Юбилейный выпуск газеты "Журналист"

Учебный проект факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова

Специальный выпуск | 05 июня 2012

60 лет факультету журналистики МГУ

2 | Журналист вторник | 05 июня 2012

Мой журфак это место, где я работал, преподавал, где у меня было много

учеников, друзей. Для понимания жиз-ни, журналистики. Он мой, поскольку я в своей жизни работал только в одной организации. Мой стаж—60 лет работы в Московском университете. Я считаю место, где расположен наш факультет, самым интересным в Москве. А здание—самым красивым. Это место, как говорят, намоленное. Здесь всегда получаешь до-полнительную энергию, потому что че-рез наш факультет прошло столько за-мечательных людей. Благодаря этому, наши стены вобрали в себя многое. Атмосферу, которую отмечают очень многие люди, мы стре-мились не нарушать.

Я хочу, чтобы в будущем наш факультет стал Академией честно-сти и благородства.

Желаю всем журфаковцам быть честными перед собой, перед своей совестью, перед журналистикой.

Ясен Николаевич ЗасурскийПрезидент факультета

60 лет факультету

Формально теперь это уже весь фа-культет от и до: все студенты и пре-

подаватели. Если почитать должност-ную инструкцию декана, то там описана довольно развитая система обязательств и обязанностей, которые я должна вы-полнять. Я могу сказать, что для меня журфак—смысл всей моей профессси-ональной деятельности. В 16 лет по-ступила на факультет журналистики и прожила здесь всю жизнь. Мое профес-сиональное понимание, созревание, ака-демическая карьера—все прошло в кон-тексте факультета журналистики. Была научным сотрудником и проводила исследования, начала преподавать, создала Центр рос-сийско—финнских исследований, узнала какую-то часть между-народной жизни, занималась экономикой и менеджментом СМИ, выпала честь создать Кафедру теории и экономики СМИ, а потом стала заместителем декана по науке. То есть, я журфак знаю с раз-ных сторон. Когда я стала деканом, то обнаружила, что за три де-сятилетия пребывания на факультете, я все равно что-то не знала о нем. Поэтому журфак это такая интересная Вселенная, хотя бы потому что здесь много очень разных людей. И для меня журфак—очень большая часть моей жизни, которая во многом определяет ее и даже мое свободное время. С другой стороны, журфак непознанная до конца Вселенная, потому что каждый год открывается что-то но-вое. Когда я стала деканом, я узнала такие стороны жизни факуль-тета, о которых я даже не предполагала. Каждый год мы принима-ем новых студентов. Происходит круговорот. Новые студенты—срез жизни общества. Поэтому журфак—это каждый год что-то новое, от-ражение всего российского общества.

Общее пожелание нам всем: журфак всегда был первым и в учебе, и в создании образовательных программ и в научной жизни. Чтобы мы к факультету всегда относились как к Первому и спрашивали с себя по Гамбургскому счету, как с Первых. Поддерживать очень вы-сокую планку. Поностью выкладывались.

Я вижу журфак таким же—Первым. Елена Леонидовна Вартанова

Декан факультета

Журналист | 3 вторник | 05 июня 2012 От редакции

Ирина Денисова,главный редактор

Специальный выпуск 05 июня 2012 года

выпуск подготовлен студентами:Аргышева Вика, Артес Алина, Архипова Оля, Бартенева Анастасия, Васильченко Мария, Губарь Дарья, Дерябина Анна, Завьялова Яна, Иваненко Екатерина, Исаева Елена, Китаева Ирина, Куликова Ия, Корнилова Анна, Кутасевич Юлия, Лисина Анна, Лутфуллин Ильдар, Магакян Карина, Наумов Сергей, Рамзаева Мария, Самохина Софья, Сапогов Иван, Сартаков Егор, Сидоренко Игорь, Соколова Дарья, Солодова Анна, Сорайя—Корнилова Анна, Сорокин Владислав, Степанова Мария, Сукманова Анна, Толмачева Алина, Харитонова Елена, Хохлова Анастасия

Фотографии Георгия Шпикалова и из личных архивов студентов факультета журналистики

дизайн и верстка: Марина Руденко

шрифт: DenHaag (автор: А.В. Тарбеев), Petersburg C, AvantGardeGothic

тираж: УПЛ факультета журналистики МГУ; директор В.И. Незнановадрес: 125009, Москва, ул. Моховая, д. 9телефон: (495) 629–37–87подписано в печать: 05.06.2012, 18:00

Мнение редакции не всегда совпадает с мнением, изложенным в материалах газеты. Журналисты несут персональную ответственность за содержание материалов.

На факультете журналистики неакту-ально понятие «время суток». По-

чему? Да потому что жизнь кипит всегда. На рассвете приходит технический пер-сонал—готовит здание к рабочему дню. К 8.30 начинают подтягиваться те, кому в этом семестре «не повезло»—первую пару поставили на 8.50. С 9.00 уже мож-но попросить поставить печать в декана-те или узнать в учебной части, не прино-сили ли вчера поздно вечером забытый на семинаре зонтик. В 9.30 открываются двери столовой—оттуда доносится запах свежей выпечки, твороженой запеканки и кофе. Народ завтракает. В 10:30—на местах администрация. С 12 приходят гости. В 13.20 можно услышать нарас-тающий гул. Создается впечатление на-хождения в огромном улье. Большая перемена. Ровно 40 минут, чтобы пообе-дать, пару раз сбегать покурить, узнать последние новости, взять комментарий, договориться о съемке, получить новое редакционное задание, найти препода, чтобы договориться о пересдаче, и сно-ва мчаться с обжигающим кофе в левой руке и работающим айпадом в правой по лестничным пролетам (каждый—как два в обычном здании) на пару, едва—едва успев нырнуть в аудиторию перед лек-тором. Уф! Теперь можно и отдышать-ся. В 17.30 официально заканчиваются занятия на дневном отделении. Все, ти-шина? Как бы не так. После этого време-ни факультет принадлежит вечерникам. Снова по тому же сценарию: лекции—семинары—перемены—перекусы—пе-рекуры—консультации—пересдачи. В 22.00 закрывается учебная часть вечер-ки. Из аудиторий, коридоров, холлов уборщицами собираются забытые вещи, выметается накопившийся за день му-сор. Охрана обходит здание, закрывает окна, провожает парочки, которые об-любовали какую—нибудь скрытую от посторонних глаз лавочку. Теперь все? Не совсем. Трудоголики—возмутители спокойствия. Лекторы, которые читали последнюю пару, консультируют сту-дентов, проверяют аудиторное задание, сводят списки посещаемости. Компью-терщики, которые копаются в своих же-

лезках преимущественно ночью. Декан. Президент. Летом—приемная комиссия и выпускающие инспекторы.

Когда живые люди все—таки поки-дают стены факультета, на вахту засту-пает местное привидение. Говорят, его можно встретить, если останешься но-чевать. Несколько лет назад 3 девушки решили узнать, насколько правдиво это поверье. С вечера спрятались в одной из аудиторий, чтобы ночью побродить по коридорам и познакомиться с привиде-нием. Справедливости ради надо отме-тить, что посты охраны в университе-те еще отсутствовали. С наступлением темноты девушки ходили по факульте-ту, заглядывали в маленькие аудитории, пытались забраться на чердак—никого. Потом решили подождать привидение в лекционной аудитории, но ближе к рас-свету задремали. Их разбудила уборщи-ца, которую они спросонья приняли за привидение и завизжали в три голоса. А призрак, в свою очередь, всю ночь ходил за ними по пятам и смеялся над наивно-стью студенток. Дескать, на то мы и при-видения, что никто нас не видит, но все знают, что мы есть.

Наш факультет отличает настоящая преемственность поколений. Выпуск-ники разных лет рано или поздно воз-вращаются, чтобы дать путевку в жизнь молодым журналистам. Уже будучи ав-торитетными специалистами, очень за-нятыми в рабочем процессе, они нахо-дят час—другой в неделю, чтобы прийти к юным коллегам для наставничества.

Журфак свято выполняет заветы ру-ководства государства по улучшению демографии в стране. Хотите доказа-тельств, приходите в период сессии—не

только мамы, но и папы приводят, а еще чаще привозят своих малышей на эк-замены. Да что там студенты, молодые преподаватели приходят с детьми чи-тать лекции и принимать зачеты.

К концу учебного года парты исписа-ны стихами Маяковского, Пастернака, японскими трехстишьями, а не какими-нибудь «Здесь был Вася! Маринка—дура!».

Доска объявлений пестрит настоль-ко разными сообщениями: от «продам диктофон, марка, память, недорого» и «помогите найти записную книжку за разумное вознаграждение» до «отдам 7 очаровательных котят в надежные руки» и «требуется помощь нашему студенту: он очень сильно болен».

Вот такой он—наш сумасшедший, творческий, вытягивающий все соки, от-нимающий сон и отдых, с десятью «звез-дами» на один квадратный метр, но при этом бесконечно любимый «наш жур-фак». И пусть завистники говорят, что на факультете журналистики ничему не учат, что это резервация для мажоров. Все это досужие вымыслы. Мы знаем, что мы—первые среди первых, что наши выпускники достойно представляют фа-культет не только в журналистике, но и в политике, и в литературе, и в церкве, и в кинематографе, и даже в цирке. Наш вечный двигатель!

Мы представляем Вашему вниманию эссе студентов разных курсов, которые они посвятили родному факультету. Ра-боты очень разные по содержанию: ме-стами наивные, местами резкие и кри-тичные, но все очень трогательные и честные.

С праздником!

С ДнёмРождения!

4 | Журналист вторник | 05 июня 201260 лет факультету

В 2006 году мы, первокурсники—международники, пришли на первое в своей жизни занятие в университете. 319 аудито-

рия. Современный русский язык. Доцент С. В. Светана. Нас пе-реполняла гордость, ведь мы стали студентами лучшего факуль-тета лучшего вуза страны (думаю, все, когда—либо поступившие в Университет, меня поймут).

В аудиторию вошла немолодая уже женщина, невысокого ро-ста со светлыми волосами и голубыми глазами. «Вы знаете, за-чем вы пришли в Московский университет?»—огорошила она нас вопросом уже с порогом. «Учиться»,—удивленно ответили мы. «Нет! Не учиться, а просвещаться!»—последовал ее ответ. «Разве это не одно и то же?»—прошептал я соседу по парте. А так как сидел я за первой партой, мой вопрос услышала Светла-на Владиславовна «Скажите мне, пожалуйста,—обратилась она ко мне (я весь от страха сжался),—а что написано на фасаде уни-верситетской церкви рядом со зданием нашего факультета?». Ни я, ни другие ребята (девчонок в нашей группе не было) не пом-нили. Так мы усвоили первое правило: журналист всегда должен быть внимателен.

«Свет Христов просвещает всех,—продолжила она,—вот, что там написано. Запомните это: именно так всегда понимали Про-свещение в Московском университете. Просвещение как Христов свет. Надеюсь, вы не нарушите этой традиции». Тогда, конечно, я не понял, что это за просвещение такое и причем здесь Христов свет. Но позднее, занимаясь в своих научных cтудиях «Выбран-ными местами из переписки с друзьями» Гоголя, я обнаружил в публицистике любимого писателя точно такую же мысль: «Мы повторяем теперь еще бессмысленно слово «Просвещение». Даже и не задумались над тем, откуда пришло это слово и что оно зна-чит. Слова этого нет ни на каком языке—оно только у нас. Про-

светить не значит научить, или наставить, или образовать, или даже осветить, но всего насквозь высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь» (глава «Просвещение»).

