. Это была одна из первых в советской историографии работ о роли мелкой промышленности 30.История негорнозаводских отраслей хозяйства края изучалась также Б. 3. Ставицкой 31 Закономерно поэтому, что комплексный характер изучения экономики Урала, сложных социально разнородных экономических отношений, порожденных его эволюцией в эпоху капитализма, обеспечил кафедре
91
истории СССР досоветского периода положение одного из лидеров в изучении многоукладности, присущей развитию России эпохи капитализма. При проблематичности, дискуссионности постановки вопросов соотношения господствовавших капиталистических отношений с докапиталистическими пережитками прекращение обсуждения этих вопросов сугубо административными методами, попытки исключить эти споры как один из этапов в разработке проблем истории Урала (и не только Урала), несомненно, затормозили изучение социально-экономической истории капиталистического Урала32.
Адамов В. В. нацеливал научную молодежь на тщательный анализ взаимопроникновения и переплетения капиталистических и феодально-крепостнических начал в социально-экономической структуре Урала для более четкого и конкретного определения ведущего фактора в развитии уральской промышленности в капиталистическую эпоху. Он считал, что необходимо исследование социально-экономической структуры всех горнозаводских хозяйств, определение капиталовложений, доходности предприятий, соотношения различных стадий развития капитализма в многоотраслевых уральских предприятиях, а также определение роли и значения горнозаводской окружной системы, ее особенностей и эволюции под влиянием капиталистической перестройки.
Принимая участие в обсуждении проблемы облика российского пролетариата на Всесоюзной научной конференции, посвященной 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции, В. В. Адамов говорил о необходимости исследования всех субъективных качеств пролетариата, не только интеллектуальных, морально-политических, но и социальных, что изучение облика пролетариата поможет понять, почему в мелкобуржуазной стране рабочий класс стал гегемоном освободительного движения 33, Этот аспект исследовательской работы получил отражение в успешно защищенных кандидатских диссертациях Г. В. Калугиной, Т. М. Баженовой, Н. М. Ушаковой34 по истории рабочего класса и интеллигенции, выполненных под руководством В. В. Адамова.
Научная деятельность Адамова была неразрывно связана с его общественной и особенно с педагогической работой. Талантливый преподаватель, он пользовался огромным авторитетом и любовью студенческой молодежи, высоко ценившей его лекции, полные оригинальных мыслей и смелых теоретических обобщений. Серьезной методической и методологической школой были его практические занятия со студентами, спецсеминары и спецкурсы, посещая которые, будущие специалисты-историки не только овладевали навыками научного анализа источников и исторической литературы, но и учились творческому подходу к трудам классиков марксизма-ленинизма, непримиримости к догматизму и схематизму, в каких бы формах они ни проявлялись.
92
Трудной, но необыкновенно интересной и полезной была под его руководством работа дипломников, аспирантов и ассистентов. Умея увлечь их своей темой и своими идеями, он в то же время давал им абсолютную свободу в работе и при этом жестко требовал самостоятельности мышления, тщательной обработки исторического материала и убедительной аргументации конечных выводов исследования. Курсовые и дипломные сочинения, выполненные под руководством доцента Адамова, не раз были отмечены грамотами республиканского и всесоюзного туров конкурса научно-исследовательских работ студентов. Он всегда подчеркивал значение индивидуальной работы как основной формы подготовки молодого специалиста.
Так же серьезно он относился к методологическому семинару преподавателей исторического факультета, бессменным и требовательным руководителем которого был в течение многих лет. В. В. Адамов хорошо знал и близко принимал к сердцу трудности и нужды развития исторической науки на Урале и там, где мог, всегда старался оказывать ей практическую поддержку. Особенно много в этом плане им было сделано на историческом факультете Уральского университета, которому он отдал почти полвека своей жизни. В. В. Адамов внес большой вклад в формирование научно-педагогических кадров. Кафедра истории СССР, которую он возглавлял, стала базой подготовки молодых историков Урала. Он был неизменным организатором и участником научных и научно-методических конференций, проходивших на факультете и в университете. В связи со 100-летием В. И. Ленина в 1970 г. при участии Владимира Васильевича была организована конференция преподавателей общественных наук «В. И. Ленин и социально-экономические проблемы развития Урала», на которой он сделал доклад «Вопросы истории экономики и социальных отношений на Урале в трудах В. И. Ленина». Тема «Ленин и Урал» всегда интересовала и волновала Владимира Васильевича, ей он посвятил несколько публикаций в периодической печати, участвовал в подготовке сборников документов «Ленин об Урале» (Свердловск, 1971; 1985 г.).
В исследовательской работе В. В. Адамову было свойственно постоянное стремление к поиску внутренних стимулов исторического действия, к глубокому объяснению сложных событий. История воспитывает особый нравственный настрой у человека, который ею занимается, учит говорить и писать «правду, ничего кроме правды». Те, кто работал рядом с В. В. Адамовым, единодушно говорят об атмосфере порядочности, непоказной интеллигентности, принципиальности, присущей его трудовому и жизненному укладу. Следуя традициям лучших представителей интеллигенции, Адамов был активным и энергичным пропагандистом исторических знаний среди населения. Он постоянно оказывал помощь учителям школ города и области, работникам архивов и краеведческих музеев, участвовал
93
в работе общественных редакций ряда книг, выпущенных Средне- Уральским книжным издательством.
Широта, глубина и основательность знаний всегда восхищала собеседников В. В. Адамова и его учеников. В круг его непосредственных интересов входили не только исторические проблемы, но и вопросы внутренней и международной политики, литературы, экономики. Его отличала необыкновенная душевная щедрость. С каждым он готов был поделиться своими знаниями, помочь, подсказать, посоветовать. Настоящий ученый, коммунист, человек безупречной репутации и огромного мужества, В. В. Адамов оставил яркий след в памяти и сердцах всех, кто его знал.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Адамов В. В. О положенйи рабочих и рабочего движения на Урале в годы первой мировой войны / / Мат-лы 2-й науч. конф. по истории Екатеринбурга-Свердлов- ска (26—29 мая 1948 г). Свердловск, 1950. С. 225—238.
* Он же. Горнозаводская промышленность Урала в годы первой мировой войны: Автореф. дис...канд. ист. наук. Л., 1954.
3 Он же. Из истории местных военно-экономических организаций царизма и буржуазии в годы первой мировой войны (Уральское заводское совещание) / / Учен, зап. Урал, ун-та. 1957. Вып. 16. С. 37—55; Он же. Из истории местных военно-экономических организаций в годы первой мировой войны (Военно-промышленные комитеты на Урале) / / Вопр. ист. Урала, Свердловск. 1958. С. 82—95.
4 См.: Тарновский К. Н. Историография российского империализма. М., 1964. С. 132— 133; Он же. Проблема взаимодействия социально-экономических укладов империалистической России на современном этапе развития советской исторической науки / / Вопросы истории капиталистической России. Проблема многоукладное^. Свердловск, 1972. С. 24, 33.
5 Адамов В. В. О социально-экономическом и политическом кризисе в России накануне первой мировой империалистической войны. Свердловск, 1958; Он же. Екатеринбург в эпоху империализма и буржуазно-демократической революции / / Очерки истории Свердловска. Свердловск, 1958. С. 104— 133; Он же. Социально- экономическое развитие Урала накануне революции 1905— 1907 гг. / / Большевики Урала в революции 1905— 1907 годов. Свердловск, 1956. С. 5—26; Он же. Социально-экономические отношения на Урале накануне 1917 г. / / Борьба за победу Октябрьской социалистической революции на Урале. Свердловск, 1961. С. 9—28, 39—76.
6 Он же. О некоторых особенностях формирования и развития рабочего класса Урала / / Тез. и докл. науч. сес., посвященной истории рабочего класса России. Ростов-на-Дону, 1963. С. 141 — 146; Он же. О массовом рабочем движении на Урале в период революции 1905—1907 гг. / / Науч. сес. по истории первой русской революции 1905— 1907 гг. Тез. сооб. М., 1965. С. 162— 166; Он же. Некоторые вопросы истории буржуазно-демократической революции на Урале / / Науч. сес., посвящ. 50- летию свержения самодержавия в России. М.; Л., 1967. С. 77—85; Он же. Рабочие Урала накануне Октябрьской революции / / Пролетариат России на пути к Октябрю 1917 года (облик, борьба, гегемония). Мат-лы к науч. сес. по истории пролетариата, посвящ. 50-летию Великого Октября. Одесса, 1967; Он же. Об оригинальном строе Урала (содержание термина, историография) / / Науч. сес., посвящ. проблемам многоукладности российской экономики в период империализма. Докл. М., 1969. С. 71 — 108.
7 Он же. Особенности формирования горнозаводского пролетариата Урала / / Рабочий класс и рабочее движение в России 1861 — 1917 гг. М., 1966. С. 163— 182; Он же. О предпосылках второй буржуазно-демократической революции (по материалам Урала) / / Свержение самодержавия: Сб. ст. М., 1970. С. 89—99; Он же.
94
Об оригинальном строе и некоторых особенностях развития горнозаводской промышленности Урала / / Вопросы истории капиталистической России. Свердловск, 1972. С. 225—256.
8 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 484—495.9 Адамов В. В. Об оригинальном строе и некоторых особенностях развития гор
нозаводской промышленности Урала. С. 228—229, 233—234.10 Там же. С. 234—235.11 Маркс К., Энгельс Ф. / / Соч. 2-е изд. Т. 24. С. 262—263.12 Поликарпов В. В. Государственное производство вооружения в России нача
ла XX в. (Историография вопроса) / / История и историки. М., 1987. С. 30—36; Он же. Государственное производство вооружения в России (1905 г. — февраль 1917 г.)1 Автореф. дис. ... канд. ист. наук, М., 1986.
13 Шацилло К. Ф. Русский империализм и развитие флота. М., 1968. С. 219.14 См., напр.: Сигов С. П. Очерки по истории горнозаводской промышленности
Урала. Свердловск, 1936. С. 160— 176; Вяткин М. П. Горнозаводской Урал в 1900— 1917 гг. М.; Л., 1965. С. 243—399.
15 Адамов В. В. Об оригинальном строе и некоторых особенностях развития горнозаводской промышленности Урала. С. 244—256; Он же. Введение / / Национализация промышленности на Урале. Сб. док. Свердловск, 1954. С. 3—6; Он же. К истории формирования социалистического рабочего класса на Урале / / Вопр. ист. Урала. Свердловск, 1963. Вып. 4. С. 82— 102.
16 См.: Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1985. Т. 5. С. 395; История рабочего класса России. М., 1972. С. 45; Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1983. С. 524, 529.
17 См.: Адамов В. В. Особенности формирования горнозаводского пролетариата Урала / / Рабочий класс и рабочее движение в России. М., 1966. С. 167— 169.
™ Там же. С. 170— 179.19 См.: Адамов В. В. Социально-экономическое развитие Урала накануне рево
люции 1905— 1907 гг. С. 20—26; Он же. Рабочие Урала накануне Октябрьской революции. С. 162.
20 См.: Он же. Положение рабочих и обострение классовой борьбы накануне войны / / Борьба за победу Октябрьской социалистической революции на Урале. С. 225—238; Он же. Мировая война и назревание революционного кризиса / / Там же. С. 74—76.
21 Он же. Численность и состав горнозаводских рабочих Урала в 1900— 1917 гг. / / Вопр. ист. Урала. Свердловск, 1969. Вып. 8. С. 152— 166.
22 Он же. О массовом рабочем движении на Урале в период революции 1905— 1907 гг. С. 165— 166.
23 Он же. О соотношении демократического и социалистического движений в период подготовки и проведения Октябрьской революции / / Историческая наука на Урале за 50 лет. Мат-лы 3-й науч. сес. вузов Уральского эконом, р-на. Свердловск, 1967. Вып. 1. С. 124— 127; Он же.О предпосылках второй буржуазно-демократической революции (по материалам Урала). С. 90—99; Он же. Некоторые вопросы истории буржуазно-демократической революции на Урале. С. 77—85.
4̂ Он же. Февральская революция на Урале. Свердловск, 1967.25 Там же. С. 43, 46.26 См.: Харитонов В. А. Вторая российская революция на периферии страны в
послевоенной исторической литературе / / История и историки. М., 1987. С. 9.27 Адамов В. В. Февральская революция на Урале. С. 49—52.28 Гуськова Т. К . Рабочие Урала в пореформенный период (60—90 гг. XIX в.).
По материалам Нижнетагильского горного округа: Автореф. дис. ...канд. ист. наук. М, 1967.
29 Буранов Ю. А. Промышленность и рабочий класс Урала в 1890— 1917 гг. (по материалам Богословского горнозаводского округа): Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Свердловск, 1967.
30 Ольховая Л. В. Мелкая промышленность Урала в начале XX века (1905— 1913 гг.); Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Свердловск, 1965.
95
31 Ставицкая Б. 3. Динамика и размещение фабрично-заводской промышленности Пермской губернии в 1895— 1904 гг. / / Вопр. ист. Урала. Свердловск, 1975. Вып. 13.
32 См.: Минц И. И. О перестройке в изучении Великого Октября / / Вопр. ист. 1987. № 4. С. 4; «Круглый стол»: историческая наука в условиях перестройки / / Вопр. ист. 1988. № 3. С. 23.
33 Российский пролетариат: облик, борьба, гегемония. М., 1970. С. 6.34 Калугина Г. В. Положение и борьба горнозаводских рабочих Урала в конце
XIX — начале XX веков: Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Свердловск, 1969; Баженова Т. М. Реорганизация городского самоуправления на Урале от февраля к октябрю 1917 г. / / Вопр. ист. Урала, Свердловск, 1975. Вып. 13; Ушакова Н. М . Земское учительство Урала в начале XX в.: Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Свердловск, 1984.
Л. П. РОЩЕВСКАЯ
Сыктывкарский университет
ИСТОРИЯ РЕВОЛЮЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ В ЗАУРАЛЬЕ В ТРУДАХ П. И. РОЩЕВСКОГО
Павел Иванович Рощевский (1900— 1976) больше известен как историк революции и гражданской войны в Зауралье1 ? но в его трудах освещены все этапы освободительного движения в России. Задача данной статьи — воссоздать творческую лабораторию и выяснить вклад историка в изучение дворянского и революционно-демократического движения в Западной Сибири.
Формирование мировоззрения П. И. Рощевского происходило в Петрограде в период революционных преобразований, и отношение к теме классовой борьбы у него носило личностный, биографический характер. В 1919 г. из Петрограда он пошел добровольцем в Красную Армию, где был до 1922 г. С тех пор всю жизнь вел себя как доброволец, считая себя лично ответственным за любое дело. События гражданской войны определили в конечном итоге и главные интересы научной работы, хотя путь к успехам был нелегким.
Активный участник первых революционных социалистических преобразований, пропагандист, работник уездного комитета партии г. Опочка Псковской губернии, учитель, директор школы и педагогического техникума, коммунист с 1925 г., П. Рощевский постоянно стремился получить образование. Его мечта осуществилась только на 32-м году жизни, когда его рекомендовали на учебу в Ленинградский институт истории, философии и лингвистики. Учебу на историческом факультете П. И. Рощевский все годы сов-
96
мещал с педагогической деятельностью. По направлению Ленинградского горкома ВКП(б) работал после вуза директором школы, а в 1938 г. получил назначение в г. Курск старшим преподавателем истории средних веков в пединститут. Как политработник, в первые же дни войны П. И. Рощевский был мобилизован в армию, направлен секретарем парторганизации в полевой госпиталь № 1932, вместе с ним эвакуирован в г. Красноуфимск Свердловской обл., а затем получил в Уральском военном округе назначение на преподавательскую работу в пехотное училище Тюмени.
С 1943 г., продолжая службу в армии, П. И. Рощевский начал преподавать в Тюменском пединституте, а после демобилизации в 1946 г. перешел туда на постоянную работу. Только один (первый) учебный год понадобился ему, чтобы войти полностью в работу сибирского вуза, организовать новую кафедру истории и исторический факультет, пригласить на работу преподавателей, наладить учебную работу. Уже в октябре 1946 г. он отправил в Лениград- ский университет заведующему кафедрой истории средних веков, проф. О. Л. Вайнштейну просьбу о сдаче экзаменов по кандидатскому минимуму 2ч
В августе 1947 г. газета «Тюменская правда» опубликовала статью П. И. Рощевского «Знаменательные даты будущего учебного года». Фактически это была программа работы для учителей истории и пропагандистов. Особое внимание в статье было обращено на приближающееся 30-летие Октябрьской революции. До конца года газета напечатала 7 его статей на историческую тематику, а в 1947—1951 гг. общий объем газетных материалов составил около 8 печ. листов. Так началось сотрудничество П. И. Рощевского с редакцией газеты «Тюменская правда», продолжавшееся 30 лет. В тюменской периодике он опубликовал более 100 различных материалов, преимущественно по историко-революционной тематике. П. И. Рощевский очень серьезно относился к работе в местной периодической печати. Это были преимущественно исследовательские работы, результаты длительных архивных поисков. Зачастую газетные статьи вырастали в новые научные публикации. По заказу «Тюменской правды» П. И. Рощевский отправился в архив, чтобы подготовить статью к юбилейной дате — 30-летию освобождения Сибири от колчаковщины 3. Уже первое знакомство с документами показало, что необходимо прежде всего обратитьсг к обстоятельному изучению Октябрьской революции в Зауралье. Так тема газетных статей выросла в большое научное исследование, которому было отдано 30 лет интенсивной творческой деятельности.
Не останавливаясь подробно на анализе трудов П. И. Рощевского по истории Октябрьской революции и гражданской войны в З ауралье, на его вкладе в разработку этих актуальных проблем, выделим несколько^ положений. Творческий путь П. И. Рощевского приходится на разные этапы развития исторической науки. В пе-
97
риод догматизма и начетничества 40 — начала 50-х гг. разработка научных проблем велась им в лекционных курсах и на уровне газетных статей. Но уже в это время выявляется приверженность историка к крупнейшим и важнейшим темам: истории Октябрьской революции 4, гражданской войны и Сибири и коммунистического движения, истории большевистской партии5. Конечно, в этих статьях имеются черты, присущие периоду: есть сталинские цитаты, встречаются штампы общей литературы тех лет. Но главное их достоинство видится в выявлении новых имен из архивов, популяризации исторических знаний, что было так необходимо в первые послевоенные годы. Следует учитывать, что в Тюменской обл. после войны осталось огромное количество эвакуированных, немало было репрессированных и переселенных поляков, немцев Поволжья, калмыков, осело много демобилизованных, вернувшихся с фронтов Великой Отечественной войны. Вся эта масса нового населения, как и коренные сибиряки, нуждалась в квалифицированной информации на исторические темы. Необходимо было показать глубокие корни и интересную, разнообразную историю Сибири. Эти задачи и преследовал П. И. Рощевский в своих работах, в том числе в кандидатской диссертации по истории Октябрьской революции в Западной Сибири, которую он защитил в Томске в 1955 г.6 Для ее написания было использовано 55 архивных фондов и просмотрено свыше 20 названий газет времен революции. В это время архивы были рассекречены, и Рощевский собрал в них богатейший материал, которым пользовался и в дальнейшем, никогда не прекращая новых поисков. V
После войны П. И. Рощевский очень сожалел, что под руками нет всех трудов В. И. Ленина, К. Маркса и Ф. Энгельса. Он подписался на четвертое издание собраний сочинений В. И. Ленина, которое стало выходить с 1946 г. (1-й том был перепечатан по довоенным матрицам). Каждый том неоднократно перечитывался, о чем свидетельствуют многочисленные аккуратные карандашные подчеркивания, разноцветные пометы, закладки. Работы Ленина в квартире всегда стояли на самых доступных, удобных местах. Это была не мода, не дань времени. Это была жизненная партийная потребность. Работы, мысли, положения В. И. Ленина П. И. Рощевский знал очень хорошо еще со времен молодости, когда ему приходилось участвовать в открытых политбоях и диспутах, организуемых укомом партии. П. И. Рощевский очень сожалел, что в четвертом издании сочинений В. И. Ленина почти нет примечаний и ограничен справочный аппарат. Поэтому он задался целью* разыскать третье издание сочинений Ленина, нашел и приобрел его уже в 60-х гг. Пользовался им так же часто, как и другими ленинскими изданиями. Было в личной библиотеке Рощевского второе издание сочинений Маркса и Энгельса. Журнал «Вопросы истории» выписывался с 1947 г.,'«История СССР» — с 1-го номера 1957 г.
98
Практически все основные исторические издания, выходившие после войны, имелись в его личной библиотеке.
Научная концепция П. И. Рощевского складывалась в ежедневной работе, поиске материалов и живых свидетелей, сборе документов, сопоставлении разных, порой противоречивых данных, в беседах с очевидцами, специалистами, иногда с людьми, достаточно далекими от истории, но обладавшими цепким умом и критическим подходом, в обдумывании полученной информации. Эта работа не прекращалась ни на один день, зачастую захватывала ночи и была смыслом жизни.
П. И. Рощевский любил выступать с лекциями по историкокраеведческой тематике перед населением. Иногда ответы на вопросы занимали больше времени, чем само выступление, а лектор возвращался домой с новыми адресами, фамилиями, фактами, которые тут же начинал уточнять и сопоставлять. Поиски ветеранов, беседы с ними П. И. Рощевский очень ценил, никогда не жалел времени на уточнение деталей. Он встречался и переписывался со многими участниками гражданской войны в Сибири и на Урале. Почти всегда приезды в Москву использовал для личных контактов с ними. В 60-х гг. встречи происходили в Музее революции. На них собиралось по 20—30 участников Октябрьской революции и гражданской войны в Тюменской губернии. В организации этих встреч ему очень помогали ветераны Г. П. Пермяков, Е. А. Мельтцер, сотрудник библиотеки общественных наук И. П. Доронин — член известной семьи революционеров Тобольской губернии. Одна из таких встреч показала принципиальные противоречия в оценке конкретных событий между участниками Октябрьской революции в З ауралье. Во главе одной группы стоял Г. П. Пермяков, другую, значительно меньшую, представлял Ф. А. Масленников. Именно тогда П. И. Рощевский предположил, что корни этих разногласий кроются в партийной ориентации ветеранов в молодости. Впоследствии это подтвердилось и документально. Ф. А. Масленников в годы революции не имел четкой политической программы, а в партию вступил лишь в 1919 г.
У П. И. Рощевского сложилось убеждение, что среди искренных сторонников социалистических преобразований было немало людей, которые еще не успели оформить свою принадлежность к парт П. И. Рощевский употреблял понятие «беспартийный болыневи пользовался им широко, но каждый раз очень тщательно выверял поступки героев гражданской войны.
Очень внимательно он следил за достоверностью отображения событий в местной прессе. Если же в газетах появлялись непроверенные данные, Рощевский считал своим партийным долгом уточнение сведений. Так было с публикацией материалов об Ольге Дилевской 7.Коррективы П. И. Рощевского позволили внести исправление в книгу «Письма славы и бессмертия», где были опубли
99
кованы предсмертные письма Дилевской. Книга эта выдержала уже три издания8.
В современной прессе часто можно увидеть упрек авторам 60-х гг. в том, что их работы обезличены. Однако труды Рощевского являют собой противоположность подобным утверждениям. Важно подчеркнуть, что он уделял очень большое внимание персонификации исторического процесса. Речь идет не только о выявлении новых архивных данных, их перекрестной проверке, но и 6 личных встречах с ветеранами. Книги и статьи П. И. Рощевского были «густо заселены». Он очень сожалел, что в целях экономии места издательства не печатали именные указатели. Рабочий экземпляр именного указателя книги «Гражданская война в Зауралье», составленный Рощевским, содержал более 560 фамилий.
Период общественного подъема 50-х — середины 60-х гг. П. И. Рощевский использовал очень интенсивно. Он усиленно занимался изучением истории гражданской войны, много публиковал статей в разных журналах и научных сборниках, выпустил несколько брошюр о деятелях гражданской войны, готовил их воспоминания. Тюменское издательство напечатало его книгу «Октябрь в З ауралье» (1959) по значительно расширенному тексту кандидатской диссертации. Но постепенно наступали новые времена. В архивах ограничивали доступ к материалам, все чаще слышались рекомендации не акцентировать внимание на сталинских репрессиях, многие фамилии вычеркивались из рукописей, готовых к изданию. Тем не менее П. И. Рощевский успел в 1966 г. опубликовать монографию «Гражданская война в Зауралье», а в 1967 г. защитил в Ленинградском университете докторскую диссертацию на эту же тему.
Второй этап освободительного движения в России, деятельность и творчество революционеров-демократов также были объектом внимания историка. Параллельно с изучением истории Октябрьской революции и гражданской войны еще в 1951 — 1952 гг. П. И. Рощевский обнаружил в тюменском и тобольском музеях интересные карикатуры и акварели, принадлежавшие сибирскому художнику М. С. Знаменскому. Многие из них не были атрибутированы. Так появилась новая тема научных изысканий: история искусства в Сибири, история местной интеллигенции. Изучение источников привело Рощевского к выводу о демократическом характере общественных воззрений и деятельности воспитанника декабристов М. С. Знаменского 9
В различных музеях и архивах П. И. Рощевский выявил большое количество карикатур и акварелей, дневники, воспоминания, исторические и этнографические труды художника. Ценность книги о Знаменском заключалась не только в том, что в научный оборот были введены новые источники. П. И. Рощевский показал разнообразие и многогранность интересов Знаменского (художник, литератор, историк, археолог, этнограф), все творчество которого
100
было проникнуто яркой демократической направленностью и горячим патриотизмом. Речь шла не только о том, что Знаменский лично знал многих декабристов, а позже революционеров-демократов, откликался на крупнейшие события литературного художественного мира и общественно-политической жизни. Рощевский показал его передовые позиции, критику им эксплуатации народов Севера, русификаторской политики царизма и благотворное влияние Знаменского на сибиряков. Демократ и просветитель Знаменский, сделал вывод П. И. Рощевский, был одним из замечательных представителей сибирской демократической интеллигенции. В книге поставлены вопросы, изучением которых и теперь продолжают заниматься исследователи. Важно отметить, что в ней показан и широкий круг его современников. Исследование Рощевского позволило выделить среди них несколько течений и группировок. После выхода книги Рощевский обосновал необходимость увековечения памяти Знаменского в Тобольске. Была выявлена и обустроена его могила на Завальном кладбище. Одна из улиц Тобольска получила имя Знаменского.
Принципиальное значение придавал П. И. Рощевский иллюстрированию своих трудов. Он неплохо рисовал, обладал хорошим эстетическим вкусом, еще в довоенные годы увлекся фотоделом, любил оформительскую работу б наглядной агитации, коллекционировал портреты исторических деятелей, связанных с Сибирью. Собирал виды памятников и памятных мест Тюменской обл., перефотографируя их из разных книг, старых журналов и семейных архивов. На отдыхе и во время работы в других городах не расставался с фотоаппаратом. Неудивительно, что уже первые публикации в газетах, несмотря на почти полное отсутствие фотоматериалов, он старался иллюстрировать. Когда создавалась та или иная книга, сразу ставилась задача отыскать и сопроводить ее портретами, показать памятные места, связанные с данным деятелем или событием. П. И. Рощевский лично делал иллюстрации для всех своих изданий, сам рисовал эскиз обложки книги о Знаменском. Иллюстрации не только помогали зримо представить деятелей эпохи, условия, уклад жизни, облик сибирских городов, они дополняли содержание, позволяли сопоставить разные данные, способствовали созданию музейных экспозиций, устройству различных выставок, изданию буклетов, плакатов, наборов открыток по истории революционного движения в Зауралье.
Перед защитой докторской диссертации П. И. Рощевский сделал на 26 листах приложение. Оно включало в себя 21 портрет, в том числе делегатов V Всероссийского съезда Советов от Тюменской губернии 3. И. Лобкова и Я. И. Коровина, Главного политического комиссара Северо-Урало-Сибирского фронта Ф. И. Голощекина и командующего этим фронтом Р. И. Берзина, участников большевистского подполья Урала и Сибири в Тюмени С. А. Черепанова,
101
М. И. Сычева (Ф. Суховерхова), И. С. Дмитриева, А. Я. Валека, комиссара 2-й бригады 29-й дивизии А. А. Юдина, командиров полков 51-й дивизии А. Н. Королева и А. Ф. Демьянова и др. Кроме того, в приложении были фотокопии листовок, 22 наиболее важные газетные публикации периода гражданской войны, составленные автором схема «Восстание мобилизованных в колчаковскую ар мию 13 марта 1919 г. в Тюмени» и карты «Военные операции на северном Урале и борьба за ляпинский хлеб (VI 11.1918— 1V. 1919)», «Тобольская операция группы Блюхера 1 —10 октября 1919 г.»,10 «Партизанское движение на Обском Севере осенью и зимой 1919 г.» п. О высоком качестве его иллюстраций говорит тот факт, что они были опубликованы в журнале «Искусство», всегда отличавшемся особыми полиграфическим требованиям 12.П. И. Рощев- ского называют среди ученых, много сделавших в разработке вопросов истории искусства Сибири 13.
При сборе материалов о художнике Знаменском Рощевский обратил внимание, что история пребывания декабристов в Сибири недостаточно изучена. Нужно было углубленно исследовать условия жизни и специфику просветительской деятельности декабристов в Тобольской губернии. Еще в работах 50-х гг. Рощевский обоснованно доказывал, что ссылка и тяжелые страдания не сломили декабристов, что их подвиг оказал огромное влияние на последующие поколения, что декабристы оставили глубокий след в развитии и распространении культуры, оказывали революционизирующее влияние на передовые слои интеллигенции. В последующих трудах эта концепция получила дальнейшее развитие 14.0н первый выступил с докладом о памятных местах, связанных с их деятельностью в Сибири, на Всесоюзной конференции 1969 г. в Тобольске.15 Конференция выработала ряд рекомендаций по улучшению изучения и охраны памятников истории и культуры, в том числе связанных с жизнью декабристов, рекомендовала превратить Тобольск и Ялуторовск, где больше всего сохранилось таких памятников, в историко-архитектурные города-заповедники 16. Позже эти рекомендации при активном участии Рощевского были выполнены.
При приближении 175-летия со дня восстания П. И. Рощевский стал собирать материал для книги о декабристах: перечитывал их сочинения, воспоминания современников, подбирал литературу, работал в архивах. В середине 1970-х гг. вышло уже немало трудов о ссыльных декабристах, поэтому необходимо было определить новый, самобытный подход к проблеме. Научная концепция исследования о декабристах основана на принципе колонистики. Автор ставил задачу: рассмотреть пребывание декабристов в тобольском изгнании по колониям. С этой целью была составлена синхронистическая таблица формирования и пополнения колоний в каждом городе с точным выяснением и указанием даты прибытия или отъезда каждого из декабристов. В связи с резким сокращением объема
102
книги в издательстве этот материал, а также глава о женах декабристов в работу не попали и были опубликованы позже.17 Рецензии на книгу о декабристах в печати не появилось, но положительные отзывы на нее прислали академики М. В. Нечкина, А. П. Окладников, ученые Москвы, Смоленска, Омска, Томска, Иркутска. После выхода книги автору стали писать потомки декабристов Рылеева, Назимова, Веденяпина, а также потомки тех, кто окружал декабристов в ссылке, в том числе в Туринске 18.
Рощевский неоднократно подчеркивал, что декабристы сочетали в себе лучшие черты русского народа: широту взглядов и культуру, чистые и строгие нравственные принципы и прогрессивные устремления, патриотизм и величие помыслов, бесстрашие в борьбе и революционность. Они были великими гуманистами. 175-летний юбилей восстания декабристов П. И. Рощевский отметил также серией статей в местной печати19. По его инициативе в Тюмени прошла научная конференция, посвященная истории движения декабристов. Ее организаторами выступили университет, областное управление культуры и тюменское отделение Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры. Среди выступавших с докладами были акад. А. П. Окладников, проф. В. Я. Кривоногое, ученые Тюмени, Москвы, Читы, директора мемориальных музеев декабристов в Свердловске, Кургане, Ялуторовске.
Отражением классовой борьбы в дореволюционной России П. И. Рощевский считал сибирскую политическую ссылку. Он мечтал создать сводное исследование по этой проблеме и приступил к осуществлению плана. Когда работа о ссыльных декабристах находилась в печати, он начал изучение истории ссылки XVI — XVIII вв. Ему удалось проштудировать только классическую дореволюционную литературу. До архивов дело не дошло, так как его здоровье было сильно ослаблено. Тем не менее ощущался новый подход к теме. Хотя статья называлась «Политические деятели ХУ1—XVIII веков в тобольском изгнании», в ней были приведены и систематизированы малоизвестные тогда данные о расправе царизма с жителями г. Углича по делу царевича Дмитрия, с гетманом Левобережной Украины Д. Многогрешным, Ю. Крижаничем, раскольниками, в том числе с протопопом Аввакумом. П. И. Рощевский рассматривал эти факты в единой цепи, как выражение классовой борьбы. В сущности, в статье была дана сводка истории ссылки XVI—XVIII вв. и тем самым представлены истоки и формы процесса, связь с важнейшими общественно-историческими событиями России, показано, как складывалась система использования ссылки как средства борьбы против трудящихся20. Увлечение проблемами революционного движения было у ученого столь сильно, что при образовании в Тюменском университете кафедры истории СССР которую он возглавлял некоторое время, учитывая сложившиеся научные интересы сотрудников кафедры, П. И. Рощевский предло
103
жил комплексную тему для коллектива: классовая борьба и общественно-политическая жизнь дореволюционной России. Под таким названием были выпущены сборники научных трудов, два первых — под редакцией Рощевского.
Под руководством Рощевского были также подготовлены и изданы «Путеводитель по госархивам Тюменской области» (Тюмень, 1962), «Очерки истории партийной организации Тюменской области» (Свердловск, 1965), сборники документов «Революционное движение в Тобольской губернии (1905—1914 гг.)» (Тюмень, 1961), «Борьба за власть Советов в Тобольской (Тюменской) губернии (1917— 1920)» (Свердловск, 1967), «Ленин с нами» (Свердловск, 1969), хрестоматия «Наш край». Т. 2. (Свердловск, 1973), «Путеводитель-справочник по городу Тюмени» (Свердловск, 1970; 1974), несколько выпусков Ученых записок кафедры истории СССР (1957— 1975), ежегодника Тюменского областного краеведческого музея (1960— 1965) и др.
Учитывая новизну рассматриваемых ученым проблем, его активную пропагандистскую работу, руководство издательской деятельностью научных и культурно-просветительных учреждений области, подготовку им новых кадров молодых специалистов, а главное, глубокий добросовестный подход к исследовательской деятельности, можно сказать, что, несмотря на трудности, которые испытывала советская наука в конце 60—70-х гг., доктор исторических наук, профессор П. И. Рощевский сохранил в своих исследованиях лучшие классические установки марксистской партийности в исторической науке.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Гурьев И. А., Горбунова Т. А. П. И. Рощевский — историк Октябрьской революции и гражданской войны. 1917— 1920 гг. / / Историография истории Урала периода Октябрьской революции и гражданской войны. 1917— 1920. Свердловск, 1984. С. 59—67; Е. Г. Смагина, Е. Б. Заболотный. Историк Зауралья Павел Иванович Рощевский / / 400 лет Тюмени: история и современность (Тез.). Тюмень, 1986. С. 87—89.
2 До войны экзамены были сданы, но документы погибли. В Тюмени Рощевский фактически один вел основную лекторскую нагрузку, с расширением штатов оставил за собой преподавание истории средних веков и древнего мира, а научную работу вел по истории Западной Сибири. Постепенно и в учебной работе перешел на лекции по истории СССР.
3 Рощевский П. И. Начало разгрома Колчака. К 30-летию освобождения Сибири от колчаковщины / / Тюм. правда. 1949. 20 июля; Он же. Борьба трудящихся в тылу Колчака / / Там же. 29 июля; Он же. Подборка материалов: Историческая победа. К 30-летию освобождения Тюмени от колчаковщины 8 августа 1919 г. (передовая, без подписи). Там же; Освобождение Тюмени; Вечная память героям гражданской войны (без подписи). Там же; П. Л. Лошкомоев (запись П. И. Рощевского). Этих дней не забыть //Т а м же. 7 авг. В этом же номере впервые опубликованы портреты героев гражданской войн в Зауралье С. И. Черепанова, Г. А. Усиевича, П. Д. Хохрякова и фотографии памятника героям гражданской войны, подготовленные Рощевским.
104
4 См.: Иванов П. (Рощевский П. И.) Боевой путь (К истории Красной Армии) / / Тюм. правда. 1949. 22 февр.; Рощевский П. И. «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» (К 30-Летию со дня опубликования) / / Там же. 17 янв.; Он же. 111 Всероссийский съезд Советов / /Т а м же. 31 янв.
5 См.: Рощевский П. И. Гимн партии большевиков (К 100-летию со дня рождения П. Дегейтера) / / Тюм. правда. 1948. 8 окт.; Он же. Союз коммунистов (К 100- летию «Манифеста Коммунистической партии») / / Там же. И янв.; Он же. Столетие Венгерской революции 1848 года / / Там же. 23 марта; Он же. Рецензия на книгу «Очерки истории большевистской организации на Урале. Ч. 1. 1883— 1918 гг.». Свердловск, 1951.
п Он же. Борьба за установление Советской власти в Зауралье (Великая Октябрьская социалистическая революция и борьба за Советскую власть в Тюменской (Тобольской) губернии: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Томск, 1955.
7 Хохлов В. Рыцари революции / / Тюм. правда. 1963. 3 апр.8 Рощевский П. И. Письмо в редакцию / /Т а м же. 13 апр.9 Он же. Воспитанник декабристов художник М. С. Знаменский. Тюмень, 1954.10 Опубликована на форзаце книги «Гражданская война в Зауралье».11 Опубликована на форзаце книги «История тюменского края»: Учеб, пособие
по истории для учащихся 9— 10 кл. Свердловск, 1977. (Помимо портретов и фотографий автор разработал и составил для учебника 11 наглядных схем, таблиц и диаграмм).
12 Рощевский П. И. Сибирский художник М. С. Знаменский / / Искусство. 1953. № 4. С. 70—74. (Опубликованы 8 карикатур Знаменского, в том числе — «Ха- рон», обличающая купцов, нажившихся на перевозке ссыльных, и портрет декабриста М. А. Фонвизина)
13 Лапшин В. Из истории искусства Сибири / / Художник. 1967. № 2. С. 36.14 Рощевский П. Декабристы и народ //.Т ю м . правда. 1955. 27 дек.; Замеча
тельная страна Сибирь / / Там же. 1975. 2 дек.15 Он же. Памятники и памятные места декабристов в Тобольской губернии / /
Науч. конф. по вопросам изучения и охраны памятников Сибири и Дальнего Востока в связи с подготовкой свода памятников истории и культуры. Тобольск, 1969. С. 56—60.
16 Он же. Наша национальная гордость / / Тюм. правда. 1969. 30 июля.17 Он же. Размещение декабристов в Тобольской губернии / / Классовая борьба
и общественно-политическая жизнь дореволюционной России. (Науч. тр. Тюм. ун-та. Сб. 8). Тюмень, 1975. С.’ 46—47; Жены декабристов в тобольском изгнании / / Там же. Т. 41. Тюмень, 1977. С. 42—58.
^ Рощевская Л. Живая связь времен / / Тюм. правда. 1976. 30 дек.19 Кроме указанных выше: Рощевский ГГ. И. Декабристы — наша националь
ная гордость / / Тюм. правда. 1975. 26 дек.; Он же. Их дело не пропало / / Блокнот агитатора. 1975. № 21. С. 23—26.
20 Он же. Политические деятели XVI—XVIII веков в Тобольском изгнании / / Классовая борьба и общественно-политическая жизнь ^дореволюционной России. (Науч. тр. Тюм. ун-та. Сб. 8). Тюмень, 1975. С. 12—28.
105
Л. В. БАДЯ
Высшая комсомольская школа при ЦК ВЛКСМ
АКАДЕМИК А. М. ПАНКРАТОВА НА УРАЛЕ (НАЧАЛО ТВОРЧЕСКОГО ПУТИ)
Жизнь Анны Михайловны Панкратовой (1897—1957) — видного советского ученого, специалиста по истории рабочего класса и революционного движения в России, талантливого организатора науки, педагога, крупного общественного деятеля — с самого начала ее научной деятельности была тесно связана с Уралом. Впервые А. М. Панкратова попала в Екатеринбург в 1921 г., когда ей исполнилось всего 24 года. Но за ее плечами была богатая событиями жизнь. Дочь одесского рабочего, выросшая в нужде, с детства обнаружила незаурядные способности и тягу к знаниям. Зарабатывая на жизнь уроками, она блестяще окончила гимназию и в 1914 г. поступила, по совету учителей, на историко-филологический факультет только что открытых в Одессе Высших женских курсов. Годы учебы проходили накануне революции, время было тревожное, молодежь искала приложения своим нерастраченным силам. Панкратова еще с гимназической поры участвовала в кружках, где, по ее словам, коснулась «краешка революции» Хорошей практикой для молодой Панкратовой стала ее работа в различных общественных студенческих организациях, уроки, которые она давала в воскресной школе для рабочих.
Февраль 1917 г. бросил студенчество Одессы в водоворот революционных событий. А. М. Панкратова участвовала в организации земельных комитетов в деревне, работала инструктором по народному образованию в уезде. После установления в середине января 1918 г. в Одессе Советской власти она стала заведовать отделом по внешкольному образованию Одесского; уездного исполкома. В мае 1919 г. ей выпало счастье слышать В. Й. Ленина на 1 Всероссийском съезде по внешкольному образованию и участвовать во встрече с ним украинской делегации. Много лет спустя А. М. Панкратова вспоминала: «Эта встреча с В. И. Лениным определила всю мою дальнейшую жизнь и заставила еще крепче подумать о том, как лучше использовать мои силы и энергию для строительства новой социалистической жизни и культуры» 2.
106
В годы гражданской войны Нюра Палич (подпольная кличкаА. М. Панкратовой) проявила крепкую выдержку, мужество, идейную закаленность. В революционном подполье стала она членом партии большевиков, а позже — секретарем подпольного обкома. Формированию ее марксистских взглядов способствовали работа в редакции подпольного издания «Одесский коммунист», статьи, написанные ею в газету, революционная пропаганда, в нелегальной партшколе и среди населения, которую она виртуозно проводила под носом у деникинской разведки. В период подполья она не только ближе познакомилась с программными документами партии, трудами Ленина, но и осмыслила цель своей жизни. Правда, читать Маркса, Энгельса, Ленина ей приходилось «случайно, наспех, в условиях горячей революционной работы» 3. Она шла к марксизму не от простого чтения книг, а от самой жизни, опыта революционной борьбы, широких связей с массами.
После освобождения Одессы от интервентов и белогвардейцев в начале 1920 г. А. М. Панкратову избрали в члены губкома партии, а осенью того же года отозвали в тогдашнюю столицу Украины Харьков для работы в женотделе ЦК КП (б) У.
Когда закончилась гражданская война, перед страной Советов встала сложная задача восстановления и налаживания хозяйства. В передний край превратился промышленный Урал, куда партия по решению X съезда направила из центральной полосы лучшие партийные, профсоюзные и хозяйственные кадры. Среди них была Панкратова, которая, будучи делегатом съезда, «слышала Ленина, присутствовала сама при том повороте, который совершала партия» 4. Много лет спустя в автобиографии она вспоминала: «В. И. Ленин намечал программу перехода к новой экономической политике и призывал партию и рабочий класс к восстановлению разрушенного войной хозяйства. Я была командирована на Урал в качестве секретаря райкома союза металлистов, а затем секретаря губпроф- совета. Почти все время я проводила на уральских заводах, помогая восстановлению рабочих организаций — фабрично-заводских комитетов и профсоюзов, налаживая мирную, культурную работу на заводах» 5#
Эта работа захватила и поглотила Панкратову полностью. Она с увлечением носилась по губерний на двуколке в своем неизменном полушубке и в папахе от завода к заводу. Другу детства Вла,м- миру Домбровскому она писала в декабре 1921 г.: «Все-таки основной смысл нашей жизни — и Вашей и моей — революция, работа для нее, рабоче-крестьянская партия, поскольку она ведет и революцию и нас, отдавших ей силы... Нам некогда часто оглядываться. Нужно идти вперед, все вперед. Работы так много! Времени так мало!» Она, по ее словам, стремилась «в рабочую гущу, туда, где потруднее, где обстановка тяжелее, где жизнь кипучее и работа интереснее» 6.
107
Спустя некоторое время после приезда на Урал А. М. Панкратова была избрана в члены уездно-городского комитета партии Екатеринбурга и назначена заведующей орготделом райкома профсоюза металлистов. А в 1922 г. ее послали в Касл и, где она некоторое время возглавляла завком профсоюза. Очень характерно для представления о широком и разностороннем круге ее многочисленных обязанностей письмо от 22 февраля 1922 г.: «В Каслях сделала перевыборы завкома, организовала делегатские собрания, устроила регулярные беседы для рабочих по новой экономической политике, по вопросам техники и производства, сорганизовала школу политграмоты с месячным курсом для членов партии, членов профсоюза, провела неделю Профинтерна, перерегистрацию и чистку союзов, сегодня после подготовки в несколько дней провела волостную сельскохозяйственную конференцию, положила начало сельскохозяйственному кооперативному товариществу и вот 25 февраля закончу лекции и передвинусь в другой завод, где предстоит в течение пары недель проделать работу в таком же или ином духе» 7
К тому периоду относится одна из публикаций А. М. Панкратовой в журнале «Металлист», где рассказывается о трудном положении рабочих Урала. Объезжая в продолжении 2 месяцев «один за другим заводы Екатеринбургского района», Панкратова с болью наблюдала, как голодные люди вынуждены есть болотный ил и траву. Она восхищалась стойкостью и изобретательностью рабочих в борьбе с голодом, тем, что они стремятся сохранить свои заводы, устраивают детские дома и столовые. Сама испытав тяготы отчаянного положения уральского рабочего класса и отмечая ростки нового отношения к труду, к человеку, она призывала металлистов «благополучных районов» помочь уральцам . Сама же делала для этого все, что могла.
Работа требовала от коммунистки не только систематической политической, но и теоретической подготовки. Удивление и уважение вызывают занятия А. М. Панкратовой в столь напряженной обстановке самообразованием. Ночи проходили за чтением томов Маркса, Энгельса, Ленина, Плеханова; основы марксизма постигались в тесной связи с революционной практикой, строительством социализма. Урывками знакомилась она с историей уральского пролетариата: «Здесь, на уральских заводах, я нашла много старых архивов и по ночам изучала их, используя наиболее интересные документы для моих докладов рабочим. Так постепенно накопилось у меня большое количество документальных материалов о тяжелом прошлом пролетариата, о его борьбе против царизма и капитализма. Здесь, на Урале, постепенно создавалась моя первая книга о фабрично-заводских комитетах в борьбе за социалистическую фабрику»9. «В дальнейшем я стала систематически заниматься изучением истории рабочего класса нашей страны» 19
108
А. М. Панкратова неоднократно и писала, и говорила о том, что именно Урал, «трудная практическая работа среди рабочего класса» стали для нее отправным моментом научной деятельности, определения тематики исследований: «Уже тогда меня глубоко занимала мысль об исторических судьбах нашего русского пролетариата. Я много и упорно работала над осмысливанием его прошлого и настоящего» и. Интерес к проблеме не остывал, остро ощущалась необходимость серьезной учебы: «Изучение истории пролетариата поставило перед мною задачу — познакомиться с марксизмом глубже и непосредственнее, чем это было возможно в тех условиях» 12
В мае 1922 г. Екатеринбургский губком партии отозвался на просьбу А. М. Панкратовой и направил ее на учебу в Москву. Она ехала в столицу с рекомендацией губкома, в которой ее характеризовали как «преданного члена партии, энергичного и неутомимого работника, тесно связанного с жизнью организации и широкими массами партийцев и рабочих». Там же указывалось: «Что касается ходатайства тов. Панкратовой о предоставлении ей возможности систематизировать и углубить марксистские знания, то губком считал бы полезным в интересах партии предоставить ей такую возможность» 13,
По решению специальной комиссии ЦК РКП (б) А. М. Панкратова, «как несомненно талантливый и способный товарищ», была направлена в Институт красной профессуры (ИКП) 14. Она успешно сдала вступительные экзамены, получив освобождение от испытаний по русской истории за высоко оцененный реферат по истории пролетариата. В качестве последнего была представлена работа о фабрично-заводских комитетах, написанная на основе материалов, собранных на Урале и дополненных документами московских архивов. Текст реферата не сохранился, но в Центральном государственном архиве Октябрьской революции СССР есть отзыв ректора Института красной профессуры М. Н. Покровского: «Работа очень хорошая, но не без недостатков: а) не делается различия между источниками — агитационные брошюры или статьи цитируются наравне с документами; б) изложение очень растянуто; в) неравномерная обработка различных моментов, в частности, мало уделено внимания 1905 году, вообще первые главы обработаны тщательнее последних. Автор может быть включен во 11 группу. Мих. Покровский»15.
Ученый предъявлял к абитуриентке вполне профессиональные требования, признав тем самым за ней право на самостоятельную научную работу.
28 октября 1922 г. А. М. Панкратова была зачислена в ИКП, который стал для нее, как и для многих советских историков ее поколения, важным этапом в формировании исторических взглядов, утверждении проблематики исследований, овладении марксистско- ленинским методом научной работы. В семинарах М. Н. Покровского Панкратова продолжила изучение истории фабрично-завод
109
ских комитетов. Начатое на Урале исследование легло в основу первых научных трудов молодого историка 16. В Институте красной профессуры, по воспоминаниям его бывшего слушателя А. Л. Сидорова, кроме учебных занятий «обращалось большое внимание на практическую работу слушателей: преподавание в вузах и сотрудничество в журналах и газетах, судя по склонности и опыту каждого. Это было учреждение, где наука и практика были тесно связаны»17. А. М. Панкратова с ее богатым опытом пропагандистской работы успешно справлялась с педагогической практикой и с партийными заданиями. Со своими товарищами по курсу она не раз участвовала в выездных агиткампаниях.
В 1923 г. она по заданию ЦК ВКП(б) две недели работала на Урале. За это время ей удалось организовать в Надеждинске три краткосрочных курса по изучению ленинизма. Ежедневно на курсах занимались 30 человек. А. М. Панкратова провела там 40 занятий и прочитала несколько докладов. Надеждинский РК ВКП(б) в отзыве сообщал, что «был бы весьма доволен, если бы ЦК и впредь посылал таких работников, как т. Панкратова, хотя бы на небольшой срок»18. В условиях напряженной идейной борьбы с троцкистами, отражавшей обострение классовой борьбы в стране в связи с оживлением буржуазии и ее идеологов^в годы нэпа, пропагандистская работа икапистов, и Панкратовой в том числе, имела огромное политическое значение. Много получали в процессе активного общения с рабочими и начинающие ученые.
Но основной задачей слушателей Института красной профессуры была самостоятельная исследовательская работа. А. М. Панкратова сконцентрировала свои усилия на разработке ряда важных проблем истории рабочего класса. Продолжив освоение огромного фактического материала, собранного на Урале и в центральных районах России, успешно применяя марксистско-ленинскую методологию, она все больше убеждалась в правильности сделанного ею выбора. Наиболее значительным исследованием молодого ученого в те годы была до сих пор не утратившая своего научного значения монография «Фабзавкомы России в борьбе за социалистическую фабрику». Изданная в 1923 г. первая книга А. М. Панкратовой сыграла большую роль в становлении марксистской историографии рабочего класса СССР. Актуальность и своевременность постановки вопроса о профессиональных организациях пролетариата в условиях острой идейно-политической борьбы с меньшевиками, троцкистами и другими оппортунистами, о роли и задачах профсоюзов определили успех монографии. Имело значение и то, что проблема работы профсоюзов остро стояла в международном рабочем движении. Исследование истории российских пролетарских организаций было интернациональным долгом советских историков 20-х г.
До появления книги А. М. Панкратбвой советская историческая наука располагала в основном брошюрами и статьями агитационно
пропагандистского характера, авторами которых были партийные и профсоюзные работники. Усиленное внимание профсоюзам уделяли тогда меньшевистские историки, которые подчиняли фактический материал по проблеме реформистской концепции истории рабочего движения. А. М. Панкратова, использовала комплекс опубликованных к тому времени трудов В. И. Ленина, изучила материалы центральных архивов, архивов Одесского истпарта, Петроградского и Екатеринбургского союзов металлистов. Примечательно, что еще на Урале, собирая архивные документы, она проявила широкое понимание своей исследовательской задачи и не ограничивалась изучением деятельности фабзавкомов только в годы революции и в послеоктябрьский период. Это позволило ей рассмотреть историю представительных организаций российского пролетариата еще со времени зарождения политической борьбы рабочего класса. Впервые в историографии А. М. Панкратова, исследовала руководящую роль партии большевиков в создании на фабриках и заводах революционных коллективов из наиболее сознательных рабочих, показала взаимоотношения фабзавкомов, профсоюзов и Советов до революции и после ее победы.
К этой теме А. М. Панкратова , обращалась неоднократно на протяжении своей жизни. Кроме первой монографии,она опубликовала в 20-е гг.несколько .брошюр, статей, сборников. В 1927 г. вьь шли две ее книги: «Политическая борьба в российском профдви-: жении» и «Фабзавкомы и профсоюзы в революции 1917 года». Можно совершенно уверенно сказать, что работа на Урале определила на много лет вперед проблематику исследований ученого, подсказала верный подход к решению исследовательской задачи. Несомненно также то, что, еще не зная, во что «выльется» ее работа, А. М. Панкратова, зачитываясь документами уральских архивов, точно и безошибочно выбрала главное направление всей своей исследовательской деятельности — историю формирования и классовой борьбы российского пролетариата. Она нередко в своих 0иогра- фических заметках, устных выступлениях, письмах говорила о любви к Уралу, который открыл ей путь в большую науку.
А. М. Панкратова часто бывала в Свердловске, участвовала в научных конференциях по истории Екатеринбурга-Свердловска 19 промышленного Урала. Никогда не прерывались ее контакты с местными историками — она консультировала аспирантов и докторантов, писала отзывы на их труды, выступала в качестве редактора их монографий. В большинстве трудов А. М. Панкратовой постоянно встречаются ссылки на уральские архивы. Она внесла значительный вклад в изучение многих проблем, связанных с историей рабочего класса Урала.
111
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Об этом А. М. Панкратова писала из Екатеринбурга В. Домбровскому в 1922 г. (Из личного архива М. Г. Панкратовой — дочери А. М. Панкратовой).
2 Женщины — революционеры и ученые. М., 1982. С. 7.3 ААН СССР, ф. 1577, оп. 2, д. 30, л. 46.4 Там же, оп. 3, д. 141, л. 8 об.5 Женщины — революционеры и ученые. С. 7.6 Из личного архива М. Г. Панкратовой.7 Там же.8 См.: Панкратова А. М. Письма с Урала (Голодающие заводы) / / Металлист.
1922. № 7—8. С. 45—46.9 Женщины — революционеры и ученые. С. 7.10 Панкратова А. М. Фабзавкомы России в борьбе за социалистическую фабри
ку. М., 1923.11 Музей революции СССР, ф. ДЯ-48 (203), д. 31642/324.12 ААН СССР, ф. 1577, оп. 2, д. 30, л. 47.13 ЦГАОР СССР, ф. 5284, оп. 1, д. 69, л. 1.14 Музей революции СССР, ф. ДЯ-48 (202), д. 31642/141.15 ЦГАОР СССР, ф. 5284, оп. 1, д. 69, л. 9. (Под 11 группой имеется в виду
11 курс ИКП, куда обычно принимали самых способных абитуриентов)См.: Панкратова А. М. Фабзавкомы России в борьбе за социалистическую
фабрику; Она же. Фабзавкомы и профсоюзы России / / Фабзавкомы и профсоюзы России. Германии, Италии, Франций. М., 1924; Она же. Фабзавкомы в германской революции (19)8— 1923 гг.). М., 1924; и др.
17 Сидоров А. Л. Некоторые размышления о труде и опыте историка / / Исторические предпосылки Великой Октябрьской революции. М., 1970. С. 11.
18 ЦГАОР СССР, ф. 5284, оп. 1, д. 69, л. 29.19 В 1948 г., например, на конференции, посвященной 225-летию Свердловска,
А. М. Панкратова выступила с докладом «Особенности формирования рабочего класса на Урале» (ААН СССР, ф. 697, оп. 1, д. 46, л. 4).
Д. В. ГАВРИЛОВ
Институт истории и археологии УрО АН СССР
С. М. ПЕТРОВ. У ИСТОКОВ МАРКСИСТСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ НА УРАЛЕ
Отсутствие на Урале в досоветский период академических учреждений, высших учебных заведений и кадров профессиональных историков отрицательно сказалось на изучении истории региона. Местные краеведы преимущественно интересовались древними веками и эпохой заселения Урала русскими. Более близкие к нашему времени периоды прошлого нашли некоторое отражение лишь в
112
трудах экономистов, статистиков и публицистов, посвященных социально-экономическому развитию края.
Всестороннее, широкое и подлинно научное изучение истории Урала, включая ее новейший период, стало возможным только после Октябрьской социалистической революции 1917 г. На кафедрах Пермского и Уральского университетов в 20-х гг. начали складываться кадры исследователей. Исторические изыскания раз^ вернули также Уралобком Всероссийского союза металлистов, губернские Комиссии по изучению истории РКП (б) и Октябрьской революции (Истпарты), Свердловское отделение Всесоюзного общества историков-марксистов. Основное внимание в те годы было направлено на изучение революционного и рабочего движения — тем, которые в дореволюционное время находились под запретом или же преднамеренно фальсифицировались официальной и дворянско-буржуазной историографией.
Разработка марксистской концепции истории Урала проходила в острой борьбе против буржуазных, либеральных и меньшевистских воззрений, была связана с преодолением многочисленных трудностей, серьезно тормозилась из-за отстутствия марксистских научных кадров. Привлеченные к работе дореволюционные специалисты еще придерживались буржуазного мировоззрения, не успели овладеть марксистской методологией. Поэтому в работах уральских историков 1920-х гг. весьма заметно было влияние буржуазных и мелкобуржуазных теорий, им были присущи схематизм *и социоло- гизаторство. Это был период критического пересмотра и преодоления буржуазных исторических взглядов, накопления и’ осмысления исторических источников.
Более заметные успехи в развитии исторической науки на Урале были достигнуты во второй половине 20-х — начале 30-х гг., когда в исследовательскую работу включились подготовленные к тому времени молодые марксистские кадры. Это создало прочные предпосылки для изучения истории края на основе марксистско-ленинской методологии. Большое значение в преодолении уральскими историками буржуазных взглядов имела Первая Всесоюзная конференция историков-марксистов (декабрь 1928 — январь 1929 гг.), поставившая задачу всемерного усиления борьбы с буржуазными и меньшевистскими историческими воззрениями.