«Раз уж мы вспомнили эту надпись на фасаде, кто скажет, на каком языке она написана?»—продолжила занятие Светлана Вла-диславовна «На русском. На каком еще?!»—ответили в аудито-рии. И тогда преподаватель нарисовала на доске букву, похожую на мягкий знак, только с перечеркнутым «хвостиком». «Не на русском, а на старославянском»,—поправила она нас и добави-ла: «Наша сегодняшняя тема—История формирования русского языка». Отметив, как аккуратно подвела С. В. к теме, я решил, что этим и отличается университетский преподаватель от школьного учителя (уже на пятом курсе мой одногруппник признался, что подумал то же самое).

В качестве домашнего задания Светана предложила написать сочинение на тему «Русский язык для меня». Помнится, я писал о мировом значении русского языка, о тяжелом состоянии родного языка на Украине («Никогда не говорите в Украине»,—любила повторять С. В.), в странах Балтии и т. д. Через одно занятие она принесла наши сочинения и сказала: «Я все прочитала, у меня есть к некоторым из вас вопросы, но работы я вам не отдам. Ког-да вы будете заканчивать факультет, я принесу их на выпускной, и мы вместе почитаем их, узнав, поменялись ли ваши представ-ления о русском языке за пять лет». Несколько вопросов было у Светланы Владиславовны и к моей работе. Оставив меня после лекции, она спросила: «Вы действительно думаете, что мы долж-ны сохранять русский язык, потому что он подчеркивает статус нашей страны в мире? А вы не думали, что это язык, на котором вам мама пела в детстве колыбельные? И вы должны его сохра-нить ради своей мамы?». На первом курсе мне было это тяжело понять: во-первых, одно не противоречит другому, а во-вторых, какая мама, когда в Латвии запрещают говорить по-русски?! Те-перь я, конечно, понимаю, как права была Светлана Владиславов-на. Я должен сохранить русский язык, чтобы мои дети слушали те же колыбельные и читали Пушкина и Гоголя в оригинале, а что там происходит в Латвии и на Украине—личное дело латы-шей и украинцев.

Именно Светана отправила меня на первую научную кон-ференцию, прочитав мою курсовую работу по русскому языку. Помню, я застеснялся (все-таки первокурсник и Международная конференция!), а она лукаво улыбнулась и сказала: «Пока не вы-ступите, оценку за курсовую не поставлю». И уже после весьма успешного выступления на той конференции она посоветовала мне заниматься в жизни наукой (в чем и следую ее совету) и пред-ложила опубликоваться в кафедральном журнале «Журналистка и культура русской речи». В этом издании и вышла моя первая научная публикация.

Так случилось, что Светлана Владиславовна не дожила до на-шего выпускного и мы не забрали назад свои первые сочинения «Русский язык для меня». Она умерла в октябре 2010 года, ког-да мы учились на пятом курсе. Помню, хотел пойти на похороны, но смалодушничал, побоялся пропустить семинар по философии (теперь понимаю, как это все ничтожно по сравнению с Вечным) и просто передал цветы.

Дорогая Светлана Владиславовна! Если Вы меня слышите (а Вы всегда верили, что Там все слышно), простите, если сможете. А я на всю жизнь запомнил, что в Университете не учат, а Про-свещают, и, проходя мимо Университетской Церкви и видя над-пись на фасаде, я всегда вспоминаю Вас, маленькую женщину с белыми волосами и голубыми глазами, давшую мне путевку в научную жизнь.

Егор Сартаков

«Свет Христов просвещает всех» Размышления об Учителе

Журналист | 5 вторник | 05 июня 2012 60 лет факультету

Когда я поступила на журфак и впервые шагнула в эти привет-ливые журфаковские стены, для меня все было иначе, абсо-

лютно не так, как сейчас. Для меня это место пока еще не явля-лось домом, а, с другой стороны, мое сердце чуть ли не замирало в предвкушении новых встреч, новых событий, людей. Все было так незнакомо. Но сейчас, оглядываясь на те осенние деньки, полные сомнений, страха и неопределенности, я понимаю, что полюбила это место сразу же, но просто не сразу поняла.

Что же для меня журфак? Абсолютно все. Что сразу здесь це-пляет, так это люди. Добрые, понимающие, готовые тебе помочь в любой сложной ситуации. С любым человеком интересно по-общаться, каждый буквально меняет тебя, обогащает. Безусловно, после всех лет, проведенных в тесной, и, в моем случае, не вполне уютной атмосфере школы, для меня журфак оказался тем местом, где мне действительно комфортно, приятно находиться, а, что са-мое главное, я изучаю то, что мне действительно интересно.

Было бы огромным упущением не вспомнить и о первой сес-сии—первом старте в жизни каждого студента. Мой старт был не так уж удачен. Масса пересдач, каждый день нервы и чувство страха, что меня отчислят—все это назойливо преследовало меня, хотя я и отбивалась, как могла. Я с закрытыми глазами видела тот пресловутый желтенький листочек со списком пересдач, торопли-во вложенный мне в зачетку инспектором курса. К слову, об этих замечательных людях. Именно они помогли настроиться мне на позитивный лад. Благодаря инспектору и начальнику курса, я осо-знала, что все проблемы можно преодолеть, и все учебные трудно-сти проходящи, стоит лишь слегка поднажать, что я и сделала. У меня получилось. Всегда все получается, если ты действительно прикладываешь к этому усилия.

В целом, могу сказать, что за этот учебный год, который ско-ро подойдет к концу, мне удалось многому научиться, почувство-вать себя здесь более уверенно. И вот сейчас я действительно могу сказать безо всякого лукавства,что журфак определенно является для меня вторым домом. Именно здесь нас научили, что неважно, как мы выглядим, какие воззрения преобладают у каждого из нас, мы должны ценить, уважать друг друга. Здесь, как мне кажется, нет места нетерпимости, непониманию и злобе. Просто не долж-но быть. И это здорово, что именно на журфаке я полностью осо-знала, что мы, будущие журналисты, должны свободно выражать свою позицию, отстаивать свои принципы, ведь все это и требу-ется в профессии. Теперь на вопрос о том, кто был в моей жизни лучшим учителем, я всегда отвечаю: «Журфак!».

Ия Куликова

Факультет журналистики…Для каждого он значит что-то свое. За год обучения он стал для меня вторым домом.

Я часто интересуюсь мнением людей с других факультетов университета о своем, когда приглашаю их в гости. Все в один го-

лос говорят, что здание очень необычное, светлое и в нем какая-то особая атмосфера. С этим трудно не согласиться. Когда я бываю в Главном здании или на других факультетах, у меня создается впе-чатление, что там какой-то отдельный мир. На нашем—я чувствую себя совсем по-другому.

Все, без исключения, замечают особенную факультетскую ат-мосферу. У нас учатся яркие, стильные люди, каждого из которых можно назвать личностью с большой буквы. «Журфаковцы» все до одного индивидуальны, они умеют себя правильно преподне-сти. А главное, они всегда чем-то заняты. Кто-то «креативит» за столиками кафе, кто-то готовится к семинару, кто-то читает. Ког-да наша группа собирается на перемене, мы все время что-то бур-но обсуждаем: последние новости, политику, новые общественные тенденции. Не думаю, что вы встретите что-то подобное на дру-гих факультетах МГУ. Да, именно благодаря людям, их интересам, увлечениям на нашем факультете так живо. Жизнь бурлит и ки-пит даже во время сессии. Как говорят мои друзья с физического факультета: «У вас нет измученных наукой лиц».

За время моего обучения на факультете я успела к очень мно-гому привыкнуть. Я была на лекциях на других факультетах: мне показалось, там все иначе. Обстановка на нашем факультете на па-рах «разряженная». Я не могу представить себе лекцию на журфа-ке без какого-нибудь опаздывающего человека с ванильным кап-пучино в руке и кричащим: «Извините, а можно войти?». Хоть это не может быть положительным примером, но в таких деталях выражается своеобразный дух свободы. Не знаю, быть может, это только на нашем курсе?

Мне очень нравятся моменты, когда лектор отвечает на записки. Чаще студенты переспрашивают то, что не расслышали, а иногда—нет. Например, как-то на лекции по экономике студент спросил: «Извините, а обмен Медведева на Путина—это тоже бартер?». Или как-то я слышала следующее: «Мне безумно нравится Ваш смех. Посмейтесь еще, пожалуйста!». И самое интересное, что на факультете журналистики это все в порядке вещей. На перемене в поточную аудиторию может прийти человек, встать за кафедру и начать читать стихи собственного сочинения! Также я никог-да не забуду первую лекцию по русскому языку и культуре речи. Лектор пригласила студента за кафедру, попросила его встать на стол и громко произносить с разной интонацией на всю аудито-рию: «Цветы поливают!». Этот сюжет очень бурно обсуждался в социальных сетях.

О своем факультете я могу говорить бесконечно. За год у меня накопилось множество впечатлений, эмоций. И решила для себя самое главное: я сделала правильный выбор. Не хочу говорить лишних высокопарных и лестных слов в адрес этого замечатель-ного места, потому что без того понятно, что единственное чувство, которое я испытываю к факультету журналистики—это любовь, бесконечная и, надеюсь, взаимная.

Ирина Китаева

Дом на Моховой


Вечер. 18.30. В 209-ую аудиторию заходят семь студенток. «Ну что? Выполнили

задание?»—интересуется Дмитрий Дмитри-евич Линников. Молчание. «А в ответ—ти-шина: он вчера не вернулся из боя»,—препо-даватель цитирует Высоцкого.

Вот так «оптимистично» начинается се-минар по видам фоторепортажа на вечернем отделении в 310-ой группе факультета жур-налистики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Его проводит Дмитрий Дмитриевич Линников. Он последние 12 лет через объектив фото-аппарата «пишет» историю Ивантеевки, а до этого проработал в подмосковной адми-нистрации у губернатора Анатолия Тяже-лова. Вот уже пять лет Дмитрий Дмитрие-вич совмещает работу фотографа с работой преподавателя—ведет семинары на дневном, вечернем отделениях и по программе про-фессиональной переподготовки на журфаке МГУ. В прошлом году Дмитрий Дмитрие-вич возглавил фотослужбу факультета.

Факультет журналистики для Дмитрия Линникова не просто место работы: «Я очень люблю наш факультет. Благодаря нему я по-лучил путевку в жизнь. И теперь своими за-нятиями я возвращаю ему все то хорошее, что он мне дал». Здесь, выпускник фотогруп-пы 1989 года, нашел свою вторую половину—Ирину Иванову. Учился у мастеров фотоде-ла: Владимира Вяткина, Дмитрия Донского и Олега Макарова. Последний стал науч-ным руководителем его дипломного сочи-нения. Сейчас свои знания и накопленный опыт он передает молодому поколению. И с сожалением отмечает, что у сегодняшних студентов нет огонька в глазах, для них фо-тография—это скорее развлечение. Доказа-тельство тому—снимки 310-ой группы.