В становлении марксистской концепции истории революционного движения на Урале видную роль сыграл молодой историк-марке ист С. М. Петров. Его биография типична для партийных работников 20—30-х гг., посылавшихся в то время на различные боевые участки партийного строительства и идеологического фронта.
Сергей Михайлович Петров родился 25 сентября 1902 г. в г. Калуге в семье служащего. В 1918 г. 16-летним юношей вступил в ряды Красной Армии, принимал участие в боях с белогвардейцами. После гражданской войны учился в Калужской губсовпартшко-
ле, а по окончании ее в 1922 г. преподавал в этой же школе; в 1924 г. был принят в ряды ВКП(б). Затем он заведовал отделом пропаганды Калужского губкома партии.
В 1928 г. после окончания Академии коммунистического воспитания С. М. Петров был направлен для ведения преподавательской и научно-исследовательской работы на Урал, в г. Свердловск, где работал доцентом на кафедре истории партии в Уральском коммунистическом университете и старшим научным сотрудником в Истпарте Уральского обкома ВКП(б). Здесь он энергично включился в разработку истории революционного движения на Урале. В 1930 г. С. М. Петров по заданию Истпарта Уралобкома ВКП(б) к 25-летию революции 1905 г. написал очерк «Большевики Урала в революции 1905—1907 гг.», опубликованный отдельной книгой в 1931 г ‘.Труд С. М. Петрова о революции 1905 г. на Урале, несмотря на его научно-популярный характер, стал заметным явлением в уральской историографии, явился значительным достижением молодой уральской марксистской исторической науки. При его написании автор использовал труды В. И. Ленина, протоколы 111 и 1У съездов РСДРП, большевистские газеты «Вперед», «Пролетарий» и др., материалы Истпарта Уралобкома ВКЛ(б), местную периодическую печать того времени, воспоминания старых большевиков К. Т. Новгородцевой (Свердловой), С. Е. Чуцкаева, П. П. Ер- маковау Ф. Ф. Сыромолотова и др.
В конце 20-х гг., когда начинал свою исследовательскую работу- С. М. Петров, в нашей исторической науке стал наблюдаться отход от ленинских принципов оценки исторических событий, от ленинских концепций исторического прошлого нашей страны; исторические работы все более и более стали наполняться сталинскими схемами, его оценками и цитатами. (Этот процесс особенно уси
лился в начале 30-х гг. после опубликования в 1931 г. письма И. В. Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция».)
Характерной особенностью книги С. М. Петрова, резко отличавшей ее от работ его предшественников и многих современных ей работ на эту же тему, было широкое использование произведенийВ. И. Ленина, что позволило автору значительно поднять методологический и теоретический уровень своего очерка. Опираясь на знаменитый труд В. И. Ленина «Развитие капитализма в России», ленинскую концепцию истории горнозаводского Урала, С. М. Петров показал своеобразие экономики и рабочего движения на Урале накануне первой российской революции, отметил технико-экономическую отсталость уральской горнозаводской промышленности, сохранение в ней остатков крепостнических отношений, их влияние на социально-экономическое развитие и классовую борьбу в крае. Работы В. И. Ленина автор использовал для выяснения характера, движущих сил и перспектив революции 1905—1907 гг., тактики большевиков в этой революции, а также при рассмотрении конк
114
ретных событий революции 1905 г., в частности, при оценке исторического значения Всероссийской Октябрьской политической стачки, исторического значения и причин поражения Декабрьского вооруженного восстания 1905 г. и т. д.
С. М. Петров в своей работе довольно обстоятельно рассмотрел развитие революции в 1905 г. на Урале, выделил ее основные этапы. Отдельные разделы очерка он посвятил февральской стачечной волне, майским событиям, октябрьским дням, рабочему движению в ноябре—декабре и Декабрьскому вооруженному восстанию. Автор показал руководящую роль в революции уральских большевиков, рассмотрел деятельность уральских социал-демократов в профсоюзах и Советах. Он подчеркнул, что развитие революционного движения на Урале в 1905 г. происходило в тех же формах, что и в основных промышленных районах страны — от стачек к во-, оружейному восстанию; отметил быстрый переход (уже в мае 1905 г.) уральских рабочих от экономической борьбы к политической, ведущую роль в революции рабочих крупных металлургических и металлообрабатывающих заводов. Отдельный раздел своей работы С. М. Петров посвятил крестьянскому движению на Урале, показал, что крестьяне участвовали в революции.совместно с рабочими, что социал-демократы проводили значительную работу в деревне и осуществляли руководство крестьянским движением.
Во втором выпуске очерка он намеревался осветить деятельность уральских социал-демократов на втором этапе революции — в 1906— 1907 гг., в период ее отступления, в частности, предполагал посвятить отдельные разделы выборным кампаниям в 1 и 11 Государственные Думы, вооруженным дружинам, областной партийной конференции 22 ноября 1906 г., областному съезду социал- демократических организаций в 1907 г., социал-демократической печати на Урале. Но этот замысел не был осуществлен. Второй выпуск не был издан.
Очерк С. М. Петрова «Большевики Урала в революции 1905— 1907 годов», особенно если рассматривать его с высоты достиже ний современной исторической науки, не был лишен ряда серьезных недостатков. Автору не удалось полностью избежать схематизма, присущего работам того периода. Не все вопросы, поставленные в книге, оказались освещенными достаточно полно. Высказав свое несогласие с определением уральского рабочего «как наполовину рабочего и наполовину крестьянина», С. М. Петров односторонне определил его как «рабочего с наделом» 2.В книге слабо было отражено массовое рабочее и крестьянское движение, отсутствовали сведения об оппозиционном либерально-буржуазном движении, о деятельности буржуазно-помещичьих, буржуазных и мелкобуржуазных партий. С. М. Петров ошибался, когда утверждал, что «первое яркое определение большевистской линии уральской организации»3 дала Уральская областная конференция 1906 г. В дейст
115
вительности же большевистская линия уральской партийкой организации достаточно ярко проявилась значительно раньше, еще в 1903— 1905 гг.
Большая часть очерка посвящена событиям в Екатеринбурге и Перми, слабее освещены события в Челябинске й Уфе, еще слабее — в Вятке, а Оренбург и значительная часть Оренбургской губернии совсем выпали из поля зрения автора. Слаба источ- никовая база работы, что самокритично признал сам автор во введении к своему очерку. Автор не смог привлечь материалы местных и центральных государственных архивов, которые в то время были изучены еще в очень слабой степени.
Вместе с тем, как справедливо отметил Истпарт Уралобкома ВКП(б) в предисловии к книге, С. М. Петров в своем очерке не только дал научно-популярное изложение истории партии на Урале в 1905 г., но и выяснил ̂которые нерешенные проблемы, связанные с историей уральских большевистских организаций. «Ему удалось, — указывал Истпарт Уралобкома ВКП(б), — в сжатой форме, доступным для чтения широких масс языком разрешить в своей работе ряд вопросов, казавшихся, ввиду недостаточности материалов по 1905 году, трудноразрешимыми. Тов. Петров окончательно выявляет большевистский характер руководящих уральских социал-демократических организаций. Уральские социал-демократы 1905—1906 гг. были в подавляющем большинстве ленинцами.
... Автор также решительно отметает шаблонные ярлыки, которые некоторые товарищи, начавшие изучать историю партии на Урале, любят наклеивать на отдельные рабочие центры Урала.
По словам этих товарищей, Пермь, Н-Тагил, Уфа «должны были быть» меньшевистскими центрами, так как там сидело несколько меньшевиков; Златоуст — «эсеровским» и т. д.
Работа тов. Петрова достаточно убедительно показывает, что в революции 1905 г. на Урале большевистское влияние преобладало и в Перми, и в Уфе, и даже в Златоусте... Меньшевики портили организационную работу, но за их лозунгами рабочая масса в 1905—1906 гг. не шла. Доказательство — повсеместный бойкот выборов в 1 Государственную Думу. Что касается партийных ор-' ганизаций, то кампания выборов на 111 (большевистский) съезд партии и отчетная кампания после съезда служат лучшим доказательством гегемонии большевистского влияния на Урале» 4.
Давая оценку работы С. М. Петрова в целом, Истпа.рт Уралобкома ВКП(б) писал: «Как первая попытка дать систематическую, проверенную на основании документов работу по истории большевистской партии на Урале, книжка тов. Петрова должна явиться безусловно ценным пособием для ознакомления партийных, рабочих масс, колхозников, учащейся молодежи с историей строительства партии большевиков на Урале» 5.
В соавторстве с другими научными сотрудниками Истпарта Уралобкома ВКП(б) С. М. Петров принял участие в подготовке выпущенной к 25-летнему юбилею первой российской революции брошюры «Рабочее движение и партия большевиков в 1905 году на Урале» 6, в которой на основе ленинских работ была дана правильная оценка характера и движущих сил первой российской ре-, волюций, отмечена роль пролетариата как гегемона революции, показаны характер и размах рабочего движения на Урале в 1905 г., руководящая роль большевистских организаций, историческое значение борьбы трудящихся масс в 1905—1907 гг. для победы социалистической революции в 1917 г. «Главное значение этой борьбы, — писали авторы брошюры, — небывало быстрое политическое «обучение» уральского пролетариата. Успехи и поражение в этой борьбе дали уральскому рабочему революционную закалку, тот «большевистский» дух, который так ярко проявился в дальнейших выступлениях революционного рабочего Урала и в борьбе его за диктатуру пролетариата в период 1917—1918 годов»7.
Одновременно С. М. Петровым был написан ряд статей на исторические темы для «Уральской советской энциклопедии» (ее первый том, оказавшийся единственным, был опубликован в 1933 г.).
В статье «Боевики»8 С. М. Петров, опираясь на ленинское учение о массовом вооруженном восстании и задачах партии по его подготовке, дал обстоятельный анализ деятельности боевых дружин на Урале в 1905—1908 гг.; показал их структуру, формы и методы борьбы, их действия во время вооруженного восстания в Мотовилихе и вооруженных столкновений в Уфе и Челябинске в 1905 г., их организаторскую, пропагандистскую, боевую и экспроприаторскую деятельность в 1906—1908 гг.; отметил роль видных уральских большевиков И. С. и Э. С. Кадомцевых, Н. Н. Накорякова, Ф,. И. Локацкова, М. В. Гузакова в организации и работе большевистских боевых дружин; осветил деятельность анархистско-эсеровских боевых дружин, в том числе так называемых «лесных братьев», возглавляемых А. М. Лбовым.
С. М. Петров проанализировал формы и методы руководства боевыми дружинами со стороны уральских большевистских организаций, ошибки, допущенные уральскими большевиками в их военно-0оевой деятельности и при решении вопроса о роспуске боевых дружин после поражения революции 1905—1907 гг.; сделал правильный в целом вывод, что для уральских большевистских организаций военно-боевая работа носила вспомогательный характер, не заслонила, не вытеснила общепартийную массовую работу; показал особенности и значение военно-боевой деятельности уральских большевиков в 1905— 1907 гг. для победы Великой Октяорь- ской социалистической революции.
«Уральские боевые организации, — писал С. М. Петров, — строились как организации заводские, рабочие. Тесная связь с рабочи
. 1 1 7
ми заводов делала их крепкими, железными организациями. В героической борьбе уральских рабочих за власть Советов с дутов- щиной, чехословаками, колчаковщиной и кулацкими контрреволюционными восстаниями старые рабочие боевики, воспитанные большевистской партией еще в период 1905— 1908 гг., имеющие за своими плечами громадный боевой опыт и принесшие с собой лучшие традиции большевистских боевых организаций, играли весьма значительную роль» 9.
В статье «Бойкот Государственной Думы» 10, широко использовав работы В. И. Ленина, посвященные тактике большевиков во время выборов в Государственные Думы и их думской тактике, критике отзовизма и бойкотизма, С. М. Петров показал деятельность уральских партийных организаций по проведению бойкота Булыгикской и 1 Государственной Дум и проведению избирательных кампаний по выборам во 11 и 111 Государственные Думы; вскрыл причины ошибок большевиков при осуществлении бойкота выборов в 1 Государственную Думу, отметил бойкотистские настроения ряда уральских большевиков (С. И. Дерябиной, Д. Н. Бас* салыго, Е. А. Преображенского и др.) по отношению к 111 Государственной Думе; показал роль думской деятельности большевиков для политического воспитания трудящихся масс Урала.
Научные труды С. М. Петрова внесли значительный вклад в разработку истории Урала, были положительно оценены общественностью. Но, как обнаружилось уже вскоре, написаны они были не вовремя. В стране складывалась новая общественно-политическая обстановка, связанная со все большим распространением культа личности Сталина, развертывались кампании по выкорчевыванию «троцкистских двурушников», «вредителей», «врагов народа» и т, п.
В конце 1931 г., следуя указаниям, содержащимся в письме Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция», бригада Уральского обкома ВКП(б) провела «проверку» работ, изданных уральскими историками по истории революционного и рабочего движения на Урале накануне и в период революции 1905—1907 гг., и во всех них нашла «троцкистские извращения». По мнению бригады, из этих работ одни, написанные людьми, «враждебными или чуждыми нашей партии» (А. В. Баранов, П. Мурашов), представляли «клеветническую, антипартийную халтуру», другие, написанные историками- коммунистами (А. П. Таняев, С. М. Петров), содержали «меньшевистско-троцкистские искажения». В вину лично С. М. Петрову было поставлено, что в его книге «Большевики Урала в революции 1905—1907 годов» якобы была дана «днтиленин- ская, антибольшевистская», «полуменьшевистская» оценка письма уральцев в редакцию меньшевистской «Искры», что он не дал развернутой критики оппортунистических взглядов Плеханова и Троцкого, допустил в ряде других вопросов «сползание на меньшевистско-троцкистские рельсы». Бригада пришла к выводу, что «нель
118
зя книгу тов. Петрова признать большевистской историей Уральской партийной организации в революции 1905—1907 гг». Подобные политические обвинения, как известно, в то время не проходили бесследно. Только отъезд С. М. Петрова из Свердловска избавил его от репрессий, которым в 1937— 1938 гг. подверглись свердловские историки, обвиненные в принадлежности к «троцкистской организации» и «распространении троцкистских взглядов».
В июне 1932 г. С. М. Петров принял активное участие в дискуссии, развернувшейся в Свердловске на совместном заседании исторической секции выездной сессии АН СССР и местного отделения общества историков-марксистов. При обсуждении доклада С. Г. Томсинского «Основные этапы революционного движения на Урале до Февральской революции» С. М. Петров поддержал мнение о неоднородности социальной структуры уральского рабочего класса и высказался за то, чтобы выделить среди уральских рабочих две группы. Он предложил мастеровых, порвавших с землей, считать «чистыми пролетариями», а мастеровых и вспомогательных рабочих, еще не порвавших с землей, но основным источником своего существования имевших работу на заводе, — «рабочими с наделом». С. М. Петров выступил против высказанного участниками дискуссии надуманного, основанного на сталинских схемах тезиса о существовании на Урале широкого слоя «рабочей аристократии» п.
Дискуссия о социальной природе уральских рабочих, в том чис-. ле и участие в ней С. М. Петрова (несмотря на ошибочность его мнения о зачислении большинства уральских мастеровых и всех вспомогательных рабочих в разряд «рабочих с наделом»), способствовали освобождению уральских историков от неправильного, заимствованного из буржуазной и мелкобуржуазной историографии взгляда на уральских рабочих как на однородную, компактную массу «полурабочих-полукрестьян», содействовали выработке в дальнейшем более глубокого и научного подхрда к исследованию вопросов формирования, численности, состава и положения пролетариата Урала в период капитализма.
30. июля 1931 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «Об издании «Истории гражданской войны в СССР». Вскоре был создан Уральский областной комитет содействия изданию истории гражданской войны, в работе которого принял участие С. М; Петров. По заданию редакции он начал работать над книгой о борьбе с дутовщиной на Южном Урале, предполагая осветить в ней события 1917— 1919 гг.
Характеризуя период первого пребывания С. М. Петрова г на Урале (1928—1932 гг.), следует признать, что за сравнительно непродолжительное время, будучи загружен большой преподавательской работой, он успел сделать очень многое в научно-исследовательском плане, написал несколько работ, не утративших своего
119
научного значения до настоящего времени; внес значительный вклад в разработку истории революционного движения в крае.
В 1932— 1934 гг. С. М. Петров учился в Москве в Институте Красной профессуры и одновременно читал курс истории партии в Московском институте советского строительства и права, а также в Коммунистическом институте журналистики имени газеты «Правда».
После постановления январского 1933 г. объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) о создании политотделов МТС и совхозов как чрезвычайных партийных органов на селе из городов и промышленных центров для укрепления сельских парторганизаций была направлена большая группа коммунистов, имевших опыт партийно-политической работы. В их числе был и С. М. Петров. По партийной мобилизации он был послан в 1934 г. в Челябинскую обл. на должность начальника политотдела совхоза «Уралец», где в течение 2 лет вел большую организационно-хозяйственную, политико- воспитательную, пропагандистскую и культурно-просветительскую работу.
С 1936 г. С. М. Петров работал заместителем заведующего отделом школ и науки Челябинского обкома ВКП(б) и одновременно преподавал историю партии в Челябинском пединституте. Вместе с тем он продолжал вести научно-исследовательскую работу по изучению истории Урала, сосредоточив свое внимание на начальном этапе гражданской войны. В 1934 г. в журнале «Борьба классов» была опубликована его статья, посвященная борьбе с дутовщиной12.
В 1937 г. С. М. Петров опубликовал в Челябинском областном издательстве под грифом Истпарта Челябинского обкома В КП (б) книгу «Борьба с дутовщиной» являющуюся первым итогом его многолетней работы над этой темой. Материалами для книги послужили работы В. И. Ленина, опубликованные труды по истории гражданской войны, документы Свердловского, Челябинского и Оренбургского Истпартов и архивов Красной Армии, периодическая печать, воспоминания участников борьбы с дутовщиной. В книге был довольно подробно освещен первый этап подавления контрреволюционного мятежа атамана Оренбургского казачьего войска полковника А. И. Дутова в период триумфального шествия Советской власти (октябрь 1917 г. — февраль 1918 г.). Автор убедительно показал причины казачьей контрреволюции, ее классовую базу. Для казачества были характерны его привилегированное положение как особого военного сословия, более высокая земельная обеспеченность по сравнению с крестьянами, значительный удельный вес в нем кулацко-офицерских слоев, живучесть в его рядах узкосословных, кастовых традиций. С. М. Петров показал контрреволюционную роль общевойскового круга Оренбургского казачьего войска, выступавшего за выделение казачьей войсковой тер
1?0
ритории в самостоятельную административную единицу, и «общеказачьей демократической партии», действовавшей под лозунгом «казачество — особая нация» и ратовавшей за «общность» интересов всех казаков.
Одновременно автор отметил социальную неоднородность казачьего сословия, классовую дифференциацию в его рядах, рост среди казачества числа малоимущих хозяйств, особенно усилившийся во время первой мировой империалистической войны. Если кулацко-офицерская верхушка оренбургского казачества явилась классовой базой контрреволюции, то его бедняцко-середняцкие слои составили социальную опору Советской власти. С. М. Петров рассказал о роли Н. Д. Каширина в развертывании революционной пропаганды и агитации среди оренбургского казачества по привлечению его бедняцко-середняцких слоев на сторону Советской власти накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Убедительно обосновал доводы о том, что выступление атамана Дутова являлось одним из звеньев общего контрреволюционного заговора русской буржуазии и Антанты, направленного против завоеваний Октября. Возглавив белогвардейское движение казачьего офицерства и кулачества, Дутов опирался на помощь русской и иностранной буржуазии, на поддержку кадетов, правых эсеров и меньшевиков.
С. М. Петров описал боевую деятельность революционных войск, действовавших против Дутова с начала мятежа до взятия Оренбурга советскими войсками 18(31) января 1918 г.; показал выдающуюся роль в разгроме дутовщины видных большевиков, испытанных революционеров — Чрезвычайного комиссара по борьбе с дутовщи- ной Н. П. Кобозева, командующего революционными отрядами и председателя Челябинского ВРК В. К. Блюхера, руководителя челябинских и оренбургских большевиков С. М. Цвиллинга, непосредственно возглавлявших боевые действия революционных войск. В книге были приведены сведения о помощи, оказанной действовавшим против Дутова революционным войскам со стороны В., И. Ленина, СНК и Петроградского ВРК; о роли в разгроме дутовщины присланных из центра отрядов революционных солдат и матросов, а также красногвардейских рабочих отрядов, прибывших с уральских заводов. С. М. Петров предполагал продолжить свое исследование до полного разгрома дутовщины в 1919 г., но это намерет ние не было осуществлено, как осталась в те годы невыполненной и намеченная большая программа издания трудов по истории гражданской войны в СССР.
Хотя книга была издана в период безудержного восхваления Сталина, усиленного насаждения его культа, настойчивого внедрения в нашу историческую науку «теории двух вождей», несмотря на то, что в предисловии к книге, написанном отделом истории партии Челябинского обкома ВКП(б), утверждалось, что борьбой с
дутовщиной «руководили вдохновители и организаторы Октябрьской социалистической революции — вожди партии большевиков — Ленин й Сталин», она была еще свободна от субъективных наслоений, присущих исторической литературе того времени, правдиво освещала события конца 1917 — начала 1918 г. на Южном Урале. Сталин в ней совсем не упоминался, что было очень редким явлением для исторической литературы тех лет.
Книга С. М. Петрова имела и некоторые недостатки. Многие важные аспекты были совсем не разработаны или разработаны очень слабо, например, вопрос о руководстве В. И. Ленина, ЦК партии и Советского правительства борьбой против дутовщины. В ней слабо была показана пропагандистская и агитационная деятельность большевиков среди оренбургского казачества после победы Октябрьской революции, недостаточно раскрыта роль заводских большевистских организаций Урала в создании вооруженных сил революции и организации разгрома белоказаков. В книге не был показан процесс перехода на сторону Советской власти после победы Великого Октября оренбургского трудового казачества, создавшего позднее, летом 1918 г., крупные казачьи части под командованием братьев И. Д. и И. Д. Кашириных, сыгравшие важную роль в боевых действиях на фронтах гражданской войны в 1918— 1920 гг. Большинство отмеченных недостатков было закономерным следствием слабой разработки в то время многих основных вопросов истории гражданской войны в нашей стране.
Несмотря на то, что книга С. М. Петрова имела несомненные научные достоинства, более полно и обстоятельно, по сравнению с имеющейся литературой, освещала историю борьбы с дутовщиной, ее судьба оказалась очень неудачной. Вскоре после выхода в свет она была изъята из массового обращения, поскольку ее главные действующие лица стали жертвами сталинских репрессий 1937— 1938 гг. С. М. Петров произвел доработку книги, и в 1940 г. она вышла новым изданием в Челябинском государственном издательстве под названием «Разгром дутовщины» . Автор привлек более широкий круг источников, книга пополнилась новыми подробностями, интересными фактами. В ней были глубже проанализированы важнейшие этапы борьбы с дутовщиной, больше внимания было уделено показу организаторской и политической работы большевиков Оренбуржья в массах, среди казачества, более подробно показана руководящая роль ЦК партии в мобилизации революционных сил для разгрома контрреволюционного мятежа атамана Дутова.
Вместе с тем, в духе того времени, в книге была отдана уже значительная дань субъективизму, преувеличена роль Сталина в разгроме дутовщины. Фигура Сталина заслонила и отодвинула на второй план В. И. Ленина и ЦК партии, роль которых в организации разгрома контрреволюции на Южном Урале не была по-
122
настоящему глубоко и обстоятельно раскрыта. Из книги исчезли имена Н. П. Кобозева, В. К. Блюхера, Н. Д. Каширина, история разгрома дутовщины оказалась во многом обезличенной. Все это в значительной степени снизило научный уровень книги.
Оценивая второй период пребывания С. М. Петрова на Урале (1934— 1940 гг.), можно сказать, что несмотря на большую партийно-организационную и преподавательскую работу, С. М. Петров в эти годы добился значительных успехов в научно-исследовательской деятельности, в разработке истории начального этапа гражданской войны в крае.
Однако напряженная общественно-политическая обстановка конца 30 гг., ухудшение условий для творческой работы отрицательно сказались на научно-исследовательской деятельности С. М. Петрова, снизили его творческие достижения, не позволили ему довести до конца намеченные планы.
В 1940 г. С. М. Петров как опытный, высококвалифицированный историк-марксист был переведен на работу в Москву. До начала Великой Отечественной войны работал заведующим сектором Института Маркса-Энгельса-Ленина и преподавал в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). В июле 1941 г. добровольцем ушел на фронт. За выполнение боевых заданий был награжден двумя орденами Красной Звезды и четырьмя медалями. После демобилизации возвратился в Институт Маркса-Энгельса-Ленина, вновь активно включился в работу на идеологическом фронте. В 1949— 1952 гг. С. М. Петров — член редколлегии газеты «Правда», ее редактор по отделу пропаганды. Одновременно вел преподавательскую работу в Высшей партийной школе и Академии общественных наук при ЦК ВКП(б).
В 1952— 1961 гг. С. М. Петров руководил кафедрой истории партии в Высшей партийной школе при ЦК КПСС. Лекции профессора С. М. Петрова всегда привлекали многочисленных слушателей. Одновременно он вел большую организаторскую и общественную работу, являлся председателем секции истории партии Научно-технического совета Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР.
В эти же годы С. М. Петров развернул напряженную научно- исследовательскую деятельность. В 1930-х — начале 1950-х гг. в нашей исторической науке под влиянием культа личности Сталина шло принижение роли В. И. Ленина, народных масс и партии, допускалось искажение исторических фактов, важные вопросы истории партии истолковывались упрощенно, искусственно ограничивалась тематика исследований. Июльский 1953 г. Пленум ЦК КПСС и XX съезд КПСС (1956 г.), осудившие культ личности Сталина, поставили задачу глубокой научной разработки истории КПСС, решительного преодоления субъективизма, догматизма и начетничества, создания подлинно научных трудов, в которых был бы обоб
123
щен всемирно-исторический опыт борьбы нашей партии за победу социалистической революции, за построение социализма.
Значительную роль в выполнении этой задачи сыграл С. М. Петров. В 1955— 1961 гг. им были опубликованы работы «Рабочее движение и распространение марксизма в России (1883—1894)», «Начало революционной деятельности В. И. Ленина», «Первый съезд РСДРП», «Борьба за создание марксистской партии в России (1894—1904)», «Партия большевиков — вдохновитель и организатор победы Великой Октябрьской социалистической революции (март—октябрь 1917 г.)», «Коммунистическая партия в борьбе за завершение строительства социализма и постепенный переход к коммунизму в предвоенные годы (1937 — июнь 1941 г.)» и др., которые восстанавливали ленинские оценки истории нашей партии, исправляли многие ошибки историко-партийной литературы предшествующих лет, вводили в научный оборот много новых фактов, восстанавливали имена видных деятелей партии, устраненные со страниц исторических трудов в период культа личности Сталина.
С. М. Петров неоднократно выступал в периодической печати по наиболее актуальным проблемам историко-партийной науки. Он решительно требовал проведения тщательного источниковедческого анализа протоколов партийных съездов и конференций, заявлял о неприемлемости использования в предисловиях к ним неопределен- ныхл расплывчатых, ошибочных и неточных положений, заимствованных из «Краткого курса истории ВКП(б)»15. С. М. Петров настойчиво боролся за научную точность в популярных изданиях на историко-партийщле темы, недопустимость в них неправильных оценок, преувеличений, фактических ошибок, неряшливых формулировок, неправильных положений и путаницы в изложении, за то, чтобы они были «научно безупречными и исторически достоверными» 16#
С. М. Петров проявил себя активным проводником идей нашей партии, неутомимым исследователем ее богатого исторического опыта. Его перу принадлежит свыше 200 статей, брошюр и книг на историко-партийные темы. Как общепризнаный крупнейший специалист по истории партии С. М. Петров был привлечен к работе над созданием капитального труда — многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза», издаваемой по постановлению ЦК КПСС. С 1 июля 1961 г. С. М. Петров снова перешел на работу в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, где возглавил авторский коллектив по подготовке 1 тома. Но довести до конца начатую работу ему не удалось.
23 апреля 1962 г. после непродолжительной тяжелой болезни профессор С. М. Петров скончался. В некрологе, опубликованном в «Правде» от имени редакционной коллегии газеты, Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и Высшей партийной школы при ЦК КПСС, говорилось: «Имя профессора С. М. Петрова ши
124
роко известно как имя автора многих пропагандистских газетных и журнальных статей, а также брошюр и книг по истории КПСС. Образованный историк-марксист, стойкий коммунист, трудолюбивый и скромный человек, чуткий и отзывчивый товарищ — таким сохранится образ Сергея Михайловича Петрова в памяти его друзей и знакомых» 17
Видный исследователь истории нашей партии, страстный пропагандист идей марксизма-ленинизма,С. М. Петров оставил заметный след в изучении истории Урала. Его научно-исследовательская и педагогическая деятельность на Урале проходила в сложный период становления советской исторической науки, складывания марксистской историографии прошлого нашего края. Наряду с другими ис- ториками-марксистами, работавшими на Урале в 20—30-х гг., —А. П. Таняёвым, Ф. П. Быстрых — он принял активное участие в разработке коренных вопросов истории уральских большевистских организаций, революции 1905— 1907 гг., Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны, внес значительный вклад в разработку марксистской концепции истории края.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Петров С. Большевики Урала в революции 1905— 1907 годов. М.; Свердловск,1931. Вып. 1 (Истпарт Трал обкома ВК П (б)).