«Весна, 8 марта», «Человек труда», «Я люблю свой факультет»—задание у девочек было простое (кстати, в группе семь бары-шень, а когда учился сам Дмитрий Дмитри-евич, девочка—фотограф была редкостью, в его группе было 12 мальчиков). По первой теме одна студентка принесла снимок своей подруги: на белом фоне пухлая девица дер-жит в одной руке шоколадку, а в другой ста-кан молока и натянуто улыбается. Этакий гламур, глянцевый журнал, но собственно не фотожурналистика. Да и по теме «Че-ловек труда» у всей группы—одна общая ошибка: «Не надо снимать врача с фонендо-скопом, а слесаря с гаечным ключом,—объ-ясняет Дмитрий Дмитриевич.—Это штамп. Кадр нужно продумывать заранее, а вы сни-маете мимоходом. На профессиональном языке это называется залипуха».

Нас не надо было уговаривать участво-вать в конкурсах, в Дне практики,—вспоми-нает Дмитрий Дмитриевич, пока мы едем в метро.—Мы загодя отбирали фотографии для Дня практики. Напечатать их хотелось на лучшей бумаге—«Forte». Но такая в Мо-

скве была только в магазине «Журналист». Да и продавали ее лишь членам Союза жур-налистов! И чтобы достать эту бумагу, мы, студенты фотогруппы, писали заявления на имя заведующего кафедрой техники газет-ного дела—Элеоноры Анатольевны Лазаре-вич. С письмом с кафедры мы шли в магазин. Пачка стоила больше месячной стипендии! И рано утром в День практики мы мчались в восемь утра на факультет, в Коммунисти-ческую аудиторию, чтобы развесить свои ра-боты на самых лучших местах!».

Выставка на Дне практики была первой в творческой биографии Дмитрия Линнико-ва. Это потом уже он будет выставляться в Кремле, Манеже и Храме Христа Спасителя. А тогда его, третьекурсника, направили на практику в газету «Ленинское знамя». Пер-вое задание было запоминающимся—зав.от-делом иллюстраций Александр Акульшин взял с собой студента Диму, чтобы тот по-смотрел, как работают профессионалы. «Я не помню, в чем было дело,—вспоминает Дмитрий Дмитриевич,—но Александр Ми-хайлович поругался с водителем. Тот на по-вороте на Павловский Посад высадил его. Акульшин отдал мне объектив со словами: «Снимай, Дима!». А задание было очень от-ветственное: косовица хлеба, когда первый комбайн выезжает скашивать пшеницу. Кадр должен идти на первую полосу, под него уже заготовлено место. Большая ответ-ственность! К счастью, съемка прошла нор-мально, и на первую полосу отобрали даже три фотографии!».

«Ленинское знамя» не отпустило пер-спективного фотографа. Сотрудничество с главной подмосковной газетой продли-лось целых семь лет! Прав-да, с небольшим перерывом: по окончании университета семейную пару Линниковых распределили в газету колхо-за «Борец», что в Раменском районе Подмосковья. Хозяй-ство было настолько успеш-ным, что могло не только вы-пускать собственную газету, но и обеспечивать сотрудни-ков жильем. А те, в свою оче-редь, были обязаны не менее двух лет отработать в «Борце». Но «Ленинское знамя» не хо-тело терять Линникова. Ред-кий по тем временам случай: молодого специалиста, не от-работавшего по распределе-нию положенный срок, реше-нием подмосковного обкома партии перевели в «Ленин-ское знамя».

Работа в газете дала бесцен-ный опыт: ежедневные зада-ния, общение с разными людь-ми—все это сформировало в

начинающем фотографе жизненную пози-цию и профессиональные принципы: «фото-графия—это, прежде всего, светопись». Дми-трий Линников отказался от хаоса, эпатажа, он стремился показывать светлые сторо-ны жизни. Совершенно особенная для него тема—жизнь русской православной церкви. Дмитрий Линников—верующий человек и, к тому же, сын православного священника. «Я обязан дать тебе в руки ремесло»,—как-то сказал отец Диме и стал привлекать сына к фотоделу. Сначала учил его приготавли-вать проявители, фиксаж, промывать фото и затем дал в руки фотоаппарат. Осознанно первый кадр он снял в девятом классе и с тех пор не расстается с фотокамерой. Про-фессиональный опыт—без малого 33 года—и стал той причиной, по которой руковод-ство Московского университета пригласи-ло Дмитрия Дмитриевича вернуться в сте-ны родной альма-матер, но уже в качестве преподавателя. Конечно, преподаватель-ская стезя—это не просто пришел—отчитал лекцию—ушел. Нужно не только объяснить материал, проверить работы фотогруппы, но и найти подход к каждому студенту, по-журить, где надо, и похвалить. Выпускники радуют Дмитрия Линникова своими успе-хами: его «звездочки» сейчас работают в РИА—Новости, «Российской газете», «Мо-сковской правде» и других средствах массо-вой информации. «О таком научном руково-дителе я мечтала всю жизнь»,—призналась мне Анна Русакова, дипломница Дмитрия Линникова. С Аней невозможно не согла-ситься: побывав на семинаре по фоторепор-тажу, хочется взять в руки камеру и снять доктора без фонендоскопа, слесаря без га-ечного ключа, чтобы на следующем заня-тии Дмитрий Дмитриевич сказал: «Браво! У меня нет слов!»

Дарья Соколова

Мастер светописи


Мой журфакМое первое впечатление о факультете журналистики

МГУ им.Ломоносова: памятник великому ученому Ми-хаилу Васильевичу, присыпанная снегом лестница и огром-ные тяжелые двери, длинная очередь на подачу заявки для участия в Олимпиаде «Ломоносов», уникальный запах сто-ловой, необыкновенно красивая лестница, узоры на потол-ке, бюсты и картины на втором этаже… Всегда улыбающая-ся, доброжелательная Елена Леонидовна объявляет задания, условия Олимпиады…

Теперь я учусь на журфаке, подходит к концу первый курс. Сколько всего удивительного произошло со мной за это вре-мя! Первые лекции, семинары, контрольные, коллоквиумы, зачеты, экзамены. Первые неистово трясущиеся руки и ко-ленки, домашние задания, которые делаешь целую ночь—или всего лишь перемену, необходимость поддержки одногруп-пников, так же, как и я, ничего не понимающих и не ориен-тирующихся в новом, неизведанном пространстве.

Мой журфак—это прочитать список по античной лите-ратуре за три дня, ночи напролет сидеть за домашними за-даниями по русскому языку, судорожно обновлять сайт по русской литературе в ожидании списка сдающих проме-жуточные зачеты. Это тонны захватывающих книг, кото-рые я бы вряд ли прочитала, если бы не училась на фа-культете, это прогулки с друзьями по Манежной площади и Тверской улице в обед, это чудесные пары физкультуры, от которых не оторвешься, это погружающие в профессию лекции и семинары с обаятельными и невероятно умными преподавателями…

Я могу сказать, что журфак изменил меня. Я стала взрос-лее, серьезнее, научилась грамотно распределять свое время, концентрироваться за доли секунды, правильно отвечать на вопросы преподавателя, совершенно не готовясь, экспром-том. Незаурядный талант выучить за одну ночь все то, что ты не выучил за полгода—о да, это во мне тоже открыл наш факультет.

Журфак—место, куда всегда хочется прийти за новыми впечатлениями и эмоциями. Здесь волшебная атмосфера причастности к чему—то важному, невероятное чувство со-существования с выдающимися личностями. Среди своих однокурсников я нашла много хороших друзей, увлеченных, необычных людей, круг интересов которых просто безграни-чен. Я люблю свой курс. Я люблю свой журфак.

Анна Лисина

Как я боялась эссе на эту тему. Давно уже хотелось на-писать о факультете, но все думала, обязательно упущу

что-то важное, забуду о самом главном. А теперь сама судь-ба распорядилась так, что написать нужно. И вспомнить все-все-все детали, составляющее это самое «главное», которое хочется всегда держать в голове и не отпускать.

Журфак. В этом слове—настоящий винегрет, гремучая смесь. Каждый раз, когда меня спрашивают, нравится ли мне тут, я отвечаю, что не мыслю себя ни в каком другом учебном заведении, и это правда. Здесь действительно очень атмос-ферно. Я захожу во двор факультета и ощущаю свободу. Сво-боду в любом ее проявлении: в обрывках фраз, доносящихся отовсюду, в бронзовом Ломоносове, расслабленно сидящем на возвышении, в деревянных скамейках, расставленных по-лукругом. Журфак—то самое место, куда можно прийти за ощущением, за чувством, за эмоцией. Он всегда будет соот-ветствовать настроению. Туда всегда захочется вернуться.

Кто-то может подумать, что мое представление о факуль-тете «пустышечно», неопределенно, и не заполнено необхо-димым содержанием, однако это не так. За этой самой ат-мосферой—легкой и воздушной—находятся самые пестрые, самые глубокие переживания. Все дело в том, что журфак за-ставляет мыслить. Ежедневно и ежечасно—постоянно. При-чем это стремление к мысли не приводит к свойственному молодежи философствованию, софистике. Напротив, здесь мысль всегда находит материальное воплощение, она реа-лизуется, даже если не всегда понимает, куда реализоваться. Это происходит непроизвольно. Помимо того, что журфак заставляет мыслить, он не дает сидеть, сложа руки. Даже лен-тяи со стажем всегда находят себе какое-нибудь занятие и в редкие моменты всецело поглощаются им.

С журфаковцами всегда интересно. У них всегда есть что спросить, что узнать и чему научиться. Злиться на них не получается совсем, сколько бы ни хотелось. Всегда есть то самое расстояние вытянутой руки, которое определяет про-фессиональный пофигизм, отдаленность, легкую апатию к внешнему миру. Оно и не дает выйти из себя. Журфаковцу это совершенно не нужно.

Журфак, на самом деле, разный. Двух тысяч символов, ко-нечно, недостаточно. Но сколько бы ни было регламентиро-вано слов, всегда будет чуть-чуть не хватать.

Алина Толмачева


Факультет журналистики МГУ им. Ломоносова. 2008 год. Мы поступили на главный журфак страны. Что мо-

жет быть более радостным и незабываемым. Долгие месяцы упорной подготовки к вступительным экзаменам заверши-лись успехом. Вчерашнее школьники, мы стали студентами, студентами неопытными, робкими и не до конца понимаю-щими, что нас ждет в следующие пять счастливых лет.

До сих пор помню нашу первую пару: это был несравнен-ный Ясен Николаевич, который, прежде, чем начать расска-зывать новоиспеченным студентам о зарубежной журнали-стике, прочитал нам «мини-лекцию» о том, что нас ждет во время учебы в университете, и какие прекрасные возможно-сти предоставляет нам МГУ. Полная аудитория, все внима-тельно слушают Ясена Николаевича, стараясь не пропустить ни единого слова человека—легенды. Без Ясена Николаеви-ча факультет журналистики не мыслим, точно так же, как и Ясена Николаевича невозможно представить вне стен фа-культета.

По истечении почти четырех лет учебы на факультете мои воспоминания свежи, как будто все было только вчера. За это время, конечно же, происходило многое: мы учились, когда—то ленились, боялись экзаменов и судорожно готовились к ним ночами, веселились и грустили. Были и разочарования, и неудачи, и смех, и слезы… Было все, и это все было совсем по—настоящему.

Вспоминаются первые дни на факультете. Повесили рас-писание—как много всевозможных предметов!—они и манят, и настораживают. А непонятные слова—«семинар» и «кол-локвиум»? Сколько студентов они пугают и вводят в заблуж-дение! А аббревиатуры предметов? О чем должен подумать вчерашний школьник, прочитав на стенде загадочную аббре-виатуру «ОЭТ»? Уж явно не об экономике.

Учеба в университете сделал нас за несколько лет совсем взрослыми. Это как экспресс—курс подготовки к жизни. Сравнивая себя в начале первого курса и сейчас, я вижу зна-чительные изменения, за что хочется поблагодарить факуль-тет с его профессиональными преподавателями и волшебной атмосферой

За четыре года факультет стал для меня второй семьей, с которой, увы, придется скоро расстаться. Но я уверена, что все мы, даже когда закончим университет, всегда будем с нежностью и любовью вспоминать о нашем родном факуль-тете, давшем нам так много, что хватит на всю жизнь.

Елена Исаева


Как бы банально это не звучало, но за 4 года наш журфак меня многому научил. И я имею в виду не теоретические

знания (хотя, конечно, узнала, когда вышла первая газета в мире, и где родился Джойс). Факультет научил меня настой-чивости, усыпил мою скромность, показал, что ошибаться—это нестыдно. А еще он научил меня португальскому языку. Да-да, не все знают, но у нас действительно на 2 этаже суще-ствует кусочек Бразилии. Когда кто-то узнает, что я учила португальский, сразу, как по команде, задает вопрос: а поче-му такой выбор? Раньше я начинала рассказывать о том, как мечтала стать спортивным журналистом, как хотела прой-ти еще на первом курсе летнюю практику, делая материалы о футболе. Но в редакции меня «завернули»: мол, о футболе читают все, до этой темы допускаются только избранные. И я объясняла, что даже в российском футболе есть игроки из Бразилии и Португалии. Выучу их язык (а у нас его знают не так много людей)—мне откроются все двери. Были и другие отговорки. Но истинная причина проста—это обычное тщес-лавие. «У нас преподают португальский? Круто! Его ж никто не знает. А я буду!». Согласитесь, с такой мотивацией обычно человека надолго не хватает. Но меня хватило на все два года. И дело не в моей сознательности. Дело в преподавательнице.

Сорайя работает на факультете уже давно. Группы изучаю-щих португальский обычно маленькие, но о самой Сорайе у нас знают почти все. У нее типичная южная внешность, и на-стоящий бразильский характер. Вы когда-нибудь видели бра-зильские сериалы? Вот она и есть та самая женщина из кино: всегда искренне улыбающаяся, со всеми знакомящаяся, всег-да поднимающая настроение. Она может станцевать сальсу в коридоре журфака или, например, увидев тебя на другом конце этажа, радостно закричать и побежать обниматься (а ты при этом сгораешь от стыда, потому что прогулял послед-ние два занятия). Она может начать петь прямо в столовой. А

еще сказать: «Пока н е п р и д у м а е ш ь песню с этими сти-хами, из аудитории не выйдешь!».

И она может дей-ствительно нау-чить разговаривать на португальском. У нее нет учебни-ков, нет контроль-ных работ. Хоти-те получить зачет? Р а з ы г р а й т е н е -большой спектакль. Хотите сдать эк-замен? Принесите фотографии люби-мого футболиста и расскажите о нем какую-нибудь за-бавную вещь. Мно-гие преподаватели относятся к своей деятельности из-лишне серьезно, поэтому студентам неизбежно стано-вится скучно. Но Сорайя все превра-щает в игру. На-

Кусочек БразилииИгра в уроки португальского

Навечно с любовью

пример, первое слово, которое я узнала на португальском,—vaca (корова). Неожиданно? Согласна. Но вот цели-то она достигла. Я была настолько поражена, что сразу же запом-нила это. Бывает, что я не могу припомнить какое-то элемен-тарное слово, но по смыслу можно угадать его перевод. Зато когда во время футбольного матча на поле мимо ворот попа-дает сам Криштиану Роналду, я могу по губам понять, что он говорит (кстати, на удивление—вспомним российских фут-болистов—это не мат). Во время «игры в занятия» по пор-тугальскому языку мы смотрим художественные фильмы, сюжеты о капоейре, о бразильских художниках, поем песни.

Не так уж и много времени осталось до Олимпиады в Бра-зилии. А ведь португальский вам там пригодится. Приходи-те и убедитесь, что я ничего не приукрасила.

P.S. А вы знаете еще преподавателя, который приглашает к себе домой на другой континент и при этом держит свое слово?

Анна Корнилова


И останусь навсегдаУ группы «Браво» есть песня «Этот город» со словами: «Я

не знаю, где еще на этом свете есть такая же весна/ Я, по-жалуй, отпущу попутный ветер и останусь навсегда». Разве есть еще где-нибудь такая же весна, как на факультете журна-листики МГУ? Небольшой сквер, в центре которого стоит па-мятник М.В Ломоносову, преображается с каждым весенним днем. На лавочках становится все больше студентов, опазды-вающих на пары—так хочется подольше насладиться настоя-щей весной.

У каждого студента, который учится на факультете, есть своя история того, кто как попал на журфак. Некоторые меч-тали об этом с восьмого класса; другие решил поступать толь-ко в одиннадцатом; остальные вообще ничего не решали, а по-пали сюда практически случайно. Как бы там ни было, у всех есть нечто общее: они безоговорочно влюблены в факультет. Невозможно не проникнуться атмосферой, которая царит в стенах здания на Моховой. Ведь здесь проходят только самые интересные лекции; преподают только профессионалы своего дела, которые действительно любят то, что делают и, конечно, учатся самые неординарные и творческие студенты. Где еще могут устраивать еженедельные экскурсии по самым краси-вым местам Москвы? Где на экзаменах студенты будут расска-зывать историю зарубежной журналистики в стихах и ставить спектакли о том, как Гутенберг изобрел книгопечатание? Где античную литературу со всеми ее перипетиями будут расска-зывать так, что студенты будут сочувствовать каждому герою как близкому другу? Где гуманитариям будут читать лекции по экономике так, что половина из них начнет ходить на до-полнительные спецсеминары. Где еще преподаватель будет ходить с клюкой, с которой ходила сама Анна Ахматова?

Кажется, секрет факультета заключается в том, что все дер-жится на обоюдной заинтересованности. Как студенты заин-тересованы в том, что дают им преподаватели, так и препо-даватели заинтересованы в том, как студенты воспринимают поступающую информацию. Они сделают все, чтобы повести молодежь за собой и оставить после себя преемников.

«Я не знаю, где еще на этом свете есть такая же весна/ Я, пожа-луй, отпущу попутный ветер и останусь навсегда…»

Карина Магакян

Многие девочки со школы мечтают поступить в МГУ на журфак, писать для глянцевых журналов или серьезных

политических изданий, общаться со звездами или бывать в са-мых «горячих» точках—все с разными чаяниями и надеждами, но объединенные одним желанием—учиться именно здесь, в лучшем вузе страны, на самом престижном факультете.

У меня такого не было никогда. Мой путь определился уже в двенадцать лет: физико-

математический класс, потом МАИ, а дальше—сытая и счаст-ливая жизнь программиста, которые «ты же понимаешь, нужны везде». Меня никто не спрашивал, хочу ли я этого, да, впрочем, я и сама была уверена, что хочу. Благополучно за-кончила школу, поступила в МАИ и тихо-мирно учила схе-мотехнику и объектно-ориентированные языки программи-рования. Все было хорошо, вот только технические науки нравились все меньше, а писать—и не урывками, когда есть время—хотелось все больше. Я говорила себе «Ты что, зря де-сять лет пахала?», понимала, что доучиться правильно, вот только иногда хотелось выть от тоски по тому, что могло бы быть. Так продолжалось почти четыре года, пока в какой-то момент я не поняла—хватит.

Поступать на журфак было безумием. Русским языком и литературой я занималась последний раз в девятом классе («математический класс, зачем вам это!»), то есть, почти семь лет назад. Стоял май, и до вступительных оставалось меньше двух месяцев.

Разумная часть меня кричала: «Не глупи!», но вместо этого я подала заявление на отчисление из МАИ по собственному, чтобы сжечь все мосты.

Сначала мне не хотели подписывать заявление, говорили—подумай, тебе осталось полтора года, у тебя отличные оцен-ки. Когда узнавали куда именно я собираюсь поступать, на-чинали попросту кричать, что у меня ничего не выйдет, и я поломаю себе жизнь.

И все-таки вышло, поступила. Прошел ровно год с тех пор как я приняла решение по-

ступать сюда. И когда я думаю, чем стал для меня журфак, что такое «мой журфак» то понимаю—это свобода. Свобода идти туда, куда ты хочешь, делать то, что ты хочешь. Это—ощущение всемогущества. Осознание того, что ты на самом деле можешь все.

Мой журфак—это здание с расписанными потолками, ко-торое покорило с первого взгляда. Это—сумасшедше инте-ресные лекции, после которых я выпендривалась перед дру-зьями—технарями. Это—такое количество факультативов, что совершенно не знаешь, когда найти на них время.

А еще журфак—это люди. Не те страшные и продажные журналисты, о которых любят говорить в газетах, другие, живые: Ясен Николаевич и Елена Леонидовна, которые по-здравляли нас при поступлении; преподаватели, которые умудряются вложить знания в головы, занятые, обычно, со-всем не тем, и—сами студенты. Их любят изображать выскоч-ками и мажорами, но на деле они совсем другие: может быть, в чем-то наивные, может быть, еще не опытные, но умные, внимательные, готовые расти, учиться и,пусть это и баналь-но, желающие сделать мир лучше.

И, несмотря на все то, что любят говорить о журфаковцах, мне кажется им (нам!) все удастся.

Мария Рамзаева


Факультет друзей

Остался год до выпуска, а я закры-ваю глаза, и кажется, что зачис-

ление—было только вчера. Отчетли-во помню, что стою в 232 аудитории в проходе между двумя рядами кресел, а декан объявляет проходной балл. Кри-ки, свист и бурные объятия с еще не-знакомыми людьми—своими одно-курсниками.

Еще пару месяцев пролетает, и мы—студенты 1 курса—сидим в 201 ауди-тории. Нам вручают студенческие билеты—декан жмет руку, а прези-дент факультета—говорит напут-ственные слова.

А потом были первые лекции, зна-комство с преподавателями. Консерва-тивные, либеральные, строгие, спокой-ные, нервные, добродушные. Кто—то из них просто прошел мимо, многие стали любимыми. Сначала просто уси-ленно готовишься к их занятиям, по-том уже точно знаешь реакцию препо-давателя на твои работы,помнишь его интонации и жесты. А без некоторых из них факультет журналистики про-сто невозможно представить…

Не могу не вспомнить своих подруг. Многих мне подарила моя группа. Это потрясающие девушки, одни из самых отзывчивых. Очень надеюсь, что у них все сложится в профессиональной сфе-ре, и они обязательно найдут себя в жур-налистике.