2 Там же. С. 12— 13.3 Там же. С. 110.4 Предисловие / / Петров С. Большевики Урала в революции 1905— 1907 годов.
С. 3—4.5 Там же. С. 5.6 Рабочее движение и партия большевиков в 1905 году на Урале.
(Мат-лы к юбилею «25 лет революции 1905 года»). Свердловск; М., 1930.7 Там же. С. 17.8 Петров С. М. Боевики / / Уральская советская энциклопедия. Свердловск;
М., 1933. Т. 1. С. 427—436.9 Там же. С. 435.10 Петров С. М. Бойкот Государственной 'Думы / / Уральская советская энцик
лопедия. Т. 1. С. 438—440.11 Проблемы Урал о-Кузбасского комбината: Тр. июн. 1932 г. сес. АН СССР. Л.,
1932, Т. 1. С. 335—336, 344.12 Петров С. Борьба с дутовщиной. (Первый этап, 1917 и 1919 гг.) / / Борьба
классов, 1934. № 4.13 Он же. Борьба с дутовщинои. (Первый этап, 1917 год — январь 1918 года).
Челябинск, 1937. (Истпарт Челябинского обкома В К П (б)).14 Он же. Разгром дутовщины. (Первый этап борьбы: 1917 г. — январь 1918 г.).
Челябинск, 1940.15 Он же. Кораблев Ю. И. О предисловиях к новому изданию протоколов съез
дов и конференций КПСС / / Вопр. ист. КПСС. 1960, № 6. С. 184— 189.16 Он же. О научной точности популярных изданий. / / Вопр. ист. КПСС. 1961.
№ 3. С. 157— 159.17 Правда, 1962, № 117. С. 6.
125
В. В. ДУБЛЕННЫХ
Уральский политехнический институт
П. П. БАЖОВ КАК ИСТОРИК
Трудно найти в наше время человека, который не был бы знаком с творчеством П. П. Бажова. Его уральские сказы, объединенные в сборник под названием «Малахитовая шкатулка», известны не только взрослым, но и тем, кто еще не познал азбуки. Сколько фантазии, сколько народной мудрости впитали эти сказы! Что ни образ — то умелец, работный человек с «живинкой в деле», самородок, знаток своего ремесла. В руках этого человека оживает камень, он видит все, что лежит на земле и скрыто в ее недрах, его уму и смекалке не могут противостоять дурные пороки жестоких и алчных людей. Крестьянин и кулак, рабочий и заводчик — антиподы общества — олицетворяют собой непримиримые социальные силы, действующие в сказах Бажова, которые списаны им с истории родного края.
О творчестве П. П. Бажова.уже написаны специальные книги.1 Но в них речь о нем идет преимущественно как о писателе. Исторические аспекты его творчества систематически еще не проанализированы, а это представляет большой познавательный интерес. Перу писателя принадлежат, как известно, историко-публицистические очерки, в которых выразилось его революционное мировоззрение. Оно сформировалось под воздействием Великого Октября. События 1917 г. произвели резкий перелом в жизни Бажова. Бывший семинарист, затем учитель активно включился в политическую борьбу. Революция застала Павла Петровича в Камышлове. Ему довелось быть членом Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, членом ревкома, комиссаром просвещения, редактором местной газеты. В сентябре 1918 г. Бажов вступил в члены РКП(б). С началом гражданской войны он — в первых рядах защитников Советской власти. «Поступил добровольцем в Красную Армию и принимал участие в боевых операциях на Уральском фронте», — будет записано позднее в автобиографии. В армии Бажов политработник полка Красных Орлов, затем — начальник информационного отдела и редактор газеты «Окопная правда» 29-й дивизии. Именно здесь раскрываются публицистические способности писателя.
126
После войны, возвратившись в Екатеринбург, Бажов занялся в основном редакторской работой. «С 1924 г., — писал он, — стал выступать как автор очерков о старом заводском быте, о работе на фронтах гражданской войны, а также давал материалы по истории полков, в которых мне приходилось быть»2.В 1924 г. издательство «Уралкнига» выпустило отдельным изданием первый очерк П. П. Бажова «Уральские были» 3, в котором подробно описывалась ист орий сысертских заводов на Среднем Урале. Эта книга явилась началом его литературной деятельности.
Через 2 года вышла новая книга писателя «К расчету» *. Продолжая тему, затронутую в первом очерке, автор снова обратился к истории сысертских заводов, связав ее с событиями первой русской революции 1905 г. Именно эта книга стала началом серьезного исторического исследования П. П. Бажова. В процессе работы он привлек обширный материал. Здесь были и устные рассказы непосредственных участников революционных событий, и воспоминания, сохранившиеся в делах Уралистпарта, и документы жандармского управления, взятые из губархива,
В предисловии к книге автор дает оценку событиям 1905 г. на сысертском заводе. Он подчеркивает, что забастовка сысертских рабочих выделяется из всех прошедших в 1905 г. на Урале забастовок исключительной длительностью и организованностью. Освещая начало революционного выступления рабочих, Бажов приводит сообщение управляющего заводом Мокроносова от 7 июня: «Сегбдня забастовали рабочие Ильинского и некоторые цехи Сы- сертского завода. Прогнали рабочих остальных цехов...», и далее в хронологической последовательности в книге раскрывается ход событий, характеризуется руководитель забастовки студент Девя- шин. К концу октября выступление рабочих дошло до кульминационного момента. 1 Ноября к 8 часам утра к дому управляющего собралось более тысячи рабочих. Мокроносов сбежал. Рабочие, разгневанные его бегством, потребовали, чтобы явился владелец Соломирский. «К 12 часам возбуждение рабочих достигло высйей точки»,—отмечает Бажов. Они стали напирать на стоявших уворот казаков... и повалили к дому владельца заводом. 4 ноября все условия, выдвинутые забастовщиками, «были подписаны владельцем завода и выдвинутыми от рабочих и, по скреплению подписью окружного инженера, выданы на руки». 7 ноября рабочие приступили к работе. Победа их была полная 5.
События 1905 г., описанные в книге, были прочувствованы автором, так как он сам был близок к революционно настроенным массам, считал себя в то время революционером «анархо-народнического толка», знал известных лидеров революционного движении на Урале, в том числе и Я. М. Свердлова, познакомившись с товарищем Андреем на одном из митингов в Екатеринбурге. За участие в учительском союзе ГГ. П. Бажов в 1905 с. был арестован.
127
В начале 30-х гг. по заданию Истпарта П. П. Бажов начинает работать над историей Красной Армии. Он завершает свой труд изданием книги «Бойцы первого призыва»6 о полке Красных Орлов. Через 2 года в этом же издательстве выходит его новая книга по истории другого полка Красной Армии — Камышловского 7. Именно в этих работах и проявился П. П. Бажов более четко как историк, как исследователь.
Переходя к анализу вышеназванных работ, необходимо подчеркнуть, что написаны они на богатом фактографическом материале, с привлечением трудов В. И. Ленина, работ предшественников, воспоминаний, с использованием архивных документов, печатных источников, газетных и журнальных статей. Весомым фактором в работах П. П. Бажова является личное слово автора — непосредственного участника событий, описанных в книгах. Мы ви- дим, как мастерство историка переплетается с мастерством писателя. Тонко и правдиво отражает автор жизнь народа после Октября. Он не ограничивается показом социального расслоения жителей села и заводских поселков, а раскрывает душу бедняка и рабочего, нутро кулака и заводчика, неустойчивость тех, кто стоит между ними. Для большей убедительности все эти группы людей характеризуются через конкретные живые образы.
Как исследователь, П. П. Бажов проводит скрупулезный анализ развития землепользования на Урале, подробно анализирует систему обеспеченности землей крестьянских дворов в Шадринском и Камышловском уездах, наличие у крестьян лошадей, крупного рогатого скота, овец и т. д. Свои выводы историк подтверждает не только посредством цифр, таблиц и диаграмм, но и ссылками на документы, подводя нас к тому, что «положение крестьян этого края на самом деле не отражало того состояния, какое складывалось в деревне по средним цифрам». Другими словами, положение деревенской бедноты в этом чисто земледельческом краю было нелегким, хотя помещиков здесь не было. Деревенский кулак и без помещика умел крепко выжимать соки из крестьянина-бедняка. Автор обосновывает причины ухода деревенской бедноты в города, на железную дорогу, на лесоразработки и т. д., а заодно показывает экономическую и социально-политическую связь крестьянских хозяйств с предприятиями края. На основе конкретных цифр П. П. Бажов доказывает, насколько тяжелым было положение рабочих, определяет причины их привязанности к земле. Лишь относительная грамотность пролетариата данного района отмечается им в качестве положительного момента. В Ирбитском заводе, например, пишет П. П. Бажов, грамотность среди мужского населения составляла 32%, среди женского — 13%8. Делая свои выводы о социально- экономическом положении населения, П. П. Бажов обращается к результатам выборной кампании в Учредительное собрание (ноябрь
128
1917 г.), выясняет, почему большинство сельских жителей и рабочих пошло за большевиками, за Советской властью.
Таким образом, в книгах показаны те социальные силы, которые встали на защиту нового строя. Ярко описаны образы бедняков -г- не литературных героев, а подлинных людей. «Большинство из них, — подчеркивает автор, — только что вернулись с фронта. Были среди фронтовиков и такие, которые, придя домой, сразу впивались в свое разрушенное хозяйство, но большинство видело гораздо дальше. Им на фронте успели открыть глаза, и, вернувшись в свои деревни, они принимались в первую очередь за переустройство власти. Многие из фронтовиков предварительно заходили в уездный город и первым делом спрашивали: «Где тут комитет большевиков?» .Характеризуя «довольно значительную группу подходящих ребят», приехавших в Камышлов из Калаты, с фронта, местных рабочих, П. П. Бажов говорит, что «все эти люди вошли в местные партийные организации и в историю полков». Он прямо указывает, что первые формирования РККА проходили «под преобладающим влиянием и постоянным руководством партии большевиков» 10,
П. П. Бажов отмечает, что из 36 человек командного состава полка Красных Орлов только 3 не принадлежали к РКП (б). Пишет он и о высокой партийной прослойке в полках. Исследуя формы партийной работы, П. П. Бажов считает, что она имела место уже в период возникновения дружин и отрядов, будучи как бы продолжением той работы, которую вели члены РКП (б) на местах еще до гражданской войны, т. е. в мирной обстановке в составе советских органов и революционных организаций. П. П. Бажов подробно освещает создание полкового партийного комитета, описывает деятельность ряда коммунистов, взявшихся за организа- цикУ'революционных сил во имя защиты и сохранения новой власти. Это рабочие П. Н. Подпорин, В. Д. Г. Е. Давыдов, Н. А.Удников, Н. Ф. Черных; крестьяне Ф. В. Григорьев, П. М. Тарских,A. И. Кобяков и многие другие. Характеризуя П. Н. Подпорина., П. П. Бажов пишет, что это был «преданнейший делу революции и партии человек..., массовик, энтузиаст классовой борьбы».
Подобно П. Н. Подпорину, другой активист военного строительства на Урале В. Д. Жуков, «не имея воённой подготовки, как-то сразу сумел войти в курс военной жизни и сделаться одним из лучших 'командиров». По мнению П. П. Бажова,, это определялось, как и у П. Н. Подпорина, «невероятно классовой чуткостьюB. Д. Жукова». Полно, объемно, хотя и всего на нескольких страницах, даны характеристики П. Л. Войкова, 3. И. Лобкова, Г. А. Усиевича. Интересны и биографии военкомов полков А. А. Юдина, Н. А. Удникова.
Значительное внимание в книгах уделено биографии М. В. Васильева, который был «находкой для местных коммунистов города Камышлова». «Как партиец-рабочий, — писал Бажов, — тов. Ва
129
сильев прекрасно понимал ведущую силу партии. У него не было той военной ограниченности, которая тогда довольно сильно была заметна и других военных работников. Это помогло поставить военную работу на правильные рельсы»11. По мнению автора, именно военные специалисты и прежде всего «революционная головка» VI Сибирского корпуса старой армии во главе с М. В. Васильевым сыграли основную роль в организации первых революционных формирований в Камышловском и Шадринском уездах. «Остается пожалеть, — констатирует автор, — что областное руководство своевременно недооценило значения этой военной группы большевиков, предпочитая доверять больше военспецам с чинами и военными отличиями».
П. П. Бажов не ограничивается показом сторонников революционной силы. Достаточно полно и убедительно он характеризует и тех, кто стоит по другую сторону баррикад. В книгах освещается поведение середняка на различных этапах революционного процесса. В начале гражданской войны середняк в большей своей массе еще нейтрален и даже не помышляет переходить на ту или другую сторону. На примере трех братьев из д. Неустроевой П. П. Бажов характеризует позицию колеблющихся элементов, пытавшихся уйти от войны. «Нет, —мы сами по себе,—говорит один из братьев. — Ни белые, ни красные. Вовсе ни с кем. Не наше это дело». И только «дикие зверства белых, — констатирует П. П. Бажов, — отпугнули от них ту часть середняков, которая пыталась было отсидеться».12.
П. П. Бажов указывает на связь кулацкой борьбы с чехословацким мятежом. «Чем ближе подходило время чехословацкого выступления, — пишет он, — тем чаще вспыхивали огоньки кулацких восстаний, причем заметно изменилось их направление: уже не только против отдельных партийно-советских работников, но и против бедноты вообще, т. к. беднота становилась уже оформившейся группой внутри деревни...» Но многие недооценивали опасности.
«...Что там. Раздавят наши чехов, — говорится в книге. — Навалятся с больших заводов только и дело, — так думали многие... Переоценка своих собственных сил пронизывала всех и вся. Восточный фронт в пермских газетах рисовался преувеличенно. Сообщалось о действиях целых армий с нашей стороны. Председатель Камышловского исполкома тов. Васильев, руководивший действиями отрядов, в одной из газет назывался командующим армиями Восточного фронта. На деле, как нам было известно, положение было совсем не такое» 13„ И только с приходом в Ирбит- ский завод сибирских отрядов со штабом Тюмень-Омского направления и таких видных партийных работников, как Г. А. Усиевич и 3. И. Лобков, все становится ясным. «Да у крестьян уже не было сомнений, за кого идти? Они больше не колебались, не раздумывали..., все вливались в отряды» м, — пишет Бажов.
130
В книгах названы центры формирования отрядов, показаны приемы организации революционных сил. На примере Катайского района, где «большевики продолжали вести агитацию, вовлекая в отряды беспартийную бедноту», раскрыт механизм укрепления отрядов, переформирование их в роты, батальоны и полки. Первоначально мелкие вооруженные группы, по словам П. П. Бажова начали работать в разных волостях. В. Ф. Григорьев направился в Долматов, на с. Верхтечу, Никитинское, Зырянское, Колчеданское, Шутиху, Петропавловское, Песковское и организовал объединенный отряд. Второй такой же отряд действовал под командованием А. И. Кобякова. Третий под командованием П. М. Тарских сформировался из старых фронтовиков с. Шутинского и, главным образом, д. Озе- ро-Вавилово. Оперировал он в районе Шутинской и Тамакульской волостей. Четвертый отряд Ослоповского И. А. сформировался из фронтовиков Песковской и Петропавлоской волостей.
Затем появился отряд Камышловских рабочих во главе с П. Н. Подпориным, который являлся достаточно крепкой и хорошо вооруженной группой, объединившей имевшиеся на местах боевые дружины и содействовавшей оформлению их в более крупные воинские части. Это и было начало организации полка Красных Орлов15. «Несмотря на то, что основными организаторами полка Красных Орлов были рабочие Камышлова и Каменска, название полка Крестьянский, — пишет П. П. Бажов, — было вполне оправданно. Крестьян в полку было все-таки больше. По преимуществу это были бедняки, прошедшие школу империалистической войны и немало поработавшие в деревне в условиях классовой борьбы». Основу Камышловского полка, по мнению П. П. Бажова, составили два конных отряда: Бекетовский — из крестьян Кочневский и Квашин- ской волостей, а также Ереминский — из кавалеристов, отступавших с Омского направления. Затем к ним примкнули в Ирбите отряд В. А. Кангелари и отряд местных рабочих.
Здесь следует уточнить некоторые детали так как они выпали из анализа исследований П. П. Бажова. 1-й Крестьянский коммунистический полк Красных Орлов создавался на базе четырех дружин, появившихся еще в период дутовского мятежа под командованием В. Ф. Григорьева, А. И. Кобакова, П. М. Тарских, И. А. Ослоповского, В конце июня 1918 г. дружины Ка- тайска и Камышлова объединились с Камышловским отрядом железнодорожников, составив 1-й батальон будущего полка (комбат А. И. Кобяков). Во 2-й батальон И. А. Ослоповского вошли рабочие Каменского завода и Зырянский отряд. На станции Егоршино в состав полка влились отряды под командованием В. Д. Жукова,С. А. Павлова и крестьянские отряды окрестных деревень. Из них был создан 3-й батальон В. Д. Жукова. Здесь и завершилось формирование полка, первым командиром которого был П. Н. Подпо-
131
рин, комиссаром — А. А. Юдин (в боях за Егоршино полком командовал Ф. Е. Акулов).
В первой половине июля 1918 г. в Ирбитский завод прибыла рота кочневцев под командованием Л. Ф. Некрасова и батальон Рублева.. Через некоторое время пришли отряды Н. Ф. Черных и В. А. Кангелари. Из этих отрядов 1 августа 1918 г. под непосредственным руководством М. В. Васильева было начато формирование1- го Камышловского полка. Большую роль в его организации сыграл 3. И. Лобков. Позднее в полк влились отряд рабочих Камыш- лова, отряд П. Н. Подпорина, 1-й Петроградский партизанский от- рйд, Ирбитский партизанский отряд и рабочие Ирбитского завода.
Приказом № 1 по Камышловскому полку от 10 августа 1918 г. произошло оформление батальонов: 1-го (под командованием Ф. С. Журавлева) — из рот бывшего батальона В. А. Кангелари; 2-го (под командованием Л. Ф. Некрасова) — из Кочневской роты и Ирбитского отряда; 3-го (под командованием М. А. Голенайтиса) — из отрядов Н. Ф. Черных. Первым командиром Камышловского полка был Н. Ф. Черных, военкомом — Н. А. Удников 18 В период присвоения полкам общей нумерации Камышловский полк числился под № 254, с середины мая 1919 г. — под № 257, а на Западном фронте в составе 5-й стрелковой дивизии — под № 4117.
В полках было много иностранных трудящихся, и П. П. Бажов не обошел проблемы участия интернационалистов в гражданской войне. Особенно подробно рассказывается об активности китайских рабочих в защите Советской власти на Урале, о создании китайского батальона РККА.
П. П. Бажов поднимает вопросы организации материально- технической базы, обеспечения отрядов, снабжения их продовольствием, обмундированием, вооружением и т. д. В книгах говорится о недостатках отрядной системы, партизанщине. Однако П. П. Бажов уходит от конкретного анализа вопросов о развитии централизации управления войсками, переформировании отрядов в части регулярного типа, неточно называет нумерацию и название дивизий, их дислокацию, районы боевых действий.2- ю Уральскую девизию он называет Восточной18, в то время как известно, что Восточная дивизия приказом по 3-й армии от 25 августа 1918 г. была переименована в 1-ю Уральскую, а 2-й Уральской, согласно этому же приказу, стала Средняя дивизия 19 Действия 3-й Уральской дивизии у П. П. Бажова обозначены районом Егоршино. На самом деле эта дивизия, созданная из отрядов М. В. Седора и В. Ф. Орлова, оперировала на Кунгурском направлении и ее части в Егоршинском направлении никогда не были20.
В августе 1918 г. Восточная дивизия Г. И. Овчинникова действовала восточнее линии Выя—Нижняя Салда — Черемисское — Башкарское — Шайтанка — Екатеринбург. Против нее были брошены полки двух дивизий белых. Штаб дивизии полковника Смо
132
лина стоял в вагонах между станциями Кунара и Богданович, штаб другой дивизии находился в г. Камышлове. Только на Ирбитском направлении в районе Рудянское — Ирбитское Вершины белые сосредоточили 2-й, 7-й и степные полки й Шадринский отряд, отряды полковников Блохина и Верболовича, роты польского легиона. Кроме того, в Ирбитском заводе находились 1-й и 6-й степные полки, в районе Антоновского — до 1 тыс. штыков, и столько же — в районе станции Реж21.
П. П. Бажов писал, что исход боев ярко характеризовал разрыв между высокими качествами преданных революции бойцов и низким уровнем их военной подготовки. Неудачи определялись и недостатком подготовки командного состава. По мнению П. П. Бажова даже «командир бригады Ф. Е. Акулов сам был небольшой специалист в стратегии и тактике. Низшие командиры были того слабее», поэтому «методы ведения боев были порой забавны, но чаще всего тяжелы», «приходилось искать врагов среди знакомых и родни». П. П. Бажов мастерски показал эти особенности войны гражданской как братоубийственной. Заостряя внимание на тесной связи фронта и тыла, он прямо указывал, что между ними «грани были так стерты, что порой становилось невозможным отличить фронт от тыла» 22
П. П. Бажов подробно разбирает боевые действия на отдельных участках Северо-Урало-Сибирского фронта. Он рассказывает, как прошел первый бой под Долматовом, описывает бои у Ирбит- ских Вершин, под Егоршино, у Нижнего Тагила, в самом Нижнем Тагиле, раскрывает особенности обороны Кущвы и Перми. Необходимо подчеркнуть, что боевые действия полка. Красных Орлов, как и Камышловского полка, П. П. Бажов освещает в общей военностратегической обстановке, в неразрывной связи с другими полками, с дивизией, армией в целом. «В районе Егоршино, — пишет П. П. Бажов, — полк Красных Орлов не только прорвал фронт и разбил группу полковника Смолина, но и позволил на довольно значительный срок своими действиями подменить всю бригаду: два другие полка были переброшены под Тагил и здесь решили участь дивизии генерал-майора Войцеховского...
В районе Баранчинского и Лайского заводов полк играл ведущую и решающую роль в разгроме 7-й дивизии генерал-лейтенанта княза Голицына, а также 3-й и 4-й Сибирских стрелковых дивизий... Затем полк Красных Орлов и Камышловский полк были переброшены в направлении на Кын. Здесь они нанесли первый сильный удар корпусу генерала Пепеляева...»
П. П. Бажов четко определяет районы действия отдельных групп Северо-Урало-Сибирского фронта и 3-й армии летом и осенью 1918 г. Об этом говорит подробное описание в книгах Егоршин- ского участка фронта (командующий Г. И. Овчинников), Режев- ского участка (командующий Р. П. Ваньян), района боевых дей
133
ствий 1-й и 2-й Уральских девизий. В книгах верно определено положение 3-й армии в целом с ее далеко зависшим левым флангом, угрожающим* противнику возможностью нанесения мощного удара в тыл. Такое состояние (а на крайнем левом фланге 3-й армии действовали как раз те полки, история которых освещается в трудах П. П. Бажова) не позволяло белым развернуть наступление на других участках фронта, в частности, в направлении на Красноуфимск, Кунгур .и далее на Сарапул и Пермь. «Гордая фраза, что эти полки не раз спасали положение фронта, — пишет П. П. Бажов, — ни в коей мере не была преувеличением» 23
Как одну из ярких страниц боевой жизни частей освещает автор прорыв полка Красных Орлов с северо-восточной ветки Уральской железной дороги к Кушве, когда белые захватили узловую станцию Сан-Донато и отрезали полк от основных сил 3-й армии. Он пишет, как, выйдя из окружения, уставшие и измотанные бойцы полка, узнав, что части под Кушвой не выдерживают натиска противника, идут на позиции. В трудный период похода по тылам противника, когда, казалось бы, наступил критический момент, когда не каждому дано было вынести тяготы тяжелого прорыва, когда все валятся с ног от усталости, вдруг возрождается дух бойцов. У П. П. Бажова этот прорыв характеризуется как осознанный поступок, инициатива снизу, так как комсостав даже и не пытался уговаривать бойцов. Более того, бойцы сами выявили и расправились с теми шкурническими элементами, которые пытались сыграть на трудностях. Героизм отдельных личностей в книгах П. П. Бажова неразрывно связан с героизмом полков в целом. В самый тяжелый период, пишет он, особенно в конце 1918 г., когда выпал на редкость глубокий снег и ударили крепкие морозы, люди по нескольку дней не имели возможности передохнуть, оборвались, обросли, не бывали в бане месяцами, неделями не раздевались, питались мясом погибших лошадей. Дело доходило до того, что уставшие красноармейцы не могли дальше двигаться, но не роптали, они садились на снег и засыпали навсегда 24. На страницах книг приводится множество примеров героизма командиров, политработников, рядовых бойцов, описывается гибель П. Д. Хохрякова, Г. А. Усиевича, Б. Н. Швельниса и многих других.
Формирование частей РККА — одна из главных исторических тем П. П. Бажова. Он не ограничивается историей двух полков, а исследует тему шире, освещая интересные факты из боевой жизни 1-го Горного, 3-го Екатеринбургского, 4-го Уральского, 5-го Волынского, Лесновского-Выборгского и других полков. Много говорится о бригаде В. К. Рейхардта, Особой дивизии, 29-й дивизии М. В. Васильева, 30-й дивизии В. К. Блюхера и других частях. В книге «Формирование на ходу» подробно освещается история отряда П. Д ФХохрякова. Хотя этот отряд не имеет никакого отношения к названным полком, именно на его примере убедительнее всего рас
134
крыта специфика организации первых частей РККА. Мы ясно видим, что этот процесс проходил на ходу, непосредственно ро время боевых действий. История отряда типична для всех рабоче-крестьянских формирований, которые возникали в самом начале гражданской войны. Исходя из сказанного^можно утверждать, что П. П. Бажов исследует не отдельные факты военного строительства, а весь процесс организации революционных сил, основные принципы создания Красной Армии в целом. Он верно подмечает, что «общим во всех формированиях было то, что они шли исключительно в добровольческом порядке и совершенно одинаковым способом»,25 что первые полки создавались в то время, когда методы строительства Красной Армии еще не были освоены.
Особняком стоит вопрос с награждением полка Красных Орлов Почетным Знаменем за боевые заслуги. В книге «Бойцы первого призыва» сообщается, что этот полк первым по СССР был награжден Красным Знаменем ВЦИК26. Это неточно. Первым Почетным революционным Красным Знаменем ВЦИК был награжден 5-й Земгальский латышский стрелковый полк 20 августа 1918 г. Не точно указано П. П. Бажовым и место вручения знамени (г. Куш- ва). Принял знамя, по описанию П. П. Бажова, комбриг Ф. Е. Акулов и передал командиру полка И. А. Ослоповскому. Тот, в свою очередь, передал знамя выделенному полком за выдающуюся стойкость в знаменщики тов. Я. С. Овсянникову27. Процедуру награждения кр^сноорловцев Почетным революционным Красным Знаменем ВЦИК, изложенную П. П. Бажовым, позже списали у него авторы многих трудов, в частности, А. А. Спасский, Ф. И. Голиков и др 28.
Документы ЦГАСА и фотоархивы ГАОРСС (№ 146993 и 46994) не подтверждают вышеприведенные описания. В приказе № 358 командирам и начальникам всех частей Кушвинского гарнизона от 26 октября 1918 г. сообщалось, что «27 октября в Кушву приезжает председатель Петроградского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, который привезет Красное Знамя — боевую награду 1-му Крестьянскому красному полку» 29„ Однако вручение знамени проходило не в Кушве, а на железнодорожной * станции Гороблагодатская, о чем можно судить по сохранившимся фотодокументам 30. На фотографиях виден перрон с названием станции, где выстроились красноармейцы для принятия награды, члены делегации, привезшие знамя. Видно также, что на церемонии присутствовали главный политический комиссар 3-й армии Ф. И. Голощекин и член РВС 3-й армии М. М. Лашевич. Принимал знамя командир бригады Ф. Е. Акулов, передавший символ революции знаменщику Якову Овсянникову.
В интересах правды надо признать, что П. П. Бажов не избежал идеализации деятельности полка Красных Орлов, да и Камыш- ловского полка. Тот и другой, выходит, громят целые дивизии бе
135
лых. Так, вышедший из окружения к Кушве полк Красных Орлов, бросивший до этого часть вооружения, поредевший и сильно потрепанный (об этом говорит П. П. Бажов сам), идет в бой и разбивает 7-ю дивизию противника — самую лучшую дивизию, руководил которой Колчак31.
Несмотря на отдельные недостатки и незаконченность в освещении истории полков, труды П. П. Бажова сразу же после их выхода из печати приобрели популярность и получили высокую оценку. Во-первых, изложенные доступным литературным языком, они были понятны широкому кругу читателей. Во-вторых, подлинная достоверность изложенного материала придавала эт.им трудам большую научную ценность, особенно для начала 30-х гг. Поэтому не случайно материалы, изложенные П. П. Бажовым в книгах «Бойцы первого призыва» и «Формирование на ходу», были широко использованы историками последующего поколения. Если рассматривать историю нашей страны по трудам П. П. Бажова во времени и пространстве, то в качестве следующего этапа необходимо выделить работы о большевистском подполье и партизанском движении в тылу Колчака. В 1922 г. появился первый очерк писателя на эту тему32. Материалы очерка были использованы П. П. Бажовым позже в повести «За советскую правду» 33* Сюжет повести автобиографичен. Биография красного партизана, учителя Кирибаева во многом схожа с биографией автора произведения. После пермских событий (оставление 3-й армией Перми в декабре 1918 г.) герой повести пробирается в Сибирь, в далекий томский урман. Появление его в Томской губернии не случайно. Места эти были знакомы Бажову. Еще после окончания Пермской духовной семинарии он пытался поступить в Томский университет, но не был принят. Очевидно, здесь сохранились какие-то личные связи. Вот туда и направляется для лодпольной работы посланец партии большевиков, где участвует в создании партизанского отряда из крестьян томского урмана.