С другими, более близкими и доро-гими друзьями, меня тоже свел жур-фак. Мы дружим уже более пяти лет—они уже выпустились, все работают в разных СМИ. Часто, когда встреча-емся, вспоминаем факультет, разные смешные истории. Но говорим о нем всегда с радостью, с благодарностью, с уважением к нашим преподавате-лям. Потому как многие из них зало-жили хорошую теоретическую базу, в то время как другие—развивали твор-ческие способности и профессиональ-ные качества.

Да, всегда с благодарностью мы вспоминаем особую атмосферу, кото-рая царит на факультете, кажется, с самого момента его основания. Ее соз-дают и преподаватели, и студенты. Ка-жется, такого скопления необычных и талантливых людей на 1 кв.м. нет больше нигде! Здесь всегда есть ме-сто и для юных революционеров, и для людей, готовых участвовать в про-кремлевских проектах. Мы разные, но все-таки мы вместе,—это очень про фа-культет журналистики. И, несомненно, что объединяет этих людей прежде все-го любовь к факультету. Сложно пред-ставить, что его вообще может кто-то не любить…

Софья Самохина

Журналист | 11 вторник | 05 июня 2012

Факультет друзей


Мечты сбываютсяФакультет журналистики МГУ им. Ломоносова не про-

сто место моей учебы, встречи с одногруппниками и преподавателями. Это мой второй дом, куда хочется при-ходить снова и снова.

Меньше, чем полгода назад, журфак был для меня мечтой. Мечтой, которая, слава богу, сбылась.

Так какой же он, мой журфак?Мой журфак—это булочки с маком и обсуждения послед-

них новостей в буфете.Мой журфак—это веселые праздники с однокурсниками. Мой журфак—это ежеминутно проверять результаты

контрольных на сайте преподавателя по русской литерату-ре и надеяться не увидеть себя в списке людей, идущих на тест.

Мой журфак—это ночи без сна перед экзаменами, шум-ные повторения материала в коридорах, а затем долгождан-ные отличные и хорошие оценки.

Мой журфак—это, конечно же, интересные лекции (ох уж эта «античка»!) и встречи с профессионалами своего дела, известными журналистами.

Это и многое-многое другое—мой журфак. Трудно при-помнить все веселое, что случилось со мной на факульте-те, но чего стоят только уроки физкультуры! Наверное, это тот редкий случай, когда на физре студенты не только вы-полняют упражнения, но и записывают высказывания пре-подавателя, чтобы потом выучить и перессказывать детям.

Наверное, банально писать, что поступление на факуль-тет изменило мою жизнь, но это действительно так. Именно здесь я нашла настоящих друзей, встретила людей, с кото-рыми можно бесконечно разговаривать на любые темы, пре-подавателей, к которым можно обратиться по различным вопросам, здесь уже получила огромный житейский опыт и, надеюсь, узнаю еще многое.

Да и как не измениться после встреч с таким количеством совершенно разных и интересных людей! Каждый препода-ватель, каждый однокурсник, и Вообще Каждый на факуль-тете журналистики вкладывает в тебя что-то новое, откры-вает новые грани этого мира.

Еще до поступления , я знала по слухам, что журфак—не типичный факультет МГУ. Теперь я в полной мере осознаю, что это действительно так. У нас особая атмосфера. Сложно ее описать: сливается и всеобщее дружелюбие, разносторон-ность, тяга к новым знаниям и многое другое—лучше при-ходите и убедитесь сами!

Инна Солодова

Факультет для меня—это особое мистическое место. Этому есть много объяснений, но иногда нет необ-

ходимости их давать. Природа подобных чувств, конечно, поддается объяснению, но они настолько принадлежат к об-ласти иррационального, что гораздо приятнее рисовать об-разы, чем, что либо пояснять.

Итак, факультет воспринимается мною как академиче-ская среда, со своими давно устоявшимися правилами и утвержденными законами. Это то место, где во главе всего стоит нравственность. Сейчас я попытаюсь объяснить, что кроется за этими словами. Журфак сочетает в себе, можно сказать, несочетаемые вещи—академизм, историю, традиции, элитарность, а с другой стороны, определенного рода пафос. Конечно, если переводить это слово с греческого языка, то мы имеем дело с такими определениями как страсть, страда-ние, воодушевление, возбуждение. Но мною оно использо-валось в несколько ином значении, а именно, наигранность, принятие на себя определенной роли, ношение маски и на-рочитое соблюдение правил игры, диктуемой этой маской.

Придя на факультет, не сразу встраиваешься в его са-мобытность, нет, это приходит много позже. В тот момент, когда ты уже прослушал несколько курсов литературы и истории журналистики. И вот тогда проявляется та самая мистичность, когда тебе открывается таинственный мир ро-мантиков—Гете, Шиллера, Гофмана, Гоголя (хотя послед-него можно отнести и к реалистам), мир Бальзака и Диккен-са и так можно продолжать очень долго.

Если говорить о себе, то, среди прочих, мой самый лю-бимый курс—это история русской журналистики второй половины XIX века—начала XX века. Его читала Галина

Сергеевна Лапшина. На-чиналось все с Салты-кова–Щедрина, Галина Сергеевна представляла его не как писателя яз-вительного, брызжуще-го сатирой, а как умного и понимающего публи-циста, искренне пер-живающего за Россию. Если верить моей ба-бушке, то мы состоим в родстве с Салтыковым-Щедриным, и лекции о его творчестве я слуша-ла с особым интересом.

После были Достоев-ский, Стасюлевич, Со-ловьев, Михайловский, Конради, Плеханов, Ле-нин, Маркс, Бердяев, Толстой, Горький. Мож-но продолжать до бес-конечности: эпохи, века, течения, споры, револю-ции—для меня это и есть факультет.

Анна Сукманова


В книжном магазине был небогатый выбор учеб-

ников по журналистике. Стояли несколько тонень-ких книжек каких—то ма-лоизвестных авторов, хре-стоматия по зарубежной журналистике в трех частях и еще несколько изданий довольно интересного со-держания. Брать самую тол-стую—книгу Елены Леони-довны Вартановой «Теория СМИ»—я не решилась. Во—первых, не видела смысла брать книгу и на русском, и на английском (продавалась комплектом). Во-вторых, я не была уверена, что на этом этапе мне будет интересно и понятно.

Я просматривала оглав-ление книги Галины Вик-торовны Лазутиной «Осно-

вы творческой деятельности журналистики», когда к этому же стеллажу подбежала девушка студентка. Она окинула взглядом несколько полок и вытянула откуда-то снизу сине-желтую книгу очень презентабельного вида. Я тут же заинте-ресовалась. Обложка гласила: «Введение в теорию журнали-стики», автор—Е. П. Прохоров…

Дома начала читать. Первые три листа шли довольно тяже-ло, даже я бы сказала с немелодичным (увы!) скрипом. После

школьных книг, написанных ужасным языком, этот учебник мне показался очень хорошо отработанным. В каждом слове была видна творческая и очень мудрая личность автора. К сча-стью, когда я дошла до истории возникновения журналистики, я так увлеклась чтением, что оторваться смогла только позд-но вечером.

Самой любимой темой в книге был и остается раздел о том, каким должен быть настоящий журналист. И хотя самые клю-чевые понятия мне казались очевидными, все же многие до-воды и рассуждения были удивительно логичными и запоми-нающимися. Я с большим рвением и трепетом впоследствии читала этот учебник. Кто бы мог подумать, что именно эта книга поможет мне выбрать свою будущую профессию!

…Помню тему эссе на Олимпиаде: «За что журналист в от-вете?». Я, не мешкая, перечитала посвященную этому вопросу часть учебника Евгения Павловича. Да, не спорю, я опиралась на его размышления, отразив при этом собственное видение проблемы. К сожалению, слог соответствовал серьезности темы, от этого, наверное, членам комиссии Олимпиады было трудно читать. Материал высоко оценили мои постоянные читатели—друзья и учителя. Это было тогда важнее второго тура. Даже хорошо, что я его не прошла. Ни разу не пожале-ла об этом.

Так я познакомилась с главным трудом Евгения Павловича Прохорова. Если бы не эта книга, я бы не пришла на факуль-тет журналистики. Читая его учебник, я сравнивала возмож-ное в его теории и действительное на практике. Я поняла, что для профессии журналиста еще не все потеряно. Еще многое можно изменить к лучшему.

Необходимо изменить.У нас еще есть время.

Екатерина Иваненко

Запомнилось

Наверное, каждый ребенок в детстве меч-тает быть волшебником. Колдовство,

магия и тайны— все это так манит и зовет. Однако период волшебных палочек, мантий и заклинаний быстро проходит, и мечты так и остаются мечтами. Мне же повезло. У меня нет звания мага, я не занимаюсь зельеварени-ем, но я учусь в таком месте, которое можно без преувеличения назвать московским Хог-вартсом—на журфаке МГУ.

Нас учат колдовать со словом, убивать фразой и покорять репликой. Мы открываем тайные комнаты, любим своего Дамблдора—Ясена Николаевича Засурского и с удоволь-ствием посещаем уроки по местному квид-дичу, которые любовно зовем физкультурой. Мы бросаемся друг в друга заклинаниями вроде «мультимедиа» и «конвергенция» вме-сто наскучивших «авада кедавра» и «аллохо-мора». И маглы(люди, которые не имеют от-ношения к журфаку) вряд ли когда-нибудь поймут наши разговоры. Наша жизнь кипит, как волшебное зелье, и все мы немного из-бранные. К нам не прилетают совы с опове-щением о начале учебы, но своего приказа о поступлении каждый из нас ждал с особым трепетом и восторгом. Поступить на жур-фак не легче, чем найти платформу девять и три четверти, но те, кто все-таки сделали это,

могут по праву называться обитателями мо-сковского Хогвартса.

У тех, кто уже поступил на журфак, есть и своя магическая распределительная шля-па. Она решает, кем будет новый волшеб-ник: радийщиком или телевизионщиком, газетчиком или рекламщиком. Однако, вне зависимости от специализации, все сту-денты многогранные и безумно интерес-ные люди. В Хогвартсе на Моховой жизнь всегда кипит. Порой кажется, что журфак никогда не спит, а вместе с ним не спит и мир волшебства.

Велик список людей, которые получали здесь знания, а впоследствии стали профи в своем деле.

Но, наряду с теми, кто назы-вают московский журфак сво-ей alma mater, есть и Волан-де-Морты, которые ругают журфак. Как правило, такие «волшебники» когда—то сами не поступили в московский Хогвартс, а значит, их мечты о вечной сказке не сбылись, и они боятся в этом признаться даже себе.

Мне же повезло. Пока у меня есть возможность смотреть

на стеклянную крышу или идти по глав-ной лестнице факультета, я буду делать это вновь и вновь, каждый день попадая в сказ-ку. И пусть я не Гарри Поттер, и даже не Гермиона Грейнджер, мне хочется оставить свой вклад в истории факультета. Я люблю этот дом волшебства и чудес, и мне кажется, что такие сказки не должны заканчиваться. Пусть новое поколение волшебников слова будет достойным и честным. А мы же будем славить наш Московский Хогвартс и каж-дый раз восхищаться сказкой, с замиранием сердца открывая двери нашего общего дома на Моховой.

Алина Артес

Хогвартс по-московски

вторник | 05 июня 2012 Журналист | 13 60 лет факультету

Он – наш, общийЖурфак, конечно,

ни от чего не за-висит—ни от полити-ческой ситуации, ни от времени, ни даже от людей, которые его населяют. Журфак вне всего, и это то, что делает его журфаком.