Освещая зарождение партизанского движения в глубоком тылу Колчака, Бажов раскрывает процесс осознания крестьянином сущности белогвардейской диктатуры. С приходом белогвардейцев «сначала мужики помогали новой власти, хватали деревенских большевиков и чувствовали себя хозяевами, но вскоре, запуганные карательными отрядами каннского генерала Баранова, затихли, прижались, говорить плохо о власти боялись, но ни в чем уже ей не верили». Они сами втайне от кулачества начинают добывать оружие, готовиться к вооруженному выступлению. Кирибаев для них оказывается находкой, тем человеком, которого им так не хва^ тало, вокруг которого начинает формироваться партизанский отряд. Народ почувствовал силу, организованность, и «закачало адмирала в сибирских снегах. Началась полоса открытой борьбы».34.
Из Сибири П. П. Бажов перебирается с документами' «страхо136
вого агента» Бахеева на Алтай. Снова работает в подпольной большевистской организации, снова участвует в работе по созданию партизанских отрядов. В конце декабря 1919 г. объединенные силы партизан до подхода частей Красной Армии освобождают от белых Усть-Каменогорск. Подпольщик-большевик П. П. Бажов избирается членом ревкома, членом горкома, а потом председателем уездногородского комитета РКП (б). Он заведует уездным отделом народного образования, руководит профсоюзной работой, редактирует местную газету. В 1920 г. П. П. Бажов избирается членом губернского комитета партии и переводится в Семипалатинск. В 1921 г., когда закончилась война, с разрешения Сибирского бюро ЦК РКП (б) заболевший писатель возвращается на Урал, в Камышлов, где возглавляет газету «Красный путь». Именно в этой газете П. П. Бажов осуществляет свои творческие планы — желание рассказать о борьбе за Советскую власть.
В октябре 1923 г. по вызову областного комитета РКП (б) П. П. Бажов приехал в Екатеринбург и был направлен в редакцию только что созданной «Уральской областной крестьянской газеты». Работа увлекла П. П. Бажова. Он много ездил по деревням, писал о новых преобразованиях, все чаще обращался к теме кооперирования крестьян. В 1925 г. появилась статья «Передовая деревня»35. 9 декабря 1927 г. «Крестьянская газета» сообщала, что П. П. Бажов написал интересную повесть о новой деревне. В следующем году в 40—46-м номерах газеты она была напечатана под названием «Потерянная полоса». Отрывки из нее, как и статья «Передовая деревня», вошли в ‘отдельную книгу «Пять ступеней коллективизиции» 36. Книга эта — цикл из 13 самостоятельных очерков, объединенных общей темой. В центре очерков — жизнь д. Любиной Байкаловского р-на Ирбитского округа после «гражданской войны, в период решительного наступления против кулачества и подготовки коллективизации.
«Деревня ничем не выделялась, — пишет П. П. Бажов, — была типично середняцкой с довольно заметной группой бедноты и менее заметной группой кулачества». Для ее социально-экономической характеристики П. П. Бажов обратился к конкретным цифрам: на 1900 г. население деревни составляло 287 человек, из них мужчин — 144, женщин — 143, грамотных — 23, полуграмотных — 18. Из имевшихся 50 дворов 2 хозяйства были безлошадные и бескоровные. Приводилось количество сох, борон, кос и серпов. «Экономическое состояние деревни ничем не отличалось от обычного для этой части районах 3.
В целом весь анализируемый в очерках материал охватывает период с 1924 по 1929 гг.,т.е. до выхода их отдельной книгой. Первый из очерков под названием «Без отрыва и забегания» (написан по времени, очевидно, последним) становится предисловием книги. Само название нацеливает читателя на раздумья о темпах
137
становления колхозного строя, о том, что в этом процессе опасно было как отставание, так и забегание, и особенно — волюнтаристские действия.
Очерк «Дробь и куски» начинается с описания портрета кре- стьянина-бедняка, «недавнего бойца многочисленных фронтов гражданской войны» начальника Ирбитского округа Прокопия Журавлева. Журавлев открывает 1-й съезд сельсоветов Ирбитского округа в новом «Доме крестьянина» в ноябре 1924 г. и, характеризуя текущий момент, говорит о выстраданной крестьянином внутренней потребности коренного перелома в пользовании землей. Освещая ход работы съезда, П. П. Бажов подчеркивает демократическую основу в решении всех насущных вопросов, показывает, как из споров рождается вывод о лучшем проведении землеустройства, о создании выгодных условий для перехода от земельной дроби к общественному землепользованию. Первым шагом к этому стала «байкаловская баллистика». П. П. Бажов раскрывает сущность этой «баллистики»: «сначала вся земля обезличивалась... затем расценивалась в баллах от 1 до 8... в расчете природных качеств, и каждый по числу едоков получал участки земли по качеству выше 20 баллов» 38. Впереди в этом деле шла д. Любина. Любинский делегат на съезде отмечал, что застрельщиками нововведения у них выступили партийцы из бывших партизан и красноармейцев. Но, разделив землю по баллам, мужики не торопились идти в кооператив, хотели остаться «полными хозяевами». А. П. Бажовсчитает, что мужики хотели почувствовать это «хозяйское состоялоние» .
В очерках «На первой ступени» и «Похороны межи» описывается уже создание коммуны и артелей. На примере коммун «Путеводная звезда», «Маяк» и артели «Победа» автор рассказывает об успехах кооперирования в деревне, но не обходит и негативных моментов, раскрывая причины неустойчивости первых объединений, их распада. Описывая артель «Победа» д. Любиной, в которой 96% крестьянских хозяйств было кооперировано, П. П. Бажов раскрывает экономическую базу артели, настроение крестьян, готовых «идти дальше в обобществлении жизни», акцентируя внимание не только на хозяйственной деятельности, но и на социальной стороне. Писатель показывает, как, «пройдя путь от простейшего объединения для приобретения машин и использования общественного севооборота, д. Любина поднялась на новую ступень до обобществления полей и рабочих лошадей» 40,Так постепенно, из очерка в очерк П. П. Бажов вводит нас в курс перестройки деревни, раскрывая процесс перехода крестьян от личного землепользования к коллективному хозяйству. «Ни убеждением, ни показательным примером невозможно было перетянуть многочисленные массы крестьян- единоличников от старых форм хозяйствования к новым, — считает
138
П. П. Бажов, — если это движение не опиралось на потенциальную активность со стороны бедноты и батраков» 41.
Успех д. Любиной во многом зависел от партийного руководства, от правильной политики партии, проводимой в деревне. На страницах книги П. П. Бажов неоднократно обращается к характеристике любинской партийной ячейки, которая ясно представляла цель, умело выбирая нужное звено в движении и, твердо опираясь на бедноту, двигала всю массу в нужном направлении. Чтобы не отпугнуть людей, любинские большевики, не поддавшись слабости перед отчетностью и показухой, твердо оценивая обстановку, не оче^ь спешили на подъемах и добились успеха. Бажов приводит конкретные цифры по коллективизации в Ирбитском округе, где уже на 5 июня 1929 г. объединилось 3778 крестьянских дворов из 6938, т. е; 54% 4;
В центре внимания писателя — образ секретаря любинской партячейки Николая Воинкова, разошедшегося со своим отцом, живущим по старинке. Это коммунист до нутра, с головой ушедший в общественную работу. Он не только возглавляет деревенскую ячейку РКП (б), но и руководит школой по ликвидации неграмотности, содержит у себя артельного быка-производителя, а с получением первого трактора становится еще и трактористом. Но главный герой книги — народ. Народ выступает основной движущей силой во всей перестройке деревенской жизни. Именно в среде народа появляются ростки нового во всех сферах жизни: в труде, быту, морали, культуре. П. П. Бажов показывает это на многочисленных примерах. В книге показывается рост самосознания деревенских жителей, демократизация в решении всех вопросов. «Все обсуждают до мелочи, — говорит П. П. Бажов — Как достать породистых гусей, где выписать семена люцерны, что построить в первую очередь...» «Но самым интересным было отношение говоривших к советскому строительству. Критика резкая, но без всякого намека на ехидство». Это говорило о том, считает писатель, что крестьяне не отделяли себя от строительства Советской власти, верили в нее. «Уж если в голодуху школу построили, то неужто землеустройство не осилим», — повторяли они 43.
В 1934 г. после поездки в Краснокамск на строительство крупного бумажного комбината П. П. Бажов начал работу над новой повестью об уральской деревне периода развертывания индустриали зации, но закончить повесть не смог. Было написано лишь несколько глав, оформленных в новьж очерк под названием «Через межу». Его герои как бы совершали переход «через межу», отделявшую старую жизнь от новой, активно включались в социалистическое строительство. В 1941 г. в 4-м номере журнала «Уральский современник» выходит очерк П. П. Бажова «Янкинские огни»44 об Илларионе Павловиче Янкине, новаторе производства, бурильщике шахты «Красногвардейская» треста «Красноуральскмедьруда», вы
139
ступившем инициатором многозабойного бурения в горнорудной промышленности. Зачин очерка близок к бажовским сказам. Начинается он с рассказа ослепшего горняка деда Василия о старине меднорудного производства на Урале, об Игнате, «по самым крепким породам забойщике». Но вот речь заходит о машинах на шахтах, о людях, которые управляют машинами. И дед узнает о Янки- не, молодом рабочем, изучившем досконально машины и ставшем многостаночником. Далее П. П. Бажов рассказывает о том, как Янкин приходит к своему трудовому подвигу. Знакомясь с работой криворожского шахтера Алексея Семиволоса, Янкин переносит его новые методы труда с угольных шахт в меднорудные забои. Это и позволяет ему перевыполнять нормы выработки.
Таково в общих чертах историческое наследие выдающегося советского писателя, где запечатлелись некоторые яркие страницы революционного прошлого нашего края. Воспоминания и публицистические произведения П. П. Бажова до сих пор сохраняют значение как ценнейший первоисточник, в котором отложились интересные свидетельства о событиях революции, гражданской войны, мирного социалистического строительства. Свидетельства эти тем более примечательны, что отличаются достоверностью и изложены прекрасным литературным языком. П. П. Бажов — внимательный наблюдатель, и его воспоминания объективны в той мере, в какой может быть объективным этот вид источников.
Однако бажовская публицистика привлекает не только точностью воспроизведения фактов, но и тем, что автор стремится их проанализировать, выделить главное, понять внутреннюю закономерность происходящих событий. Это особенно ярко проявилось при описании зарождения и боевой деятельности частей и соединений Красной Армии на Урале в годы гражданской войны. Писатель сумел понять то, в чем и сейчас недостаточно разбираются военные историки, а именно: теснейшую зависимость хода войны от действия социальных факторов, от конкретного соотношения классовых сил и политических партий. Он весьма убедительно разъяснил, например, причины необычайно высокой боеспособности первых полков Красной Армии на Урале, проанализировав их социальный состав, показав организующую и мобилизующую роль коммунистов, передовых рабочих, проиллюстрировав на конкретных примерах, что гражданская война есть продолжение политики свержения буржуазии и помещиков, которую партия проводила с самого начала социалистической революции.
Величайшим достоинством воспоминаний и очерков П. П. Бажова является их насыщенность персонажами. Это как раз то, чего сейчас еще не хватает историческим произведениям. Причем речь идет не о выдуманных (как в художественной литературе), а о реальных людях, которые действительно жили и боролись за идеалы социализма на уральской земле. П. П. Бажов создал целую галерею
140
исторических образов. Это и простые рабочие, и профессиональные революционеры, и бойцы, командиры и политработники Красной Армии, и участники партизанской борьбы в белогвардейском тылу, и советско-партийные руководители, и строители новой жизни в городе и деревне. Для многих из них писатель находит точные и полные характеристики, создавая действительно живые образы.
Достоверность произведений П. П. Бажова, посвященных историческим событиям, во много раз возрастает оттого, что в них наряду с личными воспоминаниями и наблюдениями использовались некоторые первоисточники. Писатель часто обращается к статистике, анализируя те или иные социально-экономические процессы, пользуется материалами, взятыми из периодической печати, архивов, исторической литературы. Таким образом, его публицистика приобретает некоторые черты исследования и в качестве такового может быть включена в состав историографических источников.
Конечно, в исторических произведениях Бажова, которые приближаются к исследованиям, наряду с позитивным содержанием есть недостатки и ошибки. Они вполне естественны для того времени, когда советская историческая наука только что становилась на ноги, когда ее теоретическая и источниковая база была еще слаба. К тому же надо учесть, что П П. Бажов не был профессиональным историком, хотя и показал отличные качества исследователя. Мы чтим Бажова-историка за то, что он стал одним из пионеров серьезного изучения историко-революционной тематики, связанной с прошлым нашего края, что с помощью своего великолепного литературного дарования воссоздал немало ярких страниц подлинной истории народа.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Скорино Л. И. Павел Петрович Бажов. М., 1947; Анфиногенов А. А. Павел Петрович Бажов: творчество и критическая литература. Свердловск, 1948; Батин М. А. Павел Бажов. Свердловск, 1983; и др.
2 Бажов П. П. Сочинения: В 3 т. М., 1952. Т. 3. С. 348—349.3 Он же. Уральские были. Свердловск, 1924.4 Он же. К расчету: Сысертский завод в 1905 г. Свердловск, 1926 (Истпарт
Уралобкома ВК П (б)).5 Там же. С. 23, 78, 81.6 Бажов П. П. Бойцы первого призыва: К истории полка Красных Орлов. Сверд
ловск, 1934.7 Он же. Формирование народу: К истории Камышловского 254-го 29-й дивизии
полка. Свердловск, 1936.8 Он же. Бойцы первого призыва. Свердловрк, 1958. С. 176. (Далее: Бойцы...)9 Там же. С. 53, 148, 168.10 Там же. С. 117. .11 Там же. С. 57.12 Там же. С. 167, 201.13 Там же. С. 74, 103, 181.14 Там же. С. 78, 82.*5 Там же. С. 84, 149, 193, 224.
141
16 ЦГАСА, ф. 1153, оп. 1, д. 139, л. 3.17 Там же, ф. 1335, оп. 1, д. 268, л. 105.18 Бойцы...С. 213.19 ЦГАСА, ф. 176, оп. 3, д. 11, л. 14.20 Там же, д. 11, л. 9.21 ЦГАСА, ф. 1334, оп. 2, д. 5, л. 7.22 Бойцы...С. 119, 203.23 Там же. С. 132.24 Там же. С. 130.25 Там же. С. 171.26 Там же. С. 25.27 Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М., 1983,
С. 469.28 Спасский А. Третья армия. Пермь, 1958. С. 54; Голиков Ф. И. Красные Орлы:
Из дневников 1918— 1920 гг. М., 1959. С. 74—76.29 ЦГАСА, ф. 3562, оп. 3, д. 58, л. 25.30 ГАОРСС, № 46993, 46994.31 Бойцы...С. 218.32 Бажов П. П. По колчакии в 1919 г.: Из воспоминаний невольного туриста / /
Красный путь. 1922. 15 июля.33 Он же. За советскую правду: Из жизни Урмана. Свердловск, 1926.34 Он же. Сочинения. Т.З. С. 210, 246.35 Он же. Передовая деревня: Деревня Любина Ирбитского округа / / Колос.
1925. М» 4.36 Он же. Пять ступеней коллективизации. М.; Свердловск, 1930.37 Там же. С. 21.38 Там же. С. 14.39 Там же. С. 26.40 Там же. С. 66.41 Там же. С. 5.42 Там же. С. 80.43 Там же. С. 60.44 Бажов П. Янки некие огни / / Урал, современник. 1941. № 4. С. 3— 11.
142
Р. и ; ГОЛУБЦОВА
Уральский университет
А. П. ТАНЯЕВ ОБ УЧАСТИИ ТРУДЯЩИХСЯ УРАЛА В ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ
А. П. Таняев оставил заметный след в развитии исторической науки на Урале в 1920-е гг. Он был одним из организаторов работы по сбору и публикации документов и материалов по истории рабочего класса, одним из первых историков рабочего класса, Октябрьской революции и гражданской войны, вел на Урале большую агитационно-пропагандистскую работу.
В исследованиях историков получила освещение научная деятельность А. П. Таняева. Значительное внимание в работах Н. К. Лисовского и И. И. Кузнецовой уделено изучению А. П. Таняевым вопросов Октябрьской революции на Урале *. Имеются сведения о значении публикаций А. П. Таняева для разработки данной проблемы в учебном пособии А. Д. Антонова . В работах О. А. Вась- ковского исследовано, как решались А. П. Таняевым основные проблемы гражданской войны3. К сожалению, долгое время исследователи не имели документов о жизни и деятельности А. П. Таняева, которые помогли бы проследить, как происходило формирование научных взглядов А. П. Таняева, становление его как ученого; имелись лишь научно-популярные очерки о казанском периоде его жизни4. В 1980-е гг. появилась возможность автору данной статьи использовать для восполнения этого пробела документы и материалы о жизни А. П. Таняева, предоставленные его сыном Д. А. Таняевым, проживающим в Москве, а также документы, переданные Д. А. Таняевым после смерти А. П. Таняева в кабинет истории журнала «Коммунист Татарии», который находится в редакции журнала в Казани 5. В данной статье ставится задача на основании изучения документов и материалов, публикаций А. П. Таняева, литературы исследовать его жизненный путь, показать процесс формирования его как ученого, проследить основные направления публикаторской и исследовательской работы в 1920-е гг. по проблемам рабочего класса, Октябрьской революции и гражданской войны на Урале.
Александр Петрович Таняев родился в 1898 г. в Москве в семье служащего. После окончания Московского коммерческого училища
143
он поступил в 1917 г. в Московский университет на физико-математический факультет, но не закончил его. Революционные события захватили и студента Таняева, в октябрьские дни 1917 г. он находился в охране Московского Совета рабочих депутатов. После Октябрьской революции он работал секретарем Московской губернской комиссии по социальному страхованию. В мае 1918 г. вступил в Коммунистическую партию и был назначен заведующим организационно-инструкторским отделом объединенного отдела труда Москвы и Московской губернии 6. В трудное для страны время, в условиях гражданской войны он проявил себя хорошим организатором в подготовке и проведении коммунистических субботников, в налаживании производства в Москве.
Осенью 1919 г. после освобождения Татарии и Башкирии ЦК РКП (б) направил для работы в национальные районы группу коммунистов, среди них находился и А. П. Таняев, который возглавил организационно-инструкторский отдел Казанского губкома партии. В начале 1920 г. при обсуждении национально-государственного строительства Татарии возникли различные предложения решения этого вопроса, не всегда отвечающие интересам народа7. А. П. Таняев занял ленинскую позицию создания автономии Татарии. После провозглашения в июне 1920 г. Татарской автономной республики А. П. Таняев был избран членом бюро и 1-м секретарем обкома партии. В сентябре 1920 г. на 1 Учредительном съезде Советов рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов он выдвигается в Президиум ТатЦ И К8.
Самые разнообразные вопросы приходилось решать секретарю обкома и члену Президиума ТатЦИК: борьба с беспризорностью, налаживание работы транспорта, ликвидация неграмотности, восстановление промышленности, помощь крестьянам. Большое внимание как секретарь обкома партии он уделял росту партийных организаций, повышению общеобразовательного и политического уровня членов партии. В декабре 1920 г. начал издаваться «Вестник Татарского ОК РКП (б)», первым редактором его был А. П. Таняев. Н. А. Ванькова, член Татарского обкома РКП (б), в своих воспоминаниях о совместной работе с А. П. Таняевым в этот период отмечала, что он «выделялся своей принципиальностью, умением сочетать теорию с практической деятельностью, был требователен при проведении очередных мероприятий, пользовался авторитетом в партийных рядах русских и татар... Александр Петрович выступал с докладами на предприятиях, районных и городских собраниях, участвовал в печати: писал статьи, редактировал» 9.Работая в Татарии, А. П. Таняев прошел большую школу политического руководителя масс. \
В конце гражданской войны ЦК РКП (б) направил наиболее опытных руководителей на работу в Среднюю Азию. В январе 1921 г. с группой партийных работников А. П. Таняев приехал в
144
Фергану и возглавил агитпропотдел Ферганского обкома РКП (б), одновременно стал редактором областной партийной газеты «Знамя труда» 10. По материалам газеты, статьям, написанным редак тором, можно судить, как последовательно боролся А. П. Таняев за претворение в жизнь ленинской национальной политики.
Большое значение для формирования политических взглядов А. П. Таняева имели его встречи с В. И. Лениным. В декабре1920 г. он слушал выступления В. И. Ленина на VIII Всероссийском съезде Советов, куда был послан как делегат Татарии, в мае1921 г. — на заседании комфракции IV Всероссийского съезда профсоюзов и на X Всероссийской конференции РКП (б), где был в составе Туркестанской делегации.11. В 1921 г. А. П. Таняев был командирован для обучения в Институт красной профессуры. В это же время он начал заниматься и научной работой, им была подготовлена монография «Очерки движения железнодорожников в 1917 г.», которая вышла в Москве в 1925 г. Известно также, по высказываниям А. М. Панкратовой, что А. П. Таняев в этот период активно боролся с троцкистами и пользовался большим уважением слушателей института 12#
В 1924 г. после окончания ИКП А. П. Таняева направили на педагогическую работу в Свердловск. Он заведовал кафедрой истории СССР в Урало-Сибирском коммунистическом университете, преподавал в Уральском политехническом институте, с 1931 г. по 1934 г. возглавлял Уральскую промакадемию 13. На Урале А. П. Таняев окончательно сложился как ученый. В 1927 г. при Коммунистическом университете была создана научно-исследовательская ассоциация, вскоре преобразованная в лабораторию по изучению Урала и Сибири, членом ее совета состоял А. П. Таняев. Основная тема, которую он стал исследовать в 1920-е гг., история рабочего класса в период первой русской революции, Октябрьской революции и гражданской войны. Профессор Урало-Сибирского коммунистического университета А. П. Таняев был зачислен в секцию научных работников, вошел в состав квалификационной комиссии, в 1929 г. был избран членом правления Свердловского отделения Всесоюзного общества историков-марксистов 14. Вся научная работа А. П. Таняева была связана с Уралистпартом, в бюро которого он неоднократно избирался, а в 1932— 1933 гг. его возглавлял 15.В связи с подготовкой к 20-летию первой русской революции Уралистпарт создал историческую комиссию, которая работала под руководством А. П. Таняева. Комиссия вела выявление документов, сбор воспоминаний участников революции. Часть собранных материалов пополнила архив истпарта, часть вошла в сборник документов и материалов, опубликованный в 1926 г.16 Под редакцией А. П. Таняева в издательстве «Уралкнига» вышла серия научно-популярных книг о революционных выступлениях в 1905 г. на крупнейших заводах Урала.
145
Во время подготовки к 10-летию Октябрьской революции А. П. Таняев как член юбилейной комиссии выступил в печати со статьей 17 Ценность статьи состояла не только в том, что в ней был намечен план проведения юбилейных мероприятий, но и в том, что А. П. Таняев дал классификацию исторических источников и определил ценность каждого их вида для воссоздания истории Октябрьской революции. Непосредственно под его руководством шло выявление документов в архивах Уралистпарта и Уралистпрофа. Работа завершилась выходом сборников, по истории Октябрьской революции и гражданской войны на Урале19. По документам архивов А. П. Таняев подготовил также исследование по истории рабочего класса в годы империалистической и гражданской войн 19. Высокая оценка А. П. Таняева как исследователя впоследствии была дана академиком И. И. Минцем и профессором С. М. Дубровским20.
В начале 30-х гг. А. П. Таняев принял активное участие в работе Уральского областного комитета содействия изданию истории гражданской войны,21 а также в редактировании материалов отдела истории классовой борьбы в редакции Уральской советской энциклопедий, первый том которой вышел в 1933 г. В 1934 г. он был отозван ЦК партии с Урала в Москву для работы заместителем начальника Главлита СССР, где проработал до 1937 г.22 По необоснованным обвинениям А. П. Таняев был репрессирован в 1937 г., находился в Норильске до 1956 г., в 1956 г. был реабилитирован и возвратился в Москву. Здесь он сразу же включился в научную и общественную работу: выступал с лекциями на предприятиях, возглавил партийную комиссию Калининского райкома партии Москвы, с начала 60-х гг. стал председателем Казанской секции историко-литературного объединения старых большевиков Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Председателем этой комиссии он оставался до последних дней жизни. Большая работа проводилась комиссией по обсуждению воспоминаний участников революции, установлению связей с общественными и партийными организациями Татарии, подготовке к празднованию юбилеев первых партийных и государственных деятелей Татарской автономной республики.
А. П. Таняев много работал над воспоминаниями, в частности, он опубликовал воспоминания о встречах с В. И. Лениным 23, собирал материалы о революционерах Татарии. Совместно с И. И. Коробейниковым написал брошюру о А. И. Догадове.24.З а заслуги перед Родиной и партией в связи с 50-летием Великой Октябрьской социалистической революции был удостоен высшей награды страны — ордена Ленина. До конца своей жизни А. П. Таняев занимался научной и общественной работой. Умер он 23 ноября 1974 г., похоронен на Новодевичьем кладбище.
В 20-е гг. А. П. Таняев был известен на Урале прежде всего как крупнейший археограф, который проводил большую работу по вы
146
явлению документов в архивах и их публикации. Все публикации, подготовленные А. П. Таняевым, были предназначены для научного исследования, в них содержался комплекс документов и материалов, которые позволяли глубоко и всесторонне изучать историю рабочего класса, Октябрьской революции, гражданской войны. Документы архивов впервые вводились в научный оборот. В сборнике документов и материалов «Металлисты Урала накануне и в период 1905 г.», вышедшем в 1926 г. под редакцией А. П. Таняева, опубликован значительный документальный материал из архива Уральского горного управления, Екатеринбургского окружного суда, департамента полиции, канцелярии Пермского губернатора, статистические материалы. В первой части сборника значительное внимание уделено показу экономического положения металлистов в конце XIX — начале XX вв. Приведенные данные свидетельствуют об усилении безработицы в связи с промышленным кризисом, ухудшении положения рабочих Урала, сохранении значительных пережитков. Здесь же находит отражение забастовочное движение на Боткинском, Пермском пушечном и Златоустовском заводах в 1902—1903 гг.
Наиболее важная по составу — вторая часть сборника, где впервые опубликован комплекс документов (телеграммы, рапорты окружных инженеров, главного начальника горных заводов, доклады пермского губернатора, уездных исправников, требования рабочих), отражающий массовое забастовочное движение на крупнейших заводах Урала — Алапаевском, Чусовском, Нижнетагильском, Верх-Исетском, Златоустовском, Пермском пушечном, Надеждинском — с января по декабрь 1905 г. Документы свидетельствуют, что развитие революции на Урале, как и по всей стране, происходило волнообразно, со все большим нарастанием революционности рабочего класса. Изучение требований рабочих показывает, что если в январе 1905 г. в основном выдвигались требования экономические, то уже в мае 1905 г. преобладали политические. Особое место занимал Пермский пушечный завод в Мотовилихе. На протяжении всего развития революции рабочие видвигали здесь в основном политические требования. Высшими проявлениями революционности рабочего класса Урала явились вооруженные восстания в Златоусте, захват власти на Кусинском заводе, вооруженное восстание в Мотовилихе. Таким образом, в документах сборника хорошо отражена руководящая рбль рабочего класса в революции, которая особенно проявилась в массовых выступлениях осенью 1905 г. «Всероссийская политическая стачка охватила на этот раз действительно всю страну, объединив в геройском подъеме самого угнетенного и самого передового класса все народы проклятой «империи» Российской» 25 0 Правда, в документах слабо освещена роль парторганизаций в развитии революции, на что указывалось в рецензиях 20-х гг. и в материалах обсуждения сборника 26. Но не
147
сомненно, что публикация большого количества документов о революционной борьбе рабочих в 1905 г. на Урале явилась значительным вкладом в разработку истории первой русской революции.
В сборниках «Рабочий класс Урала в годы войны и революции» и «Колчаковщина на Урале», вышедших при участии А. П. Таняева и под его редакцией, опубликован значительный комплекс документов по истории рабочего класса в период подготовки и проведения Октябрьской революции и гражданской войны, выявленных из архивов Уральского горного управления, Уральского промышленного комитета, Временного областного правительства Урала, архивов Истпарта и Уралистпрофа. Весь комплекс документов первого и второго томов сборника дает представление о том, что Октябрьская революция на Урале, как и во всей стране, — закономерный результат роста классового самосознания рабочих. Как свидетельствуют данные о забастовочном движении на заводах, Урал в 1914 г. стоял в ряду наиболее крупных рабочих центров России. Напряженность и острота борьбы на отдельных заводах (например, на Лысьвенском, Нязепетровском происходили вооруженные столкновения с полицией), организованность — отличительные черты рабочего движения на Урале накануне первой мировой войны. Ценные сведения о развитии экономики Урала в годы войны, росте прибылей капиталистов, усилении экономической разрухи даны во второй главе первого тома. В ней значительное внимание уделено показу изменения состава рабочего класса в годы войны, жестокой эксплуатации женщин, подростков, военнопленных, китайцев, что закономерно вело к возобновлению стачечного движения.