Студенты прихо-дят и уходят, сменя-ются руководители, правила, расписание, мода, но все это в ре-зультате оказывает-ся шелухой, без кото-рой журфак все равно остается журфаком.

При этом никто не сохраняет представ-ление о нем таким, каким оно было при поступлении. Потря-си любого студента во втором семестре (а кому повезет—на третьем)—увидишь разочарование. У кого в учебе, а у кого в профессии.

Рушатся моральные авторитеты. Представление о жур-налистике как о спасении людских душ. Стирается образ журфака как гнезда вольных пассионариев.

Многие уходят. Журфак умеет отбирать своих: ботани-ков, раздолбаев, подлецов, умников, хипстеров, фриков, нашистов. Своих.

Здесь самые разные люди: одни любят свободу, другие макбук, одни ходят в Рай, другие в Джон Донн, одни от-чаянно прогуливают, предпочитая работу, другие пашут сами и не дают списывать другим, одни социалисты, дру-гие либертарианцы. Но есть то, что нас всех объединяет—шутка, конечно, ничто нас всех не объединяет.

Когда-то мне казалось, что мы выпустимся и разойдем-ся—кто в Новую газету, кто на Первый канал—и будем не-навидеть друг друга. Прогноз оказался ошибочным—это произошло гораздо раньше.

Журфак всегда выпускал разных людей, и в этом его пикантность: Рогозин и Хинштейн, Донцова и Малахов—тоже его продукты. Реальный шведский стол знаний—бери что хочешь, и все берут разное.

Журфак—это шляпа из «Гарри Поттера»: не факт, что все окажутся положительными героями, но свою сущность проявляют все.

Иван Сапогов

Если позволите, начну издалека. Связать свою жизнь со спортивной журналистикой я решил еще в шестом

классе. Это не рекорд, конечно, я знавал людей, которые и в более раннем возрасте выбрали для себя этот путь. Не-однократно в школе нас предупреждали: ребятки, хорошо подумайте над будущей профессией, вся жизнь зависит от вашего выбора! Но меня не нужно было спрашивать дваж-ды. В отличие от некоторых моих одноклассников, кото-рые до окончания школы не смогли толком решить, куда пойти учиться, я для себя твердо решил стать журналистом.

Как говорят, первая ошибка начинающего журналиста—поступление на журфак. И имеется в виду не обязательно наш, а вообще любой. Но по прошествии года я понимаю, что, насколько бы я ни был близок к вылету отсюда, как бы

я в некоторые моменты ни клял тот день, когда поступил сюда, все равно мне здесь нравится. Не буду сейчас распа-ляться на тему того, что не вижу себя больше нигде, что это лучший факультет лучшего вуза страны и так далее. У каждого свое мнение на сей счет.

Меня здесь привлекает несколько моментов. Первый из них—люди. Оставим за скобками то, что семь восьмых сту-дентов факультета—девушки. Сейчас это неважно. Я встре-тил здесь людей, с которыми мне комфортно и которых я могу назвать своими друзьями. И даже лучшими друзья-ми. Наши журфакеры окончательно разбили мои стереоти-пы шестиклассника, впервые в тринадцать лет посетивше-го Москву, о том, что москвичи люто ненавидят приезжих. Еще я был поражен, что многие пришли на первый курс уже фактически готовыми журналистами—имели опыт ра-боты не в самых последних изданиях своего региона.

Следующий момент я даже не знаю, как правильно оха-рактеризовать. Не хотелось бы это называть «связями». Назову его «знакомствами». И я имею в виду не студен-тов. Находясь в Москве, я познакомился лично с такими деятелями спортивной журналистики, как Павел Занозин, Владимир Гомельский, Игорь Рабинер, Александр Бубнов, Евгений Ловчев и так далее. Так же, как мои друзья обо-жают авторов Русского Репортера, Коммерсанта, Сноба и других трендовых изданий, я взахлеб читаю статьи этих и многих других журналистов. И уж точно я не мог мечтать познакомиться с ними лично, хотя два года назад уже ре-шение было принято в пользу МГУ. Но это другая история.

И, наконец, общее образование. Ни на одном другом фа-культете нет столь разнообразного букета предметов для изучения. Целый комплекс литературных курсов, эколо-гия, география, экономика, информатика, мультимедиа, языки… А ведь не стоит забывать и про спецкурсы, коих ве-ликое множество. Любому студенту есть из чего выбирать.

В общем, трудно все написанное привести к одному ло-гическому итогу. Я не говорю, что журфак—мой. Он—наш, общий. И я с радостью готов разделить его с первым кур-сом, который придет сюда в юбилейный для факультета 2012 год. Дело за малым—никуда отсюда не улететь.

Игорь Сидоренко


Честно говоря, до определенного времени не понима-ла, почему на журфак МГУ рвется поступать такое

огромное количество людей. Я училась в ШЮЖе и на подготовительных курсах.

Когда поступала в ШЮЖ, конкурс был 6 человек на ме-сто. Примерно таким же он был, когда я поступала на факультет. Может это прозвучит наивно, но меня прав-да удивляло, почему сюда рвутся те, кто вообще не имеет понятия о журналистике. Какое-то время я совершенно серьезно полагала, что все окружающие хотят занимать-ся изнуряющей тело и душу низкооплачиваемой работой, потому что она нужна людям. Если кто-то произносил «я иду на журфак, потому что хорошо пишу сочинения в школе», то считала, что он нарывается на сарказм. Более того, на журфак хотели поступить и те, кто не знал даже, чем конкретно хочет заниматься в жизни. Как правило, такие абитуриенты относились к журфаку пренебрежи-тельно, а его преподавателей считали обслуживающим персоналом. Не хочу сказать, что в ШЮЖе и на курсах такими были все абитуриенты, но они были. К счастью, к Новому году таковые почти исчезли.

В какой-то момент ко мне пришло осознание того, что для многих диплом журфака—это что-то вроде брендо-вой сумки или дорогой машины: надобности в нем ника-кой нет, но авторитета прибавляет. Лично я до сих пор не могу осознать этот ореол моды вокруг журфака. Жур-налистом я хотела стать с одиннадцати лет, поступить в МГУ—с семи. Разумеется, меня, подростка, очень обрадо-вало то, что в МГУ есть факультет журналистики. У меня никогда не было сомнения в том МГУ—это лучший вуз на земле, а журфак—лучший факультет МГУ. Я просто решила для себя, что сделаю все, что бы быть достойной журфака. Кто-то скажет, что я размазываю сладкие сопли по грязному и заезженному столу воспевания факультета, но он для меня был тогда не больше и не меньше, чем свя-щенным местом, а преподаватели—просто богами.

В одиннадцатом классе меня пригласили посещать лекции на журфаке в другом вузе. Я согласилась. На

лекции ходила со студентами первого курса. Все они были милые, добрые, интеллигентные люди. Но я все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Наверное, потому, что меня все время спрашивали, не в МГУ ли я учусь. Через некоторое время меня охватил жуткий страх поступления не на журфак МГУ, хотя претен-зий к уровню преподавания в том вузе у меня не было.

Пожалуй, я опущу рассказ о том, как праздновала с се-мьей поступление.

Когда я училась на курсах, очень сдружилась с препо-давателями, которые вели занятия. Один из них мне ска-зал: «Человек, который ходит на журфак почти каждый день, не имеет право сказать, что он несчастный». Я ста-раюсь не жаловаться на жизнь, а эти слова всегда вспо-минаю, когда готовлюсь зачетам и экзаменам.

Мария Васильченко

С самого детства у меня была мечта—поступить в главный вуз моей страны. Я не представляла, что

буду учиться в другом месте, можно сказать, что это была моя «голубая мечта». Кто-то из моих сверстников мечтал стать пожарным, врачом, учителем, я же хотела работать на телевидении. Я выдумывала какие-то но-вости и записывала их в тетрадь. Затем переодевалась в мамину одежду, надевала туфли на огромных каблу-ках, садилась за стол и изображала диктора новостей. Я считала, что сочиняю что-то интересное и важное. Тог-да родители меня хвалили. Сейчас, пересматривая этот детский лепет, мы вместе смеемся. Поэтому, когда при-шло время определяться с будущей профессией и вузом, я, не раздумывая, выбрала журфак МГУ.

Когда я училась в старших классах, то, часто прохо-дя мимо здания факультета, представляла себя здесь. Как буду поступать в скором времени, как буду выхо-дить уставшая после сдачи своей первой сессии. Конеч-но же, многие не верили, что я смогу поступить. Кто-то даже говорил: «Ты что, шутишь? Журфак? МГУ?». Я не слушала скептиков и сейчас понимаю, что правиль-

но делала!Тут же безумная атмосфе-

ра, даже запах для меня особен-ный. Наш факультет не похож на остальные: колонны, лестни-ца, высокие потолки и прочее. Все это отличает мой, теперь он и мой тоже, факультет от осталь-ных. Более того, он находится в самом центре столицы. Мне ка-жется, что красивее всего журфак выглядит весной, когда все цве-тет, когда выходишь на улицу, а перед тобой открывается велико-лепный вид Манежной площади. Все куда-то спешат, вечный по-ток машин около въезда во двор, но мне даже нравится эта суета. Не могу передать свои эмоции, когда мы с подругой зашли в 232 аудиторию на нашу первую в жизни лекцию! Может ли какой-либо другой вуз или факультет быть настолько красивым, и про-питан такой безумной энергети-кой? Я думаю, что нет.

Мария Степанова

Смена эпох


Сумасшедший, бешеный, завораживающий своим безумным ритмом центр. Центр Столицы—само-

го сердца России—Москвы. На Моховой никогда не бывает тихо: даже ранним утром, когда стрелка часов едва перескакивает за 7—Моховая не спит. Дворники, подметающие центральные улицы, нескончаемый по-ток машин, людей, спешащих по делам. И в этом, ка-залось бы, никогда не утихающем месте расположил-ся ты, мой журфак.

Я часто вспоминаю, как впервые пришла на факуль-тет. А потом, не поступив, возвращалась сюда каждую неделю. Просто так. Стояла часами либо недалеко от него, либо возле того самого памятника Михаилу Васи-льевичу Ломоносову, величественно расположившего-ся напротив центрального входа на факультет. Я отчет-ливо помню и осень, и зиму, и весну и лето 2010 года… И я думала, что, если смогу выходить во двор факуль-тета каждый день и стоять возле памятника вместе со своей группой, я буду самой счастливой на целом свете, ведь я стану частью журфака, о поступлении куда меч-тала с самого детства. Мы нервно курили возле входа в июле, сдавая творческий конкурс, смешно прятались от дождя, прикрываясь папками с документами для по-ступления, восторженно плакали, узнавая свои баллы за творческий конкурс, знакомились, когда наступил луч-ший в моей жизни сентябрь. Именно это место—памят-ник Ломоносову—я считаю некой отправной точкой мо-его пути на факультет. Когда я впервые пришла сюда летом 2010 года, то остановилась именно там, и когда те-перь выхожу с пар, будучи студенткой факультета жур-налистки, снова останавливаюсь здесь на пару минут, даже если очень спешу. Памятник всегда был центром всеобщих сборов, знакомств, сплетен, обсуждаемых но-востей, разбитых сердец и всякого рода исповедей.