Материалы второго тома, охватывающие период с февраля по октябрь 1917 г., освещают наиболее важные вопросы перехода от буржуазно-демократической революции к социалистической. Значительным событием в жизни рабочего класса Урала, показателем роста его классового самосознания явилось создание в этот период профессиональных союзов. Многочисленные корреспонденции газет, документы показывают, что только за март—июнь 1917 г. возникло 27 союзов рабочих и служащих. Организаторами рабочих во время революции стали Советы рабочих депутатов. Документы позволяют проследить процесс освобождения Советов от меньшевистского влияния в Перми, Надеждинске, Нижнем Тагиле. Резолюция 11 областного съезда Советов рабочих и солдатских депутатов (17—21 августа 1917 г.) дает представление о совершившемся переломе в настроении рабочих в сторону большевиков. Документы о массовом забастовочном движении августа—сентября 1917 г. свидетельствуют о превращении Советов в революционно-политический центр рабочего движения на Урале.
Третий том сборника целиком посвящен установлению Советской власти на Урале и проведению первых ее мероприятий (до наступления Колчака). Можно выделить три больших группы доку
148
ментов и материалов, опубликованных в сборнике. Документы первой группы — корреспонденции о митингах в Екатеринбурге и других городах Урала — показывают, что установление Советской власти происходило мирным путем, но в ожесточенной борьбе с контрреволюцией, с меньшевиками и эсерами. Вторую группу составляют решения Совета Народных Комиссаров о национализации имущества Богословского горного округа, постановления Уральского областного совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, протоколы заводских собраний. Они показывают, как в борьбе с сопротивлением заводчиков происходил процесс национализации промышленности. Третья группа документов — материалы съездов профсоюзов рабочих-металлистов и горнорабочих Урала, протоколы профсоюзных собраний, резолюции I съезда профсоюзов Урала. По этим документам можно проследить, как происходило в профсоюзах отмежевание от меньшевиков, защищающих идею незави^ симости профсоюзов от партии рабочего класса, а также большую работу профсоюзов по улучшению положения трудящихся и налаживанию производства.
Завершает серию, посвященную истории рабочего класса в годы войны и революции, сборник «Колчаковщина на Урале», который фактически является четвертым томом серии, на что указывал и А. П. Таняев в предисловии. В сборнике освещается история рабочего класса Урала в период контрреволюционных правительств — Временного областного правительства Урала, Директории и колчаковской диктатуры. В рецензиях на сборник подчеркивалась особенность отбора документов по сравнению с предшествовавшими томами: во-первых, сборник состоял исключительно из документов архива; во-вторых, это была первая в стране публикация, в которой давалось глубокое освещение экономической политики белогвардейских правительств, что позволило понять неизбежность их гибели 27. Состав документов разнообразен: постановления и распоряжения белогвардейских правительств об организации производства на буржуазных основах и. социально-правовом положении рабочих, материалы съездов горнопромышленников Урала, официальные бюллетени о ценах, резолюции соглашательских профсоюзов по рабочему вопросу, приказы военного командования белых армий.
Материалы сборника показывают наступление буржуазии на права и жизненный уровень трудящихся. В нескольких разделах представлены данные о колчаковском режиме. Они характеризуют экономическую политику Колчака, направленную на утверждение господства капитализма, на установление связей с иностранным капиталом. Особое внимание уделено положению профсоюзов. Документы свидетельствуют, что меньшевики и эсеры, руководившие легальными профсоюзами, превратили их в придаток буржуазного государственного аппарата. Значительно меньше помещено материалов о белом терроре, но рапорты и донесения командиров ка
149
рательных отрядов, приказы военных комендатур дают об этом некоторое представление. Ряд документов характеризуют процесс разложения колчаковской армии, настроение народных масс в тылу Колчака.
В рецензиях на сборники отмечалась недостаточная публикация в них документов большевистской партии 2\ С этим соглашался и сам редактор 29, Но в целом выход четырех томов по истории рабочего класса Урала в годы революции и гражданской войны явился значительным событием в науке. Сборники расширили ис- точниковую базу истории Октябрьской революции, гражданской войны, рабочего класса.
В 20-е гг. А. П. Таняев сложился как исследователь истории Октябрьской революции и гражданской войны на Урале. В этот период шел сложный процесс становления советской исторической науки, складывалась историография Октябрьской революции и гражданской войны. Сложность решения задачи определялась тем, что это были качественно новые проблемы, которые требовали применения марксистской методологии и методики изучения исторического материала. Марксистско-ленинская концепция истории Октябрьской революции утверждалась в острой идеологической борьбе против буржуазной и ревизионистской историографии, против антиле- нинских взглядов как в стране, так и за рубежом.
На общем фоне вышедшей в 20-е гг. на Урале литературы значительно выделяются работы А. П. Таняева. Их анализ показывает, что он знал основные положения ленинской концепции Октябрьской революции и гражданской войны и стремился разработать их применительно к истории Урала. Исходя из ленинских положений об экономических и политических предпосылках социалистической революции, А. П. Таняев делает важные наблюдения о развитии экономики Урала в конце XIX — начале XX вв. во вводной статье к сборнику «Рабочий класс Урала...», которая затем вышла отдельным изданием 30. Исследуя статистические данные, документы архива Уралистпарта, материалы XIX—XX съездов горнопромышленников Урала, используя монографии, А. П. Таняев показывает наличие концентрации производства на Урале, рост влияния банкового и иностранного капитала. И хотя автор не говорит конкретно о развитии империализма в крае, изучение уральской экономики позволяет ему отметить, что «за годы подъема Урал встал на тот же путь развития, который характерен для экономической жизни передовых промышленных районов» 31.
Большое количество фактических данных, впервые вводимых в научный оборот А. П. Таняевым, характеризовало состояние уральской экономики в годы войны. С одной стороны, наблюдалось оживление промышленности в связи с увеличением военных заказов, особенно в металлургической и кожевенной отраслях, с другой стороны, все более усиливался кризис в уральской промышленности,
150
который выражался в непрерывном падении продукции производства в связи с изменением состава рабочего класса, перегрузкой технического оборудования и быстрой его изнашиваемостью, неспособностью железных дорог справиться с транспортными перевозками, расстройством гужевого транспорта. «Хозяйственная разруха,— отмечал А. П. Таняев, — достигшая небывалых размеров в 1916— 1917 гг., вплотную подвела уральских рабочих к революции» 32. Таким образом, А. П. Таняев пришел к выводу, что на Урале имелись объективные предпосылки для победы социалистической революции.
Характеризуя политические предпосылки социалистической революции, ее «субъективные факторы», он показал рост классового самосознания рабочих, который проявился в выдвижении политических требований во время забастовок, празднования 1 Мая, отрицательном отношении к военно-промышленным комитетам, воссоздании партийной организации на Урале в годы первой мировой войны. Но, к сожалению, в работах А. П. Таняева была слабо раскрыта роль большевистской организации в подготовке и проведении революции, на что указывалось в рецензиях еще в 20-е гг.33, а также в работах исследователей в последующие годы.34 Имелись в исследованиях А. П. Таняева и серьезные ошибки методологического характера, в частности, в определении социальной природы уральского рабочего. По его мнению, уральский рабочий — полурабо- чий, полукрестьянин. «В силу исторически сложившихся условий,— считал А. П. Таняев, — он был не только продавцом своей рабочей силы, но и мелким земельным собственником, имевшим здесь же около завода свой домик и клочок земли (огород, покос), а иногда и пашню, в последнем случае являясь одновременно и земле- владельцем-крестьянином. Эта двойственность экономического положения и интересов уральского рабочего не могла не наложить отпечатка на его психологию и политические настроения».35 Такая оценка социальной природы уральского рабочего была ошибочной. В данном случае А. П. Таняев попал под влияние буржуазной идеологии, допустил серьезные отступления от марксистско-ленинской методологии.
А. П. Таняев рассмотрел ряд важных проблем гражданской войны на Урале 36. Изучая предпосылки гражданской войны, он дал анализ расстановки классовых сил в уральской деревне, правильно считал, что главной причиной гражданской войны был переход зажиточного середняка на сторону кулаков и белогвардейцев. Выясняя причины такого перехода на первом этапе гражданской войны, А. П. Таняев показал особенность развития революции на Урале. Он писал: «Не зная помещика, уральский крестьянин и не мог сразу ощутить и глубоко прочувствовать всю свою заинтересованность в рабочей революции, как это было в Европейской России, где крестьяне получили от Советской власти так долгожданную ими
151
помещичью землю и вместе с этим и освобождение от помещичьей кабалы и эксплуатации» 37 Недовольство зажиточного крестьянина Советской властью, считал А. П. Таняев, произошло тогда, когда она запретила частную торговлю, начала отбирать излишки продовольствия и проводить мобилизацию в Красную Армию. Зажиточный середняк не захотел с этим мириться и выступил против диктатуры пролетариата. Кроме того. А. П. Таняев правильно отметил, что на первом этапе социалистической революции еще не было систематической работы большевистской партии в деревне; недостаточно организованными были пролетарские и полупролетарские слои населения, так как в этот период основное внимание уделялось упрочению Советской власти в промышленных центрах. Переход к решению задач социалистического строительства в деревне начался только в июле—августе 1918 г., когда уже шла гражданская война и значительная часть Урала была занята белыми, поэтому в оккупированных белогвардейцами и интервентами районах кулачество сохранило свое экономическое господство и влияние на середняка. Значительным препятствием на пути социалистической революции также явилось, считал А. П. Таняев, влияние на крестьян мелкобуржуазных партий, особенно эсеров. Все это объясняло колебание середняков в сторону контрреволюции в начале гражданской войны»3® Вывод А. П. Таняева соответствовал ленинской концепции гражданской войны, ее положению о военно-политическом союзе рабочего класса и крестьянства, о расстановке классовых сил в деревне на разных этапах войны. Правда, эти положения были рассмотрены А. П. Таняевым теоретически, без использования источников.
Сильной стороной работ А. П. Таняева являются исследование на основе большого количества источников экономической политики белогвардейских правительств, раскрытие сущности колчаковщины. Он показал антинародный характер экономической и социальной политики Временного областного правительства Урала, которая проявилась в проведении денационализации производства, ликвидации рабочего контроля, отмене социального страхования, увольнении рабочих. Сравнительно полное отражение получила экономическая политика правительства Колчака, особенно его стремление утвердить господство крупного капитала, установить связь с иностранным капиталом; показаны и результаты этой политики: дезорганизация промышленного производства, углубление транспортной разрухи и продовольственного кризиса, возрастание цен, усиление эксплуатации.
Правильно поняв классовый смысл политики белогвардейских правительств, сущность колчаковщины, А. П. Таняев в основном сосредоточил внимание на рабочем вопросе, показав ухудшение материального положения рабочего класса. Значительно слабее раскрыта политика белого террора. Она показана односторонне,
152
лишь по отношению к легальным профсоюзам, которые находились под руководством соглашателей. Не показано, что репрессии были направлены прежде всего против передовой части рабочего класса — большевиков. Нет также анализа политики белогвардейцев в аграрном вопросе, не рассказано о положении трудящегося крестьянина. Таким образом, те социальные силы, которые способствовали разложению контрреволюции и колчаковщины, Показаны А. П. Таняевым недостаточно полно.
Отдельные ошибочные положения в изданиях А. П. Таняева* были подвергнуты критике в конце 20-х гг.39, более серьезно они были рассмотрены в печати в начале 30-х гг. 40 и на совещании истори ков, созванном совместно с истпартом в 1933 г.41 А. П. Таняев правильно воспринял критику, о чем можно судить по его письму, опубликованному в журнале «Уральский коммунист» 42.
При оценке работ А. П. Таняева, как и всей исторической литературы 20-х гг., следует исходить из указаний В. И. Ленина, что «безусловным требованием марксистской теории при разработке какого бы то ни было социального вопроса является постановка его в определенные исторические рамки...»43. Оценивая с этих позиций научную деятельность А. П. Таняева, нужно отметить, что, несмотря на ряд ошибок, вызванных условиями того времени (неразработанность отдельных вопросов, отдаленность уральского региона от центра), А. П. Таняев, рассмотрев основные положения ленинской концепции Октябрьской революции и гражданской войны применительно к Уралу, внес значительный вклад в разработку марксистско-ленинской историографии. Труды А. П. Таняева и опубликованный им комплекс источников по истории рабочего класса не только способствовали активизации научной работы в 1920— 1930-х гг., но и широко использовались в последующие годы исследователями истории Октябрьской революции и гражданской войны на Урале 3. А. Аминевым, Ф. П. Быстрых, О. А. Васьков- ским, И. С. Капцуговичем, Н. К. Лисовским, П. С. Лучевниковым, И. Ф. Плотниковым, П. И. Рощевским.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Лисовский Н. К. Историография Октябрьской социалистической революции на Урале / / Вопр. ист. КПСС. Челябинск, 1968. Вып. 3. С. 96—98; Кузнецова И. И. Некоторые проблемы Октябрьской революции в работах историков Урала. 1921 — 1928 / / Вопр. ист. КПСС. Челябинск, 1974. Вып. 8. С. 23—26.
2 Антонов А. Д. Историография Октябрьской социалистической революции и упрочение Советской власти на Урале: Учеб, пособие. Пермь, 1975. С. 8—9.
3 Васьковский О. А. Советская историография истории гражданской войны на Урале» / / Учен. зап. Урал, ун-та, 1967. № 61. Сер. ист. Вып. 10; Он же. Вопросы советской историографии Урала. С. 155—164; Он же. Историография и социально-политические проблемы истории гражданской войны на Урале. Свердловск. 1981.С. 21—25, 33—35.
153
4 См.: Мусин М. Таняев Александр Петрович / / Коммунист Татарии. 1966. № 11. С. 60—63; Он же. Таняев Александр Петрович / / Борцы за счастье народное. Казань, 1967. С. 425—433.
5 См.: Голубцова Р. И. А. П. Таняев о проблемах Октябрьской революции и гражданской войны ма Урале / / Историография истории Урала периода Октябрь ской революции и гражданской войны (1917— 1920 гг.). Свердловск, 1984. С. 50.
6 Данные находятся в кабинете истории журнала «Коммунист Татарии» (далее — КИЖ). См.: Ф. А. П. Таняева. Папка № 1. Автобиография, личный листок по учету кадров.
* См.: Очерки партийной организации Татарии. Казань, 1962. С. 175.8 Мусин М. Таняев Александр Петрович / / Борцы за счастье народное. С. 428.9 КИЖ. Папка № 3. Воспоминания Н. А. Ваньковой.10 Там же. Папка № 2. Выписка из протоколов Туркбюро ЦК РКП (б).11 См.: Таняев А. На крутом повороте / / Вопр. ист. КПСС. 1970. № 10. С. 103—
109.12 КИЖ. Папка № 1. Письмо академика А. М. Панкратовой.13 Там же. Автобиография, архивные справки о работе.14 ГАСО, ф. 1607, оп. 1, д. 4, л. 58—59 об; Урал, коммунист. 1929. № 10. С. 48.15 ПАСО, ф. 129. оп. 1, д. 16, л. 42, 152.16 Металлисты Урала накануне и в период 1905 года; Сб. док..., и мат-лов. Сверд
ловск, 1926.17 Таняев А. К изучению истории Октябрьской революции / / Урал, коммунист.
1926. № 4. С. 38—41.18 Рабочий класс Урала в годы врйны и революции: В док. и мат-лах / Под
ред. А. П. Таняева. Т. 1—3. Свердловск, 1927; Т. 1. Рабочее движение в годы войны; Т. 2. 1917 год (февраль—октябрь); Т. 3. Октябрьский переворот на Урале; Колчаковщина на Урале. 1918— 1919 гг.: В док. и мат-лах / Сост. А. П. Таняев. Свердловск, 1929.
19 Таняев А. Колчаковщина на Урале. 1918— 1919 гг. Свердловск; М., 1930; Он же. Рабочее движение на Урале в годы империалистической войны. Свердловск, 1931.
20 КИЖ. Папка № 1.21 ПАСО, ф. 129, оп. 1, д. 4, л. 4, 5.22 КИЖ. Папка № 1. Архивная справка о работе в Главлите.23 Таняев А. На крутом повороте. С. 103— 109.24 Коробейников И. И., Таняев А. П. Александр Догадов. Казань, 1971.25 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 12. С. 2.26 Северная Азия. 1926. Кн. 4. С. 124; ПАСО, ф. 129, оп. 1, д. 18, л. 42, 42 об.27 См.: История пролетариата СССР. Сб. 1. М., 1930. С. 282; Урал, коммунист.
1929. № 4. С. 49.28 См.: История пролетариата СССР. Сб. X. С. 282; Архивное дело. 1928, Вып. 3
(16). С. 91.29 Урал, коммунист. 1929. № 17. С. 44.30 Таняев А. Рабочее движение на Урале в годы империалистической войны.
Свердловск, 1931.31 См.: Там же. С. 6.32 Там же. С. 43.33 Урал, коммунист. 1929. № 14. С. 49.34 Лисовский Н. К . Историография Октябрьской социалистической революции
на Урале. С. 97—98; Кузнецова И. И. Некоторые проблемы... С. 25.Таняев А. Колчаковщина на Урале. С. 10. '
36 Вводная статья сб.: Колчаковщина на Урале. 1918— 1919 гг.: В док. и мат-лах / Сост. А. П. Таняев. Свердловск, 1929; Вышла позднее отдельным изданием / Таняев А. Колчаковщина на Урале. 1918— 1919 гг. Свердловск; М., 1930.
37 Таняев А. Колчаковщина на Урале...С. 6.38 Там же. С. 6.39 Урал, коммунист. 1929. № 14. С. 48—49.
154
40 Там же. 1932, № 1. С. 102— 112.41 ПАСО, ф. 129, оп. 1, д. 18, л. 41 43.42 Урал, коммунист. 1932. № 8. С. 42—45.43 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 25. С. 263.
Р. Г. КУЗЕЕВ
Институт истории, языка и литературы Баш кирского научного центра УрО АН СССР
ОКТЯБРЬ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В БАШКИРИИ (В ТВОРЧЕСТВЕ 3. А. АМИНЕВА)
В народе обычно говорят, что человек ценится не по тому, сколько он прожил, а по тому, что он сделал и что оставил людям, если даже жизнь была недолгой и не баловала его. Нелегкими были детские годы Зии Асхатовича Аминева. Он родился в 1914 г. в большом селе Лаклы Салаватского р-на Башкирской АССР в семье крестьянина-бедняка. Отец погиб на полях сражений первой мировой войны. Нетрудно представить трагичность положения бедной семьи, оставшейся без кормильца, тем более горе мальчика, который уже никогда не увидит родного отца. Трудности — одна сложнее другой. Несмотря на это, мальчик рос смышленым, помогал по хозяйству и упорно пробивался к знаниям. Окончив местную школу, он получил право продолжать обучение в педагогическом техникуме. После его окончания в 1933 г. в 19-летнем возрасте начал работать учителем истории и географии в одной из школ г. Златоуста. Хотя педагогическая деятельность, участие в комсомольской жизни полностью захватили его, жажда знаний была сильней. Проработав 2 учебных года, он поехал в Москву и поступил в Педагогический институт им. Карла Либкнехта; после его успешного окончания снова возвратился в Башкирию.
В течение ряда лет Аминев трудится в Учительском институте в г. Бирске — преподает историю, становится заместителем директора по учебной и научной работе, затем директором института. Именно в эти годы с особой силой пробуждается его интерес к научному исследованию. Это увлечение приводит его в Академию общественных наук при ЦК КПСС, где он учится с 1947 по 1950 г. и получает серьезную теоретическую подготовку. Учебу здесь он завершает защитой кандидатской диссертации по теме: «Создание первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР».
Вся последующая жизнь 3. А. Аминева связана с Башкирским155
государственным педагогическим институтом и созданным на его основе в 1957 г. Башкирским государственным университетом. Сначала он работает заместителем директора по учебной и научной работе, потом заведующим кафедры истории СССР, затем доцентом этой кафедры. 50—60-е гг. по праву можно считать самыми насыщенными в его научной деятельности, да и новым качественным этапом в жизнедеятельности.
Первые научные публикации 3. А. Аминева относятся к 50-м гг. В этот период он опубликовал в сборниках две работы, связанные с темой кандидатской диссертации1. Они не касались комплекса сложных проблем первого пятилетнего плана. Речь шла о наименее исследованной части большой темы: истории создания первого пятилетнего плана; закономерности его разработки в условиях становления социализма; его значении в преодолении многоукладности в экономике переходного периода от капитализма к социализму, ликвидации фактического неравенства ранее отсталых народов (в особенности не прошедщих капиталистическую стадию развития), формировании ведущей силы общества многонационального рабочего класса, а также в развертывании социальной политики. В указанных статьях анализировались различные варианты пятилетнего плана, особенности его разработки в разных регионах с учетом уровня развития производительных сил и производственных отношений. Автор писал статьи, опираясь на опубликованные документы, источники, извлеченные из центральных и местных архивов. Многие из них вводились в научный оборот впервые. Следует сказать, что тогда не все фонды архивов были доступны для научных работников. Поэтому, естественно, автор не мог заметить, что уже в годы первой пятилетки происходило постепенное свертывание экономических методов управления и все больше брали верх административно-командные методы, что отрицательно сказывалось на разработке и выполнении плана первой пятилетки.
В последующие годы 3. А. Аминев к этой проблеме больше не возвращается и уже с начала 50-х гг. в связи с приближением 40-летия Великой Октябрьской социалистической революции полностью переключается на разработку малоизученного периода истории — этапа подготовки и проведения Октябрьской революции в Башкирии, а также хода гражданской войны на территории Башкирии, Уфимской и Оренбургской губерний, восстановления разрушенного войной народного хозяйства. В 50-е гг. он интенсивно работает в центральных и местных архивах; собирает, изучает, анализирует огромный фактический материал и одновременно делает первые обобщения собранных документов и в конце 50-х гг. готовит к изданию первые статьи, а также книги на русском и башкирском языках.
Первая статья Зии Асхатовича вышла в 1957 г. в сборнике «Советская Башкирия», подготовленном в Уфе учеными Института истории, языка й литературы к 40-летию Великого Октября2. Вы
156
ход сборника тогда стал событием в исторической науке и общественной жизни республики. В этой работе были объективно отражены достижения трудящихся в области экономики и культуры за годы социалистического строительства. Очерк, которым открывался сборник, состоял из четырех разделов. Поскольку эта работа 3. А. Аминева была первой, повященной данной проблеме, следует назвать их: «Обстановка в Башкирии в период мирного развития революции», «Башкирия в период дальнейшего развития революции после июльских событий и подготовки вооруженного восстания», «Победа пролетарской революции в Башкирии», «Образование БАССР». Очерк 3. А. Аминева создавался на обширном архивном материале из ЦГАОР, ЦГА БАССР, ГАОО, ПАБОКПСС и др. Широко использовались материалы газет «Вперед», «Уральский рабочий», «Кюряш» («Борьба». — Р. К.), «Алга» («Вперед». — Р. К.), а также много опубликованных источников.
По названиям разделов очерка нетрудно проследить за общим ходом мысли автора. Однако ценность работы заключается в том, что в ней последовательно передается сложность обстановки, сложившейся на Южном Урале после февральской буржуазно-демократической революции, завершившейся и здесь установлением двоевластия. Автором детально разбирается политическая деятельность меньшевиков и большевиков в Уфимском комитете РСДРП, примиренческая политика большевиков к меньшевикам и эсерам, нерешительность с самого начала и соглашательство с буржуазией Уфимского Совета рабочих и солдатских депутатов. Все это создэ вало значительные трудности в развитии революции, преодоление которых потребовало больших усилий и энергии. Обстоятельно ана лизируется решение Первой уфимской губернской конференцш РСДРП (25—27 мая 1917 г.), после которой большевики развернули работу по привлечению трудящихся масс на сторону* большевистской партии. Авторитет ее возрастал, а влияние на массы усиливалось, особенно после июльских событий. В работе VI съезда РСДРП участвовало 22 депутата от Уфимской губернской партийной организации.
Примечательно, что автор все события, происходящие в центре России, соотносит с тем, что происходило на территории современной Башкирии, где все противоречия в области социальных и национальных отношений были доведены до предела. Вопрос о подготовке вооруженного восстания решался на съезде татарских и башкирских социал-демократов Южного Урала, где проблема объединения сил для совместной борьбы была стержневой задачей. Именно в ходе этой борьбы цементировалась дружба народов, шел процесс завоевания на сторону большевиков крестьянского населения.
Автор убедительно раскрывает сложнейшие социальные и политические отношения и противоречия в Уфимской и Оренбургской губерниях, вылившиеся в октябрьские дни 1917 г. в открытую борь-
157
6у революционных и контрреволюционных сил за власть. Причем степень остроты этой борьбы и темпы революционного процесса были не везде одинаковы. В работе дается картина победы пролетарской революции и титанического труда на пути создания социалистической автономии на башкирской земле, не успевшей пройти, как подчеркивается автором, стадию развития промышленного капитализма. Большой интерес представляют страницы, где освещается борьба с национальной контрреволюцией. Центром объединения революционных масс башкир и татар стал мусульманский военнореволюционный комитет во главе с Б. Нуримановым, впоследствии — Временный революционный Совет Башкортостана. Полтора года продолжалась борьба, завершившаяся созданием Башкирской автономной социалистической республики, полностью избавившая народы края от национального, колониального гнета, социальной эксплуатации.
Уже первое исследование 3. А. Аминева отличалось высокой партийностью, классовым, тщательным, требовательным подходом в анализе и оценке исторических процессов. Именно изданием этого очерка 3. А. Аминев закрепил за собой приоритет продолжать дальше углубленную исследовательскую работу над избранной проблемой. К 40-летию Великого Октября была завершена многолетняя работа по составлению сборника документов и материалов3. В качестве ответственного редактора этого важнейшего издания 3. А. Аминев проделал большую работу в определении структуры и содержания сборника. В него вошло 352 документа, включая 170 архивных (из ЦГА БАССР, ЦГАОР, ИМЛ при ЦК КПСС, ЦГАКА, АСФ и МХ, ЦГИАЛ, ГАСО, ГАЧО), 210 источников, извлеченных из 23 газет, 19 документов, в том числе в переводе с татарского языка. Подавляющее количество документов публиковалось впервые. Ценным являлось и то, что документы отражали революционные события не только на современной территории Башкирии, но и в ряде районов Челябинской и Оренбургской обл., Татарской АССР. 3. А. Аминев в своем предисловии к сборнику подчеркивал, что в таком виде издание сборника осуществлено впервые.
В этом же 1957 г.̂ Башкирское книжное издательство выпускает к 40-летию Октября его первую книгу4. В ней 3. А. Аминев выделяет из множества вопросов исследуемой проблемы главные, относящиеся к подготовке и проведению социалистической революции в Башкирии. На основе анализа разнообразного фактического материала автор раскрывает руководящую и организующую роль большевистских партийных комитетов, методы их работы в условиях острой классовой борьбы, роль трудящихся масс, поддерживавших умом и сердцем призыв большевиков и смело, единым порывом шагнувших на штурм капиталистических устоев, а затем вставших с оружием в руках на защиту завоеваний Октября.
158
Следует сказать, что год юбилея Великого Октября для 3. А. Аминева оказался плодотворным. Выходит его статья в августовском номере журнала «Вопросы истории»5, где автор уделяет основное внимание особенностям установления Советской власти на территории Уфимской губернии. Статья, опубликованная в Ученых записках университета, посвящена послеоктябрьскому периоду, и читатель может почерпнуть из нее довольно полную информацию о процессах, связанных с упрочением Советской власти с момента ее становления до начала гражданской войны6. 3. А. Аминев как требовательный исследователь и в данной работе четко выделяет вопросы, освещаемые в соответствующих пяти разделах, а также дает введение и заключение. Он всесторонне обосновывает тезис о том, что с первых дней победы Октябрьской революции коммунисты направляли борьбу трудящихся на упрочение Советской власти, на проведение социально-экономических преобразований в городе и деревне. В работе анализируется попытка контрреволюционных элементов организовать выступление в защиту Учредительного собрания, создание и активные действия боевых отрядов (БОНВ) в ликвидации дутовщины, преодоление рабочим классом саботажа почтово-телеграфных учреждений, госбанка, губернского статистического комитета, губернского п' исутствия. Автор далек от декларирования, умело и глубоко раскрывает все процессы, факторы, влияющие на них, аргументирует, доказывает, убеждает. В частности, он не оставляет сомнения у читателя в огромной активности рабочих и крестьян при создании местных Советов и в том, чт̂ о к весне 1918 г. на всей территории Башкирии были ликвидированы органы Временного правительства и вся полнота власти перешла в руки Советов. Происходил слом старого буржуазно-помещичьего аппарата и создание нового.
В последующих разделах автор тщательно показывает сам процесс реализации ленинской национальной политики в укреплении Советской власти, борьбу с контрреволюционной деятельностью башкирских буржуазных националистов, укрепление в этой борьбе дружбы и братства трудящихся разных национальностей. С интересом прослеживается на основе документальных источников, как осуществляется процесс национализации заводов, рудников, флота, повсеместное создание органов рабочего контроля, а также завершение к весне 1918 г. конфискации помещичьих земель, передела земли на основе «Закона о социализации земли». На всей территории губернии утверждается общественная собственность на средства производства. Огромное значение в упрочении Советской власти имели помощь трудящихся Уфимской губернии Петрограду и другим рабочим Центра продовольствием, осуществление большевиками хлебной монополии, а также ликвидация за короткий срок контрреволюционных мятежей.