30 августа 2011 года на вручении долгожданного сту-денческого билета Елена Леонидовна Вартанова сказала: «Добро пожаловать в ваш дом на Моховой!». С тех пор журфак стал для меня вторым домом. Я могу гордиться тем, что поступая сюда первый раз и не поступив, я не сломалась, а попробовала еще. И вот я здесь, в большой, всем знакомой 201 аудитории с выцарапанными сти-хами Бродского на партах, я на центральной лестнице,

поднимаясь по которой всегда поднимаю голову вверх и вижу невероятной красоты прозрачную крышу, я в про-питанных знаниями и временем аудиториях, из окон ко-торых виднеется Кремль…Я по-настоящему счастлива, ведь теперь журфак занимает основную часть моей жиз-ни. Теперь я смотрю на него «изнутри», а не с улицы, я живу этим ритмом, живу его историей. Мне нравится этот слегка поскрипывающий пол, эти высокие потолки, бесчисленные объявления, теснящиеся на досках, мне нравится этот запах и непередаваемая атмосфера, царя-щая здесь, куда—то вечно спешащие студенты—все та-кие разные и абсолютно не похожие друг на друга. Это—мой журфак.

Завтра я снова приду сюда. Снова остановлюсь возле Вас, Михаил Васильевич, подниму голову вверх и поду-маю о том, как я бескрайне и бессовестно счастлива. По-стою несколько минут и забегу на факультет. Я непремен-но опоздаю, но для объяснения своего опоздания у меня будет самая уважительная причина.

Юлия Кутасевич

Мой журфак—это буфет и столовая. Там мы часами сидим и разговариваем.

Там делаем уроки и вместе готовимся к коллоквиумам. Серые крышки столов завалены печатным и рукописным текстом. Книги открыты на нужных страницах, в ноутбу-ках Google и Word. «Слушайте—статья Морозова класс-ная, даже для себя почитать можно», «А вы что-то, кроме Брифли, читали?», «Есть у кого-нибудь третья лекция? Я у себя слово разобрать не могу».

Над головами висят телевизоры, беззвучно показывая последние новости. Бегущие строки и подписи ничуть не мешают пониманию—основное мы знаем, отсюда берем только движущуюся картинку. Или обсуждаем ведущих наших и зарубежных каналов: «Господи, ну и фамилия», «Вот смотри, прогноз погоды ведет беременная, у нас бы выгнали давно с ТВ, а на BBC—ничего».

Тут пишутся материалы в самые разные издания. Слу-чалось слышать: «Алло, я из Интернет—издания http://finparty.ru/» или «Здравствуйте, я работаю в журнале Glamour», а дальше интервью—комментарии—оценки.

Это место, где образованная молодежь демонстрирует вежливость и воспитание. «Простите, Вам стул нужен?», «Извините, у Вас место свободно?» и фирменное «Я не помешаю?» перед тем, как познакомиться с новым че-ловеком для приветствия в коридоре или новым другом.

Здесь рождаются и передаются сплетни как нигде больше. Проходящие студенты и преподаватели обсуж-даются (и иногда осуждаются). Тут узнаешь, кто чей сын, а самые популярные реплики—это «Приколюху хочешь» и «А ты знала, что … (имя 1) встречается с … (имя 2)?».

Истерики тут превращаются в спокойствие, а нецен-зурные эмоции—в принятие ситуации. Сколько нервных клеток было сохранено тут от смерти! Несправедливые оценки комментируются тут, превращаясь в смешные истории о том, кто как принимает экзамен. «Ну, и ладно. Пересдам, не в первый раз». Закончившиеся отношения переосмысливаются как прекрасная свобода. «Надо по-звонить МФТИшнику, давно погулять хотели». И все совсем по—другому.

Столики в буфете—изолированный мир. Если ты не за-хочешь, никто не услышит твои монологи; и гарантиро-ванно дальше мраморной лестницы это не уйдет.

Мой журфак—это буфет и столовая. Там мы часами сидим и разговариваем.

Вика Аргышева

Завтра я снова приду сюда


У каждого ребенка должна быть какая-то мечта... Кто-то с детства думает о будущей карьере, воображая себя

президентом, космонавтом или известным актером, кто-то грезит о путешествиях в далекие страны, а для кого-то предел мечтаний—новая модель радиоуправляемого вер-толета на новый год. Каждый из маленьких мечтателей бе-режет свою мечту, трепетно хранит в своем сердце и ис-кренне верит в ее исполнение. Честно говоря, мои детские мечты редко приводили меня к мыслям об учебе: обладать какой-то суперспособностью, слетать на Марс, купить до-машнего дракона, встретить прекрасного принца, наконец (куда без этого),—я мечтала обо всем, только не о вечерах, проведенных за учебниками, долгих лекциях и изнуряю-щих коллоквиумах.

Задумавшись о поступлении и в очередной раз осознав свою бесконечную любовь к литературе, я решила прийти на факультет журналистики МГУ на день открытых дверей. Я влюбилась в это место с первого взгляда. Меня поразило все: мраморные бюсты, просторные аудитории, парты, ис-писанные стихотворениями поэтом Серебряного века

Мне казалось, что сквозь стеклянную крышу за студен-тами наблюдают литературные гении прошлого, а яркие колонны первого этажа держат на себе всю громаду отече-ственной журналистики. Тогда я «замечтала» по-новому, взросло, осознанно, с твердым пониманием того, что моя мечта может осуществиться, и я смогу назвать это место своим, родным факультетом.Осенью, придя сюда на первый учебный день своей уни-верситетской жизни, я поняла, что учиться на Журфаке МГУ—достойная мечта. Прогуливаешься ли ты по длин-ной балюстраде, поднимаешься ли по парадной лестни-це или гуляешь по скверу, ждешь ли с волнением своей очереди отвечать на зачете или учишься верстать на кафе-дре техники СМИ, ты неизменно чувствуешь удивитель-ную атмосферу этого места. Вся она соткана из разноцвет-ных полотен творчества и вдохновения, ее пронзают яркие идеи и смелые мысли. Удивительное желание слушать на-ших преподавателей и усталость от часов, проведенных в душной аудитории, искренняя любовь к мировой литера-туре и тщетные старания запомнить наизусть цитаты из Гомера, азарт от споров на семинарах и ужас от вида экза-

менационных вопросов,—здесь все эти чувства настолько захватывают каждого студента, что люди готовы ночевать на родном факультете, только бы не упустить возможность вновь и вновь их переживать. И, поверьте, однажды стоит захотеть попасть на этот факультет, хотя бы ради той гор-дости, которую можно будет испытать, осознав, что теперь это твой Журфак.

Елена Харитонова

Чуть менее года назад я и не мог представить, что смогу назвать факультет журналистики МГУ моим факульте-

том. Сейчас же мы можем войти в здание на Моховой даже не показав студенческого билета: охранники узнают нас в лицо! Мы, будучи для них нескончаемым потоком лиц в начале первого семестра, постепенно превращались в «сво-их», тех кого можно пропустить. Так и сам факультет. От-ношение к нему меняется с каждым новым месяцем учебы, с каждым новым семестром.

На первых лекциях посещаемость была такая, что люди садились на ступени между рядами и записывали речь лек-тора практически слово в слово. Сейчас, чего уж лукавить, бывают дни когда на лекциях большая часть аудитории пу-стует, и голос лектора смешивается с голосами присутству-ющих. Однако, это вряд ли от того, что студенты теряют уважение к преподавателям или перестают интересоваться курсом лекций. Просто зачастую студент журфака с легко-стью способен увлечься течением жизни: это может быть работа, общественная деятельность, мероприятия. Будуще-му журналисту трудно оставаться равнодушным, если пе-ред его носом происходит какое-либо событие. И, однако ж, большинство с успехом закрывает сессию, успевая все и вся. Судить правильно это или нет я не берусь, так как, с точки зрения этики и здравого смысла, пропуск занятий—это неблагодарность и причинение вреда себе, а с точки зрения студента—это возможность успеть больше. Но я не хочу обобщать, ведь есть и те, кто рад просто поспать, хотя на каком факультете нет таких студентов?

Наш факультет это не просто место, где мы получаем знания. Здесь же царит особая атмосфера: разносторон-не развитые люди, преподаватели с огромным опытом и встречи с интересными людьми—делают время, проведен-

ное на факультете просто невоспол-нимым. Общение с такими людьми открывает в тебе что-то новое, при-том полезное. И складывается ощу-щение, что все эти знания, разговоры обязательно понадобятся тебе когда-нибудь, главное не терять момент. Засчет такого круговорота событий кажется, что журфак живет кругло-суточно. Смотришь, как загораются огни на третьем этаже, спускаешь-ся по бальной лестнице и понима-ешь, что гул как стоял с утра, так и не думал прекращаться: пришли ве-черники, чтобы не дать факультету умолкнуть.

Самое обидное то, что время про-летает, не успеваешь моргнуть, как неделя закончилась, как подкралась вторая сессия. И это время может и пройдет незаметно, но зато оно будет настолько насыщенным, что боль-шинство воспоминаний будет свя-занно именно с ним.

Сергей Наумов

Время пролетает незаметно


Тяжела женская доля на журфаке! Вокруг

студенты—одни девоч-ки, девушки, женщи-ны и бабушки, наконец. Мальчиков и мужчин—раз-два и обчелся. Как это грустно, тем более в 20-то лет! Да, какие-то юноши есть, конеч-но, но либо они боль-ше похожи опять же на самих девушек, либо настолько высокого о себе мнения, что… Еще бы—вокруг столько красоток—гламурных и не очень, а те, кто не очень—зачастую сразу выбывают из конкурса. Наш журфак—насто-ящий цветник, этакая оранжерея загорелых, лощеных, длинново-лосых фей. Но, муж-чины, где же вы? Сто-ит ли удивляться, что

каждый преподаватель моложе 50 лет (ну ладно, может, и моложе 60-ти) всегда воспринимается как потенциальный бойфренд, объект для воздыханий, повод надеть мини-юбку и усилить мейк-ап? Эх, жалко, что мужчины так быстро это понимают, что даже не интересно пытаться их соблазнить. Но факт—есть факт.

Сразу вспоминаю, как на втором курсе в нашей группе появился преподаватель истории зарубежной литературы Максим Сильва-Вега—совсем юнец по журфаковским мер-

кам. Тогда ему было 33. Сам выпускник, на четверть испа-нец и музыкальный продюсер. Секс-символ? Нет-нет, что вы! На улице, быть может, гламурные барышни журфака не бросили бы на него даже полвзгляда нарощенных ресниц, но это же женский факультет, друзья. Так вот, Максим Анато-льевич был вынужден находиться в состоянии постоянного смущения и покраснения до кончиков ушей—такой мощный поток гормональных флюидов слали ему студенточки—ма-лолеточки. Как тяжело приходится молодому мужчине на журфаке—профессиональная этика преподавателя, в общем-то, не позволяет вступать в отношения со студент-ками, а так хочется, но колется…Забегая вперед, скажу, что Максим Сильва-Вега все-таки женился на студентке и боль-ше не работает преподавателем, избрав стезю продюсера.

А надо было видеть, как к летней сессии укорачивались юбочные сантиметры и отрастали шпильки. После каждо-го коллоквиума стол Максима Анатольевича был окружен, а сам он взят в осаду. «Дадите контрамарочку на концерт в четверг, ну пожа-а-а-луйста!» Студентки не теряли надежды завязать отношения с мужчиной в «неформальной» обста-новке вне родных учебных стен. Ах да, к тому же, в интер-нете девочки паслись косяками на странице Максима Силь-ва—Веги в социальных сетях, комментировали каждый пост и ставили много-много «лайков». Максим Анатольевич ни-когда никого не отшивал «однозначно», позволяя называть себя Максом, общаясь на «ты» и даже приобнимая за талию после концертов…Но это уже лишние детали.

Поздравляя журфак с юбилеем, грущу, что мужчин-то у нас все меньше и меньше. Да и не я одна печалюсь по этому поводу, 20 лет—самая пора искать мужа, наши мамы делали это в университетах, а мы, журфаковские барышни, выходим на охоту в другие места. Вынуждены. Но… родному, креатив-нейшему из креативнейших факультетов лучшего вуза стра-ны простишь и такую малость.

С Днем Рождения, Журфак!Ольга Архипова

После окончания 1 курса я по-няла, что мои ожидания в от-

ношении образования оправдались. Журфак, конечно, как и любой дру-гой факультет, дает ровно столь-ко, сколько ты хочешь взять. С этой мыслью я стараюсь подходить к каж-дой дисциплине: учимся верстать—отлично, экономику проходим—а куда без нее? Кто-то скажет: «А Ра-дищев сегодня как поможет?» А я отвечу: «Не надо понимать все бук-вально». Возможно, мы и не будем его цитировать. Но, порой, читаешь древнерусскую литературу или про-изведения эпохи Возрождения и ду-маешь: «Какой современный текст!». Например, Макиавелли читать се-годня очень полезно. Своевременно. Так что нужно меньше ныть и боль-ше думать: зачем мне это надо? Про-сто так ничего не бывает.

Яна Завьялова1 курс факультета журналистики

Во-первых, это большое простор-ное здание, высоченные потолки.

И что для меня явилось крайне важ-ным: в отличие от многих факульте-тов МГУ на журфаке крайне светло. Кроме этого, у Вас наблюдается иная атмосфера относительно физическо-го факультета. Знаешь, приходишь на химфак, все время стоит запах ре-агентов, развешаны таблички а-ля «изучение лазера», из аудитории в ау-диторию постоянно ходят седые про-фессора с кипами бумаг. А когда при-ходишь на Ваш факультет, создается впечатление, что ты в каком-то лите-ратурном салоне.

Владислав Сорокин2 курс физфака МГУ

Факультет журналистики МГУ— это одновременно прошлое и

будущее. За ним длинная история, много выпускников, ставших выда-ющимися журналистами. А те сту-денты, которые сейчас учатся, будут поддерживать его реноме. Он не бу-дет стоять на месте.

Ильдар Лутфуллин1 курс факультета журналистики

Казанского Университета

Между нами, девочками

Мнения


Я поступила на журфак 4 года назад, победив в проекте «Покори Воробьевы горы». Как и другие выпускники

школ из разных городов России, набравшие достаточное количество баллов на зачетном этапе конкурса, приехала в Москву в апреле 2008 года сдавать экзамены досрочно.

Прилетела с Сахалина, в Москве до этого никогда не была. По словам организаторов, я оказалась единствен-ной участницей очного тура, приехавшей в Москву без родителей. С удивлением вспоминаю, что ничего не зна-ла об особенностях жизни в большом городе—сейчас-то я на многие вещи даже внимания не обращаю, а вот тогда... Я училась ориентироваться в переходах метро и переса-живаться с одной ветки на другую. Привыкала не боять-ся шума, который оглушает, когда поезд мчится по тонне-лю—помню, как вглядывалась в лица пассажиров, чтобы определить, случилось что-то страшное или еще нет. Ста-ралась не обращалась к прохожим, когда нужно найти какой-нибудь точный адрес, вместо этого пользовалась картой, чтобы поскорее освоиться.

Экзамены мы сдавали в Главном здании, а для творче-ского собеседования, которое должно было решить нашу судьбу, приехали на журфак. Мне хорошо запомнились круглые часы над лестницей на первом этаже и черный вельветовый пиджак Олега Александровича Бакулина, сотрудника приемной комиссии. Он вселил меня уверен-ность своей доброжелательностью, я ему за это очень бла-годарна. Когда пришло мое время зайти в аудиторию, где каждому участнику комиссия из 9 человек задавала во-просы (разумеется, мы все трепетали и были измотаны ожиданием своей очереди) он открыл для меня дверь и неожиданно сказал: «Ничего сложного, у вас все получит-ся». Я до сих пор считаю, что если бы не поддержка Олега Александровича, я бы не прошла это испытание.

Хорошо помню наш диалог с Ясеном Николаевичем на собеседовании:

—А чем же занимаются ваши родители? —Мой папа—водитель, а у мамы свой магазинчик. —И что же продает ваша мама? —Женское нижнее белье. —Да, женщины должны быть красивыми! Ваша мама за-

нимается полезным делом.Мне очень понравилось, что Ясен Николаевич отреа-

гировал на это абсолютно спокойно. Мне почему-то каза-лось, что он должен смутиться.

После собеседования я вышла на улицу, добрела до Ку-тафьей башни и некоторое время стояла молча, наблюдая за людьми вокруг. Я сделала все, что смогла, оставалось только ждать результатов. Через несколько дней я узна-ла, что поступила.

Большое спасибо преподавателям факультета, которые с

заинтересованностью читали работы, которые мы присылали на конкурс—серьезное отношение к нам и нашей судьбе вид-но из вдумчивых комментариев к сочинениям, из пометок в тексте. Учеба на факультете изменила мою жизнь, я узнала совсем другой мир: как вокруг меня, так и внутри. Если бы вдруг появилась возможность вернуться в прошлое и что—то поменять, я бы все оставила, как есть.

Анастасия Хохлова

Мраморная лестница. Портрет Михаила Васильевича Ломоносова. Каждый шаг—в историю. Эти видев-

шие многое стены. Перила. Проводишь по ним рукой и будто ощущаешь каждой клеточкой жизнь этого здания, жизнь в нем. Сколько лет прошло, сколько людей было, сколько великий людей. И ты... Ты здесь, теперь тоже здесь. Еще год назад поступить на факультет журналисти-ки МГУ казалось зыбкой мечтой. И вот ты—студент. Уже позади первый курс. Одна четверть бакалавриата проле-тела незаметно, и столько еще предстоит.

Поднимаешься вверх по лестнице—работы студентов, новости, события, интересные наблюдения, фотографии, креатив, выражение своего «я». Свет, простор. Простор мысли и воображения. Здесь кредо—«быть собой». Да, действительно быть собой, никому не подражая, не боясь открыть свои мысли и искать новое; пробовать себя во всем, что интересно. Здесь каждый—разный, каждый—ин-тересный. Это тот самый факультет, к которому не подхо-дят слова «одинаковость» и «однообразность». У каждого свой внешний образ, свои позиция и убеждения. Афиши, мероприятия. Здесь жизнь не стоит на месте, она посто-янно движется, порой слишком быстро, но ты сам выби-раешь что взять от нее, как и куда идти, что важно и что второстепенно. Интеллектуальное и культурное развитие, теория и жизненная практика.

Еще не так давно, будучи абитуриентом, ты вниматель-но изучал сайт факультета, следил за всеми новостями, обновлениями, Ооимпиадами. Уже тогда ты рвался при-нимать участие в жизни факультета. Ты приехал в Мо-скву с одной целью. Да, учиться именно здесь, только на этом факультете. Как ты волновался на собеседовании, как писал вступительный творческий конкурс... Ты стре-мился показать, что достоин.

Студенческая столовая с вставками на стене из ста-рых газет, буфет с его багетами, кофе, зеленым чаем, Red Bull’ом и многим другим, что помогает студентам про-снуться. Теперь это все и твое тоже. Сейчас, приходя в родную школу, общаясь с ребятами из ШЮЖа, не тебе рассказывают, а ты рассказываешь о студенческой жизни, тебя закидывают вопросами, и ты, уже как опытный сту-дент и журналист, знаешь ответ почти на любой вопрос и делишься маленькими тайнами об учебе.

Почему Саркози проиграл выборы во Франции, поче-му в России выросло протестное движение, когда Apple выпускает новую продукцию, на какой лучше платфор-ме Android или Windows гаджеты работают эффектив-нее, какой фильм собрал больше Оскаров в том или ином году, новинки моды—здесь или знают или ищут ответы на любые вопросы. Политика Наполеона в области печа-ти, первая поправка в Конституции США, появление и развитие русской журналистики, путь Радищева, обсуж-дение новостей на английском, испанские песни, понима-ющий староста и такие разные, но уже родные одногруп-пники—все это уже неотъемлемая часть твоей жизни. И если тебе трудно читать Гомера или Рабле, ты все равно их полюбишь.

Анастасия Бартенева

И вот, ты – студент

вторник | 05 июня 2012 Журналист | 19 60 лет факультету

У каждого человека должно быть место, где ему было бы комфор-

тно, место, которое он с полным пра-вом мог бы назвать своим. Для меня таковым является наш факультет.

Это бывает со всеми: приходишь в новый коллектив, начинаешь посте-пенно осваиваться. Надеешься, что все будет хорошо, но в то же время сильно волнуешься, вдруг что-то не так, вдруг станешь одиночкой. Ко-нечно, многое зависит от самих лю-дей. Но важно и то, какая атмосфе-ра царит в том месте, где создается новый коллектив. Могу сказать точ-но: на журфаке атмосфера более чем располагает к общению и знаком-ству. Ты никогда не будешь здесь чужим или лишним, ненужным или забытым. Даже если рядом нет ни-кого из твоих знакомых, а тебе нуж-на помощь, любой однокурсник или кто-то из ребят с других курсов по-может тебе или подскажет, к кому обратиться за помощью.

Что и говорить, на журфаке про-исходит полное единение места, где учишься, и собственного самоощу-щения. Спустя всего месяц ты пе-рестаешь разделять понятия «я» и «факультет». Он становится твоим вторым домом, в который ты стре-мишься, который всегда готов при-нять тебя. А это дорогого стоит. Здесь ты встречаешь друзей и пони-маешь, что это не только на время обучения, а на всю жизнь.

Проходит время… Не успеешь оглянуться, как у тебя уже и семья есть. Конечно же, я говорю об од-ногруппниках, о других факультет-ских знакомых. Ты живешь с твер-дой уверенностью в том, что при любой возникшей учебной проблеме они помогут тебе, подтянут, объяс-нят материал. Я редко сталкивалась с этим в школе, обычно сама помо-гала. А тут… Тут другое. Тут взаимо-помощь.

Знаете, это такое странное чув-ство, когда у тебя в день 5 пар и еще спецсеминары, а ты все равно ра-достный едешь на факультет. На-строение не портит ни час-пик в ме-тро, ни сама первая пара. И только тогда ты понимаешь, что вот оно, то самое место, которое ждало тебя, понимаешь, что просто не можешь, не имеешь права учиться где—либо еще, кроме журфака.

Дарья Губарь

Свой среди своихЖизнь тасует нас, как карты, и только случайно—и то не надолго—мы попадаем на свое место. М. Горкьий.

Юбилейный выпуск газеты "Журналист"

News & Politics