159"
В статье автор вводит в научный оборот много новых источников, позволяющих значительно углубить представление о сложнейших процессах борьбы. Здесь еще не рассказывается об образовании БАССР, но уже подчеркивается, что Движение за ее создание началось в юго-восточной Башкирии, что именно здесь 4 февраля 1918 г. были созданы Временный революционный Совет Башкортостана и его печатный орган «Башкортостан».
Учитывая исключительно важное значение пропаганды идей Великого Октября, воспитания историей, 3. А. Аминев одновременно готовит к изданию книгу на башкирском языке. Она выходит в свет в 1959 г.7 В этом же году в Ученых записках публикуется его новая статья, где он расширяет и углубляет идеи, выдвинутые в предыдущей работе («Борьба за упрочение Советской власти в Башкирии»). Здесь автор дает подробное описание той страстной борьбы, которая развернулась вокруг создания Башкирской АССР8. Для исследования проблемы им использованы материалы, извлеченные из партийных архивов Башкирского, Оренбургского ОК КПСС, Государственных архивов БАССР и Оренбургской области, ЦГАОР, ЦГМХ, опубликованные источники, периодическая печать«Чулпан» («Венера». — Р. К.), «Башкорт тауышы» («Голос башкира». — Р. К.) и «Кызыл Яу» («Красная Армия». — Р. К ).
Содержание статьи можно разделить на две части. В первой раскрывается сущность борьбы за осуществление ленинской национальной политики в условиях победившего Октября и деятельность Временного революционного Совета Башкортостана (ВРСБ) — его позиция, тактика, стратегия (разработка документов для будущей конституции БАССР), а также конкретная работа его членов. С началом гражданской войны деятельность ВРСБ прекратилась. Однако уже в последующем 1919 г. все, что им было сделано, особенно в части разъяснения среди трудящихся национальной политики, послужило важным этапом в создании БАССР на советской основе.
Во второй части статьи автор раскрывает сущность Башкирского националистического правительства, которое, играя на национальных и религиозных чувствах башкирского населения, вело клеветническую политику против большевиков, сформировало башкирское войско против Красной Армии. Огромный интерес представляют страницы, где подробно изложены формы и методы работы большевиков среди башкирского населения, солдат башкирского войска. Документально точно раскрыты суть соглашения Российского рабоче-крестьянского правительства с башкирским правительством о советской автономной Башкирии, а также значение декрета «О государственном устройстве Автономной Советской Башкирской республики», принятом 19 мая 1920 г., в котором были четко определены пределы прав органов власти БАССР и нормы взаимоотношений с РСФСР.
160
В 1960-е гг. 3. А. Аминев принимает активное участие в научных конференциях, посвященных истории Великого Октября и советского общества, представляет для публикации свои тезисы9. Вместе с тем в связи с общим возрастанием научного интереса в Уральском регионе к проблеме Октябрьской революции он выступает со своими статьями в сборниках, издаваемых в Свердловске, Уфе, Перми и др.10 Даже по названиям тезисов и статей можно увидеть, что 3. А. Аминев выбирает для освещения узкие, конкретные темы и углубляет свои поиски, стремясь достигнуть большей полноты, объективности в их исследовании.
3. А. Аминев принимал активное участие в создании нескольких коллективных трудов. В первой половине 60-х гг. большая группа историков республики впервые создавала «Очерки по истории Башкирской АССР (советский период)»11. Всей повседневной, кропотливой, черновой работой руководил Владимир Петрович Иванков, являвшийся тогда заведующим сектором истории Института истории, языка и литературы БФАН СССР. На завершающем этапе работы была создана редакционная коллегия, и В. П. Иванков стал ответственным редактором «Очерков». Твердый характер, требовательность, высокая квалификация помогли ему организовать успешную работу авторского коллектива и редакционной коллегии. 3. А. Аминев, как один из авторов, написал для третьего параграфа главы 1 разделы «Строительство советской государственности», «Национализация промышленности», «Развитие революции в деревне» и, совместно с Р. Г. Ганеевым, третий параграф главы 11 «Разгром Колчака и освобождение Башкирии от белогвардейщины».
На протяжении более чем 10 лет 3. А. Аминев сотрудничал с В. П. Иванковым. Параллельно с очерками по истории Башкирии советского периода велась работа над очерками истории Башкирской организации КПСС. Редколлегии двух «Очерков» в 60—70-е гг. являлись настоящей творческой лабораторией ученых, впервые искавших в спорах, дискуссиях ответы на многие сложные вопросы истории социалистической Башкирии, ее партийной организации. В процесе коллективной работы 3. А. Аминев всегда занимал принципиальную позицию, добиваясь исключительной объективности и правдивости в освещении исторических событий. В исследовании истории Октября и гражданской войны в Башкирии он оставался одним из ведущих специалистов. Очень жаль, что ученый не дожил до выхода в свет в начале 70-х гг. «Очерков истории Башкирской организации КПСС»12.
1966 год в жизни ученого был особым, радостным. Увидела свет его крупная монография, труд, венчающий 15-летний период непрерывной творческой работы13. Читатель получил глубокое исследование по истории Октябрьской революции и гражданской войны в Башкирии. Эта тема постоянно привлекала внимание историков. В 20—40-е гг. было издано немало работ, оценка которым да
161
валась в книге 3. А. Аминева. Однако в отличие от своих предшественников 3. А. Аминев значительно продвинулся вперед и по охвату исследуемых проблем, разнообразию и богатству Источниковой базы14, и, самое главное, по глубине, объективности освещения сложных, порою противоречивых процессов. Более 20 лет прошло после выхода монографии, и сегодня в истории прошлого многое пересматривается. Новое прочтение этой книги позволяет сказать, что она за эти годы не потеряла своей актуальности. В свое время историк А. Литвин, рецензировавший монографию, также дал ей высокую оценку15.
Во введении, восьми главах и заключении освещены общие закономерности Октябрьской революции и специфические особенности проявления их в условиях отсталой национально-колониальной окраины, какой была дореволюционная Башкирия. Автор делает вывод, что башкиры, как и все тюркские народы, не успели пройти стадию развитого промышленного капитализма (с. 22); среди кадровых рабочих горнозаводской и фабрично-заводской промышленности представителей коренного населения — башкир, татар, чувашей и др. — было очень мало. В то же время в книге на фактическом материале показан начавшийся процесс классового расслоения в башкирском обществе. Вместе с тем большинство населения края было занято в сельском хозяйстве. По статистическим данным за 1912 год, 95% населения Уфимской губернии проживало в сельской местности и занималось земледелием, скотоводством и лесными промыслами (с. 27).
В монографии 3. А. Аминева довольно полно исследованы все основные проблемы Октябрьской революции и гражданской войны, дается оценка деятельности Уфимской парторганизации, характеристика башкирскому национальному движению (различным в нем течениям), разоблачается контрреволюционная сущность мелкобуржуазных партий, башкирских буржуазных националистов в годы гражданской войны. Серьезное внимание уделено деятельности подпольных большевистских организаций в Уфе, Белебее, Златоусте, Стерлитамаке, Бирске, на заводах Южного Урала, партизанскому движению в тылу врага, славному переходу белорецких партизан под руководством К. Блюхера. Обращают на себя внимание разделы, посвященные гражданской войне на территории Башкирии. Здесь исследована роль южной группы Восточного фронта под командованием М. В! Фрунзе в осуществлении Бугурусланской, Бугульминской, БелебеевЪкой, Чишминской, Уфимской операций, положивших начало полному разгрому колчаковской армии, показана роль политотдела 5-й армии, проводившего совместно с парторганизациями большую работу по идейно-политическому воспитанию и привлечению башкир и татар к борьбе с врагами Советской власти.
162
Конечно, в рамках одной монографии невозможно было осветить все проблемы той героической эпохи. После выхода книги в свет на кафедре состоялся обмен мнениями. На вопрос о том, научной разработкой каких проблем не удовлетворен сам автор, 3. А. Аминев развернул целую программу дальнейших исследований: о деятельности Уфимской парторганизации от февраля до октября 1917 г.; о буржуазно-националистическом движении, причинах его возникновения и социальной базе; о переходе башкирских частей на сторону Красной Армии; причинах падения Уфы летом 1918 г.; внезапном выступлении мятежного Чехословацкого корпуса; составе борющихся частей Красной Армии и т. д. Монография 3. А. Аминева легла в основу его докторской диссертации, основные иДе которой были изложены в автореферате, изданном в Москве1 . Диссертация была успешно защищена на ученом совете Института истории АН СССР. В начале 1969 г. решением президиума ВАКа 3. А. Аминеву была присуждена ученая степень первого в республике доктора исторических наук.
В 1967 г. 3. А. Аминев выступил с докладом на научно-теоретической конференции «Великий Октябрь и торжество ленинской национальной политики в Башкирской АССР». Материалы конференции были опубликованы в виде сборника, куда этот доклад вошел под названием «Победа Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии»17.
Одна из последних статей ученого опубликована в кафедральном сборнике и посвящена вопросам историографии Октябрьской революции и гражданской войны в Башкирии18. В отличие от прежних статей в ней впервые дана периодизация исторической науки в республике по данной проблеме, выделяются этапы и анализируются имеющиеся источники. Вместе с их положительной оценкой автор уточняет допущенные неточности, поправляет ошибки. Анализируя буржуазную историографию, он категорически отвергает утверждение, что народы национальных окраин России враждебно встретили социалистическую революцию и не приняли активного участия в борьбе за установление Советской власти. Последняя научная статья 3. А. Аминева вышла в свет, когда его уже не было в живых. Сборник был в наборе в типографии. Его вернули на ра- федру и внесли страницы некролога, фотографию, список научных трудов, опубликованных в разное время. Сборник открывался статьей 3. А. Аминева19. Она была посвящена началу восстановления народного хозяйства после гражданской войны. В этой работе 3. А. Аминев еще раз показал свой талант исследователя. Разнообразие и богатство Источниковой базы позволили автору осветить широкий круг вопросов.
В первой части статьи читатель знакомится с размерами разрушений, которые нанесли колчаковцы экономике края. Приводится оценка председателя районного управления заводов Юж
163
ного Урала В. П. Сулимова на VII губернском съезде Советов: «К моменту освобождения заводы были почти полностью разрушены, вывезен весь технический персонал, самое лучшее оборудование и квалифицированные рабочие... После Колчака во второй половине 1919 года мы застали удручающую картину». В бесформенную груду обломков были превращены предприятия кустарной промышленности. Общая сумма убытков по заводам Южно-Уральского треста превышала 70 млн р. Сильно пострадало от белогвардейцев сельское хозяйство Башкирии. Эти факты подтверждены автором большим цифровым материалом. Далее подробно рассказывается о помощи Советского государства Башкирии. Для этой цели была создана специальная организация под названием «Баш- кирпомощь». 3. А. Аминев описывает также ход восстановления промышленности, поиски новых форм и методов организации труда, работу по укреплению дисциплины, трудовой героизм рабочего клас- са (например, за ремонт моста через р. Белую, разрушенного колчаковцами, рабочие получили благодарность от В. И. Ленина). Он рассказывает также об оказании рабочими практической помощи крестьянству в ремонте сельхозмашин, организации деревенской жизни в целом в новых условиях.
Автор нарисовал всю сложность обстановки, вызванную обострением классовой борьбы, а также показал роль партийных и советских органов в мобилизации людей на ликвидацию очагов контрреволюции, возникших в ряде случаев вследствие ошибок, совершенных местными органами новой власти. В этой связи примечательно приводимое 3. А. Аминевым высказывание уполномоченного ЦК В КП (б) и ВЦИК по ликвидации восстания «Черный орел» Артема (Ф. А. Сергеева) на VI Уфимской губернской партийной конференции 3 марта 1920 г.: «В Уфимской губернии мы получили полный политический провал. Здесь необходимо изменить методы социалистического строительства, нужно сделать так, чтобы население было кровно заинтересовано в поддержании Советской власти»20. На местах были извлечены уроки из прошедших событий. Автор передает картину перелома в деятельности партийных организаций.
3. А. Аминев остался в памяти историков, читателей как активный популяризатор науки. Только в периодической печати он опубликовал с 1954 по 1969 г. более 20 статей. Все они посвящены отдельным страницам истории Октября и гражданской войны и представляют интерес для широкого читателя. Вместе с тем 3. А. Аминев придавал серьезное значение раскрытию роли личностей в истории. Заслуживает внимания его статья о А. П. Кучкине — старом большевике, активном участнике революции, видном историке21. Последняя статья 3- А. Аминева была опубликована 8 января 1969 г. в республиканской газете. Она также была посвящена победе Октябрьской революции в Башкирии22.
164
3. А. Аминев внес серьезный вклад в научную разработку истории Октябрьской революции и гражданской войны в Башкирии. Ему, специалисту высокой квалификации, было предоставлено право читать студентам специальный курс, посвященный одной из центральных проблем отечественной истории, осуществлять руководство дипломными работами студентов. Своеобразный характер не мешал ему поддерживать самые теплые, доброжелательные отношения с коллегами и своими питомцами. Он вплотную подошел к созданию своей школы, но не успел этого сделать.
Труд истинного исследователя — поистине большой подвиг, требующий мужества. Не случайно Максим Горький ставил деятельность научного работника рядом с тяжелым трудом рабочего. Если эту кропотливую работу исследователя ученый плодотворно сочетает с преподаванием, выполняет множество общественных поручений, тогда он оставляет еще более глубокий след в жизни, в своих учениках-продолжателях, в будущих историках, борцах идеологического фронта. Таким человеком был 3. А. Аминев.
В пору его работы на кафедре истории СССР университета в соответствии с планом сотрудничества были сделаны первые шаги в установлении связи между историками БГУ и Галльским университетом им. М. Лютера в ГДР Весной 1969 г. в течение двух недель директор Института истории народов СССР этого университета проф. Альфред Андерле принимал самое активное участие в работе кафедры, читал лекции для студентов, преподавателей. Все члены кафедры участвовали в обсуждении доклада профессора. Это было начало интересного, полезного сотрудничества во имя успешной реализации всех замыслов в качественной подготовке высококвалифицированных учительских и научных кадров для школ и вузов наших стран. На встрече, которая проходила 11 марта 1969 г., своими мыслями поделились старейшие преподаватели кафедры, коллеги 3. А. Аминева доценты С. Н. Нигматуллин, Д. М. Шнейдер, 3. И. Сираев, 3. И. Капшанинова, В. А. Алексеев, молодые педагоги 3. В. Бармина, Ф. С. Киреев, И. Г. Акманов и др. Горячо выступал на этом весеннем заседании 3. А. Аминев. Он говорил об истоках связей между компартиями двух стран после Октября, подчеркнул исключительную важность сотрудничества вузов в интернациональном воспитании новой научной и педагогической смены, внес предложение чаще общаться не только преподавателям, но и студентам, планировать на будущее совместную работу в научных изысканиях. Прошло два десятилетия с тех пор, а связи эти живут, развиваются, непрерывно взаимно обогащаются.
К сожалению, 3. А. Аминева не стало во второй половине того памятного дня. Ему не было 55 лет. Он находился в расцвете творческих сил. В 1968 г. успешно защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора исторических наук. Для кафедры это было поистине большим событием — первый доктор в ее истории. Он
165
шел к этому дню увлеченно, настойчиво, не жалея себя, никогда не останавливался на достигнутом, продолжал искать и радовался каждой научной находке. Коллеги по кафедре во всем стремились ему помогать.
Зия Асхатович Аминев живет в памяти кафедры, факультета, преподавателей и студентов. Они изучают его монографии, сдают зачеты, экзамены, не только приобретают знания, но и овладевают его методикой научного исследования. Жизнь еще раз показывает нам: то, что сделано основательно, фундаментально, правдиво, никогда не теряет своего значения.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Аминев 3. А. Из истории разработки первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР / / Учен. зап. АОН при ЦК КПСС. № 18. Москва, 1954; Он же. Участие советских профсоюзов в создании первого пятилетнего плана / / Учен. зап. Башк. ун-та. 1957. Вып. 7. Сер. ист. №1 1 .
2 Он же. Борьба за установление Советской власти в Башкирии / / Советская Башкирия. Уфа. 1957.
3 Он же. Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии (февр. 1917 — июль 1918 г.) / / Сб. док. и мат-лов Редкол.: 3. А. Аминев (отв. ред.). Р. Г. Кузеев, В. П. Чемерис. Уфа, 1957.
4 Там же.5 Аминев 3. А. Борьба за установление Советской власти в Башкирии / / Вопр.
ист. 1957. № 8.6 Он же. Борьба за укрепление Советской власти в Башкирии (1917— 1918) / /
Учен, зап. Башк. ун-та. 1957. Вып. 1.7 Он же. Октябрь в Башкирии ( на башкирском языке). Уфа, 1959.8 Он же. Из истории борьбы за создание Башкирской АССР / / Из истории Баш
кирской АССР. Уфа, 1959.9 Он же. Стачечное движение рабочих Башкирии в период перерастания бур
жуазно-демократической революции в социалистическую (март—октябрь 1917 г.) (Тезисы). Пермь, 1960; Историография Октябрьской революции и гражданской войны в Башкирии (Тезисы). Уфа, 1961; Из истории Уфимской объединенной организации РСДРП в 1917 г. (Тезисы). Свердловск, 1963; Историография Октябрьской революции в Башкирии (Тезисы). Свердловск, 1967.
10 Аминев 3. А. Создание и упрочение органов Советской власти в Башкирии (окт. 1917 — июнь 1918 г.) / / Из истории Урала. Свердловск, 1960; Стачечное движение рабочих Башкирии в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую (март—октябрь 1917 г.). Пермь, 1961; Большевики Башкирии в борьбе за победу Великой Октябрьской социалистической революции (март—октябрь 1917 г.). Уфа, 1963.
11 Очерки по истории Башкирской АССР (советский период). Т. 12. Редкол.: В. П. Иванков (отв. ред.), Р. Г. Кузеев, X. С. Сайранов, Д. А. Чугаев, Уфа, 1966.
12 Очерки истории Башкирской организации КПСС / Редкол.: В. Н. Иванков (отв. ред.), Болтушкин В. В., Ганеев Р. Г. и др. Уфа, 1973.
13 Аминев 3. А. Октябрьская'социалистическая революция и гражданская война в Башкирии (1917— 1919). Уфа, 1966.
14 Большинство источников вводилось в научный оборот впервые. Использовались материалы ЦГВИА, ЦГАОР, ЦГАСА, ЦПА, ИМЭЛ, ЦГА БАССР, партархивов Башобкома КПСС и других уральских областей, гос. архивов Оренбургской, Свердловской обл. и др., статистические и документальные сборники, сотни опубликованных работ, десятки газет и т. д.
166
Г5 Новый мир. 1967. № 6. С. 269.16 Аминев 3. А. Октябрьская социалистическая революция и гражданская война
в Башкирии: Автореф. дис...докт. ист. наук. М., 1967.17 Октябрь и торжество ленинской национальной политики в Башкирйи. Уфа,
1968.18 Историография Октябрьской революции и гражданская война в Башкирии / /
Из истории советской Башкирии. Уфа, 1967.19 Там же. Начало восстановления народного хозяйства Башкирии после осво
бождения края от колчаковцев (1919— 1920 гг.): Сб. «Из истории советской Башкирии». Вып. 41. Сер. ист. № 8. Уфа, 1969.
20 Там же. С. 25.21 Аминев 3. А. Андрей Павлович Кучкин / / История СССР. 1967. № 5.22 Он же. Победа Октябрьской революции в Башкирии / / Кызыл тан. 1969.
8 янв.
В. Д. КАМЫНИН, Л. И. ПЕРЕСТОРОНИНА
Уральский университет
ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ УРАЛА В ТРУДАХ АКАДЕМИКА В. С. НЕМЧИНОВА
Труды выдающегося советского экономиста и статистика, лауреата Ленинской и Государственной премий академика В. С. Немчинова вызывают пристальный интерес не только ученый и практиков, работающих в области статистики и экономики, — они должны стать предметом исследования историков, занимающихся проблемами социально-экономического развития нашей страны. Ученый постоянно находился на передовом крае науки; многие выводы и предложения, сделанные им, имеют непреходящее значение для настоящего времени. Недаром, анализируя поиски передовыми учеными 60-х гг. путей перестройки хозяйственного механизма, М. С. Горбачев упомянул статью академика В. С. Немчинова, опубликованную в журнале «Коммунист» в 1964 г.1 Многие идеи этой статьи перекликаются с современными идеями перестройки экономики в стране.
Жизнь и творчество академика В. С. Немчинова (1894— 1964) получили освещение в литературе2. В ней прослеживаются основные этапы и направления научной, организационной и общественной деятельности ученого. Однако годы работы на Урале (1917— 1926) — важнейший период становления личности В. С. Немчинова как ученого, формирования его научных интересов — заслуживают особого внимания. В настоящем очерке ставится задача осветить наиболее важные грани жизни 'и творчества В. С. Немчинова в годы
167
пребывания на Урале, оценить его вклад в изучение социальной структуры края.
В. С. Немчинов вернулся в Челябинск, где прошли его юношеские годы, в начале октября 1917 г., не закончив обучения на экономическом отделении Московского коммерческого института. Первое время (октябрь 1917 — апрель 1919 г.) он занимал должность заведующего статистическим бюро Челябинского земельного отдела. В мае 1919 г. по назначению Сибревкома возглавил Челябинское губернское статистическое бюро. С апреля 1922 г. исполнял обязанности уполномоченного ЦСУ при Уральском экономическом совещании. В декабре 1923 г. он был утвержден заведующим Уральским областным статистическим управлением и находился на этом посту до своего отъезда в Москву в 1926 г.3 Здесь открылись широкие возможности для научной деятельности, проявился его организаторский талант.
Человек поразительной работоспособности, В. С. Немчинов умел сочетать свою основную работу с преподавательской деятельностью в Урало-Сибирском коммунистическом университете им. В. И. Ленина, одновременно занимаясь изучением социально-экономической структуры Урала. Атмосфера научного поиска, поддерживаемая В. С. Немчиновым в Уралстатуправлении, способствовала творческому развитию статистической науки и практики в регионе. В работе «Задачи статистики в связи с решением 111 сессии Облисполкома» В. С. Немчинов рассмотрел состояние местной статистики в первые годы Советской власти, систему организации государственной статистической службы, стоящие перед ней практические задачи. Автор выступил с критикой точки зрения некоторых руководителей Челябинского и Свердловского округов, которые предлагали слить государственную и ведомственную статистику для того, чтобы изжить так называемый «статистический потоп». В. С. Немчинов справедливо отмечал, что между государственной и ведомственной статистикой существует естественное разделение труда и обе эти ветви должны участовать в составлении единой системы статистического изучения советского общества и народного хозяйства4.
Находясь на посту руководителя статистической службы на Урале, В. С. Немчинов принимал непосредственное участие в редактировании ряда статистических сборников. Надо отметить, что в библиографическом указателе трудов ученого учтены далеко не все его публикации уральского периода. Он начинал свою деятельность на Урале в годы, когда публикация статистических материалов только зарождалась. Заслугой В. С. Немчинова являлось то, что ему удалось внести стройность и организованность в опубликование статистических справочников, придать этому делу систематический характер.
168
Накануне районирования Урала, которое проводилось по указанию В. И. Ленина и XII съезда РКП (б) Советским правительством в 1923 г., возникла необходимость в точном учете всех ресурсов края. По инициативе В. С. Немчинова была начата работа по составлению справочника «Уральский статистический ежегодник». Он выходил в издании «Статистика Урала. Труды Уральского областного статистического управления» под общей редакцией В. С. Немчинова. В этом издании В. С. Немчинов курировал 1-ю серию «Общие и справочные издания» (под редакцией В. С. Немчинова вышли 2 тома5), 2-ю серию «Статистика промышленности» (редактировал первый том6), 4-ю серию «Статистика торговли» и 5-ю серию «Статистика сельского хозяйства». В 4-й и 5-й сериях В. С. Немчинов редактировал по одному тому7. В 1926 г. им была задумана 6-я серия этого издания «Социальная статистика Урала» и вышел первый том8. С 1926 г. руководством Уралстатуправления было принято решение отказаться от дальнейшей публикации общего справочника «Уральский статистический ежегодник» как дорогостоящего и требующего длительного срока составления и заменить его кратким справочником «Уральское хозяйство в цифрах». Целью этого справочника, 1-й выпуск которого также вышел под редакцией В. С. Немчинова9, было оперативное ознакомление делегатов очередных сессий Уральского облисполкома с итогами развития народного хозяйства. В нем публиковались материалы государственной и ведомственной статистики. В 1-м выпуске сборника было установлено выделение на территории Урала трех зон: горнозаводская полоса, Предуралье и Зауралье, которое стало постоянным во всех статистических справочниках. В. С. Немчинов вместе с А. В. Воробьевым и М. А. Сиговым принимал также участие в редактировании ряда обзоров хозяйств Урала10.
Исследователи творчества В. С. Немчинова подчеркивают, что важнейшее место в его научной деятельности занимали вопросы социальной и экономической структуры общества11. Применительно к уральскому периоду творчества В. С. Немчинова в литературе получило освещение создание им методики статистического изучения классовой структуры доколхозной деревни12. Под руководством В. С. Немчинова был разработан и в 1925 г. впервые введен в практику новый вид статистического наблюдения — ежемесячные денежные приходно-расходные записи добровольных корреспондентов. Преимущество этого вида наблюдения перед бюджетными обследованиями крестьянских хозяйств заключалось в предельном сокращении объема записей (велись записи только денежных приходов и расходов), что обеспечило регулярность их ведения и высокую степень качества получаемых сведений о крестьянском бюджете. Информация, получаемая от добровольных корреспондентов, оказалась настолько важной, что примеру уральских статистиков пос
169
ледовали статистики Ленинградской, Орловской губерний, Дальневосточного края и Украины13.
В 1926 г. по инициативе В. С. Немчинова Уралстатуправление в подворную карточку весеннего выборочного опроса включило, по примеру германских переписей 1907 и 1925 гг., вопрос о главном источнике средств существования. В результате были получены данные о распределении крестьянских хозяйств по главному источнику дохода. Несмотря на возможные неточности в субъективной оценке опрашиваемым хозяйством своего главного занятия, полученные данные позволили выделить в общей массе слой некрестьянских хозяйств, достигавший на Урале* значительных размеров. В большинстве это были хозяйства рабочих, имевших огород или карликовый посев и попадавших в опрос благодаря тому, что многие уральские заводы располагались вне городских поселений. Итоги опроса были опубликованы в сборнике «Итоги сельскохозяйственных переписей и выборочных обследований на Урале за 1916—1926 гг.»14.
В 1927 г. вопрос о главном источнике средств существования был включен и в общесоюзные программы весеннего опроса и выборочной гнездовой сельскохозяйственной переписи. При обработке массового статистического материала с целью выделения социально-классовых типов в деревне признак главного источника дохода учитывался как один из основных.
Целенаправленное совершенствование методов и расширение программы статистических обследований крестьянских хозяйств приближали статистическую науку к решению одной из актуальнейших проблем 20-х г. — выявлению классовой структуры деревни, определению темпов развития социалистических и капиталистических процессов в сельскохозяйственном секторе экономики. Наряду с ведущими экономистами-аграрниками Л. Н. Крицманом, А. И. Гайстером, А. И. Хрящевой ее разработкой активно занимался В. С. Немчинов. На основе изучения производственных отношений в деревне он зыработал типовую схему социально-экономической классификации крестьянских хозяйств. Суть ее заключалась в предварительном расщеплении определенной совокупности крестьянских хозяйств на ряд детальных, более или менее однородных по качественным признакам групп и в дальнейшей их «синтетической» сводке в четыре классовых типа: сельский пролетариат, сельский полупролетариат, самостоятельные товаропроизводители, мелкокапиталистические хозяйства15.
Дать исчерпывающую характеристику социально-классовой структуры деревни в количественном выражении — задача чрезвычайной сложности. Трудности определялись, во-первых, слабым состоянием статистической методологии, во-вторых, особенностями классового расслоения деревни, бесконечным разнообразием внешних «социально-экономических отношений и связей отдельного хо
170
зяйства, наличием всех степеней перехода между классовыми слоями, формировавшимися в крестьянской среде.
Процесс разработки В. С. Немчиновым методики статистического изучения классового расслоения деревни можно условно разделить на два этапа. Первый этап следует прежде всего связать с поиском пути реализации марксистско-ленинских принципов, обеспечивающих объективность в познании этого сложнейшего объекта. В. С. Немчинов предложил свой вариант группировки крестьянских хозяйств, в котором осуществлялся известный ленинский принцип обязательного учета всей совокупности признаков, характеризующих в первую очередь производственные отношения мелких товаропроизводителей16. В работе «Развитие капитализма в России» В. И. Ленин писал: «Чтобы осмысленно взглянуть на разложение крестьянства, надо взять все в целом: и аренду, и покупку земель, и машины, и заработки, и рост торгового земледелия, и наемный труд»17. В схеме группировки В. С. Немчинова указанные элементы производственных отношений выстраивались так, что позволяли вычислить процент самостоятельности, зависимости и предпринимательства в каждом крестьянском хозяйстве. Группировка хозяйств по размеру предпринимательских и зависимых элементов на едока характеризовала крестьянские хозяйства по социальным качествам и тем самым являлась основанием для отбора классовых групп. В комбинации с группировкой хозяйств по зажиточности она позволяла выявить наиболее зажиточные хозяйства из числа предпринимательских, т. е. хозяйства кулацкого типа.
Разработанные к тому времени схемы типологических группировок Г. И. Васкина, В. Г. Громана, А. И. Хрящевой, Л. Н. Крицмана не включали в себя необходимую совокупность качественных признаков, раскрывающих социально-классовую суть хозяйств. Значение схемы В. С. Немчинова в том и состояло, что это был научно обоснованный вариант, синтезирующий в себе вышеназванные типологические группировки. Однако, как отмечал сам автор, и она не улавливала такого существенного для типологических группировок признака, как признак производственной связи хозяйств с промышленностью, торговлей, транспортом, строительством и другими в неземледельчески ми занятиями1 . Этот недостаток предполагалось устранить путем предварительного расчленения массы крестьянских хозяйств по признаку главного источника средств существования на сельские и неоельские хозяйства; затем они группировались по социальному положению в занятии, составляющем главный источник денежного дохода.
По схеме В. С. Немчинова был проделан опыт разработки материалов динамической переписи 1925 г. по Степному гнезду Троицкого округа, который дал следующие результаты. Из 835 обследованных хозяйств было выделено 8 типично кулацких; 165 пролетарского типа; 624 хозяйства самостоятельных производителей, в
171
том числе 181 бедняцких, 359 середняцких и 84 зажиточных; а также 38 хозяйств переходного типа19. Таким образом, схема В. С. Немчинова позволила реализовать классовый принцип группировки крестьянских хозяйств. К сожалению, автор не воспользовался другими методами группировки для того, чтобы проверить, насколько полученная модель социально-классовой структуры в опытном гнезде соответствовала действительности. Тем не менее группировка по элементам зависимости и предпринимательства являлась важным нововведением. Она вошла в типовую схему классификации крестьянских хозяйств, разработанную В. С. Немчиновым для выявления классовой структуры деревни .
Построение классификации мы относим ко второму этапу процесса разработки В. С. Немчиновым методики статистического изучения классового расслоения деревни. Ограничиваясь ее предельно краткой характеристикой, подчеркнем главное. Во-первых, она была составлена на основе марксистско-ленинской методологии классового анализа и позволяла из общей массы сельского населения выделить четыре основных классовых типа: сельский пролетариат, сельский полупролетариат, простые товаропроизводители и мелкие капиталистические хозяйства. Во-вторых, схема отличалась детальной и гибкой формой, что позволяло ее совершенствовать с учетом местного опыта и развития теоретической экономической мысли. Классификация, разработанная В. С. Немчиновым, по предложению ЦСУ была положена в основу гнездовых динамических переписей в 1927 и 1928 гг. На Урале перепись 1927 г. охватила 34 309 крестьянских хозяйств. Разработка материалов переписи была произведена известным уральским экономистом Ф. Казанским. Творчески применив методику В. С. Немчинова, он впервые получил научно выдержанную социально-классовую структуру крестьянской массы в целом по Уралу в количественном выражении. Она характеризовалась следующими цифрами: из числа 34 309 обследованных хозяйств пролетарские хозяйства составляли 4,7%, полупролетар ские — 21,4; простые товаропроизводители — 69,9; мелкокапиталистические — 4,0%21. Нельзя не отметить весьма существенных расхождений в количественной характеристике классового состава сельского Населения, данной Ф. Казанским и ЦСУ. В разработке материалов переписи, произведенной ЦСУ, классовая структура уральской деревни представлена следующим образом: пролетарские хозяйства составляли 12,7%; полупролетарские — 25,7; мелкие товаропроизводители — 57,2; мелкокапиталистические — 4,4%22.
Одна из причин такого расхождения кроется в том, что в разработку ЦСУ вошли 33 237 хозяйств, а не 34 309, как у Ф. Казанского. Кроме того, можно предположить, учитывая опыт и знание социально-экономического развития уральской деревни Ф. Казанским, что он предпринял более детальный анализ и затем синтез классовых группировок. Именно поэтому уральские историки пред
172
почитают использовать в своих исследованиях данные Ф. Казанского. И все же следует иметь в виду, что они не подвергались критической оценке, какую считал необходимой В. С. Немчинов. «Особенно необходимо, — писал он, —на основании разработки полных бюджетов 1927 г., собранных в тех же гнездах динамики, произвести оценку классификационной группировки и синтетической схемы путем аналогичной группировки бюджетов и исчисления предпринимательского дохода хозяйства... в каждой группе и в каждом типе»23. Эти слова автора типовой схемы классификации крестьянских хозяйств и наличие разных данных убеждают, что их проверка необходима. Здесь можно последовать опыту обработки материалов бюджетных обследований крестьянских хозяйств Урала за 1925— 1926 гг. В. А. Обожды24.
Если опыт В. С. Немчинова в исследовании крестьянских хозяйств достаточно известен и широко применялся на практике, то его вклад в изучение положения рабочего класса Урала до сих пор оставался малоизученным. Между тем труды В. С. Немчинова, в которых оно анализировалось, положили начало научному изучению истории уральских рабочих. Значение работ ученого в том, что он исследовал уральскую промышленность в период перехода военного времени к мирному строительств' ;; наметил проблематику, которая в дальнейшем стала разрабатываться историками.
Особенностью работ В. С. Немчинова было то, что они писались одновременно со складыванием Источниковой базы по истории уральских рабочих, в создании которой автор принимал непосредственное участие. Первый статистический сборник, посвященный положению рабочего класса Урала25, был опубликован одновременно с книгой В. С. Немчинова «Народное хозяйство Урала»26. В этих изданиях положение рабочего класса рассматривалось практически по сходным параметрам, и их сопоставление дает интересные материалы. Отсутствие источников по истории рабочего класса означало, что автор в своей книге был лишен возможности использовать какой-либо обработанный и обобщенный материал. Из работ В. С. Немчинова видно, что он опирался на определенный круг источников, но они не называются и не характеризуются. Поэтому одной из основных задач исследователя творчества В. С. Немчинова является установление источников информации автора. Анализ работ ученого, посвященных истории рабочего класса, показывает, что он использовал в качестве источников материалы Всероссийской промышленной переписи 1920 г., текущую статистику и некоторые документы того времени.
Характерной чертой изучения В. С. Немчиновым положения рабочего класса являлось то, что он рассматривал его на фоне тех процессов, которые проходили в уральской промышленности в начале восстановительного периода. По его мнению, особенности уральской горнозаводской промышленности определяли особенности
173
уральского пролетариата. Такое тесное увязывание двух вопросов приводило автора к неверному пониманию. Он правильно отмечал, что особенность промышленного производства на Урале — древесно-угольная плавка чугуна — вызывает весьма значительную сезонную операцию — заготовку и вывоз дров. В подтверждение этого В. С. Немчинов приводит такие данные: одна только уральская металлургия предъявляла крестьянству спрос на 14 тыс. дроворубов, а всего с возкой дров, угля, руды и ее добычей спрос на рабочую силу из деревни определялся в 1923—1924 гг. в 30—40 тыс. человек (крестьянского населения)27. В целом же в государственной промышленности Урала в том году на лесозаготовительных и лесокуренных работах было занято 43 тыс. человек, преимущественно крестьян окружающих райнов28. Это, конечно, значительный процент рабочей силы из деревни, который вливался в промышленность в сезон возки дров (февраль— март), хотя сам автор указывал, что число выходцев из деревни в течение года резко колебалось. Но вот общий вывод, сделанный В. С, Немчиновым, никак не вытекал из приведенного фактического материала. Он писал: «Правда, можно говорить также, что уральский рабочий — это крестьянин на отхожих промыслах, так как он имеет крепкие связи с сельским хозяйством, являясь мастеровым- домохозяином»29. Он указывал на особый уклад жизни уральских рабочих, который также влиял на специфику их положения: «Уклад уральской жизни — это уклад мелких заводов, разбросанных на большой территории, с рабочими, связанными с данной местностью отношениями землепользования. В силу этой связи уральского рабочего трудно перекидывать с одного завода на другой. По этим же обстоятельствам на Урале легко находятся семьи, по пяти поколений занимающиеся одной и той же работой, приобретшие особые трудовые инстинкты и навыки»30.
Надо заметить, что подобная трактовка В. С. Немчиновым своеобразного положения уральского пролетариата находилась гораздо ближе к мелкобуржуазной оценке положения рабочих Урала, чем к той, которую дал В. И. Ленин. Он отмечал, что далеко не все рабочие Урала были связаны с землей. Известно его высказывание о том, что «горнозаводское население делилось на мастеровых, которые, не имея земли, должны были весь год заниматься заводской работой, и на сельских работников, которые, имея надел, должны были исполнять вспомогательные работы»31. В. С. Немчинов специфику сельских работников переносил на весь рабочий класс Урала.
Большое место в работах В. С. Немчинова отводилось анализу количественных характеристик рабочего класса региона, раскрывающих удельный вес промышленного населения в общем составе населения и динамику численности рабочего класса в годы восстановления народного хозяйства. Он полагал, что социальная структура населения позволяет характеризовать Урал как горнозавод
174
ско-сельскохозяйственный край. Используя материалы переписи 1920 г., ученый приводил следующий состав населения Урала: из 6,4 млн человек в трудоспособном возрасте насчитывалось 2298 тыс., из которых 243 тыс. (10,5%) являлись рабочими. В. С. Немчинов доказывал очень важное положение о том, что значение рабочего класса в жизни края значительно больше, чем удельный вес в составе населения. При этом обращал внимание на те товарные, платежно-меновые связи, которые устанавливаются между отдельными группами населения.
По мнению исследователя, крестьянство, несмотря на подавляющее количество в составе трудоспособного населения Урала, в силу полунатурального, замкнутого, самопотребляющего характера своего хозяйства дает лишь 20—25% валовой продукции. Хозяйство индустриальных рабочих, писал В. С. Немчинов, почти целиком связано с рыночными отношениями и в смысле потребления, и в смысле сбыта продукции32. В характеристике этого вопроса, несмотря на своеобразие доказательства, В. С. Немчинов близко стоял к пониманию ленинского положения о том, что сила пролетариата в историческом движении неизмеримо больше, чем его доля в общей массе населения33.
Заслугой В. С. Немчинова является то, что он разработал методику сбора и обработки статистических сведений о рабочем классе, которые характеризовали количественные изменения его состава, положение его отдельных отрядов и т. д. Эта методика была положена в основу статистических публикаций о рабочем классе. Исследователь исходил из так называемого единого экономического показателя хозяйства, в основе которого лежали процентные характеристики тех или других симптомов состояния народного хозяйства, признаков оживления или застоя в экономике. Для того, чтобы вывести подобный показатель, статистические органы тщательно наблюдали за всеми изменениями в хозяйственной жизни. В частности, Уралстатуправление, под руководством В. С. Немчинова, ежемесячно отмечало 20 показателей из пяти различных отраслей. Поскольку нас интересует в данном случае изучение истории рабочего класса, то следует обратить внимание на то, что объектом постоянного наблюдения были следующие вопросы состояния труда на Урале: безработица, заработная плата по региону в целом, заработная плата металлистов, рабочая сила в трестированной промышленности. Кроме того, при характеристике состояния промышленности учитывалось движение занятой рабочей силы во всей промышленности края и металлургии34.
Единый экономический показатель, позволяющий В. С. Немчинову представить динамику развития рабочего класса, выражается в относительных величинах. Однако в работах ученого немало и абсолютных показателей, характеризующих численность рабочего- класса Урала и его. отдельных отрядов. При этом далеко не все цифры согласуются друг с другом. Поэтому при использовании данных,
175
приводимых В. С. Немчиновым, важно точно установить, из какого источника была взята автором та или иная цифра или каким образом она была вычислена.
В исторической науке важной исследовательской проблемой является определение численности рабочих после окончания гражданской войны. В. И. Ленин в 1921 г. говорил, что первые годы Советской власти, «большая часть которых прошла в отчаянной гражданской войне Советской власти против всего капиталистического мира, означали собой для рабочего класса, для пролетариата, такие бедствия, такие лишения, такие жертвы, такое обострение всяческих нужд, как никогда в мире»35. В. С. Немчинов одним из первых сделал попытку, используя материалы переписи 1920 г., определить численный состав рабочего класса Урала при переходе к мирному строительству. По его подсчетам, в 1920 г. здесь насчитывалось 195 тыс. рабочих промышленности и 48 тыс. рабочих железнодорожного и водного транспорта36. Методику получения этих цифр В. С. Немчинов не раскрывает, однако делает оговорку, что его подсчеты носят приблизительный характер.
В нашем распоряжении имеются обработанные данные Всероссийской промышленной переписи 1920 г., опубликованные в различных статистических справочниках. В сборнике «Уральский рабочий в 1922 г.» указывается, что в день переписи на Урале насчитывалось 183 602 наемных рабочих37. В «Уральском статистическом ежегоднике на 1923 г.» помещены данные о том, что на Урале в 1920 г. по всем группам производств было занято 252 893 лиц, среди которых 184 540 наемных рабочих38. Несколько позже были опубликованы иные данные. В «Уральском статистическом ежегоднике 1923—24 гг.» общая численность рабочих Уральской обл. на 1920 г. определялась в 336 422 человека (9,7% самодеятельного населения), среди которых 175 975 проживало в городе и 160 447 — в поселках 39. В другой таблице этого сборника сообщалось о том, что на Урале имелось 172 726 рабочих промышленности40.
Как мы видим, данные о численности рабочего класса за 1920 г., опубликованные в различных источниках, не одинаковы. Если говорить о рабочих промышленности, то, видимо, цифра, приведенная В. С. Немчиновым, является несколько завышенной по сравнению с действительным положением дел. Однако его данные гораздо ближе к источникам, чем те цифры, которые приводят другие авторы. Так, в выступлении Д. Е. Сулимова, одного из руководителей уральской промышленности, приводились данные, что на конец 1920 г. в промышленности насчитывалось 145 283 рабочих41. По подсчетам современных авторов, в промышленности Урала в 1920 г. работало свыше 154 тыс. рабочих. Однако если Д. А. Коваленко приводит эту цифру на начало года42, то Д. А. Баевский — на конец43.
Очень тщательно В. С. Немчинов проанализировал численность уральских рабочих в 1922/1923 хозяйственном году. Обращение
176
именно к этому времени не было случайным: промышленность Урала дала почти треть довоенной продукции. Особенно успешно развивалась государственная промышленность: за первые два года восстановления ее продукция увеличилась более чем в 2 раза. Росла производительность труда. На предприятия возвращались квалифицированные рабочие44. Большое значение этот год имел и для самого рабочего класса. По свидетельству современников, именно тогда приостановился процесс распыления и деклассирования рабочего класса, который шел весь 1921 и начало 1922 г. В. С. Немчинов привел ежемесячную динамику численности уральских рабочих за этот год на основе текущей статистики труда. Он использовал различные варианты исчисления рабочей силы: в целом по промышленности, по трестированной промышленности, по цензовой. Это надо иметь в виду исследователям, которые обращаются к данным В. С. Немчинова. Важно обращать внимание и на точную дату той или иной цифры, ибо ежемесячные колебания рабочей силы в 1922—1923 гг. были велики: от 87 953 рабочих в октябре 1922 г. до 132 215 — в июле 1923 г.46 Это обстоятельство характерно и для публикаций статистических источников. Из абсолютных цифр, которые приводил В. С. Немчинов, характеризуя численность рабочего класса, требует пояснения лишь одна. Автор попытался сопоставить движение рабочей силы на Урале за период с 1912 по 1923 г. Он оговорил, что это сопоставление носит не абсолютный характер, поскольку изменился за эти годы порядок учета предприятий как по территориальным границам, так и по цензу учета. И тем не менее В. С. Немчинов пришел к выводу, что за указанный период численность рабочего класса снизи^аЪ^ в 2 р а з а . Особенно затронуло сокращение рабочей силы й ки е отрасли промышленности, как металлопромышленность и золотоплатиновая.
В. С. Немчинов не объяснял, из каких источников он взял приведенные цифры о том, что в 1912 г. в промышленности Урала был занят 112 781 рабочий, а на 1 января 1923 г. — 64 895 рабочих. Сравнение последней цифры со сводной таблицей движения рабочей силы за январь 1923 г. показывает, что в таблице производится совершенно иная цифра — 101 55648. В статистических источниках имеются данные, что на 1 января 1923 г. в промышленности насчитывалось 112 199 рабочих49. Объяснение подобного расхождения в цифрах мы найдем, если обратимся к работам другого известного уральского статистика С. Сигова, который также попытался сравнить численность рабочих Урала после окончания гражданской войны с довоенным периодом, но, в отличие от В. С. Немчинова, назвал источники полученных сведений. С. Сигов показал, что, по данным Ученого горного комитета, в 1912 г. на горнозаводских предприятиях Урала было занято 112 тыс. рабочих. При этом учитывалось 125 промышленных предприятий, рабочие основных цехов и вспомогательные рабочие. Имелись также данные секции статисти
177
ки отдела металлургии ВСПХ, по которым на Урале к концу 1920 г. осталось 65 тыс. рабочих50. Видимо, эти источники сопоставил и В. С. Немчинов и пришел к выводу, что численность уральских рабочих уменьшилась вдвое. С. Сигов не согласился с таким выводом. Он провел большую исследовательскую работу и указал на несопоставимость данных этих источников. Дело в том, что материалы секции статистики относились лишь к 91 предприятию и не учитывали, в частности, такие крупные предприятия, как Ижевский и Боткинский заводы. Но самое главное заключалось в том, что если довоенная статистика учитывала и основных, и вспомогательных рабочих, то статистика 20-х гг. — лишь списочное количество цеховых заводских рабочих, Выделив из довоенной статистики количество рабочих, занятых на основном заводском производстве, и сравнив его с послевоенным количеством, С. Сигов пришел к выводу, что, несмотря на резкое сокращение промышленного произодст- ва на Урале, никакого сокращения заводских рабочих не произошло51.
В. С. Немчинов в своих работах использовал различные признаки классификации рабочей силы на Урале: по группам производства, хозяйственным организациям и владельцам предприятий, социальным секторам, отраслям и т. п. Поэтому его данные позволяют проследить, наряду с количественными параметрами, и качественный состав рабочего класса в первые годы нэпа. В одной из своих статей он проследил соотношение постоянных рабочих и вспомогательной рабочей силы на промышленных предприятиях Урала в 1923—1924 гг. и факторы, влияющие на число сезонных рабочих52.
Одним из первых на Урале В. С. Немчинов стал исследовать безработицу: ее динамику в начале 20-х гг., социальный состав безработных, соотношение спроса и предложения на рабочую силу. Общую численность безработных на Урале на 1 октября 1923 г. он определил в 25 621 человек53. Это подтверждается данными источников54. Однако это только то количество безработных, которое регистрировалось биржами труда. Более точное количество фиксировали профсоюзы. Использование их данных позволило историкам определить число безработных на Урале на 1 октября 1923 г. в 33 тыс. человек55. В. С. Немчинов подчеркивал, что безработица на Урале носила неиндустриальный характер. Основную их массу составляли служащие и чернорабочие. Спрос на их труд всегда превышал предложение. Кроме того, среди безработных 86% составляли местные жители. В тех случаях, когда спрос на рабочую силу был в других местах, рабочие предпочитали оставаться безработными, чем покинуть свой участок земли56. Много внимания академик уделял характеристике материального положения рабочих. По его мнению, на уровень жизни в первые годы нэпа существенное влияние оказывали следующие факторы: соотношение номинальной и реальной заработной платы, которое было различно в разных рай
178
онах региона; наличие в заработной плате большого удельного веса натуральных выплат; задержки в выплате заработной платы; вычеты и удержания из заработной платы. Автор подробно анализировал эти факты, их динамику, а также деятельность профсоюза по защите интересов рабочего класса.
Таким образом, вопросы социальной структуры занимали большое место в творчестве В. С. Немчинова уже в начале его научной деятельности. В период жизни на Урале ученый теоретически обосновал и начал применять в практике деятельности уральских статистических органов методику исследования крестьянства и рабочего класса. Его работы заложили основы научной разработки этих проблем уральскими исследователями. Наличие большого фактического материала в работах В. С. Немчинова позволяет рассматривать их в качестве важнейшего источника.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: О задачах партии по коренной перестройке управления экономикой. Доклад Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева на Пленуме ЦК КПСС 25 июня 1987 г. / / Правда. 1987. 26 июня.
2 См.: В. С. Немчинов. Материалы к библиографии ученых СССР. Сер. экон. Вып. 3 / Вступ. ст. Н. П. Федоренко и Л. Е. Минц. М., 1964; Федоренко Н. П., Минц Л. Е. Научная, организационная и общественная деятельность академикаB. С. Немчинова / / В. С. Немчинов. Избранные произведения. М., 1967. Т. 1.*C. 3—27.
3 ГАСО, ф. 88, оп. 4, д. 2241.4 Немчинов В. С. Избранные произведения. Т. 1. С. 42.5 Уральский статистический ежегодник на 1923 г. / Под ред. В. С. Немчино
ва и П. Ф. Неволина. Екатеринбург, 1923; Уральский статистический ежегодник 1923/24 г. / Под ред. В. С. Немчинова и П. Ф. Неволина. Свердловск, 1925.
6 Список цензовых промышленных заведений Уральской области на 1 января 1923 г. По данным экспедиционного обследования. Екатеринбург, 1923.
7 Статистика Урала. Екатеринбург, 1923 / Урал, обл. стат. бюро. Сер. 4; Статистика торговли. Т. 1; Статистика Урала. Свердловск, 1925 / Тр. Урал. обл. стат. бюро. Сер. 5; Статистика сельского хозяйства. Т. 1.
0 Социальная статистика Урала 1924/25 г. Свердловск, 1926.9 Уральское хозяйство в цифрах. 1926 г. Краткий статистический справочник.
Свердловск, 1926.10 Обзор хозяйству Урала за 1923/24 г. Свердловск, 1925; Обзор хозяйства
Урала за 1924/25 г. Свердловск, 1926.м См.: Федоренко Н. П., Минц Л. Е. Научная, организационная и общественная
деятельность академика В. С. Немчинова. С. 12.12 См.: Муравьев В. Е. Освещение социального состава уральской доколхоз-
ной деревни в литературе второй половины 20-х гг. / / Историография социалистического строительства на Урале в переходный период (1917— 1937). Свердловск, 1980; Бокарев Ю. П. Бюджетные обследования крестьянских хозяйств 20-х гг. как исторический источник. М., 1981; и др.
13 Подробно об этом см.: Бокарев Ю. П. Бюджетные обследования крестьянских хозяйств 20-х годов как исторический источник. С. 46.
14 Труды Уральского областного статистического бюро. Сер. 5. Т. 4. Свердловск, 1928.
15 См.: Немчинов В. С. Опыт классификации крестьянских хозяйств / / Немчинов В. С. Избранные произведения. Т. 1. С. 85.
179
16 Он же. О статистическом изучении классового расслоения деревни / / Немчинов В. С. Избранные произведения. Г. 1. С. 44—62.
17 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 140.18 Немчинов В. С. О статистическом изучении к. тесового расслоения дерев
ни. С. 59.19 Там же.20 Немчинов В. С. Опыт классификации крестьянских хозяйств / / Немчинов
B. С. Избранные произведения. Т. 1. С. 101 — 105.21 Казанский Ф. Социально-классовая структура уральской деревни / / Хоз-во
Урала. 1929. № 1. С. 29—44.22 ЦСУ СССР. Сельское хозяйство. 1925— 1928; Сб. стат. сведений к XVI
Всесоюз. конф. М., 1929. С. 24—27.23 Немчинов В. С. Опыт классификации крестьянских хозяйств. С. 120.24 Обожда В. А. К вопросу о социально-экономической группировке крестьян
ских хозяйств доколхозной деревни. (По материалам Урала) / / Математические методы в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. М., 1977.C. 25.
25 Уральский рабочий в 1922 г. / Под ред. В. С. Овсянникова. Екатеринбург, 1923.
26 Немчинов В. С. Народное хозяйство Урала (его состояние и развитие). Екатеринбург, 1923.
27 Он же. Народное хозяйство Урала. С. 5.28 Он же. Сводный обзор состояния уральского хозяйства за 1923/24 г. / Нем-
- чинов В. С. Избранные произведения. Т. 4. С. 234.29 Он же. Народное хозяйство Урала. С. 5.30 Там же.31 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 486.32 Немчинов В. С. Народное хозяйство Урала. С. 4.33 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 13.34 Немчинов В. С. Народное хозяйство Урала. С. 95—96.35 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43. С. 132.36 Немчинов В. С. Народное хозяйство Урала. С. 4.37 Уральский рабочий в 1922 г. С. 2.38 Уральский статистический ежегодник на 1923 г. С. 220.39 Уральский статистический ежегодник 1923/24 г. С. 36.40 Там же. С. 54.41 Сулимов Д. Е. Итоги работы уральской промышленности за 9 месяцев / /
Урал, коммунист, 1922. № 2. С. 8.42 Коваленко Д. А. Оборонная промышленность Советской России в 1918—
1920 гг. М., 1970. С. 293.43 Баевский Д. А. Рабочий класс в первые годы Советской власти (1917— 1921).
М., 1974. С. 254.44 См.: История Урала. Т. 2. Пермь, 1977. С. 157.45 См.: Яглом Я. Итоги губернских съездов профсоюзов на Урале / / Урал, ком
мунист. 1923. № 7. С. 14.46 Немчинов В. С. Народное хозяйство Урала. С. 100.47 Там же. С. 28.48 Немчинов В. С. Народное хозяйство Урала. С. 100.49 Уральский рабочий в 1922 г. С. 11.50 Сигов С. Изменение численности и состава горнозаводских рабочих Урала
в 1920/21 г. / / На новых путях (Екатеринбург). 1922. № 7. С. 19.51 Там же. С. 19—20.52 Немчинов В. С. Сводный обзор состояния уральского хозяйства за 1923/24 г.
С. 235.53 См.: Он же. Народное хозяйство Урала. С. 49.54 См.: Уральский статистический ежегодник 1923/24 г. С. 549, 556.55 См.: История Урала. Т. 2. С. 157.56 Немчинов В. С. Народное хозяйство Урала. С. 49.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ЦПА ИМЛ — Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС
ЦГАОР СССР — Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР
ЦГБИА — Центральный государственный военно-исторический архив СССР
ЦГИА СССР — Центральный государственный исторический архив СССР
ЦГА БАССР — Центральный государственный архив Башкирской АССР
ПАООПАСОЦГАСА
ГАПОГАСОГАЧОААН СССРксиимк
Партийный архив Оренбургского обкома КПСС Партийный архив Свердловского обкома КПСС Центральный государственный архив Советской АрмииГосударственный архив Пермской области Государственный архив Свердловской области Государственный архив Челябинской области Архив академии наук СССР Краткие сообщения Института истории материальной культуры
Сдано в набор 25.07.90. Подписано в печать. 13 .12 .90 г:
Формат 60х84'/|б. Бумага тип. № 2. Печать офсетная. Гарнитура Литерат. Уел. печ. л. 10,7. Уел. кр.-отт. 10,93 Уч.изд. л .13,7.
Тираж 1700 экз. Заказ № 4722. Цена 2р. 70 к.
Издательство Уральского университета.620219, Свердловск, ГСП-830, пр. Ленина, 136
Управление полиграфии издательств и книжной торговли п/о «Север» Свердловского упрполиграфиздата,
г. Серов, ул. К. Маркса, 19.
ИБ № 441
Научное издание
ЛЕТОПИСЦЫ РОДНОГО КРАЯ (очерки об исследователях истории Урала)
Под редакцией О. А. Васьковского
Младший редактор М. Г. Тюлькина Технический редактор Т. М. Канула
Корректор Г. А. Мурычева
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение.............................................................................................................. 3Гурьев И. А. Горнозаводской Урал феодального периода в творчест
ве Н. К. Чупина.............................................................................. 7Рабинович Я. Б. Д. Д. Смышляев как общественный деятель и историк-
краевед................................................................................................ 22Алеврас Н. Н., В. А. Весновский — уральский публицист и краевед. . . 32Андреева Т. А.Усанов В. И. История Урала в творчестве И. С. Сигова.............................. 47Ковалева В. Т. В. Ф. Генинг и археологическая наука в Уральском
университете............................................................................ 59Черкасова А. С. М. Ф. Злотников — исследователь ранней истории
рабочего класса России..................................................... 66Кривоногова О. В. Историк Урала В. Я. Кривоногое.................................. 75Гуськова Т. К., В. В. Адамов как историк Урала периода империализма 84Ольховая Л. В.Рощевская Л. П. История революционного движения в Зауралье в тру
дах П. И. Рощевского................................................................. 96Бадя Л. В. Академик А. М. Панкратова на Урале (начало творче- ^
ского пути) .................................. ...........................................Гаврилов Д. В. С. М. Петров, У истоков марксистской исторической
науки на Урале....................................................................... 112Дубленных В. В. П. П. Бажов как историк........................................................... 126Голубцова Р. И. А. П. Таняев об участии трудящихся Урала в Октябрь
ской революции и гражданской войне........... .................... 143Кузеев Р. Г. Октябрь и гражданская война в Башкирии (в творче
стве 3. А. Аминева)...................................................................... 155Камынин В. Д., Проблемы социальной структуры Урала в трудах акаПересторонина Л. И. демика В. С- Немчинова......................................................... 167
Список сокращений 1*4
top related